JК
Четверо из России :: Клепов Василий Степанович
Страница: 88 из 270Сташинский быстро подскочил к Верблюжьему Венку, угодливо склонился:
– Добрый день, герр Камелькранц!
Управляющий глянул на него и, ухмыльнувшись, протянул:
– Крепко тебя отделали!
Когда мы вошли во двор, меня подтолкнул Сигизмунд:
– Говорил кое с кем из своих… Если задумаете бежать, мы вам поможем.
Я радостно проговорил:
– Спасибо, дядя Зигмунд!
ВТЕМНУЮ
Помощник круто повернулся к нему и прорычал:
– Вранье! Никто не стрелял. Черномазый просто упал за борт.
Джек Лондон. «Страшные Соломоновы острова»
С появлением Сташинского все на поле изменилось. Поляки, и до этого чувствовавшие подозрительное поведение Франца, теперь, после его неожиданного возвращения из гестапо, замолкали, как только он приближался. Они собирались кучками и о чем-то совещались. Камелькранц свирепствовал, награждал зуботычинами всех и покрикивал:
– Живей, живей, работай!
Верблюжий Венок подолгу говорил со Сташинским, и Левке удалось подслушать, что речь шла о нас.
Вернувшись в замок, мы молча съели свои порцийки хлеба с желудевым кофе и сели около амбара ждать, когда горбун разрешит нам перебраться в польский барак.
– А знаешь, Левка, что ты наделал своим пожаром? – тихо произнес Димка. – Фрау Бреннер вчера арестовали. Фогелям было выгодно обвинить ее в поджоге.
Левка побледнел.
– Верно, верно, – подтвердил и я. – Слышал, что в поле об этом говорили поляки. Сегодня часть поляков уже копала ее картошку. Фогели добились своего.
– Сволочи, вот сволочи! – шептал Левка.
– Добрый день, герр Камелькранц!
Управляющий глянул на него и, ухмыльнувшись, протянул:
– Крепко тебя отделали!
Когда мы вошли во двор, меня подтолкнул Сигизмунд:
– Говорил кое с кем из своих… Если задумаете бежать, мы вам поможем.
Я радостно проговорил:
– Спасибо, дядя Зигмунд!
ВТЕМНУЮ
Помощник круто повернулся к нему и прорычал:
– Вранье! Никто не стрелял. Черномазый просто упал за борт.
Джек Лондон. «Страшные Соломоновы острова»
С появлением Сташинского все на поле изменилось. Поляки, и до этого чувствовавшие подозрительное поведение Франца, теперь, после его неожиданного возвращения из гестапо, замолкали, как только он приближался. Они собирались кучками и о чем-то совещались. Камелькранц свирепствовал, награждал зуботычинами всех и покрикивал:
– Живей, живей, работай!
Верблюжий Венок подолгу говорил со Сташинским, и Левке удалось подслушать, что речь шла о нас.
Вернувшись в замок, мы молча съели свои порцийки хлеба с желудевым кофе и сели около амбара ждать, когда горбун разрешит нам перебраться в польский барак.
– А знаешь, Левка, что ты наделал своим пожаром? – тихо произнес Димка. – Фрау Бреннер вчера арестовали. Фогелям было выгодно обвинить ее в поджоге.
Левка побледнел.
– Верно, верно, – подтвердил и я. – Слышал, что в поле об этом говорили поляки. Сегодня часть поляков уже копала ее картошку. Фогели добились своего.
– Сволочи, вот сволочи! – шептал Левка.