Аннотация: «Мне осточертела эта благородная бедность! Все, хватит! Я найду себе богатого мужа! И я не собираюсь ждать! Первый же богатый холостяк, который войдет в эту дверь, и опомниться не успеет, как будет на коленях просить моей руки!..» — так заявила юная девушка с экзотическим именем Индия…


---------------------------------------------


 Кейт Уолкер
 Много любви не бывает



 ГЛАВА ПЕРВАЯ


 — Нет.
 Коротко и ясно. Жестокий ответ, произнесенный тихим голосом. Но здесь, под сводами маленькой деревенской церкви, он прозвучал как раскат грома.
 Одно-единственное слово — и день, который должен был стать самым счастливым в жизни Индии, превратился в кошмар.
 Всего минуту назад ее дядя, местный священник, ободряюще улыбался будущей супружеской паре:
 — А теперь мы переходим к самой важной части таинства. Эйден…
 Мужчина, стоящий рядом с его племянницей, всегда привлекал к себе внимание, а сегодня от него просто нельзя было оторвать глаз. Высоко поднятая темноволосая голова, гордый взгляд человека перед лицом ответственности, которую он готов принять. Индия украдкой взглянула на своего жениха, на его точеный профиль, и внезапно все ее страхи исчезли. Она улыбнулась.
 — Эйден, берешь ли ты в жены Индию?.. Всем знакомые слова, столько раз произнесенные и слышанные…
 Сердце Индии затрепетало. Вот он, долгожданный миг! Еще секунда — и не будет больше Индии Марчент, вместо нее миру явится Индия Вулф.
 — …пока смерть не разлучит вас?
 «Пока смерть не разлучит вас»… До тех пор она будет принадлежать Эйдену, а он ей.
 Поглощенная своими мыслями, она не заметила, что ее дядя уже замолчал и вся церковь замерла в ожидании ответа жениха. Но он не проронил ни слова.
 — Эйден!
 Голос Уильяма Марчента прозвучал чуть настойчивее. Индия, чье лицо было скрыто кружевной вуалью, не смогла удержаться от улыбки. Такая нерешительность пристала невесте, но уж никак не жениху. Тем более такому жениху! Чтобы Эйден Вулф по прозвищу Одинокий Волк, в делах человек совершенно безжалостный, реакция которого была молниеносной, — чтобы он растерялся? Никогда!
 — Эйден, берешь ли ты…
 — Нет.
 Нет?! Индии вдруг стало нечем дышать, она не могла даже шевельнуть губами, только смотрела на него своими огромными зелеными глазами.
 — Эйден…
 Слегка откашлявшись, чтобы скрыть замешательство, ее дядя сделал еще одну попытку:
 — Эйден, я спросил тебя, берешь ли ты…
 — А я ответил «нет»!
 С этими словами он повернулся к Индии. У нее упало сердце: на нее смотрел совершенно чужой человек. Сжатые губы, пронзительный взгляд… Неужели именно в него, жестокого и коварного, она так безоглядно влюблена? Она вдруг поняла, за что его прозвали Одиноким Волком.
 — Эйден… — Индия с трудом выдохнула его имя. Ее рука судорожно сжала его руку: она боялась, что не выдержит и упадет на пол. — Не шути так…
 Это была ее единственная надежда. Конечно, его слова — шутка, очень дурная и глупая! Индия даже попыталась улыбнуться.
 Но он не улыбнулся в ответ.
 — Никаких шуток, дорогая. — Голос был тверд как камень. — Я сказал «нет», потому что не собираюсь жениться на тебе.
 — Но… ты не можешь…
 — Не могу? Так слушай меня внимательно, Индия Марчент, и запоминай. Я не женюсь на тебе. Я не возьму тебя в жены на счастье и на беду, чтобы быть с тобой в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности. Нет! Ни сейчас, ни когда-либо после. Я скорее умру, чем надену на себя это ярмо.
 — Но…
 — Нет! Мне очень жаль, крошка, но так оно все и будет.
 Тонкий солнечный лучик проник в церковь и заблестел на его волосах. Сколько раз Индия перебирала пальцами эти мягкие кудри и в ответ встречала его нежную улыбку. Может быть, если бы она только коснулась его… Но, едва взглянув в холодные глаза, Индия поняла: она не в силах изменить что-либо.
 — Ничего тебе не жаль! — отчаянно крикнула она. — Тебе ничего не жаль, потому что ты…
 Закончить она не смогла — комок подкатил к горлу. Индия почувствовала, что вот-вот разрыдается.
 Потому что он не любит ее. Она всегда, с самого начала их бурного романа, знала, что Эйдсн не испытывает к ней особо нежных чувств. Такие, как он, не знают, что такое любовь. Для них существует только секс, и он хотел ее. Она знала это и, когда он сделал ей предложение, не стала раздумывать. А затем всячески торопила свадьбу, боясь, как бы он не передумал.
 Но почему он поступил так жестоко? Вот он стоит теперь и равнодушно наблюдает, как рушится мир, ее мир… Негодование вдруг переполнило Индию.
 — Не делай этого.
 Ее голос был почти таким же ледяным, как и его.
 — Если ты уйдешь, я возненавижу тебя. И никогда, слышишь, никогда не прощу!
 Он усмехнулся.
 — Прекрасно. Просто прекрасно. Поверь, моя милая Индия, именно этого я и добивался.
 Он отвернулся от нее и направился к выходу.
 — Нет!
 Индия резким жестом откинула с лица вуаль, и изумрудные глаза блеснули на ее смертельно-бледном лице.
 — Ты не можешь вот так уйти от меня!
 — Думаешь, не могу? Тогда смотри внимательно.
 — Нет!
 И, сильно размахнувшись, она швырнула ему вслед свой букет. Но Эйден словно спиной уловил ее движение, быстро обернулся и поймал цветы.
 На какую-то секунду в церкви воцарилась тишина. Темные непроницаемые глаза Эйдена встретились со сверкающим взглядом Индии. Эйден потупился, посмотрел на букет и странно улыбнулся.
 — Ну что ж, — неторопливо произнес он, — согласно традиции, следующим женюсь я, ведь я поймал букет невесты. Но, боюсь, мне придется нарушить обычаи. Идея быть рабом женщины меня совсем не привлекает. А тебе, возможно, в следующий раз повезет больше.
 И он бросил ей цветы. Индия не шевельнулась — букет упал на каменный пол у ее ног.
 — Ты говорила, что хочешь найти себе богатого мужа, дорогая. Прости, но я не хочу им быть. Хотя и прошел через ту дверь первым.
 И тут она все поняла. Злополучная сцена вновь предстала перед ее глазами. Она ясно услышала собственные глупые слова: «Мне осточертела эта благородная бедность! Все, хватит! Я найду себе богатого мужа! И я не собираюсь ждать! Первый же богатый холостяк, который войдет в эту дверь, и опомниться не успеет, как будет на коленях просить моей руки!..»
 Но это была только шутка! Тогда, на вечеринке, она сразу же забыла о своей клятве, как только Эйден вошел в комнату. И как он мог слышать ее, ведь в тот момент его еще не было в доме…
 — Эйден…
 — Мне очень жаль, милая, что со мной у тебя ничего не вышло. Тебе придется довольствоваться тем, что у тебя есть. Больше мне дать тебе нечего. Но ты не огорчайся, в море еще полно рыбы. Я уверен, кое-кто из присутствующих будет безмерно рад занять освободившееся место. Вот только я не стану задерживаться и выяснять, кто именно.
 Он повернулся и быстрым шагом вышел из церкви — даже не обернувшись.




 ГЛАВА ВТОРАЯ


 Цветы — вот что первым бросилось в глаза Индии, когда она вошла в дом. Да, никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.
 Ярко-бордовые розы, казавшиеся почти бархатными в лучах вечернего солнца, просто завораживали взгляд. Но Индия, глядя на них, видела другой букет — тот, что упал перед ней на каменный церковный пол год назад.
 Эйден… Он никогда не вернется.
 — Когда их принесли? — спросила она у младшего брата и сама удивилась тому, как взволнованно прозвучал ее голос.
 — Днем, часа в два.
 Гари, похоже, ничего не заметил. Хотя это и неудивительно: как и большинство подростков, он мало интересовался чувствами других. Едва ли он вспоминал события годичной давности.
 — А сказали, от кого они?
 И почему именно в два часа? Случайность? Или тот, кто их прислал, хотел напомнить ей?.. Уже сам выбор цветов заставил ее сердце сжаться от боли.
 — Нет. Но там где-то есть карточка, можешь посмотреть.
 Индия взяла карточку. Гари заглянул ей через плечо.
 — А кто такой «Э»? Какой-нибудь таинственный поклонник?
 — Не говори глупостей.
 Ей страшно захотелось разорвать бумажку на мелкие клочки и выкинуть в ведро вместе с букетом. Только одно соображение остановило ее: Эйден, без сомнения, этого и добивался. Ведь цветы, конечно же, прислал он. Никому другому не пришла бы в голову столь циничная идея: подарить ей точно такие же розы, как те, что были у нее на венчании, и в тот самый день и час, когда год назад должно было состояться их обручение.
 Индия коснулась лепестков пальцами. Безмерная боль, грусть и горечь заполнили ее сердце: для какой низкой цели были использованы эти дивные цветы! Она взглянула на них почти с негодованием. Но розы остались равнодушны, по-прежнему прекрасные. Индии даже стало страшно от их немой красоты. Ей снова вспомнились те цветы… Они не увяли тогда, когда, казалось, кончалась ее жизнь, и, даже отвергнутые, брошенные на пол, были несказанно хороши.
 Она зябко повела плечами и попыталась прийти в себя. К чему эти романтические переживания? Ведь дело вовсе не в цветах, они-то ни в чем не виноваты. Просто человек, которого она когда-то любила, жестоко мстит ей. Он намерен мучить ее, снова и снова напоминая о ее любви, девичьих мечтах и об ужасном финале.
 Неужели он все так же ненавидит ее теперь, год спустя? И только из-за одной глупой фразы…
 — Я возьму их в больницу, отдам кому-нибудь.
 — Но их же принесли для тебя, на твой день рождения… — Гари непонимающе нахмурился.
 — Мне сейчас не до цветов.
 Индия провела рукой по волосам, словно пытаясь освободиться от одолевающих ее мрачных предчувствий.
 — Мама опять осталась с отцом, так что поужинаем без нее. Придется просто разогреть что-нибудь. Ведь скоро заедет Джим, чтобы отвезти меня к папе, и я просто не успею ничего приготовить.
 — А врачи не говорят ничего нового? — с тревогой спросил Гари. — Папе не стало лучше?
 — Нет, братишка. Пока никаких изменений.
 Гари закусил губу, глаза его подозрительно блеснули. Индия приблизилась к нему и нежно потрепала по руке. Она совершенно забыла о букете, мысли об отце, неподвижно лежащем на больничной койке, вытеснили из головы все другие.
 — Во всяком случае, он дышит самостоятельно, это уже неплохо. Сейчас мы ничего не можем сделать, только ждать.
 — Они все время так говорят!
 — Знаю, дружок, но ведь это правда. Индии нелегко было утешать брата: она сама не могла свыкнуться с мыслью, что у ее отца, которому едва исполнилось пятьдесят и которого она считала еще довольно молодым, произошел инсульт.
 — Он в хороших руках, — продолжала она. — Нам же остается только надеяться. Ждать и молиться.
 Ждать и молиться. Эти слова гулким эхом звучали у нее в голове, когда несколько часов спустя она возвращалась из больницы совершенно обессиленная.
 — Спасибо, что подвез меня, Джим. — Она устало улыбнулась сидящему за рулем молодому человеку. — Сама я не смогла бы вести машину.
 — Пустяки, — он попытался пригладить прядь каштановых волос, которую настойчиво теребил ветер, — ты же знаешь, я всегда рад помочь тебе.
 Они подъехали к Грейндж-хаусу. Дом стоял темный, только в холле горел свет.
 — Похоже, Гари уже лег спать. Прости, я, наверное, не смогу пригласить тебя на чашку кофе.
 — И не думай извиняться. Если бы ты меня и пригласила, я бы отказался. Я же вижу, как ты устала. Отправляйся-ка прямо сейчас в постель.
 — Пожалуй, — вздохнула Индия. — Мне кажется, я могла бы проспать целую неделю, а то и полторы. Ничего себе день рождения!..
 — Погоди, все образуется и мы еще его отпразднуем. А теперь иди и хорошенько отдохни. До завтра.
 Индия хотела было выйти из машины, но вдруг повернулась к нему и неожиданно для себя поцеловала в щеку.
 — Господи, Джим, какой же ты добрый. Я просто не знаю, как благодарить тебя.
 Джим улыбнулся.
 — Никакой благодарности не надо. Я все готов для тебя сделать, только попроси.
 Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: ему хотелось большего, а не просто дружеского поцелуя. Индия заторопилась. Только выйдя из машины, она обернулась и ласково проговорила:
 — До завтра. И пожалуйста, поезжай осторожно.
 Жаль, что Джим ничего для нее не значит. Она знала, он давно влюблен в нее, и иногда надеялась, что придет день, когда сможет ответить ему взаимностью. То, что у Джима практически нет денег, уже не казалось ей таким важным. Она хорошо запомнила урок. Именно деньги сделали ее жениха беспощадным. Ненависть переполняла ее сердце всякий раз, как она вспоминала, что один богатый человек присвоил себе право поступать как Господь Бог. Он был уверен, что может вмешиваться в чужую жизнь, ломая и корежа ее.
 Хотя, конечно, дело тут не только в деньгах. Джим, наверное, никогда не поступил бы так, как Эйден, даже будь он богат, как Крез. Просто Джим мягкий и добрый. Какая досада, что она не может полюбить его — она уже никого не способна полюбить.
 Эйден Вулф навсегда излечил ее от подобных глупостей, теперь у нее стойкий иммунитет.
 — Очень мило!
 — Что?..
 Индия подпрыгнула от неожиданности, услышав насмешливый голос, прозвучавший откуда-то из тени деревьев.
 — «Какой же ты добрый, Джим, как бы мне тебя отблагодарить»? — продолжал с издевкой голос.
 Индия сразу узнала этот голос и похолодела.
 — Я не сомневаюсь, ты найдешь способ отблагодарить его, не так ли, Принцесса?
 Да, оправдались ее мрачные предчувствия, только один человек на свете называл ее Принцессой. И этот человек был здесь.
 Индия проглотила комок, застрявший в горле, и тихо произнесла:
 — Привет, Эйден.
 Потому что это, без сомнения, был он. Он стоял совсем рядом и смотрел на нее, слегка наклонив голову.
 — Что ты здесь делаешь?
 Эйден подошел ближе, отчего сердце Индии отчаянно забилось. Он усмехнулся.
 — Ты поверишь мне, если я скажу, что пришел поздравить тебя с днем рождения и пожелать счастья?
 — Нет.
 — А напрасно. Я поздравляю тебя с твоим двадцать четвертым днем рождения. Надеюсь, этот год будет для тебя счастливым.
 Удивительное дело, подумала Индия, он говорит так, будто и вправду желает мне счастья. Но тут же осадила себя: подобная инфантильность не приведет ни к чему хорошему.
 Надо же быть такой идиоткой! — удивилась она своей наивности. Ну, идиотка не идиотка, но все-таки излишняя доверчивость не делала ей чести. И в самом деле, он так подло обошелся с ней, а она уже готова поверить в его искренность и растаяла от малейшего подобия теплоты в его голосе. Так вот нет же, мистер Вулф, не дождетесь! И Индия холодно произнесла:
 — Во всяком случае, едва ли он будет хуже предыдущего.
 И тотчас пожалела, что сказала это. Ему незачем было знать, какие мучительные, бесконечные ночи, какие пустые, серые дни прожила она. Индия поспешила исправить ошибку:
 — Хотя я должна поблагодарить тебя за то, что ты тогда сделал. Если бы не ты, я совершила бы самую страшную ошибку в жизни.
 Глаза Эйдена гневно блеснули, и Индия чуть улыбнулась: стрела достигла цели. Она продолжила:
 — Но ты ведь пришел не затем, чтобы поболтать о «старых добрых временах». Зачем же?
 Эйден не спешил с ответом. Индия же не знала, что еще добавить, поэтому просто молча разглядывала его. Она вдруг обратила внимание на его одежду. Его наряд немало удивил ее: Эйден всегда носил строгий костюм, рубашку и галстук, сейчас же он был одет в футболку и джинсы. Все это ему очень шло.
 Индия вновь одернула себя. И намеренно резко спросила:
 — Так зачем?
 Эйден вновь усмехнулся.
 — Зашел узнать, как развиваются твои отношения с новым любовником.
 — С новым любовником? — О чем это он? Но, вспомнив первые слова Эйдена, она неуверенно предположила: — Ты про Джима?
 — Да, про доброго Джима, который так безмерно добр, что ты даже не знаешь, как отблагодарить его. Что же он совершил такого доброго, что оказалось не по силам мне? Неужели он дает тебе больше, чем мог дать я? Или же он просто следующий богатый холостяк, которому посчастливилось войти в дверь, когда я из нее вышел?
 — Вот именно! Вышел! И вышел навсегда! Поэтому не надо сейчас изображать покинутого жениха!
 — Что ты, дорогая, и в мыслях не было. А что, Джим в самом деле богат?
 — Нет. Если хочешь знать, он младший юрист в конторе Дженкинса.
 — Это адвокаты твоего отца, насколько мне известно?
 — Откуда ты знаешь? Эйден загадочно улыбнулся.
 — Приходилось иметь с ними дело. Кстати, а где же твой дражайший папочка?
 Интонация, с которой он произнес эти слова, почти испугала Индию, она вдруг почувствовала скрытую угрозу.
 — Зачем он тебе?
 — У меня к нему очень важное дело. Вообще-то я пришел повидать его.
 Индия заподозрила неладное: еще до свадьбы ее отец и Эйден недолюбливали друг друга. Да что там недолюбливали — едва выносили один другого!
 — Не думаю, что отец захочет встречаться с тобой, — твердо сказала она.
 — Еще как захочет, моя радость! И если он неглупый человек, то сделает это как можно скорее. Так когда же он вернется?
 — Что это значит: если он неглупый человек? — Индия словно не услышала заданного ей вопроса.
 — Это значит, что я хочу видеть твоего отца и не в его интересах прятаться от меня. Когда он будет дома?
 — Не знаю.
 И это была правда. Ни она сама, ни кто-либо другой не знали, когда ее отец выйдет из больницы. И сможет ли он хоть с кем-то поговорить. Эта мысль вернула ее к действительности. Зачем Эйден Вулф пришел сюда? Что за дела у Одинокого Волка с ее отцом?
 — Если хочешь, передай через меня, что тебе нужно.
 Некоторое время Эйден размышлял, но в конце концов заявил:
 — Нет. Это наше с ним дело. Сообщи только, что я искал его.
 — Это все?
 — А ты ожидала чего-то другого? Индия вспыхнула:
 — Нет!
 — Жаль. — Это было сказано таким проникновенным шепотом, что Индия, отвернувшаяся было, чтобы идти к дому, остановилась и с изумлением взглянула на него. — Потому что я как раз думал о том, что, пожалуй, следует запечатлеть на твоих губах прощальный поцелуй. Как в добрые старые времена.
 Он стоял так близко, что она чувствовала его дыхание, ее сердце билось, как птица в клетке, и Индия подумала, что Эйден, наверное, слышит его стук.
 — Ты не посмеешь…
 Голос предательски дрогнул. На губах Эйдена вновь мелькнула усмешка.
 — Я-то посмею. Вопрос в том, посмеешь ли ты. Ты же знаешь, если меня просто слегка клюнуть в щеку, как доброго Джима, я ведь потребую добавки.
 — Ты…
 — Что — я?
 Но Индия не нашлась что ответить. Он был совсем рядом, и воспоминание о его нежных поцелуях околдовывало. К своему ужасу, она вдруг почувствовала, что невольно клонится к нему.
 — Так что же ты хотела сказать, моя милая?
 Сердце Индии разрывалось от боли. А Эйден продолжал:
 — Не забывай, моя красавица, я, конечно, не собираюсь связывать свою жизнь с какой бы то ни было женщиной, но есть кое-что, против чего я никогда не мог устоять. Это удивительная притягательность твоего дивного тела. И теперь, после целого года разлуки, я и вовсе не могу противиться исходящему от него зову.
 Индия вдруг пришла в себя.
 — Зову? Никакого зова! Мне решительно незачем звать тебя, потому что мне нечего тебе дать. А если ты вообразил что-то подобное, то виной всему твоя чрезмерно богатая фантазия.
 — Может быть. Но видишь ли, дорогая моя Индия…
 Она не дала ему договорить:
 — Замолчи!
 Нет, нельзя позволить ему продолжать в том же духе! Индия уже ни в чем не была уверена, а меньше всего — в себе. Нужно было сказать что-то такое, что раз и навсегда отобьет у него охоту приближаться к ней. Но что именно? Неожиданно недавние слова самого Эйдена пришли ей на ум. Ну конечно, только так!
 — Я не твоя дорогая. И вообще не твоя. Ты же видел, теперь я с Джимом. — Бедный милый Джим… Он был бы счастлив услышать это. И твердо добавила: — Он единственный мужчина в моей жизни, единственный в целом свете, кто мне нужен!
 Она очень надеялась, что Эйден не потребует доказательств: их у нее не было, да и быть не могло.
 Эйден неожиданно отступил:
 — Хорошо. Как хочешь.
 Вот, значит, как мало это его трогает. Если бы она в самом деле нравилась ему, он не смог бы скрыть свое разочарование.
 Не произнеся больше ни слова, Эйден направился к своей машине, Индия только что заметила ее — она стояла в стороне. Неожиданно он обернулся. Индия замерла.
 — Скажи своему отцу, что я разыскивал его. И что нам надо обсудить что-то очень важное.
 — Что?.. — начала было Индия, но он остановил ее нетерпеливым жестом.
 — Просто скажи, что я еще вернусь. И чем скорее мы встретимся, тем лучше будет для него.
 Индия вдруг похолодела: эти слова не предвещали ничего хорошего.
 — Но что…
 Эйден не стал слушать ее. Он ушел. Его темная машина съехала с холма и исчезла в сумерках.
 Индия долго стояла на пороге, глядя на уходящую в ночь дорогу. Как же ей тоскливо, одиноко и больно!..




 ГЛАВА ТРЕТЬЯ


 «Я еще вернусь». Прошло два дня. Два дня эти слова, словно заноза, не давали Индии покоя. Она не могла придумать, зачем Эйдену понадобился ее отец, и от этого тревога только усиливалась. И не с кем было поделиться своими переживаниями: мать проводила в больнице дни и ночи, а Гари был еще слишком мал. Впрочем, и мать и брат ни о чем другом, кроме болезни отца, и думать не могли.
 Индия оказалась один на один со своими догадками, а невозможность разделить эти опасения хоть с кем-нибудь заставляла ее волноваться все больше и больше.
 «Я еще вернусь».
 Индия уже не сомневалась, что так оно и будет. За эти дни Эйден оставил три сообщения на автоответчике, причем если первое было довольно вежливым, то в последнем сквозила явная угроза. А вчера она чудом избежала встречи с ним: он опять приезжал. Индия была в своей комнате, когда услышала звонок в дверь. Она пошла открывать, но случайно взглянула в окно и увидела его темно-серый «ягуар», стоящий неподалеку от калитки. Индия замерла… Минуту спустя она увидела Эйдена: он нетерпеливо расхаживал около двери. Индия спряталась за занавеску — и вовремя: Эйден поднял голову и посмотрел в окно, словно угадав ее присутствие. Через некоторое время он ушел, а Индия еще долго стояла на том же месте, не в силах шевельнуться.
 И сегодня, вернувшись из магазина с сумками, полными продуктов, она тревожно огляделась по сторонам, прежде чем выйти из машины. Вокруг никого не было. Индия вздохнула с облегчением, вылезла из машины, достала с заднего сиденья две огромные сумки и медленно пошла к дому.
 — Давай я помогу тебе.
 От неожиданности она едва не уронила обе сумки.
 — Осторожнее! — На секунду взгляд Эйдена потеплел. — Дай-ка их сюда.
 — Я и сама справлюсь! — Собственные резкие слова вывели ее из оцепенения. — Откуда ты взялся?
 — Из Уэстбери, — ответил Эйден, прекрасно понимая, что она имела в виду совсем не это. — Я остановился там на несколько дней.
 — А твоя машина?..
 — Здесь, неподалеку.
 — Я не заметила ее.
 И опять Индия слишком поздно сообразила, что выдала себя. Какая досада! Теперь Эйден поймет, что она специально высматривала, нет ли его поблизости.
 — Я так и думал.
 Усмешка чуть тронула губы Эйдена — промах Индии действительно не ускользнул от него. Он, конечно, прекрасно знал, что если бы она увидела его машину, то развернулась бы и уехала.
 — Я не хотел, чтобы ты, как вчера, оставила меня с носом.
 — Так ты догадался?..
 — Индия, дорогая моя, ты забываешь, что я знаю этот дом как свои пять пальцев. И уж окно твоей спальни ни с каким другим не спутаю.
 Индия опустила глаза, застигнутая врасплох воспоминаниями: подумать только, это было всего год назад! Ее родители и брат поехали навестить родственников, и она пригласила Эйдена провести в Грейндж-хаусе несколько дней. Они не расставались ни на минуту… Разумеется, он знал, где ее спальня!
 Неожиданно сердце ее болезненно сжалось: впервые она подумала о том, как должен был сложиться этот год и что сейчас все было бы по-другому. Они бы, наверное, пышно отпраздновали первую годовщину свадьбы, может быть, затеяли бы какое-нибудь небольшое путешествие… или, наоборот, отметили бы этот день очень скромно, только с ее родителями… Отец! Как знать, может быть, сложись все иначе, он был бы здоров…
 Господи! Индия чуть не заплакала от отчаяния. Ведь все могло быть просто замечательно, и ей бы не пришлось стоять теперь перед Эйденом и краснеть, вспоминая прошлый год и их небывалую, как ей тогда казалось, любовь… — Ну что же, по-моему, пора зайти в дом. И не успела Индия и слова сказать, как Эйден решительным жестом забрал у нее сумки и направился к двери. Индия смотрела ему вслед с невольным восхищением: она-то знала, какие они тяжелые, но Эйден нес их так легко, будто это пуховые подушки.
 Конечно, ей была знакома (и близко знакома) сила этих крепких рук. Короткие рукава темно-коричневой тенниски открывали их почти полностью, и Индия не могла оторвать от них взгляда. Сколько раз эти руки страстно сжимали ее в объятьях…
 — Индия…
 Эйден смотрел на нее с какой-то странной усмешкой. На секунду Индии показалось, что он знает, о чем она думает, и это забавляет его.
 — Если мы не положим продукты в холодильник, они испортятся. Кроме того, я хотел бы…
 — Отца нет дома!
 Она поторопилась выкрикнуть это — больше в голову ничего не пришло, но она была преисполнена решимости выпроводить незваного гостя.
 — Знаю, — Эйден словно отмахнулся от нее, — его-то я и жду. Встретить тебя я не рассчитывал, думал, ты весь день на работе.
 — Я сейчас не работаю.
 Голос Индии стал еще тверже. Когда они познакомились, она была секретаршей у одного местного бизнесмена. Занятие это ей не нравилось, и, как только они объявили о помолвке, она поспешила оставить место. В течение года она так и не смогла найти постоянную работу и в этих своих неудачах винила в первую очередь Эйдена.
 Впрочем, разве речь шла о неудачах? Он просто сломал ее жизнь! Действительно, до встречи с ним у нее была пусть не очень счастливая, но нормальная жизнь, как у всех: была какая-никакая работа, была замечательная семья, были подруги, а главное — была надежда на счастье. А Эйден отнял у нее все. Работы не было; часть подруг отвернулась от нее, да ей и самой было не в радость встречаться со старыми знакомыми и ловить на себе любопытные или сочувствующие взгляды; а семья… конечно, к болезни отца Эйден не имел никакого отношения, но Индия, не отдавая себе отчета, винила его и в этом.
 — Значит, ты свободна весь день?
 — Да, а вот ты, наверное…
 — Я сейчас совершенно свободен.
 С этими словами Эйден толкнул незапертую дверь, прошел через холл на кухню, поставил сумки на стол и начал неторопливо доставать оттуда всевозможную снедь. — И не уйду, пока не поговорю с твоим отцом.
 Индия, вошедшая вслед за ним, почти с ужасом следила за его действиями.
 — Но ты не сможешь поговорить с ним. Он… Его нет.
 Если бы у нее была хоть малейшая надежда, что Эйден оставит в покос Брюса Mapчента, узнав, что тот в больнице, она, не медля ни минуты, сказала бы ему об этом. Но отец и Эйден никогда не ладили. Эйден вполне способен поехать отсюда прямо в больницу, а для отца этот визит может иметь фатальные последствия.
 — Это я вижу. Когда он придет?
 — Не могу сказать.
 — Не можешь или не хочешь, Принцесса?
 — Я не знаю, когда он вернется!
 — Тогда я подожду. Он не мог уехать на весь день.
 — Мог! И уехал! — Внезапно ее озарило: — Он уехал на уик-энд, и…
 Эйден покачал головой.
 — Идея неплохая, милая моя, но несколько запоздалая. Если уж ты хотела, чтоб я тебе поверил, надо было сообщить мне об этом пораньше. Кроме того, я видел его машину в гараже. Так что если он и уехал, то недалеко.
 Конечно, мрачно подумала Индия, Эйдена не просто провести. От этих проницательных глаз ничто не ускользает. Она вдруг почувствовала себя маленьким зверьком, защищающим свою норку от хищника.
 — Думай что угодно. Только не называй меня милой! Тем более своей!
 — Да, пожалуй, сейчас милой тебя назвать нельзя.
 — А что же ты ожидал? — огрызнулась Индия. — Неужели ты рассчитывал, что я кинусь к тебе с поцелуями после того, как ты унизил меня?
 — Когда-то такое поведение было для тебя вполне естественным. И не менее естественным нам обоим казалось продолжение, насколько я помню.
 — Помнить — это единственное, что тебе осталось, — резко оборвала его Индия. Она и сама прекрасно помнила, каким бывало продолжение, только не хотела думать об этом. Даже намек на их прежние отношения привел ее в трепет.
 Эйден улыбнулся. Так, наверное, улыбается тигр, нежащийся на солнце после удачной охоты.
 — Да, у меня очень хорошая память. — Потом помолчал и неожиданно заявил: — Думаю, чашечка кофе была бы очень кстати.
 Индия вздрогнула от неожиданности.
 — Тебе что, больше нечем заняться?
 — Совершенно верно. Спорить было бесполезно. Индия пожала плечами и пошла наливать воду в чайник.
 — Зачем тебе нужен мой отец? — Она постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно будничнее.
 — Он должен мне деньги.
 — Тебе и сотне других… Саркастическая улыбка искривила ее рот.
 — Ты, кажется, не очень-то удивлена?
 — Совсем нет.
 Море долгов и неиссякаемый поток кредиторов, собственно, и были причиной болезни отца.
 — Мне только странно, что он брал деньги у тебя.
 — Когда-то ты сама не гнушалась брать у меня деньги. Когда «благородная бедность» была тебе особенно ненавистна. — Голос Эйдена стал холоден как лед.
 А Индия вдруг словно вернулась в те времена.
 Все произошло из-за Роба. Именно из-за Роба. Ей казалось тогда, что она до смерти влюблена в него, и как раз накануне они провели вместе ночь. Он стал первым мужчиной в ее жизни. Потом была та злополучная вечеринка, где он уже вовсю увивался вокруг Джин Баннистер, дочери своего босса. Индия наблюдала, как Роб шепчет нежности Джин на ушко, а она томно кивает крашеной головкой, и понимала, что на уме у Роба вовсе не пышные прелести Джин, а пухлый кошелек ее отца. Именно тогда она и сказала: «Мне осточертела эта благородная бедность! Все, хватит! Я найду себе богатого мужа! И я не собираюсь ждать! Первый же богатый холостяк, который войдет в эту дверь, и опомниться не успеет, как будет на коленях просить моей руки!..»
 — Ведь ты именно так выразилась? — Голос Эйдена прервал ее воспоминания. — Или я ошибаюсь? Тогда поправь меня.
 — Ты же все равно не поверишь мне, если я скажу, что это была шутка.
 — Значит, ты подшутила над собой.
 — Я понятия не имела, что ты меня слышал.
 — Конечно, моя милая, откуда тебе было знать, что окно за твоей спиной было настежь открыто, а я как раз шел по дорожке к дому? Как говорится, предостережен, значит, вооружен. Когда я открыл дверь, первым делом взглянул на тебя. А на тебя стоило посмотреть… Я никогда не видел такого счастливого лица, можно было подумать, что Сан-та-Клаус принес тебе все подарки, о которых ты мечтала с детства.
 Индия рассердилась. — Ну, ты тоже не можешь назвать себя обделенным! То, что хотел, ты получил.
 — И что же это было? — ледяным тоном поинтересовался Эйден.
 — Я! Ты хотел получить меня, мое тело — ни больше, ни меньше. Или ты собираешься отрицать это?
 Эйден резко качнул головой.
 — Тебе нужен был секс, и ничего более! Ты добился того, чего хотел, потом задабривал меня разговорами о свадьбе, а когда насытился, устал, когда с тебя было довольно…
 — Черт тебя побери!
 Эйден вскочил так быстро, что стул, на котором он сидел, с грохотом опрокинулся. Индия испуганно замолчала.
 — Черт тебя побери, Принцесса! Коль скоро у нас сегодня вечер душевных излияний, то слушай. — Он шагнул к ней. Индия хотела было отстраниться, но Эйден схватил ее за руки. Она даже не попыталась вырваться, но отвернулась от него, не в силах смотреть ему в глаза. — Слушай меня внимательно, Принцесса, и запоминай. Да, я хотел тебя.
 — Ты хотел секса, — перебила Индия.
 — Я и не отрицаю этого. Стоит мне взглянуть на тебя — и я уже не могу думать ни о чем другом. Даже теперь, зная, что ты просто собиралась подцепить богатого мужа, — даже теперь я не могу…
 — Не надо…
 Индия не желала слышать продолжения. Слова «я не могу думать ни о чем другом» лишили се остатков самообладания.
 — Эйден, нет…
 — Да, Принцесса. В одном ты сильно заблуждаешься. Я действительно получил, что хотел. Но никогда этого не было довольно.
 Индия в отчаянии покачала головой и закрыла лицо руками, словно пытаясь спрятаться от его обвинений. А он продолжал:
 — Никогда, никогда я не мог насытиться тобой. Я всегда хотел, чтобы ты была в моей постели. И сейчас хочу. Сейчас даже больше, чем когда-либо.




 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


 «Никогда этого не было довольно».
 Его слова снова и снова всплывали в памяти, внося все большую сумятицу в ее душу. Она смотрела в черные, будто вовсе лишенные света, глаза Эйдена и не могла оторваться.
 А он повторял тихим низким голосом:
 — Никогда, слышишь, моя восхитительная Принцесса. Ни тогда, ни теперь!
 Индия затрепетала — в его голосе было обещание. Или это опять обман? А ведь он этого и добивается! — внезапно подумала она. Конечно! Он хочет вывести ее из равновесия, и ему это почти удалось. Ну, нет, она не даст ему повода торжествовать!
 Индия нервно облизнула губы. Что ж, сразимся с ним его же оружием! Она снова тронула губы языком, но теперь это была уже не растерянная женщина, нет. Так облизывается кошка, только что отведавшая сливок.
 — Так, значит, желание еще не покинуло тебя? — почти прошептала она. — Меня это не удивляет. Нам всегда было хорошо вместе.
 Без сомнения, ей удалось лишить его самообладания. Она заметила, как он вдруг словно замер на мгновенье, а его ресницы моргнули чуть быстрее, чем следовало бы.
 Индия не сдержала улыбки: не такой уж ты, оказывается, неуязвимый, Одинокий Волк, каким хочешь казаться!
 К своем удивлению, Индия ощутила нечто вроде удовлетворения, почувствовав определенную власть над ним. Конечно, есть вещи, в которых ей с Эйденом не тягаться, но и у нее есть грозное оружие — она может заставить его помучиться. А это уже неплохо!
 Но Эйден быстро пришел в себя.
 — Ты совершенно права, моя дорогая. И хотя твое утверждение и не нуждается в доказательствах…
 И прежде, чем Индия поняла, куда он клонит, Эйден схватил ее, прижал к себе, так что она почти ударилась о его каменную грудь, и сильно, до боли, впился в ее губы.
 Этого она и хотела, именно этого ответа на свои слова ждала. И не смогла оставаться спокойной в его объятьях. Она поцеловала его в ответ, коснулась языком его губ и улыбнулась, почувствовав, как он вздрогнул. А затем она прижалась к нему.
 А вот этого не надо было делать! Тут только Индия поняла, что это не игра и что она сама не в силах противиться вспыхнувшему в ней желанию. Голова ее пошла кругом, сердце бешено колотилось. Она целовала Эйдена и не могла остановиться. Расстегнув воротник его тенниски, она стала целовать его шею и грудь.
 Эйден тихо засмеялся:
 — Значит, ты не забыла, как это делается!
 Забыть? Никогда! — как в тумане думала Индия.
 Она почувствовала, как он бережно расстегивает пуговицы на ее блузке, опускает кружевную бретельку бюстгальтера. Индия не сдержала сладостного стона, когда губы Эйдена коснулись ее шеи, а потом все ниже, ниже…
 — Еще?
 — Да!
 Сейчас она не могла думать ни о том, что произошло год назад, ни о том, зачем Эйден разыскивает ее отца, вообще ни о чем не могла и не хотела думать.
 Эйден все ниже склонялся над ней, и Индия уже почти лежала на кухонном столе, обнимая Эйдена за шею одной рукой и лаская другой.
 — Боже мой, Принцесса, если б ты только знала…
 Эйден внезапно замолчал и поднял голову.
 — Эйден…
 Но уже в следующую секунду Индия и сама услышала стук закрываемой двери. Она похолодела от ужаса.
 — Инди! Я пришел! — раздался из прихожей голос брата.
 — О господи, Гари!
 Ее охватила паника. Она попыталась оттолкнуть Эйдена, но он отстранил ее руку и, поддерживая за талию, легко поднял со стола. И быстро застегнул тенниску.
 — Инди, ты где?
 — Здесь. — Голос плохо слушался ее, дрожащие руки никак не могли справиться с пуговицами. — Здесь, на кухне.
 Боже мой, в ужасе думала она, ведь Гари сейчас войдет, а я…
 А Гари, судя по топоту, бежал по коридору и вот-вот должен был показаться на пороге. Индия отчаянно боролась с пуговицами. Она так и не смогла бы вовремя привести себя в порядок, если бы не Эйден. Он подошел к ней и безо всяких усилий застегнул все пуговицы. И все так же молча отступил.
 — Эй, сестренка, а у меня новости! Прекрасные новости!
 Гари был так взволнован, что, пожалуй, ничего бы не заметил, даже останься они в прежнем положении. Индия с ужасом подумала, что, если бы Гари пришел немного позже, Эйден уже не был бы так внимателен к посторонним звукам, да и привести себя в порядок было бы гораздо сложнее. Слава Богу, Эйден услышал стук двери. Сама она к этому моменту уже ничего не слышала, кроме его учащенного дыхания.
 Занятая своими переживаниями, она не сразу обратила внимание на то, что говорит Гари, и не остановила его вовремя.
 — Когда я был в больнице, папа открыл глаза! Всего на одну минуту, но это правда! И доктора говорят…
 — Гари! — Индия резко одернула его. — У нас гости.
 Гари оглянулся. Эйден застыл у плиты с видом человека, простоявшего на этом месте как минимум последние полчаса.
 — О… Привет, Эйден. К удивлению Индии, Гари очень спокойно отнесся к его появлению. Впрочем, вспомнила она, Эйден брату всегда нравился.
 — Привет.
 Эйден говорил будничным тоном, но Индия заметила, как блеснули его глаза и сдвинулись темные брови. Это снова был Одинокий Волк, который никогда не упустит добычу.
 — Так ты говоришь, ваш отец в больнице? А что с ним случилось?
 — Ты не знаешь? Разве Инди тебе не рассказала? У папы инсульт.
 — Я думаю… — начала Индия, но Эйден перебил се:
 — А я думаю, что Гари все объяснит как надо.
 Спорить было бесполезно. Индия очень сердилась и на себя, и на брата, а больше всего на Эйдена. Чтобы дать какой-то выход бурлившему в ней гневу, она решила заняться делом. И пока Гари говорил, она снова налила в чайник свежей воды и поставила его на плиту. А Эйден внимательнейшим образом слушал Гари и наверняка обдумывал, как лучше использовать новую ситуацию. Индия уже не сомневалась в этом.
 — Да, я предполагал нечто подобное. Конечно, все это очень тяжело. Но надеюсь, мы с этим справимся.
 — Мы?.. — резко переспросила она.
 — Ну очевидно же, что вам нужна помощь. И я со своей стороны готов сделать все, что понадобится…
 — Нет, спасибо! — Индия не могла прийти в себя. — Мы и сами справляемся.
 Как он смеет! Так обидеть ее и всю их семью! Как смеет он после всего предлагать свою помощь и надеяться, что она будет принята! Он снова хочет посмеяться над ними! Индия не могла поверить, что Эйден пришел с миром. Наверняка просто ищет пути, как подобраться к ее отцу.
 Она торопливо повторила:
 — Нам ничего не нужно, мы отлично справляемся сами.
 — Даже не сомневаюсь. — Теперь он не скрывал насмешки. — Одного взгляда достаточно, чтобы понять, как замечательно ты со всем справляешься, хотя проблем у тебя по горло. А у всего вашего поместья такой вид, словно оно только и ждет первого слабого ветерка, чтобы рассыпаться как карточный домик.
 — Гари… — Индия решила, что пора поговорить с Эйденом наедине, — я собираюсь постирать. Ты обещал снять белье с кроватей. — Да, но, Инди…
 — Давай, действуй, — Эйден неожиданно принял сторону Индии. — Когда ты вернешься, я еще буду здесь.
 А вот это едва ли, подумала Индия. И как только дверь за Гари закрылась, она повернулась к Эйдену:
 — Разумеется, очень мило с твоей стороны предложить помощь… — Она заставила себя выговорить эти слова — в конце концов, надо быть вежливой. — Но это и в самом деле лишнее, так что…
 — Нет, Принцесса, я не предлагал помощь. Предложение всегда подразумевает вероятность отказа, я же не потерплю ничего подобного. Твой отец должен мне деньги. Если сейчас он не в состоянии встретиться со мной, я готов подождать, пока ему не станет лучше.
 — Так вот в чем дело! Значит, ты просто хотел пустить Гари пыль в глаза, когда говорил о помощи! А на самом деле тебя ничто не волнует, кроме твоих денег! Сколько же он тебе должен?
 Чайник закипел, и Эйден пошел выключить его.
 — Много.
 Индия прикусила губу. Последние счета, приходившие на имя отца, в самом деле, были фантастические.
 — Что значит «много»?
 Может быть, этот счет она сможет оплатить? Она была готова на все, лишь бы Эйден снова исчез из се жизни.
 Он только усмехнулся.
 — Думаешь откупиться от меня, моя ненаглядная? Сомневаюсь, чтоб это было тебе под силу.
 Индия вспыхнула.
 — Да я душу готова заложить… Эйден хмыкнул.
 — Полагаю, не стоит заводить разговор о душе. Год назад, когда ты собиралась продать свое тело, судьба души тебя не слишком волновала. Тогда тебя больше беспокоила цена, а она была недурна — обручальное кольцо!
 — Все было совсем не так!..
 — А как? Разве это замужество не сулило тебе обеспеченного будущего, независимости и так далее?
 Тогда ей казалось, что замужество сулит ей нечто гораздо большее, но она не хотела, чтобы Эйден узнал о ее мечтах. Тем более что он все равно не поверит ей.
 В какой-то момент в ее душе вспыхнула невесть откуда взявшаяся надежда: а вдруг? А вдруг все можно исправить, и не когда-нибудь, а прямо сейчас? Прямо сейчас сказать ему, что, как бы плохо он ни думал о ней, это неправда, это ужасная ошибка, на самом деле ей были безразличны его деньги, она бы вышла за него за голого и босого, никто в целом свете ей не нужен — только он… Но достаточно было один раз заглянуть в его холодные глаза, и ее нелепая надежда умерла. Индия снова была похожа на крохотного зверька, готового отчаянно защищать свою маленькую норку.
 — Я, конечно, тоже получал, что хотел, — тебя.
 — Ты просто пользовался мною. Пока я тебе не надоела.
 — Пользовался? — Насмешливая улыбка Эйдена стала вдруг неожиданно теплой, почти ласковой. — Скорее, мы оба пользовались друг другом. Но в одном ты не права.
 — В чем же?
 — Ты никогда не пресыщала меня. Достаточно только увидеть тебя, и в моей крови закипает такой огонь, погасить который не в силах даже время. И ты реагируешь на меня так же.
 Эйден шагнул к ней и коснулся рукой ее щеки. И улыбнулся, заметив, как участилось ее дыхание.
 — Вот видишь. Думаю, те несколько недель, что мы проведем под одной крышей, убедят тебя лучше, чем мои слова.
 Индия не сразу поняла, о чем он говорит, но, когда поняла, ее сердце тоскливо сжалось. Она резко отшатнулась в сторону.
 — Какие несколько недель? Глаза Эйдена блеснули.
 — У тебя беда, Индия, тебе нужна помощь.
 Он сказал это так проникновенно, что Индия снова готова была поверить ему. Но она точно знала, что это очередная насмешка, поэтому гордо отчеканила:
 — Может быть, и нужна, но от тебя я ничего не приму. Я лучше умру! Мне ничего от тебя не надо!
 — Даже крыши над головой? Ни для тебя, ни для твоей семьи?
 Индия осеклась и уставилась на него непонимающим взглядом.
 — Что ты хочешь сказать?
 Эйден словно колебался. Некоторое время он смотрел в сторону, затем, видимо, решился.
 — Из-за этой новости насчет твоего отца я не смогу вернуться в Лондон. Придется остаться в Уэстбери, пока он не поправится. Значит, нужно искать какое-то жилье.
 — Здесь полно отелей. Да ты уже и живешь в одном из них.
 Индии показалось, что она поняла, куда он клонит, и это ей очень не понравилось.
 — Но ведь в Грейндж-хаусе столько пустующих комнат…
 Так она и знала! — Для тебя — ни одной!
 С этими словами она подошла к двери и открыла ее, выжидательно глядя на Эйдена. Но он даже не пошевелился.
 — Я хочу остаться здесь. — Это был голос человека, не терпящего возражений.
 — А я скорей умру, чем позволю тебе остаться здесь!.. Послушай, — она попыталась успокоиться, — ты же богат как Крез, ты можешь остановиться где угодно.
 Она сказала это почти с отчаянием. Ее решимость выставить его за дверь была велика, но она знала, что Эйден упрям, как сто чертей, и как нелегко сладить с ним, если он что-то задумал. С другой стороны, она понимала, что он чего-то недоговаривает, держит про запас некий решающий аргумент. Какой? Индия боялась даже предположить.
 — Верно, но я не всегда был богатым. И я твердо усвоил одно правило: никогда не тратить деньги там, где можно сэкономить. Только идиот станет снимать номер в отеле, когда у него есть прекрасный дом с множеством свободных спален…
 — Что значит «у него есть»? — в полном недоумении спросила Индия. — О чем ты говоришь?
 — Об этом доме. Когда я сказал, что твой отец должен мне деньги, я говорил не о сотне другой и даже не о паре тысяч. Все гораздо серьезнее. Брюс Марчент много играл…
 Индия знала это. Иногда ей казалось, что отец способен заключать пари на все, что движется, будь то лошади, машины и Бог знает что еще.
 — Но даже если бы он проиграл, он не пошел бы за помощью к тебе!
 — Он бы пошел, только едва ли получил бы… — Индия попыталась возразить, но Эйден не стал слушать. — Однажды твой отец провел целый вечер в казино в Карлтонс. Сперва ему повезло. Он прилично выиграл. Другой на его месте полетел бы домой, но Брюс Марчент не таков. Он продолжал играть и вскоре спустил все, что у него было, а также огромную сумму, которой у него не было.
 Индия тяжело вздохнула. Несомненно, отец так и поступил. Он никогда не мог вовремя остановиться.
 Эйден увидел, что кровь отхлынула от ее щек.
 — Может, тебе лучше сесть?
 Он придвинул стул, но Индия только покачала головой.
 — Что дальше?
 — Твой отец потерял все, что имел. Он подписывал чеки, как рождественские открытки. — А откуда ты знаешь вес это?
 — Это казино принадлежит мне. Все чеки твоего отца теперь у меня.
 — Что было дальше? — Она спросила это почти шепотом.
 — А дальше твой отец поставил Грейндж-хаус против всех своих долгов. И проиграл. Я дал ему полгода сроку, чтобы он мог заплатить. Вот почему я ищу его всю неделю. Шесть месяцев истекли позавчера. С воскресенья этот дом и все, что в нем находится, принадлежат мне.




 ГЛАВА ПЯТАЯ


 — Значит, все это правда?
 Индия с отчаянием посмотрела на своего собеседника.
 Фред Каррен, старший юрист фирмы, где работал Джим, уже много лет был их семейным адвокатом. Его лицо ясно говорило: надежды нет.
 — Да, мисс Марчент, все это совершенно законно.
 — И Грейндж-хаус принадлежит Эйдену Вулфу?
 Мистер Каррен только кивнул. Индия откинулась на спинку стула. Все, было так, как сказал Эйден. Это он порекомендовал ей обратиться в адвокатскую контору и удостовериться во всем. Что ж, она удостоверилась. У ее семьи больше нет дома. Что дальше?
 — Я была у адвоката, он все подтвердил, — сообщила она Эйдену, когда вечером тот появился в Грейндж-хаусе.
 На этот раз он предстал перед ней таким, каким она привыкла его видеть: в костюме и в почти хрустящей белоснежной рубашке
 — Я только прошу тебя дать нам неделю на сборы.
 — Неделю? — Эйден вопросительно приподнял бровь. — На что вам так много времени? Я полагал, что часа будет вполне достаточно.
 — Часа?..
 Индия не верила своим ушам. Конечно, Эйдсн Вулф известен своей непреклонностью в том, что касалось бизнеса, но чтобы он оказался таким жестоким…
 — Я еще даже не сказала маме…
 И с трудом представляла, как это сделает. Матери пришлось столько пережить за последний год, что это известие просто убьет ее.
 — И потом, нужно же какое-то время, чтобы упаковать вещи, — проговорила она, с трудом подбирая слова. — Я знаю, что дом принадлежит тебе, но есть личные вещи…
 — А зачем тебе упаковывать вещи? — Эйдес взглянул на нее с искренним удивлением. Индия ответила ему тем же.
 — Но мы же должны уехать отсюда?
 — С чего ты взяла? Кроме того, насколько мне известно, ехать вам некуда.
 Это Индия и сама прекрасно знала. Целый день она ломала голову, пытаясь придумать, где они могут поселиться хотя бы на первое время. Но так ничего и не придумала. И просто боялась предположить, что будет, когда отца выпишут из больницы.
 — Не смеши меня, Индия. Вам нет никакой необходимости уезжать отсюда. Здесь достаточно комнат. Мне хватит одной спальни и кабинета для работы.
 Индия недоверчиво посмотрела на него.
 — Ты хочешь сказать…
 — Будьте моими гостями.
 Эйдес явно получал удовольствие от происходящего. Но она не намерена потворствовать ему в этом!
 — Я скорей соглашусь спать на скамье в церкви!
 — Дело, конечно, твое. — Эйдес равнодушно пожал плечами. — И конечно, если ты очень хочешь поспать на церковной скамье, я не вправе тебя останавливать. Вопрос в том, захочет ли твоя мать разделить с тобой эту скамью.
 Он взглянул на нее, и где-то в глубине его темных глаз мелькнула усмешка. Ситуация определенно забавляла его. Индия почувствовала, что он снова чего-то недоговаривает.
 Наконец он примиряющее улыбнулся:
 — Индия, пожалуйста, не смотри на меня так сердито. Неужели ты и в самом деле решила, что я смогу, ни на секунду не задумавшись, выкинуть вас на улицу?
 — То есть ты хочешь сказать, что собираешься выкинуть нас на улицу, умудренный долгими размышлениями?
 Эйден слегка нахмурился.
 — Ну, Индия, зачем ты так? Что же я, по-твоему, чудовище?
 — По-моему, ты чудовище совершенно особой разновидности, из тех, что бросают своих невест не как-нибудь, а во время брачной церемонии! — вспыхнула Индия.
 — Вот как? Но мне кажется, мы уже выяснили, что ничье сердце не осталось разбитым. Или я не прав? А может, ты все-таки пострадала?
 — Не выдумывай! — Индия гордо вздернула подбородок.
 — В таком случае, почему бы нам ни перенести наши переговоры из коридора, например, в гостиную? — А разве нам есть что обсуждать? — подозрительно спросила Индия.
 — Иначе я не предлагал бы пройти в гостиную, — ответил Эйден и распахнул перед ней дверь.
 Индия пожала плечами и нехотя вошла. Эйден последовал за ней и, не останавливаясь, направился к окну. Там, прямо за окном, почти заглядывая в комнату, раскинулся восхитительный сад. На него-то и любовался теперь Эйден.
 — Твоя мать права — это самая красивая комната в доме. Нелегко ей будет покинуть это место, а?
 — Неужели ты думаешь, она будет жить в твоем доме после того, как ты так низко подловил отца?
 — Я его не подлавливал! Твой отец сам нажил себе неприятности. Или ты считаешь, что я специально следил за ним, устроил на него настоящую охоту? А тебе не кажется, что в таком случае я не спускал бы с него глаз и знал бы о его болезни? Я просто дал ему полгода сроку, чтобы он нашел деньги. Я, черт побери, ждал, что он сам придет ко мне! И только когда он не появился, я приехал сюда, чтобы выяснить, в чем дело.
 — Могу представить себе, как ты упивался своей властью над ним, как рисовал себе свое триумфальное отмщение…
 — Отмщение? — перебил ее Эйден. — А за что мне мстить ему? За то, что он был против нашей свадьбы? Но я ведь сам никогда не собирался жениться на тебе.
 Индия вздрогнула. Даже теперь, двенадцать месяцев спустя, эти слова больно ранили ее. Она отошла подальше от Эйдена, встав так, чтобы между ними оказалось тяжелое кресло.
 — Повторяю, дорогая моя, твой отец сам ввязался во все это.
 — Нет!
 Резко отвернувшись от окна, Эйден пронзительно глянул на нее. Индия невольно отступила, но он стремительно подошел к ней и поймал за талию.
 — Это было твое казино! — напомнила Индия.
 Эйден взорвался:
 — И ты полагаешь, я силой затащил туда твоего отца? А потом держал пистолет у его виска, пока он подписывал чеки?
 — Нет, — неохотно согласилась Индия. — Но ты же мог не принимать их!
 — Мог, — кивнул Эйден, — но подумал, что уже давно пора проучить его.
 — А заодно и заполучить Грейндж-хаус? Конечно, ты не мог упустить такой возможности! Ведь все оказалось так просто, даже жениться не пришлось! Она вдруг вспомнила слова отца, сказанные в тот день, когда она представила Эйдена родителям: «Помяни мое слово, дочка, ему нужна не ты, а то, что он может получить за тобой. Им движет не любовь, а жадность».
 Она тогда только рассмеялась: «Папа, у Эйдена денег больше, чем он в силах потратить. Что же он может получить за мной такого, чего бы у него уже не было?»
 Тогда она не придала значения восторгу Эйдена, когда он впервые увидел Грейндж-хаус. Дом словно заворожил его. Так вот оно что!..
 И теперь она злорадно припомнила ему:
 — Ты же сразу влюбился в этот дом, разве не так? И тут тебе попадается мой отец, готовый спустить это сокровище за игорным столом.
 Какой-то новый огонь мелькнул в темных глазах Эйдена. Он тут же отпустил ее и отвернулся к окну.
 — Да, — тихо сказал он, — я с первого взгляда полюбил этот дом.
 Дом, горько отметила Индия. Дом, а не ее.
 — Но дело не в этом. Я тысячу раз мог купить себе такой дом.
 — Такой, но не этот самый! Эйден резко обернулся.
 — Хорошо! Раз ты так думаешь…
 Он схватил ее за руку и потащил из комнаты.
 Индии совсем не хотелось идти с ним, но выбора у нее не было. Они вышли из дома и направились в сад. Наконец Эйден остановился.
 — Пора научиться видеть вещи такими, какие они есть! — проговорил он зло и резким движением развернул ее лицом к дому. — Посмотри! — вскричал он. — Посмотри на него, черт тебя побери!
 Индия отвернулась. Она и так знала, что здание обветшало, что ему необходим ремонт, что скоро любимый ее дом превратится в руины.
 — У нас не было денег, — пробормотала она.
 — Естественно, — насмешливо заметил Эйден. — И ты думаешь, эту развалюху я хотел прибрать к рукам?
 Индия вспыхнула.
 — Не смей так говорить о моем доме!
 У нее перехватило дыхание, словно все обиды собрались в комок и застряли в горле. Она с трудом сдерживала слезы.
 — О чьем доме, Принцесса?
 Этот тихий, почти нежный голос внезапно разбудил ее ярость. Она резко замахнулась, чтобы наградить его пощечиной, но Эйден перехватил руку и прижал Индию к себе.
 — Индия…
 Она не обратила внимания на то, как ласково произнес он ее имя. Она вырывалась и возликовала, услышав, что Эйден скрипнул зубами от боли, когда она ударила его по ноге. Но он не отпускал се.
 — Индия, прости меня…
 Индия замерла. «Прости меня». Неужели он действительно произнес эту фразу?
 — Я знаю, как много значит для тебя ваш дом. Обещаю, я буду деликатнее.
 «Обещаю». Индия вдруг успокоилась. Если Эйден что-то обещал, он никогда не обманывал. Кроме одного-единственного случая. Хотя тогда он не успел дать слово. Он не обещал, что будет любить и уважать ее и останется верным до самой смерти.
 — Я только хочу отремонтировать дом и немного усовершенствовать. Ты веришь мне?
 Индия сама удивилась тому, как легко она ему поверила.
 — Да, верю. В том, что касается Грейндж-хауса, я тебе верю.
 Но в том, что касается моего сердца, сказала она себе, не поверю никогда. В эту минуту она услышала вздох — такой тихий, что не решилась бы утверждать, слышала она его на самом деле или то был плод ее воображения.
 — Спасибо и на этом, — сказал Эйден. — На большее я не рассчитывал.
 Индия изумленно посмотрела на него. Несомненно, что-то изменилось в выражении его темных глаз. Но что? Не успела она понять, что же это такое, как загадочное нечто исчезло так же внезапно, как и появилось.
 — Скажи, ты, в самом деле хотел жениться на мне? — спросила она, пытливо всматриваясь в его лицо. — Или это была ложь от начала до конца?
 Некоторое время Индии казалось, что он не собирается отвечать. Но вот Эйден хмуро улыбнулся.
 — Я всегда считал, что женитьба не для меня. Но тебе почти удалось убедить меня в обратном. С того самого момента, как я увидел тебя, дорогая моя Индия, я знал, что не смогу без тебя обойтись. И надеялся, что ты чувствуешь то же самое. Это было настоящее волшебство. И оно все еще не кончилось.
 В какой-то момент Индии показалось, что она верит ему, но ироничный тон, которым были произнесены последние слова, вернул ее к действительности.
 — Волшебство! — презрительно повторила она. — По-моему, ты преувеличиваешь. Эйден улыбнулся.
 — Мне не надо преувеличивать, я все прекрасно помню. И поэтому уверен, наше совместное проживание под одной крышей будет интересным и незабываемым.
 — Если тебе будет интересно удовлетвориться своими воспоминаниями. — Индия вдруг осознала, что Эйден все еще держит ее за руки, и поспешно выдернула их. — И не называй это «совместным проживанием». Потому что ничего совместного у нас нет и быть не может.
 — И тем не менее, ты призналась, что ехать вам некуда. Да и твоя мать не вынесет такого потрясения.
 Говоря все это, Эйден подошел к подвальному окошку и начал внимательно его осматривать. Потом отколупнул кусочек рассохшейся белой краски.
 — Ты собираешься рассказать ей? — тихо спросила Индия.
 — Если ты принудишь меня.
 В этих словах Индии почудилась угроза. Что он имеет в виду? А Эйден продолжал:
 — Если ты не хочешь подумать о матери, побеспокойся хотя бы об отце. Я был в больнице сегодня утром, врачи говорят, возможно, он скоро выйдет из комы. Все решится в ближайшие несколько дней.
 — Ты был в больнице? Почему они все тебе рассказали? Они же не дают информацию о пациентах кому попало!
 Хотя, конечно, Эйден Вулф не был «кем попало», и ей следовало бы помнить об этом.
 — Я объяснил им, что я твой жених.
 Индия не поверила своим ушам. Она замерла, с ужасом глядя на Эйдена. Она никак не думала, что он способен на такой цинизм. Конечно, после несостоявшегося венчания ей нужно быть готовой ко всему. Но, тем не менее она считала… Даже не считала, а просто это, само собой разумеется… Должен же быть хоть какой-то элементарный такт. Она, наверное, заплакала бы, если бы обида не уступила место ярости. Как он смеет так унижать ее!
 Эйден медленно повернулся к Индии и посмотрел ей в глаза.
 — Во всяком случае, именно твоим женихом я собираюсь побыть недельку-другую.
 — Ни за что!
 Эйден пропустил мимо ушей ее негодующий возглас.
 — Услуга за услугу, Принцесса. Я любезно разрешаю вам остаться в Грейндж-хаусе, но в благодарность я временно получаю статус члена семьи.
 — Нет… Это невозможно! Он просит слишком многого!
 — Да, моя очаровательная. Только так, и никак иначе. Твоя мать должна быть уверена, что мы с тобой помирились, что между нами снова все в порядке, иначе она заподозрит неладное. Так что, если ты хочешь, чтобы в ближайшие несколько недель у вас была крыша над головой, придется потрудиться. Придется сделать вид, что все прощено и забыто…
 — Я не смогу!
 — …и объявить всем, что мы опять помолвлены. — Эйден не обращал на нее внимания.
 — Надеюсь, роль любящей невесты не покажется тебе слишком обременительной, ведь у тебя есть опыт.
 Индия не знала, что делать. Она не хотела даже думать о чудовищном предложении Эйдена, но… но если она не согласится, он выкинет ее мать и брата на улицу. Она ни секунды не сомневалась в том, что Эйден сделает это, не моргнув глазом. Смешно надеяться на милосердие Одинокого Волка. Это был человек, способный разорвать твою душу на кусочки, пожевать и выплюнуть, заявив, что ты не в его вкусе.
 — Но в свою постель ты меня не затащишь! — крикнула Индия.
 Эйден насмешливо прищурился.
 — Конечно, нет. Я никогда не покупаю женщин и не тащу их в постель силой. Для этого я слишком горд. — Индия облегченно вздохнула. А Эйден добавил: — Не будем спешить. Ведь это так же неизбежно, как восход солнца. Я подожду.
 — Жди хоть до Судного дня! — Индия гневно взглянула ему в глаза. — Я никогда…
 — Индия, ты же знаешь пословицу! Никогда не говори «никогда». Смотри, можешь пожалеть об этом. — Он улыбнулся и подмигнул Индии. — Ну что ж, теперь, когда мы обо всем договорились, пойду-ка я принесу из машины свои вещи.
 — Откуда у тебя вещи? Ты решил сразу привезти их сюда?
 — Ну разумеется.
 Эйден пошел было к машине, но обернулся, сочтя нужным дополнить объяснение:
 — Сегодня утром я выехал из отеля.
 — Ты настолько уверен в себе? — холодно поинтересовалась Индия.
 — Нет. — Голос Эйдена вдруг смягчился, но я уверен в тебе. Видишь ли, дорогая моя, в отличие от твоего отца, я играю крайне редко и только наверняка.




 ГЛАВА ШЕСТАЯ


 — Гари! Ты где?
 Несносный мальчишка! Индия фыркнула. Куда он запропастился? Она снова проверила его спальню, потом заглянула в прихожую, наконец, решила попытать счастья в саду, но тут вдруг услышала подозрительный шум и смех на заднем дворе. Индия вернулась на кухню и вышла через дверь черного хода.
 — Вот где ты прячешься! А я ищу тебя по всему дому! Послушай, Гари…
 С этими словами она завернула за угол — и остановилась как вкопанная. Гари был на один.
 С ним был Эйден, решивший, видимо, отдохнуть от руководства ремонтными работами. Они начертили на стене некое подобие ворот и сейчас с упоением играли в футбол. Лбы обоих блестели от пота, рубашки прилипли к спинам, а штаны были одинаково грязны.
 Как раз в тот момент, когда Индия увидела игроков, Гари удачно пихнул Эйдена, и тот упал на траву. Но Гари и сам не удержал равновесия и со смехом повалился прямо на соперника. При этом он задел ногой мяч, который прокатился вдоль стены и остановился возле одной из «штанг».
 — Гол! — завопил Гари. — Три — ноль!
 — И не надейся! — возмутился Эйден. — Нет, приятель, этот номер у тебя не пройдет! Мяч за линией поля! Ну, скажи ему, судья!
 Индия не сразу поняла, что судьей Эйден назвал ее. Его темные глаза не отрываясь смотрели на нее и, казалось, смеялись.
 — Я…
 Индия, в свою очередь, тоже не могла отвести от него глаз. В эту минуту Эйден был похож на мальчишку, такого же юного, как Гари, такого же веселого и беззаботного.
 Никогда, даже год назад, она не видела его таким. И снова подумала о том, как мало, в сущности, его знает. Она знала его безжалостным дельцом, Одиноким Волком, который не позволяет никому вести в счете, знала нежным и страстным любовником, но даже не думала, что однажды увидит его ребенком, таким, каким он был за много лет до их знакомства. Вот так же он мог бы играть с их детьми…
 Индия так замечталась, что Эйдену пришлось снова окликнуть ее:
 — Эй, судья, мы ждем! Гол или не гол, вот в чем вопрос.
 — Я не знаю. Я не видела. — Индия растерянно покачала головой.
 — Это был гол! — закричал Гари, и Эйден расхохотался, вызвав его неподдельный гнев.
 — Гол тебе приснился, малыш! В жизни не встречал ничего, что было бы так не похоже на гол, и твоя сестра, я уверен, тоже…
 — Не впутывай меня в ваши игры! Говоря же тебе, я не видела!
 И в этом нет ничего удивительного, с его речью подумала Индия. Она не видела ничего вокруг, кроме одного футболиста. Его задорный взгляд заставил ее позабыть обо всем. Это было как наваждение.
 — Инди! — Голос брата вывел ее из оцепенения.
 Она с трудом отвела глаза от Эйдена и посмотрела на Гари.
 — Зачем ты меня искала? — Я…
 В это мгновенье капелька пота скатилась по скуле Эйдена, и Индия опять забыла обо всем на свете, так ей захотелось смахнуть ее, Эйден провел рукой по лбу — Индия очнулась.
 — Гари, ты обещал помочь мне с ужином Картошка ждет не дождется, когда ты ее по чистишь.
 — Ну, Инди… — поморщился Гари.
 — Никаких «ну»!
 Сейчас, когда за ней внимательно наблюдал Эйден, она не была расположена идти на уступки. Пусть он тоже это знает!
 — Мы еще не дожили до тех светлых времен, когда еда будет готовиться сама. Так что умывайся и бегом на кухню.
 Она развернулась и с чувством некоторого облегчения покинула поле битвы. Щеки ее горели, она с трудом переводила дыхание. Можно подумать, что она принимала непосредственное участие в футбольном матче!
 Господи, привыкнет ли она когда-нибудь к тому, что Эйден теперь живет в их доме?.. Хотя это уже его дом, зло одернула себя Индия. Вот уже пять дней, как дом принадлежит ему, а она все не может с этим смириться.
 Придя на кухню, Индия поставила миску с картошкой на стол и с досадой посмотрела на нее. Пожалуй, на Гари надежды нет, придется чистить самой. И уже взяв в руки нож, Индия услышала скрип кухонной двери.
 — Наконец-то! Я думала, придется ждать тебя до завтра.
 — Ты же приказала сперва пойти умыться, — произнес за ее спиной голос, который никак не мог принадлежать Гари.
 Индия резко обернулась.
 — Эйден!.. Я думала…
 — …что это Гари. Я так и понял. Но он захотел посмотреть что-то по телевизору, так что в роли поваренка сегодня выступаю я.
 — Но ты…
 Индия как завороженная смотрела на него. Судя по всему, Эйден только что вышел из душа, его темные волосы были еще влажные, а сам он выглядел удивительно свежим и оживленным. Он переоделся в чистую рубашку и брюки и был настолько элегантен! что Индии стало неловко за свое простенькое зеленое платьице, на котором остались следы от постоянной возни с кастрюлями. Кроме того, ее волосы были собраны в самый вульгарный хвост и косметики на лица почти не было… Индия чувствовала себя убогой замарашкой рядом с этим красавцем принцем.
 — Так что же, леди, нужна вам помощь или нет? Если да, то, пожалуйста, подвиньтесь…
 И Эйден, мягко отстранив ее от миски, забрал нож.
 — Но… ты же не можешь…
 — Не только могу, но и обладаю обширным опытом в этой области. — Эйден словно не понял, что она имела в виду. Или не захотел понять?
 — Я нисколько не сомневаюсь в твоих талантах, но…
 — Но?
 Эйден поднял голову. Его лицо оказалось совсем близко… Индия с трудом отвела глаза и отошла.
 — Хозяину Грейндж-хауса не следует помогать на кухне, — тихо сказала она.
 — Как только у тебя язык повернулся произнести эти слова — «хозяин Грейндж-хауса». — Голос Эйдена вдруг стал холоднее льда.
 Индия с испугом взглянула на него, но успела уловить только тень гнева на его лице. Она отвернулась.
 — Скажи… — В голосе Эйдена не осталось и следа внезапной злости. Только руки, ожесточенно сдирающие кожуру с картофеля, выдавали его настроение. — Скажи, я хоть раз дал тебе повод думать, что вы здесь нежеланные гости? Или, может быть, я требовал какой-либо платы?
 Индия опустила голову. Ее постоянно мучила сложившаяся ситуация, и она каждый день ждала, что Эйден, как он только что выразился, потребует какую-то плату за то, что позволяет им жить в его доме. А поскольку она единственная, кто знает, что дом уже не принадлежит им, он потребует эту плату с нее. Но время шло, Эйден ничего не требовал, и Индии порою хотелось, чтобы он наконец высказался определеннее и она перестала бы страдать от неизвестности.
 — Ну? Разве я позволил себе намекнуть твоей матери, что это больше не ее дом? — поторопил ее Эйден.
 — Нет.
 Это была правда. Ни разу за время своего пребывания в Грейндж-хаусе Эйден никак не воспользовался правами хозяина. Ее мать по-прежнему ничего не подозревала и свято верила тому, что рассказал ей Эйден.
 …Это случилось в первый день. Он пришел к Марион Марчент и заявил:
 — Я узнал о болезни вашего мужа, миссис Марчент, и не мог не навестить вас. И как только увидел Индию, то понял, какую ужасную ошибку я совершил год назад… Но все это уже позади. Это была просто глупая ссора, и Индия простила меня.
 Марион Марчент счастливо улыбнулась.
 — Как я рада за вас! Так что же, вы теперь опять помолвлены?
 — Нет, миссис Марчент, мы решили пока не торопить события.
 И ее мать поверила…
 — Нет, ты был предельно корректен все это время, — признала Индия. — Но я не понимаю, зачем ты все это делаешь. Мы оба знаем, что однажды придется все открыть. В этот день надежда на счастье моей матери умрет раз и навсегда. — Индии очень не понравился взгляд, который бросил на нее Эйден, но она сделала вид, что ничего не заметила, и договорила: — Поэтому мне хотелось бы, чтобы ты объяснил, чего добиваешься и как долго это будет продолжаться.
 — Как долго? — Эйден немного помолчал. — Это, в общем-то, зависит от тебя.
 — От меня?
 Он задумчиво кивнул и бросил в кастрюлю очищенную картофелину.
 — Да, от того, как долго ты сможешь играть свою роль. До тех пор нет никаких причин сообщать обо всем твоей матери. Но если она вдруг начнет подозревать, что дела обстоят совсем не так, как она предполагает…
 Он не закончил. Но этого и не требовалось. Индия и сама прекрасно понимала, что тогда произойдет.
 — И как, по-твоему, я должна играть свою роль? Чего мне не хватает?
 — Тепла. Никто не поверит, что мы с тобой переживаем, момент счастливого примирения, если ты по-прежнему будешь вздрагивать при каждом моем появлении, как испуганная кошка, и прятаться на кухне каждый вечер.
 — Я не прячусь! — возмутилась Индия.
 Звякнул таймер духовки, и Индия поспешила ретироваться к плите. Ее маневр не ускользнул от Эйдена.
 — Тебе не кажется, что было бы естественно, если бы мы больше времени проводили вместе? — спросил он, бросая в кастрюлю последнюю картофелину.
 — Вместе? Разве мы недостаточно часто видимся? Каждый вечер, когда я прихожу в столовую, ты сидишь там и листаешь свои бумаги.
 Индия не стала рассказывать, как горько ей изображать идиллию, вспоминая о своих надеждах на семейное счастье, о своих мечтах, как они всей семьей будут собираться за столом, как она будет помогать Эйдену разбирать его бумаги…
 — Я просматриваю планы реконструкции поместья. Полагаю, тебя это должно интересовать, и прошу помочь мне кое в чем.
 Индия вздохнула. Что толку интересоваться этими переменами, конечный результат она едва ли увидит. Только еще больше растравлять душу.
 — Это твой дом, сам решай, что менять, а что оставить.
 — Но, Индия, у тебя такой тонкий вкус, ты как никто другой умеешь сделать дом уютным, я же ничего в этом не понимаю.
 Индии не хотелось продолжать ненужный, с ее точки зрения, разговор, она отвернулась, и взгляд се упал на кастрюлю с картофелем.
 — Спасибо за помощь. Я очень благодарна тебе…
 Она вздрогнула: Эйден яростно швырнул нож в раковину.
 — К черту благодарность! Меньше всего на свете мне нужна твоя благодарность! — И, с трудом взяв себя в руки, произнес уже другим тоном: — А знаешь, мои кулинарные таланты не исчерпываются только умением чистить картофель.
 Индия посмотрела на него с интересом:
 — У тебя и вправду есть кулинарные таланты?
 — Хочешь убедиться? Тогда почему бы тебе не отдохнуть завтра вечером, пока я займусь приготовлением ужина?.. Ну, Принцесса, оставь сомнения, я еще могу удивить тебя.
 — Уже удивил, — призналась Индия. — Никогда бы не подумала, что увижу тебя чистящим картошку. Мне всегда казалось, что ты должен ненавидеть кухню, всю эту возню с продуктами. А теперь… — Она неожиданно замолчала.
 — Что — теперь? — поинтересовался Эйден.
 — Да нет, ничего.
 Она в который раз подумала, как мало знает его. И тем не менее была готова вверить ему счастье всей своей жизни.
 Это лишний раз доказывает, что любовь слепа, решила Индия. Хотя в ее случае, наверное, уместнее говорить о слепом, всепоглощающем желании, во власти которого она находилась. И только день свадьбы открыл ей глаза. Теперь она ясно видела, что Эйден Вулф невероятно привлекательный мужчина, но его сердце мертво и холодно, как черный мрамор. Это был настоящий Одинокий Волк, безжалостный ко всем, кто стоит у него на пути.
 Но это же тот самый человек, который хохотал как мальчишка, играя в футбол с ее братом, человек, не погнушавшийся почистить картошку на ужин…
 — Ты и правда умеешь готовить?
 — Не только умею, но и очень люблю.
 Его голос прозвучал совсем близко, и Индия только теперь заметила, что Эйден стоит почти вплотную к ней. Она с трудом перевела дыхание, взглянула ему в глаза… и неожиданно рассмеялась.
 — Богатый, красивый и талантливый! У этого человека есть абсолютно все!
 Она надеялась, что он отступит, но Эйден не двинулся с места и продолжал глядеть на нес темными, без единой искорки света, глазами. Индия с ужасом ощутила, как в ее груди поднимается волнение, как все тяжелее стучит сердце. Она решила предпринять последнюю попытку, чтобы спастись от чар Эйдена.
 — Ты и в самом деле просто сокровище! Ты несказанно осчастливишь ту, на которой все-таки вздумаешь жениться.
 Глаза Эйдена холодно блеснули, он отвернулся.
 Индия пристально смотрела на него, ожидая, что он скажет.




 ГЛАВА СЕДЬМАЯ


 Долго ждать ей не пришлось.
 — Об этом не может быть и речи. Она усмехнулась.
 — Обжегшись на молоке, дуешь и на воду?
 — Нет, но те раны, что ты нанесла мне, все еще не зажили.
 — Раны?! — Индия задохнулась от негодования. — Не думаю, что несколько царапин, которые получило твое самолюбие, стоит называть ранами!
 В отличие от тех ран, которые он нанес ей.
 — Тебе лучше знать, — пробормотал он. И совсем другим тоном спросил: — Ну, что еще нужно сделать? — Что? — Индия не сразу смогла перестроиться на новую тему. — А, нужно еще накрыть на стол, но с этим и я как-нибудь справлюсь.
 Эйден пропустил последнее заявление мимо ушей и направился прямо к буфету. Он выдвинул ящик и принялся доставать ножи и вилки и складывать их на поднос.
 — Эйден, а после меня у тебя был кто-нибудь?
 Он на минуту замер, но затем довольно спокойно сказал:
 — Нет. Никого, кем бы я дорожил.
 И хотя формулировка была несколько двусмысленной, Индия почему-то сразу поверила, что это правда, что он никого не любил после того, как они расстались.
 Она подняла глаза. Он вопросительно смотрел на нее, видимо ожидая объяснения. Она приняла легкомысленный вид и пожала плечами.
 — Я просто подумала, что ты вполне мог приняться за старое.
 Индия постаралась скрыть свою радость. Сколько раз ее сердце болезненно вздрагивало, когда она видела в газетах фотографии Эйдена под руку с какой-нибудь топ-моделью или актрисой.
 Не отрываясь от своего занятия и не глядя на Индию, Эйден произнес:
 — А почему бы и нет? Гораздо легче поддерживать репутацию ловеласа, чем миф о счастливой семейной жизни.
 — И ты можешь просто использовать женщин ради своих прихотей?
 Она поздно спохватилась, затронув очень скользкую тему. И конечно, Эйден не упустил возможности уколоть ее.
 — Тебе не кажется, дорогая, что на роль строгой моралистки ты никак не подходишь?
 — Я не…
 Эйден не дал ей договорить:
 — Что «я не»? Ты не знала, что я богат? Не видела во мне воплощения своих желаний?
 Нет?
 — Да! — Индия не могла больше сдерживаться. — Да! Да! Да! — Она уже не могла с уверенностью сказать, что именно подтверждает с такой страстью, но в данный момент это ее не заботило. Она хотела только, чтобы его насмешливый голос наконец умолк. — Да, все так и было, я не отрицаю!
 Она не стала напоминать ему о том, что этот брак был нужен не только ей. Она хорошо запомнила его слова, сказанные незадолго до свадьбы. Она все поддразнивала его, спрашивала, почему это они так спешат с помолвкой, почему бы им не подождать немного, не узнать друг друга получше… Эйден слушал молча, но наконец не выдержал и схватил ее в объятья.
 «Ах ты, маленькая чертовка! — воскликнул он тогда, и Индия засмеялась от удовольствия. — Неужели ты не понимаешь?! Мне все время не хватает тебя, я жду не дождусь, когда мы наконец поженимся и ты станешь только моей и ничьей больше!..»
 Нет, она себя не обманывала. Она угадывала его желания, вглядываясь в блестящую черноту любимых глаз. Тогда — и в этом не было никаких сомнений — он был счастлив их близостью, счастлив простой возможностью быть рядом с ней. И он не меньше, чем она, радовался предстоящей свадьбе. Что же случилось потом? — в сотый раз спросила себя Индия, в сотый раз заглядывая в глаза Эйдену в поисках ответа.
 Ее сердце замерло, когда он оставил вдруг свое занятие и направился к ней. В какой-то миг ей показалось, что Эйден собирается обнять ее, но он только взял стакан, стоящий на полке, отвернул кран, налил в стакан воды и залпом выпил. Потом посмотрел на Индию.
 — И что же было дальше, дорогая моя? Уж не хочешь ли ты сказать, что вдруг отчаянно влюбилась в меня и забыла про деньги? Тебе нужен был только я — и ничто больше?
 — Ты поверишь мне, если я скажу «да»?
 И она заглянула в его глаза, страстно желая, чтобы он поверил и понял: так оно и было на самом деле. Она увидела, как что-то изменилось в его взгляде, он медленно поставил стакан на стол, словно размышляя, как ответить ей, — и в сердце Индии вспыхнула надежда. Возможно, не все еще потеряно. Возможно…
 — Эйден, пожалуйста…
 Она коснулась его руки, сжала ее, чтобы он почувствовал искренность ее чувств.
 Но его взгляд вновь стал непроницаемым и холодным.
 — Нет. — Он со злостью выдернул свою руку. Индия опустила голову. — Для женщины с разбитым сердцем ты слишком быстро нашла утешение. Так что, дорогая моя, я не поверю ни единому твоему слову.
 — Я же сказала «если»…
 Индия не знала, где она нашла силы ответить. Только сейчас она поняла, как заблуждалась все это время. Весь год она твердила себе: «Я ненавижу Эйдена Вулфа. Да, я любила его, но теперь чувствую только ненависть». Она всей душой старалась взрастить это чувство, полагая, что только оно поможет ей пережить месть жениха. И вот сейчас, глядя в его глаза, она поняла: никогда в ее сердце не было ненависти к этому человеку. Никогда не было ничего, кроме любви. Ее признание будет равносильно самоубийству, и, если Эйден в самом деле поверит, он не упустит возможности еще раз унизить ее. Значит, любым способом надо все скрыть.
 И Индия улыбнулась через силу.
 — Это была проверка, — как могла бодро сказала она. — Я лишь хотела убедиться, что между нами все предельно ясно. Надеюсь, и у тебя не осталось никаких сомнений.
 — Никаких сомнений, — мрачно пробормотал Эйден.
 Индия взглянула на его потемневшее лицо. И почему она считала, что еще не все потеряно? Такое лицо не сулит никаких надежд…
 — Ну что ж, я очень рада, что у нас нет разногласий по этому поводу. А теперь, если ты не возражаешь… — Она прошла мимо него и осторожно взяла кастрюлю с сырой картошкой. — Я займусь готовкой, а то ужинать нам придется утром.
 Эйден молча наблюдал, как она налила воды в кастрюлю и поставила ее на плиту. До чего же неуютно под этим холодным взглядом! Она решила прервать молчание:
 — Значит, тебе нравится такая жизнь? Эйден хмыкнул в ответ. Индия сочла это выражением согласия и задала следующий вопрос:
 — А что будет потом?
 — Потом?
 — Мне хотелось бы знать, как долго ты намерен поддерживать репутацию ловеласа? И как долго ты сможешь вести такую жизнь?
 — Там будет видно. — Эйден пожал плечами.
 Ей показалось, что он усмехнулся. Захотелось обернуться и посмотреть на него, но она не решилась. Она и сама не могла понять, в чем тут дело и почему вместо того, чтобы разговаривать как положено, глядя в лицо собеседнику, она разглядывает кастрюлю, постепенно прибавляя огонь, и бросает реплики через плечо. Может быть, потому он и не считает их разговор серьезным, и его ответ тому доказательство. Что это значит — «там будет видно»?
 — Звучит несколько безответственно, — заметила Индия.
 — Напротив, я подхожу к этой проблеме с большой ответственностью.
 Вот этому она охотно верила. Эйден, насколько она его знала, не совершил ни одного необдуманного поступка. Интересно, ту эффектную сцену в церкви он, наверное, тоже расписал заранее?
 — Предположим, что сейчас, когда тебе всего тридцать пять лет, ты можешь так рассуждать.
 Кастрюля уже давно стояла на плите, больше Индии было нечем заняться, и элементарная вежливость требовала повернуться лицом к собеседнику. Так Индия и поступила, но, будучи не в силах смотреть ему в глаза, она принялась внимательно разглядывать чашку, стоящую на полке как раз за его левым плечом.
 — Но в один не самый прекрасный день подкрадется старость. И что ты будешь делать, когда… ну, когда не сможешь…
 — Удовлетворить женщину? — Эйден усмехнулся. — Вот мы тогда вместе со старостью посидим и подумаем, как нам быть.
 Эти слова почему-то задели Индию.
 — Неужели тебя прельщает одинокая старость? Тебе никогда не приходило в голову, что нет ничего прекраснее старика с маленькой внучкой на коленях? Неужели ты никогда не думал о детях?
 Она с трудом скрывала свое волнение: для нее это была болезненная тема. Кроме того, ее испугал быстрый взгляд Эйдена, брошенный на нес исподлобья.
 — А при чем тут дети? — глухо спросил он.
 — Разве ты не хочешь иметь детей?
 — Было время — хотел. Потом передумал.
 — Но ты…
 — Вода в кастрюле сейчас просто выкипит.
 Что ж, тема закрыта, дальнейшие дискуссии отменяются. Эйдену даже не надо было произносить это вслух — все и так понятно: обсуждать эту тему он не хочет и не будет.
 В свое время Эйден признался Индии, что хотел бы иметь детей: двух, а еще лучше трех. И она провела не один час, раздумывая, на кого они будут похожи, темноволосые мальчишки и девочки. Ее и Эйдена дети. Она рисовала себе их жизнь в этом доме, их детство и юность…
 Внезапно его присутствие здесь, сейчас показалось невыносимым. Ей захотелось побыть одной.
 — Может, ты пойдешь и скажешь маме и Гари, что через десять минут ужин будет готов?
 Индия надеялась, что ее просьба прозвучала достаточно обыденно. Но Эйден и не думал уходить, он стоял и пристально смотрел на нее. Это был странный взгляд, в нем не было ни тепла, ни холода, но он не отпускал ее, завораживал.
 — В чем дело? — недоумевала Индия. — Что такого завлекательного ты обнаружил на моем носу?
 Эйден улыбнулся.
 — Ты понял, о чем я просила тебя? Он кивнул.
 — Тогда…
 Эйден покачал головой:
 — Чуть позже.
 Это было сказано очень тихо, почти ласково. — Но…
 — Индия, милая, я скажу твоей маме все, что нужно, но немного позже. Сейчас этого делать нельзя.
 — Почему это?
 Эйден медленно приблизился к ней.
 — Дело в том, что мне не нравится твой взгляд.
 — Мой взгляд?
 Индия с трудом понимала, что говорит, и уж совсем не догадывалась, куда клонит Эйден. Внезапная близость его тела, тепло его дыхания лишили ее способности думать и действовать.
 — Ну да. — Эйден снова улыбнулся. — Видишь ли, Индия, мы здесь уже почти час. И твоя мать, с присущим ей тактом, конечно же, не хочет нам мешать. Более того, она рада оставить нас вдвоем, ведь мы встретились после целого года разлуки. Так вот, если ты выйдешь отсюда в тоске и печали, и она тебя увидит, вся наша сказка полетит в тартарары.
 Индия нахмурилась.
 — И что же нам делать?
 Она слишком поздно поняла свою ошибку. Эйден уже держал ее в объятьях.
 — Вот что, — тихо сказал он, и Индия замерла, захваченная врасплох неистовым поцелуем.
 У нее закружилась голова, она почувствовала, что с трудом стоит на ногах, и прижалась к нему, чтобы не упасть. Сил сопротивляться у нее не было, и Эйден полностью завладел ее ртом…
 — Ну вот…
 Когда Эйден оторвался от ее губ, он не сразу смог перевести дух, ему пришлось немного помолчать, прежде чем он смог продолжить:
 — Теперь ты выглядишь как надо. Теперь миссис Марчент не станет беспокоиться о том, чем это ее дочь занималась на кухне столь длительное время. Ей будет достаточно только посмотреть на тебя, и все станет ясно. И он покинул кухню с видом победителя, одарив напоследок Индию быстрым поцелуем в нос. Неизбежно, как восход солнца. Так, кажется, сказал Эйден всего неделю назад? Что ж, она не намерена лгать самой себе, видимо, ей уже никогда не удастся выкинуть его из сердца. Этот поцелуй лишний раз доказывал, что Эйден Вулф имеет над ней неограниченную власть. Она все еще трепетала, живо вспоминая вкус его губ, каждая ее частичка жаждала Эйдена. Индии хотелось плакать при мысли, что она так безнадежно зависит от этого человека. Она горестно покачала головой. Эйден поймал ее в ловушку, и у нес нет ни малейшего шанса выбраться оттуда. Она просто сойдет с ума от боли, и душевной, и физической, если попытается избегать его. А если уступит, все станет еще хуже. Конечно, Эйден не упустит такой возможности и воспользуется ее слабостью, а потом будет откровенно презирать ее.
 Индия закрыла лицо руками. С какой бы радостью она бросила все, убежала бы, куда глаза глядят… Но ведь она не одна, она должна думать о маме и Гари. И об отце.




 ГЛАВА ВОСЬМАЯ


 Индия положила последний сверток в корзинку, приготовленную для пикника, и закрыла ее. Она уже собралась позвать Эйдена и сообщить ему, что все готово, как вдруг кто-то коснулся ее плеча. Индия вздрогнула и резко обернулась. Перед ней стоял Эйден.
 — Ты меня напугал! — возмущенно воскликнула она.
 — Извини. Но я не нарочно. Витаешь в облаках?
 — Да, я задумалась.
 Он как-то странно посмотрел на нее и улыбнулся. Индия с легким волнением ждала, что он скажет, но он произнес только:
 — Вот как? — Потом кивнул в сторону корзины и спросил: — Ты готова?
 Индия неуверенно пробормотала что-то. Дело в том, что она ни в коей мере не чувствовала себя готовой.
 Более того, сейчас, когда уже пора было ехать, ей вдруг захотелось исчезнуть, чтобы никто никогда не нашел ее. Впервые в жизни она была бы рада бросить все, спрятаться, начать все заново. О, если бы можно было стать другим человеком, жить где-нибудь в другом городе, а то и в другой стране, и чтобы вообще вся ее жизнь сложилась иначе. Индия не могла объяснить даже себе самой, почему предстоящий пикник с Эйденом рождает у нее такой страх. Ей казалось, что причина не только в том, что они будут совсем одни, должно быть что-то еще. Но что? Она искала и не находила объяснения. Поэтому вопрос, готова ли она, застал ее врасплох и вызвал смятение в ее душе.
 Но Эйден, очевидно, понял это по-своему.
 — Прекрасно, — сказал он, — тогда я отнесу все в машину.
 Он подхватил корзинку и направился к двери. Индии ничего не оставалось, как последовать за ним.
 Эйден обернулся.
 — Ты идешь?
 — А что, у меня есть выбор? — огрызнулась она. — Такое впечатление, что от меня ожидают безоговорочного повиновения. Что я, как марионетка, должна подчиняться каждом» движению твоих пальцев, господин кукловод.
 — Я только предложил, чтобы мы выбрались куда-нибудь вдвоем.
 — Предложил! — Индия фыркнула. — Предложение подразумевает возможность выбора: принять его или нет. То, как ты «предложил», больше походило на приказ.
 …Отчасти она была права. Чтобы поделиться этой идеей, Эйден выбрал момент, когда вся семья была за столом. Он был уверен, что миссис Марчент, свято верящая в их романтическое примирение, поддержит его. Так оно и получилось. С помощью Марион Марчент вопрос был улажен, оставалось только решить, куда же они направятся. Мать Индии оставила их одних в гостиной, чтобы они могли договориться. Эйден предложил сходить в кино или ресторан. Но Индия наотрез отказалась: слишком живы были воспоминания о том, как они ходили туда год тому назад.
 — Тогда, может быть, в театр? Или на бега? Куда-нибудь, где ты смогла бы покрасоваться в своих платьях от лучших портных.
 Индия удивилась.
 — От лучших портных? Шутишь или издеваешься? Лучший и единственный портной, который шил для меня, — я сама. Почти все мои платья перешиты из маминых. Если не веришь, можешь посмотреть сам.
 — Не стоит, — его голос был удивительно мягок. — Я… ты очень хорошая портниха.
 Показалось ли это ей, или он и в самом деле хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал?
 — Я даже собиралась заняться этим профессионально. Но потом решила выбрать что-нибудь более практичное и полезное для семейного бюджета, поэтому сразу после школы пошла на курсы секретарей. Но увлечение осталось, я даже сама сшила…
 — Что же ты сшила? — спросил Эйден, когда Индия внезапно замолчала.
 — Свое свадебное платье, — тихо ответила она.
 — Оно было просто потрясающее!
 — Вот как? А мне казалось, ты даже не заметил его, готовя свое эффектное выступление.
 — Я ничего не готовил! — Лицо Эйдена потемнело от гнева.
 — В любом случае спасибо за комплимент. — Индия горько улыбнулась. — Я рада, что мои старания не пропали даром.
 — Ты чудесно выглядела, Принцесса. Я в жизни не видел никого прекраснее. Любой мужчина гордился бы такой невестой.
 — Любой — но не ты!
 И, испугавшись, что может расплакаться, если Эйден продолжит вспоминать день их свадьбы, она выбежала из гостиной и поднялась наверх: нужно было застелить кровати.
 Она уже встряхнула простыню и взбила подушки, когда за ее спиной раздался голос Эйдена:
 — Давай помогу. Она молча, уступила.
 Отойдя в сторону, она смотрела, как он управляется с пододеяльником, и решила попытаться еще раз отговорить Эйдена от этой затеи с прогулкой.
 — Понимаешь, — сказала она, — у меня сейчас совсем нет времени. Я должна быть в больнице. Слава Богу, отец вышел из комы, но это не значит, что я могу развлекаться. Пойми, сейчас он как никогда нуждается во мне.
 — Ты не можешь быть с ним каждую минуту, да это и не нужно, — отозвался Эйден. — Во-первых, твоя мать всегда рядом с ним. И Гари тоже. А во-вторых, почти все время он спит. Так что ты вполне можешь позволить себе небольшой отдых. И мама твоя настаивает.
 — Может быть…
 — В конце концов, — Эйден словно не заметил ее мрачного тона, — наше воссоединение может показаться ей странным. Что это за влюбленная пара, которая не стремится использовать любую возможность, чтобы побыть наедине?
 Индия не ответила.
 Эйден подождал немного и продолжил как ни в чем не бывало:
 — Боюсь, скоро она начнет задавать вопросы и просто выказывать удивление. А если ты не сможешь все объяснить, она спросит меня.
 Индия вздрогнула. Именно этого она и боялась.
 Эйден по-прежнему занимался постелью и говорил, не глядя на нее:
 — Мне кажется, ты не захочешь, чтобы я огорчил ее преждевременным признанием. Пока, во всяком случае, еще рано раскрывать нашу тайну. Конечно, твоему отцу значительно лучше, но говорить об окончательном выздоровлении не приходится.
 Индия поняла, что попалась. Действительно, что касалось болезни отца, самые черные дни вроде бы миновали, но он все еще был очень слаб, больше спал, чем бодрствовал, и практически совсем не мог говорить. То, что ему удавалось произнести, было совершенно невозможно понять.
 Кроме того, он пребывал в полном неведении относительно появления Эйдена в их доме. Индия сумела уговорить мать и Гари не рассказывать ему об их счастливом примирении, напомнив о том, что отец был против свадьбы. Во всяком случае, пока. Потом, когда он окрепнет, можно будет открыть ему все. Она боялась даже думать о том, какие последствия для его здоровья может вызвать такая новость.
 Что ж, значит, выхода у нее нет. Снова нужно уступить. С этой мыслью она подошла к Эйдену.
 Одеяло было уже заправлено, и теперь Эйден как-то необычайно ловко накрыл кровать покрывалом.
 Индия удивленно приподняла брови.
 — А у тебя, похоже, и в этом деле талант, заметила она.
 — Да, я всегда помогал матери, когда отец… когда его не было дома.
 — Сколько же тебе было лет?
 — Семь или восемь. — Его глаза вдруг затуманились воспоминаниями. — Я всегда думал, что чистые простыни — это, может быть, самая большая на свете роскошь.
 Было неожиданно представить Эйдена маленьким мальчиком, помогающим матери стелить постель. Она вздохнула.
 Эйден услышал ее вздох, но истолковал его по-своему.
 — Тебе надо передохнуть, Индия. С тех пор, как твой отец заболел, ты одна тянешь на себе все хозяйство. Ты и готовишь, и убираешь…
 — Кто-то же должен это делать!
 Она не стала говорить, что самым тяжелым испытанием для нее было вовсе не это, а долгие бессонные ночи, которые она проводила, боясь уснуть и погрузиться в полные счастья и весьма смелых фантазий сны. Она сама не знала, что больше мучило ее: утомительные ночные бдения или унизительное ощущение обиды и обмана, которое терзало ее по пробуждении.
 — Ты освободила мать ото всех забот по дому, — продолжал Эйден, — чтобы она могла заниматься твоим отцом. Но скоро тебе станет полегче, и ты сможешь найти время и для себя. Твой отец поправляется понемножку, слава Богу.
 Индия, которая привыкла к его холодности и частым насмешкам, не смогла вынести эту нежданную нежность. Слезы полились у нее из глаз, и она отвернулась от Эйдена.
 — Индия!
 Она не успела уловить его движение, только почувствовала, как он развернул ее и прижал к себе. И Индия уже не могла сопротивляться — она разрыдалась, уткнувшись в него лицом.
 — Я боялась, что он умрет, — всхлипнула она.
 — Знаю, — Эйден ласково гладил ее по волосам, — но теперь все будет хорошо, он поправится, можешь мне поверить. — Эйден бережно отер рукой ее слезинки. — Твой отец просто счастливчик. Вы втроем так переживали за него — он просто не имел права не выздороветь.
 Индия медленно кивнула. Но одна беспокойная мысль тревожила, не давая забыться даже в объятьях Эйдена. Она проглотила слезы и тихо спросила:
 — Эйден, а как ты себя чувствовал, когда твой отец…
 — Когда он умер? — закончил за нее Эйден. — По правде сказать, я чувствовал себя свободным.
 — Свободным? — испуганно повторила Индия. — Не может быть, Эйден, я не могу поверить…
 — Попробуй. — Он безразлично пожал плечами: — Ты спросила, как я себя чувствовал, — я ответил.
 Он отпустил ее и пошел к двери.
 — Эйден, послушай, я кое-что надумала. Это по поводу твоей идеи сходить куда-нибудь. Я не хочу, чтобы ты тратил на меня деньги, давай придумаем что-нибудь совсем простое, за что не надо ничего платить.
 Эйден обернулся:
 — Мы можем совсем бесплатно сходить погулять.
 Ироничная улыбка свидетельствовала, что сам он не относится всерьез к этому предложению, но Индия кивнула:
 — Именно. По-моему, это просто замечательно! А еще лучше будет устроить пикник. Ты только подумай — провести целый день где-нибудь в лесу…
 Вот так и случилось, что они затеяли пикник, и теперь Индия шла за Эйденом к машине.
 — Я очень удивилась, когда ты согласился на такое немудрящее развлечение. Сколько помню, ты предпочитал интереснее проводить время.
 — Может быть, — бросил он через плечо, — но это еще вопрос, кто из нас больше любил дорогостоящие удовольствия.
 — Уж не хочешь ли ты сказать, что я… Индия не договорила. Она вспомнила, как они проводили время в первые недели их знакомства: Эйден водил ее по роскошным ресторанам, по самым модным выставкам. Действительно, у нее было все, что можно только купить за деньги, и она ни разу не сказала ни слова против. Почему? Потому что боялась. Боялась признаться, что развлечения попроще больше радуют ее, что Эйден, который слыл весьма многоопытным мужчиной, сочтет ее наивной и скучной провинциалкой. И бросит ее.
 Господи, если б знать!.. А тогда все ее подруги твердили в один голос, да она и сама была уверена, что только роскошные светские женщины нравятся Эйдену, ведь он часто бывал на пышных приемах, и встретила она его не в лесу. Он всегда роскошно одевался, поэтому Индия считала, что, с точки зрения Эйдена, только женщина в вечернем платье достойна называться женщиной. Но она надеялась, что после свадьбы они будут наслаждаться обществом друг друга просто дома или — почему бы нет? — гуляя по лесу. Неужели возможно такое взаимное недопонимание, неужели он тогда…
 — Значит, если бы я предложила тебе устроить пикник, ты согласился бы? — спросила она.
 — А ты, стало быть, мечтала о пикнике, сидя в лучших ресторанах, и с отвращением глядела на фирменные блюда? — резко отозвался Эйден.
 — А разве ты хоть раз поинтересовался, о чем я мечтаю? — зло бросила Индия.
 Он обернулся и взглянул на нес.
 — Ну, в одном я все-таки был прав: нам не стоило даже думать о женитьбе. Мы с тобой совершенно не знаем друг друга.
 — Ну почему, — не спустила ему Индия, — кое-что мне известно. Я знаю, что ты и не собирался жениться на мне и что с твоей стороны это был обман от начала и до конца.
 — Не все так плохо, дорогая. Не совсем обман и не с самого начала.
 Индия видела, что он рассердился и что остановить его теперь будет нелегко. Но он неожиданно успокоился.
 — Полагаю, что у тебя было все, что ты хотела. Если что-то тебя не устраивало, надо было только сказать. — Он помолчал и добавил: — Хотя, может быть, действительно стоило спросить.
 Эта милая беседа окончательно испортила настроение Индии. Эйден посмотрел на ее хмурое лицо:
 — Ты раздумала ехать? Индия встряхнулась.
 — Нет. По правде сказать, мне уже давно хотелось вырваться на природу. Так хочется посидеть у реки, я взяла немного хлеба, чтобы покормить уток…
 Она замолчала, удивленная странным взглядом Эйдена. Он смотрел на нее так, словно видел впервые. — Эйден, по-моему, пора отправляться, — мягко проговорила она.
 — Да, поехали.




 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


 — Тебя что-то беспокоит, Принцесса? Индия даже не посмотрела в его сторону. Она не сомневалась, что Эйден догадывается, что у нее на уме. И беззаботность его тона не обманула ее.
 — Я хотела бы знать, как ты объяснишь отцу все те изменения, которые собираешься провести в доме. Он ведь прекрасно знает сроки своих векселей и никогда не поверит, что ты вкладываешь деньги в Грейндж-хаус просто от нечего делать.
 — Поверит, если будет думать, что я скоро стану его зятем.
 Эти слова напомнили Индии разговор, состоявшийся между ними год назад, когда они только решили объявить о своей помолвке. Тогда Эйден тоже планировал отремонтировать Грейндж-хаус и провести кое-какие усовершенствования, но сомневался, придется ли это по вкусу отцу Индии.
 «Может быть, и нет, — говорила тогда Индия, — вполне возможно, что, когда он увидит, как всякие новомодные штуки заполняют его дом, ему будет горько. И он будет считать тебя чужаком, уничтожающим то, чего ты никогда не имел, — дом предков. Но потом он поймет, что ошибался. Он увидит, что ты любишь Грейндж-хаус так же сильно, как он любил его всю жизнь. Возможно, он сумеет переступить через свою глупую гордость».
 Пристальный взгляд Эйдена заставил ее отвлечься от воспоминаний.
 — Почему ты так смотришь на меня?
 — Размышляю. — Эйден вновь переключил свое внимание на дорогу. — По логике ты должна испытывать неприязнь к отцу, ведь, в конце концов, именно его неосмотрительность поставила вашу семью в такое тяжелое положение.
 — Да, понимаю. Если бы он был здоров, я бы постаралась вытрясти из него всю эту дурь. Но несмотря на то, что он и правда виноват перед нами, он мой отец, и я люблю его.
 — Твоя мать тоже, — с какой-то странной интонацией сказал Эйден.
 — Конечно, она его любит, — несколько удивленно отозвалась Индия, — он же ее муж!
 Она увидела, как напряглось вдруг лицо Эйдена.
 — В чем дело? — осторожно спросила Индия. — Все в порядке. Я только подумал, что обручальное кольцо не всегда является гарантией счастья.
 Он произнес это с такой горечью, что у Индии сжалось сердце.
 Значит, Эйден тоже не забывает об их неудачной попытке, ведь наверняка он имел в виду именно это. Хотя, возможно, сомнения в том, что «обручальное кольцо не всегда является гарантией счастья», были у него и раньше. Насколько она знала, Эйден прежде не был женат. Откуда же эти сомнения?
 И Индия решилась осторожно спросить:
 — Почему ты так думаешь?
 — Я не думаю, я знаю.
 — Откуда?
 — Можно сказать, изнутри проблемы, — мрачно ответил Эйден. — У меня ведь тоже были родители. А семьи не было. Мои родители и секунды не могли оставаться верными друг другу, перед моими глазами проходили нескончаемые вереницы так называемых «друзей». Я даже не успевал запоминать их имена, так быстро они появлялись и исчезали.
 — Почему же они не разошлись? — тихо спросила Индия.
 — Расходились. И не один раз, но всегда ненадолго. Мой отец постоянно уходил из дома, но всегда возвращался. Беда была в том, что они не могли жить врозь. Но и вместе тоже не могли, а для того, кто был рядом, жизнь превращалась в настоящий ад.
 И в первую очередь — для их маленького сына. Индии стало больно при мысли о том мальчике, чьи несчастье и одиночество так легко угадывались за рассказом взрослого мужчины.
 — Старая история. Не они первые, не они последние. Их связывала не любовь и даже не ненависть. Это была похоть, замешенная на ненависти. Они превратили свою жизнь в бесконечную схватку, ни на минуту не давая себе передышки, и в конце концов они убили друг друга.
 — Боже мой, Эйден…
 Индия не удержалась, накрыла его руку своей. Эйден мельком посмотрел на нее и вновь уставился на дорогу.
 — Не в буквальном смысле, конечно. Хотя… Это произошло как раз во время очередного «воссоединения». Они начали ругаться прямо в машине, по дороге домой из гостиницы, где отец провел последние несколько дней и куда мать приехала забрать его. Была зима, все замерзло, но они ничего не замечали вокруг, почти начали драться, и, когда машина попала на обледенелый участок, было уже поздно. Ее вынесло на встречную полосу, и она на полной скорости врезалась в грузовик. Мои родители погибли на месте.
 — Но откуда ты знаешь, что они ругались? Это мог быть просто…
 — Знаю, — перебил ее Эйден. — Я тоже был в машине, на заднем сиденье. И только чудом остался жив.
 Он надолго замолчал. Индия тоже не решалась ничего сказать.
 Она смотрела вперед, но видела не дорогу, по которой неслась их машина, а обледенелое шоссе и с отвратительным визгом скользящий по нему другой автомобиль: вот он с последним отчаянным скрежетом заваливается набок и еще несколько раз переворачивается, а потом… Индия невольно вздрогнула.
 Эйден словно не заметил этого и молча смотрел вперед.
 Наконец он глубоко вздохнул и закончил:
 — Их похоронили рядом. — Он криво усмехнулся: — Наверное, никогда в жизни они не были ближе друг к другу.
 — Кроме того случая, когда зачали тебя, — заметила Индия.
 — Нет, даже тогда, — заявил Эйден все с той же мрачной улыбкой.
 — Но ведь они занимались любовью… Она не договорила, почти напуганная его злым взглядом.
 — Нет! Они занимались сексом! Для этого не нужна любовь. Их влекла неудержимая похоть, даже ненависть будила в них желание.
 — Как и у нас с тобой?
 Эйден ответил не сразу. Он свернул с дороги и остановился у обочины. Потом повернулся к Индии.
 — Нет, Принцесса, — тихо сказал он, — у меня никогда не было ненависти к тебе.
 Это признание стало новостью для Индии. Она давно убедила себя, что Эйден ее ненавидит, но теперь, когда Эйден признался, что ненависти к ней никогда не испытывал, она почему-то сразу поверила ему. Поверить-то поверила, но вот ответа на возникший тут же вопрос: если не ненависть, то что это? — так и не получила. И Индия замерла, глубоко задумавшись.
 Его глаза, такие глубокие, казались сейчас абсолютно черными, и она не могла ничего прочесть в них. А ей необходимо было знать: если он не ненавидел ее, то что же все-таки чувствовал?
 Эйден открыл дверцу и уже собирался выйти из машины, но вдруг обернулся:
 — Знаешь, меня удивляет одна вещь. Уже неделя, как я вернулся, а ты так и не спросила, почему я тогда ушел.
 — Это и без того очевидно! — зло ответила Индия.
 — Вот как?..
 И снова какая-то неуловимая перемена в его голосе заставила ее вздрогнуть. Но лицо Эйдена по-прежнему было непроницаемым.
 — Если нет, — медленно сказала она, — тогда объясни…
 — Нет, — резко перебил Эйден, — ты мне объясни!
 — Я? Ну, вероятно, потому, что ты… — Она хотела сказать «ненавидел», но подумала, что сейчас это прозвучит несколько некстати, и попыталась перефразировать свою мысль: — Тебя оскорбило то, что я хотела заполучить не тебя, а твои деньги.
 — Если ты в самом деле так думаешь, значит, ты совсем не знаешь меня.
 С этими словами он толкнул дверцу и вышел из машины, оставив Индию раздумывать над его ответом. Впрочем, раздумывала она недолго.
 — Подожди! — Она выскочила из машины и подбежала к нему. — Ты сам начал этот разговор, теперь договаривай!
 Он только равнодушно пожал плечами, достал корзинку с едой, закрыл машину и направился по тропинке к реке.
 — Эйден!
 Она бегом догнала его.
 — Ведь это ты отказался от меня, разве не так?
 — Именно так. — Казалось, происходящее даже забавляло его. — Но я ведь и просил твоей руки. Тебе никогда не приходило в голову, что если бы мне хотелось наказать тебя, то гораздо более жестоким поступком было бы жениться на тебе, навсегда связать со мной?
 — Связать? — растерянно повторила Индия. Она остановилась и попыталась понять… Когда она подняла голову, Эйден был уже далеко впереди. — Эйден! — Она побежала за ним и догнала на очень симпатичной полянке.
 — По-моему, отличное место для пикника, — заметил Эйден, пока Индия переводила дух. — Как тебе кажется?
 Но полянка оставила Индию совершенно равнодушной.
 — Почему ты мне не отвечаешь?
 — Если правильно спросишь, отвечу.
 — Правильно?..
 Индия замолчала. Она не знала, как нужно спросить, чтобы это было правильно.
 Эйден истолковал се молчание как отказ продолжать разговор.
 — Ну что, начнем трапезу?
 Он расстелил коврик, уселся на него, лениво вытянув длинные ноги, и принялся доставать из корзинки припасенную снедь. Индия молча помогала ему. И только когда еда была разложена по тарелкам, а в стаканы налито вино, она решилась заговорить:
 — Когда ты просил моей руки, было ли это частью твоего плана? Я хочу сказать: собирался ли ты с самого начала устроить этот унизительный спектакль на венчании?
 Эйден смотрел на реку, задумчиво жуя кусок холодного цыпленка, потом запил его вином.
 — Хочешь — верь, хочешь — нет, но я вовсе не собирался ничего устраивать. Я шел в церковь с твердым намерением обвенчаться с тобой.
 Вот уж чего Индия никак не ожидала!
 — Надеюсь, ты не думаешь, что я поверю этому?
 — А почему нет? В конце концов, это правда. Я действительно полагал, что смогу пройти через это.
 — Пройти через это!
 Гнев помог Индии скрыть боль. Конечно, она знала, что он не любил ее, но к такому грубому откровению не была готова.
 — Ты так говоришь, будто женитьба — это особый род пытки.
 — Может быть, и нет, но я потратил достаточно денег, чтобы рассчитывать на хорошие проценты с моих капиталовложений.
 — Твоих капиталовложений! Можно подумать, речь идет о какой-то сделке!
 — А разве нет? Объясни мне тогда, в чем разница. Тебе нужны были я и мои деньги, а мне была нужна ты. Мы должны были только узаконить наши отношения.
 — А что ты хотел получить от меня?
 Она вздрогнула, когда он накрыл ее руку своей, а другой коснулся подбородка и приподнял лицо, чтобы можно было заглянуть в ее зеленые глаза.
 — Разве тебе нечего предложить? Не продавай себя задешево, Принцесса. Кроме твоей потрясающей красоты у тебя есть еще стиль, наконец, есть положение в обществе. Ты настоящая леди.
 Он, несомненно, хотел сделать ей комплимент, но достиг, скорее, цели прямо противоположной. Индия вспомнила предостережения отца, к которым она не имела ни малейшего желания прислушиваться перед свадьбой. Отец всегда подозревал, что Эйден собирается жениться на ней не по любви, а из каких-то корыстных побуждений. Индия только смеялась, не понимая, какую выгоду богач Эйден может извлечь из брака с ней.
 «Не будь наивной дурочкой, — говорил ей отец, — есть на свете кое-что, что нельзя купить за деньги. Это положение в обществе. Эйден Вулф сколотил огромное состояние, но он человек без корней. А ты принадлежишь к роду Марчентов из Уэстбсри-Грейндж, наши предки пришли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем. Этот брак откроет Эйдену Вулфу двери в дома высшей знати, и вполне возможно, что это и есть та мишень, которую он стремится поразить».
 Тогда она посмеялась над этими словами, но теперь…
 — В конце концов, ты — леди из Уэстбери-Грсйндж, — произнес Эйден.
 Это была последняя капля. Индия выдернула руку, ее изумрудные глаза потемнели от гнева.
 — Не трогай меня! Никогда не прикасайся ко мне!
 Сейчас он увидит, что она действительно леди! Да, она не чета ему, человеку без роду без племени! Ее предки не одну сотню лет жили на этой земле и брезговали общением с такими беспринципными делягами, как Эйден Вулф. И как он смел помыслить о том, чтобы породниться с их семьей! Что ж, тем хуже для него, пусть видит, что, хотя он и живет теперь в их доме, ему никогда не стать Марчентом из Грейндж-хаус!
 Она вскочила на ноги.
 — И еще, мистер Вулф, я хотела поблагодарить вас за ваш знаменательный поступок! Вы оказали мне большую услугу, отказавшись вступить со мной в брак. Потому что теперь я свободна!
 — И вполне можешь обратить свою благосклонность на Джима.
 — На Джима?..
 Индия не сразу сообразила, при чем тут мог быть Джим. Но, сообразив, произнесла как можно тверже:
 — Да, на Джима! Он стоит двух таких, как ты! Я имею в виду, конечно, не деньги, а душевные качества!
 — Которые, конечно, теперь имеют для тебя гораздо большее значение, чем деньги.
 — Что?.. — Индия непонимающе нахмурилась. — Объясни, пожалуйста.
 — Если ты и в самом деле знаешь так мало, обратись-ка за разъяснениями к своему отцу или в банк.
 — В банк?..
 — О, ради Бога, Принцесса, не делай вид, будто впервые слышишь о добрачном соглашении!
 — О каком добрачном соглашении?
 — Том самом, которое твой отец заключил со мной от твоего имени. По этому соглашению на твое имя в банк была положена кругленькая сумма, причем она принадлежит тебе независимо от того, поженимся мы или нет.
 Индия, до тех пор с недоумением слушавшая Эйдена, после этих слов рассмеялась ему в лицо.
 — Теперь я точно знаю, что ты все выдумал! Во-первых, никто не согласится расстаться с деньгами за просто так, и меньше всего — ты! А во-вторых, если это в самом деле мои деньги, почему я никогда их не видела? Где они? Их нет!
 — А ты надеялась, что сразу и получишь все прямо в твои маленькие жадные лапки? Нет, мои адвокаты должны были придержать их в течение года. Но ты наверняка получила извещение в день своего рождения.
 На день рождения она получила огромное количество писем, но ни одного не прочла, занятая хлопотами по дому и в больнице. Они все еще лежали на столике в ее комнате.
 — Я не знала. Но я никогда…
 Однако Эйден, похоже, потерял интерес к этой теме.
 — Я все-таки считаю, ты серьезно заблуждаешься насчет Джима, — заявил он. — Это не тот мужчина, который тебе нужен.
 — Какое ты имеешь право!..
 — Сама подумай. Я живу в Грейндж-хаусе уже целую неделю, и за все это время храбрый Джим ни разу не соизволил появиться. Поступок, недостойный рыцаря, прекрасная дама которого в сетях соперника!
 Если учесть, что Джим понятия не имел, какую роль ему навязали, ничего удивительного в его поведении не было.
 — Это потому, что он прекрасно понимает, что ты ему не соперник! — воскликнула она. — Он знает, что другие мужчины меня не интересуют.
 — В самом деле? — усомнился Эйден. — Пожалуй, у вас очень странные отношения. Ты говоришь, что он самая большая любовь в твоей жизни, но ты его почти не видишь. Ты проводишь все вечера или дома, или в больнице.
 — Это не твое дело! Хоть ты теперь и хозяин дома, в котором я живу, но тебе я не принадлежу и делаю то, что хочу, и тогда, когда хочу!
 Эйден не ответил.
 — А теперь я хочу пойти погулять одна! Впрочем, она, кажется, напрасно так настаивала: Эйден, к некоторому ее разочарованию, даже не пошевелился, чтобы пойти вслед за ней. Напротив, он улегся на коврике, явно намереваясь слегка отдохнуть.
 — Счастливо прогуляться, — пробормотал он, прикрыв глаза.
 И Индии ничего не осталось, как отправиться на прогулку.




 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


 Индия не заботилась о том, куда идет, охваченная гневом и раздражением.
 Как он смеет? Как он смеет так обращаться с ней? Он поселился в ее доме, вторгся в ее жизнь, перевернул все с ног на голову и…
 И что?..
 Она остановилась.
 Ведь на все можно взглянуть иначе! Да, Эйден действительно поселился в Грейндж-хаусс, но на это у него есть вполне законное право. Это се отец виноват в том, что Эйден Вулф оказался здесь, это отец лишил их дома. Эйден же, напротив, предоставил им кров как раз тогда, когда они больше всего нуждались в этом. Он позаботился и о самом доме: впервые за много лет были предприняты некоторые усилия, чтобы он не превратился в развалины. И Эйден всегда советовался с ней по поводу возможных переделок. И он щадил се мать, не сообщая ей о том, что натворил отец.
 Но почему?
 И еще эта история с добрачным соглашением! Поступок вполне в духе Брюса Марчента. Теперь понятно, почему отец был так уверен, садясь играть: он мог поставить на карту все, зная, что деньги дочери с лихвой покроют проигрыш.
 Тогда, в церкви, прежде чем уйти, Эйден сказал: «Тебе придется довольствоваться тем, что у тебя есть. Больше мне дать тебе нечего». Не эти ли деньги он имел в виду?
 А слова, которые он произнес несколько минут назад?
 «Я отвечу, если ты правильно спросишь».
 Какой же вопрос он хочет услышать от нее?
 Она задумчиво развернулась и пошла обратно. Она должна еще раз попытаться поговорить с ним!
 Случайно взглянув на часы, Индия с удивлением обнаружила, что ее прогулка растянулась на целый час. Наверное, Эйден уже беспокоится! Она заторопилась.
 Но он и не думал беспокоиться. Вернувшись, Индия обнаружила его мирно спящим под деревом. Она присела рядом на траву и тихо позвала его:
 — Эйден!
 Он не шевельнулся.
 Индия вдруг подумала, что никогда не видела его спящим — даже когда они были помолвлены. Если они проводили ночь вместе, она всегда засыпала первой, а когда просыпалась, он уже был на ногах.
 С чувством какого-то удивительного умиления смотрела она на его ровно поднимающуюся грудь, прислушивалась к спокойному дыханию, любовалась золотистой от солнца кожей. Грустная нежность наполняла ее сердце.
 — Эйден… — прошептала она. И, словно почувствовав ее присутствие, Эйден чуть вздохнул и медленно открыл глаза.
 — Индия?
 Это прозвучало так нежно и тихо, что ей даже показалось, что он не произносил ее имени, что это память сыграла с ней злую шутку. Но глаза Эйдена были открыты и смотрели прямо на нее. Индия тоже не могла отвести глаз. Он улыбнулся и прошептал:
 — Что же ты не целуешь меня? Не хочешь? Индия никогда еще ничего на свете так не желала, как поцеловать его сейчас. Но была не в состоянии пошевелиться, взгляд Эйдена приковывал ее к месту, словно взгляд опытного гипнотизера.
 — Нет? — Он вопросительно приподнял бровь, а его улыбка стала вдруг иной. — Тогда я помогу тебе.
 Он приподнялся, притянул к себе се голову, и, прежде чем покорившаяся поцелую Индия закрыла глаза, она еще раз увидела его улыбку. Поцелуй словно разбудил каждый нерв, каждую клеточку ее тела, где таилась жажда любви, и вот уже она отвечает ему.
 Не отрываясь от ее губ, Эйден бережно уложил ее на коврик. Ощущение тяжести его тела наполнило ее щемящим ожиданием, а непрекращающиеся поцелуи усиливали нетерпение.
 Губы Эйдена на секунду приблизились к ее уху:
 — Если б ты только знала, как мне не хватало тебя! Если б ты только знала!..
 Она знала. Не могла не знать. Теперь, когда все ее тело жадно стремилось к нему, она понимала, что они всегда были чем-то единым, что, несмотря на их размолвку, всегда существовало нечто, некая сила, которая рано или поздно соединит их, ее и Эйдена.
 Эйден расстегнул ремень на ее джинсах, высвободил майку и провел рукой по ее груди.
 — Как ты хороша! — пробормотал он. — Какое счастье, что сейчас лето.
 Дни стояли очень теплые, и Индия предпочитала не надевать бюстгальтер.
 — Ты просто восхитительна, — шепнул он.
 Его дыхание щекотало кожу, и Индия тихо рассмеялась. Она уже не могла просто принимать ласки, ей хотелось самой коснуться его, почувствовать мощь его тела. Словно угадав ее желание, Эйден сбросил рубашку и помог Индии избавиться от майки. — Я хочу… — пробормотала она, пытаясь совладать с ремнем на его брюках.
 — И я тоже, чудо мое, — улыбнулся он. Наконец Индия прижалась к нему всем телом. Она совсем забыла, какое это наслаждение — чувствовать тепло его кожи и крепкую упругость мышц. Все это сейчас вернулось к ней. Она без устали ласкала и гладила его плечи, не в силах оторваться. Ее нежные пальцы, пробежав по его груди, опустились ниже, еще ниже…
 — Ну все, ты сама этого хотела, — жарко проговорил он.
 И Индия оказалась полностью в его власти. Он целовал ее, не давая передохнуть, целовал лицо, грудь, волосы, его горячие губы смыкались поочередно то на одном, то на другом ее соске, заставляя стонать от наслаждения. И вот Индия почувствовала, что ее переполняет желание, что ее тело горит от жажды и возбуждения. В этот момент Эйден овладел ею, и она прильнула к нему, чтобы их тела слились в одно, и прикусила губу, стараясь удержать ликующий крик, готовый сорваться с ее уст.
 Эйден заглянул в ее глаза, которые были зелены и глубоки, как самое чистое на свете море. Она то распахивала их, то прикрывала пушистыми ресницами. Индии казалось, будто не кровь, а расплавленное золото течет в ее жилах. Она ничего не видела и не слышала вокруг, чувствовала только, что небывалый вихрь подхватил ее и уносит далеко-далеко от реального мира. Он поднимал ее все выше и выше, пока наконец она не оказалась на самой вершине блаженства, и тогда она услышала собственный стон и затихла, почти напуганная бешеным биением своего сердца.
 Секунду спустя и Эйден замер, глухо выдохнул ее имя и опустился рядом.
 Прошло некоторое время, прежде чем они оба смогли дышать ровно. Индия постепенно приходила в себя.
 Что она наделала? Господи, что она наделала?..
 Она даже не знала, радоваться тому, что произошло, или, напротив, сожалеть об этом. Она только знала, что это было неизбежно. С того самого момента, как Эйден появился в Грейндж-хаусе.
 Вскоре Эйден вздохнул, медленно сел и потянулся за одеждой. Он даже не посмотрел в се сторону, протягивая ей майку и джинсы. Только когда оба были одеты, он произнес:
 — Пора ехать.
 — Уже?
 Индия вдруг почувствовала, что не хочет уезжать. Ей казалось, что они попали на волшебный остров, отделенный от действительности высокой стеной. И ей не хотелось возвращаться к этой действительности. Она опасалась смотреть на Эйдена, боялась увидеть досаду или горечь на его лице. Поэтому она сидела, опустив голову и уставившись на муравья, который торопливо тащил какую-то былинку.
 — Принцесса, твоя мама будет беспокоиться.
 — Нет, не будет. Она же знает, что я с тобой. Значит, по ее мнению, все в порядке.
 Эйден криво усмехнулся.
 — Да, похоже, твоя мать не разделяет мнение своего мужа обо мне.
 — У нее другая точка зрения на все, что касается семейного имени и положения в обществе, — согласилась Индия. — Она вышла замуж по воле родителей, в принципе это был брак по расчету, он должен был послужить к вящей выгоде двух известнейших семейств в графстве.
 — Но сейчас-то она его любит. — В голосе Эйдена появились новые нотки.
 — Да. — Индия улыбнулась. — Она полюбила его вопреки ему самому, так она всегда говорит. Отец очень непростой человек, с ним бывает трудно. И он совершенно не умеет говорить о своих чувствах.
 И в этом он очень похож на Эйдена. подумала она, вдруг обрадовавшись.
 — Мало кто из мужчин это умеет, — хмуро пробормотал Эйден. Помолчал немного, а потом спросил: — А что будет теперь?
 — Теперь? — удивилась Индия.
 — Да, когда она узнает о его долгах?..
 — Я думаю, она примет и это. Она же любит его таким, каков он есть. По-моему, у нее никогда не было никаких иллюзий на его счет.
 — А ты?
 — Если действительно любишь кого-то, то принимаешь его целиком.
 И, сказав это, вдруг открыла для себя, что и она способна принять и любить Эйдена таким, каков он есть, даже готова простить ему свое унижение, свою обиду. Теперь, зная о прошлом его семьи, она не удивлялась его внезапному отказу от женитьбы на ней. Если б она разузнала все это раньше, то не стала бы торопить Эйдена. Дала бы ему время узнать ее поближе и полюбить по-настоящему.
 Господи, представить даже страшно, что он думал о ней тогда! Естественно, ребенок, который в детстве не видел любви между родителями, не мог знать, каковы должны быть настоящие чувства супругов. Для него нормальным было как раз отсутствие любви. С каким же трудом, наверное, принял он решение жениться на ней! Значит, он все-таки любил ее, раз готов был рискнуть? Но ведь не рискнул… Хотя он же был уверен, что она выходит за него из-за денег… Конечно, все сложилось очень неудачно, но, значит, он мало любил се, раз смог от нес отказаться…
 Любить — вот ключ ко всему! Если бы Эйден любил се, он смог бы все простить. Она же простила его — не потому, что он просил об этом, а просто потому, что любит его.
 А он?..
 — Мне кажется, ты ошибаешься насчет моего отца, не так уж ты ему и неприятен. В тот день, когда мы должны были обвенчаться, он примирился с нашей женитьбой, по-моему, он даже радовался…
 Индия всем телом ощутила внезапную перемену, словно натянулась и вдруг беззвучно лопнула невидимая струна. Но что она такого сказала?
 — О, в этом я даже не сомневаюсь! Индия изумленно посмотрела на него. Откуда этот непонятный сарказм?
 — Что ты хочешь сказать? — неуверенно спросила она.
 Эйден усмехнулся, но глаза его остались холодными и злыми.
 — Только не надо, дорогая моя Принцесса, убеждать меня в том, что твой отец наивный простак и не знает, с какой стороны намазать свой бутерброд! Он согласился закрыть глаза на мое недостаточно благородное происхождение, как только узнал, сколько денег этот брак принесет в семейную казну!
 — Нет…
 Но слова замерли, остановленные неожиданным воспоминанием. Тогда, незадолго до свадьбы, у отца вдруг завелись деньги, которые он тратил направо и налево.
 — Сколько же он взял у тебя?
 Индия задохнулась, когда он назвал цифру. Правда, она больше была похожа на номер телефона.
 — Так много?! Зачем же ты дал столько?
 — Тогда мне казалось, что игра стоит свеч. Индия вспомнила их предыдущий разговор.
 — Значит, насчет добрачного соглашения — это все правда? Ты думал, что это моя идея, и потому подписал… — Она опустила голову.
 — У меня много недостатков, Принцесса, но одного нет: я никогда не лгал тебе.
 Она знала, что так все и есть.
 — Эйден, как же мне жаль!..
 На какой-то момент глаза их встретились… Но Эйден быстро отвернулся и горько рассмеялся.
 — А знаешь, Принцесса, я ведь почти поверил тебе. Ты была очень убедительна.
 — Потому что это правда! — Индия схватила его за руку, но он резко выдернул ее. — Я не знала, не имела ни малейшего представления о том, что задумал мой отец! Конечно, это многое объясняет. Теперь я понимаю, почему ты так себя повел. Я только удивляюсь тому, что ты вообще пришел в церковь. Зачем?
 — Я и сам часто спрашивал себя об этом. Может быть, я просто хотел еще раз увидеть твое чудесное лицо. И тело, которое дарило мне такое счастье.
 Эти слова заставили Индию в негодовании вскочить со своего места.
 — Я не верю тебе! Если б ты действительно так хотел меня, как говоришь, ты бы смог все выдержать: и венчание, и… И все остальное! Ведь тогда бы ты…
 Волнение помешало ей договорить, но Эйден сделал это за нее:
 — Тогда я получил бы все, что хотел? Это ты хотела сказать, милая моя Индия? Такая мысль мне тоже приходила в голову, но я предпочел самый простой выход.
 Индия безнадежно покачала головой. Итак, все, что он говорил только что, было неправдой: о том, что он пришел в церковь, все еще намереваясь стать ее мужем…
 — Значит, ты не хотел… не хотел, чтобы мы были вместе. Ты хотел только отомстить… Так вот! Все эти деньги, которые мне причитаются по вашему соглашению, они все твои!
 — Платишь по счетам отца? — холодно поинтересовался Эйден. — Должно быть, сильно любишь его.
 — Нет, это не в счет долга. Эйден, я не могу взять эти деньги, это было бы нечестно. Я никогда не просила отца заключать с тобой такое соглашение и не хочу наживаться на этом. Ты должен забрать их обратно.
 — Индия, это совершенно лишнее! — воскликнул Эйден. — Я передал эти деньги тебе и ничуть не обеднел от этого. Они твои, и я хочу, чтоб так оно и осталось.
 — А я не хочу! Особенно теперь, когда знаю, как они были получены!
 — Ты можешь поступать как хочешь, но я не притронусь к ним! А если ты попытаешься как-нибудь передать их мне, я сожгу чек и пришлю тебе пепел!
 Эйден закончил упаковывать остатки еды, поднялся и свернул коврик. Индия молча наблюдала за ним. Минуту назад она считала, что все может быть забыто, если Эйден только скажет, что любит ее… Теперь она поняла, что напрасно надеялась: у него и в мыслях не было ничего подобного! Ей казалось, что сейчас они дальше друг от друга, чем были со дня злополучного венчания.
 — Что теперь? — глухо спросила она.
 — Теперь? Ну, все зависит от тебя.
 — От меня? Эйден медленно кивнул, положил коврик в корзину и закрыл ее.
 — Я думаю, то, что здесь произошло, свидетельствует, что между нами все еще существует нечто… нечто такое, что я был бы не прочь испытать снова.
 Индия молчала.
 Она сидела с низко опущенной головой. Казалось, безрадостные мысли пригнули ее к земле, а последние слова Эйдена словно совсем уничтожили. Вот, значит, что для него такое их отношения — минутное удовольствие, которое он не прочь испытывать время от времени. Как могла она надеяться, что его чувства серьезнее, что они могут быть основой для семейной жизни?.. И он сказал ей об этом после того, что произошло сейчас между ними… Его слова обидели и оскорбили ее сильнее, чем можно было ожидать. И тем не менее… Хоть немного, но она нужна ему! Как кратковременная забава, но все-таки…
 — Знаешь, — продолжил Эйден, — я готов поверить, что ты ничего не знала о тех деньгах, которые твой отец брал у меня. И если, как ты говоришь, эта клятва на вечеринке была только шуткой…
 Индия встрепенулась.
 — Конечно! Поверь мне, это была шутка! Эйден слегка нахмурился, и Индия испугалась, не поторопилась ли она выкрикнуть эту мольбу. Но Эйден медленно кивнул.
 — В таком случае мы могли бы продолжить наши отношения и посмотреть, к чему это приведет.
 Неужели она так легко согласится на это предложение? К своему ужасу, Индия почувствовала, что в глубине души уже готова поступить так, как хочет Эйден. Она любит его, любит настолько сильно, что согласна примириться с тем малым, что он ей предлагает, и не роптать, а радоваться крохам, которые получит.
 — Я… я только хочу спросить у тебя кое о чем.
 — О чем?
 — О моем отце и о деньгах, которые он тебе должен. Как ты теперь с ним обойдешься? Будет ли это зависеть…
 — От того, как ты себя поведешь? — закончил за нее Эйден. — То есть от того, согласишься ли ты спать со мной?
 Индия кивнула. Эйден отвернулся и покачал головой.
 — Нет, Принцесса. Это исключительно наше с тобой дело. Никого другого оно не касается.
 Индия облегченно вздохнула. Он сказал: «Исключительно наше с тобой дело». Возможно, они смогут начать все сначала, во всяком случае — попытаться. Может быть, нечто иное, нечто большее, чем слепая страсть, объединит их на этот раз и все еще будет хорошо…
 — Но я хочу, чтобы в одном вопросе между нами была полная ясность. О женитьбе речи нет и не будет. Я не собираюсь дважды лезть в одну и ту же петлю.
 Эти слова камнем легли на сердце Индии. Впрочем, возражать бесполезно: он не поймет ее.
 — Я не прошу об этом, — тихо сказала она. В конце концов, сам факт, что Эйден хочет как-то продолжить их отношения, говорит о том, что она небезразлична ему. — Мне, как и тебе, достаточно того, что есть. Больше ничего не надо.
 Однако она не забыла, что Эйден говорил о своих родителях: для секса не нужна любовь. Значит, и его предложение вызвано вовсе не любовью? Сможет ли она принять и смириться с этим: только секс и никакой надежды на любовь?
 Эйден признал, что она желанна для него, и доказал это. Но достаточно ли ей лишь физической любви? Сможет ли она довольствоваться только этим и никогда не желать большего? Да, она сказала: «Мне достаточно того, что есть». Но это неправда! Никогда она не будет счастлива, если окажется, что нужна Эйдену только для забавы. А если откроется, что она чувствует на самом деле, он будет безвозвратно потерян для нее. И ее жизнь утратит всякий смысл. Она не сможет пережить это снова, не сможет лишиться Эйдена во второй раз.
 Итак, выбора у нее нет. Она должна согласиться на его предложение.




 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


 Индия сидела в своей комнате перед туалетным столиком и в задумчивости расчесывала волосы. Вот уже, наверное, в сотый или тысячный раз она пыталась понять, что у Эйдена на уме, зачем он вернулся, чего хочет. Сначала она не сомневалась, что Эйден хочет убить двух зайцев: во-первых, отомстить ей и ее семье (и может быть, не столько ей, сколько ее отцу), а во-вторых, получить Грейндж-хаус. Но скоро стало ясно, что дело не в этом. Если бы он жаждал мести, то не упустил бы возможности выгнать их на улицу и тем самым опозорить на всю округу. Индия представила себе заголовки в местных газетах: «Марчент из Грейндж-хауса проиграл в казино свой дом!», «Старинный род изгнан за долги из фамильного дома!», «Эйден Вулф — новый владелец Грейндж-хауса!». И так далее. И, уж конечно, газетчики не поленились бы вытащить на свет Божий прошлогодние события и не пожалели бы ярких красок, живописуя их роман и его бесславный конец.
 Индия покачала головой. Да, это была бы месть. Почему же он не стал мстить? Может быть, хотел унизить их, оставив жить в своем доме как нахлебников? Но ни мать, ни брат не знают, что дом уже не принадлежит им, да и в отношениях с самой Индией Эйден никогда не использовал эту свою власть, не пытался добиться чего-то, шантажируя се. А в том, что произошло на пикнике, виноват не он один.
 Она отложила расческу, встала и подошла к окну.
 Их двор очень изменился. Это уже не был двор полуразвалившегося дома, который еще немного — и превратится в «живописные руины». Эйден удивительно споро приводил вес в порядок. Вот что значит иметь средства! Но Эйден не только имел, он и не жалел их, поэтому работа и во дворе, и в доме так и кипела. Сейчас, например, шум доносился с чердака — там заканчивали ремонт.
 Индия повернулась к окну спиной. Господи, что же ему надо от нее, в конце концов?! А может быть, он просто нашел способ получить все, от чего отказался год назад: и дом, и ее, и все это — абсолютно даром? А потом, когда она ему надоест, он вышвырнет их всех на улицу? Или он ждет возвращения отца из больницы, чтобы с позором выставить их всех из дома? Индия поняла, что окончательно запуталась.
 В это время шум на чердаке прекратился, и Индия услышала, что рабочие спускаются по лестнице. Ей очень захотелось подняться и посмотреть, что они там сделали. Она подошла к двери и уже собралась выйти, как вдруг услышала голос Эйдена — он что-то обсуждал с рабочими. Индия замерла. И вдруг память ясно и четко, так, как будто это случилось вчера, нарисовала ей один эпизод…
 …Это случилось в ту самую неделю, когда ее семья уехала, она осталась одна и Эйден гостил у них. После того, как всю ночь и утро они провели в ее спальне, Эйден вдруг захотел увидеть весь дом — от подвала до чердака, обследовать их родовое гнездо, в котором она провела детство и юность.
 Они обошли дом снизу доверху, наконец добрались и до этого чердака. Эйден был поражен количеством всевозможного старья, хранившегося там в разных коробках, ящиках, древних комодах.
 — Господи, Индия, твои школьные сочинения! — воскликнул он, перебирая бумаги в потрепанной папке. — А это что за программка? «Хор младших классов. Сольная партия-Индия Марчент». Ты никогда не говорила мне, что умеешь петь!
 — Ну, — весело рассмеялась Индия, — я просто не хотела, чтобы ты сразу обнаружил все мои таланты.
 Смех замер в ее горле, когда она увидела, каким теплом наполнились глаза Эйдена.
 — Те таланты, с которыми я успел познакомиться, уже сделали меня счастливым.
 Сердце Индии билось как сумасшедшее, дыхание было неровным. Прошло всего два или три часа, как они покинули постель, но она подумывала о том, что неплохо бы туда вернуться.
 — Надеюсь, я получу высокий балл? — тихо поинтересовалась она. — А может быть, золотую медаль? Нет?
 Она не поверила своим глазам — Эйден покачал головой.
 — Вам нужно больше работать, — убийственно серьезно заявил он. — Впрочем, я знаю, что может вам помочь. Думаю, с вами надо позаниматься индивидуально, и, пожалуй, я готов.
 — Ах ты!..
 Поняв, что ее провели, Индия огляделась вокруг в поисках оружия. Какая-то розовая материя попалась ей на глаза, она схватила ее и швырнула в Эйдена. Бросок был хорош. Розовое облако (это оказалось чье-то платье) повисло на его голове, растрепав волосы и красиво оттенив румянец. Индия расхохоталась:
 — Эйден, этот головной убор просто создан для тебя!
 — Ну, сударыня, берегитесь, вы за это заплатите! — зарычал он и сорвал платье с головы. — Вот я его сейчас!..
 Тут он наконец увидел, что держит в руках, и остановился.
 — Между прочим, что это такое? Индия тоже заинтересовалась.
 — Ну-ка, дай я посмотрю.
 Подойдя поближе, она взяла в руки кружевное великолепие.
 — Это праздничное платье. Если не ошибаюсь, то самое, которое я надевала на свой седьмой день рождения.
 — Седьмой день рождения…
 Выдвинув пару ящиков ближайшего комода, Эйден с изумлением рассматривал их содержимое.
 — Похоже, твои родители сохранили каждую мелочь, какую ты когда-либо носила.
 Индия с трудом слышала, что он говорит. Тонкий солнечный лучик, проникший в чердачное окошко, упал на воротник голубой рубашки Эйдена, так красиво сочетавшейся с его темно-синими брюками. Этот лучик как-то по-новому осветил и его широкие плечи, и ладную фигуру, и Индии вдруг стало нечем дышать: она вспомнила, как он держал ее в объятьях, как целовал…
 — Даже твои детские туфельки…
 Крохотные туфельки лежали на его ладони и казались просто сказочными. Но Индия не замечала их, она думала о его нежных пальцах, о том, какое наслаждение они могут доставить…
 Она подошла, отобрала туфельки и бросила в ящик, а сама прижалась к нему, обняв за талию.
 — Конечно, — прошептала она, желая покончить с этой темой. — Разве твои родители не хранили твои детские вещи?
 И поняла, что сказала что-то не то. Как-то сразу померк его взгляд, и словно стена вдруг отгородила от нее Эйдена.
 — Нет, не хранили, — резко ответил он, — они вообще были совсем не такими, как твои. Они… У них были другие развлечения.
 «А какими они были? Почему ты никогда не рассказываешь о них?» — эти вопросы крутились на языке у Индии, но она не решилась спросить. Он еще никогда не говорил с ней таким тоном, и она испугалась. Испугалась, что коснулась чего-то запретного, и не стала продолжать. А может быть, стоило? Теперь, зная историю его родителей, она всерьез подумала, что необходимо было расспросить Эйдена о его семье. Может быть, расскажи он ей свою печальную историю — и их судьба сложилась бы иначе? Ну конечно, все было бы по-другому! Она постаралась бы завоевать его доверие. И тогда он рассказал бы ей и об этом добрачном соглашении, и…
 «Остановись», — сказала она себе.
 Что толку теперь размышлять о том, что было бы да что могло бы быть? Ничего этого нет и, видимо, никогда не будет.
 В тот раз она не стала его расспрашивать, а только прижалась к нему покрепче и теребила пальцами пуговицу на его рубашке.
 — Мне кажется, все исторические достопримечательности осмотрены, — прошептала она нежно, — не спуститься ли нам на грешную землю и не заняться чем-нибудь более завлекательным?
 Эйден перехватил ее руку.
 — Индия… — начал было он, но перебил сам себя: — Господи, Принцесса, когда ты со мной, я просто не в состоянии рассуждать здраво.
 И крепко поцеловал ее.
 — А мне и не надо, чтобы ты рассуждал, — заявила Индия несколько секунд спустя, когда он поднял ее на руки и понес вниз. — По правде говоря, я предпочла бы, чтобы ты действовал.
 И они спустились на грешную землю…
 Шаги и голоса давно стихли, путь был свободен. Индия осторожно открыла дверь и поднялась на чердак.
 И снова ее поразило, как Эйден умудряется проводить улучшения, практически ничего не меняя. Пол, потолок, стены были новые, крепкие и в то же время как будто те же самые. Многочисленные комоды, коробки с их семейным скарбом стояли на своих местах.
 Индия подошла к комоду, который был свидетелем той прошлогодней сцены, и выдвинула ящик. Сверху, на ее розовом платье, лежала небольшая коробка в оберточной бумаге, с одной стороны был напечатан почтовый адрес. Индия взяла коробку и грустно посмотрела на нее.
 — Эйден, у меня тут кое-что есть для тебя. Голос Индии прозвучал очень робко, пальцы нервно постукивали по коробке, которую она держала в руках.
 — Для меня? Чем же я заслужил подарок?
 — Это не подарок, я хочу кое-что тебе вернуть. — Индия сделала вид, что не замечает иронии в его голосе. — Мне давно следовало это сделать, но я все ждала подходящего момента.
 Она смущенно положила коробку на стол и отступила.
 Эйден подошел, нахмурившись, посмотрел на свой собственный адрес. Адрес был зачеркнут, и ниже было помечено: «Вернуть отправителю».
 — Но это же…
 Он бросил на Индию быстрый взгляд, она кивнула.
 — Я отослала это тебе, когда ты ушел от меня.
 А он вернул все обратно. Вернее, это сделал его секретарь. Вместе с посылкой Индия получила вежливое уведомление о том, что пакет пересылается ей по поручению Эйдена.
 — Мне ничего от тебя не надо! — резко заявил Эйден.
 Индия коротко рассмеялась:
 — Мне тоже, вот почему я посылала тебе эту коробочку. Не для тебя, а от тебя.
 — Что?
 Эйден взял коробку в руки, снял оберточную бумагу, открыл и высыпал на стол содержимое. Некоторое время он перебирал лежащие перед ним предметы.
 — Абсолютно все, — пробормотал он, — каждая мелочь, какую я тебе дарил.
 — Кроме цветов, конечно, — уточнила Индия.
 Но Эйден не слышал ее. Из лежащей перед ним груды он достал маленькую бархатную шкатулочку. Индия отвела глаза: в этой шкатулочке лежало кольцо — подарок Эйдена на помолвку.
 — Мне кажется, покинутая невеста может оставить кольцо на память.
 — О нет! — вспыхнула Индия. — Особенно теперь! Мой отец воспользовался нашей помолвкой, чтобы получить с тебя деньги. Это алчный, недостойный поступок, наша семья не имеет права ничего брать у тебя. Ты мне купил все это, когда я собиралась стать твоей женой. А теперь, когда между нами ничего нет…
 — Ничего?
 — Ничего.
 Она произнесла это как можно тверже, стараясь не смотреть на него, чтобы сохранить решительность хотя бы в голосе.
 Эти несколько дней Индия постоянно размышляла об их последнем разговоре и поняла, что не хочет и не сможет принять его предложение. Правда, к чести Эйдена, надо сказать, он не пытался принудить ее или как-нибудь повлиять на ее решение. Она по-прежнему была желанна, это читалось в его темных глазах, в каждом слове, обращенном к ней. У нес не было ни малейших сомнений на этот счет, она сомневалась в другом. В том, что за его желанием стоит любовь.
 Индия никак не могла забыть ужасную историю отца и матери Эйдена. Как бы то ни было, он сын своих родителей. Возможно, в их генах отсутствовала любовь, и эту оплошность природы унаследовал и Эйден. Вероятно, он не так уж и виноват, как не бывает виноват волчонок в том, что родился волком.
 Чтобы не думать об этом, она поспешила перейти на менее болезненную тему.
 — Конечно, это не может послужить компенсацией нашего долга, но хоть немного успокоит мою совесть.
 — Когда я покупал тебе подарки, то хотел, чтобы они были твоими навсегда, — возразил Эйден.
 — Но ты же понимаешь, что в нынешних обстоятельствах я не могу оставить твои подарки, тут есть несколько очень дорогих вещиц.
 — Для меня деньги мало что значат, — настаивал Эйден.
 — Дело не в деньгах! Неужели ты не понимаешь, что я просто не смогу жить в согласии с собой, если не верну все это. И я хочу… Эйден швырнул коробочку с кольцом на стол, и Индия испуганно замолчала.
 Эйден поднял со стола плоский предмет, завернутый в белую бумагу.
 — Что это? Индия покраснела.
 — Посмотри.
 Она отвернулась. Эйден зашуршал бумагой — любопытство взяло верх. Индия с трепетом ждала.
 — Акварель, — наконец произнес Эйден. — Ты все-таки купила ее…
 — Предполагалось, что это будет мой свадебный подарок, — с горечью подтвердила она.
 Они увидели эту акварель в витрине антикварного магазина незадолго до дня их венчания, и Эйден просто влюбился в рисунок. Но купить его он не смог — магазин был закрыт, владелец уехал куда-то. На следующий день, пока Эйден был в Лондоне, Индия купила акварель и спрятала. Она хотела преподнести этот подарок ему в день венчания.
 — Акварель довольно дорогая, у тебя не было таких денег.
 — Нашлись.
 Она потратила все свои сбережения, все до последнего пенни. Но, конечно, не собиралась признаваться в этом Эйдену.
 — Можешь взять ее в качестве уплаты части долга. Кстати, для тебя это выгодное приобретение, цена акварели наверняка выросла за год.
 — Но я не могу…
 — Не только можешь, но просто обязан.
 И больше на эту тему она не хотела говорить. Подошла к письменному столу и увидела планы, над которыми работал Эйден, — планы перестройки Грейндж-хауса. Индия с интересом принялась их изучать. Она не верила своим глазам.
 — Боже, Эйден, бассейн? — Она постаралась произнести это как можно беззаботнее. — Тебе не кажется, что это чересчур?
 — Вовсе нет. Позади дома полно места, площадка закрыта со всех сторон. Для твоего отца, когда он вернется из больницы, это будет как раз кстати. Врачи наверняка порекомендуют ему физические упражнения… Что ты так смотришь на меня?
 — Не верю своим ушам. Ты собираешься сделать это для него?..
 — Нет, Индия, не для него. Для твоей матери. Я восхищаюсь этой женщиной. Она полностью посвятила себя мужу и ведет себя как преданная жена, без малейших жалоб, а ведь падает с ног от усталости. Впервые в жизни я начинаю верить, что любовь существует.
 Индия изо всех сил постаралась скрыть, как больно задели ее эти слова. Если он никогда не верил в любовь, значит, между ними любви не было. Теперь она не сомневалась, что именно их соединило тогда, год назад.
 «Я хотел тебя, а ты хотела меня, — сказал он ей как-то. — Я готов был пойти на вес что угодно — даже на то, чтобы жениться на тебе».
 Она снова вспомнила печальную историю его родителей, ужасный финал их жизни.
 — От своих отца и матери ты не много мог узнать о любви. Сколько тебе было лет, когда они умерли?
 — Около пятнадцати. — Его голос звучал подчеркнуто бесстрастно.
 — Сложный возраст. — Сердце Индии болезненно сжалось, она подумала о том, как же одинок он был. — И как ты жил без них?
 — Первое время почти как дикий зверь. Много пил, играл, у меня были неприятности с полицией. — Он бросил ироничный взгляд на Индию. — Да, я вполне соответствовал своей репутации. Тогда я считал, что мир у меня в долгу, и был намерен получить все сполна. Но вскоре понял, что это путь потерь, а не приобретений. — Эйден провел рукой по волосам. — Я увидел, что силы, погубившие моих родителей, берут надо мной верх, и понял, что это разрушит меня так же, как разрушило их. И тогда я взял себя в руки и принялся строить свое будущее.
 — И преуспел в этом. Теперь у тебя есть все.
 — Все? — Эйден насмешливо взглянул на нее.
 — Ну, ты же сделал состояние. Можешь не работать, если не хочешь. А теперь ты владелец загородного дома, который после ремонта станет просто игрушкой.
 — И ты считаешь, что этого достаточно? Вкусно есть, сладко спать, ничего не делать — это же смерть, пустота! Хотя, признаться, было время, и я думал так же. Что ж, если на свете нет любви, я найду чем заполнить эту пустоту. Я не пожалею сил на это и лишний раз докажу, что прозвище дано мне не зря. Я ведь всегда знал, как меня называют.
 Одинокий Волк. Это прозвище как нельзя лучше подходило Эйдену Вулфу. Но для Индии главным всегда было «Волк». А теперь она впервые осознала, что «Одинокий» важнее.
 — Ты мог бы изменить все, — с некоторым трудом проговорила она.
 — Ты имеешь в виду — жениться? Нет! Я прежде всего сын своих родителей. И я дал себе слово жениться только на той, кого по-настоящему полюблю, кто будет действительно любить меня. С кем я построю настоящую семью, как у твоих родителей. На меньшее я не согласен. В первый раз я ошибся, больше этого не будет.
 Вот так! Было абсолютно ясно, он хотел ее обидеть, напоминая о «первом разе». Индия едва не плакала. Что ж, больше говорить не о чем, надо принимать обстоятельства такими, какие они есть. Он никогда не любил ее. Он думал, что «сможет пройти через это». Но в последний момент тени его родителей поднялись перед ним, и он отступил, ужаснувшись ошибке, которую едва не совершил.
 — Ну вот, порешим на том, что для женитьбы я не гожусь, — подытожил Эйден. — Но ты — совсем другое дело. Ты обязательно выйдешь замуж, ведь ты захочешь иметь детей.
 Голос Индии дрогнул, выдавая ее волнение:
 — Да, я бы хотела. По меньшей мере двух. И ее воображение услужливо нарисовало их — темноволосых мальчика и девочку.
 — А кто будет отцом? Джим? — насмешливо поинтересовался Эйден.
 — Нет. Не Джим.
 Сейчас она не могла лгать. Необходимо сказать правду.
 — Я, как и ты, всегда верила в настоящую любовь.
 Эйден в это время изучал лежащие перед ним бумаги, но реплика Индии заставила его медленно поднять голову.
 — И ты пришла к выводу, что Джим — это не то, что надо? По правде говоря, я тоже так считаю. И был уверен, что когда-нибудь и ты это поймешь.
 Равнодушная будничность его тона более всего задевала Индию. Лучше, если бы он выказал открытую неприязнь или досаду. Но от нарочитого безразличия у нее опускались руки.
 — Я искала у него не любви, а утешения. Мне было так одиноко…
 — Прости меня, Принцесса, — неожиданно сказал Эйден. — Я и правда сожалею, что все так обернулось. Мы не пощадили друг друга. — Он приблизился к ней. Индия молчала, боясь спугнуть этот внезапный порыв нежности. — Иногда мне хочется, чтобы вес было по-другому.
 — Как? — еле слышно спросила она.
 — Например, вот так.
 Он бережно взял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал в щеку, потом в другую.
 Хлопнула входная дверь, и они услышали торопливые шаги.
 — Индия, где ты? — раздался возбужденный голос Марион Марчент.
 — Здесь! — не сразу отозвалась Индия.
 — У меня потрясающие новости! Твоему отцу гораздо лучше! — возвестила миссис Марчент с порога. — Он скоро вернется домой!
 — Чудесно! — Индии пришлось сделать некоторое усилие, чтобы разделить восторг матери, но миссис Марчент ничего не заметила.
 — Вполне возможно, что он будет дома уже в эти выходные! Конечно, пройдет еще много времени, прежде чем он окончательно поправится, но… О!..
 Индия проследила за ее взглядом и похолодела. Миссис Марчент смотрела на темно-синюю коробочку, лежащую на столе, там, куда ее бросил Эйден. Крышка была открыта, на бархатной подушечке сверкало бриллиантовое кольцо.
 — Боже мой, Индия, что это значит? Неужели?.. — Несмелая радость и надежда вспыхнули в глазах Марион Марчент. — Скажите же мне, что я не ошиблась!.. Это была бы просто великолепная новость!
 — Мы… — начала было Индия, но не нашлась что ответить.
 — Мы, похоже, попались, Принцесса, — с веселой улыбкой прошептал Эйден, бросив предостерегающий взгляд на Индию.
 Но она и без того не могла вымолвить ни слова. Что у него на уме? Его следующие слова подтвердили самые худшие ее опасения.
 — Боюсь, дорогая, нам придется признаться, — заявил Эйден. — Я знаю, ты предпочла бы подождать, но тут уже ничего не поделаешь, твоя мама поймала нас с поличным. — Он обнял се за талию и повернулся к миссис Марчент. — Я просил вашу дочь выйти за меня замуж, дать мне еще один шанс сделать ее счастливой.
 Индия вздрогнула и замерла. Эйден, крепко прижав ее к себе, объявил:
 — Индия согласилась стать моей женой.
 — Дорогие мои, как же я рада! — воскликнула миссис Марчент.
 Индия не могла прийти в себя от потрясения. Оставаться таким спокойным, даже беззаботным, и при этом лгать прямо в глаза ее матери?! Она абсолютно отказывалась понимать этого человека. Когда он первый раз просил ее руки, то делал это, полагая, что иначе Индия не захочет поддерживать их отношения. Тогда им двигала не любовь, а желание. В чем же сейчас причина?
 — Мы должны это отметить! — сказала миссис Марчент. — Кажется, у меня где-то было шампанское…
 — А не рано ли? — неуверенно выдавила Индия.
 Поразительно, но Эйден принял ее сторону.
 — В самом деле, миссис Марчент, у нас с самого обеда крошки во рту не было, мы сейчас просто опьянеем!
 Он еще способен шутить, поразилась Индия.
 — Давайте лучше выпьем чаю, а шампанское подождет до возвращения вашего мужа, — предложил Эйден.
 — Ну конечно, он обязательно должен быть с нами в такой момент! — согласилась миссис Марчент. — Что ж, чай так чай.
 С этими словами она отправилась на кухню.
 Как только за ней закрылась дверь, Индия набросилась на Эйдена:
 — Это чересчур! Я не собираюсь участвовать в твоем представлении!
 — Нет? — с иронией переспросил Эйден. — А мне показалось, что ты уже поучаствовала. Индия, дорогая, протестовать надо вовремя, ты упустила момент.
 — Ты прекрасно знаешь, что у меня не было возможности протестовать! — взорвалась Индия.
 Эйден с улыбкой посмотрел на нее. Потом взял коробочку, задумчиво повертел в руках и снова взглянул на Индию.
 Она инстинктивно спрятала руку за спину. Ей надо прийти в себя. Появление матери как будто подтолкнуло Эйдена сделать ей предложение. Но как теперь выйти из сложившейся ситуации?
 Эйден потрогал пальцем бриллиант.
 — Думаю, ты должна надеть кольцо. Индия покачала головой.
 — Не могу.
 Теперь, когда она знала, что то, первое предложение руки и сердца было представлением, обручальное кольцо ничего не могло ей принести, кроме боли.
 — Твоя мать не поверит, что мы снова жених и невеста, если ты не станешь его носить.
 Но Индия только отрицательно покачала головой.
 Эйден помолчал, потом произнес:
 — Мы могли бы сделать это на самом деле.
 — Что?.. — Индия резко развернулась к нему. — Что ты имеешь в виду?
 — Тебя беспокоит эта ложная ситуация, но ведь мы можем в самом деле пожениться, и тогда мы…
 Комната поплыла перед глазами Индии. Она ни на секунду не поверила тому, что он говорит искренне, а значит…
 — Не смеши меня! — вскричала она. — Как мы можем пожениться, когда ни один из нас не любит другого!
 Эйден не ответил. Последняя надежда в сердце Индии угасла. Но вот он поднял голову.
 — Конечно, нет, — твердо сказал он. — Я повторяю, что не собираюсь испытывать судьбу дважды.
 — Я тоже! — И не удержалась от упрека: — Ты заставил меня солгать матери, это подло и бесчеловечно!
 — Ты права, Индия, лгать подло и бесчеловечно.
 Эйден положил коробочку на стол.
 — Если ты считаешь, что я заставил тебя солгать, что ж, не стану разубеждать.




 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ


 — Эйден!
 Индия заглянула в библиотеку: все последние дни он проводил там.
 Вот и сейчас он сидел за пустым письменным столом, задумчиво глядя на белый конверт, который держал в руках.
 — Мы сейчас едем в больницу за папой.
 Эйден даже не повернулся.
 У Индии защемило сердце. С того самого дня, как ее мать застала их здесь и увидела кольцо, с того их разговора мрачная тень не сходила с лица Эйдена. Он появлялся только к ужину, ел мало, а говорил и того меньше, потом снова скрывался в библиотеке. Избегал оставаться с ней наедине.
 Кольцо исчезло, как и все остальные вещицы, которые она вернула ему. Эйден не счел нужным объяснять это исчезновение, и Индии пришлось самой придумать для матери что-то невразумительное: будто бы оно ей маловато и его отдали в мастерскую.
 Впрочем, миссис Марчент слушала дочь не очень внимательно, поглощенная заботами и хлопотами: се муж на днях возвращается домой. Она без устали сновала по дому, вся светясь от радости и ожидания. Можно было подумать, что приближается какой-то большой праздник.
 Сейчас, глядя на хмурое лицо Эйдена, Индия подумала, что счастье в который раз обошло ее. Ей никогда не придется с нетерпением ждать и встречать на пороге любимого. Грустно…
 Она покачала головой — не время сокрушаться по этому поводу — и сказала:
 — Мы приедем примерно через час.
 — Прекрасно.
 Казалось, разговор окончен. Внезапно Эйден произнес:
 — Индия… — и протянул ей конверт: — Передай это своему отцу. — Отцу? — Индия медленно подошла к столу и взяла конверт. — А что это?
 — Он поймет и сумеет этим распорядиться.
 — Но почему сейчас?
 Господи, неужели он не может подождать еще немного, неужели в нем нет ни капли жалости…
 — Эйден, он же только что из больницы! Он еще не вполне здоров…
 Эйден взглянул на нее, и слова замерли у нее на языке. Этот взгляд словно проникал в самую душу, читая ее, как открытую книгу.
 — Боже мой, Принцесса, ты и правда думаешь, что я способен на такую жестокость? — Он вскочил с кресла и зашагал по комнате. — Ты веришь, что я мог бы использовать болезнь человека…
 Ему не обязательно было договаривать. В тот момент, когда их глаза встретились, Индия увидела в них такую боль, что все се сомнения и страхи словно умерли.
 — Нет, Эйден. Прости меня…
 Он остановился у окна спиной к ней. Индия подошла и осторожно коснулась его локтя.
 — Эйден, пожалуйста, прости меня.
 Он развернулся так резко, что она отшатнулась.
 — Ради бога, Индия, убирайся отсюда? Возьми письмо и уходи, оставь меня в покос!
 Индия молча положила письмо в карман жакета и пошла к двери. Но когда она взялась за ручку, Эйден вдруг позвал ее:
 — Индия…
 Его голос изменился. Он произнес ее имя так ласково, что в ее сердце вспыхнула надежда. Она обернулась.
 — Да?
 Индия едва успела увидеть тень этой перемены на его лице, в следующую секунду на нее смотрели прежние непроницаемые глаза человека по прозвищу Одинокий Волк.
 — Прощай!
 Индия не шевельнулась. Эйден нетерпеливо нахмурился.
 — Я же сказал «прощай». Не забудь передать письмо отцу.
 Всю дорогу до больницы и потом, в палате отца, Индия вновь и вновь возвращалась к этой сцене. И только когда все уже было готово и они собрались уезжать, она вспомнила про поручение:
 — Папа, я совсем забыла! Это тебе.
 Брюс Марчент торопливо разорвал конверт, прочел напечатанный на листке текст. На его лице появилось недоумение… — Я… я не понимаю. — Он говорил пока еще с трудом. — Почему Эйден Вулф…
 — Эйден сейчас живет у нас, — объяснила Марион Марчент и нежно посмотрела на дочь. — Они с Индией снова вместе.
 — Значит, он поэтому?..
 — Что, папа? Что он сделал? — взволнованно спросила Индия.
 — Дом… И все остальное… Он простил мне все долги.
 — Он…
 Индия не верила своим ушам. Не обращая внимания на расспросы матери, она схватила письмо и жадно прочла. Все долги прощены… Грейндж-хаус возвращается семье Марчент…
 Почему он так поступил?
 В памяти снова вспыхнул их последний разговор. Ведь Эйден сказал «прощай»!
 Миссис Марчент, с тревогой наблюдавшая за дочерью, увидела, как изменилось вдруг се лицо.
 — Индия, если ты торопишься, не беспокойся о нас, поезжай. Мы сможем добраться до дома сами.
 Индия сжала руку матери.
 — Я действительно должна ехать. Папочка, прости, пожалуйста, но это очень важно. Ничего важнее у меня в жизни не было!
 Последние слова она произнесла, открывая дверь палаты. Минуту спустя Индия уже летела через больничный парк к стоянке.
 Быстрые и беспорядочные мысли проносились в голове. Она хотела перебрать в памяти события последних недель, чувствовала, что кое-что требует нового объяснения, но не могла сосредоточиться ни на чем. Письмо Эйдена перевернуло все с ног на голову, и Индия, как ни старалась, не могла трезво взглянуть на все происшедшее. У нее даже недоставало сил осмыслить его поступок: для этого надо было остановиться, успокоиться, а как раз останавливаться никак нельзя. Индия чувствовала, что безвозвратно упускает самое важное в жизни, ей казалось, что вот еще миг — и упустит окончательно. Второпях она едва не уронила ключи, открывая машину, села, хлопнула дверцей, рванула с места.
 Индия вела машину с бешеной скоростью. Она летела в Уэстбери и молилась, чтобы Эйден не успел уехать. Около самой деревни ей пришлось остановиться и переждать целый поток машин.
 — Ну давайте же, скорее! — подгоняла их Индия.
 В следующую секунду она увидела знакомый автомобиль на противоположной полосе. Эйден! Изящный темный силуэт его «ягуара» она узнала бы из тысячи. Значит, она поняла все правильно. Эйден решил вернуться в Лондон, ни слова ей не сказав, никак не объяснив своего поступка. Но она не может все так оставить!
 Индия развернула машину и поехала за ним.
 Если Эйден и заметил преследование, то виду не подал. Через некоторое время он съехал с шоссе и остановился около церкви — той самой церкви, где год назад они должны были обвенчаться.
 Индия тоже остановилась и с бьющимся сердцем наблюдала, как Эйден вышел из машины и направился в храм. Подождав, пока он поднимется по тропинке к самому зданию, она последовала за ним. Похоже, он не подозревает о се присутствии.
 В полутемной церкви после яркого дневного света Индия не сразу разглядела Эйдена. Но наконец она увидела его: он стоял в самом конце прохода и молча смотрел на алтарь. Опущенные плечи, чуть склоненная голова.
 Она решилась приблизиться.
 — Эйден…
 Это был почти шепот, но Эйден мгновенно обернулся. Словно не веря своим глазам, он смотрел, как она подходит. Но стоило ей приблизиться, его лицо приобрело знакомое неприветливое выражение.
 — Какого черта ты здесь делаешь? — мрачно спросил он.
 Индия не обратила внимания на его тон.
 — Нам надо поговорить.
 — Нам не о чем говорить!
 — Неправда! Если ты ничего не хочешь мне сказать, то я сама спрошу кое о чем. И прежде всего — куда ты собрался? В Лондон?
 Эйден не ответил. Он отвернулся от нее, и Индия уже не сомневалась — в Лондон.
 — Но почему?
 — Решил, так будет лучше.
 — Лучше? — эхом отозвалась Индия. — Для кого? Для тебя или для меня?
 — Для нас обоих. Нам не стоит жить вместе, я давно должен был понять это.
 Индии показалось, что ее сердце сейчас остановится, — надежда умирала с каждым словом Эйдена.
 — Ты тоже должна понять это, Индия. Тебе здесь нечего делать. Уйди. Я хочу, чтобы ты навсегда ушла из моей жизни. Понятно?
 — Да, — тихо произнесла она. — Понятно.
 Итак, она не нужна ему. И никогда не была нужна. Между ними не было ничего, кроме лжи и непонимания. Теперь все кончено.
 Эйден отстранил ее и пошел к выходу. Индия стояла и смотрела на каменные церковные плиты. Еле сдерживая слезы, она подняла голову, чтобы в последний раз взглянуть на своего уходящего жениха. И в этот момент что-то изменилось. Она ясно вспомнила день их венчания и то, как он вот так же уходил из церкви и из ее жизни. Но она уже не та Индия, что год назад. Она не позволит ему вот так уйти! «Если ты правильно спросишь, я отвечу», — в который уже раз промелькнули в се голове слова Эйдена.
 — Эйден! Подожди!
 Ее крик застиг его у самых дверей. Он замер, но не обернулся.
 — Я хочу спросить тебя… Если потом ты решишь уйти, я не стану мешать. Но мне нужно, чтобы ты ответил честно. Если ты скажешь мне правду, я сделаю то же самое.
 Эйден долго молчал. Наконец повернулся к ней.
 — Спрашивай.
 Индия глубоко вздохнула.
 — Я отдала письмо отцу. Эйден, почему ты так поступил? Почему ты простил ему все долги?
 Эйден пожал плечами.
 — Я вполне могу позволить себе это. Но Индия не собиралась сдаваться.
 — Мы же договорились: правду! Ложь нас никуда не приведет.
 — А нам и некуда идти.
 — Не знаю, но, если ты не попытаешься хоть что-то изменить, у нас точно ничего не получится.
 — Даже если я попытаюсь, все равно ничего не получится. Я уже пытался и теперь жалею об этом. Я сделал ошибку. Мне не надо было приезжать в Грейндж-хаус, не надо было разыскивать тебя…
 Он осекся. Но Индии этого было довольно, она словно обрела второе дыхание.
 — Разыскивать меня… — медленно повторила она. — Но ты говорил, что ищешь моего отца, чтобы взыскать с него долг.
 Эйден не ответил, но быстрый, почти неуловимый блеск его глаз подсказал Индии, что она на верном пути. Она почувствовала, что туман начинает рассеиваться.
 — Значит, это были только слова? Ну, конечно! Богатые люди не ездят по должникам сами. У вас для этого есть адвокаты и еще Бог знает кто. Ты мог бы преспокойно сидеть в Лондоне и получать отчеты от своих поверенных.
 — Я хотел получить Грейндж-хаус.
 Но голос Эйдена звучал уже не так уверенно, и Индия поняла, что ситуация ускользает из-под его контроля. Это придало ей сил.
 — Да, конечно, ты просто мечтал о нем. Так мечтал, что потратил на ремонт целое состояние, превратил дом в сказочный дворец, а потом вернул моему отцу. Так скажи мне, похоже ли это на действия безжалостного дельца, для которого важна только его выгода? Разве Одинокий Волк поступил бы так?
 Глаза Эйдена сверкнули.
 — Знаешь, я всегда ненавидел это чертово прозвище!
 — А почему? Потому что оно совсем не подходит тебе?
 — Может быть, внешне и подходит, ведь я старался его оправдать, но в душе…
 — Что «в душе»? — настаивала Индия, видя, что он замолчал.
 — В душе я всего лишь одинокий идиот, безумно влюбленный в женщину, которая не отвечает мне взаимностью! — выкрикнул Эйден. Он посмотрел в застывшее лицо Индии и криво улыбнулся. — Ты сама хотела правды.
 — Я…
 Индия онемела, потрясенная его внезапным признанием.
 — Что ж, я расскажу тебе, как все было. Я влюбился в тебя сразу же, как только увидел, в тот самый момент, когда ты подошла ко мне на вечеринке.
 — Но то, что я сказала тогда… Моя клятва…
 — Сначала я не был уверен, что слышал именно твои слова. А когда убедился, не знал, что делать. Я решил проучить тебя, думал, позабавлюсь с тобой, а потом брошу. Но вскоре понял, что уже не в силах. Поэтому, когда ты сказала, что выйдешь за меня замуж, я тут же ухватился за такую возможность.
 — Почему же ты?..
 — Потому что я не знал твоих чувств.
 — Разве я никогда не говорила тебе о них? Я же согласилась стать твоей женой!
 — Вопрос в том — почему? Я богат, и нам хорошо в постели. Я пытался убедить себя, что этого достаточно. И только здесь, в церкви, понял, что связываю тебя этой женитьбой. Женитьбой без любви. Я вспомнил своих родителей и представил себе, во что в скором времени превратится наш брак. Я понял, что должен тебя отпустить.
 — Что ж, в этом ты преуспел, — глухо произнесла Индия.
 — А что еще, — мягко продолжил Эйден, — можно было сделать? Я намеренно довел все до крайности, чтобы оскорбить тебя, чтобы ты не вернулась ко мне. Нам нужно было расстаться. Если бы мы вновь встретились, я уже не отпустил бы тебя. А я не хотел, чтобы ты попалась в эту ловушку, а потом возненавидела меня, как моя мать — моего отца. И я решил расстаться с тобой.
 — Освободить… — повторила Индия. Она никогда не рассматривала его поступок с этой точки зрения. Теперь же его поведение казалось ей удивительно честным, благородным и, как ни странно, полным любви. И вот теперь он вновь хочет уйти, он вновь хочет освободить ее — и ее отца.
 — Эйден, — тихо начала она, — ты забыл кое-что очень важное.
 — Что?
 — Твои родители никогда не любили друг друга, они даже не знали, что такое любовь. А мы знаем.
 Эйден побледнел: — Мы?
 — Да. — Она приблизилась и протянула к нему руку. — Неужели ты до сих пор не понял? Я тоже люблю тебя.
 Казалось, что Эйден ничего не слышит. Но уже в следующее мгновение он схватил ее в объятья, прижал к себе.
 В его поцелуе было все: тоска и боль, не отпускавшие их весь год, надежда и какая-то новая страсть.
 Прошло довольно много времени, прежде чем Эйден поднял голову. Он сел на ближайшую скамейку и потянул Индию за собой.
 — Это правда? — неуверенно спросил он. — Ты любишь меня?
 — Да, Эйден, я люблю тебя всем сердцем. И мне неважно, богат ты или беден. Когда ты был Одиноким Волком, я все равно любила бы тебя.
 — Несмотря на то, что я…
 — Несмотря на все на свете!
 — Господи, какой же я дурак! Почему я не видел этого?
 — Наверное, из-за твоих родителей. И из-за моей глупой клятвы. Поэтому ты и поверил отцу, когда он сказал, что это я хочу получить добрачное соглашение.
 — Я должен был поговорить с тобой! Но не мог… Боялся, вдруг ты признаешься, что тебе нужен не я, а мои деньги.
 — Деньги… Отец поступил очень некрасиво. Ты сможешь простить его?
 — Раз ты любишь меня, я смогу сделать все что угодно.
 — Эйден… — Она нежно улыбнулась ему.
 — Для тебя я готов абсолютно на все. Всю свою жизнь я посвящу тому, чтобы сделать тебя счастливой. И… пойдем со мной!
 — Куда?
 — Подожди — увидишь.
 Они встали со скамьи, и Эйден подвел ее к алтарю. Они остановились на том самом месте, где стояли год назад. Эйден повернулся к Индии, глаза его сияли, он крепко сжимал ее руку.
 — Индия, милая моя. Скажи, ты выйдешь за меня замуж? Ты позволишь мне доказать, как глубоко и искренне я люблю тебя?
 — А тебе обязательно спрашивать? — улыбнулась Индия.
 — Я хочу услышать твой ответ. Пожалуйста, скажи…
 — Да! — воскликнула Индия. — Да, да, да! Она подняла на него свои сияющие глаза и неожиданно рассмеялась.
 — В чем дело?
 — Я вспомнила о букете, который ты поймал год назад. Ты еще сказал, что, по примете, поймавший должен жениться первым. Похоже, ты не ошибся.
 — О Господи, дорогая моя! Иди ко мне, я тебя поцелую!
 Индии показалось, что ее душа готова покинуть тело, так неистов был его поцелуй. Наконец он оторвался от нее и взглянул ей в глаза.
 — Боже, Индия, я должен признаться в ужасной вещи…
 — Да?
 — Да! Желания, которые ты во мне будишь, меньше всего годятся для церкви.
 — А для чего они годятся? — У Индии озорно заблестели глаза.
 — А то ты не знаешь, чертенок!
 — Может быть, и знаю, — не стала спорить она. — Что ж, пора идти. Ты получил мое согласие у алтаря. Тебе принадлежат мое сердце и моя рука. Пойдем, поищем подходящее место для земного рая, где мы будем жить долго и счастливо, где будем любить друг друга.
 И рука об руку они направились к выходу, оставив в прошлом все, что разделяло их.