Аннотация: В очередной раз выслушав от хозяина фирмы порцию оскорблений, «офисная мышка» Ангелина решает: с нее хватит! Девушка покидает контору, из чувства мести прихватив секретную базу данных. Кто же знал, что дерзкий поступок вызовет такие последствия? Теперь от нее отвернулся даже жених! Выход один — исчезнуть. И городская красотка сбегает… в деревню, где находится ее «наследство», небольшой дом. Ангелина не знает двух вещей — за ней по пятам гонятся люди шефа, зато впереди ждет самая удивительная встреча в ее жизни!.. --------------------------------------------- Валентина СЕДЛОВА ПАСТОРАЛЬ С ГОРОДСКИМИ МОТИВАМИ С признательностью Егору Фомину, вместе с которым за бутылкой «Vana Tallinn» и была придумана эта история * * * Гелька стояла перед Захарычем, чувствуя, как от гнева приливает кровь к щекам и они начинают полыхать огнем. Сердце стучало в груди загнанным зверьком, но Гелька твердо решила: на этот раз — все! Больше она на попятный не пойдет, сколько можно?! Или шеф принимает ее условия, или пусть пеняет на себя. Где это видано, чтобы специалист ее уровня, занимающий пост финансового директора весьма немаленькой даже по столичным меркам экспедиционной конторы, тратила девяносто процентов рабочего времени на невыполнение своих основных обязанностей, на восстановление первичной документации, которую непонятно как теряют раздолбаи-водители?! Накладные на груз, путевки, командировочные листы, доверенности — все это поставлялось в бухгалтерию совершенно хаотически, да еще и с приличным опозданием. Конец любого отчетного периода знаменовался для Гельки задержками на работе до часу-двух ночи, когда она, прокляв все на свете, разными почерками и разными ручками заполняла ворох бланков, без которых нечего было и думать о прохождении мало-мальской проверки со стороны налоговиков. И добро бы этим занимались бухгалтера нижнего уровня, но нет же! Иван Захарович в приказном порядке велел ей лично вести всю документацию по грузоперевозкам и ни в коем случае не спихивать эту работу на кого-то еще. Да еще и намекнул, скотина, что за те деньги, которые он ей отваливает, она не то что документацию восстанавливать — на столе плясать будет, если потребуется. Собственно, вот эта самая фраза про танцы на столе Гельку и добила. Да за кого ее тут держат?! Даже простые водилы-работяги к ней, как к девочке на побегушках, относятся, а уж про Захарыча и его зама и говорить нечего. И на планерки ее не приглашают, хотя, по идее, должны бы. А сколько издевательств она вытерпела от партнеров Захарыча по бизнесу! Почему-то все как один считают, что своего высокого положения в фирме она достигла исключительно через постель Захарыча. А это совершенно не так! Как мужчина шеф ей глубоко антипатичен, а уж использовать свое тело в качестве разменной монеты… брр! Она не проститутка и не содержанка! Между прочим, у нее были самые высокие оценки на всем курсе! Да перед ней столько дорог открывалось, что только держись! И чего она только ухватилась за эту дурацкую экспедиционную контору? Проработав здесь два года, Гелька ощутимо поправила свое финансовое положение… и расшатала нервную систему. В первый год ей даже в отпуск сходить не удалось, пахала как вол и по выходным, и по праздникам. Конечно же ни о какой личной жизни и речи не было: доползти бы до дома и упасть в кровать, вот и все желания. А потом Гелька встретила Германа, аудитора одной довольно известной консалтинговой компании. Как оказалось, у них с Германом много общего, даже вуз один и тот же заканчивали, только в разные годы. Оба трудоголики, оба ненавидят свою работу — и не предпринимают никаких шагов, чтобы что-то изменить в собственной жизни. А зачем? Лучше, чем есть, все равно ничего не отыщешь. А раз так, надо стиснуть зубы и терпеть. Но сегодня терпение Гельки подошло к концу. — Вконец обнаглела, соплюха! — Расслабив туго затянутый галстук, шеф смерил Гельку презрительным взглядом. — Запомни: ты — сявка мелкая, и место твое там, где я тебе укажу! Рыпаться вздумала? Да ты хоть понимаешь, на кого пасть раззявила, мокрощелка?! От ярости у Гельки перед глазами все поплыло. То, что шеф частенько использует в своей речи ненормативную лексику, а попросту говоря, смачно матерится, для нее новостью не было. Но оскорблять ее Захарыч не имел права! Да никакие деньги не стоят этих ежедневных унижений! Она лишится своего поста финансового директора?! И наплевать! Будто других компаний мало! Ее в любой фирме с распростертыми объятиями возьмут! Она свободно владеет двумя иностранными языками, у нее за плечами престижное образование и стаж работы на руководящей должности. Все, решено: к черту Захарыча, к черту контору! Думает, что он ее облагодетельствовал и она теперь ему в ножки кланяться должна? Перебьется, старый хрыч! Развернувшись, Гелька выскочила от Захарыча, напоследок так припечатав дверь, что сверху упал небольшой кусок штукатурки. Пулей пронеслась по офису, вызвав недоуменные взгляды коллег, и влетела в свой кабинет. Отдышалась, прикидывая, что ей надо отсюда забрать. Ну, во-первых, трудовую книжку, благо, что с царящим в конторе хаосом нормального кадрового учета не ведется. Даже запись о приеме на работу ей пришлось самой себе писать. Остается только шлепнуть печать, чтоб потом сделать отметку об увольнении по собственному желанию, и все. Во-вторых, фотографию со стола. Там они со Светкой, лучшей и единственной подружкой, стоят загорелые на пляже и хохочут прямо в объектив. Достать из ящика запас тампонов на черный, то есть на красный день. Нечего мужикам, которые будут наводить тут свои порядки, отпускать скабрезности при виде ее средств гигиены. Ежедневник, парадные туфли на высоких каблуках, запасные колготки, щетка для одежды… Сумочка Ангелины быстро распухала по мере того, как хозяйка заталкивала в нее все новые и новые предметы. Когда Гелька, изрядно помучившись, запихала-таки туда же розового лохматого уродца, доселе восседавшего справа от монитора, сумочка обрела очертания напоминающие беременного бегемота. Ну, вот и все! Посидеть на дорожку, да сматываться подобру-поздорову… Хотя… Просто уйти отсюда после того, как ее буквально с грязью смешали? Вот уж дудки! Мстительно ухмыльнувшись, Гелька подключила к компьютеру флэшку от фотоаппарата и перекачала на нее клиентскую базу данных. А потом запустила процесс форматирования жесткого диска. Подтвердив запрос на уничтожение информации, она с чувством глубокого удовлетворения посмотрела, как побежали по экрану цифры: 1 %, 2 %… Теперь действительно все! Пускай попляшут без нее! Может быть, хоть тогда поймут, какого ценного специалиста обидели! Домой ехать не хотелось. Гельке настоятельно требовалось сию же минуту излить душу близкому человеку, и она, выйдя на улицу, набрала номер Германа: — Алло? Привет, это я! — Здравствуй! — Голос Германа, как всегда, был ровен. Иногда Гельке казалось, что в его интонациях ровным счетом ничего не изменится даже от известия о начале Третьей мировой войны. — Слушай, я с работы ушла! — Что, удалось пораньше смыться? Никак начальство в командировку свалило? — Да нет же, ты не понял! Я насовсем ушла и больше не вернусь! Даже трудовую книжку забрала, вот! — А ты не поторопилась? Может, еще не поздно отыграть назад? — В голосе Германа прорезалось беспокойство. — Гера, ты что?! — изумилась Гелька. — Меня обхамили и разве что в проститутки не записали! А ты говоришь «назад»! — Скоропалительные решения, как показывает практика, не самый лучший вариант. Ты же сама признавала, что работа у тебя хотя и тяжелая, зато прибыльная. Где ты вторую такую найдешь? — Вот уж точно — нигде! — нервно хихикнула Гелька. — Чтоб я еще хоть раз в жизни согласилась на повторение этого кошмара — ни за что! — Геля, учти — я не смогу устроить тебя в свою фирму. Во-первых, тебе придется пройти дополнительное обучение, прежде чем… — А с чего ты взял, что я прошу тебя о трудоустройстве? — оскорбилась Гелька. — Думаешь, без твоей драгоценной помощи я уже и шагу ступить не могу? Если хочешь знать, новая работа — последнее, что меня сейчас беспокоит. В конце концов, я смертельно устала и хочу отдохнуть! Валяться на диване кверху пятками, смотреть телевизор в компании любимого человека и жрать клубничный торт! — Геля, извини, но сегодня вечером у нас ничего не выйдет. — Голос Германа вновь звучал ровно, чуть гипнотически, отчего Гельку клонило в сон. — У меня небольшой аврал, так что раньше десяти я от компьютера не оторвусь. Этот разговор начинал всерьез бесить Гельку. У нее складывалось впечатление, будто они с Германом говорят на разных языках и о разных вещах. Все, что ей сейчас требовалось, — простое человеческое участие, а не нудные размышления на тему, как важно ценить своего работодателя, даже мерзкого и хренового, если он исправно платит тебе в полновесной болотной валюте. — Что ж, не смею больше отвлекать твою занятую персону от сверхважных дел, — ехидно парировала Гелька, — Не трудись выкраивать для меня время в своем плотно забитом графике, не стоит. Я уже большая девочка и вполне могу справиться со всем сама. Извини, что отняла у тебя драгоценное время! Бай-бай! Ангелина полностью отключила мобильник, чтобы никто с прежней работы ее не беспокоил, затем, чертыхаясь, выудила из сумочки ключи от машины, открыла дверь и плюхнулась на водительское сиденье своего любимого крошки «матиза». Вырулив со стоянки, она медленно поехала в сторону дома, мысленно прокручивая про себя все реплики Германа. Нет, ну каков гусь! Можно подумать, она каждый день бросает работу! Хоть бы посочувствовал, зараза! И ведь не передать, как обидно! Даже ругань с шефом отошла на второй план. Черт, и как назло до смерти не хочется сейчас оставаться одной. Куда же поехать?.. И тут Гельку осенило. Что же она так тупит, у нее ведь есть Светка! Наплевав на все правила дорожного движения вместе взятые, Гелька, развернувшись прямо через две сплошные линии, отправилась к подруге. Говоря по правде, Светка не отличалась ни особенным умом, ни какими-то иными качествами. Зато она обладала самым главным в глазах Гельки достоинством: Светка была первоклассным слушателем. С какой бы проблемой ни пожаловала к ней Ангелина, Светка всегда находила, чем утешить расстроенную подругу. Она не могла дать совета по бизнесу, совершенно не разбиралась в тонкостях бухучета, зато была по-житейски мудра и незлобива. Кроме того, назвать Светку завистливой язык бы не повернулся. Это для Гельки, от которой отвернулись практически все старые знакомые, когда ее достаток стремительно пошел в гору, очень и очень много значило. Кое-кто еще и шипел вслед: мол, тут на кусок хлеба не всегда хватает, а эта пигалица нарядами от кутюр хвалится, да на новенькой иномарке рассекает. Обидно? Еще как! Светка же всегда искренне радовалась успехам подруги, и сколько Гелька ни прислушивалась к восторгам в собственный адрес, так и не смогла уловить хоть одной завистливой или злобной нотки. Чем Светка зарабатывала себе на жизнь и зарабатывала ли вообще, Гелька не знала. Вернее, догадывалась, но предпочитала эту тему в разговорах не поднимать. Светка, закончив кое-как институт и получив на руки пестрящий тройками диплом, даже не стала задумываться о карьере. Уже со второго курса она заделалась содержанкой какого-то бизнесмена средней руки. Потом тот сдал ее своему приятелю как переходящее красное знамя. И понеслось. Сколько «папиков» сменилось у Светки за прошедшие годы, не знал никто, даже Гелька. Свою личную жизнь Светка не афишировала. Если Ангелина собиралась навестить подругу в тот самый момент, когда у той гостил ее покровитель, Светка извинялась и мягко, но непреклонно просила перенести встречу. Не сказать, чтоб Гельке нравилось, как живет Светка, но подруга не лезла в ее собственную жизнь, и она считала себя обязанной отвечать тем же. В конце концов, мало ли какие у человека могут быть недостатки? Ну не дал Бог Светке мозгов, зато дал тело красивое и мордашку смазливую. Да и характер не стервозный. Что еще надо для идеальной содержанки? Завидев Гельку, Светка радостно заверещала и утащила за собой в большую комнату. Понятно, папик в это время суток еще бизнесом занят, не до любовницы ему. Вот Светке и скучно без человеческого общения. Усевшись с ногами на диван. Гелька принялась рассказывать о том, как ушла с работы. Светка в нужные моменты охала, всплескивала руками, а один раз даже схватилась за сердце — это тогда, когда Гелька поведала ей о том, как побагровел шеф, когда она потребовала от него прекратить это безобразие с первичкой и навести порядок с кадрами. — Слушай, а тебе не страшно? — спросила Светка Гельку, когда та закончила свой эмоциональный, но довольно короткий рассказ. — С чего бы это? — Ну, Захарыч — мужик крутой. Мало ли чего ему в голову взбредет? Не боишься, что он тебя на работу силой вернет? — Ха, можно подумать, на дворе средневековье и у нас по-прежнему крепостное право действует! Да видела я Захарыча во всех видах и ракурсах! Пошел бы он к черту! — Но все равно: а вдруг? Ты же сама рассказывала, как он прямо при тебе отправил команду на дом к какому-то из ваших водителей… Гелька помрачнела. В словах Светки была своя сермяжная правда. Ту историю она до сих пор не могла без содрогания вспоминать. Васильич — неплохой, в общем-то, мужик, хотя и любитель хорошенько поддать, в один прекрасный день не вышел на работу. Проспал по причине безудержной пьянки накануне. Как назло, заменить в тот момент его просто физически было некем: все остальные водители отправились в свои рейсы, а напарник Васильича лежал в больнице с приступом язвы. Когда через сорок минут Васильича привезли на работу, к Гелькйному горлу подступила тошнота. Лицо мужика напоминало собой отбивную, а стоять на ногах он мог, только схватившись за стену. И это простой водитель! А что уж говорить о ней, финансовом директоре! Особенно с учетом того, что она не далее как час назад грохнула базу данных по клиентам конторы и график грузоперевозок… И ведь ни одной копии не осталось! — Дело пахнет керосином, — буркнула себе под нос Гелька и крепко задумалась. — Из своей квартиры мне надо смыться, и как можно быстрее. — Может, куда-нибудь на курорт махнешь? — участливо предложила ей Светка. — Могу и не успеть. Пока путевку куплю, пока то да се… Слушай, а если я у тебя пару-тройку дней поживу? — Гелечка, милая, я бы с удовольствием тебя приняла, но… — Ладно, можешь не продолжать. Понимаю. Что ж, видимо, придется воспользоваться гостеприимством Германа, нравится это ему или нет. — Ты с ним поссорилась? — осторожно поинтересовалась Светка. — Да не то чтобы поссорилась, — сморщилась Гелька. — Просто не люблю, когда передо мной корчат невесть что. Он, типа, весь такой занятой, что ему даже с любимой девушкой встретиться некогда. — Слушай, а может, он того? Ну, я имею в виду импотент? — Тьфу на тебя! — фыркнула Гелька. — Могу тебя заверить, с этим делом у него полный порядок! Ну, разве что… — Что, быстро кончает? Или пренебрегает прелюдией? Или… — Он скучный и однообразный, только и всего! — расхохоталась Гелька, прервав поток Светкиных догадок. — Зато надежный! В позе миссионера гарантированно укладывается в пятиминутный норматив. — Ой, но это же мало! — огорчилась Светка. — Нормально! Я тоже, знаешь ли, к подвигам на ниве секса не готова — ни морально, ни физически. Так что Герман для меня — самое то! — Ну, тебе виднее, — дипломатично ответила Светка, закрыв тем самым скользкую тему. Еще с пару часов девушки, попивая чай с бутербродами, обсуждали очередной сериал. Как выяснилось, Гелька пропустила несколько серий, и Светка охотно пересказала подруге их содержание. Около шести вечера Светка стала нервничать и поглядывать на часы, что не ускользнуло от Гелькиного внимания. Все ясно: с минуты на минуту может папик пожаловать, вот и волнуется, бедолага. Чтобы не смущать подругу и не портить с ней отношения, Гелька сообщила, что ей пора ехать, и, выслушав обязательные по такому случаю Светкины призывы держать хвост пистолетом, отправилась восвояси. В последний момент, вспомнив, что отключила мобильник, она оставила Светке для связи телефон Германа. Та аккуратно спрятала бумажку с номером в карман джинсов, а потом долго стояла на пороге и махала вслед Гельке. Выруливая от дома Светки, Гелька размышляла, как ей лучше поступить. Во сколько там Герман собирался заканчивать работу? В десять? Вот и отлично! Ей как раз хватит времени, чтобы собрать чемодан с самым необходимым. А то кто знает, сколько ей придется проторчать у любовника? Может быть, день-два, а может быть, и всю неделю. Дома ей с завтрашнего дня появляться не стоит, тут Светка, безусловно, права. Мало ли что придет в голову взбешенному Захарычу? Она даже милицию вызвать не успеет, как его мордовороты вынесут ей дверь и наваляют по первое число. А лечить переломанные руки-ноги нет никакого желания, равно как и получать пенсию по инвалидности. Мда, вляпалась по первое число, вот как это называется! Может, не стоило стирать клиентскую базу? Хотя соблазн был так велик… В конце концов, подобные вещи не должны храниться в памяти одного-единственного компьютера, это сейчас даже дошкольники знают. А все Захарыч с его кретинской паранойей: «Это секретная информация, и я не желаю, чтобы кто-то кроме тебя, меня или моего личного помощника имел к ней доступ!» Да было бы там действительно что-то этакое секретное! А то всего-навсего адреса и реквизиты фирм-контрагентов да сводный график грузопоставок по ним, только и всего! Она и копию для себя сделала только на тот случай, если вдруг по глупости или по счастью устроится в какую-нибудь другую экспедиционную контору. Спросит ее новое начальство: «А есть ли у тебя собственная клиентская сеть?» И она тут же с готовностью кивнет, после чего уведет за собой клиентуру Захарыча. Нет, она все сделала правильно! Тут двух мнений нет и быть не может! Сборы вещей заняли у Гельки почти три с половиной часа. Как она ни старалась, одним чемоданом дело не ограничилось, пришлось доставать с антресолей еще два чемодана помельче. Шмотки, обувь, косметика, любимый розовый уродец с рабочего стола, несколько книжек, чтоб было чем занять себя в свободное время, — оказалось, все это занимает столько места! За два приема Гелька выволокла чемоданы на улицу и забросила их в «матиз». После чего отправилась к Герману, мстительно решив обойтись без предварительного звонка. В конце концов, назвался любимым человеком — так будь добр соответствовать этому гордому званию. А то, как тащить ее на скучнейший обед к ненаглядной мамочке, это он мигом! А как реально помочь в трудной ситуации, так сам, видишь ли, по уши занят и от компьютера оторваться не может! Брехло! Как Гелька и ожидала, вопреки своему заявлению о том, что раньше десяти он с работы не двинется, Герман уже был дома. Когда он узрел ее у себя на пороге с чемоданами, его лицо вытянулось и скривилось, будто он только что попробовал незрелое яблоко. — Ты чего это,? — спросил Герман Гельку, когда к нему, наконец, вернулся дар речи. — Поживу у тебя несколько дней. Ты не возражаешь? — Но… у тебя же есть, где жить! Мы так не договаривались! Я еще не готов!.. Я слишком занят на работе! Черт побери, да я пашу как вол и устаю соответственно! Мне просто физически необходимо побыть в одиночестве после таких нагрузок! Разве я хоть раз говорил тебе, что уже готов к совместной жизни? Я считал тебя разумной, Ангелина, и надеялся, что, когда придет время, мы будем принимать такое решение совместно… — Слушай, это ненадолго. Мне просто надо где-то перекантоваться ближайшую недельку. Дома мне показываться нельзя. Бывший шеф знает мой адрес, и наверняка он или его подручные будут мне докучать. А кроме тебя, мне и пойти не к кому! — Вот, значит, как?! — Герман поджал губы и демонстративно сложил руки на груди. — А обо мне ты подумала, когда решила сюда припереться? — Можешь постелить мне на кухне, не обижусь! — глядя ему в глаза, процедила Гелька, у которой уже все клокотало внутри от такого неласкового приема. — Буду сидеть тихо, как мышка, и даже не собираюсь претендовать на телевизор! — Да при чем здесь это?! Твой шеф запросто вычислит, куда ты могла исчезнуть, а я не хочу, чтобы ко мне в квартиру ломились благодаря тебе всякие сомнительные личности! — Ну скажи на милость, откуда моему шефу знать твой адрес? Я его никуда не записывала. Да на работе даже не знают, что у меня есть ты! Или думаешь, я свою личную жизнь с каждым встречным и поперечным обсуждаю? Делать мне больше нечего! — И все равно, это слишком опасно! — Герман принялся нервно щелкать костяшками пальцев, отчего Гельке тут же захотелось его прибить. — На одну ночь я, так и быть, тебя приючу, но завтра же ты должна найти себе другое жилье. Похоже, ты не представляешь, как подставила меня, приехав сюда в такой ситуации! А если за тобой следили? По-моему, у тебя от страха мыслительный аппарат заклинило, — язвительно заметила Гелька. — Я всего-навсего финансовый директор заштатной экспедиторской конторы. Ты же сам мне постоянно твердил об этом! Так с какой стати устраивать за мной полномасштабную охоту? Западных боевиков насмотрелся?! — Глупая самонадеянная девчонка! — простонал Герман, схватившись за голову, и Гелька с удивлением констатировала, что его, оказывается, все-таки можно вывести из вечно дремотного и спокойного состояния. — Ты даже не представляешь, чем рискуешь! Надеюсь, ты хотя бы какой-нибудь пакости своим работодателям напоследок не устроила? — Вот еще! — непринужденно соврала Гелька. — Делать мне больше нечего, как пакостить этим уродам! Да они и так без меня мигом в трубу вылетят! Герман с ненавистью поглядел на Гельку: — Все, нет моих сил больше это терпеть! Чтоб завтра же к восьми утра и духу твоего здесь не было! Смерив подругу уничижительным взглядом, он вышел из коридора в комнату, оставив Гельку наедине с чемоданами. Так хреново она себя давно не чувствовала. Что же это получается: ее парень на самом деле всего лишь самовлюбленный трус? За весь день он ни разу не осведомился, каково ей сейчас приходится, не нужна ли помощь. Даже чашки чая не предложил! Испугался невесть чего, навоображал себе всяких ужасов и теперь гонит ее прочь. Спасибо, хоть переночевать пустил! Да и то уже наверняка об этом жалеет. Гелька чертыхнулась и отправилась в кухню. Мда, что такое «не везет» и как с этим бороться… Потерять за один день и работу, и любимого мужчину — это все-таки перебор, как ни крути. И набившая оскомину поговорка насчет того, что друг познается в беде, — нисколько не утешает. Ну вот, пришла та самая беда, и Герман тут же свалил в кусты. А она-то, глупая, столько всего нафантазировала! Даже то, какая у них будет свадьба! Уже каталоги свадебных платьев втихаря просматривала. Ну, нет, за такого замуж идти — себя не уважать! Сегодня они видятся в последний раз, и точка! Было воспрявшая духом Гелька вновь понурилась. Хм, а проблема-то все равно остается. Куда ей утром податься? Вернуться к себе домой? Ага, и угодить точнехонько в объятия ребят Захарыча — тех самых, что он за Васильичем посылал. Снова сунуться к Светке? А ну как ее папик на работу не поедет? Может такое быть? Да запросто! И даже если поедет, все равно вечером придется снова думать, куда деваться? Домой-то ей теперь при любом раскладе ехать нельзя: Захарыч он такой, если что-то ему в башку втемяшится, преспокойно может у нее во дворе засаду устроить. Чем дольше Гелька обо всем этом думала, тем мрачнее становилось у нее на душе. Безвыходная ситуация, как ни крути. Нет, в принципе, можно просто сбежать из Москвы: сесть в машину и ехать по какому-нибудь шоссе куда глаза глядят. Добраться до первого попавшегося провинциального городка, поселиться в гостинице и несколько недель прожить там тише воды, ниже травы, соревнуясь сама с собой в точности тапкометания по тараканам. Брр, даже представить себе такое противно. Кроме того, наверняка начнутся расспросы со стороны постояльцев, что да почему. Или какие-нибудь кретины приставать начнут, как только поймут, что перед ними одинокая женщина, путешествующая безо всяких попутчиков, сиречь защитников. Нет, выход конечно же есть: пару дней в одной гостинице потусоваться, потом прыгнуть в машину и уехать в другой городок, там еще пару-тройку дней провести и так далее. Только вот назвать такое времяпрепровождение приятным язык не повернется. А ей после пережитого сегодня двойного стресса стоило бы как следует отдохнуть. Ведь не будет же она от Захарыча всю жизнь бегать? Не будет! Рано или поздно придется вернуться в Москву и заняться поисками работы — ну и новой квартиры, разумеется. Что хорошего в этой ситуации, так это то, что жилье у нее съемное. Не жалко и переехать, лишь бы все ниточки между собой и Захарычем порвать. Но что же ей делать сейчас, в ближайшие сутки-двое?! И тут Гельку озарило. Ну точно, как она могла про это забыть? У нее же после покойного деда остался дом в деревне! Ее еще в прошлом году туда звали на наследство поглядеть, да все недосуг было съездить. Вот и отлично! До деревеньки этой путь неблизкий, вряд ли кому-то так интересна ее особа, чтоб тащиться, за ней в такую глухомань. Опять же: не отравленный выхлопами воздух, грибы-ягоды, экологически чистая пища, и прочее, и прочее. Ежевечерние разговоры с пейзанами на завалинке под бухтение самовара, разгуливающие по двору миленькие цыплята-ягнята — будет что вспомнить по возвращении в Москву! Да и чем не курорт? Опять же, сплошная экономия, поскольку дом теперь в ее собственности, не надо на гостиницы тратиться! Тогда чего она ждет? Вещи собраны, машина у подъезда, у Германа ее ничто не держит. Посидеть, как водится, на дорожку и айда! Ночная дорога ей не страшна, наоборот хорошо, что водителей мало, ехать будет легче. А то как увидят, что женщина за рулем, и ну давай хамить со страшной силой! Подрезают, на обочину спихивают, а то и жесты неприличные из окна показывают. Можно подумать, сами ездить умеют, шумахеры, блин! Поворотники включать им, видишь ли, религия не позволяет, поэтому из ряда в ряд перестраиваются совершенно как попало! Догадайся, мол, сама, с какой стороны под тебя очередной ненормальный бросится! Именно по этой причине она не стала вешать на заднее стекло знак-туфельку. Вот еще! Все равно как табличку себе на грудь пришпилить с надписью «бейте меня, кому не лень». — Ты куда? — догнал ее Герман, когда Гелька уже собиралась покинуть его негостеприимную квартиру. — Уезжаю. Разве не видишь? — пожала она плечами. — Но на дворе уже ночь! — Спасибо, я в курсе. — Если ты делаешь это только для того, чтобы уязвить меня, то не стоит! Я же разрешил тебе остаться! — Ага, только до утра! Спасибо тебе огромное, век твою доброту не забуду! Может, еще в ножки тебе поклониться? — Перестань паясничать, тебе это совершенно не к лицу! — А чего это вдруг тебя мое лицо волнует? Тебе же, кажется, наплевать на меня? Пока у меня все было в порядке, я тебя устраивала. А как только случилось нечто за рамки вон выходящее, тут же встал в позу! — Ты меня неверно поняла, Ангелина! Просто я боюсь за тебя! И пытаюсь сообразить, как наилучшим образом выйти из той ситуации, в которую ты вляпалась. И хватит дуться на меня! Если я ненароком тебя обидел — прости! А теперь разувайся, и пойдем спать, я уже постелил кровать. — Извини, но мне пора, — попыталась отбиться от навязчивого внимания Гелька, но не тут-то было! — Ты несешь чушь! — безапелляционно заявил ей Герман. — Еще десять минут назад ты никуда не торопилась, и никаких планов у тебя не было, кроме как поселиться у меня на неопределенный срок. За эти десять минут ты никому не звонила, ни с кем не договаривалась, из чего я делаю вывод, что ты собираешься совершить какой-то необдуманный поступок. И моя задача — не допустить этого! — Ошибаешься! За эти пресловутые десять минут я вспомнила, что у меня есть, где жить! — И где же? — озадаченно потер лоб Герман. — Далеко отсюда. Захарыч меня там с собаками не найдет, даже если ему сильно приспичит! — Да где же?! — разве что не прикрикнул на нее Герман. — В Заречье! — Что это такое? — Деревня, в которой меня дожидается дедовский дом. — И в какой стороне находится это твое Заречье? — На Брянщине. — А поточнее нельзя? — Зачем это тебе? — с подозрением осведомилась Гелька. — Ну, у меня через неделю отпуск, и, вполне вероятно, я смогу к тебе присоединиться. Поэтому мне нужен твой точный адрес, чтобы знать, куда ехать. — Учти, на общественном транспорте туда не добраться! — не без ехидства предупредила Гелька, памятуя о том, что Герман садился за руль крайне неохотно и лишь в исключительных случаях. — До районного центра на перекладных доберешься, и все! А дальше либо ловить какое-нибудь бешеное такси, если оно там, конечно, водится, либо идти на базар. — А на базар-то зачем? — опешил Герман. — Искать местных из Заречья. Если кто-то из них торговать прикатил, можешь считать, что тебе повезло. Напросишься в попутчики. Ну, а если нет… В итоге этим вечером Гелька так никуда и не поехала. Герман, перестав паниковать, соизволил приготовить для своей подруги ужин, а потом даже снизошел до того, что предложил себя в качестве «психологической разрядки». Гелька презрительно фыркнула, и «продолжения банкета» не последовало. Мысль о близости с Германом ничего, кроме отвращения, у нее не вызывала. Ее приятелю не стоило вести себя так, будто он оказывает ей величайшую услугу, ведь ни о какой страсти, а уж тем более любви в их тандеме уже и речи не шло. Впрочем, ее отказ, судя по всему, Германа нисколько не обескуражил, скорее уж обрадовал. Поскольку второй кровати в квартире не было, им пришлось лечь вместе. Герман пожелал Гельке доброй ночи, отвернулся и через пять минут уже крепко дрых сном праведника. А Гелька костерила себя последними словами, что согласилась остаться. Ужин из наспех поджаренных полуфабрикатов ей категорически не понравился, а в голове вертелся один и тот же вопрос: что она здесь делает? Эх, зачем она только рассказала Герману про Заречье? Ведь возьмет и припрется сдуру, с него станется. Наверняка весь отдых испортит, как пить дать! Нет, с Германом пора завязывать. И как она только раньше не замечала, насколько он самовлюбленный и ничтожный тип? Маменькин сынок, жутко избалованный вниманием к себе. Даже удивительно, как они вообще могли сойтись? Видать, в тот момент, когда они знакомились, у нее временное помрачение в мозгу приключилось, иного объяснения этому феномену просто нет. Гелька вспомнила, как Герман обнимал ее, целовал в щеку… и ее передернуло. Сколько раз уже себе повторяла: приняла решение, так действуй! Нечего потом колебаться да назад отыгрывать. Сказала себе — ехать в ночь, так с какой же стати осталась и делит постель с нелюбимым человеком? Но тут же подленький внутренний голос напомнил Гельке о том, как она устала и вымоталась. Лучше ей сейчас как следует выспаться, путь предстоит неблизкий. И не все ли равно, где именно отдохнуть перед дальней дорогой? Да хоть бы и у Германа. Как ни крути, но он ей не совсем уж чужой человек. До сегодняшнего дня и вовсе в женихах ходил. Может статься, и дальше женихом останется… Ну, уж нет! Не бывать этому! Чем с таким уродом всю жизнь мыкаться, лучше уж одной!.. Гелькины мысли скакали, как мячики в пинг-понге, и заснуть у нее никак не получалось. Да еще Герман как назло захрапел, выводя носом такие рулады, что впору было застрелиться. В итоге, когда стрелки часов приблизились к отметке «три», Гелька все-таки не выдержала, встала и принялась собираться. Одевшись и бросив последний взгляд на безмятежно спящего Германа, она подхватила чемоданы и вышла из квартиры, дав себе зарок больше никогда здесь не появляться. Только вырулив по третьему транспортному кольцу на Ленинский проспект, Гелька наконец-то пришла в себя и чуточку взбодрилась. Она едет в деревню! А Захарыч и Герман со своими претензиями пусть катятся к черту, вот так-то! Благополучно миновав Калужский пост, Гелька не удержалась от искушения и, поддав газу, птицей понеслась вперед. Радио ненавязчиво что-то мурлыкало, в приоткрытое окно влетал и приятно бодрил кожу июльский воздух, и в душе зрело ожидание чего-то необычного и непременно хорошего… Захарыч с тоской и ненавистью бросил взгляд на настенные часы. Только-только одиннадцать натикало, а уже столько проблем навалилось, хоть волком вой. Проклятая текучка! Плюнуть бы на нее да растереть, а нельзя! Все эти грошовые перевозки — словно навозная куча, в самой глубине которой надежно замаскирована жемчужина. Причем далеко не одна и далеко не последняя. А тут как назло возникла путаница с бумагами, куда-то подевался график отправки водителей в рейс! Его личный помощник Влад уже дважды успел сообщить о том, что звонят разгневанные клиенты и интересуются, когда же прибудут заказанные ими машины. Когда селектор громкой связи заморгал красным огоньком в третий раз, Захарыч не выдержал: — Черт побери, Влад! Сколько можно теребить меня по пустякам? Найди Ангелину, и пускай она быстро разберется с графиком. Совсем уже зажралась девка, мышей не ловит! Вот оставлю ее в этом месяце без премии, чтоб охолонула! — Ее нет. — Что значит — ее нет? — Ангелина сегодня не вышла на работу. И, судя по всему, уже не выйдет. — Ну-ка, зайди ко мне в кабинет и объясни все внятно. Бегом! Через пару минут Влад стоял перед Захарычем и докладывал: — …личных вещей не осталось. На столе подписанное заявление об увольнении по собственному желанию и соответствующий приказ по кадровой службе. — Что значит — подписанное? — рассвирепел Захарыч. — Кем это подписанное? — Вами и подписанное, — пожал плечами Влад. — Что-то я не понял?! Ну-ка с этого места поподробнее! Помнится мне, ничего такого я на днях не визировал! Так откуда же подпись? — Видимо, Ангелина сама и расписалась вместо вас. Она же часто так делала, особенно когда вы на переговоры уезжали или просто были сильно заняты. Захарыч побагровел и рванул ворот рубашки. — Ты хоть соображаешь, что несешь? Какая-то сявка за своего босса подписи направо-налево ставит, а ты об этом так спокойно говоришь? Ну, ничего, Геля! Про зарплату за прошлый месяц можешь забыть! А про выходное пособие и не заикайся! Я эту соплюху в люди вывел, а она!.. — Что с клиентами делать будем? — вернул Влад шефа к насущным проблемам. — Еще один позвонил, хорошо хоть, было, кого из шоферюг туда отправить. Больше у меня водил в резерве не осталось. Еще одна накладка, и мы по уши в дерьме. — Что-что? А то сам не догадываешься? Развели тут детский сад, понимаешь! Ищи график! Садись за Гелькин компьютер и смотри по базе, что у нас на сегодня и завтра запланировано. И учти: теперь ты за это отвечаешь, пока мы нового человека на Гелькино место не взяли! — Слушаюсь, Иван Захарович, — сказал Влад без особого восторга в голосе. — Ты все еще здесь? — осведомился Захарыч, брезгливо скривив губы. Влад правильно понял намек шефа и уже через полторы секунды стоял по другую сторону двери его кабинета. Захарыч тяжело оперся подбородком на сложенные руки. Ну Ангелина, ну шмакодявка! Ушла-таки! Эх, недооценил он ее, решил, что взбрыкнет, как обычно, и обратно приползет. Кто ж добровольно от такой прорвы деньжищ отказывается? А она вон какой финт выкинула! Предательница! Ну ничего, новую работу она не скоро найдет, уж он об этом позаботится! Дело принципа! * * * Блаженно щурясь, Гелька потянулась на кровати. Как хорошо-то! Мотель вопреки ожиданию оказался не так уж плох, и, главное, вовремя попался! А то в пять утра ее так сильно в сон потянуло, что еще бы чуть-чуть, и до аварии недалеко. Она уже была готова свернуть к первому же попавшемуся посту ДПС и пару-тройку часов поспать прямо в машине, но тут, словно по мановению волшебной палочки, впереди засияли красные неоновые буквы «Мотель». И через каких-нибудь пять минут она уже сжимала в руках ключ от номера. Все-таки случаются чудеса на свете! Интересно, как там сейчас у нее на работе? Или Захарыч до сих пор в неведении, что фирма осталась без финансового директора? А пропажу базы обнаружили или нет? Эх, хоть глазочком бы туда заглянуть… Гелька мстительно улыбнулась. Захарычу надо было думать, прежде чем всякие гадости ей говорить. И желательно головой. На столе танцевать! Ишь чего! Пусть этим его девочки из эскорта занимаются, а она — финансист, причем весьма неплохой финансист! Да, ей всего двадцать три года, но разве это повод тыкать носом? Если Захарычу что-то не нравилось, так зачем же он ее вообще на пост финансового директора взял? Нашел бы себе какого-нибудь сорокалетнего мужика с послужным списком на восемь листов, и проблем бы не было! Она, между прочим, и так на очень многое глаза закрывала и с такими вещами мирилась, чего в нормальной фирме и допускать-то нельзя! Другой бы на ее месте сразу Захарыча по известному адресу послал за такие фортели! На самом деле, если задуматься, ведь и вправду непонятно, зачем она ему нужна была? Относился к ней Захарыч, как к собачонке, заставлял какой-то ерундой заниматься — правда, ерунды этой набиралось столько, что и за сутки не справишься. Да, платил, и вкусно платил. Но не легче было бы нанять вместо нее двух-трех обычных бухгалтеров? И всем было бы счастье! Захарыч мог серьезно сэкономить на зарплате сотрудников, а его поручения выполнялись бы куда быстрее. Но нет, вцепился в нее как клещ, и все тут! Как увидел на собеседовании, так разве что золотые горы не наобещал, мерзавец! Она тогда еще подумала, что Захарыч на нее глаз положил, но, слава богу, пронесло. Нескромных предложений с его стороны ни разу не поступало, хотя он порой и посматривал в ее сторону весьма плотоядно. Ну да, точеная фигурка, свежее личико, копна каштановых волос, обычно тщательно уложенная в строгую прическу… Или… или вся загвоздка в том, что финансовый директор, в отличие от простого бухгалтера, — материально ответственное лицо? Неужели Захарыч со временем собирался ее подставить и держал в роли будущего козла, то есть козы отпущения? А что, все сходится! Сам Захарыч — шеф фактический, а номинального генерального директора она никогда и в глаза не видела, только фамилию его знает, и все. Главбух есть, но это такой тертый калач, что его сажать замаешься. Из любой передряги вывернется, у него это на морде аршинными буквами написано. Не то что она — вчерашняя студентка! Высоких покровителей у нее нет, в милиции тоже знакомыми не пахнет. Повесили бы на нее грехи всей конторы и засадили бы лет на десять! Гелька скривилась. Раньше она о подобной перспективе как-то не задумывалась. Точно говорят: нет худа без добра! Вовремя она с этой работы ушла, ох вовремя! Мало ли какие делишки Захарыч за ее спиной проворачивал? Ей-то он никогда не докладывался! А вдруг какие-то левые грузы провозил мимо налоговой или того хуже — контрабандой промышлял? Недаром же у него такой бардак с первичной документацией! И она, как последняя идиотка, еще и рисовала своей рукой с нуля все недостающие бумаги! Нет, какой бы оклад Захарыч ей ни положил, все равно — за тюремные нары ему бы ввек с ней не расплатиться. Пускай еще радуется, что она ему какую-то несчастную базу данных грохнула, а не разнесла весь офис в щепы за такие художества! Хорошее Гелькино настроение резво пошло на убыль. Что ж ее так угораздило с этим гадким Захарычем связаться? Все хотелось в глазах бывших однокурсников выпендриться: мол, вас как младших специалистов разобрали на нижние должности, а я раз — и с ходу в директора попала! Вот именно, что «попала»! Теперь только и остается всем богам молиться, чтобы бывшее руководство не вздумало ей примерно отомстить, другим сотрудникам в назидание. Нет, как ни крути, но идея отправиться в деревню — просто гениальная! Отсидеться, переждать, пока буря утихнет, а потом на цыпочках вернуться в Москву. Затем найти какое-нибудь тихое местечко в солидной компании, чтоб по пятницам в начале шестого весь офис уже по домам отправлялся! И никаких переработок по субботам и воскресеньям! Ни за что! Она не раб на галерах, чтобы от компьютера сутками не отходить! И так целых два года жизни не пойми ради чего угробила. Еще надо будет с Германом разобраться… Как бы дать ему понять, что он больше ее никоим образом не интересует? Обидится страшно, еще и маменьке своей нажалуется. А она и так Гельку терпеть не может, наверняка звонками затерроризирует: мол, как ты могла так с моим мальчиком поступить, дрянь! — и далее по тексту. Я тебя как родную приняла (ага, такую кислую физиономию при встрече скривила, будто пятый день язвой страдает), я тебе на Новый год такой подарок преподнесла (пожранный молью лисий воротник, даже Герману за мамашину щедрость стыдно стало), а ты?!.. Может, взять и поменять номер мобильного телефона? А что, неплохой выход! И, кроме Светки, никому новые координаты не давать — так, на всякий случай. А то мало ли что взбредет в голову Захарычу или Герману? Гелька разулыбалась, довольная принятым решением. Кстати, а ведь сегодня у нее начало новой жизни! Так зачем предаваться грусти, когда все плохое уже позади, а впереди — классный отдых, новая работа и новая любовь! Иначе и быть не может: как повторяла Гелькина бабушка, природа не терпит пустоты. Да, ей всего двадцать три, но тот, кто презрительно шипит на нее по данному поводу, скорее всего, просто банально ей завидует, только и всего! И молодость — ее преимущество, а уж никак не недостаток! А что до конторы Захарыча — первый блин, как известно, всегда комом. Вот и с первым местом работы та же самая песня приключилась. Взбодрив себя подобным образом, Гелька спрыгнула с кровати и отправилась в ванную комнату. Увы, там ее ждало жестокое разочарование: из кранов текла ржавая еле теплая вода. В такой воде даже руки мыть боязно, не говоря уж обо всем остальном, и Гелька была вынуждена смириться с мыслью о том, что сегодня ей придется обойтись без душа. Ничего, вот доберется до деревни, там и помоется как следует. Вернувшись в комнату, Гелька скептически посмотрела на джинсы и задумалась. Спору нет, в дороге они очень удобны, только в них за рулем и сидеть. Но с другой стороны, у нее же сегодня такой особенный день! И сердце просит чего-то такого, красивого, чтоб у всех, кто ее видел, дух захватывало! Распаковав самый большой из чемоданов, Гелька принялась перебирать вещи. В итоге ее выбор остановился на задорной юбочке чуть выше колена, блузке песочного цвета — под тон юбке, и белоснежном шарфе из тончайшего шелка. Десять минут, и в зеркале отразилась интересная и загадочная барышня, одетая в стиле «сафари». Подумав, Гелька ярко накрасила губы и присовокупила к наряду черные очки. Все равно на улице солнечно, а без темных очков имидж слегка хромает, что совершенно недопустимо. Когда она сдавала номер, дежурный администратор практически лишился дара речи и лишь тупо пялился на неведомо откуда взявшуюся красотку, случайно почтившую своим присутствием его заштатный мотель. Гелька удовлетворенно поставила себе первую галочку и вышла на стоянку. Села в машину, завела ее и громко расхохоталась, выруливая на автостраду. Если бы кто-нибудь сказал ей сейчас, что со стороны ей в таком виде и семнадцати лет не дашь, Гелька была бы сильно удивлена. Но ничуть не раздосадована! * * * Увидев определившийся на мобильном телефоне номер, Захарыч похолодел. Этого клиента он уважал и боялся больше всех прочих вместе взятых. Впрочем, у него действительно были серьезные основания и для уважения, и для страха. С заказов этого человека контора имела почти треть всей общей выручки, и лично Захарычу в зависимости от сложности исполнения заказа причиталось от десяти до двадцати процентов. А что до страха… Такому человеку, как Дмитрий Викторович, известному в узких кругах как Питон, нельзя было отказывать ни в чем и никогда. Он заправлял столь крутыми делами, что Захарыч. порой терялся в предположениях, насколько же высоко взобрался Питон, что может себе позволить практически все. Впрочем, к уважению и страху примешивалось еще и третье чувство, именуемое завистью. Захарыч спал и видел себя в роли Питона, прекрасно понимая, что никогда не достигнет его уровня. Кишка тонка, именно так! Захарыч бесился, осознавая свою ничтожность, ругал себя последними словами, но ничего не мог с этим поделать. Чтобы стать таким, как Дмитрий Викторович, требовалось куда больше, чем простое желание отдельно взятого шефа экспедиторской конторы. Значительно больше.. Выждав пару секунд, пока перестанут дрожать руки, Захарыч ответил на вызов: — Добрый день, Дмитрий Викторович! — Увы, не могу ответить тебе тем же, Ваня, — раздался в трубке вкрадчивый голос Питона. — А что такое? — Мигом покрывшись липкой испариной, Захарыч терялся в догадках, одна другой страшнее, что же могло приключиться на сей раз. — Это я тебя должен спросить, что за бардак творится в твоей компании. Ты не забыл, что сегодня утром у нас должна была состояться поставка по известному тебе адресу? Мой человек прождал четыре часа, но машина от тебя так и не пришла, и он был вынужден дать отбой нашим контрагентам. — Дмитрий Викторович, я все могу объяснить! Видите ли, произошла досадная накладка… — Меня не интересует, что там у тебя произошло. Сегодня по твоей милости я потерял много денег. Но, ты сам в курсе, деньги для меня не главное. Куда хуже другое — я потерял уважение контрагентов. А это очень серьезные люди. Тебе и не снилось, насколько серьезные… — Дмитрий Викторович!.. — Я на тебя рассчитывал. Я тебе доверял. А ты меня подвел. Очень сильно подвел. Смотри, чтобы больше ничего подобного не было! — Дмитрий… — начал Захарыч, но в трубке раздались гудки отбоя. Еле удержавшись от того, чтобы не разбить об стол ни в чем не повинный телефон, Захарыч вздохнул, выдохнул и, кое-как собрав в кулак скачущие мысли, нажал кнопку селекторной связи. — Влад, срочно ко мне! Пулей, твою мать!.. * * * Гелька ехала и откровенно наслаждалась дорогой. Как же давно она не выбиралась из Москвы! То и дело проскакиваешь мимо какой-нибудь лубочной деревеньки, где на обочине ее жители торгуют всякой всячиной. Чего тут только нет — и пластмассовые тазы, и копченая рыба, и молодая картошка. Ничего, еще пара сотен километров, и она будет на месте! А там и рыбы этой — хоть завались, а уж грибов-ягод и подавно! Да еще и молоко свежее, парное… И сливочки домашние, которые можно вилкой есть, такие густые да жирные! Интересно, много ли изменилось в деревне с ее последнего приезда? Гелька попыталась вспомнить, когда же это было. Ну да, так и есть: ей только-только десять лет стукнуло. У дедушки тогда сильно прихватило сердце, и мать, наплевав на взятые на модный курорт путевки, ринулась в деревню ухаживать за стариком. С отцом она уже была в разводе и, хотя он был готов забрать дочь, почему-то воспротивилась, предпочла вывезти маленькую Гельку в деревню. Честно говоря, в памяти от той поездки осталось немногое. Играть с соседской ребятней Гелька избегала: ни казаки-разбойники, ни прочие дворовые игры ее не прельщали. Куда приятнее было посидеть в гамаке с книжкой. Несколько раз они с мамой выбирались в лес: матери требовались какие-то травы для целебного настоя, ну а Гелька, само собой, в травах нисколько не разбиралась, зато очень быстро распробовала лесную ежевику и объелась ею до икоты. Так что вечером матери пришлось готовить два разных отвара: один для приболевшего деда, а другой — для неугомонной дочери, страдающей расстройством желудка. После того лета мать ездила к деду каждый год, а по возвращении всегда горестно качала головой и с печалью говорила, что долго старик не протянет. Дают знать о себе фронтовые раны, да и возраст уже почтенный. Но, тем не менее, вечно хворый дед не сдавался и прожил еще больше десяти лет. Поэтому, когда в прошлом году из деревни пришло известие о его смерти, для них с матерью это не стало ударом. Гелька не могла вырваться с работы ни на денек, и на похороны мать ездила одна. А вернувшись, огорошила Гельку новостью, что та теперь — хозяйка дедовского дома, который старик завещал своей единственной внучке. На логичный вопрос, а зачем ей изба у черта на рогах, мать пожала плечами. Гелька попыталась было намекнуть матери, что та вполне может забрать дом себе, и она, Гелька, совершенно не против! Но увы: мать тоже не горела желанием принимать такое странное и по большей части бесполезное наследство. Кто ж знал, что все так обернется! Теперь Гелька ужасно радовалась тому, что у нее, вечно мыкающейся по съемным квартирам дамы, есть собственный уголок! Да что там уголок — целое хозяйство с домом-пятистенком и огромным сараем, в котором когда-то дед держал всякую живность да хранил дрова. Предвкушая, как отпадут челюсти у местных жителей при виде ее, такой красивой и стильной, Гелька разве что не замурлыкала. На нее напал кураж, и, стремясь приблизить сладостный миг триумфального въезда в деревню, Гелька притопила педаль газа. Ее душа неслась и пела в такт мерно урчащему движку, и даже обсигналивший ее водитель-дальнобойщик, которому не понравилось, что Гелька обогнала его по правой полосе впритирку к обочине, не испортил настроения. * * * — Мать твою, я тебя что просил сделать? — Разобраться с графиком поставок! — отрапортовал Влад, у которого, несмотря на всю его напускную невозмутимость, нервно подрагивало левое веко. Вот именно! Так почему мне звонят оттуда, — тут Захарыч многозначительно закатил глаза к потолку, — и сообщают, что сегодня утром мы сорвали заказ?! Ты хоть понимаешь, чем это пахнет?! Чем это для тебя лично пахнет, щенок?! Я тебя сюда взял, прикормил, я же тебе сапогом под зад и придам ускорения! Но только сперва кишки на кулак намотаю! Почему не сообщил, что мы не отправили машину Питону? Какого черта ты тут вообще штаны протираешь, если такой клиент в полном ауте?! Ты хоть знаешь, во что нам это обойдется?.. Захарыч распинался долго и со вкусом, но Влад не делал ни малейшей попытки прервать этот обвинительный монолог. По опыту знал: хуже будет. Пусть лучше шеф выговорится, пар спустит. Иначе вызверится, еще и по морде наваляет, чего доброго. Ходи потом с синяками в пол-лица. Ну уж нет, спасибочки: плавали, знаем. — Ну? — тяжело спросил Захарыч, и Влад, поняв, что поток красноречия шефа иссяк, сообщил: — Вы велели взять график поставок из компьютера Ангелины. Но, судя по всему, она перед уходом запустила диск на форматирование… — Что ты мне лабуду гонишь?! — взорвался Захарыч. — Можно как-нибудь по-русски без этих вот ваших компьютерных штучек-дрючек?! — Ангелина стерла базу данных. Восстановить ее не получится, можно даже не пытаться. — Сучка! — простонал Захарыч, после чего таки грохнул кулаком по столу. — Мерзавка! Да на кого она тявкнуть решила, шелупонь этакая?! И ты, ты тоже хорош: взять данные из ежедневника тебе в голову не приходило? Она же все предварительные заказы в ежедневник дублировала! Уж кому-кому, а тебе об этом и не знать! Растяпа! Ежедневник она унесла с собой. Я же говорю: ничего из ее вещей не осталось, даже блокнотика паршивого. Все забрала. Я пытался звонить ей на мобильный и на домашний — бесполезно. Оба телефона отключены. — Дрянь! Безмозглая дура! Найду — удавлю паскуду! Вот что: срочно вылавливай Косяка и его ребят. Дашь им Гелькин адрес, и пусть несутся туда, задрав подштанники! Мне плевать, чем она там занята, да хоть под хахалем лежит! Если надо, пусть дверь выламывают и тащат Ангелину сюда! Все понял? Влад едва не брякнул «так точно!», но в последний момент просто склонил в знак согласия голову и покинул кабинет разбушевавшегося шефа. Эх, что за жизнь такая невезучая! Захарыч дров наломал, а он, Влад, теперь крутись, как уж на сковородке, дыры собой закрывай! Между прочим, это все Захарычева паранойя, будь она неладна! Сколько раз ему уже компьютерщик намекал, что надо создавать резервную копию важных документов, мало ли что случиться может! Техника есть техника, сегодня работает, а завтра сломалась. Но Захарыч уперся рогом: мол, ему лучше знать, где, что и как хранить. Опять же: Гельку эту несчастную он в хвост и в гриву гонял. Столько раз ее перед всеми унижал, что еще неясно, как девка прямо на рабочем месте харакири себе не сделала. От такого отношения любой волком взвоет, даже самый терпеливый. Неужели в голову шефу ни разу не приходила мысль, что когда-нибудь Гелька сломается? И если приходила, так почему же он все равно, кроме нее, никого к этой дурацкой базе данных не подпускал? В конце концов, если там все настолько секретное, так сам бы ее и вел! Но нет же, ему лишний раз напрягаться неохота! Он, видишь ли, компьютеров боится! Влад сплюнул себе под ноги. Эх, не заладился денек, впору самому отсюда валить, пока еще есть возможность. Только вот податься-то некуда. Если еще и он из конторы уйдет, Захарыч его из-под земли достанет; бежать-то некуда, разве что обратно к родителям податься. Но Захарыч такой человек, что не побрезгует и родителям здоровье подпортить. Не сам же руки марать станет, а этих своих дебилов-костоломов пошлет — Косяка с компанией. Полные отморозки! Не то что ПТУ — средней школы не закончили! Только и знают, что народ пугать да грязные поручения Захарыча выполнять. Эх, не позавидуешь сейчас Гельке! Эти ее, прежде чем к Захарычу тащить, могут и по кругу пустить, не побрезгуют! Надо будет им прямым текстом сказать, что, если они за час не обернутся, пускай на себя пеняют, ибо Захарыч в гневе крут. Авось, и не тронут девку, а большего он для Гельки все равно сейчас сделать не может. Дура она, конечно, набитая, но попасться в лапы Косяка и его бригады Влад не пожелал бы ни одной девчонке… * * * Добравшись до районного центра, Гелька посмотрела на часы и решила, что можно и не торопиться. До деревни всего километров двадцать осталось, она туда меньше чем за полчаса доедет. А вот желудок уже настоятельно требует еды. Если она сейчас же не перекусит, ее будет мутить от голода. А это никуда не годится, в конце концов, у нее сегодня праздник! Может она побаловать себя походом в местный ресторан? Да запросто! В поисках ресторана пришлось изрядно попетлять по старинным кривым улочкам райцентра, и в тот момент, когда Гелька уже решила, что ресторан в этом жалком городишке отсутствует по факту, она буквально уперлась в аккуратную вывеску «Харчевня». Заперев и поставив машину на сигнализацию, Гелька подошла к вывеске и критически рассмотрела ее. Деревянная резьба, мило и безыскусно. Интересно, чем здесь кормят? И вообще, какой режим работы у этой богадельни? Ничего похожего на табличку с графиком работы ресторана, Гелька не нашла, как ни озиралась. Дернув дверцу на удачу, она с радостью обнаружила, что «Харчевня» открыта и ждет посетителей. Ресторан оказался маленьким и уютным, стилизованным под русскую избу. Пять столиков, за каждым при желании может разместиться человека четыре, хотя комфортнее будет все же сидеть вдвоем, максимум — втроем. Даже толстая папка с надписью «меню» в наличии. Ее принесла Гельке дородная и невозмутимая официантка, после чего царственно удалилась. Гелька принялась изучать список предлагаемых блюд и напитков. Как ни странно, в «Харчевне», если верить меню, одних только супов предлагалось более десятка, включая холодные свекольник и окрошку, а уж перечень вторых блюд и вовсе занимал несколько страниц. У Гельки просто глаза разбежались от такого великолепия. Ужасно хотелось заказать и то, и это, и обязательно попробовать еще вон то блюдо, а также не забыть про вот это. И про десерт, само собой разумеется! Неясно, как долго медитировала бы Гелька на тему «что же выбрать», но тут в ресторане появился второй посетитель — парень чуть выше среднего роста, русоволосый, с забранным резинкой хвостом. Гелька тут же прониклась к нему инстинктивной антипатией: она всегда терпеть не могла длинноволосых мужчин. А уж носить хвост — это вообще черт знает что! Он что, не понимает, что со спины на девчонку похож? Ну ладно, не так чтоб и сильно похож, все-таки у женщин не бывает таких широких плеч и бугрящих под футболкой бицепсов, но все равно… Хорошо хоть волосы не засаленные, да и сам парень вполне пристойно выглядит. Если бы дело было в Москве, Гелька бы решила, что перед ней художник или еще какая богема. Очень уж свободно и вольготно вел себя парень, прекрасно осознавая, какое впечатление производит на окружающих. Гелька могла бы еще долго фантазировать, кто этот новый посетитель, да где работает, но тут дура официантка, бесцеремонно захлопнув меню перед ее носом, выхватила у нее папку и отдала парню, расположившемуся за соседним столиком. — Эй, постойте! Я же не успела ничего выбрать! — возмутилась Гелька. Девушка, вы уже десять минут меню туда-сюда листаете. Если уж до сих пор ничего на свой вкус не нашли, то значит, и не найдете. В нашем ресторане самый богатый выбор блюд! Во всем районе лучше нет! — Это точно! — подтвердил парень и даже (вот наглец!) подмигнул Гельке. — Каждый раз, когда здесь бываю, обязательно в «Харчевню» заглядываю. — В таком случае, раз уж вы завсегдатай и знаете, что именно здесь подают, может быть, вернете мне меню? — Запросто! — согласился парень и, в одно мгновение одолев разделявшее их с Гелькой расстояние, положил меню на ее стол. Гелькины ноздри затрепетали, учуяв нотку дорогого парфюма и что-то еще такое, что не опишешь словами. Запах сильного, уверенного в себе мужчины, хищного, опасного… и очень привлекательного на свой манер! Гелька почувствовала, как внутри нее поднимается знакомая волна возбуждения, и, мысленно обругав себя последними словами, тут же вспомнила Германа. Несмотря на всю свою холеность, он этому длинноволосому и в подметки не годился. По крайней мере, от запаха его тела Гелька никогда с ума не сходила и всегда недовольно морщилась, если Герман по той или иной причине забывал принять душ. А этому незнакомцу она бы отдалась не задумываясь, даже если бы он был насквозь мокрый от пота и три дня вообще не подходил к воде. Парень, видимо, просек, что творится с Гелькой, потому что весьма нахально безо всякого приглашения плюхнулся на скамью напротив нее. Гелька даже возмутиться не успела, как он предложил: — Если хотите, могу подсказать их лучшие фирменные блюда. Обязательно закажите мясо в горшочке под картофельной шубой, а также селедочку по-русски. Не знаю, в каком хитром маринаде они ее вымачивают, но вкус совершенно бесподобный! Уж поверьте на слово! — Я — вегетарианка! — не пойми зачем брякнула Гелька из чистого противоречия: мясо-то она как раз любила, впрочем как и рыбу. Но парня это нисколько не обескуражило, и он как ни в чем не бывало ПРОДОЛЖИЛ: — В таком случае советую обратить внимание на салаты. Очень неплох «витаминный», а если желудок выдерживает острое, то рекомендую «перчик». Или можно пройтись по экзотике, тогда имеет смысл взять «тропику». Этот салат всегда подается в половинке ананаса, очень красиво и вкусно. Правда, на мой взгляд, он ближе к десерту, слишком сладкий, но это уж на любителя… Гелька последними словами крыла себя за то, что заехала в этот чертов ресторан. Вот только знакомства с каким-то непонятным типом ей сейчас и не хватало для полной коллекции неприятностей! Нельзя сказать, чтоб парень вел себя нахраписто или чрезмерно набивался в собеседники, но как избавиться от его общества, Гелька себе просто не представляла. — Кстати, мы так и не познакомились. Меня зовут Игорь. А вас? Ангелина, — буркнула Гелька, с тоской понимая, что, раз уж дело дошло до знакомства, от собеседника ей до конца трапезы точно не отделаться. Прямо как в песне: «Начнет выпытывать купе курящее про мое прошлое и настоящее…» — Значит, «ангельская»? — с улыбкой протянул Игорь. — Ангельская — это ко всяким там Анжеликам! А я Ангелина! Мое имя значит «вестница»! Никогда ангелом не была, и не собираюсь им быть, что характерно! — Верю! — ухмыльнулся собеседник. — А мое имя, по одной из версий, означает «охранять имя бога». По второй версии, имя Игорь — скандинавского происхождения, происходит от корня «вар», то есть «воинство», либо «сила». По-третьей, у него германские корни, и оно значит «бог-защитник». Гелька едва не застонала. Ну вот, угораздила же ее нелегкая связаться с таким самовлюбленным типом! Стоит только посмотреть, с какой гордостью он ей про свое имя рассказывает, чтобы в этом удостовериться! Меж тем Игорь продолжал: — Кстати, можете как угодно относиться к этой информации, но считается, что брак между людьми, носящими имена Игорь и Ангелина, особенно крепок и прочен. Честно говоря, я всегда думал, что Ангелина — довольно редкое имя, поэтому даже не ожидал, что когда-либо познакомлюсь с его обладательницей. И уж тем более, что это произойдет в столь романтической обстановке! Монолог Игоря прервала официантка, и Гелька была даже благодарна ей за это, поскольку лично у нее не было ровным счетом никаких идей, как побыстрее закрыть скользкую тему брака и знакомств. — Ну, что будете заказывать, молодые люди? Гелька смутно опасалась, что Игорь тут же попросит пару кружек пива, а потом будет нудно дышать ей в лицо перегаром, но, к ее удивлению, из напитков он ограничился томатным соком и чашечкой кофе. Зато уж по еде развернулся так развернулся! Назаказывал всего столько, что обычному человеку и до самого вечера не съесть, как ни старайся. Вот не повезет его будущей женушке! Такого обжору прокормить — легче пристрелить! И ведь непонятно, куда это все в него влезает, если толстым парня никак не назовешь. У Гельки же аппетит отчего-то пропал напрочь, поэтому она остановилась на том самом салате, подаваемом в кожуре ананаса, да на клубничном мороженом. Официантка смерила ее непередаваемым взглядом, в котором читалось: «И нечего было тут меню требовать, если ничего заказывать не хочешь», но от комментариев удержалась и, развернувшись, величественно прошествовала в сторону кухни. Игорь непринужденно болтал о том о сем, попутно бросая на Гельку загадочные изучающие взгляды, так что ей уже не нужен был никакой салат с мороженым, лишь бы сию секунду исчезнуть отсюда куда подальше. Чем дальше, тем меньше ей нравился новый знакомый. Гелька любила сильных парней — но на расстоянии. В жизни же она чаще всего выбирала хлюпиков и маменькиных сыночков, безотказных и управляемых. Фактически, первым, кто попытался избавиться от ее диктата, был Герман. То есть он не то чтобы протестовал или возражал, просто жил сам по себе. Когда Гелька была рядом, он пытался угодить ей, но с такой неизменно кислой гримасой, словно оказывал ей великую милость. Если же рядом были и его ненаглядная мамочка, и Гелька, то приоритеты резко менялись: он в первую очередь угождал матери, а Гельке приходилось довольствоваться жалкими крохами его драгоценного внимания. Когда-то давным-давно, поняв, что по характеру все ее парни похожи друг на друга как братья-близнецы, Гелька задалась вопросом: почему она вечно выбирает именно таких? И тут же сама на него ответила: потому что так проще и легче. Не надо никому ничего объяснять, искать какие-то доводы или аргументы. Достаточно сказать «надо», и человек пойдет и сделает все, что ты от него потребуешь. Да, в экстремальной ситуации такой товарищ с гарантией в двести процентов растеряется и побежит плакаться тебе в жилетку, вместо того чтобы самостоятельно выкарабкиваться наверх. Но, с другой стороны, по-настоящему экстремальные ситуации в жизни случаются нечасто. Так что пару-тройку раз можно и потерпеть сопли бесхребетного приятеля. Это не слишком обременительная плата за спокойную жизнь. А такие, как этот Игорь, всегда и все решают сами. С ними трудно найти компромисс и еще труднее сломать, прогнуть под себя. Ни о каком управлении и речь не идет. Ну а на что способен неуправляемый мужчина, Гелька знала не понаслышке. Достаточно вспомнить того же Захарыча! Сколько раз за два года работы под его началом Гельке казалось, что еще чуть-чуть, и у нее случится инфаркт или хотя бы тривиальный обморок. Она всегда считала себя трезвым, рассудительным и спокойным человеком, но то, что творилось в их конторе, запросто могло вывести из себя и святого. И чтоб вот такой Захарыч или этот сидящий рядышком длиннохвостый Игорь вторгся в ее личное пространство и сам диктовал ей, как и что делать… Да ни за что! Лучше уж немного покуковать в одиночестве, а потом найти очередного тихоню, да и жить с ним в свое удовольствие! Тут на Гелькино счастье официантка принесла их заказы, и Игорь ненадолго заткнулся, поскольку есть и говорить одновременно у него никак не получалось. Быстро прикончив салат и мороженое, Гелька залпом выпила кофе, даже не заметив его вкуса, и, оставив на столе сумму, с лихвой перекрывающую стоимость ее заказа, встала, собираясь покинуть ресторан. — Лина, вы куда? Сначала она даже не поняла, к кому это обратился Игорь. Сколько она себя помнила, и родители, и друзья всегда звали ее Гелькой, и никак иначе. Игорь стал первым, кто назвал ее Линой, и Гельке от этого почему-то стало легче. Лина — это не она. Это какая-то другая девушка. А раз так, пусть эта самая Лина и отдувается перед Игорем, а она, Гелька, поедет в деревню. — Извините, мне пора! — твердо ответила она, глядя прямо в глаза Игорю. Тот взгляда не отвел, лишь промелькнула в нем тень сожаления: «Как? Уже?» — А я-то надеялся, что вы составите мне компанию! Ужасно не люблю обедать в одиночестве! — Мне жаль, но дела, дела! — развела руками Гелька. — Что ж, может быть, когда-нибудь и встретимся! — смирился с Гелькиным решением Игорь. — Может быть, — кивнула, лишь бы отвязаться от прилипчивого собеседника, Ангелина и покинула «Харчевню». * * * Захарыч мрачно оглядел вытянувшегося перед ним Влада. — Ну, и чем ты хочешь меня порадовать? — Боюсь, у меня для вас неутешительные новости. Ангелины дома нет. Косяк расспросил соседей, одна бабулька сказала, что вчера вечером Ангелина с тяжелыми чемоданами села в машину и уехала. — Куда уехала?! — рявкнул Захарыч. — Никто не знает, — бесстрастно, словно робот, ответил Влад. — Я по собственной инициативе попытался дозвониться до ее матери, но тоже бесполезно. Домашнего номера мне так и не дали, а по ее старому рабочему сказали, что такого сотрудника у них больше не числится. — Понятно! Куда мать, туда и доченька! У них, паршивок, это в крови! — в сердцах высказался Захарыч и замолчал, уставившись немигающим взглядом куда-то в столешницу. — Я могу идти? — нервно осведомился Влад, когда пауза неприлично затянулась. — Да вали ты на все четыре стороны! — отмахнулся от него Захарыч. — Проку от тебя, как от козла молока! Ничего поручить нельзя, все задания проваливаешь! Всего-навсего попросили девку найти и привести, так и то лажанулся, лопух! От незаслуженной обиды лицо Влада окаменело, а левое веко еще сильнее задергалось в тике. — В общем, так, — продолжил Захарыч. — Крутись, как хочешь, но базу данных ты мне к завтрашнему дню восстанови. — Да откуда я вам ее возьму?! Рожу, что ли?! — в первый раз выказал неудовольствие Влад. Захарыч выставился на него так, словно в первый раз увидел. — Это что еще за бунт на корабле? Сказано — восстанови, значит, иди и выполняй! И меня ни фига не колышет, как ты это сделаешь! — Я не могу! И не буду ничего делать! Если бы остались хоть какие-то зацепки, можно было бы попробовать. Но я не ясновидец! Вы требуете от меня невозможного! — Хех! С зацепками и любой болван справился бы! А ты побегай, клиентов наших обзвони, узнай, что и когда мы им обещали! Мало-помалу и восстановишь утраченное. — А откуда я список клиентов достану? Он ведь в той же самой базе был! — с отчаянием крикнул Влад, мысленно прощаясь с белым светом. — Или мне по телефонному справочнику все фирмы подряд обзванивать: мол, извините, вы, случайно, с нами не работаете? А если работаете, то подскажите, не должны ли мы вам чего? — Да что это такое! — заорал на него Захарыч, нехорошо побагровев. — Еще и ты мне тут умничать будешь! Пшел вон и без базы не возвращайся! — А я повторяю: нет ее у меня и взять неоткуда! — упорствовал Влад, с ужасом представляя последствия своего неповиновения. Своим поручением Захарыч загнал его в угол. Да, конечно, можно взять под козырек и уйти, но что он скажет шефу завтра, когда тот спросит его, где база? Захарычу проще найти крайнего, нежели признаться, что как руководитель он оказался полным дерьмом. Только почему он, Влад, должен за все это отвечать? В конце концов, к этой дурацкой базе данных он не имел никакого отношения. Просто слышал, что она где-то в Гелькином компьютере имеет место быть, и все. Нет уж, дудки: надо стоять на своем во что бы то ни стало. Пусть лучше Захарыч на него сейчас наорет, но отменит свой последний приказ, чем натравит на него завтра того же самого Косяка со товарищи. — Ты кому перечить вздумал, щенок?! Да я тебя в порошок сотру! Согну в бараний рог! По стене повидлом размажу!.. Захарыч всерьез завелся и орал так, что весь офис слышал, как шеф песочит своего личного помощника. Левое веко Влада дергалось уже беспрерывно, а к горлу подкатился горький ком обиды. За что его так? Все поручения выполнял, все точно в срок делал, никогда раньше девяти вечера с работы не уходил. И это ему вместо благодарности?! — Вы сами виноваты, что так вышло! — не сдержавшись, выкрикнул Влад прямо в лицо Захарыча. — И я не собираюсь наизнанку выворачиваться и за ваше упрямство страдать! Слышите?! Захарыч довольно резво для своей заплывшей фигуры сорвался с места и наградил Влада прямым в челюсть, а потом добавил еще и в глаз. Парень застонал, покачнулся и упал на пол. Захарыч удовлетворенно крякнул и отвесил ему еще пару пинков под ребра. — За что?! — схватившись за разбитое лицо, крикнул Влад. — Что я вам сделал?! — Пшел вон, придурок! Глаза б мои на тебя не смотрели! Вон из моего кабинета! Охая и стеная, Влад поднялся на ноги и направился к выходу. Уже в дверях его настиг вопль Захарыча: — Ты уволен! Хлюпая носом и пошатываясь, Влад, не обернувшись, вышел на улицу. Сплюнул скопившуюся во рту кровавую муть, оттер потекшую рассеченную бровь… и широко улыбнулся! Он свободен! Все, больше ему не надо работать под началом Захарыча, якшаться со всякими подонками и выполнять сомнительные поручения! Захарыч сам его прогнал! А что лицо разбил — так не велика беда, небось не в первый, да и не в последний раз. Не самая большая плата за личное спокойствие. Можно сказать, легко отделался. Но на всякий случай лучше по-скорому лечь на дно, пока Захарыч не пожалел о своем решении. Позвонить родителям, чтоб они к родственникам уехали погостить, да и самому к кому-нибудь в гости податься. Скажем, к армейскому корешу Ромке. Он давно к себе к Бежецк звал, так что самое время его проведать. А Захарыч пусть теперь крутится, как хочет! Гельку обидел, ему лицо разбил — еще немного — и, кроме Косяка и его подручных, у Захарыча в подчинении никого не останется, все разбегутся. Так ему и надо, уроду! * * * Гелька пылила по проселочной дороге, прокручивая в уме разговор с Игорем. Нет, ну точно — нахал! Интересно, у них здесь на Брянщине все такие или через одного? Еще толком и познакомиться-то не успели, а уже начал удочки забрасывать: мол, люди с такими именами, как у нас, счастливы в браке. А ничего пооригинальнее придумать не мог? Сказал хотя бы что-то вроде: «Вы верите в любовь с первого взгляда или мне подойти к вам во второй раз?» А то — имена! И какой черт его занес в «Харчевню» именно в тот момент, когда там находилась она? Весь аппетит из-за него, засранца, пропал! Да еще и официантка эта непробиваемая! Можно подумать, у них на весь ресторан всего одна папка с меню! Интересно, а как они выкручиваются, когда к ним полный зал посетителей приходит? Друг другу по очереди меню передают? Да нет, скорее всего, официантке просто лень было вторую папку достать! Мда, поработала бы она в любом столичном ресторане, вмиг бы культуре обслуживания обучилась!.. За всеми этими размышлениями Гелька и не заметила, как практически подъехала к Заречью. Остановившись на холме, она вышла из машины и полюбовалась на розовую в лучах предзакатного солнца деревеньку. Аккуратные ухоженные домишки, кое-где дым из труб тонкой струйкою в небо вьется. Слышно, как мычат коровы, — наверное, торопят хозяев, чтобы те избавили их от нагулянного за день молока. Где же дом ее деда? Ах да, вот же он, почти посредине деревни! Выглядит, конечно, по сравнению с другими избами, не очень, но оно и понятно. Вряд ли у деда в последние годы руки до ремонта доходили. Ну, ничего, она перетерпит. В конце концов, ей тут не так уж и долго жить, от силы месяц, ну, может, два. А потом с новыми силами обратно в Москву, иначе, чего доброго, привыкнет бездельничать! Гелька улыбнулась. Ну, чего-чего, а уж бездельницей ее назвать ни у кого язык не повернется. Впрочем, как и белоручкой. Она что за учебу, что за работу всегда бралась так, будто от того, как она реферат напишет или квартальный отчет составит, вся ее будущая жизнь зависит. Так что ничего страшного, если она позволит себе небольшой отдых в Заречье. Ей это только на пользу пойдет. Усевшись обратно в букашку «матиза», Гелька резво скатилась с холма в распадок. Заречье пропало из вида, но Гелька ничуть не волновалась. Всего-то осталось еще на один холм взобраться, потом метров двести по извилистой дорожке, и она на месте. Увы, посреди распадка коварно раскинулась лужа, судя по всему не пересыхающая и в самое страшное пекло. Ангелина, даже не успев толком среагировать, со всего хода въехала в нее. «Матиз» мгновенно забуксовал и зарылся в бурую жижу по самые пороги и выше. Гелька с отчаяния еще сильнее нажала на педаль газа, и из-под колес на борта машины полетели комья грязи. «Матиз» дернулся и ощутимо опустился еще ниже, словно собираясь зарыться в землю по самую крышу. «Ну все, приехала», — со злостью подумала Гелька, вылезая из машины и тут же по колено провалившись в жадно чавкнувшую лужу. Колготки и туфли вмиг намокли, а в довершение всех несчастий размотался завязанный на голове белый шарф и одним концом проехался по жиже. Оглядев безнадежно испорченную вещь, Гелька сорвала с себя злополучный шарф и окончательно утопила его в грязи. На ее глаза навернулись слезы от жалости к себе. Ну вот, все так отлично начиналось, и на тебе! Мало того, что в таком виде в деревне появиться — насмешек не оберешься, так еще и машина намертво завязла! Если б она эту гадкую лужу хоть чуть-чуть пораньше увидела, успела бы по обочине объехать, а тут такая незадача! Теперь она выглядит как типичная городская простофиля, никогда раньше с асфальта не съезжавшая. Как обидно-то! Наплевав на испорченную одежду, Гелька обошла машину сзади, уперлась в нее и попыталась раскачать. Бесполезно. «Матиз» стоял как заякоренный и с места сходить не собирался. В любом случае надо было думать, чем его отсюда доставать. Пойти, что ли, в деревню, позвать мужиков? «Матиз» — машинка маленькая, они ее отсюда запросто на руках вынесут. Или не вынесут? Присосало-то крепко, попробуй, сдерни! Или спросить, где здесь тракторист живет? Уж трактором-то ее машину наверняка достать можно! Ага, есть только одно «но», маленькое такое и противное донельзя. Пока она не переоденется, в деревню лучше не заходить, чтоб не позориться. Переодеваться в машине — бессмысленно, потому что снова придется прыгать в грязь. Достать чистые вещи и устроить стриптиз на обочине — крайне нежелательно. Мало ли кому из деревенских приспичит сунуться сюда в этот момент? Что же делать? Прошло пять минут. Десять. Двадцать. Ничего путного в голову не приходило, лишь как назло разворчался желудок, сообразивший, что его жестоко обманули, подсунув вместо полноценного обеда какой-то жалкий салатик. Переодеться или остаться в том, в чем есть? Пойти в деревню за помощью или понадеяться на счастливый случай? Вдруг откуда-то из-за склона донесся мерный рык и металлический лязг. Подняв глаза, Гелька обнаружила, что на фоне заходящего солнца в золотистом нимбе, похожем на нимбы святых на иконах, прямо к ней едет ГАЗ-53. Ну вот, теперь-то ее точно вытащат! Как вовремя появился здесь этот грузовик! Но тут грузовик неожиданно чихнул и заглох. Окружающий его золотистый нимб прямо на глазах превратился в сизый выхлоп вонючей гари, и Гелька получила возможность вдохнуть аромат деревни полной грудью. Деревня пахла дешевым бензином с отчетливо различимыми нотками навоза. От столь непередаваемого амбре у Гельки тут же засвербело в горле, и она раскашлялась, прикрывая нос ладонью. Тьфу, какая гадость! Из кабины грузовика вылез молодой мужик с трехдневной щетиной на лице и, совершенно игнорируя Гельку принялся разговаривать со своим транспортным средством, от всей души пиная его по колесам: — Моб твою ять! Ты мля ехать будешь или хочешь, чтоб я тебе стартер дрочил? Зуй тебе по самую крышу! Ты мля у меня счас как миленький заведешься, ведро с гайками!:. Изысканный лексикон мужика изрядно огорошил Гельку. Впрочем, когда у Захарыча бывало плохое настроение, а случалось это, надо сказать, довольно часто, он и не такие обороты выдавал. Так что нечего бояться, надо действовать, иначе она тут до второго пришествия торчать будет. Собравшись с духом, Гелька окликнула водителя: — Мужчина, вы мне не поможете? У меня тут машина завязла… Мрачный мужик, оглянувшись на призыв Гельки, ни слова не говоря, направился к ней. По мере того, как он спускался с холма, внутри Гельки росло чувство тревоги. Она ощутимо, до дрожи в коленках испугалась своего будущего спасителя, чье лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций, кроме матерных. Растерявшись, она принялась тараторить, одновременно как можно дальше отодвигаясь от приближающегося к ней водителя: — А я тут к вам в деревню еду… У меня дедушка в прошлом году умер, вот, дом оставил. Решила немножко пожить здесь, свежим воздухом подышать. Говорят, деревенский воздух куда целебнее курортного. Я… Пока Ангелина безуспешно пыталась завязать светскую беседу, неразговорчивый мужик обошел ее машину по кругу, скептически поглядел на заляпанный по самую крышу кузов и коротко спросил: — Трос есть? Гелька сбилась с мысли и поперхнулась. Сообразив, о чем ее просят, она радостно закивала в ответ. — Ну, так чего стоишь? Доставай! Решив ни в чем не прекословить странному мужику, Гелька вновь отважно нырнула в грязь, добралась до багажника «матиза» и кое-как достала придавленный чемоданом трос, аккуратно свернутый в кольцо и перевязанный тонкой голубой веревочкой. — Это что за херня? — выставился на нее мужик. — Ты бы еще катушку с нитками достала! Развернувшись, он отправился обратно к грузовику. Гелька в полной уверенности, что ее здесь бросят, крикнула ему вслед: — Мужчина, вы куда? А как же я?.. Ничего не ответив, мужик продолжил свой путь, ловко запрыгнул сзади в кузов, некоторое время повозился, а потом выкинул оттуда на землю стальной трос. Зацепив конец троса за грузовик, он отправился вниз, разматывая один за другим его витки. — Этот понадежнее будет! — сообщил он Гельке, ища глазами, куда бы зацепить второй конец троса. Так ничего и не обнаружив, он спросил: — А где у тебя буксировочные проушины находятся? Откровенно говоря, Гелька впервые слышала, чтобы этакое вот чудо имело место быть в ее «матизе». По крайней мере, она не помнила, чтобы продавец говорил ей о чем-то подобном. То есть, он что-то упоминал в связи с возможной буксировкой, но вроде бы не проушины. Черт, а что же? — Э-ээ, не знаю! — развела Гелька руками. — Что с вас, баб, взять! — беззлобно ругнулся мужик и полез в грязь искать, куда бы привязать трос. Минуты через три ковыряния во взбаламученной жиже его поиски увенчались успехом. Вынырнув с грязными по плечи руками, он коротко скомандовал Гельке: — За руль сядь. Гелька тут же направилась к водительской двери, стремясь как можно быстрее оказаться там, где ее попросили. Увы, спешка сыграла с ней злую шутку: одна из туфелек намертво застряла на дне лужи, а сделав еще шаг, Гелька обнаружила, что и вовсе осталась босой — вторая туфелька решила последовать примеру первой. Нырять за ними Гелька посчитала ниже своего достоинства, поэтому, мысленно пообещав себе при первой же возможности купить три — нет, пять пар новых туфель, она уселась за руль прямо как была, в одних колготках. Меж тем мужик подошел к грузовику, еще раз от всей души пнул его, после чего запрыгнул в кабину и с легкостью завел захандривший транспорт. Грузовик начал отъезжать назад, трос натянулся. Гелька вцепилась в руль, ожидая, когда машина дернется и начнет выбираться из грязевого плена, но тут случилось нечто непредусмотренное. «Матиз» действительно дернулся, но остался стоять там, где стоял, а из-под его днища с грохотом и лязгом вылетела какая-то железка и понеслась следом за грузовиком. Гелька застонала. Ну вот, этот идиот не придумал ничего лучше, чем зацепить свой дурацкий трос за что-то явно не приспособленное к процессу буксировки. Если вдруг окажется, что это была действительно ценная и важная деталь, без которой машина не может ездить, она этому мужику такой иск впаяет — мало не покажется! Замучается по судам таскаться! Сообразив, что буксировка проходит слишком уж легко, мужик наконец-то догадался остановиться и посмотреть, что, собственно говоря, происходит. К тому моменту Гелька выскочила из покалеченного «матиза» и уже была готова разразиться гневной тирадой, припомнив незадачливому спасателю всю его родню до седьмого колена. В ответ на ее возмущенный взгляд мужик как ни в чем не бывало пожал плечами, оглядел выдранную железяку и сообщил: — Вот те на! Оказывается, это защита картера была! Ну надо же! А на ощупь проушина проушиной! Ну, за что теперь трос цеплять будем? За бампер? Гелька тут же прикинула, на что будет похож ее несчастный «Матиз» с оторванным бампером, и яростно замотала головой. — А больше все равно не за что! — простодушно поведал мужик. — Ща, погодь башкой крутить, посмотрю, на что у тебя бампер похож, авось и выдержит. Вновь нырнув в лужу, он принялся оглаживать бампер. — Слушай, а чё у тя тут в бампере за крышечка такая? Открываешь, а там резьба? — поделился он с Гелькой неожиданными результатами своего экспресс-исследования. — Откуда мне знать? — Ну, так чья машина — твоя или моя? Кому ж в ней и разбираться, как не тебе! — Можно подумать, я должна все до единого болтики-гаечки наперечет знать? Мне все равно, как это устроено, лишь бы работало, понятно? И все-таки что-то тут должно привинчиваться. Может быть, как раз проушина. Слушай, пошарь по своим запчастям, попытайся отыскать то, что должно сюда вставляться. — Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что, — буркнула Гелька, но послушно принялась искать неведомую детальку, о которой было известно ровно то, что на ней есть резьба и эта резьба совпадает с той, что на бампере. В бардачке ничего подходящего не оказалось, зато в багажнике ее ждал приятный сюрприз. Вытащив на белый свет нечто металлическое, напоминающее баранку на длинной ножке с резьбой, она крикнула: — Это подойдет? — Волоки сюда! — распорядился мужик. Заполучив детальку в руки, он тут же широко ухмыльнулся, сообразив, что перед ним такое. — Ну да, так и есть! Рым-болт, причем с левой резьбой! Редкая штука! Смотри на будущее, его береги, а то потеряешь, и фиг потом какой другой рым-болт сюда влепишь! Гелька ничего не поняла, кроме того, что нашла то, что надо. Впрочем, облегченно вздыхать она не торопилась, памятуя о первой неудачной попытке спасения из грязевой ванны. Сочтя, что ее помощь больше не требуется, она вновь уселась за руль бедолаги «матиза». Мужик тем временем ввернул рым-болт в бампер, подцепил за него трос. Посмотрел на Гельку, поднял вверх большой палец: мол, все отлично! — и потопал обратно в гору к своему грузовику. На этот раз все вышло как надо. Машина дернулась, под днищем что-то горестно хлюпнуло, не желая прощаться с такой лакомой жертвой бездорожья, и «матиз» выплыл на твердую поверхность. Гелька тут же нажала на клаксон, чтобы грузовик остановился. До дедовского дома она вполне была способна доехать своим ходом. Но не тут-то было. Гелька боролась с желанием закрыть глаза, чтоб только не видеть отражающегося на лицах местных жителей веселого любопытства, в то время как зловредный мужик с триумфом проволок ее через всю деревню, впрочем точно угадав, куда именно ее надо было довезти. — Меня, кстати, Николаем кличут, — сообщил он после того, как «матиз» был загнан во двор. — Ангелина, — со всем достоинством, на которое только была способна в этой абсурдной ситуации, поведала Гелька. — Ну, что — с ветерком прокатились? Не машина — зверь! На нем еще мой батя рассекал! И сыновья мои ездить будут! И вообще: я тут человек видный, фермер! У меня в хозяйстве помимо «газона» еще два трактора есть!.. Начисто проигнорировав восторги Николая в адрес допотопного грузовика и прочей его техники, Гелька спросила: — А откуда вы знаете, что я буду жить в этом доме? Колька с искренним недоумением посмотрел на Ангелину: — Так ты ж сама сказала: в дом к деду, что в прошлом году помер. Значит — в Макарычеву хату. Да и ты — сразу видно, что нам родня. — Как родня? — Да нас тут вся деревня родня! Макарыч моему отцу двоюродным братом приходился, а у прадеда моего тут в каждом доме либо брат был, либо сестра. Так что и ты — наша! Гелька скривилась, явно не горя радостью оттого, что приходится дальней родственницей небритому и грязному Николаю. И вообще: как бы побыстрее от него избавиться? Уже вечер на дворе, пора чемоданы распаковывать, да и переодеться бы не мешало, а то надоело в мокром ходить. Так и простуду недолго подхватить! Когда ж ее, наконец, оставят в покое? Словно в исполнение ее желаний откуда-то с улицы донесся женский крик: — Колька! Паскудник! Ты чего у Макарыча забыл? Без ужина оставлю! Живо домой! Гелька едва не хихикнула, увидев, какие мгновенные метаморфозы произошли с ее собеседником. Николай разом потерял свою представительность и съежился, словно воздушный шарик, из которого выпустили часть воздуха. Теперь перед ней стоял не крутой брутальный фермер, каким он пытался представить себя буквально минуту назад, а примерный и в целом заурядный мужичок-подкаблучник. — Жена моя, Татьяна. Зовет, идти надо. Ну, ты тут располагайся, если чего — вон мой дом-то, крикни — приду, подсоблю. — Колька! Кобель драный! Ужинать иди! Тебя дети заждались! — продолжала голосить меж тем на всю округу его супруга. — Хорош налево бегать и авансы раздавать! Быстро домой! Николай поспешно распрощался с Гелькой, запрыгнул в грузовик и попылил куда-то по дороге. Ну вот, можно сказать, репутацию она себе уже испортила. И кто только просил эту полоумную Татьяну орать такие глупости? Можно подумать, сдался Гельке ее ненаглядный муженек! Правда, надо признать, орала Татьяна безо всякой злобы, словно какой ритуал исполняла. Положено мужа гонять и строить, вот она именно тем и занимается. Небось, еще считает себя степенной женщиной, горлодерка! Закрыв ворота во двор, Гелька обессиленно прислонилась к ним спиной, оставшись один на один с дедовым хозяйством. После приключения с лужей ей стало казаться, что идея с отдыхом в деревне — не самая лучшая из возможных. Эх, все-таки погорячилась она забираться в такую глухомань, и все исключительно ради того, чтобы спрятаться от придурочного работодателя. Ну да что теперь об этом… Подняв голову, Гелька скептически осмотрела дом. Да, не сказать, чтоб наследство ее впечатлило. Изба как изба, старая, мрачная и чуть покосившаяся. Ладно, пора зайти внутрь, оглядеться, а потом распаковать вещи и влезть, наконец-то, во что-нибудь домашнее. Впрочем, кое-что она сделает прямо тут! Стащив с себя мокрые и грязные колготки и запулив их в угол двора, Гелька почувствовала себя несравненно лучше. Ну вот, а теперь можно и идти! Главное — ни на что не напороться босыми ногами, а то еще, не дай бог, какую заразу подхватишь! Кое-как отперев заржавелый замок и заработав в темноте пару шишек, Гелька нашла выключатели и принялась зажигать свет по всему дому. Явившаяся ей картина оптимизма не добавила. Никаким уютом здесь и не пахло, скорее уж запустением и тленом. То там, то сям бросались в глаза кружева паутины, рваные пожелтевшие обои отошли от стен, грязный затоптанный пол вызывал желание немедленно его отмыть, а уж жилая комната произвела на Гельку и вовсе удручающее впечатление. Начать с того, что кровать здесь присутствовала, а вот постельного белья, матрасов и прочих перин — как не бывало. Видимо, либо сожгли после смерти деда, либо раздали по соседям, как это обычно делается в таких случаях в деревне. Просто великолепно! И как ей здесь теперь ночевать? Эх, знала бы, что все так выйдет, купила бы по дороге все необходимое и постельное белье из дома прихватила бы. А теперь остается лишь два варианта: либо ложиться прямо на пол, либо на пружинную сетку. Но пол грязный, а спать на сетке — утром проснешься вся в разводах. Если, конечно, еще заснугь сумеешь. Может быть, пока не поздно, вернуться в райцентр и остановиться там в гостинице? Так и сяк обсмаковав эту мысль, Гелька была вынуждена от нее отказаться. Во-первых, у нее нет никакой гарантии, что гостиница имеет место быть. Городок-то совсем небольшой. Даже не город, а, скорее, поселок городского типа. Самые высокие дома — пятиэтажные, да и тех раз-два и обчелся. Во-вторых, даже если гостиница есть, кто знает, какой номер ей там предложат? Наверняка с клопами, тараканами и с удобствами в коридоре. И чем тогда хуже дедовский дом? Тут уж, по крайней мере, кроме пауков, из живности больше никого нет. Словно в насмешку, прямо на Гельку выбежал крошечный мышонок. Остановился метрах в полутора от нее и принялся смешно тереть мордочку лапками. — Совсем ты, дружок, распоясался! — строго сказала ему Гелька. — Ничего не боишься, даже хозяев! Мышонок вопросительно задрал мордочку. — Что ты на меня уставился? Вали отсюда, покуда цел! Ну же! Для пущей убедительности Гелька притопнула ногой. Мышонок послушно потрусил куда-то в сторону коридора. Гелька вздохнула и отправилась обратно к машине — таскать вещи. * * * Светка сидела на диване и лениво переключала телеканалы. Ее любимый сериал закончился минут десять назад, а классный фильм, который она давно хотела посмотреть, по программе значился лишь через полчаса. В ожидании фильма приходилось довольствоваться музыкальными клипами да бесконечной рекламой, все ролики которой Светка заучила уже наизусть. Кто-то требовательно позвонил в дверь. Раз, другой, третий. Светка чертыхнулась, быстро выключила телевизор и помчалась открывать. Ну вот, принесла же его нелегкая! Второй день подряд к ней таскается, а раньше от силы раз, ну два раза в неделю появлялся. Медом ему тут, что ли, намазано? Нет, жмотом его назвать нельзя, но за каждую копейку, которую он ей выдает, приходится пластаться как шахтеру в забое. Так что, если на горизонте замаячит какой-нибудь более перспективный «папик», от этого она вмиг избавится. Слишком уж нервный тип! Открывая замок, Светка успела напустить на себя блаженно-умильную гримасу. Она знала, что любовник считает ее полной и непроходимой дурой, но не считала нужным его в этом разубеждать. А зачем? Докажешь, что ты умная женщина, мигом отправишься работать. А уж чего-чего, торчать в офисе Светке не хотелось ни за какие коврижки. В мечтах, которые, увы, не спешили становиться явью, она была женой уважаемого и состоятельного бизнесмена и матерью трех, а лучше четырех очаровательных ребятишек. Но, к сожалению, пока ни один из Светкиных знакомых замуж ее не звал и золотых гор не сулил. Поэтому она довольствовалась тем, что есть, продолжая верить, что когда-нибудь наступит и ее час. — Здравствуй, Ваня! — Сколько раз тебе говорил, не зови меня так! — недовольно дернул щекой Захарыч. — Радость моя! Тебе понравилось, как мы вчера играли в лошадок? Хочешь еще покататься на своей маленькой пони? — Хочу серьезно поговорить с тобой! — ответил Захарыч, снимая с себя Светкины руки. — Пошли на кухню, а то знаю я тебя, один секс на уме! — О, на кухонном столе мы этим еще не занимались! — промурлыкала Светка, с трудом подавив вздох облегчения. Судя по настроению Захарыча, кувыркание в кровати с этим уродом ей сегодня не грозило. И то хлеб. Такого плохого любовника у нее еще никогда не было. Грубый, властный — и при этом дуб дубом! Совершенно не знает, как доставить женщине удовольствие, и, что того хуже, даже не собирается этого делать, эгоист! Светка тщательно блюла свое реноме нимфоманки, еще очень-очень давно уяснив, что именно такой тип женщин и привлекает к себе внимание «папиков» всех видов и мастей. Она искусно притворялась, симулируя оргазм, артистично стонала и закатывала глаза, но настоящую разрядку получала очень и очень редко, утешая себя тем, что ради купюр крупного достоинства стоит и потерпеть. С Захарычем же Света особо не церемонилась и, как только по одной ей ведомым признакам чувствовала, что тот колеблется, хочет ли он секса или нет, утомляла его своей показной страстью настолько, что дело редко доходило до постели. Тот же самый финт она собиралась проделать и сейчас. Вчерашнюю оргию ей повторять совершенно не хотелось. У него, видишь ли, проблемы на работе, он там постоянно на кого-то орет, а отдуваться и изображать из себя персональную эротическую разрядку приходится ей. То еще счастье! — Мне просто нужно поговорить! — раздраженно рявкнул Захарыч. — Если я захочу тебя трахнуть, то завалю в койку, без всяких там!.. Светка кокетливо пожала плечами и двинулась в кухню, не забывая покачивать бедрами. Захарыч зол, это очевидно. И, судя по всему, не исключено, что именно из-за Гельки. Ладно, сейчас сам все расскажет, чего гадать? , — Чем весь день занималась? Отдыхала? — спросил Захарыч, грузно усевшись на мягкий уголок. — Ага, — прощебетала Светка, устраиваясь напротив любовника. — А мне вот сейчас не до отдыха. Про Гельку уже, небось, знаешь? Светка скромно потупила глаза в знак того, что да, знает, а про себя отметила, что оказалась права. Без Гельки тут не обошлось. — Вот и хорошо. Ты не в курсе, куда твоя подруга лыжи намылила? — А разве она не дома? Захарыч пристально посмотрел на Светку, и в глазах его читалось: «Ну не идиотка ли?» Светка выдержала взгляд любовника и даже нашла в себе силы безмятежно улыбнуться ему. — Дома ее нет, — наконец выдавил из себя через сжатые губы Захарыч. — А зачем она тебе, пусик? Хочешь, чтоб она вернулась на работу? Возьми лучше меня! Я та-акая смышленая!… Светка прекрасно знала, что ничем не рискует. Взять ее к себе на работу мог только законченный камикадзе от бизнеса, а Захарыч к таковым не относился. Единственное, чем грозила ей эта вольность, так это взрывом эмоций со стороны Захарыча, но оно и к лучшему. Пускай пар спустит, нарычится вдоволь, а то вон уже сидит весь багровый как свекла. Так, между прочим, и до инсульта недалеко. Но Захарыч взрываться не стал, а предельно спокойно продолжил: — А раз ты такая смышленая, то напряги свои куриные мозги и подумай, где она может быть! Светке очень не понравились зазвучавшие в голосе Захарыча интонации. Судя по всему, дело приняло весьма неприятный оборот. Но сдавать Гельку ей тоже не хотелось. Как ни крути, а получалось, что она ее предает. И ради кого? Психованного Захарыча?.. — Ну, я не знаю… Может, на курорт какой-нибудь подалась? Или к бой-френду переехала… — У тебя есть адрес ее бой-френда?! — мигом оживился Захарыч. — Откуда же ему взяться? — Слушай, ты мне зубы не заговаривай! А то я не знаю, что ты у нее самая близкая подруга! Это Гелька тебя к нам на корпоративную вечеринку привела, а не еще кто! Ни за что не поверю, что она тебе ни слова не сказала, куда сваливает! — Ну, по поводу вечеринки — так это не она меня, а я ее туда вытащила. Гелька идти не хотела. Опять, говорит, водки нажрутся и начнут пальцы кидать. А мне что — скучно, я дома сижу, вот и решила слегка поразвлечься. И зачем она тебе нужна? Я сейчас ревновать начну! — Да при чем здесь ревность! Твоя Гелька меня подставила, как пацана. И если я завтра ее не найду, у меня будут очень большие неприятности. Поставят на такие бабки, что тебе и не снились. Выкинут на улицу нах без выходного пособия, и сиди — кукуй. Охота тебе быть любовницей бомжа? Ни новых шубок, ни курортов. А я, между прочим, на прошлой неделе тебе такое колье присмотрел — с бриллиантами! Ты, Светка, серьезно над этим подумай. Очень серьезно. — И что ты от нее хочешь? — Понимаешь, она ведала базой данных по всем нашим грузоперевозкам. И совершенно случайно, уходя с работы, захватила с собой ежедневник, в котором эта база данных велась. Мне бы только с ней пересечься, чтобы она мне этот ежедневник вернула, и все! Понимаешь, Светка, сегодня я подвел очень большого человека. Настолько влиятельного, что и сказать не могу. Его люди ждали, когда от нас придет машина, а машины не было. Потому что нам просто неоткуда было узнать, что ее на сегодня заказали. Понимаешь? — Кажется, да, — ответила Светка, не забыв наморщить лоб, словно серьезно размышляя над чем-то. — Так вот. Один прокол мне, так и быть, простят. Но только при условии, что больше такое никогда не повторится. А я этого никак не могу гарантировать без ежедневника! — И что, больше эту базу данных взять неоткуда? Захарыч печально помотал головой: — Я только Ангелине доверял работать с ней. — А это, на компьютере… разве там ничего нет? — не сдавалась Светка, памятуя о вечных стенаниях Гельки по поводу того, что у нее уже пальцы под клавиатуру растопырены, сомкнуть трудно. — Уж не знаю, что произошло, — сокрушенно вздохнул Захарыч, — но с Гелькиным компьютером какая-то чертовщина творится. То ли вирус похозяйничал, то ли еще какая напасть, только там больше ничего нет. Я сегодня народ озадачил, да только все руками разводят: мол, ничего не можем сделать, все данные утеряны. Светка серьезно заколебалась. Похоже, что Захарыч говорил правду. Даже без вечного ора обошелся, значит, дела у него воистину дрянь. Помочь ему или нет? В конце концов, ну отдаст ему Гелька этот свой ежедневник, и дело закрыто! Можно подумать, Гельке так нужна эта записная книжка со скучными данными по каким-то там грузам! — Тебе действительно так нужно найти Гельку? — после недолгого молчания спросила она любовника. Захарыч выразительно провел рукой под горлом. — Позарез. Иначе могу сразу себе похоронный оркестр заказывать. Мои клиенты шутить не будут. Грохнут меня и прикопают где-нибудь в ближайшем лесочке, а то и вовсе на помойке выкинут. — И ты ничего Гельке не сделаешь, когда встретишь? — Обещаю, я ее и пальцем не трону. Только заберу ежедневник и все. — Точно? — А я когда-нибудь тебя обманывал?.. * * * Ну вот, полы подметены, паутина убрана, мыши разогнаны. Пришла пора и собой заняться. Достав из чемодана комплект из ночной сорочки и пеньюара, Гелька задумалась. Помыться ей сегодня так и не удалось, а если присовокупить к этому грязные после купания в луже ноги, то выходило, что портить собою чистые вещи — не след. Что ж, придется использовать подручные средства — влажные салфетки. Вот ведь молодец — в самый последний момент их прихватила, а то бы пришлось сейчас бродить по деревне в поисках колодца. Не самое лучшее занятие, на ночь глядя. Минут через десять Гелька почувствовала себя значительно посвежевшей и достойной того, чтобы облачиться в домашнее, что она с огромным удовольствием и проделала. Теперь осталось только придумать, как бы поуютнее устроиться на ночлег, и все, можно отправляться баиньки. День выдался тяжелый, суматошный, так что лучше как следует выспаться, а завтра с новыми силами начинать приводить дом в порядок. Еще через несколько минут была решена и эта проблема. Гелька, не мудрствуя лукаво, просто застелила сетку своими же вещами из чемодана, а в качестве одеяла решила использовать обнаруженный в доме ватник. Погасив свет и свернувшись в клубочек под теплым ватником, она и не заметила, как быстро провалилась в крепкий сон. * * * В кабаке, где гуляла компания, было накурено. Вовсю грохотала музыка, динамики, надрываясь, извергали из себя по пятому кругу «Владимирский централ», и из-за голоса певца не было слышно рядом сидящего собеседника. Впрочем, никто разговаривать и не собирался. Официант то и дело подавал на стол новые бутылки водки и блюда с закуской, давно уже не удивляясь, куда это все влезает в завсегдатаев кабака и как они умудряются после таких доз спиртного самостоятельно передвигаться в пространстве. Забрав грязную посуду, официант двинулся было обратно, но тут его грубо схватил за рукав мужик в спортивном костюме, потрясая зажатой в руке мобилой: — Э, слышь, пацан, скажи своим, чтоб музон убрали, у меня шеф на проводе!.. Официант кивнул и резво поспешил к барной стойке. Этих ребят лучше было не злить. Беспределыцики и отморозки, еще искалечат чего доброго, придется всю оставшуюся жизнь себе на лекарства зарабатывать. А их главарь — Косяк, тот самый «спортсмен», — вообще пугал его одним лишь своим видом. Наголо бритый, с расплющенным носом и застарелым шрамом на щеке. Эх, и чего они выбрали местом своих сборищ именно их бар? Не могли, что ли, в другом месте обосноваться… — Але? Иван Захарович? — заорал в трубку Косяк, как только музыка стихла. — Ну, как, Гельку нашли? — вкрадчиво спросил его Захарыч. — Влад должен был вам передать, что она мне срочно нужна. — Ищем, — кивнул Косяк, переглядываясь с остальными своими дружками. — В кабаке, небось, ищете? Косяк смешался, не сразу найдя, что ответить. — Все с вами понятно, — продолжил Захарыч. — Значит так, у меня есть телефон ее любовника. Записывай или запоминай, если есть чем запоминать. Как только адрес вычислишь, мигом туда. Я буду ждать в офисе, как только возьмете ее — сразу ко мне! — Сделаем в лучшем виде! — Да, еще одно. Среди ее вещей должен быть ежедневник. Ну, такая толстая записная книжка. Обязательно захвати ее с собой. Она мне нужна не меньше, чем сама Ангелина. Все уяснил? — Ага! — Ну, так вперед! Мне совершенно не улыбается всю ночь торчать в офисе в ожидании поимки этой гадины! Записав продиктованные Захарычем цифры, Косяк нажал кнопку отбоя и обратился к подручным; Значится так. Бобер, ты у нас мастак по телефонам адреса находить? — Да было бы чего сложного! — горько усмехнулся парень, прозванный Бобром, видимо, за сильно выступающую вперед верхнюю челюсть. — Запускай программу, да смотри! — Этим-то сейчас и займешься. Давай, доставай свой ноут, и в темпе вальса! Мужики, минут пять — и по коням! Шунт, не забудь за хавчик рассчитаться! Официант, наблюдавший доселе из укромного места за компанией, сообразил, что те собираются на выход, птицей слетал за счетом и подсунул его Шунту. Тот мутным взглядом окинул официанта с ног до головы, будто впервые его видел, потом нехотя полез в карман за бумажником. Даже не проверяя счет, стрельнул глазами по цифре напротив слова «итого» и отсчитал купюры, не забыв презрительно добавить: — Сдачи не надо! — Благодарю, — чуть склонил голову официант и, забрав деньги, вышел из зала. Уф, на сегодня вроде обошлось. Драк не было, окна не выбивали, столы не переворачивали. Да и выручку хорошую сделали. Но все равно: лучше бы эти Косяки с Шунтами больше здесь не появлялись. К черту таких постоянных клиентов, уж лучше пускай студенты всякие ходят или просто любители пива. А то не бар, а какой-то притон, право слово! Еще немного, и всех нормальных клиентов порасшугают своими уголовными мордами… Герман, одетый в легкую полосатую пижаму, сидя в кровати, читал книжку модного писателя. Особого удовольствия он при этом не испытывал, чтиво, увы, было не в его вкусе, но он привык доводить все дела до конца. Кроме того, этого писателя любило высокое начальство, поэтому стоило держать руку на пульсе, чтобы вовремя ввернуть какую-нибудь удачную цитату, заработав тем самым в глазах руководства лишние баллы. Герман перелистнул страницу, но похождения книжного героя его ничуть не трогали. Никак не шла из головы выходка Ангелины. Умчаться куда-то посреди ночи, даже не разбудив его, — до такого могла додуматься, только она! Глупая, самонадеянная девчонка! А чего стоит ее уход с работы? Ох, как бы не было из-за этого неприятностей! Наверняка кому-то да разболтала, что есть у нее жених Герман Львов. И у кого, спрашивается, будут ее искать, как не у него? А искать будут наверняка. Он ведь сразу понял, что с конторой, в которой она пашет, нечисто, и для этого не надо было поднимать финансовые документы, сличать реально имеющиеся и заявленные цифры. Достаточно лишь на ее шефа посмотреть да на тех ребят, что его окружают. Бандит на бандите! Уж если ввязалась в такую аферу, то сиди и не рыпайся, целее будешь. А эта безалаберная барышня еще и скандал напоследок устроила! Видать, последние мозги растеряла, если они у нее, конечно, были. Матушке лучше обо всем этом не знать, иначе будет сильно переживать. У нее и так из-за Ангелины то и дело давление подскакивает, а уж подобное известие вполне может загнать ее в постель. Придется вновь договариваться о дорогом санатории, искать сиделку… Размышления Германа прервал дверной звонок. Он тут же отложил книгу в сторону и прислушался. С лестничной клетки не доносилось ни звука. В голове мелькнула мысль: «А может, притвориться, что меня нет дома?» Но тут звонок повторился. На этот раз кнопку звонка держали долго, и стало понятно, что просто так его в покое не оставят. Интересно, кому это он понадобился в начале двенадцатого? Приличные люди в такое время по гостям не ходят. Мысленно чертыхнувшись, Герман направился к двери, пока нежданный визитер не перебудил всех соседей. В дверном глазке отразился одинокий мужской силуэт. Ну вот, как всегда лампочка на площадке перегорела, темно и толком-то не видно, кто к нему пожаловал. На всякий случай, не открывая двери, Герман спросил: — Простите, вы к кому? — Герман? — осведомились оттуда. — Да, а по какому вы, собственно, вопросу? — Может быть, все-таки откроете дверь, а то как-то неловко вот так на весь подъезд кричать, — вежливо заметил незнакомец. «Была — не была!» — решил Герман и отпер замок. Лучше бы он этого не делал. В квартиру тут же ввалилось несколько личностей самого что ни на есть бандитского вида. Один из них сразу же откинул Германа к стене, и тот пребольно ударился о нее затылком, лишь чудом не потеряв сознание. Еще парочка мерзавцев ринулась в комнату. — Э, Косяк, тут никого нет! — секунд через пять раздалось оттуда, и Герман понял: это за Гелькой… — Ну, Гера, по-хорошему нам все расскажешь или придется сделать тебе бо-бо? — осведомился у него бритый мужик в спортивном костюме. От ужаса у Германа пересохло в горле, язык прилип к небу, и все, на что он был способен в данной ситуации, это кивнуть. — Ну, ты, я вижу, примерный мальчик, не будешь нам туфту гнать. Итак, спрашиваю в первый и в последний раз: где Ангелина? — Уехала! — дрожа, как осиновый лист на ветру, выдавил из себя Герман. — Куда уехала? — В деревню. — Какую деревню? — Заречье. Это на Брянщине. У нее там дом остался от покойного деда! — А не врешь? Впрочем, врать тебе бессмысленно, — словно разговаривая сам с собой, заметил бандит. — Если выяснится, что ты нас обманул, жить тебе останется ровно десять секунд. Ну, может, чуть-чуть больше. Если захочу посмотреть, как ты корчиться будешь. — Что вы! — в отчаянии воскликнул Герман. — Я вам правду говорю! Истинную правду! Верьте мне!.. — Ладно, помолчи чуток! Шунт, пригляди за этим мозгляком, а мне пока с шефом надо накоротке потрещать. Через пару минут, показавшиеся насмерть перепуганному Герману чуть ли не вечностью, бандит вернулся из кухни. — Что ж, повторим на всякий случай вопрос еще раз: где Ангелина? — спросил он и неожиданно ударил Германа в живот. От острой боли Герман согнулся. У него перехватило дыхание, а перед глазами все поплыло. Кое-как собравшись с силами, он прохрипел: — Да в Заречье она, в Заречье! Она мне сама вчера сказала, что хочет отдохнуть в деревне, заодно на дом посмотреть — много ли там после деда осталось. А потом села в машину и уехала! — Уехала, говоришь, — задумчиво почесал у себя за ухом бандит, — а что же ты вместе с ней не отправился? — У меня ведь работа! Я не могу вот так сорваться и все бросить! — А придется, — проникновенно заметил бандит. — Поедешь с нами! И молись всем богам, чтобы мы нашли твою невесту там, где ты сказал. Иначе… В машину его, братва! Кстати, кто-нибудь в курсе, по какому шоссе туда ехать надо? — По Калужскому, — неведомо зачем подсказал ему Герман. Бандиты переглянулись и дружно заржали. — Огромное тебе человеческое спасибо, мужик! — предельно серьезно сказал «спортсмен», после чего еще раз ударил Германа, на этот раз — точно в солнечное сплетение. — Слышь, Косяк, а на хрена нам этот балласт нужен? — спросил его один из доселе молчавших бойцов, глядя на то, как оседает на пол лишившийся чувств Герман, а Шунт подхватывает его и перекидывает через плечо, намереваясь тащить в машину. — А ты хочешь, чтобы этот крендель сразу же после нашего ухода ментам звонить начал? Или Гельку предупредил, чтоб она хватала манатки и тикала за кордон? Захарыч четко сказал: приволочь ему девку хоть из-под земли вместе с этим её ежедневником, будь он неладен! А за границей я за ней бегать не нанимался! Да там и фараоны посерьезней наших будут! Или думаешь, посольство за нас хлопотать станет в случае чего? Как бы не так! — Все равно: таскайся теперь с этим недоноском, как с писаной торбой! И ладно, девку мы, положим, найдем. А что с парнем-то после этого делать? В расход пускать, чтоб о похищении не заявил? Ох, Голяк, сразу чувствуется — молодой ты еще, зеленый! Никакого стратегического мышления в тебе нету! Мало ли какие планы у нашего шефа насчет Гельки? А если она вдруг заартачится, к примеру? Или в несознанку уйдет: мол, бейте меня, колотите, ничегошеньки от меня не получите? Тут-то ее женишок и пригодится! Если Гелька за себя не боится, нехай за него поволнуется, как мы при ней будем ему морду во все цвета радуги раскрашивать! А там, если шефу понадобится, обоих в расход пустим. Ну ладно, хватит лясы точить! По машинам! * * * Гелька проснулась оттого, что невыносимо затекла спина и замерзли ноги. За окном мерно накрапывал дождь, да надсадно тявкала в соседнем дворе какая-то шавка. Так и сяк повертевшись на неудобной, продавленной кровати, Гелька поняла, что заснуть не получается. Во-первых, имеет смысл поискать в доме или сарае второй ватник, а то, как ни старайся, целиком не укрыться. Во-вторых, стоит разведать, где здесь туалет, а то выпитая вечером газировка уже просится на волю. Решившись встать, Гелька потянулась за пеньюаром, набросила его на плечи. Обулась в веселые мохнатые шлепанцы и включила свет в комнате. Так, если ей не изменяет память, туалет раньше был в сарае, в крайнем левом углу. Маленькая такая будочка с никогда не закрывающейся дверкой. Свет туда проведен, так что проблем возникнуть не должно. Ну что ж, вперед! Выйдя во двор, Гелька тут же вляпалась тапками во что-то мягкое и наверняка грязное. Дождь почти закончился, но свое черное дело он таки сделал. Эх, жалко тапочки! Но кто ж знал, что сходить в туалет здесь можно только в резиновых сапогах! А вот их-то она, между прочим, с собой не взяла! И не потому, что забыла, а потому, что нет их в ее гардеробе! Что она, дачница какая? Или, того веселее, туристка? Мысленно пометив сапоги в списке будущих покупок, Гелька устремилась к сараю. На улице было свежо, а пеньюар, как выяснилось, нисколько не спасал от холода, поэтому Гельку начал бить озноб. Из сарая Гелька выскочила пулей, одной рукой зажав себе нос, а другой подняв полы пеньюара почти до неприличной высоты. Ужас-то какой! И как только люди здесь живут без нормальных унитазов?! В детстве ей тоже не доставляло особой радости посещение дедовского туалета, но со временем неприятные воспоминания сами собой стерлись из памяти. Но сейчас — это было что-то с чем-то! Во-первых, пока нашла выключатель, едва лоб не расшибла. Во-вторых, грязища там — куда Авгиевым конюшням до дедовского сарая! И воняет соответствующе! А уж собственно насест… Лучше бы она его никогда не видела! Кошмары до самого утра обеспечены… Дойдя до середины двора, Гелька остановилась и посмотрела на небо. С соседнего двора вновь раздался задушевный вой местной собаки Баскервиллей. Да, кажется, веселого пейзанского отдыха ей не видать, как своих ушей. По крайней мере, пока она не наведет здесь порядок и не выскребет грязь изо всех щелей и углов. Ну, ничего, она работы не боится! День-два, и у нее тут все так засияет, что ого-го! При входе в дом Гелька критически посмотрела на безнадежно испорченные шлепанцы и оставила их за порогом, чтоб не пахли и не навевали грустные мысли. Мда, и все-таки, как ни крутись, а завтра ей не мешало бы помыться. Только вот как это осуществить?.. * * * Когда Гелька вновь открыла глаза, на улице только-только пробивался рассвет. Соседская шавка уже заткнулась, зато на все лады заголосили петухи. Посмотрела на часы — ну да, так и есть. Пять утра. Спина болит уже просто неимоверно, ноги превратились в ледышки, а из-под мышек очень нехорошо пахнет. Ну-ка, где там влажные салфетки? Гелька потянулась за банкой, выдернула салфетку… упс! Кажется, это была последняя. А одной салфеткой не отмоешься, можно даже не мечтать. Ноги грязные, голову тоже помыть бы не мешало — фу! Самая настоящая грязнуля, аж самой противно! И тут Гельку осенило. А почему бы ей не сходить на речку? Время пять утра, наверняка все еще спят, так что она может плескаться на пляже ровно столько, сколько ей угодно! На дворе июль, вода должна быть как парное молоко, так что можно не бояться, что замерзнешь. Главное — не забыть шампунь прихватить, чтобы и голову заодно помыть, раз уж такая оказия случилась. Сказано — сделано. Переодевшись в легкий хлопковый костюм, Гелька собрала в полиэтиленовый пакет все для купания, включая зубную щетку, гель и пару полотенец — одно для тела, одно для волос. Весело подмигнула сама себе в старое помутневшее зеркало и отправилась на речку. Хм, а с одеждой она опять промахнулась! Во-первых, солнце хотя и выглянуло, но все равно еще прохладно, тело под рубашкой изрядно знобит. Да еще и роса эта противная! Уже все штанины по колено от нее мокрые! Боже мой, неужели здесь даже летом невозможно без резиновых сапог пройти из пункта А в пункт Б, не попортив костюма? Ага, а вот и пляж показался. Так, где тут спуск?.. И тут раздался громкий всплеск. От неожиданности Гелька присела и спряталась за ближайшим кустом. В речке купался какой-то мужик в чем мать родила. Присмотревшись повнимательнее, Гелька с оторопью узнала в нем своего вчерашнего собеседника из «Харчевни». Позвольте, он-то что тут делает? Меж тем Игорь вольготно переплывал речку туда-сюда, плескался, переворачивался, наслаждаясь купанием и совершенно не боясь того, что кто-то может застать его в таком откровенном виде. Гелька мгновенно поймала себя на мысли, что ей приятно смотреть на его слегка загорелое тело, мелькающие над водой плечи и — порой — мускулистые поджарые ноги. Тьфу, пакость какая! И как долго он будет из себя дельфина изображать? Час, два? И когда ее очередь мыться настанет? Когда сюда полдеревни сбежится? Она, между прочим, привыкла все гигиенические процедуры совершать в одиночку. Без комментариев, так сказать. Да и хороша бы она сейчас была, выйди на берег и начни раздеваться в присутствии этого нудиста! Мало того, что ситуация донельзя пикантная, учитывая их вчерашнее знакомство, так еще и полное отсутствие одежды на Игоре!.. Мало ли что взбредет ему в голову? А вдруг он маньяк какой-нибудь? И вообще: лучше бы ему пока не знать, что они в одной деревне живут. Если только, конечно, он здесь оказался не потому, что специально за ней следил. Гелька цыкнула сама на себя. Что ей за глупости в голову лезут? Мало ли какие совпадения в жизни бывают? Ну подумаешь, случайный собеседник оказался ее соседом, и что из этого? Тут же кричать: «Шпион, бандит?!» Нет, подруга, совсем нервы расшалились, надо спокойнее быть, а то так и до охоты на ведьм недалеко. Сколько она уже здесь сидит? Почти полчаса. Интересно, у Игоря еще перепонки между пальцами не выросли, случаем? И жабры не появились? Странно. Столько плескаться! Еще минут десять, и отсюда можно будет уходить несолоно хлебавши. Раз уж речка оккупирована Игорем, придется что-нибудь другое придумать. За сараем кадушка старая стоит, наверняка там после дождя полно воды. Вот ею она и помоется! А надо будет — воды из колодца принесет! Пускай холодная, зато чистая! А то можно подумать, кроме как здесь, ей и искупаться-то негде! Но, несмотря ни на что, уходить с речки Гелька все-таки не спешила. И не понять, что было тому причиной: надежда на то, что еще немного, и пляж освободится, или вид красивого мужского тела, возбуждающий совершенно нескромные желания. Гельке отчего-то вдруг нестерпимо захотелось знать, как он целуется, как танцует, как… Но тут Игорь, даже не подозревая, что стал объектом пристального женского внимания, вышел на берег. Ну наконец-то! Так, уже брюки натянул, давай же быстрей, чего тормозишь?! Долго ты там еще копаться будешь? Время уходит! Не заставляй себя ждать! Но, увы: искупаться Гельке сегодня было не суждено. Откуда-то приперлась тетка, окруженная десятком коз, и, увидев одевающегося Игоря, завела с ним разговор: — Ну что, Игорек, опять на родину потянуло? — Опять, тетя Нюра. — И надолго? — Думаю, до конца лета. А может, и до октября. Там видно будет. — Ох, хорошая у тебя работа, раз отпуск такой большой! — Так сам выбирал! — Родителей навещал? — Конечно же. Еще вчера, — погрустнел голос Игоря. — Прибрался, оградку обновил. Цветы принес. — Жаль, не дожили, не увидели, какой у них сынок вырос… — Да, жаль… — А ты вот скажи, у вас в столице колбаса дороже, чем у нас? — Дороже. — А наша-то местная колбаса — вкуснее? — Вкуснее, тетя Нюра. В Москве такой и не сыщешь. — А знаешь почему? Потому что мы в свои колбасы никакой химии не пихаем, все только натуральное… Стало понятно, что эта парочка может болтать часами. Гельку так и подмывало выскочить из кустов и крикнуть: «Эй, вы там, а другое место для разговора найти слабо?» Что за невезение! Придется довольствоваться водой из кадушки, надеясь, что никто из местных этого не увидит и на смех ее не поднимет. Впрочем, кому какое дело до нее? Хотя… она знает, что надо делать! Сегодня же вечером у нее будет персональная душевая, вот! И биотуалет! А еще… Пока Гелька шла к дому, в ее голове сам собой составлялся список необходимых покупок, за которыми она немедленно отправляется в райцентр. Но первым делом она заглянет на автомойку! А то бедному «матизу» вчера изрядно досталось. Впрочем, как и его хозяйке… * * * — Бобер, ну что там у тебя? — Если карта не врет, деревня через пару километров покажется. — Ты это вот уже полчаса твердишь, как заведенный, а Заречья этого долбаного все нет и нет! Задрались уже трястись по этим ухабам! Хана подвеске! — Это у Шунта в его аудюхе хана подвеске, а у нас все тип-топ! Чирок специально для таких дорог создан! Он же джип! Внедорожник! — Да мне пох, джип — не джип! У меня ужин наружу просится! — Прям как у нашего пассажира. Шунт говорит, он ему уже весь багажник заблевал. — Так на фиг было ему в солнышко бить! Стукнул бы по голове, и вся недолга! — Ну, ты еще меня поучи, профессор! — О, гляди! И впрямь деревня показалась! Ну че, тормознемся или прямо как есть туда отправимся? — Да это разве деревня? Три с половиной двора! Нечего тормозить, едем! Открывшаяся взгляду картина оптимизма бригаде не добавила. Старые покосившиеся дома, наглухо забитые ставни, почерневшие бревна. И ни одного человека. Деревня призрак… — Бобер, посмотри, тут следы иномарочные есть? — Смеешься, что ли? Кроме нас тут лет десять никто не проезжал! — А ну-ка тащите сюда этого деятеля! Ща мы его с пристрастием расспросим! Из багажника запыленной «ауди» извлекли изрядно помятого и дурно пахнущего Германа. — Ну, крендель, вот и Заречье! И где твоя невеста, спрашивается?! Ты чё в игрушки играешь с нами! Сдохнуть готов, лишь бы ее отмазать? Благородный, мать твою. Но дурак. Мы-то все равно из тебя все вытрясем, только подыхать дольше будешь. А ну говори, козел, где твоя баба? — Я вам все сказал! Все! — забился в истерике Герман. — Она в Заречье, на Брянщине! По крайней мере, собиралась туда ехать! А если она вдруг по дороге передумала, я-то тут при чем? — Передумала, говоришь? — недобро прищурился Косяк. — А может, и не собирается сюда никогда? Что-то ты, крендель, шибко умный. Но я это могу исправить… Косяк сделал шаг вперед, Герман сжался в ожидании удара и закрыл голову руками, как из «чероки» раздался голос Бобра: — Косяк, слышь, пойди сюда на минутку! — Что там у тебя? — Да по ходу дела, может, он нам и не соврал. — Да?! — скептически вздернул бровь Косяк. — И где же тогда Ангелина? Может, ты мне еще пальцем на ее дом покажешь? И заодно расскажешь, как это она сюда на своей тачке проехала и следов не оставила? Не иначе как по воздуху… — Погоди бузить! Я только что еще две деревни под тем же названием обнаружил. Может быть, она не в это Заречье, а в какое-то из оставшихся двух направилась? — Слышь, ты ничего не путаешь? Область одна и та же? — Ты меня за полного идиота держишь или как? Для сомневающихся могу карту предъявить! Мне не веришь, так сам нос сунь и убедись! — Млядство! И далеко отсюда до остальных деревень? — На другой конец области тащиться, — без энтузиазма поведал Бобер. — И что я шефу скажу? Что мы заблудились? Да ты хоть представляешь, что он с нами по возвращении сделает?! — Ничего, — спокойно ответил Бобер. — Для того чтобы кому-то что-то сделать, у него как раз мы есть. Или хочешь сказать, за наше отсутствие он под другую бригаду ляжет? То-то же! Так что пробьемся! — Не, вы как хотите, а я жрать хочу просто дико! — вступил в разговор Шунт. — Чесслово, доедем до ближайшего ларька, и я минут на двадцать выпадаю. В конце концов, какая разница, найдем мы девку часом раньше, часом позже? А у меня доктор, между прочим, язву определил! Мне вредно долго без пищи оставаться! — Куда вреднее чипсы тоннами жрать, брюхо портить! — презрительно посмотрел на своего подручного Косяк. — Чем бы ни занимались, ты только и думаешь, что о харче! — А что?! — встрепенулся Шунт. — Я, между прочим, человек немаленький, мне постоянно себя кормить надо! — Ага, чтобы пузо, случаем, не опало, а то никто тебя и не признает! Так я тебе вот что скажу: не пузом надо выделяться, а интеллектом. — Косяк не без намека потер свой бритый череп. Бригада дружно заржала. Раскрасневшийся от злости Шунт, не найдя никого лучше, выместил свой гнев на Германе, от всей души врезав ему под дых, и тот, коротко вскрикнув, повалился навзничь. — Эй, птичку нашу не обижай! Он нам еще пригодится! — заметил Косяк. — А багажник после него ты мне чистить будешь, доброхот хренов? Между прочим, раз сам его взял, мог бы в свою машину его определить! Так нет же: сваливай все барахло к Шунту! Шунт все стерпит! — Да что ты завелся, как баба? — прикрикнул на него Косяк. — От голода мозги набекрень съехали? Так терпи! Кстати, Бобер, ты там присмотри что-нибудь по карте, чтоб можно было по-человечески пообедать! А то, блин, целую ночь как бобики крутимся! — Без проблем, — пожал плечами Бобер. — Ну а раз так, по машинам! Нечего прохлаждаться! Не забыв подобрать тщательно притворяющегося бесчувственным Германа, бригада расселась кто в «ауди», кто в «чероки» и, развернувшись, попылила обратно по разбитой проселочной дороге. * * * С автомойкой Гельке не повезло. В этой глухомани она отсутствовала по определению. Впрочем, Гелька быстро нашла выход из ситуации: остановилась возле речки у въезда в райцентр, свистнула окрестную ребятню и, щедрой рукой отсыпав им всю обнаружившуюся в карманах мелочь, через двадцать минут уже ехала дальше в свежевымытом «матизе». Конечно, кое-где остались разводы, да и под днище никто из мелких залезть конечно же не догадался, но уж лучше так, чем рассекать по городу в транспорте, с виду годящемся только для перевозки крупных партий жаб бородавчатых. Еще вчера, кружа по райцентру в поисках ресторана, Гелька заприметила новенькое двухэтажное здание с броской надписью «Супермаркет». Именно туда она и держала путь, рассудив, что если где и можно купить то, что ей сейчас необходимо, так только здесь. Ну не тащиться же в Брянск, право слово! Этак она пару дней точно потеряет, если не целую неделю. Вряд ли служба доставки будет рада узнать, куда следует направить ее заказ. А здесь продавцы ерепениться не должны, в конце концов — двадцать километров не сто, так что довезут, не рассыплются! На первом этаже, как и следовало ожидать, раскинулись продуктовые ряды. Мысленно пообещав себе зайти сюда попозже, Гелька отправилась на второй этаж, в отделы бытовой техники и садового инвентаря. Заприметив себе жертву в виде молоденького скучающего продавца в белой форменной рубашке и с бейджиком «Алексей» на груди, Гелька поманила его пальцем. Парень сильно удивился. Мало того, что подобных вольностей в отношении его не позволял себе ни один покупатель, так еще и дамочка, что его позвала, явно была той еще штучкой. Затянутая в модные джинсы со стразами на коленях, в босоножках на высоченных шпильках, да еще и кепку с вышивкой напялить не забыла. «Стерва», — грустно решил Алексей и, тоскливо оглядевшись по сторонам, направился к будущей мучительнице. — Добрый день! — бойко начала Гелька. — Сразу предупреждаю, я собираюсь скупить у вас полмагазина. Итак, мне нужен биотуалет, дачный душ, тостер… Глаза Алексея медленно становились похожими на блюдца. Мда, кажется, сегодня у него будет тяжелый денек. Эх, принесла же нелегкая эту мамзель! Он оглянулся на остальных продавцов-консультантов. Те мгновенно сделали вид, что дико заняты. Ну да, конечно же, небось в «Doom» режутся. А ему тут одному за всех отдуваться! — Молодой человек! Вы меня слушаете или как? — вернула его к реальности шустрая покупательница. — Да-да, туалет, тостер… Пойдемте, я помогу подобрать вам нужную модель. — Вот и отлично! — широко улыбнулась ему Гелька, но в глазах ее ясно читалось, что невнимания к своей персоне она не потерпит. Через десять минут за ней толпой бегали уже все продавцы-консультанты. Закаленная столичной жизнью Гелька умела в два счета построить обслуживающий персонал практически любого заведения. Вот только с «Харчевней» вчера промашка вышла, да ничего. Это Игорь во всем виноват! Она просто растерялась под его напором, только и всего. Такое со всяким случиться может. В голове назойливо вертелась мелодия из «Красотки», и Гелька поневоле то и дело расплывалась в улыбке, находя забавные параллели между собственным шоппингом и триумфальным походом по бутикам главной героини фильма. А вспотевшие и чуточку разозленные продавцы только и успевали связываться со складом и с отделом доставки. Покупательница требовала, чтобы все ее покупки были доставлены по указанному ею адресу непременно сегодня, и ни за что не хотела соглашаться на стандартное «в течение трех суток». — Да, мальчики, еще и стиральную машинку, пожалуйста! Что значит — активаторного типа или автоматическую? Разумеется, полный автомат!.. * * * Захарыч задумчиво барабанил пальцами по полированной столешнице. Надо бы узнать, как там дела с заказами, а то не дай бог опять кого-нибудь из важных клиентов подставишь, потом проблем не оберешься. Потянувшись по привычке к кнопке селекторной связи, Захарыч в самый последний момент отдернул руку. Как он мог забыть, что Влад ушел! Воспользовался, засранец, его минутной слабостью, более того — спровоцировал, а теперь, поди, счастлив по уши. Ну ничего, недолго его счастье продлится. Вот разберется Косяк с Гелькой, вернется — тогда можно будет его и за Владом посылать. А там пусть парень сам думает: продолжает он работать на контору или добровольно переходит в мир иной. Слишком уж многое он знает, еще о большем догадывается, а как говорил один мудрый человек, «лишние знания преумножают печали». Слишком уж опасно его в свободное плавание отпускать, мало ли где приспичит Владу раскрыть свой поганый рот. Ну да что теперь об этом! И от бригады, как назло, никаких новостей. Телефоны всех как заведенные повторяют «абонент вне зоны действия сети». Видать, и вправду в какой-то заднице сидят. Ну ничего, главное то, что сегодня вечером Гелька уже будет здесь. И он ей такое устроит — мало не покажется! Пусть даже не надеется, что этот фортель ей с рук сойдет. Нашла на кого тявкнуть! На самом деле, чем дальше, тем сильнее Захарычу хотелось прибить Гельку аж до дрожи в руках! Это из-за нее, сучки, все проблемы начались! Из-за нее Питон теперь на Захарыча косо смотрит! А может, так и поступить? Грохнуть и прикопать где-нибудь в тихом месте. Нет, припугнуть ее, без сомнения, Косяк припугнет, и качественно. За это можно даже не волноваться. А что потом? А вдруг Гелька настолько безбашенная, что, несмотря ни на какие угрозы, попрется в ментовку? И что тогда? Захарыча прошиб холодный пот. Нет, Гелька совершенно не в курсе, какие грузы и по каким адресам приоритетные, а какие — так, для отвода глаз. Кроме как бумажками-отписками для налоговой службы она и не ведала, ну, еще наряды и командировки порой для водил выписывала. Да, она вела базу данных, но там совершенно безобидные в общем-то вещи были записаны… И тут Захарычу стало совсем кисло. Старый дурак! Безобидные-то безобидные, да только тот, у кого глаза и мозги имеются, запросто вычислит, где собака порылась! А что, если Гелька уже обо всем догадалась? Захарыч встал, достал из бара бутылку коньяка и щедрой рукой плеснул себе в рюмку. Выпил залпом, поморщился. Нет, рано панику разводить. Если бы догадалась, у него сейчас уже вовсю люди в погонах хозяйничали. Раз все тихо, значит, ее куриные мозги не сообразили, с чем дело имели. Лишь бы только у нее копии базы данных не оказалось. А то ведь кто ее знает, идиотку, вдруг на всякий случай взяла и скопировала? Ежедневник Косяк у нее по-любому заберет, но на всякий случай следует тряхануть ее и по этому поводу. И все-таки: что потом с ней делать? Откровенно говоря, в криминальной среде Захарыч вращался уже довольно приличный срок. Но всякий раз имел к ней отношение как бы сбоку. Сотрудничал с тем авторитетом, помогал этому, прибегал к услугам третьего. Но еще ни разу в жизни он не отдал приказ кого-то убить. Отчего так вышло — кто теперь разберет. Может быть, до поры до времени удачно команду подбирал, все рот на замке держали и по углам лишнего не болтали. А может быть, ему просто везло. Но случай с Гель-кой был неординарным. Из-за нее у него возникли очень крупные проблемы. Пощадить Ангелину — потерять лицо в глазах команды, и тот же Косяк непременно запомнит минутную слабость собственного шефа. Отдать приказ о ликвидации — навлечь на себя еще большие неприятности. Рано или поздно мать сообщит о ее пропаже в милицию, наверняка кто-то припрется сюда, на ее последнее место работы, и будет долго и нудно выяснять никому не нужные подробности. Глядишь, и раскопает что-нибудь, что ментам знать совершенно не нужно. Но все равно: отдать приказ — почитай самому ее голыми руками прибить. А вдруг она ему, во сне являться будет? Что-что, а перед Богом он чист, крови на нем пока еще нет. Так неужели все-таки грешить? Захарыч уставился на потолок, словно надеясь на персональную аудиенцию у небес. Разумеется, безрезультатно. Дядька с белоснежной бородой так и не выглянул, даже тень самого завалящего серафима не промелькнула. Брезгуют, суки. Ну и ладно. Богу — Богово, а он, Захарыч, свое возьмет! * * * Аккуратно объехав зловредную лужу, Гелька с триумфом въехала в деревню. За ней, еле волочась, тряслась на ухабах тяжело груженная газель. Да, а супермаркет все-таки оказался непродвинутым. Они, видишь ли, карты к оплате не принимают! Пришлось тащиться в местное отделение Сбербанка с единственным на весь район банкоматом, обналичивать деньги там, а потом возвращаться в супермаркет. Целых полчаса на это потеряла! А сколько они ее покупки грузили? Это же просто тихий ужас! Перетащат, покурят. Перетащат, покурят. Сколько же курить-то можно! А уж стиральную машинку они с такими скорбными мордами волокли, будто она под тонну весит! И это вчетвером! Впрочем, о чем тут говорить, если грузчиками оказались те же самые продавцы-консультанты! Нет, работники-универсалы — это, конечно, хорошо, но не такие же должности между собой совмещать! Одно слово — глушь! Раскрыв перед газелью ворота, Гелька запустила ту во двор. Продавцы-грузчики принялись споро разгружать машину. Гелька хмуро заметила про себя, что заносить покупки в дом они даже и не собираются. Видимо, устали таскать вещи, лентяи несчастные! — Мальчики, а как же стиральная машинка? Вы так и бросите ее перед крыльцом или хотите, чтобы я сама ее в комнату волокла? — медовым голоском поинтересовалась Гелька, еле сдерживаясь, чтобы не воспользоваться лексиконом Захарыча. Грузчики переглянулись. Самый бойкий из них уже собирался было что-то ответить, как Гелька его перебила, рявкнув на весь двор: — Не выйдет! Я оплатила и доставку, и установку, так что будьте добры — занесите машинку в дом! Ну же, я жду! Грузчики мрачно переглянулись. Гелька же, не собираясь сдавать позиции, встала, скрестив руки на груди, и не спускала с них испытующего взгляда. Их достали ее претензии? Надоело обслуживать привередливую клиентку? Ничего, пускай привыкают! Это у них тут тишь-гладь да все неспешно, пожили бы в столице — поняли, в каком темпе надо крутиться! В итоге последнее слово осталось за Гелькой. Подхватив стиральную машинку, грузчики, матерясь, занесли ее в дом, напутствуемые комментариями чрезмерно требовательной покупательницы: — Сюда, правее. Правее, я говорю! И не бейте ее об стенки! Интересно, если бы это была ваша вещь, вы бы с ней тоже так обращались? Подозреваю, что нет! Сюда ставьте! Да не на проходе же! Ближе к стене! Еще ближе! Наконец стиральная машинка приземлилась на отведенное ей Гелькой место. Любовно проведя рукой по белоснежному корпусу, Гелька размечталась, как сегодня же вечером устроит грандиозную стирку, даром, что ли, в подарок к машинке прилагался пятикилограммовый пакет порошка?! Правда, дома она предпочитала пользоваться другой маркой, но дареному коню в зубы не смотрят. Сойдет и так. Гелькины размышления прервал шум заводящейся машины. Это еще что такое? Выскочив из дома, она увидела, как газель с грузчиками оперативно сматывается со двора. Гелька бросилась им вслед, махая руками: — Стойте! Стойте, куда же вы? А кто остальное в дом заносить будет?! Но увы: коварные грузчики возвращаться и не думали. Более того, избавившаяся от тяжкого бремени газель прибавила ходу и из деревни выскочила, едва не пришибив петуха и его подруг пеструшек, не вовремя вышедших на променад. Тотчас на дороге показалась хозяйка петуха — сварливая тетка с ужасно противным голосом, — которая что было мочи принялась крыть водителя и пассажиров газели. К ней тотчас присоединились еще две соседки, на все лады костеря заезжих гостей. Гелька от греха подальше тут же ушла в свой двор и плотно прикрыла ворота. Кто знает этих базарных теток, вдруг еще начнут искать виноватого? Злополучные грузчики укатили в райцентр, а она-то осталась! Еще повесят на нее всех собак чего доброго. Мда, но что ей теперь со всем этим богатством делать? Конечно, самой тяжелой вещью была стиральная машинка, и она, слава богу, уже стоит там, где ей и положено, но тот же дачный душ, к примеру, — вещь не легкая. А его еще и собирать надо! И кто всем этим займется? Словно в ответ на ее немой призыв, в калитку осторожно постучали. Гелька открыла и нос к носу столкнулась с Колькой. — Привет! Смотрю, обживаться начала? — весело кивнул он в сторону живописно разбросанных по двору покупок. — Ну, можно и так сказать, — вздохнула Гелька. — Эй, чего грустишь? Что-то случилось? — Случилось! Эти придурки мне все настроение испортили! Полная безответственность и разгильдяйство! — Какие придурки? Те, что у тебя со двора стартовали? — Ну да. Прикинь, я им сегодня месячный план по продажам сделала, а они мне вместо благодарности покидали все как попало и обратно смылись! И как теперь это собирать и налаживать — ума не приложу. — Так в чем же дело! Давай помогу! — А жена? — осторожно спросила Гелька, памятуя вчерашние вопли Колькиной половины. — Что — жена? — не понял Колька. — Вон стоит, с подругой языками сцепилась. А я гляжу — ты ворота закрываешь, а сама такая убитая стоишь, лица на тебе нет. Дай, думаю, подойду, спрошу, все ли в порядке. Так что командуй! Показывай, куда чего тащить! Гелька с благодарностью улыбнулась Кольке, и процесс пошел. Биотуалет поместили в чулан, душ Колька смонтировал и поставил туда, куда ему показала Гелька, неподалеку от забора. Попутно он с некоторым удивлением разглядывал другие Гелькины покупки вроде ароматических шариков для ванн и пляжного зонта, но ничего по этому поводу говорить не стал, не рискуя осложнять отношения с весьма привлекательной во всех отношениях девушкой. Словно позабыв о том, что женат, он то и дело с медвежьей грацией принимался флиртовать с Гелькой: — А ты к нам надолго? — Еще не знаю. Думаю, на месяц — точно. Может, и на полтора-два, если понравится. — Конечно же понравится! Краше нашего Заречья я еще мест не встречал! — А ты много где побывал, герой? — с нескрываемой иронией поинтересовалась Гелька. — Ну, по области помотался, довелось, — не заметив подколки, ответил Колька и тут же продолжил: — А у тебя, это, жених есть? Гелька тут же вспомнила про Германа, скривилась и неожиданно для себя ответила: — На женихов у меня нет времени. У меня очень ответственная работа, и я не хочу отвлекаться на мелочи. А что?! Знай наших! Гельке аж самой понравилось, как это прозвучало. А ведь и вправду: работа у нее была такая, что не вздохнуть, не выдохнуть. Даже с Германом и то на работе познакомились, когда он у них аудит проводил. Он тогда здорово ей помог, подсказал втихаря от собственного начальства, где у них концы с концами не сходятся, неделя каторжного труда — и все пришло в норму. А потом где-то через пару недель позвонил, предложил встретиться… Так, собственно, все и началось. Колька меж тем заметно приободрился. — Но сейчас же ты, это, не на работе, может, и понравится кто? — сказал он, комично держа грудь колесом, чтоб Гелька догадалась, что первый парень на деревне — это именно он, и никто больше. Делая вид, что не замечает его «прозрачных» намеков, Гелька ответила: — Не знаю. Я об этом еще не думала. — Как надумаешь — скажи. Может, чем и помогу! Гельке стоило больших усилий не расхохотаться, глядя на бесхитростные Колькины уловки. Эх, сначала бы на себя посмотрел, прежде чем к ней на кривой козе подъезжать! Мало того, что женат, так еще и страшненький же, как смертный грех! Нет, если его, конечно, отмыть, побрить и причесать, да еще и одеть по-человечески, может быть, даже вполне симпатичный экземпляр получится. Если рта при этом открывать не будет. А то как заговорит, так в паспорт можно даже не заглядывать, и так все ясно — деревня деревней… Но Кольке, понятное дело, она об этом сообщать не стала, а вместо этого спросила: — А какие здесь есть развлечения? — Ну, это… Клуб. По пятницам танцы. В прошлую неделю такая драка была — девки аж визжали от восторга. Еще свадьбы бывают. Но это реже. Разве что Петька с Ленкой засватаются. По слухам, Петька Ленку уже того, забрюхатил. Значит, погуляем. Ленкин папаша, он, конечно, строгий. Не допустит, чтобы дите во грехе рождалось. Для порядку, понятное дело, вломит Петрухе пару раз, чтоб запомнил, как девку портить, а потом свадьба. Все как у людей! Колькиного восторга по поводу неведомых ей Петьки, Ленки и Ленкиного отца Гелька разделить не могла, впрочем как и радости из-за предстоящей драки, а может быть, даже и не одной. Вот еще была охота идти на свадьбу совершенно незнакомых людей, тем более что ее как бы туда и не приглашали! Нет, положительно, у местных совершенно дикие представления о том, как проводить свой досуг. — А что вы делаете по вечерам? — Ну, обычно гуляем. Друг к другу в гости заходим, опять же. Первач, огурчик… — А кроме как в гости ходить? — решительно свернула Гелька скользкую тему дружеских посиделок под самогон. — Дык сейчас же лето! Вот лично я сегодня вечером иду на покос. — Вечером? — удивилась Гелька. — А как же роса и все такое? Я слышала, что сено обязательно должно быть сухим, зачем же тогда мокрую траву косить? — Ну, так слышала, наверное, поговорку? «Коси, коса, пока роса. Роса долой — коса домой!» Думаешь, на пустом месте родилась? Ничего подобного! Роса косу смазывает, обволакивает; косить — одно удовольствие, все словно само собой выходит! А косить сухую траву, да еще и по пеклу полуденному, — хуже каторги. Коса тяжело идет, сил много кладешь — а толку мало. А вот сушить скошенную траву обязательно днем. Если на улице жара стоит, вот как сейчас, и одного дня хватит. А если дожди — то и на неделю затянется. Придется проверять, ворошить, чтоб как следует просохло. Иначе заскирдуешь сырое,, и вся работа твоя насмарку. Взопреет сено и сгниет. — Ты с таким энтузиазмом обо всем этом рассказываешь! Это что, и вправду может быть интересно? — уже не скрывая скепсиса, осведомилась Гелька у Кольки. — Еще как! — с жаром ответил тот, стараясь всеми силами завлечь заезжую гостью. — И что там происходит, на покосе? — А ты приходи, сама увидишь! Луг во-он там, — махнул Колька рукой куда-то в сторону. — Иди прямо по тропинке, не ошибешься. Ну как, придешь? — Не знаю еще, — пожала плечами Гелька. — Мне ж еще дом в порядок приводить, может быть, до самого вечера ковыряться буду. — Приходи, — заглянул Колька Гельке в глаза. — Не пожалеешь! * * * Дождавшись, пока Колька натаскает ей воды, а потом кое-как спровадив со двора назойливого помощника, Гелька с азартом принялась за генеральную уборку. Облачившись в комбинезон и надев на руки резиновые перчатки, она набросилась на грязь, как изголодавшийся коршун на долгожданную добычу. Моющий пылесос довольно урчал, а Гелька терпеливо обходила с ним дом, не забывая ни про единый уголок. В голове назойливым рефреном звучал рекламный лозунг чьей-то предвыборной кампании, крайне удачно соответствующий моменту: «Нам здесь жить». Обрели прозрачность замутневшие окна, по полу стало можно ходить босиком, не опасаясь инфекций неизвестного происхождения, и даже русская печь, старая и закопченная, ощутимо побелела снаружи, хотя это и стоило Гельке почти целой бутылки новомодного моющего средства. Отставив работягу-пылесос в сторону, Гелька вновь отправилась в обход по дому, сбрасывая разномастный обнаруженный мусор в огромные синие пластиковые пакеты. Старые тряпки неизвестного вида и назначения, потрескавшиеся болотные сапоги из чулана, отдельно валяющийся язычок от рукомойника… Честно сказать, о назначении последней вещи Гелька так и не догадалась. Алюминиевый стержень, может, деталь от неведомого агрегата, а может, и просто невесть откуда взявшийся металлолом. Нечего рассуждать, в пакет его! Около рукомойника Гелька притормозила и принялась рассматривать его со всех сторон. Она помнила, что в детстве мыла здесь руки. Но наливать воду в емкость сомнительной чистоты… Нет, увольте! К тому же через такую дырку мигом вся вода утечет! Легче уж в пластиковую бутылку воду налить, хоть никакой заразы не подцепишь. Значит, в пакет! Однако намертво прибитый к кухонной стене рукомойник просто так не сдавался. И так и сяк попытавшись его оторвать и лишившись в итоге парочки ногтей, Гелька с сожалением была вынуждена оставить его на месте. Застелив стол новой скатертью, которой не была страшна ни грязь, ни горячая посуда, Гелька принялась расставлять и подключать бытовую технику. Перво-наперво она извлекла из коробки кофе-машину «эгоистку», как она сразу же назвала ее про себя за то, что агрегат варил за один раз ровно одну чашечку кофе, так что в случае нежданного сборища гостей те должны были выстраиваться в очередь, чтобы полакомиться душистым напитком. Впрочем, гостей она у себя принимать не планировала, а две чашки кофе на завтрак — это уже перебор. Так что да здравствует «эгоистка»! Затем настала очередь электрочайника, тостера и кухонного комбайна. После недолгого раздумья постоянный доступ к розетке получил лишь чайник. Увы, тройник Гелька купить забыла, но ничего страшного. Все равно в деревне нормального электроснабжения нет. Стоит только включить одновременно два и больше потребителя энергии, как напряжение падает, а то и вовсе весь дом отрубается. Так что главное не забывать об этом, а то придется ей бегать по улицам в поисках электрика. Гелька перевела взгляд на стиральную машинку… и тут до нее дошло, почему грузчики, узнав, куда именно она везет покупку, смотрели на нее такими странными глазами. Идиотка! Куда же она ее подключит, если в доме водопровода нет?! А ведь ее спрашивали, какого типа машинку она хочет! И нет бы ей сообразить, что для дедовского дома именно активаторная нужна, так нет же, перемкнуло ее на полный автомат! И что теперь делать с этой недвижимостью? Грустно походив вокруг, Гелька вспомнила, где лежит то, что ей нужно. Залезла в шкаф, достала с верхней полки старенькую кружевную накидку и набросила ее поверх злополучной машинки. На вид та стала напоминать нечто среднее между комодом и столом. Шланги и прочее приданое Гелька убрала внутрь самой машинки, после чего ее настроение несколько поднялось. Все же правы были те, кто придумал пословицу «с глаз долой — из сердца вон». Слегка притомившись, Гелька отправилась в комнату. Все, этой же ночью она будет спать с максимальным комфортом! Поверх сетки наброшен матрас, невесомое одеяло и подушка облачены в новенькое постельное белье, и от них тянет особым запахом чистоты и свежести, как это бывает только с недавно купленными вещами. Хм, а вот она сама ничуть не может похвастаться тем, что пахнет розами. Даже отнюдь. Особенно после таких бурных хлопот по хозяйству. Ну что ж, теперь у нее есть душ! Так отчего же не побаловать себя прямо сейчас? Увы, принесенная Колькой вода закончилась, поэтому заполнить резервуар душа Гельке предстояло самостоятельно. Конечно, можно было еще раз позвать соседа на помощь, но как бы потом не пришлось разбираться с его женушкой. И даже если Колькина благоверная смолчит, что маловероятно, учитывая ее вчерашнюю эскападу, то как потом избавиться от Колькиного общества? В конце концов, что она — такая хилая, что не сможет себе же на радость несколько ведер воды притащить? Сказано — сделано. Натянув новенькие резиновые сапожки, Гелька прихватила ведра и отправилась к колодцу. Наполнила их до краев, подняла, успев гордо подумать «вес взят»… и поставила обратно. Э, нет, так дело не пойдет. Если она будет таскать такие тяжести, мигом себе спину сорвет. Каждое ведро по десять литров, плюс-минус, это по десять кило в каждой руке получается! А в итоге-то целых двадцать! Можно еще столько и полстолько добавить, как раз ее собственный вес получится. Решение пришло быстро. Вылив излишки обратно в колодец, Гелька потащила к дому наполненные едва ли на треть ведра, пообещав себе по приходе на двор обмотать их ручки чем-нибудь мягким, чтобы ладони не резало. Дотащив ведра и вылив их содержимое в резервуар душа, Гелька вновь отправилась за водой, правда уже не в столь приподнятом настроении, нежели пять минут назад. Принесенного едва-едва хватило на то, чтобы покрыть дно довольно объемного, как она теперь понимала, бака. Может, все-таки наливать не по трети ведра, а по половине, чтобы быстрее получилось? Но как же спина? Как назло, прямо навстречу Гельке перла какая-то молодуха с двумя полными ведрами на коромысле. Судя по ее безмятежному виду, никаких особых неудобств она не испытывала и аттракцион «поднятие тяжестей» за таковой не считала. Если бы молодуха была выше Гельки на голову или шире раза в два, Гелька бы все поняла. Ну да, просто сильная женщина, только и всего. Но бабонька если чем от Гельки и отличалась, так это более развернутыми плечами. Ну, может, и на пятую точку слегка пополнее была, но только слегка. И как она умудрялась тащить на себе такую тяжесть, Гелька никак не могла взять в толк. Несколько воодушевленная примером молодухи, в этот раз Гелька решила нести почти полные ведра. Если и не долила в них воды, так буквально чуть-чуть, чтобы ничего через край не плескалось. Вздохнула, выдохнула и поволокла. Когда Гелька добралась до своего двора, ей казалось, что перед глазами все качается, изба вообще ходит ходуном, а в ушах набатом гудят молоты в ритм разволновавшегося сердца. И стоило это таких усилий и жертв? Подумаешь, раньше душ наполнится или позже? Позже даже лучше, вода хоть чуточку успеет прогреться, а то купание в родниковой воде — то еще удовольствие. В итоге Ангелина изображала из себя водовоза, вернее водоноса, еще почти два часа. Местные, уже не стесняясь, вовсю комментировали ее действия и подбадривали, словно марафонца на дистанции. Гелька, стиснув зубы, дала себе зарок на идиотов внимания не обращать и на подколки не реагировать, но если бы резервуар оказался больше хотя бы литров на пятьдесят, она бы уже не сдержалась и высказала этому сборищу придурков все, что о них думает. Можно подумать, им больше заняться нечем, как на нее пялиться! Пусть себе телевизор купят и кино крутят в таком разе! После трудовых подвигов потом от нее пахло, как от ломовой лошади в страдный период. Оттерев со лба и стряхнув на землю капли, Гелька зашла в дом, сбросив сапожки у порога. Во дворе она появилась минут через десять, облаченная в пеньюар, с пакетом и полотенцем в руках. Подойдя к душу, Гелька принялась раздумывать, куда поставить гели и шампунь, после чего решила положить их прямо на пол. Полочек в душе предусмотрено, увы, не было. А зря! Между прочим, производители данной конструкции могли бы и догадаться, что в душ с собой человек, по крайней мере, мыло берет, а вот его-то на пол не положишь, да и обратно не возьмешь, ускользнет. Эх, не научились еще в нашей стране думать о нуждах простых потребителей… На этой философской ноте Гелька вошла в душ, задернула занавески, после чего сбросила с себя пеньюар и, вытянув руку, попыталась повесить его на близстоящей яблоне. Но тут откуда-то рядом раздался дружный восхищенный ВЗДОХ: — А-ааах… Передумав расставаться с пеньюаром, Гелька осторожно выглянула из-за занавески. За забором, приготовившись ко второй серии комедии с Ангелиной в главной роли, стояли местные. В первых рядах мальчишки от пяти до восьмидесяти лет включительно, чуть поодаль — их матери, жены и сестренки. Критически рассмотрев шторки душа, Гелька была вынуждена признать, что при желании через них можно разглядеть очень многое, если не все. И кто только додумался делать их полупрозрачными?! Повернувшись спиной к собравшимся у ее забора соседям, Гелька со всем возможным в данной ситуации достоинством собрала обратно в пакет шампунь и полотенца, после чего двинулась к дому. Вслед ей полетел коллективный разочарованный мужской вздох. Особо бойкий парень даже свистнул ей в спину, за что немедленно огреб по уху от какого-то дедка, судя по всему сильно разочарованного тем, что из-за общей несдержанности лишился такого пикантного зрелища. * * * — Блин, ты еще скажи, что до этого гребаного Заречья рукой подать! Ты в картах-то вообще шаришь или нет? — Если ты, Огурец, такой умный, то рули куда хочешь! Вот, забирай карту и сам смотри! Я тебе не нанимался штурманом работать! — Ты еще повыступай! — Слушай, а в рыло не хочешь?! Что я тебе, мальчик на побегушках, что ли? — Бобер, да ты реально опух! Ты на кого пасть открыл?! Да я тебя… — Тихо вы, оба! — рявкнул на спорщиков Косяк. — Тоже мне, нашли время отношения выяснять! Хотите поцапаться — терпите до дома, а сейчас мы на работе! Кстати, Бобер, ты точно уверен, что не ошибся? — Я уже в сотый раз повторяю: уверен, уверен, уверен! Что у вас у всех за мания — сомневаться в моих словах? — Никто и не сомневается, — примиряюще сказал ему Косяк. — Просто мы все устали. А Заречья под номером два все не видно и не слышно. — А мы еще и не доехали! До него перегон километров под десять, а то и больше! — А поточнее сказать не можешь? — Если мне выдадут линейку и хотя бы на минуту остановят машину, я сообщу все с точностью до полукилометра. Годится? — Ладно, особо-то и ни к чему, — начал Косяк, но тут сидевший за рулем Огурец, заметив вольготно раскинувшуюся на дороге лужу, вывернув руль, свернул на обочину. Машину тряхануло, потом сильно повело влево, и она остановилась. — Что случилось? — осведомился Косяк. — Да хер его знает! Но боюсь, ничего хорошего, — «обрадовал» его подручный и вылез из машины. Все остальные последовали его примеру. Прикрытая травой, на обочине лежала ржавая борона с торчащими кверху зубьями. Проехавший через нее «чирок» благополучно пробил левое переднее и левое заднее колеса и сейчас, комично заваливаясь на бок, выпускал из изуродованных шин остатки воздуха. — Мать твою, Огурец! У тебя что, вообще глаз нет, урод! Ты хоть смотришь иногда, куда едешь?! Ты мне машину покалечил, сука! — Сам попросил тебя за рулем сменить, так что нечего орать! Тут такая пылища, что слона не заметишь, не то что какую-то железяку! — А на фига ты вообще сюда свернул? Забыл, что ты на джипе? Ты бы эту лужу с хода взял и даже бы не чихнул! — Ага, а потом бы мы долго вытаскивали из лужи аудюху и ты первый бы матерился, зачем мы ее сюда загнали! — В таком случае, я бы вмазал Шунту за нерасторопность, но Шунт, как ты видишь, цел и невредим, чего нельзя сказать о нас… Шунт! Стой, болван!.. Не разобравшись, что же именно произошло, Шунт решил поставить свою машину рядом с головной — и свернул вслед за ней в поле. Косяк и остальные, словно в замедленном кино, видели, как колеса подрыгивают на зубьях бороны, раздается свист и «ауди», нелепо развернувшись, застывает посреди поля памятником человеческой глупости. — Только не это! И где мы теперь в этой дыре шиномонтаж найдем? Запаска-то всего одна! — простонал Косяк, быстро прикинув, на сколь долгий срок они рискуют застрять «у незнакомого поселка на безымянной высоте». — Ща Шунта по-быстрому отремонтируем, и все! Погрузим на него колеса от чирка и сгоняем до города! — Ага, отремонтируем, говоришь? — недобро прищурился Косяк. — Только как ты его, хотелось бы знать, ремонтировать собрался? Этот кретин с собой даже запаски не возит! — Это кто тут кретин? — рявкнул выбравшийся из-за руля Шунт. — Че, слабо было предупредить, что тут такая херня валяется? Можно подумать, язык бы отвалился! А что до запаски, то хотелось бы знать, куда бы ты тогда женишка засунул? В таком разе он бы точно в багажнике не поместился! Или прикажешь его на коленках возить? Кстати, о женишке. Как бы не задохся он там! Пойди-ка, посмотри, как он себя чувствует? И выволакивай его наружу. Пусть воздухом подышит, порадуется. Все равно нам здесь еще торчать и торчать. Шунт, пожав плечами, отпер багажник и вытащил оттуда Германа. После многочасовой езды по проселочным дорогам одежда и лицо Германа были покрыты пылью, да и дышал он с очень большим трудом. Судя по всему, еще бы от силы час-полтора, и в багажнике и впрямь оказался бы свежепреставившийся покойничек. С трудом соображая, где он и что вокруг происходит, Герман вытянулся на траве и принялся долго надсадно кашлять, выгоняя из легких скопившуюся там пыль. — Ничего, оклемается, — вынес свой вердикт Косяк, глядя на сотрясаемого кашлем пленника. — В любом случае, приглядывайте за ним, а то еще отлежится и через часок-другой надумает ноги делать. — А с машинами чего? — Чего-чего?! Бери еще пару человек и дуйте в деревню за транспортом! Заодно и разведаете, на месте наша беглянка или мы опять не в то Заречье приехали. — Я че-то не понял. Это что, пешком, что ли? — Нет, мля, на вертолете! — рявкнул Косяк и едва не застонал. С какими же тупицами приходится иметь дело!.. * * * Богатый на события день медленно, но неуклонно катился к вечеру. Гелька, не поленившись еще раз сходить за водой, как могла привела себя в порядок. Плескаться в тазу в ледяной воде было ужасно неприятно, но другого выхода просто не было. Либо душ, где вода, откровенно говоря, не намного теплее, зато вокруг море любопытных глаз, либо таз и полный интим. Гелька предпочла второе. Чем бы таким заняться? Может, телевизор посмотреть? Увы, ничего путного из этой затеи не вышло. То ли сказывалось отсутствие нормальной антенны, то ли Заречье было куда сильнее оторвано от цивилизации, нежели представлялось Ангелине раньше, но ни одного канала ей так и не удалось поймать. Может быть, все-таки позвать этого проходимца Кольку, чтобы помог с техникой? Между прочим, он за ней тоже из-за забора наблюдал! А еще в друзья набивается! Нет бы разогнал всех, усовестил: нечего, мол, на голую женщину пялиться! Да куда там! И все-таки: звать его или нет? И тут Гелька вспомнила: Колька же говорил, что пойдет на покос, так что дома его искать бессмысленно. Может, принять приглашение и пойти посмотреть, как он там развлекается? А что толку дома сидеть! Решено — на покос! Поглядев на джинсы, Гелька скривилась. На улице жарко, еще не хватало снова потом покрываться! И так за сегодняшний день из нее столько жидкости испарилось, что просто жутко становится. Нет уж, лучше легкое платье. Или шорты? Так шорты или платье? После недолгого колебания Гелька остановилась на платье. Нечего давать лишнюю пищу для сплетен досужим кумушкам. Правда, на ноги она все-таки надела резиновые сапожки, а не любимые сандалики. Кто его знает, где этот самый луг находится? Может, придется через какой-нибудь ручей перебираться? Да и в траве всякая гадость ползучая водится, еще подползет тихонько и ужалит. Смотрятся сапожки в комплекте с платьем, конечно, не сказать чтоб хорошо, но лучше уж так, чем потом с укушенной пяткой по лугам скакать. Отойдя от дома в сторону указанного Колькой луга буквально метров двести, Гелька утвердилась в мысли, что обувь она выбрала абсолютно правильно. Нет, никаких гадюк или хотя бы безобиднейшего ужа под ноги ей не попалось, зато на пути возникла коровья лепешка весьма приличных размеров. Погруженная в собственные мысли, Гелька и не заметила, как вляпалась туда. Фу, как же воняет! И мухи тут же поднялись, целый рой! Одно лишь утешает: была бы она сейчас в сандалиях, однозначно пришлось бы выкидывать их на помойку после такого! Ведь ничем эту буро-зеленую гадость не выведешь, так и будет у тебя под носом благоухать! Кое-как оттерев сапог о траву и мысленно пообещав себе вымыть его в первой же попавшейся луже или ручье, Гелька двинулась дальше. Кольку и его сыновей Ангелина заметила еще издали. С гордым видом натачивая косу, Колька объяснял мальцам, как надо править лезвие, а те, подражая ему, стояли рядом и проделывали то же самое с собственными косами. Сначала Гелька решила, что в руках у мальчишек игрушечные косы, но, подойдя поближе, поняла, что ошибалась. Игрушками здесь и не пахло. Просто косы чуть поменьше отцовской, вот и вся разница. Неужели тут даже дети работать вынуждены? Жуть! Средневековье какое-то! — О, привет! — крикнул, заметив приближающуюся Ангелину, Колька. — А ты вовремя! Мы еще собирались с часок, от силы с два покосить — и домой! Эй, пацаны, чего молчите? А здороваться за вас кто будет? — Здрасьте! — чуть вразнобой буркнули Гельке мальчишки. — Вот, наследники мои! Это Никитка, старший, а это вон, — потрепал сына по белобрысому вихру Николай, — Серега, младшенький. Да только недолго ему в мамкиных любимцах оставаться! Вот по весне как заделаем с женой еще девку, тогда мигом в средние попадет!.. Гелька криво усмехнулась. Ну дает мужик! Такие вещи и при детях обсуждать! Совсем рехнулся. Колька меж тем придирчиво осмотрел полотно косы и тронул его пальцем, проверяя заточку. Сыновья мгновенно сделали то же самое, старательно копируя отца. — Хорошо, что ты пришла. Я уж думал, до самого вечера из хаты не высунешься, — продолжил он, искоса поглядывая на Гельку. — Ну ты ж сказал, что будет веселье, вот я и захотела посмотреть, что тут у вас такое делается! — Сейчас увидишь! — подмигнул ей Николай, но внезапно вдруг изменился в лице. Гелька собиралась спросить, что он такое страшное увидел, как из-за ее спины раздался женский возглас: — Ага! Вот ты, значит, какая, Макарычева внучка! Судя по голосу, на покос пожаловала жена Николая. Ну вот, только этого сейчас и не хватало! Развернувшись, Гелька нос к носу столкнулась с Татьяной, рассматривающей ее с нескрываемым интересом, словно заморскую диковину на базаре. — Дай, думаю, погляжу, — продолжила меж тем Татьяна, — вокруг кого это мой Колька все увивается! — Можете быть абсолютно спокойны, ваш муж мне не нужен! — парировала Гелька, возмущенная подобным высказыванием. — Ну, тебе не нужен, мне нужен. — Ничуть не смутившись, Татьяна во все глаза смотрела на Гельку, и трудно было прочитать в тех глазах, любопытство ли там спряталось, гнев или затаенная скука. Гелька уже трижды пожалела о том, что поперлась на этот несчастный покос. «Приходи, весело будет!» Ага, уже обхохочешься! Выяснять отношения с женщиной, которая считает, что ты имеешь виды на ее благоверного, — что ни говори, самое удачное развлечение для первого же проведенного в деревне дня! Между прочим, у нее ведь было предчувствие, что на покосе непременно что-нибудь произойдет. Вот и сидела бы дома, так нет, скучно ей, видишь ли! Гелька ругала себя последними словами, но уходить с луга как побитая шавка не собиралась. Можно подумать, Татьяна их с Колькой за чем-то непотребным застала! Да тут же дети, между прочим! Или у нее от ревности уже рассудок помутился? Разом потеряв в присутствии жены былую бравую осанку, Колька робко сообщил: — Ну, я пойду, это, покошу еще малек! — Мам, — сообщил Сережка, — мы пойдем! — Угу, — добавил немногословный Никита, и мальчишки поспешили следом за отцом. Встав друг за другом, мужчины — взрослый и младшие — принялись ритмично выкашивать потяжелевшую от вечерней росы траву. Татьяна, положив на землю сумку с бутербродами и водой, выпрямилась, любуясь мужем и сыновьями. А Гелька почувствовала себя донельзя глупо. Ну и чего она, спрашивается, здесь забыла? Мало того, что комары зверствуют, так еще и прохладно становится. Эх, надо было все-таки джинсы выбирать, а не платье! Татьяна заметила, что Гелька зябко ежится, и улыбнулась: — Что ж ты? На покос шла и так оделась? Свитерок хотя бы на плечи набросила! — А откуда я знаю, что такое ваш покос? — вяло огрызнулась Гелька. — Возьми вон, хоть Колькин ватник, что ли. — Да нет, спасибо. — Ладно тебе! Холодно ведь! Бери! — Ничего. Я как-нибудь так. — Хватит ломаться. Надевай, а то околеешь совсем! Помявшись, Гелька взяла протянутый ей ватник и набросила себе на плечи. — Ну? — спросила Татьяна, — так же лучше, верно? Ангелина пожала плечами, размышляя про себя, как бы смотаться отсюда под благовидным предлогом. — Девчонкам привет! — раздался из-за спины смутно знакомый мужской голос. Гелька обернулась и увидела Игоря. Тот, похоже, не ожидал встретить здесь свою случайную знакомую, иначе с чего бы его брови удивленно полезли вверх. — Игорек! — радостно воскликнула Татьяна. — Ты откуда? — Оттуда, откуда и обычно. А ты все хорошеешь и хорошеешь. Ох, Танюшка, смотри, уведу я тебя от Кольки — не достоин он такой красавицы! — Ой, да ладно тебе. Уведет он. Лучше бы со своей невестой познакомил. Или так все и ходишь в бобылях? — Так где ж я вторую такую, как ты, найду? Раскрасневшаяся от немудреных комплиментов Татьяна отчего-то напомнила Гельке гусыню, глупую и самовлюбленную. Ага, сама, значит, не против с чужим мужчиной пофлиртовать, зато другим на ее драгоценного Коленьку и дышать нельзя! Лицемерка! — С подругой не познакомишь? — лукаво продолжил Игорь, искоса поглядывая на Гельку. — Да это Макарычева внучка Ангелина. Новая Колькина зазноба. — Ну, Николай дает! И когда только успел? Макарычева внучка, говоришь? Что-то я раньше ее здесь не видел. — Да городская она! — сообщила Татьяна. — Сюда только на отдых приехала. — Эй, ребята, а ничего, что я здесь стою? Что это вы меня обсуждаете, будто меня и нет вовсе? — окрысилась Гелька. Игорь поднял на нее насмешливые глаза: — Хм, прикольный у тебя костюмчик! От Кардена? Или от Гуччи? — От Колюнчи! — сказала Татьяна, еле сдерживаясь, чтобы не захохотать. Гельке тут же захотелось стукнуть ее чем-нибудь тяжелым по голове. Тоже мне, нашла объект для насмешек! Ну, держись, ты сама на это напросилась! — У вашей Танюши мания преследования вкупе с манией величия, — умильно улыбаясь, поведала Гелька Игорю. — Ей все кажется, что ее драгоценный супруг только и думает о том, как пойти налево. Соответственно, как только она видит неподалеку молодую красивую женщину, тут же начинает подозревать ее во всех смертных грехах. И переходит при этом все рамки приличия. Татьяна перестала хихикать и выставилась на Гельку как на врага народа. Та ответила ей не менее задорным взглядом. — Эй, девочки, ну-ка не ссориться! — строго сказал им Игорь. — Кстати, Ангелина, ты вчера так торопилась, что сдачу в «Харчевне» забыла взять. — Это не сдача, а чаевые. Впрочем, по большому счету, официантка их не заслужила. В любом случае, я там больше обедать не собираюсь. Терпеть не могу хамства со стороны обслуживающего персонала. — Жаль, что ты так и не сказала, куда путь держишь. А то глядишь — вместе бы поехали. Я б дорогу показывал, да и вдвоем как-то веселее… — Ну, дорогу до Заречья я, положим, и так прекрасно знаю… Татьяна слушала их диалог с раскрытым ртом, потом недоверчиво поинтересовалась: — А вы это что, уже знакомы? — Можно и так сказать, — улыбнулся Игорь. — Знакомы, знакомы, — как от назойливой мухи, отмахнулась от Татьяны Гелька. Татьяна насупилась, явно собираясь сказать что-нибудь этакое в ответ заезжей нахалке, но тут к ним присоединился Колька с сыновьями. — Гарик!!! Сколько лет, сколько зим! — Колька!!! Мужчины обнялись, похлопав друг друга по спине, после чего принялись шутливо бороться, пытаясь подкинуть противника в воздух. Повозившись пару минут, они сошлись на боевой ничьей, и запыхавшийся Игорь спросил: — Ну и как тут у вас? Все в порядке? А чего нам сделается? — широко ощерился Колька. — Это у вашей богемной братии всякая фигня случается. А у нас тут просто все. Косишь да пашешь, потом сажаешь, полешь и водку хлещешь! — Все б тебе брехать! — встряла в разговор мужчин Татьяна, подмигнув Игорю. — У меня, сам знаешь, особо не погуляешь! Водку ему! Ишь ты, какой прыткий! — погрозила она кулаком мужу. Тот лишь глупо улыбнулся ей в ответ, разведя руки в стороны. Гелька, которой надоел этот спектакль под названием «встреча старых друзей», скинула с плеч ватник и сказала: — Ну ладно, пойду я, пожалуй, домой! — Проводить? — тут же вызвался Игорь. — Да нет, спасибо, не заблужусь. — И все-таки я настаиваю! — сказал Игорь таким тоном, что Гелька поняла: не отвяжется. — Твое дело. Да, кстати, Николай! В следующий раз увижу тебя за забором, когда буду принимать душ, пеняй на себя! — Ты чего это ему угрожаешь? — подбоченилась Татьяна. — Сама ж себя на обозрение выставляешь, да еще и недовольна! Честные люди не посреди улицы моются, а в баню ходят! — Честные люди у соседей плетень не обрывают и в личную жизнь не лезут. Вуайеристы! — Чего?! — опешила Татьяна, но Гелька уже, развернувшись, отправилась по тропинке в сторону деревни. Игорь хмыкнул, пожал руку Кольке, поцеловал в щечку возмущенную Татьяну и пошел вслед за Гелькой. А Никита и Сережка меж тем, пока взрослые заняты своими делами, тихонько спорили: — А я говорю, поженятся! — Чего ты как маленький?! Для этого жениться совсем не обязательно! — Да?! А мама мне совсем другое говорила… — А ты ее больше слушай, мелочь пузатая!.. * * * — Ну что, так и будешь от меня бегать? — Ты что-то перепутал. Это не я от тебя, это ты за мной бегаешь, — не оборачиваясь, парировала Гелька идущему за ней Игорю. — А тебе никто не говорил, что с таким самомнением, как у тебя, давно пора быть Наполеоном? — Именно это и значится в моих планах на ближайшее будущее! Игорь, которому надоело дышать Гельке в затылок, пошел рядом с ней. Тропинка была узкой, и Гелька, разумеется, подвинуться в сторону не собиралась, поэтому Игорю пришлось идти прямо по некошеной траве, собирая джинсами лежащую на ней вечернюю росу. — Странно, но я тебя совершенно не помню. Да и Макарыч уже лет двадцать, если не больше, бобылем жил. Только летом к нему иногда какая-то женщина приезжала, и все. — Это была моя мама. — А ты? Ну, мне и одного раза хватило. Кроме того, ну что такое деревня? Болото самое натуральное! Здесь же толком и заняться-то нечем. Поэтому я обычно проводила лето либо в детских лагерях на юге, либо с отцом на курорте. — То есть ты сюда приехала исключительно с целью отдохнуть? — Поразительная проницательность! — Хм, тогда весьма странно: по твоим же словам, деревенский быт тебя не радует. Отчего же тогда ты сейчас здесь, а не на своих любимых курортах? Гелька промолчала. Вот ловкач, уел-таки! И что ему сказать на это?.. — Ладно, вижу, что не хочешь об этом говорить, значит, не будем, — великодушно предложил Игорь. — Кстати, надолго к нам? — Посмотрим, — неопределенно ответила Гелька и тут же задала встречный вопрос: — А ты сюда тоже на отдых приехал? — И да, и нет. Скорее, за вдохновением. — Ты художник? — покосилась Гелька на собранный резинкой хвост собеседника. — Не совсем. Я — дизайнер. То есть рисовать приходится много, но это отнюдь не пейзажи, портреты или что-либо еще в том же духе. Когда становится тоскливо, беру свой ноутбук, пакую рюкзак — и сюда, на родину. — То есть, ты здесь родился? — уточнила Гелька. — Ну да. Родился, учился в местной школе, потом поступил в институт. Ну и остался в столице. — Повторил путь Михайло Ломоносова, — ехидно прокомментировала Гелька. Практически, — серьезно заметил Игорь. — Просто я всегда знал, кем хочу быть. И знал, что в Заречье мне с такой профессией делать нечего. Поэтому, как только выдавалась свободная минутка, корпел над учебниками. Ну и рисовал, понятное дело, руку набивал. Школу с медалью окончил, это-то меня и спасло. Как медалисту мне из четырех вступительных экзаменов всего два пришлось сдавать: математику и творческий. Ну, математику я назубок знал, честно говоря, мне этот предмет всегда нравился. Творческий по рисованию я прошел. Вот так и поступил. Еще думал, наивный, что так и должно было быть. А потом, когда присмотрелся к своим однокурсникам, послушал, как они сдавали историю отечества и иностранный язык, холодным потом покрылся. Эти дисциплины я бы завалил, даже без вариантов. — А мне пришлось все экзамены сдавать, — неожиданно призналась Гелька. — Правда, их у нас всего три было. Математика, английский и история отечества. В общем, то же самое, только без творческого. Набрала проходной балл — тютелька в тютельку. Еще бы одна четверка — и все, пролетела бы мимо бюджетного отделения, пришлось бы деньги на образование искать. — А ты кем работаешь? — Финансовым директором экспедиторской конторы. Игорь критически смерил спутницу взглядом, в котором читалось: «А не врешь, подруга?..» — Впрочем, позавчера я оттуда ушла. Надоело терпеть выходки начальства. Вот и решила отдохнуть немного, привести себя в порядок.. Чем дальше, тем больше скепсиса наблюдалось в глазах Игоря. Гелька поняла, что он не верит ни единому ее слову. Ее это ужасно разозлило. Да что он о себе возомнил?! Тоже мне, талант-самородок! Наверняка сам без работы торчит, вот и приперся сюда! Ага, за вдохновением, как же! Пусть кому другому расскажет! Вконец рассердившись, Гелька замолчала. — Ну и? — спросил через некоторое время Игорь. — Что — и? — поинтересовалась Гелька. — Что за игра в молчанку началась? Я тебя чем-то обидел? — Нет, все в порядке. — Тогда в чем дело? — Ни в чем! — Что мне больше всего нравится в современных барышнях, так это виртуозный уход от вопроса! Называется «догадайся сам, почему я на тебя обиделась»! Извини, дорогая, но я не ясновидец и не телепат, мысли твои читать не могу. Так что, может быть, все же раскроешь причины своей внезапной холодности? — Я уже пришла. И если не возражаешь, давай на этом закончим? Я ужасно вымоталась и хочу отдохнуть. — Я так понимаю, что на чашку кофе могу не рассчитывать? — Вот именно. — Что ж, тогда не смею задерживать! Развернувшись, Игорь пошел по улице вверх. Гелька состроила ему вслед рожицу и закрыла за собой калитку. Подумаешь, обидели его, бедного-несчастного! Нечего было такую физиономию делать, когда она ему про работу рассказывала! Если хочешь за девушкой ухаживать, так какого же черта у тебя на лбу написано «лгунья»?! И вообще, она себе нового парня пока что не ищет. В конце концов, она еще Германа до конца не отшила. Вот порвет с ним все отношения, тогда можно и подумать на сей предмет… * * * Герман сидел, уткнувшись лицом в колени, и мерно раскачивался из стороны в сторону. Ужасно хотелось есть, хорошо хоть, эти сволочи водой его напоили. Правда, заставили за это вычистить багажник. И даже скребка не дали или тряпки какой! Как хочешь, так и крутись. Все ногти себе обломал! Герман плохо понимал, что происходит вокруг. Судя по всему, у захвативших его бандитов возникли какие-то проблемы с машинами. Их главарь то и дело ругал своих подручных на чем свет стоит, отдельно поминая их матерей и интимную жизнь прочих родственников. Потом откуда-то взялся трактор, Германа тут же спрятали, а минут через пятнадцать выпустили обратно. Трактора уже не было, зато бритоголовый матерился так яростно, что проняло даже безучастного ко всему, отупевшего за сутки езды в багажнике Германа. Судя по всему, очередное Заречье опять оказалось пустышкой. Осталось еще одно. Если Гельку и там не найдут, его убьют. Это Герман сознавал со всей определенностью. Тонкая пижама нисколько не согревала от холода, и Германа начала бить дрожь. Ночь все увереннее вступала в свои права, но Герман боялся смежить глаза. Вполне вероятно, эта ночь — последняя в его жизни. А все Гелька виновата, будь она неладна! Зачем он только связался с ней? Совершенно не подходящая для него партия, правильно тогда ему мама сказала. А он, дурак, не поверил. Вот и итог-, из-за этой дряни он за прошедшие сутки прошел через все круги ада! Его били, унижали, угрожали — и все по ее милости! Самое обидное, когда он только с ней познакомился, Ангелина выглядела этаким ангельским созданием, под стать своему имени. Лишний раз голос не поднимет, перед начальством стойку делает, исполнительная, аккуратная. Да и в бухгалтерии неплохо разбирается. Он тогда сказал сам себе: «А чем не жена?» — и планомерно пошел на приступ. Увы, долгого завоевания не получилось. Гелька сдалась подозрительно быстро, да и при ближайшем рассмотрении смирением и покорностью не отличалась ни на грош. Она мигом попыталась им командовать, крайне нетерпимо отнеслась к заявлению, что он не заинтересован пока в совместном проживании, да и в целом проблем с ней было больше, нежели с любой другой из его предыдущих девушек. Герман на мгновение задумался, что бы он сделал, попадись ему сейчас Гелька, и руки его сами собой сжались в кулаки. Нет, если только удастся выйти живым из этой передряги, он разорвет с ней всяческие отношения! Безответственная и глупая девчонка! Нашла с кем в игры играть! А он ведь ее, между прочим, предупреждал! Но разве она его слушала?.. * * * Захарыч сидел за столом, тупо глядя на висящие над дверью часы. Что случилось? Почему от бригады никаких новостей? Неужели повязали? И чего теперь ждать? Визита людей в погонах? Как же все запуталось! Не работа, а сумасшедший дом! Сегодня ему лично пришлось разбираться с рейсами, успокаивать трех взбешенных клиентов — слава богу из мелких, и решать прочую текучку! И это ему! Начальнику! Мерзавец Влад на звонки не отвечал, да и посланный за ним водила сообщил, что тот вчера вечером забрал из общежития свои вещи и отбыл в неизвестном направлении. Крыса! Подонок! Сучий потрох! В окно светила луна, похожая на головку сыра, кем-то обгрызенную по краю. Что же делать? Торчать здесь и дальше, ожидая неведомо чего? Глупо. Но куда тогда отправиться? К Светке? Нет, только не это. Слушать щебетанье этой безмозглой озабоченной куклы нет никакого желания. Тем более, что она наверняка начнет задавать вопросы о своей ненаглядной подружке, и он тогда точно сорвется и наорет на нее. В итоге придется долго мириться, раскошеливаться на дорогие подарки и всячески ублажать эту идиотку. Значит, в коттедж. Как любой уважающий себя бизнесмен, Захарыч при первой же возможности обзавелся небольшим особнячком километрах в десяти от кольцевой автодороги. Добираться оттуда до работы было не близко и совершенно неудобно, но престиж есть престиж, и ради него Захарыч был готов терпеть и полуторачасовую дорогу, и одиночество в роскошно декорированных стенах особняка. Светку в особняк он не стал перевозить из принципа. Даже не рассказал ей, что у него есть жилье за городом, хотя она наверняка о чем-то таком догадывалась. Во-первых, он всегда мог остаться у нее на ночлег, а с учетом того, что ее квартира находилась буквально в двадцати минутах езды от конторы, это было безумно удобно. Во-вторых, женщины, подобные Светке, всегда мыслят получить неограниченный доступ к карманам своего благодетеля. У некоторых это даже получается. Морочат мужикам головы, выходят за них замуж, а потом начинают нагло тянуть с них бабло. Еще и в позу встают: мол, а ты что хотел? Женился, так раскошеливайся! Нет, жадным себя Захарыч не считал. Скорее, рассудительным и расчетливым. Он терпеть не мог переплачивать деньги за товар, который, по его мнению, можно было бы купить гораздо дешевле. Это относилось и к его любовницам. Расплачиваться за секс личной свободой — глупость несусветная! Дети?! Да кому они сдались, эти вечно орущие маленькие негодяи! Что? А как же наследник и продолжение рода?! Между прочим, он пока еще на тот свет не собирается. А когда соберется, вряд ли его будет волновать вопрос, кому достанутся его нажитые в поте лица активы. Меньше наследников — меньше проблем. Нет наследников — просто отлично! Выйдя в приемную и растолкав сладко спящего на столе личного водителя, Захарыч скомандовал: — В коттедж! * * * Сегодня Гелька опять проснулась с" первыми петухами. Сладко потянулась на кровати, перевернулась на другой бок. Как ни странно, спать больше нисколечко не хотелось. Видимо, сказался ранний отбой. Значит, придется вставать! Когда Гелька потянулась за пеньюаром, само собой пришло на память ее вчерашнее фиаско с душем. Эх, жаль, еще одна бесполезная в хозяйстве вещь. Зря только вчера так мучилась, воду из колодца таскала. Хотя… может быть, не все еще потеряно! Подхватив пакет с шампунем и полотенцами, Гелька, осторожно открыв дверь, огляделась и выбралась наружу. Вроде бы никого. Отлично! Сейчас она наконец-то помоет голову! Ура! Зайдя за шторку, Гелька сняла пеньюар, потянулась, чтобы снять ночную сорочку, но тут из-за забора раздался какой-то подозрительный шум. Быстро выглянув наружу, она успела заметить, как какой-то задержавшейся любопытной голове дают подзатыльник и она ныряет вниз, за забор. — Тихо ты! Еще уйдет!.. В Гельке закипела злость. Да что это такое, в конце концов! Тут что, одни дикари и извращенцы живут?! На часах шесть утра, спать бы еще да спать людям, так нет же, не поленились, приперлись сюда! Неужто всю ночь ее караулили, сладкими слюнями исходили, лишь бы на ее силуэт за прозрачной занавеской полюбоваться?! Не найдя ничего лучше, Гелька подобрала со двора отломанную и засохшую яблоневую ветку и запулила ею за забор, пожалев, что под рукой не оказалось кирпича. Вариантов оставалось всего два. Первый — раздобыть какую-нибудь тряпку и использовать ее в качестве второй занавески у душа. Другой вариант — отправиться на речку. Поскольку желание мыться в душе из-за некоторых морально нечистоплотных товарищей у нее только что напрочь исчезло, оставалась речка. Когда на пляже Гелька увидела беззаботно плещущегося Игоря, она едва не застонала в голос. Да что ж это такое? Он что, не мог себе другое время для водных процедур выбрать? Опять она из-за этого нудиста с грязными волосами останется! На самом деле, можно было, конечно, как ни в чем не бывало выйти на пляж и, бодренько разоблачившись до купальника, заняться тем, ради чего она сюда и явилась, делая вид, что в упор не замечает Игоря. Только этот павлин наверняка подумает, что это она за ним бегает и пытается помириться. Еще бы: какая здравомыслящая девушка пойдет мыть голову на реку в такое время? Нет, так не годится! Что же предпринять? И тут в голову Гельки пришла хулиганская мысль. Дождавшись, пока Игорь нырнет, она пулей метнулась к его вещам, схватила их в охапку, после чего быстро спряталась в кустах. Посмотрим, как он из этой ситуации выкрутится! Может быть, после этого заречется по утрам купаться? А то оккупировал речку, а ей теперь из-за этого с грязной головой ходи! Минут через пятнадцать-двадцать, когда изнывающая в кустах Гелька уже была готова сдаться и вернуть вещи их хозяину, Игорь наконец-то вылез из воды. Гелька тут же затаилась и с жадным любопытством принялась ждать, что же будет дальше. Как ни в чем не бывало, словно кража одежды вплоть до исподнего для него обычное дело, Игорь осмотрелся, сорвал два огромных листа лопуха, прикрыл ими интимные места и, подвязав их длинной мочалкой (эх, как же она ее не заметила, клуша!), спокойно двинулся в сторону деревни. Ну дает, шельмец! Как с гуся вода! Гелька должна была себе признаться, что держится Игорь весьма невозмутимо. Она бы в подобной ситуации волосы на себе рвала и из воды бы не вылезла, пока какой-нибудь доброхот не принес ей одежду. Впрочем, чего еще ждать от такого-то мужчины? Он же самый натуральный эксгибиционист, сразу видно! Идет, разве что бедрами не виляет! И это при том, что у него, извините, голая задница, едва прикрытая лопухом! Меж тем на пути Игоря возникла давешняя тетя Нюра в компании коз, а за ней шагах в двадцати гнала гусей на речку какая-то девочка, видимо внучка Нюры. — Игорек, ты чего в таком срамном виде? — окинула его цепким взглядом Нюра. — Да так Вражеские происки. — А… Ну ладно, коли так. Вечерком заходи, молочка дам. Машка! Отвернись, постыдница! Девочка пожала плечами и повернулась спиной к Игорю, а на мордашке ее было написано: «Подумаешь, нашли, чем удивить!» Гелька мигом прикрыла ладонью рот, чтобы не захохотать и не выдать тем самым свою дислокацию — уж очень уморительным было выражение лица разобиженной Машки. Дождавшись, пока лишние свидетели разбредутся по своим делам кто куда, Гелька вылезла из кустов и озадаченно посмотрела на ворох мужской одежды, оставшийся от Игоря. Что же с ней делать? Отнести обратно на берег? Так ведь растащат еще! Получится очень некрасиво. Детская выходка, зачем она вообще это затеяла?! И как ей вернуть одежду Игорю, чтобы он не догадался, кому именно надо быть благодарным за сегодняшний променад в лопухах? В итоге, свернув всю одежду в один тугой ком, Гелька засунула ее в пакет. Дойдя до дома Игоря (вчера не удержалась — посмотрела, куда он свернет), быстро-быстро достала чужие вещи и, пока никто не видит, перебросила через забор, после чего со всех ног кинулась к себе. Вот и отлично. Ну а если он все-таки догадается, чьих это рук дело, пусть поразмышляет на досуге о своем поведении с девушками. Глядишь, что-то путное выйдет. А вообще, если так посмотреть, надо ей как-то отношения с соседями налаживать. На помощь того же Кольки можно уже не рассчитывать, поскольку с его женой они теперь однозначно в контрах. И кто тогда остается? Только Игорь, других вариантов пока не наблюдается. И дело тут вовсе даже не в одиночестве, отнюдь! Гельке никогда не было скучно наедине с собой. Но мало ли что может случиться в старом, давно не ремонтированном деревенском доме? С электричеством неполадки начнутся, техника бытовая из строя выйдет, машина сломается и категорически откажется ехать — можно перечислять до бесконечности. Так что решено: с сегодняшнего дня она с Игорем больше не ссорится. Ну, по крайней мере, старается до этого не доводить. Он, конечно, парень занятный, да и непредсказуемый, но к ней, вроде бы, неплохо относится. Даже провожать ее вчера пошел. В принципе, понятно, конечно, на что он рассчитывал: добиться приглашения на чашечку чая, потом плавно переместиться в район кровати… Но на то он и мужчина! Все мужики одним миром мазаны, это у них природой заложено… Помимо воли Гелька вновь вспомнила купающегося в реке голого Игоря, и ее щеки залил густой румянец. Тьфу, наваждение! В этой деревне, положительно, в воздухе носится общее сумасшествие, все норовят за кем-то подсматривать. Местные за ней в душе, она — за Игорем в речке. Нет, она конечно же не подсматривала, все само собой получилось, просто ей нельзя было с ним встречаться, только и всего! Но все равно: какое же у него тело! Мышцы рельефные, но не перекачанные, сам гибкий и жилистый, но, глядя на такого, поневоле ощущаешь скрытую в нем силу. Хм, неужели она начинает влюбляться в этого типа? Гелька с негодованием отвергла эту мысль. Вот еще чего! Ей не семнадцать лет, чтобы от каждого более-менее симпатичного мужчины голову терять. И не стоит путать банальное влечение с настоящим чувством! К Игорю у нее, скажем так, некий физиологический интерес. И не более! Она в него не влюблена! Гелька минут пять успешно уговаривала себя, что дела обстоят именно так, как она и предполагает, пока ей в голову не пришла фатальная идея: вспомнить, когда она в последний раз делила постель с человеком, к которому у нее не было ровным счетом никаких чувств. Оказалось, что никогда. Всякий раз сначала начиналась влюбленность, потом Она понимала, что не может жить без этого человека, что все мысли только о нем одном… и логической развязкой — знакомство не только душ, но и тел. Что же такое получается? Она Игоря практически не знает, вчера он вообще ее сильно обидел — и она при этом в него влюбляется?! А может, она что-то перепутала? Ссора с Германом, неприятности на работе, вот у нее в голове что-то и сместилось. Ну не может такого быть, чтобы ей понравился заведомо не подходящий ей мужчина! Окончательно запутавшись, Гелька махнула рукой и решила: «Будь что будет». Может быть, буквально сегодня вечером Игорь продемонстрирует ей свою истинную крокодилью сущность и от всяких там влюбленностей и следа не останется? Так что нечего заранее себе красивые сказки придумывать, в жизни для сказок места обычно не находится. * * * — И сколько нам до этого Заречья осталось? — До этого — километров восемь-десять. Мимо не проедем, не бойся. Судя по карте, деревенька тупиковая, дальше проезда нет. — Так, а с этого места поподробнее, — оживился Косяк. — Туда точно только одна дорога ведет? — Ну да! Та самая, по которой мы едем. Да и где здесь другую дорогу найдешь, одни леса кругом, и те непролазные! Слышал, небось, в детстве о брянских партизанах? — Тогда не будем торопиться. Нам осечка ни к чему. Раз уж мы и так кучу времени из-за всяких криворуких дебилов потеряли, то лишний час-другой погоды не сделают. Захарычу нужна девка и ее ежедневник, значит, он их получит. — А если ее жених нам соврал? И она сейчас не в этом захолустье торчит, а где-нибудь на курорте текилу пьет и загорает? — Сдается мне, что все-таки не соврал. Таким слабо язык за зубами удержать, когда их мордой об стену возят. Уж ты мне поверь, я на этих козлов насмотрелся. О, кстати, а что это там чуть правее виднеется? — Судя по всему, карьер заброшенный. Узкоколейка ржавая, башня водонапорная. Чего-то добывали здесь, видать. — Сворачиваем туда! — Зачем? — Нечего всей толпой светиться. Для разведки и одной машины хватит. А парни и так устали, пусть хоть пару часов подремлют перед работой, не повредит. Так что сами здесь останемся, а Шунта с кем-нибудь на пару пошлем проверить, на месте ли наша птичка. — Подозреваю, Шунт будет в полном восторге! — А мне плевать на его восторг! Это из-за него, урода, мы как бобики до пяти утра конаебились! Так что, нехай отрабатывает!.. * * * Светка красила ногти, одним глазом поглядывая в телевизор. Шел утренний повтор ее любимой мелодрамы, и хотя она уже посмотрела эту серию вчера, все равно не могла себе отказать в удовольствии повторить все сначала. Интересно, как там у Захарыча с Гелькой вышло? Отдала она ему ежедневник или нет? И ведь не позвонишь, не спросишь. Иначе Гелька вмиг прицепится, а откуда она, Светка, про ежедневник знает? И придется тогда колоться, кто у нее нынче в «папиках» числится. А этого ей Гелька может и не простить. Одно дело — какой-то левый и лично тебе не знакомый бизнесмен, и совсем другое — собственный босс, пускай и бывший. А может, просто позвонить? Вдруг Гелька сама все расскажет? Приглушив телевизор, Светка потянулась к телефону. Набрала номер Гелькиного мобильного. Тишина. Такое ощущение, что отключен. Ну да, так и есть, вот и автоответчик прорезался: «Абонент выключен или временно находится вне зоны действия сети, перезвоните позже…» Что ж, у нее есть, как минимум, еще пара номеров. Для начала Светка набрала номер Германа. После двадцатого гудка нажала на рычажок. Никого нет дома. Наверняка гуляет где-нибудь, погода-то просто сказочная стоит! Или за город поехала на водохранилище. Гелька же купаться любит — страсть как! На всякий случай Светка набрала еще и домашний номер Гельки. Та же история. Ну, так и есть, отдыхает! Между прочим, она, Светка, за нее волнуется. А эта барышня уже третий день на связь не выходит! Кто-то позвонил в дверь. Светка озадаченно посмотрела на свое отражение в зеркале. Кто бы это мог быть в такое время суток? И тут до нее дошло. Это же Гелька! Наверняка приехала новостями делиться! Радостно подскочив с дивана, Светка бросилась открывать. Но за дверью оказалась не подруга, а кое-кто другой. Светка почувствовала, как у нее от ужаса перехватило дыхание, попыталась закричать… и не смогла. * * * — Ну, чего видно? — толкнул Шунт Огурца, рассматривающего в бинокль раскинувшуюся перед ним деревню. — А хрен его разберет? Домишки, избушки, народ туда-сюда шляется. Пока разберешься, тут ли эта девка, мозги в трубочку завяжешь. Блин, Косяку-то хорошо! Он сейчас, небось, на массу давит или пиво глушит. Я видел, как он в райцентре в палатке целый ящик купил. А мы тут из себя штрафников изображаем! Мало того, что всю ночь на ногах провели, только и делали, что туда-сюда с этими гребаными шинами мотались, так еще и сегодня за всех отдуваемся! — И не говори! Полный беспредел! А я, между прочим, тоже устал! И жрать хочу просто по-черному! Так нет же, торчи тут, высматривай Захарычеву телку, будто у меня других забот нет! — Слушай, а посмотри сам! Вот это не ее машина, часом? Сдается мне, что я ее раньше видел, и не раз! — Ну, ты зоркий сокол! В точку, это ее клоп! Блин, и чего бабы на такие тачки западают? Табуретка на колесах, а не машина! — Не, не табуретка! Косметичка! — Ну, ты даешь! — загоготал Шунт. — Клево сказано! Косметичка! Гы! — Чё теперь делать-то будем? Вернемся и доложим Косяку, что мы ее наконец-то нашли? Авось, перестанет на нас рычать? — У меня есть идея получше! Продолжай наблюдать за ее домом, дождемся, пока она на улицу выйдет… * * * Позавтракав чашкой кофе и кукурузными хлопьями, Гелька задумалась: что же приготовить на обед? Может, съездить в райцентр за продуктами? Да нет, лениво как-то. В конце концов, тут есть свой магазинчик, так зачем машину лишний раз по этим ухабам туда-сюда гонять? Составив список продуктов и прихватив с собой пару объемных пакетов для будущих покупок, Гелька отправилась в сельпо. Покосившаяся дверь скрипнула, пропустив ее внутрь. Пригнувшись, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, Гелька вошла в магазин. Дородная продавщица в накрахмаленном чепце и две тетки — та самая Нюра и еще одна незнакомая в очереди у кассы — уставились на Гельку. — Добрый день! — на всякий случай вежливо поздоровалась она с ними. — Добрый день! — низким голосом отозвалась продавщица, после чего, казалось, потеряла к Гельке всякий интерес. Гелька принялась изучать представленный на полках ассортимент, а тетки меж тем вернулись к прерванному с появлением Гельки занятию — обсуждению соседской жизни. — Так что, у Ленки с Петькой точно ребенок будет? — Да, уже к зиме, видать. — А свадьба? — Говорят, со священником договорились. Через месяц обвенчает. — Ой ли? А чего я об этом не слышала? С Олегом только вчера разговаривала, так он ничего толком не решил пока. — Так без свадьбы все равно никак! — А может, и как?! — Да как же — нет! Обязательно свадьба будет! При чем здесь Олег? — Да он сватов ждет. Чтоб все честь по чести — пришли и попросили дочку за своего парня выдать. Атак, конечно, как на сеновале валяться, так кто его спрашивать будет!.. Убедившись, что из того, что ей надо, в магазине нет практически ничего, Гелька встала за незнакомой теткой и терпеливо стала ждать, когда же очередь дойдет до нее, чтобы спросить у продавщицы: может, на полках не весь товар выставлен? — Ой, бабы, чего я давеча видела! — завела новую тему Нюра. — А чего ты можешь видеть — слепая как кура! — Кто кура — я кура? — Да ладно вам обеим! Рассказывай, что видела-то? — Игорька Александрова помните? Так вот, он утречком, в чем мать родила, от речки до дома топал. Говорит, враги постарались. — Какие враги? — Ты чего, совсем не понимаешь? Сперли у него одежонку-то! — Ой, да кому это надо! Скажешь тоже! — Мальчишки озоруют. — Ой ли, озоруют! Времена-то сейчас какие! Год-другой пройдет, глядишь — а под носом ворюга вырос! — А чего далеко-то ходить! Сережка Колькин два года назад одних яблок сколько у меня свистнул! И ведь у самих-то яблоки с голову будут, а все у меня шарился, окаянный! Гельку начал раздражать этот бесконечный разговор с перемыванием косточек каждому встречному-поперечному. Интересно, а вчера эти же самые тетки точно так же обсуждали ее саму? Да наверняка! Им же неважно о чем, лишь бы языки распустить. Небось, сами же у ее плетня стояли в ожидании, пока она купаться пойдет! — Нюр, а Глашка-то что твоя? — Ой, плохо. Совсем доиться перестала. — А ты на клевер ее водила? — Водила. Не помогает. — Ну, тогда к ветеринару ее вези. Гелька многозначительно покашляла, но увы: на ее тонкий намек тетки не обратили ни малейшего внимания. Тогда она не выдержала: — Женщины, вы что-нибудь берете? Или у вас тут заседание клуба по интересам? Все трое дружно поджали губы. Нюра, демонстративно игнорируя Гельку, обратилась к продавщице: — Надь, дай мне тогда, что ли, как обычно. Продавщица неторопливо принялась выкладывать на прилавок хлеб, одновременно бросая на Гельку полные презрения взгляды. Гелька же с ужасом наблюдала за тем, как Нюра укладывает в огромную полиэтиленовую сумку не то двенадцатую, не то пятнадцатую буханку кряду. Она что, сухари сушить собралась? Или квас в промышленных масштабах варить? Расплатившись за покупку, Нюра гордо покинула магазин. Все это время троица теток хранила гордое молчание, чтобы городская выскочка почувствовала, как она обидела почтенных людей, но увы: эффект был совершенно противоположным. Для уставшей от их болтовни Гельки молчание было сродни пролитому на сердце бальзаму. Вторая тетка, как ни странно, тоже пришла в магазин исключительно за хлебом. — Надь, мне шесть буханочек. Глаза Гельки округлились. Ну ладно, шесть — не пятнадцать, но куда же так много? От хлеба полнеют! А тетки и так тонкими талиями похвастаться не могут, плюшки безразмерные! — Возьми денежку, Надя! — Тетка протянула продавщице смятую купюру, а сама принялась паковать хлеб. — Ну, чего вам? — с подозрением глядя на Гельку спросила продавщица. — У вас есть что-нибудь для людей, ведущих здоровый образ жизни? Например, диетические хлебцы? Продавщица уставилась на Гельку как на диковинного зверя, и, поджав губы, ответила: — Отродясь не было. Хлеб есть, а хлебцы мы сами печем, если надо. С маком, с изюмом… Гелька поморщилась. Судя по всему, они с продавщицей говорили на разных языках. — А быстрорастворимые и малокалорийные каши? В пакетиках? — Есть! — уверенно отозвалась продавщица, махнув рукой в сторону мешков с крупами. — Так они же не быстрорастворимые и не в пакетиках! — возмутилась Гелька. — Вы что, не слушаете, о чем я вас прошу?! Мне нужна именно быстрорастворимая каша! — А что: вы куда-то торопитесь, женщина? — съязвила продавщица. — А что до пакетиков, если они вам так нужны, так я их вам продам. А дома уже рассыплете кашу так, как вам нравится, если вам охота ее из пакета лопать, а не из кастрюли. — Хорошо, но хоть йогурты-то у вас есть? Обезжиренные творожки? Сметана? — А зачем? У нас у всех все свое: и творог, и масло и сметана. Не зря коровок-то держим. — А йогурты у вас тоже свои? — с бессильной злостью поинтересовалась Ангелина. — А нам такой заразы не надо. У нас все свое, натуральное! — гордо ответила ей продавщица. Поняв, что ничего того, что она ищет, в сельпо днем с огнем не найдешь, Гелька была вынуждена ретироваться. не солоно хлебавши. Они что, все с Луны свалились? Такое ощущение, что, кроме хлеба, здесь ничем не торгуют! Даже про йогурты не знают! И всего-то ничего от столицы отъехала, а такое ощущение, что на край света попала! Безумные люди, безумная деревня! Гелька разозлилась еще сильнее. Да что ж это за день такой?! Как понеслось все с самого утра шиворот-навыворот, так дальше и продолжается. Можно на что угодно спорить: вот соберется она сейчас в райцентр съездить, обязательно какая-нибудь гадость случится! Просто потому, что сегодня ни за одно дело браться нельзя, все равно боком выйдет. Ага, только вот что она себе на обед приготовит в таком случае? Или целый день будет голодная ходить, изображать разгрузочный день? Как бы после такой «разгрузки» ноги не протянуть! Или отправиться в лес за ягодами? А что, это идея! Земляника, наверное, уже отошла, зато вот малины с ежевикой должно быть вдоволь. Да и черника уже поспела. Точно, сегодня она идет в лес! Ягоды, конечно, не мясо и не колбаса, но денек на них прожить вполне можно. Опять же: природные витамины, неиспорченная экология… * * * — Твою мать, а! В какую дыру она этот ежедневник засунула? — Не ори, Огурец, а то соседи сбегутся. В чемоданах погляди, — бросил напарнику Шунт, занятый тем, что ворошил в шкафу нижнее белье Гельки. — Уже все обшарил, без толку! Да что ты там в ее трусах роешься? Думаешь, что-нибудь ценное найдешь? — Хорош ржать! Знал бы, что ты такой громкий, один бы пошел! Лучше подумай: куда бы ты на ее месте ежедневник спрятал? — А я почем знаю? Нужен он мне сильно! — Ну ты тупой! — восхитился Шунт. — Слушай, хорош на меня гнать, а?! Я и обидеться могу! — Подумаешь, неженка какой выискался! Ой, слушай, смотри сюда! — Приподняв кружевную накидку, Шунт обнаружил, что под ней скрывается. — Ща сдохну на фиг! Эта дура сюда стиральную машину приперла! — Клева! — захохотал Огурец. — Интересно, куда ее подключили? Или она на педальном приводе пашет? — Да что ж ты ржешь, как сивый мерин! Приглуши звук, сколько раз тебе повторять! В тумбочке смотрел? — Да смотрел, смотрел, целых два раза все перерыл. — Тогда иди в печке пошарься. — Чего?! — Что слышал! Мы должны хоть весь дом перерыть, но найти этот клятый ежедневник! Иначе Косяк нас еще долго чмырить будет и все грехи скопом поминать. А мне это лично уже во как надоело! Пусть заберет свой дурацкий ежедневник и подавится! — Да ладно-ладно, — кивнул Огурец, признавая правоту собеседника. Подойдя к печи, он отодвинул заслонку и с сомнением посмотрел внутрь. Потом поискал, чем бы пошуровать там, но на его беду Гелька за ненадобностью отправила ухват в помойку. Огурец тяжело вздохнул и, смирившись с мыслью о том, что шарить придется голыми руками, полез изучать внутренности печки. — Эй! Есть кто дома?! — раздался со двора чей-то мужской голос. От неожиданности Огурец больно стукнулся головой о свод печи, а Шунт едва не выронил на пол тарелку — он рылся на полке с посудой. — Кто там? — сдавленно прошептал Огурец. Шунт метнулся к окну, осторожно посмотрел через занавеску. — Крендель какой-то. Видать, девчонка времени зря не теряла, еще одного хахаля себе завела! — Что делать-то будем? — Сиди тихо и не рыпайся, авось и пронесет. Черт, он сюда идет! — Может, мочканем? — Огурец схватился за пистолет и отправился к входной двери. — Сдурел?! — замахал на него руками Шунт. — Этак мы всю деревню поднимем на уши! Уходить надо! — А ежедневник? — Да и хрен бы с ним! Никуда он от нас не денется! Возьмем девку, возьмем и ее писульки. Пошли, тут есть вторая дверь, через сад проскользнем, пока этот хрен нас не засек! * * * Войдя в дом, Игорь не обнаружил на месте его взбалмошной хозяйки. Зато его взору предстал редкостный кавардак. Прямо на полу валялись Гелькины вещи, посуда была раскидана по всей кухне, из комода и шкафа выворочены ящики и полки. Игорь даже удивиться толком не успел, как за его спиной раздалось: — И что это ты тут делаешь, хотелось бы знать? Игорь обернулся и увидел Гельку чуточку всклокоченную и настроенную очень по-боевому. — Да вот, в гости к тебе зашел. Правда, едва ноги не переломал! Ты тут такой разгром устроила — просто жуть и мрак! Гелька сначала не поняла: о чем это он? Но потом огляделась и увидела, что в ее доме все перевернуто вверх дном. Это еще что такое? — Хочешь сказать, это не ты у меня похозяйничал? — с подозрением глядя на Игоря, осведомилась она у незваного гостя. — А зачем мне это надо? — резонно парировал тот. — Так кто же это мог быть? — При виде растерзанного дома у Гельки противно защипало в носу. — Ты тут всех знаешь, скажи: у вас в деревне воры водятся? — Да ты что! Тут с этим строго: если только кого на чем-нибудь подобном поймают, так отметелят, что мало не покажется. Да еще и слава такая пойдет, что потом вовек от нее не отмоешься. Чтоб кто-то без спроса в соседский дом вошел… — Но ты же именно это и проделал? Или я не права? — Тьфу, опять ты об этом! Ну хочешь, поклянусь, что к разгрому в твоем доме не имею никакого отношения? Гелька, ничего не ответив, прошла в комнату и убедилась, что там тоже царит полный хаос. Игорь проследовал за ней, стараясь не наступить на разбросанные по полу вещи. — Ничего не понимаю! — призналась Гелька Игорю. — Я же вчера тут полный порядок навела! Кому понадобилось приходить сюда и все крушить? — Знаешь, если это только не чей-нибудь злой розыгрыш, то очень сильно напоминает обыск. Проверь, финансы и документы на месте? — Я их никогда дома не оставляю. — Хм… Тогда где же они были вчера, когда ты на покос ходила? Что-то я у тебя ни карманов, ни сумочки не заметил! — Конкретно вчера я оставила их под подушкой! Мне казалось, что в Заречье за сохранность личных вещей можно не волноваться! Оказалось, что это не так! Теперь всегда буду дом на ключ запирать! — Тише, тише, успокойся! Думаю, в самое ближайшее время мы узнаем, кто у тебя побывал. Поверь, у нас в Заречье на любой чих всегда найдется пара соседских глаз и ушей. — Я уже заметила, — мрачно отозвалась Гелька. — Даже душ нормально принять не могу, обязательно какая-нибудь сволочь припрется, и не одна к тому же! — Знаешь, мне почему-то кажется, что это все-таки был розыгрыш. Вот не поверишь: сегодня утром купался на реке, так у меня кто-то втихаря всю одежду свистнул! — Да ну?! — Гелька, как могла, изобразила искреннее удивление. — Ага! А потом я ее у себя во дворе обнаружил. Кто-то мне ее прямо на дом приволок и через забор закинул! Не знаешь, кто бы это мог быть? — Откуда? Я тут всего третий день как живу! — Ну, мало ли, — пожал плечами Игорь, но в его глазах Гелька заметила лукавый проблеск и поняла: он догадывается, кто это был. Просто не хочет поднимать из-за этого шум. Гелька с тоской поглядела вокруг. Мыло и мочало, начинай сначала! Хорошо хоть, не придется по второму кругу все отдраивать: просто взять и разложить вещи по местам. — Хочешь, помогу тебе с уборкой? — предложил Игорь. — Угу, — кивнула Гелька, погруженная в собственные мысли, и ушла на кухню. Игорь, приняв ее кивок за знак согласия, принялся собирать одежду и раскладывать ее по ящикам. А Гелька меж тем решила навести порядок на кухне. Тот, кто побывал у нее, проявил удивительный интерес к старому дедовскому сервизу — потрескавшемуся и пожелтевшему от времени. Все до единой тарелки и чашки из него были вытащены из шкафа и небрежно брошены на стол. Хорошо еще, ничего не разбилось! Сервиз, конечно, пустяк, все равно ему давно на помойку пора, но все-таки одно дело, когда она своими руками от вещей избавляется, и совершенно другое, когда ей в этом «помогает» кто-то чужой. Вот не понять: зачем все было доставать? Просто чтобы досадить? Но тогда совершенно резонно возникает вопрос: кому она здесь помешала настолько, что человек не поленился припереться к ней в дом и поставить здесь все вверх тормашками? И тут же у Гельки мелькнула сумасшедшая догадка. А вдруг это жена Кольки постаралась? Вряд ли ей понравилось, как Гелька ей вчера прямо в глаза высказала, кто она есть. Или… или это все-таки Игорь? Догадался, кто стащил его одежду, и решил отомстить таким вот оригинальным образом. А уйти обратно не успел, поэтому вовремя сориентировался и сделал вид, что только что зашел и сам удивлен тому, что здесь произошло. Но в таком случае, почему он вызвался помочь ей с уборкой? Стыдно стало за собственную выходку? Взяв со стола очередную тарелку и собираясь поставить ее обратно, Гелька краешком глаза заметила кое-что странное. Что-то, чего здесь раньше точно не было. Она, как завороженная, уставилась на четкий отпечаток мужской ладони на беленой печи. Значит, Татьяна тут точно ни при чем! Это либо Игорь, либо… Звон упавшей и разбившейся тарелки разлетелся по дому. — Лина, что у тебя случилось? — подбежал к ней Игорь. Вместо ответа Гелька ткнула пальцем в сторону отпечатка. Игорь озадаченно уставился на печь, потом растопырил собственную пятерню и приложил ее поверх отпечатка. Гелька подалась вперед и обнаружила, что по длине отпечатки почти совпадали. А вот по ширине… Пальцы Игоря казались тонкими и изящными на фоне широких, похожих на сардельки отпечатков незнакомца. Значит, это был не Игорь. Но кто же, черт побери, имел наглость забраться к ней в дом?! Кто?! — Не понимаю, — нахмурил брови Игорь. — Судя по всему, твой незваный гость что-то забыл в твоей печке. Ты там что-то хранила? — Кроме старой сажи — ничего. — И все-таки у тебя тут что-то искали. Заслонка отодвинута, да и отпечаток видишь, как расположен? Словно человек копался внутри, а потом машинально оперся рукой о печку. Причем мужик довольно крупный по комплекции. Я бы, например, ладонь вот здесь поставил, пониже сантиметров на семь-восемь. — Отлично, — без энтузиазма отозвалась Гелька. — Теперь остается только вычислить, кто из твоих односельчан подходит под данное тобою описание, а потом подойти к нему и строго спросить, что он забыл в моем доме?! Прекрасный план! — Можешь считать меня патриотом, но я уверен, что никто из местных отношения к этому не имеет. Ну, не такой здесь народ живет, поверь! — Ага, только ответь на один вопрос: кто же тогда вломился в мой дом? Пришельцы с других планет? Или это у меня барабашка похозяйничал? Честно говоря, не знаю, что и предположить. Вроде бы из городских в Заречье сейчас только ты да я. Гостей ни к кому из местных вроде как не приезжало, иначе бы сарафанное радио уже сообщило бы, — растерянно ответил Игорь. — Получается, это кто-то чужой здесь побывал. — И что же мне делать? А если этот самый незнакомец снова ко мне припрется? Что, если он не нашел то, чего искал? — А что у тебя можно искать? — Да те же деньги, например! Только слепой не видел, сколько я вчера бытовой техники сюда привезла. Значит, наверняка у народа мысли бродят, что бедной меня никак не назовешь. Вот у кого-то крышу и снесло, решил раскулачить меня в собственную пользу! — В таком случае, это — полный кретин! Ну кто додумается хранить ценности в печке? А он именно туда и полез! Еще одно свидетельство в пользу того, что твой визитер не из местных. — Слушай, хватит уже своих односельчан защищать и выгораживать! — психанула Гелька. — Этак ты скоро договоришься до того, что это я сама у себя беспорядок устроила и руку на печке нарисовала! А мне, между прочим, страшно! — Хочешь, поживи пока у меня? — предложил Игорь. — Нет! — тут же ответила Гелька. — Но ты же здесь совершенно одна! А если ты права и тот, кто побывал у тебя утром, придет сюда снова? — А почему я должна покинуть свой дом только потому, что какому-то недоумку вздумалось наводить здесь свои порядки? — Тебе не кажется, что ты противоречишь сама себе? Минуту назад ты говорила совершенно противоположное. — Слушай, чего ты ко мне цепляешься? — Я просто пытаюсь тебе помочь, только и всего. А ты почему-то все воспринимаешь в штыки. Впрочем, мое дело — предложить, а уж твое — решать, как быть. Ладно, где у тебя можно руки помыть? — Нигде! — То есть? Умывальник-то у тебя есть? — А он не работает! — Ничего не понимаю. Конструкция же предельно простая, чего там сломаться-то могло? Вместо ответа Гелька ткнула рукой в сторону не сдавшегося ей вчера агрегата. Игорь внимательно — осмотрел его, а потом спросил: — Слушай, здесь должен был валяться язычок. Ну, как тебе объяснить? Такая палочка, вернее, металлический стержень. — Не знаю. Если что и валялось, я это в помойку определила. Вон, в углу синий пакет стоит, можешь там посмотреть. Игорь хмыкнул и полез в пакет, а через пару минут уже мыл руки из «сломанного» умывальника. Гелька же почувствовала себя донельзя глупо. Ну вот, сейчас он наверняка над ней про себя смеется, и ведь что самое обидное — она действительно не знала, что этот дурацкий стержень был отсюда! Нет, все-таки не заладился денек! Вот как есть — не заладился! Меж тем Игорь, вытерев руки полотенцем, обнаружил накрытую накидкой стиральную машину. — А что это у тебя тут? — спросил он Гельку, тщетно пытаясь сохранить нейтральное выражение лица. — Тумбочка! — зашипела в ответ та, окончательно уверившись, что главная задача Игоря — выставить ее на посмешище, а потом в красках рассказать тому же Кольке с Татьяной, какая она клиническая идиотка. — И вообще, умник, я тебя не звала! Помог — спасибо, и проваливай. А у меня еще дел полно! — И каких это? — В лес собираюсь. За грибами и ягодами. Хочу, знаешь ли, подышать экологически чистым воздухом. — А, ну-ну. Дело хорошее. Только опасное, — заметил Игорь, скроив непередаваемую гримасу. — У нас в лесу в этом году змей полно. Клещи цепляются, ну, это само собой. И еще вооот такие комары-убийцы! Между прочим, зря кривишься! Они малярию разносят. А уж простой заразы… У местных-то на нее иммунитет… Ангелина красноречивым жестом указала Игорю на дверь. Он понял намек и ретировался, пряча улыбку в уголках губ. А Гелька осталась мрачно размышлять над тем, что если мужчина не понравился тебе с первого взгляда, значит, не понравится уже никогда. И с чего она только взяла, что влюбляется в Игоря? Наверное, затмение нашло. Самовлюбленный спесивый павиан! Интересно, а насчет клещей — это он серьезно?.. Захарыч сидел как на иголках. Ох, как бы чего не вышло! Есть у него нехорошее, подленькое такое предчувствие, что быть беде. С графиком до сих пор черт-те что творится, едва успевай с клиентами на эту тему общаться. Все отделы, включая бухгалтерию, на ушах стоят. И от бригады никаких известий, ну хоть один бы отзвонился, сказал: живы они там, нет… По натянутым нервам рубанула телефонная трель. Захарыч поднес мобильник к глазам. Ну нет, только ее еще не хватало! Сколько раз ей говорил, чтоб не названивала на работу! Что, в сотый раз одно и то же повторять?! Захарыч уже приготовился рявкнуть на содержанку, но, судя по всему, та уже была на грани истерики. Прерывающимся голосом, то и дело всхлипывая, Светка сказала: — Только что у меня были эти… сказали, что от Питона, и велели, чтобы я передала тебе послание… — Ну! Ну же, говори, какое послание, дура?! — Это… не на словах. Вернее, не совсем на словах. Ты должен приехать ко мне и все сам поймешь. — Ты что несешь?! Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Немедленно говори: что они тебе сказали?! Вместо ответа из трубки раздались рыдания. Все попытки успокоить Светку успеха не имели, поэтому, высказав в цветистой манере все, что он думает про таких вот неврастеничек, Захарыч отправился к ней домой, на всякий случай попросив личного водителя подняться вместе с ним на этаж. Кто его знает: Питон — мужик серьезный. Вдруг засаду у Светки устроил? Все ж не одному голову в петлю совать. Когда Светка открыла дверь, Захарыч не сразу и признал свою любовницу в этой страшной зареванной бабе. Опухшее лицо, красные глаза и… полное отсутствие волос на голове! Светка была обрита под ноль, кое-где еще слегка кровоточили мелкие порезы и царапинки. Она смотрела на Захарыча, и ужас плескался в ее глазах. — Они сказали… вчера сорвалась еще одна поставка. Больше предупреждений не будет. Не обращая внимания ни на Светку, ни на водителя, Захарыч запрокинул голову вверх и погрозил кулаком кому-то невидимому. — Все равно пробьюсь! Слышишь, ты там?! Все равно!.. * * * Есть хотелось все сильнее и сильнее, поэтому, окончательно наведя порядок после визита непрошеного гостя, Гелька все-таки решила отправиться в лес, разжиться природными дарами. Да и опять же: что дома-то делать? Со шваброй наперевес ждать очередного визита злоумышленника? Этак и с ума сойти недолго. Решив, что лучше перестраховаться, чем потом лечиться от всяких гадостей, Гелька крайне ответственно подошла к вопросу о том, в чем идти в лес. В итоге она остановилась на дедовских сапогах по бедра, которые ради такого случая были извлечены обратно из мусорного пакета. На голову, едва войдя в лес, Гелька натянула полиэтиленовую шапочку для душа — увы, ничего более подходящего в гардеробе не обнаружилось. Ну а на руки — резиновые перчатки. Ягоды ими, конечно, собирать неудобно, зато грибы — в самый раз! Нож — в правой руке, корзинка — в левой, вперед! На первой полянке грибов не обнаружилось. Что ж, оно и понятно: деревня близко, все выбрали. На второй полянке с грибами тоже было плохо. Зато с ягодами — полный порядок. Гелька облизнулась, мысленно пообещав себе, что, как только наберет корзинку грибов, обязательно займется вон тем кустом малины. А на третьей полянке Гельку ждал сюрприз. Как только она туда вышла, откуда-то снизу раздался истошный крик. Босоногая Машка — та самая девчонка, что гнала сегодня гусей, — увидев Гельку во всей боевой амуниции, завопила от ужаса на весь лес, прикрывая лицо руками. От неожиданности Гелька тоже испугалась, и секундой позже на полянке орали уже двое. * * * — Нет, ну вы полные кретины! — Косяк в упор смотрел на проштрафившихся братков. — Кто вас просил к ней в дом лезть? А если она теперь перепугается и сбежит? Где мы ее искать будем? — Но ты же сам знаешь: дорога тут одна, мимо нас в любом случае не проедет. Заткнись, Шунт! Ты меня до белого каления довел, так что лучше помалкивай, если зубы дороги! Какого хрена вы у нее ежедневник искали, если Захарыч нам четко сказал: привезти ему девку и ежедневник! Главное — девка! Ну, положим, нашли бы вы эту записную книжку. Думаете, я бы вас за это по головке погладил? Вместо того чтобы провернуть все по-тихому и за один раз, придется теперь во второй раз к ней в дом наведаться! А где у вас гарантии, что вас никто из местных не засек и ей не доложил? — Да все чисто прошло! — вступил в разговор Огурец. — У нее прямо за домом овражек начинается. Вот мы по нему и шуровали. А что: очень удобно! Почти до самой машины по этому овражку дошли. Так что теперь не надо искать, с какой стороны к ее дому подползать, чтоб местных не взбудоражить. — Молодцы какие! Медальки себе купить не забудьте! — всплеснул руками Косяк. — Но я еще раз повторяю для тупых: перед вами стояла задача выяснить, в этой ли деревне тусуется девка, и если да, то как удобнее подойти к ее дому, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Так за каким хером вы к ней поперлись, вместо того чтобы оперативно дуть обратно и докладывать обстановку? Верно говорят: нет ничего хуже инициативного идиота! — Ладно, хорош мораль читать! Что делать-то будем? — Невыспавшийся Бобер потер глаза кулаком, тщетно пытаясь прийти в чувство после экстренного пробуждения. — Что-что?! Поедем за ней, что же еще?! — А с хахалем чего? Оставим в машине? А если он орать начнет и его кто-нибудь услышит? — Насчет хахаля — это ты верно подметил. Тогда поступим так… * * * Захватив припасенные для друга детства подарки, Игорь отправился к Кольке. На самом деле он собирался сделать это еще накануне, но неожиданное появление в деревне Лины — девушки, с которой он познакомился в «Харчевне», — спутало все его планы на вечер. Поднявшись на крыльцо, Игорь поднял руку, чтобы постучать, но не успел. Дверь распахнулась, и оттуда выскочил сияющий Колька: — Видел-видел! У окошка сидел — далеко глядел! Улыбающиеся приятели пожали друг другу руки. — Пошли в дом! Сейчас Танюшка нам сообразит чего-нибудь по-быстрому! — Да я сыт! — Не отвертишься! Я тебя, обормота, хрен знает когда в последний раз видел! Так что посидим по всем правилам! Еще и самовар заведем по такому случаю! Пошли! — Ну, как скажешь! — развел руками Игорь. — Желание хозяина — закон! — То-то же! — шутливо погрозил ему пальцем Колька. Друзья прошли в комнату, споро передвинули в центр стол, Колька полез в шкаф за скатертью. — А дети где? — спросил Игорь. — Что-то у тебя дома тихо до неприличия. — В саду, понятное дело, крыжовником лакомятся, — ответил Колька. — А может, уже и не в саду. Кто их знает? Такие неугомонные пацаны растут — просто жуть! — Ну, есть в кого! — шутливо ткнул приятеля в бок Игорь. — Помнишь, как мы с тобой у председателя колхоза привидения изображали? — Это когда он нас на своей клубнике застукал, а мы, убегая, у него во дворе в сохнущих простынях запутались? Ну да, такое, пожалуй, забудешь! Мне папаша потом так ремнем влепил — неделю на заднице сидеть не мог! С тобой-то, вроде, легче обошлись. — Ну, если не считать того, что мама открутила мне уши, а потом еще пару месяцев читала мораль, то да! — смеясь, отозвался Игорь. — Ладно, лучше рассказывай: как вы тут? — Мы-то? — переспросил Николай, пододвигая стулья к столу. — Живем — не тужим. Спим да шлепаем по лужам. Лучше про себя колись, что нового? — Да почти все то же самое, что и в прошлый раз. Еще одну компьютерную программу освоил — правда, не для работы, для души. Теперь на досуге пейзажи моделирую. Иногда на наше Заречье очень похоже получается. Если не заброшу это дело, в следующий раз привезу тебе что-нибудь из удачных набросков. — Ну, малевал ты всегда знатно! Сколько себя помню, вечно с карандашом за ухом сидел. Не понимаю только: на фига ты компьютером рисуешь? Разве руками не проще? — Эх, Колька, как бы тебе объяснить? Это совсем другое! Возможности другие, ощущения другие. Вот представь, что ты по шоссе на «газоне» своем ехал. А потом раз — и на самолет пересел. По сути одно и то же: ты просто куда-то путешествуешь, перемещаешься из одного места на карте в другое. А по внутренним чувствам и не сравнить! — Смотрю я на тебя, Гарик, и думаю-, чем дальше, тем мудренее выражаться начинаешь! Все-таки сдается мне, что все художники малость чокнутые. Нет, ты не обижайся, я на тебя не наезжаю! Просто… странно все как-то. Вроде за одной партой с тобой сидели, одни тропинки топтали, даже за девчонками одними и теми же ухаживали! А на поверку выходит, что выросли совершенно разными! Даже говорим с тобой словно на разных языках. — Боишься, что со временем и вовсе разучимся друг друга понимать? — грустно усмехнулся Игорь. — Да нет, просто чудно как-то… В комнату вошла Колькина жена. Завидев гостя, всплеснула руками, подошла поздороваться: — О, Игорек пожаловал! А я-то уж думаю, это телевизор бухтит или Колька с кем-то. разговаривает? Дай, думаю, проверю. А это ты! — Привет, Танюша! — Между прочим, я тебя вчера вечером после покоса ждала! Как раз детей уложила, думала, ты придешь. — Да не до того ему было, — подмигнул жене Колька. — Сама ж понимаешь: знакомую встретил, то-се, дело-то молодое… Татьяна еле заметно скривилась. Упоминание про городскую выскочку, наговорившую ей вчера гадостей, было явно излишним. Впрочем, Колька и сам сообразил, что эту тему в присутствии Татьяны лучше не поднимать, поэтому мигом перевел разговор на другое: — Тань, а ты нам пока какой-нибудь закусочки приготовь, лады? Мы уж и стол поставили… — Да я вижу. Конечно, приготовлю! — И это, к закусочке хорошо бы и того, — умоляюще улыбнулся супруге Колька и многозначительно провел пальцами под подбородком. — Игорек вон, выпить хочет! Татьяна, качая головой, с укоризной смотрела на мужа: — Все бы тебе «того». А то я не знаю, кто из вас до сорокаградусной охоч! Обойдёшься, все в свой срок! А и впрямь, потерпите-ка лучше! Идите вон на улицу. На завалинке подождете, а как все будет готово — позову! — Тань! — не сдавался Николай, — ну не будь зверюкой-то! — Идите! Нечего тут мешаться! — Голос Татьяны посуровел. — Пойдем, Коль, — позвал приятеля Игорь. — И правда, давай лучше посидим-подышим. Знал бы ты, какой у вас тут воздух! Травами да свежестью пахнет! — Да где ему знать, — проворчала Татьяна, — как из дома, так дымит паровозом! Переглянувшись, приятели встали и вышли на улицу. Проходя через сени, Колька захватил с собой садовые ножницы. Усевшись на завалинке, он выжидательно посмотрел на Игоря, а потом, не выдержав, сдался: — Ну, доставай уже! Улыбнувшись, Игорь вынул из сумки коробку сигар. Колька мигом подтянул ее к себе, повертел в руках, со смаком распечатал хрустящий целлофан. А Игорь, откинувшись назад, потянулся всем телом и глубоко вдохнул пахнущий медовой сладостью воздух. — Знаешь, Коль, вот можешь надо мной смеяться, но больше всего мне знаешь, чего в городе не хватает? Вот этого раздолья! Тут ведь даже голова по-другому работать начинает! Прямо хоть каждую неделю сюда за вдохновением приезжай! — Так за чем дело стало? — полюбопытствовал Николай, доставая из коробки сигару. — Бери да приезжай! Я всегда говорил: в городе — какое соображенье? Может, ты там какую университету и закончил, а мозгой я тебя всегда шибче буду! Игорь расхохотался при виде столь неприкрытого хвастовства приятеля. Ничуть не обидевшись, Колька продолжил: — Зря. Вот ты горбатишься в городе, суетишься. А жизнь-то вот она, тут. Вся как на ладони. И ты тоже ведь это знаешь, иначе не приезжал бы. Торчал бы в своей столице и думать про нас забыл. — Есть такое, — кивнул Игорь. — Хлебнешь деревни и в город другим человеком возвращаешься. Опять жить можно. Сил полно, хочется сделать что-нибудь этакое, работа спорится… Тем временем Николай не спеша срезал садовыми ножницами кончик сигары, подобрал валяющуюся под ногами щепку и зажег ее от дорогой зажигалки, пару лет назад подаренной ему тем же Игорем. Смакуя, раскурил сигару, выпустил изо рта облачко дыма и лукаво улыбнулся. — А все-таки не понимают эти твои иностранцы настоящего табаку! — Чего ж куришь тогда? — прищурившись, поинтересовался Игорь, заранее зная, что ответит ему приятель. Этот разговор с разными вариациями повторялся из раза в раз и давно стал чем-то вроде привычного и безобидного ритуала. — Так все равно ж уже привез, — развел руками Николай, — не пропадать же добру! Некоторое время на завалинке было тихо. Попыхивал сигарой Колька, Игорь уставился на пролетавшего высоко в небе коршуна. Им обоим было хорошо и уютно, да и слова сейчас были не нужны. Чем дальше, тем больше слова разделяли их, заставляли чувствовать себя чужими людьми, по странному стечению обстоятельств имеющими общее прошлое. Молчание нарушил Колька: — Слушай, что я хотел сказать-то… — Ну? — лениво обернулся в его сторону Игорь. — Ты чего по поводу Макарычевой внучки думаешь? — Ангелины? — Ее, а кого ж еще? — А что? Имеешь виды? — Да какие там виды, — отмахнулся Николай, быстро оглядевшись по сторонам, нет ли кого поблизости. — У меня Танька да мальцы. Ты-то сам как? — Сам-то я думаю, — чуть передразнивая Кольку, ответил Игорь. — Ну, гляди, — кивнул Николай, — шибче думай. А то у меня строго с этим. — Это у Татьяны твоей с этим строго, — улыбнулся Игорь. — А я человек холостой, свободный. Да и отчитываться ни перед кем не обязан. Колька отлично понял последний намек, засопел обиженно, и на завалинке на какое-то время опять воцарилось молчание. Но любопытство в итоге пересилило, и Колька вновь завел разговор на волнующую его тему: — А сам-то что о ней думаешь? — Нормальная девчонка. Только молодая очень, отсюда и все проблемы. Ветер в голове гуляет, все ей хочется показать, какая она крутая да умелая, чтоб все с ней считались. Смотрю на нее и сам себя лет этак семь-восемь назад вспоминаю. Тоже хорохорился, грудь колесом, нос до небес. Только сейчас понимаю, как глупо это все со стороны выглядело. — Симпатичная! Видел, какие ноги? — Там и с ногами, и с мордашкой все в порядке. Так за чем дело стало? Ежели все у вас сложится, еще глядишь — в столицу с молодой женой вернешься! А то сколько можно в бобылях ходить? У меня вон — уже двое двор топчут, коли Танька не передумает, в следующем году третьего сработаем. Или все королеву ждешь? — Ох, Колька, да при чем здесь это? Если бы дело только в женитьбе да детях было! Или думаешь, в Москве с незамужними барышнями плохо? Да только свистни — вмиг столько невест налетит, что хоть бегством от них спасайся. Пойми, хочется ведь не просто семью завести, а половинку свою вторую отыскать. Чтоб жизнь не начиналась и не заканчивалась только воспитанием детишек. — Так какого ж лешего тебе надо-то? — опешил Колька, тщетно пытаясь сообразить, о чем толкует ему приятель. — Кстати, о Лешем. Как там он? Жив-здоров? — А то годы-то уже почтенные… — Да что ему сделается! — послушно принял подачу Колька. — Мужик-то кремень! Седьмой десяток пошел, но любого молодого одной правой положит! — Что, даже тебя? — пряча усмешку, поинтересовался Игорь. — Ну, со мной, пожалуй, потягаться придется, да только что нам с Лешим делить-то? Ружьишко у меня есть, так я не браконьерствую. Да и видимся мы с ним не сказать, чтоб часто. Он все у себя на кордоне торчит, или на заимке. Ну, в сельпо, бывает, столкнемся. Пару раз он у меня «газон» просил по своим надобностям, подкормку там зверью завезти, стройматериалы из райцентра забросить — дал, конечно. Да вот и все, собственно! — Взрывов не слышно было? — Бог миловал. В прошлом году почти по зиме мальцы нашли фугас, так Леший его от греха подальше подорвал. И все. — Странно. Сколько об этом думаю — все равно в голове не укладывается. Война ведь больше полувека назад закончилась. А эхо ее до сих пор нас настигает. — Ну дык! Тут же такие бои шли, даже представить страшно. Все кровью полито, да железом сдобрено. И то счастье, что народ заново тут освоился, пусть на костях — а начал жить! Иначе бы так и осталась мертвой земля. Только звери бы и водились. — Да уж… Приятели вновь замолчали, думая о своем. — Кстати, а это правда, что к Ангелине в дом залезли? . — А ты-то откуда об этом знаешь? — удивленно повел бровями Игорь. — Да так, слыхал краешком уха, — уклончиво ответил Колька. — Собака лает — ветер носит. — Как думаешь, кто б это мог быть? — Да по всему получается, что некому. Свои в чужой дом не полезут. А чужим тут взяться неоткуда, иначе бы бабки наши уже всем растрезвонили о гостях. — И все-таки факт остается фактом: какой-то мужик, причем явно не хилого телосложения, побывал у Лины в гостях. И что-то у нее искал, весь дом вверх тормашками поставил. — Вот даже как! А ты уверен, что мужик один был? — Коль, если ты чего знаешь — договаривай! Дело серьезное, боюсь, как бы Лина по глупости великой куда-нибудь не вляпалась. Сам понимаешь, кроме нас с тобой, ее тут и защитить-то некому. Так что рассказывай все подчистую! — Ну, сам-то я ничего такого не видел. Но бабка Фрося говорит, что с Макарычева огорода двое черных мужиков драпали в овраг. Сам понимаешь, Фросе веры особой нет, ей с возрастом всякое чудиться начало, да и зрение уже не то, что раньше, но все равно. — Что-то чем дальше, тем больше мне это не нравится, — нахмурился Игорь. — Может, это из райцентра залетные пожаловали? Ох, темное дело. — Кто ж его знает, может, и из райцентра… Открылась дверь, и на пороге появилась раскрасневшаяся от кухонного жара Татьяна. — Ну, мужики, все готово! Идите есть! Хватит воздух коптить! Колька быстро притушил сигару, бережно припрятал остаток в щель между досками: — Ну, пойдем, что ли. И в самом деле, пора бы уж встречу сполоснуть. А то такие серьезные разговоры и на сухую! — Не годится! — улыбнулся в ответ Игорь и поднялся с завалинки вслед за другом. * * * Герман окончательно перестал понимать, что происходит вокруг. Откровенно говоря, он уже начал путаться, сколько времени прошло с момента его похищения: сутки, двое или целая неделя. Прошлой ночью его то прятали в багажник, то доставали обратно, а потом просто забыли вынуть, и он так и уснул, неловко свернувшись калачиком в опостылевшей и тесной тюрьме. Потом его снова куда-то везли по разбитым дорогам, и он проснулся, больно ударившись головой о днище на очередном ухабе. Снаружи, наверное, уже был рассвет, но определить, так ли это, Герман не мог. В багажник вновь налетела пыль, и, чтобы не дышать ею, Герман как мог натянул на лицо воротник пижамы. Сегодня его без лишних разговоров выволокли из машины и, дав пинка, втолкнули в какое-то странное строение, по виду напоминающее старую водонапорную башню. Когда снаружи смолк шум, Герман попытался открыть дверь. Бесполезно. Он так и думал. Наверное, подперли чем-то тяжелым. С беспощадной обреченностью Герман понимал: ему конец. Вряд ли эти бандиты позволят ему остаться в живых после того, что он уже перенес по их милости. Вернее, по милости Гельки. В душе Германа поднялась волна ненависти, сами собой сжались в кулаки руки. Вот уж кого точно стоило бы запихать в этот мерзкий багажник! Маленькая сволочь! Если только ему суждено будет пройти через этот ад и выжить, он покажет этой гадине, где раки зимуют! А лучше — пускай ее найдут те, кто ее ищет! У этих ребят она так запоет, что мало не покажется! Да они ее!.. Глаза Германа мечтательно заволоклись, когда он представил, что именно могут сделать с Гелькой разыскивающие ее бандиты. Даже дрожать перестал, хотя в водонапорной башне было довольно прохладно и веяло сыростью… * * * Немного успокоившись и сообразив, что ничего страшного не случилось, две женщины — маленькая и постарше — с удивлением принялись рассматривать друг друга. Чувствуя себя донельзя глупо — еще бы, ребенка напугала! — Гелька стащила с головы шапочку для душа и сняла перчатки. Машка, широко раскрыв глаза, следила за ее манипуляциями, а потом спросила: — Тетя, а почему вы так странно оделись? — Ну, мне сказали, что в вашем лесу водятся змеи и клещи. А я не хочу, чтобы меня укусили. — Кто? Лещи? Тетя, вы все напутали! Лещи у нас в речке. А в лесу их нет. И змей тоже нет. Мне братик один раз ужика приносил, я его потом просила-просила, а он так и не смог больше их найти. Гелька неловко улыбнулась, так и не решившись поправить девочку. — А комары? Мухи всякие? — Они на ферму летят. Там им вкуснее. Скотины много, и навоза тоже. А ты часто в лес ходишь? — Каждый день. Здесь так здорово, не то что дома. Если рано утром убежать, можно увидеть, как на листочках росинки висят. А еще можно по траве покататься, вот так! Машка, вытянувшись в струнку, принялась перекатываться туда-сюда по поляне. — Тетя, попробуйте! Это так здорово! Гелька с сомнением посмотрела на резвящегося ребенка, но все-таки решилась. Сняла дедовские сапоги и, улегшись на траву, неуклюже перекатилась со спины на живот и обратно. Потом еще раз. Как ни странно, но в этом определенно что-то было! — А еще я люблю делать вот так! Машка подползла к кусту черники и начала есть ягоды, срывая их губами прямо с веточек. Гелька немедленно последовала примеру девочки, и буквально через минуты ее губы стали сизыми от сока. Какая вкуснятина! И как же здорово иной раз забыть про все правила приличия вместе взятые, одичать и хоть ненадолго вернуться в детство! Гелька бросила взгляд на свою «боевую амуницию» и нехорошо прищурилась. Вот, значит, как! Змеи, клещи и комары-убийцы! Посмеялся, нечего сказать! Ну что ж, Игорек, это тебе еще аукнется! Она это безнаказанным не оставит, пусть даже не надеется! Подумать только, и она на это купилась, дуреха наивная! Хорошо хоть догадалась в деревне все это барахло на себя не напяливать, только сапоги — и все. А то бы разговоров было — местным сплетникам на месяц бы хватило, это факт! * * * — Ну и долго мы тут еще торчать будем? — Пока хозяйка домой не вернется! Разве не ясно? — А если она к кому в гости намылилась и только ночью пожалует? Не просто же так она двери заперла! Хорошо хоть замок ерундовый, с первого раза поддался! — Если надо, значит, будем до ночи ждать! А что до дверей — так нечего было тут шмон наводить! Наверняка решила, что это к ней воры заходили, вот и подстраховалась. Все вполне логично. — Между прочим, я опять есть хочу! У меня в животе все бурлит! — Ну так посмотри, что у девки в холодильнике лежит! Ей-богу, Шунт, ты меня утомляешь! Почему я должен за тебя думать и все тебе по полочкам раскладывать? Вчера напортачил, сегодня утром проштрафился, и теперь опять гундишь! Ты чего, нарываешься, что ли? — Косяк, слышь?! Приглохни малек! Я уже вторые сутки на ногах! Это ты выдрыхся и пивом заправился, а я носился туда-сюда, как подрезанный! — Да тихо вы! — Бобер предостерегающе поднес палец к губам. — Тут полна улица народа, еще не ровен час — услышит кто-нибудь да припрется сюда. А мне полдеревни класть не с руки, я на такое не подписывался. Шунт сплюнул на пол, развернулся и пошел к холодильнику. Открыл, от души выматерился, глядя на пустые полки, и, что было силы, шваркнул дверцей. — Тьфу, гадство! Мышь повесилась! У этой дурной бабы даже пельменей завалящих не водится! И что мне теперь делать, а?! Затухнуть и не истерить. Бобер правильно сказал: нам со всей деревней в разборки вступать ни к чему. Дожидаемся девку, хватаем ее по-тихому и адью! — Огурец мрачно посмотрел на Шунта. — Между прочим, мне спать хочется не меньше, чем тебе. И жрать тоже хочется ужасно. Но я почему-то молчу и жду вместе со всеми. Советую и тебе сделать то же самое. Шунт исподлобья взглянул на Огурца, но ничего не ответил. Подошел к открытому окну и принялся наблюдать за снующими туда-сюда деревенскими. — А ну назад, — не выдержал Бобер, — запалить всех нас хочешь? Ты бы еще занавесочку отодвинул и морду свою в окошко выставил! Совсем с катушек съехал? Отойди, сказано! — Да что вы все сегодня озверели? Взяли моду — орать на меня! Шунт то, Шунт се, а каково Шунту, всем до фени! — Ишь, неженка нашелся! Мы здесь все в одной лодке, и нечего на себя одеяло перетаскивать! Он, видишь ли, сопли распустил, а никто их утирать не бежит! Пожалейте! Между прочим, у меня на сегодняшний день такие планы были, что ого-го! Только я почему-то об этом молчу. А ты, Шунт, задницей шевельнешь, и давай ныть: ах, я отощал! Ах, я разволновался! Да всем насрать на это, понял?! И так уже нервы на пределе, а тут ты еще! Шунт побагровел и уже собирался достойно огрызнуться, но тут взгляд его упал на улицу, и он, резко изменившись в лице, громко прошептал: — Атас! Идет! Бригада тут же спряталась кто куда. Огурец встал за дверью, чтобы, как только Ангелина войдет, тут же отрезать ей путь к отступлению, Косяк же далеко забираться не стал, просто зашел в кухню и принялся ждать появления хозяйки. Откровенно говоря, его уже замотал этот затянувшийся марафон в поисках девки, и посему к ней возникли некие личные счеты. Кроме того, хотя ее дом перерыли уже по второму кругу, нигде не нашлось и следа ежедневника, столь необходимого Захарычу. И этот момент следовало прояснить в первую очередь… * * * Игорь и Колька, лениво развалившись, сидели за столом. После сытного обеда под сорокаградусную наливку, собственноручно изготовленную Татьяной по оригинальному рецепту, все мысли куда-то разлетелись за ненадобностью, и единственное светлое желание витало в душах — прилечь на перину да подремать часок-другой. Что-то бурчал телевизор, из кухни доносился плеск воды — Татьяна мыла посуду. — А все-таки ты это, подумай насчет Ангелины-то. — Убедившись, что жена его не услышит, Колька вновь скатился к интересующей его теме. — Девка-то справная, в теле. Ну а то, что дура, — так сам говоришь, молодая еще, перебесится — поумнеет. — Я не говорил тебе, что она — дура, — чуть раздраженно ответил Игорь. — Лина довольно смышленая девчонка, и назвать ее дурой — язык не повернется. Кроме того, мы и знаем ее всего ничего, чтоб так о ней судить. — Тю, приятель! Да ты, никак, втрескался в нее! — радостно ощерился Колька. — С чего ты взял? — Меня не проведешь! У меня на это дело глаз — ух, какой наметанный! Да я… В комнату вошла Татьяна с дымящимися на подносе чашками, и Колька, мигом сориентировавшись, принялся комментировать выступавшего по телевизору юмориста, неумело передразнивая и без того плоские шутки. Улыбкой поблагодарив Татьяну за чай, Игорь задумался. Вот те раз: неужели Колька попал в точку? Странно, он всегда считал себя слишком рассудительным, чтобы втрескаться с первого взгляда, да притом в юную взбалмошную девицу. Собственно, в «Харчевне» он просто развлекался, безобидный флирт и не более того. Даже неизвестно, с чего его понесло хорохориться перед незнакомкой: «Люди с такими именами, как у нас, счастливы в браке…» — ага, как же! Тьфу, даже вспоминать неловко! Хотя то, что он сказал, — чистая правда. Еще давным-давно, когда ему приспичило узнать, что же означает его имя, он обнаружил, что идеальной женой для него считается женщина, носящая имя Ангелина. Помнится, хмыкнул тогда недоверчиво, поскольку до этого и не слышал, что такое имя вообще существует в природе. И подумал, что вряд ли ему доведется когда-либо познакомиться с потенциальной «идеальной женой». И вот на тебе: встретил, и где?! В своем же родном райцентре! Когда Лина, сославшись на дела, улизнула из «Харчевни», он даже и не расстроился почти. Ну мало ли, может, он ей не понравился? Бывает ведь такое? Еще как! В любом случае, навязывать свое общество девушке, которая ясно дает тебе понять, что ты — герой не ее романа, не его стиль. Просто осталась в душе легкая такая грустинка: ну вот, только-только познакомился с первой в своей жизни Ангелиной, и та сбежала. Зато когда он столкнулся с ней на покосе, что-то внутри явственно щелкнуло и перемкнуло, словно перед глазами транспарант вывесили: «Это неспроста…» Вызвался провожать, но по пути, видимо, сморозил что-то не то, поскольку Лина вдруг ни с того ни с сего ощетинилась как ежик и всячески давала понять, что его общество ее нисколько не прельщает. Вечная женская манера: обидеться и не сказать, на что! Сам, мол, догадайся! Ужасно раздражает, и самое гадкое то, что и поделать ничего с этим нельзя. А начнешь думать, чем бы мог ее обидеть, — голову сломаешь и совершенно не факт, что догадка твоя будет верна. Да и сегодня все как-то с самого утра забавно понеслось. Сначала эта странная кража на реке, и хоть у него нет решительно никаких доказательств, внутри живет стопроцентная уверенность, что это Лина поработала. Захотела, видимо, отомстить за ту самую неопознанную вчерашнюю обиду. И откуда только узнала, что он любитель понырять в реке на рассвете? Неужели всю ночь караулила? А потом был разговор в ее доме, посреди невесть кем наведенного кавардака. Да, тут он даже спорить не будет: не удержался, отпустил пару шпилек в ее адрес. Хотя смолчать было просто невозможно: стиральная машинка в доме, где нет водопровода, это сильно! Впрочем, как и не работающий ввиду выкинутого язычка умывальник. И конечно же в его сторону тут же последовала ответная атака Лины и предложение погулять где-нибудь снаружи. Нет, недалекий, хотя и по-житейски проницательный Колька верно подметил: эта девушка всерьез его заинтересовала. А почему да отчего, кто ж теперь скажет? А уж предугадать, во что выльется их полушутливое противостояние с Ангелиной, и вовсе нереально. Может статься, вконец разругаются да и разбегутся по разным углам. А может быть… Татьяна, внимательно поглядев на витающего в облаках Игорька и на собственного мужа, слегка захмелевшего и оттого впавшего в легкий кураж, сказала: — Вот что, мужики! Нечего дома сидеть, когда на улице такая погода отличная! Выметайтесь-ка отсюда, заодно и развеетесь. А я тем временем приберу здесь. — Танюш, а еще по маленькой? На дорожку, так сказать! — Иди отсюда, пьянчужка! Вон, с Игорька пример бери! За рюмкой не гоняется, как ты! — Да я ж только спросить! — Знаю я твое «спросить»! Кыш отсюда, пока я тебе сковородкой ускорение не придала! Так, напутствуемые Татьяной, приятели вышли из дома. Колька, у которого от жениной наливки развязался язык, взял Игоря за плечо и жарко зашептал ему на ухо: — А Танька-то, между прочим, до сих пор по тебе сохнет! Игорь тоскливо поморщился. Как и курение сигар, обсуждение данного вопроса давно перешло в разряд обязательных ритуалов. Когда-то очень давно, еще в школе, он действительно ухаживал за Татьяной, за которой приударял и его лучший друг Колька. Время шло, отзвенел последний звонок, и настала пора думать о том, как строить свою судьбу дальше. Игорь уехал в столицу и поступил в институт, а Татьяна, не горящая желанием продолжать учебу, да еще за тридевять земель, осталась в Заречье. Примерно через полгода они с Николаем сыграли свадьбу. Игорь был на ней свидетелем. Улучив минутку, невеста пристально взглянула в глаза своему бывшему парню и веско сказала: — На месте жениха мог бы быть ты! И отошла в сторону. Не сказать, чтоб он тогда сильно горевал оттого, что его невеста вышла замуж за другого. Отнюдь, даже порадовался за Кольку. Татьяна тому всегда сильно нравилась, и только то, что она выбрала своим парнем его лучшего друга, останавливало Кольку от выяснения отношений. Но вот после той Танькиной фразы на свадьбе у Игоря отчего-то защемило сердце. Вроде бы все в порядке, как и должно быть, да только отчего-то на душе такое чувство, будто упустил что-то важное, что не вернуть и не забыть. Прошел год, у Кольки с Татьяной народился первенец. Конечно же крестным отцом стал Игорь. И опять он прочел в глазах Татьяны не то упрек, не то тоску. Но на сей раз она предпочла смолчать, за что Игорь был ей безмерно благодарен. Через год Колька стал счастливым отцом во второй раз, и одновременно с этим событием изменилось и отношение Татьяны к Игорю. В те редкие минуты, когда он был рядом, она ни в чем его не упрекала, не вспоминала прошлое. Зато вовсю балагурила и непременно ставила Кольке в пример его лучшего друга. И в город подался, и спортом занимается, и к спиртному равнодушен. Поводов для сравнения всегда находилась масса, Колька скрежетал зубами, но в лицо супруге возражений не высказывал. Зато вываливал все свои претензии на друга: — Моя-то, слышь, опять к тебе неровно дышит! Не, я чё? Я все понимаю, ты ж у нее первая любовь… В такие моменты Игорю хотелось срочно уехать хоть на край света, лишь бы не слышать ни Кольку, ни Татьяну. Очень не хотелось ощущать себя татем, разоряющим семейное гнездо лучшего друга и бывшей девушки. Особенно если учесть, что к Татьяне он чувствовал максимум тихую симпатию, но никак не пылкую страсть. Если она и ожидала, что Игорь начнет ревновать ее к мужу, а то и попытается соблазнить, — этим надеждам не суждено было сбыться. Впрочем, дальше разговоров дело не шло, Татьяна свое звание мужниной жены блюла строго и на шею Игорю вешаться не собиралась. Да и Колька с приятелем отношения выяснять тоже не торопился, решив для себя, что раз у бабы заскок — нечего из-за этого хорошему человеку жизнь портить. Чем дальше, тем менее остро воспринималась эта ситуация всеми участниками застарелого треугольника. По мнению Игоря, что Татьяне, что Кольке вообще давно было пора забыть о том, что когда-то он ухаживал за женой приятеля. Но увы: что одному, что другой это доставляло, странное удовольствие, сродни моральному мазохизму. А поскольку найти приемлемый выход не представлялось возможным, Игорю приходилось терпеть и пьяные излияния одного, и показное восхищение другой. Но сегодня, кажется, подошел край. — Слушай, Коль, я все понимаю, но если ты еще хоть раз заведешь об этом речь, честное слово — я больше к вам приходить не буду. Заколебало! — Ты че, Игорек?! Да я ж безо всякой злобы… — А мне все равно как со злобой или без. Просто надоело одно и то же из года в год слышать. Самому-то не приелась эта тема? У вас уже дети в школу ходят, а вы все меня почем зря поминаете! — Да чё ты завелся! Я ж типа в шутку! — Ладно, проехали! Пошли лучше по улице побродим. Засиделся я что-то, хочу ноги размять. Пошли! — с готовностью поддержал Колька. Ссориться с приятелем из-за всякой ерунды ему страшно не хотелось. Даже странно, с чего Игорь взял и завелся? Ничего ж такого ему не сказали… * * * Держа в руках дедовские сапоги, босоногая Гелька беззаботно шлепала к дому. На голове у нее красовался сплетенный Машкой венок, а в корзинке валялись шапочка и перчатки. Ягод она так и не набрала, зато объелась ими просто до жути, так что можно считать, обед состоялся. На грибы, как поведала Машка, пока был не сезон, поэтому их Гелька даже искать не стала. Во-первых, весь день пробегаешь, пока хотя бы донышко от корзинки заполнишь. Во-вторых, еще не факт, что найдешь именно съедобные. Откровенно говоря, в грибах Гелька разбиралась не сильно. Еще по детству знала, что мухоморы не едят, ну и бледных поганок стоит остерегаться. А поскольку отличить ту самую бледную поганку от ее менее вредоносных сестер Гелька не умела, то на всякий случай заносила в ранг поганок все до единого грибы с юбочками на ножке, включая опята и даже маслята. Так что, может, оно и к лучшему, что с грибами сегодня не повезло. Оглядевшись по сторонам — нет ли поблизости Игоря, чтобы высказать ему в лицо все, что она думает о таких вот шутниках, — Гелька вошла в дом. Мимолетно удивилась, она ведь вроде бы закрывала дверь на замок? Но тут ее взгляд упал на перевернутое в сенях ведро и чьи-то мокрые следы. Гельке стало страшно, она машинально сделала шаг назад, и тут мужские руки зажали ей рот. Упали на пол сапоги и корзинка, а тот, кто схватил Гельку невидимый и оттого еще более страшный, затащил ее в комнату. В комнате Гельку поджидал один из помощников Захарыча. Именно его с подручными посылали тогда за незадачливым выпивохой Васильичем. Он всегда вызывал у Гельки здоровое чувство брезгливости, словно перед ней стоял не человек, а скользкая противная тварь. И вот он приехал за ней! От ужаса у Гельки едва не подогнулись колени. Мамочки, сколько же их, оказывается! Семь, нет, восемь человек, включая того, что держит ее сзади! Ей ни за что с ними не справиться!.. — Ну, и долго ты от нас бегать будешь? — поинтересовался Косяк, буравя Гельку тяжелым взглядом. — Мы уже третий день за тобой как бобики носимся! Где ежедневник? — Ежедневник? — растерянно переспросила Гелька, когда с ее губ убралась пахнущая бензином и потом рука. — Вот только не надо шлангом прикидываться и спектакли тут устраивать! — поморщился Косяк. — Ежедневник, в котором ты вела базу данных по грузоперевозкам! — Так он дома остался! — Гелька удивленно посмотрела на Косяка. — Зачем он мне на отдыхе? — Дома, значит. Что ж, придется прокатиться с тобой до твоего дома, не возражаешь? Еще как возражаю! — Гелька слегка успокоилась и даже решила показать зубки. — С какой это стати я должна куда-то с вами ехать? Я в конторе больше не работаю, мне проблемы Захарыча, извините, по барабану! Кстати, он мне расчет передать не хочет? — А если мы тебя сильно попросим? — Косяка, похоже, откровенно забавляла эта игра в кошки-мышки и уверенность жертвы в том, что ей ничего особенного не грозит. — А бесполезно! Извините, но мотаться туда-сюда только ради того, чтобы Захарыч получил мой ежедневник, я не намерена! — Косяк, да чего ты с ней рассусоливаешь? — не выдержал один из стоявших на проходе бандитов. — Долго мы еще будем с этой дурой валандаться? Косяк предостерегающе поднял руку, и его подручный замолчал. А вот Гельке стало не по себе. Судя по всему, эти ребята были настроены более чем агрессивно, и надеяться на то, что от них удастся избавиться путем парламентерских переговоров, не приходилось. У Захарыча что, совсем крыша съехала? Или он так на нее разозлился из-за потери базы, что совершенно потерял чувство реальности? Посылать за ней бандитов, это же додуматься надо! И как они только ее нашли?! — А может, сообщить им, что у нее есть электронная копия базы данных? Вдруг отвяжутся? Но тогда придется пожертвовать флэшкой от фотоаппарата, чего сильно не хотелось бы. Да и, по правде говоря, нет никакого желания идти навстречу Захарычу Между прочим, тут один человек очень жаждет тебя увидеть! — продолжил Косяк, внимательно следя за реакцией Гельки. — Так по тебе соскучился, аж с нами напросился, ну мы его и прихватили. Не хочешь с ним встретиться? — О ком это вы? — вяло отреагировала Гелька, продолжая прикидывать про себя, стоит ли рассказать незваным гостям о копии базы данных, или утаить от них данный факт. Она пропустила момент, когда Косяк сделал еле уловимый знак Огурцу и тот, рванув ее за волосы, вынудил упасть на колени. Гелька вскрикнула от боли, а Косяк, вплотную приблизившись к ней, продолжил: — Можешь изображать из себя святую простоту сколько влезет. Только не со мной, дорогуша! Последний раз спрашиваю: где ежедневник?! От страха у Гельки все поплыло перед глазами. Боже мой, это же звери, самые настоящие! Они с ней церемониться не будут, а станет сопротивляться — стукнут по голове, да и поволокут кулем к Захарычу. И что будет с нею дальше, лучше даже не представлять. Сильно же Захарыч на нее разозлился, раз этих костоломов за ней послал. Что же делать? Она не хочет к Захарычу! Нет, что угодно, только не это! Меж тем через открытые окна донесся обрывок разговора: — …и вот, представь, я беру под козырек, пашу две ночи подряд. Глаза — в ноль, живу на кофе и витаминах. Успеваю к сроку, и тут приходит этот орел и говорит: мол, очень хорошо, что я учел его критику. Но он, видишь ли, решил изменить концепцию, а значит, все, что я делал, — коту под хвост. Выбрасывать и начинать все с нуля. — А ты? — А что я? Взялся по новой. Желание клиента — закон. — М-да. Я б ему в рожу плюнул. Правильно, что я с тобой в город не подался. Здесь я сам себе хозяин. И не приходится ради денег ублажать всяких придурков… Гелька признала в разговаривающих Игоря и Кольку и, пока они не ушли далеко, что было мочи крикнула: — Помогите! Спасите! А-аа!.. От ее истошного вопля Огурец вздрогнул, а потом дернул Гельку за волосы вверх, развернул лицом к себе и ударил. У Гельки тут же в голове что-то зазвенело, перед глазами возникла мутная пелена, сквозь которую она увидела, как метнувшийся к окну бандит машет руками остальным. — Уходим! — крикнул Косяк. — Щас сюда вся деревня сбежится! Мужик, который ударил Гельку, видимо, решил, что окончательно сломил ее сопротивление, и поволок ее за собой. Гелька же, прекрасно осознавая, что это ее последний шанс отбиться от посланцев Захарыча, улучив момент, что было силы пнула его по голени. Мерзавец взвыл и замахнулся, намереваясь еще раз ударить непокорную жертву, но тут в дом вбежали Колька и Игорь. Откинув Гельку им под ноги, бандит помчался вслед за подельниками. — Ты тут, а я за ними! — бросил Колька приятелю и побежал догонять злоумышленников. — Стой! — крикнул ему вслед Игорь, но без толку: Колька уже с азартом включился в погоню. Гелька же, не в силах поверить, что больше ей никто не угрожает, привалилась к стене и расплакалась. От только что пережитого ужаса ее трясло, как при ударе током, ходили ходуном руки, и дергалась в нервном тике щека. — Тише, малыш, тише. — Игорь присел рядом и начал гладить ее по голове. — Все, мы их прогнали, я с тобой. Не бойся, никто тебя в обиду не даст! Кто это был? — Это… с моей бывшей работы… А-аа!.. — Ну же, не плачь! Я с тобой, больше они сюда не придут. — Ты их не знаешь! Это страшные люди! Я видела, как они с нашими водителями поступали, если те против Захарыча шли! Они из меня отбивную котлету сделают! — Тише, тише, никто тебя больше не тронет! Лучше расскажи: чего они от тебя хотели? — Чтобы я им ежедневник отдала. В нем черновой вариант базы данных по клиентам и грузоперевозкам. — Ну, так за чем дело стало? Насколько я понял, ты с этой работы ушла, соответственно, ежедневник тебе не нужен. Или как? Да нету его у меня! Он дома остался! А эти требуют, чтобы я им его хоть из-под земли достала! Собирались с собой в Москву меня тащить! Если бы не вы, даже представить боюсь, что они со мной сделали бы!.. Гелька вновь затряслась в рыданиях. Игорь, продолжая ее гладить по встрепанным волосам, пытался сообразить: ежедневник, бандиты со старой работы, требование поехать с ними в Москву, граничащее с похищением. Похоже, девчонка попала в серьезный переплет. Но почему? Что такого важного в этом ежедневнике, что за Линой выслана бандитская бригада? — Подожди, давай все по порядку. Зачем им нужен этот ежедневник?.. В течение следующих пятнадцати минут на Игоря был вывален ворох бессвязной информации, перемежаемый всхлипами и уверениями, что неведомый Игорю Захарыч ее в порошок сотрет. Но в итоге картинка рисовалась не самая заманчивая. Судя по всему, Ангелина и вправду умудрилась вляпаться в очень нехорошую историю. Как Игорь ни прикидывал, он никак не мог взять в толк: отчего разгорелся такой сыр-бор? Из-за несчастного ежедневника? Но какая такая сверхсекретная информация может храниться у девушки, которая, по собственным же словам, выполняла рутинную бухгалтерскую работу? — Эх, вот бы на эту твою базу данных хоть одним глазочком взглянуть! — вырвалось у Игоря. — Был бы компьютер — не проблема, — раздалось в ответ. Игорь опешил и закашлялся. Чего-чего, а такого поворота событий он не ожидал. — Хочешь сказать, у тебя есть электронная копия? — осторожно поинтересовался он у Гельки. — Ну да! Ой, я ж забыла тебе сказать: я же перед тем, как компьютер отформатировать, на всякий случай базу себе на флэшку слила! Игорь схватился за голову. — И ты молчала?! — Ну ты же меня об этом не спрашивал. Игорь мысленно сосчитал до десяти и пожелал себе терпения, после чего поднялся и сказал: — Здесь тебе оставаться нельзя, так что бери флэшку, собирай вещи, и пойдем ко мне. Заодно и посмотрю, что там такого страшного в этой базе данных. Вопреки его опасениям, Ангелина возражать не стала. Отерев рукой слезы со щек, она споро принялась паковать чемоданы. Видимо, решила, что лучше к малознакомому, но симпатизирующему ей мужчине податься, чем снова встретиться с посланцами бывшего шефа. — Ну, как вы тут? — В доме появился Колька, потирающий свеженькую ссадину на скуле. — Забираю Лину к себе. — Правильно! Нечего девчонке в избе одной-одинешеньке куковать, когда вокруг такая нечисть бродит! Прикинь, да — я одного из них догнал, за ворот схватил, так эта гадина развернулся и как вмажет мне в живот! Ах ты, думаю, дрянь такая, ну я тебя сейчас под хохлому распишу! — И как успехи на художественной ниве? Никак, — помрачнел Колька. — Тот, которого я прихватил, заорал, и к нему еще трое на подмогу кинулись. А я против четверых — сам понимаешь, не боец. Ох, крепко они меня приложили! Я даже и не заметил, как меня огрели, лишь перед глазами все поплыло. Очухался минуты через три, попытался догнать, да какое уж там! Попрыгали в свои иномарки, да по газам. Даже толком не разглядел, что за машины-то были. Одна вроде легковая, а второй — джип черный. Или темно-синий? Да одна разница, в пыли не различишь. — А что так долго-то сюда не шел? Мы уж и поговорить успели, Лина вон вещи собирать начала… — Ну, тут такое дело. Мы с мужиками нашими просто военный совет держали. Кроме меня еще и Прокопыч выскочил, и Федька с Петрухой примчались. Жаль, ни одного из бандитов схватить не успели, но это тоже понятно: бегуны из нас те еще. Так вот: такого непотребства в Заречье никто из нас и не припомнит. И терпеть этого никто из наших не намерен. Поэтому они сейчас пошли по дворам с народом разговаривать, чтоб, ежели чего, все зареченские мужики как один отпор гадам дали. Это наша земля, и нам на ней жить! Нечего всяким пришлым тут свои порядки наводить и наших женщин обижать! — Эх, Колька, тебе бы на митингах выступать! — с мягкой иронией заметил Игорь. — Но насчет того, чтобы народ предупредить, это ты верно сообразил. Сдается мне, игра пошла по-крупному и эти господа церемониться не будут. Так что ближайшая ночь, судя по всему, предстоит веселая. Лина, ты собралась? — Да, — отозвалась Гелька. — Коль, поможешь с чемоданами? — Да без вопросов! — Вы что, собираетесь их на себе тащить? — удивилась Гелька. — Я-то думала, сейчас погрузим в мою машину, да и перевезем все разом. Учтите, я ее все равно здесь не брошу! А вдруг с ней что-нибудь произойдет? Мужчины переглянулись и дружно пожали плечами. Расценив это как знак согласия, Гелька сказала: — Вот и славно! Через десять минут «матиз» поменял дислокацию, а досужим кумушкам прибавилось пищи для размышления. Деревня бурлила, предвкушая не то хорошую драку, не то грандиозную попойку, а может быть, и то и другое. Поскольку объяснить толком, что же произошло в доме покойного Макарыча, никто не мог, история обрастала совершенно неправдоподобными деталями вроде явления Антихриста (лично привидевшегося бабке Фросе) или нашествия людей в черном (по версии Машки, Нюркиной внучки). А невольная виновница переполоха, даже не подозревая, что стала величиной номер один в сообщениях местного сарафанного радио, меж тем пила горячий чай, веря и не веря тому, что самое страшное уже позади. * * * Захарыч мерил шагами кабинет, чувствуя себя, как загнанный в охотничью ловушку зверь. Обложили, сволочи! Со всех сторон обложили! И как назло, даже понадеяться не на кого! Все разбежались, как крысы с тонущего корабля! Да еще со Светкой пришлось больше часа разбираться, столько времени потерял! Такую истерику закатила, что вспомнить страшно. И ведь даже не понимает, как ей, дуре, повезло: подумаешь, без волос осталась! Могли ведь и изуродовать, и просто кончить! С Питоном шутки плохи, это факт. Впрочем, раз он Светку в живых оставил, значит, дает ему, Захарычу, последний шанс уладить все миром. Только вот как это сделать-то, кто б подсказал? Может, послать Питону фуру е водителем, чтоб всегда под руками была? Так ведь без графика никогда не угадаешь, когда он следующую поставку запланировал. Может, завтра, а может быть, и через месяц. Нет, не выход. Да и свободных машин нет, все в разъездах. Клиенты как один озверели, телефон от их звонков уже раскалился, прямо дурдом какой-то! Где они все, спрашивается, месяц назад были, а? Мечта заполучить Гелькин ежедневник и, как по мановению волшебной палочки, восстановить утраченные данные превратилась для Захарыча в идею фикс. Впрочем, не менее сильным было желание собственноручно придушить Гельку, по милости которой приключились такие серьезные неприятности. И как назло никаких сведений от бригады! Нашли они ее, не нашли?! Эх, что же де-лаТь-то? Захарыч схватил мобильный и без особой надежды на успех набрал номер Косяка. В трубке раздались гудки, а затем короткий щелчок. — Алло! Алло! — заорал Захарыч, не веря своим ушам. — Где эта гадина?!.. * * * Больше всего на свете Герману хотелось есть. Навязчивый образ накрытого стола, ломящегося под тяжестью яств, преследовал его, доводя до исступления. Даже страх куда-то девался, уступив на время свое место чувству голода. Поэтому когда снаружи послышались голоса вернувшихся бандитов, Герман, позабыв про осторожность, бросился к двери и заголосил: — Я требую покормить меня! Это бесчеловечно! Я могу умереть от истощения! Бандиты расхохотались, но относился ли их хохот к его воплям, или у них нашелся другой повод для веселья, Герман не понял. Он еще покричал, призывая обратить внимание на его бедственное положение, но увы: похоже, про него элементарно забыли. Или заранее списали в расход, что еще вероятнее. От последней мысли у Германа по спине пробежал мерзкий холодок. Неужели и вправду пошел последний день его жизни? Как же все нелепо повернулось! И он хорош, не сообразил сразу сказать похитителям, что Ангелина больше не имеет к нему никакого отношения! Или вовсе соврать, что не знает такую женщину. Хотя бесполезно: эти изверги, скорее всего, ему бы не поверили. Неужели спасения нет?! Герман запоздало сообразил, что вместо того, чтобы жалеть себя и хныкать над несчастной судьбой, стоило бы попробовать сбежать из башни. Сделать подкоп или добраться до окошка и спрыгнуть через него на землю. Да, опасно — но так у него оставался хотя бы шанс. Судя по раздающимся из-за двери репликам, Ангелины с бандитами нет. Значит, их вылазка прошла впустую? Или, напротив, с его подругой уже покончено? Как бы то ни было, следующий на очереди — он. Значит, надо молчать. Притаиться и сделать вид, будто его вообще нет. Кто знает, может быть, про него забудут? И тогда появится крохотный шанс на чудо. На то, что в один прекрасный момент распахнутся двери и вместо опостылевших бандитских рож он увидит людей в серой форме. Его спасут, накормят и отвезут домой. И когда-нибудь он сможет забыть эту ужасную неделю, как кошмарный сон. Пока Герман предавался мечтам об освобождении, Косяк и компания обсуждали, как именно преподнести Захарычу известие о том, что Гелька нашлась, но без ежедневника, и стоит ли вообще ему что-либо говорить. Мнения разделились. Самые осторожные считали, что попадаться Захарычу под горячую руку не стоит. Лучше собраться с силами, выволочь наконец-то девку из деревни и только после этого звонить и сообщать, что птичка в клетке. Косяк же придерживался иной точки зрения: — Вы что, совсем охренели? Мы его который день подряд динамим! И между прочим, где у нас гарантия, что ему по-прежнему нужна эта баба?! Может быть, он уже все проблемы давным-давно решил и ему до этой Ангелины уже никакого дела нет? А тут мы к нему на порог пожалуем с двумя пассажирами на борту, вот он будет рад! Так что можете со мной не соглашаться, но я звоню Захарычу — и точка! — А если шефу и вправду девка уже не нужна, тогда что? И куда мы хахаля ее денем? — Вот сначала узнаем, нужна или нет, тогда и будем решать. У кого-то есть другое мнение? — Косяк обвел подручных тяжелым взглядом. Возражающих не нашлось. Косяк включил мобильник, отошел шагов на десять в сторону. Повернулся спиной к остальным, мучительно подбирая слова, которые он скажет Захарычу, как раздался звонок Ошалевший Косяк поднес трубку к уху. — Алло! Алло! Где эта гадина?! — Шеф орал так, что Косяку показалось, что этот вопль слышали все до единого братки. — Захарыч, мы ее нашли. Но ежедневника при ней нет. Говорит, оставила в Москве. Что делать-то? — Что делать?! А я тебе скажу, что делать! Грохнуть ее, сучку! — Я правильно понял, что она вас живой не интересует? — осторожно осведомился Косяк, изрядно ошарашенный услышанным. — Да! Да! Именно так! Чтобы сегодня же эта дрянь отправилась к праотцам! — Но… — Никаких «но»! — Захарыч перешел на визг. — Меня не интересуют детали! И чтоб завтра уже были в Москве с ежедневником! — Но я же говорил: она его на квартире оставила! — напомнил Косяк. — Значит, поедешь к ней на квартиру и хоть весь дом вверх тормашками перевернешь, но ежедневник добудешь! Если завтра к обеду тебя не увижу — пеняй на себя! — Но, Захарыч… Косяк отдернул мобильник от уха, поскольку, судя по звуку, шеф только что вдребезги разнес свой телефон об пол. Озадаченно посмотрев на зажатую в руке трубку, он сунул ее в карман. — Ну, что там? — не выдержал Шунт. — Наши планы меняются. Захарыч требует ликвидировать девку и пулей рвать в Москву. Навести шухер на ее квартире и к обеду приволочь ему этот клятый ежедневник. — Дык за чем дело стало? За мокруху мы с него еще дополнительные комиссионные стрясем… Шунт, тебе мозги от природы отморозило или мама в детстве головой об пол уронила? Ты хоть себе представляешь, чего он от нас хочет? Или это не тебе местный мужик чуть фанеру не пробил? Захарычу легко говорить, ему там, в столице, все простым да легким кажется. Нам сейчас в деревню соваться все равно, что в осиный улей палкой тыкать. До заката можно и не пытаться! И опять же: если мы девку грохнем, местные нас тут же милиции сдадут. А дальше план «перехват» или еще что похуже, и нас дружно вяжут и волокут в ментовку. Сечешь, чем это всем нам светит? — Так как же быть? — озадачился Шунт. — Девка в деревне, а нам в деревне появляться нельзя. Нам ее оприходовать надо, но если мы это сделаем, далеко не уедем. Фигня какая-то! — «Фигня какая-то!» — передразнил Шунта Косяк. — Теперь-то хоть дошло, что нам провернуть придется? — Но как? Может, оставим девку как есть, да и рванем в столицу, а? Заберем там ежедневник — и дело с концом? — Раз Захарыч приказал ее кончить, значит, у него есть на то причины. И мы это сделаем, иначе грош нам цена как бригаде. Но провернуть надо все по-умному, чтобы все выглядело как несчастный случай. — Есть соображения? — Словно из-под земли возникший Бобер внимательно посмотрел на Косяка. — Да так, вертится кое-что. Обмозговать надо… * * * Гелька с наслаждением пила ароматный горячий чай, предложенный ей Игорем, и исподтишка осматривалась. Да, обстановку в его доме и не сравнить с дедовской. Какие такие оторванные и покоробленные от времени обои или закопченная печь? Если бы она не знала, где находится, решила бы, что в обычной городской квартире, ну, или в загородном доме, к примеру. Даже навороченная газовая плита в наличии, а уж про остальное и говорить нечего. Фактически от избы остались лишь наружные стены, а внутри Игорь все переделал по собственному вкусу. И ведь как ловко все у него вышло! Видно, что человек с душой подошел к ремонту: все продумано до последней мелочи, все на своих местах. Интересно, он здесь постоянно живет или только на отдых приезжает? Судя по всему, второе. Хотя, чего гадать, когда можно просто взять и спросить самого хозяина? Гелька уже открыла рот, но Игорь ее опередил встречным вопросом: — Ты как себя чувствуешь? Уже в норме? Тогда — давай посмотрим, что там такого криминального в твоей базе данных. Не зря же на тебя такую охоту объявили. Пожав плечами, Гелька полезла в сумочку. Достала оттуда пудреницу, открыла и под недоумевающим взглядом Игоря, приподняв пластинку с пудрой, вытащила из-под нее флэшку. — Боже мой! — застонал Игорь, сообразив, что пудреница использовалась в качестве контейнера для флэшки. — Кто учил тебя так хранить информацию! — А что такое? — удивилась Гелька. — По-моему, отличное место! Эти мерзавцы у меня весь дом перерыли, все до единой вещи, а флэшку так и не нашли! Значит, я все сделала правильно. — Может быть, не нашли просто потому, что искали не ее? — резонно возразил Игорь. — Да какая разница! — вспылила Гелька. — Главное то, что база у меня! И я считаю, что поступила верно. — Да, да, только не горячись! — примирительно замахал руками Игорь. — Давай ее сюда! Через пару минут он уже сидел, уставившись в ноутбук, и бегло просматривал данные по грузоперевозкам бывшей Гелькинои конторы. Гелька было вызвалась расшифровать ему введенные ею обозначения, но Игорь затряс головой, объяснив, что лучше он сам попытается вычислить, что к чему. Прошло пятнадцать минут, а дислокация оставалась прежней. Игорь занимался базой, делая для себя какие-то пометки в крохотном блокноте, и за помощью к Ангелине не обращался. Решив, что он, если и вправду найдет что-то интересное, обязательно позовет, Гелька отправилась бродить по дому. Погруженный в расчеты Игорь даже и не заметил ее ухода. С каждой новой комнатой Гелькино изумление росло просто в геометрической прогрессии. Ну, если это — деревенский дом, то она уже ничего не понимает в жизни! Больше всего ее потрясла ванная комната с музыкальным душем. Новомодное чудо техники ловило станции в FM-диапазоне и при желании могло быть использовано как водный массажер! Гелька недоверчиво пустила воду, поиграла краном — все работало. Выставляй любую температуру и вперед! Так какого же черта Игорь каждое утро шляется на речку, если у него нет проблем с мытьем? И ведь не лениво ему просыпаться с первыми петухами ради сомнительного удовольствия залезть в прохладную с ночи воду! Эх, знала бы она раньше, что у него есть такой чудесный душ, — непременно напросилась бы в гости. — Лина! Ты где? Иди сюда, я, кажется, кое-что нашел! Гелька в последний раз окинула тоскливым взглядом душевую и отправилась к Игорю. — Что там у тебя? — склонилась она над плечом добровольного помощника. — Ничего определенного, но кое-какие странности я в твоей базе нащупал и даже сделал одну любопытную выборку. Смотри: везде фигурирует один и тот же контрагент — некое ООО «Славянин». Грузы отправляются хаотически, то раз в два месяца, то подряд друг за другом. Фактически его можно было бы зачислить в ряды ваших случайных клиентов, если бы не одно «но»: «Славянин» присутствует в твоей базе с самого начала ее ведения. А это говорит о давней истории сотрудничества ваших фирм. — И ты решил, что это наш случайный клиент, только потому, что отгрузки нерегулярные? — Не только это. Вот возьмем, к примеру, ЗАО «Веста». — Пальцы Игоря запорхали над клавиатурой. — Тоже особой регулярностью не отличаются, то у них пять рейсов в месяц, то ни одного. Идем дальше, смотрим — какой товар они везут. Ага, везде одно и то же: либо трикотаж, либо хлопчатобумажные и синтетические ткани. Судя по всему, у ребят швейное производство. — А почему бы им, к примеру, не быть оптовиками, торгующими этими самыми тканями? — из чувства мелкого противоречия возразила Гелька. Игорь удивленно посмотрел на нее: — Кто из нас экономист — ты или я? Сама подумай: если они оптовики, то и объемы грузоперевозок должны быть куда больше, да и с регулярностью надо что-то делать, иначе они рискуют в трубу вылететь. А вот если они занимаются пошивом мелких партий одежды, тогда все логично: нашли недорогое сырье, тут же закупили его на месяц вперед. Как только сырье заканчивается — снова затариваются тканями впрок. Гелька неопределенно хмыкнула в ответ. — Впрочем, чем на самом деле занимается приснопамятная «Веста», нас не сильно волнует, — продолжил Игорь. — Я использовал эту фирму исключительно для сравнения со «Славянином». И вот тут-то начинается самое интересное. Что, по твоему мнению, можно сказать о компании, перевозящей то нижнее женское белье, то творожные сырки, а то некие запчасти и оборудование? — А-аа, хм… — Вот именно, что «хм»! Честно признаюсь: не сразу сообразил, что меня так смущает в этом «Славянине», но когда понял, начал копать дальше. География рейсов такова, что они все до единого уходят на юг. Надеюсь, политинформацию тебе читать не надо, сама знаешь, что там беспокойно. — Хочешь сказать, что местом назначения числится Чечня? — Нет. Но все города, в которые идут поставки, находятся буквально в полусутках пути оттуда, кабы не ближе. А это не может не наводить на определенные размышления. — Хочешь сказать, они торгуют… оружием? — Вполне может быть, хотя утверждать это наверняка я бы не стал — слишком мало данных. — Слушай, но если «Славянин» — откровенно криминальная организация, может быть, сдадим эту базу данных ментам, и пусть они дальше сами с ними разбираются? — предложила Гелька. Игорь с грустной усмешкой посмотрел на собеседницу: — И что мы им скажем? — Ну, то, что «Славянин»… — замялась Гелька и, смущенная, примолкла. — То-то и оно! Кроме догадок, мы с тобой ничем не располагаем. Сама понимаешь, для возбуждения уголовного дела этого крайне мало. И вообще, меня во всей этой ситуации куда больше занимает другой вопрос. — Какой же? — Что надо от тебя твоему бывшему боссу? — Но я же уже все рассказала: он хочет получить обратно мой ежедневник с черновым графиком рейсов! — Я, видимо, неправильно выразился. Я имел в виду, что на самом деле требуется твоему начальству? — Я тебя не понимаю, — натянуто улыбнулась Гелька Игорю. — Исходим из того, что твой шеф не мог не знать, какого рода махинациями занимается один из его контрагентов. Чего он, в таком случае, боится? — Ну, наверное, того, что база данных уйдет на сторону или вовсе попадет на глаза милиции? — предположила Гелька. Игорь покачал головой: — Отнюдь! Мы с тобой уже выяснили: ничего особенного в этой базе данных нет. А у «Славянина» наверняка заготовлены самые правдоподобные объяснения относительно того, какой товар и куда они перевозили с помощью твоей конторы. Так что мимо! Следующая версия? — Захарычу будет трудно восстановить этот график. Куда проще перерисовать его из ежедневника… — Трудно — но не невозможно! Если он только не последний кретин, что вряд ли, то наверняка уже напряг бухгалтерию на предмет составления полного списка контрагентов. А дальше дело пары-тройки дней: обзвонить все фирмы и выяснить, когда намечены рейсы. Да, работенка не из приятных, но, в конце концов, не сам же Захарыч будет на телефоне сидеть? Поэтому спрашиваю еще раз: что хочет от тебя твой шеф? — Да не знаю я! — вспыхнула Гелька. — У меня и так голова кругом идет, да еще ты какие-то странные вопросы задаешь. — А зря, я бы на твоем месте очень сильно задумался бы. — Не мучай меня, — взмолилась Гелька. — Я не понимаю, к чему ты клонишь?! — Да к тому, что твоему шефу нужна именно ты, а не какой-то там ежедневник! Разве не ясно?! — Мало ли кому я нужна! — расхохоталась Гелька. — Если Захарыч надеется, что я вернусь на работу, то жестоко заблуждается. Я… — Я не это имел в виду, — мягко заметил Игорь. — Совсем не это… — А что же тогда? — опешила Гелька. — Твой шеф так напуган возможной перспективой разглашения его темных делишек, что не остановится перед тем, чтобы убрать тебя. — Как убрать? — не поняла Гелька. — Физически, — вздохнул Игорь. — Подожди! Но ты же сам сказал, что в базе данных нет ничего такого! Ее даже в милицию нести бессмысленно! Так почему ты считаешь, что Захарыч хочет меня убить?! За что?! Гелька не заметила, как перешла на крик. Игорь встал, обнял ее и прижал к груди. — Тихо, Лина, тихо. Еще раз повторю: тут не в базе дело, а в тебе самой. Ты несколько лет проработала в этой конторе, наверняка что-то видела, о чем-то догадывалась. Пока ты была под боком и не рыпалась, все было нормально. Но стоило только тебе уйти, да еще и со скандалом, ты тут же стала опасна. — Но я не понимаю: как я могу угрожать Захарычу если мне даже в милицию не с чем идти? — А это называется «на всякий случай». На такой нервной должности твой шеф вполне мог заработать паранойю. Плюс наверняка после твоего ухода у него многие планы полетели в тартарары. Срыв рейсов, унижение перед клиентами — можешь сама представить, что именно. Так что не будем сбрасывать со счетов и банальную месть. Ну не высылают целую бандитскую бригаду, просто чтобы выяснить, куда бывший работник спрятал перед уходом записную книжку! Тут игра куда крупнее идет. Кстати, наш пресловутый «Славянин» на этой неделе заказывал аж три машины. Если мои выкладки верны, то, скорее всего, как минимум два из трех рейсов были сорваны, а если порядок с графиком до сих пор не наведен, то завтра сорвется и третий рейс. Представляешь, какой нагоняй получил твой шеф от ребят из «Славянина»? И догадываешься, кого он считает виновным во всех своих бедах? — Меня, — выдохнула Гелька. — Вот именно! — Но что же мне теперь делать? — Прежде всего — не паниковать. Завтра мы с тобой проснемся и первым делом отправимся в райцентр писать заявление в отдел милиции. Гелька схватилась за голову и застонала: — Игорь, можешь считать меня полной и беспросветной дурой, но я уже решительно ничего не соображаю. То ты говоришь, что моя база данных им неинтересна, то предлагаешь писать какое-то заявление… — Заявление о нападении на тебя! Прости, но это уже подсудное дело. Мы с Колькой свидетелями пойдем, надо будет — вообще все Заречье поднимем. Средь бела дня вламываться к человеку в дом, бить его и требовать, чтобы он немедленно поехал туда, куда ему не хочется, у нас в стране еще ни одному работодателю не позволено. Это, прости, уже как похищение классифицируется. Так что, хочет Захарыч этого или нет, но ему придется давать компетентным органам объяснения и отвечать за действия своих дуболомов. Он зашел слишком далеко и слишком многое о себе возомнил. — Слушай, а насчет того, что он меня убрать хочет, — ты действительно так думаешь? Игорь внимательно посмотрел на Гельку поправил ей выбившийся из-под заколки локон. — По крайней мере, я бы не стал исключать такую вероятность. Захарыч не может быть на сто процентов уверен, что ты так и не поняла, с кем имела дело. Да и про то, что где-то поблизости притаилась бригада, тоже забывать не следует. Мы не знаем, какую именно задачу, кроме возврата ежедневника, поставил перед ними Захарыч, а надеяться на то, что мы их с Колькой напугали до потери пульса и больше они в Заречье не сунутся, — несерьезно. Лучше предполагать самое худшее и быть ко всему готовым, нежели мечтать, что все само собой уляжется. Уж поверь мне! Страшно, — призналась Гелька, зябко поведя плечами. — Никогда бы не подумала, что Захарыч может дойти до такого. Он, конечно, несдержанный мужик и за словом в карман никогда не лез, но чтоб решиться на убийство… Не верится как-то… Хотя… Гелька примолкла, вспомнив бедолагу Васильича и то, как лично с ней обошлись посланцы шефа. Да у них на мордах написано, что им человека грохнуть — что букашку раздавить! И коли вдруг Захарычу действительно будет спокойнее, если она отправится в мир иной, то самое время забиться в какой-нибудь дальний и темный уголок и молиться, чтобы эта напасть обошла ее стороной. — Ладно, хватит о грустном! — Игорь осторожно поднял Гелькин подбородок, вынудив ее тем самым посмотреть ему в глаза. — Здесь тебя никто не тронет и ничто тебе не угрожает, ясно? Я тебя в обиду не дам, поэтому прекращай дрожать и пошли ужинать! Лично у меня после всех этих приключений зверский аппетит разыгрался! Ты как насчет перекусить? Гелька прислушалась к себе и с удивлением констатировала, что не прочь принять приглашение Игоря. Ягодная диета, конечно, хорошая вещь, но от куска сочного мяса она бы сейчас вряд ли отказалась. А лучше бы даже не просто мяса, а шашлыка отведать! И чтоб весь в луковых кольцах запекался, и с крошечными крепкими помидорками… — К сожалению, шашлыком сегодня побаловать не могу, — словно услышав мысли Гельки, сообщил Игорь. — Зато есть тушенная с мясом молодая картошка и зеленый салат. Не обессудь: знал бы, что у меня сегодня гости намечаются, приготовил бы что-нибудь поизысканнее. В итоге Гелька с радостью согласилась и на картошку, и на салат, объевшись ими чуть ли не до икоты. После сытного ужина даже бандиты Захарыча отошли на дальний план. У Гельки на душе было легко и спокойно, словно все так и должно быть: она в чужом доме сидит, развалившись на стуле, рядом с малознакомым парнем и болтает о всякой ерунде. За разговорами она и не заметила, как за окном сгустились сумерки. Игорь, ненадолго отлучившись, постелил ей кровать и выдал чистую футболку Гелька хотела было напомнить ему, что у нее своих вещей несколько чемоданов, но отчего-то не стала этого делать и футболку с благодарностью приняла. Потом отправилась в душ и целых полчаса блаженствовала под теплыми струями воды. Покончив с банными процедурами, нырнула в постель, свернулась калачиком и уже через пять минут безмятежно спала. К Игорю, в отличие от его гостьи, сон не шел. Он сидел на кухне, пил чай, стараясь убедить себя, что у него просто расшалились нервы и тревожиться не из-за чего, но ничего путного из этой затеи не выходило. Осознание того, что где-то поблизости бродят посланные за Линой бандиты, не давало ему расслабиться ни на минуту, а в то, что они больше не вернутся, Игорь верил слабо. Он и рад бы был, если бы все его выкладки оказались неверными, но подтвердить или опровергнуть их могло только время. Если он, к сожалению, прав, то буквально завтра-послезавтра следует ждать очередного визита бригады по душу Ангелины. И что он может им противопоставить, как защитит доверившуюся ему девушку? Он ведь не супермен какой-нибудь, даже черного пояса по карате у него нет. Обычный художник-дизайнер, только и всего. Вот и выходит: с той стороны восемь подонков, а у них — насмерть перепуганная девчонка да он, рыцарь на белом коне. Для какой-нибудь сказки это бы вполне сгодилось, а в реальной жизни, увы, на чудо надеяться глупо. Впрочем, а почему он решил, что они в меньшинстве? Тот же Колька в момент прибежит, только свистни! Да и остальные деревенские подтянутся, как пить дать. Сегодня бандитов спасло от законной расправы только то, что они "весьма оперативно слиняли из дома Макарыча. Задержись они там еще хотя бы на пару минут, не миновать бы им близкого знакомства с крепкими крестьянскими кулаками, а также с вилами и дрекольем — извечным крестьянским оружием. Деревенские мужики — они такие, шутить не любят и женщин своих в обиду не дают. А Лина хоть и городская, но по корням тоже зареченская получается. Так что нечего заранее пасовать и на поражение настраиваться! Главное — чтобы Ангелину не подкараулили, когда она куда-нибудь в одиночку отправится. А этого очень легко избежать: просто быть рядом с ней, и все! Игорь и так и сяк обдумал эту мысль и невольно улыбнулся. Ну вот, нашел себе законный повод не расставаться с Линой. Нет, роль защитника, безусловно, почетна и ответственна, только что он себя обманывает? Не в этом дело, отнюдь не в этом. Просто его, взрослого и уже не раз обжигавшегося на кострах любви мужика, влечет к этой странной взбалмошной девчонке, влечет с такой силой, что он готов забыть все прошлые победы и поражения и вновь поставить на кон свою свободу. Может, прав Колька, всеми силами старающийся подтолкнуть приятеля к молодой красивой соседке? Игорь вздохнул. Да нет, опять он себе невесть чего придумал. Мало ли кто ему нравится! Вот что он знает о той же Лине, кроме того, что Макарыч был ее дедом и последние пару лет она по глупости проработала в весьма криминальной конторе? Да ровным счетом ничего! Ее характер оставляет желать лучшего: колючая, язвительная… Если бы не нависшая над ней опасность, она бы так и продолжала отпускать шпильки в его адрес и пакостить втихаря. Сейчас он более чем уверен, что выходка с украденной и впоследствии возвращенной одеждой — ее рук дело. И все равно: Ангелина не идет у него из головы, хоть ты тресни! В итоге, выпив еще одну кружку чая, Игорь волевым решением приказал себе отправляться на покой. Судя по всему, завтрашний день обещает им массу неприятных сюрпризов, а раз так, стоит хорошенько отдохнуть. Лина вон уже скоро час как на массу давит, и ему пора спать. А гадание на ромашке и размышления на тему «хочу ли я, люблю ли я» стоит оставить на потом, когда Ангелине больше не будет угрожать ее бывший шеф и его подручные. * * * Забившийся в угол Герман путался в догадках: что же происходит снаружи? Про него забыли — это факт. Пусть и дальше не вспоминают, больше шансов на спасение. Но то, что бандиты никуда не делись, это плохо. Очень плохо. Они явно что-то замышляют. Еще бы знать — что именно? Хотя какая ему разница?! Ему сейчас не о других, а о себе думать надо. Еще пара дней в таком режиме, и он свалится от истощения и наверняка заболеет. Здесь ужасно сыро и промозгло, он пережил такой страшный стресс, что ему потребуется не один месяц, чтобы прийти в себя и вернуться к нормальной жизни. Да уж: девушку Ангелину он надолго запомнит, чтоб ей, мерзавке, до рассвета не дожить! За дверью что-то громыхнуло, и Герман вжался в стену, ожидая, что его опять выволокут и засунут в багажник. Но нет, пронесло. Слегка успокоившись, Герман задумался. Что-то в поведении бандитов было неправильно. Как бы то ни было, но они уже не первый день на ногах, и логично было бы предположить, что ночью они станут спать, а не шляться туда-сюда. Или… или они опять собрались охотиться на Гельку? Ох, побыстрее бы! Сил больше нет терпеть эти муки! Пусть волокут ее куда хотят, а его отпускают! В конце концов, если бы не он, фиг бы они вообще ее нашли! Конечно, с чувством благодарности у этих скотов плохо, но, черт побери, они уже получили от него все, что хотели! Так какого рожна его держат взаперти?! У двери послышались чьи-то шаги, а еще секунд через десять взревели движки машин. Герман мучительно ждал, что же случится дальше, не пора ли ему прощаться с белым светом. Но нет: вскоре снаружи снова стало тихо. Бандиты уехали. Герман вспомнил, как днем решил втихаря от похитителей делать подкоп, и, схватив первую подвернувшуюся под руку железяку, принялся долбить пол. Увы, он был вынужден отказаться от этой затеи: силы таяли с каждой минутой, а проклятый пол ни в какую не поддавался. Еще пару раз вяло стукнув железякой, Герман отбросил ее в сторону. Все против него! Оставался второй вариант: добраться до окошка и попытаться эвакуироваться через него. Герман представил, как вернувшиеся к водонапорной башне бандиты находят его внизу с переломанными ногами… Нет, такого унижения он не перенесет! И где гарантия, что, если даже прыжок будет успешным, он успеет сбежать от этих мерзавцев? Да и куда бежать, если он здесь никого и ничего не знает? Нет уж: лучше затаиться и терпеть. Скоро, очень скоро эта катавасия должна закончиться! Так успокоив себя, Герман вернулся на прежнее место, свернулся калачиком и заснул, мечтая о том, как он откроет глаза и вместо бандитов и ненавистной Ангелины увидит перед собой людей в серой форме… * * * Уже привычным путем — по дну оврага — бригада шла к дому Ангелины. Замыкали колонну матерящиеся вполголоса Шунт и Огурец, которым выпало тащить полные бензина канистры. Косяк еще не забыл их проколов и не собирался менять гнев на милость. Тяжелые канистры оттягивали руки и натирали ладони, больно били по ногам, поэтому с каждым шагом расстояние между основной группой и штрафниками увеличивалось. Подойдя вплотную к избе и засев для конспирации в раскидистых кустах ракитника, Косяк не без радости показал остальным на горящее в ночи окошко. — Здесь она! — громким шепотом сообщил он бригаде. — А раз так, повторяю в последний раз. Действовать надо быстро, пока деревенские спят. Иначе нам придется туго. Бобер — стоишь на стреме у сарая, если что — свистнешь. Остальные — в дом. Придушим девку и делаем ноги. — А если девка там не одна? — хмуро поинтересовался Бобер. — Значит, отправится на тот свет вместе с хахалем, только и всего! Так сказать, прихватит для компании! Но они же наверняка дверь на ночь заперли! А что, если они услышат, как мы ее взламываем, и поднимут шум раньше, чем ты успеешь их угомонить? — Да что ты ноешь, как баба? Все будет тип-топ! Даже если кто-то из соседей что-то и услышит, замучится потом доказывать, что ему это не почудилось! Все доказательства вместе с девкой сгорят! А мы, пока изба догорать будет, уже на полдороге к Москве окажемся, и менты нас прихватить не успеют! В лицо нас никто не видел, кто мы и откуда, тоже не знают. Так что нечего рассусоливать, вперед! Бобер пожал плечами, давая понять, что не одобряет предложенного Косяком плана, но открыто возражать не решился. Отошел к сараю и, достав из кармана сигареты, закурил, прикрывая кулаком крошечный огонек. Чем дальше, тем меньше ему нравилась вся эта история. Докатились, вот уже и до мокрухи дошло! Раньше бригада Косяка использовалась исключительно в роли пугала — антуража, необходимого для любого уважающего себя бизнесмена. Бобер кривился, но молчал, памятуя старую поговорку: «Коготок увяз — всей птичке пропасть». Когда-то давно он работал у Захарыча сисадмином. Поддерживал внутреннюю сетку, следил за тем, чтобы не слишком часто. падал Интернет, — в общем, сидел и в ус не дул. Работка была не пыльной, но довольно скучной, поэтому, чтобы не захиреть с тоски, молодой программер ради интереса взломал базы данных собственной фирмы. И опешил, поняв, чем именно занимается его босс. Изрядно струхнув, Бобер принялся готовить пути отхода, придумывая, как бы уволиться из конторы, чтобы не навлечь на себя гнев Захарыча, но, увы, опоздал. Оказывается, Захарыч давно подозревал, как именно развлекается в свободное от основных обязанностей время его сисадмин, и поймал бедолагу, что называется, на горячем. Собственно, именно с тех пор Захарыч приобрел стойкую компьютерную паранойю и запретил копировать базу данных по грузоперевозкам куда бы то ни было. А провинившегося сисадмина сослали под начало Косяка — бригаде как раз требовалась помощь эксперта по компьютерам. Косяк остался доволен результатами и попросил оставить этого мозгляка у него. Захарыч не возражал. Он как раз думал над дальнейшей судьбой проштрафившегося хакера, прекрасно понимая, что выпускать того из-под контроля или, тем паче, разрешить ему валить на все четыре стороны, — весьма опрометчивый шаг. Слишком много тот знает, по глупости сунув свой любопытный нос в святая святых конторы. Бобер не был боевиком и в качестве грубой физической силы никогда не использовался, но за два с половиной года в компании Косяка и его отморозков насмотрелся на многое. И чем дальше, тем сильнее ныло у него в груди. Сашка дураком не был, да и газеты регулярно почитывал, поэтому прекрасно знал, чем заканчиваются такие игры. Нож в бок, шальная пуля — либо тюремные нары. Третьего при всем богатстве выбора просто не дано. Тогда он задумался, прикидывая, как с наименьшими потерями вывернуться из сложившейся ситуации. Надеяться на то, что ему удастся сбежать и без посторонней помощи избавиться от преследования бригады, было глупо. Единственным выходом была явка с повинной. Но жизнь на нарах Сашку не привлекала, а месть бывших подельников откровенно страшила. Нет, садиться вместе с ними Бобер не собирался! Он задумал сорвать банк, выторговав ценой определенного рода сведений свою свободу у ментов. Косяк и его братки были мелкой рыбешкой, Захарыч на их фоне — разжиревшим лещом; Бобер же замахнулся на акулу. Акулу звали Дмитрий Викторович, и в узких кругах он был известен как Питон. Сашка собирал компромат терпеливо и бережно, не гнушаясь никакими, даже крошечными, новостями из жизни Питона, словно белка по орешку накапливая необходимые ему сведения. История с Захарычем его многому научила, поэтому Бобер не единожды перестраховывался, занося в свое секретное досье очередную пометку. Впрочем, нацелившись на Питона, Бобер не забывал исправно копить материал и на прочих — на всякий случай. Двойная жизнь, «свой среди чужих»… А впереди — такая близкая и такая недосягаемая новая судьба, без бандитов и насилия. Но убийство… Бобер прекрасно понимал, что его затея может выгореть в одном-единственном случае: если на его руках не будет крови. Отправка же Гельки на тот свет могла одним махом перечеркнуть все его надежды на благополучный исход. Да, он принимает в этом лишь косвенное участие, постольку поскольку, но все равно: убийства ему не простят, пойдет как соучастник, несмотря на весь компромат вместе взятый. А в открытую выступить против Косяка и заявить, чтобы Ангелину оставили в покое… Увы, он не сможет. Придушат заодно с провинившейся девчонкой и сожгут, чтоб остальным неповадно было на вожака идти. Эх, что за гадство-то!.. Меж тем Косяк, аккуратно взломав замок, вместе с подручными устремился внутрь дома, туда, где горел свет. — Обманула! — выдохнул Голяк, тупо уставившись на прикроватный ночник. — Быстро обыскать тут все! Если она нас заметила, то не могла далеко уйти! — приказал Косяк, с тоскою понимая, что все пропало, девки здесь нет. Кровать не разложена, в шкафах нет вещей. Она ушла отсюда, нарочно или по забывчивости оставив включенным ночник. И где ее теперь искать? Как выполнить приказ Захарыча о ликвидации строптивого финансового директора? Конечно же поиски ничего не дали. Ангелина как сквозь землю провалилась и, положа руку на сердце, Косяк признался сам себе, что на ее месте сделал бы то же самое. С чего они вообще взяли, что она будет терпеливо дожидаться, пока они снова придут по ее душу? Облажались по самое-не-могу! — Вон из дома! Быстро!.. Шунт и Огурец, памятуя о данном им Косяком задании, согнувшись в три погибели поливали периметр дома бензином. Они как раз докончили свою весьма дурно пахнущую работу, когда с крыльца раздался короткий свист — сигнал общего сбора. Поставив канистры, Шунт и Огурец присоединились к остальным, еще через пару-тройку секунд появился задержавшийся у сарая Бобер. Косяк, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал: — Все, труба! Она нас обхитрила. Теперь нам может помочь только чудо. Так что убираемся отсюда, парни, и поскорее, пока нас соседи не засекли. Бобер выдохнул, про себя вознеся благодарственную мольбу всем богам. Убийство отменяется. И пусть Захарыч орет недорезанным кабаном, пускай песочит в хвост и гриву Косяка — его это уже не касается. И вообще: это — последнее дело, на которое он отправился вместе с бригадой. Как только вернется в Москву, тут же обратится куда следует и сдаст всю шайку-лейку с потрохами. Он — не убийца, да, по чести сказать, и не бандит. Пора завязывать! Отбросив зажатый в кулаке окурок в сторону, Бобер развернулся, но тут за его спиной полыхнуло, и на дворе стало светло, как днем. — Кретин! — Подскочивший к Бобру Косяк со всего маха врезал ему по морде. — Что ты натворил?! Сейчас сюда вся деревня сбежится! Пацаны, уходим! Все в овраг, быстро! Повторять дважды не пришлось, и уже через полминуты бригада сидела за кустами ракитника, мрачно наблюдая за тем, как к горящему дому кинулись селяне, подручными средствами бестолково пытавшиеся затушить разгоравшийся пожар. * * * Сон к Игорю упорно не шел. Он с завистью поглядывал в сторону умиротворенно сопящей Ангелины. Вот что значит — юность! Раньше он тоже был таким же — что бы ни произошло, стоит только коснуться головой подушки, и все — добро пожаловать в мир сновидений! А потом как-то незаметно эта чудесная особенность остается в прошлом, а взамен нее верной спутницей приходит бессонница. В голове назойливым рефреном вертятся одни и те же мысли, от которых хочется лезть на стенку, а сон по закону подлости приходит аккурат за час до того, как тебе пора вставать. Не выдержав, Игорь осторожно, чтобы не разбудить гостью, встал и отправился на кухню, прихватив с собой начатый детектив. Полчаса чтения, и, глядишь, глаза сами начнут слипаться. Потянувшись к выключателю, Игорь сообразил: что-то тут не то. В окна било алое зарево, совершенно не свойственное этой широте и этому времени суток. Облокотившись на подоконник и вглядевшись в неведомый феномен, Игорь почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы. Оторвавшись от окна, он бросился в комнату и затормошил Ангелину: — Лина! Подъем, вставай! Твой дом горит!.. * * * — О, а вот и наша мамзель со своим хахалем пожаловала! — первым заметил Гельку с Игорем Шунт. — Ага, нарисовались, красавцы! — зло бросил Косяк. — Где, спрашивается, их полчаса назад нелегкая носила? И как мы теперь девку пришьем? Между прочим, Захарыч нас ждет у себя уже к обеду! Черт, все сроки к чертям летят! А все из-за одного урода! — Косяк с ненавистью посмотрел на Бобра. — А вы не могли меня предупредить, что дом облит бензином? — вяло огрызнулся тот. — А кто ты такой, чтобы тебя предупреждать! — рявкнул Косяк. — Тоже мне, какая шишка выискалась! Мог бы и сам догадаться, зачем парни канистры на себе волокут. Кстати, где они? — Ты это о чем? — О канистрах, блин! Где они? Шунт и Огурец переглянулись. — Ну , это… когда ты нас позвал, мы их около дома оставили и пошли… Косяк застонал и обхватил голову руками: — Идиот на идиоте сидит и идиотом погоняет! Я же говорил! Я же предупреждал: все должно выглядеть как несчастный случай! Почему вы их не забрали, когда дом занялся? — Ну… это… ты же сам крикнул: мол, быстро в овраг и все такое, — промямлил Огурец. — Вот мы и побежали вместе со всеми… — Молите бога, чтобы никто из местных эти канистры не углядел! Хотя все равно без толку — менты на пепелище копаться будут, сразу просекут, что поджог. А местные тут же их и надоумят, кто бы это мог быть. Мы вчера тут засветились в полный рост. Эх, вся операция коту под хвост! И с девкой не сквитались, и хату ее зазря запалили. Теперь точно деру отсюда даст! — Ну и пускай драпает! — заметил Голяк. — Все равно из Заречья только одна дорога выходит. Значит, подкараулим ее по пути, и дело с концом! Не все ли равно, где ей гореть — в избе или в машине? Изобразим коротач проводки или аварию какую поправдоподобнее. Ну, чтоб аккумулятор сорвало, типа заискрил и рванул по бензопроводу. А то, что канистры у дома стоят, — так, может, то ее канистры были? У нее же самой машина! Кроме местных выпивох, нас никто не видел, так что даже если на Захарыча менты выйдут, то замучаются доказывать, что это мы поработали! Устами младенца глаголет истина, — задумчиво протянул Косяк, наблюдая за тем, как оседает вниз горящая крыша. — Вряд ли барышня останется в деревне после такого фейерверка. Наверняка попытается сменить дислокацию, а то и за границу удрать, нервишки подлечить. Вот что, Голяк, дуй-ка ты в темпе вальса вокруг деревни, затаись там где-нибудь и понаблюдай, в какую избу наша девка отправится. И чтоб глаз с нее не спускал! Как только она за ворота хоть шаг сделает — пулей несешься обратно, чтоб мы успели ей горячий прием подготовить. Понял? . — Ага, чё тут непонятного? Только почему я? — Да потому что инициатива наказуема, — хохотнул Шунт, но осекся под жестким взглядом Косяка. — Иди, Голяк, и помни, что теперь все зависит от тебя! Не подведи нас! По лицу парня было видно, что он отнюдь не в восторге от поручения главаря и охотно прикусил бы себе язык минутой ранее, если бы знал, что именно ему придется отдуваться за всех, выслеживая неуловимую девку. Но прекословить Косяку он не решился, справедливо рассудив, что собственная шкура дороже, а пополнять собой ряды штрафников — не лучший вариант. Поэтому он ограничился кивком и, тоскливо посмотрев на остальных, исчез в молочном облаке тумана. — Эх, сырость-то какая, — повел плечами Шунт. — Как бы не простудиться часом! Неделю точно с насморком проваляюсь! — Если мы поручение Захарыча в срок не выполним, ты не насморк подхватишь, а геморрой! Это я тебе персонально устрою! — пообещал ему Косяк. — А пока нечего тут разлеживаться! Бери Огурца, ну и Бобра в придачу, и дуй к машине! И не вздумайте там спать, а то знаю я вас! Лично бошки посшибаю! — А на фига? Чё нам там делать-то? Чё делать? — передразнил Косяк подельника. — Да ничего! За дорогой следить, чтоб ни одна муха мимо вас не просвистела! А то упустим девку, и можем сами себе свечки за упокой заказывать! — Я чего-то не понял, — упорствовал Шунт. — Это что-, если она вдруг мимо проедет, то… — Нагоняете ее и в кювет! И ждете меня! Хочу лично с этой сучкой поквитаться! Что еще непонятно? Шунт переглянулся с Огурцом и больше вопросов не задавал. Прихватив Бобра, троица растворилась в тумане, как парой минут ранее Голяк. — А мы-то тут чего ждем? — подал голос один из оставшихся бандитов. — Кино смотрим! — цыкнул на него Косяк. — Впрочем, если набиваешься, могу тебя тут одного оставить! Пока мы с ребятами пару часиков соснем, будешь из себя наши глаза и уши изображать! Что кривишься? Не нравится? Или думаешь, мне по вкусу торчать в этом вонючем захолустье? Тогда какие вопросы, а?! Косяк едва не перешел на крик, но вовремя опомнился и дальше продолжал уже значительно спокойнее: — Наша основная ошибка в том, что мы пустили все на самотек. И я больше не намерен садиться в ту же самую лужу! Девку нельзя выпускать из вида ни на секунду, иначе мы опять рискуем остаться ни с чем! — Но нас же могут здесь засечь! — робко заметил другой подручный. — На пожар уже вся деревня сбежалась, а мы тут, считай, у них под самым боком прячемся! Может, пока не поздно, подальше отойти, а? А то ведь точно обнаружат! — Значит, сидим тихо и не высовываемся, понятно? И вообще: хорош галдеть! За туманом нас пока не разглядеть, но если будем орать, как торговки в базарный день, точно запалимся. Так что дружно заткнулись! И без вашего трепа на душе тошно, словно кошки насрали… * * * Гелька сначала не приняла слова Игоря всерьез. О чем это он? Пожар, какой пожар? Но когда он подтащил ее к окну и ткнул пальцем в зарево, ее словно холодной водой окатило. Это же ее дом горит! А в доме — все, что она с таким трудом привезла на днях из райцентра! Теперь Игорю стоило больших усилий убедить Гельку сначала одеться и лишь потом уже сломя голову мчаться на пожар. Увы, он оказался прав: спасти что-либо из охваченного пламенем дома было совершенно нереально. Да что там: даже просто подойти к горящей избе не представлялось возможным из-за сильного жара. Собственно, именно это обстоятельство больше всего мешало самодеятельным пожарным, суетливо и бестолково носящимся туда-сюда с полными ведрами воды. Соседи по участкам слева и справа предусмотрительно занимались собственными избами, окатывая водой стены, пока они не занялись за компанию. Паники не было: селяне по мере возможности пытались тушить пожар, оттесненная взрослыми на дальний план малышня и вовсе откровенно веселилась, воспринимая все как бесплатное представление. Когда в толпе появились плачущая Гелька с Игорем, вокруг них сразу же образовалось кольцо. Гелька этого не заметила, погруженная в переживания по гибнущему дому и имуществу в нем, а Игорь внутренне подобрался, готовясь к самому худшему. И, увы, атака таки последовала. — Явилась — не запылилась! Пока она не приехала, у нас в Заречье тишь да гладь была! А тут день через день то понос, то золотуха! — визгливо завела тетка Нюра свой обвинительный монолог. — Сегодня Макарычев дом спалили, а завтра, чай, за наши возьмутся, так, что ли? А у меня внучка на руках! Дите невинное пострадает!.. — Любой, кто обидит Ангелину, будет иметь дело со мной! — глядя прямо в глаза склочной тетке, веско заметил Игорь. — И тебя, Нюра, это тоже касается! — А ты мне не грози, не грози! — подбоченилась грудастая Нюрка. — Ты мне, что ли, материальную и энту, моральную, ущербу возмещать будешь, коли что? Так что забирай свою девку и вали отсюда подобру-поздорову, покуда вы с ней еще тут дел не понаворотили! — Ты, дура-баба, ври, да не завирайся! — рявкнул Игорь. — Или хочешь сказать, Лина сама себе дом подожгла? За девчонкой бандиты охотятся, а ты, клуша базарная, рада им ее выдать, лишь бы самой спокойно спать! Стыдно! Нюра на мгновение примолкла, но через пару секунд завелась заново: — А я что?! Может, неспроста твою девку ищут? А вдруг она чего сотворила? А нам, выходит, расплачивайся за ее выкрутасы? Не бывать энтому!.. В любое другое время Игорь быстро бы нашел, чем заткнуть пасть невесть чего возомнившей о себе бабе, но сейчас он с острой болью понимал, что этого делать никак нельзя! Судя по одобрительным возгласам в толпе, очень многие зареченцы разделяют Нюрину точку зрения, предпочтя избавиться от «неудобной» гостьи, нежели вникнуть в ее проблемы и помочь загнанной в угол девушке. Поэтому он просто взял Гельку за руку и увел ее назад в свой дом. Следом за ними увязался Колька. — Они… меня… ненавидят! — прошептала Гелька. — Будь их воля, втолкнули бы в горящую избу и дверь бы поленом приперли для верности. — Тише, девочка моя, — обнял ее Игорь. — Это не так! Просто пойми их тоже: люди напуганы… — А я — нет?! — взвилась Гелька. — Между прочим, это мой дом сейчас горит, а не чей-то еще! И если бы не ты, меня, вполне вероятно, уже не было в живых! А этим теткам только того и надо! Что, скажешь — не так? Игорь замялся, подбирая слова, и этим тут же воспользовался Колька. — Уходить вам надо, — сообщил он, звучно шмыгнув носом. — Ну вот! — всплеснула руками Гелька. — Видишь, о чем я говорю?! Даже твой приятель против меня! — И вовсе нет! — обиделся Колька. — Просто тут какое дело… Зареченские наши сейчас по собственным хатам ломанутся, каждый свое добро охранять будет. Помощи от них ждать не приходится. А тут либо всем миром наваливаться, либо одни лишь слезы выйдут. Можно, конечно, и дальше тут отсиживаться, да только толку с этого — чуть! Сегодня Макарычеву избу запалили, завтра за твою возьмутся, а послезавтра — за мою. Уж не знаю, чем им так Ангелина насолила, но, видать, крепко, раз ни перед чем, погань такая, не останавливаются. Эти не отвяжутся: либо они до вас доберутся, либо на них самих управа найдется. Так что в райцентр вам надо выбираться, в ментовку. Больше некуда… — Вот и отлично! Сейчас же завожу машину и… — На дорогу вам соваться нельзя, — продолжил Колька, словно не замечая возмущенную мимику прерванной на полуслове Гельки. — Наверняка они уже вас караулят, чай, не дурнее паровоза! Могли сообразить, что мимо них вы ни в коем разе не проедете. — И что предлагаешь? — хмуро поинтересовался Игорь. — Пока туман лежит и рассвет не занялся, уходите-ка вы в лес. Леший вам поможет и наверняка что-нибудь присоветует. Да и в райцентр он своими дорогами добирается, про которые, кроме него, точно никто и не знает. Лучше всего — прямо сейчас к нему и ступайте! Пока все наши на пожар глазеют, никто вашего ухода не заметит. Гелька ошалело потрясла головой. Леший какой-то… Непонятно: Колька издевается, что ли? — Да, пожалуй, это единственный выход, — согласился Игорь. — До лесничества мы по-любому доберемся, а там уж нас Леший в обиду не даст. Кое-как связав воедино слова Кольки и Игоря, Гелька сообразила, что Лешим, очевидно, кличут местного лесника. Что ж, лесничество — так лесничество, им виднее… — Ну, тогда отправляйтесь! Ходу туда не меньше часа, а рассвет, как в песне поется, «все заметнее». Скоро и туман рассеется, вас тогда голыми руками брать можно. — Целый час?! — ужаснулась Гелька. — Это что же — пешком топать придется? — Так удобнее, — принялся уговаривать подругу Игорь. — Понимаешь, туда, конечно, ведет проезжая дорога, но, во-первых, на твоей крохе я бы туда соваться не рискнул, у нас там, бывало, и посерьезней машины застревали. А во-вторых, на машине — это порядка десяти километров крюк. Пешком куда ближе получается. Ты и не заметишь, как мы с тобой до места доберемся. — Вот уж дудки! — уперлась Гелька. — А из лесничества в райцентр мы как добираться будем — тоже пешком? Или ты меня за полную идиотку держишь? Так что выбирай: либо едем на машине, либо остаемся здесь, и будь что будет! Гелька демонстративно скрестила руки на груди. Мужчины тоскливо переглянулись. — Ну ладно, твоя взяла. Заводи свою букашку, — наконец сказал Игорь. — Колька верно говорит: для нас время — на вес золота. В тумане нас выследить трудно, а по солнцепеку — проще пареной репы. Но учти: дорога предстоит тяжелая. Хоть последние пару недель пекло стоит, но пары-тройки луж точно не миновать. Местность-то болотистая, сырая… Начисто проигнорировав последние слова Игоря, Гелька забежала в дом, захватила сумочку, а затем направилась к «матизу». — Ох, бедовая девка! — глядя ей вслед, не то с восхищением, не то с укором заметил Колька. — Намучаешься ты с ней еще! — Ничего! Своя ноша не тянет! — в тон ему отозвался Игорь и с удивлением понял: а ведь и впрямь — своя! Что бы там еще ни случилось, он никому не даст в обиду свою колючую и языкастую Лину и до конца пройдет вместе с ней этот путь. — Ну, тогда — в добрый час! — напутствовал его Колька. — И не держи зла на наших. С Нюркой я лично поговорю, еще сама извиняться прибежит. Да и с остальными воспитательную работу проведу. Но сам понимаешь: чем скорее вы в райцентре окажетесь, тем лучше для всех будет. Эх, жаль, моя двустволка еще по весне долго жить приказала, она бы тебе сейчас ох как пригодилась. Так, для надежности. — Надеюсь, до стрельбы дело не дойдет, — озабоченно заметил Игорь. — Да кто ж знает этих бандюков? — пожал плечами Колька. — По ходу, намерения у них самые серьезные, мелочиться не станут. Так что береги себя. Да и Ангелину тоже… — Спасибо! — Да не за что! Ну, с богом! Игорь отпер ворота, дождался, пока Гелька выведет машину, и подсел к ней, махнув напоследок Кольке. Тот долго смотрел вслед беглецам, потом тяжко вздохнул и принялся сдвигать тяжелые створки. Набросил засов и вышел через калитку на улицу. Подумал и двинулся не на пожарище, а к своему дому, молясь про себя, чтобы его закадычному приятелю и его подруге сегодня улыбнулась удача. * * * — Они это… уехали… вот! — Запыхавшийся Голяк утер выступивший на лбу пот и сделал попытку отдышаться. — Как уехали? — вполголоса рявкнул на него Косяк. — Обыкновенно — сели в машину и все. — Голяк искренне не понимал причин недовольства шефа. — И ты конечно же дождался, пока они уедут, и лишь потом помчался сюда докладывать об этом? — Ну да, — ответил Голяк и тут же схлопотал мощную затрещину. Раньше надо было суетиться, кретин! Ну все, если мы их упустили по твоей милости, тебе не жить! Все к машинам! Быстро! — рявкнул Косяк и первым бросился по склизкому от росы оврагу прочь от догорающего дома. Голяк бежал последним, чувствуя, как выпрыгивает из груди сердце и разрываются легкие. Ну вот, сделал все, как просили, а что в благодарность? Похоже, боссу главное — найти козла отпущения, вот он и придумал, на кого все свои промахи свалить. Только не выйдет! Если надо, он всех ребят в свидетели призовет! И нечего тут руками размахивать и орать!.. Подняв голову, Голяк обнаружил, что отстает от прочих уже, по крайней мере, метров на сто. Подумал и перешел с бега на шаг, пытаясь сладить с дыханием. В конце концов, без него не уедут, а собственное здоровье дороже. Так-то!.. * * * — Чертов туман! Ничего не вижу! — вполголоса ругнулась Гелька, выруливая из Заречья. — Да, противотуманки сейчас были бы весьма кстати, — заметил Игорь. — Чего нет, того нет! Это дополнительная опция, а у меня — штатная комплектация! — огрызнулась Гелька. — Да разве я что-то говорю? Нет — так нет. Просто будь осторожна, только и всего. Аккуратно!.. Поздно. Скатившись с горки в приснопамятный распадок, где туман был особенно густ и непрозрачен, Гелька с хода въехала в лужу. Та радостно чавкнула, признав старых знакомых, и мгновенно засосала «матиз» в гостеприимные объятия. — Все! Баста! — бросила Гелька и со злости ударила по рулю. — Теперь мы покойники! — Ничего подобного! — тут же парировал Игорь. — Просто вспоминаем первоначальный вариант: будем добираться до лесничества пешком. А машину закроем и бросим здесь. Не думаю, что ей грозит опасность серьезнее проржавевших порогов. — Значит, ты специально меня отвлек, чтобы я застряла в этой долбаной луже? — С чего ты взяла? — опешил Игорь. — Я же наоборот крикнул тебе: мол, осторожно! Просто не успел вовремя, только и всего… — Или не захотел успеть, а? — Лина, давай не будем ругаться, ладно? Уж больно момент неподходящий. Колька прав, у нас с тобой катастрофически мало времени, так что нечего тратить его на всякую ерунду. Кроме того, есть у меня дурацкое подозрение, что за нами следят, а раз так, надо пошевеливаться. Может, оно и к лучшему, что все вышло так, как вышло?.. Если нам повезет, дорогу в лесничество бандиты не сразу обнаружат, а то и вовсе не найдут. А я тебя тропинками до Лешего в момент проведу. Ну, так что, идем или так и будешь тут до рассвета сидеть? — Идем, — буркнула Гелька. — Да, еще одно, — сказал Игорь, когда они выбрались из лужи на сухое. — Что еще? — До кромки леса предлагаю не идти, а бежать. Меньше шансов, что нас заметят. Ты готова? — Только не это! — простонала Гелька, тем не менее послушно переходя на вполне спортивную трусцу. — Молодчина! — ободрил ее через плечо Игорь, развивший поистине спринтерскую скорость, так что девушке приходилось прилагать все силы, чтобы не отстать от него. — Тьфу ты, попался форсированный на мою голову, — буркнула себе под нос Гелька, но так тихо, что Игорь этого не услышал… * * * Косяк курил сигарету за сигаретой, нервно поглядывая на дорогу. — Ты уверен, что они действительно выехали со двора? — в сотый раз спросил он Голяка и, не. ограничившись утвердительным кивком, снова: — Может, ты ошибся или что-то не разглядел?.. Зловредной девки не было видно, хоть ты тресни! Как сквозь землю провалилась, окаянная! Еще через пять минут, когда ожидание стало совсем невыносимым, Косяк подозвал к себе Бобра: — Слушай, картограф, ты уверен, что из Заречья выходит только одна дорога? — Теоретически — да. — Что значит — теоретически?! — взревел Косяк. — А практически — сколько их? Две, три или десяток? Ну-ка, быстро уткнулся носом в карту и проверил! Не может такого быть, чтобы человек мимо нас на цыпочках из Заречья прокрался и нас в дураках оставил! Тем более, что Голяк говорит, они на машине! Бобер скривился и полез за картой. Чем дальше, тем нестерпимее становилось желание послать Косяка с компанией по известному адресу, и только страх за собственную жизнь удерживал его от этого опрометчивого шага. Ничего, лишь бы добраться до столицы, не заимев при этом кровь на руках, а уж там… — Ну, что видно? — Косяк навис над головой Бобра, внимательно разглядывающего стандартную карту-двухкилометровку. — Есть тут еще одна дорога. Но она ведет не в райцентр. — А куда же? — вызверился Косяк. — Судя по всему, в местное лесничество. Развилка на нее вон там, — ткнул Бобер в широкую полосу тумана. — Черт! А ведь вполне могли мимо нас просвистеть! — разочарованно рявкнул Косяк. — В таком молоке ни хера не разглядишь, слона — и то пропустишь! Все по машинам, живо! Мы должны перехватить их до того, как они встретятся с лесником! — Ну и что? Подумаешь — встретятся! — буркнул Шунт. — Что нам какой-то там лесник? Одним кренделем больше, одним меньше! Порешим всех на месте, и вся недолга! Нам так даже лучше — не на виду у деревенских… Ты точно остатки мозгов растерял! Спрячет их лесник в какую-нибудь дыру, и что — прикажешь нам весь лес прочесывать вдоль и поперек? А то и вовсе ружьями встретит! А мне это не с руки,« я в войнушку играть не намерен! Грохнуть девку — и в Москву! Так что хорош пузо чесать, заводи мотор! Быстро!.. * * * Добежав до кромки леса, Гелька поняла, что еще немного, и она выдохнется, но показывать свою слабость перед Игорем ей ужасно не хотелось. Еще неженкой обзовет или кем похуже! Но на ее счастье, оказавшись под кронами деревьев, Игорь тут же перешел на шаг. — Ты как? — В порядке! — Тогда слушай меня. Спрячься пока где-нибудь поблизости, а я быстро сбегаю на разведку — посмотрю, не идет ли кто-нибудь следом за нами. Когда вернусь — свистну вот так: два коротких свистка, один длинный переливчатый, тогда выйдешь. Поняла? И никого не бойся! — А я и не боюсь! — заметила Гелька. Все происходящее казалось ей плохим сном, который развеется, стоит только открыть глаза. Но, увы, пока что события развивались по канонам классического ужастика: с каждым часом все страшнее и страшнее. Сначала обыск в ее доме и след мужской ладони на печи. Затем поджидавшие ее подручные Захарыча с требованием вернуть ежедневник и поехать вместе с ними. Потом сгоревший дедовский дом. И вот она уже вынуждена спасаться бегством, причем в самом что ни на есть прямом смысле этого — слова! Бежать и прятаться, чтобы никто ее не заметил и… не убил! Ну уж нет, дудки! Просто так она не дастся! Не на ту напали! Окинув быстрым взглядом поляну, Гелька заприметила старое костровище. Подошла поближе, попробовала пальцем золу. Отлично мажется! То, что надо! Запустив пятерню и как следует извозив ее в саже, Гелька провела ею наискось по лицу — кажется, именно так поступали в фильмах лихие спецназовцы, чтобы их не обнаружили враги. Весьма довольная собой, она отошла от кострища и спряталась в кустах, как и просил ее Игорь. * * * — И это ты называешь дорогой? — Косяк скрежетал зубами, глядя на вольготно раскинувшуюся перед колесами «чирка» лужу, подернутую болотной ряской. — Я просто сказал, что эта дорога обозначена на карте, только и всего. А уж за ее состояние, извини, с меня спроса нет. — Бобер отлично понимал, что нарывается на очередной разнос от Косяка, но изображать из себя мальчика для битья ему надоело. — Но она точно ведет в лесничество?! — Больше некуда. — И сколько нам до него осталось? — Не знаю, здесь не написано. — Да я тебя, падла, своими руками придушу! Ты хоть понимаешь, на кого сявку раззявил?! Косяк, остынь! — Подошедший Огурец тронул босса за плечо. — Ты что, думал, что к твоему приезду тут все под асфальт закатают?! В конце концов, у нас одна из двух машин — джип! Значит, она пройдет и вторую следом протащит! Раз уж наша девка на своей букашке здесь проползла, значит, и мы без проблем проедем! — Да тут никак не меньше недели никого не было! Ты на воду в луже погляди — прозрачная! А должна быть мутная, колесами взбаламученная! Бобер, твою мать, куда ты нас завел, Сусанин хренов?! — не помня себя от ярости, заорал Косяк. — Туда, куда ты просил, — равнодушно ответил Бобер. — На дорогу в лесничество. — Это я уже понял! А девка?! Девка где?! — Ну, если из деревни они выехали на машине, но по основной дороге не поехали и здесь не появлялись, то, скорее всего, застряли еще до въезда в лес и пошли дальше пешком. — И куда именно пошли? — А вот об этом я могу только догадываться, — развел руками Бобер. — Но я бы на их месте все-таки рванул к леснику. Они не могут не понимать, что до райцентра им пешком не добраться. В полях укрыться негде, и мы легко их перехватим. Остается только одно — уходить в лес, а там и до лесничества рукой подать. А лесничество — это связь с районом, оружие и машины. Нет, я бы шел прямиком в лесничество. Для них это — единственный шанс выбраться из этой передряги. Интересно, на чьей это стороне у нас Бобер играет? — нехорошо прищурившись, спросил Косяк. — Можно подумать, ты переживаешь из-за этой малолетней крысы. Уж не задумал ли ты бригаде палки в колеса вставлять, а? — Насчет колес — у тебя получше моего специалисты имеются. — Бобер многозначительно скосил глаза на Шунта. — А я честно высказал свое мнение, только и всего. Решение принимать тебе. Хочешь — возвращайся на главную дорогу и карауль их там, хочешь — рубись дальше по этой грунтовке к лесничеству. Поразмышляв с полминуты, Косяк вынес вердикт: — Едем дальше! Как бы то ни было, но лесника навестить стоит в любом случае. Чтоб не вздумал нашей девке с ее новым хахалем помогать! Так что нечего прохлаждаться и разговоры разводить, по машинам! * * * Сидя в кустах, Гелька почти успела задремать, когда над самым ее ухом раздался условный свист — Игорь вернулся. Встрепенувшись, она подскочила и, проклиная затекшую ногу, вышла к нему навстречу. — У меня для тебя, как водится, две новости, — сообщил Игорь. — Одна хорошая, одна плохая. Начну с плохой. Нас преследуют, причем аж на двух машинах. Так что можешь гордиться: судя по всему, твою голову оценивают весьма и весьма высоко. И они догадываются, куда мы собрались. Теперь хорошая новость — бандиты поехали объездной дорогой, так что, если не будем рассиживаться, у нас как минимум десять минут форы, а то и все пятнадцать-двадцать. Заплутать здесь проще простого, так что… В этот момент Игорь поднял глаза на Гельку и, нервно икнув, едва удержался от того, чтобы не подпрыгнуть и не отскочить в сторону от представшей перед ним чумазой ведьмы с размалеванным под зебру лицом. — Здесь неподалеку должен быть ручей, — неуверенно сообщил он, тщетно стараясь не расхохотаться при виде Гелькиного боевого макияжа. — Но за нами же гонятся, мы должны торопиться! — Ничего. Лишняя пара минут погоды не сделает… * * * Бобер мрачно смотрел в окно и сам себя ругал за длинный язык. Ну зачем он поделился с Косяком своими выкладками? Ситуация чем дальше, тем больше выходила из-под контроля, Косяк нервничал так, что готов был собственноручно отправить на тот свет любого, кто встанет у него на пути, так что надежда на то, что обойдется без жертв, таяла как дым. И в этом отчасти есть и его вина. Вот кто мешал ему словно бы невзначай заметить, что Ангелина, вполне вероятно, вернулась обратно в деревню и спряталась на чьем-нибудь сеновале? Глядишь, Косяк бы принял решение вновь занять наблюдательные посты у Заречья. А может, зря он так волнуется? Вдруг Ангелина и ее помощник действительно отсиживаются в деревне? Да нет, маловероятно. Эти ребята на страусов не похожи, головы в землю прятать не будут. Значит, все-таки лесничество, а там — кто кого опередит. И Бобер искренне желал оказаться в числе проигравших, иначе — даже представить страшно, чем все закончится… * * * — А мы не заблудимся? — Отмытая от сажи Гелька едва поспевала за Игорем. — Конечно же нет! Ты что! Я к Лешему столько раз ходил, что и не припомню! Хоть глаза мне завяжи, все равно — ноги сами к нему выведут. — А почему вы с Колькой его Лешим зовете? — Не только мы, его так все Заречье кличет. А почему Леший… Ну, он — мужик своеобразный, с вида — нелюдимый, бирюк бирюком. Бывало, так на тебя взглянет, что аж сердце в пятки уходит, до оторопи. Но это внешнее. На самом деле, добрее его человека еще поискать надо. У него своя пасека — большая, на полета ульев, так он медом всю деревню снабжает. Бесплатно. Опять же, если кому из деревенских какая помощь требуется — всегда к нему обращаются. — А зачем мы к нему идем? Может быть, имеет смысл спрятаться где-нибудь да переждать, пока… — Пока что? Пока вся деревня не запылает и нас из нее не выкурят, как мышей из амбара? — Но почему нельзя просто позвонить и вызвать милицию? — Ну, так возьми и попробуй это сделать! Давай же, чего ты ждешь? — У меня… мобильник сгорел… вот. — Могу тебя заверить, что, даже если бы он был в целости и сохранности, ничего бы у тебя не вышло. — Это еще почему? — В Заречье мобильная связь не берет, проверено. Впрочем, тут и радиосвязь порой барахлит, так что ничего удивительного. — Ну ладно, вызвать милицию мы не можем. А что тогда? Зачем нам идти в лесничество? — Хотя бы для того, чтобы в целости и сохранности добраться до райцентра. — Это как — на вертолете? — Да нет, на машине. — Но позволь напомнить: у нас нет машины! — У нас нет, зато у Лешего есть. И вообще, хватит задавать глупые вопросы, дойдем до лесничества — сама все увидишь. Гелька насупилась. Замечание Игоря насчет глупых вопросов ее здорово задело, и лишь осознание, что без него она точно пропадет, останавливало ее от того, чтобы в пыль и прах разругаться со своим спутником. — Да, еще одно: будь добра, не сходи с тропинки, хорошо? Эй, ты меня слышишь? — Слушай, мы не в детском саду, поэтому не надо мне указывать, что и как делать, ладно? — вскипела и без того разозленная Гелька. — Уж как-нибудь соображу, куда мне ноги ставить! Зря ты так, — мягко заметил Игорь. — Я ж о тебе волнуюсь. Тут же по лесу столько боеприпасов со Второй мировой валяется — саперам еще на десятилетия вперед работы хватит. На тропинках и по ближайшим к деревне полянам бродить безопасно, но кто знает, что прячется под дерном в дальних чащах? Лет пять назад тут такой случай был — мужики чудом живы остались. Правда, беда тогда не из земли — с неба пришла. — А что случилось? — заинтересовалась Гелька. — Ну, с ведома и прямого разрешения нашего Лешего решили трое мужиков дровами на зиму запастись. Вышли, куда им Леший указал, и принялись за работу. А надо сказать, что дело происходило на берегу ручья — того самого, где ты умывалась, только чуть дальше, метрах в пятистах ниже по течению. И стояли там три старые-престарые сросшиеся кронами сосны, такие древние, что еще чуть-чуть, и они бы сами в ближайшую бурю рухнули и ручей запрудили. Вот Леший мужиков и попросил в первую очередь с этими старцами разобраться и аккуратно их повалить так, чтоб потом в воду лезть не пришлось. Сама понимаешь — местность и так болотистая, если ручей разольется — никому это радости не прибавит. — И что дальше-то? А дальше — принялись мужики сосны валить. Подпилили с нужных сторон, напряглись — и одну сосну заломали. А вторая и третья покрепче оказались, скрипнули, к земле пригнулись, но устояли. И тут — раз! — что-то мимо мужиков просвистело и на землю — хрясть! Смотрят, а это ржавая авиабомба неразорвавшаяся. С самой войны в кроне провисела, стабилизатором зацепившись, никто ее и не заметил. Ну, мужики, само собой, в разные стороны порскнули, только пятки засверкали. Кому охота раньше срока на встречу с Создателем отправляться? — А потом что было? — Прибежали они к Лешему: так, мол, и так. Ну а он… — Саперов вызвал? — Да нет, с такими вещами он и сам неплохо справляется. — Разрядил? — Нет, подорвал. Знатно громыхнуло, в Заречье аж стекла задрожали. Теперь на том месте в воронке небольшое озерцо образовалось. Потом как-нибудь покажу. Гелька хмыкнула. Однако, оптимистично настроен парень. Они еще из этого переплета не выбрались, а он уже планы на будущее строит. А ей ведь теперь даже жить негде… — И часто у вас такие вещи происходят? — Ты имеешь в виду — взрывы? — Нуда. — Да не сказать, чтоб часто, но бывает. Особенно когда в наши леса по незнанию какие-нибудь туристы или самопальные поисковые группы забредают. Ну, черные следопыты тоже, бывало, напарываются на неприятности, но эти реже — все-таки поопытнее товарищи будут… — А это кто такие — черные следопыты? Ну, это те, кто пытается на войне и на костях бизнес сделать. Копают по лесам, ищут награды, ценности, но особенно — оружие. Потом приводят его в порядок и продают всякому сброду. Леший их гоняет, но все равно: охотников не убавляется. Правда, Леший тоже не промах — решил, так сказать, наглядную агитацию народу устроить. Взял и на той тропе, которой к нам обычно гости из города приходят, целую композицию устроил. Закинул на дерево старый коровий череп, а вдоль дорожки железяк ржавых набросал. Вроде как шла животина и напоролась на мину, со всеми вытекающими последствиями. Так не поверишь: в райцентре уже целая легенда об этом ходит, даже свидетели есть, которые собственными глазами видели печальный финал коровьей жизни. Я, когда слышал, как один мужичок в «Харчевне» это событие описывал, едва от хохота под стол не скатился. — Да уж, — зябко передернула плечами Гелька. — Как же ваш Леший не боится в лесу жить, если тут так опасно? — Ну, Лешего так просто не запугаешь. Он в своем лесу все закоулочки знает, со всем зверьем на «ты»… — Прямо уж и на «ты»? — усомнилась Гелька. — У него в сарае как-то рысь жила. Очень старая, без одной лапы — видно, в капкане оставила. Зимой приползла. Видать, поняла, что в одиночку пропадет, и решила к человеку податься. Он ее подкармливал, лечил, так зверюга еще пять лет после того протянула. А ведь она уже очень древняя была, по нашим меркам, — вообще рысь-патриарх. Волки Лешего уважают, но побаиваются, потому что знают, что зимнего беспредела он им не позволит и к деревне не подпустит. А кабаны! Ты ведь знаешь, какой это опасный и непредсказуемый зверь, его даже бывалые охотники опасаются. А Леший подсвинкам брюшки щекочет! — А с медведями как? — спросила Гелька, но Игорь не заметил сквозившей в ее голосе иронии и серьезно ответил: — Он их знает. Всех. Знает, где у кого берлога, сколько медвежат та или иная медведица принесла. А один раз такой случай забавный был — он с медведем нос к носу на поляне столкнулся! Ну, понятное дело, напрягся — зверь-то сам по себе опасный, мало ли что ему на ум взбредет. А Топтыгин возьми и начни перед ним «барыню» отплясывать! — Ну, уж это сказки. — Гелька разочарованно фыркнула. Банальные враки в расчете на развесистые уши. Он что, за круглую идиотку ее держит?! — Ничего подобного! — тут же парировал Игорь. — Медведь-то дрессированный был! Сбежал из бродячего цирка, заблудился и проголодался. Увидел человека и принялся у него угощение выпрашивать, как учили. Леший быстро сообразил, что тут что-то не то. Мишку накормил, а сам по рации с районом связался: мол, не случалось ли у вас чего необычного в последнюю неделю? Ну, ему тут же и рассказали про цирковую пропажу. К вечеру хозяева медведя пожаловали, так бедный мишка от Лешего ни в какую уходить не хотел. Насилу в фургон загнали. — Ну да, кому охота на работу возвращаться, — хихикнула Гелька, но потом вспомнила, что за ней самой, как за тем медведем, гонятся работодатели, и примолкла. Шутить как-то враз расхотелось. А Игорь вновь принялся нахваливать Лешего: — Я же говорю — он здесь свой, он лесу всю жизнь отдает, и лес ему тем же отвечает. Вот увидишь — Леший тебе обязательно понравится. Классный дядька, мало сейчас таких осталось! Гелька скептически хмыкнула, но спорить не стала, тем более что в конце тропинки замаячило какое-то деревянное строение — видимо, избушка лесника. Да и Игорь прибавил ходу, а отставать от него не хотелось. Первым их встретил большой лохматый пес. Оглядел гостей с ног до головы и негромко рыкнул, предупреждая: мол, стойте здесь и ждите хозяина, сейчас выйдет. Гелька на всякий случай спряталась за спину Игоря, но тут появился и сам лесник. Гелька изрядно оробела. Леший словно сошел с картины Васильева: седые волосы, прихваченные на лбу тонким ремешком, густая окладистая борода. Одежда свободного покроя, не стесняющая движений. И внимательные, чуть прищуренные глаза небесной голубизны, неожиданно молодые на изборожденном морщинами лице. — Доброе утро, Игорек! Что это ты в такую рань ко мне в гости пожаловал, да еще и с подругой. Не случилось ли чего? — Случилось, Илья Петрович. Погоня за нами. Это вот Ангелина, внучка покойного Макарыча. Из самой Москвы за ней бригаду бандитскую выслали. Вчера вроде только угрожали, да кто его знает, как дело бы обернулось, если бы мы с Колькой мимо не проходили. А сегодня и вовсе дом спалили, хорошо еще, я Лину к себе ночевать увел. Только это и спасло. В город нам надо, в милицию. Помоги нам, Илья Петрович, одна надежда на тебя! — Вот оно даже как, — пригладил бороду Леший. — А ты уверен, что бандиты эти и сюда за вами увязались? — Уверен, — вздохнул Игорь. — Мы почти одновременно в лесу оказались, только мы с Линой пешком добирались, а они на двух машинах едут. Одна — городская иномарка, а вторая — джип. — Значит, минут через десять будут. — Брови лесника сошлись на переносице. — Мало у нас времени на разговоры осталось. Что ж, чем могу — помогу. Лесную дорогу до райцентра не забыл? — Обижаешь, Илья Петрович! — Вот и славно! Что ж, пошли, выдам тебе транспорт. — Илья Петрович, они наверняка вооружены… Лесник как-то по-особенному взглянул на Игоря, да так, что Гельку от того взгляда передернуло. Но говорить ничего не стал, лишь кивнул и пошел к дому. Игорь увязался следом. * * * После отъезда молодежи Леший включил рацию и связался с районным отделением милиции. Объяснил, в чем дело, и попросил поторопиться. Затем подозвал пса и запер его в доме. Игорек сказал, что бандитов две машины… многовато на одну преданную собаку. Двум-трем подонкам его Кураш глотки порвет, да как бы его самого выстрелом не сняли. Нет, не стоит рисковать. Пусть лучше в доме поскулит, так вернее выйдет. Остановившись на крыльце, Леший вслушался в шум леса. Да, скоро незваные гости будут здесь, минуты три осталось, а то и меньше. Эх, правильно ли он поступил? В такой глухомани можно рассчитывать и надеяться только на себя, да только как бы для самих ребят беды не вышло — больно уж молоды и горячи. Игорек-то еще ладно, уже возраст набирать стал, матереет понемногу, а вот девушка его — та совсем еще ребенок. Так глазищами сверкала, того гляди — насквозь прожжет. Испуганная до крайности, но отчаянная. Столько дел наворотить может — только держись! Шум чужих моторов слышался уже совсем близко. Леший запрокинул голову и обратился с беззвучной мольбой к лесу. Пока он защищает этот лес, лес защищает и его. Пусть же лес обережет сегодня и Игоря с Ангелиной. А с нелюдями он и сам справится. Первым к дому выскочил заляпанный грязью по самые стекла джип. За ним, осторожно перевалив ухаб, вползла некогда черная «ауди», после поездки по лесу приобретшая характерный болотисто-глиняный оттенок. Из джипа вышел коротко стриженный мужик в спортивном костюме и неспешно направился к леснику. Остановился метрах в полутоpa и принялся разглядывать стоящего перед ним пожилого человека. Дуэль взглядов окончилась в пользу Лешего. Бритоголовый не выдержал, отвернулся и сплюнул в сторону, после чего начал разговор: — Не отпирайся, они здесь были! И я хочу знать, куда ты их спрятал! Небось, в доме отсиживаются, так ведь? Мужик говорил зло, но неуверенно, словно пытаясь одновременно напугать лесника и разозлить себя, завести, чтоб впоследствии без помех отдать приказ своим подельникам и первым наброситься на одинокого безоружного человека. Леший молчал, не отводя взгляда от распинающегося перед ним бандита. — Ты че, глухой, в натуре?! Или я не с тобой говорю?! Может, тебе того, уши-то прочистить? — Рот свой поганый почисти, а о моих ушах не волнуйся, — с достоинством ответил лесник, не меняя позы. — А кто ко мне в гости приходил, то тебя не касается. — Где они?! — Уехали. — И куда же это они свалили? Лесник вновь замолчал. Косяк кипел, понимая, что, если несговорчивого старикашку не удастся припугнуть и заставить говорить, он мало того, что девку упустит, так еще и последние остатки авторитета в глазах подельников растеряет. Но как сладить с этим истуканом, он не знал. Может, зайти с другого бока? — Слышь, отец, ты это, не думай, внакладе не останешься. Просто скажи нам, куда они поехали, и я тебе мигом надбавку к пенсии выделю. Ты таких бабок в жизни в руках не держал. Так что, по рукам? Косяк вытянул вперед правую ладонь, но лесник одарил его в ответ таким ледяным взглядом, что рука как-то сама собой быстро убралась обратно. — Значит, по-хорошему не хочешь, — словно раздумывая, заметил Косяк. — Что ж, тогда поступим как обычно… — А ты меня, щенок, не пугай, — слегка повысил голос лесник. — Меня в войну фрицы три раза расстреливали, а я до сих пор жив. И тебе, сопляку, и кодле твоей не по зубам! Это мой лес, и я здесь хозяин. Убирайтесь, покуда целы! Пшли вон отсюда! Косяк собирался было крикнуть своим, чтоб прижали деда, но тут случилось нечто, не поддающееся разумному объяснению. Ни с того ни с сего налетел ветер, взвыл зловеще. Над головой сдвинулись кроны деревьев, затмевая собой белый свет. И словно издали донеслись слова лесника: — Не все, что в лесу, лесу приятно. Не все, что вошло, выйдет обратно! Заплатят по счету палач и убийца! За слезы чужие воздастся сторицей… Лесник говорил что-то еще, но Косяк, зажав голову руками, лишь бы не слышать этого странного речитатива-заговора, бросился обратно к машине и, прыгнув за руль, рванулся куда-то по лесной дороге дальше в чащу. За ним, чихнув мотором, тронулась с места «ауди». Леший стоял на крыльце и смотрел, как бандиты, словно побитые шавки, уползают с поля боя. Вытер выступившую на виске бисеринку пота. Затем вошел в дом, выпустил пса. Взял со стены двустволку, подпоясался патронташем и неслышной тенью скользнул туда, куда минутой раньше отправились бандиты. Дорог в лесу много, просек и того больше. А уж как лес захочет поступить со своей добычей — только лесу известно… * * * — Ни хрена не понимаю. — Сидевший за рулем «ауди» Шунт недоуменно таращился на лихо прыгающий далеко впереди «чирок». — Чего такого этот дед Косяку сказал, что тот как заяц от него сиганул? И куда мы едем-то? Кто-нибудь в курсе? Огурец и Голяк молча переглянулись. Бобер и вовсе продолжал безучастно смотреть в окно, будто все происходящее его никоим образом не касается. — Может, лесник ему все-таки показал, куда девка намылилась, а? Вот он по следу и рванул? — наконец предположил Голяк. — Что-то непохоже. Да и не верится мне, чтобы лесник так просто взял и сдал своих. Даже путать не пришлось! Нет, пацаны, что-то наш Косяк напортачил, зуб даю! Или вовсе в штаны наделал! Да не, ты гонишь! — недоверчиво перебил Шунта Огурец. — Ну, сам подумай: лесник этот один, а нас — восемь бойцов, и далеко не последних! И чтоб Косяк этого старика испугался! — Я вот другого не понимаю, почему он лесника не прикончил? — задумался Голяк. — Я бы на его месте грохнул деда, и дело с концом! А то мало ли кому он настучит? — А тебя, сосунка, на место Косяка на пушечный выстрел никто не подпустил бы! — рявкнул Огурец. — Так что хлебало прикрой, пока зубы целы! Тоже мне, нашелся крутой чувак! — А я все равно говорю — надо вернуться и прикончить лесника, — упорствовал Голяк. — Ага, так он нас и будет дожидаться! — заметил Шунт. — А вообще, братва, кончай гнилой базар. Тоже мне, разошлись: что было, что будет — тьфу, прям как цыганки на базаре. В конце концов, наше дело — маленькое. Косяк знает, что делает. Если лоханется — с него и спросят, а не с нас. Так что хорош кипешить! Нечего меня от дороги отвлекать, тут такой бурелом с лужами вперемежку, того гляди застряну. А на очередной разнос нарываться мне не в жилу. Голяк раскрыл рот, тут же получил тычок под ребра от Огурца, после чего возмущенно засопел, но продолжать настаивать на своем поостерегся. Бобер тихо вздохнул. Ну вот, хоть кто-то этого молокососа заткнул, а то задрал уже всех своей кровожадностью. Возомнил, что раз в бригаду попал, значит, сам черт ему не брат. Дебил и отморозок, впрочем как и все остальные члены банды. Боже, что же он здесь делает? Как так вышло, что он, подающий надежды компьютерщик, вместо того чтобы тихо-мирно настраивать сетку, писать программы или интереса ради вскрывать запароленные файлы и закрытые сайты, служит на побегушках у какого-то распальцованного братка? Он, еще недавно с гордостью носивший данное ему институтскими приятелями прозвище Нео, теперь откликается на позорную кличку Бобер! Эх, знал бы, чем обернется очередное задание Захарыча, тут же в ментовку бы сдался. Вот спрашивается, чего тянул? Чего боялся? Компромата у него уже столько накоплено, что в милиции его бы встретили с распростертыми объятиями. А высокие слова насчет предательства можно и попридержать: чай не друзей закадычных сдает, а такое отребье, что самому тошно рядом с ними находиться… — Эк как припустил, — проворчал Шунт, тщетно пытающийся нагнать джип и не потерять при этом половину подвески. — Словно черти за пятки хватают! А лес-то вокруг, между прочим, ни фига не хоженый! Да и по дороге, похоже, кроме нас уже хрен его знает сколько никто не ездил. Вот гадом буду, Косяк заблудился! — Сам ему об этом скажешь или как? — ехидно осведомился Огурец. — Иди ты! И вообще, мы уже заехали в такую задницу, что пора бы подумать, как из нее выбираться. — Ничего, пробьемся! Забыл, что у нас на борту великий навигатор всех времен и народов? — Огурец рассмеялся собственной шутке, полагая ее крайне удачной. — Слышь, Бобер, а твоя фамилия, часом, не Сусанин? — тут же подхватил Голяк и тоненько захихикал. Бобер и сам не понял, что и как он сделал, но в следующее мгновение Голяк уже выл дурным голосом, держась за разбитый нос. — Бобер, ты чего? — изумился Огурец. — Если еще хоть один из вас, уроды, попробует сострить в мою сторону, пусть пеняет на себя, — веско произнес Бобер, после чего замолчал и вновь уставился в окно. — Ты че, шуток не понимаешь? — округлил глаза Огурец, но Бобер упорно игнорировал собеседника. — Отстань от него, — вполголоса бросил Шунт. — Не видишь, что ли, у человека нервы сдали?.. * * * Игорь вел машину, а Гелька, широко раскрыв глаза, осматривала ее салон. И на какой же это помойке откопал Леший такого монстра? Полноприводная «Победа» лохматого года выпуска, насквозь ржавая, чудом не утратившая способности к передвижению в пространстве! Игорь же был настроен весьма оптимистично и даже насвистывал себе под нос какой-то веселый мотивчик, компенсируя тем самым отсутствие в «Победе» магнитолы. По его словам, он уже не впервые садился за руль этого антиквариата, поэтому чувствовал себя в нем вполне уверенно, с хода въезжая в казавшиеся непроходимыми лужи и с неизменным успехом их форсируя. На заднем сиденье мирно покоилось взятое у Лешего «на всякий случай» трофейное немецкое оружие — пистолет-пулемет МП-40, в народе ошибочно именуемый «шмайссером». Гелька же запихала облюбованный ею пистолет «Вальтер» в сумочку, которую теперь не спускала с колен, боясь с ней расстаться даже на секунду. По правде говоря, она впервые в жизни держала в руках настоящее оружие, да еще и заряженное, а уж от одной только мысли, что его, вполне вероятно, придется пустить в ход, ее трясло как в ознобе. Вот это да! Никогда бы не подумала, что с нею когда-нибудь произойдет что-то подобное! Настоящая погоня, перестрелка, кровь рекой (разумеется, бандитская, а как же иначе?) — уф, все прямо как в кино! Когда эмоции немного улеглись, Гелька принялась высматривать, нет ли за ними хвоста. — Успокойся, — сказал Игорь, когда Гелька в пятый раз оглянулась, нервно клацая зубами, — наши преследователи вряд ли знают эту дорогу. На карте она тоже не обозначена. Так что бояться нам нечего. — Ну да! А если они нас по следам вычислили? А если они нас нагоняют? Брось ерунду городить! Леший наверняка их по ложному следу пустил. Да и не забывай: от его дома несколько дорожек ведет, и эта — не самая накатанная. — А ты откуда про нее знаешь? — Знаю и все, — пожал плечами Игорь. — Я ж все детство в лесничестве пропадал у Лешего. Ну, иногда и Колька мне компанию составлял. Не сказать, чтоб я лес изучил так же хорошо, как и Леший, но не заблужусь, это точно. — Да я и не волнуюсь, — не слишком убедительно отозвалась Гелька, но стучать зубами перестала. — На самом деле Леший — мой дальний-дальний родственник. Если напрягусь, даже вспомню, кем именно он мне приходится. — Именно поэтому он так к тебе сегодня отнесся? — Нет, что ты! Будь на моем месте тот же Колька или, к примеру, Петруха, — ничего бы не изменилось. У нас в Заречье Лешего все от мала до велика уважают, и он к деревенским со всей душой. Были, конечно, пару раз накладки. — Игорь помрачнел. — А что такое? — немедленно заинтересовалась Гелька. — Даже вспоминать не хочется. — Игорь, ну расскажи, пожалуйста! Да грязная, в общем-то, история. Был у нас в Заречье один мужичок, Митькой звали. Всю юность по зонам провел, а как откинулся — к нам приехал. У него тут бабка жила, к тому времени уже совсем слепая и глухая стала. Вот он к ней и определился. Ну, наши к нему долго с опаской присматривались, сама понимаешь — такая биография кого хочешь напугает. Но Митька вроде за старое не брался, летом шабашками перебивался, а ближе к зиме на работу устроился. Ну, пошептались о нем по углам и замолчали. О чем тут говорить, если мужик вроде от дела не бежит, соседям пакости не строит, да и сам — тише воды, ниже травы. — А что дальше было-то? — Ну, где-то через год бабка умерла, схоронил он ее, и тут как понеслось — ни дня не проходило, чтоб его под изрядным хмельком не застали. Ну, в Заречье конечно же пьют, не без этого, да только меру знают. А Митька бухал по-черному. Опять же, в деревне вся жизнь у соседей на виду, стали досужие кумушки поговаривать, что не по средствам Митька за воротник заливает: мол, никакой зарплаты не хватит, чтоб так пить. — Игорь примолк. — Ну, рассказывай! Чем все закончилось? — На дворе зима стояла, — прищурил Игорь глаза, словно припоминая подробности той давней истории. — Меня тогда в Заречье не было, в Москве сидел — заказов выше головы, едва успевал с одним заказчиком раскланяться, как другой ему на смену спешил. Так что пришлось Лешему да Кольке без меня на чистую воду Митьку выводить. — А что он делал-то? Прослышал Митька, что у Лешего пчелы особые, элитные. Смекнул, что на этом можно руки погреть. Ну и повадился к нему на пасеку. Разобьет улей, смерзшийся пчелиный рой в заплечный мешок закинет. Сбудет пчел, а на вырученное гудит. Причем, хитро все продумал, мерзавец! Всегда на пасеку в снегопад приползал, чтоб снег следы замел. Леший ведь спервоначалу на медведей грешил. Вдруг какой шатун объявился? Обошел все берлоги, проверил — на месте хозяева, спят богатырским сном. Да и больно уж избирательные мишки попались: крайними ульями брезговали, все норовили самые лучшие рои свести, из середины пасеки. Колька про беду Лешего прослышал и вызвался помочь. — И как они его поймали? — Да обыкновенно. В очередной снегопад затаились по разные стороны просеки, а тут и Митька с мешком появился. Разбил улей, полез пчел забирать, ну тут уж Колька с Лешим и подоспели. Наваляли ему по первое число, чтоб зарекся воровать. А пчел Леший подобрал и в резервный улей перенес. — А где теперь Митька? — Выгнали его из Заречья. Если завелась такая крыса, все — пиши пропало. Сосед на соседа будет волком смотреть и добро свое от ближнего с вилами охранять. Такого счастья никому из зареченских и даром не надо. Вот и поставили Митьку перед выбором: либо он забирает свои манатки и валит на все четыре стороны, либо пусть пеняет на себя. — И что, он вот так просто взял и ушел? — Да нет, конечно. Хорохорился: мол, ничегошеньки вы мне не сделаете, закона такого нет. Да только одного не учел: законы писанные — это одно, а человеческие — другое. Если раньше с Митькой в деревне разговаривали, бабы ему самогон продавали, мужики за равного на завалинке считали, то теперь для него разом все ворота закрылись. Никто с ним и полсловечком не обмолвился после той сходки. Он где-то с месяц продержался, а потом плюнул и ушел. И больше его в Заречье не видели. — Жуткая история! — Жуткая, — согласился Игорь. — И знаешь, что самое противное? Леший ведь Митьку по осени медом одарил. Митька тогда жалился, что простуженный весь, ну а мед против простуды — первое средство… — А Митька ему такой черной неблагодарностью ответил, — докончила Гелька и примолкла. — То-то и оно, — вздохнул Игорь. Гельке против воли пришло на память сегодняшнее утро и вопли Нюры, что ей надо проваливать из деревни, и как можно скорее. Не удержавшись, девушка звучно шмыгнула носом. — Что такое? — удивился Игорь. — Тебе Митьку жалко? — При чем здесь Митька? Ты что, не понимаешь, меня ведь тоже, как и его, из Заречья выперли! Или скажешь, что это не так? — Ну-ка, перестань сама себя накручивать! Вот увидишь — вернемся, тебе никто и слова поперек не скажет, ручаюсь! А с чего ты взял, что я хочу возвращаться? Думаешь, я так рвусь покопаться на пепелище? Подозреваю, что с этим твои односельчане и без меня прекрасно справятся! Что я там забыла? Дома у меня больше нет, оставшиеся вещи у тебя лежат. Вот только машину из лужи достать, и все! Внезапно Игорь остановил машину и повернулся к Гельке: — А если я тебя попрошу?.. Гелька подняла на Игоря покрасневшие глаза-. — Зачем тебе это надо? Ненавижу, когда меня жалеют! — Не угадала. Попробуй еще раз. — Знаешь, ты нашел время и место всякие левые темы обсуждать? За нами, между прочим, бандиты гонятся… — Не догонят. Так как насчет ответа? — Не знаю. И вообще, я первая задала тебе этот вопрос. — Что ж, — легко согласился Игорь. — Я отвечу. Ты хочешь знать, почему я вожусь с тобой, вместо того чтобы по примеру более благоразумных граждан свалить в кусты и поглядеть, как ты самостоятельно выпутаешься из создавшейся ситуации? Все предельно просто: во-первых, я терпеть не могу, когда на моих глазах обижают женщин, даже таких вредных, как ты. — А во-вторых? — поинтересовалась Гелька, за ради любопытства безропотно проглотившая даже «вредную». Игорь ничего не ответил. Просто пристально посмотрел в Гелькины глаза, а потом привлек ее к себе и поцеловал. Гелька была настолько ошеломлена, что сначала даже не сообразила, как реагировать, а когда решила, что стоило бы одернуть нахала, поняла, что отвечает на его поцелуй! Наконец, с явной неохотой оторвавшись от губ спутницы, Игорь вновь завел машину и продолжил путь. А Гелька, — вконец растерявшаяся от бессловесного признания в любви, сидела и лихорадочно размышляла, что же ей делать дальше. Она ведь уже вынесла вердикт: Игорь ей не подходит, ей нужны парни другого склада характера, такие, как… Герман? При одной только мысли о бывшем бой-френде Гелька скривилась. Да его даже рядом с Игорем ставить нельзя! Трус, сволочь и маменькин сынок, вот он кто! Ходячее недоразумение, лишь по странной случайности оказавшееся с ней рядом! Так что же тогда получается: Герман подходит ей по характеру, но видеть его рядом с собой она категорически не желает. Игорь — птица не ее полета, слишком самонадеян, неуправляем и, вполне вероятно, опасен, но почему-то в самый трудный момент в ее жизни рядом оказался именно он, а не кто-либо еще. А главное, ее тянет к этому человеку, несмотря на то, что она с трудом представляет себе совместное будущее с ним; вернее сказать — не представляет его вовсе! Ну и что же ей теперь делать? Пока Гелька предавалась этим тяжким раздумьям, лес внезапно закончился, а за окном машины раскинулись поля. — Посмотри вперед, — раздался голос Игоря. — Видишь там, на горизонте дома? Это райцентр. Считай, приехали! — Так быстро! — удивилась Гелька. — Я бы не сказал. Почти час добирались. — Да? Ну надо же! А мне показалось, от силы полчаса! Игорь хмыкнул, но от комментариев воздержался. * * * — Нет, я так больше не могу. — Шунт разразился длинной матерной тирадой. — Да что он, охренел, в натуре?! Ну куда его черт несет, спрашивается? Если Косяку машину не жалко, так это его личные заморочки, а я потом на сервис раскошеливайся, да? — Но ты все-таки того, газу-то подбавь, — озабоченно заметил Огурец. — А то как бы нам его из виду не потерять. Огребем по первое число, да еще с пути собьемся, как не фиг делать. Видел, сколько здесь просек? И, между прочим, я специально поглядел: просеки-то езженые! Так что мне лично совершенно не понятно, за каким дьяволом мы тащимся именно по этой? — Слушай, не топчись по мозгам, а? И без тебя тошно, — пробурчал Шунт, но газ послушно прибавил. Машину затрясло на ухабах еще сильнее. Расстояние между «ауди» и чирком несколько сократилось. Некоторое время Шунт держал выбранный темп, но затем вновь приотстал. — Не нравится мне все это! Ох, не нравится! — зло прошипел он себе под нос. — Думаешь, остальные от этого прутся? — отозвался Огурец. — Как бы не так! Я б уже давно бросил все к чертовой бабушке и смотался обратно. Задрало уже за какой-то малолеткой круги по бездорожью нарезать. От меня уже разит как от козла, я хочу мыться, жрать и спать, причем одновременно! А вместо этого выслушиваю вопли Косяка и мотаюсь как прокаженный по лесу. Я на такое не подписывался! Кстати, хорош тупить: еще немного, и мы точно потеряемся! — Я тебе русским языком говорю: не хочу машину насиловать! Нам на ней еще в Москву возвращаться! — А придется. Шунт, ну что ты, в самом деле! Ведь нормальный мужик, и сам все прекрасно понимаешь: если мы сейчас перед Косяком еще хоть чем-то провинимся, он в итоге на нас таких собак повесит, что перед Захарычем век не отмоемся. А я с ним связываться не хочу, мне только этих проблем недоставало! Так что не ломайся, дави на гашетку! Просто догони их и держись метрах в двадцати, только и всего! Шунт заскрипел зубами и предпринял еще одну безнадежную попытку нагнать джип. Что случилось дальше, не понял никто. То ли из-за усталости и бессонной ночи, то ли просто из-за спешки, Шунт не успел увернуться от торчащего прямо посреди дороги пенька. Чирок со своим клиренсом проскочил эту досадную помеху и не заметил, а «ауди» пробила пеньком поддон картера и была вынуждена остановиться. Не успели Шунт, Огурец, Бобер и Голяк выйти из машины и обсудить поломку, как впереди, совсем близко от них, раздался взрыв. Бобер не устоял на ногах и упал на четвереньки, Голяк успел ухватиться за крыло, пошатнулся, но не рухнул. — Что это? — сдавленно прошептал Шунт, а затем, не сдерживаясь, в полный голос заорал. — Что это было, дери вашу мать?! — Надо бы пойти посмотреть, — неуверенно предложил Огурец, явно не горя желанием стать добровольцем. Внезапно Шунт завыл, схватился за голову и начал пинать ни в чем не повинную «ауди», из-под которой натекла уже приличная масляная лужа. — Ненавижу! Всех ненавижу! Гады, сволочи! Все против меня!.. Поднявшись с земли и отряхнув колени от налипшей грязи, Бобер, ни слова не говоря, пошел вперед. Голяк растерянно посмотрел ему вслед, но, памятуя о разбитом носе, компанию составить не решился. Огурец же, смачно сплюнув себе под ноги, двинулся за Бобром. Через минуту перед ними предстало жуткое зрелище. Чирка больше не существовало, горящий остов джипа валялся на крыше неподалеку от дороги. Жар был настолько сильным, что Бобер и Огурец застыли метрах в тридцати от пылающей машины, не имея никакой возможности помочь попавшим в беду товарищам. Впрочем, спасать уже было некого, разве что в метафизическом плане — молитвой за упокой души. — Вот это да! Как же их угораздило-то? — наконец разлепил губы Огурец, не в силах принять мысль о том, что бригада в одночасье лишилась половины бойцов, включая Косяка. — Полагаю, напоролись на мину, — пожал плечами Бобер, в глазах которого плескалась пугающая чернота. — Но как? Они тут что, прямо по дороге разбросаны, мины эти? — Насчет дороги — вряд ли. Косяк же с колеи съехал и в лес поперся, вон его следы виднеются! Вот и напоролся на привет из прошлого. — Но за каким хером его туда понесло? — изумился Огурец. — Лужу видишь? — Да это не лужа, а целое озеро! — Косяк, видимо, думал так же. И сообразил, что если он здесь и проедет, то «ауди» застрянет стопроцентно — к гадалке не ходи. Вот и решил рвануть в объезд… — Слушай, получается, если бы Шунт не отстал, мы бы сейчас рядом с ними жарились? — Ага, — равнодушно кивнул Бобер и, развернувшись, пошел обратно. — Постой! Но как же?.. Огурец неловко взмахнул руками, так и не в силах сформулировать свою мысль. Но Бобер не оглянулся. Дошел до «ауди», где его боязливо окликнул Голяк: — Ну, что там? — Все кончено, — не сбавляя шага, бросил Бобер. — То есть? — растерялся Голяк, но ему уже никто не ответил. Бобер и сам себе объяснить не мог, что же с ним такое творится. Но при виде заживо сгоревших подельников он вдруг остро понял, что вот это и есть финал его затянувшейся пьесы. Пьесы, в которой он изо дня в день играл навязанную ему роль, чувствуя, как все глубже и глубже проваливается в трясину, из которой нет спасения. И ни жалости, ни страха не испытывал, лишь полное отупение. Напрасно он сам себе повторял: «Люди погибли…» — в надежде вызвать хоть какую-то реакцию. Бесполезно. Очерствела душа, даже обычные человеческие эмоции стали для нее недоступны. Кажется, ему что-то кричали вслед, призывали то ли вернуться, то ли не валять дурака, — он так и не понял. Просто шел по дороге, слушал птичью перекличку, краешком сознания отмечая, что рассвет окончательно вступил в свои права. И не думал — ни о чем не думал, словно железной стеной отгородившись от прошлой жизни, начиная все заново с чистого листа. Выйдя лоб в лоб к бело-голубому уазику, в котором сидели люди в форме, он не стал убегать. Просто остановился, а когда к нему подошли, протянул вперед сложенные вместе руки — чтоб удобнее было надеть наручники. В ответ на удивленный взгляд капитана, сказал лишь одно: — Тут неподалеку от деревни заброшенный карьер. А там — старая водонапорная башня. В ней уже несколько дней заперт человек… Когда они въехали в райцентр, Гелька спустилась пониже, чтоб прохожим не было видно ее лица. Она ужасно стеснялась, что вместо аккуратного «матиза» вынуждена разъезжать на этом ржавом монстре, у которого непонятно как еще двери от старости не повыпадали. Вместе с колесами и моторным отсеком. Впрочем, в столь ранний час город еще только-только просыпался, прохожих на улице было всего ничего, так что толпы осуждающих, тыкающих в нее пальцами людей присутствовали исключительно в Гелькином воображении. А что до Игоря — тому, похоже, было все равно, на чем ездить, хоть на тракторе. Ловко проведя машину по лабиринту кривых узких улочек, Игорь остановился перед двухэтажным зданием, пару лет назад выкрашенным в веселенький яичный цвет. Сейчас часть штукатурки с фасада облупилась вместе с краской, обнажив дранку, и особо радостных чувств вид бывшего купеческого особняка не вызывал. — Что это? — Местное отделение милиции. Сейчас быстро сбегаю на разведку, выясню, как тут и что, возможно, тебе придется написать заявление. — Ага, — безо всякого восторга отозвалась Гелька, с тоской представляя себе процедуру общения с органами правопорядка. Ты лучше пока в машине побудь. Заодно и за оружием последишь, не тащить же мне с собой весь арсенал? Того гляди, за террориста или браконьера примут, пока докажешь, что ты не верблюд, кучу времени потеряешь. — Давай, иди! — напутствовала Игоря Гелька и тоскливо вздохнула ему вслед. Игорь взбежал на ступеньки, открыл первую дверь, затем вторую и оказался в крохотном коридорчике, вернее сказать, пятачке, нос к носу с дежурным — лысеющим дядькой, самозабвенно разгадывающим кроссворд. При виде Игоря он было дернулся убрать кроссворд с глаз долой, но, обнаружив перед собой не коллегу, а какого-то гражданского, строго спросил, маскируя собственную промашку: — Что вам надо? Как назло, все заранее заготовленные фразы враз вылетели у Игоря из головы, поэтому он довольно нескладно промямлил: — Я из Заречья. То есть из лесничества Зареченского. У нас там… — А, Заречье! — неожиданно улыбнулся дежурный. — Мы в курсе. Группа туда уже выехала. — Да? — растерялся Игорь. — Да не волнуйся ты так! Все будет в порядке! — ободрил парня дежурный. — Ну, я тогда пойду? — Иди. И спасибо за содействие!.. Выйдя на улицу, Игорь не удержался от нервного смешка. Особенно его добила последняя фраза дежурного. Такой канцелярщиной от нее веяло и пафосом, что искренняя благодарность как-то терялась за всей наносной словесной шелухой. Вернувшись в машину, он вкратце пересказал Гельке свой диалог с дежурным. — Значит, нам никуда больше ехать не надо? — Выходит, что так. — И что теперь? Вернемся в Заречье? — Гелька поморщилась. — У меня возникла другая идея. Здесь есть круглосуточный Интернет-клуб. Может быть, я недооценил значение твоей базы данных для компетентных органов, но это еще не поздно исправить. — Что ты придумал? — Просто сброшу ее на все электронные адреса разом: и в МВД, и ФСБ, и УБЭП… Если мы с тобой подняли бурю в стакане воды, они просто отправят базу в мусорное ведро и успокоятся. — А если нет? — Тогда кое-кому из списка контрагентов придется несладко. И, разумеется, твоему шефу в первую очередь. — Ой, я вдруг подумала: ничего у нас не получится! Я же флэшку с собой не взяла!, — огорчилась Гелька, уже прельстившаяся идеей глобальной мести Захарычу. — Ловкость рук и никакого мошенничества! — улыбнулся Игорь и достал флэшку из кармана рубашки. — Подожди, но как же… Откуда она взялась? — Есть у меня нехорошая особенность — терять важные дискеты, флэшки и диски. Поэтому я, зная за собой такой грех, предпочитаю все ценное после работы тут же класть на место. — Хочешь сказать, твоя рубашка оказалась тем самым «местом»? — Ну, в общем-то, да. Ничего более подходящего в тот момент не нашлось… — А еще ругал меня за то, что я ее в пудренице храню! — не преминула бросить шпильку Ангелина. — А сам-то! Хорошо еще, не потерял в лесу! Она ведь запросто могла вывалиться!.. Игорь предпочел не пикироваться, кроме того, здание милиции отчего-то изрядно действовало ему на нервы, и он торопился побыстрее убраться прочь. К Интернет-клубу, ютящемуся на первом этаже восьмиэтажки (Гелька насчитала ровно три таких дома на весь райцентр), они подъехали меньше чем через пять минут. Поскольку двери на замок не закрывались, а Гелька упорно не желала вновь оставаться в машине и караулить арсенал, пришлось на свой страх и риск идти прямо так. Как ни странно, на Игоря с автоматом на плече внимания обратили не больше, чем на любого другого посетителя, словно явление здесь в половине седьмого утра вооруженных людей — самое обычное дело. Впрочем, вполне вероятно, что смотритель, он же охранник, еще не до конца открыл глаза и продолжал частично витать в мире грез. Игорь расплатился за получасовой трафик и отправился за указанный смотрителем компьютер. Помимо них, в зале был еще один клиент — белобрысый парень лет тринадцати-четырнадцати, упоенно рубившийся в какую-то компьютерную игру-стрелялку, разнося в пух и прах разнообразных монстров самого свирепого вида. При взгляде на него Гельку аж передернуло: это же надо так сдвинуться на каких-то там игрушках, чтобы ни свет ни заря тащиться ради них в клуб, вместо того чтобы сладко поспать в свое удовольствие! — Скорее всего, он тут с самой ночи сидит, — разубедил Игорь Гельку, когда она поделилась с ним своими размышлениями. — Во-первых, дешевле выходит, во-вторых, наверняка отрываться не хочется, уже на черт знает какой уровень забрался, обидно результаты терять. — Но ведь ему рано или поздно все равно придется отходить от компьютера! — Ничего не попишешь! Погрустит, а вечером снова придет. Навидался я таких… Сняв автомат с плеча и положив его на стол сбоку от монитора, Игорь принялся искать нужные сайты и адреса для связи. Тем временем пацан оторвался от компьютерного сражения, цепким взглядом окинул трофейное оружие и негромко заметил: — А, «шмайссер»… Ничего машинка. Но помповик лучше! После чего вновь погрузился в милую его сердцу виртуальность, оставив ошеломленную Гельку размышлять о том, что она ничегошеньки не понимает в современной молодежи. Тот факт, что ее саму еще запросто можно было отнести в ту же возрастную категорию, Гельку нисколько не смущал. Рядом с таким вот товарищем, путающим реальность и игровой мир, она чувствовала себя престарелой черепахой Тортиллой. — Куда дальше? — спросила она Игоря, когда они покинули клуб. — Не знаю, как ты, а я просто ужасно хочу есть! Такой аппетит разыгрался, что аж желудок воет. Если не заброшу в себя хотя бы бутерброд, буду зол и не бабственен. — Намекаешь, что стоит посетить «Харчевню»? — Спешу тебя разочаровать: «Харчевня» в это время суток закрыта. Так что придется довольствоваться полуфабрикатами. Хотя… — Что ты придумал? Ну же, говори! — Ты ничего не имеешь против пикника на свежем воздухе? — В Заречье? — скривилась Гелька. — Боюсь, при виде пепелища у меня кусок в горло не полезет. Как представлю, что я могла быть там внутри… — Ты не там, а здесь, со мной! Так что попридержи свои тяжкие вздохи и не нервничай из-за чего ни попадя. Кстати, заметь, я ни слова не сказал тебе о пикнике в деревне, это ты додумала уже самостоятельно. А я имел в виду совсем другое место. — И какое же? — Видела справа от зареченской дороги заброшенный мраморный карьер? — Ну, вроде как. — Предлагаю расположиться именно там. Из плюсов — никто нас с тобой не побеспокоит, местечко довольно заброшенное, но при этом весьма милое и своеобразное. — А из минусов? — сварливо уточнила Гелька. — Минусов нет, — сказал, как отрезал, Игорь. — Как тебе моя идея? Гелька задумалась. На самом деле, ее желудок тоже совершенно нетактично требовал, чтобы его немедленно накормили. Видимо, сказывался пережитый утром стресс. Так что поесть, безусловно, стоило бы. А уж насчет того, где именно это произойдет? Да главное, что не в Заречье, куда Гелька упорно не хотела возвращаться из боязни сойтись врукопашную со всякими вредными тетками. — Что ж, мне нравится. Где продуктами будем запасаться? — При выезде из райцентра должен быть неплохой магазинчик. Небольшой, но ассортимент на высоте. — Что ж, мне, строго говоря, все равно, но раз рекомендуешь — поехали туда! — Поехали!.. * * * Бобер сидел в «воронке» и размышлял. Ну, вот и славно — кошмар последних двух с половиной лет окончился. Конечно, будет следствие, наверняка ему и похищение впаяют до кучи, но все равно: он всего лишь исполнитель. А так — в серьезных делах он участия не принимал, крови на нем, слава богу, нет. Не успел Косяк до девушки добраться, сам вперед нее Богу душу отдал. Туда ему и дорога. Опять же: должны засчитать явку с повинной и содействие следствию. А если удастся толкового адвоката нанять, так не то что пару-тройку лет отсидки — может, и того не будет, условным сроком отделается. Опять же: если бы не он, так менты про жениха Ангелины и знать бы не знали, ведать не ведали. А так, вполне вероятно, он жизнь человеку спас. Иначе забыли бы его в башне, так и умер бы от голода. Не такой этот Герман человек, чтобы до последнего биться, даже если на весах собственная жизнь лежит. Шунта, Огурца и Голяка тоже взяли. Правда, претензий к нему, Бобру, у них нет. Видимо, считают, что он просто первым попался, только и всего. Знали бы они, как дело обстояло… — А этого узнаешь, Илья Петрович? — раздался над ухом голос капитана. Бобер поднял голову и встретился глазами с лесником. — Нет, не видел, — отрицательно покачал тот головой. — Остальные да, вокруг машин прыгали, а этого не припоминаю. — Спасибо, Илья Петрович! — Да не за что… Капитан еще о чем-то говорил с лесником, но Бобер не прислушивался. Какая разница? Главное, что он все сделал правильно. Может быть, с опозданием, но свернул-таки со скользкого пути. Интересно, а как он будет жить, когда эта история закончится? Наверное, будет работать по специальности, компьютерщиком. Только прежде, чем на работу устраиваться, соберет о будущем работодателе все сведения, какие только возможно, чтоб по второму кругу не вляпаться, как с Захарычем. А еще… он найдет себе хорошую девушку. И женится на ней. У них родятся дети. Трое детей: два парня и девчонка. Причем, девчонка младшая, и конечно же самая любимая. А еще в их доме будет жить толстый-претолстый и ленивый-преленивый кот, наглый и обожаемый всеми хам, исподтишка норовящий стибрить что-нибудь со стола. Он всегда любил кошек, но отчего-то никак не мог никого себе завести… — Слышь, а чего у Бобра вид такой блаженный? — толкнул Огурца локтем в бок Голяк. — По ходу, умом тронулся, — шепотом предположил тот. — Или от ментов уже огреб по первое число. Мы-то с тобой умные, сопротивляться не стали, тут же лапы вверх подняли. Шунт решил ерепениться, теперь вон зубы по тропинке собирает. А что с Бобром было — и представить не могу. — А я вот сразу почувствовал, что с ним что-то не то! Еще когда он меня в машине двинул! Ну, сам посуди, сидел себе, тише воды ниже травы, и вдруг — раз! Как врежет! — Будешь так трепаться, скоро я сам тебе врежу! Нашел, где и когда языком молотить! — пообещал Огурец, после чего Голяк испуганно заткнулся и как можно дальше отодвинулся от подельника. * * * — Ну, что там у тебя? — Да все никак не могу дверь закрыть! Ключ в замке проворачивается, и хоть ты тресни — не закрывается! — Для столь раритетного автомобиля, у него потрясающе мало недостатков, — иронично заметила Гелька. — Ладно, я тогда в магазин, как закончишь — присоединяйся! — Лады! — кивнул Игорь, продолжая сражаться с замком двери. Магазинчик и вправду оказался на высоте. Увидев выбор продуктов, Гелька мысленно пообещала себе скупить половину местного ассортимента. — У вас есть йогурт?! — спросила она вставшую навстречу ей продавщицу. — Да, конечно, — удивленно ответила та, никак не беря в толк, почему, услышав это, странная покупательница расплылась в такой широкой улыбке. — У вас есть йогурт… — умиленно отозвалась Ангелина, водя глазами по полкам. — Значит, докторской… батон. Кету в нарезке… парочку… Нет, лучше три! Батон хлеба… Кофе растворимый… Банку… Ой, курочка копченая! Штучку, пожалуйста… И йогурт! Две! Нет, четыре упаковки! Скептически оглядев Гельку, продавщица принялась выкладывать перед той заказанные продукты и пробивать их по кассе. — С вас триста девяносто два пятьдесят. — Сейчас! Минуточку! Гелька принялась шарить в сумочке, пытаясь достать на свет божий кошелек Как назло, под руки попадалось все время что-нибудь не то, так что Гелька, не мудрствуя лукаво, просто достала из сумочки мешавшийся ей пистолет и положила перед собой на прилавок, после чего продолжила розыски. Завидев оружие, продавщица побелела и потянулась к кассе. Тем временем Игорь, которому надоело долбить упрямую дверь, никак не желавшую закрываться на замок, закинув автомат на плечо, направился в магазин. Его взору предстала копающаяся в сумочке Гелька. — Что там у тебя? — А? — Ангелина приподняла голову от сумочки. — Никак не могу достать деньги, представляешь? Заслышав слово «деньги» и утвердившись во мнении, что эта парочка явилась в магазин исключительно с целью ограбления, продавщица принялась выкладывать на прилавок мятые купюры. Гелька недоуменно посмотрела на продавщицу и увидела плещущийся в глазах той ужас. Но почему? Что она такого сделала?.. И тут она поняла, в чем дело! Ее приняли за воровку! Вот это номер! Гелька согнулась от хохота, ей вторил Игорь. Продавщица, уже понимая, что грабить ее сегодня, скорее всего, не будут, смотрела на них, как на полных придурков. * * * Тем временем человек с лейтенантскими погонами на плечах занялся разбором поступившей за ночь и утро электронной почты. Привычно ругнулся на спам — роботы рекламной рассылки адресатов не выбирали, а ставить фильтр начальство строго-настрого запретило, чтобы вместе со всяким мусором случайно не потерять важную информацию. Вот и приходилось вручную перебирать и просматривать каждое письмо: а вдруг блеснет пресловутое жемчужное зерно в навозной куче? Увы, после отсева откровенного хлама улов составили всего три письма. В первом из них некая дама, решившая не раскрывать инкогнито, сообщала, что ее муж — законспирированный разведчик, работающий на Штаты и продающий родную страну оптом и в розницу. В конце письма — призыв принять меры и обезвредить опасного шпиона. Ну, с этим все и так ясно. Решила таким вот оригинальным образом развод получить, да еще и мужнины финансы под шумок прибрать. Не то хитра, не то глупа до невозможности: никаких координат не оставила, зато письмо отправила с личного адреса, начинающегося с фамилии filimonova. Вычислить ее, понятное дело, труда не составит, да и у начальства, вполне возможно, есть свое мнение в отношении ее драгоценного супруга. Так что придется пока что сделать отметку в журнале входящей корреспонденции и переслать этот вот шедевр в соответствующий отдел. Ребята, само собой, вряд ли будут рады, но тут уж ничего не попишешь: работа у них такая, всякую фигню проверять. При виде второго письма офицер сморщился как от зубной боли. Знакомый отправитель, каждую неделю «донесения» шлет. Бдительный старичок в маразме, которого внуки хохмы ради научили пользоваться электронной почтой. В отделе его иначе как «дятел» никто не звал. Дед искренне считал себя внештатным агентом службы безопасности, никаких наград за свою деятельность не требовал и каждое письмо заканчивал словами: «служу Родине». Так, что на этот раз хочет сообщить неугомонный старик? Ага, «в соседнем дворе разрыли котлован, якобы для замены водопроводных труб, а сами под покровом ночи поднесли к раскопкам две канистры с неизвестным содержимым и предположительно вылили его в водопровод. Наутро вода из-под крана приобрела странный привкус». Тоже придется регистрировать и на проверку отправлять. Скорее всего, окажется, что «неизвестное содержимое канистр» было алкогольного толка, работяги просто решили устроить себе праздник, не сходя с раскопа. А «странный привкус воды» объяснялся повышенным наличием в той ржавчины. Но если, не дай бог, действительно имел место быть теракт местного значения, начальство потом со всего отдела стружку снимет, и с него — в первую очередь. Так что лучше перестраховаться. Третье письмо офицера озадачило. Судя по пояснениям, перед ним была база по данным грузоперевозок некой транспортной конторы. Настоятельно рекомендовалось обратить внимание на одного из контрагентов. Плюс упоминалось, что за бывшим финансовым директором конторы развернута самая натуральная охота, в связи с чем было подано соответствующее заявление в отделение милиции. Все имена и адреса присутствовали, да и отправитель не таился, открыто подписавшись своим (своим ли?) именем. На всякий случай странное письмо так же было зарегистрировано, как и предыдущие два, и отправлено в отдел на проверку. * * * Гелька и Игорь с комфортом расположились у края старого карьера, изрядно поросшего травой, и с жадностью набросились на еду, то и дело с хохотом вспоминая, как едва не довели продавщицу до истерики. — А я только потом сообразила, что пистолет из сумочки достала, да еще и заряженный! И тут ты еще с автоматом на плече вваливаешься! Форменные бандиты, да и только! — Ладно — оружие, копаными стволами здесь никого не удивить в принципе. Вот когда нам с Колькой по пятнадцать было, мы самый натуральный взрыв устроили! Ух, вся деревня потом месяц только об этом и гудела. Правда, от Лешего попало чуть-чуть, да и то лишь потому, что переборщили малость… — Взрыв?! Ну да, взрыв. Был тут у нас один деятель, мы его все дачником звали. Купил за бесценок дом в Заречье на самой окраине, первым делом забор в человеческий рост отгрохал и принялся дальше участок «обустраивать». Дачника у нас не любили: ни с кем из деревенских он не здоровался, брезговал. Считал, что раз в свое время успел денег наворовать, так теперь все ему в пояс кланяться должны. Ну а зареченские к такому обращению непривычные. Раз на грубое слово нарвались, два, а в третий раз перестали на дачника внимание обращать. — А что дальше было? — Решил он, что ему все дозволено, и попытался себе местный пляж прибрать. Нет, не тот, про который ты подумала, а другой, поменьше, что вплотную к деревне примыкает. Не нравилось ему, видишь ли, что по тропинке мимо его дома бабы бегают белье полоскать да детвора на велосипедах носится. Вот и натыкал по дорожке железяк всяческих да арматуры острыми концами кверху. В первый же вечер одна из наших одноклассниц руки в кровь рассадила, потом Колькина мать сильно поранилась. Пошли к дачнику, а он даже калитку не открыл. Обложил всех матом через забор: мол, знать ничего не знает, ведать не ведает, чего к нему прицепились? Как в детективах пишут, решил в несознанку уйти. А то мы не в курсе, что из своих на такую подлость никто не способен! Поубирали с тропинки железки, так он через два дня новых накопал. Вот тогда-то нам с Колькой и пришла идея его наказать, да так, чтоб впредь неповадно было людям гадости делать. — И что вы придумали? О, мы против дачника самую настоящую военную кампанию развязали. Я прятался в кустах с часами и блокнотом, отмечал график его передвижений. Во сколько встал, когда в райцентр уехал. У него, кстати, машина понтовая была — белый «мерседес». Жутко он ею гордился, хотя регулярно засаживал в твою любимую лужу. Его Колькин отец оттуда столько раз доставал, что со счета сбился. И хоть бы раз дачник ему за это спасибо сказал или денег дал! Считал, что так и должно быть! Ну да разговор не об этом. Так вот, пока я за дачником шпионил, Колька первым делом упер у отца бутыль самогона и наведался сюда, на карьер. На нем уже тогда работы не велись, но склады остались и, как водится, был свой сторож. Алкаш какой-то неместный. За самогон он Кольке толовых шашек отвалил и бикфордов шнур выделил. Затем Колька на ферму отправился и выцыганил там старый молочный бидон. После этого мы начали испытания: выясняли, с какой скоростью бикфордов шнур горит и сколько нам его понадобится для самодельной мины. — Выяснили? А то ж! Плюс к тому, пока дачника дома не было, сделали отличный лаз в его заборе, да такой, что, если не знаешь о его существовании, ни за что не обнаружишь. Погуляли по его участку, решили, что мину заложим в туалет. Дело оставалось за малым — изготовить ту самую мину. Ну, кое-какие теоретические знания у нас с Колькой по данному вопросу имелись, так что проблем не возникло. Накидали в бидон камней, чтоб наверняка затонул, уложили шашки, приладили шнур, законопатили все по кругу, чтоб не отсырело. Ну, а дальше было дело техники. Подождали, пока дачник в очередной раз смотается со двора, заволокли туда мину, а когда увидели, как он обратно возвращается, запалили шнур, мину утопили в туалете — и ходу за забор. Я время засек, сидим в кустах на том берегу реки, ждем, что будет. — И? — Ну, пижон этот загнал машину во двор, запер ворота. Колька рядом со мной сидит и шепчет: «Лишь бы в дом не ушел, паскуда!» А я на часы гляжу и начинаю обратный отсчет: «Пять, четыре, три, два, один…» — И что? — А ничего! Мы уже с Колькой носы повесили, думаем — что-то мы не так сделали. Все труды насмарку. И тут вдруг как рвануло, аж земля под нами содрогнулась! На кусты, где мы прятались, какие-то ошметки полетели, а у дачника во дворе самый настоящий гейзер образовался. Столб метров эдак тридцать высотой, а то и больше. Так красиво в солнечных лучах переливался, до сих пор вспоминаю иногда эту картинку. Со стороны очень на ядерный гриб походило, как его в книжках рисуют. И вот все это богатство густым коричневым слоем осело на дачнике, на его машине, на доме. И запашок такой конкретный пошел. Дачник стоит обалделый, руки в стороны развел, а потом завизжал как поросенок и принялся по двору кругами носиться. Но самая веселуха позже началась, когда из райцентра милиция приехала. — Куда уж еще веселее! — От хохота Гелька упала на спину, вытирая ладонью выступившие слезы. — Не говори, — покачал головой Игорь. — На этот спектакль уже вся деревня в полном составе сбежалась, дачник почти всем насолить успел. Эксперты к нему во двор даже не сунулись. Поводили носами, спрашивают, что произошло? Ну, дачник им во всех подробностях и выкладывает: мол, приехал домой, а тут такое! Выгребная яма под туалетом у него бетонными кольцами выложена была, так их знатно разворотило. Тогда ему вопрос задают: что с туалетом делал? Он, не чуя подвоха, честно отвечает, что вот, мол, еще неделю назад залил его водой, да все никак машину для откачки вызвать не получалось. Ну, тут уж эксперты довольные ручки потерли и с чистой совестью отнесли взрыв на счет скопившегося в туалете метана. Да еще и дачнику нашему штраф впаяли, чтоб впредь не забывал вовремя туалет чистить и не подвергал опасности жизнь односельчан. Ух, какой он после этого злой был! — Представляю себе! А что, он до сих пор в Заречье живет? Да нет, после той истории он быстро от нас слинял. Участок с домом ему, кстати, так и не удалось продать. Каждого потенциального покупателя быстро ставили в известность, что иначе как «Вонючкины Выселки» этот дом не называют. Ну и, разумеется, во всех деталях описывали толщину выпавших из туалета осадков. Дачник орал благим матом, что мы ему клиентов распугиваем, но ничего поделать с этим не мог. Изредка здесь появляется, но ночевать не остается. Боится, видимо, что ему очередную пакость учинят за все его былые выходки. — А он что, понял, кто это ему так «удружил»? Ты ж сам сказал: эксперты все на скопившийся метан списали. — Понял, конечно. Как не понять? Когда милиция разъехалась и народ разошелся, Колька ему привет от своей матушки передал. Со значением. Дачник взвыл, порывался Кольке и мне уши надрать, да только зря это он: мы для своих лет парни рослые вымахали. Он нам кулак, а мы ему — два. Пошел вечером к Колькиному отцу права качать, так тот его с крылечка аккурат в крапивные заросли определил. Очень уж он за жену осерчал. — А лесник откуда про вас узнал? От Колькиного отца? — Да нет, сам догадался. Он — мужик мудрый, знает, кто из наших способен подобную каверзу выкинуть. Как мы с Колькой к нему в очередной раз в гости наведались, тут он нас и прихватил. Единственное, что спросил, — сколько мы толовых шашек извели. Ну, мы честно признались, что двадцать. Леший тогда за голову схватился: мол, для такого случая и двух-трех с лихвой хватило бы. Изъял у нас остатки взрывчатки и попросил впредь такие фейерверки не устраивать. — А вы вот прямо так взяли и согласились? — с ехидцей поинтересовалась Гелька. — Ну да! — подмигнул ей Игорь. — У нас в запасе еще вариант с кормовыми дрожжами был заготовлен. Так, на всякий случай. И никаких взрывов! — Вы ненормальные! Оба! Внезапно Игорь встал и прислушался. — Что такое? — насторожилась Гелька. — Похоже, кто-то сюда едет. — Но ты же говорил, что здесь мало кто бывает! — Такое ощущение, что не нас одних на карьер потянуло. Через минуту-полторы они будут здесь. У нас с тобой два варианта: спрятаться и посмотреть, кого это черт несет. Либо, напротив, ничего не предпринимать. — Мне надоело прятаться и метаться туда-сюда, как крысе! В конце концов, у нас с тобой есть оружие! И пусть хоть кто-нибудь посмеет ко мне сунуться! — Я бы выбрал другой вариант, но, судя по всему, мы уже опоздали, — сказал Игорь, глядя на появляющиеся из-за насыпи машины… * * * Герман впал в апатию. Ему уже не хотелось ровным счетом ничего. Даже к страху, оказывается, можно привыкнуть. Когда из-за двери послышался шум машины, он не испугался, хотя понимал, что это вернулись бандиты. Впрочем, в этот раз они остановились далеко от водонапорной башни, поэтому послушать их разговоры ему так и не удалось. Да и не очень-то хотелось. Вероятность того, что машина принадлежит кому-то из местных жителей, была отметена им на корню. Да и что толку кричать, надрываясь, и колотить в дверь в надежде на то, что его услышат? Он так ослаб, что просто свалится без сил у двери, и этим все окончится. Поэтому Герман никуда не пошел, оставшись сидеть у облюбованной им стены. Убьют — так убьют. Рассчитывать на справедливость и волю случая глупо, и он в этом лично убедился. Через некоторое время снова послышался шум моторов. Минуты через три после этого дверь распахнулась и в лицо Германа, ослепив его, ударил яркий свет переносного фонаря. Осознав, что настал его последний час, Герман мигом стряхнул с себя апатию и заголосил, кинувшись под ноги вошедшим и ползая перед ними на коленях: — Не убивайте меня! Я ведь вам все рассказал: и куда Ангелина уехала, и как ее деревня называется. Хотите ее прибить — да пожалуйста! А меня отпустите! Христом Богом прошу, не надо! Не убивайте меня, мне еще жить и жить!.. — Тихо, парень. Все в порядке, — сказал чей-то незнакомый голос. Подняв голову и кое-как сфокусировавшись на собеседнике, Герман понял, что перед ним стоит как по мановению волшебной палочки явившийся милиционер. — Что ж вы так долго?! — завизжал Герман, одновременно пытаясь подняться из унизительной позы. — Совсем распоясались, мышей не ловите! И куда только ваше начальство смотрит! Подумать только: человека вот уже неделю как украли, а они даже не чешутся! Безобразие! Учтите, я буду жаловаться в вышестоящие инстанции! Вы даже не представляете, с кем связались!.. Не ожидавший такой резкой перемены в поведении вызволенного из плена мужчины, милиционер опешил и инстинктивно сделал шаг назад. А Герман, расправив плечи, наступал на него, грозя все новыми и новыми карами: — По судам затаскаю! Мерзавцы! Лентяи! Бестолочи!.. Гелька тихонько, пока Герман не заметил ее, ретировалась назад. — Это что за фрукт? — тихо спросил ее Игорь. — Мой жених. То есть бывший жених, — с нервным смешком сообщила Гелька. — Теперь-то почти ясно, как Захарыч на меня вышел. Я ведь, кроме Германа, никому не говорила, куда собираюсь. Осталось только понять, каким образом у Захарыча оказались координаты Германа? Есть один вариант, но я про него даже думать не хочу. Если окажется, что еще и лучшая подруга меня предала, то и не знаю, как дальше жить и кому верить. — У меня к вам, девушка, один-единственный вопрос: где вы таких находите? Редкостный образчик интеллигентной скотины. Честное слово: не было бы вокруг такого количества людей в форме, непременно бы набил ему морду. Просто так, для личного удовольствия. — Веришь или нет, но я тоже! Руки так и чешутся дать ему в рыло! — Сильно подозреваю, что это же желание в самом ближайшем времени посетит и господ милиционеров. Слышишь, как твой бывший разоряется? Его спасли, а он вместо благодарности, готов на ребят всех собак спустить! Мерзкий тип! — Слушай, давай о чем-нибудь другом поговорим? А то на душе так противно, слов нет. — Ничего, не грусти. Видишь: всех твоих обидчиков повязали, жениха — пардон, бывшего жениха — спасли. Все закончилось! Ты жива-здорова, и у тебя есть я — разве этого мало? Гелька удивленно, словно в первый раз его видела, посмотрела на Игоря: — Извини меня, пожалуйста, у меня, похоже, после всей этой свистопляски ум за разум зашел. Ты сказал, что у меня есть ты. Ты имеешь в виду, что и дальше готов меня защищать? Или… Игорь провел ладонью по волосам Ангелины, улыбнулся: — И это тоже. Все очень просто: я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Ты понравилась мне с самой первой нашей встречи в «Харчевне». И хотя я знал, что мы вряд ли когда-либо увидимся снова, никак не мог выбросить тебя из головы. А потом там, на покосе, ты обернулась ко мне — и я пропал. Лина, в моей жизни было много женщин, я не монах и не аскет. Но редко кто мог заставить меня забыть обо всем на свете — так, как ты. Честное слово, я не представляю, как мне дальше жить без тебя. И поверь, мне очень нелегко далось это признание. Я предпочитал, чтобы женщины добивались моей благосклонности, я сам себя убедил, что никогда не буду бегать за юбками. И до поры до времени мне это удавалось. Но ты — другая. И я очень боюсь тебя потерять. Не отталкивай меня, прошу!.. От признания Игоря Гелька изрядно растерялась. Да что там лукавить — она подозревала, что Игорь не просто так взял ее под свою опеку. Но одно дело предполагать, и совсем другое услышать это напрямую. И что же ему ответить? Она ведь твердо знает, что ей нужен совершенно другой мужчина: не такой независимый и сильный, как Игорь, которым она при всем желании не сможет управлять. А раз так… — Я согласна быть твоей девушкой… — словно со стороны услышала Гелька свой голос и удивилась. Как же так? Она ведь собиралась сказать совершенно иное… Игорь, услышав признание Ангелины, подхватил ее на руки и закружил, не обращая никакого внимания на изумленные лица окружающих. Потом поставил на землю, поцеловал и произнес: — Ты не пожалеешь о своем решении! Обещаю!.. В этот самый момент из водонапорной башни вышел Герман в замызганной пижаме. Увидев Гельку, да еще и в компании импозантного мужчины с длинными, собранными в хвост волосами, он изменился в лице и, брызгая слюной, заорал: — Шлюха! Из-за тебя меня едва не отправили на тот свет! Подлая неблагодарная тварь! Я умирал в сырых застенках, избитый и голодный, а ты в это время трахалась с другим! — Извини, но я все-таки это сделаю, — сказал Игорь, отстраняя Гельку, после чего развернулся, подошел к Герману и от всей души угостил его кулаком в челюсть. Герман ойкнул и осел безвольным кулем, жалобно скуля и держась за разбитое лицо. Как ни странно, но никто из присутствующих Игоря не остановил. Все дружно сделали вид, что ничего не видели. Видимо, горячая «благодарность» Германа будила в них ровно те же чувства, и лишь то, что все ребята были при исполнении, не позволяло им последовать примеру Игоря. * * * Когда в назначенный срок бригада не появилась у него в кабинете, Захарыч понял — это конец. Полный и бесповоротный. Интуиция раненым мамонтом вопила, что пора делать ноги, а Захарыч своей интуиции доверял. И эта вера уже не раз вытаскивала его из множества передряг. Жаль, конечно, бросать все, но собственная шкура дороже. В конце концов, не в первый раз ему все сначала начинать, пробьется! А пока надо опустошить заначки и лечь на дно, желательно где-нибудь за кордоном, чтоб ни одна сволочь его не откопала. Выждать с годик и вынырнуть — с новым именем, новой внешностью и документами. Он вполне может себе это позволить, да и пути отхода уже неоднократно просчитаны — так, на всякий случай. И вот этот момент настал. Что ж, как кто-то башковитый говаривал, «промедление смерти подобно». Значит, пора! Для пущей секретности Захарыч сам сел за руль машины, решив обойтись на этот раз без личного шофера. Летя на предельной скорости, не гнушаясь нарушать правила, он уже через двадцать пять минут был в своем особняке. Эх, жаль такие хоромы, но ничего не поделаешь. Надо будет верному человечку шепнуть, чтобы продал их побыстрее, пока менты не наложили арест на имущество, а деньги на известный ему счет перевел. Конечно, процентов десять, а то и все двадцать он при этом потеряет, но лучше уж так, чем вовсе на бобах остаться. Методично опустошив сейф, Захарыч переложил его содержимое в небольшой дорожный чемодан из пластика. Второй чемодан — точная копия первого за исключением размеров, давно уже был собран и ждал своего часа на верхней полке шкафа у него в спальне. Переодеться? А, и так сойдет! Захарыч выволок чемоданы в холл и замер, остолбенелый, при виде двух мужчин в черных пиджаках и джинсах, рассматривающих его с равнодушием патологоанатомов. — Чем обязан? И, простите, как вы здесь оказались? Это частные владения! От волнения Захарыч вспотел, с ужасом понимая, что не успел, на какие-то жалкие полчаса не успел… — Питон просил передать — вы в расчете, — сказал один из пришедших. В ту же секунду в холле раздался тихий хлопок. А спустя еще некоторое время к особняку подъехали несколько машин с синими мигалками на крышах. Осмотрев место происшествия, мужчина с майорскими звездами на погонах, предоставив экспертам самостоятельно разбираться с трупом, под которым натекла и уже успела свернуться лужа крови, вышел на улицу и закурил. Во двор въехали еще две машины, принадлежащие, судя по номерам, одному из федеральных силовых ведомств. Майор скривился и с сожалением зашвырнул окурок в кусты. Ну вот, как всегда — локтями толкаться… — Добрый день, коллега! Гляжу, и вы здесь! — поприветствовал он подошедшего к нему офицера, также в чине майора. — По ходу дела нас, кажется, опередили. — Так «кажется» или вас опередили? — уточнил собеседник, делая упор на «вас», и майору тут же нестерпимо захотелось прибить его собственными руками. Федералы, ненавижу! — Вас, судя по всему, тоже. — Могу я взглянуть? — Да, пожалуйста! — Майор взмахнул рукой, приглашая собеседника зайти внутрь. Внимательно осмотрев тело Захарыча с аккуратной дырочкой во лбу, вновь прибывший обратился к суетящимся вокруг экспертам: — Что можете сказать? Старший эксперт поднял голову, встретился взглядом с майором и, получив негласное разрешение, сообщил: — Ну, по предварительным выводам, смерть наступила около часа назад. Выстрел произведен практически в упор, предположительно из пистолета тридцать восьмого калибра. Судя по тому, что никто выстрела не слышал, использовался глушитель. Более подробные данные я смогу предоставить после лабораторного исследования. Офицер кивком поблагодарил эксперта и вышел из холла. Майор последовал за ним. — Таких, как он, в первую очередь убирают. Эх, попадись нам эта база данных хоть на сутки бы раньше — еще бы и Питона на горячем прихватили! Нуда ничего: все равно от нас не уйдет. — Да, жаль, — не без подколки заметил майор. — Сработай вы чуть оперативнее… — Как и вы, коллега! — не преминул кинуть ответную шпильку его собеседник. — Впрочем, в дальнейшем это дело переходит целиком под нашу юрисдикцию, так что, полагаю, накладок больше не случится. — Будем надеяться, — с непередаваемым скепсисом в голосе, так не вяжущимся со смыслом сказанного, прокомментировал майор и, с тоскливым выражением на лице, отвернулся. Ну вот, как и следовало ожидать… * * * Весь прошедший месяц Бобер вел очень активную жизнь. И, как ни странно, пресловутое зарешеченное окошко весьма быстро сменилось для него привычной домашней обстановкой. И подпиской о невыезде, разумеется. Буквально на следующий день после поимки его перевели в Москву и предложили сделку, от которой он конечно же не мог отказаться. Да и не хотел отказываться, что характерно. В итоге очень скоро бережно скопленный по крупицам компромат на Питона и прочих контрагентов Захарыча перешел в руки силовиков. Дело было по-своему громким, хотя и не попало на передовицы прессы. С Питоном и его подручными расправились быстро, разом нагрянув на десяток адресов и повязав практически всю его банду, за исключением, пожалуй, совсем уж мелких сошек. Основной свой бизнес Питон делал на оружии, да с таким размахом, что умудрился попасть при этом в зону интереса Интерпола. Взять его первыми, опередив западных коллег, было делом чести. В очередной раз побывав в кабинете следователя, Бобер заметил приютившуюся в уголке коридора девушку. Она сидела в неудобном старом кресле и так затравленно озиралась вокруг, что у Александра защемило сердце. Голову девушки украшал шелковый шарф, который она поминутно поправляла, словно боясь, что тюрбанообразная конструкция вот-вот свалится на пол. Бобра словно что-то толкнуло изнутри, он шагнул ей навстречу и сказал: — Меня зовут Саша. А вас? — Света, — нерешительно ответила незнакомка и потупила взгляд. Света, вы извините, что я вас отвлекаю. На самом деле, это совершенно не в моем стиле. Но я не мог пройти мимо вас. Вы такая красивая, что… что… у меня просто нет слов. Вот честное слово: я бы с удовольствием женился на такой, как вы! — Вы уверены? — Девушка вдруг стянула с головы шарф, и Бобер увидел, что она обрита наголо, словно после тяжелой болезни. Света внимательно следила за реакцией парня, но тот, вопреки ее ожиданию, не отпрянул и не скривился в брезгливой гримасе, а сказал: — На любой! А прическа — дело наживное. — Так за чем дело стало! Бери и женись! — В голосе Светланы зазвучал вызов, и она в упор посмотрела на Бобра. Тот не отвел взгляд: — А вы не побоитесь выйти за меня? Я ведь под следствием… — Я тоже, — горько усмехнулась Светка. — Значит, товарищи по несчастью! — улыбнулся Бобер. — Артемьева! Пройдите! — Меня зовут! — встрепенулась Светлана и поднялась с кресла, вновь повязывая шарф. — Если не возражаете, я подожду вас на улице. — Нисколечко не возражаю! — Что ж, до скорой встречи! Бобер дождался, пока Света скроется в кабинете следователя, откуда парой минут раньше вышел он сам, после чего улыбнулся своим мыслям и вприпрыжку помчался вниз по лестнице. Если он не ошибается, на соседней улочке есть отличный цветочный магазин… Гелька нежилась в душе, переключив его в массажный режим. Ну наконец-то им с Игорем разрешили катиться на все четыре стороны, а то каждый день, как на работу, на допросы дергали. Вернее, на дачу свидетельских показаний. Ух, как надоело! Ведь все подчистую рассказали, всю историю «от и до» поведали, так нет же: каждый раз изволь поведать все с самого начала и в подробностях. Никогда бы не подумала, что это может быть настолько утомительно. И никакой тебе романтики, вот ведь обидно! По правде говоря, если бы не Игорь, в Заречье она бы ни за что снова не поехала. Но порой этот мужчина бывал чертовски убедителен, так что после недолгих, но бурных уговоров, подхватив чемоданы, они уселись в бедолагу «матиза» и уже знакомой Гельке дорогой отправились в деревню. Решив устроить себе полноценные каникулы дубль два, они заехали в райцентр специально, чтобы посетить «Харчевню», где не торопясь, с чувством, толком и расстановкой объедались разными вкусностями, а потом, наевшись до отвала, еще целый час гуляли по райцентру, чтобы хоть немного растрястись и прийти в себя. Коварную лужу в распадке перед деревней Гелька лихо объехала по обочине с риском застрять на сей раз в поле, но пронесло, и к Кольке за помощью бежать не пришлось. Как и предсказывал Игорь, буквально на следующий день после приезда к ним заявилась тетка Нюра с огромным яблочным пирогом собственного изготовления и, рассыпаясь в извинениях, буквально впихнула гостинец в руки растерявшейся от столь резкого поворота событий Гельке, после чего, пятясь задом, покинула двор, к великому ее облегчению. Пирог оказался не только огромным, но и очень вкусным, так что обидные Нюркины слова на пожаре не то чтобы забылись, но перестали ранить Гельку как раньше. Игорь вынудил ее помириться с Татьяной, чуть ли не силком затащив в гости к Кольке. Откровенно говоря, к этой идее Гелька отнеслась весьма скептически, поскольку предполагала, что настоящий мир и дружба между ней и Татьяной возможны примерно, как между кошкой и собакой. Ожидания ее не обманули: ровные отношения продолжались аккурат до тех пор, пока рядом были мужчины. Наедине же обе дамы нисколько не стеснялись открыто изъявлять свои чувства друг к дружке, причем языкастой и не привыкшей к достойному отпору Татьяне приходилось туго в этом словесном поединке. В общем, нашла коса на камень… Пару раз звонила Светка. Ангелина к тому времени уже прекрасно знала, кто и почему сдал ее Захарычу но так и не смогла порвать с этой дурехой, хоть и корила себя за такую слабость, безуспешно повторяя: «Предала однажды — предаст снова». В самом начале первого разговора Светка слезно просила прощения за все, что натворила, а потом долго жаловалась на судьбу. Эта глупая девчонка искренне считала, что ее обезобразили и теперь ни один приличный мужчина на нее даже не взглянет. Гелькины доводы, сводившиеся к простой мысли: «Волосы — не голова, скоро отрастут!», она пропускала мимо ушей и ни о чем, кроме как о своем мнимом уродстве, говорить не хотела. В конце концов Гельке это надоело, и она, сославшись на плохую слышимость, прервала этот нудный и бессмысленный разговор, после чего быстренько выключила телефон. Ох, и послал же ей Бог такую подругу! Во второй раз Светка позвонила через несколько дней и с ходу принялась взахлеб рассказывать о том, как некий чудесный человек сделал ей предложение руки и сердца и, как только закончится «вся эта история», они непременно поженятся и нарожают троих детишек, а может, и больше. Ошалевшая от столь резких перемен в настроении подруги, Гелька поинтересовалась, кто же этот таинственный принц на белом коне. Из сбивчивых пояснений Светланы выяснилось, что это один из бывших подручных Захарыча. Гелька, для который все бандиты-подручные были на одно лицо, в восторг от подобного признания не пришла и про себя решила, что на свадьбе подруги не появится ни за какие коврижки, даже если та будет умолять ее об этом на коленях. Она не испытывала ни малейшего доверия к человеку, который совсем недавно преследовал ее и собирался убить. Хм, может, все-таки зря она простила Светку?.. Блаженно жмурясь, Гелька выкрутила вентиль горячей воды на максимум. Ах, до чего же хорошо! Так и не вылезала бы отсюда! Однако на этот раз в полной мере насладиться водными процедурами ей не удалось. — Вот ты где! — жизнерадостно заявил Игорь, открывая дверь душевой кабинки. — Нисколько не сомневался, что найду тебя именно здесь! Кряква ты моя сладкая! Хватит плескаться, вылезай, я соскучился! — Да? — Гелька делано вздернула брови, но воду выключила, чтобы на пол не натекла лужа. — Давай я тебя вытру! Прыгай ко мне! — Холодно! — закапризничала Гелька. — Подожди, сейчас я тебя полотенцем высушу, мигом дрожать перестанешь. — Это неспроста! Ты наверняка что-то замыслил. — Разумеется! Я же самый крутой в мире придумщик! Разве не знаешь? Подхватив завернутую в полотенце Гельку, Игорь утащил ее в комнату и бережно положил на кровать. — Угадай, что сейчас будет? — А что тут угадывать, — повела плечиком Ангелина. — И так все понятно: любить меня будешь… — Фу, девушка, нельзя же быть такой прямолинейной и циничной! — А что, я не права? — Ну, если вы меня соблазните, я конечно же не смогу устоять перед вашими чарами и паду к вашим ногам. Впрочем, предлагаю перенести данное мероприятие, скажем, на вечер. А пока у меня несколько иные планы в отношении вашей дражайшей особы. — Вот даже как? — Заинтригованная Гелька приподнялась, и полотенце, будто случайно, соскользнуло с ее груди. Словно не замечая ее маневра, Игорь продолжил: — Нас с тобой сегодня пригласили в гости. Так что говори, где лежат самые красивые наряды, буду тебя одевать. — Опять к Кольке с Татьяной идти? — скривилась Гелька. — Отнюдь! Сегодня в Заречье, так сказать, мероприятие общедеревенского масштаба. Петька с Ленкой свадьбу играют. По моим подсчетам, вот-вот должны из райцентра вернуться, так что, если не хочешь пропустить все самое интересное, советую поторопиться. — А может, дома останемся? — тут же заканючила Гелька. — Я их не знаю, они меня не знают, и вообще как-то неловко… , — Неловко штаны через голову надевать да любовью на люстре заниматься. Учти, если не появимся, серьезно обидим молодых. Так что нечего отговорки придумывать, вперед! Вот увидишь, тебе понравится! Ты ж ни разу на деревенских свадьбах не была, так ведь? Ну вот, заодно и увидишь своими глазами, как это происходит! Городские свадьбы с нашими зареченскими ни в какое сравнение не идут! Учти: говорю как истинный знаток! — Хочешь сказать, уже не раз окольцован и не единожды женат? — поддела его Гелька. — Ну что ты у меня за вредина! — укоризненно покачал головой Игорь, но в глазах его при этом прятались лукавые чертики. — Тебе бы не в финансисты, а в репортеры идти! Маленькая щучка, вот ты кто! — Ну ладно, на щучку я, так и быть, согласна, но почему же маленькая? — Все, уболтала: не маленькая, не щучка, и вообще — акула пера и бизнеса. Так будешь собираться или мне тебя лично одевать прикажешь? — Да ладно, как-нибудь сама справлюсь, — ухмыльнулась Гелька и, окончательно сбросив уже не нужное полотенце, направилась к шкафу выбирать наряд. В подобных шутливых пикировках они с Игорем проводили львиную долю свободного времени. И, как ни странно, Ангелине весьма и весьма нравились эти импровизированные словесные дуэли. После пресного и, как она теперь понимала, откровенно скучного общения с Германом Гелька искренне наслаждалась компанией раскованного и остроумного Игоря, не устающего повторять, как она хороша и как он рад, что они теперь вместе. Подобное признание от Германа Ангелина слышала только один-единственный раз — когда он предложил встречаться. А дальше все: как отрезало. Игорь же не скупился на комплименты и нежные слова, каждое из которых елеем проливалось на душу девушки. Гелька не знала, как у них дальше сложится с Игорем, да и, откровенно говоря, не задумывалась об этом, довольствуясь тем, что есть, — милыми перепалками, бурными ночами, прогулками по лесу. Весь прошедший месяц смешался для нее в единый калейдоскоп впечатлений, нескончаемый праздник, который не в силах было омрачить даже общение с правоохранительными органами. И все это благодаря Игорю! Ангелина до сих пор бережно хранила в памяти их первую близость. Все волнения и страхи, словно по мановению волшебной палочки, исчезли, стоило только Игорю прошептать ей на ухо: «Не бойся, малыш, я с тобой!» А потом началось что-то необыкновенное; впервые Гелька так искренне и страстно доверилась мужчине, незамедлительно получив от него ответный дар. Они словно растворились друг в друге, предугадывая малейшие желания партнера, щедро выплескивая нежность и ласку, ничего не прося взамен и, тем не менее, получая сторицей. Гелька спрашивала сама себя: как она могла раньше жить без этого, довольствуясь суррогатной любовью Германа? — и не могла найти ответа. Больше всего она боялась, что это взаимное помешательство скоро кончится, сойдет на нет, как у большинства знакомых ей пар. Игорь не заговаривал с ней о будущем, похоже, его полностью устраивала сложившаяся ситуация. И Гелька, боясь неловким словом или намеком свести на нет всю идиллию, не поднимала эту тему, решив про себя: будь, что будет! Они успели вовремя: свадебный поезд только-только показался на холме перед распадком. Народ тут же засуетился, перегородил въезд с твердым намерением требовать выкуп с молодых. Как Гелька ни сопротивлялась, ей тоже пришлось принять самое деятельное участие в этом процессе. Вместе с остальными незамужними барышнями Заречья ей надлежало пытать свежеиспеченного мужа «на верность». По обряду он должен был найти ласковые слова и небольшой подарок для каждой вставшей у него на пути молодицы, но при этом неизменно повторять: «Ты прости, краса-девица, надлежит мне торопиться». Последней к нему подходила жена, тоже требовала гостинец и получала из рук мужа загодя припасенный перстенек. Это служило сигналом к началу застолья. Столы по случаю хорошей погоды поставили прямо под открытым небом. Разумеется, Гельке досталось место рядом с Игорем. Но радовалась она этому недолго, ровно до того момента, как со стороны деревенских раздался первый смешок и предложение в самом ближайшем времени последовать примеру Петра и Елены. А потом их всех как прорвало, особенно неистовствовала мелкая Машка, то и дело подбегая к Гельке, теребя ее за подол платья и звонко декламируя на всю деревню: «Тили-тили-тесто!» Гелька попыталась было схватить маленькую паршивку, но та проявила недюжинную изворотливость, юркнув под стол. Пробралась между ног гостей и, высунувшись с другой стороны стола, довольная, показала язык. — Не обращай внимания, — шепнул Ангелине улыбающийся Игорь. — Здесь всегда так. Одних женят, других примечают. — И что, кроме нас с тобой, никакой другой пары на растерзание нет? — Не-а, — радостно подтвердил Игорь. — И что же: теперь до самого вечера выслушивать эти дразнилки? — ужаснулась Гелька. — Ну, у нас вообще-то считается, чем сильнее дразнят, тем быстрее свадьба сладится. Так что не принимай близко к сердцу: это они не со зла, напротив, зареченцы нам с тобой добра желают! Если бы ты здесь никому не нравилась, ни за что бы «ти-ли-тили-тесто» не услышала, факт! — Но мы ведь вроде как ни о чем таком не договаривались, — растерялась Гелька. — Ну, я имею в виду, свадьбу и вообще… — И что мешает нам это сделать? Ангелина повернулась к Игорю. Вопреки обыкновению он не улыбался и не шутил. Он ждал ответа на поставленный вопрос. — Но это как-то неожиданно… я не готова прямо так вот сразу… — Так уж и сразу? — прищурился Игорь. — Мы ведь с тобой уже не день и не два знакомы. В такой передряге побывали, что многим и не снилась. Живем вместе, и, как мне кажется, неплохо живем! Так в чем же дело? Гелька мучительно подбирала слова, даже не зная толком, что сказать Игорю. Да, ей с ним хорошо, как еще не было ни с одним мужчиной до этого. Но разве этого достаточно для принятия такого важного решения? . Сами собой пришли на ум слова брачного обета из одного старого фильма: «…во здравии и болезни, в счастье и горести, покуда смерть не разлучит нас». Готова ли она к такому? И сможет ли обойтись без Игоря, прожить без его любви, без его постоянных шуточек после того, как разделила с ним кров и открыла перед ним свою душу? Игорь терпеливо ждал ответа. Колька попытался было сунуться к приятелю, но бдительная Татьяна тут же одернула его за рукав: мол, не лезь. Видишь, у людей серьезный разговор? Наконец, собравшись с мыслями, Гелька промолвила: — Я не уверена, что поступаю правильно. Я вообще ни в чем не уверена. Знаю только, что не хочу тебя потерять. И не представляю, как мне жить, если ты уйдешь от меня. Поэтому, если ты действительно хочешь, чтобы у нас с тобой была настоящая семья, я согласна. — Спасибо, малыш! Теперь я самый счастливый человек на свете! — без тени иронии сказал Игорь, а затем притянул Гельку к себе и крепко поцеловал. Ох, какой тут поднялся шум! Зареченцы одобрительно свистели и улюлюкали, словно начисто забыв, у кого сегодня свадьба. Впрочем, молодоженов это уже мало касалось: беременная Лена, устав от застолья, удалилась в дом, вслед за нею отправился и Петр. Так что все внимание захмелевших сельчан оказалось привлечено к Игорю и Гельке. — Что же ты натворил! — с укором прошептала на ухо Игорю Ангелина. — Теперь нам точно проходу не дадут! — Пусть только попробуют! — подмигнул ей Игорь. — И что тогда будет? — Намекнем, что сыграем свадьбу в городе! Поверь мне: страшнее этой угрозы и придумать ничего нельзя! Мигом отвяжутся! Или ты против того, чтобы все случилось здесь? Перед мысленным взглядом Ангелины пронесся белый лимузин, украшенный воздушными шариками ресторан, дискотека с приглашенным ди-джеем… Пронеслись и сгинули, как и не было. Для кого вся эта показуха? Друзей у нее, кроме глупышки Светки, не осталось, а матери и отцу все равно, как и где пройдет торжество, лишь бы дочь была счастлива. — А танцы будут? — сварливо поинтересовалась Гелька. — Всенепременно! — заверил ее Игорь. — Кстати, по поводу плясок: народ уже подтягивается на луг, да и гармонист туда же намылился. Пойдем? — Конечно же!.. В этот вечер они танцевали до упаду, как стемнело — прыгали через костер, а потом, возвратясь домой, любили друг друга, смежив глаза лишь на рассвете. Ангелина была твердо уверена, что их первенец был зачат именно в эту волшебную ночь. Три года спустя за белоголовым сорванцом Костей последовали двойняшки Кристина и Карина, и Гелька окончательно переквалифицировалась в домашние экономисты, виртуозно распоряжаясь зарплатой мужа так, что, несмотря на существенное прибавление в семействе, никто не чувствовал ни в чем нехватки. В крестные отцы Костика пошел Колька, через полгода получивший в подарок от супруги долгожданную дочурку Настю, а крестным у двойняшек после долгих уговоров стал Леший. Малютки очень любят, когда он заходит к ним в гости: залезают на колени и заплетают бороду в косички. Лесник терпеливо переносит все издевательства подопечных и даже пообещал сделать из них настоящих эльфов. Потом, правда, долго расспрашивал Игоря, что это за напасть такая? Узнав же, чертыхнулся и сообщил, что в таком разе он из девчонок не эльфов этих заграничных, а исконно российских кикимор изобразит. Представив себе последствия данного обещания, Ангелина непререкаемым тоном заявила, что с них и одного Лешего хватит, а всякие там кикиморы и русалки пусть остаются за порогом. Но, похоже, двойняшки от своего отступать не намерены, да еще и старшего брата подговаривают объединиться с ними против родителей. Со Светкой и ее мужем Ангелина почти не общается. Знает, что подруга тоже стала счастливой мамой и не нарадуется на своего супруга; если ее не остановить, будет взахлеб часами рассказывать о драгоценном Саше-старшем и Сашеньке-младшем. По мнению Гельки, замужество отрицательно сказалось на и без того невеликом Светкином уме, и теперь выдерживать ее болтовню дольше пяти минут может только святой. Когда Игоря спрашивают о том, как он живет, он обычно мечтательно поднимает глаза в потолок и сообщает: «Пастораль, господа! Сплошная пастораль!» При этих словах собеседники обычно смеются, считая подобный ответ удачной шуткой. И только самые близкие друзья Игоря знают, что именно так оно, в общем-то, и есть…