Деревянные актёры   ::   Данько Елена Яковлевна

Он торжественно сказал что-то, указав на меня костлявым пальцем, – тогда все заревели, опустились на колени и завыли какую-то нудную песню.

Я брыкался, Паскуале кричал. Железные руки втолкнули нас в чулан и закрыли дверь на щеколду. Я колотил кулаками в дверь, но в кухне всё стихло.

– Смотри, вот они идут! – сказал Паскуале, выглядывая в маленькое окошечко. По дороге шёл высокий и говорил, а за ним, сняв шапки, уныло плелись наши зрители. Мне удалось просунуть нож в щель и поднять щеколду. Мы вышли на кухню. Я стал складывать кукол в мешок, а Паскуале, плача от обиды, сидел на полу над обломками наших ширм.

На крыльце послышались поспешные шаги. Прибежала заплаканная хозяйка. Вытирая глаза рукавом, она сказала нам, чтобы мы сейчас же уходили из деревни. Падре очень рассердился, что его прихожане в воскресенье так согрешили – смотрели бесовскую забаву.

Все, кто ходят по дорогам, пляшут или поют, или показывают представления, все эти люди – служители сатаны, сказал падре. Они отвлекают людей от молитвы. Они издеваются над священниками, а священники ведь божьи слуги. В воскресный день, когда надо думать о спасении души, грешно зубоскалить и смотреть на кривлянья скоморохов.

– Грех, большой грех, – говорила хозяйка, указывая на Нинетту. – Падре простил Пеппо за то, что Пеппо боднул его в живот, но если вы останетесь в доме, падре наложит на нас проклятие и запретит нам ходить в церковь.

Я только свистнул.