---------------------------------------------


 Кукаркин Евгений
 Аромат убийства

 Евгений Кукаркин 
 Аромат убийства 
 Написна в 1997- 1998 г.г. Повесть о медицинских исследованиях и влиянии запахов на психику человека. 
 - Не подходи ко мне, я обиделась. 
 Анька стояла передо мной с возмущенным лицом. Ее голый живот и ноги приняли отпечаток камней, на которых она только что лежала. Подумаешь, обиделась... И все за то, что вчера на танцах, я подрался с Витькой, дружком Аньки. 
 - Ты не обижаться, ты еще меня благодарить должна. 
 - Ничего я не должна, дурак. 
 Анька поворачивается и бежит к воде, плюхается животом в воду, разбрасывая хрустальные брызги и создавая большую прибрежную волну. Я ложусь на камни, только спиной и подставляю свое тело теплому солнцу. Вчера была игра в волейбол и мы жестоко продули москвичам из-за этого придурка, Витьки. Говорил ему за день до игры, не пей. Налакался, сволочь, а на следующий день вышел на площадку вялый с больной головой. 
 Несколько капель холодной воды падает мне на живот. Анька стоит рядом и растирается полотенцем. 
 - Вы зря все валите на Витьку, - вдруг говорит она. - Это я виновата. У меня был день рождения и это я заставила его выпить. 
 - Тихорило. Нет что бы сообщить нам. Мы бы твой праздник сообща справили, только попозже. 
 - Витька не хотел. 
 - Он идиот. 
 - Сам такой. 
 Вид у Аньки уже не такой ершистый. Она ложиться рядом, тоже на спину и жмуриться на солнце. 
 - Я понимаю, что я виновата, но сама не ожидала от Витьки. Как приложился к бутылке, так оторваться не мог. 
 - Еще раз дурак, да еще в квадрате. Я бы так бездарно время не тратил. Такая девушка была рядом, а он... 
 - На что ты намекаешь? 
 - На любовь... 
 Теперь мы молчим. С шумом набежала волна и отхлынув, захлюпала, затерявшись в камнях. 
 - Мы не опоздаем? - спрашивает Анька. 
 - Остался час. Еще минут двадцать понежимся и пойдем. 
 - Ты заметил, что сегодня в санатории чего то творится ненормальное. Сегодня с утра наряд милиции прибыл, все здание оцепил? 
 - Заметил. Когда я пошел сюда на пляж, мне из кустов два мильтона кричали, спрашивали, куда иду. 
 - Меня тоже. 
 - Бандитов наверно ищут. 
 - Сегодня так необычно, пляж пустой... Куда же потерялись люди? 
 - Все разъезжаются... Сегодня мы уедем, это уже пол гостиницы, остальные тоже... 
 Мы замолкаем и дремлем под теплыми лучами солнца. 
 - Cережа, ты кем мечтаешь стать? - вяло спрашивает Анька. 
 Чего это она вдруг? 
 - Миллионером и хочу финансировать твои будущие работы. 
 - С тобой серьезно... 
 - Разве сейчас можно о чем то зарекаться. Надо сначала окончить институт, а потом... куда пошлют. 
 - А я хочу заниматься химией, в лаборатории и обязательно с ароматическими составами , это так приятно. 
 - Ну, ну. Мечтать не вредно. 
 Опять затишье и так хочется поспать. 
 - Нам не пора? 
 - Сейчас, идем. 
 Автобус набит студентами. Анька сидит рядом с Витькой, передо мной. Со мной сидит Наташа, красивая чернобровая девушка, с характерной матовой кожей южан. 
 - Где ты сегодня утром был? - спрашивает меня Наташа. 
 - Купался. 
 - Бр..., такой холодина. Знаешь новость? 
 - Нет. 
 - По радио объявили, что этот район поставили на карантин. Дядя Леша, обещал проселочными дорогами вывезти нас от сюда. 
 Дядя Леша наш шофер, он из местных и как все местные, настоящий жлоб. 
 - То-то я вижу, свернули с шоссе и теперь трясемся по ухабам мимо каких то селений. А... почему объявлен карантин? 
 - Не сказали. Наверно ящур. 
 Студенты на последних сидениях сходят с ума, там веселятся и орут песни. Проходит час, веселье спадает и салон автобуса гудит от непрерывных разговоров. Анька, похоже, ссориться с Витькой. Наташа делает вид, что дремлет, на самом деле, залезла мне в карман рукой и гладит тело. 
 У большой ограды сада машина останавливается. Дверь открывается и появляется милиционер с белой марлевой повязкой на лице. 
 - Тихо, - мычит он. - Все с пожитками на выход. 
 - Ну как же так? - понеслись крики. - Нам же надо домой, у нас скоро сессия. 
 - Автобус дальше не пойдет. Без разговоров, всем выйти. 
 Вопли возмущения понеслись по салону. 
 - Если не послушаетесь, применим силу. 
 В подтверждении этих слов в машину влез другой милиционер, тоже в белой маске. С ворчанием студенты вылезают из автобуса. Напротив нас, за воротами ограды большое белое здание. Из него выбегают две женские фигуры в респираторах. Первая подбегает к воротам и, открыв их, тут же говорит, чуть гнусавым тоном. 
 - Ребята, заходите... 
 - Похоже нас ждали. 
 Рядом стоит Анька и с недоумением смотрит на здание. Я срываюсь с места и подбегаю к дяде Леше. 
 - Куда ты нас привез? 
 - Как приказали... так и привез. 
 - Кто приказал? 
 - Так ведь, начальник приказал. Район, говорит, на карантине, нужно студентов спасать. 
 - В чем дело? - рядом с нами стоит милиционер. - Все отправляйтесь в больницу. 
 - В больницу? 
 Откуда ни возьмись, появились еще несколько милиционеров, тоже в респираторах и принялись уже дубинками заталкивать нас за ограду. 
 Мне выделили палату с Витькой. 
 - Что происходит? - удивляется тот, болезненно морща кожу лица, покрытую синяками. - Дверь тоже закрыли. 
 Он пытается дергать ручку, потом плюхается на свою койку. 
 - Вот влипли то. 
 Проходит час. Дверь открывается и входит женщина в белом халате и маске, в руках у нее кювета, прикрытая марлей, сзади появляется здоровенный мужик, тоже в халате и с респиратором на лице. Он становиться у двери и складывает руки на груди. 
 - Мальчики, - сипит голос из-под маски, - надо сдать кровь. 
 - Еще чего? - рычит Витька 
 Женщина кладет кювету на стол, достает блокнот. 
 - Медведев. Кто из вас Медведев? 
 - Я, - говорит Витька. 
 - Давайте вашу руку. 
 - Не дам. 
 От двери отделяется фигура мужика. 
 - Наденька, помочь. 
 Витька сразу вянет. 
 - Сволочи, вонючие, - тихо шипит он и протягивает руку. 
 - Вася, не надо, у нас все в порядке. 
 Она ловко берет от Витьки анализы и оборачивается ко мне. 
 - Ваша фамилия? 
 - Сомов. 
 Женщина смотрит блокнот. 
 - Ага, Сомов. Давайте руку. 
 Я не сопротивляюсь и сразу заголяю рукав. 
 Через три часа вызвали Витьку. Я сижу в палате и жду, когда он вернется. Наконец, Витьку приводят. Лицо бледное, взгляд безумный. Он сразу падает на кровать и тупо смотрит на потолок. 
 - Витька, что там? 
 Молчание. Я подхожу, сажусь у него в ногах и трогаю за руку. 
 - Витька... 
 Он дергается, глаза смотрят на меня и губы шепчут. 
 - Мы... покойники... 
 - Чего ты болтаешь? 
 - Мы все чем то больны. Врачи не говорят, но по их словам и виду можно понять, что это весьма серьезно. 
 - Откуда? 
 - Все повара санатория были больны. Врачи, всех, кто там жил посадили на карантин. Нас специально вывезли сюда. 
 - Откуда ты знаешь? Они тебе сказали? 
 - Это я узнал случайно, еще вчера вечером. Когда мы с тобой подрались, я удрал в город, потом пришел в санаторий поздно, около часа ночи, а там полно санитарных машин... и милиции. А сейчас мне этот, санитар... Васенька, все выдал. 
 - Чего же ты сегодня утром никому ничего не сказал? 
 Теперь дергаюсь я и с опаской соскальзываю с его кровати. 
 - У меня были свои проблемы. Я еще тогда не осознал, что увидел и сразу пошел спать. 
 - На счет меня ничего не говорили? 
 - Нет. Тебе еще все скажут. Там вызывают по алфавиту. 
 Теперь, я иду к своей кровати и сваливаюсь на нее. В голову лезут слишком невеселые мысли. 
 Через сорок минут вызывают меня. Здоровенный, Вася, конвоирует в кабинет главного врача. Сам врач и сестра в масках, их голоса глухо разносятся по комнате. 
 - Так, Сомов Сергей. Как себя чувствуете? 
 - Нормально. 
 - Раздевайтесь. 
 Я снимаю рубаху. Врач проводит пальцами в резиновых перчатках по моей шее. 
 - Здесь ничего. Поднимите руки. 
 Я поднимаю руки и теперь он щупает подмышки. 
 - Узлы тоже в порядке. Снимите штаны, ложитесь на топчан. 
 Сдергиваю штаны и трусы. Врач проверяет паховые железы. 
 - Одевайтесь. 
 - Я болен? 
 - К, сожалению, да. 
 - Чем? 
 - Инфекционным заболеванием. 
 - Не может этого быть. 
 - Одевайтесь, молодой человек. Сейчас вам введут сыворотку. Сестра, сделайте укол. 
 Сестра вводит под лопатку несколько кубиков мутной жидкости. 
 - Это правда, что повара раньше нас заболели и заразили нас? 
 - Откуда у вас такая информация? 
 - В час ночи в санаторий приезжали санитарные машины... 
 Врач кивает головой. 
 - Да. Повара были больны. 
 - Они еще живы? 
 - Живы. Вы тоже будете здоровы. Не нагоняйте на себя панику. 
 Я возвращаюсь в палату. Витька по-прежнему лежит как пласт. 
 - Ну, что? - шепотом спрашивает он. 
 - Тоже плохо, но врач сказал, что повара живы и мы тоже будем жить. 
 - Врет он все. Когда я проходил мимо столовой, люди в респираторах выносили из кухни тело. 
 - Ты узнал кто это? 
 - Это был Гоги. При мне его увезли на машине. Он был с фиолетовыми пятнами на лице. 
 Теперь ужас стал проникать в каждую мою клеточку. Я тоже валюсь на кровать и мысли валом обрушиваются на мою голову. 
 Привезли пищу. Витька отказался есть. Я пересиливаю неприязнь, но свою порцию съедаю. 
 Утром, Витька не может подняться с постели и смотрит на меня воспаленными глазами. 
 - Сережа, мне конец. У меня поднялась температура. 
 - Ерунда. Мы еще вытянем... 
 Приходит врач с сестрой, они осматривают Витьку и качают головами. 
 - Началось. Вколите ему еще сыворотки. 
 Пока она возится с Витькой, врач подходит ко мне. 
 - Как вы себя чувствуете? 
 - Нормально. 
 Он бегло проверяет все железы. 
 - Да, пока у вас нормально. Сестра, возьмите у него кровь на анализ. 
 Витьке все хуже и хуже. Температура сжигает его. Я бегаю в туалет менять тряпки, прополаскивая их холодной водой. Двери нашей палаты теперь не закрывают. Без конца заходят санитары и медсестры. Я выхожу в коридор и тут же нарываюсь на доктора. 
 - Сомов, это вы? Зачем вы бродите? 
 - Хочу навестить девушек. 
 Доктор напряженно думает, потом махнул рукой и пошел дальше. 
 Девушек я нашел на третьем этаже. Наташка и Анька находились в одной палате. Наташка в тяжелом состоянии, мечется в своей кровати и совсем не узнает никого. Анька зарылась под одеялом и когда я сдернул его, чуть не плача, с надеждой смотрела на меня. 
 - Ты как? 
 - Сереженька, это ты? Я думала что все... 
 - Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь? 
 - Плохо. Начинает мутить, чувствую наступает температура. Сереженька, вытащи меня отсюда. Мне нужен воздух... 
 - Как это сделать? Внизу охрана. Кругом санитары и врачи. 
 - Мне нужен свежий воздух. Помоги, Сережа. 
 - Лежи, я сейчас схожу, посмотрю обстановку. 
 Обошел всю больницу. Везде одно и тоже, наши ребята и девчата то ли больны, то ли заболевают. На запасной лестнице, выход, закрыт на амбарный замок. В подвале нашел стальной прут и вернулся на лестницу, там поддел петлю замка на двери. Шурупы вышли с "мясом" и замок повис на одной петле. Дверь с трудом открылась и пахнуло летом... 
 Анька с трудом поднялась и я помог ей одеться. Ее тело начинает потеть от температуры. Наташка на соседней кровати мутными глазами смотрела на нас и ничего не понимала. Мы с Анькой плетемся к лестнице и нас никто не задерживает. Наконец, вываливаемся на солнце и она чуть не теряет сознание. Это больничный сад. Я долго тащу Аньку на плече и скоро мы выходим на ограду. 
 - Анька, ты меня слышишь? 
 - Да. 
 - Нужно пролезть через прутья. 
 Она помогает мне и вскоре, как куль падает на землю с той стороны. Я с трудом продавливаюсь через решетку тоже. Недалеко стоит старый дом. Идем к нему. Двор пустой, дом тоже. Все разбросано, вещи перевернуты, многие лежат во дворе. Я прислоняю Аньку к крыльцу и обхожу строения. В сарае мне попадается на глаза тачка с хорошими резиновыми колесами. Закладываю на нее сена, подъезжаю к крыльцу и перекладываю тело Аньки. Оно уже горит и почти беспамятстве. 
 Два часа я толкаю тачку в неведомом направлении, нутром чувствуя, что нужно спуститься в низины. Тропинки твердые, пыльные и тачка по ним идет без особых усилий. Где то внизу блеснула вода. 
 Это было небольшое голубое озеро. Недалеко от берега, покосившийся на бок сарай. 
 - Сережа, - вдруг очнулась Анька, - опусти меня в воду. 
 Я подвожу тачку к берегу и стащив девчонку на песок, волоку ее в воду. Солому из тачки подкладываю под ее голову, а все остальное тело в воде. Вода холодноватая, но я решаюсь тоже выкупаться. Раздеваюсь и плюхаюсь в озеро. Потом отлеживался на берегу. Анька то придет в сознание, то опять уходит..., отмокая в этой удивительной ванне. 
 В этот день, я затащил Аньку спать в сарай, а утром она горела так, что когда я стащил ее в озеро, мне казалась вода вокруг нее закипает. Пока Анька охлаждалась, я лазил по пустым домам в поисках пищи и к нашему счастью, нашел несколько черствых лепешек и подсолнухов. 
 Нас нашли на третий день. Группа милиционеров в респираторах выскочила на берег со всех сторон. 
 - Это ты, Сомов? - спросил старший. 
 - Я. 
 - Слава богу, нашли, а девушку куда закопал? 
 - Вон она, в воде. 
 - Она живая, товарищ капитан, - кричит один из милиционеров, наклоняясь над Анькой. 
 - Надо достать носилки. 
 - Здесь тачка есть, - кричит другой, заглянув за сарай. 
 - Отлично. Пошли, Сомов. 
 Мы с офицером идем впереди, сзади остальные тянут тачку с Анькой. 
 - Нагулялся? - спросил врач. 
 - Нет. 
 - Раздевайся. 
 Он осматривает меня и потом барабанит пальцами по столу. 
 - Ну что же, возьмем кровь для анализа. Иди в свою палату. Где девушка, давайте ее сюда. 
 В моей палате Витьки нет. Его койка аккуратно застелена. 
 - Где он? - спрашиваю у, сопровождавшего меня, Васю. 
 - Помер. 
 - А остальные? 
 - Тоже померли, только ты, да девчонка твоя и остались. 
 - От чего померли, сейчас то вы мне можете сказать? 
 - Чума... 
 На следующий день меня перевели в одноместную палату на первом этаже, рядом в другой палате, положили Аню. Больница опять пополнилась пациентами. Вася говорит, что чума в области, косит в основном приезжих. Я захожу к Аньке в гости. Она лежит под одеялом и смотрит в потолок. При виде меня, ее лицо оживает. 
 - Сережа, мне сказали, что я поправляюсь. 
 - Поздравляю... 
 - Доктор сказал, что твои ванны мне очень помогли, сбили температуру. А как у тебя...? 
 - Не знаю. Доктор вообще ничего не говорит. 
 - Это правда, что мы остались от всей группы вдвоем? 
 - Правда. 
 - Какой ужас. 
 - Сомов, - в дверях стоит Вася, - иди, доктор тебя зовет. 
 Доктор опять придирчиво осматривает меня. 
 - Ну что, голубчик, придется тебя изолировать от всех людей. 
 - В чем дело, я же здоров доктор. 
 - Лучше бы ты заболел. В тебе миллионы бацилл инфекции. 
 - Чумы, хотите сказать. 
 Он глядит через блюдечки герметичных очков мне в лицо. 
 - Да, чумы. Есть люди, которые заражаются, а есть люди бациллоносители, это самый опасный тип человека. Они здоровы, а сеют свою заразу направо и налево. К ним относишься ты. 
 - Так неужели вылечить невозможно. У вас же сыворотка. 
 - Эта сыворотка нужна здоровому человеку, что бы он потом не заболел, а больному это мертвая припарка. 
 - Вы же каждому из нас делали уколы этой сывороткой. 
 - Делал. Надо же было что то делать, вот и колол. Для вашей болезни еще сыворотки нет. 
 - А Анька как? 
 - Эта переболела, пошла на поправку. Кто один раз переболел, тот больше не заболеет этой пакостью. 
 - Куда меня теперь доктор. 
 - В спец изолятор. 
 Я прощаюсь с Анькой. 
 - Куда же тебя? - спрашивает она. 
 - Доктор не говорит. 
 - Они всегда темнят. Слава богу, что мы живы. 
 - В этом ты права. Тебе повезло, немного окрепнешь и поедешь домой, а я даже не знаю..., куда отправляют. 
 На Анькином лице появились слезы. 
 - Я буду ждать... 
 - Лучше не жди, это может быть надолго. 
 - Все равно буду ждать. 
 В дверях опять Василий. 
 - Сомов, машина пришла. 
 - До свидания, Анька. 
 Я ее не целую, боюсь вдруг опять заражу, только крепко пожимаю кисть руки. 
 - Если через три года не вернусь, лучше не жди. 
 Анька дернула головой в знак согласия. 
 Это переоборудованный фургон, со специальной системой очистки воздуха. Меня запихивают внутрь и предупреждают, чтобы экономил воду и еду. Ехать надо, чуть ли не неделю. 
 Дверцы машины открыли и я выглянул наружу. Передо мной была обычная тюрьма, красное кирпичное здание с решетками на окнах, высокие стены забора с вышками охраны. Люди кругом, были одеты совсем не так как врачи, которые лечили нас. Все в прорезиненных скафандрах, напоминающих космонавтов. Меня ведут в здание и поселяют в светлую комнатенку с прозрачной стенкой в коридор. Скафандр, сопровождавший меня, через динамик говорит. 
 - Слева ванна, вы можете помыться. 
 Теперь я замечаю дверь в стене, открываю ее и попадаю в ванную комнату, где стенка в коридор также прозрачна. 
 - Мыло и зубные щетки в шкафчике, - комментирует сзади скафандр. - Как помоетесь, так переоденетесь вот в эту одежду. 
 Скафандр, как фокусник, из-за спины вытаскивает стопку больничной одежды. 
 Я с наслаждением моюсь и переодеваюсь в чистое белье. 
 Вечером у меня взяли кровь, замеряли температуру. 
 Врачи пришли на следующий день. Резиновые пальцы мяли и щупали меня со всех сторон. 
 - Все осталось по прежнему? - спросил я. 
 - Вы относительно инфекции? - уточнил скафандр. 
 - Да. 
 - Вы являетесь носителем заразной болезни. 
 - Так сделайте что-нибудь. 
 - Делаем. 
 - Неужели за столько лет не научились лечить чуму? 
 Скафандры уставились на меня, как бараны на новые ворота. 
 - Вам кто сказал, что у вас чума? 
 - Врач, который меня лечил. 
 - Видите ли, молодой человек, чума чуме рознь. Науке сейчас известно несколько разновидностей чумы, начиная от легочной и кончая бубонной. Но такого бульона как у вас, у нас еще не встречалось. Ничего удивительного, что в той местности, где вы находились, почти никто не поддавался лечению. Пока мы только ищем противоядие... 
 - И долго...? 
 - Не знаем. Может несколько лет, а может и несколько недель. 
 - А мне врач говорил, что это вообще не вылечивается. 
 - Ваш врач, не прав. 
 Скафандры гуськом вышли из моей камеры. 
 Началась однообразная, скучная жизнь. Каждый день сдавал кровь, проходил осмотры, чуть ли не три раза в день замер температуры. За той стороной стекла своя жизнь, болтаются без защитных масок вполне здоровые люди, сестры, врачи. Со мной через микрофон разговаривали редко и если что то обсуждали, то по утрам собирались у стекла толпы в белых халатах и рассматривали меня, как зверя в зоопарке 
 Прошло две недели. За стеклом суета. Я подхожу поближе и с удивлением наблюдаю за группой людей не в белых халатах. Два прапорщика привели молодую женщину в наручниках. Вокруг них несколько врачей и сестер. Они что то бурно обсуждают. Прибежала дежурная сестра, она принесла, чем то заполненный, шприц. Прапорщики, несмотря на сопротивление женщины, заголяют ей руку и сестра ловко делает укол. Похоже напряжение спало. Женщина почти в обмороке, с нее снимают наручники и военные уходят. Тот час же ее тело облепляют врачи. Они раздевают ее почти до гола и производят осмотр, потом выдают больничные шаровары и пижаму. Тем временем, два здоровенных санитара и дежурный врач натягивают в предбаннике скафандры и переодетую несчастную заводят ко мне. Они сваливают ее на мою кровать и санитары быстренько сматываются, остается врач. 
 - Она будет находится с тобой, - мычит он и тычет резиновым пальцем на женщину. 
 - Зачем? 
 - Мы проверяем действие новой сыворотки. 
 - Но вы бы могли все это сделать и в лаборатории на пробирках. 
 - Это мы уже прошли. Нам нужен естественный процесс. Давайте я вас пока обследую. 
 Он проверяет мое тело, замеряет температуру, потом подходит к несчастной. Она приходит в себя и с ужасом смотрит на прорезиненное чудовище. 
 - Там ванна, там туалет, - говорит он ей. - А впрочем, вам ваш сосед все покажет. 
 Скафандр уходит и женщина постепенно приходит в себя. 
 - Где я? - спрашивает она. 
 - В больнице. 
 - Ты, больной? 
 - Не знаю. 
 - Зачем же ты здесь? 
 - Как и ты, мы подопытные. 
 От этого слова она вздрагивает и начинает плакать, потом немного успокаивается. 
 - Тебя как звать? 
 - Сережа. 
 - А меня, Надя. Ты из колонии? 
 - Нет. А ты? 
 - Из изолятора. Четыре года уже сижу. 
 - За что? 
 Она устанавливает взгляд в одну точку. 
 - Давно уже кажется было. Детей своих убила, вот и отсиживаю свои кровные 12 лет. Не думай, я не сумасшедшая, по пьянке произошло. Мужа приревновала и решила отомстить на детях... 
 Теперь она сидит неподвижно с остекленевшими глазами. 
 - Как же ты оказалась здесь? Не досидела своего срока... 
 - Не дала старшей... 
 - Чего не дала? 
 - Не понял что ли? Не дала вот и все... Она, пакостница сделала все, чтобы мне отомстить. Придиралась жутко, по ее указке - били, голодом морили, а тут стали набирать добровольцев на эксперимент... Обещали срок скосить. Я сразу согласилась и вот я здесь. А ты сам как здесь оказался? 
 - Был в спортивном лагере на Юге, когда собрались уезжать, всех загнали на карантин, а там все заболели 
 - А чем заболели? 
 - Если бы я знал. Врачи ничего не говорят. 
 Она опасливо отодвигается по койке от меня. Я отворачиваюсь к стеклу и вижу внимательные глаза врачей и дежурных сестер. 
 Два дня мы только разговариваем в разных углах, друг друга не прикасаемся и все же Надя свалилась от температуры. Теперь скафандры все чаще посещают нас. 
 - Она больна? - спрашиваю я одного из них. 
 - Да. Заразилась. 
 - Что же будет? 
 - Попробуем ей ввести антисыворотку. 
 Действительно, ей делают укол, но Надя все равно, через два дня умерла. Когда ее уносили, я спросил все же врача. 
 - Значит сыворотка неудачная? 
 - Выходит так. 
 - Почему бы вам тогда, не пробовать все ваши сыворотки на мне? 
 - Ну уж нет. А вдруг вы вылечитесь? Нам такого другого экземпляра не найти. Это пусть другие... 
 - Значит вы пришлете еще заключенных? 
 - Пришлем. 
 - Вы, сволочи, подлецы, мясники... Экспериментируете на живых людях. 
 Мне так хотелось засадить кулаком в эту стеклянную маску, чтобы он тоже..., заразился как и эта женщина... 
 - Заткнись, а то санитары сейчас намнут тебе бока. 
 Он отшатнулся от меня. 
 Врач не обманул, через неделю привели любопытную вертлявую пышечку. Эта не стонала и не плакала, после обработки ее сунули ко мне и она встряхнувшись сразу спросила. 
 - Здесь кормят нормально? 
 - Нормально. 
 - Тогда заживем. Надо же, меня к мужику пихнули. Три года голодом морили, все бабы, да бабы, а здесь счастье привалило, прямо в лапы к мужику. Меня звать Вера. Мне сказали, что если все пройдет удачно, то мне скосят три года... 
 - Что пройдет удачно? 
 - Ну мне так объяснили... так, что я должна переспать с тобой..., а потом получу прививку и свободна. 
 - Ты, дура или ни черта не соображаешь? 
 Она обижается и надувает губы. 
 - Ты хоть соображаешь, куда попала? - продолжаю я. - Здесь не больница для идиотов, здесь изолятор для заразных больных. 
 От слова "заразных", она подпрыгивает. 
 - Мне ничего об этом не сказали. Ты случайно не спидом болен? 
 - Случайно нет. 
 - Тогда какой-нибудь венерической болезнью? 
 - Нет. 
 - Ну и слава богу. 
 К ней опять возвращается оживление. 
 - Только как мы будем спать, когда ты находишься, как на витрине. Вот эти же, смотрят. 
 Эти, действительно не могли оторваться от спектакля разыгрываемого перед ними. Десятки зрителей столпились перед стеклом. 
 - Кто тебе сказал, что я буду с тобой спать. 
 - Как кто? - она заморгала глазами. - Врачи. 
 - Я не собираюсь с тобой спать. 
 - Ха, - хмыкнула она. - Захочешь... Я столько времени провела с бабами, что просто перегрызу тебе глотку, если мне откажешь... 
 Вечером она демонстративно вымылась в ванне и голышом легла на кровать. 
 - Ну чего же ты, боишься. 
 - За тебя боюсь. 
 - Иди. Все в порядке, не обращай внимания на этих... пусть нам завидуют. 
 - Я... 
 Она не дала мне договорить. Подскочила вцепилась в пижаму и я от неведомой силы улетел в койку. 
 - Не для того я сюда пришла, чтобы сказки слушать, мне нужен... мужик. 
 Затрещали, разрываясь, шаровары. Горячее тело навалилось на меня. Я взглянул на стекло. Его облепила дежурная смена. Вера руками отвела мою голову и вцепилась в губы... 
 Она тоже заболела через два дня. Ей ввели экспериментальную античумную сыворотку и... через два дня температура спала. Она смотрела своими жадными глазами на меня и твердила. 
 - Это я простудилась. Вот немного подправлюсь, ох мы и заживем. 
 Пришел врач, долго ее щупал и внимательно осмотрел. 
 - Ну что, доктор? - спросил я. 
 - Пошла на поправку. 
 - Значит сыворотка есть? 
 - Вроде нашли. Но нужен еще один эксперимент. 
 - Что, новую пришлете? 
 - Нам нужно найти еще прививочную форму. Вы же видите, они все заболевают от вас. 
 - Значит это ты виноват? - задает вопрос Вера, которая растопырив ушки все слышит. 
 - Я тебя предупреждал. 
 - Прошло, ну и ладно... я не в обиде. Доктор, я буду здорова? 
 - Будешь. 
 - Значит мне скосят три года. 
 - Скосят. 
 - Ура! Вот поживем то. 
 Врач уходит. 
 - За что ты попала в тюрьму? - спрашиваю я Веру. 
 - За дело. Мой миленок так храпел во сне, что я не вытерпела и горячего масла ему в рот и вылила. 
 - Напилась что ли? 
 - Ага. Что с пьяной бабы взять? Нечего. Ни кайфа, ни радости, одни глупости в голове. 
 - Ты слышала, тебя скоро выпишут. 
 - Вот и хорошо. Напоследок мы с тобой разгуляемся... 
 Веру от меня убрали. Поочередно присылали еще трех женщин. Все они, как Вера, заразились, но потом их вылечили. Я был в отчаянии, мне этой сыворотки не давали, а прививочную еще не нашли. Наконец пришла четвертая, длинноногая и худая как спичка. Она мне понравилась своим спокойным характером и здравым смыслом. Ее кольнули, перед тем как пустить ко мне, и она прожила со мной в стеклянной клетке десять дней. Когда она ушла, я расстроился совсем. Прошел месяц. Меня только кормят и снимают анализы и вдруг... 
 Однажды, вечером, к стеклянной стенке подошла незнакомая молодая женщина в белом халате и, взяв микрофон, сказала. 
 - Сережа, я новая медсестра, зовут меня, Варя, буду приходить через два дня на третий. 
 - Я рад. Если у тебя будет время, поболтай со мной. 
 - Я к тебе подойду позже, когда все разойдутся. 
 Где то к 24 часам она действительно подошла к стеклу. 
 - Тебе очень скучно? - спросила она. 
 - Не весело. 
 - Давай договоримся, если ты будешь паинька и не будешь задавать мне дурацкие вопросы, то я расскажу тебе много кое чего интересного. 
 - Я согласен на все, только поговори со мной. 
 - Вот и хорошо. Теперь слушай. Доктор Розенфельд уже разработал препарат для уничтожения твоих микробов, но тебе его пока не дадут. 
 - Я знаю, что препарат разработан. Здесь были пациентки, которых вылечили. Почему мне не дают его? За что же я так провинился? 
 - Они никак не могут понять, почему вирусы спокойно разгуливают в твоей крови и ты не подвергаешься заболеванию. 
 - Погоди, даже я примитивно знаю, что сыворотка, которой обрабатывали население против чумы, содержит эти, но только обработанные микробы. 
 - Все правильно. Но тебе же не вводили сыворотку перед инфекцией? 
 - Нет. 
 - У тебя вся кровь кишит чумными палочками, ты в минуту выдыхаешь в воздух миллионы бактерий. 
 - Значит мы заражались в санатории через воздух? 
 - Не только, но и контактным путем. 
 - Сколько же они меня еще будут исследовать? 
 - Я не знаю. Сегодня я первый день и очень устала, ложись спать, мы с тобой в следующее дежурство поболтаем и никому ни слова, о том что мы говорили. 
 Жду с нетерпением, когда придет на дежурство Варя. В полночь, мы с ней встречаемся у стеклянной стенки. 
 - Какие новости? - спрашиваю я ее. 
 - Никаких. По прежнему тебя будут исследовать. 
 - О... черт. 
 - Хочешь помогу? 
 - Как? 
 - Я помогу тебе... бежать. 
 - Бежать? Но я же больной. 
 - Я стащу у доктора Розенберга сыворотку. Ты ее примешь и мы уйдем от сюда. 
 - Постой, постой, а почему ты... мне помогаешь? 
 - Меня сюда послали, выкрасть тебя. 
 - Кто? 
 - Разве тебе обязательно говорить. Те кто послал, те дают тебе свободу. 
 - Но ведь так просто ничего не делается. Ради простого больного, так не рискуют. 
 - А кто тебе сказал, что ты простой больной? Ты один из нескольких тысяч, кто выжил. 
 - Куда же я потом, после побега? 
 - Хорошо, я скажу. В Америку. Сядешь на пароход и поплывешь. А там попадешь в клинику известного профессора Майера. 
 - Опять в клетку? 
 - Нет. Сдашь ему часть своей крови и выходишь на свободу. 
 - Что за бред. Здесь сывороткой Розенберга я убью свои микробы и приеду в Америку сдавать свою кровь с трупами этих микробов. 
 - Такой крови как у тебя, ни у кого еще на свете нет. 
 Теперь я насторожился. Я упираю на чуму, а они все мозги пудрят про кровь. 
 - Что уже и профессор, как его... Майер обо мне уже знает. 
 - Весь мир знает, что у нас в России, в южных областях, появилась чума, причем такая, что практически неизлечима. Но в этот раз, бациллоноситель попался один, только ты. Не знаю как об этом узнали американцы, но кто то тиснул статейку в их научных журналах и началось... Наших просили дать штамп с микробами, но... 
 - Не лучше бы выкрасть этот штамп и отвезти туда, чем устраивать грандиозный побег больного. 
 - Ты ничего не понял, всех интересует твоя кровь. 
 - Что же черт возьми, они нашли в ней? 
 Честно говоря, три года тому назад врачи нашли у меня малокровие и все попытки попасть в спортивные лагеря, пресекались ими. Сжалился надо мной главный тренер по волейболу Максим Георгиевич. Он взял меня как "балласт" в команду. 
 В этот год в спортивном лагере я и познакомился с Витькой, Наташей и Аней. Витька красавец, симпатичная мордашка и прекрасный болтун, сразу сразил девчонок и те стали липнуть к нему. Я- хлюпик, худой, тощий как глиста, но жилистый и цепкий, сначала не имел у них успеха. Но если не везет, так не везет. В первые дни в лесу, нарвался толи на гадюку, толи на другую ядовитую змею. Она меня цапнула за икру ноги и до лагеря я добирался целый час, свалился в палатке с уже вздувшейся ногой и высокой температурой. Меня свезли в местную больницу, где врач и местные бабки не дали умереть. Тогда девчонки проявили ко мне весьма дружеские чувства, они помогали мне, ухаживали и я за это был им весьма благодарен. Когда вернулся в институт, то заметил, что стал лучше себя чувствовать, прекратилось головокружение и головные боли. Весь год крутили в любовь с девчонками. Я с Наташкой, а Витька с Анькой. В этом году в спортлагерь медицинская комиссия пропустила меня без возражений, малокровия у меня не нашли, а вот оказалось, что какая то еще пакость осталась... 
 Варя появилась как всегда ночью. 
 - Сережа, так что решил? 
 - Бежим. 
 - Тогда, через неделю. И прежде всего не проговорись. Если побег тихо не удастся, эту больницу нашим ребятам придется брать штурмом и не хотелось бы море крови. 
 - Не забудь вакцину Розенберга... 
 - Это в первую очередь. 
 Странно все. Этот авантюрный побег, но что не сделаешь ради свободы. 
 В день побега, Варя открыто без скафандра вошла ко мне в камеру и сделала укол. 
 - Это вакцина? 
 - Да. Мне удалось ее стащить. В час ночи я тебя открою. 
 - Тебе не страшно, так без скафандра, войти сюда? 
 - Нет. Мне сделали прививку. Так что все в порядке. 
 Варя открывает дверь и манит пальцем. 
 - Пошли. Переоденься, вот одежда. 
 Она передает мне брюки, рубашку, пиджак, плащ и туфли. Я быстро переодеваюсь. 
 - Теперь иди за мной и молчи. 
 Варя ключами открывает мне многочисленные решетки-двери, разбросанные по этажу и выводит меня на свежий воздух. Мы идем по двору к проходной. У двери Варя нажимает кнопку звонка. 
 - Кто там? - слышен голос. 
 - Это я, Скворцова. 
 - Чего так поздно? 
 Дверь открывается и мы входим в коридор. 
 - А это кто? - человек неуверенно тычет в меня пальцем. 
 - Это со мной. 
 И вдруг я слышу шлепок. Охранник подламывается и падает на пол. Теперь я замечаю в Вариных руках пистолет с глушителем. 
 - Что ты сделала? 
 - Молчи. Пошли быстрее нас ждут. 
 Она выдергивает ключи из рук мертвеца и открывает ими выходную дверь. Недалеко от проходной милицейский газик. Варя помогает мне залезть в арестантское отделение, сама садиться к шоферу. Я замечаю, что шофер с респиратором. 
 Мы ехали всю ночь. Под утро заправились на заправочной станции бензином и Варя поменялась с шофером, села за руль. Только к полудню выскочили на полевой аэродром, где нас ждал маленький АНТ. Варя выводит меня из машины и заталкивает в небольшой отсек, в задней части самолета. Здесь мне дали поесть и самолетик взмыл в небо. 
 Мы летим уже шесть часов. Наконец, прибыли на какой то военный аэродром. К нашему самолету, подъехал УАЗик. Теперь мы с Варей сели вместе в закрытый кузов. 
 - Сережа, слушай, мы сейчас приедем в порт. Вот возьми паспорт, посадочные билеты, деньги. 
 Я разглядываю заграничный паспорт и с удивлением вижу на нем свою фотографию. 
 - Ничего себе. Вы здорово подготовились. 
 - Слушай меня дальше. Как зайдем на судно, сразу запрешься в каюте и до самого отхода, нос не высовывай. 
 - А как ты? Тоже со мной поедешь? 
 - Кто же тебя до клиники доктора Майера доведет? Конечно я. Я буду в каюте рядом. Вот здесь в чемодане твой багаж. С таможней договорено, тебя пропустят без осмотра. Если пограничники или кто то другой будут о чем либо спрашивать, скажи что плывешь по служебным делам. 
 - Разве не надо говорить, что в клинику? 
 - Нет. Теперь дальше, - продолжает Варя. - Как попадем на судно, постарайся поменьше говорить, если надо, за тебя разговаривать с экипажем буду я. Судно все таки не наше, заграничное, а как мне известно, английского ты совсем не знаешь. 
 - Сколько мы будем плыть? 
 - Четыре дня. 
 - Я хоть смогу общаться с людьми, покупать еду. 
 - Конечно, для этого тебе и передали деньги. Здесь 500 долларов, но только, тратить ты их будешь, когда поплывем... 
 - А ты уверена, что со мной все в порядке? Сыворотка Розенберга подействовала? 
 - Хорошо, что напомнил. Я хочу на всякий случай, тебе вколоть еще дозу. 
 Варя достает из сумочки шприц и ампулу. Несмотря на тряску машины, деловито разбивает верх ампулы и высасывает содержимое поршнем. 
 - Давай руку. Вот так. 
 Она профессионально делает укол. 
 - Тебе делали прививку или вкалывали сыворотку до встречи со мной? 
 - По моему делали и то и другое. Как бы иначе я в больнице работала. 
 Варя бросает шприц в стеклянную банку, заполненную мутным раствором, и продолжает мне читать лекцию, как вести себя на судне. 
 - Вон там в углу твой чемодан с вещами, - она кивает на мягкие черные чемоданы у самой кабины. - Если спросят, что там, отвечай - костюм, рубашка, туфли и бритвенные принадлежности. Постарайся сразу как попадешь в каюту, привести себя в порядок... 
 Машина въезжает в город. За окном мелькают улицы, дома, люди. 
 - Это Владивосток? - спрашиваю у Вари. 
 - Да. 
 У ворот порта нет заминки, как по волшебству, машину пропускают дальше и недалеко от здания морского вокзала мы останавливаемся. 
 - Мы заехали с той стороны таможни, - проясняет Варя. 
 - А почему так мало народа? 
 - Посадка будет через шесть часов. Мы прибыли пораньше, чтобы не привлекать внимание тех, кто может нас искать. 
 Большое, красивое пассажирское судно стояло у причала. Пограничник в зеленой фуражке сиротливо стоит у трапа. Недалеко, у черного, крытого лимузина облокотился гражданский. 
 - Смотри, там кто то стоит, - говорю Варе. 
 - Вижу, но ты не беспокойся. Это наши. 
 Мы подходим к пограничнику. Я и Варя протягиваем ему паспорта, билеты. Тот просто сверяет фотографии с оригиналом и, даже не проверив содержимое чемоданов, спешно пропускает нас. Теперь мы на палубе. Здесь уже Варя на английском языке, поясняет морскому офицеру и гражданскому, кто мы такие и почему так рано. Нам вежливо козыряют и, словно из-под земли, возникший матрос, ведет нас в каюты. Я через перила замечаю, что пограничника спешно заменяют новым нарядом. 
 В моей каюте не развернешься, все миниатюрно. Я сразу заваливаюсь на койку и засыпаю, даже забыв о наставлениях Вари привести себя в порядок. 
 Кто то настойчиво стучит в дверь. С трудом побеждаю остатки сна и иду открывать. На пороге Валя, она одета в красивое бальное платье с большим вырезом. 
 - Сережа, мы уже плывем четыре часа. Сегодня вечером капитан закатывает бал, ты должен переодеться. 
 - Как, разве мы уже плывем? 
 - Плывем, соня, плывем. Давай собирайся. 
 Она помогает мне раскрыть чемодан и достает черный костюм. 
 - Вот видишь. Здесь же белая рубашка, туфли в коробке и кис-кис. Ты побрейся, переоденься, я зайду к тебе через пять минут. 
 Мы идем в ресторан. Там действительно много народа, в большинстве, американцы и японцы. Небольшой ансамбль, наяривает музыку и несколько пар развлекаются в танце по свободному центру зала. 
 - Видишь того мужчину, - показывает подбородком Варя, - рядом с ним миниатюрная женщина, это его жена, она очень скучает. Хорошо бы тебе пригласить ее на танец. 
 - А муж мне шею не намнет? 
 - Если даже и откажет, ничего плохого в этом нет. Тебя заметят. 
 - Это так важно? 
 - Важно. Ты иди, я тебя подожду у стойки. 
 Я подхожу к мужчине и, кивнув головой, прошу. 
 - Разрешите вашу даму пригласить на танец. 
 Он тупо смотрит на меня. Потом до него что то доходит, что я что то прошу и на ломанном русском он отвечает. 
 - Ви, рюски...? 
 - Да. 
 - Что, ви, хотель? 
 - С вашей дамой, - я указываю на его спутницу и кручу пальцем по залу, - танцевать. 
 До него наконец доходит, он отрицательно мотает головой и что то бегло говорит своей даме по-английски. Она улыбается мне до ушей и тоже мотает головой. Отхожу к стойке. 
 - Отказали? - спрашивает Варя. 
 - Отказали. 
 - Тогда покрутись по ресторану и не ходи за мной как привязанный. У тебя деньги есть, вот и погуляй. Смотри, какие женщины сидят. Давай, отваливай. 
 Я заказал бутылку красного вина и, прихватив рюмку, пошел за свободный столик. 
 - К вам можно? - по-русски спрашивает голос. 
 Рядом стоит здоровенный японец. 
 - Садитесь. 
 - Я слышал, как вы разговаривали с мистером Кларком и немного посмеялся от души. 
 - Что же здесь смешного? 
 - Он сказал своей жене, что она выглядит в этом платье слишком вульгарно, от чего всякие жеребцы, так и лезут к ней. 
 - Я к платью не лезу... 
 Японец захохотал. 
 - Я понимаю, куда вы хотите залезть. Вы в Америку по делам? 
 - Да. 
 - Я так и думал. У всех деловых русских, едущих за границу, всегда заморенный вид. 
 - А вы неплохо говорите по-русски. 
 - Еще бы. Я четыре года работал в консульстве. А вот у стойки, дама, которая тоже вас отшила, она кто? 
 - Плывет со мной. 
 - Жена, любовница? 
 - Нет. Ни то, ни другое... Секретарша. 
 - Она вас... игнорирует? 
 - Мы иногда ругаемся. 
 - Ага. Подойти к ней можно? Как ее звать? 
 - Варя. 
 - Я тогда подойду к ней, а чтобы вам не было скучно, приглашу к вам мою хорошую знакомую. 
 Он щелкает пальцем и словно из под земли появляется стройная то ли японочка, то ли китаечка. Японец бросает ей несколько фраз на английском и идет к Варе. Девица подсаживается ко мне. Она что то бормочет, потом подзывает официанта и делает заказ. Я оглядываюсь. Варя о чем то гневно говорит японцу. Сидящая со мной женщина, своими пальцами отводит мое лицо и что то непонятное лопочет. Нам приносят заказ. На столе появляется еще одна бутылка, несколько тарелочек салата. Теперь мне наплевать на Варю. 
 Утром я просыпаюсь от жары в своей каюте и вижу рядом женщину. Ее голова примостилась на моей груди. Жесткие, черные волосы рассыпались вокруг. 
 - Эй, - бужу ее я. - Пора вставать. 
 Она отрывает сонную голову и улыбается до ушей. Потом целует меня в губы и соскакивает на пол. Женщина одевается и уходит. Я тоже вскакиваю, привожу себя в порядок и бегу в соседнюю каюту к Варе. Ее каюта открыта, кровать прибрана, а Вари... нет. 
 Японец сидит за стойкой бара и когда я подхожу, кивает мне как знакомому. 
 - Ну как выспались? 
 - Хорошо. Я вчера здесь не очень...? Меня так развезло... 
 - Нет, все в порядке. 
 - А вы не скажете, где Варя? 
 Японец допивает рюмку и смотрит на меня. 
 - Она сидит под охраной в моей каюте. 
 - За что? 
 - На всякий случай. Здесь плывут такие важные лица, что лишних эксцессов нам не надо. 
 - Ни чего не понимаю. Она же плывет со мной... 
 - Знаю. Но в ее вещах мы нашли пистолет с глушителем. Здесь плывут видные особы и лишних приключений нам не надо. Я решил пока ее изолировать. Вам то нечего беспокоиться, она же ваша подчиненная. Если доплывем до Америки и ничего не случиться, то отпустим. 
 - Вы шарили в наших вещах? 
 - А как же. Наша служба безопасности должна проверить все и рассчитать все акты диверсии заранее. 
 - Так вы не представитель консульства? 
 - Я же сказал вам, что в России работал, но не сказал, что слишком давно. 
 - Можно мне ее увидеть? 
 - Почему нельзя, можно, но... только под моим присмотром. 
 - Тогда пошли. 
 В каюте кроме Вари еще двое здоровенных парней. 
 - Сережа? - удивилась она. 
 - Мне разрешили с тобой встретится. 
 - Я так рада, что ты меня не забыл. 
 - Тебя здесь не обижают? 
 - Ну что ты? Охрана так любезна. Играем в картишки, пьем итальянские вина. 
 - Мне, наш общий знакомый, - я киваю на японца, стоящего за мной, обещал, что тебя выпустят после того как мы очутимся в Америке. Я считаю твое задержание, полным недоразумением. 
 - Я тоже так считаю. 
 - Варя, мне нужны деньги. 
 Она криво улыбается. 
 - Ты что, свои вчера просадил? 
 - Да. 
 - С этой косоглазой бабой? 
 - Сама толкнула меня на этот подвиг. 
 - Я не могу тебе их дать. Вот он, - она кивнула на японца за моей спиной, - убрал у меня сумочку, а деньги там. 
 - Мне нужны деньги, - я поворачиваюсь к японцу. - Вы можете меня проводить до сумочки Вари и взять их от туда. 
 - Это необязательно делать. Я подсчитал, в сумочке мадам еще две тысячи долларов. Поэтому сейчас могу спокойно отдать вам мои деньги, а перед прибытием в порт я свое возьму. Сколько вам надо денег сейчас? 
 - Долларов пятьсот. 
 - Шикарно живете. Вот ваши пятьсот долларов. 
 От вытаскивает свой кошелек и отсчитывает мне пять зелененьких... Я запихиваю деньги в карман. 
 - Ну, я пошел. 
 - Заходи, Сереженька, - доносится мне в спину голос Вари. 
 Мы выходим с японцем на палубу. 
 - Значит, она вас финансирует? - спрашивает он меня. 
 - Фирма доверила ей деньги. 
 Японец кивает головой. 
 - Я вас покину. Если еще что то нужно Варе передать или переговорить с ней, всегда к вашим услугам. Вы меня найдете где-нибудь... на судне. 
 Второй день гуляю..., просаживаю деньги, танцую с женщинами, пью дорогие вина. Опять в постель залезла какая то красотка, но уже европейского масштаба. Утром я ее выгоняю и только привел себя в порядок, как в дверь постучали. 
 - Сережа, открой, это я Варя. 
 - Ты? Тебя выпустили? 
 Она быстро входит в каюту и сразу же садиться на кровать. 
 - Черт, как хочется курить... 
 - Так что произошло? 
 - Ничего. Охранники там... лежат. Им что то плохо. 
 - Ты их убила? 
 - Я же сказала, им плохо. 
 - А этот, японец? 
 - Я его с того раза, когда ты с ним пришел просить деньги, не видела. Он больше не появлялся в каюте. 
 - Что же ты теперь будешь делать? Они проснуться и будут тебя искать. 
 - Уже не будут. 
 - Не темни, что происходит? 
 - Ты понимаешь, мне кажется сыворотка Розенберга на тебя не подействовала, ты... здесь заразил людей. Только что прошла по палубам судна и везде... паника. Матросы сделали карантинную третью палубу и свозят больных туда. 
 - Врешь, ты же мне вводила готовую сыворотку. Она же проверена и в лаборатории и на людях. 
 - Но... Я тоже думала, что все в порядке, но... сегодня поняла, сыворотка не смогла убить чумные палочки в твоей крови. 
 - Что ты наделала? Я не верю тебе. Скажи мне правду. 
 Варя молчит. 
 - Как хочется затянуться. Когда уходила из их каюты, видела пачку "Кент" и не могла взять. 
 - Так что же, Варя? 
 - Хорошо. Я тебе скажу правду. На этом судне из России должна отправиться домой совместная японо-американская комиссия по вопросам загрязнения радиоактивными отходами окружающей среды вдоль побережья Охотского моря. Среди наших русских людей нашлись предатели, которые передали комиссии весьма компрометирующие и секретные материалы. Опубликовать их, это все равно что взорвать в мире новую бомбу. Здесь не только загрязнения, которыми мы завалили весь берег моря, но здесь документы о том, как мы сумели засорить весь Дальний Восток этой пакостью, по каким каналам переправляли за границу ядерные отходы, как внедряли их среди жилых и производственных массивов. Комитету государственной безопасности поручено ликвидировать эту утечку информации, сами документы, а так же людей, которые уже что то знают об этом деле. Так как здесь замешано очень много людей и происходит весьма тщательная охрана документов, то мы разработали уникальный план, решили выкрасть тебя из больницы и подсунуть на это судно простым пассажиром. Действительно взорвать или перестрелять всю комиссию - безумие. Это даст такой международный резонанс, что все государства сразу порвут с нами отношения, а вот проникновение эпидемии на судно не вызовет особых подозрений. 
 - Какой ужас. Но кругом же много невинных людей, они погибнут зря. 
 - Ради интересов нашей родины, надо идти на большие жертвы. 
 - Ты и твоя организация... психи, больные придурки... 
 - Поосторожней, мальчик. Это самая красивая операция, без выстрелов и взрывов. А что до остальных, капитан уже сообщил на берег о начале эпидемии на судне. Сейчас сюда летят медики с Пил-Харбора. 
 - Что же ваши... придумали потом? 
 - Как обычно, мы должны сейчас достать документы и замести следы. 
 - То есть? 
 В это время ожило радио. Мужской голос встревожено заговорил по-английски. 
 - Вот, видишь? Ожили. Просят всех пассажиров зайти в каюты и не выходить от туда до прихода в порт. А мы с тобой наоборот, выйдем из каюты и пойдем... заметать следы. Пошли. 
 - Никуда я не пойду. 
 - Пойдешь. Иначе я тебя пристрелю. 
 В руках у Вари оказался пистолет. 
 - Идем. Мне нужна мужская сила. 
 - Меня потом тоже... 
 - Смотря как себя вести будешь. А ну, вперед, - голос ее задышал металлом. 
 Мы выходим в пустой коридор. Варя уверенно ведет меня на верхнюю палубу. 
 - Вот сюда. 
 Она тычет пистолетом в дверь каюты. Я ее открываю и... вижу, как на двух койках мучаются в горячке два человека. Я их узнал, это был тот самый японец и его жена, с которыми Варя навязывала познакомиться на вечере. 
 - Надо же, еще живы, - комментирует Варя. - Сережа, пошарь в карманах этого костюма. Поищи ключи. 
 Она показывает стволом пистолета на костюм, небрежно сброшенный в кресло. Я обыскиваю его и действительно нахожу несколько ключей. 
 - Вот они, что дальше? 
 - Сдвинь картину со стены. 
 Я сдвигаю копию Джоржоне и вижу металлическую дверцу сейфа. 
 - Вот это, да. Наверно, в самых богатых каютах персональные сейфы. Но здесь еще помимо ключа, нужно набрать код... 
 - Сначала подбери ключ и воткни в скважину. Вот так. А теперь набирай... 3... 5... 1... 4... Поворачивай ключ. 
 - И от куда ты все знаешь? 
 - Не разговаривай, крути. Раз сейф на судне, кто-нибудь из экипажа обязательно знает его шифр. 
 Дверца сейфа открылась. На верхней полке плотно лежали папки с документами, внизу- три толстые пачки долларов. Варя уже сдернула с полки кожаный чемоданчик, открыла и вывернула его на изнанку. На пол посыпались рубашки, кофты, бритвенные принадлежности. 
 - Клади все сюда, - командует она, протягивая мне пустой чемодан. 
 Я вытаскиваю документы, деньги и все запихиваю туда. Ничего себе, получилась тяжесть, килограмм на десять. 
 - Все, упаковал. 
 - Ради этих подлинников, можно сделать все, даже взорвать пол мира, - с наслаждением говорит Варя. - Мы выполнили поручение. Мало того что убрали нужных людей, но еще и забрали документы. Если бы ты знал сколько разведок за ними охотились, сколько людей арестовано или погибло, а мы с тобой все взяли здесь и без шума... 
 - Навряд ли. 
 В дверях каюты стоял, прислонившись к косяку тот самый японец, что арестовал Варю. Его лицо было красным и мокрым от пота. В дрожащей руке прыгал пистолет, уставленный на Варю. 
 - Я вас поймал, мадам. 
 Варя засмеялась. 
 - Ты труп. Это я тебе устроила такой праздник. Ты же покойник. Не пора ли тебе сдохнуть, косорылая рухлядь. 
 И вдруг пистолет японца выстрелил. Рот у Вари вытянулся, глаза распахнулись. 
 - О... Попал, подлец... 
 Она стала медленно валиться на кровать к лежащей без памяти женщиной. Японец тоже не выдержал и рухнул на пол. Его пистолет отлетел к моим ногам. 
 - Сережа, - хрипит Варя. - Сережа, - я... тебя обманула. Настоящая сыворотка у японца в каюте. Когда он обыскивал меня, то все взял себе. Документы передай... 
 Вдруг из губ Вари выскочила струйка крови, она откинулась и хрипло задышала. Я оттащил Варю на ковер, разорвал кофту и вырвал бюстгальтер. У правой груди виднелась дырочка входного отверстия пули, от туда слабыми толчками шла кровь. Сдергиваю с кровати из под мечущейся японки простынь и разорвав ее на части, затыкаю рану и перевязываю Варю. Японец, который в нее выстрелил, метался в бреду, я обшарил его карманы и нашел ключик с номерком каюты. Надо найти сыворотку. Беру злополучный чемоданчик и выхожу в коридор. Он вымер, не видно ни одного человека. 
 В каюте у японца чистота и порядок. Долго обыскиваю ее, пока не нахожу сумку, спрятанную на вешалке, под плечики рубашки. Вытряхиваю содержимое на одеяло. Где же настоящая ампула? Неужели японец ее куда-нибудь спрятал? Ампулы нет. Я в отчаянии. Еще раз просматриваю каждую вещичку весьма тщательно. В зажигалке бензин, в гребне нет, вот одноразовый шприц, он тоже пустой и еще не распакованный, пачка долларов, нет и в пачке салфеток, а это что..., три тюбика помады. Отвинчиваю шляпки, везде ярко-красные головки. Нет, нигде нет. В отчаянии сбрасываю все на пол и тут... Одна из вытянутых помад сломалась и из массы выглянуло тонкое красное острие стеклянной ампулы. Слава богу, не разбил. Весь замазавшись краской, сделал сам себе укол. Посидел минут пять и стал потрошить чемоданчик, принесенный с собой.. Открываю иллюминатор и все содержимое, кроме денег и дискет, вываливаю в океан. 
 В своей каюте долго отмывал помаду с тела и особенно с рук, испачканную рубаху тоже выкинул в иллюминатор. 
 Меня будит стук в дверь каюты. Я открываю ее. На пороге два человека в прорезиненной одежде с респираторами в больших очках. Первый человек гнусаво через респиратор заговорил, но я его не понимаю. 
 - Я русский, - громко говорю ему. 
 - Русски, - повторяет он и заглядывает в красный журнал, - русски, ес... 
 Они хлопают меня по плечу, что то говорят размахивая пальцем и закрывают двери. Зато вскоре приезжает каталка и мне прямо в каюту, такие же натянутые в резину люди, приносят обед. 
 Через четыре часа появились врачи. Эти говорили меньше. Они жестами потребовали, чтобы я разделся, ощупали меня, взяли кровь для анализов и убрались. 
 Наше судно пошло к какому то порту и встало на рейде. Десятки полицейских и санитарных суденышек окружили судно. По палубе с грохотом бегали санитары с носилками, сновали гражданские с масками на лице. В мою каюту входят двое таких лиц. Один неплохо говорит по-русски. 
 - Господин Сомов? 
 - Да. 
 - Мы из ФБР. 
 Они показывают мне свои документы. Из-за респираторов трудно различить сходимость лиц с карточками, но это никому и не надо. 
 - Хотим вам задать несколько вопросов. 
 - Пожалуйста. 
 - Ваша... помощница или секретарша... Вы знаете где она? 
 - Ее в первый день плавания посадил в отдельную каюту под охрану, такой крупный японец. 
 Они переглядываются. 
 - За что он ее посадил? 
 - Как мне сказал японец, у нее был в каюте обыск и нашли пистолет с глушителем. Чтобы обезопасить пассажиров, ее временно посадили к охранникам. 
 - И... что потом? 
 - Не знаю. Я на следующий день ходил в эту каюту вместе с японцем и разговаривал с ней. После этого, ее не видел. А что с Варей? С ней что-нибудь случилось? 
 - Она ранена... 
 - Как ранена? Я же... 
 - Вы зачем плывете в Америку? 
 - Моя фирма договорилась с клиникой доктора Майера, что я пройду там обследование. 
 ФБРовцы сразу насторожились. 
 - Вы чем-нибудь больны? 
 - У меня малокровие. 
 - Ага. Разрешите, мы обыщем вашу каюту? 
 - Пожалуйста. 
 Они принялись по деловому ковыряться в моих вещах, прощупывали койку, обыскали мою одежду. 
 - У вас очень много денег, господин Сомов, - говорит тот, кто знает русский язык. 
 Он держит в руках три пачки долларов. 
 - Моя фирма может позволить роскошь обеспечить меня деньгами. 
 - А что это за дискеты на столике. 
 Господи, я же забыл об их. Вот влип то... 
 - Это информация нашей фирмы. 
 - Вот ваши деньги, берите. 
 Деньги с сожалением возвращаются мне. Они явно неудовлетворенны результатами обыска и теперь бурно обсуждают что то между собой. Наконец, мне задают вопрос. 
 - Не могли бы вы рассказать нам, где вы были со вчерашнего вечера? 
 - В каюте. 
 - Прямо так никуда и не выходили? 
 - Нет. Утром меня разбудили двое ребят в респираторах и прорезиненной одежде, я понял, что на судне что то не в порядке. Действительно, обед мне принесли прямо сюда и я решил не рисковать, мало ли что... 
 - Правильно делаете, сидите здесь и не высовывайте нос. 
 Не попрощавшись, ФБРовцы уходят. 
 В коридорах нарастает гул голосов, хлопают двери. Наконец, подходят к моей каюте. 
 В дверях стоит группа людей в защитной одежде. Впереди стоящий человек что то мне говорит и тут же гнусавый голос сзади него услужливо переводит. 
 - Вы русский? 
 - Да. 
 - Собирайте вещи, мы вас отправляем на берег. 
 - Я не заразный? 
 - Это мы выясним там, в карантине. Дайте ему респиратор... 
 Кто то втискивает мне в руку защитную маску. Я собираю чемодан и в сопровождении двух парней выхожу на палубу. Здесь кипит работа. Из кают вытаскивают трупы в черных мешках и складывают вдоль борта. На нескольких носилках уносят к трапу еще живых. Небольшая группа здоровых людей в респираторах с вещами стоит у трапа капитанского мостика. Меня заталкивают к ним. 
 Наконец то мы на берегу. Огромное здание, окруженное высоким забором, приняло всех здоровых, больных и раненых с зараженного судна. Меня поместили в палату с матросом. Это веселый парень, все время что то говорит и мне знаками рук пытается все объяснить. Врачи каждый день обследуют нас и, как я понял, судя по их отношению, мы здоровы. Настал день, когда разрешили выходить в коридор. Я сразу пошел искать женское отделение. После нескольких недоразумений с сестрами и врачами, наконец нашел палату с Варей. Она еще слаба и мое появление встретила улыбкой. 
 - Ты как? 
 Я сел к ней в ноги. 
 - Выкарабкалась. Это ты меня перевязал, тогда в каюте? 
 - Я. 
 - Я так и подумала. Чего же ты меня не перетащил в мою каюту? 
 - Я пошел в каюту к японцу искать ампулу, а когда нашел, то решил не рисковать и не стал возвращаться. 
 - У тебя все в порядке со здоровьем? Нашли что-нибудь? 
 - Ничего не нашли. Судя по поведению врачей, со мной все нормально. 
 - Где документы? 
 - Я их выбросил... 
 - Что...? Да как ты посмел? 
 Я молчу. 
 - Куда выбросил? - продолжила она 
 - В океан. 
 - У...,- Варя застонала. - Что же ты наделал? Столько трудов и все напрасно. Не мог спрятать где-нибудь? 
 - Не мог придумать куда. А потом, все же считаю сделал это не зря, приходили ФБРовцы и все судно обшарили. 
 - Ладно, мы хоть пол дела, да выполнили. Со мной дело плохо, как вылечусь наверно буду здесь сидеть до конца следствия. 
 - В чем тебя обвиняют? 
 - В похищении документов... 
 - Но их нет. 
 - Это меня и спасет. ФБРовцев, по крайней мере, интересует, кто меня перевязал и помог остановить кровотечение, кто помог выжить. Они считают, что тот кто это сделал, тот и украл документы. 
 - Они могли бы подумать на меня... 
 - Могли бы, а может и сейчас подозревают... 
 - А что мне делать дальше? 
 - Просись на родину, скажи, что после таких переживаний, не хочешь лечиться у доктора Майера, а хочешь вернуться домой. Американцы люди чувствительные, пойдут навстречу. 
 - Доктор Майер лицо реальное? 
 - Да. У нас все продумано. Это не выдуманный человек и он был согласен на твой переезд к нему. Документально все подтверждено и здесь ты чист. Может поэтому тебя сейчас и не трогают. 
 В палату входит сестра, она разговаривает с Варей по-английски. 
 - Сестра просит, чтобы ты ушел. Сейчас сюда опять придут детективы. Приходи лучше завтра, а то мне грустно в одиночестве. 
 Я захаживаю к Варе почти каждый день. Она быстро идет на поправку. Как Варя и посоветовала, я попросился у местных властей, чтобы меня вернули после карантина на родину. 
 Прошел месяц карантина, у меня в палате появился знакомый ФБРовец, говоривший по-русски. 
 - Привет, - поздоровался небрежно он, как будь-то только вчера и расстались. 
 - Здравствуйте. 
 - Я хотел бы с вами поговорить по поводу денег, которые мы нашли у вас в каюте... 
 - Что вас так беспокоит? 
 - Сколько вы их взяли с собой, когда отправлялись в Америку? 
 Вот черт, неужели попался. Так, кажется у Вари было около двух тысяч и до этого она давала мне пятьсот. Те три пачки, в каждой сто штук по сто долларов. Была не была. 
 - Тридцать три тысячи долларов. 
 ФБРовец присвистывает от восхищения. 
 - Как же вы их пронесли на судно? 
 - Здесь не было проблем. Никто меня не обыскивал при посадке. Я их и пронес. 
 - А на родине, как вы их достали? 
 Деньги, это мое слабое звено, в этой истории. Пожадничал вот, взял из сейфа, теперь расплачивайся. 
 - Взял из кассы фирмы. Директору пообещал привезти подарки. 
 - А вот ваша напарница о больших деньгах ничего и не знает. Говорит, что имела деньги только на дорогу. 
 - Я так и считаю. Тридцать тысяч спрятаны у меня и три были у нее. 
 ФБРовец кивает головой. 
 - Вас завтра выписывают и отправляют на родину. 
 - Как завтра? 
 - Завтра кончается карантин. Мы выпускаем всех здоровых по домам. Вы же не захотели ехать к доктору Мейеру, вот и отправляйтесь обратно... 
 - А Варя? 
 - Что Варя? Вылечиться и... тоже наверно, поедет вслед за тобой. Ну что же, прощай парень. Уж больно ты молод, для своей фирмы. 
 Он ехидно усмехнулся, пожал мне руку. 
 Пронесло... 
 Я у Вари. Она слушает меня нахмурив лоб. 
 - Значит деньги ты не выкинул и хотел это скрыть от меня? Дурак, мы чуть-чуть не попались... Хорошо, что ты назвал правильную сумму, которая была у меня. Сказал бы раньше, все показания я бы дала другие. 
 - Тебе все таки шьют чего-нибудь? 
 - Не к чему привязаться. 
 - Варя, я завтра уезжаю и не знаю увижу тебя еще или нет. Ты мне очень много врала, но теперь на прощание, ты мне можешь сказать честно. Что ты собиралась сделать со мной и с документами, когда ты их достала? 
 - Я бы выполнила приказ. Тебя шлепнула, а документы... передала бы агенту... 
 - Какому... агенту? 
 - Тебя это не касается. 
 - Почему же ты не убила меня тогда, в каюте с сейфом? 
 - Подстраховывалась... 
 - А ампула...? Хотела убить, а сыворотку держала в помаде... 
 - Все было просчитано, мог быть и непредвиденный случай..., а он действительно произошел. Я еще хорошо, тебя предупредила и только потом отключилась... Если бы ты не принял сыворотку, все могло пойти не так. Мог бы быть даже мировой скандал... 
 Я сижу и перевариваю ее слова, она тоже молчит. 
 - Сережа, - вдруг тихо говорит она, - ты приедешь домой и постарайся поменьше говорить об этом происшествии. Если тебя не встретят..., ты сразу же поезжай домой и тихо живи до конца своих дней, а если встретят... Расскажи обо всех событиях на судне и ни слова о наших разговорах и даже то, что ты дошел своим умом... 
 - Чего это ты вдруг? 
 - Мне доктор сказал, что если бы тогда... мне не остановили перевязкой кровь, я бы скончалась. Я хочу поблагодарить тебя... 
 - Ну вот, сначала хотела убить, теперь благодаришь... 
 - На койке много передумаешь. Лихость и смелость, действуют до того момента, пока тебя не двинет судьба. Ты извини меня, Сережа... 
 - Пустое. 
 - А теперь иди. Дай бог, чтобы у тебя все прошло гладко. 
 Я наклонился и поцеловал ее в горячие губы. 
 - Прощай. 
 Во Владивостоке меня ждали. Только сошел с трапа самолета, как два молодых человека, вежливо спросив мою фамилию, предложили проехаться с ними. 
 В управлении меня долго расспрашивали о событии на судне. 
 - Значит вы утащили из сейфа, документы и деньги? - допрашивал полковник. 
 - Да. 
 - С папками все ясно, вы их выкинули в море, а где деньги? 
 - Они здесь в чемодане. 
 - Покажите. 
 Я вскрываю чемодан и выбрасываю на стол пачки долларов. Полковник пересчитывает. 
 - Я у вас вынужден реквизировать этот груз. 
 - Да, но... 
 - Распишитесь, что вы сдали доллары вот здесь в акте. 
 Я расписываюсь. 
 - Теперь можете быть свободным. Вот вам билет на поезд, вот вам деньги на дорогу. Так что счастливого пути. 
 И вот я в родном городе. Первый поход в институт произвел шок, среди преподавателей и тех, кто меня еще помнил. 
 - Ты... вернулся..., - изумленно спросил ректор. 
 - Да. 
 - Значит, только один? 
 - Нет, еще должна быть... Аня. 
 Он кивает головой. 
 - Это все что осталось из вашей группы. Какой ужас и какая трагедия. Прекрасные сильные молодые люди и так... И все же я рад, что ты остался в живых. Ты отстал почти на год. После того, что произошло, будешь ли продолжать учебу? 
 - Буду. 
 - Тогда начинай, успехов тебе. 
 Она смотрела на меня глазами полными слез. 
 - Я думала, ты меня забыл? 
 - Мне не разрешали писать. 
 - Ты уже вылечился? 
 - Да. Буду продолжать учебу... Ты то как? 
 - Я тебя... ждала... 
 - Тогда чего ты стоишь? Обними меня. 
 Здесь мы сорвались. Анька вцепилась в меня и заплакала окончательно. 
 Так закончилась наша поездка в летний спортивный лагерь. 
 Прошло два года. 
 Анька рвется к своей мечте, заняться изготовлением ароматических веществ. Уже на последнем курсе института, она под руководством профессора Лебединского, делает себе диплом: "Синтез новых ароматических компонентов на основе циклических соединений". 
 - Ну и туманный же заголовок в твоем дипломе, - подсмеиваюсь я. 
 - Много ты понимаешь. Видел бы как от ничтожной доли добавки ароматов к экстрактам цветов некоторые, насекомые сходили с ума. За десятки километров, самцы чуяли этот запах и как метеоры неслись к самкам. 
 - Интересно? Какими приборами вы уловили этот аромат? 
 - Анализаторами. Наш институт приобрел их у итальянской фирмы "Пероне". Это компактная установка с вычислительным комплексом, занимает всего пол стола. Разрешающая способность на молекулярном уровне. 
 - А твои ароматы, могут повлиять на психику человека? 
 - Я этого не знаю. 
 - Чего же ты тогда там делаешь? Насекомых травишь своим вонючими веществами, а на людях даже не попробовала. Может ты надышишься той гадостью, которую изготовляешь, а потом... бросаться на людей будешь. 
 - Я как то... 
 Анька на полном серьезе растерялась. 
 - Я как то не подумала об этом. 
 - Думать надо. 
 - Может быть..., - теперь задумчиво тянет она. 
 - Черт возьми. Ты не можешь хоть сегодня отвлечься от своей науки и посидеть со мной... 
 - Не могу, Сереженька, мне еще с литературой посидеть надо. Вон сколько журналов нанесла. Я еще литературный обзор не делала, а до защиты полтора месяца осталось. Не сердись. 
 Она ласково меня треплет по волосам. 
 - Ладно, занимайся. 
 От нечего делать, начинаю разбирать свою книжную полку. За два года набралось много книг и все вперемешку. Пытаюсь собрать их хоть по авторам и красивые корешки выставить на обозрение. На пол выскакивают три дискеты. Ничего себе? Это те, что я привез из своего неудачного путешествия в Америку и обратно, а потом сунул между книг и забыл. Я так еще и не посмотрел, что там. 
 - Аня, я сейчас. 
 Срываюсь с места и бегу к двери. 
 - Ты куда? 
 - В институт. Мне нужно в вычислительный центр. 
 - Серега, тебе чего? - недоуменно смотрит на меня аспирант Гоша Голдблюм. 
 - У тебя свободная ИБМка есть? 
 - Ишь чего захотел. Конечно нет. 
 - А твоя? 
 - Моя? Занята. Я на ней работаю. 
 - Гошенька, срочно просмотри три дискеты. 
 - Ты что? Мне же надо все снимать... 
 - Не тяни. Я тебя, черта, всегда выручал, а ты мне не хочешь в малом уступить. 
 - Ладно, давай их сюда. 
 Гошке не хочется со мной ссорится, как-никак мы играем в сборной команды по волейболу и часто с ним стоим на поле в паре. 
 Он впихивает первую дискету и на экране появилась сетка наименований. Он судорожно бьет толстыми пальцами по клавишам и разводит руками. 
 - Что такое? 
 - Пароль нужен. 
 - Какой пароль? 
 - Я не знаю. 
 - А я тем более. Посмотри остальные. 
 Он бегло проверяет остальные дискеты и разочарованно отдает мне. 
 - Ничем не могу помочь. 
 - А кто может это сделать? 
 Гоша в затруднении. Потом обрадовано ведет пальцем по комнате. 
 - Только если вон та девушка. Видишь шкаф, за ним стоит ИБМка, она на ней работает. 
 - Девушка? 
 - Не боись. И среди девчат есть нормальные люди. Отличный хакер. Иди к ней. Ее звать Галя. 
 Волосы у Гали длинные, светлые и все в кудряшках. Она поднимает на меня усталые светлые глаза и недоуменно смотрит. 
 - Вы Галя? 
 - Вроде меня все так с рождения зовут. 
 - Меня к вам направил Гоша Гольдблюм. 
 - А вы кто? 
 - Ой, простите. Меня звать Сергей. Сергей Сомов. Я учусь здесь, на третьем курсе химфака. 
 - Сомов? Это не тот ли Сомов, который был два года назад на Юге? Вас еще это... ну тогда многие ребята погибли... 
 - Да, я там был. 
 Она изучает мое лицо. 
 - Это такая трагедия. 
 - Давайте лучше не будем об этом... 
 - Почему не будем? Будем. Там был мой брат... 
 - Простите. Как ваша фамилия? 
 - Медведева. 
 - Так Виктор ваш брат? 
 - Да. 
 - Мы с ним подрались перед этой трагедией? 
 - Из-за Ани? 
 - Нет. Из-за волейбола. 
 Я вижу она не понимает. Ее глаза с удивлением смотрят на меня. 
 - Понимаете, Витя перед игрой... ну во общем... 
 - Выпил... 
 - Да. Мы проиграли эту игру и поссорились. Я обвинил его в проигрыше. 
 - Что было потом? 
 - В больнице его поселили со мной в палате и там он... заболел. 
 - Почему же он заболел, а вы нет? 
 - Мне врачи потом сказали, что у меня необычная кровь. 
 - Но Анька то вылечилась? 
 - Вылечилась. Она выглядела гораздо лучше, чем все остальные, мы с ней бежали из больницы и я... вымочил ее в озере. 
 - Как это? 
 - У нее была очень высокая температура и чтобы ее сбить, я засунул Аню в холодное, горное озеро. 
 - А Витю, можно было спасти? 
 - Не знаю. Он был очень плох. 
 Она молчит и я уже подумывал как бы ускользнуть с этого места. Черт с ней с этой дискетой. 
 - Так зачем вы меня искали? 
 - Мне нужно расшифровать диски. Они мне достались, как продолжение трагедии на юге. Я обратился к Гоше, но он не мог вскрыть ни один диск, они хорошо защищены. 
 - Дай сюда. 
 Она вводит одну дискету в машину. Долго перебирает клавиши. 
 - Забавно. Если вы мне доверитесь, то оставь одну дискету, я с ней поработаю. 
 - Хорошо. До свидания. 
 Она не ответила, была уже слишком увлечена циферками бегающего экрана. 
 На следующий день, после занятий в институте, меня попросили зайти к профессору Лебединскому. Крупный человек с чуть подстриженной бородкой, сидел в своем кабинете и похлопывал пухлой рукой по папке. 
 - Чем занимаетесь, молодой человек? 
 - Учусь. 
 - Хм... Все учатся. Вы кажется с Анной большие друзья? 
 - Да. 
 - У Анны светлая голова. Вот только рук ей в помощь не хватает. Жалко мне девушку, вкалывает как лошадь. Как вы считаете, это справедливое распределение, когда один пашет, а другой ложкой машет? 
 - Вы мне предлагаете, чтобы я ей помог? 
 - Хотелось бы. 
 - Честно говоря, я синтезом ароматов совсем не хочу заниматься, а если это так необходимо, то помощницу для Ани всегда можно найти среди студентов, которым хочется после окончания института застрять на кафедре. А вот заниматься применением таких изобретений как у Ани, это уже другая статья и может я возьму эту тему, если мне разрешат, в следующем году для будущего диплома. 
 - Так- так. В вашем рассуждении вообще то есть здравый смысл, каждый ищет свою линию... но я считаю, вам надо продумать как выполнить эту идею уже сейчас. До диплома год с лишним, а материал надо собирать заранее. 
 - К сожалению, у меня пока конкретной идеи нет. Все о чем мы здесь говорим, общие предпосылки. 
 - А мне сообщили, что вы хотели бы заняться исследованием действия ароматов Аниного компонента на людях? 
 - Неужели она вам об этом рассказала? 
 - Так идея то великолепная. Действительно, если насекомое чует необычный аромат за десятки километров и это возбуждает его половой инстинкт, то естественно, возникает вопрос, значит такие же или другие ароматические вещества в других количествах могут также воздействовать на человека. Мы из литературы знаем, что твердые химические компоненты способны влиять на его психику и они уже применяются на практике, а вот с арматами сложнее. Может Анины разработки как раз и позволят сделать это. 
 - Профессор, можно я подумаю? 
 - Думайте, молодой человек, думайте. Это ваше пожизненное кредо, думать. 
 Галина встретила меня взволновано. 
 - Сергей, я вскрыла дискету, но то что я увидела потрясло меня. Где ты ее достал? 
 - Зачем тебе знать.? Это другая история и она явилась продолжением трагедии на юге. 
 Она застыла и округлила глаза. 
 - Вот как..., понимаешь..., я испугалась, там на каждом документе все грифы "секретно" и "совершенно секретно". Неужели остальные дискеты такие же? 
 - Думаю такие же. 
 - Ты хочешь увидеть, что я вскрыла? 
 - Хочу. 
 - Пошли в вычислительный центр. 
 Документы действительно уникальные. Это заключение государственной комиссии о нарушении экологического равновесия в бухтах Медвежий и вдоль побережья Охотского моря. Гниющий атомный флот в бухте привел уже к изменению морской и животной фауны вокруг и как результат, мутанты рыбы, морские ежи и звезды, появление и большой рост темно зеленых морских водорослей. Побережье тоже выглядит не очень привлекательно. Свалки, органические и неорганические отходы заполнили когда то цветущие пляжи, а вдоль морского побережья паслись озера мазута и нефти. И опять изменение животного мира и чудовищный рост водорослей. Заключение комиссии просто потрясает. Она предлагает запрет ловли рыбы вблизи побережья и ликвидации бухты Медвежий. 
 - И что ты с этим будешь делать? - спрашивает меня Галя. 
 - Не знаю. Одно только мне известно, эти три дискеты стоили жизни многим десяткам людей. 
 - Можно я посмотрю, что в других? 
 - На, возьми. 
 Она поспешно берет дискету и вводит в машину. Побежали ряды и колонки цифр, Галина взламывала пароль. Через пятнадцать минут выплыл первый документ. Мы склонились над текстом. 
 "Совершенно секретно" 
 Министерству торговли СССР 
 Главному начальнику управления. 
 Сметанину С. Г. 
 В связи с запросом японской стороны о продаже строительных отходов, для возведения искусственного грунта возле порта Кобе, от минатоммаша поступило предложение. Продать строительную свалку в районе речки Уга, общим объемом полтора миллиона тонн. Переделать документы о происхождении свалки и представить их для продажи японской стороне. 
 Начальник 4 управления минатоммаша 
 Холмогоров. 
 Для справки: Отходы на реке Уга вывезены из-под Иркутска, после крупнейшей аварии на объединении "Маяк" в 1967 году и сейчас имеют общий фон от 200 до 800 мр/с." 
 Галя открывает следующие документы. 
 - Сережа, здесь перечень иностранных покупателей ядерных отходов и даже компонентов, объемы поставок и копии документов. 
 - Да. Недаром мне один человек говорил, что если эти документы опубликовать, то они произведут взрыв атомной бомбы на земном шарике. 
 - Что ты с ними намерен делать? 
 - Не знаю. 
 Она возвращает мне дискеты. 
 - Возьми и спрячь. Да так, чтобы никто никогда не узнал. 
 - Я послушаюсь твоего совета. 
 - Что ты завтра вечером делаешь? 
 - Если бы я знал. Мне в пять часов надо встретится с Лебединским, а потом... либо он меня загонит на кафедру, либо я свободен. 
 - А сегодня? 
 - Сегодня? Ты мне что то хочешь предложить? 
 - Я хочу услышать от тебя до конца всю историю, что произошла с тобой на юге. 
 - Стоит ли тебе ее выслушивать? Ты же видела какие там документы. Я не могу тебя вмешивать в эти события. Это в дальнейшем может плохо кончится. 
 - Но ведь мой брат погиб... 
 - Моя история делится на две части. Первая часть, когда все умирали в больнице и вторая, когда я достал эти дискеты. Первую часть ты знаешь, вторую... знать тебе не обязательно. 
 Она обижено вздернула голову. 
 - Как знаешь... 
 Галя собирает некоторые бумаги со стола и не попрощавшись уходит. 
 - Так что решили, молодой человек? - профессор изучающее смотрит на меня. 
 - Я согласен, профессор. 
 - Долго вы все взвешивали. 
 - Мы все разные, профессор, одни мыслят как метеоры, другие долго взвешивают, когда появляется необходимость решать свою судьбу. 
 - Хорошо сказали, молодой человек, теперь приступайте к работе. Вот необходимая вам литература, - он похлопывает по стопке книг и журналов на углу стола, - берите и действуйте. 
 - Но здесь все на английском... 
 - Так учите же черт возьми. Не приучайтесь с самого начала привлекать нянек. 
 Я забираю стопку и, понурив голову, ухожу. Второй раз я накалываюсь на слабом знании английского языка. 
 Начались кошмарные дни. Утром учеба, вечером, или кафедра, или английский язык. Забросил вечеринки, гулянки, но однажды... 
 Это было перед самой защитой Ани. 
 - Привет, Сережа. 
 - Валя? 
 Она одета в костюм деловой женщины с небольшим портфелем в руках. Сейчас между лекциями перерыв и студенты снуют по коридору, иногда с любопытством поглядывая на нас. 
 - Есть у вас здесь спокойное местечко. 
 - Только во дворике. Пойдем туда. 
 Во дворике пять чахлых деревьев, среди желтого газона. Мы прямо по траве подходим к деревьям и облокачиваемся на них. 
 - Ты совсем не изменилась, даже еще лучше выглядишь, чем тогда... 
 - Снята с оперативной работы после ранения. Теперь отсиживаюсь в управлении. 
 - По какой причине нашла меня..., соскучилась что ли...? 
 - Нет, - смеется она. - Все старые дела. 
 - Что-нибудь произошло? 
 - Произошло. Отдай мне дискеты, те самые, что ты тогда привез сюда. 
 - Откуда ты узнала, что они у меня? 
 - Ты очень неосторожен... 
 Значит о них сообщила, либо Галя, либо Гошка. Вот, сволочи. Упрямство одолело мной. 
 - Зачем они тебе, там только об экологии. 
 - Знаешь, спокойнее, когда они находятся в надежном месте. 
 - Ладно я их тебе верну, но сейчас не могу, они спрятаны в надежном месте. 
 - Ты только учти, у нас не шутят. Сам помнишь сколько людей погибло, чтобы их уничтожить или украсть. 
 - Но там ничего необычного... Все это известно... 
 - Замолчи... Адреса, кому продали радиоактивные отходы и источники должны исчезнуть. Исчезнуть должно еще кое что. 
 - Хорошо, отдам. Когда мы с тобой встретимся? 
 - Я зайду к тебе послезавтра. Меня не ищи, я сама тебя найду. 
 Первая попалась Галя. Она шла по коридору и делала вид, что не видит меня в упор. 
 - Привет, - остановил я ее, - мне с тобой надо поговорить. 
 - А мне с тобой не о чем говорить. 
 Она попыталась меня обойти. 
 - Постой, - я опять заслонил ей проход. - Зачем ты меня продала с дискетами? Ко мне приходили из комитета и требовали, чтобы я их сдал. 
 - Я? Из комитета? 
 - Содержание дискет знала ты. 
 Ее гневное лицо стало меняться. 
 - Неужели... Не может быть? Кажется я все понимаю. Извини, Сережа. Дура я, не проверила систему и тебя подвела. Пойдем в центр. 
 Теперь она сама хватает меня за руку и тащит назад. Мы врываемся в вычислительный центр. 
 - Гоша, - орет Галя, - Гошка. Стервец. 
 Но Гошки нигде нет. Она идет за шкаф к своей машине и сгибается под стол. 
 - Вот, смотри. 
 В ее руке два кабеля. 
 - Сволочь, я же сидела на его нитке, и он мог перекопировал все себе. 
 - Я ему рожу расковыряю. 
 Теперь Галя идет к ИБМке Гошки. Она рассматривает его диски и расшвыривает часть их на пол. 
 - Это не то, это тоже. Где же они? 
 Галя включает машину и начинает подозрительные диски просматривать на экране. 
 - Нет, здесь нет. Неужели он захватил с собой? 
 В комнату врывается взволнованная лаборантка. 
 - Галя, Гошу... Гошу сейчас машина перед институтом сбила. 
 - Ну вот, началось. 
 Я устало опустился на соседний стул 
 - Что началось? 
 Теперь я вижу, что она может сорваться. 
 - Гоша, жив? - оборачиваюсь к лаборантке. 
 - Я не знаю. Он там лежал, вокруг собрался народ. Не знаю. 
 - А машина, она остановилась? 
 - Нет. Никто даже номера не мог запомнить. 
 - Пойдем, Галя, это несчастный случай, я провожу тебя домой. 
 Я встаю и тащу ее к выходу. 
 - Но ты сказал..., началось... 
 - Тише. Нам надо выждать один день. Я должен встретиться с ними и поговорить. 
 - Они меня не убьют? 
 - Я сказал, надо выждать день. 
 Теперь почти обнимаю ее и тащу на улицу. Чего ей еще сказать то, эти идиоты на судне отправили на тот свет столько невинных людей, а простого человека им ничего не стоит переехать. Понятно, что меня до передачи дискет не убьют, а потом тоже расправятся. Ах, Валя, Валя, пришла ангелом, а как потом поведешь себя. 
 - Ты меня не бросишь на улице, отведешь домой? 
 - Я даже могу остаться у тебя на ночь, если хочешь. 
 - Господи, и зачем я встретила тебя и ввязалась в эту авантюру? 
 - Теперь уже поздно причитать. Мы с тобой в одной упряжке. 
 Я довожу ее до дома, но на ночь не остаюсь. Ухожу из ее дома как опытный конспиратор. На улице внимательно оглядываюсь по сторонам, никого. 
 В этот день в лаборатории у меня ничего не клеится. Ани нет, она заучивает по времени свое дипломное выступление, а где ее компонент под индексом "А-113" не знаю. Залез на ее полочку, здесь полно разноцветных бутылочек. На одной из них этикетка, чуть размыта, виден только конец надписи ".....13". Наверно он. Беру его, пипеточкой выуживаю каплю и осторожно размазываю по дну бюксика. Очки моей маски потеют и я пережидаю, когда первая капля поплывет по стеклу и сделает едва видимую щель. Добавляю в бюкс цветочного аромата и тщательно перемешиваю. Теперь к клетке с крысой, осторожно веером посылаю ей волны аромата. Она задирает нос, смешно его морщит и... начинает нервничать... 
 - Сейчас я тебе подсуну к красавцу. 
 Красавец толст и огромен. Я проталкиваю нервную крысу к нему и смотрю, что же будет, когда она начнет крутить любовь. Крысы ведут себя странно, красавец пытается смыться за кормушку, крыса за ним и вдруг... она всаживает свои милые зубки ему в хребет. Я еще не видел такой яростной фурии, она на части рвала своего партнера. Толстяк еще пытался отбиваться, но ярость и необычная сила победили, весь разорванный и окровавленный, он кучей свалился у прутьев. Крыса еще долго тешилась над трупом, потом с ней произошел... обморок и она свалилась рядом. Какая же здесь любовь, что же я взял, черт возьми? 
 На следующий день Аня защищалась. Я стоял в коридоре у окна и ждал, когда все преставление закончится. Через чуть-чуть приоткрытую дверь, раздавался звонкий Анин голос, она отвечала на вопросы. На улице дождь и редкие зонтики пробегали к парадной института. И вдруг... подъехала черная "волга", из нее вылезает Варя и пробегает отрезок дождя к дверям. На меня нападает кратковременный столбняк. Как же быть, хоть дискеты у меня в кармане, однако они после передачи, навряд ли оставят меня в живых. Может бежать, в институте еще два запасных выхода. Нет и тут в голову ударило... 
 Я бегу в лабораторию, одеваю маску, достаю злополучный бюкс и, вытащив диски, кисточкой обрызгиваю их. Потом нахожу полиэтиленовый мешок и, запихнув в него диски, завариваю все торцы на упаковочной машинке. Вытираю, на всякий случай мешок полотенцем и запихиваю в карман. Маску долой, надо бежать, а то Варя наверно обегала все этажи в поисках меня. 
 Она улыбалась, идя навстречу. 
 - Сережа, я обегала два этажа, чтобы тебя найти. 
 - Нашла же. Я принес, что ты просила. 
 - Отойдем к окну. 
 Я передаю ей пакет, она рассматривает его и удовлетворенно кладет к себе в портфель. 
 - Варя, зачем вы убили Гошу? 
 - О чем ты говоришь? 
 - Ты и меня, и Галю пришлепнешь так же? 
 - Успокойся. С твоим Гошей несчастный случай. 
 - А если я копию сделал и спрятал где-нибудь? 
 - Сережа, только без этих... Тебе знакомы методы нашей работы. Если нам надо что то достать, мы также уничтожим все..., хоть этот институт. 
 - Я пошутил, Валя. 
 - Дурные шутки, Сережа. Пока. 
 Она уходит. Я гляжу в окно. Вот Варя выходит на улицу, пробегает до дверей "волги" и залезает в нее. Машина трогается. Она пробегает по асфальту метров двести и чуть не врезается в столб. Что то внутри происходит, машину раскачивает как на волнах. 
 Дверь конференц зала открывается и выходит взволнованная Аня. 
 - Ну как? 
 - Все в порядке. Защитилась. 
 Она обнимает меня и крутится по паркету. 
 Прошло две недели. Ни меня, ни Галю не трогают. Аня взяла отпуск и решила умотать к матери в Солнечногорск. 
 Я по прежнему посещаю лабораторию и пока нет Ани, втихую пробую ее компоненты на крысах. Лебединскому не до меня, он готовиться к международному конгрессу в Париже и его совсем не интересует, что я вытворяю на кафедре. Однажды утром, выхожу из дома и у автобусной остановки поджидаю транспорт, вдруг рядом заскрипели тормоза машины. У подлетевшего "жигуленка", двери открывается и два добрых молодца, подхватывают меня под руки и резво забрасывают на заднее сидение машины. Все, влип. 
 В кабинете сидят трое. Во главе стола полноватый, седой человек, слева взъерошенный парень в потертом капитанском мундире, а справа... Варя. Вид ее плачевный, на лице уже пожелтевшие синяки, лоб заклеен пластырем. 
 - Здравствуйте, Сергей Михайлович. Садитесь, - предлагает старший. 
 - Здравствуйте. 
 Я робко сажусь, на подставленный по центру стул. 
 - С Варварой вы уже знакомы, это, - старший показывает на офицера, эксперт нашей лаборатории, капитан Мерзляков. Меня же можете звать Петр Алексеевич. Мы вас пригласили, чтобы вы поделились с нами кое какими сведениями о вашей работе, рассказали нам, что произошло две недели назад и как вы смогли довести до такого состояния наших сотрудников. На Варвару, вот например, смотреть страшно, еле-еле откачали, а остальных... 
 - Я... ничего... 
 - А это? 
 Петр Алексеевич выбрасывает на стол дискеты в полиэтиленовом пакете. 
 - Кажется вы передавали их Варваре? - продолжил он. 
 - Я. 
 - А теперь объясните, чем вы накачали этот пакет? 
 - Ни чем. 
 Петр Алексеевич качает головой. 
 - Зря вы так. Расскажите, товарищ капитан, что вы определили в них. 
 Капитан открывает папку и читает. 
 - Акт экспертизы... 
 - Не надо мелочи, основное... 
 - Ага, вот. Анализы показали, что в пакете была смесь газов, кроме экстракта цветов геоцинтов, в нем был еще газ, который мы к сожалению из-за технических возможностей пока не смогли раскрыть, но нам удалось его выделить... 
 - Итак, вы Сергей Михайлович, по прежнему отказываетесь назвать, что за газ в пакете? 
 Я молчу, пытаясь взвесит обстановку. 
 - Сережа, - обращается Варя, - не дури. Решается вопрос о тебе. Последнее время у тебя все время забросы... Помнишь твои слова о копиях, когда ты передавал дискеты? Не надо нас волновать. 
 - Чего вы хотите от меня? Формулу? Но это вам ничего не даст. Да, мне Лебединский предложил поработать над идеей о влиянии ароматов на человека и от первого моего опыта на крысах, я перешел к практическим действиям. Загнал ароматические вещества в полиэтиленовый пакет с дисками... 
 Теперь они с любопытством глядят на меня. Первой не выдержала Валя. 
 - Если бы я открыла пакет при тебе, то бросилась бы на тебя? 
 - На любого, близ стоящего. 
 - А где формула, где вы храните свои вещества? - спрашивает капитан. 
 - В основном этим занимается Аня. Все там на полочке в институте. Я лишь изучаю влияние этих ароматов. 
 - Какое безобразие, так небрежно обращаться с реактивами, - реагирует капитан. 
 - Это уже что то, - усмехается Петр Алексеевич. - А теперь вы, Варвара, поделитесь своими воспоминаниями. Надеюсь, нашему молодому исследователю будет интересно услышать, что произошло в машине? 
 Я киваю головой. Совсем не понимаю их, что это следствие или... Впрочем, посмотрим, что дальше будет. 
 - Я только села в машину, как тут же сказала своим ребятам, Георгию, Василию и Коле, что все в порядке. Мы тронулись, а я вытащила пакет и надорвала уголок полиэтиленового мешочка. Потом, чтобы убедиться, что дискеты подлинные вытащила их и покрутила в руках. "Чем это пахнет?" спросил Георгий. "Какими то цветами," - принюхался Василий. "Все в порядке, - сообщила я им, - все на месте, я их узнаю". И вот тут началось. Неудержимая злость к соседу, а это был шофер Коля, прямо поползла к горлу. Мышцы напряглись и я дала ему такую оплеуху, что он чуть не врезался головой в стекло. Как только удалось остановить машину не помню. Сзади душили и лупили друг друга Георгий и Василий. Мы же сцепились с Колей. Потом... похоже, что Георгий справился с Василием и начал меня бить по голове и душить, тут я и выдернула пистолет и выстрелила через спинку. Потом стреляла во все стороны, пока не кончились патроны. Последнее, что помню, это появилось окровавленное лицо Василия, он заехал мне стволом вот сюда... 
 Варя показывает на пластырь на голове. 
 - Вот чем окончился ваш эксперимент, Сергей Михайлович. Двое убитых, двое раненых, один в реанимации до сих пор. Теперь поделитесь. За что вы их? 
 - Я совсем не хотел... 
 - Здесь не надо только выжимать слезу. Мы уже зашли далеко, так что говорите. 
 - Я... во общем решил, что после смерти Гольблюма, меня убьют тоже, но только после передачи дискет, вот и решил сделать упреждающий удар. 
 - Кто такой Гольблюм? 
 - Аспирант на вычислительном центре, один из наших осведомителей в институте по кличке "Кисель", - ответила Варя. - Это он нам сообщил, что у Сергея появились дискеты с материалом под грифом "Совершенно секретно". К сожалению, он погиб от несчастного случая. 
 - Так. Значит вы, Сергей Михайлович, расправились с нашими сотрудниками весьма оригинальным способом. Вы сказали, что это ваш первый опыт, сначала над крысами, а потом над нами. Интересно, вы сразу поставили себе цель, развить агрессию человека? 
 - Вообще то я должен был найти другой возбуждающий аромат, после его приема женщина или мужчина сходят с ума по противоположному полу, но... получилось по другому. 
 Они глядя на меня как на неандертальца. У Вали от изумления открылся рот, капитан зачем то достал сигареты, потом сунул их обратно при этом кадык его ходил от подбородка до ключиц. Петр Алексеевич пальцем тер лоб. 
 - Капитан? Почему, черт возьми, этим занимаются в институте? Почему мы проморгали? 
 - Мы не знали. Только после этого случая мы, потом четвертый и пятый отделы тоже, сразу обратили на них внимание. Руководителем работ у них является профессор Лебединский. Ароматическими соединениями занимаются он и Анна Сорокина. 
 - А что четвертый и пятый хотят? 
 - Прибрать работы к себе. 
 - Я думаю, надо нам взять их, я поговорю с председателем комитета, мы все уладим. Вот, Варвара, первая пострадала от них, пусть первая и берет их под опеку. Хватит, засиделась на бумажной работе. 
 - А как же Лебединский? 
 - Что, Лебединский? К себе его не берите. Пусть так и остается консультантом. Обработайте его, для ранимых душ можно и погрубее. Зато надежно, никогда ничего не скажет. Все, ребята, по местам. До свидания Сергей Михайлович. 
 Петр Алексеевич уважительно жмет руку. Я выхожу из кабинета вместе со всеми и ни черта не понимаю. Отпустили что ли? 
 - Теперь куда? - на всякий случай спрашиваю Варю. 
 - Иди домой. Я пока займусь организационными работами. Когда надо найду. Только ни кому не болтай, что был здесь. 
 - Так что, меня прощают? 
 - Неужели ты не понял. Ты и Анна переходят под управление КГБ, будете теперь работать на нас. Выбирай, у тебя еще есть время, или в тюрьму, или к нам? 
 - Значит к вам. Кто меня выпустит от сюда? 
 - Ах, да. Пойдем я тебя выведу. 
 Для Ани это большой шок. 
 - Я не хочу работать там. Сережа, это же страшно... 
 - У нас нет выхода. Эти ароматы, оказались закрытой темой. Или ты на вечно рвешь с ними, либо продолжаешь работать в новой лаборатории специально сделанной для нас. 
 Аня качает головой и вдруг задает вопрос. 
 - Ты что то натворил? 
 - Я использовал один компонент в своих целях, это не прошло мимо КГБ. Поэтому на нас обратили внимание. 
 - Теперь расскажи мне все... 
 И я ей рассказал. 
 - Значит ты взял колбочку по индексом "....13"? 
 - Да. 
 - Помню, эту этикетку я сама нечаянно залила, тогда очень спешила с дипломом и поэтому не восстановила. Там было написано "Цимол...13". Это не я синтезировала, мне его прислали из Ленинграда. 
 Я присвистнул. 
 - Ты его можешь синтезировать сама. 
 - В принципе можно, но зачем. Циклы, которые есть в этом аромате, содержатся и в моих веществах. Я заметила, чем выше цикличность соединения, тем выше их раздражающие свойства на человека. Надо попробовать на их основе выделить новый аромат... 
 - Значит мы будем работать на новом месте? 
 - Ты сам сказал, выхода у нас нет. 
 Варя развернулась. Нам выделили помещение, реактивы, помощников. Все работы перевели на секретный уровень и теперь каждая капля полученных компонентов бралась на учет. Лебединского пугнули и пугнули так, что с ним чуть не был инфаркт. Теперь он об ароматах говорить не мог, а на экзаменах у него, я без труда получал "отлично". 
 Кажется я нашел новый любовный аромат для мышей. Я смешал два Аниных компонента "А-124" и "А-56М". Каплю развел в экстракте белой розы и подсунул под нос милой крыске Машке. Та понюхала и... стала носиться по клетке с быстротой молнии. Тут то я и подсунул ей Тимошку, худого облезлого мыша. Что было... не описать. Тимошка выдохся и она его просто... разорвала. 
 - Варя, мне нужно проводить над кем то эксперименты, - заметил я ей, когда она пришла посмотреть на плоды моей кровавой работы. 
 - Конечно ты прав. Я попытаюсь кое что пробить у генерала. Думаю, что скоро у нас будут подопытные... Пока у тебя хорошие результаты, давай твори дальше. 
 Она побежала по своим делам, а мне засела шальная мысль попробовать препарат над кем нибудь из своих знакомых. 
 Ане даже давать препарата не надо, она и так своя, попробую-ка я подсунуть его Гале. 
 Ей я позвонил из своего дома вечером. 
 - Привет, это я, узнаешь? 
 - Узнаю. Никак решил со мной поделиться своими воспоминаниями? 
 - А ты очень хочешь? 
 - С чего бы ты так быстро изменился? 
 - Нас последнее время, слишком много кое что связывает. 
 - Что нибудь выяснил? - тревожно спросила она. 
 - Да. 
 Трубка молчит. 
 - Так что, встретимся? 
 - Хорошо. Приезжай ко мне. 
 Я купил одну большую розу и перед входом в ее дом, со всеми предосторожностями, опылил ее новым компонентом, натянул на нее полиэтиленовый мешок и двинулся к двери. 
 - Как это мило, - встретила меня Галя, увидев цветок в моих руках. - Ты такой торжественный и галантный, будь то пришел делать мне предложение. 
 - Ты дома одна? 
 - Ты хочешь, чтобы мои родители были свидетелями, как я тебе буду отказывать... 
 - Я все таки попробую сделать попытку. Прошу. 
 Я подаю ей цветок. Галя берет его и сдирает полиэтилен, при этом ворчит. 
 - Совсем оборзели, розу и в мешок, она же задохнется... Ох как приятно пахнет... 
 Галя поворачивается спиной, чтобы отнести розу и тут шаг ее замедляется. Она резко разворачивается, глаза сверкают, нос заострился и только шевелятся ноздри. 
 - Сереженька, заходи родной. 
 Роза летит на пол, а Галя как кошка крадет ко мне. События нарастают с быстротой молнии. Ее руки быстро освобождают меня от рубахи и штанов. Она буквально тащит меня в комнату и, повалив на тахту, впивается в губы... 
 Два часа мы занимались любовью, эта фурия буквально изнасиловала меня. Я выдохся совсем, а она хоть бы что. Наконец действие аромата начало улетучиваться и Галя стала приходить в себя. 
 - Сережка, что же мы наделали. 
 Она откинулась на валик тахты. 
 - Сама не понимаю, что со мной. Так хотелось мужчину, что не могла сдержаться. 
 - Все было хорошо. 
 Галя наклоняется надо мной. 
 - Скажи мне волшебные слова... 
 - Я люблю... 
 Она опять впивается и в так распухшие губы. 
 Только через час, перед самым приходом родителей, я ушел. Пока Галя наводила порядок в комнате, я вышел в коридор и осторожно подняв розу, упаковал ее в пакет. Цветок унес с собой, по моему Галя отнеслась к этому спокойно. 
 Утром в лаборатории, меня в угол загнала Варя. 
 - Куда ты дел реактивы? Легкомысленный мальчишка, своими глупыми действиями поднял весь отдел на ноги. Неужели ты не понял? Здесь все серьезно и все учитывается. 
 - Я пытался испробовать их на каких-нибудь людях. 
 - Кто тебе разрешил? Не хватало, чтобы все узнали, чем мы тут занимаемся. 
 - Варя, извини, больше такого не будет. 
 - Сейчас сдай все в первый отдел, до грамма. 
 - У меня этот грамм застрял на розе, его тоже сдавать? 
 - На какой розе? 
 - Вон, запакована в пакете. 
 Она осторожно подходит к пакету и чуть-чуть трогает его, потом задумывается. 
 - Кого ты охмурил? 
 - Помнишь Галю, которая вскрыла диски. 
 - Эту девочку с белокурыми кудряшками, помню. 
 - Я все испытал на ней. 
 - Так. Напиши полностью отчет обо всем, что произошло. 
 - А как быть с розой? 
 - Сдай ее в первый отдел. 
 Нас взбудоражили женские крики. Варя и я бросились в коридор, за железной дверью первого отдела стоял вой, визг и кто орал благим матом. Мы долго стучали, колотили в стены, ломали окошко, но никакими силами не смогли ничего сделать. Пришел Петр Алексеевич и тоже долго уговаривал открыть двери. Только через три часа щелкнули запоры, две истерзанные женщины и сам начальник вывались в коридор. 
 - Товарищ генерал..., - лепетал начальник первого отдела, - не знаю что нашло... 
 - Зато я знаю, - свирепо наступала на него Варя. - Кто тебе позволил вскрывать пакет с розой? 
 - Так не я. Инна вон. Прежде чем закрыть все в сейф, вскрыла пакет. 
 Инна плачет на полу. 
 - Он не помещался, там же много бюксов и пробирок, я хотела уложить розу компактно. 
 - Уложила называется, - сердится Петр Алексеевич, - Варвара обо всем, что произошло докладную мне на стол. 
 - Ну и натворил же ты дел, - бросает мне Варвара. 
 Аня опять снимает допрос. 
 - Что ты еще выкинул? 
 - Нашел сексуальные компоненты. 
 - И подкинул их бедным женщинам в первом отделе? 
 - Сами вскрыли пакет. 
 - Для кого ты готовил эту розу? 
 - Для тебя. 
 - Со мной бы мог и договориться так. 
 В кабинете генерала Варвара и я. Петр Алексеевич прихлопнул наши рапорта и докладные ладонью. 
 - Варвара, а здорово все таки получилось. 
 - Чего здоровей. Если бы начальнику первого отдела было двадцать лет, а здесь то все шестьдесят. Как старик вытерпел двух таких фурий? 
 - Ладно, это дело закрыть. Все считать, как вынужденным экспериментом. Оформить актом исследования. 
 - Есть. 
 - Хочу вас обрадовать. Нам присылают новый прибор для исследования ароматов. 
 - Опять заграничный? 
 - Нет, наш, специальный заказ. Сергей Михайлович, быстрей его освойте и мы ждем от вас новый компонент, с новыми свойствами. А тебе, Варвара, пора приступать к операциям. Эти новые вещества надо уже опробовать на наших противниках. 
 - Я готова. 
 Она выпрямилась, а глаза загорелись, сразу напомнила мне ту Варю, которая таскалась со мной по стране и морю в поисках дискет... 
 Галя сама позвонила по телефону и напросилась ко мне домой. 
 Сначала мне не везло. Мои глупые крыски, надышавшись аромата, продолжали вести себя, как будто ничего и не жрали. Аня утверждала, что этот препарат должен повлиять на психику даже слона. Я понимал, что нужны какие то другие методы изучения, но пока ничего не находил. Варя все понимала и однажды... 
 - Вы, Сергей Михайлович? 
 Передо мной стоял молодой крепкий парень. 
 - Я. 
 - Я из отдела кадров, прислан к вам для проведения исследований... 
 - Как это? Работать со мной? 
 - Ну да. Мне так объяснили, что вы будете проводить все ваши эксперименты на мне. 
 - А... Теперь понятно. 
 - Это не опасно? 
 - Нет. Будете вдыхать предлагаемые ароматы и рассказывать нам, что вы при этом чувствуете. 
 - И всего то? 
 - Всего. 
 - Вот мои документы, направление. 
 - Юрий Иванович... Так что же, Юрий Иванович, может и начнем. 
 - Прямо сейчас. 
 - Чего тянуть то. Давайте работать прямо сейчас. 
 Парень мнется. Потом соглашается. 
 - Что же, начнем. 
 Я одел маску, накапал злосчастного препарата в бюкс и попросил подышать Юрия Ивановича. 
 Ничего. 
 - Вы чего-нибудь чувствуете? 
 - Нет 
 Проходит пять минут. 
 - Чего-нибудь чувствуете? 
 - Нет. 
 Но тут я заметил, как на лице его перемещается гамма чувств, переходя в маску страха. 
 - Что с вами? 
 - Я... боюсь... 
 Может с ним по другому? Если это проявление страха, то необходимы команды. 
 - На колени, - тихо приказываю ему. 
 Юрий Иванович послушно встает на колени и понурив голову смотрит в пол. Наконец то, это аромат толи страха, толи подавления воли. Попробую допросить его. 
 - Где вы работали, до поступления к нам? 
 - В военном училище. Был воспитателем. 
 - Вас уволили? 
 - Нет, перевели сюда. 
 - За что? 
 - Начальник училища, генерал- лейтенант Артемов, умышленно, а может быть и нет, высказался в кругу офицеров, что я являюсь секретным сотрудником. После этого мне все объявили бойкот. Я и попросил перевода. 
 - Вы давно завербованы в КГБ? 
 - Четыре года назад. 
 - Когда сюда брали, перед вами ставилась задача следить за сотрудниками лаборатории? 
 - Да. 
 - Что еще говорили, когда направляли сюда? 
 - Когда здесь освоюсь, меня должны отправить на операцию, где будут применять специальные ароматы. 
 - Стой так. Никуда не уходи. 
 Варя сидела в кабинете и проверяла какие то бумаги. 
 - Тебе что, Сережа? 
 - Я нашел, что делает этот аромат? 
 - Ну и что? 
 - Я только что расколол нового сотрудника нашей лаборатории. Он мне выложил все о прошедшей работе и рассказал о настоящей. Оказывается, это сексот. Он должен был следить за нами. 
 Она подскочила. 
 - Где он? 
 - В моей комнате. 
 - Сиди здесь, никуда не уходи... 
 - Только не сюсюкай его, он подчиняется только приказам. 
 Варя убежала. Конечно здесь нет ничего нового, давно уже на допросах применяются химические реагенты подавляющие волю, но там это метод принуждения, когда силком вводят препараты, а здесь неожиданно понюхал и готов. 
 Проходит час, Вари нет. Я отправляюсь к своей комнате. Дверь с той стороны закрыта на ключ. Постучал, никакой реакции, тогда поплелся к Ане. Она сидела с секундомером над установкой. 
 - Ты не знаешь где Варя? 
 - Нет, она у меня давно не была. 
 - Я чего то начал тревожится. Час тому назад, сказала, что пойдет ко мне в кабинет, переговорит с вновь поступившим на работу. Правда, я ему дал подышать твой последний аромат... 
 У нее выпал из руки секундомер. Она соскочила со стула и бросилась бежать к двери, я за ней. У моей двери, мы стали стучать и кричать, подняв на ноги всех сотрудников лаборатории. 
 - Юрий Иванович, откройте дверь, - пытаюсь приказать я. 
 Там тишина. 
 - Надо вызвать слесаря, - торопится Аня. - Беги найди кого-нибудь. 
 Дверь взломали и мы увидели Варю, нелепо вывернутую на полу. За моим столом, положив на него голову сидел Юрий Иванович. Я подбегаю в Варе. 
 - Варя... 
 Ее глаза неподвижно смотрят на стенку. 
 - Она мертва. 
 Рядом стоит Петр Алексеевич. 
 - Что здесь произошло? 
 - Я тоже хочу это узнать. 
 Аня держит руку Юрия Ивановича. 
 - Нужен врач, он жив. 
 Похоже надо мной нависли тучи. Меня временно отстранили от работы. Аня высказалась конкретней. 
 - Ты понимаешь, что ты наделал? 
 - Проводил эксперимент. 
 - Ты просто дилетант. Из-за тебя погиб один человек, а другого еле-еле откачали. Разве так проводят эксперименты. Люди не крысы, а ты на них работал, как на этих зверюшках. 
 - Но, я считал это безобидные ароматы? 
 - Считал? С новыми, неизвестными компонентами нужна страховка и тщательная подготовка. 
 - Так что же все таки произошло? 
 - В психике Юрия Ивановича во время эксперимента произошел перелом. Сначала шел спад и он превратился в ягненка, а потом действия молекул аромата стало уменьшаться и произошел резкий подъем, превратившийся в нервный срыв. Как раз в этот период попала Варя. 
 - Это твое предположение? 
 - Так сказали эксперты. Здесь правда есть еще одна вещь... 
 - Что? Ну говори же? 
 - Выяснилось, что Юрий Иванович еще в детстве имел нервные потрясения и часто болел. На последней работе он был на грани нервного срыва. Отдел кадров направляя к нам человека, не учел этого фактора. Они, из-за большой секретности не знали какой контингент присылать. 
 - Что же теперь со мной будет? 
 - Не знаю. 
 Через неделю меня вызвал Петр Алексеевич. 
 - Сергей Михайлович, я пригласил вас, чтобы ознакомить с заключением комиссии. Вот, можете почитать. 
 - Я уже все знаю. 
 - Ну что же, тогда проще. Руководство КГБ считает, что вы виноваты в гибели нашего сотрудника и вам не место в наших рядах. Мы вас увольняем. 
 - А как же работа, ароматы? 
 - Нормально. Мы привлекаем к этому делу несколько специалистов, которые будут продолжать работу, но на другом уровне. 
 - Но... 
 - Все. Прощайте, Сергей Михайлович. 
 Интересно работает комитет, если я уничтожу пароход с людьми или трех человек в машине, это прощается и даже не сажают в тюрьму, а если ты ошибся и по твоей вине нечаянно погиб один из сотрудников, тебя увольняют с работы. Конечно, хорошо, что жив остался, хотя..., кто даст гарантию, что ты не исчезнешь в этом мире. Все же в КГБ много мясников. 
 Аня тоже пожала мне руку на прощание. 
 - Я все знаю, - сказала она. - Очень сожалею. Я пыталась за тебя заступиться, но... никто и слушать не хочет. Слишком много у тебя проколов. Скажи спасибо, что еще они сохраняют тебе жизнь. Обычно так из этой организации не уходят. 
 - А ты? Мы же с тобой... 
 - Сережа. Мы выросли, разве ты не заметил. Было время, когда нас объединила беда, я благодарна тебе за то, что ты спас мне жизнь, но потом, поняла, что совместной жизни у нас не получится. Каждый должен идти своей дорогой. 
 Я немного ошеломлен. 
 - Ну что же, тогда пока. 
 - Прощай, Сережа. 
 Она не только пожала мне руку, но и обняла меня. 
 Так я расстался с Аней и работой. 
 Прошло десять лет. 
 Давно окончен институт, меня распределили на завод и за девять лет я поднялся до главного инженера лакокрасочного объединения. Моя жена, Галя родила мне сына и теперь этому сорванцу пять лет. 
 Однажды в доме науки и техники, на выставке "химия и жизнь" увидел чуть полноватую женщину со знакомым лицом. 
 - Аня? 
 - Сережа? 
 Мы обнялись. 
 - Какая ты стала шикарная. 
 - А ты такой респектабельный. 
 Мы смеемся. 
 - Ты здесь одна? 
 - Я все время одна. Дура, ушла в науку и все, теперь ни мужа ни детей. Женщина всегда должна жертвовать, либо семья, либо наука. 
 - Пойдем в кафе здесь за углом, поговорим. Нам наверно есть что рассказать друг другу. 
 - Пойдем. 
 Мы занимаем столик, я заказываю вина, конфет и... мороженого. 
 - Ну так расскажи, как ты живешь? - спрашивает меня Аня. 
 - Галю помнишь? 
 - Это над которой ты провел эксперимент? 
 - Над ней... Теперь она, отличная жена, мать моего сына. Сам я дорос до главного инженера, как видишь разбег есть. Ну а ты? 
 - В прошлом году стала членом корреспондентом. Работаю все там же и над тем же. 
 - Два года назад был международный скандал по поводу некоторых ароматических веществ, использованных для метки посольских служащих. Это не ваша работа? 
 - Наша. Юра попался. Этот тот Юрий Иванович, который придушил Варвару. После того случая, он продолжал работать в нашей сфере и при очередной попытке пометить атташе, грохнулся в припадок, нервы не выдержали. Его прибывшая милиция обыскала и нашли аромат. Хорошо еще наши сумели вовремя среагировать, микро пульверизатор как бы нечаянно выбили из рук капитана и он грохнулся в решетку люка. Шуму же было... 
 - Значит далеко ушли вперед в разработках? 
 - Еще бы, у меня штат около ста пятидесяти человек. То над чем ты работал один, теперь делают шестьдесят человек. В моем распоряжении теперь целый корпус, там такой зверинец, не то что твои крыски. Если бы знал какие мы теперь готовим ароматы. По сравнению с тем как ты ощупью пробивался в темноте к простым истинам, это сейчас уже разработанный целый раздел в науке. Мы тебя не забыли, даже один препарат назвали твоим именем, это тот первый, которым ты сумел свести в машине с ума четырех человек... 
 - Значит по прежнему убиваете людей. 
 - Фу, как вульгарно. Зачем, работаем более интеллигентно. Я так горда, что приношу громадную пользу нашей родине. 
 - Я тебе не рассказывал, но после того случая на юге, когда вся наша группа заболела и кроме тебя все умерли, меня КГБ втянуло в скверную историю, в которой активную роль играла Варя. Тогда ради нескольких документов и трех дискет, погибло более сотни людей... 
 - Я знаю, эту историю, читала архивы. Зато ты не знаешь большего. Только не падай в обморок... Ты с Варей были продолжением операции... 
 - Что ты хочешь этим сказать? 
 - Началом операции была запланирована наша смерть на юге... 
 Я действительно чуть не упал со стула. 
 - Что ты сказала? - шепотом спрашиваю ее. 
 - В операции с Варей, главным действующим лицом, нужен был бациллоноситель, с совершенно новым вирусом, чтобы за рубежом против него не было никаких сывороток и лекарств и чтобы люди умирали наверняка. 
 - И для этого нужно было заразить и уничтожить столько молодых ребят? 
 - Они не были уверены, что среди старых и пожилых людей будут стойкие организмы. 
 - Боже мой, но ведь ты тоже чуть не умерла? 
 - Я была им не интересна, мой организм выработал антитела. 
 - Я не об этом... Это же преступники... 
 - А ты что, считаешь себя в этом мире очень чистым. Вспомни, три человека в машине, которым ты подкинул аромат, сама Варя, когда этот псих Юрочка, удавил ее, после обработки другим пахучим компонентом. Или ты себя не считаешь виновным в заражении вирусом целого судна? Ты такой же как и они. 
 - Я не строил никаких планов в массовом убийстве людей... 
 - Успокойся Сережа. По логике вещей мы все преступники. Ты думаешь, я создаю ароматы, только для шантажа или вербовки агентов, нет, я с определенной целью создаю невидимые орудия убийства. Можно считать, что на мне кровь тоже не одного десятка людей. 
 - И это ты говоришь спокойно? 
 - А как мне еще говорить. Если нашей родине нужна победа над нашими врагами, мы пойдем на любые жертвы. 
 Да это же вторая Варя. 
 - Ты чудовище, Аня. 
 - Мне очень жаль, что ты меня не понял. 
 ПОСЛЕСЛОВИЕ 
 На территории лакокрасочного завода везде повешены большие листы ватмана, на них большая фотография в траурной рамке, ниже цифры года рождения и смерти, еще дальше текст... 
 "... Сообщаем вам о трагической гибели главного инженера нашего объединения СЕРГЕЯ МИХАЙЛОВИЧА СОМОВА. 
 О времени кремации будет сообщено дополнительно..." 
 - Что с ним произошло? - тихо спросила женщина у стоящего рядом рабочего. 
 - Говорят, упал с балкона пятого этажа. 
 - Несчастный случай? 
 - А хрен его знает. Темная история. Кто говорит, что это самоубийство, кто говорит, что убийство... Жаль его. Толковый был мужик. 
 - Убийство это, - говорит старая женщина. - Мне Матрена, их уборщица говорила. Письмо он получил от старой любовницы. Вдруг понюхал его и... стал метаться по квартире, а потом выбросился с балкона. Его жена, Галина, утверждает, что письмо было отравлено...