Аннотация: Казалось, судьба не сулит красавице Велвет Моран ничего хорошего… кроме брака по расчету с жестоким герцогом Карлайлом. Но незадолго до роковой свадьбы девушку похищает таинственный Джейсон Синклер. Все, чего желает Джейсон, – отомстить герцогу, погубившему его жизнь. Все, чего желает Велвет, – вырваться из рук загадочного похитителя. Но ни мститель, ни его прекрасная пленница не подозревают, что соединить их угодно самому небу…


---------------------------------------------


 Кэт Мартин
 По велению сердца



 Глава 1


  Англия, 1752 год 
 – Я запрещаю! Ты слышишь?
 Лицо герцога Карлайла под гривой снежно-белых волос стало пурпурным.
 – Ты Синклер, – сказал герцог, глядя в вызывающие глаза сына. – Ты граф, ты пэр королевства и наследник титула герцогов Карлайлов. Я требую, чтобы ты порвал с этой грязной потаскушкой!
 Джейсона захлестнула волна гнева. Он упрямо сжал губы и надменно вздернул подбородок.
 – Ради Бога, отец! Не забывай, ты говоришь о графине Брукхерст!
 Джейсон был в ярости. Отец разговаривает с ним как с каким-то несмышленышем!
 – Она на восемь лет старше тебя, эта вдовушка, и переспала с половиной Лондона. Поверь мне: ей нужен не ты, а титул Карлайлов и наши деньги.
 Пальцы Джейсона сжались в кулаки.
 – Не стоит говорить так о Силии. И еще. Мне не нужны ничьи советы, когда я выбираю любовниц и друзей.
 Герцог в бессильном гневе ударил кулаком по столу, но Джейсон уже не слышал этого. Он резко повернулся и вышел из кабинета.
 Во дворе его ждал грум, держа под уздцы лошадь и потупив взгляд в молчаливом сочувствии. Рассеянно кивнув ему, Джейсон вскочил в седло и посмотрел на окно кабинета отца. Большая тень несколько раз закрыла свет масляной лампы – отец мерил шагами залу.
 По спине Джейсона пробежал тревожный холодок. Но ведь не последует отец за ним в гостиницу? Нет, точно не последует. Даже такой упрямый человек, как герцог Карлайл, не способен на это.
 Джейсон подождал еще несколько минут, затем облегченно вздохнул и тронул лошадь. Лошадь шла легким галопом, и Джейсон расслабился, мерно покачиваясь в седле. Свет луны освещал его путь, легкий ветерок шевелил темно-русые волосы, охлаждал кожу.
 По мере того, как расстояние между ним и домом увеличивалось, его мысли от горьких слов отца устремлялись к теплой и гибкой женщине, ждущей его в гостинице. Силия Роллинс, леди Брукхерст. Очаровательная головка, прекрасно очерченные груди, узкая талия и стройные ноги…
 Их роман длился уже три месяца. Они часто встречались в «Соколином гнезде», укромной и уютной гостинице на полпути между Карлайл-Холлом, поместьем герцога, и Брукхерст-Парком, загородным имением графини. Вот и сегодня она ждала его там, и Джейсон уже предвкушал предстоящее ему наслаждение.
 Не прошло и часа, как впереди замаячила обвитая плющом арка – въезд во двор гостиницы. В жилах Джейсона кровь побежала быстрее. Въехав во двор, он спрыгнул с лошади, потрепал гнедого по крутой шее и, бросив поводья мальчишке-конюху, направился к гостинице.
 В жилые номера можно было попасть и из бара, расположенного на первом этаже, и через отдельный вход. Заворачивая за угол, Джейсон ускорил шаги, но тут его внимание привлекло какое-то существо.
 – Подайте, сэр! Подайте слепому, и Господь благословит вас!
 Перед ним сидел, сгорбившись, прямо на земле, одетый в жуткие лохмотья человек и тянул к нему старую оловянную чашку для подаяний. Даже в темноте Джейсон разглядел страшные язвы на его лице и руках. Бросив в чашку монету, он взбежал по лестнице на второй этаж. Короткий стук в дверь, и вот уже Силия впускает его в комнату.
 – Милорд, – прошептала она и, улыбаясь, бросилась ему на грудь. Стройная и чувственная, при слабом свете пламени камина она показалась ему сегодня особенно прекрасной. – Джейсон, дорогой, я так рада, что вы пришли.
 Она страстно прижалась к нему, и тело Джейсона мгновенно откликнулось: он почувствовал, что волна желания захлестывает его. Он вытащил заколки из ее прически, и волна шелковистых длинных волос, иссиня-черных при свете ночника, рассыпалась по ее плечам.
 – Силия… Боже мой, мы виделись на прошлой неделе, а мне кажется, я не видел тебя целый год.
 Поцеловав нежную кожу у нее за ухом, он покрыл поцелуями ее полуобнаженные плечи и нетерпеливо принялся расстегивать пуговицы ее платья, синего, почти в цвет глаз.
 На секунду Силия заколебалась:
 – Я… я так боялась… я же знаю, как ко всему этому относится твой отец… мне казалось, ты не придешь.
 – Мнение отца не имеет значения для меня.
 И, подтверждая свои слова, он страстно поцеловал ее в губы. В этот момент раздался стук в дверь. Джейсон замер.
 «Он не посмеет», – подумал Джейсон, и перед его мысленным взором всплыло разгневанное лицо отца.
 То, чего он так боялся, свершилось. На пороге стоял герцог Карлайл.
 – Я пришел сюда, чтобы сказать вам несколько слов. Вам обоим.
 Взоры двух пар голубых глаз скрестились. Быстро оглядев комнату, герцог заметил смущение графини.
 Джейсон стиснул зубы. Гнев в его душе смешивался с унижением.
 – Скажи то, для чего пришел, и оставь нас.
 Он отступил на шаг назад, впуская отца в комнату, и закрыл за ним дверь. Мысленно Джейсон обругал отца за вторжение и возблагодарил Бога за то, что они по крайней мере были еще одеты.
 Герцог Карлайл смерил их ледяным взором и начал было говорить, но заметил какое-то движение у окна. Раздался выстрел, и комната наполнилась пороховым дымом.
 Джейсон вскрикнул от ужаса: на серебристом жилете отца расплывалось кровавое пятно. Старик схватился рукой за грудь, ноги его подкосились, и он рухнул на пол.
 – Отец!
 Джейсон узнал убийцу отца. Это был его сводный брат Эвери. Он поднялся по приставной лестнице и выстрелил через открытое окно. Джейсон почувствовал, как голова его наливается невыносимой болью, комната закружилась перед глазами.
 – Отец… – прошептал он, пытаясь отогнать подступающую тьму, и упал без сознания всего в нескольких футах от безжизненного тела герцога.
 Графиня перешагнула через осколки бокала, усеявшие пол, открыла дверь, и в комнату вошел роскошно одетый человек.
 – Отлично, дорогая, – сказал Эвери Синклер, поправляя пышный локон элегантного парика. – Ты никогда не теряешь головы.
 Не обращая внимания на громкий стук в дверь, он склонился и вложил дымящийся пистолет в руку Джейсона.
 Графиня едва заметно улыбнулась:
 – Что ж, нам повезло! Мы не можем этим не воспользоваться.
 Эвери лишь кивнул головой.
 – Ты достаточно умна, чтобы понять: старик никогда бы не позволил тебе стать герцогиней Карлайл.
 – Я знала это.
 – Теперь твоя проблема решена. – Он с удовлетворением оглядел лежащие на полу тела. – Я даже не думал, что старик так просто попадется.
 – Откройте дверь! – донесся из коридора хриплый от волнения голос хозяина гостиницы.
 Крепкие кулаки вновь забарабанили в дверь.
 – Позволь мне поговорить с ним, – произнес Эвери.
 Силия подняла тонкую черную бровь.
 – Нет уж, этим займусь я.
 – Помни, маленький скандал – это плата за твою долю в наследстве.
 Ее чувственные губы сложились в улыбку.
 – Не беспокойтесь, я запомню это… ваша светлость.




 Глава 2


  Англия, 1760 год 
 Герцогиня! Она вот-вот должна стать герцогиней! Ее рожденная отчаянием схема наконец-то сработала.
 Велвет Моран стояла у высокого окна, глядя, как карета герцога Карлайла отъезжает от дома. Вот она скрылась в конце обсаженной кустарником аллеи.
 Только что покинувший их дом элегантный блондин вскоре станет ее мужем. Снова и снова Велвет вспоминала все детали их встречи и, погруженная в собственные мысли, не услышала, как к ней подошел дед:
 – Ну что, девочка, ты добилась того, чего хотела?
 У графа Хавершема сегодня был удачный день: никаких провалов в памяти. Он помнил все, где он был и что говорил. Подобных дней выпадало не так уж много, и Велвет ценила каждый.
 – Ты спасла Виндмер, как и обещала. Спасла нас обоих.
 Велвет улыбнулась:
 – Еще две недели, и я стану замужней женщиной. Мне неловко обманывать его, но сейчас мы не можем сказать ему правду.
 Старик добродушно улыбнулся. На его голой, как колено, голове лишь кое-где белели остатки волос, а кожа была такой тонкой, что сквозь нее синели вены на руках и на лице.
 – Беднягу ждет неприятный сюрприз, когда он узнает, что вместе с тобой он получил и большие долги в придачу. Впрочем, надеюсь, твое приданое несколько успокоит его. К тому же он получит тебя. Ни один мужчина не может и желать себе лучшей жены.
 – Я сделаю все, чтобы сделать его счастливым, дедушка. Он не пожалеет, что женился на мне, – клянусь в этом своей честью.
 Старик всмотрелся в хорошенькое личико внучки. Вздернутый нос, слегка прищуренные золотисто-карие глаза. Вылитая копия своей давно умершей матери. Миниатюрная и прекрасно сложенная, с высокой полной грудью и тонкой талией! Длинные, слегка вьющиеся волосы красноватого оттенка.
 Дед вздохнул:
 – Я понимаю – обратной дороги нет… Но как бы мне хотелось, чтобы ты вышла замуж по любви. Мы мечтали об этом с твоей бабушкой. Как жаль, что все вышло по-другому. Ты поступила так, повинуясь чувству долга, дорогая.
 Велвет вздрогнула. Слова деда неожиданно причинили ей боль. Конечно, она хотела бы выйти замуж за любимого человека… но сейчас это уже невозможно.
 – Все будет хорошо, дедушка. Герцог богат и знатен. Я стану герцогиней, буду вести светскую жизнь. Чего еще может желать женщина?
 Граф печально улыбнулся:
 – Только любви, моя девочка, только любви. Возможно, со временем ты и полюбишь своего мужа.
 Велвет заставила себя улыбнуться.
 – Да, дедушка, я тоже надеюсь на это.
 Но, вспомнив чопорную фигуру Эвери Синклера, подумала, что это невозможно.
 – Здесь неуютно, – сказала она, беря старика под руку. – Пойдем к огню, дедушка!
 И они пошли в задние комнаты. Миновали строгую гостиную с темно-красными штофными обоями, барочным расписным потолком и пышной мебелью резного дерева, малый салон, изысканно обставленный, с камином зеленого мрамора.
 Парадные залы закончились, пышность исчезла. Стены больше не блистали серебром подсвечников и золотом портретных рам, потому что и подсвечники, и рамы были давным-давно проданы. Роскошные персидские ковры, когда-то устилавшие полы, тоже были проданы, а на вырученные деньги куплен уголь, и зиму они жили в относительном тепле. Теперь вместо ковров лежали старые стираные-перестираные половики, спасавшие хозяев от стужи.
 На стороннего наблюдателя особняк Виндмер, построенный из кирпича мягкого красного цвета и окруженный прекрасными парковыми газонами, производил неизгладимое впечатление. Когда-то, во времена ее отца, он был поистине великолепен: величественные башни, фронтоны, заботливо ухоженные газоны.
 Но за последние три года многое изменилось. Долги отца стали потрясением для Велвет и графа Хавершема. Дед понял, какую трагическую ошибку совершил, передав управление поместьем своему сыну. Однако у него не было выхода: отец Велвет был его единственным наследником.
 Теперь Джордж Моран мертв: погиб, путешествуя по континенту со своей любовницей, актрисой по имени Софи Лайн.
 После себя отец оставил кучу долгов. Единственное, что он не тронул, это приданое дочери – одно из самых крупных в Европе. Эти деньги позволили бы ей с дедом безбедно жить многие годы. Но воспользоваться ими, по условию завещания, Велвет могла, только выйдя замуж. Ее муж тоже получит часть состояния, но в придачу к нему и все долги семейства Хавершемов.
 Дед остановился:
 – Куда мы идем?
 – В дубовый кабинет. Снид разводит там сейчас огонь. – Снид был одним из немногих преданных слуг, которых они еще могли позволить себе оставить в Виндмере. – Сейчас там будет тепло и уютно.
 – Но как же герцог… Мне казалось, он должен вот-вот прийти?
 Сердце Велвет дрогнуло. Счастливый день кончился.
 – Он уже был у нас, дедушка.
 – Ну и что со свадьбой?
 – К концу недели мы отправимся в Карлайл-Холл. Его светлость настаивает на том, чтобы мы появились там до свадьбы.
 Она уже рассказывала деду все это, но он, разумеется, уже успел забыть. Да и какая разница, если ему каждый раз доставляет удовольствие слышать разговоры о свадьбе?
 – Ты будешь великолепна в подвенечном наряде, – произнес старик с сентиментальной улыбкой.
 А ее жениху-герцогу предстоит испытать немалое изумление, подумала про себя Велвет. Но если уж она добралась до моста, надо перейти его. Пока же она будет продолжать разыгрывать этот спектакль, постарается не обращать внимания на пронизывающий холод, царящий в доме, нежилой запах комнат, вонь дешевых сальных свечей.
 Джейсон Синклер мерил шагами пол перед огнем, пылавшим в мраморном камине. Восемь лет, проведенных на каторге, закалили его тело. Хрупкость юности сменилась упругостью стали.
 Он повернулся к человеку, сидевшему в кресле напротив него:
 – Видит Бог, Люсьен, мы уже почти поставили этого негодяя на колени. Мы не должны позволить ему ускользнуть.
 Люсьен Монтэйн, маркиз Литчфилд, откинулся на спинку кресла.
 – Я понимаю, друг мой, эти новости не из тех, которые тебе хотелось бы услышать, но не думаю, что стоит беспокоиться. Рано или поздно мы доберемся до него. Леопард не меняет мест своей охоты, и такой шакал, как Эвери, обязательно падет жертвой собственных козней.
 Люсьен был другом Джейсона, единственным человеком, поддерживавшим его в аду последних восьми лет жизни.
 – Я довольно ждал, Люсьен. Он выдает себя несметным богачом, но мы-то с тобой знаем: все это ложь. Его средства на исходе. Самое время нанести удар.
 – Ты прав. Поэтому он и задумал жениться.
 – Я хочу только то, что по справедливости принадлежит мне, Люсьен. И Карлайл-Холл – только первый шаг. Я хочу справедливости во имя своего отца. Желаю, чтобы мой братец заплатил за все, что совершил.
 – У тебя осталось две недели. Его будущая жена – одна из богатейших наследниц Англии. И как только Эвери наложит руку на ее приданое, он тут же уплатит все долги, в том числе и залог за Карлайл-Холл, который сейчас у тебя в руках. Тогда ты уже не сможешь помешать ему вступить в права владения. Ты должен найти способ предотвратить этот брак…
 – Именно это, мой дорогой Литчфилд, я и собираюсь сделать.
 Литчфилд удивленно поднял брови. Он был почти такого же роста, что и Джейсон, но стройнее друга, с более резкими чертами лица. Его волосы отливали чернотой воронова крыла.
 – Могу я спросить, что ты собираешься сделать?
 Они знали друг друга с детства, маркиз был человеком, которому Джейсон мог доверить свою жизнь, что он, впрочем, и сделал, вернувшись в Англию, где его все считали мертвым.
 – Ты сказал, что девушка должна приехать в Карлайл-Холл вместе с дедом и что они появятся там в конце недели.
 – Так оно и есть.
 – Я просто задержу ненаглядную невесту моего брата. Срок уплаты залога почти истек. И когда окажется, что братец не сможет уплатить требуемую сумму, все права на его собственность перейдут ко мне.
 Люсьен задумчиво поиграл длинными пальцами.
 – Ты собираешься похитить девушку?
 – У меня нет другого выхода. Я рассчитываю на тебя, разумеется. Нужно найти укромное место. Отвезем ее туда, а когда собственность брата станет моей, выпустим.
 – Да, ты не шутишь, – задумчиво протянул Люсьен.
 Джейсон опустился в кресло напротив друга и вытянул длинные ноги.
 – Я никогда не шучу в таких делах. Чувство юмора выбили из меня за последние восемь лет.
 Литчфилд мрачно посмотрел на него.
 – Ей всего лишь девятнадцать лет. Она невинна во всех смыслах и сойдет с ума от страха.
 – Я не причиню ей вреда. И сделаю все, что в моих силах, чтобы устроить ее как можно удобнее.
 Он задумчиво потер шрам на тыльной стороне левой руки.
 – Скажу ей, что похитил из-за выкупа, что не причиню вреда, если ее жених заплатит. – По его лицу скользнула холодная улыбка. – А когда она догадается, что мне не нужны деньги, день свадьбы уже пройдет и срок уплаты залога истечет. Карлайл-Холл станет моим, а мой братец будет уничтожен.
 Литчфилд нахмурился:
 – При других обстоятельствах я бы не одобрил этот план, но в данном случае ты, может быть, и прав. Девушка по крайней мере будет спасена от брака с убийцей. Одно это оправдывает то, что ты собираешься сделать.
 На этот раз Джейсон улыбнулся:
 – Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Ты не покинул меня в дни тяжелых испытаний, выпавших на мою долю, вот и теперь рискуешь своей репутацией, помогая мне. Я никогда не забуду этого, Люсьен.
 – Я верю, ты обретешь то, чего злая судьба и твой брат-убийца так жестоко лишили тебя.
 Он подошел к резному деревянному буфету и достал оттуда хрустальный графин с бренди.
 – Девушка будет ехать со стороны Виндмера по дороге между Винчестером и Мидхерстом. У меня есть охотничья хижина в тех краях, неподалеку от Эрвурста. Вполне подходит для такого дела.
 Он плеснул бренди в бокал, затем налил Джейсону.
 – Неподалеку от хижины живет парень. Он предан мне душой и телом, ты можешь рассчитывать на него. Ну а во всем остальном тебе придется управляться самому.
 Джейсон кивнул.
 – И снова я у тебя в долгу.
 Маркиз отхлебнул бренди и улыбнулся.
 – Мне доводилось встречать леди Велвет. Весьма симпатичная девушка. Верю, ты будешь охранять ее добродетель столь же доблестно, как и ее саму.
 В ответ Джейсон только хмыкнул.
 – Не беспокойся, графиня Брукхерст навсегда отбила у меня интерес к так называемым леди. – Он снова машинально потер шрам, упомянув это имя. – Нет, теперь я предпочитаю веселую шлюшку, а делить ложе любви с дамой из общества… увольте!
 Люсьен ничего не ответил. Джейсон Синклер изменился за последние восемь лет, и Люсьен едва узнавал его. Голубые глаза Джейсона смотрели холодно и отчужденно. О происшедших в нем изменениях говорило каждое его движение – от бесшумно кошачьих бросков тела до звериной настороженности, появлявшейся при опасности.
 Горе и страдания ожесточили его. Четыре из прошедших восьми лет он работал на заболоченных плантациях Джорджии, и это было подарком судьбы, потому что сначала суд приговорил его к повешению.
 Он сумел бежать с каторги и даже стал хозяином плантации на небольшом острове Сент-Киттс. Только один год выпадал из этого скорбного перечня. Год, о котором Джейсон никогда ничего не рассказывал.
 Порой Люсьену приходило в голову, что воспоминания именно об этом времени омрачали лицо друга, когда тому казалось, что его никто не видит.




 Глава 3


 Велвет Моран поерзала на бархатном сиденье черной лакированной кареты Хавершемов – последней кареты, которой владела ее семья.
 – Сколько же еще, дедушка? Мне кажется, мы уже едем много часов.
 – Да. Уже темнеет. Что с тобой сегодня? Обычно ты не замечаешь времени.
 – Ты прав. Быстрее бы уж добраться до места, и пусть все наконец закончится. – Велвет вздохнула. – Но, Господи, как же мне не хочется туда ехать!
 – Выше голову, моя дорогая. Все образуется.
 В карете они были вдвоем. Ее горничная, Табита Бисон, перебралась на козлы. Велвет подозревала, что она неравнодушна к кучеру.
 Велвет вздохнула. Что это значит – быть влюбленной? Когда-то она мечтала выйти замуж, конечно, за любимого человека, но потом решила, что можно замуж не выходить. За последние три года она привыкла к независимости. Она хотела жить сама по себе, а муж будет определять каждый ее шаг.
 – Велвет!
 – Да, дедушка?
 – Я опять забыл… куда мы направляемся?
 Велвет погладила его тонкую, со вздувшимися венами руку.
 – В Карлайл-Холл, дедушка. Чтобы выйти замуж за герцога, ты помнишь?
 Он кивнул головой и улыбнулся.
 – Свадьба. Ну да, да, конечно. Ты будешь прекрасна в подвенечном платье.
 Велвет ничего не ответила. Вместо этого она принялась теребить прядь волос, выбившуюся из-под шляпки абрикосового цвета, стараясь не думать о первой брачной ночи. Что скажет герцог, когда она сообщит ему, что ее приданое – это все, что осталось от наследства Хавершемов? Эвери Синклер, успокоила она себя, разумный человек. И похоже, искренне любит ее. Он поймет. Велвет постаралась прогнать тревожные мысли, и на какое-то время ей это удалось.
 Вдруг тишину мартовского вечера нарушил стук копыт. Этот звук приближался, становился все громче. Раздался пистолетный выстрел, и карета остановилась.
 – Что за черт… – пробурчал, нахмурившись, граф. Его почти сбросило с сиденья. Велвет выглянула из окошка кареты.
 – Добрый вечер, миледи, – приветствовал ее высокий человек на черной лошади.
 В его руке еще дымился разряженный пистолет, другой пистолет, с взведенным курком, он направил на кучера. Велвет испуганно ахнула: таким страшным показался ей этот всадник.
 – Да хранят нас боги! – вскрикнула на козлах Табби. – Это же грабитель с большой дороги, Одноглазый Джек Кинсайд!
 Велвет слышала рассказы о нем, да их знала вся округа. Он грабил путешественников на дороге между Мальборо и Хоунслоу. И вот Черный Джек перед ними!
 – Вам нечего бояться, миледи. – В его спокойном голосе звучали стальные нотки. Он открыл дверцу кареты. – Отдайте ваши ценности и можете ехать.
 Это был высокий, атлетически сложенный человек. Один глаз закрывала черная повязка, другой сверкал самой яростной голубизной, какую ей только приходилось видеть. Велвет посмотрела на деда – тот, похоже, был ошеломлен всем происходящим, – потом снова взглянула на грабителя. Черные бриджи, заправленные в высокие сапоги; расстегнутая белая рубашка с длинными рукавами открывает широкую загорелую грудь.
 – Хотите верьте, хотите нет, – произнесла она твердо, – но мы почти не взяли в дорогу денег и украшений. Попытайте счастья с кем-нибудь еще.
 С минуту он в упор разглядывал ее, затем перевел взгляд на позолоченный герб на дверце кареты – летящий голубь над двумя скрещенными мечами. Мир и Мощь. Девиз рода Хавершемов.
 – Передайте мне кошелек старика, да и ваш заодно.
 Пальцы Велвет дрожали, когда она отдавала кошельки грабителю. Она сказала ему правду: у них было мало денег. Он нахмурился, но спрятал их за пазуху.
 – Теперь украшения.
 С золотыми часами деда и перстнем с крупным рубином она рассталась с сожалением. Но брошь передала с затаенной улыбкой: украшавшие ее бриллианты были искусно выполненной подделкой. Настоящие, принадлежавшие некогда матери, были давно проданы.
 – Это все, что у нас есть.
 Уголки его губ дрогнули. Они были прекрасной формы, и нижняя немного полнее верхней. У грабителя были прямой нос и густые коричневые брови, изящно выгнутые вверх. На щеке – тонкий шрам, ничуть не портящий лица.
 – И в самом деле не богатый улов.
 Он снова взглянул на герб на дверце кареты. Знает ли он, кто она, подумала Велвет.
 – Что ж, я просто обязан воспользоваться случаем, предоставленным мне судьбой. – Улыбка исчезла с его лица. – Выходите, леди Велвет.
 Великий Боже, он знает ее имя!
 – Зачем? Что вам от меня надо? – Голос ее дрожал.
 – Вы сделаете то, о чем я вас попрошу.
 – Нет… – Велвет взяла себя в руки. – Что вы хотите?
 Он, кажется, был удивлен. Выражение его лица стало жестким.
 – Я хочу, миледи, получить выкуп с вашего жениха. Ваше приданое возместит ему затраты. А теперь выходите, пока никто не пострадал.
 Его слова ужаснули ее. Дедушка в преклонном возрасте. Она не может рисковать им.
 – Что случилось? – спросил граф, глядя, как она открывает дверцу кареты. – Куда мы едем?
 – Все в порядке, дедушка, – ответила она спокойно. – Этот джентльмен хочет поговорить со мной. Тебе не о чем беспокоиться. Он не причинит мне вреда.
 Она взглянула на разбойника, и ее поразило на редкость серьезное выражение его лица.
 – Я не причиню вам вреда, миледи. Даю слово.
 – Ваше слово? Думаете, я поверю вам? – Она горько улыбнулась. Слово грабителя с большой дороги!
 – На мое слово можете положиться.
 Почему-то она поверила ему. В конце концов ему нужны только деньги. А она знала, что ради денег человек способен на многое. Велвет вышла из кареты. Разбойник оглядел ее роскошное одеяние, и она успела заметить, что он нахмурился.
 – Пора ехать. Вам не причинят вреда, если будете делать то, что вам скажут. Если же нет… – Он направил пистолет на кучера. – Я не поручусь за судьбу миледи.
 – О мое бедное дитя! – всхлипнула Табби. – Попасть в руки Одноглазому Джеку Кинсайду!
 Она закрыла глаза платком.
 – Я же сказал, ей не причинят вреда, – бросил похититель. – А теперь отправляйтесь! Прямо в Карлайл-Холл! И не останавливайтесь по дороге.
 Пистолет громыхнул, он отбросил его в сторону, и в его руке каким-то загадочным образом оказался другой. Табби вскрикнула от страха, кучер хлестнул лошадей, и карета рванула с места.
 С тяжелым сердцем Велвет проводила взглядом карету, скрывшуюся за поворотом дороги, потом посмотрела на похитителя.
 – Снимите эту дурацкую клетку, которая на вас надета.
 – Что?
 – Ваш кринолин… эту штуковину под платьем. Снимите ее.
 Велвет почувствовала, как сердце ее сжалось. Как она могла поверить его словам!
 – Здесь?
 Она огляделась. Высокие тисовые деревья стеной стояли вдоль дороги. С вершины одного из них, заухав, взлетела сова. От этого звука по спине пробежал холодок.
 – Ну же!
 Велвет гордо вскинула голову.
 – Отвернитесь.
 – Что?
 – Я сказала – отвернитесь. Я не могу раздеваться у вас на глазах.
 – Я не просил вас раздеваться, снимите эту дурацкую штуковину, чтобы сесть на коня со мной.
 Велвет не пошевелилась, он со вздохом отвернулся.
 Велвет взглянула на своего похитителя, подхватила юбки и бросилась бежать. Она просто так не сдастся!
 Темнота ночи поглотила ее. Месяц скрылся за облаками, стало так темно, что она едва различала землю под ногами. За спиной слышался топот его тяжелых сапог.
 Ветки деревьев рвали платье, хлестали по лицу, в туфельки из сафьяна набилась земля. Велвет на минуту остановилась, набрала в грудь воздуха и побежала еще быстрее.
 Тяжелые шаги за спиной приближались. Велвет споткнулась о поваленное дерево и упала. Преследователь со всего маху налетел на нее и, не удержавшись на ногах, рухнул. Велвет почувствовала, как тяжелое тело пригвоздило ее к земле.
 – Пустите меня!
 – Черт побери!
 Грубые руки рванули пояс юбки, добрались до завязок, поддерживавших кринолин. Он хорошо разбирается в женском гардеробе, мельком подумала Велвет, пытаясь высвободиться.
 – Пустите меня!
 Он сдернул с нее кринолин и помог ей встать. Окинул ее взглядом. Растрепанные темно-рыжие волосы, изорванное платье, перепачканное грязью лицо.
 – Пора уходить отсюда, – произнес он. – Ваши друзья не должны застать нас здесь, когда вернутся.
 Велвет поежилась. Джек Кинсайд не угрожал ей, но она чувствовала опасность. Она не сомневалась в том, что произойдет, если она ослушается, и подошла к его коню.
 Он подсадил ее в седло и сам сел сзади. Спиной она ощутила мощные мышцы его груди. Стальные руки обхватили ее.
 Страх пронзил Велвет. Что ее ждет? Велвет закусила губу и обеими руками ухватилась за конскую гриву.
 Они углубились в лес. Луна к тому времени скрылась за тучами, и их окружила чернильная тьма. Но похититель Велвет каким-то непостижимым образом находил дорогу. Девушка не знала, что ее ждет, и старалась гнать страшные мысли. Может быть, он действительно сдержит слово и не тронет ее, размышляла Велвет. Странно, почему Джек Кинсайд, грабитель с большой дороги, похож на аристократа? Эта изящная, непринужденная посадка, манера говорить…
 Велвет решительно тряхнула головой. Что бы ни произошло – ее свадьба состоится. Согласится герцог заплатить выкуп или нет – она должна выбраться отсюда.
 Конь споткнулся, и Джейсон поспешил поддержать сидящую перед ним девушку. Она была маленькой, но отнюдь не хрупкой. Карие глаза, курносый нос, пухлые губы, щеки цвета спелого персика, высокая крепкая грудь.
 Во время их борьбы волосы у нее рассыпались, и их длинные пряди лежали на плечах. Они у нее темно-рыжего цвета, подумал он. Однако правильно определить их цвет было трудно из-за обильной пудры, но более всего он напоминал ему цвет осенней листвы.
 Конь стал спускаться с небольшого холма, и девушка плотнее прижалась к его груди. Джейсон заерзал в седле, почувствовав, как отозвалось его тело, и выругался про себя. Велвет казалась ему горячей и женственной, нежной и чувственной – а он долго не общался с женщиной.
 Он и не предполагал, что нареченная брата такая привлекательная, хотя Литчфилд предупреждал его, и даже представил, как делит с ней ложе.
 Разумеется, он не сделает этого. За годы, проведенные вдали от Англии, ему пришлось совершить многое ради того, чтобы остаться в живых. Но он не причинил вреда ни одной женщине, не взял ни одну против ее воли. И не собирался начать с этой.
 Да и не время думать о том, чтобы удовлетворить страсть. Важнее было вновь обрести свое наследство, сделав первый шаг к тому, чтобы восстановить справедливость.
 Почувствовав, что девушка вздрогнула от холода, он отвязал от седла плащ и закутал в него спутницу. Сначала она старалась не прикасаться к нему, но усталость брала свое, и вскоре она заснула у него на груди, уткнувшись лицом в плечо.
 Ему было жаль ее, но он должен сделать то, что требует справедливость. С девушкой ничего не случится, все трудности придутся только на его долю. Она пошевелилась, и прядь длинных шелковистых волос коснулась его щеки. Он почувствовал нежный запах сирени.
 Вскоре он увидел охотничью хижину Литчфилда. Слава Богу, подумал он. Натянув поводья, остановился. Небольшое двухэтажное строение из светло-желтого песчаника стояло на краю луга. На втором этаже хижины была спальня, а на первом – большая комната с очагом, служившая кухней.
 Бенни Тейлор, мальчишка-грум, ждал его у входа в хижину.
 Ему было, наверное, лет двенадцать. Крепкий проворный мальчишка с неуверенной улыбкой на лице и светло-русыми волосами. Он был предан хозяину и готов был сделать все для него. Литчфилд представил ему Джейсона как графа Хокинса.
 – Добрый вечер, милорд.
 – Присмотри за конем, парень. Я позабочусь о леди.
 – Слушаюсь, милорд.
 Велвет проснулась, когда он снял ее с коня.
 – Где… где это мы?
 – В надежном месте. Я старался сделать его удобным.
 Ответом ему был упрекающий взгляд, посланный из-под густых ресниц.
 – Вы заранее знали это.
 – Надеюсь, вам будет здесь удобно, – сказал он, приглашая войти в дом. – Прошу вас, миледи.
 С заметным колебанием она последовала за ним и остановилась на пороге, удивленная чистотой лесного жилья.
 – Не очень-то это местечко вяжется с разбоем, – сказала она.
 – А чего вы ожидали? Грязного чердака?
 – Именно.
 – Извините, что разочаровал вас.
 Он направился к лестнице, думая, что она последует за ним.
 – Сколько же вы запросите?
 Остановившись, он повернулся:
 – Прошу прощения?
 – Выкуп. Какую сумму вы запросите?
 Он улыбнулся:
 – Как дорого, по-вашему, вы стоите?
 «Меньше, чем вам кажется», – подумала Велвет.
 – Герцог может и не захотеть платить, – сказала она, подумав, что Эвери Синклер может оказаться неисправимым ханжой. – Он не будет уверен, что вы не… что вы не…
 Густая темная бровь поползла на лоб.
 – Что я не изнасиловал вас?
 Щеки ее порозовели.
 – Я только хочу сказать, что он может и не захотеть платить выкуп.
 Похититель небрежно пожал плечами:
 – Поживем – увидим.
 Странно, но это не взволновало его. И вообще он не был похож на разбойника. Это немного успокоило Велвет.
 – Ваша комната наверху, – сказал он, поднимаясь по лестнице. – Идите за мной.
 Она сделала несколько шагов, путаясь в промокшей юбке. Без кринолина юбка сковывала движения и тянула к полу, словно была из свинца, а не из дорогого муарового шелка.
 Похититель, должно быть, заметил это, потому что нахмурился. Когда они поднялись на площадку лестничного марша, он повернулся к Велвет:
 – Стойте спокойно.
 Увидев блестящий клинок ножа, Велвет вскрикнула от испуга и отшатнулась, едва не рухнув вниз. Сильная рука удержала ее от падения.
 – Я ведь уже сказал, что не причиню вам вреда.
 Она испуганно сказала:
 – Трудно поверить, когда вы держите в руках это. – И указала на сверкающий в его руках клинок ножа.
 Он смущенно улыбнулся. Наклонившись, поднял подол ее платья и отрезал от него ленту материи шириной добрых три дюйма.
 – Повернитесь.
 Она повиновалась, и платье лишилось такой же полосы сзади.
 – Теперь вы можете передвигаться, не боясь упасть.
 – Вы же почти раздели меня… – начала она, но запнулась на полуслове под устремленным на нее пронзительным взглядом.
 Щеки ее порозовели, и она отвела взгляд в сторону.
 – Думаю, здесь я буду спать.
 – Да. Белье свежее. Надеюсь, вам будет удобно.
 Она повернулась к окну, и в ее душе вспыхнула надежда.
 – Даже и не думайте. Окна заколочены, да и я буду спать внизу. Ведите себя тихо, леди Велвет, вам надо потерпеть всего несколько дней.
 «Потерпеть», – подумала она, но промолчала и покорно кивнула:
 – Как вам будет угодно… милорд.
 Джейсон удивленно посмотрел на нее. Он думал, что она спала, когда мальчишка обратился к нему как к титулованной особе.
 Велвет думала о другом. Она не собиралась сидеть сложа руки и ждать, когда он известит герцога о ее похищении. Надеяться, что Эвери заплатит выкуп, значит рисковать Виндмером, рисковать своей семьей и своим будущим. Она должна убежать отсюда!
 Велвет сидела, обхватив колени руками, посередине толстой перины, покрывавшей удобную кровать. Она застыла в ожидании.
 За окном собиралась гроза. Тучи сгущались, затягивая все небо, на них играли отблески пока еще далеких молний.
 Ночь была не для побега, но каждый час, проведенный под этой крышей, ухудшал ее положение. Она понятия не имела, где находится, и решила пойти в любую сторону, надеясь выйти к какой-нибудь деревушке или селению, где ей смогут помочь.
 Как долго она сидит? Уснул ли ее похититель? Велвет попробовала открыть дверь, но дверь была заперта снаружи. Оставалось только окно!
 Она осторожно выпростала ноги и медленно, с замирающим сердцем, встала. Простыни она связала в некое подобие веревки. На цыпочках пересекла комнату, на секунду задержавшись около бюро, чтобы взять импровизированный молоток – отделанную серебром щетку для волос.
 Посмотрев наверх, произнесла торопливо сотворенную молитву:
 – Великий Боже, надеюсь, ты мне поможешь.
 Когда она прижала простыни к оконному стеклу и легонько стукнула по нему щеткой, стекло разбилось почти бесшумно, и на пол упал только один кусочек стекла.
 – Благодарю тебя, Боже, – сказала она.
 Руки ее тряслись. Немного успокоившись, она начала вынимать из рамы осколок за осколком, затем выломала деревянные планки рам и убрала оставшееся стекло. На это ушло больше времени, чем она предполагала. И когда она привязала импровизированную веревку к ножке стола, стоявшего у окна, пошел легкий дождь.
 Убедившись, что веревка и стол выдержат ее, она протиснулась в окно и спустилась по веревке на землю, попав прямо в лужу. Она едва не вскрикнула, когда ледяная вода залилась в ее туфельки.
 Произнеся слова, которые дамы обычно не произносят, Велвет осмотрелась, пытаясь сообразить, в какую сторону ей идти. Местность вокруг казалась совершенно незнакомой. Она пожалела, что спала в дороге. Что ж, теперь уже ничего не поделаешь.
 Подняв быстро тяжелеющую от воды юбку, Велвет побежала к деревьям.
 Джейсон не верил собственным глазам! Маленькая женская фигурка промелькнула мимо окна, а теперь бежала к деревьям. Но как, черт побери, ей удалось это? Он же собственноручно приколотил окна. Чтобы убежать, надо было разбить стекла, но он не слышал ни звука. Вот ее фигурка снова мелькнула и исчезла.
 – Боже мой!
 Да, с такой пленницей скучать не придется. Он надел сапоги, схватил плащ, на ходу набросил его на плечи и выбежал из дома. Сверкали молнии, раскаты грома все приближались. «Чертова девица выбрала самую неподходящую ночь для побега», – подумал он.
 Когда он пересек луг, дождь перешел в ливень. Налетевший ветер неистово трепал кроны деревьев. Молнии сверкали почти непрерывно, гром грохотал уже совсем рядом.
 Джейсон побежал еще быстрее, проклиная свою пленницу. Ливень хлестал ему в лицо, ветер трепал волосы, но он бежал вперед, не обращая ни на что внимания. При свете молнии он заметил мелькание оранжевой юбки, скрывшейся за деревом. Молния ударила в это дерево и срезала выступающий сук.
 Он бросился туда, сердце его колотилось, вырываясь наружу. Неужели что-нибудь случилось? Неужели она ранена?
 При мысли об этом внутри у него все похолодело. Он должен был все предусмотреть, защитить ее от всех опасностей. Теперь он молил Бога, чтобы с ней все было в порядке.


* * *

 Велвет, задыхаясь, вдохнула холодный лесной воздух, он резал грудь как огонь. Ссадина на боку невыносимо болела, ноги тряслись; волосы превратились в спутанную, пропитавшуюся водой массу, прилипшую к плечам; платье стало грязной тряпкой, облепившей ноги и тянущей ее к земле. Боже мой, как быстро разыгралась гроза! Легкий дождь помог бы ей скрыть следы. Но вокруг бушевала настоящая буря, угрожая ее жизни.
 Великий Боже, она не думала, что может так получиться! Но возвращаться назад не хотела. В охотничьей хижине ее ждала не меньшая опасность.
 Над головой грянул удар грома и сверкнула молния. Велвет застыла от страха, увидев, как молния ударила в землю так близко от нее, что, сделай она еще несколько шагов, этот удар пришелся бы в нее. Другая молния ударила в дерево рядом с ней. Увидев пламя, охватившее ветви дерева, она в панике побежала в противоположную сторону.
 Врезавшись в массивную человеческую плоть, она вскрикнула.
 – Черт побери, герцогиня.
 Крепкие руки сомкнулись вокруг нее, уводя от пламени, горящего у нее над головой. Он закутал ее в плащ и прижал к себе. Она дрожала от страха и холода.
 Несколько секунд они стояли, прижавшись друг к другу, и она почувствовала, что успокаивается.
 – Пожалуйста, – наконец произнесла она, – позвольте мне уйти. – Сердце быстрее забилось в груди, дыхание участилось. – Я… мне надо вернуться.
 Он только покачал головой. Кожаный ремешок, которым были схвачены его волосы, сполз набок, и они рассыпались по его широким плечам.
 – Пожалуйста… мне надо вернуться в Карлайл. Я должна выйти замуж за герцога.
 При этих словах он напрягся всем телом, немного отстранясь от нее и посуровев лицом.
 – Вы сможете выйти замуж за кого угодно… когда вернетесь. А пока вам надо остаться здесь, со мной.
 Она старалась вырваться из его рук, но его объятия стали плотнее.
 – Послушайте меня, глупышка: неужели вы не понимаете, вас может убить!
 Не успела она ответить, как он взял ее на руки и направился к хижине. Она слышала, как бьется его сердце, совсем рядом и в такт с ее. Мокрая прядь волос упала ему на глаза, по лицу стекали струйки дождя. Странно, но даже в таком виде Джек Кинсайд казался ей симпатичным мужчиной!
 Он быстро дошел до хижины. Подойдя к двери, ногой открыл ее и, войдя внутрь, опустил Велвет на пол. Весь пол вокруг нее быстро покрылся водой, смешанной с грязью.
 Она дрожала, закоченев от холода. Зубы ее стучали так громко, что она едва услышала его слова.
 – Черт побери, женщина. Как, интересно, вы рассчитывали отсюда выбраться?
 – Если… если бы не начался дождь… если бы не похолодало…
 – Ну да, если бы свиньи могли летать, вы бы смогли отсюда улизнуть.
 Она вскинула голову. Возможно, ее попытка убежать и была глупейшим поступком. Возможно, ей надо было все спланировать, но она была чересчур испугана. Покрепче сжав зубы, чтобы они не стучали, она с надеждой посмотрела на очаг, перед которым склонился похититель, раздувая огонь.
 Когда в очаге заплясали веселые язычки пламени, Джейсон подбросил дров, и скоро по хижине разлились волны тепла. Но Велвет дрожала, стоя в мокрой одежде.
 – Вам надо снять все это с себя, – перекрыл треск поленьев его низкий голос. Повернувшись, он сорвал с лежанки, на которой спал, теплое одеяло. – Завтра парень принесет вам какую-нибудь чистую одежду. А пока можете завернуться вот в это.
 Протянув одеяло, он выжидающе смотрел на нее.
 Велвет закусила губу. Пальцы ее занемели от холода; она их не чувствовала и расстегнуть пуговицы на платье не смогла бы.
 – Возможно, платье высохнет и так, – пробормотала она, зная, что это невозможно.
 Джейсон иронично усмехнулся:
 – Не глупите. Снимайте все с себя. Можете сделать это наверху, но на вашем месте я бы не рискнул: там выбито стекло и очень холодно. Здесь теплее.
 Она покусала губу.
 – Возможно, вы правы, но… я не смогу с этим справиться… если вы мне не поможете. У меня так замерзли пальцы, что я не смогу расстегнуть пуговицы.
 Он чертыхнулся вполголоса.
 – Повернитесь.
 Велвет повиновалась. Она старалась скрыть смущение и не обращать внимания на прикосновения его пальцев, но прижала платье к груди, когда материя распахнулась. Повернувшись, увидела, что он не смотрел на нее. Похититель-джентльмен. Она слышала о таких вещах, но не в связи с Одноглазым Джеком Кинсайдом.
 Торопясь, стянула с себя нижнюю сорочку и завернулась в одеяло.
 – А как же вы?
 Подойдя к огню, она облегченно вздохнула, когда желанное тепло окутало ее.
 – Мне не привыкать к подобным неудобствам.
 Но, повернувшись к огню, он снял пропитанную водой льняную рубашку. На мгновение Велвет оцепенела. Она еще никогда не видела обнаженную мужскую грудь. На ней играли толстые жгуты мускулов. Густая коричневая растительность покрывала верх груди, спускаясь к поясу бриджей. И уже не в первый раз она обратила внимание на сеть шрамов, покрывавших тыльную часть его левой руки.
 – Я сейчас заколочу окно, – сказал он, снимая сапоги.
 Велвет отвернулась, когда он снимал бриджи.
 – Потом, может быть, мы сможем вздремнуть.
 Велвет ничего не сказала. Она не могла забыть его сильный торс. Что она испытала бы, прикоснувшись к нему? Так же ли мягки и шелковисты вьющиеся на его груди волосы, как выглядят?
 «Кто же он такой?» – спрашивала она себя.
 И почему мальчишка-конюх обращался к нему как к титулованной особе?
 И что теперь делать ей?




 Глава 4


 Джейсон опрокинул последнее ведро горячей воды в медную ванну, которую он установил перед очагом. В тропиках он плавал почти каждый день, и купание для него стало необходимостью. В это утро он уже вымылся холодной водой и предположил, что после вчерашнего побега девушка тоже будет рада принять ванну.
 И еще ему очень хотелось узнать, как она на самом деле выглядит. Когда он в первый раз увидел ее, она показалась ему красавицей. Интересно, как она будет выглядеть, смыв с волос пудру и вымыв лицо?
 Джейсон знал, что в этом таится опасность. Уже прошлой ночью он хотел ее. Глядя на нее при свете очага, ему до боли хотелось погладить ее нежную кожу, обнажить ее роскошную грудь и ощутить ее тяжесть.
 Мысль о том, что его брат ласкал Велвет, целовал, возможно, даже обладал ею, вызывала у него отвращение. Он до боли сжал зубы.
 Наверху открылась дверь. В дверь просунулась голова Велвет. Она несколько мгновений смотрела на него, потом сказала:
 – Доброе утро, милорд.
 – Доброе утро. Надеюсь, вы выспались.
 – Вполне… принимая во внимание обстоятельства.
 Джейсон сделал вид, что не услышал этих слов.
 – Я приготовил для вас чистую одежду. Может быть, вы хотите принять ванну?
 Одежду принес Бенни, потому что сундук с вещами Велвет оказался очень большим, и его нельзя было привезти на лошади – это упустили из виду и он, и Литчфилд, когда планировали похищение. К счастью, сестра Бенни была столь же миниатюрна, как и Велвет. Джейсон заплатил приличную сумму за простую вязаную коричневую юбку, белую крестьянскую кофточку, нижнюю сорочку и белую ночную рубашку.
 – Вы говорите – ванну? – Она взглянула на полную ванну, и лицо ее озарила улыбка. – Должна сознаться, я очень люблю купаться.
 Джейсон тоже улыбнулся. Он счел это необычным, так как большинство англичан считали, что частое мытье ведет к болезням. Очевидно, это не пугало ее.
 – Вы хотите есть?
 Он старался не смотреть на нежную бледную кожу ее обнаженных плеч, не отводя взгляда от спутанной массы волос.
 – Умираю от голода. Это странно, но похищение не лишило меня аппетита.
 – На столе сыр, хлеб и кружка чая. Я подожду во дворе, пока вы не закончите.
 Велвет осталась стоять на лестнице. Он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Оставшись одна, она устало вздохнула. Все ее тело ломило. Она очень плохо спала, ворочаясь с боку на бок, и только под утро забылась тяжелым коротким сном. Проснулась от первых лучей солнца, пробившихся сквозь щели заколоченного окна – непогода закончилась столь же быстро, как и разыгралась.
 Проснувшись, она не сразу поняла, где находится, потом вспомнила. Похищение. Попытка побега. Гроза. Разбойник с большой дороги. Она обвела взглядом место своего заключения: кровать с муслиновым пологом, деревянный туалетный столик у стены, на нем голубая фарфоровая чаша и кувшин. Странно, но на этом же столе в хрустальной вазе стоял небольшой букет голубых колокольчиков. Прошлой ночью она не обратила на него внимания, как и на голубой расцветки плед, покрывающий постель.
 Место это выглядело совсем недурно.
 И все же она не чувствовала себя в безопасности. Ее комфортабельная темница в любой момент могла стать гробницей. Кто мог убедить ее в обратном?
 Спустившись по лестнице, Велвет подошла к окну и выглянула наружу. Ее похититель колол дрова, она задернула занавески и подошла к небольшой медной ванне. Нервно покусала губу. Ей очень хотелось отмыться от пыли и грязи, но она боялась, что похититель попытается в этот момент ее изнасиловать.
 Вода в ванне была той температуры, которую Велвет любила. Сбросив с плеч одеяло, она погрузилась в воду и ощутила ее теплую ласку.
 Немного полежав в ванне, она вышла из нее и тщательно вытерлась небольшим льняным полотенцем. Чистая сорочка, коричневая вязаная юбка и белая муслиновая кофта лежали на спинке дивана. Она быстро оделась, удивившись, что все вещи ей подошли, сделала бутерброд с сыром и устроилась на стуле у огня.
 Раздался стук в дверь.
 – Вам лучше выйти из ванны, герцогиня, и одеться. Я хочу войти.
 Дверь широко распахнулась. На пороге стоял Джек Кинсайд.
 Велвет перекинула через плечо еще влажные, ставшие темно-рыжими волосы, поставила на стол кружку с чаем и, выпрямившись, взглянула в лицо похитителя:
 – Вы не сказали мне, что надо торопиться.
 Он промолчал.
 – Извините, если я вас задержала. Я забыла о времени. Я… я… просто наслаждалась.
 Джек Кинсайд молча смотрел на нее.
 – Милорд!
 Он вошел в комнату и закрыл дверь. Хрипота в голосе выдавала его волнение.
 – Простите меня, леди Велвет. Я думал, что вы снова исчезли. Я… – Он закашлялся. – Теперь я вижу, что ошибся.
 Она облизнула губы.
 – Да… да, вы ошиблись. Благодарю за ванну, сэр. Уверяю, я оценила вашу заботу.
 – Но… ваши волосы, – произнес он. – Они напоминают пламя. Ничего чудеснее я не видел.
 Это растрогало ее. Что ж, она может ответить любезностью на любезность!
 – Благодарю, милорд.
 – Наверху есть щетка для волос и гребень, если хотите.
 – Да… благодарю вас.
 Слова эти прозвучали еле слышно, словно у говорившей внезапно перехватило дыхание. Так оно и было. Похититель странно смотрел на нее, и Велвет чувствовала трепет в груди.
 – Я собиралась подняться за ними.
 Быстро овладев собой, Велвет направилась к лестнице, ведущей наверх. Проходя мимо Джека, она почувствовала запах дыма и кожи. Руки ее задрожали. Ну почему же ее сердце так забилось?
 Когда она спустилась вниз, он стоял на коленях у очага, кроша ножом вымытые овощи. Потом бросил их и несколько кусков баранины в чугунный котел.
 Глядя на его склоненную голову, вьющиеся волосы, скрепленные ремешком на затылке, она вспомнила, каким диким и необузданным он был в ночь похищения. И сразу вспомнила, в каком положении находится. Ведь если она не выйдет замуж за герцога, жизнь ее и дедушки будет разрушена. В предрассветных сумерках, лежа без сна, она обдумала новый план своего побега. Теперь ей нужны были средства для его осуществления.
 – Думаю, у вас еще нет вестей от герцога?
 Он повернулся к ней:
 – От герцога? Вы имеете в виду будущего мужа?
 – Я имею в виду его светлость герцога Карлайла.
 – Нет.
 Отвернувшись, он приправил мясо специями, но она заметила, как мускулы его спины напряглись.
 – Но вы послали ему сообщение с требованием выкупа?
 Он взглянул на нее, слегка выпятив нижнюю губу.
 – Конечно. Ведь ради выкупа я и привез вас сюда, не правда ли?
 – Думаю, что так. Ведь вы так и сказали.
 Но он уже отвел взгляд. Каждый раз, когда она упоминала о выкупе, у нее появлялось чувство, что деньги – не главная причина, по которой она оказалась здесь. Было что-то другое. Что – она не знала.
 Наступил день. Похититель большую часть времени проводил на улице, а она оставалась в четырех стенах. Он снабдил ее небольшой стопкой книг: «Избранное» Мильтона, сонеты Шекспира, «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо. Возможно, он играл роль джентльмена, возможно, был лордом, но она не могла скрыть удивления, узнав, что он умеет читать.
 Несколько часов Велвет провела, бесцельно листая книги, не в силах увлечься ими – у нее были более важные дела. Когда Джек в очередной раз зашел в дом, она решила приступить к своему плану.
 – Сколько еще ждать обеда?
 Он бросил на нее удивленный взгляд:
 – Успокойтесь, герцогиня. Я отнюдь не слуга вам. Извольте спросить вежливо, или вам придется готовить еду самой.
 Она надменно вздернула бровь:
 – Я ни разу в жизни не готовила еду.
 – Не скажу, что я удивлен.
 – Вы действительно лорд? – Смена предмета разговора застала его врасплох. – Мне кажется, вы привыкли к своему титулу.
 Он пожал плечами:
 – Возможно, я и был им… когда-то. Теперь это звучит для меня довольно странно.
 – Но ведь вы принадлежите к благородному сословию?
 Он удивленно посмотрел на нее:
 – Зачем вы спрашиваете? Какая разница? Конечно, это может иметь значение для женщины, которая предполагает выйти замуж за герцога.
 Последняя фраза неприятно поразила ее.
 – Что вы хотите этим сказать – предполагает выйти замуж? Я выйду за него замуж. Ни вы, ни кто-то другой не остановит меня.
 Он раздраженно бросил в котел ложку.
 – Вы не измените своего намерения? – спросил он, сжав губы. – Я не думал, что вы так очаровали этого человека. – И потер шрам на руке. – Предполагаю, что он очарован вами. Насколько я знаю, он и сам довольно симпатичен. Но я не верю, что это брак по любви.
 Велвет облизнула губы. Любовь с Эвери Синклером? Вряд ли Эвери тот человек, которого она может любить. Велвет, вздохнув, сказала:
 – Нет. Я не влюблена в Эвери. Хотя и хотела бы. Этот брак устраивает нас и наши семьи.
 Велвет показалось, что Джейсон усмехнулся. Она не понимала, почему это так волновало его.
 – Еда готова, – сказал он.
 За едой они не разговаривали. Потом он собрал миски и вышел из хижины, чтобы вымыть их.
 Время шло. Сердце Велвет на мгновение замерло, потом забилось сильнее. Она приблизилась к очагу, взяла массивную железную кочергу, которой он мешал угли, и поднялась наверх. Она не могла больше тянуть время. Надо было сделать это еще утром, но что-то удерживало ее.
 Сквозь широкие щели заколоченного окна пробивались яркие лучи солнца. Значит, солнце еще высоко; до наступления сумерек еще много времени. На этот раз она возьмет его лошадь, и, если все пройдет как задумано, у него не будет возможности догнать ее.
 Руки ее вспотели. Она вытерла их об юбку и прижалась к двери, прислушиваясь к его шагам.
 Ждать ей пришлось недолго. Она услышала, что он приближается к хижине. Сжимая одной рукой кочергу, другой бросила вазу, которую заранее приготовила, на пол. Когда ваза разлетелась на мелкие осколки, Велвет закричала.
 – Герцогиня!
 Она еще раз закричала и быстро прыгнула в кресло, которое спрятала за дверью.
 – Герцогиня, с вами все в порядке?
 Она трясущимися руками подняла кочергу и застыла, ожидая, когда он ворвется в комнату. На душе у нее было отвратительно: видит Бог, она не хотела причинять ему вреда, но пересилила себя, и кочерга опустилась на его голову.
 Похититель успел поймать ее руку и в последнюю секунду извернулся. Кочерга слегка задела голову, а основной удар пришелся по плечу. Но удар и неожиданность сделали свое дело, и он рухнул на пол.
 – О Боже!
 Спустившись с кресла, Велвет бросила кочергу, опустилась на колени и коснулась его щеки.
 – Извините меня, – прошептала она. – Я должна была так поступить. Мне необходимо выбраться отсюда.
 Щеки у него были теплые. Слава Богу, она не убила его!
 Велвет сбежала по лестнице, сорвала с вешалки его плащ и взяла припрятанные заранее хлеб с сыром. Выскочив из хижины, устремилась к конюшне. Черный конь стоял там, а мальчика-конюха, к счастью, не было.
 – Давай, Черныш, – прошептала она, вспомнив, как похититель звал коня, и, выведя его из конюшни, вскарабкалась на забор из жердей, а с него перебралась на коня.
 – Спокойно, мальчик, спокойно, – успокаивала она заигравшего под ней Черныша.
 Он был явно с норовом, но и Велвет была неплохой наездницей. Она справится с ним и доберется до какого-нибудь поселения или городка!
 Но едва конь сделал первый шаг, как чьи-то руки сжали ей талию и грубо опустили на землю. Велвет вскрикнула от неожиданности, увидев Джека Кинсайда. Лицо его было страшным от гнева. У нее перехватило дыхание. Она попыталась вывернуться из его рук, но не смогла. По лицу Джека струилась тонкая полоска крови. Внутри у нее все похолодело.
 – Собирались проехаться верхом, миледи?
 Ее пронзил страх. Она закусила трясущиеся губы.
 – Я… простите меня. Я должна выбраться отсюда.
 Он ядовито усмехнулся:
 – Извините, что вынужден нарушить ваши планы.
 По спине ее пробежал холодок. Она взглянула в его лицо и застыла. Вместо одного глаза на нее теперь смотрели два.
 – Боже! – прошептала она, не в силах отвести от него взгляда. – Кто же вы?
 Выражение его лица стало жестким.
 – Ваша судьба, миледи.
 Раздался резкий свист, и конь покорно вернулся к хозяину. Крепко держа девушку за руку, он повел животное в конюшню. Сдернул с него попону и распутал импровизированные поводья. Потом они пошли к дому. Он держал ее так крепко, что на руке остались вмятины.
 Она едва сдерживала слезы.
 Джек заметил это, чертыхнулся и ослабил хватку.
 – Заходите в дом, – буркнул он.
 Она повиновалась, стараясь держаться подальше от него.
 Он просверлил ее ледяным взглядом.
 – Черт вас побери, женщина. Как вы не можете понять? Вы уйдете, когда придет время, но не раньше. Смиритесь с этим и успокойтесь – так будет лучше для нас обоих.
 Она всхлипнула, вытирая влажные щеки.
 – Провались все к черту!
 Он выбежал, хлопнув дверью так, что эхо отдалось от потолка. В окно она увидела, что он направился к бочке с дождевой водой, стоявшей у угла. Окунув голову в воду, встряхнул ее. По его щеке скатились розовые струйки, и ее снова пронзило раскаяние.
 Видит Бог, она никогда никому не причиняла вреда и ненавидела себя за то, что сделала. Когда Джек вошел в комнату, она отступила на несколько шагов, но он не приблизился к ней, а устало опустился на диван.
 Велвет украдкой наблюдала за ним. На щеке уже наливалась багрянцем изрядная ссадина.
 – Я не хотела этого, – негромко произнесла она, подойдя к дивану.
 Голубые глаза с трудом открылись. Она почувствовала его взгляд.
 – Вы женщина. Мне следовало знать, что вам нельзя доверять.
 Велвет вздохнула:
 – Если бы вы сказали мне правду, возможно, я помогла бы вам. Я не верю, что вы Джек Кинсайд. И не верю, что вы похитили меня ради выкупа. Пожалуйста… если бы вы только…
 – Миледи, помолчите. У меня болит голова.
 Велвет прикусила губу. Человек страдал от боли, и эту боль причинила она. Подойдя к ведру с водой, она смочила полоску ткани, вернулась к дивану и наложила компресс на место удара.
 Веки голубых глаз устало поднялись. Казалось, он ждал какого-то объяснения.
 – Я должна была сделать это, – прошептала она. – И хочу, чтобы вы меня поняли.
 – Я понимаю и даже восхищаюсь тем, что вы решились на это. Но не могу позволить вам уйти.
 Велвет молчала. Она не понимала этого человека, но тянулась к нему. Ощущение опасности только усиливало эту тягу. И вместе с тем этот человек казался ей мягким и нежным.
 Она чувствовала, что еще сразится с ним. Но теперь точно знала: что бы ни случилось, она не причинит ему боль.




 Глава 5


 В темноте мартовского вечера Карлайл-Холл сверкал, подобно бриллианту. Каждое его окно было освещено свечами из пчелиного воска, безмолвие вечера нарушалось негромкими звуками клавесина.
 Построенный в начале века в неороманском стиле, он был достопримечательностью всего западного Суссекса. Замок был отделан портландским камнем, украшен венецианскими балюстрадами и окнами с резными наличниками.
 Эвери Синклер мерил шагами пол комнаты, видавшей когда-то короля Якова. Бэсси Уиллард, его подручный, нервно мял в руках треуголку.
 – Куда, черт побери, она запропастилась?
 Огонь камина играл на напудренном парике герцога.
 – Боже мой, до венчания всего три дня! Гости уже съезжаются. Пока они не подозревают, что птичка упорхнула, но рано или поздно догадаются, что дело неладно.
 – Мы должны найти ее, – произнес Бэсси. – Дюжина парней прочесывает все дороги между замком и тем местом, где пропала ваша невеста. Мы найдем ее!
 – Пусть это будет раньше!
 Бэсси кивнул. Он работал на Эвери больше шести лет, с тех пор как был схвачен за слишком пристальный интерес к содержимому чужих карманов и брошен в Ньюгейт. [1] 
 – Кучер сказал, тот тип забрал вашу невесту ради выкупа, но от него нет никаких известий.
 – Она красавица. Возможно, его одолели чувства.
 Широкое, усеянное оспинами лицо Бэсси стало пунцовым.
 – Если он дотронется до нее пальцем, может считать себя мертвецом. Я выслежу этого негодяя и перережу ему глотку. Обещаю, ваша светлость.
 Эвери только махнул рукой. Мысль о том, что его обойдет обыкновенный разбойник с большой дороги, привела его в бешенство.
 – Сейчас важно найти ее – и как можно скорее. Я не могу больше держать старика под замком. Время работает против нас.
 Бэсси повертел в руках треуголку.
 – Я не подведу, ваша честь.
 – Надеюсь, не подведешь.
 Эвери верил Бэсси. Тот был предан ему как собака. Эвери спас его от виселицы, и в благодарность за это он был готов исполнить любое желание герцога.
 На это и рассчитывал Эвери.
 – А теперь иди, – сказал он, хлопнув Бэсси по плечу, зная, что такая ласка для него как собаке сахарная кость. – Разыщи девчонку и можешь рассчитывать на изрядную кучу золотых гиней.
 Бэсси ничего не ответил. Не в пример Эвери деньги не много значили для него. Он работал за доброе слово, за похвалу, просто за улыбку благодарности.
 А Эвери, глядя ему вслед, думал, с какой радостью снова отправил бы его в тюрьму.
 Прошел еще один день. Джейсон не переставал думать о девушке в доме. Черт побери, как он попался в ее ловушку!
 Восемь лет назад Силия Роллинс преподала ему урок. Он должен был запомнить это!
 Но теперешние обстоятельства отличались от тогдашних. Велвет Моран не предавала его, потому что не изображала чувств, которых не испытывала. Она не охотилась за его наследством.
 Она пыталась бежать от человека, намерений которого не понимала.
 Разве при подобных обстоятельствах он не вел бы себя так же?
 Он восхищался ею за ее готовность действовать. Велвет пожертвовала собой ради других, а потом стала бороться за себя со всей энергией, которой обладала.
 Она была слишком щедрым подарком судьбы для его брата-убийцы, и Джейсон решил, что этому негодяю она ни за что не достанется. Велвет заслуживает большего и сможет найти достойного человека, который оценит ее.
 Он посмотрел на дверь дома, и невольная улыбка коснулась его губ. Интересно, какие планы вынашивает она сейчас: он не сомневался, что она не оставила надежду провести его.
 Она не преуспеет в этом. Он поставил на карту все и не может упустить девушку!
 Судя по величине шишки над ухом, нетрудно догадаться, к чему приведет ее новая попытка освободиться. Не покончить ли ему с взваленной на себя обременительной ношей!
 Велвет то и дело припадала к щелям в заколоченном окне спальни. Похититель еще был в конюшне. Похититель. Так она все еще называла его, хотя стало ясно, что он не тот пресловутый Джек Кинсайд, за которого себя выдавал. Он оказался красивым, и при одном взгляде на него у Велвет дух захватывало.
 Она вздохнула. Кем бы он ни был, каким бы ни был, он по-прежнему ее враг, человек, которого она должна перехитрить. Она уже поняла, что это нелегко сделать, но она должна найти способ.
 В туалетном столике не нашлось ничего подходящего для осуществления ее планов.
 У стены стоял старый деревянный сундук. Она подошла к нему и опустилась на колени, не боясь, что похититель застанет ее врасплох. Она услышит его шаги, и даже если он поднимется по лестнице, вряд ли войдет в комнату, не постучав.
 Ржавые петли заскрипели, когда она подняла крышку. Коробка с принадлежностями для рукоделия: не смотанная в клубок шерсть, набор спиц и игл, цветные вышитые ленты, несколько полос простой шерстяной ткани. Ничего подходящего. Она вынула коробку и посмотрела на дно сундука. Полосы отбеленного муслина для перевязок, склянка с нашатырным спиртом, несколько баночек с какими-то мазями. Она открыла одну из баночек и сморщилась от резкого запаха прогорклого жира, смешанного с натертым хреном и темными листьями неизвестных трав.
 На дне сундука лежали несколько связок сушеных трав. В одной из них она узнала запах сухой крапивы. Раскрыв небольшой полотняный мешочек, нахмурилась – там были сушеные мухоморы, опьяняющее зелье. Их растирают в порошок и добавляют в подогретое вино со специями как снотворное. Когда-то повар объяснял ей, как обходиться с этим зельем, чтобы снять у дедушки приступы бессонницы.
 Сумбурные мысли проносились в ее мозгу. Она пыталась прогнать их, но они не уходили, пока не сложились в четкий план. Она поклялась не вредить ему, но что плохого в том, если он просто заснет?
 А когда проснется, она будет уже далеко.
 Велвет улыбнулась и прижала связку грибов к груди. Они обедали обычно около трех часов дня. Около полудня мальчишка-конюх принес холодный пирог с мясом, паштет из баранины, немного стильтонского сыра и кувшин вина. Еда и вино стояли на столе около очага.
 Она еще раз посмотрела в окно. Похитителя не было. Положив связку грибов на пол, она искрошила их в порошок подошвой башмака, потом стерла в мелкий порошок тяжелой чашей. После этого спустилась вниз.
 Кувшин вина стоял там, куда его поставил Бенни. Вынув пробку из горлышка, она приготовилась всыпать порошок в вино, но рука ее застыла.
 Сколько же надо порошка?
 Похититель был крупным мужчиной. И мог, вероятно, выпить много, но всегда ограничивался бокалом-другим. Насколько ей было известно, это «снотворное» не было смертельно опасным. Закрыв глаза, она высыпала весь порошок в кувшин, закрыла его крышкой и взболтала, чтобы зелье растворилось в вине.
 Едва она закончила, на крыльце послышались шаги. Она бросилась на диван и схватила книгу, притворившись, что читает, и моля Бога, чтобы похититель не заметил краску смущения на ее щеках.
 Он остановился на пороге, задержав на ней взгляд, вошел в комнату и закрыл дверь. Она заставила себя не смотреть на него.
 – Сонеты Шекспира, – произнес он, нахмурив темные брови. – А я думал, вы читаете Дефо.
 Сердце ее забилось чаще. Боже, как же она забыла об этом? Устало вздохнув, сказала:
 – Ни тот, ни другой меня сейчас не увлекают. Все, о чем я могу думать, – какое время я еще буду здесь?
 Эти слова, похоже, усыпили его подозрения.
 – Простите, герцогиня. – Уголок его губ пополз вниз. – Когда вы станете женой герцога, у вас будет много тяжелых обязанностей. А пока – отдыхайте.
 – К моим услугам по первому слову будут сотни слуг. Думаю, мне удастся справиться с этими обязанностями.
 Похититель нахмурился.
 Она отложила книгу и посмотрела на него.
 – Теперь у вас два глаза, а не один, как раньше. Я не верю, что вы Джек Кинсайд. Может быть, назовете свое имя?
 С минуту он молчал, и она решила, что он не ответит на вопрос. Сердце ее забилось, когда он подошел к столу, развернул тряпки, в которых была еда, и начал раскладывать ее по тарелкам. Взглянув на Велвет, сказал:
 – Джейсон. Меня зовут Джейсон.
 Велвет улыбнулась.
 – Джейсон, – повторила она, словно пробуя имя на язык.
 В нем была нежность, странная для человека нецивилизованного; оно не вязалось с образом опасного разбойника.
 – Это имя подходит вам, – сказала она.
 Ничего не сказав, Джейсон разложил еду в оловянные миски и наполнил вином два бокала. Велвет взяла еду и вино, вернулась к дивану и села. Откусив немного пирога, поняла, что не сможет съесть ни куска. Она сделала вид, что пьет вино, хотя не выпила ни капли.
 Джейсон быстро все съел и выпил вино, наполнил второй бокал и опрокинул его в себя. Когда он наполнил бокал в третий раз, она сказала:
 – Ого, вы сегодня страдаете от жажды.
 Он взглянул на свой бокал, потом на нее и не преминул ответить:
 – Вы боитесь, что я напьюсь и изнасилую вас? Поверьте я не стану этого делать.
 Он допил вино.
 – Будьте спокойны, миледи, несколько бокалов вина не превратят меня в хищного зверя.
 Произнося эти слова, он несколько раз моргнул отяжелевшими веками и неловко поставил бокал на стол.
 Велвет следила за ним из-под опущенных ресниц. Она увидела, как он медленно опустился в кресло, уставясь на тлеющие поленья, забыв о вине и, похоже, о ней. Ее замысел удался!
 Время шло. Зелье начинало действовать! Голова его медленно склонилась, а потом упала на грудь. Он ниже и ниже оседал в кресле, тело его обмякло, глаза закрылись.
 «Надо подождать чуть-чуть, – подумала Велвет. – Еще несколько минут, и я смогу покинуть этот дом».
 Голова его дернулась вперед, подбородок уперся в грудь. Велвет сидела на самом краешке дивана, ожидая… надеясь…
 Тело похитителя вдруг грузно скользнуло набок, и он, проснувшись от этого движения, резко выпрямился. Замигал глазами, провел рукой по лицу и повернулся в ее сторону.
 Уловив виноватое выражение ее лица, он сразу понял, что его состояние – дело ее рук.
 – Что вы наделали?! – прорычал он, вскочив. – Ради всего святого, вы отравили меня?
 Двумя шагами он покрыл разделявшее их пространство, и его ладони сомкнулись на ее запястьях.
 Она попыталась освободиться, но руки были как в стальных кандалах.
 – Я не отравила вас! Я не сделала бы этого! Вы не умрете – это просто снотворное. Оно не повредит вам, вы только заснете!
 Он едва не упал, но не выпустил ее рук.
 – Ну и лисица! Чертова маленькая лисица!
 Он сорвал сыромятный ремешок, которым были стянуты его волосы.
 – Ч… что вы делаете? Что?.. – воскликнула она, когда он обмотал ремешком свою и ее руку, завязал ремень узлом и плеснул на него вином, чтобы тот, высохнув, стянулся намертво.
 – Хочу быть уверенным, герцогиня, что вы не исчезнете, пока я буду спать.
 Он, покачиваясь, направился к дивану, но дойти не успел. Глаза его закрылись, ноги подкосились, и он рухнул на пол, свалив и ее. Всей своей тяжестью придавил ее к полу так, что она едва могла дышать. Напрягая все силы, ей удалось немного сдвинуть его. Увидев, как переплелись их тела, Велвет покраснела от смущения и стыда. Одной щекой она была прижата к его плечу, его нога уютно устроилась между ее ног, а большая мозолистая рука лежала у нее на груди. Палец упирался в самый сосок.
 Велвет почувствовала странный жар в теле. Она попробовала отодвинуться, но ее интимные места оказались еще плотнее прижатыми его ногой. Она полулежала, обхватив ногами его бедра, и, поняв это, ощутила, как внутренний жар разливается по всему ее телу.
 Ее сердце забилось с сумасшедшей частотой, и странное любопытство проснулось в ней. Одна ее рука была привязана к нему, но она могла двигать другой. И она подняла ее, сначала нерешительно, потом более свободно. Кончиками пальцев ощутила льняную ткань его рубашки, прикрывавшей широкую мускулистую спину. Потом рука скользнула ниже к талии, потом еще ниже и натолкнулась на ягодицы, ощутив их форму и упругость. Велвет испуганно отдернула руку, но запомнила ощущение сильной мускулистой плоти.
 Она не могла представить для себя худшей пытки. Сладкая истома овладевала ею, и она плотнее и плотнее прижималась к нему.
 Что же с ней происходит? Этот человек – разбойник, грабитель, а может быть, и хуже. Но сладкая боль не утихала, и она проклинала его и себя. Почему это случилось с ней?
 Время шло, темнота в комнате сгущалась, но он продолжал крепко спать. Его тело, расслабившись во сне, стало еще тяжелее. Велвет почувствовала, что очень устала. Не зная, сколько еще времени ей придется провести здесь, она покорилась судьбе и почти сразу же уснула.
 Джейсон пошевелился. Голова его раскалывалась, словно дюжина каменотесов молотили кувалдами внутри нее. Все тело затекло. Все, кроме одной части.
 Часть эта была тверда, как камень.
 Черт побери, что же это? Он потряс головой, пытаясь прогнать туман, обволакивающий его сознание, и с большим трудом открыл глаза. Оказалось, он лежит на полу! В комнате было темно и холодно, и его начала бить дрожь. Едва придя в себя, он подумал о пленнице: она могла убежать. Где ее искать?
 Он попытался встать и увидел тело Велвет под собой. Ее юбка высоко сбилась во сне, их ноги переплелись, его рука нежно сжимала ее грудь.
 Джейсон застонал, он хотел прижаться к укромному месту в скрещении ее ног. Инстинктивно пошевелившись, он освободил сосок, прижатый пальцем.
 Его тело отозвалось и на это движение, и Джейсон выругался про себя. Он резко встал на колени, разбудив этим движением Велвет. Она моргала, ничего не понимая.
 Он заставил себя беззаботно улыбнуться ей:
 – Хорошо выспались, миледи? Но, мне кажется, ваша постель удобнее.
 – Негодяй! – воскликнула она, отстраняясь от него, но вспомнила, что ее рука крепко привязана к его.
 – Успокойтесь, герцогиня. Это ваша вина, не моя.
 – Вы обвиняете меня? Ничего подобного! Это вы похитили меня!
 – Я уже устал от ваших попыток провести меня. – Сказав это, он неуверенно встал и помог ей. – Запомните хорошенько, герцогиня: если вы проделаете со мной что-то подобное еще раз, я не ручаюсь за себя. – Протянув руку, он взял ее за подбородок. – Обещаю, что в следующий раз я не буду таким добреньким. – Он грозно посмотрел на нее. – Я ясно выразился? – И отпустил ее подбородок.
 – Есть простой способ покончить со всем этим, – ответила она, отступив от него на шаг. – Вы можете отпустить меня.
 – Когда наступит нужный момент, я это сделаю.
 – Умоляю, скажите, когда это будет? Неужели после дня моего венчания?
 Он посмотрел на нее сверху вниз.
 – Именно так.
 – Что?
 – Поверьте, когда-нибудь вы поблагодарите меня за это.
 – Поблагодарю?! Вы сошли с ума!
 Но он уже не слушал ее:
 – Здесь довольно холодно.
 Вынув из сапога нож, перерезал ремень, связывавший их запястья. Она взглянула на него так, словно хотела вонзить этот нож в его грудь.
 Взяв несколько поленьев, он осторожно положил их на угли и стал аккуратно раздувать огонь.
 – Как приятно будет согреться.
 – Вы… вы невыносимы!
 Резко повернувшись, она направилась к лестнице. Джейсон старался не смотреть на ее длинные рыжие волосы, на выглянувшие из-под юбки ноги. Старался не вспоминать ее грудь.
 Когда она исчезла в своей спальне, хлопнув дверью, он неожиданно испытал радость от того, что так долго и глубоко спал.


* * *

 Герцог преувеличенно любезно улыбался виконту Ландрету и его жене Сирене.
 – Как мило, что вы приняли наше приглашение, Ландрет. Не так просто добраться до нас, особенно по этим ужасным дорогам.
 – Мы не могли упустить такой случай, – широко улыбнулся виконт, – и хотим познакомиться с юной красавицей, которая вам досталась. Признаться, я думал о ее союзе с моим сыном, но охотно признаю, что у него было мало шансов против вас.
 Эвери вежливо улыбнулся:
 – Да, мне повезло. – Он повернулся к дворецкому, стоявшему в почтительном отдалении: – Проводите лорда и леди Сирену в их апартаменты, Каммингс. Они, наверное, устали и, думаю, захотят отдохнуть после столь утомительного путешествия.
 – Непременно, – произнес виконт. – Признаться, моя подагра расходится.
 Эвери улыбнулся:
 – Надеюсь встретиться с вами за ужином.
 Дворецкий вежливым кивком головы пригласил гостей следовать за ним, и виконт в окружении слуг удалился.
 А Эвери направился в свой кабинет, где его ждал Бэсси Уиллард. Эвери закрыл дверь и строго посмотрел на своего подручного:
 – Так где же она? Ты обещал мне найти ее. Обещал, но не исполнил обещания.
 Бэсси повесил голову.
 – Мы обшарили все эти чертовы холмы, но не нашли никаких следов.
 Эвери ощутил прилив гнева, но подавил его.
 – Должно быть, он увез девушку дальше, чем мы предполагали.
 – Да, ваша светлость. Мы-то думали, что он будет держаться неподалеку, чтобы поскорее получить выкуп.
 – Так он провел вас!
 – Да.
 Эвери стиснул зубы.
 – Венчание назначено на послезавтра. К вечеру замок будет полон гостей. Что, по-твоему, я должен сказать им?
 Бэсси только пожал своими массивными плечами.
 – Правду? – несмело предположил он.
 – Правду! Какую правду? Что девушку похитили или что со мной все будет кончено, если этот брак не состоится?
 Бэсси сник.
 – Я говорил не про эту правду.
 – Да уж наверное. А теперь иди отсюда и найди ее. Я уже не знаю, что делать с ее дедом, а сегодня утром пришло известие от адвоката в Лондоне, который представляет интересы владельца Карлайл-Холла. Если мы не сработаем быстро, закладная будет аннулирована. Я стану нищим, а ты, мой дорогой, снова вернешься к уличной жизни.
 Бэсси поежился.
 – Я найду ее, ваша светлость.
 Эвери взял в руки тяжелый стеклянный шар, которым прижимал бумаги на письменном столе, и посмотрел в его льдистую глубину столь же холодными глазами.
 – Иди и найди ее!
 Он больше не произнес ни слова, и Бэсси, прочитав во взгляде герцога угрозу, исчез за дверью.
 Эвери проводил его взглядом. Бэсси Уиллард был единственным человеком, которому он доверял, хотя тот едва ли превосходил по интеллекту ребенка. Эвери говорил ему о таких вещах, о которых никому другому не сказал бы. Возможно, делал он это потому, что тот почти ничего из сказанного не понимал. Или потому, что Бэсси хорошо знал, что ему отрежут язык, если он проболтается кому-нибудь о том, что рассказывал ему Эвери.
 А еще потому, что каждый человек нуждается в слушателе, а у Эвери никого не было.
 Эвери беспокоила пропажа наследницы Хавершемов. Ему срочно была нужна Велвет Моран, вернее, он срочно нуждался в ее наследстве, чтобы спасти собственную шкуру.
 Куда, черт побери, она исчезла?
 Он проклинал похитителя девушки, проклинал Бэсси Уилларда, который не мог найти ее, проклинал судьбу за то, что вынужден заложить замок.
 – Великий Боже!
 Через день Карлайл-Холл будет полон гостей, избранных людей общества. Он не жалел средств, чтобы произвести на них впечатление. Кредиторы удовлетворяли любую его просьбу о деньгах – так высоко котировалось его положение при слухах о приданом, которое должно было свалиться ему в руки.
 А Велвет Моран, что с ней? Что бы ни произошло между ней и похитителем, он женится на ней, если она жива. Выкупит Карлайл-Холл, отдалит ее от себя и отправит лить слезы в сельские поместья. А сам будет в городе создавать с помощью ее денег новое состояние, такое, чтобы мощь его сравнялась с той, которой обладала когда-то его семья.
 А пока он должен ждать. Эвери вымученно улыбнулся и пошел к своим гостям.




 Глава 6


 Прошло два дня. Наступил день венчания. Велвет не знала, что скажет Эвери своим гостям, как объяснит отсутствие невесты и несостоявшееся венчание.
 Она не смогла убежать, чтобы вовремя появиться в Карлайл-Холле и выйти замуж за герцога. Все утро Велвет ощущала, как этот тяжкий груз давит ей на плечи. Она взглянула на дверь, но та оставалась плотно закрытой. Похититель предпочел находиться во дворе и не попадаться ей на глаза. В доме появился только мальчишка-конюх. Он молча принес еды и всем своим поведением давал понять, что полностью предан человеку по имени Джейсон.
 Сейчас он возился наверху, прибирая ее комнату. Когда он спускался по лестнице, она взглянула на него, но он упорно не смотрел на нее. А она, сидя на диване, читала книгу.
 Заложив книгу пальцем, Велвет посмотрела на проходившего мимо нее парня.
 – Тебя зовут Бенни, не правда ли? – спросила она первое, что ей пришло в голову.
 – Да.
 – И ты друг Джейсона?
 Он вскинул белокурую голову:
 – Вы говорите об его сиятельстве?
 – Да, о нем.
 – Он платит мне, только и всего. Я должен делать все, что он скажет.
 И Бенни, взволнованный, направился к двери.
 – Здесь у вас в лесу очень красиво… Ты не находишь?
 – Зимой чертовски холодно, а так вообще-то красиво.
 – Я забыла, как называется тот маленький городок у дороги недалеко отсюда?..
 Он внимательно посмотрел на нее:
 – Не пытайтесь провести меня. Его сиятельство предупредил меня, что вы очень хитрая, и он платит мне за то, чтобы вы не сбежали.
 Велвет вскинула голову:
 – А что еще он сказал тебе? Рассказал, что похитил меня? Что я здесь не по своей воле?
 Парень отступил к двери и покачал головой; его соломенно-желтые волосы упали ему на глаза, скрыв большую часть худого угловатого лица.
 – Меня не касается, зачем он вас сюда привел. Я вижу, он не сделал ничего плохого. Вы его женщина. И должны слушаться его сиятельство.
 – Его женщина! Это он сказал тебе?
 Но парень продолжал пятиться к двери.
 – Я могу заплатить тебе, – попробовала по-другому Велвет. – Если ты поможешь мне выбраться отсюда, я заплачу тебе вдвое больше, чем он.
 Мальчишка пропустил ее слова мимо ушей, открыл дверь и вышел.
 Велвет поняла, что напрасно тратила на него время. Она могла бы понять, что парень предан хозяину и его не удастся подкупить.
 Разочарованно вздохнув, она вернулась к дивану, бросив взгляд на часы, стоявшие на полке. Два часа пополудни. Она была бы уже замужней женщиной! Если бы все так и было, она бы сейчас сходила с ума от страха перед супружеским ложем с Эвери Синклером.
 Он раздражал ее, но она выполнила бы свой долг.
 Беспокойно поерзав на диване, Велвет взяла в руки томик «Робинзона Крузо», решив отвлечься от своих дум чтением, но буквы расползались под ее взглядом. Гнев и разочарование, лежавшие на душе, не позволяли думать ни о чем другом. Она раздраженно захлопнула книгу и отбросила ее в сторону.
 Черт бы побрал ее похитителя! Она не вышла замуж за герцога. Как им жить дальше?
 Они были почти нищими. Все слуги уже дали им в долг, а в доме не осталось ничего, что можно продать. Теперь надо снова искать себе богатого мужа.
 В окно она увидела, что похититель водит по кругу своего коня. Почему он сорвал ее свадьбу? Что может быть общего между ее браком и судьбой этого человека?
 Она не находила никакого логического объяснения.
 Склонившись, чтобы поднять с пола книгу, Велвет заметила, что каменная плита пола в том месте, куда упала книга, не закреплена. Она посмотрела внимательнее. Плита была положена так намеренно, ее и не пытались вмуровать в пол.
 Кряхтя от натуги, она подняла плиту и обнаружила под ней кожаный кошелек. Он был набит монетами, но ее внимание привлекло оружие под кошельком.
 В сердце ее вновь вспыхнула надежда. Она взяла пистолет.
 Пальцы ее ощутили полированное дерево рукояти. Интересно, исправен ли он? Оружие было заботливо вычищено, металл ствола отливал голубизной, от него тянуло запахом ружейного масла. Рассмотрев его внимательнее, она поняла, что пистолет заряжен.
 В окно она увидела, что похититель ведет коня в конюшню. В любой момент он мог вернуться в дом.
 Судьба снова предоставляла ей возможность – и она не могла не попытаться ее использовать. Вряд ли она способна выстрелить в него. Она погладила полированную деревянную рукоять пистолета. Что же ей делать?.. Велвет закусила губу.
 Дверь распахнулась, и вошел Джейсон, неся в руках охапку дров. Она не успела спрятать пистолет. Стараясь не показывать своей нерешительности, она направила пистолет на Джейсона.
 – Я не хочу причинять вам боль.
 Он бросил на пол охапку дров.
 – Какого черта?..
 – Я хочу уйти отсюда. Но если вы мне помешаете, я выстрелю. Отойдите от двери и дайте мне пройти.
 На его щеках заиграли желваки.
 – Опустите пистолет, герцогиня.
 Взгляд его голубых глаз не отрывался от ее лица. Она поймала себя на том, что эти голубые сапфиры заворожили ее и теперь она уже никогда не сможет забыть их.
 – Вы рискуете. Я повторяю: отойдите от двери и дайте мне пройти.
 Сердце ее отчаянно забилось. Пистолет задрожал в руках. Она стиснула его покрепче, чтобы Джейсон ничего не заметил.
 Конечно, она не нажмет на спуск, но ведь он этого не знает. Она надеялась, что слова ее прозвучали убедительно.
 Джейсон подошел к ней:
 – Я устал от ваших выходок, герцогиня. Уберите подальше эту чертову штуку.
 Она с надеждой посмотрела на оставшуюся открытой дверь и стала обходить его стороной, пробираясь к ней. Ее пронзил страх, когда она увидела его лицо.
 – Пожалуйста… Джейсон… уйдите.
 Бездонные голубые глаза метали пламя, которое он даже не старался скрыть.
 – Я уже говорил вам и снова повторяю, что через несколько дней отпущу вас. Но вы не слушаете меня. Вы извозили меня в грязи, разбили мне голову, едва не отравили, а теперь пытаетесь пристрелить меня. Я говорю совершенно серьезно, герцогиня: положите этот чертов пистолет, и немедленно – иначе вам придется не по вкусу то, что я с вами сделаю.
 Она лишь приподняла бровь, испытывая удовольствие от того, что бросает ему вызов.
 – Чего это ради, милорд? Вы, кажется, забыли, что я держу в руке оружие.
 Губы его скривились в улыбке.
 – А я могу побить вас так, что вы неделю не сможете сидеть, если не сделаете так, как я говорю.
 Ее бравада мгновенно пропала. Велвет задумчиво покусала губу. На его лице читалась угроза. Он явно был готов избить ее. Сквозь приоткрытую дверь хижины в комнату проник свежий ветерок. Она перевела взгляд на смертельное оружие в своих руках. Неужели он и в самом деле готов рискнуть своей жизнью, чтобы остановить ее?
 – Отдайте пистолет, герцогиня.
 Она снова с надеждой взглянула на дверь, не в силах противостоять такому искушению. Направив в его сторону ствол пистолета, она снова двинулась мимо него к двери. Но в этот момент раздался резкий крик, в воздухе мелькнула рука, выбившая пистолет из ее руки так быстро, что она не успела спустить курок. Велвет вскрикнула, но пистолет уже стукнулся об пол, а мускулистая рука обвила ее за талию и подтащила к креслу.
 – Я предупреждал вас, – пробурчал он, бросая ее в кресло.
 – Пустите меня!
 Он не обратил на ее слова никакого внимания. Рука его взметнулась в воздухе и три раза со всей силой опустилась на ее ягодицы. Он уже не сдерживал своего раздражения. Встряхнув ее за плечи, заставил посмотреть себе в глаза.
 Велвет приоткрыла рот, чтобы вскрикнуть, но слова замерли у нее на языке. Их взгляды встретились, скрестились – его холодный голубой и ее негодующий карий. На шее его билась пульсом вена. Грудь его ритмично вздымалась и опадала, и Велвет тут же вспомнила, как прижималась к ней прошлой ночью.
 Непроизвольно она облизнула враз пересохшие губы и тут же услышала вздох похитителя:
 – Черт тебя побери, женщина.
 Он приподнял ее подбородок и прильнул к ее губам.
 Обескураживающая неожиданность. Потом ее захлестнула волна гнева. Но эти чувства вытеснились другим – ощущением его губ, их жесткой мягкостью, их теплом, их яростным желанием обладать ею.
 Ей показалось, что комната поплыла вокруг нее. Джейсон прижал ее к себе и развязал удерживающую волосы ленточку. Тяжелая золотая волна волос рассыпалась по ее плечам.
 Губы его ласкали ее губы, и по всему ее телу разливалась нежная теплота. Сердце колотилось, грудь налилась сладостной тяжестью.
 Джейсон сильнее и сильнее впивался в ее губы, лаская их языком, и все ее тело охватило внутреннее пламя, руки ее сами собой обняли его за плечи.
 – Джейсон… – прошептала она, когда его губы стали целовать ее щеки, а потом двинулись вниз по шее и к плечам.
 – О Боже, герцогиня…
 Он страстно целовал ее, рука его легла ей на грудь. Велвет всем телом прильнула к нему, стонущая и задыхающаяся. Ее тело разрывалось от сладкой боли.
 Она не почувствовала, как он развязал шнурок, стягивавший ворот ее блузки. Она услышала только шорох материи, и блузка тут же соскользнула с плеч. Его теплые пальцы прикоснулись к обнаженной груди. Она не была готова к таким ласкам и почувствовала какую-то беспомощность.
 – Джейсон… – прошептала она.
 Ее тело было охвачено огнем.
 Он взял губами ее сосок, и ее словно обожгло огнем. Она забыла про все на свете и отдалась наслаждению, сладости которого даже не могла вообразить. Надо было остановить его, но она не находила в себе сил сделать это. Она погрузила пальцы в его темные шелковистые волосы и тоже развязала узкую черную ленточку, удерживавшую их собранными в пучок на затылке, давая им свободно рассыпаться по его мускулистым плечам.
 Велвет дрожала всем телом, сидя у него на коленях с рассыпавшимися по плечам роскошными темно-золотыми волосами. Она уже ощущала своим телом его напрягшуюся плоть, но даже эта угроза не могла пересилить восторга переживаемых новых чувств.
 Похоже, только Господь мог сейчас привести ее в себя, и она мысленно воззвала к нему. Но эту роль пришлось взять на себя Бенни Тейлору: по крайней мере именно он, как поняла Велвет, заколотил кулаками в дверь.
 – Какого черта?..
 Джейсону потребовалось несколько секунд, чтобы прекратить сумасшедшие поцелуи и оторваться от ее разгоряченной плоти. Это привело в чувство и ее.
 – О Боже мой, – прошептала она.
 – Черт побери, – выругался Джейсон, смущенный, как и она сама. – Все будет в порядке, – мягко произнес он. – Я не дам ему войти в комнату.
 Он привел в порядок свою одежду. Но кожаные бриджи, плотно обтягивавшие фигуру, выдавали его состояние.
 Велвет отвернулась. Лицо ее пылало, она сгорала от смущения, но теплая расслабленность в теле напоминала о полученном наслаждении.
 Джейсон подошел к двери и открыл ее. Бенни что-то сказал ему и сделал жест рукой по направлению к конюшне. Велвет увидела там серую лошадь, привязанную к ограде, и высокого мужчину, скрытого тенью.
 – Я сейчас вернусь, – сказал Джейсон и вышел из комнаты, оставив Велвет в растрепанной одежде, ее мысли – в беспорядке, а тело – еще полным сладостной истомы.
 В конюшне он увидел томящегося в ожидании Люсьена Монтэйна. Чтобы успокоиться, он отбросил назад падающие ему на лицо волосы и пожалел, что не захватил с собой ремешок. Он проклинал себя за то, что так забылся и увлекся восторгами плоти.
 – Вот, решил навестить тебя… боялся, что ты скучаешь здесь… не знаешь, чем себя занять.
 Джейсон не мог не заметить изрядного сарказма, звучавшего в голосе Люсьена.
 Джейсон знал: от пристального взгляда маркиза Литчфилда мало что укрывалось. И похоже, он прекрасно понял, что произошло в хижине совсем недавно.
 – Скука не самая большая моя проблема, – ответил Джейсон, проводя рукой по волосам. – Слава Богу, ты прибыл как раз вовремя. Даже не знаю, как все это произошло. Мы едва не поубивали друг друга, а спустя минуту я понял, что целую ее. Боже мой, да у нее самые нежные губы, которые я знавал! – И он покачал головой, все еще не веря в случившееся. – Виноват в этом я, не она. Да и я не хотел ничего подобного. Даю тебе слово, Люсьен, это больше не повторится.
 – Наша милая невинная крошка стала женщиной?
 Джейсон закрыл глаза, мечтая забыть о нежности ее обнаженных грудей, которую все еще хранили его пальцы.
 – Она по-прежнему девственна.
 – Тогда к лучшему, что ты пробудешь с ней еще только один день. Ты сможешь сдержать себя?
 Джейсон вздохнул:
 – Не могу поверить, что я так себя вел. С тех пор как мне пришлось покинуть Англию, я очень изменился. Но не мог представить себе, что эти изменения зашли так далеко.
 Люсьен вопросительно посмотрел на него:
 – Полагаю, ты не возьмешь девушку силой?
 Глаза Джейсона округлились.
 – Ради всего святого! Конечно, нет. Даже я не могу так низко пасть.
 Люсьен хлопнул друга по спине:
 – Тогда успокойся, друг мой. Женщина – это сильное искушение для любого мужчины. Не стоит корить себя за то, что ты всего лишь человек.
 Джейсон улыбнулся:
 – Я рад, что наше дело почти закончено.
 – Я приехал, чтобы поговорить с тобой об этом. Эвери получил официальную бумагу, в которой его предупреждают, что срок уплаты залога истекает. Завтра в полночь Карлайл-Холл и прилегающие к нему четырнадцать тысяч акров земли станут наконец твоими.
 Джейсон удовлетворенно кивнул головой.
 – А что с венчанием? Тебе удалось что-нибудь узнать?
 Люсьен только усмехнулся:
 – Да, это стоило послушать. Когда я сегодня поутру заехал в Карлайл-Холл, Эвери изображал безутешного влюбленного. Посыпал голову пеплом и рассказывал всем, что его нареченную похитил разбойник с большой дороги, что он не жалел денег, чтобы найти ее, но венчание придется отложить.
 Джейсон нахмурился:
 – Он по-прежнему собирается жениться на ней?
 – Если она еще будет этого хотеть. Но скорее всего к этому времени она уже будет знать правду, и я сомневаюсь, что наследница Хавершемов захочет связать свою судьбу с обнищавшим герцогом.
 При этих словах маркиза широкие плечи Джейсона расслабились. Он даже не отдавал себе отчета, как в глубине души он противился самой идее брачного союза Велвет со своим братом.
 – Послезавтра она может вернуться в Карлайл-Холл. Не стоит заставлять ее деда беспокоиться дольше, чем это необходимо.
 Люсьен кивнул:
 – Если появятся какие-нибудь проблемы, я дам знать, но думаю, все будет хорошо. Когда девушка вернется домой, ты можешь ехать в мое имение. И уж там будем делать все, чтобы восстановить твое доброе имя.
 Джейсон протянул руку маркизу:
 – Благодарю тебя, Люсьен. Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал.
 – Это только начало, друг мой. А пока что я тебе не завидую. – Он кивнул головой в сторону хижины.
 Джейсон возвел взор к небу:
 – Ты даже себе не представляешь!
 Люсьен только усмехнулся.
 – Береги себя. До скорого свидания, – сказал он, вскочив в седло.
 Джейсон проводил друга взглядом, глубоко вздохнул и направился к хижине. Он думал, что девушка закрылась в своей комнате, сгорая от стыда и обвиняя его – и справедливо! – в том, что случилось.
 Но она спокойно сидела на диване, читая все ту же книгу. Он закрыл дверь и подошел к ней, но она даже не подняла головы.
 – Я понимаю, вы сердиты на меня.
 Велвет не ответила.
 – Я не хотел, чтобы все так получилось. Прошу прощения, леди Велвет. Даю вам слово, это больше не повторится.
 Она опустила книгу на колени, и он заметил, как порозовели ее щеки.
 – Не думала, что услышу эти извинения. Из уст разбойника с большой дороги они звучат несколько неожиданно.
 Она облизнула губы, и он понял, что ей трудно казаться спокойной.
 – Вы весьма галантны, милорд, но во всем происшедшем есть и моя вина. Я вела себя недостойно. – Она покачала головой, и ее роскошные волосы рассыпались по плечам. – Мне казалось, это была не я. Может быть, так подействовало на меня похищение, или же… – Она словно разговаривала сама с собой. – Надеюсь, вы не думаете, что я всегда веду себя так.
 Он едва не улыбнулся.
 – Я могу быть несдержанным на слова, миледи. Я могу не всегда любезно обходиться с женщинами, но я сразу понял, что имею дело с невинным созданием, и не должен был пользоваться этим.
 Она отвернулась, избегая его взгляда.
 – Тот человек, который приезжал… Время, назначенное для свадьбы, уже прошло. Вы получили выкуп за меня?
 – Я не требовал за вас выкупа. Вы были похищены по другим причинам.
 – Тогда я могу вернуться домой?
 Он кивнул:
 – Послезавтра вы вернетесь в Карлайл-Холл. Полагаю, ваш дедушка еще там и будет счастлив встретиться с вами.
 – Послезавтра?
 – Обещаю вам.
 Она посмотрела на него, пытаясь понять, можно ли ему верить.
 – И вас не беспокоит, что я могу рассказать, кто вы такой?
 Он улыбнулся:
 – И кто же я такой, миледи?
 – Ну… вы высокий, мускулистый, голубоглазый разбойник с большой дороги. Я вас очень хорошо запомнила, сэр.
 – Велвет?
 Она удивилась, услышав такое обращение к себе.
 – Да?
 – Есть нечто, что вы должны знать о будущем муже.
 Она осторожно заглянула ему в глаза:
 – Что, милорд?
 – Герцог разорен. Даже Карлайл-Холл больше не принадлежит ему.
 – Что?! – Она вскочила от испуга. – Этого не может быть.
 – Прошу прощения. Попросите ваших адвокатов проверить мои слова, и вы поймете, что это сущая правда.
 – Я вам не верю. Герцог весьма состоятельный человек.
 – Да. Когда-то так и было. Но теперь этот человек женится на вас из-за денег. Несколько лет он весьма неудачно вкладывал свои средства. Неудачи преследовали его. Некоторую сумму денег он вложил в разработку метода превращения морской воды в пресную. Дело явно не выгорело. Большие средства он вложил в компанию, уверившую его, что она владеет секретом извлечения серебра из свинца. Потом он пытался заняться превращением ртути в ковкий металл. Потом торговал человеческими волосами, поставлял ослов из Испании, даже поддерживал деньгами одного проходимца, уверявшего, что ему удалось сконструировать вечный двигатель.
 Лицо ее стало серым как пепел.
 – О Боже мой!
 – Ни одно из этих предприятий даже не окупило себя. Похоже, в делах ему фатально не везет. Если вы выйдете за него замуж, то ваше приданое окажется в руках человека, который скорее всего пустит его по ветру.
 Она бессильно опустилась на диван.
 – Но почему вы рассказываете мне об этом только сейчас? Если вы хотели сорвать наше венчание, почему не рассказали об этом раньше?
 – Я никогда не говорил, что хочу сорвать ваше венчание. Я хотел предотвратить грозящую вам опасность.
 Руки ее задрожали. Чтобы скрыть эту дрожь, она стиснула их коленями.
 – Вы говорите правду?
 – Да, герцогиня, это правда.
 Велвет откинулась на спинку дивана и горько рассмеялась:
 – Не могу поверить в это!
 Она была в отчаянии. Она думала, брак с Эвери спасет ее и дедушку от нищеты.
 – Он богат! Очень богат!
 Ее смех перешел в слезы и вскоре стал напоминать отрывистый лай.
 Герцог хотел жениться на ней из-за денег! Она смеялась и не могла остановиться. Джейсону казалось, что она в истерике.
 – Перестаньте, – мягко произнес он, но вызвал лишь новый приступ смеха. – Прекратите!
 Он сдернул ее с дивана, и от неожиданности она перестала смеяться, но слезы катились из глаз.
 – Велвет… – произнес Джейсон, обняв ее и прижав к себе. – Он вас не заслуживает.
 Она опять заплакала. Обхватив его за шею, всем телом прижалась к нему и почувствовала его тепло.
 – Все будет хорошо. Вы найдете себе мужа, и более достойного, чем Эвери Синклер.
 До Велвет его слова доносились словно сквозь толстый слой ваты, но не их значение, а тот тон, которым они были произнесены, пробился сквозь ее отчаяние. Он был рядом с ней, теплый и надежный. Его большие, сильные руки оказались на удивление нежными. Слезы ее начали иссякать, комок в горле, не дававший дышать, постепенно пропал. Самообладание вернулось к ней, и она осознала, что ее кольцом обнимают крепкие руки, а под ее щекой бьется его сердце. Смущенно взглянув на него, она отстранилась.
 – П… прошу прощения, милорд. Причина этому не герцог и не мои рухнувшие планы. Скорее всего понемногу.
 Он вытер слезы с ее щек подушечкой большого пальца:
 – Все будет хорошо. Скоро вы вернетесь домой и забудете обо всем.
 Велвет согласно кивнула, но боль в груди не проходила. Все рухнуло!
 Она изо всех сил старалась не разрыдаться и более чем когда-либо хотела домой!




 Глава 7


 Оставшиеся два дня прошли тихо и спокойно. Джейсон не знал, правильно ли он сделал, сразу не рассказав Велвет правды об Эвери. Разумеется, она не поверила бы ему, сочла бы его сумасшедшим и еще упорнее старалась бы убежать.
 Теперь она знает правду, и, похоже, верит ему, и обещала оставить свои попытки убежать.
 Он предоставил ей большую свободу, позволив выходить во двор и наслаждаться живительными лучами мартовского солнца, прогуливаться вдоль журчащего ручья, петлявшего неподалеку от хижины, любуясь обитателями леса.
 Она вела себя совершенно по-другому, решив, как ему казалось, насладиться своим пребыванием на природе.
 Даже Бенни поддался ее попыткам наладить с ним дружбу. Два дня они были почти неразлучны: Велвет рассказывала ему истории из городской жизни и даже помогала в утренних хлопотах по дому.
 Джейсон тоже успокоился, позволив себе расслабиться. Возможно, даже больше, чем следовало. Однажды, закончив колоть дрова, он взглянул на солнце, низко висевшее над горизонтом, и понял, что не видел Велвет уже больше часа. Стиснув зубы, он бросился ее искать, беспокоясь, не нарушила ли она свое обещание.
 Но тут же нашел ее в конюшне и облегченно вздохнул:
 – Вот вы где.
 Войдя в конюшню, он встал у стойла, опершись локтем на верхнюю перекладину и глядя на Велвет сверху вниз.
 – А я подумал, не решили ли вы все-таки сбежать.
 Она сидела, скрестив перед собой ноги, на охапке свежей соломы. Из-под юбки выглядывали ноги в шелковых чулках, а на коленях у нее копошились три крошечных бело-черных щенка.
 Велвет не задел его резкий тон.
 – Я дала вам слово не пытаться бежать. И не собираюсь его нарушать.
 Он почему-то не сомневался в ее словах и улыбнулся, наслаждаясь видом прекрасной девушки, играющей со щенками.
 – Вижу, вы завели себе новых друзей.
 Ее пухлые губки сложились в милую улыбку.
 – Они такие чудесные. Одного из них зовут Марти, а другого Найджел. Эти имена дал им Бенни. А одного предложил назвать мне.
 – И как же вы назвали его? – спросил Джейсон.
 – Я решила назвать его Винки, потому что он самый маленький из всех, – ответила она, прижимая к себе щенка. – Думаю, мы подружились бы с ним. У меня была чудная маленькая спаниелька, но несколько лет назад она умерла. Ее звали Сэмми – уменьшительное от Саманта. И даже спустя столько лет я еще скучаю по ней.
 Джейсон молчал. Она была дьявольски очаровательна, сидя на охапке соломы, и ему было трудно собраться с мыслями. Он обратил внимание на то, как заботливо она обращалась со щенками. У него в детстве тоже был пес. Отец подарил ему щенка в день его двенадцатилетия. Это был охотничий пес, великолепный сеттер с печальными глазами и шелковистой рыжей шерстью. Они были неразлучны.
 Уже много лет он не вспоминал о Расти. Во всяком случае, с того дня, как покинул Англию.
 – А вы любите собак, милорд?
 Ее голос, ласковый и нежный, вернул его к настоящему.
 – Да, – ответил он, и голос его дрогнул.
 Она осторожно опустила двух щенков на солому, встала, заботливо прижимая к себе третьего щенка, и подошла к Джейсону:
 – Не подержите ли вы Винки?
 Он хотел отказаться, но почему-то взял щенка. Тот был похож на приблудного пса, который часто крутился около Бенни, когда он работал во дворе. Щенок был совсем маленьким, не больше ладони Джейсона. От его теплого тельца пахло свежим молоком. Этот запах нельзя было спутать ни с чем.
 – Может быть, вы возьмете его с собой? Думаю, Бенни будет счастлив, если этот дворняга обретет дом.
 Она с сожалением покачала головой:
 – Я не могу этого сделать. Я должна выяснить отношения с герцогом, да еще мой дедушка… он становится… забывчивым. И много времени уходит на заботу о нем. Я так хотела бы помочь ему, но не могу ничего сделать.
 Джейсон нежно поглаживал щенка, и тельце его обмякло и расслабилось от этой ласки.
 – А что с вашими родителями? – спросил Джейсон у Велвет.
 – Мама умерла, когда мне было девять лет. А отец – этой осенью будет три года, как его нет, – сказала она с горечью. – Он был не очень хорошим отцом. Редко появлялся дома, но я любила его. Думаю, и он по-своему любил меня.
 Щенок дернулся во сне, и Джейсон снова погладил его.
 – А мой отец был удивительным человеком. Он был мудрым и энергичным, честным и прямым. Он много требовал от людей и много давал им. Я всегда знал, что он любил меня. Он был самым лучшим отцом, каким только может быть человек.
 Нахлынувшие воспоминания оказались столь болезненными, что голос его стал хриплым. Взглянув на Велвет, он поймал ее взгляд, полный сочувствия. Чувствуя неловкость от того, что невольно проговорился, он протянул ей щенка.
 – Уже поздно, начинает холодать. Пора возвращаться в дом. Завтра мы выезжаем рано утром.
 Велвет смотрела на него, стараясь прочитать те мысли, которые он скрыл от нее. Он и так уже сказал больше, чем хотел. Он не любил говорить о своем прошлом. Это касалось только его одного, да и было слишком болезненно.
 – Одну секунду, – сказала Велвет.
 Встав на колени, она осторожно уложила щенка рядом с его братьями в теплое соломенное гнездышко. Когда она выходила из конюшни, тот уже спал крепким сном.
 Выйдя во двор, Велвет ускорила шаги, чтобы догнать широко шагающего Джейсона. Заметив это, он пошел медленнее, и они вместе направились к хижине. Ветер тем временем усилился, верхушки деревьев закачались сильнее, но солнце еще немного грело. Его закатные лучи окрасили волосы Велвет в цвет осенних листьев и позолотили ее карие глаза.
 Джейсон снова представил ее сидящей в конюшне и играющей с щенками, а потом с улыбкой протягивающей ему одного из них. Ему потребовалось громадное усилие воли, чтобы не остановиться перед дверью в дом, не заключить ее в свои объятия и не прижаться губами к ее губам. Все еще видя мысленным взором эту картину, он почувствовал, как лицо его обдало жаром, а кровь застучала в висках.
 И тут же плоть его напряглась и налилась тупой болью. Сжав зубы, он поспешил войти в хижину, оставив Велвет недоумевать по поводу столь резкого изменения его настроения.
 Завтра она уже будет дома. Или по крайней мере очутится в Карлайл-Холле. Велвет верила, что Джейсон сказал ей правду, что он и в самом деле собирается доставить ее домой, как и обещал. Она снова и снова вспоминала, как провела с ним сегодняшний вечер, и удивлялась резкой перемене в нем. За внешней суровостью в Джейсоне проглядывала мягкость, сохранившаяся с былых времен и прорывавшаяся теперь лишь в редкие моменты, как тогда, когда он играл с щенком или рассказывал о своем отце – взор его светился тогда любовью.
 Но вслед за тем он как-то резко внутренне отстранился от нее, разговаривал за ужином неохотно и отрывисто, а поев, что-то буркнул и торопливо вышел из хижины. Когда он вернулся, она уже поднялась к себе наверх. Может быть, именно на это он и рассчитывал.
 Когда внизу наступила тишина, она решила, что он уже лег спать. Раздевшись, она надела через голову ночную рубашку из мягкой фланели, которую он раздобыл для нее, не опасаясь более его неожиданного появления у себя в комнате. Джейсон оказался человеком слова. Со времени их страстной сцены и его неожиданного извинения он вел себя как настоящий джентльмен. Она верила, что он больше и пальцем не прикоснется к ней. Он не мог бы нарушить своего слова.
 Велвет забралась в кровать и, сидя, наклонилась было, чтобы задуть свечу, но какой-то звук, раздавшийся внизу, заставил ее замереть на месте. Услышав несколько произнесенных кем-то слов, она опустила ноги на пол. Пройдя на цыпочках по комнате, прижалась ухом к двери на лестницу, которую Джейсон каждый вечер запирал, перед тем как лечь спать.
 Она опять услышала голос и поняла, что это голос самого Джейсона. С кем он мог сейчас разговаривать? Велвет попробовала поднять щеколду и удивилась, что он оставил дверь открытой. Вероятно, он верил, что она дождется утра, как обещала. Или просто забыл сделать это.
 Она приоткрыла дверь и увидела Джейсона, спящего на диване. Одеяло сползло до талии, обнажив его грудь, покрытую испариной.
 Боже, неужели он заболел? Она спускалась по лестнице в полной уверенности, что он проснется от ее шагов, как это обычно случалось. Но он беспокойно заворочался во сне и повернулся на другой бок, пробормотав что-то неразборчивое. Ему снится ночной кошмар, поняла она!
 – Джейсон, – негромко окликнула она, но он не услышал ее слов.
 Кошмар держал его в своих объятиях, заставляя содрогаться всем телом.
 Велвет медленно спустилась с лестницы, все еще надеясь, что он проснется, и стараясь не думать об этом полуобнаженном мужчине.
 Она уже подошла к дивану, но он не просыпался.
 – Джейсон…
 Она легонько прикоснулась к его плечу, а потом начала осторожно трясти его:
 – Проснитесь, милорд. Вам снится дурной…
 От неожиданности она вскрикнула, когда он, мгновенно проснувшись, схватил ее и сильно прижал к себе.
 – Я Велвет! Пустите меня!
 Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, кого он держит в своих объятиях.
 – Боже мой, – пробурчал он, отпустив ее, и вытер испарину с лица. – Какого черта вы здесь делаете?
 Она отошла назад.
 – Вы так сильно ворочались и говорили во сне. Я подумала, что вы заболели.
 Он устало вздохнул и откинулся на подушку.
 – Я не сделал вам больно?
 Он потер шрам на тыльной стороне предплечья, а она – небольшую царапину на руке.
 – Ничего страшного. Вы сделали это случайно. – От нее не ускользнуло, что он нахмурился. – Вам приснился страшный сон?
 – Не такой уж и страшный. Извините, что сделал вам больно. Возвращайтесь к себе.
 – Вы уверены, что с вами все в порядке?
 – Да, вполне.
 Взгляд его оторвался от ее лица и скользнул вдоль тела, прикрытого лишь тонкой тканью ночной рубашки. Голубые глаза Джейсона затуманились, но он отвел взгляд и уставился куда-то поверх ее головы.
 – Возвращайтесь к себе. Вы не должны были спускаться сюда.
 Велвет поняла, что на фоне горящей свечи он видит всю ее сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Покраснев, она отвернулась и направилась к лестнице.
 – Завтра нам надо выехать очень рано, – произнес он тем же ворчливым тоном, что и раньше. – Вам лучше встать до рассвета и спуститься сюда, или мне придется самому подняться наверх и вытащить вас из уютной постели. – Он изобразил на лице улыбку. – Хотя это не такая уж плохая идея. Так начать день будет очень приятно.
 Кровь бросилась ей в лицо, она быстро пересекла комнату и торопливо поднялась по лестнице. Войдя в спальню, захлопнула дверь и обессиленно прислонилась к ней спиной, чувствуя, что все ее тело горит как в огне.
 Конечно, он не поднимется сюда, он не посмеет это сделать! Но, улегшись в постель, она вертелась с боку на бок, представляя, как он войдет в ее комнату и разбудит горячими поцелуями.




 Глава 8


 Велвет шла по выложенным блестящими мраморными плитами коридорам Карлайл-Холла, направляясь в Королевскую залу для встречи с Эвери Синклером. Она просила его встретиться с ней в таком месте, где они могли бы поговорить наедине. Слуг не стоило посвящать в предмет их разговора.
 Она ускорила шаги, когда приблизилась к высоким, отделанным бронзой дверям, ведущим в залу, одну из самых роскошных во всем доме. Герцог встретил ее с увлажнившимися от нахлынувших чувств глазами, а дедушка облегченно расплакался и сразу забыл, что ее не было несколько дней.
 В Карлайл-Холл она пришла, пройдя по лугу. Джейсон оставил ее на опушке леса, указав на возвышающийся вдали дом и с непроницаемым лицом пожелав всего доброго.
 – Ну что ж, герцогиня, думаю, нам надо прощаться. – И машинально потер ссадину на голове. – Мне было не очень приятно держать вас в заключении. – И, улыбнувшись, добавил: – Хотя были и светлые моменты.
 Она покраснела, поняв, что он имеет в виду.
 – Вы изрядный насмешник, милорд.
 – А вы очаровательная женщина.
 Она улыбнулась, не в силах противостоять комплименту.
 – Я не жалуюсь на это приключение. Если Карлайл – на грани нищеты, то вы спасли меня от ужасного брака. Одно это стоит того, чтобы молчать о случившемся и быть вам признательной.
 Он не отрывал взгляда от ее лица:
 – Довольно странно, герцогиня, но мне кажется, я буду скучать по вас.
 В горле у нее встал ком, на глаза навернулись слезы.
 – И я по вас, милорд разбойник. Да хранит вас Бог, Джейсон!
 Он не произнес ни слова. Велвет отвернулась от него, стараясь не обращать внимания на странную тяжесть в груди. Она пошла к дому, но топот лошадиных копыт, раздавшийся за спиной, заставил ее остановиться. Повернувшись, она увидела Джейсона; он посадил ее к себе в седло, обнял и нежно поцеловал.
 Поцелуи его были ласкающими, прощальными. Время пропало, и Велвет растворилась в вечности, обхватив своего похитителя руками за шею. Последний поцелуй обжег огнем ее губы, и Джейсон разжал объятия и опустил ее на землю.
 – До свидания, герцогиня, – произнес он хрипловатым голосом. – Клянусь, я вас не забуду.
 Он резко развернул вороного и мгновенно исчез из виду.
 Велвет застыла на месте, дрожа от нахлынувших чувств. Слезы душили ее. Она чувствовала себя покинутой и одинокой. Несколько дней она была его пленницей и не представляла, что будет так скверно чувствовать себя, когда этот человек уйдет из ее жизни.
 Взор ее был прикован к месту на лугу, где только что стоял Джейсон, грудь разрывалась от боли, ком в горле мешал дышать. Странно, но ей едва хватило сил дойти до Карлайл-Холла.
 Вот и теперь, стоя в Королевской зале, она чувствовала, что ей чего-то не хватает, чего-то жизненно необходимого и важного для нее.
 «Кто же он такой?» – уже в который раз спрашивала она себя. Почему он вмешался и сорвал ее венчание? Она отправила в город слугу с запиской к своему поверенному в делах и скоро будет знать правду о финансовом положении герцога Карлайла, хотя ей уже не нужно было это формальное подтверждение. Она не сомневалась, что Джейсон сказал ей правду. У него не было причин лгать ей. Поэтому сейчас она ждала появления герцога, который собирался разрушить ее жизнь.
 Она была в своем лучшем туалете: в платье из парчи цвета слоновой кости, расшитом золотом и отделанном черным кружевом, – на него ушли почти все последние деньги. Волосы были напудрены и уложены высокими волнами. В уголке губ была приклеена маленькая овальная черная мушка. Квадратное декольте платья позволяло видеть полуобнаженную грудь.
 Она была готова к встрече с герцогом и точно знала, как поведет разговор.
 Высокие двойные двери растворились, и герцог вошел. Два лакея, одетые в ливреи из красного атласа, почтительно склонившись, закрыли за ним двери. Герцог с улыбкой на устах направился к ней:
 – О моя дорогая.
 Он поднес к губам ее руку, а она присела в глубоком реверансе:
 – Ваше сиятельство.
 Он был одет с той же тщательностью, что и она. На нем были французское платье, бывшее тогда в моде, сюртук и кюлоты темно-зеленого шелка, расшитый жилет несколько другого оттенка. Герцог был без парика, что выглядело непривычно. Его нельзя было назвать непривлекательным, а удлиненные темно-карие глаза даже придавали ему некоторое обаяние.
 – Не присесть ли нам?
 – Как вам угодно.
 Позволив усадить себя в большое кресло у камина, она дождалась, когда он сядет напротив нее.
 – Я велю принести напитки?
 – Нет. Разговор будет недолгим, и я хотела бы поговорить наедине.
 Он откинулся на спинку кресла, вытянув перед собой скрещенные ноги. Раньше Велвет не обращала внимания на мужские лодыжки. А сейчас заметила, как пухлы и мягки ноги Эвери, скрытые чулками. У Джейсона, вспомнила она, ноги были великолепной формы, сильные и мускулистые.
 – То, что вы хотели обсудить со мной… как я понимаю, деликатного свойства. Это как-то связано с вашим похищением? – Он подался вперед всем телом. – Моя дорогая, если это касается вашей добродетели, не бойтесь ничего. Я не жестокосердный человек, чтобы позволить этому разлучить нас. И нет никакой вашей вины в том, что на вас безжалостно посягнули накануне венчания. Все, что могло случиться с вами, останется нашим секретом, о котором я никогда не позволю себе заговорить. Венчание состоится…
 – Венчание, ваше сиятельство, не состоится.
 Эвери нахмурился:
 – Не говорите чепухи. Как я уже сказал, меня не интересует ваша…
 – Моя добродетель осталась при мне. И я хотела бы говорить совсем не об этом.
 Складки на его лбу углубились, светлые брови почти сошлись у переносицы.
 – Тогда о чем же вы хотели бы говорить, моя дорогая?
 – Я узнала весьма неприятную правду, ваше сиятельство. И об этом должен говорить с вами мой дедушка, но, как вы знаете, теперь он… не вполне здоров. Мне удалось узнать ваше истинное финансовое положение. Хотела бы я, чтобы разговор сейчас шел не о деньгах, но это невозможно. Я понимаю, ваша светлость, что вы нуждаетесь в средствах, и более чем сочувствую вам. К сожалению, мое приданое не может быть использовано для решения ваших проблем.
 Выражение его лица не изменилось, но с него сошли все краски жизни.
 – Извините, дорогая, но я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
 – Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. – Она позволила своим словам звучать как можно мягче. – Я не виню вас, ваша светлость. Будучи членами высшего общества, мы все несем большую ответственность. Случаи, когда люди вступают в брак, чтобы решить свои финансовые проблемы, часты, но в моем случае это неприемлемо.
 Она поерзала в кресле, оправляя платье.
 – Я прекрасно понимаю ваши проблемы и не собираюсь обсуждать их где-либо за пределами этой комнаты.
 Эвери молчал.
 – В признательность за свое молчание я хотела бы получить нечто и от вас.
 Его темно-карие глаза стали почти черными. Такая торговля была ему понятна. Он обрел почву под ногами. На это она и рассчитывала.
 Он подался вперед, теребя обшлаг темно-зеленого сюртука.
 – Моя дорогая, я не подтверждаю ни одного из этих вздорных обвинений, но, если вам нужна помощь, возможно, я смогу помочь.
 Велвет встала и подошла к камину.
 – Последние несколько дней были нелегким испытанием для нас обоих. Думаю, вы знаете, что мое похищение не затронуло моей чести. – Она взглянула на него. – Но если наша свадьба расстроится, люди будут думать, почему. Так же как и вы, они будут сомневаться в моей добродетели, и пойдут разговоры о том, не было ли мое поведение тому причиной.
 – Продолжайте, – произнес герцог.
 – Я прошу вас поддерживать со мной такие же отношения, как и в последнее время. Пусть считают, что вы по-прежнему собираетесь жениться на мне. Вы можете сказать, что вам пришлось уплатить за меня выкуп. Это лучше, чем рассказывать, что я сбежала.
 Эвери приоткрыл плотно сжатые губы:
 – Не вижу в этом проблем.
 – Потребуется время, чтобы назначить новую дату венчания. Люди поймут некоторую отсрочку. А до того, как будет назначена дата, я передумаю. Мы останемся хорошими друзьями, разумеется, а потом, надеюсь, найдем себе других избранников.
 Эвери смотрел на стоящую перед ним женщину, словно видел ее в первый раз. Наконец он улыбнулся:
 – Уверяю вас, миледи, все слухи, дошедшие до вас, – сущая нелепица. Но если вам угодно расторгнуть нашу помолвку, я не посмею вам противоречить. И разумеется, как джентльмен, не стану возражать, если вы откажетесь от своего слова.
 – Так, значит, мы договорились? – спросила она, протянув ему руку.
 – Несомненно, миледи, – склонился он к ее руке, но не мог скрыть нотку гнева в голосе. Велвет разрушила его планы на спасение, а Эвери Синклер был не из тех людей, которые позволяют разрушать свои планы.
 – Завтра утром я возвращаюсь в Виндмер. Мне известно, вы собирались устроить бал спустя три недели после нашего венчания.
 По лицу герцога скользнула хмурая улыбка.
 – Это бал-маскарад, наше первое появление в свете в качестве супругов. Приглашения на него уже разосланы. Как вы и сказали, он должен состояться через три недели.
 – Отлично. Сезон еще не начался. Вскоре после этого бала я откажусь от обещания, и каждый из нас останется при своих интересах.
 – Как вам угодно, – сдержанно произнес он.
 Велвет присела в глубоком реверансе:
 – Благодарю вас, ваше сиятельство. Надеюсь, я не слишком разбила ваше сердце.
 Его бровь поползла на лоб.
 – Совсем наоборот, леди Велвет. Я вряд ли смогу оправиться от боли, которую вы причинили мне вашим отказом. – Он бросил на нее злой взгляд. – Счастливо оставаться, миледи, до нашей следующей встречи.
 И, блеснув темно-зеленым шелком своего туалета, он вышел из залы, гневно стуча каблуками. Велвет поняла, что нажила себе врага в лице Эвери Синклера, но не дала ему испортить свою жизнь. Она испытала сладостное чувство облегчения.
 Вспомнив, каким взглядом он наградил ее при прощании, она подумала, что Джейсон спас ее от больших неприятностей, чем неудачный брак. Что ждало бы ее в браке с человеком, который способен так ненавидеть?


* * *

 Сидя перед камином в отделанном ореховыми панелями кабинете в своем деревенском поместье, замке Раннинг, маркиз Литчфилд следил за другом Джейсоном Синклером, неустанно мерившим комнату шагами.
 – Ваши мысли витают где-то далеко, друг мой. И в таком состоянии вы находитесь с тех пор, как вернулись сюда. Не имеет ли к этому отношение наша общая знакомая?
 На щеках Джейсона заиграли желваки.
 – Девушка благополучно доставлена на место. Теперь она знает правду о финансовом состоянии Эвери. Если она благоразумна, то откажется от этого брака.
 – Полагаю, она сделает это… в свое время. Дело достаточно деликатное, а Велвет Моран отнюдь не глупа. – Он взглянул на друга и отхлебнул глоток бренди. – Возможно, после того, как она сделает это, вы тоже проявите к ней интерес.
 Джейсон издал неопределенный звук.
 – Я более удачный кандидат на виселицу, чем в женихи, Люсьен.
 – Прости меня. Но, как бы там ни было, я думаю, эта девушка захватила твое воображение. Должно быть, она и в самом деле хороша!
 Джейсон повернулся к нему с сумрачным выражением лица:
 – Да, я хотел бы обладать ею. Она – страстная маленькая лисичка, и я воспылал к ней страстью с первого взгляда. Она созрела для любви, и, если бы не была невинной, я бы не сдержал свою страсть.
 – Что бы это значило? Ты думаешь о ней, хотя она исчезла из твоей жизни?
 – Это значит только одно: я все еще хочу ее, но сделаю все возможное, чтобы забыть ее.
 Люсьен едва заметно улыбнулся:
 – Я думал, ты скажешь, что в тебе не осталось ничего от джентльмена, что эти качества ты оставил в топких болотах Джорджии.
 Джейсон не сдержал улыбки:
 – В значительной степени это правда. Но, поскольку я вернулся в Англию, я прилагаю все усилия, чтобы возродить их. И уверяю тебя, Литчфилд, это требует немалых усилий.
 – Ты хочешь сказать, что собираешься уехать, не восстановив своего доброго имени?
 – Я больше не принадлежу этой стране и останусь здесь не дольше, чем это будет необходимо.
 Джейсон хотел восстановить свое доброе имя. Больше года назад он нанял частного сыщика, чтобы раскрыть тайну убийства своего отца, но за все это время тот не нашел никаких ценных сведений. Другого сыщика нанял Люсьен, когда Джейсон впервые вернулся в Англию.
 – Я понимаю, – сказал Люсьен, – отсутствие вестей вряд ли можно назвать добрым известием, но уверяю тебя, человек, которого мы наняли, вполне компетентен. Я знаю его работу в подобных случаях, и это первый раз, когда он терпит поражение.
 – Я не сомневаюсь в его опыте. Но восемь лет – очень большой срок. Наши поиски ни к чему так и не привели. Если и есть человек, который видел, как все было на самом деле, найти его будет непросто.
 – Да, непросто. Но деньги всегда остаются хорошим стимулом. Слово тут, слово там… Кто знает, что нам предстоит узнать?
 Джейсон улыбнулся, но Люсьен читал его мысли, как в открытой книге. Все обстоятельства не обещали удачу, и Джейсон Синклер знал это. Он рисковал головой, вернувшись в Англию, но на этот риск он шел с открытыми глазами.
 Восемь лет назад он поклялся вернуть свое доброе имя, фамильную собственность, найти убийцу отца. Он уже сделал первый шаг к этому, и Карлайл-Холл снова принадлежал ему. Через адвокатов Эвери был предупрежден, что законный владелец замка путешествует по Европе и до его возвращения герцог может оставаться в замке.
 Для них было удобнее, чтобы Эвери пребывал в Карлайл-Холле либо в своем городском доме на Гросвенор-сквер, так что они всегда могли быть в курсе его перемещений.
 Люсьен откинулся на спинку мягкого кожаного кресла и сделал глоток бренди. Бокал Джейсона стоял на каминной полке нетронутым. Он нервно ходил по комнате. О чем он думал, Люсьен не знал.
 – Может быть, нам перебраться в город? – предложил он. – Начинается сезон, да и в городе всегда есть какие-нибудь развлечения. По твоему виду можно сказать, что женское общество тебе не помешает.
 – В город?
 – Да. Пока ты далеко от Эвери, опасность быть узнанным невелика. Твоя мать вряд ли узнала бы тебя сегодняшнего.
 – Более чем справедливое замечание.
 – Я обратил внимание, что ты избегаешь Силию Роллинс. Женщина вряд ли может забыть мужчину, которого знала близко.
 Джейсон промолчал и, взяв бокал, повертел его в широкой ладони, потом поднес к губам.
 – Леди Брукхерст в настоящее время в безопасности. Я доберусь и до нее, но не сейчас, а пока намерен побывать в гостинице. Возможно, там я вспомню нечто ценное, что забыл.
 Нанятый сыщик, разумеется, был в «Соколином гнезде», и не один раз, но, как явствовало из его докладов, там мало кто остался из работавших в те времена, а те, кто работает, не помнят ничего существенного.
 – Думаю, тебе лучше провести здесь, в замке Раннинг, еще несколько недель, – сказал Люсьен. – Эвери собирается дать роскошный бал-маскарад, хотя непонятно, каким образом он собирается раздобыть на него средства. Этот бал может многое прояснить нам.
 Джейсон стиснул зубы. Казалось, яростный взгляд его голубых глаз способен заморозить бренди в бокале.
 – Мой сводный братец всегда любил развлечения. Он считает себя законодателем мод, да и Карлайл-Холл вполне приспособлен для его широкого размаха.
 Люсьен встал и поставил пустой бокал на инкрустированный столик, стоявший рядом с креслом.
 – Леди Велвет обязательно будет на этом балу, – бросил он с рассчитанной небрежностью. – Если она появится в обществе герцога, это рассеет все слухи о ней. Она, разумеется, захочет покончить со скандалом, связанным с ее похищением.
 Джейсон иронично усмехнулся:
 – Как будто я вел себя с ней так, что есть о чем говорить.
 Люсьен едва заметно улыбнулся. Хотел или нет его друг признать это, но он заботился о своей бывшей пленнице. После любовной истории с Силией Роллинс он не позволял себе увлечься другой женщиной. Но Джейсон достаточно натерпелся за последние восемь лет и заслужил простое человеческое счастье. Испытав всю меру женского предательства, он вправе познать женскую нежность и любовь.
 Люсьена нельзя было назвать знатоком в подобных вещах – он был циником, – но он верил, что его друг достоин женской любви.
 Джейсон открыл дверь и вошел в гостиницу «Соколиное гнездо». Он чувствовал, что ключ ко всем его проблемам спрятан где-то здесь. Кто-то должен был видеть нечто, помимо того, что заставлял всех увидеть Эвери – что герцог Карлайл был убит старшим сыном во время разговора о его любовнице.
 Такой человек должен быть, но как его найти?
 Джейсон вошел в помещение с низким потолком. За восемь лет здесь почти ничего не изменилось: все тот же запах дыма и прокисшего эля, пол из неструганых досок, мощные балки потолка, еще более потемневшие от времени.
 Видавшие виды деревянные столы сияли свежим лаком, скрывая глубокие царапины и щели, лавки вдоль столов были прежними, как и деревянный пол. Комната наверху, в которой он проводил время с Силией, тоже не изменилась или показалась ему не изменившейся, когда он заглянул в нее через наружное окно. Если не считать отсутствия блистательной Силии, она была почти такой, какой ему запомнилась.
 Он сел за свободный стол и заказал кружку пива. Силия по-прежнему жила в Лондоне, ведя довольно широкий образ жизни на те средства, которые ежегодно выделял ей герцог Карлайл. «Как воспримет она новость о разорении герцога?» – подумал Джейсон.
 Как она сейчас выглядит? Он вспомнил ее – стройную, гибкую, страстную. Но теперь он сравнивал ее с Велвет Моран.
 Эти женщины так отличались друг от друга! Темная обольстительность одной затмевала все доводы разума, другая же пленяла и возбуждала своим горячим существом. Силия была воплощенной порочностью. В Велвет страсть боролась с невинностью, от этого зов плоти звучал еще сильнее. В ней он отчетливо различал мягкость и добродетель, которых не было в большинстве женщин, как не было их и в леди Брукхерст. Но в то время Джейсон был ослеплен страстью и не мог понять эту женщину.
 Джейсон представил лицо Силии, и пальцы его судорожно сжали ручку пивной кружки. Силия знает правду и может стать его спасением, но он не осмеливался обратиться к ней. Он мог бы предложить ей деньги, хотя в данный момент она не нуждалась в средствах. Но даже крупная сумма денег не может гарантировать ее помощи. Свидетельство, что Эвери Синклер виноват в смерти собственного отца, может бросить тень и на нее как на пособницу убийцы.
 А потеря репутации – не та вещь, на которую леди Брукхерст пойдет добровольно, вне зависимости от размера платы. Надо тщательно рассчитать момент, чтобы она прислушалась к его угрозе раскрыть ее истинное лицо. Ему надо найти способ заставить ее сказать правду, а для этого необходимо найти свидетеля.
 Джейсон обвел взглядом полутемное помещение, всматриваясь в лица служанок и завсегдатаев этого заведения. Допив пиво, он направился к проходу, ведущему в кухню, и сердце его забилось чаще при виде знакомого лица кухарки.
 – Что вам угодно, дорогой? – улыбнулась ему невысокая крепкая женщина.
 Размахивая в воздухе тяжелой стальной лопаткой, она подошла к Джейсону. И тогда, восемь лет назад, она с симпатией относилась к нему. Может быть, поэтому он и вспомнил ее.
 – У вас здесь так вкусно пахнет. Я хочу немного перекусить.
 Она оглядела его: плотно обтягивающие фигуру кожаные бриджи и темно-голубой сюртук для верховой езды, роскошные кружева вплоть до кончиков загорелых пальцев, собранные на затылке волосы не напудрены. По одежде было ясно, что он принадлежал по крайней мере к джентри. [2] 
 – Да это жарится на угольях угорь, и уже поспела запеченная баранья нога. Я могу подать вам их через минуту.
 Джейсон улыбнулся. Он не был голоден, но готов был съесть все это, чтобы продолжить разговор.
 – Благодарю, хозяюшка. Не будете против, если я присяду здесь?
 Она нахмурилась. Необычная просьба от человека, одетого подобным образом. Но тут же губы ее расплылись в улыбке.
 – Если вы ждете мою Бетси, то она придет попозже. Она ушла в деревню. Со вчерашнего дня ее не было дома. Я могу сказать, что вы приходили, если вы скажете мне свое имя. А то моя Бетси будет огорчена, что разошлась с таким приятным джентльменом.
 – Меня зовут Хокинс, – ответил он, не задумавшись. – Джейсон Хокинс.
 Она кивнула и стала накладывать ему еду на тарелку. На кухне было жарко и дымно. В большом закопченном котле что-то кипело, и на мгновение кухарка скрылась за стеной пара. Спустя минуту она появилась вновь, неся в руке оловянную тарелку с горой мяса и краюхой хлеба, и поставила ее перед ним на стол. Затем снова исчезла и снова появилась через несколько минут, на этот раз с оловянной кружкой эля, которую тоже поставила на стол.
 – Я был в отъезде, – произнес Джейсон, – и довольно долго не был в этих местах. Но теперь вспомнил, что вы уже давно работаете здесь.
 Она внимательно вглядывалась в него, пытаясь вспомнить.
 – Ваше лицо мне тоже немного знакомо, хотя я не могу вас вспомнить.
 Как бы он хотел, чтобы она вспомнила его! Тогда, возможно, она вспомнит и обстоятельства давнего преступления.
 – Я хорошо запомнил один вечер, когда я был тут. Довольно грустные обстоятельства: был убит старый герцог Карлайл.
 Кухарка округлила и без того круглые глаза:
 – Точно, было такое. Бедняга герцог. Погибнуть таким образом… от руки родного сына.
 – Вы видели это?
 Она покачала головой:
 – Да нет, я была здесь, на кухне, когда это случилось, но мы все были в ужасе.
 – Я слышал, убийцу взяли. Хотя потом до меня дошли слухи, что это сделал не старший сын, а младший.
 Странное выражение скользнуло по ее лицу.
 – Я тоже слышала что-то такое, но уже много лет назад. Какое-то время об этом говорили, но потом все разговоры постепенно стихли. Герцог – крупная величина в наших краях. Немногие осмеливаются противоречить ему.
 Взгляд ее снова скользнул по его лицу.
 – Забавно, но теперь, когда я вспомнила обо всем этом, вы немного напомнили мне его, я хочу сказать, старшего сына герцога. Он только был похудее, да и не таким высоким. И более бледным, более нежным, не таким мужественным, как вы, понимаете?
 Он прекрасно все понимал, лучше кого бы то ни было.
 Кухарка улыбнулась, и он обратил внимание, что у нее нет нескольких нижних зубов.
 – Вы с ним, часом, не родственники, а?
 Джейсон улыбнулся, надеясь, что улыбка получилась естественной.
 – Надеюсь, что нет, поскольку тот тип все же убийца.
 Она пожала плечами.
 – Как вы сами сказали, ходили слухи, что это сделал вовсе не он. Что до меня, то я ничего не знаю. Я уже сказала, что была здесь и работала. И ничего не видела, пока не пришел констебль и не увел этого типа, – вот и все. Так что не стоит ворошить былое.
 Джейсон ничего не сказал и принялся уничтожать еду, хотя и не испытывал голода. Похоже, кто-то из здешних может ему помочь. Нелегко будет найти этого человека, но у Джейсона появилась надежда. Он съел последний кусок, положил на стол несколько монет и встал:
 – Спасибо вам, хозяюшка, за угощение и за компанию.
 – Но ведь вы вернетесь?
 Джейсон принужденно улыбнулся:
 – Может быть.
 Вряд ли он исполнит это обещание! Ему надо быть осторожным и ценить свое время, пока он не избавится от угрозы виселицы.




 Глава 9


 Велвет стояла в своей комнате перед высоким зеркалом. Как и большинство помещений в Виндмере, залы, расположенные наверху, были почти без мебели, комнаты пугали нежилой пустотой. Даже ее спальня стала жертвой подступившей бедности: прекрасный комод розового дерева сменился таким же, но из простого дуба, со стен исчезли великолепные картины в изысканных рамах. Остались шелковые занавеси персикового цвета, балдахин и покрывала.
 Велвет улыбнулась, подумав, что, если их дела вскоре не поправятся, ей придется шить платья из этих занавесей.
 Но сегодня не было времени думать об этом. Сегодня они едут на бал-маскарад в Карлайл-Холл, и она хочет окончательно порвать с герцогом. Подумав о нем, она поежилась от пробежавшего по спине холодка. В Эвери Синклере таилась какая-то угроза, нечто страшное, что он удачно скрывал вплоть до дня их объяснения в Королевской зале. И уже в сотый раз она мысленно поблагодарила Джейсона за то, что он спас ее от этого замужества. «Куда же исчез этот высокий симпатичный разбойник?» – гадала она.
 На нее нахлынули воспоминания о его страстных поцелуях, она вспомнила его руки, ласкающие ее грудь. Боже, она хотела забыть об этом, коленопреклоненно молилась в приходской церкви, чтобы эти греховные видения оставили ее.
 Но каждую ночь крутилась и вертелась с боку на бок, мечтая снова увидеться с ним, страстно желая, чтобы он увез ее с собой, как в ту ночь, когда похитил из кареты.
 Велвет вздохнула. Она должна выйти замуж, и поскорее, да не за бродягу с титулом. Джейсон не может спасти ее! Она должна найти богатого человека, которому ее приданое не нужно. И начать поиски она собиралась сегодня.
 Но ей надо быть очень осторожной. С помощью Эвери она надеялась прекратить сплетни о себе. К тому времени сезон будет в самом разгаре. Возможно, среди искателей руки богатой наследницы появится человек с деньгами и положением в обществе. А если ей повезет, возможно, он разбудит в ней нежные чувства.
 Велвет вздохнула и отвернулась от зеркала. Ее служанка, Табита Бисон, поспешно вошла в комнату, неся на руках костюм для бала:
 – Только что закончен, миледи. Боже, какая красота! Вы будете первой красавицей на этом балу.
 Велвет тоже мечтала об этом. Она улыбнулась при мысли о том, как будет разочарован герцог, когда обнаружит, что платить по счетам придется не ей. Жаль того, на чью долю это выпадет. Велвет не сомневалась, герцог найдет себе жену – и очень скоро.
 – Спасибо тебе, Табби. Скажи Марте, что она великолепно справилась со своей работой.
 Слуги, оставшиеся в Виндмере, научились делать множество вещей. Марта, когда не исполняла обязанности горничной, великолепно шила, а Табби часто помогала с уборкой комнат.
 – Скажи ей, костюм чудесен!
 На ней будет средневековый костюм, что-то вроде наряда Джиневры. [3] Туника лилового бархата поверх юбки янтарно-желтого шелка, вытканного золотой нитью. На талии – золотой пояс, с которого свисает небольшой кинжал, усыпанный драгоценными камнями. Правда, бриллианты, когда-то украшавшие эфес этого древнего фамильного клинка, заменены ничего не стоящими стекляшками. Длинные зауженные рукава платья свисают почти до пола, а волосы свободной волной рассыпаны по спине, как у средневековой незамужней девушки.
 Шум в зале заставил ее забыть про чудесный костюм, который она держала в руках.
 – Ну в чем же дело? – В голосе дедушки звучало нетерпение. – Карета уже ждет нас. И лакеи нервничают. Мы отправимся позже, чем предполагали.
 Велвет выскочила на верхние ступени лестницы:
 – Мы уже готовы, дедушка. Через минуту спущусь.
 Уже через четверть часа они ехали в карете. Минувшая неделя была очень холодной, но за день до отъезда повеяло первым дыханием весны. Над окрестными полями раскинулся голубой купол небес, сквозь ветви деревьев пробивались теплые лучи солнца.
 Они подъехали к гостинице затемно, но комнаты для них уже были готовы. Утром они продолжили свой путь, отдохнувшие кони бежали резвее, чем она ожидала. На подъезде к Вилдон-Форест они миновали небольшую деревеньку, застроенную домиками красного кирпича, и шелудивая серая собака с выпирающими ребрами облаяла карету.
 Карлайл-Холл приближался, но чем ближе они подъезжали, тем хуже становилось настроение Велвет. Она вспоминала, как в прошлый раз они проезжали этой дорогой, как была похищена.
 На этот раз он не появится. Не так ли? Но она поймала себя на том, что хочет этого. Чтобы он выехал из-за деревьев на вороном коне, остановил карету и посадил к себе в седло.
 Когда они приблизились к повороту, где тогда появился он, Велвет закусила губу и сцепила пальцы.
 Дедушка заметил, что она нервно поглядывает в окно кареты.
 – Ты выглядишь взволнованной, дитя мое. Не надо бояться, моя дорогая Велвет: на этот раз разбойник не застанет нас врасплох. – Он довольно улыбнулся. – На этот раз кучер вооружен.
 – Вооружен? – вскрикнула Велвет. – Ах Боже мой!
 – Именно так, моя дорогая. И если этот разбойник посмеет напасть на нас, ему придется взглянуть в дуло пистолета.
 Велвет посмотрела на кучера Джона Уилтона, напоминавшего медведя, и ее мечты о появлении разбойника сразу угасли. «Не приходи, Джейсон, не приходи». Боже, она не хочет, чтобы его убили! Она лишь мечтала в последний раз увидеть его.
 Она смотрела на дедушку, произнося слова молитвы. Она была удивлена, что он принял такие меры предосторожности, удивлена тем, что он не забыл случившееся в их прошлую поездку. Обычно события отдаленного прошлого он помнил кристально ясно, но недавние не помнил совсем.
 Едва удерживаясь на краешке сиденья, Велвет не отрывала взгляда от деревьев по сторонам дороги.
 Но ее волнения оказались напрасными. Джейсон не появился. Вероятно, он забыл о ней.
 И Велвет дала себе слово забыть о нем.
 Музыка наполняла великолепные салоны, тысячи свечей заливали светом Карлайл-Холл. Звуки клавикордов нежно плыли по роскошным, украшенным золотом и зеркалами бальным залам. Позолоченные напольные канделябры были установлены по периметру самой большой залы. Эвери Синклер остановился перед одним из них, наслаждаясь отдыхом от гостей и от своей так называемой нареченной.
 В подрагивающем свете канделябра он увидел ее фигурку, кружащуюся в танце. Эвери стиснул зубы так, что свело скулы. Вид этой женщины привел его в ярость. Как смогла она узнать правду? Где провела эти несколько дней перед несостоявшимся венчанием?
 Он не знал этого, да это его и не волновало. Она оказалась весьма хитрой штучкой, умнее, чем он мог предположить, и он недооценил ее. Больше такой ошибки он не сделает.
 Эвери поправил отделанный горностаевым мехом берет, надвинул его вперед, на поредевшую седеющую бровь, и взглянул на себя в зеркало. Он был в костюме времен Генриха Восьмого – в камзоле с длинными прорезными рукавами, вытканном серебром жилете, белых шелковых чулках.
 Он угрюмо улыбнулся, подумав о короле, которого изображал на балу. Больше всего на свете он желал оторвать голову этой чертовке Велвет Моран. Нет, лучше поступить с ней в духе Генриха – провести пару ночей, а потом обезглавить ее.
 Эта мысль доставила ему удовольствие. Он даже посмотрел туда, где танцевала ничего не подозревающая жертва, кланяясь в менуэте престарелому графу Уайтмору, пожиравшему голодным взором ее грудь. «Удачи и счастливого избавления», – подумал он и перенес свое внимание на другую женщину.
 Стройная высокая блондинка, девушка в первом расцвете своей красоты, впервые вышедшая в свет в лондонском сезоне. Ее отец, сэр Уоллес Стэнтон, в финансовых кругах был известным человеком. К его мнению прислушивался сам король. Он был весьма удачлив в коммерческих сделках и пользовался славой человека, заработавшего в свое время очень крупные суммы на колониальной торговле. За прошедшие десятилетия он превратил эти деньги в солидный капитал, приносящий стабильную прибыль. Стэнтон имел богатство и влияние. У него была единственная дочь, восемнадцатилетняя Мэри, которой предстояло унаследовать весь его капитал.
 Сэр Уоллес обладал всем, о чем только может мечтать человек. Про их семью ходили упорные слухи, что девушка и ее наследство выставлены на брачном рынке на продажу. Когда эти слухи впервые дошли до Эвери, они его не заинтересовали. Тогда он предполагал жениться на наследнице Хавершемов. Женитьба на девушке, не принадлежащей к титулованной знати, даже не рассматривалась как вариант.
 Теперь он должен был пересмотреть свои позиции: ему грозило неминуемое разорение.
 Эвери засунул в ноздрю понюшку нюхательного табаку и положил украшенную камнями серебряную табакерку в жилетный карман. Недостатки новой кандидатуры не бросались в глаза. Отнюдь. Одетая в костюм молочницы, она была вполне миловидна, хотя и не так волнующа, как Велвет Моран. Зато выглядела более поддающейся влиянию. На прошлой неделе Эвери побывал в Лондоне и имел там приватный разговор с ее отцом. Сэр Уоллес едва не потерял дар речи от перспективы выдать дочь замуж за герцога.
 Брак с Мэри делал герцога Карлайла наследником всего состояния Стэнтона.
 Но была одна проблема. Мэри Стэнтон должна была дать свое согласие.
 Эвери улыбнулся девушке, кружащейся напротив него по блестящему мраморному полу. Она танцевала с графом Бальфуром, красивым и богатым молодым человеком, который, как поговаривали, решил примкнуть к семейному большинству. Ему нужен был наследник, и к концу сезона он рассчитывал решить эту проблему.
 Эвери нахмурился. Он не хотел, чтобы Бальфур крутился около Мэри Стэнтон. У него была дурная репутация по части женщин, и, хотя Мэри не знала этого, о них уже поговаривали. Эвери решил поговорить об этом с графом, надеясь, что тот поймет. Как только он развяжется со своей нареченной, он обратит все свое незаурядное обаяние на Мэри Стэнтон.
 Эвери улыбнулся. Девушка согласится на этот брак – и довольно скоро. Он позаботится о том, чтобы у нее не было другого выхода. Он допустил ошибку с Велвет Моран, но с Мэри не промахнется.
 Он поскреб приклеенную темную бородку и снова подумал о Генрихе. Как только он подберется к деньгам Стэнтона, его влияние в обществе будет расти. Возможно, со временем, когда его положение станет неколебимым, он сведет счеты с Велвет Моран.
 Велвет принужденно улыбнулась. Она до смерти устала от графа Уайтмора. Весь вечер он пялил глаза на ее грудь, бросая на окружающих косые взгляды. Эвери почти весь вечер безукоризненно играл свою роль, время от времени танцуя с ней. Он всем видом давал понять, что все идет по-прежнему и ничто не разделяет их. Эта игра избавляла ее от назойливости графа, но теперь герцог куда-то пропал.
 – Вы выглядите усталой, моя дорогая, – сказал граф, глядя на ее пылающие щеки. – Может быть, вам надо подышать свежим воздухом на террасе?
 – Нет! Я… я хотела сказать… Извините, милорд, боюсь, это невозможно.
 Боже! Меньше всего на свете она хотела бы остаться одна в обществе этого сладострастного графа.
 – Я обещала следующий танец. И уверена, этот человек в любой момент может подойти ко мне.
 Она повернулась, чтобы уйти, надеясь отвязаться от графа, и внезапно натолкнулась на чью-то широкую грудь, загородившую ей дорогу.
 – Вы совершенно правы, миледи, – произнес нежно-грубый голос, который она так хорошо помнила. – Вы обещали этот танец мне.
 Джейсон! Ее сердце, рванувшись из груди, бешено забилось. Нет, это не он. Он не может быть здесь. Человек был в парике и маске, но она узнала его.
 – Миледи? – Он склонился перед ней в почтительном поклоне и показал в сторону залы, из которой гремела бальная музыка.
 Ей трудно было дышать – так пересохло от волнения горло.
 – Да, конечно, ведь я обещала этот танец вам… милорд.
 Он был одет в алый мундир и плотно обтягивающие бриджи кавалерийского офицера, на ногах были высокие черные сапоги. Серебристый парик скрывал вьющиеся темные волосы, черная шелковая маска закрывала верхнюю половину лица. Но даже маска не могла скрыть этих сверкающих голубых глаз, от которых у нее сразу закружилась голова.
 Она молча подала ему руку и последовала за ним в бальную залу.
 Посмотрев на него, она ощутила жар его взгляда и сразу осознала, как скучала по нему, как часто думала о нем. Это было сумасшествие, но она не могла ничего сделать с собой.
 Кружась в танце, она неотрывно смотрела на него, проделывающего танцевальные па столь же изящно, как любой из придворных, хотя он был крупнее и выше ростом, чем большинство мужчин. Велвет нервно обвела взглядом гостей, танцующих вокруг них. Он сильно рисковал, появившись здесь. Боже, но ведь кто-нибудь из гостей может узнать его с такой же легкостью, как и она!
 Она попыталась сосредоточиться на музыке, но думала только о нем, красавце мужчине, с которым танцевала. Он двигался с грацией крупного и опасного зверя. Она и раньше замечала это в нем. Его глаза за черным шелком маски обдавали ее жаром.
 Она рассматривала его, не стесняясь, отметив ширину его плеч, плоский живот и узкие бедра, мощь рельефно вырисовывающихся ног. Бросив взгляд ниже живота, почувствовала, что щеки потеплели от прилившей к ним крови. Велвет отвела взгляд в сторону, успев заметить, что он лукаво улыбнулся.
 Когда танец закончился, он взял ее за руку и увел из бальной залы, выйдя с ней на террасу, выходившую в парк. В воздухе уже чувствовалось дыхание весны, и вечерний воздух был прохладен, но не холоден. Или, возможно, жар, который сейчас растекался по ее венам, не давал ей почувствовать холод.
 Она позволила ему провести ее к самому концу террасы, где сгущалась тень, и тут повернулась к нему лицом.
 – Ради всего святого, Джейсон, уж не сошли ли вы с ума? Как вы можете так рисковать?
 Он пожал своими мощными плечами, и от этого движения под алым сукном мундира взбугрились мышцы.
 – Я пришел повидаться с вами, – улыбнулся он. – Думал, что вы тоже, может быть, скучаете по мне.
 – Скучаю по вас! Ах, вы просто невыносимы…
 Твердые руки, легшие ей на талию, оборвали ее слова.
 – Что вы…
 Горячий поцелуй прервал ее.
 Тело Велвет растворилось в пространстве, мир начал вращаться вокруг нее. Кровь толчками понеслась по жилам, ноги подкосились. Он сильнее сжал ее в объятиях, прижал к своему мускулистому телу, и жар объял Велвет. Губы ее задрожали, кожа щек запылала. Наслаждение, чистое и сильное, захлестнуло ее, и все тело Велвет затрепетало.
 – Джейсон, – прошептала она, тоже целуя его и обвивая руками его шею. Она понимала, что ведет себя по-дурацки, но была не в силах преодолеть себя.
 Поцелуи Джейсона стали требовательнее, его язык проник внутрь ее рта, руки его скользили по спине, к талии, потом соскользнули ниже и еще плотнее прижали ее. Плоть его налилась и вздыбилась под тонким сукном бриджей, предупреждая ее об осторожности, но его поцелуи были столь восхитительны, что она поймала себя на том, что сама изо всех сил вжимается в его тело, целуя его столь же страстно, как и он ее.
 Но именно Джейсон первым отстранился, поправил на лице сбившуюся маску и внезапно пригвоздил ее к месту осуждающим взором:
 – Вы по-прежнему нареченная герцога. Я сомневаюсь, чтобы он одобрил наше поведение.
 Она едва не вскрикнула: столь удивительно холодно прозвучали его слова. Но еще больше она была удивлена, услышав словно со стороны свой собственный столь же холодный ответ:
 – Его светлость и я уже договорились расстаться. Я хочу только выждать приличествующее время, чтобы не разошлись сплетни.
 Приподнятые в напряжении громадные плечи немного опустились.
 – Я надеялся, вы будете достаточно разумны и порвете с ним.
 Она едва не расхохоталась – ведь у нее не было другого выхода. Она нуждалась в средствах так же отчаянно, как и герцог.
 – Почему вы пришли сегодня, Джейсон?
 Он выпрямился:
 – Чтобы встретиться с вами, разумеется.
 За этими словами скрывалось что-то еще. Она прочла это в его глазах. И даже шаловливая улыбка не обманула ее.
 – Ради этого стоило прийти, герцогиня.
 – Теперь я уже никогда не стану герцогиней.
 – Для вас это так важно?
 Она покачала головой:
 – Нет, не важно. Я признательна вам. Брак с герцогом стал бы для меня адом. Как я не поняла этого человека?
 Его чувственные губы крепко сжались.
 – Эвери – человек с множеством лиц. И неудивительно, что девушка вроде вас могла им увлечься.
 – Вы говорите так, словно хорошо его знаете.
 – Я думал, что знаю его, и ошибся. Это стоило мне довольно дорого. Теперь такой ошибки я уже не сделаю.
 – Для всех я все еще его нареченная. Почему вы решили, что я не расскажу всем, что вы – мой похититель?
 Улыбка его была обезоруживающей. Эта мысль, похоже, даже не приходила ему в голову.
 – Я, конечно, не был уверен, но думал, что за это время вы убедились в правоте моих слов. И надеялся, что вы будете мне признательны и не станете выдавать меня. – Пристально глядя на нее, он сказал: – А еще я надеялся, что вы думали обо мне, как и я о вас.
 Сердце ее дрогнуло и забилось чаще. Она думала о нем бесчисленное множество раз с момента их расставания. Но это ничего не меняло. Она должна выйти замуж за человека, который спасет ее семью от нищеты.
 По иронии судьбы, она и Эвери Синклер находились в одинаковом положении. И как ни отвратительно было сознавать это, почти ничем не отличались друг от друга.
 – Я должна вернуться в залу, – сказала она, более всего желая никогда не уходить с этой террасы. – Я еще увижу вас?
 Он покачал головой:
 – Не думаю. С моей стороны было безрассудством появиться здесь. Мне не следовало волновать вас.
 Протянув руку, она коснулась его щеки:
 – Я рада, что вы сделали это.
 Его глаза вспыхнули. Ей показалось, что он снова начнет целовать ее, но он этого не сделал.
 – До свидания, герцогиня.
 Она не стала поправлять его. В его словах звучала ласка.
 – До свидания, Джейсон. Берегите себя, – нежно ответила Велвет.
 Она смотрела, как он спускается с террасы в темноту парка и растворяется в ней.
 Несколько секунд – и он исчез в темноте, а Велвет ощутила внезапную пустоту. На глаза навернулись слезы. Как-то очень неловко испытывать столь сильное влечение к человеку, которого едва знаешь, но грудь ее разрывалась от боли. Джейсон не принадлежал к ее миру, так же, как и она не была частью его мира. Они ничего не могли изменить.
 Воспоминания о его жгучих поцелуях преследовали ее до тех пор, пока холод ночного воздуха не заставил ее вернуться в дом.
 Но и в вихре бала она не могла забыть его.
 Бал-маскарад казался бесконечным. Велвет улыбалась и смеялась, весело разговаривая об Эвери с гостями, но чувствовала себя разбитой и опустошенной. Появится ли Джейсон, когда сезон будет в разгаре, размышляла она. Вдруг она увидела его в толпе танцующих в зале за кабинетом герцога. Неужели он снова вернулся? Неужели задумал что-то? А если нет, то что здесь делает?
 Ответов на эти вопросы не было. Джейсон был для нее загадкой. Она, конечно, может нанять кого-нибудь, чтобы выяснить, кто Джейсон на самом деле, но средства ее ничтожны, да это и не имеет никакого значения. Джейсону нет места в ее жизни. Он не может спасти ее, а ей необходимо найти человека, который может это сделать.
 Она почувствовала, что очень устала. Попыталась разыскать дедушку, но ей сказали, что он уже отправился спать. Усталая, но все еще возбужденная, она отправилась бродить по великолепным, вымощенным мрамором коридорам Карлайл-Холла, время от времени останавливаясь полюбоваться чудесными залами и насладиться красотой, окружающей ее.
 В оружейной комнате пред ней предстали рыцари, опирающиеся на вложенные в ножны двуручные мечи и сжимающие в металлических руках копья. В библиотеке книжные шкафы полированного розового дерева были заполнены таким количеством книг, какого она никогда в жизни не видела.
 Велвет не верила, что это Эвери собрал так много чудесных книг. Она провела пальцем по корешкам переплетенных в кожу томов. Подбор авторов поразил ее. С улыбкой она подумала, что, если бы вышла замуж за герцога, с удовольствием проводила бы здесь время.
 Высокие напольные часы пробили, когда она выходила из библиотеки. Из бальной залы еще слышались звуки музыки. Она пошла по коридору, надеясь уединиться и отдохнуть в отведенной ей комнате, но дом был огромен, и она уже забыла, как в нее пройти.
 Свернув наугад, она оказалась в Длинной галерее, узком сводчатом проходе с расписными потолками и множеством фамильных портретов, развешанных по стенам. Четыре поколения герцогов Карлайлов, их отцов, портреты жен и детей, имена которых были выгравированы на небольших серебряных табличках, расположенных под каждым портретом.
 – Прошу прощения, миледи, – услышала она голос седого слуги, появившегося на пороге. – Простите, что потревожил вас. Я увидел, вы ходите здесь в одиночестве, и подумал, что вы заблудились.
 Она улыбнулась, видя озабоченное лицо старика. С каждым визитом в Карлайл-Холл он нравился ей больше и больше.
 – Благодарю вас, Каммингс, я действительно не туда зашла. Я не собиралась идти сюда, но ноги сами привели.
 Он улыбнулся и показал на один из портретов:
 – Это второй из герцогов Карлайлов, прадед его светлости.
 – А тот внушительный мужчина? – спросила она, показав на один из портретов. – Это ведь отец нынешнего герцога?
 Она попыталась прочитать имя на серебряной пластинке, но при неровном свете свечей это было трудно сделать.
 – Именно так, миледи.
 – Я угадала случайно. Они совершенно не похожи.
 Слуга подошел ближе, и теперь они стояли рядом, глядя на портреты.
 – Нынешний герцог – второй сын старого герцога. Первая жена его умерла при родах, и вскоре старый герцог снова женился. Нынешний герцог – сын его второй жены, герцогини Клариссы.
 Велвет закусила нижнюю губу и недоуменно посмотрела на Каммингса:
 – Я и не знала, что у Эвери есть старший брат.
 Старик кивнул головой:
 – Но это так, миледи.
 Он повернулся к другому семейному портрету, висевшему недалеко. Холст был плохо освещен и находился в полутьме.
 – Вот все они. Женщина, сидящая рядом с герцогом, – его вторая жена, Кларисса. Его светлость в молодости – светловолосый ребенок, он стоит слева, а его сводный старший брат, наоборот, темноволосый, и он стоит справа.
 Велвет подошла к портрету, и сердце ее забилось чаще. На портрете была изображена семья из четырех человек. Блондин Эвери почти не изменился. Кожа его была такого же светлого оттенка, сложение такое же изящное, хотя он и повзрослел.
 Велвет взяла шандал со свечами и подняла его к полотну. Она мгновенно узнала этого человека.
 Время не изменило эти проницательные голубые глаза, твердый очерк скул, изгиб чувственных губ.
 Руки Велвет задрожали, и пламя свечей заколыхалось, бросая тени на портрет.
 – Как… как его зовут?
 – Отец назвал его Джейсоном, миледи, в честь первого герцога Карлайла.
 Сердце Велвет болезненно сжалось.
 – Он был таким хорошим мальчиком. Неправда все то, что про него потом говорили. Я никогда не поверю в это, до самой смерти не поверю.
 Чувства захлестнули слугу, голос звучал сдавленно. Велвет сочувственно спросила его:
 – Что же случилось с ним?
 Старик только покачал головой:
 – Простите меня, миледи. Я не должен был рассказывать вам все это. Не хочу сплетничать. Его светлости это может не понравиться, да и мне не особенно приятно вспоминать об этом.
 Она так сильно вцепилась в его рукав, что он покачнулся.
 – Извините. Мне необходимо знать, что случилось с Джейсоном. Уверяю вас, я никому никогда об этом не скажу, но мне вы должны сказать. Я очень прошу вас, Каммингс.
 Он несколько секунд смотрел на нее, бледную и испуганную, и, тяжело вздохнув, произнес:
 – Это было восемь лет назад, миледи, но я помню все так ясно, словно это произошло вчера. У них вышла размолвка, у молодого Джейсона со своим отцом. Мальчику едва-едва исполнился двадцать один год.
 – И что было предметом этой размолвки?
 – Леди Брукхерст, миледи.
 – Леди Брукхерст! – повторила Велвет с невольным трепетом в душе.
 Сегодня вечером она впервые увидела прекрасную графиню. Одетая как Клеопатра – в ничего не скрывающий костюм из алого шелка и серебристого тюля, с распущенными черными волосами, эта женщина привлекла внимание всех мужчин в бальной зале. Велвет была поражена ее красотой.
 – Да, миледи, скорее всего они повздорили из-за графини. Так по крайней мере говорили слуги. У молодого Джейсона была связь с графиней, а его отец эту связь не одобрял. Джейсон выбежал из дома, а спустя несколько минут отец последовал за ним. Он настиг сына в гостинице, где тот встречался с графиней, и вот там-то все и случилось.
 Велвет облизнула пересохшие губы.
 – Что случилось?
 – Они опять поссорились. Его светлость был убит выстрелом. Сказали, это сделал Джейсон.
 Велвет с трудом вздохнула. Даже при слабом пламени свечей она заметила слезы на впалых щеках старого слуги.
 – Но это не так, миледи. Мальчик любил отца и никогда бы не сделал этого.
 Ноги Велвет задрожали. Она почувствовала, что вот-вот упадет. Чтобы удержаться, схватилась за край столика, стоявшего поблизости.
 – И что было с Джейсоном после этого?
 Она боялась услышать ответ.
 – Его арестовали, миледи, и бросили в Ньюгейтскую тюрьму. Когда старый герцог бросился догонять Джейсона, его брат последовал за отцом и на суде говорил, что пытался предотвратить убийство. Леди Брукхерст тоже дала показания против Джейсона. Единственный человек, который остался верен ему, – лорд Литчфилд. Он и Джейсон дружили с детства.
 – Литчфилд? – переспросила Велвет, вспоминая маркиза.
 – Да, но это ничего не дало. Джейсон был приговорен к повешению. Но Бог не дал этому случиться. В тюрьме в первую же ночь его побили воры. Это ужасное место, Ньюгейтская тюрьма, в ней – последние отбросы общества. Вот они и побили его, позарились на несколько мелких монет и одежду, которая на нем была. Сильно изрезали, как говорили.
 Велвет снова взглянула на портрет, она не могла ошибиться. Этот человек спас ее от брака с герцогом.
 Этот мужчина целовал ее сегодня вечером на террасе. Она не могла забыть его лицо. Это был Джейсон.
 – Благодарю вас, Каммингс. – Голос ее дрожал. – А теперь, если вы не против, проводите меня. Я хочу отдохнуть в своей комнате.
 – Разумеется, миледи.
 Никто из них не произнес ни слова, пока они шли по коридорам и лестницам Карлайл-Холла.
 Когда Велвет вошла в спальню, Табби уже ждала ее. Она молча раздела Велвет и помогла подняться по лесенке в кровать под балдахином.
 Как только за Табби закрылась дверь, Велвет упала в пышную пуховую перину. Все внутри у нее словно заледенело, на сердце была тяжесть.
 Не просто Джейсон, как он представился ей, но Джейсон Синклер – человек, который должен был стать четвертым герцогом Карлайлом.
 Не разбойник с большой дороги, но убийца. О милосердный Боже!
 Губы ее дрожали. Мысли путались в голове. Где же он скрывался все эти годы? И почему появился теперь?
 Его могут узнать – и он снова окажется в тюрьме. Почему он так рискует собой?
 Велвет смотрела на балдахин, на занавеси, не видя их: перед ее мысленным взором было лицо Джейсона Синклера. Герцога Карлайла.
 Она вспомнила его обжигающие поцелуи, нежные руки.
 Неужели он убийца?




 Глава 10


 Джейсон поднялся в свою спальню, которая находилась в северной башне замка Раннинг. Он устроился здесь, а не в основных жилых комнатах, чтобы иметь возможность приходить и уходить, не беспокоя слуг.
 Ему было очень удобно здесь, в этой части старинного замка. Толстые каменные стены были увешаны плотными фламандскими гобеленами, изображавшими средневековые охотничьи сцены. На одной из стен висели норманнский щит, копье и два скрещенных меча. В комнате Джейсона стояла массивная кровать резного дуба. Широкие дубовые доски пола скрывались под шкурами.
 В камине уютно потрескивал огонь. Джейсон улыбнулся, увидев пляшущие язычки пламени. Они наполняли комнату теплом, разгоняя холод, который, казалось, навсегда поселился в стенах замка.
 Сняв плащ, он бросил его на деревянную скамью и резко повернулся, почувствовав, что в комнате не один.
 Люсьен, улыбнувшись, грациозно поднялся с кресла.
 – Думаю, мне следовало немного задержаться на этом дурацком балу, но, увидев, что ты благополучно вернулся из кабинета Эвери, я ушел. Не думаю, что в маскарадном костюме ты сильно рисковал.
 – Была одна маленькая проблема, но и она оказалась приятной.
 Черная бровь Люсьена приподнялась.
 – Да, я тоже заметил эту маленькую проблему – она танцевала с этим старым распутником Уайтмором. Надеюсь, ты спас леди до того, как он окончательно потерял голову.
 Джейсон улыбнулся:
 – Она обрадовалась, увидев меня. Ты можешь сказать, это была радость не от встречи со мной, а от избавления от Уайтмора.
 Теперь уже улыбнулся Люсьен:
 – Хоть на что-то этот тип пригодился.
 Увидев, что Джейсон достает из кармана маскарадного мундира какие-то бумаги, он подошел ближе.
 – Это из кабинета Эвери?
 – Да. Я тебе уже говорил, я помнил, где стоит сейф и как открыть его. Я, правда, не был уверен, что найду что-то, но мне повезло.
 Развернув бумаги, он разгладил их на массивном дубовом столе.
 – Этот документ датирован тремя днями спустя после убийства отца. Это контракт между герцогом Карлайлом и графиней Брукхерст. Эвери согласился уплатить ей сумму в двести тысяч фунтов стерлингов и переводить ежегодно весьма приличное содержание. Все это дает возможность графине вести более чем роскошный образ жизни до конца дней.
 – Дай мне взглянуть, – попросил Литчфилд, склонившись над документом. – Боже мой, да Эвери позеленеет от страха, когда узнает, что в наших руках такой документ.
 – Одного этого документа недостаточно, чтобы оспорить обвинительный вердикт, но для начала не так уж плохо: это первое свидетельство того, что Эвери мог иметь тайный сговор.
 Люсьен в восторге хлопнул друга по плечу:
 – Этот документ доказывает связь Силии с Эвери. Возможно, его существование заставит ее признать свой обман и рассказать правду.
 Джейсон покачал головой:
 – Силию не испугать. Мы не можем рисковать, пока не будем уверены, что графиня согласится рассказать правду. Если она заподозрит, что я жив, она расскажет об этом Эвери. А тот приложит все силы, чтобы остановить меня. Тогда моя жизнь не будет стоить и шиллинга.
 Люсьен нахмурился:
 – Нам следует быть осторожными. – По лицу его скользнула легкая улыбка. – Одного этого документа недостаточно, но начало уже положено. Я очень доволен этим первым успехом.
 – Могу тебе сознаться, и меня это радует. Эта моя первая реальная надежда.
 – И это только начало, друг мой.
 Джейсон позавидовал оптимизму своего друга. Каждый день, проведенный им в Англии, увеличивал его шансы быть узнанным. Он должен действовать с величайшей осторожностью. Второй раз избежать виселицы будет невозможно.
 – Ладно, мы неплохо поработали, – сказал Люсьен, направляясь к двери. – Постарайся хоть немного отдохнуть.
 «Может быть, мне это и удастся», – подумал Джейсон, подойдя к столу, чтобы еще раз посмотреть на столь ценный для него документ. Он знал, что очень рисковал, появившись в Карлайл-Холле. Вспомнив о своей встрече с леди Велвет, улыбнулся. Даже если бы он и не нашел этих документов, риск его был вполне оправдан. Он вспомнил об объятиях, вспомнил ее губы, жадно отвечавшие на его поцелуи, ее грудь, прижатую к нему, и тупая боль запульсировала в его чреслах.
 «Может быть, мне удастся заснуть», – подумал он, зная, что не будет спать всю ночь, снедаемый желанием, вспоминая то наслаждение, которое делил с Велвет Моран.
 Велвет всю ночь крутилась с боку на бок и уснула только под утро. Когда Табита разбудила ее, она чувствовала себя совершенно разбитой.
 – Его светлость просят вас к себе. Он хотел бы, чтобы вы разделили его общество и общество его гостей.
 Велвет кивнула головой. Эвери прекрасно играл свою роль, согласно их уговору. Начавшиеся было разговоры, не имея новой пищи, сменились состраданием к ней из-за пережитого. Их расставание в будущем вызовет лишь обычную порцию домыслов по этому поводу. Велвет решительно встала.
 – Приготовь мне платье из тафты, – сказала она Табби, погружаясь в хлопоты наступившего дня.
 Весь прошлый вечер и добрую часть ночи она думала только о Джейсоне Синклере.
 Был ли он убийцей? Или его сделала преступником судебная ошибка?
 Был ли виновен в том, в чем его обвинили?
 Велвет села перед туалетным столиком, чтобы Табби сделала ей прическу, но мысли ее вернулись к Джейсону. Она попыталась убедить себя в том, что он в самом деле способен на убийство.
 Странно, но она нисколько не сомневалась: при определенных обстоятельствах он был способен на такое. Он был суровым и решительным человеком и мог быть безжалостным.
 Джейсон Синклер был опасным человеком, но это была только одна сторона его личности. Все в нем говорило о тех испытаниях, которые ему пришлось перенести. Он был доведен почти до отчаяния. Затем она попыталась убедить себя, что Джейсон мог убить отца, но не смогла. Все ее чувства восставали против такого предположения. Она представила каждый из дней, который они провели в маленькой охотничьей хижине. Тогда она объявила ему войну с первого же момента их встречи, и все же он ни разу не причинил ей боли, даже когда она давала ему достаточно поводов для этого.
 Она вспомнила их встречу в конюшне. Он так нежно играл со щенком! А когда заговорил об отце, его голос и выражение лица доказывали любовь и уважение к этому человеку. Да и слуга говорил то же самое: Джейсон любил своего отца и никогда бы не поднял на него руку.
 Он не виновен, думала Велвет, пока Табби зашнуровывала ей корсет и помогала надеть парадное платье.
 Но внутренний голос твердил, что это только благие пожелания, что этот человек был приговорен к повешению. И все же Велвет была уверена в своей правоте. Джейсон Синклер не мог совершить преступление против того, кого любил.
 Возможно, поэтому он и появился после долгого отсутствия. Возможно, все эти годы он мечтал доказать свою невиновность. Она не знала, почему он ждал так долго, но, если он хочет вернуть свое доброе имя, он должен обратиться к человеку, которому может доверять.
 К кому-то вроде его давнишнего друга маркиза Литчфилда.
 Сердце ее забилось быстрее, боль в голове усилилась. Литчфилд верил в невиновность Джейсона, это доказывало все его поведение на суде. Человек, который приезжал к ним в охотничью хижину, был высоким брюнетом. Она только мельком видела часть его лица, но теперь, думая о нем, пришла к убеждению, что эти тонкие и жесткие черты лица принадлежали Люсьену Монтэйну.
 Литчфилд был состоятельным человеком, уважаемым и желанным членом светского общества. И если он был готов помочь другу, это доказывало, что Джейсон не виновен.
 Литчфилд должен знать, где его друг.
 – Табита! Табби! – крикнула она выходящей из комнаты служанке. – Я передумала. Помоги мне переодеться.
 Она открыла зеркальные дверцы инкрустированного комода и достала дорожное платье из красновато-коричневого шелка и такого же цвета пелерину, отделанную мехом.
 – Ну и дела, – произнесла удивленная Табита, возвращаясь в комнату. – И куда же вы собираетесь? Мне казалось, вы хотели провести утро в обществе герцога.
 – Я ведь сказала тебе, что передумала. Мне надо поехать по делам и одеться менее пышно, по-деловому. Помоги мне надеть это платье и оденься сама. Извинись за меня перед герцогом, а я пока велю запрягать карету.
 Табби знала, что с хозяйкой лучше не спорить. Она помогла Велвет одеться, а потом и сама пошла переодеваться.
 Через несколько минут они уже сидели в карете Хавершемов. Табби разместилась напротив Велвет в качестве дуэньи. Место кучера занял Джон Уилтон, и карета покатила по дороге, ведущей в замок Раннинг, сельское поместье маркиза.
 Она надеялась застать Литчфилда дома и потребовать встречи с его другом. Джейсон Синклер помог ей. Теперь она должна помочь ему. И поклялась, что найдет способ сделать это.
 Она уже достаточно знала о Джейсоне, чтобы заставить его принять ее помощь. И была уверена, что знает, как это сделать.


* * *

 Люсьен вошел в Красную залу и бесшумно закрыл двери. Велвет Моран ждала его, сидя на обтянутой красной парчой софе, разложив юбки дорожного платья. Он почувствовал, что настроена она решительно.
 Она сделала несколько шагов навстречу, приветствуя его.
 – Простите меня, милорд, за появление у вас без приглашения. Мне необходимо поговорить с вами по срочному делу.
 Люсьен взял ее руку и склонился к ней.
 – Вам не надо извиняться, миледи. Всегда приятно, когда тебя навещает прекрасная женщина.
 Ее щеки порозовели. Она приняла его слова за обычную любезность, но он говорил абсолютно искренне. Изысканная, живая красота Велвет Моран одухотворялась внутренней тревогой. Она была неотразима.
 – То, о чем я хочу с вами говорить, имеет личный характер, – сказала она, садясь в кресло, а Люсьен направился к буфету.
 – Мы здесь одни. Вы можете говорить о чем угодно. – Он открыл хрустальный графин. – Херес? Или что-нибудь другое?
 – С удовольствием выпью хереса, благодарю.
 Он протянул ей бокал с напитком и сел в кресло напротив нее.
 – Итак, леди Велвет, о чем вы хотели поговорить со мной?
 – Джейсон Синклер.
 Он едва не подавился:
 – Прошу прощения, что вы сказали?
 – Вы прекрасно слышали меня, милорд. Я хотела бы поговорить о вашем друге.
 Он подался вперед, прикрыв глаза.
 – Мой друг был убит в Ньюгейтской тюрьме, миледи. Его уход из этого мира был болезнен для меня. Я редко говорю об этом с кем-нибудь.
 – Но вы были его другом?
 – Да.
 – Вы верите в то, что он убил своего отца?
 – Верю я в это или нет, не имеет значения, поскольку…
 – Вы верите, что он виновен?
 – Нет.
 Она подалась всем телом вперед, крепко сжимая бокал.
 – Я тоже не верю в это, милорд, как и вы.
 – Это прекрасно, миледи, но я не понимаю, какое это имеет отношение…
 – Думаю, вы прекрасно это понимаете. Если бы Джейсон был жив, он по-прежнему считал бы вас своим другом. Разве это не так, милорд?
 Она загнала его в ловушку. Он видел, к чему идет дело, но не мог ничего сделать.
 – Для чего вы пришли сюда, леди Велвет?
 Она посмотрела ему в глаза:
 – Мне необходимо увидеться с ним. Я убеждена, вы можете устроить такую встречу. Для этого я и пришла к вам.
 Он помолчал, обдумывая эти слова.
 – Это может быть опасно… для вас обоих. Зачем вы хотите его видеть?
 – Если я скажу вам, вы, безусловно, скажете ему, и тогда он может не прийти. Я хотела бы встретиться с ним завтра. Скажите ему: если он не придет, я буду вынуждена раскрыть его инкогнито.
 Он улыбнулся:
 – Думаю, вы не сделаете это, миледи.
 – Вы не можете быть уверены в этом и не захотите рисковать.
 Его восхитила ее смелость. Решимость и ум в женщине всегда восхищали его. Ничего удивительного, что друг так увлекся этой женщиной.
 – Джейсону не понравится, что его пытаются шантажировать.
 – Это уже мое дело. Не могли бы вы предложить подходящее место для нашей встречи?
 Люсьен вдохнул аромат напитка, но пить не стал.
 – Здесь, на окраине деревни, живет одна моя хорошая знакомая. Сейчас она в отъезде, навещает родных в Нортумберленде. – Он едва заметно улыбнулся. – Случайно у меня оказался ключ от ее дома. Мы друзья, и я уверен, что она не будет против, если вы встретитесь в ее доме.
 – Прекрасно. – По ее лицу скользнула улыбка, слишком проницательная для девушки в таком нежном возрасте. – Передайте мою благодарность вашей… подруге… когда она вернется.
 Он откровенно улыбнулся:
 – Помните, я предупреждал вас. Джейсону может не понравиться ваше вмешательство в его дела.
 – Мне тоже не нравилось его вмешательство в мои. Но теперь я благодарна ему за это. Может быть, Джейсон тоже будет признателен мне.
 Люсьен поднялся с кресла, она тоже встала. Он был на голову выше ее, она едва доставала ему до подбородка, но в ней чувствовались внутренняя сила, уверенность, которые покоряли при первом же взгляде на нее.
 – Устроит вас два часа пополудни, миледи?
 – Чудесно, – ответила она. – Благодарю вас за помощь, милорд.
 Он иронично ухмыльнулся:
 – Лучше скажите это завтра, леди Велвет, после разговора с моим другом.
 Она ничего не ответила и вышла из комнаты. Люсьен проводил ее взглядом, и улыбка вежливости на его лице сменилась откровенно восторженной. Джейсон встретил женщину, достойную себя. При других обстоятельствах Люсьену доставило бы искреннее удовольствие наблюдать за противоборством их воль. Но сейчас вмешательство Велвет только разъярит Джейсона.
 Что скажет он, когда узнает о предстоящей ему завтра встрече?
 – Боже милосердный! Ты хочешь сказать, что эта женщина вот так просто пришла к тебе, сказала, что знает меня, а потом потребовала, чтобы я встретился с ней, или она отдаст меня в руки палача?
 Джейсон старался не дать волю своему гневу.
 Литчфилд только улыбнулся:
 – Что-то вроде того.
 Джейсон обеими руками вцепился в каминную полку.
 – Ладно, она еще пожалеет об этом. Я не собираюсь плясать под ее дудку – эта маленькая стерва может отправляться в ад!
 Он подошел к Люсьену, остановился, потом вернулся на прежнее место.
 – Как эта чертовка узнала все?
 – Не имею ни малейшего представления.
 – Она сущая дьяволица. Мне следовало понять, что я разбудил ее любопытство. И я должен был сообразить, что она не успокоится, пока не разберется во всем.
 – Тебе следует встретиться с ней, – сказал Люсьен. – Если не встретишься, не будешь знать, что она задумала.
 – Но я не знаю, что сделаю с ней, если встречусь.
 Литчфилд мягко улыбнулся:
 – Она очаровательна. Прекрасна и полна огня жизни. Мужчине так и хочется обнять ее.
 – Мужчине так и хочется разделить с ней ложе, – пробурчал Джейсон.
 – Да, – согласился Люсьен. Джейсон вскинул голову. – Успокойся, друг мой, я не претендую на эту девушку. Мне вполне хватает моей любовницы и встреч с чудесной вдовушкой Картер.
 Джейсон посмотрел в окно.
 – Не думаю, что она может выдать меня, но после Силии не верю ни одной женщине.
 – Встреча ваша представляется довольно интересной. Любопытно, чего она хочет.
 – Бог весть.
 – Завтра после обеда ты будешь это знать.
 Джейсон задумчиво смотрел на поросшие травой пологие холмы, лежащие между замком и деревенькой. Он был зол – даже разъярен – вмешательством Велвет. Но в глубине души он мечтал об этой встрече.




 Глава 11


 Велвет разожгла огонь в камине. Дом вдовы, стоявший на окраине деревеньки Хэммингтон, был больше, чем она предполагала, крыт шифером и выбелен, а фасад его был увит зеленым плющом. В безупречно чистой гостиной перед угловым камином стояли невысокий диван и кресла, обтянутые бело-розовой материей, что придавало комнате уютную теплоту.
 Какое-то время она как завороженная смотрела на язычки пламени, лижущие дрова. Ей не терпелось услышать шаги Джейсона, но шорохи дома и потрескивание дров в камине были единственными доносящимися до нее звуками.
 Времени было далеко за два часа. Неужели он не придет? И уверен, что она не выдаст его?
 Велвет вздохнула. Она продолжала играть роль будущей супруги Эвери. Сегодня она выдумала какой-то предлог, ускользнула в конюшню и велела оседлать лошадь для поездки в соседнюю деревеньку.
 Она нервно теребила тесьму золотых эполет на плече ее костюма для верховой езды. Два ряда начищенных латунных пуговиц блестели на груди. Они украшали жакетку и придавали ей вид военного мундира. Она вспомнила, что Джейсон на балу был в маскарадном кавалерийском мундире.
 Сквозь запотевшие окна она рассматривала раскинувшиеся вокруг зеленеющие поля. Боже, ну где же он?
 – Высматриваете меня, герцогиня? – раздался низкий голос за ее спиной.
 – Боже! Ты напугал меня! Как ты вошел?
 Он стоял у камина, небрежно опираясь плечом на каминную полку, но она заметила, как напряжено его тело.
 – Это нетрудно сделать. Теперь ты знаешь, что я человек со множеством талантов.
 В тоне его была едва слышная угрожающая нотка, хотя говорил он негромко.
 Он приблизился к ней, и она заметила огонь, пылавший в его взоре. На щеках его играли желваки, пальцы были сжаты в кулаки. Он был зол! Он был в ярости! Маркиз предупреждал ее об этом.
 – Я… я понимаю, ты злишься на меня, но я должна была увидеть тебя.
 – Зачем?
 – Я знаю, кто ты.
 Он подошел ближе, крепко сжав губы, метая глазами молнии.
 – Ты пытаешься запугать меня, Велвет. Но я не люблю, когда меня пугают.
 Она гордо вздернула подбородок:
 – Я тоже не очень люблю, когда меня похищают, но это же не остановило тебя!
 – У меня не было выбора.
 – Ты пришел сюда против своего желания. Ты думаешь, я могу выдать тебя?
 Он не отрываясь смотрел на нее.
 – Я надеюсь, ты не сделаешь этого, но не могу быть уверен. Не думаю, что Силия Роллинс пришла бы смотреть на мое повешение, но она предала меня.
 Велвет положила ладонь на его предплечье и почувствовала, как под тонкой материей рубашки напряглись мышцы.
 – Леди Брукхерст предала тебя, но я бы так не поступила. Я не верю, что ты убил отца. Ты любил его. Я хочу помочь тебе доказать твою невиновность. – Сделав шаг назад, она приподняла юбки и присела в грациозном реверансе: —…Ваша светлость.
 Джейсон не сдвинулся с места. Он ничего не говорил. Легкая дрожь била его, когда он протянул ей руку и помог встать. Потом обнял ее.
 – О Боже, герцогиня. Очень долго никто не называл меня так.
 Велвет прильнула к нему, обняв за шею. Слезы потекли из ее глаз, и она заморгала, стараясь избавиться от них.
 – Я хочу помочь тебе. Для этого я и пришла. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что тогда произошло, и я смогу найти способ, как помочь тебе.
 Но он только покачал головой.
 – Ценю твою заботу обо мне, но ты не сможешь ничего сделать. Это может быть даже опасно для тебя.
 Она посмотрела в его глаза.
 – Я хочу знать все, Джейсон. Пожалуйста, расскажи мне.
 Его молчание казалось Велвет нескончаемым. Тиканье часов оглушительным эхом отдавалось в тишине комнаты. С тяжелым вздохом он усадил ее на диван и опустился рядом с ней.
 – Мне все еще тяжело говорить об этом. Я был так наивен! – Он в раздумье покачал головой. – Они все отлично спланировали, Эвери и графиня. Они…
 – Эвери! Эвери убил твоего отца?
 Он кивнул головой.
 – А что ты думала?
 – Я думала… что произошла какая-то ошибка и суд обвинил тебя.
 – Никакой ошибки не было. Силии нужны были деньги. А Эвери нужны были титул и фамильное имение. И они решили, что для этого надо убрать моего отца и меня, и только ждали нужного момента, чтобы осуществить свои планы. В ту ночь, когда отец последовал за мной в гостиницу, Эвери понял, что предоставляется великолепный случай, и воспользовался им. – Он горько рассмеялся. – Я даже помог им. Я был влюблен в Силию и не чувствовал опасности, не думал ни о чем, кроме нее.
 Велвет почувствовала ревность. Сердце ее сжалось при мысли о том, что Джейсон был влюблен в графиню.
 – Я знаю, тебя посадили в тюрьму. Как тебе удалось выбраться оттуда?
 – Не удалось.
 – Но…
 – В первую же ночь несколько человек избили меня. Они хотели забрать мою одежду и обувь. В Ньюгейте эти вещи ценились. Они избили меня до полусмерти, раздели и бросили на корм крысам. Один из них был крупнее и сильнее остальных. Он-то и забрал почти все мои вещи.
 Джейсон на секунду отвернулся, приходя в себя от тяжких воспоминаний.
 – Но он недолго красовался в обновках. Этой же ночью на него напали и порезали, искромсав лицо. Когда тюремщики нашли его, они решили, что это мое тело: он был ростом с меня, и волосы у него были того же цвета, что и мои. – Он в раздумье покачал головой. – Я часто думал, не было ли это делом рук Эвери. Ему нужна была моя смерть. Это не тот человек, который упустит свой шанс. – Он пожал плечами. – Думаю, мне этого никогда не узнать.
 Сердце Велвет сжалось.
 – О Джейсон!
 Ей хотелось прижаться к нему, обнять и стереть с его лица печать страдания, успокоить. Но она ждала, когда он закончит свой рассказ, хотя грудь ее разрывалась от боли, в горле стоял ком, по лицу текли слезы.
 Джейсон продолжал:
 – В ту ночь я ускользнул от рук палача, но много раз после этого жалел, что не был повешен тогда. Утром, когда тюремщики пришли за Хокинсом – тем человеком, которого убили, – я занял его место. И был отправлен в Колонии. Долгих четыре года я был рабом, пока мне не удалось бежать. Желание жить поддерживал только данный обет вернуться сюда.
 Велвет не чувствовала, как по щекам ее катятся слезы.
 Джейсон склонился к ней и вытер слезы:
 – Успокойся, дорогая. Все это уже давно в прошлом, ты ничем не можешь помочь мне.
 Велвет взглянула в его голубые глаза.
 – Ты не можешь быть в этом уверен. Я проведу в Карлайл-Холле еще один день. Может быть, мне удастся узнать что-нибудь важное для тебя.
 – Твои расспросы могут вызвать подозрения Эвери. Тогда мне уж точно не избежать виселицы.
 Холодок пробежал по ее спине.
 – Но ведь и ты своими действиями можешь насторожить его.
 – Я не новичок в таких делах…
 – Ты появился здесь на костюмированном балу. И последствия этого могли быть самыми ужасными. Что, если бы тебя узнала не только я?
 – Я был в маске, – все так же упрямо пробурчал он.
 – Которая вряд ли спасла бы тебя, если бы кто-нибудь заметил, как ты заходишь в кабинет Эвери. Но я не настолько глупа, чтобы не быть осторожной. Позволь мне попытаться, Джейсон. Ведь совершенно ясно, что чем дольше ты будешь искать доказательства, тем больше шансов, что тебя узнают.
 Губы его сложились в тонкую линию.
 – Да, это ясно.
 – Тогда позволь мне помочь тебе, Джейсон.
 Он только покачал головой:
 – Нет. Я не хочу подвергать тебя риску.
 – Будь ты проклят – я хочу помочь.
 – Я сказал «нет», Велвет, и это значит – нет.
 Она вскинула подбородок:
 – Думаешь, ты сможешь остановить меня?
 Джейсон стиснул зубы. Гнев исказил его лицо.
 – Черт побери, ты самая упрямая женщина, которую я встречал!
 – Я намереваюсь помочь вам, ваша светлость, хотите вы этого или нет!
 – Проклятие! Мне следовало покрепче выдрать тебя!
 Вытянув руки, Джейсон схватил ее за плечи и встряхнул, глаза его метали молнии. Какое-то время никто из них не шевелился. Затем он вздохнул, сдаваясь, и притянул ее к себе.
 Велвет не рассердилась, не оттолкнула Джейсона, когда почувствовала его твердые губы. Поцелуй был властным, почти грубым, голодным. Горячая волна пробежала по всему ее телу. Его рука легла на ее грудь, и Велвет тихо застонала от наслаждения.
 Он целовал ее шею, темно-рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам.
 – Джейсон… – прошептала она, но страстные поцелуи заглушили ее слова.
 Джейсон мягко положил руки на ее плечи и спустил лиф.
 – Милая, – прошептал он, покрывая горячими поцелуями обнаженную грудь. Потом наклонил голову и взял губами сосок.
 – Боже милосердный… – Велвет словно обожгло огнем.
 Она прижалась к нему всем телом и задрожала от неведомой ласки. Велвет чувствовала биение его сердца, ее пальцы прикасались к могучим мышцам. Его рука опустилась ниже, добралась до застежек на талии. Неожиданно Джейсон поднял голову.
 – Мы должны остановиться, Велвет. Мы должны. Слышишь?
 Но Велвет не хотела, чтобы он останавливался. Она влюблена в Джейсона Синклера, и отрицать это глупо. Как только увидела его, как только он прикоснулся к ней, она уже знала: это истинная правда.
 Велвет погрузила пальцы в тяжелые блестящие волосы и притянула к себе его голову:
 – Возьми меня, Джейсон.
 Джейсон застонал:
 – Я хочу тебя, Велвет. Я никогда так не хотел ни одну женщину, но… мы не можем…
 – Пожалуйста…
 Она расстегнула пуговицы его рубашки и коснулась его груди. По телу его прошла дрожь, и она поняла, что выиграла.
 Лихорадочно он стал раздевать ее, потом склонился, чтобы снять туфли и чулки, и через минуту она уже была нагой. Джейсон подхватил ее на руки и перенес на диван.
 К своему удивлению, Велвет не испытывала страха. Она знала, что он не причинит ей боли. Его руки ласкали ее грудь, играли с сосками, и тело ее таяло от наслаждения. Его пальцы проникли сквозь завитки волос внизу живота.
 Это ощущение было столь необычным и сильным, что Велвет напряглась, на секунду испугавшись. Джейсон целовал ее нежно, но требовательно, и страх постепенно ушел.
 – Джейсон… – простонала она, когда он раздвинул ее ноги.
 – Ты просто создана для любви, – прошептал он.
 Велвет изогнулась, словно сгорая на невидимом огне.
 Неожиданно он оторвался от нее, тяжело дыша.
 – Я не женюсь на тебе. И не только потому, что по мне плачет виселица. Я не могу этого сделать. Останови меня, пока еще не поздно.
 Сердце ее болезненно сжалось.
 – Т… ты женат?
 Он покачал головой, темные волосы рассыпались по плечам.
 – Нет.
 Он не любит ее. И не женится на ней. Мысль эта болью пронзила все ее существо. Но она хотела узнать с ним страсть.
 – Тогда возьми меня.
 Лицо его стало жестким.
 – Есть вещи, которых ты не знаешь, Велвет, вещи, которые я не могу объяснить. Ты будешь жалеть и раскаиваться.
 – Я хочу этого, Джейсон.
 Взгляд его, казалось, проникал в душу.
 – Ты не знаешь, что я за человек.
 – Мне все равно!
 – Жизнь научила меня быть жадным, Велвет. Много лет назад я научился брать то, что хочу. Ты пожалеешь, милая. – И он страстно припал к ее губам. – Я буду осторожен. Доверься мне, любовь моя.
 – Да, – прошептала она, вглядываясь в его лицо.
 – Я негодяй, Велвет. Ты будешь проклинать тот день, когда я похитил тебя. – И он резким движением вошел в нее. Велвет вскрикнула, но этот крик заглушил его поцелуй.
 Боль пронзила ее, но прошла так же быстро. Джейсон опустился на нее, опираясь на локти, и замер.
 – Прости меня.
 Она робко улыбнулась ему:
 – Все хорошо, милый.
 Он начал медленно двигаться. Она почувствовала каждый мускул его сильного тела, ритмичные движения, и тело ее выгнулось навстречу, принимая его в себя. Она обняла его плечи, и огонь, горевший в чреслах, разлился по всему телу.
 – Джейсон!
 Наслаждение накрыло ее волной, обдало жаром, заполнило радостью. Велвет прильнула к нему, повторяя его имя, и услышала его стон.
 Несколько секунд он не разжимал объятий. Велвет никогда в жизни не испытывала такого счастья. Что бы теперь ни случилось, она всю жизнь будет помнить эти мгновения, и этот дар страсти у нее уже никому не отнять.
 Потом Джейсон отстранился от нее.
 – Тебе лучше одеться. – В голосе его была неожиданная отстраненность. – Ты ушла из дома довольно давно.
 Велвет почувствовала неуверенность. Ей захотелось прикоснуться к нему, насладиться ощущением силы, как это уже случалось ранее.
 – То, что мы сделали… Ты не получил… не ощутил наслаждения?
 Он взглянул ей в глаза:
 – Наслаждение? Ах герцогиня…
 Он поднял брошенные на пол бриджи и надел их.
 – Я не буду извиняться за то, что произошло, потому что ты этого хотела. Я предупреждал тебя.
 Она взглянула на него, удивившись его неожиданной резкости.
 – Я не прошу твоих извинений. Все это так ново для меня. И я не уверена… я не знаю, что я…
 Он надел сорочку и потер шрам на тыльной стороне руки, словно кожа на ней все еще горела.
 – Вы талантливы в любви, миледи. Давно я не испытывал подобного.
 Велвет закусила губу, но не смогла заглушить негромкий вскрик боли. Она отвернулась от него, борясь со слезами. Но борьба оказалась безнадежной, и слезы потекли по ее щекам.
 Их любовная страсть так много значила для нее, а для него оказалась пустым звуком!
 Она нагнулась, отыскивая свое платье. Он протянул его ей, и их пальцы соприкоснулись.
 – Велвет, прости меня. Я не это хотел сказать.
 Отвернувшись от него, она с силой просунула руки в рукава и принялась сражаться с пуговицами.
 – Это была моя идея, ваша светлость. Я должна была остановить вас, но не сделала этого. Мужчина не ценит такую женщину.
 Она вскрикнула от неожиданности, когда он привлек ее к себе, заставив посмотреть в глаза.
 – Не смей так говорить. Не смей даже думать так. Это моя вина. Я вел себя как животное, в которое превратился. Я взял твою девственность, желая насладиться тобой в постели. Я пытался предостеречь тебя, но ты не пожелала слушать. – Боль исказила его лицо. Оно выражало искреннее сожаление.
 – Я скажу тебе, что знаю. Я думаю, что ты самый страстный и самый нежный из мужчин. Ты противился искушению, но я хотела тебя так же, как ты меня. И сожалеете о том, что случилось, только вы, ваша светлость. Обещаю тебе, что не буду жалеть об этом никогда.
 Он покачал головой:
 – Я должен был остановиться. Я должен был удержать тебя…
 – Я хотела этого. Только и всего.
 По выражению ее лица он понял, что она говорит правду.
 Долгий вздох сорвался с его уст.
 – Но могут быть последствия. Я должен был быть более осторожным, но я… – Он неуверенно улыбнулся ей. – Но все это было так неожиданно для меня, что я… не мог…
 – Я принимаю это как комплимент, ваша светлость.
 – Это я и хотел сказать, миледи.
 Она несмело улыбнулась, ощутив внезапную робость. Отвернувшись, чтобы закончить свой туалет, заметила, что ноги ее в пятнах крови. Джейсон, кажется, понял ее трудности и вышел из комнаты. Спустя несколько минут вернулся, неся в руке влажную материю и чистое полотенце. Покраснев, Велвет взяла их. Джейсон сделал вид, что не замечает ее смущения, но снова вышел.
 Спустя несколько минут она присоединилась к нему. Одевшись, она, казалось, нашла в себе смелость посмотреть ему в лицо.
 – Если я узнаю что-нибудь, сообщу через Литчфилда.
 Глаза его потемнели.
 – Велвет, это очень опасно. Не становись на пути у Эвери и, пожалуйста, не задавай никаких вопросов.
 Она любезно улыбнулась:
 – Как скажете, ваше сиятельство.
 – И, черт побери, не называй меня так. Кто-нибудь может тебя услышать.
 – Как хочешь, Джейсон. Ты мне поможешь?
 Он легко поднял ее в седло, и руки его на несколько секунд задержались на ее талии.
 – До свидания, леди Велвет, – произнес он, не отрывая глаз от ее лица. – Ты необыкновенная женщина.
 У нее перехватило дыхание.
 – До свидания, Джейсон.
 Она дала шпоры коню и уехала, ни разу не оглянувшись. Она сказала Джейсону то, в чем была уверена, – что ни на секунду не пожалеет о том, что отдалась ему. Это был один из самых чудесных моментов в ее жизни. Жалеть будет только о том, что Джейсон не любит ее. И о том, что такое никогда больше не повторится.
 Как только она покинет Карлайл-Холл, сразу поедет в город. Лондонский сезон начинался, и ей предстояло найти себе мужа. Джейсон дал ей понять, что не собирается жениться.
 Боль пронзила ее. Джейсон хотел только делить с ней ложе. А в остальном она ему неинтересна.
 Это не значит, конечно, что она не будет помогать ему, но не она знала, как лучше приступить к этой нелегкой задаче. Велвет повернула лошадь в направлении Карлайл-Холла, с радостью подумав, что скоро покинет его.
 Эвери остановился у входа в малый салон, где остававшиеся в замке гости собрались на завтрак. Хорошенькая малютка Мэри Стэнтон тоже была здесь и сидела с отцом, сэром Уоллесом, за длинным столом. Стол был накрыт льняной скатертью и уставлен фамильным серебром.
 Эвери улыбнулся в ответ на улыбку Мэри, стараясь не поддаться искушению радостно потереть руки.
 В течение тридцати дней его проблемы должны решиться. Он должен жениться на Мэри Стэнтон. И получит доступ к ее приданому и станет наследником ее отца. Колеса этой машины должны были завертеться, как только станет известно о разрыве его отношений с Велвет Моран.
 Эвери нахмурился, бросив взгляд на Велвет, сидящую за столом напротив леди Брукхерст и весело с ней беседующую. Она сейчас смеялась над чем-то, сказанным Силией. Настроение Эвери еще больше испортилось. Силию вряд ли можно было назвать остроумным человеком, во всяком случае, он не считал ее таковой. Большая часть ее шуток отличалась грубостью и годилась только для постели.
 Несколько лет она отказывает ему даже в небольших плотских удовольствиях, зато неизменно проходится на его счет своим острым и злым языком. Еще она с завидной регулярностью изводит его требованиями все новых и новых сумм, сожалея, как она как-то сказала, что вообще подписала то соглашение между ними. Около месяца назад она узнала о его незавидном финансовом положении. И только помолвка с леди Велвет удержала ее от того, чтобы не вонзить в него свои ядовитые зубы.
 Он поглядел на двух женщин, болтающих с излишней фамильярностью, надеясь, что Велвет, с Божьей помощью, хватит здравого смысла держать язык за зубами относительно разрыва их помолвки. Он вспомнил, с каким искусством Велвет крутила им, и немного успокоился. Она была вполне достойным противником для Силии, а у него были более насущные заботы.
 С этими мыслями он и направился в сторону Мэри Стэнтон.
 Велвет улыбнулась очередному плоскому замечанию леди Брукхерст. Ей удалось занять место за столом напротив графини, но внимание той было направлено в основном на красавца Кристиана Сазерленда, графа Бальфура. Граф оказался за столом довольно далеко от нее, и Силия вскоре устала от попыток привлечь его внимание.
 – Воистину, мужчины достойны сострадания, – со вздохом произнесла она. – Стоит только подумать о том, как они кочуют из одной постели в другую, одолевает жалость, какие трудности они испытывают, пытаясь вспомнить имена своих любовниц.
 Велвет бросила взгляд вдоль стола, туда, где светловолосый граф Бальфур болтал о чем-то с сэром Уоллесом Стэнтоном.
 – Он и в самом деле прекрасен.
 – И к тому же лакомая добыча. Невероятно богат. Сейчас он ищет себе жену, но я сомневаюсь, что ему по душе перспектива ходить стреноженным.
 – Если ваше предыдущее замечание о его склонностях – правда, ему следует подыскать себе женщину свободных взглядов.
 Графиня негромко рассмеялась. На ней было платье из лилового шелка, отделанное черными кружевами от локтей до запястий. Она выглядела элегантно. Прекрасная, холодная и недоступная.
 – Сущая правда, но ведь все они рано или поздно пускаются в бега. – Она бросила взгляд на Эвери, а потом – на Велвет. – Разумеется, его светлость – исключение из этого правила. Герцог сражен вашей красотой. Я уверена, он будет прекрасным мужем.
 Ложь легко слетела с ее языка. Обе они прекрасно понимали цену этих слов. Велвет только улыбнулась.
 – Я в этом уверена, но если это будет не так, его жена, выполнив свои супружеские обязанности, должна получить ту же свободу, что и ее супруг.
 Тонкая черная бровь Силии поползла на лоб. Она с явным одобрением улыбнулась:
 – Вы более умны, чем я полагала, леди Велвет. Эвери повезло с вами.
 Но самодовольная улыбка на лице графини говорила, что Эвери не потерпит женщину, которая рискнет наставить ему рога, сколько бы любовниц ни было у него самого.
 Велвет отодвинула от себя тарелку с остывшей яичницей, не съев ни кусочка.
 – Мне говорили, что вы знали его брата.
 Графиня с интересом посмотрела на Велвет, удивленная, что та говорит о давно забытом скандале. Она театрально вздохнула:
 – Да, я знала его. Более того, мы были влюблены, и Джейсон поговаривал о нашем браке.
 Велвет едва не уронила чашку с чаем, которую подносила к губам:
 – Я… я не знала, что вы были помолвлены.
 – Официально – нет. Я лишь несколько месяцев была вдовой. Мы решили подождать до конца траура и потом объявить о наших планах. Поэтому были вынуждены встречаться тайно.
 – Понятно. – Велвет вытерла салфеткой губы, радуясь возможности собраться с мыслями. – Эвери редко говорит о нем. Думаю, потеря брата и отца была очень болезненна для него.
 – Я в этом уверена, – ответила графиня. – Должна сказать, о Джейсоне у меня остались только приятные воспоминания, разумеется, кроме ночи убийства. – Она подалась всем телом вперед. – Он был великолепным любовником. Молодой и мужественный. Ненасытен в постели. – Она бросила взгляд в сторону Эвери. – Но я уверена, что ваш будущий муж – тоже Синклер – ни в чем не уступит своему брату.
 «Вряд ли», – подумала Велвет. В бесстрастных поцелуях Эвери не было и частички того огня, которым обжигал ее Джейсон.
 – Думаю, для вас было ужасно оказаться свидетельницей убийства. Я хочу сказать, ужасно знать, что человек, которого любишь, будет повешен и все планы умрут вместе с ним.
 Графиня старалась выразить непритворную боль:
 – Это было страшно. Бедный Эвери едва не обезумел. Никто из нас не мог поверить, что такой человек, как Джейсон, способен на убийство. – Еще один театральный вздох. – Думаю, это была прежде всего моя вина. Герцог противился нашему браку. Джейсон же хотел жениться на мне, что бы ни говорил его отец. Они яростно спорили. Джейсон потерял самообладание, схватил пистолет и убил его. Эвери появился чуть позже, но было уже поздно.
 Велвет вскинула голову:
 – Помнится, Эвери рассказывал, что пытался отговорить Джейсона от своего намерения, но тот и слышать не хотел. Если же он появился тогда, когда герцог был уже мертв…
 На мгновение на лице графини появилась неуверенность, но она небрежно махнула рукой:
 – Может быть, он появился и до стрельбы. Не могу же я во всех подробностях помнить то, что случилось так давно.
 Велвет заставила себя улыбнуться и откинулась на спинку кресла. Она не осмеливалась настаивать на продолжении рассказа, хотя очень этого хотела.
 – Разумеется, не можете. До меня доходили слухи об этом деле. И вообще это ужасная тема для разговора, и я необдуманно коснулась ее.
 – Да, вы совершенно правы, есть более интересные темы для разговоров.
 Повернувшись, графиня снова улыбнулась графу Бальфуру, который не пожелал заметить ее улыбку. Это сделал другой мужчина, стройный шатен виконт Деринг. Графиня бросила на Бальфура недовольный взгляд и начала кокетничать с Дерингом.
 – Как я уже сказала, – с заговорщическим видом произнесла она, обращаясь к Велвет, – есть более интересные темы для разговоров. Кажется, я напала именно на такую. Боюсь, что должна просить у вас прощения.
 – Разумеется, – ответила Велвет, наблюдая, как грациозно удаляется графиня, сопровождаемая Дерингом.
 Графиня была старше его, но сохранила привлекательность. Она была прекрасна, безнравственна и в высшей степени соблазнительна. Ничего удивительного, что Джейсон был так в нее влюблен.
 Ей в голову пришла непрошеная мысль: если он снова увидит графиню, возможно, прежняя любовь вспыхнет вновь.




 Глава 12


 Джейсон перечитал небольшую колонку в «Морнинг кроникл». Газета сообщала всем желающим секреты, которые авторы заметок сумели раскопать. Имена действующих лиц обозначались инициалами. На этот раз речь шла о том, что его светлость герцог К. был обведен вокруг пальца непостоянной в своих намерениях леди В., которая, похоже, до сих пор не сделала выбор из многочисленных соискателей своей руки.
 Последний абзац заметки гласил:
 «Или, возможно, никто из них не представляет собой фигуру достаточно загадочную, чтобы затмить в душе впечатлительной леди В. более романтическую фигуру похитившего ее разбойника с большой дороги».
 Джейсон скомкал газету и швырнул ее в стену своей спальни в городском доме Литчфилда, где он теперь обитал. Бумажный комок стукнулся о расписанную золотом стену, отскочил и покатился по толстому турецкому ковру. Черт побери, он надеялся, что эти газетные писаки оставят ее в покое, и надеялся, что разрыв с Эвери не привлечет внимания присяжных сплетников.
 Джейсон вздохнул, проклиная себя за то, что вынужден был похитить ее, за то, что поддался искушению и разделил с ней ложе. Подумать только, она оказалась девственницей! Он никогда не падал так низко.
 Но в душе он не жалел о своем поступке. Он не мог себе представить, чем станет для него любовь Велвет. Он не помнил, чтобы когда-нибудь, добившись женщины, испытал столь полное наслаждение. Хуже всего было то, что он снова хотел ее.
 И этот голод желания жил в нем. Но предложение Люсьена навестить один из домов терпимости совершенно не вдохновило его. Он хотел только Велвет и не мог получить ее.
 Рано или поздно ему придется смириться с этим.
 Раздался стук в дверь. В комнату вошел слуга, тщедушный человек лет за сорок по имени Холкомб. Он служил ему в замке Раннинг.
 – Некий джентльмен прибыл с визитом, милорд. Маркиз просит вас спуститься в его кабинет.
 – Благодарю вас, Холкомб.
 Спустившись по лестнице, Джейсон вошел в кабинет Литчфилда, уставленный книжными полками и отделанный панелями из орехового дерева.
 Выйдя из-за письменного стола, Люсьен взглянул на него и улыбнулся.
 – Лорд Хокинс, – сказал он, обращаясь к Джейсону, – я хочу представить вам мистера Уильяма Барнстэйбла.
 – Добрый день, милорд, – приветствовал невысокий и полный, с бычьей шеей сыщик.
 – Мистер Барнстэйбл, – ответил кивком головы Джейсон.
 – Лорд Хокинс – тот человек, о котором я вам рассказывал, мистер Барнстэйбл. Он так же, как и я, заинтересован в том, чтобы раскрыть всю правду по этому делу. С вашей помощью, сэр, мы хотим вернуть честное имя нашему другу Джейсону Синклеру.
 Джейсон открыл коробку для сигар и предложил Барнстэйблу одну из дорогих сигар Литчфилда.
 – Как продвигается ваше расследование, мистер Барнстэйбл? Удалось ли что-нибудь найти?
 Барнстэйбл достал из коробки толстую черную сигару, но не раскурил ее, а спрятал в карман своей куртки.
 – Со времени убийства прошло восемь лет. Не так-то просто узнать сейчас правду.
 – Безусловно, – сказал Джейсон.
 – Мы не требуем от вас невозможного, – вмешался в разговор Люсьен. – Но вы должны знать: мы очень надеемся на вас.
 И он рассказал выдуманную ими историю о том, что они втроем, с покойным теперь Джейсоном Синклером, учились в Оксфорде, а теперь решили найти истинного виновника убийства герцога Карлайла и вернуть доброе имя погибшему другу.
 – В записке, которую вы мне прислали, говорилось, что вам удалось найти сведения, которые могут оказаться весьма ценными.
 – Именно так, милорд.
 Джейсон нетерпеливо прищурил глаза, вглядываясь в пухлое лицо детектива:
 – И что же это? Что вам удалось узнать?
 Люсьен остановил его взглядом. «Будь поспокойнее, – говорили его глаза. – Ты не должен так легко поддаваться надеждам».
 – К сожалению, все мои розыски в гостинице «Соколиное гнездо» почти ни к чему не привели. Большинство слуг уже не работают там. Единственный человек, который остался, рассказал только про выстрел и про женский крик сразу же после выстрела.
 – Но вам же удалось что-то узнать, – поощрял его Люсьен.
 – О да! – улыбнулся толстяк. – Похоже, мне удалось найти человека, который стоял за убийством вашего друга в Ньюгейтской тюрьме.
 Джейсон напрягся. Сердце его забилось чаще.
 – Продолжайте.
 – Это был вор по имени Элиас Фут.
 – И этот Фут жив?
 – Да, жив… По крайней мере был жив в то время, когда я узнал о нем. Довольно мерзкий тип, должен сказать. Мошенник, который проводит почти все время в Саусварке [4] или в порту. Я еще не пытался искать его. Подумал, будет лучше, если сначала переговорю с вами.
 – Вы были совершенно правы, мистер Барнстэйбл, – сказал Люсьен. – С Футом поговорим мы с мистером Хокинсом. Напишите нам список тех заведений, где он часто бывает, а мы сделаем все остальное.
 – А пока что, – Джейсон встал, – продолжайте заниматься тем, чем вы занимались до сих пор: спрашивайте и запоминайте ответы. Пока это все, что нам надо.
 Толстяк понял намек и тоже встал.
 – Я сообщу, если мне удастся что-нибудь найти. – Он улыбнулся и спрятал сигару в карман. – Всего вам доброго, милорды.
 «Что ж, может быть, удача улыбнется нам», – подумал Джейсон, мечтая принять активное участие в этом деле. До сих пор, за исключением случайных вылазок в нереспектабельный Ист-Энд, где его не могли узнать, он проводил время запертым в четырех стенах дома своего друга. А Люсьен бывал на всех светских раутах, где могли появиться Эвери или леди Брукхерст.
 Джейсону пока было опасно появляться в обществе, хотя его внешность изменилась настолько, что узнать его было трудно. Он верил, что, соблюдая осторожность, сможет остаться неузнанным, появившись в обществе.
 И опять он подумал о Велвет. Будет ли она рада встрече с ним или уже пожалела о своем капризе?
 Он надеялся, что не наградил ее ребенком. В противном случае он не знает, что делать.
 Джейсон попытался отогнать тяжелые мысли. Сегодня вечером он не будет бесплодно страдать по Велвет Моран. Сегодня он начнет распутывать их первую путеводную нить. Он не был уверен, что им удастся сегодня найти этого мошенника, но рано или поздно они найдут его. А отыскав, смогут узнать, был ли Эвери заказчиком покушения на Джейсона, как он подозревал.
 Джейсон посмотрел на Люсьена, который тоже смотрел на него:
 – Как я понимаю, ты горишь желанием отправиться на розыски этого мошенника.
 Джейсон хмуро улыбнулся другу:
 – Более чем горю.
 Уголки губ Люсьена поползли вверх.
 – По крайней мере это отвлечет тебя от нашей общей знакомой.
 Джейсон буркнул:
 – Я тоже надеюсь на это.
 Он не рассказал другу, что произошло между ним и Велвет. Это касалось только их.
 Эвери стоял перед окном гостиной, выходящим на парк городского дома Карлайлов на Гросвенор-сквер. Все шло гладко. Он расстался с Велвет Моран, а Мэри ответила ему благосклонностью и уже говорила о перспективе их брака.
 Он вынужден был признать, что этого брака больше желал ее отец, чем она сама. Но для него это не имело никакого значения. Они могли пожениться, но Мэри дала понять, что между их помолвкой и женитьбой должно пройти не менее года. Эвери ответил, что понимает ее, а сам задумался о том, как поскорее склонить девушку к замужеству.
 Стука в дверь он уже давно ждал. В гостиную вошел Бэсси Уиллард.
 – Ты сделал то, что я велел?
 – Да, ваша светлость. – Бэсси стащил с головы треуголку.
 – Что ж, хорошо. Итак, на следующие две недели сэр Уоллес уедет по делам из города. Его дочь останется в компании своей подруги, Дженни Барклей. Семья Барклей и мисс Стэнтон приглашены на суаре [5] к лорду Брайрвуду в следующий четверг. Это нам поможет.
 – Да, ваша светлость.
 – Ты помнишь, что должен сделать?
 – Проследить, чтобы девушка получила известие, что ее отец заболел.
 – Верно. В записке будет сказано, что она не должна никому говорить об этом, что должна обратиться к герцогу Карлайлу, который доставит ее туда, где находится отец.
 – Да, я все понял.
 – Хорошо. А гостиница на дороге в Виндзор – ты проверил, чтобы там все было готово?
 – Да, ваша светлость.
 Хлопнув Бэсси по плечу, Эвери сказал:
 – Наши проблемы вот-вот скоро решатся.
 Бэсси повернулся, чтобы уйти. Глядя, как он удаляется, Эвери довольно улыбнулся.
 Да и почему бы ему не улыбаться? К следующей пятнице он снова станет богатым и уважаемым человеком. Хорошенькая малютка Мэри Стэнтон будет согревать его постель, и герцог станет счастливым семьянином.
 Увидев, что Бэсси еще в комнате, Эвери вопросительно посмотрел на него:
 – Что-нибудь еще?
 – Я совсем забыл. Та девушка, ваша светлость… леди Велвет. Она расспрашивала в Карлайл-Холле слуг про вашего брата. Я слышал, как она говорила с Каммингсом. Вы как-то сказали мне, что я должен говорить вам, если кто-нибудь будет о чем-то спрашивать.
 – Так я и говорил, – улыбнулся Эвери. – Но я уверен, леди Велвет из любопытства спрашивала о человеке, который должен был стать ее родственником.
 Бэсси кивнул:
 – Уж больно сильно она любопытствовала, ваша светлость. Я это точно знаю, потому что следил за ней. И видел, как она говорила с горничной, Сильвией Винтерс. А потом заставил Сильвию рассказать мне, о чем был разговор. Леди Велвет расспрашивала о вашем брате… и о том, что случилось тогда, в ночь убийства.
 Эвери застыл на месте. Сердце его тревожно забилось.
 – Мне это не нравится, Бэсси. Откуда у Велвет этот интерес к убийству моего отца?
 – Не знаю, ваша светлость.
 – Не знаю этого и я, но, полагаю, мы должны это выяснить, а? – Он медленными шагами пересек комнату. – Я хочу, чтобы ты поручил одному из своих людей приглядывать за ней. Если она по-прежнему будет задавать вопросы, я хочу это знать. И если случится что-нибудь не совсем обычное, я тоже хочу об этом знать.
 – Слушаюсь, ваша светлость.
 – Это все, Бэсси.
 Уиллард вышел из комнаты, оставив Эвери размышлять над таким поворотом событий.
 Опять эта Велвет! С ней одни проблемы. Почему она так заинтересовалась его делами? Впрочем, его это не беспокоило. К концу недели он будет женат на очень богатой женщине и вновь обретет влияние в обществе, к его слову будут прислушиваться.
 И если Велвет встанет на его пути, он просто уберет ее.
 – Вы сегодня потрясающе выглядите.
 – Благодарю вас, милорд, – улыбнулась Велвет Кристиану Сазерленду.
 Уже две недели граф не отходил от нее, к изумлению всех окружающих, не обращая внимания на сплетни о ней. В начале сезона он, казалось, был увлечен Мэри Стэнтон.
 – Вы сегодня весь вечер танцуете. Могу я предложить вам бокал пунша?
 Граф был высок и широкоплеч, с густой темно-золотистой шевелюрой. Кожа его была смуглой, глаза темно-карими, а черты лица некрасивыми, но четко выраженными. Он производил впечатление мужественного и решительного человека, к нему можно испытывать влечение, если не знать Джейсона Синклера.
 Улыбнувшись, Велвет сказала:
 – Честно говоря, я не хочу пить. Я хотела бы отсюда уйти, если вы не против. Это неприлично, но я уже устала.
 Кристиан засмеялся:
 – Мне кажется, миледи, я понял, что мне так нравится в вас.
 – И что это, милорд?
 – Ваша честность. Похоже, это качество – редкость в светском обществе.
 Они вышли на террасу в прохладный ночной воздух. Велвет вздохнула:
 – Это правда, я порой слишком откровенна. Когда заболел мой дедушка, мне пришлось привыкать отвечать за все самой. Большинству мужчин не нравится такая прямолинейность в женщине. Если вы не из их числа, то вы приятное исключение из правила.
 Он улыбнулся:
 – Я принимаю это как комплимент, миледи.
 Они стояли на террасе, выходящей в сад. Было тихо и свежо. Воздух благоухал ароматом цветов.
 – Что ж, леди Велвет, если мы с вами не любим намеков, я позволю себе посвятить вас в свои планы.
 – Да, милорд.
 – Ни для кого не тайна, что я ищу себе жену. Уверен, и до вас доходили эти слухи.
 – Терпеть не могу слухов. К сожалению, иногда бывает трудно не слышать их.
 – В моем случае слухи соответствуют истине. Оказывается, это дьявольски трудно сделать – найти жену!
 – Такой человек, как вы, не может не привлекать женщин.
 – Одно дело – женщина, и совсем другое – жена.
 Она провела рукой по каменной балюстраде, ощутив холодную грубую поверхность камня.
 – До сего дня мне казалось, что вы увлечены Мэри Стэнтон.
 Его губы дрогнули в улыбке.
 – Вы и правда откровенны, миледи.
 – Я предупреждала, милорд.
 Граф вздохнул.
 – Мои родные предпочли бы мой союз с кем-нибудь из высшего света, хотя сам я предпочел бы Мэри. – Какая-то тень промелькнула в его взгляде. – Но она дала понять, что ее интересует другой мужчина.
 Он не упомянул Эвери.
 – Если не брать Мэри Стэнтон, – продолжал он, – есть только одна женщина, которая привлекает меня, и эта женщина вы, миледи.
 Велвет усмехнулась. Не очень приятная ситуация – быть у мужчины запасным вариантом.
 – Вы сказали, что хотели бы жениться на Мэри Стэнтон, но чем я вам могу помочь?
 Он негромко выругался:
 – Черт побери, это совсем не то, что я хотел сказать.
 – Тогда что же вы хотели сказать, милорд?
 – Я хотел сказать, леди Велвет, что вы и я вполне подходим друг другу. Это не требует доказательств. Вы были помолвлены с герцогом Карлайлом, хотя я до сих пор не верю, что это был бы брак по любви. Я не имею столь громкого титула, но я граф и состоятельный человек. И хотел бы, чтобы вы подумали над моим предложением. Мы можем положить конец всем этим светским раутам и начать другую жизнь.
 Велвет молчала. Граф Бальфур мог решить все ее проблемы. Он был красивым, богатым и интересным мужчиной. Но перед мысленным взором Велвет возник образ Джейсона.
 Джейсон, с его пылким характером и горячими поцелуями, страстно желающий и нежно ласкающий…
 Она вспомнила их последнюю встречу, когда добилась его любви, и воспоминания эти отозвались сладкой болью во всем теле. Сжав руки, чтобы успокоиться, она взглянула на графа:
 – Милорд, надеюсь, вы позволите мне подумать над вашим предложением.
 – Я не хотел бы долгой помолвки, Велвет. Мне нужна жена, и я хочу наследника. Знаю, я слишком нетерпелив, но таково мое желание.
 Велвет поежилась. Даже предложение герцога не было сделано столь хладнокровно. Она хотела отвернуться от его настойчивого взгляда, но он взял ее за подбородок и повернул к себе.
 – Я буду хорошим мужем, Велвет. Вы прекрасная женщина, и я хочу вас. Подумайте, Велвет. Я верю, мы сможем стать хорошими супругами.
 Велвет облизнула губы. Это было то, что ей нужно, но все же…
 – А мое приданое имеет для вас какое-нибудь значение, милорд?
 Этот вопрос она не задала бы другому мужчине, побоявшись вызвать подозрения. Но графа Бальфура она не могла обманывать.
 Он смотрел на нее долго и испытующе.
 – Нет. Я женился бы на Мэри, женщине отнюдь не благородного происхождения. Даже если бы вы были без средств, я выбрал бы вас. Мне нужна женщина, которая устраивает меня, и хорошая мать для моих сыновей. Я верю, вы можете быть и тем, и другим.
 Она опустила глаза, пытаясь скрыть ту бурю чувств и мыслей, которую вызвали в ее душе его слова.
 – Благодарю. Это комплимент, но я в замешательстве. Видимо, правду принять труднее, чем я себе представляла. Как и большинство женщин, я предпочла бы услышать пустую ложь, чем нелицеприятную правду.
 Его взгляд смягчился.
 – Если вам приятно это услышать, миледи, я никогда бы не говорил так ни с одной женщиной.
 Велвет улыбнулась:
 – Может быть, вы правы, и мы сможем ужиться. Обещаю вам подумать.
 Он взял ее руку и поцеловал.
 – Благодарю вас, миледи. А теперь… полагаю, нам следует вернуться в залу, пока досужие сплетницы не получили пищу для своих языков.
 – Да… разумеется…
 Но когда они вернулись в залу, вонзившиеся в них взгляды доказали, что пища для разговоров уже есть.




 Глава 13


 Джейсон снова перечитал заметку в разделе светской хроники «Морнинг кроникл». Неужели граф Б., спрашивал автор заметки, тоже не устоял перед завораживающим обаянием очаровательной леди В.? В последнее время их часто видят вместе на различных раутах в обществе. Беспутный граф подыскивает себе жену, а леди, о которой шла речь, присматривает мужа.
 «Неужели мы узнаем о новом браке? Любезный читатель, нам остается только ждать и следить за развитием событий».
 Джейсон чертыхнулся. Черт побери эту маленькую ведьму. Едва успела выбраться из его постели, как принялась крутить с графом Бальфуром. Это привело его в неистовство. Он не припоминал случая, чтобы женщина так его разозлила. Но Велвет снова нашла способ сделать это.
 Весь день он не мог отогнать от себя эти мысли. Боже, неужели у нее в жилах не кровь, а ледяная вода? И она не вспоминает о нем? А может быть, их любовное свидание разожгло у нее вкус к новым приключениям?
 К вечеру он довел себя до бешенства. Уже несколько недель его одолевала страсть к этой маленькой ведьме, и вот теперь она была недосягаема.
 Чтобы ее черти побрали!
 Джейсон метался по комнате, сжав кулаки и зло стуча каблуками. Дверь приоткрылась.
 – Ты готов?
 На пороге стоял Литчфилд, одетый во все черное, как он всегда одевался для ночных похождений.
 – Готов. Если я проведу еще минуту в этой мышеловке, то взорвусь.
 Люсьен улыбнулся:
 – Карета уже ждет нас. Сегодня мы должны найти его – я в этом уверен. Этот тип не сможет ускользнуть от нас.
 Джейсон тоже надеялся на это.
 – Куда мы поедем сегодня? – спросил он.
 Они уже побывали во многих местах, которые значились в списке, но безуспешно.
 – «Колокольный двор». Там есть пивная, в которой Фут, если верить Барнстэйблу, часто бывает.
 Холодок пробежал по спине Джейсона. Он так надеялся, что никогда больше не будет там – в кварталах, окружавших старый Вестминстер, – в пристанище оборванцев и преступников. Одно из самых ужасных мест в Лондоне. Но Фут бывал здесь, и они вынуждены пойти туда.
 Они должны быть осторожны. Если Фут сообразит, почему его разыскивают, он исчезнет. Они не должны позволить ему уйти.
 – Может быть, сегодня нам повезет, – сказал Джейсон, садясь в экипаж.
 Он был одет в простые темно-коричневые бриджи и свитер домашней вязки, на голове красовалась потертая треуголка, хотя он редко ходил с покрытой головой. Плащ, наброшенный на плечи, тоже был из простой материи коричневого цвета, но тем не менее они понимали, что будут выделяться среди тамошних оборванцев.
 Друзья договорились рассказывать, что разыскивают Фута, чтобы нанять его для некоего дела. Дело это требует опыта и изворотливости, а они наслышаны, что Элиас Фут – тот человек, который им нужен. Джейсон надеялся, что Фут достаточно самонадеян, чтобы клюнуть на эту уловку.
 До пивной они добрались довольно быстро. Над входом в пивную, поскрипывая на ветру, покачивалась деревянная вывеска. Краска на ней облупилась и частично осыпалась. Было далеко за полночь, но пивная была полна пьяных посетителей и размалеванных шлюх. Стояла вонь пропитанных джином тел и дешевого одеколона. Табачный дым висел облаком под низким потолком. На Джейсона нахлынули воспоминания.
 – Привет, красавчик, – бросилась к нему рыжая женщина с большой грудью, как только он переступил порог. – Выпьете чего-нибудь, а? – Она весело подмигнула ему. – Обещаю, что ты не пожалеешь.
 Джейсон притворно улыбнулся ей. Она была вся пропитана запахом джина и табачного дыма. Обняв красотку за талию, он притянул ее к себе и потискал грудь.
 – Кружку пива, хозяюшка, и еще одну для моего друга.
 Рыжая улыбнулась:
 – Ну и хорошо, красавчики. Не успеете присесть, как я вернусь.
 Она исчезла так же быстро, как и появилась, предоставив им возможность осмотреть пивную.
 – Н-да, терпеть не могу таких притонов.
 Литчфилд угрюмо взглянул на него:
 – Я тебя предупреждал, какой это милый уголок. Ничего удивительного, что нашему другу такие места по душе.
 – Вот ваше пиво, красавчики. – Рыжая поставила перед ними на стол две оловянные кружки. – А когда покончите с выпивкой, то за пару монет сможете хорошо повеселиться в номерах наверху.
 Джейсон выдавил из себя улыбку:
 – Было бы отлично, но мы здесь по делу. Может быть, ты поможешь нам?
 – Дело? А что за дело?
 – Мы разыскиваем человека по имени Фут, – сказал Люсьен. – Мы хотим предложить ему работу, за которую хорошо заплатим. Может быть, ты слышала о таком?
 – Ага, слышала.
 Литчфилд опустил серебряную монету в глубокий вырез ее блузки. Хихикнув, она достала монету.
 – Так вы здесь потому, что разыскиваете Фута. Его несколько дней не было в городе. Говорят, он должен вернуться в конце недели. А когда вернется, придет сюда: он живет здесь в каморке на чердаке. Я могу передать, что он вам нужен.
 Люсьен опустил еще одну монету:
 – Скажи ему, что мы придем в полночь в следующий понедельник.
 Джейсон добавил монету от себя:
 – А еще скажи ему, что он не пожалеет, если дождется нас.
 – Скажу, красавчики. Можете рассчитывать на Грасси – она вас не подведет.
 Джейсон сухо улыбнулся:
 – Спасибо тебе, Грасси. Увидимся на следующей неделе.
 Они вышли из пивной, Джейсон остановился на минуту, чтобы вдохнуть чистого воздуха. Правда, воздух этого района Лондона не слишком отличался от воздуха пивной, но в нем не было того зловония, которым они только что дышали. Джейсон был рад, что они выбрались из этого притона. Он надеялся, что алчность Фута приведет его к ним.
 – Не хочу заранее огорчать тебя, – произнес Люсьен, когда они сели в экипаж, – но может случиться так, что это не приведет нас к Эвери.
 Джейсон взглянул в лицо Люсьена, которое то пропадало в темноте, то появлялось в лунном свете – экипаж катил по освещенной луной аллее.
 – Я знаю.
 Но думать о Футе ему не хотелось. По крайней мере до понедельника эту проблему можно было выбросить из головы. Другая, более насущная проблема волновала его.
 Люсьен нарушил повисшее в экипаже молчание:
 – Еще не слишком поздно. Можно завернуть на рюмочку к мадам Шармань. Говорят, у нее появилась новая девочка – сплошное наслаждение.
 – Извини, Люсьен, но, боюсь, это не для меня. Отвези меня на Беркли-сквер, – крикнул Джейсон кучеру, а Люсьен вопросительно приподнял густую черную бровь:
 – Леди Велвет?
 – Да. Мы с ней не закончили одно дело.
 Люсьен хитро улыбнулся:
 – Понятно.
 Джейсон подумал: что может понять его друг, если ему самому ничего не понятно. Друзья продолжали путь в молчании, пока экипаж не приблизился к месту.
 – Заверни за дом, – велел Джейсон кучеру и там вышел из экипажа.
 – Удачи тебе, – бросил ему в спину Люсьен, но мысли Джейсона крутились вокруг девушки, которую он надеялся застать наверху.
 Когда он заглянул в каретный сарай, кареты Хавершемов там не было. Велвет, вероятно, была на приеме, который устраивал граф Уайтмор. Все, кто имел положение в свете, считали своим долгом присутствовать там. Со дня своего возвращения в Лондон Велвет постоянно бывала на приемах.
 Джейсон горько усмехнулся. Когда она была в хижине, он не подозревал в ней такую тягу к светским развлечениям. Очевидно, ошибался.
 Джейсон, держась в тени, направился по саду к задней стороне дома. Если она не останется с Бальфуром, то рано или поздно вернется домой. Терпение не его добродетель, но этой ночью он будет одним из самых терпеливых на свете людей.
 Велвет устало поднималась по лестнице. В доме было холодно. Они больше не могли позволить себе отапливать нежилые комнаты.
 Кутаясь в наброшенную на плечи пелерину, Велвет открыла дверь в спальню и вошла. Заспанная Табита бросилась зажигать лампы и раздувать огонь в камине, а потом помогла ей раздеться.
 – Хорошо провели время, миледи?
 Велвет вздохнула.
 – Хорошо, имея в виду, что вечеринка была у этого распутного Уайтмора. Присутствие графа Бальфура помогло мне скоротать время, но я была так рада, когда отправилась домой. – Увидев темные круги под глазами служанки, она махнула ей рукой. – Ладно, Табби, все остальное я сделаю сама. Отправляйся в постель, пока твоя комната не остыла, и постарайся хоть немного поспать.
 – Да, миледи.
 – Я справлюсь сама, Табби.
 – Хорошо, миледи, спасибо вам.
 Табби вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, а Велвет присела к туалетному столику и начала вытаскивать шпильки из волос. Они волнами рассыпались до талии. Велвет стала расчесывать их, но какое-то движение у окна привлекло ее внимание. Повернувшись к окну, она вскрикнула. На балконе обрисовался профиль мужчины, а потом балконные двери раскрылись, и в комнату вошел…
  Джейсон !
 – Джейсон, что ты тут, ради всего святого, делаешь?
 При неверном свете лампы лицо его казалось злым: зубы крепко сжаты, на щеках ходили желваки. Губы его дрогнули в попытке улыбнуться.
 – Я пришел, чтобы повидаться с вами, миледи. Только не говори, что ты не рада меня видеть.
 – Ну, конечно, я очень рада. Я так беспокоилась о тебе. Боялась, что кто-нибудь мог тебя узнать.
 Он странно смотрелся в девичьей комнате. Она заметила, что он одет в очень простой костюм: коричневые бриджи и свитер, волосы были схвачены на затылке узкой черной ленточкой. В таком виде он ничем не отличался от простолюдина на улице, и все же она никогда не видела более красивого мужчину.
 Джейсон подошел к ней, Велвет посмотрела ему в лицо, и дыхание замерло у нее в груди.
 – Время уже позднее, – сказал он, скользя взором по ее тонкой сорочке и белым шелковым чулкам. – Наверное, ты от души наслаждалась приемом, – произнес он язвительным тоном.
 Его взгляд прожигал тонкую материю сорочки. Она взяла со стула легкую шелковую накидку, набросила ее на плечи и застегнула на несколько пуговиц.
 – Я предпочла бы остаться дома.
 Он изобразил изумление:
 – В самом деле? – В голосе его слышалась злость, он не мог скрыть ее. – Ты предпочла бы остаться дома, если бы твое одиночество разделил граф Бальфур?
 – Бальфур! Ты веришь, что он мне нравится?
 – А разве это не так?
 – Что ж, я… я… мы с ним знакомы. Он проявил интерес ко мне, и я… я…
 – И что же вы, миледи? Поощрили его интерес? Позволили ему многое? Может быть, даже пустили в свое ложе? Да, вы времени даром не теряете. – Он смерил ее яростным взглядом. – Я понял, что вы страстная маленькая лисичка. Понял, когда взял вас в деревенском домике.
 Гнев молнией пронзил Велвет.
 – Как вы смеете!
 Рука ее взметнулась, и раздался звук оглушительной пощечины.
 – Граф Бальфур – джентльмен, чего я не могу сказать о вас!
 Ярость исказила его лицо. На мгновение она испугалась.
 – Вы правы, леди Велвет. Я отнюдь не джентльмен. И сказал вам об этом с первого дня нашего знакомства. – Он притянул ее к себе. – Я беру то, что хочу. А сейчас я хочу вас! – И припал к ней с обескураживающей силой.
 Поцелуй был грубым, наполненным яростью и откровенным желанием, но страх ее исчез и сменился страстью. По коже пробежало пламя, тело обдало жаром. Она попыталась освободиться, упершись руками в его грудь, но его объятия стали еще теснее.
 Она чувствовала, что он дрожит от обуревающей его страсти. Вскрикнула, когда он одним рывком разорвал ее шелковую накидку. Хорошенькую вышитую сорочку постигла та же участь, и Велвет предстала пред ним в чулках белого шелка.
 – Я хочу тебя, – прошептал он, оторвавшись от ее губ и целуя ее шею. – Боже, я не переставал думать о тебе!
 – Джейсон… – шептала она, отдаваясь его ласкам.
 Она тоже думала о нем и скучала по нему. Боже, как же ей не хватало его!
 Он нежно целовал ее, прося, а не требуя ласк.
 – Ты мне так нужна… – шептал он, лаская рукой ее грудь, а потом взял губами сосок.
 Велвет простонала и выгнулась ему навстречу. Он ощутил пальцами ее увлажнившиеся губы.
 – Ты хочешь меня, – нежно произнес он хриплым от желания голосом. – Хочешь так же, как я хочу тебя.
 Она ничего не сказала, когда он прислонил ее к стене и приподнял. Только простонала, ощутив, что он вошел в нее. Горячая волна наслаждения захлестнула ее.
 Тело ее напряглось, сжалось вокруг него, и Джейсон простонал. Велвет увидела, что он излил семя не в нее. Она почувствовала странную пустоту.
 Страстная дрожь тела стала утихать. Велвет прижалась губами к его плечу. Он отпустил ее. Не говоря ни слова, отвернулся, застегивая пуговицы бриджей. Велвет достала из гардероба белую ситцевую рубашку и натянула на себя, потом повернулась к нему.
 Она увидела, что он стоит у балконной двери. Сердце ее сжалось. Он уходит. Он взял ее, взял как шлюху, и теперь уходит.
 – Вы, как всегда, несравненны, миледи. – Лицо его казалось каменным. – Наилучшие пожелания графу Бальфуру.
 Он направился к балкону, но ее голос заставил его остановиться.
 – Мне придется выйти замуж за Бальфура, – тихо произнесла Велвет. – Это нечестно с моей стороны… после того, что произошло, но я должна сделать это.
 Его брови сошлись на переносице.
 – Что ты имеешь в виду, говоря, что должна сделать это? У тебя будет ребенок? – Он рванулся к ней. – Или это его ребенок?
 Велвет не отвела взгляда.
 – Я не ношу ребенка. Я совершила больший грех, ваша светлость, – я разорена. В том мире, к которому я принадлежу, это непростительное преступление. – Она горько улыбнулась. – Посмотрите по сторонам. Мы на грани нищеты. Мне нелегко сознаться вам в этом. Вы будете смеяться, но ваш брат Эвери и я преследовали одну цель. Я хотела выйти за него замуж, потому что он слыл богачом. Мой отец проиграл наследство Хавершемов. У нас с дедушкой остались только те средства, которые он отложил в качестве моего приданого.
 Все это она сказала торопливо, путаясь в словах, боясь, что не хватит смелости договорить до конца.
 – К сожалению, я не могу распоряжаться этими средствами. Это может делать только мой муж. Человек, за которого я выйду замуж, получит небольшое приданое и унаследует все долги Хавершемов.
 Оторопев, он смотрел на нее.
 – Я не верю своим ушам.
 – Уверяю вас, это правда.
 Джейсон обвел взглядом комнату. Голые стены и простая деревянная мебель.
 – И вы выбрали Бальфура?
 – Я выбрала Эвери. Это едва не стало роковой ошибкой. Вы избавили меня от этого брака, но, к сожалению, я должна найти себе мужа.
 Озадаченный взгляд голубых глаз коснулся ее лица.
 – И человек этот – Бальфур.
 – Скорее он выбрал меня. Он всегда вел себя как джентльмен. Единственный человек, который прикасался ко мне, это ты.
 Джейсон не мог говорить. Он бросился к ней и порывисто обнял, спрятав лицо в ее пышных волосах.
 – О Боже, Велвет, прости меня. Мне чертовски жаль. Получилось, что ты разбудила самое худшее во мне.
 Велвет прильнула к нему, сознавая, что не должна этого делать, но не могла справиться с собой.
 – Я должна была сказать тебе правду с самого начала. Но мне было стыдно. К тому же тебе хватало собственных проблем, и я не хотела посвящать тебя в мои.
 Он посмотрел ей в лицо.
 – Но это и моя проблема. По моей вине ты потеряла репутацию. Я взял твою девственность. Для невесты это два самых ценных достоинства. – И, поцеловав, сказал: – Я бы сам женился на тебе. Но ирония судьбы в том, что сначала я должен отвертеться от виселицы. Нет никаких гарантий, что я докажу свою невиновность, и даже если я сделаю это, не смогу остаться в Англии.
 – Ты собираешься уезжать? – Что-то защемило у нее в груди. Он уезжает. Рано или поздно он исчезнет из ее жизни, и, может быть, это к лучшему. – И куда… куда ты направишься?
 – Туда, откуда пришел. В Вест-Индию. Мой мир там, не в Англии. Я уже недостаточно цивилизован для жизни здесь.
 Она вспомнила, как они кружились в танце на бале-маскараде. Ей хотелось возразить ему, но она не стала этого делать. Если Джейсон хочет покинуть Англию, у нее нет права его останавливать.
 – Я не могу жениться на тебе, Велвет, но могу помочь. У меня есть деньги – и довольно значительные. Я владею плантацией на небольшом острове Сент-Киттс. Этих средств более чем достаточно, чтобы покрыть все твои долги и обеспечить тебе и твоему дедушке жизнь в довольстве и покое. Тебе не надо спешить замуж. И ты дождешься своей любви.
 Ей хотелось крикнуть: «Я уже дождалась своей любви!» Но она не сделала этого.
 – Если бы я могла выбирать, то не стала бы выходить замуж. Мне нравится моя независимость, в замужестве от нее придется отказаться.
 – А дети? – спросил Джейсон. – Ведь ты хочешь иметь семью? Все женщины этого хотят.
 Велвет пожала плечами:
 – Мне всегда казалось, что дети появляются сами собой, в результате замужества. Должна сознаться, я мало об этом думала.
 Вплоть до нынешнего дня. Если бы у нее был ребенок от Джейсона, это совсем другое дело. Что может быть лучше, чем возможность родить ему сына?
 Она почувствовала на щеках его руки.
 – Прости меня за сегодняшнее, герцогиня, но я не жалею, что пришел. Теперь, когда я знаю правду, все будет хорошо. Обещаю тебе.
 Он коснулся ее губ нежным поцелуем, но она ответила на него, и поцелуй перешел в страстные лобзания.
 – Черт побери, я снова хочу тебя.
 Щеки ее вспыхнули. Она тоже хотела его.
 Но Джейсон решительно отошел:
 – Уже светает. Мне надо исчезнуть, пока меня никто не увидел. Я сказал вполне серьезно: все будет хорошо.
 – Я не хочу твоих денег, Джейсон. У меня есть свои. Чтобы получить их, мне надо выйти замуж.
 Не обратив внимания на ее слова, он направился к двери, выходящей на балкон. Перебросил ноги через балюстраду и спустился по решетке для вьющихся растений, по которой и поднялся. Она услышала, как он выругался, когда шип розы впился ему в руку, а потом стало тихо. Он ушел.
 Велвет опустилась на пуфик перед туалетным столиком. В комнате тикали часы. Их звук эхом отражался от голых стен. Она не шевелилась. Ни разу с тех пор, как они встретились, она не чувствовала себя такой одинокой.
 Велвет мало спала этой ночью. Она вспоминала их встречу и мечтала о том, чтобы Джейсон снова оказался рядом с ней.
 Встала она поздно. Открыла окно и вдохнула влажный, полный тумана воздух. Табби помогла ей надеть платье, и Велвет спустилась вниз.
 – Доброе утро, дедушка.
 – Так оно и есть, дорогая, – ответил он, и лицо его расплылось в улыбке. – А я неплохо поспал. Даже не слышал, как ты вернулась.
 Его слова не удивили Велвет. Он редко слышал, как она возвращалась, а если и слышал, то сразу забывал.
 – Я тоже хорошо спала, дедушка.
 Ложь легко сорвалась с ее уст, но щеки загорелись.
 – Надеюсь, ты меня не ждал. Утром я разленилась.
 Он взглянул на визитную карточку, которую держал в руке. Нахмурил лоб, но потом улыбнулся:
 – Проклятие, я совсем забыл. К тебе уже идет гость. Маркиз Литчфилд, думаю, ты его знаешь. Должен быть с минуты на минуту.
 – Литчфилд! – воскликнула она. «Боже, неужели что-нибудь случилось с Джейсоном?» – Что… что ему надо?
 – Понятия не имею, дорогая. Думаю, ты узнаешь, когда он придет.
 Маркиз пришел очень скоро. Она едва успела допить утренний шоколад с печеньем, как на пороге столовой появился Снид:
 – К вам гость, миледи. Пришел с визитом лорд Литчфилд. Я проводил его в гостиную.
 – Благодарю вас, Снид, – сказала она. Отодвинув кресло, встала из-за стола.
 «Только бы ничего не случилось с Джейсоном».
 Руки ее дрожали, когда она спускалась вниз. Войдя в гостиную, почувствовала облегчение, увидев, что маркиз с улыбкой на лице склоняет перед ней голову в поклоне.
 – Доброе утро, леди Велвет.
 – Доброе утро, лорд Литчфилд.
 Они обменялись любезными улыбками. Маркиз протянул ей запечатанный сургучом конверт. Велвет открыла его. Из конверта выскользнул листок бумаги и, трепеща, опустился на пол. Нагнувшись, чтобы поднять его, она увидела, что это банковский чек на десять тысяч фунтов стерлингов.
 – Боже милосердный!
 Одного взгляда на строки записки оказалось достаточно, чтобы понять, что эти деньги посылал ей Джейсон. Велвет стиснула зубы.
 – Вы знаете, что это такое, милорд?
 – Знаю, миледи. Ваши тайны, как и тайны Джейсона, погребены во мне. Вы можете рассчитывать на своих друзей.
 Она ни на минуту не усомнилась в его словах, только подумала: знает ли он об их отношениях или только догадывается.
 – Скажите нашему общему другу, что он ошибается, если думает, что я приму его деньги.
 Сказав это, она разорвала чек пополам, потом еще и еще. Она рвала его, пока он не превратился в мельчайшие кусочки. Сложив записку, высыпала в нее эти кусочки и протянула маркизу пакет.
 – Скажите ему, что он может взять свои добрые намерения обратно и запихнуть их себе в рот.
 Уголок рта Литчфилда задрожал в еле сдерживаемой улыбке.
 – Что-нибудь еще, миледи?
 – Скажите его светлости, что он мне ничего не должен. То, что я сделала, я сделала по собственному желанию. Деньги не имели никакого отношения к тому, что произошло между нами. Вы можете напомнить ему, что у меня есть собственные средства, которые я вскоре использую, так что его помощь мне не понадобится.
 Литчфилд едва сдерживал улыбку:
 – Я непременно скажу ему все это, миледи.
 Он направился к двери.
 – О маркиз!
 – Да, миледи?
 – Скажите еще ему, что я просила поблагодарить его. Наша последняя встреча была чрезвычайно… приятна.
 Маркиз откровенно улыбнулся:
 – Обязательно передам, леди Велвет.
 Несколько прощальных слов, и маркиз ушел.
 Велвет в изнеможении опустилась на диван. Чем больше она размышляла о том, что произошло, тем больше сердилась. Как он осмелился предложить ей деньги! Она не потаскушка! И уж не его содержанка!
 Вскочив с дивана, Велвет направилась к лестнице. Ей не нужны деньги Джейсона! Если он снова предложит их ей, она велит ему убираться ко всем чертям!




 Глава 14


 Джейсон мерил шагами свою спальню. Услышав, что открылась входная дверь, он бросился из комнаты и сбежал по лестнице. Войдя вслед за Люсьеном в кабинет, он быстро закрыл дверь.
 – Ну? – спросил нетерпеливо.
 Литчфилд улыбнулся в ответ:
 – Вытяни руку.
 Джейсон, недоумевая, вытянул руку. Улыбаясь, Литчфилд перевернул конверт, и в ладонь Джейсона посыпались мелкие клочки бумаги. Усмехнувшись, Джейсон сразу все понял.
 – По размеру этих клочков ты можешь судить, сколь обрадована была леди твоим предложением.
 Джейсон нахмурился:
 – Что она сказала?
 – Она сказала – я цитирую: «Он может взять свои добрые намерения обратно и запихнуть их себе в рот».
 Джейсон сжал зубы.
 – И?
 – Еще она просила поблагодарить тебя. Она сказала, что ваша последняя… встреча… доставила ей много… радости.
 – Что?
 – Она так сказала.
 Кулак Джейсона опустился на стол.
 – Вот же маленькая чертовка! Клянусь, она не похожа ни на одну из женщин, которых я знал.
 – Не стану с тобой спорить. Но я не удивлен, что она отвергла твою помощь, хотя, судя по всему, помощь ей необходима.
 – В этом нет никакого сомнения.
 – И ты все еще собираешься помочь ей?
 – Я должен сделать это. Я ей многим обязан.
 – Что ты будешь делать?
 Джейсон заходил по комнате взад и вперед, потом остановился и повернулся к Люсьену:
 – Я сделаю то, что эта чертовка заставляет меня сделать. Я женюсь на ней.
 Брови Литчфилда поползли на лоб.
 – Мне казалось, ты всегда говорил, что не намерен…
 – Я и сейчас того же мнения. Мои взгляды на брак не изменились, но это поможет Велвет. – Какое-то время он молчал. – И есть еще одно обстоятельство.
 – Какое же?
 – Прошлой ночью, когда я уходил из ее дома, в тени стоял какой-то человек. Его не было там, когда я пришел, значит, он появился после того, как Велвет вернулась домой.
 – Ты думаешь, он следит за ней?
 – Не знаю. Он меня не заметил, но он следил за домом. Я думаю, Велвет пыталась что-то узнать, может быть, расспрашивала про Эвери. Если это так, ей грозит опасность.
 – Надо попросить нашего человека проследить за этим.
 – Отличная идея. А пока я поговорю с Велвет.
 Неожиданная мысль, пришедшая ему в голову, заставила все внутри сжаться. А если она отвергнет его предложение и предпочтет ему Бальфура? Что ж, такой вариант более разумен. Честно говоря, он никогда не хотел связывать себя.
 Теперь ему будет непросто отогнать от себя эти мысли.
 Велвет на минуту застыла перед туалетным зеркалом, вертя в руках визитную карточку маркиза Литчфилда. Ее поразили слова на обороте карточки: «Лорд Хокинс».
 Джейсон среди бела дня появился в ее доме непонятно для чего.
 Визитная карточка задрожала в ее руке. Джейсон был рядом. Тело ее вспыхнуло и загорелось. Она всегда так реагировала на его появление. Испытывает ли он нечто подобное?
 Но этот человек – он не понимает опасности, которой подвергает себя. Ведь кто-то может узнать его, вспомнить имя.
 Ей хотелось придушить его. И вместе с тем испытать еще один его поцелуй. Для чего же он пришел?
 Она посмотрела на себя в зеркало, поправила складки платья и решительно распахнула дверь спальни.
 Сначала она даже не увидела его, думая, что он ждет ее у камина. Но он был в противоположном конце комнаты. Он разглядывал портреты ее матери и отца, дедушки и бабушки, ее портрет, написанный, когда она была еще совсем маленькой девочкой.
 Он не слышал, как она вошла. Он рассматривал портреты с каким-то странным выражением на лице, озабоченным и сумрачным. В его облике было что-то суровое. Сейчас он был очень похож на разбойника, похитившего ее. Она вновь ощутила ту же тягу к нему, которую впервые испытала той ночью.
 – Джейсон!
 Он вскинул голову. Его пылающие глаза впились ей в лицо.
 – Привет, Велвет.
 – Я… я не думала увидеть тебя здесь.
 Губы его сложились в грустную усмешку.
 – Правда? Но что мне было делать, если ты отвергла мою помощь?
 Велвет застыла на месте. Джейсон Синклер был жестким человеком, шутки с ним были плохи. Гордо вздернув подбородок, она сказала:
 – Думаю, тебе следует успокоиться и принять все как есть. Я уже говорила тебе: я знаю, как решить мои проблемы. Как только я выйду замуж…
 – Ты этого хочешь? – перебил он ее. – Ты говорила мне, что ценишь независимость и хотела бы сохранить ее.
 Велвет ответила не сразу. Если она не может выйти замуж по любви, то лучше жить в одиночестве.
 – Я хочу этого.
 Он напрягся.
 – Тогда я женюсь на тебе.
 От удивления Велвет приоткрыла рот:
 – Что?
 – Я сказал, что женюсь на тебе, по крайней мере на время. Как только мы обвенчаемся, я передам тебе твое приданое. Твои материальные проблемы будут решены, а независимость не пострадает.
 Сердце Велвет затрепетало в груди.
 – Я не поняла. Если я стану твоей женой, то как смогу сохранить независимость? И что это значит – ты женишься на мне на время?
 – Когда мы поженимся, – начал объяснять он, – ты получишь право распоряжаться своим приданым. Но я не смогу остаться в Англии. Эта страна меня больше не примет. Если я смогу избежать рук палача, то вернусь на свою плантацию в Вест-Индию. Как только я уеду, ты признаешь брак недействительным.
 Она была в ярости:
 – Ты собираешься жениться на мне, делить со мной ложе, а потом оставить меня, когда сочтешь нужным? Как это удобно, лорд Хокинс! Наверное, очень многие молодые люди согласились бы на такие условия.
 – Я не требую от тебя исполнения супружеских обязанностей – в первый раз я потерял голову. Я уже говорил тебе, Велвет, я не хочу жениться и не хочу обзаводиться детьми – ни сейчас, ни в будущем. Если ты согласна, это будет брак по расчету. Ты сможешь получить свои средства, а моя совесть будет чиста. Это скорее деловое предложение.
 Сердце Велвет сжалось. Джейсон был уже третьим мужчиной, который делал ей предложение, напоминающее деловую сделку.
 – Лорд Бальфур тоже предложил мне брак, который решит мои проблемы. Я еще не дала ему ответа, но собираюсь сделать это в ближайшем будущем.
 Джейсон побледнел:
 – Ты предпочтешь выйти замуж за Бальфура?
 Она отвернулась.
 – Я этого не говорила. Я лишь сказала…
 – Думаю, ты права. – Он опустил глаза. – Бальфур искренне любит тебя. Он сможет стать хорошим мужем и отцом, которым я никогда не стану.
 Велвет чувствовала, что сердце ее разрывается. Боже, что же происходит с ним, если он испытывает такие чувства?
 – Лорд Бальфур не любит меня. Он испытывает нежные чувства к Мэри Стэнтон.
 – Тогда почему же хочет…
 – Говоря твоими словами, это всего лишь деловое предложение.
 Он облегченно вздохнул:
 – Если это так, ты должна выйти замуж за меня. Когда я уеду, ты найдешь себе достойного мужа, который будет любить тебя и заботиться так, как ты этого заслуживаешь.
 Комок в горле не давал ей дышать. Он не любил ее, но по-своему заботился о ней.
 – Я должна знать, Джейсон, почему ты так относишься к браку?
 Он потер шрам на тыльной стороне ладони.
 – Такой человек, как я, не для семейной жизни, Велвет. Человек вроде меня не может познать вкус семейного счастья. – В его взгляде была глубоко скрытая боль. – Меня не было в Англии восемь лет. Я видел такие вещи, которые человек не должен видеть, и делал такое, о чем буду жалеть до конца своих дней.
 «И страдал так, – подумала она, – как человек не должен страдать».
 – Я не смогу стать тебе мужем и отцом твоих детей. Это цивилизованная страна, а я не могу считать себя цивилизованным человеком.
 – Джейсон… – протянула она руку, желая коснуться его, но он отступил назад.
 – Ответь мне, Велвет. Кого ты выберешь: меня или лорда Бальфура?
 Она понимала, что должна бежать от Джейсона. Она любит его и с каждым днем будет любить сильнее. А он уедет и оставит ее.
 «Беги!» – твердил ей рассудок. Но сердце шептало те слова, которые она произнесла:
 – Я выбираю тебя, Джейсон. И выйду за тебя замуж, как только ты этого пожелаешь.
 Он выглядел растерянным. Словно не знал, что ему теперь делать.
 – Литчфилд сможет добыть специальное разрешение. Через три дня ты станешь леди Хокинс. И снова будешь богатой женщиной.
 «Богатой замужней женщиной», – мрачно подумала Велвет. Влюбленной в человека, который не любит ее. Женой человека, который никогда не стремился к браку и собирается покинуть ее.
 Она попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
 Эвери Синклер прислонился к стене элегантной гостиной лорда Брайарвуда. В нескольких футах от него его жертва, Мэри Стэнтон, негромко разговаривала с подругой, но глаза ее были устремлены на высокого молодого человека, Кристиана Сазерленда, элегантного лорда Бальфура.
 Пальцы Эвери непроизвольно сжались в кулаки. Мэри была увлечена лордом Бальфуром. Она отказалась от предложения Кристиана из-за отца, который недолюбливал Бальфура, называя его за глаза «граф Повеса». Отец очень хотел, чтобы его дочь стала герцогиней Карлайл.
 Взгляд Эвери был так настойчив и тяжел, что Мэри, почувствовав его, покраснела и виновато отвела глаза от Бальфура. Сегодня она выглядела особенно хорошенькой в платье из ослепительно белой тафты, отделанном розетками голубого атласа, которое удивительно гармонировало с ее светло-голубыми глазами и серебристо-золотыми волосами. Оно придавало ей облик поразительной невинности.
 Эвери улыбнулся при мысли о предстоящем вечере, о том, сколь приятно будет выиграть приз, на который претендует Бальфур. Достав из жилетного кармана золотые часы, он посмотрел на циферблат и удовлетворенно улыбнулся, увидев, как ливрейный слуга вошел в зал, держа в руках серебряный поднос. Обведя всех взглядом, слуга направился к Мэри.
 Спустя двадцать минут она уже сидела напротив Эвери в его роскошном черном экипаже, завернувшись в меховую накидку. На ее лице было беспокойство. Пока что план Эвери срабатывал великолепно.
 Экипаж прогремел по камням мостовой и мягко покатился по проселочной дороге, ведущей из города.
 – Я ничего не понимаю. Если мой отец заболел, почему вы настаиваете, чтобы я переехала к вам? Он никогда не просит помощи у посторонних. И я не понимаю, почему он так решил поступить.
 – Вряд ли меня можно назвать посторонним человеком, дорогая. Совсем скоро я стану вашим законным мужем. И ваш отец оказывает мне честь, считая членом семьи.
 Помолчав, Мэри сказала:
 – Пожалуй, но для чего эта секретность? Эта загадочная записка: я не должна говорить об этом никому, кроме вас. – Она покачала головой. – И почему отец вдруг захотел, чтобы мы поехали наедине?
 На глаза ее неожиданно навернулись слезы.
 – Я так беспокоюсь, ваша светлость. Должно быть, случилось что-то ужасное. У меня нет другого объяснения такого необычного поведения отца.
 Эвери отечески похлопал ее по дрожащей руке:
 – Отбросьте эти мысли, дорогая, не расстраивайтесь. До гостиницы осталось недолго. Скоро вы узнаете, что с ним случилось.
 Действительно, скоро Мэри узнала все.
 Но случилось это не раньше, чем они достигли места назначения – небольшой заброшенной гостиницы у ведущей из города дороги, не раньше, чем она поднялась, спотыкаясь от волнения, в комнату, где, как она думала, лежал ее занемогший отец.
 Не раньше, чем Эвери швырнул ее на кровать, сорвал одежду и силой взял ее. Прекратив сопротивление, она лежала под ним неподвижно, как сломанная кукла, едва сдерживая слезы боли и унижения.
 Оторвавшись от ее истерзанного тела, Эвери сказал, что они будут обвенчаны завтра в соответствии со специальным разрешением.
 – Извини меня, дорогая, – произнес он без намека на искренность, – но ты не оставила мне выбора.
 От его довольной усмешки Мэри едва не стошнило.
 – Я слишком хотел тебя, чтобы позволить себе долгие ухаживания.
 Мэри лежала совершенно неподвижно и смотрела на своего будущего мужа. Он застегнул бриджи, подошел к двери и как ни в чем не бывало вышел в залу.
 Слушая его смех, похожий на ржание, она поняла то, чего не понял ее отец: человек, за которого она вынуждена теперь выйти замуж, нимало не походит на того человека, которого отец выбрал ей в мужья.
 Она не послушалась голоса сердца, желая быть покорной дочерью. Ей следовало выбрать в мужья человека, которого она любила, – тогда бы он так же заботился о ней, как и она о нем, тогда бы она стала счастливой.
 Перед ее мысленным взором предстал образ лорда Бальфура. Ее тянуло к графу с того момента, как она увидела его. Он был ласков с ней, отвечал нежностью на ту деликатность, которую чувствовал в ней. Кажется, он понимал ее одиночество, так же как и она понимала его отстраненность от обычных светских знакомств.
 Но отец и слышать не хотел об их союзе.
 – Бальфур просто распутник, – постоянно твердил он. – Самый мерзкий тип человека. Такой муж только сломает тебе жизнь. Доверься моему выбору.
 И она позволила ему сделать этот выбор за нее. Отец выбрал ей герцога Карлайла. Мэри отчаянно зарыдала в подушку.
 «Итак, Карлайл», – подумала Мэри и едва не задохнулась от отвращения.
 За эту ошибку ей придется расплачиваться теперь всю свою жизнь.
 Плотные низкие облака затянули все небо. Воронье усеяло сучья вязов, окружавших небольшую приходскую церковь на окраине города, куда приехала Велвет, чтобы обвенчаться. Краткая брачная церемония, которую совершил полный лысый викарий, подошла к концу. Ветер трепал тяжелую ткань шитой серебром юбки Велвет, когда они с Джейсоном спускались по лестнице, ведущей из церкви.
 Она совершенно не чувствует себя замужней женщиной. Джейсон был учтив, но внутренне отстранен от всего происходящего, всем своим поведением давая понять, что это действо не есть настоящее венчание.
 Ей очень хотелось, чтобы на венчании был ее дедушка, но он в последнее время чувствовал себя хуже. Она, разумеется, сказала ему о предстоящем венчании, объяснив, что маркиз Литчфилд, с которым они стали близкими друзьями, познакомил ее с лордом Хокинсом, а тот согласился на брак, чтобы помочь ей. Дедушка рассыпался в благодарностях и тут же забыл о причине, по которой Джейсон явился к нему с визитом.
 Его забывчивость в данном случае даже была на руку ей. Всем было понятно, что, имея на руках больного старика, чье здоровье все ухудшалось, Велвет надо было срочно выйти замуж, чтобы иметь человека, который позаботится о ее благосостоянии. Все смотрели на этот брак как на единственно возможный выход из ее трудной жизненной ситуации.
 Из-под длинных ресниц Велвет бросила взгляд на человека, который только что стал ее законным мужем, непроизвольно восхитившись четкими, словно вырезанными резцом скульптора чертами его лица и сложением тела. В нем чувствовались сила и уверенность в себе. Другая женщина могла бы испугаться темной силы, глубоко скрытой в нем, но Велвет это почему-то не пугало.
 Литчфилд во время венчания выступал в роли свидетеля. Сойдя с последней ступеньки, она почувствовала, что вся дрожит, непроизвольно сжала лежащую на предплечье Джейсона руку.
 – Ты совсем замерзла, – заметил Джейсон и набросил ей на плечи подбитую мехом атласную накидку. – В карете ты согреешься.
 Но дрожала она не от холода. Она пыталась совладать с тяжким грузом реальности, который лег на ее плечи. Она стала женой Джейсона Синклера Хокинса – по крайней мере так утверждали официальные документы. Согласно этим документам, он приходился дальним родственником Хавершемам, членом нортумберлендской ветви их фамилии. Они знали друг друга с детства, и в сложившихся обстоятельствах брак был вполне понятен.
 Был ли он законным? Когда Джейсон получит ее приданое из банковского фонда, ни один человек не сможет потребовать его обратно. Если Джейсона не схватят, вряд ли кто-нибудь будет интересоваться его браком, а со временем, как поклялся ее временный супруг, их союз будет аннулирован.
 При мысли об этом у нее защемило в груди.
 Джейсон помог ей подняться по железным ступенькам в карету, потом сел сам, за ним последовал и Литчфилд.
 – Полагаю, мне следует поздравить вас, – сказал маркиз.
 Все утро он был любезен и заботлив, смягчая как ее неуверенность, так и мрачное настроение Джейсона, которое с каждым часом ухудшалось.
 – Очень забавно, Люсьен, – пробурчал Джейсон, нахмурившись еще больше.
 – Благодарю вас, милорд, – улыбнувшись Литчфилду, сказала Велвет скорее из чувства противоречия.
 Джейсон фыркнул:
 – Эта пародия на брак вряд ли стоит такой церемонии. Чем скорее он послужит нашим целям, тем лучше будет для нас обоих. Я уверен, что моя возлюбленная жена с этим согласится.
 Она улыбнулась только для того, чтобы развеять его дурное настроение:
 – Я согласна с вами, милорд. Брак с человеком, пребывающим в таком дурном настроении, был бы сущим наказанием для любой женщины.
 Джейсон нахмурился:
 – Простите, если я не играю роль мужа так хорошо, как вам это было бы угодно. Возможно, это все оттого, что я, вместо того чтобы этой ночью наслаждаться восторгами страсти, обречен провести ее в одиночестве.
 Велвет покраснела от смущения.
 Литчфилд, сидевший напротив них, только улыбнулся его словам:
 – Я так и думал. Поэтому ты такой мрачный?
 Джейсон пригвоздил его к месту мрачным взглядом:
 – Вряд ли бы ты чувствовал себя на моем месте более счастливым.
 Маркиз улыбнулся:
 – Прежде всего я не вел бы себя столь глупо. И если бы леди досталась мне, она не скучала бы в свою первую брачную ночь.
 Джейсон не ответил. Велвет отвела взгляд от своих кавалеров, не желая поддерживать тему, о которой она знала больше, чем следовало бы знать девушке в первый день замужества. Повисшую в карете тишину нарушало только звяканье лошадиной упряжи. Обитые железом колеса глухо катили по пыльной дороге обратно в город.
 Велвет заставила себя спросить холодным тоном:
 – Вы еще не сказали мне, милорд: теперь, когда мы женаты, вернетесь ли вы в замок Раннинг или останетесь в городском доме лорда Литчфилда?
 Глаза его вызывающе блеснули.
 – Герцогиня, я думал, что это само собой разумеется. Я, конечно, должен разделить с вами кров. Ведь я, кроме всего прочего, еще и ваш кузен, член вашей семьи. И пока мы не сможем вернуться в наше сельское поместье, где же еще может быть любящий муж, как не в доме своей жены?
 – Н… но ведь вы сказали, что будете спать в одиночестве. И мы еще раньше договорились с вами, что вы не будете требовать от меня супружеских обязанностей. Вы говорили…
 Ироничная усмешка исчезла с его губ, лицо опять помрачнело.
 – Я не говорил, что не хочу делить с вами супружеское ложе, но сделаю все, что в моих силах, чтобы и пальцем не коснуться вас. Я говорил, что не стану посягать на вас потому, что не хочу этого брака. То, что я должен оставаться в одном доме с вами, – Божье наказание для меня.
 Впервые за этот день ком в горле исчез. Она ничего не сказала, понимая, как ошиблась. Джейсон по-прежнему вожделел ее. Ее, Велвет Моран. И не потому, что ему была нужна женщина. Ему нужна была именно она, потому что его влекло к ней. Теперь она поняла, что было в его взгляде. Это прорывалось сквозь всю его неуверенность прошедших трех дней. Сквозь сожаление и страдание. И от осознания этого она вновь почувствовала прилив надежды.
 – Но если вы не хотите делить со мной кров, почему вы это делаете?
 – Потому что ваши расспросы привлекли внимание Эвери. Кто-то следит за вами и всегда крутится вокруг вашего дома.
 – Но он ничего не мог узнать. Вы уверены в своих словах?
 – Да, миледи, я уверен в этом. За последние восемь лет я многому научился, в том числе и искусству выживания. А это искусство требует умения видеть все: кто следит за тобой и почему.
 – Милосердный Боже!
 – Именно так.
 Литчфилд ничего не сказал, но дал понять, что согласен с другом.
 – Если вы уверены, что за вами кто-то следит, вам тем более не следует оставаться со мной. Этот человек может сказать Эвери, что вы живете в доме.
 – В доме будет жить Джейсон Хокинс. А Джейсон Синклер мертв. У Эвери нет причин подозревать, что я жив. У него нет причин думать, что за вашими расспросами стоит нечто большее, чем женское любопытство, но это может насторожить его. Мой любимый братец не потерпит вашего вмешательства в его дела ни под каким видом. Кто-то должен быть рядом с вами, чтобы вы были в безопасности.
 Велвет не стала продолжать спор. Если Джейсон будет рядом с ней, появится надежда убедить его не уезжать из Англии.




 Глава 15


 Люсьен Монтэйн подвинулся, пропуская Джейсона внутрь экипажа. В нескольких футах от них, у входа в дом Хавершемов на Беркли-сквер, горел фонарь. Люсьен заметил силуэт Велвет, стоявшей у окна, закрытого плотными шторами.
 Отбросив в сторону полу плаща, Джейсон опустился на противоположное сиденье.
 – Мерзейшая погода, – сказал он. – Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.
 Когда экипаж тронулся, взгляд Люсьена снова коснулся окна на втором этаже.
 – Знаешь, я был уверен, что твоя жена проводит тебя до экипажа.
 Джейсон буркнул:
 – Маленькая чертовка предложила что-то подобное. Она даже собралась переодеться парнем и ждать нас у входа в «Колокольный двор». Сказала, что сможет предупредить в случае опасности или прийти на помощь, если будет нужно. – Он покачал головой. – Можешь в это поверить?
 Люсьен улыбнулся и откинулся на спинку сиденья.
 – Могу. И представляю, какой восторг это вызвало у тебя.
 Джейсон вздохнул:
 – Должен сознаться, эта женщина – сущее наказание.
 – Весьма симпатичное наказание, если мне будет позволено так выразиться.
 – Пощади меня. Если в твоей душе осталась хоть капля сострадания, не напоминай мне о ней. Я все время только и делаю, что думаю об этой маленькой чертовке.
 Люсьен улыбнулся и больше ничего не сказал. Обстоятельства свели этих людей, и неизвестно, сохранится ли их брак.
 Джейсон выглянул из окна экипажа:
 – Надеюсь, сегодня наш друг Фут появится. Мы наобещали достаточно золота, чтобы разжечь его алчность.
 – Не беспокойся. Человек вроде Фута не устоит перед искушением разжиться золотыми гинеями.
 Джейсон ничего не ответил, и оставшуюся часть поездки они провели в молчании. На город опустился плотный туман, и даже нищие попрятались по своим норам. Добравшись до пивнушки в Белл-Ярд, они заплатили кучеру, попросив его подождать их у входа. Они вышли из экипажа, перешли утопающую в грязи улочку и вошли в полутемное помещение пивной.
 Пивная была такая же дымная и мрачная, что и в прошлое их посещение, но за столиками на этот раз сидело меньше людей, и поэтому дышалоcь здесь легче.
 – Привет вам, красавчики. – Грасси, большегрудая служанка, с которой они познакомились в прошлый раз, бочком приблизилась к Джейсону и подмигнула ему как старому знакомому. – А я все думала, сдержите ли вы свое слово.
 Джейсон заставил себя улыбнуться:
 – Я сказал, что мы придем в полночь. Сейчас только десять минут первого. А Фут уже здесь?
 – Да здесь, здесь, успокойтесь. Поджидает вас там, в углу.
 Она кивнула в дальний угол, и Джейсон бросил туда взгляд.
 К своему удивлению, он сразу узнал крупного, со свирепым лицом мужчину из тюрьмы. Высокий, широкий в плечах, со смуглой кожей, рыхлого сложения, с многочисленными оспинами на лице. Восемь лет назад Джейсон старался держаться подальше от него. Видимо, это было правильно.
 – Добрый вечер, ребята, – встал Фут при их приближении. – Слышал, вы разыскиваете меня.
 – Точно, – ответил Люсьен, опускаясь вместе с Джейсоном на деревянную скамью перед столом. – Вы знаете то, что мы хотели бы приобрести. Вы рассказываете нам это, а мы платим столько, сколько эти сведения стоят.
 Фут настороженно оглядел их:
 – Я думал, у вас есть работенка для меня.
 – Эта работенка уже была сделана, – произнес Джейсон. – Восемь лет назад. А теперь мы хотим знать, кто вам заплатил, чтобы вы это сделали?
 Фут переводил подозрительный взгляд с одного на другого:
 – Боюсь, вы обознались, друзья.
 – Ньюгейт, – напомнил ему Джейсон. – Там был человек, аристократ, которого обвиняли в убийстве. Его звали Джейсон Синклер.
 От неожиданности Фут даже присвистнул:
 – Карлайл. Этого молодого герцога, о котором вы говорите, звали так.
 – Этот человек нас интересует, – произнес Люсьен. – И мы хотим знать, кто вам заплатил за его убийство.
 Массивная лавка даже заскрипела, когда Фут вскочил. Но на плечо ему опустилась рука Джейсона, и он вновь сел за стол. Сбоку Фут почувствовал дуло пистолета.
 – Тихо, – предупредил его Джейсон. – Вы нас не интересуете. Расскажите то, что мы хотим знать, и мы вас отпустим.
 Фут напрягся, и Джейсон почувствовал это. Несколько секунд он молчал, оценивая взглядом решимость своих противников. Потом пожал массивными плечами:
 – Думаю, это больше не имеет никакого значения. За мной уже и так гоняется полиция. Одним убийством больше или меньше – это ничего не изменит.
 – Кто это был? – поторопил его Джейсон. – Кто заплатил вам за убийство Джейсона Синклера?
 – Верьте или нет, – пробурчал Фут, – но это был сводный брат бедняги. Неплохо заплатил мне, чтобы я пришил того.
 – Вы говорите об Эвери Синклере, – уточнил Люсьен, – о нынешнем герцоге Карлайле?
 – На редкость нудный человек. И редкостная сволочь этот тип. Но если вы думаете, что я повторю свои слова в суде, то напрасно. Я не обещал вам по доброй воле отправиться на виселицу. А теперь гоните монету, и я пошел.
 – Еще минуту.
 Джейсон плотнее прижал дуло пистолета к боку Фута, а Люсьен вытащил из внутреннего кармана фрака сложенный лист бумаги. Они предвидели сопротивление Фута. Признаться в преступлении он мог только в том случае, если каким-нибудь образом смог бы избежать последствий этого.
 – Полагаю, вы вряд ли умеете читать? – спросил Люсьен.
 В ответ раздался удививший их смех Фута:
 – Верьте или нет, но я был школьным учителем до того, как стал преступником.
 Джейсон уже заметил, что речь у их собеседника довольно грамотная. Его подписи на этом листке бумаги при свидетеле было бы достаточно, но на такой успех они не могли рассчитывать.
 – Тогда вы можете видеть, что в документе упомянуто только то, в чем вы нам сознались, – продолжал Джейсон, – а именно, что Эвери Синклер заплатил вам, чтобы вы устранили его брата, когда тот был в тюрьме.
 Фут изучал написанное на бумаге.
 – Да, вроде все так и есть.
 Джейсон подтолкнул его стволом пистолета:
 – Подпишите это, а потом получите свои деньги и убирайтесь отсюда. Надеюсь, вы достаточно сообразительны, чтобы убраться и из страны. Если откажетесь подписать, мы доставим вас в полицию. Сознаетесь вы в этом преступлении или нет, будьте уверены, что пойдете на виселицу.
 Не дожидаясь ответа Фута, Джейсон жестом попросил Грасси подойти к столу.
 – Принесите перо и чернила, – велел он, бросив той монету.
 Служанка упорхнула и тут же вернулась с пером и пузырьком чернил. По просьбе Джейсона она задержалась у столика, наблюдая, как Фут, склонившись над бумагой, старательно выводит на ней свою подпись.
 Джейсон помахал бумагой в воздухе, чтобы высушить чернила, затем сложил ее и спрятал в карман. Сам по себе документ был не так уж и важен. Но вместе с бумагами, найденными им в сейфе Эвери, он приобретал большое значение.
 – Могу предположить, друг мой, – обратился Люсьен к Футу, в то время как Джейсон протягивал тому небольшой кошелек с монетами, – что вы заберетесь так далеко от Лондона, как только сможете.
 Фут буркнул себе под нос:
 – Всегда терпеть не мог этот проклятый город.
 – Вы будете любить его еще меньше, – предупредил его Джейсон, – если наши дорожки когда-либо пересекутся. Мне не по душе платить деньги убийце.
 Фут нахмурился и стиснул зубы, но не осмелился возразить. Увидев застывшее лицо Джейсона, он понял, что этот человек столь же решителен и опасен, как и он сам.
 Фут вышел из пивной, а через несколько минут его примеру последовали и Литчфилд с Джейсоном. Подойдя к поджидавшему их экипажу, они забрались в него и уселись на жесткие сиденья. Услышав голос из темного угла кабины, они поняли, что не одни.
 – Рада видеть вас живыми и здоровыми, господа. А я начала уже беспокоиться, не попали ли вы в какую-нибудь переделку.
 Джейсон обернулся на столь знакомый ему голос. Ярость смешалась в нем с изумлением, он стиснул зубы.
 – Это вы, моя очаровательная маленькая чертовка, попали этой ночью в переделку. – Он постучал по стенке экипажа. – Возница, побыстрее доставьте нас домой!
 Отбросив на спину капюшон накидки и гордо вскинув голову, Велвет прошествовала впереди Джейсона в гостиную и, когда он захлопнул двери, повернулась к нему.
 Он обескураженно вздохнул:
 – Ради всего святого, женщина, во что ты ввязываешься? Это одно из самых опасных мест в городе. А ты появляешься там одна… Мне даже в голову не могло прийти такое. Я не думал, что ты настолько безумна, что последуешь туда за нами.
 – Это не касается моего душевного здоровья. Этот тип, Фут, которого вы с Литчфилдом искали, чертовски опасный негодяй. И я решила, что мне надо быть у входа, чтобы предупредить вас в случае опасности.
 – Да если бы хоть один из этих дегенератов догадался, что ты женщина…
 – Я поймала экипаж, как только вы отъехали, и велела ему следовать за вами. Села в него и не высовывалась. Когда подъехали к пивной, я только смотрела и ждала. Надобности в моей помощи не было. Но если бы дело повернулось иначе, вы были бы удивлены, насколько полезным могло оказаться мое присутствие.
 Джейсон пробурчал сквозь зубы:
 – Ты сошла с ума, Велвет Моран.
 – Велвет Синклер… Хокинс, – мягко поправила она и бросила свой плащ на спинку кресла.
 Глаза Джейсона сверкнули. Он схватил ее за руки и притянул к себе так близко, что она могла видеть, как поблескивают капельки влаги на его густых ресницах.
 – Я – мужчина, Велвет. А ты – женщина. Я вдвое больше и сильнее тебя и в состоянии позаботиться о себе сам. Последние восемь лет я только этим и занимался. – Он тряхнул ее. – Как ты не можешь понять: я не хочу, чтобы ты рисковала собой!
 Велвет ничего не отвечала, молча глядя в его глаза. Он отпустил ее, но она еще плотнее прижалась к нему, а не отступила назад. Обняв его за шею, поднялась на цыпочки и прижалась к нему щекой.
 – И я не хочу, чтобы ты рисковал собой, Джейсон. Поэтому я и последовала за тобой.
 Его мускулы напряглись. Ей даже показалось, что он хочет оттолкнуть ее. Но он издал низкий горловой звук и прижал ее к себе.
 – Я не понимаю тебя. Ты не похожа ни на одну из тех женщин, которых я знал.
 Велвет не ответила, но тоже прижалась к нему, наслаждаясь обаянием мужской силы, исходившей от него. Его одежда пахла дождем и немного табачным дымом. Она прильнула к нему и почувствовала биение его сердца.
 Желание сразу захлестнуло ее. Она нежно целовала его шею, ощущая солоноватый вкус и теплоту его кожи. Губы ее коснулись краешка его уха, и по его телу прошла дрожь.
 Джейсон застонал. Он гладил ее спину, потом обнял за талию и еще плотнее прижал к себе. Он целовал ее так страстно, что она едва не задохнулась.
 Велвет хотела, чтобы он взял ее, как брал прежде. Дрожащими пальцами она расстегнула его рубашку, пропустила ладонь под тонкую ткань и ощутила напрягшиеся мышцы.
 Низкий звук родился глубоко в его горле. Его теплая рука проникла в вырез ее платья, лаская нежную грудь.
 – Джейсон… – прошептала она.
 Рука его замерла. Он заставил себя отстраниться назад.
 – Проклятие!
 Схватив за руки, он оторвал ее от себя, словно она представляла опасность для него:
 – Что ты делаешь?
 – Я… я целую тебя. И, кажется, тебе это нравится. Всего один поцелуй…
 – Один поцелуй! Еще пару минут, и я брошу тебя на пол и сорву всю одежду!
 От этих слов она покраснела, но сказала:
 – Но такое случалось и прежде. Теперь по крайней мере мы обвенчаны.
 – Мы обвенчаны! Я ведь сказал тебе, что все это временно. Мне не нужна семья.
 Велвет внимательно всматривалась в его лицо.
 – Думаю, ты можешь стать отличным мужем, Джейсон.
 – Ты не понимаешь. – Голос его звучал глухо и хрипло. – Уже поздно. Ложись спать.
 Сердце ее дрогнуло. Она не хотела уходить; она хотела, чтобы он снова целовал ее. Но по его лицу поняла, что сейчас лучше оставить его одного.
 – Спокойной ночи, Джейсон, – негромко произнесла она.
 Он хмуро кивнул головой.
 Ночь он провел в комнате рядом с ее спальней. Лишь спустя несколько часов она услышала, что он поднялся к себе.
 Велвет закрыла глаза и заснула.
 Одетая в утреннее платье цвета осенней листвы, отделанное белыми кружевами, Велвет спустилась в комнату, где они обычно завтракали. Она не ожидала услышать ни низкого смеха дедушки, ни глубокого баса Джейсона, которые донеслись до нее. И поспешила на эти звуки, как птица на щебет из своего гнезда.
 – Доброе утро, дорогая, – приветствовал ее с улыбкой дедушка.
 Мужчины встали.
 – Твой муж и я развлекали друг друга воспоминаниями о былых днях в Оксфорде. Есть вещи, которые со временем не меняются. – Он благодушно улыбнулся. – Мой одноклассник, Коротышка Джеймс, был моим лучшим другом в студенческие времена. А когда учился Джейсон, он уже был директором их колледжа. Как ты понимаешь, его уже не звали Коротышкой, разве что за глаза.
 Велвет улыбнулась Джейсону, а он ей. Дедушке было проще говорить и вспоминать о прошедших временах, а недавние события постоянно забывались. Джейсон почувствовал это и тактично изменил разговор, чтобы было проще для собеседника.
 Велвет смотрела на них из-под длинных ресниц и думала, что они общаются совершенно непринужденно. Если бы ее замужество было настоящим! Под ложечкой у нее засосало, но Велвет подавила в себе это ощущение. Она редко позволяла себе думать о Джейсоне как о своем муже. Привыкнув к этому, она лишь больше будет страдать, когда он оставит ее.
 Легкий стук в дверь нарушил их завтрак. Облаченный в темный костюм лакей стоял на пороге двери.
 – К вам прибыл с визитом лорд Литчфилд. Он хочет видеть лорда Хокинса. Я проводил его в гостиную.
 – Благодарю вас, Снид, – кивнул ему Джейсон и повернулся к Велвет и пожилому графу. – Если вы позволите…
 – Вне всякого сомнения, – ответил дедушка, но Велвет встала из-за стола и последовала за Джейсоном.
 Она догнала его у входа в гостиную и остановила, придержав за руку.
 – Я твоя жена, Джейсон, – по крайней мере пока ты не оставишь меня. То, что хочет сказать Литчфилд, касается меня в той же степени, что и тебя.
 Он хотел возразить ей, но услышал в ее словах здравый смысл и вместо возражений склонил голову:
 – Как вам угодно, миледи.
 Когда они вошли в гостиную, Литчфилд стоял у камина. Лицо его было мрачным.
 – Что случилось? – спросил Джейсон, закрывая двери, чтобы поговорить наедине.
 Маркиз недоуменно посмотрел на Велвет и обратился к Джейсону:
 – Это связано с Эвери. По-видимому, он женился на Мэри Стэнтон. По слухам, ему достанется большое наследство.
 – О Боже мой, бедняжка Мэри! – воскликнула Велвет.
 – Да, – поддержал ее Литчфилд.
 – Когда стало известно об их помолвке, – сказал Джейсон, – я надеялся, что до свадьбы она успеет понять, какой он человек.
 Литчфилд нахмурился, сведя брови на переносице.
 – Говорят, это брак по любви. Якобы они так любили друг друга, что сбежали, как только ее отец уехал из Лондона. Я попросил нашего друга Барнстэйбла проверить достоверность этих слухов. По его словам, Мэри Стэнтон была вынуждена согласиться на этот брак. Она была похищена с вечеринки у Брайарвудов под предлогом того, что ее отец внезапно заболел.
 – Очень похоже на методы Эвери, – хмуро заметил Джейсон. – Если ему нужны деньги, он ни перед чем не остановится.
 – Боже, но ведь Мэри в ужасном положении.
 Взгляд Джейсона остановился на Велвет.
 – Мне жаль Мэри, но я счастлив, что эта доля миновала тебя.
 Велвет ничего не сказала, но испытала нежность к Джейсону за ту заботу, которую прочла в его взгляде.
 Лицо Литчфилда было по-прежнему мрачно.
 – Этот человек и раньше был опасным соперником, а теперь, когда он вернет свое влияние, станет для нас вдвойне опасен.
 – Тогда нам следует пересмотреть наши планы, – сказал Джейсон.
 – Ты говоришь о Силии? – спросил Люсьен.
 Джейсон кивнул головой:
 – В том числе и о ней. С тех пор, как стало известно о замужестве Велвет, ей пришло по крайней мере несколько дюжин приглашений. Все хотят познакомиться с тем счастливцем, который женился на наследнице Хавершемов. Мы уже не можем отвечать на них отказом без опасения вызвать еще больше слухов. А Эвери, должно быть, разбирает большее любопытство, чем остальных. Мы должны сделать что-то, чтобы решить эту проблему.
 Велвет закусила губу.
 – Тебе не следовало жениться на мне. Ты и так рискуешь жизнью. А теперь положение еще сложнее.
 Джейсон покачал головой:
 – Другого выхода не было. Я уже предпринял кое-какие меры, чтобы получить твое приданое. Как только я его получу, ты сможешь распоряжаться им. Я был у тебя в долгу. Скоро мы будем квиты.
 Сердце Велвет сжалось. Долг, о котором он говорил, – взятая им девственность. Она знала, что он так думал.
 – А пока, – продолжал он, – я хочу поговорить с Барнстэйблом, узнать, что ему удалось найти.
 Велвет всем сердцем пожелала, чтобы детективу удалось найти хоть какую-нибудь малость, которая может помочь им. Эвери Синклер – дьявол в человеческом облике. Каждый день, проведенный Джейсоном в Англии, увеличивал опасность быть узнанным. Если это случится, ему не миновать виселицы. Но должен же быть какой-то способ доказать его невиновность. Велвет поклялась, что обязательно найдет такой способ и спасет Джейсона.
 Кристиан Сазерленд, граф Бальфур, стоял у двери, ведущей на террасу. Час назад Велвет Моран появилась в толпе гостей в сопровождении Люсьена Монтэйна, а также лорда и леди Брайарвуд, ставших ее ближайшими друзьями.
 На следующий день после замужества она написала Кристиану письмо. Она объясняла, что довольно долго была влюблена в своего двоюродного брата, но не надеялась, что он сделает ей предложение. Она просила Кристиана понять столь нелегко давшийся ей выбор и не лишать ее его дружбы.
 И сейчас он смотрел, как она улыбается, остановившись обменяться несколькими словами с графиней Брукхерст. Велвет писала, что ее муж относится к тому типу стеснительных, книжных людей, которые предпочитают научные занятия блеску светского общества. Она просила не беспокоиться, так как они с лордом Хокинсом обязательно устроят прием в самом ближайшем будущем. И тогда друзья смогут познакомиться с ее мужем.
 Кристиан, разумеется, письменно поздравил ее, почти искренне. Если Велвет будет счастлива, он будет рад за нее. И подумал, что обе женщины, на которых он хотел жениться, предпочли ему других мужчин.
 Он перевел свой взгляд в противоположный конец заполненного гостями салона. Ее светлость Мэри Синклер, герцогиня Карлайл, стояла, словно призрак, рядом с улыбающимся мужем. Тот был разодет как павлин: костюм из золотой и темно-синей материи, украшенный жемчугом и бриллиантами. Такой костюм должен был стоить целое состояние и говорил о богатстве его владельца.
 Но что же Мэри? Кристиан и сам хотел бы жениться на этой девушке. Он был увлечен Мэри с того момента, как увидел ее. И, глядя сейчас на нее, бледную и несчастную, он чувствовал, как у него сжимается сердце.
 Он подумал: не были ли те слухи, которым он не хотел верить, справедливыми? Что это был брак не по любви, что Мэри вынуждена была согласиться выйти замуж за герцога.
 Пальцы Кристиана сами собой сжались в кулаки. Мэри Стэнтон нуждалась в человеке, на которого могла бы положиться. И он надеялся стать таким человеком. Отвернувшись, Кристиан поспешно вышел на террасу.
 Было уже поздно. Велвет чувствовала, что устала от бесчисленных улыбок, отвечая на бесконечные поздравления. Она стойко демонстрировала веселость, которой абсолютно не чувствовала, надеясь услышать хоть малейший намек на что-нибудь, что может помочь Джейсону.
 Стоя у стены Золотого салона рядом с хрустальным канделябром, Велвет улыбалась неприличным замечаниям графини Брукхерст. Та, прикрывшись расписным веером, шепотом рассказывала ей о присутствующих. Увидев молодого барона Денмора, графиня не преминула поведать Велвет, что тот оснащен природой не хуже шотландского быка и примерно так же ведет себя в постели. Выражения графини заставляли Велвет краснеть, но она надеялась, что собеседница не заметит ее смущения.
 Велвет решила познакомиться с Силией сразу после их первой встречи в Карлайл-Холле. При каждом удобном случае она осторожно выказывала ей свое расположение, и графиня все больше и больше привязывалась к ней.
 При новом замечании графини Велвет не смогла удержаться от смеха – та описывала мужские достоинства лорда Уайтмора, сравнивая их с таковыми у засушенной жабы.
 – Вы восхитительно остроумны, миледи, – обратилась Велвет к графине, раздумывая, приходилось ли Джейсону сталкиваться со столь необычной стороной характера этой женщины.
 Она сомневалась в этом. Леди Брукхерст очень ловко завлекала мужчин в свои сети, тщательно скрывая от них глубину своего разврата.
 – Дорогая моя, – произнесла та, – настало время отбросить формальности в наших с вами отношениях. С этой минуты называйте меня Силией, а я вас Велвет.
 Велвет заставила себя через силу улыбнуться:
 – Это будет чудесно… Силия.
 Графиня склонилась к своей новой подруге:
 – Я испытываю отвращение к большинству женщин, как вы знаете. Но встречаются женщины, которые знают, чего они стоят и чего хотят. Вы относитесь к таким женщинам, я чувствую это. Я не знаю вашего мужа, но думаю, что у такой страстной натуры, как вы, должен быть горячий любовник. – И она опустила густые ресницы с таким выражением, которого Велвет не видела раньше. Было в этом что-то настолько чувственное, что Велвет испытала внезапное беспокойство. – И это еще одна наша общая черта.
 Велвет кивнула, словно соглашаясь с ней, но решила быть с Силией предельно осторожной. Она и так уже добилась почти невозможного: стала подругой женщины, которая откровенно предпочитала общество мужчин. Довольно странно, но Велвет была готова поклясться, что ловила на себе те же жадные взгляды Силии, которыми она обычно смотрела на особей мужского пола, выбирая себе жертву. Разумеется, уверяла она себя, ей померещился чувственный интерес Силии к ее персоне. И разговоры вполголоса о женщинах, которые других женщин делали своими любовницами, были совершенной неправдой. Но неожиданно она потеряла уверенность в этом.
 Силия посмотрела назад через молочно-белое плечо:
 – Ко мне направляется мой поклонник, барон. Надеюсь, он что-нибудь придумал на остаток ночи. – Она послала молодому человеку очаровательную улыбку, а потом обратилась к Велвет: – Вы должны побывать у меня на чашке чая. – Графиня снова чувственно опустила ресницы. – Может быть, в следующий вторник? – Она улыбнулась. – Обещаю, к этому времени я буду знать самые последние сплетни о браке Мэри Стэнтон и вашего несостоявшегося мужа. И посвящу вас во все детали, вплоть до брачной ночи.
 Сердце Велвет учащенно забилось. Чашка чая у Силии Роллинс. А предметом их разговора будет Эвери. Именно такого случая она искала. Это будет прекрасная возможность кое о чем расспросить леди Брукхерст, хотя у Велвет появились определенные сомнения относительно своей новой подруги.
 – Я с нетерпением буду ждать вторника… Силия.
 Графиня удовлетворенно улыбнулась и снова посмотрела на приближающегося к ним лорда Денмора:
 – Он уже совсем близко. Кстати, мне нравится выражение его лица. Надеюсь, у него самые бесчестные намерения.
 Велвет промолчала, а графиня помахала ей рукой и устремилась навстречу своему любовнику. Через несколько минут рядом с Велвет возник Литчфилд в сопровождении лорда Брайарвуда и его жены, высокой блондинки Элизабет. Маркиз представил женщин друг другу, и у Велвет появилась вполне благопристойная дуэнья. К счастью, они сразу понравились друг другу.
 Спустя полчаса, уставшие от множества встреч и разговоров, они откланялись и ушли.
 Всю дорогу домой Велвет думала о предстоящем свидании с Силией и решила ничего не говорить об этом Джейсону.




 Глава 16


 Лунный свет пробивался сквозь ветви деревьев, росших у окна спальни, отражался от камней булыжной мостовой и освещал экипажи, доставлявшие своих владельцев в их особняки на Беркли-сквер. Джейсон нервно ходил по комнате, останавливаясь и вглядываясь в темноту, но ни один из экипажей не остановился около подъезда их дома.
 Велвет еще не вернулась с приема, на котором была с Литчфилдом, лордом и леди Брайарвуд. Время приближалось к трем часам ночи. Куда же она, черт побери, запропастилась?
 Он замедлил шаги, прислушиваясь к звукам в прихожей. Беспокойство не оставляло его, хотя он и понимал, что в обществе друзей ей ничто не угрожает. Человек, который следил за домом Велвет в ту ночь, очевидно, покинул свой пост, и это немного успокаивало его.
 Прошло еще минут двадцать, пока Джейсон не различил в лунном свете экипаж Литчфилда и не услышал легкий стук каблучков Велвет, поднимающейся по лестнице. Он испытал облегчение, которое тут же сменилось беспричинным гневом. Рывком открыв дверь, соединяющую их комнаты, – дверь, которую до этого момента не позволял себе открывать, он ворвался в комнату Велвет.
 Испуганный крик донесся из угла.
 – П… простите, милорд, – узнал он голос Табби. – Я услышала, как ее светлость поднимается к себе, и решила, что ей потребуется моя помощь.
 Легкие шаги у входа привлекли его внимание. На пороге стояла Велвет.
 – Все в порядке, Табби. Мой муж поможет мне раздеться, – сказала она и послала Джейсону предостерегающий взгляд. Он вторгся на ее территорию. «Теперь тебе придется расплачиваться, играя роль преданного мужа», – говорил ее взгляд.
 Табби оглядела Джейсона с головы до пят, понимающе улыбнулась и вышла из комнаты.
 Джейсон дождался, чтобы за служанкой закрылась дверь. Сначала он опасался, что Табби или кучер узнают в нем того самого разбойника с большой дороги, Джека Кинсайда, но ночь похищения была облачной и темной, и, видимо, им и в голову не могло прийти, что их хозяйка выйдет замуж за такого человека.
 Порой это удивляло и его самого. Велвет была чересчур доверчива. По крайней мере она должна была подозревать, что он убил отца. Но он точно знал, что она верит в его невиновность. И не мог не умиляться этому.
 – Вы хотите спросить меня о чем-то, милорд? – отвлек его от этих мыслей ее нежный голос.
 – Тебе это хорошо известно. Я бы хотел знать, чем ты занималась до трех часов утра?
 – Поздние приемы уже давно в моде, милорд. Если бы вы не покидали надолго Лондон, то не забыли бы этого.
 Он старался не смотреть в глубокий вырез ее платья, не видеть ее грудь.
 – Считается, что ты вышла замуж. Неужели никто не спросил тебя о муже?
 – Все только этим и интересовались, милорд.
 Она присела на стул перед туалетным столиком и начала вытаскивать шпильки из прически. При свете свечи волосы ее отливали темной медью, и Джейсон почувствовал, как его тело охватывает жар.
 – Как мы и договорились, – продолжала она, – я говорила всем, что ты очень стеснительный человек, который гораздо свободнее чувствует себя в деревенском поместье. И еще я сказала, что мы устроим прием в честь нашей свадьбы в конце месяца и все смогут увидеть тебя. А пока им следует умерить свое любопытство.
 Он следил за ее отражением в зеркале и, заметив легкую складку около губ, почувствовал, что страстно хочет прижаться к ней. Она медленно расчесывала длинные пряди волос, руки ее казались трогательно маленькими и нежными. Пальцы его занемели – так ему хотелось прикоснуться к ее рукам, ощутить нежность ее кожи.
 Он почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. Желание переполняло его. Когда он заговорил, голос его был хриплым:
 – Что ж, обещанный прием на какое-то время немного успокоит их. Возможно, к тому времени у меня будет уже достаточно улик, чтобы разобраться с леди Брукхерст. Если мне это удастся, ей придется признать вину Эвери и мою невиновность.
 Велвет перебросила длинные пряди волос на грудь и задумчиво играла ими, касаясь своей груди. Его взгляд не мог оторваться от ее рук, в горле пересохло. Он с трудом отвел взгляд в сторону.
 – Как только я докажу свою невиновность, – сипло произнес он, – я смогу покинуть Англию. Тебе останется придумать какую-нибудь историю про мой неуравновешенный характер и начать дело о признании брака недействительным. Люсьен поможет тебе.
 Велвет довольно долго молчала, потом подошла к нему и повернулась спиной, молча прося помочь ей расстегнуть длинный ряд застежек.
 – Я не вижу причин спешить, – произнесла она, терпеливо ожидая, когда же он примется за работу.
 Расстегивая застежки, он ощущал нежность ее кожи и чувствовал нежный запах сирени. У него закружилась голова.
 – Похоже, – продолжала Велвет, – я уже привыкла к положению замужней женщины.
 Она вскинула голову. Последняя застежка была расстегнута, и его пальцы замерли в бездействии.
 – Когда вы покинете эту страну и я останусь одна, то смогу пользоваться всеми преимуществами такой свободы. Замужняя женщина, которая ведет себя осмотрительно, может позволить себе почти все, что хочет.
 Джейсон стиснул зубы:
 – Мы не договаривались, что ты будешь разгуливать, изображая соломенную вдову. Ты согласилась на признание брака недействительным, Велвет.
 – Верно, – трагически вздохнула она, повернувшись к нему.
 Хоть она и придержала расстегнутое платье, но грудь ее почти полностью открылась.
 – Но если ты не собираешься жениться на ком-нибудь еще, то какая тебе разница? В качестве замужней женщины я буду чувствовать себя более свободно, не боясь скандала. Я могла бы…
 – Могла бы что? Спать со всеми, с кем захочется? Завести себе кучу любовников?
 Велвет пожала плечами:
 – Мне нравится заниматься этим с тобой, Джейсон. Я поняла: женщине это нужно так же, как и мужчине. Женщина мечтает о поцелуях и ласках…
 – Прекрати.
 – Ей необходимо наслаждение, которое мужчина может дать ей. Женщина хочет ощущать…
 – Я сказал: прекрати, черт побери! – Он схватил ее за руки и притянул к себе. – Я не верю этому! Ты хочешь сказать, что, когда я уеду, ты заведешь себе любовника?
 – Конечно, а что же ты думаешь?
 – Что я думаю! – Он почти кричал. – Я думаю, ты добьешься признания нашего брака недействительным, а потом будешь тихо жить с дедушкой, пока не найдешь человека, который станет хорошим мужем и будет относиться к тебе с заботой и уважением.
 – У меня уже есть муж, Джейсон. И он мне нравится. Беда в том, что он не хочет меня…
 – Это неправда, и ты сама это знаешь. Я все время хочу тебя, и даже сейчас! Черт, если бы я мог, я бы сорвал с тебя одежду, бросил на кровать и всю ночь любил тебя! Я смог бы удовлетворить все те желания, о которых ты только что так вольно рассуждала. Тебе не надо было бы искать кого-нибудь еще, а если бы ты завела себе любовника, клянусь, я пристрелил бы вас обоих!
 Несколько секунд она ошеломленно смотрела на него, широко раскрыв удивленные глаза, и вдруг соблазнительно порозовела. Если она думала шокировать его своими словами, то получила вполне достойный ответ. Он уже не был джентльменом и хотел, чтобы она знала это. Он дал себе волю, думая испугать ее, и был уверен, что сделал это, пока она не посмотрела на него.
 Она облизнула свои нежные розовые губы.
 – Поцелуй меня, Джейсон. Я хочу, чтобы ты сделал все то, что сейчас наобещал мне.
 Джейсон застонал. Всемогущий Господь, эта женщина сведет его с ума!
 – Неужели ты не можешь понять: я делаю это только ради тебя. Если я возьму тебя, то могу наградить ребенком. Я не представляю, что значит быть мужем, отцом. Когда-то я думал об этом и даже мечтал. Но многое изменилось. Теперь я не тот человек, которым был, и никогда уже им не стану.
 Она покачала головой и нежно произнесла:
 – Ты просто не видишь себя другим. Из тебя вышел бы прекрасный муж, Джейсон.
 Его охватило отчаяние. Как втолковать ей?
 – Если бы я рассказал тебе о том, что мне пришлось делать, и посмел открыть, что я за человек… тогда бы ты поняла.
 Тонкие нежные пальцы коснулись его щеки.
 – Расскажи мне. Расскажи про все, что случилось с тобой.
 Джейсон застыл на месте. Темные картины прошлого родились в его сознании. На него навалилась тошнота, комом став в горле.
 – Я не могу. – Он отвернулся, чтобы не прикасаться к ней. – Не проси меня об этом, Велвет. И сейчас. И никогда не проси.
 На ее глаза навернулись слезы. Он понял, что это были слезы жалости. Она стояла перед ним, прижимая к себе расстегнутое платье, глядя на него с вожделением и жалостью, и взгляд этот перевернул его душу.
 – Возьми меня, Джейсон. Позволь мне помочь тебе забыть прошлое.
 Он отступил назад, отчаянно желая держаться подальше от нее.
 – Оденься, – велел он. – Ты стоишь полуобнаженная и ведешь себя как потаскушка. Тебе это совершенно не идет.
 Он понимал, что в словах его не было ни капли правды. Она была прекрасна и желанна, и он до боли в груди жаждал обнять ее. Он хотел ее!
 Губы Велвет задрожали, по щекам заструились слезы. Всхлипнув, она повернулась и отошла. Он твердил себе, что должен уйти из ее комнаты, чтобы не терзаться от звука снимаемого за ширмой платья, чтобы не рисовать в воображении, как обнажается ее нежная, гладкая кожа. Но ноги его словно приклеились к полу.
 Наконец она вышла из-за ширмы, одетая в простую ночную рубашку, столь же соблазнительная, как и в вечернем платье. Она выглядела такой маленькой и хрупкой, такой смущенной и неуверенной в себе, какой ему еще не приходилось ее видеть. Это была его работа, понял он, он сделал это своими словами, в которых полуправда мешалась с обвинениями.
 Он твердил себе, что должен уйти, но ноги понесли его к Велвет. Он встал на колени рядом с ее кроватью, взял ее маленькую бледную руку и прижался к ней губами.
 – Если бы наш брак был настоящим, – тихо произнес он, – не было бы ничего, что я не рассказал бы тебе. И я ответил бы на твою страсть, утолил твое желание. Это редкое и прекрасное качество в женщине, о котором мужчина может мечтать.
 Она повернулась к нему так, чтобы видеть его лицо:
 – Я твоя жена. А ты мой муж.
 – Я не муж тебе, Велвет. И никогда им не буду. Я был твоим любовником. И еще я был совершенным идиотом.
 Поспешно встав, чтобы она не успела ничего добавить, он быстро дошел до двери и ударом ноги открыл ее. Как бы он был счастлив, если бы все это закончилось! Видит Бог, он хочет вернуться домой!


* * *

 Кристиан Сазерленд, помедлив, спустился по ступеням широкой мраморной лестницы. Его особняк в Вест-Энде находился неподалеку от Гайд-парка. В свое время дед подарил его женщине, на которой женился. Теперь этот дом принадлежал Кристиану, был его убежищем.
 – Пожалуйста… Я должна видеть графа, – услышал он. – На пороге стояла маленькая, закутанная в плащ женщина. – Я не договорилась с ним о встрече, но, пожалуйста, сообщите ему, что я пришла.
 – Весьма сожалею, мадам. Лорд Бальфур сердится, когда нарушают его уединение. Но если вы назовете ваше имя…
 Отчаянно вздохнув, посетительница ответила:
 – Скажите… скажите ему, что это Мэри. Думаю, граф примет меня, если вы скажете, что пришла Мэри.
 У Кристиана учащенно забилось сердце. Он перескочил последние ступеньки лестницы и сказал слуге:
 – Все в порядке, Георг. Мэри – мой друг и желанный гость в этом доме. Я буду в Белой гостиной.
 Она повернулась на его голос, лицо ее наполовину было скрыто опущенным капюшоном.
 – Кристиан, – прошептала она с отчаянием, – пожалуйста, помогите мне. Я так боюсь. И не знаю, как мне поступить.
 Впервые за все время их знакомства она назвала его по имени, и он понял, что она едва сдерживается, чтобы не разрыдаться.
 От тревожного предчувствия у него похолодело под ложечкой.
 – Все будет хорошо, любовь моя.
 Обняв за талию, он провел ее в гостиную. Оправдывая свое название, комната была белых и золотых тонов: от роскошных шелковых обоев цвета слоновой кости до картин в позолоченных рамах, висящих по стенам.
 – Если вы расскажете мне, что вас так сильно напугало, я уверен, мы что-нибудь придумаем.
 Он снял с нее влажную от тумана накидку и бросил на спинку кресла, потом они сели на диван.
 Мэри стиснула на коленях руки. Они выглядели тонкими и бледными; ему бросилось в глаза, что они дрожали.
 – Я… я знаю – это дурно, но я должна была прийти. Я не знала, к кому еще обратиться.
 – Где же ваш отец? – осторожно спросил он.
 На ее глаза навернулись слезы.
 – Мой отец мертв.
 Кристиан стиснул зубы.
 – Простите меня, Мэри. – Он погладил ее по руке. – Посидите здесь минутку, любовь моя. Я сейчас вернусь. – Подойдя к буфету, он наполнил небольшую рюмку хересом и протянул ее Мэри: – Выпейте это, и вам сразу станет легче.
 Рюмка подрагивала в ее руке. Она сделала глоток и поставила ее на стол.
 – Я так скучаю по нему, – потерянно произнесла Мэри. – Мне так его не хватает.
 – Мэри, простите меня. Как это произошло?
 – Несчастный случай… Экипаж занесло на повороте, и он опрокинулся в пруд. Мой отец утонул. – Она подняла к нему заплаканные глаза. – Это устроил  он . Я знаю, это дело его рук. Эвери убил моего отца.
 Кристиан, ошеломленный, застыл на месте. По его спине пробежал холодок.
 – Мэри, вы ошибаетесь. Вполне понятно, вы расстроены. Конечно же, герцог не…
 Ее пальцы вцепились в его руку.
 – Вы не знаете его так, как знаю я. Вы не представляете, каким безжалостным и жестоким он может быть. Я думаю, отец тоже стал это замечать и понял, что сделал ошибку, выбрав его мне в мужья.
 Кристиан вскинул голову: это поразило его не меньше, чем обвинение Эвери в смерти ее отца.
 – Это был выбор вашего отца? И вы не хотели выходить замуж за герцога?
 Боль исказила ее лицо, по щекам потекли слезы.
 – Я хотела угодить ему. Он был уже в возрасте, и он мечтал видеть меня счастливой.
 Она всем телом подалась к Кристиану, не сводя с него заплаканных глаз:
 – Я хотела выйти замуж за вас, милорд. Я любила вас.
 У Кристиана защемило сердце.
 – Мэри…
 Он осторожно взял ее руки в свои ладони, шепча слова утешения. Он утешал ее, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. От жалости к Мэри. И от жалости к себе.
 – В ту ночь, когда был прием у Брайарвудов, – сбивчиво начала она, – он обманом вынудил меня уехать с ним. И увез в какую-то придорожную гостиницу. Он сказал, что там мой отец, но это была ложь. – Она всхлипнула. – Эвери сорвал с меня одежду. Он делал со мной такое… такие ужасные вещи. Боже мой, все это было ужасно! – Слезы заструилась по ее щекам. – А я всегда думала, что это будет прекрасно.
 Гнев пронзил Кристиана, сменившись сожалением. «Так оно и было бы, – подумал он, – если бы я посвятил тебя в любовь».
 Она посмотрела на него:
 – Я не могу оставаться в его доме ни минуты, милорд. Не могу смотреть на него, зная, что он сделал.
 – Вы не можете быть уверены, что это дело рук герцога, Мэри.
 – Я знаю это – своим сердцем. – Она положила руку на грудь. – Ему нужны были деньги моего отца. Как мой муж, после смерти отца Эвери получил доступ ко всем его средствам. Как вы не понимаете? Это сделал Эвери. Он устроил все это.
 Кристиан не был убежден, что герцог настолько алчен, что не остановился перед убийством старика, но это уже не имело значения. Герцог Карлайл сделал все, чтобы заслужить ненависть графа Бальфура.
 – Он бьет меня, – шептала Мэри. – Бьет так, чтобы не оставалось следов. Я стараюсь не злить его. Я стараюсь изо всех сил, но не могу ничего сделать. – Она посмотрела на него с надеждой. – Пожалуйста, милорд, помогите мне. Мне некуда пойти.
 Кристиан пытался оставаться спокойным, но это плохо удавалось ему. Он придушил бы Эвери Синклера своими руками.
 – Мэри… любовь моя, конечно, я помогу. – Мысль его отчаянно заработала, перебирая варианты. – Даже если бы вы не были замужем, вам нельзя здесь оставаться. Я ведь холостяк. Тут же разнесутся сплетни, что у меня в доме живет женщина.
 – Что… что же мне делать?
 И в самом деле что? Необходима помощь человека, которому он может доверять, кто правильно поймет этот клубок взаимоотношений.
 – Есть женщина, которая может помочь нам. Эта леди каким-то образом узнала правду об Эвери. Возможно, поэтому она и отказалась от брака с ним.
 – Вы говорите о Велвет Моран?
 – Теперь она леди Хокинс, но я имею в виду ее. Вы ведь знаете ее?
 – Мы встречались несколько раз. Она всегда была любезна со мной.
 Кристиан помог Мэри встать. Взяв с кресла плащ, он тщательно укутал ее.
 – Эвери не переносит, когда его планы расстраиваются. Как только он узнает, что вы ушли от него, он станет разыскивать вас. С теми средствами, которыми он теперь располагает, он может нанять хоть целую армию сыщиков.
 – Я оставила ему записку. Написала, что так расстроена всем, что не могу оставаться в Лондоне, что возвращаюсь в сельское поместье отца и буду ждать его там. Похороны назначены на конец недели.
 – Эвери может поехать туда. Если вы уедете, он поймет, что вы подозреваете его. Невозможно предугадать, как он поступит в таком случае.
 – Я знаю. Поэтому и пришла к вам.
 Кристиан кивнул:
 – Пока у нас есть какое-то время. Вам надо исчезнуть, пока мы не решим, что делать.
 Мэри положила тонкую трепещущую руку на его запястье:
 – Благодарю вас, милорд.
 Легкая улыбка тронула его губы.
 – Мне будет приятно, если вы станете называть меня Кристианом.
 Бледные щеки Мэри порозовели. В первый раз за сегодняшний вечер она улыбнулась:
 – Я буду у вас в неоплатном долгу… Кристиан.
 Он погладил ее по щеке, восхищаясь тонкими чертами ее лица.
 – Я навсегда запомню ваши слова, Мэри.
 Не говоря больше ни слова, он подвел ее к двери и велел слуге заложить его экипаж. Кристиан думал только о том, как помочь Мэри забыть все те ужасы, которые она испытала с Эвери.
 Велвет сидела в гостиной напротив Мэри Синклер. Ее пронзила мысль, что по странному повороту судьбы Мэри теперь приходится ей невесткой, хотя и не знает об этом. Рядом с Мэри стоял Кристиан Сазерленд. По выражению его лица было видно, что он очень взволнован.
 Граф появился у нее менее часа назад. Он попросил разрешения поговорить с ней наедине, не зная, удобно ли это для вышедшей замуж Велвет. Но Джейсона не было дома.
 Велвет проводила Бальфура и Мэри в гостиную. В самый разгар разговора о том, что Эвери Синклер оказался куда более страшным негодяем, чем она думала, после встречи с Литчфилдом и детективом домой вернулся Джейсон.
 При его появлении лорд Бальфур подался к Мэри, словно защищая ее, но Велвет заверила своих гостей, что они могут полностью доверять ему.
 Она не боялась, что они могут догадаться, кто ее муж. Джейсон как-то сказал ей, что лишь однажды встречался с Кристианом Сазерлендом более десяти лет назад и никогда не знал Мэри Стэнтон. Мэри бросила взгляд на Джейсона, который слушал ее рассказ, стиснув зубы и играя желваками.
 Если бы ситуация была другой, Велвет рассмеялась бы, глядя на Джейсона: круглые очки в простой железной оправе, наискось сидящие на носу, седой парик, скрывающий его пышные темные волосы и старящий на несколько лет. Он был одет как домашний учитель, а не как богатый нортумберлендский дворянин.
 – Но это еще не все, что я хотела бы рассказать вам, – неожиданно произнесла Мэри. – Лорд Бальфур против того, чтобы я рассказывала это вам, так как у меня нет никаких доказательств, но, если вы хотите помочь мне, вы должны знать, что очень рискуете.
 – Продолжайте, – ободрил ее Джейсон. – Что бы вы ни сказали, все это останется между нами.
 Бальфур немного расслабился, но Мэри выглядела еще более взволнованной.
 – Я сказала вам, что мой отец умер. Я думаю, в его смерти виновен мой муж.
 Лицо Джейсона помрачнело, а Велвет напряглась. Мэри рассказала о наследстве, которое теперь перейдет к Эвери, и о подозрениях ее отца относительно новоявленного зятя.
 – Я никогда не рассказывала отцу правду про него. Не хотела, чтобы он себя упрекал, ибо знала: отец во всем будет винить себя.
 Она снова заплакала, и лорд Бальфур положил руку ей на плечо.
 – Мне надо было пойти к нему и рассказать правду про Эвери. Он нашел бы способ защитить меня. Он мог бы использовать свое влияние, чтобы уничтожить герцога. Но вместо этого погиб сам.
 Бальфур протянул ей носовой платок и повернулся к Джейсону и Велвет:
 – Моя мать и брат живут в сельском поместье в Кенте. Мэри не может оставаться в городе. Наверное, ей лучше пока побыть у них.
 – Виндмер, – решительно произнесла Велвет. – Там не слишком роскошно, и это вряд ли достойное место для супруги герцога.
 Бальфур съежился: слова Велвет напомнили ему, что Мэри формально принадлежит другому мужчине.
 – Велвет права, – вставил Джейсон. – Виндмер подходит лучше всего. Там немного слуг, но это нам на пользу.
 – А те, кто есть, привыкли не болтать, – добавила Велвет.
 Бальфур удивился, что наследница Хавершемов живет за городом в скромном доме, а не в роскошном имении, но вслух ничего не сказал.
 – Мэри прекрасно устроится в Виндмере. Герцогу не придет в голову мысль искать ее там.
 Бальфур встал, Мэри последовала его примеру.
 – Что ж, пусть будет Виндмер. Вы не представляете, что значит ваша помощь для нас с Мэри. Если я могу что-нибудь сделать для вас, скажите.
 Джейсон кивнул:
 – Такое время может наступить, и, думаю, в недалеком будущем. Если это случится, мы будем знать, что можем рассчитывать на вас.
 «Такое время может наступить». Бальфур не стал спрашивать, что означают эти загадочные слова, он просто кивнул и пожал руку Джейсону, а потом закутал Мэри в плащ.
 – Если вы предупредите своих людей в Виндмере, я позабочусь о том, чтобы Мэри благополучно добралась туда. – Он посмотрел на нее сверху вниз, всю укутанную в плащ. – Ей предстоят нелегкие дни. Думаю, мне следует побыть с ней там, если вы не возражаете.
 – Разумеется, – ответил Джейсон.
 Они с Велвет проводили Мэри и Кристиана, и как только их экипаж завернул за угол, Велвет бросилась к Джейсону. Он молча обнял ее.
 – Он убил еще одного, – прошептала она, прижимаясь к нему.
 – Мы не знаем этого точно.
 – Ты уверен в этом – я вижу по твоему лицу. Но доказательств опять нет.
 Гневно сверкнув глазами, он сказал:
 – Рано или поздно алчность лишит его осторожности. Когда это случится, мы будем действовать.
 Велвет еще плотнее прижалась к нему. Под ее ладонью мощно и ровно билось его сердце, ее стучало очень часто и неровно.
 Ей было страшно!




 Глава 17


 Наступил вторник. Но Велвет не пила чай с Силией Роллинс, как намеревалась. Она сидела рядом с Джейсоном в экипаже, который тащился по грязной дороге к «Соколиному гнезду».
 Ей пришлось умолять Джейсона позволить поехать вместе с ним.
 – Я не буду тебе обузой, – доказывала она. – И даже смогу помочь. Если я оденусь как служанка, то смогу расположить к себе слуг. Они любят посплетничать. Я смогу убедить их рассказать мне такие вещи, которые ты из них никогда не вытянешь.
 Он нахмурился:
 – Ты не похожа на служанку. И никого из слуг тебе не удастся обмануть.
 Растянув губы в сладчайшей улыбке, Велвет уперла руки в бедра и запрокинула голову.
 – Да с тобой-то я совсем другая, парень. И сам увидишь, как я с ними обойдусь, – они точно примут меня за свою.
 Джейсон открыл рот от удивления: так преобразилась Велвет.
 – Где это ты научилась так разговаривать?
 Велвет улыбнулась:
 – Ты когда-нибудь прислушивался, как говорит Табби? Да и Джон Уилтон выражается не лучше. Когда слуг немного, как у нас в Виндмере, с ними очень близко сходишься.
 Джейсон покачал головой:
 – Не нравится мне все это, Велвет.
 – Тебе и не должно это нравиться. Делай вид, что не знаешь меня. Я приехала верхом, ищу работу в замке Раннинг или у тебя, в Карлайл-Холле. Кстати, так у меня будет предлог заговорить о герцоге. Скажу, что там работает моя кузина и я тоже хочу попытать счастья. А потом как пойдет разговор.
 – Не знаю… – Джейсон потер отросшую щетину на подбородке. – Эвери опасен больше, чем нам кажется. И если он узнает, что ты расспрашивала про него, если он сопоставит факты…
 – Этого не случится. Он не узнает, что мы были здесь.
 Джейсон несколько минут молчал.
 – И все равно мне это не нравится.
 Велвет улыбнулась:
 – Да ты сам-то ведь сделал бы это, парень, так?
 Улыбнувшись, он обреченно вздохнул:
 – Мне надо узнать, видел ли кто-нибудь в гостинице, как произошло убийство. Выдав себя за служанку, у тебя есть шанс что-нибудь узнать. А я буду недалеко, на случай если нужна будет моя помощь. – Он сурово посмотрел на нее. – Не правда ли, моя дорогая?
 Велвет покорно потупила глаза:
 – Конечно, милорд.
 Она не хотела спорить. Ей хотелось быть рядом с Джейсоном столько, сколько можно. Она решила побудить его заботиться о ней настолько, чтобы он остался в Англии или, если он все же уедет, увез бы ее с собой. Быть ее мужем, решила она, столь же в его интересах, сколь и в ее.
 На следующий день они тронулись в путь: Джейсон восседал в одноместном изящном фаэтоне Литчфилда, сзади было седло для Велвет, которая должна была покинуть фаэтон на подъезде к гостинице. Джейсон намеревался играть свою уже хорошо освоенную им роль Джейсона Хокинса, мелкопоместного дворянина, объезжающего свои владения.
 Примерно за милю до «Соколиного гнезда» он свернул с дороги и помог Велвет спуститься на землю, потом усадил ее на лошадь и нахмурился при виде ее открытых ног.
 – Я появлюсь там через какое-то время, – сказал он с мрачным видом. – Мне надо убедиться, что тебе не угрожает опасность.
 – Хорошо.
 Она была одета в коричневую домотканую юбку и простую муслиновую блузу; белый капор скрывал почти все ее густые медно-рыжие волосы.
 Джейсон взял в руки вожжи, когда она стала удаляться от него.
 – Черт побери, мне не хочется втягивать тебя в эти дела. Ты уверена, что справишься?
 – Еще бы, парень. Да мне не терпится оказаться там.
 Джейсон сдался.
 – Только держись подальше от бара. Тамошние клиенты не устоят перед таким искушением, как одинокая посетительница.
 – Как скажешь, парень.
 Он нерешительно улыбнулся:
 – В этом костюме ты так соблазнительно выглядишь, что я и сам хотел бы оказаться одним из них.
 Яркие пятна румянца вспыхнули на щеках Велвет.
 – Всего хорошего, Джейсон.
 Послав ему воздушный поцелуй, она пришпорила костлявую старую лошадь и пустилась в путь.
 Джейсон смотрел ей вслед с беспокойством и восхищением. Эта женщина была отчаянно смелой. Ее смелости хватило бы на пару мужчин. Восемь лет назад он был бы счастлив назвать ее своей женой. Но тогда, наивный молодой человек, он хотел жениться на Силии Роллинс. Ему не хватало мудрости и жизненного опыта, чтобы увидеть в женщине те качества, которые сейчас восхищали его в Велвет. Тогда он ценил только восторги плоти и не видел других женских достоинств.
 Кляня себя, Джейсон выехал на дорогу, подождал около часа в небольшой рощице, а потом решительно направился к гостинице.
 Прежде всего ему бросилась в глаза ее лошадь, стоявшая в конюшне. Бросив монету конюху-подростку, он велел ему приглядывать за своей лошадью и дать ей овса.
 Стены гостиницы были увиты плющом, который нависал и над входом. Пригнув голову, Джейсон вошел в помещение.
 Он не видел Велвет, пока не заглянул на кухню. За клубами пара, поднимающимися от плиты, он увидел ее и понял, что она готовит какие-то блюда. Вероятно, договорилась отработать предполагаемый ночлег.
 Это не должно было удивить его, но тем не менее удивило.
 Джейсон непроизвольно улыбнулся. Теперь он по крайней мере знал, где она и что делает, и очень надеялся, что ей удастся избежать неприятностей.
 Он направился в бар, низкое сводчатое помещение с перекрещивающимися над головой толстыми деревянными балками. Бар выглядел старинным, каменный пол в нем был чисто выметен, а стены чисто выбелены. Джейсон вспомнил, что хозяин гостиницы всегда держал помещения в чистоте. Похоже, все здесь осталось по-прежнему.
 Усевшись за свободный стол в углу, чтобы видеть всех входящих и выходящих из помещения, он кивком головы подозвал служанку и попросил принести кружку пива. Остаток дня и большую часть вечера он провел, потягивая пиво и разглядывая посетителей. Он поговорил с барменом и служанкой, с несколькими завсегдатаями бара, но расспрашивал их осторожно, решив предоставить это Велвет.
 Джейсон достал из кармана золотые часы и посмотрел на циферблат. Без четверти одиннадцать. Пора отправляться в конюшню на свидание с Велвет.
 Узнав, что кучер-подросток уже отправился спать, Джейсон, уверенный, что им никто не помешает, вышел из бара через маленькую дверь в дальней стене и пересек двор. Лишь слабый свет луны рассеивал темноту ночи.
 Он непроизвольно ускорял шаги. Ему не терпелось убедиться, что узнала Велвет. Но прежде всего он хотел убедиться, что с ней все в порядке и что ей есть где спать.
 Войдя в конюшню и закрыв за собой дверь, он остановился, давая глазам привыкнуть к слабому пламени свечи. Осмотревшись, Джейсон заметил какое-то движение в слабо освещенном стойле, различил пряди длинных темных волос, отливающих рыжиной на темени, и раскрасневшиеся от утомления щеки.
 – Джейсон, – окликнула она его из темноты. – Я здесь.
 Приблизившись, он рассмотрел ее лучше. Блузка, повлажневшая от пара, соблазнительно облепила грудь. Без полукринолина, который она обычно носила под юбками, формы ее стали женственнее, привлекательнее.
 Войдя в стойло, он остановился, не доходя нескольких футов до нее, чтобы не искушать себя.
 – Тебе что-нибудь удалось?
 Она вытерла пот со лба.
 – Не так много, как хотелось бы. Пока по крайней мере.
 Он был готов к этому, но все-таки немного разочарован.
 – Мы знали, что это будет не просто. Попытаемся еще завтра.
 Взгляд его скользнул по ее сбившейся, мятой одежде. В простом платье она была такой же хорошенькой, как и в парадном шелковом наряде.
 – Я хотела сказать, – поспешила она добавить, – я не узнала так много, как рассчитывала, но кое-что мне удалось. Кто-то в гостинице что-то видел той ночью – я в этом совершенно уверена. Никто из слуг не верит, что убийцей старого герцога был его старший сын.
 Сердце Джейсона заколотилось. В нетерпении он подался вперед:
 – Как ты думаешь, тебе удастся узнать, кто это?
 – Рано или поздно я это узнаю. Я сказала старшей кухарке, что у меня есть несколько свободных дней до начала моей новой работы, а ей как раз нужна помощь. Так что через несколько дней…
 Джейсон нахмурился:
 – Через несколько дней ты уже будешь в Лондоне. Я не могу болтаться здесь долго и не намерен оставлять тебя одну.
 Она твердо сказала:
 – Не будь смешным. Это тот случай, которого мы ждали. Я не собираюсь уходить отсюда, пока мы не найдем человека, который поможет нам.
 – Я же сказал, ты уедешь отсюда вместе со мной.
 Она уперла руки в бедра:
 – Я останусь здесь, пока не выясню, кто из здешних людей был свидетелем убийства твоего отца.
 – Ты уезжаешь со мной.
 – Я остаюсь.
 Он стиснул зубы. Эта женщина была сущим наказанием. И самым соблазнительным существом, которое встречалось ему в жизни.
 – Если бы ты действительно была моей женой, я бы тебя поколотил.
 Она вскинула бровь и медленно улыбнулась:
 – Не уверена.
 Уголок его рта задергался.
 – Ах, ты в этом не уверена? Если не ошибаюсь, ты уже однажды сделала ошибочное заключение.
 Она нежно порозовела, но ничего не сказала. Раздраженные нотки в его голосе исчезли.
 – Ты не знаешь меня, Велвет.
 Несколько мгновений она внимательно смотрела на него, изучая его лицо.
 – Ты не прав, Джейсон. Это ты не знаешь себя. Я знаю, что ты добрый и благородный человек. Человек твердых принципов. Ты нежен и порядочен…
 – Ты правда так думаешь, Велвет? Что я человек принципов? Что я нежен и порядочен?
 – Да.
 – Если ты и вправду так думаешь, то сейчас самое время узнать, как ты ошибаешься. Позволь мне рассказать тебе, о чем я в этот момент думаю.
 Она облизнула губы, взволнованная и заинтригованная.
 – А думаю я о том, что никогда не видел столь соблазнительной женщины, как ты теперь. Думаю, что должен бы сорвать с твоих волос этот чепчик и утонуть в твоих волосах. Что хочу целовать тебя, хочу насытиться твоими нежными и чувственными губами. – Глаза его горели страстью. – А потом я взял бы тебя – прямо здесь, в конюшне. Уложил бы тебя на это седло и набросился, как последний негодяй. Именно об этом я и думаю. Разве так может думать благородный и нежный человек, каким ты представляешь меня?
 Сердце Велвет билось так, что она едва смогла говорить. Кровь стучала у нее в висках, горло пересохло и горело.
 – Мы могли бы делать это так… как это делают лошади?
 – Боже, да ведь ты меня даже не слушаешь! Ты же леди, черт побери! И уж не можешь хотеть, чтобы я взял тебя прямо здесь!
 – Ты такое уже проделывал со мной, не так ли?
 – Конечно, но…
 – Здесь никого нет. И если бы я была твоей любовницей, а не женой, разве ты не взял бы меня здесь именно так?
 Горящий взгляд голубых глаз просверлил ее насквозь.
 – Да. Я взял бы тебя сейчас… здесь… взял бы тебя так, как хотел делать это каждый день с того мгновения, как увидел тебя.
 Велвет взяла его руки и положила себе на грудь.
 – Ты всегда говоришь, что я тебе не жена. Однажды я стала твоей любовницей. Пожалуйста, Джейсон… Я хочу снова стать твоей любовницей.
 Он покачал головой, но не убрал руки, его пальцы ласкали ее грудь, наслаждаясь ее твердостью и полнотой.
 – Я только человек, – хрипло произнес он. – Видит Бог, я хотел стать лучше, чем есть, но, кажется, мне это снова не удалось.
 Он рывком прижал Велвет к себе и прильнул к ее губам. Сорвал с ее головы чепчик, и волосы рассыпались по ее плечам. Горячая волна захлестнула Велвет.
 Прильнув к нему, она отвечала на его поцелуи, на ласки его языка, разжигавшие в ней огонь. Вдруг он отстранился от нее. Дернув завязки блузки, распахнул ее и обнажил грудь. Потеребив сосок, взял его губами, нежно покусывая.
 – О Боже, как я хочу тебя!
 – Джейсон…
 Предвкушение радости захлестнуло ее. Она забыла, где находится, ощущая только горячие волны наслаждения.
 – Джейсон…
 – Любимая!
 Она застонала от последних, невыносимо сладких мгновений, и Джейсон издал горловой звук.
 Он вышел из нее, орошая семенем устланный соломой пол. Тяжело дыша, прижал ее к себе.
 Губы его коснулись ее затылка, края уха. На несколько минут они застыли в объятиях друг друга.
 Его рука снова коснулась ее груди, но в этом прикосновении не было чувственности, а только нежная ласка.
 – Мы должны идти, любовь моя.
 Велвет плотнее прильнула к нему.
 – Это было невероятно, Джейсон. Я не представляла, что человек может испытать такое наслаждение. Если бы я не хотела быть твоей женой, то вполне удовлетворилась бы этим.
 Она пожалела, что сказала это. Он отстранился от нее, запахнул блузку на ее груди и застегнул бриджи.
 – С моей стороны было эгоистично пойти на такое, – пробурчал он. – Но я не жалею об этом.
 – Не жалею об этом и я. И уже жду, когда же это случится еще раз.
 Он обернулся к ней, еще больше помрачнев:
 – Нет, черт побери! Если мы будем продолжать в том же духе, то все кончится ребенком. Что ты будешь делать, если у тебя будет ребенок от меня?
 Велвет замигала, стараясь избавиться от навернувшихся на глаза слез.
 – Я бы любила его, Джейсон. И хотела бы родить ребенка от тебя. – Руки ее дрожали, когда она прижала их к его груди. – Я могла бы любить тебя, Джейсон… если бы ты мне позволил.
 Его лицо стало бледным, он схватил ее за плечи и встряхнул:
 – Как ты не понимаешь: я не хочу, чтобы ты любила меня! И не хочу, чтобы у тебя был ребенок от меня. К тебе я испытываю страсть – и ничего больше. Ты прекрасная, желанная женщина, и я хочу тебя. Но больше между нами ничего нет. И не будет!
 Боль пронзила Велвет. Она понимала, что он говорит серьезно, хотя знает, что его слова ранят ее. Повернувшись, он направился к выходу и у двери остановился. Спросил, не поворачиваясь:
 – Где ты будешь ночевать?
 Она глубоко вздохнула, стараясь справиться со стоящим в горле комом.
 – Я… мне показали место в комнатке на чердаке.
 – Там удобно?
 – Довольно чисто и даже уютно. Меня вполне устраивает.
 Он по-прежнему не оборачивался.
 – А дверь закрывается?
 – Да.
 – Обязательно закрой ее.
 И вышел.
 Стоя в тени конюшни, Джейсон подождал, пока Велвет вышла на улицу и затем исчезла за дверью черного хода гостиницы. Тогда он вернулся в бар; на сердце у него было тяжело. Что же такое скрывается в этой девушке, если он не может устоять перед ней? Ведь она так молода и наивна. Почему же он чувствует себя с ней так неуверенно?
 Его сознание поспешно ответило: Велвет была сложившейся женщиной, а отнюдь не наивной девушкой. Сильная, решительная и твердая, она точно знала, чего хочет.
 Он тяжело опустился за столик справа от камина. В начале вечера в баре появилась группа солдат, недавно вернувшихся из Индии. К этому времени половина из них уже напилась в стельку, остальные пока держались на ногах.
 Четверо из них заигрывали с трактирной служанкой, а один, разжиревший тип с сержантскими нашивками на рукаве мундира, ущипнул девушку за бедро. Та дернулась, расплескав пиво из кружки, которую ставила перед солдатом, и хлопнула сержанта по руке:
 – Не распускайте руки, сержант.
 – Я заплачу тебе, – произнес он свистящим шепотом. – Приласкай меня, и я заплачу тебе, милочка… больше, чем ты заработаешь здесь за неделю. Мы с ребятами уже несколько месяцев не видели женщины.
 Джейсон беспокойно заерзал на месте, думая о Велвет: ему не понравился разговор за соседним столиком. В этой придорожной гостинице работало не много женщин, и кое-кто из солдат уже положил глаз на «рыжеволосую цыпочку», которую они заметили на кухне.
 Девушка увидела серебряную монету в руке сержанта. Она бросила через плечо взгляд на хозяина трактира и кивнула головой:
 – Ладно, я побуду с тобой. Через час я заканчиваю работу. Буду ждать тебя на конюшне. Никто и не подумает заглянуть туда ночью.
 Джейсон испытал такой стыд, что даже шея его побагровела. Боже, он ничуть не лучше этого сержанта, если взял такую девушку, как Велвет, в конюшне. Они были близки три раза, но еще не занимались любовью в постели. И каждый раз, оставляя ее, он снова хотел ее.
 За соседним столиком сержант бубнил, что ждать девушку целый час слишком долго. Не дожидаясь конца его монолога, девушка убежала за новой порцией пива для всей компании. Джейсон тоже заказал выпивку, стаканчик рома он выпил чересчур быстро, толком не распробовав напиток; зато следующий стакан ударил ему в голову.
 Должно быть, он на несколько минут задремал, разморенный ромом, потому что, очнувшись, увидел, что за соседним столиком сержанта уже нет, а два его товарища спорят между собой. Один завидовал, что сержант возьмет свое до того, как пройдет пресловутый час; другой утверждал, что девушка отвергнет его домогания, какую бы сумму он ей ни предложил.
 В разговор вмешался третий солдат, который уверял своих сослуживцев, что это не имеет значения и девушка все равно окажется под сержантом, хочет она этого или нет.
 – Черт подери, мерзко даже говорить об этом, – вставил свое слово и долговязый капрал. – Наш сержант слишком груб, когда дело касается женщин. А та маленькая цыпочка такого обращения не заслуживает.
 Сердце Джейсона страшно заколотилось. Хмель мгновенно вылетел из головы. Вскочив, он отшвырнул стул и выбежал из бара. Его сапоги загрохотали по черной лестнице, ведущей в каморки слуг.


* * *

 Велвет проснулась не сразу и попыталась различить что-нибудь в маленькой чердачной комнатке. Шум, разбудивший ее, продолжался. Это было звяканье металла: кто-то пытался поднять крючок, на который была закрыта дверь. Она знала, что, ложась спать, плотно закрыла свою дверь, и решила, что пытаются открыть соседнюю.
 Перевернувшись на спину, она поудобнее устроилась на узком комковатом матрасе и вдруг вскочила, почувствовав, что в комнатке кто-то есть. Какой-то человек смотрел на нее. По спине пополз холодок, руки мгновенно вспотели. Она села на кровати, но закричать не успела.
 Мясистая рука зажала ей рот, опрокинув ее на спину.
 – Привет, крошка. – Незваный гость намотал ее волосы на свою руку, и от страха она вздрогнула. – Ты довольно приятная штучка. Сейчас мы с тобой вволю повеселимся.
 Штаны его были уже расстегнуты. От страха она задрожала, к горлу подступила тошнота. Он был вдвое крупнее ее. Даже если она оттолкнет его руку и закричит, толстые стены заглушат этот крик, да и услышать его некому.
 Она колотила его руками. Боже, он был так тяжел! Смрадное дыхание забило ей рот и нос, на глаза навернулись слезы. Он отстранился от нее, чтобы расстегнуть застежки ее ночной рубашки. Велвет дернулась назад, отчаянно пытаясь освободиться. Ей удалось крикнуть, но он увесистой оплеухой заставил ее замолчать. От второй оплеухи лопнула губа и зазвенело в ушах. Он разорвал на ней рубашку и грубо сжал одну грудь.
 – Ты лучше слушайся меня, детка. Я быстро научу тебя. Сержант Диллон не промах с женщинами.
 Велвет облизнула губы, ощутив медный вкус крови. Она отчаянно пыталась освободиться, молотя его руками и ногами, но не в силах столкнуть с себя. Он приник к ней толстыми грубыми губами. Приступ тошноты подступил к горлу.
 Вцепившись в волосы, она изо всех сил дернула его голову. Он отшатнулся, отчаянно ругаясь, и ударом в скулу опрокинул ее на кровать.
 – Ах ты, маленькая ведьма. Ты заплатишь за это, вот увидишь.
 – Заплатишь за все ты, – негромко произнес кто-то у двери. – Я убью тебя, сержант.
 Велвет всхлипнула. После удара сержанта комната еще плыла у нее перед глазами, но она узнала фигуру, стоящую на пороге. Джейсон пришел ей на помощь. Она замигала, стряхивая с ресниц слезы. Слава Богу, Джейсон пришел к ней!
 Сержант отпрянул от Велвет, устремив взгляд на противника. Велвет запахнула разорванную и залитую кровью рубашку на груди.
 – Девчонка моя, приятель. Если ты хочешь, чтобы я прибил тебя, прежде чем позабавлюсь с ней, так тому и быть.
 – Отойди от нее, – спокойным тоном предупредил его Джейсон.
 Велвет взглянула ему в лицо и едва не вскрикнула. Глаза Джейсона потемнели, став черными провалами на лице, губы сжались в тонкую линию. Каждая мышца его тела напряглась от ярости. Пальцы сжались в кулаки так сильно, что, казалось, костяшки прорвут побелевшую кожу.
 Велвет вытерла рукой кровь в уголке рта, не чувствуя боли в разбитых губах. Она не сводила взгляда с противников и увидела, как сержант опустил руку за голенище сапога и в руке его сверкнул тонкий стальной клинок.
 – Джейсон! Осторожно!
 Он отшатнулся назад вовремя: клинок скользнул в паре дюймов от него. Губы его сложились в хищную усмешку, потом снова – в тонкую полоску. Велвет вся дрожала. Она никогда не видела его таким, не могла представить, что безжалостная решимость превратит привлекательное лицо в холодную маску ярости.
 Джейсон сделал шаг в сторону, но в комнатке было немного места для маневров. Его противник угрожающе улыбнулся:
 – Она хороша, не так ли? Держу пари, она придется мне по вкусу.
 Глаза Джейсона сощурились.
 – Я убью тебя, – повторил он. – Зарежу твоим же собственным ножом и выжму кровь из твоего трупа, как из тряпки.
 У Велвет от ужаса перехватило дыхание. Она не узнавала этого человека. И боялась едва ли не так же, как сержант. Рассвирепевший сержант пригнул голову и ринулся на Джейсона подобно быку.
 Велвет прикусила губу, чтобы подавить крик. Ее лицо распухло, голова гудела от боли, глаз заплыл, но она ничего не чувствовала. Она была захвачена зрелищем смертельной схватки.
 Противники врезались в шаткий столик в углу комнаты. Джейсон перехватил руку сержанта и выбил из нее кинжал. Он хотел поднять оружие, но сержант схватил его за шею и стал душить.
 – Джейсон! – закричала Велвет, ослепленная страхом.
 Видя, как краснеет от удушья его лицо, она лихорадочно оглядела комнату в поисках какого-нибудь оружия.
 Кулак Джейсона впечатался в лицо сержанта, разбив тому нос и губы. Джейсон вырвался из его рук, и противники снова стояли лицом к лицу, тяжело дыша и покачиваясь. Сержант сильно ударил Джейсона, но тот только покачнулся. Ответный удар, снизу в подбородок, швырнул противника на пол. Джейсон схватил сержанта за отвороты его мундира, рывком вздернул на ноги и наносил удар за ударом по залитому кровью лицу.
 Сержант закричал от боли. Из носа потоком хлынула кровь. В отчаянной попытке спасти жизнь он шарил рукой по полу, ища кинжал. Схватив оружие, хотел ударить им, но Джейсон перехватил его кисть и выбил кинжал с такой легкостью, словно отмахнулся от мухи.
 Холодно улыбаясь, он поднял кинжал и приставил его к мясистой шее сержанта:
 – Я перережу тебе горло. А потом выпущу кровь, как из зарезанной свиньи.
 – Джейсон! – воскликнула Велвет. Рванувшись вперед, она схватила его за руку: – Ради Бога, не убивай его!
 Он, казалось, не услышал ее. Стальной клинок рассек испещренную пятнами кожу сержанта, оставив тонкую струйку крови.
 – Ты сошел с ума, – прохрипел сержант. – Это ведь потаскушка!
 Глаза Джейсона метнули молнию.
 – Эта женщина – моя жена.
 Клинок погрузился глубже, кровь полилась сильнее.
 – Джейсон! – Велвет кричала во все горло. Она едва видела сквозь слезы, залившие ее лицо. – Пожалуйста… умоляю тебя… не убивай его.
 Его рука задрожала, и он замер.
 – Джейсон… – прошептала она, держа его руку. – Пожалуйста…
 Он тяжело дышал. Голова его упала на грудь. Отбросив к стене лязгнувший кинжал, он схватил сержанта за лацканы мундира, приподнял с пола и нанес ему такой мощный удар, что голова того с громким стуком ударилась об пол.
 – Он потерял сознание, – прошептала пересохшими губами Велвет, с ужасом глядя на залитого кровью сержанта.
 Джейсон, покачиваясь, встал:
 – Поваляется и придет в себя.
 Он подошел к ней, губы его тоже были разбиты, камзол порван. Она непроизвольно отстранилась, когда он протянул к ней руку, и его взгляд уперся ей в лицо. В нем были тревога, беспокойство и страх за нее.
 Она не понимала, что с ним происходит. Через минуту он пришел в себя.
 – С тобой все в порядке? – спросил он.
 Увы, с ней все было не в порядке. Все ее тело болело и саднило. Она дрожала от пережитого, ей хотелось расплакаться.
 – Я… я не хочу здесь больше оставаться. Н… не могу. Пожалуйста… уведи меня отсюда.
 Он удивленно посмотрел на нее:
 – Не может быть. После всего, что случилось, ты не можешь этого хотеть. – Взгляд его оставался мрачным и угрожающим. – После всего того, что ты видела, ты должна бояться меня.
 Она не поняла его и спросила:
 – А что я видела?
 – Я бы убил его, Велвет. Я перерезал бы горло этому негодяю. Если бы ты не остановила меня, я бы сделал это.
 – Да.
 – Теперь ты поняла?
 Он отвел глаза, не в силах вынести ее взгляд. Сильная душевная боль исказила его лицо.
 – Теперь ты видишь, какой я человек?
 Ноги ее дрожали, но она пересилила себя и заставила шагнуть. Остановившись перед ним, дождалась, чтобы он посмотрел ей в лицо.
 – Да… я видела, что ты сделал. Ты помог мне, рисковал своей жизнью, чтобы защитить меня.
 Он схватил ее за плечи.
 – Я мог бы убить его!
 – Да. И мог погибнуть, защищая меня.
 Он впился в нее взглядом.
 – Я не понимаю тебя. Как ты можешь верить в меня? Ты должна сейчас сомневаться… спрашивать себя…
 – Ты убил своего отца?
 Он только покачал головой:
 – Нет.
 – Этот человек избил меня. Он пытался меня изнасиловать. Ты рассвирепел, потерял голову от гнева. Ты защищал меня! – Она подошла к нему ближе и сказала: – Уведи меня отсюда, Джейсон. Уведи сейчас же. Я знаю, только рядом с тобой мне будет спокойно.
 Джейсон пытливо смотрел ей в глаза. Несколько мгновений он не шевелился. Потом протянул к ней руки и обнял ее. Зарылся лицом в ее волосы. Несколько секунд они стояли молча, обнимая друг друга. Взяв ее на руки, он ногой открыл дверь и вышел в коридор.
 – В моей комнате ты будешь в безопасности. – Его сапоги загрохотали по ступеням лестницы. – Твои вещи мы перенесем утром.
 Велвет не стала спорить. Когда они вошли в его комнату, он осторожно уложил ее на постель. Зажег свечу на прикроватном столике, подошел к двери и закрыл ее на ключ. Достал из дорожного саквояжа пистолет, проверил заряд и положил его на столик рядом со свечой.
 Осторожно присев на краешек кровати, он повернул ее голову лицом к свету, рассматривая раны. И побелел, когда увидел сделанное сержантом.
 Судорога сдавила ему горло. Какое-то время он не мог произнести ни слова. Справившись с собой, сказал:
 – Боже, я так жалею обо всем.
 – Пустяки, – негромко ответила Велвет. – Ты пришел ко мне. Важно только это.
 Она все еще дрожала.
 Джейсон осторожно развел края ее рубашки, увидел царапины, уже наливающиеся чернотой.
 – Боже, да он же тебя изуродовал. – От негодования он даже закрыл глаза. – Черт бы побрал этого негодяя. Я не должен был брать тебя сюда. То, что случилось, моя вина.
 Велвет положила ладонь на его руку:
 – Неужели ты думаешь, что во всем, что происходит, виноват только ты? Ты герцог, но ты не можешь отвечать за все плохое, что происходит.
 По его лицу она поняла, что он так не думает.
 – Даже твой отец не безупречен. Если бы он сдержал свои порывы и не последовал за тобой на постоялый двор, возможно, его бы не убили… Или ты считаешь, и в этом ты виноват?
 Голова его склонилась на грудь, словно тяжесть легла ему на плечи.
 – Я уже не знаю, что думать.
 Она погладила его по щеке, ощутив бугорки сведенных судорогой мышц.
 – Пожалуйста, Джейсон… Я устала, но знаю, что не смогу уснуть. Обними меня.
 Ей показалось, он станет возражать, но он ничего не сказал. Снял сапоги, потом рубашку и бриджи и забрался в постель рядом с ней. Велвет свернулась калачиком, прижавшись к его мускулистой груди.
 – Благодарю тебя, – прошептала она.
 Она знала, что рядом с ним ей ничто не угрожает, что Джейсон не сомкнет глаз, пока ее не разбудят солнечные лучи.




 Глава 18


 Велвет проснулась от шагов Джейсона, расхаживающего по комнате. Открыв глаза, она увидела, что он собирает вещи. Ее дорожный саквояж, перенесенный им сверху, стоял на кресле рядом с кроватью.
 Она села в постели. Грудь у нее ныла, голова гудела, губы распухли и запеклись.
 – Джейсон, что ты делаешь?
 Он посмотрел на нее через плечо:
 – Собираю тебя домой.
 – А что с сержантом? – спросила она, не реагируя на его слова. – Он…
 – Все солдаты убрались отсюда. Мы можем о них не думать.
 Она перебросила ноги через край кровати и встала.
 – Но нам не следует уезжать сейчас. Я уверена, миссис Маккарди – так зовут кухарку – поймет, почему я опоздала, когда узнает, что со мной произошло.
 Он смотрел на нее, широко открыв глаза.
 – Ты сошла с ума? – спросил он, подходя к ней. – Ты плохо выглядишь и, наверное, так же себя чувствуешь. Ты не сможешь спуститься вниз и работать. Мне не следовало отпускать тебя сюда. Я увезу тебя домой, пока ничего не случилось.
 Он был прав. Велвет понимала, что ей будет трудно простоять весь день у плиты, но не хотела упускать случай, ради которого они приехали сюда.
 – Дай мне только два часа. Увидев меня в таком виде, служанки проникнутся ко мне состраданием и, может быть, шепнут что-нибудь такое, что мы тоже должны знать.
 – Нет, ни в коем случае, – ответил он, заталкивая в саквояж испачканные кровью бриджи, в которых он был прошлой ночью. – Мы уезжаем немедленно, и хватит об этом.
 Велвет вскочила, сморщившись от пронзившей все тело боли. К счастью, Джейсон смотрел в другую сторону и не заметил этого.
 – Надо довести дело до конца, Джейсон. Мы должны сделать последнюю попытку. Солдаты уже уехали. Пожалуйста… позволь мне попытаться еще раз.
 Щелкнула застежка закрытого Джейсоном саквояжа. Его взгляд замер на ее лице.
 – Ты уже достаточно натерпелась от этих поисков.
 – Я уже говорила тебе: то, что случилось, не твоя вина. Умоляю тебя… пожалуйста… сделай мне небольшое одолжение. Дай мне три часа. Только три часа, Джейсон, а потом мы уедем.
 Он с сумрачным и тревожным видом заметался по комнате. Потом схватил саквояж и швырнул его на кровать.
 – Это нечестно, и ты это понимаешь.
 – Позволь мне помочь тебе, Джейсон.
 Он подошел к ней почти вплотную. Упер руки в бедра и посмотрел на нее сверху вниз.
 – Три часа, Велвет. После этого я в любом случае увезу тебя отсюда. Больше никаких отговорок. Если ты опять что-нибудь придумаешь, я переброшу тебя через плечо и унесу на спине, как мешок картошки. – И склонился к ней нос к носу. – Я выразился достаточно ясно?
 Велвет улыбнулась:
 – Предельно ясно, милорд.
 Она быстро оделась в костюм служанки. Боль сопровождала каждое ее движение.
 – Я буду ждать тебя в рощице за гостиницей. И если ты не появишься через три часа, я тут же отправлюсь за тобой.
 – Я обязательно приду, – уже на ходу отозвалась Велвет, спускаясь по лестнице.
 Убедившись, что он не видит ее, она негромко застонала. Боже, ее тело разрывалось от боли!
 Миссис Маккарди отмывала большую чугунную сковороду, когда на кухне появилась Велвет.
 – Боже мой, девочка, да ты выглядишь хуже, чем я думала.
 – Вы слышали… я хочу сказать, вы слыхали, что приключилось со мной ночью? – спросила ее Велвет, переходя на кокни. [6] 
 Миссис Маккарди кивнула:
 – Мы все об этом наслышаны. Кое-кто из солдат проболтался нам про человека, который помог тебе, но никто из нас не знает, кто он такой. – Она внезапно подмигнула Велвет. – Хотя некоторые об этом догадываются.
 Плотно сложенная женщина хмыкнула и подошла, переваливаясь, к Велвет, по-матерински разглядывая ее разбитое лицо.
 – Говорят, им пришлось уносить толстяка сержанта на носилках. – Глядя на заплывший глаз Велвет, она нахмурилась. – Очень жаль, что этот тип еще дышит.
 Велвет подумала, что, если бы не она, сержант давно бы уже не дышал.
 – За что мне приниматься? – спросила она, и миссис Маккарди удивленно посмотрела на нее:
 – Ты собираешься работать?
 – Мне нужны деньги, миссис Маккарди.
 Женщина вздохнула:
 – Моя Бетси скоро придет из своей деревни. Она примется за кастрюли и сковородки. А ты присядь сюда и займись штопкой салфеток.
 Работа была не самая сложная. Велвет была признательна за такое снисхождение к ней. Они поболтали до прихода Бетси, симпатичной рыжеволосой девушки примерно того же возраста, что и Велвет. Девушки понравились друг другу. Бетси сочувствовала Велвет, как и другие служанки, то и дело забегавшие на кухню. На исходе второго часа ей наконец удалось изменить разговор.
 – Тот человек, который мне помог, – небрежно бросила она, – сказал, что уже бывал здесь несколько лет назад… в ту самую ночь, когда убили старого герцога. Еще он сказал, что ему не нравятся ваши постояльцы.
 Миссис Маккарди воскликнула:
 – Я его узнала – это тот молодой сквайр, который заходил к нам вчера. Он как-то раз еще спрашивал Бетси.
 Велвет нахмурилась. Джейсон ничего не говорил о рыжеволосой дочери миссис Маккарди.
 – Очень галантный человек, – сказала она, хотя ее слова могли бы прозвучать и более сердечно. – Он спас меня, рискуя собой.
 Разговор продолжался, и Велвет постепенно приближалась к нужным вопросам.
 – Наверное, кто-нибудь из вас видел, что произошло той ночью, – понизив голос, сказала она. – Кто-нибудь знает, что молодой герцог ни в чем не виноват.
 Бетси оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и пригнулась к самому уху Велвет.
 – Я сама видела это, – сказала она. – Мне было тогда десять лет. Я видела, как по лестнице со двора поднялся человек с пистолетом в руке. Видела, как он прицелился в окно и выстрелил. – Вспомнив это, Бетси поежилась. – Я была совсем маленькой девочкой, но такого не забуду никогда.
 Велвет застыла на месте, сердце ее от волнения, казалось, выскакивало из груди.
 – И ты видела, кто это был?
 Бетси мигнула и снова оглянулась по сторонам:
 – Это был  он , мерзкая гадина. Его светлость герцог Карлайл. Только тогда он еще не был герцогом.
 Ноги у Велвет подламывались, сердце колотилось как бешеное. Она медленно выдохнула. Ей удалось сделать это: она нашла свидетеля!
 Низкий мужской голос донесся сквозь открытую дверь кухни.
 – Ты задерживаешься, – бушевал Джейсон; выражение его лица не сулило ничего доброго.
 Велвет быстро подошла к выходу из кухни, где он ждал ее, и уткнулась в его насупленное лицо.
 – Извини. Время летит так незаметно. Три часа прошли быстрее, чем мне казалось, но я провела их с пользой.
 Она улыбалась так весело, что он не стал больше ничего говорить. Велвет взяла его за руку и затянула на кухню.
 – Лорд Хокинс… я хочу познакомить вас кое с кем. – Она нахмурилась, ощутив внезапный приступ ревности. – Если только вы не встречались с ней раньше.
 Дело было сделано. Они нашли человека, который был свидетелем убийства. И хотя девушка в то время была ребенком, она стала самой весомой картой в этом деле.
 Правя фаэтоном, уносившим их в Лондон, Джейсон взглянул на маленькую фигурку, сонно посапывающую у него на плече. Осторожно протянув руку, укутал ее в плед, чтобы защитить от пронизывающего ветра. В слабых лучах солнца, пробивающихся сквозь тучи, он увидел темно-багровые царапины на ее лице и ощутил прилив гнева.
 Он по себе знал, какую боль она должна была сейчас испытывать. И винил за это только себя, но если бы Велвет не поехала с ним, им никогда не удалось бы отыскать Бетси Маккарди. А та не согласилась бы дать показания против его брата.
 Но теперь она согласилась, хоть и против воли матери.
 – Я должна сделать это, ма, – сказала она матери, шмыгая носом от наплыва чувств. – Еще тогда я должна была рассказать кому-нибудь об этом. Столько лет я чувствовала за собой вину. Лорд Хокинс хочет вернуть имя молодому герцогу, а я хочу помочь ему. Теперь у меня есть шанс сказать правду, и я хочу им воспользоваться.
 Возможно, она ограничится показаниями, данными под присягой в суде. Джейсон очень на это надеялся. Сознание того, что он может рассчитывать на Бетси Маккарди, придавало ему уверенность.
 Велвет простонала во сне и плотнее прижалась к нему. Джейсон осторожно поправил растрепанную ветром прядь волос и заправил ее за ухо. Миниатюрностью сложения Велвет напоминала ребенка, но это была зрелая, сложившаяся женщина. Даже сейчас, с разбитым и исцарапанным лицом, с распухшими и запекшимися губами, она вызывала в нем неистовое желание.
 Он пытался держаться подальше от нее, защитить от желания, которое постоянно испытывал сам, но безнадежно проиграл это сражение с самим собой.
 «Поцелуй меня, Джейсон. Я хочу, чтобы ты сделал все то, что сказал». Вспомнив ее слова, он простонал. Милосердный Боже, эта женщина воспламенила его кровь! Она оказалась страстной штучкой под стать ему, знающей, чего хочет.
 Но еще она оказалась смелым и умным, преданным другом и уже пострадала из-за него. Как же теперь ему вести себя с ней?
 Джейсон признался себе, что не знает этого. К тому времени, когда они вернутся в Лондон, бумаги, касающиеся приданого Велвет, должны уже быть готовы. Она сможет получить средства, в которых так отчаянно нуждается, а у него будет достаточно улик, чтобы заняться Силией Роллинс.
 Ему надо уехать из дома Велвет, держаться от нее подальше, пока его страсть снова не вырвалась на волю. С другой стороны, жизнь в доме Велвет – идеальное укрытие для него. Застенчивый, ушедший в книги и ученые занятия муж из Нортумберленда, дальний родственник, к которому светское общество не испытывает ничего, кроме легкого любопытства. С помощью Велвет и Люсьена он может следить за действиями Эвери. К тому же, живя в ее доме, он может присматривать и за ней. Он не может допустить, чтобы она снова пострадала из-за него.
 «Итак, я остаюсь», – решил Джейсон, чувствуя истому во всем теле при мысли о ночах, которые он будет проводить в соседней с ней комнате. Но это не будет долго продолжаться, сказал он себе. Через несколько недель он достигнет своей цели или будет болтаться на виселице. В любом случае совместная жизнь с Велвет скоро закончится.
 Странно, но от этой мысли ему стало грустно.
 Отблески свечей играли на голубоватых шелковых обоях, которыми была обтянута спальня графини. Бело-золотая кровать под балдахином из такого же шелка была уже разобрана в ожидании его прихода.
 Эвери улыбнулся. Эта женщина была на удивление предсказуема. Силия уже знала, что у него снова появились деньги – и в большом количестве, – и решила завоевать его расположение.
 – Вас так долго не было… ваша светлость, – донесся до него тихий соблазняющий голос из-за приоткрытой двери гардеробной, смежной со спальней. – Эвери, дорогой мой. Я так скучала по тебе.
 Графиня была в прозрачной ночной рубашке более темного оттенка, чем шелк, которым были обтянуты стены. Рубашка оттеняла белизну ее кожи, темные волосы и демонстрировала все прелести фигуры. Эвери почувствовал желание.
 Усилием воли он подавил его, в глубине души отметив ее прелести и то, сколь умело она пользуется ими, чтобы произвести желаемый эффект. Но в такие чувственные игры играют вдвоем. Он же был по горло сыт своей пресной, безучастной ко всему женой. И был рад, что та замкнулась в своем поместье – теперь уже в его, поправил он себя. А Силия всегда была великолепна в постели.
 Повернувшись к ней, Эвери вопросительно приподнял бровь:
 – В чем дело, дорогая? Денмор уже сдает? Жаль… Мне казалось, он продержится дольше. – Он снял фиолетового цвета фрак и бросил его на спинку кресла. – К тому же, как всем известно, твои аппетиты могут опустошить любого мужчину.
 Ее темно-красные губы сложились в мягкую чувственную улыбку.
 – Вы обижаете меня, ваша светлость.
 Она прошествовала мимо него, демонстрируя свое тело. Вырез рубашки почти полностью открывал грудь, и при виде этих полушарий нежно-сливочного цвета Эвери ощутил новый прилив желания.
 – Даже если бы это и было правдой, – продолжала она, – я что-то не припомню, чтобы такое случалось с вами.
 Эвери усмехнулся:
 – Вы мне льстите, дорогая. И подобное усердие не должно оставаться без награды.
 Подойдя к ней, он обнял ее и, не тратя времени на поцелуи, стиснул руками грудь и стал играть сосками. Силия застонала от этой довольно грубой ласки.
 Дыхание ее участилось. Она всегда предпочитала жесткое обхождение. Улыбнувшись, помогла ему снять расшитый золотом жилет. Положив руки ей на плечи, он толкнул ее вниз, и Силия опустилась на колени.
 – Как мне усладить вас, ваше сиятельство? – улыбнулась она бесстыдно. – Хотя, кажется, я знаю, как это сделать.
 Ей были нужны деньги. И она сделает что угодно, чтобы заполучить их.
 – Вся ночь в нашем распоряжении, дорогая. Ведь нам же некуда спешить?
 Тень промелькнула в ее чудесных глазах и тут же исчезла. Он подумал, с кем же из своих любовников она рассчитывала встретиться после его ухода.
 – Абсолютно некуда… ваша светлость.
 Он почувствовал раздражение. Что-то насторожило его в том, как она произнесла его титул, какая-то саркастическая нотка была в ее голосе. Это всегда раздражало его. Нынешней ночью эта сука заплатит ему.
 – Ступай на кровать, – скомандовал он, и Силия повиновалась.
 Ее настроение изменилось, глаза засверкали. Она почувствовала, что он злится, и поняла, что за этим последует. Он овладеет ею грубо, возможно, даже жестоко.
 – Перевернись на живот, – снова скомандовал он, устраиваясь на кровати рядом с ней.
 Потом свернул подушку рулоном и с холодной злобной усмешкой положил ее ей под живот, приподняв бедра. Он возьмет ее сзади.
 Он знал, что Силия никогда не любила эту позу. И это еще сильнее раззадорило его. Силии придется как следует потрудиться, чтобы заполучить хоть толику его денег. Все, что она заработает нынешней ночью, – усталость и боль во всем теле. Скорее всего больше она уже не позовет его в свою постель.
 Позвякивало столовое серебро. Слуга сосредоточенно убирал после завтрака приборы. За закрытыми ставнями окнами начинал бушевать ветер, гнавший по небу низкие тучи и трепавший красные пионы, которые росли в саду.
 – В пятницу похороны сэра Уоллеса, – сказала Велвет, обращаясь к Джейсону, сидевшему во главе длинного стола.
 Дедушка позавтракал намного раньше их и теперь, как обычно, что-то читал в своем кабинете.
 – Как ты думаешь, Мэри будет на похоронах?
 Джейсон оторвал взгляд от «Морнинг кроникл».
 – Надеюсь, что нет. Бальфур будет возражать, если Эвери потребует ее возвращения в город.
 – Бедная Мэри.
 – Такова участь людей, которые связали свою жизнь с такими типами, как мой брат-убийца. Возможно, она утешится с Бальфуром. Я надеюсь на это.
 – Что же они будут делать?
 – Трудно сказать. Если она настроена разорвать свой брак, то может попытаться получить развод. Даже если это ей и удастся сделать, к сожалению, репутация ее будет уничтожена. Вряд ли тогда Бальфур предложит ей руку и сердце. А если все же сделает это, станет изгоем в обществе. Но Эвери не допустит, чтобы брак их распался.
 – Ты хочешь сказать, что им не на что надеяться?
 Его губы сложились в горькую усмешку.
 – Если я преуспею в своих стараниях, надежда у них есть. Их судьба теперь связана с моей. Если вина Эвери будет доказана, он потеряет все – возможно, даже жизнь. Но если Мэри и не останется вдовой, то никаких трудностей с расторжением брака не будет.
 «А если он проиграет?» Велвет не стала задавать этот вопрос.
 – Если же мне не удастся это сделать, – продолжал Джейсон, словно отвечая на ее вопрос, – скорее всего я буду мертв, а Мэри придется бежать из страны, чтобы избавиться от него.
 Велвет ничего не сказала. При мысли о возможной смерти Джейсона все внутри у нее переворачивалось.
 – Когда ты намерен разговаривать с графиней?
 – Еще не знаю. Я должен быть уверен, что смогу заставить ее сказать правду. Если она побежит к Эвери и сообщит ему, что я жив, тот сделает все, чтобы я не задержался на этом свете.
 Джейсон не может пойти к Силии, пока не будет уверен, что заставит ее поступить так, как ему нужно. Но Велвет может. Сегодня утром она послала графине записку, в которой просила перенести приглашение на другой день. В ответной записке графиня приглашала ее на чай сегодня после обеда.
 Ссадины и синяки у нее на теле почти исчезли, а оставшиеся она замажет кремом и запудрит.
 В три часа дня она должна появиться в городском доме графини. Велвет постарается разгадать, что случилось между Эвери и графиней. Коснуться этой темы будет нетрудно, так как недавняя женитьба Эвери и смерть его тестя были у всех на устах.
 – Возможно, я смогу поговорить с ней, – сказала Велвет. – Мы с ней вроде бы подружились. Я попробую выяснить…
 – Нет, – резко оборвал ее он. – Я не хочу, чтобы ты появлялась в обществе этой женщины. Она ни на секунду не остановится перед убийством. И Бог только знает, на что она еще способна.
 Холодок страха и неуверенности пробежал по спине Велвет. Ее новая подруга была опаснейшей женщиной, в этом не было никакого сомнения.
 – Держись подальше от нее, – повторил Джейсон. – Когда придет время, я сам разберусь с Силией.
 Велвет теребила лежащую на коленях салфетку. Джейсон и Силия. Когда-то он любил ее.
 – Может быть, ты мечтаешь увидеть ее? И все еще тянешься к ней?
 Он отложил газету в сторону:
 – Я презираю эту женщину. Красота ее ничто по сравнению с тем, сколь глубоко она погрязла во зле. Когда я думаю о Силии Роллинс, я испытываю неодолимое желание сдавить своими собственными руками ее чудную белую шею.
 Сказав это, Джейсон снова взял газету. Его глаза почти скрылись за стеклами очков, низко сидящих на носу. Заметив, как от этого разговора омрачилось его лицо, Велвет, отодвинув свое кресло, подошла к нему сзади. Обняла его и поцеловала в щеку. Он удивленно посмотрел на нее.
 – Не волнуйтесь, милорд. Мы найдем способ убедить ее. И скоро вся Англия будет знать, что ты не виновен в том, в чем тебя обвиняют. – Он осторожно освободился от ее объятий. – Не говори так, Велвет. За мной числится много дурных дел, но среди них нет убийства родного отца.
 Сложив газету, он встал на ноги.
 – А теперь, с твоего позволения, я отправлюсь к Литчфилду. Домой вернусь поздно. Не жди меня к ужину. Что-нибудь перекушу по дороге.
 Велвет проводила его взглядом. По возвращении из «Соколиного гнезда» Джейсон был вежлив с ней, но внутренне отстранен, не подпускал ее к себе, но сегодня это даже к лучшему. Она приглашена к Силии Роллинс. Возможно, ей удастся узнать что-нибудь!




 Глава 19


 Джейсон поднялся в экипаж, устроился на сиденье и откинулся на обтянутую кожей спинку.
 Он только что расстался с Люсьеном. Они просмотрели и оценили все свидетельства, которые за это время собрали. Показаний женщины, бывшей тогда десятилетним ребенком, письменных показаний наемного убийцы и финансового соглашения между леди Брукхерст и его братом вряд ли было достаточно, чтобы обвинить герцога Карлайла в убийстве своего отца.
 Джейсон пощелкал пальцами, раздумывая над тем, что он должен сделать. Барнстэйбл не нашел ничего нового. А им был необходим надежный свидетель, показания которого произвели бы впечатление на судей.
 Им была нужна Силия Роллинс – черт бы побрал ее мерзкую душу! – только она и могла поведать о кровавой правде.
 Силия была ключом ко всему делу, а время уже истекало. Другого выхода не было. Дом Литчфилда находился недалеко от ее дома на Ганновер-сквер, поэтому он назвал кучеру ее адрес. И тут же испытал тревогу. Задуманное им было чрезвычайно опасно, но он был готов воспользоваться этим шансом. Ему предстояло каким-то образом убедить ее, что он располагает достаточными уликами и может доказать сговор ее и Эвери с целью убийства.
 Невидящими глазами он смотрел в окно на проплывающие мимо него дома. Лишь оказавшись на Сент-Джеймс-стрит, он осознал, что почти добрался до места. Переговорив с возницей, он велел ему повернуть на аллею, проходящую позади дома Силии, а потом остановиться у конюшни.
 Джейсон решил попасть в дом через вход для слуг, чтобы застать свою бывшую любовницу врасплох.
 Бесшумно шагая, он пересек сад и остановился у небольшой двери в особняк, которой пользовались слуги. Не заметив никого, открыл ее, тихо вошел в дом и остановился, прислушиваясь к звукам шагов.
 Все тихо. Слуг не было слышно. Джейсон вспомнил о привычке Силии отсылать всех лишних слуг, когда ей предстояло любовное свидание. Кого она могла ждать сегодня? Он молил провидение, чтобы ее любовник еще не появился.
 Голоса доносились из коридора, ведущего на кухню, которая располагалась на первом этаже, но лестница наверх была пуста. Поднявшись на второй этаж и приблизившись к будуару, он замер у двери, прислушиваясь, а потом бесшумно вошел.
 Он помнил ее экстравагантный вкус, но забыл про ее способность создавать беспорядок. Множество канделябров стояло на резных подставках из хрусталя. Дюжины усыпанных драгоценными камнями табакерок были разбросаны по столикам, инкрустированным слоновой костью. В глаза бросались напольные часы, изящные каминные часики, миниатюрные японские вазы, не говоря уже о более крупных предметах роскоши, вроде украшенного резьбой клавикорда у одной из стен.
 Судя по всему, любовь этой женщины к роскошным безделушкам росла соответственно увеличению ее сексуальных аппетитов, которые за последние восемь лет, если верить ходившим слухам, достигли легендарных высот.
 Бесшумно двигаясь по пышному восточному ковру, он прошел к двери в спальню. Остановившись на минуту снаружи, прислушался, но, не услышав ни голосов, ни движений, открыл дверь и вошел.
 Негромкий вскрик дал ему понять, что в комнате женщина. Он обернулся на звук. Силия сидела у туалетного столика розового дерева, редчайшей вещи, которую ей приобрел ее безвременно скончавшийся муж, граф Брукхерст.
 Ее взгляд прежде всего остановился на его простом, но отлично скроенном костюме, потом быстро оценил его внушительную фигуру. Она все еще не узнавала его.
 – Что вы здесь делаете? Кто позволил вам войти в мою комнату?
 Она была одета проще, чем можно было ожидать: в отделанное мехом норки платье из зеленой тафты. Ее прямые черные волосы были распущены по спине, а грудь едва не переливалась через низкий вырез платья. Кого же она ждет?
 Он угрюмо улыбнулся:
 – Привет, Силия.
 Ее взгляд застыл на его лице. Когда он приблизился, она вскочила из-за туалетного столика, схватившись обеими руками за шею:
 – Джейсон! Боже мой, это ты?
 Он не надел очков, парик не скрывал его волос. Он знал, что она узнает его. И хотел, чтобы она сама узнала его. Он выпрямился во весь рост, будучи чуть выше и почти на двадцать килограммов тяжелее, чем восемь лет назад. Хорошо владея трудным искусством пугать противника, он и сейчас решил сыграть в эту игру.
 Не отрывая холодного взгляда от ее лица, с твердой уверенностью он произнес:
 – Давно мы с вами не виделись, графиня.
 – Боже мой, это вы!
 Улыбка на лице Джейсона стала почти жестокой.
 – Боюсь, что так, любовь моя.
 Она отпрянула от него, не сводя испуганного взгляда. Потом повернулась и попыталась проскользнуть мимо него, но он схватил ее за руку и остановил. Держа за плечи, прижал ее к стене.
 – Ты хочешь оставить меня, дорогая? Как жаль! А я-то шел сюда, думая обрадовать тебя тем, что еще пребываю на этом свете.
 Она с надеждой посмотрела на дверь и хотела закричать.
 – И не думай об этом. Вряд ли тебя кто-нибудь услышит, но если и услышит, вряд ли правильно поймет, зная, чем ты здесь регулярно занимаешься.
 Она запрокинула голову – он помнил эту ее манеру. Страх в ее глазах постепенно исчезал.
 – Откуда ты это знаешь? Ты бросил меня, оставил меня беззащитной перед ударами судьбы. Какое ты имеешь право обвинять меня?
 – Я бросил тебя?
 – Да. И сбежал из тюрьмы, не подумав о том, что будет со мной. Оставил меня объясняться с судьями, разбираться с Эвери и улаживать скандал, который вы с ним устроили. Ты совершенно не думал обо мне, когда я проливала слезы, считая тебя мертвым.
 Джейсона охватил гнев, столь наглым было ее вранье.
 – Ты дала показания против меня на суде, если ты помнишь. Ты подтвердила ту версию убийства, которую привел Эвери, – или эта ничтожная деталь не задержалась у тебя в памяти?
 Она смотрела на него из-под длинных черных ресниц, надув румяные пухлые губы.
 – Я не владела собой. Все произошло так быстро. К тому же мне сказали, что ты мертв.
 Он сильнее сжал ее плечи, едва сдерживаясь, чтобы не встряхнуть ее так, чтобы лязгнули зубы.
 – Я больше не ребенок, Силия. Ты не заставишь меня поверить в свою ложь, строя мне глазки или прельщая видом груди. Вы с Эвери спланировали убийство отца задолго до того, как оно произошло. Я пришел сюда, чтобы сказать вам: вы заплатите за все, что вы сделали, так как у меня есть все доказательства этого.
 Во взоре ее зеленых глаз мелькнуло паническое выражение.
 – Что… О чем ты говоришь? Никаких доказательств нет. Твой отец уже восемь лет лежит в могиле. Какие тут могут быть доказательства?
 – Остались свидетели, Силия. В том числе и человек, которому Эвери заплатил, чтобы тот убил меня в тюрьме. – Рот его исказила злая усмешка. – И к тому же есть документ, который Эвери подписал на следующий день после убийства, – те кровавые деньги, которые он обязался платить тебе вплоть до твоей смерти.
 – Это неправда, Джейсон! – Она бросилась к нему и отчаянно разрыдалась. – Я любила тебя. Я всегда любила тебя. – Зеленые глаза ее, наполненные слезами, умоляли его. – Я все еще люблю тебя.
 Джейсон посмотрел на нее сверху вниз:
 – Это правда, Силия?
 – Правда, Джейсон, истинная правда! Ты должен верить мне. Я ничего не знала о планах твоего брата. В ночь убийства я ужасно перепугалась, боялась, что он убьет и меня. Он даже пригрозил мне, что сделает это, если я кому-нибудь скажу правду. А на суде мне сказали, что ты мертв. Деньги были гарантией того, что я буду молчать.
 Джейсон стиснул зубы. Как может эта женщина рассказывать такие сказки, если оба они прекрасно знают, как было дело? Он едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Он ни разу не поднял руки на женщину, но сейчас чувствовал непреодолимое желание запечатлеть на ее прекрасной щечке отпечаток своей ладони.
 – Итак, ты была растеряна, – задумчиво произнес он, – чересчур запугана моим братом, чтобы сказать правду.
 – Да.
 Приподняв ее подбородок, он продолжил:
 – Но сейчас ты ведь расскажешь правду, Силия? Ты прекрасно понимаешь: если не сделаешь этого, будешь болтаться на виселице рядом с Эвери.
 Рванувшись к Джейсону, она обвила его руками за шею и прижалась к груди. Он с отвращением заметил, что соски ее поднялись и загрубели. Его гнев только возбудил ее. Она хотела этого жесткого, сильного человека больше, чем восемь лет назад. И также хотела повелевать им.
 – Эвери просто животное. Я не могу смотреть на него. – Ее рука скользнула вниз по его телу. – Тебя, Джейсон, я люблю только тебя.
 Ее пальцы попытались начать любовную игру, но он перехватил и отвел ее руку.
 – Это все уже в прошлом, Силия. Теперь я хочу от тебя только правды. Я собираюсь встретиться с судьями из «Олд Бейли». [7] Я сообщу тебе время и дату, а потом заеду за тобой. Ты расскажешь им, что моего отца убил Эвери. И ты сделаешь это. Не правда ли, Силия?
 Она медлила с ответом, но он крепко сжал ее запястье.
 – Я расскажу им.
 – Если ты попытаешься ускользнуть из Лондона, судьи поймут это как признание тобой и своей вины, и вины Эвери. Если же ты попробуешь предупредить моего брата, я сделаю все возможное, чтобы ты тоже заплатила за убийство, совершенное им. – Сжав ей плечи, он приподнял ее на носки и крепко встряхнул. – Надеюсь, ты не сомневаешься в моих словах?
 Силия посмотрела в его льдисто-голубые глаза, и холодок пробежал у нее по спине.
 – Не сомневаюсь.
 – Тогда я рассчитываю на твое чувство самосохранения. – Он направился к двери, но вспомнил что-то и остановился. – Еще одна вещь.
 Она облизнула побелевшие губы.
 – Да, Джейсон?
 – Если ты вместе с Эвери снова попытаешься провести меня, то знай: я теперь не тот наивный юноша, которым был когда-то, и смогу найти тебя на краю земли и по каплям выжать жизнь из твоего чудного тела.
 Круто развернувшись, он вышел из комнаты.
 Выйдя на аллею, он остановился, увидев, что его экипажа нет на месте. Завернув за угол, он увидел движущийся экипаж и на ходу вскочил в него. Он добился того, чего хотел. Если Силия даст показания в его пользу, его невиновность будет доказана, владения возвращены ему, честное имя восстановлено.
 И в первый раз со времени его возвращения в Англию внутренняя тревога отступила и он почувствовал облегчение.
 Экипаж покатился перед парадным подъездом особняка Силии. В глаза ему бросился герб Хавершемов на дверце изящной черной кареты, и отступившая тревога опять вернулась.
 Велвет никогда не приходилось бывать в городском доме леди Брукхерст. Снаружи дом этот почти ничем не отличался от узких островерхих домов, стоявших вдоль обсаженной деревьями улицы. Но внутри он не был похож ни на какое другое жилище.
 Дом был устроен на французский манер, экстравагантная мебель, отделанная золотом и обтянутая шелком, вызывала восточные ассоциации и смотрелась несколько странно. В результате полученную смесь можно было воспринимать в минимальных количествах. Видимо, поэтому в комнатах было не много мебели, за исключением гостиной, где предметы мебели чередовались с драгоценными безделушками.
 При появлении Велвет дворецкий склонил седеющую голову:
 – Миледи ждет вас у себя наверху, леди Хокинс. Она просит вас к ней в будуар на чашку чая.
 Он повернулся и стал подниматься по лестнице, не сомневаясь, что Велвет последует за ним.
 Идя по коридору, она обратила внимание, что в доме на удивление мало слуг – им встретилась только одна служанка.
 Приблизившись к двери в будуар графини, она испытала такое же беспокойство, как и выйдя из дома и сев в карету. Дворецкий открыл дверь в будуар, окинув Велвет осуждающим взором. Она почувствовала камень на сердце, но постаралась подавить в себе это чувство. Надежда узнать что-либо именно сегодня придавала ей сил.
 Велвет присела на кушетку, обтянутую шелком цвета слоновой кости, и обвела взглядом комнату, такую же роскошную и перегруженную украшениями, как и комнаты первого этажа. Нервно поерзала, пытаясь поудобнее устроить полукринолин и недоумевая, почему графиня заставляет ее ждать.
 Дверь, которая вела в спальню Силии, была плотно закрыта, но Велвет услышала звуки, доносящиеся оттуда: шум передвигаемой мебели, обрывки разговоров. Вот раздался скребущий звук, и на пол упало что-то тяжелое. Что же там происходит?
 Велвет на цыпочках пробралась поближе к двери, стараясь лучше расслышать неразборчивые звуки, доносящиеся из-за массивной деревянной двери. Приникла к двери ухом, но в этот момент звуки смолкли.
 Велвет закусила губу, ее любопытство смешивалось с тревогой. Возможно, графиня упала на пол и поранилась. Может быть, нуждается в помощи. Обуреваемая такими мыслями, Велвет повернула серебряную ручку двери и вошла в комнату.
 – Боже милосердный! – вырвалось у нее из груди при виде Силии Роллинс, распростертой на громадной кровати. Голова ее была запрокинута под неестественным углом.
 Велвет рванулась к ней… и тут увидела высокого мужчину, проскользнувшего через дверь на балкон. Двигаясь очень быстро, он перевалился через парапет и стал спускаться вниз по решетке для вьющегося плюща. Она выглянула в окно и увидела, как он пропал за углом дома.
 Велвет схватилась за балясину балдахина над кроватью и увидела, что графиня не дышит, но испугалась она не этого. Взглянув в лицо графине, всмотревшись в ее темно-зеленые глаза, застывшие в безжизненном страхе, отметив странное положение ее головы, Велвет сообразила, что у Силии сломана шея. Большие пятна на шее – отметины сильных мужских рук – уже наливались чернотой.
 Велвет еще крепче схватилась за балясину балдахина, дрожа всем телом. Боже! Графиня была убита! И она, Велвет, видела мужчину, который это сделал. Кто же это был? Почему он убил ее? И что теперь делать ей, Велвет?
 Стараясь не смотреть на неподвижное тело Силии, она попыталась собраться с мыслями. И сразу возник образ Джейсона: высокий мужчина, темноволосый и сильный. «Я презираю эту женщину», – совсем недавно сказал он ей и добавил, что порой испытывает искушение сжать своими руками «ее чудесную белую шею».
 Велвет поежилась. Убийца был таким же крупным, как и Джейсон, возможно, даже крупнее, с такими же темными волосами.
 Но это не мог быть Джейсон. Безусловно, это не он. Джейсон не стал бы убивать Силию. Но дрожь не проходила, а голова вдруг стала очень легкой и закружилась.
 Легкий шум у двери заставил ее оглянуться. Она увидела Джейсона. Он стоял неподвижно, весь напряженный, в изумлении глядя на ужасную картину. Лицо его было столь же бледно, как и ее.
 – Боже мой! – воскликнул он, войдя в комнату и остановившись в изножье кровати. – Ради всего святого, что тут случилось?
 Несколько секунд он вглядывался в неподвижно распростертое на кровати тело, потом перевел взгляд на Велвет. Заметив белизну ее щек и дрожащие руки, успел в последний момент подхватить ее.
 Обморок был недолгим.
 – Я… Со мной все в порядке. Смогу стоять сама.
 Джейсон, не обращая внимания на слова, нес ее на руках.
 – Я увожу тебя отсюда. Ты расскажешь мне, что случилось с Силией, а потом мы решим, что нам делать.
 Они направились не к парадной лестнице, как она думала. Джейсон, прижимая ее к груди, стал спускаться по лестнице черного хода, предназначенного для слуг. Его экипаж ждал в аллее, за конюшней. Усадив ее на сиденье, он приказал вознице остановиться на минуту у парадного входа в особняк и велел кучеру кареты Велвет возвращаться в дом Хавершемов.
 – Но как… как ты узнал, что я здесь? – спросила его Велвет, немного придя в себя.
 Джейсон ничего не ответил. Он смотрел в окно, крепко стиснув зубы.
 – Джейсон!
 Он обернулся на ее голос, оторвавшись от своих мыслей:
 – Прости. Ты спросила, как я узнал, что ты здесь? – Он потер пальцем переносицу. – Я тоже был у Силии. Надеялся убедить ее рассказать правду. Когда уходил, заметил твой экипаж и решил, что мне следует вернуться и узнать, зачем ты здесь. – Его лицо было напряжено, скулы резко обрисовывались под обтянувшей их кожей. – Что случилось, Велвет? Что ты там делала?
 Велвет откинулась на спинку сиденья. Экипаж катил по запруженным улицам, и грохот колес по булыжной мостовой мешался со звуками шагов прохожих и криками уличных разносчиков.
 – Леди Брукхерст пригласила меня на чашку чая, – ответила она. – Она обещала рассказать самые последние сплетни о браке Эвери. Она думала, что это должно быть мне интересно, поскольку мы были когда-то помолвлены.
 Он только плотнее стиснул зубы.
 – Продолжай.
 – Когда я приехала, дворецкий сказал, что графиня ждет меня в своем будуаре. Мне это показалось несколько странным, но я не придала этому большого значения.
 – Стало быть, она ждала тебя. Думаю, планировалось любовное свидание.
 Велвет почувствовала, как ее щеки покраснели от смущения.
 – Я недоумевала… Это звучит глупо, но неужели такое возможно?.. Силия могла питать ко мне подобные чувства?
 Кулак Джейсона опустился на сиденье.
 – Черт побери, Велвет, я ведь говорил тебе держаться подальше от нее! Это на редкость развратная женщина! Одна мысль, что ты могла очутиться рядом с ней, заставляет меня холодеть от страха за тебя. Ты не представляешь, какой дьявол сидит в ней. Я не верю в то, что когда-то мог быть ею очарован.
 – Она была очень красива, Джейсон, – негромко произнесла Велвет, не в силах избавиться от видения неподвижного тела Силии, распростертого на кровати.
 Он тяжело вздохнул и движением руки забросил упавшую на лоб прядь волос.
 – Рассказывай остальное, – произнес он.
 Велвет перевела дыхание и сложила руки на груди.
 – Я ждала ее в будуаре, но Силия так и не появилась. Затем я услышала шум в ее спальне. Открыла дверь и увидела, что она лежит на кровати, – ты тоже это видел. Потом я увидела человека…
 Джейсон резко дернулся:
 – Ты видела его! Ты видела человека, который убил ее?
 – Только мгновение.
 – И, думаю, он тоже заметил тебя?
 Холодок страха пробежал у нее по спине. До сих пор она старалась не думать об этом.
 – Да.
 – Черт побери, я же велел тебе держаться подальше от нее! Я боялся, что-нибудь может случиться. Проклятие, неужели ты пропускаешь мимо ушей все мои слова?
 – Только когда я могу сделать что-то, чтобы помочь тебе. Я должна была пойти, Джейсон, как ты не можешь понять? Я…
 «Я люблю тебя», – едва не вырвалось у нее, но она не произнесла этих слов.
 – Я хотела помочь тебе. Если бы Силию не убили, я могла бы узнать что-нибудь важное.
 Джейсон, посмотрев ей в глаза, спросил:
 – Это был Эвери, не так ли?
 – Нет.
 – Если это был не мой братец, тогда кто же? Как он выглядел?
 – Честно говоря, он больше был похож на тебя.
 – На меня?! И ты думаешь, что ее убил я? Да Силия была единственной надеждой доказать мою невиновность. Какого черта…
 – Я сказала только, что он был очень похож на тебя. И не говорила, что это был ты. Но ростом и сложением он совсем как ты. Правда, мне показалось, что он несколько крупнее тебя и шире в плечах. А волосы немного темнее твоих. Его лица я не видела.
 Под темно-коричневым камзолом Джейсона заиграли мышцы.
 – Но ведь ты в этом не уверена, не так ли? И думаешь, что я убил ее.
 – Ты сам сказал, что был у нее.
 – Я решил, что пришло время поговорить с ней. Нам надо спешить. Я думал, что смогу заставить ее дать показания под присягой.
 – И?
 – Силия согласилась… хотя теперь это не имеет никакого значения.
 Велвет положила пальцы на его руку, ощутив напряжение его мышц, и поняла, что он испытывает сейчас страшнейшую горечь от крушения своих надежд. Скулы еще явственнее обрисовались под кожей щек. На лбу его залегли глубокие морщины.
 – Я знаю, что ты не делал этого. Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, оно тотчас же рассеялось бы, когда я увидела твое лицо. Увидев ее мертвой в спальне, ты был так же изумлен, как и я. Но даже если бы я не видела тебя тогда, все равно не поверила бы, что ты можешь убить беззащитную женщину.
 В глубине его глаз что-то мелькнуло.
 – Ты не знаешь, Велвет, на что способен человек при определенных обстоятельствах, – покачал он головой. – Я не убивал ее. Это мог подстроить Эвери. Возможно, он узнал, что я жив, и хотел быть уверен в ее молчании, или потому, что надоело платить ей.
 – Или между нашими делами и этим убийством вообще нет никакой связи. У нее могли быть другие враги, о которых мы ничего не знаем.
 Джейсон выглянул в окно.
 – Все во мне говорит, что за этим убийством стоит Эвери. Во всяком случае, женщина мертва, и вместе с ней погибли все мои надежды.
 Плечи его поникли. Глаза потухли, в них была обреченность.
 – Убийца видел тебя. Он знает, что ты можешь опознать его. Вероятно, он будет охотиться за тобой.
 Велвет непроизвольно схватилась за его руку:
 – Я так боюсь, Джейсон – за нас обоих. Что же нам теперь делать?
 – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Обещаю тебе это. Я найму людей охранять твой дом. И позабочусь о том, чтобы кто-нибудь всегда сопровождал тебя.
 Велвет не стала спорить. Ей совершенно не хотелось закончить жизнь так, как Силия.
 – Ну а что будем делать с убийством? Дворецкий уже, наверное, обнаружил леди Брукхерст или скоро это сделает. Он знает, что я была у нее. Я должна заявить об убийстве, и чем скорее, тем лучше.
 – Да. Выбора у нас нет. Как только ты вернешься домой, отправь посыльного в полицейский участок. Скажешь, что ты была так перепугана, увидев тело Силии, что сразу же бросилась домой, а потом, немного придя в себя, сообщила об убийстве.
 – Полицейские, конечно, захотят поговорить и с моим мужем. Что мне сказать им?
 – Скажешь, что я уехал. Можешь сказать им, что у меня есть дела в Нортумберленде, что через несколько дней я вернусь. Это на какое-то время успокоит их. Если человек, причастный к этому убийству, не причастен к убийству моего отца, то он не знает, кто я, а я не смогу поговорить с ним, даже если он стремится к этому. Во всяком случае, у нас будет время обдумать ситуацию.
 Велвет все еще держалась за его руку. Мышцы руки были столь крупны, что она не могла сомкнуть на них пальцы. Он мог убить Силию, был способен свернуть ей шею с такой же легкостью, как переломить прут. Но она знала, что он не делал этого, как и не убивал отца. Возможно, она была ослеплена своей любовью. Да, она любила его, и с каждым днем любовь ее становилась сильнее и сильнее. С самого первого дня она верила в Джейсона Синклера. Его боль была ее болью, и, видя сейчас его страдания, она страдала сама.
 – Мы сможем найти выход, – прошептала она. – Я знаю, мы его найдем. Ты не должен сдаваться, Джейсон, я тебе этого не позволю.
 Пронзительный взор голубых глаз, полный нежности и сострадания, обратился к ней.
 – Мне очень повезло, Велвет, что я, пусть недолго, был твоим мужем.
 Его ладонь коснулась ее щеки, задержавшись на мгновение. Но тут карета подъехала к ее дому, и то, что он мог сказать ей, осталось непроизнесенным.
 Спустившись по железным ступенькам кареты, она оперлась на протянутую им руку и позволила проводить себя до дверей.




 Глава 20


 Сидя за столом в кабинете своего дома, Эвери оторвал взгляд от бумаг, которые читал, и жестом велел Бэсси Уилларду войти. Высокий дородный человек бочком вошел в кабинет, комкая в заскорузлых руках видавшую виды треуголку.
 – Ну что, ты сделал?
 Бэсси сглотнул, его кадык дернулся вверх и вниз.
 – Я сделал это. Убил ее… так, как вы мне велели. – Говоря это, он смотрел на пятнышко на стене чуть выше головы Эвери. – Вы не сказали мне, что она такая красивая.
 – Красивая? – хмыкнув, переспросил Эвери. – Да словно одна из этих индийских кобр. И так же опасна. – Оттолкнув кресло, он встал. – Тебя никто не видел? Все сделано чисто?
 – Я следил за ней три дня. Сегодня она пораньше отпустила слуг. Мне это было на руку.
 – Повезло, Бэсси.
 Тот засопел, переминаясь с ноги на ногу.
 – В чем еще дело? – Эвери нетерпеливо перебирал лежащие перед ним на столе бумаги.
 – Там была женщина. Она вошла в комнату в тот момент, когда я из нее выходил.
 – Она тебя видела? – приподнялся над столом Эвери.
 – Со спины. Лицо не видела, а так – да.
 – Черт побери! Надо выяснить, кто она такая, и убрать ее, пока она не наделала глупостей.
 – Я знаю, кто она такая.
 – Знаешь?
 Бэсси кивнул:
 – Это была та девушка, на которой вы собирались жениться.
 – Велвет? Ты говоришь про Велвет Моран?
 – Это была она.
 – О Боже, но что у Велвет общего с такой женщиной, как Силия?
 От волнения Эвери еще больше подался вперед, падающий через окно луч солнца коснулся его напудренного парика.
 – Ты уверен, что это была она? Ты не мог ошибиться?
 – Это была она.
 Эвери почувствовал, как его прошиб пот.
 – Тебе придется заставить ее замолчать, Бэсси. Твоя жизнь теперь в опасности.
 Точно так же, как и его. Велвет уже пыталась что-то вынюхивать про него, расспрашивала слуг про убийство его отца. Если она подружилась с Силией, то сделала это только с одной целью.
 – Убей ее! – велел он. – Заставь ее замолчать, пока она не наделала бед.
 Бэсси топтался на месте:
 – Мне не нравится убивать женщин. Особенно таких красивых.
 – Слушай, что я тебе говорю, ты, большой олух! Ты заставишь замолчать эту девчонку, пока она не проговорилась, или же будешь болтаться на виселице!
 Бэсси насупился, его темные брови почти сошлись на переносице.
 – Ступай, – велел ему Эвери. – Утихомирь ее, и чем скорее, тем лучше.
 Бэсси потупился, потом медленно кивнул головой. Виселица была кошмаром всей его жизни. И чтобы избежать ее, он был готов сделать все, что велит ему Эвери. Двигаясь с удивительной для человека его сложения скоростью, он открыл дверь, вышел из кабинета и осторожно прикрыл ее. Эвери неподвижно сидел за столом. Беспокойство, овладевшее им, не проходило. Что Велвет делала у Силии? Почему она интересовалась убийством восьмилетней давности?
 Если Бэсси убьет ее, то он, Эвери, уже никогда не выяснит этого. Впрочем, в этом случае это уже не будет иметь никакого значения. Он удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
 Взяв последнюю стопку документов, требовавших подписи герцога Карлайла, он обмакнул перо в чернильницу и нацарапал внизу страницы свое имя. С пера упала капля, расплывшись кляксой на белоснежном листе бумаги, но он не обратил на это внимания. Карета уже ждала его у входа, дорожные сундуки были упакованы и погружены в нее. Теперь, когда он разделался с делами, ему предстояло отправиться в свое совсем недавно отошедшее к нему поместье в восточном Суссексе, в бывший дом сэра Уоллеса Стэнтона.
 Он должен присутствовать на похоронах своего тестя.
 Эвери довольно улыбнулся. Женитьба на Мэри Стэнтон и смерть ее отца – самая удачная его проделка за многие годы.
 Кристиан Сазерленд стоял у нижних ступеней лестницы, спускающейся в вестибюль дома в Виндмере. Начинался дождь, холодный и нудный, небо было затянуто тяжелыми, плотными тучами.
 Он обернулся на звук шагов Мэри, легких и осторожных, – в них слышалась неуверенность.
 – Мэри… – начал он, и голос его дрогнул.
 В последнее время такое часто с ним случалось. Тонкая, почти бестелесная фигурка, детское очарование которой трогало его больше, чем откровенный зов плоти куртизанки.
 Его восхищение Мэри росло с каждым днем, с каждым часом и с каждой минутой. Он находил ее трогательно правдивой и непритворно искренней. Его умиляли ее скромность и готовность простить любую ошибку близкого человека. Он чувствовал, что они дополняют друг друга: ее мягкость умеряла его силу, ее тактичность сдерживала его прямоту.
 – Я готова, Кристиан.
 Он взял ее за руку и помог преодолеть последние ступени лестницы.
 – Ты не передумала, Мэри? Я не смогу отговорить тебя?
 – Он был моим отцом, Кристиан. Я любила его. И теперь должна попрощаться с ним. Я не смогу жить, если не сделаю этого.
 Ярость обуяла его, гнев на Эвери Синклера.
 – Если герцог будет там и велит тебе возвращаться вместе с ним в Лондон, я не смогу защитить тебя.
 Она вздрогнула.
 – Я должна пойти, – прошептала она. – Пожалуйста, не сердись на меня.
 Но им владели сейчас совсем другие чувства. Его переполняла ярость от крушения своих надежд. Мэри Стэнтон должна была принадлежать ему, а не Карлайлу. Она заслуживает того, чтобы ее уважали и заботились о ней. Бог весть что ей предстоит перенести!
 – Если бы не вы… – произнесла она почти шепотом, – …если бы эти дни вас не было со мной и вы не внушили мне желание жить, не знаю, что я могла бы наделать. Но вы так мудры и так сильны, что смогли сделать это. – На ее глаза навернулись слезы. Они заблестели на длинных ресницах и покатились по щекам. – Я никогда не забуду вас, Кристиан. До конца своих дней буду помнить эти несколько дней, которые мы провели вместе.
 Что-то перевернулось в его груди.
 – Мэри… – Он привлек ее к себе и обнял, безмерно страдая от жалости и страха за нее. – Любимая, умоляю тебя. Пожалуйста… согласись остаться здесь, и ты будешь в безопасности. Со временем мы найдем какой-нибудь выход из этого положения. Всегда есть способ, если хочешь…
 – Так ты любишь меня, Кристиан?
 Он обхватил руками ее лицо:
 – Я волнуюсь за тебя, Мэри. Ты знаешь, что ты для меня значишь.
 Она чуть заметно покачала головой:
 – Теперь это не имеет значения. Моя репутация уничтожена, я не та женщина, на которой мог бы жениться такой человек, как вы.
 Кристиан схватил ее за руки:
 – Это неправда. И Карлайл не отнял у вас то, что вы есть, – нежность и непорочность. Не говорите так.
 Мэри с горечью взглянула на него:
 – Вы самый сильный и самый отважный человек из всех, кого я знала, и я люблю вас всем сердцем. И если вы тоже любите меня, нет ничего, чего бы я ни сделала, чтобы мы смогли быть вместе.
 – Мэри, помилосердствуйте. Я не такой человек, который влюбляется с легкостью. Мои чувства к вам глубоки и постоянны, но любовь? Я не знаю этого и не хочу лгать вам, пусть и невольно.
 У нее перехватило дыхание. Новая волна слез покатилась по щекам.
 – Именно за это я вас и люблю, Кристиан. И всегда буду любить.
 Сердце у него сжалось.
 – Не ходите, Мэри, пожалуйста.
 – Я должна сделать это, милорд. Пожалуйста, не заставляйте меня страдать больше, чем сейчас.
 Он тяжело вздохнул. Если бы он сказал, что любит ее, возможно, она осталась бы, постаралась найти способ быть вместе.
 Если бы он любил ее.
 Но любит ли он? Он еще никогда не любил женщину. И не знал, какие чувства он должен испытывать. Может быть, ему следовало солгать. Но Кристиан тут же отбросил эту мысль. Что бы ни случилось, он будет честен с Мэри.
 Он провел ее к карете, помог устроиться на сиденье, сел напротив нее, приготовившись к долгой поездке в ее поместье в восточном Суссексе.
 Он хотел появиться там до приезда герцога, чтобы все выглядело так, словно она все это время провела в своем доме. Кристиан намеревался сопровождать ее большую часть пути и проститься незадолго до приезда в дом.
 От обуревавших его мыслей раскалывалась голова. Он поклялся себе, что поможет ей. Он должен найти способ сделать это.
 Стояла темная ночь, только серебряное сияние луны заливало опустевшие лондонские улицы. Стук колес случайного экипажа, увозящего домой своих припозднившихся хозяев, даже не потревожил уханья совы, устроившей себе гнездо под крышей конюшни.
 «Все кончено. Мечты и надежды всех этих долгих лет безжалостно разрушены». Он чувствовал невероятную усталость. Крушение надежд тяжким грузом легло ему на плечи. Джейсон почти физически ощущал, как вокруг него в тишине его спальни смыкаются стены невидимой темницы.
 Только одна свеча освещала комнату, ее огонек слабо помаргивал, отражаясь в лужице расплавленного воска. Сидя в кресле, вытянув ноги, с рассыпавшимися по плечам волосами, он поднес к губам графин с бренди и отхлебнул глоток обжигающей жидкости прямо из горлышка.
 Он должен успокоиться, отогнать от себя демонов поражения.
 Никогда еще они не терзали его с такой силой, как этой ночью. В тюрьме он поклялся себе выжить в аду страданий, боли и унижения с единственной целью – заставить своего брата заплатить за убийство отца.
 Клятва эта придавала ему силы. Он сумел продержаться в трюме набитого заключенными брига, когда, страдая от морской болезни, валялся почти без чувств, не в силах оторвать голову от парусины подвесной койки, в которой спал, и задыхался в вонючем воздухе, насыщенном кислым запахом человеческого пота и испражнений.
 Ненависть к брату придавала ему силы выжить на яростном солнце Джорджии, когда приходилось голодать сутками и существовать на одной воде, которой тоже не хватало; надрываться на каторжной работе и сражаться с полчищами насекомых и болотными миазмами.
 Он уже готов был сдаться и мечтал о том, что лучше бы ему умереть, чем встретить еще один восход солнца. Мысли об Эвери, наслаждающемся жизнью в Карлайл-Холле и поглощающем фазанов и шампанское, тогда как он хлебал жидкую бурду с гнилым рисом, удерживали его от последнего шага. Мысли об Эвери, захватившем наследство Карлайлов, осквернившем доброе имя их отца, делящем ложе с женщиной, которая любила его, Джейсона, заставляли жить.
 Решимость отомстить была его единственным союзником, а желание покарать преступника столь велико, что все холодело в груди.
 Все это время он не сомневался, что сможет победить. Всегда. Сегодня же, в полумраке тихой комнаты, он с горечью думал, что, по всей видимости, победа осталась за Эвери. Собранных доказательств было слишком мало. Теперь, со смертью Силии, ему придется покинуть Англию, не дав свершиться справедливому мщению, которого он так отчаянно желал. Если он не сделает этого, то рано или поздно закончит свою жизнь в петле.
 А Эвери одержит окончательную победу.
 Джейсон снова припал к горлышку. Кого он пытается обмануть? Его брат одержал победу много лет назад, совершив ужасное злодеяние. А он потерял себя за эти ужасные годы в Джорджии.
 Тогда его единственным желанием было желание выжить, и оно вытеснило из души все остальные. В те дни он окончательно расстался с надеждой вернуться к прежней жизни, стать человеком, которым был когда-то.
 Джейсон посмотрел на дверь комнаты, где спала миниатюрная красотка с темно-медовыми волосами по имени Велвет Моран. Велвет Синклер, поправил он себя. Его жена. Они заключили совершенно законный перед лицом Бога брак.
 Но этого он и не хотел и поклялся себе, что никогда не пойдет на это.
 Он снова отхлебнул глоток бренди. Когда-то он хотел такого союза, мечтал о детях, доме. Но эти мечты умерли на залитой кровью палубе захваченной британской баркентины, разлетелись кровавыми брызгами после того, как он решил, что он самый отпетый преступник, которых носила земля.
 Подумав об этом, он услышал звук орудийных залпов, ощутил запах порохового дыма, висящего в воздухе, содрогнулся от криков женщин, мечущихся по пылающей палубе.
 Он тряхнул головой, стараясь освободиться от этих ужасных видений, и так сильно сжал горлышко графина, что острые грани хрусталя врезались ему в кожу.
 Усилием воли он прогнал страшные воспоминания, поставил графин на пол и начал снимать одежду. Сорвал сначала мятый фрак, потом жилет, потом белоснежную фрачную манишку. Он не сможет, видимо, уснуть, но, возможно, хоть ненадолго задремлет. Даже часа сна ему бы хватило. Как бы теперь ни повернулась его судьба, он должен сохранять самообладание, если хочет выжить.
 От усталости и бренди его движения стали медленными и неловкими. Он выругался, наткнувшись на угол стола, и толкнул его. Нетронутый бокал для виски упал на пол и разбился.
 Проклиная свое невезение, он с трудом нагнулся и собрал осколки.
 Велвет услышала звон разбившегося стекла в соседней комнате. Джейсон еще не спал. Это ее не удивило: с убийством Силии исчезла его последняя надежда, и он был в отчаянии.
 За ужином она пыталась развеять его мрачное настроение, подробно описывая свой разговор с констеблем, которого вполне удовлетворил ее рассказ. Убийца, по мнению констебля, охотился за драгоценностями графини. Но Джейсон не дослушал ее, извинился и отправился в свою комнату.
 Вскоре он вызвал туда слугу и велел принести графин бренди. С тех пор из комнаты не доносилось ни звука.
 Теперь же, прислушавшись, она уловила какие-то звуки, донесшиеся сквозь стену. Понимая, что не следует делать этого, волнуясь, Велвет подошла к двери, ведущей в соседнюю спальню. После смерти Силии Джейсон еще больше беспокоился о безопасности Велвет.
 Тихонько подняв щеколду, она открыла дверь и перешагнула порог.
 В комнате царил полумрак. Джейсон стоял на коленях рядом с небольшим столиком и собирал с пола осколки бокала. Его загорелый торс поблескивал, освещенный пламенем свечи.
 Услышав звук открывающейся двери, он быстро встал и повернулся к ней, но Велвет успела заметить сеть беловатых рубцов, сеткой покрывавших его спину.
 Она не смогла сдержать вскрик ужаса. Джейсон выругался вполголоса, положил кучку битого стекла на стол и спросил:
 – Что тебе надо, Велвет? Ты не имеешь привычки стучать?
 Губы ее задрожали. Она почувствовала, как к горлу подступила тошнота.
 – Твоя спина. Боже, Джейсон, что с тобой было? Что с тобой делали?
 Он остановился в нескольких шагах от нее. Лицо его было сурово, глаза смотрели отчужденно.
 – Меня бичевали. С преступниками так порой поступают, Велвет. Я был не простым человеком. Человеку, которому предстояло унаследовать титул герцога, было трудно научиться подчиняться приказам. Понадобилось немало времени, чтобы суметь это понять, – куда больше, чем остальным.
 На глаза ее навернулись слезы. Как она могла не заметить этих шрамов раньше? А может быть, он скрывал их от нее?
 Велвет захлопнула дверь и направилась к Джейсону. Сердце колотилось у нее в груди, каждый вдох давался с трудом.
 – Повернись, – прошептала она, приблизившись, и увидела, как он еще больше нахмурился.
 – Малоприятное зрелище, Велвет. Я надеялся, тебе не случится это увидеть.
 – Пожалуйста, Джейсон. – Она едва могла говорить. – Я хочу знать, какие муки тебе пришлось вынести.
 Мышцы его напряглись, по всему телу прошла дрожь. Ей показалось, что он откажет ей, но он медленно повернулся, распрямив плечи так, чтобы свет свечи упал на глубокие шрамы. Они были светлее его загорелой кожи, некоторые были глубже других – те, где удары пришлись по одному и тому же месту. Видимо, когда-то кнут вырвал из его спины целые полосы плоти, которые затем частично зажили, но снова были вырваны ударами кнута.
 Дыхание застыло у нее в горле. Великий Боже, какие же мучения пришлось перенести ему! Она не могла представить себе ту боль, которая терзала его. Прикоснувшись дрожащей рукой к его изуродованной спине, Велвет осторожно дотронулась до шрамов и припала к ним губами, словно могла утешить страшную боль, когда-то терзавшую его.
 Он повернулся к ней, пронзая ее взглядом, потемневшим от воспоминаний, полным ярости, которая, казалось, была готова обрушиться на нее.
 – Я преступник, Велвет. Я пытался объяснить это тебе. Я не убивал отца, но я совершил другие преступления, более страшные, чем убийство.
 – Нет… – едва слышно произнесла Велвет. – Это не так. Ты был невиновен. Ты боролся за свою жизнь.
 Он схватил ее за плечи, сильно встряхнув:
 – Почему ты не хочешь понять? Неужели это так трудно? – Он взглянул на покрытую шрамами левую руку, сжал кисть в кулак и поднес его тыльной стороной к пламени свечи. – Я заполучил это, когда был в Джорджии. Я украл деньги, Велвет, в маленькой приходской церкви. Мне пришлось ограбить викария, старика, случайно оказавшегося на моем пути. Я пытался сбежать с рисовой плантации, где отбывал срок. Мне нужны были деньги, чтобы убежать, и мне было все равно, где я их достану. Когда меня схватили, то заклеймили каленым железом.
 Велвет замерла на месте. Боже милосердный!
 Он потер сморщенную кожу на тыльной стороне ладони.
 – В те времена я был крупнее и сильнее двух обычных людей. И как каторжник был ценнее, чем покойник, – иначе меня бы повесили.
 Сердце ее, казалось, застыло. Жалость к нему лишила дара речи.
 – Спустя три года я все-таки убежал. Мне пришлось выжечь пламенем свечи большую букву «В», которой меня заклеймили. Большая грубая буква «В», Велвет. Любой человек в Джорджии знал, что эта буква значит «Вор».
 Из груди ее вырвался стон:
 – Я не могу больше слышать это. Просто не в состоянии.
 Велвет сделала последний шаг, который разделял их, обняла его и прижалась щекой к плечу.
 Горькие рыдания сотрясли ее тело. Она почувствовала, как его руки, сначала нерешительно, потом все увереннее нежно гладят ее по спине.
 – Все в порядке, герцогиня. Те дни уже в прошлом. Мои шрамы больше не болят.
 От этих слов она заплакала еще сильнее. Боже, как же он смог вынести все это? Как он выжил в этом аду?
 – Все хорошо, – прошептал он. – Пожалуйста, не плачь. Я не достоин твоих слез, Велвет. Такой человек, как я, не стоит их.
 Что-то подобное он уже говорил раньше. Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.
 – Но ведь это еще не все шрамы, которые ты носишь, Джейсон? Шрамы в твоей душе куда страшнее. Расскажи мне, что ты сделал такого, что едва не уничтожило тебя? Что бы это ни было, у тебя были причины так поступать. Ты сражался за свою жизнь, боролся против несправедливости. Расскажи мне это, Джейсон, позволь мне разделить твою ношу, и со временем твоя боль утихнет.
 Он только покачал головой:
 – Не требуй этого, Велвет. Если заботишься обо мне, не настаивай на этом.
 В его глазах было смятение. Страх воспоминаний так явственно отразился на его лице, что сердце Велвет болезненно сжалось.
 Ей хотелось обнять его и успокоить. Хотелось прогнать его боль и воспоминания.
 – Все хорошо, Джейсон. Ничего не рассказывай мне, если не хочешь.
 Отвернувшись, она начала расстегивать свой пеньюар. Это потребовало больше времени, чем обычно, потому что пальцы ее дрожали. Джейсон ничего не сказал, когда она обнажила плечи и дала пеньюару упасть на пол. Он следил за ней молча. Она подошла к его кровати и откинула одеяла.
 Он неподвижно стоял в полутьме комнаты, но она чувствовала взгляд его сверкающих голубых глаз, потемневших от захлестывающих его чувств. Она, захватив подол ночной рубашки, через голову сняла ее, отбросила в сторону и поднялась на его кровать.
 – Пожалуйста… – несмело произнесла она. – Ты нужен мне, Джейсон. Я знаю, и я нужна тебе. Возьми меня. Помоги нам обоим забыть все, хотя бы ненадолго.
 Бежали секунды, казавшиеся бесконечными. Он ничего не отвечал. Стоял, боясь пошевелиться, глядя на нее.
 Прикрыл глаза, чтобы не видеть этого искушения – ее прекрасного белого тела на снежно-белых простынях. Темно-медовые волосы оттеняли тонкое лицо и полные губы.
 – Приди ко мне, Джейсон.
 Золотисто-карие глаза молили его не отвергнуть просьбу.
 Джейсон почувствовал горячую волну желания. Сегодня у него не было сил противостоять нарастающей страсти.
 Ее маленькая рука указала на свободное место рядом с собой.
 – Никто из нас не знает, что принесет нам будущее. Я хочу быть в твоих объятиях, ощутить твое прикосновение, хочу почувствовать себя в безопасности. Сделай это ради меня, Джейсон.
 Дыхание его участилось, стало отрывистым. Желание обладать ею росло с каждым ударом сердца, разгораясь от сияния ее кожи, колыхания ее груди.
 – Джейсон…
 Боже, он отчаянно хочет ее!
 Раздевшись, он сел на постель рядом с ней:
 – О Боже, Велвет, я так хочу тебя!
 Нежная улыбка тронула ее губы. Она погладила его плоский живот, а взгляд ее скользнул ниже.
 – Ты прекрасен. Ты такой сильный, Джейсон. И даже эти шрамы не портят твоей красоты.
 Он улыбнулся ее непосредственности:
 – Должен то же сказать про тебя.
 – Ты считаешь, я красива?
 – Думаю, невероятно красива.
 Он поцеловал ее, нежно коснувшись губ, хотя хотел овладеть каждым дюймом ее тела. Хотел воспламенить ее тело своим, сделать его частью своего, чтобы она никогда не забыла этого ощущения.
 Она поцеловала его более требовательно.
 Его руки оплели ее, ощутив гладкость кожи, нежность груди. Он стал ласкать грудь губами и языком, пока Велвет не застонала от его ласк. Он ощутил ее трепет и почувствовал, как она стиснула его плечи.
 – Джейсон, – прошептала она. – Я хочу… так хочу…
 – Я знаю, чего ты хочешь, любовь моя.
 Он вошел в нее одним движением, сделав их тела единой плотью. Их слияние было быстрым и страстным, то ли от долго сдерживаемого желания, то ли от отчаяния.
 Потом он вновь овладел ею, медленно и очень нежно, и наслаждение было мучительно острым – ничего подобного ему еще не случалось переживать.
 И почти сразу уснул и спал глубочайшим сном, не тревожимый никакими заботами. Утром ему предстояло снова очутиться лицом к лицу с этими заботами, беспокоиться о безопасности Велвет и своей собственной, принимать нелегкие и болезненные решения.
 Но этой ночью для него существовала только эта миниатюрная женщина и чувство мира и покоя, которого он не испытывал многие годы. Засыпая, Джейсон наслаждался ее телом, доверчиво свернувшимся в кольце его рук.




 Глава 21


 Еще не рассвело, но небо уже стало светлеть. Велвет немного поспала, тело ее млело в истоме после бурного экстаза любви.
 Ее терзали мысли о Джейсоне. Жалость к нему и сострадание заполнили ее душу.
 До этой ночи она не осознавала, как отчаянно любит его. Будучи наследницей Хавершемов, предполагала, что не испытает в жизни любви, что ее ждет брак по расчету, и надеялась обрести в таком браке нежного, понимающего мужа, с которым она могла бы вести спокойную, размеренную жизнь.
 Велвет не представляла, что существует такая захватывающая, всепоглощающая страсть к другому человеку. Таким было ее чувство к Джейсону. Она хотела любить его всю жизнь. Она знала это своим сердцем.
 Она вспомнила их ночь любви. Он взял ее страстно, ничуть не сдерживая себя, а во второй раз – с такой трогательной нежностью, что хотелось заплакать. Но каждый раз, когда они одновременно возносились на вершину чувств, Джейсон изливал семя не в нее.
 Он не хотел ребенка, которого ему пришлось бы покинуть. Невозможно было яснее выразить свои намерения.
 Комок обиды рос в горле, мешая дыханию, но Велвет усилием воли подавила его. Рано или поздно ей предстоит потерять его. Больно даже думать об этом. Боже, невероятно больно! Она хотела бы похоронить любовь к нему, но не могла этого сделать.
 Ей отчаянно хотелось помочь ему.
 И Велвет поклялась себе найти способ сделать это.
 Люсьен Монтэйн отбросил «Морнинг кроникл» на сиденье экипажа. Известие об убийстве Силии было набрано на первой полосе крупным жирным шрифтом. Люсьен, разумеется, уже знал об этом. Весть распространялась со скоростью лесного пожара. К тому же он получил записку от Джейсона, написанную, как ему показалось, подчеркнуто бесстрастно.
 Но все это произошло вчера. Сегодня же он с утра отправил посыльного в дом Хавершемов, прося лорда и леди Хокинс принять его. Смириться с поражением было не в его характере.
 Он вез с собой план.
 – Прекрасно, Люсьен, послушаем, – согласился Джейсон, закрывая за ним дверь в гостиную. – Ты всегда предпочитал идти напрямик. Что ты придумал на этот раз, друг мой?
 Люсьен выглядел усталым, под глазами залегли тени. Велвет смотрела на гостя с надеждой.
 – Да, милорд, возможно, у вас есть какие-нибудь новости…
 – Боюсь, новостей у меня нет. Хотя больше всего на свете я хотел бы вас чем-нибудь утешить. Но я пришел сюда кое-что предложить, довольно опасную вещь, но, может быть, имеющую смысл…
 Джейсон наклонился к нему, положив руку не плечо:
 – Если у тебя есть план, опасность не имеет значения.
 – Я знал, что ты так к этому и отнесешься.
 – Что это за план, милорд? – спросила Велвет. – Что мы можем сделать?
 Люсьен взглянул на своих друзей, глубоко вздохнул и приступил к делу:
 – Как мне представляется, мы собрали очень весомые доказательства против твоего брата, но их, к сожалению, недостаточно, чтобы предъявить обвинение. Все было бы по-другому, имей мы показания Силии, но она мертва. Поэтому остается только один человек.
 Джейсон сдернул с лица очки:
 – Эвери? Ты считаешь, мы можем заставить его сказать правду?
 – Я имею в виду несколько другое. Скорее, мы можем хитростью добиться от него признания в убийстве. Но если при этом будет присутствовать кто-нибудь из судей, этого будет вполне достаточно.
 Тревожное выражение исчезло с лица Джейсона. Даже в темных одеждах и с напудренным париком он, казалось, помолодел. И впервые за весь день улыбнулся:
 – Ты просто гений, Люсьен.
 – Да, но ведь это всем известно.
 Джейсон расхохотался. Такого искреннего, добродушного смеха Люсьен уже давно от него не слышал.
 – Как мы сделаем это? Где и когда?
 – Спокойно, мой нетерпеливый друг. Надо все обдумать и выбрать подходящее время. Мы должны быть очень осторожны. Одно неверное действие – и твоя жизнь будет в опасности.
 Велвет побледнела.
 – Начнем сегодня же, – сказал Джейсон, – разработаем план, а потом попробуем найти в нем уязвимые места. Мы не начнем действовать, пока не будем уверены, что план точно сработает. Но есть небольшая проблема. Общество давно ждет, когда же Велвет представит всем своего таинственного супруга. Пока она отговаривается тем, что я занят делами и разъезжаю по городам. Но если мы не поторопимся, то рискуем собрать у дверей очередь из жаждущих хотя бы посмотреть на меня.
 Люсьен рассмеялся:
 – Тогда, возможно, они будут… или по крайней мере мы уверим их, что ты вот-вот появишься.
 – Простите, милорд, но я не поняла, – сказала Велвет, непроизвольно положив ладонь на руку Джейсона. Люсьен обратил внимание, что тот не отдернул руку. – Ведь не можем же мы позволить всем этим людям увидеть Джейсона. В этой одежде он выглядит совсем по-другому, но кто-то может узнать его и вспомнить, кем он был.
 Люсьен только улыбнулся:
 – Вы обещали им устроить бал и представить своего стеснительного и неловкого супруга. Мы не можем сделать этого, но можем разослать приглашения. – В раздумье он склонил голову набок. – Дайте подумать… День бала надо назначить… Скажем, недели через три? Они успокоятся, а мы тем временем займемся своими делами.
 Велвет широко улыбнулась:
 – Вы и в самом деле гений, Люсьен.
 Сегодня Велвет выглядела великолепно. Она вся светилась любовью.
 Значит, Джейсон нарушил обещание не посягать на нее. Если это и в самом деле так, то, наверное, решение далось ему нелегко. Желание горело в каждом его взгляде. Но Люсьен был уверен: за этим скрывается большее – Джейсон обожает Велвет. Он подумал, как трудно будет ей, если Джейсон уедет из Англии…
 Дрова в камине шипели и потрескивали. Капли смолы стекали по решетке. За окном стояла ночь, свистел холодный ветер. Опустив на колени вышивку, Велвет сидела в гостиной перед огнем. Ветер колотил в окно нагими ветками деревьев, но теперь, с появлением в доме Джейсона, у них всегда было тепло.
 В доме было достаточно дров и угля для каминов. Свечи теперь покупали из отличного пчелиного воска, а не из дешевого сала, как в последнее время. Им не надо было ограничивать себя во всем. Джейсон переоформил приданое на нее, но не позволял пока расходовать эти деньги. Он взял на себя все расходы, как должно мужу.
 Но в другом оставался тем же упрямцем, каким был. Спать вместе с ней он не стал. Прошлой ночью она ждала наверху, когда он закончит затянувшуюся встречу с Литчфилдом, на которой они оговаривали все детали плана.
 Надев полупрозрачный пеньюар из розового шелка, она безмолвно появилась на пороге его комнаты.
 Стоя посередине комнаты и не приближаясь к ней, Джейсон сказал:
 – Я с трудом справляюсь с собой, Велвет. Если мы будем безоглядно предаваться любви, то рано или поздно все закончится ребенком. Рано или поздно… – прервал он себя на полуслове, гневно сверкнув глазами. – Или это твое намерение? Ты думаешь, если у тебя появится ребенок, я не уеду? Если ты добиваешься этого, герцогиня, то ошибаешься. Ребенок может задержать мой отъезд, но не заставит отказаться от него. Я говорил тебе об этом.
 Сердце у нее болезненно забилось. Большинство мужчин хотят иметь ребенка, который унаследует имя отца. Почему же Джейсон не хочет этого?
 – В мои намерения не входило, милорд, загонять вас в ловушку. Если ваша любовь ко мне не так сильна, чтобы удержать вас здесь, я сама предпочла бы, чтобы вы уехали.
 Джейсон ничего не сказал.
 – Я искренне хочу тебя. – Это была правда. – Ты научил меня наслаждаться радостью, которую мужчина может подарить женщине. Когда мы последний раз предавались любви, ты, как мне показалось, тоже наслаждался ею. Вот я и подумала, что, возможно…
 – Возможно что, герцогиня? Что я снова захочу разделить с тобой ложе?
 Он подошел к ней так близко, что она заметила, как бьется пульс у него на шее; в глазах горело желание.
 – Ты ведь не глупа, Велвет. И знаешь, как сильно я хочу тебя. – Его рука потянулась к ней, но, не коснувшись, опустилась. – Больше всего на свете я хочу обладать тобой. Но прошу тебя как друга, которым ты стала для меня, соблюдать нашу договоренность.
 Отчаяние охватило Велвет. Он не любит ее и воспринимает как друга. Но зато теперь она была уверена, что он верит ей. Завоевать дружбу и доверие Джейсона не просто, но ей удалось заслужить и то, и другое. Поняв это, Велвет почувствовала странную гордость. Отчаянную игру, которую она вела, опасную сердечную игру она надеялась выиграть.
 Велвет обхватила ладонями его лицо, почувствовав пробившуюся за день щетину.
 – Больше я не потревожу вас, милорд, – с горечью произнесла она. – Спокойной ночи, Джейсон.
 С этими словами она повернулась и оставила его одного.
 И вот теперь, сидя в одиночестве у камина, она не могла отогнать от себя мысли о том, какие же тайны скрываются в его душе, страстно желая, чтобы он поверил в нее настолько, что открыл бы их ей. Ее внимание привлекли шаркающие шаги дедушки.
 – Послушай, дорогая, а где тот красавец мужчина, за которого ты вышла замуж? – спросил дедушка, входя в гостиную. – Может быть, он составит мне партию в шахматы?
 – Он разговаривает с Литчфилдом, – напомнила ему Велвет, хотя дедушка уже задавал этот вопрос менее часа назад. – И скорее всего они не скоро закончат.
 – Да, да, верно, он у Литчфилда. Извини меня, я, кажется, об этом забыл.
 – Все в порядке, дедушка.
 Он пригладил редеющие волосы на голове.
 – Кажется, было что-то еще… я хотел сказать тебе что-то еще.
 Она насторожилась:
 – Что же это такое, дедушка?
 Возможно, ему так и не удастся вспомнить. Остается лишь надеяться, что в этом не было ничего серьезного.
 Он пощелкал пальцами.
 – Записка! Клянусь Юпитером, я вспомнил! Теперь я вспомнил. Положил ее на стол в своем кабинете. Сейчас пойду и принесу. Подожди минутку.
 Велвет в нетерпении теребила лежащую на коленях вышивку, не в силах сосредоточиться на ее рисунке.
 В дверь снова просунулась седая голова графа.
 – Будь я проклят, я опять забыл, что собирался сделать.
 – Записка, дедушка. Ты сказал, что оставил ее на столе в кабинете. Может, тебе лучше подождать здесь, а я….
 – Верно! Записка для твоего мужа. Одну минутку…
 Он снова отправился в кабинет, бурча что-то под нос. На этот раз он вернулся с конвертом в руках, который, вероятно, получил нынешним утром. Конверт был запечатан сургучом и адресован лорду Хокинсу.
 Велвет бросила на него беглый взгляд и трясущимися руками сломала печать. Сейчас не было времени для формальностей. Сообщение могло быть очень срочным.
 Таким оно и оказалось.
 Развернув сложенную в несколько раз бумагу, Велвет пробежала ее глазами, а потом перечитала более спокойно. Буквы были выведены очень старательно, словно автор писал их под диктовку. Отправитель записки хотел встретиться с адресатом. У него были известия об убийстве герцога Карлайла, случившемся восемь лет назад. И за определенную плату он готов поделиться своими сведениями.
 «Приходите в аллею рядом с таверной «Лебедь и корона». Она выходит на Стрэнд, в одном квартале от Бари-лейн. В десять часов – не позднее. Приходите один».
 Велвет закусила губу и посмотрела на напольные часы. Боже! Было уже четверть десятого, а Джейсон мог вернуться домой нескоро. Он встречался с Литчфилдом, но она не знала где, и сказал, что они поужинают в городе.
 – Что там такое, дорогая? – прервал ее мысли дедушка. – Ты выглядишь несколько взволнованной.
 Взгляд Велвет снова обратился к записке, которую она держала в руке. Как ее автор мог узнать, что интересовало лорда Хокинса? Как он мог узнать, куда послать эту записку? Возможно, расследование мистера Барнстэйбла насторожило его. Или он был знаком с кем-нибудь из «Соколиного гнезда».
 В любом случае человек этот что-то знал. У него была информация, которая могла быть для них жизненно важной. Если Джейсон не придет на встречу, автор записки может больше не появиться, и они не смогут его найти.
 – Я должна встретиться с одним человеком, дедушка. Если Джейсон вернется домой до моего возвращения, покажи эту записку ему. Он поймет, куда я отправилась. – Она вложила бумагу в высохшую руку. – Ты сможешь это запомнить, дедушка?
 – Разумеется, запомню.
 Несмотря на его уверенность, он мог забыть об этом. От волнения лоб ее увлажнился. Она хотела предупредить дворецкого, но передумала. Чем меньше людей знают об этом деле, тем лучше для Джейсона. Кроме того, она могла взять с собой человека, которого Барнстэйбл нанял для охраны дома, и вернуться задолго до возвращения Джейсона.
 Бросив взгляд на часы, Велвет заторопилась. Рванувшись к двери, велела лакею заложить карету, потом набросила накидку с капюшоном и отправилась на поиски человека, охраняющего дом.
 Спустя десять минут они уже ехали вдоль оживленных улиц к месту назначения. Таверна «Лебедь и корона» располагалась не в самой лучшей части города и довольно далеко от ее дома, но человек, сидящий напротив, был высок, крепко сложен и внушал уверенность, что сможет защитить, если возникнут неприятности.
 Ее спутник поерзал на сиденье.
 – Не хотел бы перечить вам, миледи, но сейчас несколько поздно для женщины выходить из дома, и особенно появляться в этой части города. Ваш муж не одобрил бы этого.
 Это было очень мягко сказано!
 – Боюсь, у меня нет другого выхода, мистер Льюдингтон, – улыбнулась ему Велвет. – Да и с вами мне ничего не страшно.
 Даже в полутьме кареты она увидела, как он напыжился от гордости.
 – Что ж, миледи, вы правы.
 – К тому же я проведу там несколько минут. И как только закончу все дела, мы тут же отправимся домой.
 Он не стал спорить, лишь поудобнее устроился на сиденье.
 По грязным улочкам уже поползли клочья тумана. Велвет почувствовала мерзкий запах дохлой рыбы, доносящийся от доков. Дома вдоль улиц, по которым они ехали, были с закопченными стенами, с закрытыми ставнями окнами, лишь кое-где по их стенам вились плети шиповника.
 Влажный воздух проник сквозь ее одежду, по телу пробежали мурашки. Она не боялась предстоящего ей свидания, но чувствовала себя неуверенно.
 Вывеска таверны «Лебедь и корона» проступила из клубов тумана.
 – Вот она!
 Велвет забарабанила по крыше кареты и велела вознице повернуть налево.
 – Мне все это не нравится, миледи. Если с вами что-нибудь случится, ваш муж оторвет мне голову.
 – Ничего не произойдет, мистер Льюдингтон, если вы будете недалеко от меня, рядом с каретой. Если понадобится ваша помощь, я крикну.
 Она ничего не сказала ему про предстоящую встречу, лишь то, что должна по делам съездить в пользующийся дурной славой район города и просит его сопровождать ее.
 – Я не останусь рядом с каретой, – ответил он, в беспокойстве приподнимаясь на сиденье. – Я пойду вместе с вами. Я нарушу свой долг, если не сделаю этого.
 Подавив раздражение, она оперлась на сильную мужскую руку и вышла из кареты.
 – Я понимаю, что вы стараетесь защитить меня, мистер Льюдингтон, но, к сожалению, я должна это сделать одна.
 Он упрямо покачал головой:
 – Ваш муж нанял меня для того, чтобы я охранял вас.
 – Все верно, мистер Льюдингтон. Мой муж платит вам за это. Но если вы и в дальнейшем хотите сохранить за собой это место, полагаю, должны принимать во внимание и желания его жены.
 Эта извращенная логика не имела ничего общего с истинным положением вещей. Джейсон был бы вне себя, узнав, на что она решилась, – даже в сопровождении Льюдингтона. Но что ей оставалось делать?
 Она накинула капюшон и взяла в руки небольшой латунный фонарь, который догадалась захватить с собой.
 – Я скоро вернусь, сэр. Отсюда вы сможете видеть свет фонаря.
 Льюдингтон неловко поерзал на сиденье, глядя на двух пьяных моряков, стоявших у входа в таверну. Велвет ободряюще улыбнулась ему и, не тратя больше времени на споры, направилась вдоль аллеи, проходившей рядом с таверной. Из дверей таверны доносились нестройное пение, гул голосов, но сама аллея казалась пустынной, если не считать нищего, сидевшего, завернувшись в побитый молью плед, она нигде не видела ни следа человека, с которым должна была встретиться.
 Беспокойство ее росло. Обернувшись на донесшийся из темных кустов шум, Велвет заметила двух крупных серых крыс. Ей стало страшно.
 Хруст гравия под тяжелыми мужскими шагами обдал ее новой волной страха. Обернувшись к карете, она увидела расплывчатый силуэт своего телохранителя.
 – К… кто здесь? – с бьющимся сердцем произнесла она, чувствуя, как страх все более овладевает ею. – Я приехала сюда вместо лорда Хокинса. Пожалуйста… если здесь кто-нибудь есть…
 Из клубящегося тумана выросла тень, высокая и широкая в плечах, и нависла над ней.
 Она вскрикнула, когда мощная рука легла ей на плечи и притянула к себе. Другая рука с загрубелыми и мозолистыми пальцами взметнулась в воздухе. Велвет увидела блеск зажатой в руке стали, почувствовала, как напряглись мускулы мужчины, вскрикнула и попыталась вырваться, но его хватка напоминала стальные кольца капкана.
 Она снова попыталась крикнуть, но его рука сжала ей горло. Лицо нападавшего промелькнуло перед ней, и она поняла, что это тот самый человек, который убил Силию Роллинс, и теперь настала ее очередь умереть.
 – Простите, мисс, – с искренним сожалением пробормотал он.
 Зажатый в руке клинок устремился вниз. Велвет закрыла глаза, ожидая удара, но удара не последовало. Рука дернулась в сторону, потому что в сражение вступил мистер Льюдингтон.
 Благодарно вскрикнув, Велвет освободилась от стальной хватки нападающего и, ударившись спиной о стену, осела в грязь. Хватаясь за стену, попыталась встать. Сердце ее колотилось от страха за Льюдингтона, который отчаянно сражался с незнакомцем.
 – Бегите, миледи! Спасайтесь, пока можете!
 Она не могла оставить его на верную смерть. Оглянувшись в поисках какого-нибудь оружия, схватила валявшуюся недалеко ржавую железяку и бросилась к незнакомцу. Он обеими руками сжимал горло мистера Льюдингтона.
 Телохранитель уже потерял сознание, и Велвет подумала, что он мертв или скоро умрет от удушья. Моля Бога дать ей сил, она опустила железяку на спину нападающего. Ужасающее ругательство повисло в воздухе. Неподвижное тело мистера Льюдингтона ударилось о землю, а Велвет отпрянула назад, когда незнакомец рванулся к ней.
 Она взглянула ему в лицо и поняла, что и она, и охранник найдут свою смерть на этой грязной, кишащей крысами аллее. Но незнакомец сделал два шага по направлению к ней и застыл на месте. Глядя поверх ее головы, он стиснул кулаки, пробормотал какое-то ругательство и со всех ног бросился бежать.
 Велвет застыла на месте, все еще сжимая руками ржавую железяку, дрожа от пережитого ужаса. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы узнать эти тяжелые шаги. Узнав их, она повернулась и бросилась на их звук:
 – Джейсон!
 За ним спешил возница, держа в руках фонарь и пытаясь разогнать им темноту аллеи, но света было довольно только для того, чтобы различить хмурое лицо Джейсона. Он рванулся за напавшим на Велвет человеком, но клубящийся туман поглотил того, словно его никогда и не было.
 Возница опустился на колени рядом с телом охранника и услышал его стон.
 – С ним все в порядке? – спросил Джейсон у возницы, не отводя взгляда от Велвет.
 – Уже приходит в себя, ваша светлость. Отделался парой синяков и царапин. Я помогу ему вернуться в карету, миледи.
 Джейсон молчал. Потом все так же молча разжал саднящие пальцы Вельвет и взял ржавый кусок железа. Его взгляд не отрывался от ее лица, глубокие складки перерезали его лоб.
 – С тобой все в порядке?
 Она кивнула, не в состоянии произнести ни слова: перехватило горло от волнения.
 – Скажи мне, ради Бога, ты думала, что делаешь?
 Велвет не ответила. Она не могла пошевелить губами.
 – Тебя могли убить, черт побери! Как ты могла сотворить такую глупость?
 На глаза у нее навернулись слезы. Но говорить она не могла.
 – О Боже, герцогиня… – Ладонь Джейсона коснулась ее щеки. Она почувствовала, что пальцы его дрожат от волнения. – Что же мне с тобой делать?
 «Обними меня, – хотела сказать она. – Пожалуйста, Джейсон. Я так перепугалась. Просто обними меня».
 Но она не произнесла этих слов, понимая, что не должна говорить их. Глубоко вздохнув, он крепко прижал ее к себе.
 – Как ты могла быть такой безрассудной? Как ты могла так рисковать собой?
 Она шмыгнула носом, пытаясь сдержать слезы:
 – Не было времени ждать тебя. Я надеялась, что этот человек что-то знает, и не могла упустить такой случай.
 – Ах ты, маленькая глупышка, – сказал он, но в голосе его уже не было жесткости: в нем было беспокойство и что-то еще, что она не могла определить.
 Он не выпускал ее из объятий, чувствуя, как ее сердце бьется рядом с его. Затем осторожно отстранил ее, и они рука об руку пошли к его карете.
 Открыв дверцу кареты, она помедлила.
 – Как я понимаю, дедушка не забыл показать тебе записку?
 Его руки легли ей на плечи и сжали так крепко, что она сморщилась от боли.
 – А если бы он не сделал этого, Велвет? Или я задержался еще на несколько минут? Ты понимаешь, что могло бы произойти?
 Выглянувшая из-за облака луна осветила его лицо. Оно было бледным от волнения.
 Он его слов ее тело стало ватным и слабым. Едва держась на ногах от пережитого страха и изнеможения, Велвет оперлась на Джейсона, чтобы не упасть на землю.
 Его руки сомкнулись вокруг нее, укутывая в полы накидки. Он внес ее на руках в спокойную темноту кареты, усадил к себе на колени и, обнимая, держал так всю дорогу домой.
 Велвет всем телом ощущала, как он борется с еще теплящимися в его душе остатками ярости и страха.
 – Думаю, это была ловушка, – наконец произнесла она, нарушая молчание.
 Он еще крепче прижал ее к себе.
 – И я так думаю. Но пока не пойму, для кого – для тебя или для меня.
 Велвет отстранилась от него.
 – Это был тот человек, который убил Силию. Он пришел за мной.
 Джейсон покачал головой:
 – Записка была адресована мне. Думаю, записку отправил мой братец. Видимо, узнал, что я жив, и решил заманить в ловушку.
 – Но это именно тот человек, который убил леди Брукхерст. Я совершенно уверена.
 – Верно. Без сомнения, это подручный брата, которого он держит для мокрых дел. Скорее всего он хочет убить нас обоих.
 Велвет поежилась и уткнулась в мускулистое плечо Джейсона, но даже присутствие лорда Хокинса не внушало ей чувства спокойствия.




 Глава 22


 День похорон сэра Уоллеса выдался ветреным и холодным, плотные серые тучи нависли над небольшим фамильным кладбищем на холме, возвышавшемся над Стэнтон-Мэнор.
 Отпевание было очень скромным, служба прошла в близлежащей приходской церкви, а не в кафедральном соборе Лондона, как этого захотел бы отец Мэри. Но она решила, что отец простил бы ей эту скромность. Она не смогла бы выдержать присутствия тысяч людей из высшего света, которые считали своим долгом присутствовать на этих похоронах, поскольку дочь покойного была теперь женой герцога.
 Стоя рядом с могилой и ожидая, когда в нее опустят гроб с телом отца, она думала об Эвери. Он стоял недалеко с приличествующим случаю скорбным выражением лица и с черной траурной повязкой на рукаве. Мэри знала, что он не испытывал никакого сочувствия к умершему и никаких угрызений совести, хотя и был причиной смерти отца – она чувствовала это в глубине своего сердца. Герцог Карлайл убил ее отца. Никаких колебаний, никаких сомнений не допускал этот человек, когда дело шло о том, к чему он стремился.
 Мэри страстно желала в этот момент быть сыном отца, а не слабой нерешительной женщиной. Она мечтала о такой смелости, чтобы вонзить нож в лишенное всякой жалости черное сердце Эвери.
 Служба подошла к концу, он повернулся и взял ее за руку:
 – Пойдем, дорогая.
 Его вытянувшееся, деланно скорбное лицо лишь усилило ее отвращение к нему.
 – Мы не будем дожидаться всех этих соболезнований, а сразу вернемся в город.
 – Я… я предполагала остаться здесь, ваша светлость, по крайней мере еще на какое-то время.
 Эвери покачал покрытой напудренным париком головой, мотнув сальными прядями за ушами:
 – Не может быть и речи, моя дорогая. Ты возвращаешься со мной. У тебя есть свои обязанности, ведь ты теперь герцогиня. И одна из этих обязанностей – принести мне наследника. Прошло уже достаточно времени с той поры, как мы с тобой обвенчаны.
 Мэри едва не потеряла сознание от отвращения.
 – Прошу прощения, милорд. Вряд ли я смогу совместить подобные заботы со скорбью по отцу. Я бы предпочла побыть еще какое-то время здесь, пока не уляжется скорбь.
 От раздражения его губы вытянулись в тонкую ниточку.
 – Вы возвращаетесь домой вместе со своим мужем. И я не хочу больше ничего слышать по этому поводу.
 Он подошел к одному из самых близких друзей сэра Уоллеса и начал обсуждать с ним перспективы выгодных вложений, которыми этот человек многие годы занимался вместе с ее отцом.
 Мэри какое-то время наблюдала за ними и вскоре по выражению лица друга отца поняла, что тот испытывает отвращение к герцогу. Не чувствуя под собой ног, она направилась в дом. Эвери должен выехать сразу же после обеда. Ей придется поехать вместе с ним. Кристиан предупреждал ее об этом, но она не захотела его слушать.
 Кристиан! Где он сейчас и чем занимается? Беспокоится ли о ней? Его образ возник так отчетливо, словно он стоял сейчас рядом с ней. Она заплакала и поняла, что причиной слез была не только скорбь по отцу.
 Джейсон склонился над начерченным Люсьеном планом склада, расположенного в районе лондонских доков. Они выбрали это место для своей встречи с Эвери.
 – Здесь есть небольшая комната, – указал Люсьен на плане. – Эвери не сможет ее увидеть. В этой комнате будет судья. Он сможет все видеть и слышать, оставаясь незамеченным.
 – А ты уже с ним говорил? – спросил Джейсон. – Он может и не согласиться.
 Приятели расположились в кабинете городского дома Хавершемов. После нападения на Велвет Джейсон не оставлял ее одну.
 – Еще нет, но он нам поможет. Он у меня в долгу за одно выгодное вложение средств, которое я помог ему сделать несколько лет назад. К тому же мы члены одного карточного клуба. Я собираюсь переговорить с ним накануне встречи с Эвери.
 – Ты уверен, что мы можем доверять ему?
 – Я считаю его честным человеком. Правда, не думаю, что следует говорить ему, кто ты на самом деле. Это можно сделать только после признания Эвери. Иначе он посчитает своим долгом вернуть тебя в тюрьму.
 «А что делать, если мой братец не сознается? – подумал Джейсон. – Если он не признается в той крови, которую пролил?» Но он не стал говорить этого вслух. Они знали ответ на этот вопрос.
 – То, что случилось прошлой ночью, – продолжал Джейсон, – дает нам полную уверенность: мой братец знает, что я еще жив. И поэтому он не будет очень удивлен, когда получит записку с предложением встретиться.
 – Верно. К сожалению, это так. Было бы лучше, если бы он ничего не знал до момента встречи. Он бы мог лишиться всякого самообладания, если бы после всех этих лет встретил тебя во плоти и крови.
 Губы Джейсона сложились в горькую усмешку.
 – Уверен, это был бы для него неприятный сюрприз.
 – Мы должны переиграть его. Нам надо добиться его признания любой ценой.
 Джейсон потер щеку, чувствуя отросшую после утреннего бритья щетину.
 – Не могу понять, как он узнал, что я здесь.
 – Я совершенно не уверена в том, что он это знает, – прозвучал голос в нескольких шагах от него.
 Обернувшись, он увидел Велвет, которая стояла на пороге кабинета. Очевидно, он так углубился в свои размышления, что не заметил ее появления.
 – Я не понимаю тебя, – сказал он, чувствуя неожиданную радость при виде ее.
 – Чем больше я думаю обо всем случившемся, тем больше убеждаюсь, что твой брат ничего не знает про тебя.
 Джейсон иронично усмехнулся:
 – Он знает достаточно, если едва не убил тебя чужими руками.
 Она вошла в комнату. Ее темно-рыжие волосы были собраны в простой пучок на затылке, платье из парчи абрикосового цвета подчеркивало стройность фигуры. Он сразу почувствовал тягу к ней, но усилием воли потушил это непрошеное чувство.
 – Мне кажется, что есть и другое объяснение, – сказала она.
 – Какое именно? – спросил Люсьен.
 – Записка, которую мы получили, не выдумка. И в самом деле есть человек, который что-то видел в ночь убийства. Он не объявился передо мной тогда, потому что хотел говорить с Джейсоном.
 Джейсон нахмурился:
 – Если следовать этой логике, присутствие там убийцы Силии – всего лишь простая случайность.
 – Ты сам знаешь, что это не так. Он следил за нашим домом, как ты и предполагал. А когда увидел, что я выехала в тот вечер, то просто последовал за мной, рассчитывая на то, что ему предоставится случай.
 – И он едва не оказался прав, – с упреком напомнил ей Джейсон.
 Люсьен оттолкнулся плечом от каминной полки и приблизился к ним.
 – Ты знаешь, старина, а ведь она вполне может быть права. У Эвери нет никаких причин подозревать, что ты воскрес из мертвых. Ему могла рассказать об этом разве что графиня перед смертью, если бы Эвери сам убил ее, но он не стал мараться и поручил сделать это своему человеку, а я сомневаюсь, чтобы Силия стала откровенничать с тем.
 Джейсон взвесил его слова. Потом взглянул на Велвет и улыбнулся:
 – Ты не перестаешь удивлять меня, герцогиня. – И, обращаясь к Люсьену, произнес: – Думаю, в этом леди права. Мне не следовало делать поспешные заключения. До той поры, пока мой братец не узнает про этот случай, у него нет причин подозревать, что я жив.
 Губы Люсьена сложились в улыбку.
 – Это снова привносит элемент неожиданности в наши планы.
 – И еще это значит, что может существовать кто-то другой, кто может помочь нам, – прибавила Велвет. – Кто-то, кто знает правду. Возможно, он попытается снова связаться с нами.
 – Возможно, – согласился Люсьен. – Пока что закончим на этом, а я переговорю с Томасом Рэндаллом.
 – Что вы ему скажете? – спросила Велвет.
 – Что я подозреваю герцога Карлайла в контрабандных операциях, что он, по моему мнению, использует мой пустующий склад для гнусных целей. Скажу судье, что должен встретиться с герцогом и эта встреча может полностью разоблачить его, и попрошу Рэндалла принять участие в ней в качестве свидетеля.
 Велвет улыбнулась:
 – Только не говорите ему, что вина Эвери, в которой он может сознаться, не контрабанда, а убийство.
 – Если все пойдет как надо, – напомнил им Джейсон, и его руки непроизвольно сжались в кулаки.
 Велвет легонько коснулась его руки:
 – Все будет хорошо, Джейсон, иначе быть не должно. Ты ни в чем не виновен. И люди узнают правду о тебе.
 Но Джейсон не был уверен в этом. Может случиться всякое. Ведь и до сих пор многое получалось не так, как было задумано. Иногда он хотел забыть о мщении, которого так долго искал, вернуться на свою плантацию в Вест-Индию и вести там простую жизнь, которой он жил последние несколько лет. Но надо подумать о Велвет. Пока он не найдет способ остановить Эвери, ее жизнь будет в опасности.
 Его воображению снова предстала картина прошлой ночи: Велвет, идущая по темной аллее, ее испуганное лицо, смертельный блеск стали в ее глазах. Он закрыл глаза от ужаса, когда услужливое воображение дорисовало эту картину – тело Велвет в расплывающейся луже крови.
 В то же мгновение страшное видение уплыло и сменилось другим. Лужа крови расплывалась перед ним на палубе брига. В ушах у него зазвучали испуганные крики женщин, умоляющих остановиться, зовущих на помощь.
 Джейсон сжал руками край стола, чтобы прийти в себя, чтобы отогнать страшное видение, но кровавое пятно все шире расплывалось у его ног.
 – Нет… – прошептал он, но крики стали только громче.
 Он попытался зажать уши, но кровь надвигалась на него. Он хотел убежать от этой кровавой волны, но не мог пошевелиться. Он должен убежать. Он должен…
 – Джейсон! Джейсон, с тобой все в порядке?
 Ее нежный голос пробился в его сознание. Кровавая лужа начала бледнеть и исчезать, ужасные крики стихли, исчезли в глубинах его сознания.
 – Джейсон! – Ее рука обняла его за плечи. – Дорогой, с тобой все в порядке?
 Тряхнув головой, чтобы окончательно отогнать от себя видения, он понял, что по-прежнему стоит в кабинете, и покраснел от смущения.
 – Извините. Я только… Мне что-то померещилось.
 – Все хорошо. – Она не настаивала, чтобы он объяснил происшедшее с ним. Встала и нежно поцеловала его в щеку. – Я уверена, ты просто устал. Но ваш разговор уже закончен, и маркиз собирается уходить.
 Он ощутил, как сильная рука друга легла ему на плечо.
 – Отдохни как следует. А я позабочусь обо всем. Как только все будет готово, мы известим твоего брата.
 Джейсон лишь кивнул в ответ. Он еще не успокоился.
 Ведь если что-нибудь случится с ней, в этом будет виноват только он, и к долгому перечню его грехов добавится еще один.
 Ему было страшно даже подумать об этом.
 Кристиан Сазерленд, шестой граф Бальфур, словно влюбленный юнец, стоял в саду городского дома герцога Карлайла, пытаясь хоть мельком увидеть Мэри Синклер.
 Уже вторую ночь он проводил здесь и пытался дать ей знать о себе. Ему было известно, что Мэри вернулась в город. Она была в трауре по отцу и не выходила из дому, но герцог не скрывал, что привез ее.
 – Девчонка прекрасно понимает, что со мной лучше не спорить, – говорил Эвери. – Она сделает все, что я велю. Она не расположена к супружескому ложу – весьма жаль, но я постараюсь, чтобы она исполнила свой долг. Ведь мужчине нужен наследник. Еще пару дней пусть проливает слезы по старику, а потом снова в постель, пока я не буду уверен, что она носит моего сына.
 Так во всеуслышание рассуждал он в игорном доме Брука.
 Кристиан с трудом сдержал себя, чтобы не ударить его.
 Он стал приходить сюда, в сад, надеясь, что никто не заметит его, кроме Мэри.
 В этот момент он увидел в комнате на первом этаже огонек свечи. На мгновение огонек пропал, потом появился снова. Прижавшись к наружной стене, Кристиан заглянул в окно и облегченно вздохнул, увидев Мэри.
 Он тихонько поскреб ногтями по окну, и огонек двинулся в его направлении. Легкий стук в стекло. Узнав его, Мэри испуганно ахнула, бросилась к окну и открыла его.
 – Кристиан? Что вы здесь делаете? Вам надо немедленно уйти, пока кто-нибудь не увидел вас.
 Он взял ее за руку и легонько потянул, зовя в сад.
 – Я… я не одета. И не причесана. Я плохо выгляжу.
 Кристиан улыбнулся. Серебристо-белыми волосами и бледно-голубыми глазами она напоминала ангела.
 – Вы чудесны.
 Они прошли в беседку в дальнем углу сада.
 – Что случилось, Кристиан? Зачем вы пришли?
 – Чтобы увидеть вас, Мэри. Я должен был убедиться, что с вами все в порядке.
 Мэри отвела взгляд в сторону.
 – Со мной все в порядке. Герцог настоял на моем возвращении, как вы и предупреждали. Мне следовало послушать вас, Кристиан.
 – Еще не поздно. Мы можем уехать отсюда. Можем уехать из Англии и начать жизнь сначала.
 Она печально взглянула на него:
 – Вы готовы оставить все, что у вас есть? Ваш дом? Дела? Вашу семью? Но почему, Кристиан?
 Его ладонь коснулась ее щеки. Прикосновение было нежным, как дуновение теплого ветерка.
 – С того момента, как я увидел вас, я не могу думать ни о чем другом. Я люблю вас, Мэри. И был идиотом, что не понял этого раньше. Я люблю вас и хочу, чтобы мы были вместе.
 На ее нежно-голубые глаза навернулись слезы.
 – И я люблю вас, Кристиан. Люблю больше жизни и поэтому не могу уехать с вами. С тех пор как я уехала из Виндмера, у меня было время все обдумать. Что бы ни делал Эвери, я не верю, что моя жизнь в опасности. У меня нет выбора. Я должна остаться и принять ту жизнь, которую Господу угодно было уготовить мне.
 Кристиан покачал головой.
 – Мэри…
 – Пожалуйста, Кристиан. Я теперь замужняя женщина. Со временем я научусь противостоять Эвери, да к тому же у меня появятся дети. Я найду в них утешение.
 – Это могут быть наши дети, если вы согласитесь уехать со мной.
 – Слишком поздно, Кристиан. Я не хочу, чтобы вы страдали из-за алчности герцога и ошибок моего отца.
 Острая боль пронзила сердце Кристиана. Он почувствовал, что ему трудно дышать.
 – Вы уверены в этом, Мэри?
 Она кивнула:
 – Так будет лучше. Я не стала бы для вас очень хорошей женой. Эвери уничтожил во мне все чувства, которые я испытывала к мужчинам. Я ненавижу самый акт любви и всегда буду ненавидеть. Вы достойны лучшей женщины, чем я.
 Рука его дрожала, когда он обнял ее лицо.
 – Вы думаете, что не можете испытывать никаких чувств?
 Она попыталась отвести взгляд, но Кристиан повернул ее лицом к себе и осторожно коснулся губами ее губ.
 Поцелуй его был нежен, но Мэри показалось, будто дуновение жаркого ветра коснулось ее тела. Кристиан покрепче прижал ее к себе, сжимая объятия, всем своим сильным телом прижимаясь к ее телу. Поцелуй стал настойчивым, и она почувствовала, что обнимает его.
 Рука его нашла ее грудь, но не сдавила, а нежно погладила. Нежная и сладкая теплота разлилась по ее телу. Она подалась навстречу ему, прижимаясь к его груди. Но Кристиан осторожно отстранился от нее.
 – С вами все в порядке, Мэри. Все ваши беды вылечат забота и терпение.
 Дыхание ее стало прерывистым.
 – Я не должна была… я знаю, что это дурно, но…
 Кристиан провел ладонью по ее волосам.
 – Я научу вас страстям, Мэри. Согласитесь уехать со мной.
 Боже милосердный, ни о чем другом она и не мечтала. Но Кристиан погубит себя. Они оба погубят себя. Им придется отказаться от дома, от родины, от родных.
 – Я не могу, Кристиан. – Она отстранилась от него и стала спускаться по ступеням беседки. Повернувшись, сказала: – Живи своей жизнью, любимый мой. И найди свое счастье. – На ресницах ее поблескивали слезы.
 Кристиан не ответил, он стоял в темноте, с болью в груди и с комком в горле. Он будет жить, но никогда больше не познает такой любви. Он был уверен в этом!




 Глава 23


 Велвет закрыла дверь в спальню дедушки и направилась вниз по лестнице. На площадке она встретилась с дворецким, который поднимался наверх.
 – Доброе утро, Снид. Я ищу графа. Ты его сегодня не видел?
 – Доброе утро, миледи. Нет, я не встречался с ним с тех пор, как он позавтракал.
 – Его нет в спальне и в кабинете тоже нет. Может быть, он вышел из дома?
 – Не думаю, миледи. Карета не заложена, и оба лакея здесь. Должно быть, он где-то в саду.
 Может быть, подумала она. Теперь дедушка редко выходил из дома, и всегда в сопровождении слуги. Он предпочитал проводить время за чтением или игрой в шахматы, а не гулять по улицам. Велвет прошлась по саду, но и в саду его не было. Заглянула в каретный сарай. Кареты Джейсона не было, но их карета была на месте. Она спросила грума и каретника, но никто из них не видел графа.
 Начиная беспокоиться, Велвет вернулась в дом и направилась на кухню. Кухарка и служанки тоже не видели графа.
 – Вы так и не нашли его, миледи? – Теперь даже Снид начал беспокоиться.
 – Нет, я…
 В этот момент их окликнула горничная:
 – Он был с вашим мужем, миледи. Я видела, как они разговаривали сегодня утром.
 Велвет улыбнулась, чувствуя, что с души свалился камень.
 – Благодарю тебя, Вельма. – И тут же повернулась к Сниду: – Он, конечно, уехал с лордом Хокинсом. Джейсон говорил мне, что собирается по делам. Думаю, он взял графа с собой и забыл сказать об этом.
 Дворецкий улыбнулся:
 – Надеюсь, так оно и было. Вы будете завтракать, миледи?
 Она вздохнула:
 – Пожалуй. Если дедушка не устанет, Джейсон вернется только после обеда.
 В первый раз после нападения в аллее Джейсон оставил ее одну, и сделал это не с легкой душой.
 – Я нанял еще двух человек охранять дом, – предупредил ее он. – Льюдингтон теперь будет в доме, а другие будут охранять дом с фасада и с черного хода.
 – Я уверена, что все будет в порядке.
 Он нахмурился:
 – У нас есть печальный пример Силии. Возможно, мне следует не отпускать тебя от себя и самому приглядывать за тобой.
 Велвет уперла руки в бедра.
 – Я всегда наслаждаюсь вашим обществом, милорд, но я не позволю вашему брату терроризировать меня в собственном доме.
 Джейсон покорно вздохнул:
 – Может быть, ты права. Здесь тебе спокойнее. У меня очень много дел, и я должен быстро справиться с ними. – Он игриво подмигнул ей. – А ты, моя дорогая герцогиня, будешь отвлекать меня.
 Больше она не видела его.
 В четыре часа Джейсон вернулся домой. Велвет бросила оценивающий взгляд на него, едва он вошел в кабинет.
 – Насколько могу судить, с тобой ничего не случилось.
 – Как и с вами, милорд. Надеюсь, мой дедушка чувствует себе хорошо.
 – Твой дедушка? Как я могу знать, как он себя чувствует?
 Кровь отхлынула от ее лица.
 – Я думала, он был с тобой.
 – Нет. Я бы не взял его с собой, не предупредив тебя. Ты хочешь сказать, графа нет дома?
 Велвет неверными шагами приблизилась к нему.
 – Он… его с самого утра никто не видел. О Джейсон, где же он может быть?
 – Скоро совсем стемнеет. Мы должны найти его. Надо расспросить людей, которые охраняют дом. Возможно, кто-то видел, как он уходил.
 Велвет закусила губу.
 – Я должна была сообразить сама.
 – Ты бы так и сделала, если бы не считала, что он ушел со мной. – Он взял ее за руку. – Пойдем, любовь моя. Мы найдем его. Обещаю тебе.
 Велвет, скрывая беспокойство, пошла за Джейсоном к парадному входу в дом. Как он и думал, один из охранников видел, как уходил старик.
 – Он покинул дом сразу после вашего отъезда, милорд. Направился к площади, даже насвистывал что-то.
 Велвет сжала руку Джейсона:
 – Но к этому часу он уже должен был вернуться. Джейсон, нам надо найти его!
 – Найдем, любовь моя. Я уже велел заложить карету.
 С Джейсоном она чувствовала себя спокойнее до тех пор, пока не вспомнила человека, который следил за ней до таверны. «О небеса, где же дедушка?»
 – Ты не… не думаешь ли, что кто-нибудь мог похитить его? Мог ехать в карете и следить за ним?
 – Ты хочешь сказать, что это мог сделать подручный моего брата? Нет. Я не думаю так.
 Велвет плотно сжала зубы:
 – Может быть, Эвери велел похитить дедушку, чтобы выйти на меня.
 – Или на меня. Мы до сих пор не уверены, знает ли он, что я жив. Мой братец может быть замешан во всем этом, но нам не следует исключать и другие варианты. Граф вполне мог уйти из дома.
 – Он не стал бы делать этого. Он никогда не выходит один.
 Джейсон нежно погладил ее по руке:
 – Такие проблемы с памятью, как у графа, – обычное дело у людей его возраста. Эта болезнь может прогрессировать. И мы не можем с уверенностью сказать, на что способен граф.
 Его слова не утешили Велвет. Четыре часа они кружили по центру города, от Пиккадилли до Сент-Джеймс-сквер, расспрашивая прохожих.
 Один из них вроде бы видел пожилого графа утром, другой – днем. В одиннадцать часов вечера, несмотря на возражения Велвет, Джейсон велел вознице возвращаться в дом.
 Велвет не находила себе места.
 – О Боже, где же он может быть? – мерила она шагами гостиную, безнадежно вглядываясь в темноту за окнами.
 – К сожалению, он может быть где угодно. Возможно, он захватил с собой деньги. Будем надеяться, что ему достало здравого смысла найти ночлег.
 – А если он ранен? Если лежит где-нибудь избитый и ограбленный и ждет нашей помощи? Или его все-таки похитили? Что, если человек, в тот вечер напавший на меня…
 – Перестань! – схватил ее за руку Джейсон. – Сейчас же прекрати! Пока мы не узнаем, что произошло, я не позволю тебе изводить себя фантазиями.
 У Велвет навернулись слезы на глаза.
 – Я так волнуюсь за него. Я должна найти его, Джейсон. Он единственный, кто остался от моей семьи. Папа и мама давно умерли.
 Она зарыдала, и он обнял ее.
 – Он единственный родной мне человек. Больше у меня никого нет.
 – Мы найдем его, Велвет. Ради Бога, не плачь. Я обещал тебе, помнишь? Как только рассветет, мы снова начнем поиски. Придет Люсьен, и я найму людей в помощь нам.
 Слезы пропитали его рубашку, но Велвет не могла остановить их. Пальцы ее цеплялись за застежки его куртки.
 – Он всегда был так добр ко мне. Дедушка заменил мне всех. Мама умерла, когда я была совсем еще маленькой. А вскоре после нее умер и отец. Если бы не дедушка, не знаю, что бы я делала.
 Он приподнял ее голову, провел рукой по щеке.
 – Ты бы стойко перенесла все удары судьбы, как и переносила их.
 Велвет покачала головой:
 – Нет. Этому научил меня дедушка. Он воспитал меня так, что я смело смотрела жизни в лицо. Когда умер мой отец и обнаружилось, что он промотал почти все наши деньги, дедушка внушил мне уверенность, что я смогу спасти нашу семью. – Она смотрела на Джейсона, и слезы катились у нее по щекам. – Ты оставишь меня, Джейсон. Если с дедушкой что-нибудь случится, у меня больше никого не будет. А я не такая сильная, какой ты меня считаешь.
 Он нежно поцеловал ее в лоб.
 – Я не оставлю тебя, Велвет. Даже если меня не будет рядом, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Если тебе будет что-нибудь нужно, тебе надо только попросить меня.
 Велвет посмотрела ему в глаза:
 – Мне нужно, чтобы меня любили. Ты можешь дать мне это?
 В его глазах промелькнуло какое-то странное выражение. Он ничего не ответил.
 В наступившем молчании Велвет произнесла:
 – Завтра нам предстоит много хлопот. Думаю, нам пора…
 Не успела она закончить, как он встал:
 – Да… я тоже думаю, нам пора.
 Обняв за талию, он повел ее через гостиную и направился вверх по лестнице. Когда они подошли к ее спальне, он вошел вместе с ней. Не говоря ни слова, повернул спиной к себе и принялся расстегивать ее платье.
 – Что… что ты делаешь?
 Закончив с пуговицами, он начал распускать шнуровку ее корсета:
 – Помогаю тебе раздеться. Я же твой муж. И могу любить тебя, пока мы живем под одной крышей. Я постараюсь быть осторожным. А если будут последствия, мы справимся с ними.
 Ее обдало жаром.
 – Так ты тоже этого хочешь?
 Взгляд его замер на ее лице.
 – Я мужчина, Велвет. И хочу этого с того момента, как увидел тебя.
 Но она подумала о том, что он делает это, чтобы успокоить ее.
 – А как же дедушка?
 – Я не хочу, чтобы ты так волновалась. А когда ты разделишь со мной ложе, у тебя не будет времени думать об этом.
 Закончив со шнуровкой корсета, он снял с нее жесткое сооружение из полотна и китового уса. Потом снял сорочку и, усадив на кровать, туфли и носки. Вытащив заколки из прически, рассыпал тугие локоны по ее плечам.
 – Теперь ты. Пора научиться раздевать мужчину.
 Велвет улыбнулась:
 – Я обожаю узнавать нечто новое.
 Она сняла с него фрак и расстегнула пуговицы шитого серебром жилета. Сделать это оказалось не просто, потому что руки его ласкали ее грудь, а губы целовали лицо.
 – Я не могу… не смогу сделать это, если ты не будешь стоять спокойно, – задохнувшись, сказала она.
 Руки ее дрожали от новых, не изведанных еще чувств.
 Голодный взор голубых глаз уперся в нее.
 – Как тебе угодно.
 Он позволил ей снять манишку, галстук, рубашку. Пламя свечей заиграло на загорелых мышцах, казавшихся еще более темными от покрывавших их коричневых завитков волос. Она провела руками по его маленьким плоским соскам. Всюду, где скользила ее рука, мышцы его вздрагивали и напрягались.
 – Я рад, что тебе это нравится, – сказал он дрогнувшим голосом. – Сейчас самое время снять с меня сапоги.
 Она прочитала добродушную насмешку и голод в его взгляде. Он присел на скамеечку, вытянув длинные ноги, и Велвет стянула с него высокие черные сапоги, затем – толстые носки с мускулистых лодыжек и с наслаждением погладила их.
 – А теперь, герцогиня, мои бриджи, – сказал он, встав со скамеечки.
 Велвет облизнула губы. Пальцы ее подрагивали, когда она расстегивала пуговицы его бриджей, ощущая сквозь плотную ткань его плоть. По прерывистому дыханию она поняла, какой мощи касается своими руками, и проказливая улыбка скользнула по ее лицу.
 Чувственные губы Джейсона сложились в улыбку.
 – Стало быть, тебе нравится командовать? Я не сомневался в этом. – И остановил ее руку. – Но мне кажется, твою инициативу лучше приберечь для чего-то другого.
 Велвет стояла неподвижно, пока он снимал оставшуюся на нем одежду. Потом на руках отнес ее к постели.
 – Ну что ж, герцогиня, – поддразнил ее он, не переставая покрывать тело нежными поцелуями, – думаю, сейчас вам еще больше понравится самой распоряжаться всем.
 – Нет, я…
 Но ее слова оборвались, когда он положил свои руки ей на талию и усадил верхом на себя. Одно прикосновение – и ее всю обдало жаром. Тело налилось горячим желанием.
 – Нет, сегодня никакие отговорки не действуют. Нынешней ночью инициатива полностью принадлежит тебе.
 Щеки ее покраснели от смущения. Она облизнула губы, распухшие от его поцелуев. Тело ее разрывалось от желания. Она сделала неуверенное движение и почувствовала, как волна наслаждения захлестнула ее. Приподнявшись, она опустилась, снова приподнялась и стала двигаться в ускоряющемся ритме.
 – О Боже! – простонал Джейсон, полностью отдавшись горячим радостям любви.
 Ее темно-рыжие волосы упали густой завесой, закрыв собой все вокруг. Лишь слабый огонек свечи пробивался сквозь их густую массу. По хриплому стону Джейсона она поняла, что он теряет контроль над собой.
 – О Велвет, – пробормотал он, протягивая к ней руки, и, положив их ей на бедра, всем своим телом стал подаваться навстречу ей.
 Жаркое наслаждение захватило их, приведя на вершину блаженства. В последнее мгновение он сорвал ее со своего тела и поверг рядом с собой, дрожащими руками поглаживая ее волосы.
 А потом, хотя беспокойство за дедушку не исчезало, Велвет провалилась в глубокий, похожий на забытье сон. Джейсон сдержал свое обещание, посулив ей сон, в котором она так отчаянно нуждалась.
 Велвет спокойно спала, трогательно посапывая у него на плече, но Джейсон заснуть не мог. Старик мог быть в опасности. Как только наступит рассвет, надо продолжить поиски. А пока оставалось только молиться о том, чтобы старик не пал жертвой ненасытной любви его братца к кровопролитию.
 Осторожно приподняв Велвет с плеча, он уложил ее рядом с собой. Глядя на нее, он подумал о том, что еще никогда ни одна женщина не доставляла ему такого наслаждения.
 Возможно, он не должен был нарушать данный самому себе обет не брать ее. Но он никогда бы не смог забыть слезы в ее глазах, когда она говорила про старого графа: «Он единственный, кто остался от моей семьи». Он всегда считал Велвет сильным человеком. Теперь понял, что, как бы ни была она сильна, она женщина. И как всякой женщине, ей необходим мужчина, который бы опекал ее. Он должен был стать этим мужчиной.
 Но он собирался покинуть ее и знал, что это будет трудно. Впрочем, все пройдет, и со временем они забудут друг друга.
 Эти мысли смутили его душу, как никогда раньше. Он думал об упрямстве Велвет, о ее целеустремленном характере. Но при всей ее внутренней силе ей необходимы помощь и поддержка мужа, которого она могла бы любить и уважать.
 Она решила, что он тот человек, который ей нужен. Она верила в него, и со временем эта вера переросла в уважение. Да и он начал понимать, что ей надо. В голове Джейсона мелькнула мысль, что он мог бы взять ее с собой, когда придет время вернуться на плантацию. Но он тут же отогнал эту мысль. Сейчас Велвет уважала его, потому что не знала всей правды. А когда узнает, все ее чувства развеются, как пыль на ветру. И останется только щемящая горечь.
 К тому же рано или поздно появятся дети. После всего, что он сделал, он вряд ли сможет смотреть на ребенка, не чувствуя угрызений совести. Как же он может позволить себе обзавестись собственными детьми?
 Нет, у него не было другого выхода, он должен ее покинуть.
 Велвет тихонько застонала во сне, плотнее прижимаясь к нему. Джейсон осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал ее. Чувства переполняли его, и внезапно с абсолютной ясностью он понял, что чувства эти и есть любовь.




 Глава 24


 Солнце уже было высоко над горизонтом, когда Велвет проснулась.
 Тревога за дедушку сразу обрушилась на нее. Она набросила пеньюар, рывком открыла дверь и бросилась по коридору, нимало не думая о своем заспанном виде.
 – Дедушка! – воскликнула Велвет, сбежала по ступеням лестницы и оказалась в объятиях старика. – Боже всемогущий, где же ты был? Что с тобой случилось, дедушка? Мы так беспокоились за тебя!
 Не успел старик ответить, как в комнату вошел Джейсон.
 – Граф очень устал, Велвет, – мягко, но настойчиво произнес он. – Думаю, ему надо принять ванну и переодеться.
 Дедушка выглядел уставшим. У Велвет от жалости перехватило дыхание.
 – Конечно, – ответила она, стараясь не выдать своих чувств.
 Старик только кивнул головой, сгорбившись сильнее обычного. Появившийся как по мановению волшебной палочки Снид повел графа в ванную. Велвет едва сдержалась, чтобы не броситься вслед за ними.
 Повернувшись к Джейсону, спросила:
 – Что случилось? Где он был?
 – Провел ночь в будке у сапожника неподалеку от Сент-Джеймс, у человека по имени Элиас Стоун. Тот заработался допоздна, а тут появился твой дедушка, который не мог вспомнить, где живет.
 Сердце Велвет болезненно сжалось. Она всегда боялась, что когда-нибудь это произойдет.
 – Они приютили его, а утром нашли его дом и были так любезны, что проводили, – улыбнувшись, рассказал Джейсон. – И так как мистер Стоун отказался принять плату за помощь, я заказал ему шесть пар ботинок для себя и еще дюжину для вас, миледи.
 Велвет улыбнулась Джейсону и увидела, что его лицо тоже расползается в улыбке. Только тогда она облегченно вздохнула:
 – Слава Богу, что здесь не замешан твой братец.
 Улыбка сошла с лица Джейсона.
 – Да, здесь он ни при чем. И это, пожалуй, единственное, в чем его нельзя обвинить.
 После обеда жизнь в доме вошла в свою колею, а к вечеру к графу вернулось его обычное хорошее настроение. К ночи он уже забыл про случившуюся с ним неприятность, а Джейсон велел слугам присматривать за тем, чтобы ничего подобного не произошло впредь.
 После ужина в гостиной, где сидела Велвет, появился Джейсон:
 – Вместо того чтобы сидеть здесь надувшись, тебе надо бы танцевать на столе. С твоим дедушкой ничего не случилось, а планы моего брата, похоже, близки к провалу.
 Она улыбнулась ему, но улыбка тут же погасла.
 – Мэри Синклер вернулась в город. Вероятно, она помирилась с герцогом.
 Джейсон нахмурился и опустился на диван.
 – Никто не может помириться с моим братом. Он просто велел ей быть здесь, и ей пришлось подчиниться. Вероятно, Бальфур был не готов взять ее с собой.
 – Или Мэри не захотела уехать с ним.
 Джейсон буркнул:
 – Тогда она просто дура.
 – Неужели ты думаешь, что ей грозит опасность?
 – Вполне вероятно. Мой братец еще в своем уме. Он прекрасно знает, чего хочет, и не останавливается в выборе средств для достижения своих целей. Сейчас ему нужен наследник. У него есть жена, и он намерен осуществить свои права.
 Несколько минут Велвет молчала, а потом произнесла:
 – Но Мэри любит Бальфура.
 Джейсон перевел взгляд на нее:
 – Возможно, поэтому она и осталась с моим братцем. Она замужем за герцогом. Скандал, который бы последовал за ее уходом к Бальфуру, уничтожил бы его. Он потерял бы все, чего достиг. Возможно, она так любит его, что ради этой любви готова покориться своему мужу.
 Произнося эти слова, он странно посмотрел на нее. Раньше она не замечала в его взгляде такого выражения.
 – Я хочу с ней повидаться, – сказала Велвет, – и узнать, все ли с ней в порядке.
 – Ты же сама понимаешь, что не можешь сделать этого. Твоя жизнь будет в опасности.
 – Но не убьет же он меня в своем доме!
 – Эвери совершенно непредсказуем. И один Бог ведает, что он может сделать.
 – Но ведь мы не уверены, что он стоит за убийством Силии. Если мистер Льюдингтон проводит меня, то…
 Джейсон схватил ее за запястье:
 – Я сказал – нет. Тебе слишком опасно показываться там. Я запрещаю тебе даже думать об этом, и ты поступишь так, как я тебе велю!
 Велвет даже испугалась. Еще ни разу он не говорил с ней таким тоном. Возможно, он лучше знает, как следует поступить.
 Она потупила взгляд:
 – Как вам угодно, милорд.
 Широкая черная бровь изогнулась дугой. Джейсон заметил смущение на ее лице и, похоже, поверил, что она говорит правду. Пальцы на ее запястье разжались.
 – Благодарю тебя.
 Она удивилась его словам, несмелая улыбка тронула ее губы.
 – Ты останешься со мной этой ночью?
 – Да, – ответил он, не медля ни секунды.
 – Ради меня или ради себя?
 – Потому что мы оба этого хотим. Теперь, когда я смирился с моим поражением, я решил перестать вести себя как святой. – Он кивнул головой в сторону спальни. – Мне кажется, я знаю лекарство, которое развеселит нас. Угодно ли тебе взглянуть на него?
 Велвет облизнула губы. Ее обдало волной жара.
 – Думаю, мне оно придется по вкусу.
 Взор голубых глаз, горячий и откровенно жаждущий, скользнул по ней.
 – Пойдем, – негромко произнес он. – Нам уже давно следовало быть в постели.
 Обняв за талию, он увлек ее за собой.
 – Итак, начинаем осуществлять наш план? – спросил Джейсон, расхаживая перед Литчфилдом.
 – Да. Судья дал согласие. Остается только заманить твоего брата в ловушку.
 – И как вы собираетесь это сделать? – спросила Велвет.
 Она сидела на удобном, обтянутом кожей диване, потягивая чай, но Джейсон видел, что она нервничает.
 – Мы пошлем ему записку, – ответил на вопрос Литчфилд. – И напишем в ней, что располагаем информацией, которая изобличает его как убийцу герцога Карлайла. Пообещаем хранить эти сведения в секрете за вознаграждение в размере десяти тысяч фунтов.
 – И вы думаете, он поверит в это?
 – Поверит. Шантаж для него дело привычное, и он поверит в то, что некто готов молчать за определенную плату. Но как будет реагировать на нашу угрозу – пока непонятно.
 Чашка с чаем задрожала в руках Велвет.
 – Как я поняла, вы рассчитываете на то, что он придет на склад один.
 – Сомневаюсь, что он на это решится, – возразил ей Литчфилд. – Несмотря на все свои махинации, Эвери по натуре трус. Скорее всего он захватит кого-нибудь из своих висельников, но самое забавное в том, что он не сможет никого привести с собой. Он не захочет, чтобы все узнали о его проделках, если те доказательства, которые ему обещают показать, реальны.
 Велвет поставила на стол почти нетронутую чашку чая.
 – А если мои предположения не верны? Если он знает, что Джейсон жив? Если он догадается, что это подстроено братом?
 Джейсон вздохнул:
 – В этом-то и проблема. Если он догадается, что в деле замешан я, невозможно предугадать, как он поступит.
 Встав с дивана, Велвет подошла к нему и обняла за шею:
 – Я так боюсь, Джейсон.
 Он поцеловал ее в макушку.
 – В самом страхе нет ничего дурного. Главное – не дать страху затмить твой разум и заставить забыть о главном.
 – Несомненно, план наш опасен, – согласился Люсьен. – Но если он сработает, Джейсон будет свободен.
 Рука Джейсона коснулась ее щеки.
 – Я должен пойти на этот риск, Велвет. Ради памяти отца. Ради себя самого. Время уже истекает.
 – Мы захватим с собой Барнстэйбла и Льюдингтона, – прибавил Люсьен, – они будут на страже. Если они почувствуют какую-нибудь опасность – дадут нам знать, и мы откажемся от нашего плана.
 – Мне это не нравится, Джейсон. Звучит очень уж просто.
 Двигаясь с грацией опасного зверя, к ним приблизился Люсьен:
 – Выше голову, миледи. План неплох. Раздутое самомнение Эвери убедило его, что он неприкасаем, поэтому мы думаем, что наша схема сработает. Если нам удастся его заговорить, вполне вероятно, что он сам выдаст себя. С теми свидетельствами, что у нас уже есть, этого будет достаточно, чтобы вернуть доброе имя Джейсона.
 – Совершенно верно. – Джейсон погладил Велвет по щеке. – Мы должны заставить его заговорить. – Он повернулся к другу: – Встреча назначена на завтрашний вечер?
 – Думаю, как раз сейчас ему приносят записку. Завтра вечером мы все узнаем.
 Эвери пробежал глазами строки на листке бумаги, потом перечитал записку еще раз и обрушил кулак на крышку письменного стола. Все его многолетние усилия пошли прахом: кто-то прознал тайну смерти его отца. Черт побери! Ему совершенно не нужны подобные помехи.
 Спустя полчаса он уже сидел в своем кабинете, развалившись за письменным столом, а перед ним стоял Бэсси Уиллард.
 Эвери с угрожающим видом помахал в воздухе листком бумаги:
 – Восемь лет, а я все еще не могу освободиться от этого кошмара! Кто бы он ни был, но этот негодяй нагло требует встречи. Можешь этому поверить? Он требует, чтобы я принес деньги в заброшенный склад в районе доков. И настаивает, чтобы пришел один.
 – Вы не должны делать этого.
 – Знаю. Ты думаешь, я настолько глуп?
 Бэсси переминался с ноги на ногу.
 – Я хочу знать, кто это. И что ему известно.
 Эвери снова посмотрел на листок бумаги, перебирая в уме события последних недель.
 – Во всем этом замешана та чертовка – я чувствую. И ни на секунду не поверю, что по простой случайности за несколько недель до этой записки Велвет Моран расспрашивала про те давние дела. Да и с Силией она подружилась не случайно. Она старалась что-то узнать, но что? Почему ее так заинтересовали события восьмилетней давности?
 – Может быть, кто-то просил ее об этом.
 Эвери взглянул на него. Порой Бэсси казался умнее, чем выглядел.
 – Кто, например?
 Тот пожал мускулистыми плечами:
 – Не знаю. Может быть, ее новый муж, который хочет заработать на этом деньги.
 Эвери недоверчиво покачал головой:
 – Человек женился на наследнице Хавершемов. Вряд ли ему нужны деньги.
 Внезапно он нахмурился. Вихрь мыслей, пронесшийся в голове, начал складывать в единое целое все последние события.
 – Какие еще у этого типа могут быть причины?
 – Я не знаю, – ответил Бэсси.
 – Месть, вот что. Возможно, человек, за которого она вышла замуж, был другом моего отца. Или другом брата. Или это какой-нибудь дальний родственник моего отца, о котором я никогда и не слышал. – Эвери поднялся из-за стола. – Ты его видел. На кого он похож?
 – Кто?
 – Муж Велвет. О ком же еще мы говорим?
 – О! – смущенно шаркнул ногой Бэсси. – Он высокий. Почти такой же, как я. Русые волосы. – Он поднял глаза к потолку, пытаясь вспомнить. – Еще он носит очки. Но я видел его глаза той ночью в аллее. Голубые глаза. Самые голубые, какие я только видел.
 Последние слова подручного словно ударом поразили Эвери.
 – Голубые глаза? У человека, за которого она вышла замуж, голубые глаза?
 – Голубее, чем небо. Словно сапфиры. Самые голубые, какие я видел в жизни.
 Эвери поник в своем кресле.
 – Нет, – покачал он головой. – Это невозможно. Невероятно, чтобы это был он.
 Снова вскочив, обогнул стол, миновал Бэсси и направился к двери:
 – Иди за мной.
 Минуя лестницу за лестницей, Бэсси едва успевал за своим хозяином. Тот привел его в галерею фамильных портретов.
 – Взгляни сюда, Бэсси? Это тот человек?
 – Кто?
 – Муж Велвет, болван. Ты же говорил, что видел его. Это тот человек, которого ты видел?
 – Но ведь это вы здесь.
 Эвери стиснул зубы, изо всех сил борясь с раздражением.
 – Да, слева это я. Посмотри на этого темноволосого парня. Теперь он старше. Мужчина лет под тридцать. Представь его повыше и покрупнее. Это он, Бэсси? Это тот человек, которого ты видел?
 Бэсси подошел ближе к портрету. Повернувшись, улыбнулся:
 – Это он, человек из аллеи. Был туман, но я уже видел его у дома, а той ночью как следует рассмотрел.
 Бэсси, конечно, мог ошибиться, но внутреннее чутье говорило Эвери, что он не ошибается. Повернувшись, он всмотрелся в портрет и внезапно понял, что человек, с которым ему придется иметь дело на складе, – его давно считающийся мертвым брат.
 Шли минуты. Бэсси не двигался, Эвери был поглощен созерцанием портрета.
 И вдруг он улыбнулся:
 – Это и должен быть он. Все сходится. Похищение, внезапное замужество Велвет – мой брат всегда был скор по части женщин. – Губы его сложились в ироничную усмешку. – Негодяй воскрес из мертвых, но ему недолго оставаться в живых.
 – Кому? – спросил Бэсси.
 – Моему брату, идиот!
 – О!
 – Он думает, что застанет меня врасплох, но я опередил его. Я всегда был умнее его, – сказал он, улыбнувшись одними губами. – Есть вещи, которые не меняются.


* * *

 Тихая ночь опустилась на воды бухты. Было слышно, как плещется волна о сваи пристани. Запах гнилой рыбы и водорослей заполнял все вокруг. Джейсон вместе с Льюдингтоном и Барнстэйблом подъехали в экипаже к заброшенному складу Люсьена.
 Литчфилд должен был приехать сюда с судьей, Томасом Рэндаллом. Он хотел сразу пройти в пустую конторку, не попадаясь на глаза остальным. Люсьен не допускал и мысли, что Рэндалл узнает человека, который когда-то был герцогом Карлайлом.
 Джейсон пересек комнату и зажег огарок свечи, прилепленный к днищу бочки. Достал из кармана часы и взглянул на циферблат. Люсьен должен быть здесь через двадцать минут. Колеса механизма были приведены в движение. Впереди – успех или поражение.
 Ему оставалось только ждать.
 Велвет бросила взгляд на старинные инкрустированные часы, висевшие в гостиной. Прошло всего пять минут с того момента, как она смотрела на них. Похоже, нынешняя ночь будет самой длинной в ее жизни.
 – Надо было мне пойти, – пробормотала она, откладывая в сторону шитье, но снова взяла его и сосредоточенно заработала иглой. – Я должна была заставить их взять меня с собой.
 – Что такое, моя дорогая? Ты что-то сказала? – спросил граф, оторвавшись от книги.
 – Нет, дедушка. Я просто… Мне как-то не по себе.
 Он заложил страницу книги и предложил:
 – Может быть, тебе стоит выпить стакан теплого молока и отправиться спать? На твоем месте я бы поступил именно так. – Поднявшись с кресла, он положил книгу на стол. – Кстати, я так и сделаю – отправлюсь спать.
 Велвет тоже встала.
 – Мне не хочется есть, но я приготовлю стакан молока для тебя. – Подойдя к нему, поцеловала его в морщинистую щеку. – Спокойной ночи, дедушка.
 Уже сонным голосом он тоже пожелал ей спокойной ночи и вышел из гостиной. Помня свое обещание, Велвет стала спускаться по лестнице, чтобы подогреть молоко, но вдруг, как всегда неожиданно, появился Снид и взял на себя эти хлопоты.
 По его настоянию она тоже выпила молока, но это не успокоило ее нервы. Напряжение нарастало с каждым ударом сердца. И когда раздался настойчивый стук в дверь, Велвет едва не вывернулась наизнанку.
 Одновременно с Велвет у двери оказался Снид. Схватившись за горло, она следила за тем, как он взглянул в глазок, отвел в стороны засов и открыл дверь.
 Закутанная с ног до головы в накидку, на пороге стояла Мэри Синклер, герцогиня Карлайл.
 – П… простите меня, что беспокою вас в такой поздний час, но… Можно мне войти?
 Зная, что в эти минуты Джейсон должен разговаривать с Эвери, Велвет испугалась.
 – Конечно, ваша светлость.
 Усилием воли она заставила себя остаться на месте. Снид принял накидку Мэри. Увидев при свете напольного канделябра дрожащие губы и бледное лицо гостьи, Велвет оцепенела от страха.
 – Леди Хокинс, мы можем поговорить наедине? У меня срочное дело.
 «Боже милосердный!»
 – Прошу вас следовать за мной. Мы можем поговорить в гостиной.
 Как только дверь гостиной закрылась, Велвет тут же повернулась к ней:
 – Расскажите мне, что случилось.
 Мэри облизнула губы, ставшие от волнения голубыми:
 – Ваш муж в опасности. Я… я подслушала вчера вечером разговор Эвери и одного из тех людей, которые на него работают. Тогда я сразу не поняла, о чем идет речь, но сегодня вечером увидела, как они собрались на какую-то встречу.
 Беспокойство охватило Велвет.
 – Расскажите, что вам известно.
 Мэри стиснула на груди руки:
 – Боюсь, очень немногое. Вероятно, герцог узнал какую-то тайну вашего мужа. Мне кажется, Эвери готовит им какую-то неожиданность, так что лорд Хокинс в опасности.
 Джейсон открыл крышку массивных золотых часов и при неверном свете свечи попытался разобрать время.
 – Он опаздывает.
 – Терпение, мой друг, – произнес Люсьен из густой тени у него за спиной. – Эвери любит поиграть в кошки-мышки и, конечно, воображает себя только кошкой. Ему надо время, чтобы убедиться, что зрителей нет.
 Джейсон подумал о Льюдингтоне и Барнстэйбле, скрывающихся в тени на противоположной стороне улицы. Если Эвери заметит их, он не войдет в здание, и игра закончится, не начавшись.
 – А что Рэндалл?
 – На месте. Ждет, как и все остальные.
 Но минуты шли, а герцог Карлайл не появлялся.
 «Дьявол его побери, где же он? Неужели догадался о ловушке? Или решил не приходить, поняв для себя, что автор записки выдумал упомянутые в ней свидетельства?»
 Скрипучий звук нарушил тишину. Заржавленная дверь склада открылась, и Эвери Синклер показался в тусклом круге света, отбрасываемого свечой.
 С минуту он стоял неподвижно: элегантная стройная фигура, закутанная в черный плащ, с зачесанными назад золотистыми волосами.
 – Ну что ж, негодяй. Вот я и пришел, как ты меня просил. Теперь твоя очередь. Покажись, если хочешь получить свои деньги.
 Джейсон выступил из тени. Но на лице брата появились не испуг и шок, как он надеялся, а довольная улыбка.
 – Ах, это ты, дорогой брат. Я так и думал, хотя не мог до конца поверить.
 Джейсон напрягся. Проклятие! Эвери уже все знал.
 – Ты, похоже, ничуть не удивлен? – спокойно произнес он. – Если вспомнить, сколько усилий ты приложил, чтобы добиться моей смерти, я нахожу это несколько странным. Да и нынешние твои неприглядные дела меня тоже удивляют.
 – Мои неприглядные дела? Что это за дела? Насколько я помню, ты единственный убийца в нашей семье. Ведь к повешению приговорили тебя.
 – Но вина за убийство лежит на тебе. Мы оба это знаем. А теперь у меня есть и доказательства этого.
 – В самом деле? – Злобный смех Эвери отдался эхом в пустом помещении. – Не думаю, что у тебя есть хоть малейший шанс приписать мне убийство, которое совершил ты.
 Джейсон немного растерялся. Неожиданность, на которую они рассчитывали, не сработала. Эвери догадался, что записка была отправлена его братом. Джейсон предполагал, что так могло случиться, но надеялся, что этого не будет.
 Люсьен вышел из тени, решив обыграть момент, который мог бы спасти ситуацию:
 – Этому были свидетели, Карлайл. Вы могли догадаться, что Джейсон жив, но, я уверен, вы не рассчитывали на это.
 На лице герцога промелькнула неуверенность, но тут же пропала.
 – Если и есть свидетель, это значит, вы подкупили кого-то, чтобы он дал показания в пользу моего брата, – угрожающе улыбнулся Эвери. – Если бы у вас было хоть одно надежное доказательство, вы не стали бы устраивать эту встречу, а сразу обратились к властям.
 Джейсон молчал. Его брат был прав. Эвери не был глуп, если не считать его финансовых махинаций.
 – И еще вот что я думаю обо всем этом, – продолжал Карлайл. – Ваш свидетель появляется как по волшебству, а моего по какому-то совпадению тут же убивают.
 Снаружи здания послышался какой-то звук и шум голосов.
 Джейсон бросил взгляд на Люсьена. Ни Льюдингтон, ни Барнстэйбл не подали им сигнала. Должно быть, Эвери обнаружил их и каким-то образом заставил замолчать.
 – Уходим, – скомандовал Люсьен.
 Джейсон кивнул, направляясь к едва различимой в темноте двери – пути к отходу, который они себе оставили.
 – Уже уходите, джентльмены? – Насмешливый возглас Эвери догнал их в тот момент, когда Джейсон пригнулся, собираясь нырнуть в дверь. – Вряд ли это вам удастся.
 – Джейсон!
 У стены здания, в темноте, он различил фигуру Велвет, стоявшей рядом с Мэри Синклер. Двое мужчин держали их под руки.
 – Это ловушка! Беги, Джейсон! Беги!
 Но было слишком поздно: все здание было окружено целой армией мужчин, полицейских и зевак, которым щедро заплатил Эвери.
 – Стойте на месте! – прозвучал голос человека, привыкшего отдавать команды.
 Люсьен оттолкнул в сторону одного из них, и Джейсон рванулся туда, но врезался в группу из полудюжины мужчин, бросившихся ему на перехват. Он ударил кого-то в челюсть, пнул сапогом другого, отвесил мощный удар в живот третьему и попробовал прорваться. Но трое мужчин перекрыли ему путь. Один из них ударил его в висок тяжелой дубинкой. Но он еще боролся. Сбил кого-то на землю, раскидал еще двоих, но упал под градом рушащихся на него со всех сторон ударов.
 Последнее, что он запомнил, – носок большого черного сапога, со всего размаха врезавшийся ему в живот, жестокая боль в ребрах и вскрик Велвет:
 – Джейсон!
 Отчаянным усилием она вырвалась из рук державших ее мужчин и бросилась к нему. Он был весь в крови и уже потерял сознание. Она опустилась на колени и заботливо отерла его лицо.
 – Он ни в чем не виновен, – прошептала она, взглянув на констебля и судью, подошедших к ним, и стерла с лица слезы. – В том убийстве виноват герцог.
 Томас Рэндалл сурово взглянул на Люсьена:
 – Что все это значит, Литчфилд? Я пришел сюда по вашей просьбе, считая, что стану свидетелем раскрытия преступления. Но вижу, что вы стали пособником человека, который был приговорен к повешению за убийство. Вы отдаете себе отчет, что оказываете помощь и покровительство преступнику? Да это же преступление!
 – Я отдаю себе отчет в этом, милорд. – Маркиз выпрямился во весь внушительный рост. – К сожалению, я должен был воспользоваться этим единственным шансом. Понимаете, лорд Рэндалл, леди Велвет и я располагаем свидетельствами, которые доказывают невиновность Джейсона Синклера.
 Столпившиеся вокруг них зеваки изумленно зашумели.
 – В таком случае вы должны представить мне эти доказательства в официальном порядке. Завтра в десять часов утра вы сможете передать ваше заявление судьям королевского суда. А пока заключенный будет помещен под стражу в Ньюгейтскую тюрьму.
 Из горла Велвет вырвался всхлип. Лорд Рэндалл перевел взгляд на Джейсона.
 – Уведите его, – приказал он своим людям.
 Велвет заставила себя не двигаться с места, пока полицейские поднимали и уводили Джейсона.
 На плечо ей легла рука Люсьена.
 – Еще ничего не кончено, – мягко произнес он. – Мы наймем лучшего адвоката в Лондоне. Возможно, того, что у нас есть, окажется достаточно.
 Велвет покачала головой:
 – Вы сами знаете, что это не так. Против герцога это не сработает. Да и вы сами теперь в опасности. – Она взглянула ему в глаза: – Боже мой, Люсьен, вас тоже могут бросить в тюрьму, как Джейсона!
 – Успокойтесь, милая. Ведь я втянул в это дело Томаса Рэндалла, одного из самых уважаемых судей в городе. Это доказывает мою искренность. Не думаю, что мне угрожает опасность. Мы должны беспокоиться о Джейсоне.
 – И еще о Мэри, – прошептала она, глядя, как герцог уводит свою жену к карете. – Боже, что же он с ней сделает?
 Люсьен нахмурился:
 – Хотел бы я это знать. Остается только молиться, чтобы она убедила его, что беспокоилась о его безопасности и о безопасности лорда Хокинса.
 Велвет посмотрела на Джейсона. Руки его теперь были связаны за спиной, по лицу стекала кровь, с каждым шагом он морщился от боли. Подведя к карете, полицейский грубо толкнул его внутрь. Захлопнулась дверца, и экипаж покатил по булыжной мостовой. Велвет стерла с лица слезы.
 – Джейсон говорит правду, – произнесла она, – но ему никто не поверит. – Она посмотрела на удалявшуюся карету Карлайлов. – И даже чтобы спасти свою жизнь, Мэри Синклер не станет лгать.




 Глава 25


 Так же как и Литчфилд, Велвет понимала, что доказательства невиновности Джейсона были спорными: показания служанки, которая в то время была ребенком, заявление наемного убийцы и финансовое соглашение между герцогом Карлайлом и графиней Брукхерст, которое могло значить что угодно – даже цену услуг любовницы.
 И все же вместе с нанятым ими адвокатом, досточтимым Уинстоном Парментером, они предстали перед лицом шести судей, членов королевского суда по делам, по которым мог быть вынесен смертный приговор. Они заседали в большой, обшитой дубовыми панелями комнате с высокими окнами. Судьи, одетые в длинные мантии и с белыми париками на головах, сидели за узким деревянным столом, а Джейсон – один за небольшим столиком напротив них. Лицо его было покрыто ссадинами и синяками, один глаз заплыл.
 Когда в комнате появилась Велвет, он не взглянул на нее, а сидел, глядя прямо перед собой. Велвет закусила губу, чтобы остановить навернувшиеся на глаза слезы, и едва удержалась, чтобы не окликнуть его. Она знала, как нужна ему сейчас, хотя никто не мог бы сказать этого, глядя на его спокойное лицо. Возможно, он и сам этого не знал.
 Она заняла место за другим столом рядом с Литчфилдом и адвокатом. Парментер, высокий и представительный мужчина лет сорока, седеющий шатен с кустистыми бровями, несколько секунд изучал бумаги, а потом взглянул на нее и ободряюще улыбнулся.
 После соблюдения обычных формальностей Томас Рэндалл, исполнявший обязанности председателя суда, перешел к сути дела:
 – Позвольте мне напомнить всем вам, что настоящее заседание – это только слушание, представление доселе неизвестных свидетельств преступления, совершенного восемь лет назад. Обвинения по этому делу влекут за собой весьма тяжелые последствия. Более того, эти обвинения выдвигаются против герцога Карлайла, что делает их еще более серьезными. Если бы они исходили от другого человека, а не от титулованного лица с незапятнанной репутацией – маркиза Литчфилда, мы даже не посчитали бы нужным принять их к рассмотрению. – Он пошелестел лежащими перед ним бумагами, перебирая их. – С другой стороны, герцог Карлайл выдвинул обвинения против своего брата не только в убийстве отца, в чем заключенный уже был признан виновным, но также и в убийстве графини Брукхерст.
 Велвет вздрогнула. Джейсон издал неопределенный звук. Литчфилд весь напрягся.
 «Боже милосердный!» Волна негодования, смешанного с яростью, захлестнула Велвет, голова у нее закружилась. Не осмеливаясь посмотреть на Джейсона, она бросила взгляд на сидящего рядом маркиза. Он успокаивающе похлопал ее по руке.
 Адвокат встал:
 – Обвинения в адрес моего клиента в убийстве леди Брукхерст абсурдны, милорд. Нет никаких оснований считать, что человек, убивший Силию Роллинс, – Джейсон Синклер.
 – Герцог считает, что такие основания есть. Есть свидетель, который видел убийцу, выходящего из жилища графини. Обвинитель просит привести леди к присяге, чтобы она могла дать описание человека, которого видела на месте убийства.
 «Боже мой, они говорят обо мне!» Велвет почувствовала, что готова упасть в обморок.
 – Насколько я понимаю, вы говорите не о жене моего клиента, – произнес адвокат, зная, что присутствие Велвет в день убийства в доме графини запечатлено в обстоятельствах дела.
 Из угла зала раздался голос Эвери – до сих пор он молча сидел там с представляющим его адвокатом:
 – Я имел в виду жену моего брата, если она и в самом деле его жена.
 Смысл сказанного был ясен всем присутствующим. Литчфилд хлопнул ладонью по столу. В зале стал нарастать шум, и председатель постучал по столу своим молоточком:
 – Слушайте, слушайте!
 – Ваша честь, нет причин злословить о моральном облике миледи, – холодно произнес адвокат, парируя выпад Эвери, и Литчфилд понял, что он заслуживает своего гонорара. – Брак заключен официально. Мы можем представить все необходимые документы, если судьи затребуют их. Я не нахожу связи между браком моего клиента и сутью дела.
 – Ваша точка зрения понятна, – произнес Томас Рэндалл. – Мы хотим слышать показания леди.
 Велвет покачала головой.
 – Нет, – прошептала она. – Мои слова будут неверно истолкованы. Прозвучит так, словно я видела тогда Джейсона. Я не могу…
 – Милорды, – встал из-за стола Литчфилд. – Леди явно взволнована, чтобы давать показания. Позвольте напомнить вам, что, как и сказал мистер Парментер, человек, которому предъявлено обвинение, – ее муж. Кроме того, она уже давала показания представителям властей. В процессе расследования преступления она уже дала описание человека, которого видела на месте преступления, констеблю, который вел дело. Полагаю, эти показания удовлетворят высокий суд.
 Рэндалл сделал знак одному из секретарей суда.
 – Вполне возможно. Думаю, у вас есть это описание, которое нам любезно предоставил констебль Уиллс. Пожалуйста, прочитайте его.
 – Слушаюсь, ваша честь.
 Невысокий коренастый клерк откашлялся и принялся читать показания Велвет:
 – «Это был высокий мужчина, мускулистого сложения. У него темные волосы, без пудры и перевязанные на затылке ленточкой. Лица его я не видела».
 – Нет! – вскочила с кресла Велвет. – Это был не Джейсон! Я бы его узнала! Я не могла не узнать его!
 Молоточек в руках председателя суда снова воззвал к порядку. Слово взял другой судья:
 – Как вы сами заявили в показаниях, миледи, вы не видели его лица. Так вы видели его или нет? Что здесь правда?
 Сердце Велвет колотилось так, словно было готово вырваться из груди. Ложь могла только осложнить положение.
 – Я… я не видела.
 – Благодарю вас. Пожалуйста, присядьте.
 Она повиновалась, горло ее пересохло, в ушах все еще стоял стук молотка.
 – Я напоминаю всем вам, – произнес Томас Рэндалл, – что настоящее заседание является неофициальным. Заключенный уже был приговорен. Мы собрались здесь только для того, чтобы решить, заслуживают ли открытые обстоятельства нового рассмотрения и достаточно ли их для того, чтобы изменить решение предыдущего суда. Мистер Парментер, вы можете огласить ваши доказательства?
 Замерев на краешке кресла, Велвет во все глаза смотрела, как адвокат передал тощую стопочку бумаг шести королевским судьям.
 – Если суду будет угодно, – сказал Парментер, – свидетельница Бетси Маккарди прибудет по первому требованию. Ее показания устранят любые сомнения, которые судьи могут испытывать при установлении виновного в этом деле.
 – Я хотел бы задать вопрос лорду Литчфилду, – произнес один из судей, вперя в Люсьена вопросительный взгляд. – Мне хотелось бы знать, почему вы не пришли к лорду Рэндаллу со всей этой информацией? Чего вы хотели добиться в присутствии лорда Рэндалла, пригласив герцога Карлайла в пустой склад?
 – Мы надеялись добиться признания герцога, милорд. Оно значительно облегчило бы вашу задачу.
 – Совершенно верно, как и признание, полученное от заключенного. К сожалению, ни одна из сторон не намерена сделать это. Поэтому нам придется принимать решение, основываясь на полученных нами документах. – Он взглянул на свои пометки на бумагах, потом на Джейсона. – До того как мы примем решение, заключенный останется под стражей в Ньюгейтской тюрьме.
 Новый удар молотка.
 У Велвет перехватило дыхание. О Ньюгейтской тюрьме говорили, что она немногим отличается от ада. А Джейсону так много пришлось пережить…
 Адвокат встал:
 – Извините, ваша честь. Исходя из интересов дела, мы хотели бы ходатайствовать о заключении под домашний арест. Когда мой клиент был в тюрьме в прошлый раз, его пытались убить.
 Рэндалл вздохнул.
 – Извините, но заключенный однажды избежал наказания. Постановление настоящего суда по данному делу остается в силе. Когда мы придем к решению, мы известим вас.
 В первый раз за все это время Джейсон взглянул на Велвет. Она рванулась к нему, но адвокат преградил ей дорогу:
 – Прошу простить меня, миледи. Вы не можете говорить с ним здесь, но можете получить свидание, как только он будет препровожден туда.
 Она поняла, что адвокат имеет в виду тюрьму, и чувствовала себя так, словно ей приснился кошмарный сон.
 – Вам придется заплатить некую сумму, чтобы его получше устроили, – продолжал адвокат.
 – Да… – чуть слышно прошептала Велвет.
 – Я прослежу за этим, Велвет, – мягко произнес Люсьен, беря ее под руку. – Мы сделаем все возможное, чтобы ему было там как можно лучше.
 Этого будет недостаточно, подумала она. Им необходимо найти способ спасти его. Видимо, это может сделать только Господь Бог.
 Серая каменная стена упиралась ему в спину. Промозглая сырость камеры просочилась сквозь белую рубашку, облепившую его кожу подобно пленке. Робкий солнечный луч упал на пол недалеко от него, но матрац, брошенный на холодный каменный пол, уже скрывался в полумраке.
 По камере пробежала крыса, постукивая по полу тонкими лапками с острыми коготками. В воздухе стоял мерзкий запах: смесь потных, немытых тел, грязной одежды, резкая вонь мочи и испражнений, кислый запах болезней. Его бросили в самый нижний, подвальный этаж тюрьмы, хотя Люсьен заплатил кому-то, попросив устроить его не в общих камерах.
 Но здесь, в Ньюгейте, деньги смягчали тюремные правила только тогда, когда их сумма устраивала стражников. За те гроши, которые им перепали, они пообещали перевести его через несколько часов в другую, более чистую камеру. А пока что…
 А пока что он сидел в темноте, вдыхая густую вонь и стараясь не обращать внимания на пятна плесени под ногами.
 Он старался не вспоминать о предыдущем пребывании в этой тюрьме, тогда оно едва не сломило его.
 Сознание его заполняла темнота, и память снова и снова бросала в ужасное прошлое.
 Чтобы удержать свои чувства в узде, он обращался мыслями к Велвет, перебирая в памяти дни, проведенные с ней, и на какое-то время отодвигал от себя темноту. Но в конце концов мерзкий запах, грязь камеры понемногу лишили его воли, и мысли о Велвет растаяли.
 Длинный темный туннель втянул его в себя, оставив наедине с терзающими душу демонами. Злоба и отчаяние навалились на него, и он уже не смог справиться с ними.
 Она должна увидеться с ним. Не завтра. Она должна увидеться с ним сегодня вечером. Что бы об этом ни говорили.
 Велвет поспешно оделась, натянув на себя коричневую вязаную юбку, белую блузку, грубые башмаки, и завернулась в накидку с капюшоном. Экипаж Хавершемов уже был заложен и ждал ее перед домом. Стараясь не обращать внимания на тревогу на лице Снида, Велвет спустилась по ступенькам лестницы и села в карету. В полутьме напротив нее уже сидел мистер Льюдингтон. Он и мистер Барнстэйбл залечивали свои синяки и ссадины, заработанные в схватке с людьми Эвери.
 К ее удивлению, узнав все про Джейсона, оба телохранителя остались при ней, рассудив, вероятно, что человек, который так мужественно старается доказать свою невиновность и защитить людей, которые зависят от него, не может быть виновен в убийстве.
 Крупный телохранитель заерзал на своем сиденье, явно чувствуя себя скованно в роскошной, обтянутой изнутри красным бархатом карете.
 – Вы уверены, что хотите сделать это, миледи? Было бы спокойнее поехать утром, когда за вами заедет его светлость.
 – Я нужна моему мужу. С ним что-то неладно. Я это чувствую. И не могу ждать до утра.
 Льюдингтон ничего не ответил. Все пошло наперекосяк – в этом он нисколько не сомневался. Мужа миледи должны были повесить. Он всем сердцем хотел помочь им и поэтому с готовностью согласился сопровождать свою хозяйку в Ньюгейт.
 Карета катилась по темным улицам, городской шум становился громче по мере приближения к тюрьме. Улицы и переулки были полны прохожими, старьевщиками и продавцами угля, трубочистами и нищими. Запахи и звуки врывались в экипаж через окна, заставляя пассажиров отворачиваться. Миновав несколько больших болтающихся вывесок винных магазинов и пивных, они подъехали к тюрьме.
 Льюдингтон помог Велвет выйти из кареты и был несказанно удивлен, когда она, выйдя, взяла его под руку. Должно быть, он почувствовал ее волнение и понял, что она нуждается в поддержке, поэтому приосанился и покровительственно направился с ней в канцелярию тюрьмы.
 Она переговорила с заместителем начальника тюрьмы, передав ему довольно крупную сумму, большую, чем ожидала. Но это не имело значения. Она готова была заплатить любую сумму. И заручилась обещанием заместителя начальника, подкрепленным еще одной пригоршней золотых гиней, что для Джейсона будет приготовлена новая камера, в которую его переведут утром. Потом перед ней и мистером Льюдингтоном раскрылись тяжелые дубовые двери, ведущие внутрь тюрьмы.
 Толстый, с большой черной бородой тюремщик с коптящим фонарем в руках показывал им путь. Даже на расстоянии она ощущала запах давно не мытого тела и кислую вонь от его одежды. Когда они спускались по длинному темному проходу, каменные стены которого были покрыты плесенью, сырость проникла сквозь ее накидку, и она поежилась.
 В камерах, мимо которых они проходили, находились существа, бывшие когда-то людьми. При виде их похожих на птичьи когти пальцев, которыми они хватались за прутья решеток, при звуках стонов больных и умирающих у Велвет сжалось сердце. Но она лишь покрепче схватилась за мистера Льюдингтона и продолжала шагать, заставляя себя смотреть только вперед и не думать об этих несчастных, живущих в таком страшном месте.
 Когда они приблизились к камере Джейсона, она вся дрожала, но не от промозглой сырости помещения.
 – Он тут, миссис.
 Толстяк сунул длинный стальной ключ в замок, и металл издал отвратительный скрипучий звук. Тюремщик взял небольшой огарок свечи на полочке около двери, зажег его и протянул ей.
 – Вы можете провести с заключенным не больше часа, миледи.
 Велвет кивнула, взяв свечу дрожащими руками:
 – Благодарю вас.
 Льюдингтон отошел в сторону.
 – Я буду ждать вас здесь, миледи. Буду рядом с дверью. Если вам что-нибудь понадобится, позовите.
 Она заставила себя улыбнуться:
 – Со мной все будет хорошо.
 Это была неправда. Ее всякий раз охватывало отчаяние при мысли о том, что Джейсон томится в таком месте. Только теперь она поняла корни той боли, которая терзала его измученную душу.
 «О любимый, если бы я только могла избавить тебя от всего этого!» – подумала она, всем сердцем желая вызволить его отсюда и в который уже раз давая себе слово найти такой способ.
 Собрав всю свою волю, она глубоко вздохнула, чтобы набраться смелости, и вошла в темную камеру. За ее спиной снова загремел ключ: тюремщик запирал дверь.
 – Джейсон!
 Недоумевая, почему он не бросился к ней, она подняла свечу и принялась оглядывать камеру.
 – Джейсон, это я, Велвет, где ты?
 По-прежнему никакого ответа. Только шаркающий звук, а потом острые коготки простучали по скользкому каменному полу. Велвет едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Всего лишь крыса. Это должно меньше всего беспокоить ее. Она осветила самый дальний угол камеры. Где же он? Неужели тюремщик ошибся камерой?
 Наконец она увидела его, сидящего на полу и прикованного за ногу к стене тяжелой металлической цепью. Глаза его были открыты, но он не видел ее, устремив взгляд в полумрак.
 – О Боже мой!
 Она всхлипнула, в горле встал тугой ком. Велвет трясущимися руками поставила огарок свечи на пол и медленно подошла к Джейсону. Опустившись на колени, она обвила его руками и прижалась щекой к его щеке.
 – Джейсон, любовь моя. Это я, Велвет. Все будет хорошо.
 Джейсон ничего не ответил, так же смотря перед собой невидящими глазами.
 – Джейсон, пожалуйста… это ведь я, Велвет.
 Тело его шевельнулось. Она почувствовала, как он сделал глубокий вздох, потом другой, вбирая все больше и больше воздуха в легкие. Он несколько раз моргнул, затем тряхнул головой, словно прогоняя сон. Она отстранилась и, взглянув ему в лицо, увидела, что зрачки его глаз оживают.
 – Велвет?
 – Да, любовь моя. Я пришла к тебе. – Она вытерла слезы и нежно поцеловала его. – С тобой все в порядке?
 Вслед за тяжелым вздохом отчаяния раздалось лязганье цепи.
 – Тебе не следовало приходить сюда, Велвет.
 – Где ты был, когда я вошла? Что ты видел?
 Он посмотрел на нее, и даже при слабом свете свечи она заметила, что лицо его испещрено глубоко залегшими складками боли.
 – Мое прошлое, – ответил он. – И именно поэтому тебе не следовало приходить сюда.
 – Я должна была прийти. Должна была увидеться с тобой. Должна была убедиться, что с тобой все в порядке. Ведь ты мой муж, Джейсон. – Она выдержала его взгляд. – И еще я люблю тебя. Я боялась сказать тебе это раньше, но теперь… теперь я хочу, чтобы ты знал это. Я люблю тебя, Джейсон. И уже очень давно.
 У него на шее дернулся кадык, но он молчал. Голова его упала на грудь, и при свете свечи она разглядела, что скулы его все в синяках и царапинах, а разбитые губы запеклись и распухли.
 Он медленно поднял голову:
 – Я не хотел, чтобы ты полюбила меня. Хотел уберечь тебя. Прости меня за ту боль, которую я причинил тебе, за все беспокойство, причиной которого я стал.
 – Я люблю тебя, Джейсон. И дорожу каждым моментом, когда мы были вместе. Я буду молиться! Ты станешь свободным, и мы снова будем вместе.
 Он только покачал головой:
 – Этого никогда не будет, Велвет. Даже если произойдет чудо и я выберусь отсюда живым, между нами все будет кончено.
 – Нет! Не говори так. Я…
 – Ты не любишь меня. Ты только думаешь, что любишь. Человека, которого ты любишь, больше не существует. Да, может, его и не было.
 – Это неправда. Ты – тот человек.
 Не слушая ее, он нежно прикоснулся пальцем к ее губам.
 – Я был эгоистом, герцогиня. Я не должен был прикасаться к тебе, не должен был жениться на тебе. Мне следовало оставить тебя в покое, и тебе не пришлось бы страдать.
 Джейсон обвел взглядом промозглую, населенную крысами камеру, посмотрел на Велвет, и сердце его болезненно сжалось. Ей не следовало появляться в таком месте. Она пришла сюда только ради него. Это снова была его вина.
 Он погладил ее щеку, мысленно моля избавить его от признаний. Он не мог больше скрывать от нее правду:
 – Так ты хочешь знать, что я видел, пока сидел здесь в темноте? Ты хочешь знать правду? Что ж, я готов рассказать тебе все, Велвет. А потом ты должна будешь уйти из этого проклятого места и никогда больше здесь не появляться.




 Глава 26


 С тех пор прошло много долгих лет. Но в его памяти события тех дней были так свежи, словно произошли только вчера. Это случилось в конце мая. Он уже провел в Джорджии три мучительных года. Ненависть переполняла и ослепляла его. Он страстно жаждал свободы и готов был на все, чтобы получить ее.
 Он несколько раз пытался бежать, но собаки, натасканные на людей, каждый раз находили его по следам. После каждого побега его били, пороли кнутом, но даже это не могло остановить его. Он решил во что бы то ни стало убежать. В четвертый раз ему повезло. В густом сосновом лесу недалеко от лагеря он встретил старого негра, тоже в бегах. Самюэлю нужен был спутник, достаточно сильный, чтобы провести его плоскодонку по болотам Джорджии. Силы у Джейсона оставались даже после трех лет каторжной работы.
 – Я был сильным, а он хорошо знал эти болота, – рассказывал Джейсон. – Когда мы ушли от преследователей, Самюэль пошел на север. Я пошел южнее, в Каролину, и стал пробираться к месту, которое, как я слышал, называлось Чарльстон. Мне говорили, что там бывают суда, которые направляются во все гавани мира. Разумеется, Англия для меня была исключена, но я собирался уехать куда-нибудь, где мог быть в безопасности.
 Он откинул голову на холодный серый камень и устремился взглядом в полумрак, позволив воспоминаниям овладеть им.
 – Оказалось, однако, что все коммерческие и военные суда досматривались перед выходом в море в поисках беглых преступников. И если бы я попытался спрятаться на каком-нибудь законопослушном судне, то его капитан тут же выдал бы меня властям.
 Рука Велвет, теплая и нежная, нащупала его руку и утешающе сжала ее. Он спросил себя: в какой момент его рассказа она отдернет руку?
 Джейсон продолжил рассказ – как нашел корабль, стоявший на якоре за пределами гавани, корабль приватиров, [8] как сказал ему капитан Майлс Дрюри. Джейсон понял, что перед ним отчаянные ребята, для которых не существует понятия «совесть».
 «Вэлиент» был английской баркентиной. Уже позже он узнал, что она сама была взята как приз, и ее экипаж состоял из жестоких грабителей. Джейсон хорошо запомнил их всех, забияк и выпивох, головорезов и пиратов. В других обстоятельствах его не было бы на том корабле, но в то время у него не было выбора. Уже три года он провел в обществе таких же подонков и выжил. И надеялся выжить снова.
 Когда «Вэлиент» был в шести днях пути от порта, он взял на абордаж бригантину, идущую с грузом на Бермудские острова. Это было первое судно из полудюжины подобных, битком набитых товаром. Джейсон старался не обращать внимания на упреки совести. Он твердил себе, что заслужил свою долю добычи, что использует эти деньги, чтобы вернуться в Англию и доказать свою невиновность. Использует их ради памяти своего отца.
 Решив это для себя, он убивал только во время схваток.
 Богатство его росло, а со временем завязалась довольно странная дружба между ним и капитаном Дрюри, валлийцем, [9] в свое время завербовавшимся в Колонии по контракту в качестве слуги.
 – Ты джентльмен, – произнес однажды вечером коренастый седовласый Дрюри, стоя около штурвала и потягивая глиняную трубку. – Ты получил образование в Англии. Вряд ли стоит тебе, друг мой, связываться с моим бизнесом.
 Так продолжалось до тех пор, пока в одно майское утро они не встретили пассажирское судно «Старфиш», идущее под всеми парусами на Барбадос.
 – Похоже, неплохая нам попалась добыча, а? – спросил, подойдя к нему, Черный Доусон, первый помощник капитана, мощный мускулистый детина.
 – Пожалуй, – неуверенно ответил Джейсон. – Хотя, думаю, лучше перехватить корабль, груженный товарами, а не людьми.
 Торговые корабли – это было одно дело. И совсем другое – пассажирские суда. Он не выносил жадного восторга головорезов Дрюри, когда те готовились напасть на беззащитных и ни в чем не повинных людей.
 Черный Доусон только хмыкнул:
 – На борту наверняка окажутся деньги и товары. И больше, чем мы можем себе представить.
 Так же думала и вся команда. По мере того как «Вэлиент» нагонял большое судно, Джейсона одолевало беспокойство. Наконец они приблизились на дистанцию выстрела.
 – Выстрел из носовой пушки под фортштевень, [10] – приказал капитан. – Посмотрим, крепки ли у них нервы.
 Джейсон вздрогнул от звука выстрела. Ядро выбросило столб воды почти у самого борта судна, но «Старфиш» не сбавил хода и продолжал нестись вперед: капитан отчаянно, но безуспешно пытался уйти от приближающейся баркентины.
 Потребовалось еще несколько прицельных выстрелов, чтобы «Старфиш» наконец поднял белый флаг, а «Вэлиент» спустил верхние паруса и стал подходить к тому лагом.
 – Прикажите пассажирам собраться на палубе, – в рупор приказал Дрюри капитану «Старфиша». – Пусть выстроятся вдоль правого борта.
 Черный Доусон, снова оказавшийся рядом с Джейсоном, жадно глядел на суматоху на палубе.
 – Только взгляни на это, парень, – сказал он, толкая локтем Джейсона в бок. – Видишь те юбки? Я уже три месяца без женщины. Похоже, теперь можно вспомнить, что это такое.
 Джейсон почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Даже с такого расстояния он видел побледневших женщин, стоявших у лееров правого борта. Не говоря ни слова, он отправился на поиски капитана Дрюри.
 – Ваши люди готовятся изнасиловать женщин. Вы должны остановить их.
 Капитан взглянул на него поверх своей трубки:
 – Вы не созданы для нашей жизни, Хокинс. Мне не следовало брать вас на борт.
 Он повернулся, чтобы бросить взгляд на своих матросов – готовы ли они пойти на абордаж «Старфиша», когда корабли сойдутся бортами и будут заброшены абордажные крючья.
 Вынув трубку изо рта, сказал:
 – Извини, парень. Я не могу остановить их, когда добыча у них перед глазами. Да и почти все эти женщины замужем. Немного любви не повредит им. Они уже давно знакомы с такими забавами.
 – Но это оказалась далеко не забава, – продолжал рассказывать он Велвет, чувствуя, как при воспоминании о событиях того дня на него снова накатывают волны отвращения и ярости. – Они повалили женщин на палубу и сорвали с них одежду. Мужчин, которые пытались защитить их, пираты буквально изрубили на части абордажными саблями, а потом побросали за борт на корм рыбам.
 Велвет простонала. Рука ее задрожала. А он продолжил рассказ, описывая те события, которые он умолял капитана остановить, а потом безуспешно пытался остановить сам. За эти попытки кто-то хватил его по голове, и он свалился в лужу собственной крови на чисто выскобленной палубе судна.
 Спустя несколько часов он пришел в себя от звуков грубого смеха и нестройного пения – это пираты пьянствовали на бочках рома, обнаруженных в трюмах «Старфиша».
 Голова гудела, перед глазами все плыло, но он заставил себя встать и взглянул на море. «Старфиш» мотало по волнам, словно корабль-призрак, на его палубе не было ни одного человека. Все мужчины были выброшены за борт, все женщины, после того как над ними вволю потешилась команда, последовали за мужчинами.
 Джейсон смотрел на залитую кровью палубу «Старфиша», не в силах поверить в то, что произошло. И тут он увидел ее. Маленькая девочка, не старше одиннадцати или двенадцати лет, тонкое хрупкое создание с громадными, полными ужаса зелеными глазами и длинными каштановыми волосами. Черный Доусон обнаружил ее в трюме «Старфиша».
 Он торжествующе тащил девочку к своим товарищам, потрясая ее хрупким телом как сочным плодом, которым он хотел насытиться сначала сам, а потом передать на потеху своим подчиненным.
 Ослепленный яростью и отвращением, Джейсон рванулся к нему, но на его плечо легла железная рука капитана.
 – Ты ничего не сможешь сделать.
 Джейсон повернулся к человеку, которого когда-то считал своим другом:
 – Вы должны остановить его. Она ведь совсем ребенок.
 Капитан покачал головой:
 – Поздно. Если это утешит вас, вы были правы. Нам не следовало брать это судно. Я сожалею, но что сделано, то сделано.
 – Но девочка…
 – Они возьмут ее, как и остальных. Они осатанели от крови. Если вы попробуете остановить их, они убьют вас, а потом займутся ею.
 – Нет! Вы не можете допустить, чтобы они убили ее! – Джейсон отчаянно затряс головой. – Ради всего святого, она же ребенок. Ребенок!
 Вырвавшись из рук капитана, он бросился бежать по палубе, но сильные руки снова сомкнулись на его теле.
 – Ты не сделаешь это, парень. Капитан хочет, чтобы ты остался в живых, и ты будешь жить.
 Сердж Баптис был человеком-горой, матросы звали этого громадного португальца Баптистом. Ростом он был под стать Джейсону, но гораздо массивнее его. Вместе с другим признанным силачом, Пэтси Куллинсом, они заломили ему руки за спину и заставили встать коленями на палубу.
 – С девочки сорвали одежду, – безжизненным голосом продолжал Джейсон. – Четверо матросов держали ее на палубе, а Черный Доусон встал на колени у нее между ног.
 Не в состоянии вынести этого зрелища, он попытался отвести взгляд в сторону и смотреть на морские волны, но тонкий акулий плавник, прорезавший поверхность воды, не принес ему успокоения. Ужасный детский крик заставил его снова взглянуть на девочку.
 Джейсон знал: о том, что он сделает в следующие несколько секунд, он будет жалеть до конца своей жизни, – но не мог поступить по-другому. С яростным криком Джейсон вырвался из держащих его рук, выхватил пистолет, который португалец всегда носил за поясом, и прицелился в девочку.
 Все, что ему надо было, – это сделать один-единственный выстрел. Не было смысла стрелять в Черного Доусона, хотя ему очень хотелось влепить тому пулю в низкий лоб: десяток других головорезов только и ждали своей очереди. Прицелившись, Джейсон выстрелил в девочку, звук выстрела эхом пронесся над палубой судна.
 – Я не промахнулся, – продолжал он едва слышным голосом. – И до сих пор помню, как она медленно закрыла глаза, а ее красивое личико выглядело почти спокойным. – На последних словах его голос дрогнул. – Что бы они теперь с ней ни делали, по крайней мере ее мучения окончились.
 – Джейсон… – шепотом произнесла Велвет, но он ее не слышал.
 Он вспоминал, как бросил пистолет и отвел взгляд, вспоминал холодок слез, бегущих у него по щекам.
 Ему было все равно, что окружающие видят эти слезы. Он не боялся, что его убьют. Он сам хотел смерти. Хотел, чтобы в этой кровавой луже лежал бы он, а не эта красивая маленькая девочка.
 Но Черный Доусон только расхохотался хриплым пропитым басом, и его поддержал весь пьяный экипаж. Вскоре все попадали на палубу, корчась в судорогах несмолкающего смеха.
 Рука Майлса Дрюри снова легла ему на плечо, но он сбросил ее.
 – При первом же случае я ссажу тебя на берег, – сказал Дрюри. – Твоей доли добычи хватит на первое время. А до тех пор придержи язык и постарайся не показываться на палубе. Может быть, тогда я довезу тебя живым до берега.
 Джейсон ничего не ответил. Ему не нужны были запятнанные кровью деньги, о которых говорил капитан. Сейчас ему было все равно – жить или умереть. Больше всего на свете он хотел бы перенестись во времени назад, в тот момент, когда он впервые поставил ногу на палубу этого проклятого судна, – видит Бог, теперь он ни за что не сделал бы этого.
 Он стал таким же проклятым, как и это судно, так же обречен на адские муки, как и каждый на его борту. Он никогда уже не сможет забыть, что случилось в этот ужасный день, не простит себе своего поступка.
 И столь же ясно понимал, что ни один человек, узнавший эту страшную правду, не сможет простить его.
 Негромкие всхлипывания, доносящиеся из полумрака, привели его в чувство, да еще прикосновение ее теплой руки, которая продолжала сжимать его руку. Нежный голос произнес его имя, тонкая рука обняла за шею, мокрая щека прижалась к его щеке, и их соленые слезы смешались.
 – Джейсон…
 – Прости меня, – прошептал он, зная, что она никогда не сможет сделать это, зная, что только Бог может дать ему прощение, но он не смел воззвать к нему, чувствуя, что не заслужил прощения.
 Рядом, прижавшись к нему, вздрагивало от рыданий маленькое тело Велвет, грудь ее вздымалась и опадала от судорожных вздохов, но она не произнесла ни слова. Он не должен был просить ее, не должен был молить о том, чего она не может ему дать. Воспоминания только разбередили его раны.
 Теплая дрожащая рука легла ему на щеку – ласковое прикосновение, нежная ласка, которую он уже не надеялся испытать.
 – Милый мой Джейсон. Тебе не надо моего прощения. И никогда не было надо. Тогда на судне ты сделал то, что было лучшим выходом, как ты считал. Ты рисковал своей жизнью, чтобы помочь ей.
 – Я убил ее.
 – Ты спас ее. Спас единственным способом, который ты знал, и там, где она сейчас, она это знает. Я готова благословить твою пулю, так же как и она.
 Джейсон покачал головой:
 – Она была совсем ребенком. Ребенком. Она еще не начала жить.
 Велвет отстранилась и посмотрела на него, ее щеки в неверном свете свечи блестели от слез.
 – Но что было с тобой, Джейсон? Ты ведь по-настоящему и не жил с того дня, как умерла эта девочка.
 Он не ответил. В горле стоял ком, и он не мог произнести ни слова.
 – Ты только человек, Джейсон. Только человек. И делаешь ошибки, как любой другой человек. В тот день ты сделал выбор, ужасный выбор, но он был единственно возможным. Ты знал, что они могли убить тебя, но ты решил помочь этой невинной девочке, не допустить ее страданий. У тебя была только эта возможность.
 Он судорожно втянул в себя воздух. Боже, он готов был сейчас ненавидеть ее за то, что она видит его слезы!
 – Ты только человек, – повторила Велвет. – Господь знает это. Примирись в своей душе с Богом, Джейсон. А я… я люблю тебя еще больше, чем любила до сих пор. И я оказалась права. Ты – тот человек, каким я тебя представляла.
 Грудь его разрывалась от боли. Он обнял ее и прижал к себе.
 – О Боже, герцогиня. – Руки его погрузились в ее волосы, сминая изысканную прическу, вынули шпильки, дав волосам свободно рассыпаться по плечам. – Я люблю тебя, герцогиня. Я так полюбил тебя.
 Она снова заплакала. Он почувствовал, что все ее маленькое тело содрогается от слез, но это были слезы радости.
 Она достала платок из кармана юбки и прижала его к глазам.
 – Ты меня любишь. Ты хочешь сказать, что все, что произошло между нами, было не только ради наслаждения.
 – Надеюсь, что так оно и было.
 Улыбка снова появилась на ее лице. Она хотела сказать что-то еще, но в дверь уже стучали:
 – Время вышло, миссис.
 В замке загремел ключ, и дверь распахнулась.
 Велвет взглянула ему в лицо:
 – Теперь тебе не страшна темнота, Джейсон. И никогда не будет страшна. Ты вышел из тьмы на свет, и твое прошлое останется для тебя только памятью. – Она обхватила руками его лицо. – Пообещай мне, что ты запомнишь. Если тьма вернется, думай о свете, Джейсон. Любовь есть свет. Ты запомнишь?
 Он с трудом проглотил ком в горле.
 – Я запомню, – чуть слышно произнес он.
 Она поцеловала его. Это был поцелуй, полный любви и нежности, обещания и ободрения. Джейсон тоже поцеловал ее. В его поцелуе были любовь, благодарность и надежда, которые жили теперь в его сердце. Он подумал о том, что никогда не встречал такой женщины. И о том, что никогда не расстанется с ней, если останется жив.




 Глава 27


 Сазерленд не мог спать с той минуты, когда услышал известия о лорде Хокинсе, который оказался не лордом Хокинсом, но старшим братом герцога Карлайла. Он должен был унаследовать титул герцога, но его приговорили к повешению за убийство своего отца.
 Кристиан не верил этому. Не верил, зная Джейсона Синклера, зная то, что ему рассказала Мэри.
 А Эвери, герцог Карлайл, как теперь узнал Кристиан, был просто беспринципным, в высшей степени безжалостным негодяем.
 Но что делать теперь? Как помочь Синклеру? И как должен он поступить с Мэри?
 Стоя у окна своей комнаты, он думал о женщине, которую любил. Кристиан понимал, что выбор, который она сделала, оставшись с Карлайлом, был для нее драматическим. И он боялся, что Мэри в опасности.
 Кристиан был наслышан о встрече в доках, которую организовал Литчфилд, слышал и о чуть запоздавшем появлении Мэри и Велвет, и об их попытке помочь мужу Велвет. Мэри тем самым выступила против Карлайла. Эвери должен быть в ярости. И один Господь знает, как он может поступить.
 При мысли о Мэри, страдающей с герцогом, у Кристиана сжалось сердце.
 Он подумал, что мог бы послать ей записку с просьбой о встрече. Но если Эвери перехватит записку? Это было вполне вероятно и опасно для Мэри.
 Стиснув зубы, Кристиан принялся расхаживать перед окном. Он должен увидеть ее. И увезти из дома герцога даже насильно, если не сможет убедить ее покинуть его дом. Она любит его, и он любит ее. Со временем она поймет, почему он так поступил.
 Он расхаживал взад и вперед перед окном, сжав руки в кулаки и стиснув зубы от гнева и тревоги. Неожиданно в дверь его спальни постучали.
 – Простите меня, милорд.
 На пороге его спальни стоял Джордж Мерлан, служивший ему уже более двадцати лет. У него были заспанные глаза, с головы свешивался помпон ночного колпака.
 – Да, Джордж, что случилось?
 – Прошу простить, что беспокою вас в такой час, милорд, но леди, которая уже к вам приходила… Помнится, ее звали Мэри.
 Кристиан напрягся всем телом:
 – Да-да. Что с ней такое?
 – Она сейчас внизу.
 Кристиан облегченно вздохнул:
 – Слава Богу!
 Но облегчение длилось не дольше секунды, тут же сменившись тревогой. Что случилось с Мэри? Кристиан большими шагами направился к двери, слуга семенил за ним, едва поспевая.
 – Понимаю, это в высшей степени необычно, ваша светлость. В других обстоятельствах я бы не позволил ей беспокоить вас в такой час, но после всего, что случилось в последнее время…
 – Вы поступили правильно, Джордж.
 – Я проводил ее в Белую гостиную, сэр.
 Кристиан кивнул и бросился вниз по лестнице в гостиную, едва не столкнувшись с застывшей у дверей Мэри. Первое, что он заметил, – ее огромные светло-голубые глаза, в которых застыла тревога.
 – Кристиан…
 – Мэри, я благодарю Бога за то, что ты пришла ко мне. – Она позволила ему обнять себя. – С тобой все в порядке? Он не обижал тебя? Он не…
 Мэри отвела взгляд в сторону.
 – Он очень сердился. Сказал, что я предала его, пытаясь помочь леди Хокинс. Я еще никогда не видела, чтобы он был так разъярен.
 – Скажи мне, он не обижал тебя? Я убью его, если хотя бы один волос упадет с твоей головы.
 – Он собирался наказать меня. Я думаю, он выместил бы на мне свой гнев, но тут пришел этот человек, Уиллард, наверное, с более важными делами, и ему стало не до меня. И с этих пор он очень занят, но я знаю точно: когда он закончит то, чем сейчас занимается…
 Кристиан отстранил ее от себя.
 – Ты никуда не уйдешь отсюда, – решительно произнес он. В голосе его звучали стальные нотки. – И если для этого мне понадобится связать тебя и где-нибудь спрятать, чтобы оставить при себе, я это сделаю.
 Мэри улыбнулась. На глаза у ее навернулись слезы, и одна слезинка скатилась по щеке.
 – Я не уйду. По крайней мере без тебя. Не уйду, если ты хочешь, чтобы я осталась.
 Кристиан ответил ей решительным взглядом.
 – Да, я этого хочу, Мэри. Я хотел этого с самого первого момента, как увидел тебя. Я не должен был отпускать тебя к Карлайлу.
 При звуке этого имени она вздрогнула.
 – Он убийца, Кристиан. Он убил моего отца, и теперь я уверена, что он убил и своего отца.
 – Думаю, ты права, Мэри. Я должен был сразу прислушаться к твоим словам, – крепко обняв ее, сказал Кристиан.
 – Мы должны помочь Джейсону и Велвет. Что можно сделать?
 – Я не знаю. Судьи еще не вынесли своего вердикта. И остается шанс, что он будет оправдан.
 – Нет ни малейшей надежды, что это случится, Кристиан, и ты это прекрасно знаешь.
 Кристиан вздохнул. Мэри была права. Судьи никогда не пойдут на то, чтобы выступить против герцога, во всяком случае, не имея дополнительных доказательств.
 – Что бы там ни было, сначала мы должны сделать все, чтобы ты была в безопасности. Я отправлю тебя к моей семье в Кент. Когда они узнают, что произошло с тобой и что мы решили быть вместе, они сделают все, чтобы помочь нам.
 – Но я не могу уехать до тех пор, пока не увижу, что Эвери заплатил за свои злодеяния.
 Кристиан попробовал возразить, но по ее взгляду понял, что лучше этого не делать.
 – У меня есть идея, Кристиан. Я думаю, что смогу быть полезна в этом деле.
 – Говори, – сказал он.
 – Власти, похоже, прекратили поиски человека, который убил леди Брукхерст, они практически бездействуют. Но если за этим стоит Эвери, в чем я убеждена, то это мог сделать только один из его людей. Досужие языки болтают о Джейсоне, так как описание убийцы, данное Велвет, совпадает с внешностью ее мужа.
 – Да… да, я понимаю, к чему ты ведешь. Человек, совершивший это убийство, должен быть похож на Джейсона или по крайней мере быть приблизительно его роста и сложения.
 – И иметь примерно такие же волосы, – сказала Мэри, еще крепче прижимаясь к Кристиану. – И среди людей, которых подкармливает Эвери, такой человек есть. Он редко появляется в доме, а когда приходит, пользуется отдельным входом, который ведет в кабинет Эвери. Но мне удалось его увидеть. Его зовут Уиллард, и я о нем уже упоминала.
 Кристиан размышлял над ее словами. Все это было вполне возможно. Но могло быть и простым совпадением.
 – Да, трудный путь, но лучше, я думаю, идти им, чем не делать ничего. Если мы сможем найти человека, который убил Силию, вполне возможно, он выведет нас на Эвери.
 – Я тоже так думаю. Стоит попробовать.
 Кристиан нежно поцеловал ее.
 – В нашем положении имеет смысл использовать любую возможность, любовь моя.
 К сожалению, невозможно было во всеуслышание произнести имя убийцы. Но другая мысль пришла ему в голову – мысль о дуэли. Он был великолепным стрелком, а смерть Эвери разрешила бы все их проблемы.
 Удерживало его только одно – со смертью герцога пропадала всякая возможность восстановить доброе имя его брата.
 И в этом случае Джейсон Синклер будет повешен.
 Как и обещал, Литчфилд появился на следующее утро ровно в десять часов, чтобы сопроводить Велвет в тюрьму на свидание с Джейсоном. Она была уже одета и с нетерпением ждала его прихода. Ей хотелось увидеть Джейсона и убедиться, что с ним все в порядке.
 Услышав в прихожей тяжелые шаги Люсьена, Велвет поспешила ему навстречу. Суровое выражение, застывшее на его лице, заставило ее сердце сжаться от дурного предчувствия.
 – Боже мой, Люсьен, что случилось?
 Не говоря ни слова, он взял ее за руку, провел в гостиную и плотно закрыл дверь.
 – Ради Бога, милорд, вы должны сказать мне, что произошло.
 – Наверное, вам лучше присесть, миледи.
 – Люсьен, вы пугаете меня.
 Он тяжело вздохнул и стиснул зубы.
 – Извините меня, Велвет. Час назад судьи дали мне знать о своем решении. Их сомнения закончились раньше, чем можно было ожидать.
 Велвет опустилась на диван.
 – Боже милосердный, они по-прежнему считают его виновным!
 Она заморгала, чтобы сдержать слезы, но не смогла.
 Маркиз сел рядом и погладил ее по руке:
 – Вы не должны сдаваться, Велвет. Виновен только Эвери. Где-то есть свидетельства его вины. У нас еще есть время найти их.
 Слова эти прошли мимо ее сознания, словно он и не произносил их.
 – Тот давний приговор… оставлен в силе?
 – Да.
 – Когда?
 Вопрос этот был задан едва слышным шепотом.
 Люсьен тяжело вздохнул:
 – В понедельник.
 «Понедельник. Ну конечно. День казней. Через четыре дня Джейсон будет повешен».
 – Доказательств, которые мы представили, было недостаточно, чтобы обвинить герцога королевства, – продолжал маркиз. – А еще сыграло свою роль убийство Силии. Им было проще обвинить Джейсона еще и в этом убийстве.
 Велвет закусила губу, едва понимая слова Люсьена. Джейсон будет повешен. Жить ему осталось только четыре дня.
 – Мы будем продолжать наши поиски, – говорил между тем Люсьен. – Барнстэйбл и Льюдингтон работают день и ночь. Они уверены, что смогут что-нибудь найти.
 Велвет попыталась улыбнуться, чтобы ободрить его. Но уголки ее губ предательски задрожали. Отвернувшись, она расплакалась и тут же оказалась в утешающих объятиях маркиза. Прижавшись к нему, она, как ребенок, зарыдала у него на плече.
 – Успокойся, родная, – прошептал он. – Ты не должна сдаваться. Сделай это ради Джейсона.
 Горло ее перехватил спазм, каждый вздох давался с трудом. Но, пересилив слабость, она заставила себя выпрямиться.
 – Разумеется, ты прав. Ради Джейсона мы должны быть сильными. – Взяв протянутый им носовой платок, вытерла слезы. – А… кто-нибудь сказал ему о решении судей?
 – Нет смысла тянуть с этим. Парментер сразу же пошел к нему. Сейчас он уже знает.
 Она вскинула подбородок:
 – Тогда мы должны поспешить к нему. Нельзя оставлять его одного в такой момент. Мы должны поддержать его.
 Люсьен не стал спорить, хотя считал, что в такой момент его друг предпочел бы остаться один. Есть вещи, к которым мужчина должен привыкнуть, и одна из таких вещей – мысль о собственной смерти. Трудно представить, что значит быть обреченным на смерть за преступление, которого не совершал.
 И все же Люсьен решил не спорить. Велвет хотела встречи с человеком, которого любила, и никакие слова не могли остановить ее. Это была такая любовь, в которую он ни за что не мог бы поверить. По правде говоря, он завидовал своему другу.
 – Я должен предупредить вас, миледи. К этому времени Джейсона должны были перевести из обычной камеры в более приличную, но все равно это ужасное место. Вам предстоит страшное зрелище.
 – Я вполне представляю себе его, милорд. Накануне вечером мистер Льюдингтон сопровождал меня туда.
 – Что?!
 – Джейсон нуждался во мне. И я должна была пойти туда.
 – Но ведь тогда он еще был в обычной камере. Не могли же вы войти туда…
 – Я должна была увидеть его. И была там, где был он.
 Маркиз пробурчал что-то невразумительное, затем покачал головой.
 – Джейсон говорил мне, что вы сущее наказание. Только теперь я начинаю понимать, что он имел в виду. Когда я захочу обзавестись семьей, напомните мне, чтобы я выбрал себе веселую послушную жену.
 Велвет улыбнулась одними уголками губ:
 – Послушная жена вам очень скоро надоест, но поживем – увидим.
 Люсьен снова пробурчал что-то неразборчивое. Взяв в прихожей накидку, набросил ей на плечи, предложил руку и направился вместе с ней в тюрьму.
 Джейсон не отрываясь смотрел сквозь зарешеченное окошко на дверь своей камеры. Помещение с каменными стенами было довольно просторным и на удивление чистым; он помнил по своему прежнему опыту, как сильно отличалась жизнь в привилегированной части тюрьмы.
 Деньги делают жизнь сносной даже здесь, подумал он. Хотя не могут изменить уготованную ему судьбу. Может быть, это верно, что деньги – корень всего зла.
 Ведь его брат, Эвери, дошел до убийства собственного отца. А потом и сэра Уоллеса Стэнтона.
 Джейсон посмотрел на окно своей камеры. Падающие лучи солнца смягчали промозглый холод, который, казалось, навсегда въелся в стены. С того места, где он стоял, можно было видеть разгуливающих по тюремному двору заключенных, меняющих заношенную одежду на пайку хлеба или понюшку табаку. Джейсон перевел взгляд вверх, на клочок голубого неба над серыми каменными стенами, на башенки и окна, на церковные шпили и купола Лондона.
 На редкость своеобразный город. До своего возвращения он не осознавал, как скучал по Англии. Скучал по тучным зеленеющим полям, вересковым пустошам и лесам, по холодным туманам, клочьями ползущим по холмам. И даже по мгле, плотно окутывающей заполненные прохожими улицы города.
 Теперь Англия потеряна для него, как и мечта о мести и справедливости, с которой он вернулся на родину. Через четыре дня он будет повешен. Ему отмерено только четыре дня жизни.
 Было время, когда он призывал смерть, не боясь ее. Прошедшие годы изменили его.
 Как и дни, проведенные с Велвет.
 Теперь Джейсон думал о ней, об обретенной им любви и уже в который раз жалел о той боли, которую причинил ей. Он никогда не хотел причинять ей боль, но с самого начала только это и делал. Он вспомнил о ее приходе накануне вечером, о тех тайнах, которые он поведал ей. Она отогнала терзавших его демонов, вывела к целительному свету.
 Это был самый дорогой подарок из всех, которыми она уже одарила его.
 Перед его мысленным взором всплыло ее лицо: нежные розовые губы и золотисто-карие глаза, густые темные ресницы, темно-огненные волосы. Закрыв глаза, он всем своим телом ощутил нежность ее кожи и тяжесть ее высокой красивой груди. Это была женщина его мечты. И теперь ему предстояло расстаться с ней.
 Приняв твердое решение, Джейсон стиснул зубы. Он поклялся себе, что настоит на своем. За все то, чем она одарила его, он тоже должен сделать ей подарок. И она должна будет выполнить его последнюю просьбу.


* * *

 Велвет молча шла между толстыми каменными стенами по сырому коридору, благодарно опираясь на сильную руку Люсьена. Только теперь она в полной мере оценила дружбу маркиза, понимая, как будет нуждаться в нем в ближайшие дни.
 Но пока думать надо прежде всего о Джейсоне. Велвет не хотела показывать овладевшее ею отчаяние человеку, которого любила. Остановившись перед дверью камеры, она почувствовала на себе взгляд Люсьена, потемневший от жалости и сочувствия.
 – Вы уверены, что готовы к этой встрече?
 Она вскинула голову и заставила себя улыбнуться:
 – Разумеется, готова.
 Люсьен кивнул тюремщику, тот открыл дверь, и она в сопровождении маркиза вошла в камеру. Джейсон ждал их с улыбкой на лице, которую она не ожидала увидеть. Не говоря ни слова, она бросилась в его объятия и почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее. Несколько мгновений они стояли, прильнув друг к другу, потом он отстранился от нее.
 – Пока никто из вас не заговорил, – произнес Джейсон, – спешу сообщить, что со мной все в порядке. Сейчас я в той части тюрьмы, где могу по крайней мере видеть свою камеру. У меня уже побывал Парментер. Он передал мне плохие новости, так что вы избавлены от этой неприятной обязанности. Рад сообщить вам, он продолжает надеяться – как, кстати, и я – и считает, что до понедельника все может измениться.
 – Барнстэйбл и Льюдингтон работают день и ночь, – вставил Люсьен. – В их распоряжении еще дюжина человек, более чем достаточно. Я велел им перевернуть весь Лондон.
 Велвет крепче прижалась к мужу.
 – Мы обязательно найдем что-нибудь, Джейсон. Даже сейчас, когда мы разговариваем с тобой, друзья Люсьена стараются организовать аудиенцию у короля и его министров. Вполне возможно, что его величество замолвит слово за тебя.
 Люсьен, правда, от всей души советовал ей не обольщаться такой возможностью. Теперь у короля меньше власти, чем в былые времена, он мог лишь советовать своим министрам. А министрам была нужна поддержка парламентариев. Вряд ли министры захотят навлечь на себя гнев парламентариев своим выступлением против шести влиятельнейших судей.
 Джейсон снова улыбнулся, он выглядел совершенно беззаботным. Чересчур беззаботным, внезапно поняла Велвет и догадалась, что он уже смирился с уготованной ему судьбой и хочет только избавить ее от лишних страданий.
 Велвет не могла этого вынести. Несколько мгновений она старательно сдерживалась, чтобы не залиться слезами, и все-таки ей это удалось.
 Она лишь взглянула на него и улыбнулась в ответ, принимая его игру и надеясь, что это успокоит его.
 Они поговорили еще немного, и Люсьен оставил их наедине.
 – Мне надо заняться кое-какими делами. Я вернусь через пару часов и провожу Велвет домой. – Он взглянул на Джейсона и в шутливом раздумье приподнял бровь. – Как ты думаешь, не слишком опасно оставлять ее здесь – ведь без меня твоя жена может разнести всю эту тюрьму?
 Джейсон улыбнулся:
 – Да, и если решится, то преуспеет в этом.
 Улыбнувшись, Велвет сказала:
 – Если есть хотя бы минимальный шанс на успех, будьте уверены, я не премину им воспользоваться. Но судя по числу стражников у камеры Джейсона, такой шанс вряд ли существует.
 Люсьен хлопнул Джейсона по плечу:
 – Надейся на лучшее, друг мой. – И вышел из камеры.
 Велвет обвела взглядом скудную обстановку камеры, обратила внимание на низкую койку с комковатым тощим матрацем, на простой деревянный стул и грубый деревянный стол.
 – Не могу поверить, что ты и в самом деле здесь, – задумчиво произнесла она в наступившем молчании. – Мне все кажется, что это какой-то страшный сон. И каждую секунду я мечтаю проснуться.
 – Может быть, и проснешься, – негромко ответил он. – На Люсьена всегда можно было положиться.
 Велвет тряхнула головой, стараясь избавиться от оцепенения, в котором пребывала все это время.
 – Это несправедливо. Тебе не место здесь, Джейсон. Как тогда, восемь лет назад, так и теперь. – Она посмотрела на него. – Барнстэйбл пытается найти новые свидетельства в твою пользу. Как только ему это удастся, мы представим их в суд. А суд положит конец этому заблуждению, и тогда ты сможешь отправиться домой.
 Потянувшись к нему, она отвела со лба прядь его темных волос и погрузила пальцы в их упругие завитки.
 – Мы будем семьей, Джейсон. Настоящей семьей, как я когда-то мечтала.
 Он грустно улыбнулся ей:
 – Так вот о чем ты мечтала, Велвет. Что мы станем семьей?
 Она посмотрела в красивое, столь дорогое ей лицо:
 – Я уже стала думать, что так может быть, если ты захочешь остаться. Я хочу подарить тебе детей, Джейсон. Хочу просыпаться рядом с тобой и знать, что ты здесь, что никуда не уйдешь.
 – И я люблю тебя, Велвет. Не думаю, что смог бы оставить тебя, даже если бы и хотел.
 Он поцеловал ее, и поцелуй его был исполнен любви и грусти, сожаления и обещаний, которых, и он понимал это, ему не суждено было исполнить.
 – Возьми меня, Джейсон, – прошептала она, припав к его груди. – Здесь. Прямо сейчас. Подари мне своего ребенка.
 Еще недавно он отстранился бы от нее при этих словах, не захотел бы этой близости. Сейчас же взор его голубых глаз сверкнул страстью. Он не хотел скрывать любовь к ней.
 – Я тоже хочу этого, Велвет, но не могу. Не здесь. Не в этой грязи. Я хочу, чтобы твоя память обо мне была связана только с хорошим, исполнена той страсти и любви, которую мы с тобой делили. – И он отстранил ее от себя. – Я хочу, чтобы ты мне что-то пообещала. Это моя последняя просьба к тебе.
 Сердце ее сжалось. Он коснулся того, чего она не хотела слышать, – что он может и не вернуться домой. Велвет покачала головой:
 – Ты сможешь попросить меня, когда выйдешь отсюда. Завтра я снова приду, и тогда…
 – Нет. – Рука его сжала ее плечо. – Я хочу, чтобы ты осталась дома. Я не хочу, чтобы ты снова появлялась здесь.
 – Нет! Ты не можешь просить у меня этого. Я люблю тебя. И хочу быть с тобой. Я…
 – Я не хочу, чтобы ты видела меня сидящим в этой клетке, и не хочу, чтобы видела меня болтающимся на виселице. Я хочу, Велвет, чтобы ты пообещала мне это. Хочу, чтобы ты сделала это ради меня, выполнила мою последнюю просьбу.
 Она не могла произнести ни слова. На глаза навернулись слезы и градом покатились по щекам.
 – Я не могу. Я должна видеть тебя. Я должна быть с тобой.
 – Пожалуйста, Велвет. Сделай это ради меня. Ради моей любви к тебе.
 – Джейсон…
 – Я люблю тебя, герцогиня. Если бы все повернулось по-другому, если бы я мог вернуться домой, я стал бы таким мужем, о котором ты мечтала. Сделал бы все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. И никогда не оставил бы тебя, Велвет. Никогда. – Он приник губами к ее губам, успокаивая их дрожь. – Но этому не дано сбыться. И я хочу, чтобы ты дала мне слово никогда здесь больше не появляться.
 Она припала к нему, не в силах сдержать слезы и содрогаясь всем телом.
 – Я люблю тебя, – прошептала она.
 – Тогда выполни мою последнюю просьбу. Сделай это ради меня, герцогиня. Только ради меня.
 Всеми силами души она не хотела отвечать согласием. Каждый час, каждую минуту, еще отпущенную им судьбой, она хотела провести около него. Но он не хотел этого, и она наконец согласилась:
 – Я сделаю, как ты хочешь.
 – И еще ты не придешь в Тайберн. [11] Мне будет невыносимо думать, что ты видишь мою казнь.
 – Хорошо, я не приду в Тайберн.
 – Ты обещаешь мне это?
 – Да.
 Она оказалась в мощном кольце его рук. Он сжимал ее в объятиях, давая выплакаться. Никто из них не произносил ни слова. Но вот он разжал объятия, в последний раз взглянул ей в глаза, а потом перевел взгляд на зарешеченное окошечко в двери своей камеры, за которым уже видна была голова друга. Люсьен вернулся. Настало время расставания.
 Приподняв ее голову за подбородок, он нежно вытер слезы с ее щек.
 – Ты всегда была сильной, Велвет. Сильнее, чем любая женщина из тех, что я знал. Так будь же и сейчас сильной ради меня.
 Велвет заморгала, чтобы стряхнуть слезы с ресниц. Она заставила себя в последний раз взглянуть на него, в глубину этих синих глаз, которых больше никогда не увидит. Привстав на цыпочки, дрожащими губами поцеловала его. Это было все, что она могла дать ему, все, что он позволил ей дать.
 Джейсон ответил неспешным, заботливым поцелуем.
 – Я не позволю тебе умереть, – прошептала она. – Не позволю им отнять тебя у меня.
 – Господь да пребудет с тобой, любовь моя.
 Двигаясь как во сне, Велвет вышла из камеры.
 Она не оглядывалась, чтобы не разрыдаться в голос.
 – Он просил меня больше не приходить, – прошептала она Люсьену. – Он взял с меня обещание.
 Люсьен вздохнул:
 – Я догадывался, что он может так поступить.
 – Мы должны спасти его. Должны.
 Но Люсьен молчал.
 – Ну наконец-то! После всех несчастий, которые доставил мне мой возлюбленный братец, настал наконец час расплаты, – с улыбкой произнес Эвери, бросив на письменный стол «Морнинг кроникл». Бэсси Уиллард стоял по другую сторону стола. Эвери едва сдерживался, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. – Этот кровавый негодяй будет завтра повешен.
 Бэсси ничего не ответил. Он не любил повешений и чувствовал жалость к каждому бедняге, которого судьба сводила с трехногой подругой. [12] Его всегда коробило, что его хозяин, кажется, радовался несчастьям других. Даже смерти собственного брата.
 – А как быть с девушкой? – спросил Бэсси, не в силах скрыть отразившийся на его лице страх. – Вы хотите, чтобы я убил ее?
 Эвери уже думал об этом.
 – Пока оставь ее в покое. Когда вздернут моего братца, у нее не будет причин мутить воду, а если даже и будут, никто ей не поверит. Судьи вряд ли захотят признать, что повесили невиновного.
 – А как быть с вашей женой?
 Эвери застыл на месте. Вопрос подручного разбередил его рану. Жена его сбежала из дому.
 – Мы знаем, куда она подалась. А остальные пусть думают, что я отправил ее в наш деревенский дом. Сейчас время уже не имеет значения, и я спокойно разберусь с Бальфуром. Что с ней делать? Когда она будет дома, я подумаю.
 «Уж я проучу ее своими собственными кулаками, – закончил он про себя. – Отделаю так, что она забудет, как выкидывать подобные штучки».
 – А пока что, – закончил он со злобной улыбкой, – нам остается поудобнее устроиться и наслаждаться ожидающим нас зрелищем.
 Бэсси нахмурился, но Эвери не обратил на это внимания: ему не терпелось увидеть казнь.




 Глава 28


 То, что еще совсем недавно казалось невозможным, свершилось: все четыре дня, каждый из которых казался вечностью, прошли. Осталось несколько последних часов, когда глубине горя уже не могли помочь слезы.
 Велвет не помнила, когда бы она нарушала свое слово. Разве что в раннем детстве, когда была совсем маленькой девочкой. Обещая дедушке, что не будет играть у ручья без его разрешения, держала за спиной скрещенные пальцы руки, зная, что все равно отправится к ручью.
 Велвет было трудно нарушить слово, данное Джейсону в порыве любви и уважения, но она не могла не пойти на казнь и приготовилась к страшному испытанию, которое ей предстояло. Она уверила себя, что не расплачется. Не сегодня. Она уже выплакала все свои слезы в бесконечно долгие ночи.
 Готовясь достойно встретить то, что ждало ее днем, она оделась в простое платье серого шелка, отороченное черным; в нем она когда-то была при дворе.
 Простая черная карета, которой всегда пользовался Джейсон с разрешения Литчфилда, ждала ее у входа в дом. Велвет вышла из дома, села в карету и задернула занавески, отгородив себя от всего мира. Ради Джейсона ей предстояло пережить несколько страшных часов, ради человека, которого она любила. Она не хотела, чтобы он увидел ее, не хотела, чтобы знал, что она станет свидетельницей его последних минут. Она сделает все, что в ее силах, чтобы не выдать себя.
 Но она должна быть там. Она верила, что он почувствует ее присутствие, даже не видя ее, и это придаст ему силы достойно принять смерть.
 Должен был быть и Литчфилд. Он до последней минуты помогал своему другу и ободрял его. Потом, когда все закончится, ему предстояло привезти домой тело Джейсона.
 Велвет откинулась на спинку сиденья, стараясь ни о чем не думать и желая только укрепить себя перед тем, что ей предстояло. Но ей никогда не приходилось присутствовать при смертной казни через повешение, поэтому она оказалась внутренне не готова очутиться в какой-то скорее ярмарочной атмосфере, в почти праздничной толчее, которая царила в этот день на вершине Тайбернского холма.
 Она не ожидала увидеть здесь представителей высшего лондонского света, которые собрались, чтобы насладиться изысканным зрелищем.
 Выглянув из окошка кареты, она увидела длинную вереницу простых повозок, доставивших осужденных к месту казни – каждый из этих несчастных восседал на своем гробу.
 – Джейсон… О Боже мой!
 Даже издалека он казался выше всех остальных. В развороте плеч, в его прямой спине не было ни капли слабости, как она и ожидала.
 Когда повозка с Джейсоном остановилась, вокруг собралась толпа народа – от последних оборванцев до самых родовитых членов высшего общества. Благородные дамы рассматривали его в театральные бинокли. Из роскошных портшезов выбирались светские хлыщи в башмаках с серебряными пряжками и плотно обтягивающих их тела атласных брюках. Дамы в заморских шелках и кавалеры в бархатных костюмах стояли рядом с торговцами в будничных одеждах, с молочницами и проститутками.
 Тайбернский холм находился рядом с Мраморной аркой. Как любой лондонец, Велвет знала о нем, но не представляла, какое зрелище ждет ее в реальности. Не думала, что праздные зеваки пляшут и улюлюкают, когда палач набрасывает веревочную петлю на покрытую колпаком голову осужденного. Ей бы не пришло в голову, что можно распевать песни или спокойно глазеть, когда в нескольких футах умирают люди.
 Она не предполагала, что здесь можно продавать печеные яблоки. Пожилая женщина пробиралась сквозь толпу, неся в руках оловянную жаровню, заполненную углями, и корзинку яблок на голове.
 Велвет всю передернуло – она боролась с приступом тошноты. Порыв ветра унес волну запаха, и она снова выглянула из окошка кареты.
 Вдоль повозок расхаживал викарий, читая молитвы тем, кто в них нуждался. Джейсон спокойно ждал своей очереди, не глядя по сторонам, равнодушный к окружающему его столпотворению, словно этой толпы и не существовало. Все, что в этот момент могла сделать Велвет, – это удержать себя, чтобы не броситься к нему и не коснуться его руки в последний раз в жизни.
 Она стала искать взглядом Люсьена, уверенная, что он уже здесь, но так и не увидела его. Возможно, это было к лучшему: он вряд ли бы одобрил ее появление здесь.
 Велвет снова посмотрела на высокую фигуру своего мужа. Какое-то движение в веренице экипажей, стоящих вдоль дороги к вершине холма, привлекло ее внимание. Велвет узнала родовой герб Карлайлов – большие золотые буквы, сверкнувшие на дверце кареты. Даже на расстоянии она услышала смех Эвери и крики попрошаек, столпившихся вокруг него.
 Волна гнева захлестнула ее. Ярость быстрее погнала кровь по жилам, разбила оцепенение, в котором она пребывала, впервые за много дней вдохнула жизнь в ее тело. Эвери тоже был здесь. Он пришел полюбоваться на то, как будут вешать его брата. Ярость застилала ей взор, и она видела только безжалостного негодяя герцога, человека, который сейчас убивал ее мужа.
 Велвет нащупала изящную серебряную ручку на дверце кареты, повернула ее, открыла дверцу и принялась спускаться по узеньким железным ступенькам.
 Повозка неторопливо покачивалась, лениво поднимаясь к вершине холма. До Джейсона едва доносилось побрякивание тяжелых железных цепей, которыми он был прикован за ногу к деревянной перекладине повозки. Руки его тоже были связаны. Из-под веревки, глубоко врезавшейся в кожу запястий, проступали капельки крови.
 Джейсон не обращал внимания на боль. Он был готов к ней. Но он хотел, чтобы его смерть не омрачалась таким сожалением, была бы исполнена примирения с судьбой. Но трудно уходить из этого мира, оставляя неотмщенной смерть отца, трудно оставлять в нем Велвет. Она нуждалась в нем так же, как и он в ней.
 Теперь он понимал это; к сожалению, понимание пришло слишком поздно.
 Сопровождавший его стражник отомкнул замок цепи:
 – Пошевеливайся, парень. Ты же следующий, не видишь, что ли.
 Несмотря на понукания стража, шаги его остались неторопливыми, он двигался со своим обычным достоинством, сохранив его даже в оковах. И все же оказался у подножия эшафота чересчур быстро. На минуту остановившись, Джейсон глубоко вздохнул и начал долгий подъем по лестнице на эшафот.
 Сердце Велвет рвалось из груди, кровь бурлила в венах. Она начала пробираться вперед, страстно желая, чтобы у нее сейчас в руках оказалось оружие: ею двигала одна только ярость, овладевающая ею тем полнее, чем ближе становился момент казни мужа.
 Она почти подобралась к четырем серым псам, стоявшим у кареты и фыркающим при виде беснующейся шумной толпы, когда похожая на птичью лапу рука сжала ей запястье. Костлявые пальцы остановили ее всего в нескольких футах от заветной кареты. Ослепленная яростью, она несколько мгновений стояла, не понимая, что происходит.
 – Подайте пенни слепому, – заныл нищий, протягивая оловянную чашку для подаяний.
 Он был в лохмотьях, один затянутый бельмом глаз невидящим взором уставился на нее, другой был закрыт упавшим на лоб клоком волос.
 – Подайте монетку несчастному.
 Она отвернулась от попрошайки.
 – Помогите старику, леди, – снова заныл попрошайка. – Подайте на кусок хлеба.
 Взгляд ее обратился к Джейсону, и рыдания опять перехватили горло. Она думала, что никогда уже не сможет заплакать. Стерев слезы со щек, достала из кармана юбки небольшой кошелек с несколькими мелкими монетами и бросила одну из них старику в чашку.
 – Спасибо вам, миледи, – сказал нищий, выпрямившись и став выше, как ей показалось. Он был так худ, что кости чуть не прорывали материю его рубахи. Он отбросил со лба прядь волос. – У вас доброе сердце, миледи, такое же, как и у вашего мужа. Он всегда давал мне монетку, когда заходил в «Соколиное гнездо». Не то что его брат. Ничего общего. Один только я видел их тогда, миледи, и я написал вам записку. Все тогда сделал его брат, именно он убил старого герцога в ту ночь в гостинице.
 Какое-то мгновение Велвет не могла шевельнуться. Ноги у нее подкосились, во рту пересохло.
 – Вы видели его? Но как это возможно? Ведь вы же слепы!
 – На один глаз, милочка, но другим-то вижу все.
 – О Боже мой!
 Она схватила старика за руку и устремилась вперед, боясь, что он вырвется и пропадет в толпе. Но он с готовностью последовал за ней, когда она стала пробиваться к ведущей на эшафот лестнице, расталкивая столпившихся около виселицы зевак. Карманники и головорезы, воры и проститутки расступались перед ней, пропуская вперед.
 – Пропустите! – кричала она. – Я должна успеть!
 Похоже, толпа услышала отчаяние в ее голосе, потому что люди пропускали ее. Велвет тащила за собой старика, молясь, чтобы не опоздать, чтобы его слова возымели свое действие на судей.
 Время… Она просила Бога всего о нескольких минутах.
 Слово нищего против свидетельства герцога.
 Это было сумасшествие, и все же она пробивалась вперед. В сердце ее была надежда.
 Взглянув на эшафот, она увидела, что палач уже надевает петлю Джейсону на шею. Голова его не была под колпаком, и он смотрел на толпу со спокойным достоинством истинного герцога Карлайла.
 – Остановитесь! – закричала Велвет. – Немедленно остановитесь!
 Она была еще далеко от эшафота, а толпа громко шумела, палач не мог услышать ее слова.
 Губы Велвет шептали молитву. Она молила Бога о вмешательстве в происходящее: «Он не виновен. Он хороший человек. Неужели ты ему не поможешь?» Она была уже почти у цели, у подножия эшафота. Толпа начала стихать, слышался только глухой ропот людей, зачарованных зрелищем смерти. Палач поправлял веревку на шее Джейсона.
 Велвет открыла рот, чтобы снова крикнуть, но полная женщина в переднике вдруг заступила ей путь и с такой силой толкнула ее, что они обе не удержались на ногах. Не обращая внимания на ругань женщины и боль в ноге, она вскочила и снова рванулась вперед, крепко держа нищего за тонкую худую руку.
 И все же она появилась слишком поздно!
 Краем глаза Велвет уловила какое-то движение в толпе. Еще один человек пробивался к эшафоту. Люсьен, перескакивая через ступеньки, поднялся на помост в тот самый момент, когда палач выбил подставку из-под ног Джейсона.
 – Нееет! – протяжно воскликнула она, едва не теряя сознание от отчаяния.
 Но Люсьен успел вовремя. Рванувшись вперед, он подхватил падающее тело Джейсона.
 – О, благодарю тебя, Боже! – воскликнула она, и слезы градом покатились по ее щекам.
 Сквозь толпу спешило еще несколько мужчин. Граф Бальфур вел за собой двух судей. Толпа притихла при виде развернувшегося на их глазах действа.
 – Снимите этого человека! – распорядился один из судей.
 Велвет узнала в нем Томаса Рэндалла, он приходил с Люсьеном в заброшенный склад.
 – Приказываю вам снять его с виселицы! И поторопитесь, черт побери!
 Велвет показалось, что ноги у нее подкашиваются, но рука, сжимавшая запястье нищего, не ослабевала ни на секунду.
 – Ваша честь! – воскликнула Велвет, пробившись наконец к краю эшафота. – Этот человек был свидетелем убийства герцога Карлайла. Ради Бога!
 – Все верно, миледи. Благодаря Мэри Синклер граф Бальфур разыскал человека по имени Бэсси Уиллард. И именно под… гм… влиянием… лорда Бальфура этот человек решил оставить свой греховный путь. Его озарил свет правды и справедливости, и он сознался в убийстве графини Брукхерст. Он назвал своего покровителя, герцога Карлайла, по чьему настоянию и совершил это убийство. Вкупе с теми свидетельствами, которыми мы уже располагали…
 Слова его заглушил пистолетный выстрел. Над толпой поднялся клуб белого дыма, женщины вскрикнули. Джейсон пригнул голову, и свинцовая пуля прошла так близко от его виска, что волосы шевельнулись от ветра.
 – Это Эвери! – Люсьен указал на человека, который пробивался сквозь толпу. – Мы должны остановить его!
 Джейсон умолял поскорее снять с него оковы. Как только с него спала последняя цепь, он спрыгнул с эшафота и оказался рядом с Велвет. Поцеловав ее в губы, пустился в погоню за Эвери. Пробивая себе путь в толпе, которая снова затихла при таком повороте событий, он расталкивал попадающихся на его пути людей. Вслед за ним и Люсьен с небольшой группой зевак пытался догнать человека, только что выстрелившего в них из пистолета.
 Потеряв рассудок от страха, Эвери бежал к карете, очевидно, не понимая, что его преследуют по пятам. Или не понимая, что выдал себя с головой и не сможет ускользнуть от правосудия.
 Джейсон догнал его, сбил в грязь и, усевшись на него верхом, изо всех сил ударил. Эвери взвизгнул от боли; голова его, мотнувшись от удара, сильно стукнулась о землю. Джейсон схватил Эвери за ворот его шикарной рубашки, рывком поднял на ноги и снова ударил.
 – Я убью тебя, – прошипел разбитыми губами Эвери, схватил Джейсона за горло и принялся душить.
 Ударом снизу Джейсон разорвал захват Эвери и снова ударил его. Толпа окружила их, многие аплодировали. Джейсон не хотел убивать Эвери. Тот нужен был ему живым, чтобы передать его в руки правосудия и увидеть, как он будет расплачиваться за все совершенное им.
 В толпе кто-то рассмеялся, люди подались вперед, а Эвери вдруг вывернулся из рук Джейсона, и в руке его оказался небольшой пистолет.
 – Всегда говорил: если хочешь, чтобы дело было сделано, надо делать его самому, – сказал он и взвел курок.
 Джейсон понимал: он стоит слишком близко от брата, чтобы тот мог промахнуться. Напрягшись всем телом, он резко прыгнул в сторону, упал боком на землю и покатился. Над его головой прогремел выстрел, затем другой. Джейсону понадобилось несколько минут, чтобы понять, что первый выстрел раздался у него из-за спины и пуля попала Эвери прямо в грудь. Второй – из пистолета брата: он разрядил его вверх, падая на спину.
 Сайлес Льюдингтон небрежно сунул свой пистолет в карман.
 – Счастливо отделался, – произнес он без малейших признаков сожаления.
 Джейсон перевел взгляд на человека, лежавшего в грязи в нескольких футах от него. Последний вздох сорвался с тонких губ его брата. Невидящий взгляд Эвери устремился в небо.
 – Он мертв? – спросил, приближаясь к ним, Люсьен.
 – Да.
 Люсьен положил руку на плечо Джейсона:
 – Тогда все кончено.
 Джейсон кивнул. Все кончено.
 Справедливость восторжествовала. Воды, замутненные кознями Эвери, снова станут кристально чистыми.
 Он поднялся к вершине холма, где его ждал Бальфур. В этот день для него тоже все разрешилось, как и для Мэри Стэнтон.
 У подножия эшафота стояла Велвет. Глаза ее блестели от еще не высохших слез, но сияли такой любовью и надеждой, что он почувствовал, как что-то дрогнуло у него в груди.
 – Ваш супруг очень везучий человек, – сказал судья. – Дважды за сегодня он вырвался из объятий смерти. А я очень рад тому, что справедливость восторжествовала. – Он повернулся к Джейсону: – Что ж, ваша светлость, думаю, вам пора отправляться с вашей милой женой домой.
 Велвет закусила губу и неуверенно спросила:
 – Мы направляемся домой, ваша светлость?
 Джейсон обнял ее и притянул к себе.
 – Именно так, герцогиня. Домой, в Карлайл-Холл. – И погладил ее по щеке. – Я люблю тебя и не собираюсь расставаться с тобой. Тебе придется терпеть меня, пока я не умру. – Губы его сложились в нежнейшую улыбку. – Это, надеюсь, случится еще не скоро.
 Толпа на Тайбернском холме разразилась восторженными криками. Она приветствовала законного герцога Карлайла и его жену.
 Похоже, от такой счастливой развязки рыдали даже закоренелые злодеи.




 Эпилог


  Англия, 1765 год 
 Последние лучи уходящего дня расцвечивали горизонт всеми оттенками золота. Осень уже властно вступала в свои права, на деревьях появились первые желтые листья, а вечера становились прохладными.
 Велвет готовилась принять ванну и переодеться к приезду гостей – лорда и леди Бальфур с двумя маленькими детьми, Майклом и Сарой. Они должны были провести с ними субботу и воскресенье. Через окно спальни она следила за мужем.
 Он вел под уздцы серого в яблоках пони, на котором гордо восседал его четырехлетний сын, Александр Джейсон III. Сестра Александра, двухлетняя Мэри, путалась в ногах у отца, время от времени падая, но продолжая свой путь. Когда это случилось в третий раз, Джейсон добродушно рассмеялся и посадил ее на плечи, а Мэри завизжала от восторга. С другой стороны двора на них с умилением смотрел граф Хавершем, ставший прадедом.
 Велвет улыбнулась, чувствуя стеснение в груди. Джейсон оказался чудесным отцом, лучшим, чем она себе представляла. Преодолев мрачные тайны своего прошлого, он стал тем человеком, которым и должен был быть. Годы страданий закалили его характер и дали ему такую способность чувствовать людей, которой мало кто обладал. Он стал мягким и заботливым, чутким и искренним человеком. Благодаря испытаниям, которые ему пришлось пережить в начале жизненного пути, он стал понимать проблемы простых людей.
 Велвет услышала стук в дверь и направилась к ней, но Табби опередила ее.
 – Что ж, ребята, на этот раз вы вовремя. – И коренастая женщина указала на медную ванну, стоявшую в углу комнаты, а слуги с ведрами горячей воды повиновались ее жесту. – Поторопитесь и не плещите на пол, как вы обычно делаете.
 Когда ванна была наполнена, Велвет поднялась с кресла. Слуги вышли из комнаты, а Табби помогла ей раздеться.
 – Вам нужна моя помощь?
 – Нет, Табби, все в порядке.
 – Тогда приятного вам купания. – И Табби вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь.
 Велвет вздохнула и откинула голову на край ванны. Теплая вода приятно расслабляла, унося прочь заботы долгого дня, наполненного детским смехом и нежной любовью мужа.
 Скоро им предстояло возвращение в Лондон. Джейсон был членом палаты лордов и относился к своим обязанностям с невероятной серьезностью. Основным его интересом была реформа системы правосудия в стране. Он на своем тяжком опыте знал все ее изъяны и выступал за облегчение бедственного положения простых людей.
 После смерти Эвери он даже помог Бэсси Уилларду. Когда тот был приговорен к повешению, Джейсон ходатайствовал о смягчении приговора и добился замены смертной казни заключением. С его точки зрения, истинным преступником был Эвери, а Бэсси – только исполнителем в смертельных играх его брата.
 – О чем ты грезишь, любовь моя?
 На ее плечи опустились большие нежные руки мужа. Она не слышала, как он вошел, потому что он всегда передвигался с упругой и неслышной грацией пантеры.
 – Я грезила о тебе, – созналась она, улыбаясь и глядя в его красивое лицо, чувствуя, что тело ее теплеет от жара в его взгляде.
 – Рад это слышать. Тем проще будет совершить то, что я задумал.
 Она приподняла бровь:
 – Да? А что же это такое?
 – Обольщение, любовь моя. Вообще-то, направляясь сюда, я не имел этого в виду, но поскольку ты одета соответственно случаю…
 Велвет вскрикнула, когда он нагнулся и поднял ее из ванны, заплескав водой высокие черные сапоги.
 – Джейсон Синклер, вы сошли с ума?
 Он улыбнулся, его ярко-синие глаза сверкнули озорством.
 – Не думаю. Вряд ли можно назвать сумасшедшим мужа, возжелавшего свою обожаемую жену.
 В его взгляде светилось нескрываемое желание. Она не могла ошибиться, потому что такое же желание разлилось и по всему ее телу.
 Не обращая внимания на воду, стекающую с ее обнаженного тела, он опустил ее на постель.
 – Дал бы мне вытереться.
 Он нежно поцеловал ее в губы.
 – Я сделаю это сам. – И принялся слизывать капли воды с сосков.
 Велвет застонала и выгнулась навстречу ему всем телом, жаждая большего.
 Но он отрицательно покачал головой:
 – Я еще не закончил с вытиранием.
 «О Боже милосердный!» Его губы собрали воду с груди, потом спустились к пупку. Тяжело дыша, он ласкал ее тело языком, потом двинулся ниже.
 Она была наверху блаженства, пальцы ее погрузились в его волосы.
 – Я люблю тебя, герцогиня, – сказал он, целуя ее в шею. – Я говорил тебе об этом на днях?
 Велвет улыбнулась:
 – Однажды ты сказал мне, что это признание было самым трудным делом в твоей жизни. – Она отвела с его лба прядь густых каштановых волос. – Неужели это так трудно?
 Джейсон прижимал ее к себе, не переставая целовать. Когда-то он думал, что не хочет иметь жену, не хочет обзаводиться семьей. Все это давным-давно миновало, его семья вот-вот должна была увеличиться.
 Велвет не сомневалась, что ее муж будет только рад этому.