Чернее чёрного   ::   Марш Найо

Его туземное имя вызывало у европейцев проблемы, потому его упростили до Карбо. Он был знаменит на весь мир.

Теперь пришла его очередь.

Выйдя из тёмного зала, Карбо остановился перед белым полотном, освещённый точечным рефлектором. В вечернем костюме он производил необычайно изысканное впечатление.

Звезды-фонари и свет в зале погасли. Лампочки на пюпитрах музыкантов прятались под колпаками. Горела только лампа над президентом, на которой настаивал Гибсон, так что в саду, на который опустилась ночь, были видны только двое на противоположных концах бассейна: президент и певец.

Оркестр сыграл увертюру.

Из горла певца вырвался звук исключительной мощи и красоты. Звук все ещe висел в воздухе, когда прозвучало нечто вроде хлопка бича и где-то в доме истерически закричала женщина.

Свет в павильоне погас.

Все последовавшее походило на порыв безумного вихря: гул голосов, отдельные выкрики, не столь пронзительные, как тот, эхо которого все ещe висело в воздухе, громкие команды, стук переворачиваемых стульев, плеск чего-то падающего в воду. Аллен схватил Трой за руку и крикнул:

— Не двигайся. Оставайся здесь.

И тут раздался голос, который несомненно принадлежал Бумеру. Тот кричал что-то на родном языке, и Аллен воскликнул:

— Нет, нельзя! Нет!

Неподалёку раздался короткий сдавленный вопль и что-то загремело. Множество голосов выкрикивали:

— Свет! Свет! Дайте свет! — словно миманс в театральном спектакле.