Аннотация: «Эспада» – самое большое и богатое ранчо в Техасе, целое королевство, правит которым Джонас Бэрон, – должна быть унаследована только его прямыми потомками. У старика три сына, но ни один из них и слышать не хочет о том, чтобы посвятить себя ранчо. И вот однажды в «Эспаде» появляется человек, которому якобы нужна работа…


---------------------------------------------


 Сандра Мартон
 Король «Эспады»



 ГЛАВА ПЕРВАЯ


 Сегодня был день его рождения, и Тайлер Кинкейд подозревал, что подарок дожидается его дома. В постели.
 Этим июльским вечером Атланта изнемогала от зноя, но Тайлера это не беспокоило. Он жил на Юге всю свою жизнь и любил жаркие дни и душные, знойные ночи.
 При обычных обстоятельствах он ничего не имел бы против женщины в своей постели, особенно если она была бы красивой блондинкой, как Адриана. Но только не сегодня.
 Остановив свой «порше» у чугунных ворот, Тайлер нахмурился.
 Если он не ошибается и Адриана действительно дожидается его в спальне с шампанским, икрой и цветами, тогда она проникла в его дом без разрешения. Да, он много раз приглашал свою любовницу провести с ним ночь в его доме, но ни Адриану, ни ее предшественниц он не допускал в свою жизнь – не давал никаких кодов от ворот или массивных дверей особняка на вершине холма.
 И, черт возьми, он совсем не собирался праздновать свой день рождения!
 18 июля – такой же день, как и остальные триста шестьдесят четыре. Тайлер никогда не считал этот день красным днем календаря. Впрочем, кое-чем сегодняшний день рождения все-таки ознаменуется – еще утром он решил сказать Адриане, что их отношениям наступил конец.
 Ворота позади него захлопнулись. Тайлер медленно ехал по узкой дороге, обсаженной кустами магнолии, по направлению к большому белому дому, который он купил в тот день, когда у него в руках оказался контрольный пакет акций компании. Это случилось восемь лет назад. В течение одного дня Тайлер Кинкейд стал миллионером. «Атланта джорнэл» назвала его «выдающимся гражданином города». Он сохранил эту статью и наклеил в альбом рядом с заметкой из этой же газеты десятигодичной давности, где Тайлер был назван «типичным представителем потерянного поколения». Ирония такого соседства забавляла Тайлера, но дело было не только в этом. Он сохранил обе эти заметки как напоминание о том, как круто подчас может измениться судьба человека.
 Адвокат Тайлера назвал его однажды неисправимым циником, но Тайлер не видел ничего циничного в своей непоколебимой уверенности в том, что все люди и их поступки вовсе не такие, какими кажутся на первый взгляд, у всех и вся всегда есть «второе дно».
 Особенно это касается женщин.
 Тайлер вздохнул, заглушил двигатель и посмотрел на дом. Ничто не выдавало присутствия кого-либо постороннего, а свет, горевший в нескольких окнах, включался автоматически с наступлением сумерек. Это было одной из функций самой надежной и очень дорогой системы безопасности, установленной в доме.
 – Надежная, как же, – пробормотал Тайлер со злостью. Против грабителей, может, и надежная, но только не против хитрой голубоглазой блондинки.
 Пока не было никаких признаков присутствия Адрианы, во всяком случае, ее маленького зеленого «мерседеса» с откидным верхом он не заметил. Впрочем, Адриана была не только красива, но и умна. Она наверняка спрятала машину. Что она задумала?
 Тайлер сжал челюсти и, откинувшись на спинку кожаного сиденья, побарабанил пальцами по рулю.
 Дело в том, что он терпеть не мог сюрпризы, особенно в свой день рождения и особенно от женщины, безусловно соблазнительной, которая откровенно надеялась поменять статус любовницы на статус жены.
 В самом начале их романа Тайлер дал понять, что не намерен жениться. Адриана с улыбкой прервала его, сказав, что все понимает. «Дорогой, я не любительница мыльных опер с обязательной свадьбой в последней серии». Тайлеру понравились ее слова, и он поверил. Адриана была современной, независимой женщиной и самостоятельно строила свою жизнь.
 И все же Тайлер внес ясность в их отношения: он не позволит вмешиваться в его личную жизнь, а потому никаких духов и дезодорантов в его ванной, как и его бритвы и одеколона – в ее, никакого обмена ключами и кодами сигнализации. Тогда, в первые недели их связи, она лишь хрипло смеялась его уловкам и со всем соглашалась. «Дорогой, ты самый привлекательный мужчина из всех, кого я знаю. Красивый, сексуальный… Зачем же сажать тебя в клетку?» Единственное, что они пообещали друг другу, – это взаимная верность, пока будет длиться их роман. Но, видимо, в какой-то момент Адриана решила все изменить.
 Тайлер открыл дверцу машины и вылез наружу. Пели цикады, воздух был наполнен ароматом жасмина. Он снова взглянул на дом, на окна спальни и подумал, что Адриана наверняка наблюдает за ним из-за шелковых занавесок. Он представил ее, теплую и обнаженную после душа. Или одетую в черное атласное белье, которое он подарил ей. Тайлер не мог не признать, что сексуальные видения были весьма и весьма возбуждающими.
 Неопределенная улыбка тронула его губы. Что же она задумала? Как узнала код? Подсмотрела, когда он набирал? Или заглянула в его бумажник, пока он спал, заодно проверив его водительские права, где была указана дата рождения?
 Тайлер пытался взять себя в руки и принять вещи такими, как они есть, но внутри нарастало раздражение. Он понимал, что его реакция неадекватна, но не мог справиться с собой. Открыв входную дверь, Тайлер вошел в холл, отделанный мрамором. Сняв пиджак и положив портфель на столик, он ослабил узел галстука, затем решительно поднялся по лестнице и распахнул дверь спальни…
 Адриана была там. Вся комната утопала в розах. В одной руке она держала бокал шампанского, на прикроватной тумбочке стояла вазочка с белужьей икрой. Женщина была в вечернем платье.
 – Сюрприз, дорогой, – пропела Адриана.
 Тайлер выдавил из себя улыбку, как будто и впрямь был удивлен, как будто не ожидал увидеть ее здесь, как будто его поставщик провизии невольно не выдал секрет. Вернее, не сам поставщик, а его новая и очень старательная помощница.
 – Мистер Кинкейд, это Сьюзен из фирмы «Le Bon Appetit». Я звоню по поводу заказа, который вы просили доставить вам домой этим вечером…
 Тайлер, поглощенный изучением колебания индекса Доу-Джонса на экране компьютера, нахмурился.
 – Что?
 – Я проверила наши записи и увидела, что вы всегда заказываете «Круг». Вы уверены, что сегодня хотите именно «Дом Периньон»?
 – Я не понимаю… Здесь какая-то ошибка. Я не…
 – Я так и решила, сэр. Видимо, служащий неправильно записал заказ.
 – Я не думаю, что виноват ваш служащий, – произнес Тайлер, начиная догадываться.
 – Это очень любезно с вашей стороны, мистер Кинкейд, предположить, что это мисс Кирби допустила ошибку…
 Тайлер напрягся, но решил все выяснить до конца.
 – Заказ сделала Адриана Кирби? Она попросила доставить шампанское по моему домашнему адресу?
 – И икру, сэр. И розы. И торт. Ой, это для вас? Я ненароком испортила сюрприз?
 – Нет, – произнес он, – напротив, вы оказали мне услугу.
 В этот момент в его сознании все встало на свои места, хотя первые тревожные сигналы прозвучали еще две недели назад.
 «Тайлер, это ключ от моей квартиры, – как бы мимоходом произнесла Адриана, вкладывая в его руку маленький кусочек металла. – Ради бога, не делай такое лицо, милый. Это тебя ни к чему не обязывает. Просто вдруг ты приедешь, а я в ванной или еще где-нибудь». Кроме того, в последнее время у нее вошло в привычку появляться в разгар рабочего дня в его офисе. Объяснение всегда было очень правдоподобным – была неподалеку и решила пригласить на ленч. А сережки, «забытые» в ванной? А еле слышные вздохи разочарования, когда среди ночи он покидал ее постель и начинал одеваться? «Оставайся до утра, дорогой», – мурлыкала она, хотя знала, что он никогда не сделает этого.
 Ладно, сейчас он изобразит удивление, даже радость, но через пару дней объяснится с Адрианой и положит конец их отношениям.
 Тайлер открыл дверь гостиной. В лицо ему ударил яркий свет, и хор из сотни голосов проскандировал: «Сюрприз! Сюрприз!»
 Он заморгал и невольно сделал шаг назад, удивленно глядя на множество смеющихся лиц.
 – Дорогой! – громко окликнула его Адриана, вплывая в комнату вслед за ним. Пена шелка цвета фуксии, золото волос и аромат духов «Шанель». – С тридцать пятой годовщиной! Удивлен?
 У Тайлера на скулах вздулись желваки, но он спокойно произнес:
 – Да. Очень удивлен.
 Адриана счастливо рассмеялась и взяла его под руку.
 – Вы только посмотрите на его лицо, – обратилась она к гостям. – Тайлер, мой дорогой, я прекрасно знаю, о чем ты сейчас думаешь.
 Все, кроме Тайлера, засмеялись.
 – Сомневаюсь, – процедил он, из последних сил выдавливая кривую улыбку.
 Адриана кокетливо потрясла головой, и облако золотистых волос взметнулось вверх и снова упало на ее обнаженные плечи.
 – Удивлен, как я все смогла организовать? Приглашения, угощение, шампанское, цветы, оркестр? – В этот момент, словно по волшебству, с балкона зазвучала музыка. Адриана обвила шею Тайлера руками, заставляя его двигаться в такт. – Самое трудное было выудить из твоего кармана портмоне и просмотреть документы, чтобы выяснить, когда же наступит великий день тридцатипятилетия.
 Все добрые намерения Тайлера улетучились без следа.
 – Напрасно ты это затеяла, Адриана.
 Женщина мягко рассмеялась.
 – Ты злишься за то, что я подглядела через плечо твой код?
 – Да. И за то, что ты лазила в мое портмоне. И за эту вечеринку тоже.
 – Ты не любишь сюрпризов, дорогой?
 – Нет, – отрезал Тайлер. – Не люблю.
 – Что ж, следующую вечеринку мы спланируем вместе, – с нежной улыбкой проворковала Адриана. – По какому-нибудь особому поводу. В конце концов, мы вместе уже больше года, Тайлер.
 Тайлер не ответил. Взяв одной рукой Адриану за руку, а другой обвив ее талию, он закружил ее в танце, думая о том, когда же закончится этот вечер.


* * *

 Вечность. Именно столько продолжалась эта вечеринка.
 Наконец ушел последний гость и уехал фургон фирмы, организовавшей фуршет. В доме наступила благословенная тишина, и только устойчивый запах роз и чужих духов напоминал о празднике.
 – Я отвезу тебя домой, – сказал Тайлер Адриане. Он понимал, что его голос звучит резко, а взгляд холоден, но больше притворяться не мог.
 Адриана, правда, не заметила этого. Или сделала вид.
 – Сейчас я соберу свои вещи, – сказала она и стала подниматься по лестнице.
 Тайлер терпеливо ждал, меряя шагами холл, и призывая себя сохранять спокойствие, чтобы избежать неприятной сцены выяснения отношений. Но через десять минут его терпение лопнуло, и он взлетел на второй этаж.
 Он услышал шум льющейся в ванной воды. Пробормотав проклятие, Тайлер засунул руки в карманы брюк и принялся мерить шагами на этот раз спальню. Затем он остановился и стал смотреть в чернильную темень за окном, раздражаясь все сильнее. Весь вечер ему пришлось улыбаться и болтать, пожимать руки мужчинам и клевать в щеку женщин, поздравлявших его.
 Он с шумом выдохнул, наблюдая, как запотевает стекло. Были бы они так милы со своими пожеланиями, рукопожатиями и поцелуями, знай они всю правду о Тайлере Кинкейде? Если бы вдруг открылась парадная дверь и в нее зашел тот дерзкий мальчишка, каким он был когда-то? У того мальчишки был воинственный вид и норов, так что вряд ли кому-нибудь удалось бы вышвырнуть бродягу из этого мраморного дворца. Представив воочию эту картинку, Тайлер едва не рассмеялся.
 – Чертовски хорошая получилась вечеринка, Кинкейд, – сказал на прощание мэр, хлопая его по плечу. – Не многим удается так весело отпраздновать свой день рождения.
 День рождения. Губы Тайлера искривила горькая усмешка. Никто на этом свете, черт возьми, не знает, когда его настоящий день рождения! Детей подбрасывают на ступени больницы, как правило, без свидетельства о рождении.
 Ему рассказали об этом Брайтоны, нашедшие его там 18 июля и взявшие к себе. Никто не мог точно сказать, сколько ему было дней от роду – один или три. Поэтому социальная служба определила ему днем рождения 18 июля.
 «Кто мой отец? – допытывался маленький Тайлер. – А мама?» – «Мы твои родители», – ответили Мира и Джеймс Брайтон, переглянувшись.
 Но они не были ими. Нет, они были добры к нему. Вернее сказать, они его не обижали, но никогда и не любили. Тайлер видел на примере других детей, что значит настоящая родительская любовь. Это когда отец ласково кладет большую руку на голову сына и треплет его вихры, а мама обнимает и нежно целует. В его жизни не было ничего подобного. Никто не обнимал его, когда он приносил из школы хорошие отметки, и не сердился, когда они были плохими.
 А имя? Губы Тайлера сжались в горькую линию при этом воспоминании. Его звали Джон Смит. Как может человек жить с таким именем? Он хотел изменить его, но Брайтоны сказали, что он не может этого сделать. «Это твои имя и фамилия, Джон», – сказал Джеймс Брайтон. И он оставался Джоном Смитом. В десять лет он перестал задавать вопросы, на которые все равно не было ответов. Брайтоны так и не усыновили его и не дали своей фамилии.
 Но однажды его жизнь круто изменилась. Воскресным днем, когда они втроем возвращались с загородной прогулки, в их машину врезался грузовик.
 Тайлер отделался испугом и несколькими ссадинами. Стоя на обочине, он наблюдал, как из искореженной машины извлекают тела людей, которые называли себя его родителями. Лицо мальчика оставалось бесстрастным. На его плече лежала тяжелая рука полисмена. «Паренек в шоке», – услышал он слова полицейского, обращенные к социальному работнику, приехавшему за мальчиком. Но он не был в шоке, он просто не мог оплакивать людей, которых, по сути, совсем не знал.
 Потом о нем заботилось государство. Его поместили в приют, где жило много таких же мальчиков, как он, – без прошлого, без надежды на будущее…
 Но у них были хотя бы настоящие имена. Ему же из-за своего имени пришлось вынести много насмешек. «Джон Смит, – презрительно говорили ребята. – Ни у кого не может быть такого имени».
 И они были правы. В день, когда ему исполнилось шестнадцать, он изменил имя: Тайлер он взял из главы учебника по истории Америки, а Кинкейд – из одного фильма, виденного по телевизору.
 Это вызвало новый шквал насмешек. «Никто не дает имя сам себе», – издевались мальчишки. «А я дал», – твердо ответил Тайлер и разбил нос первому же, кто посмел засмеяться.
 С тех пор Тайлер Кинкейд стал тем, кто он есть. Это Тайлер Кинкейд, а не Джон Смит, попал в поле зрения правоохранительных органов, угнав шутки ради автомобиль от универсального магазина. Наказанием ему определили восьмимесячное пребывание в исправительном учреждении, так называемом «Ранчо для мальчиков», где он много узнал о лошадях и о себе самом.
 В восемнадцать лет, покинув «Ранчо», Тайлер Кинкейд записался в морскую пехоту.
 Спустя годы, купив собственное небольшое ранчо, он понял, что неплохо разбирается не только в лошадях, но и в инвестициях. Тайлер больше никогда не вспоминал о Джоне Смите, кроме одного дня в году – своего предполагаемого дня рождения. Он свыкся с этой датой – 18 июля, но никогда не отмечал ее. Что ему было праздновать? То, что его мать или отец бросили его, как мешок мусора, и забыли о его существовании?
 – Пропади все пропадом, – пробормотал Тайлер, отпивая шампанское из уже наполовину опустошенной бутылки, которую он прихватил снизу.
 – Дорогой…
 Он резко обернулся. В открытых дверях ванной стояла Адриана. Тайлер не мог не признать, что она великолепна – золото волос, черный шелк, не скрывающий, а подчеркивающий полные груди и изгибы тела, которое он скоро будет ласкать… если будет.
 – Сам с собой разговариваешь? – спросила она.
 Соблазнительно покачивая бедрами, женщина медленно подошла к нему вплотную. Тайлер сразу ощутил запах «Шанели». Он знал, что Адриана касается пробкой флакона всех точек, где бьется пульс, и еще ложбинки между грудями и внутренней стороны бедер.
 Плоть Тайлера кричала, чтобы он немедленно овладел женщиной. Рассудок холодно напомнил, что стоит только поддаться искушению – и агония их связи затянется еще надолго. Несмотря на свое раздражение, Тайлер считал, что Адриана не заслужила такого.
 – Адриана. – Он откашлялся, взял с ночного столика оставленный ею бокал шампанского и протянул ей. – Нам надо поговорить.
 – Поговорить? – Адриана призывно улыбнулась, сделала глоток шампанского и посмотрела на Тайлера поверх кромки бокала. – Мне кажется, у нас есть занятие поинтересней, дорогой. Я стою перед тобой готовая к любви, а ты до сих пор в костюме… – Адриана поставила бокал. – Разреши, я помогу тебе. – Она протянула руки к его галстуку. – Давай избавимся от всего этого…
 – Нет. – Тайлер поймал ее руки за запястья. – Черт! Выслушай меня.
 – Ты делаешь мне больно, Тайлер.
 Тайлер разжал пальцы и увидел на нежной коже Адрианы красные следы.
 – Извини, – выдавил он и отодвинулся от женщины. – Адриана, относительно сегодняшней… вечеринки. – Еще минуту назад он был решительно настроен сказать ей, что она не имела права устраивать вечеринку в его доме и представлять их отношения такими, какими они на самом деле не являлись, но Адриана смотрела на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, а ее нижняя губа начала подрагивать. На смену злости пришло отчаяние. – Я понимаю, ты приложила много усилий, чтобы все организовать…
 – Но тебе это было не нужно.
 – Да, мне это было не нужно.
 – Не понимаю. – В глазах женщины вскипели слезы. – Я хотела доставить тебе удовольствие, дорогой.
 – Я знаю, но… – Но что? Разве может мужчина сердиться на женщину, проявившую заботу о нем и стремившуюся доставить ему радость? – Просто я никогда не отмечаю свой день рождения, Адриана.
 – Но это же глупо.
 – Тем не менее это так.
 – Что ж, теперь все изменится. – Слезы мгновенно высохли, губы изогнулись в соблазнительной улыбке. Адриана положила ладони ему на грудь. – На следующий год…
 – На следующий год ничего не будет, Адриана. Проклятье, я изо всех сил стараюсь не обидеть тебя, не задеть твоих чувств…
 – Моих чувств? Моих чувств?! Черт тебя побери, Тайлер! – Адриана почти кричала, и он посмотрел на нее в изумлении. За все время их знакомства Тайлер никогда не слышал, чтобы она говорила столь эмоционально. – Мне не нужна твоя снисходительность! Ты ничего не знаешь о моих чувствах. – Она сделала шаг вперед и ткнула кулачком ему в грудь. – Ты просто злишься из-за того, что я устала ждать, пока ты удосужишься перевести наши отношения на следующую ступень, и предприняла…
 Зеленые глаза Тайлера похолодели.
 – Следующей ступени не будет, Адриана.
 – Конечно, будет. Все это чушь, что я не могу оставлять свои вещи здесь, иметь ключ от твоего дома… Можно подумать, что от кода твоей входной двери зависит безопасность страны.
 Взгляд Тайлера из холодного стал ледяным.
 – На этом самом месте мы не так давно обговорили все условия нашей связи…
 – Никаких обязательств, никаких «навсегда»… Да, тогда я согласилась с тобой, но с тех пор я изменила свое мнение.
 – Это твои проблемы, милая, – бросил Тайлер. – Я своего мнения не менял.
 – О, да! Ведь ты этим славишься, не правда ли? Человек, который всегда выполняет условия соглашения. Хладнокровный Тайлер Кинкейд, которому неведомы сантименты, будь то сделка или роман с женщиной.
 – Я не хочу спорить и ссориться, Адриана.
 – Ты просто хочешь сказать, что я перешла границу. Я не имела права вторгаться в твой дом, в твою жизнь.
 – Именно! – Тайлер взъерошил волосы на голове. – Послушай, если бы я захотел организовать вечеринку, я бы сделал это сам.
 – Ради бога! Если вся моя вина состоит в том, что я организовала вечеринку…
 – Ты что, не понимаешь? Я не хотел этой вечеринки!
 – Вечеринки, на которую я пригласила твоих друзей?
 – Они мне не друзья!
 – Конечно, друзья.
 – Они – просто знакомые или партнеры. Большинству из них что-нибудь от меня нужно…
 – Какого ты, однако, высокого мнения о себе. – С этими словами Адриана скрылась в ванной.
 Тайлер автоматически вошел вслед за ней и наблюдал, как она снимает соблазнительное шелковое белье и надевает джинсы и футболку, принесенные с собой.
 – С половиной присутствовавших гостей у меня подписаны контракты, а вторая мечтает их подписать.
 – Ты считаешь, что людям только это надо? Сделки? Деньги? Власть?
 Тайлер пристально посмотрел на свою почти уже бывшую любовницу. Переодевшись, она выглядела не соблазнительной, а, скорее, печальной.
 – Послушай, – обратился к ней Тайлер, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче, – уже поздно. Мы оба устали. Я думаю, будет лучше, если я отвезу тебя домой.
 – Спасибо, но я вполне в состоянии доехать сама.
 Хорошо зная Адриану, Тайлер и не сомневался в этом. Он пожал плечами, сложил на груди руки и привалился спиной к стене.
 – Как пожелаешь.
 – Странно, Тайлер, но подспудно я знала, что мои уловки не сработают. Даже пробыв рядом с тобой целый год, когда бы я ни посмотрела тебе в глаза, всегда читала в них предостережение: «Не приближаться». Это убивает меня. – Женщина грустно улыбнулась.
 От этих слов злость и раздражение Тайлера испарились без следа.
 – Дело не в тебе, – мягко произнес он. – Несмотря на все, что я сказал, дело не в тебе.
 – Иногда… – Адриана глубоко вздохнула, – иногда я думаю: а живой ли ты там, внутри? Чувствуешь ли ты так же, как все мы, простые смертные?.. Дело в том, что я полюбила тебя, хотя и знаю, что ты никогда не ответишь мне тем же.
 На миг у Тайлера мелькнула мысль солгать, чтобы как-то смягчить удар, но он слишком хорошо относился к Адриане и знал, что ей нужна правда. Он приблизился к ней и ласковым жестом заправил за ухо прядь золотистых волос.
 – Не отвечу, – мягко произнес он. – Просто не смогу. Я бы хотел, чтобы все было иначе…
 Адриана закрыла ему рот ладошкой.
 – Не унижай нас обоих ложью, Тайлер. Ничего бы ты не хотел. Я не та женщина, которая нужна тебе, которую ты ищешь.
 Тайлер насмешливо хмыкнул.
 – Я никого не ищу.
 – Осознанно или неосознанно, но каждый человек, мужчина это или женщина, ищет свою вторую половину.
 – Я так не думаю.
 Печально улыбнувшись, Адриана встала на цыпочки и коснулась его губ легким поцелуем.
 – Прощай, дорогой, – прошептала она.
 Тайлер смотрел, как она выходит из комнаты. Сев на краешек кровати, он вслушивался в удаляющийся перестук каблуков, звук захлопнувшейся дверцы машины и шум двигателя. Когда все стихло, он встал и подошел к окну.
 Адриана сказала, что внутри он мертв. Она не права, с горькой усмешкой подумал Тайлер. Внутри него по-прежнему живет мальчик по имени Джон Смит. А еще тоска, от которой подчас не спасают ни работа, ни изнурительные занятия в спортивном зале.
 Адриана не права и в том, что он ищет женщину. Как он может искать кого-то еще, если он и себя-то пока не нашел?
 Тайлер простоял у окна несколько часов, пока не заметил, что уже светает. В шесть часов, измученный и злой, он рухнул в постель и уснул. Когда он проснулся, было почти десять.
 Тайлер потянулся к телефону.
 – Кэрол, – обратился он к своей секретарше, – ты помнишь частного детектива, к которому мы обращались в прошлом году? Парня, который выяснил, кто продает наши секреты конкурентам? Мне нужны его координаты… Нет, спасибо, я сам свяжусь с ним. – Записав на листке бумаги имя и телефон, Тайлер поблагодарил Кэрол и попрощался. Затем он сделал глубокий вдох и набрал номер.




 ГЛАВА ВТОРАЯ


 Кэтлин Маккорд очень любила лошадей, собак и кошек, но, будучи женщиной разумной, предпочитала, чтобы вся эта живность не оказывалась в одно время в одном месте. А именно это и произошло сейчас: собака заходится в лае, лошадь таращится и пятится назад, а котенок шипит, как гремучая змея.
 Красивая гнедая кобыла с нелошадиным именем Шарлотта совсем недавно появилась на ранчо «Эспада». Кэтлин долго гладила ее по бархатистому носу, угощала морковкой, шепотом объясняя, почему они непременно должны стать друзьями. Шарлотта доверчиво потерлась носом о плечо девушки и разрешила вывести себя из стойла и оседлать.
 Именно в этот момент собака, черно-коричневая гончая с умными глазами и шаловливым нравом, подбежала к новенькой познакомиться.
 – Гав! – радостно приветствовала она Шарлотту.
 Лошадь испугалась и стала пятиться. Кэтлин крепче ухватилась за поводья, пытаясь ее успокоить и убедить, что жизнь здесь будет вовсе не так ужасна, как она могла подумать. Почувствовав, что ей это удалось, Кэтлин решила сесть в седло.
 И тут перед самой мордой лошади снова появилась злополучная собака, да не одна – впереди нее мчался маленький рыжий котенок.
 Шарлотта напряглась, заржала, попятилась и стала бить копытом. С трудом удерживаясь в седле, Кэтлин снова принялась успокаивать животное.
 Абель Джоунс, старший ковбой на ранчо, наблюдал за происходящим, стоя в воротах конюшни, но в конце концов решил вмешаться.
 – Ну и мерзкий характер у этой кобылы, – сказал он, сплевывая на землю жвачку из табачных листьев.
 – Ничего подобного. Ей просто надо выпустить пар и успокоиться.
 – Мануэль все утро пробездельничал, пусть он ею займется. – Абель снова сплюнул под ноги.
 Кэтлин улыбнулась старому ковбою.
 – Хочешь испортить мне все удовольствие? – Она похлопала по шее дрожащую лошадь. – Я сама справлюсь.
 Старик наклонился, поднял с земли бейсболку с надписью «Техасские рейнджеры», отряхнул ее от пыли и протянул девушке. Кэтлин надела ее на голову, тщательно заправив каштановые локоны, и надвинула козырек на глаза.
 – Открой ворота, пожалуйста.
 – Уверены, что не хотите, чтобы этим занялся Мануэль?
 – Открывай, Абель!
 Ворча себе под нос, старик открыл ворота. Он умел распознать приказ, даже произнесенный тихим голосом. Девушка и лошадь вырвались на простор.
 – Эта кобыла – просто дикарка, – сказал Мануэль, подходя. – Вы уверены, что сеньорита справится?
 Абель прищурился, провожая взглядом лошадь и всадницу.
 – Она справится, Мануэль. – Погоняв во рту табачную жвачку, старик сплюнул и вытер седые усы рукавом. – Ей надо остерегаться не этой кобылы, а какого-нибудь жеребца, который появится здесь однажды.
 Мануэль бросил на старика недоуменный взгляд.
 – Мы покупаем жеребца? Мне никто не сказал.
 Абель рассмеялся.
 – Это я выразился… как бы… фигурально.
 – Как?
 Старик вздохнул, затем схватил вилы и бросил их парнишке.
 – Ну-ка за работу, бездельник! Вычисти стойла от навоза.
 Тайлер Кинкейд вел старый разбитый пикап по пыльной ухабистой дороге. Это был Техас.
 И за эту колымагу он отдал четыре сотни баксов! А что ему оставалось? Частный самолет, нанятый им, приземлился на маленьком летном поле вдали от цивилизации.
 Детектив, к которому обратился Тайлер, сказал, что на ранчо Бэрона есть взлетно-посадочная полоса, но Тайлер решил не спешить и не привлекать к себе внимания. Он специально оделся очень непритязательно – выцветшие джинсы и футболка, а не привычный костюм и галстук. Он даже отыскал свой старый стетсон и грубые, поношенные ботинки.
 Тайлер не сомневался, что, покинув самолет, он без труда арендует машину, и… ошибся. Никакой конторы по аренде автомобилей в чистом поле не наблюдалось, и все, что ему удалось раздобыть, – это чихающий и дребезжащий пикап с дырами в полу. Слава богу, ехать ему предстояло недалеко. Если верить карте, миль десять-двенадцать.
 Странно, но радио в этой развалюхе работало. Тайлер настроился на волну, передающую музыку в стиле кантри, которую он слушал в незапамятные времена – сначала на «Ранчо для мальчиков», а потом на своем собственном, которое купил после армейской службы. Непритязательная музыка позволила ему отвлечься от размышлений, а это было именно то, что нужно, поскольку чем больше Тайлер думал о своем решении, тем сильнее убеждался, что совершает непоправимую ошибку.
 Зачем только он нанял частного детектива, чтобы тот раскопал тайну его рождения? Зачем он сам едет теперь на ранчо «Эспада»? Это было глупое и безрассудное решение, но… это его жизнь.
 Вдруг двигатель пикапа зафыркал, как больной слон, и заглох. Тайлер нахмурился и посмотрел на датчики на приборной доске. Газ, бензин, температура двигателя… Все в норме. Подождав пару минут, он снова повернул ключ зажигания. Ти-ши-на.
 – Проклятье, – выругался Тайлер и открыл дверцу.
 Воздух был раскален до предела и наполнен нестройным хором насекомых.
 Тайлер открыл капот и еле успел отпрянуть – оттуда вырвалось облако пара. Не переставая чертыхаться, Тайлер подождал, пока облако рассеется, затем наклонился и стал искать поломку в двигателе. Впрочем, назвать двигателем эту мешанину из оголенных проводов и ржавых железяк можно было только с большой натяжкой. Он вдруг подумал о том, как давно не заглядывал под капот автомобиля, ведь даже бензин в его «порше» заливал служащий на заправке. Но есть набор знаний и умений, которые мужчина никогда не забывает, и умение разбираться в автомобилях – одно из них. Тайлер сразу увидел, что радиатор пикапа дырявый, как решето, а датчик температуры давно сломан.
 Он захлопнул капот, вытер руки о джинсы и подумал о том, как веселился старый мошенник, сплавивший ему эту рухлядь.
 И что теперь делать? Тайлер посмотрел назад, откуда приехал, затем вперед, куда направлялся. Неровная пыльная дорога простиралась от горизонта до горизонта, вдоль нее росли чахлые деревца и трава. Он был на полпути из ниоткуда в никуда. Прекрасная строка для баллады в стиле кантри, но для него это слабое утешение.
 Тайлер взял с переднего сиденья шляпу, надел ее, затем достал из сумки карту и углубился в ее изучение. Через пару миль дорога резко уходила вправо. Если верить детективу, она упиралась прямо в чугунные ворота, за которыми начинались владения Бэрона.
 Оставалось одно: продолжить путь пешком. Жизнь давно научила Тайлера, что шаг назад – всегда проигрыш.
 Повесив сумку на плечо и надвинув шляпу на самые глаза, Тайлер двинулся в сторону ранчо «Эспада».
 За три недели поисков частный детектив смог выяснить только название ранчо, где родился Джон Смит. Впрочем, это было уже что-то. Теперь Тайлер хотя бы знал, что Джон Смит родился в Техасе, а не в Джорджии.
 Именно так, в третьем лице, Тайлер думал о мальчике, которым он был когда-то. Как будто Джон Смит и Тайлер Кинкейд – это два абсолютно разных человека. Как будто тощий, задиристый подросток, всеми средствами боровшийся за место под солнцем, не имел никакого отношения к преуспевающему бизнесмену, миллионеру.
 Перед самым его носом дорогу с деловым видом перебежал заяц. Видимо, ему есть куда спешить, с иронией подумал Тайлер. Но что делает он, Тайлер, на этой пыльной техасской дороге? Как будто ему не надо управлять корпорацией, проводить совещания… Он вспомнил, что несколько раз звонила Адриана и, отчаявшись застать его, оставила сообщение. Нетрудно было понять, что она хочет вернуться, на его условиях.
 Но дело было в том, что он этого не хотел, ни на каких условиях: их роман исчерпал себя. Тайлер был готов во многом признать свою вину, но Адриана была не права при их последнем разговоре. Он испытывает чувства, и внутри он  живой . И если он не говорил ей слов любви, то только потому, что не хотел лгать.
 Тайлеру нравились женщины, их нежный смех и волнующий аромат, но все, что он мог предложить им, – несколько месяцев страстного секса и светского времяпрепровождения…
 Секс… Вот где не надо лгать. Секс – это могущественная сила, потребность и стимул. А если в твоей постели красивая, интересная и умелая любовница, то и величайшее наслаждение.
 Губы Тайлера искривились в усмешке. Вот уж в чем он никогда не испытывал недостатка, так это во внимании слабого пола.
 Но в настоящее время он намерен сконцентрировать всю свою энергию на разгадке тайны рождения Джона Смита. Джон Смит… Загадка, привидение из прошлого. И даже профессиональному детективу удалось узнать совсем немного.
 – Должен сказать вам, мистер Кинкейд, – признался Эд Крейн, когда они встретились за завтраком на прошлой неделе, – что это одно из самых сложных расследований в моей жизни. Все, что мне удалось узнать, поместилось на одной странице отчета, который я прислал вам утром.
 – Я не успел прочитать его внимательно, но понял, что Джон Смит родился в Техасе, так?
 – Так.
 – На продуваемом всеми ветрами куске пыльной земли?
 – Нет, сэр. Мы говорим о ранчо размером с маленькое европейское государство. – Крейн улыбнулся. – Ранчо «Эспада» вполне может вывесить собственный государственный флаг. Скот, лошади, нефтяные скважины… Это целое королевство в миниатюре.
 – Королевство, – медленно повторил Тайлер.
 – Именно. А управляет им старый самодур по имени Джонас Бэрон. Парню недавно исполнилось восемьдесят шесть, он женат в пятый раз, у него три сына и падчерица. Одним словом, король и его королевство – вот что такое «Эспада».
 – И Джон Смит был рожден там? – Тайлер смотрел на Крейна поверх кофейной чашки. – Кем?
 Улыбка на лице детектива потухла.
 – А вот это самый главный вопрос. Мне не удалось проверить все записи того времени. Кроме того, я жду, когда у меня появятся новые факты.
 – А вот я ждать не стану…
 Крейн откашлялся.
 – Ладно, расскажу все, что удалось выяснить. В то время на ранчо жила экономка по имени Кармен. Она была беременна и родила примерно в середине лета.
 Тайлер прислушался к себе – никаких эмоций. Кем бы ни была его мать, она очень быстро от него отделалась. Только дурак может испытывать какие-то чувства по отношению к такой матери.
 – Что еще?
 – Тогда же на ранчо жило несколько супружеских пар работников, и две из них ждали прибавления.
 – Какое плодородное место это ранчо «Эспада», – с иронией заметил Тайлер.
 – Да уж, – поддержал детектив.
 – Что-нибудь еще?
 – Жена номер один Джонаса Бэрона тоже была беременна тем летом, но это как раз легче всего проверить.
 – Да, вы говорили, что у старика три сына.
 – Это так, но все они родились позже указанного вами года. – Крейн взял очередной бисквит и отправил его в рот с видимым удовольствием. Затем его полное лицо стало серьезным. – Говорят, что и миссис Бэрон, и ребенок умерли при родах. Оба похоронены рядом, на ранчо.
 – То есть у нас остается экономка и жены ковбоев.
 – Получается так, сэр. Мне продолжать поиски?
 В какой-то момент Тайлер почувствовал желание сказать «нет». Его мать – либо экономка, либо жена бродяги-ковбоя. В любом случае она отказалась от него, выбросила, как выбрасывают старый ботинок. Тайлер не понимал толком, зачем затеял эти поиски. Видимо, виной этому было мрачное настроение, в котором он пребывал в предполагаемый день своего рождения.
 С другой стороны, Тайлер никогда не оставлял никаких загадок неразгаданными. Эта черта характера позволила ему преуспеть в бизнесе. Что заставляет людей поступать так, а не иначе? Почему, родив его, мать бросила сына на ступенях больницы? Почему не отнесла в агентство по усыновлению? Почему, не успев родить, женщина отправилась из Техаса в Атланту, чтобы оставить малыша там?
 – Мистер Кинкейд, вы не ответили. Мне продолжать работу? Через пару недель я буду обладать полной информацией. Немного терпения, и мы все узнаем.
 Терпение, подумал Тайлер. Имеют ли значение две недели для человека, ждавшего тридцать пять лет? Оказывается, имеют. Он сам не знал причины спешки, но она была, он чувствовал это. Поэтому, кивнув детективу, велел продолжать поиски.
 Вернувшись в офис, Тайлер с трудом заставил себя заняться делами. Час спустя он больше не мог притворяться перед самим собой. Разве можно работать, когда в твоей голове роятся видения и образы трех безликих женщин, одна из которых, по всей вероятности, была его матерью? Вызвав в кабинет вице-президента компании и своего личного помощника, Тайлер сообщил им, что должен на некоторое время уехать, но будет держать с ними связь по телефону и электронной почте. Оба мужчины были удивлены, но не стали ни о чем спрашивать. Ведь Тайлеру Кинкейду не принято задавать вопросы. Пожелав хорошо отдохнуть, мужчины пожали ему руку и распрощались. Тайлер не стал их разуверять.
 И вот теперь он идет по пустынной, пыльной дороге, по его телу струится пот, а сверху печет беспощадное техасское солнце.
 – Дьявол, – в сотый раз пробормотал Тайлер и резко остановился. Как можно найти Джона Смита, если он перестал существовать много лет назад по воле Тайлера Кинкейда?..
 – Прочь с дороги!
 Крик и стук копыт он услышал одновременно, обернулся и увидел лошадь, несущуюся прямо на него. Тайлер отпрыгнул в сторону, и лошадь промчалась всего в нескольких дюймах.
 Не удержавшись, он упал на землю. Когда Тайлер поднялся, то увидел, что лошадь с всадником остановилась и поворачивает назад. Паренек верхом на лошади казался слишком хлипким, чтобы справиться с таким мощным животным. Тем не менее лошадь, тяжело дыша, повиновалась. Всадник привстал в седле и смотрел на Тайлера.
 Тайлер молча ждал. Извинения? Вопроса? Но парень молчал. Он снова опустился в седло и сидел прямо и напряженно. Лошадь под ним нетерпеливо переступала и фыркала. На парнишке была бейсболка, низко надвинутая на глаза, поэтому Тайлер не мог рассмотреть его лицо.
 Тайлер наклонился, поднял с земли свою шляпу, стряхнул с нее пыль, надел на голову и вышел на середину дороги.
 – Ты чуть не убил меня! – крикнул он парню. Лошадь хоть головой повела, реагируя на его крик, парень же невозмутимо молчал. Засунув руки в задние карманы джинсов, Тайлер двинулся в их направлении. – Эй, парень, ты меня слышал?! Я сказал…
 – Со слухом у меня все в порядке. – У парня оказался низкий отрывистый голос человека, привыкшего отдавать приказания. – Вы нарушили границы частной собственности.
 – Эта дорога – не частная собственность.
 – Это частная дорога. Вряд ли вы убедите меня в том, что не заметили, как три мили отсюда открыли ворота и вошли в них.
 Тайлер нахмурился. Он не видел никаких ворот и уж точно не открывал их. Голос мальчишки как-то странно действовал на него – по спине бегали мурашки. Он обратил внимание на несколько каштановых локонов, выбившихся из-под бейсболки. Даже не каштановых, а золотисто-ореховых… Чертовщина! Он, видимо, перегрелся на техасском солнце, если его мысли занимают голос какого-то мальчишки и его кудри. Лошадь заржала и снова загарцевала.
 – Что вас так удивило в моих словах? – холодно спросил парень.
 – Я не заметил никаких ворот. Я думал, до них еще мили три, – ответил Тайлер таким же холодным тоном. – Но как бы там ни было, частная это дорога или государственная, ты не имел права…
 Неуловимым движением маленький всадник сжал коленями бока лошади, и она сделала несколько шагов навстречу Тайлеру. Он давно не имел дела с лошадьми, но не мог не увидеть, что лошадь норовистая и вспыльчивая.
 – Если ворота были открыты, то только потому, что их не закрыл какой-то раззява. Я разберусь с ним.
 – Ой-ой-ой! – с издевкой протянул Тайлер, пытаясь рассмотреть лицо загадочного всадника. – Не сомневаюсь, что ты нагонишь на него страху.
 – А вы, мистер, сейчас же развернетесь и покинете частные владения тем же путем, что и пришли.
 Тон, каким были произнесены эти слова, и хрипловатый голос никак не вязались с обликом тщедушного подростка, которому на вид можно было дать от силы лет семнадцать. От странного предчувствия у Тайлера свело мышцы живота.
 – Да ты мастер отдавать приказы, – опасно мягким голосом проговорил он. – А что, если взрослый дядя не подчинится?
 Парень заколебался, затем снова тронул коленями бока лошади и подъехал еще ближе.
 – Вы хотите знать, что будет с дураком, который посмеет не послушаться?..
 Стремительным движением Тайлер схватил парнишку за рубашку и стащил с лошади… Еще не опустив его на землю, в тот миг, когда стройное тело скользнуло вдоль его, Тайлер понял, что это не парень. Это была женщина.
 Маленькая стройная женщина, но со всеми положенными выпуклостями на положенных местах. Его груди касались высокие, упругие груди. К его мускулистым ногам прижимались округлые бедра. По плечам рассыпались шелковистые волосы золотисто-каштанового оттенка. Огромные светло-карие глаза с золотистыми и зеленоватыми крапинками смотрели прямо в его глаза. Несмотря на хрупкость, женщина оказалась на удивление сильной.
 – Отпусти меня немедленно, негодяй! – прошипела она, вырываясь.
 От ее кожи исходил жар, даже ее запах был жарким. От нее пахло лошадью, луговыми цветами и женщиной… Это был запах чего-то давно забытого, о чем Тайлер когда-то мечтал, но так и не обрел. От прикосновения этих высоких грудей, узких бедер и бесконечно длинных ног Тайлер испытал неожиданно сильное и совсем неуместное возбуждение.
 И женщина это почувствовала. Он увидел, как испуганно потемнели ее глаза и задрожали губы. Что, черт побери, Кинкейд, ты делаешь? Но если одна его часть взывала к здравому смыслу, то вторая рисовала картину, как он опускает женщину на траву, срывает с нее одежду, ласкает до тех пор, пока страх в ее глазах не превратится…
 Тайлер отпустил женщину и сделал шаг назад.
 – Вы – идиотка, – грубо сказал он. – Не следует бросать вызов тому, с кем вам никогда не справиться.
 Сердце Кэтлин испуганной птицей билось о ребра. Что имел в виду этот незнакомец? Ее неспособность справиться с лошадью или то, что только что произошло между ними? Сильная и быстрая, перед этим мужчиной она явно беззащитна. Его окружала аура мужественной сексуальности и властности, что испугало Кэтлин даже больше, чем его рост и сила. Несколько мгновений, пока он прижимал ее к своему возбужденному телу, она чувствовала себя котенком, которого нежно ласкает хозяин.
 Она вспыхнула от этих мыслей, резко наклонилась, подняла с земли бейсболку и поспешно надела ее на голову. Когда Кэтлин снова посмотрела на незнакомца, ее лицо ничего не выражало.
 – Уверяю вас, мистер, – твердо произнесла она, – я могу справиться и с лошадью, и с вами, если потребуется. Если вы сейчас же покинете эти владения, я не стану жаловаться на вторжение.
 – Жаловаться? – Тайлер расхохотался. – Ну, вы, леди, даете! Мы одни, у черта на рогах, а вы пытаетесь мне угрожать?!
 – Мы в частных владениях, а не, как вы изволили выразиться, у черта на рогах. Кроме того, я не угрожаю, а обещаю. – Кэтлин окинула Тайлера взглядом с ног до головы. Типичный бродяга, перекатиполе. Старая, выгоревшая шляпа, поношенные ботинки – все свидетельствует о том, что он путешествует пешком. И все же что-то с этим мужчиной было не так. И дело даже не в том, как он выглядел: длинные мускулистые ноги, узкие бедра и широкие плечи, красивое лицо… а в том, как он держал себя, как говорил, как смотрел на нее своими изумрудно-зелеными глазами. Странно, но его окружала аура властности и могущества, хотя откуда им быть у обычного бродяги?
 – Осмотр окончен? – раздался саркастический вопрос. Незнакомец насмешливо смотрел на нее из-под густых черных ресниц.
 Кэтлин едва справилась с собой.
 – В Техасе полно таких, как вы, – резко ответила она.
 – Неужели? – Мужчина скрестил руки на груди. – И какие же мы?
 – Одинокие, нуждающиеся в работе, крове и еде.
 Тайлер готов был расхохотаться, но сдержался.
 – И как вы поступите со мной?
 – Мы не нанимаем бродяг. В «Эспаде» для вас не найдется работы.
 Тайлер дернулся, как будто женщина ударила его. «Эспада». Конечный пункт его путешествия, а он тут затеял игры с незнакомкой, которая…
 – Вы – Кэтлин Маккорд, падчерица Джонаса Бэрона. – Тайлер не спрашивал, он констатировал.
 – Откуда вы знаете? – Она не могла скрыть удивление.
 – Все знают. – Тайлер лениво пожал плечами. – Люди болтливы. Кроме того, «Эспада» самое большое ранчо в Техасе.
 – Тогда вы должны знать, что мы не берем на работу…
 – Я здесь для того, чтобы встретиться с Бэроном.
 – Это невозможно. Его здесь нет.
 – Я подожду.
 – Его не будет несколько дней.
 – Я же сказал, что подожду.
 – Это свободная страна. Хотите ждать – ждите, но не на земле Бэрона.
 Кэтлин отвернулась, демонстрируя, что разговор окончен. Тайлер смотрел на ее прямую спину, напряженные плечи, и его самообладание дало сбой. Одним прыжком он догнал девушку и рывком развернул к себе.
 – Не смей, – рявкнул он, – поворачиваться спиной, когда я…
 Резкого движения и злого окрика оказалось достаточно для нервной лошади. Она дернулась, замотала головой и стала пятиться прямо на Кэтлин. Тайлер предупредительно крикнул, схватил девушку за плечи, повалил на землю и вместе с ней в последний момент откатился из-под смертоносных копыт.
 Они лежали на траве, сплетясь руками и ногами. Большое тело Тайлера прикрывало сверху хрупкое женское.
 – С вами все в порядке? – спросил он.
 Кэтлин кивнула, затем сдавленно произнесла:
 – Да.
 Тайлер вскочил и схватил лошадь под уздцы.
 Кэтлин тоже поднялась, отряхнула джинсы и стала наблюдать. Лошадь ржала, сопротивлялась, но незнакомец все же усмирил ее. Кэтлин завороженно наблюдала за игрой мускулов на его руках и спине под обтягивающей футболкой. Он ласково и успокаивающе погладил животное по шее, затем что-то зашептал на ухо. Лошадь доверчиво положила голову ему на плечо.
 – Она в порядке, – тихо сказал он Кэтлин.
 – Да. Я… Спасибо. Она здесь совсем недавно… Испугалась…
 – Нужно сразу дать ей понять, кто ее хозяин. – (Будто в подтверждение его слов лошадь фыркнула.) – Я прав, девочка?
 – Я вижу, вы разбираетесь в лошадях.
 Тайлер улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
 – А в чем еще разбираются такие мужчины, как я, мисс Маккорд?
 В женщинах, подумала Кэтлин. Это именно то, в чем мужчины его типа разбираются очень хорошо. По телу девушки прошла дрожь, и она поспешно отвела взгляд.
 – Ну и?.. Пригодится вам пара рук, умеющая обращаться с лошадьми?
 Кончиком языка Кэтлин облизнула пересохшие губы.
 – Знаете, я… я вам очень благодарна, мистер, но…
 – Кинкейд. Меня зовут Тайлер Кинкейд.
 Он протянул руку. Девушка посмотрела сначала на руку, затем на него, уговаривая себя, что ничего страшного не произойдет, если она снова почувствует прикосновение этого незнакомца.
 – Мисс Маккорд?
 Кэтлин медленно протянула руку и вложила свою ладошку в его. Его пальцы крепко обхватили ее. Рука была теплой и сильной, но Кэтлин уже знала, какой нежной она может быть. Она не могла забыть, как ласково он поглаживал лошадь. Интересно, женщин он ласкает так же нежно?
 Ее щеки немедленно покрылись румянцем, и она отдернула руку.
 – Хорошо, – отрывисто произнесла она. – Даю вам неделю испытательного срока. Ранчо в двух милях отсюда. Спросите Абеля, он старший. Скажите ему… Эй, Кинкейд! Что вы делаете?
 Вопрос запоздал, поскольку он уже сделал это. Тайлер Кинкейд сидел в седле, протягивая ей руку, как будто и лошадь, и земля вокруг принадлежали ему, а бродягой была она.
 – Вы же не заставите своего нового работника идти пешком по такой жаре, не правда ли? – Он улыбнулся такой многозначительной улыбкой, что и «да», и «нет» прозвучали бы одинаково по-дурацки.
 Издав тихое шипение от собственной беспомощности, Кэтлин протянула руку и вмиг оказалась в седле позади Тайлера. Да, он спас ей жизнь, но она сделала явную ошибку, разрешив ему остаться на ранчо.
 – Обнимите меня, – велел Тайлер, но Кэтлин не подчинилась.
 Он пригнулся к шее лошади, что-то прошептал, и та, сорвавшись с места, понеслась как ветер. Кэтлин ничего не оставалось, как крепко обхватить Тайлера вокруг пояса и прижаться к его широкой спине.
 Так они и въехали во двор.




 ГЛАВА ТРЕТЬЯ


 На ранчо Кэтлин изложила свою версию произошедшего.
 На третий день Тайлер был готов и сам поверить в выдуманную ею историю. Когда-то, в другой жизни, он и в самом деле был бродягой, хватающимся за любую работу, чтобы хоть наесться досыта. От того парня не осталось даже имени, но так о нем нынешнем думала мисс Кэтлин Маккорд. И Тайлер, не сочинив ничего другого, чтобы проникнуть в королевство Бэрона, согласился с ее версией.
 Единственным, кто, казалось, не поверил ни ему, ни мисс Маккорд, был старший ковбой.
 Тайлер знал, что он не упустил ни единой детали их с Кэтлин возвращения на одной лошади, бледного лица и растерянного взгляда девушки.
 – Это Тайлер Кинкейд, – представила она спешившегося Тайлера. – Дай ему работу, кровать и накорми.
 Развернувшись на каблуках, она направилась к дому – плечи расправлены, спина прямая и напряженная. Тайлер смотрел ей вслед и удивлялся, как она может выглядеть такой деревянной, если он помнил, какой мягкой и податливой она была в его руках.
 – Кинкейд. – Голос старого ковбоя, когда он заговорил, был грубым и скрежещущим. – Мисс Кэтлин не наемный работник, она – член семьи.
 Предупреждение было вполне однозначным.
 – Она предложила мне работу, – вежливо ответил Тайлер, – поэтому я здесь.
 Лицо старика осталось бесстрастным.
 – Меня зовут Джоунс, – сказал он, сплевывая в траву. – Абель Джоунс. Я здесь старший. Где ты работал до этого?
 – То там, то здесь, – ответил Тайлер с ленивой улыбкой.
 – Ты не из этих мест.
 – Не из этих, – согласился Тайлер. – Я из Джорджии, но родился в Техасе.
 Тайлер впервые вслух признался в этом. Абель долго смотрел на него, сузив глаза в щелочки.
 – Хорошая у тебя сумка, – заметил он, кивнув на сумку Тайлера.
 – Нейлон. Он более долговечен, чем брезент, – ответил Тайлер не моргнув глазом.
 – Я-я-ясно. А что ты умеешь делать?
 – Я хорошо справляюсь с лошадьми, но могу выполнять любую другую работу. – Сколько же раз в прошлом он повторял эти слова!
 – Если мисс Кэтлин хочет, чтобы ты работал здесь, так и быть. – Взгляд старика потяжелел. – Выполняй свою работу, и мы поладим.
 Тайлер понял, что это еще одно предупреждение, но ничего не стал говорить, молча кивнул и последовал за мальчишкой по имени Мануэль в общежитие для работников. Там его отвели в его комнату.
 – Показать вам, что здесь где? – спросил мальчик.
 – Нет, спасибо. Я сначала разберу вещи.
 Когда он снова вышел во двор, Абель поджидал его с лопатой в руках, но Тайлер проигнорировал намек.
 – Я хочу есть, – коротко бросил он. – Я давно не ел.
 Тайлер на самом деле был голоден. Он позавтракал много часов назад, съев, как обычно, половину грейпфрута и рогалик с чашкой черного кофе. Этого было вполне достаточно для человека, работающего за столом и знающего, что в положенное время его ждет ленч с клиентом, но слишком мало для ковбоя, объезжающего лошадей. Или чистящего конюшни, с усмешкой подумал Тайлер, глядя на старшего ковбоя с лопатой в руках.
 Абель кивнул, но заметил с издевкой:
 – Ты не похож на оголодавшего бродягу.
 – Хочешь послушать, как урчит у меня в животе? – пошутил Тайлер.
 – Так и быть. Иди в Большой дом, но только с черного хода, и скажи Кармен, что я велел накормить тебя.
 Дом действительно был большим и внушительным, но не больше дома Тайлера в Атланте. За иронией Тайлер пытался скрыть трепет, который испытывал от предстоящей встречи с женщиной, которая могла быть его матерью.
 Кармен напоминала шар – круглое лицо, круглое тело, даже прическа была круглой: женщина подобрала свои густые черные волосы и уложила их на голове короной.
 Она не была его матерью. Он понял это в то же мгновение, как она обернулась и улыбнулась ему.
 – Сеньор?
 – Меня послал Абель, – сказал Тайлер, чувствуя, что его сердце снова стучит в обычном ритме. – Он сказал, что вы обязательно накормите меня.
 Улыбка женщины была широкой и доброй. Она усадила его за массивный дубовый стол и поставила перед ним яичницу, домашние бисквиты и огромную кружку ароматного черного кофе. К концу трапезы Тайлер стал опасаться, что лопнет.
 – Здешние работники должны быть счастливы, что их кормите вы. И ваша семья тоже, – сделал Тайлер комплимент и одновременно «закинул удочку», чтобы выяснить все до конца, хотя уже не сомневался, что эта бодрая мексиканка – не его мать.
 – О, моя семья – это мои дети! – воскликнула Кармен со счастливой улыбкой. Она тут же начала рассказывать о своей дочери Эсме, которой двадцать и которая учится на втором курсе университета, и о сыне Эстебане, который работает доктором в Остине. – Доктор Эстебан О'Коннор, – произнесла она с гордостью и захихикала. – Это плод моей девичьей неосторожности.
 Тайлер улыбнулся.
 – И сколько же лет этому плоду? – с любопытством, но без волнения спросил он.
 – В следующем месяце будет тридцать пять, – ответила Кармен.
 Тайлер вдруг ощутил пустоту в том месте, где должно быть сердце. Странно, ведь он знал почти наверняка, что эта добрая женщина – не его мать. Не она сначала дала ему жизнь, а потом бросила на ступенях больницы.
 – Все было очень вкусно, – поблагодарил он. – Gracias, Кармен.
 Тайлер поцеловал женщину в щеку и отправился искать Абеля, чтобы тот дал ему работу.
 Старший ковбой поручил ему разгрузить машину, полную мешков с зерном, а потом вычистить конюшни от навоза. Если это была проверка, то Тайлер ее прошел.
 Какую бы работу Тайлер ни выполнял, он внимательно следил за происходящим вокруг, ища хоть какую-нибудь подсказку, зацепку. Он чувствовал, что именно здесь родился, хотя его увезли отсюда, когда ему было один или два дня от роду.
 На третье утро в конюшню зашла мисс Кэтлин Маккорд, и Тайлер как будто получил хук справа прямо в челюсть. Он был вынужден признать, что, пока одна его часть пыталась разгадать тайну рождения Джона Смита, вторая с нетерпением ждала встречи с этой девушкой.
 Она была невероятно красива. Как он мог принять ее за мальчишку, пусть даже с большого расстояния? День был жарким; с безоблачного неба нещадно палило солнце. Тайлер, как и другие работники раздетый до пояса, был мокрым от пота. Даже лошади изнемогали от жары, а Кэтлин хоть бы что.
 Он не мог оторвать глаз от девушки. На ней была голубая майка без рукавов, позволяющая видеть, какие изящные и в то же время сильные у нее руки. Тайлер никогда даже подумать не мог, что мускулистость женщины может быть столь сексуальной. Джинсы, заношенные до белизны, подчеркивали стройность длинных ног и соблазнительно обтягивали бедра. Волосы были собраны на затылке, но несколько каштановых прядей непокорными локонами спадали на лоб и уши.
 У Тайлера перехватило дыхание. Она выглядит как глоток чистой, прохладной воды, подумал он, а сам он – путник, умирающий от жажды.
 Он опустил на пол мешок и выпрямился. Кэтлин шла на него, глядя прямо перед собой и будто, не замечая. Тайлер разозлился и шагнул навстречу, вставая на пути гордячки.
 – Доброе утро.
 – Доброе, – холодно ответила она, останавливаясь.
 – Хороший денек, – заметил Тайлер.
 – Хороший. – Кэтлин сделала шаг вправо. Он сделал то же самое. – Мистер Кинкейд…
 – Это что-то новенькое, – протянул Тайлер. – Когда вы считали меня бродягой, забредшим в ваши владения, то называли просто «Кинкейд», а став вашим работником, я удостоился звания «мистер». Какая честь!
 Кэтлин бросила на него предостерегающий взгляд.
 – Это не мои владения, мистер Кинкейд, и вы не мой работник. Все здесь принадлежит Джонасу Бэрону.
 – А вы его падчерица.
 – Именно.
 – Простите меня, но я не вижу особой разницы.
 – Я не Бэрон, мистер Кинкейд. Мне ничего здесь не принадлежит и не будет принадлежать. Теперь, когда мы все выяснили, я бы…
 – Почему вы меня избегаете, мисс Маккорд?
 На лице Кэтлин вспыхнул румянец, но она изобразила недоумение.
 – О чем вы, мистер Кинкейд? Если это шутка…
 – Простите меня, мисс Маккорд, но это не шутка, а наблюдение.
 – Что ж, за вами тоже наблюдали, Кинкейд. Я вижу, вы всего за два дня приобрели протяжный техасский акцент и научились произносить к месту и не к месту «Простите меня, мисс…», но это вам не идет. Мне кажется, что по-настоящему вы ни у кого и никогда не просили прощения.
 Тайлер напустил на себя дурашливо-обиженный иид.
 – Я южанин, мисс Маккорд, – сказал он, еще сильнее растягивая слова. – Все южане – джентльмены, а вы, леди, подозреваете меня в обмане.
 Он видел, что девушка еле сдерживает улыбку, но она справилась с собой.
 – Когда мы встретились, вы говорили совсем по-другому.
 – Я хотел произвести на вас впечатление.
 – А по-моему, вы хотели выдать себя за кого-то другого.
 Брови Тайлера взметнулись вверх.
 – Что вы имеете в виду?
 – То, что Абель не верит вам и считает, что вы выдаете себя за кого-то другого. И я склонна с ним согласиться.
 – Потому что я стал говорить с техасским акцентом?
 – Потому что вы подозрительно себя ведете, Кинкейд. Все в вас говорит, что вы не бродяга и не странствующий ковбой, перебивающийся случайной работой. – Ноздри Кэтлин раздувались, как у молодой кобылки. – Еще ни у одного нашего работника не было сотового телефона в дорогой нейлоновой сумке.
 – Что ж, тогда вы – первый работодатель, рывшийся в моих личных вещах.
 – Один из работников видел, как вы звонили. – Рассерженная девушка стояла перед ним, уперев руки в бока, взгляд ее пылал негодованием. – Теперь еще скажите, что это не ваш телефон!
 – Он мой. А что здесь такого?
 Тайлер протянул руку за спину Кэтлин и сдернул с забора свою рубашку. Кэтлин почувствовала его запах, опьяняющую смесь солнца и мужчины, его рука слегка коснулась ее плеча. Ее сердце замерло в сладком ожидании, и это было странно. Ведь она не доверяет Тайлеру Кинкейду, и он ей совсем не симпатичен. Кроме того, ей не нравится стоять так близко к нему, когда он полуобнажен. Пусть в этот жаркий день все мужчины работают без рубах, но он должен был одеться, прежде чем обратиться к ней, а не демонстрировать свой великолепный торс…
 Слава богу, он надел рубашку, даже отвернул рукава и поправил воротник. Почему бы ему еще не застегнуть пуговицы? Ей вовсе не интересно смотреть на густые темные волосы на его груди, стрелой уходящие по плоскому, мускулистому животу вниз, под пуговицу джинсов.
 – Мисс Маккорд? – В уголках его губ притаилась усмешка, и Кэтлин больше не сомневалась, что он нарочно выставил себя на обозрение, чтобы продемонстрировать, как он дьявольски хорош и сексуален. – Есть множество противозаконных вещей, – тихо сказал он, – но обладание сотовым телефоном не относится к их числу.
 – Извините?
 – Иметь мобильный телефон – не преступление.
 Кэтлин расправила плечи.
 – Вы не ковбой, ищущий работу. – (Тайлер пожал плечами и ничего не ответил.) – Зачем вы выдали себя за ковбоя?
 – Вы первая это сказали, мисс Кинкейд.
 – А почему вы не поправили меня?
 – Я? Поправить вас? – Он рассмеялся. – Маленькую хозяйку большого ранчо, грозившую мне тюрьмой за вторжение в ее частные владения?
 Румянец залил лицо и шею Кэтлин, но она упрямо вздернула подбородок и не отступила.
 – Кто же вы и что вам здесь нужно?
 Тайлер колебался. Он мог сказать правду, но многолетний инстинкт выживания, выработанный в приюте и морской пехоте, был слишком силен и удержал его. «Эспада» хранит множество секретов, он был уверен в этом. Тайлер не раз замечал, как подозрительно смотрит на него Абель.
 – Кинкейд, я задала вам вопрос! Что вам здесь нужно?
 Тайлер посмотрел на стоящую перед ним девушку. Ее глаза на ярком солнце казались золотистыми, волосы отливали всеми оттенками от красного до золотого. На полных и невинных губах не было помады. Тайлер подумал, как бы она отреагировала, если бы он признался в своих мыслях: что он хочет ее обнять, повалить на траву, растопить этот холодный, высокомерный взгляд, сорвать эту мальчишескую одежду… Проклятье! Тайлер отвернулся.
 – Я уже говорил, что мне нужно, – грубо сказал он. Закинув мешок на плечо, он зашел в конюшню. – Мне нужно поговорить с Джонасом Бэроном.
 – О чем?
 – Это не ваше дело.
 – Все, что касается ранчо, мое дело.
 – Вы только что утверждали совсем обратное. Вы не Бэрон, не так ли?
 – «Эспадой» управляю я, Кинкейд. И вы – мой подчиненный.
 Тайлеру потребовалась вся его выдержка, чтобы не обернуться, не бросить мешок и не продемонстрировать ей, кто чей подчиненный. Этой гордячке не мешает напомнить, что она всего лишь женщина.
 – Что ж, учту, но мое дело не имеет никакого отношения к «Эспаде». Теперь, хозяйка, если позволите, я закончу разгрузку и начну вычищать навоз из стойл.
 – Навоз? А как же лошади?
 – А что с ними?
 – Почему вы выполняете эту работу?
 – Спросите Абеля, он просто кладезь информации.
 – Я же сказала ему, что вы хорошо управляетесь с лошадьми. – Кэтлин не замечала, что ходит туда-сюда вслед за Тайлером, пока он переносит мешки. – Тем более он знает, что у нас есть лошади, требующие особого подхода… Ой! – Она споткнулась.
 – Извините. – Тайлер поддержал ее под локоть.
 – Все… все в порядке… – Все как раз пришло в беспорядок. Он по-прежнему крепко держал ее, и сердце Кэтлин колотилось где-то в горле. В сумраке конюшни глаза Тайлера сверкали изумрудами. Глядя в их зеленую глубину, Кэтлин чувствовала, что тонет. – Я поговорю с ним, – хрипло произнесла она. – С Абелем. Пусть найдет вам лучшее применение.
 Его губы искривились в усмешке столь опасно чувственной, что у Кэтлин сбилось дыхание.
 – Отлично. – Его голос был вкрадчивым, с легкой хрипотцой. По позвоночнику Кэтлин пробежал мороз, когда она увидела, как Тайлер смотрит на ее губы. – Мне очень хочется, чтобы меня использовали наилучшим образом.
 – Я имела в виду лошадей.
 Он снова улыбнулся своей ленивой, греховной улыбкой.
 – Я тоже.
 Кэтлин чувствовала, что румянец залил ее лицо и шею, и ненавидела себя за это, но невыносимо самоуверенного Кинкейда она ненавидела еще больше. Уже не в первый раз он заставляет ее краснеть.
 – Отпустите меня, пожалуйста.
 – Как леди пожелает, – интимным шепотом произнес Тайлер. – Однако я уверен, что иногда вы выходите из образа леди, которую так тщательно играете.
 – Я не играю. Я и есть леди, – холодно отрезала Кэтлин.
 – В таком случае… – Руки Тайлера скользнули вверх по ее рукам и сжали плечи. – Может, настало время показать вам, чего вы лишены, мисс Маккорд?
 – Кинкейд… – Неужели этот писк вырвался из ее горла? Кэтлин откашлялась. – Кинкейд, уберите руки.
 – Я-то уберу, – лениво протянул он. – Но ведь вам хочется совсем не этого, не так ли?
 – Послушай, ты, самодовольный, эгоистичный…
 – Кинкейд! Кинкейд, куда, к дьяволу, ты запропастился?
 Голос Абеля и гулкое эхо от его тяжелых шагов разрядили атмосферу. Тайлер убрал руки с плеч Кэтлин. Он отступил, и в этот момент в конюшню вошел Абель. Он перевел настороженный взгляд с Кэтлин на Тайлера и спросил:
 – Какие-то проблемы, мисс Кэтлин?
 – Да. Я хочу, чтобы вы сказали этому человеку… сказали ему… – Она посмотрела на Тайлера, не отрывающего от нее взгляда, и поперхнулась. – Начиная с завтрашнего дня пусть он работает с лошадьми. В первую очередь с новой кобылой, которая боится собственной тени. Слышишь, Абель?
 Кустистые брови старика сошлись на переносице, но он кивнул.
 – Да, мэм. Я прослежу за этим.
 Кэтлин стояла, прислонившись к забору небольшого загона, и наблюдала за Тайлером и лошадью. Со вчерашнего дня она ругала себя за то, что не уволила этого ковбоя. Но она позвонила Джонасу в Нью-Йорк, и тот велел, чтобы Кинкейд его дождался. «Парень себе на уме, Кэти, – сказал Джонас. – Задержи его до моего приезда. Но будь осторожна и не поворачивайся к нему спиной».
 Именно так она и поступит. Она с Кинкейда глаз не спустит, да и другие тоже, включая Абеля, стоящего рядом с ней.
 – Парень и правда хорош с лошадьми, – заметил он и по привычке сплюнул в траву табачное месиво. – У него хорошие руки.
 – Да, – ответила Кэтлин как можно равнодушнее, стараясь не думать об этих руках, о том, что она чувствовала, когда они касались ее.
 – Вы спрашивали его, чего ему здесь надо? Он не бродяга и не ковбой.
 – Он хочет встретиться с Джонасом.
 – И повыносить навоз из-под его лошадей. – Старик фыркнул.
 – Послушай, Абель. Тайлер Кинкейд – не наша забота. Он просил работу – мы дали. И выполняет он ее хорошо, правильно?
 – Так-то оно так, но он задает слишком много вопросов.
 – Вопросов? О чем?
 Абель пожал плечами.
 – Об этом, о том. Обо всем. Попросил Кармен рассказать о себе, о детях. Спросил пару старых ковбоев, давно ли они работают в «Эспаде»…
 Кэтлин улыбнулась.
 – Ну и что? Что опасного в том, что он завел разговор с ковбоями о старых временах или расспросил Кармен о детях?
 – Я просто решил вам рассказать, что происходит, мисс Кэтлин. Знаете, многие вещи на поверку оказываются вовсе не тем, чем кажутся на первый взгляд.
 – Спасибо, Абель, – мягко произнесла Кэтлин. Она посмотрела на Тайлера, нежно гладившего ставшую послушной лошадь, которая доверчиво тыкалась в его плечо. – Я думаю, он просто ковбой, который решил предложить Джонасу какую-нибудь невероятную идею, как быстро разбогатеть. Представляешь, что ему скажет Джонас, когда вернется? – Кэтлин злорадно усмехнулась.
 – Да, мэм. – Абель тоже хихикнул. – Тайлер Кинкейд оглянуться не успеет, как будет далеко отсюда.
 Кэтлин снова посмотрела на Тайлера, устроившего в загоне настоящее представление. И, она не могла не признать, зрелище это завораживало. У Тайлера было мягкое прикосновение, сильные руки и властность, и все это очень нравилось гнедой кобыле.
 И ей, Кэтлин. Она тут же покраснела от этой мысли и рассердилась на себя.
 Солнце поднялось еще выше, и жара стала нестерпимой. Рубашка Тайлера промокла насквозь. Кэтлин наблюдала, как играют его мускулы под мокрой тканью, и щеки ее пылали от возбуждения. Она заставила себя отвести взгляд и посмотрела на работников, чинивших забор. Они оставили работу и с интересом следили за представлением, подбадривая Тайлера выкриками или давая советы. Тайлер посмотрел на них и улыбнулся. На Кэтлин он не взглянул ни разу.
 Это почему-то задело ее, хотя она и понимала, что это глупо. С чего бы ему смотреть на нее? И тем не менее… Совсем недавно она обвиняла его в высокомерии за то, как он с ней разговаривал, теперь готова обвинить в том же за то, что он не обращает на нее внимания. В любом случае Тайлер Кинкейд – самоуверенный мачо. Наверняка считает себя подарком для любой женщины, но не на ту напал. Кэтлин росла, наблюдая, как ее мать меняет мужчин, чье самомнение намного превышало коэффициент их умственного развития. Даже Джонас, лучший из них, идет по жизни, движимый своей гордостью и высокомерием.
 Да, Тайлера Кинкейда поджидает неприятный сюрприз.
 Тем временем гнедая уже дрожала от усталости. Тайлер погладил лошадь по голове, что-то прошептал на ухо, затем повернулся к Мануэлю, который смотрел шоу вместе с остальными.
 – На сегодня с нее достаточно, – сказал он мальчику. – Отведи ее внутрь, хорошенько оботри и угости лучшим овсом.
 Кэтлин не сомневалась, что Мануэль ответит Тайлеру, чтобы тот сам отвел, почистил и накормил лошадь, что он здесь никто, чтобы отдавать приказания другим, но мальчишка лишь кивнул и подхватил лошадь под уздцы. Уже не в первый раз она замечала, что ковбои, не отличающиеся покладистым нравом, беспрекословно выполняли просьбы Тайлера, скорее похожие на приказы. Это было тем более странно, что неписаные правила гласят, что один работник не может отдавать приказы другому. Но в случае с Тайлером они, похоже, забыли об этом.
 От этих мыслей Кэтлин разозлилась еще больше. Неужели она так и будет безмолвно стоять здесь, позволяя какому-то незнакомцу командовать ее людьми? Пусть Джонас приказал задержать Тайлера до его возвращения, но она не позволит ему распоясываться! Настало время поставить этого выскочку на место.
 Представление завершилось, и работники разошлись по своим местам. Тайлер медленно продефилировал мимо нее с той самоуверенной грацией, которая присуща редкому мужчине, разве что Джонасу Бэрону и его сыновьям. Странно, что она вспомнила о своих сводных братьях именно сейчас. И все же у Тайлера Кинкейда было что-то неуловимо общее с ними – разворот плеч, уверенность поступи…
 – Представление закончилось, – бросил Тайлер, проходя мимо. – Все зрители разошлись.
 Кровь бросилась в лицо Кэтлин.
 – Что вы сказали?
 Улыбка, которую она уже видела, – дерзкая, всепонимающая, опасно сексуальная – искривила его губы. Он открыл ворота и вышел из загона.
 – Вы слышали. Я сказал, что представление окончено.
 Кэтлин почувствовала, что от ярости ее просто колотит. Она смотрела, как Тайлер стаскивает рубашку через голову и промокает вспотевшую грудь, плечи, мускулистый живот.
 – Обязательно устраивать стриптиз? – Кэтлин брезгливо поджала губы.
 – Мне просто жарко. Если считаете, что я выставляю себя напоказ, – дело ваше.
 – А разве не так?
 – А как бы вам хотелось?
 – Вы наглец и просто раздуваетесь от самодовольства. Смотрите не лопните.
 – Спасибо за предупреждение.
 – Кинкейд, что вам здесь нужно? – Кэтлин сдула со лба прядь волос и воинственно подбоченилась.
 – Дьявол! Мисс Маккорд, мы это уже проходили сегодня.
 – Да. И вы сказали, что это не мое дело, но думаю, что все же мое. Мне нужен ответ. И сейчас же!
 – Я уже сказал, что у меня дело лично к Джонасу Бэрону. – Тайлер перебросил рубашку через плечо и направился к общежитию. Кэтлин шла за ним.
 – Какое дело? – Ее ноги были длинными, но у Тайлера длиннее. Кэтлин приходилось почти бежать, чтобы не отставать от него. – Черт побери! Остановитесь! Вы должны стоять, когда я с вами разговариваю!
 Он остановился, глаза его недобро сузились.
 – Вы со всеми своими работниками разговариваете таким тоном?
 – Я хочу получить ответ, Кинкейд. Что вам нужно в «Эспаде»?
 Тайлер наклонил голову и посмотрел Кэтлин в лицо. Оно пылало и было сердитым. Он прекрасно понимал, что вывел ее из себя, притом намеренно. Он знал, что она наблюдает за ним: со вчерашнего дня она попадалась ему повсюду, но, как только он смотрел на нее, отводила взгляд.
 И Тайлер знал почему.
 Между ними что-то происходило. Это жаркое, чувственное притяжение росло с каждым взглядом. Он хотел ее и знал, что она тоже хочет его и поэтому злится.
 Еще Тайлер знал, что эта девушка слишком хороша для него. Она чистая и настоящая, при этом не боится никакой работы, не брезгует запачкать руки или туфли, под нежной золотистой кожей у нее натренированные мышцы. И при этом она леди до мозга костей.
 А настоящие леди не играют в постельные игры с такими мужчинами, как он, вернее, каким она его представляет.
 – Кинкейд, я задала вопрос!
 Тайлер резко отвернулся и, подойдя к старой бочке, засунул голову в прохладную воду.
 – А я уже ответил на него. И не раз, – сказал он, выныривая и отбрасывая мокрые волосы с лица.
 Кэтлин старалась не замечать переливающихся, как бриллианты, капель на его плечах и волосах на груди.
 – Вы ведь не ковбой.
 Тайлер вздохнул и сложил руки на груди.
 – Послушайте, леди. Я не брал «Эспаду» штурмом. Вы сказали, что Бэрона нет на ранчо, предложили мне работу, и я согласился. Зачем вы все усложняете?
 – Я сделала ошибку, – сдавленно произнесла Кэтлин.
 Глаза Тайлера потемнели.
 – Может быть. – Он сделал шаг вперед. – И все равно вы очень хотите узнать, зачем я появился в «Эспаде».
 – Конечно. Когда Джонаса нет, я отвечаю за ранчо…
 – Я заставляю тебя волноваться. – Голос Тайлера был низким и чувственным. Он сделал еще шаг, и Кэтлин инстинктивно отступила.
 – Глупости. Я не волнуюсь и, тем более, не боюсь вас.
 – А может, ты боишься себя, Кэтлин?
 Она затаила дыхание, когда Тайлер приблизился еще на шаг и погладил пальцами ее щеку. Жест был очень нежным и интимным. Кэтлин все это не нравилось – ни это «ты», ни его прикосновение, ни улыбка, притаившаяся в уголках его рта, ни то, как учащенно билось ее сердце, когда загрубевшие пальцы ласкали ее кожу.
 – Не делайте этого. – Кэтлин отпрянула.
 – Я все время чувствовал твой взгляд, пока занимался с гнедой. – Тайлер снова потянулся к ней, но Кэтлин проворно отскочила. – Он мешал мне сосредоточиться.
 – Вы уволены, Кинкейд. Я должна была сделать это еще вчера.
 – За что? За правду?
 – Ты не слышал меня, ковбой? – Кэтлин невольно повысила голос. – Ты уволен! Получи у Абеля расчет, собери свои вещи и…
 Она вскрикнула, когда Тайлер схватил ее за руку и затащил за угол дома. Она отбивалась свободной рукой, но он поймал и ее, прижал Кэтлин к стене. Глаза Тайлера из зеленых превратились почти в черные. Он был сильным и опасным… и невероятно привлекательным.
 – Я закричу, – дрожащим голосом пригрозила Кэтлин.
 Тайлер тихонько рассмеялся.
 – Боишься, Кэтлин?
 – Отпусти меня!
 – Я пугаю тебя, но ты хочешь меня. Я прав?
 – Я никого не боюсь, – заносчиво ответила Кэтлин, не отводя глаз, хотя далось ей это с трудом. Она убеждала себя, что Тайлер не может ее обидеть, не посмеет, во всяком случае здесь. Стена общежития скрывала их, но все равно вокруг были люди. Ей надо просто крикнуть. – Кинкейд… – Она облизнула пересохшие губы кончиком языка. Его пылающий взгляд проследил за ее жестом, и именно этот взгляд испугал Кэтлин больше всего. – Послушай, Кинкейд. Ты не можешь сделать это здесь… не посмеешь…
 Рот Тайлера искривился.
 – Ты решила, что я собираюсь изнасиловать тебя? – Он рассмеялся, будто это была самая удачная шутка на свете. – Леди, неужели вы обо мне столь низкого мнения?
 – Отпусти меня!
 – Сначала ответь.
 – Не будем торговаться, Кин… – Она не договорила, потому что Тайлер прижал ее к стене и предательский жар разлился по всему ее телу.
 – Один вопрос, – тихо произнес он, схватив обе ее руки за запястья одной своей рукой и подняв их над головой. Другой рукой он взял девушку за подбородок и приподнял ее лицо. – Тебе понравилось наблюдать за мной?
 Кэтлин смотрела на него, мысленно приказывая своему сердцу уняться.
 – Я уже говорила, я не…
 Тайлер нагнул голову и потерся своими губами о ее губы.
 – Правду, Кэтлин, – прошептал он.
 – Нет, я не…
 В тот же миг она забыла, что хотела сказать, потому что его рот прижался к ее губам, дразня и лаская. Тайлер легонько прикусил и стал нежно посасывать ее нижнюю губу. В горле Кэтлин родился стон. Она пыталась заглушить его, но Тайлер услышал, почувствовал и, застонав сам, обхватил ее руками, прижал к себе и приник к ее губам в настоящем, сокрушительном поцелуе.




 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


 Кэтлин была абсолютно не готова к  такому поцелую.
 Она всегда считала, что первый поцелуй мужчины и женщины должен быть нежным, даже осторожным, будто спрашивающим: «Вам нравится прикосновение моих губ? Хорошо ли вашему телу в кольце моих рук?»
 Но поцелуй Тайлера не имел ничего общего с ее предположениями.
 Его рот жадно впивался в ее губы, руки крепко прижимали ее тело к мускулистому мужскому телу. Она оказалась ввергнута в водоворот неизведанных желаний и чувств, страх и здравый смысл боролись с вожделением. Кэтлин не хватало воздуха, но при попытке увернуться от его губ Тайлер лишь крепче прижал ее к себе.
 И она пропала, утонула в этом водовороте новых ощущений. Вкус его губ, тепло и запах возбужденного мужского тела пьянили ее.
 Раздался стон, и Кэтлин с ужасом поняла, что исторгся он из ее груди и что Тайлер принял ее капитуляцию. Она обвила его шею обеими руками и приникла к нему всем телом. Руки Тайлера гладили ее спину, спускаясь по позвоночнику все ниже, пока не легли на ягодицы и не прижали ее тесно к восставшей плоти, словно показывая, что она с ним сделала. Весь мир Тайлера сузился до прикосновений, запаха и вкуса Кэтлин; он был слеп и глух ко всему окружающему, чувствуя только толчки крови в возбужденном теле и гул в голове.
 Она пошевелилась в его объятиях, и это были провокационные движения – ее упругая грудь терлась о его, живот касался плоти, распирающей джинсы, бедра приникли к его ногам. Когда он прошептал ее имя, его голос был низким и хриплым. Не в силах больше сдерживаться, Тайлер вытащил майку из-за пояса ее джинсов, и его руки коснулись ее обнаженной спины. Девушка задрожала в его руках.
 – Тайлер, – прошептала она. Звук его имени, сорвавшегося с ее губ, лишил его остатков сдержанности.
 – Да, – прошептал он в ответ. – Все хорошо, это я…
 Его руки легли на ее грудь, и Кэтлин снова застонала. Загрубевшие от работы пальцы стали нежно поглаживать напрягшиеся соски через кружево бюстгальтера, и ее тело превратилось в жидкий мед.
 – Пожалуйста, – взмолилась она прерывающимся шепотом. – Тайлер, пожалуйста…
 Он лишь хрипло застонал в ответ и, крепко обняв за талию, просто-таки вдавил ее в свое тело. Ее нервы, ее сердце, все тело Кэтлин вибрировало от желания. Да, молила она мысленно, да, да…
 – Ах ты, сукин сын!
 Кэтлин одновременно услышала этот рык и почувствовала, как пошатнулся от удара Тайлер. Она открыла глаза и через плечо Тайлера увидела разъяренное лицо своего отчима и кнут в его руке, занесенной для второго удара.
 Тайлер отреагировал мгновенно. Уличный подросток и морской пехотинец по-прежнему жили в нем. Он оттолкнул Кэтлин в сторону, резко развернулся и ударил своего противника кулаком. Джонас не успел увернуться, ошарашенно потряс головой, фыркнул и пошел на противника. Но красная пелена уже спала с глаз Тайлера, и он увидел, что нападающий стар и сед.
 – Черт! – выругался Тайлер и опустил руки. – Я не дерусь со стариками.
 – Дерись, – не сдавался его соперник и снова ударил Тайлера. Тот покачнулся, но не столько от силы удара, сколько от ярости, которую старик вложил в него. – Давай, давай, сукин сын, – прорычал неугомонный дед. – Я надеру тебе задницу…
 – Прекратите! – Маленькая, худенькая женщина с шапкой светлых волос бежала к дерущимся. – Немедленно прекратите!
 – Уйди, Марта.
 – Она права, – очнулась наконец Кэтлин. – Прекратите!
 Тайлер выставил перед собой руки.
 – Послушайте, это смешно. Я, по меньшей мере, лет на тридцать младше вас…
 – Больше, – ответил старик. – Но если ты думаешь, что я не поколочу тебя только из-за того, что ты еще мальчишка, ты ошибаешься.
 Услышав эти слова, Тайлер не сдержался и рассмеялся. В выцветших голубых глазах старика полыхнула ярость, и он снова двинулся на врага.
 – Проклятье, – тихо выругался Тайлер, увернувшись от удара. Он схватил противника за руку и резко вывернул ее за спину.
 – Тайлер! – воскликнула Кэтлин с мольбой. Она огляделась в отчаянии и увидела, что вокруг стоят мужчины и наблюдают за поединком. – Отпусти его, пожалуйста. – Она положила ладонь на его руку. Тайлер улыбнулся ей, и Кэтлин вознегодовала, поняв, что вся эта ситуация забавляет его. – Кинкейд. – Ее голос посуровел. Она вскинула голову и посмотрела на него взглядом, обычно заставляющим ковбоев немедленно подчиниться. – Я велела отпустить его!
 – Я хорошо слышу, мисс Маккорд. Но этот старик настолько глуп, что нападает на человека, способного убить его одним ударом.
 – Это я убью тебя, – прорычал поверженный противник, – как только ты отпустишь мою руку.
 – Вот видите? – Тайлер снова улыбнулся этой противной улыбкой, в которой сквозило мужское превосходство. – Стоит мне отпустить его, как он снова полезет в драку, и я буду вынужден выколотить из него всю дурь. – Неожиданно его улыбка стала холодной и опасной. Он слегка дернул заломленную руку старика вверх, и тот поморщился. – Что скажете, мистер? Вы хотите простоять так еще пару часов? Или я отпущу вас, а вы объясните мне свое поведение?
 – Черт тебя побери, Кинкейд! – Голос Кэтлин звенел от ярости. – Ты сам сказал, что приехал сюда, чтобы встретиться с Джонасом Бэроном. Так вот он перед тобой.
 Тайлер был в шоке – худшего стечения обстоятельств нельзя было и придумать. Вряд ли после такого знакомства Бэрон ответит хоть на один его вопрос. Он унизил хозяина перед его работниками, и самое лучшее, что он может сделать, – убраться из «Эспады».
 – Если бы ты не применил ко мне этих новомодных приемчиков кунг-фу, был бы уже в другом штате, – проворчал Джонас.
 – Это не кунг-фу, – усмехнулся Тайлер. – Это природный талант к дракам. Но для человека, одной ногой стоящего в могиле, вы были молодцом.
 Среди столпившихся работников раздались смешки. Кэтлин резко обернулась, и все стихло.
 – Если через две секунды здесь останется хоть один человек, он будет уволен. – Мужчин как ветром сдуло. Кэтлин снова повернулась к Тайлеру и отчиму. – Вы оба ведете себя как дети.
 Тайлер бросил на нее выразительный взгляд, приказывающий не вмешиваться.
 – Послушайте, – обратился он к Джонасу, – я понимаю ваш гнев. Сцена, свидетелем которой вы стали… как бы это выразиться… взволновала вас. Ваша падчерица в моих объятиях…
 – В объятиях? – хмыкнул Джонас. – Не пудри мне мозги, парень. Еще минута, и вы бы оказались на сеновале.
 – Джонас! – раздался негодующий крик Кэтлин. – Что бы ты ни увидел, это не твое дело!
 – Еще какое мое. Ты – моя дочь! И я, как любой отец, не позволю, чтобы всякие тебя лапали…
 – О боже! Ну и выражения. – От негодования Кэтлин даже ногой топнула. – Я – твоя падчерица, а не дочь. Не ты ли напоминал мне об этом почти каждый день в последние два года? Кроме того, если хочешь знать, это не он меня, а я его  лапала . – Кэтлин гневно посмотрела на мужчин. – А знаете, вы друг друга стоите…
 В этот момент Марта обняла Кэтлин за талию и увела в дом. Тайлер и Джонас смотрели вслед удаляющимся женщинам.
 – Ладно, – произнес Джонас, откашлявшись. – Девчонка права, мы как два бойцовых петуха. Давай на этом остановимся. Идет?
 Тайлер заколебался, затем кивнул.
 – Идет, – ответил он и отпустил руку Джонаса.
 Тот потер онемевшую руку, восстанавливая циркуляцию крови, затем посмотрел на Тайлера.
 – А здорово я тебя огрел кнутом – на щеке кожа содрана.
 Тайлер провел по лицу рукой и увидел кровь на ладони.
 – А у вас синяки еще месяц не сойдут.
 Мужчины помолчали, затем кисло улыбнулись друг другу. Но тут же взгляд Джонаса снова стал сердитым.
 – Ты – Кинкейд.
 – Да.
 – Тебя Абель нанял?
 – Нет, ваша падчерица.
 Выцветшие глаза старика сузились.
 – Я знаю.
 Тайлер усмехнулся этой нехитрой уловке. И хотя улыбка была мимолетной, старый Джонас вдруг увидел себя молодого – полного сил, умеющего работать и головой, и руками.
 – Она наняла меня для работы с лошадьми. Я умею укрощать строптивых.
 – Это я уже понял. – Джонас кивнул, затем наклонился и поднял шляпу с земли. – Кэтлин сказала, у тебя ко мне дело.
 – Да. Очень важное.
 – Ладно. Пойди переоденься и приходи в дом, поговорим. – Он окинул взглядом молодого человека. Старые ботинки, выгоревшие джинсы, мокрая рубашка, окровавленная щека и холодный, гордый взгляд зеленых глаз. – Ты выглядишь как ковбой и, похоже, действительно умеешь обращаться с лошадьми, Кинкейд. Но я готов побиться об заклад, ты не этим зарабатываешь на жизнь.
 Тайлер снова усмехнулся.
 – Я слышал, что вы – умный и упрямый старик, Бэрон. И хотя я не доверяю информации из вторых рук, но, похоже, молва правдива. Я буду у вас через двадцать минут.
 – Пятнадцать, – ответил Джонас, и они разошлись в разные стороны.
 Спустя двадцать минут Тайлер постучал в парадную дверь дома.
 Он принял душ, переоделся и почистил ботинки. Обычно на важные встречи, а предстоящая была одной из самых важных в его жизни, он ходил в костюме и галстуке, но он их просто не взял с собой. Кроме того, Тайлер не сомневался, что, предстань он перед Джонасом Бэроном в таком виде, старый упрямец заподозрит, что он ищет выгоду.
 Тайлер улыбнулся, когда дверь открылась.
 – Кармен…
 На пороге стояла Кэтлин.
 Она тоже переоделась. Теперь на девушке была блузка цвета магнолии и голубая хлопковая юбка, на длинных загорелых ногах – плетеные сандалии. Ее волосы были влажными после душа и вились вокруг лица мягкими локонами. Глаза были холодны, губы сердито поджаты, но Тайлер сразу же вспомнил, какими томными были эти светло-карие глаза еще совсем недавно и какими нежными были губы, когда он целовал их, как они раскрылись под натиском его рта.
 Внизу его живота начался пожар, и Тайлер разозлился на себя и – даже понимая, что не прав, – на Кэтлин. Просто его анатомия не вовремя решила среагировать на девушку. Улыбка Тайлера погасла.
 – Я пришел, чтобы поговорить со стариком.
 – Попробуйте так назвать его в лицо – и вылетите отсюда со скоростью звука. – Кэтлин вытянула руку и ткнула Тайлера пальчиком в грудь. – Надеюсь, мы оба хорошо понимаем, что недавно произошло, Кинкейд?
 – А что тут понимать? Вы были сердиты и расстроены, я застал вас врасплох, и только поэтому вы вели себя столь… покладисто.
 Карие глаза широко распахнулись.
 – Да, но откуда вы…
 – Откуда я знал, что вы начнете все отрицать? – Он холодно улыбнулся. – Поверьте, мисс Маккорд, это было несложно.
 – Я допускаю, что существуют женщины, предпочитающие неандертальцев. – Ее голос был холоден, как и его. – Но я, мистер Кинкейд, не из их числа. – Кэтлин отступила и повелительно кивнула головой. – Мой отчим ждет вас в библиотеке. Я провожу вас.
 Вслед за девушкой Тайлер пересек огромный холл. Голова Кэтлин была высоко поднята, спина прямая. Она вела себя так, как будто не было тех испепеляюще страстных поцелуев, гортанных стонов наслаждения, когда его руки ласкали ее грудь.
 Гнев заглушил все прочие чувства. Тайлер схватил девушку за плечо и развернул к себе.
 – Вы когда-нибудь отпускали свои чувства на волю, леди?
 – Я их никогда не запирала. – Она дернула плечом, высвобождаясь, и улыбнулась улыбкой Марии-Антуанетты перед казнью. – Просто вы мне не нравитесь, Кинкейд. Было бы лучше никогда вас не видеть. Достаточно честно, как вы находите?
 – Нет. – Его взгляд задержался на ее губах, затем он посмотрел ей прямо в глаза. – Вы лжете. Мы говорим не о том, нравлюсь я вам или нет. Кроме того, мисс Маккорд, я от вас не в большем восторге, чем вы от меня.
 Тайлер остался доволен собой, увидев, как порозовело ее лицо, но Кэтлин быстро взяла себя в руки и с вызовом посмотрела на него.
 – Вы правы. Я несу определенную ответственность за непростительную ошибку, произошедшую у общежития.
 – Ошибку, значит, – протянул Тайлер, и Кэтлин могла поклясться, что уловила нотку удовольствия в его голосе. – Именно так вы называете свое состояние, когда млеете в мужских объятиях?
 – Млею?! – взвилась Кэтлин. – Да вы сумасшедший, если думаете…
 Где-то в глубине дома с треском распахнулась дверь.
 – Кэтлин?! Куда ты запропастилась?! И где этот чертов мальчишка? Если его не будет здесь через минуту, пусть убирается ко всем чертям!
 – Если вы все-таки хотите поговорить с ним, то лучше идите. Из-за вас он в ужасном настроении.
 – Меня не волнует настроение Джонаса Бэрона.
 Голос Тайлера был мягким, а улыбка высокомерной.
 Он сделал шаг, взял Кэтлин за подбородок и приподнял ее лицо. Неужели он снова собирается ее поцеловать, со злостью и сладким замиранием сердца подумала Кэтлин.
 – Отойдите от меня, – прошипела она.
 – Поужинайте со мной в субботу, и мы обо всем поговорим.
 – Уж лучше я поужинаю с крокодилом.
 – Я заеду за вами в семь.
 – И получите пинок под зад у закрытой двери, – выпалила Кэтлин, забыв, что она леди. – Отойдите от меня, Кинкейд!
 Тайлер засмеялся.
 – В семь. И не опаздывайте. Если я что и ценю в женщинах, так это пунктуальность.
 – Вы просто неподражаемы!
 – Вы так считаете? – Улыбка Тайлера была такой самодовольной, что Кэтлин чуть не заскрипела зубами. – Спасибо за комплимент, мисс Маккорд. Вижу, в наших отношениях наступило потепление.
 – Кэтлин! – Рев Джонаса эхом отозвался в холле. – Ты где? И где этот молодой дурак, который решил со мной шутки шутить?
 Кэтлин отпрянула от Тайлера.
 – Даже не мечтай, Кинкейд, – бросила она.
 Глаза Тайлера потемнели. Он сгреб девушку в охапку и крепко прижал к себе.
 – Отличная идея, мисс Маккорд, – прошелестел он ей в ухо. – Давайте помечтаем: я – о том, что бы я хотел сделать с вами, а вы – о том, что бы вы хотели, чтобы я сделал. А в субботу вечером осуществим наши мечты, согласны?
 Тайлер с удовлетворением наблюдал, как от шока Кэтлин потеряла дар речи, как расширились ее глаза, как сумасшедше забилась жилка во впадинке под горлом. И тогда он наклонил голову и поцеловал ее. Она издала слабый стон, как и в первый раз, и тогда он кончиком языка раздвинул ее губы. Их вкус для него стал наркотиком. В один безумный момент он готов был прижать девушку к стене и овладеть ею немедленно, чтобы унять эту неистовую пульсацию крови во всем теле… Дьявол!
 Тайлер совладал с собой, отпустил девушку и отступил.
 – А теперь, – сказал он, – проводите меня в библиотеку, мисс Маккорд.
 Затуманенные глаза девушки широко распахнулись. Глядя Тайлеру в глаза, она утерла рот тыльной стороной ладони. В глазах ее блестели слезы. Он все-таки вывел ее из себя, только зачем? Все это иллюзия, игра.
 Тайлер вслед за девушкой подошел к массивной приоткрытой двери и увидел Джонаса Бэрона, стоящего посреди комнаты, меблированной старинными кожаными креслами и диванами. Пыльными ботинками он безжалостно пачкал розово-желтый абиссинский ковер.
 – Пришел мистер Кинкейд, – ровным голосом сообщила Кэтлин.
 – Очень вовремя. – Джонас кивнул в сторону буфета красного дерева. – Два бурбона, девочка.
 – Сами нальете, – огрызнулась Кэтлин и хлопнула за собой дверью.
 Джонас хихикнул.
 – По-моему, моя падчерица сердита на меня. – Сузив глаза, он посмотрел на Тайлера. – Помывшись, ты выглядишь лучше.
 – Вы тоже, – вежливо ответил Тайлер.
 Джонас улыбнулся, подошел к буфету, достал два хрустальных бокала и бутылку бурбона.
 – Двадцатилетней выдержки, – сказал он, поднимая бутылку к свету. – Проскальзывает в глотку, как шелк. – Одна кустистая бровь вздернулась вверх. – Может, ты предпочитаешь что-то другое, мальчик? Пиво? Вино? Или эту бесцветную русскую водку?
 – Я предпочитаю бурбон. На самом деле. – Тайлер протянул руку и принял бокал из рук Джонаса. – А если вы еще раз назовете меня мальчиком, я добавлю вам синяков.
 – У меня три сына, и каждый из них в свое время обещал сделать то же самое. – Джонас пристально смотрел на Тайлера поверх своего бокала. – Мы раньше не встречались?
 – Нет. – Тайлер сделал глоток и удовлетворенно кивнул. – Не встречались.
 – Не будь так уверен, мальчик. Я могу забыть имя, но никогда не забываю лица. Что-то в тебе мне кажется знакомым. Откуда, ты говорил, родом?
 – Я не говорил.
 Джонас опустился в глубокое кожаное кресло, жестом пригласив Тайлера сесть напротив, но тот отрицательно покачал головой.
 Джонас взял со стола коробку с сигарами, открыл и протянул Тайлеру.
 – Угощайся, Кинкейд. Настоящие гаванские.
 – Контрабанда? – с улыбкой спросил Тайлер. – Нет, спасибо. Я воздержусь.
 – Только не говори, что ты не станешь курить потому, что сигара контрабандная.
 – Да нет, конечно. – Тайлер наблюдал, как Джонас откусил кончик сигары и выплюнул его в пепельницу.
 – Ты меня совсем не боишься? – неожиданно спросил Джонас, с прищуром разглядывая Тайлера.
 – Еще не родился тот человек, которого бы я испугался.
 – А как насчет моей падчерицы? – Джонас пыхнул сигарой. – Ее ты тоже не боишься?
 – Я не буду обсуждать с вами Кэтлин. Скажу только, что мужчина, позволивший женщине взять над ним власть, дурак.
 Джонас одобрительно усмехнулся.
 – Моя философия. – Он нахмурился. – Ты уверен, что мы раньше не встречались?
 – Уверен.
 – И все же я не могу отделаться от мысли, что ты мне кого-то напоминаешь. Может, у меня были дела с твоим братом или отцом?
 Тайлер почувствовал спазм в животе.
 – Может быть, вы знали моего отца, – осторожно произнес он, – и поэтому я кажусь вам знакомым.
 – Может быть. – Джонас скрестил ноги и снова пристально посмотрел на Тайлера. – У него ранчо?
 – Я не знаю.
 – Как это – не знаешь? – с улыбкой спросил Джонас. – Твой старик держит в секрете семейный бизнес?
 Тайлер сделал глубокий вдох и сказал:
 – Я никогда не знал своего отца. Впрочем, мать тоже.
 – Это печально, Кинкейд, но при чем здесь я? – Джонас выразительно посмотрел на напольные часы в углу комнаты. – Уже поздно, а я должен сделать еще несколько звонков.
 – Интересно, куда подевался ваш тягучий техасский акцент? – мягко спросил Тайлер.
 Глаза старика предостерегающе сузились.
 – Интересно, почему ты еще не убрался отсюда? Тебе помочь?
 Белоснежные зубы Тайлера сверкнули в холодной улыбке.
 – Только попробуйте прикоснуться ко мне. Вы старик, но клянусь, вы пожалеете, если хоть пальцем меня тронете.
 Долгое мгновение мужчины смотрели в глаза друг другу.
 – Жена никогда не простит мне, если я испачкаю кровью ее драгоценный ковер. – Джонас сложил руки на груди и улыбнулся, демонстрируя всем своим видом, что прекрасно контролирует себя и других. – Итак, если у тебя есть что сказать, говори.
 Тайлер поднес к губам бокал и отпил бурбона. Напиток действительно был хорош, но он не избавил его от спазмов в животе. Тайлер прожил тридцать пять лет, не зная, кто такой на самом деле Джон Смит, почему же сейчас ему так важно узнать это?
 – Кинкейд! Говори, что хотел, и проваливай.
 – Вы были правы, когда сказали, что я не тот, за кого себя выдаю. Я не бродяга-ковбой, не работник на ранчо. Во всяком случае, теперь. – Тайлер поставил пустой стакан на стол и посмотрел на Джонаса. – Вы слышали о «Кинкейд инкорпорейтед»?
 – Финансы? Земля, недвижимость? Да, я слышал. И что?
 – Я и есть тот самый Кинкейд.
 – И ты решил прийти на мое ранчо и поубирать навоз за моими лошадьми?
 Тайлер неопределенно пожал плечами.
 – Мне это показалось хорошей идеей. Впрочем, я могу предъявить документы, если вы вдруг решили, что я сумасшедший.
 – Даже если ты предъявишь документы, я все равно буду думать, что ты сумасшедший. Зачем ты здесь?
 Тайлер засунул руки в карманы и стал мерить шагами библиотеку, то и дело останавливаясь, чтобы рассмотреть картину или скульптуру. На самом деле он пытался совладать с собой. Наконец он обернулся и посмотрел на Джонаса.
 – Я родился в Техасе.
 – Замечательно, – прокомментировал Джонас. Он ждал продолжения.
 – Более того, я родился здесь, на этом ранчо.
 – В «Эспаде»? – Джонас не донес бокал до губ и замер. – Чушь, – хмыкнул он.
 – Но я не знаю, кто родил меня и кто мой отец, – продолжал Тайлер.
 – Хммм. – Джонас налил себе еще бурбона. Стакан в его руке дрожал, и он осторожно поставил его на стол. – Даже если это так, вопрос не ко мне. Я веду учет рождаемости телят и жеребят, обо всех остальных заботится государство.
 На скулах Тайлера вспыхнул румянец. За каким дьяволом он сюда приехал? Он был скрытным человеком и никогда никому не рассказывал о себе. И вот теперь раскрывает грязную тайну своего рождения человеку, к которому у него в первый же миг возникла антипатия. Взаимная.
 – Ты все сказал? – грубо спросил Джонас. – А теперь мне надо позвонить.
 – Нет, не все, – ощетинился Тайлер. Он не затем проделал весь этот путь, чтобы позволить выставить себя дураком. – В тот год, когда я родился, две семьи работников на ранчо ждали прибавления.
 – Я понял тебя, парень. – Было заметно, что Джонас расслабился. – Я бы и рад помочь, но точно помню, что у меня никогда не было работника по фамилии Кинкейд.
 – Его и не могло быть. Я сам придумал себе эту фамилию.
 – А-а-а. Впрочем, неважно. Когда это было? Двадцать пять, тридцать лет назад?
 – Тридцать пять. Я родился в «Эспаде» тридцать пять лет назад, приблизительно восемнадцатого июля…
 – Ты говоришь, восемнадцатого июля? – Голос Джонаса звучал сдавленно.
 – Да. И я надеялся… Бэрон?!
 Из рук Джонаса выпал стакан и покатился по ковру.
 Тайлер сделал два быстрых шага, подхватил его и поставил на стол. Затем он посмотрел в белое, сразу постаревшее лицо собеседника. Сейчас Джонас выглядел на все свои восемьдесят шесть.
 – Джонас, не шевелитесь. Сейчас я помогу…
 – Не надо.
 – Надо…
 – Нет! – Старик подался вперед и схватил Тайлера за запястье. – Это все сигары… И бурбон. Я уже в полном порядке.
 Конечно, он не был в порядке, и Тайлер почувствовал укол совести. За последние два часа он успел подраться с Джонасом Бэроном, унизить его и допросить. А ведь Бэрон годится ему не то что в отцы – в дедушки.
 – Никому ни слова, – грубовато попросил Джонас.
 – Ладно, как скажете.
 – Отлично. – Джонас поднялся. Лицо его снова приобрело обычный цвет, рука, сжавшая плечо Тайлера, была теплой и крепкой. – Жаль, Кинкейд, что я не смог помочь тебе. Если здесь и работали парни, чьи жены имели большой живот тридцать пять лет назад, я их не помню.
 Тайлер кивнул. Подспудно он этого и ждал, а что касается его ощущения, будто «Эспада» хранит секреты… Если и хранит, то это секреты Бэрона и к нему, Тайлеру, не имеют никакого отношения.
 – Это был выстрел наугад, – примирительно сказал он.
 – Рад был познакомиться, – вежливо ответил Джонас и, не удержавшись, съехидничал: – Первый раз такая шишка убирала навоз за моими лошадьми.
 Тайлер улыбнулся.
 – Мне пришлось немало повозиться с лошадиным навозом, когда я был мальчишкой.
 – Подрабатывал на ранчо?
 – Немного. Потом был в исправительной колонии для подростков, так называемом «Ранчо для мальчиков».
 – Попал в беду?
 – Можно и так сказать.
 – Так вот где ты научился обращаться с лошадьми.
 – Да, – Тайлер снова улыбнулся. – У меня это хорошо получалось.
 – Если верить моей падчерице и Абелю, у тебя и сейчас это хорошо получается. – Джонас откашлялся. – А ты спрашивал Абеля о тех беременных женщинах? Которые жили здесь тридцать лет назад?
 – Тридцать пять, – поправил Тайлер. – Нет, не спрашивал. Я хотел сначала поговорить с вами.
 – Правильно. Я сам поговорю с ним. Старый Абель вряд ли что-то знает, а если знает, то скорее расскажет мне, а не какому-то незнакомцу.
 Тайлер повернулся к Джонасу.
 – Спасибо… – начал он и тут же осекся. Он увидел глаза старика – в них плескалась то ли ненависть, то ли страх, хотя тон, которым он говорил, был приятным и дружелюбным. Глаза Тайлера подозрительно сузились. Неужели старый сукин сын водит его за нос? И ему это почти удалось. Сейчас Тайлер с новой силой почувствовал, что Джонас Бэрон знает разгадку его рождения.
 – Что-то не так, Кинкейд?
 Все не так, подумал Тайлер, но вслух с улыбкой произнес:
 – Нет, все в порядке. – Он протянул руку для рукопожатия. – Спасибо за помощь.
 Джонас протянул свою руку, и Тайлер понял, что он с трудом заставил себя это сделать.
 – Не за что. – Старик быстро отдернул руку и засунул ее в карман. – Спорю, ты сейчас отправишься в Джорджию, домой?
 Тайлер выдержал паузу.
 – Когда вы ставите на лошадь, вы всегда так уверены в выигрыше, Бэрон? Я бы на вашем месте не был столь самоуверен.
 Последнее, что увидел Тайлер, выходя из комнаты, была самодовольная ухмылка, медленно сползающая с лица старика.
 Тайлер удовлетворенно вздохнул и закрыл за собой дверь.




 ГЛАВА ПЯТАЯ


 Кэтлин обернулась на захлопнувшуюся за ней дверь библиотеки.
 – Ну и черт с вами обоими, – пробормотала она.
 Тайлер Кинкейд и ее отчим стоят друг друга. Упрямые, высокомерные, самонадеянные… ослы. Если она хоть чуточку разбирается в людях, то к концу разговора эти двое снова сцепятся. И на этот раз некому будет их разнять.
 Она представила себе их вцепившимися друг другу в глотку и злорадно улыбнулась. Так им и надо: Джонасу за то, что решил ее защищать, когда она вовсе не нуждалась в защите, а Тайлеру за то, что посмел обнимать и целовать ее, когда она этого вовсе не хотела и вырывалась изо всех сил…
 Кэтлин замерла посреди коридора.
 Она ведь вырывалась, да? Конечно. Она сражалась, как львица. Она не хотела, чтобы Тайлер касался и целовал ее, не хотела чувствовать его руки на своей обнаженной коже и его губы, теплые и страстные, на своих…
 – Кэти?
 От неожиданности Кэтлин вздрогнула и резко обернулась. В дверях столовой стояла ее мачеха с насмешливой улыбкой на губах.
 – Марта. – Кэтлин заставила себя улыбнуться в ответ. – Я… я не ожидала тебя увидеть.
 – Второй раунд уже начался? – Марта кивнула в сторону библиотеки.
 – Раунд? А-а, ты имеешь в виду Джонаса и Тайлера Кинкейда. – Кэтлин засмеялась. – Да, я как раз проводила мистера Кинкейда в библиотеку.
 – Судя по отсутствию криков и грохота, они пока держат себя в руках. Я как раз собиралась выпить кофе. Присоединишься?
 После секундного колебания Кэтлин согласилась:
 – С удовольствием.
 – Отлично. – Подхватив девушку под руку, Марта повела ее в столовую. – Ты в порядке? Сцена, имевшая место у общежития работников, была несколько… хмм… неожиданной.
 – Кинкейд применил силу, – сдавленно произнесла Кэтлин.
 – Неужели? Из того немногого, что я видела и что рассказал Джонас, вы с мистером Кинкейдом действовали по обоюдному согласию и к обоюдному удовольствию. – Марта подвела Кэтлин к стулу. – Но, вероятно, я ошибаюсь.
 Кэтлин упала на стул и вытянула ноги.
 – Ты действительно ошибаешься, – спокойно произнесла она, пока Марта разливала кофе. – Тайлер Кинкейд схватил меня и… и… – Она наткнулась на взгляд мачехи и покраснела. – Ладно, ладно. Он поцеловал меня, я тоже поцеловала его, но только потому, что он застал меня врасплох.
 – Конечно.
 – Не иронизируй.
 – Ни в коем случае, – мягко ответила Марта. – Я именно так себе и представляла. Кроме того, мистер Кинкейд – исключительно привлекательный мужчина. Печенье, дорогая?
 – Спасибо, – нервно ответила Кэтлин, – я не хочу печенья. И я не хочу, чтобы ты сделала ложные выводы. Я не считаю Тайлера Кинкейда привлекательным. Правда, если тебе нравится такой тип…
 – Такой тип нравится всем женщинам. – Марта торопливо поднесла к губам чашку, чтобы скрыть улыбку. – Высокий, широкоплечий, опасно сексуальный… По возрасту я гожусь твоему мистеру Кинкейду в матери, дорогая, и я очень счастлива с твоим отчимом, но понять, чем он так привлек тебя, пока в состоянии.
 – Ради бога! – Кэтлин поставила фарфоровую чашку на блюдце с такой силой, что оно жалобно звякнуло. – Он не привлек меня! Я его едва знаю, а то, что знаю, мне абсолютно не нравится. И не называй его так! «Твой мистер Кинкейд». Я всего лишь наняла его на работу.
 – Я только это и имела в виду.
 – Он сказал, что хочет встретиться с Джонасом. И что ему нужна работа. – Кэтлин взяла из вазочки печенье и вонзила в него зубы. – Ты бы сделала то же самое.
 – Несомненно, – мягко произнесла Марта и снова поспешно поднесла чашку к губам.
 – А еще моя лошадь испугалась, и Кинкейд сыграл роль рыцаря Галахада. Он был уверен, что спасает меня от неминуемой смерти. – Посмотрев в насмешливые глаза мачехи, Кэтлин положила в рот остаток печенья и нехотя признала: – Ладно, он действительно спас меня от копыт лошади. И только поэтому я наняла его. Кстати, он хорошо работал. До сегодняшнего дня.
 – До того момента, как силой завладел твоим вниманием, да?
 – Да. Нет. Какая разница? Я уже собиралась его уволить, но тут появился Джонас и устроил сцену.
 – Джонас хотел тебя защитить, – мягко произнесла Марта. – Он любит тебя, Кэти. И ты знаешь это.
 – Ты хотела сказать, – резко ответила Кэтлин, – он любит меня настолько, насколько ему позволяет мысль, что мы не одной крови.
 – Я хотела сказать, что он упрям и несдержан на язык. Все Бэроны такие. Вспомни Слейда, Тревиса и Гейджа. Но он любит тебя всем сердцем.
 Кэтлин вздохнула.
 – Да, все Бэроны невыносимы. Это – генное. Хотя, может быть, все мужчины таковы? Возьмем твердолобого Тайлера Кинкейда…
 Страшный грохот сотряс дом. Обе женщины вскочили на ноги.
 – Они убьют друг друга, – испуганно произнесла Кэтлин.
 – Я думаю, это просто захлопнулась дверь. – Марта посмотрела на девушку. – Хотя подозреваю, что встреча на высшем уровне завершена.
 – Отлично. Надеюсь, Джонас уволил его.
 – Наверняка. Ты не будешь возражать, Кэти, если я пойду и напомню твоему отчиму, что от волнения у него подскочит давление?
 – Да, конечно. – Кэтлин заколебалась. – Марта?
 – Да? – Женщина обернулась.
 – А он и правда привлекательный, да?
 Марта улыбнулась.
 – Будь я на двадцать лет помоложе, составила бы тебе конкуренцию.
 – Нет, я не… Я говорила гипотетически.
 – Я тоже. – На лице женщины заиграла улыбка. – Гипотетически мистер Кинкейд очень  крутой , как вы теперь выражаетесь.
 – Пойди успокой Джонаса, – со смехом поторопила мачеху Кэтлин.
 Продолжая улыбаться, Кэтлин собрала на поднос кофейные чашки, съела еще одно печенье, поправила вышитые подушки на диване и только тогда подошла к окну.
 Тайлер Кинкейд как раз вышел во двор.
 – Прощайте, мистер  Крутой . Мы больше никогда не увидимся, – прошептала Кэтлин.
 Сколько раз она видела мужчин, уволенных Джонасом! Они понуро брели, расстроенные и зачастую обозленные. А Тайлер шел пружинистой походкой, широко расправив плечи и высоко подняв голову… Впрочем, кажется, он никуда не собирался уходить.
 Тайлер постоял у загона, наблюдая, как Мануэль объезжает новых лошадей, а потом неспешно направился в сторону общежития.
 – Идиот, – пробормотала Кэтлин, – никто не осмеливается игнорировать приказы Джонаса Бэрона.
 Что он пытается доказать? Ждет, чтобы его силой вышвырнули из «Эспады»? Впрочем, это больше не ее дело. Сложив руки на груди, Кэтлин неотрывно следила, как Тайлер поднимается по ступеням и заходит в общежитие для рабочих. Через десять минут он покинет «Эспаду», и еще через десять она забудет о нем, как будто его никогда и не было. Наемные работники приходят и уходят, и часто она даже их имен вспомнить не может.
 Что бы ни возомнил о себе Тайлер Кинкейд, он ничем не лучше других. И она, и другие ковбои забудут его без сожаления. Она забудет, как он целовал ее, как касался ее тела и что она при этом чувствовала…
 У Кэтлин перехватило дыхание.
 – Прощай, Кинкейд, – решительно произнесла она и отвернулась от окна.
 Следующая неделя показалась Кэтлин бесконечной. Но вот пятница сменилась субботой, и можно было отдохнуть и расслабиться.
 К вечеру «Эспада» затихла. Марта и Джонас решили поужинать в ресторане, работники либо отдыхали в общежитии, играя в карты и смотря телевизор, либо уехали в город, чтобы пропустить стаканчик-другой в обществе сговорчивых подружек.
 – Поехали с нами, – в который раз приглашала Марта. Но Кэтлин лишь отрицательно покачала головой и поцеловала мачеху в щеку. Она мечтала принять душ, надеть любимую пижаму и улечься в кровать с хорошей книжкой.
 И если Марта наконец сдалась, то Джонас не унимался.
 – Ты решила куковать в старых девах? – ворчал он. – Почему бы тебе не позвонить Лейтону? Забудь про мой запрет. Он был бы счастлив сводить тебя в кино или ресторан.
 – Лейтону? – в один голос воскликнули Кэтлин и Марта.
 – А что такого? Он твой кузен…
 – Он не мой кузен, он – Бэрон, – немедленно ощетинилась Кэтлин.
 Тут поспешно вмешалась Марта.
 – Оставь девочку в покое, Джонас, – решительно сказала она и потащила мужа к выходу. А Кэтлин задумалась, что бы это все значило.
 Лейтон. Да лучше провести вечер в компании тарантула, чем с этим типом. Ей очень не нравился этот мужчина. Он никому не нравился, а в своем стремлении очаровать Джонаса Лейтон стал попросту невыносим. И началось это с тех пор, как Тревис, Слейд и Гейдж женились один за другим и дали понять отцу, что не намерены жить на ранчо, посвятив свою жизнь «Эспаде».
 В последний свой визит, неожиданный и нежеланный, Лейтон с самой дружелюбной улыбкой как бы вскользь заметил: «Такое впечатление, что во всем Техасе осталось всего два Бэрона – вы и я».
 Лейтон прекрасно знал, что у Джонаса это навязчивая идея – оставить ранчо только в руках настоящего Бэрона. Но не того же, кто не способен отличить вола от быка и кривится от запаха лошадиного навоза.
 Так и не придя ни к какому выводу, Кэтлин предположила, что Джонас что-то заподозрил, когда она решила остаться дома. А она просто устала – неделя была долгой и трудной. Мануэля лягнул жеребенок, и парень сломал запястье; от сильного ливня провалилась крыша старого сарая, и ее пришлось менять; колесный кран, пригнанный для замены крышы, резко сдал назад, и повозка, которой управляла Кэтлин, чуть не врезалась в него. Абель, сидевший рядом, изрек парочку таких ругательств, которых Кэтлин, выросшая рядом с мужчинами, в жизни не слыхала.
 Она отбросила в сторону полотенце, которым вытирала голову.
 И все же не эти мелкие, но вполне обычные происшествия, а Джонас сделал эту неделю невыносимой. После ухода Тайлера Кинкейда старик вел себя как медведь, занозивший лапу.
 – Что с тобой? – не раз обеспокоенно спрашивала Марта.
 – Со мной? Вечно эти женщины лезут со своими вопросами…
 Примерно так Джонас всю неделю разговаривал с домочадцами.
 А Тайлер Кинкейд ушел. Действительно ушел. Он больше не пытался поговорить с Бэроном, не пытался увидеть ее, Кэтлин. Хотя зачем ему с ней встречаться?
 И правильно, что не пытался. Она сама отказалась бы разговаривать с ним. Он воспользовался случаем и проник на ранчо, намереваясь втянуть Джонаса в какую-то аферу с нефтью, как тот объяснил после ухода Тайлера:
 – Парень предложил какую-то безумную сделку, и я просто рассмеялся ему в лицо. – И больше к этой теме не возвращался.
 Кэтлин сдула прядь волос, упавшую на лоб, надела бледно-желтый сарафан и запретила себе думать о Тайлере Кинкейде, попытавшемся надуть ее и Джонаса. Несмотря на вечер, было очень жарко, и она решила спуститься вниз, налить себе холодного чая и почитать на веранде, пока не стемнеет.
 Если бы Кинкейд все еще был здесь, она бы ни за что так не сделала. А теперь она смело может ходить где и в чем хочет, не боясь почувствовать на себе взгляд его зеленых глаз. Ей теперь не надо смотреть, как он ласково гладит лошадь и что-то шепчет ей на ухо, слушать его хрипловатый, чувственный голос…
 – Прекрати, – пробормотала Кэтлин, морщась от отвращения к себе. Она же женщина, а не ребенок. А взрослая женщина не грезит о мужчине только потому, что он поцеловал ее. Она схватила расческу и, глядя в зеркало, попыталась расчесать спутанные кудри.
 То, что она увидела, ей совсем не понравилось: волосы в беспорядке, никакого макияжа… Впрочем, какая разница? Кому здесь смотреть на нее?
 Кэтлин резко отбросила в сторону расческу и стянула волосы в хвост. Кармен, наверное, недоумевает, куда она запропала, хотя еще час назад попросила приготовить что-нибудь на ужин.
 – Может, энчиладас? – с надеждой спросила Кэтлин, которая обожала эти мексиканские блинчики из кукурузной муки с мясом, сыром и перцем.
 Кармен с готовностью согласилась и тут же принялась воспитывать Кэтлин:
 – Негоже молодой девушке в субботний вечер сидеть дома.
 Это была старая песня, с годами сведенная к одной строчке. Ответ же Кэтлин зависел от настроения.
 – Слышала бы тебя Эсме, – поддела она женщину.
 Кармен не улыбнулась.
 – Если моя дочь ведет себя как феминистка, это не повод тебе вести себя так же глупо, – проворчала женщина. Кэтлин засмеялась и обняла ее. – Хотя Эсме – не феминистка. Просто она считает, что можно быть счастливой и без мужчины.
 – С последним я полностью согласна.
 Кэтлин открыла дверь спальни и стала спускаться вниз, в кухню.
 В доме стояла тишина. Хотя нет… Кэтлин застыла на ступенях.
 Из кухни доносились голоса. Телевизор? Нет. Кэтлин узнала голос Кармен, ему вторил низкий мужской смех.
 Мужчина? У Кармен?
 Кэтлин усмехнулась, засунула руки в карманы и направилась на веранду. Ее остановил новый взрыв смеха.
 – Ой, сеньор! – воскликнула Кармен и по-девичьи подхихикнула.
 Улыбка Кэтлин стала шире. Она не смогла справиться с любопытством и решила зайти на кухню, взглянуть на визитера, забрать свой ужин и уйти.
 – Вы слишком добры, сеньор, – сказала Кармен, и в этот момент в кухню вошла Кэтлин.
 – Кармен, – мягко сказала она. – Ты, как я посмотрю, отнюдь не феминистка… – Слова замерли на ее губах.
 Посреди кухни стоял Тайлер Кинкейд.
 – Добрый вечер, мисс Маккорд.
 Ответь ему, мысленно велела себе Кэтлин. Скажи «добрый вечер», «привет» или «мистер Кинкейд, немедленно покиньте этот дом», только не стой истуканом. Но слова никак не складывались в более-менее связное предложение, а в горле застрял ком.
 Тайлер даже в вылинявших джинсах, и выгоревшей футболке был необыкновенно привлекателен, но в желтовато-коричневых летних брюках, рубашке с расстегнутым воротом и твидовом спортивном пиджаке он выглядел просто сногсшибательно. Всю эту долгую неделю не было часа, чтобы Кэтлин не думала о нем, не мечтала, ругая себя за эти мечты, которые при свете дня заставляли ее краснеть. И все же она успела подзабыть, как этот мужчина ошеломляюще хорош собой.
 – Проглотили язык, мисс Маккорд?
 Он насмехался над ней! В его зеленых глазах плясали чертики.
 – Мистер Кинкейд. – Кэтлин наконец совладала с собой. – Простите за столь банальный вопрос, но что вы здесь делаете?
 – Мисс Маккорд, вы раните меня в самое сердце. – Тон его оставался вежливым и учтивым. Даже слишком, чтобы быть действительно таковым. – Неужели вы забыли о нашем свидании?
 – Нашем… что? Я не ослышалась?
 – Свидании, мисс Маккорд.
 – Но мы не назначали никакого свидания!
 – А как же ужин в субботу? – Тайлер выразительно посмотрел на свои часы, которые оказались «Ролексом». – Мы не оговорили конкретное время, но я подумал, что семь тридцать вполне подойдет. Вы прекрасно выглядите.
 Отчего-то Кэтлин стало очень приятно, хотя она понимала, что дежурный комплимент из уст Тайлера гроша ломаного не стоит. Она тут же разозлилась на себя, на него, на весь белый свет.
 – И вы думаете, что можете так… так запросто входить в этот дом, когда пожелаете?
 Тайлер усмехнулся.
 – Она не очень-то гостеприимна, – обратился он к Кармен.
 – Она просто удивлена, сеньор, – любезно ответила та.
 Кармен бросила на девушку красноречивый взгляд и разразилась тирадой на испанском языке, суть которой сводилась к напоминанию о хороших манерах. Кэтлин хотела ответить, что Тайлер Кинкейд не тот человек, которого можно смутить отсутствием хороших манер, но его довольная улыбка сказала ей, что он наслаждается представлением и ждет продолжения.
 – Я смотрю, вам удалось очаровать Кармен и сделать ее своей сторонницей, – резко сказала она. – Но это только потому, что она не знает вас так же хорошо, как я.
 Экономка всплеснула руками и выплыла из кухни. Кэтлин направилась в другую сторону.
 – Я провожу вас, мистер Кинкейд.
 Услышав за спиной его шаги, она насторожилась. Неужели он так легко сдался? Ответ стал очевиден, когда она открыла входную дверь, а Тайлер рывком ее захлопнул.
 – Черт побери! – взвилась она, резко поворачиваясь к нему. – Неужели я должна рассказывать вам, что мой отчим четвертует вас, если застанет здесь?
 – Неужели? – Тайлер усмехнулся.
 – Именно. Честно говоря, мистер Кинкейд…
 – Честно говоря, мисс Маккорд, уже поздно. Если вам нужна шаль, возьмите ее, и поедем.
 – Вы не слышали, что я говорила, Кинкейд? Мы никуда не поедем, мы не будем ужинать. Во всяком случае, вместе. Ни-ког-да!
 – Вы меня разочаровываете, – протянул он. – Ни за что бы не подумал, что вы боитесь своего отчима.
 – Боюсь? Я? – Кэтлин фыркнула. – Не смешите. Если вы хотите поговорить о тех, кто боится Джонаса, давайте начнем с вас, мистер. – Тайлер весело рассмеялся, а Кэтлин снова разозлилась на себя. Как могла она сказать такую глупость? Ведь очевидно, что этот мужчина никогда никого не боялся. – Смейтесь, смейтесь. Вам будет не до смеха, когда я позвоню в общежитие и ковбои вышвырнут вас отсюда.
 – Не делайте этого, – проникновенно сказал Тайлер. Он продолжал улыбаться, но взгляд его стал холодным. – Они хорошие ребята, и я не хотел бы никого из них обидеть.
 – Послушайте, это глупо. Еще неделю назад вам было велено убраться с ранчо.
 – Я уехал не потому, что меня прогнали, а потому, что мне больше нечего было здесь делать.
 Кэтлин не смогла скрыть удивление.
 – Но Джонас сказал…
 – Что бы он ни сказал, он солгал. Я приехал повидаться с ним, а повидавшись, уехал. – Губы Тайлера искривила усмешка. – Теперь же я пришел на свидание с вами.
 – Повторяю: мы не назначали свидания.
 – Я пригласил вас на ужин в субботу.
 – А я послала вас к черту.
 – Да вы боитесь меня, мисс Маккорд!
 Кэтлин посмотрела Тайлеру в лицо. Он улыбался, но в глубине его глаз было что-то такое, от чего сердце Кэтлин ускорило свой ритм. Да, подумала она, я тебя боюсь. Боюсь того, что ты заставляешь меня чувствовать, когда ты рядом, когда смотришь на меня, касаешься меня, целуешь…
 – Кейт?
 Никто никогда не называл ее так. Имя прозвучало непривычно, но приятно. Оно было ласковым и интимным, как будто между ними что-то действительно есть, какая-то незримая связь. Прекрати, приказала себе Кэтлин. Не будь дурочкой!
 – Нет, – резко ответила она. – Конечно, нет.
 – Тогда поужинайте со мной.
 – Я уже сказала, что не стану. Кинкейд, прекратим эту детскую игру…
 Она не договорила, поскольку Тайлер сделал шаг, сокращая расстояние между ними. Глядя ей в глаза, он прижал палец к ее губам, призывая к молчанию.
 – Кинкейд…
 – Меня зовут Тайлер. – Он провел рукой по ее волосам. Резиновая лента соскочила, и каштановая грива в беспорядке рассыпалась по плечам. Ее волосы на ощупь были именно такими, как он помнил, – шелковистыми, струящимися. – Назови меня по имени, Кейт.
 – Тайлер, – как под гипнозом повторила она. – Тайлер, пожалуйста. Ты должен уйти.
 Он взял ее лицо за подбородок, приподнял его и приник к ее губам. Его губы были жаркими и голодными. Кэтлин застонала, но нашла в себе силы увернуться.
 – Кэтлин. – Тайлер смотрел ей прямо в глаза. – Я хочу тебя, – хрипло сказал он.
 – Нет, – прошептала она. – Не говорите таких вещей, пожалуйста.
 – Я думал о тебе всю эту неделю. Представлял, какой вкус у твоей кожи, каково это – быть внутри тебя.
 Его слова были наполнены первобытной страстью, порождающей картины, от которых Кэтлин немедленно покраснела. Она задрожала. Прогони его, твердила себе Кэтлин, Ударь его. Скажи и сделай все те разумные вещи, которые ты не успела сделать, когда он поцеловал тебя впервые…
 Тайлер снова приник к ее губам. Таким интимным поцелуем мужчина целует женщину, когда она, обнаженная, лежит с ним в постели. Руки Тайлера прижимали ее к себе с такой силой, что она чувствовала ускоренное биение его сердца и пульсацию восставшей плоти. Низкий стон вырвался из ее горла. Комната закружилась в вихре ярких красок…
 – Кейт, – прошептал Тайлер и положил руку ей на грудь. Ее сердце пойманной птицей билось прямо в его ладони. – Кейт, – повторил он снова.
 Она посмотрела Тайлеру в лицо. То, что она увидела, потрясло ее. Его зеленые глаза стали почти черными от страсти. Губы сулили неслыханное наслаждение, если она согласится…
 Лечь с ним в постель? С этим незнакомцем, ворвавшимся в «Эспаду» и в ее жизнь как захватчик?
 Кэтлин высвободилась из объятий Тайлера.
 – Я уже говорила, что не отношусь к женщинам, падким на образ грубоватого мачо, Кинкейд. – Кровь еще пульсировала у нее в висках, но голос был ровен и холоден. Она вскинула подбородок и одарила Тайлера своим «фирменным» взглядом, приводившим в замешательство даже старого Абеля. – Я не люблю, когда меня принуждают делать то, что мне противно. Если вы явились сюда в надежде, что я паду к вашим ногам, вас ждет разочарование.
 Тайлер молча смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, и лишь мышца дергалась на его щеке.
 – Знаете, я был бы разочарован, если бы вы сделали это, – медленно протянул он.
 Неужели он сдался? Не то чтобы она огорчилась, но… Кэтлин холодно улыбнулась и отступила, пропуская его к двери.
 – В таком случае, мистер Кинкейд…
 – В таком случае, мисс Маккорд… – С этими словами он подхватил ее, перекинул через плечо и вышел в ночь прежде, чем Кэтлин успела вскрикнуть.




 ГЛАВА ШЕСТАЯ


 Когда Кэтлин обрела голос, было уже поздно. Тайлер снес ее со ступенек и подошел к машине.
 – Кинкейд, ты спятил?! – выкрикнула она, вися через его плечо лицом вниз.
 – Может быть. – Голос был довольным, черт бы его побрал.
 – Поставь меня, – потребовала Кэтлин, колотя кулаками по его широкой спине.
 – Ваше желание для меня закон, – ответил Тайлер, опуская ее на кожаное сиденье большого и явно очень дорогого автомобиля. «Лендровер»? «Навигатор»? Как будто это имеет значение, подумала Кэтлин, по привычке сдувая прядь волос со лба, особенно если тебя похищает человек, еще вчера не имевший никакого автомобиля.
 Кэтлин попыталась открыть дверцу, но Тайлер, уже сидевший за рулем, перехватил ее и туго пристегнул ремнем, успевая отбиваться от ее кулачков. Наконец, когда она стала похожа на цыпленка, подготовленного к жарке на гриле, ее мучитель удовлетворенно кивнул.
 – Отлично, – констатировал он и повернул ключ зажигания.
 – Я уже, кажется, говорила, что не являюсь поклонницей неандертальского стиля, – холодно произнесла Кэтлин.
 – А как насчет барбекю?
 – Что? – Кэтлин смотрела на него в полном недоумении.
 – Барбекю. Представьте, как нежнейшие ребрышки тают у вас во рту. А к ним еще полагается вкусный картофельный пирог. А свиная отбивная в панировке?! – Тайлер нарочито застонал от предвкушаемого удовольствия. – Фантастика! Но если вы предпочитаете тихоокеанскую кухню…
 – Какую?
 – Тихоокеанскую. Неужели вы в Техасе не знаете, что это такое? Это азиатская еда, но не традиционная китайская или японская…
 – Я знаю, что такое тихоокеанская кухня.
 – Итак, что вы предпочитаете, мисс Маккорд? – Он был сама галантность, как будто не похитил ее из собственного дома, не целовал так, что ее кости превратились в желе. – Скажи мне, Кейт, чтобы я мог позвонить и сделать соответствующие распоряжения.
 – Распоряжения? – озадаченно переспросила Кэтлин. Может, это не он сошел с ума, а она?
 – Ну да. Я не знал твоих кулинарных предпочтений, поэтому предусмотрел и то, и другое.
 – Не тратьте напрасно время, Кинкейд.
 – Кэтлин, – терпеливо начал он, как будто ей было шесть, а не двадцать шесть, – давай закончим препираться. Я голоден, ты наверняка тоже. Кармен сказала, что ты ничего не ела с полудня. Просто скажи – барбекю или…
 Кэтлин вдруг захотелось рассмеяться. Она сложила руки на груди и тем же холодным тоном сказала:
 – Если бы вы были техасцем, мистер, вы бы не задавали таких глупых вопросов. Барбекю, конечно.
 Тайлер засмеялся и достал мобильный телефон.
 – Ребрышки, – коротко бросил он и сильнее нажал на газ.
 Кэтлин злилась.
 Тайлер оторвал взгляд от темной дороги и покосился на девушку.
 Злилась – это еще мягко сказано. Судя по напряженному выражению лица и застывшей позе, она была в ярости.
 И он не мог отрицать, что она имела на это право. Сначала он заявил о том, что желает с ней переспать, а потом воспользовался силой, выволок ее из дома, как мешок, затолкал в автомобиль и везет в неизвестном направлении.
 Но Кэтлин Маккорд, с ее стройной, но очень женственной фигурой, отнюдь не мешок. Почувствовав, что его мысли принимают опасное направление, Тайлер заставил себя сосредоточиться на ночной дороге, чтобы не пополнить статистику несчастных, случаев.
 – … свидания?
 Он повернул голову к девушке. Кэтлин смотрела прямо перед собой, руки сложены на груди, подбородок высоко вздернут. Она была очень красива.
 – Я задала вам вопрос, мистер Кинкейд. Все ваши свидания проходят подобным образом? – (Вопрос попал в точку. Он никогда не вел себя подобным образом и не понимал, что за бес в него вселился.) – Если да, то вы никогда не задумывались, почему при повторном приглашении все ваши знакомые ссылались на занятость?
 Пропустив шпильку мимо ушей, Тайлер подумал, что он действительно не попросил ее о свидании, а сообщил о нем как о чем-то решенном. А уж сегодняшнее его поведение вовсе вышло за рамки приличия. Он навязал себя, принудил ее силой поехать с ним.
 – Может, там, откуда вы приехали, принято тащить женщину за волосы в свою пещеру, но у нас, в Техасе, этот номер не проходит. Жаль, что вас не предупредили об этом заранее.
 – Могу вас заверить, мисс Маккорд, что я тоже не имею обыкновения тащить своих женщин за волосы в свою пещеру.
 – Я не ваша женщина!
 – Пока.
 Кэтлин решила проигнорировать этот явный вызов, как и предательскую дрожь возбуждения, прокатившуюся по ее телу при последних словах Тайлера.
 – Послушай, Кейт, если я не рассчитал силу…
 – Да вы шли напролом, как танк, Кинкейд. А я терпеть этого не могу.
 – Неужели? У меня создалось прямо противоположное впечатление. Вероятно, я ошибся. – Тайлер посмотрел на Кэтлин и даже в слабых отблесках лампочек на приборной доске увидел, что она зарделась.
 – Оставьте свой сарказм при себе, Кинкейд. Он не сработает.
 – Это не сарказм, малышка, а истинная правда. Ты хочешь меня так же, как я тебя. А я хочу тебя с того момента, как впервые увидел верхом на лошади.
 – В таком случае вот вам другая истинная правда, Кинкейд. Вы напрасно теряете время.
 – Не думаю. – Тайлер мягко рассмеялся.
 – Я не собираюсь… спать с вами.
 – Рад это слышать, поскольку я тоже не собираюсь спать. – Голос его стал грубовато-хриплым. – Когда мы окажемся в постели, сон будет последним, чем мы займемся.
 – Боже, вы невыносимы! И невероятно самоуверенны! – Тайлер услышал, что от ярости ее голос дрожит. – Желаю получить удовольствие от этого вечера, поскольку он будет единственным, который вы проводите в моей компании.
 Тайлер улыбнулся и снова перешел на притворно-учтивое «вы».
 – Когда узнаете меня получше, мисс Маккорд, вы поймете, что бросать мне вызов – очень опасная вещь.
 – А когда узнаете получше меня, вы поймете, что это был не вызов, а обещание.
 – Называйте это как хотите, но я воспринял это как вызов.
 Тайлер бросил взгляд в зеркало заднего обзора, включил сигнал поворота и свернул на узкую неосвещенную дорогу.
 – Это глупый разговор, – холодно сказала Кэтлин, хотя внутри нее боролись самые противоречивые чувства. Темная бесконечная дорога. Луна скрыта ветвями густых деревьев. Куда он везет ее? Кэтлин знала каждый дюйм штата Техас, и нигде поблизости не было никакого ресторана. Вдалеке появились огни. Кэтлин напряглась, всматриваясь в очертания здания. – Это какой-то новый ресторан? Я знаю в Техасе все рестораны и места, где готовят барбекю, – обеспокоенно проговорила она. – Но никогда не слышала об этом месте. – Теперь Кэтлин уже отчетливо видела в свете фар длинное приземистое строение. Если это ресторан, то рекламе здесь определенно не уделяют должного внимания – ни вывески, ни парковки, ни других машин… Она резко повернулась к Тайлеру. – Все, хватит! – Ее глаза предостерегающе сузились. – Отвезите меня домой.
 – Обязательно.
 Тайлер затормозил у входа и выключил двигатель. Ночную тишину нарушали только стрекот цикад и отдаленное тявканье койотов.
 – Кинкейд, я хочу домой. – Кэтлин старалась не выдать своего испуга. Ведь, в конце концов, Тайлер Кинкейд хоть и загадочный мужчина, но не разбойник же.
 – А мы дома. – Тайлер вышел из автомобиля, обошел его и открыл дверцу со стороны Кэтлин. – Ну, если быть точнее, мы у меня дома. – Кэтлин, уже ступившая на землю, быстро отпрянула вглубь машины, но Тайлер успел схватить ее за руку. – Кейт, – мягко сказал он, – я здесь живу.
 – Здесь? – Их взгляды встретились. – Но когда я спросила, Джонас сказал… – Она прикусила язык, но было уже поздно.
 – Ты спрашивала своего отчима обо мне?
 – Нет. Конечно же, нет. Ну ладно, да. Да! Вы явно разругались, и я… – Господи! Чем больше она говорила, тем хуже это звучало. Сделав глубокий вдох, она вышла из машины. – Ладно, признаю, я проявила любопытство.
 – А сейчас вам не хочется полюбопытствовать? – Тайлер кивнул в сторону огромного дома. – Мне, например, любопытно. Я увидел этот дом впервые только этим утром.
 – Что?
 – Я попросил риелтора показать мне несколько ранчо. Она протащила меня по дюжине поместий, но, увидев это место, я понял, что это мое. – Тайлер усмехнулся. – Кроме того, дом имеет еще одно преимущество: он меблирован. Я внес задаток, но решил узнать ваше мнение прежде, чем подпишу завтра бумаги.
 – Мое? – Кэтлин поперхнулась. – Вы за этим привезли меня сюда? Узнать, что я думаю о доме, который вы покупаете?
 – Именно так. Что я, бедный деревенский парень из Джорджии, могу знать о техасском ранчо?
 Кэтлин пристально посмотрела на Тайлера. Он такой же «бедный деревенский парень», как она – английская королева.
 – Кейт, сделайте одолжение – взгляните на дом.
 Кэтлин не сомневалась, что не в характере Тайлера просить кого-либо об одолжении. Что-то здесь было не так… но любопытство победило.
 – Это ранчо Уилсонов, да?
 Тайлер кивнул.
 – Вы их знаете?
 – Не очень хорошо. Я была здесь один раз с Джонасом, когда Чарли Уилсон собирал деньги для своей предвыборной кампании в сенат. Честно говоря, не представляю, что я могу сказать вам такого, чего не сказал бы риелтор.
 Они подошли к парадному входу. Тайлер открыл дверь и включил свет.
 – Ну, для начала скажите, есть ли закон, по которому эти штуки обязательно должны висеть на окнах.
 Кэтлин посмотрела на темно-красные портьеры с золотистой бахромой и фестонами и рассмеялась. Оглядевшись по сторонам, она увидела огромное число купидонов, пастушек и голеньких херувимов всех сортов.
 – Я слышала, что вторая жена Чарли все здесь переделала по своему вкусу, – серьезно начала Кэтлин, но снова рассмеялась. – Черт возьми, это ужасно!
 Тайлер издал вздох облегчения.
 – Вы не представляете, как я рад это слышать. Риелтор… леди по имени Прю Барнс… Вы знаете ее?
 – Да. Эта женщина… очень своеобразна. Все считают ее высокомерной и спорят, что случится в тот миг, когда она впервые улыбнется.
 – К сожалению, я тоже не удостоился ее улыбки. – Тайлер подошел к окну и дернул портьеру вниз. – Я сказал ей, что этот дом выглядит как перворазрядный бордель, и мне показалось, что она была готова хлопнуться в обморок.
 Кэтлин запрокинула голову и звонко рассмеялась.
 – Господи, как бы я хотела видеть эту сцену… Кинкейд, что вы…
 Тайлер дернул посильнее, и вот уже красная портьера огромной лужей лежит у его ног.
 – Я спросил ваше мнение, – произнес он самым невинным голосом, – и вы мне его высказали. Прощайте, красные занавесочки.
 Кэтлин усмехнулась и протянула руку к одному из херувимов.
 – Прощай, херувимчик? – спросила она, кивая в сторону огромного камина. Тайлер сложил руки на груди и кивнул с самым серьезным видом. Кэтлин взяла херувима за толстые ягодицы и внимательно посмотрела на камин, примеряясь. – Не передумали? – уточнила она.
 – Ни в коем случае.
 Кэтлин размахнулась, и статуэтка разлетелась на мелкие кусочки, ударившись о камень, которым был выложен камин.
 – Есть! – сказала она, оборачиваясь к Тайлеру. Ее щеки пылали, глаза сверкали от возбуждения.
 Ему до боли во всем теле захотелось сжать ее в объятиях и целовать, целовать… Но он не двинулся с места, не прикоснулся к ней. Только улыбнулся и шутливо отсалютовал.
 – Хороший бросок.
 – У меня был лучший учитель.
 Тайлер вопросительно поднял бровь.
 – Нолан Райан?
 – Гейдж Бэрон. – Кэтлин улыбнулась. – Мой младший сводный брат. Мне было десять, когда меня привезли в «Эспаду». И последнее, что надо было Гейджу, Тревису и Слейду, так это девчонка, беспрестанно путавшаяся под ногами.
 – Но когда они узнали вас, то полюбили, да?
 – Да моя физиономия надоела им до смерти. Единственный способ, которым они могли от меня избавиться, так это взять в «Los Lobos».
 – Их бейсбольная команда называлась «Волки»?
 – Банда. Или клуб. После того, как моя мать уехала в Нью-… – Кэтлин прервала себя на полуслове, словно опомнилась. – Не пойму, зачем я рассказываю вам все это. Вы же спрашивали меня о занавесках.
 – Я рад, что вы доверились мне, – мягко ответил Тайлер. – Я хочу узнать о вас как можно больше.
  А я – о тебе . Эти слова настолько отчетливо прозвучали в ее сознании, что Кэтлин на миг испугалась, что произнесла их вслух. Но нет. Она не могла бы произнести такое, обращаясь к мужчине. Тем более к этому мужчине.
 – А я, – ответила она с легкой улыбкой, – хотела бы узнать побольше об этом доме. Почему вы решили купить его?
 – Инвестиции в землю всегда выгодны.
 – Но ранчо может быть убыточным. Многое зависит от погоды, от ситуации на рынке…
 – С этим я справлюсь.
 Кэтлин понравилось, как он это произнес – без ложной скромности, но и высокомерия.
 – Не сомневаюсь. Но мне все труднее понять, почему вы появились в «Эспаде» таким образом, как вы это сделали.
 – Мне нужно было поговорить с вашим отчимом и кое-что проверить.
 – И вы решили, что будет проще, если никто не будет знать, что вы богаты?
 – Да. – Тайлер пожал плечами. – Что-то в этом роде.
 – Вы играете на грани фола, мистер Кинкейд.
 – Как и вы, мисс Маккорд. – Они улыбнулись друг другу, потом улыбка медленно сошла с его лица. – Кэтлин…
 – Покажите мне весь дом, – поспешно сказала она и закружила по гостиной, останавливаясь, чтобы покачать головой у очередной картины или фарфоровой статуэтки. – Вторая миссис Уилсон явно имела пристрастие к пухлым обнаженным херувимам.
 Тайлер засмеялся.
 – Именно это я и сказал мисс Барнс..
 – В таком случае поостерегитесь, Кинкейд. Прю получит свои комиссионные, а потом будет преследовать вас с куском мыла, чтобы вы помыли рот. – Кэтлин вдруг замерла у бронзовой скульптуры: всадник на коне. – А вот эта вещь прекрасна, – восхищенно произнесла она.
 Тайлер смотрел, как ее рука гладит бронзовую лошадь.
 – Да, – хрипло произнес он. – Дома, в Атланте, у меня тоже есть скульптура из этой серии.
 – Ремингтон? – Кэтлин посмотрела на Тайлера и улыбнулась. – Настоящий? Пронумерованный и подписанный?
 – Да. – Тайлер не мог объяснить себе, почему ему стало приятно оттого, что Кэтлин узнала автора. По правде говоря, Ремингтон был гордостью его коллекции. – Ну и как вам дом?
 Кэтлин засмеялась, сама не зная чему. Она была так красива в этот миг, что у Тайлера свело живот.
 – Мне он нравится. Дом замечательный, вернее, станет таковым, когда вы избавитесь от наследия миссис Уилсон. Он ведь построен из дуба? – Она повернулась к Тайлеру, и слова замерли у нее на губах.
 – В чем дело?
 Дело было в нем. Пока она рассматривала «шедевры» миссис Уилсон, он снял пиджак и закатал рукава рубашки. Как же он красив! Кэтлин никогда не думала, что этим словом можно характеризовать мужчину, но и другого у нее не было. Словно высеченное резцом скульптора лицо. Густые темные волосы. Сильные, но изящные руки. Пронзительные зеленые глаза.
 И он был из плоти и крови: теплая кожа и жаркие губы…
 – Итак, – с наигранной легкостью сказала Кэтлин, поспешно отворачиваясь от его проницательного взгляда, – вы покупаете дом Уилсонов, чудесную скульптуру Ремингтона и… все остальное.
 – Да.
 От низкого, чувственного голоса Тайлера у Кэтлин пошли мурашки по коже. Она делано засмеялась, осознавая, что актриса из нее никудышная.
 – Что ж, вы больше не странствующий ковбой, мистер Кинкейд, да?
 – Кэтлин…
 Она почувствовала, что он стоит у нее за спиной, совсем близко, и закрыла глаза. Когда Тайлер положил руки ей на плечи и привлек к себе, она ощутила тепло его сильного тела и поняла, что время неудачных шуток, колких слов и злости прошло.
 – Не надо, – попросила она прерывающимся шепотом. – Пожалуйста, не надо. Я не… я не готова к этому, Тайлер.
 Он развернул ее лицом к себе. Кэтлин смотрела на него так, будто стояла на краю пропасти, когда разум велит отступить, но что-то в глубине души подталкивает к прыжку. Тайлер нежно взял ее за подбородок, и ее губы невольно приоткрылись… Он потерся о них своими губами.
 – Я займусь ужином? – шепотом спросил он.
 – Ужином? Только не говори мне, что еще и готовишь.
 – «"Барбекю Билли". Вы звоните, мы привозим», – с улыбкой продекламировал он.
 Кэтлин засмеялась, благодарная за его отступление, но тут Тайлер притянул ее к себе и поцеловал, да так, будто готов взять ее прямо здесь, прямо сейчас… И, помоги ей бог, она хотела этого, хотела этого мужчину.
 – Найди пару бокалов для вина, – мягко сказал Тайлер и отстранился. – А затем приходи на кухню.
 – С удовольствием.
 Как только смогу идти, мысленно добавила Кэтлин.
 Они ужинали в патио, при свете свечей. Говядину-барбекю они ели с прозрачных фарфоровых тарелок, промасленные початки кукурузы – с помощью серебряных ножей, а роскошное красное вино пили из пластиковых стаканов.
 – Пластиковые стаканы? – недоуменно спросил Тайлер, но Кэтлин лишь передернула плечами и рассмеялась.
 – Видимо, миссис Уилсон была убеждена, что они сочетаются с купидонами и красной драпировкой… Замечательно, – сказала Кэтлин, улыбаясь Тайлеру и допивая последний глоток вина.
 – Я передам твои слова Билли, – усмехнулся Тайлер.
 Кэтлин подобрала пальчиком последнюю каплю соуса с тарелки и облизала его. Лицо Тайлера окаменело, когда он увидел этот ее жест.
 – Итак, чем ты занимаешься? В Атланте, я имею в виду, – спросила Кэтлин.
 – И тем, и этим.
 – Загадки, загадки…
 – Да нет, Кейт. Ты можешь прочесть обо мне в любом деловом журнале или справочнике.
 – А там написано, зачем ты так таинственно проник в «Эспаду»?
 Улыбка сошла с лица Тайлера.
 – Я надеялся, мы покончили с этим вопросом. Я уже говорил тебе, что хотел встретиться с Джонасом. И…
 – … и кое-что проверить. Да, ты говорил. Но это не объясняет, почему ты появился на нашей земле, прикинувшись бродягой-ковбоем.
 – Нашей? У тебя есть доля в «Эспаде»?
 – Нет. Тебе известно, что я – не Бэрон.
 – А что, только Бэроны достойны владеть «Эспадой»?
 – Что-то вроде этого.
 – Но ведь ты любишь ранчо и ведешь практически все дела?
 – Да, но это ничего не меняет. Итак, зачем все-таки ты появился в «Эспаде»?
 Тайлер посмотрел на женщину, сидящую напротив.
 В ней не было ничего искусственного – ни в одежде, ни в поведении, ни в словах. Он знал стольких женщин в своей жизни… Некоторые из них имели более совершенные лица и тела. Но он никогда не получал такого удовольствия от ужина с женщиной, как в этом чужом пока доме, больше похожем на бордель, за столом, вытащенным под звездное техасское небо.
 Кроме того, он никогда не думал, что может с облегчением воспринять слова женщины о том, что она не готова к близости, потому что сам не был готов к ней. Нет, не в физическом, а в душевном плане. Тайлер боялся чувств, которые пробуждала в нем Кэтлин Маккорд. Впервые за всю свою бурную тридцатипятилетнюю жизнь он почти готов рассказать женщине правду о себе. Хотя что он мог сказать?.. Дело в том, что я не знаю, кто я, каково мое настоящее имя… Я приехал в «Эспаду», чтобы разгадать загадку, мучившую меня всю сознательную жизнь… Он что, спятил? Рассказать ей, что он сирота? Подкидыш? Что его из милости воспитали двое хороших людей, которые так и не смогли полюбить его? Про приют? Про «Ранчо для мальчиков»?
 Тайлер резко поднялся на ноги.
 – Тайлер, пожалуйста. – Кэтлин тоже поднялась. – Расскажи мне, что происходит. С того момента, как Джонас вышвырнул тебя, он пребывает в дурном расположении духа и рычит на всех, как медведь.
 – Вышвырнул меня? – Тайлер презрительно фыркнул. – Даже если бы старый сукин сын позвал на помощь троих своих сыновей, им бы не удалось «вышвырнуть» меня. Между прочим, я пригласил тебя сюда не для того, чтобы вести разговоры о Джонасе Бэроне.
 – Тайлер, ты не слушаешь…
 – Я слушаю. – Он обошел стол, остановился напротив Кэтлин и посмотрел ей в глаза. – Мне нравится, как ты произносишь это.
 – Произношу что? – Кэтлин сделала шаг назад.
 – Мое имя. – Он протянул руку и нежно погладил ее по щеке. У Кэтлин от этой ласки перехватило дыхание. – Произнеси его снова.
 Голос Тайлера был мягким и тягучим, как мед, и от чувственного призыва, прозвучавшего в нем, ее кровь вскипела. Он был так красив! Так невозможно, опасно мужественен. В нем было все, о чем может мечтать женщина, все, о чем мечтала она сама с тех пор, как стала задумываться о природе отношений между мужчиной и женщиной.
 – Тайлер, – прошептала она в ответ, понимая, что между ними снесены последние барьеры. Его глаза потемнели и неотрывно смотрели на ее рот. Кэтлин задрожала, на миг увидев себя на его широкой постели.
 – Я сгораю от желания, – хрипло произнес он и поцеловал ее.
 Кэтлин больше не боролась с ним. Да и как она могла, если вкус его губ пьянил сильнее, чем вино? Если в этот миг только его объятие имело значение? Кэтлин застонала, когда его язык раздвинул ее губы, и, обняв Тайлера за шею, прижалась к нему всем телом.
 Его руки скользнули вниз, легли на ее ягодицы… Он обезумел от желания обладать этой девушкой.
 – Моя сладкая Кейт, – прошептал он как во хмелю у самых ее губ и сильно прижал ее к себе. – Я умираю от желания. Пойдем со мной в постель и позволь любить тебя до рассвета.
 Кэтлин снова застонала, а потом уткнулась Тайлеру в шею, наслаждаясь исходившим от него запахом.
 – Я… я никогда…
 Кэтлин лихорадочно искала пути к отступлению. События развивались слишком быстро. У нее была давно сложившаяся шкала ценностей, и она точно знала, что хорошо, а что плохо, но Тайлер все спутал, и это испугало ее.
 – Мне нужно… Мне нужно время, – сказала Кэтлин. – Мы встретились совсем недавно. Ты почти не знаешь меня, а я совсем ничего не знаю о тебе, кроме того, что тебя зовут Тайлер Кинкейд.
 Перемена, произошедшая в Тайлере, испугала ее. Он отстранил Кэтлин от себя, его глаза стали холодными и равнодушными.
 – И тебе этого недостаточно, да? – Голос был тихим, но Кэтлин чувствовала, что в его душе бушует ярость. – Действительно, кто он такой, этот Тайлер Кинкейд, черт его побери?
 – Я не это имела в виду, Тайлер.
 – Конечно, это. И ты права. – Тайлер отвернулся от нее. В молчании проходили минуты. Когда он обернулся, Кэтлин показалось, что на нем маска. – Уже поздно, Кэтлин. У нас обоих была тяжелая неделя. – Он улыбнулся, но эта улыбка была пустой и равнодушной. – Я отвезу тебя домой.
 Он взял ее под локоть, как галантный кавалер. Простой жест вежливости. Неужели всего несколько минут назад его прикосновения воспламеняли ее до безумия?
 – Тайлер. – Она коснулась его плеча. – Что случилось? Я не хотела тебя обидеть.
 – Все в порядке, – вежливо ответил он. – Ты меня ничем не обидела.
 Маска снова изобразила улыбку. Затем Тайлер целомудренно коснулся губами ее лба и повел к машине, чтобы отвезти домой, в «Эспаду».




 ГЛАВА СЕДЬМАЯ


 Когда на следующее утро Кэтлин спустилась вниз, у подножия лестницы ее поджидала Марта.
 Она покачала головой прежде, чем девушка успела поприветствовать ее, и приложила палец к губам в призыве молчать.
 – Что случилось? – шепотом спросила Кэтлин, когда они отошли в сторону.
 – Я хотела тебя предупредить, что Джонас с утра в ужасном настроении.
 – Тоже мне новость. Он всю неделю как гремучая змея.
 – Да, Кэти. Но сегодня его гнев целенаправленный, и эта цель – ты.
 – Чем же я удостоилась такой чести? – Кэтлин не могла скрыть своего раздражения. – Я выполнила все распоряжения, которые он соизволил прорычать мне…
 Мачеха вздохнула и взяла ее за руку.
 – Дорогая, дело не в ранчо. – Марта откашлялась. – Ты вчера была с мистером Кинкейдом?
 Щеки Кэтлин порозовели.
 – Марта, – сказала она, – ты знаешь, как я тебя люблю, но…
 – … это не мое дело, и ты права. Но Джонас так не думает. Он узнал об этом свидании…
 – Это нельзя назвать свиданием. Мистер Кинкейд приехал без предупреждения, и я согласилась поехать с ним, чтобы объяснить, что впредь не собираюсь видеться с ним. В любом случае я ничего не должна объяснять Джонасу. – Кэтлин выдернула руку из рук мачехи. – Мне кажется, иногда он забывает, что я уже взрослая женщина.
 – Да. – Марта улыбнулась. – Насколько я знаю своего мужа, в его глазах ты по-прежнему его маленькая девочка.
 – Не его, – сердито поправила Кэтлин. – Ты забыла, что я не Бэрон?
 – Кэти, я знаю, как сильно тебя обидели его слова, что ты не унаследуешь «Эспаду», но…
 – Дело не в этом. Мне обидно, что он доверяет мне управлять ранчо, руководить здесь всем, но, поскольку во мне нет ни капли драгоценной крови Бэронов, я недостойна… – Кэтлин прикусила язык, чтобы злые слова не сорвались с языка, и обняла мачеху. – Извини, Марта. Он – твой муж, и ты его любишь.
 – И ты его любишь, Кэти.
 – Люблю, черт его возьми, хотя знаю, что он меня не любит. Во всяком случае, не так, как бы мне хотелось.
 Марта высвободилась из объятий Кэтлин и взяла ее за плечи.
 – Он любит тебя всем сердцем и очень гордится тобой. Он рассказывает о тебе каждому встречному. – Она вздохнула. – Но ты ведь знаешь, Джонас становится упрямым, как мул, когда дело касается «Эспады». Он выстроил ее на пустом месте. Пятьдесят акров грязи, старый трактор, две лошади…
 – И дюжина голов скота. – Кэтлин улыбнулась. Девушка слышала эту историю тысячу раз, но она никогда ей не надоедала. – Я знаю. – Она вздохнула и поцеловала мачеху в щеку. – Честно говоря, я где-то понимаю Джонаса. Он создал свое королевство и мечтает оставить его своему прямому наследнику. Но все равно я думаю, что Джонас Бэрон – старый упрямый мул.
 Марта усмехнулась, обняла Кэтлин за талию, и они медленно направились в столовую.
 – Знаешь, я так и вижу своего любимого мужа с длинными вислыми ушами.
 Женщины переглянулись и расхохотались.
 – Рад, что хоть у кого-то этим утром хорошее настроение, – прогрохотал низкий мужской голос.
 Джонас сидел на стуле с высокой спинкой во главе массивного обеденного стола. Кустистые брови сведены на переносице. Ну прямо король, вершащий суд, подумала Кэтлин и попыталась представить Джонаса с ослиными ушами. Ничего не вышло. Мулы не бывают в такой ярости.
 – Джонас, – сказала Марта с мольбой в голосе, но Кэтлин посмотрела на нее и отрицательно покачала головой. Марта вздохнула, на миг крепче прижала девушку к себе и вышла из комнаты. Кэтлин выждала минуту, приводя свои чувства в порядок, затем подошла к буфету и налила себе кофе.
 – Это и весь твой завтрак?
 В ответ на эти слова она широко улыбнулась отчиму и села за стол.
 – И тебе доброе утро.
 – Не вижу в нем ничего доброго. – Джонас резко подвинул к ней блюдо с бисквитами. – Ешь! Нельзя начинать день с пустым желудком.
 – Я не голодна. Спасибо.
 – Слишком много съела вчера за ужином?
 Первый выстрел был сделан. Кэтлин не удивилась – Джонас никогда не ходил вокруг да около.
 – В чем дело? – Она посмотрела на него поверх кофейной чашки и усмехнулась. – Разве твои шпионы не донесли тебе меню?
 Кэтлин с удовольствием заметила, что на щеках отчима вспыхнули два красных пятна.
 – Кармен – не шпионка. Она заботится о твоем благополучии.
 Джонас склонился над своей тарелкой и принялся за бекон с яйцами. За его спиной через открытую дверь кухни Кэтлин увидела Кармен, которая выразительно качала головой и делала глазами какие-то знаки. Кэтлин поняла, что она выдала ее не намеренно.
 – Ну? – изрек Джонас.
 Она поспешно перевела взгляд на отчима. Он отодвинул в сторону тарелку и теперь пил кофе из любимой кружки.
 – Что «ну»?
 – Не дерзи мне, девчонка. – Джонас грохнул кружкой об стол. – Я хочу слышать твои объяснения.
 – Объяснения? Девчонка? Не дерзи? – Кэтлин демонстративно огляделась по сторонам. Ее глаза стали такими же холодными, как и его. – Мне казалось, что, кроме нас, здесь никого нет. Никакого ребенка, к которому бы ты мог обращаться в подобном тоне.
 Джонас смотрел на нее во все глаза, губы сжаты в тонкую линию. Вдруг он усмехнулся.
 – Иногда я смотрю на вас, мисс, и вижу себя в молодости. Просто точная копия.
 – Это случайность, ведь я – не Бэрон, – холодно ответила Кэтлин. – Впрочем, не будем затевать этот разговор. – Она встала, снова подошла к буфету и налила себе вторую чашку кофе. – Да, Тайлер Кинкейд был здесь прошлым вечером. Да, я поехала с ним. Да, мы ужинали. И я уверена, что он снова пригласит меня.
 – И что ты ему ответишь?
 – Я скажу «да». – Да? Неужели это слово сорвалось с ее губ? Ведь она клялась самой себе, что больше никогда и никуда не пойдет с Тайлером.
 – Дьявол! – Джонас ударил кулаком по столу. – Слушай меня, Кэти! Этот мужчина не для тебя. Он обманом пробрался в «Эспаду»…
 – Уверена, у него были на то свои причины. – Бог мой, что она делает? Защищает Тайлера, хотя вчера обвиняла его в том же самом.
 – Как бы там ни было, я не желаю, чтобы ты с ним встречалась.
 – Почему?
 Джонас гневно смотрел на нее.
 – Я не обязан объяснять тебе свои решения, девчонка! Ты его больше не увидишь. Ясно?
 – Пока мне ясно, что ты опять решил продемонстрировать свои диктаторские замашки…
 Джонас вскочил, с грохотом отбросив стул.
 – Ты слышала, что я велел? Не смей больше видеться с Кинкейдом.
 Лицо Кэтлин окаменело. Отчим угрожающе возвышался над ней, но ни его гнев, ни его мощь не испугали ее, как не пугали никогда.
 – Надо быть глухим, чтобы не слышать тебя.
 – Сделаешь так, как я сказал!
 – Ты не можешь приказывать мне, Джонас. – Кэтлин тоже вскочила и вскинула голову. – Я уже не ребенок.
 – Но ведешь себя как ребенок. Позволяешь какому-то мужику использовать себя…
 – Ради бога! Что Тайлеру Кинкейду может быть нужно от меня? Я никто, и у меня нет ничего, что могло бы его заинтересовать. – Глаза Кэтлин сузились. – Он богат, как Крез. Ты знаешь об этом?
 – Деньги – это еще не все.
 – Конечно, нет. Я просто ставлю тебя в известность, поскольку ты решил, что Тайлер проявляет ко мне интерес, считая, что я богата. Он не нуждается ни в чьих деньгах.
 – Может, ему нужно что-то другое, а не деньги.
 – Может. – Кэтлин вспыхнула. – И в этом случае только мне решать, давать ему это или не давать.
 – Прикуси-ка язычок, юная леди.
 – Давай закончим на этом. – Кэтлин придвинула стул к столу. – А теперь, если ты позволишь…
 – Я не имел в виду секс.
 От такой прямоты Кэтлин опешила.
 – Что?
 – Когда я сказал, что ему нужно кое-что помимо денег, я не имел в виду секс. Хотя уверен, что этому сукину сыну это нужно от тебя не меньше. – Джонас перевел дух. – Я говорил об «Эспаде».
 – А-а, теперь до меня дошло. – Кэтлин лучезарно улыбнулась. – Тайлер хочет наложить лапу на твою драгоценную «Эспаду», да? Этот человек – миллионер. Он живет за тысячу миль отсюда. Он никогда не слышал о нас, но вдруг однажды утром встал и сказал себе: «Все, что я хочу, – это ранчо Джонаса Бэрона».
 Во время этой тирады Джонас пристально смотрел на падчерицу. Затем он взял свою огромную кружку и подошел к буфету.
 Кэтлин рассмеялась.
 – Не хочу разочаровывать тебя, но Тайлер уже купил ранчо. Ранчо и землю Уилсонов. Огромный красивый дом. Пара тысяч акров пастбищ и леса. Если «Эспада» больше, то ненамного. – Она направилась к двери, бросив напоследок: – У меня для тебя новость, Джонас. Не все считают «Эспаду» центром мироздания.
 – Я считаю. И ты.
 От этих слов Кэтлин замерла на месте, затем резко развернулась. Джонас смотрел на нее с непонятным выражением на лице.
 – Так вот в чем дело! Ты решил, что Тайлер рыщет вокруг меня, думая, что я унаследую «Эспаду»?
 Джонас невозмутимо скрестил руки на груди.
 – Это не в первый раз, когда мужчина использует женщину, чтобы получить то, что ему нужно.
 – Не волнуйся, Джонас. Мы оба знаем, что «Эспада» никогда не будет моей. И Тайлер тоже это знает, я вчера сказала ему об этом.
 – Ты ему сказала, что не унаследуешь ранчо?
 – Может, не в таких словах, но я твердо дала понять, что не являюсь наследной принцессой.
 – А ты уверена в том, что сказала?
 – В том, что Тайлер интересуется мной не как наследницей твоего маленького королевства?
 – Что ты… как ты выразилась… не наследная принцесса? Одна из вещей, которым меня научила жизнь, – это то, что все меняется.
 Кэтлин никогда не лезла за словом в карман, но тут растерялась. Она изумленно смотрела в бесстрастное лицо отчима.
 – Ты слышала меня, Кэти?
 – Я… я слышала. – Она сглотнула ком в горле. – Но я не понимаю, о чем ты говоришь.
 – Вроде я говорил по-английски. Объясню проще: я не уверен, что не тебе оставлю «Эспаду».
 – Но ты всегда говорил…
 – Да, я всегда говорил, что оставлю ранчо только тому, в ком течет кровь Бэронов. – Глаза старика затуманились. – Я и сейчас хочу этого больше всего на свете. Но мои сыновья не собираются возвращаться в «Эспаду» и жить здесь. А доверить дело всей моей жизни какому-нибудь проходимцу, которого они наймут, как только захлопнется крышка моего гроба, я не могу.
 – Джонас. – Кэтлин порывисто протянула руку к нему. Ее голос смягчился. – Тебе еще жить и жить. Я не могу слышать, когда ты говоришь о смерти. Тревис, или Слейд, или Гейдж – кто-нибудь из них обязательно вернется.
 Джонас фыркнул и похлопал Кэтлин по руке.
 – Этого никогда не будет, и ты знаешь это, девочка. А я хотел бы испустить дух, зная, что «Эспада» попадет в хорошие руки. – Взгляд старика снова подернулся льдом. – Знаешь, недавно я понял, что кровь – не самое главное.
 – Не самое?
 – Перестань повторять как попугай! – Джонас достал из нагрудного кармана сигару и помял ее пальцами. – Суть дела в том, что я все чаще подумываю оставить «Эспаду» тебе.
 Кэтлин плюхнулась на стул.
 – Ты говоришь серьезно?
 – Да. – Джонас зажал сигару зубами, откусил кончик и сплюнул. – Но это еще не бесповоротно, поэтому не задирай нос. Мне потребуется время, чтобы принять окончательное решение. И поговорить с моими сыновьями, конечно.
 – Конечно. – Неужели это возможно? Неужели Джонас наконец понял, как сильно она любит «Эспаду»? Что она будет заботиться о ее процветании так же, как он? Что его имя никогда не будет забыто здесь?
 – Но вернемся к Тайлеру Кинкейду. Ты сделаешь, как я сказал?
 На Кэтлин словно ушат холодной воды опрокинули. Она вскочила на ноги.
 – Ах ты, старый сукин сын! – прошипела она. – Так вот ради чего ты все это затеял. Ты решил махать у меня перед носом «Эспадой», как морковкой перед кроликом? А я за это откажусь видеться с Тайлером?
 – Нет! Дьявол, нет! Я просто хочу защитить тебя.
 – Ты хочешь защитить «Эспаду». – Кэтлин была до слез обижена попыткой Джонаса манипулировать ею таким образом. – Я не понимаю, за что ты его так сильно ненавидишь.
 – Я тебе уже говорил. Кинкейд – лжец, мошенник. Он нацелился на то, что ему не принадлежит.
 – Он нацелился на меня. – Кэтлин ткнула себя пальцем в грудь. – На меня, Джонас, а не на твое бесценное ранчо. – Голос девушки задрожал. – А знаешь, ведь до разговора с тобой я собиралась сказать ему, что больше не буду с ним встречаться. – Кэтлин отбросила волосы с пылающего лица. – Так вот. Теперь я намерена встречаться с Тайлером Кинкейдом каждый раз, как он меня пригласит. А если не пригласит, я сама приглашу его. – Она с вызовом посмотрела на отчима, потом бросилась к двери.
 – Кэти, не смей уходить! – Джонас догнал ее, схватил за руку и развернул к себе. – Девочка моя, – произнес он насколько умел нежно, – я думаю только о том, чтобы ты была счастлива.
 – Ерунда, – фыркнула Кэтлин и вырвала руку.
 – Почему ты так не бесилась, когда я запретил тебе ходить куда-либо с этой змеей – Лейтоном?
 – Он слишком откровенно жаждет заполучить «Эспаду». – Глаза Кэтлин сузились. – Джонас, предупреждаю, если ты еще раз попробуешь шантажировать меня «Эспадой», я брошусь в объятия Лейтона с такой скоростью, что ты и оглянуться не успеешь.
 – Девочка, слышала бы ты себя. Ты всегда презирала этого слизняка. Лейтон…
 – Не свое ли имя я слышу?
 Джонас и Кэтлин резко обернулись при звуках этого нерешительного голоса. В дверях столовой со сладкой улыбкой на лице стоял Лейтон Бэрон собственной персоной.
 – Лейтон, – промурлыкала Кэтлин, бросив выразительный взгляд на отчима. Подойдя к гостю, она взяла его под руку. – Джонас как раз говорил, что ты давно не заглядывал. – От собственной приторной улыбки у Кэтлин свело зубы, но она продолжала игру. – Я сказала, что тоже соскучилась. Ты уезжал?
 Лейтон переводил недоуменный взгляд с Джонаса на Кэтлин и обратно.
 – Я? Что? Нет. – Он положил руку поверх руки Кэтлин, и она еле сдержала дрожь отвращения. – Какая теплая встреча, моя дорогая.
 – Кэти. – В низком голосе Джонаса звучало предостережение. – Не дури, девочка. Помни, что я сказал о… о будущем.
 Кэтлин звонко рассмеялась.
 – Ха, будущее! Кто думает о будущем? Надо жить и наслаждаться сегодняшним днем. Да, Лейтон?
 Лейтон явно колебался. Кэтлин прямо-таки видела, как проворачиваются шестеренки в его мозгу в стремлении понять, откуда и куда дует ветер.
 – Я… это… Мне кажется, что оба мнения имеют смысл.
 – А мне кажется, – с ленивой безжалостной улыбкой протянул Джонас, – что для тебя имеет смысл только желание во всем мне угодить.
 У Лейтона задергался кадык.
 – Да, я стремлюсь угодить вам, дядя, но только потому, что восторгаюсь вашим умом и мудростью.
 Вот это загнул, подумала Кэтлин, и мило улыбнулась.
 – Ах, Лейтон, тебе стоило стать дипломатом, – прощебетала она.
 На лице мужчины расцвела улыбка.
 – Спасибо, моя дорогая. Я подумывал поступить на государственную службу, но…
 – Но в Вашингтоне решили, что справятся без тебя. Там таких прохиндеев пруд пруди. – Джонас не церемонился. – Ты явился по делу или чтобы окончательно испортить мне утро?
 Лейтон откашлялся.
 – Вообще-то…
 – Вообще-то он хотел пригласить меня на ленч, да? – вмешалась Кэтлин.
 – Черт возьми! Мое терпение лопнуло, Кэти! Ты спятила? – рявкнул Джонас.
 Похоже, она действительно спятила. Хуже племянника Джонаса был только… разве что тарантул, хотя Кэтлин лично ничего против этих тварей не имела. Да, они большие и противные, но ведь они трудятся, все, что они делают, они делают ради выживания. А Лейтон? Этот приторный красавец? Он ни дня в своей жизни не проработал, транжиря наследство отца. Да он не отличит нарост на дереве от цветной капусты, презрительно подумала Кэтлин. Лейтон – полная противоположность Тайлеру Она была уверена, что Тайлеру пришлось много потрудиться, чтобы иметь все то, что он имеет. Да, он миллионер, но у него настоящие мужские, мозолистые руки. Крепкие мускулы и сильное тело. Красивое, совершенное тело…
 – Лейтон? – хрипло произнесла она и откашлялась. – Мы едем или нет?
 – Кэти. – В голосе Джонаса звучал металл. – Ты нужна мне здесь.
 На лбу Лейтона выступили капли пота.
 – Дядя говорит, что ты нужна ему, – промямлил он.
 Как бы не так, подумала Кэтлин со злостью. Она повернулась к Лейтону и положила руки ему на плечи.
 – Фу, Лейтон. Я разочарована. А я-то думала, что нравлюсь тебе…
 Тот бросил беспомощный взгляд на грозного дядю.
 – Нравишься. Конечно, нравишься. Я бы с удовольствием пригласил тебя, но дядя сказал…
 – Какая разница, что сказал Джонас? – Кэтлин с глупой улыбкой заглядывала Лейтону в глаза. – Давай же, Лейтон, решайся. Мы чудесно проведем время. Разве ты не хочешь поразвлечься со мной? – Это была уже откровенная провокация.
 – Что же ты не ответишь даме, Лейтон? Неужели ты не хочешь провести время с нашей милой мисс Маккорд?
 Кэтлин увидела, как краска сходит с лица Лейтона. Она медленно сняла свои руки с его плеч и обернулась к двери.
 В проеме стоял Тайлер – само воплощение мужской силы и уверенности. Он был одет так же, как в тот раз, когда она увидела его впервые, – в чистую футболку, вылинявшие джинсы и ботинки, но на этом сходство заканчивалось. Сегодня его лицо казалось высеченным из гранита, а глаза – холодными изумрудами. Сердце Кэтлин подпрыгнуло и забилось где-то в горле.
 Она вспомнила бронзовую скульптуру Ремингтона, которой любовалась накануне. Но сейчас она обрела плоть и кровь – высокий, сильный, мужественный покоритель Дикого Запада стоял перед ней. Он смотрел на нее так холодно, что она поежилась.
 – Тайлер, – обратилась к нему Кэтлин. – Мы… мы не ждали тебя.
 – Вижу.
 Она услышала, как Лейтон пробормотал что-то нечленораздельное и отступил. Джонас же молча смотрел на гостя.
 Что происходит? Лейтон испуган до потери пульса, но это и неудивительно. Такие, как Тайлер, всегда наводят страх на таких слизняков, как Лейтон. Но Джонас? Почему он не говорит, чтобы Тайлер убирался?
 А она? Она готова лепетать объяснения, как и почему очутилась в объятиях Лейтона. Но с какой стати? Тайлер для нее – никто, хотя она и не сомневалась, что он не заинтересован в «Эспаде», несмотря на попытки Джонаса убедить ее в обратном. Кроме того, Тайлер не джентльмен. Вчера он вытащил ее из дома, как мешок, соблазнял и почти преуспел в этом.
 Дыхание Кэтлин участилось.
 Тайлер Кинкейд опасен. Именно поэтому Джонас и Лейтон испугались, но на самом деле больше всех бояться следовало бы ей. Он носит старые джинсы, грубые ботинки, объезжает лошадей, стожит сено – и все равно ясно, что он пришел из другого мира, куда обязательно вернется, как только Техас и… она наскучат ему.
 Кэтлин видела его в тысячедолларовом костюме, за рулем роскошного «ламборджини» или «порше», рядом с женщиной, красивой и изысканной, от которой пахнет дорогими духами, а не лошадьми. Кэтлин же для него – экзотическая забава на лоне дикой природы. Его женщины носят шелк, а не грубую джинсу. У них длинные наманикюренные, а не коротко обрезанные ногти…
 Эти женщины знают правила игры и никогда не допустят, чтобы их сердце оказалось разбито.
 Тайлер шагнул к ней.
 – Кэтлин, – мягко сказал он, не отрывая взгляда от ее лица. В одном этом слове прозвучало утверждение, вопрос, просьба, что испугало ее до такой степени, что она слепо повернулась к презренному Лейтону и схватила его под руку.
 – Это Лейтон Бэрон, – поспешно представила она. – Лейтон, а это Тайлер Кинкейд.
 Лейтон замялся, облизнул губы и наконец протянул руку. Она дрожала. Тайлер взглянул на нее, но своей не протянул.
 – А-а, еще один Бэрон, – сказал он с кривой усмешкой. – Как здорово.
 – Лейтон и я как раз собирались на ленч.
 – Нет, – сдавленно промямлил горе-кавалер. – Я хочу сказать… Я имел в виду… – Он нервно улыбнулся. – Мы собирались, но дядя…
 – Что ты здесь делаешь, Кинкейд? – Джонас поднялся со своего стула и шел навстречу Тайлеру. Его движения, осанка, даже напряженная линия скул очень напоминали почему-то Тайлера. – Моя падчерица не намерена впредь с тобой встречаться, поэтому немедленно покинь этот дом.
 Тайлер посмотрел на Кэтлин.
 – Это так? – мягко спросил он. – Ты действительно не хочешь меня больше видеть?
 У Кэтлин в горле застрял краеугольный ком, мешая вымолвить хоть слово. Она откашлялась.
 – Нет. То есть да. Я решила именно так, как сказал Джонас. – Она прижалась к Лейтону. – Тебе здесь нечего делать, Тайлер.
 Тайлер холодно улыбнулся и повернулся к Джонасу.
 – У меня дело к вам.
 – Мы с тобой уже все обсудили, Кинкейд, – резко ответил Джонас. – И я велел тебе убираться с моей земли.
 – Вы заявили, что мне нечего здесь отираться, потому что я не выясню ничего более того, что рассказали мне вы. Но вы солгали, Бэрон. – Тайлер кивнул в сторону библиотеки. – Хотите поговорить о том, что случилось тридцать пять лет назад здесь, в «Эспаде», с глазу на глаз или в присутствии вашей падчерицы и племянника?
 Внезапно лицо старика побелело как мел.
 – Джонас? – Кэтлин бросилась к нему. – Позвать кого-нибудь из ковбоев?
 – Все нормально, Кэти. – Джонас выдавил из себя улыбку. – Мистер Кинкейд считает, что нам нужно кое-что обсудить. Что ж, сегодня воскресенье, и я не занят, так что могу уделить ему несколько минут.
 Он уже взял себя в руки. Кэтлин следила за отчимом до тех пор, пока он не вышел за дверь. Тогда она отлепилась от Лейтона и подошла к Тайлеру.
 – Не знаю, что вам от него нужно, но он старый человек. Каждый раз ваше присутствие огорчает его.
 – Не стану спорить, – Тайлер невесело усмехнулся, – ибо это очевидно.
 – Я хочу, чтобы вы убрались из этого дома.
 – Это не касается тебя, Кейт.
 – Вы ошибаетесь. Все, что касается Джонаса, касается и меня.
 – Черт возьми, Кейт…
 – Мое имя – Кэтлин. – Она резко отпрянула от его протянутой руки. – Почему бы вам не покинуть этот дом и «Эспаду» немедленно?
 Тайлер перевел взгляд с Кэтлин на Лейтона.
 – Как, ты сказал, твое имя, парень?
 – Лейтон. – Его голос заметно дрожал. – Лейтон Бэрон.
 – Отлично. Послушай, Лейтон Бэрон. Мисс Маккорд немного расстроена. Почему бы вам не съездить куда-нибудь, где хорошо кормят? Вы же собирались.
 – Я… Нет. На самом деле…
 – На самом деле ты сделаешь, как я говорю. – Тайлер самоуверенно улыбнулся и протянул руку к Кэтлин. Она не успела отступить, и рука Тайлера обвила ее шею. – Ты свозишь ее на ленч, а потом вернешь обратно. – Он посмотрел на Кэтлин, и она замерла в испуге от того пламени, которое увидела в его глазах. – А потом, – протянул он угрожающе, не отводя от нее взгляда, – ты даже имя ее забудешь, потому что Кэтлин Маккорд принадлежит мне.
 – Нет, – выдохнула Кэтлин, но было уже поздно. Тайлер притянул ее к себе и впился в ее губы сокрушительным поцелуем.
 Она сопротивлялась, била его кулаками в грудь… а потом застонала, раскрыла губы и ответила на поцелуй.




 ГЛАВА ВОСЬМАЯ


 Целовать Кэтлин было ошибкой. Тайлер понял это сразу, как только она оказалась в его объятиях. Так дерзко и агрессивно мог вести себя мальчишка, каким он был когда-то, но мужчина, каким он стал, был совсем другим. Он носил сшитые на заказ костюмы и председательствовал на совете директоров. Он был хорошим любовником, умеющим доставлять партнерше удовольствие, не теряя контроля над собой. Даже в моменты наивысшего наслаждения он всегда оставался немножко отстраненным.
 Тайлер убеждал себя, что он целует Кэтлин только потому, что она разозлила его своим пренебрежительным отношением, и это после того, как вчера таяла в его руках.
 Он ничего не мог поделать с желанием снова почувствовать вкус ее губ. И когда ее рот – горячий и сладкий – приоткрылся под его натиском, Тайлер пропал. Весь. Без остатка. Здравый смысл, чувство реальности… Для него все перестало существовать, кроме Кэтлин, мягкой и податливой в его руках. Он забыл, кто он и где он; забыл, что они не одни. Его захватил бурный поток, из которого он не мог и не хотел выбраться.
 Тайлер взял в ладони лицо девушки и снова приник к ее губам. Она что-то промычала, подняла руки и схватила его за футболку на груди. Но в какой-то момент, когда он сильно прижал ее к себе, она будто очнулась и увернулась от его губ.
 – Нет, – прошептала она потрясенно.
 Открыв глаза, Тайлер посмотрел в ее прекрасное лицо и замер. Глаза Кэтлин были широко распахнуты и полны слез, губы дрожали. Ему открылась правда – она боялась. Но боялась не его, а того, что он чувствовал, что чувствовала она сама, – страстного желания познать друг друга, отдать все, забыв о запретах и стыде.
 Тайлер разозлился. Это было последнее, что он когда-либо хотел бы испытать по отношению к женщине, тем более сейчас. Но именно это всепоглощающее чувство он и испытывал.
 Реальность ворвалась в его сознание, как удар кулака в живот.
 Ради бога, что он делает? Совсем он, что ли, обезумел? Стоять посреди холла в доме Бэрона и чуть ли не любовью заниматься с его падчерицей! Приемной дочерью человека, который был и всегда будет его злейшим врагом?
 Тайлер огляделся. Мужчина с елейной, словно приклеенной улыбкой вжался в угол, надеясь, наверное, что никто его не заметит. Глаза его напоминали блюдца.
 – Отойди от меня, Кинкейд.
 Тайлер моргнул, посмотрел на Кэтлин. Затем нарочито осторожно оторвал от нее руки и развел их в стороны.
 – Прошу прощения, – спокойно сказал он, хотя видел, что глаза девушки, еще недавно подернутые страстью, полыхали от ярости.
 – Лейтон! – окликнула она. Ее щеки были по-прежнему розовыми, но она уже взяла себя в руки. – Лейтон? Где ты? – позвала она снова, не отводя глаз от Тайлера.
 Твой Лейтон, презрительно подумал Тайлер, так вжался в стену, что скоро превратится в барельеф.
 – Не вмешивай его в это, – мягко попросил Тайлер. – Это его не касается.
 Кэтлин не поверила ему, потому что не сомневалась, что Тайлер устроил это представление с поцелуем именно для Лейтона. Он словно выжег на ней клеймо.
 Но ведь дело не в ней, Кэтлин Маккорд, а в Джонасе и «Эспаде». Поэтому Тайлер опасен для нее вдвойне. Все ее инстинкты предупреждали, что отчим прав, что она – лишь пешка в большой игре, затеянной Тайлером. Но каждый раз, оказываясь в его объятиях, она начисто забывала обо всем. Даже сейчас, когда он не касается, а лишь смотрит на нее своими изумрудными глазами, от пульсации крови у нее шумит в ушах. Его глаза, его губы и память о том, каково это, когда он целует ее…
 Да, Тайлер Кинкейд очень опасен. И если он еще раз попробует прикоснуться к ней, она…
  Помогите мне , взмолилась Кэтлин, обращаясь к любым богам, которые ее слышат.  Помогите мне кто-нибудь, пожалуйста !
 – Лейтон! – Годы жизни рядом с Джонасом сделали из нее неплохую актрису: голос Кэтлин был холодным и ровным, с нотками властности. – Ты намерен и дальше позволять этому человеку оскорблять меня?
 – Ох, Кэтлин, Кэтлин. – Тайлер горестно вздохнул.
 – Лейтон? – Кэтлин на всякий случай сделала шаг назад.
 – Я здесь, Кэтлин. – Голос мужчины звучал столь патетично, что она почти пожалела, что вовлекла его в эту ситуацию. – Мистер Кинкейд. – Лейтон прочистил горло. – Сэр, ваше присутствие здесь…
 – Бэрон, не лез бы ты в это.
 В негодовании Кэтлин топнула ногой.
 – Лейтон! Предприми же что-нибудь наконец.
 – Он сделал все, что мог. – Тайлер презрительно усмехнулся. – У него свой интерес, не правда ли, приятель?
 – Кэтлин, – проблеял Лейтон, – дорогая. Может…
 Тайлер взял ее за локоть и крепко сжал, как только она попыталась вырваться.
 – Мисс Маккорд, – сказал он вкрадчиво, – не втягивайте парня. Это только между нами – мной и вами.
 – Это между вами и Джонасом, – выпалила Кэтлин и замерла в ожидании, надеясь, что он опровергнет се слова.
 Тщетно.
 Тайлер пристально посмотрел ей прямо в глаза и отпустил ее локоть.
 – Вы правы, – резко ответил он. – Все именно так.
 Наклонив голову, он легко коснулся ее губ своими, затем развернулся и пошел в сторону библиотеки, где его ждал Джонас. Как только Тайлер завернул за угол, Лейтон ожил и засуетился вокруг Кэтлин.
 – Наглый ублюдок, – грозно прошептал он.
 Кэтлин резко обернулась к горе-защитнику и открыла рот, чтобы сказать все, что она думает, но, увидев бледное лицо и бисеринки пота на лбу, передумала. Это Лейтон, каков он есть.
 Она понимала, что разыгравшаяся сцена была настолько откровенна, что любому зрителю захотелось бы с головой залезть под ковер. Даже потом, когда Тайлер выпустил ее из объятий, исходившая от него сила и угроза были почти осязаемы. Кэтлин, по правде говоря, не представляла мужчину, который бы решился бросить ему вызов. Разве что ее братья? Они бы не испугались и вышвырнули наглеца вон. И тем не менее Тайлер очень напоминал ей Гейджа, Тревиса и Слейда. Они могли быть тяжелейшими и невыносимейшими из людей, а могли быть добрыми и нежными.
 Тайлер тоже может быть добрым и нежным. Его прикосновения могут быть трепетны, а поцелуи…
 – Кэти?
 Она моргнула, отгоняя наваждение.
 – Я должен был избить Кинкейда до полусмерти, – сказал Лейтон, все еще бледный, несмотря на круглогодичный техасский загар. – Но я не хотел делать это у тея на глазах.
 – Конечно. Я понимаю. – Кэтлин вздохнула.
 – С тобой все в порядке?
 Она рассмеялась немного истерично и взяла Лейтона под руку.
 – Это был всего лишь поцелуй, Лейтон. Со мной все в порядке. Впрочем, не совсем – я очень хочу есть. – Голос Кэтлин звучал неестественно жизнерадостно. – Мы еще успеем куда-нибудь?
 Лейтон быстро посмотрел по сторонам, будто Тайлер мог материализоваться, как кошмарное видение.
 – А… да. Думаю, да. Может, в другой раз…
 – Ерунда. Я голодна как волк. Если не найдем ничего другого, поедем в ресторан Хартстоуна, там шведский стол. Как тебе такая идея?
 – Звучит… ммм… заманчиво. – Лейтон боязливо посмотрел в сторону библиотеки. – Если ты действительно думаешь… Я хочу сказать, если ты на самом деле хочешь…
 Терпение Кэтлин лопнуло.
 – Лейтон, черт возьми, мы едем или не едем?!
 Направляясь к машине, она нарочно провела его мимо окон библиотеки, ругая себя за безрассудство. Все, что она вытворяла сегодня, было так на нее не похоже. Кроме того, при мысли, что ближайший час ей предстоит провести в компании Лейтона, ей хотелось завыть.
 Она почувствовала покалывание в спине и знала причину. Из окна библиотеки на нее смотрел Тайлер. Eй казалось, что его взгляд сверлит дырку у нее между лопаток. Кэтлин стало трудно дышать.
 – Быстрее, Лейтон, – нарочито весело окликнула она своего кавалера, который еле переставлял ноги.
 В библиотеке Джонас всегда сидел в кресле, которое Марта шутливо называла троном. Он делал удивленное лицо, хотя в душе был с ней согласен. Это было большое кожаное кресло с высокой спинкой, на которой, как и на подлокотниках, был выжжен герб «Эспады» – бычьи рога с накинутой на них веревкой и древний испанский меч, который Джонас нашел много лет назад, когда поливал потом эту землю, закладывая свое королевство. Осознанно или неосознанно это кресло придавало ему уверенности. Когда его сыновья росли, все дисциплинарные беседы он вел, сидя в этом кресле и держа руки на подлокотниках.
 Но сейчас Джонас стоял. Его плечи и спина одеревенели от напряжения, но инстинкт подсказывал ему, что сидеть, если Кинкейд будет стоять, было бы ошибкой. Даже любимый «трон» не поможет ему в разговоре, которого он ждал и боялся много лет. Он не боялся Кинкейда, но боялся тех воспоминаний, которые тот поднял со дна памяти своим появлением. С того момента, как неделю назад он увидел Тайлера, Джонас думал об этом день и ночь.
 Было еще слишком рано для бурбона, но Джонас плеснул себе щедрую порцию, выпил ее одним глотком и налил снова, ожидая прихода Кинкейда. Сукин сын явно испытывал его терпение. А когда появился, направился прямиком к окну.
 – Ты хотел поговорить со мной, – холодно заметил Джонас. – Так я здесь, а не в окне.
 Кинкейд не ответил. И даже не обернулся. Он продолжал стоять спиной к Джонасу, глядя в окно.
 – Проклятье! Кинкейд…
 Внезапно старик замолчал и напрягся. Окно было открыто, и он услышал голоса снаружи. Он вытянул шею и увидел Кэтлин с Лейтоном. Да что за бес вселился сегодня в девчонку? Она просто повисла на этом слизняке, смотрит на него во все глаза и заливается смехом.
 Джонас успел заметить, что при виде этой картины руки Кинкейда сжались в кулаки. Глаза старика сузились. Неужели наглый сукин сын действительно решил, что у него может что-то быть с его Кэти? Она – Бэрон. Пусть не совсем, но скорее наступит конец света, чем Джонас увидит ее в объятиях этого… этого…
 – Кинкейд. – Джонас пересек комнату и остановился рядом с Тайлером. – Если у тебя ко мне дело, выкладывай. Если нет – убирайся из моего дома и с моей земли.
 Тайлер заставил себя оторвать взгляд от смеющейся Кэтлин и медленно повернулся в Джонасу Бэрону. Старик выглядел надменным, как римский сенатор, но в его глазах плескались страх и неуверенность.
 – Вы большой специалист по угрозам, Бэрон, – с холодной улыбкой заметил Тайлер. Ему хотелось сомкнуть руки на морщинистой шее старика, но что бы это изменило? Сейчас ему нужны только ответы, а для мести слишком поздно. – И притворяться вы мастер. Вы же знаете, зачем я здесь.
 – Бизнес, ты сам сказал.
 – Нет, Бэрон, я сказал не так. Я сказал, что нам нужно поговорить о том, что произошло здесь тридцать пять лет назад. – Говоря это, Тайлер подошел к бару, где, как он помнил, стоял какой-то ликер, и налил себе. – Для бурбона слишком рано, а это сойдет.
 – Чувствуй себя как дома, – съязвил Джонас.
 Тайлер огляделся и недобро усмехнулся.
 – Я так и сделаю. Ведь лучше поздно, чем никогда, не так ли?
 Взгляды мужчин встретились, и от того, что Джонас увидел в глазах Тайлера, его мужество пошатнулось.
 – Я не настроен слушать проповеди, – отрывисто бросил он. – И разгадывать загадки.
 Тайлер глотнул ликера. По правде говоря, ему было все равно, что пить, лишь бы смочить пересохшее горло и снять эти мучительные спазмы в желудке, мешающие говорить. Нет, он не нервничал. Из-за чего ему нервничать? Он просто стоял лицом к лицу со своим прошлым. Скоро демоны, обуревавшие Тайлера всю сознательную жизнь, оставят его, и в его душе воцарится покой. Загадка его рождения разгадана, о чем этим утром по телефону сообщил ему частный детектив. «Надеюсь, вы сидите, сэр, – произнес Крейн таким тоном, что Тайлер прямо-таки увидел, как собеседник потирает руки от удовольствия. – У меня потрясающие новости». Тайлер сделал еще глоток. Определение «потрясающие» в полной мере отражали суть того, что рассказал ему детектив. Но главная новость немедленно породила множество вопросов, требующих ответов, которые были для Тайлера важны не меньше, если не больше.
 – Когда мы говорили в прошлый раз, я задал вам несколько вопросов.
 Джонас передернул плечами и небрежно бросил:
 – Может быть.
 – Вопросы касались детей, рожденных в «Эспаде» тридцать пять лет назад.
 – Да? – Джонас снова передернул плечами. – Моя память уже не та, что раньше, Кинкейд, но если ты говоришь…
 – Не юли, старый лис! – взорвался Тайлер. Его окрик упал между ними, как камень. Джонас хотел ответить, но увидел еле контролируемую ярость в глазах Тайлера и поостерегся. – Я сказал вам, что меня особенно интересуют дети, родившиеся в «Эспаде» приблизительно восемнадцатого июля тридцать пять лет назад. – Тайлер отставил свой стакан и сложил руки на груди. – Напрягите-ка свою память, Бэрон.
 – Ну и что? Что тебе надо?
 – Мы говорили о паре ковбоев, чьи жены тем летом ждали детей.
 – Ты говорил, я слушал. А потом я сказал, что не помню такой ерунды, как беременность жен моих ковбоев тридцатипятилетней давности.
 – Но вы помнили, что ваша домоправительница родила в то же время.
 – Это совсем другое дело. Кармен живет здесь очень давно, она почти что член семьи. Я отправил ее парня, родившегося тогда, в медицинский колледж. – Джонас нахмурился и выразительно посмотрел на напольные часы. – У меня есть дела, Кинкейд. Если хочешь сказать что-то еще, не тяни.
 Тайлер засунул руки в задние карманы джинсов.
 – Но при нашем разговоре вы забыли упомянуть, что тем летом ваша жена тоже ждала ребенка. – Голос Тайлера был мягким, но взгляд жестким и непрощающим. – Почему вы не упомянули ее, когда я спрашивал о детях, родившихся примерно восемнадцатого июля? Разве вы забыли, что Хуанита Бэрон тоже была беременна?
 С проворностью, неожиданной для человека его возраста, Джонас метнулся к Тайлеру и схватил его за грудки.
 – Ты говоришь о моей жене! – прорычал он.
 – Убери от меня руки. – Глаза Тайлера предостерегающе сузились. – Убери, или я сделаю то, о чем мечтал все это проклятое утро. Я схвачу тебя за шею и вышвырну в это окно!
 В наступившей тишине мужчины неотрывно смотрели в глаза друг другу. Наконец Джонас выпустил из пальцев футболку Тайлера и сделал шаг назад.
 – Ну и? – спросил Тайлер спокойно.
 – Я не упомянул Хуаниту, потому что тебя это не касается.
 – Но ведь я спрашивал обо всех детях, родившихся тем летом.
 – А я тебе ответил. – Джонас обогнул Тайлера, подошел к бару и снова налил себе бурбона. Его рука дрожала, и он разозлился сам на себя. – Я не должен тебе ничего рассказывать, Кинкейд, но так и быть скажу. Да, моя жена – моя первая жена – была беременна тем летом. Она умерла при родах. – Джонас поднял бутылку, посмотрел на свет и плеснул себе в стакан остатки жидкости.
 Тайлер кивнул.
 – Я знаю об этом. – Он прислушался к себе, но понял, что ничего не испытывает. – Она похоронена здесь, в «Эспаде».
 – Да, здесь. Счастлив?
 – А почему я должен быть счастлив? – натянуто спросил Тайлер.
 – Потому что ты вломился в мой дом, в мою библиотеку и стал расспрашивать меня о вещах, которые и сегодня причиняют мне боль.
 – Что же именно причиняет вам боль?
 – То, о чем я тебе только что рассказал. Смерть моей жены. – Джонас вздохнул с присвистом. – Хуанита была… особенная.
 А ведь старый лис не врет, с удивлением подумал Тайлер, пристально глядя в морщинистое лицо старика. Да, он сделал то, что сделал, но он любил свою первую жену.
 И в первый раз с начала этого мучительного разговора Тайлер засомневался, хочет ли он продолжать. Чем больше он узнавал, тем непригляднее становилась истина. Может, лучше оставить все как есть?
 Нет, черт возьми. Нет! Тайлер расправил плечи. Никогда в жизни он не отступал, не станет и теперь.
 – Особенная, говорите? – тихо переспросил он. – Настолько особенная, что вы решили избавиться от ее только что родившегося ребенка?
 Вот оно, обреченно подумал Джонас. Отвратительный секрет тридцатипятилетней давности возник из мрака времени и предстал пред ним во всей своей чудовищности. Впрочем, он был готов к этому. Он был готов с того времени, как неделю назад встретился с Тайлером лицом к лицу, хотя подспудно ждал этого момента много лет.
 Тридцать пять лет назад он был молод и самоуверен, не сомневался, что власть и деньги помогут спрятать концы в воду настолько глубоко, что правда никогда не всплывет наружу. Но с тех пор много воды утекло. Сменялись президенты и правительства… А Джонас понял, что никогда не утаить секрета, если о нем знают больше одного человека.
 Джонас вздохнул.
 – Кинкейд, – сказал он, – ты меня удивляешь.
 – Взаимно. Вы тоже удивляете меня, Бэрон. Однажды я чуть не вытряс душу из парня, пытавшегося утопить в речке щенка. – Голос Тайлера стал хриплым, и он сделал шаг по направлению к старику. – Представляете, что я хочу сделать с вами?
 – Ты удивляешь меня, мальчик, потому что у тебя слишком живое воображение. В чем ты меня обвиняешь? В том, что я избавился от новорожденного сына Хуаниты?
 – Да, – холодно подтвердил Тайлер. – Именно в этом я тебя и обвиняю.
 – Не хочу лишать тебя иллюзий, но должен сказать, что твои обвинения беспочвенны – и Хуанита, и ее ребенок умерли.
 – Ее ребенок?
 – Наш ребенок, – поправился Джонас, мысленно проклиная себя за оговорку. – Это трагедия моей жизни, Кинкейд. В одночасье я потерял свою любимую жену и первенца.
 – Ужасная трагедия. Настолько ужасная, что вы снова женились меньше чем через год.
 – Что я могу тебе сказать, мальчик? Мужчине всегда нужна женщина…
 Джонас охнул, когда рука Тайлера схватила его за ворот рубахи.
 – Врешь, старый сукин сын! – прорычал Тайлер. – Ребенок не умер. Ты избавился от него, как от мусора.
 – Нет, он умер. Умер прежде, чем…
 – Лжец! Проклятый лжец! – Тайлер оттолкнул от себя старика. Господи, он дошел до предела – еще миг, и он сомкнул бы руки на морщинистой шее.
 – Убирайся, – устало сказал Джонас. – Убирайся сам, Кинкейд, пока я не вышвырнул твою ослиную задницу с моего ранчо.
 – Не обманывай сам себя, Бэрон. Я знаю правду, как бы ты это ни отрицал. Ты, видимо, заплатил доктору, принимавшему роды, небольшое состояние. Или держал ружье у его головы. Что бы там ни было, ты заставил его подписать свидетельство о смерти. Но он мучился этим воспоминанием всю свою жизнь и, не выдержав, рассказал правду одному человеку, который пообещал обратиться в суд и провести тест на отцовство.
 – Кому? – выкрикнул Джонас и тут же прикусил язык. – Хотя я не понимаю, о чем ты говоришь.
 – Кроме того, есть еще могила, – неумолимо продолжал Тайлер. – Могила, где предположительно лежит моя… твоя первая жена и ее сын. – (С лица Джонаса сошли все краски.) – Подумай об этой могиле, старик, о том, кто там лежит на самом деле и что будет, когда ее раскопают.
 Казалось, Джонас съеживается на глазах. Он нащупал рукой кресло и тяжело опустился в него.
 – Ладно. – Голос был ровным и безжизненным. – В могиле только одно тело – Хуаниты. Ты это хотел услышать?
 Хотел ли? Да, Тайлер хотел знать правду, разгадать тайну своего рождения, но сейчас уже не был так уверен в этом.
 – Кинкейд?
 Тайлер очнулся, наткнувшись на полный ненависти взгляд Джонаса Бэрона..
 – Парень, сделай себе одолжение – не спрашивай больше ни о чем. Просто повернись, выйди из этой комнаты, и мы оба забудем, что когда-то встречались. Идет?
 – Нет. Мне нужен ответ на последний вопрос.
 Джонас невесело усмехнулся.
 – Что ж, спрашивай.
 Тайлер глубоко вздохнул. Его сердце, течение крови по венам – все остановилось в это мгновение.
 – Я хочу знать, – тихо проговорил он, – почему ты отказался от меня?




 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


 Тайлер пожалел о своем вопросе сразу же, как только тот сорвался с его губ.
 Он пришел потребовать правду, а не молить о ней. А его вопрос, со злостью подумал он, прозвучал как просьба.
 Хотя какая разница, как прозвучал его вопрос? Ему действительно очень важно было узнать правду. Тайлер перебрал тысячу веских причин, которыми можно было бы оправдать то, что с ним сделали в детстве. Он видел свою мать – испуганную девчонку, которая была одинока, не приспособлена к жизни и которая не нашла другого выхода, как избавиться от ребенка. Но даже в этом случае Тайлер не мог понять, как она могла бросить его, крохотного, на ступенях больницы и ни разу не поинтересоваться судьбой своего сына.
 Но теперь он знал правду, от которой ему было еще больнее. Его мать не была отчаявшейся молоденькой девушкой, она была замужней женщиной. Она умерла, давая ему жизнь, а ее муж, от чьего семени он произошел, выбросил его, как мусор.
 Боль мучительным спазмом пронзила тело Тайлера.
 – Ответь мне, сукин сын! – крикнул он и снова протянул руки к Джонасу. – Что заставило тебя отказаться от собственной плоти и крови? Почему ты выбросил ребенка Хуаниты?
 – Никто тебя не выбрасывал, – холодно ответил Джонас. – Отдавая тебя, я сделал соответствующие распоряжения, чтобы устроить твою судьбу.
 – Отдавая меня… – повторил Тайлер. На его щеке задергалась мышца.
 – Я не собираюсь играть в словесные игры, Кинкейд. Ты спросил, я ответил. И не моя вина, что правда не пришлась тебе по вкусу.
 Тайлер судорожно сжал руки в кулаки и засунул их в карманы от греха подальше.
 – Продолжайте, – спокойно произнес он.
 Джонас в очередной раз подошел к бару и плеснул себе бурбона.
 – Все очень просто. У меня был знакомый адвокат в Атланте, с которым я вел дела. – Старик поднес стакан к губам и сделал глоток. – Может, он и не был семи пядей во лбу, но знал, как решить мою проблему. Это он придумал историю, которую тебе рассказали, когда ты подрос. Ну, что тебя нашли на ступенях больницы. Он сам оформил свидетельство о рождении, вписал имя…
 – Джон Смит, – с горечью подсказал Тайлер, глядя прямо в глаза старика.
 Тот равнодушно пожал плечами.
 – Может быть. Все это случилось очень давно. В любом случае адвокат сделал все, что нужно: придумал правдивую историю, официально оформил твое рождение, нашел людей, которые согласились вырастить тебя. А для надежности я выписал им чек. Оч-ч-чень жирный.
 – Видно, недостаточно жирный. К тому моменту, как они умерли, я решил сбежать.
 – Да, я слышал об их смерти. Время от времени я интересовался твоей судьбой. – Джонас вытащил из нагрудного кармана сигару, откусил кончик и выплюнул в пепельницу. – В любом случае теперь с тобой все в порядке, насколько я могу судить.
 – О да, – с угрожающей улыбкой протянул Тайлер. – Я в полном порядке.
 – Вот и отлично. – Джонас допил бурбон и вытер рот рукой. – Ты явился за ответами, я их тебе дал. – Он подошел к двери и распахнул ее. – Сегодня воскресенье, парень. Единственный день, когда я могу отдохнуть. Я был бы благодарен, если бы…
 Тайлер с силой захлопнул дверь, прислонился к ней спиной и скрестил руки на груди.
 – Почему?
 – Почему что?
 – Не играй со мной в эти игры, старый сукин сын! – Тайлер чувствовал, как адреналин бушует в его крови. – Почему ты отдал своего ребенка?
 – В том-то все и дело, парень. – Голос Джонаса был пустым и холодным. – Ты не мой сын. Моя жена была мне неверна. У нее был любовник – смазливый ковбой, из тех, что долго не задерживаются на одном месте. – Рот Джонаса презрительно скривился. – Ты – его отродье.
 – Моя ма… Твоя жена сказала тебе об этом?
 Старик скрипуче рассмеялся.
 – О нет. Она наставила мне рога, но была не настолько глупа, чтобы признаться. Хуанита уверяла меня, что ребенок мой, до последнего мгновения. Еще немного, и я бы поверил ей. – Глаза Джонаса превратились в щелочки. – Но я умею считать, Кинкейд. Она выгнала меня из своей постели за девять месяцев до этого. И единственный мужчина, кто побывал там после меня, был этот ковбой.
 Тайлер прошелся по комнате, чтобы взять себя в руки. Слишком неожиданным оказался поворот, и ему надо было это осознать и принять. Его мать умерла, давая ему жизнь, а его отцом оказался не этот старик, а какой-то заезжий ковбой…
 – Кто он? – Тайлер повернулся к Джонасу. – Его имя?
 – Не помню. Да это и неважно. Я слышал, что через пару месяцев после того, как я прогнал его, он погиб, пытаясь запрыгнуть на товарный поезд. Еще вопросы будут?
 Тайлер покачал головой. Он – нежеланный плод любовной связи неверной жены и странствующего ковбоя. Теперь, зная правду, он в состоянии был понять Джонаса Бэрона. Конечно, тот мог поступить и по-другому: отдать ребенка на усыновление законным путем, и тогда бы его, Тайлера, жизнь была бы легче… Но все сложилось так, как сложилось. И Тайлер приложил все силы, чтобы переломить судьбу.
 А гнев Джонаса можно понять. Какой мужчина способен спокойно воспринять, что его женщина побывала в объятиях другого? Если Кэтлин отдастся кому-то другому, если позволит хотя бы поцеловать себя…
 – Кинкейд, я спросил, есть ли у тебя еще вопросы?
 – Мы закончили, – сказал Тайлер и откашлялся.
 Джонас удовлетворенно кивнул.
 – Тогда послушай меня. Если у тебя есть какие-то мыслишки насчет «Эспады», забудь.
 – «Эспады»? Какие у меня могут быть мыслишки? – недоумение Тайлера было неподдельным.
 – Да ладно, парень. Я старый, но пока в своем уме. Все вокруг только и говорят о ранчо и о том, что мне некому его оставить.
 – Боюсь вас разочаровать, Бэрон, но там, откуда я приехал, никто знать не знает об «Эспаде». Кроме того, из слов вашей падчерицы я понял, что у вас три сына.
 – Но ни одному из них «Эспада» не нужна. Может, ты решил, что имеешь какие-то права на ранчо? – Джонас недобро прищурился. – Может, ты уже знал правду о моей Хуаните и о своем рождении? Может, ты решил заполучить «Эспаду»?
 – Что?!
 – Ты слышал меня, мальчик. Ты пробрался на мою землю и был готов утверждать, что ты мой сын…
 Договорить Джонас не успел. Тайлер схватил его за рубашку и стал трясти.
 – Вы снова назвали меня «мальчик» и обвинили во лжи. Да я… – Тайлер посмотрел на старика, потом на свои руки, вцепившиеся в его рубашку, и отпустил его. – Слушайте, Бэрон, и слушайте внимательно. Я пришел сюда только с одной целью, и она не имеет отношения к вашему проклятому ранчо. Для меня оно ничего не значит – акры грязи и коровы.
 – Эти акры грязи и коровы стоят миллионы.
 – Вы же кое-что проверили и должны знать, что мне не нужны деньги.
 – Деньги – еще не все.
 Тайлер усмехнулся.
 – Это нравоучение? Или мудрость, к которой вы шли многие годы?
 – Это факт, Кинкейд. Для многих право первородства важнее денег.
 – Право первородства? – Тайлер поднял бровь в наигранном недоумении.
 – Которое в твоем случае я отрицаю. Да, ты бы мог носить мою фамилию, не застукай я твою мать с тем ковбоем. – Джонас отбросил в сторону так и не зажженную сигару. – Представляю, как ты ненавидишь меня за это.
 Тайлер ничем не выдал своих эмоций, но на его щеке дернулся мускул.
 – Я не испытываю к вам ненависти. Вы сделали то, что посчитали нужным в сложившейся ситуации.
 – Да ладно, Кинкейд, будь честным. Из-за меня тебя вырастили люди, которым за это заплатили. А когда они погибли, тебе пришлось жить в детском доме. Вернее, на ранчо, где перевоспитывают трудных подростков, куда ты попал, угнав машину.
 – Это было не самое худшее в моей жизни, – холодно ответил Тайлер. – Да и к чему вы это говорите?
 – К тому, что тебе могла прийти в голову мысль явиться сюда и в отместку мне заявить, что ты Бэрон.
 – Вы только что доказали мне, что это не так. – Тайлер криво усмехнулся. – И чем больше я узнаю вас, тем больше рад этому.
 – На всякий случай предупреждаю тебя, Кинкейд, что не стану делать никаких этих новомодных тестов, чтобы доказать, что ты ублюдок.
 – Разве я предлагал вам это?
 – Это я так, на всякий случай. А если ты наймешь какого-нибудь пройдоху-адвоката, который станет болтать о генах и хромосомах, я натравлю на вас своих адвокатов и они сделают из вас фарш для собак. – Джонас ткнул пальцем в грудь Тайлера. – Ты понял, парень?
 Молниеносным движением Тайлер схватил старика за руку. Несмотря на возраст, мускулы у того оказались крепкими, но Тайлер, безусловно, был сильнее. Он вывернул руку за спину и держал так, пока Джонас не скривился от боли.
 – Ах ты, гад, – прошептал Тайлер потрясенно. – Ты ведь сам не уверен в том, что я не твой сын. Ты выбросил ребенка, как мусор, и все это время знал, что он мог быть твоим сыном?!
 – Ерунда. Ты не мог быть моим. Я тебе уже сказал, что Хуанита захлопнула передо мной дверь своей спальни, и я целый год… кроме…
 – Кроме?
 Джонас высвободил руку.
 – Кроме одного раза, когда я выломал эту чертову дверь и взял то, что мне принадлежало по праву. Подозреваю, что к тому времени ты уже засел у нее в животе.
 – Но ты не уверен.
 – Ты не мой сын, Кинкейд! Я уверен в этом, несмотря на то, что говорила моя жена и что скажешь ты. – Он снова резко распахнул дверь. – Ты пришел за правдой, и ты ее получил. И не моя вина, что она тебе не по вкусу.
 – Бэрон, представляете вашу надгробную эпитафию? «Джонас Бэрон, патриарх клана Бэронов. Он построил королевство и отказался от первого сына». – Тайлер усмехнулся. – В этом есть что-то библейское, не находите?
 – Вон!
 – А она знала? Моя мать. Она знала, как вы поступили со мной?
 – Я тебе сказал: она умерла при родах. – Взгляд Джонаса был исполнен ненависти. – Но она знала меня. Она знала, что я не идиот, чтобы растить чужого ублюдка. Я ей сказал об этом еще тогда, когда ее живот только начал расти.
 Тайлер кивнул. Он представил женщину с такими чертами лица, как у него, под сердцем которой рос ребенок. Представил ее боль, когда муж заявил ей, что не верит в то, что он отец малыша… Представил ее последний вздох, когда она умирала, давая ему жизнь.
 Тайлер впервые думал о своей матери как о реальном человеке. У нее было испанское имя. Видимо, этим объясняются иссиня-черные волосы самого Тайлера и его высокие скулы. Она стала для него чем-то близким, даже родным – отчаявшаяся молодая женщина, связанная узами брака с мужчиной, которого она должна была ненавидеть, стойко переносящая все унижения, но трепещущая от страха при мысли о том, что станет с ее малышом, когда он родится. Сердце Тайлера разрывалось от боли.
 Его дыхание участилось, тело напряглось, в голове зашумело. Ему хотелось повалить Джонаса Бэрона на пол и бить его, бить до тех пор…
 Мальчик по имени Джон Смит так бы и поступил, но мужчина Тайлер Кинкейд – нет. Несмотря на трудное детство, Тайлер жил по законам морали. Женщина, родившая его ценой собственной жизни, могла бы им гордиться. Именно эта мысль удержала его от расправы.
 – Ты оглох, Кинкейд? Я велел тебе убраться.
 С огромным трудом Тайлер все же совладал с собой.
 – Я знаю, чего ты хочешь, Бэрон. – Он подошел к двери, обернулся и посмотрел Джонасу в глаза. – Ты хочешь, чтобы жизнь в твоем маленьком королевстве продолжалась как ни в чем не бывало, чтобы все, как и прежде, плясали под твою дудку. – Тайлер широко улыбнулся, видя замешательство на лице старика. – Увы, этим денькам пришел конец. Ты сам сказал о тестах. О генах и хромосомах. – Тайлер протянул руку и заботливо разгладил рубашку у Джонаса на груди. – Тебе придется их пройти. Все, какие только существуют. – Улыбка стала зловещей. – А когда результаты будут готовы и я докажу, что я твой сын…
 – Не докажешь!
 – Докажу, – сказал Тайлер уверенно. Он теперь знал, чувствовал сердцем свою мать. Она никогда бы не нарушила брачные клятвы, данные такому мужчине, как Джонас Бэрон. – Затем я заявлю свои права. Как ты назвал это? Право первородства. Я получу «Эспаду», разрежу на мелкие кусочки и распродам, чтобы от этого места даже воспоминания не осталось.
 – Я буду бороться с тобой.
 – Борись. – Тайлер улыбнулся. – От этого победа будет только слаще.
 – Ублюдок.
 Тайлер расхохотался и вышел из библиотеки и из дома. Вслед ему неслись проклятия Джонаса.
 День сменился сумерками, сумерки – ночью.
 Тайлер стоял на веранде своего нового дома. Было темно, облака играли в прятки со звездами и луной. Он сжимал в руке бутылку пива, поминутно к ней прикладываясь в безумном желании напиться. Но ни виски, ни водка не брали его, и Тайлер оставался абсолютно трезв.
 Он вздохнул, приложил холодную бутылку к пылающему лбу и в который раз обозвал себя глупым сукиным сыном.
 – И это правда, Кинкейд, – вслух сказал он. – Ты на самом деле глупый сукин сын.
 Что он делает в Техасе? В Атланте у него красивый дом, налаженная жизнь, которая ему нравится, вернее, нравилась до того момента, как бывшая любовница организовала ту злополучную вечеринку по поводу дня его рождения. Нет, это ложь. Адриана ни в чем не виновата, и не стоит малодушно списывать все на вечеринку. Он сам создал ад в своей душе, сам все бросил и начал поиски правды о своем происхождении.
 Рот Тайлера скривился. Он до сих пор слышал голос Джонаса и видел его горящие ненавистью глаза.
 Вздохнув, он сделал еще один глоток пива.
 Старый осел. Разве ему, Тайлеру, нужно ранчо? Он выстроил свое собственное королевство, такое же огромное и богатое, как «Эспада». Он и не думал об «Эспаде». Он думал о своей матери, которую никогда не видел, о той боли, которую ей пришлось пережить по вине Джонаса, не устававшего повторять, что не признает сына и не станет растить его. Он думал о малыше. О мальчике, выросшем рядом с чужими людьми, не знавшем ласки и любви. О подростке, жестоко дравшемся за место под солнцем с такими же, как и он, – обездоленными ребятами.
 Тайлер отставил бутылку, схватился руками за перила и закрыл глаза.
 Самое разумное, что он может сделать, это собрать свои вещи, сесть в машину и навсегда уехать отсюда. Ехать без остановки до самой Атланты, вернуться в свою привычную жизнь. Его корпорация, его дом… И Адриана.
 Она оставила на автоответчике очередное сообщение, наговоренное веселым, жизнерадостным тоном, как будто они никогда не ссорились. Открылась новая галерея, сообщала она и спрашивала, получил ли он приглашение на благотворительный обед, который состоится на следующей неделе. Они могли бы пойти вместе, если он свободен. Подтекст был понятен – Адриана хочет вернуться к нему на его условиях: никаких обязательств, никаких ограничений личной свободы и четкое соблюдение границ.
 Тайлер открыл глаза и уставился в темноту. Адриана сексуальна, красива, принадлежит к одному с ним кругу, она идеально вписывается в его жизнь. Так почему же он не хочет ее?
 Потому что она – не Кэтлин.
 Адриана пахнет дорогими духами, а не луговыми цветами и лошадьми. Тайлер улыбнулся. Волосы Адрианы всегда в идеальном порядке, как будто она только что из парикмахерской. Кэтлин же выглядит так, будто пробовала причесаться, но густая масса волос не поддалась и она бросила это занятие. Адриана отличалась элегантностью. Кэтлин была… возбуждающа. Все в ней волновало Тайлера. Ее запах. Ее рот с пухлой нижней губой. Ее тело, кажущееся мальчишеским в грубых джинсах и футболке, но такое женственное на ощупь. Он ощутил это, когда она была в его объятиях. Он уже знал вкус ее губ, но каков вкус всего тела? Наверное, меда или взбитых сливок…
 Тайлер тихо засмеялся и допил остатки пива. Он, как мальчишка, сам себя распаляет, стоя здесь и мечтая о Кэтлин Маккорд. Возбудился до предела, желая женщину, которую едва знает…
 Женщину, которая не может быть его. Она – Бэрон. Или почти Бэрон. Она падчерица Джонаса, которого он мечтает удушить. Он собирается уничтожить его и не может заниматься любовью с его падчерицей, зная, что намерен воткнуть нож ему меж ребер, пусть даже фигурально.
 – Тайлер!
 Голос был нежным и родным. Тайлер решил, что это галлюцинация, навеянная винными парами. Но когда он обернулся – Кэтлин была здесь, стояла в дверном проеме.
 – Тайлер, – снова позвала она. Он не ответил. Молча стоял и впитывал ее образ. На девушке был легкий сарафан и плетеные босоножки на высоких каблуках. Волосы свободно рассыпались по плечам. Она выглядела хрупкой, очень женственной и невероятно красивой. Тайлер разозлился на себя за свое желание немедленно заняться с ней любовью и на нее за то, что она вызывает это желание. И за то, что этого никогда не будет.
 – Что ты здесь делаешь? – резко спросил он.
 – Я… я пришла попрощаться.
 Он улыбнулся и по тому, как расширились глаза Кэтлин, понял, насколько его улыбка неприятна.
 – Попрощаться? – с ленивым недоумением протянул он. – Ты куда-то уезжаешь?
 – Нет. Я – нет.
 На ее высокой тонкой шее поблескивала золотая цепочка. Она нервно перебирала ее пальцами, и Тайлер испытал злорадное удовлетворение оттого, что она волнуется. Она не должна была приходить сюда и напоминать ему, каково это – касаться ее, целовать.
 – Джонас сказал, что ты уезжаешь.
 Не отрывая взгляда от ее глаз, Тайлер стал медленно подходить. Он мог видеть, как бьется жилка у основания ее шеи. Не прикасайся к ней, парень, взывал его разум, но тщетно. Тайлер наклонил голову и приник к ее шее.
 – Я не… – Кэтлин задрожала он нахлынувших ощущений. – Тайлер, не надо, пожалуйста. Я пришла не за этим.
 – За этим, – прошептал он. – Именно за этим.
 Он взял в ладони ее лицо, приблизил к своему и поцеловал. Это было все равно что поднести зажженную спичку к хворосту. Но Кэтлин схватила его за запястья и отвела руки.
 – Я сказала тебе, зачем я пришла. Джонас сказал…
 – Плевать я хотел на Джонаса, – резко ответил Тайлер, и не солгал. Его ненависть не имела ничего общего с этим. С Кэтлин. С тем, что они хотели друг от друга.
 Он снова поцеловал ее, на этот раз более требовательно. Его язык очертил контур ее губ и затрепетал, прося разрешения проникнуть в глубины рта. Она застонала, положила руки ему на грудь, и Тайлер забыл обо всем.
 – Кейт, – простонал он, – моя Кейт.
 Он прижал ее к себе и услышал тихий удивленный возглас, когда она почувствовала его возбуждение. Кэтлин уперлась ладонями ему в грудь и отстранилась.
 – Нет, Тайлер, нет.
 – Скажи, что ты действительно этого не хочешь, и я сразу же остановлюсь.
 Он отвел волосы с ее лица и нежно прикусил мочку уха.
 – Я… я не могу остаться. Я обещала поужинать с Лейтоном.
 – Ты с ним завтракала, – сказал Тайлер и поцеловал Кэтлин в шею.
 – Да нет. Я просто использовала его, потому что злилась на тебя. Это было ужасно. Не выдержав, я решила отменить завтрак, пообещав ужин.
 Тайлер спустил одну лямку ее сарафана и приник губами к обнаженному плечу. У Кэтлин перехватило дыхание, и она вцепилась в его рубашку.
 – Ты пытаешься соблазнить меня? – прошептала она полувопрос-полуутверждение.
 Тайлер рассмеялся хрипловатым, чувственным смехом.
 – А как ты думаешь?
 Вместо ответа она привстала на цыпочки и сама потянулась к его губам. Тайлер вздрогнул. Он стал гладить ее ноги, бедра, приподнимая подол сарафана все выше, затем положил руки на ягодицы, притиснув ее к себе изо всех сил.
 – Так зачем же ты пришла, скажи? – Голос стал требовательным.
 Кэтлин откинула голову и заглянула Тайлеру в глаза.
 – Для этого. – Ее голос сорвался. – Для этого. Для…
 Тайлер не дал ей договорить и обрушился на ее рот.
 Она прижималась к нему, когда он нес ее через темный дом в свою спальню, в свою постель. Когда он раздевал ее, Кэтлин лишь тихо вздыхала и постанывала.
 – Тайлер, ты должен знать… Я хочу сказать…
 – Тссс, – прошептал он и заставил ее замолчать поцелуем. Что бы она ни хотела сказать, это подождет. Сейчас ему нужна только она. Он должен взять ее, пока не взорвался от желания.
 Тайлер часто представлял, как это произойдет между ними в первый раз. С его опытом он понимал, что из-за нетерпения, снедавшего его, это может случиться очень быстро. Но когда Кэтлин наконец оказалась в его руках, он пообещал себе действовать очень медленно и нежно. Инстинкт подсказывал ему, что у нее было не так много мужчин, поэтому он должен быть осторожен и доставить ей максимум удовольствия. Он мечтал увидеть ее лицо в момент наивысшего наслаждения, прежде чем сам достигнет его и потеряет над собой контроль.
 Тайлер нежно поцеловал Кэтлин, оторвался от нее на несколько долгих мгновений, чтобы включить свет и совладать со своими желаниями. Обернувшись к ней, он стал снимать рубашку и вдруг увидел, что Кэтлин покраснела.
 – Ты великолепен, – прошептала она смущенно, затем провела рукой по его обнаженной груди, покрытой темными шелковистыми волосами, по мускулистому животу…
 Он застонал, накрыл ее руку своей и прижал еще сильнее, наслаждаясь этим прикосновением и боясь сойти с ума.
 – Это ты великолепна, – сказал Тайлер и начал медленно расстегивать молнию у нее на спине.
 Глаза девушки подернулись золотистой дымкой. Она неотрывно смотрела ему в глаза, пока он раздевал ее. А он делал это мучительно медленно, продлевая сладкую пытку. Кэтлин трепетала от прикосновения его ласковых рук, тихо стонала, когда он покрывал поцелуями каждый обнажившийся участок тела. Когда на ней остались лишь маленькие кружевные трусики и босоножки иа высоких каблуках, Тайлер опустился перед ней на колени, обнял за бедра и стал покрывать поцелуями живот, спускаясь все ниже.
 – О… – прошептала Кэтлин. – О боже…
 Тайлер спустил с нее трусики и отбросил их в сторону. Он приник губами к вожделенному источнику наслаждения, стал ласкать его, целовать, пока Кэтлин не закричала. Тогда он поднялся, подхватил ее на руки и перенес на кровать.
 – Тайлер, – позвала она прерывающимся голосом. – Тайлер…
 Она крепко обняла его за шею, и он стал целовать ее лицо, шею, грудь, наслаждаясь медовым вкусом кожи. Кэтлин стонала и выгибалась ему навстречу.
 – Пожалуйста, – молила она иступленно. – Пожалуйста, Тайлер…
 – Ты моя, – яростно прошептал он и развел ее бедра.
 – Да, – шептала Кэтлин. – Я твоя, Тайлер. Да… да…
 Тайлер снова приник к ее губам, и она вернула поцелуй с голодной страстью, не стесняясь своего желания и своей полной капитуляции. Она стала стаскивать с него джинсы и возмущенно забормотала что-то, когда он оторвался от нее, чтобы снять ботинки и раздеться. Наконец он тоже был полностью обнажен. Кэтлин протянула к нему руки, глаза ее были темны, как ночь.
 – Тайлер, – позвала она. – Тайлер, пожалуйста, возьми меня. Возьми меня…




 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


 Прошли часы или минуты, Кэтлин не знала. Ее больше не существовало – она расплавилась в руках Тайлера, разбилась на миллион кусочков, улетела в неведомую высь…
 Позже, когда он уткнулся лицом в ее шею и тело его отяжелело, а их сердца все еще бились в унисон, Кэтлин подумала, что жизнь не подготовила ее к такому всплеску чувств и наслаждения. Отдавшись Тайлеру, она изменилась. Навсегда.
 Кэтлин вздохнула и шевельнулась. Тайлер почувствовал ее движение и нежно прошептал:
 – Я раздавлю тебя.
 Но когда он сделал попытку встать, она отрицательно покачала головой и крепче прижала его к себе.
 – Не уходи, – попросила Кэтлин и закрыла глаза. Голос не слушался ее, она чувствовала, что может расплакаться в любую секунду, и не хотела этого. Тайлер нежно целовал ее шею.
 Кэтлин казалось таким естественным лежать вот так, придавленной телом Тайлера, слыша биение его сердца, вдыхать его запах и ощущать на губах его вкус. Ни с одним мужчиной не было у нее такой близости. И Кэтлин была счастлива, что Тайлер стал первым.
 Она никогда не задавалась целью сохранить себя для какого-то конкретного мужчины, может, для будущего мужа. Просто так сложилось, хотя и в школе, и в колледже Кэтлин пользовалась успехом у ребят. Просто ни с кем и никогда ей не хотелось испытать то, что она только что испытала с Тайлером.
 Иногда она думала, что в чем-то себя обедняет. Кэтлин имела одну тайную страсть – любовные романы и фильмы-мелодрамы, заставляющие ее рыдать. Но она тщательно скрывала это, потому что окружающие считали ее достаточно жесткой, умеющей управляться с ковбоями и противостоять Джонасу. Кэтлин стала даже думать, что она одна из тех женщин, которые так и старятся, прожив в мире фантазий. Она смирилась и уверовала, что так даже лучше, во всяком случае, безопаснее. Но то, что она пережила в объятиях Тайлера, превзошло все ее «тайные фантазии». Его прикосновения, его поцелуи, то, как он занимался с ней любовью… Ничто, ничто не подготовило ее к такому.
 Тайлер прошептал ее имя, приподнялся на одном локте и поцеловал. Он был медлителен и нежен: поцеловал сначала нижнюю губу, затем верхнюю, пощекотал их языком в игривой просьбе раскрыться и впустить его внутрь, чтобы легким касанием поприветствовать ее язык. Волны наслаждения накатывали на Кэтлин, как прибой, и она боялась, что от переизбытка ощущений ее сердце может остановиться.
 – Ты ужасно вкусная, – прошептал Тайлер. – Как… – Он притворно нахмурился, задумался, потом снова поцеловал ее. – Никак не могу определить. Взбитые сливки? Мед? Сладкая вата?
 – Сладкая вата? – Кэтлин засмеялась.
 – Ммм, точно. Я всегда был неравнодушен к сладкой розовой вате. – Он тоже засмеялся, убрал с ее лица волосы и вдруг посерьезнел. – Кейт? Ты в порядке? – (Кэтлин кивнула.) – Милая, ты должна была сказать мне.
 – Я пыталась. – Она вдруг застеснялась и покраснела. Это глупо, если учесть, чем они только что занимались. Но обсуждать потерю невинности, лежа в объятиях Тайлера…
 – Прости, но мне было не до разговоров. Я с трудом соображал.
 – Это имеет для тебя какое-то значение?
 Тайлер задумчиво поиграл каштановым локоном и поднес его к губам.
 – Я действовал бы медленнее и осторожнее. Во всяком случае, постарался бы. Я причинил тебе боль?
 – Нет, мне не было больно. Мне было… было…
 – Замечательно? – подсказал он.
 – Да. Невероятно. Я думала, мое сердце…
 – Разорвется? Со мной было то же самое.
 Тайлер перекатился на бок, увлекая Кэтлин за собой. Он думал о случившемся чуде. Он всегда верил в равенство полов и допускал, что женщины вправе удовлетворять свои сексуальные желания с кем и когда хотят. Но, наткнувшись на хрупкую преграду и осознав, что у Кэтлин он первый… Тайлер приник к ее губам в долгом, благодарном поцелуе.
 – Я рада. – Кэтлин почувствовала, что снова краснеет. – Я просто подумала, что не многие мужчины были бы в восторге, обнаружив, что имеют дело с…
 – … девственницей, – помог Тайлер.
 – Да. Это слово ужасно старомодное.
 – Это очень красивое слово, – прошептал Тайлер и снова поцеловал ее.
 Кэтлин счастливо вздохнула и уютнее устроилась в кольце его рук.
 – Я рада, что ты так думаешь.
 – А какой мужчина думал бы иначе?
 – Ты забываешь, что я выросла с тремя старшими братьями. – Она улыбнулась и нежно погладила его по лицу.
 – Сводными братьями, – быстро поправил Тайлер. – Ты же не кровная родственница Бэронам.
 – Конечно, нет. – Улыбка Кэтлин сникла. – Джонас не давал мне забыть об этом.
 – Черт! – Тайлер прижался лбом к ее лбу. – Я не это имел в виду… я просто… –  Скажи ей , внезапно потребовал его внутренний голос.  Скажи, почему тебе такважно было уточнить, что в ее жилах нет крови Бэрона. Скажи ей правду. Скажи, кто ты есть, по твоемуубеждению. Скажи, что ты Бэрон, хотя твой отец иотказался от тебя… 
 – Тайлер!
 Он моргнул и сосредоточился на лице девушки. В ее встревоженном взгляде застыл вопрос. И беспокойство. О нем. Никогда еще женщина не смотрела на него так.
 – Тайлер, что с тобой? – Кэтлин подняла руку и нежно погладила его по щеке. Он повернул голову и прижался губами к ее ладошке. – Я знаю, что вы с Джонасом невзлюбили друг друга, но он всегда был добр ко мне. А сейчас…
 Тайлер поцелуем заставил ее замолчать. Эти мгновения принадлежали только им двоим, и он меньше всего хотел слушать, как женщина в его объятиях станет защищать старого сукина сына, которого он собрался уничтожить. И уничтожит. Он должен будет это сделать, иначе не обретет покоя и всю жизнь его будет снедать ненависть.
 – Ну, – произнес Тайлер с наигранной легкостью, – что ты хотела мне рассказать о своих сводных братьях? Только не говори, что именно они заботливо рассказали тебе о птичках и пчелках!
 Кэтлин рассмеялась.
 – Шутишь? Мне никто не рассказывал о птичках и пчелках. Я все узнала на наглядном примере жеребцов и кобыл. Однажды я зашла в нашу конюшню, а один из наших жеребцов… – ( Наша конюшня. Наши жеребцы . Она не была Бэрон, но думала, как настоящая Бэрон, как человек, любящий «Эспаду» так же сильно, как Тайлер ее ненавидел.) —… Слейд, кажется, это был он, обернулся, увидел меня и прогнал. Братья не рассказывали мне о сексе, они учили меня бросать лассо и пасти коров, а о сексе они говорили с другими девчонками, и не только говорили. – Кэтлин усмехнулась. – После моего первого свидания они поджидали меня втроем.
 – Зачем?
 – Они любили меня, – просто ответила Кэтлин, – а я любила их. – Кэтлин снова засмеялась и обвела контур его губ пальцем. – Конечно, это не мешало мне иногда пытаться их поколотить. Не всех вместе, а поодиночке, естественно.
 – Правда? – Тайлер усмехнулся и снова подмял ее под себя.
 – Еще этот их клуб «Los Lobos»… Я уже говорила тебе…
 Тайлер поймал ее руки и прижал их к подушке над головой.
 – Продолжай, – сказал он, целуя впадинку у нее под горлом и спускаясь к груди. Кэтлин почувствовала, что он улыбается, подбираясь губами к соску. – Не отвлекайся на меня, продолжай свой рассказ.
 Кэтлин закрыла глаза. Разве можно сосредоточиться, когда он вот так ее целует?
 – В этом клубе… их было трое. – Она то и дело теряла нить повествования. – В конце концов они сжалились и приняли меня в его члены. Я была очень горда, но потом, когда они подросли, стали все чаще собираться на сеновале без меня… О, Тайлер…
 – Они собирались на сеновале… – подсказал Тайлер, кладя ладони на ее грудь, – … без тебя.
 – Без меня. Думаю, они говорили о… – Ее голос прервался, потому что Тайлер стал целовать ее живот и бедра, ласково покусывая нежную кожу. – … о девчонках. Один раз я подслушала. Речь шла о девственницах, и они сказали что… что… – Кэтлин непроизвольно развела бедра и выгнулась Тайлеру навстречу. – Я не могу говорить, когда ты… когда… – Она вскрикнула, когда он скользнул вдоль ее тела и приник к губам, ловя ее стоны.
 – Милая, они были мальчишками, – прошептал он, заводя руки ей под ягодицы и приподнимая. – Но с другой стороны, они понимали, что лишить девушку невинности – это значит взять на себя определенные обязательства.
 – Да. Именно поэтому я боялась, что тебе будет неприятно, когда ты узнаешь… когда поймешь…
 Он входил в нее медленно и нежно, наслаждаясь каждым мгновением, видя свое отражение в ее расширившихся зрачках. Глаза Кэтлин затуманивались, теперь в них плескалось только ответное желание.
 – Ты преподнесла мне бесценный подарок. – Тайлер сделал глубокий толчок и замер. Потом еще один. Кэтлин приподнялась ему навстречу, выдохнула его имя и притянула к себе изо всех сил. – Бесценный, Кейт, – хрипло повторил он, теряя самоконтроль. – Кейт… – Любимая, мысленно добавил он в последнее мгновение перед тем, как воспарить.
 Кэтлин села на постели и посмотрела в окно. Первые рассветные лучи коснулись холмов.
 – Посмотри, – сказала она, – какой прекрасный вид.
 Тайлер лежал на боку, подперев голову рукой.
 – Прекрасный, – согласился он, не глядя, потому что был занят тем, что рисовал круги на ее груди вокруг соска. Несмотря на долгую ночь, в течение которой они много раз предавались любви, его снова захлестнуло желание. Румянец на щеках Кэтлин свидетельствовал о том же. Сознание, что одного его прикосновения достаточно, чтобы возбудить ее, доставила ему мужское, собственническое удовольствие.
 – Я говорила о рассвете, – со смешком произнесла Кэтлин.
 – А-а-а, я так и подумал. – Тайлер погладил ее шею, затем взял за подбородок и приблизил ее зардевшееся лицо для поцелуя. – Хочешь выйти и посмотреть?
 – Да! Дай мне минутку, чтобы оде… Тайлер? – взвизгнула Кэтлин, когда он подхватил ее на руки вместе с одеялом, в которое она вцепилась намертво. – Тайлер, мы не можем…
 Обнаженный Тайлер со своей ношей решительно направился к двери, ведущей в патио. Он поставил ее на пол, открыл раздвижную дверь, завернулся вместе с Кэтлин в огромное одеяло, и они вместе вышли во внутренний двор. Сев на стул, он усадил ее к себе на колени.
 – Мы можем делать все, что нам заблагорассудится, – самодовольно сказал он, – потому что мы – единственные люди на планете.
 Улыбка Кэтлин погасла. Если бы это было так. Если бы они с Тайлером были одни на этом свете, но… увы. Как вездесущий призрак, между ними стоит Джонас. Какая злоба звучит каждый раз в его голосе, когда он произносит имя Тайлера!
 Кэтлин вздрогнула.
 – Милая! – Тайлер крепче прижал ее к себе. – Ты замерзла? Пойдем в дом?
 – Нет-нет. Я просто вздрогнула.
 Тайлер прижал голову Кэтлин к своему плечу. Ее тело было мягким и теплым; спутанная каштановая грива щекотала его щеку. От нее волнующе пахло духами и ароматом страстной ночи. Тайлер испытывал небывалое блаженство, хотя не знал, чего ему хочется больше – сидеть вот так с обнаженной Кэтлин на коленях и любоваться рассветом или расстелить одеяло на траве и снова заняться любовью.
 Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.
 – Расскажи мне о Кэтлин Маккорд.
 Кэтлин улыбнулась в ответ.
 – Ты хочешь одноминутную историю или подлиннее, двухминутную?
 – Я хочу знать о ней все. – Тайлер провел пальцем по ее губам. – Какой она была в детстве?
 – Сорванцом. Тощим голенастым сорванцом с острыми локтями. – Кэтлин мягко рассмеялась. – Так всегда говорил Гейдж.
 – Гейдж, значит. – Тайлер заставил себя улыбнуться. – Один из Бэронов.
 – Младший. Вы с ним похожи.
 – Сомневаюсь. – У Тайлера даже скулы свело от вымученной улыбки. – Если он хоть в чем-то похож на своего отца, то это исключено.
 – Нет. Ни один из моих сводных братьев не похож на Джонаса.
 – Что ж, они сразу выросли в моих глазах.
 – Они все пошли по жизни своим путем.
 Тайлер поднял брови.
 – Неужели старик не смог заставить их плясать под свою дудку?
 Кэтлин засмеялась.
 – Представь себе, не смог. Они проигнорировали его поучения и построили свои жизни по собственному желанию. Каждый из них. – Она завертелась, устраиваясь поудобнее. – Смешно, но ты очень часто напоминаешь мне их всех и каждого в отдельности.
 – Чем? – спросил Тайлер, ненавидя себя за малодушное желание услышать ответ. Даже если у него одна кровь с сыновьями Бэрона, он – не один из них. – Чем? – повторил он снова.
 – Ну, Гейдж, как и ты, выстроил свою империю практически с нуля. – Кэтлин взяла руку Тайлера, поднесла к губам и поцеловала. Этот неожиданный жест потряс его, и он вздрогнул.
 – Работать до седьмого пота – невелико сходство. – Он откашлялся, поскольку ком в горле мешал ему говорить. – А остальные двое?
 – Тревис – он старший – тоже очень похож на тебя. – Она развернула руку Тайлера и поцеловала ладонь. – Он, как и ты, умеет мгновенно превращаться из мягкого и очаровательного в холодного и жесткого. А Слейд… – Кэтлин нежно улыбнулась. – Скажем, я бы хотела увидеть разок, как вы с ним играете в покер. Вы были бы достойными соперниками, умеющими блефовать с невозмутимым видом.
 Тайлер кивнул.
 – Я вижу, тебе нравятся твои сводные братья, – сказал он после небольшой паузы.
 – Я их обожаю. – Кэтлин вздохнула. – Я знаю, что тебе это неприятно слышать, но Джонаса я тоже люблю. – Она почувствовала, как напрягся Тайлер, поэтому повернулась и обвила его шею руками. – Моя мать вышла за него, когда мне было десять. Два года спустя она сбежала в Нью-Йорк с актером маленького заезжего театра.
 – И бросила тебя? – Губы Тайлера сжались в узкую полосу. – Эта женщина сумасшедшая?
 – То, что она оставила меня, было самым лучшим, что она могла для меня сделать, – ответила Кэтлин с легкой улыбкой. – К тому времени, как она вышла замуж за Джонаса, я забыла половину имен тех мужчин, с которыми она жила. Джонас оставил меня у себя после развода. Он дал мне дом. Семью. Стабильность. Любовь. Пусть и на его лад.
 – Любовь. – Тайлер скривился. – Я слышал, как он с тобой разговаривает. Он вообще умеет говорить, как человек, а не рявкать?
 – Он таков, каков есть. Он так разговаривает не только со мной, в этом нет ничего личного.
 Тайлер горько рассмеялся.
 – Все, что делает этот сукин сын, очень личное. По-моему, он уверен, что даже солнце восходит по его желанию.
 – Мои братья говорят то же самое, – с улыбкой заметила Кэтлин и потерлась губами о губы Тайлера. – Ты говоришь точно как они. Даже тембр голоса у тебя похож. – Теперь Кэтлин потерлась кончиком носа о его нос. – Итак, я рассказала тебе о Кэтлин Маккорд. Теперь ты расскажи мне о себе.
 На щеке Тайлера дрогнул мускул.
 – Не о чем особо рассказывать.
 – Мистер Кинкейд – основатель «Кинкейд инкорпорейтед», – Кэтлин усмехнулась, – расположенной в Атланте, штат Джорджия. Кроме того, он является членом совета директоров еще ряда крупных корпораций и почетным председателем…
 К огромному удовольствию Кэтлин, Тайлер покраснел.
 – О нет! – простонал он. – Не могу поверить, что ты прочла этот дурацкий буклет, который издал мой отдел по связям с общественностью. – Он нахмурился. – Где ты его раздобыла?
 – Не стоит недооценивать деревенскую девчонку, мистер Кинкейд. – Кэтлин мягко рассмеялась. – Я решила, что мне нужно лучше узнать того, с кем предстоит бороться. Потому просто включила компьютер, вошла в Интернет и прочитала о тебе мно-ого интересного. – У Кэтлин перехватило дыхание, поскольку руки Тайлера скользнули под одеяло и начали ласкать ее обнаженное тело.
 – Это была отличная идея, мисс Маккорд.
 – Залезть в Интернет? – с притворным недоумением уточнила Кэтлин и вздрогнула, потому что руки Тайлера добрались до ее груди.
 – Бороться со мной, – ответил он и положил руку ей на затылок. – Поцелуй меня, Маккорд.
 Борьба закончилась, не начавшись. Она поцеловала его мягко и нежно, но Тайлер тут же превратил этот поцелуй в яростный и страстный…
 Много позже, когда Земля вновь стала вращаться вокруг своей оси, Тайлер нежно прижал ее к себе, и она слышала, как замедляется безумный ритм его сердца.
 Кэтлин была мягкой и податливой в его объятиях, как котенок, греющийся на солнце. Он гладил ее по растрепанным волосам и размышлял о том, что же с ним происходит.
 Он всегда пользовался успехом у женщин. Без ложной скромности он мог признать, что еще ни одна понравившаяся женщина ему не отказала.
 Но с Кэтлин… такое было в его жизни впервые. Каждый раз, глядя на нее, касаясь ее, он чувствовал… Тайлер закрыл глаза. В том-то и вся проблема: он не знал, что чувствовал. И Тайлер испугался…
 Ему тридцать пять. Он построил свою империю на пустом месте, благодаря своему уму и трудолюбию; он ходил на плотах по самым бурным рекам Аляски; прыгал с парашютом; взбирался на горные вершины нехожеными тропами; вместе со спелеологами исследовал глубокие пещеры, но оказался совершенно не готов к тем чувствам, которые вызывает в нем эта женщина, встретившаяся на его пути всего неделю назад. Женщина, приходящаяся приемной дочерью человеку, которого он намерен уничтожить.
 Тайлер посмотрел на Кэтлин, уютно устроившуюся в его руках. Он должен сказать ей правду: кто он, зачем приехал в Техас и что собирается сделать.
 Губы Тайлера сжались в тонкую твердую линию.
 Видит бог, он не может этого сделать. Что он скажет? «Я не Тайлер Кинкейд. Я – некто по имени Джон Смит. Моя мать умерла, а мой отец – Джонас Бэрон, но он отказался от меня еще до рождения. В молодости я совершил ряд неблаговидных поступков и попал на ранчо, где перевоспитывали трудных подростков…» Это он должен ей рассказать?
 Он никогда и никому не рассказывал о себе. Все те вещи случились с мальчиком по имени Джон Смит, а он – миллионер, преуспевающий бизнесмен Тайлер Кинкейд. Как он даже подумать мог обрушить все это на Кэтлин? Они знакомы всего ничего, стали любовниками этой ночью… И все же, если чудеса случаются, если она испытывает то же самое, что и он…
 – Тайлер!
 Он улыбнулся, крепче обнял девушку, а она вздохнула и уютнее устроилась в его объятиях. Он почувствовал ее теплое дыхание на своей шее.
 – Да, любовь моя?
 – Тайлер. – Она поцеловала его влажную кожу, пощекотала кончиком языка. – Мне просто нравится произносить твое имя. – ( Скажи ей , требовал его внутренний голос,  скажи, что это не твое имя, что ты его выдумал …) – Я никогда… никогда не была так счастлива. – Кэтлин засмеялась и отклонила голову, чтобы увидеть его лицо. – Я не искушена в женских хитростях и недомолвках, поэтому говорю тебе честно.
 Тайлер нежно, благодарно поцеловал ее.
 – Кейт, – только и смог пробормотать он.
 – Мне нравится, как ты меня называешь. Меня никто так не зовет. Знаешь, что я чувствую, Тайлер?
 – Что твоя жизнь только начинается, да? – спросил он, поглаживая большими пальцами ее щеки. – Что этот рассвет – начало новой жизни, да?
 – Да, Тайлер, да! Я хочу… Я хочу…
 – Я знаю, чего ты хочешь, я тоже опять этого хочу, – игриво подначил ее Тайлер. – Но сначала, Кейт, я должен тебе кое-что сказать.
 – Я тоже. Вчера вечером случилось нечто замечательное.
 – Я тоже так думаю, – усмехнулся Тайлер.
 – Я не об этом. Вчера Джонас позвал меня в библиотеку и сказал, что должен сообщить мне что-то важное. Сначала он сообщил мне, что ты уезжаешь, а потом…
 – Кто поймет этих женщин? – спросил Тайлер с игривым укором. – Сообщение о том, что я уезжаю, ты сочла замечательным?
 – Глупый. – Кэтлин поцеловала его и выпрямилась. Взгляд ее стал серьезным. – Даже шутить так не смей. Эта новость чуть не разбила, мне сердце.
 Тайлер глубоко вздохнул и решительно произнес:
 – Я тоже должен тебе кое-что сказать, Кейт. Это насчет того, зачем я приехал в «Эспаду» и почему не уезжаю.
 – Ты ничего не должен объяснять. Ты купил здесь дом. Ты не стал бы этого делать, если бы не планировал остаться в Техасе. И неважно, что говорит Джонас. Я знаю, что ты не тот человек, который испугается его угроз. – Кэтлин облизнула пересохшие губы. – Я не знаю, что произошло между вами, но уверена: ты не убежишь, поджав хвост.
 Тайлер сцепил руки за ее спиной.
 – Все верно, Кейт. Не убегу. Просто не могу. Мне нужно решить с Джонасом Бэроном один вопрос, и пока этого не сделаю, я не уеду. Милая, я знаю, ты считаешь, что он добр к тебе. Может быть. На свой, эгоистичный манер. Но разве можно думать так после того, как он много раз давал тебе понять, что ты существо низшего порядка только потому, что в тебе не течет проклятая кровь Бэронов?
 – Именно об этом я и хотела тебе сказать. Все изменилось.
 – Изменилось? – повторил Тайлер. – Но как?
 Он уже понял. Еще до того, как Кэтлин ответила, он знал.
 – Джонас переменил свое решение. Он оставит «Эспаду» мне.




 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


 Четыре дня. Четыре дня прошло с той ночи. Кэтлин знала не только, сколько прошло дней с того момента, как она рассталась с Тайлером, она точно знала, сколько прошло часов и даже минут. И каждую эту минуту Кэтлин думала о нем, хотела его, тосковала по нему.
 Теперь, спустя четыре дня, она начала его ненавидеть.
 Ее губы дрожали, когда она выводила из конюшни Шарлотту. Это была та самая кобыла, которая чуть не задавила Тайлера, с чего все и началось. Если бы в тот день она не ездила верхом или поехала бы на холмы, а не к дороге! Кэтлин одернула себя – к чему рыдать над пролитым молоком? Прошлого не изменить. А будущее… Ее будущее прекрасно, ведь «Эспада» станет ее.
 Кобыла заржала и потрясла головой.
 – Спокойно, девочка, – нежно сказала Кэтлин, накладывая седло на спину животного.
 Она любила приходить в конюшню ранним утром, когда на траве еще поблескивает роса, солнце уже греет, но еще не печет и все обитатели «Эспады» – люди и звери – пробуждаются для нового дня.
 Четыре дня назад она пробудилась и встречала рассвет в объятиях Тайлера…
 Кобыла фыркнула и недовольно загарцевала.
 – Извини, – пробормотала Кэтлин, ослабляя подпругу.
 Перебирать в памяти события той ночи и утра – занятие бессмысленное. Что случилось, то случилось, и теперь все это в прошлом. Чем скорее она перестанет мучиться вопросом, почему Тайлер так поступил с ней, тем лучше.
 – Доброе утро, Джонас.
 Она подняла голову и увидела Джонаса, присоединившегося к Абелю в загоне для скота. Его улыбка была подозрительно широкой и лучезарной.
 Ее отчим вообще очень много улыбается в последнее время, хотя в то воскресное утро, когда она вернулась от Тайлера, ему было не до улыбок.
 Она вела машину на автопилоте, поскольку ее мысли были переполнены Тайлером, тело пело от восторга. Мир вокруг казался ей совершенным… пока она не увидела хмурого Джонаса, сидящего на ступенях дома с сигарой, зажатой в зубах.
 Кэтлин заглушила двигатель, вылезла из машины и на секунду заколебалась. Затем, сказав себе, что она уже давно взрослая женщина и может провести ночь, где и с кем пожелает, решительно направилась к Джонасу.
 – Доброе утро, – поприветствовала она его, намереваясь пройти мимо, но Джонас поднялся и преградил ей дорогу.
 – Тебе известно, который час?
 – Десять, – любезно ответила Кэтлин, бросив взгляд на наручные часы. – Я обещала Абелю помочь с новым жеребцом, поэтому, если ты извинишь меня…
 – По-моему, ты уже имела дело с жеребцом, Кэтлин! Смотри мне в глаза…
 Кэтлин почувствовала, что ее щеки заливает румянец, но она смело смотрела Джонасу в глаза.
 – Не надо, – мягко попросила она. – Не говори ничего, о чем потом мы оба будем жалеть.
 – А я и не собирался ничего говорить, кроме правды. Ты была с Кинкейдом.
 – Да, я была с Тайлером. И это не имеет к тебе никакого отношения.
 Джонас выплюнул сигару на траву.
 – Нет, девочка, это имеет отношение и ко мне, и к «Эспаде». Я уже пытался объяснить тебе, что Кинкейд – нехороший человек. Он появился здесь, чтобы взять то, что ему не принадлежит.
 – Ему нужна я, – уверенно ответила Кэтлин. – Я, Джонас. Почему ты никак не хочешь признать это?
 – Ты сказала ему, что я решил оставить «Эспаду» тебе?
 Страх, закравшийся в душу, еще когда она возвращалась домой, снова сжал ей сердце, но Кэтлин решительно подавила его.
 – Можешь мне поверить, меньше всего мы думали об «Эспаде».
 – Могу. Но ответь, ты сказала ему?
 – Да.
 – И? Что он сказал?
 Ничего. Тайлер ничего не сказал. С выражением лица, лишенным всяких эмоций, он посмотрел на нее, затем снял ее с колен, поднялся и ушел в дом.
 – Тайлер? – Кэтлин пошла вслед за ним.
 Он остановился, обернулся, привлек ее к себе и поцеловал.
 – Прости, – пробормотал он, крепко прижимая девушку к себе. Она почувствовала его возбуждение, и через мгновение они уже снова занимались любовью. На этот раз их соитие было быстрым и почти грубым. Когда все закончилось, он прошептал: – Кейт, прости меня.
 Кэтлин взяла в ладони его лицо и сказала, глядя прямо в глаза, что ей нечего прощать, что ей очень понравилось, что это было потрясающе.
 Глядя в холодные глаза отчима тем утром, Кэтлин заставляла себя не думать, почему Тайлер никак не отреагировал на ее новость об «Эспаде», почему в том, как он занялся с ней любовью, ей почудилось отчаяние… Почему он попросил прощения?
 Глядя Джонасу в глаза, Кэтлин посоветовала ему не лезть не в свое дело, а затем зашла в дом и позвонила Тайлеру…
 Еще три раза она попадала на автоответчик, пока не осознала со всей ясностью, что он не хочет говорить с ней, не хочет перезванивать и встречаться снова.
 – Едешь кататься?
 Кэтлин увидела улыбающегося Джонаса, направляющегося к ней.
 – Тпру-у-у. – Кэтлин в последний раз поправила подпругу и вскочила в седло. – Шарлотте нужно размяться. Я погоняю ее немного.
 – Ты вернешься к ленчу? – заботливо спросил Джонас. – Тебя ждет сюрприз.
 – Вернусь.
 Джонас схватил лошадь под уздцы.
 – И ты не спросишь, какой?
 Кэтлин вымученно улыбнулась.
 – Если я спрошу, сюрприз перестанет быть сюрпризом.
 Отчим хихикнул.
 – Говоришь, как настоящая Бэрон, – довольно произнес он и отпустил лошадь.
  Настоящая Бэрон . Так ли это? Наверное, она стала ею, ведь только настоящая Бэрон может унаследовать «Эспаду». Кэтлин прислушалась к себе, ожидая прилива радости из-за того, что мечта сбылась, но ничего не ощутила. Она была безразлична ко всему с того момента, как поняла, что Тайлер не позвонит, что она была для него женщиной на одну ночь. Он настойчиво преследовал ее, а добившись, потерял к ней интерес.
 Лошадь занервничала, чуя настроение хозяйки.
 – Успокойся, девочка. – Кэтлин погладила кобылу по голове.
 Она повернула лошадь к холмам, ограничивающим земли «Эспады» с севера, и пустила ее галопом. Теплый ветер бил Кэтлин в лицо, трепал волосы, и наконец она перестала чувствовать что-либо, кроме тепла, ветра, лошади и аромата луговых трав.
 Пустив Шарлотту сначала рысью, а потом шагом, Кэтлин снова заговорила с ней. Прошлой ночью они с Абелем решили, что было бы неплохо, если бы в «Эспаде» появился жеребенок.
 – Скоро, – прошептала Кэтлин, – я представлю тебя тому красивому жеребцу из последнего стойла. – (Кобыла навострила уши). – Мой тебе совет, девочка. Получи удовольствие, но не верь ни единому его слову.
 Лошадь заржала, и Кэтлин засмеялась, но смех застрял в горле, превратившись во всхлип. Кэтлин подняла голову и посмотрела в безоблачное небо.
 – Будь ты проклят, Тайлер Кинкейд, – прошептала она. – Будь проклят.
 Пригнувшись к шее лошади и натянув поводья, Кэтлин пустила ее галопом.
 Тайлер стоял в патио своего дома среди техасских холмов и смотрел вдаль.
 Этим утром экспресс-почтой ему доставили пакет, и теперь он лежал перед ним на столе. Пакет был пустой, потому что разгадка рождения Тайлера находилась в его дипломате. Частный детектив закончил работу.
 Среди полученных Тайлером документов было заверенное заявление женщины, работавшей помощницей доктора, принявшего 18 июля тридцать пять лет назад живого младенца мужского пола у роженицы Хуаниты Бэрон. Еще одно заявление было подписано женой доктора: в предсмертной исповеди тот признался в соучастии в обмане – он объявил этого младенца мертворожденным.
 Но был еще один документ – по мнению Тайлера, самый важный.
 В тонкой папке лежали сведения о том самом ковбое, которого Джонас Бэрон считал отцом Тайлера. Молодой человек мог быть другом Хуаниты, ее доверенным лицом… но никак не отцом ее ребенка. Частный детектив не только установил имя ковбоя, но узнал его биографию. Парень служил в армии и был серьезно ранен, что привело к неспособности иметь детей.
 Сомнений больше не осталось. Потребуй Тайлер проведения теста на ДНК, анализа крови – результат лишь подтвердил бы правду.
 Его отцом был Джонас Бэрон.
 Тайлер отвернулся от безмятежной картины холмов и цветущих лугов.
 – Проклятый сукин сын! – закричал он, но боль и гнев в его душе не утихали. Он ударил кулаком по стеклянной поверхности столика, стоящего в патио, но стекло было прочным и не разбилось. А он хотел разбить и увидеть осколки, похожие на осколки его жизни. И его сердца.
 Подхватив дипломат, Тайлер вышел из дома и направился к машине.
 Пару недель назад результаты поиска обрадовали бы его. Тайлер получил бы ответы на свои вопросы и без сожаления расквитался бы с Джонасом Бэроном.
 Но он влюбился в Кэтлин. Какой смысл отрицать это? Он любит ее всем сердцем и знает: соверши он задуманное, она возненавидит его. Он собирается уничтожить ее отчима, которого она искренне любит; сделать врагами ее сводных братьев, которых она обожает, а он никогда не узнает; лишить ее того, что с детства стало частью ее души. «Эспада». «Джонас оставит «Эспаду» мне», – сообщила ему Кэтлин. И когда Тайлер посмотрел ей в глаза, он понял, что она делится с ним самой большой радостью в своей жизни. А он стоял перед ней неподвижно, руки вдоль тела, голова опущена. Ему казалось, что он тонет, что его легкие разрываются, а перед глазами мелькает вся жизнь.
 Вот и сейчас он вспомнил вечеринку по случаю дня своего рождения, частного детектива, пообещавшего перевернуть Землю, но разгадать тайну рождения Тайлера, Джонаса, хвастающегося, как он терроризировал неверную жену, Кэтлин… его любимую Кэтлин, ее лицо, напряженное от страсти, когда она отдавала ему свою невинность. И еще он увидел лицо женщины, которую никогда не знал, которая отдала свою жизнь за то, чтобы мог жить он.
 Как он мог забыть о Хуаните Бэрон? О ее жертве, принесенной во имя его жизни? Он готовился узнать банальную историйку о маленькой, наивной девочке, попавшей в жизненный переплет, но история Хуаниты Бэрон восходила к древнегреческим трагедиям. Молодая отчаявшаяся жена. Жестокий муж. Ребенок, чей первый крик совпал с последним вздохом его матери…
 – О господи, – простонал Тайлер, поднимая лицо к небу.
 Если он завладеет «Эспадой», он разобьет сердце Кэтлин.
 Если он этого не сделает, ему придется жить с мыслью, что он предал женщину, давшую ему жизнь самой высокой ценой.
 Тайлер развернулся и пошел назад в патио, где совсем недавно они с Кэтлин занимались любовью.
 Если бы только тем утром он рассказал ей правду. Правду о себе, о своем ужасном прошлом, о своих намерениях, о своем долге перед матерью. А главное, он должен был сказать, что любит ее.
 Кэтлин тоже любит его. Он знал это. Ее любовь плескалась в прекрасных глазах, чувствовалась на губах, когда он целовал ее губы и тело.
 Пусть она любит «Эспаду», но может… может, его она любит больше?
 Тайлер задержал воздух в легких, затем с шумом выдохнул. Включил автоответчик, чтобы еще раз послушать любимый голос. Первое сообщение было радостным и полным любви, второе – менее радостным, но все еще ласковым, в последнем, третьем, она говорила, что все понимает и не ждет его звонка… Нет, она ничего не понимает, не может понимать.
 – Я люблю тебя, Кейт, – прошептал Тайлер в темноту пустого дома.
 Ему показалась, что он говорит на неведомом ему языке. Он никогда не говорил этих слов ни одной женщине, ни одному живому существу. Он даже мысленно никогда их не произносил.
 Кэтлин любит его, Тайлер не сомневался. Ладно, ладно, почти не сомневался. Откуда ему знать наверняка, если он сам не сказал ей этих слов и ей не дал сказать?
 А если он ошибается? А если Кэтлин не любит его? А если то, что он видел на ее лице и в глазах и принял за любовь, всего лишь довольство сексуально удовлетворенной женщины?
 Он никогда не узнает, если не спросит, несмотря на риск. Дьявол, он рисковал своей жизнью, деньгами, корпорацией тысячу раз, но никогда ничего не боялся так, как получить отказ Кэтлин.
 Тайлер вскочил в машину, завел двигатель и включил максимальную скорость.
 Как только Кэтлин поднялась по ступеням дома, дверь распахнулась. На пороге стояла Марта.
 – А вот и ты, – сказала она и обняла девушку за плечи. – Мы дожидались тебя.
 Кэтлин улыбнулась.
 – Не стоило волноваться. По правде говоря, я не голодна.
 – Неужели? – раздался низкий мужской голос. – Ты тощая, как жердь, моя сладкая.
 Кэтлин по-девчоночьи завизжала и бросилась в объятия Слейда Бэрона.
 – Слейд! – смеялась она. – Какой прекрасный сюрприз!
 – Если хочешь получить настоящий сюрприз, обернись, дорогая.
 Кэтлин мгновенно обернулась.
 – Тревис?!
 – Он самый. – Тревис Бэрон засмеялся и раскрыл объятия для своей сводной сестры.
 – Эй, детка! Посмотри на меня.
 – Гейдж! – Она обвила руками шею младшего из братьев. – Не могу поверить!
 Джонас, стоящий за спинами сыновей, издал хриплый смешок.
 – Разве я не сказал, что тебя ожидает сюрприз, девочка?
 – Да, но я и подумать не могла… – Кэтлин снова поцеловала Тревиса, затем подхватила Гейджа и Слейда под руки и повела их в библиотеку. – Ребята, как вы оказались здесь все вместе? А где Александра, Натали и Лара? Гейдж, где моя новая племянница? Слейд, где мой замечательный племянник? Тревис, Александра должна родить со дня на день?
 Все Бэроны дружно рассмеялись.
 – Наша Кэти не меняется, – констатировал Гейдж. – Тысяча вопросов в минуту.
 Кэтлин села на середину кожаного дивана, Слейд и Тревис заняли места по бокам, а Гейдж выдвинул из-за письменного стола отцовский «трон» и сел напротив.
 – Чувствуйте себя как дома, – саркастически заметил на это Джонас.
 Братья многозначительно переглянулись.
 – Спасибо, – ответил за всех Слейд. – Мы и есть дома. Итак, Кэти, как поживаешь?
 Плохо, чуть было не сорвалось с ее губ, но она вовремя прикусила язык. Не хотелось портить такую чудесную встречу, да и ее любовные неурядицы никого, кроме нее, не касались.
 – Отлично. – Кэтлин широко улыбнулась. – А как вы, парни?
 – Хорошо, – ответил Гейдж. Тревис и Слейд согласно кивнули.
 – Лучше всех, – сказали они в унисон.
 – А мои невестки? Мой племянник? Племянница? – Она посмотрела на Тревиса. – Вы уже знаете, кто у вас родится?
 Тревис улыбнулся.
 – Алекс решила сделать все по старинке. Она, попросила доктора не сообщать ей пол ребенка.
 – Молодец. Жаль, что они все не приехали с вами. Я… – Кэтлин заметила, как мужчины обменялись взглядами, и ее осенило. Это – не встреча, это – сбор семьи. Кэтлин посмотрела на отчима. – Джонас? Это по поводу…
 – «Эспады». – Он кивнул и стал откупоривать бутылку бурбона.
 – Ты сказал им? – Краска бросилась в лицо Кэтлин.
 – Да.
 Она смотрела на лица мужчин, которых любила и считала своей настоящей семьей, но по их выражению ничего не могла понять.
 – Ребята, послушайте, если кто-то из вас переменил мнение, если вы хотите ранчо, я пойму, потому что у вас больше прав на «Эспаду», чем у меня…
 – Детка, – мягко прервал ее Слейд, – мы просто счастливы.
 – Мы рады за тебя, Кэти. – Гейдж взял ее за руку.
 – Правда, – подтвердил Тревис и поцеловал ее в щеку. – Старик и так слишком долго думал, пока пришел к единственно правильному решению.
 – Но ведь пришел? – огрызнулся, но миролюбиво, Джонас. – А это главное.
 – Да, но только после того, как некий сукин сын из Атланты…
 – Слейд! – воскликнули одновременно Тревис и Гейдж, но было поздно.
 – Черт, – пробормотал Слейд. – Кэти, я не должен…
 – Тайлер, – сказала Кэтлин, удивляясь, как спокойно и холодно прозвучало это имя в ее устах. – Его зовут Тайлер Кинкейд.
 – Продолжай, – велел Джонас. – Скажи ей.
 – Да, мы говорим об этом негодяе Кинкейде. – Глубоко вздохнув, Слейд взял Кэтлин за руку и крепко сжал ее. – Этот ублюдок использовал тебя, сестричка. Я не хочу причинять тебе боль, но…
 – Использовал? Как? – И снова звук собственного голоса удивил Кэтлин. Хотя сердцем она давно поняла, что история с Тайлером была слишком прекрасна, чтобы быть правдой. Этот красивый, страстный, сильный и нежный мужчина ворвался в ее жизнь так стремительно, что мог быть либо чудом, либо ошибкой. В чудеса она давно не верит, значит… – Как он меня использовал? – повторила она вопрос, выдернула руку из рук Слейда и поднялась с дивана. Братья снова переглянулись.
 – Он хочет «Эспаду», – наконец сказал Слейд.
 – Нет. – Кэтлин переводила взгляд с одного лица на другое, на которых больше не было улыбок. – Вы ошибаетесь, ему не нужна…
 – Нужна. – На этот раз ответил Тревис. – Похоже, на западной стороне нашли нефть. Много нефти. Она принесет много денег.
 – Джонас! – Кэтлин повернулась к отчиму. – Это правда? Почему мне никто не сказал?
 – Я получил окончательный отчет только пару недель назад. Не хотел говорить раньше времени, к тому же Кинкейд рыскал вокруг и вынюхивал.
 – Вокруг меня, ты хочешь сказать. – В комнате было жарко, но кожа Кэтлин покрылась мурашками. – Джонас предупреждал меня. Он говорил, что Тайлеру нужна не я, но я не хотела слушать.
 – Дорогая, – мягко произнес Тревис и поднялся на ноги. – Кэти…
 – Нет. Я в порядке. Расскажите мне остальное. Ведь есть что-то еще?
 Теперь встал Гейдж.
 – Ничего такого, о чем тебе следовало бы знать, милая. Джонас сказал, что ты уже порвала с этим негодяем…
 – Нет, – сказала Кэтлин и вскинула голову. – Это он порвал со мной. И ты не прав, я хочу знать все. Расскажите, что знаете.
 Слейд вздохнул и тоже поднялся с дивана.
 – У сукина сына в Атланте есть женщина.
 Кэтлин не смогла сдержать тихого стона.
 – Женщина, – повторила она тихо.
 – По имени А-дри-а-на, – сказал Джонас по слогам, намеренно их растягивая. – Редкая красавица, как те модели в журналах. Как раз такая ему и подходит.
 – Красивая, – прошептала Кэтлин. – Утонченная. Элегантная.
 Тревис, Слейд и Гейдж посмотрели друг на друга. Их взгляды красноречиво говорили, что они намерены найти Тайлера Кинкейда и вытрясти из него душу.
 – Пустышка. Трехдолларовая погремушка, – холодно сказал Тревис.
 – Одна внешность, – добавил Слейд, – а души нет.
 – Они стоят друг друга, – резюмировал Гейдж, и братья дружно закивали.
 – Вы не поверите, какую историю он выдумал, – сказал Джонас.
 – Ты о том, что он прикинулся ковбоем? – спросила Кэтлин. – Или то, что он сделал вид, будто интересуется мной?
 – Кэти, – воскликнули мужчины разом, но голос Джонаса перекрыл остальные.
 – Вы все знаете о могиле на холме, где похоронена моя жена, умершая при родах. – Джонас сделала паузу, обвел всех взглядом и вздохнул. – Я любил эту женщину всем сердцем. Мое сердце было разбито, когда я потерял их обоих – Хуаниту и моего первенца. Это был черный день в моей жизни. И теперь, спустя годы, бессовестный лжец по имени Тайлер Кинкейд появляется на моей земле и говорит, что мой первый сын не умер, что он и есть тот самый ребенок…
 – Что? – прошептала Кэтлин. – Что?
 – Что слышала. Я ему сказал: «О чем ты говоришь, Кинкейд?» А он рассмеялся и заявил, что знает о нефти и, если я не отдам ему «Эспаду», расскажет всем эту грязную выдумку, чтобы вывалять имя Бэронов в грязи.
 – Но это безумие. – Кэтлин в оцепенении смотрела на отчима. – Он Тайлер Кинкейд, и у него денег больше, чем он может придумать, на что их потратить. Он…
 – Он получит дырку от бублика. Он – никто. Даже его имя – не его.
 – Прекрасный спектакль. Браво, Бэрон! – Все присутствующие повернулись к двери. Там стоял Тайлер, одетый в черную футболку, вылинявшие голубые джинсы и ботинки. Именно таким Кэтлин запомнила его навсегда. Его губы были искривлены в насмешливой холодной улыбке. – Ты был так убедителен, что я чуть сам не поверил.
 – Убирайся из моего дома и с моей земли, Кинкейд! – закричал Джонас. Три его сына сделали шаг вперед, во взглядах их читалась ненависть, но Кэтлин опередила братьев и бросилась к Тайлеру.
 – Скажи, что Джонас не прав, – прошептала она. – Тайлер! – Она смотрела в глаза мужчине, которому отдала свое сердце. – Скажи, что это неправда.
 – Он не может. – Голос Джонаса был холодей. – Потому что я говорю правду.
 Кэтлин положила руку Тайлеру на плечо и почувствовала, как напряжены его мускулы.
 – Пожалуйста, Тайлер. – Голос девушки сорвался. – Скажи, что все это ложь. Ты же не говорил, что ты сын Джонаса, правда? Ты ведь Тайлер Кинкейд, да?
 Он нежно провел тыльной стороной ладони по щеке Кэтлин.
 – Я не могу, Кейт.
 Всхлип вырвался из горла Кэтлин.
 – Я любила тебя. Господи, я так тебя любила!
 – Кейт, – настойчиво произнес Тайлер, – послушай меня. Разреши рассказать тебе всю историю.
 – Ты рассказал нашей сестре достаточно сказок, – сказал один из братьев, но Тайлер проигнорировал его.
 – Кэтлин, – сказал он. – Я люблю тебя.
 – Он лжет, – вмешался Джонас.
 – Ты слышишь, Кейт? – Голос Тайлера был низким и хриплым. – Я люблю тебя. Ни одной женщине я не говорил этих слов. Только тебе.
 Как же ей хотелось поверить ему! Поверить, что его страстный шепот, ласки и поцелуи были правдой, что он любит ее так же сильно, как и она его…
 – А как насчет той женщины, которая ждет тебя в Атланте? – спросила она. – Ее зовут Адриана, кажется?
 На щеке Тайлера задергался мускул.
 – Да. Но это не то…
 Он не договорил, потому что рука Кэтлин взметнулась и ударила его по щеке.
 – Уходи! – закричала она. – Уходи! Уходи! Уходи!
 Тайлер молча смотрел на залитое слезами лицо девушки. Был самый подходящий момент сказать ей, ее братьям правду. В дипломате, лежащем в его машине, были собраны неопровержимые доказательства. Это стерло бы выражение ненависти на лицах его братьев, а Джонас был бы морально уничтожен. Но это не вернуло бы ему Кэтлин.
 – Кейт, – тихо сказал он, глядя ей в глаза, – если ты когда-нибудь меня любила, не отворачивайся от меня теперь. Доверься мне. Дай руку и пойдем со мной.
 На какое-то мгновение он поверил, что она пойдет. Ему показалось, что в ее глазах, полных слез, промелькнули отблески той любви, которую он видел там, обнимая ее тогда, на рассвете. Но затем братья Бэрон шагнули вперед и окружили Кэтлин. Тревис встал слева, Слейд – справа, Гейдж – позади, положив руку на плечо девушки.
 – Кейт? – снова позвал Тайлер.
 Посмотрев на ее лицо, он все понял. Тайлеру показалось, что из его груди вырвали сердце, но он нашел в себе силы повернуться и медленно выйти из дома. Дойдя до машины и уже открыв дверцу, он вдруг остановился. Нет! Он не может допустить, чтобы все закончилось вот так. Он любит Кэтлин. Она любит его. Он вернется в дом и, если надо, будет драться с ее братьями, лишь бы она выслушала его наедине.
 Однажды он уже увез Кэтлин Маккорд из этого дома насильно и, видит Бог, готов сделать это снова.
 Тайлер подошел к двери дома, и в этот миг она распахнулась.
 – Тайлер! – раздался крик Кэтлин. – Тайлер, подожди!
 Она бежала к нему, а на лице Тайлера расплывалась счастливая улыбка.
 – Кейт, – сказал он, сжимая ее в объятиях. – Кейт, любимая моя…
 Тут из дома выскочили все Бэроны.
 – Кинкейд, сукин сын, отпусти ее, – крикнул кто-то из них.
 Тайлер почувствовал, как в нем закипел адреналин. Он закрыл Кэтлин собой, готовый сражаться со всем миром, а не только с семейкой Бэрон… которая была и его семьей.
 – Кэтлин, – крикнул Джонас, – немедленно вернись…
 Внезапно старик схватился за грудь, пошатываясь, спустился со ступеней крыльца, рухнул наземь и замер.




 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ


 Больница была новой и современной, построена на деньги нескольких техасских нефтяных магнатов. Здесь были зимний сад, библиотека, часовня.
 Комната ожидания носила имя Джонаса. Тайлер мысленно усмехнулся иронии судьбы, по которой все Бэроны собрались именно здесь, чтобы услышать приговор врачей – будет Джонас жить или нет. Но еще большая ирония заключалась в том, что Тайлер был среди них, хотя знал, что сыновья старика скорее согласились бы с присутствием гремучей змеи, но Тайлера это не волновало.
 Главное, Кэтлин хотела, чтобы он был рядом.
 Он стоял позади, когда сыновья старика, его жена и падчерица склонились над неподвижным Джонасом. Он продолжал держать дистанцию, когда прибыла машина «скорой помощи» и Марта уехала вместе с мужем. Братья Кэтлин сели в одну машину и позвали ее, но она взяла Тайлера за руку, лицо ее было бледным и решительным.
 – Не оставляй меня, – попросила она. После этих слов никакая сила не смогла бы оторвать его от нее.
 Ее братья попытались возражать, но, вероятно, они что-то увидели в лице Тайлера, потому что кто-то из них сказал, что сейчас не время для споров и выяснения отношений. И вот они все вместе оказались в комнате ожидания.
 Марта сидела в уголке длинного бежевого дивана. Выражение ее лица было спокойным, но руки заметно дрожали, когда она брала чашку кофе, принесенную Гейджем.
 Кэтлин сидела рядом с Мартой и что-то тихо ей говорила. Но она часто поднимала глаза и смотрела на Тайлера, будто хотела убедиться, что он здесь. Да, отвечал он ей взглядом, я с тобой, Кейт. Я буду рядом столько, сколько ты захочешь.
 Слейд, Тревис и Гейдж периодически бросали на него злые взгляды. Тайлер чувствовал, что они не винят его в произошедшем с Джонасом, но злятся из-за сестры. И еще он испытывал к ним симпатию, несмотря на то, что они готовы были наброситься на него с кулаками в любой момент. Как могли ему не нравиться люди, так глубоко и преданно любящие Кэтлин?
 Но кроме симпатии эти молодые мужчины вызывали у него странное, щемящее чувство – они были его братьями. Пусть наполовину, но у них была одна кровь. Он угадывал свои черты в их лицах: у Тревиса были такие же, как у него, зеленые глаза, у Слейда – черные волосы, у Гейджа – нос, телосложение и даже походка…
 Но ни один из них никогда не узнает этого. Он никому не расскажет правду. Зачем? Джонас стар и немощен, быть может, в эту минуту он умирает. Только трус и негодяй может намеренно причинить боль умирающему. Повесить правду о себе камнем на шеях родственников? Нет, он не станет причинять боль невинным людям.
 Тайлер сжал в карманах руки в кулаки и отвернулся к окну.
 Может быть, когда-нибудь он расскажет правду Кэтлин, потому что не хочет никакой лжи между ними. Но сейчас он не станет этого делать. Пусть унаследует ранчо, которое она так любит, – он не станет портить ей радость, не станет уличать ее отчима во лжи и разоблачать его.
 – Миссис Бэрон?
 Тайлер обернулся. В комнату вошел доктор. Марта и Кэтлин вскочили с дивана и бросились к нему. Гейдж, Тревис и Слейд встали позади женщин.
 Тайлер остался стоять на месте.
 – Миссис Бэрон… Марта. – Эстебан О'Коннор взял ее за руку. – У Джонаса был инфаркт.
 – Он… он будет жить?
 – Да, я думаю. Инфаркт был не очень тяжелым, а ваш муж – крепкий мужчина. – О'Коннор откашлялся. – Но, падая, он сломал ногу и разорвал кровеносный сосуд. Мы остановили кровотечение, но требуется переливание крови.
 – Ну так перелейте, – нетерпеливо сказал Гейдж.
 – Мы обязательно сделаем это. Сейчас в лаборатории ищут донора, поскольку у Джонаса очень редкая группа крови.
 – И? – нахмурившись, спросил Слейд.
 – Дело в том, что Джонасу нужен специальный донор. Много лет назад Джонасу делали операцию и переливание…
 – Да, когда удаляли желчный пузырь, – сказала Марта.
 – Тогда переливание спасло ему жизнь, но из-за того, что у него редкая группа крови, а перелили ему обычную, и антитела… Одним словом, это очень сложно. Главное, Джонасу нужен донор с отрицательным резус-фактором и отрицательной реакцией на антиген К.
 Братья переглянулись.
 – Насколько я понимаю, – сказал Тревис, – такие вещи должны передаваться по наследству, да? – Он протянул руку, предлагая вену. – Перед тобой три его сына, Эстебан, возьми кровь у всех.
 – Все не так просто. Анализ на антиген займет двадцать четыре часа. Мы должны быть уверены в совместимости крови.
 – Доктор, у меня нужная вам кровь. – Тайлер подошел к сгрудившимся Бэронам, и они расступились перед ним. – Меня зовут Тайлер Кинкейд. Я являюсь донором в течение многих лет, вы можете найти мои данные в компьютере.
 – Черт возьми, парень. Тебя нам сам бог послал.
 Слейд откашлялся.
 – Эстебан, ты же только что сказал, что это очень редкая кровь…
 – У троих на тысячу.
 В комнате повисло молчание. Тайлер заколебался, но он знал, что это момент истины.
 – Джонас Бэрон – мой отец, – тихо сказал он.
 – Это ложь! – воскликнул Гейдж, но Слейд призвал брата к молчанию.
 – Это правда, – с горькой усмешкой произнес Тайлер. – Поверьте, это доставляет мне не больше радости, чем вам. – Он повернулся к Кэтлин. – Я не знал этого, когда появился в «Эспаде» впервые, знал только, что родился здесь. А когда узнал, что я сын Джонаса, решил ему отомстить…
 Кэтлин дернулась, как от удара.
 – … соблазнив меня, – прошептала она.
 Тайлер хотел обнять ее, сказать, что она ошибается, что он любит ее, что случившееся между ними касается только их двоих и не имеет отношения к вендетте… Но доктор уже завладел им, сказав, что такие добровольные доноры, как Тайлер, спасли жизнь многим людям.
 – Он дарит жизнь Джонасу, – закончил О'Коннор, и Тайлер снова подумал о горькой иронии судьбы. Он посмотрел по сторонам, но Кэтлин уже не было в комнате.
 Тайлеру задали ряд вопросов, уложили на кушетку и воткнули иглу в вену. Когда все было закончено, девушка-лаборантка лучезарно улыбнулась, приложила к ранке смоченную спиртом ватку и заклеила пластырем.
 – Все, мистер Бэрон.
 – Кинкейд, – поправил Тайлер. – Меня зовут Тайлер Кинкейд.
 – Извините, мистер Кинкейд, – вспыхнула девушка.
 Он кивнул и, сделав вид, что внимательно слушает ее инструкции, стал думать о том, что вот он и достиг конца в своих поисках. Он узнал о своих родителях, о братьях, нашел ту единственную, которую полюбил всем сердцем, – и потерял их всех в тот момент, когда Джонас упал наземь. Теперь все они знают правду – Тайлер бросил Тревису ключи от машины прежде, чем уйти в лабораторию сдавать кровь.
 – В машине дипломат, – сказал он. – Там документы, которые подтвердят мои слова.
 Тайлер поднялся с кушетки. Голова немного кружилась, поэтому он закрыл глаза и подождал, пока пол, потолок и стены станут на свои места.
 Итак, все кончено, хотя лучше бы и не начиналось вовсе. Что он узнал такого, что сделает его жизнь счастливее? То, что его мать не отказывалась от него? Это прекрасная новость, но разве легче было узнать, что отец от него отказался? Узнать, что его мать умерла при родах, с мыслью, что муж отдаст ее малыша в чужие руки? Она умерла тридцать пять лет назад. Целую жизнь назад, и ничто не изменит этого.
 Идя по тихому больничному коридору, Тайлер замедлил шаг. Они, Бэроны и Кэтлин, должно быть, все еще в комнате ожидания. Тайлер подошел к двери и увидел их всех: Марта снова сидела в уголке дивана и улыбалась Тревису, Слейду и Гейджу. Кэтлин сидела рядом с ней. Вот она подняла голову и увидела его в дверном проеме… скользнула невидящим взглядом и отвернулась. Все кончено.
 Тайлер продолжил свой путь к выходу, убыстряя шаг. Он расправил плечи и гордо вскинул голову. Что с ним случилось? Он ничего не потерял, потому что ничего не обрел, кроме старого упрямца, который сегодня хотел видеть его своим сыном не больше, чем тридцать пять лет назад. А любовь… Любовь? Он горько рассмеялся и вышел на полуденную жару. Что такое любовь? Мужчина видит женщину, которой хочет обладать, и начинает игру: говорит слова, которые та хочет слышать, оказывает знаки внимания и делает подарки, а в результате все равно все заканчивается постелью. Так, или почти так, все произошло и с Кэтлин. Если бы не стресс последних двух недель, ему никогда и в голову бы не пришло думать о чем-то большем, чем плотское вожделение. Если он и полюбит женщину, это будет кто-то типа Адрианы. Женщина утонченная, светская, знающая настоящего Тайлера Кинкейда – миллионера в костюмах от Армани, а не парня в вылинявших джинсах и выгоревшей футболке. Парня, который однажды встречал техасский рассвет, держа в объятиях обнаженную нежную женщину, и был счастлив, как никогда в жизни.
 Тайлер выругался, завел машину, нажал на газ и умчался прочь.
 Дома, в Атланте, все было так, будто он и не уезжал. Мраморный холл сиял в свете люстр, на столике высилась гора корреспонденции. Тайлер перебрал ее и не нашел ничего срочного. На автоответчике было записано несколько сообщений. Он прослушал их, но ничто его не заинтересовало. Только сообщению Адрианы он уделил внимание. «Дорогой, – говорила она мягким, чувственным голосом, – я звонила тебе в офис, и твоя секретарша сказала, что ты уехал. Теперь я понимаю, почему ты не перезвонил мне. Ты, наверняка ужасно занят, но все же дай о себе знать, пожалуйста. Ты пропустил вечер у Форсайтов, но грядет прием у Хатчинсонов, и это должно быть весело…»
 Тайлер прошел на кухню, взял из холодильника бутылку пива и вернулся в кабинет. Он нажал кнопку перемотки и еще раз прослушал сообщение Адрианы.
 Она была красивой и яркой. И умной. Она знала правила игры. Он не звонил ей три недели, но разве по ее тону скажешь это? Она сама нашла объяснение и извинение его молчанию.
 Кэтлин наверняка появилась бы на пороге его дома и потребовала ответа, почему он избегает ее. Кэтлин бы…
 Какая разница, как поступила бы Кэтлин Маккорд? Ее больше нет в его жизни, впрочем, ее и не было в его настоящей жизни. Он попытался представить ее здесь, в этом доме, в кругу его знакомых и рассмеялся.
 Он – Тайлер Кинкейд, а не техасский ковбой в вылинявших джинсах и ботинках с налипшим на них навозом. Он принадлежит этому миру, где чувствует себя как рыба, вернее, акула в воде. Он построил империю своими собственными руками и головой. И императрицей в этой империи может быть только Адриана.
 Тайлер взял трубку. Адриана идеально подходит ему. Или женщина, похожая на нее. Женщина, о которой он может думать, пока она рядом, и тут же забывать, когда ее нет. Женщина, которая не станет лезть ему в душу и сердце; не будет ждать, что на рассвете он нежно обнимет ее обнаженное тело; не будет смотреть на него глазами, в которых отражается ее душа…
 – Проклятье! – Тайлер в сердцах швырнул трубку на рычаг.
 Он устал. Конечно, все дело в усталости. Он гнал машину из Техаса до Атланты почти без остановок, непрерывно поглощая черный, как деготь, кофе.
 Он позвонит Адриане завтра. И вице-президенту корпорации он тоже позвонит завтра, чтобы сказать, что он вернулся и что жизнь возвращается в обычное русло. Он подпишет контракт с компанией из Стокгольма и слетает в Швецию. Может, пригласит Адриану полететь вместе с ним. А может, и нет. Тайлер усмехнулся, сбросил одежду и пошел в душ. Скандинавские женщины очень красивы – светлые волосы, голубые глаза. Как раз то что надо, чтобы забыть золотисто-медовые глаза Кэтлин и ее каштановые локоны, шелком скользящие по его обнаженному телу…
 – Прекрати, – резко велел он себе.
 Тайлер вышел из ванной, лег в постель, и перед его глазами немедленно возникла картина того рассветного утра… Проснулся Тайлер рано и тут же пошел в спортзал, где истязал себя до изнеможения, пока его сознание не прояснилось и мысли не настроились на рабочий лад. Затем он принял душ, надел костюм, позвонил в офис и Адриане.
 К пяти часам он провел три совещания, позвонил в Стокгольм, пообедал со своим брокером и переговорил с турагентом по поводу поездки в Швецию. В шесть принял душ, побрился и переоделся в смокинг в своей персональной ванной комнате, сел в свой «порше» и поехал к Адриане.
 – Тайлер, дорогой, – проворковала она, открывая дверь и обнимая его.
 Держа женщину в объятиях, он понимал, что она не хочет ехать к Хатчинсонам, а мечтает, чтобы он занялся с ней любовью. Его руки уже нащупали застежки изысканно-соблазнительного одеяния, и тут он вспомнил сарафан в ярких цветах, белый кружевной бюстгальтер.
 – Мы же не хотим опоздать, – с улыбкой сказал он, отстраняясь.
 В семь, потягивая превосходное шампанское из хрустального фужера, он подумал, насколько вкуснее красное вино в пластиковых стаканчиках.
 В восемь, разрезая ножом нежнейший говяжий бифштекс, он мечтал, чтобы это было барбекю.
 В девять он понял, что все бесполезно. Его тело в Атланте, но сердце и душа – в Техасе. И пусть, черт возьми, Кэтлин Маккорд слишком упряма и горда, чтобы признать, что любит его, он-то ее любит! И всегда будет любить, как бы упрямо он ни пытался опровергнуть это. Он должен сказать ей, что не может жить без нее, как и она без него, он в этом уверен. А заартачится – перекинуть через плечо и похитить, как он однажды уже сделал.
 Тайлер отвел Адриану в тихий уголок гостиной Хатчинсонов и взял ее руки в свои.
 – Адриана, – мягко сказал он, – прости меня. Ты чудесная женщина, очень красивая…
 – Но у тебя есть другая.
 – Да, – произнес он, потому что Адриана заслуживала правды. – Поверь, я сам не ожидал, что все так случится.
 Адриана улыбнулась, взяла в ладони его лицо, приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала в губы. В глазах ее блестели слезы.
 – Ты хороший человек, Тайлер Кинкейд, – мягко сказала она. – Ты – лучший мужчина из всех, кого я знаю. И я уверена, что та счастливица, которую ты любишь, тоже знает это.
 – Спасибо, – с улыбкой сказал он и поцеловал Адриану в ответ.
 После этого, не задерживаясь ни на секунду, Тайлер покинул прием. Примчавшись домой, он переоделся н джинсы, затем поехал в аэропорт и забронировал чартерный самолет. Пилот удивился, когда Тайлер начал торопить его, настаивая, что он должен быть в Техасе до рассвета.
 Спустя несколько часов они приземлились на взлетной полосе ранчо «Эспада». Тайлер ожидал, что появится Абель или кто-то из ковбоев и остановит его, но никто не вышел. Он позвонил в дверной звонок один раз, другой, затем постучал кулаком. В доме вспыхнул свет, но первой к двери поспела Кармен.
 – Сеньор Кинкейд? – Она сонно моргала. – Что случилось, сеньор?
 – Ничего особенного, – ответил Тайлер и проследовал мимо нее в дом. – Я пришел к Кэтлин.
 – Мистер Кинкейд? – На лестнице стояла Марта, кутаясь в длинный голубой халат.
 – Это я, – ответил Тайлер. – Простите за беспокойство в столь ранний час, миссис Бэрон. – Его голос стал мягче. – Я звонил в больницу, и мне сказали, что с Джонасом… с вашим мужем все в порядке.
 – Благодаря вам. – Марта улыбнулась. – Я рада, что вы вернулись, Тайлер. Могу я вас так звать?
 – Конечно, и на «ты». Но…
 – Кармен, приготовь нам кофе и что-нибудь перекусить. И скажи моим пасынкам и падчерице, что у нас гость.
 – Не стоит беспокоиться, – раздался сверху мужской голос.
 Тревис, Слейд и Гейдж стояли друг за другом на лестнице. Они выглядели заспанными, суровыми и… очень родными. Тайлер вздохнул и пожалел, что ему не удастся узнать их поближе.
 – Да, не стоит беспокоиться, – прозвенел злой женский голос, и сердце Тайлера засбоило.
 – Привет, Кейт, – сказал он тихо, обращаясь к любимой женщине, спускающейся к нему по ступеням.
 На ней была длинная, до пят, белая ночная сорочка в мелкий голубой цветочек, из-под которой выглядывали босые ноги. Волосы спутанной гривой рассыпались по плечам.
 – Убирайся отсюда, Тайлер Кинкейд!
 Тайлер улыбнулся, прислонился к дверному косяку и сложил руки иа груди.
 – Оденьтесь, мисс Маккорд, – ровным голосом велел он.
 – Ты сумасшедший, Кинкейд! Ты слышал меня? Ты думаешь, я стану выполнять твои приказания?
 Тайлер демонстративно посмотрел на наручные часы.
 – Даю тебе три минуты.
 – Ты даешь мне три минуты?! Ты точно спятил, Кинкейд. – Она сложила руки на груди, неосознанно копируя его. – Назови мне хотя бы одну причину, почему я должна выполнять твои приказы?
 – Пожалуйста, – лениво протянул он, отрываясь от косяка и направляясь к ней. – Я могу назвать их несколько. Начнем с того, что уже светает, а я хочу добраться до своего ранчо и полюбоваться рассветом так, как мы делали это в прошлый раз. Мы сидели в патио обнаженные, завернутые в одеяло, и я держал тебя на руках.
 Краем глаза он увидел какое-то движение в рядах братьев, его братьев, увидел руку, вскинутую для удара и перехваченную другой рукой.
 – Ты ужасный человек! – закричала пунцовая от стыда Кэтлин.
 – Я могу также сказать, что, если ты не оденешься и не пойдешь со мной добровольно, я перекину тебя через плечо и уволоку насильно.
 – Похитишь то есть? Тревис! Слейд! Гейдж! Я говорила вам, что однажды этот человек уже похищал меня?
 Тайлер поднялся на первую ступеньку, не отрывая взгляда от лица Кэтлин.
 – Назвать еще причины, Кэтлин? – Он уже стоял вплотную к ней, на одну ступеньку ниже, и смотрел прямо в глаза. – Нет, я не стану, потому что есть одна, самая главная и самая простая причина. – Он взял в ладони ее лицо. Кэтлин попыталась увернуться, но он заметил, что в глазах ее стоят слезы. И это дало ему надежду. – Я люблю тебя, – прошептал он. – Я люблю тебя с той самой минуты, как ты чуть не задавила меня своей лошадью.
 – Я не хотела, – также шепотом ответила Кэтлин. Слезы градом полились из ее глаз. – И совсем ты меня не любишь. Ты соблазнил меня, чтобы отомстить Джонасу…
 Тайлер закрыл ей рот поцелуем. Кэтлин приказала себе не поддаваться, не чувствовать головокружительную сладость его поцелуя, нежного прикосновения его руки к своим волосам…
 – Я соблазнил тебя, потому что не могу жить без тебя, – прошептал Тайлер. – И я не ненавижу Джонаса, потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на месть. Проклятье, дорогая, я готов заняться с тобой любовью прямо сейчас и заниматься этим в ближайшие сто лет.
 Марта кашлянула и решительно произнесла:
 – Так, я пойду, пожалуй, переоденусь. Кармен, будь добра, приготовь завтрак. Мальчики… – Она выразительно посмотрела на трех молодых мужчин и вздохнула: те явно не собирались никуда уходить.
 – Ты не любишь меня. Ты говоришь так, потому что… потому что… хочешь досадить Джонасу.
 – Повторяю: Джонас не имеет к этому никакого отношения, Кейт. И никогда не имел.
 – Значит, тебе нужна «Эспада».
 – Господи, – простонал Тайлер. – Я собираюсь жениться на тебе, не дожидаясь, пока ты унаследуешь «Эспаду»…
 – Жениться? Никогда!
 – Жениться, – повторил Тайлер. – Через неделю? Через месяц? Тебе хватит времени? – Он посмотрел вверх на братьев. – Сколько потребуется на подготовку свадьбы?
 – Пять минут, – ответил Тревис. – Если не хочешь, чтобы добыча ускользнула из рук.
 Четверо братьев рассмеялись, а лицо Кэтлин из розового стало пунцовым.
 – Вы, трое! – громко прошипела Кэтлин. – Ну-ка вышвырните этого типа отсюда! Поколотите его! Привяжите к лошади…
 Тайлер засмеялся и снова поцеловал ее. Он почувствовал, как по ее телу прошла дрожь, и его сердце воспарило.
 – Времена, когда плохого парня могли привязать к лошади и вышвырнуть из города, давно прошли, любовь моя. Так же, как и времена, когда муж мог контролировать собственность жены. – Он запустил руки в ее волосы и приблизил ее лицо к своему. – Кейт, посмотри, это не просто рассвет, не просто начало еще одного дня. Это начало нашей новой жизни, вместе. «Эспада» всегда будет принадлежать тебе. А «Ленивый р.» – нам обоим.
 – «Ленивый р.»? Это что такое?
 – Название нашего ранчо – «Ленивый рассвет». Помнишь рассвет? Наш рассвет. С тобой все в порядке, сердце мое? Тебе не нравится название?
 – Кинкейд… – Кэтлин сглотнула.
 – Маккорд?
 – Кинкейд, неужели ты действительно думаешь, что можешь вот так ворваться на рассвете в мой дом и в мою жизнь… И твои сладкие речи помогут тебе?
 – Да, – просто ответил Тайлер. – Я люблю тебя. А ты любишь меня. Мы поженимся, и у нас будет полон дом детей, которые будут называть Джонаса Бэрона дедушкой.
 Тревис, Слейд и Гейдж одобрительно загомонили. Тайлер улыбнулся им и, прежде чем она успела что-либо сообразить, подхватил Кэтлин на руки. Она завизжала и стала взывать к братьям.
 – Предатели! Вы так и будете стоять? Позволите ему утащить меня? – Она старалась, чтобы ее голос звучал негодующе, но в нем угадывался восторг.
 – Не знаю, – насмешливо протянул Гейдж. Он с улыбкой смотрел, как она обвила шею Тайлера руками. – Эй, парни, вы как?
 – Я, пожалуй, пойду открою дверь нашему старшему брату, – торжественно произнес Тревис. – А то как он справится с такой ношей?
 – Отличная идея, – поддержал Слейд и похлопал себя по карманам джинсов. – Братишка, колеса нужны?
 – Хорошо бы, – с улыбкой ответил Тайлер.
 – Голубой пикап, – сказал Слейд и бросил ключи.
 – Предатели! – закричала Кэтлин, когда Тайлер уже выносил ее на улицу. – Никогда вас не прощу! Слейд! Гейдж! Тревис! Слышите меня? – Она бросала испепеляющие взгляды через плечо Тайлера, но ее губы не могли сдержать счастливой улыбки.
 – Пусти меня, – сказала она, когда Тайлер подошел к голубому пикапу, хотя ей вовсе не хотелось, чтобы он выпускал ее из рук.
 – Не раньше, чем мы окажемся в патио. – Тайлер поцеловал ее. – Впрочем, тогда я уж и подавно не отпущу тебя.
 Он усадил ее на пассажирское место, пристегнул ремнем и сел за руль. Кэтлин скрестила руки на груди, отвернулась к окну и не произнесла ни слова до самого дома, который он купил.
 – Мы успели вовремя. – Тайлер с Кэтлин на руках пошел по росе прямиком в патио. – Рассвет.
 – Как будто для меня это что-то значит. – Ей становилось все труднее изображать, что она злится.
 Первые робкие лучи солнца позолотили вершины холмов.
 Тайлер медленно поставил Кэтлин на землю.
 – Я люблю тебя, Кейт. – Он взял ее лицо в ладони и серьезно и пристально посмотрел прямо в глаза. – И мне необходимо услышать, что и ты меня любишь.
 – Ты невозможный человек, Тайлер Кинкейд. Абсолютно невозможный…
 – Это одно из моих главных достоинств, – с притворной скромностью заметил Тайлер.
 Кэтлин засмеялась, и из ее глаз брызнули слезы счастья и радости.
 – О, Тайлер, – прошептала она. Положив руки ему на грудь, она привстала на цыпочки и потянулась к его губам. – Я люблю тебя. Я обожаю тебя. И всегда буду.
 Тайлер крепко прижал ее к себе. Она была теплой и податливой, пахла цветами и солнцем. Тайлер знал, что ни один мужчина не любил ни одну женщину так, как он любит Кэтлин Маккорд. Он любит ее сейчас и будет любить тогда, когда оба они станут старыми и капризными, как Джонас. Он усмехнулся.
 – Что? – спросила Кэтлин.
 – Я думал о долгой и счастливой жизни, которая нас ожидает, Кейт.
 – Ты, как всегда, чертовски самоуверен, Кинкейд… – У нее перехватило дыхание, потому что Тайлер начал расстегивать маленькие пуговки ее ночного одеяния. – Что ты делаешь?
 – Собираюсь заняться любовью с женщиной, которую люблю и на которой собираюсь жениться.
 Новый день вступил в свои права, а Тайлер и Кэтлин слились в объятиях, зная, что их любовь будет длиться вечно.




 ЭПИЛОГ


 Наконец этот долгожданный момент настал. Тайлер был уверен, что он готов, но, когда зазвучали первые аккорды марша Мендельсона, когда он посмотрел на украшенный цветами проход, ведущий из дома Бэронов в сад, и увидел свою невесту, шествующую по нему под руку с Джонасом, его сердце было готово выскочить из груди. Кэтлин. Его Кэтлин. Она была прекрасна в кружевном свадебном наряде цвета слоновой кости. Ее глаза неотрывно смотрели на него…
 – Вы только посмотрите на мою Кейт, – восторженно произнес он.
 Три его брата, стоящие рядом с ним, тихо засмеялись.
 – Пропал человек, – прошептал Гейдж.
 – Слабак, – пробормотал Тревис.
 – Жаль, хороший был парень, – добавил Слейд.
 Четыре брата обменялись улыбками. Но, снова посмотрев на свою невесту, Тайлер стал серьезным. Он не мог понять, чем в этой жизни заслужил такое счастье.
 Алекс, Натали и Лара тоже стояли под навесом у алтаря, со слезами на глазах наблюдая за приближающейся невестой.
 – Она очаровательна, не правда ли? – прошептала Натали.
 – Изумительна, – согласилась Алекс.
 – Прекрасна, – поддержала Лара, и все три женщины снова вздохнули.
 Кэтлин и ее отчим подошли к алтарю. Джонас повернулся к невесте, отбросил с ее лица фату и откашлялся.
 – Хорошо заботься о моей девочке, – обратился он к Тайлеру, протягивая ему руку. На одно короткое мгновение Тайлер заколебался, затем пожал ее.
 – Ты же знаешь, что буду.
 – А ты, девочка, позаботься об этом парне. – Джонас снова откашлялся. – О моем сыне.
 Кэтлин улыбнулась, с любовью глядя в глаза Тайлеру.
 – Я буду делать это всю жизнь.
 – Дорогие друзья, – произнес священник. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы соединить священными узами брака Тайлера Кинкейда и Кэтлин Маккорд…
 Джонас отступил назад и встал рядом с Мартой, которая взяла его под руку.
 – Они такая красивая пара, – тихо сказала она.
 Джонас кивнул.
 – Красивая… – просипел он и чертыхнулся. – Прямо лягушка в горле сидит… – (Марта прижалась головой к плечу мужа.) – Ты думаешь, Кэти понравился тот жемчуг, который я подарил ей утром?
 – Очень. И жемчуг действительно прекрасный. Он очень подходит к ее платью.
 – Он… – Джонас замялся. – Он принадлежал матери Тайлера. Хуаните. Я любил ее, ты знаешь. Ничего, что я говорю тебе это? Это было давно…
 – Ничего, Джонас, – успокоила его Марта.
 – Если бы я только мог повернуть время назад… – Джонас вздохнул. – Знаешь, я никогда не понимал Хуаниту, не знал, как сделать ее счастливой, но я уверен: она хотела бы, чтобы этот жемчуг принадлежал Кэти.
 – Ты сказал об этом Кэтлин?
 – Да. Как ты думаешь, она скажет Тайлеру?
 – Уверена, что скажет. И Тайлеру будет очень приятно.
 – Ты думаешь? – Голос Джонаса был хриплым. – Дело в том, что я не был хорошим отцом ни для одного из моих сыновей. Но… но… – Он повернулся к жене, выцветшие от старости глаза подозрительно блестели. – Но ведь еще не поздно? – прошептал он. – Не поздно сказать, что я горжусь ими? Что я рад, какими мужчинами они стали?
 – Что ты любишь их… – Джонас кивнул, а Марта взяла его за руку. – Никогда не поздно любить, – мягко произнесла она.
 Джонас улыбнулся, поцеловал жену, и они оба захлопали, присоединяясь к аплодисментам, сопровождавшим первый поцелуй Тайлера и Кэтлин как мужа и жены.