Аннотация: Отважный Кормак Армстронг сохранил лишь смутное воспоминание о девочке по имени Элспет Мюррей, что спасла его когда-то от верной гибели. Однако пронеслось десять лет – и судьба подарила ему новую встречу с Элспет, теперь уже чудной красавицей, не забывшей первую, детскую, любовь к спасенному рыцарю. Возможно ли мужчине не ответить на нежное и чистое чувство прелестной девушки, мечтавшей о нем долгие годы? Однако Кормак не должен, не имеет права поддаваться страсти, ибо связан клятвой верности, преступить которую – позор и бесчестье… --------------------------------------------- Ханна Хауэлл Клятва рыцаря Пролог Шотландия, 1446 год – Болван! – Дерьмо собачье! Услышав детские голоса, Кормак Армстронг слабо улыбнулся, медленно погружаясь в забытье. Громкие звуки ребячьей перепалки, в то время как он истекал кровью, показались ему жестокой насмешкой судьбы. Им овладела неодолимая грусть. В памяти ожили детские ссоры с братьями, и в сердце возникла боль от сознания того, что он никогда больше не увидит своих близких. – Ты урод! – Я? Ха! Сам ты урод, и к тому же дурак! Началась драка, В холодном влажном утреннем воздухе слышались крики дерущихся и голоса других детей, подбадривающих своих фаворитов. По-видимому, по ту сторону кустов, укрывавших его, собралась целая ватага ребятишек, и Кормак молил Бога, чтобы никто из них случайно не забрел к нему и не стал свидетелем его кончины. Увидев, что его молитвы остались без ответа, он обреченно выругался. Перед его угасающим взором возникла маленькая хрупкая девочка с большими зелеными глазами и копной густых черных волос. Девочка протиснулась сквозь кусты и опустилась около него на колени. Она была очаровательным созданием, и Кормак всей душой желал, чтобы малышка поскорее ушла. Он не думал, что враги преследуют его, но, возможно, он ошибался, и тогда они могут оказаться здесь и грубо отшвырнуть ребенка, покалечив его или даже убив. – Уходи отсюда, девочка, – потребовал он хриплым нетвердым голосом, едва шевеля губами. – Забери своих товарищей и уходите как можно скорее. – Но ты истекаешь кровью, – сказала она, внимательно посмотрев на него. Глаза Кормака приоткрылись чуть больше, когда она коснулась маленькой мягкой рукой его лба. Ее голос был удивительно низким и проникновенным для такой маленькой девочки. «Почти как голос взрослой девушки», – подумал Кормак. – Да, – согласился он, – и скоро я умру, а это зрелище не для таких красивых глаз. – Нет, ты не умрешь. Моя мама умеет излечивать тяжелые раны. Я Элспет Мюррей. – А я Кормак Армстронг. – Он был поражен тем, что нашел в себе силы пожать маленькую ручку, протянутую ему. – Не надо говорить маме обо мне. – Но ты погибнешь, если не остановить кровотечение. – Послушай, девочка, я истекаю кровью, потому что меня пытались убить. – За что? – Они считают меня убийцей. – А ты действительно кого-то убил? – Нет. – Тогда моя мама поможет тебе. На самом деле Кормак всей душой желал, чтобы девочка позвала свою мать и та вылечила его. Ему совсем не хотелось умирать из-за преступления, которого он не совершал. Он не должен погибнуть, по крайней мере до тех пор, пока не смоет пятно позора со своего несправедливо замаранного имени. Кормак поморщился от боли. – О, бедняжка, – посочувствовала ему девочка, – тебе больно. Тебе нужен покой. Скажу ребятам, чтобы они перестали орать. Прежде чем он успел возразить, она поднялась и исчезла в кустах. – Вы можете наконец заткнуться? – крикнула Элспет удивительно громким и требовательным голосом. – Здесь человек истекает кровью, ему нужен покой! Пейтон, быстренько сбегай домой и найди Дональда или отца. Приведи кого-нибудь, этого юношу надо спасать. Когда она вернулась к нему, Кормак сказал: – Я не юноша, а мужчина. – Затем он тихо выругался, увидев других детей, пробирающихся сквозь кусты. – Сколько тебе лет? – спросила Элспет, снова погладив его лоб. – Семнадцать. – Кормак удивился, чувствуя облегчение от прикосновения этой маленькой ручки. – А мне сегодня исполнилось девять, и потому к нам приехали родственники. Но ты все-таки еще юноша. Мой отец говорит, что те, кому меньше двадцати одного года, являются юношами или девушками. Он так сказал моему кузену Корделу, когда тому исполнилось шестнадцать и мальчишка начал хвастаться, что у него есть лошадь, как у настоящего мужчины. – Да, – подтвердила кареглазая малышка, которая была еще меньше Элспет. Она присела рядом с ним. – Дядя Балфур говорит, что юноша, прежде чем объявить себя мужчиной, должен получить шпоры, как символ рыцарского достоинства, обзавестись женой и детьми и с честью выполнять свои обязанности. Почему у него течет кровь, Элспет? – Потому что в его теле две большие дырки. Звери. – Элспет слегка улыбнулась, а остальные дети захихикали. – Я вижу. А почему его ранили? – Кто-то пытался отомстить ему за убийство, которого он не совершал. – Послушай, девочка… – Кормак оглядел стоящих в ряд миловидных ребятишек, затем остановил свой взгляд на Элспет. – Я сказал тебе, что невиновен, но ты же не можешь быть так уверена, что это правда. – Я не сомневаюсь, что ты невиновен, – твердо заявила Элспет. – Никто не может обмануть ее, – сказал высокий худенький мальчик, стоявший слева от Кормака. – Я Эван, ее брат, и должен сказать, иметь с ней дело очень нелегко. Кормак слегка улыбнулся, затем серьезно посмотрел на мальчика, который выглядел немного старше Элспет. – В таком случае твоя сестра должна знать, что я не вру, когда говорю, что смертельно ранен и что меня нужно предоставить моей судьбе. А вам всем надо поскорее вернуться домой, пока опасность, следующая за мной по пятам, не добралась до ваших ворот. Мальчик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но быстро закрыл его. Кормак проследил за его взглядом. Эван смотрел на сестру. Она сидела, выпрямив спину и неотрывно глядя на своего растерянного брата. Выражение ее маленького личика было не по-детски строгим. Кормак легко мог понять нежелание мальчика спорить с ней. – Эван, почему бы тебе вместе с другими ребятами не подумать, из чего можно было бы соорудить носилки? – сказала Элспет. – Но прежде дай мне бурдюк, который ты стащил у Дональда. – Я ничего не брал, – возразил было мальчик, но затем выругался, протянул бурдюк Элспет и исчез вместе с остальными мальчишками. – Ничего страшного, если парень и приложился к бурдюку, – сказал Кормак. – Я знаю, что Дональд обычно держит там крепкие напитки, и, думаю, тебе это сейчас нужнее. Эван сможет испытать свою выносливость в другой раз. Элспет продемонстрировала удивительную силу, когда, просунув свою тонкую ручку ему под спину, помогла сесть. Кормак поперхнулся, сделав глоток, но почувствовал, как по телу разлилось тепло. – Эвери, пойди и принеси воды, – скомандовала Элспет. Затем, когда та убежала, она посмотрела на двух оставшихся девочек. – Бега, Морна, кто-нибудь из вас дайте мне свою сорочку, чтобы я могла перевязать раны. Мне нужны два больших куска материи. – Почему бы тебе не воспользоваться своей? – проворчала маленькая светловолосая девочка. – Меня будут ругать. – Не будут, если ты поможешь человеку, истекающему кровью, Бега. Когда обе маленькие девочки попытались разорвать свои сорочки, Кормак посмотрел на Элспет. – Эта работа не для таких малышек. – Да, но неизвестно, сколько придется ждать, пока Пейтон приведет взрослых, поэтому мы сами попробуем остановить кровотечение. Моя мама целительница, и я тоже знаю кое-что. Выпей еще немного вина. – Это не вино, – пробормотал Кормак и сделал еще глоток. Элспет улыбнулась, и он невольно подумал, что она будет очень красивой, когда станет взрослой. – Я знаю это, как и многие наши родственники. Но отец жены Дональда был ужасным пьяницей, и она, будучи очень набожной, тревожится, когда ее муж тоже попивает дьявольский напиток. Поэтому он прячет его в бурдюк, предназначенный для воды. Но мы-то все знаем, что наш Дональд никогда не станет пьяницей. У него нет такой склонности, хотя он любит время от времени выпить чего-нибудь горячительного с другими мужчинами. Мы не обращаем на это внимание. Думаю, его жена тоже давно разгадала его хитрость. – Если у тебя бурдюк Дональда, значит, сам он находится где-то поблизости. Ведь маленькие дети не должны гулять без присмотра. Так где же Дональд? – О, боюсь, мы поступили нехорошо, ускользнув от него. Мы убежали из Донкойла, и прошло уже немало времени, так что мой отец может хватиться нас. Это значит, что скоро от бедного старого Дональда потребуют ответа. – Так где они, Дональд? Дональд вздрогнул и встал, стараясь твердо держаться на ногах перед разгневанным лэрдом Донкойла и его двумя братьями, пристально смотрящими на него. Казалось, Балфур с братьями Найджелом и Эриком готовы были избить старика до бесчувствия. Дональд же в данный момент желал лишь одного – сделать хороший глоток из своего бурдюка. – Я не знаю, – ответил он и поспешно отступил перед рассерженными братьями. – Они были рядом, а потом вдруг исчезли. Я искал их целый час. – Наши дети находились без присмотра целый час? Пока Дональд раздумывал, что ответить, к ним подбежал Пейтон и, схватив своего отца, Найджела, за руку, задыхаясь, сказал: – Ты должен скорее пойти со мной, папа. Найджел повернулся к нему; – Что-то случилось с детьми? – Нет, с нами все в порядке. – Он взглянул на побледневшего Дональда. – Извини, что мы убежали от тебя. – Теперь это не имеет значения, сынок. Скажи, где остальные? – поторопил его Найджел. – Я покажу. – Пейтон повел мужчин к Элспет и другим детям. – Элспет нашла раненого, истекающего кровью, и послала меня за помощью. Найджел мельком взглянул на своих нахмурившихся братьев. Было много причин, по которым на земле Мюрреев мог оказаться раненый мужчина. Они ускорили шаг, и Дональд последовал за ними, держа под уздцы лошадей. – Извини, что причинила тебе боль, Кормак, – сказала Элспет, стирая пот с его лица влажной тряпкой, – но мне кажется, я остановила кровотечение. – Да, ты сделала все очень хорошо, девочка, – сказал он, с трудом ворочая языком. – Моя мама зашьет раны на твоем боку и ноге. – Я не знаю, как отблагодарить тебя, но сейчас не могла бы ты оставить меня и уйти? Я не уверен, что освободился от преследователей, и мне было бы больно видеть, если ты пострадаешь из-за меня, когда они появятся здесь. Они могут причинить вред тебе и другим детям. – Вот поэтому Звери, Морна и Биг высматривают чужаков. – Ты очень упрямая. – Да, меня за это иногда ругают. Но я помогу тебе. – Меня преследуют… – Я знаю, что это такое. Моя тетя Гизела тоже подвергалась преследованию, и мы помогли ей. Ее тоже несправедливо обвинили в убийстве. А сейчас кто-то оклеветал тебя и теперь старается заставить заплатить за преступление, которого ты не совершал. Прежде чем Кормак успел прийти в себя от такой откровенности, появилась Эвери и сообщила: – Сюда идут наши отцы. Едва девочка произнесла это, как Кормак обнаружил, что на него пристально смотрят трое вооруженных мужчин с суровыми лицами. Он инстинктивно протянул руку к своему мечу, но того не оказалось на месте. Затем Кормак увидел, как мальчик, приведший взрослых, протянул его меч мужчине с янтарными глазами. Кормак чувствовал, что у него нет сил защищаться, к тому же он мог допустить серьезную ошибку, если бы направил свой меч против людей, которые, похоже, пришли помочь ему. И все же он был огорчен тем, что ребенок сумел так незаметно разоружить его. Вдобавок его маленькая зеленоглазая спасительница извлекла нож из его сапога и протянула высокому широкоплечему мужчине с каштановыми волосами и карими глазами, а затем продолжила протирать влажной тряпкой его лицо. Балфур Мюррей посмотрел на свою маленькую дочку: – Ты убежала от Дональда? – Да, – ответила она, медленно протягивая ворчащему Дональду его бурдюк. – Ты же знаешь, что этого делать нельзя. – Да, но иногда мной овладевает непослушание. – Что ж, в следующий раз, когда тобой овладеет непослушание, постарайся вспомнить, что за этим последует суровое наказание. – Балфур огляделся и увидел только четырех девочек. – А где остальные дети? – Они сооружают носилки для этого парня, – ответила Элспет. – Думаешь, я заберу его в Донкойл? – Да. – Ты все время притаскиваешь к нам слабых и изувеченных. – Он не изувечен, а истекает кровью. Балфур пристально подсмотрел на юношу, о котором так заботилась его дочь. Густые темно-каштановые волосы удивительно сочетались с ясными голубыми глазами. Балфур отметил правильные черты лица раненого. Тело его было по-юношески худощавым, однако со временем он должен был стать высоким и сильным мужчиной. Балфур подозревал, что все с радостью примут юного красавца. Элспет было всего девять лет, но, похоже, в данном случае ею руководило не только обычное стремление заботиться о любом страдающем создании. Балфур тоже был склонен без вопросов помочь этому молодому парню, однако осторожность не помешает. – Я сэр Балфур Мюррей, лэрд Донкойла, а это мои братья, сэр Найджел и сэр Эрик. – Он поочередно кивнул на своих спутников. – А кто ты и почему отказался в таком состоянии здесь, на моей земле? – спросил Балфур без малейшего намека на милосердие. – Я Кормак Армстронг, сэр, а здесь нахожусь потому, что совсем обессилел. Вообще-то я пробирался к своим родственникам на юг, – ответил Кормак. – Где твоя лошадь? – Бродит где-нибудь, ведь я потерял сознание и свалился с нее. – Кто ранил тебя и почему? – Meня преследуют люди из клана того человека, в убийстве которого я был обвинен. – Кормак тяжело вздохнул, когда все трое мужчин схватились за свои мечи, глядя на него с подозрением. – Ты действительно сделал это? – Нет. – Почему я должен верить тебе? – спросил Балфур, слегка расслабившись. – Я могу дать только честное слово. – Кормак надеялся на скорое решение своей судьбы этими людьми, потому что не был уверен, что сможет оставаться в сознании долгое время. – Я невиновен. – Мальчики принесли носилки, – сообщил Найджел. – Что ж, посмотрим, достаточно ли они крепкие, – откликнулся Балфур. – Пожалуй, мы отнесем этого парня в Донкойл. – Он посмотрел на Кормака: – Кто обвинил тебя в убийстве? – Человек из клана Дугласов. – Кормак не удивился, увидев, что Балфур и Эрик вздрогнули и насторожились. – Говоришь, из клана Дугласов? У тебя хватит сил рассказать нам всю историю? – Попытаюсь. Я ухаживал за девушкой, но ее семья решила выдать ее замуж за одного из Дугласов, так как у того было больше земли и денег. Я не мог смириться с этим и, дав волю своему гневу и ревности, во всеуслышание проклинал его, так что, когда через полгода после свадьбы этого человека нашли мертвым с перерезанным горлом, все решили, что это сделал я. Но я не убивал его. Однако у меня не было никаких доказательств невиновности, поэтому мне пришлось бежать. Вот уже два месяца, как я скрываюсь. – И Дугласы преследуют тебя? – Не все, а только представители небольшой ветви этого клана. Однако любой из Дугласов относится ко мне недоброжелательно и никто не желает помочь разобраться в этом деле. – Ты задал мне непростую задачу, парень. То ли поверить тебе, сохранить жизнь и тем самым навлечь гнев могущественного клана Дугласов, то ли оставить тебя умирать или даже выдать Дугласам, хотя, возможно, ты и не виновен. Ты просишь меня рискнуть очень многим, поверив только твоему честному слову. – Он ни о чем не просит, это я прошу, – вступилась за юношу Элспет. – И ты должен учесть еще одну вещь, которая говорит в его пользу, отец. – Что ты имеешь в виду? – С того момента, как я нашла его, он все время старался отослать меня отсюда, предоставив его своей судьбе. Он все время говорил об опасности, которая мне грозит из-за того, что его преследуют. – Но ты у меня очень упрямая девочка. – Да. Балфур улыбнулся дочери, затем встал в ногах Кормака. – Эрик, давай уложим этого несчастного на носилки и отнесем к Молди, чтобы она могла заштопать его. – Ты уверен, что мы поступаем правильно, Балфур? – спросил Эрик, подходя к Кормаку. – Не совсем, но разве убийца стал бы отказываться от помощи, заботясь о маленькой глупышке? – Я не глупышка, – проворчала Элспет, следуя за отцом. Эрик и Балфур обменялись улыбками, затем Эрик сказал: – Я тоже так думаю, однако молю Бога, чтобы этот парень поскорее выздоровел и покинул Донкойл, пока клан Дугласов не узнал, что мы помогли ему. Конечно, это может показаться трусостью, но… – Ты прав. Он не из нашего клана и не является ни нашим другом, ни сыном нашего друга. – Балфур посмотрел на Кормака, и они с Эриком уложили его на носилки. – Бог даст, ты поправишься и снова будешь полон сил, парень, но после этого ты должен покинуть нас. Понятно? – спросил он, всматриваясь в бледное, покрытой потом лицо юноши. – Да, понятно. Я еще не потерял сознания, – ответил Кормак. – Хорошо. Ты видел богатство, которое я должен охранять. – Балфур бросил взгляд на детей, – Клан Мюрреев немногочислен. Если мы даже призовем всех своих союзников, нас все равно будет слишком мало, поэтому мы не хотим навлечь гнев клана Дугласов на наши головы. – Балфур сделал знак Дональду, чтобы тот закрепил носилки на своей лошади. – Думаю, что никто, включая самого короля, не смог бы собрать достаточно союзников, чтобы противостоять Дугласам, – заметил Кормак. – Да, ты заимел очень могущественного врага, парень. – О, я не сомневаюсь в этом, – прошептал Кормак, теряя сознание. – Он не умер? – тихо спросила Элспет дрожащим голосом, коснувшись бледной щеки Кормака. – Нет, моя девочка. – Балфур подхватил дочку на руки и, после того как его братья и Дональд усадили маленьких детей на своих лошадей, взял под уздцы жеребца с закрепленными носилками и направился к Донкойлу. – Бедняга очень ослабел от потери крови, но, я думаю, он скоро поправится, раз у него хватило сил так долго оставаться в сознании и разумно говорить. – А когда он окрепнет, ты прогонишь его? – Я должен сделать это. Конечно, можно обнажить меч и встать на защиту твоего раненого парнишки, так как, похоже, с ним поступили несправедливо, однако это обошлось бы нам слишком дорого. Мы можем восстановить против себя даже короля. – Понимаю. – Элспет обвила худенькими ручками шею отца и поцеловала его в щеку. – Ты должен сделать выбор между всеми нами и этим парнем, о котором, ничего не знаешь. Я тоже думаю, что ему следует идти своей дорогой, так как только он знает, где искать правду, которая даст ему свободу. Кормак стоял на ступеньках замка Донкойл, когда ему подвели оседланную лошадь. Мюрреи вылечили его и предоставили кров на два месяца, чтобы он восстановил свои силы. Ему очень не хотелось покидать этот замок – и не только потому, что он снова мог наткнуться на Дугласов. Кормак не мог припомнить более приятного и гостеприимного места. Он был дружен со своими братьями, но никогда не чувствовал себя счастливым в своем доме, потому что родители ненавидели друг друга и постоянно ссорились. Кормак выпрямился, расправив плечи. Не может же он вечно прятаться в Донкойле. Он должен смыть позор со своего имени. Повернувшись к леди Молди, он вежливо поклонился, затем взял ее руку и поцеловал. Когда же он поднял голову, намереваясь попрощаться и еще раз поблагодарить ее за заботу, перед его лицом возникла маленькая грязная ручонка. – Элспет, дорогая, – сказала Молди, пряча улыбку, – ты не должна требовать, чтобы мужчина целовал тебе руку. – Она наклонилась к своей маленькой дочке. – К тому же, думаю, сначала тебе не мешало бы вымыть руки. – Она сейчас вернется, – сказал Балфур, обнимая жену за плечи и провожая взглядом Элспет, которая мгновенно убежала. – Тебе надо подыграть ей немножко, – обратился он к Кормаку. – Я не возражаю. Это самое малое, что я могу сделать для этой девочки, – ответил тот. – Сейчас я был бы кормом для воронья, если бы она не нашла меня. По правде говоря, мне до сих пор трудно понять, как это произошло. – Он слегка потрепал севшего у его ног покрытого шрамами одноглазого пса Кентербери, которого выходила Элспет. – У нашей дочки определенно есть дар находить пострадавших, нуждающихся в помощи, – заметила Молди. Кормак улыбнулся: – И вы должны всех их лечить. – Да, – смеясь, сказала Молди. – Слава Богу, она по крайней мере понимает, что не все раны можно вылечить. А вот и она! – Молди закусила губу, чтобы не расхохотаться. – И с тщательно вымытыми руками. Элспет остановилась перед Кормаком и протянула ему руку. Кормак старался не смотреть на Балфура и Молди, которые едва сдерживали смех. Лицо и платье маленькой Элспет были, как и прежде, чем-то перепачканы, но рука, протянутая ему, сияла необычайной чистотой. Кормак покорно взял эту маленькую ручку и поцеловал. Затем, еще раз поблагодарив Мюрреев, вскочил в седло и быстро умчался, готовый продолжать борьбу за справедливость. Балфур приподнял загрустившую дочку и поцеловал ее в щеку. – Он крепкий парень, и у него все будет хорошо. – Да, Но, по-моему, пройдет немало времени, прежде чем он сможет восстановить свое доброе имя. Глава 1 Шотландия. Десять лет спустя – Мой отец поймает вас. Да и мои дяди, и мои кузены, и все мужчины моего клана будут преследовать вас, как стая разъяренных волков. Они разорвут вас на мелкие кусочки. А я плюну на ваше поганое тело, прежде чем уйти и оставить вас на съедение воронью. Сэр Кормак Армстронг резко остановился перед тяжелой дверью в покои сэра Колина Макрея и весь напрягся, но не от услышанной злобной угрозы возмездия, донесшейся из комнаты, а от того, каким голосом она была произнесена. Этот глубокий, чуть хриплый голос, немного низковатый для женщины, пробудил в нем воспоминания о событиях десятилетней давности, которые, как ему казалось, были им давно забыты. Его охватило сомнение. Каким образом девушка из семьи Мюрреев могла оказаться в замке сэра Колина? Однако Кормак не имел никаких дел с Мюрреями после того, как они благосклонно оказали ему помощь. Правда, он послал им в подарок прекрасную лошадь и сообщил о том, что смыл пятно позора со своего имени. Но сейчас он никак не мог понять, как маленькая девочка, когда-то спасшая его, оказалась без заботы и защиты вдали от Донкойла. Возможно, память подвела его и он ошибся? Иначе что она делает в замке сэра Колина? – Ну, по крайней мере один из твоих жалких кузенов никогда больше не будет досаждать мне, – медленно произнес сэр Колин. – Этот белокурый юнец, пытавшийся защитить тебя, сейчас уже стал кормом для воронья. – Нет, Пейтон не погиб! В ее словах прозвучала такая глубокая боль, но в то же время и такая пылкая надежда, что Кормак почти физически ощутил это. Он пробормотал проклятия. За столько лет память о прошлом притупилась, но имя Пейтон показалось ему знакомым. Это имя и голос – голос, принадлежавший маленькой девочке с тщательно вымытой рукой, протянутой ему для поцелуя, – наконец вывели Кормака из оцепенения. Он пока не знал, как поступит дальше, но решил по крайней мере выяснить, что там происходит. Ясно, что разговор за дверью не был дружеским и, значит, девочка из семьи Мюрреев находилась в опасности. Через неделю после того, как он привез свою юную кузину Мэри в Данкейли, чтобы выдать ее замуж за Джона, племянника сэра Колина, Кормак уже хорошо знал все темные закоулки замка. Сэр Колин не нравился ему, и он не доверял этому человеку. Когда объявили о помолвке его кузины, он был единственным, кто возражал против этого брака. Ему не хотелось, чтобы его семья связала себя через этот брак с человеком, от которого предпочел бы держаться подальше. Убедившись, что его никто не заметил, Кормак проскользнул в помещение, смежное с тем, откуда слышались голоса. Дверь, соединяющая обе комнаты, никем не охранялась. Или сэр Колин не допускал мысли о том, что кто-то осмелится шпионить за ним, или его это вообще не волновало. Кормак прижался к стене рядом с этой дверью и осторожно приоткрыл ее. Затем быстро оглядел комнату, в которой находился, отметив те места, где можно было бы спрятаться в случае, если кто-нибудь заметит, что дверь приоткрыта. За два долгих года скитаний, когда приходилось спасаться от гнева клана Дугласов, он очень хорошо освоил науку прятаться, используя любые укрытия. Сделав глубокий вдох, чтобы обрести спокойствие, он заглянул в соседнюю комнату. – Этот неопытный юнец теперь меня абсолютно не интересует, – резко сказал сэр Колин. – Неопытный? – Презрительная насмешка в хрипловатом голосе заставила Кормака вздрогнуть. – Да любой из моих безбородых братьев имел больше женщин, чем вы. Когда сэр Колин встал с тяжелого дубового кресла и подошел к своей жертве, Кормак сжал кулаки, стараясь удержаться от опрометчивых действий, К счастью, тот остановился, поднял руку, но не решился нанести удар. Кормак чувствовал, что выдержка изменила бы ему, если бы сэр Колин ударил эту хрупкую стройную девушку, которая с вызовом смотрела ему в лицо. Теперь у Кормака не оставалось сомнений, что за девушка находилась в соседней комнате, но он едва мог поверить своим глазам. Как случилось, что Элспет Мюррей оказалась одна в покоях сэра Колина, вдали от спасительного Донкойла? Сейчас Кормак не был уверен, что ему приятно сознавать, насколько он был прав в своих предсказаниях тогда, много лет назад: Элспет действительно стада очень красивой девушкой. Ее густые волосы волнами рассыпались по спине. Вглядевшись, Кормак увидел, что руки девушки связаны. Несмотря на трагические обстоятельства, Кормак не удержался от улыбки. Эти руки были почти такими же маленькими, как и в тот день, когда она гладила его лоб, а он лежал на земле ее отца, истекая кровью. Ее фигурка казалась хрупкой, но очень женственной и притягательной. Оттого что связанные руки Элспет были отведены назад, отчетливо вырисовывались ее маленькие, великолепной формы груди. Тонкая талия и округлые бедра выглядели чрезвычайно соблазнительными. На лице Элспет, словно утопающем в густых волосах, выделялись широко поставленные блестящие зеленые глаза. Весь ее облик выражал детскую невинность. Однако густые длинные ресницы и мягкие полные губы свидетельствовали о несомненной женственности. Она находилась так близко от двери, что Кормак мог бы легко коснуться ее рукой. Он был немного удивлен тем, что с трудом сдерживал это желание. Затем Элспет снова заговорила своим сочным хрипловатым голосом, и все признаки детскости и невинности мгновенно исчезли. Теперь это была страстная соблазнительная женщина, и Кормак ощутил проснувшееся желание. Оно поразило его так мгновенно и сильно, как удар в живот. Пожалуй, любой мужчина, увидев и услышав ее, устремился бы к ней, несмотря ни на какие препятствия. Если бы его сердце не принадлежало другой женщине, Кормак, несомненно, поддался бы искушению. Он подумал, что, вероятно, сэр Колин тоже стал жертвой обаяния Элспет. – Вот как? Вы не решаетесь ударить женщину? – насмешливо проговорила Элспет, глядя на сэра Колина. В ее голосе слышалось явное презрение. – Я думала, вы уже ничем не можете меня удивить, но, кажется, я ошибалась. – Ты явно напрашиваешься на побои, – сказал сэр Колин с некоторой дрожью в голосе, вероятно приходя в ярость. – Что же ты тогда стоишь здесь и смердишь, как навозная куча? Кормак напрягся, увидев, что Колин схватил ее за нежное горло своими мясистыми пальцами. Затем услышал, как тот медленно произнес холодным тоном: – Значит, в этом заключается твоя игра? Ты решила довести меня до бешенства? Нет, моя зеленоглазая красавица, это тебе не удастся. Трос из пятерых мужчин в комнате засмеялись. – Хочешь изнасиловать меня своим жалким дрянным отростком? Однако знай: если ты только прикоснешься им ко мне, ты будешь обречен. Рука сэра Колина сжалась на горле Элспет, и Кормак увидел, как вздулись ее вены. Он потянулся за своим мечом, хотя знал, что его вмешательство будет явным безумием. Элспет молчала и не шевелилась, неотрывно глядя на побагровевшее лицо сэра Колина. Кормак заметил, как ее руки за спиной сжались в кулаки с такой силой, что побелели. Он восхищался ее мужеством, однако считал безрассудством подстрекать мужчину в такой ситуации. Он не мог понять, чего она добивалась. Возможно, только быстрой смерти. Когда же Кормак наконец решил вмешаться, хотя шансов на успех у него было очень мало, сэр Колин отпустил Элспет. Она всего лишь раз жадно глотнула воздух и слегка качнулась, хотя, несомненно, испытывала боль и потребность отдышаться. – Может быть, кто-то и назовет это насилием, но я намерен только уложить в постель свою жену, – сказал сэр Колин. – Я же отказала вам, – ответила Элспет немного более тихим, но жестким голосом. – Дальнейший разговор на эту тему становится скучным. – Еще никто и никогда не отвечал мне отказом. – Я это сделала, и другого ответа от меня не ждите. – У тебя будет время подумать. – Он сделал знак двум стражникам, стоящим поблизости от него. – Отведите ее и заприте в западной башне. – Сэр Колин провел своими грубыми пальцами по ее пухлым губам и быстро отдернул руку, так как Элспет едва не укусила его, громко щелкнув зубами. – Для тебя приготовлена специальная комната. – Я тронута таким великодушием. – Тронута? Вот как? Скоро ты будешь действительно тронута, несмотря на все свое высокомерие. Кормак осторожно прикрыл дверь и снова очутился в коридоре, а затем, избегая света факелов, незаметно последовал за Элспет и сопровождавшими ее двумя стражниками. Элспет лишь однажды обернулась, вглядываясь в темноту, скрывавшую его, и ее пухлые губы слегка приоткрылись. Затем стражники снова повели ее дальше. Кормак не думал, что она заметила его, но если даже и сумела разглядеть, то у нее хватило выдержки никак не отреагировать на это. Он дошел за ними до самой двери комнаты в башне, все время размышляя над планом своих дальнейших действий. Элспет едва не упала, когда один из стражников грубо втолкнул ее в комнату, однако ей удалось сохранить равновесие. Она скрыла вздох облегчения, когда другой стражник разрезал веревки на ее запястьях, и с трудом удержалась от желания потереть онемевшие руки при этих людях. Когда же тяжелая дверь закрылась за двумя мужчинами и Элспет услышала, как лязгнул железный засов, она начала усиленно растирать руки и быстро оглядела комнату. – Кажется, единственный способ выбраться отсюда – это выброситься из окна, – пробормотала она, садясь на огромную кровать, которая занимала полкомнаты. Элспет нахмурилась и слегка попрыгала на матрасе. – Пуховый. Этот негодяй решил создать здесь удобства, намереваясь обесчестить меня. Усталая и обеспокоенная судьбой Пейтона, охваченная страхом, Элспет свернулась клубочком на постели. Она с трудом сдерживала слезы, не желая проявлять слабость, но они все-таки потекли по щекам. Сейчас она была одна, и можно было облегчить душу, чтобы потом набраться сил. Вволю наплакавшись, Элспет легла На спину и уставилась в потолок. Она чувствовала себя опустошенной, как будто все ее тело обложили пиявками, которые высосали из нее все чувства вместо крови. Необходимо было некоторое время, чтобы восстановить силы и обрести способность трезво мыслить. Она снова подумала о Пейтоне и, наверное, опять заплакала бы, если бы у нее еще оставались слезы. Последнее, что она видела, было окровавленное тело кузена, лежавшее рядом с двумя сопровождавшими их охранниками. Было ясно, что эти двое мертвы, но относительно Пейтона у нее не было такой уверенности. Она не хотела верить в его гибель, и ее не покидала надежда, что он остался жив. Ей трудно было представить, как будут горевать дядя Найджел и тетя Гизела, узнав о потере своего сына. И хотя в этом не было ее вины, она никогда не смогла бы отделаться от мысли, что именно из-за нее отвергнутый жених пошел на такое преступление; этот кошмар постоянно преследовал бы ее. Элспет закрыла глаза, чувствуя, что надо отдохнуть и набраться сил, чтобы выдержать предстоящее испытание. Хотя она не сомневалась, что ее близкие придут к ней на помощь, однако они могут опоздать и не предотвратить того, что намеревался сделать с ней сэр Колин. Сейчас ее судьба во многом зависела только от нее. Элспет уже одолевал сон, когда она услышала слабый шум снаружи у двери. Наверное, принесли еду и питье или послали стражника проверить, на месте ли она. Элспет настолько устала, что ей не хотелось ни поднимать голову, ни открывать глаза. Неожиданно кто-то коснулся ее руки. Элспет вздрогнула. Усталость мгновенно сменилась тревогой, хотя она не ощущала угрозы со стороны человека, стоящего, как она поняла, рядом с кроватью. Элспет осторожно приоткрыла глаза ровно настолько, чтобы рассмотреть сквозь влажные от слез ресницы появившегося незнакомца. Это был красивый молодой мужчина. Правильные черты лица, красивой лепки лоб, высокие скулы, прямой нос, твердый подбородок и великолепной формы губы – все это делало его неотразимым для женщин. Его матовая кожа была слишком белой и гладкой для мужчины, и, вероятно, многие женщины могли бы позавидовать ее чистоте и здоровому виду. Темно-каштановые волосы также вызывали восхищение. Но особое внимание Элспет привлекли его глаза, неотрывно смотрящие на нее. Под изящно изогнутыми бровями, опушенные густыми длинными ресницами, они сияли яркой голубизной. Такой цвет глаз она видела лишь однажды в детстве. – Кормак, – прошептала она, слегка улыбнувшись, и его глаза слегка расширились от удивления. – Ты помнишь меня? – тихо спросил он, потрясенный теплотой взгляда и неотразимой улыбкой этой зеленоглазой девушки. – А ты, кажется, меня не помнишь и прокрался сюда, чтобы посмотреть, нельзя ли чем-нибудь поживиться здесь, в Данкейли. Кормак резко выпрямился. Ее насмешка подействовала на него, словно звонкая пощечина. Вблизи Элспет выглядела еще красивее, и, глядя в ее полуприкрытые глаза, он почувствовал непреодолимое желание забраться к ней в постель. Она произнесла его имя таким глубоким, чувственным голосом, что в нем мгновенно вспыхнула страсть, но он решительно обуздал свои чувства. – Я помню тебя, – сказал Кормак. – Ты стала старше и острее на язык, но все равно остаешься для меня все той же Элспет – маленькой чумазой спасительницей из далекого прошлого. Элспет медленно приподнялась на постели, затем встала и подошла к нему. Она вспомнила, как ее не раз одолевали мечты об этом красивом молодом человеке и как она старалась избавиться от них. В этих мечтах он являлся, чтобы спасти ее. Элспет мысленно улыбнулась, подумав, что сейчас не самое подходящее время признаваться, что все эти долгие годы она хранила любовь к нему и мечтала о нем. «К тому же, – подумала она, – теперь он, наверное, женат и имеет детей». Решив, что не стоит терзать себя этими мыслями, Элспет сосредоточилась на том, как выбраться отсюда. – Значит, ты пришел, чтобы спасти меня? – спросила она. – Да. Элспет улыбнулась, подумав, что хотя бы одна из ее грез может осуществиться сейчас. Она придвинулась к нему вплотную и поцеловала его. Этот ее поступок Кормак, должно быть, воспринял не иначе как импульсивное проявление благодарности. Его губы были мягкими и восхитительными, как Элспет и представляла себе. Если он женат, то этот украденный поцелуй является не таким уж большим грехом. Мать предупреждала ее, стараясь уберечь от необдуманных поступков, но это все-таки случилось. Прежде она не до конца понимала такие слова, как «желание» и «страсть», когда мать читала ей наставления. Кормак задрожал, его тело напряглось, и Элспет тоже ощутила жар внизу живота. Она почувствовала жгучее желание, владевшее Кормаком, когда он обхватил ее за плечи и крепко поцеловал. Элспет охотно приоткрыла рот, приняв его настойчивый язык, а когда он начал ласкать им ее внутри рта, Элспет показалось, что он проник ей в самую душу. Она испытывала безумное желание опуститься вместе с ним на постель и обвить руками и ногами его стройное тело. Но хотя ее мозг был затуманен этой страстной мыслью, она почувствовала, что Кормак, по-видимому, собрав в кулак всю свою волю, старается отстраниться от нее. Элспет с трудом разомкнула объятия. Кормак пристально посмотрел на девушку, стоявшую перед ним. Он энергично замотан головой, пытаясь отделаться от наваждения. Нелегко было погасить огонь в крови, когда он смотрел в эти большие зеленые глаза, в которых, без сомнения, тоже пылала страсть. Кормак вынужден был решительно напомнить себе, что Элспет является женщиной знатного происхождения, которой он к тому же обязан жизнью, да и он не свободен. Сейчас он пришел сюда, чтобы спасти ее, а не заниматься любовью. – Стоит ли? – спросил Кормак и поспешно откашлялся, пытаясь избавиться от хрипоты в голосе. – Почему бы нет? – спросила она в ответ. – Ты женат? – Нет, но… Элспет не хотела слушать дальше, поскольку сердце ее бешено колотилось и она все еще ощущала на губах вкус его поцелуя. – Я очень рада видеть тебя здесь живым и невредимым. Я знаю, что мои родственники скоро прибудут за мной, однако, боюсь, их помощь может запоздать. – Но если мы сейчас не поторопимся, я тоже не смогу тебе помочь. – А у тебя есть план спасения, мой храбрый рыцарь? – Элспет отметила, что Кормак все еще не отпускает ее и проводит своими длинными пальцами по ее рукам, нежно лаская их. – Да, есть. И я около часа занимался подготовкой побега, прежде чем прийти к тебе, – ответил он. – Около часа? – пробормотала Элспет, не в силах скрыть своего удивления. – Я должен был предпринять кое-что. – Я говорю это не в укор, сэр Кормак. Просто меня огорчает то, что я провалялась здесь столько времени, предаваясь своему горю. Я не считала себя такой слабовольной. – Она нахмурилась, когда он усмехнулся. – Ты находишь смешным мое отчаяние? – Нет, нисколько. Я только удивлен, что ты способна проявлять слабость. – Кормак взял ее за руку. – Я не замечал этого, даже когда ты была чумазым девятилетним ребенком. Элспет слегка покраснела от удовольствия, хотя в его словах звучали шутливые нотки. – Так в чем же заключается твой план? – Сейчас ты закутаешься вот в это, и мы выйдем отсюда. – Он протянул Элспет длинную накидку из грубой шерсти, которую положил на кровать, перед тем как разбудить ее. – Это и есть твой план? – спросила она, облачась в накидку. – Иногда чем проще, тем лучше, – пожал он плечами, открывая дверь и втаскивая внутрь оглушенного охранника. Элспет наблюдала, как он связал мужчину и заткнул ему рот, затем положил на кровать и укрыл покрывалами так, что из-под них видны были только черные волосы. – Я не думаю, что мы сможем долго обманывать их, – заметила Элспет. – Нам хватит времени, чтобы сбежать из этого замка. – Ты действительно считаешь, что мы сможем выбраться отсюда? Кормак надвинул ей на голову капюшон так, чтобы скрыть волосы и заслонить лицо. – Если кто-то остановит нас, я скажу, что решил совершить конную прогулку с моей кузиной Мэри. – У тебя действительно есть кузина Мэри? – Да, и она сейчас здесь. Кузина обручена с Джоном, племянником сэра Колина; я привез ее сюда для венчания. Она все время находится в своих комнатах и выходит в большой зал только к столу. Следующая трапеза состоится через несколько часов, так что наша уловка должна сработать. Когда Кормак вывел Элспет из комнаты, закрыл и запер на засов дверь, она спросила: – Не лучше ли прокрасться тайком, прячась в темных закоулках? Может быть, даже воспользоваться каким-нибудь подземным ходом? – Это было бы неплохо, но тогда мы не сможем добраться до моей лошади. Элспет хотела что-то сказать, но, подумав, закрыла рот. План Кормака был довольно рискованным, однако она не могла предложить ничего другого. Он был прав – лучше воспользоваться лошадьми. Пешком они не смогут далеко уйти. – Мы возьмем еще и лошадь твоей кузины? Или мою? – К сожалению, у кузины нет лошади. – Кормак попрощался. – Она очень робкая девушка и боится ездить одна верхом, поэтому путешествует только в телеге или в седле вместе с кем-нибудь. Здесь все знают об этом. Поэтому если я возьму твою лошадь и усажу на нее Мэри, это сразу вызовет подозрения. Боюсь, нам придется ехать верхом в одном седле. – Ехать все же лучше, чем идти пешком. По крайней мере быстрее. – Да, а теперь тебе следует помолчать. – Твоя кузина Мэри молчалива? Кормак слегка улыбнулся. – Да, хотя она и Джон часто разговаривают в присутствии сэра Колина, если им не удается остаться наедине. Но думаю, тебе надо помалкивать из-за своего голоса. – А чем нехорош мой голос? – Такой не забудешь, – ответил Кормак, но почувствовал, что Элспет не поняла, что он имел в виду. – Доверься мне, – добавил он, плотнее стягивая капюшон вокруг ее лица. Элспет молча кивнула. Она переплела свои пальцы с пальцами Кормака, испытывая удовольствие от простого прикосновения к его руке, и они крадучись стали продвигаться по коридорам Данкейли. «Единственная приятная вещь за все время пребывания в этом замке, – подумала она, опасаясь, что за каким-нибудь поворотом их могут обнаружить и окликнуть. Когда они шли к конюшням через многолюдный двор замка, ее напряжение достигло такой степени, что у нее заболел живот. Она остановилась в тени около двери конюшни и ждала, пока Кормак выведет свою лошадь. Ее поразило, с каким спокойствием он разговаривал там с мужчинами – будто бы его совсем ничто не волновало. Вероятно, с тех пор как она видела его в последний раз, он приобрел большой опыт и умение держаться хладнокровно перед лицом опасности. Кормак усадил ее в седло, а сам устроился позади и не спеша тронулся, продолжая шутить с мужчинами. Элспет с трудом сдерживалась, чтобы не пнуть его ногой и не сказать, что надо торопиться. Когда они наконец выехали со двора замка, она, расслабившись, привалилась к нему спиной. Они пока еще не были в полной безопасности, однако уже не находились под прицелом взгляда сэра Колина. – Куда мы поедем теперь? – спросила Элспет. Чувствуя его приятную близость, она устроилась поудобнее, прижимаясь к его широкой груди. – Поскольку сэр Колин полагает, что ты попытаешься добраться до Донкойла, думаю, нам надо двинуться туда, куда я собирался отправиться после свадьбы кузины. – Сэр Колин может предположить, что ты тоже попытаешься отвезти меня к моим родственникам. – Или к моим, которые живут как к югу, так и к западу отсюда. Значит, у него есть два или три направления, где он может искать нас. Однако он не представляет, куда я собирался отправиться после свадьбы кузины, так как я никому об этом не говорил, даже Мэри. – Это неплохая мысль, но как потом я вернусь к своим родственникам? Ведь только там я могу чувствовать себя в полной безопасности, не так ли? Только мужчины моего клана смогут расквитаться с ним за мое похищение, убийство двух наших людей и нанесение раны Пейтону. Кормак заметил, что Элспет не допускает даже мысли о возможной смерти своего кузена. Очевидно, родственники клана Мюрреев тесно связаны друг с другом. Возможно было бы лучше, если бы она смирилась с жестокой правдой, что ее кузен либо уже мертв, либо скоро умрет от потери крови, но Кормак не решился лишать ее надежды. – Я намерен отправиться в местечко неподалеку от королевского двора. Мы можем найти там кого-нибудь, кто передаст сообщение о тебе твоему клану. Можно также устроить, чтобы ты пожила некоторое время под охраной королевской стражи. Надеюсь, твой клан не будет возражать против этого? – Нет, не будет. – Чтобы добраться туда, нам потребуется около двух недель, так как придется передвигаться медленно, сохраняя силы нашей лошади. Если же не повезет и сэр Колин нападет на наш след, путешествие займет еще больше времени. Сможешь ли ты выдержать все трудности? – Кормак слегка нахмурился, ощущая прикосновение нежного женского тела. – О да, я гораздо крепче, чем выгляжу. Элспет вздохнула, не услышав ответа и чувствуй, что Кормака одолевают сомнения. Она понимала, что ее хрупкая внешность не внушает доверия, однако не сомневалась в своих силах. Сэр Кормак Армстронг должен убедиться, что не всегда следует судить о человеке только по его внешнему виду. Глядя на сильные руки Кормака, которыми тот держал поводья, Элспет снова задумалась, свободен ли он, и к тому времени, когда они остановились на ночлег, решила непременно узнать это, чтобы было ясно, как ей вести себя дальше. Если Кормак женат или обручен, следующие две недели станут для нее настоящей пыткой, поскольку придется скрывать или даже полностью подавить свои чувства. Но если он свободен, то у нее будет две недели, чтобы попытаться завоевать его любовь. Это тоже может оказаться мучительным испытанием, но судьба явно благосклонна к ней, поскольку предоставила возможность находиться так долго рядом с давно обожаемым мужчиной. Правда, может случиться, что ей придется дорого заплатить за этот подарок судьбы. Ну что ж! Остается только уповать на то, что у нее все-таки есть шансы добиться победы. Глава 2 – Четыре мужа? Элспет выглянула из-за лошади, которую обтирала травой, и удивленно посмотрела на Кормака. Ей потребовалось приложить немало усилий, но в конце концов она вытянула из него имя его женщины. Ее звали Изабель. Элспет почувствовала, что сердце ее разбито, когда Кормак сообщил ей о своей любви к этой красавице и о крепкой связи между ними. Однако по мере того как он рассказывал о ней, боль в сердце Элспет сменилась замешательством, а затем и гневом по отношению к Изабель и к Кормаку – за его слепую преданность. Он явно не хотел обсуждать то, что эта женщина уже четырежды побывала замужем, но Элспет решила во что бы то ни стало узнать все подробности. – Да, – буркнул в ответ Кормак, разжигая костер. – И все четверо умерли? – Да. – Значит, она четыре раза оставалась вдовой. – Ну да, – неохотно подтвердил Кормак. – Какие непродолжительные браки, – тихо сказала Элспет, подходя к костру и садясь с противоположной стороны. – Видимо, ее преследует злой рок. Кормак оторвал взгляд от котелка с овсянкой, которую помешивал не спеша, и посмотрел на свою спутницу. Он догадывался, о чем она думает. Все четыре мужа Изабель умерли один за другим загадочной смертью, недолго прожив в браке, самый длительный из которых продолжался неполных два года. Этот факт заставлял и его призадуматься, но он, как и всегда, поспешил отбросить предательские мысли. Изабель нуждалась в сочувствии и поддержке, а не в подозрениях. – Да, кто-то из них был очень слабым, а кто-то неосторожным, – резко сказал Кормак, протягивая ей кусок хлеба. «Или же слепым, как ты», – подумала Элспет, беря хлеб. – У нее нет детей? – Нет. – Выходит, все ее четыре мужа к тому же оказались бесплодными, если только дело не в самой Изабель. – Элспет очень подозревала последнее, так как не верила, что все мужья этой женщины не были способны стать отцами. Кормаку было неприятно сознавать то, что Изабель делила постель с четырьмя мужчинами – даже с пятью, включая его самого, – и ни разу не забеременела, но он старался не думать об этом. Ему очень хотелось заставить Элспет замолчать, перестать травить ему душу. Она и так преуспела в этом больше, чем кто-либо. Многие открыто обвиняли Изабель в смерти ее мужей и называли его глупцом, не желающим видеть правды. Элспет же делала это скрыто, настойчиво требуя ответов на самые болезненные вопросы. Она пробуждала в нем сомнения в Изабель, что было особенно мучительно. – Кто знает? – пробормотал он. – Действительно. Однако при отсутствии наследников на имущество бывших мужей она сейчас, должно быть, очень богатая женщина. А с богатством ей совсем неплохо живется. В голосе Элспет прозвучал явный сарказм, но Кормак сделал вид, что не заметил этого, и протянул ей порцию овсянки и немного сыра. – Она и без того была не бедная, – сказал он. – Конечно, – согласилась Элспет, принимая грубо выделанную деревянную чашу с овсянкой. – Думаю, в семье ее последнего мужа есть мужчины, которые хотели бы завладеть частью его наследства. Особенно землями. – Они хотят получить все и потому распространили гнусную ложь об Изабель, пытаясь представить трагедию, постигшую их родственника, как преступление. – Понятно. Они нашли убийцу человека, в смерти которого обвиняли тебя? – Как бы то ни было, меня перестали преследовать, иначе мне пришлось бы скрываться. – Или тебя убили бы. Значит, похоже, Изабель убедила их в твоей невиновности. Элспет внимательно наблюдала за Кормаком, испытывая сочувствие к нему, когда он внезапно отвел взгляд. Его поведение и печалило ее, и приводило в ярость, Кормак явно отказывался признать правду относительно своей возлюбленной. Ом, несомненно, знал, что Изабель ничего не сделала, чтобы помочь ему, и все же находил оправдание такому предательству. Нелегко было открыть ему глаза. Элспет опасалась, что, поскольку он уже столько времени игнорировал правду, переубедить его будет просто невозможно. Изабель была для него мадонной, прекрасной жертвой, мученицей, которую ее родственники использовали для своей выгоды. Элспет едва не подавилась от отвращения. Но что больше всего озадачивало ее, так это вопрос: почему Изабель удерживает Кормака при себе? Разумеется, он красив и, должно быть, очень хороший любовник. Его поцелуи не могут оставить женщину равнодушной. Тем не менее тот факт, что Изабель не отпускает его от себя в течение десяти лет, говорит либо о невероятной привязанности, либо о большой любви, хотя Элспет не верила, что Изабель вообще способна любить. Элспет раздраженно подумала, что будущее покажет истинную суть этих отношений. А сейчас беда в том, что она любит и желает мужчину, который предан душой и телом другой женщине. Элспет не представляла, как ей вести себя с ним дальше. Кормак, несомненно, испытывает к ней страсть. Она ощутила ее во время недавнего поцелуя, хотя это еще ничего не значит. Мужчины иногда легко воспламеняются, испытывая при этом весьма поверхностные, мимолетные чувства. «И все же, – подумала она, помогая Кормаку чистить посуду после их скромного ужина, – можно попытаться использовать это обстоятельство, поскольку Кормак все-таки явно имеет кое-какие сомнения относительно Изабель». Элспет подозревала, что это его первая любовь и, возможно, вообще первая женщина, которую он познал, и никакая другая не сможет порвать эту связь. Он отвергнет любую попытку. «Что ж, подумала она, расстилая подстилку, пожалуй, стоит принять вызов». Элспет сомневалась, что у нее есть выбор: она жаждала его и душой, и телом. Грех не попытаться завоевать такого мужчину, хотя она сознавала, что при этом придется поступиться многими общепринятыми правилами. «Нет, – размышляла Элспет, свернувшись клубочком под одеялом и наблюдая за Кормаком, гасившим костер, – я не собираюсь завоевывать его льстивыми словами и томными взглядами. Надо действовать смело, отбросив все запреты и сомнения по поводу своей девственности». Кормак чувствовал себя привязанным к другой женщине и Элспет понимала – чтобы разорвать эту связь, надо полностью отдаться ему. Это была опасная игра, поскольку в случае проигрыша она потеряет не только целомудрие, но и спою гордость, подвергнув себя бесконечному страданию. Однако затем она подумала о том, что приобретет, если победит, и улыбнулась. – Чему ты улыбаешься? – спросил Кормак, накрываясь одеялом и улыбаясь ей в ответ. «Соблазнить его будет довольно трудно, если он не поднимется ко мне ближе», – подумала она, но сказала совсем другое: – Это была не улыбка, а выражение радости. Кормак рассмеялся: – Что же тебя так радует? Элспет не могла сказать правду и потому, пожав плечами, ответила; – Ну, хотя бы то, что я свободна. – Пока. – Опасаешься, что сэр Колин может напасть на наш след? – В какой-то степени. У нас есть шанс улизнуть от него, однако нельзя терять бдительность. Я усвоил это за годы, когда скрывался от Дугласов. – Думаю, это разумно, – сказала Элспет. Затем вздохнула. – Однако мне претит мысль, что надо постоянно озираться по сторонам. – Должен признать, это не самый лучший способ существования, но по крайней мере таким образом можно сохранить свою жизнь. Если ты будешь всегда начеку, никто не сможет вонзить тебе нож в спину. – Об этом очень приятно слышать на ночь. Кормак усмехнулся: – Прошу прошения, я не хотел омрачать твои сны, – добавил он более серьезным тоном. – Я вот думаю, спал ли ты вообще, когда за тобой охотились Дугласы? – До двадцати одного года мне редко удавалось как следует выспаться. Я так привык скрываться, что продолжал делать это еще некоторое время даже после того, как они признали меня невиновным. Кормака удивило, почему он говорит сейчас так легко о мучительном страхе, который долгое время преследовал его. Поразмыслив, он решил, что, вероятно, к такой откровенности его подтолкнула интимная обстановка этого вечера. – Может быть, это и к лучшему. – Элспет закрыла глаза, надеясь избавиться от искушения протянуть руку и коснуться Кормака, чтобы полнее ощутить его близость. – Наверное, потребовалось некоторое время, чтобы все представители клана Дугласов узнали, что ты не являешься убийцей их родственника. Хорошие новости распространяются не так быстро, как плохие. – Да. А теперь давай спать, Элспет. На рассвете мы должны снова тронуться в путь. Элспет пробормотала что-то, выражая согласие. Она очень устала, но чувствовала, что уснуть сразу ей не удастся, поскольку в голове бродили разные мысли. Она была рада, что Кормак перестал говорить, так как его низкий проникновенный голос вызывал у нее непреодолимое желание прикоснуться к нему. Пусть она и решила соблазнить этого мужчину или хотя бы попытаться сделать это, сегодняшняя ночь была не самым подходящим временем для начала игры. Они оба были слишком утомлены и насторожены не только из-за возможной погони, но и по отношению друг к другу. Прежде всего Элспет уже не была тем ребенком, которого он знал много лет назад, а Кормак – милым юношей, покорившим сердце маленькой девочки. Инстинкт подсказывал Элспет, что Кормак – ее половина, ее любовь, но она сомневалась, что он чувствовал то же самое. Кроме того, будучи девственницей, она хотела дать себе время для принятия окончательного решения по столь важному для нее вопросу. Кормак, со своей стороны, с трудом заставил себя повернуться спиной к девушке, свернувшейся под одеялом всего в футе от него. Он никогда прежде не испытывал такого влечения к другой женщине, кроме Изабель, и с тревогой осознал, что прошло уже много лет с тех пор, как его возлюбленная пробуждала в нем такую же неистовую страсть, которую он сейчас испытывал к Элспет. Возможно, такую реакцию вызвало длительное воздержание. Он очень давно не общался с Изабель или какой-либо другой женщиной. Может быть, если он в конце концов уступит своему желанию, оно на время притупится. Кормак тихо выругался. Бывало, ему приходилось месяцами, а иной раз и больше года подавлять свое желание. Но иногда он все-таки проявлял слабость и поддавался искушению, после чего чувствовал некоторое облегчение. Если бы сейчас здесь оказалась какая-нибудь другая женщина, он сделал бы то же самое, чтобы унять ноющую боль в паху, но с Элспет он не мог позволить себе этого. Он был у нее в долгу, да к тому же Мюрреи воспитывали ее в строгости и она, несомненно, еще девственница. Нельзя лишить эту девушку такого драгоценного дара только для того, чтобы успокоить свой зуд, каким бы сильным он ни был. Скоро он снова увидится со своей Изабель, и она удовлетворит его потребности. «Все дело в одиночестве», – подумал Кормак, закрывая глаза и чувствуя, что засыпает. Его часто одолевало желание вдали от Изабель, и оно ста-то ощущаться особенно остро сейчас, когда несколько дней назад она вызвала его к себе. Теперь, направляясь к ней, он был полон надежды. Однако не отпускал его и щемящий страх. Слишком часто он испытывал разочарование, проведя в ее объятиях пару ночей, после чего она преспокойно выходила замуж за другого. На этот раз он поклялся, что завладеет ею полностью и навсегда. Тогда его больше не будет волновать соседство черноволосой зеленоглазой красавицы. Пейтон засмеялся, и Элспет засмеялась вместе с ним. Она повернулась, чтобы поделиться шуткой с Робертом, одним из охранников дяди Найджела, и замерла, удивленно раскрыв рот Черты лица Роберта были искажены болью. Когда Элспет протянула к нему руку, из его рта хлынула кровь и он медленно сполз с лошади. Элспет повернулась и Пейтону и вскрикнула, увидев, как стрела вонзилась ему в спину и Пейтон распластался на земле. Девушка соскочила с лошади, когда до ее ушей донеслись предсмертный крик второго охранника и стук копыт приближающихся лошадей. Она хотела помочь Пейтону, который лежал лицом вниз. По его спине расползалось темное кровавое пятно. В это время кто-то подхватил ее сзади и бросил поперек седла. Она яростно закричала. – Нет, негодяи! Я должна помочь Пейтону! – Элспет спросонья отбивалась от рук, пытающихся удержать ее. – Успокойся, Элспет. – Пейтон! Я должна помочь Пейтону! – Она заплакала. – Он потерял так много крови. – Ш-ш-ш… Элспет. Тихо, тихо. Это только сон. Элспет постепенно успокоилась, чувствуя руки, поглаживающие и утешающие, а не прижимающие ее к седлу. Да и лошади под ней не было. Низкий приятный голос, оторвавший ее от ужасных воспоминаний, был нежным и доброжелательным, а не грубым и язвительным, утверждающим, что ее кузен мертв и стал кормом для птиц. Прошло еще некоторое время, прежде чем Элспет полностью осознала, где находится и кто держит ее, однако она боялась, не сон ли это опять. Ей было приятно лежать в объятиях Кормака, хотя воспоминания о Пейтоне, неподвижно распростершемся на земле и истекающем кровью, снова наполнили ее сердце болью. По щекам Элспет потекли слезы. Она видела сострадание Кормака и его искреннее желание утешить ее. Элспет слабо улыбнулась, прижимаясь к его груди. Она снова почувствовала проснувшееся в нем желание, которое он удерживал всеми силами. Элспет прижалась лицом к его шee и ощутила, как он затаил дыхание. Кормак закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, но в это время Элспет прижалась к нему еще теснее. Ощущая ее желанное тело, он едва не потерял контроль над собой. Конечно, нельзя было допускать тасую близость, однако он не мог оставаться равнодушным к ее горю. – Так лучше? – спросил Кормак слегка хрипловатым от возбуждения голосом, надеясь, что она не заметила его волнения. – Да. – Элспет почувствовала, что он пытается отстраниться, и обхватила его руками, прижимая к себе. – Вы с Пейтоном близкие друзья? – Кормак надеялся, «то разговор отвлечет его от навязчивых мыслей, навеянных страстью. – Да. Из всех моих ровесников из клана Мюрреев он самый близкий мне человек. И мне кажется, он самый красивый из нас. Я не могу поверить, что он мертв. – Элспет вздохнула. – Уж лучше бы меня посещали прежние кошмары, чем видеть во сне упавшего Пептона со стрелой в спине. – Тебе снились и другие мрачные сны? – Да. Моя кузина. – Элспет вздрогнула, и Кормак обнял ее покрепче. – Сорча, старшая дочь дяди Эрика. Три года назад мы с ней были захвачены одним из его врагов. Этот человек и двое его приспешников избили и изнасиловали Сорчу. Они заставили меня наблюдать за всем этим, и я должна была разделить ее судьбу, если бы нас не спасли дядя Эрик, мой отец и дядя Найджел. Когда Эрик увидел, что эти люди сделали с его дочерью, его месть была жестокой и скорой. – А что потом стало с Сорчей? – Она ушла в монастырь. – Это действительно ее призвание, или она просто скрывается там? – Думаю, признание. Она всегда была самой набожной среди нас. Нам всем очень грустно, что Сорча покинула нас. Правда, она находится недалеко от Донкойла и мы по возможности навещаем ее. Нам приятно видеть, что ей там хорошо. То ли потому, что монашество действительно ее призвание, то ли потому, что она чувствует себя там в безопасности, кто знает? Ее родители смирились с этим. Они рады, что она жива и нашла свое место в жизни после пережитой трагедии. – Но тебя не покидают мрачные воспоминания? – спросил Кормак. – Нет. – Когда я думаю о Донкойле, то на память приходят только мирные, счастливые дни. Грустно сознавать, что даже там жизнь может быть омрачена. Еще хуже то, что ты стала свидетельницей этой трагедии. – Ну, если учесть, сколько людей в нашем клане, то было бы чудом, если бы никто из них никогда не страдал по той или иной причине. Кормак тихо рассмеялся: – Да, вас очень много. – Он поцеловал ее волосы и тихо добавил: – Я молю Бога, чтобы твой кузен Пейтон выжил. – Спасибо, – ответила Элспет таким же тихим голосом. – Если кто-то и способен выдержать такое испытание, так это Пейтон. – Теперь, когда ты немного успокоилась, я, пожалуй, вернусь на свою постель. Элспет крепко вцепилась в Кормака, не желая отпускать его. Он был нужен ей. К тому же она была уверена, что он устроил себе отдельную постель, потому что старается преодолеть желание, которое испытывает к ней. Каждую упущенную ночь невозможно будет восполнить, а у нее не найдется достаточно причин, чтобы во время следующих ночевок снова оказаться в его объятиях, как сейчас, если они не станут любовниками. Правда, страх перед продолжающимися ночными кошмарами мог бы послужить хорошим поводом для этого. Элспет чувствовала себя немного виноватой, оттого что намеревалась таким образом воспользоваться сочувствием Кормака, однако она решила, что цель, которую она поставила перед собой, оправдывает любые средства. Даже если ей не удастся полностью завоевать сердце Кормака, то по крайней мере она пошатнет его привязанность к Изабель, а это будет лишь во благо ему. – Ты не мог бы остаться со мной? – спросила она с легкой дрожью в голосе. Конечно, он мог бы, но делать этого не следует, хотя ей трудно объяснить почему. – Это будет нарушением правил приличия, – пробормотал Кормак, чувствуя, что такое расплывчатое объяснение вряд ли удовлетворит Элспет. – Мне кажется, после того как лорд Колин схватил меня и привез к себе, говорить о приличиях не имеет смысла. Кроме того, боюсь, меня снова будут мучить кошмары, если я останусь одна. – А как ты избавлялась от страшных снов у себя дома? – Кто-нибудь всегда находился рядом со мной. У меня очень большая постель. Кормак не хотел слышать дальнейшие подробности. Воображение его уже разыгралось, и он мысленно представил себе, как страстная Элспет, совершенно обнаженная, раскинувшись на огромной постели, протягивает к нему руки, а он склоняется над ней и прижимается к темным завиткам между ее мягких белоснежных бедер… Кормак замотал головой, отчаянно стараясь избавиться от этого наваждения. Проблема заключалась еще и в том, что он не знал, как отказать Элспет в се просьбе. Она видела, как убили ее кузена и двух стражников, затем ее похитили, угрожали насилием и заперли в башне. Неудивительно, что она боялась оставаться одна. Кормак приял также, что Элспет привыкла всегда находиться в окружении любящих родственников и, в свою очередь, была готова прийти на помощь к тем, кто страдал. Сейчас рядом с ней был лишь он, а его мысль работала только в одном направлении. «Эта девушка спасла мне жизнь, – твердо напомнил он себе. – К тому же я принадлежу другой женщине, с которой скоро увижусь и, Бог даст, женюсь на ней. Этих двух обстоятельств достаточно, чтобы взять себя в руки и обуздать свое вожделение. Элспет хочет только одного – чувствовать себя в безопасности. Я уже взрослый мужчина и вполне способен лежать рядом спей, не покрываясь испариной от неудержимого желания». – Хорошо, я останусь с тобой. Только позволь мне придвинуть свою постель, – сказал он, надеясь, что не выдал своих чувств. Элспет отпустила его, наблюдая, как он расстилает подстилку рядом, образуя одну большую постель, Кормак был ужасно напряжен, когда устраивался около нее, и она решила, что соблазнить мужчину, который ведет себя подобным образом, будет нелегко. Элспет повернулась на бок, спиной к нему, затем нащупала сзади его руку и положила ее себе на талию. «Он холоден и несгибаем, как скала, – подумала она и слегка улыбнулась. – Однако сила его сопротивления доказывает лишь силу его желания, и это вселяет надежду». – Спасибо, Кормак, – сказала она, двигаясь назад, пока не прижалась вплотную к нему. – Теперь мне гораздо спокойней. – Это самое малое, что я могу сделать для тебя. Элспет хихикнула. Его голос прозвучал так сдавленно, будто он задыхался. Кое-что, упиравшееся ей в спину, свидетельствовало о том, что причиной этого было его неудержимое влечение к ней. Очевидно, он не сможет долго бороться с собой. Во всяком случае, она на такое не способна. Ей уже страшно хотелось повернуться к нему, поцеловать и вжаться в его тело. Элспет закрыла глаза, надеясь, что его обуревают те же чувства, что и ее. – Спокойной ночи, Кормак, – еле слышно прошептала она. Он мысленно проклял все на свете. Этот мягкий, хрипловатый голос почти физически ласкал его. Кормак и не подозревал, что его тело может возбудиться еще сильнее, чем оно уже было возбуждено. Эта женщина, сама того не подозревая, представляла собой большую опасность. Кормак с удивлением подумал, как Балфур Мюррей мог допустить, чтобы его дочь покинула стены Донкойла. Затем он решил, что отец, должно быть, не понимал, насколько она соблазнительна для мужчин. – Спокойной ночи, Элспет, – прошептал он в ответ. Чувствуя его страсть, Элспет подозревала, что сны ее будут вряд ли спокойными, но, несомненно, интересными. Прошло некоторое время, прежде чем Кормак убедился, что Элспет наконец уснула. Он попытался отодвинуться от нее, но ее гибкое тело следовало за ним и во сне, прижимаясь еще сильнее. Ее округлый зад потерся о его ноющий пах, и Кормак задрожал от возбуждения. В ближайшей деревне в таверне работала служанка, которая часто принимала мужчин за небольшую плату. Раньше Кормак никогда не отвечал на ее улыбки, но сейчас подумал, что можно было бы воспользоваться ее услугами и удовлетворить свои потребности. Возможно, тогда будет легче противиться искушению, которому подвергала его Элспет. Приняв решение развлечься со служанкой, Кормак, однако, понимал, что это не выход из положения, а лишь напрасная трата времени и денег. После общения с подобными женщинами он всегда испытывая пустоту и неудовлетворенность. Если кто-то ему нравился, никакая другая женщина не могла тронуть его душу. Кормак чувствовал, что мог бы провести целый месяц в постели с самой искушенной проституткой, но, увидев Элспет, снова оказался бы в таком же ужасном состоянии, как сейчас. Но особенно его беспокоило то, что даже мысли об Изабель, ждущей его, не могли охладить пыл, вызванный Элспет. Сейчас Кормак не мог четко представить образ своей возлюбленной, так как его заслоняла эта зеленоглазая девушка. Он пытался объяснить это тем, что очень давно не видел Изабель, но ему не стало от этого легче. Изабель была женщиной, которую он любил и чтил почти половину своей жизни, и ее не могла так просто вытеснить из его головы эта хрупкая красавица, даже если она и обладает голосом, способным тронуть и скалу. Элспет снова придвинулась своим задом вплотную к нему, и Кормак застонал. Затем он тяжело вздохнул – видимо, ему предстояла длинная и нелегкая ночь. Если он проявит выдержку и останется преданным Изабель, то его вполне можно будет причислить к лику святых. Глава 3 Еще не совсем проснувшись, Элспет почувствовала, как по телу растекается тепло, исходящее от мягких губ, соблазнительно целующих ее. Ей не надо было открывать глаза, чтобы понять, кто это был. Она немного испугалась такой неожиданной близости, но с радостью приняла ее. Элспет прошептала имя Кормака и обвила руками его шею. – Наверное, ты привыкла просыпаться от поцелуя, мой ангелочек, и потому совсем не испугалась? – спросил Кормак, слегка покусывая ее нижнюю губу. Элспет решила не придавать значения оскорбительному намеку. Поскольку она так охотно ответила на его поцелуй, находясь в полусонном состоянии, неудивительно, что у Кормака возникли сомнения относительно ее невинности. Элспет не хотела объяснять, что давно уже стремится к нему всей душой, считая своим суженым, – ведь он может подумать, что она либо сумасшедшая, либо пытается заманить его в ловушку, и тогда постарается как можно быстрее отделаться от нее. Еще в раннем возрасте Элспет поняла, что мужчины не слишком любят признания женщин и не понимают их чувств. – Я не сомневалась, что это ты, – сказала она, зарывшись пальцами в его густые волосы и плотнее прижимаясь к нему всем телом. – Мы ведь уснули вместе, так что я не удивилась, когда, проснувшись, почувствовала тебя рядом. – Ночью кто-нибудь вполне мог перерезать мне горло и занять мое место. – Думаю, я заметила бы это. Кормак усмехнулся и снова поцеловал ее. На этот раз поцелуй был более глубоким. При этом Кормак убеждал себя, что эти поцелуи ничего не значат – просто доставляют некоторое мимолетное удовольствие, которое быстро забудется. Очевидно, и Элспет чувствует то же самое. Однако такое объяснение противоречило тому, что он испытывал на самом деле. Его кровь клокотала в жилах, и ему страстно хотелось до конца овладеть этой девушкой. Никогда еще поцелуй не пробуждал в Кормаке такой неистовой страсти. «В этом таится опасность», – подумал он, но не нашел в себе силы оторваться от Элспет. Она была нужна ему, и причиной этого было не только затянувшееся поддержание. Элспет продолжала прижиматься к Кормаку, чувствуя нарастающее в нем желание, и откинула голову назад, как только его губы коснулись ее шеи. Где-то в глубине сознания возникла тревога, вызванная силой их взаимной страсти, но она решительно подавила ее. Ведь это было именно то, чего она желала всем сердцем. Почувствовав на своей груди его теплую ладонь, она поняла, что Кормак каким-то образом ухитрился раздеть ее, так что она даже не заметила. Ни один мужчина не касался ее груди, и она нашла эту ласку неожиданной и в то же время приятной. Кормак потер большим пальцем ее сосок, и Элспет пронзило такое острое и сильное ощущение, что она невольно отпрянула, Взглянув ему в лицо, Элспет поняла, что нарушила пленительное очарование, которое они оба испытывали, и мысленно обругала себя. Кормак оторвался от нее и, шатаясь, поднялся на ноги. Его продолжало одолевать нестерпимое желание, руки слегка тряслись. Он смотрел на Элспет со смешанным чувством удивления и тревоги, она же молча поправляла лиф. – Боже! – простонал он. – Что ты делаешь со мной? – Я? – Элспет встала и начала скатывать одеяла. – Кажется, я спала, когда все это началось. Ей не хотелось, чтобы он обвинял только ее в безумии, которое охватило их обоих. Тем более ей не хотелось извиняться. Он, несомненно, желал ее, и не стоило этого отрицать или оправдываться. – Ну, не совсем спала. – Кормак провел рукой по волосам, пытаясь рассуждать здраво. – Ты девушка из хорошей семьи, и я в большом долгу перед тобой. С моей стороны было бы нечестно воспользоваться сложившейся ситуацией. – Ты напрасно беспокоишься. Разве я протестовала? – А следовало бы. Элспет пожала плечами и начала разводить костер. – Может быть, я девушка и из хорошей семьи, но уже не ребенок. Мне почти двадцать лет – возраст, когда давно пора выходить замуж. Думаю, я достаточно взрослая, чтобы самой позаботиться о своем целомудрии. – Похоже, ты не очень-то о нем заботишься. – Довольно бестактно с твоей стороны делать такие замечания. – Я не понимаю тебя. – Кормак нахмурился и потер ладонью подбородок. – Что означает такая неопределенная фраза: «может быть, я девушка»? «Как это похоже на мужчин – фиксировать внимание на таких вещах», – раздраженно подумала Элспет. – Это всего лишь необдуманно сказанные слова. А почему это тебя так интересует? Кормак и сам не знал, однако быстро ответил: – Потому что я не свободен и не хочу тратить время на бессмысленное заигрывание. – Тратить время? – пробормотала Элспет, подумав, с каким удовольствием она швырнула бы сейчас ему в голову котелок, который держала в руке. – Как понять, что ты не свободен? Ты ведь говорил, что не обручен и не женат, – значит, свободен. – Да, я действительно не обручен и не женат, но поклялся в верности женщине, которая дала такую же клятву мне. Это произошло, когда мы были еще совсем юными, но наши взаимные обязательства до сих пор имеют силу. – Как трогательно и как благородно! Элспет решила, что сейчас надо поскорее отойти подальше, пока ей окончательно не изменила выдержка. Она протянула Кормаку котелок, довольная тем, что смогла сдержаться и не треснуть его по голове, после чего быстро скрылась за окружающими деревьями. Ей требовалось время, чтобы успокоиться. Элспет все еще ощущала его поцелуи, его прикосновения, и надо было дать утихнуть чувствам, которые Кормак пробудил в ней. Она должна была подавить в себе последние признаки страсти, обуявшей их обоих, и обрести способность выслушивать его оправдания. Умывшись холодной водой из ручья, протекающего среди деревьев, Элспет почувствовала себя гораздо лучше и смогла трезво оценить положение. Ее немного расстроило то, что завоевать Кормака, очевидно, будет нелегко. Он довольно крепкий орешек со своей клятвой верности, данной этой дряни Изабель, и благородством, не позволяющим пренебречь своим словом. Что ж, в таком случае она тоже клянется сделать все возможное, чтобы заставить Кормака отречься от своей клятвы. Кормак вздрогнул, когда холодная вода, которой он умывался, попала за ворот рубашки. Он немного успокоился. Все же еще слегка ошеломленный, Кормак подошел к костру, чтобы приготовить на завтрак кашу. Эти хлопоты тем не менее не мешали ему размышлять. Кормак никак не мог понять, что же происходит. Хотя все эти годы он не был полностью верен Изабель и позволял себе время от времени развлекаться с другими женщинами, особенно после того, как его возлюбленная в очередной раз выходила замуж, он никогда не терял контроля над собой и не испытывал чувства вины. Все это было несерьезно и не заставляло его сомневаться в своей преданности Изабель. Когда же Элспет вся напряглась от одного только его прикосновения, в голове его вдруг зародились предательские мысли по отношению к своей возлюбленной. Правда, надо признать, что ни одна из женщин, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, не являлась невинной дочерью столь высокопоставленного человека. Кормак решил, что это настоящее безумие, если от одного только голоса Элспет он испытывает невероятное возбуждение. Он до сих пор чувствовал сладость ее губ и не мог не думать о том, каким приятным должно быть все ее тело, а также полная грудь с твердым, напряженным соском. Он мог бы легко до конца овладеть ею, и эта мысль чрезвычайно волновала его. Все-таки виной всему, должно быть, было слишком длительное воздержание. Кормак не хотел даже думать о какой-то другой причине. Решить эту проблему можно очень просто. Скоро они должны остановиться в деревне, чтобы пополнить съестные припасы, и там он найдет покладистую служанку из таверны, с которой удовлетворит свои физические потребности. После этого он и Элспет продолжат путешествие, но впредь будут вести себя более разумно. Однако в его плане была некоторая неясность: как улизнуть от Элспет, чтобы она не догадалась, чем он собирается заниматься? Кормак увидел, что Элспет возвращается из леса, и при одном взгляде на ее стройную, гибкую фигуру у него снова заныло в паху. Он решил, что не обязан отчитываться перед ней в своих поступках. Он должен только вернуть Элспет в целости и сохранности ее семье. Однако нехорошо, если она узнает, чем он занимался в деревне. – Ты мог бы по крайней мере притвориться, что тебе было приятно, – сказала Элспет, садясь у костра и беря хлеб с сыром в ожидании каши. – Я не имею привычки начинать утро с попытки насиловать невинных девиц, особенно тех, кому обязан жизнью, – медленно произнес Кормак. – Прошу простить, если своим поведением причинил беспокойство. – Кормак, у меня семь братьев и более чем достаточно кузенов, среди которых я выросла и которые научили меня кое-чему. Неужели ты думаешь, что смог бы безнаказанно изнасиловать меня, не поплатившись собственной кровью? – Я гораздо сильнее тебя. – Как и большинство мужчин. Вот почему я изучила все ваши слабые места. Я не способна одолеть мужчину, однако знаю, как освободиться почти от любого захвата, пользуясь болевыми приемами. Если бы мужчин, напавших на меня и Сорчу, не было так много, я могла бы освободиться. Жаль, что никто не научил мою сестру защищаться. Она никогда не просила об этом и всегда отличалась более скромным поведением, чем я. – Но ты ничуть не сопротивлялась мне. – Нет, разве ты этого не почувствовал? – сказала она тихим, спокойным голосом, глядя ему в глаза. Элспет ясно увидела, что он понял смысл ее слов, и на лице его отразилось смешанное чувство удивления, волнения и озабоченности. Затем его взгляд сделался сердитым, и это окончательно убедило ее в том, что он старается тщательно скрыть свое желание. Его удивление было вполне понятным, так как вряд ли ему когда-либо приходилось встречать невинных девиц из хороших семей, так откровенно предлагавших себя. Не совсем ясно только было, чем вызвано его волнение – то ли ее смелостью, то ли тем, что она ничем не помогала ему справиться с искушением. – Ты с ума сошла. – Я не думала, что честность в отношениях считается безумием, – пробормотала она. – Ешь кашу. Элспет начала есть, решив, что не стоит больше раздражать Кормака, так как гнев может придать ему сил для борьбы с искушением. Ей очень хотелось продолжить разговор, но надо было сначала уяснить, чего она сможет добиться от него сейчас. Пока, пожалуй, достаточно того, что уже было сказано. Они закончили завтрак в тишине, затем так же молча свернули свой лагерь. Когда же молчание продолжилось и после того, как Элспет села на лошадь позади Кормака, она решила, что, очевидно, он решил наказать ее своим молчанием за вызывающее поведение. Да, Кормак действительно очень крепкий орешек, который трудно будет раскусить. – Какой же глупой он меня считает! – возмущенно произнесла Элспет, глядя на вход в таверну, где исчез Кормак. Покупая продукты, он улучил момент, чтобы переговорить наедине с одним из торговцев. Кормак отвел толстяка подальше, чтобы Элспет не могла услышать, о чем они говорят. Ей удалось уловить только: «таверна», «Энни» и «опытная девица». Этих слов, сопровождаемых сальными взглядами торговца, было вполне достаточно, чтобы понять – Кормак ищет проститутку. Это крайне разозлило Элспет. Мысль о том, что он целует другую женщину, прикасается к ней, перевернула у нее все внутри и породила стремление действовать решительнее. Сейчас она была готова на все, однако опасалась, что после общения с Энни у Кормака прибавится сил противостоять ей. Сначала Элспет решила зайти в таверну и дать понять Кормаку, как она возмущена, однако, услышав звуки, доносившиеся оттуда, она поняла, что там полно мужчин, многие из которых уже сильно пьяны и теперь шумно переговариваются и веселятся: Если сейчас войти туда, то еще до встречи с Кормаком можно легко нарваться на неприятности. Затем Элспет подумала, что в кухне должен быть еще один вход, через который можно незаметно проникнуть внутрь и найти Кормака. Правда, она подозревала, что, обнаружив его с другой женщиной, она может испытать невыносимую боль. К тому же ей претила мысль поджидать у двери одной из комнат, пока он не выйдет оттуда, поправляя одежду. Вполне возможно, если она начнет стыдить его, он оправдается тем, что страсть, вспыхнувшая между ними, должна была найти какой-то выход. Элспет с ужасом подумала, что теперь ей придется страдать каждый раз, останавливаясь в гостиницах на всем пути до королевского двора. Приготовившись к самому худшему, Элспет тяжело вздохнула и направилась к черному ходу. Она уже почти дошла до двери в кухню, когда едва не столкнулась с молодой полной женщиной, спешащей к той же двери. Элспет бросила на нее взгляд и мысленно выругалась. Если ей не удастся перехватить эту женщину, Кормак обязательно подцепит ее. – Ты Энни? – спросила Элспет, преграждая ей дорогу. – Да. А разве мы знакомы? – Энни прищурила голубые глаза и торопливо откинула прядь золотистых волос с миловидного лица. – Я не могу стоять здесь и болтать. Старина Джордж сказал, что меня ждет молодой человек приятной наружности. – Я знаю это, но, если ты примешь его, я сделаю так, что ни один мужчина больше никогда не подойдет к тебе. Элспет почувствовала некоторые угрызения совести, когда после этой суровой угрозы женщина побледнела и глаза ее расширились от ужаса. Энни вовсе не заслуживала такой кары. Кормак тоже не заслуживал осуждения, так как не давал ей никаких клятв верности. Но с другой стороны, Элспет чувствовала себя оскорбленной, так как он пренебрег ею и отправился к другой женщине, и потому сочла свои действия вполне правомерными. – Вы его жена? – спросила Энни, осторожно поглядывая по сторонам и, очевидно, ища путь к отступлению. – Пока нет, но намерена стать ею. Он пришел к тебе, потому что хочет меня, но считает нечестным лишить девственности до свадьбы. Энни поморщилась, затем невесело улыбнулась: – Понятно. Мужчины, как правило, сначала подходят ко мне с любезностями, а потом, когда их одолевает похоть, оказывается, что им нужно только одно. – Это ужасно, – сказала Элспет, покачав головой. – Да, мужчины иногда ведут себя как свиньи. Мой кузен Пейтон… – Пейтон? Не тот ли это сэр Пейтон Мюррей, сын сэра Найджела и леди Гизелы? – Ты знаешь моего кузена? – «Должно быть, Пейтон был не слишком щепетилен в выборе знакомств», – подумала Элспет. – О нет, он никогда не был со мной. – Энни вздохнула с глубоким сожалением, затем просияла. – Но наверное, вы можете рассказать мне об этом добром, порядочном рыцаре то, чего не знают другие? – Да, возможно, – пробормотала Элспет, испытывая приятное чувство, оттого что о Пейтоне отзывались так почтительно. – Подождите, я сейчас принесу пиво, и мы можем присесть вон на ту скамейку. Элспет была настолько поражена реакцией женщины на имя Пейтона, что не успела остановить ее, когда та устремилась внутрь помещения. Она выругалась, решив, что это была лишь уловка. Элспет уже не сомневалась, что женщина просто обманула ее, когда Энни вновь появилась, неся поднос с хлебом, сыром и двумя кружками пива. Элспет удивленно покачала головой и последовала за ней к скамье. – Я лишь мельком видела вашего мужчину, – сказала Энни, присаживаясь. – Но мне понятно, почему вы так озабочены. Сделав глоток пива, Элспет призналась: – Он покорил мое сердце, а у меня есть всего лишь две недели, чтобы завоевать его. Он связал себя обещанием с другой женщиной и сейчас направляется к ней. – Тем не менее этот красавчик решил позабавиться со мной? – Я понимаю, это не слишком хорошо характеризует его, по леди Изабель не заслуживает верности, а у меня нет никакого нрава препятствовать ему. – Леди Изабель Дуглас? – Элспет кивнула и Энни тихо выругалась. – Тот, кто знаком с этой женщиной, считает, что рядом с ней меня даже нельзя назвать проституткой. – Похоже, ты знаешь всех в Шотландии? – сказала Элспет и тихо рассмеялась. – Я Элспет Мюррей из Донкойла. – О, дочка целительницы! Я слышала, вы обладаете почти такими же способностями, как ваша мать. – Благодарю. Прошу прощения, но откуда тебе все это известно? – Таверна расположена на оживленной дороге, ведущей к королевскому двору. Я слышу очень многое, так как люди, подвыпив, часто болтают при мне обо всем на свете, не принимая меня всерьез. Другая служанка не стала бы прислушиваться, а я стараюсь все запомнить. Кто знает, может быть, какие-то сведения и пригодятся. Иногда я зарабатываю на этом пару монет и тем самым пополняю свой кошелек. – Мне кажется, у тебя очень снисходительный хозяин. – Он мне не хозяин. Старина Джордж – мой кузен, и мне принадлежит небольшая доля имущества. Конечно, этого недостаточно, чтобы жить безбедно, но тем не менее нет необходимости унижаться каждый день за полпенни. – Она лукаво подмигнула Элспет. – Однако время от времени мне хочется позабавиться с мужчиной, и я решила, что могу, получая удовольствие, при этом еще и подзаработать. А теперь скажите, что вы знаете о прекрасном рыцаре, сэре Пейтоне? До меня дошел дурной слух о том, что, возможно, он умер. Элспет сделала большой глоток пива, чтобы заглушить гнетущее чувство, возникшее оттого, что слух о смерти Пейтона уже распространился. – Я не думаю, что он умер, хотя сама видела, как он упал на землю со стрелой в спине. – О, значит, этот красавец был предательски атакован сзади. Элспет кивнула и нахмурилась. – Как случилось, что мой кузен так хорошо известен? – Миледи, он очень красивый молодой человек. Бывая здесь проездом, покорил сердца здешних женщин всех возрастов. Сэр Пейтон – удивительно обаятельный и благородный человек. По правде говоря, он редко имеет дело с такими девушками, как я, однако никогда не относился к нам с презрением. Если сэру Пейтону становилось известно, что женщина вынуждена заниматься проституцией, чтобы прокормить своих детей, он очень щедро одаривал ее деньгами. – Энни фыркнула, жуя хлеб. – Джейн, дрянная девка из гостиницы в соседней деревне, часто забирает детей у своей сестры и старается попасться с ними па глаза Пейтону, когда тот направляется ко двору или возвращается обратно. – Надо будет сказать ему об этом. – Элспет внимательно посмотрела на Энни. – Я также расскажу своим родственникам о том, как много ты знаешь. Это может очень пригодиться. Разумеется, не бесплатно. – А не могли бы вы рассказать что-нибудь о Пейтоне? Мне очень хочется узнать какие-нибудь истории о нем, которых еще никто не знает. – Энни поморщилась и почесала руку. – Что тебя беспокоит? – спросила Элспет, беря ее руку и поднимая рукав платья. – Какая ужасная сыпь! Она на всем твоем теле? – Только на руках и еще немного на груди. Она то появляется, то исчезает. Это не опасно. Элспет внимательно осмотрела руку, поставив свою сумку на стол. – Может быть, ты подхватила эту сыпь от кого-нибудь? – Нет. Во-первых, я выбираю мужчин очень осторожно, а во-вторых, она беспокоит меня с самого детства. Элспет достала из сумки мазь. – Значит, ты ешь что-то такое, чего твой организм не переносит. Постарайся заметить, после какой еды появляется сыпь. Если это не еда, то что-то другое, с чем ты имеешь дело не каждый день. Понаблюдай, когда появляется сыпь и когда исчезает, и обрати внимание на то, что делала в это время или чуть раньше. А сейчас я расскажу тебе пару историй о Пейтоне, пока буду накладывать мазь. – Элспет с улыбкой начала рассказывать смешные случаи из жизни Пейтона. Смазывая руки Энни, Элспет заметила, что за ней наблюдает Кормак. Энни тоже взглянула на дверь кухни, а затем, улыбнувшись, перевела взгляд на Элспет, которая с трудом сдерживала улыбку. Кормак стоял, сжав кулаки и глядя на нее с нетерпением и гневом. Ей было интересно, хватит ли у него дерзости попытаться осуществить свои планы, и почти хотелось, чтобы он предпринял такую попытку. Элспет знала, что это противоречит ее цели и их дальнейшее путешествие станет гораздо тяжелее, но она жаждала столкновения с ним. Элспет снова обратилась к Энни, еще раз посоветовав ей понаблюдать за реакцией организма на различные вещи, особенно на некоторые продукты, от которых у других людей, как ей было известно, возникали такие же проблемы. Кормак мысленно проклял все на свете, взъерошив пальцами волосы и наблюдая, как Элспет дружески болтает со служанкой таверны, с которой он собирался развлечься. Выслушав заверения человека, которого все называли старимой Джорджем, что Энни скоро присоединится к нему, Кормак сидел за кружкой пива, убеждая себя вновь и вновь, что именно это ему сейчас и нужно. Мимолетный взгляд на светловолосую полную служанку утвердил Кормака в его намерении. Он был уверен, что с ней не будет проблем. Когда же женщина вдруг исчезла, его терпение начало истощаться. Он не мог надолго оставлять Элспет. Несмотря на протесты старины Джорджа, Кормак решил гам поискать служанку и никак не ожидал найти ее в обществе девушки, явившейся причиной его мучений. От такого разочарования любой бы начал орать и биться головой о стену. В первое мгновение Кормак подумал было подойти к толстушке Энни и, взяв за руку, увести ее, надменно предложив Элспет подождать. Можно было бы даже предложить снять комнату для себя – тогда они увиделись бы только утром. Это было бы для нее наказанием за то, что она осмелилась вмешаться в мужские дела, а Кормак не сомневался, мю Элспет намеренно отвлекла Энни. Возможно, она восприняла бы его поступок как пощечину и не стала бы больше смотреть на него таким манящим взглядом, от которого воспламенялась кровь и путались мысли. Кормак вздохнул и прислонился к стене. Нет, он не мог кого сделать. Не мог заставить ее ждать около таверны под этим предлогом, что хочет выпить еще пару кружек пива, но и приглашать ее внутрь было нельзя, так как таверна не место для такой женщины, как Элспет. Она наверняка не поверила бы ни одному его слову. Кроме того, его не покидало чувство вины перед ней. Да и вряд ли проблему можно решить грубостью. К тому же, несмотря на ноющую боль в паху, Кормак сомневался, что ему станет легче, если он переспит со служанкой из таверны. Смирившись с тем, что ему не удастся удовлетворить здесь свои потребности, он выпрямился и направился к Элспет. Впереди еще будут другие таверны и служанки, а сейчас надо отвлечься от навязчивых плотских мыслей и подумать о безопасности Элспет. Пока не было никаких признаков погони, однако это не означало, что сэр Колин не преследует их. Из-за страсти этого человека к Элспет уже погибли двое, если не трое, и вряд ли он успокоится, пока снова не захватит ее. – Поедем? – спросил он, мельком взглянув на пятна на руке служанки, и подумал, что, возможно, Элспет своим вмешательством уберегла его от больших неприятностей. – Ты уже выпил свое пиво? – мягко спросила она, передавая Энни баночку с мазью и собирая свои вещи. – Да, – ответил Кормак, не очень-то доверяя ее невинному тону. – Что ж, я готова, – сказала она, но Кормак уже отошел от стола. – Похоже, он составит мне не слишком веселую компанию, – тихо сказала Элспет и криво улыбнулась. Энни засмеялась: – Это верно, но тем скорее он найдет утешение в ваших объятиях, миледи. Едва ли мне приходилось видеть когда-либо такого озабоченного мужчину. – Но сначала ему надо перестать дуться на меня, Я скажу своим родственникам о том, каким острым глазом и слухом ты обладаешь, Энни, и думаю, ты скоро увидишь кого-нибудь из них. – Пожалуйста, пришлите сюда сэра Пейтона. – Элспет! – позвал Кормак. Она покачала головой и пробормотала что-то относительно тирании мужчин, снова вызвав смех у Энни, а затем поспешила вслед за Кормаком. Ей удалось сделать то, что она хотела: Кормак остался ни с чем. Теперь Элспет желала только, чтобы он понял – они предназначены друг для друга Он должен убедиться в этом, и если ее придется изолировать от него всех проституток и даже целомудренных жен шин на пути к королевскому двору, сохраняя его для себя, она сделает это. Достаточно того, что между ними стоит Изабель, а дополнительные препятствия уж совсем ни к чему. Глава 4 Глаза Элспет округлились, когда Кормак, ни слова не говоря, прошел мимо нее, направляясь в лес на охоту. Она уже в течение двух дней терпела его странные выходки. Утром Элспет проснулась в его объятиях, чувствуя жгучую страсть, одолевающую их обоих. Он поцеловал ее и крепко обнял своими сильными руками. Затем его руки стали блуждать по ее изнывающему телу, касаясь тех мест, к которым раньше он не притрагивался. Она вздрогнула, немного испугавшись главным образом того необычайно сильного чувства, которое пронзило ее. И этого оказалось достаточно, чтобы Кормак затряс головой, как бы приходя в себя, а затем отстранился от нее с такой поспешностью, которая выглядела явно оскорбительной. Весь оставшийся день Кормак старался держаться как можно дальше от нее, и Элспет удивилась, когда он внял ее просьбе и лег на ночь рядом с ней, так как она по-прежнему опасалась ночных кошмаров. «Это не может продолжаться долго», – подумала Элспет, доставая из мешка кусок мыла. Для Кормака уже не было тайных местечек на ее теле, которых он не касался бы, и она едва сдерживалась, стараясь контролировать свою реакцию на его интимные прикосновения. Если он будет продолжать все так же возбуждать се, а затем прекращать свои ласки, оставляя ее неудовлетворенной, то тогда, наверное, ей придется попытаться затащить какого-нибудь мужчину из ближайшей деревни в свою постель. По-видимому, Кормака смущала ее девственность, и Элспет начала подумывать, не найти ли кого-нибудь, кто мог бы ей помочь расстаться с ней. Конечно, это была безумная мысль, порожденная постоянной мучительной неудовлетворенностью. Они устроили очередной привал у небольшого ручья, извивающегося среди болот и деревьев неподалеку от следующей деревни, лежащей на их пути. Среди густых кустов и деревьев Элспет обнаружила укромное местечко, где можно было раздеться и помыться и в то же время заметить приближающуюся опасность. Вода была холодной, но Элспет испытывала крайнюю необходимость помыться и постирать одежду. Еще раз оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, Элспет разделась. Ласковое солнце конца лета было еще очень теплым, однако, потрогав ногой воду, она поняла, что купание будет не слишком приятным. Элспет взяла мыло и чулок, который собиралась использовать в качестве мочалки, и вошла в воду. Она сжала зубы, чтобы сдержать крик, когда холодная вода соприкоснулась с ее теплой кожей, и не разжимала их, иначе они начали бы стучать. Элспет вымыла голову и тело, стараясь как можно скорее завершить купание. Выскочив из негостеприимной воды, она начала энергично растираться одеждой. Надев сорочку, опустилась на колени у воды, чтобы постирать остальное, и подставила спину под ласковое солнце. К тому времени когда надо будет снова двигаться в путь, одежда высохнет и, если обращаться с ней аккуратно, не слишком помнется. «До следующей деревни мы доберемся только завтра», – подумала Элспет и мысленно выругалась. Там наверняка тоже есть таверна и покладистая служанка, готовая оказать мужчине любые услуги, и ей придется снова прибегать к угрозам, чтобы не допустить эту служанку к Кормаку. Впрочем, на их пути могла оказаться не только деревня, а отдельный дом с соблазнительной вдовушкой, как случилось вчера. Элспет одним суровым взглядом заставила эту женщину прекратить заигрывания. Это уже превратилось в своеобразную игру: он отыскивал объект своего интереса, а она препятствовала ему, после чего они продолжали путешествие. Элспет не сомневалась, что Кормак знает о ее стремлении изолировать его от женщин, но, хотя это явно не нравилось ему, они никогда не заводили разговор на эту тему. Это была, между прочим, очень оскорбительная игра, поскольку Элспет, хотя и робко, была готова с радостью разделить его страсть, а он в последний момент отталкивал ее. Несмотря на то что она понимала причину такого поведения, ей было очень больно видеть, как он, расточает приветливые улыбки другим женщинам. Элспет очень опасалась, что Кормак разделит свою страсть с кем-нибудь из них, прежде чем ей удастся испытать ее на себе. Кормак рассеянно оглядел место их привала и бросил на землю двух кроликов, которых поймал, в лесу. Элспет нигде не было видно, но не это встревожило его. Ее отсутствие можно было объяснить многими причинами. Однако исчезли и ее вещи. Неужели она решила оставить его и продолжить путешествие в одиночку? Впрочем, он не стал бы осуждать ее. Можно сойти с ума, постоянно общаясь с мужчиной, который каждое утро пробуждает в ней неистовую страсть, а днем бросает на весь день. Он тоже бесконечно устал от такого общения. Вполне возможно также, что Элспет надоело наблюдать, как он раздувает ноздри при виде каждой женщины. Измученный неутоленным желанием, он превратился в безрассудную похотливую скотину. Его привлекает любая женщина, кроме благородной девственницы, которая готова отдаться ему. Такое поведение вполне могло вызвать у Элспет отвращение. Поскольку он так стремится переспать с любой женщиной, она могла подумать, что его чувства к ней – обычная похоть. Вероятно, она даже стыдится теперь того, что отвечала на его ласки. Однако все это было не так важно по сравнению с тем, что сэр Колин охотится за ней и готов пойти на убийство, чтобы заполучить ее. На карту поставлено не только целомудрие Элспет и угроза брака с человеком, которого она ненавидит. Если сэр Колин насильно овладеет ею, клан Мюрреев соберет всех своих мужчин и выступит против него. Семья Элспет и их союзники подвергнутся опасности, пытаясь спасти ее и отомстить за людей, которых убил сэр Колин. Кормак понимал, как это может угнетать Элспет, а так как он был в долгу у нее и у семьи Мюрреев, ему следовало сделать все, чтобы не допустить нового похищения девушки. Это значит, что он должен оберегать Элспет, пока сэр Колин не откажется от своих притязаний или не умрет. Кормак проверил готовность своего оружия и двинулся в лес по следу Элспет. Он не представлял, что будет делать, если она действительно решила уйти от него. Возможно, извинившись, он добьется прощения, но сделать это будет нелегко. Что он может сказать ей в свое оправдание? Что раньше никогда не руководствовался в своих поступках исключительно похотью? Что не вел себя как свинья, заставляя порядочную девушку ждать у двери, пока не утолит свою страсть с первой встречной женщиной, готовой лечь с ним в постель? «Кстати, что происходит с этими женщинами? – задумался Кормак. – Сначала они улыбаются и зазывно покачивают бедрами, а затем становятся холодными как лед и испуганно исчезают. Несомненно, Элспет каким-то образом заставляет их отказаться от притязаний». Однако Кормаку не могло даже прийти в голову, что она их запугивает. Взять хотя бы эту вдову: сначала она оказала ему такой страстный прием, что едва не стянула с него штаны, пока он приветствовал ее. А через несколько минут, когда он вернулся, отлучившись по своим интимным делам, она резко изменилась и ответила решительным отказом. При этом невинный вид Элспет был бы весьма убедительным, если бы вдова не смотрела на нее так, словно та собиралась прикончить ее в постели. Но ведь хотя его поведение и достойно осуждения, она не имела права вмешиваться. Увидев наконец Элспет у ручья, Кормак резко остановился и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться после непроизвольной вспышки гнева. Он разыскивает ее, беспокоится о ней, а она преспокойно нежится на травке! Увидев выстиранную и развешенную на деревьях одежду, Кормак понял, что она не собиралась убегать от него, а всего лишь решила привести себя в порядок. Вспомнив о панике, охватившей его, когда Элспет не оказалось в лагере, он ощутил некоторое раздражение, поскольку, как оказалось, не было никакой необходимости волноваться. Подойдя поближе, Кормак почувствовал, что все его намерения устроить Элспет нагоняй за ее беспечность мгновенно исчезли. Она лежала на спине, и ее красивые густые волосы разметались по траве под лучами теплого солнца. Стройная фигура была прикрыта только тонкой сорочкой, едва доходившей до колен. Несмотря на все усилия, Кормак не мог оторвать взгляд от ее груди, тонкой талии и от слегка виднеющегося темного треугольника внизу живота. Даже ее ступни выглядят необычайно красивыми, ошеломленно подумал Кормак, молча опустившись на колени рядом с ней. Элспет медленно открыла глаза и улыбнулась. Кормак понял, что теперь все преграды рухнули. – Ты выглядишь словно красавица нимфа, явившаяся из холодных глубин реки, чтобы почтить солнце своим присутствием. Сердце Элспет тревожно забилось от такой похвалы, и она попыталась сгладить пышность его речи. – Это всего лишь ручей. Кормак усмехнулся и, отстегнув свой меч, отбросил его в сторону; затем снял сапоги. – Ты хочешь преуменьшить поэтичность этих слов? – Нет, – тихо сказала Элспет, страстно надеясь, что на этот раз он не оставит ее неудовлетворенной, доведя до крайнего возбуждения в своих объятиях. – Но ты действительно так думаешь? – Да, хотя, наверное, какой-нибудь менестрель мог бы воспеть твою красоту гораздо выразительней. Кормак поцеловал ее, и она мгновенно обвила его руками, мысленно решив, что на этот раз не отпустит его, пока они оба не познают страсть до конца. Его поцелуй был неспешным и проникновенным. Если он оставит ее сейчас, она не выдержит и расплачется. – Моя красавица, – прошептал он где-то возле ее шеи, распуская шнурки сорочки, – тебе следовало бы прогнать меня. – Зачем? Ты и сам всегда бросаешь меня. – Но только не в этот раз. – Правда? Кормак наклонился и, стянув сорочку с ее плеч, спустил ее до талии. У него перехватило дыхание, когда он увидел полные груди с розовыми, твердыми, манящими сосками. Ее кожа была гладкой и безупречно чистой. Кормак даже облизнул губы, представив себе ее вкус. Когда он обхватил ладонями ее груди и слегка погладил большими пальцами соски, она затрепетала и ее красивые глаза потемнели от нестерпимого желания. – О да, моя зеленоглазая сирена. На этот раз только ты можешь прервать мои ласки. Видя, с какой жадностью он смотрит на ее груди, продолжая возбуждать соски, Элспет запустила пальцы в его волосы и нежно пригнула голову Кормака к себе. – Теперь нас ничто не остановит. Кормак застонал от восторга, касаясь языком ее возбужденного соска, а она ласково гладила его волосы, едва дыша от блаженства. Элспет испытывала необычайное удовольствие, а когда он захватил губами кончик груди и начал сосать его, она вскрикнула и прижалась к нему всем телом. Кормак чувствовал ее ответную страсть и прилагал все силы, чтобы не спешить. В это время Элспет пыталась стянуть с него одежду, скрывавшую его тело от ее глаз, рук и губ. Она прокляла своп пальцы, которые вдруг стали ужасно неловкими. С ее губ сорвался вздох облегчения, когда Кормак оторвался от ее груди, чтобы помочь ей. Поскольку в семье Мюрреев было много мужчин, Элспет хорошо знала, как выглядят мужские тела, но, когда Кормак разделся, она не могла оторвать от него восхищенного взгляда. Он был худощавым, с крепкой мускулатурой, широкими плечами, плоским твердым животом, узкими бедрами и красивой формы ногами. Его кожа золотистого оттенка выглядела гладкой и здоровой и вызывала желание прикоснуться к ней. Тонкая полоска рыжеватых волос пониже пупка расширялась, охватывая впечатляющее муж-скос достоинство, и переходила в редкую поросль на крепких ногах. «Неудивительно, что Изабель так цепко держится за него», – подумала Элспет, слегка выгнувшись, чтобы помочь Кормаку снять с нее сорочку. – Ты очень красивый, – прошептала она, протягивая руку и проводя пальцами по его груди и животу. – Нет, это ты настоящая красавица, – произнес он дрогнувшим голосом. Глядя па Элспет сверху вниз, Кормак удивлялся, почему он до сих пор не кинулся на нее. Ее талия была такой тонкой, что он мог бы почти обхватить ее ладонями, а бедра выглядели удивительно округлыми и женственными, несмотря на ее хрупкое сложение. Длинные красивые ноги сходились в том местечке, которое особенно привлекает мужчин, а гладкая нежная кожа светилась белизной. Рука Кормака слегка дрожала, когда он протянул ее, чтобы погладить густые темные волосики, скрывавшие тайное женское естество. Он медленно опустился на Элспет, почувствовав, как она затрепетала, когда соприкоснулись их тела, и его охватило такое острое наслаждение, что он едва не излил свое семя. – О, милый, – задыхаясь прошептала Элспет, – как хорошо! – И я испытываю наслаждение, которое невозможно выразить словами. Его рука скользнула между ее бедер, и после нескольких прикосновений длинных пальцев сознание Элспет затуманилось. Кормак поцеловал ее, погрузив свой язык глубоко в рот и одновременно лаская пальцем влажную расселину. Элспет задрожала и страстно выгнулась под его рукой. – Кормак, – сказала она низким, хрипловатым голосом, – я очень хочу тебя. – Да, мой ангел, я тоже безумно хочу тебя, – пробормотал он, уткнувшись в ее грудь. – Так чего же ты ждешь? – Элспет чувствовала, как внутри ее все напряглось от его интимной ласки. – Надо, чтобы ты была готова. Ведь у тебя это в первый раз. – Боже, – прошептала она, дрожа от возбуждения. – Какая еще готовность должна быть? Затем внезапно по ее телу прокатилась волна наслаждения, и Элспет неистово обхватила Кормака, то прижимаясь к его руке, то отстраняясь. Она уже ничего не соображала, задыхаясь от страсти, когда почувствовала, что он приподнял ее дрожащие ноги и обвил ими свою талию. Элспет пыталась вновь обрести ясность мысли и сосредоточиться на том, что сейчас должно произойти. Она встретилась взглядом с Кормаком и увидела в его потемневших глазах непреодолимое желание. – Теперь ты готова, милая, – сказал он и, сжав зубы, погрузился в нее, безжалостно прокладывая путь сквозь ее девственность. Он услышал, как она вскрикнула от боли, и почувствовал, как ее тело слегка отстранилось от него. Кормак посмотрел на Элспет и нахмурился, увидев, что она немного побледнела, а на глазах ее заблестели слезы. – Я сделал тебе больно, – сказал он, ласково поглаживая ее груди и надеясь, что не до конца подавил страсть своим грубым вторжением. – Нет, не очень, – попыталась улыбнуться Элспет, глубоко дыша. Боль была гораздо сильнее, чем она ожидала, но ей не хотелось признаваться в этом, Его проникновение было слишком стремительным и неистовым. Впрочем, Элспет не была уверена, что медленное действие было бы менее болезненным, и, поскольку в любом случае ее жалоба могла быть неправильно понята, она решила ничего не говорить о своих ощущениях. Но что показалось ей особенно странным, так это удивление, а затем смущение, отражавшееся на лице Кормака, когда он лишил ее невинности и понял, что причинил ей боль. Можно было подумать, что он никогда прежде не имел дела с девственницами. Решив, что сейчас не время размышлять над этим, Элспет постаралась расслабиться, понимая, что это самый лучший способ избавиться от неприятных ощущений. Она приподняла ноги повыше и обнаружила, что так гораздо легче принять вторжение в ее тело. Нежные поцелуи, которыми Кормак осыпал ее грудь, вновь возродили желание, и, чувствуя нарастающее наслаждение от слияния их тел, Элспет обхватила руками крепкую спину Кормака. – Мне уже не больно, – сказала она, поглаживая его ягодицы и ощущая его дрожь. – Слава Богу, – прошептал он и начал потихоньку двигаться. Боль действительно почти совсем исчезла, когда Элспет ощутила приятное скольжение его плоти внутри своего тела. Сознание того, что мужчина и женщина не могут быть физически ближе, чем они сейчас, ускорило нарастание страсти. Она изо всех сил старалась, чтобы он проник в нее как можно глубже. Его движения становились все более неистовыми и требовательными, и Элспет отвечала ему не менее страстно. Затем его рука проникла туда, где сливались их тела, и от прикосновения его пальца к самому чувствительному местечку Элспет вся напряглась, а затем начала содрогаться, испытывая невероятное блаженство. Кормак почувствовал, как она выгнулась, а потом вскрикнула, когда острое наслаждение пронзило ее тело. Он уже больше не мог контролировать себя, ощущая ее дрожь и конвульсивное сжатие горячей и влажной плоти, отчего его страсть мгновенно достигла предельных высот. Кормак выкрикнул имя Элспет, глубоко погрузился в нее и, содрогнувшись, излил свое семя. Внутренний голос нашептывал ему, что он ведет себя безрассудно, но здравый смысл был заглушен пьянящим восторгом, и Кормак обмяк в объятиях Элспет, насытившийся и счастливый. Холодный ветерок, обдувавший спину, привел его в чувство. Разомкнув объятия, он постарался скрыть охватившую его тревогу. Элспет могла пострадать из-за него, вовсе не заслуживая этого. Он коснулся ее губ легким поцелуем, достал из своего камзола кусок материи и спустился к ручью, чтобы смочить его. Смыв кровь Элспет со своего паха, Кормак сполоснул тряпочку и вернулся к ней. Не обращая внимания на ее стыдливые протесты, он обмыл и ее. Тревожный внутренний голос вновь зазвучал в его голове. Ничего подобного не было, когда он впервые занимался любовью с Изабель. Не было крови ни на его, ни на ее бедрах. Изабель лишь вздрогнула и слегка застонала, но теперь-то он понял, что она только притворялась. Она клялась, что была девственницей и отдала ему свою невинность. Изабель лгала ему. Смотрела в глаза и лгала. Кто-то другой до него лишил ее девственности. Не зная еще, как может повлиять на него это открытие, Кормак отбросил неприятные мысли и улыбнулся Элспет. Она действительно была девственницей, и это обстоятельство требовало от него особого внимания и такта. Но нельзя давать никаких обещаний, которых он не может сдержать. – Пойдем, мой ангел, становится холодно. – Кормак протянул ей одежду и начал одеваться сам. – Да, – согласилась Элспет, имея в виду не только надвигающуюся вечернюю прохладу. «Что-то изменилось», – подумала она, внимательно наблюдая за Кормаком, пока они одевались. Сначала он лежал в се объятиях насытившийся и удовлетворенный, и она не сомневалась в том, что он доволен ею. Но затем он начал как бы отдаляться от нее, и теперь она видела не более чем маску на его лице. Он стремился поскорее одеться и вернуться в их лагерь без каких-либо серьезных разговоров или проявления чувств. Элспет хотелось кричать. Она была уверена, что он сливался с ней и телом, и душой, когда они предавались страсти, возносясь до головокружительных высот. Однако стена, которую Кормак воздвиг между ними потом, заставила ее усомниться в его чувствах. Она не требовала ни клятв, ни слов любви, хотя, конечно, очень хотела бы услышать их. Однако он мог бы вести себя не так холодно. Даже несколько ничего не значащих комплиментов были бы вполне приемлемы. Элспет чувствовала, что в их отношениях произошли какие-то необратимые изменения. Ей было нелегко сдержать свои эмоций, но она отвечала ему с той же вежливостью и дружеским подшучиванием, пока собирала высохшую одежду, а затем следовала за ним к месту их привала. Элспет понимала, что надо проявить терпение, а возможно, даже поступиться своей гордостью, и это было самое трудное, что ей когда-либо приходилось делать. Кормак хмурился, разжигая костер и поглядывая на изящную фигурку Элспет, укрытую одеялом. Она не предъявляла ему никаких требований, не кричала и не плакала, не стремилась даже обсуждать то, что произошло между ними. Казалось, он должен бы быть доволен тем, что она вела себя так спокойно, но его не покидало тревожное чувство. Элспет только что на берегу ручья отдала свою невинность мужчине, который не сказал ей ни слова любви и не давал никаких обещаний жениться, а потом вела себя так, словно привыкла иметь любовника. Может быть, причиной такого ее поведения является смущение? Страсть, которую он разделил с Элспет, также вызывала у него беспокойство. Это было самое восхитительное и неистовое чувство, которое Кормак когда-либо испытывал. Все было гораздо чудеснее, чем с Изабель. Это не только приводило его в смятение, но и пугало. И самое удивительное – он не перестал желать Элспет. Несмотря на то что он насытился ею всего несколько часов назад, его снова неодолимо тянуло к ней! Его мучило чувство вины за то, что он, изменив Изабель, занимался любовью с Элспет и готов был продолжать делать это еще и еще. Но он был виноват и перед Элспет, лишив ее невинности, хотя знал что не может предложить ей ничего, Кроме короткой любовной связи. Но больше всего Кормак винил себя зато, что потерял контроль над собой и излил в нее свое семя, чего почти никогда не допускал с Изабель. Он с ужасом подумал, что, если снова займется любовью с Элспет, произойдет то же самое, так как она доводила его до безумия. Кормак не знал, как ему быть. Подойдя к их постели, Кормак подумал, не лучше ли устроиться на ночь отдельно, затем вздохнул, чувствуя, что не может поступить так. Элспет все еще страдала от ночных кошмаров и нуждалась в его присутствии. Тем более теперь, после того, что произошло между ними, не было никаких оснований спать раздельно. Это могло бы сильно обидеть ее, а он этого не хотел. Когда Кормак прилег рядом с Элспет, она сразу повернулась и прижалась к нему, свернувшись клубочком. Его тело немедленно откликнулось, напрягшись, и он мысленно выругал себя. То, что произошло на берегу ручья, он еще мог бы объяснить затмением, вызванным слепой страстью, но если он продолжит, заниматься с ней любовью, то это внушит ей надежду на то, чего он не может ей дать. Элспет начала поглаживать его грудь, но Кормак решительно остановил ее. По крайней мере этой ночью они могут воздержаться по вполне уважительной причине, которая не может оскорбить или обидеть Элспет. – Нет, милая, – сказал он, касаясь губами ее лба. – Надо немного подождать, пока у тебя все не заживет. – Да, еще немного саднит, – согласилась она. – Может быть, следует посидеть в воде, чтобы стало легче? – О да, а если ты еще сядешь своими прелестями на лед, то будет совсем хорошо. Элспет весело рассмеялась, но не столько над его словами, сколько оттого, что на мгновение перед ней предстал прежний Кормак, появившийся из-за преграды, которую он воздвиг между ними. – Ты жалеешь о том, что произошло между нами? Он вздохнул и провел пальцами по ее волосам, подыскивая подходящий ответ. – Да, но ты тут ни при чем. Я желал тебя всем сердцем и испытал с тобой такое блаженство, какого никогда прежде не испытывал. Однако мне следовало быть более сдержанным и не поддаваться искушению, так как я не могу обещать тебе ничего, кроме удовольствия. Это прозвучало довольно обидно, но Элспет решила рассуждать здраво. Одного лишь случая на берегу недостаточно, чтобы вырвать Кормака из цепких объятий Изабель. – Кажется, ничего иного я и не требовала от тебя, – пожала она плечами. – А должна бы. Такая благородная девушка, как ты, должна требовать большего. Тебе следовало бы приберечь дар своей невинности для будущего мужа. – Мне уже почти двадцать лет, но я до сих пор не встречала человека, которого желала бы иметь в качестве мужа или любовника. Только ты пробудил во мне страсть, и я сама решила отдаться тебе, хотя ты не можешь дать мне ничего, кроме короткой любовной связи. Я получила то, что хотела. – Для такой девушки, как ты, подобное безрассудство может иметь серьезные последствия. – Но это касается только меня. – Элспет… Она прильнула губами к его губам, заставив замолчать. – Ни слова больше, Я не хочу обсуждать эту тему. Отбрось в сторону все сомнения и чувство вины. Я достаточно взрослая женщина, а не ребенок. Давай не будем больше об этом, Кормак, иначе мы можем наговорить друг другу того, чего не желали бы слышать. – Элспет устроилась поудобнее в его объятиях. – Спи. Я тоже хочу отдохнуть. Кормак смотрел на яркие звезды, и ему хотелось видеть так же четко, что ждет его и Элспет впереди. Она предложила себя, не связывая его никакими обязательствами, но он тем не менее испытывал тревогу, инстинктивно чувствуя, что их отношения не могут быть такими простыми. Глава 5 Когда дверь за Кормаком закрылась, Элспет чертыхнулась и оглядела комнату, ища, чем бы запустить ему вслед. Прошлой ночью, уснув в его объятиях, она думала, что теперь все уладилось и он перестанет сторониться ее. Кормак не догадывался, что она лгала, когда говорила, что отдалась ему без всяких претензий. Однако утром, когда Элспет открыла глаза, он вновь оказался как бы облаченным в кольчугу, решив, что ему необходимо защищать ее от самой себя, от него и от их взаимной страсти. Кормак весь день был учтив, внимателен и в то же время абсолютно недоступен. И вот сейчас нанес завершающий удар, заказав отдельные комнаты в гостинице. Немного остыв, Элспет решила, что, поскольку Кормак уже ушел и не услышит ее возмущения, швырять что-то в дверь не имеет смысла. Элспет бросилась на постель. Теперь, когда она лишилась девственности, Кормак, вероятно, не будет больше сдерживать свое желание, и потому можно попытаться, разделяя с ним страсть, в конце концов достучаться до его сердца и разорвать путы, которыми его привязала к себе Изабель. Однако сделать это будет невозможно, если он намерен хранить рыцарскую верность даме сердца. Элспет крайне задевало еще и то, что Кормак вообразил, будто бы обязан охранять ее от собственных ошибок. Тихий стук в дверь напомнил ей, что она заказала ванну. Элспет позволила служанкам войти и терпеливо ждала, когда они наполнят лохань водой. Затем заперла за ними дверь и быстро разделась. Она уже давно не наслаждалась подобной роскошью и подозревала, что еще долго не будет иметь такой возможности. Элспет с удовольствием погрузилась в горячую воду, пряно пахнущую травами, и закрыла глаза. Ничто так не располагает к размышлениям, как горячая ванна. Решение проблемы с Кормаком, несомненно, существует, и она намеревалась найти его, прежде чем остынет вода. Кормак тоже погрузился в горячую воду в своей комнате, надеясь снять напряжение. Одна из служанок, принесших воду, одарила его приветливой многообещающей улыбкой, но он не ответил ей. Он чувствовал, что теперь не сможет найти удовлетворения в объятиях другой женщины. Его желание сосредоточилось на Элспет, и та страсть, которую они разделили на берегу ручья, только усилила его. – Боже, что же теперь будет, когда я встречусь с Изабель? – произнес он вслух, глядя на свои колени, и поморщился. – Впрочем, не стоит беспокоиться. Все встанет на свои места, когда я снова увижу ее. Кормак начал тереть себя мочалкой. Прошлой ночью он решил, что не должен позволить себе вновь оказаться в объятиях Элспет, однако воспоминания о наслаждении, которое он испытал с ней, поколебали его решимость. Невозможно было противиться искушению, учитывая, что и она страстно желала его, не предъявляя при этом никаких претензий. Очень-трудно выполнять принятое решение вести себя благоразумно, если во время скачки весь день ощущаешь ее нежное тело, прижимающееся сзади. – Надо раздобыть еще одну лошадь, – сказал Кормак сам себе. Однако, вспомнив о своем тощем кошельке, он засомневался, хватит ли у него денег чтобы купить лошадь, тем более такую, как у него. Но, учитывая, что им, возможно, придется спасаться бегством от сэра Колина, вторая лошадь могла бы очень пригодиться. Элспет была легкой, но даже этот дополнительный вес мог существенно замедлить движение, если бы им пришлось долгое время скакать в одном седле. Последнее обстоятельство может послужить хорошей причиной для покупки второй лошади, и Элспет не догадается, что он имел в виду нечто совсем другое. Разумеется, он не мог сказать ей, что, постоянно чувствуя ее груди, трущиеся о его спину, он готов в любой момент повалить ее на землю и немедленно овладеть ею. Приняв решение, Кормак поспешил закончить мытье. Если повезет, он купит дешевую лошадь, не опустошив окончательно своего кошелька, и вовремя вернется, чтобы пойти с Элспет на ужин. «Возможно, у меня еще останутся деньги, чтобы расплатиться за еду», – с тоской подумал он. Элспет сдвинула брови, понюхав маленький горшочек с благовониями, протянутый ей торговкой. Это был приятный аромат лаванды, который всегда нравился ей. Во время похищения ее собственный запас пропал вместе с одеждой, в которой она собиралась быть на свадьбе подруги. Теперь, оказавшись на свободе, она должна послать Бриджит подарок и письмо с объяснениями своего отсутствия. – Слишком резкий запах, миледи? – спросила женщина. – Нет, очень приятный. Мой любимый. – Элспет слегка улыбнулась. – Но я хотела бы попробовать что-нибудь другое. То, что могло бы привлечь мужчину. – О, мужчину. – Торговка достала еще один маленький горшочек, однако, Элспет после некоторых колебаний и его отставила в сторону. – Некоторые дамы считают, что этот запах притягивает мужчин и возбуждает в них страсть. Элспет снова понюхала горшочек и вздохнула: – Думаю, этот аромат не подойдет мне, хотя он достаточно приятен – Она снова взяла лаванду. – Пожалуй, я остановлюсь на том, что наилучшим образом сочетается с моим собственным запахом. – Очень мудро, – согласилась с ней женщина. – Не хотите ли купить еще мыло? – Да. – Элспет начала тщательно отсчитывать монеты, но, обнаружив, что торговка внимательно наблюдает за ней, беспокойно улыбнулась: – Что-нибудь не так? – О, я не знаю, могу ли предложить вам, но если вы хотите пробудить в мужчине желание, у меня есть еще кое-что. – Не бойтесь обидеть меня. Я очень хочу завоевать сердце мужчины и готова использовать любое оружие. – Элспет затаила дыхание, когда женщина достала и развернула чудесную ночную сорочку и положила ее на гладкий деревянный стол. – Какая великолепная вещь! Глаза Элспет расширились от удивления, когда она провела пальцами по мягкой материи и почувствовала, насколько та тонка. Такая сорочка мало что могла скрыть, но, присмотревшись получше, Элспет обнаружила, что на груди ткань гораздо плотнее. Единственным, что должно было удерживать рубашку на женском теле, были изящные ленточки на каждом плече. Это действительно был очень соблазнительный наряд, но Элспет сомневалась, что осмелится надеть его, да и хватит ли у нее денег на такую покупку. – Очень грозное оружие, – сказала Элспет, – но, наверное, слишком дорого для меня. – Она поморщилась, когда торговка назвала цену, поскольку после такой покупки у нее едва ли хватило бы денег даже на кружку пива. – Может быть, вы снизите цену в обмен на мои услуги? Есть ли у вас какой-нибудь недуг? Я целцтельница и многому научилась у своей матери, леди Молди Мюррей. – О, я слышала о ней. Даже Дугласы обращались к вашей матери. А у меня руки, – сказала женщина, показывая их Элспет, – иногда так сильно болят, что работать невозможно. – Это весьма неприятная вещь. – Элспет поставила свою лекарскую сумку на стол и отыскала нужную мазь. – Это средство не излечивает полностью, но может значительно уменьшить боль. Постарайтесь держать руки в тепле и не оставлять их влажными, особенно на холодном ветру. – Она протянула женщине мазь. – Втирайте ее, когда начинаются боли, но не слишком густым слоем. – Элспет взяла клочок пергамента и заостренным кусочком угля написала на нем рецепт мази. – Это позволит вам приготовить такой же состав, только сразу перепишите все это, иначе уголь быстро сотрется. Вы умеете читать? Женщина кивнула, застенчиво признавшись, что ее (маний хватает лишь на то, чтобы разобраться в рецептах духов и мыла. Они немного поторговались, и Элспет покинула лавчонку, купив сорочку за полцены и получив к тому же еще и несколько советов по поводу того, что нравится мужчинам. Казалось, как только женщины узнавали о ее стремлении завоевать сердце мужчины, они проникались сочувствием к ней и старались как-то помочь. Видимо, любовная история ни одну женщину не могла оставить равнодушной. Около гостиницы Элспет повстречала пожилую женщину, торгующую лентами. Уже купив две раньше, она все же остановилась, чтобы посмотреть товар. За юбками женщины пряталась маленькая девочка с большими глазами. Обе были в лохмотьях и, похоже, давно не ели. Немного поговорив с ребенком, Элспет поняла, что непременно расстанется еще с несколькими монетами. Купив пару лент, она продолжила свой путь к гостинице и тут обнаружила, что дорогу ей преграждают трое здоровенных мужчин. Они так смотрели на нее, что она похолодела. – Прошу прощения, господа, – вежливо сказала Элспет, пытаясь обойти их, но они снова встали на ее пути. – Ты очень красивая девушка, – сказал один из них. – Благодарю за комплимент и надеюсь, что теперь вы позволите мне пройти. – И совсем одна. – Меня ждет в гостинице мужчина. – Да? Ни один мужчина не должен позволять своей спутнице, да еще такой красивой, ходить без охраны. Элспет незаметно поправила свою сумку на плече так, чтобы высвободить руки. Она понимала, что ей не справиться с тремя крепкими мужчинами, но, если они нападут на нее, она сможет сопротивляться некоторое время, пока не подоспеет помощь. Она также намеревалась поднять крик в надежде, что ее кто-нибудь услышит и придет на выручку. Так как Элспет не была уверена, что Кормак все еще в гостинице, трудно было рассчитывать на его защиту. – Я обязательно передам ему ваш совет, – сказала она. – Сэр Кормак будет очень благодарен вам, – добавила Элспет, делая ударение на слове «сэр», но только самый невысокий из троих обратил внимание на то, что, возможно, им придется иметь дело с рыцарем. Двое других напали на нее так внезапно, что Элспет не успела вовремя среагировать. Третий же, немного поколебавшись, повернулся и побежал прочь, не обращая внимания на насмешки приятелей. Элспет удалось несколько раз пронзительно крикнуть, прежде чем темноволосый мужчина заткнул ей рот своей грязной ручищей. Она отчаянно сопротивлялась, однако ее все-таки потащили прочь от гостиницы. И вдруг она оказалась свободной. Мужчины не только отпустили ее, но и оттолкнули в сторону с такой силой, что она растянулась посреди улицы. Когда Элспет, пошатываясь, поднялась на ноги, она увидела, что вокруг собрались люди и смотрят на нее. Очевидно, они стали свидетелями того, что произошло, но никто из них не двинулся с места, чтобы помочь ей. Бросив на них взгляд, полный презрения, она повернулась и увидела Кормака, стоявшего между ней и нападавшими, направив свой меч в большой живот темноволосого. Казалось, Кормак был готов убить обидчиков, а их вид говорил о том, что они явно жалели, что не последовали примеру своего приятеля, которого осмеяли за трусость. Элспет напряженно ждала, что будет дальше. Она хотела, чтобы мужчины были наказаны за свою жестокость и намерение надругаться над ней, но в то же время не желала, чтобы Кормак убивал безоружных людей, обливающихся от страха потом. Кормак пристально смотрел на них. Они были страшно напуганы. Когда он увидел, как они тащат отчаянно сопротивляющуюся Элспет, его охватил неистовый гнев и, выхватив меч, он готов был убить их. Должно быть, они почувствовали грозившую им смертельную опасность, потому что не только немедленно отпустили Элспет, но и отбросили ее в сторону. Однако они не были столь проворны, чтобы убежать, и Кормак прижал их к стене лавки бондаря. Увидев, что Элспет не пострадала, он немного успокоился. К тому же стало ясно, что перед ним два жалких труса. Они даже не попытались вытащить ножи, которые, как он заметил, были заткнуты за голенища их сапог. Хотя Кормак считал, что насильники заслуживают смерти, он не мог убить их, видя, как они трясутся от страха. – С тобой все в порядке, Элспет? – спросил он. – Да, – ответила она. – Забери у них ножи. – Он приставил кончик меча к животу темноволосого. – Только шевельнись – и я мгновенно распорю тебе брюхо. Голос Кормака был таким зловещим, что даже Элспет содрогнулась, быстро забирая ножи. – Готово, Кормак. – Убирайтесь! – приказал он мужчинам. – Я мог бы прирезать вас, как свиней, но не буду убивать жалких трусов, от страха обмочивших свои штаны. Однако советую вам больше не попадаться мне на глаза. Они исчезли так быстро, что Элспет только подивилась. Она удивленно вскрикнула, когда Кормак грубо схватил ее за руку и потащил в гостиницу. Взглянув на него, она поняла, что теперь его гнев направлен на нее. – Я думал, что ты не настолько глупа, чтобы разгуливать без сопровождения, – резко сказал он. – Но ведь еще не темно, и я никуда не отлучалась из деревни, – возразила Элспет. – И вот сама убедилась, как это небезопасно. – Я только пошла купить ленты. Это обычное дело, и сотни девушек ходят по лавкам каждый день. Эти три болвана, что встретили меня, говорили всякие глупости, будто бы такая девушка, как я, не должна гулять одна. А что во мне такого особенного? И как ты смеешь ругать меня из-за того, что какие-то идиоты пристали ко мне? Кормак остановился в таверне и быстро огляделся вокруг, желая убедиться, что здесь Элспет ничто не угрожает и ее можно оставить на минуту одну. Затем пристально посмотрел на нее. Сразу после нападения она была очень бледной, но сейчас раскраснелась от возмущения. Кормак решил, что у нее есть на то все основания, и готов был признать, что обошелся с ней слишком сурово. Элспет не сделала ничего особенного – просто она не понимает, как влияют на мужчин ее красота и чувственный голос, но объяснить ей это очень трудно. Однако угроза со стороны сэра Колина все еще существовала, и Кормак решил воспользоваться происшедшим, чтобы объяснить Элспет, как опасно ходить куда-либо без сопровождения. – А что, если это люди сэра Колина? Элспет закусила нижнюю губу от ужаса, поняв, что совсем забыла о возможной угрозе. – Не думаю, что это так. – Да, но в следующий раз такое вполне возможно. Пока я не обнаружил никаких признаков погони, однако думаю, что сэр Колин разыскивает тебя. Он уже убил нескольких человек во время похищения и теперь не остановится ни перед чем, чтобы снова завладеть тобой. – Если найдет меня, – возразила Элспет. – А это не так-то легко. – Верно, но все же не исключено, и ты не должна забывать об этом. – Кормак взглянул на посетителей таверны, которые угрюмо посмотрели на него, когда он заметил их взгляды, устремленные на Элспет. – Что бы там ни было, ты не должна оставаться одна. Очевидно, мне суждено и впредь следовать той мучительной дорогой, которая начертана судьбой, – пробормотал он. – Подожди меня здесь. – Кормак бросил многозначительный взгляд на мужчин, как бы предупреждая их, и пошел искать хозяина гостиницы. Случай с деревенскими обидчиками показал, что нельзя оставлять Элспет одну и Кормак обязан защищать се. Ему нелегко далось решение сообщить хозяину гостиницы, что теперь он хочет поселиться в одной комнате со своей женой. С одной стороны, его привлекала перспектива спать вместе с Элспет и разделять с ней взаимную страсть, но, с другой стороны, он был недоволен тем, что проявил слабость. Получалось так, что Элспет нужна ему только для удовлетворения похоти, в то время как душа его и сердце предназначены другой женщине. Несомненно, Элспет заслуживает гораздо большего, хотя делает вид, что ее вполне устраивают такие отношения. Только вернувшись в свою комнату и увидев мрачное выражение лица Кормака, погруженного в свои мысли, Элспет поняла, что произошло. Теперь они не будут жить в разных комнатах. Она умылась, готовясь пообедать вместе с ним и с трудом скрывая при этом радость от происшедших перемен. Элспет легко могла понять, чем так расстроен Кормак – ни один мужчина не был бы доволен тем, что его попытки оставаться по-рыцарски преданным даме сердца оказались тщетными. Однако воспоминание о их взаимной страсти позволило ей более спокойно воспринять его мрачное настроение. В конце концов, он не стал бы так расстраиваться, если бы был уверен, что сможет противостоять ей. За обедом Элспет убедилась, что ее предположения верны. Кормак пресекал все ее попытки завести разговор, и она в конце концов отступила. Теперь, по-видимому, предстоящая ночь не будет такой чудесной, как она надеялась. То ужасное настроение, в каком пребывал Кормак, не сулило ничего хорошего. Пытаясь убедить себя, что она еще может реализовать свой план, Элспет извинилась и пошла в свою комнату, где теперь они должны будут жить вместе. Там она снова умылась, надела новую вызывающую ночную сорочку и воспользовалась купленными благовониями. Инстинкт подсказал ей, что не стоит встречать Кормака в таком откровенном виде, когда его одолевают мрачные мысли, и она накинула на себя одеяло. Надеясь, что он не пробудет в таверне слишком долго и не напьется до умопомрачения, Элспет устроилась в жестком кресле у небольшого камина и решила ждать. Когда Кормак наконец явился, он выглядел не пьяным, но и не таким расстроенным, каким был раньше. Однако он был явно разочарован, увидев, что Элспет еще не спит. Рассеянно улыбнувшись ей, он сел на край постели и начал снимать сапоги. Элспет решила, что ничем не рискует, если попытается выяснить, что так его беспокоит. – У тебя такой вид, как будто умер кто-то из близких, – сказала она, подходя к нему. Кормак заметил, что она босая, и вздохнул. У Элспет действительно были красивые ножки, однако она не обладала теми достоинствами, которые обычно воспевали поэты и менестрели. Волосы ее не были светлыми, а глаза голубыми, и она не отличалась мягкостью, скромностью и застенчивостью. Тем не менее ее нельзя было назвать непривлекательной, поскольку мужчины не могли оставить без внимания ее стройную фигуру и соблазнительные округлости. Для Кормака же она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел. Он полагал, что многие мужчины поняли бы, почему он так желал ее, и, вероятно, сочли бы его сумасшедшим за отказ воспользоваться тем, что она так охотно предлагает ему. – Я убедился, что не являюсь тем порядочным мужчиной, каким считал себя, – сказал Кормак, взглянув наконец в глаза Элспет. – Почему? Потому что не верен своей клятве? – спросила она. Это было так, но Кормак не хотел признаться в этом и потому оставил ее вопрос без ответа. – Позволив своей страсти руководить моими поступками, я лишил девушку невинности и, видит Бог, снова хочу ее, хотя не свободен. Я направляюсь к женщине, с которой связан вот уже десять лет, и на этот раз, вероятно, мог бы спасти ее от семьи, использующей несчастную в своих корыстных целях. После стольких лет я наконец мог бы сдержать свое слово, данное когда-то, и жениться на ней. – Он замолчал и обхватил голову руками. Элспет молила Бога, чтобы Кормак перестал говорить об Изабель. Ей хотелось накричать на него, заставив в конце концов понять, что собой представляет женщина, на которую он тратит свою жизнь. – Повторяю, ты напрасно терзаешь себя. – Ангел мой, я ужасно хочу тебя. Все мое тело изнывает по тебе, а теперь, когда мы уже познали друг друга, это желание стало еще сильнее. Я чувствую себя негодяем, оттого что не могу предложить тебе ничего, кроме своей страсти. Ты же заслуживаешь большего. Если я дам волю своему желанию, это будет несправедливо по отношению к тебе, Элспет, хотя должен, к своему стыду, признаться, что мне ужасно хочется сотворить такую несправедливость. – О, бедный Кормак, как ты любишь мучить себя! Я же говорила, что тоже хочу тебя, и уверена – мы созданы друг для друга. Ты честно заявил, что не можешь дать мне ничего, кроме страсти, но я предпочитаю думать только о приятных вещах и о радости, которую дает нам наше общение. Если ты считаешь, что при этом просто используешь меня, так используй. – И Элспет медленно откинула одеяло. Кормак наблюдал, как оно скользит по ее телу, спадая. Затем он поднял глаза, и у него перехватило дыхание так, что он едва не задохнулся. Ее ночная сорочка одновременно скрывала и обнажала. Она была такой тонкой, что он мог видеть контуры стройного тела, хотя искусно расположенные кружева благопристойно прикрывали самые интимные места. Кормак оторвал взгляд от тела Элспет и посмотрел на ее улыбающееся лицо. Это была чувственная улыбка с оттенком озорства, от которой у него взыграла кровь. Элспет прекрасно видела, какое действие оказывает на него. – Где ты это достала? – спросил Кормак, быстро снимая камзол и рубашку. – В небольшой лавчонке в деревне. Тебе нравится? – Это дьявольская вещь, способная ввести в грех любого мужчину. – Я очень надеялась на это, так как заплатила немалую цену. – Несносная девчонка, – заканчивая раздеваться, тихо произнес он дрожащим от сдерживаемого смеха голосом. То, как смотрела на него Элспет, вызвало у Кормака ощущение слабости от непреодолимого желания и некоторое удовлетворение. Она не пыталась скрыть восторга при виде его. Он вспомнил, как на него смотрела Изабель, и нахмурился. В ее взгляде всегда чувствовалась некая оценка, как будто она сравнивала его с кем-то другим. Эта мысль была крайне неприятной, и он постарался поскорее избавиться от нее, сосредоточив все свое внимание на Элспет. Хотя их отношения не имели будущего, Кормак тем не менее решил, что, пока они вместе, он будет принадлежать только ей и телом, и душой. – Даже в моих девичьих мечтаниях я не могла представить, что ты так красив, – сказала она, протягивая руку и Оси стеснения поглаживая его восставшую плоть. – Ты мечтала обо мне? – Кормак откровенно наслаждался ее лаской. – О да. Ты с детства был моим рыцарем. Я нашла тебя и пенным, когда за тобой охотились люди, желавшие убить тебя, и уже тогда ты был очень красивым юношей. Помню, и поцеловал мне руку при расставании. – Элспет сделала шаг к нему, чтобы было удобнее ласкать его, и ей было приятно от того, что он испытывал явное наслаждение. – Сначала это были просто сладостные детские мечтания о герое, но потом, когда я подросла и стала понимать кое-что в отношениях мужчины и женщины, в этих мечтах появилась страсть. Ее мягкий низкий голос ласкал его почти так же, как и длинные тонкие пальцы. Мысль о том, что кто-то мечтал о нем много лет, пьянила его. Выходит, не только страстное желание толкнуло Элспет в его объятия. Ее чувства были гораздо глубже, чем она признавалась в этом. Это многое объясняет, и, стало быть, с его стороны будет крайне непорядочно поддерживать эту короткую любовную связь, а потом, когда он воссоединится с Изабель, бросить девушку. Кормак уже готов был спросить Элспет о ее чувствах к нему, когда она вдруг опустилась на колени и коснулась языком его напряженной плоти. Все его тело содрогнулось от этой ласки, и он потянул за ленты на ее ночной рубашке. Та соскользнула вниз, и Кормак положил руки на плечи Элспет, стараясь сдерживаться как можно дольше, пока она доставляла ему наслаждение своим ртом, выполняя все его просьбы. Наконец, чувствуя, что больше не в силах терпеть, он поднял ее и почти бросил на кровать. Несмотря на острую необходимость как можно скорее овладеть ею, он не торопился, желая убедиться, что она тоже готова. Проведя пальцами по густым волосикам между ее ног и обнаружив, что там уже влажно, он перестал сдерживаться и с тихим стоном вошел в нее. Прошло довольно много времени, прежде чем Кормак пришел в себя и осторожно приподнялся на локтях, чтобы заглянуть в лицо Элспет. Легкая улыбка на ее раскрасневшемся лице говорила о полной женской удовлетворенности. Кормак не думал, что она догадывается, насколько хороша сейчас. – Я причинил тебе боль, милая? – спросил он, чувствуя, что должен спросить об этом. – Нет, – ответила она и улыбнулась. – Правда, спинка кровати довольно сильно колотила меня по голове. Кормак рассмеялся, ослабив их объятия. После того как он обтер влажной тканью и себя, и Элспет, он снова быстро присоединился к ней и лег на спину, а она распласталась поверх него. Вскоре Элспет почувствовала, как набухает его плоть, прижимаясь к ней, и глаза ее расширились. – Опять? – удивилась она. – О, мой ангел, теперь, я думаю, мы будем заниматься любовью до полного изнеможения. Это вполне устраивало Элспет, так как она надеялась, что, возможно, вместе с неистовой страстью в конце концов возникнет любовь. Если же нет, если она не сможет достучаться до его сердца, то по крайней мере с ней навсегда останутся эти минуты наслаждения. Глава 6 Дожидаясь, когда Кормак поставит лошадей в стойло, Элспет подошла к выходу из душной конюшни, чтобы глотнуть свежего воздуха. Ее немного озадачило то, что он приобрел для нее лошадь, однако она понимала, что глупо беспокоиться по этому поводу. Ясно, что надо двигаться быстрее, так как, возможно, сэр Колин преследует их. Нельзя подвергать опасности свои жизни только потому, что ей хочется быть ближе к Кормаку. Тем более что он уже не марается оттолкнуть ее и у нее теперь нет необходимости использовать любую возможность, чтобы искушать его. Хотя их любовная близость длилась всего два дня, за это время они познали страсть в избытке, доходя до полного изнеможения. Если они и дальше будут столько времени проводить в постели и так медленно продвигаться к цели своего путешествия, то, пожалуй, доберутся до королевского двора только к концу сентября. Это вполне устраивало Элспет, тем более что она догадывалась – Кормак намеренно не торопится к даме своего сердца. Внезапно Элспет услышала жуткий вопль, в котором звучали боль и страх. Она вышла из конюшни и огляделась. Когда вопль повторился, она поняла, что его издает кот. Затем послышался смех мальчишек. Элспет не раздумывая пошла на эти звуки, доносившиеся из переулка, в стороне от грязной, изрытой колеями дороги. Она предполагала, что мальчишки мучают несчастное животное, но тем не менее была потрясена, увидев, с какой жестокостью они делали это. Четверо юнцов, загнав кота в угол между лавкой мясника и небольшой свечной лавочкой, тыкали в него заостренными палками и громко смеялись, когда тот завывал и старался защититься. Вся его шерсть уже была в крови, которую не могла скрыть налипшая грязь. Мальчишки явно намеревались замучить животное до смерти и находили смешными его попытки бороться за свою жизнь. Элспет решительно подошла к ближайшему пареньку и ударила его по уху, а затем перехватила палку, когда тот замахнулся ею. Перед ней предстали четыре рослых нахмурившихся подростка, которые хотя и были моложе ее, однако выглядели весьма внушительно. – Вы такие здоровенные, а мучаете маленькое беззащитное животное, – презрительно сказала Элспет. – Это всего лишь кот, – проворчал паренек, которого она ударила. Он смотрел на нее, потирая ухо. – Но он слабее вас, а вы загнали его в ловушку. К тому же он один, а вас четверо. Вам должно быть стыдно. – Это наш кот? – спросил самый маленький из четверых, уже отбросив в сторону палку. – Нет, но это не означает, что я позволю вам продолжать эту отвратительную игру, – ответила Элспет. – Думаешь, что сможешь помешать нам? – вступил в разговор самый рослый. – Нас четверо, а ты одна, девчонка. Высокомерие этого мальчишки вызвало у Элспет желание врезать ему как следует. По-видимому, парню было чуть больше четырнадцати, так как на узком лице пробивались первые признаки растительности. Насмешка, с которой он произнес слово «девчонка», и выражение презрения на лице говорили о том, что у него уже сложилось невысокое мнение о женщинах. Элспет подозревала, что его отец, если таковой у него имелся, был грязной скотиной. Судя по тому, как остальные трое подростков смотрели на этого парня, восхищаясь его зрелостью и силой, можно было не сомневаться, что он является лидером в их компании. Элспет еще больше захотелось поставить его на место, поскольку он явно оказывал дурное влияние на остальных. – У меня семеро братьев и целое полчище кузенов, – строго сказала она, не сводя с него пристального взгляда. – И ты ничуть не испугал меня, юнец. Тот, кто нуждается в поддержке троих товарищей, чтобы загнать в угол и мучить беззащитное животное, на самом деле трусливый червяк, которому доставляет удовольствие издеваться над более слабым, чтобы самому казаться значительным. – Ах ты, сучка! – прорычал парень и бросился на нее. Элспет ловко отскочила в сторону, парень пролетел мимо, и она вдогонку наградила его тумаком. Мальчишка растянулся на земле, уткнувшись лицом в грязь и выронив палку. Элспет быстро отбросила ее ногой. Когда он, пошатываясь, поднялся на ноги, она встретила его, сжав кулаки и приготовившись к драке. В первый момент парень выглядел несколько озадаченным, но затем усмехнулся, чувствуя свое превосходство. Он явно не обратил никакого внимания на ее слова о братьях и кузенах. Элспет ничуть не боялась его, хотя парень был крупнее, чем она. Вспомнив, как он обозвал ее, она решила его проучить. – Должно быть, ты сошла с ума, – усмехнулся ее противник, поднимая кулаки. – Что ж, сейчас я немного подпорчу твою красоту. Его кулаки были гораздо больше, чем ее, но Элспет по-прежнему оставалась невозмутимой. Такой юнец не мог обладать большим опытом в драке, у него просто не было времени приобрести его. К тому же она, несомненно, была проворнее его. Он не думал о защите, уверенный в своем превосходстве, и Элспет улыбнулась. Она хорошо умела уклоняться от ударов и обладала целым арсеналом обманных движений. Парень замахнулся кулаком, не обращая внимания на робкие протесты своих товарищей, которые считали, что ему не следует драться с женщиной. Элспет сделала нырок и нанесла ему сильный удар в живот. Приятели приумолкли. Мальчишка выругался и снова махнул кулаком. Элспет увернулась и ударила его в лицо. Он взвыл и схватился за нос, из которого потекла кровь. Элспет поймала его руку за мизинец и начала отгибать его назад. В какой-то момент она испугалась, что парень окажется настолько стойким, что ей придется сломать ему палец, однако он все-таки сдался и она заставила его опуститься на колени. Когда он попытался ухватить ее другой рукой, она поймала второй мизинец, однако ей не пришлось отгибать его назад, так как ее противник больше не сопротивлялся. Теперь этот задира был полностью в ее власти. Ей оставалось только найти верные слова, чтобы пробудить в нем хоть искру здравого смысла. – Тебе помочь, дорогая? – раздался вдруг знакомый голос. Кормак заметил, что Элспет исчезла из конюшни, и выругался – ему казалось, что он убедил ее, что разгуливать одной опасно. Уладив дела с конюхом, он поспешил за ней и, когда вышел из конюшни, увидел лишь ее юбку мелькнувшую в ближайшем переулке. «Такая прыть не доведет до добра», – сердито подумал Кормак, следуя за ней, и немного задержался на перекрестке, желая убедиться, что поблизости нет никого, кто мог бы устроить им обоим ловушку в переулке. Он свернул за угол как раз в тот момент, когда Элспет пнула в зад старшего парня. Оставаясь незамеченным, Кормак наблюдал за происходящим, готовый в любой момент прийти на помощь. Он, как и мальчишки, был крайне удивлен, увидев, что она приготовилась к драке с рослым задирой, когда тот обругал ее, Парень был прав – Элспет действительно сошла с ума. Ее противник был моложе, но выше и сильнее, и Кормак раздраженно подумал, что любая благовоспитанная девушка едва ли ввязалась бы в драку. Когда Кормак подошел поближе, намереваясь прекратить это безобразие, юнец попытался нанести удар. Кормак остановился, пораженный ловкостью Элспет. Несомненно, кто-то хорошо обучил ее разным приемам. Она была слишком миниатюрной и слабой, чтобы открыто противостоять превосходящей силе, но зато могла ловко увертываться и наносить достаточно чувствительные удары, отскакивая прежде, чем противник мог дотянуться до нее. Его поразило также, каким приемом она заставила хулигана опуститьпа колени. «И вес из-за какого-то кота», – подумал Кормак, сразу поняв, что Элспет застала мальчишек, когда те мучили животное. Только Элспет могла ввязаться в драку по такому поводу. Он вышел из укрытия и едва сдержал улыбку, увидев, с каким ужасом приятели задиры посмотрели ма него. При этом ему показалось очень странным, что кот не убежал, оказавшись на свободе. Он внимательно наблюдал за Элспет своими большими желтыми глазами. Когда же та окончательно победила противника, Кормак готов был поклясться, что кот улыбнулся. Нельзя же быть таким впечатлительным болваном! Это всего лишь обман зрения, вызванный тусклым светом в переулке. Он окликнул Элспет, давая ей понять, что находится рядом. Элспет едва не выругалась, увидев его, но сделала вид, что нет ничего необычного в том, что благовоспитанная девушка может так легко справиться с молодым человеком. – Нет, благодарю вас, сэр Кормак. Со мной все в порядке. – О да, я вижу. Наверное, тебе часто приходилось воевать со своими братьями и кузенами? Элспет решила, что не стоит отвечать на такую глупость, и снова занялась парнем. – Ты скверный ребенок, – сказала она ему. – Не знаю, хватит ли у тебя ума понять, что твое поведение не заслуживает уважения. Ты унижаешь себя тем, что издеваешься над более слабыми. Тебе следует помнить старые, но мудрые истины. Старайся завести себе друзей, а не врагов, и тогда проживешь долгую жизнь. Можно поймать больше мух на мед, чем на уксус. Если потеряешь честь, то потеряешь ее навсегда. Обращайся с другими так, как тебе хотелось бы, чтобы обращались с тобой. – Хватит! – крикнул юнец. – Оказывается, пословицами тоже можно пытать, – пробормотал Кормак. Элспет решила, что, как только она разделается с этим мальчишкой, непременно примется за Кормака. – Послушай, парень, если ты будешь хулиганить и приставать к слабым, то вскоре пожалеешь об этом. Однажды кто-нибудь более сильный отплатит тебе за все твои жестокости еще большей жестокостью. – Элспет отпустила его и наблюдала, как он, шатаясь, поднимается на ноги. – Запомни также; если ты будешь держать в страхе своих приятелей, то в случае необходимости никто из них не придет тебе на помощь, как бы они ни преклонялись перед тобой сейчас. А теперь проваливайте все! И, больше не удостоив взглядом мальчишек, она повернулась к коту. Кормак стоял рядом, наблюдая за ней. Нашептывая ласковые слова, Элспет приблизилась к раненому животному. Казалось странным, что кот по-прежнему оставался на месте и, по-видимому, не испытывал страха. Элспет надеялась, что такое спокойное отношение кота к ее приближению вызвано его инстинктивным доверием к ней, а не полной потерей сил и неспособностью продолжать борьбу за свою жизнь. Кормак не спускал глаз с мальчишек, пока не убедился, что они ушли и не намерены мстить. Затем он повернулся к Элспет: – Не стоит подходить к животному слишком близко. Вполне вероятно, что оно обезумело от боли и может поранить тебя. – Это всего лишь кот, – сказала она низким, спокойным голосом, вытянув руку ладонью вверх, чтобы животное могло понюхать ее. – Он может только оцарапать меня, по не убить, как бешеная собака. – Эта тварь почти такая же большая, как собака. Может быть, лучше прикончить этого кота, чтобы прекратить его мучения? – Бедняжка сильно пострадал, но, думаю, не настолько, чтобы убивать его. – Элспет радостно улыбнулась, когда тот лизнул ее пальцы, а затем потерся головой о ладонь. – Что это за звук? – удивился Кормак. – Это кот мурлычет. – Элспет достала из своей лекарской сумки тряпку и осторожно завернула в нее кота, прежде чем взять на руки. – О, малыш, не беспокойся. Я залечу твои раны, – тихо приговаривала она. – Элспет, скажи мне, ради Бога, что ты не собираешься брать с собой эту скотину. – Кормак вздохнул, когда она посмотрела на него с надеждой на понимание. – Только кота нам и не хватало. – Он мне нравится. Надо найти место, где можно помыть его и обработать раны. У него их великое множество. Мы ведь остановимся в гостинице? – Да, я послал мальчишку заказать для нас комнату. – Корнак снова вздохнул, увидев, что Элспет не собирается оставлять кота, и слегка подтолкнул ее к выходу из переулка. – Он все равно сбежит, особенно если ты захочешь его вымыть. Элспет в сопровождении Кормака направилась к гостинице. Она знала, что он едва ли поймет, почему ей так захотелось оставить кота. Теперь ей уже трудно будет пережить расставание с этим животным, тем более что кот, похоже, признал ее своей хозяйкой. Он не воспользовался моментом, когда мальчишки переключили свое внимание на Элспет, и не убежал, а продолжал наблюдать, как та расправляется с его мучителями. Когда они вошли в гостиницу, Кормака окликнули двое мужчин. Их внезапное появление насторожило Элспет, она почувствовала, что и Кормак напрягся. По-видимому, кот тоже ощутил некую тревогу, потому что прижался теснее к ее груди. Элспет подозревала, что пройдет немало времени, прежде чем животное будет спокойно воспринимать мужчин. Вероятно, опыт, приобретенный в переулке, а возможно, и в других местах, научил кота, что никому из мужчин нельзя доверять. – Кормак, рад видеть тебя, старый дружище, – сказал высокий светловолосый мужчина, слегка хлопнув его по спине. – Да, – согласился плотный коротышка с более темными волосами. – Мы думали, что не увидим тебя, пока не прибудем ко двору. – После энергичного рукопожатия он с улыбкой повернулся к Элспет. – Представь нас, пожалуйста, Кормак. Кормак был явно рад встрече с друзьями. Это были надежные люди. Он не раз сражался бок о бок с сэром Оуэном Макданном и сэром Полом Маклсоном. Однако ему совсем не хотелось представлять их Элспет. Они слишком пристально разглядывали ее, и, казалось, это доставляло им удовольствие. Тем не менее он все же познакомил их и нахмурился, когда Элспет подставила им щеку для дружеского поцелуя, так как руки ее были заняты котом. – Я не знал, что ты женат, Кормак, – сказал сэр Оуэн, откидывая с лица прядь светлых волос. – Или обручен, – добавил сэр Пол, осторожно протягивая пухлую руку, чтобы погладить кота. Его глаза расширились от удивления, когда тот грозно заворчал. – Ни то и ни другое, – сказала Элспет, слегка покраснев, но решив не скрывать правды. Ей хотелось опередить Кормака, чтобы тот не сообщил своим друзьям об их отношениях в более откровенной и обидной для нее форме, – Просто мы вместе направляемся ко двору. – Она была немного удивлена явным разочарованием, отразившимся на их лицах. – Подождите меня здесь, – сказал им Кормак. – Я пойду и позабочусь относительно нашей комнаты, Элспет. – Он все еще привязан к этой дрянной сучке Изабель, – резко произнес Пол, как только Кормак ушел. Немного ошеломленная такой резкостью со стороны столь любезного на вид мужчины, Элспет тихо сказала: – Боюсь, что так. Хотя я в некоторой степени и преуспела, стараясь отдалить его встречу с ней. – Когда оба муж чипы с явным одобрением улыбнулись ей, она тоже ответила улыбкой. – Кажется, теперь он не испытывает настоятельной потребности как можно скорее увидеться с ней до того, как она в очередной раз выйдет замуж. – Вы верите, что семья Изабель использует ее в своих корыстных целях и что она стала жертвой обстоятельств? – спросил Оуэн. – Я считаю ее бессердечной, жестокой женщиной, отправившей в могилу четырех несчастных мужей. Она играет с Кормаком, как избалованный, тщеславный ребенок. Уверен, что именно она натравила на него Дугласов десять лет назад – возможно, для того, чтобы отвести подозрение от себя. – Похоже, вы уже знаете, что представляет собой эта женщина, – медленно произнес Оуэн. Он улыбнулся, когда Элспет засмеялась, затем вздохнул: – А я подумал было, когда увидел его с вами, благородной девушкой… – Он запнулся и слегка покраснел, сообразив, что не стоит продолжать, иначе его слова могут показаться бестактными и даже оскорбительными. – Кормак объяснит вам, почему я здесь и почему путешествую с ним одна, без сопровождения. Что касается остального, полагаю, вы отнесетесь с пониманием к моему греху. Я намерена отбить его у Изабель, но у меня слишком мало времени на это. Целомудрие и девичья скромность не смогут вырвать его из цепких рук этой женщины. Мне приходится вести отчаянную борьбу, и, надеюсь, вы понимаете, что мой грех – это необходимое тактическое оружие. – Элспет замолчала, напряженно ожидая их реакции, и облегченно вздохнула, когда они оба одобрительно улыбнулись. – Вы очень мудрая девушка, – сказал Оуэн. – Думаете, вы сможете победить? – Надеюсь, хотя полной уверенности у меня нет, – сообщила им Элспет. – Мне уже удалось ослабить хватку Изабель – в этом я уверена. Но надо учитывать, что она держала его при себе более десяти лет и ее когти глубоко вонзились в его душу. Боюсь, нескольких недель, имеющихся в моем распоряжении, недостаточно, чтобы вырвать Кормака из ее лап. – Если Кормак не остановит своего выбора на вас, миледи, то он будет заслуживать основательной порки. – Если он не выберет меня, я предоставлю вам право осуществить это наказание. Вернувшийся Кормак нахмурился, застав своих друзей дружески смеющимися вместе с Элспет. – На лестнице тебя ждет коридорный, чтобы показать нашу комнату, – сказал он Элспет. – Ты полагаешь, кота можно вылечить настолько, что он сам сможет добывать себе пропитание? – О да, я вылечу его, – сказала она. – Надеюсь, мы еще увидимся за ужином? – обратилась она к друзьям Кормака и, когда те утвердительно кивнули, пошла осматривать комнату. – Похоже, она собирается оставить кота при себе, Кормак, – сказал Пол, наблюдая, как Элспет поднимается по лестнице вместе с коридорным. – Я тоже так думаю, – согласился Кормак, смиренно вздохнув. – А что в этом плохого? Кормак слегка подтолкнул друзей к столу и заказал всем по кружке пива, после чего вкратце рассказал им всю историю отношений с Элспет. Он немного расслабился, когда друзья весело выразили восхищение и удивление ее поступками. Однако затем разговор принял серьезный характер и Кормак сообщил, что произошло с Элспет и какая опасность грозит им обоим. Теперь лица друзей стали очень озабоченными. – Тебе следует жениться на ней, – сказал Оуэн со своей обычной прямотой. – Иначе ты опозоришь ее. – Мне кажется, с ней уже и без моего участия произошло слишком много событий, бросающих тень на ее репутацию, – осторожно сказал Кормак. – Кроме того, я не могу жениться на ней, потому что не свободен, хотя она была бы прекрасной женой. – Он оставил без внимания неодобрительное ворчание друзей. – Я прямо сказал об этом Элспет, но она утверждает, что это не имеет для нее никакого значения. – И ты ей веришь? Веришь тому, что порядочная девушка, хранившая свою невинность почти двадцать лет, вдруг расстается с ней ради улыбки красавчика, стремящегося к другой женщине, или просто ради удовлетворения страсти? – Нет, – неохотно признался Кормак, – хотя в этом и есть доля правды. Я был слишком одурманен ею, чтобы мыслить здраво. Однако я не злодей и не я один виноват в том, что произошло между нами. Да, конечно, я проявил слабость и не смог противиться искушению, но Элспет всячески поощряла меня. Она только кажется такой слабой, на самом деле это очень сильная и настойчивая девушка и если что решит, то обязательно добьется своего. – Он слегка покраснел под насмешливыми взглядами друзей. – Скажите, если такая девушка свободно предлагает себя, не предъявляя никаких требований и не ожидая никаких обещаний, как долго любой из вас сможет удерживаться от соблазна? – Не больше секунды, – сказал Оуэн, и Пол кивком согласился с ним. – Кстати, мы искали тебя для того, чтобы предупредить, – сообщил Пол. – И видим теперь, что в этом есть крайняя необходимость. – О чем предупредить? – встревожился Кормак. – За тобой по пятам следует сэр Колин. Он ищет тебя и девушку, заявляя, что ты украл ее у него и что она обручена с ним. – Это ложь. Я уже говорил, что Элспет отказала ему, а он похитил ее, пытаясь силой принудить к замужеству. Пол кивнул: – Мы поняли, что у тебя должны были быть веские причины, чтобы исчезнуть вместе с девушкой. – Я надеялся, что сэр Колин не догадается, какой дорогой мы будем следовать. Ведь перед ним стоял непростой выбор. – Он выражал крайнее недовольство по поводу нерасторопности своих людей, не способных напасть на ваш след. Но теперь он гонится за вами по пятам, потому что ты и Элспет весьма примечательные личности и многие из местных жителей запомнили вас. Кормак чертыхнулся, допил свое пиво и заказал еще. – Полагаю, нам надо поторопиться и двинуться в обход большой дороги, чтобы запутать следы. Это, конечно, продлит наше путешествие на несколько дней, но при этом гораздо меньше людей заметит нас. Возможно, тогда наш маршрут будет не столь очевидным и замедлит погоню. – Он взглянул на лестницу. – Элспет будет разочарована и удивлена нашим поспешным отъездом. Она и не подозревает, сколько людей охотится за ней. – Да, – пробормотал Оуэн, и Кормак понял, что его друг никак не связан с сэром Колином. Элспет погладила кота, который жадно поглощал сметану, хотя перед этим почти мгновенно опустошил тарелку с кусочками цыпленка. Он оказался очень прожорливым, однако Элспет считала, что кот, отмытый от грязи и кропи в воде со специальными травами, изгоняющими блох, заслуживает хорошего питания. Он недовольно выгнул спину, однако позволил Элспет насухо вытереть его и обработать раны. Элспет и сама не понимала, что заставило ее пригреть этого кота. Он не был красавцем – огромный, с широкой мордой, весь покрытый рубцами. Тем не менее она ощущала какую-то странную привязанность к нему. Ее удивляло, с каким спокойствием он позволял ей делать с ним все, что она хотела, как будто чувствовал, что нашел в ее лице добрую покровительницу. Правда, Кормак не был доволен таким приобретением. – Я назову тебя Мадди, – сказала Элспет и засмеялась, когда кот, доедая сметану, бросил на нее укоризненный взгляд. – Если тебе не нравится, скажи, хотя, я думаю, это вполне подходящее имя. Мадди начал умываться. – Теперь я должна ненадолго оставить тебя, – сказала она, ополаскивая миску и наполняя ее водой. – Вот твой ящик с песком, который так любезно предоставила служанка. Тебе надо подлечиться, прежде чем ты сможешь выходить на улицу по своим делам. Хотя, как только мы снова двинемся в путь, ящик с песком тебе не понадобится. Надеюсь, тебе понравится путешествовать. Кот подошел к кровати, прыгнул на нее и удобно устроился в ногах. – Наслаждайся покоем, пока есть возможность. Когда Кормак и я ляжем па кровать, она, пожалуй, уже не будет спокойным местом для сна. – Элспет снова погладила кота и улыбнулась, когда в ответ раздалось громкое урчание. Затем она вышла, чтобы присоединиться к Кормаку и его друзьям. Ее в какой-то степени утешало то, что друзьях относились к Изабель не так слепо, как Кормак, и, хотя ее собственное поведение не отличалось скромностью, они с пониманием отнеслись к ее стремлению вырвать их друга из лап этой женщины. Элспет не могла не восхищаться преданностью Кормака и его незыблемой верой в Изабель, в то время как все, кто знал эту женщину, считали, что она недостойна его любви и доверия. Впрочем, Элспет чувствовала, что в последнее время его преданность в значительной степени превратилась в простое упрямство. Чем больше раздавалось неодобрительных голосов, тем тверже он придерживался своего убеждения. По возможности она поделится своими предположениями с его друзьями. Может быть, если критика в адрес Изабель поутихнет, Кормак ослабит свою оборону и тогда увидит то, что всем давно ясно. Когда Элспет приблизилась к столу, за которым сидели Кормак и его друзья, все дружно подняли головы и посмотрели на нее. Что-то в выражении их лиц заставило ее встревожиться, отчего по спине пробежал холодок. Они выглядели слишком обеспокоенными. Кормак подвинул ей стул, уселся на свое место и сцепил пальцы рук. – Что случилось? – спросила она. – Почему, ангел мой, ты решила, что что-то случилось? – Кормак намеревался рассказать ей последнюю новость о сэре Колине, но не спешил этого делать, чтобы не испугать Элспет. – Я это почувствовала, когда подошла к вам. – Ну а как поживает твой кот? Она поняла, что он старается отвлечь ее, и от этого еще больше взволновалась. Однако когда служанка поставила на стол еду, Элспет решила немного подыграть Кормаку. – Он в порядке. Я назвала его Мадди. – Мне кажется ему не требуется имя, чтобы бродить по этой деревушке. Элспет снова пропустила мимо ушей его намек оставить кота. – Я вымыла его, обработала все раны и накормила сметаной и цыпленком. Я также использовала травы, изгоняющие блох, которые, возможно, у него были, и теперь он приятно пахнет. Сейчас Мадди спит на нашей кровати. – Значит, ты не собираешься оставлять его здесь? Элспет улыбнулась Кормаку, как бы извиняясь: – Нет. Не могу. – Нам придется нелегко. – Думаю, кот вполне поместится в сумку. Он очень неприхотлив. – Он чувствует добрую душу. – Оуэн слегка улыбнулся. Элспет тихо рассмеялась. – Я сама удивляюсь. – Она попробовала жаркое и решила, что мясо вполне сносное. – Он позволил мне вымыть его, чего кошки обычно не любят, и вел себя очень спокойно, когда я лечила его. – Элспет снова посмотрела на Кормака, когда служанка отошла от их стола: – Так в чем же все-таки дело? – Может быть, подождешь, пока мы закончим есть? – остановил ее Кормак. – Ты так ведешь себя, что я начинаю нервничать, а тогда пища плохо усваивается организмом. – Сэр Колин напал на наш след. Элспет с трудом удержалась, чтобы не выругаться. Она расстроилась не только потому, что ее пугало необычайное упорство сэра Колина. Она понимала, что теперь им придется торопиться и передвигаться по плохим дорогам, о чем предупреждал Кормак. И у них не будет времени заниматься любовью, а следовательно, у нее не будет возможности завоевать его сердце. – Тогда, может быть, нам лучше разделиться и двигаться каждому своим путем? – тихо предложила она. – Не говори глупостей. Кормак и его друзья начали обсуждать, как поступить, чтобы уберечь Элспет от сэра Колина. В конце концов сопровождать ее решили все трое. Элспет не хотела, чтобы кто-то рисковал своей жизнью ради нее, но понимала, что к ее голосу вряд ли прислушаются. Она лишь могла пообещать самой себе, что сделает все возможное ради безопасности Кормака. И если ей придется, спасая его жизнь, отдать себя в руки сэра Колина, она без колебаний сделает это. Глава 7 – Не могу поверить, что мой друг может быть таким слепцом, – проворчал Пол, садясь у костра. Элспет погладила Мадди, растянувшегося у нее на коленях, и вздохнула, проводив взглядом Кормака, который скрылся в лесу, после того как мужчины обменялись довольно резкими замечаниями. Она подозревав, что причиной возникшей в отношениях Кормака со своими друзьями напряженности являлась либо она, либо Изабель, либо обе вместе. Пол и Оуэн сопровождали их вот уже три дня, обеспечивая защиту и составляя приятную компанию. Однако никаких признаков погони сэра Колина и его людей не было заметно, и Элспет начала думать, что, возможно, будет лучше, если друзья оставят их. У нее с Кормаком совсем не было возможности пообщаться наедине, и если он испытывал в связи с этим такие же неудобства, как она, то неудивительно, что между ним и его друзьями росло недовольство. Еще одной проблемой была несдержанность в выражениях Оуэна и Пола, когда речь шла об Изабель. Элспет понимала, что они стремятся помочь ей, однако их вмешательство могло сослужить плохую службу. Они не скрывали своего мнения относительно этой женщины и тем самым утверждали Кормака в мысли, что несчастная Изабель подвергается несправедливым гонениям. Попытки разубедить его оказывались бесполезными и лишь напоминали ему о том, что он давно бы встретился со своей избранницей, если бы не ввязался в эту историю с сэром Колином. «И если бы я не уложила его в свою постель», – мысленно добавила Элспет, снова вздохнув. – Пол, – начала она, взглянув при этом на Оуэна в надежде, что тот тоже слушает ее, – тебе не кажется, что каждый раз, говоря всякие гадости в адрес Изабель, ты только укрепляешь желание Кормака защитить ее? – Она продолжила, когда тот поморщился: – Очевидно, многие пытались вразумить Кормака, объясняя ему, что собой представляет эта женщина. Но все это оказывалось напрасным, верно? Так вот. Мне кажется, что теперь в нем возобладало простое упрямство. Поверьте, ничто так не укрепляет упрямца в своем убеждении, каким бы нелепым оно ни было, как постоянное утверждение со стороны окружающих, что оно глупо и ошибочно. Я хорошо вижу у Кормака все признаки такого упрямства, поскольку сама иногда страдаю этим недостатком. Надо помнить, что он мужчина, а мужчины обычно готовы скорее отдать руку на отсечение, чем сознаться в своей неправоте. Оуэн рассмеялся: – Что ж, это похоже на правду. – О да, – согласилась Элспет. – Но даже когда мужчина в конце концов понимает, что ошибся, он все равно продолжает настаивать на своем, пока не найдет подходящего момента, чтобы изменить свое убеждение, не признаваясь при этом в ошибке. – Она улыбнулась мужчинам, и те дружно рассмеялись, хотя намеревались возразить ей. – Значит, ты уже пыталась убедить Кормака, что он ошибается? – уточнил Пол, перестав смеяться. – Да, но не разговорами. У меня другой план: я хочу сделать так, чтобы он перестал желать Изабель. Думаю, тогда его будет проще заставить поступиться своей клятвой. – А тебя не беспокоит, что, несмотря на все твои старания, он все-таки сдержит клятву и женится на Изабель? Такое предположение больно ранило сердце Элспет, тем не менее она уверенно ответила: – Немного беспокоит, но, полагаю, этого не произойдет. – Она подняла руку, предупреждая возражения Оуэна. – Возможно, он будет просить Изабель, но та снова не захочет выходить за него замуж. Она уже давно могла бы за него выйти, но я все-таки надеюсь, что Кормак избежит ужасной участи ее предыдущих четырех мужей. – Боже, – прошептал Оуэн, – я никогда не думай об этом. Изабель почему-то интересуют Дугласы, ведь она выбирала в мужья мужчин только из их семьи. – Каковы, по-твоему, ее намерения? – Вероятно, она хочет завладеть их деньгами или просто сошла с ума. – Если бы Изабель была сумасшедшей, Кормак не избежал бы смерти как мужчина, имевший с ней связь. Однако дело, видимо, не в этом. Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы не напоминали ему об этой женщине. Лучше, если Кормак будет как можно меньше думать о ней. – Понятно, – согласились друзья. Затем Оуэн с беспокойством посмотрел на Элспет, поднявшуюся со спящим Мадди на руках. – Надеюсь, ты не собираешься передать эту вещь мне. – Мадди не вещь, – возразила Элспет и, не обращая внимания на протесты Оуэна, положила Мадди ему на колени. – Он сам любит тепло и будет согревать тебя, – сказала она, наблюдая, как кот сладко зевнул, а затем тихо заурчал. – Ты ему понравился. – Какое счастье! Теперь моя жизнь приобрела смысл. Элспет засмеялась и, поцеловав Оуэна в щеку, пошла на поиски Кормака. Ей было крайне неприятно сознавать, что, находясь рядом с ней во время их путешествия, Кормак думает об Изабель. Она понимала, что ей будет трудно изгнать эту женщину из его мыслей, особенно теперь, когда нет возможности заставить его забыться в ее объятиях. Оставалось слишком мало времени, чтобы завладеть его сердцем и мыслями, а потому нельзя было упускать ни одной минуты. Элспет нашла его неподалеку от места их привала. Кормак стоял, прислонившись к сучковатому дереву, и смотрел на болота. Очевидно, он услышал ее шаги, потому что, не оборачиваясь, протянул ей руку. Элспет взяла его за руку и слегка вскрикнула от удивления, когда он привлек ее в свои объятия. – Я решила только посмотреть, где ты предпочитаешь дуться, – сказала она. Кормак взглянул на нее, и губы его раздвинулись в улыбке, когда он увидел игривое выражение ее лица. – Ах ты, негодница! Да я вовсе не дуюсь! – Ну конечно, нет. – Я просто подумал, что лучше мне уйти, чем разбивать друг другу носы. – Да, это действительно лучше. – Никто не отправился вслед за тобой? – Пол, очевидно, считает, что надо поберечь свой нос, а Оуэн остался со спящим Мадди, которого я пристроила ему на колени, – Она улыбнулась, когда Кормак засмеялся. – Оуэн понравился Мадди. – Каким счастливым должен чувствовать себя Оуэн К сожалению, мы все-таки нуждаемся в защите друзей, – тихо добавил он серьезным тоном. Элспет улыбнулась, прижавшись к его груди. За последние три дня Кормак не раз старался убедить себя, что неразумно отказываться от помощи друзей. Она чувствовала в нем желание и сама возбуждалась, но у них не было возможности уединиться. Несомненно, сейчас он думал только о ней и желал ее, хотя пришел сюда, обидевшись па сказанные друзьями в адрес Изабель нелестные слова. – Проклятый сэр Колин! – пробормотал Кормак хриплым голосом, а руки его скользнули вниз, обхватили зад Элспет и крепко прижали ее к себе. – Его нет здесь сейчас, – прошептала она, вставая на цыпочки и целуя его в подбородок. – Верно, – согласился он, потеревшись о нее и подумав, что нет смысла так мучить себя. – И друзей твоих здесь нет. Кормак взял ее за подбородок. В ее глазах светилось такое же желание, какое не давало ему покоя по ночам. Он почти ощущал его пульсации в ее хрупком теле, и в нем тоже вспыхнула страсть. Прежде, чтобы погасить такие вспышки, ему было достаточно переспать с какой-нибудь женщиной, и он надолго успокаивался. Но с Элспет все было по-другому: каждый раз, насытившись любовью, он желал ее еще больше. Прошедшие три дня, когда он не смел дотронуться до нее, были для него настоящей пыткой. Кормак огляделся вокруг. Элспет права – они были совершенно одни и ничто не предвещало опасности. Он снова посмотрел на нее, и она взволнованно облизнула губы. Тогда он с тихим стоном прильнул к ее губам. «Какая неистовая страсть», – подумала Элспет. Его руки блуждали по ее телу, и она отвечала ему не менее бурными ласками, моля при этом Бога, чтобы случайно никто не появился здесь, так как прерваться уже было невозможно. Они так увлеклись друг другом, что забыли о всякой осторожности. Элспет оказалась прижатой спиной к дереву. Кормак стянул лиф ее платья и приник к грудям, лаская их губами и языком. Когда теплые прикосновения его рта неожиданно прервались, она чуть слышно запротестовала, но тут же слегка напряглась, увидев, что он опустился перед ней на колени. Тонкие льняные панталоны, которые она носила под юбками для зашиты от трения во время скачки верхом и от холодного ветра, проникающего снизу, упали на траву. Элспет снова нерешительно запротестовала, когда он задрал ее юбки и она предстала перед ним обнаженной. Затем он коснулся губами мягкой теплоты между ее ног, и она едва не закричала. Однако нежные прикосновения его языка сломили ее сопротивление, и Элспет зарылась пальцами в густые волосы Кормака, испытывая необычайное наслаждение. Когда сладкая дрожь пронзила ее тело, она нетерпеливо позвала его. Кормак встал и, обхватив ее одной рукой, приподнял, а она обвила ногами его талию. Он прильнул к ее губам и, когда язык Элспет проник ему в рот, глубоко вошел в ее горячее влажное гнездышко. Достаточно было нескольких толчков, чтобы она с криком вознеслась к вершинам невероятного блаженства, изо всех сил прижимаясь к Кормаку, а он, разрядившись, привалился к ней, опираясь о ствол дерева. Они замерли, обессиленные, и прошло еще некоторое время, прежде чем их дрожь утихла. – Ты можешь свести с ума, ангел мой, – тихо сказал Кормак, нежно целуя ее в губы, прежде чем поставить на ноги. – Это очень приятное безумие, – прошептала Элспет и слегка покраснела, натягивая штаны и поправляя юбки. Видя ее смущение и некоторую нервозность в движениях, Кормак быстро привел в порядок свою одежду и подошел к ней как раз в тот момент, когда она завязывала тесемки своего лифа. Он взял ее за руку и терпеливо ждал, пока она не улыбнулась и не посмотрела на него из-под стыдливо опущенных длинных ресниц. – Мы ведь ни о чем не должны сожалеть, правда? – Кормак коснулся губами кончила ее носа. – Иногда моя страсть становится неудержимой, – тихо призналась Элспет. – И кажется, я готова заниматься этим целый день. – Ты так любишь меня? Элспет пожала плечами: – Я слышала, это очень нравится мужчинам, и мне тоже доставляет удовольствие. – Я это заметил. – О да, – призналась она, опустив глаза. – Но меня смущает то, как ты обнажил и ласкал меня сегодня. – Мне нравится это. Ты такая красивая, влажная, горячая и приятная на вкус, – прошептал он, нежно целуя ее в щеку. Элспет снова зарделась и посмотрела на него, размышляя, стоит ли возмутиться такими бесстыдными словами. И вдруг из-за его плеча она увидела то, что заставило ее замереть от страха: к ним быстро приближались через болота пятеро вооруженных всадников. Она заморгала в тщетной надежде, что это ей только привиделось, но незнакомцы продолжали двигаться. – О Боже! – вскрикнула Элспет от ужаса, осознав, какой опасности подвергается Кормак. – Я не думал, что это тебя так заденет, – удивился Кормак, не понимая, чем она потрясена. – Глупый, не во мне дело! – Она высвободилась из его объятий и указала на приближающихся мужчин. – Посмотри туда! Это люди сэра Колина? – Возможно. Впрочем, не столь важно, кто это и зачем они направляются сюда. – Кормак достал свой меч, взял Элспет за руку, и они побежали назад в лагерь. Элспет старалась не отставать, придерживая свои юбки свободной рукой. Она понимала, что Кормак прав: от этих людей с обнаженными мечами в руках исходила опасность независимо от того, кем они были. Кормак тоже держал свой меч наготове, на случай если кто-либо из мужчин догонит их, однако ему вряд ли удалось бы отразить атаку без помощи Пола и Оуэна. Сейчас пришло время доказать, что их присутствие было ненапрасным, а они с Кормаком не зря испытывали неудобства все эти три дня. Погоня продолжалась в жуткой тишине, и Элспет оглянулась, чтобы посмотреть, далеко ли их преследователи. Они были уже совсем близко, так что можно было разглядеть, как они взмокли от пота. Отсутствие криков, язвительных замечании, насмешек и приказов остановиться казалось Элспет еще более угрожающим. Если это люди сэра Колина, значит, он понял, что ему одному не захватить ее. – Оуэн! Пол! Готовьтесь, нас атакуют! – крикнул Кормак и один из преследовавших их людей злобно выругался. Элспет едва не закричала, когда огромный нож вонзился в дерево слева впереди них. Видимо, кто-то из атакующих решил предотвратить попытку Кормака предупредить друзей. Элспет вовсе не хотелось, чтобы из-за нее кто-то подвергал свою жизнь опасности, однако она понимала, что, даже сдавшись преследователем, она не спасет этим Кормака, Пола и Оуэна. Элспет молила Бога, чтобы Кормак и его друзья оказались очень хорошими воинами и сумели бы отразить нападение. Вбежав в лагерь, Элспет увидела, что Оуэн и Пол были уже готовы встретить врагов. Кормак резко оттолкнул ее, и Элспет поняла, что она должна тихо сидеть в стороне и молиться, чтобы не отвлекать мужчин, защищающих ее, Это в кикой-то мере раздражало ее, так как она с детства училась драться и значительно преуспела в этом. Правда, когда она сражалась мечом, то, как правило, проигрывала, потому что ей не хватало сил подолгу выдерживать нагрузку. Элспет понимала, что если сейчас вступит в сражение, то от этого будет не польза, а вред, так как она, несомненно, станет отвлекать друзей и их могут убить. Лязг скрестившихся мечей заставил ее вздрогнуть. Она незаметно отбежала от лагеря, держа в одной руке нож, а в другой Мадди. Кормак и его друзья оказались внутри небольшого круга, стоя спина к спине и отбиваясь мечами и кинжалами от окруживших их людей. Элспет затаилась в подлеске, чтобы никто из нападавших не мог заметить ее. Внезапно один из незнакомцев вскрикнул и упал на землю и нескольких шагах от нее. Элспет увидела глубокие раны в его груди и животе и почувствовала, как к горлу подкатил ком. Она молила Бога, чтобы раненый недолго мучился, так как он, должно быть, испытывал невыносимую боль. Когда тот перестал стонать и дергаться, Элспет помолилась за его душу и снова сосредоточила все свое внимание па сражении. Ее храбрые защитники оставались невредимыми, и она опытным взглядом сразу оценила, что теперь причин для тревоги стало значительно меньше. Еще один из атакующих упал на землю, а оставшиеся трое немного отступили. На какое-то время внимание Элспет привлек легкий треск в кустах позади нее, но она не придала этому значения, внимательно наблюдая за битвой. «Должно быть, это Мадди», – рассеянно подумала она, а затем вскрикнула, когда Пол получил ранение в руку. В тот момент, когда Кормак уложил своего противника, кто-то внезапно схватил Элспет сзади. Сначала у нее мелькнула мысль, что это Мадди прыгнул ей на спину, однако затем она поняла, в чем дело, и предусмотрительно спрятала свой кинжал в потайной карман в складках юбок. Мужчина обхватил ее и, слегка приподняв, сделал несколько шагов в направлении сражающихся. – Теперь вам лучше прекратить бой, – сказал он, держа ее. В это время Пол прикончил еще одного. Единственный из атакующих, оставшийся в живых, шатаясь, примкнул к державшему Элспет мужчине. Она увидела на лицах Кормака, Оуэна и Пола испуг, который быстро сменился холодной яростью. Ее утешала мысль, что теперь уже ничто не угрожало их жизни, так как двое оставшихся думали лишь о том, как бы унести ноги. Понимая это, Элспет отнеслась к своему пленению со спокойным смирением, хотя и продолжала колотить пятками по голеням своего похитителя, который, не переставая, изрыгал проклятия. – Угомонись, сучка! – прикрикнул он. – Отпусти меня! – Элспет ухитрилась высвободить стиснутые руки и начала бить его локтями по ребрам. – Я тебя предупреждаю, – прорычал мужчина, сжав ее до боли. – Вы не можете убить меня. Сэру Колину это не понравится. – Нет, я не стану убивать тебя, но могу так стукнуть, что ты надолго затихнешь. «Это правда», – решила Элспет. К тому же она не была уверена, что своим сопротивлением сможет добиться чего-нибудь, кроме обещанной боли. Теперь она точно знала, что это наемники сэра Колина, который стремился захватить ее и ради этого не жалел жизни других людей. Такое упорство было выше ее понимания. Она сомневалась, что эти трое погибших хотели умереть, но они вынуждены были повиноваться своему хозяину. Сэр Колин, очевидно, вообще не ценил чьей-либо жизни, и для нее будет настоящей пыткой общение с таким человеком. – Отпусти девушку, – потребовал Кормак, видя, как грубо обращается с Элспет человек сэра Колина, и едва сдерживая ярость. – После все того, что мне пришлось перенести, прежде чем поймать ее? – Мужчина, державший Элспет, презрительно ухмыльнулся. – Нет. Сэр Колин хочет обладать этой девушкой, и он получит ее, а мне достанется вознаграждение. Он также хотел твоей смерти, но, видимо, пока ему придется подождать. – Если ты передашь ее этому негодяю, я буду постоянно преследовать тебя и ты не будешь знать покоя, пока не обретешь его от моего меча. Это станет целью моей жизни. – Да? А если я не отдам ее хозяину, он убьет меня. – Учти, все мужчины семьи Мюрреев и наши родственники соберутся у твоих ворот, требуя твоей крови. Ты посеешь непримиримую вражду своим необдуманным поступком. – Нет у меня никаких ворот. Я отдам девицу сэру Колину, заберу свои денежки и исчезну. Все твои угрозы не имеют смысла. Ты проиграл, парень, и смирись с этим. Кормак мысленно выругался. Этот человек был продажным наемником, а такие люди не принадлежат ни к какому клану. Любая вражда между кланами сулила ему хороший заработок. Похоже также, его ничуть не волновало, что пленение Элспет стоило жизни троим его сообщникам. Это означало только, что его доля вознаграждения возрастет. – А теперь, – продолжил незнакомец, – ты и твои друзья должны отбросить свои мечи в сторону. Уилл соберет их, а потом мы заберем также ваших лошадей. – Не смейте никого убивать! – твердо сказала Элспет. – На их смерти ничего не заработаешь, девушка. Сэр Колин очень хочет прикончить твоего парня, но пока ничего не предлагал за него. Кормак бросил свое оружие; его друзья сделали то же самое. Но он продолжал думать, как действовать дальше. Если этот человек исчезнет с Элспет, их лошадьми и оружием, потребуется слишком много времени, чтобы организовать погоню. При этом сэр Колин завладеет Элспет и упрячет за степами своего замка, откуда вызволить ее второй раз будет невозможно. Прочитав то же в глазах Элспет, Кормак почувствовал себя страшно виноватым и готов был просить у нее прощения. Уилл выступил вперед, чтобы собрать оружие, и в тот момент что-то свалилось на голову наемника. Кормак мгновенно понял, что это Мадди. Наемник вскрикнул и отпустил Элспет, которая сразу отскочила в сторону. Кормак не мог сказать точно, вертелся ли кот на голове этого человека, чтобы как можно сильнее поранить его, или же просто изворачивался, стремясь избежать ударов. Как бы то ни было, ему не хотелось, чтобы животное пострадало, и он кинулся к своему мечу. Элспет, задыхаясь, остановилась, только отбежав на значительное расстояние от похитителя. Она присмотрелась, стараясь понять, что заставило того закричать. И раскрыла рот от удивления, когда поняла, что шипящий, рычащий и царапающийся комок серой шерсти на голове наемника был ее котом. По лицу мужчины текла кровь, и Элспет изумленно отметила, что кот пока серьезно не пострадал. Она тревожно вскрикнула, когда наемник в конце концов стащил Мадди со своей головы и, не обращая внимания на острые когти и зубы, впивающиеся ему в руки, что есть силы отшвырнул его подальше. Если бы Элспет не боялась помешать Кормаку, сражающемуся с человеком по имени Уилл, она, наверное, необдуманно бросилась бы к коту, который лежал на краю лагеря. Вместо этого Элспет села и принялась молиться, чтобы Кормак победил, а Мадди отделался только ушибами. Кормак прикончил Уилла, пока Оуэн и Пол подбирали с земли свое оружие. Затем все трое повернулись к оставшемуся наемнику. Несмотря на кровь, обильно текущую по лицу мужчины из глубоких царапин на голове, у него был свирепый вид. Похоже, у него также были повреждены глаза. Когда мужчина поднял меч, Кормак выругался. Он не собирался сражаться с человеком, который, вероятно, плохо видел. И вообще теперь, когда Элспет оказалась на свободе, ему не хотелось больше драться. Уже четверо лежали мертвыми на земле, и не стоило укладывать пятого. – Лучше сдавайся, – сказал Кормак наемнику, вытирающему рукавом лицо, тщетно пытаясь остановить кровь. – Он мертв? – спросил тот. – Кто? – Уголком глаза Кормак заметил Элспет, направляющуюся к лагерю, и движением руки приказал ей остановиться. – Этот дьявол мертв? – Ты имеешь в виду кота? – Трудно было понять, почему, стоя перед тремя вооруженными врагами, угрожающими ему смертью, наемник интересовался судьбой кота. – Не бойся, он больше не прыгнет на тебя, если ты беспокоишься об этом. Лучше подумай о том, что перед тобой три меча против «твоего одного и ни у кого из нас глаза не залиты кровью. Наемник долго смотрел на них, и Кормак подумал, что он ждет, когда прояснится то ли его зрение, то ли разум. Затем вдруг наемник внезапно метнул свой меч. Друзья отскочили в сторону, и смертоносное оружие приземлилось там, где только что стоял Кормак. Мужчина бросился бежать и исчез за деревьями. – Может быть, догнать его? – спросил Оуэн. – Нет, – с мрачным видом покачал головой Кормак, вытирая свой меч о короткую юбку Уилла и вкладывая его в ножны. Он испытывал отвращение к сэру Колину, видя, какой ценой приходится расплачиваться людям за его упрямое стремление обладать Элспет. – Все кончено. – Но ведь он может вернуться к своему хозяину и навести его на твой след, – возразил Оуэн. – Возможно, хотя он должен понимать, что тот может круто обойтись с ним за эту неудачу. Кроме того, он истекает кровью, безоружен и ему потребуется немало времени, чтобы добраться до сэра Кол и на, если он все-таки решит вернуться к нему. – Кормак посмотрел на своих друзей и устало улыбнулся, – К тому же, боюсь, ни у кого из вас нет охоты гоняться за ним по лесу. – Это верно, – согласился Оуэн. Он поморщился и задрал кверху рубашку, осматривая рану на правом боку. – О Боже, Оуэн, тебе едва не выпустили кишки, – пробормотал Пол и покачал головой. – Пусть Элспет осмотрит тебя. Кормак взглянул туда, где в последний раз видел Элспет, но ее там не было. Затем он увидел ее. Она медленно приближалась к Мадди, а потом на коленях подползла к нему. Друзья проследили за взглядом Кормака и вздохнули. Позднее Кормак понял, что это выглядело очень забавным, но он слишком беспокоился за Элспет и устал от сражения, так что ему было не до шуток. И все же на лице его промелькнула улыбка, когда он заметил, что Оуэн и Пол замерли, не отрывая взгляда от Элспет. Они были закаленными в боях воинами и только что сражались, уложив четверых противников. Однако сейчас они чувствовали себя неуверенно, боясь встретиться взглядом с этой хрупкой зеленоглазой девушкой, которая, видимо, обнаружила, что ее безобразный кот мертв. Кормак глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и направился к Элспет, заметив, что друзья неохотно двинулись вслед за ним. Элспет стояла на коленях рядом с котом. Казалось, он не дышал, но это еще не означало, что кот мертв. Внешне на нем не было видно никаких ран. Элспет осторожно протянула к коту руку, чувствуя за своей спиной присутствие мужчин, их напряженное дыхание и тревогу – возможно, в большей степени за нее, чем за кота. Сделав глубокий вдох и испытывая ужас оттого, что тело животного может оказаться холодным под ее рукой, Элспет погладила кота. Глава 8 Мадди замурлыкал, и Элспет почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы. Она начала более тщательно обследовать кота и слегка улыбнулась, когда услышала за спиной вздохи облегчения. Затем она была награждена тремя тяжелыми подбадривающими похлопываниями по плечу, и мужчины ушли. Когда Мадди, шатаясь, поднялся на ноги и затряс головой, Элспет села на траву и взяла его на колени. Поглаживая кота, она продолжала обследовать, нет ли у него серьезных повреждений, наблюдая при этом, как мужчины оттаскивали мертвые тела.v Четыре трупа – это никак не укладывалось у нее в голове. И все же она не могла жалеть этих людей, так как знала, что они без колебаний могли убить Кормака, Оуэна и Пола. Ей было трудно понять, что сэр Колин послал этих наемников убивать или быть убитыми только для того, чтобы затащить ее в постель. При этом он вряд ли получил бы удовольствие, так как она не желала принадлежать ему, и он знал это. Когда Кормак и его друзья уселись у костра, Элспет сообразила, что у них, очевидно, есть раны, которые надо обработать. Принеся Мадди к костру, она усадила его на одеяло, которое поспешил постелить Оуэн, и раскрыла свою лекарскую сумку. Казалось, прошли часы, в течение которых Элспет промывала раны, накладывая мазь на незначительные и зашивая более глубокие. Бесконечно уставшая, она взяла Мадди и села рядом с Кормаком, положив кота себе на колени. – Он сильно пострадал? – спросил Кормак, видя печаль в ее глазах. – О нет. – Элспет погладила кота, чье ритмичное мурлыканье действовало на нее успокаивающе. – Просто он очень устал. Кормак засмеялся, его поддержали Пол и Оуэн. – Значит, этот кот просто спит. – Он любит поспать, – сказала Элспет и тоже улыбнулась. – У него прежде была тяжелая жизнь, и теперь он наслаждается сном. Внезапно заметив кровь на когтях Мадди, Элспет содрогнулась и быстро взяла тряпку, чтобы вытереть ее. Как ни странно, но после того, как она видела четыре трупа и обрабатывала кровавые раны у троих мужчин, ее ужаснул вид крови на лапах ее любимца. Смочив тряпку водой, она быстро отчистила когти Мадди. – Никогда не думал, что кот может броситься на защиту кого-нибудь, – сказал Оуэн. – Да, это необычно для кошачьей породы, – согласилась Элспет, отбросив тряпку и продолжая гладить Мадди. – Кошки вообще не отличаются особой привязанностью, но бывают исключения. Моя мама однажды помогла котенку, такому маленькому, что он не мог даже мяукать и только пищал. Потом он ходил за ней повсюду. И вот случилось так, что она, собираясь рожать моего младшего брата, пошла поискать в кладовой какие-то необходимые ей травы. Мама упала и настолько сильно повредила ногу, что не могла идти, и именно в этот момент ребенок решил, что пришло время появиться на свет. Элспет заметила, с какой охотой все трое мужчин слушали ее, и поняла, что они, как и она, стремились забыть о тех убитых, которых только что унесли и похоронили. – Мама оказалась совсем одна и достаточно далеко, чтобы позвать на помощь и привлечь чье-либо внимание. Она говорила потом, что в голову ей пришла нелепая мысль обратиться к котенку, чтобы тот позвал отца. Маленький Эмбер – так мы прозвали его за желтый цвет шерсти и глаз – быстро убежал. Он вернулся в холл, забрался по ноге отца к нему на колени, затем на грудь и несколько раз ударил его лапами по щекам. Потом спрыгнул на пол и побежал. Отец не последовал за ним. Тогда котенок повторил то же самое еще и еще раз, пока отец не встал и не пошел за ним. Отец говорил, что чувствовал себя ужасно глупо, следуя за маленьким желтым котенком, словно за охотничьей собакой, но почему-то не мог просто отмахнуться от него. Маленький Эмбер привел его прямо к моей матери. После этого случая, наверное, не было на свете кота, которого бы так баловали всю жизнь. А когда он умер, его похоронил в маленькой аккуратной могилке на ухоженном кладбище для животных. – На кладбище для животных? – переспросил Пол. – Да, это место, где мы хороним животных, заслуживших особую любовь. Оно даже освящено. Подкрепляясь простой пищей, друзья обменивались историями из своего детства. Элспет заметила, что в основном говорили Пол и Оуэн, а Кормак предпочитал слушать, как будто ему нечего было вспомнить или он не хотел говорить о вещах, касающихся его семьи. Элспет надеялась, что верно последнее, поскольку ей не хотелось думать, что у него было несчастливое детство. – Я думаю, надо послать весточку твоей семье, Элспет, – сухо сказал Кормак. – Было бы неплохо дать им знать, как я поживаю. – Она глубоко вздохнула. – И еще им надо сообщить о том, что произошло с Пейтоном. Сэром Пейтомом Мюрреем, – пояснила Элспет Оуэну и Полу, когда те вопросительно посмотрели на нее. – Это мой кузен. – О, сэр Пейтон, – пробормотал Оуэн. – Это тот самый красавчик, от которого все женщины без ума? – Что ты имеешь в виду? Оуэн покраснел, поняв, что бестактно отозвался о родственнике Элспет, который, возможно, погиб, защищая ее. – О, сэр Пейтон Мюррей – весьма достойный рыцарь. Я лично не знаком с ним и видел его лишь мельком, но слышал о нем много хорошего. Его даже воспевают менестрели. – Кого? Пейтона? – Элспет рассмеялась. – Надо рассказать об этом всем нашим родственникам. Неужели менестрели действительно слагают о нем песни? – Она засмеялась снова, когда Оуэн кивнул. – О, Мадди, извини, – сказала Элспет. Кот недовольно взглянул на нее, спрыгнул с ее колен и устроился на коленях у Оуэна. – Трудно поверить, что Пейтона так восхваляют, словно он император Священной Римской империи. – Она покачала головой. – Боже, его воспевают менестрели! – Разве он не достоин этого? – Да, он действительно красив, но каким же он должен быть, если его родители тоже были красивыми? И у него доброе сердце. Но он мой кузен, и я знаю его с самого детства. Я помню, каким он был прыщавым и долговязым юнцом и как соревновался с моими братьями и другими кузенами, кто громче рыгнет. Они состязались также и в извлечении других звуков, о которых стыдно говорить. Помню и то, как однажды он довел свою мать до того, что она мс удержалась и вылила ему на голову ведро воды. Трудно поверить, что менестрели поют о парне, который хвастал, что напишет свое имя на снегу лучше моего брата Кон-нора. – Элспет покраснела, когда мужчины, улыбаясь, сказали, что им известно, чем воспользовались мальчишки вместо пера и чернил. – Да, и этот хвастун соревновался с двумя другими дураками, кто больше выпьет пива с водой, пока ему не удалось доказать свое превосходство. – Элспет вздрогнула, и ее веселое настроение вмиг улетучилось, когда она вдруг вспомнила, каким видела Пейтона в последний раз. Кормак взял ее за руку, догадавшись, о чем она подумала. – Однажды ты сказала мне, что если кто и способен избежать злого рока, так это он. – Да, конечно. – Думаю, все-таки надо сообщить о нем твоим родственникам. Оуэн и Пол могут поехать к ним, чтобы рассказать о твоих злоключениях. Они могут также объяснить, куда ты направляешься, чтобы кто-нибудь приехал за тобой. Последние слова больно задели Элспет, однако она решила, что сейчас не время переживать из-за того, что Кормак все еще не думал об их совместном будущем. – После того, что произошло сегодня, ты считаешь разумным отпускать двух опытных бойцов? – Она права, Кормак, – сказал Пол. – Пожалуй, нам нельзя оставлять вас. – Полагаю, мы с Элспет сможем двигаться дальше без сопровождения. Завтра мы выйдем на главную дорогу, ведущую к королевскому двору. В это время года там оживленное движение, так как многие едут либо просто посетить двор, либо продать свои товары. На этой дороге вряд ли может произойти то, что случилось сегодня здесь. Похоже, я заблуждался, полагая, что мы избрали самый безопасный маршрут. Даже с вашим сопровождением, – добавил он, улыбкой поблагодарив друзей за помощь, – нас слишком мало. – Никто из родственников Элспет не успеет присоединиться к вам до того, как вы закончите свое путешествие, – возразил Пол. – Верно, но они могут прибыть ко двору и встретить нас там. Если сэр Колин не оставил своей затеи, Элспет и при дворе будет нуждаться в помощи. Сэр Колин и его люди могут легко проникнуть туда, смешавшись с толпой. Если же мы не прибудем к назначенному времени, Мюрреи будут готовы с оружием отправиться на поиски Элспет. – В таком случае почему ты до сих пор не вызвал ее родственников? – поинтересовался Пол. – Потому что не мог найти человека, которому можно было бы довериться. Мое сообщение могло легко попасть к сэру Колину и привести его прямо к нам. Элспет поднялась, усталая и все еще уязвленная тем, что Кормак с такой легкостью говорил об их предстоящем расставании. – Полагаю, я вам не нужна при обсуждении дальнейших дел. Я иду спать. – Но, ангел мой, ты согласна с моим планом? – спросил Кормак. – Меня никогда не преследовали прежде, а ты с этим сталкивался не раз, поэтому я доверюсь твоему опыту. Элспет ненадолго исчезла в кустах, а затем расстелила постель неподалеку от костра. Завернувшись в одеяло и повернувшись спиной к мужчинам, она слышала их приглушенные голоса, обсуждавшие ближайшие планы, и это действовало на нее успокаивающе. Вскоре она почувствовала, как Малли устроился сзади, и его тихое урчание и приятное тепло позволили ей расслабиться. Усталость взяла свое, и Элспет начала засыпать. Последние часы она чувствовала себя так, словно в груди у нее вместо сердца был тяжелый холодный камень. Несколько человек погибли только потому, что сэр Колин во что бы то ни стало хотел обладать ею. Элспет не покидало чувство вины, и она с горечью думала, что, вероятно, могла бы предотвратить все это. И еще ее терзала мысль о Кормаке, которого она любила, считая, что он предназначен ей судьбой. Это был мужчина, хорошо понимавший ее: когда она задумалась о несчастной судьбе Пейтона, он нашел нужные слова поддержки и утешил ее дружеским прикосновением руки. Это был мужчина, который страстно ласкал ее, постоянно желая, и, казалось, не мог прожить ни одного мгновения, не ощущая ее в своих объятиях. Но в то же время он мог спокойно говорить о расставании по прибытии к королевскому двору. Оставалось всего несколько дней. Будет ли их достаточно, чтобы добиться своего? Элспет чувствовала, что ей уже удалось в какой-то степени поколебать его привязанность к Изабель. Однако было ясно, что до того, чтобы он полностью освободился от нее, еще далеко. О, как же Элспет ненавидела эту женщину! Однако она решила, что, когда они прибудут ко двору, пожалуй, ей надо поменьше думать о планах Кормака, а побольше о своей дальнейшей судьбе. Ее мучила ревность, но еще более сильным чувством была ненависть к леди Изабель Дуглас. Эта женщина безжалостно губила одну жизнь за другой, и Элспет была уверена, что Изабель при первой же возможности могла бы с той же легкостью расправиться и с ней. Стараясь дышать медленно и глубоко, Элспет пыталась успокоиться и не думать больше о проблемах, разрешить которые она не могла. Если она даст волю подобным мыслям, то ею могут овладеть раздражительность и злость, а в таком состоянии едва ли она сумеет добиться любви желанного мужчины. К тому же у Элспет оставалось всего несколько дней, чтобы совершить такое чудо. Сейчас ей нужны ясная голова и спокойствие, чтобы вступить в завершающий бой за сердце мужчины, которого она любила. Вымыв посуду после завтрака, Элспет снова осмотрела Пола и Оуэна. Их раны давали о себе знать, однако, осмотрев их при дневном свете, Элспет решила, что друзья Кормака вполне могут отправиться верхом к ее семье, не подвергая серьезному риску свое здоровье. Элспет улыбнулась, увидев, что Оуэн протянул руку, чтобы погладить Мадди. – Элспет, если этот кот когда-нибудь произведет потомство, – сказал он, слегка покраснев, – и его отпрыск будет выглядеть так же безобразно… – Я пришлю его тебе, как только он оторвется от груди матери, – пообещала она, а затем протянула ему серебряное колечко с гравировкой. – Покажи это моим родственникам, чтобы они убедились, что ты прибыл к ним от меня. – Думаешь, это потребуется? – Трудно сказать, что им известно обо мне, и они могут быть сейчас очень подозрительными, особенно если Пейтон… – Она замолчала, не в силах произнести вслух даже предположение о возможной смерти своего кузена. Оуэн нерешительно похлопал Элспет по плечу, как бы испытывая неловкость от своей попытки утешить и ободрить ее. – Следует ли нам что-нибудь рассказать о тебе и Кормаке? Они могут задать непростые вопросы. – Да, могут, и хотя я не прошу вас лгать, было бы лучше, если бы они все услышали от меня. Если мне удастся покорить сердце Кормака, мои родственники могут только порадоваться, что я наконец выбрала себе мужа. По-моему, они уже начали опасаться, что я никогда не выйду замуж. Гели же я проиграю, – она пожала плечами, – что ж, тогда постараюсь рассказать им не всю правду. Вам лучше не брать на себя такую неприятную миссию. Пол шагнул к ней и поцеловал ее в щеку. – Ты обязательно победишь, Элспет. Ты гораздо больше подходишь нашему тупоголовому другу, чем Изабель. Думаю, Кормак сам поймет это в конце концов. Только наберись терпения, и он прозреет. – Дай Бог, чтобы ты оказался прав, но, как ты говоришь, ваш друг может оказаться слишком бестолковым. Кормак, не присутствовавший при разговоре, подавил в себе чувство ревности, когда, подойдя к ним, обнаружил, что его друзья обмениваются шутками с Элспет и все трое дружно смеются. Он не мог претендовать на Элспет, поскольку должен был связать свою судьбу с Изабель. Он дал ей клятву и не мог нарушить ее. Кормак с грустью признавался себе, что не имеет права на будущее с Элспет, однако ему не хотелось расставаться с ней. Ведь после расставания она будет свободна и может принадлежать другому мужчине. Элспет не из тех, кому грозит одиночество. Оуэн и Пол очень хорошие люди, и Элспет им явно нравится. Возможно, кто-то из них сможет дать ей то, в чем она нуждается и чего заслуживает. От одной только этой мысли Кормак ощутил приступ гнева, и внутри у него все сжалось. Он не вынесет, если Элспет будет принадлежать другому. Если же она выберет Оуэна или Пола, ему придется часто видеть ее и слышать о ней. Кормак чувствовал, что это будет для него настоящей пыткой, и его раздражал этот собственнический инстинкт. Он не мог оставить Элспет при себе, однако ему не хотелось, чтобы кто-то другой обладал ею. Но вероятно, если она уйдет и он будет долго находиться вдали от нее, это несправедливое чувство собственника исчезнет. – Будьте осторожны в пути, – предупредил Кормак, пожав руки своим друзьям, прежде чем они сели на лошадей, а затем едва удержался, чтобы не оттащить от них Элспет, когда та поцеловала на прощание каждого из них в щеку. – Постараемся, – ответил Оуэн, – хотя это вы подвергаетесь серьезной опасности. – Ты уверен в своем плане, Кормак? – Не совсем, однако это наиболее подходящий вариант. Сэр Колин еще не скоро оправится От поражения. Потеря посланных людей наверняка сильно задела его, и, судя по тому, что все они были наемниками, он оставил большинство членов своего клана охранять свои владения на случай, если Мюрреи появятся у его ворот. Я думаю, что пройдет немало времени, прежде чем он узнает, что произошло здесь вчера вечером. Этого времени будет достаточно, чтобы мы с Элспет добрались до королевского двора. Однако если сэр Колин не откажется от своих намерений, Элспет и там потребуется защита, поскольку всегда найдутся желающие сделать за деньги все, что угодно. Возможно, сэр Колин имеет влияние на короля и заставит его поверить, что у него похитили невесту. Тогда против меня поднимутся еще и Мюрреи. – Доверься нам, – сказал Пол, и, пришпорив лошадей, друзья быстро исчезли в утреннем тумане. – С ними ведь ничего не должно случиться, правда? – обратилась к Кормаку Элспет. Повернувшись к ней, Кормак улыбнулся, увидев, что Мадди сидит у ее ног и смотрит на него, тоже словно ожидая ободряющего ответа. – Нет, они опытные воины и наездники и хорошо умеют скрываться, когда противник превосходит их численностью. – Это очень полезные навыки. – Конечно. К тому же сэр Колин охотится не за ними. – Да, только за мной. – Элспет содрогнулась и прильнула к Кормаку, когда он заключил ее в свои объятия. – Я не могу понять этого, сколько ни стараюсь. По-моему, это какое-то безумие. – Этот человек хочет обладать тобой. Вероятно, он верит, что любит тебя, или полагает, что в тебе может воплотиться некая его мечта. – Он не проявлял такой настойчивости, пока я не ответила ему отказом. – Ангел мой, есть мужчины, которые воспринимают отказ как вызов, а некоторые – как смертельное оскорбление. Есть и такие, в ком при этом пробуждается неистовая страсть и даже любовь. Конечно, возможно также, что сэр Колин немного помешался. – Да, он безумен. Элспет почувствовала, что Кормак прижался еще плотнее, и в ней внезапно вспыхнула безотчетная жажда ласки. Элспет было приятно сознавать, что Кормак не перестал желать ее и это желание уже настолько укоренилось в его теле, что не требовалось никаких усилий, чтобы оно пробуждалось само собой. «Но было бы еще лучше, если бы потребность во мне существовав не только в нижней половине его тела, но и в верхней», – с грустной иронией подумала она. – Теперь мы одни, – сказал Кормак. Элспет встретилась с ним взглядом и поняла, что позывы его тела окончательно затуманили разум. – Здесь Мадди, – возразила она. – Он умный кот, и ему можно сказать, чтобы он пошел поохотиться и оставил нас на время одних. Кормак двинулся вперед, продолжая обнимать Элспет, и она вынуждена была попятиться назад. Споткнувшись и едва не упав, она тихо рассмеялась, когда он подхватил ее и понес. – Может быть, нам стоит поскорее убраться отсюда? – Да, может быть. – Кормак остановился у края расстеленных одеял. – Но сейчас еще слишком рано, а впереди целый день до нашего следующего привала. – Я думаю, угроза со стороны сэра Колина еще не миновала, – прошептала Элспет, когда Кормак поставил ее на ноги и начат раздевать. – Надеюсь, он все-таки не так жесток, чтобы лишать нас удовольствия в течение часа или двух. – Часа или двух? Кормак отбросил в сторону ее снятую одежду и впился в нее взглядом. – Полагаю, не дольше. Элспет густо покраснела, однако не попыталась скрыться от его взгляда, и он слегка улыбнулся, заметив, что она плотно прижала руки к бедрам. Вид ее обнаженного тела действовал на него так же сильно, как прикосновения и поцелуи. У нее была шелковистая кожа превосходного матового цвета. Глядя на Элспет и предвкушая, что сейчас он прикоснется к ней и будет обладать ею, Кормак испытывал необычайную радость. Даже если бы у них впереди было долгое будущее, а не несколько дней, эта радость, как ему казалось, не могла бы исчезнуть никогда. Кормак глубоко вздохнул, снимая свою одежду и стараясь успокоиться. Его страсть к Элспет не угасала, а мысль о том, что они скоро расстанутся и она может найти другого, делала ее еще острее. С тех пор как он познакомился с Изабель и вступил с ней в связь, он не встречал женщины, о расставании с которой так мучительно сожалел бы. Ему хотелось насытиться ею как можно полнее, чтобы потом остались хотя бы воспоминания. Впервые после того, как он дал клятву Изабель, Кормак испытывал сожаление, что сделал это и теперь не мог нарушить свое слово. Он осторожно уложил Элспет на одеяла и наклонился над ней. Ему не хотелось спешить – он стремился продлить удовольствие и насладиться каждой частичкой ее нежного тела, начиная от пухлых соблазнительных губ и кончая маленькими пальчиками ног, а потом снова вернуться назад тем же путем. Однако, прильнув к ее губам, Кормак почувствовал, что у него едва ли хватит выдержки совершить обратное путешествие. Когда же он поцеловал Элспет в ямочку у основания шеи, а она начала гладить его ноги своими ступнями, Кормак уже не был уверен, что доберется даже до ее колен. Элспет вскрикнула от наслаждения, когда его губы сомкнулись вокруг ее напряженного соска. Она запустила пальцы в его густые волосы и, крепко прижавшись к его телу, потерлась об него. Кормак слишком медлил, и, чувствуя, что он старается обуздать свою страсть, Элспет решила сломить его сдержанность. – О, ангел мой, – простонал он, уткнувшись лицом в ложбинку на ее груди, – не надо торопить меня. Я хочу медленно наслаждаться тобой. – Я чувствую это, однако не уверена, что смогу выдержать такую пытку, – сказала Элспет дрожащим голосом, сгорая от желания. Когда он поцеловал темный треугольник, прикрывающий ее лоно, она вздрогнула от такой ласки среди бела дня, но лишь на мгновение. Затем она вся растворилась в наслаждении и уже не думала о скромности, когда он начал ласкать ее языком. Элспет стонала, охваченная страстью, и умоляла его остановиться, но он не прислушивался к ее мольбам. Почувствовав приближение пика блаженства, она предупредила его об этом, угрожая страшными последствиями, если он немедленно не присоединится к ней. Кормак рассмеялся и, устроившись между ее ног, приподнял за бедра, а затем вошел в нее. Он застонал и стиснул зубы, стараясь сдерживаться, чтобы не кончить слишком быстро. Она была такой тесной, горячей, влажной, такой зовущей. Наслаждение пронзило его. Элспет извивалась под ним, плотно обхватив ногами за талию и прижимая к себе, чтобы он проник в нее как можно глубже. Вся его сдержанность пропала, и с тихим стоном он начал двигаться, вознося их обоих к вершинам наслаждения. Он испытал особое удовлетворение оттого, что их разрядка наступила одновременно. Прошло немало времени, прежде чем Кормак пришел в себя и обрел способность здраво мыслить. Чем меньше дней оставалось до их расставания, тем сильнее он жалел о том, что должен покинуть Элспет, и это усиливало в нем чувство вины. Он не хотел оставлять ее, но вынужден был сделать это. Поскольку он связал себя обязательством с другой женщиной, Элспет могла быть только его любовницей. Кормак понимал, что такие отношения с ней не могут продлиться долго и он не имеет права так бездушно пренебрегать чувствами ни Элспет, ни Изабель. – Теперь, пожалуй, нам следует подумать, как избежать встречи с сэром Колином, – сказал он, целуя ее и размыкая объятия. Элспет села и сразу потянулась за своей одеждой. – Упоминание об этом человеке подобно ушату холодной воды, после которого все приятные ощущения улетучились. – Да, но лучше лишний раз позаботиться о нашей безопасности, чем оказаться в его липах. Элспет вздрогнула от такой перспективы и поспешила одеться. После этого они быстро свернули свой лагерь и постарались уничтожить все следы своего пребывания. Мадди вернулся именно в тот момент, когда пришло время садиться в сумку, и по тому, как он облизывался, было ясно, что ему удалось поживиться кое-чем в лесу. Кормак посмотрел на кота, который чистился, не проявляя никакой тревоги по поводу того, что ему снова предстоит путешествовать на спине лошади. – Можно подумать, что этот кот – прирожденный путешественник, – сказал он, садясь на лошадь. – Похоже, Мадди прекрасно знает, как вести себя в таких случаях. – Не исключено, что он путешествовал с кем-нибудь и случайно потерялся, – предположила Элспет, садясь в седло и поправляя свои юбки. – Я заметила, что он не нуждается в дрессировке, как прочие коты. – А может быть, он очень умный и понимает, что надо делать, чтобы остаться с гобой. Элспет засмеялась и почесала кота за ухом. – Вполне возможно. К тому же теперь он герой. Храбрый малыш, рискнувший своей головой, чтобы спасти меня. Они обменялись с Кормаком улыбками, когда кот громко заурчал. – Он вовсе не малыш, а огромный котище. – Кормак протянул руку и тоже, погладил кота. – И он прекрасно знает, как сделать так, чтобы без него не могли обойтись. Кормак пустил свою лошадь легкой рысцой, и Элспет последовала за ним. Она понимала, что он прав: сэру Калину потребуется значительное время, чтобы снова напасть на их след, однако не следовало расслабляться. Нападение прошлым вечером едва не стоило Кормаку и его друзьям жизни, а ей грозило новым пленением. Ей не хотелось ехать к королевскому двору, но это обеспечивало им относительную безопасность. Оставалось выбирать между риском потерять Кормака, отдав его в руки Изабель, и тем, чтобы стать свидетельницей его гибели от рук сэра Колима. «На самом же деле у меня нет никакого выбора», – с грустью подумала Элспет. Если он уйдет к Изабель, это разобьет ее сердце. Но тем более она не сможет жить с мыслью, что он стал жертвой безумной прихоти отвергнутого ею жениха. Пусть уж лучше Кормак будет потерян для нее в объятиях Изабель, чем в холодных объятиях смерти. Глава 9 – Жива? Оуэн и Пол стояли перед тремя хмурыми мужчинами, стараясь не дрожать. Измученные, голодные, покрытые дорожной пылью, они, однако, не могли рассчитывать па гостеприимство сэра Балфура Мюррея, пока не ответят на все его вопросы. Хотя тот говорил тихим голосом, казалось, его слова звучали в напряженной тишине Доикойла оглушающе. Его братья, сэр Найджел и сэр Эрик, выглядели не менее грозными. Оуэн и Пол не осмеливались взглянуть ни на мать Элспет, леди Молди, ни на ее тетушек, Гизелу и Бети, вид которых был еще более суров, чем у их мужей. – Да, Элспет жива, – подтвердил Оуэн и поспешно извлек маленькое колечко, которое девушка дала ему. – Она послала это, чтобы убедить вас, что мы прибыли от нее. – Он немного отступил назад, когда сэр Балфур подошел и выхватил у него кольцо. – Балфур, – позвала его леди Молди, которая так напоминала Элспет, что Оуэн даже слегка вздрогнул. Сэр Балфур подошел к ней и обнял. – Наша девочка жива, Молди, – произнес он хрипло. – Значит, теперь не надо убивать этого негодяя, сэра Колина? – спросил сэр Найджел, гневно сверкнув своими янтарными глазами. – О нет, – сказал Балфур. – Это означает только, что мы можем вернуть Элспет домой в целости и сохранности, прежде чем расправимся с ним. – Ну, пока вы решаете, как и когда сделать это, мы, женщины, позаботимся об этих несчастных, – сказала леди Молди, высвобождаясь из объятий мужа. – У меня еще много вопросов к ним, – возразил Балфур, но его жена, Гизела и Бети уже уводили Оуэна и Пола из холла. – Ты можешь задать их после того, как они умоются, немного отдохнут и поедят. Наступило уже время ужина, когда Пол и Оуэн были готовы предстать перед Мюрреями, чтобы ответить на все вопросы. Их подвели к столу, где восседали все три лэрда, их жены, сэр Пейтон и брат Элспет, Коннор. Оуэн бросил хмурый взгляд на Пола, который, садясь за стол, так ловко сманеврировал, что Оуэн оказался ближе его к Мюрреям и, таким образом, должен был принять основной удар на себя. – Моя жена сообщила мне, что вам особенно нечего добавить к тому, что вы уже рассказали ей, пока умывались и обедали, – сказал Балфур, не отрывая сурового взгляда от Оуэна и наполняя свою тарелку едой. – Элспет жива, сэр Колин продолжает охотиться за ней, сэр Кормак дважды спас ее, и они вместе следуют к королевскому двору. – Да, сэр, – подтвердил Оуэн, также кладя себе на тарелку еду, довольный ее количеством и качеством, но не уверенный, что сможет в полной мере насладиться ею. – Она и Кормак были в безопасности, пока сэр Колин не пронюхал, каким путем они следуют. Нам пришлось отразить жестокое нападение, и это стоило сэру Колину потери четверых наемников. Теперь Кормак решил придерживаться более оживленных дорог, а нас послал к вам сообщить, куда они направляются. Он считает, что, если сэр Колин будет продолжать упорствовать и Кормаку не представится случая убить его, опасность будет угрожать Элспет и при королевском дворе. – А вам известно, как сэр Колин оправдывает похищение нашей девочки и свое стремление вернуть ее себе? – Он распространяет слух, что Элспет его жена и что Кормак похитил ее у него. Балфур выругался. – И никто из Мюрреев не опротестовал эту гнусную ложь, – заметил Оуэн. – Молодого Кормака то и дело обвиняют в преступлениях, которых он не совершал, – вступила в разговор леди Молди. – Да, именно так, миледи, – кивнул Оуэн. – Кормак понимает также, что если сэр Колин встретится с королем, то может нашептать эту ложь в высочайшее ухо и ему поверят. Думаю, это еще одна из причин, почему Кормак решил, что сейчас очень важно попытаться связаться с родственниками Элспет. Поняв, что Мюрреи, очевидно, не собираются задавать вопросы об отношениях между Кормаком и Элспет, Оуэн расслабился и начал с удовольствием есть. – Я отправлюсь ко двору за Элспет, – сказал Пейтон. – Нет, – возразила его мать, Гизела. – Ты едва оправился от своей страшной раны. Оуэн продолжал есть, прислушиваясь к возникшему спору. После долгих заверений и обещаний мать Пейтона в конце концов неохотно согласилась. Было ясно, что Пейтон стремился искупить свою вину, поскольку он сопровождал Элспет, когда ее похитили. Ближе к ночи наконец было решено, что Пейтон и еще несколько человек должны завтра отдохнуть и приготовиться к дальней дороге, а на рассвете следующего дня отправиться к королевскому двору. Оуэн сожалел, что он и Пол не могут поехать вместе с ними, так как они уже опаздывали к отцу Пола, вызвавшему их. Однако он не удивился, когда Пейтон задержал обоих у спальни, предназначенной для них. – Есть вещи, о которых вы не рассказали в присутствии старших, – сказал Пейтон, прислонившись к стене и пристально глядя на того и другого. – Кажется, мы сообщили вашим родственникам все, что знали, – ответил Оуэн. – Да, все, что необходимо, но не всю правду. – В чем, по-вашему, я солгал? – О, не надо представлять дело так, будто я оскорбил вас. Я не говорил о лжи. Я имел в виду то, что не было сказано, ту правду, которую вы утаили. – Если что-то и не было сказано, то только в общих интересах. – В общих или только вашего друга Кормака? – спросил Пейтон. – В общих. Губы Пейтона тронула легкая улыбка. – Так сложилось, что Элспет и я были особенно близки с детства. Не бойтесь за вашего друга. Я хорошо знаю, как моя кузина относится к этому глупцу, и, возможно, ей представился случай осуществить свою мечту. Как ни печально, но мне известно также, что ее прекрасный рыцарь не свободен и эта шлюха леди Изабель Дуглас крепко держит его в своих руках. Мне хотелось бы услышать от вас хотя бы намек, что меня ожидает при встрече с моей кузиной. Оуэн и Пол переглянулись, затем Пол сказал: – Надеюсь, вы обнаружите, что Кормак спас ее от сэра Колина и этот негодяй мертв. Возможно также, вы узнаете, что Элспет уберегла нашего друга от глупой ошибки. – Мадди, куда ты собрался? – крикнула Элспет, когда кот неожиданно выпрыгнул из сумки. Кормак остановился рядом с Элспет, которая слезла с лошади. – Может быть, ему просто приспичило отлучиться по своим делам. – О нет, – сказала она, глядя туда, где исчез кот. Затем покачала головой. – Здесь что-то неладно. – Элспет, – сказал Кормак, не в силах подавить улыбку, – это всего лишь кот. – Я знаю, по инстинкт подсказывает мне, что надо пойти за ним; Сокрушенно вздохнув, Кормак тоже спешился, когда она двинулась вслед за котом. – Глупое животное, – ворчал он, привязывая лошадей. – Наверное, кот увидел какую-нибудь добычу, а я должен идти за ним. Кормак поспешил вслед за Элспет, тихо проклиная импульсивность, неотъемлемую часть ее натуры. Все это было совсем не вовремя, учитывая, что их преследовал этот безумец. Кормаку казалось, что она наконец поняла, какой опасности они подвергались. Догнав Элспет, он обнаружил, что она стоит на коленях, рассматривая что-то на земле, и взмолился, чтобы это не оказалась еще какая-нибудь несчастная тварь, которую она решила подобрать. Элспет увидела Мадди, сидящего около какого-то узла ветоши, и слегка нахмурилась, так как кот пристально смотрел на него. Приглядевшись, она заметила среди лохмотьев маленькую пухлую ручонку и услышала тихое гуканье. Оправившись от потрясения, Элспет подошла поближе и разглядела ребенка. Посмотрев вокруг, она не обнаружила ничего, кроме старой тряпки, в которую он был завернут. Никого из людей поблизости не было видно, кроме хмурого Кормака, шагавшего к ней. – Ах ты, несчастное дитя, – нараспев произнесла Элспет, разворачивая тряпки и не находя никаких повреждений на тельце ребенка. – Тебя, похоже, бросили? – Снова завернув младенца, она взяла его на руки. – О нет, только не ребенок, – взмолился Кормак, подойдя к ней. – Кто-то оставил его здесь. – Голос Элспет дрожал от возмущения. – Просто бросил, kjjk кучу грязного тряпья. – Почему ты так смотришь на меня? – спросил Кормак, когда она оторвала взгляд от ребенка. – Я жду, когда ты скажешь, что я ошибаюсь или говорю глупости. Что никто не может просто так оставить несчастного младенца. Кормак вздохнул и схватился за голову. Элспет выглядела крайне взволнованной и страдающей. Он мог понять ее потрясение, но не боль, которая отразилась на ее лице, словно этот жестокий поступок поразил ее в самое сердце. Она чрезвычайно болезненно переживала за этого младенца, который еще не мог осознать, что с ним произошло. – Может быть, его мать и отец всего лишь отлучились на минуту. – Это была жалкая попытка скрыть ужасную правду, но Кормак испытал странное чувство удовлетворения, когда Элспет широко улыбнулась ему и поцеловала в щеку. – Ты прелесть, Кормак, – сказала она, затем снова помрачнела. – Теперь, когда первое потрясение прошло, я поняла, что произошло. Кто-то намеренно оставил младенца здесь умирать, Какая жестокость! Почему нельзя было оставить ребенка у церкви, где его могли бы подобрать? Наверное, ему было бы нелегко в этой жизни, но все-таки была бы жизнь. Все лучше, чем стать кормом для зверей. – Странно, что бросили мальчика. Чаще отказываются от девочек, если в семье много голодных ртов. – Кормак вздохнул. – Элспет, мы не можем взять ребенка с собой. – И оставить его здесь тоже не можем. – О нет, я не это имел в виду. Но ведь мы спасаемся от преследования, что небезопасно для младенца. Он не кот, которого можно засунуть в сумку. – Ребенок скорее всего попал сюда из деревни, – предположила Элспет, кивнув в сторону ряда домишек у подножия холма, на котором они сейчас находились. – Похоже, что так. Вероятно, он незаконнорожденный и какая-нибудь из девиц тайно избавилась от него. – Он не только что родился, Кормак. Да, девушка могла скрыть свою беременность, но почти невозможно скрыть появление младенца на свет. Новорожденные – очень шумные создания. – Элспет снова взглянула на деревню. – Кто-нибудь там внизу знает его происхождение. Если же не удастся это выяснить, может быть, кто-то захочет воспитать здорового ребенка мужского пола. Кормак с облегчением услышал о намерении Элспет найти приют для малыша. – Ты уверена, что он здоров? – Да, я осмотрела его. Мальчик очень хорош. Пухленький, со здоровым цветом кожи и, думаю, покладистым характером. У него есть родимое пятно, похожее на звездочку, в нижней части животика. Когда Кормак заглянул в черные сверкающие глазки младенца, его почему-то охватило тревожное чувство. Здорового ребенка мужского пола просто гак не бросают. Может быть, это несправедливо, но мальчики всегда ценятся больше, чем девочки. Элспет права, говоря, что его мог бы кто-нибудь взять на воспитание, но почему раньше никто не сделал этого? Скрыв свои сомнения, Кормак помог Элспет вернуться к лошадям. Он подержал ребенка, пока она сажала кота в сумку, а затем сама садилась на лошадь. Передавая ей мальчика, он не переставал думать о том, что, как ему кажется, теперь их компания пополнится еще одним членом – совершенно беспомощным младенцем, требующим особой заботы. Въехав в деревню, Элспет нахмурилась. Сначала люди здесь встретили их довольно доброжелательно, но, когда одна из местных жительниц, приветствуя их, заметила ребенка, все вокруг примолкли и насторожились. Они смотрели на Элспет так, словно она совершила смертный грех, принеся ребенка в их мирную деревню. Казалось, они боялись этого беспомощного младенца, и это было совершенно непонятно. Какой здравомыслящий человек может бояться такого малютку? Пока Кормак ставил лошадей в конюшню, Элспет попыталась выяснить, чей это ребенок. Она, конечно, понимала, что нельзя отдавать ребенка женщине, которая отказалась от него, но ей хотелось узнать, почему та совершила такой чудовищный поступок. После того как несколько селян, взглянув на младенца, поспешно и невежливо покидали ее, прежде чем она успевала задать вопрос, Элспет решительно остановила хорошо одетую женщину средних лет. – Не смейте убегать от меня! – резко сказала она, пресекая попытки женщины обойти ее. – Я только хочу задать несколько вопросов, а вы все сторонитесь меня, словно я поражена чумой. – А чего же вы ожидали, принеся сюда этого чертова младенца? – возмутилась женщина и быстро перекрестилась, увидев, что ребенок смотрит на нее. – Чертов младенец? Что за глупость? Это обычный малыш, и я ищу его мать. – Ее повесили, а затем сожгли как ведьму несколько дней назад. – Боже милостивый! – прошептала Элспет. – Значит, вы одна из тех, кто отправил младенца умирать? – Да. Мы не можем оставить его среди нас. На нем дьявольская метка. – Эта звездочка на животике? Женщина кивнула. – Его мать общалась с дьяволом, хотя утверждала, что ребенок от молодого лорда, который останавливался в деревне на пути к королю. Она пыталась заставить нас поверить, что он соблазнил ее и бросил с ребенком, хотя все знали, что она бойка на язык и ведет себя как распутная женщина. Когда ребенок появился на свет с черными как смоль волосами и глазами, мы все поняли, где правда. Этот черноволосый ребенок – сын сатаны и с его отметиной. Никто из жителей деревни не хотел оставлять младенца и быть проклятым, поэтому мы отнесли его на холм. – Чтобы он умер. Вы оставили малютку на холме умирать от голода и холода или быть растерзанным зверями. – Мы оставили наследника сатаны на его попечение или на суд Божий. Элспет еле сдержалась, чтобы не ударить женщину. – Уходите! – Да? Сначала вы останавливаете меня здесь, рядом с этим маленьким демоном, подвергая мою душу опасности, а теперь рычите на меня и гоните. – Да, и, если у вас осталась еще хоть капля мозгов в голове, в чем я сомневаюсь, вы уберетесь отсюда как можно быстрее. Элспет не удивилась, увидев, что женщина испугалась и побледнела, поскольку ее голос прозвучал жестко и холодно и в нем чувствовалась сдерживаемая ярость. Прижав к себе ребенка, Элспет погладила его густые черные волосики, наблюдая, как женщина быстро удаляется, и се охватило нехорошее предчувствие от всей этой злобной и суеверной чепухи. Она поблагодарила Бога за то, что ребенок, которого она держала на руках, был еще слишком мал, чтобы понять смысл слов, исторгнутых из уст этой женщины. Люди верили в существование ведьм, а так как ее мать и она умели врачевать с помощью различных трав, им самим не раз приходилось слышась подозрительный шепот в свой адрес. Однако Элспет никогда прежде не сталкивалась с таким жутким суеверием, когда люди жестоко убивали одну из своих соседок и бросали младенца умирать. Эта история привела ее в ярость. Было ясно, что оставлять ребенка в этой деревне нельзя, и Кормак должен был понять это. Кормак увидел, что какая-то женщина бегом удаляется от Элспет с тем же выражением лица, какое было у вдовы, с которой он ненадолго оставил свою спутницу. Он перевел взгляд на Элспет и нахмурился. Трудно было поверить, что таким милым личиком и такой хрупкой фигурой можно так сильно напугать кого-то. Но, видимо, Элспет все-таки удалось это сделать. Подойдя к ней поближе, Кормак заметил напряженное выражение ее лица, а когда оказался совсем рядом, увидел, что она дрожит мелкой дрожью. Обеспокоившись, он обнял ее за талию и заглянул в бледное лицо. Встретившись с ней взглядом, Кормак понял, что она вне себя от ярости. Он также понял, что ребенок остался с ней. – Ты не узнала, кто его мать? – спросил он. – О, мне все теперь известно! Я буквально силой заставила какую-то женщину рассказать мне о случившемся в той деревне. – Да, я видел ее. Похоже, ваш разговор был не из приятных. Это не мать ребенка? – Нет, но, вероятно, она одна из тех, кто зажег костер под ней. Мать этого мальчика сначала допрашивали, а потом осудили и сожгли как ведьму несколько дней назад. Хорошо еще, что перед этим ее повесили и она уже ничего не чувствовала, когда под ней разожгли костер. Затем эти люди отнесли ребенка на холм и оставили там умирать. – Боже! – Кормак посмотрел на ребенка и вздохнул. – Почему они решили, что эта женщина – ведьма? – По многим причинам. Должно быть, она была очень красива, если судить по тому, как ее описала эта чертова баба. Мать ребенка утверждала, что ее соблазнил какой-то молодой лорд, проезжавший через эту деревню к королевскому двору, но ей не поверили. Затем она родила темноволосого мальчика с родимым пятном, которое сочли доказательством того, что отец ребенка – дьявол. Ей было суждено умереть, чтобы добропорядочные женщины этой деревни оставались добропорядочными. И как только ее сожгли, это исчадие дьявола отнесли на холм и обрекли на смерть. По своей глупости я принесла этого дьяволенка назад в деревню, создав угрозу невинным душам. Кормак протянул руку и осторожно коснулся темных волосиков малыша. – Я так понимаю, что теперь к нам примкнуло еще одно беспризорное существо. – Даже если бы кто-то из этой деревни и согласился взять младенца, я не могу оставить его здесь, Кормак. – Конечно, нет. Пойдем, я снял для нас комнату в гостинице. – Нас могут не пустить туда с этим дьяволенком из опасения, что у них может свернуться молоко в жбане. – Ну, глядя на такую разъяренную девицу, они просто не осмелятся отказать нам. Кормак взял Элспет за руку и направился к гостинице, которая явно была предназначена для тех, кто путешествует к королевскому двору или обратно. Хозяин, его жена и служанки не выразили никакого протеста, но все они отчаянно крестились, когда приближались к ребенку, и Элспет с трудом сдерживалась от угрозы переломать им пальцы. Когда они с Кормаком устроились и своей комнате, Элспет покормила младенца овсяной кашей и козьим молоком из бычьего пузыря, что принесла насмерть перепуганная служанка. Потом перепеленала его, стараясь успокоиться, чтобы ее настроение не передалось ребенку. Она была настолько разгневана, что у нее разболелась голова и скрутило живот, но поскольку ни на кого нельзя было излить свое возмущение, оставалось только подавить его. Кормак сидел перед небольшим камином, потягивал пиво и внимательно наблюдал за Элспет. Он не думал, что а раньше не встречалась с такими вещами. Видимо, ее особенно поразило то, как остановленная ею женщина отнеслась к убийству матери ребенка и хладнокровной попытке погубить дитя. Поскольку мать Элспет и она сама являлись целительницами, должно быть, им приходилось время от времени сталкиваться с угрозами в свой адрес, поэтому Элспет так остро восприняла эту несправедливость, проявившуюся к тому же в такой дикой форме. Он снова посмотрел на Элспет, пеленавшую ребенка, и подумал, что можно насчитать несколько сотен молодых лордов, которые могли останавливаться здесь и соблазнить женщину, однако среди них найдется не так уж много черноволосых и черноглазых. Правда, здесь мог оказаться человек и низкого сословия, нарядившийся как лорд и владеющий правильной речью. Кормак вынужден был признать, что поиски отца этого ребенка бессмысленны. Тем не менее надо запомнить основные факты в истории младенца, предположительное время его рождения и данные о его матери. Кроме того, ребенок имеет характерную внешность. Всего этого может оказаться достаточно, чтобы установить личность отца. Если он жив, не исключена возможность встретить его. «В любом случае, – подумал Кормак, наблюдая, как Элспет баюкает ребенка, – похоже, этот малыш уже нашел благословенный приют». – Тебе известно имя мальчика? – спросил Кормак. – Нет. – Элспет вздохнула. – Ему должны были дать имя при крещении, но его мать подвергалась гонениям и, возможно, до крещения дело не дошло. – Это легко узнать, – сказал Кормам и, допив пиво, встал. – Пойду выясню. – Может быть, не стоит сообщать этим темным людям, что ребенок жив и находится у нас? – Ангел мой, неужели ты думаешь, что женщина, которой ты пригрозила, будет до сих пор дрожать и молчать? Дрожать она, может, и будет, но только не молчать. – А почему ты решил, что я ей угрожала? – Я понял это по выражению ее лица. Точно такое же было у похотливой вдовушки, у которой мы как-то остановились и я имел неосторожность оставить тебя с ней на минуту. – Он улыбнулся, когда Элспет покраснела и опустила глаза. – Думаю, тебе надо отдохнуть, а я пойду разузнаю кое-что. – Кормак поцеловал ее. – У тебя усталый вид. – Вполне возможно, – сказала Элспет, подойдя к кровати и осторожно положив на нее ребенка. – Меня поразило происшедшее здесь, а эта дура просто разозлила. Мне хотелось вырвать ее язык, когда она начала говорить такие ужасные вещи о малыше. – Ты с такой горячностью защищаешь слабых, любовь моя! Странно, как это Мадди нашел его? И по-моему, он уже привязался к ребенку. – Это еще одно доказательство того, что Мадди необычный кот. – Да. – Кормак отбросил несколько выбившихся прядей с лица Элспет и еще раз нежно поцеловал ее. – Отдыхай. – Он подмигнул ей. – Тебе требуется отдых, потому что я намерен ночью в полной мере воспользоваться этой кроватью. – Я тоже мечтаю об этом. Но скажи, что ты собираешься узнать? – Был ли крещен ребенок и какое ему дали имя. Надо также узнать имя его матери и получить какие-то сведения о ней. А точная дата рождения мальчика позволит вычислить время зачатия, и тогда нам станет известно, когда его отец находился здесь. – Думаешь, мы сможем найти его отца? – Это не так уж и невозможно. Ведь где-то существует его дом, верно? – Да, – согласилась Элспет, слегка поглаживая густые волосики ребенка. – Но вести поиски надо очень осторожно. Малыш и так достаточно настрадался. Хорошо, что он еще не сознает этого. У него есть отец. Вполне возможно, что он достойный человек, но по какой-то причине больше не мог вернуться в эту деревню. Если нам удастся найти человека, который по всем признакам мог бы быть отцом этого ребенка, мы будем решать, стоит ли рассказывать ему всю историю. Элспет кивнула: – Я поняла. А если мальчик уже вырастет, а мы так и не найдем его отца, он сможет продолжить поиски, если захочет. А мы сообщим ему все, что знаем. Когда мой дядя Эрик был младенцем, его тоже подкинули, и до тринадцати лет он не знал правды о своем происхождении. Только когда он вырос, ему довелось познакомиться с родственниками своей матери. – Она улыбнулась, видя, как шокирован Кормак. – Да, по крови он не из нашей семьи, но воспитывался как Мюррей, пока не обнаружилась правда. Он же предпочел остаться Мюрреем. Этот мальчик тоже будет носить имя нашего клана, пока не решит сам, как ему быть дальше. Что ж, иди, а я отдохну, чтобы ночью достойно ответить тебе. Кормак засмеялся и, прежде чем уйти, крепко поцеловал Элспет. Она вздохнула и закрыла глаза, размышляя, заметил ли Кормак, как часто в его словах проскальзывало «мы», когда речь шла о поисках отца ребенка. Однако Элспет не питала особых иллюзий по этому поводу, потому что он мог говорить это совершенно машинально. Тем не менее это означало, что где-то в подсознании Кормак уже воспринимал их как единое целое и не исключал совместного будущего, несмотря на леди Изабель. Элспет молила Бога, чтобы эта мысль закрепилась в его сознании, ведь леди Изабель была уже совсем близко. Элспет погладила спинку ребенка, чувствуя, что ею овладевает сон. Как было бы хорошо, если бы нашелся отец мальчика, с радостью принял бы его, полюбил и обеспечил хорошие условия жизни. Но она знала, как редко такое случается с незаконнорожденными. Ей понравилось, что Кормак не спешил вручить ребенка кому попало. Поспешность в таком деле могла привести к нехорошим последствиям. Если даже отец мальчика отыщется, прежде чем передать ему ребенка, Элспет хотела бы убедиться, что он порядочный человек. Уже засыпая, она почувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Это было такое острое ощущение, что она сразу проснулась с сильно бьющимся сердцем. Открыв глаза, Элспет едва не лишилась чувств. Перед ней стоял, холодно улыбаясь, сэр Колин Макрей. Глава 10 Поговорив с несколькими местными жителями, Кормак понял, что так рассердило Элспет. Его охватило крайнее раздражение, когда он услышал злобное шипение в адрес младенца, которому было всего несколько месяцев. Матерью ребенка была Энни Ситон, и, по-видимому, ей не приходилось прикладывать особых усилий, чтобы завоевать любовь и восхищение мужской половины населения деревни. Красивая и разбитная, она, несомненно, переспала со многими мужчинами. Наверное, сначала лишь очень немногие из деревенских жителей действительно верили, что она ведьма и что ее темноволосый отпрыск является прямым доказательством связи с дьяволом. Но слухи о ее колдовских чарах попали на благодатную почву: уж очень хотела деревня, особенно ее женская часть, избавиться от Энни Ситон. Кормак полагал, что к тому времени, когда ее отправили на костер, многие уже уверовали в то, что Энни Ситон действительно ведьма. А потом, испытывая страх и слепую ненависть к новорожденному, они решили избавиться и от младенца. Теперь же им не хотелось отступать от своих убеждений, потому что сожжение ведьмы являлось справедливым правосудием, а жестокое убийство женщины только за то, что она была остра на язык и часто раздвигала ноги для мужчин деревни, было преступлением. Убийство Энни было явной ошибкой, но по крайней мере оно имело хоть какое-то объяснение. Попытку же убить ребенка понять было невозможно. Младенец был настолько мал, что никому не мог причинить зла. Правда, некоторые утверждали, что родимое пятно на его животике есть не что иное, как отметина дьявола, и этого отпрыска надо во что бы то ни стало удалить из деревни. Молодой священник поддержал решение казнить Энни – Кормак сильно подозревал, что он тоже был в числе тех, кто поглядывал на нее с вожделением, – однако он не соглашался с расправой над ребенком. К несчастью, священник оказался трусом и не стал этому препятствовать. Только один из местных жителей вспомнил молодого лорда, которого Энни называла отцом ребенка. Лорд был крупным, темноволосым мужчиной с весьма отталкивающей внешностью. Этот деревенский житель видел его с Энни, за которой и сам приударял. Если бы он не был сейчас здорово пьян, то едва ли бы так разоткровенничался. К тому же он чувствовал себя виноватым, так как его не было в деревне, когда Энни обвинили в колдовстве и затем казнили, а его жена была одной из тех, кто громче всех требовал ее крови. Кормак подозревал, что теперь этому мужчине жилось крайне непросто. Войдя в гостиницу, Кормак нахмурился. Сверху доносился какой-то шум, а внизу у лестницы собралась небольшая толпа любопытных. Зная, как здесь относятся к ребенку, которого подобрала Элспет, Кормак с тревогой обнаружил, что шум исходит из их комнаты. Он растолкал зевак и опрометью бросился вверх по лестнице. – Что здесь происходит? – сурово спросил он хозяина гостиницы, его жену и служанок, стоящих у двери спальни. – Доркас пришла покормить мальчика, – сказал хозяин, – а эта зверюга не подпускает ее к нему. Кормак взглянул на полную, тихо плачущую служанку с поцарапанной рукой. – Почему она решила кормить ребенка? – Он громко плакал, а ваша жена, похоже, бросила вас. По спине Кормака пробежал холодок, и он, оттолкнув хозяина, ворвался в комнату. На постели возле хнычущего младенца стоял Мадди. Его шерсть была вздыблена, а ободранные уши плотно прижаты к голове. Он грозно рычал. Элспет нигде не было видно. На мгновение Кормак испугался, что хозяин гостиницы прав и Элспет покинула его. Затем он покачал головой, отбросив эту нелепую, предательскую мысль. Элспет никогда бы добровольно не оставила ребенка и кота. Кроме того, все ее вещи находились в комнате. Постель была смята, стул опрокинут, а окно широко раскрыто. Кормак подошел к нему. Из расспросов местных жителей Кормаку стало ясно, что Элспет похитил сэр Колин. – Кто-нибудь из вас видел кто увел мою жену? Или, стараясь уберечь свои жалкие души от влияния этого невинного младенца, вы даже не заметили, кто похитил вашу постоялицу? – Кормак осторожно приблизился к все еще настороженному Мадди. – Мы никого не видели, – сухо ответил хозяин, и его полная жена закивала, поддерживая мужа. – Она просто ушла от вас. – Нет, ее похитили. – Ласково поглаживая кота, Кормак наконец успокоил его. – Элспет по своей воле никогда бы не оставила ребенка и кота. И если даже я ошибаюсь относительно этих живых существ, то едва ли она могла уйти без своих вещей. В комнате видны также следы борьбы. Доркас, вы могли бы поухаживать за ребенком? – Да, сэр, но этот кот не подпускает меня к нему. – Теперь он позволит вам подойти. Просто животное было напугано тем, что здесь произошло. Идите сюда, Доркас. – Кот явно не любит меня. – Обещаю вам, что теперь он будет вести себя по-другому. Он успокоился, и, кроме того, я сказал ему, что вас можно не опасаться. Потребовалось некоторое время, чтобы Доркас решилась подойти к ребенку. Кормак очень беспокоился об Элспет, но прежде всего надо было позаботиться о малыше. После дополнительных уговоров Доркас наконец прикоснулась к младенцу и облегченно вздохнула, когда Мадди позволил ей сделать это, спокойно сидя и глядя на нее. Мальчик затих, почувствовав ее руки, и Кормак встал, освободив место служанке. – Ведь правда же он совсем не страшен, этот маленький дьяволенок? – спросил Кормак, глядя, как Доркас меняет ему пеленки. – Это обыкновенный младенец, – тихо ответила она, беспокойно поглядывая на тех, кто продолжал с опаской толпиться у двери. – Я считала ужасным злодеянием то, что они пытались сделать с ним, но оказалась слишком трусливой, чтобы помешать им или помочь ребенку. – Не многие из девушек осмелились бы противостоять толпе, жаждущей крови, – сказал Кормак. – Когда вы услышали плач ребенка? – Примерно час назад. – Значит, Элспет похитили именно тогда. Я хочу, чтобы вы остались с ребенком. – То есть вы хотите уехать и оставить здесь это дьявольское отродье? – Последние слова хозяина гостиницы прозвучали как писк, потому что Кормак схватил его за горло и слегка оторвал от пола. – Я уже вдоволь наслушался этой ерунды. Это обыкновенный ребенок. Младенец. – Кормак отпустил коренастого коротышку так резко, что тот, споткнувшись, припал к своей жене, едва не повалив ее на пол. – Доркас останется здесь и позаботится о ребенке. Если с ним что-нибудь случится, я вернусь и выпушу тебе кишки. – А что будет, если вы не вернетесь? – спросил хозяин более почтительным тоном. – Мы не можем держать его здесь. – Я не собираюсь отдавать его вам и вообще оставлять в этой деревне, где полно озверевших безумцев. – Кормак бросил несколько монет на маленький столик у кровати, порадовавшись в душе, что сумел преодолеть свою гордость и взять взаймы у Оуэна немного денег. – Если ни я, ни моя жена не вернемся сюда, отправьте ребенка и кота сэру Бал-фуру Мюррею и леди Молди в Донкойл. Скажите им, что Элспет пожелала оставить малыша в своей семье на воспитание. – Он быстро подошел к хозяину, его полной жене и служанке и, оттеснив их от двери, закрыл ее за собой. – Думаю, вам следует приняться за свою работу. В вашем присутствии здесь больше нет нужды. Советую не мешать Доркас и обеспечить ее всем необходимым. Как только эти трое ушли, Кормак быстро вышел из гостиницы и, обойдя ее, начал изучать следы на земле под окном комнаты. Ему было ясно, что Элспет была похищена через окно. Он не нашел отпечатков ее сапожек, однако заметил, что следы, ведущие от гостиницы, были глубже, чем те, что вели к ней. Это означало, что человек возвращался с тяжелой ношей и этой ношей скорее всего была Элспет. Кормак поспешил в конюшню, моля Бога, чтобы следы копыт лошади сэра Колина оставались такими же отчетливыми и по ним до заката можно было бы добраться туда, где тот устроит ночевку. – Не могу поверить, что вы угрожали ребенку и коту! – воскликнула Элспет, когда сэр Колин стянул ее с лошади и втолкнул в небольшой дом. Но больше всего она была поражена тем, что сэр Колин сумел незаметно проникнуть в комнату через окно и похитить ее. Она лежала на постели, потрясенная и обескураженная, не в силах ничего предпринять, и только наблюдала, как появившийся в комнате мужчина подошел с ножом в руке к ребенку и шипящему Мадди. Сэр Колин воспользовался ее замешательством и нанес ей удар в челюсть, отчего Элспет потеряла сознание. «Это, несомненно, облегчило его задачу», – раздраженно подумала она, потирая скулу. – Все получилось – и вот ты здесь, – сказал сэр Колин, разжигая небольшой камин. – Кормак придет за мной, – уверенно сказала Элспет, хотя ее мучили сомнения. – Очень хорошо. Я жажду прикончить этого ублюдка. – Зачем вы все это делаете? – Ты должна принадлежать мне. – Сэр Калин встал и посмотрел на нее. – Еще ни одна женщина не посмела ответить мне отказом. Ты думала, я так просто отстану от тебя, не отомстив за нанесенное оскорбление? – Какое оскорбление? Вы просили выйти за вас замуж, а я отказала вам, насколько помню, довольно вежливо и почтительно. – Что ты вообразила о себе, ответив мне отказом? Тебе почти двадцать, а ты еще не замужем. Твой клан очень маленький, и у тебя незначительное приданое. И твоя мать – дочь бывшей шлюхи. Я оказал тебе большую честь, предложив стать моей женой. – Перестаньте говорить о моей матери гадости, или я распорю вам брюхо, как свинье, какой вы и являетесь. Элспет не удивилась, что вслед за этим оскорблением последовал удар, от которого она упала на спину. Она уже знала, каким жестоким был этот человек. Конечно, разумнее было придержать язык, но она сомневалась, что ей это удастся. Трудно было поверить, что причиной всех этих преследований и убийств являлось тщеславие сэра Колина, не допускавшего, что он может получить отказ. Однако, слушая его оскорбительные высказывания в адрес ее семьи, Элспет не могла понять, почему он тем не менее сделал ей предложение. «Кормак уже должен был обнаружить мое отсутствие», – подумала Элспет, размышляя, где будет следующий прими». Она надеялась, ему не придет в голову, что он брошен. Он должен понять, что это похищение, организованное сэром Колином. Оставался лишь вопрос, бросится «и он ей на помощь и сможет ли определить место их пребывания по следам. Элспет решительно отбросила глупые сомнения. Кормак сделает все, чтобы спасти ее. Он поклялся доставить ее в целости и сохранности, а она тала, как крепко он держит свое слово… к сожалению. Элспет могла теперь лишь молиться, чтобы долг чести не привел его к гибели. – Полагаю, Кормак уже поимел тебя, – сказал сэр Колин вкрадчиво. – Хотя, кажется, свою жизнь он посвятил ной шлюхе леди Изабель, но ты слишком лакомый кусочек, чтобы удержаться от соблазна. Так, значит, он лишил тебя невинности? Несмотря на его почти дружеский тон, инстинкт подсказывал Элспет, что признание может вывести из себя этого человека. Он напряженно ждал ответа, явно скрывая свою ярость. Поднявшись на ноги и отряхнув юбки, Элспет высокомерно сказала: – Мне кажется, джентльмену не подобает задавать подобные вопросы даме. – О, ты очень сообразительная девушка. – Сэр Калии улыбнулся, но взгляд его оставайся жестким и холодным. – И ты умеешь угадывать мысли и чувства собеседника, не так ли? Кстати, это одна из причин, почему я хочу завладеть тобой. Такая способность может оказаться неоценимой для человека, стремящегося к власти, каким являюсь я. – Я не способна угадывать мысли, – возразила Элспет, – Я только чувствую, когда человеком овладевают разные эмоции, но таким свойством обладают очень многие люди, умеющие концентрировать свое внимание. – Какая разница, что это – дар Божий или просто наблюдательность? Думаю, сейчас ты чувствуешь, что я крайне разгневан. – Для этого не надо обладать особым чутьем. Это очевидно. Элспет внутренне чертыхнулась, когда сэр Колин улыбнулся, давая ей понять, что эти слова только подтвердили его правоту. Впрочем, он действительно был прав. У нее была хорошо развита интуиция, и редко кто мог обмануть ее. Элспет не могла бы объяснить, как ей удается распознавать, какие чувства владеют тем или иным человеком, как бы глубоко он ни прятал их. Она давно обнаружила в себе эту способность и знала, что ни в коем случае не позволит сэру Колину воспользоваться ею. – А как ты думаешь, почему я так разгневан? – медленно выговаривая слова, спросил он. – Может быть, потому, что моя суженая разъезжает по стране с сэром Кормаком Армстронгом? Одним из тех Армстронгов, которые слывут плутами и ворами? – Он покачал головой. – А этот, должно быть, самый отъявленный негодяй среди них. И к тому же, думаю, он так околдован леди Изабель, что едва ли пожелает другую женщину. – Ничего не могу сказать по этому поводу, – заметила Элспет. Было ясно, что сэр Колин не поверил ей, когда она изобразила оскорбленную невинность, однако Элспет решила, что теперь слишком поздно менять свою роль. – Конечно, нет, – кивнул сэр Колин. – Однако ты, наверное, пыталась соблазнить его? Ведь сэр Кормак – это мечта твоих девичьих грез. Ты грезила о нем по ночам, становясь влажной от желания. – Какой же вы грубиян! Меня пугает полное отсутствие у вас приличных манер. На самом-то деле Элспет пугало то, что он знал о ее тайных мыслях и о том, что она много лет мечтала о Кормаке. Очень немногие догадывались об этом. По-видимому, в Донкойле был кто-то, кто снабжал сэра Калина информацией. Возможно, это была одна из служанок, влюбившаяся в него. Элспет могла только посочувствовать ей, однако надо будет предупредить свою семью, что кто-то в Донкойле либо по глупости слишком болтлив, либо намеренно предает их клан. И ей следует быть очень осторожной, потому что предатель, похоже, находится в самом близком ее окружении. От этого Элспет стало грустно, но в то же время ее охватила злость. – Мы могли бы составить прекрасную пару. – Сэр Колин двинулся к ней. – У тебя острый ум, девочка, и мне остается только научить тебя некоторым вещам. Элспет попыталась отстраниться от его протянутой руки и попятилась назад. – О, я знаю, чему вы можете научить: лгать, убивать, красть и мило улыбаться, всаживая кому-нибудь нож между ребер. – Думаю, ты была бы способной ученицей. Его хладнокровный ответ на ее оскорбление ужаснул Элспет, и, растерявшись, она споткнулась о низкий стул. Колин мгновенно набросился на нее. Этот негодяй оказался гораздо умнее, чем она предполагала. Он разгадал ее намерение вызвать у него слепую ярость и не поддался на провокацию. Элспет ударилась об пол так сильно, что у нее перехватило дыхание. Несмотря на это, она боролась с Колином, не позволяя ему окончательно прижать ее к полу. Зная, что ей не одолеть сильного мужчину, она пыталась хотя бы отсрочить неизбежное. – Отпусти меня, мерзавец! – крикнула Элспет, стараясь скрыть свой страх. – Сейчас я получу то, чем наслаждался Армстронг. – Колин отвесил Элспет тяжелую пощечину когда она ухитрилась высвободить одну руку и ударить его по голове. – На этот раз ты не ускользнешь от меня, так почему бы тебе не смириться и не получить удовольствие? – Удовольствие от насилия? Вы сошли с ума! Если вы сделаете это, у вас появится много врагов и вам придется искать по всей Шотландии самую глубокую нору, чтобы спрятаться там. А я буду в первых рядах ваших преследователей. Осыпая сэра Колина проклятиями и угрозами, Элспет продолжала изо всех сил бороться с ним. Но все ее уловки лишь частично достигали цели. Ей удалось просунуть свою ногу под его ногу и поднять колено, однако он сдвинулся в сторону и нанес удар ей по ноге. Тогда она попыталась свободной рукой ударить его по глазам, но он отвернул голову и ее удар пришелся по щеке. Скоро ей стало ясно, что Колин не новичок в насиловании женщин: он предвидел каждое ее движение, и ему удавалось избегать неприятностей. Элспет попыталась сосредоточиться только на сопротивлении и не обращать внимания на то, что Колин безжалостно разорвал ее одежду. – Кормак разрубит вас за это на мелкие кусочки и скормит воронью. – Он не сможет даже приблизиться к этому дому. Кормака поджидают четверо моих людей, жаждущих убить его. – Сэр Колин стянул корсаж ее платья, и теперь ее грудь прикрывала только тонкая сорочка. – О, какая она у тебя красивая! Ты будешь для меня прекрасной лошадкой. – Он склонил голову к ее груди, и Элспет воспользовалась этим, чтобы ударить его головой в лицо. Колин взвыл и ослабил хватку настолько, что она смогла скинуть его с себя. Испытывая головокружение от удара, Элспет была не в силах подняться на ноги и начала отползать от него. Она выругалась, почувствовав, что он ухватился за ее юбки, разрывая их. Элспет перевернулась на спину и ударила Колина ногой по лицу, снова освободившись от него. На этот раз ей удалось встать на ноги, но она сделала всего несколько шагов и он снова повалил ее на пол. Теряя силы, Элспет уже не могла оказывать сопротивление, и Колин подмял ее под себя, прижав к полу. На лице сэра Колина появилась торжествующая улыбка от сознания своей победы. Элспет очень хотелось влепить ему пощечину. «У меня есть еще небольшой шанс улизнуть», – внушала она себе, стараясь справиться с отчаянием. Ведь Колину надо будет немного приподняться, чтобы занять удобное положение, и тогда, вероятно, он ослабит захват ее запястий и слегка освободит ноги. В этот момент появится возможность возобновить сопротивление. Однако когда Элспет попыталась шевельнуться, он ударил ее по лицу и начал стягивать юбки. Она предприняла еще одну попытку – и снова получила затрещину. Когда Элспет оправилась от удара, на ней оставались только сорочка и чулки. Она поняла, что сэр Колин намерен бить ее, чтобы поддерживать в бессознательном состоянии и не дать возможности защищаться. Элспет начала молиться о том, чтобы у нее появился хоть один шанс избежать насилия и чтобы в случае неудачи ее страдания не оставили бы рубцов на сердце и в душе. Она молилась также о том, чтобы оказалось, что сэр Колин солгал относительно четырех человек, которые снаружи поджидают Кормака, собираясь убить его. Кормак, пригнувшись в кустах, внимательно наблюдал in маленьким домиком. Он был так поглощен преследованием сэра Колина по оставленным им следам, что едва не подъехал прямо к двери. Однако громкое чиханье, прорезавшее тишину, остановило его, и он, привязав свою лошадь к дереву, ползком пробрался в кусты, откуда был виден домик. Его одолевало желание немедленно ворваться туда и спасти Элспет, но он все-таки заставил себя выждать некоторое время. Сэр Колин не ушел достаточно далеко, похитив Элспет, и остановился всего в миле от деревни, хотя до наступления темноты было еще несколько часов. Кормак подозревал, что этот негодяй остановился здесь, сгорая от нетерпения поскорее овладеть Элспет. Эта мысль едва не лишила Кормака самообладания. Он испытывал потребность действовать, а не отсиживаться в кустах, наблюдая за четырьмя вооруженными мужчинами, вставшими преградой на его пути к Элспет. Тем не менее Кормак продолжал выжидать, твердя себе, что опрометчивость может привести его к гибели и тогда Элспет окажется в полной власти сэра Колина. Он насторожился, когда один из охранников направился в лес. Кормак бесшумно последовал за ним и застал мужчину в тот момент, когда тот облегчался у дерева. Подкравшись к нему сзади, он зажал ему рот и всадил нож между ребер. Опустив тело на землю, Кормак не испытал никакого удовлетворения, считая подобное убийство отвратительным делом, хотя знал, что иногда необходимо идти на это. Сознание того, что этот человек мог без колебаний убить его, несколько смягчало чувство вины, которое он испытывал. К тому же этот наемник добровольно согласился стоять на страже, в то время как насиловали Элспет. За несколько монет он, по сути, стал соучастником преступления. Вернувшись в свое укромное место, Кормак стал дожидаться другого удобного момента, потому что трое оставшихся охранников все еще превосходили его силой и он не мог открыто выступить против них. Если еще один последует за своим приятелем, этого будет достаточно. С двумя он, пожалуй, справится, орудуя мечом и кинжалом. Ожидание становилось мучительным, и Кормак начал уже подумывать, не вступить ли ему в схватку с тремя наемниками, чтобы прорваться в дом, когда после короткого совещания со своими приятелями еще один охранник исчез в лесу. Кормак прирезал его, когда тот склонился над мертвым телом, и уложил рядом. Затем, прячась в тени, он начал пробираться к дому с тыльной стороны, держа наготове меч и кинжал. Хотя Кормак не испытывал благодарности к годам своих скитаний, но время которых приходилось скрываться от Дугласов, он должен был признать, что они не прошли для него даром: он многому научился, и сейчас эти уроки оказались как нельзя кстати. Он ненавидел убийство, но был рад, что теперь умел быстро и тихо расправляться с противником. Подойдя достаточно близко, чтобы видеть оставшихся охранников, он, наверное, улыбнулся бы, если бы не намеревался убить их. Они стояли рядом, очевидно обсуждая, что могло случиться с юс «товарищами и как уберечься самим. Это в какой-то степени облегчало Кормаку задачу. Сделав глубокий вдох, он решительно бросился вперед. В тот момент когда наемники заметили его, он метнул нож, который вонзился в горло одному из них. Другой же успел приготовиться и выставил свой меч. Кормак выругался от досады, когда их мечи скрестились. Этого наемника не удалось убрать бесшумно, и теперь важно было как можно скорее прикончить его, чтобы шум не привлек внимания сэра Колина и у него не было бы времени сбежать или приготовиться к защите. – О, ты очнулась. Хорошо. Элспет заморгала и уставилась на сэра Колина. Очевидно, один из его ударов оказался слишком сильным и она потеряла сознание: У нее и сейчас кружилась и болела голова. Однако сознание Элспет быстро прояснилось, когда она обнаружила, что лежит уже не на полу, а на постели и при этом не может шевельнуть ни руками, ни ногами. Кровь застыла у нее в жилах, когда Элспет слегка приподнялась и осмотрелась. Ее руки и ноги были привязаны к четырем грубо обтесанным стойкам большой кровати. Но больше всего ее потрясло то, что она была совершенно голой. Теперь у нее не было ни единого шанса сбежать, и она внутренне содрогнулась, когда сэр Колин коснулся пальцами округлости ее груди. Теперь она была целиком в его власти, так как у нее не было никакой возможности сопротивляться. Оставалось только утешаться тем, что она боролась до конца и, вероятно, эта борьба не прошла бесследно для ее насильника. Однако сейчас она лежала, словно жертва, принесенная па заклание. Колин больше не собирался бить ее, что означало ее полную беспомощность. Внезапно Элспет охватил ужас, но она постаралась скрыть его, не желая доставлять насильнику удовольствие. – Жаль, что я очнулась, иначе можно было бы подумать, что все происходящее не что иное, как страшный сон, – сказала она ледяным тоном. – Беспомощная и голая, ты все-таки пытаешься задеть меня, – с усмешкой произнес сэр Колин. – Мы сотворим с тобой прекрасных сыновей, достойных управлять Шотландией. – Полагаю, для этого уже есть король, восседающий на троне, и за ним следует его династия. – Как только родится наш первый сын, я нарушу эту традицию. Ты знаешь, чей это дом? Элспет не сразу поняла его, настолько резко он сменил тему разговора. – Нет, откуда мне знать? – Ты ведь подобрала ребенка ведьмы, не так ли? – Сэр Колин сел на край кровати и начал снимать сапоги. – Должно быть, вы тот самый лорд, который соблазнил эту женщину и бросил с ребенком. – Элспет с отчаянием ухватилась за эту тему, стараясь отвлечь сэра Колина, так как понимала, зачем он начал раздеваться. – Хотя ваши волосы не такие темные. – Нет, не я сделал ей ребенка. – Он усмехнулся. – Она заявила, что ее соблазнили? Вероятно, жители деревни убили ее за эту ложь. Эта девица – прирожденная проститутка, и большинство мужчин, регулярно путешествующих через эту деревню к королевскому двору, хорошо это знают. – Он с одобрением оглядел опрятную комнату, снимая свою подбитую ватой короткую юбочку. – Она была достаточно красивой и пользовалась этим. – Но видимо, не так успешно, если те, кто наслаждался ею, не стали препятствовать убийству. – Ну разумеется. Она была всего лишь проституткой, да еще со скверным характером. Может быть, на самом деле она и не ведьма, но вполне заслужила виселицы. Думаешь, этот черноволосый и черноглазый ребенок – единственное дитя, которого она носила? Ей вовсе не нужны были дети, но она оказалась на редкость плодовитой, и потому ей приходилось часто избавляться от плода. Когда же эта шлюха опаздывала с чисткой, она рожала, а затем избавлялась от детей. Она убила двоих, а может быть, и больше. Все они похоронены за этим славным домиком вместе с одним или двумя мужчинами, которые сильно разозлили ее. Нет, я не отец оставшегося в живых малыша, – ответил он на немой вопрос Элспет. – Эта женщина была моей кузиной. – Конечно, мне следовало бы сразу понять это, так как ты и ребенок совсем не похожи друг на друга. Однако как мило мы беседуем. Просто как старые друзья. Может быть, вы развяжете меня и угостите пивом? Сэр Колин засмеялся и, отбросив свою юбочку, начал расшнуровывать рубашку. Затем он вдруг насторожился. – Что там такое? Элспет тоже отчетливо услышала лязг мечей у самой двери дома. Возможно, там перессорились охранники сэра Колина, но все же она надеялась, что это ее спаситель. Элспет тихо засмеялась, увидев, что сэр Колин потянулся за своим мечом в полураздетом виде. В этот момент дверь с треском распахнулась и на пороге появился Кормак. – О, сэр Колин, кажется, пришла ваша смерть! – воскликнула Элспет. Глава 11 Зрелище, представшее глазам Кормака, когда он ногой распахнул дверь дома, едва не заставило его взреветь от бешенства. Однако от опрометчивых действий, которые могли подвергнуть опасности и его, и Элспет, Кормака удержали ее насмешливые слова. Он усмехнулся, а Элспет улыбнулась ему, хотя обнаженной была привязана к кровати и на лице ее виднелись свежие синяки. – Я не знаю, кто из нас более безрассуден, ты или я, – обратился Кормак к Элспет, не сводя холодного взгляда с сэра Колина, который, как он с облегчением заметил, был одет. – Конечно, ты. Я по крайней мере не врываюсь в чужой дом, распахивая дверь ногой, – ответила Элспет, испытывая легкое головокружение от счастья видеть его живым и готовым положить конец безумию сэра Колина. – Однако, полагаю, у тебя не будет времени разрезать веревки и освободить меня, пока тыне разделаешься с этим негодяем. – Если мне удастся оказаться рядом с тобой во время схватки с ним, я постараюсь сделать это. – Благодарю. Так действуй и убей его поскорее. – О, оказывается, ты кровожадная девица, – заметил Кормак. – Ну а теперь, после того как вы поприветствовали друг друга, может быть, приступим к делу и я прикончу тебя, Армстронг? – вмешался в разговор сэр Колин. – Да? Думаешь, ты владеешь мечом лучше, чем твои наемники? – Ты убил их всех? – Сэр Колин покачал головой. – Твой любовник слишком кровожаден, Элспет. – Я не давала повода разговаривать со мной в таком фамильярном тоне, – заявила она. – Весьма дерзко для девицы, привязанной в обнаженном виде к кровати, – пробормотал сэр Колин, а затем холодно улыбнулся Кормаку: – Ты ведь заметил, что она голая? У нее очень гладкая кожа. Такая нежная, хотя немного и попорчена синяками, но очень приятная на вкус. Ну просто мед. Нетрудно было догадаться, какую игру затеял сэр Колин, и Кормак подавил ярость, вспыхнувшую в нем от этих слов. Сражаться надо с холодным рассудком, проявляя осторожность, хотя некоторые эмоции вполне допустимы. Но не слепая ярость, которая никогда не доводит до добра. С ней человек теряет контроль над собой и становится уязвимым. Кормак познал все это на собственном опыте, и все же слова сэра Колина вызвали в нем неистовый гнев. От одной только мысли, что этот негодяй смотрел на обнаженную Элспет, касался ее и пробовал на вкус ее кожу, у него возникло желание раскромсать его на мелкие кусочки. Элспет видела внутреннюю борьбу Кормака и почувствовала, что в конце концов гнев возобладал в нем, чего и добивался сэр Колин. Конечно, ей было приятно видеть, в какое бешенство пришел Кормак сходной только мысли, что другой мужчина касался се, однако ей было хорошо известно, какому риску подвергал он себя, потеряв контроль над своими эмоциями. Пейтон всегда говорил, что сражаться надо с ясной головой и холодным сердцем, а он знал цену этим словам, потому что сам принимал участие не в одном поединке. Надо как-то смягчить влияние ядовитых слов сэра Колина. Она должна что-то противопоставить его хитро задуманной ловушке. – А вы лучше уж помолчите, сэр Колин, – резко сказала Элспет с явным раздражением. – Вы хвастаетесь своими лживыми победами, словно неопытный юнец, который пачкает простыни, имея дело со своей первой женщиной. Выражение изумления на лице сэра Колина едва не рассмешило Кормака. Его гнев не утих, но колкость и грубые слова Элспет вернули ему способность ясно мыслить. Он не сможет ей помочь, если ревность затмит его разум и он будет убит. Сейчас есть возможность навсегда покончить с угрозой, которой она подвергалась все последнее время, и он не может подвести. Сэр Колин сделал выпад, но Кормак легко отбил его, а затем полностью сосредоточился на схватке. Ему уже некогда было думать об оскорблениях, нанесенных Элспет. В какой-то момент боя он улучил мгновение и разрезал веревки на одном из ее запястий. После этого] надеясь, что теперь она сможет сама освободиться, он усилил напор, чтобы оттеснить сэра Колина подальше от кровати. Не обращая внимания на ссадины и боль во всем теле, Элспет попыталась развязать веревки на другом своем запястье, не отрывая взгляда от дерущихся. Под лязг мечей и сыплющиеся проклятия ей удалось в конце концов полностью освободиться от веревок. Ее руки и ноги болезненно ныли, но Элспет, превозмогая боль, быстро подняла с пола свою сорочку и надела ее. Сидя на кровати и наблюдая за противниками, сила и умение которых казались равными, она думала, как помочь Кормаку. Элспет прикрыла рукой рот, едва удержавшись от крика, когда меч сэра Колина достал правую руку Кормака и из раны, хотя и неглубокой, но протянувшейся от плеча почти до самого локтя, хлынула кровь. Элспет хорошо знала, как рана может ослабить человека. Если даже Кормак не потеряет сознания, его рука, держащая меч, уже не будет обладать прежней силой и сэр Колин получит преимущество. И именно в тот момент, когда эта тревожная мысль промелькнула в ее голове, Кормак переложил свой меч в левую руку и продолжал сражаться без видимой потери в мастерстве, Элспет чуть не рассмеялась, увидев удивление на потном лице сэра Колина, хотя понимала, что успокаиваться еще слишком рано. Из раны Кормака по-прежнему сочилась кровь. Она с тревогой отметила, что Кормак начал щуриться, а потом увидела то, чего больше всего опасалась: движения его ног стали менее уверенными, и он потерял прежнюю осанку. Сэр Колин тоже заметил это и улыбнулся. В следующую минуту он ранил Кормака в ногу. Крик ужаса замер в горле Элспет, когда Кормак споткнулся и упал. Сэр Колин устремился к нему, чтобы нанести смертельный удар, но Кормак откатился в сторону и отразил его. Сэр Колин чертыхнулся и снова бросился вперед, видя, что Кормак уже побежден и лежит па боку, едва шевелясь. Но это оказалось только видимостью. Сэр Колин занес меч, и в этот момент Кормак проявил такое проворство, что Элспет от удивления открыла рот. Он резко приподнялся и глубоко вонзил свой меч в незащищенную грудь противника. У Элспет перехватило дыхание. Сэр Колин продолжат стоять некоторое время с выражением удивления налицо и с поднятым мечом, затем оружие выпало из его рук, и он рухнул на пол. Кормак с трудом вытащил свой меч из его груди и отполз в сторону. – Кормак! – вскрикнула Элспет и бросилась к нему. Она опустилась на колени рядом с ним, и он взял се за руку. В полубессознательном состоянии, ослабевший от потери крови и испытывающий боль от рак, Кормак нуждался только в одном: услышать от Элспет подтверждение, что с ней все в порядке. – Я прибыл слишком поздно? – спросил он. – Нет, – ответила она. – Я выкручивалась, как пойманный на крючок лосось, и сэр Колин только едва успел прикоснуться ко мне. Это было ужасно противно, но я переживу. Он мог только лицезреть меня после удара, от которого я потеряла сознание, однако в таком состоянии я не привлекала его. – Слава Богу. – Кормак закрыл глаза. – Теперь мне надо отдохнуть. – Как тебе кажется, ты сможешь добраться до кровати, не потеряв сознания? – Помоги мне подняться. – Он глухо застонал, когда Элспет обхватила его руками и помогла встать на ноги. – Мне надо только немного отдохнуть. – Ну конечно. – Слегка пошатываясь под его весом, Элспет довела Кормака до кровати и едва не упала вместе с ним, когда он повалился на покрывала. – Теперь можешь отдыхать, а я займусь твоими ранами. Открыв глаза, Кормак увидел, что Элспет обматывает чистой полоской ткани промытую и зашитую рану на его ноге. Он понял, что на какое-то время потерял сознание и теперь лежит раздетый, с уже забинтованной рукой. Видимо, он находился в бессознательном состоянии гораздо дольше, чем ему показалось. Быстро оглядев комнату, Кормак увидел прикрытое одеялом тело сэра Колина. – Значит, я все-таки победил, – пробормотал он. Элспет покачала головой: – Я едва сумела остановить у тебя кровотечение, Кормак. Похоже, ты решил узнать, как много крови в твоем теле, излив ее всю до капли наружу. Он слабо улыбнулся и, подняв левую руку, осторожно погладил Элспет по распухшей щеке. – Ты сопротивлялась, и тебе, похоже, тоже крепко досталось, ангел мой? – Да, – согласилась Элспет и, вздохнув, присела на край кровати. – Я знала, что не смогу победить, но продолжала бороться изо всех сил. Поэтому он и бил меня, а один раз ударил так сильно, что я потеряла сознание. Когда же пришла в себя, то обнаружила, что я привязана и совершенно раздета. – Элспет передернулась. – В тот момент я ощутила полную беспомощность. Мысленно смирившись с неизбежностью насилия, я утешалась лишь тем, что во время борьбы тоже изрядно потрепала этого негодяя. Но я не представляю себе, как бы могла жить после этого. – Он не смог бы запятнать твою честь, как бы ни измывался над тобой, Элспет. – Кормак как-то робко улыбнулся ей. – Сэр Колин не сказал тебе, почему он так упорно преследовал тебя? – Потому что я отвергла его. Он полагал, что оказал мне величайшую честь, предложив стать его женой. Я осмелилась не согласиться. Тогда он начал унижать меня, говоря, какой незавидной партией я являюсь и что я должна быть необычайно благодарна ему за его предложение. Мой отказ нанес ему оскорбление, какого он не мог перенести. И еще он говорил, что я обладаю особым даром, который мог бы сослужить ему хорошую службу. – Каким даром? Элспет поморщилась: – Похоже, я способна определять чувства, владеющие человеком, и потому почти всегда знаю, когда кто-то пытается обмануть меня. Например, я поняла, что сэр Кол им чрезвычайно взбешен, хотя он довольно вежливо говорил со мной и мило улыбался. Мне трудно объяснить, как это у меня получается. – Я понимаю, в чем тут дело. Просто ты обладаешь повышенной чувствительностью. Или зрением. Или обонянием. Что еще может быть? И ты умеешь распознать, что скрывается за внешней маской. Это прекрасная способность. – О да. Этот дар перешел ко мне от моей матери, хотя она считает, что я чувствую даже острее, чем она. Благодаря этому дару моей семье удалось однажды избежать приготовленной ловушки. Порой эта способность помогает мне в исцелении, и хотя боль не относится к области эмоций, иногда я чувствую, откуда она исходит. Как ни печально, но я чувствую также, когда человек или какое-нибудь животное скоро умрет. Выражение глаз, запах, состояние кожного покрова и еще что-то говорят мне тогда, что борьба за жизнь здесь уже бесполезна, смерть не одолеть. И не раз я оказывалась права. Обычно я стараюсь не говорить людям, какая участь их ожидает. Но сэр Колин откуда-то прознал об этой моей способности и хотел использовать ее в своих целях для достижения власти и богатства. Кормак кивнул: – Я понимаю, как этот человек мог использовать тебя. – Он попытался сесть, но Элспет удержала его, и легкость, с которой ей удалось сделать это, немного встревожила ее. – Мы должны вернуться в деревню. Я оставил там все наши вещи, ребенка и кота. А также твою лошадь. – Как далеко мы находимся от деревни? – спросила Элспет, вставая, чтобы приготовить ему дозу снотворного. – Не более мили. Меня даже удивило, что сэр Колин остановился так близко. – Тогда я поеду одна и все привезу сюда. – Нет, нам нельзя оставаться здесь… Наверное, сэр Колин убил несчастную, которая жила в этом домике? – Нет, это сделали жители деревни. Этот дом принадлежал той самой ведьме. – Ее звали Энни Ситон. Значит, теперь он принадлежит ее ребенку. – Да, и мы останемся здесь, пока ты не поправишься. – Элспет помогла ему приподняться, чтобы он мог выпить приготовленное лекарство. – Сэр Колин Макрей часто бывал здесь, потому что отсюда ему было удобней совершать свои преступления. Оказывается, Энни была его кузиной. – Видно, что они одной крови. Она была нехорошей женщиной, хотя и не заслужила такой ужасной смерти. – Не уверена, что ты так уж прав в последнем. Сэр Колин говорил, что за этим домом похоронены младенцы. Возможно, нашего малыша ждала та же участь. Его мать несколько раз прерывала беременность, а когда оказывалось поздно делать это, она убивала новорожденных. Сэр Колин предполагал также, что здесь покоятся еще двое убитых ею мужчин. Так что можно считать, что ребенку, которого мы нашли, просто повезло остаться в живых, Выпей это. – Что это за гадость? – Это облегчит твою боль. Кормак выпил и поморщился от горечи. – Похоже, Энни сохранила этого ребенка, чтобы потом заставить мучиться его отца. Она не крестила мальчика, сказав священнику, что дети часто умирают. Ей хотелось, чтобы отец ребенка думал, что его сын умер без имени и без отпущения грехов. Элспет, паяемая Кормаку устроиться поудобнее на постели, вздрогнула от этих слов. – Нет, она просто ужасная женщина! – Ты расскажешь об этом местным жителям? – Мне не хочется давать им повод думать, что теперь я одобряю содеянное ими. Однако если за этим домом похоронены убитые ею мужчины, у них, возможно, есть близкие и они должны знать, что с ними случилось. Кормак почувствовал, что его неудержимо клонит ко сну. – Это питье, по-моему, не только болеутоляющее. – Оно позволит тебе немного поспать, – объяснила Элспет улыбнувшись, когда он почти сразу погрузился в сон, и быстро оделась. Элспет решила прежде всего избавиться от мертвых тел и, воспользовавшись одеялом, которым был укрыт сэр Колин, оттащила его, а затем и двух охранников в лес. Несмотря на все, что они замышляли претив нее, она сожалела, что у нее нет сил похоронить их. Если ее рассказ о захороненных здесь телах заинтересует кого-нибудь из жителей деревни и они зададутся целью опознать трупы, она попросит похоронить и этих людей. Отправившись на поиски лошади Кормака, Элспет обнаружила тела еще двух наемников и глубоко вздохнула, стараясь убедить себя, что это была необходимая самозащита – сражение ради спасения жизни и чести. Эти люди были наемниками, их интересовали только деньги. Ни один порядочный человек не стал бы участвовать в том, что задумал сэр Колин. Элспет была рада, что он привлек для осуществления своих целей этих подонков, а не своих родственников. Ей потребовалось призвать все свое мужество, чтобы отправиться верхом в деревню, когда уже стемнело и казалось, что за каждым кустом таится опасность. Войдя в гостиницу, Элспет едва сдержала улыбку, увидев, с каким изумлением хозяин и его жена уставились на нее. Она понимала, что выглядит ужасно в разорванном платье и с синяками на лице, однако спокойно расплатилась по счету и пошла наверх, чтобы забрать вещи, ребенка и Мадди. – О, миледи! – воскликнула Доркас, когда Элспет вошла в комнату. – Что с вами случилось и где ваш красавец муж? – Боюсь, это будет слишком долгий и тяжелый рассказ, Доркас. Меня похитили, а сэр Кормак пришел мне на помощь. Он ранен, и я приехала забрать вещи, ребенка и кота. – Элспет улыбнулась, подойдя к кровати, где ее внимание привлекло громкое урчание Мадди. – Ты хороший кот, – сказала она, почесывая его за ухом. – Ты старался защитить ребенка, правда? – Он очень старался, – подтвердила Доркас, показывая Элспет царапины на своей руке. – Сожалею. – Ничего. Он не причинил мне особого вреда, а ваш муж быстро успокоил его. – Вы были очень добры, проявив заботу о ребенке. – Он всего лишь младенец! Правда, черен, как сам дьявол, но все-таки обычный младенец. Люди поступили с ним неправильно. – С ребенком – да. А что касается матери, думаю, ее давно пора было повесить, только не за связь с дьяволом, а совсем по другим причинам. Вы не могли бы позвать ко мне священника, Доркас? Я должна сообщить ему кое-что. К тому времени когда Доркас вернулась с молодым священником, Элспет уже упаковала вещи и была готова к (отъезду. После того как она рассказала ему все, что ей стало известно об Энни Ситон и что произошло с ней и Корма-ком, священник едва не упал в обморок. Похоже, он не мог даже предположить, чтобы в этой маленькой деревне творились такие страшные злодеяния. Священник пообещал, что завтра с утра отправится к домику с несколькими мужчинами и с представителем местной власти, а затем совершил обряд крещения ребенка. Элспет назвала его Аланом, а крестными родителями – кузена Пейтона и кузину Сорчу. Она поблагодарила Доркас, расплатилась со священником и двинулась назад к домику, испытывая невероятную усталость. – Где ты была? – спросил Кормак, когда она, едва держась на ногах, вошла в дом с Аланом и котом на руках. Элспет заморгала, уставившись на Кормака, который уже ухитрился сесть и явно намеревался встать с постели. – Ты спал не так уж долго, – сказала она, усаживая Мадди и протягивая Кормаку ребенка. – Дай мне разобраться с ветками и лошадьми, а потом уж начинай ругать меня. Испытывая головокружение и слабость, Кормак боялся, что уронит ребенка. Он осторожно лег на спину и положил малыша себе на грудь. Когда Мадди тоже растянулся на постели и громко замурлыкал, Кормак улыбнулся. Несмотря на свои раны, он был доволен, что все собрались вместе и теперь можно спокойно отдохнуть. Закончив распаковывать вещи, уложив спать Алана и осмотрев раны Кормака, Элспет сняла тонкую сорочку и прилегла рядом со своим спасителем. Все ее тело ныло от боли, однако она была рада, что у нее нет существенных повреждений, хотя на лице синяки, а на руках и ногах остались ужасные отметины от веревок. Она так устала, что ей было не до этих мелких травм. Взяв руку Кормака, Элспет рассказала ему, что делала в деревне. – Значит, Алан. Что ж, хорошее имя, – одобрил он и, высвободив свою руку, обнял Элспет за плечи и привлек к себе. – Бедная девочка! – Кормак коснулся губами ее макушки. – И я тоже. У меня были такие чудесные планы на эту ночь! Элспет тихо засмеялась, а потом зевнула. – Я тоже на многое рассчитывала. Но, помимо боли во всем теле, я чувствую ужасную усталость. – К тому же у меня может снова открыться кровотечение. – Да, вполне возможно. – Она поцеловала его в грудь и потерлась щекой о теплую кожу, наслаждаясь тем, что он жив и лежит сейчас рядом с ней. – Слава Богу, все кончилось. Кормак прижался щекой к ее волосам. – Да, теперь тебе ничто не угрожает. – Полагаешь, наследник сэра Колина и его родственники не станут мстить? – Нет. Его сын, наверное, уже стал мужем моей кузины Мэри, да и потом, он кажется вполне разумным парнем. Впрочем, так или иначе, я не собираюсь долго задерживаться здесь, хотя думаю, родственники сэра Колина не будут слишком горевать над его могилой. Для них не секрет, как он поступил с тобой и что намеревался сделать потом, так что они едва ли удивятся, узнав о его гибели. А теперь отдыхай, ангел мой. Похоже, завтра у тебя будет много дел, и, боюсь, я не смогу тебе помочь. – Ты должен будешь только объяснить людям, что здесь произошло. Если у кого-то возникнут вопросы, я пришлю его к тебе. – Хорошо. Кстати, ты расскажешь Алану о его матери, когда он подрастет и спросит о ней? Элспет вздохнула: – Не знаю. Вряд ли кому-то хотелось бы узнать такое о своей матери. Правда, здесь все знают правду, гак что стоит ли скрывать ее? Однако сейчас я слишком устала, чтобы думать об этом. Спокойной ночи, Кормак. – Спокойной ночи, ангел мой. Кормак улыбнулся, глядя в потолок, когда Элспет почти мгновенно уснула в его объятиях. С тех пор как он встретил ее, в его жизни возникли большие сложности. Теперь его волновали не только ее проблемы, но и она сама. Он даже не осмеливался заглянуть в свою душу. Просто не имел на это права, так как был несвободен. Но он чувствовал, что будет страдать, когда Элспет покинет его. Где-то в глубине души ему хотелось отказаться от своей прежней клятвы и остаться с Элспет. Он уже не испытывал к Изабель тех чувств, в которых клялся ей много лет назад, и все же не мог нарушить свое слово. Его родители не раз покрывали себя позором, и это пятно легло и на их детей. Они увлекались азартными играми, распутничали, рожали детей и бросали их, разоряли своих родственников и были известны как лгуны и мошенники. Кормак еще в ранней молодости решил доказать, что в семье Армстронгов не все лишены чести и что он может крепко держать свое слово. Он поклялся любить и хранить верность Изабель и сдержит свою клятву во что бы то ни стало. Она рассчитывает на данное им слово, и он не подведет ее. И хотя Кормак был глубоко смущен пробудившимися чувствами к Элспет, он твердо знал, что не нарушит свою клятву, и молился только о том, чтобы его твердость не причинила вреда им обоим. Чтобы уладить все дела, потребовалось больше чем один день. Порой Элспет испытывала большое желание послать всех подальше, однако она понимала, что преступления Энни Ситон нуждались в подтверждении и, кроме того, требовались объяснения, почему был убит сэр Колин. Тела двух мужчин и трех младенцев были обнаружены захороненными в огороде Энни Ситон. Элспет очень переживала за всех ее детей, особенно за Алана. Придет время, когда он захочет узнать всю правду о своей матери, и рассказать ему о ней будет крайне нелегко. Элспет хотелось сделать так, чтобы он с детства чувствовал любовь окружающих. Это могло бы смягчить удар, и он убедился бы, что грехи матери – это только ее грехи, а дети здесь ни при чем. Представитель местной власти оформил документы, в соответствии с которыми дом и прилегающие к нему земли перешли во владение Алана. Это имущество было вполне солидным по сравнению с тем, что имело большинство других незаконнорожденных. Элспет пыталась узнать имя его отца, но безуспешно. Представитель власти отказался сообщить ей, кто купил домик и землю для Энни Ситон, объяснив это тем, что не может нарушить конфиденциальность сделки. Элспет предложила компромиссное решение, попросив, если когда-нибудь он все же сможет назвать имя покупателя, сообщить об этом в Донкойл. Вначале Элспет думала, что будет достаточно известить этого человека относительно его возможного отцовства, но потом решила, что ей надо непосредственно познакомиться с ним и удостовериться, что он действительно является отцом, а не проходимцем, пытающимся завладеть ребенком и его имуществом. Мать Алана оставила его на произвол судьбы, и на долю малыша уже с первых дней выпали тяжелые испытания, так что Элспет не собиралась отдавать ребенка, пока не убедится, что он попадет в хорошие руки и его будут любить. Прошло пять дней, прежде чем Элспет и Кормак наконец остались одни, и, хотя в эти дни они не занимались любовью, Элспет чувствовала, что они становятся все ближе друг другу. В промежутках между общением с жителями деревни, представителем власти и священником они беседовали, и Элспет многое узнала о Кормаке и его прошлом. Иногда во время разговора упоминалось имя Изабель, но оно звучало только как составная часть рассказа и потом быстро забывалось. На шестой день утром, набрав веды, Элспет вернулась в дом и обнаружила, что Кормак полностью одет и стоит около кровати. Она сразу поняла, что их пребывание в этом домике подошло к концу. Кормак еще нетвердо держался на ногах и для уверенности вынужден был ухватиться за стойку кровати, однако Элспет не сомневалась, что он считает себя достаточно окрепшим, чтобы преодолеть верхом последние мили до королевского двора, а значит, и до Изабель. Элспет хотелось верить, что такая поспешность связана только с желанием Кормака как можно скорее прибыть туда, где, как он предполагал, их должны были ожидать ее родственники, но этот довод казался ей малоубедительным. Она надеялась задержаться в этом домике, пока Кормак окончательно не окрепнет. Тогда они могли бы в последний раз принадлежать друг другу, перед тем как он встретится с Изабель, но, очевидно, этому не суждено было сбыться. – Ты, наверное, хочешь грохнуться на пол, – сказала Элспет, ставя ведро с водой. – Я не так уж слаб. – Кормак стиснул зубы и сел на постель. – И вполне могу ехать верхом. Мы не должны больше оставаться здесь. – Почему бы нам не задержаться еще на день или два? Рана на твоей ноге слишком глубока, и ты потерял много крови. Конечно, хорошо, что у тебя появились силы, однако, если ты попытаешься сейчас двинуться в путь, они быстро иссякнут. – Я отдохну, когда мы прибудем на место. – Он вздохнул и коснулся пальцами своих волос. – Пол и Оуэн наверняка передали наше сообщение твоим родственникам, и они, вероятно, уже ищут тебя. Если они не найдут тебя при дворе, то помчатся во владения сэра Колина, чтобы рассчитаться с ним. Ты должна встретить их на месте, когда они приедут за тобой, иначе может возникнуть опасная вражда между кланами. Ты ведь не хочешь этого? – Конечно, нет. Значит, мы едем завтра? – Да, с первыми лучами солнца. Ночью, устроившись рядом с Кормаком, Элспет прижалась к нему, стараясь подавить свои страхи. Она так сильно любила этого мужчину, что не могла поверить в отсутствие взаимности с его стороны. В той безумной страсти, которую они оба испытывали недавно, должна была зародиться любовь, и Элспет молила Бога, чтобы ради этой любви он в конце концов отказался от Изабель. Но она не была уверена, что это может произойти. Из их бесед Элспет узнала одну очень неприятную вещь: родители Кормака слыли распутниками, ворами и лгунами. Она сочувствовала ему и другим детям из этой семьи, которые росли без родительской любви, в атмосфере позора. Но Кормак сумел, пережив тяжелое детство, стать порядочным человеком. Он так стремился восстановить честь, семьи, что ради этого готов был пожертвовать чем угодно. Все порядочные мужчины дорожили своей честью, но Кормак дорожил ею с особым тщанием и не допускал даже мысли нарушить свое слово. Сейчас же речь шла не только о его личном достоинстве, но и о достоинстве братьев и сестер. Родители явно пренебрегали честью их клана, а Кормак решил восстановить ее и считал, что любое нарушение принятых обязательств ведет к дальнейшему унижению их семьи. Этого он никак не мог допустить. Для него не существовало полутонов. Только черное и белое. Данное слово было неразрывно связано с понятием чести, и его нельзя было нарушить. «А это значит, – с болью подумала Элспет, – что его клятва, данная Изабель, прочнее камня». Глава 12 – Я же говорила, что глупо садиться на лошадь, не оправившись до конца, – сердито сказала Элспет, укладывая бледного, взмокшего Кормака в постель. Они с трудом добрались до гостиницы, где Кормак всегда останавливался по пути к королевскому двору. Последние две мили Элспет думала, что он вот-вот свалится с лошади лицом в грязь. Она прикусила язык, чтобы удержаться от резких слов, и ей оставалось только закрыть глаза, чтобы не видеть вновь проступившую из его ран кровь. – Пожалуй, это не самое лучшее, что я когда-либо делал, – признался Кормак, слабо улыбнувшись, когда Элспет, ворча, снимала с него одежду. – Ты можешь ругать меня в полный голос, ангел мой. Я заслужил это. Элспет только покачала головой, снимая повязки, обрабатывая раны и нанося на них мазь, прежде чем снова забинтовать чистыми полосками ткани. Его глаза были закрыты, пока она возилась с ним, но лицо немного порозовело. Она накрыла Кормака одеялами, крайне раздраженная его упрямством. Затем Элспет распаковала веши и позаботилась о потребностях маленького Алана. Она понимала, что ее раздражение отчасти было вызвано настойчивым стремлением Кормака побыстрее добраться до королевского двора, даже рискуя своим здоровьем. Кормак считал, что ей необходимо как можно скорее встретиться со своими родственниками, чтобы утех не было оснований выступить против клана сэра Колина. И все же это казалось ей не единственной причиной, и ее мучила ревность. Конечно, Элспет удалось немного задержать Кормака, и она чувствовала, что все же поколебала его верность Изабель, однако она не была уверена, что смогла полностью убедить его отказаться от этой женщины. После еды Кормак уснул, и Элспет с удовольствием помылась, а потом, думая о скорой разлуке с Кормаком, прилегла рядом с ним. Он сквозь сон пробормотал ее имя и, обняв здоровой рукой, притянул к себе. Затем с удовлетворенным вздохом снова крепко уснул. «Он помнит обо мне даже во сне», – подумала Элспет, и в душе ее снова забрезжила надежда. Кормак вздрогнул, когда солнечный луч коснулся его глаз. Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету. Затем он огляделся и узнал гостиницу, в которой часто останавливался. Элспет была одета в красивое зеленое платье. Она только что закончила причесываться. Алан лежал в колыбели, которую они прихватили с собой из домика, и, что-то лепеча, перебирал пальчики своей маленькой ножки. Мадци растянулся кверху лапами на полу рядом с кроватью, греясь на солнышке в весьма вольном виде. Кормак улыбнулся, испытывая удовлетворение от открывшегося ему зрелища. – Наконец-то ты проснулся, – сказала Элспет, тоже улыбнувшись и подходя к постели. – Нет-нет. Позволь мне сесть без твоей помощи. – Его попытка сопровождалась приступами резкой боли, однако он чувствовал себя гораздо лучше, чем несколько дней назад. – Как долго я проспал? – Ты уснул почти сразу, как только мы приехали сюда. Вечером проснулся, чтобы поесть, и опять уснул. Сейчас уже полдень следующего дня. – О Боже. – Кормак покачал головой. – Неудивительно, что я так проголодался. – Сейчас парень из гостиницы принесет еду и поможет тебе привести себя в порядок. – Да, это было бы неплохо. – Кормак нахмурился, когда она надела накидку. – Куда ты собралась? – К королевскому двору. Думаю, это самое подходящее место, где можно оставить сообщение моим родным, правильно? – Конечно. – Кормак мысленно отругал себя за то, что мог подумать, будто бы она торопится покинуть его. – Только убедись в надежности человека, которому ты сообщишь, что остановилась в этой гостинице. Хорошо бы это был какой-нибудь дальний родственник, знающий твою семью. – Он нахмурился, подумав о том, что Элспет окажется одна среди похотливых придворных. – Думаю, все-таки было бы лучше подождать, пока я не смогу проводить тебя. Как только она ушла, в комнату с большим подносом в руках вошел Робби, юный сын хозяина гостиницы. Кормак отбросил в сторону свои тревоги, увидев еду, и быстро поглотил ее. Затем Робби помог ему помыться. Проявив такую активность, Кормак почувствовал лишь легкую усталость, и этого ободрило его. Видимо, продолжительный сон пошел ему на пользу. С помощью Робби он несколько раз обошел комнату, правда, был вынужден все время опираться на плечо мальчика. Тем не менее, снова ополоснувшись, чтобы смыть пот после такого напряжения, и забравшись в постель, Кормак испытывал удовлетворение. Через несколько дней он восстановит силы и сможет передвигаться без посторонней помощи. Немного отдохнув, Кормак почувствовал, что по крайней мере один-то его орган уже восстановился. Прошло слишком много времени с тех пор, как он и Элспет наслаждались друг другом, и сейчас у него вновь возникло желание. Рана на руке зажила настолько, что Элспет сняла наложенные швы, сказав, что они нужны были главным образом для того, чтобы шрам не был слишком большим. Правда, нога еще причиняла ему существенные неудобства. «Однако, – подумал он, – Элспет может сама проявить активность». Когда Робби направился к выходу, Кормак взглянул на светлые волосы мальчика и вдруг вспомнил о главной цели своего путешествия. Он тяжело вздохнул и попросил принести ему перо, чернила и пергамент. Вскоре было готово короткое послание Изабель, и Кормак попросил Робби доставить его ей. Затем он снова лег на кровать и уставился в потолок, размышляя о том, почему он чувствует себя так, как будто только что предал Элспет. Элспет пробиралась сквозь толпы людей, которые, казалось, заполонили весь двор королевского замка, а также его холлы и комнаты. Она уже начала думать, что напрасно тратит время, поскольку среди собравшихся разодетых просителей трудно было найти человека, кому можно оставить свое сообщение, как вдруг заметила кузена Джеймса Драммонда. Элспет двинулась к нему, расталкивая людей, и облегченно вздохнула, когда наконец почти добралась до него. Но в этот момент тот начал удаляться с двумя мужчинами, не замечая ее. – Джеймс! – крикнула она, подавшись вперед и хватая его за руку. – О Боже, Элспет! – Он засмеялся, обнял ее и расцеловал в обе щеки. – Я слышал ужасные истории о тебе – настолько ужасные, что собирался поехать в Донкойл, чтобы узнать, в чем дело. – Джеймс посмотрел на своих спутников. – Я не могу сейчас пойти с вами, друзья. Может быть, мы увидимся чуть позже. Проводив взглядом молодых людей, Элспет посмотрела на своего красивого кузена, и ее губы тронула легкая улыбка. – Ты не представил меня своим друзьям, Джеймс. – Она понимающе кивнула, когда он смутился и покраснел. – Это вместе с ними ты распутничаешь? Джеймс вздохнул: – Они надежные товарищи, и я всегда могу доверить им защищать спину во время сражения. – Однако ты не уверен, что им можно доверять, если они окажутся рядом с одной из девушек из твоей семьи. – Элспет засмеялась, когда Джеймс неохотно кивнул, затем стала серьезной и, обхватив себя руками, спросила: – Ты слышат какие-нибудь новости о Пейтоне? – Да, до меня дошли слухи, что он погиб, но я не верю в это. – Я тоже не верю, хотя видела, как он упал, сраженный стрелой. – Элспет кратко рассказала Джеймсу о своих злоключениях, и тот сочувственно обнял ее. – Все знают, что я нахожусь здесь, Элспет, и если бы Пейтон был найден мертвым или все еще считался пропавшим без вести, мне наверняка стало бы известно об этом. – Ты и обо мне не слышат никаких новостей? – Нет. Думаю, это потому, что никто не знает, что именно случилось с тобой, и, даже предполагая, что ты все еще находишься у сэра Колина, никто не сомневается, что ты жива. Но если бы семья приняла такое решение, я непременно отправился бы за тобой или на поиски Пейтона, живого или мертвого. – Ну конечно. Благодарю. К сожалению, должна признаться, моя надежда на то, что Пейтон жив, несколько ослабла, но ты, безусловно, прав. Если бы Пейтон был убит и до сих пор не найден, наша семья едва ли оставила бы тебя здесь прохлаждаться и распутничать с друзьями. – Иметь дело с женщинами – тоже тяжелая работа. – Джеймс усмехнулся, когда Элспет взглянула на него с явным неодобрением. – А теперь надо подыскать место, где бы ты могла остановиться. Думаю, здесь уже нет свободных комнат, но я постараюсь что-нибудь придумать. – У меня есть комната, Джеймс. – Элспет терпеливо ждала, пока он думал, что сказать на это. – Элспет, ты не можешь жить в одной комнате с этим человеком. – Джеймс говорил тихо, оглядываясь по сторонам в надежде, что никто не слышит их разговора. – Ты должна понимать, как к этому отнесутся люди. – Разумеется. – Элспет пожала плечами и, обведя взглядом толпу, нахмурилась, заметив пышную блондинку, пристально разглядывающую ее. – Пусть думают что хотят и болтают, пока не отсохнут языки. Меня это не волнует, я останусь с Кормаком. Джеймс долго смотрел на нее, затем чертыхнулся. – Это что, тот самый? Она улыбнулась, не скрывая печали, и кивнула: – Да, тот самый. – Но ведь он… говорят, он увлечен другой женщиной. Уже много лет, хотя бог знает почему. – Мне это известно. Его дамой сердца является леди Изабель Дуглас. Та, что схоронила уже четверых мужей. Кормак связал себя с ней клятвой еще в молодости, но даже если это юношеская глупость, он твердо намерен сдержать свое слово. – Элспет покачана головой. – Я все понимаю и, здраво размышляя, должна бы держаться подальше от него. – Но здравый смысл, видимо, покинул тебя. – Нет, это не так. Но я очень люблю Кормака, Кажется, я полюбила его еще в детстве. Возможно, глупо так рисковать своей репутацией, но я должна была попытаться завоевать его сердце. Можешь ли ты понять это, Джеймс? – Да, могу. Только хочу посоветовать тебе выбирать такие игры, где у тебя есть большой шанс победить. Мужчина, способный пренебречь тобой ради такой женщины, как леди Изабель, просто глупец, и, боюсь, ты отдала свое сердце именно такому человеку. – Есть несколько вещей, которые могли бы поколебать мою решимость, если бы я знала о них с самого начала. – Элспет нахмурилась и покачала головой. – Впрочем, я все равно вступила бы в эту игру, только надо было молиться более усердно. – Она заметила, как Робби, пробравшись сквозь толпу к пышной блондинке, передал ей послание. – Кто эта женщина? Та, рядом с которой стоит светловолосый мальчик? – Это и есть пресловутая леди Изабель. Элспет, тебе плохо? Ты так побледнела. Неудивительно. Элспет действительно почувствовала дурноту. Она с горечью поняла, что это Кормак послал Изабель записку, и, значит, он не отказался от этой женщины. Ей хотелось думать, что он, руководствуясь долгом, решил встретиться с Изабель, чтобы положить конец долгой и сомнительной связи с ней, однако Элспет не осмеливалась питать такую надежду. – Видимо, я просто очень устала, – сказала она и поцеловала Джеймса в щеку, заметив при этом по его сочувствующему взгляду, что он понял, чем она в действительности была обеспокоена. – Думаю, мы еще встретимся здесь. Если ты увидишься с нашими родственниками раньше меня, передай им, что со мной все в порядке. – Хорошо. Береги себя, Элспет. Изабель не та женщина, с которой можно безнаказанно соперничать. Поговаривают, что она лично убила одного, а возможно, и всех своих мужей, Изабель шлюха, но очень умная и хитрая. Она переспала почти со всеми влиятельными мужчинами при дворе и, не колеблясь, может использовать их для своих целей. Эта женщина способна погубить тебя. – Я знаю это, но пусть она даже способна распоряжаться самим королем. Для меня гораздо важнее другое. – Если она уложит в постель твоего прекрасного рыцаря? – Да, и это вполне может произойти. – От одной только мысли о страстных объятиях Изабель и Кормака к ее горлу подступил ком. – Полагаю, именно таким образом она добилась от него клятвы. – Элспет увидела, что Робби уходит. – Увидимся позже, Джеймс. Не беспокойся обо мне. – Легче сказать, чем сделать, – пробормотал он, провожая Элспет взглядом и заметив при этом, как внимательно за ней наблюдает леди Изабель. Элспет прислонилась к холодной каменной стене гостиницы, стараясь привести в порядок свои смятенные чувства. Она перехватила Робби, и, поскольку никто не требовал от него хранить в тайне данное ему поручение, он сразу рассказал ей, что Кормак действительно отправил с ним записку Изабель и попросил узнать, каков будет се ответ. Без каких-либо принуждений мальчик рассказал также, тщательно выбирая выражения, какие слухи ходят об этой женщине, и Элспет снова подивилась, насколько же слеп был Кормак. Если даже безусые мальчишки знали, что представляет собой Изабель, пора бы и ему обратить на это внимание. И хотя Робби не знал, что было в записке, достаточно было ответа Изабель, чтобы Элспет догадалась, Кормак сообщил этой женщине, что он прибыл на ее призыв и готов встретиться с ней. Изабель же ответила, что ему пока не следует приходить к ней – она сама позовет его, когда будет нужно. Нескольких монет оказалось достаточно, чтобы Робби поклялся сохранить в тайне от Кормака этот разговор с Элспет. «Не очень-то романтический обмен любезностями между Кормаком и Изабель, – подумала она, – однако это все же представляет угрозу для меня». Она никак не могла подавить боль и гнев в своем сердце, а в таком состоянии нельзя была появиться перед Кормаком. Но у нее оставался еще один шанс выиграть сражение. Инстинкт подсказывал Элспет, что Изабель никогда не отпустит Кормака, но его можно убедить, что затянувшиеся отношения с этой женщиной изжили себя. Несмотря на свое упрямство, мог ли он с прежней убежденностью относиться к своей клятве, которая ни к чему не привела за долгие десять лет? Элспет выпрямилась и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. У нее оставалась еще одна возможность добиться победы, и» пока Кормак не сделал окончательного выбора в пользу Изабель, глупо отказываться от нее. Она ведь и раньше знала, что Кормак едет ко двору короля, чтобы встретиться здесь с Изабель, которая вызвала его, и было бы глупо считать, что обмен сообщениями между ними означает, что она окончательно проиграла. Элспет направилась к двери гостиницы. У нее впереди есть ночь или даже две, чтобы попытаться добиться победы. Если же Кормак пренебрежет ею ради прежней любовницы, подчиняясь своей клятве, она по крайней мере не зря проведет это время и не будет потом терзаться сожалениями. Изабель пока еще не в его постели, и Элспет намеревалась занять ее место рядом с Кормаком. Войдя в комнату, она застала его лежащим на кровати и хмуро уставившимся в потолок. Похоже, сообщение Изабель не слишком обрадовало его. Прекрасно. Возможно, своим высокомерием она допустила ошибку. Любой мужчина испытал бы раздражение, если бы ему в подобной ситуации приказали ждать, пока его не вызовут. Элспет мысленно покачала головой. Она ни на что не надеялась и не ждала никаких обещаний. Ей все было понятно. Но пока топор, зависший над ее головой, еще не упал, она не станет обращать на него внимания. Кормак наблюдал, как Элспет снимает накидку, затем повернулся, чтобы взглянуть на спящего Алана. Теперь, после обмена записками с Изабель, казалось, его сомнения развеялись. Конечно, Элспет – очень страстная девушка, но Изабель – женщина, которую он любил многие годы. Безусловно, он не мог отрицать, что испытывает и к Элспет тоже очень глубокие чувства, но это не дает ему права нарушать слово, данное Изабель. Все это выглядело вполне разумным, однако на душе почему-то было тревожно и тяжело. Когда Элспет рассказала о встрече со своим кузеном Джеймсом, Кормак немного оживился. Весь оставшийся день прошел за приятной беседой, играми с Аланом и прекрасной едой. Однако когда Элспет уложила ребенка в его постельку, Кормак снова почувствовал некоторую неуверенность. Казалось, он стоял на краю огромной пропасти, а в спину ему дул сильный ветер. Он только что договорился о встрече с женщиной, которой был увлечен в течение десяти лет; женщиной, которая была теперь свободна и которой он дал клятву жениться на ней. И все же, наблюдая за тем, как Элспет раздевается, он не мог отказаться от своего намерения провести с ней долгую, страстную ночь. Кормак напомнил себе, что Элспет сама отдалась ему, не требуя никаких обещаний. Она разделяла с ним страсть, поглощавшую его, и никогда не предъявляла никаких претензий. Она знала об Изабель и о клятве, данной им этой женщине. Но несмотря на все эти убеждения, когда Элспет скользнула к нему в постель и Кормак заключил ее в объятия, его снова начала терзать мысль о том, что он кого-то предает. Но кого именно? Изабель, поскольку он чувствовал, что не может обойтись без Элспет и даже помышлял нарушить ради нее свою клятву? Или Элспет, так как лежал с ней в постели, хотя знал, что скоро оставит ее? – Ты выглядишь очень озабоченным, Кормак, – сказала Элспет, теснее прижимаясь к нему. – В самом деле? Может быть, оттого, что я испытываю страстное желание, но не имею достаточно сил и возможности удовлетворить его? – прошептал он, поглаживая ее спину и нежно лаская маленькие упругие ягодицы. Элспет провела рукой по его животу сверху вниз и слегка улыбнулась, почувствовав, как Кормак вздрогнул от ее ласкового прикосновения. Она ощутила твердость восставшей мужской плоти и продолжала гладить Кормака, испытывая удовлетворение оттого, как он нежно шептал ее имя, как прерывисто начал дышать и как сильно забилось его сердце. Несомненно, он желал ее. Элспет решила, что это последняя возможность заставить Кормака познать страсть вместе с ней в полной мере. Она намеревалась оставить в его памяти такие насыщенные, жаркие и восхитительные воспоминания, которые никогда не сотрутся, как бы далеко от нее он ни находился потом. Кормак застонал, когда Элспет стала покрывать его живот нежными поцелуями, иногда касаясь языком. Никогда в жизни он не испытывал такого наслаждения и старался продлить удовольствие как можно дольше. В конце концов, не в силах больше сдерживаться, Кормак подтянул Элспет кверху и уложил на себя. Они оба едва дышали от охватившего их возбуждения. Он прильнул к ее губам долгим, жгучим поцелуем, в котором чувствовалось безумное желание, и по телу Элспет пробежала дрожь. Кормак положил руки ей на бедра и хотел заставить ее активно двигаться, но она только улыбнулась и покачала головой. – Ты хочешь свести меня с ума, ангел мой? – простонал он, задыхаясь. – Может быть. – Элспет, медленно двигаясь, ласкала руками его широкую грудь. – Боюсь, все может кончиться очень быстро, а я хочу продлить удовольствие как можно дольше. Хочу чувствовать не спеша. Кормак наблюдал, как она наслаждалась, закрыв глаза и слегка склонив голову набок. Ее длинные волосы касались его бедер. Выражение блаженства на ее красивом, чувственном и в то же время невинном лице еще больше возбудило его. – Хочу чувствовать тебя внутри, – прошептала она. – Чувствовать, как ты заполняешь меня. Ее низкий хрипловатый голос проник в самую глубину его души, и он с дрожью ответил: – Элспет, ангел мой, если ты хочешь, чтобы мы вместе подошли к концу, пожалуйста, начинай двигаться. И Элспет послушалась его. Сначала это были медленные легкие движения, так как оба старались продлить удовольствие. Но затем страсть поглотила их обоих, Элспет не требовались подсказки и ободрения Кормака, так как она инстинктивно чувствовала, как надо действовать, но ей нравилось слушать их. Когда ее тело начало содрогаться в любовном экстазе, он крепко сжал ее бедра и, глубоко погрузившись в нее, излил свое семя. Охваченная необычайным блаженством, Элспет упала в его объятия, продолжая дрожать. – О, любовь моя, ты угробишь меня раньше времени, – проговорил Кормак, касаясь ее лба легким поцелуем. – Тем не менее, думаю, сегодня ночью мы еще не раз повторим эту пляску. – Да? И сколько же раз ты намерен ее повторить? – Раз пятнадцать. – Кормак засмеялся, увидев удивление на лице Элспет, затем поцеловал ее, когда она нахмурилась, хотя в глазах ее промелькнули веселые искорки. – После этого мы не смогли бы двигаться целый месяц, – сказала она, соскочив с кровати и смочив тряпочку, чтобы они оба могли обтереться. – Думаю, самое большее нас хватит раз на шесть. Кормак снова засмеялся, наблюдая, как Элспет немного стыдливо опускает тряпочку в чашу с водой, стоящую около кровати. Когда она вернулась к нему, он обнял ее за талию и снова притянул к себе. Ее великолепные груди оказались на уровне его губ, и он не преминул воспользоваться этим. Элспет запустила пальцы в его волосы, он же губами и языком ласкал ее груди. Она постанывала от удовольствия и выразила некоторое сожаление, когда он перенес поцелуи ниже. Он начал целовать ее живот с нежными покусываниями и жаркими прикосновениями языка. Она не понимала, что задумал Кормак, пока он не закинул ее ногу себе на плечо. Элспет смутилась и напряглась, оттого что в этой позиции при ярком свете свечей ему открылись самые интимные места. – Не волнуйся, ангел мой, – пробормотал он, проводя языком по внутренней стороне ее бедра. – Позволь мне насладиться тобой. «Эта ночь должна надолго запомниться нам обоим», – напомнила себе Элспет. В борьбе за свое счастье нет места ни застенчивости, ни колебаниям. Закрыв глаза, она расслабилась, стараясь не думать о том, что видит Кормак, и полностью отдалась своим чувствам. Не выражая никакого протеста, Элспет позволила ему делать все, что он захочет. И Кормак довел ее почти до безумия, заставляя испытывать острое наслаждение. Лишь после того, как она обратилась к нему с мольбой, он позволил ей воспарить к вершинам блаженства. Она все еще продолжала дрожать от возбуждения, когда он принялся снова ласкать ее, доводя до оргазма второй, затем третий раз, пока Элспет не распласталась на постели, едва не лишившись чувств. Через некоторое время, придя в себя, она ответила ему не менее жгучими ласками. Они немного вздремнули, затем опять занялись любовью. Элспет была даже удивлена такой неуемной взаимной страстью. Они были похожи на маленьких детей, дорвавшихся до сладостей. На небе уже появились первые проблески зари, когда они в очередной раз погрузились в бездну небытия. Элспет лежала без сил в объятиях Кормака, чувствуя, что не способна шевельнуть даже пальцем. – Как твоя нога? – наконец спросила она, затем зевнула и, свернувшись клубочком, прижалась к его боку. – Левая в порядке, правая еще немного побаливает, а на среднюю, кажется, требуется наложить шину. Элспет засмеялась и слегка шлепнула его. – Бедненький. Но я ни в чем не виновата. Я мирно слала, когда ты, разбудив, изнасиловал меня. – Она подумала, что если после этой ночи в ней останется хоть капля скромности, это будет чудом. – Изнасиловал, разбудив? Хм-м-м… Мне это нравится. Он тоже зевнул, затем сказал: – Кажется, Алан проснулся. Прислушавшись к звукам, исходившим из колыбельки Алана, Элспет улыбнулась и закрыла глаза. – Он иногда начинает гукать, затем поспит часок или два и опять лепечет по-своему. У меня еще есть время немного вздремнуть. – Ты можешь спать под его гудение? – Кормак провел ладонью но ее спине, а затем по округлостям зада. – Это приятный звук. – Может быть, ему требуется уделить внимание? – Кормак никогда еще не чувствовал себя таким обессиленным и удовлетворенным. – Да, но если я подойду к нему, он будет требовать это каждое утро, – сонно сказала Элспет. – Что ж, тогда не стоит обращать на него внимание. – Он улыбнулся, услышав ее приглушенный смех. – Можешь спокойно спать, ангел мой. Обещаю больше не трогать тебя. По правде говоря, у меня на это уже не осталось сил. Спустя несколько часов Кормак проснулся от гудения Алана, сосущего свои пальцы. В то же самое время язык и пальцы Элспет заставили его мгновенно возбудиться. Он протянул руку и развернул Элспет так, что теперь тоже мог ответить ей интимной лаской. Ее первая разрядка наступила очень быстро, затем они постарались растянуть удовольствие, зная, как можно доставить друг другу наибольшее наслаждение. Когда же Элспет довела его до наивысшего блаженства, Кормак понял, что ошибался относительно своей выдержки. Элспет слегка поморщилась и выскользнула из его ослабевших объятий, чувствуя раздражение в интимных местах. Она умылась и быстро оделась, потому что в комнате было довольно прохладно. Покормив Алана, она посмотрела на спящего Кормака и ощутила странную гордость, оттого что смогла довести этого мужчину до полного изнеможения. Правда, ее немного смущали некоторые вещи, которые она делала, чтобы полностью удовлетворить его. Но в конце концов Элспет отбросила все свои сомнения. Если Кормак оставит ее после такой незабываемой ночи, он не заслуживает ее любви. Она сделала ради него все, что могла, но и сама при этом наслаждалась каждой минутой их близости. «Теперь, – подумала Элспет, укладывая Алана в колыбельку, – пора оставить Кормака одного». После всего, что она делала с ним ночью и позволяла ему делать с собой, ей не очень хотелось видеться с ним сейчас. Прежде всего ей надо было прийти в себя и успокоиться. А главное – надо дать Кормаку время побыть одному и подумать. У него не было такой возможности с тех пор, как он вызволил ее из башни в замке сэра Колина. Они постоянно были вместе, то сражаясь, то предаваясь взаимной страсти. Потихоньку выйдя из комнаты и намереваясь где-нибудь поесть, Элспет молилась только о том, чтобы Кормак принял решение, которое не разлучало бы его с ней. Глава 13 Хотя все тело Элспет продолжало ныть, она покидала гостиницу с легкой улыбкой. Это была приятная ломота, вызванная бурными любовными ласками, о которых она вспоминала с восторгом. Ее кожа еще пылала от горячих поцелуев и нежных слов, которые Кормак нашептывал ей, не отрывая губ от ее плоти. Элспет хотела верить, что своими ласками она тронула его сердце и пробудила в нем не только вожделение. Несомненно, мужчина не мог бы говорить такие ласковые, проникновенные слова и так нежно ласкать женщину, если бы не испытывал к ней любви. Элспет надеялась, что вскоре услышит от Кормака заветные три слова. Ему только требуется время, чтобы обдумать все и понять, кто по-настоящему любит его, и она готова предоставить ему для этого целый день. – Так, значит, ты жива! – раздался глубокий низкий голос позади нее. Элспет вздрогнула от неожиданности, затем обернулась и радостно взвизгнула, увидев, кто стоял перед ней. – Пейтон! Слава Богу! – Она бросилась в его объятия и покрыла его лицо поцелуями. – Я так боялась, что этот негодяй убил тебя! – Почти так и было. Они убили двух моих охранников, а меня, истекающего кровью, подобрал и выходил пастух. Он же и сообщил обо мне в Донкойл. – Пейтон огляделся, взял Элспет под руку и повел к скамье перед таверной. Отправив четверых сопровождавших его мужчин пить пиво, он повернулся к Элспет: – Сэр Колин причинил тебе вред? – Нет, не успел, так как Кормак пришел мне на помощь, – ответила Элспет, сжимая руку Пейтона, как будто не могла поверить, что он действительно здесь, с ней, еще немного бледный, но живой и здоровый. – Нам рассказали об этом его друзья. Но почему ты оказалась здесь? Почему он не привез тебя к нам? – Кормак решил, что это для меня самое безопасное место. К тому же он собирался отправиться ко двору еще до того, как я присоединилась к нему. – Чтобы встретиться с Изабель? В его голосе прозвучали жесткие, почти саркастические, нотки, и Элспет нахмурилась. – Ты знаешь эту женщину? – Немного. По тому, как Пейтон произнес это и отвел глаза, Элспет сразу догадалась, в чем дело. – Значит, ты тоже спал с ней? – Однажды. – Так ли это? – Одного раза оказалось достаточно. – Пейтон вздохнул и провел рукой по своим густым золотисто-рыжим волосам. – Не знаю, как объяснить это тебе, дорогая. Она словно пожирает мужчину, и при этом в ее глазах есть нечто такое, отчего пропадает всякое удовольствие. Я никогда не верил во всякую чертовщину, но если и существует дьявол в образе женщина, то это именно она. – Бедный Кормак! – прошептала Элспет. – Стоит ли жалеть этого глупца? Хотя, по-моему, ты испытываешь к нему некоторые чувства. И вес же как можно жалеть его, если он связался с такой шлюхой, как Изабель? – Это не жалость, а сочувствие. Да, я беспокоюсь за его судьбу. Я люблю этого глупого слепца. Думаю, что и он тоже любит меня, хотя еще не понимает этого, В юности он дал клятву Изабель, и вот уже десять лет хранит верность своему слову. Слишком долго объяснять, но поверь, я сделала все возможное и даже невозможное, чтобы заставить его нарушить свою клятву. Думаю, теперь он начал прозревать, хотя я не уверена, что довела дело до конца. К сожалению, мне не хватило времени. Пока мы разговариваем здесь с тобой, эта дьяволица, кажется, решила посетить гостиницу, где я оставила беззащитного Кормака в постели. – Элспет нахмурилась и резко встала со скамьи. – Эту злую колдунью нельзя подпускать к нему. Она ведь сказала, что вызовет его, когда ей будет нужно. – Ты видела ее раньше? – спросил Пейтон, наблюдая, как Изабель, соблазнительно покачивая бедрами, направляется к гостинице. – Да. – Элспет тронула Пейтона за руку, чтобы отвлечь его, и нахмурилась, заметив мечтательную улыбку на его губах. – Любоваться красотой не вредно, дорогая. – Он снова стал серьезным. – Она считает тебя соперницей. – Меня? – Элспет нашла смешным такое предположение, так как все считали Изабель неотразимой. – Да, именно тебя. – Пейтон слегка улыбнулся и поцеловал ее в щеку. – Ты очень привлекательная женщина, Элспет. – Но ведь она… – Я знаю. Она красива той красотой, какую воспевают поэты и менестрели, но ведь ты тоже красивая. К тому же у Изабель черная душа. Она знает это и в то же время понимает, что ты обладаешь не только внешней, но и внутренней красотой. – Кормак не был верен ей в течение прошедших десяти лет. – Да, но готов спорить, что никто из его случайных женщин не может сравниться с тобой. Ты не какая-нибудь гостиничная шлюха или девица легкого поведения. Ты та, на ком он вполне мог бы жениться, и только ты можешь завладеть его сердцем, которое эта дрянь держит в кулаке столько лет. Теперь Изабель намеревается еще крепче приковать Кормака к себе, напомнив ему о клятве. – Это самое страшное напоминание, – тихо сказала Элспет, хотя ей хотелось кричать. И разум, и сердце призывали ее к действию. Она должна броситься в гостиницу и помешать Изабель сделать то, что та задумала. – Я подожду тебя здесь, – сказал Пейтон. Элспет вздохнула, не удивившись, что он догадался о том, что с ней происходит, хотя и испытала при этом некоторую неловкость. – Наверное, мне не стоит появляться там сейчас. Большего, чем я сделала, чтобы повлиять на его решение, я сделать не смогу. – Ну и что же? Мужчина отдал Изабель десять лет своей жизни. В то время как другие парни могли свободно распоряжаться своей судьбой, он был постоянно привязан к ней, считая, что ее жадные родственники сделали из нее несчастную мученицу. И то, что он продолжает следовать по этому пути, еще не означает, что он ему нравится. Возможно, его одолевают сомнения относительно прежней привязанности, однако любому было бы трудно признаться, что десять лет потрачены впустую и что все жертвы и страдания оказались напрасными. – Надо каким-то образом убедить его, что нарушение давней клятвы совсем не связано с потерей чести. Это придаст ему силы отказаться от Изабель. – Возможно, он уже и сам хочет сделать это. Но мужчина нуждается в поддержке, чтобы решиться на такой шаг. Иди к нему, дорогая, и дай понять, что он может получить взамен. Пусть Кормак сравнит то, чем обладает сейчас, с призрачной целью, к которой он стремится. Твое присутствие поможет ему принять правильное решение. – Но мне не хотелось бы приблизить момент своего поражения, – прошептала Элспет. – Ты беспокоишься потому, что отдала ему все, что девушка может дать мужчине? – Откуда ты знаешь? – Элспет заволновалась, решив, что в се внешности появилось нечто такое, что позволило Пейтону догадаться о потери невинности. – Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая, так как у нас всегда был одинаковый образ мышления. Ты хочешь завладеть мужчиной, который привязан к другой. Полагаю, намереваясь побольше узнать об Изабель, ты собрала о ней всю возможную информацию и поняла, какая это дрянь. И поскольку нельзя с уважением относиться к ее притязаниям на Кормака, ты решила завладеть его сердцем. Но как это сделать, если мужчина убежден, что любит другую? Только отдавшись ему, согревая своей близостью, проникая в его плоть и кровь, удовлетворяя все его желания, пока он не будет полностью принадлежать тебе. – Похоже, ты считаешь себя очень умным? – проворчала Элспет. – Да, считаю. – Пейтон встретил ее раздраженный взгляд улыбкой. – Я поступил бы именно так, дорогая. Попытался бы заставить свою возлюбленную видеть только меня и жаждать моего прикосновения. Если бы моя возлюбленная колебалась, не зная, какой сделать выбор, я постарался бы оставить в ее сердце неизгладимый след, чтобы она, даже избрав другого, долго помнила обо мне и со временем все же изменила свое решение. – Мне не хватает храбрости вступить в поединок с Изабель. Пейтон тихо рассмеялся и обнял ее. – Нет, ты просто боишься рискнуть. Только недалекая женщина может колебаться, когда речь идет о ее счастье. Ты ведь не такая, и я тебя уверяю, что хуже не будет. Правда, мне трудно судить, так как я не знаю, какие отношения сложились у тебя с Кормаком. Все, что я могу посоветовать тебе, – так это проявить мужество и предстать перед ним, чтобы напомнить, что у него есть выбор. Если он так и не поймет, что давнишняя клятва, данная проститутке, не имеет значения, мы поедем домой. Я буду ждать тебя здесь. Элспет строго посмотрела на Пейтона: – Надеюсь, ты не пойдешь и не станешь объясняться с ним, если он все-таки совершит глупость. – Разве стоит делать это? – Нет, не стой! Это мое личное дело. Я знала, на что иду, и получила, что хотела. Если мне шлепнут по рукам, так это только моя вина. Я не остановилась даже тогда, когда поняла, что мне приходится бороться не столько с другой женщиной, сколько с предубеждениями самого Кормака. Он не может нарушить свое слово, так как стремится смыть пятно позора, лежащее на его семье по вине родителей. Нет необходимости призывать моих родственников отомстить за предполагаемое оскорбление с помощью кулаков или мечей. Это мое решение, и, должна признать, Кормака было нелегко соблазнить. – Она чуть улыбнулась, когда Пейтон засмеялся. – Значит, он порядочный человек? – Очень. И он все время помнил о своем долге передо мной и всеми Мюрреями. – Но тебя это не остановило. – Нет. – Элспет слегка покраснела. – Я давно обнаружила, что, как и моя мать, обладаю способностью определять, какие чувства владеют человеком. Я чувствовала, что Кормак желает меня, хотя и удивилась, когда он впервые поцеловал меня. – Я всегда поражался такой способности человека и с трудом верил в нее, – сказал Пейтон, и его красивые глаза зажглись интересом. – Все это казалось мне просто плодом романтического воображения. Элспет кивнула: – Я тоже раньше так думала, и меня очень смущало то, что моя мама говорила о таких вещах вполне серьезно. Однако клянусь, Пейтон, это правда. Я видела его отношение ко мне и именно поэтому затеяла с ним опасную игру, надеясь в глубине души, что мои чувства найдут отклик в его сердце. Мне очень трудно объяснить, как это у меня получается, потому что и сама не понимаю. – Возможно, это то же самое, что помогает тебе определить, когда человек лжет. – О да, это особый дар. – В таком случае, зная о чувствах Кормака, ты должна была действовать более решительно. – Да, я ощущала его желание, нежность и даже любовь, но в то же время – его смущение, сомнения и душевную боль. Я уверена, он был бы счастлив со мной, если бы не Изабель и не данная ей клятва. Однако от этого никуда не денешься, и внутренние противоречия Кормака делают его несчастным. Боюсь, у меня было недостаточно времени, чтобы полностью переубедить его, и он не смог до конца разобраться, чего на самом деле хочет и в ком больше нуждается. Ты прав, я должна пойти сейчас к нему и все выяснить. – Элспет высвободилась из легких объятий кузена и глубоко вздохнула. – Настал момент истины, и я не могу оставаться в Стороне. – Я буду молить Бога, чтобы все вышло так, как ты хочешь. – Пейтон поцеловал ее в щеку. – Я надеюсь на лучшее, однако будь готов к отъезду. Если окажется, что он по-прежнему крепко опутан сетями Изабель и считает свою клятву незыблемой, я не хочу оставаться здесь. – И не станешь продолжать бороться за него? – Я только это и делала, с тех пор как мы сбежали от сэра Колина. Если всех моих усилий оказалось недостаточно, чтобы поколебать его решимость вернуться к Изабель, думаю, продолжать не имеет смысла. – Элспет решительно двинулась к гостинице. – Если он все-таки предпочтет эту шлюху, дай мне Бог сохранить спокойствие и удалиться с достоинством, не устраивая скандала. – Изабель! – удивленно воскликнул Кормак, когда женщина тихо вошла в комнату. – Ты же говорила, что вызовешь меня. Он принял более удобную позу, опираясь на подушки, Его попытка немного походить заметно укрепила ноги, однако он был все еще слаб. Встретиться же с Изабель Кормак намеревался стоя твердо на ногах и с более ясной головой. К тому же ему не хотелось, чтобы Изабель приходила в комнату, которую он делил с Элспет. Кормака ничуть не смущало, что она застала его в постели, где он спал со своей любовницей. Гораздо больше его тревожило ощущение, что он предает Элспет. – Я не могла дождаться встречи с тобой, мой дорогой, – сказала Изабель и, быстро подойдя к кровати, взяла его за руку. – В самом деле? Ты же сказала, что я должен подождать. Изабель насторожилась, услышав лепет ребенка, и бросила взгляд на колыбель, где малыш с довольным видом играл со своими ножками. Она брезгливо поморщилась, увидев его и огромного серого кота, наблюдавшего за ней с явной недоброжелательностью в больших желтых глазах. – Это все твое? – спросила она. – О нет. Их обоих спасла и приютила Элспет. Ребенок был брошен на произвол судьбы, а кота мучили мальчишки. Изабель пристально посмотрела на Кормака из-под опущенных ресниц, надеясь, что он воспримет этот взгляд как кокетство и не заметит в нем настороженности. Дела обстояли гораздо хуже, чем она предполагала. Кормак даже не попытался поцеловать ее, и она не видела в его глазах той страсти, с которой он прежде встречал ее. Очевидно, эта маленькая сучка Мюррей полностью удовлетворяет его. Стоит ли изобразить ревность и гнев или лучше расплакаться и вызвать жалость? А может, просто сделать вид, что этой девчонки не существует? Изабель решила для начала разгневаться, а если Кормак плохо отреагирует на это, прибегнуть к слезам, притворившись, что гнев явился следствием ее душевной боли. Он всегда терялся, если она плакала. А когда он попытается утешить ее, у нее появится возможность направить его мысли туда, куда ей нужно, подальше от этой Элспет Мюррей. Она постарается сделать это незаметно и, если потребуется, пустит в ход свое главное оружие, и тогда Кормак полностью будет в ее руках. Он принадлежит ей. Она была у него первой женщиной, и хотя он не всегда был верен ей, его измены были редки и носили случайный характер. Кормак считал се невинной жертвой интриг родственников. Изабель находила такую наивность весьма забавной и очаровательной. Помимо этого, он был красив, молод, силен и чувствен. Может быть, даже слишком чувствен, потому что ей пришлось три раза избавляться от его ребенка. Кормак являлся ее творением и, пожалуй, самой надежной опорой в жизни. Он преданно любил ее, не отступая от своей клятвы, хотя она-то знала, что не заслуживает этого. Ей не хотелось терять такого преданного любовника, тем более отдавать его этой девчонке из клана, который, похоже, славился только своей способностью плодить детей. – Ты не боишься, что твоя любовница застанет нас здесь? – недобро усмехнулась Изабель. – Изабель… – начал было Кормак и замолчал. Он знал теперь, что она не была девственницей, когда они впервые познали друг друга. К тому же у нее было четыре мужа и, если верить слухам, еще несколько любовников. Она не имела права осуждать его, тем более что за последние десять лет они гораздо чаще находились в разлуке, чем вместе. Затем Кормак мысленно вернулся к привычному оправданию Изабель. Она не сама выбирала себе мужей, и у него не было никаких доказательств существования у нее любовников. Кормак сочувствовал Изабель, но вдруг осознал, что проявление неуважения к Элспет с ее стороны вызывает в нем негодование. – Это тебя не касается, – холодно заметил он, тем не менее поглаживая ее руку, чтобы смягчить резкость своих слов. – Как ты можешь так говорить, любовь моя? Кормак пожал плечами: – Сомневаюсь, что мне удастся все объяснить тебе. Элспет дважды спасала мне жизнь, и я в неоплатном долгу перед ней и ее кланом. Мы с ней хорошие друзья. – Он был сам удивлен той искренностью, с которой произнес эти слова. – Это все, что тебе надо знать. «Друзья?» – подумала она. Кормак никогда не говорил так о ней. Значит, Элспет уже завладела частью его души, Это взбесило Изабель. Он ускользал из ее рук. Она почувствовала это в его холодном тоне и инстинктивно сжала руку Кормака, не обращая внимания на досаду, отразившуюся на его лице. – Прости меня. – Она постаралась изобразить искреннее раскаяние. – Дело в том, что ее присутствие рядом с тобой терзает меня. Во мне заговорила ревность. Я испугалась, что она отнимет тебя у меня. Вот почему я сначала отказалась встретиться с тобой, а потом передумала. Кормак почувствовал себя виноватым, видя, что Изабель страдает. Это была женщина, которой он дал клятву и на которой, вероятно, скоро женится. Между ними не должно быть секретов, однако он не спешил признаваться в своих отношениях с Элспет и просить прощения. Кормак обнял Изабель за плечи и привлек к своей груди. Несмотря на то что он не держал ее в своих объятиях почти год, в нем не промелькнуло даже искры желания. Он убеждал себя, что она несчастна и нуждается в утешении, хотя теперь уже не был до конца уверен в этом. – У тебя нет причин для ревности, – впервые солгал он ей и, к своему удивлению, не почувствовал угрызении совести, как должно бы было быть. – Я не перенесу, если ты оставишь меня, Кормак. – Этого никогда не будет, Изабель. Мы связаны данным мной обетом. – Я знаю, что не имею права удерживать тебя. Мне следовало бы давно освободить тебя от клятвы, которую ты дал, когда мы были почти детьми. Я поступила эгоистично, заставив тебя все эти годы оставаться в одиночестве, не позволяя связать свою судьбу с другой женщиной. Но это потому, что ты очень нужен мне. Ты единственная радость в моей несчастной жизни. Без твоей любви я, наверное, умерла бы. Однако я не должна требовать от тебя разделить со мной мои страдания. Эти слова были произнесены тихим, дрожащим голосом, в котором звучала печаль. Кормак понял, что должен немедленно убедить ее в своей преданности, повторив клятву, а потом приласкать. И все же его не покидало ощущение, что они играют в какую-то странную, нелепую игру. Он стал взрослым и изменился; Изабель тоже изменилась, пережив нескольких мужей и любовников, а они по-прежнему изображают из себя пылких влюбленных. Изабель корила себя за свою эгоистичность и намекала, что ей следовало бы освободить его от давних обязательств, а он уверял ее, что хочет быть только с ней. Но в какой-то момент Кормак вдруг почувствовал, что не хочет больше играть в такую игру. Это удивило и встревожило его. В течение долгих десяти лет Кормак мысленно произносил слова, которых она сейчас ждала от него, но они так и остались невысказанными. Сейчас он чувствовал гнев, вызванный ее претензиями. Разве он не доказывал свою преданность ей в течение этих десяти лет? Разве не прибыл сюда по первому ее зову? И несмотря на то что Элспет заняла в его жизни значительное место, разве он тотчас не известил Изабель о своем прибытии и не принял смиренно ее требование подождать, пока она сама не позовет его? Какие еще заверения нужны женщине? Нет, здесь что-то не так. Что-то изменилось. Кормак уже не чувствовал той жгучей страсти, которая обычно охватывала его, когда он встречался с этой женщиной. Он не испытывал никакого желания обладать ею не только потому, что несколько часов назад держал в своих объятиях Элспет. Внутренний голос советовал ему повнимательнее присмотреться к Изабель, пошире раскрыть глаза и понять, что он уже давно освободился от нес и имеет полное право порвать с ней, сохранив свою честь, и что у него просто не сватает духу высказать все это. Кормак отказывался признать, что десять лет его жизни потрачены впустую и, что еще хуже, все это время он вел себя как дурак. Ему не хотелось считать, что его клятва этой женщине была ошибкой. Проще было думать, что он просто пресытился любовью в объятиях Элспет, но со временем страстное увлечение этой девушкой угаснет, а его прежние чувства к Изабель вспыхнут с новой силой. Надо только немного подождать. – Кормак? – обратилась к нему Изабель, прервав его раздумья. Она поцеловала его в углубление за ухом, зная, как ему нравилось это, и ошеломленно почувствовала, что он напрягся от прикосновения ее губ. Кормак не отстранился от нее, но она ощутила его безразличие. Дела действительно обстояли гораздо хуже, чем она думала. Внезапно Изабель услышала легкие шаги за дверью и шуршание юбок по полу. Это могла быть служанка, но инстинкт подсказывал ей, что это возвращается Элспет Мюррей. Надо было во что бы то ни стало вернуть себе Кормака, а для этого прежде всего необходимо сделать так, чтобы эта девчонка оставила его. Надо действовать быстро, пока он не увидел Элспет. Изабель обхватила ладонями щеки Кормака и прижалась губами к его губам, скрывая свое негодование, оттого что он не отвечает на ее страстный поцелуй. – О, Кормак, любовь моя, – шептала Изабель, но достаточно громко, чтобы было слышно за дверью, – как я стосковалась по тебе! – Она продолжала держать его лицо в ладонях, не позволяя отвернуться, хотя заметила, что он отводит глаза. – Между нами все еще существует страсть. Он этого не ощущал, но тем не менее ответил: – Да, Изабель, так было всегда. Кормак мысленно убеждал себя, что это не совсем ложь. Поскольку теперь он вновь становился самим собой, Кормак но сомневался, что прежнее чувство к Изабель должно вернуться. Понимая, что сразу трудно будет вытянуть из него пылкое признание, Изабель попыталась направить их разговор в нужное ей русло. Если ей удастся правильно поставить вопросы и облечь их в подходящую форму, то его ответы могут быть истолкованы как пылкие слова любви. Кормак, наверное, не станет сейчас признаваться, что его сердце принадлежит ей, и только ей, однако Изабель полагала, что сможет заставить звучать его слова так, как будто он имеет в виду именно это. Изабель с трудом сдерживала желание повернуться и убедиться в том, что их слышит та, которая стоит у двери. – После стольких лет нашей любви и стольких ночей, проведенных вместе, ты ведь не можешь бросить меня, как обглоданную кость? – Конечно, нет, – ответил Кормак, раздраженный необходимостью еще раз напоминать ей, что он не тот человек, который способен нарушить свое слово. – О, я так счастлива! Я так боялась услышать другой ответ, Кормак! – Тебе нечего бояться, дорогая. – Он провел рукой по ее волосам. – Я ведь прибыл сюда ради тебя, как и обещал. – Я всегда могу рассчитывать на твою любовь? – Конечно. Кормак отвечал рассеянно, скорее по привычке, сложившейся за много лет. Он почти не обращал внимания на слова Изабель, поскольку мысли его были заняты только что разделенным поцелуем. Ему было приятно, но не более, и он решил, что причиной этого являлись усталость и пресыщенность страстью. Его также беспокоило то, что Элспет может застать их здесь вместе. Ему очень хотелось, чтобы Изабель поскорее ушла, потому что встреча, о которой он мечтал месяцами, теперь не имела для него прежнего очарования. Кормак решил сказать ей слова утешения и выпроводить из комнаты, чтобы потом спокойно поразмыслить наедине над дальнейшими своими действиями. – Я так рада, что мы снова вместе, любовь моя, – сказала Изабель, касаясь губами его губ. – Думаю, на этот раз мы наконец не будем расставаться, как всегда того желали. Ты счастлив? – Конечно, Изабель. Как же иначе? Разве не к этому я стремился все эти десять лет? – «Однако, почему меня не покидает ощущение готовящейся ловушки?» – мысленно задал он себе вопрос и не нашел ответа. – И все же, может быть, ты уйдешь отсюда, пока нас не заем ал и вместе? – О, меня это не беспокоит, – заявила она с показной страстностью. – Я не хочу скрывать своих чувств к тебе. Это раньше нам приходилось соблюдать правила приличия и опасаться разоблачения, а теперь мы можем объявить о наших отношениях всем от Северного моря до Темзы. Кормак едва удержался, чтобы не крикнуть: «О нет!» Казалось, он должен был бы испытывать восторг, оттого что Изабель наконец решилась объявить о своей любви, но его мучила мысль; что будет, когда об этом узнает Элспет? Он снова почувствовал странное изменение в отношениях с Изабель, и ему очень хотелось остаться одному, чтобы поразмыслить над этим. – Я рад, Изабель, но тем не менее сейчас разумней было бы проявить осторожность и немного повременить, – мягко сказал Кормак. Заметив, что она готова вот-вот разрыдаться, он поспешно поцеловал ее. – Мы стали старше и мудрее, а потому не должны проявлять поспешность в таких делах. Давай будем немного осмотрительней. – О, я поняла, тебе надо переговорить со своей шлюшкой. Что ж, я подожду, но не долго, любовь моя. И прежде чем Кормак успел высказать свое неодобрение по поводу резких слов в адрес Элспет, раздался до боли знакомый хрипловатый голос: – Зачем ждать? Давайте выясним все здесь и сейчас. Кормак едва не вскрикнул от досады и расстройства. Глава 14 Элспет чувствовала себя совершенно разбитой. Каждый удар сердца отдавался болью во всем теле. Она не знала, что задело ее больше: вид Кормака, обнимающего Изабель, или его слова. Элспет поняла, что всем ее надеждам и мечтам пришел конец. Она проиграла. Тем не менее ее охватила настолько жгучая потребность что-то сделать, что она вся задрожала. Ей хотелось оторвать Изабель от Кормака и влепить ей пощечину за то, что та лишила их возможного счастья. Хотелось также избить Кормака, желательно каким-нибудь твердым предметом, не оставив на нем живого места, за его непростительную глупость. Однако это не привело бы ни к чему хорошему. Поэтому Элспет продолжала стоять вцепившись в дверь, пока не схлынула волна охватившего ее бешенства. – Элспет, – начал Кормак, пытаясь освободиться от Изабель и лихорадочно соображая, что сказать. – Как долго ты находилась у двери? – Достаточно долго, – ответила Элспет. «Видимо, слишком долго», – подумал Кормак. Бледность и непроницаемость ее лица говорили о том, что она, вероятно, слышала весь их разговор с Изабель. Ему хотелось броситься к Элспет и отказаться от своих слов, громко заявив, что все это неправда, только бы не видеть боли в ее глазах. Однако он не мог заставить страдать и Изабель. Она не заслуживала этого. И сейчас Кормак уже не был уверен, действительно ли он лгал ей. Ему было необходимо время, чтобы разобраться в собственных чувствах, но он был лишен такой возможности. – Элспет, нам надо поговорить, – сказал он, бросив взгляд на Изабель, когда та встала. – Полагаю, нам больше нечего сказать друг другу, – холодно проговорила Элспет. – Ну почему же, детка, – вставила Изабель, поправляя платье и давая тем самым понять, чем она и Кормак занимались перед приходом Элспет. – Я пока оставлю вас. – Она коснулась губ Кормака легким поцелуем, мысленно проклиная его откровенное пренебрежение. – Сообщи мне, когда освободишься, любовь моя, и мы снова встретимся. Элспет с трудом сдержалась, чтобы не подставить подножку Изабель, когда та проплывала мимо. Самодовольный вид победительницы едва не заставил Элспет пронзительно закричать. Изабель выиграла, и они обе понимали это. «И что же выиграла эта женщина?» – подумала Элспет, взглянув на Кормака, и сердце ее наполнилось гневом, оттеснив боль на второй план. Он просто слепой глупец. Она была готова отдать ему все, что только может пожелать мужчина, и все же Кормак продолжает цепляться за Изабель, которая только играет с ним. Он не мог нарушить свою клятву, считая ее долгом чести, а Изабель столько лет ловко пользовалась этим, чтобы удержать его при себе. Элспет подумала также, что и она поступила очень глупо, пытаясь переубедить человека, который, вероятно, продолжал бы верить в то, что Изабель – невинная жертва, даже застав ее с окровавленным кинжалом в руке. И только из-за слепоты он считал своим долгом свято блюсти клятву, данную женщине, которая понятия не имела, что такое честь. Кормак проклял свою слабость, когда, встав с кровати, обнаружил, что не может твердо держаться па ногах. Ему не следовало так изнурять себя прошлой ночью, тогда он смог бы уверенно передвигаться и попытался бы удержать Элспет. Вместо этого ему оставалось надеяться только на силу слов, веря в свою способность успокоить ее. Однако ему пришлось отказаться от этого намерения, когда Элспет начала собирать свои вещи. – Что ты делаешь? – спросил Кормак. – Я ухожу, – ответила она, засовывая свое скромное имущество в небольшой мешок. – Нам надо поговорить, Элспет. – О чем? – О том, что ты видела и слышала. – Я видела и слышала, как старые любовники возобновили свои отношения. Я поняла также, что ты не можешь нарушить свою клятву десятилетней давности, хотя многое уже изменилось за эти годы. Что же тут неясного? Кормак провел рукой по своим волосам. – Я вовсе не возобновил любовную связь с Изабель. – Нет? – Элспет засунула в мешок последнюю вещь, закрыла его, завязала веревкой и с силой затянула ее, как бы представляя, что это шея Кормака. – Похоже, она была очень довольна. Ведь вы уже успели обо всем договориться? – Ты ведь знала, что я еду сюда, чтобы встретиться с ней. – Да, знала. И теперь ясно: с моей стороны глупо было думать, что все происшедшее между нами могло хоть в какой-то степени изменить твои планы. Видимо, твоя любовница права: тебе пора распрощаться со своей глупой шлюшкой. – Изабель плохо отозвалась о тебе. – Не надо извиняться за нее. Да, она говорила обидные вещи, и не пытайся утверждать, что она имела в виду что-то другое. – Она не стала бы выражаться так грубо, если бы знала, что ты можешь услышать ее. Элспет подумала: «Как же иногда может быть глуп достаточно умный человек!» – Изабель прекрасно знала, что я слышу ее. Она давно обнаружила мое присутствие за дверью. – Элспет поместила Алана себе па спину, предварительно обвязав лямками, затем посадила Мадди в сумку. – Нет… – Кормак умолк, когда она взглянула на него с отвращением. – Элспет, ты должна понять: я ведь дал ей обещание. Изабель очень несчастна и нуждается во мне. Элспет не выдержала и дважды стукнула его мешком по голове, на мгновение ужаснувшись, оттого что ударила раненого человека. Кормак выпрямился, потирая голову и удивленно глядя на нее. Когда она увидела, что не причинила ему вреда, ей с большим трудом удалось подавить желание еще раз ударить его. Тем не менее Элспет хотелось заставить его страдать, если не физически, так по крайней мере морально, и она весь свой гнев вложила в слова, которые с издевкой бросила ему в лицо. – О, бедная, несчастная Изабель! Так беги скорее к ней, если соскучился, а я посмотрю, что ты получишь взамен за десять лет своих мучений. Большинство мужчин посчитало бы свою клятву недействительной сразу же после ее первого брака, не говоря уже о четвертом. – Ее насильно заставляли выхолить замуж. И это не ее вина, что нам приходилось так часто разлучаться. Мне очень жаль, если ты считаешь, что я несправедливо обошелся с тобой. – Конечно, несправедливо. – Однако я не помню, чтобы ты возражала, – жестко сказал Кормак, злясь и на себя за свою несдержанность, и на нее за резкие слова, которые больно ранили его. – Я не имею в виду то, что мы потворствовали нашей страсти. Несправедливость заключается в твоем нежелании хоть чуть-чуть изменить свое отношение ко мне. Тобой руководила только похоть, и тебе ничего не было нужно от меня, кроме тела. Я была для тебя просто удобной партнершей, и ты не дал мне шанса занять более значительное место в твоей жизни. – Я никогда не думал, что ты стремишься к этому, – тихо сказал Кормак, зная, что это было не так. – Значит, ты гораздо глупее, чем я предполагала. Или лжешь. – Элспет не могла удержаться от еле заметной улыбки, когда заметила, что он покраснел. – Да, я тоже вела себя как дура, рассчитывая на невозможное. Меня утешает только то, что в отличие от тебя у меня хватило разума вовремя понять, насколько бессмысленно продолжать тратить время на тщетные надежды. Кормак протянул к ней руку: – Подожди немного, Элспет. Надо прежде всего успокоиться. – Не прикасайся ко мне! – резко сказала она, отстранив его руку. – Остаться? Ну уж нет! У меня не хватит терпения наблюдать, как ты пытаешься решить, что делать со мной, думая при этом о встрече с Изабель. Может быть, ты не знаешь, но у меня есть гордость, и я больше не позволю тебе топтать ее. Да, я говорила, что мне не нужны никакие обещания, но это не означает, что ты имеешь право относиться ко мне неуважительно. Ты сделал свой выбор. – Нельзя ожидать от мужчины, что он так легко выбросит из своей жизни десять лет, отданных другой женщине, тем более если поклялся ей в вечной любви. – Нельзя? А моя любовь, значит, не в счет? Я отдала тебе все, что женщина может дать мужчине, бросив к твоим ногам свою гордость, целомудрие и свое сердце. И я сделала бы для тебя все, что в моих силах, если бы ты об этом попросил. – Ее гнев нарастал по мере того, как она говорила, и в голосе все явственнее чувствовалось глубокое страдание. – Но я сомневаюсь, знаешь ли ты, что такое настоящая любовь. Я никогда не оставила бы тебя. Наверное, меня могли бы только силой заставить предстать перед алтарем с другим мужчиной. Я была бы рядом с тобой и тогда, когда тебе приходилось скрываться от Дугласов. Я перевернула бы все на свете, чтобы найти настоящего убийцу. Я кричала бы во все горло о твоей невиновности, объехав Шотландию из конца в конец. Вот что такое любовь. А Изабель только меняла одного мужа за другим и обращалась к тебе, когда у нее возникали неприятности. Что ж, ты выбрал постель, в которой хотел бы лежать, и сохранил свою драгоценную честь. – Элспет немного понизила голос. – Мне очень хотелось бы ошибиться относительно Изабель и удостовериться, что она действительно несчастная мадонна, какой ты считаешь ее. Однако, думаю, тебе будет несладко в ее постели, и тогда, быть может, ты вспомнишь обо мне и о том, что я предлагала тебе, а ты так бесчувственно отверг. Теперь едва ли можно было бы просто так вернуться к прежнему. Если ты вдруг примешь решение в мою пользу, то не обойдешься одними милыми улыбочками и приятными речами, чтобы заставить меня рискнуть связаться с тобой во второй раз. Тебе придется приползти ко мне на коленях и вспомнить, как ты пресмыкался перед Изабель в течение десяти долгих и напрасных лет. Элспет заметила, что Кормак смотрел на нее ошеломленно, широко раскрыв глаза. Лицо его было очень бледным. Она покачала головой и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Щелчок запора отозвался болью в ее душе, возвестив об их окончательном разрыве. Стараясь выглядеть спокойной, Элспет вышла из гостиницы и не удивилась, увидев Изабель, поджидающую ее снаружи у двери. – Не далеко же ты ушла, – сказала Элспет, стараясь не показывать своей неприязни к этой женщине. – Я только хотела убедиться, что ты наконец оставила его, – ответила Изабель с легкой улыбкой. – Тебе нравится злорадствовать, чувствуя себя победительницей, не так ли? Но это крайне бестактно. Изабель выпрямилась и пристально посмотрела на Элспет. – Да, я победила и рада, что у тебя хватило разума понять это и уйти. Другие женщины, должно быть, попытались бы бороться за мужчину, которого они любят. – А ты думаешь, я не боролась? Однако оказалось невозможно преодолеть десятилетнее раболепие, если мужчина свято верит в несуществующую любовь женщины и десять лет не отступает от своей клятвы. Да, ты можешь улыбаться. Ты получила право продолжать играть с этим несчастным, глупым слепцом. Но как долго? Это нехорошая и опасная игра. Кормак, пожалуй, единственный, кто верит, что ты несчастная жертва, которую алчные родственники заставляют подчиняться своей воле. Думаю, Кормака удерживает при тебе только обостренное чувство долга и чести. Его близкие давно поняли, что ты представляешь собой. То же самое знают его друзья. Тебе не удалось обмануть других, и однажды у Кормака тоже откроются глаза. – И ты полагаешь, тогда он прибежит к тебе? Элспет пожала плечами: – Вполне возможно. Но это уже не важно. Главное – он уйдет от тебя, и это будет самое лучшее, на что ты можешь надеяться. Не исключено также, что он захочет отплатить тебе за многолетний обман, и тогда я тебе не завидую. – Кормак любит меня и всегда любил. Ты не можешь этого отрицать, и потому тебя гложет зависть! – Может быть. Хотя, думаю, ты не знаешь, действительно ли он любит тебя или просто не может нарушить свою клятву. И несмотря на сделанный им выбор, я не исчезну полностью из его жизни, как ты хотела бы. Нет, я в его крови, в его мыслях и частично уже в его сердце. О, я не сомневаюсь, Кормак долго будет помнить обо мне, и ты никогда не узнаешь, когда и почему я возникну в его памяти. Он будет постоянно сравнивать тебя со мной. Из уст Изабель вырвался короткий и холодный смешок. – И ты рассчитываешь выиграть в этом сравнении? – Да, вот увидишь, потому что я дала ему то, чего у тебя никогда не было и не будет. – Если ты думаешь, что между мной и Кормаком была чисто платоническая любовь, то глубоко заблуждаешься. – Я говорю не о страсти, а о настоящей любви. Я действительно любила его, не предъявляя никаких требований и не выдвигая никаких ограничений. Он знает о моей любви, и именно поэтому ты проиграешь в сравнении со мной – ведь ты никогда не любила его. В течение десяти лет ты злоупотребляла его любовью, и за это я презираю тебя. По выражению лица Изабель было видно, что она ничего не поняла. – Прекрасная речь, – медленно произнесла она, со злостью сузив свои голубые глаза, – однако, надеюсь, ты немедленно уедешь отсюда? – Да, Пейтон ждет меня. Полагаю, ты знаешь моего кузена, сэра Пейтона Мюррея? Конечно, упоминание о Пейтоне было не совсем приличным, однако Элспет испытала большое удовольствие, заметив, как расширились глаза Изабель и побледнело се лицо. Любовные связи Изабель были так широко известны, что Элспет удивляло, как Кормак мог оставаться глухим к слухам о распутстве этой женщины. По-видимому, он просто не верил им. Элспет неприязненно посмотрела на Изабель, когда та наконец овладела собой и снова приняла самодовольный вид. – Значит, Пейтон находится при дворе? – спросила она, нагло глядя на Элспет. – Он замечательный любовник. – Поосторожнее, Изабель. Тебе следует быть более осмотрительной и умерить свои сексуальные аппетиты. Если ты не перестанешь то и дело раздвигать свои ноги, во всей Шотландии не останется мужчины, кому Кормак сможет смотреть в глаза. Не обращая внимания на злобное шипение Изабель, Элспет повернулась и ушла. Ей было очень плохо, она тяжело переживала свое поражение, однако Элспет распрямила плечи и гордо подняла голову. И хотя ей трудно было скрыть свою боль от проницательных глаз Изабель, она старалась показать этой женщине, что Элспет Мюррей не будет долго страдать. Когда она приблизилась к Пейтону, тот встал, внимательно посмотрел на нее, а затем молча протянул руки. Элспет шагнула в его объятия, однако не позволила себе слишком долго выслушивать его сочувствия. Еще чуть-чуть – и она разревелась бы, как ребенок. – Я готова вернуться в Донкойл, – вздохнула Элспет, высвобождаясь из его объятий. Взглянув на двух ее спутников, Пейтон улыбнулся. – Было бы удивительно, если бы мы вернулись без какого-нибудь беспризорного существа. – Он взъерошил густые темные волосики ребенка, затем почесал за ухом кота. – Кто-то оставил этого младенца у дороги умирать, и ни один из жителей ближайшей деревни не захотел взять его. Я назвала ребенка Аланом. А кота мучили гадкие мальчишки, и, после того как я спасла его и залечила раны, он решил не покидать меня. Его зовут Мадди. – Элспет улыбнулась и погладила большую голову кота, на что тот ответил громким урчанием, а Пейтон рассмеялся: – Значит, ты покинула этого глупца? – Да, он сделал свой выбор. – И ты не хочешь остаться, чтобы предпринять еще одну попытку? – Нет. Я уже сделала все, что могла, но это ничего не дало. Пока Кормак не поймет, что Изабель использует его благородство против него самого, он не нарушит слова, данного ей. – Думаешь, со временем он пожалеет о сделанном выборе и обратится к тебе? Элспет пожала плечами: – Я не говорила ему, что буду ждать. – Это разумно, – одобрил Пейтон, помогая ей погрузить веши на одну из своих лошадей. Элспет села в седло, вздохнула и посмотрела на Пейтона, который с тревогой наблюдал за ней: – Боюсь, я наговорила ему лишнего. – Она покачала головой. – Я сказала, что, возможно, прощу его, если он приползет ко мне на коленях. – Элспет не удивилась, заметив, что Пейтон содрогнулся. – Не сочтет ли он эти слова за некое обещание принять его? Как ты считаешь? – Нет, дорогая, это не похоже на обещание радушного приема. Однако когда мы вернемся в Донкойл, может быть, со временем… – начал он, но, не договорив, пошел созывать своих людей. Поскольку они выехали довольно поздно, через несколько часов пути им пришлось остановиться на ночлег. Вместе с сопровождающими их мужчинами Пейтон и Элспет молча сидели у небольшого костра, ужиная хлебом, сыром и вином. Элспет подозревала, что она явилась причиной мрачного настроения мужчин, однако не знала, как исправить положение. Она уже и так призвала все свое мужество, чтобы не расплакаться, хотя к горлу подступал болезненный ком. Элспет пора было позаботиться об Алане, хотя тот вел себя удивительно спокойно. Мадди исчез, очевидно, в поисках какой-нибудь добычи, а когда Алан заснул, вернулся и улегся рядом со спящим ребенком. Элспет помогла вымыть посуду, затем расстелила свою постель рядом с постелью Пейтона и, свернувшись клубочком, помолилась о том, чтобы уснуть. Но сои никак не приходил. Элспет слышала, как мужчины, загасив костер, решали, кому стоять на часах. Затем они стали укладываться спать. До нее доносилось сопение ребенка, затем раздалось громкое урчание Мадди. Она услышала голос мужчины, похвалившего кота за то, что тот хорошо охраняет маленького Алана. К тому времени когда Пейтон улегся в свою постель, Элспет поняла, что ей едва ли удастся уснуть в эту ночь. Она слышала, как он почесался, затем несколько раз перевернулся с боку на бок, отыскивая удобное положение, зевнул и, наконец, затих. Однако Элспет чувствовала, что он наблюдает за ней, и не хотела смотреть в его сторону. Чуть позже она легла на спину, глядя на звезды, и принялась изучать луну. Потом поправила одеяло и снова обратилась к звездам. Казалось, этой ночи не будет конца. Ей хотелось плакать от боли и обиды, и горло сжимало так, что она почти задыхалась. Но Элспет не хотела проявлять эмоции перед мужчинами, так как это смутило бы их. Она боялась также, что, дав однажды волю своим чувствам, она будет плакать всю дорогу до Донкойла. – Никто не осудит тебя за слезы, Элспет, – тихо сказал Пейтон. – Я знаю, по все равно не буду плакать, – ответила она. – Потому что он не стоит этого? – Он, может быть, и не стоит, но все то, что мы пережили с ним и чем он потом пренебрег, достойно сожаления. Но как можно осуждать мужчину за его верность своей клятве? Пейтон протянул руку и обнял Элспет за плечи, прижав ее спину к своей груди. Она была напряжена, как тетива лука, и это обеспокоило его. Элспет обычно никогда не скрывала своих чувств, и такая сдержанность не была ей свойственна. Пейтон мысленно проклял сэра Кормака за то, что тот так повлиял на нее. – Ты еще молода, Элспет, – сказал он. – Все пройдет. Это избитые слова, которые вряд ли могут утешить тебя сейчас, но в них правда. – Я знаю. И все же мне кажется, что я не смогу полюбить кого-то другого, как любила его, – прошептала она, – как ни странно, но мне жаль его. Я даже хочу, чтобы он был счастлив и не заплатил слишком высокую цену за сделанный выбор. Иногда мне приходит в голову мысль – не вернуться ли назад, чтобы спасти его от Изабель? – Элспет невесело засмеялась. – Вот сколько во мне противоречий. Мне хочется заставить его страдать, как страдаю я, но в то же время я не хочу, чтобы кто-то причинил ему вред. – Это вполне понятно. Ты любишь его. Я сам никогда не любил, но думаю, что со временем у тебя это пройдет и ты еще найдешь свое счастье. Любовь – это такое чувство, которое должно быть взаимным, оно нуждается в постоянном подпитывании, иначе чувство увянет и умрет. – Пейтон немного поразмыслил, затем откашлялся. – А что, если он оставил тебя с ребенком, Элспет? Она почувствовала, что ее сердце сжалось и от страха, и от надежды. Если она носит ребенка Кормака, это создаст множество проблем, от которых голова может пойти кругом. Это огорчит и разочарует ее семью, по крайней мере на какое-то время. Однако она не боялась утратить любовь близких и была уверена, что они полюбят и ее ребенка. А Кормаку тогда придется скрываться от ее родственников, как он скрывался от Дугласов. Элспет не сомневалась, что сможет заставить членов своей семьи поклясться, что они не убьют его и не причинят серьезного вреда, но подозревала, что они найдут другой способ превратить его жизнь в ад. В то же время Элспет была бы рада, если бы у нее была хоть частичка Кормака, которую она могла бы любить. Но это вызывало бы и грусть. Ребенок, конечно, помог бы ей пережить безнадежную любовь, однако он постоянно напоминал бы о Кормаке. Воспоминания начали бы будоражить ее при каждом взгляде на младенца, которого они сотворили вместе. Она надеялась только, что со временем эти воспоминания стали бы скорее приятными, чем болезненными. – Пока я не знаю, ношу ли я его ребенка, – сказала Элспет. – Если же это на самом деле произошло, мне будет и радостно, и грустно, но я справлюсь со своими чувствами. – Однако тогда, вероятно, ты лишишься возможности выйти замуж. – Думаю, я в любом случае не выйду ни за кого другого. – Элспет почувствовала, что на глаза набежали слезы, и попыталась сдержать их, – Я прекрасно знала, что могу проиграть, когда решила завоевать Кормака своей любовью. Но у меня не было выбора. Мне кажется, я полюбила его, еще будучи ребенком. Когда мы снова встретились, я почувствовала, что это моя половина, но абсолютно точно я поняла это, когда его губы коснулись моих. Из-за своей самонадеянности, а может, по наивности я думала, что он догадывается о моей любви и мне надо только сблизиться с ним, чтобы он окончательно убедился в этом. – Элспет начала тихо всхлипывать, решив, что будет лучше, если она немного выплачет свое горе, сковавшее ее грудь. – Я могла бы сделать его очень счастливым, Пейтон. Кузен крепче прижал ее к себе и поцеловал в макушку. – Да, дорогая, я в этом уверен, и то, что Кормак променял тебя на такую шлюху, как Изабель, лишний раз показывает, насколько он глуп. – Должно быть, они занимались любовью всю ночь, – резко сказала Изабель. – Вся комната была пропитана их чувственностью. Сэр Кеннет Дуглас, полулежа на кровати, внимательно наблюдал за тем, как его любовница взволнованно расхаживает по спальне. – Да, тебе ведь хорошо знаком этот запах. Изабель обернулась и на какой-то момент замерла при виде обнаженного и явно возбужденного тела Кеннета. Они стали любовниками после ее первого замужества и были связаны не только постелью, но и кровью, обагрившей их руки. Никто из них не был предан другому, и каждый мог свободно заниматься любовью, с кем пожелает, но в то же время они каким то странным образом оставались близкими, словно супруги. Их отношения крепли с каждым очередным мужем Изабель, становясь все более страстными. Кеннет был одним из немногих мужчин, которыми она не могла управлять. Своими черными волосами, черными глазами и смуглой кожей он скорее походил на испанца, чем на шотландца. При этом у него был суровый, холодный и пугающий взгляд, что заставляло учащенно биться сердце Изабель. Более того, оскорбительные напоминания Кеннета о том, что она собой представляет, еще больше возбуждали ее. – Однако угроза, которую представляла собой Элспет Мюррей, теперь миновала, – сказала Изабель. – Ее нетрудно было убрать. – Ты уверена? – Я видела, как она уехала с сэром Лейтоном, прихватив свои вещи, какого-то ребенка и ужасного кота. Ее больше нет здесь. – Физически – да, но потребуется время, чтобы ты могла убедиться, что ее нет и в мыслях Кормака, иначе он вряд ли останется тем благодушным обожателем, каким был до сих пор. Возможно, Элспет Мюррей уже приоткрыла ему глаза. – Ты полагаешь, тогда он станет опасным для нас? – Он слишком много знает о тебе, Изабель, Пока его слепая преданность и вера в то, что ты несчастная, несправедливо обвиненная невинность, а также его странная приверженность своей клятве, которую большинство мужчин уже давно бы нарушило, не позволяют ему увидеть истинное положение вещей. Если же Кормак прозреет в отношении тебя, – продолжил Кеннет таким саркастическим тоном, что Изабель нахмурилась, – он может начать по-другому оценивать все, что ему приходилось видеть, и поймет смысл и важность событий, свидетелем которых он был. В глазах Изабель быстро промелькнуло сожаление. Она присела на кровать. – Ты хочешь избавиться от него? – Она протянула руку и обхватила своими длинными тонкими пальцами возбужденную плоть Кеннета. – Пожалуй, но мы не должны понапрасну приносить его в жертву, если он не вынудит нас действовать быстрее, чем хотелось бы. Надо подождать и использовать его наилучшим образом. Например, он может погибнуть, защищая тебя. Это будет вполне в его рыцарском духе. – Я не хочу говорить об этом сейчас. – Изабель наклонилась и заменила свои пальцы языком. – Жалеешь его? Не хочешь терять этого глупца? – Он обладает некоторыми замечательными качествами, которые я очень ценю, – сказала Изабель, слегка сжимая рукой твердый орган Кеннета, и застонала от удовольствия, когда любовник принял ее вызов. Глава 15 Кормак выругался и встал с постели. Вот уже три дня он не мог спать. Все это время, закрывая глаза, каждый раз он видел лицо Элспет, слышал боль в ее голосе, вспоминал каждое сказанное ею слово. В течение трех мучительных дней он не мог ничего делать и только размышлял, безнадежно пытаясь убедить себя, что он не глупец, как считана она. Время медленно тянулось час за часом, и он тщетно старался избавиться от внутренней пустоты и боли, мучаясь сомнениями. Единственное, что крепло с каждым днем, – так это его уверенность в том, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни, позволив Элспет уйти от него. Кормак стоял у окна и смотрел на улицу, ожидая начала четвертого дня. Ночи проходили в бесполезных тревожных раздумьях. Несколько раз ему удавалось ненадолго задремать, а когда он просыпался весь в поту, оказывалось, что он сжимает подушку, хранившую слабый аромат лаванды, аромат Элспет. И тогда Кормак снова старался подавить ощущение пустоты и потери. Ему даже казалось, что он скучает по этому ужасному коту. Вдобавок его угнетало то, что женщина, ставшая виновницей смятения его чувств и бесконечного критического анализа поступков, не появлялась и не присылала никаких сообщений. Изабель, внезапно появившись, напомнила ему о его долге, потребовала от него подтвердить свою любовь и исчезла. Все еще потрясенный прощальной сценой с Элспет, Кормак из чувства долга послал Изабель записку, в которой сообщал, что его любовница уехала. Изабель же ответила полным молчанием. Это очевидное пренебрежение, после того как она добилась своего, насторожило Кормака. Ему не хотелось думать, что Изабель лишь использовала его, обманывая все эти десять лет, однако эта мысль разъедала его душу, словно яд. Неужели его любовь к этой женщине превратилась лишь в привычку? Неужели она использовала его приверженность чести и клятву, данную в юности, только для того, чтобы держать при себе? Может, он действительно был слеп и не видел очевидного? Все слухи и обвинения в ее адрес безжалостно навалились на него. Значит, она никогда не любила его? Иначе Изабель сейчас находилась бы рядом с ним, чтобы помочь ему развеять сомнения и заполнить пустоту, образовавшуюся с уходом Элспет. Кормак хотел получить ответы на многие вопросы, но не находил их. Он был один в этой комнате, где его одолевали беспокойные мысли. Он стукнул кулаком по стене, почти с благодарностью ощутив острую боль в руке. Хватит, он больше не собирается сидеть здесь, как глупая собачонка, ожидающая, когда хозяйка уделит ей хоть немного внимания! Пока Кормак умывался и одевался, его решимость встретиться с Изабель еще более окрепла. Он позавтракал, заметив, что сегодняшнее утро пролетело гораздо быстрее. Ближе к полудню Кормак вышел из гостиницы и отправился к Изабель. Его не беспокоило, что кто-то увидит, как он идет к ней, и что он нарушил обещание дождаться, пока она сама не придет к нему или не вызовет его. Однако, войдя в замок и направляясь к комнатам Изабель, Кормак ощутил некоторую неловкость. Изабель благодаря своим замужествам стала членом могущественного клана Дугласов, однако Кормак знал, что теперь этот клан не представляет для него опасности, и потому не мог понять, что же так смущало его. Инстинкт подсказывал ему, что не следовало бы приходить к Изабель, ожидая чего-то хорошего от этого визита, но он отбросил колебания. Он не собирается выяснять с ней отношения – после десяти лет Изабель должна лишь ответить ему на главный вопрос. То, что Кормак увидел у двери в комнаты Изабель, заставило его остановиться в нерешительности. Там стояли четверо мужчин с суровыми лицами. Двое из них приникли ухом к двери, двое других сторожили. Кормак почувствовал, как внутри у него все сжалось от напряжения и тревоги: все эти люди были из клана Дугласов. Однако никто не сделал ни одного угрожающего движения и не остановил его, когда он направился к ним. – О, Армстронг, ты все-таки пришел к ней? – шагнул к нему высокий широкоплечий мужчина с низким голосом. – Да, я хочу поговорить с Изабель, – ответил Кормак. – А что вы здесь делаете? – Мы слушаем очень интересную беседу. Сейчас наступило молчание, но разговор скоро продолжится. Хочешь присоединиться к нам? – Вы знаете, кто я, а я вас не знаю. – Кормак подошел поближе к двери. – Я сэр Раналд, – представился высокий мужчина. – Тот, кто все еще прижимает ухо к двери, – мой брат Джеймс. Мужчина справа от тебя – Йен, а слева – Уоллас. Мы все Дугласы. – Раналд холодно улыбнулся. – Я новый жених твоей любовницы. Кормак смотрел на этого мужчину, чувствуя, что его снова предали. Изабель ничего не сказала ему о своем новом обручении, хотя напомнила о его обязательстве перед ней. Она снова удержала его при себе, будучи уже несвободной. На этот раз он не почувствовал ни боли, ни сожаления – только холод и злость. – И когда же состоялась помолвка? – спросил он. – Две недели назад. – Раналд пристально смотрел на Кормака. Значит, Изабель уже была обручена, когда вызывала его. – Поздравляю. – О, чем я провинился перед тобой, что ты желаешь мне несчастья? – Но ты ведь женишься на красивой, богатой женщине. Разве это можно назвать несчастьем? – Да, если эта женщина уже уложила в могилу четырех моих сородичей. – Раналд посмотрел на Джеймса, который продолжал слушать у двери. – Они все еще занимаются этим? – Скоро закончат, если судить по их стонам. – Как только раздадутся удовлетворенные крики, приоткрой дверь. А сейчас нам надо вести себя потише, тогда будет отчетливей слышно, что происходит в комнате. – Раналд снова посмотрел на Кормака. – Я полагаю, ты не верил в ее преданность? Кормак, к сожалению, верил, однако решил не откровенничать с этим циничным человеком. – Разве то, что сейчас происходит, не доказывает ее неверности и не дает права расторгнуть помолвку? – мрачно поинтересовался Кормак. – Я надеюсь извлечь кое-что из ее неверности. Если же мы ошиблись и неправильно истолковали то, что слышали, меня это тоже устраивает. Кормак нехотя подошел к двери и приложил к ней ухо. Дверь была не из плотного дуба, а из легкой древесины, и потому доносившиеся приглушенные звуки можно было легко распознать. Он внутренне содрогнулся. Нет сомнений, что Изабель – если там действительно была она – занималась любовью. Кормак нахмурился и отошел от двери, удивляясь, почему он не испытывает ни малейшей ревности. Ему следовало бы распахнуть ногой дверь и удостовериться, что Изабель не более чем шлюха, какой ее все и считали. Вместо этого Кормак решил подождать до конца, чтобы узнать, какую игру затеяли Дугласы. Сейчас он испытывал только досаду и разочарование. – Может быть, это служанку, – все-таки предположил Кормак и пожал плечами, когда все четверо мужчин быстро повернулись и посмотрели на него как на дурака. Он уже не раз встречал такие взгляды. – Это могло бы быть, но я точно знаю, кто так громко стонет за этой тонкой дверью. Это моя невеста и кузен Кеннет. Мы следили за ними еще задолго до того, как они прибыли ко двору. Думаю, эта пара давно уже состоит в любовных отношениях и к тому же связана другими, более серьезными делами. Прежде чем Кормак успел уточнить у Раналда, что он имел в виду, говоря о серьезных делах, Джеймс подал сигнал соблюдать тишину. Раздались последние страстные стоны любовников, и Джеймс слегка приоткрыл дверь. Кормак покраснел, узнав знакомые крики Изабель, когда та достигала оргазма. Когда-то она уверяла его, что только он мог слышать их. Конечно, это была ложь, и Кормак подумал, сколько же раз она лгала ему. – О, Кеннет, любовь моя, ты с каждым разом становишься все лучше и лучше! – воскликнула Изабель, скользя ступнями вверх и вниз по его икрам. – Ты тоже ласкаешь меня все изобретательней день ото дня, – ответил Кеннет, отстраняясь от нее и садясь на край кровати. – Это странно, учитывая твое пристрастие к юношам. – Кормак не юноша. Он всего на несколько лет моложе тебя. – Поскольку он, похоже, не знал женщин до тебя, я считаю его юношей. «Это переходит всякие границы», – подумал Кормак, однако не двинулся с места. Ради того, чтобы узнать правду, стоило перетерпеть это унижение. Все его прочие чувства заглушила острая потребность до конца понять, что представляла собой Изабель на самом деле. Ему было больно сознавать, что женщина, которую он считал невинной жертвой интриг и которой поклялся в вечной любви, была коварной проституткой и, значит, все, что говорили о ней, было правдой. – Я научила его всему, что умела сама, – сказала Изабель. – О, теперь, должно быть, он опытный жеребец, – медленно произнес Кеннет. – Ты ревнуешь, дорогой? – Л ты все не можешь расстаться со своей детской игрушкой? Кормак вздрогнул, испытывая еще большую неловкость от сочувственных взглядов всех четверых. Что ж, если он так ошибался относительно Изабель, то вполне заслуживает их жалости. А если бы они еще знали, чем он пожертвовал ради этой женщины, то, вероятно, разразились бы слезами, оплакивая его. Кормаку самому было впору заплакать, осознав открывшуюся ему ужасную правду. – Если ты не ревнуешь к Кормаку, зачем тогда обвинил его в убийстве моего первого мужа? – Он находился там и выглядел виноватым. А ты хотела бы, чтобы мои родственники напали на наш след? – Нет. Они дали Кормаку небольшую передышку после того, как ты выдал им этого глупого Дональда. – Послышался тихий и злобный смех Изабель. – Подумать только, этот идиот Дональд решил, что сможет обмануть нас и шантажировать нашими секретами. Он вполне заслужил виселицу за такое самомнение. Где мои чулки? – Я бросил их к стене. – О, вижу. Ты думаешь, сработало то, что мы принесли в жертву Дональда? – Прошло почти десять лет, любовь моя, и никто не заподозрил нас. С этим делом все в порядке, можешь не беспокоиться. Подумай лучше о трех других дурачках, женившихся на тебе. Некоторые очень озадачила их смерть. Думаю, наши попытки представить все как несчастные случаи кажутся не слишком убедительными. – Голос Кеннета звучал тихо, но отчетливо. – Такие причины, как глупость, безрассудство, болезнь, устраивают лишь немногих. Гораздо убедительней было бы найти виновного и повесить его. Тогда жажда мести была бы утолена и об этом человеке, как и о преступлениях, якобы совершенных им, вскоре забыли бы. – В этом есть здравый смысл. И по-твоему, этим человеком опять должен быть Кормак? – А ты все еще питаешь нежные чувства к этому глупцу? – спросил Кеннет с холодной злобой в голосе. – Даже после того, как он пренебрег тобой ради этой девчонки Мюррей? – Он не пренебрег мною! – резко сказала Изабель. – Я осталась с ним, а ее нет, разве не так? – Нет? Думаю, ты, как и я, знаешь, что она по-прежнему в его мыслях. Ты утратила свою власть над ним, любовь моя. Он остался с тобой только потому, что когда-то дал клятву тебе, и теперь все зависит от того, насколько он будет соблюдать свое слово. Не будь слишком самонадеянной и взгляни правде в глаза. Сейчас Кормак стал для нас опасен. Ты слишком долго играла с этой марионеткой, и нити поистерлись. Они пока еще не оборвались, но могут порваться в любой момент. Вероятно, он уже пожалел, что выбрал тебя вместо девчонки Мюррей Наш план не терпит сантиментов. – Ни о каких сантиментах нет речи, – глухо ответила Изабель. – Возможно, я просто устала от всяких интриг, затеваемых ради того, чтобы ты набивал свои карманы деньгами и присваивал чужие земли. Возможно, мне не по себе оттого, что я похоронила стольких мужей. Но не только мои руки обагрены кровью этих мужчин. Ты так же запачкан ею, хотя посматривают подозрительно на меня. – Это естественно. Я ведь не красавица, способная вскружить голову мужчинам своими сладкими речами и медовыми устами, – усмехнулся Кеннет. – В его голосе прозвучал сарказм. – Только мужчины могут осудить и повесить нас, и потому у тебя больше шансов, чем у меня, отвести их подозрения. Это будет в последний раз. – Ты уверен? – Да. Пока ты будешь плакать над могилой несчастного кузена Раналда, я стану хозяином его земель. Он последний, кто препятствует осуществлению моих желаний. – Если не считать его отца. – Он настолько стар, что умрет еще раньше сына. – И ты твердо решил обвинить Кормака в смерти Раналда? – Да. Пора избавиться от него, поскольку сам он, похоже, не отстанет от тебя. – Что ж, если так надо… – протянула Изабель без всякого сожаления в голосе. – Как долго должна я оставаться замужем на этот раз? – Не слишком долго. Кузен Раналд – довольно безрассудный молодой человек. Я уверен, что мы придумаем подходящий способ покончить с ним еще до того, как он успеет надоесть тебе. Ты можешь даже получить удовольствие, так как, говорят, он очень умелый любовник. – Трудно сказать. Пока он не проявил готовности воспользоваться нашим обручением. – Бедная Изабель! Нашелся-таки мужчина, способный устоять перед твоими чарами. Это удивительно. Ну, иди сюда и позволь мне ублажить твое оскорбленное тщеславие. – Но мы только что оделись, – запротестовала Изабель. – А тебе надо всего лишь расстегнуть мои штаны. Кормак увидел, как Раналд резким жестом остановил мужчин, вознамерившихся прервать любовников. Он быстро сообразил, как можно воспользоваться тем, что Изабель и Кеннет снова займутся любовными играми. Кеннет явно окажется в неудобном положении и не успеет защититься. Любовники, застигнутые врасплох, не смогут отрицать своей связи, а поскольку Изабель официально обручена, это можно расценивать почти как супружескую измену. Сэр Раналд имел полное право убить их обоих и не понести ответственности за это. Кормак оцепенел. Значит, все, что говорили об Изабель, было правдой. Она просто лживая шлюха, представляющая смертельную опасность, а он потерял из-за нее десять лет своей жизни. И он потерял Элспет. Удивительно, как это его друзья и родственники оставались преданными такому болвану, как он. Кормак знал, какую услугу Изабель окажет сейчас Кеннету. Она всегда проявляла умение в таком деле и получала от этого удовольствие. Ему не хотелось видеть это, но он заставил себя досмотреть всю сцену до конца, чтобы окончательно убедиться в предательстве Изабель. – Думаешь, доставляя тебе удовольствие, я смогу утешить свое самолюбие? – спросила она. – Я хорошо знаю тебя. Тебе нравится держать мужчин в своей власти. Смотри, я весь твой и хочу, чтобы ты соблазняла и мучила меня своим умелым ртом. Съешь меня, – прохрипел Кеннет. – Съесть? О, это настоящий пир! Сопение Кеннета возвестило Кормаку и Дугласам, что любовники полностью поглощены своим занятием. Как только Джеймс распахнул дверь, Кормак быстро вошел в комнату вместе с Раналдом. Открывшаяся им сцена не вызвала ничего, кроме отвращения. Кеннет распластался в кресле, откинув назад голову и закрыв глаза, а Изабель стояла на коленях между его ног, ублажая его с громким чмоканьем. Кормак понял, что если он когда-нибудь вдруг хоть чуть-чуть усомнится в том, что Изабель – всего лишь подлая шлюха, ему достаточно будет вспомнить эту сцену, чтобы мгновенно избавиться от безумных заблуждений. Четверо мужчин из клана Дугласов молча окружили пару. Кормак встал рядом с сэром Раналдом, который приставил меч к горлу соперника. Джеймс схватил Изабель за волосы и оторвал ее от Кеннета. На лицах любовников отразились растерянность, ужас и страх, отчего Кормак испытал некоторое удовлетворение. – Я вижу, ты удивлен, кузен, – медленно произнес сэр Раналд. – Ты был так увлечен, что даже не слышал, как мы вошли. – Неужели ты убьешь своего родственника из-за этой проститутки? – спросил Кеннет. Изабель ошеломленно раскрыла рот, затем с ненавистью посмотрела на своего любовника и повернулась к сэру Раналду с мольбой в глазах: – Он соблазнил меня, сэр Раналд. Сначала это была лишь минутная слабость – еще до того, как мы обручились, а потом он с помощью шантажа заставлял меня заниматься с ним любовью. – Да, мы все слышали, как ты бурно протестовала, – сказал Раналд, – и видели, каких трудов ему стоило принудить тебя опуститься на колени. Полагаю, твой рот был слишком занят, чтобы позвать на помощь. – Он холодно улыбнулся, а Изабель покраснела – скорее от злости, чем от смущения. – О горе, теперь мое сердце разбито! – Хватит шутить, кузен, – сказал Кеннет. – Отпусти меня и делай все, что хочешь, с этой дрянью. Ты ведь не можешь убить человека только за то, что он воспользовался тем, что ему так охотно предлагали? Не я же лишил твою невесту девственности. О ней давно ходят разные слухи, и, я знаю, ты с трудом согласился на обручение. Теперь я дал тебе прекрасный повод расторгнуть его. Даже твой отец, настаивавший на этом браке, не осудит тебя, если ты прогонишь ее. – Это верно, однако он живьем сдерет с меня кожу, если я позволю ускользнуть от заслуженного правосудия убийце представителей нашего клана. – Ты ведь веришь, что Изабель убила своих мужей? Выражение ужаса на красивом лице Кеннета поразило Кормака. Но он был готов к тому, что пойманные с поличным Изабель и Кеннет начнут сваливать вину друг на друга. Эти двое убили четверых мужчин только из-за своей непомерной алчности и намеревались убить еще одного, обвинив в этом его. Как и многие другие мужчины, Кеннет поддался искушению и связался с Изабель, подвергнув тем самым себя риску быть разоблаченным. Если бы он нашел в себе силы противостоять соблазну, то сейчас был бы свободен и продолжал устранять своих родственников, стоящих на пути к достижению его целей. Кормак подозревал, что успешное осуществление предыдущих заговоров вселило в Кеннета уверенность в своей безнаказанности и он потерял бдительность. – О, кузен, ты просто сама невинность, – рассмеялся сэр Раналд. – Особенно со своей штукой, выставленной напоказ и все еще влажной после трудов моей невесты. На лбу Кеннета выступили капельки пота, что свидетельствовало о его сильном волнении. – Она всего лишь шлюха. – Да, но не думай, что я стану проливать кровь одного из Дугласов только из-за этой вероломной сучки. – Тогда зачем ты приставил меч к моему горлу? – Да вот думаю: то ли убить тебя сейчас, то ли отвести тебя к лэрду, чтобы тот решил, как отплатить тебе за смерть четверых наших родственников. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду. – Ты думаешь, мы появились здесь только сейчас? Нет, кузен. Мы находились за дверью достаточно долго, чтобы слышать всю вашу беседу. – Он удовлетворенно кивнул, когда Изабель и Кеннет смертельно побледнели. – Никто не поверит тебе, – Голос Кеннета дрожал, выдавая его страх. – Все подумают, что ты лжешь из ревности. – Не думаю. У меня есть четыре свидетеля, слышавшие ваши откровения. – Четыре? – Изабель посмотрела на Дугласов, затем на Кормака, и ее красивые голубые глаза расширились. – Значит, ты решил предать меня, любовь моя? Кормак увидел в ее глазах слезы. Лицо Изабель выражало глубокую печаль и боль. Она настолько умело притворялась, что у него даже мелькнула мысль, уж не приснилось ли ему все то, что она вытворяла здесь. Кормак подумал, что когда-нибудь он будет утешаться тем, что его дурачила самая ловкая мошенница, какую он когда-либо имел несчастье знать. Однако уже через мгновение в нем вспыхнуло огромное желание влепить ей пощечину, и он сдержался лишь с большим трудом. – Да, Изабель, теперь я хочу, чтобы все узнали ужасную правду о тебе, – ответил он. – Как ты можешь говорить такие вещи после того, что было между нами? Мы ведь столько пережили вместе. – Вместе? Это я переживал как дурак, а ты держала меня при себе, словно еще одного жеребца в своей конюшне. – Кормак покачал головой. – Четыре жертвы, Изабель? Четыре убийства? И ради чего? Ради денег и земель? У тебя ведь достаточно и того и другого. Нет, у нас с тобой нет ничего общего. Сначала я был ослеплен твоей красотой и страстным желанием быть с тобой. А потом отчаянно старался доказать, что у меня в отличие от родителей есть честь, и упорно соблюдал клятву, данную много лет назад. Мне следовало бы отказаться от нее сразу после того, как ты во второй раз вышла замуж. Я ужасно жалею, что пожертвовал десятью годами своей жизни ради такой шлюхи, как ты. И перестань плакать! – прикрикнул Кормак. – Я больше не поддамся на твои уловки» особенно после того, что видел здесь собственными глазами. И я тоже слышал, как ты и твой любовник замышляли еще одно убийство и как собирались снова свалить вину на меня. Выражение лица Изабель быстро изменилось и стало злобным. – Ты обвиняешь меня из-за этой дрянной девчонки Мюррей! – Да, обвиняю. И, – добавил он ледяным тоном, – если хочешь сберечь свою физиономию, не смей больше говорить так об Элспет. Ты недостойна даже произносить ее имя. – Эти люди убьют меня! – воскликнула Изабель. Кормак внезапно ощутил угрызения совести, и ему стало искренне жаль эту женщину, которая занимала такое большое место в его жизни и оказывала влияние на его поступки все последние десять лет. Несмотря на ее ложь и предательство, ему было нелегко свыкнуться с мыслью о грозящей ей смерти. Но он поспешил напомнить себе, что она виновата в смерти четырех человек, даже пяти, если прибавить сюда еще и несчастного Дональда, о котором любовники говорили так бездушно. Мог бы быть и шестой, поскольку Изабель ничего не сделала, чтобы остановить своего любовника, намеревающегося подвести Кормака под виселицу. – Ты уже однажды хотела моей смерти, а теперь снова решила подставить меня, обвинив в убийстве сэра Раналда. – Подумай еще раз хорошенько, Кормак, – резко сказала Изабель. – Ты делаешь большую ошибку, отворачиваясь сейчас от меня. Кормак удивленно посмотрел на нее: – Ты угрожаешь мне? – Я только говорю, что ты можешь многое потерять, если откажешься от меня и оставишь этим людям. – Я уже и так слишком многое потерял из-за тебя. Большего вреда ты не сможешь мне причинить. – Заткни рот этой сучке, Джеймс! – приказал сэр Раналд. – Ее болтовня становится утомительной. – Кормак, ты пожалеешь, – начала Изабель, но, несмотря на ее сопротивление, Джеймс быстро связал ее и заткнул рот. Сэр Раналд, помогая двум другим мужчинам связывать Кен нега, посмотрел на Кормака. – Она все еще продолжает играть с тобой. Эта сучка уже чувствует пеньковую веревку на своей шее и пытается спастись любым способом. – Я понял это. – Кормак поморщился. – Однако трудно сразу отказаться от старой привычки. Мне требуется какое-то время, чтобы свыкнуться с мыслью: все то, во что я так долго верил, было ложью, а правда – вот эта мерзость. – Ты выступишь свидетелем? – Да. А ты уверен, что мое участие необходимо? – Оно может потребоваться, так как не все знают правду, а у Кеннета есть могущественные союзники. Трудно сказать, насколько они окажутся верными ему. Они могут попытаться спасти Кеннета и Изабель, а могут остаться в стороне, не желая ввязываться в это дело. И Изабель могут поддержать мужчины, с которыми она спала ради своей выгоды. Но также есть и такие, кто хотел бы видеть ее повешенной, – это те, кого она обманывала. – Являясь свидетелем того, как эти двое откровенничали по поводу прошлых преступлений и замышляли новое убийство, а потом обвиняли друг друга, ты мог бы оказать влияние на тех, кому важно знать подробности о вероломстве этой парочки, – сказал Кормак. – Это верно. Ты можешь больше не задерживаться здесь. Эти голубки будут находиться под надежной охраной, и я сообщу тебе, если потребуется твое присутствие на суде. А сейчас, может быть, тебе следует отправиться к своей малышке Мюррей? – Ты знаешь Элспет? – удивился Кормак. – Немного. Она и ее мать приезжали помочь моему отцу, когда тот сильно заболел. Элспет – очень умелая целительница, как и ее мать, и очень хороша собой. Ее клан небольшой, но богатый и, если захочет, может оказать значительное влияние на короля. Она была бы тебе прекрасной парой. Странно, что Элспет не рассказала тебе о связи своего кузена с Изабель, если вы были… э-э… близки. – Ты имеешь в виду Пейтона? – Да. Он красивый, храбрый и благородный парень. – Сэр Раналд тихо засмеялся и покачал головой. – Узнав, что я обручился с Изабель, он пришел ко мне и прямо сказал, что думает об этой помолвке, И сообщил, что однажды спал с ней. – Смелый поступок, – сказал Кормак и с досадой подумал: «Значит, и юный Пейтон тоже…» – Элспет ничего не говорила мне об этом. Возможно, она и сама не знала, а может, думала, что я не поверю ей. – Но теперь-то поверил бы? – Да, но, боюсь, теперь слишком поздно, – вздохнул Кормак с грустью и сожалением. Глава 16 – Ты хочешь выпить все пиво в городе? Несмотря па пьяный туман в голове, Кормак узнал голос. Он оторвался от кружки и тупо взглянул на своего брата Уильяма, затем заморгал, стараясь отчетливее разглядеть его лицо. Кормак не представлял, который был час. Он вернулся в гостиницу после ужасного разоблачения Изабель и решил напиться, в чем в значительной степени и преуспел. Он был пьян, но не настолько, чтобы погрузиться в полное забытье, к которому стремился. Появление брата и еще нескольких членов семьи не слишком обрадовало его, хотя это означало, что теперь он по крайней мере доберется с их помощью до постели. – Привет, Уилл. И ты здесь, Алистер? – Он кивнул другому брату, затем искоса посмотрел еще на двоих мужчин. – Кажется, это наши кузены, Малколм и Дэвид? – Да, а ты, я вижу, совершенно пьян, – констатировал Уильям, садясь вместе с остальными за стол и подавая знак служанке, чтобы та принесла еще кувшин пива и четыре кружки. – Что случилось? Почему вы здесь? – Похоже, ты слишком пьян, чтобы понять, но наши родители погибли. – Они что, прикончили друг друга? – Нет. Это сделали грабители. Родители возвращались домой со своими друзьями после гулянки, и на их карету напали. Спьяну они решили оказать сопротивление, чтобы сохранить имевшиеся у них деньги, и были мгновенно зарезаны. Старый Патрики его сын видели все это. Они благоразумно капитулировали, а потом привезли к нам тела убитых, чтобы мы могли похоронить их. Несмотря на целое море пива, которое Кормак поглотил, до его сознания дошла страшная новость. Его родители хорошо умели плодить детей, но совсем не заботились о них. Они и друг о друге не проявляли заботы, постоянно ругаясь, обвиняя и оскорбляя друг друга. Единственным общим интересом у них было пьянство до самозабвения и сотворение многочисленных детей. Половина из тех, кого Кормак называл своими братьями и сестрами, были забыты матерью и отцом. Тем не менее родители дали ему жизнь, и уже по этой причине Кормак должен был сожалеть об их кончине, но он был слишком пьян, чтобы выразить это сейчас. – Теперь ты являешься лэрдом Эйгболла, Кормак, – сказал Алистер, молодой человек с беспокойным взглядом зеленовато-карих глаз. – Да, – пробормотал Кормак и сделал большой глоток пива. – Поэтому ты должен вернуться домой. – Сейчас не могу. Я должен увидеть, как повесят Изабель. – Он усмехнулся, когда все четверо молодых мужчин едва не поперхнулись пивом и молча уставились на него. Ему редко приходилось шокировать своих сородичей, и теперь он наверняка запомнит этот момент. – Я являюсь свидетелем. – Свидетелем чего? – спросил Уильям осипшим голосом. – Ее вероломства. – Кормак почувствовал, что окончательно опьянел. – Она призналась. Я и четверо Дугласов все слышали и видели. Она уже не показалась мне красивой с членом Кеннета в ее жадной глотке. Боже, я уже и не знаю, что меня больше расстраивает – то ли то, что она обманывала меня столько времени, а я по глупости верил ей, то ли то, что теперь каждый из вас может упрекнуть меня, сказав: «Я же предупреждал тебя». – Кормак уже не мог держать глаза открытыми. – О, Элспет, ангел мой, прости меня, – прошептал он и упал лицом на стол. Уильям вздрогнул, когда голова Кормака с громким стуком ударилась об исцарапанную грязную крышку стола. – Надо отнести его в постель, – предложил он. – Отчего он так напился? – спросил Алистер. – Он редко бывает пьяным. – Что-то связано с Изабель, Дугласами и сэром Кеннетом. Он также упоминал какую-то Элспет. Думаю, наш глупец наконец-то понял, кем является Изабель. Как бы то ни было, чтобы узнать, о чем идет речь, надо подождать, пока он не протрезвеет. Учитывая, насколько Кормак пьян, вероятно, потребуется несколько дней, чтобы он окончательно пришел в себя. – Меня беспокоит, что он так напился, узнав правду об этой шлюхе, – сказал Алистер. – А что бы ты сделал, узнав, что потратил десять лет жизни на какую-то дрянь? – Уильям укоризненно кивнул, когда его младший брат и кузены поморщились. – Хотя, думаю, дело здесь не только в этом. Нутром чую, главной причиной является эта Элспет. Впрочем, нет смысла гадать. Сейчас мы уложим его в кровать и будем молиться, чтобы к утру он протрезвел и смог говорить. Кормак проснулся, но продолжал тихо лежать с закрытыми глазами, еще не представляя, сможет ли открыть их. Он чувствовал последствия огромного количества выпитого пива, которое, казалось, пропитало все его жилы и мышцы, добравшись до самых костей. Проблема заключалась в том, что ему ужасно хотелось облегчиться, но голова раскалывалась от боли. Он попытался подняться, но безуспешно и понял, что вчерашнее пьянство дорого обойдется ему. – Принести тебе горшок? – раздался знакомый голос. Медленно открыв глаза, Кормак сощурился от резкого дневного света. – Это ты, Уилл? – Да. Давай я помогу тебе сесть. Алистер ушел за лекарством для тебя. Когда Уилл помог ему сесть, Кормак приоткрыл глаза чуть пошире. Сделать свои дела оказалось не так-то просто, потому что его мутило и голова кружилась. Затем, поблагодарив Уилла за помощь, он снова повалился на постель. Минуту спустя его кто-то приподнял и заставил выпить ужасно горькое лекарство. Когда Кормак снова принял горизонтальное положение, кто-то еще приложил к его лбу очень холодную и влажную тряпку. – Через пару часов ты почувствуешь себя лучше, и тогда мы поговорим, – услышал он голос Уилла. Прошло почти три часа, прежде чем Кормак снова открыл глаза и почувствовал, что способен теперь не только стонать от боли. Он взглянул на своих братьев и кузенов, поражаясь их терпению. Кормак плохо помнил то, что происходило после того, как он ушел от Изабель, но, очевидно, спьяну он что-то болтал и тем самым пробудил в них любопытство. – Кажется, ты сказал, что наши родители погибли? – спросил Кормак. – Да, – ответил Уилл. – Их убили разбойники, и теперь ты являешься нашим лэрдом. Возьми хлеб, – сказал он, протягивая Кормаку свежий ломоть. – Это поможет тебе быстрее прийти в себя. Я принес целую буханку. – Я болтал что-нибудь вчера вечером? – спросил Кормак, медленно жуя хлеб и чувствуя, что ему уже гораздо легче. – Ты говорил, что должен остаться здесь, чтобы увидеть, как повесят Изабель. Должен признаться, это вызвало у меня любопытство. – Ах да. – Кормак, продолжая жевать хлеб, пересказал все, что видел и слышал накануне. – Сейчас сэр Раналд держит Изабель и ее любовника под стражей. Скоро их должны судить и, видимо, повесят. – Но почему ты должен задерживаться здесь? – Возможно, потребуется еще один свидетель, не принадлежащий к клану Дугласов. – И этим свидетелем станешь ты, зная, что твои показания отправят Изабель на виселицу? – Не беспокойся, Уилл, – сказал Кормак брату и посмотрел на остальных родственников, как бы обращая этот совет и к ним. – Да, в какой-то момент я почувствовал к ней некоторую жалость, но это быстро прошло. Она убила или способствовала убийству пяти человек и дважды пыталась отправить на виселицу меня за свои преступления. Долг чести требует, чтобы я выступил свидетелем обвинения. – Честь уже однажды завела тебя в тупик, – пробормотал Уилл, затем облокотился на спинку кровати и пристально посмотрел на Кормака. – Хотелось бы думать, что теперь ты излечился от своей болезни. – Странно ты говоришь. – Нет, – вмешался Алистер, покачав густой бронзовой шевелюрой. – Ничего странного. Эта женщина действительно была твоей болезнью. Кормак улыбнулся своему младшему, слишком серьезному, брату: – Да, возможно, вы правы. Но дело в том, что я дал клятву и, чтобы сохранить свою честь, должен был держать слово. Это обязательство совершенно заслонило от меня действительность. – Я думал, ты будешь расстроен сильнее. – Возможно, так и было бы, но, кажется, я начал выздоравливать еще до того, как узнал всю ужасную правду, хотя происходило это слишком медленно. Если бы я открыл глаза пошире и увидел все, что творилось вокруг меня, то давно бы освободился от своего обязательства. – Значит, ты напился на радостях, празднуя свое прозрение? – подковырнул его Уильям. Прежде чем Кормак успел ответить на саркастический вопрос брата, Алистер поинтересовался: – А кто такая Элспет? – Это и есть то самое лекарство, с помощью которого я начал выздоравливать, – тихо сказал Кормак и попытался налить себе кружку воды, однако Уильям опередил его. – Как ни странно, но Элспет задавала мне те же самые вопросы, что и вы, она тоже обвиняла меня в слепоте и заставляла постоянно сомневаться в правильности моих убеждений. Она упорно подталкивала меня к осознанию того, чего я так долго не замечал. – Где она сейчас? Мне очень хотелось бы познакомиться с девушкой, наконец разрушившей чары, которыми тебя околдовала Изабель. – Она уехала. Боюсь, до меня слишком поздно дошло, что многое изменилось за десять лет, и я сплоховал, оказавшись перед выбором между ней и Изабель. Я предпочел верность своей клятве и долгу чести, еще не понимая, что для Изабель это пустой звук. Алистер выругался, обратив на себя удивленные взгляды остальных. – Значит, ты выбрал Изабель? – В тот момент я думал только о своей клятве, хотя Элспет надеялась на меня. И что самое ужасное, я не остановил ее. Как я мог? Я все еще считал, что надо держать свое слово. Вероятно, ома вернулась в Донкойл и теперь проклинает тот день, когда встретила меня. – В Доккойл? – Алистер нахмурился, затем глаза его широко раскрылись. – Элспет? Девушка из клана Мюрреев? Та, что спасла тебе жизнь десять лет назад? Боже, Кормак, только не говори, что ты соблазнил ее. – Да, это та самая Элспет, и я не соблазнял ее. Она сама соблазнила меня. – Кормак не удивился, увидев презрительные и недоверчивые взгляды своих родственников. – Я не отрицаю, ей не пришлось тратить много усилий, чтобы осуществить свое намерение, хотя я старался держаться с ней как благородный человек. – Он пожал плечами: – Это трудно объяснить. – Почему бы тебе не попытаться? – строго произнес Уильям. Кормак хотел сказать брату, что это его не касается, но только тяжело вздохнул. Так или иначе, его отношения с Элспет касались всех его родственников. Если Элспет захочет, она может доставить массу неприятностей как ему, так и всей его семье. Кроме того, он был в долгу перед Мюрре-ями. Честь небольшого клана Армстронгов окажется под угрозой, если Мюрреи сочтут, что он нанес им оскорбление. За этим может последовать длительная и кровавая вражда. Хотя Кормак не думал, что Элспет способна повернуть дело таким образом, но он не мог забыть выражения боли и гнева на ее лице. – Я обо всем расскажу вам, как только оденусь, – наконец произнес он, вставая с постели. Не скрывая правды от своих родственников, Кормак рассказал им всю историю, начиная от момента, когда обнаружил, что сэр Колин насильно удерживает Элспет, и кончая днем, когда она ушла. Ему трудно было вспоминать, но он изложил все, что было сказано и сделано в тот последний, роковой, день. Хорошо еще, что они не слышали, каким тоном Элспет говорила с ним. – Похоже, ты совсем запутался? – Уильям покачал головой. – Но любовь не исчезает в мгновение ока, – добавил Дэвид, не сводя с Кормака своих черных глаз. – Тебе только шестнадцать. Что ты знаешь об этом? – резко оборвал его Уильям. – То, что любовь не умирает так быстро. Не надо быть старым и опытным, чтобы понимать это. Ведь Элспет говорила, что любит его. – Любила, – поправил Кормак. – Когда-то, но не теперь. – Думаю, в ней говорил гнев. Она все еще любит тебя, если, конечно, ей свойственно постоянство. – Да, Элспет очень преданная девушка. – Так отправляйся к ней и посватайся. – Я думал об этом, – сказал Кормак, хорошо помня страсть, которую он делил с Элспет. – Нет, ты всего лишь спал с ней во время путешествия, направляясь на встречу с другой женщиной. Готов спорить, ты никогда не рассматривал серьезно возможность нарушить клятву, данную Изабель, даже если в душе и хотел этого. Моя сестра говорит, что только глупая женщина довольствуется одной лишь страстью мужчины, не рассчитывая при этом на его любовь. А разве Элспет глупа? – Нет. – Кормак был немного удивлен мудростью Дэвида. – Хотя теперь, возможно, она считает себя глупой. Я очень обидел ее. Она отдала мне все, что может женщина дать мужчине, а я наплевал на это. Элспет знала, кем была Изабель, и потому ей было особенно тяжело сознавать, что я променял ее на шлюху ради сохранения мнимой чести. – И эта обида останется, если она будет продолжать думать, что тебя влекла к ней только похоть. Поезжай и посватайся к ней. Элспет должна узнать, что она для тебя нечто большее, чем только теплое гнездышко для твоего кола. Что ты от этого теряешь? Прежде чем Кормак успел ответить, раздался громкий стук в дверь. Малколм открыл ее. На пороге стоял юноша. Кормак сразу напрягся, узнав одежду, в которую Изабель облачала своих слуг. Неужели эта женщина думает, что может снова привлечь его после всего, что он узнал о ней? – У меня сообщение от леди Изабель, – сказал юноша и боязливо отступил назад, когда все четверо родственников Кормака сурово посмотрели на него. – Чего она хочет? – спросил Кормак. – Миледи просит прийти к ней. Она говорит, что должна открыть вам тайну, которую хранила долгие годы. Вам следует пойти со мной. Я знаю, где ее содержат. Все четверо родственников Кормака громко запротестовали, но он остановил их резким движением руки. «У лэрда все-таки есть некоторые преимущества», – подумал Кормак. – А она не сказала тебе, о чем собирается поговорить со мной? – обратился он к пареньку. – Нет, сэр. Сказала только, что вы должны прийти к ней. Если не придете, то будете жалеть об этом до конца своих дней. – Подожди меня внизу. Как только за мальчиком закрылась дверь, Уильям сказал: – Надеюсь, ты понимаешь, зачем она зовет тебя. – Да. Полагаю, она попытается уговорить меня помочь ей в последний раз, снова взывая к моей чести. Не бойся, у нее ничего не выйдет. Клянусь, теперь с ней покончено. Зная, какая она хитрая, как глубоко погрязла в жутких заговорах, я только хочу понаблюдать за ее игрой, если, конечно, смогу вытерпеть. Если Изабель попытается поколебать мое мнение о ней, по-прежнему считая меня глупцом и рассчитывая на давнюю клятву, то это лишний раз убедит меня в необходимости дать показания против нее. – Мне кажется, что тобой движет еще и любопытство, – заметил Уилл. Кормак усмехнулся: – Конечно. А разве тебе не было бы интересно узнать тайну, о разгадке которой ты мечтал всю жизнь? Следуя за юным слугой б глубь тюрьмы, Кормак испытывал тревогу. Ему казалось странным, что после десяти лет страстного стремления к Изабель теперь он видел в ее призыве некую угрозу. И то, что Дугласы поместили ее в такое глубокое и темное место, лишь усиливало это ощущение. Те же двое мужчин, Раналд и Джеймс, которые, как и Кормак, подслушивали откровения Изабель у двери ее спальни, теперь сторожили камеру, куда ее поместили. Очевидно, сэр Раналд доверял это дело только своим людям. Подойдя к камере, Кормак остановился, осматривая новое жилище Изабель. Она встала с койки и подошла к нему с некоторой осторожностью. Хотя здесь было холодно, сыро и помещение освещалось только факелом, камера выглядела самой уютной из всех, какие ему приходилось видеть. Узкая койка с подушками была покрыта мягким мехом, на стенах висели гобелены, на полу лежали ковры, а необходимое ведро скрывала занавеска. Помещение было очень чистым, как и сама Изабель. Очевидно, ей доставляли воду для мытья и чистую одежду. Кормак подозревал, что к ней регулярно допускали ее служанок. Такал учтивость и обходительность, должно быть, вселяли в нее уверенность, что ей удастся избежать правосудия – надо только найти какую-нибудь подходящую уловку. Кормак чувствовал, что Изабель не собирается покоряться судьбе до самого конца. Но на этот раз ей не помогут ни ложь, ни попытки соблазнить его. – Кормак, любовь моя, я боялась, что ты не придешь! – Изабель протянула к нему руки сквозь железные прутья и нахмурилась, когда он спрятал свои руки за спину, не давая ей возможности коснуться его. – Напрасно стараешься, Изабель. Я пришел сюда только из любопытства, – сказал он. – Что ты хотела мне сообщить? – Ты так холоден со мной, – тихо промолвила она дрогнувшим голосом. – Неужели ты так быстро забыл все, что было между нами? – Мне трудно теперь вспомнить что-нибудь, кроме твоей попытки отправить меня на виселицу за совершенное тобой преступление. Подобные воспоминания убивают в мужчине всякую страсть. – Кормак слегка улыбнулся, а стражники громко рассмеялись. – Меня заставлял сэр Кеннет. – Изабель замолкла под презрительным взглядом Кормака, затем заговорила, едва сдерживая гнев: – Ты встал на сторону сэра Раналда. Вот уж не думала, что ты предашь меня, Кормак. Они обманом настроили тебя против меня. – Я знаю, что ты делала все по своей воле. Я сам слышал твои слова и видел, как ты охотно использовала свое умение проститутки. «Если бы она сейчас была свободной, – подумал Кормак, видя, как Изабель крепко сжала прутья решетки, – то, наверное, выцарапала бы мне глаза». – Не важно, кем ты меня считаешь. Ты все равно поможешь мне. – Не думаю. – А я думаю, что поможешь, если хочешь увидеть живым своего сына. Ошеломленный Кормак почти не слышал проклятий стражников, недоуменно глядя на Изабель. Ее губы раздвинулись в медленной самодовольной улыбке, и ему захотелось дать ей пощечину. Потребовалось некоторое время, чтобы он сумел взять себя в руки, осмысливая произнесенные ею слова. Сын? От Изабель? Это было невозможно представить. И почему, если она родила ему сына, он никогда не видел мальчика и даже ничего не слышал о нем? Кормак помял, что задал этот вопрос вслух, так как Изабель усмехнулась. – Ты полагаешь, я должна была таскать с собой маленького незаконнорожденного ребенка, собираясь выйти замуж или путешествуя? Я хотела избавиться от него еще тогда, когда почувствовала, что твое семя укоренилось в моем лоне, но в отличие от прошлых подобных случаев не решилась сделать это, а потом в течение почти семи лет была вынуждена возиться с твоим отродьем. От этих слов Кормак весь похолодел. – Ты должна была сказать мне о ребенке. Если ты была тогда вдовой, мы могли бы пожениться. Если нет, то я взял бы сына к себе и сам вырастил бы его. – Да, конечно. Но я решила, что он может пригодиться мне когда-нибудь. Как, например, сейчас, – сказала она настороженно. – Если поможешь мне, я отдам тебе сына. Он находится недалеко отсюда. – Совершенно верно, недалеко, – произнес сэр Раналд, подходя к решетке. – Удивительно, что никто до сих пор не свернул тебе шею за все твои дела, моя дорогая невеста. Впрочем, мы скоро решим эту проблему. – Проваливай, Раналд! – резко сказала Изабель. – Я хочу поговорить с Кормаком. – Пытаешься подкупить несчастного парня тем, чего хочет любой мужчина? Я догадывался, что ты способна на все. – Какой ты умный! – Да, умный. Ты не знала, что я все эти годы подозревал тебя в убийстве моих родственников? Я начал внимательно следить за тобой еще несколько лет назад. – Сэр Раналд улыбнулся и вывел из-за своей спины худенького мальчика, наблюдая за тем, как побледнела Изабель и на лице ее отразились злоба и страх. – Кристофер, познакомься со своим отцом. – Ты не имел права забирать ребенка и приводить его сюда! – взвизгнула Изабель. – Думаю, имел. – А откуда ты знаешь, что это мой мальчик? Может быть, я солгала Кормаку. – Конечно, ты постоянно лжешь, но это действительно твой сын. Неужели ты думала, что сможешь прятать ребенка всю его жизнь? Да, ты мало заботилась о мальчике, однако время от времени навещала его, чтобы узнать, жив ли он еще. Старая служанка все рассказала мне. Ты сама знаешь, что твои слуги не очень-то предан тебе, и потому, миледи, мне не составило труда узнать, чей это мальчик и кто его отец. Кормак почти не слышал, о чем говорили Раналд и Изабель. Все его внимание было приковано к мальчику, который напряженно смотрел на него в ответ на его пристальный взгляд. Глаза ребенка были глазами Кормака, а волосы – такого же цвета, как у его Алистера, и это подтверждало, что ребенок действительно его. Кое-что в нем было и от Изабель – линия рта и некоторые другие черты лица. – Здравствуй, Кристофер, – тихо сказал Кормак хрипловатым от сдерживаемого волнения голосом. – Здравствуйте, сэр, – ответил мальчик. – Вы действительно мой отец? – Да. И должен признаться, для меня твое существование явилось сюрпризом. – Конечно, сэр. Леди Изабель не сообщала сам обо мне, так откуда же вы могли знать о моем рождении? Няня Агнес говорила, что леди Изабель прячет меня, рассчитывая воспользоваться мной, чтобы привязать вас к себе покрепче, когда это потребуется. Няня Агнес говорила также, что мне следует подождать, а когда вы узнаете о моем существовании, я должен решить, хороший вы человек или нет. – Надеюсь, решение будет в мою пользу. Сколько тебе лет, Кристофер? – Через месяц будет семь. Кормак сделал глубокий вдох, стараясь побороть нарастающий гнев. За все эти годы Изабель ни разу не упомянула о ребенке, и он не мог видеть, как мальчик рос! Не видел его первой улыбки, не слышал первых произнесенных слов. Все это Изабель тоже похитила у него. Кормак чувствовал, что готов просунуть руки через решетку, схватить Изабель за горло и придушить ее, не дожидаясь казни. – Ты хочешь пойти со мной, Кристофер? Хочешь остаться у меня? – А могу я взять с собой няню Агнес? – Конечно, если она захочет, хотя, мне кажется, ты уже достаточно взрослый. Тем не менее она будет радушно принята. Кристофер беспокойно взглянул на свою мать. – И леди Изабель тоже пойдет с нами? – Нет. – Кормак понимал, что будет трудно объяснить ребенку все сложности сложившейся ситуации, и потому просто сказал: – Думаю, ты больше не увидишь свою мать, так что лучше попрощайся с ней сейчас. – Глаза Кормака удивленно расширились, когда ребенок вздохнул с явным облегчением и робко взялся за его руку своей маленькой ручкой, а затем посмотрел на Изабель. – Прощайте, леди Изабель, – сказал Кристофер, слегка поклонившись. – Теперь я буду жить со своим отцом. – Нет! – закричала Изабель. – Ты не хочешь помочь мне, Кормак? Посмотри на мальчика. Я подарила тебе прекрасного сына. Ты в долгу передо мной. Будь ты проклят! Сделай что-нибудь! Неужели ты можешь повернуться ко мне спиной и уйти? Неужели допустишь, чтобы мать твоего ребенка повесили? – Я ничего не должен тебе, – твердо возразил Кормак, – и могу только пообещать, что буду заботиться о Кристофере. – Он посмотрел на ребенка, который, казалось, ничуть не был тронут тирадой Изабель, затем снова взглянул на нее. – Думаю, что я сделаю это гораздо лучше, чем вы, леди Изабель. Полагаю, вам не избежать суда, так что лучше позовите священника. – Кормак кивнул на прощание Дугласам и пошел прочь. – Боже, не могу поверить, что у тебя есть сын, – тихо сказал Уильям, садясь на кровать Кристофера рядом с Кормаком и наблюдая, как остальные трое родственников учат мальчика играть в кости. – У меня нет никаких сомнений, что он твой. Эта пожилая женщина тоже так считает, хотя сомневается, что Изабель могла бы точно определить, от кого у нее тот или иной ребенок. Кормак улыбнулся, подумав о тучной женщине среднего возраста. Агнес без колебаний согласилась поехать куда угодно вместе с Кристофером. Окинув изучающим взглядом Кормака, она предложила ему и его родственникам отправиться в небольшой домик, куда поселила ее Изабель вместе с ребенком. Несмотря на то что Агнес старательно подбирала слова в присутствии Кристофера, она ясно дала понять, какой негодной матерью была Изабель, хотя полное отсутствие у нее интереса к сыну шло лишь на пользу ребенку. Кормак с болью понял, что Агнес, по сути, была настоящей матерью Кристоферу, и был рад, что им не пришлось разлучаться. – Как обидно, что Изабель произвела его на свет незаконнорожденным, – обронил Уильям. – Да, но теперь я позабочусь о нем как следует, – пообещал Кормак. – А что ты думаешь по поводу того, что сказал тебе Дэвид? Ты будешь теперь добиваться руки Элспет? – Я собирался сделать это, но как быть теперь? У меня сын от женщины, которая встала между нами. – Но разве не Элспет пригрела потрепанного, безобразного кота? Разве не она взяла к себе ребенка, от которого все отказались? Неужели ты думаешь, что Элспет откажется принять мальчика только потому, что он был рожден Изабель? Если это так, то тебе лучше забыть о ней. – Но ведь ты не знаешь Элспет. – Мне достаточно того, что она освободила тебя от Изабель, и если бы не твоя клятва и долг чести, ты был бы свободен гораздо раньше. За это я готов целовать ее маленькие ножки. – Что ж, попробую рискнуть попросить ее руки. Глава 17 – Изабель заключена в тюрьму за убийство всех своих мужей. Элспет ошеломленно смотрела на Пейтона, удивляясь тому, что кто-то еще не только разделил ее подозрения, но и довел дело до конца. Она опустилась на стул напротив Пейтона во главе стола в большом холле. Нехорошие слухи об этой женщине распространились сразу после смерти ее первого мужа, но мало кто предполагал, что она виновна в смерти всех своих мужей. Элспет нахмурилась. Пейтон вернулся к королевскому двору, как только отвез ее домой, и, значит, оставался там достаточно долго, чтобы узнать все новости. Ей, конечно, приятно было слышать, что Изабель должна поплатиться за все свои преступления, однако она подозревала, что это не единственная новость. И должно быть, то, о чем Пейтон пока не говорил, было очень важным, если он немедленно примчался с этим сообщением в Донкойл. – Кто заключил ее под стражу? – спросила Элспет, в то время как слуга наполнял их бокалы вином. – Сэр Раналд Дуглас, ее очередной жених, – ответил Пейтон и сделал большой глоток вина. – Значит, она опять собиралась выйти замуж? – Да. И он тоже должен был погибнуть. Оказывается, у Изабель давно в качестве любовника был другой мужчина из клана Дугласов. Говорят, она и сэр Кеннет планомерно убивали всех, кто стоял у него на пути. Целью сэра Кеннета было захватить как можно больше земель. Сэр Раналд являлся последним препятствием. Кстати, он очень неохотно согласился на помолвку с Изабель. – Вероятно, она все-таки смогла покорить его своим обаянием. – Нет. Я разговаривал с ним после того, как состоялась договоренность о помолвке. Он хороший человек. Немного грубоватый, но честный и сообразительный. Я рассказал ему кое-что о его невесте, включая и тот факт, что тоже однажды был ее любовником. – Пейтон, он же мог убить тебя. – Элспет была потрясена его безрассудством. – Мог, но я чувствовал, что он даже не попытается сделать это. Его заинтересовало то, что я рассказал ему, и он уверил меня, что не намерен жениться на Изабель. Сэр Раналд сказал, что ему хорошо известно, кто такая Изабель, и что он начал пристально следить за ней после смерти ее третьего мужа. Он собрал о ней всю информацию, какую только мог, и ему открылась страшная правда. В конце концов он полностью разоблачил ее. Элспет медленно отпила из бокала и тихо произнесла: – Интересно, что дало ему основание посадить ее в тюрьму. – Кажется, он и еще несколько человек приложили ухо к двери ее спальни в подходящий момент. – И услышали ее откровения? – Да. Оки узнали, что сэр Кеннет – се любовник, что эта пара намеревалась убить сэра Раналда и что эти негодяи уже наметили человека, которого должны были обвинить в его смерти. От пристального взгляда Пейтона Элспет похолодела. Нетрудно было догадаться, кто этот несчастный глупец, которого выбрали для обвинения в преступлениях Изабель. Один только намек на имя Кормака заставил ее содрогнуться, хотя она старалась как можно реже думать об этом человеке. За десять дней, прошедшие с тех пор, как Элспет оставила его, она выплакала все слезы, проклинала Кормака и его долг чести, тосковала по нему, снова проклинала, а потом изматывала себя всякой домашней работой так, что не могла думать ни о чем другом, кроме сна. Ее родители внимательно наблюдали за ней, и Элспет, страшась неизбежного скандала, понимала, что скоро им надоест ждать, когда она расскажет, в чем дело, и они потребуют у нее ответа. А когда она наконец почти обрела покой, вернулся Пейтон с новостями и снова внес сумятицу в ее мысли. Изабель, конечно, теперь заплатит за свои преступления, а Кормака ждет жестокое разочарование. Тот факт, что она беспокоится о нем, привел Элспет в ярость. Когда же ей пришло в голову, что Кормак может вернуться к ней, так как со смертью Изабель его обязательства потеряют силу, Элспет едва не закричала от уязвленного самолюбия. Ей не хотелось думать, что она может оказаться настолько глупой, что примет его, хотя он пренебрег ею. – Кормак знает обо всем этом? – спросила она, проклиная свою слабость, побудившую ее задать этот вопрос. – Он находился среди тех, кто стоял возле двери в спальню Изабель. – О Боже! – Элспет была потрясена, однако нашла в себе силы подавить свое стремление немедленно поехать к Кормаку и попытаться помочь ему преодолеть постигшее его разочарование. – Тебе известно, что он намерен теперь делать? – Он задержится при дворе, так как может потребоваться дополнительный свидетель. Ведь многие знают, что сэр Раналд не испытывал желания жениться на Изабель, а потому вполне мог ложно обвинить ее. Другие же свидетели являются его родственниками. Поэтому не исключено, что присутствие Кормака окажется необходимым. Сэр Раналд хочет, чтобы Изабель и сэр Кеннет получили по заслугам и были повешены. Он старается собрать всех, кто хоть что-нибудь знает об их преступлениях. Его действиями руководит не стремление Дугласов избавиться от досаждавшей им парочки. Он хочет, чтобы не осталось никаких сомнений относительно их вины. – Сэр Раналд мог бы просто воспользоваться могуществом клана Дугласов, и то, что он отказался от этого, говорит о его порядочности и честности. – А также о том, что он хорошо знает, как уцелеть. Здесь не все так просто, дорогая. Дугласы стали слишком могущественными и высокомерными. Скоро может начаться передел собственности и смена власти. Сэр Раналд намеревается пережить все это и сохранить в неприкосновенности свои земли и власть. Думаю, он хорошо разбирается в политической обстановке. Впрочем, посмотрим. А что ты думаешь о Кормаке? Пейтон произнес это имя так неожиданно, что Элспет не успела скрыть свою реакцию. «Ужасно, – подумала она, если от одного лишь упоминания имени этого мужчины у меня болезненно сжимается сердце и я вздрагиваю, как от удара». Элспет понимала, что еще очень не скоро ее чувства к Кормаку угаснут, но ничего не могла с собой поделать. – А что о нем думать? – пожала она плечами. – Он наконец понял, что собой представляет Изабель, и это уже хорошо. Теперь он свободен от нее и от своей проклятой клятвы. Все остальное не имеет значения. – О, Элспет, неужели ты действительно так считаешь? Она вздохнула, смирившись с тем, что вынуждена говорить о Кормаке, и изо всех сил стираясь не расплакаться. – Что еще я могу сказать? Я проиграла, пытаясь завоевать его сердце, и не хочу повторять попытку. Возможно, я стала трусихой. То, что он выбрал Изабель, задело меня гораздо сильнее, чем я могла себе представить, и я не хочу подвергать себя новому испытанию. – Он просто глупец. – Конечно. – Губы Элспет тронула легкая улыбка, а сердце учащенно забилось от сдерживаемых эмоций. – Но может быть, я еще глупее, если думала, что за несколько недель смогу все изменить. – А что ты будешь делать, если он приедет за тобой? – Не знаю. Кроме того, что я испытываю боль, я не могу не злиться на Кормака. Не пробуждай надежды в моем сердце. Меня бросает в дрожь при мысли, что Со мной будет, если все опять окажется напрасным. – Я тебя понимаю, – кивнул Пейтон. – Элспет, – позвал ее отец и вошел вместе с матерью в гостиную, – посыльный принес тебе какой-то пакет. – Ты еще ничего не рассказывала им? – шепотом спросил Пейтон, наблюдая за приближением дяди и тети. – Нет, – тоже тихо ответила Элспет, – но, полагаю, уже пора. – Она улыбнулась отцу, однако по его прищуренным глазам поняла, что попытки задобрить его напрасны. – От кого послание? – спросила Элспет, когда отец протянул ей небольшой пакет, перевязанный яркой шелковой лентой. – Не знаю. – Бал фур сел на стул во главе стола и пристально наблюдал за дочерью. – Парень, принесший пакет, ничего не сказал. Он ждет ответа. Элспет дрожащими руками вскрыла пакет. В этот момент она так явственно ощущала присутствие Кормака, что, казалось, он вот-вот войдет в гостиную. К верхней части маленького листочка пергамента была приколота очень красивая серебряная брошь с темно-красными гранатами. Ниже размашистым мужским почерком было написано: «Прости меня. Кормак». Обуреваемая нахлынувшими чувствами, Элспет тем не менее заметила, что отец и мать внимательно изучили брошь и записку, а затем вопросительно посмотрели на нее. – За что ты должна его простить? – сурово спросил Балфур. – Так, пустяки, – ответила Элспет, испытывая огромное желание уединиться, чтобы прийти в себя. – Посыльный ждет твоего ответа. – Просто поблагодарите его, – сказала Элспет и пошла к выходу из холла, еле сдерживая желание пуститься бегом. – И больше ничего? – Ничего. Как только дочь вышла, Балфур посмотрел на Пейтона. – Что-то очень беспокоит мою дочь. – Да, – согласилась Молди, сидя напротив Пейтона и не сводя с него строгого взгляда. – И это продолжается уже довольно долго. Что произошло между ней и Армстронгом? – И почему он просит у нее прощения? – добавил Балфур. Пейтон вздохнул и провел рукой по волосам. – Это вопрос не ко мне. Вам надо поговорить с Элспет. – Именно это я и собираюсь сделать, – сказал Балфур. – Мне бы хотелось только прощупать почву. Похоже, он обидел ее. – Да, но Элспет не позволит вам наказывать его, а тем более убивать. По правде говоря, он не заслуживает смерти. Во многом Элспет сама виновата. Она затеяла с ним игру и проиграла. Или думает, что проиграла. – А ты думаешь иначе? – спросила Молди, рассеянно поглаживая сжатый на столе кулак Балфура, чтобы смягчить его нарастающий гнев. – Полагаешь, все будет хорошо? – Да, – ответил Пейтон. – Хотя Элспет права, говоря, что слишком жестоко пробуждать в ней надежду, я думаю, еще не все потеряно. Просто приз в этой игре достался ей не так легко и быстро, как она рассчитывала. Ситуация очень непростая. – Теперь я совсем ничего не понимаю, – произнес Балфур. Молдн встала и потянула Балфура за руку. – Нам надо поговорить с Элспет, а тебе следует хорошенько выспаться, Пейтон. Ты выглядишь очень усталым, – сказала она и подмигнула племяннику. Балфур вышел вслед за женой из холла и остановился, увидев, что юный посыльный все еще ждет. – Моя дочь просит передать благодарность, – обратился он к нему и, заметив, что мальчик нахмурился, добавил: – Да, больше она ничего не сказала. Тем не менее ты можешь еще передать своему господину, что он отнял у моей дочери кое-что очень драгоценное и, если в ближайшее время не исправит положения, я отплачу ему в той же мере. – Балфур! – запротестовала Молди, задержавшись на ступеньках лестницы. Он пожал плечами и снова двинулся вслед за женой. – Так этот болван лучше поймет, что его глупость уже не является секретом для нас, и ему придется объясниться. – Мы еще не знаем, его ли это глупость. – Но скоро узнаем, – сказал Балфур, направляясь к спальне дочери таким быстрым шагом, что Молди оказалась позади него. Элспет сидела на кровати, невидящими глазами глядя на брошь, которую все еще держала в руках. Рядом мурлыкал Мадди и терся головой о ее бедро, как будто зная, что ей сейчас необходимо утешение. Она протянула руку и начала поглаживать ему спину. Размеренные движения и громкое урчание кота немного успокоили ее. Элспет не сомневалась, что родители скоро придут к ней, и хотела чувствовать себя достаточно хладнокровной для ответа на все их вопросы. Кормак написал: «Прости меня». Но за что именно? За то, что обидел ее? Не захотел больше иметь с ней дело? За то, что сам не знал, чего хотел? За то, что напрасно оставался верным клятве, данной женщине, которая не заслуживала его преданности? А может быть, за то, что не нашел в себе силы сдержать страсть? Существовала вероятность, что Кормак сам скоро приедет сюда вслед за своим подарком. Однако Элспет не была уверена, что хочет видеть его. Ей хотелось, чтобы он предпочел ее, а не Изабель, когда та была еще жива. Теперь же, когда эту женщину должны повесить и она окажется навсегда потерянной для Кормака, он готов примчаться к другой со своей драгоценной незапятнанной честью, но это было уже не то. Ее гордость восставала против этого. Сознание того, что она явилась его вторым выбором, стало бы постепенно отравлять ей душу, и в конечном счете она могла бы возненавидеть его и себя. После короткого и резкого стука в дверь в комнату вошли родители. Отец прикрыл дверь и прислонился к ней, скрестив руки на широкой груди. Строгий взгляд его карих глаз, в которых сквозило и сочувствие, сказал Элспет, что он уже о чем-то догадывается. Когда мать села рядом с ней на кровать и взяла ее руки в свои, Элспет ощутила и ее сострадание. Ей было неловко от такого участия родителей – ведь она уже не маленькая девочка, а взрослая женщина, и их утешение могло лишь немного смягчить боль, но не избавить от нее. – Элспет, вот уже десять дней мы видим, как ты страдаешь, – обратилась к ней мать, – и не можем больше оставаться в стороне. Скажи, что так мучит тебя? Мы хотим помочь тебе. – О, мама, боюсь у тебя нет отвара, который залечил бы эту рану, – тихо произнесла Элспет. – Думаю, разбитое сердце будет болеть, пока боль не утихнет сама собой, и никакие мази и повязки здесь не помогут. – Значит, я был прав, – сказал Балфур глухим, резким голосом, едва сдерживая гнев. – Этот негодяй попользовался тобой, а потом бросил. – Он поморщился, когда жена и дочь недовольно взглянули на него и в их одинаковых зеленых глазах отразилось неодобрение. – Ты мог бы выразиться помягче, – упрекнула его Молди. – Правда, – согласилась Элспет. – Да и дело вовсе не в этом. – Ты хочешь сказать, что он не спал с тобой? – напрямик спросил отец. Элспет почувствовала, что краснеет. – Понимаю, что огорчу вас, но я действительно уже не девица. Однако это не вина Кормака. Он не собирался лишать меня невинности, я сама отдалась ему. Поймите, я полюбила его еще с того дня, когда нашла его раненным на землях Донкойла. – Это детское увлечение. – Да, возможно, сначала так и было, но это чувство росло и зрело вместе со мной. Когда же Кормак пришел мне на помощь в замке сэра Колина, я с первого взгляда поняла, что он тот человек, который мне нужен. – Она посмотрела на мать и слегка улыбнулась. – Конечно, мне следовало быть более осторожной, мама. Ты была права. А я поцеловала Кормака, как только увидела его. – Она бросила взгляд на нахмурившегося отца. – Я украла этот поцелуй как бы в порыве благодарности за спасение и почувствовала его страсть. Нас охватило взаимное желание, и тогда я окончательно поняла, что люблю его. После этого я решила завоевать и его любовь. – А ты не могла сделать это, не отдаваясь ему? – Нет, папа. Понимаешь, он был влюблен в леди Изабель Дуглас и дал ей клятву еще до того, как я нашла его окровавленного в наших владениях. – Элспет увидела, что отец нахмурился еще сильнее, и спросила: – Ты знаешь эту женщину? – Видел однажды, но очень многое слышал о ней. Она красивая шлюха, похоронившая четырех мужей. – Ее должны скоро повесить за это вместе с ее любовником, состоявшим в сговоре с ней. Нет, это не Кормак, – поспешила добавить Элспет, увидев выражение тревоги на лицах родителей. – Теперь он знает: все, что говорили об этой женщине, правда. Он был одним из тех, кто подслушал, как она и ее любовник намечали избавиться от ее очередного мужа, а потом свалить вину за это преступление на Кормака, добившись, чтобы его повесили. Пейтон может рассказать вам об этом более подробно. – Значит, этот парень теперь свободен и может посвататься к тебе, – сказала Молди. – Ты так думаешь? – Элспет покачала головой. – А что бы ты сказала, если бы папа приехал к тебе только потому, что умерла женщина, которую он действительно любил? И потому, что клятва, которую он давал ей, потеряла значение лишь благодаря виселице? – Элспет заметила, как мать содрогнулась. Затем она рассказала родителям всю свою историю, начиная с момента, когда Кормак появился в замке сэра Колина и спас ее. При этом она, конечно, не говорила, как часто и как страстно они занимались любовью. – Значит, ты на прощание сказала, что примешь его, если он приползет к тебе на коленях? – удивленно переспросила мать, едва сдерживая смех. Балфур же откровенно рассмеялся: – Узнаю мою девочку. Молди покачала головой: – В этом нет ничего смешного, Балфур. – Конечно, я смеюсь не над ее болью, а над тем, с какими словами она рассталась с ним. – Он посмотрел па Элспет. – Несмотря ни на что, ты сохранила свою гордость, моя малышка. Однако я все-таки не понимаю, почему ты должна была отдать ему свою невинность. – Папа, Кормак был влюблен или по крайней мере думал, что влюблен, в другую женщину, – сказала Элспет. – Он любил ее в течение десяти лет, веря в то, что она несчастная жертва, которую несправедливо обвиняют в различных грехах. Кормак чувствовал себя связанным с ней клятвой и являлся к ней каждый раз, когда она звана его. Он был предан ей, хотя знал, что она делила постель со своими мужьями. – А также почти со всеми мужчинами, которые приезжали ко двору. – Да, но Кормак-то не знал об этом. Думаю, она была его первой женщиной, и он привязался к ней, когда был еще совсем юным, а судя по моим братьям, в этом возрасте страсть просто кипит в жилах молодых людей. Изабель опутала его своими сетями, а при малейшем его колебании она напоминала ему о клятве, зная, как ревностно он относится к своей чести и данному слову. Невозможно так сразу забыть десять лет слепой преданности, и я должна была дать ему все то, что давала она, и даже больше. Мне очень жаль, если теперь вы разочаровались во мне. – Нет, девочка, ни в коем случае, – сказал Балфур. – Ты вела борьбу с более взрослым и опытным противником, у которого, по-видимому, нет ни совести, ни моральных устоев, иначе бы Кормак воспрепятствовал твоим попыткам достучаться до его сердца, пожертвовав своей невинностью. Я могу понять тебя, но меня беспокоит то, что, заплатив высокую цену, ты осталась одна с разбитым сердцем. Я огорчен тем, что ты решила отдаться болвану, который настолько глуп, что не понял, каким, богатством он обладал, и мне жаль, что ты не позволяешь отомстить ему. Хотя в последних словах отца явно прозвучала угроза, Элспет чувствовала, что на самом деле он не желает зла Кормаку. Рассказав свою историю настолько правдиво, насколько ей позволяла скромность, она все-таки смогла смягчить гнев Балфура, направленный против Кормака. Элспет, правда, заметила, что отец не давал никаких обещаний не трогать его, но, несмотря на свою злость на Кормака, она надеялась, что у того хватит разума держаться подальше от ее отца. Они поговорили еще немного, хотя тема была уже исчерпана. Элспет обратила внимание на то, что ее родители старались не давать ей ни малейшей надежды на новую встречу с Кормаком. Когда они наконец ушли, она растянулась на постели, тупо глядя в потолок, а Мадди удобно устроился рядом. С одной стороны, Элспет чувствовала себя гораздо лучше после объяснения с родителями, но, с другой стороны, у нее было тяжело на сердце, потому что она кое-что утаила от них. Прошло время месячных, а у нее ничего не было. Конечно, еще рано делать выводы, но вполне возможно, что она носит ребенка Кормака. Если это так, ничто не сможет сдержать гнев ее отца – даже напоминание, что она сама пошла на близость с любимым человеком. Отпустив своего посыльного, Кормак сел в кресло возле камина и тяжело вздохнул: – Она ни за что не примет меня. Уильям протянул брату чашу с вином и устроился в кресле напротив него. – И как ты собираешься действовать дальше? Кормак сделал большой глоток. – Пока не знаю. Мальчик сказал, что Элспет вышла из гостиной вскоре после того, как ее отец передал ей подарок, и так быстро побежала вверх по лестнице, как будто сам дьявол гнался за ней. По крайней мере она как-то отреагировала на мое послание, но был ли это гнев, замешательство или еще что-то… – Он пожал плечами. – На твоем месте я бы больше беспокоился о том, что передал тебе ее отец. – О да. – Кормак поморщился. – Я и забыл об этом. – А я так и не понял, какой самой ценной веши он намерен лишить тебя за то, что ты так обошелся с его драгоценной дочерью. Кормак бросил на брата недовольный взгляд: – Не строй из себя дурачка. Это тебе не идет. Я вот думаю, почему он до сих пор не появился у моей двери с мечом в руке, готовый разрубить меня на части. – Может быть, дочь попросила его не делать этого? – Уильям нахмурился. ~ Впрочем, это не имело бы значения. – В этой семье имело бы. Отец Элспет считается с ее желаниями. Поэтому это хороший признак. Если бы Элспет ненавидела меня, она не стала бы останавливать отца. – Пожалуй. – Уильям улыбнулся Кристоферу, подошедшему к креслу отца. – Как поживаешь, мальчуган? – Хорошо, дядя Уилл, – ответил Кристофер, затем посмотрел на Кормака: – Вашей леди понравился подарок? – Она поблагодарила меня, – ответил Кормак, потрепав волосы мальчика. – Вы познакомите меня с ней? Вы собираетесь на ней жениться? – Еще не знаю, Кристофер. Она очень сердита на меня. – А если мы встретимся с ней, как вы думаете, я ей понравлюсь? Кормак на мгновение задумался. Он вспомнил, как Элспет еще в детстве отказалась покинуть его раненного. Как она разогнала деревенских мальчишек, мучивших кота, а потом старательно ухаживала за животным. ^Сак она была потрясена, разгневана и встревожена, обнаружив маленького Алана, брошенного умирать. Как ее возмущение еще больше возросло, когда никто из деревенских жителей не взял ребенка и даже не дал ему имени, и тогда она сама приютила малыша. Кормак посмотрел на Кристофера и улыбнулся: – Конечно, ты понравишься ей, Кристофер. Я в этом не сомневаюсь. – А леди Изабель тоже поедет с нами? – настороженно спросил мальчик и, широко раскрыв глаза, напряженно ждал ответа. Кормак снова увидел молчаливое доказательство того, что Изабель не любила их сына. Кристофер явно боялся и чуждался своей матери. – Нет, сынок, я уже говорил тебе, ты никогда больше не увидишь ее. – С каждым днем становилось все очевиднее, что Изабель отправится за свои преступления на виселицу, и Кормак решил немного коснуться этой темы. – Боюсь, она причинила слишком много зла некоторым людям, и они решили отплатить ей. Вот почему ты и не увидишь ее больше… если, конечно, не захочешь навестить ее в ближайшее время. – Нет, – поспешно ответил Кристофер. – Нет, сэр. Она никогда не любила меня. Няня Агнес говорила мне, что это не моя вина и что во мне нет ничего нехорошего. Она говорила также, что у некоторых людей просто нет сердца и они не знают, что значит заботиться о других. Леди Изабель тоже была бессердечной. А у вашей новой леди доброе сердце? – О да, очень доброе. Только надо, чтобы она позволила мне вернуться к ней. – Вы вернетесь, сэр. Няня Агнес говорит, вы не так уж глупы для мужчины и рано или поздно найдете способ, как все исправить. Шли дни, и Кормак начинал думать, что ему следует обратиться к Агнес за советом. Элспет продолжала принимать его подарки и письма в лучшем случае с холодной вежливостью, а в худшем – отвечала резким отказом. Казалось, его ухаживание терпит явную неудачу. К нему приехали еще несколько родственников, среди них брат Дугал, который был на год моложе его. Кормак подумал, что, когда он решится ехать к Элспет, надо будет захватить с собой некоторых членов своей семьи. Несмотря на протесты близких, Кормак присутствовал на казни Изабель. Когда-нибудь его сын может спросить о матери; и он должен рассказать ему о ней всю правду до самого конца. Также ради своего сына Кормак забрал тело Изабель и позаботился, чтобы ее похоронили, когда стало ясно, что ее родственники не собираются делать это. Оставшись в одиночестве на могиле, он смотрел на свежий холмик и думал, как все-таки она умудрилась так долго дурачить его. Собравшись уходить, Кормак с удивлением обнаружил, что неподалеку его поджидает Дугал. – Мы вернемся домой или сразу отправимся в Донкойл? – спросил брат. Кормак вздохнул, направляясь к дому. – Она не приглашала меня приехать к ней. – Но и не запрещала. – Да, я поеду. Хочу хотя бы раз взглянуть на нее. Она говорила, что я должен буду сделать, чтобы вернуть ее, хотя я все же надеюсь обойтись без этого. Однако, похоже, Элспет обдумала каждое слово, сказанное в тот день. – Кормак улыбнулся, когда Дугал выругался. – Я знаю, ты против того, чтобы я делал это. – А ты ожидал, что я поддержу тебя в твоем унижении? Неужели общение с Изабель ничему не научило тебя? – О да, я многому научился. Я понял: если такая женщина, как Элспет, хочет увидеть доказательство того, что она дороже мне, чем Изабель, надо быть окончательным глупцом, чтобы не сделать все ради нее, как бы унизительно это ни выглядело. Глава 18 – Боюсь, мое появление может причинить ей боль, – тихо сказал Кормак, глядя на выложенную камнями дорожку, которая вела к воротам Донкойла. Он вздохнул и посмотрел на замок, где скрывалась Элспет. Последние два месяца после свершившегося над Изабель и ее любовником правосудия он продолжал донимать Элспет своими письмами и подарками. Сначала изредка, а затем все чаще Кормак получал в ответ короткие слова благодарности за подарки. Некоторые же из них возвращались назад, как предметы, которые рыцарь не должен посылать даме. В своих язвительных отказах Элспет иногда употребляла некоторые его дурацкие выражения. И в этом он черпал надежду на возвращение ее расположения. Кормак, правда, продолжал надеяться, что ему не придется прибегать к унизительной процедуре, полагая, что его писем и подарков будет достаточно. Однако ему следовало бы лучше знать Элспет. У нее была своя гордость, а он втоптал ее в грязь. И Кормак лучше кого бы то ни было понимал, каково находиться в таком положении. Она отдала ему все что могла, а он бессердечно отверг ее. Он поступил с Элспет так же, как Изабель поступила с ним. Досадно было сознавать, что у нее хватило сил и мудрости выбраться из этой ловушки, тогда как он не смог вовремя сделать этого. Что ж, если она хочет, он приползет к ней на коленях, чтобы снова завоевать ее сердце. – Ты уверен, что готов сделать это? – наверное, уже в сотый раз спросил Дугал. Оглянувшись на Кристофера, Агнес, своих шестерых братьев и семерых кузенов, которые приехали вместе с ним, Кормак слегка улыбнулся. – Я должен. – Он бросил взгляд на Пейтона, который держал поводья кобылы, доставленной Кормаком в качестве очередного подарка, от которого Элспет вежливо отказалась. – Да, должен. – Я думал, ты уже достаточно унижался перед известной тебе женщиной, – сказал Пейтон. – О да, более чем достаточно. Однако в отличие от Изабель Элспет бросила к моим ногам свою гордость, а я оказался настолько глуп, что не смог оценить этот драгоценный дар. Теперь пришло время ответить ей тем же. Я только надеюсь, что мне не придется унижаться слишком долго, если она все еще испытывает добрые чувства ко мне. Пейтон посмотрел на Кристофера, стоявшего рядом с Дугалом и наблюдавшего за Кормаком широко раскрытыми глазами. – Может быть, следует сказать Элспет о мальчике, прежде чем ты представишь ей его? – Думаю, будет лучше, если я сделаю это лично, – ответил Кормак. – Иногда женщинам кажется, что ребенок – лучшее доказательство глубоких чувств между теми, кто сотворил его. Я хочу, чтобы Элспет могла посмотреть мне в глаза и понять, что это не так, – Кормак пожал плечами. – Я также надеюсь, что, увидев мальчика, она не свяжет его в своих мыслях с Изабель. – Да, пожалуй, так будет разумней, – согласился Пейтон. – Не удивляйся, время от времени у меня бывают проблески разума. – Кормак улыбнулся, а Пейтон рассмеялся. – Признаюсь, я был удивлен, когда никто из вашего клана не явился ко мне. – Сначала было такое намерение, но, когда стало ясно, что ты решил ухаживать за Элспет, страсти улеглись. – Пейтон посмотрел на замок. – Ну, по крайней мере у мужчин. Так ты действительно собираешься ползти к ней на коленях? – спросил он, снова повернувшись к Кормаку. – Да, кажется, придется. – Не могу поверить, что Элспет до сих пор настаивает на этом. Она никогда не была такой мстительной и неумолимой. – Ты когда-нибудь был влюблен, Пейтон? Когда-нибудь отдавал все, что у тебя есть, чтобы потом получить плевок в лицо? – Нет, – тихо ответил Пейтон. – Вот как ты, оказывается, поступил с Элспет. – Сейчас ты, наверное, готов убить меня? – Есть такая мысль. Неужели ты действительно сделал это? – Так считает Элспет, а кому, как не ей, лучше знать? И кто, как не я, знает лучше, каково испытывать унижение? Я едва не задохнулся, когда услышал, чего она потребовала от меня. Я не собирался ползать перед ней, ног потом вспомнил ту пустоту, которая возникла в моей душе, когда она ушла. Теперь я уверен, что, если не смогу вернуть Элспет, эта пустота будет сопровождать меня всю жизнь. – В таком случае действуй, – резко сказал Дугал, – и не обращай на меня внимания, если я буду рыдать от позора нашей семьи. – Хорошо иметь поддержку родственников, – вздохнул Пейтон и улыбнулся, услышав смех Кормака. – Есть только одно утешение, – добавил он серьезно, когда Кормак медленно опустился на колени. – Когда моя тетя увидит, что ты делаешь, она не позволит продолжаться этому безобразию, даже если Элспет не прекратит его. Тогда у тебя по крайней мере появится возможность встретиться с Элспет и поговорить с ней. – Да, это обнадеживает, – признал Кормак. Ему потребовалось призвать на помощь всю свою волю, чтобы начать двигаться но дорожке, опираясь на руки и колени. Он вынужден был подавить свою гордость и не обращать внимания на то, что за ним наблюдает множество людей. Кормак молился, чтобы Пейтон оказался прав, говоря, что его унижение скоро кончится. Он готов был продолжать движение в такой позе, но не был уверен, что сможет долго справляться со своей гордостью. Так или иначе, он должен преодолеть препятствие, отделяющее его от Элспет. – Она отправила кобылу назад, – сказала Молди, входя в спальню, которую делила с мужем. – Ну, это уж слишком. Прекрасная лошадь, – тихо сказал Балфур, глядя в окно на большую группу молодых людей у ворот. Молди тоже посмотрела в окно и нахмурилась: – Элспет знает, что он здесь, но ничего не предпринимает. Она ужасно упрямая девчонка. Я понимаю ее боль и гнев, но ей надо быть более гибкой, иначе она может навредить самой себе. – Еще рано вмешиваться, любовь моя. Конечно, она не должна позволить ему уехать, но, похоже, пока он не собирается делать этого. Посмотрим, что будет дальше. Должно быть, наша девочка проявляет осторожность и выжидает. Думаю, Элспет не верила, что он приедет. – Скорее, она не позволяла себе надеяться на это. – Молди вгляделась в толпу у ворот. – Что он делает? Балфур удивленно чертыхнулся, затем тихо засмеялся: – Он ползет. – О нет. Нет! – Молди бросилась к двери. – Это недопустимо! Ей следует немедленно выйти к нему, или я вытащу ее за волосы! – Ты уверена, что стоит вмешиваться? – Да. Элспет не должна спокойно наблюдать из своей спальни за его унижением, иначе потом будет сама страдать. Я не думаю, что ей на самом деле хотелось видеть Кормака в таком положении. – Какой позор, – пробормотал Балфур, в то время как его жена выбежала из комнаты. – Однако ему не следует долго оставаться на коленях, иначе он может испортить свои прекрасные чулки. – Балфур хотел последовать за своей женой, но, поняв, что она должна вернуться через пару минут, поспешил назад к окну. – Ты победила, моя девочка, – сказал он и стал думать, как и когда ему следует тоже вмешаться в происходящее. Элспет посмотрела на короткую записку, которая была послана вместе с лошадью. «Я приехал за тобой, моя дорогая. Кормак». «Какая самонадеянность!» – подумала она, хотя ее сердце учащенно забилось в предчувствии встречи. Он совсем рядом. Он хочет быть с ней. Почему же она не бежит и не бросается в его объятия? – Потому что боюсь, – призналась Элспет вслух, испытывая недовольство собой. В течение двух долгих месяцев она находилась в ужасном состоянии. Она доводила себя до полного изнеможения, пытаясь избавиться от душевных мук. Сотни раз она задавала себе вопрос, что еще можно было сделать, чтобы Кормак полюбил ее. Здравый смысл говорил ей, что она сделала все, на что способна женщина, но ее чувства противоречили здравому смыслу. Кормак очень обидел ее, но в какой-то степени она и сама виновата, так как ожидала от него слишком многого и в кратчайший срок. Однако от этого ей не было легче. Ни в одной из своих записок он не признался ей в любви. Только просил прощения, называл ее ласковыми именами, говорил, что она нужна ему и всячески добивался ее расположения. Если бы не существовало Изабель, она давно приняла бы его. Но сейчас, хотя он и начал ухаживать за ней еще до того, как казнили эту женщину, Элспет не оставляла мысль, что она была его вторым выбором. Ведь Кормак начал посылать ей подарки и записки только после того, как открылась вся правда и Изабель посадили в тюрьму. До этого он так и не отказался от нее. Когда дверь в спальню резко распахнулась, Элспет удивленно посмотрела на мать. – Что-то случилось? – Пойдем со мной, Элспет Мюррей, – сказала Молди, хватая дочь за руку и выводя ее из комнаты. – Ты должна посмотреть кос на что. Надеюсь, ты не разочаруешь меня своим поведением, когда увидишь это. Элспет едва поспевала за матерью, которая почти бегом пересекла холл. Когда они вошли в спальню родителей, она увидела у окна улыбающегося отца. – Посмотри туда, дочь, – приказала Молди, указывая на ворота. В первый момент Элспет не поняла, на что надо смотреть. Затем, приглядевшись, увидела мужчину, ползущего на коленях по дорожке. Она ахнула и ухватилась за переплет узкого окна, не веря своим глазам. Ее охватил ужас от происходящего. Несмотря на резкие слова, которые она произнесла при расставании с Кормаком, она вовсе не хотела видеть его униженным. Тихо вскрикнув, Элспет подобрала юбки и бросилась бегом из комнаты родителей, думая только об унижении Кормака. – Я надеялась, что она поступит именно так, – удовлетворенно сказала Модди и взяла Балфура под руку. – Что ж, пойдем и мы? – Да, надо кончать с этим, – согласился Балфур, не спеша направляясь вместе с женой к воротам. – Не думаю, что Элспет действительно намеревалась унизить его таким образом, – сказала Молди. – Вероятно, нет. А почему она все-таки не решилась выйти к нему, как только получила его записку? – Просто боялась. Он очень сильно обидел ее, и это трудно забыть. И еще я думаю, что, ухаживая за ней, посылая подарки и записки, Кормак ни разу не сказал ей того, в чем Элспет особенно нуждается, чтобы избавиться от страха снова испытать душевную боль. – Значит, еще не все улажено? – Нет, но скоро будет. – Ты так думаешь? – Балфур, если мужчина стоит на коленях на виду у своих и наших родственников, на виду у стражников и всех, кто находится вблизи ворот, чем, по-твоему, должна закончиться эта сцена? – Молди улыбнулась, а он засмеялся и поцеловал се в щеку. – Думаю, в ближайшие дни ты будешь очень занята приготовлениями к свадьбе. – Это и есть твоя Элспет? – спросил Дугал. Кормак поднял голову и, присев на корточки, посмотрел на ворота. У него перехватило дыхание, когда он увидел Элспет. Ее распущенные густые волосы вихрились вокруг нее словно, грозовое облако, а юбки были приподняты до колен. Она бежала к нему. У него сжалось сердце. – Да, это моя Элспет. – Оставайся на коленях, – сказал Дугал, ткнув его в шею. Кормак посмотрел на Дугала, собираясь кратко высказать ему все, что он о нем думает, но в этот момент к нему подбежала Элспет, и Корнак едва не опрокинулся на спину, когда она, споткнувшись, столкнулась с ним. Затем он увидел, что она плачет, и сердце его остановилось. Он не ожидал увидеть ее слезы. Элспет попыталась поднять Кормака за руку. – Не делай этого, – сказала она тихим хрипловатым голосом. – Пожалуйста. Я была не права. Просто ты меня тогда очень обидел. Поняв, что она плачет из-за него, Кормак потянул ее вниз, и она опустилась на колени рядом с ним. Он улыбнулся, когда Элспет. продолжая плакать, начала энергично отряхивать пыль с его одежды. Он быстро перехватил ее руку. Кормак так стосковался по ней, что даже легкого прикосновения ее рук было достаточно, чтобы он потерял контроль над собой. Оп облегченно вздохнул, когда Элспет прильнула к его груди и крепко обняла за талию. Очевидно, она не представляла, какой опасности подвергает себя. Она была так взволнована, что не чувствовала, как им овладевает желание. – Я очень сожалею, – пробормотала она, уткнувшись в его камзол и продолжая тихо плакать. – Клянусь, я не хотела, чтобы ты действительно делал это. Кормак обхватил ладонями ее мокрые от слез щеки и поднял лицо Элспет так, чтобы видеть ее глаза, а потом коснулся губами ее губ. – Не надо извиняться передо мной, ангел мой. Немного поползать по земле – не смертельно, хотя я рад, что ты остановила меня. Эти камни слишком тверды для моих колен. – Она улыбнулась и он еще раз поцеловал ее. – Впрочем, чтобы снова увидеть твою улыбку, я готов ползти даже по раскаленным углям. Элспет дрожащей рукой коснулась его щеки. – А что произошло с Изабель? – спросила она, и произнесенное вслух имя этой женщины заставило его вздрогнуть. – Она и ее любовник повешены. И не пытайся найти в моих глазах ее призрак. Клянусь тебе, я понял свою ошибку еще раньше, чем за тобой закрылась дверь. До меня наконец дошло, что эта женщина в течение десяти лет обманывала меня. То, что я потом узнал о ней, лишь подтвердило мои подозрения. Неожиданно кто-то крепко схватил его за руку и поднял на ноги. Прежде чем Кормак оказался прижатым к широкой груди, он успел бросить взгляд на Элспет. Объятия и похлопывания по спине были настолько чувствительными, что их трудно было назвать дружескими. Когда Кормак немного отодвинулся и смог увидеть, что мужчина, все еще державший его за руку, является отцом Элспет, он все понял. – Рад видеть тебя, – сказал Балфур. – Рад также, что ты привез с собой своих родственников, чтобы они могли присутствовать на твоей свадьбе. – Папа, – запротестовала Элспет, когда молодой человек, который представился как брат Кормака Дугал, помог ей подняться на ноги, – он еще не просил меня выйти за него замуж. – Нет? – Балфур посмотрел на Кормака. – Наверное, я подошел не вовремя и помешал тебе сделать это? Его голос был спокойным и почти дружеским, а улыбка казалась любезной и приветливой. Однако глаза выражали твердую волю. Балфур Мюррей был достаточно умен и не стал преследовать Кормака, но сейчас, когда он оказался здесь, Балфур не отпустит его, пока он не женится на Элспет. Но это было как раз то, чего Кормак желал всей душой, и потому, улыбнувшись, он кивнул в знак согласия. – Ангел мой, ты выйдешь за меня замуж? – Кормак спрятал улыбку, когда Элспет сердито откинула волосы с лица и посмотрела на своего улыбающегося отца. – Папа, я не хочу, чтобы ты заставлял его. – Но Элспет, конечно, видела, что Кормак выглядит слишком счастливым для человека, которого принуждают делать то, чего он не хочет. – Я его не заставляю, – возразил Балфур. – А потом, кто здесь хозяин? – Он посмотрел на Кормака: – Моя дочь согласна. Представь меня своим родственникам. – Мама! Ты можешь остановить его? – обратилась Элспет к матери, когда та подошла и молча начала отряхивать се юбки. – Любой бы на месте твоего отца либо убил этого парня, либо потащил его к священнику еще два месяца назад, – сказала Молди, приветливо кивая каждому из прибывших Армстронгов, которым ее представляли. – Красивые же эти Армстронги! – Я не хочу, чтобы Кормака принуждали жениться на мне, – пробормотала Элспет, надеясь, что, несмотря на рассеянность, она сможет запомнить имена красивых молодых людей, которые, представляясь, подходили к ней поцеловать руку. – Элспет, неужели ты думаешь, что мужчина приполз на коленях к нашим воротам только для того, чтобы сказать, как ему приятно снова видеть тебя? – усмехнулся Балфур. Прежде чем она успела ответить на этот саркастический вопрос, Кормак подвел к ней мальчика и полную пожилую женщину. Элспет была настолько потрясена, что все прежние мысли вылетели у нее из головы. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это сын Кормака. Кормак говорил, что Изабель исчезла и не осталось даже ее тени, но это было не так. Призрак этой женщины присутствовал в прекрасных чертах сына, которого она родила ему. – Это мой сын Кристофер, а это его няня Агнес. – Кормак не был удивлен, когда услышал проклятие, сорвавшееся с губ сэра Балфура, однако к подобной же реакции леди Молди он готов не был. Элспет понимала, что этот невинный ребенок не должен отвечать за грехи своих родителей, но ей нелегко было заставить себя гостеприимно приветствовать его, а затем и Агнес. Агнес доброжелательно улыбнулась ей, но в ее серых глазах чувствовалась настороженность, когда она внимательно изучала Элспет и ее родителей. Кристофер был милым, застенчивым и, очевидно, хорошо воспитанным мальчиком, что несколько успокоило Элспет. Она выпрямилась и посмотрела на Кормака, с удовлетворением отметив, что тот явно смущен. – Кристофер и я еще не совсем привыкли друг к другу, – сказал Кормак, встретив ее взгляд. – Да, – подтвердил Кристофер, – Мы познакомились всего два месяца назад. До этого я жил с няней Агнес. «Благослови тебя Бог, Кристофер», – подумал Кормак, заметив, что Элспет и ее родители уже не хмурятся, а лица их немного просветлели. Лишь пухлые губы Элспет, которые он так жаждал поцеловать, еще оставались сжатыми. Однако пока ребенок находился рядом, Кормак не мог все объяснить Элспет, чтобы развеять ее мрачные мысли. Спустя минуту он лишний раз убедился, насколько мудрой женщиной была Агнес. – Подойди ко мне, Кристофер. Мы, наверное, сейчас пойдем в дом. – Агнес посмотрела на Молди, сделала реверанс и добавила: – Если, конечно, позволит миледи. – Разумеется, – заторопилась Молди. – Проходите все. Вам покажут, где можно умыться, где вы будете спать и прочее. И мы тоже скоро придем. Как только Агнес, Кристофер и родственники Кормака ушли, Элспет спросила: – Это ребенок Изабель? – Да. Она прятала его от меня в течение семи лет. Если помнишь, мы еще удивлялись ее бесплодию. На самом деле она не была бесплодной. По ее словам, Кристофер появился на свет только потому, что она не успела вовремя избавиться от него, как от остальных детей. – Он кивнул, когда Элспет и Молди от ужаса раскрыли рты. – Но у меня не хватило духа спросить, были ли остальные тоже моими детьми. – Значит, зная, что ей предстоит умереть, она все-таки решила рассказать тебе о ребенке? – спросила Элспет. – Нет. Думаю, Изабель унесла бы эту тайну с собой в могилу, если бы не решила использовать мальчика как последний шанс избежать виселицы. Она говорила, что отдаст его мне, если я помогу ей освободиться. Если же откажусь, то я никогда не увижу сына. Однако, слава Богу, я получил мальчика, хотя боялся, что она опять меня обманет. Элспет заметила, что, вспоминая об этом, он с трудом подавил гнев. – Но ты ведь не сделал того, о чем она просила? – Нет. Меня уберегли от необходимости делать выбор мудрость и наблюдательность сэра Раналда. Он начал следить за Изабель после смерти ее третьего мужа и поэтому узнал о ребенке и его местонахождении. Изабель крайне редко навешала своего сына. Когда ее посадили в тюрьму, думаю, сэр Раналд подозревал, как она собирается использовать мальчика, и привез его ко мне. Было ясно, что Элспет больше не сердится, однако Кормак не знал, какие мысли бродят в ее голове. Он с нетерпением ждал, когда ее родители удалятся, чтобы попытаться выяснить это. – Пойдем, – сказала Молди, беря Кормака под руку. – Теперь мы можем присоединиться к остальным. – А Кристофер знает правду об Изабель? – спросила Элспет, шагая рядом с Кормаком и крепко сжимая кулаки, чтобы подавить желание прикоснуться к нему. – Насколько это можно рассказать ребенку, – ответил Кормак. – Он называл ее леди Изабель и был очень доволен, что остался со мной, не желая больше видеть ее. Агнес и я сообщили ему, что она сделала много плохого, а теперь умерла, но мы не рассказывали, какие преступления она совершила. Иногда Кристофер поминает ее в своих молитвах перед сном, но никогда не расспрашивает о ней. Для него матерью является Агнес, а леди Изабель – женщина, визитов которой он боялся. – Это очень печально, но в данном случае, возможно, лучше, что настоящей матери с ним нет, – сказала Молди. – Хорошо, что у него есть Агнес. Пока мать расспрашивала Кормака о Кристофере, очевидно, стараясь понять, остались ли в душе мальчика раны, которые требовалось залечить, Элспет пыталась решить, как ей относиться к сложившейся ситуации. Она не чувствовала ни злобы, ни неприязни к ребенку, понимая, что будет любить его, как того заслуживают все дети, однако она не знала, какие чувства владеют Кормаком. Мужчины часто оказываются привязанными к матери их ребенка, а так как Кормак столько лет любил Изабель, то эта привязанность должна быть особенно сильной. Элспет казалось, что, когда он говорил об Изабель, в его словах чувствовались не только гнев и отвращение. Да и трудно было поверить, что он смог полностью изменить свое отношение к этой женщине. Элспет не сомневалась, что она скоро выйдет замуж за Кормака. Этого хотел ее отец, и, похоже, Кормак тоже был не против. Она и ликовала, и испытывала страх. Она выходит замуж за отца своего будущего ребенка, за того, кого она желала всей душой и сердцем, за мужчину, который мог воспламенить ее одним только взглядом. Не будет больше ни одиноких ночей, ни боли от несбыточного желания коснуться его тела и услышать его голос. Страх же основывался на следующем. Элспет не могла не думать о том, что Корнак не выбрал ее вместо Изабель, а пришел к ней только после того, как эта женщина умерла. Несмотря на подарки, нежные слова и даже его поступок у ворот Донкойла, она не знала, что у него на сердце. Это был особый предмет для разговора. Должно быть, Кормак не лгал, когда говорил, что в душе его не осталось даже тени Изабель, однако Элспет вдруг осознала, что сама не может отделаться от призрака этой женщины. К вечеру Элспет поняла, что ей, по-видимому, не удастся объясниться с Кормаком до свадьбы, которая должна была состояться через три дня. Она заметила, что он откровенно тяготится компанией ее родственников, которые довольно назойливо опекали его, следуя за ним по пятам. Ее тоже ни на минуту не оставляли одну. Лишь однажды ей удалось обменяться парой слов наедине с Кормаком, поинтересовавшись его самочувствием, но тут же появились Пейтон и ее брат Коннор и увели Кормака с собой. Элспет буркнула что-то и, прислонившись к стене, стала наблюдать за людьми, заполнявшими холл. Большинство из них были ее родственниками. – Они не подпустят тебя к нему ни на шаг, пока вы не обвенчаетесь, – сказал брат Кормака Уильям, остановившись рядом с ней. – Через три дня он будет полностью в твоем распоряжении, – добавил Дугал, пристраиваясь к ним. – Осталось недолго ждать. – А может быть, я хочу до этого объясниться с мужчиной, которого мой отец насильно тащит к алтарю, – сказала Элспет, выдержав их удивленные взгляды. – Но разве наш брат выглядит недовольным этой перспективой? – поинтересовался Уильям. – Зачем, по-твоему, он приехал сюда? – Меня больше беспокоит не «зачем», а «когда». – «Когда»? – Да. Он приехал после того, как Изабель умерла. – А-а, – тихо протянул Уильям, наблюдая, как Элспет уходит. – Вот, значит, в чем дело. – Полагаешь, надо предупредить Кормака? – обратился Дугал к брату. – Стоит ли предупреждать дурака, чуть не упустившего такую девушку? Того, кто через три дня может оказаться в постели с красавицей, которая, по его словам, обладает голосом, способным растопить даже лед, и наслаждаться с ней любовью, произнеси он всего несколько нужных слов? – Коннор посмотрел на Дугала, вопросительно приподняв бровь. – Ты прав. Он сам должен догадаться, какие слова надо сказать ей. Кормак видел, что Элспет покинула большой холл, и тяжело вздохнул. Ее отец, несомненно, был готов простить его и забыть все неприятности, явно довольный предстоящим браком. Ее семья приняла его с распростертыми объятиями. А учитывая то, как он обошелся с Элспет, Кормак понимал, что ему очень повезло. Через три дня он женится на Элспет и тогда сможет ночами обнимать и ласкать ее. Ему следовало бы пойти в часовню и на коленях благодарить Бога за это. Вот только ее родственники, улыбаясь и дружески относясь к нему, явно старались не подпускать его к Элспет до свадьбы. Предстояло ждать долгих три дня. Глава 19 – Куда ты направляешься, дочь? Элспет вздрогнула и остановилась, услышав резкий голос матери, донесшийся из темноты. Она попыталась поспешно придумать что-нибудь, чтобы отвести подозрения, которые явно читались на лице Молди, когда Элспет повернулась к ней. Мать стояла в дверном проеме своей спальни, притоптывая маленькой ножкой в домашней туфле и скрестив руки на груди, и. Элспет почувствовала себя словно маленькая девочка, застигнутая за очередным озорством. – Я немного проголодалась, – сказала она. – Понимаю, – тихо произнесла мать. – Должно быть, от волнения перед предстоящей завтра свадьбой ты совсем потеряла голову. – Почему ты так думаешь? – Потому что ты на цыпочках крадешься совсем в другую сторону. – Молди покачала головой, заметив, что дочь покраснела. Затем она взяла Элспет за руку и потянула за собой. – У меня есть здесь кое-какая еда. – Я только хотела поговорить с ним, – прошептала Элспет, когда мать затащила ее в небольшую комнату рядом со своей спальней и усадила на стул за маленьким столом. – Тебе не кажется, что мы с Кормаком должны переговорить до того, как предстанем перед священником? – Увидев на столе хлеб, сыр, фрукты и сладкие пирожки, она взяла пирожок с яблоками. – Ты хочешь поговорить с ним о твоем ребенке? – спросила Молди. Элспет едва не подавилась, а затем поморщилась от довольно сильного шлепка по спине. Мать протянула ей стакан с пивом, чтобы она промочила горло. – Как давно ты узнала об этом? – наконец хрипло произнесла Элспет. Молди опять покачала головой и села напротив нее. – Я догадалась вскоре после твоего возвращения домой и окончательно убедилась спустя несколько недель. Элспет, дитя мое, неужели ты думала, что я не замечу этого? – Нет. – Элспет нахмурилась, недовольная собой. – Я не думала, что ты заметишь. Я не слишком и волновалась, пока не убедилась, что беременна. А потом я не знала, как сказать об этом тебе и отцу. При этом меня несколько раз посещали видения, в которых отец тащит изможденного, убитого горем Кормака из часовни, построенной им для Изабель, и заставляет его вместе со мной преклонить колена перед священником. – Она удивленно посмотрела на мать, приглушенно хихикнувшую от такой нелепости. – Затем я решила больше не думать о Кормаке. Но если даже мне удалось бы забыть его, разве могла я позволить себе не думать о нашем будущем ребенке? – Конечно, не могла. Значит, ты решила сказать Кормаку об этом? – Нет, мне хотелось поговорить с ним о другом. У нас не было возможности объясниться, так как он постоянно окружен моими родственниками. Я рассчитывала, что после разговора с ним развеются некоторые мои сомнения. Пока я не уверена, что Изабель окончательно ушла из нашей жизни. – Из-за мальчика? – И из-за него тоже. Если я вижу в нем образ его матери, то и Кормак может видеть то же самое. – Изабель плохо обращалась со своим ребенком, и Кормак знает об этом. Она не била ребенка, но всячески старалась заставить его чувствовать себя нелюбимым и никому не нужным. Агнес рассказала мне также, что однажды, когда ребенку было шесть лет, леди Изабель появилась во время купания Кристофера. Ничего особенного не произошло, так как Агнес была на страже, однако, когда Изабель, как-то слишком пристально посмотрев на мальчика, настояла на том, чтобы самой обтереть его, Агнес испугалась за него. При дворе ходили слухи, что леди Изабель любила безбородых юнцов, еще не знавших женщин. – Молди содрогнулась. – Я не чувствую глубоких шрамов на сердце Кристофера, хотя кое-какие раны все же есть. Ему будет нужна особая забота. – Ты считаешь, что мне следует отбросить все свои сомнения ради этого несчастного мальчика? – Да, я так считаю. Ты должна как можно скорее разобраться со своими проблемами, потому что все ваши недоразумения с Кормаком могут плохо отразиться на ребенке. Однако сейчас не время заниматься этим. И если уж говорить начистоту, детка, ты в любом случае будешь обвенчана завтра. Ты носишь ребенка Кормака, и он привез к тебе своего сына, явно желая, чтобы вы образовали семью. Нельзя забывать и об Алане. А я уверена, что ты любишь Кормака и что он и есть тот человек, который тебе нужен. Нельзя пренебречь всем этим из-за страха перед уже мертвой женщиной или из-за беспокойства по поводу клятвы, данной юношей в шестнадцать лет. Элспет не видела смысла продолжать этот разговор. Ее мать вполне ясно изложила свою позицию, а ее последние слова заставили Элспет почувствовать себя беспомощной и слабой. Они поговорили о том, кто будет завтра присутствовать на свадьбе, а затем мать проводила ее в спальню и, ласково поцеловав, пожелала доброй ночи, выразив этим свою поддержку. Слова матери звучали в голове Элспет и утром, когда она шла в детскую к маленькому Алану и Кристоферу. Она понимала, что ей некогда будет сделать это потом, когда начнется суматоха, вызванная прибытием множества маленьких детей ее родственников. Кристофер сидел на полу, складывая кубики, которые Алан пинал ножкой. Когда кубики с грохотом рассыпались, малыш запивался радостным смехом, что вызывало у Кристофера улыбку. Он очень быстро привык к Алану, и Элспет казалось, что он чувствовал что-то общее с этим ребенком, который был так безжалостно брошен. Агнес улыбнулась и подмигнула Элспет, когда та села рядом с мальчиками, и снова принялась за шитье рубашечки для Алана. – Ему нравится это, – тихо сказала Элспет, когда Алан снова разрушил ножкой постройку из кубиков, весело засмеялся, а потом пополз к ней. Она взяла его на руки. – Он очень хороший малыш, – сказал Кристофер, робко коснувшись темных волосиков Алана. – Его мать была такой же бессердечной, как и моя. Я скажу ему когда-нибудь, что это не его вина, если она бросила его. – Думаю, он лучше поймет, если именно ты объяснишь ему это. – Он тоже будет жить с нами? Элспет чувствовала, что Кристофер атаковал бы ее всеми возможными средствами, доступными умному семилетнему мальчику, если бы она ответила отрицательно. – Да, я на это рассчитываю. Думаю, твой папа тоже не будет против. – О, конечно. – Кристофер улыбнулся, отчего сердце Элспет болезненно сжалось, потому что эта улыбка напомнила ей его отца. – Он рассказывал мне о маленьком Алане. Он говорил, что скучает по нему почти так же, как по мне. Папа вспоминал, что привык, проснувшись, слышать, как малыш лепечет что-то коту. Мадди – очень хороший кот, – добавил Кристофер, взглянув на Мадди, который развалился неподалеку, внимательно наблюдая за ними. Элспет было приятно слышать слова Кристофера об отце, но в то же время она испытывала некоторое замешательство. Собравшись с мыслями, она сказала: – Да, конечно, он очень хороший кот. А теперь, Кристофер, – она посмотрела ему в глаза, – хочу спросить тебя: ты не будешь против, если я выйду замуж за твоего папу? – Уголком глаза Элспет увидела, что Агнес одобрительно кивнула. – Да, леди Элспет, – ответил Кристофер с серьезным выражением на хорошеньком личике. – Я спрашивал моего папу, добрая ли вы, и он ответил, что очень добрая. Я вижу, он был прав. И он надеется, как он говорил, что вы позволите ему вернуться к вам. – Только между нами, мальчуган: я никогда не бросала его. Я только немного разозлилась на него и скажу тебе правду: он все-таки должен объясниться со мной. Кристофер кивнул. – Вы хотите знать, любит ли он вас всем сердцем? – Да, милый, именно это. – «Или по крайней мере выяснить, не притаился ли еще кто-нибудь в его сердце», – мысленно договорила Элспет. Она немного поиграла с детьми и собралась уходить. Агнес тоже поднялась и вышла с ней за дверь детской. Было ясно, что она собирается о чем-то поговорить, и Элспет терпеливо ждала, когда женщина начнет. – Молодой сэр Кормак – очень хороший человек, – наконец сказала Агнес. – С того момента как открылся секрет леди Изабель, он взял на себя заботу о сыне. Он и его многочисленные родственники постоянно находились в моем маленьком домике, и ребенок был очень доволен. Понимаете, они приняли его, тогда как леди Изабель внушала Кристоферу, что он никому не нужен. Эти парни обращались с ним как с собственным ребенком: шутили, играли, ну а иногда учили его таким вещам, что я готова была надрать им уши. Элспет с трудом сдержала улыбку, представив, как эта полная женщина командовала целой ордой здоровенных парней из клана Армстронгов. Хотя Агнес являлась всего лишь няней Кристофера, на деле она заменила ему мать, и Элспет задумалась, понимали ли это Армстронги. – Что я хочу этим сказать, миледи: мальчик должен почувствовать, что его приняли здесь, – продолжила Агнес, – что это его дом. – Думаю, с этим не будет проблем, – уверила ее Элспет. – Я очень на это надеюсь и буду молиться за вас. Вы поступили так благородно, приютив маленького Алана. Кристофер очень полюбил его. – О да, я вижу. По-моему, в них есть что-то общее – может быть, потому, что они оба были брошены своими матерями. Агнес покачала головой: – Я никак не могу понять этого и простить. Ну а теперь вам пора идти готовиться к свадьбе. Я сказала все, что хотела, и очень благодарна вам за то, что вы приютили мальчика. – О, Агнес, – Элспет поцеловала пожилую женщину в пухлую щеку, – Кристофер всегда имел дом, потому что Господь был милостив к мальчику, ниспослав ему вас. Войдя в свою спальню, Элспет попала в окружение своих кузин – Эвери, Беги, маленькой Джиллианы, ее сестры Морны – и служанок. Она попыталась отказаться от такого количества помощниц, но на ее протесты никто не обратил внимания. Ее раздели, искупали и нарядили в свадебное платье, расчесав волосы и украсив их ярко-зелеными лентами. Когда все приготовления были закончены и Элспет осталась только с Эвери и юной Джиллианой, она чувствовала усталость, но была довольна. Зеленый цвет платья очень шел ей. Подумав, что ее наряд выглядит немного вызывающим, Элспет слегка покраснела. – Краснеешь? – насмешливо сказала кузина Эвери, словно сытая кошка, растянувшаяся на кровати Элспет. Ее золотистые глаза весело сверкали. – Только не говори, что ты не знаешь, что надо делать! – Здесь юные уши, – предостерегла ее Элспет, глядя на Джиллиану, обещавшую быть такой же красивой, как ее старшая сестра Сорча. Джиллиана фыркнула: – .С такими братьями и кузенами, как у меня, еще и не того наслушаешься. – А зачем вы задержались здесь? – спросила Элспет, взволнованно теребя локон. – Джиллиана должна держать свадебную чашу, а я буду следить, чтобы ты не наступила на подол платья и не упала, – весело ответила Эвери. – И еще нам хотелось немного побыть с тобой, так как мы с Джиллианой скоро едем во Францию навестить моих кузин. – В самом деле? Удивительно, что тетя Бети отпускает вас. – Вообще-то после того, что случилось с Сорчей, она готова держать нас в клетке, но мы все же надеемся ее уговорить. – Сорча тоже должна быть здесь? – Нет, – ответила Джилли. – Она не могла сейчас покинуть монастырь, но обещала приехать к тебе, когда родится первый ребенок. – Джилли засмеялась, заметив, что Элспет инстинктивно приложила руку к своему животу. – Она еще сказала, что вряд ли придется долго ждать. – Негодница! – шутя возмутилась Элспет и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Что ж, пора идти. – Как романтично! – произнесла Звери, медленно вставая с кровати. – Он красивый парень, кузина, и, кажется, очень хочет жениться на тебе. И у него прелестный сынишка. – Когда ты успела познакомиться с Кристофером? – удивилась Элспет. – Вчера поздно вечером. Мы прибыли, когда ты уже ушла в свою спальню. После путешествия и знакомства с Армстронгами я чувствовала, что не могу уснуть, и пошла па кухню, надеясь выпить там немного теплого вина. В это время Агнес кормила кашей маленького Алана, а Кристофер с сонным видом наблюдал за ними. Агнес любезно подогрела мне вино, и мы очень хорошо посидели, пока я его пила. – Звери подмигнула Элспет, когда они вошли в зал. – Агнес хотела бы, чтобы твой первый ребенок был девочкой. Она говорит, что среди Армстронгов и так уже много мужчин. – Взглянув на собравшихся людей, Звери тихо засмеялась: – Пожалуй, она права. Элспет тоже улыбнулась, но ее внимание было приковано к Кормаку. Он стоял рядом с ее отцом и разговаривал с молодым священником. При виде его высокой стройной фигуры в черном камзоле, украшенном серебром, сердце ее замерло. Неподалеку от него находились несколько его братьев и Кристофер. Все они были в шотландских килтах и накрахмаленных белых рубашках. Ее отец тоже выглядел очень достойно в черном камзоле и чулках, и губы Элспет тронула легкая улыбка, когда она вспомнила, как часто, но безуспешно мать пыталась заставить его надеть что-нибудь нарядное. Рядом с отцом стояли ее братья – Коннор, Эван и Лайэм, тоже в красивых килтах. «Их вид достоин внимания любой девушки», – с грустью подумала Элспет. Словно почувствовав ее взгляд, Кормак повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо, стараясь понять, какие чувства она испытывает. Затем он улыбнулся, и Элспет затаила дыхание, услышав, как оба ее кузена одобрительно крякнули. Ей потребовалось немало усилий, чтобы взять себя в руки. Свадьба была уже неминуема, однако Элспет надо было все-таки решить с Кормаком некоторые проблемы. Она больше не допустит, чтобы он отделывался лишь улыбками и нежными взглядами. Элспет решила не начинать свадебной церемонии, если ее вопросы останутся без ответа и сомнения не будут развеяны. Глубоко вздохнув, она направилась к Кормаку. Элспет знала, что невесты обычно волнуются перед свадьбой, однако не по той причине, что она. Ей нужно было знать, действительно ли Кормак любит ее. Был момент, когда она думала, что уже завоевала его сердце, а он предпочел Изабель. Если он и теперь не питает к ней более глубоких чувств, чем страсть, во второй раз она не перенесет боли и разочарования. Ей недостаточно только предположений относительно его истинных чувств. – Ты выглядишь слишком серьезной, дорогая, – сказал Кормак, когда она подошла к нему. – Свадьба – серьезное дело, – сухо ответила Элспет и, взглянув на отца, добавила: – Однако одной из сторон так и не дали возможности высказаться. Балфур, сцепив руки за спиной и глядя в потолок, вздохнул с некоторым раздражением: – Теперь поздно говорить об этом. – Если бы за последние три дня я могла бы хоть немного побыть наедине с женихом и поговорить с ним, мне не пришлось бы доводить дело до последнего момента. Строго посмотрев на обеспокоенного священника, Балфур приказал: – Начинайте. – Но… – священник откашлялся, – обе стороны должны изъявить желание венчаться. Когда отец и Кормак вопросительно взглянули на Элспет, она опустила голову и начала мямлить что-то неопределенное. Хотя у нее было явное намерение продолжать это неясное бормотание, она тем не менее замолчала, услышав, как мужчины зачертыхались, мать и тетушки издали стоны удивления и отчаяния, а за спиной ее кузины давились от смеха. Элспет было интересно, как теперь отец и Кормак выйдут из создавшегося положения. – Это не смешно, дорогая, – резко сказал Балфур. – Ты должна делать то, что положено. – Когда его дочь забормотала что-то чуть громче, Балфур выругался и запустил пальцы в свои волосы с проседью. – Ты упряма, как твоя мать. Элспет перестала бубнить и тихо сказала: – Спасибо. – Это вовсе не комплимент. – Балфур, – предостерегла его Молди и, оставив тетушек Элспет, Бети и Гизелу, подошла к мужу: – Ты затеял опасную игру. – А ты не хочешь мне помочь? – Это твоя проблема. Ты заварил эту кашу, вот и расхлебывай ее теперь. Кормак с тревогой оглядывался по сторонам. Он заметил, что родственники, после того как прошло первое потрясение, явно забавлялись, и даже в глазах Балфура промелькнули веселые искорки, что свидетельствовало о его одобрении поведения дочери. Однако Кормак не растерялся. Он знал, как убедить Элспет. После страстного поцелуя она обычно теряла голову, и тогда, если даже утверждать, что луна зеленого цвета, она не станет возражать. По крайней мере надо попробовать сейчас воспользоваться этим. Немного поколебавшись, Кормак решил, что если ею поцелуи уже не оказывают на нее такого влияния, то, может быть, и не стоит жениться. Для него будет адской мукой быть связанным с Элспет, если она больше не испытывает к нему прежней страсти. – Сэр Балфур, позвольте мне?.. – обратился Кормак, слегка поклонившись. – Думаешь, ты сможешь урезонить ее? Кормак надеялся заставить Элспет потерять всякую способность здраво мыслить, пока они не обвенчаются, но он не мог сказать этого, стремясь застать ее врасплох. – Во всяком случае, хочу попытаться. – Что ж, попробуй. – И попробую, – медленно произнес Кормак и заключил Элспет в объятия. Бормотание Элспет прервалось, и послышался легкий вскрик, когда Кормак прильнул к ее губам. До него донеслись возгласы одобрения со стороны мужчин и испуганные крики женщин, однако все его внимание было сосредоточено на хрупкой фигурке, которую он держал в своих объятиях. Тело Элспет было напряжено, а губы плотно сжаты, и Кормак испугался, что убил в ней всякую страсть. Но вот она со вздохом расслабилась, и он задрожал, почувствовав ответную страстную ласку, когда ее язык погрузился в его рот. Поцелуй длился бесконечно долго, и Кормак оторвался от нее, только когда у обоих не стало хватать воздуха и легких. Затем он поцеловал ее еще раз. После второго поцелуя Кормак посмотрел на Элспет Ее губы были мягкими и влажными, щеки горели, а когда она открыла спои чудесные глаза, он едва не застонал. Он так соскучился по ней и так возбудился, что почти забыл, где находится. Он снова поцеловал Элспет, на этот раз в ложбинку возле уха, и слегка укусил за мочку. – Скажи «да», ангел мой, – прошептал Кормак, услышав, что священник, которого Балфур слегка подтолкнул, снова спросил, согласна ли Элспет выйти замуж. – Кому сказать, Кормак? – спросила она, теснее прижимаясь к нему. – Священнику. Скажи ему «да», любовь моя. – И он провел языком по ее уху. – О да, – произнесла Элспет и удивилась, услышав смех. Вновь побуждаемый легким толчком Балфура, священник начал свою торжественную речь. Кормак, не отпуская Элспет, убедил ее встать на колени рядом с ним. Каждый раз, когда он чувствовал, что Элспет может опомниться, Кормак касался ее уха или откровенно целовал ее. Когда же священник наконец объявил их мужем и женой, Кормак быстро вскочил на ноги и поднял Элспет. Он снова крепко поцеловал ее и улыбнулся. Затем они вместе отпили из свадебной чаши, которую Джиллиана поднесла им. – О, миледи Армстронг, ни у одного мужчины нет такой прекрасной жены, как у меня, – сказал Кормак, ожидая с некоторым напряжением, когда до нее дойдет смысл свершившегося. Элспет заморгала, затем огляделась вокруг, туманно представляя, где находится, потому что все еще ощущала губы Кормака на своих губах. Когда же туман в ее голове рассеялся, она с тихим стоном отшатнулась от Кормака. – Это подло, Кормак, – сказала Элспет, сжав кулаки и глядя на него. Она была вне себя от гнева. Он не только использовал ее страсть против нее же, но и сделал это на глазах родственников обоих семейств. Элспет была готова поколотить его, но ее удержало то, что он был так же возбужден, как и она. Она тоже чувствовала страстное желание, однако могла потерпеть, не испытывая таких неудобств, как он. – Теперь, Элспет… – начал Кормак, увидев, что она прищурилась. – Нет смысла обсуждать что-либо, когда дело сделано, – прервала она его. Он нахмурился, не веря, что она так легко смирилась с его уловкой. – Ты выглядишь просто великолепно. – Благодарю, – ответила Элспет. – А теперь пора к столу. – Она слегка поцеловала Кормака и так мило улыбнулась ему, что он сразу просиял. – Нас ждет долгое свадебное пиршество. – Она взяла под руки своих кузин. – С таким количеством еды, напитков и запланированных развлечений оно продлится до зари. Кормак, нахмурившись, наблюдал, как она зашагала прочь, а ее родственницы поспешили за ней. Никто из них не скрывал своего отличного настроения. Элспет нашла способ отплатить ему за его уловку. Он уже так изнывал от желания, что едва мог сдерживаться. Если она собирается мучить его до самой зари, он просто сойдет с ума. Легкий хлопок по спине отвлек его от мрачных размышлений. Он повернулся и увидел улыбающегося сэра Балфура. Кормак заметил, что ни родственники Элспет, ни его родственники, собравшиеся вокруг, не проявляли никакого сочувствия к нему, хотя знали, что невеста обещала мучить его всю ночь ожиданием. – Теперь она вся твоя, – сказал Балфур и тихо засмеялся. – Я полагал, отцы должны болезненно переживать, отдавая своих дочерей замуж. – Я привыкал к этой мысли в течение двух месяцев. – Значит, вы были уверены, что я обязательно приеду за ней? – Да. Я женился почти так же. Сначала позволил моей Молди покинуть меня, потому что был глуп, а потом мне потребовалось столько же времени, как и тебе, чтобы приехать за ней. Я понял в конце концов, что у меня нет выбора. – Да, выбора у меня тоже нет, – согласился Кормак. – Хорошо бы между нами все уладилось. – Не думай, что все так уж плохо. Она вышла замуж за тебя, а способ, которым ты заставил ее сказать «да», говорит мне о многом. – Но она не хотела выходить за меня!; – Похоже, ты плохо знаешь ее. Если бы моя Элспет действительно не хотела выходить за тебя замуж, ее никакими силами невозможно было бы заставить преклонить колена перед священником рядом с тобой. И большинство женщин, да и мужчин, твердо встали бы на ее сторону. А сейчас я скажу тебе то, что может помочь тебе. – Эй, Кормак, кажется, он собирается дать тебе совет, как вести себя с женщиной. Ну и ну! – воскликнул Коннор смеясь и поморщился, когда отец ткнул его локтем в живот. – Я говорю как человек, который прошел длинный, тернистый и порой коварный путь жизни в браке. – Он с осуждением посмотрел на своих сыновей, которые продолжали болтать, почти не слушая его. Затем снова повернулся к Кормаку и продолжил: – Эта девушка очень похожа на свою мать, а если мои братья не врут, и на своих тетушек тоже. Если хочешь сделать какое-то признание, сначала тащи ее в постель и люби как следует. Когда она наконец посмотрит на тебя так, что перехватит дыхание, можешь говорить ей все, что у тебя на душе. – Мне не в чем признаваться, – сказал Кормак, – хотя надо кое-что объяснить ей. – Все равно действуй именно так. – Странный совет дает жениху отец невесты. Балфур пожал плечами: – Как я уже говорил, у меня было достаточно времени привыкнуть к мысли, что моя дочь уже стала женщиной. – Совет неплохой, но, боюсь, пройдет немало времени, прежде чем я смогу воспользоваться им. – Почему? Ты ведь теперь ее муж. Никто не будет держать вас порознь. – Балфур рассмеялся, когда лицо Кормака просияло. И новоиспеченный муж решительно двинулся к своей жене. Глава 20 – Проклятое солнце все еще не зашло, – проворчала Элспет, глядя в окно. Ее спальня была подготовлена для брачной ночи, и она пришла сюда гораздо раньше, чем намеревалась. Какое-то время Звери и Джиллиана вместе с ее сестрами помогали ей избегать встречи с Кормаком. Затем девушек помоложе отправили спать, а тех, кто постарше, позвали их матери, оторвав от Элспет. Кормак не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Элспет уже находилась в чистой, благоухающей, украшенной цветами спальне. Ее раздели, искупали, натерли благовониями и обрядили в ночную рубашку, единственным назначением которой было соблазнить мужчину. «Как будто Кормак нуждается в этом», – подумала Элспет, Она чувствовала его желание каждый раз, когда он оказывался поблизости от нее, особенно если прикасался к ней, а он старался делать это при каждом удобном случае. Он не пытался вскружить ей голову страстными поцелуями, да этого уже и не требовалось. Впереди была свадебная ночь и Элспет смущало, что она так легко сдалась, подчиняясь своей страсти. Ее внимание привлек звук открывшейся и закрывшейся двери, она повернулась и оказалась лицом к лицу с новоявленным мужем. Элспет с удовлетворением отметила, что выглядел он неуверенным и даже раскаивающимся. Она даже пожалела, что на ней все еще была ночная рубашка. Он смотрел на нее глазами, потемневшими от страсти, и в крови ее вспыхнул огонь. Трудно было управлять своими долго сдерживаемыми желаниями, и Элспет поспешила отвлечься, наполнив два бокала терпким вином. Кормак посмотрел на Элспет и почувствовал, как екнуло его сердце. Ее тонкая шелковая рубашка бледно-розового цвета так облегала фигуру, что, казалось, скорее обнажала, чем скрывала женские прелести. Особое искушение вызывало то, что полы соединялись бантами и их легко можно было развязать, обнажив чудесные округлости, которые он так жаждал целовать. Когда Элспет протянула ему бокал вина, он, не глядя, взял его, одурманенный страстью, и не сразу понял, что оказалось у него в руке. – Думаю, нам надо поговорить. – Элспет поспешно сделала глоток вина, услышав хриплые нотки в своем голосе, выдававшие желание. – Да, – согласился Кормак и, отставив в сторону бокал, привлек ее к себе. – Это вовсе «е разговор, – возразила Элспет. – Дорогая, я знаю, что нам надо очень многое сказать друг другу и я должен многое объяснить тебе. Тщетно пытаясь остудить жар в крови, вызванный его близостью и прикосновением рук, Элспет залпом выпила оставшееся вино. Но это не помогло. С каждым движением его рук по ее спине ей все больше хотелось плотнее прижаться к нему. – Так начинай, – поторопила она нетвердым голосом. – Не могу. – Кормак покрыл ее лицо легкими поцелуями. – О, ангел мой, я так хочу тебя, что не могу ни о чем сейчас говорить. – Мы не должны забывать о том, что разлучило нас, – возразила Элспет, но это не остановило его, медленно развязывающего банты и нежно целующего каждый вновь открывающийся участок ее тела. – Нет, я не собираюсь оставить это без внимания, только давай ненадолго отложим разговор. Элспет вздрогнула, когда Кормак опустился перед ней на колени, заканчивая развязывать банты на ее ночной рубашке. Она схватила его за плечи и тихо застонала, когда он начал своими длинными пальцами ласкать ее бедра, покрывая плоский живот горячими поцелуями. Когда же он осторожно раздвинул ей ноги, Элспет уже не могла больше противиться. Она крепко прижалась к нему, поглаживая его плечи, руки и волосы, а он продолжал неистово целовать ее. Элспет упивалась его ласками. Кормак подхватил жену на руки, когда у нее от слабости подогнулись ноги, отнес на кровать и осторожно уложил, затем скинул с себя халат. Элспет успела лишь на мгновение увидеть его великолепное возбужденное тело, прежде чем он почти упал в ее раскрытые объятия. Она тихо вскрикнула, когда он погрузился в нее. Ощущение того, что их тела снова соединились, заставило ее на время забыть обо всех сомнениях. Элспет обвила Кормака руками и ногами, наслаждаясь желанной близостью. Охваченная страстью, она не понимала того, что шептали его губы, прижимаясь к ней, но ей было так приятно слышать его голос. Элспет старалась сдерживаться, но Кормак с тихим стоном обхватил губами ее затвердевший сосок и с силой втянул его в рот. Вся ее сдержанность мгновенно исчезла, и она, выкрикнув его имя, вознеслась к высотам страсти. Погрузившись в блаженное состояние, Элспет чувствовала, как Кормак, глубоко проникнув в ее лоно, тоже содрогнулся, прошептав ее имя. Прошло некоторое время, прежде чем Кормак пришел в себя. Однако Элспет, поглаживая его своими мягкими руками и ногами, вновь пробудила в нем страсть, и его мужское естество опять напряглось. Он нежно поцеловал Элспет и, приподнявшись на локтях, ослабил интимное соприкосновение, чтобы не поддаваться искушению. Затем он посмотрел в ее зеленые глаза, которые все еще были темными от страсти. Вид у Элспет был такой, будто он для нее важнее всего на свете. Сэр Балфур оказался прав: от такого взгляда у мужчины действительно захватывало дух. Кормак больше всего боялся, что уже никогда не увидит этого выражения ее глаз. Он вспомнил совет Балфура и, понимая, что такое блаженное состояние Элспет не может длиться долго, решил начать свои объяснения прямо сейчас. В данный момент гораздо легче избежать ее гнева, если, конечно, бурные эмоции не спутают все его планы. – Ангел мой, ты просто мечта для мужчины, – сказал он, касаясь легким поцелуем ее губ. – Я понял это еще тогда, когда ты была со мной, но особенно остро почувствовал в тот момент, когда за тобой закрылась дверь. Элспет ощутила, как расслабленность покидает ее, однако не попыталась высвободиться из объятий Кормака. Если он начинает откровенный разговор, то она хотела, чтобы он был ближе к ней. Если же нет, то пусть еще хоть немного продлится наслаждение, доставляемое его близостью, прежде чем боль и гнев снова разлучат их. – И все-таки ты не остановил меня, – тихо сказала она. – И не приехал за мной сразу. – Боюсь, мне трудно будет объяснить мое тогдашнее состояние. Несмотря на нашу долгую ночь любви, что, несомненно, отнимает у мужчины много сил, утром я решил встать и походить по комнате, надеясь восстановиться, однако безуспешно. Я едва волочил ноги и был слаб, как младенец. О , – тихо произнесла Элспет. «Значит, его общение с Изабель ограничилось одним только поцелуем, хотя эта женщина хотела представить дело иначе и нарочно поправляла свой наряд, намекая на предшествующие бурные ласки», – подумала она. – А я решила, что ты колебался по другим причинам. – В какой-то степени и из-за клятвы, но если бы можно было вернуть тот день, я ни за что не отпустил бы тебя. Я очень хотел тогда, чтобы ты осталась. – Для этого? – прошептала Элспет, указывая коротким движением руки на их сплетенные тела. – Ты хотел, чтобы я осталась для этого? – А ты поверила бы, если бы я сказал «нет»? Что может быть прекраснее того, что было между нами? Я никогда не знал прежде ничего подобного. – Кормак улыбнулся и поцеловал ее пухлые губы, догадываясь, о чем она думает. – Да, я никогда раньше не испытывал подобного чувства к женщине, и это глубоко ранило меня. «Как это может быть, задавал я себе вопрос, когда я…» – Он замолчал на полуслове, осознав, что собирается сказать и кому. Элспет чуть улыбнулась при виде испуга на лице Кормака. – Продолжай. Мы ведь теперь обвенчаны, и назад дороги нет. – Она провела тыльной стороной ладони по его щеке. – Мне может не понравиться то, что ты говоришь, но не обращай на это внимания. Меня два месяца мучили вопросы, на которые я не находила ответа, и я не хочу терзаться всю оставшуюся жизнь. Кормак сделал глубокий вдох и продолжил: – Как я мог остаться с тобой, дав клятву верности Изабель? Трудно описать мои чувства, когда после нашего общения я понял, что Изабель, впервые отдавшись мне, уже не была девственницей, как заявляла об этом. Это была первая открывшаяся мне ложь, но, как всегда, я решил не обращать на это внимания. – Ты любил эту женщину в течение десяти лет, Кормак. – Я был игрушкой в ее руках все это время; просто глупым щенком, не видящим ничего вокруг, кроме ее красоты. Глупцом, который не смел нарушить клятву, данную в юношеском возрасте, опасаясь потерять честь, и который не мог понять, что обожаемая им женщина недостойна этой чести. В его словах чувствовалось искреннее раскаяние, однако Элспет задумалась, как глубоко это чувство проникло в его сознание и что явилось истинной причиной таких бурных эмоций. Было ли это вызвано досадой на свою глупость или это сердечная боль от предательства любимой женщины? – Она обманывала очень многих мужчин, ослепленных ее красотой и своей похотью, – сказала она, серьезно глядя на него. – Так же долго, как меня? Элспет ничего не ответила, и Кормак поморщился, недовольный собой. Затем он повернулся на бок, лицом к ней, и провел рукой по своим волосам. – Впрочем, у нее был постоянный любовник, сэр Кеннет, только не ясно, кто кого больше обманывал. У него по крайней мере хватило разума понять, что собой представляет Изабель, и он использовал ее в своих целях. – Что и привело их обоих на виселицу. – Это верно. Я хочу сказать, что с первых дней нашего общения ты заставила меня сомневаться, правильно ли я поступаю, бесплодно храня верность этой женщине в течение стольких лет, и действительно ли люблю ее. Все, что мы делали вместе с тобой – от простых разговоров до занятий любовью, – рождало еще большие сомнения, путаницу в мыслях и массу вопросов. Порой я по глупости обвинял тебя в том, что ты смутила мою душу. Затем я начал винить себя. Моя ошибка заключалась в том, что я никогда не считал виноватой Изабель. – Кормак тихо выругался и встал с постели. – Надо выпить еще вина. От этого разговора у меня пересохло в горле и начал заплетаться язык. Элспет внимательно наблюдала за ним. Он подошел к столу, где она оставила графин с вином, и налил до краев оба бокала. Видимо, мужчина не знает, что такое скромность. Как Кормак не понимает, что женщина не может оставаться благоразумной для продолжения разговора, если он выступает перед ней в обнаженном виде? Когда он повернулся, чтобы снова подойти к постели, Элспет окинула взглядом его стройную мускулистую фигуру и, застонав, накрылась с головой покрывалом. – Если ты хочешь продолжить разговор, сэр Кормак, или оденься, или ложись и накройся, – проворчала она. Кормак усмехнулся и поставил ее бокал с вином на маленький столик у кровати, затем скользнул под покрывала, продолжая держать свой бокал. – Мой вид так сильно возбуждает тебя, дорогая? В таком случае тебе надо научиться скрывать свои чувства. – Скрывать? Посмотрим, как ты будешь скрывать свои чувства, если я начну расхаживать перед тобой голышом! – Она села в постели и взяла свой бокал. – О, прошу тебя, ангел мой, сделай это, – предложил он дрожащим от смеха голосом. – Я очень хочу подвергнуться такому испытанию. – Значит, мы не будем продолжать разговор? – спросила Элспет, глядя на него с некоторой досадой и делая при этом глоток вина. – Нет, продолжим. Пока я ходил за вином, у меня возник один вопрос. Я понял, какие ошибки допустил, но я не знаю, что именно волнует тебя. Может быть, ты скажешь, что тебя интересует и задашь мне вопросы, которые мучили тебя в течение последних месяцев? – Почему ты выбрал Изабель? – спросила Элспет напрямик, и голос ее прозвучал довольно резко при воспоминании о прежней боли. – После всего того, что было между нами, почему ты даже не колебался? – О, мне было очень трудно принять решение, любовь моя. – Кормак обнял ее за плечи и привлек к себе. – Пока Изабель находилась в моей комнате, я был в таком замешательстве, что едва ли вспомнил бы свое имя, если бы кто-то спросил меня. Я чувствовал себя так, словно участвовал в какой-то словесной игре, снова и снова повторяя одни и те же слова. Затем, чтобы Изабель поскорее ушла, я сказал то, что, по-моему, она и хотела услышать. Я думал только о том, чтобы она ушла, потому что боялся, что ты можешь прийти и увидеть нас вместе. Кроме того, я чувствовал какую-то неестественность в ее поведении, и мне необходимо было все обдумать. – А потом появилась я. – Вот именно. Даже когда Изабель ушла и мы начали говорить, большинство слов мои губы произносили по старой привычке: «У Изабель тяжелая жизнь… Изабель нуждается во мне… Я дал клятву верности женщине и не могу нарушить ее». Я долго думал и понял, что был просто ослеплен ею. Она завладела мной, когда я был невинным юношей, не знавшим женщин, и удерживала в течение долгого времени, пользуясь моими полудетскими представлениями о ней. – А я полагала, что она удерживала тебя тем, что находится между ног, – с иронией произнесла Элспет. – Да, может быть, и так, а разве не это рождает похотливые юношеские мечты? – Кормак поставил свой бокал, увидел, что ее тоже пуст, и, отставив его в сторону, привлек Элспет к себе. – Я уже не хотел ее, Элспет, и сам не понимал, как это случилось и почему. Я намеревался увидеться с Изабель, а потом хорошенько обдумать, что изменилось в моем отношении к ней после встречи с тобой и нашего совместного путешествия. Мне требовалось время, чтобы осознать всю ту ложь, которая сопровождала слова и поступки Изабель. Впервые с тех пор, как я поклялся никогда не нарушать своего слова и показать всему миру, что не все Армстронги такие, как мои родители, я обнаружил, что у меня начала возникать мысль освободиться от клятвы, данной Изабель. Я чуть не ударил ее за то, что она оскорбила тебя, и был крайне раздражен ее требованиями. Возможно, я был очень глуп, однако чувствовал какой-то злой умысел в ее приходе ко мне. Элспет с трудом скрыла удовлетворенную улыбку, слушая, с каким раздражением Кормак говорил о своей бывшей любовнице. Несомненно, для него оказалось большим потрясением, когда он наконец понял, кем была женщина, которую он любил и почитал в течение десяти лет. Неудивительно, что в тот момент Кормак не был способен ясно мыслить. – Мне хотелось, чтобы ты вернулся ко мне до ее разоблачения и казни. – Клянусь, я был готов сделать это, ангел мой, – покаянно произнес он, покрывая легкими поцелуями лицо Элспет. – Я уже понял суть отношений, сложившихся между ней и мной, чувствовал, что сам себя загнал в ловушку этой дьявольской клятвой, и уже не мог отделаться от сомнений. После твоего ухода я разозлился на Изабель за то, что она устроила такое представление, и очень жалел о разрыве с тобой. Лежа в одиночестве в постели, я думал не о ней, а о тебе и понял, что за время нашего короткого путешествия между нами возникло более чистое и нежное чувство, чем я испытывал все эти годы к Изабель. Еще до того как я присоединился к Дугласам и услышал признания этой женщины, мне уже было ясно, кто она на самом деле, но я не мог произнести этого вслух, так как это было бы равносильно признанию, что я круглый дурак и напрасно потратил на нее десять лет своей жизни. У меня не осталось к ней никаких нежных чувств, и я не испытывал ревности, слыша, как она занимается любовью с сэром Кеннетом. Мной овладели лишь злость и отвращение, когда я услышал, как Изабель и ее любовник говорили об уже совершенных убийствах и намечали новые. Не могу описать, что я тогда почувствовал! А когда обнаружилось, что она скрывала от меня моего ребенка и пыталась использовать его для своего освобождения, ты не можешь себе представить, какие чувства возникли в моей душе. – Кристофер – очень хороший мальчик, – сказала Элспет, положив руку на грудь Кормака и наслаждаясь теплом его тела. – Я вижу в его лице некоторые черты Изабель, но это нисколько не трогает меня. – А меня это немного беспокоило, – призналась Элспет. – Но ты не должен бояться, что я когда-нибудь смогу переложить на мальчика вину за преступления его матери. Кормак обхватил ладонями ее лицо и осторожно повернул к себе. – Я не сомневаюсь в этом. Единственное, чего я опасался, везя его к тебе, – что ты можешь увидеть в нем некое свидетельство продолжающейся связи между мной и Изабель. Ничего подобного нет. Видимо, все кончилось в тот момент, когда я впервые увидел тебя у сэра Калина. Прости меня зато, что я был слишком упрям и слеп, чтобы понять истинные чувства, владеющие мной; за то, что боялся признаться в своей ошибке и слишком долго позволял дурачить себя. Я оттолкнул тебя ради женщины, которая недостойна даже чистить твои туфли. Ты отдала мне всю себя, Элспет, а я, как жадный ребенок, только брал, ничего не давая взамен. Ты вернула меня к жизни, – прошептал Кормак, благоговейно целуя ее. – Твой долг теперь полностью возвращен, – сказала Элспет, едва не прослезившись от нежности его поцелуя. – Я не имел в виду тот случай, когда ты нашла меня истекающего кровью на земле твоего отца. Главное – ты спасла меня от Изабель. Каждым своим поцелуем, каждым прикосновением ты все больше изгоняла ее из моего глупого и упрямого сердца. Ты показала мне, что значит любить по-настоящему, и открыла всю неестественность моей связи с Изабель. Ее повесили, но, по правде говоря, она умерла для меня еще до того, как ступила на виселицу. – Ты наблюдал за ее казнью? – Несмотря на свое отношение к связи Кормака с этой женщиной, Элспет не могла не сочувствовать мужу, зная, что ему пришлось пережить. Он кивнул. – Я сделал это ради Кристофера, потому что когда-нибудь он может спросить о своей матери и о том, как она умерла. А когда стало ясно, что все ее родственники отказались от нее, я позаботился и о похоронах. Вот почему я так долго не приезжал к тебе. Я должен был своими глазами увидеть все до самого конца. – Понятно. Тебе надо было убедиться, что с ней действительно все кончено. – Ответь мне, любовь моя: разрушил ли я твои чувства ко мне? – Нет, – тихо ответила Элспет, понимая, что должна быть с ним так же откровенна, хотя он так и не сказал ей три заветных слова, которые она жаждала услышать. – То, что я наговорила тебе в тот день, было продиктовано болью и гневом, а потом день за днем я старалась убить мои чувства к тебе. Я не хотела больше страдать, и, когда Пейтон привез новость о казни Изабель и у меня мелькнула мысль, что ты можешь вернуться ко мне, я испугалась, что окажусь слишком слабой и позволю себе стать твоим вторым выбором. Я хотела держаться твердо, но мне это не удалось. Ты слишком глубоко проник в мою душу, Кормак Армстронг. Я не смогла прогнать тебя, потому что все еще люблю. Кормак продолжал крепко держать Элспет. Ее последние слова принесли ему огромное облегчение. – О, дорогая, а я так боялся, что ты не сможешь простить меня. Мне казалось, я убил твою любовь и теперь ты никогда не вернешься ко мне. Элспет потребовалось некоторое время, чтобы осознать важность его слов. – Значит, ты любишь меня? – спросила она, слегка приподнявшись, чтобы лучше видеть его лицо. – Конечно. Я же говорил тебе. – Ты ни разу не сказал мне об этом. – А что, по-твоему, выражали записки, которые я посылал тебе? – Ни в одной из них не было сказано, что ты любишь меня. Если не веришь, я могу показать тебе их. – Уголком глаза она заметила, что он улыбается, и нахмурилась: – Чему ты так радуешься? – Ты сохранила все мои послания. – Но зато ничего не писала в ответ. Я полагала использовать пергамент для своих заметок. – Ее сарказм стер улыбку с его лица. – Поверь мне, Кормак, ни в одной из них нет слов «Я люблю тебя, Элспет». Думаю, я бы не пропустила их. Он привлек ее к себе и лизнул ложбинку у правого уха, с удовлетворением заметив, как ей это приятно. – Я еще раз прошу у тебя прощения. В этих записках я пытался излить свою душу. Глупо, конечно, но я думал, ты поймешь меня, если я буду даже не слишком прямолинеен. Что ж, в таком случае скажу сейчас. Я люблю тебя, леди Элспет Армстронг, – произнес он громко и четко, целуя ее после каждого слова. Элспет наслаждалась его пьянящими поцелуями и прикосновениями, которые теперь, когда она знала, что в каждой его ласке выражается не только страсть, по и любовь, возбуждали ее еще больше. Тем не менее, когда Кормак обхватил ладонями ее груди и начал ласкать соски, она решила на время прервать эту чувственную игру. Пора открыть ему свой секрет. Однако Элспет обнаружила, что освободиться от любовных объятий Кормака не так-то просто. В конце концов она слегка ущипнула его, и он, чертыхнувшись, потер больное место, что дало ей возможность отодвинуться от него и сесть в постели. – Зачем ты так? – обиженно спросил Кормак и внезапно испугался, что принял желаемое за действительное, неправильно истолковав то, что говорила Элспет. – Я хочу сообщить тебе кое-что очень важное, а ты меня отвлекаешь, – объяснила она. – Это наша брачная ночь, и я намерен отвлекать тебя, пока у нас хватит сил. – Он протянул к ней руки. Элспет легонько шлепнула его по ладоням. – Мы можем заняться этим через минуту. Это прозвучало обнадеживающе, и все же Кормак почувствовал смутную тревогу. Элспет немного нервничала, собираясь что-то сообщить ему. В тот день, когда она ушла от него, она была очень рассержена и, несомненно, чувствовала себя уязвленной, потерпев неудачу как женщина и как любовница. Ему хорошо были понятны чувства человека, которым пренебрегают ради другого. Может быть, она обратилась к какому-то мужчине, ища утешения? Элспет – страстная женщина, и можно легко представить, какое утешение она могла найти с другим. Кормак сжал кулаки, и от одной только мысли о том, что кто-то держал Элспет в своих объятиях, в нем вспыхнула ревность, сменившаяся затем злостью, куда более сильной, чем та, которую он испытал, разочаровавшись в Изабель. В то же время Кормак понимал, что Элспет считала себя брошенной и потому имела право в последние два месяца заниматься, чем ей было угодно. Ему хотелось услышать ее признание, и он боялся его. При этом Кормак считал, что ей лучше не называть имени своего любовника, иначе он без колебаний убьет его, а это, безусловно, будет плохим началом их супружеской жизни. – Ты выглядишь очень рассерженным, Кормак, – сказала Элспет, немного напуганная жестким выражением его лица. – Это приятный секрет. – Не обращай на меня внимания. – Кормак старался выдержать ровный тон, понимая по ее настороженному взгляду, что ему все же не удалось скрыть своих чувств. – Дело в том, что я по горло сыт всякими секретами, ни один из которых не был приятным, так что теперь от одного только этого слова у меня сжимаются зубы. – О, понятно. Обычно у меня не бывает секретов, Кормак, и я не намерена утаивать что-то от тебя. По крайней мере касающееся нас обоих. Хотя иногда надо кое-что скрывать от юных членов семьи. Я бы сказала тебе раньше, но не хотела, чтобы ты приехал ко мне из-за этого… – Говори же, Элспет. Она удивленно заморгала, пораженная его резким тоном, затем подумала, что слишком уж долго тянет с признанием. Элспет сделала глубокий вдох и сказала как можно более спокойным голосом: – Я уже три месяца ношу твоего ребенка. – Напряжение мгновенно отпустило Кормака и, повалившись на спину, он тихо засмеялся, а Элспет нахмурилась: – Я ожидала любой твоей реакции на эту новость, но только не такой. Я надеялась, что прежде всего ты будешь рад, – добавила она дрожащим голосом, готовая расплакаться. – О, ангел мой, я ужасно рад, но если бы ты только могла представить, о чем я подумал, когда ты заговорила о своем секрете… – Он усмехнулся и покачал головой. – И о чем же ты подумал? – Что у тебя был любовник, пока мы были в разлуке. Кормак почувствовал, что Элспет едва не задохнулась от ярости, и быстро обнял ее, когда она попыталась соскочить с кровати. Он заохал от ударов, посыпавшихся на него, и крепко прижал Элспет к себе. Такая ярость жены только обрадовала его. Эта женщина, безусловно, считала своим долгом хранить верность любимому мужчине. – Как ты мог подумать такое обо мне? – спросила она с болью, сменившей ярость. – Постарайся меня понять. Дело в том, что я очень обидел тебя, когда предпочел другую женщину, и, учитывая твою страстность, боялся, что ты, ослепленная гневом, начнешь безрассудно искать утешения с кем-нибудь другим. При этом я говорил себе, что не имею права осуждать тебя. Он произнес последние слова так, будто они душили его, и Элспет усмехнулась: – Это помогло? Кормак вздохнул и прижался лбом к ее лбу. – Нет. Я только надеялся, что ты не скажешь мне имени этого человека, иначе я убил бы его. Элспет поцеловала Кормака в губы. – Бывали ночи, когда мной одолевало такое острое томление, что я не знала, как избавиться от него. – Мне хорошо знакомо это чувство. – Кормак усмехнулся, когда она подозрительно сузила глаза. – Я терпел это… один, ни к кому не обращаясь. – Я тоже никого не искала, зная, что это состояние скоро пройдет. – Элспет протянула руку и коснулась щеки Кормака. – А что ты скажешь по поводу нашего будущего ребенка? Кормак встал перед ней на колени и поцеловал ее пока еще плоский живот, затем погладил его, глядя ей в глаза. – У меня нет слов, чтобы выразить свою радость, ангел мой. – Этого вполне достаточно. – А твоя мама знает? – Да, и она не видит в этом ничего страшного. – Элспет села в постели и поцеловала Кормака. – В нашей семье многие женщины обладают умением врачевать, и, когда придет время рожать, они все приедут сюда. Кормак закрыл глаза, продолжая крепко обнимать Элспет. Ее слова успокоили его, однако он чувствовал, что в будущем успокаивать его придется еще не один раз. – Я люблю тебя, Элспет. – Я тоже тебя люблю, – прошептала она и поцеловала его. – Ну а теперь… кажется, ты говорил, что будешь отвлекать меня, пока мы оба не лишимся сил? Кормак засмеялся и повалил ее на спину. Эпилог – Тужься. Тужься сильнее, дорогая. Элспет оторвала мокрую от пота голову от подушки и посмотрела на мать: – Я и так тужусь. – Я уже вижу головку. – Агнес похлопала Элспет по согнутым коленям. – Он почти вышел. – Не могу понять, почему это длится так долго, – задыхаясь, произнесла Элспет. – Как будто ему так уж далеко идти. Она услышала, как Агнес, мать и Сорча засмеялись, хотя в это время напрягалась изо всех сил, повинуясь командам жен шин. Сорча вытерла пот с лица Элспет прохладной влажной тряпочкой. – Скоро все кончится, кузина. Я знаю, сейчас тебе трудно в это поверить, но, слава Богу, роды проходят легко. – Легко? – натужно произнесла Элспет. – Да. Хотя бы потому, что ты способна здраво мыслить и говорить. – Тогда позови сюда Кормака. Я выскажу ему кое-что. Женщины засмеялись, а Элспет собрала последние силы. Теперь были слышны только тихие подбадривающие голоса и ее стоны. Затем Элспет вдруг пронзила невыносимая боль, и она закричала. Когда боль отпустила ее, Элспет начала постепенно приходить в себя. Хотя тело еще плохо слушалось ее, она с волнением поняла, что все муки кончились. Внезапно Элспет охватил страх, так как наступила жуткая тишина, но вдруг она услышала крик младенца. – Что с моим ребенком? – устало произнесла Элспет. Ее голос был до неузнаваемости хриплым. – С ним все в порядке, – спокойно сказала мать. – Агнес обмывает его, а мы с Сорчей сейчас займемся тобой. – Но… – Подожди немного, и ты увидишь своего чудесного новорожденного. Если ждала его девять месяцев, то сможешь подождать еще несколько минут, пока мы не приведем в порядок вас обоих. Элспет смирилась, хотя все-таки пыталась хоть одним глазком увидеть младенца, которого держала Агнес. Сорча и мать действовали быстро и умело, поворачивая ее с боку на бок на кровати, меняя белье, обтирая ее губкой, расчесывая волосы и переодевая в свежую ночную рубашку. Элспет чувствовала себя таким же ребенком, какого только что произвела на свет. Однако ей стало гораздо лучше, и после того, как ее приподняли, подложив под спину подушки, она получила своего малыша. Элспет была рада, что Агнес не стала пеленать младенца слишком туго, чтобы можно было легко развернуть его. – Десять пальчиков на ручках, десять на ножках и нет… – Глаза Элспет расширились. – Это девочка! Агнес не могла скрыть своего восторга. – Да, девочка. Маленькая хорошенькая девочка с темными волосиками, как у тебя. О, она будет красавицей! Молди помогла Элспет приложить ребенка к груди. Молока было пока немного, однако скоро его количество увеличится. Сейчас грудь слегка болела, но мать предупредила Элспет об этом, так что молодая мама сосредоточилась на радости держать своего первенца. – Ты хотела мальчика? – спросила Сорча. – Нет. Мне было все равно, – ответила Элспет, – Среди Мюрреев и Армстронгов слишком много мальчишек. – Она улыбнулась Агнес: – Мы все знаем, о чем ты молилась последние несколько месяцев. А теперь пойди и позови Кормака. – Позволь мне взять ребенка, дорогая, – сказала Агнес, протягивая руки. – Кормак сам вернет тебе девочку, а если он перед этим покажет ее всем, тебе не придется принимать здесь толпы любопытных. Агнес вышла, нежно воркуя с малюткой. После некоторой дополнительной суеты и поцелуев мать и Сорча тоже вышли из комнаты. Элспет зевнула, надеясь, что Кормак поспешит навестить се, пока она не уснула. Кормак напрягся, увидев Агнес, вышедшую в гостиную. Еще раньше, услышав крик Элспет, он вскочил с места, но братья удержали его. Потом наступила тишина, и с каждой следующей минутой, ничего не зная о состоянии Элспет, он все больше волновался. Когда Агнес подошла ближе, Кормак подумал, что она не выглядела бы такой радостной, если бы с Элспет было что-то неладно, однако страх все же не оставлял его. – Что с ней? – чужим голосом спросил он, когда Агнес остановилась возле него. – Все в порядке, – успокоила женщина. – Только очень устала. Она такая хрупкая, однако способна родить тебе дюжину детей. – Но Элспет кричала. – Да. Думаю, ты тоже закричал бы, если бы из твоего тела вышло такое. – Агнес медленно развернула младенца и опустила пониже, чтобы Кормак мог получше рассмотреть его. – Видишь? У него темные волосики, десять маленьких пальчиков на руках, десять – на ногах и… нет штырька! – Это девочка! У нас девочка! – Кормак коснулся дрожащим пальцем мягких волосиков ребенка и взволнованный отошел к своим братьям, уступив место около Агнес трем своим сестрам. Дугал нахмурился: – Похоже, Агнес очень довольна тем, что у твоего младенца отсутствует некий придаток. Кормак засмеялся и встал. – Агнес, могу я теперь повидать Элспет? – Да. – Она завернула новорожденную и передала ее Кормаку, не обращая внимания на его явную растерянность. – Отнеси малышку назад к матери. – Она подтолкнула его к двери. – Твоя жена родила довольно легко, хотя это были ее первые роды. Думаю, вы оба очень плодовиты. Однако, хотя Элспет и способна иметь много детей, частые роды плохо сказываются на здоровье женщины. Я знаю несколько способов, какими ты можешь замедлить прибавление в своей семье. Кормак поцеловал Агнес в щеку. – Леди Молди говорила нам то же самое. Мне очень хочется иметь много детей, но здоровье Элспет слишком важно для меня. Дети – это несомненное благо, но в Элспет вся моя жизнь. Я не хочу, чтобы она провела свою молодость в постели роженицы. – Он осторожно посмотрел на ребенка, которого держал в руках. – Вы уверены, что я не уроню его? – Уверена. Сейчас я пойду и сообщу Кристоферу и маленькому Алану хорошую новость, а ты поспеши к жене, пока она не уснула. Элспет заморгала, ощутив колыхание кровати. Она уже почти засыпала и, открыв глаза, увидела рядом с собой Кормака. Когда он улыбнулся и передал ей их дочку, она почувствовала облегчение. Выражение его лица говорило ей, что он ничуть не расстроен оттого, что она родила ему не сына. – Агнес на седьмом небе от радости, – сказал Кормак и коснулся поцелуем ее улыбающихся губ. – Мои сестры тоже. – Это немного уравняет численность мужчин и женщин в нашем роду, – сказала Элспет. – Ты хорошо себя чувствуешь? – Он подвинулся поближе и, обняв се за плечи, осторожно привлек к себе. – Да, только очень устала и еще немного больно. – Элспет посмотрела на спящего ребенка. – Но ради этой малышки стоит потерпеть. Кормак коснулся пальцем щечки ребенка. – Да, она стоит того. Она стоит всех моих переживаний и страхов, которые я испытал за последние несколько часов. Все это время я мучился в холле, молясь до хрипоты и порываясь бежать к тебе, как будто мог чем-то помочь. – Я рада, что тебя здесь не было. Роды – это грязное и нескромное дело. К тому же, – улыбнулась она ему, – у меня несколько раз возникало большое желание обругать тебя неприличными словами. И они оба засмеялись. – Ну а как мы назовем девочку – Кейра или Илзабет? – Илзабет. Кормак поцеловал ребенка в мягкую щечку. – Добро пожаловать в мир, Илзабет Армстронг! – Насколько я знаю мужчин, они уже начали праздновать, как обычно по окончании какой-нибудь работы. Ты можешь присоединиться к ним. Я не буду возражать. – Нет, я останусь с тобой, и мы вместе отметим это событие. – Думаю, в ближайшее время ты сможешь только наблюдать, как я сплю. Кормак приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в губы. – Это как раз то, что мне надо. Для меня настоящий праздник, когда я вижу тебя, слышу твой голос и прикасаюсь к тебе. Ты мое сердце, моя душа. Ты нужна мне как воздух. Я люблю тебя, Элспет Армстронг, мой зеленоглазый ангел, и, клянусь, буду любить до самой могилы. – Я тоже люблю тебя, Кормак. – Элспет сонно улыбнулась, когда он нежно поцеловал ее в губы. – И буду любить. Даже дольше. – Это вызов? – Да. Ты принимаешь его? – Всей душой и сердцем, ангел мой.