Черный передел. Книга II   ::   Баюканский Анатолий Борисович

– Скажи прямо, поцелуешь или… брезгуешь? – Возвышаева прикоснулась разгоряченной щекой к его щеке, жаркая волна шла отее тела.

– Не могу ослушаться председателя завкома! – не удержался от горькой иронии Анатолий, видя, что Алла не уловила смысла его фразы, слегка, робко прикоснулся к ее горячим губам. Ни поцелуя, ни шутки не получилось. И тогда она охватила его шею руками, притянула к себе с такой силой, что Булатов не смог даже воспротивиться, буквально впилась в губы. Было в этом жесте не столько нежности, сколько бесшабашного отчаяния, горечи, жалости и тоски. Когда она отшатнулась от него, обессиленно откинулась на спинку кресла, Булатов перевел дух.

– Ну и глупая ты баба, – почти ласково проговорил он, с трудом преодолевая подступившие слезы, – чуть не задушила.

– Вот как нужно целоваться по рабоче-крестьянски! – Глаза ее были до краев переполнены слезами. – Сладко, правда? А я о себе думала, что засохла на корню, выходит, еще жива. Помнишь частушку: «Говорят, что я старуха, только мне не верится. Ну, какая ж я старуха, когда все шевелится!»

– Да ты, оказывается, сексуальная баба! – Забылись дневные огорчения, обиды на Аллу, которая, сама того не желая, заняла его пост. Был во власти поцелуя, горевшего на губах. Так смачно, с такой страстью его не целовала в жизни ни одна женщина. Будто влила в него Алла живительный бальзам – вновь стал ощущать прелесть жизни.

– Про мои бабские достоинства ты, Толя, еще не ведаешь! – загадочно проговорила она, ненароком расстегнула пуговку на платье. – Но… теперь самое время повторить. Да не пугайся ты.