Аннотация: Молодая женщина Карли Линтон возвращается после развода в свой родной город.
 Здесь она хочет забыть прежние невзгоды и начать новую жизнь. Ее давний приятель, бывший гроза городка Мэтт Конвере, за двенадцать лет успел стать местным шерифом. Он не забыл Карли и ту волшебную ночь после выпускного бала, которую он провел с ней. И когда в городке начинают происходить странные события и объектом неизвестного злоумышленника становится Карли Линтон, Мчтт начинает расследование. После нового нападения на Карли шериф приходит к выводу, что ее возвращение кому-то очень мешает…


---------------------------------------------


 Карен РОБАРДС
 Никому не говори…



  Глава 1 


  20 июня 
 — Я не собираюсь терпеть дома эту блохастую тварь! Убери ее отсюда к чертовой матери!
 «Тварь» испуганно прижалась к ногам Марши. Она взяла ее на руки и медленно попятилась. Слава богу, что Кит стоял в дверях кухни, а не между ней и черным ходом. Она хорошо знала этот его тон. Лицо Кита покраснело от гнева, мощные бицепсы напряглись, огромные кулаки сжались. Собака — маленькая, жалкая бродяжка, которую она подобрала на автостоянке у их обшарпанного многоквартирного дома, — казалось, тоже знала это. Она смотрела на Кита и дрожала от страха.
 — Ладно, ладно, — сказала Марша, пытаясь задобрить Кита, и прижала к себе испуганную собачонку. Не стоило выводить его из себя. Она не хотела, чтобы Кит причинил вред бедному животному.
 Собачка выглядела очень трогательно. Это была сучка размером с кошку, худая, грязная, никогда не знавшая любви, с лисьей мордочкой, грустными темно-карими глазами, торчащими ушами, короткой тускло-черной .шерстью, одиноким белым пятном на груди и пушистым хвостом колечком.
 Собачка была некрасивой, но симпатичной. Она доверчиво подошла к Марше, когда та присела на корточки и пощелкала пальцами. Потом позволила взять себя на руки. Марша поднялась по лестнице, вошла в квартиру и отдала собачке копченую колбасу и сыр — все, что оставалось в холодильнике к концу четверга, накануне получки. В благодарность собачка лизнула ее.
 До возвращения Кита, работавшего во вторую смену на заводе «Хонда», оставалось еще несколько часов, и все это время Марша тешила себя надеждой, что он позволит оставить собачонку. Было бы приятно возвращаться из магазина «Уинн-Дикси», где Марша изо дня в день сидела за кассой, зная, что дома тебя кто-то ждет. Кто-то, с кем можно разговаривать, о ком можно заботиться и даже любить.
 При мысли о том, что ей некого любить, кроме бродячей собаки, Марше стало грустно, но от правды не спрячешься: так сложилась ее жизнь. Ей было тридцать пять лет, у нее были рыжие волосы и хорошая фигура, но лицо начинало выдавать возраст. Мужчины редко обращали на нее внимание. Как-то в «Райт-Эйде» она попробовала пококетничать с симпатичным молодым парнем, который был в ее вкусе. Парень вел себя дружелюбно, но, когда он назвал ее «мэм» и пожелал приятно провести вечер, Марша поняла намек. Суровая правда заключалась в том, что ее молодость прошла. Позади было два развода, а впереди — ничего, кроме скучной работы и жизни с Китом, в общем, не плохим, но тяжелым на руку человеком.
 —Убери ее отсюда! — угрожающим тоном произнес Кит и бросил на нее выразительный взгляд. Этот взгляд был штормовым предупреждением и говорил о том, что приближается крупный скандал. У Марши пересохло во рту, сердце тревожно замерло. В хорошем настроении Кит был довольно покладист, но в плохом мог нагнать страху на каждого.
 — Ну ладно, — снова повторила она и повернулась к двери. Считая тему исчерпанной, Кит тоже повернулся и исчез на кухне. Когда дверь, отделявшая кухню от комнаты, закрылась, Марша с облегчением вздохнула и крепче прижала к себе собачку.
 Та лизнула ее в подбородок.
 — Прости, дорогая, — виновато прошептала Марша. — Но сама видишь: тебе придется уйти.
 Та жалобно тявкнула, как будто поняла и простила ее. Марша погладила бедное животное и пригорюнилась: собачка была ужасно славная.
 — Черт побери! — донеслось с кухни. А потом Кит рявкнул: — Где эта проклятая колбаса?
 Марша чуть не обмочилась со страху. Случилось именно то, чего она боялась: Кит искал повод выместить на ней свое плохое настроение. В таком состоянии его злило все, он мог взорваться по любому поводу. Сегодня таким поводом была болонская копченая колбаса.
 Дверь холодильника хлопнула.
 Испуганная Марша схватила со стола сумочку и бросилась вон из квартиры. Едва она очутилась на лестничной площадке, как в комнату ворвался Кит.
 — Где эта чертова колбаса? — прорычал он. Его голос донесся до Марши через дверь, которую она в спешке не успела закрыть. Когда она добралась до лестницы, Кит устремился следом.
 —Не знаю, — бросила она и, держа в руках сумочку и собаку, побежала вниз, стуча каблуками старых босоножек по металлическим ступенькам.
 —Как это «не знаю»? Черта с два! Когда я уходил на работу, колбаса лежала в холодильнике, а теперь ее нет. Живо говори, куда она девалась! — Покрасневший от гнева Кит перегнулся через перила и злобно посмотрел на нее.
 —Я поеду в магазин и куплю еще, ладно? — Запыхавшаяся Марша добралась до коридора первого этажа. Неловко прижимая одной рукой к груди сумку и собачку, она схватилась за ручку тяжелой металлической двери, выходившей на автостоянку. Сумку пришлось взять: в ней лежали ключи от машины. Брать собаку было необязательно, но, если бы Марша оставила ее, Кит выместил бы злобу на бедном животном. Она знала Кита. Когда тот бесился, то становился настоящей скотиной.
 —Что ты с ней сделала? Ты ведь не любишь болонскую колбасу. Ты скормила ее этой твари?!
 Нет, она не могла оставить собачку. Марша крепко прижала ее к себе, рывком распахнула дверь, оглянулась и чуть не умерла от ужаса. Кит все-таки пустился за ней в погоню и уже спускался по лестнице. Она стрелой вылетела на улицу, но даже окутавшее ее облако жары и духоты не избавило Маршу от мурашек, бежавших по спине.
 — Я прав? Ты скормила колбасу этой проклятой собаке?!
 Сердце Марши гулко билось от страха. Кит окончательно взбеленился, и, если он догонит ее, ей не поздоровится.
 «О господи, не дай ему догнать меня!» — взмолилась она.
 Пока Марша бежала к своей машине, восьмилетнему «Таурусу» со сломанным кондиционером и постоянно западающим передним стеклом, у нее с ноги слетела босоножка. Марша споткнулась, выругалась, сбросила вторую туфлю и побежала дальше.
 Было только двадцатое июня, но лето стояло знойное и асфальт обжигал ступни. Душный воздух застревал в легких. Желтый свет единственного фонаря на дальнем конце стоянки с трудом рассеивал тьму. По дороге с работы Марша с большим аппетитом проглотила купленные в «Макдоналдсе» гамбургер и пакет жареной картошки и специально припарковалась рядом с контейнером для мусора, чтобы Кит не обнаружил «следы преступления». Он терпеть не мог, когда Марша ела всухомятку. Говорил, что от такой еды толстеют.
 Контейнер стоял на самом краю площадки, рядом с фонарем. Чтобы добраться до «Тауруса», нужно было миновать три ряда машин. Если Кит схватит ее, во всем будет виноват этот проклятый гамбургер и жареная картошка.
 Да, видно, не зря Кит любил повторять: слушайся, иначе горько пожалеешь.
 Внезапно ей пришла в голову шальная мысль — а не покончить ли с Китом? Она сыта им по горло.
 — Мы уедем отсюда, моя радость, — задыхаясь, шепнула она, быстро открыла дверь и сунула собачку в машину.
 Та перепрыгнула на пассажирское сиденье, а Марша села за руль. Черный кожзаменитель обжигал бедра, не прикрытые короткими джинсовыми шортами. В тесном салоне еще стоял обличающий запах еды из «Мак-доналдса». Марша сунула ключ в зажигание, обернулась и увидела, что Кит уже вышел из дома. В тусклом свете, пробивавшемся из подъезда, его спортивная фигура казалась еще более внушительной.
 — Марша! Вернись!
 Она что, дура? Ни за что на свете! У Марши гулко заколотилось сердце, и она дала задний ход. Машина дернулась. Марша ударила по тормозам, обернулась и увидела, что Кит перешел на бег. Господи, он же убьет ее! «Кит взбесился, Кит взбесился!» — крутилось у нее в мозгу. Стероиды, которые он принимал для наращивания мышц, не зря называли «стероидами гнева». Когда у Кита начинались припадки ярости, он был похож на буйнопомешанного.
 Кит был уже совсем близко. Похолодев от страха, Марша нажала на педаль газа. Он протиснулся между двумя машинами и оказался буквально в нескольких метрах от нее. На один кошмарный миг их взгляды встретились. А затем «Таурус» пролетел мимо него.
 — Вернись, сука!
 В зеркале заднего вида она увидела, что Кит в бессильной ярости грозит ей кулаком. «Псих», — подумала она. Потом резко свернула налево, выезжая с автостоянки, и вырулила на дорогу, которая вела в Бентон.
 Слава богу, он не мог погнаться за ней. На работу и с работы его привозил приятель; пикап Кита был в мастерской.
 Ей понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться. Когда пульс почти пришел в норму, Марша решила, что ей делать: переночевать у подруги Сью. Было поздно — часы на приборной доске показывали почти полночь, но Сью, работавшая в третью смену на том же заводе, что и Кит, еще не легла. Она с мужем и тремя детьми жила в двухквартирном домике на другом конце города. У Сью было яблоку упасть негде, но Марша не сомневалась, что подруга приютит ее. А завтра можно будет что-нибудь придумать.
 Не то, что к Киту она не вернется, это факт. Ни сегодня, ни завтра. Может быть, никогда. «Что, съел?» — спросила она у отсутствовавшего Кита и ощутила удовлетворение от собственной непривычной дерзости.
 Собачка тревожно тявкнула. Марша покосилась в ее сторону и увидела, что животное преданно смотрит ей в глаза.
 — Все в порядке, — сказала она, протянув руку и погладив псину по голове. — Все будет хорошо.
 Когда она убрала руку, собака лизнула ее в запястье, и Марше стало легче. Если она не вернется к Киту, то сможет оставить себе собачонку. Это будет сложно, но она постарается наскрести достаточную сумму, чтобы снять квартиру. Кроме того, у нее есть план Б — тайный план, который в случае успеха обеспечит ее до конца жизни. Если из этого ничего не выйдет, можно будет устроиться ночной официанткой или кем-нибудь еще, чтобы зарабатывать на пропитание и платить за квартиру. Что угодно, лишь бы избавиться от Кита. Ей больше не понадобится выбрасывать обертку из-под гамбургеров перед возвращением домой. И с тревогой ждать, в каком он заявится настроении. И никто больше не будет учить ее жить с помощью кулаков.
 Перед ней вдруг открылись возможности, заманчивые, как пустое четырехрядное шоссе.
 — Я сделала это! — торжественно провозгласила Марша. Казалось, собачонка поняла ее. — Нет, малышка, мы с тобой сделали это!
 Она проехала почти весь Бентон и оказалась в нескольких минутах езды от дома Сью. Тут ее внимание привлек свет в витрине одного из двух имевшихся в городке круглосуточных магазинов. Марша давно превысила свой счет, но на прошлой неделе перевела пятьдесят долларов, так что ее кредитная карточка была действительна.
 Марша свернула на автостоянку, подсчитав, что может позволить себе купить зубную щетку и увлажняющий крем, которым она пользовалась по утрам. Но как быть с одеждой? Она не могла прийти на работу в шортах и облегающем топе. Пожалуй, лучше всего сказаться больной. Утром Кит еще больше разозлится из-за того, что она не ночевала дома. Он отправится искать ее. И куда же он наведается первым делом? Конечно, в «Уинн-Дикси».
 Довольная тем, что опережает Кита на два шага, она припарковалась, вышла из машины и направилась к магазину. Собачка встала на задние лапы, деликатно положила передние на окно со спущенным стеклом и с тревогой следила за каждым ее движением. Она явно хотела отправиться следом за новой хозяйкой.
 — Сидеть! — Марша остановилась и укоризненно покачала головой.
 Собачка спрыгнула на мостовую с фацией балерины.
 — Плохая собака.
 «Слава богу, что у меня нет детей, — подумала Марша. — Я даже с собакой не могу справиться». Тем временем собачка добралась до хозяйки и прижалась к ее ногам. Какое-то мгновение Марша смотрела на нее сердито, но потом вздохнула и, признав свое поражение, подхватила ее на руки. Собака была легкой, почти невесомой и благодарно виляла хвостом. О том, чтобы оставить ее в машине с опущенным стеклом, не могло быть и речи. А если она оставит собаку у входа в магазин, та может испугаться и убежать. Марша сама удивлялась тому, что так волнуется за нее. Как будто эта собачонка уже была ее собственной.
 В магазин с собаками не пускали. Впрочем, босых покупателей тоже. Марша нарушила оба правила, но все равно вошла. «Интересно, что они могут сделать, — со вновь обретенной дерзостью подумала она. — Арестовать?»
 Она положила в корзинку зубную пасту и коробку «Паппи Чау» — единственной собачьей еды, которая была в магазине. Потом, повинуясь импульсу, взяла из ящика рядом с кассой пачку «Твикса». Никакой Кит не помешает ей есть то, что нравится. А «Твикс» она обожала. Продавец — паренек с тремя серьгами в ухе и серебряной заклепкой в языке — взял ее кредитную карточку, ни слова не сказав ни о собаке, ни о босых ногах, которые, как заметила Марша, опустив взгляд, были такими грязными, что она от смущения поджала пальцы. Впрочем, тут сыграл свою роль и холодный линолеум. Оставалось надеяться на то, что женщина, стоявшая за ней в очереди, слишком занята журнальными заголовками, чтобы заметить это.
 —Не хотите взять лотерейный билет? — Парнишка, явно только что вспомнивший эту свою обязанность, оторвался от ее кредитной карточки и поднял глаза.
 —Нет, — ответила она. В этом не было никакого смысла. Все равно ей не выиграть. Она не выигрывала ни разу в жизни. Даже надувную игрушку на ярмарке. Как говорят в телерекламе, «кто-то должен выигрывать», но к ней это не относилось. Она зарабатывала свои деньги в поте лица.
 —Я слышала, что на прошлой неделе кто-то из Мейкона выиграл в «Лотто-Саус», — сказала женщина позади. Она наклонилась и погладила собачку, которая благодарно завиляла хвостом. — Двадцать четыре миллиона.
 —Да, я тоже об этом слышала. Наверное, это очень приятно.
 Еще бы ей не слышать! Ей рассказала об этом подруга Дженин, сестра которой жила в Мейконе и работала в том самом бакалейном магазинчике, который продал выигрышный билет. После этого Марша бросила трубку, убежала в туалет, и ее вырвало. Иногда жизнь бывает несправедливой до отвращения, но разве это открытие?
 Она улыбнулась женщине; та улыбнулась в ответ. Продавец вернул Марше карточку. Сунув «Визу» в сумочку, Марша расписалась, взяла пакет и вышла в жаркую ночь. Ничего удивительного, что рядом с ее «Таурусом» были припаркованы только две машины. Почти весь Бентон сейчас спал. Марша только сейчас начинала понимать, что она тоже проспала большую часть своей жизни.
 — Знаешь, может быть, мы уедем в Атланту, — сказала она собачке, открыв дверь и сев за руль. Эта мысль, взявшаяся неизвестно откуда, вызвала в ней незнакомое возбуждение.
 Собака, расположившаяся на пассажирском сиденье, негромко тявкнула и посмотрела на Маршу так пристально, что та удивилась. Правда, она тут же поняла, в чем дело: «Твикс»! Судя по всему, собачка тоже любила сладкое.
 Держа пачку одной рукой, Марша разорвала ее зубами и выехала со стоянки. Опьяняющий запах самой вредной еды на свете щекотал ей ноздри. Она с наслаждением откусила кусочек, потом отломила еще кусок и бросила собаке.
 Место было пустынным; узкая темная полоса дороги выбегала из города и терялась в кромешной тьме окружавших ее полей. Если бы не красный сигнал последнего светофора у поворота к Сью, вокруг царила бы непроглядная тьма. «Похоже, мой „Таурус“ один во всей вселенной», — с грустью подумала Марша, нажав на тормоз. Неужели она не достойна ничего лучшего, чем этот крошечный городишко с тремя светофорами? Она вдруг подумала об Атланте. Марша Хьюз в большом городе — разве это не здорово? Она могла бы начать новую…
 Марша скорее почувствовала, чем услышала какое-то движение на заднем сиденье. Собака подалась назад, прижалась к двери и истерически залаяла, не сводя глаз с заднего сиденья. У Марши упало сердце. Она попыталась оглянуться, но чья-то рука обхватила ее сзади за шею. Марша вскрикнула и вцепилась в эту руку всеми пальцами. Ногти глубоко вонзились в потную волосатую мужскую руку. Запах… Она помнила этот запах…
 Что-то кольнуло ее под ухо, и Марша застыла на месте. По шее потекла тонкая струйка, щекоча кожу. Марша широко раскрыла глаза и осознала, что это ее кровь. Ее прошиб холодный пот. Она хватала ртом воздух, который с трудом проходил через стиснутое мертвой хваткой горло.
 — Я ведь велел тебе никому не рассказывать, — просипел над ее ухом хриплый голос.
 Волосы Марши встали дыбом. Все — лай собаки, сменившийся сигнал, светофора, сама ночь — исчезло, когда она поняла, кто сидит позади.
 Кровь в ее жилах стыла от ужаса.




  Глава 2 


 — Эй, иди сюда. Фью, фью, фью!
 Собака попятилась, оскалила зубы и еле слышно зарычала. Мужчина посмотрел на нее с ненавистью. Эту тварь следовало убить. Когда псина прыгнула на него с переднего сиденья, он ударил ее так, что та влетела в заднее стекло. Оглушенная собака упала на сиденье рядом с ним, но попыталась встать; лапы мелькали в воздухе, словно она бежала. Он со злостью полоснул ее ножом, хотя ему приходилось еще держать за волосы Маршу, чтобы не дать той выскочить из машины. После этого собака затихла. Когда он справился с Маршей, маленькое окровавленное тельце обмякло. Он сбросил собачонку на пол между сиденьями и забыл о ней.
 Но когда с Маршей было покончено и он вернулся в машину, оказалось, что хитрая тварь вылезла в открытое окно.
 Собака продолжала рычать и пятиться. У него возникло желание плюнуть и уйти. Хромающая, истекающая кровью, она вряд ли доживет до утра. Если не умрет от ран, ею займутся койоты или какие-нибудь другие хищники.
 И все же это был след. Он заранее решил: никаких следов. Однажды он совершил величайшую ошибку в жизни и едва не поплатился за нее. Но этого больше не повторится.
 Особенно теперь, когда ему есть что терять.
 — Ко мне!
 Стараясь, чтобы голос его звучал дружелюбно, он нагнулся и щелкнул пальцами. Собачонка задрожала, поджала хвост, но продолжала следить за ним, держась на безопасном расстоянии.
 После нескольких бесполезных попыток мужчина задумался, а потом вернулся к машине за пачкой «Твикса». Он открыл дверцу и поморщился, увидев испачканное сиденье водителя. Но в открытой пачке, лежавшей на пассажирском сиденье, оставалась одна палочка печенья. Мужчина наклонился, взял ее и снова пошел к собаке.
 — Иди сюда, собачка, — приторно-сладким голосом сказал он, протягивая ей лакомство.
 Собачонка отбежала на безопасное расстояние и истерически залаяла.
 На мгновение он замер. Вокруг было темно, как в аду, ближайший дом пустовал, и вероятность того, что кто-то услышит проклятое животное, была ничтожной. Новый приступ звонкого яростного лая заставил его вздрогнуть и оглянуться.
 — Молчать! — сквозь зубы прошипел он, но собака и не думала его слушаться. И тогда он, потеряв голову, бросился на нее. Собака отскочила и залаяла еще громче. «Глупо», — подумал он и швырнул в нее палочку «Твикса».
 Потом сел в машину, нажал на газ и, взметнув к небу фонтаны грязи, попытался задавить проклятую тварь. Собачонка взвыла и юркнула под забор. Он едва успел затормозить и выругался, увидев, что псина исчезла в зарослях кукурузы.
 — Ну и ладно, — пробормотал он, снова выехав на шоссе. — Подумаешь… Все равно к утру она сдохнет. Разве это след? Всего-навсего проклятая собака.




  Глава 3 


  28 июня 
 — Я слышал, что вы поссорились.
 Мэтт Конверс следил за выражением лица приятеля Марши. Тот на мгновение отвел глаза. Кит Кенан — тридцати шести лет, разведенный, работавший на конвейере «Хонды» пять лет, живший в Бентоне столько же и не имевший уголовного прошлого, если не считать ссоры в Саванне два года назад и пары старых случаев управления транспортным средством в нетрезвом состоянии — явно нервничал. Конечно, нервы — не доказательство вины, но все же…
 — Кто вам это сказал?
 Мэтт небрежно пожал плечами;
 — А если и так? Это ничего не значит. Все ссорятся время от времени, — оправдываясь, сказал Кит Кенан. Он заметно нервничал.
 Мэтт наблюдал за ним бесстрастно, как врач. Кенан был здоровенным малым с бугристыми мускулами, коротко остриженными светлыми волосами и маленькими бледно-голубыми глазками. Мощный бицепс на правой руке украшала татуировка в виде сердца, пронзенного стрелой. На Кенане были надеты только серая майка и черные шорты. Мужчины стояли в столовой квартиры, которую Кенан делил с Маршей Хьюз.
 Точнее, делил некоторое время назад. Со времени исчезновения Марши прошла неделя. Это была вторая встреча Мэтта с Кенаном. Первая состоялась пять дней назад, когда одна из сослуживиц Марши встревожилась, что ее нет на работе, и позвонила шерифу.
 — Все ссорятся, — согласился Мэтт.
 Кенан начал нервно расхаживать по комнате. Воспользовавшись этим, Мэтт осмотрелся. Если не считать стоявшей на столе грязной тарелки (видимо, оставшейся после ужина, потому что Кенан, открывший дверь, пожаловался, что его разбудили), в комнате было чисто. Старомодная мебель, потертый зеленый коврик, золотистые шторы на окнах, не пропускавшие яркий солнечный свет. Выкрашенные белой краской стены с несколькими незапоминающимися репродукциями. Ничего необычного. Ни красноречивых бурых пятен на ковре, ни подозрительных темных брызг на стенах. Ни трупа, спрятанного под диваном.
 Мэтт насмешливо скривил губы. Это было бы слишком просто.
 —Послушайте, шериф, я не дурак. Я понимаю, к чему вы клоните! — выпалил Кенан, повернувшись к нему. — Клянусь, я и пальцем ее не тронул!
 —Никто и не говорит, что тронули.
 Голос Мэтта был спокойным, поза небрежной. Провоцировать Кенана на этом этапе расследования не имело смысла. Вполне возможно, что Марша действительно куда-то уехала и могла объявиться в любую минуту, живая и здоровая. И все же исчезновение Марши ему не нравилось. Можно было называть это интуицией, здравым смыслом — как угодно, но женщина, которая провела в маленьком городке большую часть своей жизни, восемь лет исправно выходила на работу в
 «Уинн-Дикси», имела стойкие привычки и немало подруг, не могла сорваться с места и полететь неизвестно куда, никому не сказав ни слова.
 — Она уехала, — сказал Кенан. — Села в машину и уехала. Вот и все.
 Мэтт выдержал паузу.
 — Не скажете, из-за чего произошла ссора? Кенан смутился.
 — Из-за болонской колбасы… Она лежала в холодильнике, а когда я пришел с работы и решил сделать себе сандвич, колбаса исчезла. Выяснилось, что Марша скормила ее этой проклятой собаке. — Кенан тяжело вздохнул. — Вот дура!
 Из ванной, расположенной дальше по коридору, вышел помощник шерифа Антонио Джонсон. Через две недели ему должно было исполниться пятьдесят. Росту в нем было чуть меньше шести футов и едва не столько же в плечах. Он был чернокожим и комплекцией напоминал игрока в американский футбол, ушедшего на покой. Его лицо драчливого бульдога неизменно хранило мрачное выражение, и, если бы не форма, Антонио выглядел бы настоящим громилой.
 Как только Кенан впустил их, Антонио попросил разрешения воспользоваться туалетом, чтобы бросить взгляд на то место квартиры, которое обычно можно было осмотреть только при наличии ордера на обыск. Они уже использовали эту уловку раньше и собирались использовать впредь. Иногда это позволяло добыть ценную информацию. Однако сегодня им не повезло: в ответ на вопросительный взгляд шефа Антонио покачал головой.
 — Спасибо, — сказал он, войдя в комнату. Кенан кивнул, а затем уставился на Мэтта.
 — Я ничего ей не сделал, — сказал он, облизывая губы. — Клянусь!
 Мэтт пристально посмотрел на него. Кенан выдержал этот взгляд.
 — Но вы кричали на нее, — напомнил Конверс. — И даже выбежали за ней из дома. Было дело?
 Кенан промолчал. Возразить было нечего. Он только со свистом втянул в себя воздух. Но для Мэтта это было убедительнее любого свидетельства под присягой.
 — Можешь не запираться, — сказал Антонио, складывая руки на могучей груди и буравя Кенана взглядом. — Мы знаем.
 Мэтт едва не выругался. На самом деле они знали только то, что им уже сказали Кенан и соседи: Марша Хьюз ругалась с ним, убежала, или, возможно, он просто ее выгнал, и с тех пор ее никто не видел. Без твердых доказательств того, что Марше был причинен вред, это знание не стоило ни гроша. Таких доказательств не было, но Антонио оставался оптимистом. Он верил, что стоит немного поднажать на подозреваемого, как тот расколется, во всем признается и сэкономит остальным кучу нервов и времени.
 Иногда это действовало.
 Выражение лица Кенана изменилось. Он злобно оскалился и бросил Мэтту:
 —Я видел, как вы тогда говорили с этой Майер! Вечно торчит дома, притворяется, что повредила спину и не может работать, и все время суется в чужие дела! — Его голос напрягся. — Это она вам наболтала, верно?
 —Вообще-то это говорят все, кто в тот вечер был дома. — Тон Мэтта оставался бесстрастным, но он решил присмотреть за Одри Майер — которая и в самом деле была источником этой информации — на случай, если Кенан дойдет до белого каления и выкинет какой-нибудь фортель. Мэтт потянулся к фотографии Кенана и Марши, которую узнал по снимку, взятому во время прошлого визита, посмотрел на Кенана и спросил:
 —Вы позволите?
 —Да ради бога, — сердито буркнул тот.
 Мэтт взял фотографию и внимательно рассмотрел ее.
 Это был моментальный снимок, видимо, сделанный на ярмарке или в парке. На обоих была вышедшая из моды одежда; рыжие волосы Марши почти полностью скрывала большая соломенная шляпа. Они улыбались в объектив и обнимали друг друга. Видимо, тогда им было хорошо вместе.
 А сейчас? Мог Кенан убить ее?
 — Симпатичная женщина, — сказал Конверс, поставил фотографию на место и снова посмотрел на Кена— на. — Должно быть, вы очень переживаете?
 Намек был прозрачным. До сих пор Кенана нисколько не интересовала судьба Марши. На это стоило обратить внимание. Конечно, Кенан мог оказаться человеком скрытным и переживать в глубине души. Но даже если ему было наплевать на Маршу, это вовсе не значило, что он совершил преступление.
 Тем более что Мэтт не был убежден в самом факте преступления. Интуиция подсказывала ему, что дела Марши Хьюз плохи, но эта интуиция уже не раз подводила его.
 — Да, переживаю! — воинственно ответил Кенан. Мэтт обратил внимание на его тон, покрасневшее лицо и сжатые кулаки.
 —Известно, что вы били ее. — Голос шерифа звучал все так же безмятежно. Он не обвинял, а пытался доискаться до истины.
 —Кто это сказал? — Кенан перестал расхаживать по комнате.
 Мэтт пожал плечами.
 —Чертовы соседи! Вечно суют нос в чужие дела! — На виске Кенана запульсировала жилка. Его поза стала агрессивной. Он расставил ноги, расправил плечи и прижал к бокам стиснутые кулаки. Взгляд стал мрачным. — Послушайте, я уже сказал, что мы ссорились. Марша тоже не ангел. Поверьте, она получала по заслугам.
 —Вы били ее в тот вечер, когда она исчезла? — поинтересовался Мэтт.
 — Нет. Нет! Я к ней и не притронулся. Она ушла, ясно? Мы поссорились, и она ушла. Села в машину и уехала. Я смотрел ей вслед. И с тех пор больше не видел.
 Антонио скептически хмыкнул, причем сделал это довольно громко. Кенан смерил его злобным взглядом. Дело могло закончиться дракой. Загонять Кенана в угол и заставлять его обращаться к адвокату не имело смысла. Всему свое время.
 — Что ж, спасибо за помощь. Мы свяжемся с вами, если появятся новости, — сказал Мэтт и протянул руку.
 После короткой заминки Кенан пожал ее. Антонио тоже обменялся с ним рукопожатием. По выражению лица помощника шерифа было видно, что это не доставило ему никакого удовольствия. Вежливость по отношению к тем, кого он считал плохими парнями, в число его достоинств не входила.
 Антонио и сам был не сахар. После того как Мэтта избрали шерифом графства Скривен, он целых два года убеждал Джонсона не отрывать людям руки и ноги. Конечно, фигурально выражаясь. Ну, почти фигурально.
 Мэтт подавил вздох, пошел к двери, взялся за ручку и вдруг обернулся, словно что-то вспомнив.
 — На всякий случай… Мы передали словесный портрет, фотографию и биографические данные Марши во все полицейские участки юго-восточных штатов. И сами тоже не дремлем. Мы найдем ее.
 Он сознательно говорил уверенным тоном. Если Кенан действительно обеспокоен судьбой своей подруги, это его подбодрит. Хотя бы отчасти.
 Но если он ничуть не обеспокоен, потому что прекрасно знает, где Марша — поскольку сам ее туда и отправил, — это его встревожит.
 — Да, мы найдем ее, — выходя на площадку, пообещал Антонио, и в его устах это больше походило на угрозу.
 Кенан закрыл за ними дверь, не сказав ни слова. Громкий стук эхом отразился от бетонных стен.
 —Не мог бы ты говорить повежливее? — спросил Мэтт, спускаясь по лестнице.
 —А чего с ним церемониться? Мы его прищучили. Это явно наш клиент. Настоящая задница.
 На лестнице было жарко; стук подошв по металлическим ступеням был таким громким, что звенело в ушах.
 —Насколько я знаю, быть задницей еще не преступление. Если доказательств не будет, наше дело табак.
 —Он не раз колотил ее. В тот вечер она так испугалась, что убежала из дома. Он гнался за ней. Полдюжины свидетелей готовы подтвердить это под присягой. С тех пор ее никто не видел. Чего тебе еще нужно?
 —Много чего, — сухо сказал Мэтт и, толкнув дверь, оказался в кромешном аду.
 Жара стояла девятый или десятый день подряд. Температура в тени доходила до тридцати градусов. А о влажности и говорить нечего… Он уже сталкивался с такими случаями: зной сводил людей с ума. За последние две недели в графстве произошло больше правонарушений — мелких и не очень, — чем за предыдущих полгода.
 Офис шерифа лихорадило. Восемь человек, включая самого Конверса, работали день и ночь. Сегодня Мэтт начал работать в пять часов утра, когда Энсон Джарбо попытался прошмыгнуть в свой дом после попойки, продолжавшейся всю ночь, и немало удивился, обнаружив в столовой жену, которая поджидала его с бейсбольной битой в руках. Вопли Энсона разбудили соседей, и те позвонили шерифу. Сейчас было пять минут двенадцатого, а он по опыту знал, что в пятницу час пик начинается тогда, когда люди возвращаются с работы. Вот тогда ему действительно мало не покажется.
 Мэтт мечтал только об одном — сесть в кресло перед телевизором в своем доме с кондиционером и взять в одну руку банку с пивом, а в другую — пульт дистанционного управления. Сегодня должен был состояться бейсбольный матч, который ему очень хотелось посмотреть.
 Но шансов на это почти не было.
 — Ну… — начал Антонио, но вдруг осекся и расплылся в улыбке от уха до уха.
 Мэтт огляделся по сторонам, пытаясь понять, что обрадовало его обычно угрюмого помощника. Когда он понял причину, то чуть не застонал. Конверс прекрасно знал, что улыбка Антонио грозит ему бедой. Но это была не беда, а настоящая катастрофа.
 —Ах, Мэтт, вот и ты! — лицо Шелби Холкомб просияло. Она выпрямилась, перестала заглядывать в лобовое стекло служебной машины и двинулась ему навстречу.
 —Привет, Шелби, — вяло ответил он, замедляя шаг.
 Отсутствие энтузиазма в голосе Мэтта ничуть не смутило Шелби. Эта стройная и привлекательная тридцатидвухлетняя уроженка Бентона вернулась в родной город четыре года назад и возглавила местное отделение агентства по торговле недвижимостью «XXI век». Неизменно элегантная, она выглядела безукоризненно даже при этой невыносимой жаре. Голубой костюм — короткая юбка и жакет с рукавами до локтя — подчеркивал все достоинства ее фигуры. Верхняя пуговица была расстегнута с целью продемонстрировать то, что Шелби считала своим главным достоинством, — ложбинку между грудями. Экипировку дополняли колготки, туфли на высоких каблуках и проклятая записная книжка — последнее оружие в наступательных действиях, которые она вела. Но сдаваться на милость победителю Мэтт пока не собирался.
 Шелби гонялась за ним давно. Прошлым летом, видимо, в результате одного из тех кратких умопомрачений, которые иногда случались в его жизни, Мэтт позволил на время заарканить себя. Они встречались, вместе проводили время, ходили на вечеринки, в кино, пару раз ездили в Саванну обедать. В общем, сначала все было совсем неплохо. Но потом Шелби начала читать журналы с названиями типа «Июньская невеста» и таскать его в ювелирные магазины. Более прозрачного намека на свадьбу нельзя было придумать.
 Мэтту начали сниться кошмары. Брак в его намерения никак не входил. Прожить всю жизнь с одной женщиной? Ни в коем случае! По крайней мере не в обозримом будущем. Мысль о жене, детях и закладной на дом заставляла его просыпаться в холодном поту.
 Обязанностей и ответственности за тридцать три года жизни у Мэтта было предостаточно. И теперь, когда его младшие сестры подросли и Мэтт должен был вот-вот получить свободу, он не собирался от нее отказываться.
 Осознав, к чему ведет дело Шелби, Мэтт пробормотал что-то в том смысле, что не следует торопить события, что Шелби слишком хороша для него, что он еще не готов к браку, и сбежал. С тех пор Шелби не давала ему проходу. — Мэтт!
 Окликнувший его голос был даже более знаком, чем голос Шелби, но утешения тоже не сулил. Он принадлежал Эрин, старшей из тех, кто долгое время был головной болью Мэтта. Конверс повернулся и увидел сестру, спрыгнувшую с пассажирского сиденья красной «Хонды», припаркованной рядом с его машиной.
 Двадцатидвухлетняя Эрин только что закончила университет штата Джорджия. Она была невысокая, изящная, очень хорошенькая, с коротко остриженными пышными черными волосами и озорной улыбкой. Сейчас эта улыбка лучилась счастьем. Когда их взгляды встретились, Мэтт невольно улыбнулся в ответ, хотя и довольно уныло.
 Будь она неладна! Эта маленькая негодница пустилась во все тяжкие и обручилась с младшим братом Шелби Коллином, год назад купившим в Бентоне адвокатскую практику. Поскольку она переезжала в дом мужа, платил за свадьбу Мэтт. Но так как ни о каких приготовлениях к свадьбе он и слышать не желал, все хлопоты взяла на себя Шелби. Это давало ей неограниченные возможности преследовать Мэтта. В последнее время она подстерегала его на каждом шагу.
 —Привет, Эрин, — с долей укоризны сказал он. Сестра знала, что Шелби вздыхает по нему, и вместе с остальными членами семьи — и половиной графства в придачу — делала все, чтобы загнать его в ловушку.
 —Я только хотела узнать твое мнение, прежде чем заказывать цветы. — Шелби обольстительно улыбнулась ему.
 Мэтт послушно остановился и мрачновато взглянул на записную книжку, которой она размахивала у него перед носом. Он уже привык к этому; Шелби показывала ему смету расходов, список гостей, меню свадебного обеда, он кивал и говорил: «Замечательно!» А потом она делала то, что хотела. За его деньги.
 Конечно, так было дороже, но проще и безопаснее.
 Однако на этот раз сумма показалась Мэтту настолько несуразной, что он не сдержался.
 — Полторы тысячи долларов за цветы? — он возмущенно посмотрел на Шелби. Ее глаза мерцали, губы приоткрылись в обольстительной улыбке, ресницы трепетали. Испуганный Конверс тут же смешался и уставился в прейскурант.
 — Я говорила ей, что это слишком много, — виновато сказала присоединившаяся к ним Эрин. На ней были короткие белые шорты, по мнению Мэтта, оставлявшие неприкрытой слишком большую часть загорелых ног, и желто-зеленый топ, обтягивавший полную грудь.
 Смерив сестру хмурым взглядом, Мэтт решил в ближайшем будущем посоветовать ей одеваться так, чтобы оставлять что-нибудь воображению. Видимо, Эрин прочитала его мысли, потому что ответила Мэтту озорной улыбкой и качнула бедрами, от чего ее груди слегка подпрыгнули.
 Мэтт помрачнел, Эрин сморщила носик, и это молчаливое соперничество продолжалось несколько секунд. Потом до Конверса дошел весь абсурд ситуации. Где-то в небесах ангелы помирали со смеху при мысли о том, что именно ему досталось воспитывать трех девочек, которым предстояло стать женщинами. Это была лучшая шутка века.
 — Действительно, дороговато, — примирительно сказала Шелби, взяв его за локоть. Ее пальцы были удивительно сильными. — Но не слишком. Подумай сам: кроме букета невесты, нам понадобятся букеты для подружек невесты, бутоньерки для Коллина и его шаферов, цветы для украшения церкви, праздничного стола и…
 — Делай все, что хочешь, — прервал Мэтт, чувствуя, что его загоняют в ловушку. По случаю жары он надел форменную рубашку хаки с короткими рукавами; Шелби не преминула воспользоваться этим и начала поглаживать его бицепс. Нежная рука с безукоризненным маникюром, касавшаяся его разгоряченной кожи, сразу же напомнила, что они не спали вместе с конца марта, когда Мэтт спасся бегством. Он был уверен, что именно на это Шелби и рассчитывает.
 Антонио скрестил руки на груди и задумчиво сказал:
 —Когда Роза выходила замуж, — Роза была младшей из двух его дочерей, — я сказал, что она может выбирать между цветами и первым взносом за новую машину. Вот сколько стоят эти цветочки.
 —И что же она выбрала? — поинтересовался Мэтт.
 —Цветы. Ты можешь в это поверить? — Антонио покачал головой, удивляясь женской глупости.
 —Я думаю, мы сможем составить букеты сами, — сказала Эрин. Лукавая улыбка сестры говорила о том, что она прекрасно видит военные маневры Шелби. — Тогда можно будет уложиться в пятьсот долларов, а результат окажется тот же.
 — Делай все, что хочешь, — повторил Мэтт, не зная, как положить конец беседе. Мало ему хлопот со свадьбой, а тут еще Шелби… Раньше Мэтт этого не понимал, но теперь обнаружилось, что у нее хватка бульдога: если она во что-то вцепилась, то зубов уже не разожмет.
 Он сделал глупость, позволив ей вонзить в себя зубы.
 И тут зазвонил сотовый телефон, прикрепленный к его поясу. Звонок дал Мэтту законный повод отойти от Шелби и при этом не показать, что он смущен. Шелби посмотрела на него с нескрываемым разочарованием и безвольно уронила руку.
 «Слава богу, что до свадьбы Эрин осталось меньше трех недель», — подумал Мэтт. Его беспокойство становилось все сильнее. Ему не хотелось играть с Шелби в кошки-мышки, потому что это могло поссорить Эрин с ее будущей родней. Тем более что ему-то, как он подозревал, отводилась роль мышки.
 — Мне нужно ехать. — Дав отбой, Мэтт почувствовал облегчение, но попытался скрыть его. — Миссис Хейден опять гуляет с собакой вдоль шоссе номер один.
 Антонио скорчил гримасу.
 —А что в этом такого? — удивленная Эрин сдвинула брови и перевела вопросительный взгляд с Мэтта на Антонио.
 —Потому что на ней нет ничего, кроме туфель и соломенной шляпы, — объяснил Мэтт. — Миссис Хейден девяносто лет, и она страдает забывчивостью. В последнее время она забывает одеваться. С марта, когда установилась хорошая погода, нам уже в четвертый раз звонят водители, шокированные тем, что вдоль шоссе идет голая старуха со старым псом на поводке.
 —Неужели этим не может заняться кто-нибудь другой? — с ноткой недовольства спросила Шелби и постучала пальцами по записной книжке, как будто ее содержимое было самой важной вещью на свете.
 — Просто ей нравится Мэтт, — сказал Антонио и снова улыбнулся. — Если к ней подходит кто-нибудь другой, миссис Хейден колотит его шляпой. Она позволяет провожать себя домой только Мэтту.
 Эрин фыркнула, а Шелби негодующе покачала головой.
 — Еще увидимся, — сказал Мэтт, спеша воспользоваться представившейся ему возможностью покинуть поле боя без потерь. Он не подозревал, что такое возможно, но сегодня искренне благодарил небо зато, что у миссис Хейден случился очередной приступ маразма. Лучше иметь дело с выживающей из ума старухой, чем с влюбленной в тебя молодой женщиной, любовь которой тебе совсем не нужна.
 Когда Антонио сел рядом, Мэтт помахал рукой сестре и своей бывшей пассии и быстро выехал с автостоянки.
 Вопрос о местонахождении Марши Хьюз временно отошел на второй план.




  Глава 4 


  29 июня 
 В эту дождливую полночь Бентон напоминал заполненную паром кабину горячего душа. В нем было темно и жутко, как в подземельях средневекового замка. Однако Карли Линтон, остановившаяся перевести дух у огромной березы, которая росла во дворе столько, сколько она себя помнила, обнаружила, что не все жители маленького городка спят мертвым сном. По крайней мере один человек не спал, и она смотрела прямо на него — точнее, на его часть.
 «Классный зад», — сразу подумала она. Узкий, мускулистый, обтянутый поношенными джинсами, он внезапно очутился в поле ее зрения. Нельзя сказать, что она часто обращала внимание на мужские зады. После развода ей хотелось не любоваться, а давать пинка в эти зады, даже классные.
 Она заметила пресловутый зад случайно, когда луч фонарика уперся в мужчину, выползавшего на четвереньках из-под переднего крыльца дома ее бабушки. Точнее, ее собственного дома. Бабушка умерла три с лишним года назад, и унаследованный Карли викторианский особняк с башенками пустовал уже два месяца — с тех пор как снимавшая его мисс Вирджи Смит переехала в Атланту. Так что Карли имела на него все права. В доме никто не жил и не должен был выбираться на карачках из-под ветхой лестницы, ведущей на веранду. Но если не везет, так уж не везет до конца.
 Карли замерла на месте и, не отводя луча фонарика от таинственного зада, стала соображать, как быть.
 — О боже мой! Грабитель! — прошептала застывшая сзади Сандра.
 В другой обстановке грозная фигура чернокожей Сандры — шесть футов без каблуков и сто двадцать килограммов веса — могла бы внушить страх кому угодно. Но Карли, рост которой составлял чуть больше пяти футов, прекрасно знала, что под устрашающей внешностью ее служащей, делового партнера и лучшей подруги скрывается робкая и пугливая душа. В ней был слишком сильно развит инстинкт самосохранения.
 — В Бентоне нет грабителей, — прошептала в ответ Карли.
 Она чуть не выронила фонарик, пытаясь выключить его, чтобы не выдать своего присутствия. Через несколько секунд после того, как ей это удалось, взглядам подруг предстали плечи мужчины, за которыми благополучно последовала голова.
 — Тогда кто это? — с сомнением спросила Сандра.
 Картонная коробка с кастрюлями и сковородками, которую несла подруга, теперь стояла у ее ног. Карли, полностью сосредоточившаяся на незнакомце, даже не обратила внимания на то, что Сандра поставила свою драгоценную кухонную утварь прямо в мокрую траву. Груз Карли, куда менее послушный, неистово извивался в ее руках. Хьюго ненавидел, когда его брали на руки, считая это ниже своего достоинства. Карли прижала к себе огромного гималайского кота и стала молить небо, чтобы тот не заорал.
 — Может быть, водопроводчик или мусорщик? Откуда я знаю?
 После только что прошедшей летней грозы ночь была влажной и душной. В воздухе стоял запах сырой земли, который всегда напоминал Карли о дождливых ночах Джорджии. Стук капель, падавших с листьев и крыш, и хор невидимых древесных лягушек заглушали шепот. Из-за быстро бежавших по небу облаков показалась бледная луна, и в ее лучах Карли увидела, что непрошеный гость поднялся в полный рост.
 Он держал в руке предмет, который можно было безошибочно узнать даже в темноте: зловещий черный пистолет.
 —Точно. Я набираю 911. — Сандра порылась в ярком пластиковом пакете, который заменял ей сумочку, достала сотовый телефон и открыла его.
 —В Бентоне нет службы спасения.
 —Черт! — Сандра закрыла телефон и перевела взгляд на Карли. — У вас в Бентоне вообще есть что-нибудь, кроме старых домов с привидениями и страшных мужиков с пистолетами?
 —У нас есть «Макдоналдс» и «Пицца-Хат». — Оба предприятия общественного питания были созданы недавно и являлись гордостью местной торговой палаты.
 —Великолепно. Может быть, мне позвонить туда? — Сандра негодующе покачала головой. — Спасибо, есть я не хочу. Я хочу, чтобы мне не угрожали мужики с пистолетами. А как насчет пожарной команды? Они снимают кошек с деревьев.
 —Если кому-то в Бентоне нужна помощь, он звонит в полицейский участок. Или прямо шерифу.
 —Номер? — Сандра снова открыла телефон.
 —Понятия не имею.
 После этого подруги дружно отступили. Карли двигалась осторожно, стараясь не наступать на корни деревьев. Ее ноги скользили по раскисшей земле, глаза были устремлены на незнакомца.
 Мужчина, явно не догадывавшийся об их присутствии, стоял к ним спиной и вглядывался в сарай позади дома, казавшийся огромным темным пятном. Двор был запущен так же, как и весь остальной участок. Трава и кусты разрослись; прошлогодняя листва шуршала под ногами.
 Особняк Бидла, названный так по имени первого владельца, стоял на вершине лесистого холма, расположенного на западной окраине городка, в некотором отдалении от ближайшего жилья. Здесь не было подъездной аллеи, и ярко-оранжевый «Ю-Хол», на котором они приехали из Чикаго, был припаркован на обочине дороги, огибавшей подножие холма. Можно было добраться до него, не встревожив мужчину. После этого они сядут в машину — и поминай как звали.
 Телефон Сандры захлопнулся с негромким щелчком, свидетельствовавшим о крайнем раздражении его хозяйки. Мужчина двинулся к углу дома, словно собирался осмотреть сарай. Карли сунула фонарик в передний карман джинсов и прижала к себе Хьюго, который протестующе заворчал. Бедняга не любил поездок, не любил дождь и терпеть не мог, когда его брали на руки и тискали. Но все это вместе взятое было цветочками по сравнению с предстоящими испытаниями. Карли обхватила рукой передние лапы девятикилограммового кота и сунула его под мышку, как мяч для регби.
 Потом приготовилась к броску и посмотрела на Сандру:
 — Не знаю, как ты, а я беру ноги в руки.
 — Я тоже.
 Но не успели они сдвинуться с места, как ночную тишину нарушил совершенно неожиданный звук. Громкий, словно сирена воздушной тревоги, он раздался совсем рядом. Обе женщины подскочили от неожиданности. Этот хриплый вой напоминал жужжание роя разъяренных ос. Когда ноги Карли вновь коснулись земли, она поняла, что звук исходит от Сандры. Точнее, от ее телефона.
 — Выключи его сейчас же!
 Карли инстинктивно потянулась к электронному предателю. Сандра, смотревшая на телефон с таким ужасом, словно он внезапно превратился в ядовитую змею, раскрыла его и начала отчаянно нажимать кнопки. Карли выбила у нее мобильник; тот кувырнулся в воздухе и, шлепнувшись прямо к ее ногам, издал новый вой. За ним последовали второй и третий. Карли застыла на месте, объятая ужасом.
 — Кто здесь? — угроза, слышавшаяся в голосе мужчины, заставила испуганную Карли поднять взгляд. Хотя темнота скрывала незнакомца, было ясно, что он повернулся в их сторону и — проклятый телефон! — целится в них из пистолета.
 У Карли похолодело в животе.
 —Дерьмо, — буркнула Сандра, совершенно верно оценив ситуацию. Подруги круто повернулись и во все лопатки припустили к спасительному автомобилю.
 —Стой!
 Но этот приказ только добавил им прыти. Сердце Карли колотилось как сумасшедшее, кот отчаянно вырывался, и все же она бежала изо всех сил. Руки и ноги Сандры двигались, как на шарнирах. Подруга, облаченная в черные легинсы и просторную черную майку, пулей пролетела мимо и почти растворилась во мраке.
 Карли не поверила своим глазам. Неужели неповоротливая Сандра умеет так быстро бегать? Потом она опомнилась, прижала к себе извивавшегося и царапавшегося Хьюго, нагнула голову и дала стрекача.
 Гонится ли он за ними? От этой мысли Карли, нырявшую под ветки и скользившую на мокрой траве, бросило в дрожь. А если он стоит на месте и тщательно целится в спину одной из них? Поскольку в последнее время Карли не везло, это наверняка была ее спина. Так как Сандра проявила неожиданную для нее прыть, Карли была ближе к стрелку, а джинсы и желтая майка делали ее куда более удобной мишенью. Она попыталась не думать о том, что будет, если пуля попадет ей в спину.
 — Эй, ты! Стой!
 Ни за что на свете. Карли хватала ртом воздух и бежала еще быстрее. Сердце было готово вырваться из груди, кровь звенела в ушах. Крик донесся откуда-то поблизости. Где он? Не его ли шаги слышатся за спиной? Или это ее собственный пульс?
 Она малодушно оглянулась, не увидела ничего, кроме темноты, и споткнулась о корень. Фонарик, все дальше вылезавший из кармана, наконец выпал и ударился о землю у ее ног. Карли наступила на него и, заскользив, потеряла равновесие. Хьюго воспользовался представившимся случаем и изо всех сил лягнул ее задними лапами. Карли на мгновение разжала руки, и кот умчался в ночь, победно размахивая белым хвостом.
 И в этот момент что-то ударило ее в спину с силой товарного поезда. Карли ничком упала на землю и поняла, что ей конец.
 Руки мужчины с пистолетом обхватили ее бедра, голова уткнулась в ягодицы, а тяжелое туловище пригвоздило к земле.
 Карли закричала. Точнее, захрипела, потому что воздуха, оставшегося в легких, было недостаточно для громкого крика. Но зато в ней взял верх инстинкт самосохранения — поскольку путь к бегству был отрезан, Карли, собравшись с силами, рванулась и сумела повернуться на спину. Она чуть не вырвалась, но «чуть» не считается.
 Тяжело дыша, преследователь вновь схватил ее за пояс и рванул назад. Слава богу, металлическая пуговица выдержала. И джинсы тоже. Как ни странно, три с половиной килограмма, набранные Карли после развода и заставившие перешить пуговицу, пошли ей на пользу. Но сама Карли сплоховала. Она сдвинулась не в ту сторону, и голова мужчины оказалась на уровне ее паха. Карли явственно ощутила прикосновение теплой руки к своему обнаженному животу. Ее затопила волна животного ужаса; не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что у негодяя на уме.
 — Нет, нет, нет!
 Карли замолотила его кулаками по голове и плечам, ударила коленями в грудь и уперлась каблуками в мокрую от дождя землю. За последние месяцы она вынесла многое, но это уже было слишком. Ей нужно бежать, нужно бежать, нужно бежать…
 — Отпусти! Отпусти меня! Отпусти, сволочь! На помощь! Сандра! Помогите!
 Ее голос был не громче писка придушенной мыши, с отчаянием поняла Карли. Мужчина что-то сказал, но его голос был таким хриплым, что она не разобрала слов. Сердце стучало так, что могло бы играть на барабане в группе Оззи Осборна. В горле саднило, от страха во рту стоял вкус алюминиевой фольги.
 Ее собирались изнасиловать, убить или сделать и то, и другое; впрочем, это Карли ничуть не удивляло. Последние два года се жизнь катилась под откос, однако стоило Карли подумать, что дальше уже некуда, как она проваливалась еще глубже. Но это уже переходило все границы, оказавшись той самой соломинкой, которая ломает спину многострадальному верблюду. Бог, судьба или тот, кто отмерял нить человеческой жизни, должен был понять: Карли Линтон взбунтовалась и больше не собирается мириться со своей участью.
 Собрав остатки сил и решимости, Карли выпустила на волю скрывавшегося в ней Майка Тайсона и попыталась вцепиться зубами в ухо насильника. Тот легко и ткнул ее головой в нос. У Карли от боли потемнело в глазах. Она упала навзничь, но борьбу не прекратила. Сырая земля, на которой они лежали, помогала ей и мешала ему. Извиваясь, как червяк на крючке, и лягаясь, она наконец уперлась ногой в его плечо, вырвалась и отползла назад. Мужчина бросился за ней и схватил за колени. Тут Карли завопила — слава богу, ее легкие вновь работали на полную мощность, — сумела каким-то образом освободить одну ногу и ударить его в голову.
 — Черт побери! — прорычал мужчина, отпрянув.
 Не успела Карли опомниться, как он снова прыгнул вперед и придавил Карли к земле. Воздух вылетел из ее легких, как из проколотой шины. Карли извивалась и брыкалась, пытаясь сбросить его. Но мужчина был слишком тяжел. Пытаясь освободиться, Карли сменила тактику «Железного Майка» на тактику Женщины-Кошки. Она вытянула левую руку, согнула пальцы и попыталась вонзить ногти прямо ему в глаза. Карли не собиралась церемониться с насильником и убийцей.
 — Только попробуй. Пожалеешь, что на свет родилась! — прорычал бандит, перехватил ее руку в воздухе и прижал к земле.
 Теперь Карли была беспомощна, но все еще отказывалась признать свое поражение. Большим и указательным пальцами правой руки, зажатой между их телами, она сумела сильно ущипнуть его кожу на груди. Он чертыхнулся и перехватил ее запястье. Тогда Карли начала брыкаться и снова закричала, на этот раз прямо ему в лицо.
 В пылу борьбы они выкатились из тени дубов на открытое место. Луна осветила лицо мужчины, и Карли наконец сумела его рассмотреть. Крик замер у нее на губах, и на этом битва закончилась. Она лежала под восьмидесятикилограммовым мужским телом и при этом ощущала такое облегчение, словно и сама она, и ее противник вдруг сделались невесомыми.
 — Мэтт Конверс, ты что, с ума сошел? — возмущенно спросила она.
 Мэтт замер на месте, посмотрел ей в глаза и озадаченно нахмурился.
 —Карли? — неуверенно спросил он.
 —Да, Карли! — Совсем не ко времени и ни к месту на нее нахлынули воспоминания о том, что было двенадцать лет назад. Нужные ей как прошлогодний снег.
 —О боже, оказывается, у тебя есть груди.
 Рука Мэтта, державшая запястье Карли, лежала как раз на правой из них. Выпустив запястье, он тут же обхватил ее грудь, испытав при этом очень странное чувство. Когда он в последний раз касался этой груди, у Карли не было и первого размера. Теперь эта грудь тянула на полный третий, была пышной и упругой благодаря долгим упражнениям, кремам, сытой жизни и — да, да, да — имплантации стоимостью в пять тысяч долларов. Но признаваться в этом она никому не собиралась.
 — Ну, есть! — сердито фыркнула Карли.
 К счастью, Мэтт быстро убрал руку, иначе она дала бы ему пощечину. Она задолжала ему эту пощечину. И не отдавала долг двенадцать лет. Руки так и чесались вернуть ее.
 — И ты теперь блондинка, — произнес сбитый с толку Мэтт, рассматривая ее распущенные до плеч прямые платиновые волосы. Он прекрасно знал, что от природы эти волосы были непослушными, кудрявыми и темно-русыми.
 —И блондинка тоже. Может быть, ты все-таки с меня слезешь? Надеюсь, насиловать меня ты не собираешься:
 —Насиловать? — Он фыркнул. — Не смеши меня.
 Что это пришло тебе в голову?
 — Сама не знаю, почему, но если какой-то малый хватает меня в темноте, наваливается на меня и начинает тискать, мне ничего другого на ум просто не приходит, — саркастически заметила Карли.
 — Кудряшка [1] , это действительно ты? — Мэтт, не торопившийся слезать с нее, оперся на локти.
 Кличка, которую он дал ей много лет назад, вновь заставила Карли вспомнить то, что она всеми силами старалась забыть. Продолжая прижимать Карли к земле, Мэтт как ни в чем не бывало внимательно рассматривал ее. А Карли с отчаянием думала о том, что все ее старания выглядеть красивой или хотя бы привлекательной, в данной ситуации потерпели полное фиаско. Злосчастное сочетание погоды, усталости, бега с препятствиями и долгой депрессии, навалившейся на Карли после того, как ее тщательно налаженная жизнь полетела кувырком, сделало свое черное дело. Она с ужасом представляла себе, каким пугалом выглядит.
 Во время последней остановки она умылась холодной водой, боясь уснуть за рулем. Это означало, что на ней не осталось никакой косметики. Он видел перед собой ее лицо таким же, каким оно наверняка ему запомнилось: ничем не примечательные голубые глаза, веснушчатая кожа и слишком большой рот, без помады казавшийся бледным.
 И это обстоятельство не только не способствовало дружеским чувствам, но, напротив, усилило ее враждебность. Когда их взгляды встретились, Карли нахмурилась. Зато Мэтт широко ухмыльнулся.
 — Малышка, ты очень изменилась. И дело не только в груди и волосах. Много лет назад ты была славной и доброй девочкой.
 Насмешка разозлила ее еще больше. Если он забыл, чем кончились их отношения, то она слишком хорошо это помнила.
 — Много лет назад я была набитой дурой. А теперь слезай…
 Она не успела закончить фразу. В темноте сверкнула медная кастрюля с ручкой и глухо ударила Мэтта по затылку.




  Глава 5 


 —Черт! — Мэтт схватился за голову и скатился с Карли.
 —Карли, беги! — Сандра размахивала кастрюлей и прыгала вокруг так, словно кто-то насыпал ей в туфли горячих углей. — Не двигайся, или получишь еще! — грозно сказала она Мэтту, пытавшемуся сесть.
 —Сандра, нет! — крикнула Карли, когда Мэтт, чертыхаясь и держась за голову, все-таки сел и кастрюля мелькнула в воздухе снова. К счастью, на этот раз Мэтт успел вовремя уклониться. — Это друг!
 Впрочем, слово «друг» едва ли соответствовало роли, которую Мэтт сыграл в ее жизни. И уж никоим образом не соответствовало чувствам, которые она испытывала к нему теперь. Той девчонки, которая боготворила черноволосого, красивого паренька, давно не было на свете. Она выросла и сделала горькое открытие: юноша, который, как она думала, мог достать для нее луну с неба, оказался таким же бессовестным обманщиком, как и большинство мужчин.
 — Что?! — Сандра, занесшая кастрюлю для нового удара, замерла и уставилась на Карли.
 Мэтт воспользовался моментом и вырвал оружие из рук воинственной амазонки.
 —Ой… — Сандра в страхе попятилась.
 —Все в порядке. — Карли поднялась на ноги. Ее еще трясло после схватки, вся спина была мокрой, но при виде Мэтта, сидевшего на земле с кастрюлей в руке и осторожно ощупывавшего затылок, она не смогла удержать улыбки. — Он глупый, но безобидный. Сандра, познакомься с Мэттом Конверсом. Мэтт, это Сандра Камински.
 — Гм-м… Очень приятно, — пролепетала Сандра, настороженно глядя на Конверса.
 Мэтт посмотрел на нее снизу вверх, чувствуя, что на затылке набухает громадная шишка. Увидев его лицо, Карли улыбнулась еще шире.
 — Хотел бы я сказать то же самое, — съязвил Мэтт, все еще ощупывая затылок. — Не следует бить людей этой штукой. Иначе у вас могут возникнуть большие неприятности.
 — Извините, — тихо пробормотала Сандра, держась на безопасном расстоянии.
 — Она думала, что спасает меня от насильника или убийцы, — пояснила Карли. — Сандра у нас просто герой. Спасибо, Сандра.
 Мэтт посмотрел на довольно улыбающуюся Карли.
 —Смеешься?
 —Скорее радуюсь. Наконец-то ты получил по заслугам.
 —Ты так полагаешь?
 Было слишком темно, чтобы понять выражение его глаз, но Мэтт явно думал о том же, что и она сама, — об их последней встрече. Тогда Карли была застенчивой и не слишком общительной восемнадцатилетней девушкой. Мэтт, которому уже исполнился двадцать один, к тому моменту был любимцем всей женской половины Бентона, однако все же стал ее кавалером на выпускном балу.
 В ту ночь Карли отдала ему свою девственность. Но не сердце, потому что сердце уже давно ему принадлежало. И с тех пор он избегал ее как чумы. Несколько раз Карли видела его мельком и издалека как снежного человека, хотя до того они виделись почти ежедневно. Он работал у ее бабушки, был лучшим другом и советчиком Карли, поддразнивал, но обращался с ней как с любимой младшей сестрой. Все знали, что Карли влюблена в него по уши. Высшим проявлением этой влюбленности стала ночь, проведенная на заднем сиденье его побитого «Шеви Импала». А после этого он бросил ее как червивое яблоко. Разбил ей сердце, лишил уверенности в себе и заставил заподозрить, что все мужчины — трусы и слизняки.
 — О господи, Кудряшка, за двенадцать лет можно было все забыть и простить.
 Ласковое прозвише только подлило масла в огонь.
 — Иди к черту!
 Мэтт сначала заморгал, а потом покачал головой.
 — Ай-яй-яй… Твоя бабушка перевернулась в гробу. Сколько раз я слышал, как она говорила: «Мне все равно, что делают другие девочки. Я хочу, чтобы ты вела себя как леди»? Сосчитать невозможно. А ты опять за свое.
 —Я уже сказала, иди к черту! — сжав кулаки, воскликнула взбешенная Карли.
 —А говорила «друг»… — Сбитая с толку Сандра переводила взгляд с одного на другого.
 Карли сверкнула глазами.
 — Я солгала.
 Мэтт красноречиво хмыкнул, и Карли снова повернулась к нему. Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами, потом Конверс пожал плечами.
 — Ладно, как хочешь. Дело твое. Кстати говоря, что ты здесь делаешь?
 — Теперь это мой дом. Что хочу, то и делаю. А вот что здесь делаешь ты. Неужели до сих пор ночуешь под заборами?
 Прием был нечестный, и Карли прекрасно это знала. Она намекала на нищее детство Мэтта, когда он с матерью и тремя маленькими сестрами жил то в трейлере, то в снятой комнате или в квартире. Все зависело от того, хватало ли у них денег платить за аренду.
 Когда Мэтт немного подрос и начал работать, их материальное положение немного улучшилось. Тогда-то Карли и познакомилась с ним — одиннадцатилетний мальчик косил траву и полол сорняки в огороде ее бабушки. Через пару лет семья купила маленький домик, где, по слухам, жила и сейчас. Мэтт очень обижался, когда ему напоминали об их бедности, и Карли старалась не оскорблять его чувствительную мужскую гордость. Но он плевать хотел на ее столь же чувствительное женское сердце. Эта безответная любовь была несчастьем всей ее жизни. Карли устала от нее. Времена, когда она была доверчивой и безвольной, прошли, и слава богу. В ее жизни начиналась новая глава.
 Отныне она Карли Линтон, а не «мисс Симпатяга». Ей надоело быть хорошей девочкой. Жизнь научила ее тому, что на хороших девочках ездят верхом все, кому не лень.
 Мэтт прищурился. Конечно, он понял намек. Чувствительности ему было не занимать.
 — Мне позвонили и сообщили, что в дом твоей бабушки кто-то забрался. Я заехал проверить. — И пояснил после паузы: — Я местный шериф.
 Карли уставилась на него, не веря своим ушам. Тот Мэтт Конверс, которого она знала, был лихим байкером и возглавлял список местных сорвиголов, по которым тюрьма плакала.
 Результат скоропалительного романа мексиканки с высоким, светловолосым, поразительно красивым, но беспечным сезонным рабочим, который появлялся и исчезал, когда вздумается, Мэтт представлял собой взрывчатую смесь и чуть ли не с рождения считался потенциальным нарушителем порядка. Унаследовавший от матери яркую внешность и темперамент, а от отца рост и красоту, он с детства приковывал к себе внимание окружающих.
 Сначала Мэтт демонстративно не обращал внимания на мнение местных жителей, но в отрочестве и юности делал все, чтобы оправдать его. То, что он хорошо работал, был прекрасным сыном, братом и верным другом, знали лишь Карли и еще несколько человек. Все остальные побаивались его, как люди побаиваются, глядя на дремлющий, но не потухший вулкан, который может взорваться в любую минуту.
 —Ты шутишь?
 —Нисколько.
 Карли смерила его взглядом. Было темно, но она разглядела, что на нем джинсы, белая майка и кроссовки. Кроме того, она не могла не заметить, что Мэтт ничуть не изменился. Разве что черные волосы стали короче, сам он немного вырос, раздался в плечах, но в основном остался прежним вызывающе красивым парнем. Только ей не было до этого дела. К счастью, в ту памятную ночь на заднем сиденье тесной машины ей сделали прививку, после которой Карли перестала обращать внимание на его внешность.
 —На тебе нет формы. — Конечно, она не думала, что Мэтт лжет, но все-таки…
 —Знаешь, сколько сейчас времени? Я не на работе. Миссис Нейлор, которая, как ты помнишь, живет по соседству, позвонила мне домой. — Он полез в задний карман, вынул бумажник и открыл его. — Показать значок?
 По тону Мэтта можно было догадаться, что значок у него действительно есть, но Карли все же посмотрела. Конечно, он там был. Серебряный, сверкающий и ужасно официальный. Невероятно… Она подняла глаза. На мгновение их взгляды скрестились.
 А потом Карли насмешливо фыркнула:
 — Просто курам на смех!
 Мэтт сжал губы и убрал бумажник на место.
 — Да, я понимаю, что это смешно. Так же, как твоя грудь и светлые волосы. Ладно… Я обошел участок и никого не заметил. Если я кого-то упустил и ты наткнешься на него, твоя подруга усмирит его кастрюлей, а ты тем временем позвонишь мне. — Он отдал Сандре кастрюлю, сделал несколько шагов в сторону, но обернулся и добавил: — Кстати, света в доме нет. Обрыв на линии, километрах в трех отсюда.
 Карли поняла, что эта маленькая месть доставила ему удовольствие.
 — Эй, постойте! Вы ведь не бросите нас здесь одних? — окликнула Мэтта встревоженная Сандра.
 Карли бросила на подругу грозный взгляд. Даже если бы в доме их ждал сам страдающий малокровием граф Дракула, она скорее бы предпочла его общество, чем попросила Мэтта остаться.
 Сандра с надеждой обернулась к ней.
 —Может быть, мы переночуем в гостинице, а сюда вернемся завтра утром? Я не люблю грабителей и дома с привидениями, в которых нет света. Тем более ночью.
 —Ты забыла, что в Бентоне нет гостиницы? — сквозь зубы прошипела Карли.
 Тем временем Мэтт остановился и обернулся. Этот жест красноречиво говорил о том, что в поединке между личным и общественным победу одержал профессиональный долг. Карли тоже не улыбалось ночевать в доме при таких обстоятельствах, но выбора не было. Отсутствие в Бентоне гостиницы было отправной точкой их бизнес-плана — превратить дом бабушки в гостиницу с завтраком.
 Бентон, расположенный неподалеку от вновь открывавшегося туристского маршрута, насчитывал без малого четыре тысячи жителей и был известен своими искусными ремесленниками и мастерами народных промыслов. Бутики росли в нем как грибы. А совсем рядом можно было ловить рыбу и играть в гольф. В пятнадцати километрах к югу находился новый завод компании «Хонда», который часто посещали приезжие, и отсюда до Саванны было меньше часа езды. Когда-то в городке был мотель, но он захирел и закрылся несколько лет тому назад. Благодаря открытию «Макдоналдса» и «Пиццы-Хат», которое Карли считала доказательством эффективности их бизнес-плана, в городке появилась сеть закусочных и ресторанов, но переночевать гостю Бентона было решительно негде. Будущая гостиница должна была восполнить этот пробел.
 —Ах да… — Несчастная Сандра прижала кастрюлю к груди. Так испуганный ребенок прижимает к себе плюшевого мишку.
 —Либо дом, либо еще час езды по шоссе, либо ночевка в «Ю-Холе», — неумолимо сказала Карли. — Не знаю, как ты, а я отказываюсь ехать дальше и спать в машине. Ты забыла, что кондиционер сломался, едва мы пересекли границу Джорджии? Кроме того, в «Ю-Холе» только одно сиденье. Уж лучше дом. Там, по крайней мере, есть кровати. Электричество скоро починят. А если в дом и правда кто-то забрался, то это либо парочка влюбленных подростков, ищущих уединения, либо пьяница, которому нужно проспаться. Других нарушителей границ чужих владений в Бентоне нет.
 —Угу, — проворчала оставшаяся при своем мнении Сандра.
 Карли сердито посмотрела на Мэтта. По крайней мере он мог бы подтвердить, что это правда.
 —Вы приехали в «Ю-Холе»? — Судя по всему, Мэтт просто не слышал ее слов. Проследив за взглядом Кон— верса, Карли увидела сквозь густую листву большой оранжевый трейлер. Увидев его, Мэтт не стал ждать ответа и задал следующий вопрос: — Ты с грузом или налегке?
 —С грузом. — Все остальное Мэтта не касалось. Карли не собиралась делиться с ним своими планами. Они не имели к нему ни малейшего отношения.
 —Мы хотим открыть гостиницу с полупансионом! — выпалила Сандра. Карли бросила на нее убийственный взгляд, но подруга этого не заметила и продолжала болтать: — Хотим назвать ее «Особняк Бидла».
 —Вы вдвоем? — Мэтт посмотрел на Карли. — А что случилось с твоим богатеньким мужем, адвокатом? Ты оставила его в Чикаго?
 Значит, Мэтт все-таки знал, где она жила и чем занимался Джон… У Карли засосало под ложечкой, но она сердито одернула себя. Рецидив… Она слишком долго была влюблена в этого сукина сына.
 —Мы развелись, — бросила она.
 —Да ну?
 —Да! — отрезала Карли тоном, означавшим: «Не твое собачье дело».
 Мэтт рассматривал ее, сложив руки на груди.
 —Знаешь, Кудряшка, ты стала очень неприветливой. Задумайся над этим. Тебе это не идет.
 —Наплевать, — ответила Карли. — Проваливай отсюда. Если хочешь поиграть в шерифа, выбери для этого другое место. На меня твоя звезда не действует.
 Она круто развернулась и пошла к дому, громко окликая Хьюго.
 —С величайшим удовольствием. — Мэтт так же резко повернулся и размашисто зашагал в другую сторону.
 —Дерьмо, — сказала Сандра, и Карли краем глаза увидела, что она смотрит то на нее, то на Мэтта. Расстояние между ними стремительно увеличивалось. Подруга нерешительно потопталась на месте, а потом устремилась за Карли. У той гора с плеч свалилась. На какое-то мгновение ей показалось, что Сандра пойдет за Мэттом.
 Честно говоря, Карли вовсе не горела желанием остаться в темном доме одной.
 — Зачем ты это сделала? — жалобно спросила Сандра, догнав подругу.
 Карли покосилась на нее.
 — Потому что он тот еще тип. Настоящий подонок. Отребье… Хьюго, ко мне! Кис-кис-кис…
 Она так разозлилась, что забыла обо всем на свете.
 Даже о том, что Хьюго никогда не откликался на подобный зов. Это тоже было ниже его достоинства.
 —Но он шериф. У него есть пистолет. А от дома твоей бабки у меня мурашки бегут по коже. Ты что, умерла бы, если бы он остался с нами и обыскал дом?
 —Да, — ответила непреклонная Карли. — Хьюго!
 —А что мы будем делать, если столкнемся с настоящим грабителем?
 Карли заскрежетала зубами.
 — Я уже сказала тебе: в Бентоне нет грабителей. Во всяком случае, настоящих. Это тебе не Чикаго.
 Сандра фыркнула:
 — Я только это от тебя и слышу!
 —Если ты боишься, то зачем пошла со мной? Могла вернуться с шерифом на дорогу и дождаться утра в «Ю-Холе». Или вообще уехать с ним. Я уверена, что он отвез бы тебя куда угодно. Хотя бы для того, чтобы позлить меня.
 —Я думала об этом, — бесстыдно призналась эта предательница и дезертирша. — Но есть одна проблема.
 —Какая?
 —Я хочу пи-пи.
 Карли закатила глаза. Путешествуя с Сандрой, она узнала о подруге многое. В том числе и то, чего предпочла бы не знать. Конечно, когда Карли была владелицей ресторана «Трихаус», ей в голову не приходило следить за тем, сколько раз ее гениальная повариха бегает в туалет. Сандра делала это каждые пятнадцать минут; если они и пропустили какой-нибудь ватерклозет, расположенный между Чикаго и Бентоном, то лишь потому, что Сандра его просто не заметила.
 —О боже… Должно быть, у тебя мочевой пузырь размером с грецкий орех… Хьюго!
 —Знаешь, ты начинаешь говорить, как мой бывший муж.
 Замечательно. Теперь Сандра на нее обиделась.
 Карли подняла глаза к небу.
 — Извини, ладно? Ванная прямо у входа. Как только я открою дверь, она в твоем распоряжении.
 Они приближались к дому. Карли заметила коробку с кухонной утварью, которую Сандра выбросила за борт во время бегства.
 —Я возьму посуду, — сказала она, сделав крюк. — Ты не видишь телефона?
 —Нет. И пакет я тоже потеряла. — Сандра, шедшая следом, нахмурилась и оглянулась.
 —Найдем утром. — После того, что им пришлось пережить, у нее уже не было сил на поиски. Она нервничала, злилась, кот исчез, а сама Карли так устала, что буквально падала с ног.
 —Да. — Судя по всему, Сандра чувствовала себя не лучше. Она дважды пнула ногой мокрую траву, но не сделала настоящей попытки найти потерянное. — Эти дурацкие телефоны никогда не звонят вовремя.
 —Святая правда.
 Карли быстро осмотрела участок, но безрезультатно. И тут она пожалела о потерянном фонарике. Хотелось найти его, но фонарик был черный, откатился в сторону, и найти его в темноте было нереально.
 Поскольку в этой сельской части Джорджии отключения энергии не были редкостью, огромное резное бюро, стоявшее в столовой, хранило запас свечей и спичек. Было бы смешно проехать всю страну и испугаться такого пустяка, как отсутствие света. Кроме того, снова начинался дождь, а к дому они были намного ближе, чем к машине. Для полного счастья им не хватало только одного: попасть под частый для Джорджии летний ливень.
 А вдруг Мэтт еще не ушел? Будь она проклята, если подожмет хвост и даст ему повод посмеяться!
 Она не побоится войти в собственный дом только потому, что Мэтт сообщил о грабителе и это случилось после полуночи, да еще в кромешной мгле.
 На ее нос шлепнулась крупная дождевая капля. Карли подняла взгляд и поморщилась. Это было знамение свыше; у нее не было выбора. Если она не войдет сейчас же в дом, ее тщательно выпрямленные волосы снова превратятся в непокорные кудри.
 Пока она не научилась пользоваться специальным гелем и феном, ее волосы напоминали мелкие скрученные пружины. Поэтому Мэтт и прозвал ее Кудряшкой. В глубине души Карли ненавидела эту кличку, но терпела, ведь так ее называл мальчик, которого она обожала. Мэтт любовно поддразнивал ее в детстве, и Карли дорожила этим прозвищем, как знаком того, что она ему небезразлична.
 Он назвал ее так и в ночь выпускного бала, перед тем как они в первый раз поцеловались. Объятия Мэтта заставили ее растаять, забыть о благоразумии и поддаться силе бушующих в ней гормонов. В последний раз это прозвище прозвучало на рассвете, когда Мэтт проводил ее до дверей дома бабушки.
 — До встречи, Кудряшка, — сказал он, обхватив ладонями ее лицо и нежно поцеловав в губы.
 Она увидела в этом обещание. Но, вспомнив, что бабушка, встававшая с петухами, может выйти на крыльцо и прогнать Мэтта, только улыбнулась в ответ.
 — Спокойной ночи, Мэтт, — сказала она, повернулась и ушла в дом.
 Сияющая. Влюбленная. Уверенная, что он — ее суженый, сердечный друг, который будет с ней до конца жизни.
 Подлый, лживый сукин сын.
 Помрачневшая Карли отбросила эти болезненные воспоминания и двинулась вперед, осматривая деревья, кусты и цветочные клумбы. Избалованный, раскормленный Хьюго не мог убежать далеко. Впрочем, если бы кот потерялся, это было бы ему по заслугам. От его когтей у Карли саднило бок.
 — Хьюго! Иди сюда, дрянь такая! Если ты думаешь, что я буду искать тебя всю ночь, то сильно ошибаешься!
 — Может быть, я слишком часто писаю, но по крайней мере не ругаю своего кота, — сказала очутившаяся рядом Сандра. — Тем более что он здесь.
 Карли проследила за взглядом подруги и увидела, что бессовестное животное сидит на ступеньках. Его белая шубка была заметна издалека. Карли облегченно вздохнула. Не хватало еще потерять кота, ко всем ее несчастьям. Но Хьюго, ничуть не боявшийся потеряться, лениво умывался. Не считая еды и сна, это было его единственным занятием. Котам с белой шерстью приходилось ухаживать за собой не менее, а возможно, и более тщательно, чем людям.
 — Пошли, — буркнула Карли и поднялась по ступенькам.
 Открытая веранда занимала всю переднюю часть дома. Хьюго сладко потянулся и встал, приветствуя хозяйку. Карли смерила его испепеляющим взглядом и прошла мимо. Сопровождаемая Хьюго и Сандрой, она поставила коробку на плетеный диван, который всегда, сколько она себя помнила, занимал почетное место у дощатой стены, и вставила ключ в старомодный замок.
 За полоской закаленного стекла, вделанной на уровне глаз в резную дубовую дверь, было темно, как в пещере. Карли повернула ключ и открыла скрипучую дверь. Навстречу пахнуло родным домом. Немного спертый из-за того, что двери и окна были закрыты несколько недель, воздух, как всегда, пах лимонной политурой для мебели и чуть-чуть плесенью. Войдя внутрь, Карли сразу почувствовала: что-то изменилось, но лишь через несколько минут поняла, что именно. При бабушке в каждой комнате лежали мешочки с сухой вербеной. Теперь этого запаха здесь не было.
 И тут до Карли дошло, как сильно она тосковала по этому запаху. По бабушке. По детству, проведенному в этом доме.
 — Ну, и где тут ванная?
 Сандра дышала ей в затылок. Хьюго проскочил между ног Карли, махнул хвостом и исчез в темноте. На улице пошел сплошной дождь, сквозь запыленные окна выглядевший как мерцающий серебряный занавес. Где-то в глубине дома слышалось знакомое «кап-кап». Кое-что не меняется никогда: старая крыша опять протекла.
 Карли поморщилась, отругав себя за ностальгию. Ей и так хватало забот.
 На всякий случай щелкнула выключателем, проверяя слова Мэтта. Света действительно не было.
 — Здесь, — сказала она Сандре и сама удивилась, что говорит шепотом. Видимо, причиной тому была царившая в доме гробовая тишина. Не хотелось будить спавшее здесь лихо…
 Отогнав от себя неприятное чувство, Карли пошла вперед, но оставила входную дверь открытой. Для того чтобы оттуда падал свет, а не на случай бегства. Правда, свет был скудным, но выбирать не приходилось.
 Призрачный свет и шум дождя немного успокоили расшалившиеся нервы. Так же, как и внезапное дуновение холодного воздуха, влетевшего в дверь, не столько напоминал о привидениях, сколько освежал.
 — Ванная за этой дверью, — нарочито громко сказала она и ткнула пальцем в темноту.
 К счастью для Сандры, на дверь ванной падал клин серого света, в противном случае — Карли была в этом уверена — Сандра не рискнула бы туда войти.
 — Тс-с! Зачем так громко кричать?
 Похоже, атмосфера дома действовала и на Сандру. Тем более что ее начало трясти еще на лужайке, где никакой особой атмосферы не было. Но Карли руководила этой экспедицией, а потому не дала воли страху. Чего ей бояться в собственном доме?
 В собственном доме с привидениями, в котором было темным-темно.
 Громкий щелчок, прозвучавший за спиной, заставил ее вздрогнуть.
 — Уй! Черт… Как я буду писать в темноте, если даже унитаза найти не могу?
 Когда Карли шагнула вперед, Сандра свернула в ванную и закрыла за собой дверь. Карли поняла, что именно этот звук ее и напугал. Она перевела дух, взяла себя в руки и решительно расправила плечи.
 Предоставив Сандру самой себе, Карли обошла широкую лестницу и осторожно двинулась в столовую. Как и кухня, столовая находилась в задней части дома; чтобы пройти туда, нужно было миновать целую вереницу дверей, выходивших в коридор.
 Пробираясь по коридору на ощупь, Карли обнаружила, что все двери открыты. В глубине дома было так темно, что она не видела собственной вытянутой руки. Бабушка любила тяжелые бархатные шторы. Все они были задернуты; надежды на то, что какой-нибудь шальной лунный луч осветит ей путь, не оставалось.
 Добравшись до столовой, она осторожно двинулась по ее периметру к дальней стене, где испокон веков стояло резное бюро. Карли убеждала себя, что ее воображение разыгралось только из-за темноты. Ей казалось, что кто-то за ней следит, что она чувствует чей-то слабый, довольно неприятный запах… что слышит скрип половиц, прозвучавший в полной тишине неестественно громко. Словно кто-то невидимый крался впереди и вдруг замер на месте.
 Карли окаменела и уставилась в ту сторону, откуда донесся звук. Нет, это ей не почудилось. Она точно слышала чьи-то шаги. Мгновение она стояла неподвижно. Ее сердце стучало, как двигатель гоночной машины.
 Она здесь не одна. Карли была уверена в этом. Кто-то или что-то поджидало ее в темноте.
 И тут раздалось душераздирающее мяуканье, заставившее ее опомниться. Карли с трудом перевела дух и чуть не сгорела со стыда. Она поняла, кто находится в столовой: конечно, Хьюго! Это его горящие глаза следили за ней в темноте. Наверное, его шерсть намокла и распространяла неуловимо знакомый запах, который почему-то вызывал у нее неприятные ассоциации. А что касается звука… возможно, кот что-то задел или наступил на скрипящую половицу.
 — Хьюго, ты напугал меня до смерти, — с упреком сказала она.
 Кот никак не отреагировал. Конечно, Карли на это и не надеялась, но звук собственного голоса немного успокоил ее. Как и присутствие Хьюго. Она сделала глубокий вдох и пошла дальше. Шаг, еще шаг, поворот налево… Бюро должно было находиться прямо перед ней. Нужный ящик справа, под застекленными полками. Через минуту в ее руках окажутся свеча, спички и станет светло.
 Да здравствует свет!
 — «Чтобы лучше видеть тебя, дитя мое», — обратилась она к Хьюго, цитируя нехорошего волка, съевшего Красную Шапочку. А потом улыбнулась, почувствовав себя последней дурой.
 Все еще улыбаясь, Карли сделала крохотный шаг вперед и вытянула руку, чтобы не стукнуться о бюро, но ощутила не гладкое дерево, а что-то мягкое. Ткань, прикрывавшую нечто теплое и упругое. Теплое, упругое и мерно вздымавшееся.
 Человеческую грудь. Живую, дышащую человеческую грудь.
 Казалось, время остановилось.
 Едва до Карли дошло, к чему она прикоснулась, как чья-то рука, теплая и сильная, обхватила ее запястье.
 Карли закричала.




  Глава 6 


 Продолжая вопить во все горло, Карли вырвала руку и повернулась, готовая пуститься наутек. Но мощный толчок в спину отбросил ее на стол. Карли ударилась бедром об угол, ахнула от боли и согнулась пополам. В ту же секунду неизвестный мужчина — а Карли была уверена, что широкая ладонь, схватившая ее за запястье, была именно мужской — бросился бежать в сторону кухни.
 Карли, не сознававшая, что продолжает кричать, оттолкнулась от стола и помчалась в другую сторону, обливаясь холодным потом. Она пулей вылетела в коридор и услышала, что ее зовет Сандра, все еще сидевшая в ванной. Не отвечая, Карли устремилась к открытой входной двери… и снова врезалась во что-то теплое и упругое: чьи-то руки схватили ее…
 Вопль, последовавший за этим, наверняка услышали на другом конце города. Страх добавил Карли сил, и она начала отчаянно вырываться.
 — Карли! О господи, Карли, это же я!
 Голос Мэтта. Руки Мэтта. У Карли подогнулись колени. Она судорожно втянула в себя воздух и сразу перестала сопротивляться. Пальцы Мэтта впились в ее плечи. В темноте она не видела ничего, кроме находившейся в нескольких шагах открытой входной двери — но голос Мэтта Карли узнала бы где угодно. Приходилось признать, что этот голос запечатлелся в ее мозгу навсегда. Но мог ли Мэтт быть тем человеком в столовой? «Нет», — тут же отвечала она себе, человек, схвативший ее там, не был Мэттом. Сомневаться в этом не приходилось.
 —Ты цела? Что случилось, черт побери?
 —Мэтт… О боже, Мэтт… — с трудом выдавила Карли, дрожавшая как осиновый лист.
 Пробормотав что-то неразборчивое, он привлек ее к себе и крепко обнял. Карли благодарно привалилась к нему. Мэтт. Слава богу… Он мог быть подлым сукиным сыном во всех смыслах этого слова, но она твердо знала, что Мэтт никогда не причинил бы ей физического вреда.
 — Что случилось? — повторил он свой вопрос.
 Карли тяжело вздохнула.
 —Наверное, грабитель. Он был там… в доме… в столовой. Схватил меня. — Это воспоминание заставило ее вновь задрожать. — Он побежал на кухню.
 —Стой здесь, — резко сказал Мэтт, с удивительной легкостью избавился от ее мертвой хватки и отошел в сторону, не дав Карли возможности остановить его. А она была готова его остановить, потому что до смерти боялась остаться одной в темноте.
 —Мэтт… — В другой обстановке она устыдилась бы собственного страха.
 —Не двигайся.
 Мэтт включил фонарик и устремился в столовую. Карли следила за ним, затаив дыхание, пока луч света не исчез за открытой дверью.
 Оставшись одна в темном и страшном коридоре, Карли перевела дыхание и осторожно осмотрелась.
 — Карли! Карли, что случилось? Что случилось? — Сандра все еще топталась в ванной. — Ой! Я ничего не вижу! Не могу найти ручку! Карли, ты слышишь меня? Ты здесь, Карли?
 Из задней части дома донесся мужской крик и страшный грохот. Казалось, на пол упал какой-то большой бьющийся предмет и разлетелся вдребезги. Карли вздрогнула, повернулась, посмотрела в сторону кухни, откуда донесся шум, но так ничего и не увидела в кромешной тьме.
 Мэтт? Неужели что-то случилось с Мэттом? Сердце грозило выскочить из груди. Она тщетно вглядывалась в темноту.
 — Мэтт! — хрипло окликнула она.
 Мэтт не ответил. Ее прошиб холодный пот. Где же он? Первый этаж представлял собой настоящую кроличью нору со множеством пересекавшихся коридоров и комнат. Мэтт мог быть где угодно. Впрочем, как и грабитель. А вдруг он разделался с Мэттом и сейчас подбирается к ней?
 Напуганная этой мыслью, Карли бросилась к выходу
 —Кар-ли-и! — жалобный зов, прозвучавший совсем близко, отвлек ее от желанной цели.
 —Сандра! — Карли поняла, что не в силах бросить закадычную подругу на произвол судьбы. Тяжело дыша, обливаясь потом, она метнулась направо и открыла дверь ванной. — Скорее! Скорее! Там кто-то есть!
 Сандра опрометью выскочила в коридор, держа в руке свое уже опробованное оружие — кастрюлю на длинной ручке.
 —Кто там? Где? — Она размахивала кастрюлей и дико озиралась по сторонам.
 —Бежим!
 Объяснять ситуацию было некогда. Карли рванулась к двери и выскочила на веранду. Сандра не вполне поняла, что происходит, но благоразумно последовала за ней. Открытое пространство сейчас казалось куда более безопасным, чем темный дом. Спуститься по лестнице, добежать до трейлера, забраться в него, запереть все замки — и дело сделано. Но выполнить этот план помешали сдавленный крик Сандры и грохот, от которого содрогнулся весь дом.
 — Сандра!
 Карли обернулась, готовая вырвать подругу из зубов притаившегося во мраке чудовища.
 — Проклятый кот! — простонала Сандра, переворачиваясь на спину.
 В тот же миг Хьюго выскочил в открытую дверь, мелькнул мимо Карли, перепрыгнул через перила и исчез за пеленой дождя.
 — Хьюго! — Карли беспомощно посмотрела вслед коту, перевела взгляд на Сандру и сделала единственно возможный вывод: та споткнулась о Хьюго.
 И тут зажегся свет. Вот просто так взял и зажегся. Карли, верившая, что все силы зла боятся света, вернулась в коридор, осмотрелась по сторонам и присела на корточки рядом с подругой.
 Сандра лежала навзничь, сложив руки на груди, в позе трупа, подготовленного к погребению, и ничего не выражающим взглядом смотрела в потолок. Кастрюля валялась рядом; ее блестящее дно весело отражало долгожданный свет.
 — Сандра… — Карли, которую больше всего пугал застывший взгляд подруги, осторожно тронула ее за плечо.
 Сандра медленно перевела на нее глаза.
 — Я вспомнила, за что я не люблю кошек. Эти хитрые твари всегда крутятся у человека под ногами. Ты не передумала? Может быть, этот малый защитит нас?
 Карли нахмурилась.
 —Нет.
 Сандра вздохнула.
 — Именно этого я и боялась. Упрямство тебя погубит.
 В дальнем конце коридора появился мрачный Мэтт, державший в одной руке оружие, а в другой фонарик. При виде Карли и Сандры у него глаза вылезли на лоб.
 — Это еще что такое? — пробормотал он и шагнул к ним. Его черные волосы прилипли к голове, мокрая майка обтягивала мощный торс, и Карли невольно обратила внимание на то, каким высоким, широкоплечим и мускулистым стал друг ее детства, некогда тонкий и гибкий, как тростинка.
 Все остальное изменилось не меньше. Его худощавое смуглое лицо было по-прежнему умопомрачительно красивым, но приобрело властное, суровое выражение. Карие глаза с тяжелыми веками под густыми прямыми бровями окружала сеть еле заметных морщинок. Нос остался прямым и тонким. Рот тоже не изменился, если не считать белого шрама, пересекавшего слева его верхнюю губу.
 Карли только сейчас осознала, что перед ней стоит тридцатитрехлетний мужчина. Она узнала его в темноте, но представляла себе молодого Мэтта, ее Мэтта, с которым она росла бок о бок: друга детства, названого старшего брата, свою недосягаемую мечту, первую любовь и любовника, а в конечном счете — подлого сукина сына.
 Конечно, Мэтт ее юности еще существовал, но где-то в глубине, под этой новой внешней оболочкой сурового шерифа с пистолетом — ей совершенно незнакомой.
 Увидев рану на лбу Мэтта, Карли широко раскрыла глаза. Кровь, сочившаяся из пореза длиной сантиметра в три, стекала по виску и щеке на подбородок.
 —Вы ранены? — спросил Мэтт Сандру, хмуро глядя на нее сверху вниз.
 —Если нет, то я очень удивлюсь, — ответила она, даже не пытаясь встать. — Я споткнулась об этого чертова кота. Можно мне полежать еще немножко?
 —А с тобой что случилось? — спросила Карли Мэтта, поднимаясь на ноги.
 —То же самое. — Их взгляды встретились. Затем Мэтт криво усмехнулся, сунул пистолет за пояс джинсов, поднес руку к ране и хмуро посмотрел на окровавленные пальцы. — По крайней мере мне так кажется. Я споткнулся, но в темноте не увидел, обо что. Рядом заорал кот. Держу пари, что это был именно твой зверь. Ты помнишь угловой буфет в кухне? Когда я ударился о него плечом, с буфета свалилась эта чертова ваза для цветов и стукнула меня по голове.
 —Ох… — Ошеломленная Карли, ждавшая рассказа о том, как Мэтт пролил кровь в смертельной схватке с бандитом, едва не рассмеялась. — Мой герой…
 —Всегда к вашим услугам.
 Увидев насмешку в его взгляде, Карли нахмурилась.
 —Кстати, как ты здесь очутился? Я думала, ты ушел.
 —Неужели ты всерьез считала, что я брошу вас на произвол судьбы? Услышав твой крик, я поднялся на крыльцо. — Он положил фонарик на деревянную решетку, прикрывавшую батарею. — Хорошо, что я не уехал.
 С этими словами Мэтт задрал край майки и вытер мокрой тканью левую половину лица. При виде широкой мускулистой груди Карли потеряла дар речи. Справившись с чисто инстинктивной женской реакцией, она была вынуждена признать, что некоторые вещи не меняются никогда. И хотя теперь она знала цену мужчинам, но продолжала млеть от вида красивого мужского тела.
 Слава богу, что этого писаного красавца она видела насквозь.
 Карли отвела взгляд и мрачно уставилась на открытую дверь столовой.
 —Значит, тот, кто был в столовой, убежал? — она вздрогнула. Ее ужас еще не прошел. Но свет и — что греха таить — присутствие Мэтта помогли ей восстановить присутствие духа.
 —Он выскочил в дверь кухни как раз тогда, когда я споткнулся о кота, — пояснил Мэтт. Карли покосилась на него и увидела, что порез продолжает кровоточить. — Я был всего в паре метров от него, но эта проклятая ваза оглушила меня. Когда я пришел в себя, то погнался за ним через задний двор, но у него была слишком большая фора. Этот тип перепрыгнул через забор, нырнул в кукурузу, и я потерял его из виду. — Мэтт снова посмотрел на Сандру, которая осторожно села. — Вы ничего себе не сломали?
 —Ничего. Только туфлю испортила, — ответила она, уныло глядя на лопнувший ремешок левой босоножки. — Третья пара за это лето. Знаете, как трудно найти большую полноту? — Она недовольно фыркнула и мрачно посмотрела на Карли. — Я ведь тебе говорила: нужно подождать до августа. Мой гороскоп ясно говорил, что любая инициатива, которую я предприму в начале лета, обернется для меня значительными расходами.
 С откровенным удовольствием — Сандра — Рыбы, объявила Карли.
 Едва Сандра заговорила об астрологии, лицо Мэтта приобрело кислое выражение. Он терпеть не мог такие вещи. Возможно, потому, что его мать верила в подобную чепуху так страстно, что держала рядом с кроватью карты Таро, каждое утро сверялась со своим гороскопом и неизменно сулила своим детям блестящее будущее. Насколько было известно Карли, эти оптимистические прогнозы никогда не сбывались.
 Мэтт протянул Сандре руку и поймал насмешливый взгляд Карли.
 —Звезды знают, о чем говорят. — Одной рукой Сандра схватила кастрюлю, другую подала Мэтту, и тот без видимых усилий поднял дородную негритянку. Оказавшись на ногах, Сандра отпустила его руку, посмотрела на Конверса и нахмурилась: — Знаете, у вас течет кровь.
 —Наверное, придется наложить швы, — добавила Карли, глядя на глубокий порез. Она заверила себя, что этот порыв жалости вызван обычным человеческим участием и не имеет никакого отношения к тому, что у нее на глазах истекает кровью именно Мэтт.
 —Что, так скверно? — Он посмотрел в зеркало, висевшее на стене, поморщился, стащил мокрую майку через голову, скомкал и прижал к ране. — Ничего. Такие порезы всегда дают много крови. Через несколько минут она остановится.
 Карли, забыв обо всем, уставилась на его мускулистую спину. Широкие, сильные плечи сужались к стройной талии и узким бедрам. Такой фигуре мог бы позавидовать любой атлет. Из-за пояса вытертых, промокших насквозь джинсов в обтяжку торчал зловещий черный пистолет.
 «Вот это да!» — подумала Карли, но тут же испуганно одернула себя. Больше она на эту удочку не попадется. Ни в коем случае. Никогда.
 — Послушай, у тебя есть?..
 Мэтт отвернулся от зеркала, и Карли не смогла отвести взгляд от его груди. Мускулистые плечи, рельефные грудные мышцы, клин густых черных волосков… Когда-то они были тонкими и шелковистыми на ощупь. Плоские коричневые соски под ее пальцами превращались в твердые бугорки. Когда Мэтт обнимал ее, у него дрожали руки. Они были сильными уже тогда, но сейчас, наверное, стали еще сильнее. Интересно, каково это — когда тебя обнимают такими руками.
 Ну все! Довольно! Она вовсе не собирается им любоваться.
 — …пластырь? — закончил он.
 Карли опомнилась и увидела, что Мэтт смотрит на нее, недоуменно подняв бровь.
 Слава богу, она смотрела не туда, куда заставлял смотреть основной инстинкт.
 —Да, — вспыхнув, ответила она. — То есть наверное… — Поняв, что она заикается, как влюбленная школьница, которой была когда-то, Карли взяла себя в руки. — Откуда я знаю? Забыл, что я не была в этом доме двенадцать лет?
 —Не забыл, — сухо сказал он и двинулся к двери, прижимая к ране майку. Заметив, что она провожает его взглядом, Мэтт объяснил: — Я тоже давно здесь не был, но думаю, что пластырь по-прежнему лежит в ванной. Мисс Вирджи мало что здесь поменяла.
 Карли продолжала молчать. Чары разрушились лишь тогда, когда Мэтт исчез за дверью. Она отвела глаза и увидела, что взгляд Сандры устремлен туда же. Они поняли друг друга без слов.
 Спустя минуту он появился вновь. Его лоб был заклеен широкой полосой пластыря. Мэтт оперся рукой о косяк и посмотрел на Карли.
 — О'кей, Кудряшка. Давай обойдем дом и посмотрим, что пропало.
 Он по-прежнему был в одних джинсах, и вид обнаженного мужского торса продолжал возбуждать ее. Карли убеждала себя, что в этом нет ничего особенного. Хотя Мэтт и был подлым сукиным сыном, это не мешало ему оставаться самым соблазнительным мужчиной, которого она видела за последнее время. Из-за развода и всего того, что последовало за ним, Карли не занималась сексом… о господи, неужели уже почти два года? Практически она снова стала девственницей.
 —Перестань называть меня Кудряшкой, — сквозь зубы сказала Карли, пришедшая в ужас от сделанного ею открытия. — Дурацкое прозвище. Терпеть его не могу. Тем более что теперь оно мне не подходит.
 —В самом деле?
 На его чувственных губах заиграла насмешливая улыбка. Не добавив ни слова, Мэтт взял ее за руку и увлек в ванную. Потом положил ладони ей на плечи и повернул лицом к раковине. Грудь Мэтта почти касалась ее спины. Хотя Карли не могла ощущать жара этой груди, но воображение сделало свое дело: она этот жар ощутила.
 Зеркало висело прямо перед ней. Выбора не было — пришлось посмотреть в него. Впрочем, в этом имелся свой плюс. Карли требовалось отвлечься от ощущения его близости. Несколько секунд она не видела ничего, кроме широких бронзовых плеч, возвышавшихся над ее собственными. Потом заметила, что иссиня-черные волосы Мэтта стали намного короче, чем были в двадцать один год, что на его впалых щеках лежит сизая тень и что он очень высокий. Мэтт возвышался над ней, как башня. Впрочем, так было всегда. Карли была в спортивных туфлях, и ее макушка не доставала Мэтту до подбородка.
 Но потом внимание Карли привлекло нечто другое, заставившее ее ахнуть.
 От тщательно выпрямленных волос осталось одно воспоминание. Вместо стильной прически, сделанной перед выездом из Чикаго, ее голову украшали непокорные светлые спирали.
 Их взгляды встретились в зеркале.
 — А говорят, что все меняется, — негромко сказал он и издевательски улыбнулся. Много лет назад одной такой улыбки было достаточно, чтобы довести ее до белого каления.
 Теперь она была зрелой тридцатилетней женщиной, но по-прежнему испытывала детское желание дать ему под дых. Карли вырвалась из его рук и с силой захлопнула дверь ванной.




  Глава 7 


 — Ух ты! — уставилась на нее Сандра. — Я и не знала, что твои волосы способны на такое.
 Карли бросила на нее такой ядовитый взгляд, что им можно было смазывать наконечники стрел.
 — Ну что, ты идешь? — Мэтт, невозмутимый, как индеец, прошел мимо Карли.
 Мгновение она молча смотрела ему вслед. Потом понурилась и пошла следом, сознавая, что ее дурацкие кудряшки подрагивают при каждом шаге.
 — Как я узнаю, пропало что-нибудь или нет? — спросила Карли, когда они добрались до передней гостиной. — Разве что он украл диван. Вся мебель бабушкина, но тут могли быть вещи мисс Вирджи — телевизор например. Именно его и мог украсть взломщик.
 Воспоминание о том, что произошло в столовой, заставило ее вздрогнуть. Человек прятался в темноте, молчал и ждал. Что было бы, если бы она вернулась в дом бабушки одна?
 Мысль об этом приводила ее в ужас.
 — Я уверен, что при переезде она все взяла с собой, — сказал Мэтт. — Во всяком случае, Лорен две недели помогала тетке собирать барахло. — Лорен
 Шулер, племянница и ближайшая родственница мисс Вирджи, бывшая одноклассница Карли, теперь работала в банке. Карли узнала это, когда перед отъездом из Чикаго переводила в Бентон свои скудные сбережения. — То, что мисс Вирджи не захотела взять с собой, отправили на распродажу.
 — И все же…
 Мэтт остановился в дверном проеме и повернулся к ней. Карли старалась не отводить глаз от его лица. Вид широких плеч и сильных рук Мэтта действовал на нее возбуждающе, а это ей сейчас было совершенно ни к чему.
 —Постарайся, ладно? Вспомни бабушкины серебряные подсвечники и подобные семейные реликвии.
 —Ладно. — Карли немного оправилась после катастрофы с волосами и уже могла говорить довольно спокойно.
 «Волосы — еще не самое главное», — пыталась убедить она себя. И если через час после возвращения в Бентон ее волосы пришли в первоначальное состояние, это вовсе не значит, что так же должно произойти и со всей остальной ее жизнью. Черт побери, теперь она взрослая. Капитан своего корабля. Хозяйка собственной судьбы. Ее глупое отрочество осталось позади. Так же, как и детская влюбленность в Мэтта. Все это — история. Древняя история. И он должен был это понять.
 Но если Мэтт и заметил ее безразличный тон, то не подал вида. Он взял Карли за локоть так непринужденно, словно они были добрыми друзьями, и повел вперед.
 — Эй, подождите меня, — встревожилась Сандра, устремляясь за ними с неизменной кастрюлей в руке.
 Поскольку ни о каких добрых отношениях между ними не могло быть и речи, Карли вырвала руку. Мэтт чуть насмешливо хмыкнул и, посторонившись, пропустил Карли вперед. Та щелкнула выключателем, комнату осветила уменьшенная копия люстры, висевшей в коридоре.
 Передняя гостиная была одной из шести просторных прямоугольных комнат первого этажа. Ее украшением служили резной викторианский диван с темно-красной обивкой, цветные витражи в верхних частях окон (увы, в данный момент скрытые плотными шторами), лепнина и огромный камин из итальянского мрамора. Интерьер довершали качалка, кресло из красного дерева с высокой спинкой, столики с мраморными крышками, лампы под абажурами, выцветший восточный ковер и бесчисленное количество всевозможных безделушек.
 — Красиво, — похвалила Сандра, остановившись в дверях.
 Карли обернулась и увидела, что подруга внимательно осматривает комнату. Конечно, она оценивала дом с точки зрения будущего пансионата, но Карли в этот момент думала только об одном: «Я дома». Внезапно на нее нахлынули воспоминания, звуки и запахи детства. Благородный выцветший бархат, скрип входных дверей, свежий запах мяты. У бабушки на столе всегда стояла хрустальная вазочка с мятными леденцами.
 Она бросила взгляд на столик у дивана и убедилась, что вазочка по-прежнему наполнена леденцами в обертках из блестящего целлофана. Конечно, не теми же самыми. Но все равно теми же. Здесь, в Бентоне, в этом доме все было тем же самым.
 Ее внимание привлек так хорошо знакомый с детства портрет прадеда, мужчины с суровым лицом, испокон веко л висевший над камином. Посмотрев на него, Карли тут же ощутила себя восьмилетней девочкой.
 Именно столько было ей, когда она впервые вошла в эту комнату и увидела портрет. В тот день бабушка, одетая во все черное, привезла ее из местного приюта. Маленькая, напуганная огромным безмолвным домом, его пышным убранством, но более всего мрачной старухой, Карли стояла на этом самом месте и слушала поучения бабушки о том, как она должна себя вести. Бабушка сказала, что ей посчастливилось, и Карли знала, что это правда. Ей действительно повезло так, как только могло повезти бедному нежеланному ребенку, которому пришли на помощь.
 — Ну?
 Голос Мэтта заставил ее вернуться к действительности.
 Карли сделала глубокий вдох и посмотрела на него. Мэтт, беззвучно вошедший в комнату, стоял у дивана и разворачивал мятный леденец. Она едва не улыбнулась. Мэтт всегда обожал эти конфеты.
 — Насколько я могу судить, здесь ничего не пропало, — сказала она. — Все выглядит так же, как всегда.
 Карли слегка задыхалась. Ее душили детские воспоминания. «Может быть, я напрасно вернулась сюда, — подумала она, ощущая холодок под ложечкой. — Может быть, следовало окончательно забыть прошлое и начать все сначала на новом месте?»
 То, что Джон бросил ее ради двадцатидвухлетней студентки юридического факультета, раздавило Карли, как многотонный самосвал. Однако это были еще цветочки. В ходе развода она узнала, что муж постепенно переводил квартиру, машины, банковские счета, вклады и практически все, что они имели — кроме того, что принадлежало самой Карли, — на счет своей компании, лишив ее всяких прав на совместно нажитое имущество.
 Униженная, обобранная до нитки и измученная, Карли сделала то, что обычно делают все оскорбленные женщины: устремилась домой.
 Строгой бабушки, которую она постепенно полюбила, уже не было на свете. Но оставался еще огромный старомодный дом и маленький городок, где все знали друг друга и где она знала всех и каждого. Жизнь обошлась с ней жестоко, однако Карли не собиралась долго унывать. Она давно научилась вставать после падения, отряхиваться и начинать все сначала. Нужно было не хныкать о потерянном, а идти вперед с тем, что у нее осталось: она сама, этот город, эти люди. Все это было ее фундаментом; Карли хотела построить на нем новую жизнь.
 — Ого! — воскликнула Сандра, обойдя камин и заглянув в дверь смежной комнаты. — Если леди, жившая здесь, так ухаживала за всем домом, нам придется трудновато. Карли, шериф, вы только посмотрите!
 Они обменялись взглядами и дружно шагнули вперед. Карли, добравшаяся до Сандры первой, заглянула ей за плечо и ахнула.
 Мисс Вирджи превратила заднюю гостиную, когда-то служившую бабушке последним убежищем, в подобие кабинета. Во всяком случае, здесь стоял дешевый дубовый письменный стол, разительно отличавшийся от остальной темной викторианской мебели. Стол был разгромлен. Откидная крышка была оторвана и лежала в углу комнаты, похожая на покоробившийся лист картона. Содержимое ящиков было разбросано по старому восточному ковру. У стола валялись письма, счета, рецепты и еще какие-то бумаги. Повсюду были разбросаны скрепки, аптечные резинки и карандаши. Сами ящики лежали на другом конце комнаты. Следы, оставшиеся на штукатурке, красноречиво свидетельствовали, что сначала эти ящики разбились о стену. Стол был пуст. Старинный телефон с круглым диском висел на шнуре.
 —Похоже, тут что-то искали. Скорее всего, деньги или чековую книжку. — Мэтт остановился у нее за спиной и взял за плечи. Карли сердито обернулась, но он рассеянно отстранил ее и вошел в комнату. — Ничего не трогай, — не оборачиваясь, бросил он.
 —Кажется, ты говорила, что в Бентоне нет взломщиков, — сказала Сандра, с нескрываемым осуждением глядя на Карли. — Ты говорила, что самое опасное здешнее событие — это фейерверк на День независимости.
 Карли пожала плечами. Возразить было нечего. Мэтт подошел к куче бумаг, хмуро посмотрел на нее сверху вниз, и тут тишину разорвал неожиданно прозвучавший зуммер. Карли дернулась от испуга. Оказывается, она еще не пришла в себя. Резкий сигнал повторился еще несколько раз.
 —Это не мой, — сказала Сандра и в доказательство вытянула обе руки. Тем временем Мэтт вынул из кармана пронзительно звонивший сотовый телефон, надавил на кнопку и поднес его к уху.
 —Мэтт Конверс… — Его лицо тут же приняло терпеливое выражение. — Нет, миссис Нейлор, в этом нет нужды. Все в порядке. Да, грабитель был здесь, но он убежал. Вы очень помогли нам. Спасибо за бдительность. Свет включен, потому что в дом вернулась Карли Лин— тон. Вы помните Карли, внучку миссис Линтон? Она немного задержалась в пути, только и всего. Нет, беспокоиться не о чем. Ложитесь спать. Я передам ей. Так что не волнуйтесь. Спокойной ночи.
 Он дал отбой, сунул телефон в карман джинсов и посмотрел на Карли.
 — Миссис Нейлор увидела свет в доме и снова всполошилась. Кстати, завтра она приглашает тебя на чашку кофе. И обещает испечь клубничный торт, твой любимый.
 Карли вздохнула.
 — Неужели она по-прежнему сутками напролет смотрит в окно? О господи, ведь сейчас глубокая ночь! Она старый человек, ей давно пора спать.
 По расчетам Карли, миссис Нейлор — вдове, дети которой давно выросли и обзавелись собственными семьями, — уже давно перевалило за сто.
 У Мэтта насмешливо приподнялся уголок рта.
 —Должен предупредить тебя: теперь она вооружена по последнему слову техники. У нее есть бинокль.
 —Кошмар…
 Они поняли друг друга с полуслова. Миссис Нейлор много раз звонила бабушке Карли и докладывала о детских шалостях, которые видела из окна своего дома.
 Однажды она сделала это, когда Карли лежала на крыше веранды и терпеливо ждала возможности вылить ведро краски на голову Мэтта, который чем-то ей досадил. В другой раз это случилось, когда девочку снова отправили спать без ужина и Мэтт залез на дерево, сунув в окно спальни бумажный пакет с сандвичем и бутылкой кока-колы; в третий раз Мэтт подвез Карли в школу на мотоцикле, что ей категорически запрещалось. В тот день Карли опоздала на школьный автобус и боялась, что ей снизят отметку за поведение, а это уменьшит ее шансы стать первой ученицей. Впрочем, это ей все равно не удалось.
 Орлиный глаз миссис Нейлор видел все, язык был без костей, и обычно Карли доставалось по первое число. За последний подвиг ее заперли в доме на три недели. После того случая не прошло и месяца, как Мэтт обнаружил Карли в сарае. Она сжалась в комок и горько плакала. Оказалось, что до выпускного бала осталось всего две недели, а никто не захотел стать ее кавалером. Выведав у Карли эту постыдную тайну, он вытер ей слезы, взял за подбородок и предложил свою помощь.
 Если бы кто-то сказал Карли, что такое возможно, она ни за что бы не поверила. Узнав, что Мэтт будет ее кавалером, она расцвела и почувствовала себя Золушкой, которая обрела своего принца. Эти две недели до и два дня после выпускного бала были самым счастливым временем в ее жизни. Затем она начала подозревать, что слишком размечталась.
 А потом поняла, что Мэтт — просто-напросто подлый сукин сын.
 Вспомнив это, Карли выпрямилась так, словно ей в спину вставили кол.
 —Этот письменный стол не принадлежал твоей бабушке. — Голос Мэтта, требовавшего подтвердить то, что он и так знал, заставил ее поднять глаза.
 —Нет, — резко ответила она.
 Мэтт посмотрел на нее и прищурился.
 Свет вдруг погас, и в доме снова стало совершенно темно.
 Застигнутая врасплох, Карли негромко вскрикнула и инстинктивно потянулась к Мэтту, который в тот же миг взял ее за руку.
 — Я иду за фонариком, — сказал он. — Подождешь здесь или пойдешь со мной?
 В ответ Карли фыркнула, что означало: «А ты сам-то как думаешь?»
 —И я с вами, — сказала Сандра, без труда расшифровав смысл этого звука.
 —Тогда пошли все вместе. — Мэтт говорил тоном великомученика, но в данный момент Карли не было до этого дела. — Сандра, возьмите Карли за руку.
 Сандра тут же вцепилась в подругу.
 Другая рука Карли оказалась в ладони Мэтта. Их пальцы переплелись. Рука Мэтта была теплой и сильной.
 — Готовы? — спросил он.
 Карли и Сандра ответили утвердительно, и Мэтт осторожно повел женщин через переднюю гостиную в коридор. В открытую входную дверь лился лунный свет. В Карли сразу проснулось чувство собственного достоинства, и она отпустила руку Мэтта. Какова была его реакция, она не знала. Он молча шагнул вперед, взял фонарик, оставленный на решетке батареи, и включил его. Яркий свет был таким же желанным, как глоток холодной воды в знойный день.
 — Знаешь что? — сказала Сандра, отпустив руку Карли. — Я по горло сыта этой дырой. Тоскую по уличным шайкам, пьяницам и наркоманам. Я еду домой.
 «Только этого мне не хватало!» — подумала Карли, когда Сандра, все еще державшая в руке кастрюлю, затопала к двери.
 — Сандра…
 Карли тоже вышла на веранду. Мэтт, последовавший за ними, закрыл дверь. Луч фонарика осветил перила и прорезал темноту. Дождь прекратился. В воздухе пахло сыростью и мокрой землей. Квакали лягушки, жужжали какие-то мерзкие насекомые.
 — Ты не можешь так просто взять и уехать, — возразила Карли.
 Сандра была поваром, а Карли — владельцем, управляющим, администратором и прислугой за все. Без Сандры гостиница могла бы существовать только в одном случае: если бы постояльцы согласились есть на завтрак исключительно бутерброды с ореховым маслом.
 —Да? Еще как могу! — Сандра двинулась к лестнице. Ее порванная босоножка стучала по мокрому деревянному полу. — Я говорила, что ненавижу дома с привидениями и…
 —Ты не можешь уехать. Сейчас ночь, ты не отдохнула… Забыла, что мы ехали сюда шестнадцать часов? — Карли сделала паузу и выложила свой главный козырь: — Все равно ключи от машины у меня.
 Эти слова заставили Сандру остановиться. Она повернулась, подбоченилась и бросила на Карли убийственный взгляд. Карли ответила ей тем же. Как выяснилось, страх, волнения, крайняя усталость и постепенно накапливавшееся отчаяние не слишком способствовали смирению перед превратностями судьбы.
 — Дамы, дамы, — вмешался Мэтт, стоявший за спиной Карли. — Не могли бы вы пока убрать свои коготки? Время сейчас неподходящее. — Судя по тону, он забавлялся от души.
 Эти слова были ошибкой. Карли сразу забыла о Сандре и переключилась на Мэтта.
 — Все тот же старина Мэтт, — ехидно улыбнувшись, сказала она. Она, видимо, собиралась еще что-то добавить, но в этот момент раздался нечеловеческий вопль. Карли так и замерла с открытым ртом. Вопль казался зловещим, потусторонним… и доносился откуда-то снизу.
 —Что за чертовщина? — Мэтт нахмурился и посмотрел себе под ноги.
 —Ну, все! С меня достаточно! — Сандра затопала по ступенькам. — Я немедленно возвращаюсь в Чикаго.
 —Это всего лишь Хьюго, — крикнула Карли вслед Сандре, придя в себя. Ей уже приходилось слышать такое. — Он терпеть не может сырости. Должно быть, он спрятался под лестницу. Кроме того, ты все равно не можешь уехать. Ключи у меня.
 —Дерьмо! — откликнулась Сандра и, повернувшись, сердито посмотрела на Карли.
 —Хьюго? — переспросил Мэтт.
 —Мой кот, — объяснила Карли, не сводя глаз с подруги.
 —Думаешь, это меня остановит? — воинственно спросила Сандра, снова подбоченившись. — Ха! Ни в коем случае. Сейчас я вызову такси. Что, съела?
 Карли бросила на нее торжествующий взгляд.
 — В Бентоне нет такси. Сандра чертыхнулась.
 В тишине прозвучал еще один адский вопль.
 — Дай сюда! — взбешенная Карли выхватила у Мэтта фонарик, пошла к мокрым ступенькам, присела на корточки и посветила под крыльцо.
 На нее уставились яркие немигающие глаза. Да, это действительно был несчастный Хьюго, забившийся в самый дальний и темный угол. Но прямо перед ним стояло другое животное, перекрывавшее коту путь к бегству. Какой-то злобно рычащий зверь, которого Карли не могла как следует рассмотреть за бетонной балкой, поддерживавшей веранду. Но кем бы ни было это животное, оно, видимо, смертельно напугало бедного Хьюго. Кот снова отчаянно завопил.
 — Хьюго! — позвала Карли, направив на него луч. Кот ответил ей умоляющим взглядом. Потом она осветила другое животное, которое могло быть лисой, енотом или, не дай бог, большим скунсом. — Эй, ты!
 Пошел вон! Кыш! — Поглядев вокруг, она увидела мелкий гравий, которым бабушка посыпала дорожки. Зачерпнув пригоршню камешков, она бросила их в зверя. — Кыш!
 Но это не помогло. Впрочем, ничего удивительного, потому что она промахнулась. Когда вокруг начала рваться шрапнель, Хьюго вздрогнул и испустил еще один душераздирающий вопль.
 —Ты уверена, что это кот? — насмешливо спросил Мэтт. Они с Сандрой теперь стояли рядом. Карли подняла взгляд.
 —Кто-то не выпускает его оттуда. Какой-то зверь.
 Карли кольнуло чувство вины. Занятая своими заботами и переживаниями, она бросила бедного кота на произвол судьбы. В результате Хьюго мог послужить ужином неизвестному хищнику. Чтобы спасти своего любимца от зубов злобной твари, Карли опустилась на четвереньки и поползла под лестницу.
 —Кыш! Кыш! — она угрожающе взмахнула фонариком. Хьюго смотрел на нее с тревогой, забившись дальше в угол.
 —Не будь дурой! — Мэтт схватил ее за талию и оттащил назад. Предусмотрительно придерживая ее за пояс джинсов, он опустился рядом, забрал у нее фонарик и уставился в темноту.
 —Осторожнее. А вдруг он бешеный? — предупредила Сандра.
 —Это всего лишь собака, — с облегчением ответил Мэтт. — Эй, малыш, сюда!
 Пока Мэтт подманивал собаку, Карли попыталась рассмотреть ее. Это действительно была собака, маленькая черная псина со стоячими ушами, как у лисы. Собака, конечно, лучше, чем дикое животное, но ненамного. Хьюго ненавидел собак.
 — Сюда, малыш, — снова позвал Мэтт.
 На этот раз собака оглянулась. Ее темные глаза отразили свет и показались Карли безжалостными, как у волка. Она выглядела не крупнее Хьюго и явно худее его, но Карли не сомневалась, что в ее жилистом теле таится немалая сила. Собака была явно бродячая, а Карли слышала рассказы о свирепых бездомных псах, стаи которых рыскали по графству Скривен. Они убивали кур, кроликов, иногда даже телят. Карли была абсолютно уверена в одном: кем бы ни была эта тварь, изнеженный городской кот ей не соперник.
 Однако Мэтт, видимо, считал псину безобидной. Он поцокал языком, посвистел, собака посмотрела на него и вдруг громко тявкнула.
 Этого звука Хьюго уже не смог вынести. Он поджал свой пушистый хвост, подпрыгнул, а потом ринулся в сторону Карли. Застигнутая врасплох собака не сразу поняла, что лишается ужина, и позволила Хыого прошмыгнуть мимо нее. Однако в следующее мгновение повернулась и пустилась в погоню.
 Карли хватило смекалки быстро отскочить в сторону. Мэтт же, не знакомый с повадками Хьюго и не знавший, чем он рискует, продолжал стоять на корточках и смотреть под крыльцо, когда Хьюго взлетел на него, вцепившись в спину всеми четырьмя лапами. Собака, заливаясь истерическим лаем, последовала за ним.
 Мэтт вскрикнул и поднял руки, защищаясь, но слишком поздно. Звери опрокинули его, и он плашмя упал в мокрую траву. К лаю собаки и воплям кота прибавились еще крепкие ругательства.
 — Хьюго! — крикнула Карли и устремилась вдогонку за своим любимцем.
 Рычащий и завывающий тандем несся к углу дома. Она знала, что Хьюго, преследуемый злобной собакой, может пробежать несколько километров. Даже если бы его не разорвали на куски, он не знал бы, как вернуться домой. Для кота с родословной, проведшего всю жизнь в роскошной квартире, это была бы верная гибель. Хьюго понятия не имел об опасностях, подстерегавших его под открытым небом. Эта местность была для него чужой, а кошмарная собака наверняка перепугала беднягу до смерти.
 «Я и так почти все потеряла, — думала в отчаянии Карли. — Вся моя тщательно налаженная жизнь рухнула. Хьюго — все, что у меня осталось. Если я потеряю и его, то просто этого не перенесу».
 Она мчалась как сумасшедшая, спотыкаясь и скользя по мокрой траве. Животные свернули за угол, и Карли, последовав за ними, оказалась в кромешной тьме.
 — Хьюго!
 Она еще слышала истерический лай собаки, но уже никого не видела. Двор совершенно зарос; высокая трава, переплетенная вьющимися растениями, и раскидистые кусты занимали все пространство. Карли почти физически ощутила враждебность окружавшего ее мира. Стало даже холоднее на пару градусов. Где-то в бесконечно далекой вышине тонкий серп луны играл в салочки с темными облаками. Его тусклый свет капризно мерцал, то появляясь, то исчезая. В этой части двора было много деревьев. Карли осторожно пробиралась между их мощными стволами, стараясь не налететь на ствол или не споткнуться о корень. Там, где не было деревьев, разрослись колючие кустарники. К белым стенам дома жался самшит; не прикрытые ветвями окна смотрели на нее как темные всевидящие глаза.
 У Карли появилось чувство, что за ней кто-то следит. Несколько секунд она пыталась отогнать это ощущение, а затем по ее спине побежали мурашки. Она пугливо оглянулась по сторонам, но ничего не обнаружила. Однако продолжать в одиночку поиски Хьюго ей расхотелось. Карли оглянулась на дом, но слепые окна не добавили ей уверенности в себе. Так же, как постоянно перемещавшиеся тени и призрачные волны тумана, поднимавшиеся из низины. В темноте было трудно поручиться, что никто не прячется за деревом и не крадется к ней.
 На лицо Карли упали капли с мокрых листьев деревьев. Неожиданный душ заставил ее вздрогнуть. Она замерла на месте, интуитивно чувствуя опасность. Казалось, из темноты вот-вот появится рука, готовая схватить ее.
 Все ее чувства обострились в стремлении уловить малейшие изменения в окружающем враждебном мире, но тщетно. Карли напрягала глаза, однако не видела ничего, кроме темной ночной листвы, не слышала ничего, кроме самых обычных звуков: доносившегося издалека воинственного лая собаки и мерного стука капель. Сильно пахло влажной землей и травой. Ночь накрыла ее с головой, и ощущение того, что за ней следят, усиливалось.
 И тут до Карли дошло, что в подобных обстоятельствах гнаться за Хьюго было не самым умным решением.
 Она тяжело вздохнула, понимая, что, как бы она ни любила кота, ей придется вернуться в дом.
 — Хьюго! — в последний раз горестно крикнула она, но горло сдавило, и ее голос прозвучал еле слышно.
 Карли знала, что должна вернуться под защиту Мэтта, но ноги не слушались ее. Она повернула голову, тяжело дыша и боясь того, что могла обнаружить в темноте. Каждая тень таила в себе угрозу. Внезапно она вспомнила о человеке, прятавшемся в доме.
 Он вовсе не убежал. Теперь Карли была в этом уверена. Она чувствовала его присутствие где-то рядом, в темноте, так же остро, как в доме. Ее испуганные, широко открытые глаза устремились к забору, где стояла непроницаемая тьма; росшие там деревья сомкнулись кронами. Он был там. Карли не видела, но чувствовала это. От страха у нее по спине побежали мурашки. Стук сердца отдавался в ушах, и она уже ничего больше не слышала.
 Лунный серп, равнодушный свидетель происходившего, подмигивал ей, стрекотание насекомых достигло крещендо.
 И вдруг он появился.
 Карли заметила его краем глаза, когда он материализовался из тьмы в нескольких десятках метров справа. Застыв от ужаса и не желая верить собственным глазам, Карли следила за огромной темной фигурой, быстро двигавшейся в ее сторону. Внезапно мужчина оказался совсем близко. Так близко, что она ощутила дрожание земли под его ногами, увидела блики лунного света на пряжке его ремня, услышала его хриплое дыхание.
 Карли издала вопль, который сделал бы честь любой баньши [2] , и бросилась бежать.




  Глава 8 


 Собака. Это была собака. Услышав в темноте визгливый лай, мужчина почувствовал приступ такой ненависти, что его затошнило. Значит, эта проклятая тварь не сдохла и не убежала. Он узнал бы этот высокий заливистый лай где угодно. В последнее время его судьба напоминала американские горки: то взлет, то провал.
 Впрочем, собаку нельзя было считать настоящим провалом; в конце концов, это была всего лишь бессловесная тварь, но она имела отношение к Марше.
 Если бы Марша держала рот на замке, все было бы хорошо, но она не сделала этого и получила по заслугам. Насколько ему было известно, последовавшая за Маршей Сорайя не нарушала их соглашения, и он чувствовал даже некоторые угрызения совести, но после предательства Марши у него просто не было другого выхода.
 Оставалась еще одна, последняя, которую нужно было найти и заставить замолчать навеки. После этого он будет свободен.
 Собака не представляла собой опасности, однако не давала ему покоя. Как ни глупо, но мысль о том, что она знает, кто он такой и что он сделал, заставляла его чувствовать себя уязвимым. Он хотел ее убить. Пару раз он возвращался к кукурузному полю, где исчезла эта дрянь, и искал ее, но не обнаружил и следа собачьей лапы. Он готов был смириться с этим так же, как мирился с существованием Марши и других девчонок. Приказав себе забыть о них. Они — часть прошлого и навсегда исчезли из его жизни.
 Но Марша выползла, как слизняк из-под камня. А сейчас то же самое случилось с собакой. Может быть, эта тварь крутилась поблизости, когда он кредитной карточкой открывал запертую дверь особняка Бидла, но не давала о себе знать. Ему помешали в самый разгар поисков. Только не собака, а две женщины. В первый раз ему не повезло, когда одна из женщин натолкнулась на него в столовой. А во второй раз не повезло, когда оказавшийся поблизости шериф отозвался на ее крик.
 Но он не потерял ни смекалки, ни скорости и успел спрятаться в поле. Был неприятный момент, когда примчались помощники шерифа и начали светить фонариками в ряды кукурузы. Однако он сумел ускользнуть и от них. Когда суета улеглась, он снова перелез через забор и начал спускаться к дороге, где была спрятана машина.
 Пронзительный лай, несшийся неизвестно откуда, заставил его вздрогнуть и обернуться. Сомнений не оставалось: это была та собака, и она за кем-то гналась. На мгновение мужчина поддался панике и подумал, что собака гонится за ним. Что сама богиня мщения Немезида в облике бродячего пса возникла из пустоты, чтобы навести на его след шерифа и помощников. Он резко развернулся, пытаясь увидеть эту тварь и сообразить, куда бежать. Но в ночной темноте он не мог разглядеть ничего, кроме древесных стволов, кустов и смутных очертаний стоявшего на холме белого дома, из которого он сбежал.
 Однако лай слышался отчетливо.
 — Хьюго! — раздался поблизости женский голос. Он повернулся и увидел темный силуэт на фоне дома. Женщина гналась за собакой — следовательно, собака гналась не за ним. Лай звучал в стороне. «Одной заботой меньше», — подумал он, но остался на месте, продолжая следить за женщиной. Сейчас она пробежит мимо, и можно будет продолжить путь. Не она ли наткнулась на него в столовой? Вполне возможно. Внезапно женщина остановилась, повернулась и уставилась прямо на него. Ему ничто не грозило, он скрывался во мраке, и все же она словно бы ощущала ею присутствие. На всякий случай он спрятался за толстый ствол. А вдруг она видит в темноте? Но женщина вдруг завопила, как будто ее режут, и бросилась бежать туда, откуда появилась.
 Он занервничал и побежал в другую сторону, к дороге. Вокруг было слишком много людей; он не хотел сталкиваться с ними. Вдруг кто-нибудь его увидит и даже узнает?
 — Карли! Карли! Черт побери, Карли!
 Еще один голос, на этот раз мужской. Но он обратил внимание не на голос, а на имя: Карли. Он уже добрался до канавы, шедшей вдоль дороги, остановился и оглянулся. Нет, сказал он себе, перепрыгнул канаву и углубился в рощицу на краю участка старухи Нейлор. Не сегодня, когда бентонские ищейки идут по его следу. Он не такой дурак. Тем более что торопиться некуда.
 Но он скоро вернется. Очень скоро.
 Потому что последнюю девчонку, за которой он охотился, звали именно Карли. В Чикаго, где она жила до недавнего времени, ему не повезло. Он и забрался-то в особняк Бидла, чтобы найти ее следы — адрес, номер телефона, письмо или хотя бы счет, который подсказал бы, где ее искать.
 Если это она — а кто же еще? — то ему снова крупно повезло. На ловца и зверь бежит. На этот раз он будет осторожен, все сделает правильно, но сделает непременно.
 Если эта женщина и в самом деле окажется той Карли, которую он ищет, в одну не столь отдаленную ночь она распрощается с жизнью и бесследно исчезнет. Так же, как и все остальные.
 Тогда он сможет наконец распрощаться с прошлым и со спокойной душой начать вторую главу своей жизни.




  Глава 9 


 Мэтт обогнул угол дома и сломя голову помчался к кричащей от страха Карли.
 — Мэтт! — Карли бросилась к нему так, словно за ней гнались все черти ада. — Он здесь, он здесь, он здесь! — кричала она.
 Когда до Мэтта оставался лишь шаг, она рухнула в его объятия. Застигнутый врасплох, Мэтт зашатался, но все же удержал ее. В его сильных, надежных руках Карли мгновенно успокоилась, почувствовав, что ей ничто не грозит. На бегу Мэтт успел достать пистолет, который теперь прижимался к ее бедру. Карли закрыла глаза, обхватила Мэтта за талию и уткнулась лицом в его грудь. Она была так напугана, что боялась оглянуться. Станет ли Мэтт стрелять? Остановится ли неизвестный, увидев оружие?
 —О господи, как ты меня напугала! За эту ночь я постарел на десять лет. — В голосе Мэтта слышалось облегчение. — Что опять случилось?
 —Там, сзади… — выдавила она. Неужели Мэтт не видит? Она подняла голову. Мэтт мрачно смотрел на нее сверху вниз. — Тот человек… он гнался за мной… он здесь… там…
 — Я не хотел пугать ее.
 Низкий грубый голос звучал вполне мирно, но Карли все равно вздрогнула. Обернувшись, она увидела подошедшего к ним коренастого чернокожего мужчину. Негр тяжело дышал, а на его поясе блестела серебряная пряжка, которую она сразу же узнала. Именно от этого человека она и бежала. Карли судорожно втянула в себя воздух и только тут поняла, что негр знает Мэтта. Это заставило ее нахмуриться.
 —Я был на кукурузном поле, — продолжал мужчина. — Мне показалось, что какой-то тип перелез через изгородь и забрался во двор. Я побежал за ним, но выяснилось, что это была леди.
 —Ее не было в поле, — ответил Мэтт. — Ты уверен, что кого-то видел?
 Руки Мэтта крепко обнимали ее. Скорее всего машинально, но Карли все равно наслаждалась его объятиями, теплой влажной кожей, мускулистой волосатой грудью, к которой она прижималась, и исходившим от него слабым запахом мускуса. Мэтт был обнажен до пояса, а она прилипла к нему, как пластырь. И, как ни прискорбно, не торопилась отлипнуть.
 — Абсолютно уверен, — ответил вновь прибывший. Собравшись с силами, Карли отпустила талию Мэтта и высвободилась. Как ни уютно в его объятиях, ей там было делать нечего.
 — Кто-то стоял там. — Голос Карли еще дрожал. Она постаралась забыть о мужских чарах Мэтта, сделала глубокий вдох и показала вниз — туда, где деревья подходили к самой изгороди. — Там, в тех орехах.
 Мужчины посмотрели в ту сторону. Посмотрев туда же, Карли поняла, что в темноте, да еще на таком расстоянии можно различить только неясные контуры предметов.
 — Ты кого-то видела? — резко спросил Мэтт.
 Было слишком темно. Она никого не могла видеть. Наверное, мужчины тоже это поняли, потому что посмотрели на нее с одинаково мрачным выражением.
 — Н… нет. — Конечно, это звучало глупо, как всякая правда. — Но я чувствовала, что он там.
 Мужчины обменялись скептическими взглядами, однако промолчали.
 —Я проверю, — наконец неохотно сказал негр и начал спускаться по склону.
 —Кто это? — спросила Карли, испытав облегчение от того, что Мэтт остался с ней. Иначе пришлось бы умолять его не уходить, а ей этого совсем не хотелось.
 —Один из моих помощников. Когда малый, за которым я гнался, перелез через забор, я вызвал подкрепление. Антонио — его зовут Антонио Джонсон — и Майк Толер обыскали весь участок.
 Видимо, почувствовав, что угроза миновала, Мэтт снова сунул пистолет за пояс джинсов. Антонио — точнее, какая-то движущаяся тень — спускался по склону. Вдруг откуда-то вынырнула другая тень и присоединилась к нему. У Карли испуганно расширились глаза, но никакой борьбы не последовало. Вспыхнул фонарик, его луч осветил окружающую местность и двинулся к забору.
 — А это уже Толер, — сказал Мэтт.
 Еще один помощник. Прекрасно. Следя за передвижением луча, Карли гадала, кто из этих двоих наблюдал за ней. Правда, Антонио сказал, что он был в кукурузном поле. Может быть, за деревьями стоял другой помощник? Может быть. Но почему-то Карли сомневалась в этом.
 — Мэтт… Этот взломщик… Ты ведь не думаешь, что он приходил за мной, правда? — внезапно вырвалось у нее. Едва произнеся эти слова, Карли поняла, что именно это мучает ее больше всего.
 Мэтт, следивший за передвижением своих помощников, перевел взгляд на Карли.
 — В смысле, именно за тобой? Насильник или убийца, который неизвестно почему избрал тебя жертвой?
 Мэтт говорил спокойно, и все же в его устах это звучало неправдоподобно.
 — Да. Что-то в этом роде.
 Он смотрел на Карли задумчиво, словно оценивал вероятность такого поворота событий. И на том спасибо.
 —Кто знал, что сегодня ночью ты появишься в доме своей бабушки?
 —Никто. Кроме Сандры и нескольких подруг.
 — А из местных? —Нет.
 — Ты кого-нибудь подозреваешь? Кто может злиться на тебя до такой степени, чтобы желать тебе вреда? Может быть, твой бывший муж?
 Карли подумала о Джоне. Нет, Джон не подходит. Скорее уж она злилась на него. Он был счастлив, потому что заграбастал все их имущество и обзавелся молодой женой.
 — Нет, у Джона нет никаких причин желать мне вреда. И ни у кого другого тоже.
 Мэтт немного помолчал, а затем сказал:
 —Тогда можно смело держать пари, что человек, забравшийся в дом твоей бабушки, знал, что он пуст, и надеялся найти здесь легкую поживу. Иными словами, ты случайно помешала взломщику. Я не говорю, что он не представлял никакой опасности, но сомневаюсь, что его целью была именно ты.
 —И давно в Бентоне появились взломщики? — Карли сложила руки на груди, пытаясь справиться с дрожью.
 —Теперь их полно. Обычно они ищут ценные вещи, которые можно продать, чтобы на вырученные деньги купить наркотики.
 Значит, Бентон действительно изменился. И все же она предпочла бы иметь дело со взломщиком-наркоманом, чем с насильником или убийцей. Карли решила, что слова Мэтта имеют смысл. Ей могла угрожать опасность — это чувство было слишком сильным, чтобы им пренебрегать, — но только в силу неудачного стечения обстоятельств.
 Мэтт постарался по возможности успокоить ее.
 —Мы снимем отпечатки пальцев, опросим людей, поговорим с мисс Вирджи и Лорен и выясним, не знают ли они чего-то, что сможет нам помочь. Конечно, в последнее время в округе появились преступники, но их немного. Найти твоего взломщика не составит труда.
 —Угу… — Карли сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Добро пожаловать домой.
 —Да. — Его тон был бесстрастным, определить выражение лица в темноте тоже было невозможно, но Карли была уверена в одном: Мэтт не улыбался.
 —Кстати, я хотел тебе кое-что сказать, — добавил Конверс, когда их взгляды встретились. — О чем ты думала, интересно, бросившись в темный двор всего несколько минут спустя после того, как туда убежал взломщик, которого я спугнул? Это было по меньшей мере глупо, если не сказать больше.
 То, что он был прав, не имело значения. Карли сразу ощетинилась.
 — Мне нужно найти Хьюго, — коротко сказала она и отвернулась.
 Лая дьявольской собаки не было слышно, она понятия не имела, куда направиться, но стоять и слушать нотации Мэтта она не собиралась.
 —Ты пойдешь со мной?
 —Нет. — Он схватил Карли за запястье и потащил к дому. — И ты тоже никуда не пойдешь. Во всяком случае, сегодня ночью.
 —Я не могу бросить Хьюго. — Как ни любила Карли своего кота, но идти на его поиски в темноту одна не хотела. Полученного урока хватит ей на всю жизнь.
 —Еще как можешь. Твой кот наверняка забрался на дерево. Что ты будешь делать? Обходить все деревья в округе и кричать под каждым: «Кис-кис-кис»?
 Он снова был прав, как всегда. И это неизменно выводило Карли из себя.
 —Хьюго очень боится собак, — настаивала на своем Карли. Мэтт наверняка считает, что она слишком переживает за своего пушистого любимца.
 —Конечно, боится. На то он и кот.
 —Он никогда не выходил из дома, — нашла она еще один довод. — Он пропадет здесь.
 —Никогда? Этот ненормальный меховой шар с когтями никогда не выходил из дома? Ты шутишь? Не морочь мне голову. Что же это за кот такой?
 —Породистый. — Карли снова надулась. — Точнее, голубой гималайский. Его мать участвовала в международных выставках и была чемпионкой. Я сумела купить его только потому, что мой муж вел бракоразводный процесс владелицы матери Хьюго. Такие кошки стоят целое состояние.
 —Неженка! — усмехнулся Мэтт.
 —Хьюго — не неженка! — запальчиво возразила Карли.
 Мэтт лишь насмешливо фыркнул.
 Карли поджала губы. Испепелять взглядом его широкую спину не имело смысла, поскольку Мэтт все равно ее не видел, но ей самой от этого стало немного легче.
 —Если ты так уж о нем заботишься, я пошлю на поиски кота своих помощников. Они все равно будут прочесывать окрестности в поисках человека, который забрался в дом твоей бабушки, а заодно поищут и твоего неженку. — Издевательский тон, которым Мэтт произнес последнее слово, только усилил досаду Карли.
 —Если ты не перестанешь его так называть… — Карли осеклась на полуслове, заметив, что дом остался позади и они направляются к дороге. — Куда мы идем?
 — К твоей машине. Думаю, твоя подруга уже сидит там, запершись на все замки. Когда ты закричала, она сказала, что подождет в трейлере, и припустила так, что только пятки засверкали.
 — Если она пошла к «Ю-Холу», то не смогла влезть в него. Дверцы заперты, а ключи у меня, — сообщила Карли.
 Мэтт обернулся и сочувственно посмотрел на нее.
 — Знаешь, Кудряшка, ты просто ходячее несчастье. Карли прямо-таки задохнулась от негодования. Не успела она решить, на какое из двух оскорблений ответить первым, как они обошли огромную магнолию и очутились в трех метрах от «Ю-Хола».
 Сандра сидела на подножке и сжимала в руке фонарик. Луч метался из стороны в сторону, словно пьяный светлячок. Едва Карли и Мэтт вышли на открытое пространство, как она вскрикнула, вскочила и направила луч прямо им в глаза. Когда они подошли ближе, Сандра испустила вздох облегчения.
 —Когда мы в следующий раз куда-нибудь поедем вместе, — сказала она, сверля Карли взглядом, — то за руль сяду я!
 —Как хочешь. Я вообще не рвалась вести машину. Ты сама боялась ехать по скоростному федеральному шоссе. Потом ты боялась ехать по узким сельским дорогам. Боялась встречных машин. Боялась темноты. В общем, боялась всего на свете. — Карли порылась в кармане джинсов и достала ключи. К ее удивлению, ключи взял Мэтт.
 —На этот раз поведу я. — Он отпер дверцу и распахнул ее. — Садитесь.
 Сандра живо залезла в машину, выключила фонарик и забилась в угол. Но Карли осталась стоять на месте.
 — Послушай, — сказала она Мэтту. — Спасибо за то, что ты действовал, как положено шерифу, и пришел на выручку. Но теперь мы с Сандрой справимся сами.
 Конверс недоверчиво фыркнул. Слова Карли его явно не убедили.
 —Не думаю. Садись.
 —Я никуда с тобой не поеду.
 Видя, что намеков Мэтт не понимает, Карли решила говорить прямо. Дни, когда Мэтт Конверс составлял планы, а она подчинялась как бессловесная рабыня, миновали. И он должен это понять.
 — Еще как поедешь. Дом твоей бабушки стал местом преступления. Мы проводим официальное расследование. Вы обе мешаете ему. Я отвезу вас к себе домой, где вы переночуете. Во-первых, там безопасно; во-вторых, вы развяжете мне руки. Насколько я знаю, податься вам больше некуда.
 Карли стиснула кулаки.
 —Это еще с какой стати? — холодно осведомилась она. — Я не хочу ехать к тебе. Категорически отказываюсь. Лучше спать в трейлере, чем в твоем доме.
 —Говори только за себя, — отозвалась Сандра из своего угла.
 Но ни Карли, ни Мэтт ее не слушали.
 —Повторяю для глухих, — сказал Мэтт. — Ты проведешь ночь либо в моем доме, либо в «обезьяннике». Выбирай.
 —Не надо меня пугать! — Карли была уверена, что он этого не сделает.
 Мэтт пожал плечами.
 —Давай проверим.
 —Раз так, валяй! — Карли вздернула подбородок. — Веди нас в тюрьму!
 —Я уже сказала, говори только за себя! — Сандра перегнулась через сиденье и посмотрела на них. Вид у нее был встревоженный.
 Мэтт взглянул на Сандру, затем перевел мрачный взгляд на Карли.
 — Кудряшка, не капай мне на мозги, — тихо сказал он. Так тихо, что это слышала только Карли.
 Его тон сделал свое дело. Мэтт говорил так только тогда, когда был готов взорваться. Карли не видела Мэтта много лет, но знала его как облупленного. Конверс был способен не только силой затащить ее в трейлер, но и запереть в камере.
 — Псих! — мстительно сказала она и полезла в кабину.




  Глава 10 


 Мэтт, благоразумно помалкивавший после одержанной победы, сел в машину следом за Карли и закрыл дверцу. В кабине было жарко и душно, как в сауне. У Карли, прижавшейся к подруге, на лбу выступил пот. Ее утешало только одно: Мэтту приходилось не легче.
 — Кстати, — сказала она, когда Конверс включил двигатель и потянулся к ручке регулятора, — кондиционер сломался. — В ее тоне звучало то же злорадство, с которым Мэтт предупреждал ее о том, что в доме нет света.
 Ответом ей стало глухое ворчание.
 —К твоему сведению, завтра я возвращаюсь в Чикаго, — заявила Сандра. — Этот дом в тысячу раз страшнее тех домов с привидениями, которые возводят на Хэллоуин… Кстати, с чего это ты опять начала вопить?
 —Ногу подвернула, — коротко ответила Карли.
 —Так тебе и надо!
 —Дамы, — прервал их Мэтт, выезжая с проселка на дорогу, при этом его тон оставался обманчиво мягким, — сегодня я провел на работе четырнадцать часов. Когда мне сообщили о взломщике, я уже спал. За последние полчаса я получил кастрюлей по голове, споткнулся о кота, был контужен вазой для цветов и оглох от воплей. У меня на затылке шишка, а на лбу порез. Когда вы окажетесь в безопасности, мне придется вернуться и осмотреть место преступления. Я устал, не выспался, у меня адски болит голова. С учетом всего выше изложенного не могли бы вы прекратить ссору?
 Карли посмотрела на него. Тон Мэтта был достаточно красноречивым. Ее не обманули ни насмешливый блеск глаз, ни ироническая улыбка. «Дело плохо», — подумала она.
 — Похоже, ты не видишь разницы между ссорой и обычным женским разговором, — сердито фыркнув, сказала она. — Мы просто беседуем.
 — Знаете, — задумчиво произнесла Сандра, — мой гороскоп предсказывал, что я познакомлюсь с симпатичным смуглым мужчиной, у которого окажется плохой характер.
 Взгляд, которым Мэтт одарил их обеих, мог бы заставить замолчать даже Опру.
 — С меня хватит. Я был бы чертовски благодарен вам, дамы, если бы вы обе попросту заткнулись.
 За пару секунд воздух в кабине ощутимо сгустился от напряжения.
 —Ладно, — наконец сказала Карли, сложила руки на груди и уставилась в лобовое стекло.
 —Хорошо, — кивнула Сандра и сделала то же самое.
 В кабине воцарилось напряженное молчание.
 Карли, зажатая между Сандрой и Мэттом, испытывала адские муки. Оба соседа были намного крупнее ее. От обоих исходил жар. Сандра была мягкой, как подушка, и благоухала какими-то цветочными духами. Мэтт был жилистым, мускулистым, и от него попахивало потом. Блузка Сандры была относительно сухой, в то время как обнаженная кожа Мэтта — влажной и горячей. Карли касалась его плеча, ее бедро тесно прижималось к его бедру. Хуже того, каждый толчок — а дорога внезапно стала похожей на поверхность Луны — бросал ее на Мэтта. Положение усугублялось тем, что на Мэтте не было рубашки, и с каждым поворотом Карли все острее ощущала близость его сильно разгоряченного тела.
 Понадобилось немного времени, чтобы до Карли дошло, что она умирает от желания. Жаждет близости с ним. Прямо здесь и сейчас. Воображение услужливо нарисовало ей соблазнительную картину, и Карли заерзала на сиденье.
 «Ни в коем случае! — твердо сказала она себе. — И думать об этом не смей!» Она больше не совершит эту ошибку. Никогда в жизни!
 Но что прикажете делать со взбесившимися гормонами? Твердить себе, что Мэтт — подлый сукин сын, было бесполезно. Он мог тысячу раз быть сукиным сыном, но он возбуждал ее. Нравилось это Карли или нет, она ничего не могла с собой поделать.
 — Нельзя ли открыть окна? — слабым голосом попросила Карли пару минут спустя. Еще немного, и от нее осталась бы только лужица, растекшаяся по сиденью.
 Мэтт вынул сотовый телефон и начал нажимать на кнопки. Машина ехала через центр темного, тихого городка; было ясно, что на близость Карли ему наплевать.
 — Окна открыты, — рассеянно бросил он.
 Карли недоверчиво оглянулась. И в самом деле. Грязное боковое стекло было опущено и не мешало ей видеть местные достижения цивилизации: освещенные витрины магазинов, тротуары, украшенные ящиками с цветами, и резные жестяные таблички с названиями улиц, висевшие на каждом углу. Но Карли мечтала только о глотке свежего воздуха.
 Мэтту было хорошо. Ветерок ерошил его черные волосы и охлаждал обнаженную кожу. Сандре тоже было хорошо. Она подставила лицо встречному потоку воздуха, и он шевелил ее сережки в виде бабочек. А вот Карли было хуже некуда. Помимо возбуждающих эротических видений близости с Мэттом в самых диковинных позах, от которых ее бросало в жар, она еще и задыхалась. Кожа ее покрылась испариной, голова кружилась.
 Кроме того, ее била дрожь при воспоминании о случившемся в доме. Она уже начинала сомневаться в том, что правильно поступила, вернувшись в Бентон и решив сделать из старого заброшенного дома гостиницу. Ей вообще не везло. Всю жизнь. Ее подруга и деловой партнер собиралась уехать. Подлый сукин сын, о котором она всеми силами старалась забыть, вернулся из небытия и сразу влез в ее жизнь обеими ногами. Не прошло и часа, как волосы, которые несколько лет вели себя вполне прилично, взбунтовались и стали такими же непослушными, как в детстве. И в довершение ко всему пропал кот, о котором она теперь очень тревожилась.
 Кто-то может сказать, что это просто неудачный день. Черта с два! Жизнь не сложилась.
 — Пусть кто-нибудь из вас заедет за мной, — сказал Мэтт в телефон, прервав ее мрачные мысли. — Кстати, ребята, поищите там кота. — Наступила пауза. — Что значит «как он выглядит»? Четыре лапы, хвост и вес килограммов в семьдесят. Размером с медведя. — Еще одна пауза. — О господи, кот как кот. Белый и пушистый. Мяукает. Тебе нужен фоторобот? — Пауза. — Нет, они со мной. Я везу их к себе ночевать. — Внезапно он засмеялся. — Не беспокойся, со мной ничего не случится. Да, уверен. О'кей. Через пятнадцать минут.
 Он дал отбой и сунул телефон в карман.
 —Антонио боится, что вы придушите меня во сне. — Улыбка еще играла на его губах.
 —Должно быть, он хорошо тебя знает, — натянуто улыбнувшись, ответила ему Карли. Она не знала, радоваться ли тому, что Мэтт приказал найти Хьюго, или возмущаться тем, как он описал ее любимца.
 Вместо ответа Мэтт сбавил скорость и свернул налево, на ухоженную улицу с разномастными домиками. Затем последовала еще пара поворотов, и трейлер вырулил на асфальтированную подъездную аллею. Фары осветили двухэтажное строение весьма почтенного возраста с фасадом, обитым вагонкой. Фронтон крыльца поддерживали две кирпичные колонны. Видимо, это и был дом Мэтта. Перед пристроенным гаражом стоял маленький желтый «Сивик». Представить себе Мэтта за рулем этой машины было невозможно.
 Когда Конверс припарковался рядом с этой игрушечной машинкой, до Карли внезапно дошло, что она все еще считает его тем прежним любимцем девочек, тем Мэттом, которого когда-то знала. Но минуло столько лет…
 —Мне не хочется беспокоить твою жену. — Нарочито нейтральный, бесстрастный тон давался ей с большим трудом. Карли боялась признаться себе в том, что ей больно думать о жене Мэтта, о' том, что у Мэтта вообще есть жена.
 —Я не женат.
 Она едва сдержала вздох облегчения. Глядя вслед выходившему из трейлера Мэтту, Карли с досадой поняла, что в глубине души так и осталась влюбленной девочкой-подростком.
 И за этой девочкой требовался глаз да глаз.
 — Ты не возражаешь? — спросил Мэтт, указав на машину.
 Карли спрыгнула на землю, и он закрыл дверцу. Карли пошла к дому, еще раз бросив взгляд на маленькую машинку. Если он не женат, то чей это автомобиль?
 —Мама живет с тобой? — с тайной надеждой спросила она, когда Мэтт оказался рядом. Эта мысль пришлась ей по вкусу. Тридцатитрехлетний Мэтт, все еще живущий с матерью… Что это, как не возмездие?
 —Мама умерла.
 —Ох… — От ее хорошего настроения не осталось и следа. Мэтт любил мать. Эта потеря наверняка причинила ему боль. Карли сочувственно коснулась его руки. — Я не знала. Извини.
 Она не знала этого, потому что после отъезда из Бентона и поступления в колледж не спрашивала о нем бабушку, а та, догадываясь, что тема Мэтта для внучки болезненна, хотя и не зная, почему, тоже не упоминала его имени. Сначала во время редких приездов Карли накапливалось столько тем для беседы, что избегать разговоров о Мэтте было легко. А потом бабушка начала сдавать, и они говорили только о ее здоровье.
 —Не за что.
 —Что… когда… — Карли осеклась. А вдруг Мэтт не захочет отвечать?
 —Несколько лет назад. Сердечный приступ. Она обслуживала посетителей в «Корнер-кафе» и вдруг потеряла сознание… — Он сделал паузу и посмотрел на руку Карли, лежавшую на его плече. — После этого я уволился из морской пехоты и вернулся домой.
 Тон Мэтта был бесстрастным, но Карли это не обмануло: она слишком хорошо его знала. За этим тоном скрывалась боль. И ее сердце не могло не откликнуться на его скорбь.
 — Что… ты… туда… набила?
 Сандра обошла машину и, отдуваясь, присоединилась к ним. В одной руке она несла свою сумку, в другой — спортивную сумку Карли, чуть большего размера, но куда более тяжелую. Карли решила положить отдельно вещи, которые понадобятся им в первые дни, пока не будет разгружен трейлер.
 —Ох, спасибо, я совсем забыла о ней. — Уклонившись от ответа, Карли протянула руку к сумке. Там лежали фен, щетка для волос, шампунь, специальное средство для распрямления волос, не говоря уже о наборе косметики, смене белья и корме для Хьюго. Но перечислять все это в присутствии Мэтта она не собиралась.
 —Давайте сюда.
 Мэтт опередил Карли и забрал у Сандры обе сумки. Женщины последовали за ним в темный безмолвный дом.
 Мэтт поставил сумки на пол и нашарил выключатель. Вспыхнул свет, раздались чей-то испуганный возглас и громкий стук.
 — Мэтт, ты напугал меня до смерти! Я думала, ты ушел на всю ночь!
 Это произнесла хорошенькая смуглая девушка с темными глазами, пушистыми ресницами, волнистыми черными волосами до талии и длинными ногами, едва прикрытыми коротенькими шортами. Она сидела на цветастом диване, на котором только что лежала навзничь, запахнув на груди расстегнутую белую блузку. На полу сидел свалившийся с дивана парнишка того же возраста. Он пытался натянуть джинсы и встать одновременно. На его лице застыло растерянное выражение ослепленного фарами оленя, выскочившего на дорогу.
 Карли, стоявшей за спиной Мэтта, стало ясно, что они спугнули влюбленную парочку. Кроме того, было ясно, что Мэтту, застывшему на месте с поднятой рукой и смотревшему на подростков, это очень не понравилось.
 Карли догадалась, что машина принадлежит девушке. «Может быть, это подружка Мэтта, изменяющая ему в его собственном доме? — подумала Карли. — Нет, для Мэтта она слишком молода».
 — Ты ошиблась, — холодно сказал Мэтт и наконец опустил руку.
 Карли огляделась и поняла, что входная дверь вела прямо в гостиную. Именно поэтому они и застали парочку врасплох.
 Обстановку комнаты составляли телевизор, два кресла с высокими спинками, столик с лампой и комод с безделушками. Задернутые шторы были подобраны в тон обивке дивана. На полу лежал ковер цвета мха, стены были выкрашены в серовато-зеленый цвет. Единственной вещью, выпадавшей из тщательно подобранного ансамбля, было огромное старое кресло из черного кожзаменителя, заклеенное во многих местах скотчем и стоявшее перед телевизором. Рядом находились торшер и низкий столик, заваленный газетами и журналами.
 —Пора домой, Энди. — Мэтт вышел на середину комнаты и смерил парнишку суровым взглядом
 —Д…да, сэр, — пробормотал Энди, придерживая расстегнутые джинсы и с опаской обходя Мэтта. Сэр?! Пораженная Карли захлопала глазами.
 —Не злись! Мне восемнадцать лет, и через месяц я уеду в колледж. — Девушка перекинула ноги через валик дивана и начала застегивать блузку, сердито глядя на Мэтта. — Тогда ты вообще не будешь знать, что я делаю!
 —И слава богу, — с чувством сказал Мэтт. Он включил настольную лампу, и в комнате стало еще светлее.
 —Гм-м… Пока, Лисса. — Энди кивнул Карли и Сандре и протиснулся мимо них к двери.
 Карли стало жалко парнишку. Его лицо пылало от смущения, глаза с тревогой смотрели на Мэтта, а джинсы, которые он так и не застегнул, грозили свалиться на пол.
 —До завтра, Энди, — сказала вдогонку дружку Лисса, и дверь захлопнулась. Как видно, осуждение Мэтта подействовало на нее куда меньше, чем на Энди. Закончив застегивать блузку, она встала, вызывающе потянулась, зевнула, прикрыв рот рукой с красными ноготками, и придала лицу скучающее выражение.
 —Карли, Сандра, познакомьтесь с моей сестрой Мелиссой, — сухо сказал Мэтт. — Лисса, это Карли Лин— тон и Сандра… Сандра…
 —Камински, — подсказала негритянка. Она стояла за спиной Карли и следила за происходившим во все глаза.
 —Камински, — повторил Мэтт.
 —Привет, — сказала Лисса, с любопытством разглядывая незнакомых женщин.
 —Привет, — хором ответили они. Лисса снова перевела взгляд на Мэтта и нахмурилась:
 —Что с твоей головой? И с майкой?
 —Я стукнулся, а она промокла, — не вдаваясь в подробности, сообщил Мэтт. — Позаботься о Карли и Сандре. Они останутся у нас на ночь.
 —Серьезно? — с интересом спросила Лисса. Она повернулась и смерила Карли оценивающим взглядом.
 —Серьезно. — Тон Мэтта был таким же неприветливым, как и взгляд, которым он наградил сестру.
 —Ладно. В твою личную жизнь я лезть не собираюсь.
 —Лисса, сделай то, о чем я тебя попросил, — велел он.
 На подъездной аллее просигналила машина. Мэтт взялся за ручку двери.
 —Мне нужно ехать. Где Эрин?
 —Гуляет.
 —А Дани?
 —Гуляет.
 —Где? Все здесь… — Выражение лица Лиссы заставило Мэтта осечься и покачать головой. — Ладно. И знать не хочу.
 Нетерпеливый гудок автомобиля раздался опять.
 —Черт побери, мне нужна рубашка! — Мэтт быстро прошел в соседнюю комнату и включил там свет. Через минуту он вернулся, натягивая на ходу мятую майку с надписью «Бульдоги Джорджии», остановился в дверях и смерил Лиссу сердитым взглядом.
 —Неужели никто не мог постирать белье?
 —Кто-нибудь мог, — улыбнулась Лисса.
 —Черт побери, дайте мне отдохнуть! Я всю неделю работал как проклятый.
 Лисса скорчила гримасу.
 — Скажи прямо: ты ждал, что это сделает кто-то из нас, потому что считаешь стирку женским делом.
 Гудок прозвучал еще раз. Мэтт предпочел промолчать и повернулся к Карли.
 — Не выходите из дома. — Он смерил взглядом сестру. — Одну из них устроишь в моей спальне, а другую — в спальне Эрин. Сомневаюсь, что она придет сегодня ночевать. А когда я вернусь, лягу на диване.
 — Есть, капитан! — Лисса отдала шутливый салют. Гудок просигналил дважды.
 —Поговорим позже, — пообещал сестре Мэтт и вышел.
 —Предупреждаю, мой братец симпатичный, но страшно любит командовать, — сказала Лисса.
 Карли, провожавшая Мэтта взглядом, обернулась и увидела, что Лисса изучает ее.
 — Теперь я тебя вспомнила, — неожиданно сказала девушка, встретив ее взгляд. — Ты жила в старом особняке Бидла, носила платья с оборками, была маленькая, ужасно кудрявая и ходила за Мэттом как хвост.
 Карли не слишком пришлись по душе слова Лиссы, но она постаралась не показать этого.
 — Мэтт работал у моей бабушки. — Пора было бросить камень в огород Лиссы, пока сестра Мэтта не вспомнила кое-что похлеще. Карли редко видела трех сестер Конверс — бабушка не позволяла ей ходить не только к Мэтту, но и вообще в бедные кварталы города, — но время от времени они все же виделись. — Я тебя тоже помню. Ты была совсем крошечная, ходила в незашнурованных ботинках, потому что не умела завязывать шнурки, и вечно из-за чего-то хныкала. Однажды соседский мальчишка сунул тебе в волосы жвачку. Ты умоляла Мэтта вынуть ее. Тогда он достал из кармана перочинный нож и отрезал у тебя клок волос. Он думал, что ты успокоишься, но когда ты увидела свою прядь у него в руке, то заревела еще громче. Он тогда ужасно разозлился.
 Лисса улыбнулась.
 —Очень похоже на нас с Мэттом.
 —Э-э, прошу прощения, — вежливо сказала Сандра, переминаясь с ноги на ногу. Карли прекрасно знала, что это значит. — Можно воспользоваться вашей ванной?
 При этом она наградила Карли таким взглядом, что та сочла за благо не вмешиваться.
 — Конечно. Ванная там. — Лисса, настроение которой после обмена воспоминаниями явно улучшилось, пошла вперед и поманила Сандру за собой. — Пойдемте. Я покажу.
 Они прошли в светлую, нарядную кухню, из которой одна дверь вела в ванную, другая — в прачечную. Пол прачечной был уставлен корзинами с грязным бельем. Увидев их, Карли поняла, что кому-то в этом доме действительно было нужно как можно скорее заняться стиркой.
 — Ты все время живешь с Мэттом? Или… — Карли хотела спросить, не приехали ли сестры к нему в гости, но не успела закончить фразу, как Лисса кивнула. Они прислонились к стене кухни и стали ждать возвращения Сандры.
 — Я — да. Но я единственная из сестер, кто еще живет с ним. Вернее, буду жить до следующего месяца. Потом я уеду в университет штата Джорджия. Моя сестра Дани уже учится там, а Эрин только что закончила учебу. Дани вернется в университет вместе со мной, а Эрин выходит замуж. Так что в середине июля Мэтт останется совсем один. В первый раз за все время, прошедшее со дня смерти мамы. — Лисса улыбнулась. — Мы пытаемся подготовить его к самостоятельной жизни. Поэтому и не стираем. Боимся, что он слишком привык к нашей опеке и без нас просто не выживет.
 Сандра вышла, и Лисса повела подруг наверх. Показав Сандре спальню сестры, девушка проводила Карли до комнаты Мэтта.
 Стены дома были оклеены обоями пастельных тонов с цветочным рисунком, повсюду чувствовалась женская рука — обилие комнатных растений и безделушек. Спальня Мэтта выглядела иначе, с гладкими белыми стенами, бежевым ковром, минимальным количеством дубовой мебели и еще одним уродливым креслом с высокой спинкой, даже более потрепанным, чем то, которое находилось в гостиной. Перед креслом стоял маленький телевизор.
 — Мэтт не позволяет нам трогать его комнату, — с сожалением сказала Лисса, обводя спальню взглядом. — Говорит, что ему и так нравится. Но зато здесь есть своя ванная. — Она показала на дверь в дальней стене. — Вон там.
 Карли кивнула и поставила сумку. Она просто падала с ног от усталости. Долгий путь от Чикаго до Бентона измотал ее. Когда Карли припарковала трейлер у дома бабушки, ее единственным желанием было принять душ и как можно скорее лечь в постель. Последовавшие за этим события заставили ее позабыть об усталости, но сейчас возбуждение прошло и ее силы быстро таяли. Даже тревога за Хьюго не помешала ей с тоской посмотреть на кровать.
 — Спокойной ночи. — Поняв намек, Лисса двинулась к двери, но остановилась на пороге, оперлась рукой о косяк и ехидно улыбнулась: — Интересно, что скажет Шелби, когда узнает, что Мэтт привел тебя ночевать. Он никогда не приводит к себе девушек. Она этого просто не переживет.
 Карли не успела объяснить, какие обстоятельства привели их с Сандрой в дом шерифа, как Лисса, продолжавшая улыбаться, помахала ей рукой и вышла из комнаты .
 Карли, застывшей с открытым ртом посередине спальни Мэтта, оставалось только одно: обдумывать слова Лиссы и, к собственному стыду, ломать голову над тем, кто такая Шелби и кем она приходится Мэтту.




 Глава 11


 «Если бы этот проклятый кот принадлежал не Карли, а кому-нибудь другому, я утопил бы его в пруду, — подумал Мэтт. — А еще лучше оставил бы этого зверюгу на дереве, где его нашел Толер. Или отдал на съедение собаке». Псину шуганули, но та сидела за ближайшим кустом и с надеждой следила за тем, как Мэтт, проклиная стоявших в сторонке и улыбавшихся Толера и Антонио, сам полез на дерево за шипевшим и царапавшимся саблезубым тигром.
 Но кот принадлежал Карли. Этого было достаточно, чтобы он позволил этому зверю исцарапать ему руки и чуть не свалился с проклятого дерева, развеселив своих помощников ничуть не хуже, чем знаменитый комик Монти Питона.
 Часы, проведенные рядом с Карли, заставили Мэтта вспомнить ту ночь двенадцатилетней давности, когда кудрявая девочка-подросток, которую он всю жизнь считал кем-то вроде четвертой сестры, вдруг превратилась в женщину. Красивую женщину с огромными голубыми глазами, которые смотрели на него с обожанием, с нежными губами, дрожащими под его взглядом, и стройным гибким телом, которое при каждом повороте прижималось к нему теснее, чем собственное белье. Черт побери, он оказал ей услугу, согласившись пойти с ней на выпускной бал, и, как всякое доброе дело, оно не осталось безнаказанным.
 Впрочем, винить ее в случившемся не приходилось. Карли было восемнадцать лет, но суровая бабка держала внучку в такой строгости, что у той даже ухажера не было. Мэтт несколько лет относился к ее откровенному обожанию и почитанию так же, как дерево относится к солнечному свету, и отвечал ей небрежной симпатией, временами переходившей в настоящую нежность. Многие жители городка смотрели на него с опаской, но только не Карли. Она считала его героем, и Мэтт знал это. Он был тронут и старался стать лучше, чем был на самом деле. Когда он увидел, что Карли плачет из-за отсутствия кавалера на выпускном балу, ему было легко осчастливить бедняжку.
 Но она удивила его. В тот вечер гадкий утенок превратился в лебедя. Когда Карли в нарядном платье и с новой прической появилась на крыльце и поздоровалась с ним, он не поверил своим глазам. Конечно, он тут же справился с собой, танцевал с ней в спортзале, разукрашенном по случаю выпускного бала, давал возможность похвалиться своим кавалером перед другими девчонками и тщательно оберегал от пунша, приправленного ромом, хотя сам отведал его изрядно. Мэтт не мог сказать, в какой момент его потянуло к ней, но к окончанию бала его намерение отвезти Карли прямо домой поколебалось.
 Оказавшись в машине, Карли прижалась к нему, откинула голову на спинку сиденья и с мечтательным выражением в глазах призналась, что большинство ее одноклассников сняли номера в бентонском мотеле, чтобы догулять остаток ночи.
 — И думать не смей, — лаконично велел Мэтт, потому что его самого одолевало искушение.
 Но по дороге домой Карли сказала, что умирает от жажды. Мэтт подумал, что виноват в этом он, потому что весь вечер не давал ей пить ничего, кроме воды из фонтанчика. Поэтому он остановился у ночного магазина и купил ей кока-колу, а себе — банку пива. Потом Карли стала так просить дать ей глоточек пива, что Мэтт смилостивился, свернул в проулок, съехал на обочину и протянул ей банку. Она сделала глоток, закашлялась, сморщила нос от отвращения и сказала:
 — Гадость!
 Тогда он засмеялся и ответил:
 — Кудряшка, ты еще не доросла до пива.
 Карли выпрямилась, посмотрела на него и серьезно произнесла:
 — Я доросла до всего.
 После чего крепко поцеловала его в губы.
 Ситуация мгновенно вышла из-под контроля, и все его благие намерения полетели к черту.
 Потом Мэтт отвез ее домой, лег спать, а когда проснулся и вспомнил, что наделал, его чуть не вывернуло наизнанку. Он не мог смотреть в глаза даже самому себе, не то что Карли.
 Что он мог сказать? «Мне очень жаль, произошла ошибка, и теперь я чувствую себя так, словно трахнул собственную сестру»?..
 Это воспоминание заставило Мэтта поморщиться. Именно так и следовало сказать, разве что другими словами и немного потактичнее. Но это было бы все же лучше, чем избегать Карли до конца лета и самому умирать от стыда.
 Поэтому сегодня ночью Мэтт пришел на выручку проклятому коту и теперь нес его Карли в качестве покаянного приза. А в ближайшие дни собирался попросить у нее прощения по всей форме.
 После чего воинственно настроенная Карли почти наверняка пошлет его куда подальше.
 Представив себе эту картину и тяжело вздохнув, Мэтт вошел в темный дом — слава богу, на этот раз обошлось без сюрпризов — и поднялся по лестнице. Котище с острыми когтями молча лежал на дне взятого у Толера брезентового вещевого мешка, который Мэтт нес перед собой так осторожно, словно там находилась бомба.
 Шел пятый час утра. Дом бабушки Карли полностью проверили, сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. Кроме того, прочесали прилегающий участок и осмотрели все стоявшие на нем строения. Проклятого кота сняли с дерева.
 Как только Мэтт с риском для жизни засунул это белое чудовище в вещмешок, задребезжал его телефон. Звонила Синди Николе, сообщавшая, что в спальне раздается напугавший ее до смерти зловещий стук. Поскольку миссис Николе, страдавшая прогрессирующей паранойей, часто жаловалась на полтергейст, творящийся в ее доме, и Мэтт лично несколько раз проводил там проверки, он не считал себя обязанным ехать на вызов и предоставил эту честь Антонио, который так смеялся над поединком своего шефа с котом, что чуть не надорвал живот.
 Мэтт от души надеялся, что на этот раз полтергейст окажется настоящим и достаточно страшным, чтобы напугать не только миссис Николе, которая заперлась в шкафу спальни и говорила шепотом, боясь привлечь злых духов, но и Антонио.
 После этого он счел свой долг выполненным и отправился домой, с котом под мышкой.
 Добравшись до лестничной площадки, Мэтт вспомнил, что не знает, в какой из комнат спит Карли. В конце концов, это неважно. Важно то, что ему самому не придется спать рядом с проклятым котом. Дверь его спальни была крепкой, с надежным замком, а в данной ситуации ничего другого не требовалось. Он посадит своего пленника в камеру, проверит, не вернулась ли Дани, и, если та вернулась, пойдет спать в гостиную. А если нет…
 Черт побери, ей двадцать лет. Девять месяцев из двенадцати она проводит в колледже, и он понятия не имеет, что сестра делает по ночам. Даже если ее нет в спальне, он все равно спустится на первый этаж и завалится на диван.
 Мэтт тихо открыл дверь своей комнаты, не желая будить того, кто спал там. Перекрыл выход проклятому коту, который мог шмыгнуть обратно, и, стараясь действовать бесшумно, вытряхнул зверюгу из мешка. Кот со стуком шлепнулся на пол, вскочил на лапы и сердито замахал хвостом, изумленно оглядываясь по сторонам. Мэтт наблюдал за котом несколько секунд и только потом понял, что он его видит. В спальне было светлее, чем в остальном доме. Подняв глаза, Конверс увидел, что из ванной в комнату сочится свет. Дверь была лишь приоткрыта, но и этого оказалось достаточно. Он посмотрел на кровать, пытаясь понять, кто там лежит, и нахмурился. Подушки были смяты, покрывало отброшено, но кровать оказалась пустой.
 Мэтт сделал вполне естественный вывод — человек, который спал в его постели, сейчас находился в ванной, — но, сам не зная почему, посмотрел в дальний угол комнаты. Там в его уютном старом кресле сидела Карли. Она свернулась калачиком, подтянула колени к подбородку и казалась сейчас маленькой и несчастной.
 И она смотрела на него. Незаметная в тени огромного кресла, Карли сидела тихо, неподвижно, наверняка надеясь, что Мэтт ее не заметит, и при этом следила за каждым его движением. Сначала Мэтт ощутил некоторую неловкость и чувство вины за то, что так небрежно обошелся с ее любимцем. Однако, пристальнее всмотревшись в ее лицо, он тут же забыл о коте.
 Карли прижимала кулак ко рту, изо всех сил пытаясь не плакать, но все равно плакала.
 Проклятие… Только этого ему не хватало! Последние семь лет ему не было житья от баб. Когда умерла мать, он бросил многообещающую карьеру в морской пехоте, вернулся домой, начал воспитывать младших сестер и каждый день сталкивался с целым ворохом женских эмоций и проблем, в подавляющем большинстве совершенно непостижимых для него. И вот теперь, когда сестры выросли и перед ним забрезжила надежда на освобождение, на него свалилась рыдающая особа женского пола.
 Нет. Нет, черт возьми! Это ему совершенно не нужно!
 Но ведь это была Карли. Он начал заботиться об этой девочке, когда ей исполнилось восемь лет. К собственному неудовольствию, Мэтт обнаружил, что инстинкт защитника, который неизменно вызывала в нем Карли, все еще силен. Их добрые отношения кончились на заднем сиденье его машины, но то, на чем они держались, до сих пор было живо. Он начинал понимать, что такие старые связи сродни умению ездить на велосипеде — если ты его освоил, то уже не забудешь никогда. Он не мог так просто повернуться, уйти и оставить ее сидеть в темноте и плакать. Черт бы все побрал…
 —Эй! — окликнул он ее. — В чем дело?
 —Уходи, — хрипло произнесла Карли. В ее голосе звучали слезы, но тон был враждебным.
 «Вот и хорошо, — сказал он себе. — Она не хочет меня видеть. Я свободен. Можно повернуться и…» Она шмыгнула носом. Громко, совсем по-детски.
 — Проклятье, — пробормотал Мэтт, покоряясь судьбе, затем вошел в спальню и закрыл за собой дверь.
 Кот злобно зашипел на него и залез под кровать, но Мэтт не обратил на это внимания. Проклиная судьбу, которая привела Карли именно в эту комнату, он остановился перед креслом, сунул руки в карманы и посмотрел на нее сверху вниз. Карли подняла на него . глаза, полные слез.
 Сейчас она показалась ему совсем маленькой и беззащитной. Ее кудрявая голова была бессильно откинута на спинку кресла, босые ноги она зябко поджала под себя. Если не считать изменившегося цвета волос и обретенной ею женственности, которую Мэтт не мог не заметить, она мало чем отличалась от прежней Карли:
 — Я нашел твоего кота.
 Если она плакала из-за Хьюго, то ему повезло: эта проблема была решена.
 — Угу… Большое спасибо. А теперь уходи.
 Нет, на везение рассчитывать не приходилось. Судя по голосу, Карли ничуть не утешилась. Было ясно, что его рабочий день еще не кончился. Мэтт знал, что женщины могут плакать из-за любого пустяка. Но чем бы ни было вызвано ее горе, переживала она по-настоящему.
 Мэтт чертыхнулся про себя.
 — Ладно, Кудряшка, рассказывай. В чем дело? — Он что, телефон доверия? Мэтт валился с ног, и в данный момент плачущая женщина — любая плачущая женщина — была ему совсем ни к чему. Но уйти и оставить ее плачущей в темноте он не мог.
 Глаза Карли сузились.
 — Тебе что-то непонятно?
 Ее слова повлияли на Мэтта совсем не так, как она рассчитывала. Они тронули его. Карли была маленькой и хрупкой, но характера ей было не занимать. Жизнь у нее тоже была несладкая, но она не сдавалась. Это качество восхищало Мэтта в мужчинах, а в женщинах — и подавно.
 — Мне непонятно все. Я хочу знать, почему ты плачешь, и не уйду, пока не расскажешь.
 — Если так, можешь стоять здесь столбом хоть всю ночь. Мне-то что?
 Мэтт вздохнул. Да, похоже, это надолго.
 — Ты упряма, как ребенок.
 —А ты любопытен, как сорока. Так что мы квиты. Мои слезы тебя не касаются.
 —Еще как касаются. В конце концов, я твой самый старый друг. — Иногда лесть помогала. Особенно с женщинами. Во всяком случае, попробовать стоило.
 — С чего это ты взял? Мы с тобой не друзья. Лесть не помогла. Мэтт расстался с надеждой лечь спать до рассвета и опустился перед ней на корточки.
 — В чем дело, малышка? — В его голосе прозвучала такая нежность, что Мэтт сам удивился.
 Карли бросила на него сердитый взгляд. Это могло бы помочь Мэтту, если бы у нее так не дрожали губы.
 —Мне приснился плохой сон, ясно? Но сейчас все в порядке. Или будет в порядке, если ты уйдешь и займешься собственными делами, а мои предоставишь мне.
 —Не хочешь рассказать, что тебе приснилось? — настаивал он.
 —Нет.
 —Что-то связанное с матерью?
 Матерью Карли была любившая выпить потаскушка, бросавшая своего единственного ребенка на соседку и исчезавшая из дома на несколько дней. Однажды она вообще не вернулась домой; позже Карли узнала, что мать удрала в Калифорнию и начала новую жизнь со своим очередным приятелем.
 Когда соседка, заботившаяся о Карли, поняла, что произошло, она вызвала социальных работников и передала им девочку. Те выполнили все необходимые формальности, и Карли очутилась в учреждении, которое власти штата деликатно называли «центром для кризисных детей». Карли оставалась там, пока не приехала бабушка, которую девочка до тех пор и в глаза не видела, и не забрала ее. Мэтт знал эту историю так же, как и весь Бентон. Но то, что Карли много лет снилось, будто ее бросили, знал он один. Потому что Карли сама рассказала ему о своих ночных кошмарах и не раз скулила в его неловких объятиях, как раненый щенок. Насколько он помнил, Карли могла довести до слез только мысль о матери.
 —Нет! — на ее лице было написано возмущение. Карли явно не нравилось, что Мэтт помнил ее больные места.
 —Точно?
 —Нет! Ну, ладно, мне приснился Дом.
 —Ага… — «Домом» Карли называла приют, где она жила до приезда бабушки. — Наверно, сон был очень плохой, если ты так расстроилась.
 —Это было… ужасно.
 Ее голос дрожал, и Мэтт понял, что речь идет не о сне, а о том, что ей довелось пережить в приюте. И тут ему пришло в голову, что Карли никогда не рассказывала о проведенном там времени. Она пробыла в центре недолго — недели две, не больше. Он всегда считал, что этого слишком мало, чтобы запомнить на всю жизнь. Как гласила любимая поговорка ее бабушки, бесполезно плакать из-за разлитого молока. Эта суровая старуха не поощряла воспоминаний о былых обидах. Но, видимо, он ошибался. Карли все помнила.
 —Рассказывай.
 —Я не вспоминала об этом много лет, — сказала Карли так тихо, что Мэтту пришлось напрячь слух. — Не знаю, что вдруг случилось… Но сегодня мне почему-то приснилось, что я снова попала туда. Там были… старые железные кровати, которые скрипели при каждом движении. Во сне я услышала, что одна из них заскрипела. — Карли сделала паузу и тяжело вздохнула. — Я так испугалась…
 Ее голос дрогнул. Карли не хотела больше плакать. Она снова прижала кулак ко рту и посмотрела на Мэтта с вызовом. Но, как она ни храбрилась, слезы вновь потекли по ее щекам.
 Эти слезы разрывали ему сердце.
 Мэтт наклонился, не дав Карли опомниться, взял ее на руки, как маленькую, сел в кресло и посадил ее к себе на колени. Карли обвила руками его шею, уткнулась лицом в плечо и плакала в его объятиях, пока не кончились слезы. Он не говорил ничего, только обнимал, слушал ее всхлипывания и был рядом. Долгие годы действуя методом проб и ошибок, Мэтт убедился, что ничего другого в таких случаях не требуется.
 Наконец Карли выплакалась и затихла в его объятиях. Она все еще судорожно дышала — Мэтт чувствовал, как вздымалась и опадала ее грудь, — но рыдания прекратились.
 — Ну что, полегчало? — спросил он, отведя волосы от уха Карли.
 Упругие пряди обвились вокруг его пальцев, щека коснулась его щеки. Кожа Карли была влажной, шелковистой и слегка отдавала знакомым запахом «Ирландской весны». Мэтт понял, что, принимая душ, она воспользовалась его мылом.
 Карли кивнула.
 —Я чувствую себя дурой, — тихо сказала она, все еще пряча от него лицо. — Я никогда не плачу. Точнее, не часто.
 —Знаю. — Пальцы Мэтта перебирали ее волосы.
 —Лучше бы ты оставил меня одну. Я бы быстро пришла в себя.
 —Знаю.
 —Это ты виноват. Ты единственный человек, при котором я всегда плачу. Ты так на меня действуешь.
 —Рад служить.
 Карли прерывисто вздохнула, выпрямилась и посмотрела на него.
 —Не верю. — Она вытерла мокрые щеки ладонями.
 —Чему?
 Мэтт так устал, что разговаривать ему не хотелось. Карли сидела у него на коленях, и он обнимал ее за талию. Она была нежной, теплой, очень женственной, и Мэтт явственно ощущал прикосновение ее ягодиц к своим бедрам. Стоило ей пошевелиться, как это ощущение усиливалось. Что было ему очень приятно, но Карли знать об этом не следовало.
 — Тебе. Себе. Всему этому, — она жестом обвела кресло и их обоих. Потом снова шмыгнула носом и тяжело вздохнула. Мэтт улыбнулся, вспомнив, какой бесстрашной она была в детстве. Следившая за ним Карли напряглась и нахмурилась.
 — Задница! — буркнула она. Улыбаться ему не следовало.
 Он так устал, что буквально слился с креслом; малейшее движение требовало огромных усилий. Мэтт откинул голову на спинку кресла, сомкнутые руки его касались обнаженной спины Карли, и он солгал бы, если бы стал утверждать, что это прикосновение не доставляет ему удовольствия. Мэтт чувствовал возбуждение и был бы счастлив лечь с этой женщиной в постель. Но «этой женщиной» была Карли, а он не собирался во второй раз наступать на одни и те же грабли.
 И все же зрелище было приятное: милое лицо, правда, в настоящий момент слегка подпорченное покрасневшими глазами и мрачным взглядом; хрупкие плечи, едва прикрытые двумя тонкими бретельками с вышитыми на них маргаритками; пышная округлая грудь, сильно изменившаяся со времен их юности и сладострастно рвавшаяся наружу из кремового вязаного топа; тонкая талия и слегка тронутая загаром кожа.
 Остального Мэтт не видел, потому что на Карли были пижамные брюки, но ему и не требовалось это видеть; он и так знал, что под ними скрывалась привлекательная женская плоть. Он слишком хорошо помнил ее гладкий плоский живот, стройные ноги, лобок с мелкими кудрями, еще более упрямыми, чем на голове. А ее попка… Аккуратная, круглая и казавшаяся чертовски соблазнительной еще до того, как он снял с Карли старомодные белые хлопчатобумажные трусики, которые она носила под бальным платьем.
 Его тело мгновенно отозвалось на эти воспоминания, что, впрочем, было совсем неудивительно. Да, не стоило ему вспоминать.
 — Ты слышал, что я сказала? — Карли заерзала и слегка отстранилась от него. Мэтт заставил себя забыть о собственных ощущениях и сосредоточился на ее словах. — Я сказала, что ты задница.
 —Я слышал тебя, — спокойно ответил Мэтт. Он слишком устал, чтобы спорить. Тем более что у нее было право так его обзывать. — Ты права.
 —Что?!
 Ага… Карли чуть подскочила на его коленях. Значит, подействовало.
 — Ты права, — повторил он. — Я действительно задница.
 Карли была, кажется, готова убить его взглядом. «Ох уж эти женщины… — подумал Мэтт. — Ты с ними соглашаешься, а они злятся еще пуще прежнего».
 И тут он вспомнил, как хорошела Карли, когда злилась.
 — Ты хоть знаешь, о чем я говорю? — возмутилась она.
 Теперь Карли сидела спокойно, но заняла такую позицию, что ладони Мэтта сами собой очутились на ее обнаженной спине. Ее кожа напоминала теплый шелк. Руки Мэтта медленно начали спускаться ниже, почти против его желания.
 — Конечно, знаю. Подумаешь, какая тайна… Ты все еще сердишься на меня за то, что случилось двенадцать лет назад?
 Мэтт сказал это нарочито резко, чтобы разозлить Карли. Во-первых, он хотел проверить, способны ли ее глаза метать искры, а щеки полыхать, как когда-то. Во-вторых, хотел заставить ее слезть с его коленей и прекратить пытку, пока он не потерял остатки самообладания.
 Как он и ожидал, глаза Карли расширились и засверкали, к лицу прилила кровь. Она со свистом втянула в себя воздух. А потом неожиданно замахнулась, собираясь ударить, но Мэтт успел перехватить ее руку. Теперь он крепко прижимал ее к себе, не давая пошевелиться.
 — Сукин сын! — прошипела она, дрожа от ярости. Их лица разделяло всего несколько сантиметров. Мэтт видел ее гневно горевшие глаза и плотно сжатые губы. Карли не пыталась вырваться, но при этом тяжело дышала — скорее от злости, чем от физических усилий. Мэтт ощутил прикосновение ее мягкой теплой груди, вдохнул нежный аромат кожи и вдруг ярко представил ее обнаженную, принимающую душ в его ванной.
 — Подлый сукин сын. Грязный, подлый…
 Черт побери, она снова была права. Он действительно был сукиным сыном. Причем гораздо более гнусным, чем ей представлялось. Несмотря на все, что было между ними, несмотря на глубокую симпатию, которую он испытывал к ней, и чувство стыда за то, что поддался природным инстинктам и разрушил их добрые отношения, несмотря на ее справедливый гнев, он все еще желал ее так, что это причиняло ему физическую боль.
 —…трусливый сукин сын! — закончила она.
 —Прости меня, если сможешь, — искренне ответил Мэтт.
 Просьба о прощении запоздала на много лет. У него возникло гнетущее чувство, что уже ничего не поправить. Замысел разозлить Карли, заставить ее соскочить с его колен и таким образом облегчить собственное положение провалился.
 — Я не должен был давать себе волю тогда, после выпускного бала, — продолжал он покаянным тоном. — А потом не должен был избегать тебя. Просто я не ожидал, что наши отношения зайдут так далеко. Мы были приятелями. Друзьями. Когда я проснулся на следующее утро и понял, что натворил, мне стало стыдно. Поэтому я и старался держаться от тебя подальше.
 Это объяснение было исчерпывающим и вдобавок абсолютно искренним. Мэтт выпустил ее руку и покорился судьбе. Если Карли ударит его, он примет это как мужчина. Она молчала и смотрела на него, но Мэтт почувствовал, что ее тело расслабилось, кулак разжался и пальцы легли на его грудь. Его накрыла теплая волна.
 — Я был еще юнцом, — продолжил Мэтт, не сводя с нее глаз и решив высказать все. После этого надо будет встать и уйти отсюда поскорее, пока он не сделал того, о чем впоследствии придется жалеть. — Глупым мальчишкой. И вел себя как глупый мальчишка. Прости меня. Пожалуйста.
 Карли опустила ресницы. Ее руки скользнули вверх по его груди и остановились на плечах. Она вся подалась вперед, прижалась к нему — грудь к груди, бедра к бедрам. Он чувствовал волнующий жар ее нежного тела, биение ее сердца, аромат волос…
 «Нет! Это ошибка, — билась внутри тревожная мысль. — Ты должен встать и уйти. Немедленно!»
 Но он не ушел. Наоборот, крепче обхватил ее талию, прекрасно сознавая, что его руки снова устремились туда, куда не следовало.
 Веки Карли поднялись, их взгляды встретились.
 — Я… — начала Карли.
 Но то, что она хотела сказать, навек осталось тайной. Она замолчала и нервно облизала пересохшие губы. Глядя на нее как зачарованный, Мэтт решил, что, возможно, она потеряла дар речи из-за того, что его пальцы скользнули под резинку ее пижамных брюк. Он утратил власть над своими руками — они делали, что хотели.
 — Мэтт, — прошептала она, а затем снова замолчала и сделала вдох.
 Мэтт знал, каким глубоким и судорожным был этот вдох, потому что грудь Карли прижималась к его груди и потому что он следил за ее приоткрывшимися дрожавшими губами. Внезапно он вспомнил, какими нежными, сладкими и зовущими были эти губы когда-то…
 Она закрыла глаза и подняла к нему лицо. А потом, да простит его Господь, Мэтт испытал такой приступ головокружения, что напрочь забыл о том, что не должен этого делать. Опьяненный потрясающим сочетанием запаха мыла «Ирландская весна» с запахом теплой женской кожи, он наклонил голову и поцеловал ее.




  Глава 12 


 Прошло двенадцать лет, у нее был муж, а после несколько любовников, а она все еще млеет от поцелуев Мэтта, растерянно подумала Карли. Точнее, от самого Мэтта. Сегодня она изнывала по нему так же, как прежде, когда была влюбленной девочкой-подростком. Может быть, еще сильнее. Потому что теперь Карли стала взрослой и точно знала, чего хочет.
 И Мэтт тоже стал взрослым и мог в полной мере удовлетворить ее желания.
 Карли поняла это в тот момент, когда их губы нашли друг друга. Сначала он поцеловал ее легко и осторожно. Его губы были твердыми, сухими и мучительно нежными, ее — мягкими и податливыми. Они вообще были полной противоположностью друг друга: Мэтт — высокий, большой и мускулистый, она —маленькая, хрупкая и нежная. Карли нравилась эта разница, нравилась та небрежная сила, с которой он легко мог поднять ее на руки. Всегда нравилась.
 Как и его поцелуи.
 Между тем его большие руки, гладившие ее обнаженную спину, проникли под резинку и резким движением притянули ее совсем близко к нему. Доказательство его желания было явным и неоспоримым. Внутренний голос, пытавшийся доказать Карли, что ей не следует иметь с Мэттом ничего общего, пискнул и умолк. Горячая волна жара поднялась изнутри и растеклась по жилам, бешено пульсируя.
 Как же давно она не испытывала ничего подобного.
 — Скажи, что ты прощаешь меня, — прошептал он.
 Рот Мэтта находился совсем близко, и ее губы ощущали тепло его дыхания. Карли собралась с силами, открыла глаза, затем открыла рот, собираясь сказать что-то вроде «никогда в жизни».
 Он поцеловал ее снова, нежно и страстно.
 За двенадцать лет он довел это искусство до совершенства, подумала Карли. Она пыталась не отвечать, но потерпела неудачу. Вонзив пальцы в плечи Мэтта, чтобы помешать рукам обвить его шею, она поддалась искушению и ответила на поцелуй.
 Это был всего лишь поцелуй, но, бог мой, как же он целовался!
 — Карли… — Мэтт прервал поцелуй и чуть отстранился. Его голос звучал более хрипло и глухо, чем прежде.
 Она снова заставила себя открыть глаза. Его черные волосы были подстрижены короче, чем в юности, но все же оставались достаточно длинными, чтобы слегка виться. Пластырь, по-прежнему залеплявший его лоб, напоминал Карли, что многое изменилось, что в Бенто-не появились взломщики, что Мэтт, как ни дико это звучит, стал местным шерифом, что они оба взрослые и, как ни крути, совершенно чужие друг другу люди. Но тут она опустила взгляд и поняла, что Мэтт тоже разглядывает ее. Его глаза не изменились. Эти темные, глубокие озера с тяжелыми веками сулили ей чувственное наслаждение. И большой, красиво очерченный рот не изменился тоже. От него было невозможно отвести взгляд.
 Она посмотрела на Мэтта, надеясь прийти в себя, но результат оказался противоположным. Мысль, которая должна была помочь Карли, только ухудшила ее положение: да, он был все тем же Мэттом. Но стоило Карли посмотреть на него, как слова «подлый сукин сын» сменились словами «это Мэтт». Это был Мэтт, по-прежнему невозможно красивый, сексуальный и лучше всех знающий, как доставить удовольствие женщине. Это был Мэтт, и лежать в его объятиях — что могло быть более естественным?
 — Я прощаю тебя, — прошептала она, понимая, что падает в пропасть, и стараясь собрать силы, необходимые для того, чтобы вырваться из его объятий. Они лежали в глубоком кресле, прильнув друг к другу. Мэтт обнимал ее, крепко прижимал к себе, но, если бы она захотела, ей ничего бы не стоило просто встать и уйти. «Не могу, — тоскливо подумала она. — Может быть, чуть позже, но только не сейчас»
 — Угу, — сказал Мэтт и медленно улыбнулся. От этой знакомой улыбки в крови у Карли вспыхнул огонь. Она глубоко вздохнула и, подняв глаза, встретила его взгляд. Глаза Мэтта сверкнули, и он поцеловал ее снова — только еще мягче, нежнее, так, что у нее закружилась голова. Карли смутно понимала, что он нарочно сдерживается, специально мучает ее, чтобы заставить забыть обо всем на свете, но ей уже было все равно. Его тело было горячим, твердым и очень мужским. Отросшая щетина покалывала ее щеки и подбородок. Ей было хорошо. Так хорошо, что она задрожала от наслаждения.
 Мэтт внезапно напрягся и задержал дыхание. А потом впился в ее губы так, как она мечтала много лет бессонными одинокими ночами. Горячий, влажный и алчный язык Мэтта проник в ее рот, наполнил его, столкнулся с ее языком, коснулся нёба, внутренней стороны ее щек и губ и заставил окончательно потерять голову. Жар, уже давно тлевший внутри, вспыхнул ярким пламенем. Карли обхватила руками его крепкую шею, закрыла глаза и с наслаждением ответила на поцелуй, пообещав себе, что остановится сразу после этого.
 Но тут его руки снова пришли в движение. Кончики пальцев скользнули по ее ягодицам и там остановились.
 Приятное покалывание в лоне сменилось тянущей болью. Длинные умелые пальцы и горячие широкие ладони оставляли огненные отпечатки на ее коже. Карли безумно захотелось, чтобы его пальцы впились в ее тело. Она пылко обняла Мэтта за шею, самозабвенно поцеловала и ближе придвинулась к нему, прижимаясь к оттопырившемуся передку его потертых джинсов. Мэтт прервал поцелуй и поднял голову. Изнемогавшая от желания, Карли, открыв глаза, обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Он тяжело дышал, глаза горели, грудь крепко прижималась к ее груди, а руки все сильнее стискивали ее плоть. Казалось, он так же изнывает от желания, как и она.
 — Наверное, это не такая уж хорошая мысль, — хрипло сказал он, продолжая пожирать Карли взглядом и не делая попытки отпустить ее.
 Чувствуя, как все в ней плавится под этим взглядом, Карли сделала глубокий вдох и только тогда смогла пролепетать:
 —Наверное…
 —Нам следовало бы… — Фраза осталась неоконченной. Мэтт еще крепче прижал ее к себе.
 —Следовало бы… — едва переведя дух, повторила Карли.
 И в этот миг он сжал ладонями ее ягодицы. Карли ахнула и едва не застонала от наслаждения.
 — О боже, Мэтт… — Ощущение было таким острым, что она чуть не испытала оргазм. Но Карли сдерживалась и боролась изо всех сил, не желая, чтобы то, о чем она мечтала много лет, произошло так быстро. Мэтт всегда прекрасно знал, что она чувствует, о чем думает. Неужели он понимает, как она возбуждена? От этой мысли ее бросило в дрожь.
 — Ты без трусиков, — незнакомым голосом сказал он. Карли только вздохнула и покачала головой. Не объяснять же, что никто не надевает трусики под пижаму.
 Она чувствовала, как напряглись его руки, сжимавшие ее гладкие круглые ягодицы, и через секунду Карли обнаружила, что сидит на Мэтте верхом.
 Она ахнула, задрожала и закрыла глаза. Пылавшее внутри желание лишало ее сил. Последние остатки рассудка исчезли, расплавившись в жидком огне, текущем по ее жилам. Она крепко обняла Мэтта за шею и поцеловала так, словно от этого зависела ее жизнь.
 Он целовал ее, целовал до тех пор, пока у Карли не
 закружилась голова. Ее тело горело, трепетало и было готово на все. Внезапно Мэтт прервал поцелуй и поднял голову. Почему? Что случилось? Она ничего не понимала. Его руки выскользнули из пижамы и упали вдоль тела так, словно вовсе и не обнимали ее секунду назад.
 Ошеломленная, сбитая с толку, Карли открыла глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем она сумела сосредоточиться и увидеть, что Мэтт хмуро смотрит на их переплетенные тела. Его пальцы теребили завязки на пижамных брюках. Так вот оно что! Мэтт хотел раздеть ее. И она тоже этого хочет, поняла охваченная пламенем Карли. Она хочет лежать с ним обнаженная и чувствовать его обнаженное тело на себе и в себе…
 Их взгляды встретились. Глаза Мэтта сузились и блестели, как черный оникс. Он дышал так, словно пробежал— несколько километров, лицо потемнело от страсти. Увидев это, Карли ощутила такое желание, которого не испытывала ни разу в жизни. Она опустила руку, чтобы помочь ему. Должно быть, Мэтт обо всем догадался по выражению ее лица, потому что сменил позу, приподнял Карли и дернул ее пижаму вниз. Карли потеряла равновесие. Мэтт попытался ее удержать, но дело кончилось тем, что они оба очутились на полу.
 Это нельзя было назвать падением. Карли приземлилась прямо на него и не ушиблась. Однако ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Потом она подняла голову и посмотрела на Мэтта. Он лежал на ковре навзничь, с открытыми глазами, тяжело дышал, но не делал попытки продолжить то, на чем они остановились.
 — Это завязка, — пробормотала Карли, довольная, что вспомнила причину падения. Она попыталась приподняться, но руки Мэтта обхватили ее бедра и помешали этому. Видя, что Конверс молчит и странно смотрит на нее, Карли приписала это падению и объяснила: — Мои штаны. Они на завязке. Нужно только развязать и…
 Она осеклась, увидев, что Мэтт нахмурился. Как видно, он еще не пришел в себя. Действуя по принципу «больше дела, меньше слов», Карли опустила руку, чтобы развязать пижаму самой. Кроме того, ее возбуждала мысль сбросить с себя одежду и лечь на полностью одетого Мэтта. В ее воображении никогда не возникало более эротичной картины. Сейчас она только…
 — Подожди. Остановись. Нет!
 Его протест был не совсем внятным, но решительным. Мэтт схватил ее за руки и удержал от дальнейших действий. Карли посмотрела на него с удивлением. Глаза Мэтта потемнели, лицо пылало, и тем не менее он повернулся вместе с Карли на бок и отстранился от нее. Теперь они лежали на ковре лицом к лицу, но соприкасались только их сомкнутые руки.
 По выражению его лица Карли поняла, что это вовсе не прелюдия к сексуальным играм.
 — Мэтт?
 Он сморщился, как от боли.
 — Мы не станем этого делать, — мрачно и решительно сказал он и повторил с расстановкой: — Мы… не… станем.
 Он отпустил ее руки, сел, а затем резким движением поднялся на ноги. Изумленная Карли тоже села и, глядя на него снизу вверх, уперлась ладонями в пол и вытянула ноги.
 —Мэтт… — Чтобы встретить его взгляд, пришлось задрать голову. Конверс переступил с ноги на ногу, чувствуя себя крайне неловко, а потом сунул руки в карманы и сделал шаг назад.
 —Послушай, однажды мы уже совершили эту ошибку. — Мэтт смотрел на нее с опаской, как на готовую взорваться бомбу. Увидев, что он попятился еще дальше, Карли захлопала глазами. — Не стоит ее повторять. Мы друзья, Кудряшка. Друзья. Это не для нас.
 —Что? — Она все еще ничего не понимала:
 —Черт побери, за то, что я сделал в прошлый раз, ты злилась на меня целых двенадцать лет, — быстро сказал он, шагнул к двери и начал шарить по ней в поисках ручки. — Ты слишком много для меня значишь. Есть множество женщин, которых я могу трахать. Но ты — моя единственная подруга.
 —Что?! — теперь она поняла. Этот подлый сукин сын оставляет ее с носом.
 —Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему, — сказал он, открывая дверь. — Ты тоже захочешь этого, когда как следует подумаешь. — Мэтт толкнул дверь задом и вышел в коридор, где было темно, как в пещере. — Увидимся позже, — сказал Конверс и закрыл дверь.
 Вот и все. Короткий щелчок — и нет Мэтта.
 Карли не могла этому поверить. Он ушел, бросил ее на полу в своей темной спальне, одиноко сидевшую в середине уродливого бежевого ковра, изнывавшую от желания, с котом, подсматривавшим за ней из-под кровати. Прошло несколько минут, прежде чем шок уступил место стыду и гневу.




  Глава 13 


 Когда на следующее утро Карли спускалась к завтраку, слово «гнев» не описывало и десятой доли владевших ею чувств. С одной стороны, разочарование вытеснило из ее головы воспоминания о других событиях прошедшей ночи. С другой, она так злилась на Мэтта, что почти не сомкнула глаз. Кроме того, выбитый из колеи Хьюго норовил при каждом движении Карли улечься сверху, а стоило задремать, он, как котенок, начинал уминать ее, выпуская свои острые когти. Не способствовало сну и то, что тело все еще ныло и пульсировало, тоскуя по Мэтту. В довершение картины она злилась на себя почти так же, как на Мэтта. Она ведь прекрасно знала цену этому красивому, сексуальному подлому сукину сыну. О чем она только думала?
 Неприятная правда заключалась в том, что она не думала вообще. Чувства и эмоции захлестнули ее с головой. Карли была уверена, что во всем виновата целомудренная жизнь, которую она вела в последнее время. Около восьми часов Карли отказалась от попыток уснуть и наконец вспомнила, что она находится в доме Мэтта. Это означало, что хозяин ждет ее внизу. Сначала Карли испугалась. Она была сыта этим подлым сукиным сыном по гроб жизни. Но чем больше она думала о нем, тем сильнее крепла ее решимость. Она больше не станет молчать. Хватит! Новая Карли не имеет со старой ничего общего. Пора высказать этому ублюдку все, что она о нем думает.
 И это будет очень приятно.
 Карли тщательно выпрямила и высушила волосы, но, когда посмотрела в зеркало, ее решимость поколебалась. Увиденное отнюдь не прибавило ей уверенности в себе. Новая Карли представлялась ей гораздо красивее, моложе и сексуальнее. Но сейчас пришлось признать, что новая Карли выглядит точно так же, как выглядела старая, если спала три часа в сутки. От недосыпа и плохого настроения у нее всегда краснели глаза, под ними появлялись синяки, а кожа становилась блеклой. Впрочем, сегодня плохое настроение было ей только на руку. Она в последний раз поговорит с этим подлым сукиным сыном, даст ему несколько полезных советов, а потом велит держаться подальше и скажет, что больше не хочет его видеть.
 Если ему нужны подруги, пусть смотрит телевизор. Представив себе эту картину, Карли пошла к лестнице. Высоко подняв голову и держась за перила (имиджу спокойной, уверенной и владеющей собой женщины сильно повредило бы, если бы она полетела кувырком), Карли поискала взглядом своего врага. Но гостиная была пуста.
 Не дав воли разочарованию, она расправила плечи и устремилась на кухню. Судя по запаху еды и голосам, там собрались все обитатели дома. Возможность устроить Мэтту скандал на глазах у всех показалась ей соблазнительной, но никто, кроме них с Мэттом, не должен был знать о том, что он возбудил ее и бросил. Следовательно, требовалось вежливо спросить, не могут ли они поговорить с глазу на глаз.
 Карли растянула тщательно накрашенные губы в приятной улыбке и пошла на кухню, жалея, что не надела что-нибудь более нарядное, чем белые брюки-капри и оранжевая майка, на груди которой были изображены алые губы, сложенные для поцелуя.
 Ее встретила веселая смесь звуков: бульканье чайника на плите, звяканье посуды и непринужденная скороговорка. В воздухе стоял запах оладий, сиропа, яиц, бекона и кофе. В другой обстановке у нее заурчало бы в животе, но только не теперь. Карли была так зла на Мэтта, что не ощущала и намека на аппетит, вся в предвкушении возможности расквитаться с этим гнусным обманщиком.
 Она остановилась на пороге и обвела взглядом комнату, битком набитую людьми. Мэтта среди них не было. Возможно, это и неплохо, после секундного раздумья решила она. Они найдут другое место, где можно будет уединиться и сказать Мэтту пару теплых слов.
 Сандра, облаченная в черные брюки и черную майку навыпуск, стояла у плиты, повернувшись спиной к дверям. Она чувствовала себя как рыба в воде и что-то помешивала ложкой в кастрюле. Казалось, события прошедшей ночи ее ничуть не волновали.
 Лисса, в ярко-зеленом летнем платье, держалась за спинку деревянного кресла, в котором сидела другая девушка, похожая на Лиссу как близнец, хотя и была немного выше и стройнее. Ее черные волосы, в отличие от распущенных волос сестры, были собраны в гладкий узел на затылке. Она хмуро смотрела в раскрытый альбом с образцами тканей, лежавший на круглом кухонном столе.
 Рядом с ней сидела женщина примерно одного возраста с Карли, одетая в белую шелковую блузку без рукавов, с жемчужинками в тщательно завитых волосах медового цвета. У нее была стройная фигура и тонкие черты лица.
 По другую сторону от блондинки сидел молодой мужчина, черты лица которого, а также цвет волос и глаз свидетельствовали о том, что они с этой женщиной состояли в близком родстве.
 С противоположной стороны стола завтракали облаченные в форму помощники Мэтта — крупный, коренастый Антонио, знакомый Карли по событиям прошедшей ночи, и гораздо более молодой мужчина с коротко стриженными рыжими волосами. Антонио с аппетитом доедал оладьи, второй помощник, судя по всему, уже наелся; рядом с ним стояла пустая тарелка.
 Третья девушка с короткими черными волосами, последняя и, видимо, старшая из сестер Мэтта, стояла у холодильника с пакетом апельсинового сока в руке. Юбка ее бирюзового платья едва достигала колен.
 И только тут до Карли дошло, что сегодня воскресенье, а воскресное утро в Бентоне всегда отводилось для посещения церкви. Все, кроме помощников шерифа, принарядились. Карли подумала, что когда-то и она не пропускала ни одной воскресной службы, и ощутила укол вины. Бабушка, столп общины Первой баптистской церкви Бентона, позволяла ей пропустить воскресную службу только в случае тяжелой болезни с высокой температурой. Уехав в колледж, Карли отвыкла от этого. А после выхода замуж посещала церковь только во время свадеб и похорон.
 «Теперь я взрослая, — напомнила Карли девочке, которая еще жила в ее душе. — Я вернулась в Бентон, но это не значит, что я стала прежней. Черт побери, я могу делать все, что хочу».
 Например, не идти в церковь. По крайней мере сегодня. В конце концов, у нее еще вещи не распакованы, да и вообще дел хватает.
 Карли еще раз оглядела комнату и пришла к неутешительному выводу, что первое впечатление ее не обмануло. Мэтта здесь действительно не было.
 —Давно я так вкусно не завтракал, — сказал Антонио Сандре, расправившись с последней оладьей.
 —Ни за что не надену розовое платье цвета жевательной резинки! —с отвращением сказала девушка с узлом иссиня-черных волос. — То платье подружки невесты, которое я примеряла, было темно-зеленым.
 —Я бы не назвала этот цвет цветом жевательной резинки, — слегка обиженным тоном ответила блондинка. — А темно-зеленый цвет годится только для осени. Платье то же самое, только цвет более подходящий.
 — Дани, почему бы тебе не попробовать? Может быть, жвачно-розовый — действительно твой цвет, — с улыбкой сказала Лисса.
 Дани (Карли вспомнила, что так звали среднюю сестру Мэтта) сердито покосилась на Лиссу.
 — Тебе предстоит надеть то же самое.
 — Спасибо за завтрак, мисс Камински. Было очень вкусно, — сказал второй помощник шерифа, меняя тему разговора.
 — Просто Сандра, — ответила та. Потом она повернулась к Антонио и приторным до отвращения голосом спросила: — Хотите еще яичко? Или порцию оладий?
 Карли навострила уши. Похоже, Сандра положила на Антонио глаз. Если так, то битвы из-за возвращения в Чикаго, к которой она, не без внутреннего содрогания, готовилась, может, и не будет. Их бизнесу это явно на руку, чего нельзя сказать о талии Антонио. Тех, кто ей нравился, Сандра откармливала, как рождественских гусей.
 — Не могу, — с огорчением ответил Джонсон, похлопывая себя по туго набитому животу. — И так с трудом справился. С удовольствием съел бы еще, но…
 — Неужели наелся? — спросил его второй помощник. — Не верю собственным глазам.
 — Лучше помолчи, Толер, — нахмурился Антонио. — Иначе в следующий раз сам будешь выгонять енота с чердака миссис Николе.
 —Эрин, ты не нальешь мне сока? — спросил мужской клон блондинки.
 —Конечно, милый. — Девушка с короткими черными волосами улыбнулась и подошла к нему. Эрин была старшей из сестер Мэтта. Карли узнала ее, хотя стоявшая перед ней хорошенькая маленькая женщина ничем не напоминала вечно чумазую болтушку, которая ей запомнилась.
 —Разве ты не хотела, чтобы галстуки и камербанды мужчин были в тон платьям подружек невесты? — спросила Лисса, глядя на Эрин.
 —Обычно так и делается, — ответила блондинка, не дав открыть рта Эрин, которая наливала сок.
 Лисса и Дани обменялись взглядами.
 —Мэтт будет потрясающе выглядеть в жвачно-розовом, — серьезно сказала Лисса, и сестры покатились со смеху.
 —Коллин тоже наденет розовое, — сказала Эрин, призвав их к порядку осуждающим взглядом.
 —Уж Коллин-то что хочешь наденет, — пробормотал второй помощник шерифа. Возможно, он надеялся, что его ядовитого тона никто не услышит, и голоса не понизил. Все посмотрели в его сторону и только тут заметили стоявшую в дверях Карли.
 —О, привет! — с улыбкой воскликнула Лисса. Ее глаза лукаво блеснули. — Будешь завтракать?
 Все дружно уставились на Карли.
 —Нет, спасибо, — ответила она, внезапно ощутив неловкость. Мэтта в доме явно не было, а все остальные, не считая Сандры, были ей почти совсем незнакомы. Сандра же в знак приветствия только помахала ей ложкой и снова занялась готовкой. Вспомнив о своей миссии, Карли вошла на кухню и решительным тоном спросила:
 —Мэтт здесь?
 —Нет и скорее всего не вернется до вечера, — ответила Эрин, беззастенчиво рассматривая ее.
 Эта новость расстроила Карли, хотя она и испытала некоторое облегчение. Ее желание перестать быть хорошей девочкой еще не ослабело, но Карли боялась, что это может случиться. От природы она была отходчива и знала, что новая атака потребует от нее больших затрат психической энергии.
 —Он, наверное, рано ушел на работу? — спросила она.
 —Да, очень рано. Около пяти утра. Он уходил как раз тогда, когда я вернулась. — Дани состроила гримасу.
 «Что ж, это утешает», — подумала Карли. Закончив рассматривать незнакомку, Дани обменялась многозначительным взглядом с Лиссой.
 —Если ты пришла в пять утра, то я понимаю, почему у него было плохое настроение, — сказал Антонио, сердито направив вилку на Дани, которая показала ему язык.
 —Мне далеко до Эрин. Та вообще не пришла домой. Точнее, вернулась час назад. И лишь потому, что нужно было переодеться перед посещением церкви, — сказала Дани.
 Эрин покраснела. Два молодых человека, сидевшие за столом, нахмурились. Блондинка злобно покосилась на Дани. Рыжий, симпатичный помощник шерифа уставился на Эрин во все глаза. «Ого, тут что-то не так», — подумала Карли. Но, к счастью, их проблемы ее не касались.
 — Замолчи, Дани, — сказала Эрин, сердито глядя на сестру.
 Тем временем блондинка пристально смотрела на Карли. Та почувствовала ее взгляд и подняла глаза.
 —Я знаю тебя, — внезапно сказала блондинка. Карли поняла, что она права. Потому что она сама присмотрелась к блондинке и тоже узнала ее.
 —Ты — Карли Линтон, — сказала светловолосая.
 —А ты — Шелби Холкомб, — ответила Карли. Шелби была старше ее на два года. В школе она была заводилой. Королевой красоты. Мисс «Самая Популярная Девушка».Чудесные волосы. Чудесные зубы. Прилежная кудрявая маленькая Карли не попадала в поле ее зрения. А Карли выделяла Шелби из остальных школьных суперзвезд (на которых рядовые ученики с завистью смотрели издалека) лишь потому, что Шелби была неравнодушна к Мэтту.
 Когда Карли только стала старшеклассницей, Шелби училась в предпоследнем классе, а Мэтт — в выпускном. Шелби упорно преследовала Мэтта, но ей помешала добиться своего красавица Илайза Нокс.
 Карли и в голову не приходило, что она когда-нибудь будет благодарна ненавистной Илайзе Нокс, однако это случилось. По крайней мере Илайза не дала Шелби заарканить Мэтта.
 Но теперь Илайзы рядом не было, и Шелби, кажется, в конце концов удалось добиться своего. Иначе с чего бы она сидела здесь в воскресное утро, завтракала за столом Мэтта и разговаривала с его сестрами как близкий человек? Карли вспомнила слова Лиссы о том, что Мэтт никогда не приводил домой своих девушек и что Шелби умрет, узнав, что он это сделал. Только теперь Карли поняла, что речь шла именно об этой Шелби, мисс Королеве Вселенной.
 Если Мэтт говорил правду и Карли была его единственной подругой, то Шелби явно была одной из его женщин — или одной-единственной женщиной, — которых он трахал.
 Эта мысль взорвалась в ее мозгу как сигнальная ракета в чернильно-черном небе.
 Первым делом Карли решила, что убьет его. Как он смеет изменять ей с Шелби? Но когда прошел первый шок, она взглянула в лицо ужасной правде: все было как раз наоборот. Если сейчас Мэтт трахается с Шелби, то он изменял ей с Карли.
 «Я убью его», — снова подумала Карли.
 То, что она и так собиралась его убить, роли не играло. Теперь, когда вероломство Конверса стало очевидным, она готова была убить его дважды.
 —Ты надолго приехала? — спросила Шелби, чуть нахмурясь.
 —Надеюсь, что навсегда. — Карли выдавила вежливую, как ей казалось, улыбку.
 —Мы открываем гостиницу с завтраками, — пропела Сандра. Заявление, говорившее о том, что подруга раздумала возвращаться в Чикаго, должно было обрадовать Карли, но отчего-то не обрадовало. В данный момент ее могло порадовать только одно: если бы Мэтта четвертовали у нее на глазах.
 —В смысле завтраков можете рассчитывать на меня, — сказал Антонио, наконец откладывая вилку. Сандра лучезарно улыбнулась ему.
 —Ой, я забыла познакомить тебя с присутствующими, — сказала Лисса, обращаясь к Карли. Девушка была явно очень довольна, но Карли решила, что причину этой радости ей лучше не знать. — Шелби и нас ты уже знаешь. Значит, остаются помощники Мэтта Антонио Джонсон и Майк Толер, а также брат Шелби Коллин, он же жених Эрин. Впрочем, если ты знаешь Шелби, то, наверное, знаешь и Коллина.
 —Я познакомилась с Антонио сегодня ночью, — сказала Карли, не упомянув о том, что тот напугал ее до смерти. Джонсон кивнул ей. Сегодня у него было довольное выражение лица, туго набитый живот, и он выглядел не страшнее Санта-Клауса. Карли улыбнулась
 Майку Толеру, который пробормотал «очень приятно», а потом сказала Коллину: — Кажется, я тебя помню.
 —А если и нет, невелика беда, — откликнулся Коллин. — Я на семь лет младше Шелби, так что…
 —Если мы не хотим опоздать в церковь, то пора выходить. — Шелби бросила на брата осуждающий взгляд и поднялась на ноги. Упоминание о ее возрасте ей было явно неприятно. Вспомнив, что сама она младше Шелби на два года, Карли довольно улыбнулась. Было приятно знать, что хоть в чем-то ей удалось утереть нос мисс Королеве Вселенной.
 Явно согласные с замечанием Шелби, все дружно встали и начали готовиться к выходу. Пока убирали со стола, Карли заметила, что за прошедшие годы Шелби стала как-будто выше и стройнее. На ней была элегантная черная юбка, белая блузка и белые туфли на высоких каблуках. От недавнего удовлетворения Карли тут же не осталось и следа. Она разозлилась, но не призналась в этом чувстве даже самой себе. Если Мэтту нравятся высокие стройные женщины, которые выглядят так, словно рекламируют аэрозоль для волос, лично ей нет до этого никакого дела.
 У маленькой худышки Карли выглядеть элегантно было столько же шансов, сколько у Хьюго научиться летать. Естественно, это только усиливало ее досаду. Когда она сбежала по лестнице, держа в одной руке Хьюго, а в другой тяжелую сумку, которую она волочила по ступенькам, ее досада достигла апогея. Приходилось признать, что элегантность не входит в состав ее многочисленных достоинств.
 А вот Шелби могла служить эталоном элегантности.
 Эта мысль разозлила Карли до такой степени, что она, заставив себя вежливо помахать хозяевам, совсем неэлегантно залезла в кабину «Ю-Хола», шлепнула Хьюго, попытавшегося удрать, и стала ждать, когда Сандра закончит о чем-то вполголоса разговаривать с Антонио через опушенное стекло. Когда Карли наконец завела двигатель и выехала на аллею, у нее вспотел лоб. Она весело помахала гибким, стройным сестрам Конверс, шикарной Шелби и ее красивому брату, впятером садившимся в солидный черный седан, но при выезде с аллеи срезала угол и задела почтовый ящик Мэтта.
 Впрочем, если называть вещи своими именами, то не задела, а полностью сбила.
 —О боже, — сказала Сандра, когда металлический цилиндр с грохотом полетел куда-то вбок, а деревянный столб, не выдержав напора, затрещал и рухнул наземь. — Ты не можешь вести машину.
 —Ты тоже! — отрезала Карли, испытав облегчение от того, что можно больше не притворяться довольной жизнью. — Помалкивай насчет ящика, ладно?
 Быстрый взгляд в зеркала бокового и заднего вида позволил Карли убедиться, что ни семейство Мэтта в черном седане, обогнавшее их и уже выехавшее на улицу, ни два помощника шерифа, которые настояли на том, что проводят их до дома бабушки Карли, и теперь ждали в патрульной машине, не видели ее конфуза, потому что громоздкий трейлер перекрывал им обзор.
 Если бы почтовый ящик принадлежал не Мэтту, Карли поискала бы хозяина дома, призналась в содеянном и предложила оплатить ремонт ящика. По крайней мере оставила бы записку со своими именем и адресом. Но поскольку ящик был собственностью Мэтта, она не собиралась ничего делать. Вместо этого она прибавила газу и понеслась по улице, оставив сломанный ящик позади вместе со своими воспоминаниями.




  Глава 14 


 — Кажется, это называется «скрыться с места происшествия», — поежилась Сандра. — Тем более что это почтовый ящик самого шерифа. Раздавить почтовый ящик шерифа, а потом уехать… Мне это не нравится.
 —В гробу я видала этого шерифа вместе с его ящиком, — ответила Карли, прибавив скорость.
 —Ай-яй-яй, кажется, сегодня кто-то встал не с той ноги. — Сандра подняла бровь и посмотрела на нее искоса. — Или запал на красивого шерифа.
 Когда трейлер, пулей вылетевший из жилого квартала на шоссе, тряхнуло и подбросило, Сандре пришлось ухватиться за свисавший с потолка ремень, но это было простым совпадением и не имело никакого отношения к ее реплике.
 —А кто-то сегодня утром собирался вернуться в Чикаго. Кто-то говорил, что не любит дома с привидениями, — мстительно парировала Карли.
 —Я решила дать Бентону еще один шанс, — с невинным выражением лица ответила Сандра. Впрочем, Карли, которая хорошо знала свою подругу, не так-то легко было провести.
 —Или, может быть, кто-то запал на красивого помощника шерифа? — фыркнула она и, заложив крутой вираж, на полной скорости ворвалась в маленький деловой центр Бентона — к счастью, пустынный, поскольку большинство жителей были в церкви.
 При этом Сандра вцепилась в ремень, а Хьюго изо всех сил впился когтями в сиденье.
 — Ты хотела сказать, голодного помощника шерифа, — сказала Сандра, выровняв дыхание. — Нет, я не обольщаюсь. Каждому свое. Ты будешь охотиться на красивых, я — на голодных; глядишь, кого-нибудь да поймаем.
 — Я не собираюсь никого ловить. — А я собираюсь… Эй, стой! Предупреждение запоздало. Карли уже нажала на тормоз. Она сделала бы это и раньше, но лишь в последнюю секунду обнаружила, что в Бентоне появился новый светофор. Да и заметила она это только потому, что возле светофора остановилась машина помошников шерифа, которые, слава богу, не догадывались о том, что происходит у них за спиной.
 —У тебя плохое настроение? — Трейлер со скрежетом затормозил в нескольких сантиметрах от бампера патрульной машины. — Знаешь, движение сейчас не слишком сильное, дождя нет, и светло. Может быть, мне сесть за руль?
 —Спасибо. Только под страхом смертной казни. Мое настроение тут ни при чем. Просто хочется как можно скорее выбраться из этого проклятого трейлера.
 Она не лгала. Кондиционер был сломан, в лобовое стекло ярко светило солнце, и в кабине стояла страшная жара. Карли боялась открыть окна больше, чем на несколько сантиметров, потому что Хьюго явно намеревался покинуть трейлер при первой же возможности. Они плавились, как кубики льда в июле.
 — Я тебя понимаю, — со вздохом заметила Сандра, отталкивая от себя Хьюго.
 Зажегся зеленый свет, и машина помощников шерифа двинулась вперед, словно они не заметили, что всего минуту назад счастливо избежали ДТП. Карли понадобилось несколько секунд, чтобы также стронуться с места.
 Справа показалась Первая баптистская церковь. Это было маленькое кирпичное здание с высоким шпилем и автостоянкой, размеры которой вполне позволяли разбить здесь стадион. Стоянка была полна до отказа. Карли нажала на газ.
 —Если ты когда-нибудь захочешь снова выйти замуж, этот кот может стать проблемой. Большинство мужчин не любят кошек.
 —Тем хуже для них. Любишь меня — люби и моего кота… — Карли сделала паузу и отвела от губ хвост Хьюго. — Кроме того, я больше не хочу замуж. Сыта по горло.
 — Да уж, — мрачно кивнула подруга.
 Сандра тоже никак не могла оправиться от собственного неудачного брака. Когда Карли четыре года назад открыла ресторан «Трихаус», первой, кого она наняла, стала Сандра. Ей в ту пору исполнилось тридцать два, и она вела бракоразводный процесс. Эта была мрачная, подавленная и упавшая духом женщина, разуверившаяся в себе и в жизни.
 Официанткой Сандра оказалась отвратительной, к посетителям ее нельзя было подпускать на пушечный выстрел. Однажды она сказала клиенту, пожаловавшемуся на неприятный запах соуса, что вонять в «Трихаусе» может только он сам. Если он пойдет домой и примет душ, то и вонять не будет.
 Карли была готова ее уволить, но как-то в субботу ее разорительно дорогой и заслуженный шеф-повар устроил очередную сцену и ушел, хлопнув дверью. Карли, сама отправившись на кухню, где царил ад кромешный, отчаянно пыталась выполнить оставшиеся заказы, когда вдруг Сандра, обозвав порцию бефстроганов «собачьей радостью», локтем отпихнула от плиты растерявшегося второго повара и начала готовить сама.
 Не прошло и нескольких часов, как Карли, в изумлении наблюдая за официантами, которые не успевали обслуживать довольных посетителей, вдруг поняла, что присутствует при рождении кулинарного гения. С тех пор они подружились. Сначала Карли помогала Сандре пережить развод, потом Сандра помогала ей сделать то же самое. Они вместе руководили рестораном, вместе потеряли свои сбережения и вместе решили начать новую жизнь.
 Два дня назад Карли оставила тесную квартирку, в которую переехала после развода, когда ее роскошные апартаменты были проданы. Сандра, в свою очередь, покинула маленький домик, в котором она последние три года жила с теткой и двоюродным братом. Подруги погрузили все свои пожитки во взятый напрокат «Ю-Хол» и взяли курс на Бентон, штат Джорджия.
 Слава богу, теперь мир и покой были восстановлены. Во всяком случае, так казалось совсем еще недавно. После недолгого раздумья Сандра заметила:
 —Ладно, может быть, мы не захотим выходить замуж. Но это не значит, что мы должны сторониться мужчин. Они симпатичные. Во всяком случае, гораздо симпатичнее вибратора.
 —С чего ты это решила?
 —Вибратор не делает подарков. И не массирует тебе стопы. Только не говори, что ты не хочешь поиграть в кошки-мышки с этим красавцем-шерифом. Я видела, как ты на него смотрела.
 —Черт побери, Сандра… — Поняв, что отпираться бесполезно, Карли вздохнула и решила прибегнуть к полуправде. — Да, он красивый мужчина. Ну и что? В данном случае внешность обманчива. Поверь мне. Уж я-то знаю.
 —Дело твое, — с сомнением протянула Сандра и ухватилась за ремень, когда Карли снова резко свернула. — Лично я думаю, что мужчины похожи на туфли. Не так легко найти нужную пару. А если нашла, то хватай быстрей, пока это не сделал кто-нибудь другой.
 —Хорошая философия. — Если мужчины напоминали обувь, то Мэтт наверняка был выходными туфлями на шестидюймовых каблуках, шикарными, сексуальными, но дьявольски неудобными. Она не собиралась его примерять. Ни за что на свете. И почему она вообще подумала о Мэтте?
 — Возьмем Антонио. Он — Лев. Я спросила. Сочетание Льва с Рыбами высекает искры. Не знаю, как ты, а я не прочь высечь несколько искр. — Сандра покосилась на подругу. — Ты знаешь, когда день рождения у шерифа?
 Конечно, Карли знала. Шестнадцатого ноября. Много лет ее главной заботой был выбор подарка для Мэтта.
 — Понятия не имею, — солгала она. — Кстати, когда ты спрашивала Антонио о его дне рождения, тебе не пришло в голову спросить, не женат ли он? У Сандры отвисла челюсть.
 —Забыла… Господи, как я могла?
 —Потрясающе. Впредь тебе стоит подумать о приоритетах.
 «Ю-Хол» сделал еще один поворот, и на холме справа показался дом бабушки… Впрочем, теперь это был ее собственный дом, но Карли никак не могла к этому привыкнуть. При солнечном свете большой белый особняк, окруженный старыми деревьями, казался живописным, уютным и вовсе не страшным.
 Вспомнив взломщика и события прошедшей ночи, Карли едва заметно поежилась, но потом увидела машину помощников шерифа, остановившуюся у подножия холма, и напомнила себе, что Мэтт и его люди обыскали дом и, видимо, не нашли ничего особенного. Если бы у Мэтта возникли малейшие подозрения, что в доме небезопасно, он сразу же сказал бы об этом. Подумаешь, кто-то забрался на ее участок… Черта с два она позволит этому человеку помешать ей начать новую жизнь!
 Когда Карли подъехала к машине, помощники шерифа вылезли и пошли к ним. Широкий, как сарай, с резкими чертами лица, Антонио кисло смотрел на трейлер. Майк прикрыл глаза рукой. Хорошо сложенный и довольно красивый, несмотря на свой рыжий ежик, Толер тоже уставился на «Ю-Хол».
 —Они в самом деле чем-то недовольны, или это мне только кажется? — спросила Карли, припарковавшись.
 —Может быть, они знают про почтовый ящик, — сказала Сандра, с тревогой следя за их приближением.
 —Как они могли… — Карли осеклась и вскрикнула, когда Сандра открыла дверцу. Но было слишком поздно. Почуяв близкую свободу, Хьюго пулей вылетел наружу.
 Карли попыталась схватить его, промахнулась и сокрушенно вздохнула.
 — Извини. — Сандра состроила сочувственную гримасу и вылезла из машины.
 — Ничего страшного, — пробормотала Карли. Пока поблизости не было дьявольской собаки, Хьюго ничто не грозило.
 — Это был тот самый кот? — с интересом спросил Майк.
 — Да, — закатив глаза, ответила Сандра.
 — О господи, я его помню. — Майк улыбнулся. — Видели бы вы, как Мэтт…
 Толер умолк, потому что Антонио ткнул его локтем в бок. Майк схватился за ребра и обиженно посмотрел на напарника. Но через мгновение снова улыбнулся.
 —Хотите, чтобы мы его поймали? — спросил Антонио, глядя на Карли. Улыбка Майка тут же исчезла, его лицо приняло тревожное выражение. Но огорченная Карли так и не поняла, почему. Она тяжело вздохнула.
 —Нет. Все будет в порядке.
 Собственно говоря, бедный Хьюго находится в том же положении, что и она сама, подумала Карли. Жизнь, к которой он привык, кончилась. Придется приспосабливаться.
 — Знаете, скорость передвижения транспорта в черте города ограничена сорока километрами в час, — тщательно придерживаясь нейтрального тона, сказал Антонио. — Мы решили, что вы не видели знаков.
 Сандра издала неразборчивый звук.
 — Нет, не заметила, — чистосердечно призналась Карли. Она сделала открытие: злость ослепляет человека, и ему становится не до таких мелочей, как дорожные знаки.
 Антонио кивнул и переключил внимание на Сандру. Карли вылезла из трейлера.
 Она пригладила пальцами волосы, отвела локоны от лица и шеи, надеясь, что станет прохладнее, обошла кабину и поискала взглядом Хьюго. Тот как в воду канул. Вчера она сошла бы с ума от беспокойства; сейчас она тоже тревожилась, но уже меньше. Их с Хьюго бросили в воду, и настало время проверить, сумеют ли они выплыть. По крайней мере именно так говорили в дурацких телевизионных ток-шоу, которые Карли слишком часто смотрела после закрытия своего любимого «Трихауса».
 Она состроила гримасу, с тоской вспомнив о своих потерях: ресторане, квартире, машине и банковском счете. И с удивлением поняла, что ничуть не тоскует по Джону и их семейной жизни. Ни капельки. Теперь задним числом она понимала, что их совместная жизнь была бесконечной борьбой за лидерство. Речь шла о деньгах, успехе, положении в обществе, но не о любви и преданности друг другу. Карли вздернула подбородок, расправила плечи и поклялась себе: без Джона она станет той личностью, которой ей всегда хотелось быть.
 Перед ней открылся новый бесконечный мир, полный возможностей, и это было замечательно.
 Карли обошла машину и услышала, как Сандра сказала мужчинам:
 —Очень любезно с вашей стороны. В благодарность приходите на этой неделе к нам на обед. Вместе с женами.
 —Я не женат, — сказал Майк. — Но обедать приду обязательно.
 —Я тоже, — присоединился Антонио. — В смысле, я вдовец, но с удовольствием приду обедать.
 —Спасибо. — Сандра широко улыбнулась ему и бросила на подошедшую Карли взгляд, равнозначный поднятому вверх большому пальцу. Карли позавидовала подруге: по крайней мере та знала, чего хотела, и собиралась этого добиться.
 —Эти милые мужчины, — сказала Сандра, не сводя глаз с Антонио, — хотят помочь нам разгрузить трейлер.
 —Действительно, очень любезно с вашей стороны, — осторожно сказала Карли, переводя взгляд с одного помощника шерифа на другого. — Но стоит ли? Я не хочу подвести вас. Ведь вы на работе…
 Помощь им, конечно, требовалась, однако она сомневалась, что людям, находящимся «при исполнении», разрешается заниматься посторонними делами.
 — Мы не на службе, — заверил ее Майк. — Кроме того, Мэтт сказал, чтобы мы помогли вам разгрузиться.
 Карли прищурила глаза.
 — Мы сделаем это с удовольствием, — бодро сказал Антонио, неправильно поняв выражение ее лица. — Кстати, о Мэтте. Он только что спросил по радио, не знаем ли мы, кто сбил его почтовый ящик. Один из соседей позвонил ему и сказал, что ящик лежит в его дворе, сломанный пополам. Когда мы уезжали, ящик стоял на месте. Я в этом уверен. Думаю, если бы он лежал во дворе, мы бы его заметили. Вы не видели этот ящик, когда выезжали? Он стоял справа от дорожки.
 Лицо Сандры приобрело такое выражение, словно она проглотила жука.
 —Если бы он был сбит, мы бы тоже это заметили, — сказала Карли, сжав локоть подруги и невинно улыбнувшись. Приятно говорить правду, подумала она. Если бы ящик лежал на земле в тот момент, когда трейлер подъехал к нему, они с Сандрой непременно заметили бы его. Она не хотела признаваться в содеянном. Пусть Мэтт почешется. Это слишком малая плата за нанесенное ей оскорбление.
 —Так я и думал. — Антонио пожал плечами. — Если вы откроете дверь, мы начнем разгрузку.
 Карли сделала глубокий вдох, собираясь отказаться от помощи, организованной Мэттом, хотя та была нужна позарез, но тут Сандра наступила ей на ногу.
 — Ой! — Карли отскочила в сторону.
 —Ох, извини, — с притворным раскаянием сказала Сандра. Она взяла у Карли ключи и с той же обольстительной улыбкой передала их Антонио. — Мы вам очень признательны. Большое спасибо.
 —Пожалуйста. — Антонио и Майк пошли к задней двери трейлера.
 —Ты с ума сошла? Не смей говорить им, что нам не нужна помощь! — прошипела Сандра, когда они с Карли остались одни. — Здесь жарче, чем в духовке, а веши придется таскать в гору. Если хочешь сохранить лицо, можешь упираться рогами сколько влезет, но на меня не рассчитывай… Кстати, чем тебе так не угодил шериф?
 —Не понимаю, о чем ты говоришь.
 —Ага, как же… — Сандра отвернулась, залезла в кабину и вытащила обе их сумки, а заодно неизменную кастрюлю. — Берись за дело, пока они не передумали!
 Карли поморщилась, но, когда взяла свою сумку, была вынуждена признать правоту подруги. Казалось, там лежала пара наковален. Она начала карабкаться на холм. За ней шли Сандра, Майк, нагруженный щетками, швабрами и пылесосом, и Антонио, который нес гору коробок.
 День был не только жарким, но и влажным. Казалось, земля тоже исходила потом. Карли ощущала капли влаги, висевшие в воздухе. Небо было синим и безоблачным. Птицы пели, сверчки трещали, цикады звенели, в воздухе вились тучи москитов. Густая листва задерживала солнечный свет и дарила благодатную тень, но зато задерживала тепло, насекомых и лужи, оставшиеся на память о дожде. Когда Карли добралась до крыльца, она была готова отдать все южное лето за один-единственный порыв прохладного чикагского ветра с озера Мичиган. Она забыла, что июль в Джорджии — это настоящее пекло.
 — Нашла! — ликующе воскликнула Сандра. Обернувшись, Карли увидела, что подруга засовывает сотовый телефон в яркий пластиковый пакет. Сандра пыхтела как паровоз, блестела от пота, ее окружала туча москитов, но она радовалась, как никогда в жизни. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что к чему: к ней спешил Антонио. Вот что делает с людьми страсть. Уф-ф… Карли притворилась, что ждет остальных, поставила тяжеленную сумку, незаметно потянулась и посмотрела на дом. Остроконечная крыша, восьмиугольная башенка, широкая открытая веранда и окна со ставнями были по-своему прелестны. Этот красивый особняк девятнадцатого века можно было легко представить себе небольшой уютной гостиницей. Но краска облупилась, несколько ставен висело на вывернутых петлях, резные столбики, поддерживающие крышу веранды, покосились. Вспомнив ночную капель, Карли подумала о том, что крыша тоже наверняка нуждается в ремонте. Не говоря о водопроводе, электричестве и…
 Внезапно откуда-то донесся громкий лай. У Карли отвисла челюсть. Из-под крыльца выскочил Хьюго; дьявольская собака гналась за ним по пятам. Кот взлетел на веранду. Собака прыгнула за ним. Карли быстро подбежала к не успевшему опомниться Майку, выхватила у него швабру, издала боевой клич, который сделал бы честь предводителю команчей, и бросилась за-щишать своего ненаглядного кота.
 — Хьюго!
 Размахивая шваброй, она поднялась на крыльцо. Тем временем Хьюго сиганул на спинку плетеного дивана. Собака, которая не смогла перехватить его, завизжала, прыгнула на диван, но сорвалась, оставив на дереве следы когтей. Ее заливистый лай эхом отдавался от стропил.
 — Скверная собака! — крикнула Карли и громко стукнула шваброй об пол. Собака тявкнула, а Хьюго, утробно мяукая, устремился к Карли, как мяч, брошенный сильной рукой игрока. Он хотел прыгнуть к хозяйке на руки, но промахнулся и угодил ей в плечо. Карли выронила швабру, попятилась, пытаясь поймать кота, и кубарем покатилась по ступенькам.
 На мгновение мир превратился в цветной калейдоскоп, а потом она шлепнулась на спину в густую траву у подножия крыльца и осталась там лежать, глядя на кружившееся в воздухе облако кошачьей шерсти.
 И вдруг почувствовала, что к щеке прикоснулось что-то теплое и влажное. Она покосилась в сторону и поняла, что смотрит в глаза дьявольской собаки.




 Глава 15


 Собака лизнула ее. Карли увидела тревожные темные глаза, треугольную мордочку, большие уши торчком и ребра, проступавшие сквозь свалявшуюся черную шерсть. Потом собака поджала хвост и бросилась бежать. Когда Карли пришла в себя, она поняла почему.
 — Карли!
 Сандра, Антонио и Майк кинули свой груз и с криками устремились к ней. Если бы Карли могла двигаться, то сама убежала бы вместе с собакой.
 — Ты в порядке? — Сандра чуть не налетела на нее. Антонио и Майк стояли за ее спиной. Все трое тяжело дышали, морщились от сочувствия и смотрели на нее сверху вниз.
 Карли подняла глаза, увидела три мрачных лица, узловатые ветки, густую листву, яркое голубое небо и сделала первый осторожный вдох. Она ощущала запах влажной земли, влажной травы и влажной обуви. От удара о землю у нее в первое мгновение перехватило дыхание. Но теперь легкие работали. Когда они наполнились воздухом, Карли попробовала пошевелить руками и ногами. Слава богу, тело ее слушалось. Может быть, она еще и выживет.
 Под хор причитаний «осторожнее» и «лучше полежать несколько минут» Карли медленно села. Рядом лежала злополучная швабра. Другие швабры, щетки, пылесос, коробки и пакеты валялись там, куда их побросала бросившаяся к ней троица. Обведя взглядом окрестности, она не обнаружила никаких следов ни Хьюго, ни собаки. Истошного лая тоже не было слышно. Было ясно, что собака прекратила погоню.
 Бедная собачка. Она явно умирала с голоду.
 Но это не значило, что она имеет право съесть кота.
 — Не видели, куда побежал Хьюго? — Решив отправиться на поиски, Карли попыталась встать. Три пары рук помогли ей подняться. Она не ушиблась, но за помощь была благодарна. Ноги у нее дрожали. Слава богу, что двор давно не косили. Высокая трава смягчила удар.
 — Он там, — сухо сказал Антонио, кивнув на огромную березу. Карли задирала голову все выше и выше и наконец увидела Хьюго, сидевшего на ветке и смотревшего на нее сверху вниз.
 — Хьюго! Иди сюда!
 Хвост Хьюго презрительно дернулся. Это был единственный признак, что он слышал хозяйку.
 — Дрянной кот, — пробормотала себе под нос Карли.
 — Согласна, — сказала Сандра. Карли метнула на нее сердитый взгляд.
 — Может, подождем немного? А вдруг он сам спустится? — спросил Майк, обменявшись с Антонио мрачными взглядами.
 Карли нахмурилась. Что-то подсказывало ей: мужчины очень не хотят лезть на дерево за Хьюго. Собственно, в этом не было никакой нужды. В отличие от прошедшей ночи теперь она знала, где кот; на дереве ему ничто не грозило. Если он через какое-то время не спустится сам, тогда она и начнет волноваться. Дни, когда Хьюго лениво следил за миром из окна квартиры, кончились. Плюсом было то, что теперь ему приходилось жить, а не созерцать чужую жизнь. Минусом — то же самое.
 — Да, конечно. Я…
 Карли осеклась, когда дверь дома открылась. Краем глаза она уловила какое-то движение, а затем повернула голову и увидела седого мужчину лет шестидесяти. Он был опрятно одет в голубую рубашку с короткими рукавами и темные брюки. Талию опоясывал кожаный ремень с пряжкой. Через секунду к нему присоединился молодой, крепко сбитый светловолосый мужчина в джинсах.
 Карли смотрела на них с удивлением. Кто эти люди и что они делают в ее доме.
 — Почти закончили, — сказал пожилой мужчина, весело помахав им рукой. Потом он присел на корточки и начал что-то делать с дверью. Молодой человек придержал дверь и тоже приветственно поднял руку.
 — Привет, Уолтер. Привет, Барри. — Антонио помахал им в ответ и обернулся к Карли. — Может, войдете в дом и на минутку приляжете?
 — Я в порядке, — ответила Карли, хотя чувствовала, что пара синяков у нее все-таки останется. — Уолтер и Барри?
 — Уолтер и Барри Хиндли, — подтвердил Антонио, когда они все трое повели Карли к дому.
 Уолтер и Барри Хиндли, подумала Карли. Она помнила обоих. Уолтеру принадлежал местный магазин скобяных изделий, где можно было купить не только молотки и гвозди, но также леденцы и комиксы. Все подростки паслись в магазине мистера Хиндли. Барри, единственный сын Уолтера, был классом старше Карли. Впрочем, она мало его знала. Как и он ее. У старшеклассников Карли успехом не пользовалась.
 — Здравствуйте, мистер Хиндли. Привет, Барри, — сказала она, поднявшись на веранду. Ушибленные места начинали ныть всерьез. Ответ на вопрос «кто» был получен. Оставалось выяснить, что они делают в ее доме.
 — Привет, Карли, — ответил Барри, с любопытством разглядывая ее. Он слегка набрал вес, но в остальном почти не изменился.
 — Здравствуй, Карли. — Мистер Хиндли поднял глаза и улыбнулся. Он тоже не изменился, если не считать нескольких лишних килограммов и морщинок. В одной руке он держал коловорот, а в другой — снятую дверную ручку. — Поздравляю с возвращением!
 — Всегда приятно вернуться домой. — Она улыбнулась им обоим, но не смогла удержаться от вопроса: — А что вы здесь делаете?
 — Разве Мэтт не поставил тебя в известность? — удивился Барри. — Он попросил нас зайти и сменить замки. Сказал, что тебе позарез нужны новые.
 — Я бы пришел позже, но днем нам с Эллен привезут внуков, — сказал мистер Хиндли. — Поэтому я не пошел в церковь и притащил с собой Барри.
 — Нет, Мэтт ничего мне не сказал. — Воспользовавшись тем, что Барри придержал дверь, Карли переступила порог и вошла в дом. Слава богу, кто-то догадался спустить жалюзи, и в доме было немного прохладнее, чем снаружи. — Спасибо за то, что согласились пропустить службу. — Она посмотрела на Барри. — Извини, что оторвала от семьи.
 Барри покачал головой и задумчиво улыбнулся.
 — Я не женат. Внуки, о которых говорил папа, — дети моей сестры.
 — Ох… — только и сумела выдавить из себя Карли. Судя по улыбке, Барри сказал это со значением. Но она не испытывала к Хиндли-младшему никакого интереса. У причины отсутствия этого интереса были иссиня-черные волосы и росту больше шести футов, с досадой поняла она.
 — Я поставил тебе прочные замки, — сказал мистер Хиндли. — И укрепил рамы. Теперь в окна никто не залезет. Позже зайдет Рон Грейвс и поставит тебе охранную систему. Как только это будет сделано, в твой дом не заберется сам Гарри Гудини [3] .
 — Охранную систему? — переспросила Карли, сердясь на себя за отсутствие интереса к Барри. Три ее добровольные няньки вошли следом, и в коридоре сразу стало тесно. — Какую охранную систему?
 Мистер Хиндли поправил дверь, зажал ее коленями, нашел карандашную отметку, видимо, сделанную ранее, и пробурил дерево коловоротом. Барри передал ему сверло.
 — Ту самую, о которой говорил Мэтт. Ее поставят сегодня, чтобы ты могла спокойно спать в доме бабушки, — сказал Барри.
 А мистер Хиндли добавил:
 — Сегодня рано утром он позвонил Рону и попросил его сделать это. На случай нового взлома. Мэтт сказал, что это срочно, а Рон ответил, что все закончит еще сегодня.
 Мэтт сказал. Эти слишком часто повторявшиеся слова действовали на Карли как красная тряпка на быка. Она благосклонно посмотрела на Барри. Насколько она помнила, в школе его считали одним из первых красавцев. Было приятно сознавать, что в Бентоне на Мэтте свет клином не сошелся. Но едва она собралась сказать Барри что-нибудь обнадеживающее, как мистер Хиндли включил дрель. Барри подмигнул ей.
 Ладно, парень он был хоть куда, но сейчас она не испытывала к нему никаких чувств. Может быть, потому, что все еще злилась на Мэтта.
 — Если вы не хотите ставить охранную систему, нужно позвонить Рону Грейвсу и сказать, чтобы он не приезжал, — неуверенно промолвил Антонио, увидев выражение лица Карли. Он повысил голос, стараясь перекричать шум дрели. — Но Мэтт сказал, что вы хотите этого!
 — Мы хотим этого, — сказала Сандра, не дав Карли открыть рот, бросила на подругу взгляд, означавший «попробуй только», и оттащила ее в сторону.
 Система, конечно, нужна, хотя она будет стоить целое состояние, злобно подумала Карли. Но Мэтт слишком много на себя берет. Ишь, раскомандовался! Обо всем договаривается сам так, словно она тут уже не хозяйка. Трейлер, замки, а теперь еще и охранная система! Это ее дом, ее дверь и ее трейлер. Мэтт не имеет к ним ни малейшего отношения. До ее жизни Мэтту нет никакого дела. Именно это она скажет ему, как только увидит.
 А когда она с ним разберется, то с удовольствием воспользуется всеми преимуществами холостой жизни.
 По дороге в гостиную Карли мельком глянула на себя в высокое зеркало, висевшее над батареей. Она была готова пройти дальше, но вдруг остановилась как вкопанная, отстранив заботливую руку Сандры.
 Несмотря на все ее отчаянные усилия, постоянное применение фена и чудеса современной химии, ее голова вновь была покрыта кудряшками. Стоило Карли приехать в Бентон, как все вернулось на круги своя.
 — Нет! — с отчаянием прошептала она, глядя в зеркало.
 — Ну, мы пошли разгружать трейлер! — крикнул Антонио под грохот дрели.
 — Замечательно! — преувеличенно весело ответила Сандра. — Я тоже сейчас приду! Только уложу Карли!
 Когда помощники вышли в дверь, над которой все еще колдовали Барри и мистер Хиндли, Сандра снова схватила Карли за руку и буквально втолкнула подругу в гостиную.
 — Только вздумай сказать кому-нибудь, что нам не нужна охранная система! — прошипела Сандра, скрестив руки на груди. Тем временем Карли, которую после увиденного в зеркале оставили последние силы, рухнула на диван. — Я плевать хотела, что ты злишься на красавчика-шерифа. Мне нужна эта система. Тебе нужен твой кот, а мне — безопасность!
 Картина того, как ее лучшая кулинарная половина разворачивается и отбывает в Чикаго, отбила у Карли всякую охоту к сопротивлению. Когда на Сандру накатывало, от нее следовало держаться подальше. Но когда она злилась и боялась одновременно, последствия были непредсказуемы.
 — Ладно, — Карли ответила Сандре столь же сердитым взглядом и попыталась удобнее устроиться на диване. Но насколько она помнила, это было невозможно. Даже если бы у нее не болела от ушибов спина.
 Проклятый диван, набитый конским волосом, был твердым как камень, несмотря на роскошную бархатную обивку. Так что об удобствах следовало забыть.
 — Значит, договорились, — с удовлетворением ответила Сандра и тут же лучезарно улыбнулась Антонио, притащившему в комнату кучу коробок.
 Когда Сандра повернулась спиной, Карли показала ей язык. А потом, стремясь успокоить израненные тело и душу, инстинктивно потянулась за местным эликсиром, который неизменно помогал ей в детстве: взяла мятный леденец, развернула его и сунула в рот.
 Трейлер разгрузили к ужину. Дом наводнили наполовину опустевшие коробки. Одежду положили в сундуки и повесили в шкафы. Полотенца, мыло и туалетные принадлежности заняли свои места в ванных.
 Сняв боль лошадиной дозой тайленола, Карли почувствовала прилив сил. Она распаковала большинство своих вещей и даже постелила себе в детской, которую решила сделать своей спальней. Сандра выбрала другую маленькую спальню, расположенную рядом с детской; следовательно, четыре большие передние спальни можно было сдавать постояльцам.
 Карли заново знакомилась с домом, на первом этаже которого находились шесть комнат и ванная, на втором — шесть спален и две ванных, а третий представлял собой одно огромное помещение. Карли надеялась со временем устроить спальни и там — конечно, если дело пойдет хорошо. Пока что их денег едва хватало на то, чтобы привести в порядок два нижних этажа.
 Следы разгрома, который взломщик учинил в малой гостиной, были ликвидированы, но выщербленные стены требовали ремонта. Все остальное было в относительном порядке. Конечно, переднюю и заднюю гостиные, музыкальный салон (который находился как раз напротив передней гостиной), смежные с ним столовую, кухню и малую столовую следовало отскоблить и покрыть парой слоев краски. Для кухни нужно было приобрести современное оборудование промышленного класса, но почти все их средства должны были уйти на меблировку спален и такую важную вещь, как новая электропроводка.
 Дом, который Карли помнила темным и неприветливым, начинал приобретать для нее совершенно новые черты. Карли казалось, что он проснулся после долгого сна.
 Она сама не знала, как это случилось, но к ужину особняк трещал по швам от людей, умиравших с голоду. Точнее, жаждавших отведать стряпни Сандры. Сама Сандра, больше всего на свете любившая кормить толпы страждущих, стояла у плиты и помешивала аппетитное скампи, сделанное из того, что удалось найти в чулане и морозилке. Карли расположилась за длинной стойкой и готовила салат — единственное, что ей доверила Сандра.
 Салат состоял из помидоров и лука, пожертвованных миссис Нейлор, которая около четырех часов пополудни вместе с дочерью, Мартой Хайкемп, и пожилой подругой перешла через дорогу, чтобы принести Карли в подарок свой знаменитый клубничный торт. По каким-то неясным Карли причинам вся троица решила остаться ужинать. В распоряжении Сандры оказались дары соседского огорода, а торт обрекли на десерт.
 Антонио и Майк тоже были здесь, усталые, но облизывавшиеся в предвкушении вкусной еды. Рон Грейвс, только что закончивший монтировать охранную систему, сделал несколько одобрительных замечаний насчет запаха и с энтузиазмом принял предложение остаться на ужин. Лорен Шулер, заехавшая за сломанным письменным столом тетки, заговорила с Мартой Хайкемп о Четвертом июля, в комитет по празднованию которого входили они обе, и решила, что она тоже не прочь поесть.
 Сестра Мэтта Эрин, ехавшая на какую-то вечеринку, остановилась, чтобы вернуть оставленную Сандрой сережку. Она взгромоздилась на кухонную стойку и весело болтала, явно не выказывая никакого желания уезжать.
 Наблюдая за тем, как она обменивается шутками с Майком, Карли поняла, что девушка сидит здесь только из-за него. Еда Сандры привлекала ее меньше, чем остальных. Учитывая, что Эрин была помолвлена с Коллином Холкомбом, явное удовольствие, которое она испытывала от общения с помощником шерифа, слегка насторожило Карли. Напомнив себе, что проблемы Эрин ее не касаются, она стала резать лук тоненькими ломтиками, как велела Сандра. То, что все здешние жители совали нос в дела друг друга, еще не значило, что она должна следовать их примеру. Да, она вернулась в Бентон, но не собиралась приобретать прежние привычки.
 Все гости были желанными, но неожиданными. Единственным, кого Карли в глубине души ждала — тем более что здесь присутствовали его сестра и помощники, — был Мэтт. Не признаваясь себе самой в том, что она хочет услышать голос Конверса, Карли весь день и вечер ждала его появления и думала, как она будет на него реагировать. Даже шинкуя лук под руководством Сандры, она прислушивалась, не раздадутся ли шаги на крыльце. Накрывая на стол, за которым могла поместиться целая толпа, она поняла, что то и дело косится на дверь.
 Нет, она не хотела видеть его. Просто ждала. А это совсем разные вещи.
 Ярко освещенная, битком набитая людьми столовая ничуть не напоминала комнату ужасов, которой она была ночью. По настоянию присутствующих Карли рассказала о своей встрече со взломщиком и даже нашла в этой истории кое-что смешное. Ужас, испытанный накануне, исчез, и сейчас Карли начало казаться, что ее реакция была чрезмерной. Угол, в котором маячил грабитель, больше не казался зловещим; это был самый обычный угол, где пытался спрятаться неудачливый воришка и где его застали. Все от души смеялись над ролями, которые сыграли Хьюго, Сандра и Мэтт. Потом Майк в красках описал попытки Мэтта снять Хьюго с дерева. Гости хохотали в голос, а затем завязалась непринужденная беседа, в которой приняли участие все, кроме Карл и.
 А Карли в это время вспоминала, как она, испуганная до полусмерти, побежала в темноту, к Мэтту. Как дрожала от страха в его объятиях. Как он привлек ее к себе, утешая, целуя… И как уже позже целовал и ласкал ее в темноте своей спальни.
 А потом ушел. Потому что они друзья и он не хотел испортить их дружбу.
 Когда Карли вспомнила об этом, она снова начала злиться. Раздавленный почтовый ящик — мелочь по сравнению с тем, чего он заслуживал. Он заслуживал… заслуживал…
 Она не могла придумать для него достойную кару. Но когда придумает, Мэтту не поздоровится.
 — Я пойду резать торт, — объявила Карли, взяла свою тарелку и сбежала из шумной столовой на кухню, где царили тишина и покой.
 Она так злилась на Мэтта, на то, что он не помог им сам, а прислал помощников, не пришел есть и даже не поинтересовался, как они устроились, что готова была разреветься. Карли объясняла свое состояние тем, что ей не удалось высказать ему все, что накипело. Поскольку утром последнее слово осталось за ним — и в прямом, и в переносном смысле, — Карли настоятельно требовалось убедить себя в том, что это он не нужен ем, а не наоборот.
 Она стояла у раковины, готовясь выкинуть остатки скампи в ведро, как вдруг заметила, что Хьюго (обнаруживший в себе достаточное количество генов уличного кота, чтобы самостоятельно спуститься с дерева) сидит на холодильнике и пристально смотрит в ближайшее окно. Сначала Карли подумала, что он предался своему любимому занятию — лицезрению птичек. Но поза кота была совсем другой. Во-первых, шерсть на его загривке поднялась дыбом, как головной убор вождя индейского племени могавков, что бывало только в случае крайней тревоги. Во-вторых, он сидел совершенно неподвижно.
 Карли тоже посмотрела в окно. Она видела весь задний двор вплоть до внушительного черного сарая (который сейчас был пуст, если не считать всякого хлама, накопившегося за долгие годы) и раскинувшегося за ним кукурузного поля.
 Дул легкий ветерок; Карли видела, как он шевелил длинные листья кукурузы. Было около восьми вечера, и до наступления темноты оставалось еще часа два. Дневная жара спала, кипящий котел стал похож на теплую печь, и на земле лежали длинные тени. Со стороны кукурузного поля к дому двигалось маленькое черное создание. Оно миновало поляну, исчезло в кустах и появилось снова, стараясь держаться в тени. Потом остановилось, подняло голову, посмотрело на дом и понюхало воздух.
 Дьявольскую собаку выманил из укрытия запах скампи.
 Наверное, она была очень голодной. Карли вспомнила выступающие ребра и темные глаза, которые с тревогой смотрели ей в лицо. Теплый язык, лизнувший в щеку…
 Карли держала в руке почти полную тарелку. Она так ждала Мэтта, что сумела съесть всего пару кусочков. Сейчас ее ужин мог найти лучшее применение, чем быть выброшенным в помойное ведро.
 — Если она гоняется за тобой, это еще не значит, что мы должны дать ей умереть с голоду, — сказала она Хьюго.
 Тот ответил ей возмущенным взглядом и дернул хвостом. Не обращая на него внимания, Карли открыла заднюю дверь и с тарелкой в руках вышла на веранду.
 При виде Карли собака шмыгнула под куст. Было ясно, что она не слишком хорошего мнения о людях. У Карли никогда не было собаки, но, в отличие от Хьюго, она ничего против них не имела. Просто бабушка не разрешала ей заводить домашних животных. Когда у Карли появилась такая возможность, она купила Хьюго.
 А Хьюго питал антипатию к собакам.
 Она спустилась с крыльца, пересекла двор и пошла к кусту калины, под которым исчезла собака. Куст был выше человеческого роста, зеленый, круглый и усыпанный белыми соцветиями размером с теннисный мяч. Карли нагнулась и заглянула под ветки. Сначала она решила, что собака сумела незаметно удрать, но потом заметила жалкое существо, спрятавшееся за стволом и следившее за ней испуганными глазами.
 — Ты голодная? — ласково спросила Карли. — Я принесла тебе поесть.
 Глядя на нее, псина припала к земле. Карли поставила тарелку и увидела, как у собачонки задрожали ноздри.
 — Иди сюда, — сказала она. А затем, вспомнив смешные звуки, которые издавал Мэтт, поцокала языком.
 Как ни странно, это подействовало. Собака поджала хвост, легла на живот и поползла к ней. Карли продолжала подманивать ее, пока псина не добралась до края куста. Здесь она замешкалась, переводя взгляд с еды на Карли, явно пытаясь решить, можно ли доверять этому человеку.
 — Я тебя не обижу, — сказала Карли. — Честное слово.
 И придвинула ей тарелку.
 Собака смерила ее долгим подозрительным взглядом, выползла из-под куста, добралась до тарелки и начала жадно глотать креветки, словно не ела несколько недель.
 У Карли сжалось сердце. Собака была такой худой, что напоминала скелет. Она была крупнее Хыого, но ненамного. Тем более что кот имел добрых три килограмма лишнего веса. Аристократическое происхождение Хьюго было видно с первого взгляда. Как и дворовое происхождение собачонки. Это была самая обычная дворняжка со слишком большими глазами и ушами для такой маленькой треугольной мордочки, с тонкими ногами и мохнатым грязным хвостом колечком. Шерсть у нее была тусклая и спутанная, черная, с маленьким белым пятном на груди.
 Карли протянула руку и погладила животное. Погладила осторожно, потому что собака явно была бездомной, никому не принадлежала, как известно, не любила кошек и могла укусить. После прикосновения собачка оторвалась от дочиста вылизанной тарелки и вскинула голову так резко, что Карли инстинктивно отдернула руку. На мгновение их взгляды встретились. Глаза псины были большими, темными и печальными, словно она знала, что мир — неподходящее место для маленьких, никому не нужных собачек, и смирилась с этим. А затем она еле заметно вильнула хвостом.
 Карли решила, что это добрый знак.
 — Хорошая собака, — прошептала она, подбираясь ближе. Собака снова начала вылизывать тарелку, но когда прикосновение стало более решительным, подняла голову, снова посмотрела на Карли, и ее хвост замелькал в воздухе. Самка, поняла Карли, проведя рукой по животу собачки. Когда она взяла сучку на руки и встала с ней, та дрожала, но не сопротивлялась.
 — Хорошая собака, — снова сказала Карли, бережно прижав ее к себе. Извивавшееся тельце было теплым и удивительно легким. Она ощущала дрожь животного и видела сомнение в устремленных на нее глазах. Было ясно, что собака не привыкла к доброте. Ее живот пересекал глубокий шрам, похожий на только что зарубцевавшийся порез, кожа была покрыта каким-то веществом, делавшим ее почти колючей на ощупь. У нее наверняка были блохи, если не что-нибудь похуже.
 Как ни странно, собака напомнила Карли ее самое. Не ту, которой она была сейчас, а маленькую одинокую девочку, которой была Карли, пока в ее жизни не появилась бабушка. Она вспомнила себя — нелюбимую, голодную, грязную, заброшенную и не доверявшую людям. Она слишком хорошо знала, каково это — быть маленькой и беспомощной.
 — Не бойся, — сказала она, глядя в полные тревоги карие глаза. — Все будет хорошо.
 Собачка негромко заскулила в ответ, как будто что-то поняла. Карли, тронутая как никогда в жизни, крепко прижала ее к себе. Та подняла морду и лизнула ее в подбородок.
 Карли поняла, что теперь они связаны на всю жизнь. Сандра убьет ее. А Хьюго умрет сам от страха и возмущения. Но им придется смириться. Она сохранит эту собаку.
 В один прекрасный день ей самой пришли на выручку. Теперь она выручит из беды эту бедняжку.
 — Тебе нужно имя, — сказала Карли, и вдруг ее осенило. Собачка — сирота, значит… — Энни! Как, подойдет?
 Энни, кажется, сообразившая, что с ней впервые в жизни произошло что-то хорошее, завиляла хвостом, давая понять, что Карли может называть ее как угодно, она согласна на все.
 — Хорошая девочка, — нежно сказала Карли. — Хорошая девочка, Энни.
 И понесла собаку в дом.




 Глава 16


 Наступило Четвертое июля.
 Стоял прекрасный звездный вечер, Карли и Сандра сидели на стеганом одеяле, окруженные веселой толпой, которая собралась на городской площади и дожидалась начала фейерверка. Сандра жевала сандвич с ветчиной. Карли сделала глоток густой кисло-сладкой смеси лимона, сахара, колотого льда и воды, которую они с Сандрой подавали в «Трихаусе» под названием «Лимонный жом».
 Сандра, как обычно, одетая в черное, надела длинные серьги с крошечными светящимися буквами «США». Карли тоже облачилась соответственно случаю. На ней были синие шорты, красная майка, расшитая белыми звездами, и джинсовая бейсбольная шапочка с американским флагом на тулье. Шапочка служила трем целям: демонстрировала ее патриотические чувства, была симпатичной и хорошо прикрывала ее кудри, собранные сзади в конский хвост.
 — Слушай, кажется, шериф догадывается, кто сбил его почтовый ящик. — Голос Сандры звучал тихо; подруга явно не хотела, чтобы их подслушали. Она посмотрела на Карли,а потом отвернулась.
 — Почему ты так думаешь? — спросила Карли. Невинное выражение лица Сандры говорило само за себя. — Ты говорила с Антонио, верно?
 За три дня, прошедших после переезда, Антонио стал такой же неотъемлемой частью их дома, как веранда. Когда он не работал и не спал, то торчал у них на кухне. Но Карли ничего не имела против. Ей нравился помощник шерифа: он был таким надежным и всегда был готов помочь. Например, принес свою косилку и подстриг газон. Кроме того, она была рада, что роман отвлекает Сандру от таких мелочей, как появление в доме Энни. Однако при всех плюсах у Антонио Джонсона был один серьезный минус: этот человек постоянно напоминал ей о Мэтте.
 — О'кей, кажется, он проговорился, когда рассказывал мне, как помогал шерифу заливать бетоном шест для нового ящика. — Голос Сандры был слегка виноватым. — Я подумала, что тебе следует это знать. Понимаешь, он сам сказал это шерифу…
 — И что? — несмотря на все свои благие намерения, Карли не могла не задать этот вопрос. — Что он сказал? В смысле Мэтт.
 Сандра снова посмотрела на нее и замешкалась. Карли ждала.
 — Он сказал: «Эта девчонка была чирьем на моей заднице с тех самых пор, как я впервые ее увидел».
 Карли со свистом втянула в себя воздух.
 — Ах, вот как? — она сердито посмотрела на полицейский участок — длинное и низкое кирпичное здание рядом со зданием пожарной охраны, стоявшее на другом конце площади. Но Мэтта там не было. Он находился где-то здесь, в толпе. Она один раз видела его на расстоянии и решила, что Мэтт не заметил ее. Пока. Но скоро заметит.
 Ее желание перестать быть хорошей девочкой так и рвалось наружу.
 Если не считать этого случая, она не видела Мэтта с той злополучной ночи в его спальне. Если Антонио внушал подозрения своим присутствием, то Мэтт — своим отсутствием.
 Он не приходил, не звонил, не передавал вестей ни через Антонио, ни через сестер, которые то и дело заезжали к ним, ни через местного владельца цветочного магазина, ни по электронной почте, ни через старую добрую американскую почтовую службу.
 Вот и хорошо.
 Нет. Неправда. В этом не было ничего хорошего.
 Возможно, Мэтт избрал молчание своей главной тактикой после жаркой, но мучительной сцены, которая произошла между ними, но Карли это совершенно не устраивало. С тех пор как он закрыл дверь спальни перед ее носом, гнев кипел в ней, словно лава в вулкане. Если она в ближайшее время не получит возможности выпустить пар, то просто взорвется.
 Честно говоря, она пошла на ежегодный бентонский фейерверк только для того, чтобы поговорить с местным шерифом. И мысль об этом возбуждала ее.
 Но вот уже в небо взлетела первая ракета, а Карли так и не сумела высказать Мэтту все, что она о нем думает. Нет, видеть его она видела. Мэтт в полном облачении — форме цвета хаки, со значком и кобурой на боку — был, казалось, повсюду. Повсюду, но только не рядом с ней. Он и его помощники пасли толпу, которая состояла практически изо всех граждан Бентона, к коим присоединились жители окрестных деревень. Пока в ночном небе расцветали красные, белые и синие огненные цветы, служители закона ловко пробирались через островки людей, сидевших на стеганых одеялах, расположившихся в шезлонгах и стоявших повсюду, подняв лица к небу.
 Кроме Сандры, в кружок Карли входили миссис Нейлор, которая уговорила их пойти, ее дочь Марта, семья Марты, а также Лорен Шустер и еще одна школьная подруга Карли по имени Бете Хаскелл, обе с семьями.
 Их группа привлекала к себе большое внимание. Казалось, каждый горожанин, узнав, что Карли вернулась и хочет открыть в доме бабушки гостиницу с завтраками, считал своим долгом высказать свое отношение к этому плану. Барри Хиндли подошел тоже, проявил к ней явный интерес, и Карли снова подумала: как жаль, что злость на Мэтта мешает ей обращать внимание на других мужчин. Хэл Рейнолдс, еще один одноклассник, хотел восстановить знакомство, но Карли не горела желанием делать это. Сандру навестил Антонио, который хотя и был на дежурстве, однако нашел время, чтобы перехватить кусочек съестного и немного поболтать. Сандра светилась от счастья даже тогда, когда он ушел.
 Хорошая новость заключалась в том, что по крайней мере одна из них сумела устроить свою личную жизнь. А плохая — что второй это не удалось.
 После Антонио к ним потянулись и другие помощники шерифа. Они подходили врозь и парами, но каждый нашел время постоять рядом. Карли не сомневалась, что эти визиты вызваны большим портативным холодильником с припасами, собранными Сандрой. Видимо, Антонио шепнул своим приятелям, где можно вкусно поесть.
 Дочь Марты по имени Хизер оказалась подружкой Лиссы Конверс. На этом основании Лисса и ее парень Энди присоединились к компании, уселись на край одеяла и принялись уплетать лимонные коржики. Все это позволяло Карли надеяться, что со временем их маленькую группу почтит вниманием и сам глубокоуважаемый шериф. Но он явно избегал ее, причем сознательно.
 Карли поймала себя на том, что наблюдает не столько за фейерверком, сколько за Мэттом. Этого когда-то первого кандидата на доску объявлений «Их разыскивает полиция» теперь все уважали, многие любили, а некоторые — конечно, женщины — просто не давали прохода. Они тянулись за ним, как хвост за кометой. В этом не было ничего удивительного. Насколько она помнила, Мэтту всегда приходилось отбиваться от поклонниц. Теперь ему было тридцать три, он имел хорошую работу, был холост и так чертовски красив, что умудрялся выглядеть сексуальным даже в форме шерифа. Естественно, это влекло к нему женскую половину города так же, как Хьюго влекло к валерьянке.
 И это злило Карли еще больше. Ах, она — чирей на заднице? Ну, шериф, держись!
 Он даже не помахал ей. Он, казалось, вообще ее не замечал, хотя прекрасно знал, где она сидит. Если рядовые члены шайки знали, куда отправиться за угощением, то атаман — и подавно. Мэтт прочесывал площадь, здоровался, хлопал людей по плечу, жал им руки, хмурил брови, говоря взглядом «приятель, похоже, ты перепил пива», но единственное место, которое он обходил стороной, представляло собой пятачок в двадцать квадратных метров, в центре которого сидела Карли.
 Но почему он так старательно избегал ее? Не боялся же он ее, в самом деле?
 И тут Карли осенило. Этот подлый сукин сын наверняка думает, что она сходит по нему с ума! Конечно, так оно и было, но ему-то какое до этого дело? Он не имел права так думать! Именно поэтому ей и хотелось убить его. Мэтт считал, что она желает его, а сам нисколечко ее не хотел; вернее, он хотел, чтобы она была его другом. Это бесило Карли так, что из глаз летели искры. Ракеты, взрывавшиеся у нее над головой, были тут ни при чем. Мэтт был, очевидно, уверен, что она так же жаждет его, как и все одинокие женщины Бентона, которые преследовали его своим вниманием.
 Она следила за девушкой в коротеньких белых шортах, которая встала при его приближении. Мэтт непринужденно обнял девушку за талию, наклонил голову и что-то сказал ей на ухо. К счастью для Карли, она сразу узнала Эрин. Но когда сестра Мэтта опустилась на одеяло, у Карли свело судорогой живот от ревности, потому что Мэтта обняла другая молодая женщина в белых шортах. Вспыхнуло несколько ракет сразу, и в их свете Карли узнала высокую стройную красавицу с завитыми светлыми волосами. Шелби!
 В отличие от Карли, Шелби принадлежала к категории женщин, которых трахают.
 Внезапно судорога прошла, и перед мысленным взором Карли предстали самые изощренные орудия пытки. Потому что она наконец поняла: все она это уже проходила.
 Именно так он вел себя в дни, недели и месяцы после ее выпускного бала.
 Когда эта мысль окончательно оформилась в ее мозгу, Карли стиснула зубы.
 Избегая ее, он снова демонстрировал недовольство сексуальной стороной их отношений. О недовольстве Мэтта событиями той ночи говорила горевшая над его головой неоновая вывеска: «Бэби, я не хочу тебя знать».
 И так же, как тогда, ему не было никакого дела до ее чувств.
 Впрочем, никаких чувств у нее не было. Во всяком случае, сейчас, когда она очнулась и полностью овладела собой. Но она была уверена в одном — Мэтт тоже хотел ее. Он мог бежать куда угодно, отпираться до последнего, но Карли больше не была стыдливой и влюбленной восемнадцатилетней девочкой. Теперь она стала взрослой тридцатилетней женщиной и, к счастью, научилась разбираться в таких вещах. Ведь ее опыт говорил ей — Мэтт страстно ее желает.
 Но не дает себе воли. Потому что, по его словам, слишком дорожит ею. Хочет, чтобы они были только друзьями. Нет, как вам это нравится?
 Наступил впечатляющий финал фейерверка. Это красочное зрелище заставило Карли отвлечься от ее мрачных размышлений. Под оглушительный аккомпанемент духового оркестра средней школы графства Скривен, исполнившего «Америка прекрасна», в ночном небе вспыхнул цветастый американский флаг. Когда он потух, раздались крики и аплодисменты и над толпой повис запах пороха, почти такой же сильный, как запах пива.
 А потом праздник кончился. Когда все начали собирать вещи, Карли поняла, что ее надеждам на встречу с Мэттом тоже пришел конец. Он сам настаивал на том, чтобы они остались друзьями. Тоже мне, друг. Даже рукой не помахал.
 Карли ничего не имела против дружбы. Но не желала, чтобы ее не замечали.
 — Ой, смотрите! — Миссис Нейлор стояла, вцепившись в руку дочери, и старалась что-то разглядеть сквозь толпу. То ли Карли выросла, то ли соседка постарела, но миссис Нейлор уже не казалась ей такой грозной, как в детстве. Но она была все такой же плотной, седовласой и любопытной.
 — Кто это? — спросила Марта, выгибая шею. Она была высокая, длинноногая, скорее красивая, чем хорошенькая, с короткими русыми волосами и сердечной улыбкой. В старших классах Марта была капитаном школьной команды по хоккею на траве.
 Карли не видела ничего, кроме спин, хотя смотрела туда же, куда и все. При ее росте это всегда было сложно.
 — Шериф кого-то арестовал, — сжалилась над ней рослая Сандра. Она снова куда-то посмотрела, а затем бросила на Карли лукавый взгляд. — Просто красавчик! Неужели тебе не нравятся мужчины в форме?
 Карли сердито покосилась на подругу, но промолчала. Она понимала, что ее дразнят. Нужно было посмотреть, что происходит. Она огляделась по сторонам и, заметив холодильник, залезла на него и увидела все как на ладони.
 Мэтт стоял на середине улицы. Теперь Карли заметила, что ему действительно идет форма, но не призналась в этом даже себе самой. Вместо этого она сосредоточилась на зрелище.
 Не обращая внимания на окружавшую их толпу, Мэтт держал за руку тщедушного мужичонку со скованными за спиной руками и неодобрительно качал головой, глядя на маленькую женщину, которая тряслась от злости и что-то кричала арестованному. Карли не слышала слов, но поза Мэтта говорила о том, что ничего особенного не случилось.
 — А, это всего-навсего Энсон Джарбо, — сказала миссис Нейлор, сразу потеряв интерес к происходящему. — Напился, как обычно. Ну, Ида ему покажет.
 Поняв, что происшествие не стоит внимания, все разом отвернулись и стали собирать пожитки. Все, кроме Карли, которая так засмотрелась на Мэтта, что совсем забыла об окружающих. Правда, это продолжалось всего несколько минут, пока Мэтт не перевел нарушителя через улицу. Потом он втолкнул арестованного в здание участка, и дверь закрылась. А смотреть на скучное кирпичное здание было вовсе не интересно.
 Карли заморгала, осмотрелась по сторонам и быстро сошла со своей трибуны, радуясь, что никто не заметил ее предосудительного поведения. На всякий случай она поискала себе дело и схватила одеяло, на котором они сидели. Встряхнув, свернув и положив его на крышку холодильника, она наклонилась за большой пластмассовой кружкой с остатками лимонного напитка и вдруг увидела взгляд Сандры.
 — Знаешь, — сказала подруга так, чтобы ее слышала только Карли, — я бы в любую минуту обменяла вибратор на красавчика-шерифа. Даже если бы он называл меня чирьем на заднице.
 Видимо, Сандра все-таки заметила, как она смотрела на Мэтта.
 — В отличие от некоторых у меня есть принципы, — отрезала Карли, поднимая кружку.
 Через несколько минут островок из одеял был разобран, они попрощались с соседями, вдвоем взялись за холодильник и пошли к стоявшей у банка своей новой машине — подержанному «Универсалу» девяносто восьмого года, который Карли купила за три тысячи долларов, вернув взятый напрокат «Ю-Хол».
 — Ой, Карли!
 — Что? — вздрогнула Карли. Они ковыляли по забитому людьми тротуару и в данный момент проходили мимо полицейского участка. Сандра окликнула подругу как раз тогда, когда та заглянула в окно, но ничего не увидела, потому что жалюзи были опущены.
 — Я хочу пи-пи.
 Карли посмотрела на Сандру, замедлила шаг и широко раскрыла глаза. Первый раз в жизни обстоятельства были за нее.
 — Нет, до дома я не дотерплю, — взмолилась Сандра, неправильно истолковав выражение лица подруги.
 — А разве я сказала, что ты должна терпеть? — Карли была готова обнять Сандру. — Конечно, не должна. Но я, кажется, знаю, где здесь туалет.
 — Где? — заинтригованная Сандра начала оглядываться по сторонам. Тем временем Карли прорвалась через толпу, как регбист, и устремилась к ближайшей двери.
 Было заметно, что кто-то изо всех сил пытался сделать это одноэтажное кирпичное здание более привлекательным. Большое окно и два зарешеченных окошка по обе стороны серой металлической двери были украшены ящиками с цветами. Красные петунии, розовые настурции и вьющиеся растения, теснившиеся в ящиках, что-то добавляли неказистому строению, но Карли сомневалась, что может внятно сформулировать, что именно. В тусклом желтом свете старого уличного фонаря она прочитала надпись на двери, сделанную большими черными буквами: «ШЕРИФ ОКРУГА СКРИВЕН».
 Карли довольно улыбнулась. Восемнадцатилетняя девочка с разбитым сердцем опустила бы руки. Но тридцатилетняя, взрослая, владеющая собой, упрямая и злая как черт Карли знала, что делать.
 — Туалет здесь. — Широко улыбаясь Сандре, Карли взялась за ручку и настежь распахнула дверь полицейского участка.




 Глава 17


 — Большое спасибо, шериф, — серьезно сказал Энсон, когда Мэтт закрыл за ним дверь «обезьянника».
 Мэтт посмотрел на тщедушного человечка, стоявшего по ту сторону длинных прутьев от пола до потолка, и покачал головой. Костлявый, маленький, с нестрижеными светлыми волосами и налитыми кровью голубыми глазами, Энсон был одет в свои обычные комбинезон и нижнюю рубашку. Цвет лица у него тоже был обычный: темно-красный.
 — Тебе никогда не приходило в голову, что легче бросить пить? — Мэтт прицепил к поясу снятые с Энсона наручники и пошел к письменному столу, где можно было наблюдать за «обезьянником», а заодно просматривать почту. Поскольку помощники наблюдали за толпой, они с Энсоном были в офисе одни.
 — Я бросал. Десять — нет, двадцать раз. Но не получалось. По крайней мере у Иды есть чем заняться. — Он покачал головой. — Эта женщина умеет ругаться. Иногда ей удается нагнать на меня страх господень.
 — Как сегодня вечером, — иронически сказал Мэтт. На его столе лежали депеши, однако той, которую он ждал, среди них не оказалось. Марша Хьюз, живая или мертвая, так и не нашлась, и он пытался покопаться в прошлом этой женщины и ее приятеля. В Теннесси у Марши была сестра и два бывших мужа, но никто из них пока не ответил на его послания. Кенан раньше жил в Клеруотере, штат Флорида. К нему несколько раз наведывалась тамошняя полиция, проверявшая жалобы на домашнее насилие. Кенана не арестовывали, но Мэтта это сообщение заинтересовало. Он хотел знать, чем располагает клеруотерская полиция, и тамошний шериф пообещал переправить ему копию своего досье. Но до сих пор ничего не прислал.
 — Это национальный праздник! Я его отмечал! А эта чокнутая старуха хочет, чтобы я сидел с ней дома и смотрел телевизор! — Энсон что-то проворчал, сбросил ботинки и растянулся на скамье. Вдоль восточной стены тянулись три клетки. Другая стена, сложенная из шлакоблоков и выкрашенная той же белой краской, что и все остальное помещение, отделяла от клеток входную дверь и три четверти комнаты и защищала арестованных от взглядов тех, кто входил и выходил из офиса. — Не знаю, что бы я делал, если бы не ты. Еще раз спасибо за то, что арестовал меня.
 — Тюрьма — не гостиница. — Мэтт сел за стол и начал вскрывать почту.
 Весь Бентон знал, что Энсон и Ида Джарбо прожили вместе сорок с лишним лет и все это время ссорились.
 Обычно из-за его пьянства, но они могли ссориться из-за чего угодно. Более спокойному Энсону обычно доставалось сильнее. Когда он напивался, то чаще всего не шел домой. Он останавливался у полицейского участка и давал себя арестовать. Это давало Энсону возможность не встречаться с женой, пока он не проспится.
 — А по-моему, очень хорошая гостиница, — хмыкнул Энсон, натянул на себя покрывало и повернулся на бок. — Разбуди меня к завтраку, ладно?
 Мэтт проворчал в ответ что-то неразборчивое. Если бы кому-нибудь пришло в голову создать клип на тему «Почему не надо жениться», он не нашел бы лучших исполнителей, чем Энсон и Ида Джарбо, думал Конверс, просматривая корреспонденцию.
 Дверь открылась, и Мэтт поднял голову, с интересом глядя на появившийся в проеме довольно аппетитный женский зад. Мэтт сразу узнал его, то есть ее.
 Подруга Карли Сандра переступила порог спиной к нему. Мэтт нахмурился. В последнее время он часто слышал о Сандре — Антонио не уставал восхищаться ее кулинарными талантами, — но не ожидал увидеть ее в полицейском участке, особенно вечером. Потом он увидел большой портативный холодильник. Другой конец холодильника несла Карли. Ее голова была опущена, прелестная маленькая попка отставлена, а сама Карли быстро перебирала ногами, стремясь опередить дверь с тугой пружиной, норовившую наподдать ей сзади.
 Он невольно улыбнулся.
 Внезапно Карли подняла глаза, их взгляды встретились. Ощущение чего-то родного и знакомого, пронзившее Мэтта при виде этих ясных голубых глаз, настолько ошеломило его, что ему пришлось напомнить себе, что он смотрел в эти глаза тысячи раз. Они были неотъемлемой частью его детства, буйной, беспечной и безрассудной юности и первых лет взрослой жизни.
 На мгновение Мэтта согрело чувство легкости и спокойствия, заставившее забыть о том, что он четыре дня намеренно избегал Карли и даже перестал пользоваться привычным мылом «Ирландская весна», потому что этот запах настойчиво вызывал в его мозгу эротичные картины. Он даже почти забыл о том, что едва не попался в ловушку из-за физического влечения к женщине, которая была ему дорога и которой он не хотел причинять боль.
 Потом память и чувство самосохранения вернулись к нему, и он тут же понял, что приближаются неприятности. Но это длилось всего несколько мгновений.
 Карли нежно ему улыбнулась.
 — Ты не будешь возражать, если Сандра воспользуется вашей ванной, правда?
 Так, видно, неприятности предстояли нешуточные. Он знал Карли. Чем слаще она улыбалась, тем сильнее был ее гнев.
 Черт побери. Это было ему совсем ни к чему.
 — Пожалуйста. Направо по коридору, — сказал он Сандре. Там находились комнаты для отдыха, туалет и помещение для помощников. Комната для свидетелей и оружейная были заперты.
 — Спасибо, — сказала Сандра.
 «Крупная женщина», — снова подумал Мэтт. Более крупная, чем кажется (потому что черное, как уверяли сестры, делает человека стройнее), но все равно привлекательная. Он понимал, что нашел в ней Антонио, конечно, помимо умения готовить, которое, по словам отчаянного любителя поесть Джонсона, было выше всяких похвал. Они с Карли поставили холодильник на пол, и Сандра устремилась в ванную. А Карли, наоборот, устремилась к нему.
 Мэтту инстинктивно захотелось встать. Этого требовали хорошие манеры, которым он научился, проведя много лет в женском окружении. Но ведь это была Карли, его подружка, а он хотел, чтобы все оставалось как есть. Если бы он начал вставать при ее появлении, это автоматически перевело бы ее в другую категорию, а он уже знал, что путать две разные категории чрезвычайно опасно. Поэтому он не встал, а откинулся на спинку кресла, вытянул ноги, сложил руки на животе и начал следить за ее приближением.
 Подружка-то осталась подружкой, но теперь она стала взрослой и очень женственной. Короткие шорты открывали загорелые ноги, один вид которых мог бы свести его с ума — если бы, конечно, он себе это позволил. Тонкая талия и высокая полная грудь, обтянутая ярко-красной майкой, тоже не помогали унять жар в крови. На чувственных губах, которые уже дважды заставляли его терять голову, играла неискренняя сладкая улыбка. Ее аккуратный маленький носик успел обгореть на солнце, щеки покрывал здоровый румянец. Голубые глаза — обычно широко раскрытые, как у куклы, — сузились и опасно блестели. Непокорные кудри, которые, как знал Мэтт, Карли так ненавидела, были собраны под джинсовой бейсбольной шапочкой. Но несколько прядок все-таки выбилось на волю, делая ее лицо еще прелестнее. От нее просто нельзя было отвести глаз. Не потому ли так трудно было относить ее к категории друзей? Да, это была его маленькая подружка Карли, но только еще красивее и сексуальнее. Куда сексуальнее, чем требовалось для его спокойствия.
 — Симпатичная шапочка, — сказал он, зная, что подливает масла в огонь. Но желание подразнить Карли пересилило.
 — Плевала я на тебя!
 Карли добралась до стола и начала обходить его. Кресло Мэтта было на колесиках; на всякий случай он отъехал от стола, но сохранил ту же позу, зная, что это выводит Карли из себя.
 — Я слышал, что ты сбила мой почтовый ящик.
 — А я слышала, что ты назвал меня чирьем на заднице. Она остановилась в опасной близости от коленей Мэтта и сердито уставилась на него. Конверс понял, что смотрит на нее снизу вверх. Это было непривычно, но пришлось ему по вкусу.
 — Может быть, тебе не следует прислушиваться к сплетням, — сказал Мэтт.
 Карли стояла так близко, что ее голые коленки касались его бедра. Если бы он захотел, ему ничего бы не стоило протянуть руки, привлечь Карли, посадить ее на себя верхом и…
 И о чем он только думает? Он не мог себе позволить переспать с Карли. Для страстного романа на три-четыре месяца она не подходила. На таких женщинах, как она, нужно было жениться, а вот это-то как раз он делать и не собирался.
 — Ну, — сказала она, ткнув в Мэтта пальцем и не сводя с него горящих глаз, — сейчас ты у меня получишь! Я вижу, у тебя серьезные проблемы.
 — У кого их нет?
 — Поцеловать и удрать? Со мной это пройдет.
 — Ты говоришь так, будто речь идет о столкновении на дороге.
 Чуть-чуть юмора, чтобы разрядить ситуацию, не помешает. И с чего она взбеленилась?
 — Ты нарочно избегаешь меня.
 Так, похоже, юмор на нее не подействовал.
 — Ты так же избегал меня в то лето после… — Карли запнулась. Мэтт знал, куда она клонит. Вопрос был только в одном: как далеко она собиралась зайти. — После выпускного бала.
 Совсем недалеко. Да, это была та Карли, которую он знал. Только светловолосая, женственная, чертовски сексуальная и очень повзрослевшая.
 — Стоп. Я ведь уже извинился за это, разве нет?
 А ему казалось, что все вышло так удачно! Но, как видно, не очень, если они вновь вернулись туда же, откуда начали, и Карли снова злилась на него.
 — Не думай, будто на меня действуют твои дурацкие поцелуйчики.
 — Подожди минутку… — До сих пор на его поцелуи никто не жаловался. — Почему ты…
 — Да потому, что меня от них тошнит. Понял?!
 А потом она взяла пластмассовую кружку с лимонадом и вылила ее содержимое на голову совершенно не готового к этому Мэтта.
 Холодный душ заставил его оцепенеть. Потом Мэтт вскочил, провел руками по голове и лицу, стряхивая с себя капли, и прорычал:
 — Какого черта? — Волосы были холодными, мокрыми и липкими. Ледяные капли полетели в разные стороны, и на пол шлепнулась бесформенная половинка выжатого лимона. Мэтт уставился на нее, не веря своим глазам.
 — Всего хорошего, — сказала Карли все с той же сладенькой улыбкой, ничуть не испугавшись его гнева.
 Пока Мэтт чертыхался, топал ногами, тряс головой и забрызгивал все вокруг, она перевернула пустую кружку вверх дном и поставила ее на письменный стол, собираясь уйти.
 — Ну уж нет! Не выйдет!
 Мэтт схватил ее за запястье, сам не зная, что собирается делать. Но он просто не мог допустить, чтобы она ушла с этой самодовольной ухмылочкой на физиономии, а он остался стоять как дурак, облитый какой-то сладкой лимонной дрянью. И тут Карли неожиданно помогла ему, резко повернувшись к Мэтту лицом. От ее издевательской усмешки не осталось и следа. Глаза Карли горели, губы сжались в ниточку.
 — Разве я не сказала, что меня тошнит? — Она начала негромко, но последнее слово выкрикнула, причем так зло, что подпрыгнула на месте и чуть не угодила макушкой ему в подбородок. Ладони Мэтта легли на ее бедра и напряглись, удерживая Карли на месте. — И не только от твоих фокусов! Меня тошнит от тебя, Мэтт Конверс! Ты слышал? Тошнит от тебя.
 Внезапно до него дошел весь комизм ситуации. Карли, злая, маленькая и невероятно хорошенькая, сверкая глазами, кричала на него, схватив его за полы рубашки, а он, вдвое тяжелее ее, выше на добрый фут, облаченный в форму блюстителя закона, стоял, облитый лимонадом, и пытался ее удержать.
 А ведь он тосковал по ней. Желал ее. Секунду назад, мокрый, холодный, липкий и злой, он вдруг ощутил приступ такого неистового желания, что чуть не согнулся пополам от боли. В этот миг Мэтту больше всего на свете хотелось поцеловать ее, смахнуть все со стола, положить ее навзничь и…
 — Как ты смеешь так обращаться с людьми? Как ты смеешь так обращаться со мной? Я…
 Мэтт остановил это словоизвержение самым простым способом: взял и поцеловал.
 Поцелуй имел вкус лимона, но ее губы были горячими, и Мэтт никак не мог напиться этим сладким, горячим лимонадом. Он проник языком в самую глубину ее рта с такой страстью, словно стремился овладеть всем ее телом. Он обнял Карли и прижал к себе так крепко, что ощутил ее напрягшиеся соски сквозь несколько слоев ткани, ощутил жар ее нежного тела и внезапно вспыхнувшую в ней страсть. А она в ответ обвила руками его шею, прижалась к нему и пылко ответила на поцелуй.
 Сердце его билось как безумное. Он горел, сходил с ума, сжигаемый одним желанием — овладеть ею. Он знал, что Карли не остановила бы его. Ему надо лишь…
 Мысли смешались. Он жадно целовал Карли, заставив ее выгнуться, откинуть голову… сейчас он положит ее на стол, и будь что будет…
 Ее кепочка упала на пол… И вот в этот момент кто-то громко ахнул, заставив Мэтта открыть глаза.
 На пороге стояли три его сестры, а также Антонио, Шелби, Коллин, сопляк Энди, которого он пару ночей назад выставил из дома, и Крэг, с которым встречалась Дани. Кто-то из них уже вошел внутрь, кто-то остался снаружи. За их спинами толпились прохожие. Вся эта толпа, широко раскрыв рты, глазела на них.
 О ч-черт…
 Карли сразу поняла, что-то не так. Она прервала поцелуй за долю секунды до того, как Мэтт выпрямился и поднял голову. Инстинкт приказывал Конверсу защитить ее от любопытных, насмешливых и откровенно враждебных взглядов, но Карли уже подняла глаза. Да и что он мог сделать? Не понять, чем они занимались, было невозможно.
 — Прошу прощения, — пробормотала Эрин. Краем глаза Мэтт заметил, что их аудитория увеличилась. Энсон сидел на своей лавке за решеткой, с изумлением вытаращив глаза. А в коридоре стояла Сандра и наблюдала за ними с выражением священного трепета на лице.
 Мэтт не мог вспомнить, когда он смущался в последний раз. Во всяком случае, это было очень давно. Но даже Джеймс Бонд покраснел бы, если бы его застали страстно целующимся с женщиной в тот момент, когда с его волос капал лимонад.
 Увидев скопление публики, Карли проявила чудеса самообладания и непринужденно сказала:
 — О, привет!
 Правда, при этом ее лицо стало того же цвета, что и ее майка. Молодая женщина разомкнула руки и толкнула Мэтта в грудь, требуя, чтобы он отпустил ее.
 Он должен был ее отпустить. Мэтт прекрасно понимал, что им нужно отойти друг от друга. Но, к несчастью, это было невозможно. Люминесцентные лампы горели слишком ярко, и если бы Карли не прикрывала его своим телом, даже слепой увидел бы, как он возбужден.
 — Не могли бы вы на минутку оставить нас наедине? — собрав все свои силы, непринужденно спросил он.
 Карли еще сильнее толкнула Конверса в грудь, но тут Эрин сказала:
 — Да, мы сейчас уйдем.
 Когда Эрин сумела выставить на улицу большую часть зрителей, Мэтт почувствовал, что его любовь к сестре значительно возросла. Конечно, она ничего не могла поделать с Энсоном и Сандрой, но Мэтт решил не обращать на них внимания.
 — Послушай, Кудряшка, — начал он, когда дверь захлопнулась.
 Мэтт смотрел на Карли сверху вниз, не выпуская ее из объятий, и с удивлением видел, что она отвечает ему гневным взглядом, словно только что не отвечала страстно на его поцелуй.
 — Задница, — сказала она и пнула его в лодыжку. А потом вырвалась из его объятий и шагнула к двери.
 — Ух ты! — Мэтт отскочил, схватился за ногу, потом выпрямился и, прихрамывая, рванулся за ней. — Карли, какого черта?
 — Я больше не хочу тебя видеть, подлый сукин сын. Держись от меня подальше, понял? — Карли обернулась и бросила на него сердитый взгляд.
 —Что?
 Вместо ответа Карли пулей вылетела в дверь, и Мэтт не успел перехватить ее. Вспомнив, что на улице полно народу, и не желая выглядеть еще большим дураком, Конверс остановился и посмотрел на дверь, захлопнувшуюся перед его носом.
 — Черт бы все побрал… — горестно сказал он и заковылял к столу. Нога болела, самолюбие страдало, волосы были мокрыми, липкими, и его вдруг пробрала дрожь от холода, нагнетаемого кондиционером.
 По дороге Мэтт случайно наступил на половинку лимона, поскользнулся, чуть не упал и с досады наподдал ее ногой. Когда та отлетела от стены и плюхнулась прямо на залитые лимонадом документы, лежавшие на столе, Мэтт понял, что сегодня не его день, и разразился такими ругательствами, которых не употреблял уже много лет.
 — Спасибо, что разрешили мне воспользоваться вашей ванной, — сказала Сандра.
 Черт побери, он совсем забыл о ней, подумал Мэтт. И об Энсоне тоже. Сандра прошмыгнула мимо, боясь, что Мэтт обругает ее, покосилась на холодильник, решила, что он того не стоит, и выскочила в дверь.
 — А я-то думал, что у меня жена ведьма, — пробормотал Энсон, когда Мэтт начал угрюмо оценивать ущерб, нанесенный Карли. Конверс оглянулся и увидел, что его пленник качает головой. — Поверь, дружище, моя баба просто ангел по сравнению с твоей.
 — Заткнись, Энсон! — рявкнул Мэтт. — Иначе живо отправлю к твоему ангелу!
 Увидев лежавшую на полу бейсбольную шапочку, он поднял ее, подошел к столу, положил рядом с пустой кружкой и начал рассматривать пострадавшие документы. Половинка лимона украшала собой ордер на арест, который ему предстояло провести утром. Никто не заметит на таком документе высохший кружок с запахом лимона. А если и заметит, все равно не поймет, что сие означает. Успокоив себя этой мыслью, Мэтт взял выжатый лимон и швырнул его в мусорное ведро. А потом пошел в комнату для отдыха, чтобы немного вздремнуть.




 Глава 18


 Черт побери, неужели эта женщина никогда не остается одна? Человек попятился в темноту, следя за тем, как Карли Линтон выходит из машины. Его сердце стучало, ладони вспотели, он тяжело и часто дышал. Охотник увидел жертву. Он все спланировал заранее и готов был уже ее схватить… но тут из машины с пассажирского сиденья слезла высокая негритянка и присоединилась к ней.
 Он заскрежетал зубами от злости. Две — это слишком много. Даже если бы негритянка была такой же маленькой, как Карли, ему все равно пришлось бы отказаться от своего намерения. Схватишь одну, другая убежит и поднимет крик. Конечно, место уединенное, уже поздно и темно, если не считать фонаря у двери дома. Может быть, напасть сейчас, пока они еще у дороги?
 Нет, это было бы глупо. Все остальные препятствия на его пути устранены. Карли — последняя.
 Ее он устранит тоже. Когда придет время. Когда ему снова улыбнется удача, а пока рисковать не стоит. Придется соблюдать осторожность. Меньше всего на свете он хотел напугать эту женщину до такой степени, чтобы она начала шарахаться от собственной тени. Он уже напугал ее, заставив сменить замки и поставить охранную систему. Во всем была виновата дурацкая случайность. Забравшись в дом, он даже не знал, что Карли где-то поблизости.
 К сожалению, теперь его задача усложнилась. Пробраться в дом стало по меньшей мере затруднительно, а раз так, то нужно будет застать ее врасплох где-нибудь вне дома.
 Он предполагал, что Карли пойдет на фейерверк, как и большинство жителей города. Сначала он собирался отправиться за ней на тот случай, если сможет застать ее где-нибудь одну, но потом отбросил эту мысль. На улицах было слишком людно, и его могли увидеть.
 Вместо этого он занял позицию во дворе ее дома. Куда проще и безопаснее схватить ее, когда она вернется.
 Если она вернется одна.
 Но, конечно, эта здоровая негритянка, как всегда, была с ней.
 Одно хорошо: собаки поблизости не было. Во всяком случае, он ее не видел и не слышал. Наверно, она убежала или ее наконец сожрали койоты.
 Может быть, это счастливое предзнаменование? Похоже, ему снова начинает везти.
 Если он как следует подготовится, то сумеет выманить Карли из запертого дома, не потревожив охранную систему.
 Если у него все получится, жителям Бентона будет о чем поговорить.




 Глава 19


 — По-твоему, я слепая? Я все видела, и это был по-настоящему жаркий секс. — Сандра сделала вид, будто обмахивается ладонью. — Я сама чуть не растаяла.
 — Сандра, ты не могла бы помолчать? — устало спросила Карли.
 — А потом ты взяла и стукнула его.
 — Милая, мужчины этого не любят. Конечно, если они не мазохисты. Неужели этот красавчик шериф — мазохист? Если так, то я…
 — Сандра…
 Карли уже тошнило от темы, которую Сандра развивала с того момента, как залезла в машину. Она уже испытала острое унижение, пробираясь сквозь толпу друзей, родственников и поклонников Мэтта, стоявших на тротуаре и оживленно обсуждавших случившееся. Конечно, как только они ее увидели, воцарилось молчание; даже дурак понял бы, о чем шла речь. Она отвечала на смущенные приветствия и заставляла себя улыбаться. А потом, слава богу, свернула за угол, к своему «Универсалу». И обрадовалась темноте, как никогда в жизни.
 Возбужденная Сандра присоединилась к ней как раз тогда, когда Карли начала осознавать, что же все-таки произошло. Невероятно, но факт: когда она наконец перестала быть хорошей девочкой и высказала Мэтту все то, что накопилось в ее душе за двенадцать лет, не считая последних обид, он повернулся и поцеловал ее. И все началось сначала. Конечно, она была не готова к этому, не сумела совладать с собой и ответила как прежняя Карли, которая всегда млела от близости Мэтта и таяла в его объятиях. Попытка прекратить с ним всякие отношения закончилась провалом… К счастью, их поцелуй прервали.
 Спасибо и на том, что она успела воспользоваться последней возможностью, когда пнула Мэтта в лодыжку и выложила ему все, что она о нем думает.
 Всю дорогу домой Сандра не унималась. Случившееся слишком занимало ее. Карли попыталась как-то вывернуться, заявив, что это был просто поцелуй двух старых друзей, но Сандра скептически хмыкнула и подробно описала все, что она видела и какие выводы из этого сделала.
 — Одного не понимаю: почему ты сказала, что больше не хочешь его видеть. Если бы он поцеловал так меня, мне бы такое и в голову не пришло. — Белые зубы Сандры блеснули в темноте. — Он и опомниться не успел бы, как очутился в постели!
 В этот момент они шли к дому через газон. Пахло свежескошенной травой, проклятые древесные лягушки громко распевали свои серенады. Раздражение Карли усиливалось с каждой секундой.
 — Тащи в постель своего Антонио! — огрызнулась она, вспомнив старое правило, что лучшая защита — это нападение.
 — Всему свое время, — снова улыбнулась Сандра. — Пусть не думает, что я легкая добыча.
 Приближалась полночь, было темно, хоть глаз выколи, влажно, как в парнике, вокруг вились полчища комаров. «Универсал» был припаркован внизу, на обочине дороги; дом был ярко освещен. По взаимному согласию они решили плюнуть на счет за электричество. После тревожной первой ночи в Бентоне подруги поняли, что возвращаться в темный дом слишком страшно. Охранная система полностью окупила себя; честно говоря, Карли не смогла бы уснуть без этих молчаливых стражей дверей и окон. Но снаружи от них не было никакого проку, и когда они поднимались по травянистому склону, Карли бросало то в жар, то в холод. Она пугливо озиралась на каждом шагу.
 Но хуже всего было то, что она боялась находиться даже в собственном доме. Во всяком случае, когда день сменялся ночью. Даже когда рядом были Сандра, Хьюго, а теперь и Энни, она почему-то неизменно просыпалась часа в два-три ночи, лежала с колотившимся сердцем и прислушивалась. К чему? Она не знала: но ей было очень страшно.
 Ночные страхи. Карли помнила их. Когда она стала жить с бабушкой, то кричала по ночам так, что будила весь дом. Педиатр, которого вызвала бабушка, сказал, что это явление называется «ночные страхи», они часто бывают у маленьких детей и беспокоиться не о чем. У Карли они вызваны переменой жизненных обстоятельств и тоской по матери. Это пройдет, пообещал он.
 В течение двух лет ночные страхи посещали ее все реже и наконец исчезли. Карли почти забыла о них: вплоть до той ночи у Мэтта. До ее первой ночи в Бентоне.
 При мысли об этом Карли вздрогнула. Неужели ее ночные страхи вернулись? За исключением того самого кошмара, приснившегося ей в спальне Мэтта, когда она снова видела себя маленькой девочкой, испуганной чем-то, что было в Доме, Карли не могла вспомнить, что именно ей снилось. Но, может быть, она помнила. Может быть, ей не давали покоя запечатлевшиеся глубоко в подсознании и забываемые после пробуждения страшные образы, продолжавшие тревожить ее и днем.
 «По крайней мере я больше не кричу по ночам», — подумала она отрешенно.
 Какой бы ни была причина пробуждения Карли, обычно ее пульс постепенно успокаивался, страх проходил, она засыпала, а когда наступало утро, страх начинал казаться детским и даже немного смешным. Конечно, она не собиралась рассказывать, что в разгар ночи просыпается, напуганная до полусмерти. Тем более что рассказывать было некому. Особенно Сандре, всю жизнь прожившей в городе и так напуганной переездом в сельскую местность; в глубине души Карли еще жило опасение, что подруга удерет обратно в Чикаго. А Мэтт от нее скрывался. Впрочем, она и не собиралась делиться с ним.
 Она вообще больше не собиралась иметь с ним дело. Она все ему высказала. Теперь все кончено. Все позади.
 Но на самом деле ничто не закончилось, потому что он поцеловал ее. И этот поцелуй потряс ее до глубины души.
 — Когда я вышла из офиса шерифа, Антонио стоял на тротуаре. Он проводил меня почти до самой машины. И знаешь, что он сказал про тебя и шерифа? — Сандра хихикнула, следом за Карли поднимаясь на крыльцо. — «Вот это да!» — низким и чувственным голосом промолвила она, передразнивая Антонио. — А потом почмокал губами.
 Карли громко застонала. Она не хотела этого знать. С нее довольно.
 — Не понимаю, что тебе мешает лечь в постель с этим мужчиной, — более серьезным тоном сказала Сандра. — Не говори, что ты не хочешь этого.
 Лампочка над крыльцом была включена. В ее желтом свете было куда спокойнее, чем в темном, поросшем деревьями дворе. И все же неловкость, которую Карли ощущала возле дома после наступления сумерек, заставила ее торопиться. Пальцы не слушались, и она чуть не выронила связку ключей. Она знала, что это глупо и что во всем виноват тот проклятый взломщик, но не могла избавиться от ощущения, что кто-то прячется во тьме и следит за каждым ее шагом.
 — Я вовсе не хочу спать с Мэттом, — коротко ответила она, наконец вставив ключ в замочную скважину. — Поверь мне, у него куча проблем.
 Она открыла дверь и с облегчением вошла в дом. Негромкий писк охранной системы, предупредивший, что у открывшего дверь есть сорок пять секунд на то, чтобы выключить ее, пока не прозвучал сигнал тревоги, отдался музыкой в ушах Карли. Это означало, что в доме никого не было.
 — Какие проблемы? — спросила Сандра, входя за ней.
 — У него не стоит, ясно? — выпалила Карли первое, что пришло ей в голову.
 Впрочем, судя по реакции Сандры, ее экспромт удался: подруга лишилась дара речи, да так и застыла, открыв рот.
 — Врешь! — сказала она, придя в себя.
 Карли не ответила, потому что в этот момент закрывала и запирала дверь. Запах свежей краски — она уже выкрасила переднюю гостиную и начала красить заднюю — заставил ее поморщиться.
 Хьюго сидел на решетке радиатора. Он встал и потянулся в знак приветствия, затем спрыгнул на пол, приземлившись с громким стуком. Энни прибежала с кухни, стуча когтями по полу и отчаянно размахивая хвостом.
 Хьюго, оскорбленный вторжением какой-то собаки, подпрыгнул, зашипел и рванул в переднюю гостиную. Энни, радостно залаяв, устремилась в погоню.
 — Хьюго! Энни! Перестаньте!
 Карли сокрушенно посмотрела им вслед. Бесполезно, эти хулиганы даже не обернулись. Она только вздохнула.
 — Добро пожаловать в гостиницу «Зоопарк Бидла», — с иронией провозгласила Сандра.
 Карли метнула на подругу сердитый взгляд — Сандра даже не старалась скрывать своего недовольства по поводу пополнения их маленького семейства, — а затем прислушалась и пошла в сотый раз выручать Хьюго. Тем временем Сандра отправилась на кухню.
 — Энни, замолчи! Хьюго, не будь таким… — Ей пришло на ум слово «неженкой», но тут Карли вспомнила, что именно так называл ее любимца Мэтт, и заменила слово: — …таким ребенком.
 Она сняла Хьюго с высокой каминной полки в задней гостиной, шуганула Энни, прыгавшую по полу с веселым лаем, и понесла кота на кухню, ругая и его, и собаку. Энни больше не лаяла, но с тоской смотрела на Хьюго, труся следом. Как дети, которым предстоит научиться жить вместе, подумала Карли.
 — Ты ведь врешь все, верно? — спросила Сандра, когда Карли появилась на кухне с котом на руках.
 — Ты о чем? — удивилась Карли.
 — Сама знаешь. О шерифе.
 Карли поставила кота на стойку, затем опустилась на колено и погладила Энни. Та сразу же замахала хвостом, положила на ногу Карли передние лапы и лизнула ее в щеку.
 — Карли…
 — Ну, хорошо. — Хотя Мэтт этого и заслуживал, Карли поняла, что не может солгать дважды подряд. Поэтому она пожала плечами. — Ладно. Я вру. Нагло и беспардонно.
 Сандра насупилась.
 — Хорошая девочка, — сказала Карли собачонке. Она подняла Энни, прижала ее к себе и начала чесать за ушками. Энни улыбнулась во всю пасть и запыхтела от удовольствия.
 Сандра хмуро посмотрела на них обеих, затем открыла холодильник, забралась внутрь, вылезла с куском ветчины и бросила его Энни. Собака схватила кусок на лету и с аппетитом проглотила.
 — Ну вот видишь, — сказала Карли. — Ты полюбишь ее.
 Сандра скорчила гримасу.
 — Знаешь, почему я не сказала еще в Чикаго, что не люблю собак? Потому что о собаках тогда речи не было! Если бы кое-кто, — с нажимом произнесла она, — сказал, что он хочет собаку, я бы так прямо и ответила, что терпеть не могу собак. Но никто этого не сказал. Ты просто привела собаку, и все.
 Это было продолжением спора, который длился уже несколько дней. Может, Карли с большим вниманием отнеслась бы к жалобам Сандры, если бы та не бросила собачонке второй кусок ветчины. А затем, покосившись на своего главного союзника в борьбе с собакой, Сандра сунула кусочек и Хьюго, который следил за трапезой соперницы сначала с изумлением, а потом с явным негодованием.
 — Очень мило, — с озорной искоркой в глазах заметила Карли. — Я вижу, ты любишь и Хьюго тоже.
 Сандра сердито фыркнула и снова повернулась к холодильнику. Карли посмотрела на Энни, которая виляла хвостом и с надеждой следила за Сандрой. Собачонка еще не совсем освоилась с новой жизнью, прошло еще слишком мало времени. Карли не сомневалась, что все будет в порядке. Просто Энни все еще боялась незнакомых людей и сразу поджимала хвост, если кто-нибудь говорил с ней без ласковых ноток в голосе. Но собачка была доброй, всех любила, разумеется, кроме Хьюго, и, как казалось Карли, была благодарна за то, что ее избавили от тягот бродячей жизни.
 Мысль о том, что собака может испытывать благодарность, заставляла Сандру насмешливо фыркать, но Карли все больше убеждалась, что Энни именно благодарна за дом, за еду, но главным образом — за любовь.
 Она почти сразу отвезла Энни к ветеринару. Тот осмотрел собаку, сделал ей целую кучу уколов и примерно определил возраст — пять лет. Сказал, что она давно бродяжничает, но особых проблем со здоровьем, к счастью, нет. Истощена, однако при регулярном питании скоро поправится. Сравнительно недавно полученная рана — сильный порез на животе за передними лапами — затянулась, не воспалившись, и благодаря неустанному зализыванию уже заживала. Темное вещество, покрывавшее шкуру Энни, оказалось ее собственной кровью, сочившейся из пореза. Карли испугалась из-за столь обильного кровотечения, но засохшую корку удалось легко смыть, после чего мех Энни стал мягким, черным, слегка вьющимся. Шрам, похоже, ее совсем не беспокоил. После купания, расчесывания и активного выведения блох Энни стала совсем другой.
 Хорошенькой. Во всяком случае, симпатичной.
 — Хорошая девочка, — одобрительно сказала Карли, когда Энни спокойно уселась и принялась следить за Хьюго. Кот был более разборчив и сначала обнюхал свой кусочек со всех сторон, а потом съел на глазах у облизывавшейся собаки. Когда с ветчиной было покончено, глаза обоих животных тут же с надеждой устремились на Сандру, которая продолжала копаться в холодильнике.
 Наконец негритянка выпрямилась и закрыла дверцу, не вынув оттуда ничего, кроме бутылки содовой.
 Энни разочарованно понурилась, а Хьюго хлестнул хвостом, отвернулся и начат умываться.
 Карли, обрадованная временно наступившим перемирием, решила его закрепить. Она взяла Энни на руки и поднесла ее к Хьюго.
 — Видите? — сказала она обоим и протянула руку, чтобы погладить Хьюго, и одновременно поднесла Энни поближе, но недостаточно близко, чтобы кот мог дотянуться лапой до влажного черного собачьего носа. — Вы можете быть друзьями. Вам просто нужно…
 Энни пронзительно залаяла. Хьюго зашипел и, сиганув со стойки, вылетел из кухни. Собака начала вырываться, явно желая пуститься в погоню, и не сделала этого лишь потому, что Карли крепко прижала ее к себе.
 — Сомневаюсь, что они поладят, — заметила Сандра, уходя с кухни следом за Хьюго.
 — А я нет! — в спину ей крикнула Карли.
 Когда Карли закончила мыться в старомодной ванне на когтистых лапах, размеры которой искупали недостаток современных удобств, было около часу ночи. Она надела пижаму, в сопровождении стучавшей когтями Энни миновала закрытую дверь Сандры и вошла в свою спальню.
 Та очень мало изменилась со времен ее детства. Обои с узором в виде веточек лаванды и тюлевые белые шторы, которые бабушка позволила ей выбрать в качестве подарка на пятнадцатилетие, остались теми же. Как и коврик пастельных тонов на полу у кровати, и даже сама двуспальная кровать с яркими латунными шариками. Только на смену голубому стеганому одеялу с вышитым на нем единорогом, которым она укрывалась, когда была подростком, пришло белое кошенилевое.
 Тогда она чувствовала себя здесь в безопасности. Теперь все изменилось, и это тревожило ее. Но сегодня вечером со включенной охранной системой, с забравшимся на кровать и быстро уснувшим Хьюго, с Энни, тоскливо поглядывавшей на завидное место, занятое котом, и за неимением лучшего вытянувшейся на коврике, Карли впервые после возвращения в Бентон почувствовала себя спокойно.
 Помогло и то, что она смертельно устала. Слишком устала для того, чтобы видеть плохие сны. Едва она легла в постель и выключила свет, в ее голове начали тесниться картины, и все они имели отношение к Мэтту. Она вспомнила его лицо, после того как вылила ему на голову остатки лимонада и после — когда он поцеловал ее.
 Нет, нет, нет! Она наотрез отказывалась повторять пройденное. И даже думать о чем-либо, имевшем отношение к Мэтту.
 По иронии судьбы, после этой мысли перед глазами Карли стали роиться сменявшие друг друга образы Мэтта. Как ни странно, но это подействовало на нее так же, как пересчитывание слонов, и Карли быстро уснула.
 Она спала до тех пор, пока ее не разбудил какой-то толчок. Сбитая с толку Карли моргала глазами, пока не поняла, что ее толкнул Хьюго. Он использовал ее тело как трамплин для прыжка на высокий шкаф, стоявший у кровати, и скорчился там, размахивая хвостом и глядя на хозяйку горящими глазами.
 А потом Карли поняла кое-что еще. Причиной, заставившей Хьюго посреди ночи заняться опорными прыжками, была Энни. Она поставила передние лапы на подоконник высокого окна с видом на крышу заднего крыльца. Как только Карли взглянула на собаку, та начала яростно лаять.
 Тонкие, почти прозрачные шторы были задернуты не полностью. До того, как Энни раздвинула их своим телом, Карли успела заметить кусочек звездного неба. Но сейчас, к своему ужасу, она не видела никаких звезд.
 Ни единой.
 Что-то — или кто-то? — стояло за окном, полностью закрывая его своим телом.




 Глава 20


 Собака. Снова эта проклятая собака!
 Человек быстро подбежал к ступенькам, ведущим на веранду, ухватился за перила и перелез через них. Веранда была низкой, в один этаж, и занимала лишь небольшую часть задней стены. Он был готов уйти, но, подняв взгляд, увидел в окне ее — женщину с кудрявыми светлыми волосами. Странно, что он не запомнил эти кудри. Впрочем, он вообще плохо помнил то время. На Карли была пижама. Сквозь приоткрытые шторы было трудно увидеть что-нибудь, кроме небольшого уголка комнаты, освещенного лампой. Но он сразу понял, что это спальня. Ее спальня.
 Одно из окон ее спальни выходило прямо на небольшую веранду с задней стороны дома.
 «Мне опять везет, — подумал он. — В последнее время удается почти все».
 Карли выключила свет, и он .больше ее не видел. Но уходить не торопился. Может быть, это его шанс. Может быть, он сумеет пробраться туда и утащить ее с собой.
 Он знал, как работает охранная система. Они установили ее лишь на окнах первого этажа.
 Еще одна удача: у него в машине был стеклорез.
 Он дал ей час, чтобы уснуть. Потом забрался на крышу веранды — висевшая рядом водосточная труба делала это до смешного легким, — вытянулся и проверил, нет ли на окне проводков. А вдруг они все-таки поставили охранную систему и здесь? Но никаких проводков не было; он проверил ставни, раму, стекло и убедился, что был прав. Сквозь раздвинутые шторы он видел кусочек чего-то белого. Это была кровать. Ее кровать.
 А холмиком, видневшимся в середине этого белого, была сама Карли.
 «Если везение продолжится, — подумал он, вынимая из кармана стеклорез, — я закончу дело сегодня же ночью. И тогда все. Здравствуй, новая счастливая жизнь!»
 Едва он приставил стеклорез к стеклу, как шторы заколыхались снова. Он инстинктивно опустил взгляд и увидел собаку, смотревшую на него через окно.
 Все ту же проклятую собаку.
 Он уже бежал к краю крыши, когда собака начала громко, звонко лаять.




 Глава 21


 Хьюго шел к ней, гарцуя, как верховая лошадь на параде, высоко поднимая каждую лапу и брезгливо потряхивая ею в воздухе, прежде чем опустить и начать все сначала. Карли невольно улыбнулась, вспомнив слова «кошка на раскаленной крыше».
 Потому что именно это она сейчас и наблюдала.
 — Как ты сюда попал? — спросила она и осторожно поползла коту на выручку. Потом взяла его на руки и попятилась обратно, в клочок тени, где работала. Когда она снова поставила Хьюго на лапы, тот сжался в комок, но потом понял, что поверхность относительно прохладная. Тогда он махнул хвостом, посмотрел на Карли снизу вверх, давая понять, что, несмотря на ошибку в определении температуры крыши, его достоинство не пострадало, сел у каминной трубы и начал умываться.
 Карли не обиделась. Она давно знала, что кошки никогда не говорят «спасибо».
 Она взяла молоток и вернулась к работе. Было пятое июля, стоял жаркий день, Карли сидела на красной жестяной крыше и чинила ее. Нужно было прибить отошедшие листы, а затем покрыть гвозди густым смолистым веществом, не дававшим влаге проникать через отверстия. Работа была скорее кропотливая, чем трудная. Не слишком опасная — нужно было только помнить, где находишься, — но мучительная из-за жары.
 Сначала Карли работала в тени ближайшего к дому грецкого ореха, но теперь ей предстояло покинуть убежище и выйти на палящее солнце. Карли надеялась, что тень переместится вместе с ней. Либо придется заканчивать ремонт после захода солнца. Но последнее было Карли не по душе. Конек крыши находился в двенадцати метрах от земли, и падение могло оказаться роковым.
 Тем более что она вообще не собиралась выходить из дома после наступления темноты. Эту тайну из Карли не вытянули бы и клещами, но с приходом сумерек она начинала бояться собственного дома.
 Карли прекрасно понимала, чем это грозит. О спокойной и мирной жизни можно было только мечтать. Может быть, она слишком долго жила в больших городах и просто не могла снова привыкнуть к сельской жизни. Может быть, следившие за ней глаза принадлежали безобидным древесным лягушкам. Может быть, ощущение холода, которое она иногда испытывала, глядя в темный двор, было вызвано тем, что на коже высыхал пот.
 Может быть. А может, и нет.
 А вдруг тот грабитель крутится поблизости и ждет возможности совершить вторую попытку?
 При одной мысли об этом по спине Карли бежали мурашки.
 Когда этой ночью она включила настольную лампу и с бешено колотящимся сердцем вгляделась в темноту за окном, она ничего не увидела. Только молчаливые деревья, мерцающие звезды и ночь. Пока Энни дрожала рядом, по небу проползло облако, закрыло звезды, и тьма стала непроглядной. Может быть, ей только показалось, что кто-то стоял у окна и закрывал небо? Может быть, на самом деле это было облако? Могло такое быть? Очень даже могло.
 Кроме того, могло быть, что Энни потревожил енот или даже белка, пробежавшая по крыше. В конце концов она обожала лаять на Хьюго; вполне возможно, что такую реакцию у нее вызывало любое бегущее животное. А может быть, ее напугала упавшая ветка.
 Кто знает? Вероятность возвращения взломщика была невелика, но все же существовала.
 Уснуть снова Карли так и не смогла. Остаток ночи она пролежала, сжавшись в комок и не сводя глаз с окна. Несколько раз тьма за ним сгущалась; она тут же понимала, что в этом виновато облако. Но ни Энни, ни Хьюго, которые вскоре уснули мертвым сном, и ухом не вели. Так продолжалось до утра.
 Утром Карли вышла из дома и убедилась, что на крышу заднего крыльца действительно упала ветка.
 «Ну что, видела? — решительно сказала она себе. — Много шума из ничего».
 Наверняка Энни напугал стук.
 Карли была почти убеждена в этом. Но все же, когда Сандра отправилась в город за продуктами, а электрик, вызванный, чтобы подключить новое кухонное оборудование, понял, чего от него хотят, и с энтузиазмом взялся за дело, и стало ясно, что приглядывать за ним не нужно, Карли натянула самые старые джинсы, выгоревшую зеленую тенниску, подвязала волосы банданой, взяла молоток и гвозди и пошла в свою спальню.
 Если взломщик еще маячит поблизости, ему придется поискать другую дорогу, думала она, заколачивая проклятые окна.
 Конечно, она доверяла охранной системе. Но, как говорила бабушка, на бога надейся, а сам не плошай.
 Аминь.
 Войдя во вкус, она забила все окна в доме, не тронув только комнаты первого этажа. Было жаль портить гвоздями красивые резные рамы. Тем более что здесь стояла охранная система. Настоящее произведение искусства. На нее можно было положиться. С ней Карли, Сандра, Энни и Хьюго могли чувствовать себя в безопасности.
 Когда Сандра вернулась с продуктами, Карли пересчитывала окна первого этажа и пыталась решить, сколько швабр нужно купить, чтобы подрезать их, вставить в гнезда и перекрыть вход любому взломщику, не портя дерева.
 Застигнутая за этим занятием, с молотком и гвоздями в руках, Карли начала лихорадочно искать себе оправдание. Ночью Сандра спала и, к счастью, не слышала лая Энни, иначе она могла бы так перепугаться, что тут же уехала бы обратно в город. Конечно, она была увлечена Антонио, которого преследовала со страстью охотничьей собаки, гоняющейся за здоровенным зайцем. Но Сандра была еще и самой большой трусихой в мире. Что бы она сделала, если бы ей пришлось выбирать между любовью и страхом? Рисковать Карли не хотела. Куда проще было просто обойти эту тему.
 Поэтому когда подруга спросила, зачем ей молоток и гвозди, Карли ответила, что собирается чинить крышу.
 Врать так врать. Пришлось лезть на крышу.
 — Итак, как ты сюда попал? — спросила она Хьюго, решив, что дружеская беседа позволит скоротать время.
 К несчастью, Хьюго был не в настроении. Кот бросил на нее мрачный взгляд, а потом снова стал умываться с таким видом, словно это было самым важным делом на свете.
 Но Карли хорошо знала своего кота. Таким образом Хьюго давал понять, что его жизнь состоит не только из мяса тунца и валерьянки.
 — О'кей, я знаю, что у тебя проблемы с Энни, — сказала Карли, забив в крышу очередной гвоздь и обмазав его смолой. — Знаю, что ты хочешь вернуться в нашу старую квартиру с центральным отоплением и видом на озеро. Знаю, что здесь жарко, что ты линяешь и можешь нахватать блох. А теперь еще и собака. Но, может быть, тебе следует считать это накоплением жизненного опыта?
 — О господи, с кем это ты разговариваешь?
 Голос Мэтта прозвучал так неожиданно, что Карли чуть не ударила себя молотком по пальцу. Успев в последний момент убрать руку, она насупилась, оглянулась и встретила насмешливый взгляд знакомых глаз. Мэтт Конверс стоял на узкой лесенке, которую она приставила к стене, чтобы забраться на крышу. Над карнизом виднелись только его голова и плечи.
 — С Хьюго.
 Карли выровняла гвоздь и забила его на место. Потом села на корточки и снова насупилась.
 — Ну что, ты уже поймал моего взломщика? — враждебно спросила она.
 — Ловлю.
 — Замечательно. Значит, ты не по официальному делу. Зачем явился?
 — Привез твой холодильник. И шапочку. Ледяной прием ничуть не смутил Мэтта. Когда Карли снова опустилась на корточки и, не обращая внимания на незваного гостя, начала вколачивать следующий гвоздь, Конверс легко забрался на крышу.
 На нем была серая майка с надписью «Атланта Брейвс», потрепанные джинсы и ветхие тапочки. Одетый как бродяга, с сизыми тенями на щеках, завивавшимися от жары черными волосами и прищуренными из-за яркого солнца глазами, он был так красив, что мрачное настроение Карли сразу же сменилось яростью.
 Если бы их отобрали для съемок южного варианта фильма «Красавица и чудовище», роль чудовища, конечно, досталась бы ей. Сомневаться в этом не приходилось.
 — Похоже, у тебя что-то со слухом. Я говорила, что больше не хочу тебя видеть.
 — Это было до или после того, как ты пнула меня в лодыжку? — Мэтт, сам много раз чинивший эту крышу, когда был подростком, осторожно пробрался в тень и заметил Хьюго, сидевшего у трубы. — Привет, неженка.
 — После. И не смей называть его так.
 — Ему это нравится. Он… — Мэтт умолк, когда Хьюго смерил его презрительным взглядом, встал и ушел, высокомерно размахивая хвостом. — Что ж, может быть, и не нравится.
 — Может быть, ему просто не нравишься ты.
 Она еще хорошо помнила красочный рассказ Майка и Антонио о том, как Мэтт снимал Хьюго с дерева.
 — Очень может быть.
 Мэтт улыбнулся и занял единственное плоское место на этом участке крыши, только что оставленное Хьюго. Карли забила еще один гвоздь.
 — Ладно, ты привез мою шапочку и холодильник. И даже забрался сюда, чтобы сообщить мне об этом. Я в восхищении. Большое спасибо. Может быть, теперь ты уйдешь?
 Мгновение Мэтт смотрел на нее. Выражение его лица было совершенно непроницаемым. Во всяком случае, Карли, стоявшая на четвереньках и смотревшая на Мэтта через плечо, понять его не могла.
 — Я когда-нибудь говорил, что у тебя потрясающая попка?
 На мгновение Карли показалось, что она ослышалась. Поняв, что со слухом у нее все в порядке, она возмутилась. Потом сообразила, что ее поза предоставляет Мэтту великолепную возможность любоваться ее задом, села на корточки и сердито уставилась на него.
 — Говорил. А теперь проваливай. Он улыбнулся, не моргнув глазом.
 — Я слышал, что мне нужна «Виагра».
 — Может быть, тебе не следует слушать сплетни, — сказала она и, стараясь не поворачиваться к Мэтту спиной, заколотила следующий гвоздь.
 — А тебе не следует врать.
 — Откуда ты знаешь, что это я? На свете много женщин, которые с радостью будут распускать сплетни о том, нужна или не нужна тебе «Виагра».
 Для верности она еще раз ударила по шляпке только что забитого гвоздя, представляя себе, что это голова Мэтта.
 — Увы, не так уж много. Особенно в последнее время. Точнее, никого.
 — Ага, как же! — Карли бросила на него уничтожающий взгляд и достала из мешочка следующий гвоздь. — А как насчет… — она чуть было не сказала «Королевы Вселенной», — Шелби?
 Мэтт пожал плечами, продолжая следить за ней.
 — Мы встречались с ней несколько месяцев. Но в марте расстались.
 — Угу. Конечно. Вы расстались в марте, а утром в воскресенье она была у тебя в доме… Твои сестры уверены, что она имеет на тебя виды, а вчера она была готова отрубить мне голову, когда…
 — Когда застала нас целующимися? — небрежно подсказал Мэтт, видя, что она не может найти подходящее слово. При воспоминании об этом поцелуе, заставившем ее забыть обо всем на свете, кровь бросилась Карли в лицо. Отогнав от себя это волнующее воспоминание и надеясь, что Мэтт припишет ее румянец жаре, она выправила гвоздь и свирепо ударила по шляпке.
 — Эрин помолвлена с братом Шелби. Поскольку я заменяю Эрин мать, но ничего не понимаю в таких вещах, как цветы, платья для подружек невесты и тому подобное, Шелби помогает готовить свадьбу. Именно поэтому она и крутится у нас в доме.
 Карли взялась за следующий гвоздь.
 — И именно поэтому смотрит на меня так, словно готова оторвать мне голову.
 Мэтт приподнял бровь.
 — Ревнуешь, Кудряшка?
 На этот раз она все-таки угодила себе по пальцу.
 — Уй! — Карли бросила молоток и затрясла ушибленной рукой. — Ничего подобного! Как у тебя язык только повернулся сказать такое?
 Мэтт усмехнулся. Карли, готовая выйти из себя, поняла, что этим только подтвердит его правоту. Поскольку допустить это нельзя было ни в коем случае, она сделала глубокий вдох, решив сохранить достоинство. Еще немного помахав рукой, Карли пришла к выводу, что палец цел, и вновь взялась за молоток.
 — Слушай, я чиню крышу. Неужели у тебя нет других дел?
 — Нет. — Мэтт протянул руку и забрал у нее молоток. — Я взял отгул.
 Что ж, это объясняло его наряд.
 — Тогда почему бы тебе не отправиться на рыбалку? — вызывающе спросила Карли. — Не понаблюдать за птичками? Не половить бабочек? Или не заняться тем, что в последнее время доставляло тебе удовольствие?
 Она снова села на корточки и сердито уставилась на Конверса. Отнимать у него молоток было бы некрасиво. И бесполезно. Она по собственному опыту знала: если Мэтт не захочет, то не отдаст ни за что. Вместо этого она взялась за замазку. Решив, что это разозлит его сильнее, чем что-нибудь другое, Карли начала мазать липкой красной жидкостью уже забитые гвозди.
 — Так я и поступил. Я приехал на мотоцикле. Карли опустила кисточку и посмотрела на него.
 — Ты все еще ездишь на мотоцикле? — она хмыкнула. — Кажется, кто-то говорил, что все меняется.
 — Я и изменился. Теперь у меня «Харлей».
 — Ого! Ничего себе… «Харлей». Да, мотоцикл ты сменил. Так садись на него и уезжай, а мне дай дочинить крышу.
 — Я приехал не только из-за холодильника и шапочки. Хотел предложить тебе покататься.
 Эти слова застали Карли врасплох. Прошло несколько секунд, прежде чем к ней вернулся дар речи. —Что?
 — Я пришел узнать, не хочешь ли ты покататься со мной на мотоцикле. Заодно и поужинаем.
 Карли медленно опустила кисточку в банку, прищурилась и посмотрела на него.
 — Мэтт Конверс, неужели ты меня куда-то приглашаешь?
 Он твердо встретил ее насмешливый взгляд.
 — Да, приглашаю.
 Какое-то мгновение Карли просто молча смотрела на него. Еще вчера ее переполняли злость, боль и обида. Она чувствовала их и сейчас. Но сердце шептало ей: «Это же Мэтт». Ее захлестнули воспоминания. Когда-то этому человеку она могла простить все на свете. Все, кроме одного!
 — Подожди минутку, — сказала Карли, у которой вдруг гулко забилось сердце. — Ты опять собираешься повторять свои штучки? Поцеловать, а потом убежать?
 Он задумчиво улыбнулся своей лукавой, чуть ленивой улыбкой. Карли затаила дыхание. Ей понадобилось некоторое время, чтобы оторвать взгляд от губ Мэтта и посмотреть ему в глаза. Она злилась на себя за то, что млеет от его улыбки, но ничего не могла с собой поделать.
 — Значит, ты думаешь, что я собираюсь тебя целовать?
 — А разве нет?
 — Может быть.
 — Не выйдет, шериф.
 Карли потянулась за кисточкой и начала мазать крышу, не глядя на гвозди. Сердце стучало так, что кровь гудела в ушах, живот скрутило. Поехать с Мэттом, на мотоцикле, целоваться с ним и, может быть, не только целоваться! Боже всемогущий, при одной мысли об этом у нее кружилась голова. Это было бы ошибкой. Она слишком хорошо знала это. Но ей так хотелось совершить эту ошибку, что сил сопротивляться почти не осталось. Она понимала, что готова прыгнуть из огня в полымя и, хуже того, сделать это с открытыми глазами. Если она снова обожжет крылья, винить будет некого, кроме себя самой.
 Карли села на корточки и сердито уставилась на Мэтта.
 — Предупреждаю: если ты снова начнешь нести эту чушь насчет «дружбы», я отрежу тебе яйца ножом для масла!
 Мэтт мгновение смотрел на нее с нескрываемым удовольствием. Потом фыркнул, взял за руку и привлек к себе. Не обращая внимания на замазку.
 — Ты пугаешь меня, Кудряшка, — сказал он и поцеловал ее.




 Глава 22


 Этот поцелуй сводил с ума так же, как и вчерашний. Карли закрыла глаза и забыла обо всем на свете. Когда Мэтг посадил ее к себе на колени, она обняла его за шею. Его губы были сухими, твердыми и теплыми. Когда Мэтт прикоснулся языком к ее губам, Карли безвольно раскрыла их. Ее тело дрожало, горело и изнывало от желания. Это был Мэтт, и она хотела его. Карли прижалась грудью к его груди и ответила на поцелуй.
 У его губ был вкус мускуса. Горячий и жадный язык наполнил рот Карли, и она ощутила головокружение, как будто парила в воздухе, как будто он был ее единственным якорем на земле, и если бы она не держалась за него, то улетела бы, как лист, подхваченный ветром. Она прикоснулась языком к языку Мэтта и начала изучать его рот так же, как он изучал ее. Когда он развернул Карли и положил ее голову на свое широкое твердое плечо, она почувствовала себя маленькой и беспомощной. Но это был Мэтт, а рядом с ним она ничего не боялась. Судорожно вздохнув, она обвила руками его шею. Потом поняла, что все еще держит кисточку, и бросила ее. Та с негромким стуком упала на крышу, и Карли тут же забыла о ней.
 Она вплела пальцы в его волосы; пряди, спускавшиеся на шею, были короткими и шелковистыми. Мэтт склонился над ней, заставил откинуться назад, провел губами по ее щеке и подбородку, покрыл частыми поцелуями шею, прихватил зубами мочку уха, а затем снова крепко поцеловал в губы, обнял и крепко прижал к груди. Карли ощутила, как напряглись его плечи и спина, почувствовала прикосновение его твердого члена к бедру. Ее сердце колотилось как безумное, словно, было готово выскочить из груди.
 Потом Мэтт обхватил ее грудь ладонью и слегка сжал, и это было так приятно, что Карли слабо охнула и задрожала от наслаждения.
 Он поднял голову, прервав поцелуй. Карли открыла глаза и ошеломленно посмотрела на Мэтта. Его лицо потемнело, глаза возбужденно горели. Он тяжело дышал.
 Он желал ее. Отчаянно. Ошибиться было невозможно.
 Его рука по-прежнему лежала на ее груди. Карли посмотрела на эту руку сверху вниз, увидела, загорелые, красивые мужские пальцы на фоне выцветшей зеленой тенниски и затаила дыхание. Это была рука Мэтта. Она тысячи раз видела ее во сне и узнала бы где угодно. Рука была теплой, сильной и сжимала ее грудь. Напрягшийся сосок упирался в его ладонь. Карли обдало жаром, внизу живота все сжалось от желания. Она с трудом втянула в себя горячий воздух.
 — Мэтт… — прошептала Карли, изнемогавшая от страсти и готовая сдаться. Она закрыла глаза и потянулась к его губам.
 — Карли… — В его хрипловатом голосе звучали страсть, огорчение и насмешка над самим собой. Когда Мэтт продолжил, насмешка и огорчение стали еще более явными. — Малышка, я думаю, что это не очень хорошая мысль.
 Он думает, что это не очень хорошая мысль?! Ее глаза мгновенно открылись.
 — Что? — зарычала она и попыталась сесть. Мэтт все еще склонялся над ней, все еще обнимал ее, но Карли толкнула его в плечо и выпрямилась. Мэтт схватил ее за талию, помешав вскочить, встретил ее яростный, негодующий взгляд и подмигнул.
 Я убью его, на этот раз точно убью.
 — Мы на крыше, — сказал он. Теперь Карли видела, что его глаза все еще темны от страсти, щеки заливает румянец, а дыхание прерывается. — Одно неловкое движение — и конец. Все-таки двенадцать метров высоты. Место не слишком подходящее.
 Карли прищурилась и посмотрела на него. Мэтт задумчиво улыбался.
 — Ты очень красивая, — сказал он, проведя пальцем по ее носу. Карли подумала, что ослышалась. До сих пор никто не говорил ей этого. Ни Джон, ни Мэтт, ни кто-нибудь другой. Все равно она знала, что это неправда.
 — Это ты красивый, — сказала она. Он покачал головой.
 — Нет, ты. — Ей показалось, что в глазах Мэтта блеснула нежность. — Поверь мне, Кудряшка, это так.
 Мэтт взял ее за подбородок, заставил поднять лицо и поцеловал. Поцелуй был трепетный, ласковый, но подействовал на Карли ошеломляюще. Она снова обхватила шею Мэтта и поцеловала в ответ со страстью, которая потрясла ее самое.
 — Ладно, слезаем. — Он прервал поцелуй и ссадил ее со своих коленей, не дав опомниться. — Сможешь спуститься на твердую землю, не разбившись насмерть?
 Мэтт поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. Какое-то мгновение Карли сидела, прижавшись плечом к трубе, ощущая жар кирпичей крыши, на которой сидела, и воздуха. Она понимала, что до вечера еще далеко. Косые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь ветви грецкого ореха, образовывали на крыше сложный узор света и тени. Небо было лазурно-голубым, облака напоминали хлопья ваты, в кроне дерева шумно флиртовала пара голубых соек, над их головами пробежала по ветке белка с пушистым хвостом… и тут ей в нос ударил запах смолистой замазки.
 Черт с ней, с крышей. Стоял прекрасный погожий день, и у нее было свидание с Мэттом.
 Неужели ее жизнь все-таки начала меняться к лучшему?
 — Ты слышала, что я сказал? — насмешливо спросил Мэтт, протягивая ей руку.
 Карли быстро подняла взгляд. Не стоило показывать Мэтту, до какой степени она выбита из колеи. Впрочем, он и так знал это.
 — Да, конечно, слышала. Не такой уж ты мастер по части поцелуев, Мэтт Конверс.
 Карли подала ему руку, и Мэтт поднял ее.
 — Скоро я заставлю тебя взять свои слова обратно, — сказал он и поднес ее руку к губам.
 Когда губы Мэтта прижались к ее коже, сердце Карли ухнуло куда-то вниз. Его губы были теплыми, а глаза, смотревшие на нее поверх пальцев, полыхали жарким огнем. Жест был романтичный, обезоруживающий, совершенно не похожий на Мэтта, которого она знала, а Карли думала, что знает о Мэтте все. Но это… Мэтт — любовник. Это было такой же частью взрослого Мэтта, как должность шерифа. Теперь он был не мальчиком, но мужем. Когда Карли поняла, что этот поцелуй означает новую фазу в их отношениях, у нее похолодело в животе и подогнулись колени.
 — Пойдем, — сказал он и осторожно повел Карли к лестнице.
 — Подожди. Мне нужно собрать вещи.
 Внезапно у Карли прояснилось в голове, и она отняла руку. Оставить инструмент на крыше было нельзя. Забытый молоток, последний гвоздь и банка с замазкой лежали в метре от них. Кисточка, еще влажная от смолистой жидкости, валялась рядом. Карли наклонилась и подняла ее.
 Мэтт забрал у Карли кисточку, сунул ее в банку, а банку повесил себе на руку. Потом запихнул молоток и гвоздь в передний карман джинсов, снова взял Карли за руку и повел к краю крыши.
 Придержав конец лестницы, он пропустил Карли вперед и последовал за ней. Карли невольно подняла взгляд и залюбовалась его длинными сильными ногами и мускулистыми круглыми ягодицами в потертых джинсах. Скоро, совсем скоро этот умопомрачительно красивый мужчина будет принадлежать ей. От этой мысли она чуть не свалилась вниз.
 Падение с двенадцатиметровой высоты — не лучший способ начать самый удивительный вечер в жизни, подумала Карли и сосредоточилась на том, чтобы осторожно спуститься по лестнице.
 Они почти добрались до земли, когда Карли поняла, что на них смотрят. Причем сразу несколько пар глаз. Хьюго спокойно лежал на одной из нижних ветвей высокого грецкого ореха и, слегка помахивая хвостом, следил за их спуском. До чего же она дошла, если совсем забыла про своего неженку… Но раз уж Хьюго научился залезать на крышу и спускаться с нее по ореху — значит, он освоился с местными условиями куда лучше, чем ей казалось.
 Снова посмотрев на Мэтта, Карли подумала, что изменения произошли не только с котом, но и с ней. Она с удивлением поняла, что за это время ни разу не вспомнила о бывшем муже и разводе. Ее жизнь в качестве миссис Джон Грануолд (впрочем, она никогда не пользовалась этим именем, предпочитая свое собственное) казалась далекой и чужой, словно все это происходило совсем с другим человеком. Ее настоящей жизнью была эта жизнь, в Бентоне. Карли снова посмотрела вверх, и ее не знавшее покоя сердце дало сбой. Теперь ее настоящей жизнью стал Мэтт.
 Она чуть не оступилась снова.
 Восстановив равновесие, Карли оглянулась и увидела Энни, ждавшую у подножия лестницы и вилявшую хвостом. За Энни стояли Антонио, Майк и Сандра. На их запрокинутых вверх лицах были написаны удивление, интерес и любопытство. Посмотрев вбок, Карли краем глаза уловила какое-то движение. Из остановившейся внизу красной «Хонды» вышла маленькая черноволосая Эрин. Карли издалека увидела, что при виде брата, спускавшегося по лестнице, Эрин застыла как вкопанная.
 «Ну вот, вся шайка в сборе», — недовольно подумала Карли.
 Было ясно, что публику живо интересовало происходившее. Карли смутилась так, словно спускалась по лестнице голая.
 — Ну что, починила крышу? — деланно сердечным тоном спросила Сандра, когда Карли сошла на землю.
 — Почти закончила.
 Карли вытерла потные ладони о джинсы и, гордясь собственным самообладанием, наклонилась и потрепала Энни по голове. Каким-то образом она смогла удержаться и не взглянуть на Мэтта, который спустился следом. И все же она так сильно ощущала его близость, словно они были связаны невидимыми нитями. Вспомнив то, что происходило на крыше, Карли отчаянно покраснела.
 — А это еще кто? — спросил Мэтт, поставив на землю ведерко с замазкой. Он обвел взглядом собравшихся и посмотрел на Энни, подозрительно обнюхивавшую его ноги. В отличие от Карли Мэтт чувствовал себя совершенно непринужденно.
 Их взгляды встретились. Карли ничего не могла с собой поделать. Она улыбнулась ему и затрепетала, увидев ответную ленивую улыбку. Потом Карли вспомнила, что они не одни, снова смутилась и посмотрела на собачонку.
 — Это Энни. Помнишь собаку, которая гналась за Хьюго в ту ночь? Мы решили ее удочерить.
 — Я тут ни при чем! — фыркнула Сандра.
 Карли пропустила ее реплику мимо ушей, но заметила, что подруга с любопытством поглядывает то на нее, то на Конверса.
 — Энни очень славная, — сказала она Мэтту.
 — Не сомневаюсь, — сухо ответил тот, но все же дал Энни понюхать свою руку, почесал ее за ухом, потом выпрямился и вопросительно посмотрел на Антонио и Майка.
 — Что случилось? — спросил он.
 Оба помощника были в форме и, как следовало из вопроса, а главное, тона, которым говорил Мэтт, находились при исполнении.
 До этой минуты Антонио и Майк посматривали на них с интересом и слегка улыбались. Встретив взгляд шефа, они тут же стали серьезными. Майк переступил с ноги на ногу и отвернулся. Антонио скрестил руки на груди и откашлялся.
 — Десять минут назад тебя вызывали по рации, — сказал он. — Диспетчер сказала, что набирала номер твоего мобильника, но он оказался отключенным. Похоже, миссис Хейден снова вышла гулять с собакой.
 Видимо, в его словах заключался какой-то тайный смысл, потому что Мэтт слегка приуныл, а Антонио с Майком едва сдержали улыбку.
 — Мой телефон выключен не случайно. — Мэтт сунул руки в карманы, обнаружил молоток и гвоздь, вынул их и отдал Карли. — Потому что я не на дежурстве. Пусть о миссис Хейден позаботится кто-нибудь другой.
 — Я скажу, чтобы за ней послали Найта. Пусть немного стряхнет пыль с ушей, — сказал Антонио.
 — Пусть. — Мэтт улыбнулся, представив себе эту картину. — Что еще?
 Начальственный тон Мэтта произвел на Карли сильное впечатление. Она вспомнила его мальчиком, юношей, молодым человеком и ощутила прилив гордости. Мальчик, которого горожане считали будущим головорезом, сильно изменился. «Ты далеко пойдешь, бэби», — вспомнила Карли слова песни. По отношению к Мэтту это звучало так абсурдно, что она невольно улыбнулась.
 — Томпсон свалился с лестницы черного хода и сломал ногу, а у Брукса начался желудочный грипп, — сказал Антонио.
 — Вы что, смеетесь? — всполошился Мэтт. — Нас и так мало. А теперь осталось всего шестеро. Когда начинается их смена?
 — В одиннадцать вечера.
 — О господи… Кто их заменит?
 — За последние двадцать четыре часа все уже отдежурили по два раза. Если мы не наймем новых людей, то скоро превратимся в настоящих зомби.
 — Денег не отпускают. — Мэтт скорчил гримасу. — Ладно. Пошли они к чертовой матери. Я заменю Томпсона, а ты — Брукса.
 — Ну вот… Я так и знал, — мрачно сказал Антонио.
 — Кто у нас первый помощник шерифа?
 — Знаю, — уныло пробормотал Антонио, посмотрев на Сандру. — Я думал, что у этой должности есть свои льготы.
 Мэтт фыркнул и взял Карли за руку. Глаза Сандры, Антонио и Майка тут же нацелились на их сомкнутые руки.
 — Готова? — спросил Мэтт. Карли кивнула. Мэтт сжал ее руку и оглянулся на присутствующих. — Это все? — спросил он помощников. — Тогда мы уезжаем.
 — Мы собираемся поужинать. — Антонио встретил взгляд шефа и пожал плечами. — У нас есть еще час. А что?
 — Привет всем! — весело поздоровалась присоединившаяся к компании Эрин. Джинсовая мини-юбка и белый топ подчеркивали ее смуглую кожу и черные волосы. Вид у нее был слегка встревоженный. При виде девушки щеки Майка вспыхнули, но Эрин смотрела вовсе не на Толера, а на соединенные руки Мэтта и Карли. Потом она подняла глаза на брата и осторожно спросила: — Можно тебя на минутку?
 — Ну что еще? — с досадой спросил Мэтт.
 Он сжал руку Карли, потом отпустил и позволил сестре отвести его в сторону.
 — Я схожу за сумкой, — с облегчением сказала Карли. Она только сейчас вспомнила, что бельишко на ней самое неказистое.
 Если ей предстояло спать с Мэттом — а все шло к тому, — нужно было как следует подготовиться.
 Она вбежала в дом, расстегивая на ходу рубашку и стаскивая с головы бандану. Переступив порог ванной, Карли дернула «молнию» джинсов. Сбросила одежду, приняла рекордно быстрый душ, побрила ноги и подмышки с такой скоростью, что чуть не загорелась бритва, недовольно посмотрела на свои светлые кудри, но решила, что бороться с ними — значит даром тратить время и силы. Проведя по волосам щеткой, Карли слегка взбила их и оставила в покое. Потом воспользовалась тонизирующим увлажнителем, тенями, накрасила ресницы, губы и полюбовалась на себя в зеркало. Неужели Мэтт действительно назвал ее красивой? При мысли об этом у нее потеплело внутри. Карли завернулась в полотенце и побежала в спальню.
 За десять минут она совершила маленькое чудо. Ее едва ли успели хватиться.
 Если бы Мэтт подумал, что она принимает душ, прихорашивается, меняет белье и делает все, чтобы выглядеть привлекательнее, рассчитывая переспать с ним, Карли умерла бы со стыда. Он вполне был на это способен. Но если она поторопится и выйдет из дома еще до того, как Мэтт задумается, куда она, черт побери, девалась, все обойдется.
 — Знаешь, шерифу пришлось уехать.
 Влетев в спальню, Карли увидела сидевшую на кровати Сандру. Поскольку на подруге был ее любимый наряд — черные легинсы и просторная черная майка, — она была хорошо заметна на фоне белого одеяла. В ушах Сандры болтались серебряные серьги с улыбающимися рожицами; в отличие от них лицо самой Сандры, следившей за ее лихорадочными сборами, было непривычно серьезным.
 — Что? — Карли, устремившаяся к шкафу, остановилась как вкопанная.
 Сандра кивнула.
 — Он просил передать, что заедет за тобой через полчаса. На мотоцикле, так что надень джинсы.
 Сердце Карли забилось опять. На мгновение она испугалась, что снова стала жертвой его любимой шутки — поцеловать и убежать. В этом случае ему предстояло умереть медленной и мучительной смертью.
 — Куда он уехал?
 Карли снова направилась к шкафу, но уже не так быстро, выдвинула ящик и стала рыться в белье. К счастью, у нее еще оставались красивые вещи. Когда она в последний раз занималась сексом? Тысячу лет назад… Ее внимание привлек черный кружевной лифчик с низким вырезом. Где-то в ящике должны быть такие же трусики…
 При мысли о том, что Мэтт увидит ее в этом белье, у Карли подогнулись колени. Когда он в последний раз видел ее раздетой, на Карли были белые хлопчатобумажные трусы. К счастью, тогда она была слишком плоскогрудой для лифчика, иначе тот был бы таким же белым, хлопчатобумажным и совершенно не сексуальным.
 Таким же, какой была она сама.
 — Ты уверена, что хочешь это знать? — спросила Сандра.
 Карли была уверена в обратном, но все же кивнула.
 — Похоже, его сестру подослала Шелби. Она ждала в машине. Сестра отозвала его в сторону и сказала об этом. Шериф спустился поговорить с ней. Через несколько минут он позвонил по сотовому телефону и сказал, что отвезет эту женщину домой и сразу вернется за тобой.
 Карли сжала трусики в кулаке, но поняла это лишь тогда, когда опустила взгляд. Она боялась признаться даже себе самой, до какой степени ей не понравилась мысль о том, что Мэтт уехал с Шелби. Карли вспомнила, как там, на крыше, Мэтт спрашивал, не ревнует ли она.
 Если бы она ответила честно, то сказала бы «да». Но тот приступ ревности не шел ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас.
 — Знаешь, шериф действительно красавчик, а Антонио считает его хорошим парнем, — тревожно сказала Сандра, когда Карли невидящим взглядом уставилась на скомканные в руке трусики. — Но я бы на твоем месте трижды подумала. У него репутация сердцееда. Антонио говорит, что он меняет подружек как перчатки, потому что терпеть не может прочных связей. Знаешь, по знаку Зодиака он Скорпион — я спросила Антонио, когда у шерифа день рождения, — а Скорпионы очень сексуальны. Впрочем, это и так видно. Если ты хочешь всего-навсего поразвлечься, это замечательно. Но ты только-только начала приходить в себя, и это делает тебя очень уязвимой. Милая, мне сдается, что ты готова сделать ужасную глупость и влюбиться.
 Сандра утешала, советовала, ругала и горевала вместе с Карли во время бракоразводного процесса. Она знала, как больно было подруге, и Карли не сомневалась, что ее предупреждение идет от чистого сердца. К словам Сандры стоило прислушаться. Поэтому Карли сделала глубокий вдох и снова обдумала свои чувства. Неужели она действительно готова влюбиться в Мэтта? Господи, как смешно…
 Карли повернулась, прислонилась спиной к шкафу и посмотрела Сандре в глаза.
 — Вообще-то, — мрачно сказала она, — я была влюблена в него почти всю свою жизнь.
 — Плохо. — На лице Сандры отразилось сочувствие. — Очень плохо. Хочешь, чтобы тебе снова плюнули в душу? Кстати, что ты собираешься делать?
 — Не знаю, — задумчиво ответила Карли. — Если он…
 — Сандра! Карли! — Через пару секунд Карли поняла, что это кричит Антонио. Ошибиться было невозможно: что-то случилось. Карли и Сандра обменялись тревожными взглядами. Карли оттолкнулась от шкафа, Сандра вскочила с кровати. — Скорее спускайтесь! С собакой творится что-то неладное!




 Глава 23


 Через час с лишним Карли, Сандра, Эрин, Антонио и Майк вышли из смотровой ветеринара в приемную. Яркий свет люминесцентных ламп и кондиционер создавали впечатление, что в помещении смертельно холодно. В воздухе стояла тошнотворная смесь запахов лекарств, антисептика, мочи и страха. Карли, дрожавшая в рубашке с короткими рукавами и джинсах, обхватила себя руками и растирала плечи в тщетной попытке согреться. Она чувствовала себя измученной, подавленной и удрученной. Видеть страдания Энни было выше ее сил.
 — Эй! — окликнул ее Мэтт.
 Он стоял за запертой стеклянной дверью и заглядывал внутрь. Карли подошла к двери и начала возиться с замком. Антонио пришлось протянуть сзади руку и открыть замок самому, потому что у Карли не слушались пальцы. Казалось, она находилась под водой, видя и ощущая окружающее сквозь туманную рябь.
 Мэтт толчком открыл дверь, увидел лицо Карли и привлек ее к себе. Сильные и нежные руки крепко обняли ее. Напрочь забыв, почему следует остерегаться такой зависимости от него, она прижалась лбом к груди Мэтта, вцепилась в его рубашку и приникла к нему. Он был теплым, сильным и надежным, и это было так хорошо, что Карли и думать забыла, что на них смотрят и что ей следовало бы отстраниться. Это был Мэтт, и в его объятиях она чувствовала себя уютнее, чем где бы то ни было. Если бы у Карли оставались силы, это бы ее встревожило.
 — Что случилось с собакой? — спросил Мэтт, обращаясь к окружающим, но ответила ему Карли. Она подняла лицо и посмотрела на Мэтта снизу вверх.
 — Она отравилась. — Вспомнив испытание, которое выдержала Энни, Карли вздрогнула. Она все еще видела испуганные темные глаза корчившейся в траве собаки, молившие о помощи. Пришедшая в ужас Карли взяла ее на руки и побежала…
 — Отравилась? Каким ядом? — резко спросил Мэтт.
 — Каким угодно. Крысиным, гербицидом, даже антифризом, — ответил Антонио. — Барт… — Барт Линдси был местным ветеринаром. — Барт сказал, что узнает это, когда закончит анализы.
 — Это был несчастный случай, верно? — нахмурившись, спросил Мэтт.
 — Возможно. — Дверь между смотровой и приемной открылась, и ветеринар сам ответил на вопрос Мэтта.
 Барт Линдси был маленьким круглолицым человеком в очках без оправы и круглым животом, слегка выдававшимся над ремнем. Его синий медицинский халат был расстегнут, седые волосы растрепаны; он выглядел помятым и усталым.
 — Сказать точно нельзя, но едва ли это было что-нибудь другое… Рад тебя видеть, Мэтт. Жаль, что это случилось при таких обстоятельствах. Ты ведь помнишь моего брата Хайрама, верно? — Барт кивком указал на коренастого седого мужчину в брюках хаки и синем халате, который следом за ним вышел в приемную. — Хайрам был владельцем этой клиники, но продал ее мне двадцать лет назад и переехал в Мейкон. Он работал здесь, когда ты был ребенком.
 — Конечно, я помню Хайрама, — кивнув, сказал Мэтт.
 — Думаю, что это был обычный крысиный яд, — сказал Хайрам Линдси. — Симптомы классические.
 Карли вздрогнула, и Мэтт обнял ее еще крепче.
 — Хорошо, что мы ее увидели. — Голос Эрин был нежным и тихим, но хрипловатым тембром напоминал голос Мэтта. — Все остальные были либо в доме, либо ушли, а мы с Майком стояли и разговаривали во дворе. Вдруг бедняжка задрожала всем телом, у нее пошла пена изо рта, и ее вырвало. А потом она упала. — Говоря это, Эрин сама задрожала. — Барт сказал, что, если бы мы тут же не привезли Энни к нему, она бы умерла.
 — Так она жива? — спросил сбитый с толку Мэтт. По реакции остальных он решил, что дело кончилось трагедией.
 — Да, — сказала Карли, снова прижавшись лбом к его груди. — Доктор Линдси сказал, что все будет в порядке.
 Потом она закрыла глаза и снова вцепилась в его рубашку, боясь разрыдаться у всех на глазах.
 — О боже… — Мэтт прижал ее к себе и обнял еще крепче. Как всегда, он понимал чувства Карли лучше, чем кто-нибудь другой. — Мы можем уехать или кому-то нужно остаться здесь и забрать собаку? — громко спросил он, обращаясь преимущественно к ветеринару.
 — Ей придется остаться здесь до утра, а то и дольше, — ответил Барт Линдси. — Бедная собачка, ей сильно досталось. Пришлось сделать ей промывание желудка и положить под капельницу. Должно пройти двадцать четыре часа, прежде чем я смогу ее отпустить.
 — Спасибо за все, что вы для нее сделали. — Как видно, мучения Энни произвели сильное впечатление и на Сандру. Ее голос слегка дрожал. — Расплатиться с вами сейчас или когда мы будем забирать ее домой?
 Значит, Сандра все-таки считала особняк домом Энни. Похоже, тучи начинали понемногу рассеиваться.
 — Когда будете забирать, — ответил Барт Линдси.
 — Хорошо. Раз так, едем. Спасибо, Барт, — сказал Мэтт. — Рад был вас снова видеть, Хайрам.
 — Счастливого пути, — ответил Барт, а его брат добавил:
 — Рад был увидеться. Правда, хотелось бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах.
 Мэтт обнял Карли за плечи и повел к выходу. Карли была благодарна ему, потому что у нее самой уже не осталось сил. Когда она очутилась на жаркой улице, ей стало легче. Зной окутал ее, словно теплым одеялом, и Карли перестала стучать зубами. Кабинет ветеринара находился на самом краю делового центра, всего в четырех кварталах от площади. Выйдя на дорожку, которая вела от кабинета ветеринара к автостоянке, Карли с удовольствием втянула в себя воздух, пропитанный запахами расплавившегося асфальта и выхлопных газов. Обыденность этих запахов помогла Карли справиться с тошнотой, которую она ощущала в приемной.
 И все же она продолжала опираться на Мэтта. Рядом с ним Карли чувствовала себя в безопасности. Хотя едва ли она могла сказать, в чем именно заключается опасность.
 — Карли! — окликнул ее мужчина, сидевший в белом фургоне. Он остановился, опустил стекло, и Карли узнала Барри Хиндли. — Я слышал про твою собаку. Все обошлось?
 — Жить будет! — ответила Сандра, поняв, что у подруги нет сил ответить. Барри помахал рукой и уехал.
 — Ну, какие у нас планы? — спросила Эрин, переводя взгляд с брата на Карли и обратно.
 Карли заметила, что любопытство и настороженность, с которыми Эрин следила за ними прежде, сменились одобрением и признанием того, что они пара. Если, конечно, они с Мэттом действительно были парой. Сама Карли не была в этом уверена. Она вообще ни в чем не была уверена, и меньше всего в том, что касалось ее отношений с Мэттом.
 Однако мысль о парах заставила Карли обратить внимание на то, что Майк стоит рядом с Эрин, а Антонио — рядом с Сандрой. В других обстоятельствах первая пара очень заинтересовала бы Карли. Но ее еще слегка подташнивало, и кружилась голова. Чужие связи подождут, думала она. Черт побери, она не могла разобраться даже в собственных связях. Карли отчаянно нуждалась в Мэтте. Нуждалась в его близости, тепле и силе. Но, учитывая его склонность к «дружбе» и все остальное, в этом не было ничего хорошего.
 — Карли поедет со мной, — сказал Мэтт, даже не удосужившись спросить, нет ли у нее других планов. Впрочем, никаких других планов у нее и быть не могло. Она была согласна на все. Особенно сейчас, опустошенная и нуждающаяся в поддержке. Конечно, Мэтт слишком много на себя брал, решая за нее, но это было совершенно в его духе. — Антонио и Майк отвезут Эрин и Сандру домой, а потом вернутся на работу. В данный момент нас осталось всего трое.
 — В семь часов мы с Коллином встречаемся в «Корнер-кафе». Он пригласил своего университетского друга с женой. Ты его знаешь. Тим Бернард. Будущий шафер. Из Атланты. — Эрин бросила сердитый взгляд на пожавшего плечами брата и посмотрела на часы. — Сейчас только шесть пятнадцать. Я заеду домой и переоденусь.
 — Я подвезу, — вызвался Майк.
 — Ты согласна? — спросил Мэтт у сестры и, дождавшись ответного кивка, перевел взгляд на Майка. — Ты на патрульной?
 Майк кивнул. Карли заметила на стоянке две полицейских машины и свой «Универсал». Они привезли сюда Энни на «Универсале». Вела машину Сандра. Карли держала маленькое тельце Энни на руках, а стиснувший руки Антонио сидел сзади. Машина Майка ехала впереди со включенными фарами и сиреной, освобождая им дорогу.
 Видимо, вторая полицейская машина с надписью «ШЕРИФ ГРАФСТВА СКРИВЕН» на двери водителя принадлежала Мэтту.
 — Ладно. А ты отвезешь домой Сандру, — сказал Мэтт, обращаясь к Антонио. Потом он повернулся к Майку. — Когда подкинешь Эрин, подъедешь к особняку Бидла и заберешь Антонио. Если я задержусь, езжайте в офис. Там накопилась куча ордеров.
 — Если задержишься? — фыркнул Антонио. — Ты что, шутишь?
 — Мало ли что может случиться… — Мэтт посмотрел на ясное голубое небо. — Вдруг снег пойдет?
 — Я приеду через полчаса, — сказал Майк и вместе с Эрин направился к машине.
 — Если вы дадите мне ключи, я с удовольствием отвезу вас, — сказач Антонио Сандре и протянул руку.
 Карли не могла его осуждать за это. Стиль вождения Сандры был не для слабонервных.
 В первое мгновение Карли показалось, что Сандра испепелит Антонио на месте. Но та вовремя опомнилась, проглотила оскорбление, изобразила на лице улыбку, порылась в кармане, достала ключи и положила их в протянутую ладонь.
 — Включи рацию и передай всем, чтобы прибыли в офис к одиннадцати, — сказал Мэтт Антонио. — Проведем пятнадцатиминутное совещание и прикинем, как нам распределить сверхурочную работу.
 Антонио кивнул и взял Сандру за локоть.
 — До встречи, — обернувшись, сказала Сандра подруге.
 Карли кивнула, заметила кокетливый взгляд, предназначавшийся Антонио, вызывающе-сексуальную походку и ощутила укол зависти. Простой старомодный флирт, не осложненный никакими сердечными страданиями… Об этом можно было только мечтать.
 — Ну что, полегчало? — Мэтт смотрел на нее сверху вниз.
 Карли кивнула и попыталась улыбнуться. Нет, подумала она, увидев темные глаза, полные тепла и сочувствия. Никакой флирт не может сравниться вот с этим. От одного взгляда Мэтта ее бросало в дрожь. Тут было нечто большее.
 Но что? Может быть, любовь?
 Осознав страшную правду, она чуть не застонала.
 Когда Мэтт, все еще обнимая Карли за плечи, повел ее к автостоянке, раздался новый гудок. Из окна светло-коричневого седана высунулась еще одна рука и помахала шерифу.
 — Эй, Мэтт, спасибо за выступление на заседании школьного совета! — крикнул седой мужчина. Карли присмотрелась, и у нее отвисла челюсть. Неужели это?..
 — Не за что! — крикнул в ответ Мэтт.
 Мужчина дружелюбно помахал еще раз и уехал, когда зажегся зеленый свет.
 — О боже… Неужели это сам мистер Симмонс? — выдохнула Карли.
 — Угу. — Мэтт улыбнулся, прекрасно поняв комизм ситуации. Когда они с Карли учились в школе, мистер Симмонс был директором. Он столько раз наказывал Мэтта за различные провинности, что тот практически все перемены проводил в его кабинете.
 — Фантастика… — пролепетала Карли.
 — Должен признаться, мне и во сне не снилось, что мы с Простаком Саймоном станем приятелями.
 Услышав старое школьное прозвище директора, Карли рассмеялась, и ей сразу стало немного легче на душе. .
 — Ты хорошо справляешься, верно? — спросила она, глядя на Мэтта снизу вверх.
 — С чем?
 — С должностью шерифа.
 — Стараюсь. — У него приподнялся уголок рта. — Хотя, поверь мне, я не собираюсь заниматься этим до конца жизни.
 — Не собираешься? Почему? — Карли нахмурилась. Тем временем Мэтт открыл для нее дверцу и придержал ее. Сиденье нагрелось; в салоне было душно. Но эта жара ее обрадовала, и Карли поняла, что еще не совсем оправилась от потрясения. Утонув в мягком сиденье, она застегнула ремень безопасности и наконец почувствовала, что согрелась и немного успокоилась.
 Она полагала, что знает Мэтта как облупленного, но внезапно поняла, что ей не хватает данных о том, что с ним случилось за последние двенадцать лет.
 Мэтт сел за руль.
 — Почему? — снова спросила она, с наслаждением откинув голову на горячую спинку сиденья.
 Он включил двигатель и вывел машину со стоянки.
 — Я всегда ощущал ответственность за то, что происходит. Однажды я уехал отсюда и поступил в морскую пехоту. — Он покосился на Карли и улыбнулся. — Ты можешь в это поверить? Я — нет. Думал, что никогда сюда не вернусь. Да, я посылал маме деньги, отправлял открытки ей и девочкам, но был свободен и жил в свое удовольствие. А потом мама умерла. Что мне оставалось? Позаботиться о девочках было некому. Их бы отдали в детский дом. Но это же были мои сестры. Никакого детского дома, подумал я и вернулся. Шерифу требовались помощники. Черт побери, нам всегда требуются помощники; это настоящая бездонная бочка. В общем, я стал помощником шерифа, немного поработал, а потом старик Битти ушел на пенсию, порекомендовал меня на свое место, и меня выбрали. Все сложилось удачно. Я смог позаботиться о девочках, но… скажем так: это не дело моей жизни. Через месяц Лисса уедет в колледж. Я еще поторчу здесь, чтобы убедиться, что все они устроены, а к тому времени как раз закончится мой срок. И тогда я уеду отсюда. Сяду на свой «Харлей» и рвану куда глаза глядят.
 Он сказал это шутливо, даже улыбнулся, однако его слова разбили Карли сердце. Она мечтала о нем, а он мечтал о свободе. То и другое было несовместимо. И это был конец…
 Но Мэтту не следовало знать, что он нанес ее надеждам на счастливое будущее смертельный удар.
 — Кстати, о «Харлее», — небрежно сказала она, пытаясь смириться с суровой действительностью. — Где твой мотоцикл?
 — Я припарковал его у твоего дома, когда мне пришлось… гм-м… — Он осекся и скорчил гримасу.
 — Когда тебе пришлось отвезти Шелби домой? — сладким голосом закончила Карли. Они проехали мимо полицейского участка, и Карли поняла, что Мэтт везет ее в сторону дома. Может быть, он хочет подвезти ее, и все? Спрашивать она не стала. Сначала нужно было разобраться в своих чувствах.
 Мэтт посмотрел на нее искоса.
 — Да. Кстати, кто тебе сказал об этом?
 — А разве это имеет значение? — спросила Карли, глядя прямо ему в глаза.
 Косые солнечные лучи, бившие в лобовое стекло, золотили его кожу. Точеные черты, темные спокойные глаза, зачесанные назад вьющиеся черные волосы и сизые тени на щеках придавали ему настолько сексуальный вид, что у нее перехватило дыхание. Это был ее Мэтт, ее лучший друг, любовник, о котором она грезила по ночам…
 Но нет, с болью в сердце подумала Карли. Он не мог принадлежать ей, как бы она ни мечтала об этом. Если она влюбилась в Мэтта, когда они были детьми, и не сумела избавиться от своего чувства, это только ее проблема. Мэтт высказался недвусмысленно. Он хочет ее. Возможно, он даже любит ее. Но не так.
 Не так, как она его.
 И это было очень больно.
 — Нет, черт побери. Конечно, не имеет. Здесь абсолютно всем известен каждый твой шаг. — В его голосе слышалась досада. — Ладно, да, мы сели в ее машину, я выяснил, что у нее все в порядке, затем пешком дошел до своего дома, взял патрульную машину, вернулся к тебе, увидел, что в доме никого нет, позвонил, не знает ли кто-нибудь, куда все подевались, и услышал про твою собаку.
 — И сразу поехал к ветеринару. — Карли задумчиво посмотрела на Мэтта. — Почему?
 Она никогда не получит то, чего хочет, никогда не будет счастлива… и все же опять:
 — Что значит почему? А как по-твоему? Я думал, что твоя собака умерла, что ты расстроилась. Думал, что ты мне обрадуешься. — Мэтт посмотрел на нее и нахмурился. — Думал, я тебе нужен.
 И все же она могла получить хотя бы частично то, чего хотела. Она могла получить его, пусть и ненадолго.
 — Кстати, спасибо за то, что приехал. «Полбуханки лучше, чем ничего», — услышала она голос бабушки. Ой ли? Может быть, лучше остаться голодным, чем сытым наполовину?
 — Мэтт…
 — Гм-м?
 — Зачем ты вообще повез Шелби домой?
 Выражение его лица было непроницаемым.
 — Она расстроилась, ясно?
 — Почему? Мэтт вздохнул.
 — Она плакала. Ей было трудно примириться с тем, что между нами все кончено. Она сидела в машине и плакала. Решила, что я нашел себе другую. Точнее, тебя.
 Карли сморщилась. Ей и в голову не приходило, что она будет жалеть мисс Королеву Вселенной, но это случилось.
 — Что ты ей обещал? До того, как бросить? Мэтт возмутился.
 — Ничего. Я никогда ничего не обещаю. Если она надеялась на что-нибудь другое, это были только ее мечты.
 Он говорил чистую правду, и это было печальнее всего. Ей захотелось огреть этого тупицу по башке.
 — Ты спал с ней, верно? Болван! Для женщины это равносильно обещанию.
 — Неправда. Она хотела выйти за меня замуж, а я этого не хотел. Она знала, как я отношусь к браку. Я ничего ей не обещал. И даже не намекал, что хочу жениться на ней.
 Только спал с ней. Карли промолчала, но эти слова горели в ее мозгу как неоновая реклама.
 — Все то же самое. Поцеловал и сбежал. Именно это я и имела в виду, когда говорила, что у тебя проблемы.
 — По-твоему, если мужчина не хочет жениться, это значит, что у него проблемы? — вышел из себя Мэтт.
 — Стоит тебе кем-то серьезно увлечься, как ты пугаешься и убегаешь.
 — Я не пугаюсь.
 — Нет, пугаешься. Ты проделал этот фокус с бедной Шелби и дважды со мной. Не говоря о множестве других несчастных женщин. — Карли бросила на него сердитый взгляд. — Я хочу задать тебе один вопрос. О чем ты думал, когда приглашал меня покататься на мотоцикле?
 — Хотел пообедать с тобой. — Мэтт посмотрел на нее и как-то уныло добавил: — Ну, хорошо, пообедать, а потом лечь с тобой в постель. Но теперь я думаю, что это была очень плохая мысль. Во всяком случае, вторая ее часть.
 Наступила пауза. Карли напряженно обдумывала ситуацию. Да, у него были проблемы. Вступить с ним в любовную связь могла только идиотка или мазохистка. Ему следовало носить на груди табличку «Не влезай — убьет». Он мог предложить женщине лишь половину буханки.
 Секс. Может быть, грандиозный секс. Но ничего больше.
 Трах, бах, спасибо, мэм. Следующая!
 Но это был Мэтт, которого она любила всю свою сознательную жизнь и желала почти столько же. Если бы речь шла о ком-то другом, Карли сказала бы: «Иди ты со своей половиной буханки!» Однако теперь она начинала думать, что бабушка была права.
 — Просто интересно, — вежливо спросила она, — чем плоха эта мысль? И почему она стала плохой именно сейчас? Зачем тебе понадобилось забираться по лестнице на крышу и звать меня с собой? Никто тебя за язык не тянул.
 Он все еще ехал на запад, к ее дому. Последний светофор на выезде из города включился у них прямо перед носом, и Мэтт нажал на тормоз. Солнце било им прямо в глаза. Мэтт опустил щиток; Карли сделала то же самое. Все было правильно, но Карли показалось, что Мэтт сделал это, стремясь выиграть время и решить, стоит ли говорить правду.
 — Понимаешь, Кудряшка… — наконец промолвил Мэтт. Карли поняла, что ответ будет честным, и уже не в первый раз пожалела, что они так хорошо знают друг друга. Иногда возможность сохранить иллюзии — это плюс, а не минус. — В том-то и беда, что мужчины часто думают тем, что у них между ног. Если бы тебя не тянуло ко мне, мы бы стали друзьями, и все было бы нормально. Но ты вылила лимонад мне на голову, я поцеловал тебя, и теперь нам обоим не по себе. Особенно мне. Я хочу спать с тобой. С тех пор, как ты пнула меня в лодыжку и убежала, я не находил себе места. Ты тоже хочешь меня. Я знаю. Получается, что мы оба хотим друг друга. Когда я звал тебя с собой, то думал, что мы как-нибудь справимся. Пообедаем, может быть, переспим и посмотрим, что из этого получится. Но должен признаться, что насчет «поцеловать и убежать» ты права. Когда я думаю о том, что чувствует после этого женщина, мне становится паршиво. Женщины не хотят, чтобы им было больно. — Мэтт посмотрел на нее. — А я не хочу причинять тебе боль. Тем и плоха мысль. Потому что мы с тобой хотим разного.
 — В самом деле? — Машина тронулась с места. Карли следила за игрой света и тени на его лице и пыталась принять решение. Она возьмет половину буханки, а там будь что будет…
 — Да. Если говорить начистоту, ты хочешь любви, мужа, детей и всего остального. — Мэтт снова посмотрел Карли в глаза, понял, что она готова возразить, и покачал головой. — Не морочь мне голову. Я знаю, что ты думаешь. — Он сердито фыркнул. — Я люблю тебя как одну из своих сестер и хочу так, что сил нет. Внутренний голос обзывает меня последним болваном, но я никогда не пойду на это. Даже ради тебя.
 — А разве я просила? — Карли едва не поморщилась при слове «сестер» и решила дать волю жившей в глубине ее души потаскушке. — Я с тобой, а все остальное неважно. Ты все время забываешь, что я стала старше и умнее. Теперь я взрослая. Была замужем, развелась. И теперь хочу того же, что и ты: секса без всяких обязательств.
 Она скрестила пальцы за спиной, но Мэтту этого знать не следовало.




 Глава 24


 — Чушь собачья.
 Конверс сказал это совершенно спокойно. Из чего следовало, что он не верит ни единому ее слову. Карл и поняла, что обмануть человека, знающего ее так, как Мэтт, совсем непросто.
 — Давай проверим.
 Мэтт смерил ее скептическим взглядом.
 — Нет, Кудряшка.
 Карли не могла поверить, что она уговаривает мужчину лечь с ней в постель. Это было полной изменой ее принципам.
 — Ради бога, Мэтт… Подумай сам. Я развелась всего несколько месяцев назад. С какой стати мне думать о новом замужестве? Поверь мне, одного раза достаточно, чтобы привить человеку отвращение к браку.
 Тут Мэтт посмотрел на нее с интересом.
 — Серьезно?
 — Серьезно, — сказала Карли, глядя налево, на Первую баптистскую церковь. Через пять минут она будет дома. Нужно думать быстрее. — Знаешь, я умираю с голоду. Можешь отвезти меня пообедать, а во время еды я расскажу тебе о своем ужасном, неудачном и несчастливом браке.
 — Нет, — сказал Мэтт.
 — Нет? — с досадой повторила Карли. — Что ты хочешь этим сказать?
 — Малышка, неужели я не могу понять, когда меня пытаются заманить в постель? Я не настолько глуп.
 Карли свела брови на переносице.
 — Ну, Мэтт Конверс… По-моему, ты чересчур высокого о себе мнения.
 — Ты пытаешься убедить меня, что не собираешься ложиться со мной в постель?
 Карли поджала губы. Черт побери, он действительно видел ее насквозь.
 — Ну, может быть, — призналась она. Потом сделала глубокий вдох и выложила на стол свой главный козырь: — Проклятие, Мэтт, я ни с кем не спала целых два года!
 Мэтт покосился на нее, а потом сосредоточился на дороге, которая становилась все более извилистой и ухабистой. Потом челюсть Конверса напряглась, и он переставил ногу на педаль тормоза. Машина сбавила ход, и Карли мысленно показала себе большой палец, когда Мэтт съехал на травянистую обочину.
 — Ладно, — сказал он, включив ручной тормоз, расстегнув ремень безопасности и снова повернувшись к Карли.
 Солнечный свет золотил верхушки кукурузных стеблей, черные заборы и лицо самого Мэтта. Его глаза недоверчиво прищурились, губы сложились в скептическую улыбку, но в глубине глаз сверкал огонь. Карли слишком часто видела этот огонь и знала, что он означает.
 Мэтт мог отпираться сколько угодно, но он тоже хотел ее.
 У нее участился пульс.
 — Об этом, пожалуйста, подробнее.
 — Знаешь, мне неловко об этом говорить. Мэтт нахмурился.
 — Если бы было неловко, ты бы молчала. Как это — два года? Почему?
 — На самом деле еще больше, — честно ответила Карли.
 — Кудряшка… — В его голосе звучало предупреждение.
 Карли отвернулась, посмотрела на узкую темную ленту дороги, петлявшей между полями, деревьями и холмами, и вытерла руки о джинсы, потому что у нее вдруг вспотели ладони. Она не привыкла говорить о сексе с мужчинами, и рассказывать о проблемах своего брака ей действительно было неловко. Даже Мэтту, который знал все ее секреты. Но цель оправдывала средства. Карли скрестила руки на груди и посмотрела на него снизу вверх.
 — А ты как думаешь? Потому что не с кем было. Мэтт смерил ее красноречивым взглядом. Карли возмутилась:
 — Хочешь верь, хочешь не верь, но я не сплю с первым встречным!
 Выражение его глаз немного смягчилось.
 — Этому я верю.
 Мэтт протянул руку и дернул Карли за выбившийся локон. Когда он намотал прядь на палец, Карли инстинктивно отпрянула, и он улыбнулся. Они часто играли в эту игру с тех пор, как Карли исполнилось восемь лет.
 — А как же муж? Ты сама сказала, что развелась всего несколько месяцев назад.
 — У него была подружка, — равнодушно ответила Карли. — Мне понадобилось время, чтобы понять, что к чему. Мы не занимались любовью, но я думала, что он занят, расстроен или происходит что-нибудь в этом роде, мешающее мужчине тащить тебя в постель три раза в день. А я была занята своим рестораном. Знаешь, у меня был свой ресторан. Он назывался «Трихаус». — Мэтт кивнул; Карли слишком хорошо знала, как быстро распространяются сплетни в маленьком городке, а потому ничуть не удивилась. — Ну, управлять рестораном нелегко, и… и у меня не было особой охоты заниматься сексом. И времени тоже. Честно говоря, я была так занята, что даже не думала об этом. Потом я поняла, что что-то не так, однако не догадалась, что он мне изменяет. Но однажды я пришла домой рано и застала его с подружкой в нашей постели.
 — Паршиво. — В его глазах читалось сочувствие.
 — Да уж… — Карли тяжело вздохнула. — Это было просто ужасно. Хуже не придумаешь.
 — Хочешь, я съезжу в Чикаго и набью морду этому ублюдку? — небрежно спросил Мэтт, и Карли поняла, что он не шутит.
 На фоне окна были хорошо видны его широкие плечи, сильная шея и мощные бицепсы, обтянутые короткими рукавами рубашки. Внезапно Карли вспомнила хрупкого очкастого интеллектуала Джона и поняла, что о физическом соперничестве между ними не может быть и речи. На губах Мэтта играла легкая улыбка, но глаза оставались серьезными. Карли понимала, что стоит ей сказать слово, как от Джона останется мокрое место.
 — Ты бы сделал это, верно?
 — Можешь не сомневаться.
 — Мой герой, — сказала она, опустив ресницы и глядя на Мэтта с преувеличенным обожанием.
 Это была их старая дежурная шутка. Но на этот раз Карли не шутила.
 — Всегда готов, — насмешливо бросил Конверс. Это был его обычный ответ, но теперь Мэтт смотрел ей в глаза. И у нее захватило дух.
 Внезапно в воздухе ощутимо повисло напряжение. Они еще сидели на своих местах, но кабина внезапно стала тесной, а разделявшее их расстояние резко уменьшилось, словно их притягивала друг к другу некая незримая сила.
 — Для твоего сведения, — сказал Мэтт, не сводя с нее темных глаз. — Я думаю, что твой бывший муж — идиот.
 — Верно, — ответила Карли, слегка улыбаясь, потому что это тоже было знакомо. Мэтт всегда заступался за Карли, когда кто-то обижал ее в школе или где-нибудь еще, пока все ее одноклассники и знакомые не усвоили, что трогать Карли — значит иметь дело с Мэт-том, и не оставили ее в покое. Было странно и удивительно, что он снова готов вступиться за нее. Карли поняла, что слишком привыкла справляться со своими бедами в одиночку. — Я тоже так думаю.
 Мэтт долго смотрел на нее молча, потом хрипло сказал «к чертовой матери» и потянулся к ней. Карли тоже потянулась к нему, обняла за шею и встретила его сверкающий взгляд. Мэтт обнял ладонями ее лицо. Ощутив прикосновение горячих губ и твердого языка, Карли закрыла глаза и страстно поцеловала его в ответ.
 Два коротких гудка заставили их отпрянуть друг от друга. Тяжело дыша и плохо понимая, что случилось, Карли оглянулась по сторонам и заметила пронесшуюся мимо вторую патрульную машину. Прежде чем та исчезла за поворотом, водитель весело помахал им рукой.
 — Дерьмо, — сказал Мэтт, глядя вслед машине.
 Он тоже тяжело дышал. Его ладони все еще обхватывали лицо Карли, а ее руки все еще обнимали его за шею. В солнечном свете глаза Мэтта казались почти черными, а кожа отливала бронзой. Яркий свет подчеркивал тонкие морщинки у глаз и маленький шрам на губе.
 Карли затаила дыхание, вспомнив, что теперь ее целует взрослый Мэтт. Мальчик, которого она так любила когда-то, еще жил в нем, но он прятался в глубине души этого умудренного жизненным опытом мужчины, о котором Карли ничего не знала. Мысль эта показалась ей настолько захватывающей, что у нее пересохло во рту, внутренности свело судорогой, а сердце едва не выскочило из груди.
 Должно быть, Карли тихо застонала, потому что Мэтт посмотрел на нее и поцеловал еще раз — крепко, пылко и так умело, что она забыла обо всем на свете. Карли жадно ответила ему, ничуть не беспокоясь о том, что их могут увидеть. Если бы это случилось, сплетня ходила бы по городу несколько месяцев, если не лет. Не остановись они вовремя, их могли бы обвинить в непристойном поведении. Конечно, если бы Мэтт не был шерифом. Но именно благодаря этому обстоятельству сплетня имела бы эффект разорвавшейся бомбы.
 — Все, хватит, — задыхаясь, сказал Мэтт, внезапно прервав поцелуй, снял с шеи ее руки и усадил Карли обратно на место.
 — Мэтт… — срывающимся голосом пролепетала Карли.
 — Мы не подростки, и сейчас не темно. И уж подавно нам не следует заниматься этим на обочине дороги в чертовски заметной машине. — Он сделал глубокий вдох, сел прямо, стиснул баранку обеими руками и прижался к ней лбом. — Тут прямо хоть билеты продавай.
 Он был прав. Карли знала, что он прав, но остановиться не могла. У нее кружилась голова от желания.
 — Застегни ремень, — сказал Конверс и, подняв голову, посмотрел на нее.
 В его глазах по-прежнему полыхал огонь, но по крепко сжатым губам и выдвинувшемуся вперед подбородку было видно, что он снова владел собой.
 Слегка разочарованная тем, что так и не сумела заставить Мэтта потерять голову, Карли подчинилась. Мэтт завел двигатель, выехал на дорогу, быстро развернулся в запрещенном месте и поехал обратно в сторону города. При мысли о том, что им предстоит, у Карли участился пульс. Когда они в первый и последний раз занимались любовью, Карли была наивной девочкой, а Мэтту был всего двадцать один год. И все же земля плыла, небо взрывалось, у нее похитили сердце, а тело навсегда сохранило память о нем.
 Потому что это был Мэтт и потому что она любила его.
 Но признаваться в этом она не хотела. Особенно сейчас. Может быть, вообще никогда.
 — Есть хочешь? — спросил он, вновь посмотрев на Карли.
 Она видела в его глазах отблеск прежнего огня, но сумела сохранить спокойствие. Во всяком случае, она на это надеялась. Хотя и понимала, что едва ли сможет обмануть Мэтта. Он слишком хорошо ее знал.
 — Просто секс без всяких обязательств, — сказал он, пристально глядя на Карли.
 — Конечно, — ответила она, снова мысленно скрестив пальцы. Сердце гулко колотилось в груди.
 Он мрачно кивнул.
 — Куда мы едем? — пару минут спустя спросила Карли, когда они свернули с дороги.
 Действительно, куда? Его дом напоминал Центральный вокзал. Ее — тоже. Офис шерифа категорически исключался, а машину Мэтт отверг.
 Гостиница? В Бентоне ее не было. А если бы и была, Карли не могла представить себе, что они с Мэттом могли бы воспользоваться ею. Через пять минут после того, как за ними закрылась бы дверь, об этом знала бы половина города.
 До сих пор это не приходило ей в голову, но правда оставалась правдой: маленькие городки — сущее бедствие для личной жизни.
 Мэтт покосился на нее.
 — У меня есть моторная лодка. Мне посчастливилось снять для нее ангар. Над ангаром есть квартира, которая сдавалась вместе с ангаром.
 Тут Карли вспомнила слова Лиссы о том, что Мэтт никогда не приводил девушек домой, и ее осенило. Мэтт знал, что сексуальная жизнь для холостого шерифа, обремененного сестрами, будет проблемой, и заранее предпринял кое-какие шаги. Одним из таких шагов была квартира над ангаром.
 Нет, осуждать его не за что, по зрелом размышлении решила Карли. По крайней мере пока Мэтт будет оставаться с ней.
 — Очень удобно, — сказала она, давая понять, что не только Конверс умеет читать мысли.
 Мэтт едва заметно усмехнулся.
 Ангар размещался на пустыре позади жилого квартала, посреди складов, контейнеров для мусора и заборов из ржавой металлической сетки. Машина свернула на короткую гравийную дорожку, и Карли увидела место их назначения — полутораэтажное здание, обшитое серыми алюминиевыми листами. Казалось, когда-то оно было пристроено к дому, которого больше не существовало. Что случилось с домом, неизвестно, но ангар, заросший сорняками, остался.
 Мэтт вышел из машины и открыл дверь. Карли украдкой оглянулась по сторонам, но не увидела ничего, кроме одинокого пикапа, стоявшего перед группкой мини-складов. Если им повезет, никто не узнает, что Мэтт привез ее сюда, в уединенный ангар.
 Мэтт вернулся в машину, въехал в ангар, припарковался, вылез и опустил дверь. Карли тоже вышла и, к собственному удивлению, поняла, что отчего-то страшно нервничает.
 Пока они целовались в машине, она ни разу не вспомнила о предупреждении Сандры, что не следует снова играть с собственным сердцем. Так отчего же слова подруги так и вертятся у нее в голове? И не сама ли Карли тысячу раз советовала себе сначала думать, а потом уже совершать поступки? Внезапно Карли начало казаться, что она готова сделать страшную глупость.
 Дверь со скрипом опустилась, Мэтт зажег свет, и Карли увидела, что находится в сарае, убогом даже для ангара. Здесь стояла духота, обычная для редко используемого помещения; в воздухе ощущался слабый запах бензина. Неровный цементный пол был покрыт трещинами. Дощатые стены давно не красили. Потолок поддерживали балки, вдоль которых тянулись электрические провода в белой хлорвиниловой оплетке. Все освещение составляла свисавшая с потолка лампочка. Некрашеная деревянная лестница у одной из стен вела наверх к запертой двери. Видимо, там находилась обещанная Мэттом квартира.
 Оставалось лишь надеяться, что там все будет не так убого. Впрочем, это не имело большого значения. Они здесь долго не пробудут. Не дольше, чем нужно, чтобы…
 При мысли о том, чем они здесь будут сейчас заниматься, Карли стало не по себе.
 — Как тебе нравится моя лодка?
 В голосе Мэтта прозвучала явная гордость. Карли обернулась и увидела почти пятиметровую моторку, которой раньше не заметила.
 — Красивая, — сказала Карли, хотя в выкрашенной белой краской лодке не было ничего особенного.
 Мэтт пристально посмотрел на нее, и Карли снова вспомнила, что он слишком хорошо ее знает и догадывается обо всем, что с ней сейчас творится.
 — Ну, ладно, Кудряшка, выкладывай, — насмешливо сказал он.
 Он не прикасался к ней. Засунул руки в карманы и покачался с пяток на носки, глядя ей в лицо. Мэтт стоял близко, и она снова заметила, что в плечах он вдвое шире, чем она, и если бы захотел, мог бы просто унести ее под мышкой.
 — Что выкладывать?
 Она говорила так, словно оправдывалась в чем-то, но ничего не могла с собой поделать. Во рту пересохло, сердце колотилось, а внутри все сжалось от страха.
 — Если хочешь удрать, валяй. Держу пари, ты только об этом и мечтаешь.
 — Неправда! И не думала даже!
 Сбежать после стольких стараний? Черта с два! Просто она вдруг немного занервничала, вот и все.
 — Тогда перестань смотреть на меня так, словно я маньяк-убийца, а ты невинная жертва.
 Шутка была настолько неудачной, что Карли едва не застонала. Но он улыбнулся, взял ее руку, поднес к губам и обжег ее таким жарким взглядом, который мог бы растопить айсберг. Внезапно все ее тревоги бесследно исчезли. Если Карли и нервничала, то только от предвкушения, а это было очень приятно.
 И очень вовремя, потому что Мэтт взял ее за руку и повел к лестнице. Пытаясь не обращать внимания на подгибающиеся ноги и сердце, готовое выпрыгнуть из груди, Карли поднялась на маленькую лестничную площадку с хлипкими перилами. Тут было темно, пыльно, жарко, как в печке, и Карли вдруг снова встревожилась. Боясь, что Мэтт почувствует ее нерешительность и передумает, она улыбнулась ему. Мэтт выпустил ее руку.
 Она хочет этого, а там будь что будет, твердо сказала она себе. Она сделает это. Ляжет с Мэттом в постель.
 Все остальное потом.
 Вынув ключ, Мэтт отпер дверь и открыл ее, пропуская Карли вперед.
 Она сделала глубокий вдох и вошла.




 Глава 25


 Квартира была маленькая, состоявшая из одной прямоугольной комнаты, ванной и крошечной смежной кухни.
 Когда Карли переступила порог и Мэтт закрыл дверь, ничего другого она не заметила. Он не включил света, хотя выключатель был рядом. Карли не сомневалась, что он сделал это нарочно, и от страха у нее подогнулись колени. Но она справилась с собой и прошла вперед, сделав вид, что ее вовсе не беспокоит полумрак, рассеиваемый лишь полосками света, пробивавшегося сквозь неплотно задернутые шторы.
 В комнате было прохладно благодаря встроенному в заднюю стену кондиционеру. Пол покрывал светлый ковер. Мебель была самая простая: кресло, явно состоявшее в родстве с двумя «реклайнерами», стоявшими в доме Мэтта, потертый диван с обивкой из коричневого твида, а также стол, лампа и телевизор, располагавшиеся ближе к двери. Всю вторую половину комнаты занимала кровать королевских размеров. Рассматривать ее Карли побоялась. А вдруг она там увидит цепи и наручники, вделанные в изголовье из темного дерева?
 В конце концов, это логово холостяка. Единственное в городке место, где можно реализовать свои сексуальные фантазии. Кто знает, чем он тут занимается?
 Карли с огорчением и замиранием сердца поняла, что она не имеет ни малейшего представления о том, как ведет себя в постели взрослый Мэтт, шериф Бентона.
 — Ну вот, я так и знал, что что-то забыл, — сказал Мэтт. Он по-прежнему стоял за ее спиной, и Карли обернулась к нему, радуясь тому, что у нее есть предлог не смотреть на кровать. Но тут же заметила взгляд темных глаз, в которых горело лукавство. И желание. Это сочетание делало Мэтта невероятно сексуальным.
 —Что?
 — Я оставил дома плетки и цепи.
 Карли на мгновение задумалась, а потом прищурила глаза.
 — Не смешно.
 И все же ей пришлось улыбнуться. А потом она почувствовала, что почти совсем успокоилась. Рядом с ней стоял высокий, смуглый и красивый жеребец-производитель, мечта любой женщины, и все же это был Мэтт. Ее Мэтт — защитник, насмешник и старший друг, который видел ее насквозь.
 Если он окажется извращенцем, что ж, ей придется с этим смириться.
 Мэтт слегка улыбнулся и взял ее за руку. Рука была теплой, сильной и до боли знакомой; Карли уцепилась за нее, как утопающий за спасательный круг, и позволила подвести себя к кровати. Когда она остановилась у изножья и Мэтт посмотрел ей в лицо, у Карли снова бешено забилось сердце. Что дальше? Она снова начала нервничать.
 Сейчас они разденутся, и…
 — Посмотри вверх, — велел он.
 О боже… Ладно, она на все согласна. Если он хочет что-то сделать с ней, пока она будет смотреть вверх, пусть делает.
 Она подняла взгляд и увидела грязноватый потолок, отделанный белой плиткой. В углу висела паутина. Слава богу, паука Карли не заметила. Когда ничего не случилось и ей надоело ждать, Карли снова взглянула на Мэтта. Он следил за ней с лукавой улыбкой. Кровать, накрытая самым обычным стеганым одеялом бурого цвета, была совсем рядом, но Карли изо всех сил старалась не смотреть на нее.
 — Ну и что?
 — Зеркала нет. Видеокамер тоже. И глазков, через которые можно подсматривать. Ничего особенного. — Он усмехнулся и покачал головой. — Ну и воображение у тебя.
 Карли тут же ощетинилась:
 — Я вовсе и не думала…
 — Еще как думала. — Его глаза блеснули в темноте. Мэтт взял ее за обе руки. — К твоему сведению, я главным образом смотрю здесь спорт по телевизору. Дома мне до пульта не добраться.
 Карли смерила его настороженным, недоверчивым взглядом.
 — Да, пожалуй…
 Ложь была красивая, даже благородная. Но платить за ангар с квартирой ради того, чтобы смотреть спорт по телевизору…
 — Впрочем, я давненько здесь не был, — добавил он. Вот этому она сразу поверила. На деревянных поверхностях скопилось немало пыли.
 — Вот и хорошо, — не успев подумать, сказала Карли.
 Ну и зачем она это сказала? Чтобы дать ему понять, что рада тому, что в его сексуальной жизни наступил перерыв? И какое ей вообще до этого дело? Но, с другой стороны, кто в такой ситуации смог бы сохранить ясную голову?
 Во всяком случае, не она. Сейчас она могла думать только о кровати, о том, как Мэтт опрокинет ее на эту кровать и…
 — Ладно, — поспешно сказала Карли, решив поскорее покончить с этим, пока Мэтт не сбежал, пока не рухнула крыша, не началось землетрясение или не случилось еще что-нибудь, что непременно им помешает. — С чего начнем? — деловым тоном спросила она.
 В этот миг Мэтт подносил ее руку к губам. Он замер, посмотрел на Карли, улыбнулся своей сексуальной улыбкой и поцеловал ладонь. Карли следила за ним как зачарованная. Когда влажные губы Мэтта коснулись ее кожи и она ощутила его дыхание, покалывание щетины, пробившейся на щеках и подбородке, сердце ее замерло, потом ухнуло куда-то вниз. Она с трудом перевела дух, только сейчас осознав, что забыла дышать.
 — Не знаю, — серьезно ответил он, положил ее руки себе на плечи, слегка обнял за талию и притянул к себе. Глаза Мэтта еще смеялись, но в них горело пламя, у губ залегла чувственная складка, и при взгляде на него у Карли сладко заныло под ложечкой. — Я думал, что сниму рубашку с тебя, а ты с меня. А потом мы бы сняли друг с друга брюки… что-нибудь в этом роде.
 — Звучит неплохо, — срывающимся голосом прошептала Карли.
 — Кстати, — заметил Мэтт, взявшись за край ее рубашки и приподняв его, — почему она у тебя надета наизнанку?
 — О боже…
 Карли оглядела себя, не в силах собраться с мыслями. Теплые ладони Мэтта гладили ее живот, бока, а затем и мучительно медленно потянулись к изнывавшим по ласке грудям, поднимая блузку все выше и выше. Конечно, та была надета наизнанку. Вместо бабочек, вышитых на темно-синем фоне, она видела красные, розовые и зеленые нитки. Карли одевалась так быстро, что ничего не замечала и ни на что не обращала внимания, потому что…
 — Энни! Я думала только об Энни.
 — Эй, ты же слышала слова Барта. С ней все будет в порядке. — Голос Мэтта был низким, хриплым, а в глазах горело темное пламя. У Карли пересохло во рту.
 — Знаю. Теперь. А тогда…
 Ладони Мэтта наконец нашли ее груди, погладили их и чуть сжались. Карли тихо ахнула. Мэтт наклонился и крепко поцеловал ее… Если он хотел отвлечь Карли от тяжелых воспоминаний, то он своего добился.
 Когда Мэтт прервал поцелуй и снял с нее блузку, у Карли кружилась голова, перехватывало дыхание и дрожали колени. Только заметив взгляд Мэтта, обращенный на ее грудь, она поняла, что стоит перед ним в одном лифчике и джинсах.
 Это был тот самый черный кружевной лифчик, который она специально приготовила для такого случая. А под джинсами были надеты те самые крошечные трусики, которые она держала, когда услышала крик Антонио. Одеваясь второпях, Карли схватила первое, что попалось под руку. По чистой случайности это оказался гарнитур, выбранный ею, чтобы соблазнить Мэтта.
 Что ж, видимо, это судьба.
 — Красиво, — сказал Мэтт, проводя указательным пальцем по глубокому вырезу чашек и жадно следя за ним. Карли тоже смотрела на этот палец, приоткрыв губы и прерывисто дыша. Пышная упругая грудь соблазнительно выдавалась наружу. Его смуглый палец резко выделялся на фоне белой гладкой кожи. Все это было очень эротично, и Карли возблагодарила небо за то, что увеличила грудь, стремясь сделать приятное придирчивому Джону. Когда Мэтт в последний раз видел ее грудь, там было не на что смотреть. Сейчас она была нежной, округлой, сексуальной и, как ни странно, чувствительной. Такой чувствительной, что Карли ощущала прикосновение пальца Мэтта всеми нервными окончаниями.
 Как же она хотела его. Хотела сбросить с себя остатки одежды, поскорее раздеть его и… Однако торопиться не следовало. Лучше было все сделать медленно, как положено при Грандиозном Сексе. Но что такое грандиозный секс для Мэтта? Она не имела об этом понятия.
 — Теперь моя очередь… — прошептала Карли срывающимся голосом.
 — Хорошо. — Рука Мэтта опустилась, но пальцы все еще были согнуты, сохраняя форму ее груди. Горящие темные глаза смотрели на Карли сверху вниз.
 Затаив дыхание от собственной смелости, она залезла к Мэтту под майку и провела ладонями по его груди так же, как только что сделал он. Под его теплой, гладкой и чуть влажной кожей таились упругие мышцы, сокращавшиеся при каждом вдохе. Чем выше поднимались ладони Карли, тем плотнее и гуще становились его шелковистые волоски. Плоские соски затвердели под ее пальцами. Тело Карли тут же откликнулось; внутри что-то напряглось и ритмично запульсировало, заставив ее трепетать от желания. Потеряв терпение, Карли резким движением подняла его майку до подмышек и снова провела пальцами по его соскам, следя за выражением его лица.
 Лицо Мэтта напряглось, глаза стали почти черными, дыхание участилось, и Карли решила, что это ему, пожалуй, нравится.
 Она глубоко вздохнула и попыталась снять ему майку. Но Мэтт был намного выше, и ему пришлось сделать это самостоятельно. Когда майка очутилась на полу, Карли уставилась на его рельефно очерченные мускулы, на треугольник густых черных волосков, исчезавший за поясом джинсов. По сравнению с плечами бедра казались очень узкими.
 — Ты красивый, — прошептала Карли, когда к ней вернулся дар речи. В глазах Мэтта появился опасный и хищный блеск, и у Карли замерло сердце. Она поняла, что за всю историю их отношений Мэтт ни разу не смотрел на нее с таким выражением.
 — Ты так думаешь? — Он протянул руку, взялся за пояс ее джинсов и притянул к себе. Теплые пальцы коснулись ее живота и расстегнули металлическую пуговицу. Она ощущала запах мыла и горячего мужского тела. Это было самое сильное приворотное зелье, с которым не могли сравниться никакие одеколоны и лосьоны для бритья.
 Карли держалась за его талию, потому что, когда Мэтт потянул замок «молнии» вниз, у нее закружилась голова. Пальцы Карли впились в его кожу; она наслаждалась теплом этой кожи и упругостью скрывавшихся под ней мускулов. Наслаждалась тем, что Мэтт изнывает от желания.
 Пояс джинсов разошелся в стороны, обнажив черный кружевной треугольник трусиков. Трусики были маленькие и очень сексуальные. Когда Карли увидела, что его тяжелые веки слегка опустились, прикрывая горящие глаза, ее дыхание участилось. Карли пыталась овладеть собой и не дать Мэтту понять, до какой степени она возбуждена. Но тут его палец спустился туда, где остановился замок, и коснулся всего лишь черного шелка. Однако этого было достаточно, чтобы она громко ахнула. Палец жег ее как раскаленное клеймо.
 — Мэтт…
 Он поднял глаза и что-то хрипло пробормотал. Его рука скользнула в джинсы и легла на ее прикрытый кружевами лобок. Если бы Карли не держалась за него, то просто стекла бы на пол.
 Пальцы Мэтта проникли между ее ног, погладили лоно. Карли уткнулась лбом в его грудь, едва сдержав стон.
 — Знаешь, на меня сильно действует сексуальное белье, — прошептал Мэтт ей на ухо, а потом прижался горячими влажными губами к чувствительному месту под мочкой ее уха. — А оно у тебя чертовски сексуальное.
 — Я… буду иметь в виду…
 Когда ладонь Мэтта легла на ее живот, а губы начали спускаться к шее, она едва не потеряла сознания. Этот медленный стриптиз был слишком мучителен, она уже и так горела огнем и хотела удовлетворить свое желание, пока не расплавилась и не превратилась в лужицу у его ног. Но если это сексуальная игра «кто кого», то она не хотела сдаваться первой, не хотела позволить Мэтту догадаться, как сильно она желает его. Нужно было поменяться ролями.
 Карли прижалась губами к его груди, поцеловала, провела губами по рельефу мышц. Его грудь была влажной, теплой, волосатой и слегка пахла мускусом. Сердце Карли колотилось как паровой молот; она едва могла дышать.
 Она потянулась губами к соску, лизнула, прикусила и положила ладонь на твердую выпуклость под «молнией» на джинсах Мэтта.
 Он напрягся и замер. Карли ощутила стук его сердца, почувствовала, как окаменели грудные мышцы под ее губами. Она ощущала его жар, его желание, его нетерпение.
 Потом Мэтт пошевелился, взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза.
 — Малышка, ты действительно выросла, — хрипло сказал он, наклонил голову и впился поцелуем в ее губы. Карли тут же обвила руками его шею. Мэтт обхватил ее и привлек к себе.
 Его поцелуй был медленным, чувственным и дразнящим. Мэтт был обнажен по пояс, как и она. Прикасаться к телу Мэтта было так приятно, что она невольно потянулась к нему. Груди, обтянутые тонким кружевом, прижались к его груди. Соски затвердели так, что это прикосновение причинило им боль. Карли больше не могла скрывать владевшее ею желание и застонала, не отрываясь от его губ.
 Этот негромкий звук воспламенил Мэтта. Поцелуй его стал более жестким и страстным. Горячий язык вонзился в ее рот, а палящие губы полностью овладели ее губами.
 Руки Мэтта скользнули в ее расстегнутые джинсы, проникли в трусики, обхватили ягодицы. Он прижал ее к себе, к своему напряженному члену, и ей показалось, что она сейчас умрет от наслаждения.
 Губы Мэтта коснулись ее шеи. Потом он поднял голову, вынул руки из ее джинсов и сделал шаг назад.
 — Мэтт… — взмолилась она, заморгав туманными от страсти глазами.
 — Пойдем в постель. — Мэтт подхватил ее на руки, прижал к груди, крепко поцеловал и положил ее на середину стеганого одеяла. Потом выпрямился, ловко снял с нее тапочки и джинсы, отбросил их в сторону и замер, глядя на нее сверху вниз.
 Какое-то мгновение она видела себя его глазами — маленькую, стройную, женственную, совершенно обнаженную, если не считать двух тонких полосок черных кружев. Она лежала, опираясь на локти, утопая в мягком одеяле и согнув одно колено. Голова откинута назад, губы приоткрыты, а глаза, горевшие от возбуждения, ловили его взгляд.
 — Ты прекрасна.
 Мэтт расстегнул «молнию» на джинсах. Страсть, полыхавшая в его глазах, потрясла Карли. Он начал медленно спускать джинсы, и Карли с замиранием сердца следила за тем, как они ползут вниз вместе с трусами. Потом Мэтт выпрямился перед ней, и она забыла обо всем на свете.
 Это он был прекрасен, а вовсе не она. Сомневаться в этом не приходилось. Широкие плечи, узкие бедра, мускулистый торс, сильные длинные ноги. Но Карли знала это и прежде. Насколько она помнила, Мэтт был прекрасен всегда. Ее очарованный взгляд привлекло нечто иное. То, чего она не знала или по крайней мере не помнила.
 — О боже, какой ты огромный… — пролепетала она, не в силах отвести глаз от нижней части его тела.
 Мэтт не то засмеялся, не то застонал. Его темневшие от страсти глаза сулили Карли невыразимое наслаждение. Их взгляд обжигал. Пальцы Карли впились в одеяло, губы раскрылись, она с трудом втянула в себя воздух.
 — Это твоя вина, — негромко, хрипло и чуть насмешливо сказал он, лег на кровать и привлек Карли к себе.




 Глава 26


 Она не была самой красивой из женщин, которых он встречал в своей жизни. Черт возьми, Мэтт спал с женщинами, которые были гораздо красивее. Но это была Карли! Его нежная, желанная, непредсказуемая подружка из далекой юности, и Мэтт желал ее больше, чем любую, самую красивую и сексуальную женщину на свете.
 Проклятие, его член сейчас, кажется, напоминал гигантскую секвойю.
 Конечно, она это заметила и так прямо и сказала. Ох, Карли, святая простота… Что на уме, то и на языке.
 Судя по опыту Мэтта, возбуждение и смех плохо уживались друг с другом, и все же он продолжал улыбаться, пылко целуя ее.
 Но тут Карли прижалась к нему всем телом, и Мэтт перестал улыбаться. Он перевернул Карли на спину, лег сверху и прильнул к ее губам. Его пожирала страсть, примитивное пламенное желание; хотелось овладеть ею и вонзаться, вонзаться, вонзаться, пока не настанет взрыва, за которым наступит блаженная нирвана — самая потрясающая вещь на свете. Лучше футбола, лучше моторной лодки, лучше «Харлея», который открывает путь к свободе.
 Он обхватил бедро Карли, приподнял его, заставил согнуть колено, лег между ее ног, придавив всей тяжестью. Оставалось только отодвинуть этот дурацкий клочок кружев и…
 И сделать то же самое, что он сделал двенадцать лет назад.
 Мэтта смущало, что в тридцать три года он владеет собой не лучше, чем похотливый двадцатилетний юнец.
 Обычно он держал себя в руках и считал, что чертовски неплох в постели. Много лет женщины были от него без ума.
 Он не сомневался, что сумел возбудить Карли. Она тяжело дышала, дрожала, льнула к нему, ее нежные бедра были раскрыты, соски, обтянутые колючим черным кружевом, вонзались в его грудь. Она была горячей, влажной и готовой принять его, а он был горячим, твердым и готовым овладеть ею. Если бы он подчинился инстинкту и погрузился в нее, все было бы замечательно.
 Но это была не просто одна из его подружек, а Карли. Он не хотел торопиться. Когда он закончит, она должна быть полностью насыщена, измучена и ошеломлена. Иными словами, Карли должна была знать, что ее оттрахали по полной программе.
 Мэтт протянул руку ей за спину и привычным жестом расстегнул лифчик. Когда он оторвался от ее губ и прильнул к шее, Карли застонала, и этот звук чуть не заставил Мэтта отказаться от своего намерения. Но тут он увидел ее полные груди с круглыми розовыми сосками, напоминавшими спелые ягоды. Нужно было узнать их вкус, взять в рот, пососать, легонько прикусить, заставить Карли ахнуть и застонать под ним. А он тем временем снимет с нее эти сексуальные маленькие трусики и овладеет ею, разрываясь от желания, которого не испытывал за всю свою взрослую сексуальную жизнь, начавшуюся в пятнадцать лет.
 Мэтт обхватил ладонями ее упругие гладкие ягодицы и приподнял их. А потом прижался губами к ее лону.
 — Мэтт…
 Он поднял взгляд, увидел глаза Карли, затуманившиеся от страсти, и подумал, что таких младенчески-голубых глаз нет больше ни у кого на свете. Мысль о том, что под ним лежит обнаженная Карли, которой он готов был овладеть еще неделю назад, возбудила его невероятно. Он никогда не испытывал такого взрыва чувственности.
 — Пожалуйста… — еле слышно простонала она.
 К чертовой матери! Он больше не мог держать себя в узде. Мэтт знал, чего она хочет, и сам хотел того же, хотел так, что изнывал от боли, но продолжал сдерживаться. Он поцеловал ее, обнял, Карли обхватила его руками и ногами, и Мэтт наконец проник в нее. Ножны Карли были такими влажными, горячими и тугими, что Конверс застонал, не отрываясь от ее губ, а затем неистово овладел ею, с каждым разом вонзаясь все глубже и глубже, и это было так хорошо, что Мэтту не хотелось останавливаться.
 Грандиозный секс? О да.
 Но он не мог продолжать так бесконечно. Жар извивавшегося под ним тела и негромкие стоны Карли подталкивали его к краю. Понимая, что вот-вот потеряет самообладание, он опустил руку, помогая ей кончить.
 И она кончила, задыхаясь, дрожа и крича от наслаждения.
 — О боже, Мэтт… Мэтт, о боже, Мэтт… я люблю тебя, я люблю тебя, Мэтт, я люблю тебя, Мэтт.
 Он сделал еще один рывок, взорвался, прижал Карли к себе и взмыл в космос, как ракета, увлекая ее за собой.
 Как хорошо! Черт побери, как хорошо…
 И все же когда обессилевший Мэтт рухнул на нее, его последней мыслью было: ох, дерьмо…
 Прошло несколько минут, прежде чем он сумел собрать силы, опереться о матрас и скатиться с Карли. Мэтт лег на спину, положил голову на согнутую руку и стал угрюмо размышлять над случившимся. До сих пор ему удавалось отворачиваться от ужасной правды: он наконец угодил в яму с тигром, которой в последние семь лет успешно избегал.
 То, что этим тигром была Карли, дела не меняло. Почти не меняло.
 Мэтт осторожно покосился в ее сторону. Карли тоже лежала, положив голову на руку, и смотрела на него. Она была обнажена, но Мэтт видел не слишком много. Ее подтянутые к груди колени прикрывали живот, согнутая рука намеренно прикрывала грудь, пряча ее от взгляда Мэтта. Он знал это, потому что знал Карли. Теперь она стыдилась своей наготы и своего наслаждения.
 Стыдилась, но все же была готова к продолжению. Поняв это, Мэтт почувствовал, что его тело вновь пробудилось к жизни.
 И тут он вспомнил, почему не следовало ложиться с Карли в постель. Овладевать ею второй раз было еще хуже, но ему ужасно хотелось этого. Чтобы обуздать себя, пришлось сделать такое усилие, что он заскрежетал зубами.
 «Без паники, — сказал себе Мэтт, хотя от страха у него сводило кишки. — Я еще могу выпутаться».
 Но тут его хорошенький кудрявый кролик молча откатился в сторону и сел на край кровати.
 — Постой, — сказал Мэтт, схватив ее за запястье. До сих пор он занимался с Карли сексом только однажды, на заднем сиденье машины, но знал, что такое поведение ей несвойственно.
 Карли, отодвинувшаяся к краю кровати, повернула голову и посмотрела на него. Тем временем Мэтт рассеянно смотрел на ее хрупкое, изящное запястье. Карли сидела, свесив ноги с кровати, позволяя Мэтту любоваться ее красивой спиной и аппетитной попкой.
 Он немного сердился на Карли. Да, конечно, главная часть вины за ситуацию, в которой они оказались, лежала на нем. Но она тоже не была невинной овечкой. Однако ее осторожный и слегка испуганный взгляд смягчил его гнев. Он смущенно подумал, что злиться на Карли так же бессмысленно, как на олененка Бемби. Оба просто родились такими.
 — Что? — спросила она, оглянувшись.
 Мэтт пытливо разглядывал ее. Карли раскраснелась, ее полные губы слегка припухли от поцелуев. Тот сосок, который он видел, был розовым и тоже распух от его поцелуев; если прибавить к этому взлохмаченные кудри и широко распахнутые голубые глаза, то неудивительно, что он вновь начал возбуждаться.
 Говорят, большая секвойя растет из маленького желудя. Правильно говорят.
 Мэтт и сам не заметил, как это случилось, но мысль снова овладеть ею нравилась ему все больше.
 Нет. Стоп. Это еще глупее, чем самому зарываться в зыбучий песок. Мысль утратить долгожданную свободу накануне того дня, когда он снова станет хозяином самому себе и будет иметь дело только с теми женщинами, которые смогут легко обойтись без него, пугала Мэтта до полусмерти.
 — Грандиозный секс без всяких обязательств?
 В голосе Мэтта прозвучала саркастическая нотка, но он ничего не мог с собой поделать. Черт побери, этого было легко избежать. От Карли требовалось только одно: позволить ему осуществить свой первоначальный план держаться от нее как можно дальше.
 — Не переживай. Я знаю, что ты старался, как мог, — сказала она.
 Прошло полсекунды, пока до него дошло. Горластая. Мэтт не раз так называл ее в детстве, потому что Карли была маленькой и физически беззащитной, но не умела держать рот на замке даже тогда, когда это грозило ее шкуре. Теперь она выросла, однако в этом отношении осталась такой же. Притворялась, что сочувствует его сексуальным проблемам, хотя прекрасно знала, что именно он имеет в виду.
 — Черт побери, Карли… — начал он, но тут она сказала «пусти» и попыталась вырвать руку.
 Играть с ней в перетягивание каната не имело смысла. Мэтт знал, что она начнет пищать «ты делаешь мне больно», хотя такой хваткой нельзя было убить и комара, а потом ему придется просить прощения. Это был их обычный ритуал, после которого Карли задирала нос и уходила с ощущением моральной победы.
 Нет уж, дудки… Мэтт сел, обнял ее за талию, притянул брыкавшуюся Карли к себе, опрокинул на кровать и прижал к стене.
 — Не смей давать волю рукам!
 — Еще как посмею.
 Оба лежали на боку, нос к носу, руки Мэтта яростно стискивали ее талию, руки Карли упирались ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, а глаза яростно сверкали.
 — Послушай, малышка, я тебя не виню. Я все знал заранее. Знал, что «без всяких обязательств» с тобой не получится.
 — Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она, дрожа от бессильного гнева.
 Соски Карли терлись о грудь Мэтта и жгли ее. Бедра скользили по его бедрам. Ничего не стоило согнуть ногу, раздвинуть ей колени и…
 — Еще как понимаешь. Кудряшка, я тебя знаю. Объясни, как слова «я люблю тебя, Мэтт» сочетаются с «никаких обязательств».
 Ее губы сжались.
 — Я всегда говорю так, когда кончаю. Не «Мэтт», конечно, а все остальное.
 — Неправда.
 — Откуда ты знаешь?
 — Знаю, и все.
 Она сопротивлялась, толкала его в грудь, но расстояние между ними почему-то сокращалось. Жар ее тела, прикосновение сосков и бедер, слабое покалывание волос на лобке, прижимавшемся к его животу, сводили его с ума.
 — В чем дело? Если я в пылу страсти сказала «я люблю тебя, Мэтт», это ничего не значит. А если бы и значило — хотя на самом деле я люблю тебя только как друга, — не понимаю, почему ты придаешь этому такое значение.
 Почему? Поставила бы она себя на его место… Раскрасневшаяся, большеглазая, растрепанная, Карли была такой хорошенькой, пылкой и сексуальной, что ледяной страх, который должен был испытывать Мэтт, будь он в здравом рассудке, уступил место страсти.
 — Потому что я не хочу причинять тебе боль. Потому что я забочусь о тебе. Потому что я чувствовал бы себя последним мерзавцем, если бы переспал с тобой, а потом умчался куда глаза глядят.
 Если он будет продолжать напоминать себе об этом, то сумеет встать, не овладев ею еще раз. А может, и нет.
 Карли напряглась в его объятиях, явно недовольная услышанным. Ее глаза расширились и начали метать искры. Она снова толкнула Мэтта в грудь, но отодвинулась ровно настолько, чтобы касаться его сосками, причем нижняя часть ее тела, наоборот, прижалась к нему еще теснее. Впрочем, может быть, Мэтт сам прижался к ней. Да, наверное, так оно и было.
 — Бесстыжие твои глаза. Ты не мог бы причинить мне боль, даже если бы очень постарался, — ответила она. — Как объяснить, чтобы ты понял? Единственное, чего я хочу от тебя, это твое красивое тело.
 Конечно, это было чистейшей воды вранье, но Мэтт знал, что спорить с ней бесполезно. Тем более что он слишком далеко зашел. Страсть накатывала на него волнами и уносила с собой все мысли, страхи и планы на будущее. Кажется, он говорил ей, что мужчины думают членом. Если бы эта беседа состоялась сейчас, он доказал бы правильность этого тезиса на собственном примере.
 — Бесстыжие глаза?
 Здесь надо бы усмехнуться, но это было выше его сил. Он даже улыбнуться не мог. Мог думать только об одном: как еще раз ее трахнуть. Теперь Карли крепко прижималась к нему, и он ощущал каждый дюйм ее нежного, обольстительного тела, а ее отчаянное сопротивление только ухудшало дело. Его колено само собой согнулось, коснулось стройных ног Карли и осторожно двинулось вперед…
 — Да, бесстыжие! — Разгневанная Карли смерила его свирепым взглядом. — Малыш, я когда-нибудь говорила, что у тебя потрясающая попка?
 Тут Мэтт все-таки улыбнулся, одновременно просунув колено между ее ног, сжал ладонью ее грудь и впился в ее рот поцелуем. На мгновение Карли окаменела, но когда большой палец Мэтта нашел ее сосок, а ляжка прижалась к горячему и влажному лону, Карли застонала, обхватила его шею и с не меньшей страстью поцеловала в ответ.
 После этого Мэтт опрокинул Карли навзничь, овладел ею, а потом перевернулся на спину, посадил на себя верхом и взял ее еще раз.
 Когда удовлетворенная, измученная и ошеломленная (как и было запланировано) Карли рухнула на него, Мэтту пришло в голову, что она кончила еще дважды.
 Но оба раза не произнесла ничего, кроме «о боже».
 Ни разу не сказала ни «я люблю тебя», ни «Мэтт».
 Что говорило о многом.
 — Дерьмо, — устало сказал он.
 Карли пошевелилась, приподнялась и оперлась подбородком на ладони.
 На улице почти стемнело, и свет, который раньше пробивался сквозь шторы, больше не рассеивал полумрак комнаты. Мэтт все же видел ее, но не знал, радоваться этому или нет. Сомневаться не приходилось: на нем лежала именно Карли. Хорошенькая, как куколка, со светлыми кудрями, большими глазами, нежными розовыми губками и теплой шелковистой кожей. Она была сонной, слегка обалдевшей и пахла фруктовым шампунем и сексом.
 Это была Карли, единственная девушка, которая всегда нравилась ему слишком сильно, чтобы лечь с ней в постель, а теперь он катился по наклонной плоскости, на которую вступил двенадцать лет назад, впервые овладев ею в машине. Карли всегда чертовски возбуждала его, а он любил ее почти как сестру, вот именно почти. Но на таких девушках нужно жениться, а это в его планы не входило.
 Я люблю тебя, Мэтт.
 — Что? — спросила она.
 Мэтт еще мог уйти, но знал, что не сделает этого. Он хотел ее снова и не мог не взять то, чего хотел. Во всяком случае, сегодня он был не в силах отпустить ее. Можно было бы поддерживать страстную любовную связь, пока он не уедет из города, но Мэтт знал, что Карли это не переживет. Она сделана из другого теста. Мысль о вечных узах пугала Мэтта. До тошноты. До холодного пота.
 Я люблю тебя, Мэтт.
 «Дурак несчастный, — сказал он себе, — ты же знал, что этим все кончится. Посеял ветер — пожинай бурю». Он знал Карли. Ей было трудно вымолвить «я люблю тебя». Она всегда была дерзкой на язык, но очень чувствительной, и теперь эта чувствительность не давала ему покоя.
 Карли мало кому могла сказать эти слова. Ее невеселое детство прошло рядом с чопорной бабкой; позже она жила с мужем, который жестоко обманул ее, а затем ушел к другой.
 Карли была хорошей девочкой и замечательной девушкой, она не заслуживала такой участи, но держалась очень мужественно. Он сходил по ней с ума, любил ее, однако это была не та любовь, которой ждала Карли. Он скорее отрезал бы себе левое яичко, чем заставил ее плакать так же, как сегодня плакала Шелби. А все шло именно к этому. В полном соответствии с его предчувствиями.
 Я люблю тебя, Мэтт.
 Если Карли так сказала — значит, так оно и было, и это убивало его. Нужно было либо связать себя вечными узами, либо прямо сейчас расстаться с Карли навсегда: встать, одеться, отвезти ее домой и уйти, утешая себя мыслью, что рано или поздно она это переживет.
 А по дороге пнуть ногой котенка, щенка или сразу обоих.
 Он не мог сделать это. Ведь это была Карли — нежная, беззащитная, его маленькая подружка, по которой он сходил с ума. И он знал, что скоро снова захочет ее. И будет хотеть часто. Несколько раз в день, пока это желание не ослабеет.
 — Что? — снова спросила Карли, слегка нахмурившись, потому что ожидание затягивалось.
 — Я сдаюсь, — сказал он. — Ты победила. Хочешь вечной любви? Ладно. Ты ее получишь. Выходи за меня замуж.




 Глава 27


 Что? Карли уставилась на Мэтта, не веря своим ушам. Большой, смуглый и невероятно соблазнительный, он навзничь лежал на белой простыне — единственном, что еще оставалось на кровати, — подложив одну руку под голову, а другую держа на ее ягодицах. Его волосы были взлохмачены, в глазах горел темный огонь, заставлявший ее думать о сексе, а поджатые губы говорили о покорности судьбе.
 Покорность судьбе? О господи, разве с такой гримасой предлагают руку и сердце?
 — Ты что, шутишь? — спросила Карли и с притворной игривостью дернула завиток черных шелковистых волос на его груди, попавшийся ей под руку.
 — Уй! — Мэтт прижал ее руку, явно недовольный ее игривым тоном. — Нет, я не шучу.
 — Ты делаешь мне предложение?
 — Ты что, глухая? Да, я делаю тебе предложение, — сказал Мэтт, поморщившись, словно муху проглотил.
 — Ты когда-нибудь слышал о свечах, цветах и преклонении колена?
 — Кажется, я задал тебе вопрос.
 Он делал ей большое одолжение, потому что чувствовал себя виноватым. Нельзя было выразиться яснее. И во всем была виновата она сама. Потеряла голову и прошептала «я люблю тебя, Мэтт», решив, что только подумала это. С любым другим можно было бы притвориться, что это ничего не значит, но только не с Мэттом. Он слишком хорошо ее знал.
 Она слышала, что можно с кислой миной говорить о сексе, но делать таким тоном предложение?! Это что-то новенькое.
 — Задница! — Она ткнула Мэтта локтем в ребра и скатилась с кровати.
 — Уй! За что? — Мэтт тер бок и сердито смотрел на Карли, которая стояла подбоченившись и смотрела на него уничтожающим взглядом.
 — Мы же договорились, что никаких обязательств не будет! — сквозь зубы процедила Карли. Она наклонилась и начала подбирать одежду, но, оглянувшись и заметив опасный блеск в его глазах, тихонько ахнула и повернулась к нему лицом, одновременно прикрыв грудь рукой.
 — Остынь, Кудряшка. — Мэтт демонстративно улегся на бок, подпер голову рукой и с растущим интересом уставился на обнаженную Карли. Гневно сверкнув глазами, она опустилась на колени и потянулась за одеждой.
 Он между тем продолжил свою тираду:
 — Ты умираешь от желания сказать «да», и мы оба знаем это. Так скажи и возвращайся в постель. У нас есть еще… — он посмотрел на настольные часы, — черт побери, почти целый час.
 — Знаешь, что Мэтт… — Карли подняла его джинсы, выпрямилась и бросила их Конверсу. — Трахала я тебя.
 — А это идея, — с легкой улыбкой ответил он, ловко поймав пущенный ею снаряд. — Время еще есть.
 Не ответив ни слова, Карли направилась в ванную.
 К тому времени, как она вышла оттуда, приняв душ, одевшись и постаравшись, насколько возможно в данной ситуации, придать себе пристойный вид, Мэтт уже включил верхний свет, оделся и стоял посреди комнаты, разговаривая по сотовому телефону. Он хмурился и приглаживал волосы. Казалось, новость его сильно раздосадовала. Он выглядел чертовски красивым, сексуальным и таким уверенным в себе, что Карли захотелось его убить.
 Она выскочила бы за дверь, но Мэтт преграждал ей путь. У Карли было сильное искушение оттолкнуть его, однако она понимала, что из этого ничего не выйдет. Он был слишком большой. Но соблазн был велик.
 Должно быть, взгляд выдал ее намерения, потому что Мэтт насмешливо улыбнулся.
 Он попрощался, закрыл телефон и сунул его в карман. Потом взял ее за руку — точнее, притянул к себе, потому что Карли сопротивлялась, — опустился перед ней на колено и прижал ее руку к своему сердцу. Карли ощущала сквозь ткань тепло его сильного тела.
 Ошеломленная, она перестала сопротивляться и уставилась на него во все глаза.
 Он сосредоточенно нахмурился.
 — Цветов и свеч у меня сейчас нет, но преклонить колено я могу. Карли, малышка, дорогая моя, ты выйдешь за меня замуж?
 — Нет! — отрезала она, вырвав руку.
 Когда Мэтт поднялся, телефон зазвонил вновь. Воспользовавшись этим, Карли проскользнула мимо него и вышла.
 После квартиры с кондиционером в ангаре показалось слишком жарко, душно, как в Долине Смерти, и темно, хоть глаз выколи. Возможно, спускаться по этим шатким ступенькам, ничего не видя перед собой, было ошибкой.
 Но она была готова на все, лишь бы очутиться как можно дальше от Мэтта.
 Тут зажегся свет, помешав ей свернуть себе шею, и Карли поняла, что Мэтт идет следом. Но даже не оглянулась.
 — Что значит твое «нет»? — спросил Мэтт, обращаясь к ее спине. Добравшись до пола, Карли повернулась к нему лицом. Мэтт стоял на середине лестницы, и вид у него был весьма раздраженный.
 Неужели он в самом деле ждал, что она согласится? Неужели считал, что она так безумно влюблена, что сразу же накинется на его предложение, как собака на кость, которую ей швырнули из жалости и чувства вины?
 — Хочешь, чтобы я написала это или повторила по буквам? Н — Е — Т. Нет! Неужели это так трудно понять? — Карли пошла к машине. — Отвези меня домой.
 — Ты же сама грозила отрезать мне яйца, если я… как ты это назвала? Ах да, поцелую тебя и сбегу. — Мэтт шел за ней. — Ты должна быть счастлива. На этот раз я никуда не убегаю. Ради бога, я делаю тебе предложение.
 — Знаешь, что ты можешь сделать со своим предложением?
 — Перестань, Кудряшка. Будь умницей. Ты сама знаешь, что тебе нужны вечные узы.
 Человек, который сказал, что правда ранит, ошибся. Во всяком случае, Карли правда не ранила, а доводила до белого каления. Кипя, как сосиска в кастрюле, она взялась за ручку двери и обожгла Мэтта свирепым взглядом.
 — Просто для твоего сведения. Вечные узы — это слишком долго. Ты не так уж хорош в постели.
 Она открыла дверцу машины, залезла внутрь и застегнула ремень. В машине было еще более жарко и душно, но ее это сейчас не волновало. Она пошла бы на что угодно, лишь бы как можно скорее избавиться от Конверса.
 Дверь ангара со скрипом открылась, верхний свет погас, и стало темно. Потом Мэтт сел в машину и взялся за руль.
 — А теперь скажи прямо. — Он включил двигатель, зажег фары и дал задний ход. Карли видела его хмурое лицо, сведенные на переносице брови и прищуренные глаза. — Ты злишься на меня?
 Мэтт ничуть не изменился. Карли лишь насмешливо фыркнула.
 — Может быть, объяснишь почему?
 Потому что ты снова растоптал мое сердце. Но сказать так она не могла. И не сказала. У нее еще сохранилась гордость.
 — Может быть, потому, что ты задница? — невинным тоном спросила она.
 Мэтт смерил ее взглядом, остановил машину, вышел и закрыл дверь ангара. Часы на приборной доске показывали десять двадцать шесть. Его смена начиналась через тридцать четыре минуты. Вот и отлично. Чем скорее она отделается от него, тем лучше. Мэтт снова сел за руль, подал машину задом, вырулил на подъездную аллею и поехал к дороге.
 — Послушай, — наконец сказал он тоном, которым взрослый человек разговаривает с капризным ребенком. — В детстве мы были очень близки. Ты всегда нравилась мне, а я тебе. Так что нас многое связывает. Добавь к этому секс, и все встает на свои места. Что тебя не устраивает?
 — Это вовсе не!.. — с жаром начала Карли, радуясь тому, что в темноте не видно ее вспыхнувшего лица. Она искала любой способ — ложь, гнев, что угодно, — лишь бы отвлечься от унизительного сознания того, что Мэтт подозревает… нет, точно знает о ее любви.
 — Дай мне закончить, — прервал ее Мэтт, подняв руку. Скрипя зубами, Карли сложила руки на груди и уставилась в лобовое стекло. Фары освещали полупустую автостоянку и маленький жилой квартал. Машина остановилась на перекрестке и свернула направо. — Нравится тебе это или нет, но между нами возникла связь, от которой так легко не избавиться. Я могу соблюдать правило «грандиозный секс без всяких обязательств», но ты нет. Я знаю это. И принимаю. Черт побери, во всем этом есть и положительная сторона. Если мы поженимся, то сможем заниматься сексом сколько угодно. И тем самым положим конец сплетням.
 В его голосе прозвучала нотка юмора.
 Карли вскипела. Он растоптал ее сердце и считает, что это смешно? Впрочем, удивляться не приходилось. В конце концов, она знала, на что идет. Ее предупреждали.
 — Знаешь, с твоей стороны очень любезно позаботиться обо мне и моих нуждах, но что бы ты ни думал, я не собираюсь выходить замуж во второй раз. — Если бы ее тон был еще более сладким, пришлось бы принимать инсулин. — Честно говоря, чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что меня вполне устраивает связь на одну ночь.
 Мэтт возвел глаза к небу.
 — Не верю своим ушам. Поразительно… Впервые в жизни я предлагаю женщине руку и сердце, а она злится.
 Злится? Слишком мягко сказано. Она была готова разорвать его в клочья.
 — Я уже говорила, что твоя любовная техника требует совершенствования.
 Он смерил Карли взглядом, но ответить не успел, потому что зазвонил телефон. Мэтт чертыхнулся и выудил его из кармана.
 — Что? — рявкнул он.
 На этот раз Мэтт, кажется, вышел из себя, с удовлетворением подумала Карли. Все лучше, чем его насмешливая оскорбительная покорность судьбе и готовность взвалить на себя еще одно бремя в виде нежеланной жены.
 Она готова быть чем угодно, но только не очередным бременем Мэтта. «Единственное, чего я хочу от него, — горестно подумала Карли, — это такой же безумной любви, которую испытываю к нему. На что, учитывая фиаско с „грандиозным сексом“, в ближайшее время рассчитывать не приходится».
 — Ты что, смеешься? — он слушал, не сводя глаз с утопавшей в темноте дороги. — Ладно, ладно, уже еду. Буду минут через двадцать.
 Он дал отбой и посмотрел на Карли.
 — Антонио дал задний ход и наехал Найту на ногу. Это значит, что мы лишились еще одного помощника. — Он покачал головой. — У меня нет времени на этот разговор.
 Машина остановилась перед ее домом. Лучи фар осветили припаркованный мотоцикл Мэтта. Карли посмотрела на холм, увидела освещенные окна большого белого особняка, который снова стал ее домом, и внезапно так обрадовалась этому зрелищу, что на глаза навернулись слезы.
 Во всяком случае, ей хотелось думать, что причина была не в Мэтте.
 Она любит его душой и телом, а сама всего лишь «нравится» ему. Как унизительно, как обидно, как горько…
 — Знаешь что? Думаю, ты был прав, когда говорил, что постель — это плохая мысль, — сказала она и открыла дверь; тем временем Мэтт поставил машину на ручной тормоз. — Может быть, согласимся больше не делать этого?
 Она выпрыгнула наружу, с силой хлопнула дверью и начала карабкаться по темному склону. Ее приветствовал хор древесных лягушек, к которому присоединились насекомые. Над головой светила бледная луна. Небо было усыпано звездами. В жарком и душном воздухе пахло магнолией, скошенной травой и гниющими грецкими орехами.
 — Никто из нас на это не способен. — Мэтт шел с ней в ногу.
 Карли метнула на него злобный взгляд.
 — Лично я в этом проблемы не вижу.
 — А я вижу.
 — Если так, это твои трудности.
 — Не хочу быть неучтивым, но вынужден напомнить: это ты уговорила меня лечь с тобой в постель, а не наоборот. Конечно, я могу ошибаться, но именно ты говорила, что не занималась сексом два года. Верно?
 — Ну что ж, — ответила Карли, — теперь я вспомнила, почему позволила этому так далеко зайти.
 — Не морочь мне голову. Я заставил тебя кончить. Несколько раз.
 Карли закусила губу. «Чтоб ты сдох», — подумала она.
 — Подумаешь… Это и вибратор может.
 Мэтт остановился как вкопанный. Карли пошла вперед, спиной чувствуя его сверлящий взгляд. «Вот тебе», — подумала она.
 Он догнал ее.
 — Ладно, болтай, что хочешь. Даю тебе последний шанс. Ты хочешь выйти за меня или нет? — он был сыт по горло. Но Карли могла дать ему фору. Она дошла до белого каления.
 — Нет. — Карли поняла, что у нее все еще подгибаются ноги, и это открытие только подлило масла в огонь.
 — О'кей, ясно. Теперь попробуй сказать, что я тебе не предлагал. Все. Я больше не желаю слышать эту чушь насчет «поцеловать и убежать».
 — Не бойся, не услышишь.
 — Что ты хочешь этим сказать?
 — Догадайся сам.
 Мэтт не ответил. Какое-то время они молча шли вперед.
 Карли бросила на него ненавидящий взгляд.
 — Кажется, ты куда-то торопился.
 — Торопился. Но я хочу проводить тебя до дверей.
 — А я не хочу, чтобы меня провожали. Хочу, чтобы ты ушел.
 — Ничем не могу помочь.
 — Знаешь, не корчи из себя господа бога.
 — Господа бога? Ты серьезно? Ничего, потерпишь.
 Они добрались до лестницы. Карли затопала по ступенькам, Мэтт пошел за ней. Не топая. Но он хмурился, а это кое-что значило.
 Над крыльцом горел теплый желтый свет. Дом приглашал войти в него. Сандра не задернула шторы, и Карли еще с крыльца видела изящную и уютную переднюю гостиную. При взгляде через волнистое стекло столетней давности даже висевший над камином портрет прадедушки казался не мрачным, а добродушным. Похоже, Сандра зажгла все лампочки в доме. Ничего удивительного, подумала Карли, когда до нее наконец дошло, что подруга долго была в доме одна, а за окнами давно стемнело.
 Карли выудила из кармана ключи. Мэтт, не моргнув глазом, забрал их, нашел нужный и без труда вставил его в замочную скважину. Когда он открыл дверь и отошел в сторону, пропуская Карли, где-то вдалеке раздался тонкий писк.
 О'кей, Мэтт правильно сделал, установив охранную систему. С системой ей было куда спокойнее.
 Так же, как с заколоченными окнами второго этажа.
 Хьюго сидел на радиаторе, размахивая хвостом.
 Карли взяла его на руки и повернулась к вошедшему следом Мэтту.
 — Спокойной но-о-очи, — фальцетом пропела она. Мягкий свет освещал хмурое лицо Мэтта. Его глаза гневно блестели, губы были плотно сжаты. Он возвышался над Карли как скала. Другая на ее месте испугалась бы, но Карли слишком хорошо его знала. «Попытка — не пытка», — подумала она, увидев, что Мэтт смотрит на ее губы.
 — Целуй и проваливай, — сказала она.
 — Знаешь что, Карли? Ты и в самом деле чирей на заднице. — Мэтт произнес это спокойным тоном, но в глазах его сверкала сталь.
 Карли хорошо знала и это выражение лица, и этот тон. Она поняла, что он едва сдерживается. Вот и хорошо. Она перестала сдерживаться еще полчаса назад.
 — Если так, то…
 Его телефон зазвонил снова.
 — Черт бы тебя побрал! — Мэтт вынул мобильник, открыл его, ответил, послушал, сказал «еду» и снова закрыл аппаратик.
 — У меня нет времени на этот разговор, — повторил он, мрачно глядя на Карли. — Не сегодня. Увидимся завтра.
 — После дождичка в четверг, — фыркнула Карли. Это звучало по-детски, но ей было все равно.
 Мэтт посмотрел на нее, резко повернулся и вышел. Карли посмотрела вслед Конверсу, сходившему с крыльца, закрыла дверь и заперла ее. Потом, все еще держа Хьюго, заторопилась на кухню. Она не знала, сколько времени продолжался их обмен репликами, но чувствовала, что система скоро сработает.
 Она успела как раз вовремя, спустила Хьюго на пол и набрала код. Зуммер умолк. Карли заново включила систему и осмотрелась. В раковине стояли две тарелки, но все остальное было убрано. Задняя дверь заперта. Шторы задернуты. Какое-то время она просто стояла, держась за стойку и пытаясь избавиться от воспоминаний о прошедшем вечере до того, как ее увидит Сандра и догадается, что произошло между Карли и Мэттом.
 Господи, что же она наделала?
 Идея грандиозного секса сначала казалась неплохой, но ударила по ней бумерангом. В угаре страсти она проболталась, что любит его, и теперь Мэтт все знал и жалел ее. Разве это не ужасно?
 Карли застонала и оттолкнулась от стойки. Она не хотела думать об этом. Подойдя к холодильнику, она открыла дверцу, заглянула внутрь и вспомнила, что не ужинала. На ужин у нее был секс. Но ведь она запретила себе думать об этом. Содержимое холодильника, еще секунду назад казавшееся аппетитным, внезапно перестало ее интересовать. Она не ощущала голода. Зато ощущала усталость и слабость. У нее подгибались ноги. Секс — по крайней мере секс с Мэттом — был делом утомительным.
 Возбуждающим. Взрывчатым.
 «Сейчас же прекрати!» — велела она себе, схватив пакет с апельсиновым соком. Наполнив стакан, Карли сделала глоток и поставила пакет на место. Требовалось повысить уровень сахара в крови. Может быть, потом ей станет легче.
 Чем скорее ее тело перестанет ощущать себя так, словно Мэтт переехал его на грузовике, тем скорее она сможет выкинуть его из головы.
 — Сандра! Я дома! — крикнула она, взяла стакан и решительно пошла в облюбованную ими обеими заднюю гостиную, откуда доносились звуки телевизора.
 Ей нужно было отвлечься, а Сандра и телевизор могли ей в этом помочь. Даже если Сандра тут же начнет выпытывать пикантные подробности того, что случилось между Карли и Мэттом.
 Сандра не ответила. В задней гостиной подруги не оказалось, хотя налицо были следы ее пребывания здесь. На полу рядом с ее любимым креслом валялся журнал, на столике стояла открытая банка с диетическим напитком «Горная роса», последним увлечением Сандры. Карли выключила телевизор и нахмурилась. Хьюго исчез, и в доме было тихо. Слишком тихо. Если бы здесь была милая Энни, она сейчас плясала бы вокруг на задних лапах… Карли поняла, что тоскует по собачке. Просто поразительно, как быстро та заняла важное место в ее жизни. Хьюго всегда старался быть сам по себе, а Энни стала верным другом. Невозможно было поверить, что кто-то хотел ее отравить. Какое счастье, что она оправится. Завтра надо поискать, откуда взялся яд, решила Карли. Может быть, его рассыпала мисс Вирджи, чтобы вывести мышей.
 — Сандра… — Карли вышла в переднюю гостиную и вдруг услышала журчание воды в трубах. Ее лоб сразу разгладился. Не узнать этот звук было невозможно. Сандра принимала ванну. Ну, конечно, ведь уже около одиннадцати. Сандра, которая обычно мылась в душе по утрам, сегодня решила принять ванну на ночь.
 Сделав еще один глоток сока, Карли подумала, что правильно сделала, приняв душ у Мэтта. Нагреватель в их доме был старый — еще одна вещь, которую следовало заменить, — и горячей воды не хватало. Во всяком случае, на две ванны подряд.
 Хьюго вернулся и начал тереться о ее ноги. Она пошла по комнатам первого этажа, выключая свет. С тех пор как Карли наткнулась на взломщика в гостиной, она старалась сделать это как можно скорее; сегодняшний вечер не был исключением. Даже сознание того, что Сандра наверху, не могло избавить Карли от страха, который она испытывала, когда очередная комната погружалась во тьму. Но электричество стоило дорого, и она не могла позволить себе каждую ночь освещать дом как рождественскую елку, хотя в глубине души продолжала трусить. В конце концов, для чего они установили охранную систему? Уютный красный глазок говорил, что система во всеоружии и на страже.
 Карли заметила это, когда снова зашла на кухню, чтобы выключить свет.
 Когда весь первый этаж погрузился в темноту, Карли с тревожно бьющимся сердцем начала быстро подниматься по широкой старомодной лестнице. Хьюго карабкался по полированным дубовым ступенькам впереди, явно решив подняться на второй этаж вместе с ней. Там тоже было не слишком светло, но маленькая лампочка над лестницей была включена. Оставалось только добраться до спальни и запереть дверь, подумала все еще дрожащая не то от усталости, не то от страха Карли.
 С запертой дверью, заколоченными окнами и включенной охранной системой она может чувствовать себя там в безопасности. Если она вообще может где-нибудь чувствовать себя в безопасности.
 Карли знала, что это глупо, и не призналась бы в подобной глупости никому на свете, но после возвращения в Бентон она стала бояться ночи.
 Она тряхнула головой и послала эти мысли туда же, куда послала (ну, ладно, пыталась послать) мысли о Мэтте. Сделав глубокий вдох и подкрепившись глотком сока, Карли почувствовала себя немного лучше и устремилась в заднюю часть дома, к своему надежно защищенному убежищу.
 Хьюго, хорошо знавший этот маршрут, возглавил шествие. Ванная, которой пользовалась Сандра, была расположена за их спальнями. Как и ждала Карли, из-под ее двери пробивался свет. Спальня подруги была закрыта. Дверь спальни самой Карли оставалась приоткрытой. В обеих комнатах было темно. Если не считать лампочки в коридоре и света из-под двери ванной, весь дом погрузился в темноту.
 Карли напомнила себе, что ей осталось только запереть дверь и лечь в постель. Она сделала еще один глубокий вдох и снова глотнула из стакана.
 — Сандра, я дома! — снова крикнула она.
 Ответа не было. Наверное, Сандра не слышала ее из-за шума воды.
 Хьюго добрался до дверей ванны, остановился, оглянулся на Карли и мяукнул. В этом «мяу» было что-то не то…
 Карли замедлила шаг. Вода текла уже давно. За это время ванна должна была наполниться, а горячая вода — потечь на пол.
 — Сандра…
 Хьюго потрогал лапой дверь ванной. Та отошла на несколько сантиметров, и Карли увидела, что занавеска душа задернута. Старомодная занавеска из белого брезента полностью окружала такую же старомодную огромную чугунную ванну на когтистых лапах. Края занавески задернуты не были; между ними оставался промежуток сантиметра в три. Карли увидела в эту щель, что голова Сандры лежит на бортике: ее коротко остриженные черные волосы нельзя было спутать ни с какими другими.
 Сандра принимает ванну, не выключив воду и задернув занавеску?
 Хьюго, не признававший права на уединение, подошел прямо к ванне и замяукал.
 — Сандра?
 Сандра не шевелилась.
 — Сандра! — Карли распахнула дверь настежь. Звук бегущей воды громко отражался от кафельного пола и стен. В воздухе стоял пар, зеркало затуманилось. Было ясно, что вода лилась уже очень давно.
 — Сандра?
 В ответ — ни звука. Может бытъ, Сандра упала? Или?..
 Эта мысль заставила Карли устремиться вперед. Она отдернула занавеску, ахнула и застыла на месте. У нее перехватило дыхание, сердце безудержно заколотилось.
 Да, Сандра лежала в ванне. Полностью одетая, только без туфель, согнув колени и уронив голову на закругленный чугунный бортик. Ее ноги были связаны толстой веревкой, руки заломлены за спину и, судя по всему, тоже связаны. Она насквозь промокла и была залита кровью. Кровь была на ее лице, шее и капала в красную воду, исчезавшую в сливном отверстии. Рот негритянки был заклеен серебристой липкой лентой.
 Карли испуганно вскрикнула. Сандра открыла глаза и несколько раз моргнула. Взгляд у нее был затуманенный.
 — Сандра! О боже, Сандра, что случилось?
 Лепеча что-то бессвязное, Карли нагнулась над ванной и потянулась к ленте, заклеивавшей рот Сандры. Вдруг глаза подруги, тупо смотревшие ей в лицо, приобрели осмысленное выражение и уставились в сторону. Потом они широко раскрылись и наполнились ужасом.
 Что-то — нет, кто-то — стоял за ее спиной. Карли поняла это в тот же миг и стремительно обернулась.




 Глава 28


 Человек во всем черном, с лицом, закрытым капюшоном, устремился к ней, и у Карли чуть не разорвалось от страха сердце. Видимо, когда она вошла, человек стоял за дверью и выжидал. Карли поняла это за долю секунды, а потом закричала.
 Душераздирающий крик отразился от потолка, стен, пола и умолк. Хьюго шарахнулся и исчез под ванной. Стакан, который она держала, упал на пол и разбился; осколки и брызги оранжевой жидкости разлетелись во все стороны. Белая, как мел, рука потянулась к ее предплечью, но промахнулась на несколько миллиметров. Карли снова закричала, отпрянула и нырнула за другой конец ванны, едва увернувшись от ножа, который незнакомец сжимал в руке. — Иди сюда.
 Его хриплый, скрежещущий голос был приглушен капюшоном, шумом льющейся воды, эхом криков Карли и оттого казался еле слышным. Онемевшая от ужаса, мокрая, окровавленная, Сандра вращала глазами и билась в ванне, как выброшенная на берег рыба. Ее движения привлекли внимание человека в капюшоне. Он глухо зарычал и наставил на Сандру нож, не сводя глаз с Карли.
 Карли закричала, прыгнула к нему и толкнула изо всех сил. Клинок с жутким металлическим звоном ударился о кафель в нескольких сантиметрах от плеча Сандры. Застигнутый врасплох, убийца качнулся назад и чуть не упал.
 — Сука!
 Он восстановил равновесие и погнался за Карли, так и не успевшей добежать до двери. Она протиснулась за ванну, впервые в жизни благодаря небо за свое хрупкое телосложение, позволившее ей пролезть в узкую щель между бортиком и стеной.
 Мужчина не мог последовать за ней, для этого он был слишком грузным. Когда он попытался это сделать, Карли смогла разглядеть его мясистые руки, плотное туловище в широкой черной куртке и самодельный капюшон с прорезью для глаз. Он был обычного среднего роста, но в замкнутом пространстве казался огромным. Все это Карли заметила за долю секунды до того, как он изогнулся, протянул руку и схватил ее.
 Когда жесткие, грубые пальцы больно впились в ее обнаженное предплечье и рванули вперед, Карли завопила, как баньши. Мужчина был намного сильнее ее, и Карли едва не оказалась у него в руках, но в последний момент успела ухватиться за край ванны. Потеряв равновесие, она свалилась прямо на Сандру и перевернулась на спину. Тело Сандры подалось вниз, Карли ощутила прикосновение тепловатой воды к бедрам и ягодицам и изо всех сил уцепилась за борта ванны, пытаясь подняться.
 Когда Карли упала, мужчина выпустил ее руку, но это уже не имело большого значения. Она с ужасом поняла, что беспомощна, как черепаха, перевернутая на спину. Карли неистово брыкалась, руки скользили по мокрому фаянсу… Подняться и убежать она уже не могла. Когда убийца поднял нож и начал опускать его, целясь ей в грудь, Карли снова закричала.
 Она попыталась уклониться от ножа, но спас Карли мощный толчок Сандры снизу, после которого она перевалилась через край ванны и упала на пол.
 Нож снова пролетел мимо, издав все тот же жуткий металлический звон, и Карли еще раз вскрикнула, приземлившись на четвереньки. Вода, выплеснувшаяся вместе с ней, смешалась с соком, кровью и образовала на полу красноватую лужу. Карли поняла, что часть этой крови — ее, потому что она порезалась — то ли о большой осколок стакана, то ли о нож. Кровь струйкой текла из ее левой ладони, но перепуганная Карли не чувствовала пореза и не ощущала боли.
 Это был настоящий шок. Услышав сиплый крик, Карли подняла глаза и увидела, что убийца поскользнулся и едва не упал на мокрый пол.
 Она рвалась к двери — теперь путь был свободен, — но, как в кошмарном сне, никак не могла добраться до цели. Руки и подошвы теннисных туфель скользили по мокрым плиткам. Карли слышала чавканье его ботинок, хриплое дыхание и хруст осколков под ногами. Ощущала запах апельсинового сока, мыла, собственного страха и чего-то еще, страшный сладкий запах, от которого голова кружилась, а живот сводило судорогой. Ее щеки коснулась тряпка — холодная, мокрая, пропитанная чем-то отвратительно сладким. Запах…
 Карли окатила волна ужаса. Она снова оказалась во власти кошмара. Запах…
 Он стоял над ней и пытался прижать эту ужасную мокрую тряпку к ее лицу.
 Карли ударила его по руке, упала набок и заскользила по битому стеклу…
 Тряпка — белая, ничем не примечательная, сложенная вчетверо — упала на пол прямо перед ее носом. Запах…
 Скопившаяся на полу вода тут же поглотила его. Мерзкий запах исчез.
 — Попалась, дрянь!
 Карли в ужасе подняла взгляд, и тут он прыгнул на нее, как кот на птенца, нагнулся, схватил за волосы и запрокинул ей голову. Карли стояла на четвереньках и цеплялась ногтями за скользкий кафель, стараясь вырваться.
 Она посмотрела на черный капюшон палача и поняла, что видит его глаза сквозь отверстия, прорезанные ножницами. Налитые кровью глаза холодного бледно-голубого цвета, почти без ресниц, с маленькими черными зрачками, напоминавшими булавочные головки, были полностью лишены выражения. В них не было ничего человеческого. Было ясно, что их владелец зарежет ее без всяких угрызений совести.
 «Это невозможно», — мелькнуло в голове у Карли. Сердце бешено билось где-то возле горла, мешая дышать. Это был не человек, а облаченное в черное чудовище из фильма ужасов, с ножом, в обтянутых хирургическими перчатками руках. Карли так перепугалась, что не могла вздохнуть, не могла двинуться; руки и ноги онемели, налились свинцом, а все происходившее казалось ей кошмарным сном.
 — Теперь я вспомнил тебя, — прохрипел он жутким сдавленным шепотом. Он наклонился над Карли. Широко раскрыв глаза и всхлипывая от страха, Карли не видела ничего, кроме занесенного над ней ножа. Сверкавшей полоски стали, которой было суждено перерезать ей горло.
 Она слышала шум воды, свое частое дыхание и более глубокое хриплое дыхание убийцы. Ощущала руку, вцепившуюся в ее волосы, холодный и скользкий кафель под своими пальцами и бешеный стук собственного сердца. В ее мозгу осталась только одна мысль: «Сейчас я умру».
 Если судить по порезу на руке, больно не будет. Она ничего не почувствует. Клинок глубоко вонзится в ее плоть, она ощутит шок, из раны хлынет теплая кровь, но она этого уже не почувствует, не ощутит ничего, кроме жалкого чувства собственной бренности, а затем все исчезнет…
 Она не хотела умирать.
 — Нет! — закричала Карли. Громкое эхо зазвенело в ушах, заглушив гул пульсировавшей в них крови, шум бегущей воды и заставило ее вернуться к действительности. На миг она забыла обо всем на свете, кроме инстинкта самосохранения.
 Когда смертоносное серебристое лезвие устремилось к ее беззащитному горлу, она вскрикнула и рванулась влево. Нож срезал прядь волос с головы Карли и вонзился ей в плечо. Она почувствовала острую боль, затем ледяной ожог.
 Убийца чертыхнулся, снова дернул Карли за волосы, запрокинул ей голову, готовясь нанести повторный удар, и Карли закричала опять, на этот раз уже ни на что не надеясь. Сердце билось так часто, что болела грудная клетка. Карли прошиб холодный пот; она смотрела в лицо неминуемой смерти.
 Теперь он держал ее мертвой хваткой. Карли поняла — это конец. Тяжело дыша от ужаса, она снова подумала: «Не хочу умирать. Боже, пожалуйста, о боже, пожалуйста, о боже…»
 Ее пальцы, отчаянно шарившие по полу, наткнулись на что-то твердое, что-то острое, и Карли поняла, что это длинный, зазубренный осколок стекла.
 Когда нож, описав дугу, снова рванулся к ее горлу, Карла извернулась и вонзила осколок в колено бандита — единственное, до чего могла дотянуться.
 Убийца завопил, выронил нож и выпустил ее волосы. Она была свободна.
 Карли с криком устремилась к двери, как спринтер, взявший низкий старт. Сердце безудержно колотилось, холодный пот заливал ей глаза, подошвы скользили по мокрому полу. Она выскочила в коридор и метнулась к лестнице. Обернувшись на бегу, Карли увидела, что он идет за ней. Шатаясь, истекая кровью, хлеставшей из нанесенной ею раны, ругаясь и всхлипывая, но все же идет. Она опрометью слетела с лестницы, едва касаясь ногами ступенек.
 Ему хватило времени поднять нож. Клинок сверкал в его руке.
 — Ты мертва. Ты мертва. Ты мертва, — твердил он, и от этого хриплого скрежещущего шепота ее охватил ледяной озноб.
 Подгоняемая страхом, Карли перепрыгнула оставшиеся ступеньки, приземлилась на обе ноги и стремглав бросилась к передней двери.
 Но он был уже близко. Слишком близко. Ощутив ладонью холодный металл ручки, Карли поняла, что не успеет отпереть замок. Убийца схватит ее, прежде чем она сможет выскочить. Кровь застыла в ее жилах. Она не успеет открыть дверь, не успеет позвонить по телефону, даже нажать на кнопку «тревога»; на все это требовалось слишком много времени, драгоценные секунды, которых у нее не было. Не было времени даже на то, чтобы включить свет. Да и что бы ей дал этот свет? Она видела бы его, но и он видел бы ее.
 — Ты мертва.
 Он шел по коридору, тяжело дыша, сильно хромая, заваливаясь на сторону, но шел быстро. Слишком быстро для человека с серьезной раной.
 Карли с криком метнулась в темную переднюю гостиную, скользя по полу в мокрых туфлях. Слава богу, она хорошо знала дом, и это давало ей крошечное преимущество над преследователем. Она знала, как соединялись комнаты, знала все углы, повороты и…
 «Но он тоже их знал», — мелькнула страшная мысль.
 Это был он — тот взломщик. Она была уверена в этом так же, как в том, что Рождество бывает в декабре.
 Он вернулся. Неужели за ней? От этой мысли она похолодела.
 И тут Карли поняла, что нужно сделать. Это была ее единственная надежда. Может быть, получится, может, нет, но это ее единственный шанс.
 Карли бросилась к столику у дивана, схватила хрустальное блюдо с мятными леденцами и изо всех сил швырнула его в окно. Треск и звон бьющегося стекла тут же сменился пронзительным воем сирены.
 — Сука! — прозвучало в темноте.
 Получилось. Получилось! Охранная система сработала. «Периметр нарушен. Высылайте морскую пехоту».
 Но он все еще шел за ней. Теперь он был в гостиной. Карли видела приближавшуюся к ней страшную черную тень. Он явно не собирался отпускать ее. Несмотря на вой сирены.
 Если он ее схватит, то непременно убьет…
 Наверное, ее крик был слышен даже в Атланте. Карли, в крови которой бушевал адреналин, побуждающий к борьбе или к бегству, нырнула в заднюю гостиную. Едва касаясь ногами пола, она проскочила комнату, свернула в коридор, вылетела на кухню… и остановилась как вкопанная.
 Карли не знала, откуда к ней пришло это знание, но знала точно. Он пошел назад, описал круг и теперь молча ждал ее здесь — в кухне.
 Ждал, что она попадет в ловушку.
 У нее перехватило дыхание. Сердце замерло и снова тяжело забилось.
 Громкий стук в ушах перекрыл пронзительный вой сирены. Нет, это не сердце — кто-то колотил в переднюю дверь, тряс ручку и стучал в стекло.
 Морская пехота прибыла вовремя.
 Карли повернулась и бросилась назад так, словно за ней гнались черти. Она добралась до входной двери, судорожно хватая ртом воздух. Кровь звенела в ушах так сильно, что Карли почти ничего не слышала — ни рева сирены, ни стука в дверь, ничего. Тем более звуков погони. Где он? Убийца мог выпрыгнуть из темноты в любую минуту и вонзить нож ей в спину. Она погибла бы за несколько секунд до спасения. Крича и испуганно озираясь, Карли возилась с дверью. Руки были мокрыми от пота; она с трудом отперла замок, повернула ручку и…
 — Карли!
 Слава богу! Это был Мэтт. Как только Карли открыла дверь, он ворвался в переднюю, большой, сильный, с револьвером в руке. Карли бросилась вперед, но тут у нее подкосились ноги, закружилась голова, и она как подкошенная рухнула в его объятия.
 — Что?! Что случилось? Черт побери… — Изрытая ругательства, Мэтт сунул оружие в кобуру и подхватил обмякшую Карли.
 Он был таким сильным, таким теплым, таким надежным… Теперь, когда Мэтт здесь, все хорошо. Она не умрет. Она спасена.
 — Сандра… Мэтт, ох, Мэтт, он здесь, в доме… на кухне… взломщик… Сандра в ванной… она ранена… Ох, Мэтт. Ох, Мэтт… — Карли не могла говорить, она задыхалась.
 — Обыскать дом, — хрипло приказал Мэтт, подхватив ее на руки, и Карли поняла, что с ним по меньшей мере еще два человека. Они быстро вошли в дом, и один из них нажал на выключатель. Вспыхнул ослепительный свет, и Карли узнала Антонио и Майка, державших в руках револьверы.
 — Сандра… в ванной за моей спальней. Он ранил ее.. Кажется, на этот раз Мэтт ее понял.
 — Антонио! — рявкнул он вслед помощникам. — Сандра в дальней ванной! Карли говорит, что она ранена. Майк, обыщи кухню!
 Антонио развернулся и побежал наверх.
 Измученная Карли уронила голову на плечо Мэтта. Она чувствовала себя опустошенной. Живот скрутило, ее тряс озноб, все вокруг кружилось. Она не ощущала собственного тела. Карли никогда не падала в обморок, но чувствовала, что близка к этому.
 — Иисусе! — Мэтт, который нес ее к передней гостиной, застыл на месте. Карли успела заметить, что он смотрит на нее с ужасом.
 Как ни слаба была Карли, страх, застывший в глазах Мэтта, заставил ее опустить на себя взгляд. Она прижималась к его груди, обняв за шею. Сильные смуглые руки подхватывали ее плечи и колени, она была смертельно бледной, дрожащей, хрупкой, в мокрых перепачканных джинсах и синей рубашке. Только теперь рубашка была не синей, а красной.
 — Ты вся в крови. У тебя кровь идет. Этот ублюдок ранил тебя. Черт побери, Карли, очнись!
 Едва эти слова, сказанные решительным тоном, достигли сознания Карли, как ее оставили последние силы. Она не теряла сознания. Просто отдыхала в его объятиях, закрыв глаза и расслабившись. Мэтт выругался и куда-то побежал с ней.
 Она знала, что это не обморок, так как услышала донесшийся издалека крик Антонио:
 — Вызывай «Скорую»! Срочно!




 Глава 29


 Если бы кто-нибудь увидел его, то принял бы за горбуна. Человек не то бежал вприпрыжку, не то ковылял среди темных деревьев. Он согнулся, держась за окровавленную ногу, и отчаянно потел от усилий и боли.
 Он был ранен. Будь проклята эта сука, она ударила его осколком стакана! Зазубренные концы изуродовали его ногу хуже всякого ножа. Ему придется лечиться несколько месяцев. Но она умрет.
 Если раньше он просто стремился обеспечить себе безопасность, то теперь это стало его личным делом.
 Они поменялись ролями, эта сука ранила его и убежала. Но он непременно ее убьет. Она поплатится за все.
 За ним гнались шериф с помощниками. По крайней мере один из них вышел в темноту с включенным фонариком и осторожно осматривал задний двор. Человек не сомневался, что скоро нагрянут и остальные. Он выбрался из дома всего несколько минут назад, проклятая сирена еще выла, а в стоявшем на холме особняке зажегся свет.
 Петляя среди деревьев, человек пробирался к своему грузовичку. Скоро на дороге появятся другие патрульные машины со включенными сиренами. Но к тому времени его и след простынет. Они не поймают его. Во всяком случае, сегодня. Нет, они не поймают его никогда. Он не глуп и не беспечен. Сегодняшняя неудача —просто обычное невезение.
 В последнее время он жил как на качелях: то вверх, то вниз.
 Он хотел избавиться от собаки. Подсыпал щепотку крысиного яда в тарелку с объедками и поставил ее под куст на заднем дворе. Собака все сожрала в один присест. Он следил за тем, как ее нашли, подняли, побежали к «Универсалу» и умчались — очевидно, к местному ветеринару.
 Уехали все. Дом был пуст. И никому не пришло в голову запереть его и включить сигнализацию.
 Ему опять повезло. Он не рассчитывал на такой подарок судьбы. Впрочем, жизнь полна неожиданностей.
 Как говаривал Форрест Гамп, никогда не знаешь, что тебе достанется.
 Он проник в дом, быстро обшарил чуланы и шкафы, обнаружил на кухне настоящую жемчужину — код охранной системы — теперь на нее можно было не обращать внимания, — и как следует ознакомился с обстановкой.
 Дом был красивый, старый, большой, хорошо обставленный и имел множество уголков, где можно было надежно спрятаться. У него родился блестящий план, простой и гениальный. А все потому, что он сумел избавиться от собаки. Он спрячется в доме, дождется, когда Карли вернется и ляжет спать, а потом унесет ее. Торопиться ему некуда. У него вся жизнь впереди. Нужно будет кое с кем покончить, например, с собакой, которая так и не сдохла, — но это может подождать до утра.
 Он слышал, как пришла подруга — Сандра, он запомнил ее имя — со своим бойфрендом, помощником шерифа. Мысль о том, что он прячется наверху, в то время как вооруженный страж порядка, ничего не подозревая, находится внизу, доставила ему живейшее удовольствие. Потом помощник шерифа ушел — он следил из окна верхнего этажа за тем, как тот спускался по газону к своей машине, — и они с Сандрой остались в доме одни.
 Примерно час он сидел в запасной спальне второго этажа. Сначала он хотел перебраться в спальню Карли и дождаться, когда хозяйка уснет. Но в конце концов решил, что это неудобно. Неизвестно, сколько на это уйдет времени. Залезть в шкаф? Конечно, там уютнее, чем под кроватью. Но после тщательного осмотра он пришел к выводу, что просидеть в шкафу несколько часов не так уж приятно. Во-первых, там было тесно; во-вторых, Карли могло прийти в голову повесить туда одежду.
 Напугать женщину в этот момент было бы забавно, но потом за ней пришлось бы гоняться по всему дому. А если она начнет кричать? Хлопот не оберешься…
 Так и получилось, кисло подумал он, добравшись до грузовичка. Человек залез в кабину, сморщился, положил ногу на сиденье и начал рыться в сумке, разыскивая то, чем можно было бы остановить кровь. Луч фонарика вспыхнул всего на несколько секунд — человек боялся привлечь внимание преследователей, — но он убедился, что рана действительно глубокая и уродливая. Брючина уже пропиталась насквозь, а кровь продолжала хлестать.
 Черт бы побрал этого проклятого кота!
 Он возвращался в свое логово после быстрого осмотра задних спален (который предпринял, испугавшись, что Карли могла как-то проскользнуть мимо него) и вдруг услышал, что Сандра поднимается по лестнице. Она с кем-то разговаривала; позже выяснилось, что это был кот. Ему пришлось быстро шмыгнуть в спальню Карли и спрятаться за дверью, потому что незаметно вернуться в переднюю спальню было уже невозможно. Скорее всего, Сандра шла в свою комнату или ванную, но на всякий случай он застегнул куртку и натянул на лицо капюшон. А вдруг она заметит его и сумеет смыться? Впрочем, это было маловероятно. Ей было нечего делать в спальне Карли. И она не вошла бы туда, если бы не кот.
 Подлая тварь нахально залезла в комнату, вытаращилась на него, стоявшего за дверью, выгнула хвост и мяукнула.
 — Куда ты смотришь, котище? — услышал он голос Сандры. Потом она быстро переступила порог, увидела его и окаменела от ужаса.
 Он не хотел убивать эту женщину и ничего не имел против нее лично, если не считать того, что негритянка постоянно мешала его планам. Но она стояла и смотрела на него во все глаза. Что ему было делать?
 Пришлось позаботиться заодно и о ней.
 Он собирался закончить дело, когда услышал громкий голос Карли, окликавшей подругу, и понял, что хозяйка поднимается по лестнице.
 Но тут снова вмешался чертов кот. Он толкнул дверь, вошел в ванную и привел с собой Карли.
 Человек начинал думать, что в его отношениях с животными есть что-то сверхъестественное. Нечто вроде кармы. Они постоянно портили ему жизнь.
 В конце концов он их возненавидел.
 Он начал заклеивать рану липкой лентой (ничего более подходящего под рукой не нашлось) и пожалел, что не обладает даром предвидения. Тогда он заранее придушил бы подлого кота.
 А потом заметил то, что заставило его замереть от ужаса.
 Носовой платок, чистый белый платок, которым он воспользовался, решив усыпить Сандру хлороформом, исчез. Он обшарил карманы, порылся в сумке… Так и есть!
 Всего-навсего платок. Подумаешь, какая потеря.:. Но на платке были вышиты его инициалы.




 Глава 30


 Больница была далеко не самым любимым местом Карли. Даже если рядом в кресле спал Мэтт, руки которого были сложены на груди, а вытянутые ноги упирались в матрас. Тем более что он проснулся злой, небритый, съел ее завтрак, рычал на всех, кто попадался ему под руку. И вознамерился проводить ее в ванную.
 — Послушай, оставь меня в покое. Я всего лишь хочу принять душ, — сказала Карли, закрыв дверь перед его носом.
 В первые минуты поведение Мэтта стало бальзамом для ее израненной души, но потом Карли поняла, что он просто выполняет свой долг. Он вел бы себя точно так же, если бы в больнице оказалась одна из его сестер.
 Мысль показалась ей невыносимой.
 Когда она вышла из душа, Мэтт стоял в коридоре и разговаривал с Антонио, который выглядел таким же усталым и выбитым из колеи, как и его начальник. Карли переоделась в льняные шорты и голубую рубашку, которые ночью кто-то привез из особняка вместе с ее сумкой. В результате она смогла причесаться и накраситься. Ей наложили три шва на плечо, перевязали левую ладонь, и, если не считать легкого жжения и покалывания в местах порезов, она чувствовала себя нормально.
 Пока не начинала думать о чудовище в черном капюшоне. Когда врач закончил накладывать швы, она ощутила слабость, головокружение, тошноту, ее ударило в пот. Врач заподозрил шок и настоял на том, чтобы она осталась в больнице до утра.
 Карли велела себе забыть о чудовище, как всегда делала с неприятными вещами, и это ей удалось. Но проблема заключалась в том, что единственными мыслями, которые могли изгнать из ее сознания образ напавшего на нее убийцы, были мысли о Мэтте. Думать о Конверсе, учитывая ее душевное состояние, тоже было небезопасно, но даже целая выставка картин своего растоптанного сердца была предпочтительнее одного-единственного воспоминания о лице, закрытом черной маской, и сверкающем ноже…
 Поэтому она думала о Мэтте, о сексе, который действительно оказался грандиозным, о договоре об отсутствии обязательств, который закончился катастрофой, и о том, как взыграло ее сердце в первые секунды после его предложения, пока не стало ясно, что Мэтт сделал его просто из чувства долга.
 И о том, как потрясающе выглядел преклонивший колено Мэтт, делающий ей предложение.
 Если бы еще при этом она не знала, что предложение ей делают из жалости!
 Обо всем этом Карли думала ночью, когда врач заканчивал ее осматривать.
 Потом ей сделали укол, после которого она спокойно уснула. В девять утра ее разбудила сестра, пришедшая мерить температуру. В кресле рядом с кроватью храпел Мэтт.
 Карли не знала, что он храпит, не знала, что по утрам он бывает ворчливым и любит есть яйца (которые принесли на завтрак ей, а не ему) с кетчупом. Это знание не доставило ей ни малейшего удовольствия.
 К несчастью, все эти недостатки не смогли побороть ее любовь. Утром Карли любила его ничуть не меньше, чем накануне. Хорошо еще, что крепкий сон без всяких сновидений вернул ей способность здраво мыслить.
 Она не собиралась сохнуть по мужчине, который любил ее как друга или сестру, по мужчине, который с удовольствием спал с ней, но испытывал из-за этого угрызения совести, по мужчине, который не хотел прожить с ней до самой смерти, но сделал ей предложение, потому что чувствовал себя виноватым.
 Даже если этим мужчиной был Мэтт.
 У Карли было много недостатков, однако мазохизмом она не страдала. Она любила его, а он всего-навсего заботился о ней как о своей сестре. Она не собиралась идти путем, который привел бы ее прямиком к трагедии.
 — Куда ты собралась? — прервав разговор с Антонио, спросил Мэтт, когда она вышла в коридор. Форма обоих мужчин была помята. Антонио выглядел просто усталым и взъерошенным, а Мэтт — усталым, взъерошенным, сексуальным и таким мужественным, что у нее сладко заныло сердце.
 — Поговорить с Сандрой, — лаконично ответила она.
 Мэтт кивнул. Карли спиной чувствовала его взгляд.
 Больница представляла собой трехэтажное кирпичное здание с двумя крыльями. Пол устилал серый линолеум, стены были выкрашены в пастельные тона. Здесь имелось только самое необходимое, включая рентген.
 Тяжелых больных отправляли в Атланту. Поскольку их с Сандрой решили оставить здесь, подразумевалось, что травмы и у той, и у другой оказались не слишком серьезными. Карли потребовались несколько швов, перевязка, выведение из шока и спокойный сон. Сандре досталось сильнее. У нее было сотрясение мозга, колотая рана на бедре и, возможно, синяки на ребрах.
 Палата Сандры представляла собой точно такую же маленькую прямоугольную комнатку, как и ее собственная. Десяток таких палат окружал пост медсестры, как спицы окружают ступицу колеса.
 Сандра, облаченная в зеленый больничный халат (который Карли отвергла с негодованием), полулежала в кровати. Повязка на ее голове напоминала тюрбан, из руки торчала капельница, а нога, обмотанная толстым слоем бинтов, висела на вытяжке. Подруга держала в руке пульт и переключала телевизионные каналы.
 — Привет, — поздоровалась она.
 Они уже поговорили ночью — сначала в коридоре особняка, когда Сандру спустили на первый этаж, потом в приемном покое и в пункте неотложной помощи. Во время этих бессвязных, нервных бесед обе заново пережили ужас неожиданного нападения, а заодно рассказали обо всем Мэтту и его помощникам, которые сняли с них официальные показания. Обе были потрясены, напуганы, дрожали и плакали. Но утром, если не считать халата и бинтов, Сандра выглядела почти нормально.
 — Ну, похоже, тебе намного лучше. Что, выписываешься? — Сандра выключила телевизор.
 — Скоро. Привезти тебе что-нибудь?
 — Приличную еду. От их яиц меня тошнит. И приличный халат. Глаза бы мои не глядели на эту мерзость. Пришлось попросить Антонио выйти, чтобы встать и доковылять до ванной. Не хотелось смущать беднягу. Такое зрелище напугало бы кого угодно… Да, и программу телевидения.
 — Будет сделано, — сказала Карли и села в кресло рядом с кроватью. — Как ты себя чувствуешь?
 Сандра пожала плечами и поморщилась.
 — Так, словно меня огрели по голове, пырнули ножом, отравили какой-то дрянью и избили. А в остальном неплохо.
 Карли улыбнулась. Во время разводов они с Сандрой осознали ценность старой поговорки «смех сквозь слезы». Плакать бессмысленно. Когда смеешься, на душе становится легче.
 — Знаешь, я у тебя в долгу. Сегодня ночью ты спасла мне жизнь. Помнишь, как я упала на тебя, когда ты лежала в ванне? Если бы ты меня не вытолкнула оттуда, я превратилась бы в гренок. Или гамбургер. На меня уже опускался нож.
 — Конечно, я тебя вытолкнула. Ты упала на мои сломанные ребра. Думаешь, не больно? — Сандра поморщилась, потерла ребра и улыбнулась. — Кстати, ты не такая уж легонькая. Но сначала ты спасла жизнь мне. Не могу поверить, что ты сумела оттолкнуть такого детину, но я рада, что тебе это удалось. Иначе он ткнул бы меня прямо в горло.
 Внезапно на Карли нахлынули воспоминания. Она снова увидела лицо в черной маске, белую пластмассовую руку, сверкающий нож, который стукнулся о край ванны в нескольких сантиметрах от Сандры.
 У нее свело живот и замутило.
 — Пора ставить новую капельницу, — сказала медсестра.
 Пока она меняла мешочки с раствором, Карли пыталась выкинуть из головы жуткие воспоминания. К тому времени, как сестра ушла, Карли почти справилась с собой.
 — Прости за то, что тебе пришлось вынести. Когда я думаю, что ты оставалась наедине с этим чудовищем, мне становится плохо, — тихо сказала чуть побледневшая Карли. — Это я виновата. Если бы я не привезла тебя в Бентон, этого не случилось бы.
 — Нет. Я осталась бы чикагской официанткой с плохими манерами. — Сандра слегка улыбнулась, а потом вздрогнула. — Давай не будем говорить об этом, ладно? У меня мурашки бегут по коже. Не хочу думать об этой ночи. — У негритянки задрожали губы, и она плотно стиснула их. Потом сделала вдох через нос и сурово посмотрела на Карли. — Когда я в следующий раз скажу, что не люблю дома с привидениями и хочу вернуться в большой город, может быть, ты прислушаешься к моим словам.
 Карли скорчила гримасу.
 — Поверь мне, если бы я знала, что из этого выйдет, то села бы в «Ю-Хол» рядом с тобой. — Выражение ее лица тут же изменилось. Она осторожно посмотрела на Сандру. — Если ты захочешь вернуться в Чикаго, я пойму.
 Сандра встретила ее взгляд, открыла рот, но сделала паузу и с опаской покосилась на дверь.
 — Антонио был здесь уже три раза за утро. Когда я проснулась, он сидел там же, где сейчас сидишь ты, — шепотом сказала она, продолжая следить за дверью. — Он волнуется за меня. Ты помнишь, когда за меня в последний раз волновался мужчина? Черта с два я позволю какому-то детине помешать этому!
 — Неужели я слышу свадебные колокола? — поддразнила ее Карли.
 — Я не такая везучая, — мрачно ответила подруга. Карли, знавшая, что бывший муж изрядно подорвал уверенность Сандры в собственной привлекательности, внезапно ощутила прилив нежности к ней.
 — Это Антонио повезет, если он получит тебя! — гневно сказала она, но по примеру Сандры понизила голос. — Ты просто чудо. Настоящее чудо.
 Сандра улыбнулась.
 — Скажи лучше, что я хорошо готовлю. Тот, кто придумал поговорку «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок», должно быть, знал Антонио. — Она снова посмотрела на дверь. — Кстати, о свадебных колоколах. Я слышала, что красавчика-шерифа из-за тебя чуть инфаркт не хватил. И что после обследования места преступления он вернулся сюда и спал в твоей палате.
 — Мэтт очень серьезно относится к своим обязанностям, — кисло ответила Карли. — И решил, что я — тоже его обязанность.
 — Он сам так сказал? — с завистью спросила Сандра. Карли кивнула, стараясь не выдать владевших еючувств.
 Подруга покачала головой.
 — Милая, с этим нужно что-то делать. Например, лечь с ним в постель и заставить забыть обо всем на свете.
 Карли промолчала.
 Сандра пристально посмотрела на нее.
 — Ты уже сделала это, верно? Когда? Вчера вечером? Хочешь сказать, что, когда на меня набросился этот псих, ты трахалась с шерифом? Вот так всегда. Меня убивают, а тебя трахают… — Она недовольно покачала головой, а потом прищурилась. — И он все еще думает, что ты всего лишь его обязанность?
 Карли уныло кивнула. Сандра скривилась.
 — Это нехорошо.
 — Да уж.
 — И что ты собираешься?..
 — Ах, вот вы где, мисс Линтон. Подпишите эти документы, и можете быть свободны. — На пороге появилась другая медсестра с папкой в руке.
 — Я скоро вернусь с халатом и всем остальным, — сказала Карли Сандре и начала расписываться.
 В коридоре ее ждал Мэтт. В лифте они не сказали друг другу и пары слов. Карли было нечего брать с собой, кроме сумки: одежда, которая была на ней ночью, пришла в негодность, но Карли и так не хотела ее больше видеть.
 Когда они подошли к вращающейся двери, Карли поняла, что изо всех сил сжимает сумку. До нее дошло, что они едут в ее дом, в дом, где несколько часов назад на нее напали. При мысли, что она проведет еще одну ночь в особняке, у нее участился пульс.
 Сейчас, когда Сандра в больнице, ей придется спать там одной…
 А человек, который набросился на них, так и не пойман.
 — Мэтт, — тихо сказала Карли, когда Конверс посадил ее в патрульную машину и сел за руль, — я не могу ехать домой. Не могу оставаться там одна. Даже с охранной системой. И не смогу, пока он на свободе.
 Когда Карли произносила последнюю фразу, ее голос предательски дрогнул.
 Мэтт обнял Карли за шею, наклонился и поцеловал. В этом коротком поцелуе не было ничего сексуального, однако сердце Карли забилось немного чаще. Она вцепилась в его рубашку, но тут Мэтт отпустил ее и включил двигатель.
 — Думаешь, я позволю тебе остаться там? Пока мы не поймаем этого малого, ты будешь жить у меня. — Мэтт без улыбки посмотрел на нее, выезжая с автостоянки. — Твой кот-убийца уже там, а собаку мы заберем по дороге. Неужели ты всерьез считала, что после этой ночи я оставлю тебя одну в доме бабушки?
 Карли посмотрела на него и покачала головой. Честно говоря, до сих пор она вообше об этом не думала. В ней говорил инстинкт. Но сейчас она поняла, что Мэтт не оставил бы ее одну ни за что на свете. Она сказала Сандре правду: Мэтт очень серьезно относился к своим обязанностям.
 Выходило, что быть одной из его обязанностей вовсе не так уж плохо.
 — Я помню, что уже задавал этот вопрос, но хочу, чтобы теперь ты подумала как следует. Кто может желать тебе зла?
 Они въехали в город; машин и пешеходов сразу прибавилось. Витрины магазинов на Мэйн-стрит выглядели солидно, а ящики с цветами и стилизованные под старину дорожные знаки добавляли живописности городку ее детства. Но сейчас нормальность окружающего поразила Карли. Ее мир за ночь перевернулся с ног на голову, стал темным и пугающим. Однако солнце сияло по-прежнему, цветы продолжали цвести, а люди занимались своими делами.
 Ей тоже предстояло вернуться к нормальной жизни.
 Карли покачала головой.
 — Не могу себе представить. Ты знаешь меня практически всю жизнь. Зачем кому-то желать мне зла? Кто это может быть?
 — Я собираюсь проверить твоего бывшего мужа, — мрачно предупредил Мэтт.
 — Ладно… — Если бы это помогло найти напавшего, Карли согласилась бы на проверку самого Санта-Клауса. — Но это явно был не сам Джон, а нанимать кого-то у него не было никакой причины. Я уверена, что он тут ни при чем.
 — Тогда кто? — нетерпеливо и немного сердито спросил Мэтт.
 — Ты не думаешь, что это какой-то сексуальный маньяк?
 Если это был сексуальный маньяк, то он мог уйти. Карли от души надеялась на это.
 — А ты?
 Она сделала глубокий вдох и посмотрела правде в глаза.
 — Нет. Я думаю, это был взломщик. Думаю, что он вернулся. Я уже говорила тебе, он сказал: «Теперь я тебя вспомнил». Кто еще мог так сказать?
 Ее голос дрогнул. У Мэтта напряглась челюсть.
 — Я тоже так думаю. Думаю, он следил за тобой и ждал удобного случая. Ничто не говорит о том, что это насильник. Мы имеем дело с потенциальным убийцей. И я думаю, что он охотится на тебя, а не на Сандру. Вчера вечером он долго был с ней наедине, но не трогал, пока она сама не наткнулась на него. Он ждал тебя. Тебе чертовски повезло, что Антонио и Майк подбросили меня, чтобы я мог забрать мотоцикл. Если бы я не оказался рядом, когда ты швырнула блюдом в окно, ему хватило бы времени сделать свое дело. Доехать за это время из офиса мы не успели бы.
 Вспомнив тот жуткий миг, когда она стояла у двери кухни, зная, что убийца находится в метре от нее и готовится нанести удар, несмотря на вой сирены, Карли невольно задрожала. Конечно, Мэтт знал это. Он знал все, с начала до конца. По пути в больницу Карли рассказала, что кто-то следил за ней в темноте и молча стоял у окна ее спальни, заставив Карли забить рамы окон второго этажа. Впрочем, это не помогло.
 А что ответил Мэтт? «Проклятие, почему ты не сказала мне об этом раньше?»
 Потому что до нынешней ночи у нее не было ничего конкретного. Потому что она не хотела показаться дурой. Потому что не доверяла своей интуиции…
 Карли ахнула.
 — О, боже! Ты думаешь, это он отравил Энни? Лицо Мэтта приобрело еще более мрачное выражение.
 — Очень похоже. Держу пари, в ту ночь он приходил за тобой, но его почуяла собака. Поэтому он решил избавиться от Энни, чтобы та не смогла залаять и предупредить тебя. — Мэтт затормозил у светофора и посмотрел на Карли. Его взгляд был твердым как камень. — Сомневаться не приходится. Мы имеем дело с заранее спланированной попыткой убить тебя.
 — Кому это могло понадобиться? — в ее голосе звучало отчаяние. — Мэтт, это не Джон. Я уверена. Но кто тогда?
 Мэтт свернул в ветлечебницу, и они пошли за Энни.
 — У вас случайно не сохранилось то, что вы выкачали из желудка Энни? — спросил Мэтт Барта Линдси, когда собаку принесли в смотровую.
 — Боюсь, что нет. Для этого не было причины. — Ветеринар сокрушенно покачал головой и передал собачку Карли. — Я и так могу сказать, что это был крысиный яд. Все симптомы совпадают.
 — Ее могли отравить намеренно? Барт пожал плечами:
 — Могли. Большинство собак ест все подряд.
 — За ней нужен какой-нибудь особый уход? Лекарства, диета? — тревожно спросила Карли, прижав Энни к груди. Собака поджала хвост и растерянно озиралась по сторонам. После пережитого от нее остались кожа да кости. Услышав голос хозяйки, Энни негромко заскулила.
 — Бедняжка, — сказала Карли, почесывая ее за ухом.
 — На нее еще действуют лекарства, но скоро она придет в себя. — Барт Линдси встретил взгляд Карли. — Я слышал о том, что случилось вчера вечером с вами и вашей подругой. Это ужасно. Не могу поверить, что в нашем городке… — Он осекся и посмотрел на Мэтта. — Думаешь, это была еще одна неудачная кража со взломом?
 — Я ничего не думаю. — Мэтт придержал дверь и пропустил Карли в приемную. Там уже кто-то был. Карли сразу узнала Хайрама Линдси.
 — Хайрам! — довольный Барт вышел за ними. — Ты вернулся или вообще не уезжал?
 — Вернулся, — ответил Хайрам Линдси и посмотрел на Карли. — Как себя чувствует собака?
 — Лучше, — ответила Карли. Энни тявкнула, подтверждая ее слова.
 — Она полностью оправится, — заверил Барт Линдси. Тут дверь распахнулась, и вошла женщина с симпатичной полосатой кошечкой на руках.
 Энни грустно тявкнула. Ее неприязнь к кошкам была неистребима.
 — Привет, Элис. Ну что, Маффи, ты морально готова к уколу? — весело спросил Барт. Карли поспешно вышла.
 — Твоя собака не любит кошек, а кот не любит собак. — вздохнул Мэтт, когда они шли к машине. — И обоим придется жить в моем доме. Интересно, что из этого получится.
 — Я могу пожить у кого-нибудь другого. — Карли ласково погладила Энни, лежавшую у нее на коленях. — С моей собакой и моим котом.
 У Мэтта приподнялся уголок рта.
 — Ах, Кудряшка, ради тебя я готов смириться с целым зоопарком.
 Ого, это о многом говорило.
 Как ни странно, остаток дня прошел спокойно. Мэтт вернулся на работу (Карли подозревала, что он поехал в особняк Бидла, но спрашивать не стала, а сам Мэтт молчал), оставив ее на попечение одного из своих помощников, Сэмми Брукса, плотного, лысого и дружелюбного мужчины лет сорока, строго-настрого наказав обоим, чтобы Карли ни на минуту не оставалась одна. Если Карли выйдет из дома, Сэмми отправится с ней. Если выходить не будет, он останется в доме.
 Потом Мэтт смерил Карли суровым взглядом и сказал, что так будет продолжаться, пока человека, напавшего на нее, не поймают. Конверс снова строил из себя господа бога, но Карли не возражала. В данных обстоятельствах это ее вполне устраивало.
 — Я же говорила, что он любит командовать, — сказала Лисса Карли, когда Мэтт наконец ушел.
 — Ты не будешь против, если я немного поживу у вас? — извиняющимся тоном спросила ее Карли. — Я просто не могу оставаться в своем доме после…
 Лисса, с интересом следившая за ее вселением в спальню Мэтта (Карли пыталась протестовать, но Мэтт заявил, что будет спать на диване), собиралась на работу. Она, Карли и Дани сидели на кухне. Сэмми расположился на диване в гостиной и смотрел спортивный канал. Помахав Мэтту рукой, Карли облокотилась о стойку. Дани сидела за столом и ела салат. Лисса стояла у дверей на одной ноге и надевала босоножку на высоком каблуке.
 — Конечно, мы не будем возражать. Я тебя ничуть не осуждаю. — Лиссу передернуло. — Кошмар! Знаешь, весь город только об этом и говорит.
 — Это дом Мэтта, — сказала Дани, прожевав салат. — Он может приглашать сюда кого хочет. Но никогда этого не делает. Пока ты не переночевала здесь с подругой, ни одна женщина не задерживалась здесь больше часа.
 — Это очень важно. — Лисса подмигнула Карли и потянулась за сумочкой. — Во всяком случае, мы так думаем. Похоже, наш старший братец сражен.
 Карли состроила гримасу. Мысль была приятная. Но, к сожалению, неверная.
 — Он считает меня своей четвертой сестрой. Лисса громко фыркнула, а Дани покачала головой.
 — На нас он так не смотрит. И не обращается с нами так, словно мы хрустальные. Если бы этот ужас случился с кем-нибудь из нас, он бы разозлился и сделал все, чтобы мы были в безопасности. Но не стал бы… трястись над нами, — сказала она, найдя нужное слово.
 — Вот именно, — кивнула Лисса. — А именно это он сейчас и делает. — Она снова посмотрела на Карли. — Обычно женщины трясутся над ним, он над ними — никогда.
 — Какое-то время мне казалось, что Шелби добьется своего. — Дани доела салат и встала. — Я рада, что у нее ничего не вышло.
 Потом зазвонил телефон. Кто-то спросил, правда ли, что Карли Линтон переехала к ним, потому что в ее дом забрался сумасшедший, и на этом беседа закончилась.
 Остаток дня прошел совсем неплохо. Майк Толер привез выбранную наугад одежду из шкафов Карли и Сандры. К счастью, среди этого вороха оказались ночная рубашка и халат, которые можно было отвезти Сандре в больницу. Карли приложила к ним другие вещи, которые просила подруга, и отправилась выполнять ее поручения.
 В больницу она прибыла с пачкой журналов и молочными булочками. В палате снова сидел Антонио, и Сандра, кажется, была вполне довольна жизнью.
 Где бы ни показалась Карли, вокруг нее собирались люди, ахали над ее ранами, восхищались ее смелостью и качали головами. Ужин превратился в настоящую вечеринку с участием всех трех сестер Мэтта и нескольких помощников шерифа, включая Сэмми. Дежурство Брукса закончилось, но ужинать он остался. Сам Мэтт должен был прийти позже.
 — Он… занят, — с запинкой произнес Майк, прибывший на смену Сэмми.
 По тону Холера Карли догадалась, что Мэтт продолжает расследование случившегося в ее доме, но вопросов задавать не стала. Она ничего не хотела знать. На улице снова темнело, и она изо всех сил старалась отогнать от себя воспоминания о событиях прошлой ночи.
 Она пошла спать в десять, когда в доме еще было полно людей и слышался смех. Когда Карли поднималась на второй этаж, настроение у нее было вполне сносное. Мэтт еще не вернулся, но, возможно, это было к лучшему. Ей нужна ночь, всего одна ночь спокойного сна. Утром она снова сможет сама решать свои проблемы.
 В том числе и проблему, что делать с Мэттом.
 Она приняла душ, стараясь не мочить швы и повязку. Швы немного тянули, а порез под бинтом саднило, но самым худшим было то, что раны постоянно напоминали ей об ужасах предыдущей ночи.
 Карли не желала думать об этом, отказывалась вспоминать случившееся и, готовясь ко сну, напевала самые смешные песенки, которые знала. Потом выпила снотворное, которое врач велел принимать несколько дней, чтобы справиться с шоком, надела пижамные штаны в розовую полоску и красно-розовый топ. Она выбрала эти вещи нарочно, потому что расцветка была веселая, смазала губы гигиенической помадой с запахом вишни, который обычно улучшал ей настроение, включила телевизор, нашла развлекательное шоу и легла в постель, где уже свернулся Хьюго. Энни расположилась рядом на коврике. Не прошло и пяти минут, как ее накрыла гигантская черная волна.
 Карли не знала, долго ли она спала. Знала лишь то, что ее сон был глубоким, но не спокойным. Ей снились сны. Сны, которых она не хотела видеть. Сны, с которыми она боролась. Но они были слишком сильными и слишком страшными.
 Она видела глаза. Светло-голубые глаза без ресниц. Они приближались, приближались, приближались, пока не остановились в нескольких сантиметрах от ее лица. Глаза чудовища…
 Карли снова очутилась в Доме.




 Глава 31


 Диван в гостиной был длинным. Широким. Уютным.
 Нет!
 Мэтт злобно швырнул подушку на пол, окончательно распрощавшись с надеждой устроиться поудобнее. Все было бесполезно. Он не мог уснуть, хотя отчаянно нуждался в этом.
 Сколько он спал за последние сутки — часа два? Но сон оказался таким же неуловимым, как ублюдок, который напал на Карли. Хуже всего была уверенность в том, что ублюдок не оставит своих попыток, пока не убьет ее или не будет схвачен. А схватить убийцу надлежало Мэтту и его людям.
 Полиция штата самоустранилась, дав понять, что жара добавила работы и им и что такая мелочь, как нападение на двух женщин в их собственном доме, не закончившееся изнасилованием, тяжкими телесными повреждениями или смертью, их не интересует. В компетенцию ФБР это дело не входило, но тамошний приятель Мэтта предложил пропустить образцы крови бандита, обнаруженные Мэттом на месте преступления, через их компьютеры и проверить их на совпадение ДНК.
 Мэтт не слишком надеялся на успех (совпадение было возможно только в том случае, если образцы ДНК преступника уже были в файле) и решил применить менее высокотехнологичный способ, а именно: сведение концов с концами. Он лег на спину, уставился в темноту и начал заново обдумывать то, что знал или считал, что знает.
 Во-первых, из описания потерпевших следовало, что он сантиметра на два-три выше Сандры, то есть имеет рост от ста восьмидесяти до ста восьмидесяти трех, крепкого телосложения и обладает светло-голубыми глазами без ресниц. Отсутствие ресниц говорило в пользу светлых волос. У блондинов и людей с русыми волосами ресницы обычно бывают светлыми, почти незаметными, и кажется, будто они отсутствуют, что соответствовало описанию Карли.
 Во-вторых, преступник носил в тридцатиградусную жару глухую маску. О чем это говорило? Если бы он хотел нагнать страху, то стремился бы подольше поиздеваться над своими жертвами и получить извращенное удовольствие от их мучений. Но этого не было; по словам Карли, ублюдок пытался как можно скорее перерезать ей горло. Следовательно, страх был тут ни при чем.
 Может быть, малый был обыкновенным психом, решившим одеться как ниндзя из комиксов? Но тогда почему этот псих сознательно избрал Карли своей жертвой? Вероятность такой версии была слишком мала.
 Может быть, этот тип не хотел, чтобы его узнали? Куртка и глухая маска должны были скрыть его личность в том случае, если преступника увидит кто-нибудь, кроме жертвы, или если жертва выживет и сумеет описать напавшего. Мэтт предпочитал пользоваться этим безличным термином; при мысли о том, что ублюдок хотел убить Карли, его охватывала такая бессильная ярость, что он был просто не в состоянии рассуждать логически.
 О правдоподобности этой версии говорили слова «теперь я узнал тебя», сказанные им Карли. Но где он с ней познакомился? Вопрос был на миллион долларов. Конечно, это могло произойти в темной столовой. То. что нападавший и взломщик — один и тот же человек, не вызывало у Мэтта ни малейшего сомнения.
 Сам Мэтт ставил на последний вариант. В его пользу говорила и статистика: жертва обычно знает своего убийцу.
 Значит, это был плотный светловолосый мужчина со светло-голубыми глазами, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, которого без маски могли бы узнать Карли, Сандра или случайный прохожий.
 Конечно, еще одной уликой были рана и обильные следы крови, оставленные нападавшим на месте преступления. Следовало сказать «браво, Карли». Она была бойцом от рождения; ее воинственному духу позавидовал бы любой мальчишка.
 Они известили все окрестные больницы на случай, если туда придет человек с раной на ноге, которая могла быть нанесена зазубренным осколком стекла. Что же касается самой крови, то в ней недостатка не было. Мэтт уже определил ее группу: нулевая, как у половины населения США. Проку от этого было немного. Разве что совпадет ДНК…
 Следы крови — спасибо собакам Билли Тайнена — привели Мэтта к месту, где было припарковано транспортное средство преступника. Похоже, это был грузовик с приводом на все четыре колеса, потому что место было отдаленное от дороги и труднодоступное. Но здесь таких машин было навалом. Попытки найти на месте преступления отпечатки шин или какую-нибудь другую важную улику оказались безрезультатными.
 Четвертой ниточкой был след ноги. Когда Мэтт ворвался в переднюю дверь, преступник выскочил в заднюю. Однако малому пришлось обогнуть дом; в спешке он споткнулся о ведро с красной смолой, которой Карли мазала крышу, наступил в жидкость и оставил отчетливый отпечаток. Сегодня Мэтт сделал с этого отпечатка гипсовый слепок и собирался изучить его.
 Пятая ниточка была последней по счету, но не по значению. Носовой платок. Гладкий белый мужской платок, видимо, пропитанный чем-то вроде хлороформа; преступник воспользовался им, чтобы усыпить Сандру, потерявшую сознание после удара по голове. Ублюдок пытался сделать то же самое с Карли, но куда менее успешно. Мерзавец уронил платок, когда Карли ударила его осколком стакана по ноге.
 Платок тоже нужно было исследовать и выяснить, какой жидкостью пользовался преступник. У Мэтта были некоторые предположения на этот счет, однако для верности следовало дождаться ответа из лаборатории.
 Но самым ценным в платке было то, что на нем имелись…
 Ночь раскололась от крика. Крика испуганной женщины, эхом отразившегося от стен и возбудившего все нервные окончания Мэтта. Карли! Он понял это еще до того, как соскочил с дивана и понесся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Страх добавил ему прыти. Сердце колотилось. Во рту пересохло.
 Истерически залаяла собака, и от этого лая на ногах Мэтта выросли крылья.
 О господи, неужели этот ублюдок сумел еще раз пробраться к ней?
 Мэтт вспомнил, что не. взял с собой револьвера. И понял, что оружие ему не потребуется. Если убийца действительно там, он, Мэтт, задушит его голыми руками.
 И получит от этого величайшее наслаждение.
 Конверс ворвался в спальню как регбист, преодолевающий последний метр перед зачетным полем. Дверь отлетела в сторону. Карли сидела на кровати и кричала. Ее огромные глаза блестели в свете, пробивавшемся из полуоткрытой двери ванной. Проклятая собака с лаем устремилась к нему, норовя тяпнуть за голую лодыжку. Мэтт уклонился, зажег свет, крикнул «фу, Энни!» и увидел, как кот, совершив прыжок, который сделал бы честь олимпийскому чемпиону по гимнастике, приземлился на спинку кресла.
 Эхо криков еще звучало в воздухе, но Мэтт уже обнаружил, что в комнате нет никого, кроме Карли и его самого.
 — Молчать, Энни, — сказал он собаке. Та попятилась, продолжая лаять, но, к удивлению Мэтта, быстро умолкла, видимо, узнав в нем друга.
 Он стоял в середине комнаты, тяжело дыша, стараясь справиться с сердцебиением, и следил за тем, как Карли приходит в себя. Все было ясно.
 — Мэтт… — срывающимся голосом произнесла она, и тут в комнату влетели все три девицы, ахая и восклицая:
 — Мэтт, что случилось?
 — Карли, ты в порядке?
 — Кто-то пытался забраться в дом?
 Мэтт повернулся и покачал головой. На одной была короткая ночная рубашка, на другой — длинная майка, на третьей — пижама. Лисса накрутила волосы на бигуди; Дани собрала свои в конский хвост, чтобы выпрямить; лицо Эрин блестело от крема.
 Сестры уставились на него, открыв рот. На их лицах были написаны удивление и веселое любопытство. Мэтт понял, что стоит в одном белье, и нахмурился.
 — Прошу прощения. Мне приснился дурной сон, — еле слышно пролепетала за его спиной Карли. Мэтт понял, что она обращается к сестрам.
 — О'кей, я сам займусь этим. Брысь отсюда, — сказал Мэтт и грозно шагнул к ним. Нахалки только улыбнулись в ответ. Они продолжали лукаво улыбаться даже тогда, когда Мэтт заставил сестер попятиться, закрыл дверь у них перед носом и надежно запер ее. О господи, за что ему такое наказание?
 Потом он повернулся к Карли. Та была белой как полотно — точнее, бесцветной, и Мэтт понял, что она еще не пришла в себя. Ее волосы напоминали спутанную львиную гриву, вокруг лица вились светлые спирали. Кукольные голубые глаза были широко открыты, губы дрожали. Она сидела прямо, маленькая, беззащитная и очень женственная. Мэтт видел только ее розовый топ, потому что все остальное прикрывала скомканная простыня. Плечо заклеивал большой кусок пластыря телесного цвета, левая ладонь была замотана белым бинтом.
 При воспоминании о том, как близка она была к смерти, у Мэтта свело живот.
 Конверс прошел по ковру, выключил верхний свет, инстинктивно напрягся, когда Карли, оказавшись в темноте, негромко ахнула, затем подошел к ванной, выключил свет и там, вернулся к кровати, поправил простыню и сел рядом с Карли.
 Она прижалась к нему, издав негромкий стон, от которого у Мэтта сжалось сердце. Он положил под голову подушку, лег на спину, привлек к себе Карли и обнял ее. Она положила голову ему на плечо и обвила его рукой.
 Она снова пахла его мылом. Но уже не «Ирландской весной». Он сменил сорт, потому что каждый раз возбуждаться в душе было, мягко говоря, не очень удобно. Теперь она пахла «Изюминкой». Он понял, что мыло придется менять снова.
 — Расскажешь? — спросил Мэтт в темноте. Она вздрогнула.
 — Ладно, — сказал он, остро ощущая тепло прижавшегося к нему тела. Но это была Карли, раненая, испуганная, нуждавшаяся в нем, так что думать о сексе не приходилось. Во всяком случае, сегодня. — Можем сыграть в «угадайку». Это был один из твоих старых кошмаров или новый?
 — Глаза, — снова вздрогнув, сказала она. — Мне снились его глаза. Они смотрели на меня. А потом мне приснился Дом.
 Мэтт без труда догадался, что эти глаза принадлежали ублюдку, который напал на нее. Вспомнив, что чуть не потерял Карли, он крепче прижал ее к себе, и она доверчиво прильнула к нему. Он всегда забывал, какая она маленькая, но в такой позе не заметить этого было невозможно. Ступни Карли едва достигали его лодыжек, тело казалось невесомым, но было таким нежным, жарким и женственным, что…
 Стоп. Не сметь!
 — Ты очень мало рассказывала мне о Доме. Ты пробыла там совсем недолго, верно? Неделю? Две? — он спросил о Доме, считая, что это менее страшная тема, чем глаза ублюдка. При мысли о беспомощной, испуганной Карли, оказавшейся во власти здоровенного детины, его охватывала жажда убийства. Он сделает все, чтобы воспоминания о случившемся не возвращались к ней никогда.
 — Восемь дней.
 — Что там случилось? Почему тебя до сих пор мучают кошмары? С тобой плохо обращались? Обижали? Били?
 Мэтт почувствовал, что она покачала головой. Пальцы Карли сильнее впились в его плоть. Ее руки обхватывали Мэтта, но принять это за объятия нельзя было даже в больном воображении. Она просто цеплялась за него изо всех сил.
 — Кудряшка… — напомнил он.
 Мэтт назвал ее так нарочно. Детская кличка должна была напомнить ему, что это его подружка, маленькая девочка с копной непослушных волос, которая в детстве ходила за ним как привязанная, выводя его из терпения. Сначала он считал ее чирьем на заднице, потом небольшим неудобством, наконец одной из своих сестер, но никогда не думал, что будет лежать с ней рядом, скрипя зубами от вожделения.
 — Они были добры ко мне, — сказала Карли дрожащим голосом и прижалась к нему еще крепче. — Но я была напугана. Мне было всего восемь лет, я отчаянно тосковала по маме и не имела представления, почему меня забрали у соседки, которая присматривала за мной, когда мамы не было дома, и увезли в какую-то школу. И никто не удосужился объяснить мне, что случилось. Думаю, они считали, что я слишком маленькая и не пойму этого. Но там было неплохо. Точнее, хорошо. Еды хватало, у каждой была своя кровать и шкафчик для вещей — правда, вещей у меня было не так уж много, — и мы могли гулять. Там был большой задний двор, сарай и животные. Даже осел. Он был смешной и все время орал…
 Она сделала паузу и тяжело вздохнула.
 — Потом я заболела, и меня положили в лазарет. Кошмары начались именно там.
 Карли умолкла, и Мэтт почувствовал, что она вздрогнула.
 — Эй, — сказал он и погладил голые лопатки Карли, надеясь успокоить ее. Кто виноват, что это прикосновение к шелковистой коже напомнило ему о других, еще более шелковистых местах? — Я здесь. Тебе ничто не грозит. Здесь спокойнее, чем где бы то ни было. Расскажи мне о лазарете.
 Она потерлась щекой о его грудь. Ощутив прикосновение к соску ее влажного горячего дыхания, он едва не заскрежетал зубами. Карли нуждалась в нем, но секс был тут ни при чем. Ей нужен был защитник. Мэтта поразила мысль, что никого, кроме него, у Карли не было.
 — Это было что-то вроде спальни, только чуть больше. Там нас лежало четверо. Все остальные были намного старше меня. Две девочки были по-настоящему крутые, и я их побаивалась. Они не обращали на меня внимания. Я была слишком маленькой. Они разговаривали друг с другом, а я лежала на койке и слушала. Там были койки, белые двухъярусные койки с металлическими пружинами, которые скрипели каждый раз, когда кто-то поворачивался. Я лежала на одной из верхних коек…
 Она умолкла. Мэтт выждал минуту, а потом сказал:
 — О'кей, ты лежала на верхней койке. Что было дальше?
 Карли тяжело вздохнула.
 — Толком не знаю. Помню, что лежала в темноте и слышала, как скрипит кровать. Именно это мне и снится, когда я вижу сны о Доме. Что я лежу в темноте с открытыми глазами и слышу, как скрипит кровать. — Она сильно вздрогнула. — Сама не знаю, почему это так меня напугало. Может быть, потому, что тогда я начала всерьез думать, что мама никогда не вернется. В восемь лет это страшнее всего на свете.
 Ее мать действительно не вернулась, мрачно подумал Мэтт. Насколько он знал, Карли ее больше не видела. Та умерла в Калифорнии, когда Карли была подростком.
 Мэтт помнил, как Карли с бабушкой летали на похороны, как Карли вернулась и была пару недель сама не своя. Стояло лето, и Мэтта так встревожило необычное молчание его маленькой болтушки, что по ночам он забирался на крышу заднего крыльца и уговаривал ее отправиться на поиски приключений. Узнай об этом бабушка, она спустила бы с Карли шкуру. Но зато к началу учебного года Карли вновь стала прежней.
 — Эй, — снова сказал Мэтт, стремясь улучшить ей настроение, — помнишь, как ты упала с того большого дерева у ручья и сломала запястье?
 — Потому что ты сказал, что там живет змея и что, если я немедленно не спущусь, она заползет мне под рубашку, так как все змеи обожают тепло? Да, помню. — В ее голосе звучали смех и укоризна.
 — Мне было тринадцать лет, — возразил Мэтт. — На том дереве находилась моя крепость, а ты была настырной девчонкой. Тринадцатилетние мальчишки не любят, когда возле их крепостей крутятся настырные девчонки.
 — А потом ты отвел меня домой и сказал бабушке, что я сломала запястье, споткнувшись о корень на заднем дворе.
 Мэтт слабо усмехнулся.
 — Она ведь не знала, что ты была со мной в роще, верно? Ей не нравилось, что ты лазишь по деревьям. А я чувствовал свою вину и решил избавить тебя от новых неприятностей.
 Карли улыбнулась. Конверс почувствовал, как шевельнулись мышцы лица, лежавшего на его груди. Она успокоилась, расслабилась и излучала тепло. Мэтт остро ощущал, что они оба почти раздеты, что она женщина и…
 Она зевнула.
 — Ужасно хочу спать. Вот так…
 — Ну, спи.
 — Мэтт… — Карли заворочалась, и ее рука сползла с груди Мэтта к талии, оставив за собой огненный след.
 — Гм-м?
 — Спасибо тебе.
 — За что?
 —. За то, что вчера вечером ты спас мне жизнь. И за это. За то, что ты здесь. С тобой мне не страшно, а я так устала бояться…
 — Это не проблема. — Но проблема все-таки была. Потому что он отчаянно желал Карли и был вынужден представлять ее маленькой девочкой, чтобы не…
 — Ты ведь не уйдешь, правда? Останешься со мной до утра? — сонным голосом пробормотала она.
 — Да, останусь. — Его голос прозвучал ворчливо, однако Мэтт ничего не мог с собой поделать. У него на уме было совсем другое, но ради Карли… — Думай обо мне как о своем плюшевом мишке.
 Он почувствовал, что Карли снова улыбнулась.
 — С удовольствием. — Она опять протяжно зевнула. — Спокойной ночи, Мэтт.
 — Спокойной ночи.
 Спустя мгновение послышалось тихое посапывание. Мэтт понял, что она уснула, скорчил унылую гримасу и уставился в потолок. Ребенка привели в кондитерскую и сказали, что денег нет. Ужасная жестокость. Одно утешение: его кровать была шире дивана. Даже близость Карли и чудовищное возбуждение не помешали ему задремать.
 Но тут на кровать прыгнул проклятый кот и улегся рядом с его головой. Мэтт столкнул его. Кот вернулся. Столкнул еще раз. Кот вернулся. Это продолжалось до тех пор, пока Мэтт не сдался. Кот победил. Когда Мэтт наконец уснул, в одно его ухо дышала Карли, а в другое сопел Хьюго.
 Последней мыслью Мэтта было «здравствуй, семейный уют». Должно быть, кто-то в небесах, глядя на него, умирал со смеху.
 Когда утром он спустился по лестнице, веселье было в самом разгаре. Все три сестры сидели за столом на кухне, куда он направился по привычке, привлеченный запахом свежего кофе. Он принял душ, побрился и надел форму, не потревожив ни Карли, ни кота, все еще дрыхнувшего на его подушке.
 Услышав ворчливое приветствие, девушки умолкли и посмотрели на Мэтта так, что он сразу догадался, о чем шла беседа. Он пересек кухню, выпустил Энни на задний двор и с чувством покорности судьбе подставил грудь под огонь батареи накрашенных глаз.
 Первый выстрел сделала Эрин.
 — Как спалось? — жизнерадостно спросила она.
 — Прекрасно, — ответил он, смерил троицу суровым взглядом и пошел к кофеварке. — Карли приснился кошмар. Она испугалась. Я остался с ней. Разговор окончен.
 Ага, как же… Как будто он их не знал.
 — А как быть с правилом «никакого секса под крышей моего дома»? — с улыбкой спросила Лисса.
 — Мы не… Стоп. Я не собираюсь обсуждать с сестрами свою половую жизнь. — Мэтт мрачно посмотрел на Лиссу и налил себе кофе. — Как бы там ни было, правило остается в силе.
 — Она славная, Мэтт, — сказала Дани. — И вы хорошо смотритесь вдвоем.
 — Отстань, — с отвращением буркнул Конверс. — Мы с ней просто друзья.
 — Братец, посмотри правде в глаза. Ты влюбился. — Теперь ему улыбалась и Эрин. Эта мысль заставила Мэтта окаменеть. Нет. Ни за что. Ни под каким видом.
 — И как раз вовремя, — добавила Дани.
 — Не могли бы вы сменить тему? — Если он говорил слишком сердитым тоном, то лишь потому, что они, как обычно, делали из мухи слона. Что они знали о нем и любви? Ничего. Они были девчонками и видели любовь в каждом поцелуе.
 Утешив себя этой мыслью, Мэтт сделал глоток и чуть не поперхнулся. Кто-то добавил в кофе ваниль.
 — О боже, кто это сделал?
 — Я, — ответила Эрин. — Это специальная смесь. Коллин любит особый кофе.
 Трое остальных дружно закатили глаза.
 — Эй, Мэтт… В плавках ты выглядишь потрясающе, — сказала Лисса и тихонько захихикала. Эрин и Дани кивнули и улыбнулись.
 — Ну ладно! — рявкнул Мэтт, поставил чашку и смерил своих мучительниц грозным взглядом. — Хватит!
 — Просто для твоего сведения. — Дани пыталась говорить серьезно, но в ее глазах плясали чертики. — Вообще-то девушкам больше нравятся спортивные трусы.
 — Вам что, некуда пойти? — Мэтт вылил содержимое чашки в раковину.
 — Сегодня воскресенье. Мы идем в церковь.
 — Ах да… — Тут он увидел, что сестры надели платья и туфли на высоких каблуках. Это означало либо веселый субботний вечер, либо чинное воскресное утро. Платья были скромными — следовательно, действительно настало воскресенье… Он посмотрел на Эрин. — А где наш любовничек?
 — Если ты имеешь в виду Коллина, то он скоро придет, — с достоинством ответила Эрин.
 — А Номер Один и Номер Два?
 — Он говорит об Энди и Крэге, — сообщила Лиссе Дани. Мэтт заметил, что она нисколько не обиделась. Возможно, потому, что описание было кратким. От Мэтта можно было ждать эпитетов и похлеще, чем «любовничек».
 — Он просто заговаривает нам зубы. Ничего не выйдет, — ответила Лисса и снова посмотрела на Мэтта. — Мы хотим поговорить о тебе и Карли.
 — Это не вашего ума дело, — огрызнулся Мэтт и выплеснул в раковину все содержимое кофейника.
 — Эй, это для Коллина! — запротестовала Эрин. — Он придет с минуты на минуту.
 — Коллин скажет мне спасибо.
 — Мы провели голосование на тему «Ты и Карли», — сказала Дани. — И одобрили. Единогласно.
 — Значит, я могу умереть спокойно. — Мэтт вывернул кран, чтобы сполоснуть кофейник, а заодно заглушить голоса трио.
 — Понимаешь, есть одна маленькая проблема, — сказала Эрин, когда он закрыл кран. — Сейчас сюда заявится Шелби. Она хочет ехать с нами в церковь.
 — Черт бы все побрал, — пробормотал Мэтт, ставя кофейник и живо представляя себе, как Карли спускается по лестнице и присоединяется к этой веселой компании. — Неужели ты не могла выйти за кого-нибудь, кроме брата Шелби?
 — Могла, — сказала Эрин, когда Мэтт открыл заднюю дверь и посвистел Энни. — Но почему?
 — Может быть, потому, что Коллин самодовольный болван? — невинно спросила Дани.
 — Неправда! — разозлилась Эрин.
 — Правда, — возразила Лисса и состроила гримасу. — Он действительно болван.
 — Мэтт… — взмолилась Эрин.
 — Дамы, я тут ни при чем. Если мне не придется надевать на церемонию розовую бабочку, можешь выходить за Коллина. — Тут Мэтт увидел Майка Толера, прибывшего охранять Карли, и помахал ему. — Даже если он болван.
 — Кто? — с любопытством спросил Майк.
 — Девушки объяснят. — Мэтт насмешливо улыбнулся Эрин, поднял руку в знак приветствия и отправился на работу.
 Где целый день пытался выкинуть из головы песенку из одной старой комедии, где говорилось, что любовь и брак — то же, что лошадь и карета.




 Глава 32


 Следующая неделя пролетела быстро.
 Не желая снова пугать весь дом, Карли начала принимать двойные дозы снотворного, и кошмары перестали ее мучить. Сандра выписалась из больницы и стала жить с ней в одной комнате, ночуя на раскладушке, взятой взаймы у соседа. Мэтт пришел к выводу, что Сандра подвергалась «косвенной опасности»; иными словами, повторное нападение ей не грозило. Но после случившегося бедная Сандра ни за что не осталась бы одна в особняке, который она называла домом с привидениями. Кроме того, Мэтт все еще считал особняк местом преступления: это означало, что дом закрыт для всех, кроме представителей закона. Карли доказывала себе, что это хорошо, поскольку, во-первых, спать теперь с Мэттом было невозможно, что избавляло Карли от мучительных раздумий на эту тему; во-вторых, отныне они были связаны с Сандрой как муха и липкая бумага; и в-третьих — она никогда не оставалась одна. Никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах. Разве что в ванной с запертой дверью.
 Радуясь тому, что она находится под официальной охраной, как назвал это Мэтт, и жалея, что оказалась в таком положении по собственной вине, Карли чувствовала, что мотив «спасите, убивают» начинает ей приедаться. Либо ты перестаешь бояться, и жизнь потихоньку начинает брать свое, либо сходишь с ума.
 Невозможность уединиться действовала ей на нервы. И, следовало признать, не только ей. Неудобства испытывали все, включая хозяев. Сестры Мэтта держались исключительно доброжелательно, они ей очень нравились, но две посторонние женщины были серьезной помехой для двух работающих девушек, у которых были кавалеры, и для Эрин, которая готовилась к свадьбе.
 К этому следовало прибавить, что один помощник шерифа дежурил при Карли постоянно, а тех, кто находился не при исполнении, приманивали блюда, приготовленные Сандрой. И что Хьюго и Энни устраивали игру в догонялки по крайней мере пару раз в день. В общем, это был не дом, а круглосуточный цирк. Достоинством такого положения было то, что в этом хаосе не оставалось времени для страха, а недостатком — то, что здесь можно было сойти с ума.
 Сам Мэтт в этом хаосе практически не участвовал. Он приходил домой только для того, чтобы поспать, редко являлся раньше полуночи и снова уходил в шесть утра.
 Впрочем, его помощникам тоже приходилось несладко. Перечень преступлений становился все длиннее, старые дела громоздились пачками, а Мэтт каждую свободную минуту уделял определению личности человека, который напал на Карли и Сандру. До сих пор без особого успеха, как с кислой миной признался Антонио. когда наступила его очередь опекать Карли.
 Самой многообещающей из улик был потерянный преступником носовой платок. Платок был пропитан хлороформом (что объясняло замеченный Карли сладковатый запах), и на нем были вышиты три буквы. Но проблема заключалась в том, что платок был старым, застиранным, а вышивка — такой стилизованной, что крошечные буквы могли означать BLH, RIH, RLH или ВШ. Возможно, что последняя буква была вообще не Н, а А. Они пытались связаться с производителем и раздобыть образцы шрифта, пробовали с помощью компьютера уточнить начертания букв. Но все эти сочетания ничего не значили ни для Карли, ни для всех остальных. Такие инициалы имела четвертая часть мужского населения штата Джорджия, не считая чикагских знакомых Карли, которые могли податься на юг.
 Все это звучало не слишком обнадеживающе и не сулило скорого возвращения к нормальной жизни.
 В четверг Карли пришла к выводу, что она сыта по горло, и решила поговорить с Мэттом. В пятницу она терпеливо ждала такой возможности. В субботу она все еще ждала, но уже без всякой надежды. Оставалось только одно: встать в два часа ночи, спуститься по лестнице и разбудить спящего на диване Мэтта. Хотя это время не слишком подходило для беседы, ради важного разговора она была готова на все. Но, во-первых, Сандра наверняка проснулась бы и поинтересовалась, куда она идет; во-вторых, любая из сестер могла вернуться домой со своим приятелем и помешать им. В результате чего все четыре женщины собрались бы на лестничной площадке и начали подслушивать каждое сказанное ими слово.
 Карли надеялась лишь на то, что ей представится возможность в субботу вечером, когда девушки уберутся из дома, а Антонио поведет Сандру обедать (чтобы, как он сказал, таким образом выразить огромную благодарность за те великолепные блюда, которыми она угощала всех помощников шерифа).
 Увы, Карли не повезло и на этот раз. Мэтта не было дома весь день. В восемь вечера Карли сидела на диване с Хьюго на коленях, Энни дремала у ее ног, а Майк Толер в полной форме дежурил при ней, как цепной пес. Сначала отбыли Сандра с Антонио, затем Лисса с Энди, потом Дани с Крэгом. Эрин осталась ждать Коллина, который должен был заехать за ней, но запаздывал — впрочем, как обычно.
 Эрин, нетерпеливо расхаживавшая по гостиной, наконец остановилась, подбоченилась и смерила взглядом Карли и Майка, сидевших на диване бок о бок. Рыжий Майк сложил руки на груди и мрачно уставился в телевизор. Поза помощника шерифа без слов говорила, что перспектива провести вечер с Карли энтузиазма у него не вызывает.
 — Что-то вид у вас обоих невеселый. — Эрин, которой очень шли коротенькое джинсовое платье и туфли на высоких каблуках, покачала головой. Иногда ее манера держаться так напоминала Мэтта, что Карли хотелось зажмуриться. — Черт побери, куда запропастился мой любезный братец? Карли, заставь его куда-нибудь сводить тебя. А ты! — Эрин повернулась к Майку. — Неужели у тебя нет знакомых девушек?
 — Я на работе, — не сводя глаз с экрана телевизора, буркнул Майк. Эрин хмуро покосилась на него. Карли с любопытством наблюдала за ними, но сделала невинное лицо, когда Эрин посмотрела на нее, подняв бровь и явно ожидая ответа.
 — Мэтт тоже работает, — сказала Карли. — Но он все равно никуда бы меня не пригласил. Я уже говорила тебе, Мэтт — не мой парень. У нас другие отношения.
 Эрин и Майк смерили ее скептическими взглядами.
 — Но он все равно занят, — попыталась оправдаться Карли.
 — Он избегает тебя нарочно, — сказала Эрин. — Мы с Лиссой и Дани дразнили Мэтта, что он влюблен в тебя. Наверное, это его напугало.
 — Мэтт не влюблен в меня, — равнодушно ответила Карли. Она на мгновение задумалась, а потом посмотрела на Эрин, которая, как ей было известно, видела брата насквозь. — Или влюблен?
 Девушка пожала плечами.
 — Из Мэтта слова лишнего не вытянешь. Но мы думаем, что это так. К тебе он относится по-другому, чем ко всем прочим. Защищает. Конечно, командует, но не давит. И он спал с тобой в своей спальне наверху. Такого не случалось еще никогда.
 — Гм-м… Я думаю, мне не следует этого слышать, — неловко заерзав на месте, сказал Майк. Но женщины не обратили на него внимания.
 Карли не сводила глаз с Эрин.
 — Мне приснился кошмар. Между нами ничего не было.
 — В том-то и дело. Это не его стиль. Беда в том, что он не признает прочных связей. Он понял, что любит тебя, и поэтому обходит стороной.
 — Если Мэтт обходит меня стороной, это вовсе не значит, что он любит, — упрямо возразила Карли. — Такова его обычная манера. Я называю ее «поцеловать и убежать».
 Эрин засмеялась.
 — Ты говорила ему? Карли кивнула.
 — Это было до или после того, как он поцеловал тебя в своем офисе?
 У Карли округлились глаза.
 — Как раз в этот момент.
 — Слушай, это потрясающе! Именно то, что ему нужно. Человек, который может постоять за себя. Мэтт — самый лучший брат на свете. Принес себя в жертву, чтобы заботиться о нас, но он… гм-м… слишком любит командовать. Кроме того, ему никогда не приходилось кого-то добиваться. Девушки сами вешались ему на шею. Гм-м… я не про тебя.
 — Я вешалась ему на шею так же, как и все остальные, — призналась Карли. — Это началось еще двенадцать лет назад.
 Эрин улыбнулась и пожала плечами.
 — Так продолжай. Понимаешь, что я имею в виду? У тебя неплохо получается. Честное слово, он относится к тебе по-другому, чем ко всем прочим. Тут не только секс.
 — Ей-богу, мне не следует этого слышать, — пробормотал Майк. Но Карли и Эрин даже не взглянули в его сторону.
 — Это потому, что я его единственная подруга, — уныло промолвила Карли. — Не подружка, а именно подруга.
 Эрин скорчила гримасу.
 — Он сам так сказал? —Да.
 С подъездной аллеи донесся гудок.
 — О, это Коллин. Мне пора. — Эрин шагнула к двери, но на пороге обернулась. — Тогда встряхни его немного. Догадываюсь, что секс ты уже пробовала.
 — Я ничего не хочу знать! — завопил Майк. Карли кивнула Эрин.
 — Гм-м… Ну что ж, Мэтта этим не удивишь. А как насчет отказа от секса? Поверь мне, это будет ему в новинку.
 — Что ж, это мысль, — пробормотала Карли.
 — Эй! — Майк заткнул уши. — Если Мэтт узнает, что вы говорили об этом при мне, то убьет вас. А если узнает, что я сидел здесь и слушал, то убьет меня.
 Гудок прозвучал дважды подряд, что означало крайнюю степень нетерпения.
 — Ох, да замолчи ты! — сказала Эрин в сердцах и повернулась к Майку. — Если ты не скажешь ему, он ведь и не узнает, верно? — Потом снова посмотрела на Карли. — Ты знаешь, что мы все скоро уедем отсюда? Нам не хочется оставлять Мэтта одного. Мы поговорили и решили, что ты ему подходишь. И готовы помогать тебе всем, чем можем.
 — Спасибо, но я не думаю… — начала Карли. Машина неистово загудела.
 — Ох, да иду же, иду! — бросила через плечо Эрин, как будто Коллин мог ее слышать, а потом повернулась к Карли. — Я постараюсь что-нибудь придумать. Это должно быть нечто такое…
 Гудок завыл, не умолкая. Видимо, Коллин не снимал руку с клаксона.
 — Надо идти. — Эрин махнула рукой и быстро пошла к двери. — Поговорим позже.
 Как только она появилась на крыльце, гудок умолк. Карли и Майк продолжали смотреть на закрытую дверь. Они все еще сидели рядом и были одни, если не считать телевизора и дремавших животных.
 «Еще один из моих фирменных субботних вечеров», — с грустью подумала Карли.
 — Зачем она путается с этим малым? — спустя минуту спросил Майк.
 Карли внимательно посмотрела на него. Она давно подозревала, что Эрин небезразлична Толеру. Теперь эти подозрения подтвердились.
 — Через неделю она выходит за него замуж, — напомнила Карли.
 — Знаю.
 — Ей известно о твоих чувствах?
 Майк пожал плечами. Карли решила, что на языке мужчин это означает «да».
 — А как Эрин относится к тебе?
 — Хочет, чтобы мы были друзьями.
 О черт! Похоже, это была фамильная черта всех Конверсов.
 — Есть идея, — медленно сказала Карли. — Нам придется терпеть друг друга до полуночи, верно?
 — Вообще-то моя смена кончается в одиннадцать. — Майк покосился на нее. — Но я не жалуюсь.
 — Ты только терпишь меня, — решительно повторила Карли.
 Майк не стал спорить.
 Она на мгновение задумалась. Возможно, выходить по вечерам из дома было опасно — во всяком случае, после нападения она этого не делала. Но, с другой стороны, ее будет охранять вооруженный помощник шерифа. Кстати говоря, очень даже симпатичный помощник. Лично Карли нравились высокие, хорошо сложенные, красивые мужчины с иссиня-черными волосами и кофейно-карими глазами. Но, на худой конец, мог сойти и невысокий, плотно сбитый, привлекательный зеленоглазый рыжик.
 — Знаешь, на Конверсах свет клином не сошелся, — наконец сказала Карли. — Думаю, нам имеет смысл выйти в свет. Нам с тобой. Мы можем где-нибудь пообедать, послушать музыку или что-нибудь в этом роде, а потом вернуться. У тебя были какие-нибудь планы на этот вечер?
 — Ты приглашаешь меня на свидание? — испуганно спросил Майк и забился в угол дивана.
 Но Карли не обиделась, а только хихикнула.
 — Без паники. Послушай, у меня есть идея. Остаток вечера прошел очень мило. Они пошли в «Корнер-кафе», где по случаю субботнего вечера яблоку было негде упасть. Постояв в очереди, а потом заняв маленький темный кабинет в дальнем конце зала (который Карли велела Майку попросить специально), они поговорили по меньшей мере с половиной города. Видя их вместе, изумлялись все, но одни широко открывали глаза, а другие, более вежливые, старались скрыть свои чувства. Карли несколько раз услышала перешептывания «а как же шериф?» и «куда смотрит Мэтт?». Многие неодобрительно косились на Майка.
 — Ты подведешь меня под монастырь, — простонал Толер, когда Карли, взяв его под руку и прощаясь с многочисленными знакомыми, сквозь толпу пробиралась к выходу. — Завтра утром об этом будет знать весь город.
 — Ты забыл, что именно это нам и нужно? — чуть не закричала на него Карли. Майк был парень симпатичный, но для романтического свидания ему не хватало главного — романтики. Пусть Эрин забирает его со всеми потрохами, если хочет. — Ладно. А что теперь?
 — Это была твоя идея. Вот и думай дальше. Командовать этот мужчина явно не любил. Карли тяжело вздохнула.
 — О'кей, сделаем вид, что я Эрин, — сказала она. — Если бы ты действительно хотел пустить мне пыль в глаза, куда бы ты меня повез?
 Толер заколебался.
 — Знаешь, кончится тем, что из-за тебя меня уволят. Мэтт будет писать кипятком.
 — Если тебе повезет, то и Эрин тоже. Насколько я понимаю, эти двое сделаны из одного теста.
 — Ты думаешь? — Майк слегка оживился. — Если бы ты была Эрин, я свозил бы тебя в Саванну.
 Предложение было заманчивое. Мэтт обычно приходил домой около полуночи, а Карли слышала, как Эрин говорила Дани, что вернется примерно тогда же, потому что утром хочет пораньше пойти в церковь — ей, мол, нужно потолковать с органисткой насчет музыки во время венчания.
 Мысль о том, что Эрин узнает, как поздно они вернулись, кажется, пришлась Майку по вкусу. Они съездили в Саванну, зашли в бар, послушали музыку (танцевать не стали, поскольку никому из них этого совсем не хотелось,) и вернулись в Бентон. На любовное свидание это явно не тянуло. Но зато когда Майк свернул на подъездную аллею дома Мэтта, было около двух ночи, и это уже было кое-что.
 Машина Мэтта стояла на месте. Увидев ее и свет в окнах, Карли довольно улыбнулась. Ее план сработал. В гостиной кто-то был.
 Кто именно, сомневаться не приходилось.
 — Мэтт меня убьет, — охнул Майк, струсивший накануне победы. Когда Карли, гордо откинув голову и расправив плечи, шла к дверям, он тащился позади.
 — Не убьет. Ради бога, нас с Мэттом ничто не связывает. А мы с тобой хорошо провели время, забыл? Попробуй сделать довольный вид, — прошипела Карли, шаря в сумочке.
 На ней были черная трикотажная юбка и черная футболка, которые Карли и в голову бы не пришло надеть вместе, будь под рукой весь ее гардероб. По ее мнению, все черное, да еще юбка в обтяжку, выглядело слишком вызывающе. Хотя в данном случае это было только на пользу дела. Ансамбль завершали черные туфли на высоких каблуках, «взятые взаймы» у Эрин, и длинные серьги Сандры. Карли одернула юбку, сделала глубокий вдох и вставила ключ в замочную скважину.
 Когда она открывала дверь, в доме стоял невообразимый шум. Но едва они вошли — воцарилась мертвая тишина. Ее нарушали лишь тявканье Энни, которая, радостно виляя хвостом, устремилась к хозяйке, и звук телевизора. На них с Майком устремились чуть ли не несколько десятков пар глаз. Во всяком случае, ей так показалось.
 Карли наклонилась погладить собаку и с удивлением осмотрелась по сторонам. Она ожидала увидеть Мэтта, но не всех его сестер со своими приятелями, да еще и Сандру с Антонио в придачу. Судя по расставленным всюду напиткам и закускам, вечеринка была в самом разгаре.
 Мэтт сидел в своем любимом кресле и держал в руке бутылку пива. Похоже, он был дома уже давно, потому что сменил форму на майку и джинсы, а на полу валялась смятая и явно прочитанная газета. Он не поднялся, однако, как и все остальные, пристально смотрел на пришедших. Сначала лицо Мэтта было бесстрастным, но когда их взгляды встретились, он сурово поджал губы. А потом посмотрел на бедного Майка так, что тот готов был провалиться сквозь землю.
 — Привет всем, — сказала Карли, ослепительно улыбаясь и взмахнув рукой в коронном жесте Кэти Ли Гиффорд.
 — Привет, — хором ответили ей.
 — Хорошо провела время? — голос Мэтта был обманчиво небрежным.
 — Замечательно, — ответила она, затем повернулась и ослепительно улыбнулась съежившемуся сзади нее Майку, бросавшему на нее затравленные взгляды.
 — Потрясающе выглядишь. — Лисса смерила ее удивленным взглядом. И тут до Карли дошло, что Лисса — да и все остальные, кроме Сандры и Мэтта, — привыкла видеть ее в самой затрапезной одежде.
 — Куда вы ездили? — спросила Дани, явно довольная таким оборотом событий.
 — В Саванну, — наконец подал голос Майк. Исподтишка покосившись на Эрин, Карли решила, что та по меньшей мере расстроена. Получалось, что чувство Майка не так уж безответно. Причем приходилось делать скидку на то, что рядом с Эрин сидел Коллин и держал ее за руку.
 — Мы танцевали, — сказал он, героически улыбаясь. Вот уж правда говорят: аппетит приходит во время еды. Карли с трудом не выдала своего изумления. Майк явно вошел во вкус. Мэтт откинул голову на спинку кресла, прикрыл глаза, и его истинное настроение выдавали лишь руки, стиснувшие подлокотники кресла.
 — Майк отлично танцует, — с жаром подхватила Карли, стремясь помочь и Толеру, и себе самой Мэтт, прищурившись, окинул ее взглядом, а потом посмотрел на Майка.
 — Знаешь, если тебе во время следующего дежурства придет в голову пригласить подопечную на свидание, сначала предупреди начальство. Хорошо, что до меня дошли слухи. Когда я вернулся и увидел, что дом пуст и охраняемой нет, мне стало немного не по себе, — сказал Мэтт, обращаясь к своему помощнику ровным тоном, в котором слышались стальные нотки.
 — Прошу прощения.
 Майк начал переминаться с ноги на ногу.
 — Это получилось довольно неожиданно.
 — Не сомневаюсь.
 — Мне и в голову не приходило, что я нахожусь под домашним арестом, — вызывающе сказала Карли.
 Мэтт улыбнулся ей с выражением, которое, возможно, бывает на морде волка, когда тот смотрит на свою предполагаемую жертву.
 — Ну ладно, я поехал, — неуверенно сказал Майк.
 — Да. Уже поздно, — в тон ему ответил Мэтт. Карли ласково улыбнулась Толеру.
 — Я провожу тебя.
 — Не дальше крыльца! — крикнул ей вслед Мэтт. — Майк, перед уходом удостоверься, что она вернулась в дом!
 — Будет сделано, шериф, — сказал Майк и вышел за дверь в сопровождении Карли.
 — Все прошло отлично, — с лукавой улыбкой шепнула она, когда дверь за ним закрылась.
 Напоминание Мэтта о том, что выходить одной по вечерам опасно, заставило Карли немного занервничать и прижаться к Майку чуть крепче, чем следовало.
 — Только для тебя. А мне в ближайшие шесть месяцев будут доставаться все сверхурочные дежурства, — уныло ответил Майк. — Если только меня не уволят завтра же. Похоже, Мэтт ужасно разозлился.
 — Да уж…
 Карли с тревогой всмотрелась в темноту. «Нет там ничего!» — решительно сказала она себе. И никого. В конце концов, это дом шерифа, тут полно народа и все так шумят…
 — Но ты заметила, что Эрин это тоже не понравилось?
 — А ты заметила, что она не сказала ни слова? — немного повеселев, ответил Майк.
 На крыльце зажегся свет. Он был ослепительно ярким и содержал в себе явный намек. Карли не сомневалась, кто именно нажал на кнопку. Она никогда не призналась бы в этом даже себе, но была искренне благодарна Мэтту.
 — Ну, ладно, я пошел. Возвращайся в дом.
 Майк смотрел на нее с явной опаской. Похоже, он боялся, что Карли будет настаивать на прощальном поцелуе. Конечно, ничего подобного она делать не собиралась. Майк был славным парнем, он ей нравился и очень помог сегодня, однако был не в ее вкусе. Она, конечно, сердилась на Мэтта, но не до такой же степени!
 Когда Карли вошла в дом, в глубине души испытывая облегчение, Мэтт стоял у дверей и разговаривал с Антонио. Остальные мужчины тоже поднялись, и Карли поняла, что вечеринка закончилась. Она догадалась, что единственной целью этого сборища было желание дождаться их возвращения и посмотреть на реакцию Мэтта.
 С виду Конверс был спокоен. Но она слишком хорошо его знала.
 — Ну что ж, спокойной ночи, — сказала Карли, обращаясь ко всем сразу.
 — Спокойной ночи, — с разной степенью доброжелательности и сочувствия ответили ей, причем самый сухой ответ принадлежал Мэтту.
 Поднимаясь по лестнице, Карли спиной ощущала его недобрый взгляд. Мэтт пытался сохранить лицо, но было ясно, что ее выезд с Майком ему, мягко говоря, не понравился. Очень не понравился. При мысли о том, что Мэтт ревнует, ее бросило в дрожь.
 Может быть, он действительно любит ее? Сердце Карли начало биться чуть ли не втрое быстрее.
 Ну, ничего, скоро она это выяснит. Так или иначе.
 Наверх ее провожало все женское население дома.
 — Город только и судачит о том, что ты уезжала с Майком, — прошептала Лисса, когда они добрались до площадки. — Ко мне подошла одна подруга и спросила, правда ли, что вы с Мэттом расстались.
 — Вечер был очень интересный, — заметила Дани. — Особенно когда мы вернулись домой.
 — Как вам с Майком пришло в голову куда-то отправиться? — спросила Эрин.
 — Дамы, — раздался внизу голос Мэтта, — если вам хочется посплетничать, сплетничайте там, где я не смогу вас услышать.
 Лисса хихикнула, Дани крикнула «а ты не подслушивай», Эрин неуверенно улыбнулась Карли, и все разошлись по своим комнатам.
 Сандра дождалась, когда они оказались в спальне одни, и сообщила, довольно улыбаясь:
 — Ну, ты его достала, подруга! Ему это не понравилось.
 — Он просто взбесился, правда?
 Карли сняла туфли Эрин, намереваясь вернуть их завтра утром, и ответила Сандре улыбкой.
 — Когда Мэтт в первый раз позвонил Антонио и спросил, не знает ли тот, где вы с Майком, он был по-настоящему встревожен. Во второй и третий раз он был готов взорваться, как фейерверк на День независимости. — Сандра покачала головой. — Должно быть, Майк выключил телефон и рацию, — Карли вспомнила, что ей пришлось буквально выкрутить ему руки, чтобы заставить сделать это, — и Мэтт чуть не рехнулся, потому что не мог с вами связаться. Ругался он виртуозно. Когда мы вернулись, сплетни уже успели облететь весь этот городишко, и шериф знал, где ты была — вернее, знал, что ты куда-то поехала с Майком. Лисса со своим дружком тоже были здесь, и Мэтт слегка остыл. Думаю, он не хотел показать вида, что ревнует.
 — Ты думаешь, он ревнует? — Карли поняла, что ее это очень волнует.
 — О да. Никаких сомнений. Он не хотел выглядеть дураком в глазах людей, но я думаю, что ты скоро услышишь от него пару теплых слов.
 — Надеюсь. — Карли вынула серьги из ушей и протянула Сандре. — Кстати, спасибо. А как прошел твой вечер?
 — Могу сказать, что теперь Антонио ценит меня не только за умение готовить. — Сандра лукаво подмигнула, широко улыбнулась и, взяв свои серьги, положила их в комод, на прежнее место. Небольшая хромота была единственным напоминанием о полученных ею ранах.
 — Да? И как это было? Улыбка Сандры стала еще шире.
 — Неужели так хорошо? — Карли почувствовала укол зависти и пошла в ванную.
 О, Мэтт!
 — Эй, подожди! Если ты снова собираешься сидеть там целый час, то мне нужно успеть туда первой, — сказала Сандра, когда Карли добралась до двери.
 Карли вздохнула. Как это хорошо — знать, что тебе нужно. А что было нужно ей самой? Прежняя жизнь. И Мэтт в придачу.




 Глава 33


 Карли увидела Мэтта только в конце следующего дня. Одетая в короткое белое пикейное платье и шлепанцы, она сидела на заднем крыльце со своим сегодняшним сторожем Сэмми Бруксом и следила за Энни, которая как сумасшедшая гонялась за птицами, бабочками и вообще всем, что двигалось. Утром она поддалась многолетней привычке, пошла в церковь, после службы выслушала кучу сплетен и вернулась домой, где, как обычно, кишел народ. Точнее, его было больше, чем обычно. Сандра приготовила роскошный обед. Прослышав об этом, в дом Мэтта устремились званые и незваные гости.
 Поскольку открытие пансионата откладывалось на неопределенный срок, Карли начинала подумывать о ресторане. Еще пара таких пиров, и у них начнет собираться весь город.
 Потом она оглянулась и увидела Мэтта, прислонившегося к забору из металлической сетки, который окружал задний двор. Одетый в форму шерифа, он держал в руке пачку бумаг, улыбался и был так красив, что у нее сразу же замерло сердце.
 Карли ужасно обрадовалась ему и улыбнулась, хотя знала, что некоторая холодность послужила бы ее целям куда лучше. Но Мэтт застал ее врасплох. Впрочем, скорее всего, он ничего и не заметил.
 — Эй, — сказат Мэтт, подойдя к крыльцу.
 Карли сразу поняла, что он таки заметил и все прекрасно понял. Для него вовсе не было тайной, что ее сердце трепетало, как одна из тех желтых бабочек, за которыми гонялась Энни, пока не увидела Мэтта и не подбежала к нему за лаской. Но было так жарко и влажно, а Карли так от всего устала, что была просто не в состоянии предпринимать какие бы то ни было усилия, чтобы быстрее достичь своей цели.
 Кроме того, она уже и так одержала победу. Способу «поцеловать и убежать» пришел конец. Мэтт был готов.
 И тебе тоже удачи, Майк.
 — Теперь моя очередь сидеть с этим непослушным ребенком, — сказал Мэтт. — А ты займись документами.
 Сэмми кивнул и поднялся. Мэтт передал ему бумаги, выразительно глядя на Карли.
 — Хочешь покататься? — неожиданно спросил он. Она торопливо кивнула, Мэтт протянул ей руку, и Карли взяла ее, ощутив, что от этого прикосновения у нее быстрее забилось сердце. Быстро покосившись на закрытую заднюю дверь, не слишком заглушавшую голоса собравшихся на кухне, Мэтт за руку повел ее к калитке. Похоже, тут они были заодно. Подставляться под обстрел любопытных взглядов без крайней необходимости не стоило.
 Но их побег едва не сорвался. Когда калитка закрылась, Энни, шедшая за ними по пятам, осталась во дворе. Она посмотрела наверх и обиженно затявкала.
 Они остановились и оглянулись. Энни подпрыгивала, как детский мячик на резинке, и продолжала лаять.
 — Возьми ее с собой, — недовольно сказал Мэтт.
 Карли открыла калитку, и счастливая Энни выскочила наружу. Все трое молчали, пока не очутились в служебной машине. Мэтт снял Энни с коленей Карли и решительно отправил собаку на заднее сиденье. Потом наклонился и крепко поцеловал Карли.
 — А теперь расскажи честно, — сказал Мэтт, отпустив ее, — как ты уговорила Майка куда-то пригласить тебя.
 С этими словами он включил двигатель и задом подал машину на подъездную аллею, стараясь не задеть восстановленный почтовый ящик.
 — Почему ты думаешь, что это я его уговорила? — возмутилась Карли, пытаясь выровнять дыхание после поцелуя.
 Мэтт усмехнулся:
 — Я слишком хорошо знаю вас обоих.
 — Может быть, он мне нравится.
 Карли уже немного пришла в себя и тут же вспомнила разговор с Эрин. Сестра Мэтта была права: женщины всегда вешались Мэтту на шею. Но ей не хотелось становиться бусиной в этом ожерелье.
 — Не сомневаюсь. Майк — славный парень. Разве он может кому-то не нравиться? — Они выехали из жилого квартала и устремились к центру города.
 — Может быть, он мне нравится как мужчина. Он симпатичный. Милый. Внимательный.
 Мэтт покосился на нее.
 — Брось, Кудряшка. Ты поехала с ним специально, чтобы позлить меня.
 Карли задумчиво смотрела на него. И как ее угораздило связаться с человеком, который так хорошо ее знал.
 — Иными словами, заставить тебя ревновать?
 — Именно.
 — И что, получилось? Он улыбнулся.
 — Пожалуй. Пока я не увидел вас вместе. Майк выглядел так, будто схватил тигра за хвост. А ты выглядела как этот самый тигр. И тут я кое-что вспомнил.
 — Что? — подозрительно спросила Карли.
 — Что ты безумно влюблена в меня.
 Он произнес это как нечто само собой разумеющееся, и его слова подействовали на нее как удар под дых. Карли со свистом втянула в себя воздух, поняла, что Мэтт наслаждается ее реакцией, и попыталась сохранить лицо.
 — С чего ты это взял, бесстыжие твои глаза? Может быть, мне нужно только твое тело.
 Он улыбался, следя за дорогой.
 — И это тоже.
 Они затормозили у светофора. Пытаясь отвлечься, Карли оглянулась по сторонам. Золотые лучи предвечернего летнего солнца освещали чудесный городок Бентон во всей его неброской красе. Их машина была на шоссе не единственной — воскресные автомобильные прогулки считались здесь любимым развлечением, — но большинство машин находилось на стоянке у «Корнер-кафе». Воскресный ужин в общественном месте тоже относился к числу любимых летних развлечений.
 — Куда мы едем? — с любопытством спросила Карли, когда зажегся зеленый свет.
 — Можно покататься, заново посетить любимые места нашего детства и немного пройтись пешком. Можно перекусить в «Корнер-кафе» и доказать друзьям и соседям, что я опять у тебя в чести. А можем плюнуть на предисловие, поехать ко мне и заняться грандиозным сексом.
 У Карли бешено застучало сердце, но она сделала вид, что серьезно задумалась над его предложением.
 — А если мы займемся грандиозным сексом, ты опять будешь предлагать мне руку и сердце?
 У Мэтта слегка напряглась челюсть. Он посмотрел на Карли с опаской.
 — Ты хочешь этого?
 Нет, если ты этого не хочешь. Ни за что.
 — Просто для твоего сведения. Если ты это сделаешь, можешь считать себя покойником.
 — Это означает, что ты выбираешь грандиозный секс? — Мэтт бросил на нее такой жаркий взгляд, что у Карли замерло сердце.
 —Да.
 «Наверное, это глупо, — думала Карли. — Наверное, я должна была отказаться». Она вспомнила совет Эрин «никакого секса», но сейчас Карли хотелось не столько получить Мэтта, сколько спать с ним. Так что в этот момент ей было не до стратегии. Представив себе Мэтта в постели, она ощутила головокружение и готова была тут же стащить с себя одежду и…
 — Если ты не перестанешь смотреть на меня так, дело кончится аварией.
 Хрипловатая нотка в голосе и пламя в глазах Мэтта говорили сами за себя; электричество, накопившееся в машине, было чревато молнией.
 Карли с трудом втягивала в себя воздух.
 — Здешним жителям это не понравится, — сказала Карли, делая все, чтобы Мэтт не догадался, что она еле дышит, умирает от желания и готова кончить от одной только мысли о том, что именно они собираются делать. Но, конечно, он и так все знал. Знал, до какой степени она возбуждена. Он тоже сгорал от желания. Об этом говорили темный румянец, заливший его скулы, внезапно напрягшееся тело и таинственный блеск глаз.
 Машина остановилась. Когда Карли смогла отвести взгляд от его лица, она поняла, что автомобиль стоит перед ангаром. Мэтт протянул руку, полез в «бардачок» и достал синий пульт дистанционного управления. Неторопливо нажал на кнопку, дверь поднялась, и они въехали в густую тень. Потом он снова нажал на кнопку, поставил машину на ручной тормоз и вынул ключи. Тем временем дверь со скрипом опустилась, и они оказались заключенными в пещере.
 В машине было прохладно и темно, а на заднем сиденье дремала Энни. Какое-то время Карли сидела неподвижно, стараясь справиться с головокружением, ослабевшими коленями и дрожащими руками.
 Мэтт расстегнул ремень безопасности, посмотрел на Карли и расстегнул ее ремень тоже. Она погладила его по руке, забралась под короткий рукав рубашки и начала гладить твердый бицепс. Конверс наклонился и прижался губами к ямке у основания ее шеи. Карли затаила дыхание и откинула голову.
 Мэтт посмотрел на Карли, схватил в охапку, посадил к себе на колени, прижал к дверце и поцеловал. Его губы обжигали, язык был горячим, неистовым и жадным, ладонь легла на грудь Карли и сжала ее. Карли обвила руками его шею и страстно поцеловала в ответ, умирая от желания.
 Поза была неудобная: Карли сидела у него на коленях, упираясь бедром в рулевое колесо и перекинув голые ноги через коробку передач, так что ее ступни, на которых осталась лишь одна туфелька — вторая свалилась, — лежали на пассажирском сиденье. Но Карли не чувствовала никакого неудобства. Все было чудесно; ведь рядом был Мэтт — такой теплый, сильный, надежный, что у нее кружилась голова от счастья.
 Сбросив вторую туфлю и поджав пальцы ног, она прижала к себе голову Мэтта и раздвинула его губы языком. Сердце безудержно колотилось, она тяжело дышала, а низ живота сводила сладкая тянущая боль.
 — Кудряшка, ты снова пользовалась моим мылом, — пробормотал он и прижался губами к ее шее.
 При чем тут мыло? Кажется, у нее что-то с головой…
 Карли открыла глаза и увидела, что Мэтт наблюдает за ней. Он тоже тяжело дышал, возвышаясь над ней, заслоняя ее от всего мира широкими плечами, смуглый, сексуальный и чертовски аппетитный. Карли тут же забыла, что хотела сказать, только смотрела и часто-часто дышала.
 Глаза Мэтта потемнели от страсти, он поцеловал Карли так жадно, что она застонала, не отрываясь от его губ. Рука Мэтта сжимала и ласкала ее грудь; Карли выгнула спину, как кошка, которую гладят, уронила голову ему на плечо, наслаждаясь его прикосновениями, и целовала в ответ, пока не почувствовала, что ее тело дрожит как в лихорадке.
 Возьми меня, Мэтт.
 Он издал рычание, и Карли подумала, что наверное… нет, наверняка сказала эти слова вслух, а потом вообще потеряла способность думать.
 Я люблю тебя, Мэтт.
 На этот раз роковые слова сорвались с ее губ не в угаре страсти, а после, когда она безжизненно лежала на нем, обнаженная, мокрая от пота и измученная до предела. Какое-то мгновение Карли надеялась, что сказала их про себя, но ей не повезло. Как всегда.
 — Да, Кудряшка. Знаю, — устало ответил он. Ах, как романтично…
 Карли подняла голову и посмотрела ему в глаза. Взгляд его был отнюдь не влюбленным. Она лежала на Мэтте, обняв его за шею, прижавшись к нему так крепко, что серебряная звезда шерифа вдавилась ей в грудь. Она принадлежала Мэтту полностью, безраздельно, окончательно, и он знал это… Карли похолодела и выпрямилась.
 — Бесстыжие твои глаза. Да будет тебе известно, я говорю это всем.
 У Мэтта приподнялся уголок рта. Он обвел ее взглядом, облизнулся, и только тут обнаженная Карли поняла, что Мэтт полностью одет. Правда, его рубашка была наполовину расстегнута и распахнута, а брюки спущены. И все же он имел над ней большое преимущество. Тем более что Карли сидела на нем верхом, и стоило ей пошевелиться, как зад касался руля, а груди с напрягшимися сосками терлись о его грудь.
 — Врушка, — сказал он и щелкнул ее по носу. Карли ответила ему гневным взглядом. Не успела она вымолвить слово, как Мэтт засмеялся, выпрямился и поцеловал ее. «Хочет заткнуть мне рот», — подумала Карли. Потом он отпустил ее, откинулся на спинку сиденья, провел ладонями по ее груди и лениво улыбнулся.
 — К твоему сведению, Кудряшка. Я тоже люблю тебя.
 Карли встрепенулась. —Что?
 — Да, — как-то уныло, но совершенно искренне сказал он. Это было видно по его глазам. — Люблю.
 Карли глубоко вдохнула. У нее защемило сердце, и мир внезапно засверкал, заискрился и засиял всеми красками сразу, как в калейдоскопе. Мэтт сказал, что любит ее. Мэтт ее любит!
 — О, боже… — пролепетала она. Он улыбнулся.
 — Ага. Я чувствую примерно то же самое.
 Карли ущипнула его за руку. Потом поцеловала, и грандиозный секс начался снова.
 Он снова овладел бы ею прямо в машине, но у Карли затекла нога. Пришлось выйти и натянуть платье, несмотря на протесты Мэтта, растиравшего ей ногу. Не могла же она стоять голая посреди ангара, если Мэтт, застегнувший брюки, был более-менее одет… А потом затявкала забытая в машине Энни. Они выпустили ее и втроем поднялись по лестнице.
 После чего двое из них сыграли в игру «раздень шерифа» и легли в постель.
 И очнулись лишь тогда, когда громкий звонок заставил сонного Мэтта нащупать сотовый телефон.
 — Да, — сказал он и начал слушать. — Нет, все в порядке; просто я забыл о времени. Да. Да. Не твое дело. Повторяю, не твое дело. Может быть, завтра утром. Да, о'кей. Счастливо.
 Карли легла на спину, натянула простыню на грудь и включила ночник. Тем временем Мэтт дал отбой. — Кто?..
 — Эрин. Хотела убедиться, что у нас все в порядке. Уже почти два часа ночи. Я сказал, что мы вернемся утром. Может быть. А потом она спросила, затащила ли ты меня в постель.
 — Неправда! — Впрочем, Эрин была вполне способна на это. — И что ты ответил?
 Его односложные «да» могли означать что угодно.
 — Что ты затрахала меня до смерти, но я воскрес.
 — Ты этого не говорил, — вспомнив его последние слова, уже без прежнего пыла ответила она.
 — Ладно, не говорил. Но мог сказать.
 Он стоял, улыбался ей, обнаженный, смуглый, мускулистый и такой соблазнительный, что просто слюнки текли. Это был Мэтт, и — что самое восхитительное — он принадлежал ей!
 При этой мысли Карли блаженно улыбнулась.
 — Ты похожа на кошку, которая съела канарейку. — Мэтт посмотрел на нее с понимающей улыбкой. Вспомнив о том, чем они совсем недавно занимались, Карли поняла, что выглядит полностью удовлетворенной.
 — Раз так, иди сюда, птичка. — Она лукаво прищурилась и облизнулась. Мэтт засмеялся и снова лег в постель.
 Потом он оперся на локоть и мрачно посмотрел на Карли. Полностью расслабленная, довольная и счастливая, она сонно улыбнулась ему.
 — Что? — негромко спросила она, видя, что Мэтт молча рассматривает ее.
 Он взял прядь ее волос и намотал на палец.
 — А как насчет «никаких обязательств»? Ты уверена? Карли задумалась.
 — Ну, пожалуй, против пары обязательств я возражать не буду. Во-первых, я не хочу, чтобы завтра ты исчез с моих глаз. Во-вторых, ты можешь время от времени приглашать меня куда-нибудь, чтобы мне не нужно было клянчить приглашение на обед у славных парней вроде Майка. Но все остальное будет по-прежнему.
 Он все еще хмурился.
 — Кудряшка, это не твой стиль.
 Она любила его до боли, любила так сильно, что могла смотреть на него часами, так сильно, что он навсегда остался бы в ее сердце, как бы ни сложились их отношения. И так сильно, что могла бы отказаться от него, если бы он выбрал свободу. В глубине его глаз таилась тень, и она знала, что это тень страха. Страха любовных цепей, которые будут тянуть его вниз и навсегда прикуют к своим обязанностям, к этому маленькому городку и к ней.
 Он был готов, желал и мог дать Карли то «навсегда», которое ей требовалось. Но она прекрасно видела этот страх и не могла принять его жертву.
 — Никаких обязательств, — решительно сказала она и поцеловала его. Больше они к этой теме не возвращались, и остаток ночи прошел не менее бурно, чем ее начало.
 В половине восьмого утра температура воздуха составляла тридцать три градуса. Карли знала это, потому что слушала радио, когда машина выезжала из ангара.
 Было бы неловко, если бы кто-нибудь увидел ее в том же белом платье, в котором она вчера днем уехала с Мэттом. Но эта мысль не могла испортить ей настроение. Она была довольна и счастлива, и хотя знала, что на свете есть чудовища, одно из которых хотело убить ее, но не могла заставить себя поверить в это. Во всяком случае, не сегодня утром, когда солнце лениво выплывало из тумана, по шоссе тянулись вереницы машин, люди торопились на работу, а Мэтт сидел рядом, чисто выбритый, благоухающий мылом.
 Последнее было самым приятным.
 И тут до Карли дошло, что Мэтт везет ее к себе домой. Цирк, в который превратилась вся прошлая неделя, готов был возобновить работу. Понимание этого подпортило ей настроение, если не сказать больше. Ее любовная жизнь воскресла из небытия и процветала, но все остальное катилось к чертовой матери, мрачно поняла Карли. Нет, подумала она, восстановила в памяти образ неумолимой железной леди, которая больше не желает быть хорошей девочкой, и решила, что с нее хватит.
 — Мэтт, — твердо сказала она, — я хочу вернуться к прежней жизни.
 Они стояли на перекрестке и терпеливо ждали, когда сменится сигнал светофора.
 — Звучит зловеще. — Мэтт посмотрел на нее с улыбкой. — Чем я тебе не угодил?
 Карли смерила его взглядом, а когда зажегся зеленый свет и Мэтт собрался ехать в город, сказала:
 — Сверни.
 Он подчинился, но поднял бровь. — Куда?
 — К моему дому. Мэтт нахмурился:
 — Зачем?
 — Затем, что я не могу так жить. Кто знает, когда ты сумеешь поймать человека, который напал на меня? А если никогда? Я не могу всю жизнь прожить в твоем доме, под постоянным домашним арестом. Мне нужно зарабатывать себе на пропитание, нужно начать свое дело и обжить свой дом. Я не могу отложить все это на неопределенный срок. И не хочу.
 — Карли… — Внезапно его взгляд и тон стали смертельно серьезными. — Кто-то пытался убить тебя. Он все еще рядом. Я рассчитываю только на то, что он придет снова. Черт пебери, пока мы не узнаем, почему он тебя преследует, кто он и что все это значит, ты останешься одна лишь через мой труп. И не только в этом доме. Где угодно.
 — Мэтт…
 — Никаких «Мэтт». Я знаю, что говорю.
 — К вашему сведению, мистер Господь Бог, если мы спим вместе, это еще не дает вам права командовать мной.
 — Нет. Но я местный шериф, и ты находишься под моей опекой и защитой.
 Карли насупилась. Мэтт ответил ей хмурым взглядом. А потом вздохнул.
 — Я знаю, что тебе трудно. Это было бы трудно каждому, но самое большее, что я могу сделать, это обеспечить тебе охрану. Я бы переехал к тебе, но не могу находиться в особняке круглые сутки. Кроме того, дом у тебя очень большой. У меня тебе будет спокойнее. Мой дом меньше, и там все время куча людей. Людей, появляющихся неожиданно, так что этот малый ничего не сможет спланировать заранее.
 — Ты уверен, что он совершит еще одну попытку? Но зачем кому-то убивать меня? — Это был крик души.
 — Малышка, как только мы поймем, зачем, то тут же узнаем, кто он. А до тех пор, пожалуйста, сделай мне одолжение и пообещай, что будешь выполнять мои указания. Конечно, если не хочешь, чтобы у меня случился нервный срыв или сердечный приступ.
 Мысль о том, что из-за нее у Мэтта может случиться нервный срыв или сердечный приступ, подействовала на нее сильнее, чем любой приказ. Карли смотрела на него и таяла. Она была глиной в его руках. Но Мэтту об этом знать не следовало.
 — Хорошо, будь по-твоему. Но как только эта история закончится, договор потеряет силу. — Карли бросила на него воинственный взгляд, стараясь не показать свою слабость.
 Они свернули за угол и увидели ее дом. Тот выглядел так нормально, что Карли вздохнула.
 — Раз уж мы здесь, может, зайдем? Я хочу взять кое-что из одежды.
 — Конечно. — Мэтт покосился на нее. — Мы уже сделали там все, что могли. Даже уборку. Но все равно не отходи от меня ни на шаг, ладно?
 По спине Карли побежали мурашки. Если Мэтт так волнуется за нее — значит у него есть на это основания. Внезапно угроза вновь стала близкой и реальной.
 — По-твоему, он следил за нами?
 Мэтт хмуро покачал головой и вышел из машины, остановившейся на лужайке перед домом.
 — Никто нас не преследовал. Я проверял. И все же лучше перестраховаться.
 После таких слов Карли судорожно вцепилась в его руку, и они стали взбираться на холм. Когда Карли и Мэтт вошли в дом, Энни осталась снаружи. Она начала бегать кругами, явно обрадовавшись знакомому месту.
 Карли сама удивилась силе чувства, охватившего ее, едва она переступила порог. Ощутив мрачную атмосферу дома, она почувствовала спазмы в желудке. Дыхание участилось, сердце заколотилось.
 — О боже, Мэтт… — У нее закружилась голова; стены закачались, пол наклонился.
 — Тебе плохо? — Мэтт бережно обнял ее и прижал к себе. Карли заметила, что он на всякий случай расстегнул кобуру. Это помогло ей прийти в себя. Мэтт рядом. Он защитит ее. — Не стоило приезжать сюда.
 — Нет, я… я в порядке.
 Ей действительно стало легче. Головокружение прошло. Она сделала глубокий вдох, оперлась о Мэтта и напомнила себе, что это теперь ее дом. Никакому убийце не удастся его отнять. Карли расправила плечи.
 — Последние двадцать два года я считала этот особняк своим домом. И не позволю, чтобы какие-то плохие воспоминания все испортили.
 — Узнаю свою Кудряшку. — Мэтт обнял ее еще крепче, посмотрел сверху вниз и улыбнулся. — Боец, как всегда.
 Карли ответила ему взглядом, в который, кажется, вложила всю свою душу.
 — Я люблю тебя, — сказала она и выпрямилась, не дав ему ответить. — Давай скорее покончим с этим.
 Она решительно обошла все комнаты первого этажа, вспоминая, как бежала по ним вся в крови. Карли вспомнила блеск ножа, хриплый голос, говоривший «ты мертва», и то, как убийца хромал из-за нанесенной ею раны. Вспомнила ужас, ожог лезвия, вонзившегося в плечо, отчаяние, которое она испытала, когда поняла, что не успеет открыть дверь. А потом вспомнила, что она все-таки смогла выжить и перехитрить чудовище, позвать на помощь, и еще — что именно Мэтт, как всегда, пришел ей на выручку.
 И вот теперь она возвращается в свой дом назло убийце.
 Она выпятила подбородок, высоко подняла голову, поднялась по лестнице, прошла по второму этажу, обратив особое внимание на комнату, в которой прятался нападавший, и ванную, вновь безукоризненно чистую, без всяких следов крови. Потом отправилась в свою спальню, собрала одежду и аккуратно сложила ее в сумку. А затем, чувствуя опустошенность, облегчение и покой, спустилась в коридор и вышла на веранду.
 И тут ей отказали ноги. Они задрожали и подкосились. Карли попробовала спуститься по лестнице, но тут же отказалась от этой попытки и медленно опустилась на верхнюю ступеньку. Она сделала глубокий вдох, посмотрела на поросший травой двор, высокую серебристую березу, дубы у шоссе, где Мэтт оставил свою машину, и позволила теплу и свету смыть остатки страха, который навел на нее дом.
 — Что случилось? — спросил Мэтт, шедший следом. Он поставил сумку с одеждой и сел рядом.
 — Хочу немного отдышаться. — Карли посмотрела на него и улыбнулась.
 — Да? — Мэтт смерил ее скептическим взглядом.
 — Ладно, меня не держат ноги. — Она состроила ему гримасу.
 — То-то. — Он дернул Карли за локон. — Ну что, стало полегче после обхода?
 Она тяжело вздохнула и кивнула.
 — Это мой дом. Я не позволю чудовищу уничтожить его.
 Мэтт поднял руку Карли с зарубцевавшимся порезом на ладони и поднес ее к губам. Карли посмотрела на него и улыбнулась.
 Она хотела что-то сказать, но тут увидела Энни. Собака задом выползала из-под крыльца и что-то тащила зубами. Что-то черное, круглое, с ремнем и достаточно тяжелое, потому что Энни приходилось упираться в землю всеми четырьмя лапами.
 — Похоже, она нашла женскую сумку, — удивленно сказал следивший за ней Мэтт.
 — Да? Интересно, чью? — Карли, то ли собираясь проверить, слушаются ли ее ноги, то ли по какой-то другой причине, встала и спустилась по лестнице. Ноги больше не подгибались, и сама она чувствовала себя гораздо уверенней. Карли сказала себе, что в следующий раз ей будет легче, а потом еще легче. Память о чудовище сохранится, но дом снова станет принадлежать ей. А как только убийцу поймают, она снова будет жить здесь и ужас пройдет.
 — Энни, дай. — Собака держала ремень в зубах, но отпустила его, когда Карли наклонилась, чтобы подобрать сумку. Сумочка была дешевая, из кожезаменителя, мокрая и грязная — судя по всему, от долгого пребывания под крыльцом. Карли не узнала сумку — ни у нее, ни у Сандры такой не было, — а потому расстегнула ее, заглянула внутрь и вынула бумажник.
 — Может быть, я знаю владелицу? — Мэтт стоял рядом. Сумка Карли свисала с его плеча.
 Карли открыла бумажник и посмотрела на водительские права. С маленькой фотографии на нее смотрела симпатичная рыжеволосая женщина.
 — Марша Мэри Хьюз, — прочитала она. Реакция Мэтта была быстрой и ошеломляющей.
 — Что?! — Он выхватил у Карли бумажник и, не веря своим глазам, уставился на водительские права в пленке из пластика.




 Глава 34


 — Мне нужно задать вам пару вопросов, — сказал Мэтт, когда Кит Кенан открыл дверь в ответ на стук. — Не станете возражать, если я войду?
 Кенан особой радости не выразил, но отошел в сторону, пропуская незваного гостя.
 Был понедельник, около двух часов дня. С того момента, когда Энни заставила Мэтта вспомнить об исчезновении Марши Хьюз, прошло шесть часов. Сейчас люди и собаки обыскивали окрестности особняка Бидла, пытаясь найти тело Марши. Карли сидела в доме Мэтта под охраной Сэмми Брукса. А Энни… Энни еще предстояло сыграть свою роль в этой пьесе.
 — Я ничего не знаю о Марше, — воинственно сказал Кенан, закрыв дверь.
 На бывшем приятеле Марши были длинные спортивные трусы и черная рубашка с закатанными рукавами. По мнению Мэтта, это было сделано нарочно, чтобы продемонстрировать мощные бицепсы. Быстрый взгляд по сторонам позволил Мэтту убедиться, что в доме стало гораздо грязнее, чем прежде, но все остальное практически не изменилось. Плотные золотистые шторы теперь были раздвинуты и пропускали яркий солнечный свет. Насколько он мог судить, Кенан был один.
 — Вы ничего не получали от нее? — непринужденным тоном спросил Мэтт. Бодаться с Кенаном лбами в такой ситуации было бы глупо.
 — Ни звука. С того вечера, как она исчезла. Послушайте, сегодня я работаю во вторую смену, а мне еще нужно многое сделать. Нельзя ли побыстрее?
 — Я постараюсь.
 Кенан был подходящего роста, веса, и у него были светлые волосы. Мэтт посмотрел ему в глаза: бледно-голубые, ресницы такие же светлые, как и волосы, и плохо заметные в скудном освещении старомодной ванной. Может быть, два из трех инициалов на платке означают «КК»?
 — Вы же говорили, что найдете ее. Пошлете сыщиков и так далее.
 — Мы пытались. Но с ее банковского счета не снято ни цента, и она не воспользовалась ни одной из своих кредитных карточек. Должен сказать, что это не очень хорошо. — Мэтт неторопливо подошел к окну. Грязной посуды на столе больше не было, крышку покрывала пыль.
 Кенан прошел следом, скрестил руки на груди и косо посмотрел на Мэтта.
 — Что вы хотите этим сказать?
 — Может быть, присядем?
 Губы Кенана сжались, но он молча отодвинул стул и сел. Мэтт посмотрел на его колени. Никаких следов. Этот малый не мог так быстро залечить рану. Может быть, Карли ударила его в другую часть тела? Может быть.
 — Ну? — нетерпеливо спросил Кенан.
 — Я хочу вам кое-что показать. Ничего, если я поставлю это сюда? — «Это» означало чемоданчик, который Мэтт держал в руке. Расценив неопределенный жест Кенана как знак согласия, Мэтт поставил чемоданчик на стол и открыл его.
 Кенан хмуро следил за тем, как Конверс доставал сумку Марши, тщательно завернутую в полиэтилен. Над этой сумкой еще предстояло до седьмого пота поработать экспертам из криминалистической лаборатории штата, куда ее предстояло сегодня отправить. Предъявлять потенциальному преступнику главное вещественное доказательство до отправки экспертам не полагалось, но Мэтт хотел знать реакцию Кенана и видеть его глаза.
 — Вы когда-нибудь видели это? — Мэтт поднял сумку и показал ее Кенану.
 Кит посмотрел и пожал плечами:
 — Сумка. Может быть. Не знаю.
 — В ней находится удостоверение личности Марши. Глаза Кенана расширились.
 — Хотите сказать, что это — ее, Марши? — Он встал, наклонился и сквозь пленку посмотрел на черную сумку. — Да. Наверное. Я думаю, это она.
 Мэтт сам был мужчиной и не находил ничего странного в том, что Кенан не смог с первого взгляда узнать сумку своей бывшей подруги. Большинство мужчин не обращает внимания на женские сумки. Но то, что находка ничуть не встревожила Кита, говорила о многом. Либо он был великолепным актером, либо у него вообще не было причины тревожиться.
 — В тот вечер Марша взяла ее с собой? — спросил Мэтт, положив сумку обратно в чемоданчик и закрыв его.
 Кенан нахмурился и скорчил гримасу, как будто пытался что-то вспомнить.
 — Да. Да, взяла. Она схватила ее и…
 — Убежала во все лопатки, — сухо закончил Мэтт, когда Кенан осекся с видом человека, который чуть не проговорился. — Мы уже говорили об этом, правда?
 — Я не трогал ее, — сказал Кит, пригладив руками волосы. — В тот вечер нет. Если с ней что-то случилось, это не моих рук дело. Шериф, я клянусь…
 Раздался стук. Кенан нахмурился и с опаской покосился на дверь. Интересно, кого он ждал? И чего боялся? Что гость увидит представителя закона или наоборот?
 Впрочем, в данный момент это Мэтта не слишком интересовало. Он пришел сюда за информацией о Марше Хьюз. Если сумка, лежавшая под крыльцом Карли, действительно принадлежала Марше, то, скорее всего, ее тело тоже находилось где-нибудь неподалеку. Шансы на это были велики, но шансов на то, что Марша не умерла естественной смертью, было еще больше.
 Получалось, что окрестности особняка Бидла стали ареной убийцы. Вероятность того, что существовали два убийцы (точнее, один убийца, которому повезло, и один неудачник), действовавшие на одной и той же территории практически одновременно, была ничтожна.
 Следовательно, тот, кто убил Маршу Хьюз, пытался убить и Карли.
 Что их связывало?
 — Должно быть, это один из моих помощников, — сказал Мэтт, когда стало ясно, что отвечать на стук Кенан не собирается. Реакция Кита на сумку была известна; наступила очередь новых вопросов. — Вы согласны впустить его?
 — Если вы нашли сумку, — медленно сказал Кенан, шагнув к двери, — то нашли и Маршу?
 — Еще нет, — сказал Конверс, немного помедлив. Кит открыл дверь. В коридоре стоял Антонио, державший на руках Энни.
 — Кенан, — лаконично бросил он в знак приветствия и перевел взгляд на Мэтта. Тот едва заметно покачал головой.
 — Вы не будете возражать, если помощник шерифа Джонсон войдет? — спросил Конверс.
 Лицо Кенана напряглось, но он отошел в сторону, и Антонио протиснулся мимо него.
 — Это ищейка, которая вынюхивает наркотики? — подозрительно спросил Кит, глядя на Энни. Казалось, собака сжалась при звуке его голоса.
 Теперь Мэтт был на сто процентов уверен, что Кенан занимается по крайней мере одним видом незаконной деятельности. Этот малый и в самом деле проболтался. Судя по всему, умом он не отличался. Но в данный момент наркотики Мэтта не интересовали.
 Антонио остановился и спустил Энни на пол. Мэтт посмотрел на нее и тут же пожалел бедную малышку. Она дрожала и испуганно озиралась по сторонам.
 — Что это с ней? — хмуро спросил Кенан, глядя на собаку и явно не узнавая ее. — Она не надует мне на ковер?
 Энни задрожала еще сильнее, наклонила голову и поджала хвост.
 — Вы когда-нибудь видели ее? Кит помрачнел.
 Мэтт терпеливо продолжил:
 — Когда я был здесь в прошлый раз, вы сказали, что поссорились с Маршей, потому что она скормила собаке болонскую колбасу. Это та самая собака?
 Кенан посмотрел на Энни более внимательно. Собака скорчилась и припала животом к ковру.
 — Может быть. Там была уродливая маленькая черная дворняжка… Да, я думаю, это она.
 Мэтт удовлетворенно кивнул. Он шел по верному следу. Это стало ясно, как только он увидел удостоверение личности, лежавшее в бумажнике.
 — Сюда, Энни. — Теперь, когда опознание закончилось, он не мог видеть страдания испуганного животного. Мэтт наклонился, взял ее на руки и погладил. Энни все еще дрожала, но слабо виляла хвостом, показывая, что считает его другом. Конверс посмотрел на Кита. — Значит, Марша скормила вашу болонскую колбасу именно этой собаке. Где? В этой квартире? А что было потом?
 Кенан замешкался.
 Мэтт с трудом сдержал нетерпение.
 — Послушайте, я не считаю, что вы имеете отношение к исчезновению Марши. Но я думаю, что вы обладаете информацией, которая поможет нам найти ее. Если мы найдем ее и обнаружится, что вы тут ни при чем, мы оставим вас в покое, а это в ваших собственных интересах. Только скажите мне, что случилось, а я посмотрю сквозь пальцы на все остальное, договорились? Я имею в виду угрозы, преследование и прочие мелочи.
 Кенан перевел взгляд с Мэтта на Антонио, стоявшего с бесстрастным выражением лица, скрестив руки на груди, и скорчил гримасу.
 — Начните с собаки, — сказал Конверс.
 — Когда я пришел с работы, собака была в квартире. Марша всегда подбирала каких-то бродяг, а меня от этого тошнило. Я сказал, что мы не будем ее держать, а потом пошел на кухню, собираясь перекусить. Я знал, что в холодильнике лежит болонская колбаса, но она исчезла. Я сразу догадался, что она скормила ее проклятой собаке. Поэтому я что-то ей сказал, а когда вышел с кухни, она уже бежала к двери.
 — Собака была с ней?
 — Она несла ее на руках.
 — А сумка?
 — Да, она должна была взять сумку. Там лежали ключи. Она села в машину и уехала.
 — О'кей. Давайте вернемся немного назад… Она выбежала отсюда с собакой и сумкой, а вы бежали за ней до самой стоянки, верно?
 Кит почувствовал себя неуютно.
 — Когда мы были здесь в прошлый раз, — грозно промолвил Антонио, — я сказал тебе, что мы все знаем!
 — Хорошо, хорошо. — Кенан облизал губы и посмотрел сначала на Антонио, а потом на Мэтта. — Я действительно бежал за ней до самой стоянки. Я зверски разозлился, ясно? Но я и не дотронулся до нее. Потому что не поймал. Она прыгнула в машину, пулей проскочила мимо меня и умчалась куда глаза глядят. Тогда я видел ее в последний раз. Клянусь вам.
 — Собака была с ней в машине? — спросил Мэтт.
 — Да, была. Когда Марша пролетела мимо, я видел эту черную дворнягу на пассажирском сиденье.
 Есть! Все сходится. Собака была в машине. Возможно, она была с Маршей и тогда, когда ту убивали. В вечер приезда Карли собака была рядом с особняком Билла. Именно собака нашла сумку.
 Собака была ключом, связующим звеном между Маршей и Карли.
 — У Марши были какие-нибудь враги? Кто-то мог желать ей вреда?
 — Вы уже задавали этот вопрос, и я ответил: нет. Во всяком случае, я ничего такого не знаю. — Кенан начал нервничать. Он подошел к окну и украдкой покосился на часы. — Можно побыстрее? У меня дела.
 — Либо ты поговоришь с нами здесь, либо мы заберем тебя и поговорим там, — сказал Антонио.
 Кит бросил на него злобный взгляд.
 — Мы почти закончили, — промолвил Мэтт, играя роль доброго копа. — Вы не могли бы рассказать о прошлом Марши? Я пытался связаться с ее сестрой и двумя бывшими мужьями, но до сих пор мне не везло.
 Кенан фыркнул.
 — Ее мужья — пара лоботрясов, а свою сестру Марша никогда не видела. Они росли не вместе. Их мать была наркоманкой, и они почти все детство провели в приютах. В разных приютах. Марша говорила, что среди них попадались просто ужасные.
 Мэтт думал об этом. О том, что случается с ребенком, когда родители исчезают или пренебрегают своим долгом, и о том, какое влияние это оказывает на жизнь детей. Карли, брошенной матерью в раннем детстве, пришла на выручку бабушка, и она не успела столкнуться с реальной опасностью, но этот опыт сделал ее вспыльчивой и неуверенной в себе. Ей до сих пор снились кошмары…
 Внезапно в мозгу Конверса как будто зажглась электрическая лампочка. Он посмотрел на Кенана с новым интересом.
 — Марша никогда не говорила о детском приюте графства Скривен? Она не была там?
 — Была, — ответил Кит. — Я помню, как она рассказывала, что там был осел. Я говорил вам, она любит животных. Впрочем, она редко вспоминала что-нибудь другое. Кроме того, что это было странное место.
 Вот она, связь!
 Мэтт знал, что связь должна была существовать. В детстве Марша и Карли жили в Доме. Марша была мертва, кто-то хотел убить Карли, и все эти годы Карли снились кошмары о том коротком времени, которое она там провела. За время работы в полиции он хорошо понял, по крайней мере, одно: в расследованиях преступлений случайных совпадений не бывает.
 Он мог поспорить на годичное жалованье, что преступник имел какое-то отношение к Дому.
 Прежде чем они ушли из квартиры, Мэтт выяснил, что, если верить Кенану, Марша не виделась с воспитанниками Дома, никогда не поддерживала с ними связи и лишь время от времени получала от Дома официальные письма — скорее всего, ходатайства о материальной помощи.
 Кроме того, он получил разрешение обследовать компьютер Марши. Кенан обмолвился, что в последние дни перед исчезновением Марша проводила за ним больше времени, чем обычно. Может быть, кто-то связывался с ней по электронной почте. Или она сама связывалась с кем-то. Может быть, посещала чат. Кто знает?
 — Мы, что же, сами будем обследовать этот компьютер скептически спросил Антонио, спускаясь по лестнице с тяжелым компьютером старой модели. После квартиры с кондиционером бетонная лестничная клетка казалась доменной печью. Здесь пахло плесенью, металлические ступеньки были скользкими из-за постоянной влажности. Мэтту даже стало казаться, что эта проклятая жара никогда не кончится.
 — Да, мы сами, — ответил Конверс, который нес чемоданчик и Энни. Жара, может, и не кончится, но конец дела явно приближался. Он был уверен в этом. Отсутствие в штате специалистов по электронной технике ему не помеха. — Нет худа без добра. Этот мальчишка Энди, с которым встречается Лисса, самый настоящий хакер… Антонио, между Маршей Хьюз и Карли есть связь. Это детский приют графства. Они обе жили там, когда были детьми. Преступник имеет к этому какое-то отношение. Никакой другой связи между ними я не вижу.
 — Понял. Ты увидел то, что я пропустил. Так Карли была в Доме? Я не знал. Думал, она росла у бабушки и жила в хороших условиях.
 — Это было позже. В раннем детстве ей пришлось несладко.
 Они добрались до конца лестницы. Тут дверь открылась, и в коридор вошла стройная молодая блондинка в красном топе и крошечных шортиках.
 Когда глаза блондинки привыкли к темноте, она увидела Мэтта и Антонио в форме и застыла как вкопанная. Через секунду она справилась с собой и прошла мимо, дрогнувшим голосом бросив «привет». Но было уже поздно. Мэтт не сомневался: если бы они искали приключений, далеко ходить не пришлось бы.
 — Как ты думаешь, с кем она собирается трахаться? — иронически спросил Антонио, когда Мэтт открыл дверь и они вышли на слепящий солнечный свет.
 — Не гонись за двумя зайцами. — Мэтт прищурился, взял Энни под мышку и пошел к патрульной машине, которая из-за перекладки асфальта у здания стояла на дальнем конце площадки.
 Антонио шел с ним рядом.
 — Как себя чувствует Карли? Сандра говорит, что с тех пор, как они стали спать в одной комнате, Карли пару раз просыпалась с криком.
 — Ей снятся кошмары, — угрюмо ответил Мэтт. — Но во всем остальном она чувствует себя хорошо. Точнее, настолько хорошо, насколько может чувствовать себя девушка ростом в сто пятьдесят восемь сантиметров, за которой гоняется здоровенный убийца.
 — Я очень хочу поймать эту сволочь, — пробормотал Антонио, когда они добрались до машины. — Он пырнул ножом мою женщину. Это личное дело.
 — Да. — Мэтт, собиравшийся сесть за руль, посмотрел на Антонио поверх крыши. — Личное.




 Глава 35


 Увидев людей с собаками, металлоискателями и длинными металлическими штырями, прочесывавших участок у особняка Бидла, он чуть не свалился в кювет. Перед домом и внизу, на шоссе, располагалось несколько полицейских машин, а старуха Нейлор, жившая напротив, стояла с помощником шерифа и тараторила со скоростью сто слов в секунду.
 Сомневаться не приходилось, они что-то искали. Вопрос заключался в том, что именно. Ему очень не хотелось об этом думать, но ответ ему был известен заранее. Они искали тело. Или тела. Чьи?
 Марши? Сорайи? Или обеих?
 Черт побери, откуда они узнали?
 Холодный, как ручей летом, он проехал мимо, погудел и даже помахал рукой старухе и помощнику шерифа. Потом свернул на перекрестке, поехал в город и остановился у «Корнер-кафе». Настало время ужина.
 Никаких вопросов не понадобилось. Кафе и так гудело от новостей.
 Он ковырял вилкой тефтели с картофельным пюре и просто поддерживал беседу.
 Нет, они еще не нашли тело. Но, конечно, найдут. Утром шериф приезжал в особняк Бидла с Карли Линтон — это дом ее бабушки, — и они нашли то, что заставило их подумать, будто там зарыли кассиршу из «Уинн-Дикси», которая исчезла несколько недель назад. Какую-то Маршу. Маршу Хъюз.
 Значит, они нашли то, что в конце концов привело их к Марше. Если эти тупицы найдут Маршу, то найдут и Сорайю, а если найдут Сорайю, то поймут, что убитые связаны с Карли, а как только это будет сделано, тут же примутся искать его.
 От этой мысли его бросило в пот. Карли знала, кто он такой. В ту ночь она тоже была там.
 Она была маленькой девочкой; он не знал точно, сколько ей было лет, но наверняка не больше десяти. Младше остальных. Может быть, она не поняла, что происходило. Не знала, не помнила или по крайней мере не смогла свести все воедино.
 А вдруг смогла?
 Он понял, что должен сделать выбор. Можно признать свое поражение и уйти, оставить ее в покое и верить, что они не заставят ее вспомнить, что она была слишком мала и ничего не понимала или подавила воспоминания, как иногда поступают люди, перенесшие психическую травму. Или что она слишком напугана и ничего никому не скажет, даже если помнит.
 Он уже выбирал этот путь раньше и чуть не погорел.
 Но можно продолжить охоту. Охоту за золотом, за удачей, за возможностью нанести единственный точный удар, который принесет победу. Без Карли — единственной, кто остался в живых — никто не узнает правду о случившемся и не сумеет обвинить в этом его. Они могут найти Маршу и Сорайю, могут даже выйти на Дом и на Карли, но никаких документов нет. Ни упоминаний о том, что там случилось. Ни того, что он имел отношение к Дому. И никто не сможет ничего рассказать.
 Кроме Карли.
 Подумав об этом, он понял, что на самом деле выбора у него нет. Как только они найдут тела — а они в конце концов это сделают, они уже и так подобрались очень близко, — все полетит к черту, если Карли хоть что-нибудь помнит о случившемся.
 Умный задним числом, он понимал, что сделал глупость, спрятав их здесь. Но откуда ему было знать, как повернется дело? Откуда ему было знать, что она собирается вернуться в дом своего детства? Тогда это казалось удачной мыслью. Он хорошо поработал, узнал, где живут три будущие жертвы, следил за ними, нашел дом, где в детстве жила Карли, и обнаружил, что он заброшен. Пуст. Там никто не жил. Этот большой участок на вершине холма был расположен далеко от соседей, далеко от дороги — лучшего места для убийства было не найти. И для могил тоже.
 Конечно, знай он, что Карли собирается вернуться и снова поселиться в особняке, он бы так не поступил. Но он не знал. Он действовал тогда по обстоятельствам.
 Как, впрочем, и сейчас. Выбор оказался нетрудным. Чтобы чувствовать себя в безопасности, нужно избавиться от нее.
 Конечно, дело осложнялось тем, что Карли находилась под крылышком у шерифа, жила в его доме, где собиралось чуть ли не все население графства, и за ней повсюду таскался охранник.
 Но ситуация была отнюдь не безнадежной. Если он как следует подумает, будет следить, ждать и держаться неподалеку, ему обязательно представится счастливая возможность.
 Пока что счастье отвернулось, но скоро снова повернется к нему лицом. Как всегда.
 А когда это случится, он выполнит клятву, которую дал в ту ночь, когда она ранила его в ногу. Карли Линтон умрет.




 Глава 36


 К вечеру среды Карли начала ощущать досаду. Не гнев, нет. Просто небольшое беспокойство. Мэтт признался ей в любви, сказал, что с его способом «поцеловать и убежать» покончено, но вел себя по-прежнему. Они не виделись с утра понедельника, когда Мэтт привез ее к себе, провел в дом, быстро и крепко поцеловал в губы, явно думая о чем-то другом, и был таков.
 Она знала, что Мэтт работает не в офисе, что он роет землю, пытаясь установить связь между телом (по его убеждению, это еще не найденное тело было закопано где-то на ее участке) и чудовищем, которое напало на нее. Он пытался установить личность напавшего — правда, Сэмми и Майк, которые продолжали опекать Карли и были источником ее информации, не знали, как именно. Все это было хорошо.
 Плохо было то, что она очень скучала по нему.
 Утешало Карли только одно: Сандра была в таком же положении. Даже парень Лиссы Энди исчез на два дня. Его мобилизовали изучать компьютер, который почему-то стал играть важную роль в расследовании.
 Все это время Карли отшучивалась, когда ее дразнили по поводу ночи, проведенной с Мэттом, занималась делами, в частности сравнивала размеры страховки, составляла рекламные объявления, которые предстояло опубликовать в сентябре, к открытию пансионата, договаривалась о регулярном снабжении продуктами, которые понадобятся, когда таланту Сандры дадут развернуться, а также по мере сил помогала улаживать возникавшие в последние минуты проблемы с подготовкой свадьбы Эрин, назначенной на субботу. На этой «церемонии в узком кругу», как называла ее Лисса, должно было присутствовать примерно триста гостей, так что дел у Карли было навалом.
 Слава богу, свадебные подарки должны были храниться в новом доме Эрин. Иначе им всем пришлось бы куда-нибудь переехать.
 Мэтт в сопровождении Антонио пришел тогда, когда Карли уже потеряла надежду на его возвращение.
 Она сидела в гостиной с Сандрой, Лиссой, Эрин, Дани и Майком (который еще не сдал дежурства). Энни лежала на полу, а Хьюго развалился в пустом кресле Мэтта. По просьбе Эрин, женщины завязывали маленькие мешочки из белого тюля. Лежавшее в них просо следовало разбрасывать в честь новобрачных.
 Майк, отказавшийся принимать в этом участие, сидел на диване посреди хаоса и смотрел телевизор. Скрещенные на груди руки и недовольное выражение лица говорили Карли, что он вовсе не так равнодушен к происходящему, как старается показать.
 Поскольку Эрин была слишком оживлена, Карли подумала, что все это было затеяно в пику Майку.
 — Это что, вечеринка? — спросил Мэтт, стоя в дверях и обводя комнату взглядом.
 Карли в майке и обрезанных джинсах сидела на полу, скрестив ноги, и держала в зубах длинную серебряную ленту. Она подняла взгляд на Мэтта. Он выглядел усталым, немного сердитым, и у Карли сжалось сердце. Закончив завязывать бантик, она тепло улыбнулась ему. К тому времени Мэтт завершил обмен приветствиями с остальными и подошел к ней.
 — Умираю с голоду, — сказал он с чуть заметной улыбкой и протянул руку. — Пойдем на кухню. Я что-нибудь съем.
 Понимая, что за ними следят со всех сторон, как украдкой, так и в открытую, Карли кивнула, с помощью Мэтта поднялась, и они пошли на кухню, так и держась за руки.
 — Ну что там… — Она хотела спросить, как продвигается расследование, но Мэтт покачал головой.
 — Не сейчас. Я смертельно устал и хочу… — Он умолк и пропустил Карли вперед.
 — Чего? — спросила она, когда дверь за ними закрылась.
 — Догадайся сама. С трех раз. — Мэтт прижал ее спиной к холодильнику и поцеловал. Когда он поднял голову, задохнувшаяся Карли была готова понять и простить, что два дня не слышала от него ни слова.
 — А я думала, что ты голоден, — сказала она, глядя на Мэтта снизу вверх. Судя по его довольной улыбке, глаза Карли красноречиво говорили о владевших ею чувствах. Но волноваться из-за этого не имело смысла: Мэтт всегда знал, о чем она думает.
 — Да, но еда тут ни при чем. По дороге домой мы с Антонио заехали в «Макдоналдс». — Мэтт поцеловал ее снова так крепко, что Карли едва не растаяла в его руках.
 — Карли… — просунув голову в дверь, окликнула ее Сандра.
 Карли смутилась, но продолжала обнимать Мэтта за шею.
 — Гм-м?
 Сандра виновато отвела глаза в сторону.
 — Я хотела предупредить, что не останусь здесь ночевать.
 — Серьезно? — Карли посмотрела на нее с любопытством. Хотелось задать тысячу вопросов, но в присутствии Мэтта это было невозможно. — Ладно. Увидимся утром.
 — Спокойной ночи. — Сандра лукаво подмигнула и ушла.
 — Здорово, — задумчиво сказала Карли, прижавшись к Мэтту и продолжая смотреть на закрытую дверь. — Очень кстати.
 Потом она спохватилась и подняла взгляд. На губах Мэтта играла хитрая улыбка, в глазах горел темный огонь.
 — А как ты думаешь, зачем я привел Антонио? Ему нужна его женщина, мне моя, а нам обоим нужен хороший сон. Так что все довольны.
 Карли смерила его суровым взглядом.
 — Твоя женщина, да?
 — Ты возражаешь? — Мэтт снова придавил Карли к холодильнику и прижался к ней.
 — Слегка отдает мужским шовинизмом, — еле слышно пролепетала между поцелуями Карли.
 — Серьезно? — Руки Мэтта легли на ее ягодицы и слегка сжали их.
 — Серьезно. — И тут она сдалась. — Но мне все равно.
 Он улыбнулся, глядя Карли в глаза.
 — Пойдем в постель.
 Карли тут же подумала о заинтересованной публике, сидевшей в гостиной.
 — Это будет неудобно, — сказала она.
 Дверь открылась, и на кухню вошли Эрин и Майк Толер. Они застыли на месте и с нескрываемым любопытством уставились на Мэтта и Карли.
 — Ты права, это неудобно, — сказал ей на ухо Мэтт. Когда Карли отпустила его шею, Мэтт отошел в сторону и посмотрел на Майка, который переминался с ноги на ногу. — Кажется, ты собирался уходить.
 — Мы решили съесть по сандвичу, — ответила Эрин и хитро подмигнула. — Ну что, вкусный был ростбиф?
 — Великолепный. Рекомендую и вам. — Мэтт взял Карли за руку и увел с кухни. К ее величайшему облегчению, путь наверх был свободен. Видимо, Сандра и Антонио уже ушли, а Дани и Лиссы видно не было.
 — Скорее, — поторопила Карли, таща отставшего Мэтта за руку и стараясь всеми силами избежать новой нежелательной встречи.
 — Какого черта он тут торчит? — хмуро спросил Мэтт, не догадывавшийся о причине ее спешки. — Только глаза мозолит.
 — Кому, Эрин? — Наконец-то заметил… Впрочем, трудно было не заметить, что на кухне назревал крупный разговор.
 — Эрин? — Мэтт искренне удивился. — Я имел в виду тебя.
 Изумленная Карли застыла на месте, обернулась и с первого взгляда поняла, что Мэтт понятия не имеет о происходящем. Ох уж эти мужчины…
 — Ну ты и тупица, — сказала она, покачав головой. Мэтт втолкнул ее в спальню и закрыл дверь. Потом обнял, крепко поцеловал, поднял голову и наконец спросил:
 — Что означала твоя последняя реплика?
 — Потом, — сказала она и припала к его губам. Тут в дверь начала скрестись Энни. Мэтт чертыхнулся, повернулся, толкнул дверь, и собачонка рысью вбежала в комнату. За ней вошел Хьюго, прыгнул на кровать и разлегся на ней с видом хозяина.
 — Как всегда, со своим личным зоопарком… — проворчал Мэтт, обменявшись с Хьюго красноречивыми взглядами.
 — Любишь меня — люби и моего… — Она не закончила поговорку и улыбнулась.
 — Знаю, знаю. К счастью для этого лохматого. Мэтт поцеловал бы ее снова, но Карли, вспомнившая о неотложных личных нуждах, отстранилась.
 — Я сейчас, — пообещала она.
 Карли прошла в ванную и закрыла дверь. Потом быстро почистила зубы, расчесала волосы и слегка подкрасила губы. Посмотрела в зеркало, осталась довольна результатом и почувствовала, что сердце у нее колотится, как у кролика, а живот сводит сладкой судорогой.
 Дрожа от ожидания, она вернулась в спальню и застыла на месте. Мэтт, полностью одетый, но без ботинок, навзничь лежал на кровати и храпел, а рядом с его головой мурлыкал Хьюго. Карли, не веря своим глазам, подошла ближе только для того, чтобы убедиться, что Мэтт действительно спит мертвым сном.
 Что за жизнь? Даже лечь некуда! Но хуже всего было то, что она перевозбудилась.
 В углу стояла застеленная раскладушка Сандры, однако Карли на нее и не взглянула. О сексе придется забыть, но спать с Мэттом она все-таки будет. Да, будет.
 Спящий Мэтт выглядел совсем мальчишкой. Милым, добрым, обворожительным и, как всегда, красивым и сексуальным. Улыбаясь при мысли о том, что бы сказал Мэтт, если бы услышал первую часть фразы, Карли надела пижаму, откинула край покрывала — сдвинуть Мэтта было нечего и думать — и улеглась рядом.
 Потом выключила ночник, прижалась к нему и поцеловала в небритую щеку. Хьюго, лежавший с другой стороны, урчал, как моторчик.
 — Ладно, я наверстаю свое утром, бесстыжие твои глаза, — прошептала она Мэтту на ухо.
 И она сдержала обещание.
 Утром Мэтт принял душ, оделся и спустился на первый этаж. Тем временем Карли заканчивала одеваться, сославшись на то, что хочет выпустить Энни во двор. Однако на самом деле ей хотелось, чтобы Мэтт принял удар на себя. Было рано, но шансы никого не встретить внизу равнялись нулю. Опыт подсказывал Карли, что эта чаша ее не минует.
 С кухни доносились возбужденные голоса. О господи, похоже, там собрались все три сестры. Карли была готова поджать хвост и вернуться, но поняла, что это было бы проявлением трусости. Рано или поздно ситуация должна была повториться. Так что чем раньше она разрешится, тем лучше.
 Подходя к двери, Карли услышала слова Лиссы:
 — Ну что, правило «никакого секса под моей крышей» отменяется?
 — Я забыл тебе кое-что сказать, — невозмутимо ответил Мэтт. — Понимаешь, это правило касается всех обитателей дома, кроме хозяина.
 — Это нечестно! — запальчиво сказала Лисса, и тут Карли вошла на кухню.
 Лисса, Дани и Эрин сидели за столом, а Мэтт, прислонившись к стойке, пил кофе. Четыре пары одинаковых кофейно-карих глаз тут же уставились на нее; одна пара невозмутимо, другие насмешливо.
 — Доброе утро, — сказала Карли, опустив глаза и отчаянно стараясь не покраснеть.
 — Доброе утро, — хором ответили ей.
 Лисса откровенно улыбнулась, а Эрин и Дани подмигнули.
 — Хочешь кофе? — спросил Мэтт.
 — Спасибо.
 Когда Мэтт отвернулся, Эрин широко улыбнулась и показала ей большой палец.
 Через двадцать минут Карли и Мэтт сидели в его машине.
 Утром, еще лежа в постели, Мэтт кое-что рассказал ей о ходе следствия. Оказалось, что Марша провела в Доме почти месяц; по документам выяснилось, что они с Карли были там одновременно. Более того, они одновременно лежали в лазарете. Двух других девочек звали Дженни Оуден и Сорайя Смит. Нужно было обнаружить следы этих девочек (точнее, женщин; одна из них была старше Карли на четыре года, другая на шесть) и срочно поговорить с ними.
 — Думаю, в лазарете что-то случилось, — сказал Мэтт. — Это единственная связь, которая существует между тобой и Маршей. Тебе было восемь лет. Ты мало что помнишь. Но именно в этом заключается причина твоих кошмаров. — Он посмотрел на Карли и помедлил. — Как ты относишься к тому, чтобы съездить со мной в Дом и расшевелить твою память?
 Она согласилась. Вскоре машина въехала в ворота Дома, располагавшегося на северной границе графства.
 «Странно, что я не была здесь с того самого утра, когда за мной приехала бабушка», — думала Карли. Пока девочку не забрал социальный работник, она жила в Роки-Форде, городке еще меньше Бентона. Они с матерью были очень бедны; кроме того, у матери были проблемы с алкоголем. Чего уж там… Карли сама слышала, как соседка называла ее мать «вонючей алкоголичкой», хотя на самом деле до этого еще не дошло. Но тогда Карли этого не знала. Бабушка кое-что рассказала, когда Карли немного подросла.
 Видимо, мать в подростковом возрасте была отчаянной девицей; она несколько лет носилась на мотоцикле с еще более отчаянным парнем и в конце концов ушла к нему, хотя была предупреждена, что домой тогда может не возвращаться. После рождения Карли парень начал катать кого-то другого, в конце концов разбился насмерть где-то в Теннесси, а ее бабушка, как и обещала, отказалась принять дочь назад. Но когда социальные работники нашли ее и известили, что брошенную Карли отправили в приют графства, старуха согласилась взять девочку. В конце концов она полюбила Карли, а Карли полюбила ее.
 Однако восемь дней, прошедшие до приезда бабушки, были самыми одинокими и страшными в ее жизни.
 Теперь эти низкие кирпичные здания казались ей даже симпатичными. Карли шла с Мэттом от автостоянки и с любопытством рассматривала их. Корпуса купались в солнечных лучах, вокруг раскинулись зеленые газоны, окружавшие футбольное поле и баскетбольную площадку. Одни дети гуляли, другие находились в корпусах. Кто-то смотрел телевизор, кто-то ходил по коридорам, а в одной маленькой комнате сидел на кровати мальчик, у которого болела голова.
 Мэтт заговорил с пожилой женщиной, вышедшей им навстречу. Карли слышала отголоски разговора: «Доброе утро, шериф… Да, мне звонили… Это там». Но она не прислушивалась, потому что впитывала в себя окружающее, всасывала через кожу, скорее заново переживая случившееся, чем вспоминая его.
 Она ощущала страх.
 — Ты в порядке? — вполголоса спросил Мэтт, взял ее за руку и повел вслед за женщиной. Через минуту Карли пришла в себя, потому что он был рядом и его рука, такая надежная и сильная, поддерживала ее. Она кивнула и вскоре очутилась в комнате с поцарапанной деревянной стойкой, где детям давали лекарство. За стойкой виднелась серая металлическая дверь с квадратным стеклянным окошком. Она была открыта.
 — Тут был только один мальчик. У него аллергия. Я отвела его в другую комнату.
 — Большое спасибо.
 Карли слышала эти фразы как бы издалека. Она освободила руку и прошла в пустую комнату.
 Комната была маленькая, с большим окном, выходившим… нет, не на сарай, а на навес, хлипкий навес, окруженный дощатым забором. Когда-то в этом загоне держали ослика, нескольких кур, пару козлят и поросенка. Она всегда любила животных…
 Койки находились на своих прежних местах. Железные, выкрашенные белой краской, по паре с каждой стороны. Она спала на верхней койке слева. Карли посмотрела на нее. Койка была той же самой; металлические пружины, тонкий матрас, синее одеяло и плоская подушка. Тогда она казалась ужасно высокой. А сейчас была просто высокой. Матрас был выше ее макушки. Туда нужно было подниматься по лесенке.
 Лесенка была на прежнем месте, в дальнем конце койки. Карли подошла к ней и полезла наверх. На Карли были белые брюки-капри, черная льняная рубашка с застежкой спереди и теннисные туфли, так что подниматься было легко. Она легла на матрас.
 Скрип. Скрип. Звук был тот же самый. «Осторожно, не упади», — прозвучало в мозгу чье-то предупреждение. Тогда здесь тоже работала пожилая женщина, славная женщина, которая следила за ними весь день. Именно она и предупреждала Карли. И Карли была осторожна: она спала, прижавшись спиной к стенке, и боялась, что скатится с матраса.
 Пытаясь вспомнить, как это было, она вытянулась во весь рост и повернулась на бок, спиной к стене.
 — Карли, — услышала она.
 Это был Мэтт. Он быстро вошел в комнату, огляделся, а затем увидел, что Карли лежит на койке.
 — Ты как, в порядке? — Он подошел и посмотрел на Карли поверх матраса. Она видела его лицо без подбородка: только рот, нос и глаза.
 Эти глаза. Смотревшие на нее ночью. Его глаза! Карли затрясло.




 Глава 37


 Она была белой как лист бумаги, ее глаза казались огромными и пустыми, раскрывшийся рот судорожно втягивал воздух. Спина прижималась к стене, на подложенную под голову руку падал каскад кудрей, и — боже всемогущий — ее била дрожь.
 — Все, забудь об этом. — Мэтт взял ее за руку и потянул к себе. Он не мог видеть ее в таком состоянии, хотя в целом картина была приятная. В комнате было тепло, кондиционер почти не помогал, но когда Мэтт коснулся ее обнаженного предплечья, кожа Карли оказалась ледяной и влажной. — Не нужно. Карли…
 — Я вспомнила, — дрожащим голосом сказала она. Карли сейчас казалась потерявшейся маленькой девочкой. У Мэтта сжалось сердце. — Это были глаза. Когда ты посмотрел на меня поверх матраса, я вспомнила эти глаза. Именно их я видела в кошмарных снах, Мэтт. Его глаза. Светло-голубые. Без ресниц. Те же глаза, что и у чудовища, которое напало на меня. Он сказал: «Теперь я вспомнил тебя». — Она судорожно вздохнула. — Да, теперь я его тоже вспомнила.
 — Рассказывай. — Мэтт напрягся так, словно Карли пытали у него на глазах. Впрочем, именно это и происходило. Но если она вспомнит, если сможет назвать ему преступника, все разом кончится и Карли будет в безопасности. Он успокаивающим жестом потрепал ее по руке.
 — Это было по ночам. Всегда по ночам. Я боялась заснуть, потому что тогда не увидела бы его прихода. Он открывал дверь, и я видела, как он стоял в проеме. В лазарете было темно, а в кабинете горел свет, так что я видела большой черный силуэт. А потом он входил, закрывал дверь и… и начинал.
 Теперь она дрожала так, что у нее стучали зубы. Мэтт стиснул челюсти. Ему отчаянно хотелось стащить Карли с кровати и прижать к себе, но он сопротивлялся этому желанию изо всех сил, боясь того, что сейчас услышит, и не зная, как это воспоминание подействует на Карли.
 Однако он уже открыл шлюз, и вода хлынула наружу. Мэтт думал, что это нужно прекратить, увезти ее отсюда и поискать какой-то другой способ, но Карли продолжала говорить:
 — Он ходил от кровати к кровати. Обычно начинал оттуда, — она показала на противоположную стену, — и двигался снизу вверх. Я была последней. — Карли задрожала всем телом. — Он подходил ко мне, смотрел на меня, я прижималась спиной к стене, как сейчас, и видела его глаза. — Она сделала вдох и всхлипнула. — Я притворялась, что сплю, а он клал тряпку мне на лицо — она была холодная, мокрая и отвратительно пахла чем-то сладким — и шептал: «Баю-бай, принцесса». Я боялась сопротивляться, боялась пошевелить пальцем, а он клал тряпку мне на лицо, и я засыпала.
 Этот ублюдок усыплял ее хлороформом, понял Мэтт. Подлый ублюдок приходил в спальню маленьких девочек и усыплял их хлороформом! Рука Мэтта сжалась в кулак.
 — Только это не всегда получалось. После первой ночи я научилась отворачиваться, совсем немножко, и не дышать. Тем более что ему было не до меня. Он интересовался другими девочками. Понимаешь, они были старше, более развиты физически, а я была только слегка одурманена, но не спала и слышала, как он ложился к ним в постель. Слышала, как скрипят пружины.
 Карли вздрогнула, и кровать под ней заскрипела.
 — Карли… — Он не мог это вынести. Не мог слышать. Ни минуты. Если этот ублюдок прикоснулся к ней… У Мэтта разрывалось сердце, он сходил с ума от боли и гнева.
 — Я все вспомнила, Мэтт, — еле слышным, жалобным голосом сказала Карли и так посмотрела на него, что Мэтт понял — он никогда не сможет забыть выражение этих глаз. — В последнюю ночь перед приходом бабушки одна из них — помню, ее звали Дженни, ей было лет тринадцать, она была грубоватая, и я побаивалась ее — проснулась, когда он был с ней в постели, начала кричать, и он ударил ее. Ударил кулаком, а потом чем-то еще — я слышала, как что-то глухо стукнуло.
 Затем он вылез из койки, взял ее на руки и ушел из комнаты.
 Она снова всхлипнула и быстро закончила рассказ:
 — Утром приехала бабушка. Когда я уезжала, Дженни еще не вернулась.
 Мэтт уже навел справки и узнал, что Дженни Оуден, тринадцати лет, предположительно сбежала из Дома двадцать два года назад, в ночь на тринадцатое августа. Они вели поиск, но пока безрезультатно. После этой даты о ней никто ничего не слышал.
 Теперь Мэтт понял, что они должны были искать труп девочки, а не взрослую женщину.
 — Кто это был, малышка? Кто это сделал? Ты помнишь имя? — Мысль о том, какое испытание пришлось пережить Карли, была нестерпима. Голос Мэтта стал хриплым, сердце колотилось, он с трудом сдерживал гнев и старался говорить мягко, чтобы не напугать и без того напуганную Карли.
 Она еле заметно кивнула.
 — Ослятник. Мы называли его Ослятником. Ослятник. Фамилия? Детский вариант фамилии?
 Описание внешности? Человек, который подарил Дому осла, ухаживал за ним, имел к ослу какое-то отношение? Какое именно?
 — Тогда я думала, что Дженни куда-то убежала и спряталась, как сделала я сама, когда за мной приехала бабушка. Вернее, я просто не думала об этом. Это было страшно, но кончилось, и у меня не было причины вспоминать. Но сейчас… — Она сделала паузу и выдохнула: — Я думаю, что он мог убить ее.
 — Да. Я тоже так думаю. — Он получил то, за чем пришел. Мучить Карли дальше не было смысла. Мэтт наигранно бодро сказал: — Хорошо, а теперь вылезай оттуда. Мы уезжаем.
 — Мэтт…
 — Хватит, я сказал. — Видя, что Карли не может пошевелиться, Конверс потянул ее к себе. Плевать на аккуратно застеленную кровать! Когда Карли села, он взял ее за талию и снял. Взрослая Карли весила столько же, сколько пятиклассница, а в восемь лет была не больше комара. Мысль о том, что за ней охотился здоровенный детина, сводила Мэтта с ума.
 «Ну, гад, я тебя достану!» — страстно поклялся он. У Карли подогнулись колени. Если бы не Мэтт, она упала бы на линолеум. Конверс подхватил ее на руки и понес к двери.
 — Мэтт, не надо. Подожди. — Она начала вырываться из его объятий.
 — Что? — Он остановился и посмотрел на Карли сверху вниз. Она дышала медленно и размеренно, пытаясь восстановить самообладание. Лицо было бледным, но губы больше не дрожали, и из глаз исчезло затравленное выражение.
 — Мы не можем выйти отсюда в таком виде. Отпусти меня.
 — Если я отпущу тебя, ты растечешься по полу.
 — Не растекусь. — Она толкнула его в плечо. — Тут дети… Пусти меня. Пожалуйста.
 Мэтт неохотно позволил ей встать, придерживая на случай, если у нее снова подогнутся колени. На мгновение Карли прислонилась к Мэтту и оперлась о его плечо. Потом выпрямилась, осторожно отпустила его, потому что тоже не совсем верила в свои силы, и шагнула вперед.
 Мэтт посмотрел на Карли, почувствовал прилив нежности, сила которой потрясла его самого, и дернул ее за локон.
 — Кудряшка, ты у меня молодец!
 Карли улыбнулась. Тут к ним подошла пожилая женщина и вежливо проводила до стоянки.
 На обратном пути Карли не сводила с него глаз. Ее голова лежала на спинке сиденья, лицо было усталым и бледным. Будь у Мэтта поменьше дел, он остановился бы на обочине и целовал Карли до тех пор, пока она не раскраснеется. Но теперь до этого малого надо было спешить. Негодяй был почти в их руках. Оставалось определить его личность, поймать и заставить платить по счетам. Нужно заполнить еще несколько пробелов, и они возьмут его. И тогда он снова будет вместе с Карли.
 — Мэтт… — Гм-м?
 — Просто для твоего сведения. Если не считать тряпки, положенной на лицо, он ни разу не прикоснулся ко мне. Его интересовали девочки постарше.
 Он сжал челюсти и невидящим взглядом уставился в лобовое стекло. Было уже около полудня, предстоял еще один невыносимо знойный день, и даже дети и насекомые стремились провести самую худшую его часть под крышей. Мимо мелькали кукурузные поля, пастбища и маленькие домики. Но Мэтт их не замечал. Он думал только о Карли, беспомощной восьмилетней девочке, оказавшейся во власти извращенца.
 — Как ты догадалась, о чем я думаю? Она лукаво улыбнулась.
 — Ну, во-первых, когда мы сели в машину, ты стиснул зубы. Во-вторых, я слишком хорошо тебя знаю.
 Мэтт посмотрел на нее, понял, что его зубы действительно стиснуты, и попытался расслабиться.
 — О'кей. Я хочу убить эту сволочь. Можешь подать на меня в суд.
 — Мой герой, — сказала Карли, нежно глядя на него своими невинными голубыми глазами. А потом добавила: — Я люблю тебя.
 Ну что тут можно было сказать? Он съехал на обочину и сделал то, что ему давно хотелось сделать — целовал Карли до тех пор, пока она не разрумянилась. А потом поехал дальше.
 Около часу дня он сдал ее с рук на руки Майку. С его помощником явно что-то творилось. Ладно, он разберется в этом потом, когда засадит ублюдка за решетку…
 Мэтт не остался даже на ленч. Когда Карли напомнила, что сегодня вечером состоится генеральная репетиция венчания, он только кивнул в ответ. К восьми часам он будет в церкви, непременно в костюме, а потом поедет обедать в «Корнер-кафе». Но эту информацию тут же похоронила лавина других мыслей. Свадьба — даже свадьба любимой сестры — сегодня была для него далеко не в первой десятке самых важных дел.
 Конверс помчался к особняку Бидла. До сих пор они тянули пустышку: не помогали ни служебные собаки, натасканные искать трупы, ни металлоискатели, ни высокотехнологичные методы вроде протыкания почвы в разных местах. Но тело было там, Мэтт знал это, и они найдут его. Правда, желательно, чтобы это случилось как можно раньше.
 Телу бедной маленькой Дженни Оуден предстояло дожидаться своей очереди. После двадцати двух лет оно сказало бы им гораздо меньше, чем более свежий труп Марши. Они приблизительно знали, где зарыта Марша; найти Дженни было бы куда труднее. Преступник был бы круглым дураком, если бы зарыл ее где-нибудь вблизи Дома. А все предыдущие события доказывали, что этот малый кто угодно, только не дурак.
 Мэтт уже видел особняк Карли, когда диспетчер Дорис Мурмен вызвала его по рации обратно в офис.
 Исследование компьютера Марши задерживалось из-за пустяка: Кенан не знал ее пароля. Видимо, ответ из службы «Америкен он-лайн» наконец пришел, и Энди взялся за дело.
 Войдя в офис, Мэтт увидел, что дружок его сестры сидит за письменным столом, перед ним горит экран монитора, а за спиной стоят Антонио, Дорис и Энсон Джарбо, который накануне снова попросился в тюрьму, решив устроить себе очередные короткие каникулы.
 — Не суй нос. Это расследование уголовного дела, — сказал он Энсону, тоже пристроившись за спиной Энди.
 — Брось, Мэтт, — запротестовал Энсон. — Я никому ничего не скажу.
 Мэтт покачал головой и показал на дверь.
 — Ты свободен. Отправляйся на волю.
 Он смотрел на экран, но в присутствии ворчавшего Энсона воздерживался от комментариев. Это расследование было слишком важным, и Мэтт не хотел, чтобы его подробности стали известны всему городу еще до того, как преступник попадет за решетку. Пришлось временно мобилизовать Энди и взять с него подписку о неразглашении, но будь он проклят, если позволит участвовать в столь серьезном деле такому ненадежному человеку, как Энсон Джарбо.
 Они были близки к цели, и у Мэтта чесались руки от нетерпения.
 — Ну, что мы имеем? — спросил он.
 — Гляньте-ка на это. — Энди щелкнул «мышью», и на экране возник электронный почтовый ящик Марши. Потом он щелкнул по ярлыку «Исходящие», и Мэтт увидел электронное сообщение, судя по дате, посланное Маршей Хьюз меньше чем за неделю до ее исчезновения.
 Оно было адресовано некоему Сильверадо-42.
 «Слышала о твоем везении. А я сейчас на мели. Может быть, поделишься ? Если да, то я никому ничего не скажу».
 В следующем сообщении, отправленном в тот же вечер, но немного позже, говорилось:
 «Не волнуйся, все эти годы я держала рот на замке и буду держать его на замке до самой смерти. Но это будет тебе кое-чего стоить. Скажем, миллион долларов».
 Третье лаконичное сообщение, отправленное в тот же вечер, гласило:
 «Ты все прекрасно помнишь. И я тоже. Все. Дженни была моей подругой».
 — О боже, она пыталась шантажировать его! Остальные послания были в том же духе. Мэтт читал их с мрачным ликованием. Все, о чем он догадывался, оказалось правдой. Потом Конверс посмотрел на электронный адрес, по которому они были отправлены. Этот пароль ничего ему не говорил и не вызывал никаких ассоциаций.
 — Кто же это такой? Кто?
 Человек, который мог позволить себе заплатить миллион долларов. Черт побери, это исключало из списка подозреваемых почти всех, кого он знал…
 — Сильверадо-42, — задумчиво промолвил Антонио. — «Сильвер» — серебро. Может быть, речь идет о пожилом человеке, родившемся в сорок втором году и имеющем седые волосы?
 — А может быть, он служил в Форте-Сильверадо, как мой муж, — сказала Дорис. Потом она опомнилась и сама испугалась своих слов. — Ох, Мэтт, ты ведь знаешь, что это не он!
 Мэтт, который был уверен, что маленького и тщедушного мужа Дорис можно вычеркнуть из списка подозреваемых, сказал:
 — Не волнуйся, Дорис, я не сомневаюсь, что Фрэнк чист, — а потом посмотрел на Энди.
 — Ты знаешь какой-нибудь электронный фокус, с помощью которого можно узнать, кто этот малый?
 — Боюсь, что нет. Нам придется снова обратиться в службу «Америкен он-лайн», — сказал Энди. — Хотите посмотреть на его ответы? Мэтт чуть не расцеловал парнишку.
 — Да. Да, хочу.
 В первом было написано:
 «Кто ты? О чем ты говоришь?»
 Затем следовало:
 «Это Марша ? Или Сорайя ? Или Карли ?»
 А потом:
 «Марша? Я знаю, это ты».
 Итак, Марша навлекла на себя смерть, пытаясь шантажировать человека, который набрасывался на беззащитных маленьких девочек. Человека, который убил одну из них. Он напал на Маршу, стремясь заставить ее замолчать. Потом он напал на Карли. И почти наверняка напал на Сорайю.
 До сих пор найти Сорайю им не удалось, хотя они проверили все ее адреса и пытались обзвонить ее друзей и знакомых. Мэтт чувствовал, что им придется искать еще один труп. Если так, то три из четырех девочек, которые, на свою голову, одновременно угодили в лазарет детского приюта, были мертвы. Единственной выжившей оставалась Карли. Его Карли.
 От этой мысли в жилах Мэтта застыла кровь.
 — Это тот, кто нам нужен. Нужно срочно выяснить, кто он. Немедленно позвонить в «Америкен он-лайн» и сказать им, что это срочное полицейское расследование. В общем, что угодно, лишь бы они побыстрее ответили… — Он посмотрел на Антонио. — Я уже говорил тебе, это связано с Домом. Карли вспомнила, что там произошло. — Детали он хотел сообщить позже, в отсутствие Энди и Дорис. Рассказывать подробности личной жизни Карли при посторонних не следовало. — Она запомнила его имя. Ослятник. Может быть, это фамилия, может быть, ее детский вариант. Кличка, вызванная особенностями его внешности. Или человек, ухаживавший за ослом, который тогда жил в Доме на конюшне. Я хочу, чтобы ты еще раз поднял все документы Дома и нашел человека, которого могли так прозвать четыре испуганные маленькие девочки.
 Антонио кивнул.
 — Будет сделано.
 Когда Мэтт час спустя снова отправился к особняку Бидла, он заметил, что цвет неба слегка изменился. За сверкающим золотом появился намек на холодное серебро. Солнце еще сияло, на улице было жарче, чем в аду, однако воздух стал неподвижным и в нем начало накапливаться что-то грозное.
 И в самом деле грозное, подумал он, посмотрев на небо. На горизонте собирались черные грозовые тучи.
 Казалось, вскоре пойдет дождь. Впервые за полтора месяца.




 Глава 38


 Мэтт чуть не пропустил генеральную репетицию венчания. По настоянию Эрин Карли, как дама Мэтта, поехала в церковь с тремя сестрами — и, конечно, с Майком. Когда Мэтт примчался в церковь, опоздав на пятнадцать минут, она сидела на задней скамье. С ними был и Крэг, пришедший несколько минут назад проводить Дани на торжественный обед, который должен был состояться после репетиции. Впереди стояла Шелби, очень элегантная в черном шелковом костюме. Карли обрадовалась, что в отличие от Шелби надела огненно-красное платье без рукавов, с оборкой на подоле. Фасон был довольно простой, но зато качество шелкового трикотажа отменное.
 О'кей, элегантность не по ее части. Но она все же могла выглядеть неплохо. Во всяком случае, Карли на это надеялась.
 Она приказала себе забыть об ужасе, пережитом утром. Не нужно было омрачать торжество Эрин своими страхами. О них и думать не следовало, не то что говорить с кем-нибудь. Поэтому она охотно выполняла последние просьбы Эрин, болтала с Сандрой, которая вернулась от Антонио сияющая, как новенький доллар, и должна была присоединиться к ним в ресторане, восхищалась платьем Лиссы и была по горло занята до тех пор, пока не настало время одеваться. Когда они отправились в церковь, казалось, что сегодняшнее утро окончательно забыто.
 Едва в церковь вошел Мэтт, как на него дружно уставились все собравшиеся во главе с преподобным Мас-селманом, который руководил церемонией. На Мэтте был черный костюм, так выгодно подчеркивавший его высокую атлетическую фигуру, что у Карли захватило дух. Он отыскал Карли взглядом, улыбнулся ей, а потом посмотрел на всех остальных.
 Эрин стояла перед алтарем, облаченная в шелковое платье фисташкового цвета; рядом находились Дани и Лисса в платьях пастельных тонов, две подруги Эрин и маленькая дочь одной из них, которая должна была нести букет невесты. Все они столпились позади Эрин.
 Рядом с будущей новобрачной стоял Коллин и держал ее за руку. За его спиной собрались четыре друга жениха и маленький племянник, который нес кольца.
 Майк, в последний момент заменивший опоздавшего Мэтта, готовился провести Эрин по проходу под радостные звуки исполнявшегося органисткой гимна «Грядет невеста» и вручить Коллину ее руку. Вид у него был такой злобный, что Карли следила с замиранием сердца за этой сценой так же, как следят за крушением поезда.
 — Ты опоздал, — сердито сказала Эрин Мэтту.
 — Прошу прощения. Я был очень занят. — Идя по проходу, он взлохматил волосы Карли. Вот уж действительно — мастер по части романтических жестов.
 — Где Энди? — Лисса бросила на брата сердитый взгляд, явно осуждая его за отсутствие своего кавалера.
 — Он кое-что делает для меня. Не беспокойся, в ресторан он придет.
 К облегчению Карли, как только Мэтт занял свое место рядом с Эрин, Майк отступил и сел на скамью.
 — Не хмурься, — прошептала ему Карли.
 — Мне хочется дать ему в морду.
 Карли не сомневалась, что речь идет о Коллине, а не о Мэтте.
 — Это ее выбор.
 Выражение лица Майка красноречиво говорило, что именно он об этом думает.
 — Послезавтра венчание, — шепотом напомнила она.
 — Да, знаю. Как ты думаешь, что она сделает, если после вопроса священника, не возражает ли кто-нибудь против венчания, я встану и скажу, что возражаю?
 — Надеюсь, ты шутишь.
 — А если нет? — мрачно спросил Майк. Представив себе эту сцену, Карли покачала головой.
 — Если у тебя есть возражения, выскажи их Эрин до того, как она пойдет по проходу. Например, сегодня.
 — Она знает, что я возражаю. — Голос Толера был таким несчастным, что Карли пришлось погладить беднягу по руке. Он слабо улыбнулся. — Я рад, что у вас с Мэттом все идет на лад.
 — Я тоже. Послушай, Эрин неравнодушна к тебе. Вчера вечером вы были с ней на кухне.
 — Да, — угрюмо ответил рыжий Толер. — Мы ели сандвичи с ростбифом.
 Он сказал это с таким отвращением, что Карли невольно хихикнула. Но ответный взгляд помощника шерифа говорил, что ему не до смеха. К удивлению Карли, когда взрослые закончили репетицию и преподобный Масселман под неусыпным наблюдением матерей стал учить ходить девочку с цветами и мальчика с кольцами, Мэтт подошел к ней и отвел в маленький укромный вестибюль, отделанный до потолка красивыми панелями из темного дерева. На паркетном полу играли разноцветными пятнами солнечные лучи, врывавшиеся в два витража по обе стороны двери. Еще две двери в разных концах вестибюля вели в маленькие комнаты для жениха и невесты, где они могли привести себя в порядок, дожидаясь своих суженых.
 Как только они остались наедине, Мэтт заговорил о своем помощнике.
 — Что у тебя за дела с Майком? — строго спросил он.
 Сказать, что он застал ее врасплох, было бы преуменьшением. Карли посмотрела на Конверса — на сей раз разница в росте была не так велика из-за туфель на огромных каблуках — и растерянно захлопала глазами.
 — Ты ревнуешь, — наконец сказала она. Мысль о том, что Мэтт — сногсшибательный Мэтт, которого она любила всю свою жизнь и который знал об этом — способен ревновать ее к какому-то невыразительному Майку — привела ее в восторг. — Это же смешно. Взгляд, которым наградил ее Конверс, говорил, что лично он так не думает.
 — С этим малым что-то происходит. Он постоянно торчит у нас дома после дежурства, ведет со мной какие-то странные разговоры, а потом садится рядом с тобой, вы шепчетесь, ты хихикаешь и гладишь его по ноге. Я, конечно же, знаю, что он тебе безразличен, но… Он что, неравнодушен к тебе, а ты поощряешь его? Я просто хочу знать, только и всего.
 — Мне очень нравится, что ты ревнуешь. — Она широко улыбнулась Мэтту, взяла его за лацканы, осмотрелась, увидела, что за ними никто не наблюдает, встала на цыпочки и поцеловала в губы. — Ты ужасно красивый, когда ревнуешь. Впрочем, ты всегда ужасно красивый.
 — А ты не просто красивая. Ты прекрасна. И принадлежишь мне. — Мэтт взял ее за предплечья, притянул к себе и уныло улыбнулся. — Ладно, я действительно ревную. Немножко. Чуть-чуть. Можешь смеяться. Ничего, я с тобой рассчитаюсь. Сегодня же вечером.
 — Ты пугаешь меня. — У Карли расширились глаза. Эта мысль безмерно возбуждала ее. Если он собирается рассчитаться с ней в постели, то… — Кстати, для твоего сведения. Майк неравнодушен вовсе не ко мне, а к твоей сестре.
 — Что? — Мэтт слегка вздрогнул. — К которой? Карли укоризненно покачала головой.
 — Неужели у тебя нет глаз? К Эрин, конечно.
 — Но она же в субботу выходит замуж… — Растерянный Мэтт обернулся и увидел, что все гурьбой идут к ним. — А она знает об этом?
 — Думаю, да. — Карли освободила руки и отошла от него на шаг; как-никак они находились в церкви. — Как, по-твоему, мне удалось уговорить Майка в тот вечер поехать со мной? Он хотел заставить Эрин ревновать. Иначе он ни за что не согласился бы.
 — О боже… — Мэтт посмотрел на нее и покачал головой. — Ох уж эти женщины. Не верю собственным ушам… А как по-твоему, Эрин интересуется им?
 Не успела Карли ответить, как их окружили люди. Все, кроме продолжавших репетировать детей, столпились в вестибюле, говоря разом, потом высыпали на улицу. Было всего половина десятого; июльское солнце было не таким жарким, как в полдень, но светило исправно. Впервые за несколько недель небо было затянуто облаками. В воздухе стояла духота, предвещавшая дождь.
 Вот так всегда. Телефон звонит, когда ты принимаешь душ. На носу свадьба, а начинается дождь.
 Пока одни ждали детей, другие беседовали. Мэтт и Карли стояли с Дани, Крэгом, двумя шаферами Колли-на и их дамами; при этом Мэтт небрежно держал Карли за локоть. Внезапно у Карли возникло ощущение, что за ней следят. Почувствовав себя так, словно по ее спине потекла струйка ледяной воды, она вздрогнула, оглянулась и встретила взгляд Шелби, обращенной прямо на нее.
 Уф-ф, слава богу… На мгновение Карли показалось, что на нее снова смотрят глаза убийцы.
 Конечно, никаких глаз не было. В конце концов, здесь церковь, рядом с ней Мэтт, на улице светло, а вокруг полно народа. Да, утренние события выбили ее из колеи, но Карли решительно отказывалась об этом думать. Если она позволит себе такую глупость, то расстроится. Мэтт узнает об этом, тоже расстроится, увезет ее домой, и обед в честь Эрин будет испорчен.
 Нет, лучше думать о чем-нибудь другом. О чем угодно. Даже о Шелби.
 Шелби была очень привлекательна. В черном костюме она выглядела собранной, чуть надменной и… да, чертовски элегантной.
 Все эти качества были Карли недоступны.
 Карли слегка тревожило, что Шелби спала с Мэттом, но, с другой стороны, имя бывшим подружкам Мэтта было легион. Если бы она сжималась в комок при встрече с каждой из них, то скоро превратилась бы в шарик для тенниса.
 Но Мэтт действительно спал с Шелби, а когда та начала намекать ему на серьезные отношения, ударился в панику, воспользовался своим фирменным способом «поцеловать и убежать» и оставил ее с носом. Если Шелби переживала из-за этого, Карли не могла ее осуждать. Она и сама переживала, когда Мэтт поступал с ней так же.
 И будет переживать, если это повторится.
 Любовь и грандиозный секс не могут длиться вечно. И ворчливое «ты моя», от которого у Карли захватывало дух, тоже. Как бы она ни доказывала обратное ему и себе, но ее не покидала надежда на совместную жизнь с Мэттом до гробовой доски. Точнее, она молила об этом небо.
 А Мэтт, похоже, был несказанно рад их нынешним отношениям: грандиозный секс без всяких обязательств. Но проблема заключалась в том. что грандиозный секс рано или поздно закончится и останется только «без всяких обязательств».
 Если Мэтт когда-нибудь ее бросит, сердце ее будет разбито.
 Следовало помнить, что он ничего ей не обещал. Она очень легко может оказаться на месте Шелби.
 Думая об этом, Карли освободила руку, которую держал Мэтт, вежливо извинилась перед остальными и пошла поговорить с Шелби, которая стояла с братом и Эрин у сводчатых дверей церкви.
 — Венчание пройдет великолепно, — сказала она Эрин и улыбнулась Шелби. — Эрин сказала, что все спланировала ты. Отличная работа.
 — Спасибо, — ответила Шелби и обвела Карли взглядом. — Это было приятно. Трудно, но приятно.
 — Знаете, вы могли бы оказаться полезны друг другу» — сказала Эрин, пытаясь выйти из неловкого положения. — Шелби — агент по торговле недвижимостью. А Карли хочет открыть гостиницу с завтраком. — Она посмотрела на Шелби. — Когда в город будут приезжать люди, желающие купить дом, ты сможешь рекомендовать им останавливаться у Карли.
 — Хорошая мысль, — сказала Шелби и улыбнулась Карли.
 К ним шли Мэтт и Майк. Добравшись до дверей церкви, Мэтт закончил разговор по сотовому телефону, закрыл аппарат и сунул его в карман.
 — Привет, Шелби. Привет, Коллин. — Он кивнул им, а затем посмотрел на Карли.
 — Кое-что случилось, — сказал он и посмотрел на Эрин. — Мне нужно ненадолго заехать в офис. Я тут же вернусь.
 — У тебя только работа на уме, — обиженно ответила Эрин.
 — Радость моя, без этой работы мне было бы нечем платить за твою свадьбу, — сказал Мэтт и посмотрел на Шелби. — Кстати, я отправил тебе тот чек.
 — За услуги фотографа? Спасибо.
 Затем Мэтт посмотрел на Карли, и его взгляд немного смягчился.
 — Встретимся в ресторане. С тобой будет Майк. Хорошо, что он не ушел, правда?
 Его тон был слегка насмешливым. Похоже, знание того, что Майк влюблен не в Карли, а в Эрин, не принесло Мэтту никакого облегчения.
 Может быть, он слишком опекал Карли? Это было очень приятно, но иногда он явно перегибал палку.
 — Я вернусь максимум через час, — пообещал Мэтт, любовно дернул ее за локон и ушел.
 Карли следила за тем, как он выезжает со стоянки, и думала, что другой мужчина на месте Мэтта поцеловал бы ее.
 Ничего хорошего в этом не было.
 — Можно минутку поговорить с тобой наедине? — вполголоса спросила Шелби. Пока Карли следила за Мэттом, Коллин отошел в сторону с одним из своих шаферов. Майк воспользовался этим, чтобы перемолвиться парой слов с Эрин. Они стояли совсем рядом, но Толер повернулся спиной к Карли и Шелби, чтобы те не мешали.
 — Конечно, — ответила Карли.
 Шелби открыла дверь и прошла в вестибюль. В церкви звучал свадебный марш. Должно быть, несчастные дети еще раз шествовали по проходу. Карли тронула Майка за руку, и он обернулся.
 — Мы с Шелби будем там. — Она показала на вестибюль.
 — Хорошо. Крикни, если понадоблюсь.
 Шелби стояла у двери. Карли заглянула ей за спину и увидела, что преподобный Масселман наклонился к детям и что-то говорил им. Рядом стояли матери, а органистка сидела за инструментом, положив пальцы на клавиши.
 — Мэтт без ума от тебя, верно? — сказала Шелби, когда Карли подошла к ней. — Это видно за милю.
 Карли посмотрела на нее с опаской.
 — Мы дружили почти всю жизнь.
 Шелби фыркнула. Было странно слышать подобный звук от столь элегантной женщины.
 — Я тоже не отказалась бы от такой дружбы!
 — Мне очень жаль, что ваша связь так закончилась.
 — Мне тоже. Он — лучшая партия в этом городе. Я не скрываю, что хотела за него замуж. Но он достался тебе. Именно за этим я тебя и позвала. Никаких шансов у меня нет. Так что на мой счет можешь быть спокойна. Я умываю руки. — Шелби улыбнулась, и Карли впервые в жизни почувствовала, что эта женщина ей нравится. — Конечно, если вы не расстанетесь. Тогда я попробую сделать еще одну попытку.
 — Тогда я сама пожелаю тебе успеха, — сказала Карли и улыбнулась в ответ.
 — Я не слишком хорошо обращалась с тобой в школе. — Шелби скорчила гримасу. — Извини.
 — Не за что. Мало ли что было когда-то? Теперь мы обе выросли.
 — Ну, — промолвила Шелби, когда органистка заиграла снова, — я сказала все, что хотела. А теперь пойду попудрю носик.
 Она улыбнулась и пошла в дамскую комнату. Карли хотела выйти на улицу, но едва она взялась за тяжелую медную ручку, как церковь наполнилась звуками свадебного марша. Дети пошли по проходу, а преподобный Масселмен начал отбивать такт.
 — Карли! — окликнул кто-то.
 Она обернулась и бросила вопросительный взгляд на человека, стоявшего за ее спиной.
 Он вышел из двери в другом конце вестибюля, противоположной той, за которой скрылась Шелби. Из мужской комнаты, поняла Карли. Человек, опрятно одетый в брюки цвета хаки и синюю спортивную рубашку, шел к ней и улыбался. Она, ничего не подозревая, улыбнулась в ответ.
 И по инерции продолжала улыбаться, когда он схватил ее за руку и прижал к лицу тряпку, пропитанную хлороформом.




 Глава 39


 — Вы не поверите, — сказал Энди, когда Мэтт появился в офисе шерифа. — Похоже, этот малый выиграл в лотерею.
 — Что? — Мэтт с удивлением посмотрел на Антонио.
 — Не я, — ответил Джонсон. — Я бы с удовольствием. Он. — Антонио показал на компьютер. — Это явная улика.
 — Кто? — спросил Мэтт, не обратив внимания на последние слова помощника. Он остановился за спиной Энди и пристально посмотрел на экран.
 — Сильверадо-42. Гляньте-ка сюда. Это электронная почта, полученная Маршей от Дженини-8.
 Выведенное на экран сообщение гласило: «О боже, ты никогда не догадаешься, кто выиграл в лотерею. Тот самый малый, от которого в детстве у тебя по спине бежали мурашки. Он часто приходит в мейконскую бакалею, где работает моя сестра».
 Мэтт посмотрел на дату: примерно за две недели до исчезновения Марши.
 — А теперь посмотрите на ответ Марши. — Энди щелкнул «мышью», и на экране появилось другое сообщение.
 « Ты имеешь в виду Ослятника ? Не морочь мне голову!» У Мэтта похолодело в животе.
 — А вот ответ Дженини-8. — Последовал еще один щелчок.
 «Это правда. Клянусь богом. Он выиграл в „Лотто Саус“ 24 миллиона!!!»
 — Снова ответ Марши: «Откуда ты знаешь?»
 — Теперь Дженини-8:
 «Он уже целую вечность живет в Мейконе и каждую неделю приходит в магазинчик, где она работает. Последние пять лет он ставил на одни и те же номера. Моя сестра выучила их наизусть. Он еще не предъявлял свои права на приз, но бакалея получила сто тысяч за то, что продала выигравший билет, и сестре собираются дать премию, потому что продала билет именно она».
 — Теперь Марша:
 « Ты случайно не знаешь адрес его электронной почты ?»
 — Дженини-8:
 «Знаю от сестры. А она знает его, потому что этот адрес значится на карточке постоянного покупателя, которой он пользуется. Вот он: Silverado=42@aol.com. Что, хочешь поздравить его ?»
 — Марша.
 « Что-то в этом роде».
 — Дженини-8.
 «Ты с ума сошла. Кстати, никому не говори об этом. Владельцы магазина не велели сестре ничего рассказывать, пока он не получит выигрыш. Что-то вроде тайны вкладов. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности».
 — Снова Марша.
 «Не беспокойся, не скажу».
 — Похоже, это очень важно, — сказал Энди.
 — Вот дьявол! — Мэтт стиснул спинку своего кресла, в котором сидел Энди. — Теперь все встает на свои места. Картина ясна. Я никак не мог понять, почему Марша решила шантажировать его именно сейчас, после стольких лет молчания. Этот ублюдок выиграл в лотерею. Как только Марша начала его шантажировать, он испугался, что то же самое сделают и все остальные. И решил разом покончить с проблемой.
 — Просто курам на смех, — недовольно сказал Антонио. — Я тоже играю в эту лотерею каждую неделю, а до сих пор не выиграл и доллара.
 — Итак, все сходится, — повторил Мэтт, не обращая внимания на слова помощника и пытаясь мысленно связать концы с концами. — Единственное, чего мы еще не знаем, это имя ублюдка. Пришел ответ из «Америкен он-лайн»?
 — Нет еще, — ответил Энди. — Запрос я отправил. Но думаю, что можно сделать это быстрее. Я нашел номер нового телефона Дженини-8. Она отправила его Марше по электронной почте.
 — Ну. черт побери… — сказал Мэтт, когда Энди протянул ему листок бумаги. — Парень, я у тебя в долгу. — Он посмотрел на Энди. — Если захочешь жениться на моей сестре, только дай мне знать. Она твоя.
 Энди встревожился.
 — Гм-м… ну…
 — Все понял. — Мэтт улыбнулся ему, почувствовав прилив мужской солидарности. Судя по всему, парнишка тоже испытывал непреодолимый страх перед прочными связями, хотя еще толком не начал бриться.
 — Ну что, позвонить? — Антонио потянулся к телефону.
 Мэтт покачал головой.
 — Я сам.
 Ему действительно не терпелось позвонить. Кем бы ни была Дженини-8, она знала этого ублюдка. Как только она назовет имя, с преступником будет покончено. Этому не помешает даже торжественный обед в ресторане.
 Зазвонил телефон. Трубку снял Антонио, который был ближе всех к аппарату.
 — Офис шерифа, — коротко сказал Джонсон, затем начал слушать, и на его лице отразился ужас. — О боже… Только не это… О господи… Держись, парень. — Когда Антонио прикрыл микрофон ладонью и посмотрел на Мэтта, его лицо посерело.
 Мэтт инстинктивно напрягся. Он знал Антонио много лет, но никогда не видел его в таком состоянии.
 — Что? — спросил он.
 — Карли исчезла. Прямо из церкви. Она вернулась в вестибюль поговорить с Шелби. Потом Шелби пошла в туалет, а Карли исчезла. Они все обыскали. Майк писает кипятком.
 На мгновение у Мэтта закружилась голова; пришлось опереться рукой о стол, чтобы не упасть. Он знал, что случилось, знал так четко, словно это случилось у него на глазах. Ублюдок схватил Карли.
 При мысли о том, что он сейчас с ней делает, Мэтта прошиб холодный пот.
 — Дерьмо, — сказал он. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо… — Это было больше похоже на молитву, чем на ругательство.
 Потом он взял себя в руки и посмотрел на Антонио.
 — Пусть перекроют все дороги, — хрипло сказал он. — Позвони в полицию штата. Мне нужны люди, нужны вертолеты, нужно инфракрасное оборудование. И собаки Билла Тайнена. Пусть Билл срочно привезет их к церкви. Скажи ему, что я буду там через десять минут.
 Потом он достал сотовый телефон и набрал номер Дженини-8.




 Глава 40


 — Эй, Карли… — почти ласково прошептал он, склонившись над ней. Карли растерянно заморгала, глядя на него снизу вверх. Она видела лишь туманное пятно. Карли тошнило, у нее кружилась голова. Где она?
 — Что случилось? — попыталась спросить она, но поняла, что не может произнести ни слова. Что-то мешало ей говорить, не давало открыть рот, не давало дышать.
 Карли повела головой из стороны в сторону. Щеку царапал дешевый нейлоновый коврик. Она, съежившись, лежала на коврике. То, что мешало ей говорить, осталось на месте. Она сумела просунуть язык между плотно сжатыми губами. Горьковатый липкий пластик. Клейкая лента. Эта мысль заставила ее широко открыть глаза. Лицо человека медленно прояснялось. Круглое, бледное, одутловатое, без особых примет.
 Голубые глаза. Светло-голубые. Без ресниц. Они смотрят на нее.
 Карли хотела закричать, но издала лишь сдавленный писк.
 Ослятник. И… и… Она знала его. Не слишком близко, только по имени. Но была испугана до такой степени, что не могла вспомнить это имя.
 — Я вижу, ты очнулась.
 Его голос был негромким, приятным, с безошибочно узнаваемым южным акцентом. От этого голоса по спине Карли побежали мурашки. Она забилась всем телом и почувствовала, что руки заломлены за спину, а запястья чем-то скреплены — видимо, той же липкой лентой. Лодыжки тоже были связаны. Руки затекли, как будто она на них спала. С ногами было немного лучше. Они хотя бы не болели.
 Человек нагнулся ниже, склонился над ней, и Карли поняла, что он стоит в дверях грузового пикапчика и что она лежит на полу между передком и пассажирским сиденьем, а он пытается вытащить ее наружу. Она отчаянно сопротивлялась, но это не помогло. Человек обхватил руками ее талию, поднял, вынес из машины, положил на землю, как мешок, и начал запирать дверь пикапа.
 На ее лицо, волосы и кожу падали крупные тяжелые капли. Шел дождь, теплый летний дождь. Вечер был темный, луна не светила, а она лежала в сырой низкой траве, запах которой щекотал ее ноздри. В траве валялись камешки, больно впивавшиеся ей в щеку и плечи. Она лежала в низкой траве рядом с гравийной дорожкой, пикап был белый, неподалеку стоял маленький домик — точнее, хижина из потемневшего дерева.
 До Карли дошло, что она еще не очнулась от действия хлороформа. У нее кружилась голова, мысли путались. Все тело налилось свинцом.
 И тут на нее накатила леденящая волна ужаса. Она попыталась сделать вдох, но легкие не слушались. Грудь сдавило.
 Она умрет. Он привез ее сюда, чтобы убить.
 Мужчина был крупным, грузным и сильным. Он склонился над ней, обхватил руками и попытался поднять.
 Он сделал бы это без труда, но Карли сопротивлялась изо всех своих сил. Ее сердце колотилось от страха, она задыхалась, отчаянно втягивая в себя воздух, однако корчилась, извивалась и отбивалась до тех пор, пока мужчина не чертыхнулся.
 Ослятник с чем-то повозился и снова положил на лицо Карли влажную тряпку. Она вновь ощутила тот сладкий запах, который много лет являлся ей в кошмарных снах. Это был запах страха, запах ужасного насильственного сна; а сегодня он был запахом смерти.
 Когда Карли снова пришла в себя, она лежала на его плече головой вниз. В висках стучала кровь. Придерживая ее за ноги, человек неторопливо спускался по лестнице. Судя по всему, это был подвал: серые цементные стены, единственная лампочка на потолке, темные тени в углах… Она чувствовала прикосновение его теплой мясистой руки к бедру, обтянутому тонкими колготками. Ее сексуальное красное платье, надетое в честь торжественного обеда, промокло от дождя, и Карли дрожала. Туфель на ней не было.
 Мэтт. Мэтт! Где же ты, Мэтт?
 Она дрожала от холода и страха. Сердце гулко било в ребра.
 — Ну, вот мы и пришли.
 Он добрался до конца лестницы, сделал еще несколько шагов и осторожно положил Карли на пол. Но почему? Он же собирается ее убить, так какая разница? Карли пыталась сопротивляться, но ее тошнило, голова кружилась. Хотелось только одного — закрыть глаза и уснуть. Тем более что борьба не имела смысла. Бежать было некуда.
 Она находилась полностью в его власти. А этот человек не знал, что такое жалость. Особенно по отношению к ней.
 Она умрет.
 Он собирался убить ее. Карли поняла это по его самодовольной улыбке.
 Худший кошмар Карли сбылся: Ослятник схватил ее. Она дрожала от ужаса и обливалась холодным потом.
 Пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи, я не хочу умирать!
 — Не знаю, что с тобой сделать, — сказал он, остановившись перед большим сундуком из белого металла, размером с две поставленных рядом стиральных машины. Он поднял крышку, и Карли поняла, что это морозильник.
 Она ощутила новый приступ ужаса. Казалось, кто-то провел по ее спине ледяным пальцем.
 — У меня есть выбор. — Он повернулся, подошел к ней, встал рядом, подбоченился и задумался. Карли смотрела на человека снизу вверх и понимала, что он играет с ней. На самом деле он уже все знал. Уже давно решил, как он будет ее убивать. Это случится скоро. Через несколько минут. Сейчас!
 Человек наклонился, и Карли увидела, что он держит в руке нож.
 Она широко раскрыла глаза, ничего не соображая от страха. Она уже чувствовала прикосновение этого ножа. Карли зажмурилась, когда он помахал ножом перед ее глазами, и вспомнила странную острую боль, которую ощутила в тот момент, когда холодный клинок вонзился в ее плоть.
 — Я мог бы перерезать тебе глотку. — Он слегка коснулся кончиком ножа чувствительного места под ухом, а затем медленно провел им по ее шее. Карли окаменела, закрыла глаза и затаила дыхание. Еще секунда, и она почувствует, как лезвие разрезает кожу…
 — Но это слишком хлопотно, — бодро продолжал он. — Потом придется делать уборку. Нет, пожалуй, второй способ лучше.
 Человек наклонился и поднял ее. Карли корчилась и извивалась, а он держал ее в объятиях, смотрел ей в лицо и улыбался.
 Потом он поднес ее к морозильнику и положил внутрь. На дне лежали пакеты с замороженными продуктами. Он были твердые, холодные и впивались ей в спину. Края морозильника были покрыты толстым слоем льда.
 От холода кожа Карли покрылась пупырышками.
 Потом человек выпрямился. Карли затаила дыхание, поняв, что именно он собирается сделать.
 — Ты маленькая, так что воздуха тебе хватит минут на сорок. Но я снизил температуру до нуля. Вопрос вот в чем: задохнешься ли ты или до того умрешь от холода? Будет интересно узнать ответ, правда?
 Карли испуганно всхлипнула, и этот звук заставил его широко улыбнуться. Потом он закрыл крышку. Карли осталась одна в ледяной темноте.




 Глава 41


 — Это она? — Мэтт обернулся и уставился на пассажира, сидевшего на заднем сиденье. — Я спрашиваю, это она?
 — Да, да… Мэтт, ради бога!
 Барт Линдси нервничал и дрожал, он явно был напуган. И поделом. Как только ветеринар признался, что хотя его брат последние двадцать лет прожил в Мейконе, расположенном в ста шестидесяти километрах отсюда, но сохранил за собой охотничью избушку, которой пользовался редко — если вообще пользовался, — Мэтт схватил его за шкирку и буквально впихнул в патрульную машину. Избушка стояла в густом сосновом лесу примерно в двадцати пяти километрах к западу от Бентона.
 Дженини-8 — подруга Марши Дженин Лемастер — назвала имя Ослятника сразу же, как только Мэтт позвонил ей: Хайрам Линдси, тот самый, которому двадцать два года назад принадлежала ветеринарная клиника, однажды в жарком августе ездил в детский приют графства лечить заболевшего осла.
 Сомнений не оставалось — Карли похитил Хайрам Линдси. С того момента, как они это выяснили, прошло около часа. Мэтта подгонял страх. А вдруг она уже мертва?
 Едва Антонио, сидевший за рулем, съехал с дороги, как Мэтт распахнул дверь машины и, не обращая внимания на дождь, опрометью бросился к избушке с пистолетом в руке. Внутри горел свет, пробивавшийся сквозь маленькое квадратное окошко. Рядом с избушкой стоял грузовой пикап — белый «Сильверадо». Капли дождя барабанили по его крыше.
 — Открывайте! Полиция! Линдси, я знаю, что ты здесь! Открой дверь, черт побери! — У Мэтта колотилось сердце, во рту было кисло от страха. Он лупил кулаком в хлипкую деревянную дверь. Тем временем позади остановились еще две патрульные машины, и из них выскочили его помощники, держа оружие наготове.
 Они подбежали и столпились за спиной шефа. Мэтт, которому надоело ждать, пнул проклятую дверь ногой.
 — Карли!
 Вот он, ублюдок! Попятился в заднюю комнату, как испуганный краб, и со страхом уставился на ворвавшегося в избушку Мзтта.
 — Что… что? — заикаясь, выдавил Хайрам. Его лицо побелело, глаза широко раскрылись.
 — Где она? Ну ты, подлый ублюдок, где она? Если ты причинил ей вред… — Мэтт схватил его за воротник, развернул и прижал к стене, облицованной пластиком. Линдси даже не пытался сопротивляться, только пыхтел и обливался потом. Мэтт сдавил пальцами шею Хайрама, а потом надел на него наручники. Помощники шерифа уже обыскивали помещение.
 — Карли!
 Тишина. Ответа не было.
 — Что это значит? Что вы делаете? — лепетал Линдси, но его никто не слушал.
 — Где Карли?
 Мэтт ударил ублюдка ребром ладони по голове, и тот отлетел к стене. Пусть потом обвиняет полицейских в жестоком обращении, плевать на это! Конверс задыхался от страха и неизвестности. Подлый ублюдок был здесь. А Карли нигде не было видно.
 Его начала колотить мелкая дрожь.
 — Я не знаю, о чем вы говорите. Какая Карли? Шериф, если вы кого-то ищете, то вы ошиблись.
 — Черта с два! — Мэтт едва дышал. Он слышал, что помощники прочесали весь дом, но никого не нашли. — Слушай, подонок, все кончено. Я знаю про Маршу, Сорайю и бедную маленькую Дженни. Я знаю про выигрыш в лотерею. Знаю, что Марша шантажировала тебя. Я знаю все, ты слышишь? Не знаю только одного — где Карли. Но ты мне расскажешь.
 — Я не знаю, о чем вы говорите.
 Мэтт чувствовал, видел страх Линдси, он даже чувствовал липкий запах его страха. Этот человек лгал. Он знал, где она. Он похитил ее. Боже, неужели уже слишком поздно? Неужели она мертва?
 — Мэтт, глянь сюда! — В дверь, висевшую на сломанных петлях и пропускавшую запах и шум дождя, вбежал Антонио. Мэтт обернулся и увидел его находку. У него чуть не остановилось сердце. Джонсон держал в руке нарядную красную туфлю Карли.
 — Где она? — прорычал Конверс, и его кулак с силой вонзился в спину Линдси. — Говори, подонок, где она?
 — Я не знаю, о чем вы говорите, — повторил Линдси на этот раз гораздо спокойнее.
 Внезапно Мэтт ощутил ледяное спокойствие. Он вынул из кобуры пистолет и прижал дуло к виску Линдси. А потом посмотрел ему в глаза.
 Краем глаза он заметил испуганное лицо Антонио. Майк, вышедший из дальней комнаты, застыл на месте.
 Никто из них даже не попытался вмешаться.
 — Ну, вот что, — сквозь зубы процедил Мэтт, у которого от ужаса перехватило горло. Он еще крепче прижал пистолет к виску Хайрама и сжал рукоятку так, что побелели костяшки пальцев. — Либо ты скажешь мне, где она, либо я вышибу тебе мозги. И сделаю это по счету «три». Один.
 — Я не знаю, о чем вы говорите. — Два.
 — Вы полицейский. Вы не посмеете. — Голос Линдси стал визгливым от страха.
 — Хочешь проверить? Тр…
 — Хайрам, если ты знаешь, где Карли, лучше скажи ему, — тихо сказал Барт. Мэтт почувствовал, как дрогнул и судорожно сглотнул Линдси.
 — Она в морозильнике. Внизу, — наконец пробормотал Хайрам и закрыл глаза.
 Мэтт убрал пистолет и толкнул ублюдка к Антонио.
 — Уведи его отсюда, — сказал он и бегом устремился в подвал.
 Когда Конверс добрался до морозильника, пот тек с него в три ручья. Помощники еще топали по лестнице, а он уже поднимал крышку.
 Он опустил взгляд и почувствовал, что горло сжимается от страха. Карли была здесь, связанная по рукам и ногам, съежившаяся в комок, со ртом, заклеенным липкой лентой. Белая как смерть и неподвижная. Ее нос и рот начинали покрываться инеем.
 Боже, неужели он опоздал?
 — Карли.
 Он вытащил ее оттуда и взял на руки. Подоспевший Майк сорвал с ее рта липкую ленту. Потом Мэтт положил Карли на пол и опустился на колени рядом с ней, собираясь делать искусственное дыхание.
 Она была холодной. Холодной и неподвижной.
 — Карли… — У него сорвался голос. Кто-то за спиной Мэтта вызывал по телефону «Скорую».
 А потом случилось чудо. Она зашевелилась. Грудь Карли поднялась, веки дрогнули, и она посмотрела на него. Одурманенная, ничего не соображающая, но живая.
 — Мэтт, — прошептала она еле слышно.
 Мэтт судорожно втянул в себя воздух и уронил голову на грудь, благодаря небо, которое услышало его мольбы. А потом сжал Карли в объятиях.




 Глава 42


 Двадцать четыре часа спустя Карли сидела на кровати в спальне Мэтта и с нетерпением ждала его возвращения с работы.
 Миновала полночь, Карли чувствовала себя сносно, хотя почти всю предыдущую ночь после извлечения из морозильника провела в отделении неотложной помощи, где ее лечили главным образом от шока. Пока она была в больнице, Хайрам Линдси рассказал брату, где искать Маршу, Сорайю и Дженни. Дженни была зарыта позади избушки. А Марша и Сорайя лежали в старом морозильнике, который стоял в подвале дома Карли.
 Страшнее всего было то, что Карли и Сандра жили над трупами и даже не догадывались об этом.
 Но она гнала от себя эти мысли. Нужно было сосредоточиться на положительных моментах. А положительным моментом было то, что чудовище, почти всю жизнь являвшееся ей в кошмарных снах, теперь сидело за решеткой. Она сделала открытие: избавление от страха — самая чудесная вещь на свете.
 Сейчас ей было тепло и уютно. На Карли была сексуальная короткая ночная рубашка, подходившая для ее планов на этот вечер куда больше, чем обычная пижама. На ее коленях лежала раскрытая книга, рядом громко и мерно мурлыкал Хьюго, на коврике у кровати спала Энни. Все было хорошо. А когда Мэтт наконец вернется с работы, будет еще лучше.
 Убийца был схвачен, дело закрыто, а нестерпимая жара наконец закончилась. Учитывая столь удачное стечение обстоятельств, шериф мог бы вернуться домой вовремя. Но нет. Он сказал, что у него есть еще несколько неотложных дел.
 Карли уже подумывала выключить свет и лечь спать, когда дверь спальни внезапно открылась и в комнату без предупреждения вошел Мэтт.
 Конверс был в полном облачении шерифа. С его иссиня-черных волос стекали капли дождя, а на губах играла слегка смущенная улыбка.
 В одной руке Мэтт держал огромный букет красных роз. А в другой — что-то еще. Карли слишком сосредоточилась на розах и не сумела определить, что это такое.
 Спальню заполнил аромат цветов.
 — Неужели ты принес мне розы? — ахнула Карли. Потом она задумалась и прищурила глаза. — Признавайся, что ты натворил.
 Он засмеялся, подошел к кровати и положил цветы на тумбочку. Карли наклонилась, вдохнула их запах и только тут заметила тонкую свечку, которую Мэтт положил рядом с букетом. Она широко раскрыла глаза и принялась следить за тем, как Мэтт достает из кармана зажигалку и щелкает ею. Он поднес огонек к фитилю и зажег свечу.
 У Карли заколотилось сердце.
 Мэтт следил за ней, улыбаясь уголком рта.
 — Мэтт… — начала она.
 Конверс забрал книгу, лежавшую у нее на коленях, отложил ее в сторону, поднял Хьюго и отправил его туда же, не обращая внимания на возмущенный взгляд кота. А затем взял ее за руки.
 — Встань, — сказал он.
 Карли, радуясь возможности продемонстрировать свою сногсшибательную ночную рубашку и отчаянно желая понять, что у него на уме, позволила Мэтту поднять себя.
 Мэтт, продолжавший держать ее за руки, опустился на одно колено.
 Романтичность момента портил слегка унылый взгляд Конверса. но Карли готова была с этим смириться. Пусть… Она ждала этого мгновения всю свою жизнь. Карли сделала глубокий вдох. Все было ясно. Ее пульс участился, дыхание прервалось, а колени слегка задрожали.
 — Свечи, цветы и преклоненное колено, — сказал Мэтт, и насмешливые искорки в его глазах сменились темным пламенем, от которого у Карли заныло внутри. — Все условия соблюдены. Я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
 Карли на время лишилась дара речи, потому что все ее мышцы внезапно превратились в студень. Она не сводила с него глаз.
 Мэтт, терпеливо ожидавший ответа, поднес ее левую руку к губам, поцеловал пальцы, затем повернул кисть и поцеловал ладонь с еще не успевшим зажить шрамом. От прикосновения его твердых теплых губ Карли пронзила дрожь.
 На этот раз Мэтт не лукавил. Она видела это по его глазам. Он предлагал ей вечные узы и делал это искренне.
 — Да, — срывающимся голосом промолвила она. — Да, да, да…
 Мэтт встал, она бросилась в его объятия, и потом еще очень долго никто из них не произнес ни слова.
 Когда они наконец снова смогли разговаривать, Мэтт включил ночник и вылез из кровати.
 — Что ты делаешь? — с любопытством спросила Карли, увидев, что он поднял брюки, валявшиеся на полу.
 — Я совсем забыл, — ответил он, порылся в кармане, достал оттуда маленькую черную коробочку и протянул ей. — У меня еще кое-что есть для тебя.
 Карли уставилась на коробочку во все глаза.
 Она знала, что это такое: футляр для драгоценностей.
 Когда Карли открыла коробочку, ее глаза стали еще больше.
 — О боже, — сказала она, глядя то на кольцо, то на Мэтта. — Какое огромное… Какое красивое… Мэтт…
 — Гм-м? — Он взял коробочку, вынул из нее кольцо и надел его на палец Карли.
 — Я люблю тебя. — У нее сорвался голос.
 — И я люблю тебя тоже, — ответил он, снова забираясь в постель.
 Около двух часов ночи Мэтт проснулся от какого-то звука, донесшегося из коридора. Звука шагов. Шагов, которые не принадлежали ни одной из трех сестер. Их походку он хорошо изучил за долгие годы.
 — Что случилось? — сонным голосом спросила Карли, когда он встал с кровати.
 — Тс-с… — ответил Мэтт и потянулся за брюками. — В доме кто-то есть.
 Одевшись, Конверс неслышно подошел к двери, слегка приоткрыл ее, выглянул наружу и убедился, что был прав. По коридору крался какой-то мужчина.
 — Стой, ни с места, — приказал Мэтт и включил свет.
 Мужчина стремительно обернулся, и Мэтт узнал Майка. На его помощнике не было ничего, кроме спортивных трусов.
 Лицо Толера было таким виноватым и таким встревоженным, что Мэтт все мгновенно понял.
 — Какого черта ты делаешь здесь в таком виде? — негромко, но грозно спросил он. — Да еще в такой час?
 — Я… я… — заикаясь, пробормотал Майк.
 Карли прижалась к спине Мэтта и вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит. И тут открылась дверь спальни Эрин. Девушка выглянула наружу, а затем вышла в коридор. На ней была коротенькая ночная рубашка.
 — Он пришел в гости, — сказала Эрин и взяла Майка за руку. Лицо Майка при этом приобрело еще более смущенное выражение, хотя казалось, что это попросту невозможно.
 — Черта с два! — Должно быть, Мэтт сказал это громче, чем собирался, потому что через минуту открылась дверь второй спальни и в коридор выглянула Дани, а за ней — Лисса. Широко раскрытые глаза, которыми они смотрели то на брата, то на Майка, говорили, что сестры оценили ситуацию так же, как и он сам.
 — Не надо сердиться, Мэтт, — хрипло сказала Эрин, не выпуская руки Майка. Мэтт знал, о чем она говорит. Если бы он сердился на Эрин, она бы и ухом не повела. Ее слова означали «не надо сердиться на Майка».
 — Ты что, забыла, что завтра выходишь замуж? —
 Мэтт не мог справиться с собой. Его тон напоминал глухое рычание. — Причем не за него!
 Он бросил на Майка испепеляющий взгляд.
 — Ну, — виновато пробормотала Эрин, — раз уж так вышло…
 — О боже! У Карли кольцо на пальце! — воскликнула Лисса, стоявшая к Карли ближе всех и увидевшая свет, отразившийся от бриллианта, который Мэтт преподнес своей невесте два часа назад. — Мэтт, неужели ты сделал ей предложение?
 — Да, сделал, но…
 Сестры не обратили на его слова никакого внимания. Впрочем, как и на самого Мэтта. Они бросились к Карли, окружили ее, что-то хором завопили, подняли руку с кольцом вверх и начали выгибать ее и так, и этак.
 Мэтт смерил Майка еще одним взглядом, означавшим «готовься к смерти», и сосредоточился на хаосе, творившемся за его спиной.
 — «Раз уж так вышло»? Что ты хочешь этим сказать? — спросил он Эрин подобающим случаю зловещим тоном.
 Вид у Эрин был виноватый.
 — Я раздумала выходить замуж за Коллина.
 — Ты что, шутишь?
 Майк возликовал. Мэтт краем глаза увидел выражение его лица и грозно обернулся.
 Эрин собрала остатки сил и заставила себя обворожительно улыбнуться брату.
 — Мэтт, мне действительно очень жаль. Я знаю, что эта несчастная свадьба стоила тебе целого состояние, что задаток нам никто не вернет и что тебе будет очень неловко сообщать всем об отмене венчания, но…
 — Что?! — завопил Мэтт.
 — Но ты же не хочешь, чтобы я вышла замуж за человека, которого не люблю, правда?
 Эти слова достигли своей цели.
 — Нет, — подумав, кисло ответил он. — Не хочу.
 Лисса посмотрела на него с участием и вдруг широко открыла глаза.
 — Мэтт, — вполголоса сказала она, — мне в голову пришла отличная мысль. Зачем отменять свадьбу, если можно просто заменить пару? Вы с Карли можете обвенчаться завтра… точнее, сегодня. Какая вам разница?
 — Что?! — Мэтт не верил своим ушам. Женщины тут же затрещали как сороки и начали строить планы. На него они просто больше не обращали внимания. Невероятно… Неужели он обречен всю жизнь провести в окружении этих несносных созданий, сводивших его с ума? ,
 — Что ты об этом думаешь? — наконец нерешительно спросила его Карли. Взгляд Мэтта смягчился. Ради нее он был готов на все. В любое время и в любом месте. Где и когда угодно. Он так и сказал, и все неожиданно, разумеется, за исключением Майка, который еще не успел прийти в себя от такого невероятного поворота событий, громко завопили от радости.
 Наблюдая за четырьмя девицами, которые, нагнувшись друг к другу, принялись воодушевленно обсуждать его свободу, Мэтт ясно осознал, что все его надежды на освобождение были призрачными. Он никогда не сможет избавиться от этих настырных, назойливых, упрямых созданий, как ни один дворовый пес не может избавиться от блох.
 Но, как ни странно, ему это начинало нравиться. Причем до такой степени, что всего несколько часов спустя он почти добровольно обвенчался с одной из этих несносных, но таких желанных созданий.


The End