--------------------------------------------- Борис Барский Лирические стихотворения о любви к разнообразным женщинам 1 Ты, конечно же, не знала То, что я конкретно знал, То, что ты тогда ласкала Не меня, а мой астрал. Говорила, что любила, Я на этот счет острил, Ты под пьяную косила, Я под трезвого косил. Но под нами был диван, А над нами потолок, Я был молод и был пьян, И, конечно, одинок: Ты из рук меня поила, Я тебя как водку пил И острил, ты говорила, Чтоб язык я прикусил. Отомстила мне гордячка, В миг сближенья наших тел – Назвала себя горячкой, И я просто: Остолбенел. 2 Случайно проснулся И не понимаю – Стою я на крыше Вагона трамвая. Что это опасно – Я осознаю, Я не понимаю, Зачем я там стою? Ну, я понимаю, Проснуться с похмелья В совсем не знакомой И чужой постели. Бывает занятно, Я так думаю, И где-то в душе-то Оправдываю: А как объясню я Жене или маме, Что я на трамвае И в женской пижаме? Сказать: на трамвае Поехал я к морю – И мать разъярю И жену раззадорю. Ну что тут сказать, Ведь подумайте сами – Я в женской пижаме, Мужик и с усами На крыше трамвая И, главное, вою… Очнулся в постели, Приснится ж такое: Жену еще напугал. БРЕД! 3 Я наказан, и поделом, Пусть свидетель тому – Вселенная. Помню, я называл тебя Ангелом. А ты ведьма была Несомненная. Промахнулся, и это Не в первый раз, Да и как научить Такого тупого? Я хотел открыть тебе Третий глаз, А взамен своего Чуть не лишился Второго. Чертыхался долго, Когда удирал, И когда, удирая, Следы запутывал: Тьфу! Тьфу! Тьфу! Лучше б черт меня подобрал, Когда ты, словно Бес, Все во мне попутала! У-у-у, ведьма! 4 Вы пришли ко мне из снов, Из фантазии мечтов, И влюбился я безумно В стрелки Ваших колготов. О, как Вы мне дорога, Вы мой друг и подруга, Я бы с Вами, мое счастье, Повалял бы дурака. С Вами радость и тоска От ногтя до волоска, Пусть немного Вы плоски, Как гладильная доска. Это вовсе не беда, Ну, кривы Вы, ерунда, На безрыбье рак ведь рыба – Вот и любишь верблюда. Я овеян дыханьем вечности И трусясь на краю параличности, У меня остывают конечности И еще раздвоение личности. Как кобель, просто до практичности, Я, задрав гордо хвост, аж вспотел От открытости и неприличности Оголенных весной женских тел. Почему замираю я, пламенный? Что со мной? Я, как будто больной, Я как на поле боя, как раненый, Исхожу, истекаю слюной. Вижу руки, и ноги, и талии, И опять повторяю вопрос; Что со мной, у меня аномалии? Нет на женщин авитаминоз. Я целовал ее взасос, Ну а потом тошнило мне, По коже пробегал мороз, И жар с морозом наравне: Потом болела голова, Я был с ней близок, как умел, А Бог во мне шептал слова; Дружок, ты просто охренел. А утром, утром я острил, Когда с нее тихонько слазил; Если я водки перепил То, мать ее – Всевышний сглазил. Начинаю в сотый раз Вспоминать опять сначала, Как пленительно у Вас В животе вино урчало. Cловно Муза и Пегас, Ночью с Вами мы резвились, И божественно у Вас В темноте глаза светились. О, как выпуклы и гладки (Наслаждение и пытка) Эти плечи, и лопатки, И кошачая улыбка. Я от Вас маниакальный, Я хотел бы вновь обнять Вас, Вас увидеть визуально, Осязать и обонять Вас. Но разлуки не умерить, И страданий не унять – Вас не взвесить, ни обмерить, Ни понюхать, ни обнять. 5 Вы – глаза, я – глаз сетчатка, Вы – гроза, а я – взрывчатка, Вы – ботинок, я – нога, Я – рука, а Вы – перчатка, Я – монетка, Вы – копилка, Вы – розетка, а я – вилка, Вы – стандарт, я – эталон, Вы – Союз, я – Аполлон: Мы так долго друг другом любуемся, Так когда ж мы, наконец, состыкуемся? 6 Вот зыбучая трясина Засосала и меня – Я напился, как скотина, Я напился, как свинья. Я проснулся и размяк, Загудели перепонки, Я узнал, что одходняк – Это то же, что и ломки, В голове моей гудит, Пульс чихнул и замер мертво, Я томлюсь, хрипит в груди, И подушки пальцев терпнут. Я трясусь, я весь дрожу, Вкус исчез от перегара, В зеркале я нахожу Песью морду сенбернара. Перестало сердце биться, Вот и челюсти свело: Вниз всегда легко скатиться, А подняться тяжело. Все болит, мне не легко, Я смотрю, а взгляд коровы, Люди! Пейте молоко – Будете всегда здоровы! 7 Сегодня я, ну так, спьяна, Вдруг понимаю: не Бог весть, Но удивительна страна, В которой я есть. Очаровательна страна, В ней тоже есть своя прелесть, Она порой загадочна, Но небо есть и зелень есть. И на земле растет трава, И что-то птицы там поют, Сады и плододерева, И в реках рыбы плавают. Я потрясен, я будто сплю, Я в ней дышать, и пить, и есть. И я влюблен в эту Землю, Ведь в ней такие парниесть Как я! И как мои друзья! 8 Мы повздорили немножко, Я сказал, что ты мартышка, Что вредней облезлой кошки С недобритою подмышкой. Что за странное созданье: Ни лица, и ни фигуры, С мига миросозиданья Свет не видел такой дуры. Был я просто изничтожен, Я – глиста, слизняк, и плесень, Я узнал, что я ничтожен И в постели бесполезен. Ты сказала откровенно: На кого батон ты крошишь? Как мужик обыкновенный Ты же ничего не можешь. Как собаки мы сцепились, Но нежнее и нежнее, Мы кусались, мы возились, Охая, вздыхая, блея. Ты простить себя молила, Наслаждаясь мною в профиль. Чтобы ты не говорила, Я в постели – Мефистофель. 9 Вы лежали в гамаке С сигаретою в руке И невольно искривляли Тело где-то в позвонке. Вы лежали у реки Ни близки, ни далеки, И губами выдували Слюни, словно пузырьки, Я хотел быть ветерком, Я хотел быть гамаком, Грудь Вам лапками царапать Легкокрылым мотыльком. Я хотел бы быть рекой, Гладить Вас своей рукой, Гладить волосы и тело – Вот я ласковый какой: Я хотел быть ветерком, Я хотел быть мотыльком, Только на хрен Вы мне сдались С искривленным позвонком. 10 Ты садистски меня погубила, Неужели ни капли не жалко? Неожиданно мне залепила По загривку от теста каталкой! А потом как собака взбесилась, И царапалась, и кусалась, То за мной с молотком носилась, То с ножом на меня бросалась. Говорила, что я убогий, Что тупее трусливого зайца, Обещала сломать мне ноги И грозила отрезать пальцы Удивлялся я, видя такую В ослепительном гнева потоке Лишь за то, что случайно другую Незаметно погладил по жопе. 11 Ничего не понимая, Я почувствовал тревогу – Острым каблуком, в трамвае, Встали Вы на мою ногу. Замер, вижу началось, Мы к друг другу припотели, Чувствую шампунь волос И пупырышки на теле. Что со мною – я не знаю, Вы, как ангел Вы, как кукла, Я всем телом осязаю, Как Вы выпукла и впукла. Думать так наверно низость, Я как газовый баллончик, Я за нашу с вами близость Прокусил бы Ваш талончик. Но с трамвая лишь сошли, И прошла любви отрава, Я пошел, и Вы пошли, Я – налево, Вы – направо. 12 У него была она, И он ее любил, Но она стала неверна, И он ее убил. И в душу закопал, И надпись написал, Что у него была она, И он ее любил, И она стала неверна, И он ее убил. И в душу закопал, И надпись написал… А я подумал: ну так что ж, Ведь всех же их не перебьешь. 13 Как быстро сменяются Цифры и даты, Я больше не чувствую Времени счета, Я выхожу и иду Куда-то, Не отдавая себе Отчета. Сутулый, шагаю я Придурковато, Бреду, как в бреду, Да какой там бред: Ведь если я был С кем-то, где-то, когда-то, То очень давно, Меня там уже нет. И, в общем, вопросов-то Не Бог весть, Но не нахожу В голове ответов: Ведь если я был – То, должно быть, я есть? А если я не был – То, значит и нету? В задумчивости, Все на свете ругая, Слова вспоминая, Кручу головой: Я спрашиваю: Где я? Кто я? Куда я? Зачем я? А главное: Ради чего я? 14 Я люблю Ваших глаз Овальчики Я в нокауте В первом же раунде, Ваши тонкие в кольцах Пальчики Крепко держат меня За «Баунти», А от пальчиков Ваших Веет морозом, Я очень прошу Вас: Так крепко не надо, Там нежная, сочная Мякоть кокоса И толстый-толстый Слой шоколада. 15 Глаза отводишь ты напрасно, Напрасно, мы с тобой одни. Ты знаешь – и тупому ясно, Что у тебя больные дни. Я счастлив прямо паралично, Я отдохну теперь дней пять, А ты не будешь неприлично Ко мне все время приставать. Мне радостно, и я ликую, А отчего? Хотите знать? Да оттого, что в отпуску я, Один раз в месяц дней на пять. 16 Ты горящих румянец щек И душистость дождя лесная, Ты шампанского сладкий глоток, И глоток горячего чая. Ты мурашки, за шиворот снежки, Дым в полоске яркого света, И грибы еще ты, сыроежки, И мальборовая сигарета. Кружишь голову как наркотик, Вот в висках у меня застучало, Но едва отрываешь ротик – Тут же думаю: Лучше б молчала! 17 Я сижу с бокалом в баре И ужасно скучно мне, Я мечтаю о пожаре И о девушке в окне. Как ее, собой рискуя, Я спасаю из огня, И как нежно поцелует, Скажет: На, возьми меня! Я возьму, дрожащий нервно, Год пройдет – и вот итог: Думаю, что эту стерву Я б собственноручно сжег. 18 Я Вас любил так безнадежно, Не упрекая, не виня, Так пылко, бережно и нежно, Как дай Вам Бог любить меня. Пушкин и я Я замер около фонтана, На Вас поднять не смея глаз, Я экзотичным был и странным, Как киви или ананас. Вы, словно, обо всех забыли, И голос Ваш, в ушах звеня, Сплетал слова, что говорили Вы обо мне и для меня. А как глаза Ваши светились, Всего меня воспламеня, Как на икону Вы молились, Глядя на ангела-меня, Меня просили Вы остаться, А я Вас об ином молил, Молил ко мне не прикасаться Из самых из последних сил. Я продолжал хранить надежду, Вам не понять, как я страдал, Когда сорвали Вы одежду С меня, и я себя отдал. Я знал – Вам до меня нет дела, Я знал, что тела Вы алкали, Вы так хотели мое тело, Что, в общем, даже не скрывали. Но воздух тишиной звенел, Ажурность слов во мне сплетая, Я их шептал, я Вас хотел, В безумство с вами улетая, Грехи отмаливал потом, Я понимал, что был помешан, Я называл себя скотом, Покорно соглашаясь – грешен. Я – бесхребетен, я – ничто, А Вы. А Вы – беда Господня. Нет! Никогда! Нет! Ни за что! Нет! Лучше в десять и сегодня! 19 Был туман, и моросило; Ты глаза свои косила; Но чего-то не хватало, И за окнами светало. Помню, раньше что-то было, Помню, что собака выла, Но внезапно перестала – Дура, видимо устала, Почему-то не сиделось, Мне тебя обнять хотелось, Только ты не обнималась, И обнять не состоялось, Раньше весело смеялось, Я мечтал, и мне мечталось, И шептать тебе хотелось, А теперь вот не шепталось. Нечего не сохранилось, Что-то больно умирало, Что-то новое рождалось. 20 Мне хотелось, чтоб у Вас Одеялка убежала, Чтоб лежали Вы в анфас, И луна Вас обнажала. Чтоб сбежала простыня, И прикрыть Вам нечем тело. Вот, моля, Вы на меня Смотрите – а мне нет дела. И, сплетая стыд и боль, От такой вот переделки, Вы лежите, как «бризоль» Обнаженная в тарелке. Чтоб подушки ускакали, Спотыкаясь, семеня, Чтоб, стыдясь, Вы мне сказали: Ну хоть ты прикрой меня: Я уверенно и смело Вашу честь спасу и Вас, Я прикрою своим телом От бесстыжих липких глаз Похотливых кобелей – Вас, души моей елей. 21 Солнце лизнуло сперва стекло, Это когда по стене стекло, Ну, а когда по стеклу стекло, Словно утюг на ковер упало. Да, а затем, по ковру скользя, Нарисовало окно на стенке И, сделало то, что делать нельзя – Нахально легло на твои коленки. Это место мое! Я решительно встал, Ревность тупая во мне вдруг проснулась, Прочь его взял и с колен прогнал, Шторы зашторил, и ты улыбнулась. Солнце подумало: не повезло! Я проворчал: ишь, какое скорое, Медленно солнце за тучу зашло, Ну а мы занялись кама-сутрой за шторами. 22 Мне вчера вдруг стало себя жаль, Ничего поделать я не мог, На меня обрушилась печаль, Да такая, что я просто занемог. Я безумно тер свои виски, Я буквально даже постарел От щемящих лап гипертоски. Беспричинно как-то я грустил И печаль из глаз моих текла, Нос повесил, руки опустил И смотрел на отражение стекла. А сегодня, лишь глаза открыв, Я печаль, как сон смахну рукой И подумал: Как же я красив, Господи, а умница какой! 23 Опять сплелись в пружину нервы: Но чувства, чувства не видны. О, Боже! Как Вы лицемерны! О, Господи! Как холодны! Непринужденно улыбаюсь, Я восхищен вашей игрой, Вам не понять, что издеваюсь, Но не над вами – над собой. Такое даже не присниться – Будто по кругу я вращаюсь, Я прихожу, чтобы проститься, И каждый раз к вам возвращаюсь В разлуке я ваш голос слышу, И пусть в словах неосторожен, Пусть говорю, что ненавижу, Но ведь люблю! Храни Вас Боже! Пускай забыть хочу безмерно – Мои страдания напрасны, Да, Вы от черта лицемерны, Но Вы от Господа – прекрасны. 24 Все во мне перевернулось, Все во мне перемешалось, В мое сердце ты нахально Хирургически вмешалась. На твоих глазах я вяну, Я страдаю, но молчу, На тебя лишь только гляну – Тут же сразу и хочу. Не дышу, а обоняю: Носик, ушки, ручки, ножки, Я глазами открываю Твои змейки и застежки. Видно мысли ты читаешь, То приходишь, то уходишь, Раздразнишь и исчезаешь, Думая, что за нос водишь: Ты мне голову морочишь, Погоди еще, – шепчу я, – Когда ты меня захочешь – Знать тебя не захочу я. Будешь всхлипывать слезами И страдать, ломая когти, Раздевать меня глазами И кусать себя за локти. Может быть и снизойду я: Наслаждайся моим телом, Но шепчу при поцелуе: Дура! А ведь не хотела! 25 Я дымлю сигаретой мальборово, О, как мне элитарно дымить, Верно, думаю, так же здорово, Как жирафа с ладони кормить. Я лежу в поэтическом жанре И в блаженстве щипаю брови, И вдруг – ты, да еще в пенюаре, Вся прозрачная, с чашечкой кофе. И внутри у меня как жахнет, Заурчит, застучит, затрещит, Тут не я, тут и мумия ахнет, Нет, не ахнет, а заверещит! Я как будто в хмельном угаре, Только слышу: чего ты трясешься? Но ведь кофе в постель, в пенюаре – Черта с два от тебя дождешься. 26 Мерцают звезды, в висках пульсируя. Листья кружатся, с ветром вальсируя, Фляки проделывая и сальто, С грохотом катятся по асфальту Грустно и глупо, и мерзопакостно, Боже мой, Боже, когда это началось? Кошки в душе, и тоскливо, и плакостно, Все отгрустилось, и все отргустнячилось. Я захлебнулся в собственной жалости. Сон, будто в бездну, стремительно падает, И одиноко тот одичалости: И то не волнует, и это не радует. В пляске кручусь полоумной я мысленно, Страшно. Но знаю – не нужно бояться Верно все то, что природой написано: Падают низко чтоб выше подняться! 27 Любовь аналитически Познал я вплоть до тактики, Познал теоретически, Мне не хватает практики. 28 Есть на лице моем печаль, Я не могу уже молчать: Я гений! – хочется кричать – Никто не хочет замечать. 29 Промчатся куда-то годы И скажут, меня читая: Он с детства любил природу И женщин родного края. 30 Дождь идет, и окна плачут, А за окнами люди мокнут И, как цапли, по лужам скачут: Скокнут раз и еще раз скокнут. Мочат головы, плечи, спины, Легкие наполняют хрипом, Все они заболеют ангиной Или даже вьетнамским гриппом. Будут дома глотать таблетки, От простуды ведь даже глохнут, В нос пипетки и пот в салфетки, А потом вдруг возьмут и сдохнут. Я б вот так и смотрел часами, Как они, бестолковые, мокнут, И как окна грустны слезами, Как скорбят по покойникам окна. 31 Ночью умерли часы, Потекли, как холодец, Полувздох и две слезы, Раз чихнули и… Зажигалка заболела, Пламя судорга свела, В общем, тихо захрипела И, опять же, умерла. Влажной липкостью тоски Телефон на ладан дышит, Пепельница на куски, Потихоньку едет крыша. В унитазе пересохло, Комната остыла вся, Что могло, то все подохло, Даже бра накрылася. Значит, свет коньки отбросил, Все кругом коробится, Что ли пить мне взять и бросить? А то нездоровится! 32 Волос шампуня тонким ароматом Я Вас вдохнул, не в силах устоять, О, Господи, ведь нужно быть солдатом. Чтоб голову с тех пор не потерять. Я изнутри не каменный, увы, Мгновение – успел лишь ахнуть только, С открытым ртом смотрел на Вас, а Вы… О, дай вам Бог сто лет цвести и пахнуть. Я зубы сжал, я сдерживал слезу, Вы не услышали ни возгласа, ни стона, Черт побери, влюбился я в козу, Козу, рожденную под знаком Скорпиона. С тех пор бываю очень часто зол, Безумно зол, и как здесь не беситься, Чтоб, как баран безмозглый, как осел, В жену свою без памяти влюбиться – Здесь или генетические коды, Или какая-то загадочность природы. 33 Вот я третий час смотрю на окно, А в окне третий час уже небо показывают, Еще крыши видны, облаков волокно, И по крышам коты малохольные лазают. Бельевые веревки, скелеты антенн, Паутиновый блеск проводов электрических, Гобелен штукатурный облупленных стен И дымящихся труб символ аллегорический. А еще, как капризы плохой погоды, Как капризы моды – домов стриптиз, И, как падают маслом вниз бутерброды – Так балконы летят человеком вниз. Теплый ветер листочки деревьев листает, Небо синее, будто цилиндр факира, А в окне над землей беззаботно летают Бестолковые белые голуби мира. 34 Десять-десять, улыбаюсь, Так в часах застыли стрелки, Время ждет, а я катаюсь, На летающей тарелке. Ошмелённой мысли рой, Я парю над облаками, Окрыляченный хаврой, Небо трогаю ногами. Пробуксовывают пятки, Я стремителен и смел я, И с меня все взятки гладки, И на все плевать хотел я. Я – мираж, я – нереален, Я принял антигрустинина, Я и не материален От щепотки кокаина. Настлив день Или ненастлив – Мне плевать, Я просто счастлив. 35 Есть запретных плодов влеченье С давних пор, и им возраст – века: Вот порочное увлеченье, Когда любит мужик мужика. Как представлю в своей голове, Так она и закружится кругом. Или женщины, тоже две, И опять же, живут друг с другом. А как это назвать – не знаю, Проявляя к себе влюбленность, В одиночку, когда ласкают Мест интимных перевожбужденность. Раздеваются догола, Когда есть такая возможность И рассматривают в зеркала Наготы своей безнадежность. Даже думать об этом грустно, Тут бесстыжесть такая – слов нет. Почему-то вдруг стало грустно, Что умру, и никто не вспомнит. 36 Куры – дуры, Бабы – не куры, Голуби – птицы, Птицы – мухи. Гудит в голове И звенит в ухе Я слышу звон И не знаю, где он, И не знаю, где явь, И не знаю, где сон. Я пьян, Но в природе своей – Неваляшка, Я вижу: монашки Играют в пятнашки, Я спорить готов До десятой отдышки О несовместимости Кошки и мышки. Я думаю часто: Что делаем все мы? И думаю: кто мы? Когда мы? Зачем мы? Я нем, Хотя ушки живут На макушке, Я слышу, как жалобно Плачут лягушки О том, как редеют Весною ресницы, И как ревматично Болят поясницы, Как трудно подняться, Как просто скатиться, Не трогайте мух. Ведь они – словно птицы! 37 Сижу один как-то осиротело, Все куда-то спешат, а куда – непонятно, Но мне к ним нет никакого дела, И им ко мне нет дела адекватно. От мыслимых ужасов весь вспотел я, Ну как же это так? Невероятно: Пускай бы на них наплевать хотел я, Так ведь и они на меня – обратно. Каждый сам по себе – одичавшее пугало, Человек вроде – необитаемый остров. Пожалуйста, люди, любите друг друга, Ведь это, как все гениальное просто. 38 Остроумные бусинки слова В ожерелье стиха я вплетал, Расплетал и вплетал туда новый Ироничный духовный ментал. А закончив, я Вам приносил Целый сомн поэтических трелей И покорно примерить просил Ожерелие из ожерелей. Только Вы предпочли им, увы, Сверхдешевые яркие бусы. Как я раньше не понял, что Вы Лишены были начисто вкуса. 39 «Зубы гниют с головы». (Я) «В ногах правды нет». (Маресьев) «Хождение по путям воспрещается». (А. Каренина) 40 Лицом к лицу, К вискам прижав ладони, Я голову сжимал свою в тиски. Прости, опять влекут куда-то кони Моей нечеловеческой тоски. Пускай незащищенный я стою, А щупальцы ее меня коснуться, Но кровь не холодит уже мою. Уйдя в себя – возможность не вернуться. Поверь, мне больше некуда идти, Иных путей давно не нахожу я: Ты только, если сможешь не грусти. Я ухожу, прости, что ухожу я. 41 Для счастья нужно ведь так мало – Приборы: ножик, рюмка, вилка, Скатерть, хрустящая крахмалом, И запотевшая бутылка. Стол, стул и в вазочке цветочки, Два бутербродика с икрою, И малосольные грибочки, И ассорти еще мясное. Потом селедочка в маслинках Или свинячие биточки, И симпатичная блондинка, И чтобы ямочки на щечках. И чтоб не девушка, а пончик, Локтем локтя ее коснусь я: Но стоп! Мечтать закончим, А то слюною захлебнусь я! 42 Ты в дверях с бокалом грога Ежишься плечами зябко, С грогом около порога И рукой сжимаешь шляпку. Незаметно наблюдаю Под этюды клавесина, Как в глазах твоих играют Язычки огня камина. Вздрогнут крылышками свечи, Хочется сойти с ума: Я и ты, и этот вечер, Полусвет и полутьма. Хочется с проворством кошки Пригласить тебя на танец, Целовать твои ладошки И стыдливых щек румянец. Я плюс ты, огонь камина, Ты с бокалом, я с усами, Мы и звуки клавесина, И сжигающее пламя. 43 И случилось так И не нам решать. Почему? Почему Я и сам не знаю. Вероятно, я должен Тебя обожать, Ну а я, ну нисколечко Не обожаю. И не мне просить, Не тебе прощать, И опять, в сотый раз Я уйду не прощаясь. Что не выполню Не могу обещать, Но терпенью Твоему восхищаюсь. Не пойму, зачем Подбирать ключи Там, где нет даже скважины Для ключей. И не мне объяснять – Лучше помолчим, Отмахнусь рукой, Звездных ночей. Не печалься, пустяк, Вот опять ничья. Мы туманности две Пути Вечного, Млечного, Мы лишь капельки две Одного ручья И песчинки времени Бесконечного. Разве скажет одна Песчинка другой: Я навеки твоя, Ты навеки мой? 44 Я бы на коленках К Вам приполз, Только бы остались Мы одни. Ваше тело Просится на холст, А не на банальность Простыни. Краски бы развел, Не торопясь, Лишь затем, Чтоб Вас увековечить, Локонов волос Густую вязь, Магию округлостей И плечи. Краски вас Да одухотворят. И глаза, И волшебство фигуры. Пусть потом Потомки говорят: Создал ангела Из этакой вот Дуры! 45 Я не знаю, где мой Аппетит и покой, Что случилось со мной: Я как будто взбесился. Лучше б я заразился, К примеру, чумой, Чем любовью твоей От тебя заразился. Я доверчивый И беспечный такой, Как могло случиться, Что не понял я сразу, Как ребенок, вот так Потерял совой покой И вот так подцепил В свою душу заразу. Замирает в груди И холодный пот, Под глазами круги, Взгляд горячий, страстный, Но ты в душу Мою не влезай, убьет. Знаешь, даже курить Со мной рядом опасно. Ты беспечно зажгла Смертоносный пожар, Разожгла и забыла, И не погасила. Где стакан взять воды? Куда выпустить пар? Ты не ведаешь даже, Что ты натворила. 46 Я мечтал в голубой лагуне, Где, как зубы, коралловость рифов, И на рифах уснула шхуна, И кружатся тучи москитов. Где бурлит перламутрово пена, Разбиваясь о гребни утесов, Небо там, где необыкновенно, А на пальмах растут кокосы, Замереть как-то благовейно Там, где тучи царапают горы А потом зафигачить «Портвейна» И заесть его помидором! 47 Бывают женщины разные, Бывают, как вина, искристые, Белые или красные, Бродящие и игристые. Десертные вина, крепленые, Или ликеры сладкие, Бывают они округленные, И наоборот – гладкие. Бывают, как лед, И бывают, как мед, Грога или коктейля Холодная взвесь. Коньяк ли? Шампанское? Кто их поймет? Хотя, говорят, Даже умные есть. 48 Наверное, это все – ерунда: Я спать лег и думал, пока я не сплю, Как девушка в проруби тонет пруда, И как я спасу ее и полюблю. Крутился, наверное, целый час – Нет сна, хоть убей меня, выколи глаз. Возможно, ее я не полюблю, А, может быть, кто-то другой ее спас. И я заказал себе сон про войну. Я просто подумал, пока я не сплю, В смертельном бою я спасаю одну, А дальше во сне ее полюблю. И снова крутился еще один час, И снова нет сна, ну хоть выколи глаз, Подумал, что раз я, опять же, не сплю, Наверное, снова другой ее спас! Я реку представил по имени Нил, Прекрасный и сильный, я гордо стою, Купается девушка, вдруг крокодил, И я с ним сражаюсь, пока я не сплю. И в этом сражении я победил, И я ликовал, и она, Нил бурлил! Вдруг слышу: Бесстрашный, тебя я люблю, Но что-то тебе крокодил откусил! С кровати ужаленный я подскочил, Гляжу – все в порядке, я снова в кровать. Чу! В детстве давно меня кто-то учил: Верблюдов с баранами лучше считать. 49 Есть старый закон, и он непререкаем, И знает о нем всякий сведующий: Не гонись за женщиной, как за уходящим трамваем, Сзади всегда идет следующий. 50 Я молчу, но приятно Наблюдать одну картину: Вас, похожую на дятла, Но с повадками павлина. День за днем одно и то же, Я смотрю на мир дебело, Хочется кричать: о, Боже! Как мне все осточертело. Запустить в Вас мокасином? Пристрелить? Я озадачен: Или взять, облить бензином И спалить к чертям собачим? Но, как будто просыпаясь, Слыша: мы вдвоем навечно? Я смотрю и улыбаюсь: Ну, конечно же, конечно! 51 День подлец и ночь зараза, Я не сплю, мне не до сна. Сквозь окно огромным глазом Смотрит дерзкая луна. Одноглазо строит рожи, В небе – море светлячков, Полоумная дорожка Из жемчужных облачков. И я, ночь держа рукою, А другой – бокал с луной, Пью мерцание покоя, Упиваюсь тишиной. Пью дрожанье перламутра В тишине безделия, Но ползет дыханье утра И растет похмелие. 52 И грустно бывает, бывает тревожно, Согласен, бывают мгновенья тоски, Но умереть от любви невозможно! И просто не умно, И не по-мужски. 53 Того не ведают невежды: Жизнь бесконечна, а тела – Сиюминутные одежды Недолговечного стекла. Но между тем и этим между День изо дня себе твержу: Я так люблю свою одежду, Что даже слов не нахожу. Пусть в синтезе хлопот пустых Одежда есть мое блаженство, Пустите меня в лик святых, Ведь я же просто совершенство. 54 Я иду в тридесятое царство Через реки, овраги и горы, Через время и через пространство, Топи скуки, нирваны озера. Как больной в предпоследней агонии, Я шагаю себе в никуда По какой-то злосчастной иронии. В быстрой смене сюжетов и тем Мне не важно: весна или осень, Я шагаю лишь только затем, Чтоб коньки где-то взять и отбросить. 55 Ночь тревогою кольнула, Чем-то острым, чем-то странным, Неожиданно зевнула Черной пастью чемодана – Сволочь. За губами ставень Слышу шепот: С кем ты? Кто ты? Спрятал пазуху за камень? Как же, то-то и оно-то. Я устал считать до ста, Не уснуть, но слышу всюду: Без распятья нет Христа, Нет Иисуса без Иуды. 56 Засыпают в домах лампочки, Телевизоры, радиоточки, Спят уютно твои тапочки – Пятка к пятке, носочек к носочку. И мои – в клубочек и храпают, Стол спит, стул и будильник, Только в кране вода капает И урчит во сне холодильник. А потом засыпает весь дом, Даже шорохи вместе с мышами, Я к тебе – мурлыкать котом, Потому что ты любишь ушами. Околдую и заворожу, И случится, и вот случилось: А под утро лукаво спрошу: Как спалось? И еще: что приснилось? 57 Осенило, понимаю: Ничего собой не значу, Понимаю – не поймаю, Я за хвост свою удачу, Никогда не полюблю Девушку в волшебном гроте, Никогда не запою Как Лучано Паваротти, Ничего не напишу, Никого не нарисую, И “to be, or not to be”, – Тоже не произнесу я. И, захлебываясь грустью, Весь в тоске, все опостыло, Щас возьму, пойду, напьюсь я И набью кому-то рыло. 58 Не скрою – Вы мне симпатичны, Гармония лица и тела, Вы так изящно симметричны, Величественны, мягкотелы. Вы вся вкуснее кока-колы, И понимаю я отлично, Мы с Вами чем-то разнополы, Но все же фотогеничны. Мы оба – следствия в причине, Мы вместе – человечий род, Да будет женщина в мужчине, А лучше пусть наоборот. 59 Когти я в свою душу вонзал И в комок собирал свою волю, Я проснулся и вдруг осознал, Что зависим от алкоголя. Из цепочек событий мгновение – Вспышка, будто в горячке белой, Чую – все, началось сраженье Духа вечного с бренным телом. Бесхребетно и остервенело Меня било всего и трусило. Дух, не смей, – говорил, а тело Унизительно выпить просило. Я обоих оставил без сил, Я в счастливую верю планету. Мне не важно, кто победил, Важно то, что я пил за Победу! 60 Лежал и думал о Майами, Стук в дверь, гляжу – Омар Хайям, По кругу двигая бровями, Мой сон развеял о Майами: И, сам в себе души не чая, Играет четками, скучая: Что ты разлегся, как Даная? Поехали к индейцам майя, Развеселимся и погуляем: Лукаво кашляет: кхе-кхью, А я ему: послушай, Хаим, Я третий день уже не пью. Уйди, не видишь, я грущу, А то ботинком запущу. 61 Согласитесь – гениально Я придумал: нелегально, Когда все сойдутся в баре, Подкатить на «Ягуаре», В черном смокинге с иголки, С бриллиантовой заколкой, С тростью, в шляпе, а в руке – Белый дог на поводке. И окинуть зал устало, И медлительней коала, Заказать у барной стойки Виски с содовой настойкой. Одарить улыбкой барской – Не могу без впечатлений. В зале шепот: – Барский! Барский! – Это кто, простите? – Гений! 62 Ты в руках с воздушным шариком, Я смотрю, а будто грезится, Что глаза твои – фонарики, А в глазах чертята бесятся. Кажутся желания странными, Легкий бриз небрежно пенится, Пляж пустынный с пеликанами, И еще закат сиренится. Я молчу многозначно, Я внимаю заворожено, Хочется тебе мучительно Залепить лицо пироженым. Волны стаями дельфиновы, То ли грезил, то ль привиделось: Шлеп! И в бешенстве рубиновом Ты ушла: Верно, обиделась. Всю измазав кремом рожу, Черти на кого похожа, Дура набитая! 63 Чувств своих не в силах скрыть, Пристально глядел на Вас, В состоянии любить Прямо здесь, уже, сейчас. Вы не знаете меня, Я в словах не пустомеля, Я погорячей огня Два, ну три раза в неделю. Я о Вас, как мышь о сыре, Есть любовь варенья слаще, С Вами можно и четыре, А на Новый год и чаще. В общем, что и говорить: Ненавижу скукотищу, Мне дано любить, любить, Как голодный любит пищу.