Человек-Горошина и Простак   ::   Шаров А

Я добежалдо красной таблетки, с величайшим трудом, обливаясь потом, перевернул ее на ребро. Она достигала моего плеча. Слезы, безнадежные, не облегчающие горе, полились из глаз.

- Успокойся, - прожужжала в этот горестный миг Ахумдус. - Конечно, если бы ты заранее растолок таблетку антимизерина, - это я и хотела посоветовать, когда ты так грубо заставил меня замолчать... Но, счастье твое, есть еще Ахумдус; избавься от губительной строптивости... - и уж я-то придумаю что-нибудь.

Я стал горячо уверять Ахумдус, что во всем полагаюсь на ее мудрость.

- Ладно, ладно! - ворчливо перебила она. - Садись-ка верхом, и полетим. Ты не в детском саду, пора за работу.

Я сел в седло, обеими руками ухватившись за луку. Ахумдус круто взмыла вверх, и через раскрытую форточку мы вылетели в город. Ахумдус образовывает ум.

В первые минуты полета меня укачало, и я ни о чем не мог думать, только старался не смотреть вниз, где горели огни ночного города и серыми деревьями без ветвей поднимались в небо башни.

Потом я огляделся.

Мы летели не к площади, а совсем в другую сторону. Я робко спросил, почему выбран такой окольный путь. Ахумдус ответила строгим наставлением:

- Видишь ли, дружок! Мухи, как и люди, не рождаются столь просвещенными, какой ты узнал меня. Пожалуй, в юности я была не на много разумнее, чем ты. Но я пользуюсь каждым случаем, чтобы путешествиями и созерцанием окружающего образовывать ум.