Аннотация: Коварный замысел гения преступного мира грозит превратить Скамбию – небольшую африканскую страну – в оплот международного терроризма, рай для бандитов и убийц... Римо Уильямс готов нарушить планы барона Немерова, но случай превращает Дестроера из борца с бандитами в опаснейшего убийцу на службе преступников!


---------------------------------------------


 Уоррен Мерфи, Ричард Сапир
 Империя террора



 Глава 1


 В старинных книгах говорится: если идешь к человеку, который скоро умрет, захвати с собой связанный узлом слоновий хвост.
 Поэтому, услышав от охранника, что президент желает его видеть, вице-президент Азифар сперва подождал, пока охранник выйдет, и затем спрятал в правый задний карман своих форменных штанов большой веревочный узел.
 Только потом он покинул кабинет и пошел вслед за охранником. Стук их каблуков о мраморный пол был единственным звуком, нарушавшим торжественную тишину роскошного дворца.
 Помедлив у двойных дверей из резного дуба, Азифар глубоко вздохнул и наконец решился войти. Когда дверь за ним захлопнулась, он огляделся.
 Президент Скамбии стоял у окна, разглядывая парк вокруг дворца. Дворец был построен из синего, похожего на сланец камня, который добывался в этом маленьком молодом государстве. Парк, в котором тут и там были разбросаны искусственные озера, клумбы и живые изгороди, тоже отражал пристрастие президента к синему цвету. Вода в бассейнах была синей, синими были цветы, и даже аккуратно подстриженные изгороди были того темного оттенка зеленого цвета, который казался переходящим в синий.
 Форма гвардейцев тоже была синей, и президент удовлетворенно отметил этот факт. Это может стать государственной традицией, а традиции – неплохой фундамент для строительства, если государство ничего из себя не представляет и ничего не имеет за душой.
 Цветовую гамму дворца нарушала лишь желтая форма рабочих, укладывавших канализационные трубы под мостовую рядом с углом восточного крыла дворца. Уже четыре неделя эти рабочие раздражали президента. Но ничего не поделаешь: страна должна иметь не только традиции, но и канализацию.
 Президент Дашити повернулся к человеку, стоящему перед его столом. Во время беседы ему пришлось порой поворачиваться к окну, чтобы скрыть невольную улыбку при виде формы вице-президента Азифара. Она была сшита из красного габардина, и каждый ее дюйм украшала тесьма: золотая, серебряная, синяя и белая. Форма была скроена в Париже, но даже безупречный покрой не мог скрыть тучность вице-президента Азифара.
 Но при первой встрече всех подавляла не столько толщина Азифара, сколько его безобразие. Ужасней, чем его форма, чудовищней, чем его невероятная величина, было лицо Азифара – иссиня-черное пятно чернильной темноты. Хорошо еще, что его шишковидную голову с широким носом и скошенным лбом частично скрывала украшенная тесьмой военная фуражка.
 Как-то президент Дашити мучился три недели подряд, пытаясь определить, кого больше напоминает Азифар: толстяка из цирка или располневшего неандертальца. Тело его было как у клоуна, а лицо – как у доисторического человека; так что проблема осталась неразрешенной.
 Но гораздо важней то, что Азифар был военным человеком, которого на должность вице-президента избрали генералы. Несмотря на все свое отвращение, Дашити приходилось терпеть его.
 Но терпеть не значит доверять, и у президента были важные основания не доверять вице-президенту Азифару. Как можно доверять человеку, который 24 часа в сутки потеет? Даже сейчас по лицу вице-президента сбегали ручейки пота, и перламутровые капельки поблескивали на тыльных сторонах его ладоней. А ведь они здесь встретились не для решения каких-то важных вопросов, а просто чтобы обсудить, как Азифару следует провести свой отпуск.
 – Непременно, – сказал президент, – посетите русское посольство. Затем, конечно, навестите американское. И дайте там понять, что у русских вы уже побывали.
 – Разумеется, – проговорил Азифар. – Но зачем?
 – Затем, что после этого мы получим еще больше оружия из России, и еще больше денег из Америки.
 Вице-президент Азифар даже не постарался скрыть свое недовольство. Его правая рука невольно коснулась бедра, и пальцы нащупали в кармане завязанный узлом слоновий хвост.
 – Вы не одобряете меня, генерал?
 – Мой президент, одобрять или не одобрять вас было бы с моей стороны непростительной дерзостью, – произнес Азифар своим хриплым голосом. Его гортанное произношение свидетельствовало о том, что вице-президент учился отнюдь не в Сэндхерсте. – Просто я не могу спокойно принимать чужие подачки.
 Президент Дашити вздохнул и медленно опустился в свое мягкое синее кожаное кресло. Только тогда сел и Азифар.
 – Я тоже, генерал, – сказал Дашити. – Но нам не остается ничего другого.
 Нас называют развивающейся страной, но вы же знаете не хуже меня, что наше развитие заключается в смене варварства обычной отсталостью. Пройдет еще много лет, прежде чем наш народ сможет жить своим собственным трудом.
 Он остановился, как будто приглашая собеседника задать вопрос, затем продолжил.
 – Нам не посчастливилось иметь нефть. У нас есть только этот чертов синий камень, а сколько его мы сможем продать? И сколько времени наш народ сможет жить на эти деньги? Но нам повезло с другим – с нашим местоположением. На этом острове мы можем контролировать Мозамбикский пролив и большую часть перевозок груза в мире. Если мы присоединимся к какой-либо одной мировой силе, контроль перейдет к ней. Поэтому наш путь ясен: мы не присоединяемся ни к кому, мы поддерживаем отношения со всеми и принимаем их подачки до тех пор, пока наконец не перестанем в них нуждаться. Но пока этот день не пришел, нам нужно продолжать нашу игру. Поэтому вам придется посетить все эти посольства, когда приедете в Швейцарию.
 Он осторожно разгладил складку на своем белоснежном костюме в едва заметную полоску и затем поднял голову. Его проницательный взгляд встретился со взглядом больших выпуклых глаз Азифара.
 – Безусловно, я это сделаю, мой президент, – сказал Азифар. – А теперь, с вашего позволения…
 – Конечно, – произнес Дашити, вставая и протягивая через стол свою тонкую коричневую руку. На долю секунды она повисла в воздухе, затем утонула в жирной черной пятерне Азифара. – Удачно вам отдохнуть, – сказал Дашити. – Был бы рад поехать с вами. – Он по-настоящему тепло улыбнулся и попытался скрыть невольную дрожь, вызванную прикосновением потной ладони Азифара.
 Скрестив взоры, два человека пожимали друг другу руки. Наконец Азифар опустил глаза, и президент разжал руку. Слегка наклонившись, Азифар повернулся и зашагал по ковру к дверям 12-футовой высоты.
 Он не позволил себе улыбнуться, пока не миновал двух одетых в синюю форму гвардейцев, стоящих снаружи президентского кабинета. Но на пути из приемной к лифту он улыбался. Он улыбался в лифте, улыбался, когда шел к своему «мерседесу», стоящему перед дворцом. Опустившись на мягкие подушки заднего сиденья, он глубоко вдохнул сухой и прохладный кондиционированный воздух, затем, все еще улыбаясь, сказал шоферу: «В аэропорт».
 Автомобиль не спеша поехал по дугообразному подъездному пути, ведущему от дворца к шоссе. У восточного крыла полудюжина одетых в желтое рабочих копали глубокую яму. Затормозив в дюйме от них, водитель шепотом выругался и произнес вслух:
 – Эти идиоты собираются здесь копаться еще полгода.
 Азифар ничего не ответил. Он был слишком доволен собой, чтобы переживать из-за медлительности рабочих. Узел в заднем кармане причинял ему неудобства, и он вытащил его. Поглаживая пальцами жесткую слоновью кожу, он обдумывал слова, которые скажет, когда всего через семь дней займет место президента. Азифар. Президент Скамбии.
 Стоя у окна, президент Дашити наблюдал за лимузином Азифара, который медленно миновал рабочих, укладывающих канализацию, и затем, увеличив скорость, выехал на единственную в стране мощеную дорогу, ведущую от дворца к аэропорту.
 Никогда не надо доверять генералам, подумал Дашити. Они думают только о том, как получить власть, а о том, что с ней делать, они не думают.
 Как хорошо, что им поручают только такие маловажные вещи, как воины. Он вернулся к своему столу и принялся подписывать просьбы о предоставлении его стране международной помощи.
 А Азифар в это время думал о том, что спустя всего лишь несколько дней Скамбия не будет больше нуждаться в помощи ни от какой иной страны. Мы будем самой большой силой в мире, подумал он, и все народы будут уважать наш флаг и бояться его.
 «Никакая сила не остановит меня, – подумал Азифар. – Никакая сила: ни одно правительство и ни один человек».




 Глава 2


 Его звали Римо, и в этой грубой коричневой монашеской рясе он чувствовал себя очень глупо. Его талию крепко опоясывала узловатая веревка. Римо подумал, что с ее помощью можно кого-нибудь задушить; впрочем, Римо для этого не требовалась помощь.
 Он стоял перед Вестсайдской федеральной тюрьмой, ожидая, пока откроется большая стальная дверь. Его ладони были мокры от пота. Он вытер их о рясу и понял, что не помнит, когда потел в последний раз. Все дело в тяжелой рясе, подумал он, затем обозвал себя лжецом и сознался, что потеет, потому что стоит у входа в тюрьму, ожидая, когда его впустят внутрь. Он еще раз ударил по маленькой кнопке на правой стороне двери и сквозь толстое стекло увидел, как охранник поднял голову и раздраженно посмотрел на него.
 Затем охранник нажал кнопку на своем столе, дверь прыгнула и медленно, дюйм за дюймом, поползла назад. Она двигалась толчками, как тележка в американских горках, поднимающаяся к вершине очередной горы. Открывшись всего дюймов на двадцать, дверь остановилась. Чтобы протиснуться в узкий проем, широкоплечему Римо пришлось повернуться боком. Как он успел заметить, в толщину дверь состояла из двух дюймов сплошного металла. Едва он оказался внутри, как услышал, что дверь начала закрываться, захлопнувшись наконец со звуком, типичным для всех тюремных дверей.
 Римо находился в приемной, и взгляды шести чернокожих женщин, ожидающих часа свидания, были устремлены на него. Ему захотелось спрятать лицо под капюшоном своей рясы, но он взял себя в руки, подошел к столу охранника и оперся на толстое пуленепробиваемое стекло, отделявшее охранника от посетителей. Ощутив, как прочно стекло, он решил, что в толщину оно никак не меньше одного дюйма, и даже с близкого расстояния пробить его сможет только очень мощное оружие.
 Не поднимая головы, охранник нажал на кнопку, снова крепко запирая входную дверь. Если бы теперь Римо понадобилось в срочном порядке выбраться отсюда, ему пришлось бы ломать стекло, чтобы добраться до двери за спиной охранника. Римо постучал по стеклу костяшками пальцев, ощущая его упругость и неподатливость. Кивком головы охранник указал на телефон, стоящий перед ним на маленькой полке.
 Римо снял трубку и постарался, чтобы его голос звучал спокойно:
 – Я отец Тук, – сказал он, сдерживая усмешку. – Я должен встретиться с заключенным Девлином.
 – Одну минутку, отец, – сказал охранник. С выводящей из терпения медлительностью он положил трубку и начал небрежно просматривать напечатанный на машинке список фамилий. Наконец его палец остановился, и Римо прочем вверх ногами:
 «Девлин, Бернард. Отец Тук».
 Охранник отложил лист бумаги и опять снял трубку.
 – Все в порядке, отец, – сказал он. – Идите вон в ту дверь. – Он указал кивком на дверь в углу комнаты.
 – Благодарю тебя, сын мой, – произнес Римо.
 Следуя указаниям охранника, он достиг другой металлической двери, доходящей до потолка и шириной в шесть футов. На ней было написано: «Открывать от себя». Надпись была свежая и нетронутая, в то время как решетка над ней носила следы прикосновений тысяч рук, открывавших прежде эту дверь.
 Когда-то Римо тоже прикасался к тюремной решетке. Он положил ладони на надпись и ощутил слабую пульсацию тока, как будто открылся электрический замок. Он толкнул дверь, и она медленно отворилась.
 Дверь захлопнулась за ним, и Римо оказался в еще одной маленькой комнате. Справа, за пуленепробиваемым стеклом и металлической сеткой находилось трое заключенных, ожидающих выхода на свободу. За ними наблюдал еще один охранник.
 Слева находилась дверь, ведущая на лестницу. Римо толкнул ее, но она не открылась. Бросив взгляд через плечо и увидев, что охранник беседует с одним из заключенных, Римо подошел к его окошку и постучал по стеклу.
 Охранник поднял голову, кивнул и нажал на кнопку. Вернувшись к двери, Римо открыл ее и вышел на узкую лестницу. Ступеньки были выше обычных. У начала лестницы под углом было повешено зеркало, и когда Римо поднялся наверх, то обнаружил, что аналогичное зеркало висит на противоположной стене, там, где лестница кончается. Он взглянул в наго, затем посмотрел на нижнее зеркало и на охранника. Не сходя с места, тот мог видеть всю лестницу. Спрятаться на ней было невозможно, ни перил, ни карнизов, на которые можно было бы залезть, у нее не было.
 Римо поднялся по ступенькам, стараясь поддевать своими обутыми в сандалии босыми ногами края рясы, чтобы не наступать на нее при каждом шаге. Он пытался не вспоминать, как много лет тому назад по такой же узкой лестнице его вели в камеру смертников. Бесполезно. Он обливался потом, и подмышки его были мокры.
 Тогда, много лет назад, его жизнь была проще. Его звали Римо Уильямс, и он был полицейским из Ньюаркского департамента полиции. Он был хорошим полицейским, пока кто-то не убил торговца наркотиками на территории его участка. Римо обвинили в убийстве и приговорили к электрическому стулу, который, однако, не сработал в тот раз должным образом.
 Какого черта я здесь делаю? У верхушки лестницы была еще одна дверь, точь-в-точь как в блоке для смертников государственной тюрьмы Нью-Джерси. Внезапно им овладели непрошеные воспоминания: визит священника, черная таблетка, металлический шлем на голове и затем ожидание смерти от семидесяти семи миллионов вольт, смерти, которой он так и не дождался.
 Римо сам не заметил, как очутился в следующей комнате, где за старым деревянным столом сидел одетый в форму охранник. На именной табличке на его груди было написано: «О'Брайен». Это был мужчина среднего роста, и Римо заметил, что одна его рука была короче другой. Большие узловатые запястья торчали из рукавов его синей форменной рубашки. Маленькие глаза охранника были водянисто-голубого цвета, а его круглый широкий нос был красен из-за обилия лопнувших кровеносных сосудом.
 – Я отец Тук. Я хотел бы видеть заключенного Девлина.
 – К чему такая спешка, отец мой? – спросил О'Брайен.
 Римо не ответил. Помолчав, он произнес:
 – Будьте так добры, вызовите заключенного Девлина.
 Чрезвычайно медленно О'Брайен поднялся со стула, пристально оглядывая посетителя и приходя к заключению, что стоящий перед ним человек вовсе не является монахом. Ладони его были мозолисты, но ногти тщательно ухожены. Кроме того, от него исходил аромат дорогого крема после бритья, что, по мнению О'Брайена было совершенно несвойственно священнослужителям. Если бы О'Брайеи знал, что это был не крем для бритья, а особый французский лосьон, применяемый после коитуса, он бы только укрепился в своих подозрениях. Выходя из-за стола, О'Брайен взглянул на ноги монаха: они были слишком чистыми, и даже ногти на них, казалось, покрывал бесцветный лак.
 Это определенно не священник. Несмотря на старания О'Брайена скрыть свою заинтересованность, Римо уловил его внимательные взгляды и догадался, к каким выводам пришел охранник. Черт, этого только не хватало, подумал Римо.
 Ничего не сказав, О'Брайен провел Римо в маленькую комнату для свиданий, где стены были покрыты деревянными панелями, и вежливо попросил подождать. Выйдя в другую дверь, он вернулся через пять минут в сопровождении еще одного человека.
 – Садитесь, Девлин, – сказал он.
 Девлин послушно уселся напротив монаха на некрашеный деревянный стул.
 Это был высокий и худой человек. Синяя тюремная одежда так хорошо сидела на нем, как будто была сшита по его мерке. Волосы его были черны и волнисты, а загар на лице говорил о частых поездках на острова. Видимо, Девлин был членом какого-то престижного клуба здоровья.
 На вид ему было лет тридцать. Его уверенная манера держать себя и маленькие смеющиеся морщинки вокруг сверкающих умом глаз свидетельствовали о том, что он старался получать удовольствие от каждой минуты из прожитых тридцати лет, вплоть до самого последнего момента.
 Римо сидел молча, дожидаясь, когда О'Брайен оставит их одних. Наконец охранник направился к двери.
 – Постучите, отец, когда закончите, – сказал он и плотно прикрыл за собой дверь.
 Римо услышал, как щелкнул замок.
 Прижав палец к губам, Римо подошел к двери и прильнул к замочной скважине. Сквозь нее он увидел спину О'Брайена, вновь усевшегося за свой стол.
 Только затем Римо сел и обратился к Девлину:
 – Все в порядке, можно начинать.
 Когда Девлин приступил к рассказу, Римо попытался сосредоточиться, но обнаружил, что ему сложно это сделать. Он мог думать только о том, что находится в тюрьме, и о том, что хочет отсюда выбраться, чуть ли не сильнее, чем много лет назад, когда он был спасен от электрического стула секретной правительственной организацией, которой президент поручил бороться с преступностью. Он занял в этой организации место исполнителя, убийцы под кодовым именем – Дестроер.
 Сквозь его задумчивость проникали обрывки рассказа Девлина: что-то об африканском государстве Скамбия, о плане превратить его в международное прибежище для преступников со всего света, о президенте, которого должны были убить, о вице-президенте, готовящемся занять его место.
 Быстро утомившись, так как сбор информации не входил в круг его профессиональных забот, Римо попытался придумать вопросы, которые ему следовало задать.
 – Кто стоит за всем этим?
 – Не знаю.
 – Вице-президент? Этот Азифар?
 – Нет, не думаю.
 – Как вы все это раскопали?
 – Я работаю на человека, который интересуется такого рода вещами. Вот откуда я это знаю. Я осуществлял для него юридические исследования законов экстрадиции.
 – Мне известна ваша репутация главного адвоката мафии. Вы вытаскиваете бандитов из тюрьмы, придираясь к юридическим формальностям.
 – Все имеют право на защиту.
 – А теперь вы сами попались и вам нужно отсюда сбежать? – У Римо он вызывал отвращение.
 – Да. Я попался и собираюсь сбежать отсюда и спрятаться в надежном месте. И сказать по правде, отец мой, – сказал он, издевательски подчеркивая обращение, – мне надоело рассказывать эту историю недоумкам, которых сюда посылает правительство.
 – Ну что ж, это был последний раз, – сказал Римо. Встав, он подошел к двери и опять посмотрел в замочную скважину. Все еще сидя за столом, на котором тихо играло радио, О'Брайен читал газету.
 – Ну хорошо, – проговорил Девлин. – И как же я отсюда выберусь? Мне что, надо созвать пресс-конференцию?
 – Нет, в этом нет необходимости, – сказал Римо. – У нас разработан план побега.
 Римо знал, что ему надо делать. Его рука слегка дрогнула, когда он вытащил из кармана своей объемистой рясы деревянное распятие и протянул его Девлину.
 – Смотрите, – сказал он, показывая левой рукой к основание креста. – Видите эту черную таблетку? Когда войдет охранник, целуйте крест и берите таблетку в зубы. Когда вернетесь в камеру, прожуйте ее и проглотите. Она вызовет у вас обморок. Наши люди находятся сейчас в тюремном госпитале, и когда вас принесут туда, они решат, что вам нужна специальная терапия, положат вас в «скорую» и отправят в частный госпиталь. По дороге в госпиталь и «скорая», и вы исчезнете.
 – Как-то это все слишком просто, – проговорил Девлин. – Вряд ли это сработает.
 – Слушайте, это срабатывало уже сотню раз, – сказал Римо. – Вы что, думаете, я первый раз такое устраиваю? Вы еще тысячу лет проживете. – Он встал. – Пойду позову охранника, – сказал Римо. – Мы слишком долго разговариваем.
 Он подошел к деревянной двери и ударил по ней кулаком. Звук удара эхом заметался по маленькой комнатке Дверь открылась, О'Брайен стоял на пороге.
 – Благодарю вас, – сказал Римо. Обернувшись к Девлину, который все еще продолжал сидеть, он протянул ему распятие и загородил О'Брайену обзор своей спиной. – Да благословит тебя Бог, сын мой, – произнес он.
 Девлин не пошевелился. «Черт возьми, бери таблетку, – подумал Римо, – а не то мне придется убить тебя прямо здесь. И О'Брайена в придачу».
 Он сунул распятие прямо в лицо Девлину.
 – Да защитит тебя Господь, – промолвил он. «Если ты сейчас не возьмешь эту таблетку, Господь тебе действительно понадобится». Он помахал распятием перед Девлином.
 Тот смотрел на него, и сомнение было написано на его изящно очерченном лице. Затем он едва заметно пожал плечами, взял распятие двумя руками, поднес его ко рту и поцеловал ноги статуи.
 – Да обретешь ты вечное блаженство! – сказал Римо и подмигнул Девлину, который не знал, что для пего вечность кончится через пятнадцать минут.
 – Вы найдете дорогу назад, отец? – спросил О'Брайен.
 – Да, – ответил Римо.
 – Тогда я отведу заключенного в камеру, – сказал О'Брайен. – До свидания, отец.
 – До свидания. До свидания, мистер Девлин. – Римо повернулся к двери.
 Взглянув на распятие, он с облегчением заметил, что черная таблетка исчезла. Девлин уже труп. Это хорошо.
 Римо не мог бороться с искушением. Стоя на верхней ступеньке, он подождал, пока охранник, сидящий внизу, не взглянет в зеркало, чтобы проверить лестницу. Затем, подобрав свою рясу, Римо бросился в узкий лестничный пролег, бесшумно кидаясь из стороны в сторону. Охранник еще раз бросил рассеянный взгляд в зеркало, и Римо прервал ритм движения, неясным теневым пятном слившись со стеной. Охранник вновь отвернулся к своим бумагам.
 Римо кашлянул. Изумленный охранник поднял голову.
 – Это вы, отец? Я не видел, как вы спустились.
 – Разумеется, – радостно согласился Римо. Ему потребовалось еще три минуты, чтобы миновать безупречную систему охраны тюрьмы.
 К тому времени, когда Римо вновь вышел на яркий солнечный свет, он взмок от пота. Стремясь оставить между собой и тюрьмой как можно большее расстояние, Римо не обратил внимания на двух людей на другой стороне улицы, примерявших свой шаг к его и следовавших за ним неспешной походкой.




 Глава 3


 Толкнув вращающуюся дверь, Римо вошел в «Палаццо-отель» и по мраморному полу вестибюля быстро направился к лифту.
 Прислонившись к небольшой конторке, коридорный наблюдал за ним. Когда Римо вызвал лифт, коридорный подошел к нему.
 – Простите, отец, – сказал он развязно, – милостыни не подаем.
 Римо мягко улыбнулся:
 – Я пришел сюда, сын мой, для соборования.
 – О… – сказал прыщавый коридорный, неожиданно потеряв всю свою самоуверенность. – Кто-то умер?
 – Ты умрешь, сукин сын, если не уберешься отсюда, – произнес Римо.
 Коридорный взглянул на него, на этот раз внимательней, и обнаружил, что с лица монаха исчезла мягкая улыбка. Теперь оно было суровым и жестким; один взгляд его, казалось, мог раздробить камень. Коридорный предпочел убраться подальше.
 Римо доехал на лифте до одиннадцатого этажа, по пути благословив старуху, вошедшую на седьмом этаже и вышедшую на восьмом. Выйдя из лифта, Римо направился к номеру-люксу, расположенному слева по коридору.
 У двери он остановился и прислушался. Из номера доносилась обычная разноголосица. С легким вздохом Римо отпер дверь и вошел внутрь.
 Миновав небольшую прихожую и заглянув в гостиную, Римо увидел старого азиата, сидящего спиной к нему на полу в позе лотоса. Глаза азиата были прикованы к экрану телевизора. Из-за яркого солнечного света изображение на экране было бледным и размытым.
 Когда Римо вошел в комнату, человек на полу не пошевелился и не произнес ни слова.
 Подойдя к нему вплотную, Римо наклонился и что есть силы закричал ему прямо в ухо:
 – Привет, Чиун!
 Никакой реакции. Азиат не пошевелил ни единым мускулом. Затем он медленно приподнял голову и в зеркале, висящем над телевизором, глаза его встретились со взглядом Римо. Осмотрев монашеское одеяние Римо, он сказал:
 – Миссия Армии Спасения на соседней улице, – затем азиат вновь устремил взор на экран, где продолжала разыгрываться очередная драма о страданиях любви.
 Римо пожал плечами и пошел в свою спальню переодеться. В последнее время Чиун его сильно беспокоил. Римо уже много лет был знаком с этим маленьким корейцем, с тех самых пор, как КЮРЕ поручило Чиуну сотворить из Римо Уильямса образцовое орудие убийства. За эти годы Римо много раз видел, как Чиун делал вещи, в которые невозможно было поверить. Он видел, как Чиун рукой вдребезги разбивал стены, разрушал машины, несущие смерть, уничтожал целые взводы. В этом слабом восьмидесятилетнем теле скрывалась невероятная мощь.
 Но теперь Римо боялся, как бы это тело не потеряло силу – а вместе с телом и дух Чиуна. Ибо его теперь, казалось, ничто не заботило. Он уже не с таким пылом руководил тренировками Римо. Он уже не так усердно занимался стряпней – еду он всегда готовил сам, из боязни, как бы их с Римо не отравили торговцы собачьей пищей, называющие себя рестораторами.
 Он даже прекратил без конца поучать и распекать Римо. Казалось, теперь Чиуна не интересовало ничего, кроме телевизионных мыльных опер.
 Никаких сомнений, подумал Римо, снимая коричневую рясу, под которой обнаружитесь нейлоновые лиловые трусы и маяка. Чиун выдохся. А почему бы и нет? Ему ведь уже восемьдесят лет. Ничего удивительного.
 Все это очень логично, но что сложно поделать с природой? Шампанское тоже может выдохнуться.
 Как бы то ни было, Чиун выдохся. И все же в лучшие свои годы Чиун не знал себе равных. Никого не было лучше его в прошлом и, возможно, не будет н в будущем. Если бы у ассасинов был свой зал славы, портрет Чиуна должен был бы занимать в нем центральное место. Всем остальным – и в том числе Римо – пришлось бы удовольствоваться местечком поскромней.
 Римо скатал монашескую рясу в коричневый ком, крепко связал его собственной белой веревкой и бросил в корзину для бумаг. Затем он достал из стенного шкафа слаксы горчичного цвета и надел их, дополнив свой наряд светло-голубой футболкой. Сбросив сандалии, он всунул ноги в парусиновые туфли без застежек.
 Он втер в кожу лица и шеи укрепляющий крем и вернулся в гостиную.
 В гостиной звонил телефон. Чиун старательно игнорировал его.
 Это, конечно, звонил Смит, единственный – и слава Богу, что единственный – руководитель КЮРЕ.
 Римо поднял трубку.
 – «Палаццо-монастырь», – сказал он.
 Из трубки раздался раздраженный голос:
 – Кончайте умничать, Римо. И почему это вы остановились в «Палаццо»?
 – В общежитии все места были заняты. Кроме того, мне нравится, что за номер платите вы.
 – Я вижу, у вас сегодня веселое настроение, – сказал Смит.
 Римо мог себе представить, как тот вертит в руках пластмассовый нож для разрезания бумаг и лупу, сидя за своим столом в санатории «Фолкрофт», штаб-квартире КЮРЕ.
 – Вовсе у меня не веселое настроение, – проворчал Римо. – У меня отпуск, как-никак, и я не обязан быть на побегушках у всяких там…
 Смит прервал его:
 – Прежде чем начнете оскорблять меня, подсоедините к телефону шифратор, пожалуйста.
 – Ладно, – сказал Римо.
 Он отложил трубку и открыл ящик маленького столика. В ящике лежали два пластмассовых цилиндра, покрытых пенопластом. Цилиндры напоминали наушники из будущего. Римо вынул один из них, посмотрел для ориентации на задник и прикрепил прибор на ту часть телефона, которую полагается прикладывать к уху. К противоположной части он подсоединил другой цилиндр.
 – Ну вот, все в порядке, – сказал Римо. – Теперь я могу сказать вам все, что думаю?
 – Нет, еще нет, – сказал Смит. – Сперва установите наборный диск сзади каждого из цилиндров на цифру «14». Запомните – оба на цифру «14». И не забудьте потом включить шифратор, без этого тоже не обойтись.
 – Как будет угодно, – пробормотал Римо, опять откладывая трубку и устанавливая цифры на шифраторе.
 Это было последнее изобретение КЮРЕ: переносной телефонный шифратор, который устранял опасность подслушивания, записи разговоров и подключение любопытных операторов на коммутаторе. Римо включил прибор и опять поднес трубку к уху.
 – Готово, – сказал он.
 В ответ он услышал невнятный шум, как будто кто-то полоскал горло.
 – Я его подключил, – закричал Римо. – Что теперь не так, черт подери?
 – Гргл, грбл, дрбл, фргл.
 Новая манера Смита говорить, по мнению Римо, была лучше прежней.
 – Грргл, фрпп.
 – Да, – сказал Римо. – В твоей шляпе.
 – Грггл, дрббл.
 – Да, и поставь туда ногу. По колено.
 – Брггл, грингл.
 – И твоей тете Милли того же, – тепло сказал Римо.
 Внезапно прорезался голос Смита.
 – Римо, вы здесь? – Голос был отчетливо слышен, но временами пропадал.
 – Конечно, я здесь. Где же мне еще быть?
 – Прошу прощения, в моем шифраторе были какие-то неполадки.
 – Увольте изобретателя. А еще лучше, убейте его – вы же так всегда на все реагируете. Так вот, насчет моего отпуска…
 – Забудьте об отпуске, – произнес Смит. – Расскажите мне о Девлине. Что он сказал?
 – Насчет моего отпуска, – повторил Римо. – Вы велели поговорить с ним, хотя это вовсе не наша обязанность. Это обязанность ЦРУ. Так какого черта вы не оставили эту работу ЦРУ? Опять пожадничали?
 – Нет, – недовольно сказал Смит, удивляясь, почему ему приходится все объяснять Римо. Римо, в конце концов, всего лишь наемный работник. – Дело в том, что три разных агента ЦРУ уже три раза допрашивали Девлина. Все трое были убиты. Кстати, я собирался предупредить вас, чтобы вы были осторожны.
 – Спасибо за предупреждение, – сказал Римо.
 – Полагаю, оно вам ни к чему, – проговорил Смит. – Итак, что же сказал Девлин?
 Римо принялся пересказывать все, что услышал в тюрьме: план убийства президента Скамбии и превращение маленькой страны в убежище дня преступников со всего мира, участие в этом замысле вице-президента, Али-Бабы, или как его там…
 – Азифара, – поправил Римо Смит – Да, Азифара, Он хоть в этом и замешан, но во главе стоит не он. Кто главный, Девлин не знает.
 – Когда все это начнется?
 – Через неделю, – сказал Римо. В животе он ощупи то легкое жжение, которое всегда безошибочно предупреждало его о приближении катастрофы например, о необходимости отложить отпуск.
 – Ммм, – задумчиво промычал Смит и замолчал Затем мычание повторилось.
 – Можете не объяснять мне, что значит это «ммм». Я и сам знаю, – сказал Римо.
 – Это серьезно, Римо, очень серьезно.
 – Да? А почему?
 – Вы когда-нибудь слышали о бароне Исааке Немерове?
 – Как же! Я покупаю в его магазине рубашки.
 Смит оставил эту реплику без внимания.
 – Номеров на сегодняшний день, возможно, самый опасный в мире преступник. Сейчас к Немерову на его алжирскую виллу приехал гость.
 – Я должен угадать с трех раз, кто это?
 – Гадать не к чему, – сказал Смит. – Это вице-президент Скамбии Азифар.
 – И что из этого следует?
 – Из этого следует, что в этом деле замешан Немеров. Возможно, именно он разработал весь этот план. Это очень опасно.
 – Ладно, предположим, все, что вы сказали, правда. Все равно это работа для ЦРУ, – поучающе произнес Римо.
 – Спасибо, что учите меня политике, – фыркнул Смит. – А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы, кажется, забыли, что наша главная задача борьба с преступностью. Если мы позволим Немерову и Азифару превратить Скамбию в рай для преступников, все наши усилия пойдут прахом.
 Римо помолчал.
 – Значит, выбор пал на меня?
 – Выбор пал на вас.
 – А как же мой отпуск?
 – Ваш отпуск? – произнес Смит, повышая голос. – Хорошо, если вы так настаиваете, давайте поговорим о вашем отпуске. Как по-вашему, на сколько недель отпуска в год вы имеете право?
 – По меньшей мере на четыре, учитывая мой стаж, – сказал Римо.
 – Пусть будут четыре. Где в прошлом месяце вы провели три недели?
 – В Сан-Хуане, но я тренировался, – сказал Римо. – Я должен поддерживать форму.
 – Хорошо, – сказал Смит. – А те четыре недели в Буэнос-Айресе, на этом проклятом шахматном турнире? Полагаю, там вы тоже тренировались?
 – Конечно, – негодующе ответил Римо. – Я должен оттачивать свои умственные способности.
 – Вы думаете, это было очень тонко – приехать на турнир под именем Пола Морфи? – холодно спросил Смит.
 – Иначе бы я не смог сыграть партию с Фишером.
 – Кстати, об этой партии. Вы, наверное, дали ему вперед пешку.
 – Да, и я бы его наверняка победил, если бы из-за собственной неосторожности не потерял на шестом ходу ферзя, – сказал Римо, с неудовольствием вспоминая ту поездку в Буэнос-Айрес. Это был не лучший момент в его биографии. – Послушайте, – произнес он поспешно, – вы сейчас не в том настроении, чтобы говорить о моем отпуске. Может, мы поговорим а нем потом, когда я выполню эту работу? Что вы на это скажете?
 Смит на это сказал следующее:
 – Я дам вам досье, в нем есть все, что мы знаем об этом деде. Может быть, что-нибудь оттуда вам пригодится. Но что касается всех этих ваших отпусков…
 Римо переставил цифры на шифраторе у своего уха с четырнадцати на двенадцать, и тут же голос Смита вновь превратился в неразборчивый рев. – Грбл, брик, глибл.
 – Извините, доктор Смит, но у нас опять неполадки в этом шиф… – Римо переставил цифры на шифраторе у своего рта. Он представил, как Смит отчаянно крутит прибор, пытаясь вернуть голос Римо. Римо сказал в трубку:
 – Брейгель, Роммель, Штайн и Хиндербек. Автомат для производства сосисок. Холодная грудинка, доллар за фунт, по самое колено. Не делай резких движений, Голландец Шульц. – Он повесил трубку. Пускай Смит поломает себе над этим голову.
 Отсоединяя от телефона шифратор, Римо пытался побороть свою досаду.
 Ему не нужно было досье, не нужны были никакие компьютерные распечатки.
 Все, что ему было необходимо, – это описание цели и ее местоположение.
 Номеров, Азифар – он их убьет, и дело с концом. Даже герлскауты с этим справятся. И из-за таких глупостей надо было портить ему отпуск!
 Римо положил шифратор обратно в ящик, сбросил свои теннисные туфли и уставился в затылок Чиуну. Он хотел рассказать ему об испуге и беспокойстве, которые он испытал сегодня в тюрьме, о том, как он едва не потерял над собой контроль.
 Это было важно. Чиун должен был бы об этом услышать. Римо надеялся, что рекламная пауза скоро наступит. Он прилег на диван, ожидая, когда мыльная опера наконец прервется. Внезапно Римо пришла в голову неожиданная мысль. Ну хорошо, он расскажет все это Чиуну, и что? Чиун прочтет ему наставление? Даст новые упражнения? Скажет, что белые люди не умеют контролировать свои эмоции?
 Год назад, возможно, Чиун бы так и сделал. Но теперь? Наверное, это его даже не заинтересует. Он только хмыкнет, не отрывая глаз от телевизора.
 Римо не обрадовала такая перспектива. Он решил ничего не говорить Чиуну.




 Глава 4


 – Чиун, хочешь пойти в зоопарк?
 Старик уже выключил телевизор и теперь подключал видеомагнитофон. Некоторые шоу шли одновременно по разным каналам, и ему приходилось записывать часть из них.
 Услышав предложение, Чиун взглянул на Римо. Даже его белое одеяние, казалось, заколыхалось от негодования. Затем Чиун мягко ответил:
 – Я и так в зоопарке. Весь этот город – сплошной зоопарк. Нет, спасибо, не хочу. Но ты иди. Может быть, ты научишь лося, как надо реветь.
 Римо пожал плечами и тихо вздохнул. Никаких сомнений: Чиун уже не тот, что был раньше. Мастер Синанджу постарел. И все-таки казалось несправедливым, что этот единственный человек, к которому Римо был привязан, человек, чье тело было идеальным орудием убийства, оказался подвержен старости. Как будто он был простым смертным, а не Мастером Синанджу.
 Римо поднялся и пошел к двери, но на пороге остановился.
 – Чиун, может, мне тебе что-нибудь купить? Газету? Книгу?
 – Купи мне специальный выпуск, если его где-нибудь найдешь. Больше ничего не надо. – Чиун вновь сел в позу лотоса и уставился на экран. Римо давно не было так грустно.
 Если бы род занятий двух мужчин в вестибюле был написан на их груди неоновыми буквами, и тогда он не стал бы более очевиден. Они сидели в креслах, склонившись друг к другу н ведя оживленный разговор. Каждый раз, когда открывались двери лифта, они осматривали выходящих из него людей, и, не обнаружив ничего для себя интересного, вновь отворачивались. Когда из лифта вышел Римо, два человека незаметно кивнули друг другу и принялись пристально за ним наблюдать.
 Римо заметил их, как только открылись двери лифта. Сперва он принял их за полицейских; правда, было непонятно, с чего это вдруг полиция станет следить за ним. В таком случае это, наверное, обычные громилы. Как правило, полицию от бандитов очень сложно отличить: и те, и другие – выходцы из одинаковых слоев общества.
 Незаметно наблюдая за ними, Римо увидел, как два человека смотрят на него, кивают друг другу, встают и направляются к дверям, чтобы перехватить его там. Римо не хотел, чтобы они напали на него на улице. Если они собираются поговорить с ним, пусть это будет в вестибюле.
 Римо подошел к табачному киоску и купил пачку сигарет. Может, потом он выкурит одну, а то скоро уже год, как он ничего не курил. Он взял экземпляр дневного «Поста», дал старой женщине за стойкой доллар и отказался от сдачи.
 Сложив газету вдоль, Римо прислонился к стене рядом с пальмой, стоящей в горшке, и принялся читать спортивную страницу. Посмотрим, кто способен ждать дольше.
 Ему не пришлось долго ждать. Два человека подошли к нему, и Римо решил, что они не из полиции. Для полицейских они слишком хорошо двигались.
 Оба были высокого роста. Один, худой, выглядел похожим на итальянца.
 Его более дюжий товарищ был узкоглаз, его кожа имела желтоватый оттенок.
 С Гавайев, наверное, или из Полинезии, подумал Римо. У того и другого было одинаковое выражение неулыбчивых глаз, общее для всех людей, связанных с преступлениями, – и для тех, кто его совершает, и для тех, кто с ними борется.
 Римо хорошо знал подобного рода глаза. Каждое утро он видел такие же перед собой в зеркале, когда брился.
 Что-то твердое прижалось к его правому боку.
 – Что вы хотите? – спросил Римо.
 – Мы хотим знать, на кого ты работаешь. – На этот раз говорил похожий на итальянца. Его голос так же резок, как и черты лица.
 – На компанию «Зинго» по производству роликовых коньков и скейтбордов, – сказал Римо.
 Пистолет крепче уперся ему в бок, и дюжий бандит сказал:
 – Я-то думал, ты умен, а ты, оказывается, дурак.
 – Вы, наверное, ошиблись, ребята, – сказал Римо. – Я же говорю, я работаю на компанию «Зинго» по производству роликовых коньков и скейтбордов. – И в твою работу входит одеваться под монаха и посещать тюрьмы? – спросил дюжий. Он хотел сказать что-то еще, но товарищ остановил его взглядом.
 Значит, они знают. Ну и что? Если бы это были полицейские, они бы его арестовали. Но поскольку они не из полиции, вряд ли кто-нибудь особо заинтересуется их исчезновением.
 – Ладно, – сказал Римо, – вы меня поймали. Я частный детектив. – Как тебя зовут? – спросил тот, что держал пистолет.
 – Вуди Аллен.
 – Смешное имя для детектива.
 – Смешное имя для кого угодно, – сказал итальянец.
 – Вы что, пришли сюда смеяться над моим именем? – спросил Римо, стараясь выглядеть возмущенным.
 – Нет, – сказал итальянец. – На кого ты работаешь?
 – На какого-то европейца, – проговорил Римо, – он вроде бы русский.
 – Имя?
 – Номеров, – сказал Римо. – Барон Исаак Номеров. – Он внимательно посмотрел им в глаза, ожидая увидеть какую-либо реакцию. Реакции не было. Значит, это всего лишь рядовые громилы, которые ничего не знают и ни о чем не смогут ему рассказать. Внезапно он рассердился, что приходится тратить на них время, которое он мог бы гораздо приятнее провести в зоопарке.
 – Почему он нанял тебя? – сказал итальянец.
 – Откуда я знаю? Наверно, просто нашел мое имя в телефонном справочнике. Реклама всегда окупается. Он послал мне письмо и чек.
 – Ты сохранил письмо?
 – Конечно, оно наверху в номере. Слушай, приятель, я не хочу неприятностей. Я просто поговорил с тем парнем. Если это серьезное дело, только скажите мне, и я пошлю все к черту. Мне ни к чему лишние проблемы.
 – Веди себя хорошо, Вуди, и у тебя их не будет, – произнес гаваец. – Пошли. – Он еще раз ткнул Римо в бок пистолетом и положил оружие в карман. – Мы пойдем к тебе в номер и заберем письмо.
 Римо внимательно посмотрел на него и отметил про себя две вещи. Во-первых, они собираются убить его, это ясно как день. И во-вторых, у гавайца карие глаза, а это уже очень интересно.
 Римо был счастлив, что гангстеры решили подняться к нему в номер. Он как раз хотел, чтобы они покинули вестибюль, где слишком много народа.
 Переполох наверняка вызовет нарекания гостиничной администрации, и Смит может узнать об этом.
 Римо повернулся, подошел к лифту и спокойно нажал на кнопку вызова.
 Когда двери открылись, он первым ступил в кабину. Оба человека заняли места по обе стороны от него. Азиат был слева и слегка сзади. Римо знал, что пистолет в кармане азиата был нацелен на левую почку Римо. Эти карие глаза действительно его очень заинтересовали.
 Насколько он знал, среди всех азиатов карие глаза бывают только у корейцев. На двенадцатом этаже они вышли из лифта и направились к номеру. Римо вытащил из кармана ключ и внезапно остановился.
 – Послушайте, мне не нужны неприятности. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я вас надуваю. Там внутри мой партнер.
 – Он вооружен? – спросил итальянец.
 – Вооружен? – Римо засмеялся и посмотрел дюжему бандиту в лицо. – Это восьмидесятилетний кореец. Он был другом моего деда.
 При слове «кореец» желтокожий прищурил глаза. Значит, он действительно кореец. Эй, Чиун, угадай, кто собирается к нам в гости?
 Итальянец кивком указал на дверь. Кореец взял ключ, бесшумно отпер дверь и толкнул ее. Она отворилась, с громким стуком ударившись ручкой об стену. Чиун все еще сидел в своем белом одеянии на полу и смотрел телевизор. Он не пошевелился и не издал ни звука. Он словно бы и не заметил вторжения.
 – Это он?
 – Ага, – сказал Римо, – он совершенно безвреден.
 – Ненавижу корейцев, – проговорил желтокожий, и невольная судорога свела его губы.
 Он вошел вслед за Римо в номер. Римо был удивлен тем, как безграмотно действовали гангстеры: они не проверили ни спальни, ни ванную, ни степные шкафы. Римо мог бы спрятать в номере взвод солдат, а эти два дилетанта ничего бы не заметили.
 Кареглазый остановился посреди гостиной. За ним находился Римо, и у Римо за спиной встал итальянец.
 – Эй, старик! – позвал кореец.
 Чиун не пошевелился, но Римо увидел, как его глаза поднялись к зеркалу, обозрели комнату и вновь вернулись к телеэкрану. Бедный Чиун, несчастный, усталый старик.
 – Эй, я тебе говорю! – взревел дюжий гангстер.
 Чиун прилежно игнорировал его. Бандит подошел к видеомагнитофону, выключил его и вытащил кассету.
 Чиун поднялся одним плавным движением, которое всегда так восхищало Римо. Пытаясь воспроизвести его, Римо каждый раз оказывался повернут не туда, куда собирался повернуться. Чиун совершал это движение автоматически. Некоторые вещи неподвластны даже возрасту.
 Чиун взглянул на верзилу, и Римо понял, что старик увидел карие глаза и узнал соотечественника.
 – Пожалуйста, верните мою кассету, – сказал Чиун, простирая руку.
 Верзила ухмыльнулся и с искаженным от ненависти лицом произнес по-корейски какую-то быструю невнятную фразу, из которой Римо не понял ни слова.
 Чиун подождал, пока он закончит, и затем тихо сказал по-английски:
 – А ты, кусок собачьего корма, ты недостоин крови, которая течет в твоих жилах. А теперь верни мою кассету. Я, Мастер Синанджу, приказываю тебе.
 Лицо дюжего гангстера побледнело, и он медленно произнес:
 – Нет никакого Мастера Синанджу.
 – Глупец! – голос Чиуна зазвенел. – Несчастный полукровка, не пробуждай во мне ярость. – Он вновь протянул руку к кассете.
 Кореец уставился на руку Чиуна и перевел взгляд на кассету. Затем с каким-то рычанием он схватил кассету двумя руками и разломал ее пополам, как будто это был брикет мороженого. Куски он швырнул на пол.
 Прежде чем они упали, на полу оказался он сам.
 С гневным криком Чиун взвился в воздух. Его нога глубоко погрузилась в горло корейца, и тот рухнул, как подкошенный. Его сведенное судорогой тело медленно обмякло.
 Чиун развернулся в воздухе и приземлился на ноги, лицом к Римо и к итальянцу. Его тело балансировало на копчиках пальцев ног, а кулаки, прижатые к бедрам, напоминали смертоносные булавы. В целом это было живописное изображение идеального орудия убийства.
 Римо услышал судорожный вздох итальянца и шелест одежды, когда бандит потянулся за пистолетом.
 – Не утруждай себя, папочка, – сказал Римо. – Он мой.
 Рука с пистолетом двигалась быстро, но локоть Римо, со страшной силой ударивший итальянца в грудную клетку, – еще быстрее. Ребра итальянца треснули, он хотел вдохнуть воздух, но не смог, потому что уже умирал. Шатаясь, как пьяный, он сделал несколько шагов назад, бесцельно поводя пистолетом. Затем его глаза, в которых был написан ужас, широко открылись, ноги остановились, оружие выпало из рук, и итальянец тяжело рухнул на пол. Падая, он стукнулся головой об открытую дверь, но уже не почувствовал боли.
 Римо поклонился Чиуну. Чиун поклонился в ответ.
 Кивком головы Римо показал на мертвого корейца.
 – Твой титул, по-моему, его не очень впечатлил.
 – Он был дураком, – сказал Чиун. – Ненавистью он хотел покарать свою мать за грех с бельм человеком. Единственным ее грехом был отвратительный вкус. Господи, ну и дураки.
 Затем он взглянул на Римо и уныло опустил глаза, пародируя старческую беспомощность.
 – Сегодня я очень плохо себя чувствую, – сказал он. – Я очень стар и очень слаб.
 – Ты очень хитр и очень ленив, как и подобает настоящему азиату, – проговорил Римо. – Не забудь, мы убили по одному каждых.
 – Но ты посмотри, какой он большой, – запротестовал Чиун, показывая на тело корейца, – Куда я его дену?
 – Когда нужно, ты отлично справляешься. Позови грузчиков, они помогут.
 – Грубиян, – сказал Чиун. – За все годы, что я тебя обучаю, у тебя так и не прибавилось доброты и мудрости. Ты остался испорченным, эгоистичным белым человеком. – По мнению Чиуна, хуже оскорбления на свете не было.
 Римо улыбнулся, и Чиун улыбнулся ему в ответ. Они стояли, улыбаясь, как две фарфоровые статуэтки ростом с человека.
 Затем Римо кое-что вспомнил.
 – Подожди-ка здесь, – сказал он.
 – Что, ко мне придет геронтолог? – спросил Чиун.
 – Пожалуйста, подожди меня здесь.
 – Я не дождусь тебя, только если Седое Время явится за моей бренной оболочкой.
 Выйдя в коридор, Римо увидел то, что искал: пустую тележку для грязного белья, стоявшую рядом с шахтой грузового лифта. Оглядевшись и никого не увидев, Римо втолкнул тележку в номер.
 Он закрыл за собой дверь. Чиун увидел тележку на колесиках и улыбнулся:
 – Очень хорошо, теперь ты с обоими сможешь справиться.
 – Ты пользуешься моей добротой, Чиун. Мне надоело прибирать за тобой.
 – Это все пустяки. – Чиун наклонился, поднял обломки видеокассеты и грустно посмотрел на них. Затем он презрительно плюнул на корейца. – Откуда столько ненависти? – спросил он.
 – Мы пожинаем то, что посеяли, – сказал Римо.
 – Как! – со смертельной обидой в голосе воскликнул Чиун. – Разве я кого-нибудь ненавижу?
 – Конечно. Всех, кроме корейцев, – произнес Римо. Поглядев па мертвое тело, он добавил:
 – И некоторых из них тоже.
 – Это неправда. Большинство людей я едва терплю. Но ненавидеть их? Ни за что на свете.
 – А меня, папочка? Меня ты тоже едва терпишь?
 – Тебя нет, мой сын. Тебя я люблю, потому что у тебя душа корейца.
 Сильного, смелого, благородного и мудрого корейца, который приведет комнату в порядок и избавит меня от этих бабуинов. Римо привел комнату в порядок.
 Он сложил тела гангстеров в бельевую тележку. Сорвав с кровати простыни, он прикрыл ими трупы и вытолкнул тележку в коридор.
 В конце коридора находилось отверстие трубопровода, ведущего в прачечную. Римо опрокинул в него тележку, и трупы вперемешку с простынями заскользили вниз по желобу. Подождав немного, Римо услышал далеко внизу глухой шум удара. Если прачечная работает так же хорошо, как и все остальные службы «Палаццо-отеля», то тела найдут не раньше, чем через неделю. Римо втолкнул тележку в чулан для метел и направился назад в номер, насвистывая и прекрасно себя чувствуя. События последних нескольких минут, казалось, вернули Чиуна к жизни, и это стоило затраченных усилий.
 Чиун ожидал его в номере. Жестом велев Римо сесть на диван, он опустился на пол, глядя на Римо снизу вверх.
 – Ты беспокоился обо мне? – спросил он.
 – Да, папочка, – сказал Римо. Врать не было никакого смысла, Чиун всегда распознавал ложь. – Мне казалось, что ты… что ты потерял интерес к жизни.
 – И ты беспокоился?
 – Да. Я беспокоился.
 – Прости меня, если я заставил тебя беспокоиться, – сказал Чиун. – Римо, вот уже пятьдесят лет, как я являюсь Мастером Синанджу.
 – Никто не мог бы быть более достойным этого звания.
 – Это верно, – сказал Чиун, кивая головой и переплетая пальцы. – И все-таки это долгий срок.
 – Это долгий срок, – согласился Римо.
 – В эти последние недели я думал о том, что наступило время, когда Мастер Синанджу может дать отдых своему мечу. Его место может занять более молодой и более сильный.
 Римо начал было говорить, но Чиун остановил его, подняв палец.
 – Я думал о том, кто сменит меня. Кто будет трудиться, чтобы содержать мою деревню? Чтобы бедное население Синанджу было сыто, обуто и одето? И думал я не о каком-нибудь корейце, я думал только о тебе.
 – Для меня большая честь, – сказал Римо, – даже слышать такие слова.
 – Молчи, – велел Чиун. – В конце концов ты почти стал корейцем. Если бы ты еще мог контролировать свой аппетит и придерживать язык, то был бы превосходным мастером.
 – Я чувствую безграничную гордость, – сказал Римо.
 – Я думал об этом много недоль и наконец сказал себе: Чиун, ты стал слитком стар. Слишком много у тебя за спиной прожитых лет и слишком много сражений. Римо уже ни в чем не уступает тебе. Помолчи! И я сказал себе, что Римо ни в чем не уступает мне. И когда я думал об этом, я почувствовал, что моя сила убывает. И я сказал себе: никому больше не нужен Чиун, никто не хочет, чтобы он продолжал быть Мастером Синанджу. Он одряхлел, и все его убогие таланты пропали, и все, что он может делать, Римо делает лучше. Вот что я сказал себе. – Его голос был глубок и звучен, как будто он произносил проповедь, которую обдумывал годами.
 К чему он ведет, удивился Римо.
 – Да, – произнес Чиун, – вот о чем я думал.
 Римо заметил, что его глаза блеснули. Старый мошенник, он же просто наслаждается своей речью.
 – И теперь я принял решение.
 – Уверен, что оно будет мудрым и справедливым, – осторожно сказал Римо, не доверяя старой лисе.
 – Оно пришло ко мне, когда ты локтем убил этого бабуина.
 – Да? – медленно произнес Римо.
 – Ты осознаешь, что при ударе твой кулак оказался на целых восемь дюймов в стороне от груди?
 – Я не знал этого, папочка.
 – Ну конечно же, не знал. И в этот самый момент мудрость снизошла ко мне.
 – Да?
 – Мудрость снизошла ко мне, – сказал Чиун, – и вот что она гласит: как ты можешь доверить благоденствие Синанджу человеку, который даже не умеет правильно исполнять удар локтем назад? Ответь мне, Римо, на этот вопрос.
 – Говоря по совести, ты не можешь доверить Синанджу такому недостойному человеку, как я.
 – Правильно, – сказал Чиун. – Глядя на то, как неумело ты исполняешь удар, я неожиданно понял, что Чиун, в конце концов, не так уж стар и безнадежен. Пройдут еще многие годы, прежде чем ты сможешь занять его место.
 – Все, что ты говоришь, – чистая правда, – проговорил Римо.
 – Поэтому мы должны возобновить наши тренировки, чтобы, когда наступит этот день – лет через пять или шесть, – ты был к нему готов. Чиун стремительно поднялся на ноги.
 – Мы должны начать тренировать удар локтем назад. Ты исполняешь его как ребенок. Ты позоришь мое имя. Ты оскорбляешь моих предков своей бездарностью, а меня – своей неповоротливостью.
 Чиун вошел в раж. Римо, который часом назад с отчаянием думал, что у Чиуна совсем не осталось воли к жизни, теперь осознал, насколько невыносим этот человек. Час назад Римо был бы вне себя от радости, если бы Чиун согласился поехать с ним в Алжир; теперь он даже не собирался звать его с собой.
 Римо встал:
 – Ты прав, Чиун, мне надо тренироваться. Но это придется отложить. Я должен ехать выполнять задание.
 – Тебе понадобится моя помощь. Тот, кто не может правильно держать свой кулак, не может надежно и работать.
 – Нет, Чиун, – сказал Римо, – это очень простое задание. Я выполню его и вернусь, прежде чем ты успеешь упаковать вещи. А потом мы поедем отдыхать.
 – Потом мы будем тренировать удар локтем назад, – поправил его Чиун.
 – И это тоже, – произнес Римо.
 Чиун ничего не сказал. Но выглядел он довольным.




 Глава 5


 Барон Исаак Немеров снял для себя весь пентхаус – верхний этаж «Стоунуолл-отеля» в городе Алжире, столице государства Алжир. Он сделал это не так, как должен был сделать человек, который владел корпорацией, которая в свой черед владела корпорацией, владеющей отелем: гостиничной администрации он послал телеграмму, прося разрешения снять пентхаус на полгода.
 Он также послал телеграммы малярам и плотникам, извещая их, что собирается реконструировать верхний этаж здания.
 Он послал телеграмму и в телефонную компанию, предлагая ее представителю встретиться с одним из его помощников, чтобы обсудить необходимые изменения в телефонных линиях, включая проведение линий специальной внутренней связи и установку шифрующих устройств. Кроме того, он телеграммой вызвал из Рима специалистов, которые должны были убедиться, что центральная часть пентхауса, переоборудованная под конференц-зал, совершенно чиста от подслушивающих устройств. Вся эта работа заняла три недели, и в конце третьей недели в алжирской англоязычной газете появилась небольшая заметка:
 «Что задумал сказочно богатый барон Исаак Немеров? Он снял целиком верхний этаж отеля „Стоунуолл“, переоборудовал его и провел новые линии связи, сделавшие бы честь даже американской тайной службе. Не иначе, у вас что-то наклевывается, а, барон?»
 Барону Немерову попалась на глаза эта заметка за завтраком, который состоял, как всегда, из стакана апельсинового сока, стакана виноградного сока, четырех яиц, шоколадного эклера и чашечки кофе с молоком и четырьмя ложечками сахара.
 Он сидел в одном из внутренних двориков своего огромного поместья, высоко на холме, возвышающемся над Алжиром. Прочтя заметку, барон согласно кивнул головой, аккуратно сложил газету и положил ее на стол рядом с пустыми стаканами из-под сока. Он вытер губы, собрал с тарелки крошки, оставшиеся от эклера, и положил их в рот.
 И только тогда барон рассмеялся.
 Нельзя сказать, что его смех был приятен для окружающих. Он больше походил на ржание – и в этом не было ничего удивительного, ибо Немеров обладал совершенно лошадиной внешностью: у него было длинное лицо продолговатой формы, скошенный лоб и выдающаяся челюсть. Голову украшала густая копна рыжих волос, глаза напоминали две большие буквы "О". Длинный и широкий треугольный нос был грубо прилеплен на лицо с бледной веснушчатой кожей, говорящей о нелюбви ее обладателя к загару.
 Немеров был шести футов ростом и весил 156 фунтов. Чтобы сохранить вес на том же уровне, ему требовалось питаться шесть раз в день. Из-за убыстренного обмена веществ энергия в его организме мгновенно сжигалась. Его тело постоянно находилось в движении; он качал ногой, барабанил пальцами по столу, взмахами рук как будто разгонял невидимых насекомых. Сон его был беспокоен и прерывист, и порой стоил ему пяти фунтов веса. Пропустив один или два приеме пищи, он мог потерять десять фунтов. Три дня без еды убили бы его.
 Он откармливал себя, как обычно откармливают гуся, чью печень хотят пустить на паштет.
 И вот теперь он смеялся. Это был злой и лихорадочный смех, сжигающий очередную порцию энергии.
 Он посмотрел со своего балкона на лежащую перед ним центральную часть Алжира, на торчащее посреди нее самое высокое здание в городе, «Стоунуолл-отель», и засмеялся еще сильней.
 Все развивалось так, как он и задумал. Секретные агенты со всего света будут пытаться проникнуть в отель, устанавливать свои «жучки», проверять чужие, следить друг за другом, стараясь выяснить, что же происходит на тридцать пятом этаже «Стоунуолл-отеля».
 Немеров вновь заржал. Если бы они спросили у него, он, может быть, объяснил бы им. Там не происходит решительно ничего.
 Все это было лишь приманкой, уловкой, чтобы держать непрошеных гостей вдали от виллы. Именно на вилле в ближайшие несколько дней будут происходить действительно важные события.
 Немеров никогда не полагался на волю случая.
 Когда у барона прошел припадок буйного веселья, он посмотрел на своего гостя, потного толстяка, который скоро станет президентом Скамбии.
 Вице-президент Азифар буравил Немерова взглядом. Ему очень хотелось спросить его о причине столь веселого расположения духа, но он боялся, что это будет с его стороны бестактно.
 – Все идет хорошо, мой дорогой вице-президент, – произнес Немеров своим высоким и пронзительным голосом. – Простите меня за этот смех. Я думал о том, как глупы люди, которые хотят помешать нам, и как умно мы с вами провели их.
 – А где ваши гости? – спросил Азифар, отталкивая от себя остатки крекера, который вместе с чашкой черного кофе составлял весь его завтрак.
 – Они прибудут завтра. Идите сюда, я покажу вам, как мы готовимся к их приезду.
 Он быстро встал и не заметил разочарование, отразившееся на лице Азифара. Вице-президент подошел вслед за Немеровым к краю балкона и посмотрел туда, куда показывала вытянутая рука барона.
 – Как вы можете заметить, на мою виллу ведет только одна дорога, – сказал Немеров. – И конечно же, вдоль нес расположена моя вооруженная охрана. Я сам удостоверяю личность каждого посетителя. Никакой автомобиль не может проникнуть сюда иным образом.
 Быстро опустив руку, Немеров взмахом другой руки указал на склоны покрытого растительностью холма, на вершине которого они находились.
 – Здесь тоже повсюду расставлены мои люди, – сказал Немеров. – Люди, которые вооружены, и которые знают, как справиться с непрошеными посетителями. И с ними собаки, жаждущие разорвать этих посетителей на куски. – Он еще раз тихо заржал. – И электронные приборы, электронные глаза, инфракрасные телекамеры, спрятанные микрофоны, и все они в одну секунду обнаружат и засекут любого нарушителя.
 Отвернувшись, он устремил руки в небо.
 – И конечно, небо над замком постоянно патрулируют вертолеты.
 Азифар взглянул вверх. Над каменной громадой замка лениво кружил темно-красный вертолет, чей силуэт на фоне бледно-голубого неба казался почти черным.
 Немеров отошел от перил и обнял Азифара за его массивные плечи.
 – Видите, дорогой вице-президент, все в надежных руках. Нас никто не потревожит.
 Он легко подтолкнул Азифара к стеклянной двери, ведущей внутрь замка.
 – Пойдемте, я покажу вам, как мы подготовились к встрече, а вы расскажете мне о вашем полете из Швейцарии. Вам понравились стюардессы?
 Он заржал и стал внимательно слушать подробное описание всех женщин, бывших в самолете.
 Немеров с головы до ног был одет во все белое, и на фоне темного костюма Азифара белизна одежд барона казалась еще ослепительней. Вице-президент прибыл сюда из Швейцарии инкогнито, и поэтому вместо формы он теперь носил только черный шелковый костюм. Сейчас костюм этот был пропитан потом. Соль, оставшаяся от высохшего пота, образовала белые круги подмышками.
 Они остановились перед огромной картиной, на которой маслом был изображен русский казак, верхом на черном скакуне несущийся в атаку. Номеров произнес:
 – В замке семьдесят комнат, этого более чем достаточно для всех наших… партнеров по бизнесу. – Он нажал на кнопку, скрытую в деревянной раме картины. Картина бесшумно скользнула вбок, и за ней оказался небольшой лифт из нержавеющей стали.
 Они вошли в кабину, и Немеров нажал на кнопку с латинский цифрой "Y".
 Мягко и беззвучно стартовав, лифт поехал вверх. Вскоре он остановился, и они вышли в зал гигантских размеров, не менее ста футов в длину и сорока футов в ширину. Его стены были высечены из того же грубого камня, из которого был построен весь замок.
 Зал был так огромен, что в нем совершенно терялся громадный стол из красного дерева, расположенный в самом центре помещения. Азифар не сразу понял, что это был стол для заседаний, рассчитанный на сорок человек.
 Вокруг стола располагались кресла, обитые мягкой красной кожей, и перед каждым креслом на столе находились бювар, желтый 'блокнот, серебряный пенал с карандашами, графин и хрустальный бокал.
 – Здесь будут проходить наши заседания, – сказал Немеров. – В этом самом зале в следующие три дня будут приняты решения, которые сделают вас президентом вашей страны и сделают ваше государство равным среди сильных мира сего, – отчаянно жестикулируя, продолжал Немеров. Азифар улыбнулся. Белозубая улыбка вспыхнула на его черном лице, как прожектор маяка в глубокой ночи.
 – Представьте себе, – сказал Немеров, медленно обходя комнату вместе с Азифаром, – страна под властью преступности, страна, ставшая убежищем для преследуемых со всего мира. Единственное место, где они будут в безопасности. И вы, Азифар, стоите во главе этого государства! Вы будете великим человеком. Самым могущественным человеком на Земле! – Его тонкий рот исказила мрачная улыбка, говорящая больше, нежели его слова.
 Но Азифар не заметил этой улыбки. Его глаза были прикованы к огромному куполу посреди потолка, через который в комнату струились потоки солнечного света. Купол был сделан из цветного стекла и представлял из себя витраж. Рисунок на куполе был обычен для византийских церквей.
 Номеров проследил за взглядом Азифара.
 – Он совершенно пуленепробиваем, – сказал он. – И к тому же красив, не правда ли? Ко всему прочему, там наверху площадка для вертолетов. – Значит, ваши гости прибудут завтра? – спросил Азифар, не в силах скрыть волнение, звучащее в его голосе.
 Немеров наконец понял его.
 – Деловые гости – да, – сказал он, – но все прочие гости уже здесь, и кое с кем из них вы непременно должны встретиться. Пойдемте, я вас представлю. Вы, должно быть, устали с дороги. Это поможет вам отдохнуть. – Азифар ухмыльнулся.
 Они вновь вошли в лифт, и Немеров нажал на кнопку с цифрой «IY». Двери закрылись и, прежде чем Азифар успел почувствовать какое-либо движение, опять отворились.
 Они вышли в длинный и широкий коридор, где пол был покрыт леопардовыми шкурами, а стены отражались в зеркалах с золочеными рамами. Вдоль коридора стояли мраморные статуи, изображающие обнаженные тела. По изваяниям можно было судить о большом таланте и даже гениальности скульптора, а по самому мрамору, из которого были сделаны статуи, об отличном вкусе Немерова: мрамор был девственно-белым известняком, безо всякого розоватого оттенка, говорящего о марганцевой окиси. Этот камень был доставлен из Северной Италии, где у Немерова были свои каменоломни.
 Не обращая внимания на статуи, барон повернул направо.
 – Сюда, – сказал он.
 Они остановились у двери, на которой не было таблички с номером и которая ничем не отличалась от всех прочих дверей в коридоре. Тихо постучав, барон распахнул дверь. Она бесшумно отворилась, и Немеров отошел в сторону, чтобы Азифар мог заглянуть внутрь.
 Это была спальня, стены и пол которой покрывал красный ковер. У спальни был зеркальный потолок, состоящий из стеклянных квадратиков, которых друг от друга отделяли белые и черные полосы.
 По углам огромной кровати высились четыре столбики, украшенные красной бахромой. Но балдахина, который должны были поддерживать столбики, не было, и кровать беспрепятственно отражалась в зеркальном потолке.
 На кровати лежала женщина. Даже лежа она выглядела высокой. Ее кожа отличалась такой белизной, что, казалось, ее никогда не касались лучи солнца. На женщине был длинный белый прозрачный пеньюар, скрывавший тело, только когда ткань ложилась складками. Пеньюар был распахнут. Длинные белокурые волосы женщины волной сниспадали по плечу и как бы ненароком прикрывали одну грудь. Другую полную обнаженную грудь увенчивал нежный розовый бугорок. Все тело женщины было удивительно белым, и почти такими же белыми были ее волосы.
 Женщина встала и медленно пошла по направлению к двери, не обращая внимания на широко распахнутый пеньюар, волочившийся следом за ней по полу. Ее глаза блестели от возбуждения, а полуоткрытые губы демонстрировали два ряда безупречно ровных зубов. Она протягивала к Азифару руки.
 – Она ждала вас, как видите, – сказал Немеров. Азифар не мог выговорить ни слова, настолько пересохло у него горло. Наконец он выдавил из себя:
 – «Спасибо».
 – Хороша, не правда ли? – сказал Номеров. Девушка стояла перед ними, соблазнительная и манящая, и ее руки были все еще протянуты к Азифару.
 – Поглядите-ка на эти груди, – проговорил Немеров. – А какие ноги! Согласитесь, она способна заставить мужчину забыть о нудной работе.
 Азифар, все еще с пересохшим горлом, прохрипел:
 – Да.
 – Она ваша. Ее единственное желание – услужить вам. Она сделает вам все, что вы захотите.
 – Все-все ?
 – Все-все, – холодно сказал Номеров. – А если она не сможет вас удовлетворить, найдутся и другие…
 Он первый раз посмотрел женщине прямо в глаза. Более наблюдательный, чем у Азифара, взгляд заметил бы страх, мелькнувший у нее в глазах и почти сразу же исчезнувший, и гримасу презрения и ненависти на лице Немерова.
 Но Азифар не мог заметить ничего этого. Он видел только зовущие груди, бедра и ноги, ждущие его, и раскрытые для него объятия. Его дыхание участилось, и Немеров наконец произнес:
 – Оставляю вас наедине, чтобы вы могли познакомиться поближе. Я жду вас к обеду, мой друг. В час дня на террасе.
 Затем он легко втолкнул Азифара в комнату и закрыл за ним дверь.
 Быстро вернувшись к лифту, он вошел в кабину и нажал на кнопку третьего этажа.
 Когда двери открылись, Немеров оказался в коридоре, точь-в-точь схожем с коридором этажом выше, если не считать того, что здесь была только одна дверь.
 Дверь эта вела в анфиладу комнат, представлявших собой личные апартаменты Немерова. Пройдя через гостиную и спальню, он вошел в большой, лишенный мебели кабинет, угловую комнату замка.
 Он запер за собой дверь, подошел к большому стенному шкафу и раскрыл его.
 В шкафу находился тридцатишестидюймовый телеэкран. На правой его стороне располагалась панель с кнопками и ручками. Повернув одну ручку до деления "4", а другую – до деления с буквой "А", Номеров нажал на кнопку.
 Он уселся в облегающее пластмассовое кресло. Под его весом спинка кресла откинулась назад. Экран осветился, поголубел, и наконец на нем появилось изображение.
 На экране был виден обнаженный Азифар, лежащий рядом с женщиной. Его иссиня-черная кожа подчеркивала белизну женского тела. Вице-президент обнимал свою партнершу. Лаская его левой рукой, женщина опустила правую руку под кровать и подняла что-то с пола. Когда рука вынырнула из-под кровати, в ней оказался зажат маленький, работающий на батарейках вибратор.
 Немеров почувствовал дрожь возбуждения. Он наклонился вперед, нажал кнопку с надписью «запись», поудобнее устроился в кресле и принялся смотреть свое любимое телешоу.




 Глава 6


 Римо откинулся на спинку мягкого и удобного сиденья огромного реактивного самолета. Когда аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди остался далеко позади за левым крылом, Римо скинул мягкие кожаные туфли, вытянул ноги и взял с полки рядом с его креслом журнал. Делая вид, что читает, он принялся поверх журнала разглядывать стюардесс.
 Римо никогда не мог понять, почему мужчины сходят с ума по стюардессам, которые знаменуют собой окончательный триумф пластики в этом мире плоти и крови. Теперь до полной дегуманизации остается только один шаг: робот. И когда наконец изобретут роботов, достаточно похожих на людей, первыми их купят авиакомпании. Они наклеят роботам стандартные физиономии, патентованные улыбки в тридцать два зуба и пустят их разгуливать по салонам самолетов. – Я Экс-Би двадцать седьмой, ведите меня. Я Экс-Би двадцать седьмой, ведите меня.
 Римо увидел, как белокурая стюардесса подошла к пассажиру, сидящему в боковом кресле на три ряда впереди Римо. Пассажир этот курил сигарету, хотя надпись, воспрещающая курение, все еще горела.
 Римо напряг слух.
 – Прошу прощения, сэр, но вам придется погасить сигарету.
 – Я не собираюсь устраивать пожар, – возразил пассажир, помахивая сигаретой перед лицом девушки. Он использовал сигарету, как указку, зажав, ее между большим и указательными пальцами. Эта манера держать сигарету показалась Римо знакомой.
 – Извините, сэр, по вы должны подчиниться правилам. В противном случае мне придется вызвать командира экипажа. – Стюардесса пока еще улыбалась.
 – Вот что, – ответил человек, – зовите вашего командира, зовите хоть весь военно-воздушный флот. Я все равно выкурю эту сигарету. – Этот голос пробуждал в Римо какие-то смутные воспоминания. Стараясь сделать их более отчетливыми, Римо подался вперед, чтобы получше разглядеть этого человека.
 Разглядывание ему не помогло.
 Это был человек среднего роста, с приятным лицом и в очках с роговой оправой. Римо никогда раньше не видел это лицо. Но затем человек слегка повернулся, позволяя рассмотреть не только свой профиль, и Римо заметил кое-что еще: едва заметные шрамы вокруг его глаз. Человек повернулся еще немного, и Римо увидел, что и нос человека окружают такие же шрамы.
 Римо узнал их без труда. Он достаточно часто видел то же самое на своем собственном лице. Это были следы пластической операции. Кем бы ни был этот человек с сигаретой, недавно он изменил внешность.
 Он все еще пререкался со стюардессой. Римо понял, что делало его голос таким знакомым. Это был гортанный акцент уроженца Нью-Джерси, акцент, с которым когда-то говорил и сам Римо, пока КЮРЕ не заставило его избавиться от него. Римо выучился разговаривать с произношением среднего американца, которое ничего не могло сообщить о его происхождении.
 Человек опять ткнул кончиком сигареты по направлению к стюардессе. Где же Римо прежде видел этот жест?
 Скандал неожиданно потерял свой смысл, поскольку надпись, запрещающая курение, погасла.
 – Смотрите-ка, – сказал пассажир. Голос, исходящий от человека с такими мягкими и тонкими чертами лица, был резок и хрипл. – Все уже в порядке.
 Обернувшись и взглянув на надпись, стюардесса хмуро улыбнулась и отошла. Человек в кресле пристально наблюдал за каждым ее движением. Девушка исчезла в кабине экипажа, и он расслабился. Затем он огляделся по сторонам, и Римо честно уставился в иллюминатор, следя за отражением человека в стекле.
 Наконец человек резко затушил сигарету в пепельнице на подлокотнике своего кресла, так, что она осталась там тлеть. Затем он встал и направился к комнате для отдыха в задней части самолета. Римо сомневался, что идея устраивать увеселения на борту самолета была здравой. Неужели никого не беспокоит, что на увеселения пассажиров тратят слишком много времени, а на проверку двигателей – слишком мало? Римо это очень беспокоило.
 Он вернулся к своему журналу и попытался сосредоточиться на чтении, но этот голос и эта манера держать сигарету продолжали его мучить. Где? И когда? Через несколько минут в салоне опять появилась белокурая стюардесса, направляющаяся в заднюю часть самолета.
 Римо окликнул ее.
 – Да, сэр? – сказала она, с улыбкой склоняясь над ним.
 Римо улыбнулся ей в ответ:
 – Как зовут этого крикуна, который не хотел тушить сигарету?
 Стюардесса начала было протестовать, защищая доброе имя своих пассажиров, но улыбка Римо заставила ее остановиться.
 – О, это мистер Джонсон, – сказала она.
 – Джонсон? А имя у него есть?
 Девушка посмотрела на список пассажиров у себя в блокноте.
 – Собственно говоря, имени нет, – сказала она, – есть только инициалы. П.К.Джонсон.
 – А! – произнес Римо. – Это плохо. Я думал, я его знаю. Все равно, спасибо вам. .
 – Не за что, сэр. – Стюардесса еще ближе склонилась к человеку, умеющему так чудесно улыбаться. – Я могу что-нибудь для вас сделать? Что-нибудь, чтобы вы почувствовали себя уютно?
 – Да. Помолитесь вместе со мной, чтобы не отвалились крылья.
 Она выпрямилась, не поняв, было ли это шуткой или нет. Но в этот момент Римо улыбнулся опять с трогательной нежностью, и стюардесса, довольная, отошла прочь. Римо поглубже уселся в кресле.
 П.К.Джонсон. Это ни о чем ему не говорило. Да, но чему его обучило КЮРЕ? Когда люди берут себе фальшивые имена, обычно они сохраняют свои собственные инициалы. Отлично. П.К.Д. Джон П. и так далее. П.К. Римо ненавидел умственные упражнения. П.Д.К. П.Д.! П.Д.Кенни.
 Ну конечно же! Он видел этот номер с сигаретой, когда арестовывал П.Д.Кенни за участие в азартных играх.
 Римо – тогда свежеиспеченный полицейский – обходил свой участок в районе Ньюарка под названием Айронбаунд. Проходя мимо здания какого-то еще одного общественного спортивного клуба – из тех, что в неисчислимых количествах появляются к очередным выборам мэра, – Римо заглянул сквозь большие окна в ярко освещенную комнату и увидел людей, сидящих за столом и играющих в карты. На столе валялись груды серебра и бумажных денег. В Нью-Джерси азартные игры были запрещены законом, хотя никто и не обращал на это внимания. Римо поступил так, как счел наилучшим.
 Он вошел внутрь и подождал, пока его заметят.
 – Простите, ребята, – сказал он с улыбкой, – но вам придется закончить игру. Или перейти в задние комнаты, чтобы вас не видели с улицы.
 За столом было шесть игроков, и перед пятью из них лежала груда денег. Только перед одним было всего несколько долларов. Это был высокий, худой человек с расплющенным носом и шрамами на лбу.
 Головы всех остальных игроков повернулись к нему. Он внимательно изучил свои карты и затем презрительно посмотрел на Римо.
 – Пошел вон, молокосос, – сказал он с хриплым и гортанным уличным ньюджерсийским акцентом. В его голосе не было и тени улыбки.
 Римо решил не обращать на него внимания.
 – Вам придется закончить игру, ребята, – повторил он.
 – Я тебе говорю, пошел вон.
 – Вы слишком много говорите, мистер, – сказал Римо.
 – Я умею не только говорить, – произнес человек. Он поднялся и с сигаретой в руках подошел к Римо. Встав перед ним, он повторил:
 – Пошел вон.
 – Вы арестованы.
 – Да? И за что же?
 – За азартные игры. И за оказание сопротивления полиции.
 – Сынок, ты знаешь, кто я такой?
 – Нет, – сказал Римо, – и меня это не интересует.
 – Я Кенни, и я могу сделать так, что через сорок восемь часов ты будешь таскаться по самому жалкому участку в Ниггертауне.
 – Вот и сделайте это, – сказал Римо, – только сидя в тюрьме. Вы арестованы.
 И тогда сигарета, зажатая между большим и указательным пальцами, указала ему в лицо, подчеркивая каждое слово Кенни:
 – Ты об этом пожалеешь.
 В тот вечер Римо арестовал Кенни за участие в азартных играх и за сопротивление полиции. А через сорок восемь часов Римо патрулировал свой новый участок в самом центре черного гетто. Адвокат Кенни отказался от слушания дела в муниципальном суде, и оно было передано большому жюри.
 Больше об этом деле никто не слышал.
 Римо никогда не забывал об этом происшествии. Оно было одним из первых в целом ряду разочарований, с которыми он сталкивался, когда пытался следовать закону.
 Патрулируя участок в гетто, Римо был ложно обвинен в убийстве и привлечен к работе на КЮРЕ, после «казни» на неработающем электрическом стуле.
 П.Д.Кенни тоже преуспел в жизни.
 Он стал знаменит в преступном мире как профессиональный убийца, работающий на всех, кто платит деньги. Его услуги оплачивались по высшему разряду, и он никогда не промахивался.
 Его репутации была надежна, как Центральный банк. Его деловые качества укрепляли курс доллара.
 Он был так искусен в своем ремесле, что его боялись, и поэтому он не становился жертвой ни в одной из гангстерских войн, время от времени сотрясавших страну.
 Было известно, что он в своей работе не допускает никакой личной заинтересованности, никакой собственной неприязни. Он был профессионал, и не более того. И сторона, которая из-за П.Д.Кенни теряла человека, не питала к нему вражды. Они сами могли нанять его, чтобы расквитаться, нужно было только дать хорошую цену.
 Он отверг множество предложений от различных семейств объединить силы.
 Это было мудро с его стороны, поскольку жизнь ему сохраняла именно его репутация человека беспристрастного. Он не был фанатиком, и поэтому его не преследовали даже фанатичные сторонники убитых им людей. .
 Только однажды ему попытались отомстить, когда П.Д., выполняя контракт, убил сына главаря бандитской группировки. Бандит, напавший на него, хотел произвести впечатление на своего босса. Этот бандит вскоре был найден мертвым, так же как его отец, два брата, жена и дочь.
 Их расчлененные тела напоминали индюшек в День Благодарения.
 После этого никто не относился к выполнению П.Д.Кенни своих профессиональных обязанностей как к личному оскорблению. Его теперь воспринимали как Пьера Кардена своего дела, и заказов у него стало столько, что он едва мог с ними справиться.
 А затем, несколько месяцев назад, состоялось сенатское расследование проблемы бандитизма в США. П.Д.Кенни был вызван для дачи показаний, но предпочел исчезнуть. Прочтя об этом в газетах, Римо понадеяться, что к этому делу будет привлечено КЮРЕ. Тогда бы у Римо появилась возможность опять встретиться с П.Д.Кенни.
 Но КЮРЕ осталось в стороне, сенатские слушания потихоньку были свернуты, и Римо не удалось повидать П.Д.Кенни.
 И вот теперь он нашел своего старого врага, поменявшего внешность и летевшего в Алжир. Смит сообщил Римо, что многие ведущие мафиози страны направляются сейчас в Алжир для встречи с бароном Немеровым.
 Разве можно сомневаться, что П.Д.Кенни совершает деловое путешествие?
 Никто не проводит свой отпуск в Алжире, никто, даже сами алжирцы.
 Римо погрузился в чтение журнала, в то время как самолет с ревом несся над Атлантическом океаном, перелетая изо дня в ночь.
 Услышав за собой шаги, Римо поднял голову и увидел Кенни, который шел по проходу, нетвердо держась на ногах после семи часов, проведенных в баре.
 Он тяжело опустился в кресло и вызывающе огляделся. Поймав взгляд Римо, Кенни попытался заставить того опустить глаза. Когда это ему не удалось, он отвернулся и откинулся на спинку.
 Из кабины экипажа появилась белокурая стюардесса. Она медленно шла по проходу, нагибаясь к пассажирам, чтобы узнать, не нуждаются ли они в чем-нибудь.
 Римо услышал, как П.Д. гортанно произнес:
 – Поди сюда, девочка.
 Со своего места Римо видел, как юная блондинка подошла к Кенни.
 – Я могу что-нибудь для вас сделать? – сказала она с улыбкой, стремясь забыть прошлые обиды, как ее учили в школе стюардесс, на седьмой лекции.
 – Да, – пробурчал Кенни. Он поманил девушку к себе и сказал ей что-то на ухо.
 Римо увидел, как ее лицо стало пунцовым от смущения, а затем неожиданно исказилось от боли.
 П.Д. засунул ей руку под юбку и крепко сжал ее плоть. Девушке, наверное, было так больно, что она даже не могла кричать.
 П.Д. засмеялся, схватил свободной рукой ее за запястье и притянул стюардессу к себе. Его левая рука все еще была у девушки под юбкой, и на лице у нее было написано страдание. Он опять злобно и жестоко зашептал ей на ухо, и Римо видел, что глаза ее полны слез.
 Римо встал с кресла и подошел к Кенни, который крепкой хваткой держал стюардессу.
 – Джонсон, – произнес он.
 После некоторой паузы Кенни посмотрел через плечо на Римо.
 – Да? Что тебе нужно?
 – Отпустите девушку. Нам надо поговорить.
 – Я не хочу ни с кем говорить, – хрипло сказал Кенни, – и девушку отпускать не хочу.
 Римо наклонился к нему.
 – Или ты отпустишь ее, или я сдеру с твоего лица твою новую кожу и засуну ее тебе в глотку.
 Кенни опять посмотрел на Римо – на этот раз недовольно и удивленно.
 Помедлив секунду, он освободил девушку.
 Римо взял ее руки в свои:
 – Извините, мисс. (Слезы текли по ее щекам.) Мистер Джонсон слишком много выпил. Это больше не повторится.
 – Эй, ты, – запротестовал Кенни. – Это еще что такое – слишком много выпил?
 – Закрой рот, – сказал Римо. Он ласково сжал на прощанье руки девушки, и она медленно пошла по проходу к кабине.
 Римо перешагнул через ноги Кенни и сел в кресло напротив него.
 – У вас симпатичное лицо, – сказал он.
 – Да? – подозрительно спросил Кенни. – А у вас нет.
 – Надо мне будет взять адресок вашего хирурга. Может, он и меня сделает таким же красавцем.
 – Послушайте, мистер, – сказал Кенни, – я не знаю, кто вы и что вам надо, но почему бы вам не пойти к черту?
 – Я от Немерова, – произнес Римо.
 – Да? А кто такой этот Немеров?
 – Не стройте из себя дурака, – сказал Римо, – Вы отлично знаете, кто это такой. Это тот самый тип, к которому вы летите.
 – Слушай, приятель, – фыркнул Кенни. – Я тебя не знаю, и ты мне не нравишься. Убирайся-ка подобру-поздорову, а не то напросишься на неприятности.
 – Я бы рад убраться, да только я специально к вам послан. Я должен доставить вас к Немерову, и доставить в целости и сохранности. Поэтому я не хочу, чтобы вас покалечила какая-нибудь стюардесса или из-за поддельного паспорта арестовала в аэропорту полиция.
 – Как вас зовут? – спросил Кенни.
 – Вуди Аллен.
 – Я никогда о вас не слышал, – сказал Кенни.
 – Зато я слышал о вас, мистер Кенни. И барон тоже слышал. Поэтому он и послал меня – чтобы уберечь вас от неприятностей.
 – Вы можете как-нибудь удостоверить свою личность? – спросил Кенни.
 – Документы в портфеле.
 – Покажите, – велел Кенни.
 Римо огляделся по сторонам, затем посмотрел наверх и увидел кислородную маску. Хорошо бы испробовать на Кенни, как она работает, а затем перекрыть доступ кислорода. Нет, это рискованно. Слишком велика вероятность, что вмешается кто-нибудь из окружающих.
 – Вы действительно пьяны, – сказал Римо. – Как же, буду я прямо здесь открывать портфель, чтобы каждый любопытный ублюдок мог подойти и засунуть в него свой нос! Через пять минут в туалете. Первая дверь с левой стороны, и не запирайте ее.
 Он встал, не дожидаясь ответа, опять перешагнул через ноги Кенни и вернулся на свое место.
 Римо поглядел на часы. Через несколько минут самолет начнет посадку.
 Ему надо успеть все сделать вовремя.
 Через пять минут Кенни поднялся и направился к центру самолета. Римо кивнул ему, когда он проходил мимо, подождал еще минуту и пошел следом.
 Когда Римо вошел в маленькую уборную, Кенни стоял у раковины и ополаскивал лицо. Их взгляды встретились в зеркале. Римо заметил блеск металла у запястья Кенни, и вспомнил, что тот всегда носит в рукаве нож.
 Взяв с полочки полотенце и тщательно вытерев лицо, Кенни надел очки, и повернулся к Римо.
 – Ну и где же ваше удостоверение? – сказал он.
 – Вот здесь, – произнес Римо. Его левая рука метнулась вверх и вырвала тонкий кусок кожи над левым глазом Кенни, где еще не до конца зажил шрам после пластической операции. – Это удостоверяет меня как человека, который не любит, когда мучают женщин.
 – Подонок, – Прорычал Кенни. Он сделал движение рукой, и в его ладони оказалась ручка ножа. Он направил его в живот Римо. – Когда я разделаюсь с тобой, твою личность будут удостоверять мои инициалы у тебя на брюхе.
 – Бы забыли о Немерове. Я ведь его человек, – сказал Римо.
 – К черту Немерова! Он нанимал меня затем, чтобы был под рукой, если понадоблюсь, а не затем, чтобы надо мной издевался какой-то молокосос.
 Римо слегка отступил. Его отделяло от Кенни всего несколько дюймов. – Разве так встречают старого друга? – спросил он.
 – Старого друга? – переспросил Кенни и посмотрел на Римо, нахмурившись.
 – Еще бы. Мы встречались в Ньюарке – много лет назад. Вы разве не помните?
 Кенни заколебался.
 – Нет.
 – Я арестовал вас за азартные игры. Из-за вас меня перевели на другой участок.
 Кенни прищурил глаза, пытаясь вспомнить. Наконец он вспомнил.
 – Так ты полицейский, – прошипел он, – полицейская сволочь. Теперь все ясно.
 – Приглядись получше, ты, куча дерьма. Это послед нее лицо, которое ты видишь в этой жизни, – сказал Римо.
 Кенни сделал выпад ножом, но Римо ускользнул от удара. Лезвие поразило металлическую дверь, по инерции скользнуло вдоль нее и попало в щель между дверью и косяком. Римо толкнул дверь, она отворилась, и это движение сломало нож. Затем краем ладони Римо ударил Кенни по лицу.
 Кенни отбросило назад, и он сел на унитаз, выронил ручку ножа. Римо был уже рядом, он просунул руку под мышкой у Кенни и тыльной стороной ладони нажал тому сзади на шею, перекрывая доступ воздуха. Затем он нагнул Кенни над неглубокой раковиной и засунул в нее его голову. Открыв кран, Римо подождал, пока раковина не наполнится и голова Кенни не уйдет целиком под воду. В этой крошечной уборной было слишком мало места для размашистых движений. Руки Римо держали Кенни, как тиски. Тот сначала пускал пузыри, затем его тело забилось в судорогах и наконец обмякло.
 Ну что ж, поездка уже удалась, подумал Римо. П.Д.Кенни. Неплохо. Кроме того, паспорт Кенни может стать для него пропуском к Немерову.
 Римо вытащил из кармана пиджака Кенни бумажник и документы. Все еще держа голову Кенни в раковине, он перелистал паспорт. Тот был выписан на имя Джонсона. На фотографии был изображен Кенни со своим новым лицом, в очках с роговой оправой, как у сельского врача. Римо достал у себя из бокового кармана свое удостоверение личности и засунул его в пиджак Кенни. Теперь покойника звали Вуди Аллен.
 Ну вот, с этим покончено.
 Он вытер лицо и волосы Кенни полотенцем и устроил его поудобнее на сидении унитаза. Тело Кенни сползло по стене. Очки его висели на одной дужке.
 Очки! Римо взял их. Они пригодятся, если будут проверять паспорта. Роговая оправа проведет кого угодно, тем более таможенников. Для них все пассажиры на одно лицо.
 Он уже хотел выйти, когда вспомнил о лице Кенни. Несмотря на документы Вуди Аллена, кто-нибудь может его узнать. Например, та белокурая стюардесса.
 Кончиками пальцев он сделал так, чтобы никто и никогда больше не смог узнать П.Д.Кенни.
 Затем он вымыл руки и опустил очки Кенни в карман рубашки.
 Выйдя из уборной, он дважды ударил кулаком по петлям двери, ломая металл, чтобы дверь не открылась от случайного толчка.
 Когда тело П.Д.Кенни обнаружат, Римо будет уже далеко.
 И прежде чем кто-либо сможет идентифицировать труп как тело Кенни, Римо уже закончит свои дела с бароном Немеровым и вице-президентом Азифаром. Все должно получиться превосходно.
 Вернувшись в салон и увидев, что стюардессы поблизости нет, Римо взял из-под сиденья Кенни его дипломат.
 Он сел на свое собственное место как раз в тот момент, когда загорелась надпись: «Пристегните ремни безопасности».
 В проходе показалась блондинка, вышедшая проверить, пристегнули ли пассажиры ремни. Она улыбнулась Римо, и он улыбнулся ей в ответ.
 Римо стало интересно, какое выражение будет у нее на лице после посадки, когда обнаружат тело, сидящее на унитазе. Или еще позже, когда определят, что смерть наступила в результате утопления.
 Возможно, она улыбнется.
 Римо бы на ее месте улыбнулся.




 Глава 7


 Барон Исаак Немеров разослал телеграммы с приглашениями по всему миру, и по всему миру люди стали готовиться к поездке.
 Готовились к поездке все, начиная с крестных отцов американской мафии и кончая крупнейшим в мире производителем и распространителем порнографии, японцем, который владел публичными домами и кинофабриками более чем в пятнадцати странах. Были готовы прибыть люди, обладающие тысячами акров земли, на которых теперь произрастал мак. Из клоак преступления должны были приехать профессиональные игроки, владельцы тех самых казино, которые были когда-то созданы, чтобы лишить преступников возможности зарабатывать на игорном бизнесе. Из Швейцарии собирался прибыть семидесятидвухлетний старик, чье имя было известно только Немерову. Он знал старика как величайшего фальшивомонетчика в мире. Это был человек, который печатал без преувеличений миллиарды фальшивых долларов и из своей швейцарской резиденции наводнял ими денежные рынки всего мира.
 Должны были приехать контрабандисты, подпольные торговцы оружием, мошенники. Должен был приехать глава международной сети похитителей драгоценностей.
 На призыв Немерова откликнулись все.
 И многие из них не знали, почему они так сделали.
 Мало кто встречался с Немеровым. Так захотел он сам, ибо он не стремился быть на виду.
 Его имя не мелькало в отделах светской хроники в газетах, если ему это не было нужно. Он не желал, чтобы его принимали за фальшивого русского аристократа, который объявляет себя бароном, едва выучившись правильно держать вилку.
 Документы, подтверждающие его знатность, были безупречны. Он избрал себе образ жизни, который должен был соответствовать деспотичным требованиям, налагаемым его знатностью.
 Немерову было сорок шесть лет. Он был единственным сыном молодой красавицы француженки и русского графа. Граф состоял в родстве с Романовыми, а вспышки необузданного гнева роднили его с казаками.
 Исаак родился в Париже, и вскоре после родов мать его умерла при обстоятельствах, которые не могут быть названы иначе как загадочными.
 Друзья старого графа Немерова знали, что ничего загадочного в этой смерти не было. Его жена была шлюхой, хоть и благородного происхождения, но все равно шлюхой. Обнаружив себя рогоносцем, Немеров просто-напросто отравил ее.
 К этому времени у Немерова практически не оставалось источников дохода. Все состояние у него отняла русская революция. Жена оставила графу Немерову и маленькому Исааку приличный счет в банке, но граф нашел, что пользоваться им будет решительно неприлично.
 И тогда взрослый и мальчик начали вести жизнь бродяг, из года в год путешествуя, переезжая из одной столицы развлечений в другую. И всюду к распоряжению графа Немерова были красивые женщины, чьи деньги помогали ему хотя бы имитировать прежний образ жизни.
 Юный Исаак вырос, ненавидя этих женщин, их утонченные лица и алебастровую кожу, их театральный, мелодичный и всегда одинаковый смех. Ненависть достигала апогея, когда он видел, как они прячут его отцу в карман конверт. И еще он ненавидел выражение лица его отца, когда в автомобиле по дороге в их отель тот вскрывал конверт и пересчитывал деньги.
 Исааку было восемь лет, когда он начал воровать. Он уже хорошо себе представлял, что больше всего ценится в мире: прежде всего это бриллианты, дальше идет золото, другие драгоценные металлы и камни, затем – доллары США. Остальное уже не стоит внимания.
 Исаак стал специализироваться на бриллиантах.
 Когда отец оставлял его играть у бассейна на вилле какой-нибудь богатой женщины, а сам шел в дом ублажать хозяйку, когда из окон тихо доносились смех и вздохи, юный Исаак отправлялся бродить по комнатам. Здесь он брал булавку, там – кольцо или брошь. Он опасался брать ожерелья, потому что понимал, что их пропажу слишком быстро заметят. Он не задумывался о том, что будет делать с награбленным добром. Добычу он складывал в футляр от бритвы, который он держал в своем чемодане и который его отец никогда не открывал, поскольку думал, что мальчик хранит этот футляр из-за какого-то каприза.
 Став несколькими годами старше, Исаак абонировал сейф в Швейцарском банке и с тех пор хранил свои драгоценности там. В каждую из последующих своих поездок с отцом в Швейцарию он забирал из сейфа то кольцо, то брошь, вынимал камни из оправы и продавал их перекупщикам.
 Хотя Исааку исполнилось всего лишь двенадцать лет, он был уже шести футов ростом и рос так быстро, что одежда всегда плохо на нем сидела.
 Когда он пришел к первому ювелиру из списка, составленного им по телефонному справочнику, он со стыдом ощущал что из его рукавов торчат запястья, а из-под брюк – лодыжки.
 Ювелир, старик с добрыми глазами и густыми, как у моржа, усами, взглянул на длинное угрюмое лицо Исаака, на его дурно сидящий костюм, громко засмеялся и выгнал его из магазина. Много лет спустя Исаак купил эту фирму, нанял бухгалтеров, чтобы они нашли ошибки в ведении бухгалтерских книг, и преследованиями в уголовных и гражданских судах довел бывшего владельца до самоубийства.
 Но Исааку не пришлось долго искать ювелира, согласного купить у него бриллианты. Им оказался второй человек из его списка. Он заплатил Исааку десять тысяч долларов США, десятую часть истинной стоимости этих бриллиантов изумительной огранки. Исаак был счастлив, что получил такие деньги. Он положил их на свое имя в банк.
 К четырнадцати годам у него скопилось драгоценностей более чем на миллион долларов, а на счете находилось более ста тысяч долларов. Его отец все еще был нищ и ради куска хлеба торговал своими гениталиями. Он постоянно просил прощения у сына за то, что не может обеспечить ему безбедную жизнь. Исаак только улыбался в ответ.
 Затем началась вторая мировая война, и дела у отца неожиданно пошли в гору.
 Хотя у него не было своих денег, всю жизнь он провел среди сливок общества. А в этой войне постоянно меняющихся альянсов и закулисных интриг крайне необходим был доступ в гостиные к богатым людям, настолько необходим, что граф Немеров для многих стал нужным человеком.
 Он стал посредником, связным, агентом для обеих воюющих сторон.
 Он торговал оружием в Испании, изобретая технику продажи одного и того же груза обеим сторонам. Он оставлял партию оружия в поле на равном расстоянии от лагерей противников и предоставлял им сражаться за обладание грузом. Он продавал информацию Англии. Он налаживал поставки опиума из Китая в Европу и помотал американской мафии провести своих людей в итальянское правительство.
 А в 1943 году он умер от обширного кровоизлияния в мозг. Правительства по обе стороны облачились в траур.
 Их скорбь была искренна: граф Немеров был незаменим. Он делал для них такие вещи, какие они не могли делать для себя сами. Кто сможет занять его место?
 Они никак не рассчитывали на юного Исаака. А между тем он был хорошим учеником. Исаак сохранил в памяти имена людей, с которыми имел дело его отец, их связи и привязанности. И на могиле отца, когда тело старого графа опускали в землю, он объявил, что семья Немеровых в лице четырнадцатилетнего барона Немерова не собирается сворачивать свой фамильный бизнес.
 Вначале на Исаака посыпались насмешки: он был слишком молод. Но затем, когда у работодателей его отца накопилось множество нерешенных проблем, в отчаянии они все же обратились к Исааку. И он оказался на высоте, справившись с делом даже лучше, чем справлялся его отец.
 Но если старый граф работал для денег, то у Исаака деньги уже были. Он искал власти.
 От Франции вместо вознаграждения он потребовал контрольный пакет акций химической фабрики, чья деятельность была необычайно важна для завершения войны и для которой он мог доставать любое сырье.
 От Германии он получил в совладение военный завод. Влияние Исаака было таким всеобъемлющим, что после поражения Германии союзники не оспаривали его права на этот завод.
 Его империя росла. В девятнадцать лет Исаак был уже не просто мультимиллионером, но и владельцем множества предприятий. Кроме того, большое количество фирм находилось под его тайным контролем.
 Он тщательно подбирал эти предприятия. Химическая фабрика во Франции в любой момент могла начать перерабатывать героин, а немецкий военный завод – поставлять оружие без клейма завода-изготовителя партизанам и всем тем, кто мог заплатить за него требуемую цену.
 Немеровым двигала страстная ненависть к нищете и такая же страстная жажда власти. Власти, которую бы не смог уничтожить даже самый сильный и самый жестокий удар судьбы. Исаак не хотел жить унижаясь, как унижался его отец перед теми накрашенными женщинами, деньгами пытавшимися возместить свою пустоту и ограниченность. Барон Исаак Немеров ни от кого не примет конверт.
 Да ему и не нужен был никакой конверт. И когда наступил мир и в его услугах необходимость пропала, он стал искать новую область деятельности для применения своих талантов. Такой областью стало преступление.
 Немеров не собирался больше красть, эти дни миновали. Он стал человеком, к которому преступники со всего света могли обратиться с просьбой о помощи. Немеров мог решить любую проблему.
 Если кому-нибудь было нужно оружие, он мог предоставить его. Если было нужно политическое влияние, он мог поделиться им. Если нужно было, чтобы где-нибудь судьи увидели свет истины, он мог открыть судьям глаза с помощью убедительных доводов. Если в результате очередной правительственной вспышки активности где-нибудь застревал груз наркотиков, Немеров помогал ему достичь цели.
 Он не совершал преступлений, но был центром преступного мира. Сам Номеров отказывался считать себя преступником, говоря себе, что он – всего лишь аналитик на службе у того, кто платит больше. Он хотел думать, что работал бы и на любое нанявшее его законно избранное правительство – хотя в глубине души и осознавал, что такое маловероятно.
 Он редко имел дело с преступниками напрямую. Но они видели, что многие их проблемы разрешаются за конторкой в помещении какой-нибудь скромной компании в том или этом городе. Стоящий за конторкой ясноглазый молодой человек обещал «посмотреть, что можно сделать», и всего через несколько часов сообщал клиенту, что «барон Немеров сказал, что все улажено» или что «барон Немеров сказал, что сделает это для вас в знак уважения».
 Героин и ружья доходили до получателя, судьи оказывались подкупленными, и преступный мир продолжал процветать.
 Порой самые любопытные спрашивали ясноглазого молодого человека: «Но кто этот барон Немеров?» На что тот улыбался и неизменно отвечал: «Человек, который решит все ваши проблемы».
 Однажды Немерова попросили решить проблему с убежищем для гангстера из США, скрывающегося от полиции. Немеров решил ее. Через два месяца с тою просьбой к нему обратились трое более крупных мафиози. Немеров удовлетворил и ее.
 Западный мир был в разгаре очередной вспышки борьбы с преступностью.
 Немерову пришло в голову, что задача нахождения надежного прибежища для преступников достойна того, чтобы он попробовал ее решить.
 Затем однажды ночью в Лондонском казино он встретил вице-президента Азифара, и все части головоломки неожиданно легли на место.
 Казино получило соответствующие распоряжения, и Азифар проиграл значительно больше, чем мог себе позволить. Тогда Немеров предложил потному толстяку оплатить его проигрыш. Это сблизило их, и с тех пор барон удерживал при себе вице-президента – порой деньгами, но чаще женщинами, женщинами с кожей самого светлого оттенка, который только можно найти.
 Но Неморов не очень доверял власти над Азифаром женщин. Тот мог выйти из-под нее. На этот случай Немеров и записывал на видеопленку постельные забавы вице-президента.
 Разработка плана заняла у Немерова шесть месяцев, и еще три месяца потребовалось, чтобы окончательно склонить Азифара на свою сторону. Программа действии была проста: во-первых, надо было убрать президента Дашити, затем ввести в должность президента Азифара и наконец отдать страну во власть международной преступности.
 Когда все было подготовлено. Немеров разослал сорок телеграмм с одинаковым содержанием: «Необходимы встреча крайне важному вопросу зпт семнадцатое июля зпт „Стоунуолл-отель“ зпт Алжир тчк Немеров тчк».
 И по всему земному шару люди, получившие в своих тайных логовах эти телеграммы, отменяли ранее назначенные встречи и паковали чемоданы.
 И тогда Немеров послал сорок первую телеграмму человеку, которого ему особенно рекомендовали. Он пригласил его как из-за его профессиональных умений, так и из-за воздействия, которое его присутствие окажет на мафиози из США, всегда готовых к новым идеям относиться с подозрением. Сорок первая телеграмма была отправлена в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, человеку по имени П.Д.Кенни.




 Глава 8


 Римо вошел в вестибюль «Стоупуолл-отеля». Вестибюль занимал первые три этажа здания и был увенчан массивной хрустальной люстрой. Сбежавшиеся отовсюду темнокожие коридорные облепили Римо с его скромным багажом, как рой мух.
 Он отогнал их прочь и крепче сжал ручку чемодана, в котором лежал кейс П.Д.Кенни.
 Как он и ожидал, у него не возникло проблем на таможне. Чиновник открыл паспорт с именем П.К.Джонсона, взглянул на Римо, нацепившего для вящего сходства роговые очки, и поставил печать.
 Вестибюль был пуст. Это означало, что Римо приехал слишком рано. Если бы толпа мафиози уже прибыла, вестибюль был бы полон людьми со шрамами на лицах, в шелковых костюмах с белыми галстуками н в шляпах, людьми, мрачно глядящими друг на друга и пытающимися силой взгляда утвердить собственную значительность. Но вестибюль был пуст.
 Почти пуст.
 В кресле у дверей сидела лицом к конторке девушка. Она читала газету.
 Ее оранжевая вязаная юбка была слишком коротка; она так высоко задралась, что Римо мог видеть, где кончаются у девушки колготки.
 Она была темноволоса – но скорее шатенка, чем брюнетка. Кожа ее тоже была темной – но от загара, а не от природы. Ее глаза за большими круглыми очками были темно-зеленого цвета, и на фоне ярко-коричневого лица они производили незабываемое впечатление. Вместо губной помады девушка пользовалась белым блеском для губ, что выглядело очень сексуально. Она быстро взглянула па Римо и вновь опустила глаза к газетной странице. В уголках ее рта появилась слабая улыбка.
 Римо с усилием оторвал от нее взгляд и подошел к конторке. Усатый портье в красной феске бросился к нему, угодливо улыбаясь. Римо подумал, что голос портье, наверное, похож на голос комика Гучо Маркса, одного из братьев Маркс.
 Так оно и оказалось.
 – К вашим услугам, сэр!
 Римо заговорил в полный голос – исключительно ради девушки:
 – Я П.Д.Кенни. Для меня забронирован номер? – В зеркале напротив он увидел, как девушка подняла голову и взглянула на него.
 Портье сверился со списком, лежащим перед ним.
 – О да, сэр, конечно, сэр, забронирован. Джентльмен остановится у нас надолго?
 – Джентльмен может вообще у вас не остановиться. Номер хороший?
 – О, замечательный, сэр.
 – Как же, знаю я вас, у вас все номера замечательные. – Римо надеялся, что П.Д.Кенни разговаривал бы с портье именно таким образом. – Там есть кондиционер?
 – Да, сэр.
 – А ковры?
 – Да, сэр, – сказал портье, тщетно пытаясь скрыть свою неприязнь к крикливому американцу.
 – Извиняюсь, что надоедаю вам, – сказал Римо, – но я привык к всему самому лучшему. Я живу в лучших отелях в Джерси-Сити. Я могу жить только в лучшем номере.
 – Это самый лучший номер, сэр, – сказал портье и наклонился к Римо. – Он был заказан для вас бароном Немеровым, а для друга барона… – оставив фразу незаконченной, он позвонил в серебряный колокольчик на конторке.
 – Тогда все в порядке, – произнес Римо, жестом показывая, что разговор закончен. – Дайте мне ключ.
 Подняв голову, он увидел, что женщина все еще смотрит на него. Он задумался, кем она интересуется – им или П.Д.Кенни, за которого она его принимает. Придется ему это выяснить.
 Он прогнал двух коридорных.
 – Все в порядке, ребята, я справлюсь сам.
 – Комната 2510, – сказал портье, вручая ему медный ключ с голубым стеклянным украшением на цепочке.
 – Отлично. Но если там что-то не так, вы обо мне еще услышите, – беря ключ, сказал Римо.
 Вместо того чтобы направиться к лифтам, он пересек вестибюль, подошел к креслу, в котором сидела девушка, и остановился на расстоянии нескольких дюймов от нее. Она удивленно посмотрела на него поверх газеты.
 – Да?
 – Простите, мисс, мне кажется, мы с вами где-то уже встречались.
 Девушка засмеялась.
 – Вряд ли. – Она вернулась к своей газете.
 – Вы всегда читаете газеты вверх ногами? – спросил Римо.
 На лице у нее отразилось смятение, но лишь на долю секунды. Девушка быстро пришла в себя и холодно произнесла:
 – Она не вверх ногами.
 Но удар попал в цель. То, что она на мгновение поддалась панике и подумала, что держит газету вверх ногами, говорило о многом. Она действительно могла так держать газету, потому что не читала ее. Они поняли это оба.
 Римо обезоруживающе улыбнулся девушке.
 – Я знаю, – сказал он, – просто я всегда так говорю, когда знакомлюсь с девушками.
 – Вы, должно быть, этому научились в Джерси-Сити, мистер Кенни. – Наконец-то она соизволила произнести целую фразу. Ее изящный британский акцент звучал не отрывисто и резко, но с той мягкой хрипотцой, которая всегда возбуждала Римо.
 – Единственное, чему я научился в Джерси-Сити, сказал он, – это не предоставлять ничего бесплатно. Вы знаете, как меня зовут и откуда я приехал, а я о вас не знаю ничего, кроме того, что …
 – Кроме чего?
 – Кроме того, что вы очень красивы.
 Девушка негромко рассмеялась.
 – Ну тогда, конечно, нужно восстановить справедливость. Меня зовут Маргарет Уотерс, и я приехала из Лондона. Если ваш комплимент не был шуткой, можете называть меня Мэгги.
 – Вы здесь отдыхаете?
 – Я работаю в археологической экспедиции. Кому придет в голову отдыхать здесь?
 – Кое-кому из Джерси-Сити.
 Она опять засмеялась.
 – Вы падаете в моих глазах.
 – Если позволите пригласить вас пообедать, я попытаюсь подняться в вашем мнении. Конечно, если у вас не назначено свидание с Рамзесом II.
 – А вы, оказывается, вполне цивилизованы, – сказала она, – Когда вы набросились на портье, я бы этого не подумала.
 – Я смотрел слишком много боевиков. Так как насчет обеда?
 – Знаете, я пока еще не собираюсь общаться с Рамзесом. Почему бы и нет? В девять вечера устроит?
 – Отлично. Встречаемся здесь?
 – Перед отелем, – сказала она.
 Римо опять улыбнулся ей. Теперь он заметил, что ее бюст был не хуже ног и лица.
 – Тогда до встречи, Мэгги, – сказал он, затем повернулся и направился к лифту. Путешествие в Алжир нравилось ему все больше и больше. Девушка была очень красива. Хорошо, что Чиун не поехал с ним: он бы непременно обвинил сейчас Римо в сексуальной озабоченности.
 Римо отворил дверь номера и ступил на толстый ковер. Стеклянная стена представляла из себя одно большое окно. Подойдя к нему, Римо увидел раскинувшийся перед ним Алжир, со всех сторон граничащий с холмистыми равнинами. Он отметил также, как слабо освещена столица, по сравнению с американскими городами.
 Кровать была привинчена к полу, и Римо плюхнулся на матрац. Матрац оказался упругим и во всех смыслах первоклассным.
 Мебель в гостиной находилась на левой ее половине, а на правой расположился обеденный стол и маленькая кухня. Кондиционер наполнял воздух свежестью и прохладой. Римо здесь нравилось больше, чем в нью-йоркском «Палаццо-отеле». П.Д.Кенни, да будет земля ему пухом, одобрил бы этот номер.
 Может быть, его одобрит и Мэгги Уотерс в девять вечера.
 Порой Римо жалел, что подвергался такому интенсивному тренингу. Его изначальные порывы были как у нормального мужчины, но подготовка приучила его к дисциплине, которую он позволял себе нарушать лишь изредка.
 А все благодаря Чиуну, этому старому мучителю. Он ухитрился лишить секс всякого удовольствия, позволив Римо ощущать радость лишь от ожидания секса. За это Чиун еще ответит, прежде чем отойдет к своим предкам, всем этим предыдущим Мастерам Синанджу.
 Римо посмотрел на часы, которые он забыл переставить. По нью-йоркскому времени сейчас было полвторого дня. Пора звонить Смиту.
 Он позвонил на коммутатор, и телефонистка отеля приступила к долгой процедуре соединения Римо с миссис Мартой Кавендиш, живущей в городе Секаукус, штат Нью-Джерси. Если такая женщина и существовала, то во всяком случае она не подозревала, что является тетей Римо Уильямса.
 При звонке ей телефонная линия переключалась, и в итоге звонок поступал в кабинет Смита в санатории «Фолкрофт», что высится над Лонг-Айлендским заливом.
 Прошло полчаса, прежде чем телефонистка перезвонила. Ее английский звучал так чудовищно, что Римо испугался, не подсоединен ли к ее телефону излюбленный Смитом шифратор. Телефонистка произнесла:
 – Вас сейчас соединят.
 Римо услышал в трубке щелчок и сказал:
 – Алло.
 – Алло, – ответил неприятный кислый голос.
 – Дядя Харри? – произнес Римо. – Это ваш племянник. Я хотел сообщить вам, что я доехал благополучно. Я остановился в «Стоунуолл-отеле», в номере 2510. Мне позвонить завтра тете Марте?
 – Да, позвоните ей в полдень.
 – Хорошо. Передайте ей, что у меня все в порядке.
 – Ей будет приятно услышать это от вас лично. Позвоните ей завтра в полдень и успокойте ее.
 – Ничего, если я превышу расходы?
 – Припишите их к вашему счету в отеле. Как прошел полет?
 – Отлично. В самолете был какой-то нахальный тип, Вуди Аллен, что ли.
 С ним произошел несчастный случай.
 – Да, я слышал об этом. Я немного беспокоился.
 – Беспокоиться не о чем, – сказал Римо. – Это было очень приятное путешествие для старого П.Д.Кенни. Ладно, дядя Харри, а то денежки текут. Я позвоню завтра в полдень. Передайте привет Ч… дядюшке Чарли.
 – Передам.
 – Не забудьте, а то он беспокоится.
 – Не забудьте вы позвонить, – сказал Смит.
 Они оба повесили трубки.
 Смит должен понять, почему Римо не использовал шифратор. Если бы линию прослушивали, шифратор уличил бы его больше, чем любые слова.
 Как бы то ни было, Смит теперь знает, под каким именем он живет и где.
 Это его должно утешить. Римо надеялся, что Смит передаст его послание Чиуну. Старый кореец любит тревожиться по любому поводу.




 Глава 9


 Римо стоял перед «Стоунуолл-отелем» и глядел на широкую опрятную Рю Мишле, главную улицу города.
 Давящая жара, казалось, покрыла город плотным одеялом. Если бы всю сырость можно было вычерпать из воздуха и употребить на орошение пустынь, Сахара превратилась бы в цветущий сад. В свете современных консольных фонарей в воздухе можно было различить капельки влаги, сверкающие как крошечные невесомые алмазы.
 Ожидая появления Мэгги, Римо прислонился к фонарному столбу напротив входа в отель. Его руки, как обычно, были засунуты в карманы пиджака.
 Это портило очертания его белого костюма, но зато так он чувствовал себя комфортней. По его мнению, одно стоило другою.
 Перед ним впритирку к тротуару проехало такси. Римо посмотрел ему вслед и увидел над задним сиденьем копну темно-коричневых волос.
 Он проводил машину взглядом. Она остановилась в пятидесяти футах от него вниз по улице, прямо под уличным фонарем. Открылась задняя дверца, и наружу высунулась длинная нога. Это была Мэгги. Римо узнал ногу, этот стройный изгиб от колена до щиколотки. Он посмотрел сквозь заднее стекло автомобиля. Это в самом деле была Мэгги. Наполовину выбравшись из такси, она остановилась и повернулась к какому-то мужчине, сидящему внутри.
 Сквозь заднее стекло Римо видел ее резко очерченный профиль.
 Даже с расстояния пятидесяти футов Римо различал суровое морщинистое лицо человека в такси. Волосы его были так черны, что казались почти синими, как у Супермена в комиксах.
 Человек разговаривал с Мэгги, властно жестикулируя, как будто отдавал приказы. Римо вяло удивился, кто это может быть. Наконец Мэгги подняла перед собой руки в универсальном жесте неохотно данного согласия и окончательно выбралась из такси. Римо с неприкрытым восхищением любовался ее длинными ногами, грудью, лицом, волосами и гладкой загорелой кожей. На ней было короткое белое платье без рукавов, и на фоне платья ее кожа казалась еще темней.
 Мэгги поправила платье на ягодицах, разглаживая складки, и наконец заметила наблюдающего за ней Римо. Она торопливо захлопнула дверцу автомобиля, и тот укатил прочь. С улыбкой на лице Мэгги подошла к Римо.
 – Привет, – сказала она.
 – Привет. Я думал, вы выйдете изнутри. Это был ваш друг?
 – Нет, просто местный представитель Рамзеса II. Я ему сказала, что уже занята сегодня вечером.
 – Не надо было отпускать такси.
 – Мы пойдем пешком, – сказала Мэгги. – Сегодня прекрасный вечер.
 – Это же Алжир, дорогая. Нас обоих могут похитить и продать в рабство.
 – Мистер Кенни, – начала она.
 – П.Д. – поправил Римо, впервые задумавшись, что могут означать эти инициалы.
 – П.Д. – сказала она, – рядом с вами я ничего не боюсь. Пойдемте.
 Мэгги взяла Римо под руку и повела его вверх по улице.
 – Это туристский квартал, – сказала она весело. – Здесь неподалеку масса всяких заведений.
 – Ведите меня, – произнес Римо, – но если вы затащите меня к исполнителям танца живота, я потеряю к вам всякое уважение.
 – Боже упаси!
 Она нравилась Римо. Ему было приятно держать ее под руку. В такие минуты он ощущал себя нормальным человеком, а не кем-то, чье имя и чьи отпечатки пальцев исчезли с лица земли после его мнимой смерти на электрическом стуле. Нет, нормальным человеком с прошлым, настоящим и будущим, руку об руку с красивой девушкой идущим по жизни.
 Она нравилась ему. Будет очень приятно начать выяснять, почему она проявляет к нему такой интерес, и кто был тот человек на заднем сиденье такси, и что она знает о Немерове и предстоящей встрече. А если ему для этого придется затащить ее в постель, проявив свою злодейскую природу, что ж, ради старого доброго Смита н КЮРЕ он готов пойти на такую жертву.
 Смит, Смит, Смит. КЮРЕ, КЮРЕ, КЮРЕ. Трехкратное гип-гип-ура, и поаплодируем всем профессиональным убийцам.
 Римо Уильямс и П.Д.Кенни. Знатная леди и Джуди О'Грэди. Бедный П.Д.Кенни. Ему надо было работать на правительство. У него всегда было слабовато по части здравого смысла.
 Рука об руку они медленно шли по улице, не разговаривая, молча наслаждаясь своей близостью – как старые знакомые, уверенные друг в друге. На углу улицы, в сотне футов впереди, стоял черный лимузин. Римо услышал пронзительный рев заводящегося сверхмощного мотора.
 Обочина была забита припаркованными автомобилями. Лимузин выехал на середину улицы, свободной от движения, и медленно поехал в их сторону.
 Римо посмотрел на него без особого интереса. Странно, что у него погашены фары.
 Затем он и Мэгги вышли на свободный участок мостовой, где стояли пожарный гидрант и уличный фонтанчик и где у тротуара не было припаркованных машин. Автомобиль, лениво ползущий по улице, неожиданно увеличил скорость.
 Прежде чем он поравнялся с ними, Римо увидел, что из его опущенного заднего окна торчит вороненый ствол, синевато поблескивающий в свете фонарей. Как будто в замедленной съемке Римо наблюдал, как ствол поворачивается в их сторону.
 Римо мгновенно повернулся и толкнул назад Мэгги, стараясь прикрыть ее своим телом. Убравшись с открытого места, они оказались за припаркованной у обочины машиной. Римо швырнул Мэгги на землю, а сам выскочил из-за машины, живой мишенью отвлекая огонь от девушки. Из проезжающего лимузина полетели пули, десятки, дюжины пуль. Минуя Римо, они глухо ударялись в машину, за которой пряталась Мэгги, порой перелетали выше ее и резко щелкали о стену дома. Римо проклял стрелка, который решил испортить ему вечер.
 Он увидел, что рука, держащая автомат, была черной, лоснящейся и мускулистой. Потеряв терпение, Римо прыгнул на капот машины, прикрывающей Мэгги, готовясь перебраться оттуда на крышу лимузина.
 Трах!
 Очередная пуля ударилась в стену дома, отлетела рикошетом назад и попала Римо в голову. Римо зашатался. Перед его глазами вспыхнул яркий синий свет, но боли не было. Он отчетливо представил себе Чиуна, называющего его бездарностью, не способной избежать простого рикошета. Римо дотронулся до правого виска, и вся рука оказалась в теплой липкой крови.
 Затем пришла боль. Боль, как будто ему дал затрещину Чиун. Как будто у него разламывалась на части голова. Римо рухнул с капота автомобиля и распростерся на тротуаре рядом с Мэгги.
 Придя в себя, он обнаружил, что лежит на спине на удобном упругом матрасе.
 Над ним склонилась девушка, красивая и ладно скроенная. Она положила на его ноющий лоб холодное влажное полотенце, перед тем отжав его над тазиком с водой на прикроватном столике.
 Увидев, что он открыл глаза, девушка произнесла с британским акцентом:
 – П.Д., с вами все в порядке?
 «П.Д.?» – удивленно подумал он. Вслух он произнес:
 – Наверное, да. У меня болит голова.
 – Еще бы ей не болеть!
 Девушка действительно была хороша: с загорелой кожей, темно-коричневыми волосами и ярко-зелеными глазами. На ней было белое платье. Он понадеялся, что это не медсестра, а кто-нибудь, хорошо ему знакомый. Может быть, жена. Или подружка.
 – Что произошло? – сказал он.
 – Вы не помните?
 – Я ничего не помню.
 – Мы шли по улице, и кто-то стал в вас стрелять. Пуля задела вашу голову.
 – Кто-то стал стрелять в меня?
 – Да.
 – А зачем?
 – Не знаю, – сказала девушка. – Я думала, вы знаете.
 – Я ничего не знаю, – проговорил он.
 Сев на постель, невзирая на боль, пульсирующую в голове, он оглядел комнату. Это был роскошно обставленный гостиничный номер. Почему-то ему захотелось угнать, на чьи деньги он снят.
 – Где я? – спросил он.
 – Вы что, смеетесь надо мной?
 – И не думаю. – Его голос звучал искренно, и девушка ответила уже более спокойным тоном:
 – Вы в «Стоунуолл-отеле» в Алжире. Это ваш номер.
 – В Алжире? – произнес он с изумлением. – А что я делаю в Алжире? – Он замолчал и глубоко задумался. – И вообще, кто я такой?
 Без малого десять секунд девушка пристально смотрела па пего. Затем она сняла с его головы полотенце и взглянула на рану.
 – Ничего страшного, – сказала она, – до свадьбы заживет.
 – Вы не ответили на мой вопрос, – произнес он. – Кто я?
 – Вы П.Д.Кенни.
 Это ничего не говорило ему.
 – И я в Алжире?
 – Да.
 – А что я здесь делаю?
 – Не знаю.
 Он вновь огляделся. Мало было узнать собственное имя, надо было еще иметь связанные с ним личные воспоминания. У него воспоминаний не было никаких.
 – А кто такой П.Д.Кенни?
 – Это вы.
 – Вряд ли. Слушайте, кто я такой, в самом деле? Что я здесь делаю? И как я сюда попал?
 – Вы действительно этого не знаете?
 – Нет.
 Девушка встала и отошла от кровати. Он откинулся на подушки. Резкие движения причиняли боль, но он не мог сопротивляться желанию слегка повернуться и посмотреть ей вслед. Она была прекрасна. Но кто она такая?
 Остановившись в футе от кровати, девушка обернулась и наклонилась к нему.
 – Я тоже не знаю, кто вы, – сказала она. – Мы только сегодня познакомились. Вы пока полежите, я поищу в комнате, может, нам что-нибудь поможет. У вас амнезия.
 – Амнезия! Я думал, это гипнотизерский фокус.
 – Нет, – произнесла девушка. – Амнезия действительно существует. Когда я была медсестрой, я часто сталкивалась с такими случаями. К счастью, обычно она проходит через несколько часов. Он усмехнулся:
 – Что ж, я подожду, если вы пообещаете посидеть со мной.
 – Я лучше попробую что-нибудь найти, – сказала девушка. Она начала с ящиков комода и со знанием дела обыскала их, перевернув вверх дном всю его одежду и даже вывернув наизнанку носки. Ничего.
 В нижнем ящике она нашла кейс, вытащила его, положила на ящик и открыла замок. Римо наблюдал за ней с большим интересом, восхищаясь ее сноровкой.
 Когда девушка увидела содержимое кейса, она тихонько хмыкнула. Римо мог видеть только движение ее рук. Что она там делает? Хотя ему было больно, он поднялся с кровати и подошел к ней.
 В кейсе лежали деньги, толстые пачки стодолларовых купюр. Римо оценил общую сумму в двадцать пять тысяч.
 – Вот теперь мне нравится быть П.Д.Кенни, – сказал он.
 – Здесь еще телеграмма, – сказала девушка, вытаскивая желтый листок бумаги.
 – Читайте.
 – Она отправлена в Джерси-Сити, отель «Дивайн», П.Д.Кенни. «Остановитесь „Стоунуолл-отеле“ зпт номер забронирован тчк Надеюсь плодотворное сотрудничество тчк Немеров тчк»
 – А кто такой Номеров?
 Почему-то девушка ответила не сразу.
 – Не знаю, – сказала она наконец. – Но, наверное, вы сюда приехали из-за него.
 Отойдя от Римо, она открыла стенной шкаф и принялась рыться в развешанной одежде. Римо последовал за ней, по внезапно краем глаза заметил свое отражение в зеркале. Повернувшись, он уставился на самого себя.
 На Римо глядело лицо незнакомца, и оно не располагало к себе. Причиной тому была не только уродующая рана на виске. У незнакомца были волнистые, коротко подстриженные волосы, жесткий, безжалостный взгляд и длинные, тонкие губы. Его лицо выглядело так, как будто под кожей на нем не было мяса, и она была натянута непосредственно на череп. Римо понял, что П.Д.Кенни не был славным парнем. Он наклонился к зеркалу поближе, обнаружив кое-что еще, и ощупал пальцами скулы. Кожа здесь была слишком тонка, как будто ее подтягивали.
 У углов глаз было то же самое. Это было ему знакомо: следы пластической операции. Безо всякого сомнения, это было ему знакомо.
 Девушка уже закончила осмотр шкафа и теперь смотрела, как Римо изучает свое лицо.
 – Ну и как? – спросила она иронично. – Подходит?
 – Странное ощущение, глядишь на себя, а видишь незнакомого человека.
 Вы что-нибудь нашли? – сказал он, возвращаясь в постель и в замешательстве покачивая головой.
 Девушка последовала за ним, пряча что-то за спиной. Римо сел на кровать, и она встала перед ним.
 – Только это, – произнесла она, протягивая руку.
 В руке был зажат стилет. Римо догадался, что его лезвие было острым, как у бритвы.
 Он взял нож и положил его к себе на ладонь. Нож был восьми дюймов в длину и имел вполне профессиональный вид, хотя этот вид был непривычен для Римо. Римо покрутил его, рассматривая двойное отточенное лезвие, неожиданно для самого себя поднял нож над головой и метнул его в деревянную дверь.
 Нож описал широкую полудугу через всю комнату и на уровне груди вонзился в тонкое фанерное покрытие двери, полой внутри. Нож вошел вглубь на два дюйма, прежде чем остановился. Его ручка еще некоторое время подрагивала.
 Девушка поглядела на нож, затем перевела взгляд на Римо. Римо наблюдал за ножом, пока тот не перестал вибрировать, затем улыбнулся ей.
 – Ну вот, – сказал он. – Наконец-то я знаю, кто я.
 – Да?
 – Конечно. Я метатель ножей в цирке. Черт возьми, я даже не представляю, как это у меня получилось.
 Девушка присела на край постели, и ее платье задралось до бедер, открывая стройные загорелые ноги. Она взяла руки Римо в свои.
 – Я уверена, – сказала она, – что только этот Немеров, кто бы это ни был, может пролить свет на ваше прошлое. Я хочу выйти ненадолго и постараться узнать что-нибудь о Немерове, кто он такой и где его найти. Тогда мы поймем, что нам делать. – Она нежно сжала его руки. – С вами ничего не случится?
 – Без вас? Не знаю, не знаю.
 Она наклонилась и поцеловала его в кончик носа.
 – Мы все наверстаем, когда я вернусь.
 – Тогда давай быстрей.
 – Бегу.
 Она поднялась и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Нож опять задрожал. Римо лег на кровать и уставился на него. Он пытался понять, что же он за человек, если смог так метнуть этот стилет.




 Глава 10


 Мэгги Уотерс нетерпеливо ударила по кнопке вызова лифта. В ожидании его прихода она нервно постукивала высоким каблуком своей белой туфельки по густому бежевому ковру, покрывающему коридор двадцать пятого этажа «Стоунуолл-отеля».
 После ожидания, показавшегося ей нескончаемым, двери лифта открылись, и Мэгги шагнула в кабину. Доехав до двенадцатого этажа, она достала из сумочки ключ и открыла дверь номера 1227.
 После апартаментов Римо ее номер показался ей отвратительным, похожим на комнату в дешевом алабамском мотеле, с полом, покрытым линолеумом, с тонкими занавесками, с отлакированной мебелью. Мэгги закрыла за собой дверь, причем ей пришлось для этого применить силу. Из-за сырости, пропитавшей нижние этажи гостиницы, дверь покосилась, и теперь ее периодически заедало.
 Оказавшись в комнате, Мэгги подошла к телефону и набрала номер, состоящий из четырех цифр. – Слушаю, – раздался голос в трубке.
 У человека был британский акцент, и в голосе его чувствовалась профессиональная пресыщенность. По некоторым причинам этот голос раздражал Мэгги не меньше, чем ее комната. Солнце, видимо, все-таки заходит над империей. Здравомыслящим людям надо готовиться к наступлению сумерек.
 Беда в том, что англичане слишком верны традициям, чтобы мыслить здраво.
 Они беззаботно продолжают жить, как жили, и каждый чувствует себя по меньшей мере королем Артуром.
 – Это Мэгги, – сказала она.
 – Ах, да, – произнес человек. – Что новенького? Как там ваш приятель?
 – Приятель получил пулю в голову, – проговорила Мэгги, со злорадством преувеличивая серьезность происшедшего. Ей хотелось посмотреть, какую реакцию по вызовет у человека на том конце провода.
 – О господи! – воскликнул тот.
 Мэгги поджала губы.
 – Тем не менее он жив и здоров, – сказала она после паузы. – Это всего лишь царапина. Зато теперь, черт возьми, у него амнезия. Он не помнит, кто он такой.
 – Это довольно любопытно, я бы сказал. А что насчет Немерова?
 – Он как будто никогда и не слышал о таком. Я пыталась назвать ему это имя.
 – Довольно пикантный поворот событий, не правда ли? – сказал человек. – Барон нанимает профессионального убийцу, а теперь тот не только не помнит барона, но даже и не помнит, что он убийца.
 «Если он захихикает, – подумала Мэгги, – я умру от отвращения».
 Он захихикал.
 – Да, – сказала она, – очень пикантный.
 – Да, в самом деле.
 – Да, в самом деле, – повторила Мэгги, как попугай. – Но что будет, когда Номеров пошлет за ним?
 – Ну что ж, моя дорогая, это будет для вас отличной возможностью попасть в гости к Немерову. – Он опять захихикал. – Вы можете притвориться личной сиделкой П.Д.Кенни. Вы ведь не прочь побыть его сиделкой? – спросил человек. Его голос звучал так, как будто он непристойно подмигивал.
 – Полагаю, холодно сказала Мэгги, – что быть его сиделкой безопасней, чем вашей. У него, наверное, хотя бы нет триппера.
 Человек торопливо произнес:
 – Я заразился, Мэгги, при исполнении своего служебного долга.
 – Меня поражает, что при исполнении служебного долга вам всегда удается сталкиваться со шлюхами ценой в пять шиллингов. И это резидент тайной службы Ее Величества! – Реплика прозвучала как обвинительное заключение.
 – Наша профессия полна риска, – произнес он. – Не забывайте, что моя болезнь дала вам возможность самой выполнить это задание и прославиться.
 – Мне благодарить вас или вашу шлюху?
 – Благодарности не нужно, – сказал он. – Во всяком случае, постарайтесь добраться до Немерова через П.Д.Кенни. Их замысел насчет Скамбии должен быть остановлен любой ценой. Остановите Немерова. А если это окажется невозможным…
 – Что тогда?
 – Если это окажется невозможным, – повторил он, – убейте П.Д.Кенни.
 Мэгги ничего не ответила, и он продолжал:
 – Когда к нему вернется память – а рано или поздно она вернется, – он убьет вас, не задумываясь. Это злобный и хладнокровный маньяк с ножом.
 Если сможете, убейте его, прежде чем он убьет вас. Убейте без колебаний. – Затем он добавил:
 – Я предпочел бы заниматься этим делом сам.
 – Я бы тоже это предпочла, – сказала Мэгги.
 – К несчастью… мое физическое состояние… – Он не договорил фразу до конца.
 – Представляю себе, – проговорила Мэгги, – тайная служба лежит в лежку от триппера.
 – К черту тайную службу, – он сардонически захихикал, – но я действительно лежу в лежку.
 – Это ваше обычное состояние, – сказала она, – смотрите, не забывайте про пенициллин.
 – Будьте осторожны, – сказал он. – Помните, это важно. Ставки огромны.
 Решается судьба международной империи преступности. Нет ничего важнее, чем остановить злодея Немерова и его гнусный замысел. Ни ваша жизнь, ни моя, ни…
 – Приберегите это для вашей следующей книги, – сказала Мэгги и повесила трубку.
 Некоторое время она молча глядела на телефон, затем пожала плечами и направилась к выходу. Ладно, черт возьми, она в конце концов агент и должна выполнять указание босса. В ее профессии нет места эмоциям.
 Но в глубине души Мэгги улыбалась, радуясь, что сейчас вернется к П.Д.Кенни. Она предвкушала, как приятно будет изображать его сиделку.
 А резидент Великобритании может убираться к черту. Мэгги надеялась, что следующий триппер его доконает.




 Глава 11


 Доктор Харолд В. Смит повернулся в своем вращающемся кресле к окну, за которым виднелись воды Лонг-Айлендского залива. Он испытывал острое чувство жалости к самому себе.
 Римо опаздывал. Он должен был позвонить в полдень, а с тех пор прошло уже два часа. В КЮРЕ два часа были вечностью. Для Римо Уильямса вечностью были даже пять минут.
 Смит уже понял, что этот наглый тип так и не позвонит. Почему Римо Уильямс всегда должен быть таким наглым?
 Почему он должен работать на Харолда В. Смита?
 Почему Смит должен руководить КЮРЕ? И вообще, почему должно существовать само КЮРЕ?
 «О Боже, как мне себя жалко», – подумал он, продолжая задавать самому себе непривычные вопросы. Все годы, в течение которых Смит стоял во главе самой секретной организации США, эти вопросы не приходили ему в голову. Смит являл собой квинтэссенцию бюрократизма. Какие бы дурацкие задания ему ни давали, он трудолюбиво выполнял их, не задумываясь над степенью их идиотизма.
 Несомненно, Смит был бюрократом до мозга костей. И все же от обычного чиновника его отличали три вещи: во-первых, он был умен, во-вторых, честен и, в-третьих, был патриотом с ног до головы.
 Некоторые люди становятся патриотами, чтобы государство своей широкой спиной прикрывало их подлую природу. Не таков был Смит. Он готов был один заслонить свою страну, чтобы защитить ее и поддержать. И поэтому, когда один из президентов счел необходимым для борьбы с беззаконием создать КЮРЕ, в правительстве нашелся только один человек, обладающий нужной квалификацией, честностью, патриотизмом, шпионским мастерством и административными способностями. чтобы возглавить секретную организацию.
 Этим человеком был доктор Харолд В .Смит.
 Это было много лет назад. Смит уже достиг пенсионного возраста, но знал, что ему никогда не удастся выйти на пенсию. Его дети выросли, и он упустил их детские годы. Ему было отказано даже в обычном праве всех блудных родителей, праве сказать своему выросшему ребенку «Видишь, вот как обстояло дело, и вот почему я не мог быть рядом с тобой». Даже в этом ему было отказано.
 Усилием волн Смит заставил себя забыть о собственных огорчениях. Перед ним сейчас стояла более важная проблема. Куда делся Римо?
 Он не позвонил из Алжира. Несмотря на все свои штучки, такого Римо никогда себе не позволял. Даже ему – с его толстой кожей – было ясно, что, не позвонив он может вызвать целую лавину последствий, лавину, которую потом невозможно будет остановить. Поэтому Римо всегда звонил. Но сегодня он опаздывал уже на два часа.
 Это не обещало ничего хорошего. Смит не верил, что секретные агенты других стран способны остановить Немерова. Решение этой задачи, по его мнению, целиком должно было лечь на плечи КЮРЕ. Поэтому Смит отправил против Немерова свою главную силу – Римо Уильямса, дав ему полную свободу действий. Смит надеялся, что эта свобода будет использована для убийства Немерова.
 Это имя неоднократно появлялось на экранах компьютеров КЮРЕ. Смит знал об истинных размерах подпольной власти барона больше, чем кто-либо другой на свете. Мир вздохнет свободней, избавившись от Немерова. И Скамбия будет рада избавиться от своего кровожадного вице-президента.
 Смит надеялся, что такое решение проблемы и Римо придет в голову. Но теперь, когда минуты складывались в часы, а Римо все не звонил, Смит начал беспокоиться, как бы вместо одной проблемы он не получил целых две.
 Еще некоторое время он смотрел на воды залива, затем поднял трубку и назвал секретарше номер телефона, который был ему нужен.
 Через несколько минут телефон зазвонил. Смит поднял трубку, приготовившись ради своего отечества вынести неприятный разговор.
 – Здравствуйте, Чиун, это доктор Смит.
 – Да, – сказал Чиун.
 Сколько раз Смит звонил ему, столько раз Чиун отзывался односложным «да»? Все равно что говорить с каменной стеной.
 – У меня нет никаких известий от вашего ученика.
 – У меня тоже.
 – Он не позвонил мне в полдень, как обещал.
 – Это очевидно, раз у вас нет от него известий, – сказал Чиун.
 – В каком настроении он уехал?
 – Если вы хотите спросить, не сбежал ли он, я отвечу – нет.
 – Вы уверены? – спросил Смит.
 – Уверен, – произнес Чиун. – Я уведомил его о великой чести, каковой он скоро удостоится. Он теперь не станет сбегать.
 – Может быть, он где-нибудь пьет? – предположил Смит.
 – Сомневаюсь, – сказал Чиун.
 Поскольку сказать им друг другу больше было нечего, оба повесили трубку, не удосужившись даже попрощаться.
 Смит задумался, а затем вновь позвонил секретарше. В течение минуты он привел в движение различные рычаги, чтобы выяснить местонахождение П.Д.Кенни, остановившегося в «Стоунуолл-отеле» в Алжире.
 Солнце уже опускалось над заливом, когда пришел ответ. Мистер П.Д.Кенни все еще зарегистрирован в «Стоунуолл-отеле». Прошлым вечером он был ранен в какой-то перестрелке. Размер повреждений неизвестен, поскольку никакого врача не вызывали, а сам Кенни не выходит из номера.
 – Благодарю вас, – сказал Смит. Затем без посредства секретарши он набрал номер «Палаццо-отеля» в Нью-Йорке. Ему нужно было посоветоваться с Чиуном.
 Телефонистка на коммутаторе сняла трубку.
 – Номер тысяча сто одиннадцать, – сказал Смит.
 Телефонистка немного помедлила, а затем Смит услышал, как она набирает номер.
 – Портье слушает – раздался в трубке мужской голос.
 – Я просил соединить меня с номером тысяча сто одиннадцать, – раздраженно проговорил Смит.
 – А с кем вы хотели говорить? – спросил портье.
 – С мистером Парком, пожилым восточным джентльменом.
 – Простите, сэр, но мистер Парк оставил сообщение, что уезжает на несколько дней.
 – Уезжает? А он не сказал куда?
 – Сказал. Он уезжает в Алжир.
 – Спасибо, – медленно проговорил Смит и повесил трубку. Ну что ж, ничего не поделаешь. Римо позвонил Чиуну, попросил его о помощи, и Чиун отправился в путь. Остается только ждать.
 А в «Палаццо-отеле» молодой белокурый портье посмотрел на старого, морщинистого азиата с карими глазами. Азиат улыбнулся ему.
 – Вы оказали мне очень ценную услугу, – сказал Чиун.
 – Счастлив был услужить вам, – сказал портье.
 – И я был счастлив встретить наконец слугу, который понимает, что его задача – служить, – произнес Чиун. – Вы заказали мне билет на самолет?
 – А мои сундуки отправлены в аэропорт?
 – Да.
 – А такси вызвано?
 – Да.
 – Вы действительно хороню поработали, – сказал Чиун. – Я хочу отблагодарить вас.
 – Что вы, сэр! – воскликнул портье, всплескивая руками при виде маленького кошелька, как по волшебству появившегося в руке Чиуна. – Что вы, сэр, это же моя работа, – сказал портье, уже решившись плюнуть на гостиничные правила и принять любые чаевые, которые этот старый богатый псих пожелает ему дать.
 Рука Чиуна замерла.
 – Что вы, сэр, – повторил портье, на этот раз менее решительно.
 Чиун спрятал кошелек.
 – Ну как хотите, – сказал он, не скрывая радости. – Доллар сэкономил доллар заработал.
 Через два часа Чиун, с паспортом на имя Ч.И.Парка, находился уже на борту авиалайнера, держащего курс на Алжир. Он спокойно сидел у иллюминатора, глядя на облака, ярко освещенные заходящим солнцем. Вся его жизнь, подумал он, раскачена на выполнение каких-то мелких поручений.
 Вот и сейчас он собирается пересечь половину земного шара, чтобы разбранить Римо за то, что тот не позвонил вовремя Смиту.
 На секунду Чиуну пришло в голову, что Римо мог попасть в беду, но он тут же отверг это предположение. В конце концов, разве не был Римо воплощением Шивы, Дестроером? Разве он не был учеником Чиуна? Разве в один прекрасный день он не займет место Мастера Синанджу?
 Что же может произойти с таким человеком?




 Глава 12


 Человек, который считал себя П.Д.Кенни, не мог вспомнить о своем прошлом абсолютно ничего. Тем не менее он был уверен, что оно и вполовину не было таким приятным, как настоящее.
 Прошлым вечером, когда англичанка оставила его в номере одного, он обследовал свой бумажник. В нем было четыре тысячи долларов. Если не считать паспорта на имя П.К.Джонсона – очевидной подделки, – он не нашел никаких документов, никаких фазаний на то, кем и чем являлся П.Д.Кенни и почему кому-то понадобилось стрелять в него. Единственной вещью, представляющей интерес, была телеграмма от этого барона Немерова.
 А затем вернулась девушка, и он потерял всякий интерес к Немерову. Ее звали Мэгги Уотерс, она была археологом из Англии, и он подцепил ее в вестибюле отеля. Теперь она, казалось, считала своим долгом заняться с ним любовью. Как всякий честный подданный Ее Величества, она принялась выполнять свой долг. Так же, как и он. Еще и еще, всю ночь напролет, до самого утра. Этот П.Д.Кенни был мужчиной что надо. Он умел делать такие вещи, о которых она раньше и не слышала. Он так ласкал ее пальцы, губы, колени, что доводил ее до полуобморока, блаженного беспамятства. Она что-то бессвязно лепетала, а он поднимал ее до вершин невероятного, невыносимого наслаждения, а затем бросал в пучины глубочайшего экстаза.
 Он научил ее новой позиции, называющейся «Йокагама Йо-Йо», и новой технике, называющейся «Ласточка из Капистрано». При этом он отрицал, что выучил все это по американской книге «Утонченный извращенец».
 – Молчи и работай, – сказал он.
 И Мэгги трудилась изо всех сил. Он подумал, что Уинстон Черчилль мог бы гордиться ей.
 Они позавтракали в постели, пообедали в постели и в скором времени собирались там же и поужинать.
 – Со мной никогда такого не было, – сказала она.
 – Я не помню, было ли со мной такое или нет, – произнес он. – Но думаю, что вряд ли.
 – Теперь я знаю, что ты не метатель ножей.
 – А кто я? – спросил он.
 Она прижала губы к его уху и объяснила.
 – Это, наверное, мое хобби, – сказал он, – а метание ножей – профессия.
 – В таком случае тебе надо сменить профессию.
 – Ты дашь мне рекомендацию? – спросил он.
 – Она тебе не нужна.
 – Спасибо, – проговорил он и нашел ртом ее губы.
 Внезапно дверь распахнулась, как будто вовсе не была заперта. На пороге стоял чернокожий гигант, в брюках и жилете, надетом прямо на голое тело. Мускулы у него на руках были похожи на толстые веревки. Ростом он был шести с половиной футов, и весил не меньше 250 фунтов. Красная феска на макушке делала его еще выше. Если бы он играл в американский футбол, то наводил бы страх на всех защитников. Он возвышался на пороге бесформенной лоснящейся глыбой и казался воплощением мощи негритянского народа. На его черном лице блестели белки глаз, безо всякого интереса смолящих на Римо и Мэгги.
 Перевернувшись на спину, Римо уставился на него. Мэгги поспешно натянула на себя простыню. Наконец Римо произнес:
 – Ты ошибся, приятель. Ты не там выплыл из океана. До Эмпайр Стэйт Билдинга еще пять тысяч миль вон в ту сторону, – большим пальцем он ткнул туда, где, по его мнению, находился запад. – Если нужно будет помочь сбивать вертолеты, позови нас.
 Негр продолжал стоять в дверях и безучастно осматривал номер, сверкая белками глаз.
 Человек, считавший себя П.Д.Кенни, выскочил из кровати и подошел, обнаженный, к двери, намереваясь захлопнуть ее перед лицом непрошеного гостя.
 Вдруг негр заговорил:
 – Вы П.Д.Кенни?
 Римо громко рассмеялся. Голос чернокожего был высок и пронзителен, даже выше, чем у женщины. Казалось, он принадлежал детской говорящей кукле – кукле шести с половиной футов ростом и 250 фунтов весом.
 Все еще смеясь, Римо произнес:
 – Да, это я.
 – Вас ждет барон Немеров. – Его английский был безукоризненным, но голос звучал, как настоящее сопрано.
 – Давно пора, – сказал Римо. Вот и хорошо, подумал он. Действительно, пора бы уже выяснить, кто он такой и откуда родом.
 Он открыл стенной шкаф. Мэгги поднялась с кровати и, не стесняясь своей наготы, подошла к Римо, выпрямившись и высоко держа голову. Ее упругие груди вызывающе торчали.
 – Пошли, П.Д., – сказала она, – не будем заставлять барона ждать. – Она взяла платье и натянула его через голову, при этом необычайно сексуально изогнувшись.
 Обидевшись на Мэгги за то, что она раньше прятала от него это движение, Римо спросил у негра, не может .ли этот Немеров подождать.
 – Вы нужны барону немедленно, – ответил негр.
 Римо пожал плечами.
 – Я так и думал, – вздохнул он.
 Вытащив из шкафа слаксы и рубашку, он быстро оделся. Прямо па голые ноги Римо надел белые теннисные туфли из мягкой кожи, обувь нового европейского образца, в которой ноги не потели. Мэгги склонилась перед трюмо, подводя губы помадой. Все это время чернокожий неподвижно стоял в дверях, как какая-нибудь статуя в парке. Римо подумал, что из него вышел бы хороший фонарный столб.
 – Пошли, П.Д., – весело сказала Мэгги.
 Негр вошел в комнату и поднял руку, как регулировщик движения.
 – Вы не пойдете, – произнес он. – Барон ждет только его.
 – Но я его постоянный компаньон, – сказала Мэгги. – Мы всюду ходим вместе.
 – Вы не пойдете.
 Римо слушал этот разговор вполуха. На поднятой руке негра выпукло обозначился огромный бицепс, синевато поблескивающий в льющихся через окно солнечных лучах. Римо показалось, что совсем недавно он где-то видел такую же громадную черную руку. Но где, он не мог вспомнить.
 Мэгги и негр обменялись ледяными взглядами. Римо встал между ними.
 – Ладно, Мэгги, – сказал он, – я пойду один. Но я обязательно к тебе вернусь. Обещаю.
 Римо посмотрел на свое отражение в зеркале трюмо. Он выглядел вполне прилично. Если не считать небольшого пластыря на виске, от вчерашнего происшествия не осталось никаких следов. Не было ни головной боли, ни проблем – кроме одной, самой главной. Римо не знал, кто он такой.
 Где он научился так метать ножи? Или так заниматься любовью? Может, он торговец белыми рабынями? Что ж, подумал он, есть способы зарабатывать на жизнь и похуже. Должно быть, барон Номеров сможет ему чем-нибудь помочь.
 Мэгги обвила его шею руками, крепко поцеловала и уткнулась лицом ему в плечо. Затем она прошептала ему на ухо:
 – П.Д., будь осторожен, Немеров опасен. Я не могу тебе объяснить почему, но, пожалуйста, не говори ему о своей амнезии.
 Римо слегка отстранился.
 – Ни о чем не волнуйся, – сказал он, улыбаясь.
 Значит, она только прикидывалась, что ничего о нем не знает. Ладно, он выудит из нее правду, когда вернется. Сейчас же ему важней повидать барона Немерова.
 – Пошли, Кинг-Конг, – сказал Римо, обходя негра и выходя в коридор.
 Негр не пошевелился. Римо обернулся, желая узнать, что могло его задержать. Он увидел, что черный колосс положил Мэгги руку на грудь и толкнул ее обратно на кровать. Даже со стороны Римо заметил, что на лице у негра заиграла жестокая улыбка, в которой крылось нечто большее, чем простая похоть. Мэгги упала на кровать, и в глазах у нее появился страх.
 Негр подошел к ней и положил руку на деревянный столбик у края кровати, как будто собирался перемахнуть через него и броситься на Мэгги. Внезапно, со свистом рассекая воздух, в дерево между его пальцами вонзился нож. Его ручка слегка вибрировала. Негр застыл и затем обернулся.
 Римо уже опустил руку.
 – В следующий раз, горилла, – сказал он холодно, – он окажется у тебя в горле.
 Большие круглые глаза негра уставились на него с ненавистью. В какой-то момент казалось, что чернокожий готов был кинуться на Римо, но затем он опустил руки и, пройдя мимо Римо, решительно зашагал к лифту.
 Перед тем как закрыть за собой дверь, Римо сказал Мэгги:
 – Позвони портье и попроси вставить в дверь новый замок. Здесь рядом могут быть дружки этого типа. – Он мотнул головой, показывая на своего чернокожего сопровождающего.
 Затем Римо повернулся и последовал за негром.




 Глава 13


 – Послушай, Али-Баба, если ты когда-нибудь приедешь в Штаты, сделаешь отличную карьеру как таксист. Ты только представь себе – таксист, из которого слова не выудишь. А в этом наряде ты запросто сможешь принять участие в следующей демонстрации голубых. Слушай, ты будешь там иметь потрясающий успех.
 Высказавшись таким образом и облегчив свою душу, человек, который считал себя П.Д.Кенни, откинулся на спинку сиденья «мерседес-бенца» и стал любоваться пейзажем.
 С тех пор, как они покинули «Стоунуолл-отель», негр не произнес ни слова, и Римо приходилось самому поддерживать беседу. Он знал, что для его неприязни к негру были какие-то причины, но какие именно, он не помнил. А после грубого обращения с Мэгги эта неприязнь увеличилась во много раз, и Римо дал себе слово поквитаться с чернокожим за этот случай.
 Интересно, был ли П.Д.Кенни мстителен? Человек, считавший себя П.Д.Кенни, надеялся, что был.
 Алжир, большой и шумный город, простирался от холмов на западе до холмов на востоке. «Стоунуолл-отель» находился на Рю Мишле, главной улице города, которая достигала восточных окраин, по пути два раза сменив название. Улица эта, по краям усаженная карликовыми кипарисами, была идеально чиста. Как бы то ни было, подумал Римо, это дорога, ведущая из ниоткуда в никуда. Что ж, возможно, П.Д.Кенни был поэтом.
 Автомобиль мчался по направлению к холмам, и наконец негр съехал с основного шоссе на грунтовые дорогу. На вершине холма, высящегося над Алжиром, Римо увидел огромный белый замок, с окнами, вырубленными прямо в стенах. Совсем как в Трансильванин, подумал Римо.
 Оглядывая окрестности, он поудобнее расположился в кресле. Высоко в небе он заметил вертолет, который описывал над замком неторопливые круги, как муха в поисках сладких крошек.
 На крыше замка находился еще один вертолет, чей винт был едва различим с такого расстояния.
 Значит, у барона Немерова есть собственный военно-воздушный флот.
 Пусть он не велик, подумал Римо, но в тотальной войне этот флот, наверное, смог бы наголову разбить всю алжирскую армию. А если подумать, то и весь панарабский союз.
 Римо взглянул в боковое окно и увидел, что сквозь густой кустарник, подступающий к самому краю дороги, пробирается вооруженный человек в охотничьем наряде. Но это был не охотник – если, конечно, не вошло в моду брать с собой на охоту автомат.
 Посмотрев в противоположное окно, Римо увидел ту же самую картину. В кустах были спрятаны вооруженные люди.
 В глаза Римо опять бросился огромный бицепс водителя, который он напрягал, чтобы удержать руль, когда тяжелый лимузин подскакивал на ухабистой дороге. Вид этой руки вызвал в голове у Римо какой-то зуд; он должен был что-то вспомнить, но не мог. Он определенно видел раньше эту руку.
 Ну ладно, рано или поздно он вспомнит. Может быть, ему в этом поможет Немеров. Было бы интересно выяснить, кто такой П.Д.Кенни Римо понимал, что амнезия скоро пройдет, но ему хотелось уже сейчас знать, кто такой П.Д.Кенни, чем он зарабатывает на жизнь, и что он здесь делает. Мэгги предупредила его, чтобы он был осторожен.
 Узкая дорога, на которой и так едва хватало места для одного автомобиля, внезапно стала еще уже. Затем она свернула и привела к пропускному пункту.
 На проезжей части стояли два вооруженных человека с винтовками наперевес. Узнав машину и ее водителя, они отошли в сторону. Не замедляя хода, негр промчался между ними и по круто забирающей вверх дороге подъехал к замку Немерова.
 В этот момент в небе над замком появился огромный авиалайнер, заходящий на посадку в аэропорт Алжире. Римо взглянул на него и невольно удивился, что может сюда притягивать пассажиров этого самолета.
 «Мерседес» еще раз повернул, и при этом из-под колес у него брызнула струя гравия. Затем лимузин остановился на большой открытой площадке у подножия каменной лестницы, ведущей к патио – внутреннему дворику на первом этаже замка. Автомобильная стоянка была вымощена разноцветными каменными плитами, и на ней одновременно могли разместиться пятьдесят или шестьдесят машин.
 Негр ударил по тормозам и заметно расстроился, что Римо не вылетел через ветровое стекло. Выключив мотор, чернокожий вылез из лимузина и пошел вверх по лестнице, пальцем поманив за собой Римо. По широкой лестнице они поднялись во внутренний дворик.
 Пол в патио был сделан из грубого неотшлифованного мрамора. На нем стояло несколько столиков из кованого железа, с парой стульев у каждого.
 В целом все это походило на парижский ресторан на открытом воздухе. Стеклянные раздвижные двери в глубине патио вели в некую комнату, напоминающую большой кабинет. Еще одна открытая каменная лестница поднималась ко внутреннему дворику на втором этаже, снабженному балконом.
 – Ждите здесь, – пропищал негр, вызвав у Римо ухмылку.
 Римо оперся на каменную стену, окружившую дворик, и стал разглядывать парк. Он тут же заметил, что среди кустарника кроется множество вооруженных людей в охотничьих одеждах. Со своей господствующей над местностью позиции Римо видел, как они переговариваются по уоки-токи. Люди были расположены четырьмя эшелонами: две цепи блокировали единственную дорогу, и две находились ближе к замку. Люди прочесывали местность, двигаясь зигзагом. Неизвестно откуда, Римо знал, что такая система поиска требует долгой подготовки и отличается высокой эффективностью.
 Затем он услышал, как стеклянные двери за его спиной открылись, и кто-то вошел во дворик.
 Он обернулся.
 Человек, идущий к нему, был почти семи футов ростом. Он был очень худ и жилист, но все в нем – и широкий шаг, и угловатое лицо, и вся его манера держать себя – выдавало властную натуру. Об этом же говорила и сила его рукопожатия, когда он схватил руку Римо и начал ожесточенно ее трясти.
 Человек изучающе оглядел Римо, и на его лице отразилось легкое недоумение. Он еще раз пристально посмотрел Римо в лицо.
 «Он знает, – подумал Римо. – Он знает, что я не Кенни».
 Затем на длинном лошадином лице человека появилась жесткая улыбка, и он сказал:
 – Ну что ж, мистер Кенни, добро пожаловать. Я барон Немеров. Значит, они никогда не встречались.
 – Рад познакомиться, – сказал Римо, улыбаясь.
 – Великолепная операция, – проговорил барон. – Вы теперь совершенно не похожи на прежние фотографии.
 Еще одно доказательство того, что они никогда не встречались.
 – Так и было задумано, – произнес Римо, надеясь, что задумано было действительно так.
 – Надеюсь, вы хорошо прокатились. Наму хорошо себя вел?
 – Наму?
 – Мой евнух, – пояснил Номеров. – Так вот в чем дело? А я-то думал, он сбежал из мормонского церковного хора.
 Номеров слабо улыбнулся:
 – Нет. В этой стране существует древний обычай оскоплять слуг-мужчин.
 – И вы можете спокойно спать, после того, что вы с ним сделали? – спросил Римо. – Зная, что он на свободе?
 – Нам это может показаться странным, но преданность евнуха своему хозяину не знает границ. Она практически приобретает форму культа. Возможно, потеря собственной мужественности заставляет их поклоняться чужой. А кто может быть мужественней человека, который их искалечил?
 – Действительно, кто?
 Немеров хлопнул Римо по плечу.
 – Но хватит об этом. Пойдемте закусим перед обедом. – Он повернулся и подошел к ближайшему столику, со звуком пистолетного выстрела ударив в ладоши. Немеров сел и жестом пригласил Римо садиться.
 Не успел Римо опуститься на стул, как в патио появился слуга, одетый официантом. В руках у него был ломящийся от яств серебряный поднос.
 Римо сел на стул из кованого железа и принялся наблюдать, как официант ссужает еду. Не успел слуга поставить на стол плетеную корзинку с булочками, как Немеров схватил одну из них, откусил большой кусок и активно задвигал челюстями.
 Он называет это закуской? Хороша закуска: суп, салат, полупрожаренный бифштекс – вернее, этого куска мяса хватит на два бифштекса, – молоко, йогурт, салат из креветок и кофе с громадным количеством сливок и сахара.
 С первой булочкой барон расправился с жадностью голодной пираньи. Затем, слегка успокоившись, он спросил у Римо:
 – А что желаете вы? – Он сделал легкое ударение на слове «вы», не оставляя сомнений, что вся эта еда на столе предназначена ему одному.
 При виде пищи Римо почувствовал голод. Досыта наесться невозможно никогда, подумал он. Любая еда на выбор. Ну почему у него такой аппетит?
 Он медлил с ответом, и Немеров произнес:
 – Мои кладовые набиты провизией, мистер Кенни. Вы можете заказать любое блюдо. Бифштекс, цыплячьи ножки, колибри, омары, икра – все, что захотите.
 Неожиданно для самого себя Римо произнес:
 – Рис. – Затем, не желая показаться невежливым, он добавил:
 – И немного вареной рыбы.
 Официант явно был изумлен.
 – Вареной рыбы, сэр?
 – Да. Если можно, форели. Если ее нет, сойдет и треска. И ни в коем случае ничего жирного. К рису приправа не нужна.
 Официант сделал движение, настолько близкое к пожиманию плеч, насколько это возможно для официанта.
 – Хорошо, сэр, – сказал он и удалился.
 Теперь Немеров с увлечением занялся поеданием супа, черпая его из тарелки большой ложкой. Эта ложка так быстро двигалась от тарелки ко рту Немерова и обратно, что ее было сложно углядеть. С нее падали капли, но прежде чем они успевали попасть в тарелку, их подхватывала та же ложка с очередной порцией супа.
 – Странная диета, – пробормотал Немеров между двумя глотками, – рис и рыба.
 Еще одна полная ложка.
 – Впрочем…
 Еще один глоток.
 – Вы, наверное… сами знаете… что вам нравится. – Он поднял глаза, явно желая услышать подтверждение.
 Римо улыбнулся и кивнул.
 Через десять минут были поданы рис и рыба. К этому времени Немеров, казалось, утолил свой неистовый голод. Экспансивно откинувшись на спинку стула, он ублажал себя ковырянием в зубах.
 – Я очень рад, что вы приехали, – произнес он наконец. – Я надеюсь, ваши финансовые дела вы уладили успешно.
 «И еще как», – подумал Римо, вспоминая кейс с двадцатью пятью тысячами долларов. – Теперь, пока вы едите, – продолжил Немеров, – позвольте мне объяснить, почему я пригласил вас сюда. – Он схватил левой рукой блюдце с чашечкой кофе, поднес чашку ко рту и шумно отхлебнул из нее.
 Римо молча ел свой рис. Рис был белым, а он предпочитал коричневый. По крайней мере, ему так казалось. Римо не помнил, чтобы когда-нибудь он вообще любил рис.
 – Я пригласил вас, – сказал Немеров, – по нескольким причинам. Во-первых, если говорить откровенно, из-за вашей репутации у себя на родине.
 Мне кажется, она обеспечит нам неослабное внимание со стороны ваших соотечественников, чья профессия схожа с нашей. – Он опять отхлебнул кофе.
 Римо хотелось закричать: «Какая профессия?»
 – Вторая причина моего приглашения более очевидна. В Алжире сейчас немало людей, которые хотят остановить наш план, прежде чем он начнет действовать. Если вы решите присоединиться ко мне, вашей задачей будет уничтожить их.
 Римо поднял голову и кивнул, надеясь, что кивок не будет выглядеть подозрительным. Выходило, что П.Д.Кенни был профессиональным убийцей.
 Вздор, что за шутки. Он ведь надеялся, что руководил каким-нибудь ночным клубом «Плейбой».
 Может быть, он что-то не так понял. Может быть, речь шла просто о цирковом номере. Наверное, Наму – цирковой силач, Немеров ходят на ходулях, а П.Д.Кенни метает ножи.
 Немеров только теперь обратил внимание на пластырь у Римо на виске.
 – Что случилось? – спросил он. – Надеюсь, вы не ранены?
 – Нет, – сказал Римо. – Вчера вечером был небольшой инцидент. Кто-то пытался меня застелить прямо перед отелем.
 – О, дорогой мой, это очень плохо. Кто-то, значит, знает, что вы здесь, и ваше присутствие его пугает.
 – Профессиональный риск, – произнес Римо, надеясь, что это замечание будет уместным.
 – Да, конечно, – согласился Немеров. Он наконец-то допил кофе и вытер губы салфеткой. – Возможно, вы удивитесь, мистер Кенни, почему я не говорю о деньгах, – сказал он. – Если быть честным, прежде чем связывать себя обязательствами, я хотел посмотреть на вас. Но теперь я в вас уверен. – Он подался вперед, положив локти на стол и приблизив свое лицо к лицу Римо. – Я хочу, чтобы вы были не просто нанятым мною помощником: Я хочу, чтобы вы стали моим компаньоном в нашем маленьком предприятии.
 – Почему именно я? – спросил Римо, тщательно прожевывая кусок вареной рыбы.
 – Вы когда-нибудь слышали о Нимцовиче? – спросил в ответ Немеров. – Был такой шахматист, – произнес Римо, удивляясь, откуда ему это может быть известно.
 – Совершенно верно, – сказал Немеров. – Так вот, он однажды упомянул о «страсти проходной пешки к расширению своего жизненного пространства».
 Осуществлению моего плана превратить Скамбию в прибежище для преступников со всего света может помешать только одна серьезная проблема:
 «страсть к расширению» вашей американской мафии. Я без труда могу предвидеть, как через несколько месяцев мне придется бороться с преступным миром вашей страны, который попытается взять под контроль Скамбию для своих личных целей. Хотя победы мне будет добиться нетрудно, все же она отнимет у меня много времени и потребует немалых хлопот. Мне не нужны неприятности такого рода.
 – Конечно же, нет, – согласился Римо.
 – Поэтому я предпринял кое-какие поиски, – сказал Немеров. – И всюду, куда бы я ни бросал взгляд, я натыкался на ваше имя. – Он поднял руку, предупреждая проявления скромности со стороны Римо. Никаких проявлений не последовало. – В вашей стране вам доверяют, – произнес Немеров, – и, что еще важней, вас боятся. Увидев вас в Скамбии, все ваши соотечественники поймут, что дело ведется, как у вас говорится, на уровне. Увидев вас, никто не рискнет предпринять попытку переворота. Кроме того, мне кажется, что вице-президент Скамбии Азифар будет вести себя гораздо послушней, зная, что в моем распоряжении есть агент, который в случае его измены не замедлит принять самые решительные меры. И, наконец, конечно же, это в ваших собственных интересах. Как я понимаю, в вашей стране вас преследуют. Это будет хорошей возможностью для вас начать новую жизнь.
 Вас ждут немыслимое богатство и почти королевская власть. – Немеров замолк и устремил на Римо вопрошающий взгляд.
 Римо положил вилку.
 – Вы упомянули о богатстве. Сколько это может быть?
 Немеров загоготал:
 – Вы практичный человек. Мне это нравится. Вашими будут десять процентов от всех денег, поступающих в Скамбию.
 – И сколько это составит?
 – Миллионы в год, – произнес Немеров, – миллионы.
 Значит, он был профессиональным убийцей и теперь ему предлагали сорвать банк. Странно, но человека, который считал себя П.Д.Кенни, это совсем не расстраивало. Это не рождало в нем никакого негодования, только спокойное приятие своей роли в жизни. Такое ощущение, что он был создан для разрушения. Но ему нужно было знать больше о технике убийства.
 – Ранее вы сказали, что моя задача – уничтожить тех людей, которые хотят остановить нас. Что это за люди? – спросил Римо, потягивая чай, в который не положил ни сахара, ни лимона.
 – Если я правильно вас понял, вы приняли мое предложение?
 – Да.
 Немеров поднялся и вновь потряс руку Римо.
 – Хорошо, – сказал он, – ваше партнерство – главное слагаемое нашего успеха. А теперь пойдемте в мой арсенал. Вы найдете там много для себя полезного. Там мы и обсудим наши насущные домашние проблемы, которые вам надо будет разрешить в ближайшие несколько дней.
 Арсенал находился в цокольном этаже замка. Немеров и Римо спустились туда на лифте, вышли из кабины и оказались перед запертой железной дверью. Пока Немеров подыскивал нужный ключ, Римо вдыхал запах пороха, напоминающий о фейерверке. По какой-то причине этот запах был ему хорошо знаком.
 Они вошли внутрь, и Немеров включил свет. Лампы дневного света, спрятанные высоко под потолком за рассеивающими панелями, залили помещение мягкими лучами, не режущими глаз.
 Они находились в квадратной комнате, где и в длину и в ширину расстояние между стенами равнялось пятидесяти футам. Римо эта комната напомнила кегельбан, хотя в ней не было деревянных дорожек, ведущих к деревянным кеглям. Вместо этого низкие стены разделяли ее на шесть длинных узких коридоров. В конце каждого коридора находился манекен человека в натуральную величину.
 – Это мой тир, – сказал Немеров. – А оружие я храню здесь. – Он отворил дверь в соседнюю комнату и зажег там свет.
 Перед глазами у Римо оказалось множество стеллажей с автоматами, автоматическими винтовками, базуками, револьверами, ножами, мечами, боло и мачете.
 – Снаряжение на любой вкус, – произнес Римо.
 – На самом деле, – сказал Немеров, – это лишь подручные запасы. В Западной Германии у меня есть завод, который по первому требованию произведет столько оружия, сколько мне понадобится. Но что же вы стоите? Опробуйте товар.
 Римо подошел к одному из стеллажей и оглядел револьверы. Все они были вычищены и хорошо смазаны. Нигде не было видно ни пылинки. Римо выбрал себе 357-й «магнум» и немецкий «люгер», затем взвесил «люгер» в руке, положил его обратно и взял взамен полицейский «смит-весон» 38 калибра.
 Он удобно лег в ладонь Римо, и его тяжесть показалась ему знакомой.
 – Как раз то, что выбрал бы я сам, – сказал Немеров. – Пойдемте, патроны на огневом рубеже. Вы должны показать мне свое искусство.
 Взяв Римо под руку, он подвел его к первому из шести стендов для стрельбы и нажал кнопку на боковой стороне стойки. На ее поверхности из полированного жаростойкого пластика открылась панель, за которой обнаружился маленький склад боеприпасов. – Угощайтесь, – произнес Немеров. – Мечта туриста, – заметил Римо.
 – Да, конечно.
 Немеров уселся на кресло в пяти футах от стенда, наблюдая, как Римо тщательно прицеливается в набитое соломой чучело, крепко сжимая «магнум» в вытянутой руке. Наконец Римо нажал на курок. Выстрел попал в цель, и манекен пошатнулся от удара пули. На стене появился силуэт манекена, и красный огонек у него под сердцем показывал, куда попал Римо.
 – Хороший выстрел, – сказал Немеров, – тем более из чужого пистолета.
 Римо почему-то был огорчен, что не попал в сердце. Он понял, что целился неправильно, хотя и не знал, в чем заключалась его ошибка. Римо вытянул руку и начал медленно водить перед собой пистолетом, пытаясь ощутить мишень. Поймав это ощущение, он быстро выстелил три раза подряд. На лбу у силуэта в дюйме друг от друга появились три огонька.
 – Отлично, – сказал барон. – «Магнум» – это ваше оружие.
 Его голос внезапно стал невнятным, и Римо оглянулся. Рядом с бароном стоял Наму с подносом пончиков в руке, и Немеров засовывал себе в рот один из них.
 Ухмыляясь, Наму смотрел в упор на Римо. Римо опять почувствовал к нему безотчетную ненависть.
 – Ну, как я стреляю, а, Самбо? – спросил он.
 Наму не ответил.
 – Простите, барон, – сказал Римо, – я забыл, что он говорит, только когда вы дергаете его за веревку.
 Он повернулся к мишени, взял полицейский «смит-вессон» и опытными пальцами зарядил его.
 – Это я посвящаю тебе, Наму, – сказал он н беглым огнем выпустил шесть пуль. Все они попали манекену в пах.
 Римо положил пистолет н обернулся. Наму по-прежнему молчал, но его глаза горели ненавистью.
 – Очень хорошо, мистер Кенни, очень хорошо, – проговорил Немеров. – Простите, барон, – сказал Римо, – но я предпочитаю другое оружие.
 – Да? Какое же? – спросил Немеров. Римо сам хотел бы это знать. Он понимал только, что пистолеты были для него чем-то чужеродным, несмотря на все его очевидное умение с ними обращаться. Кроме того, откуда-то ему было известно, что наилучшее оружие должно ощущаться как часть тела, а не как какой-нибудь инструмент. Револьверы же были как раз такими инструментами.
 Оставив вопрос барона без ответа, Римо вернулся в оружейную. Немеров со ртом, все еще набитым пончиками, – и Наму, подойдя поближе, наблюдали, как Римо осматривает стеллажи с ножами.
 Он брал ножи за ручку, затем за острие и наконец взвешивал их на ладони. Те, что ему не нравились, он клал назад. Наконец он отобрал четыре ножа. Римо был удивлен, когда увидел, что ножи, выбранные им по отдельности, оказались почти идентичны друг другу и тому ножу, который он нашел у себя в номере.
 Римо вышел из комнаты, едва не задев Немерова и Наму. Тем не менее он успел заметить, как евнух вопросительно поглядел на своего хозяина. Помедлив, барон едва заметно кивнул.
 Дальний правый коридор для стрельбы был короче других. В длину он был всего лишь двадцати футов. Римо подошел к нему, левой рукой держа ножи за их острые концы.
 Взяв правой рукой один из ножей, он взвесил его на ладони, затем поднял руку над головой и метнул в манекен. Нож по самую рукоять вошел в него.
 Вслед за первым Римо бросил второй нож, и почти сразу же третий. Держа четвертый нож острием вниз в левой руке, он поглядел на небольшой треугольник из трех ножей в центре туловища манекена. Затем последовало молниеносное движение рукой, и четвертый нож, брошенный низом, глубоко вонзился между остальными тремя.
 – Браво! – закричал Немеров. Но человек, который считал себя П.Д.Кенни, понял кое-что еще: ножи также не были его излюбленным оружием.
 – С вашим искусством стрельбы может сравниться только ваше искусство владения ножом, – сказал Немеров. Римо направился к мишени.
 За его спиной Наму подошел к огневому рубежу и поглядел на Немерова, который, развалившись в кресле, с чавканьем доедал последний пончик. Немеров согласно кивнул.
 Римо как раз протянул руку, чтобы вытащить нож из манекена, когда услышал свист рассекающего воздух ножа. По звуку определив силу броска, направление полета и его скорость, Римо застыл на месте. Нож мелькнул у него между пальцами и глубоко вонзился в чучело, рядом с ножом, за которым Римо протянул руку.
 Римо обернулся. В двадцати футах от него стоял Наму, держа в левой руке три ножа. Римо вопросительно посмотрел на Немерова, и тот объяснил:
 – Наму гордится тем, как мастерски он владеет ножом. Он чувствует, что ваше мастерство угрожает его репутации.
 – Он может не бояться за свою репутацию. Нож – не мое оружие, – сказал Римо.
 – Возможно, хозяин, – наконец-то открыл рот Наму, – дело здесь не в оружии, а в сердце. – Громадный негр покачивался на кончиках пальцев, ожидая только, как понял Римо, приказания Немерова.
 – Объяснись, Наму, – сказал Немеров. – Это из-за трусости, – проговорил Наму. – Мистер Кенни из-за трусости никак не может решиться выбрать себе оружие. «Черные пантеры» говорили мне, что все белые американцы трусливы и могут убивать, только собравшись в толпу.
 Римо громко рассмеялся. Немеров бросил на него взгляд, и на его лошадином лице появилась усмешка. Наму опять заговорил:
 – Позвольте мне испытать его, хозяин.
 Немеров поглядел на Римо, думая найти в его глазах тревогу, но не заметил никаких ее следов. Посмотрев на Наму, он увидел на его лице только слепую бессмысленную ненависть.
 – Ты забываешься, Наму, – сказал Номеров. – Мистер Кенни не только наш гость, он наш партнер.
 – Все в порядке, барон, – сказал Римо. – Если его тренировали «Черные пантеры», мне не о чем беспокоиться.
 – Как пожелаете, – произнес Номеров и кивнул Наму.
 Огромный негр повернулся к Римо и поднял правой рукой нож.
 – Подожди, Наму, – окликнул его Номеров. – Мистер Кенни сначала должен взять себе оружие.
 – Я вооружен, – сказал Римо.
 – Чем?
 – Собственными руками, – ответил Римо. Он знал, что на этот раз ответ был верен. Ни пистолеты, ни ножи, только руки.
 – С голыми руками против Наму? – недоверчиво переспросил Номеров. Римо не ответил ему.
 – Поехали, горилла, у меня свидание в городе.
 – С английской шлюхой? – спросил Наму, медленно поднимая над головой первый нож. – То, что она до сих пор жива – чистая случайность.
 Он метнул нож, который мелькнул в воздухе серебряный вспышкой. Римо не спеша отпрянул, и нож пролетел у него над плечом, не причинив никакого вреда. Римо улыбнулся и сделал два шага по направлению к Наму.
 – Наверное, расстояние было слишком большим, – сказал Римо. – Попробуй еще разок. Кстати, твои друзья пантеры разве не объяснили тебе, что у тебя есть только один способ причинить боль белому человеку – наступить ему на ногу?
 – Свинья, – прошипел Наму и швырнул в Римо второй нож.
 Римо теперь двигался вперед, по направлению к Наму, и нож опять не попал в цель. На лице негра отразилось замешательство. У него оставался только один нож.
 Он поднял его над головой. Римо подходил все ближе. Двенадцать футов, десять, затем восемь. Наконец Наму бросил нож, описавший в воздухе широкую дугу. Но ему не суждено было попасть в цель. Он скользнул вдоль живота Римо, рука которого мелькнула в воздухе и схватила нож за рукоять.
 Римо поглядел на нож, как на насекомое, пойманное им на лету, и приблизился к Наму еще на один шаг. – Если бы ты был мужчиной, – сказал он, – этот нож сейчас причинил бы тебе подлинную боль.
 Он швырнул нож в пол, и тот с глухим звуком пробил деревянные доски.
 – Это ты в меня стрелял, верно? – спросил Римо. Теперь он был только в пяти футах от Наму.
 – Я стрелял в девушку. Мне не повезло, я не убил ни ее, ни тебя, – прошипел Наму и с криком ярости бросился на Римо. Его гигантские руки охватили туловище Римо. Тот со смехом выскользнул из объятий, встал рядом с Наму и щелкнул ему большим пальцем по виску. Могучий негр свалился на пол.
 Он немедленно вскочил на ноги, повернулся и вновь кинулся на Римо. Римо заметил, что теперь он движется не так быстро. Подождав, пока Наму не окажется рядом, Римо ударил его носком ботинка в левое колено и ощутил, как оно превращается в студень. Наму опять упал. На этот раз он завопил от боли, но вопль тут же перешел в истерический крик:
 – Империалист! Свинья фашистская!
 Наму опять поднялся, но на этот раз мимо Римо он бросился бежать через весь тир, пытаясь добраться до «магнума» и «смит-вессона», оставленных Римо на стоике. Но, видимо, он двигался недостаточно быстро, потому что Римо оказался там одновременно с ним. Внезапно Наму обнаружил, что ящик с патронами выдвинут, и его руки находятся внутри его. Затем Римо захлопнул ящик. Раздался треск ломающихся костей, и Наму скорчился на стойке.
 Римо аккуратно поднял «магнум» и выпустил оставшиеся пули сквозь тонкую деревянную перегородку в ящик. На втором выстреле пули в ящике начали с резким треском взрываться. Наму закричал от боли и рухнул на пол. Его руки, лишившиеся пальцев и превратившиеся в кровавое месиво, медленно выскользнули из ящика.
 Римо понаблюдал, как негр падает, и затем опустил разряженный «магнум» ему на грудь.
 – Такова жизнь, дружище, – сказал он.
 Он подошел к барону.
 – Не пускайте больше ваших людей к «Пантерам», – произнес Римо.
 Бессовестно ликуя, Номеров прыжком слетел с кресла. Ему никогда еще не доводилось видеть подобного спектакля. Барон был более чем доволен:
 П.Д.Кенни оказался именно тем человеком, который был ему нужен. И все это он совершил голыми руками! Неудивительно, что в Соединенных Штатах его имя повсюду вызывает страх.
 Немеров стал трясти Римо руки, поздравляя его с победой. Римо заметил, что барон даже не взглянул на распростертого Наму, из чьего тела быстро уходила жизнь. Для Немерова это всего лишь еще один кусок пушечного мяса, подумал Римо. Кусок мяса, о котором не стоит и вспоминать.
 – Вы говорили, что для меня у вас есть небольшая домашняя работа? – произнес Римо.
 – Да, – сказал Номеров. – О ком идет речь?
 – О двух американцах. Мы узнали о них от наших людей в Нью-Йорке. Один из этих двух белый, другой азиат.
 – Как их зовут? – спросил Римо.
 – Белого зовут Римо Уильямс, а азиата Чиун. Азиат уже старик.
 – И вы хотите, чтобы я…
 – Верно. Я хочу, чтобы вы убили их. Для П.Д.Кенни это будет детской забавой.




 Глава 14


 Был уже вечер, когда Римо возвращался в Алжир на новеньком «порше» с откидным верхом, которое ему дал барон. Он ехал медленно, размышляя над своим новообретенным статусом профессионального убийцы.
 Странная вещь: заснуть и проснуться в полном неведении, а затем узнать, что ты – ассасин. Ну что ж, коли что-то делаешь, надо делать это хорошо. А он, судя по всему, ассасин что надо. Это кое-чего стоило.
 У ворот Римо притормозил, но двое новых часовых махнули ему рукой, разрешая проехать. Видимо, по телефону они получили указания Немерова. Затем Римо выехал на главную дорогу и направился к городу. В холодном черном небе над его головой сверкали звезды. Он размышлял о своем первом задании.
 Римо Уильямс и Чиун. Глупость какая-то, подумал он. Что ему известно о том, как надо убивать? Уильямс и Чиун могут оказаться серьезными соперниками. С другой стороны, с Наму он справился неплохо. Видимо, подсознание помогло ему там, где сознание оказалось бессильным.
 К тому же амнезия, наверное, пройдет через день или что-то вроде этого. До тех пор Римо Уильямс и Чиун, может быть, еще не прибудут в Алжир.
 Когда же они прибудут, к П.Д.Кенни целиком вернутся его мастерство и опыт Он улыбнулся. В таком случае Америка потеряет двух агентов. Агенты. Он подумал о Мэгги Уотерс. Она тоже была агентом, но агентом британским. Пуля, ранившая его, предназначалась ей. В голове у Римо мелькнуло слабое воспоминание: большая черная рука, держащая автомат и поливающая их с Мэгги огнем. Так вот почему Наму так его раздражал. Ну что ж, больше он никого не будет раздражать. Да, вот уж кому не повезло.
 Сам виноват – ему надо было быть поумней и не слушать «Черных пантер».
 Римо припарковал автомобиль перед входом в «Стоунуолл-отель», оставил дверцы незапертыми н направился ко входной двери. Услышав за собой свисток, он оглянулся.
 У машины стоял полицейский и манил его к себе согнутым указательным пальцем. Римо не стронулся с места.
 – Что вам нужно? – произнес он.
 – Чья это машина? – спросил полицейский.
 – Барона Немерова, – сказал Римо, – а что?
 – Ничего, сэр, – поспешно ответил полицейский. – Все в порядке. Я просто спросил.
 – Присмотрите за ней, – сказал Римо и пошел прочь, не дожидаясь ответа.
 – Разумеется, сэр, – произнес полицейский ему в спину.
 Было ясно, что имя Немерова имеет вес в Алжире.
 Вестибюль гостиницы выглядел так, как будто в нем происходил съезд «Сицилийского союза». К конторке портье выстроилась очередь людей в синих костюмах, желающих зарегистрироваться. Они обращались друг к другу с преувеличенными жестами и нарочитой любезностью. Рядом с ними стояли люди в более светлых костюмах, и под левой подмышкой у каждого из них виднелись револьверы, указывающие, что ремесло этих людей – убивать.
 И по всему вестибюлю в креслах вдоль стен расположились другие люди, делающие вид, что читают газету. Если судить по тем злобным взглядам, которыми они обменивались, их главной задачей было наблюдать друг за другом.
 Когда Римо вошел в вестибюль, их глаза повернулись к нему.
 Он стал прокладывать себе путь к лифтам сквозь толпу.
 – Держи голову выше, – сказал он человеку, который огрызнулся на него.
 Другому он сказал:
 – С приездом. С каждым днем ты выглядишь все гнусней.
 – Если бы я не знал, что вы здесь, никогда бы вас не заметил, – сообщил он третьему и затем спросил еще одного:
 – Мака Болана не видал?
 Кто-то из них должен знать П.Д.Кенни, подумал Римо. Тем не менее никто не окликнул его, и ни на чьем лице он не заметил следов узнавания. Когда двери лифта уже закрывались, Римо увидел, что перед конторкой портье стоят два сундука и рядом с ними кто-то в длинном одеянии неистово размахивает руками. Прежде чем в Римо пробудилось любопытство, двери лифта закрылись.
 Поднимаясь вверх, он вспомнил про свое лицо. Никто из этих людей в вестибюле не видел П.Д.Кенни в его новом обличье.
 Замок на двери его номера поменяли, и ключ теперь не подходил. Римо постучал, надеясь, что Мэгги ждет его внутри.
 До него донесся знакомый звук положенной телефонной трубки, затем раздались шаги, и голос Мэгги произнес с отчетливым британским акцентом:
 – Кто там?
 – П.Д., – сказал Римо.
 – Ну слава Богу!
 Она торопливо отперла замок н открыла дверь. Римо шагнул внутрь. Захлопнув дверь, Мэгги прижалась к нему. На ней был прозрачный золотистым пеньюар, который, не скрывая ее тела, придавал ему еще более сексуальный вид. Ее руки жарко обнимали Римо, и он сжал ее в объятиях. Мэгги горячо прошептала ему на ухо:
 – Я так беспокоилась. Я боялась, что никогда тебя больше не увижу.
 – Чтобы оттащить меня от тебя, нужны верблюды.
 – Бактрианы или дромадеры? – спросила она.
 – А чем они различаются? – поинтересовался Римо.
 – Количеством горбов. – Не думал, что это так важно.
 Мэгги немного отодвинулась, по-прежнему держа руки у него на плечах, и смерила его взглядом.
 – Ты выглядишь не слишком потрепанным, – сказала она.
 – Да и ты тоже.
 – Не держи меня в потемках, – проговорила она. – Ты выяснил, кто ты?
 – Да. Я П.Д.Кенни.
 – А кто такой П.Д.Кенни?
 – Это я все еще пытаюсь выяснить, – солгал Римо. – В любом случае он неприятный тип.
 – Ты не можешь быть неприятным, – сказала она.
 – Ты что, пытаешься совратить меня, говоря комплименты? – спросил он.
 – Совращение – это для сосунков, – проговорила Мэгги, – я думала, что ты – настоящий американец из лучшего общества.
 – Думай так и дальше, – сказал Римо, и впившись в ее губы, заглушил ее ответную реплику: «И буду». Затем он стащил с нее ночную рубашку и отвел к кровати. Осторожно положив ее на красное атласное одеяло, он встал и начал медленно раздеваться.
 – Ты что, садист? – спросила она.
 – Давай, давай, помучайся.
 – Еще чего, – сказала Мэгги и принялась помогать ему. Ее руки поглаживали его молнии, ласкали пуговицы, затем делали то же самое с его плотью под одеждой, и наконец их два обнаженных тела слились в нерасторжимом единстве рук, губ и ног. Если бы человек, считавший себя П.Д.Кенни, по-прежнему ничего не знал о своем прошлом, он бы решил, что последние десять лет он провел в монастыре, копя силы для этого единоборства.
 Он был ненасытен, неостановим и неисчерпаем. Каждый раз, когда Мэгги пыталась завести разговор о Немерове, он сексом заставлял ее умолкнуть, и она наконец сдалась и полностью подчинилась ему. Час за часом он овладевал ею, тщательно, как компьютер, высчитывая эффективность своего воздействия на ее тело. Только заснув в изнеможении около трех часов утра, Мэгги смогла забыть о своей неистовой страсти. Римо тоже заснул.
 Он спал до восьми часов утра, когда рядом с постелью тихо зазвонил телефон.
 Кто это, черт подери, может быть? Он схватил трубку и проворчал:
 – Слушаю.
 – Это старший коридорный, – с сильным акцентом произнес голос. – Мне поручено сообщить вам, что кое-кто приехал.
 – Кто? – спросил Римо.
 – Старый китаеза по имени Чиун. Он въехал прошлым вечером. Его поселили на вашем этаже, в номере 2527.
 – Вместе с ним кто-нибудь приехал?
 – Нет, он был один.
 – А человек по фамилии Уильямс у вас случаем не остановился?
 После небольшой паузы коридорный произнес:
 – Нет, и брони на это имя тоже нет.
 – Вы сказали, номер 2527?
 – Да.
 – Спасибо.
 Римо повесил трубку. Вот, значит, какая жизнь у профессиональных убийц – тебя будят в любое время суток. Мэгги рядом с ним продолжала спать, и, глядя на нее, он опять почувствовал желание. Положив руку на ее левую грудь, он начал медленно поглаживать розоватую припухлость ее соска, тихо и нежно, чтобы она не проснулась.
 Мэгги во сне улыбнулась, ее рот полуоткрылся, и жемчужные белые зубки слегка стиснули нижнюю губу. Она глубоко вздохнула, задержала дыхание и напряглась; затем ее тело расслабилось, Мэгги выдохнула воздух, разжала зубы и опять улыбнулась.
 Римо тоже улыбнулся: постгипнотический оргазм, вот что это такое. Надо запомнить, как это делается. Женщины всей планеты будут в восторге: Римо освободит их от вечной потребности в мужских телах. То дело, которое начал работающий на батарейках вибратор, завершит П.Д.Кенни. Отныне и навсегда – Свобода и Равноправие.
 Надо будет подумать об этом. Но сейчас его ждет этот Чиун.
 Римо выскочил из кровати, принял душ и надел слаксы, теннисные туфли и голубую рубашку с коротким рукавом. Он взглянул на Мэгги, по-прежнему спящую с улыбкой на устах, и выскользнул за дверь. Сориентировавшись в коридоре, Римо направился к номеру 2527.
 Не исключено, что этот Чиун – борец Сумо. Что ж, это его не испугает после Наму его уже ничего не пугало.
 Он остановился у двери номера 2527 и прислушался. Изнутри доносилось какое-то слабое жужжание. Римо напряг слух. Было похоже, что кто-то напевает себе под нос. Он взялся за ручку двери и слегка повернул ее.
 Дверь была не заперта. Римо повернул ручку до отказа и медленно отворил дверь.
 Встав на пороге н осмотревшись, он улыбнулся.
 На ковре, рядом с кроватью, спиной к Римо сидел крошечный слабый азиат. Даже сзади человек, который считал себя П.Д.Кенни, мог различить, как азиат дряхл и хрупок. Он вряд ли весил хотя бы сто фунтов – а скорее всего, количество фунтов его веса соответствовало количеству прожитых им лет, которых, как предположил Римо, было около восьмидесяти.
 Старик сидел со сложенными на коленях руками, подняв голову и устремив взор в окно. Римо вошел внутрь н тихо прикрыл дверь. Старый косоглазый, похоже, даже не заметил его прихода. Римо вновь открыл дверь и на этот раз захлопнул ее с грохотом. Азиат опять не пошевелился, даже не подал вида, что расслышал шум. Римо принял бы его за мертвого, если бы не эта монотонная песня без слов и без мелодии. Нет, узкоглазый не был мертвым – скорее уж глухим. Вот в чем дело – старик был глух.
 Римо заговорил.
 – Чиун! – позвал он.
 Одним плавным движением старик поднялся на ноги и обернулся к человеку, стоящему у дверей. На его пергаментном лице появилась еле заметная улыбка, от которой в разные стороны разошлись морщинки.
 И человек, стоящий у дверей, спросил:
 – Где Римо Уильямс?
 Комнату, наверное, прослушивают, и Римо не может говорить открыто, подумал Чиун и пожал плечами.
 – Отвечай, желтомордый, а то хуже будет. Где Уильямс?
 Даже в шутку Римо никогда так не говорил с Чиуном.
 – Ты как разговариваешь с Мастером Синанджу? – проговорил Чиун.
 – Синанджу? А что это такое? Пригород Гонконга?
 Чиун уставился на человека, который обладал лицом Шивы и голосом Шивы, но странным образом был не похож на Шиву. Сперва он хотел гневно вскричать, но затем решил промолчать и подождать.
 Человек у двери сделал еще один шаг в комнату, балансируя на кончиках пальцев ног, слегка приподняв руки к бедрам. Он готовился к атаке, и Чиун не хотел, чтобы его атаковали.
 Он чувствовал любовь к созданному им Дестроеру и завистливое уважение к стране, на которую работал. Но Чиун был Мастером Синанджу, и от него зависела жизнь целой деревни. Он любил Римо, но если Римо нападет на него, то умрет. И вместе с ним умрет и частичка души Чиуна, частичка, которую он тщательно от всех скрывал, и в особенности от Римо. И никогда уже ему не создать другого Дестроера.
 Человек, считавший себя П.Д.Кенни, смерил старика взглядом. Разум подсказывал ему напасть и нанести удар, и все будет кончено, потому что для этого азиата он слишком юн и силен. Так говорил ему разум.
 Но инстинкт говорил другое. Из глубин памяти к Римо пришло воспоминание о словах, однажды им услышанных: «Нельзя презрительно относиться к бамбуку. Он не крепок и не силен, но когда ураган валит деревья, бамбук смеется и выпрямляется».
 Старик, стоящий перед ним, походил на бамбук. Римо чувствовал странные сильные вибрации, исходящие от азиата, и знал, что старик тоже их чувствует. Эти вибрации означали, что П.Д.Кенни ждет поединка, о котором он никогда не забудет. Если вообще переживет его.
 Он опустился на пятки. Внезапно сзади раздался какой-то звук, и он обернулся к двери, почему-то совершенно не беспокоясь, что старик нападет на него со спины. Дверь раскрылась, и в номер вошла Мэгги. На ней было надето светло-голубое платье, под которым ничего не было. Римо положил руку ей на плечо.
 – Мне казалось, я велел тебе подождать.
 – Я волновалась за тебя.
 – Не о чем волноваться. Возвращайся назад в номер. – Он подтолкнул ее к выходу, и ее маленькая дамская сумочка ударилась ей о бедро. Сумочка явно была тяжелей, чем обычно, и Римо прикинул, что ее вес соответствует весу револьвера тридцать второго калибра.
 Он вывел Мэгги в коридор и бросил через плечо:
 – Вы, мистер, ждите меня. – Подойдя к своему номеру, Римо грубо втолкнул в него девушку. – А ты жди меня здесь, – произнес он тоном, не допускавшим никаких просьб о снисхождении.
 Сердито захлопнув за собой дверь, Римо вновь направился к номеру 2527, интересуясь, там ли еще косоглазый. Почему-то он не сомневался, что косоглазый все еще там.
 Так оно и оказалось. Старик ждал его, стоя недвижно, как статуя, и на его лице играла слабая улыбка. Римо закрыл за собой дверь и внезапно почувствовал к старику жалость. Тот был так дряхл.
 – Ладно, старик, поедешь со мной, – сказал Римо.
 – А куда мы едем?
 – Не твое дело. Но когда появится твой друг Уильямс, он последует за тобой, и тогда я покончу с вами обоими.
 – Ты всегда логично мыслил, – сказал Чиун, улыбаясь и припоминая тот прекрасный момент в Библии западного мира, где Бог велит Аврааму убить своего собственного сына.
 Как и Авраам, Чиун бы подчинился. Он был счастлив, что боги услышали его молитвы и что ему не пришлось убивать Римо.




 Глава 15


 В вестибюле Римо провел Чиуна сквозь толпу гангстеров и их телохранителей, которые с любопытством глядели на необычную пару.
 С прошлого вечера до них, видимо, дошли слухи, что в гостинице остановился П.Д.Кенни. Судя по тому, как старательно они отводили в сторону взгляд, когда мимо проходили Римо с Чиуном, кое-кто из них заподозрил, что этот хлыщ в теннисных туфлях и есть П.Д.Кенни.
 Старше спокойно позволил вывести себя наружу. Ему же лучше, подумал Римо. Сев за руль «порше», Римо включил зажигание и повел автомобиль к городской окраине и к дороге, ведущей в замок Немерова. Сидящий рядом с ним Чиун вдруг захихикал:
 – Что смешного, старше?
 – Хороший день для прогулки. Я подумал, что мы могли бы сходить в зоопарк.
 – Если ты думаешь, что мы едем кататься, то сильно ошибаешься, сказал Римо, – как только к тебе присоединится Уильямс, я разделаюсь с вами обоими.
 – Но чем мы заслужили такой удел? – спросил Чиун.
 – Тут нет ничего личного, старше. Я делаю то, что велит мне мой босс, барон Немеров, вот и все.
 – И конечно, как хороший ассасин, вы должны выполнить свой долг? – спросил Чиун.
 – Конечно.
 – Хорошо, – сказал Чиун. – Надеюсь, у вас больше характера, чем у Римо Уильямса. Он всегда позволяет вмешиваться в свою работу чувствам.
 – Ему же хуже, – произнес человек, который считал себя П.Д.Кенни. – В этом ремесле нет места для чувств. – Как это верно, как верно. А какое оружие вы припасли для нашего устранения?
 – Я еще не решил. Обычно я делаю это голыми руками.
 – Это очень утонченно, – сказал Чиун. – Утонченность – основа мастерства. Этот Римо Уильямс; кстати, мне никогда не нравился. Могу я намекнуть, где у него уязвимое место?
 – Валяй, намекай, – разрешил Римо.
 – Поразите его прямо в его вульгарный американский рот.
 – Его это испугает, так, что ли? – спросил Римо.
 – Возможно, его рот будет набит всякой запретной едой. Сладостями, алкоголем и бифштексами с кровью.
 – Еда как еда, – произнес Римо, – А еще что он ест?
 – А как насчет риса? Или рыбы?
 – Эй, – удивился Римо, – как раз это я ел вчера на обед. Не очень-то это было вкусно. Я даже не знаю, зачем я это заказал.
 – Не говорите так, мой сын, – недовольно произнес Чиун. – Но расскажите мне о жизни ассасина. Стоит ли она затраченных усилий? Почему вы стали ассасином?
 – Из-за денег. Это просто моя работа.
 – Понимаю. А как насчет денег? Их достаточно?
 – Более чем, – сказал Римо. – Я богат.
 – Не сомневаюсь, – произнес Чиун. – И не только материально, но и духовно. Ваша мать должна гордиться вами.
 – По-моему, старик, ты издеваешься, хотя зачем, я не понимаю, – сказал Римо. – Так что заткнись-ка, будь любезен.
 – Прошу прощения, мой сын. Это все из-за нервов – в ожидании ужасной смерти от рук единственного и неповторимого П.Д.Кенни мои нервы так напряжены, что готовы разорваться. – Хихиканье старика напоминало кудахтанье курицы, и он, судя по всему, находился в чрезвычайно хорошем расположении духа.
 – Помолчи-ка немного, а? – сказал Римо. – За нами хвост.
 Он стал внимательно наблюдать за зеркалом заднего вида, при проезде через городские предместья постоянно меняя скорость. Никаких сомнений их преследовал черный «ягуар». Порой он держался прямо за ними, порой пропускал перед собой одну пли две машины. Римо свернул налево и затормозил. Через несколько секунд такой же поворот совершил и «ягуар». Он тут же попытался спрятаться, припарковавшись у обочины, но Римо уже узнал водителя.
 Это была Мэгги.
 – Ну и какого черта она нас преследует? – произнес Римо.
 – Возможно, она слышала, что вы собираетесь устроить публичную демонстрацию своего искусства убивать, – мягко предположил Чиун. – На такое представление соберется вся округа, чтобы посмотреть, как вы будете убивать меня и Римо, моего бедного друга.
 – Им будет за что заплатить деньги, – сказал Римо.
 – Благородное честолюбие, мой друг. Именно таким я пытался руководствоваться всю мою жизнь.
 – Прими мои поздравления. Никогда не сомневался, что все китайцы продувные бестии.
 – Я кореец, – надменно сообщил ему Чиун.
 – Какая разница, – бросил Римо, – все равно родственники, типа двоюродных братьев. – Родственник-китаец – одно это уже может вызвать судороги в животе.
 Но китаец двоюродный брат – от этого может стошнить.
 – Ну, это ты слишком, – сказал Римо. – Мне их женщины всегда нравились.
 – Да, – сказал Чиун. – Ты такой.
 Римо петлял по узким улочкам старого района Алжира под названием Мустафа, пока не уверился, что избавился от «ягуара». Немеров сказал ему, что эта девушка английский агент, но не сказал, что ее надо убить. А раз так, человек, считавший себя П.Д.Кенни, по личным мотивам хотел сохранить ей жизнь.
 Римо еще раз бросил взгляд в зеркало, в то время как «порше» выехал из города и помчался по окружающим его холмам. Дорога была пуста. Убедившись в этом, Римо вжал педаль газа в пол и направился к замку Немерова.
 Сегодня должен быть большой день. Сегодня состоится встреча Немерова с вожаками преступного мира. Сегодня будет объявлено о ведущей роли П.Д.Кенни в этом плане насчет Скамбии. Он хотел лично при этом присутствовать.
 А в замке в это время Номеров прощался с гостем. Он стоял на крыше под тихо вращающимися лопастями вертолетного винта и сжимал двумя руками ладонь вице-президента Азифара.
 – Надеюсь, вам понравился ваш визит, мой дорогой вице-президент, – сказал он.
 Черное лицо Азифара расплылось в широкой ухмылке.
 – Очень понравился, барон.
 – Полагаю, ваши подруги тоже остались довольны.
 – Они меня никогда не забудут, – произнес Азифар.
 Про себя Немеров согласился с ним. Две девушки, которых Азифар использовал для удовлетворения своей похоти, будут вспоминать его всю жизнь. Они будут вспоминать его в наркотических видениях – ибо им теперь придется стать безнадежными наркоманками – и обслуживая клиентов в самых дешевых борделях, куда они вскоре попадут. Возможно, порой они будут спрашивать себя, наяву ли все это происходило; действительно ли они жили в замке и спали с человеком, вскоре ставшим президентом страны. А когда они попробует об этом рассказать, их поднимут на смех, и вскоре они оставят свои попытки. Но помнить об этом они будут всю жизнь. Так же, как и Немеров, у которого сохранились видеокассеты с записями их забав. Все это пронеслось в голове барона, пока он желал Азифару доброго пути.
 – Возвращайтесь сейчас во дворец, – сказал он, – и ждите нашего прибытия. Через сорок восемь часов вы будете президентом. Через сорок восемь часов мир узнает ваше имя и ощутит вашу власть.
 Азифар опять улыбнулся, и белые, как полдневное солнце, зубы сверкнули на его черном, как полночь, лице. Затем, с трудом поднявшись по лесенке на борт вертолета, он уселся на переднее сиденье (при этом вертолет качнулся) и пристегнулся, готовясь к десятиминутному полету в Скамбию.
 Вертолет уже исчез в небе, когда Римо въехал на грунтовую дорогу, ведущую к замку Немерова.
 На пропускном посту автомобиль остановился, так как охранники встали поперек дороги и направили свои винтовки на Римо. Собаки, привязанные к сторожевым будкам, начали рычать и рваться на цепи, пытаясь добраться до машины.
 Римо опустил стекло и сказал ближайшему охраннику:
 – Слушайте, ради Бога, вы же знаете машину.
 – Машину я знаю, – сказал охранник, – но вас – нет. Кто вы?
 – П.Д.Кенни.
 – А этот старикашка?
 – Это мой военнопленный.
 Охранник подошел к будке и стал звонить по телефону. Римо, ожидая, бросил взгляд на собак. Перестав рычать, они подняли морды и стали осторожно и недоуменно принюхиваться, затем, дрожа и скуля, легли на землю.
 – Интересно, что случилось с собаками? – сказал Римо Чиуну.
 – Они знают, что близок час кота, – тихо произнес Чиун.
 – Час кота? А кто кот? – спросил Римо.
 Неторопливо повернувшись и посмотрев Римо в глаза, Чиун улыбнулся.
 – Это ты скоро узнаешь, – сказал он.
 Охранник положил трубку и подошел к Римо.
 – Все в порядке, Кенни, вы можете проезжать. Барон ждет вас.
 – И на том спасибо, – произнес Римо.
 – Эй, – воскликнул охранник, – чем, черт возьми, вы так напугали собак?
 – Скоро час кота, вы разве не в курсе? – сказал Римо.
 – Если здесь появится кот, они разорвут его на части, можете быть уверены, – сказал охранник.
 Римо нажал на газ, и автомобиль отъехал, взрыхлив за собой гравий. В боковое зеркальце Римо видел, что охранники смотрят ему вслед, а собаки, по-прежнему испуганно съежившись, тихо лежат на земле.
 Римо выехал на широкую террасу, которую Немеров использовал как автомобильную стоянку. На ней уже находилось с полдюжины автомобилей. Все это были черные «мерседесы», идентичные тому лимузину, на котором Наму днем раньше отвез Римо к Немерову. Гости барона начали прибывать.
 Римо остановил «порше» перед лестницей, вылез из него и жестом велел Чиуну идти следом. Выскользнув из машины, старик последовал за Римо по широким каменным ступенькам, тихо шаркая ногами под длинным одеянием из голубой парчи.
 Немеров в одиночестве сидел с края внушенного дворика и ел. Он помахал Римо рукой, и тот кивнул в ответ.
 – Хотите позавтракать со мной? – спросил Немеров. – Нет, спасибо.
 – А кто этот человек?
 – Это Чиун, один из тех, кто был вам нужен.
 – Он нужен был мне мертвым, – сказал Немеров, доедая булочку с корицей.
 Римо кивнул:
 – Он будет мертв в любой момент, как только вам заблагорассудится. Я привез его сюда, чтобы выманить его компаньона, этого Уильямса. Он, должно быть, где-то скрывается, потому что я его не нашел.
 Жуя, Немеров обдумывал это. Не успел он заговорить, как его прервал звонок стоящего рядом телефона.
 – Да? – сказал он.
 – Понимаю. Хорошо.
 Он повесил трубку и, вновь улыбаясь, повернулся к Римо:
 – Ваш план уже начал приносить плоды. Только что в парке охрана поймала шпиона.
 – Отлично, – сказал Римо. – Наверное, это Уильямс. – Он повернулся к Чиуну. – Старик, ты по-прежнему уверен, что близится час кота?
 – Кот еще не выпустил когти, – негромко произнес Чиун.
 Немеров хлопнул в ладони, и на балконе появился человек с лицом хорька, одетый в белый костюм.
 – Проводите мистера Кенни. Он хочет отвести этого человека в наши… апартаменты для гостей, – сказал он.
 Человек улыбнулся и произнес:
 – Да, сэр.
 – И приготовьтесь к приему других гостей, – добавил Немеров. Охранник вернулся в здание, и Римо, схватив Чиуна за руку, провел его через кабинет в коридор. Миновав потайной лифт, они вышли к лестничному пролету в глубине здания.
 Лестница спиралью уходила вниз, и на ее сырых каменных стенах выступала плесень. Миновав четыре лестничные площадки, они оказались в темнице, расположенный глубоко под землей, ниже, чем оружейный склад Немеров а.
 Лестница выходила в узкий проход, по обе стороны которого находились тяжелые деревянные двери с тяжелыми стальными запорами. Двери были открыты: в камерах никого не было. Окна в них отсутствовали, и свет исходил от свисающих с потолка голых электрических лампочек, слабо горящих в промозглом воздухе.
 – Я остаюсь здесь? – спросил Чиун.
 – Боюсь, что да, старик, – ответил Римо.
 – Я замерзну до смерти.
 – Ты умрешь прежде, чем успеешь простудиться, – сказал Римо, – обещаю тебе.
 – Ты всегда был заботлив. Вслед за охранником они вошли в сырой проход, и влажные каменные плиты пола заглушат; звук их шагов. Отойдя в сторону, охранник дал Чиуну пройти, затем положил руку ему на плечо, чтобы втолкнуть его в последнюю камеру в правом ряду.
 Он толкнул, но ничего не произошло. У охранника было такое ощущение, как будто он уперся рукой в каменную стену. Он толкнул еще раз. Чиун повернулся к нему.
 – Убери свои руки, человек, похожий на хорька. Так обращаться со мной имеет право только грозный П.Д.Кенни, тебе же это не позволено.
 Повернувшись спиной к изумленному охраннику, он вошел в камеру. В ней стояла узкая деревянная койка, покрытая тонким матрасом без пружин. Кроме того, там были раковина и унитаз.
 – Все бытовые удобства, – произнес Римо, стоя в дверях.
 – Спасибо вам, – сказал Чиун, – я буду вспоминать вас с признательностью.
 – Почему бы тебе теперь не сказать мне, где Римо Уильямс?
 – Он недалеко, – сказал Чиун, – он совсем рядом.
 Римо услышал шаги за собой и оглянулся. Вдоль по проходу шел Немеров, подталкивая перед собой Мэгги Уотерс. Он грозно нависал над ней, и в тусклом тюремном свете казался монстром из кошмарного сновидения.
 Немеров последний раз толкнул Мэгги, и она оказалась прямо перед Римо.
 – Я вижу, вы удивлены, мистер Кенни, – сказал Немеров. – Это и есть шпион, которого мы поймали в парке.
 – Я не знал, что она меня выследила, – сказал он. Посмотрев на Мэгги, он произнес:
 – Значит, ты британский агент? А я-то думал, что просто нравлюсь тебе.
 Пряча глаза, Мэгги уронила голову на свое голубое короткое платье и поступила совершенно не свойственным тайным агентам образом: она расплакалась.
 Немеров еще раз толкнул ее, на этот раз в сторону охранника.
 – Заприте ее в камеру, – сказал он, – и устройте ее поудобнее.
 Охранник скверно ухмыльнулся и втолкнул Мэгги в камеру напротив Чиуна.
 Она упала на пол, затем медленно поднялась и гордо выпрямилась.
 – Молодец, девочка. Так держать, – похвалил ее Римо.
 Она одарила его взглядом, полным жгучей ненависти. Между тем охранник, сняв с крюка на стене две пары кандалов, сковал ей руки и ноги. Проделывая все это, он приговаривал, обращаясь к самому себе:
 – Маленькой леди это понравится. Англичанки любят покрасоваться. Маленькая леди теперь тоже может покрасоваться. Тебе это понравится, маленькая леди, ведь правда?
 Продолжая спой монолог, он взял с того же крюка короткую цепь с висячим замком на цепи.
 – Подожди, маленькая леди, сейчас ты увидишь, что я для тебя придумал.
 Маленькая леди будет рада покрасоваться своими прелестями, разве нет?
 Он схватил Мэгги за ручные кандалы и потащил ее и задней стене камеры, где из пола торчало большое железное кольцо. Наклонив ее туловище таким образом, что ее руки оказались на уровне кольца, охранник продел цепь через ручные кандалы, через кольцо и через оковы на ногах Мэгги и затем защелкнул замок на цепи.
 – Ну как, маленькой леди это нравится? – спросил он.
 Мэгги теперь стояла лицом к задней стене, согнувшись так, как будто она делала утреннюю заряжу и пыталась коснуться руками кончиков своих ног. Ее короткое платье высоко задралось, и поскольку нижнее белье она не надела, ее ягодицы обнажились. Римо чувствовал, как она обескуражена тем, что человек сзади нее любуется ее выдающимся задом.
 Охранник по-прежнему разговаривал сам с собой.
 – Маленькая леди будет добра со своими друзьями, правда? – сказал он и провел рукой по ее мягкой ягодице.
 Немеров повернулся к Римо.
 – Вы с ней позабавиться успели. Возможно, я предоставлю ту же возможность моим людям, прежде чем она умрет. – Он опять посмотрел на Мэгги. – Заманчивая цель, правда?
 Человек, который считал себя П.Д.Кенни, усмехнулся.
 – В эту цель я всадил несколько зарядов, – заметил он.
 – А теперь наш китайский приятель, – сказал Немеров, поворачиваясь к Чиуну, который по-прежнему неподвижно стоял посреди своей камеры. – Прикуйте его тоже.
 Римо подошел к Чиуну и отвел его к кольцу в глубине камеры. Старик не противился и не выказывал никакого интереса к кандалам и цепи, которые Римо снял со стены. Вместо этого, как услышал Римо, он бормотал что-то себе под нос.
 Римо усмехнулся: старик молится. Наконец-то он пришел в себя и осознал, что скоро умрет. Теперь он готовится отойти к праотцам. Что ж, удачи ему, подумал Римо и приковал его к кольцу.
 А затем он прислушался. Старик обращался к небесам, и речь его была едва слышна.
 – О, Мастера Синанджу, что жили прежде на этой земле! Простите мне, что я так терпелив с этими палачами и животными. Закройте глаза на мое бездействие и поймите, что все эти оскорбления я сношу только затем, чтобы спасти следующего Мастера Синанджу. Но мое терпение подходит к концу, и все ближе становится час кота. Помогите мне своей мудростью, а мой опыт поможет моей руке.
 – Замолви и за меня словечко, – сказал Римо, запирая замок на цепи и поднимаясь на ноги. Гордо выйдя из камеры, он присоединился к ожидающим его Немерову и охраннику.
 – Стерегите этих двух, – сказал Немеров охраннику, и, повернувшись к Римо, произнес:
 – Вы с ними покончите, когда у вас найдется свободная минутка. А сейчас идите за мной.
 – Я видел, что ваши гости уже начали прибывать, – заметил Римо, идя вслед за Немеровым по проходу между камерами.
 – Да, – произнес Немеров, – наша встреча скоро начнется. Но к нам прибыл еще один посетитель – один из наших нью-йоркских агентов. Он видел этого Римо Уильямса, н, может быть, поможет вам поймать его.
 – Может быть, – согласился Римо. – Что это за тип?
 – Его зовут О'Брайеи, – сказал Немеров. – Он охранник в федеральной тюрьме Нью-Йорка. Он оказал нам неоценимые услуги.
 – Отлично, – сказал Римо, – я просто сгораю от нетерпения.




 Глава 16


 Вместе с Немеровым Римо поднялся по крутой промозглой лестнице на первый этаж.
 Как только они вошли в большой холл, примыкающий ко внутреннему дворику, Немеров отошел от Римо и направился к стеклянным дверям.
 – Как поживаете, мистер Фабио? Очень рад вас видеть здесь.
 Из патио в холл только что вошел человек с кожей оливкового цвета. Он бросил на Немерова обычный для всех мафиози взгляд, наполовину трусливый, наполовину высокомерный, затем лицо его выразило почтение, и он протянул барону свою жесткую ладонь.
 – Кто это? – спросил он Немерова, мотнув головой в сторону Римо.
 Барон засмеялся – тем самым злобным ржанием, которые в нем вызывали вещи, казавшиеся ему смешными.
 – Ах, да, – сказал он, продолжая ржать, – я хочу, чтобы вы познакомились.
 Он взял гостя под локоть и подвел его к Римо. Сквозь стеклянные двери Римо был виден телохранитель Фабио, который развалился в кресле и пытался придать себе беспечный вид. На самом же деле он пристально наблюдал за происходящим в здании, готовый вмешаться в любой момент. Его изгнали в патио, потому что приводить с собой в чужой дом телохранителя считалось дурным тоном.
 Римо ощутил, что ладонь Фабио стиснула его руку. Он пристально вгляделся в оливковое лицо гангстера и понял, что оно должно быть ему знакомо.
 Но напрягать память не стоило – это был всего-навсего простой итальяшка с органчиком в голове вместо мозгов. Он услышал, как Немеров произнес:
 – Это мистер Фабио. Он очень влиятельный человек в США.
 Римо вгляделся пристальней. Лицо человека было толстым и мясистым, и от угла левого глаза до мочки левого уха бежал маленький тонкий шрам.
 Кожа вокруг шрама была слишком светлой, и, пытаясь скрыть уродство, человек втирал в лицо порох. Бесполезно: оно все равно производило отталкивающее впечатление.
 А затем до Римо донеслись слова Немерова:
 – А это мой компаньон, мистер П.Д.Кенни.
 Рука Фабио напряглась и высвободилась. Не было похоже, что он отпрянул в страхе – причиной, скорее, было решительное недоверие.
 – Это не П.Д.Кенни, – сказал он с итальянским акцентом.
 Немеров опять заржал. Римо, заразившись веселым настроением барона, тоже улыбнулся. Немеров произнес:
 – Отлично! Еще одно доказательство того, как успешна была пластическая операция.
 Римо видел, как маленькие поросячьи глазки Фабио стали сверлить его лицо взглядом. Затем Фабио спросил:
 – Это действительно вы, П.Д.?
 Римо кивнул. Еще некоторое время Фабио пристально изучал его, а затем свиная морда итальянца расплылась в улыбке. Он шагнул вперед, в знак удивления подняв правую руку ладонью вверх, и обхватил плечи Римо медвежьей хваткой.
 – П.Д., – сказал он, – я беспокоился, куда вы пропали. Как и все мы.
 – Мне делали новое лицо, – сказал Римо, надеясь, что это был правильный ответ, – а затем барон пригласил меня приехать и присоединиться к нему.
 – «И присоединиться к нему», – повторил вслед за ним Фабио. – Наверное, вам сделали и новые мозги. Вы говорите лучше, чем прежде.
 – Спасибо, – сказал человек, который считал себя П.Д.Кенни. – Это часть моего нового имиджа.
 – Ну, скажу я вам, ваш новый имидж гораздо лучше старого, проговорил Фабио. – Неприятней человека, чем вы, похоже, на свете еще не было.
 – Да, не правда ли? Я был похож на обычного итальянца, – сказал Римо.
 Видя, что Фабио молчит, не зная, что сказать, Римо добавил:
 – А теперь я похож на неаполитанца. – Последний слог он произнес протяжно, изображая итальянский акцент. То, что Фабио был родом из Неаполя, Римо понял, когда тот приветствовал его поднятой рукой.
 Фабио громко захохотал.
 – Да-а-а, – сказал он, – вот уж действительно шаг вперед. Значит, вы хорошо знакомы с бароном?
 – Я его правая рука, – сказал Римо.
 Немеров быстро вмешался в разговор:
 – Мистер Кенни согласился присоединиться к нам. Его присутствие явится необходимой гарантией того, что любое соглашение, которого мы достигнем, будет неукоснительно выполняться. Мне кажется, репутация П.Д.Кенни достаточно хорошо известна.
 – Еще бы! – воскликнул Фабио. – Эй, П.Д., помните, как вы разделались с моим братцем Матти?
 – Конечно, – улыбнулся Римо. – Пришлось немножко повозиться.
 – Повозиться? – засмеялся Фабио. – Его потом неделю собирали по кусочкам.
 – Ага, – тоже засмеялся Римо. – Я воспользовался моими особыми ножами для резки сыра. – Затем он добавил:
 – Ха-ха-ха.
 Фабио опять захохотал, вспоминая тело своего брата Мэтью, разделанное на сто двадцать семь кусков. Весь проступок Мэтью заключался в том, что он отказался поднять на смех сына другого преступного авторитета.
 Вслед за Римо и Фабио заржал и Немеров. Затем он убрал улыбку с лица, как будто повернул выключатель, и сказал:
 – Пойдемте, мистер Фабио. Нам пора подняться в зал для совещаний. Нас там уже ждут некоторые наши общие знакомые.
 Он подошел к картине на стене и нажал на кнопку, спрятанную в се богато крашенной рамс. Картина плавно отъехала в сторону.
 Пропустив перед собой Фабио, Немеров обернулся к Римо.
 – Этот человек – О'Брайен – ждет вас в кабинете. Возможно, он расскажет вам что-нибудь интересное об этом Уильямсе, как он выглядит и где его искать.
 Римо согласно кивнул и подождал, пока Немеров не вошел в лифт и не нажал на кнопку пятого этажа. Картина бесшумно вернулась на место.
 Римо повернулся и пошел по паркетному полу, бесшумно ступая теннисными туфлями по гладко отполированному дереву. В кабинет вела громадная деревянная дверь, крашенная филигранной резьбой. Несмотря на свои габариты, открывалась она так легко, как будто вращалась на подшипниках.
 В комнате было темно. Римо обнаружил, что смотрит на силуэт человека, замершего у окна и выглядывающего наружу. В окне над его плечом Римо увидел красный вертолет, появившийся в небе, и понял, что человек тоже следит за его полетом. Римо не знал, что это был тот самый вертолет, который доставил вице-президента Азифара к президентскому дворцу в Скамбии, где тот готовился через сорок восемь часов занять президентское ложе.
 Римо приблизился вплотную к человеку у окна.
 – О'Брайен? – окликнул он его.
 Человек подскочил от неожиданности и обернулся, выпустив из руки тяжелые шторы. Комната опять погрузилась в полутьму. Это не помешало Римо заметить испуг на лице О'Брайена.
 – Слушайте, вы меня напугали, – сказал О'Брайен. – Не надо так подкрадываться.
 – На мне теннисные туфли, – проговорил Римо, как будто это что-то объясняло. – Барон сказал мне, что вы знаете этого Римо Уильямса.
 – Нет, – сказал О'Брайен. – Я его не знаю. Но я его однажды видел. – Пройдя мимо Римо, он подошел к маленькому креслу рядом со столом и тяжело плюхнулся на него.
 Римо повернулся к нему. Солнечные лучи за его спиной проходили между штор и светили О'Брайену прямо в глаза.
 – Как он выглядит? – спросил Римо.
 – Ну, когда я его видел, он был одет как монах, – сказал О'Брайен.
 – Это вряд ли может мне помочь.
 – Подождите, я еще не закончил. Глаза у него были карие, но очень необычные. В них как будто не было ни зрачков, ни белков. Каждый глаз как сплошное темное пятно. Вы понимаете, о чем я?
 – Ага.
 – Лицо у него худое и жесткое. Черта с два он походил на монаха, хоть и нацепил рясу. Нос у него прямой. Вообще он из тех парней, что всегда смотрят прямо в глаза.
 Прищурившись, О'Брайен попытался рассмотреть человека, стоявшего перед окном, но разглядел только общие очертания головы и фигуры.
 – Ладно, – сказал Римо, – кончайте урок живописи. Какого он роста?
 – Высокого, но не очень. Что-то около шести футов. И весить он не должен много. Вот что у него велико, так это запястья. Они так толсты, как будто он раньше был надсмотрщиком над каторжанами.
 Римо подошел поближе к О'Брайену, который как раз в этот момент бросил взгляд на свои ботинки. Римо оперся локтями на стол.
 – Ну, продолжайте, – сказал он.
 О'Брайен поднял голову и прищурился.
 – Как я уже сказал, у него были толстые запястья, Совсем как у вас, – добавил он, бросив взгляд на руки Римо. – Да, и еще.
 – Что еще?
 – Его рот. У него были такие тонкие губы, что их почти не было заметно. Сразу было видно, что он тот еще тип. Неприятный рот, – сказал О'Брайен. Он опять прищурился и уставился, туго соображая, в лицо Римо, покрытое тенью. – Точ-в-точь, как у вас.
 – А глаза, значит, у него карие? – спросил Римо.
 – Ага. Карие… как у вас.
 – А волосы?
 – Темные, – сказал О'Брайен. – Совсем как у вас.
 Он вскочил с кресла и стремительно засунул руку в карман. Внезапно рука перестала ему повиноваться, а сам он вновь очутился в кресле. Его почти полностью парализованную правую руку охватила мучительная боль, какую ему никогда прежде не доводилось испытывать. Человек, считавший себя П.Д.Кенни, спросил:
 – Что это с вами? Какого черта вы полезли за пистолетом?
 – Кончай спектакль, – произнес О'Брайен. – Как ты здесь оказался?
 – О чем вы? – удивился Римо. – Я работаю на барона.
 – Как же, – насмешливо сказал О'Брайен. – Ну да, он просто взял и нанял Римо Уильямса.
 – Римо Уильямса? Черт возьми, о чем вы говорите?
 – Это же ты, приятель. Барона, ты, может, и надул, но меня не проведешь. Ты Римо Уильямс.
 – А ты чокнутый. Мне поручено убить Уильямса.
 – Тогда вскрой себе вены, приятель, – сказал О'Брайен, – и Уильямс истечет кровью.
 – Ты бредишь, – произнес Римо.
 – Послушай, Уильямс, – сказал О'Брайен. – Я не знаю, что ты здесь делаешь, но почему бы тебе не взять меня в долю? Я мог бы помочь тебе чем-нибудь.
 Римо попытался разобраться в словах О'Брайена. Все было покрыто туманом. Его звали П.Д.Кенни, но этот человек отрицал это. Этот человек утверждал, что его звали Римо Уильямс, – а он должен был знать, о чем говорит. Но как это может быть?
 – Мне только что сделали пластическую операцию, – сказал Римо. – Может быть, это совпадение.
 – Никоим образом, – произнес О'Брайен. – Ну как насчет честной сделки?
 Честная сделка. Римо затмился об этом на секунду. Внезапно рука О'Брайена вновь метнулась к пистолету, и Римо вдруг возненавидел человека, который внес смятение в его тщательно расчерченную жизнь профессионального убийцы. Поэтому Римо высоко поднял руку и обрушил кулак на макушку О'Брайену. Кости черепа треснули, как кубики льда в теплом коктейле, и мертвый О'Брайен сполз вниз по креслу.
 Римо дал его телу тяжело упасть на пол.
 Римо Уильямс? Как же это может быть? Ведь он – П.Д.Кенни. Его знал Немеров, и его знала Мэгги. Как он может быть Уильямсом?
 А ведь еще был этот старик – узкоглазый. Узнал ли он Римо, увидев его в своем номере? Знал ли узкоглазый, что вошедший к нему человек – Римо Уильямс? Тогда почему он ничего не сказал? Почему он стоял и ждал, пока П.Д.Кенни не убьет его?
 Он попытался привести в порядок свои мысли, но они неудержимо возвращались к Чиуну, к этому старому азиату, который сейчас спокойно ожидал смерти в тюремной камере, прикованный к полу в унизительной позе. Римо знал, что ответ находится там. Он должен встретиться с этим стариком.
 В этот момент зазвонил телефон, стоящий на маленьком ореховом столике посреди комнаты. Римо подошел к нему и снял трубку – Алло! – сказал он.
 – Это Немеров. Ну что, О'Брайен помог вам?
 – Да, – сказал Римо, – очень помог. – Отлично. Могу я с ним поговорить?
 – Боюсь, что нет, барон, – произнес Римо, глядя на труп. – Он прилег отдохнуть. – Из черепа О'Брайена сочились мозги и кровь. – Он сказал, что у него трещит голова.
 Последовала пауза.
 – А, ну ладно, – сказал Немеров. – Я уже начинаю наше совещание. Моим людям придется отказать себе в удовольствии поразвлечься с англичанкой.
 Не могли бы вы устранить ее и азиата, а затем присоединиться к нам в зале заседаний на пятом этаже?
 – Хорошо, сэр. Так быстро, как позволят мои усталые ноги, – сказал Римо.
 – Благодарю вас. Мы все будем ждать вас.
 Римо повесил трубку, какую-то секунду поглядел на телефон, а затем вышел из комнаты. Он должен встретиться со старым азиатом. Встретиться и разгадать эту загадку раз и навсегда.




 Глава 17


 Проход между камерами был пуст, несмотря на то что Немеров велел охраннику с лицом хорька стеречь заключенных. Влажный пол, покрытый плесенью, скользил под ногами у Римо, когда он шел к камере Чиуна.
 Дверь была крепко заперта на тяжелый замок, весящий не менее четырех фунтов. Взявшись за замок, Римо поискал глазами охранника, собираясь потребовать у него ключ, затем неожиданно переменил решение и сжал замок руками. Металл треснул, и замок сломался на две части.
 Римо тихо положил остатки замка на пол и прислушался. В темнице стояла тишина, которые нарушало только тихое всхлипывание Мэгги за дверью ее камеры. Эта подождет, сначала ему нужен Чиун.
 Римо толкнул дверь и вспомнил, каким он в последний раз видел старого азиата – беспомощным, прикованным за руки и за ноги к полу.
 Дверь тихо отворилась. Старше сидел на койке, в добрых шести футах от железного кольца. Римо взглянул на кольцо.
 Сталь толщиной в один дюйм была разрублена пополам. Рядом лежали остатки цепи. Там же находились ручные и ножные кандалы, смятые и сплющенные, как будто над ними поработал огромный молот.
 Разумеется, этого не могло быть. Если бы кандалы действительно расплющил молот, то он бы расплющил также руки и ноги старика, бывшие в этих кандалах.
 Когда Римо вошел в камеру, старик встал, поклонился и улыбнулся.
 Римо решил пока не спрашивать, как азиату удалось освободиться. У человека, который считал себя П.Д.Кенни, были более важные проблемы.
 – Старик, – сказал он, – мне нужна твоя помощь.
 – Тебе нужно лишь спросить.
 – Мне кажется, я знаю, кто я такой, но уверенности у меня нет. Помоги мне.
 Чиун посмотрел на маленький пластырь, все еще скрывающий висок Римо.
 – Ты получил удар в голову, верно?
 – Да.
 – И после этого ты потерял память?
 – Да.
 – Тогда, возможно, такой же удар ее восстановит, – сказал Чиун.
 Прежде чем Римо успел пошевелиться и оказать сопротивление, маленький и твердый, как камень, кулак мелькнул в воздухе, и большой палец ударил Римо по виску. Удар миновал центр кости только на 1/32 дюйма, и жизнь Римо спасло только это расстояние. Перед глазами у него вспыхнули звезды, и он помотал головой, чтобы прийти в себя. А затем хлынул поток воспоминаний, и его жизнь вернулась к нему: он обрел свою индивидуальность и вспомнил свое задание, вспомнил, кто он такой и что он здесь делает.
 – Я знаю, – сказал он со счастливой улыбкой, все еще мотая головой, гудящей от удара Чиуна, – Я знаю. я – Римо.
 – Очень рад, – сказал Чиун. – Я для тебя кое-что приготовил. – Быстрее, чем можно было это заметить, рука старика с открытой ладонью метнулась вперед, и вытянутые пальцы с резким звуком хлопнули Римо по щеке.
 Голова Римо мотнулась в сторону, и он проворчал:
 – Какого черта, Чиун? За что?
 – За то, что ты назвал Синанджу пригородом Гонконга, а меня – китайцем. За то, что ты дерзишь старшим, не соблюдаешь диету, путаешься с женщинами, заставляешь беспокоиться доктора Смита и вредишь интересам своей страны.
 – Ты волновался, да?
 – Волновался? О куске падали, который за неделю своим обжорством доведет себя до смерти, если за ним не присматривать? О чем тут волноваться?
 Будучи еще П.Д.Кенни, Римо собирался спросить, как старику удалось разорвать железные цепи. Но теперь он опять стал Римо Уильямсом, и вопрос сам собой отпал. Старику удалось разорвать цепи, ибо он был Чиуном, Мастером Синанджу, и не было еще на земле человека, подобного ему. Даже если он порой чувствовал приближение старости, сейчас на его щеках играл румянец, а в глазах сверкал азарт гончей, бегущей по следу.
 – Пойдем, Чиун, нас ждут дела, – сказал Римо, поворачиваясь к двери.
 – Все как обычно, – проговорил Чиун. – Сначала оскорбления, а потом приказы. Сделай это, сделай то. Разве я заслуживаю, чтобы со мной обращались, как с жалким рабом? Разве не достоин почтения человек моих лет, который еле держится на ногах, настолько он слаб и дряхл, и вот-вот превратится в тень?
 – Ну, хватит, – сказал Римо, – а не то я разрыдаюсь. И позволь мне предупредить тебя: если ты сегодня кого-нибудь убьешь, убирать за собой будешь сам.
 – Ты бесчувствен, бездушен и совершенно бессердечен.
 Они вышли в коридор, и из-за закрытой двери камеры напротив до них донесся тихий плач Мэгги. Дверь была незаперта, и Римо бесшумно отворил ее.
 Мэгги стояла в той же позе, в которой он видел ее в последний раз, только ее платье, ранее поднятое только до ягодиц, теперь было задрано еще выше. Сзади нее спиной к Римо находился охранник с лицом хорька, и его правая рука ритмично двигалась взад и вперед между ляжек Мэгги. Римо увидел, что в этой руке он держит пистолет. Охранник хихикал и продолжал свой бесконечный монолог. – Такого у маленькой леди еще не было. Оставайся с папенькой, и папенька даст тебе все, что ты захочешь.
 Римо кашлянул. Охранник оглянулся и увидел Римо. Чиуна, который стоял в тени коридора, он не заметил. Послав Римо ухмылку, охранник вновь захихикал:
 – Она любит вас, П.Д., но это она любит больше. Верно, маленькая леди?
 Помогая себе левой рукой, он продолжал двигать пистолетом взад-вперед между ног Мэгги.
 Римо заговорил, и голос его был холоден как лед.
 – Приятель, мне нравится твой стиль. Тебя ждет повышение по службе.
 Охранник повернулся и уставился на Римо.
 – Правда?
 – Правда.
 Затем удар ребром ладони сломал охраннику дыхательное горло, и тот ощутил такую боль, что он не мог даже закашляться. Охранник умер, не успев задохнуться, и мертвое тело рухнуло на сырой пол.
 – Или понижение, смотря по обстоятельствам, – сказал Римо.
 Мэгги посмелела через плечо, насколько ей позволяло ее положение, и увидела Римо. Сперва на ее лице отразилось облегчение, а затем оно опять превратилось в маску ненависти.
 Римо обошел ее и встал перед ней. Подошедший поближе Чиун аккуратно поправил ее платье.
 – Слушай, ты, – сказала Мэгги, обращаясь к Римо, – убирайся отсюда. Я не нуждаюсь в твоей помощи.
 – Мэгги, дорогая. Я не могу тебе всего объяснить, но прошу тебя, поверь мне. Мы с тобой союзники.
 Она открыла было рот, чтобы высказать все свое презрение и всю свою ненависть, как вдруг заметила Чиуна, подошедшего к Римо. Выражение его глаз каким-то образом убедило ее, что теперь все в порядке.
 Мэгги увидела, как Чиун и Римо опустились на пол рядом с железным кольцом, и каждый из них нанес по кольцу резкий удар рукой. Удары отделяла друг от друга только доля секунды. Вибрации, которые в металле породил Чиун, прервал Римо; сталь поглотила свои собственные колебания, и кольцо толщиной в дюйм, издав громкий стон, раскололось на части. Затем железные кандалы, сковывавшие Мэгги руки и ноги, упали на пол, как будто на них не было замков. Мэгги с болью выпрямилась, потирая кровоточащие ссадины на запястьях.
 Эти ссадины ей натерли кандалы, когда Мэгги корчилась на стволе пистолета. Мэгги недоверчиво уставилась на стальные обломки на полу, остатки цепей, которые держали ее так крепко.
 Римо взял Мэгги под руку и произнес:
 – Пойдем. Нас ждет Немеров. Она вышла вслед за Римо и Чиуном из камеры, затем остановилась и вернулась обратно. Рядом с охранником лежало его оружие – автоматический пистолет сорок пятого калибра. Мэгги подобрала его.
 – Он мне еще понадобится, – сказала она Римо.
 – Держись от нас подальше, когда все начнется. Так будет лучше.
 – Для кого, мистер Кенни?
 – Для всех нас. И я не мистер Кенни.
 Они быстро поднялись по лестнице. Чиун шел впереди. Когда Римо и Мэгги добрались до первого этажа, Чиун уже нажимал на потайную кнопку, скрытую в раме картины.
 – Как ты ее обнаружил? – спросил Римо.
 – Она испускает вибрации. Любой может уловить их.
 – Я ничего не слышу, – сказал Римо.
 – Конечно, не слышишь. Твой постоянно открытый рот мешает твоим лишь изредка открытым ушам, – сказал Чиун и вошел в лифт первым.
 Пропустив перед собой Мэгги, Римо стушит в кабину и нажал на кнопку пятого этажа.




 Глава 18


 Все места за большим столом в конференц-зале барона Немерова были заняты.
 Со всего света сюда прибыли люди: с белой кожей, черной кожей и желтой. Все они носили свои национальные одеяния: прибывшие из Африки – дашики, из Азии – хлопчатобумажные костюмы, из США – костюмы из темно-синего мохера.
 Более тридцати из них имели на своей совести тысячи смертей. Тысячи девушек были посланы ими в бордели, десятки тысяч взрослых и детей из-за них стали жертвами наркотиков. Они считали себя обычными бизнесменами, делающими обычный бизнес. И чем бы им ни приходилось заниматься, они всегда чувствовали влияние барона Немерова. Теперь он позвал их, и они явились.
 Сейчас они сидели за столом и внимательно слушали.
 В небе над замком, ровно гудя, кружили вертолеты. Когда они пролетали над куполом из разноцветного стекла, на комнату падала тень.
 Анджело Фабио, самый влиятельный в США человек, крутил пальцами карандаш. Идея Немерова казалась ему разумной. Время от времени он поднимал голову и переглядывался с Фьяворанти Пубешио, прибывшим из Калифорнии, и с Пьетро Скубиши, прибывшим из Нью-Йорка в своем грязном костюме и со своей непременной авоськой с перцами. Фабио кивал им, и они кивали ему в ответ.
 Тем не менее что-то беспокоило Фабио, и он пытался понять, что именно.
 Во главе стола стоял Немеров, возвышаясь над сидящими людьми, и, пока он говорил, его угреватое лицо стало красным от возбуждения.
 – Подумайте, господа: целое государство под пашей властью, под властью преступности. Страна, где мы сами будем устанавливать законы, где можно будет безо всяких помех выращивать мак. И где любой человек, скрывающийся от полиции, сможет найти убежище и приют.
 Он оглядел людей, сидящих вокруг стола, надеясь услышать шепот одобрения. Один из присутствующих, желтокожий маленький человек, взял слово.
 На его белом костюме не было ни единой морщинки, но, прежде чем начать говорить, он разгладил одному ему заметную складку на рукаве. Только затем Донг Хи, бесспорный король преступного мира Дальнего Востока, заговорил.
 – Как мы можем быть уверены в лояльности этого Азифара?
 От внимания Немерова не ускользнуло это «мы». Он с легкой улыбкой посмотрел на крошечного корейца.
 – Господа, взгляните пожалуйста на экран над дверью лифта. Он за вашей спиной, мистер Хи. – Немеров наклонился и нажал на кнопку в столе. Фанерная доска над дверью лифта скользнула в сторону и открыла телевизионный экран диаметром шесть футов. Отодвинувшись от стола, гости Немерова развернули свои кресла к экрану.
 Немеров нажал на другую кнопку, и в комнате возник голос, который умолял кого-то:
 – Ну еще чуть-чуть… Еще раз… Этот хриплый гортанный голос принадлежал мужчине. Затем на экране появилось изображение черного тела на белых простынях. Это был Азифар, которого насиловала светлокожая блондинка, вооруженная ручным вибратором. Оба они были обнажены.
 Подождав полминуты, Немеров выключил звук, оставив на экране картинку.
 Он кашлянул, и все повернулись к нему.
 – Вот он, ваш Азифар, следующий президент Скамбии, – сказал он холодно. – Он настоящее животное. Ради женщины он сделает для вас все.
 Донг Хи опять заговорил. Его английский был изыскан и аккуратен, так же, как и его внешность:
 – Не сомневаюсь в этом, барон. Но кто может поручиться, что, когда он станет президентом, мы по-прежнему сможем держать его в руках, удовлетворяя его… э-э, чудачества? – Телеэкран отбрасывал на правый бок корейца голубоватые блики. – В конце концов, став президентом, он сможет сам выбирать себе женщин. У него будут деньги и власть. Неужели ему понадобятся сводники?
 Остальные, с интересом слушавшие Хи, в ожидании ответа повернулись теперь к Немерову.
 – Вы попали в самую точку, мистер Хи. – Немеров оглядел людей за столом и увидел на лице у Фабио озадаченное выражение. – Действительно, став президентом, Азифар приобретет некоторую власть. Но деньги – нет. Каковы бы ни были его мечты, они не сбудутся.
 Последние четыре недели бригада рабочих укладывает канализацию рядом с восточным крылом дворца президента Скамбии. Это не простые рабочие – это мои люди.
 В тот самый момент, когда будет убит президент Дашити, из государственной казны Скамбии, которая находится в восточном крыле дворца, будет вывезено все сокровище. Наш Азифар обнаружит, что стоит во главе страны, неспособной заплатить даже за похороны своего бывшего президента. Он окажется в полной зависимости от нас.
 Раздался одобрительный гул. Хи удовлетворенно кивнул. Фабио наконец понял, что его беспокоило:
 – А как насчет П.Д.Кенни? Почему он здесь?
 – Я как раз собирался сказать об этом, мистер Фабио, ибо с этим связан еще один залог надежности Азифара. – Немеров медленно обвел взглядом своих гостей, постаравшись заглянуть в глаза каждому. Затем он произнес:
 – Уверен, что те из вас, кто прибыл из Соединенных Штатов, слышали о П.Д.Кенни. Думаю, что и всем остальным знакомо это имя. В мой план входит назначить мистера Кенни нашим постоянным представителем в Скамбии.
 Это обеспечит нам лояльность Азифара, ибо он поймет, что, стоит ему выйти из повиновения, как мистер Кенни перережет ему горло. Кроме того, участие в нашем плане мистера Кенни имеет еще одну положительную сторону. Полагаю, он сможет охладить пыл любого, у кого появятся чрезмерные амбиции.
 Слова звучали тихо и размеренно, но смысл их был груб и прост. Он дошел даже до американцев, которые не совсем поняли слово «амбиции». Любой, кто выйдет из подчинения, решит прыгнуть выше головы и взять под контроль Скамбию, умрет от руки П.Д.Кенни. П.Д. Кенни, который никогда не промахивается.
 – Я ответил на ваш вопрос, мистер Фабио?
 Фабио утвердительно хмыкнул.
 Немеров продолжил свою речь:
 – Мистер Кенни сейчас находится в замке. С минуты на минуту он присоединится к нам. Должен предупредить тех из вас, кто знаком с ним лично, что сейчас его трудно узнать. Чтобы облегчить свой отъезд из США, он перенес пластическую операцию. Сейчас мистер Кенни выглядит не так, как человек, которого вы помните.
 – Лишь бы он работал, как человек, которого мы помним, – сказал гангстер, посланный вместо себя крестным отцом из Детройта.
 – С этим все в порядке, – сказал Немеров, улыбаясь детройтцу. – Он в самом деле внушает страх. Это, а также его репутация человека беспристрастного делают его нашим идеальным представителем в Скамбии.
 От американцев, группой собравшихся у дальнего конца стола, послышались возгласы согласия. Фабио так увлекся происходящим на экране, что забыл о предмете разговора. Все его мысли были заняты блондинкой. Да, она кое-что умеет. Ему захотелось узнать, в замке ли еще она, и он решил спросить об этом Немерова после заседания.
 – А каковы ваши финансовые условия? – спросил Донг Хи.
 – Я как раз подошел к этому. Здесь присутствуют представители двадцати двух различных стран – и из США представители восьми крупнейших семей.
 Для удобства примем каждую семью за страну. За участие в нашем предприятии от каждого из вас я прощу полмиллиона долларов. – На длинном лошадином лице Немерова появилась широкая ухмылка. – А каждый человек, преследуемый полицией и направленный вами в Скамбию, будет платить взнос в размере двадцати пяти тысяч.
 – А что мы от этого будем иметь? – спросил калифорниец Пубешио.
 – Уверен, мистер Пубешио, вам понятно, что эти 25000 предназначены Скамбии. Другими словами, мне, мистеру Кенни и президенту Азифару. То, что за ваши услуги будете брать вы – ваше дело. Я думаю, не стоит указывать, что 25000 – до смешного маленькая цена за спасение жизни.
 – А что насчет полумиллиона? – спросил Пубешио.
 – Эта сумма дает вам право определить самим, кто из контролируемой вами территории получит разрешение на въезд в Скамбию. Вы быстро увидите, что эта власть повлечет за собой большие деньги. Всего за несколько месяцев ваши затраты с лихвой окупятся.
 – Я вижу, вас беспокоит кое-что еще, – добавил Немеров. – Если понадобится, мы найдем способы отправлять в Скамбию тех людей, которым, на их беду, на роду написано столкнуться с мистером Кенни. Это несложно устроить.
 Переглянувшись, американские мафиози ухмыльнулись. Они все поняли, так же, как и Донг Хи. Вскоре дошло и до остальных. Сидящие за столом люди закивали головами.
 – Господа, мне неприятно ограничивать вас во времени, но ничего не поделаешь. Наш план придет в действие через сорок восемь часов, и я должен получить ваш ответ немедленно.
 – А если я отвечу «нет»? – спросил Хи.
 – Что ж, нет так нет. Никто уже не может помешать нашему плану. Если кто-то из вас решит отказаться от участия в этом деле, я не стану оспаривать это решение. Но в таком случае я оставляю за собой право вступить в переговоры с другими представителями ваших стран и постараться заинтересовать их моим предложением.
 – Слишком дорого, – сказал Фабио. Он всегда так реагировал на любое новое предложение, и затем обычно соглашался.
 Люди за столом зашумели, обсуждая предложение. Немеров не сомневался, что они у него в руках. Он хорошо проинструктировал Донга Хи, и тот превосходно исполнил свою роль. Он все время задавал в высшей степени острые вопросы, а затем спокойно позволял Немерову победить его недоверчивость, естественное состояние души любого человека.
 Хи поднялся из-за стола.
 – Барон, – сказал он, – для меня будет большой честью присоединиться к вам.
 Немеров насторожился: до него донеслось слабое гудение лифта.
 – Спасибо, мистер Хи. Господа, мне кажется, к нам едет мистер Кенни.
 Кое-кто из вас, наверное, будет рад увидеть нашего постоянного представителя в Скамбии.
 Он вышел из-за стола и направился к двери лифта, которую от конференц-зала отделяла панель из красного дерева.
 Дверь лифта открылась, и человек, которого считали П.Д. Кенни, вышел из кабины.
 – Мистер Кенни, мы все очень рады вам, – сказал Немеров. – Я привел с собой компанию, – произнес Римо.
 Люди в зале повернулись к лифту, пытаясь разглядеть новоприбывших.
 Чиун и Мэгги вышли из лифта.
 – Я полагал, вы собирались уничтожить их, – сказал Немеров. – Вы зря так полагали, – холодно сказал Римо, выходя из-за панели из красного дерева и приближаясь к Немерову. Над его головой продолжалась любовная сцена между Азифаром и блондинкой. Римо бросил небрежный взгляд на комнату и на людей за столом, которые пристально смотрели на него.
 Положив руку на плечо Римо, Немеров прошипел ему в ухо:
 – Мистер Кенни, что с вами? Они у нас в руках.
 – Две ошибки, барон, – сказал Римо. – Во-первых, я не П.Д.Кенни; я – Римо Уильямс. А во-вторых, не они у вас в руках, а вы – у меня.
 Он сделал еще один шаг внутрь комнаты, и из-за панели вышел Чиун. Его глаза как будто магнитом притянули к себе взгляд Донга Хи, который, повернувшись в кресле, наблюдал за происходящим.
 Когда Хи увидел старого азиата в голубых одеждах, его тело напряглось.
 – Кто этот человек? – спросил он Немерова.
 Немеров посмотрел на Чиуна, идущего к Донгу Хи.
 – Я – Мастер Синанджу, – произнес Чиун.
 Донг Хи вскрикнул, и этот крик как будто послужил для всех сигналом к началу действий.
 Хи вскочил и попытался убежать. Люди вокруг него выскакивали из-за стола и привычным движением выхватывали из-под пиджаков револьверы.
 Чиун, казалось, проплыл над их головами и опустился на стол. Его голубые одежды струились вдоль тела, как у ангела, но лицо Чиуна было лицом ангела смерти. Глухим и страшным голосом Чиун вскричал:
 – Губители душ и шакалы преступления, пришла ваша гибель! Настал час кота!
 Хи опять пронзительно вскрикнул. Он все еще пытался пробиться сквозь толчею и спастись от настигшей его легенды, о которой он слышал так много. Внезапно удар ладони старика сломал ему шею, и голова Донга Хи безвольно повисла.
 Чиун кружился по столу, как танцующий дервиш. Люди рассыпались по комнате и открыли огонь из револьверов; между вспышками выстрелов, порой опускаясь на пол, порой опять поднимаясь на стол, носился Чиун, Мастер Синанджу.
 Римо небрежно прислонился к стене, взял Мэгги за руку и притянул ее поближе к себе.
 – Посмотри-ка на него, – сказал он, – разве он не хорош?
 Он в самом деле хорош, подумал Римо. Как ему могло прийти в голову, что Чиун одряхлел?
 Чиун двигался все быстрее и быстрее, быстрее, чем пули, быстрее, чем люди. Люди бросались на него, но их удары приходились в пустоту. Чиун ускользал, а затем их настигала его рука или нога, и мертвые тела валились на пол.
 Кое-кто выхватывал нож, но затем чувствовал, что оружие вырывают у него из рук и всаживают ему же в живот. Карандаши и ручки со стола заседаний внезапно стали смертоносными снарядами, поражающими врагов Чиуна в горло и в глаза. Одна из ручек вонзилась в панель из красного дерева рядом с Римо, пробила насквозь твердую древесину и вышла с другой стороны.
 – Эй, Чиун, – позвал Римо, – взгляни-ка на это.
 Затем он повернулся к Мэгги и сказал:
 – Правда, он хорош? Погоди, он еще не разошелся как следует.
 Мэгги смотрела на бойню, оцепенев от ужаса. Комната теперь напоминала лавку мясника. На полу высилась гора трупов. Люди больше не пытались добраться до старика, они пытались добраться до двери. Но на пути к двери лифта встал Римо Уильямс, и вскоре на полу появилась еще одна гора мертвых тел.
 А затем в конференц-зале осталось только три целых и невредимых человека: Чиун, Римо и Мэгги. Они оглядывали комнату, которая после приключившейся резни напоминала кухню в день Святого Валентина. Только вместо окровавленных индюшачьих тушек здесь находились человеческие тела.
 – Не слишком-то здорово, Чиун, – произнес Римо. – Я наблюдал за тобой.
 На того громилу из Детройта ты потратил целых два удара. И этой ручкой ты стопроцентно промазал, – он указал на ручку, торчащую в панели. – Ты знаешь, сколько стоят такие ручки? – спросил Римо. – Теперь она уже ни на что не годна.
 – Я очень удручен, – сказал Чиун, складывая под одеждой руки на груди.
 – Вот, – сказал Римо, – а еще ты опять поднимаешь локоть, как Маккинрой при ударе справа. Сколько раз я должен повторять тебе, что ты ничего не добьешься, если не будешь держать локоть ближе к телу? Ты что, не способен ничему научиться?
 – Скажите мне, кто вы, пожалуйста! – взмолилась Мэгги.
 – Тебе лучше этого не знать, – заметил Римо. – Могу сказать только, что мы из Америки, и у нас такое же задание, как и у тебя: прикрыть эту лавочку.
 – И вы не П.Д.Кенни?
 – Нет. Я убил его по дороге сюда. – Он замолчал, увидев на стене напротив слабое мерцание. Сделав несколько шагов, Римо повернулся и посмотрел наверх. – Гляди-ка, кино показывают. Давай посмотрим. – Через несколько секунд он сказал:
 – Вообще-то, Мэгги, тебе на это лучше не смотреть.
 Римо оглядел комнату.
 – А теперь давайте взглянем на Немерова.
 Он подошел к креслу Немерова во главе стола и носком туфли перевернул тело, лежащее рядом с ним. Затем Римо встревоженно крикнул:
 – Чиун, рядом с тобой его нет?
 – Нет.
 – Мэгги, а рядом с тобой?
 Она заставила себя бросить взгляд на трупы, разбросанные по полу вокруг нее. Тела Немерова среди них не было, Мэгги отрицательно покачала головой.
 – Ему удалось спастись, Чиун. Он убежал, – сказал Римо.
 – Если бы ты помогал мне, а не наблюдал за мной, этого можно было избежать, – проговорил Чиун.
 – Их же было всего сорок, Чиун. Я их специально оставил тебе. Мне хотелось посмотреть, что ты будешь делать с трупами. Но куда, черт возьми, он мог деться?
 Сверху донеслось громкое гудение.
 – Крыша, – догадался Римо, – там же вертолет. Немеров наверху. – Он оглянулся в поисках лестницы, ведущей на крышу, ничего не обнаружил и поднял голову. На крышу садился вертолет, и его лопасти, вращаясь над стеклянным куполом, отбрасывали в комнату тени в виде узких кружащихся полосок. – Черт возьми, как нам туда попасть? – спросил Римо.
 И Чиун показал как.
 Он вскочил на стол и взвился в воздух. Долетев до купола, он разбил его ногами, перевернулся на лету, схватился за поперечную балку и выбрался наружу через расколотое стекло.
 Вот тебе и старик, подумал Римо.
 Он последовал примеру Чиуна и повис на балке. Подтянувшись сквозь пролом, он крикнул через плечо:
 – Мэгги, оставайся там!
 Но Римо с Чиуном слишком поздно оказались на крыше замка. Вертолет Немерова уже поднялся в небо, опустил нос и понесся на юг, к Мозамбикскому проливу, к острову под названием Скамбия.




 Глава 19


 У другого края крыши начал взлетать второй вертолет, и Римо с Чиуном помчались к нему. Они в броске схватились за правую стойку шасси, как раз тогда, когда пилот увеличил обороты винта.
 Гудя и двигаясь рывками, машина пыталась взлететь, но вес двух человек лишил ее равновесия. Стоило вертолету приподняться, как он снова клевал носом.
 Над головой Чиуна открылся иллюминатор, и второй пилот совершил свою первую и последнюю ошибку: он высунулся наружу и попытался ударить Чиуна. Нога Чиуна взлетела вверх, и второй пилот выпал из иллюминатора, ударился о каменную крышу и остался лежать на ней.
 Римо взобрался по шасси и нырнул в открытый иллюминатор. Секунду спустя через тот же иллюминатор вылетел и первый пилот, а еще через несколько секунд вертолет тяжело опустился на крышу. Римо выключил двигатель, и винт постепенно остановился.
 Дверь открылась, и Римо выпрыгнул наружу. Вместе с Чиуном он посмотрел в небо, вслед красному вертолету барона Немерова.
 – Мы должны его преследовать? – спросил Чиун.
 – Да.
 – Ты умеешь управлять этой машиной?
 – Нет, – сказал Римо, – а ты?
 – Нет. Но если бы я был белым человеком, то знал бы, как обращаться с орудиями белого человека.
 Услышав за собой шум мотора, они обернулись. На их глазах часть крыши отъехала в сторону, и из образовавшегося отверстия поднялся маленький лифт. В лифте находилась Мэгги.
 Выйдя из кабины, она сказала.
 – Я обнаружила там потайной ход. Где Немеров?
 Римо показал на вертолет, уже почти исчезнувший из вида.
 – Ну и почему мы не преследуем его?
 – Я не умею водить эту чертову штуковину.
 – Садитесь, – сказала Мэгги. – Я умею.
 – Я всегда знал, что в англичанках что-то есть, – заметил Римо и влез в вертолет.
 Мэгги забралась на сиденье первого пилота. Чиун расположился в глубине машины, оглядываясь по сторонам.
 – Как эта штука летает? – спросил он, когда Мэгги включила двигатели и они мощно загудели.
 В тоне Чиуна сквозила тревога.
 – Да ладно тебе, Чиун, ты разве никогда не видел вертолета?
 – Я видел множество вертолетов, но внутри у них никогда не бывал, и поэтому никогда не сталкивался с этой проблемой лично. Как эта штука летает, если у нее нет крыльев?
 – Ее поддерживает вера, – сказал Римо, – слепая вера.
 – Если ее будут поддерживать газы, которые испускают страдающие от обжорства пассажиры, у нас не будет проблем, – сказал Чиун.
 Вертолет оторвался от крыши и завис в воздухе. Умело орудуя ручкой управления, Мэгги опустила нос машины. Набрав скорость и высоту, вертолет с громким ревом понесся вслед барону Немерову.
 – А зачем нам преследовать его? – поинтересовался Чиун. – Почему бы нам не приземлиться где-нибудь и не позвонить Смиту?
 – Потому что если мы не остановим Немерова, он все-таки осуществит свой план и убьет президента. Мы должны остановить его.
 – Почему нас всегда впутывают в чужие дела? – сказал Чиун. – По-моему, нам лучше все-таки приземлиться и подумать, что делать дальше.
 – Не нервничай, Чиун, – сказал Римо. – В конце концов, мы уже в воздухе.
 И вообще мы скоро прилетим, так что не переживай.
 Повернувшись к Мэгги, он сказал:
 – Ты отлично справляешься. Я смотрю, Ее Величество всему учит своих агентов, – Спасибо! – крикнула Мэгги, стараясь перекричать шум от винта. – Я брала частные уроки!
 – Да возблагодарит Господь находчивых англичанок, – промолвил Римо.
 – Аминь! – сказала Мэгги.
 – Аминь, – сказал Чиун. – Да, аминь. Но продолжайте молиться.
 Они постепенно начинали догонять красный вертолет. Если раньше он казался крошечным пятнышком на горизонте, то теперь это пятнышко сильно увеличилось в размерах. Тому, кто смотрел бы на него, не отрывая глаз, это было бы незаметно, но зато очевидно тому, кто смотрел лишь время от времени. Безусловно, они догоняли.
 – Так держать, Мэгги, – сказал Римо. – Когда вернемся в отель, я покажу тебе, на что способен.
 – Нет уж, янки, – произнесла Мэгги. – Я в трауре по П.Д.Кенни. Он был моей единственной в жизни любовью.
 – Да сгниет его прах, – сказал Римо. – Первый раз мне отказывают. Это выше моего понимания. – Но в глубине души он был доволен. Вместе с памятью к нему вернулась его обычная дисциплина, которая относилась и к сексу.
 Оба вертолета пожирали расстояние до Скамбии, но вертолет Римо был быстрее. Теперь его отделяла от Немерова только минута пути. Впереди, в спокойных синих водах Мозамбикского пролива, показалась Скамбия. Машина Немерова начала снижаться, и Мэгги последовала за ней.
 Под ними простиралась Скамбия, маленький невзрачный остров, чей унылый пейзаж пришлось оживлять разнообразными скалами самой природе. Люди своим трудом его оживлять не собирались. На острове виднелось только одно большое здание – постройка из синего камня, со всех сторон окруженная многочисленными клумбами и искусственными озерами. Именно туда держал путь вертолет Немерова. Он приземлился в парке, и Римо увидел, что из него выскочили два – нет, три – человека и бросились бежать к дворцу.
 Мэгги увеличила скорость, устремила вертолет вниз, и он коснулся земли всего через сорок пять секунд после посадки вертолета Немерова.
 – Здорово, – сказал Римо, – раз-два – и мы на земле. Если бы англичанки не были фригидны, я бы обязательно в тебя влюбился.
 Беглый осмотр показал, что вертолет Немерова был пуст.
 – Чиун, – сказал Римо, – ступай к президенту и охраняй его. Его собирается убить вице-президент. А мы с Мэгги помешаем Немерову завладеть казной.
 Не успел он договорить, как Чиун выскочил из вертолета на лужайку и помчался ко дворцу.
 У входа во дворец стояли по стойке смирно два гвардейца. Они внимательно наблюдали за вертолетами, за людьми, высадившимися из них, и теперь – за старым азиатом, который несся к ним по густой зеленой траве.
 Гвардейцам было приказано не впускать никого во дворец. Крайние меры предосторожности, как объяснил им сам вице-президент Азифар.
 Чиун уже приблизился к ним, и они скрестили винтовки, чтобы преградить ему путь. Внезапно Чиун исчез. Один из гвардейцев повернулся к другому и спросил:
 – Куда делся этот старик?
 – Не знаю, ответил тот, – а тебе не показалось, что кто-то сказал «прошу прощения»?
 – Нет, – произнес первый гвардеец, – не могло такого быть.
 Опять встав по стойке смирно, они принялись наблюдать за Римо и Мэгги, которые направлялись к восточному крылу.
 На первом этаже центральной части дворца находился еще один гвардеец.
 Почувствовав похлопывание по плечу, он оглянулся и увидел рядом с собой старого азиата.
 – Где президент? – спросил Чиун.
 – Что вы здесь делаете? – спросил его в ответ гвардеец.
 С его стороны было глупостью задавать такой вопрос. Острые как ножи пальцы Чиуна ткнули его в солнечное сплетение, вызвав у гвардейца мучительную боль.
 – Дурак. Где президент?
 – Вверх по лестнице, – выдохнул гвардеец, превозмогая боль, и затем потерял сознание.
 Чиун бесшумно поднялся по лестнице. Со стороны казалось, что его ноги, скрытые длинным одеянием, не двигаются. У тяжелых двойных дверей, явно ведущих в кабинет президента, охраны не было. Открыв дверь, Чиун вошел внутрь.
 У противоположного конца комнаты за своим столом работал президент Дашити. Заметив Чиуна, он вздрогнул и изумленно приподнялся. Затем он сказал:
 – Простите мне мое удивление. Не каждый день приходится видеть у себя в кабинете столь причудливо одетого азиата.
 – В этом мире ничему нельзя удивляться, – произнес Чиун.
 – Ваша правда, – согласился президент, шаря рукой по столу в поисках кнопки вызова охраны, чтобы гвардейцы вывели этого чокнутого старика из кабинета.
 Чиун погрозил ему пальцем, как напроказившему ребенку.
 – Будьте ко мне терпеливей, господин президент. Вас вот-вот попытаются убить.
 Да, несомненно сумасшедший. Но как он проскользнул мимо охраны?
 – Я должен попросить вас выйти, – сказал Дашити.
 – Просите чего угодно, – сказал Чиун, – я все равно останусь и спасу вас, даже если вы этого не хотите.
 Палец президента придвинулся ближе к кнопке звонка.
 Внизу, в своем маленьком кабинете, Азифар разговаривал с двумя людьми.
 – Пора, – сказал он, – барон уже прибыл, – Он отвернулся от окна и посмотрел на собеседников, двух одетых по-европейски людей высокого роста.
 – Я удалил охрану. Вам нужно только войти в кабинет и застрелить его.
 Я прибегу на звук выстрелов и засвидетельствую, что вы пытались помешать скрывшимся убийцам.
 Два человека улыбнулись друг другу понимающей улыбкой профессионалов. – А теперь поторопитесь. Скоро может вернуться охрана.
 Люди кивнули, вышли и быстро направились к двери президентского кабинета. Встав на пороге своей комнаты, Азифар смотрел, как они открывают тяжелую дверь и входят в покои Дашити. Теперь остается дождаться пальбы.
 Ну конечно, он поможет им выбраться оттуда – прямиком на кладбище. Когда раздадутся выстрелы, он бросится в кабинет Дашити. А что еще остается делать лояльному вице-президенту, как не застрелить людей, убивших его президента? Как можно лучше заработать себе поддержку и одобрение общества?
 Он ждал. Когда дверь за убийцами закрылась, Азифар снял пистолет с предохранителя.
 Барон Исаак Немеров не стал входить во дворец. Вместо этого он побежал к его восточному крылу, где уже месяц, как трудилась бригада укладчиков канализации.
 Увидев бегущего ко дворцу Немерова, бригадир быстро принял стойку «смирно».
 – Пойдемте, – крикнул ему Немеров, – у нас мало времени.
 Бригадир спрыгнул в глубокую канализационную канаву, выкопанную параллельно восточной стене дворца в пятидесяти футах от нее. Немеров последовал за ним, и рабочие, попадавшиеся ему на пути, разбегались в стороны.
 Бригадир провел барона в туннель, под прямым углом отходящий от траншеи прямо к дворцовой стене. Он был достаточно высок, чтобы человек мог распрямиться в нем в полный рост. Туннель упирался в стену. Бригадир осветил се фонариком, и Немеров увидел следы деятельности рабочих. За эти четыре недели они безо всяких проблем удалили весь раствор, который скреплял камни стены.
 – Стоит нам немножко поработать отбойным молотком, и от стены ничего не останется, – сказал бригадир.
 – Так сделайте это, – велел Номеров. – И побыстрее, у нас нет времени.
 Он махнул одному из рабочих, чтобы тот подвел к краю траншеи фургон.
 Через несколько минут Азифар станет президентом. Президентом страны, У которой за душой не будет ни гроша, страны-нищенки. У Немерова на руках будут все козыри.
 Взяв отбойный молоток, бригадир скрылся в темном туннеле, и через секунду оттуда донесся страшный грохот. Серии отдельных ударов сливались в один сплошной гул, наполняя маленький коридор невыносимым треском. Затем все стихло. Немеров услышал, как камни со стуком падают на каменный пол и, немного прокатившись, останавливаются.
 Из темного туннеля показался бригадир.
 – Все готово, – сказал он Немерову.
 Немеров бросился мимо него к стене дворцовой сокровищницы. Кирпичи в ней были расколоты, и некоторые выпали наружу. Барон тронул еще держащийся камень, и тот легко поддался, со стуком упав внутрь темной комнаты.
 Он начал бить по камням в стене, и те отделялись от нее легко, как кубики в детском конструкторе.
 Немеров не останавливался, пока не проделал в стене дыру в человеческий рост, и затем шагнул внутрь.
 Он очутился в маленькой комнате, диаметром, наверное, всего двадцать футов. В комнате было темно, и привыкшим к солнцу глазам Немерова понадобилось некоторое время, чтобы приспособиться к мраку. Постепенно очертания комнаты прояснились. В дальнем ее конце находилась тяжелая стальная дверь. Немеров знал, что она электрифицирована и что с другой стороны ее охраняет целая рота гвардейцев. А вдоль стен комнаты на тележках было сложено множество золотых слитков, на общую сумму в сто миллионов долларов. Это было все национальное богатство Скамбии.
 Немеров хихикнул: то-то Азифар удивится. Обычно говорят о ста днях нового президента; у Азифара будет сто минут. Как только он станет президентом, его страна немедленно обанкротится. Ну и что тут такого? Рано или поздно это происходит со всеми африканскими государствами. Немеров всего лишь ускорит этот процесс.
 И вскоре – несмотря на этого Римо Уильямса, на этого азиата и эту женщину, – вскоре, несмотря на них всех, преступные кланы вновь изберут себе главарей, и Немеров вновь договорится с ними. Скамбия все-таки окажется во власти преступного мира.
 А в один прекрасный день русские и американцы захотят разместить здесь ракетные базы. Что, если они решат поделиться своим богатством с этим Богом забытым островом? Тогда эта комната будет наполняться золотом вновь и вновь, и вновь и вновь Немеров будет опустошать ее.
 Он обернулся и позвал рабочих.
 – Образуйте цепь, – велел он им, – и передавайте друг другу по цепочке эти слитки. А вы, – обратился он к бригадиру, – встанете первым и начнете.
 Все еще волоча за собой отбойный молоток, бригадир ступил в темноту маленького хранилища. Внезапно комната озарилась светом. Вспыхнули лампы, и в помещении стало светло, как на улице. Золото ярко засверкало в электрических лучах. Ослепленный Немеров зажмурился. Когда он открыл глаза, то увидел, что в конце комнаты на груде золотых слитков сидят двое: англичанка и человек, которого барон раньше принимал за П.Д.Кенни.
 Двое убийц вошли в кабинет Дашити. Синее кожаное кресло президента было повернуто к окну, спиной к вошедшим. Оно тихо раскачивалось взад и вперед.
 Люди достали пистолеты, и один из них прицелился. Другой предостерегающе поднял руку: не с этого расстояния.
 По толстому мягкому ковру они бесшумно подошли к столу и обменялись улыбками. Плевое дело – всего-то нужно подойти к нему с двух сторон и всадить в череп две пули. Ерунда, а не работа.
 Приблизившись к креслу, они подняли револьверы. Кресло медленно повернулось. Президента в нем не было. Улыбаясь и переводя взгляд с одного бандита на другого, в кресле оказался древний азиат с морщинистым пергаментным лицом.
 Стоя в коридоре, Азифар услышал два выстрела. Расстегнув кобуру, он бросился в кабинет президента. Вбежав внутрь, он остановился.
 Двое убийц стояли рядом с креслом президента, но их тела были неестественно искривлены. В кресле сидел старый азиат в голубом ниспадающем одеянии. Он посмотрел на Азифара так, как будто узнал его, и протянул к нему руки. Когда он отпустил убийц, их тела безжизненно рухнули на пол.
 Старый азиат поднялся с кресла и устремил свой взор на Азифара. Сперва в ужасе, а затем в замешательстве вице-президент глядел на два трупа на полу. Затем он опять взглянул на старика, как будто желая в его глазах найти разгадку.
 Его рука потянулась к пистолету.
 – Они промахнулись, – сказал старик, вскочил на стол и полетел к Азифару через всю комнату.
 Последние слова, которые в этой жизни услышал Азифар, были таковы:
 – Но Мастер Синанджу никогда не промахивается.
 Вице-президент не успел достать из кобуры свое оружие. Его тяжелое тело упало на ковер, произведя звук не громче звука падения перышка на перину.
 Из уборной вышел президент Дашити. Он обвел взглядом двух мертвых убийц и мертвого Азифара. Наконец он посмотрел на Чиуна.
 – Как я могу вас отблагодарить? – тихо спросил он.
 – Вы можете подсказать, как мне добраться до дома без посредства вертолета, – сказал Чиун.
 Где-то далеко, как будто за много миль отсюда, раздался слабый треск.
 Чиун услышал его и опознал как стрельбу из пистолета. Не сказав ни слова, Чиун покинул кабинет президента Дашити.
 – Взять его! – заорал Номеров. Он отпрянул в сторону, и из тоннеля в комнату ворвалось несколько человек.
 Римо беззаботно сидел на горе золота и мурлыкал себе под нос. Один за другим пять человек влезли в комнату через дыру в стене и замерли в ожидании, в то время как их бригадир, держащий отбойный молоток наперевес па-подобие винтовки, двинулся к Римо и Мэгги. По его лицу блуждала кривая ухмылка.
 Римо подождал, затем протянул руку и повернул выключатель, опять погрузив комнату в темноту.
 Немеров попытался разглядеть что-либо во мраке, но у него ничего не вышло.
 Затем комнату наполнил страшный рев отбойного молотка. Едва начавшись, он умолк. Потом он послышался вновь, и вслед за этим раздался крик.
 – Вы убили его? – окликнул Немеров бригадира.
 – Нет, барон, он промахнулся. Теперь мой черед.
 Это был голос американца.
 Темную комнату осветили короткою вспышки выстрелов. В стробоскопическом мелькании света перед Немеровым предстала жуткая живая картинка смерти. Американец держал отбойный молоток под мышкой, и люди Немерова палили в пего. Он всякий раз ускользал. Выстрелы участились, затем пошли на убыль. Во вспышках огня Немеров увидел, что американец насаживает его людей на отбойный молоток, как насекомых. Люди, отбиваясь, кричали и падали на пол.
 Немеров спасся бегством.
 Он выскочил из туннеля на солнечный свет, выпрыгнул из траншеи и сломя голову помчался к вертолету. Пилот, завидя его, начал разогревать двигатели.
 Римо бросил отбойный молоток на пол хранилища. Вокруг него лежали трупы. Он поискал своими кошачьими глазами Мэгги, и увидел, что она по-прежнему неподвижно сидит на золотых слитках.
 – Ты в порядке, Мэгги?
 – Да.
 – Я пошел за Немеровым.
 Он вышел через дыру на улицу, и Мэгги последовала за ним. В руке она сжимала свой сорок пятый калибр, которым до сих пор не воспользовалась.
 Вертолет с Немеровым на борту уже отрывался от земли, когда Римо вышел наружу. Мэгги сзади него спотыкнулась, и он повернулся, чтобы помочь ей.
 Вертолет за его спиной взмыл в воздух и помчался к ним. Вытащив Мэгги из канализационной траншеи на землю, Римо обернулся. Над ними с ревом завис вертолет.
 Проклятие, подумал он, Смит оторвет мне яйца, если я упущу Немерова.
 Из вертолета послышались выстрелы, и пули стали ударяться в асфальт вокруг Римо. Услышав какой-то шум рядом с собой, он оглянулся и увидел Мэгги, упавшую на землю. Из раны на ее груди хлестала кровь. Пистолет выпал у нее из руки.
 Вертолет висел в тридцати футах над землей, и Немеров стрелял в Римо, не останавливаясь. Казалось, что идет дождь из свинца.
 Не обращая на него внимания, Римо склонился над Мэгги. Она улыбнулась и умерла.
 Подобрав револьвер, Римо обернулся, выстрелил и промахнулся. Увидев в руках Римо оружие, Немеров вспомнил его меткость и велел пилоту улетать.
 Двигатель зависшей машины пронзительно взревел, и она полетела прочь.
 Из-за угла дворца появился Чиун. Он увидел, что Римо сжимает двумя вытянутыми руками револьвер и пытается попасть в улетающий вертолет.
 Вертолет был уже вне пределов досягаемости.
 Чиун подбежал и выхватил из рук Римо пистолет.
 – Черт побери! – закричал Римо. – Чиун, его в воздухе держит винт, постарайся понять это.
 Чиун печально покачал головой.
 – Ты никогда ничему не научишься, – сказал он.
 Меткий стрелок может попасть в любую цель.
 Он небрежно направил пистолет в сторону летящего прочь вертолета. Вытянув правую руку, Чиун стал медленно описывать стволом круги в воздухе, постепенно сужая их.
 – Стреляй же. Бога ради. Еще немного, и они будут в Париже, – сказал Римо.
 Вертолет был уже безнадежно далеко, в двухстах ярдах.
 Рука Чиуна по-прежнему описывала концентрические круги, и наконец Чиун нажил на курок. Всего лишь один раз.
 Он бросил пистолет на землю, отвернулся от вертолета и наклонился над девушкой.
 Он промахнулся. Он не мог не промахнуться. Расстояние было слишком велико, а цель слишком мала. Неожиданно Римо увидел, что вертолет клюет носом, а затем камнем падает вниз. Железная птица врезалась в каменистую почву Скамбии и через секунду взорвалась.
 Чиун выпрямился.
 – Она мертва, мой сын.
 – Я знаю, – сказал Римо, – ты попал в пилота.
 – Я знаю, – сказал Чиун. – Ты сомневался, что я попаду?
 – Ни на секунду, – произнес Римо. – Пойдем. Смит задолжал нам отпуск. Мне нужно отдохнуть.
 – Тебе нужно потренировать удар локтем назад, – сказал Чиун.