Аннотация: В руки неглупой девушки-подростка попадает образчик инопланетной технологии. Не удосужившись ознакомить с этим фактом широкую общественность, она использует его возможности так, как сама считает нужным. Разные приятные мелочи, так удачно скрасившие будничную жизнь, не удовлетворяют счастливую обладательницу артефакта. Ряд рискованных экспериментов на ниве геополитики и социологии создает ситуацию, когда постоянное вмешательство и контроль становятся насущной необходимостью, а попытка бросить штурвал равносильна глобальной катастрофе. Схваток и битв хватает, но они большей частью виртуальные. Чего не скажешь об их жертвах, счет которых идет на миллиарды. Что поделать, источником самых крупных проблем всегда является интеллект. --------------------------------------------- Ходов Андрей Утомленная фея – 3 Ночь была безветренная и довольно теплая для этих широт. Геннадий Шерстнев стоял на первой платформе Челябинского железнодорожного вокзала и дожидался поезда на Миасс. Вокзальные часы показывали половину третьего ночи. Настроение было странное, ощущалась полная независимость от окружающего мира. В Челябинск он приехал полтора часа назад, электрички уже не ходили. Но Геннадий, как ни странно, совершенно не расстроился. За спиной был верный рюкзак, а в нем уже привычный спальный мешок. – Что дергаться? В любой момент можно достать эту амуницию и лечь спать прямо на полу зала ожидания. – За время отпуска он уже к этому привык, и одежда была соответствующая. – Нормально. – Только ради очистки совести заглянул в кассу дальнего следования и поинтересовался наличием билетов на проходящие поезда. Против его ожидания – повезло, нашлось свободное место в Симферопольском поезде, остановку в Миассе он делает. На платформе начал собираться народ. Большей частью отпускники, жаждавшие погреться на южном солнышке и искупаться в теплых волнах Черного моря. Благо, что Крым снова стал российским. Подали состав. Геннадий бросил взгляд на часы. – До отправления еще сорок минут. – Лениво извлек билет из бумажника. – Так, пятнадцатый вагон. – Сориентировался по номерам, поднял тяжелый рюкзак и направился в хвост поезда. – Двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый…, хм, а пятнадцатый где? – На четырнадцатом вагоне состав кончался. В эмоциональной сфере ничего не колыхнулось, благостная отстраненность от превратностей бытия продолжала действовать. Геннадий спокойно поставил рюкзак напротив несуществующего вагона и полез в карман за пачкой Беломора. В «поле» он курил, от комаров помогает, а дома опять бросал. Отпуск прошел неплохо. Геннадий, с однокашником, посвятил его охоте за поделочным камнем. В свободное от службы время он развлекался камнерезным делом. Не такое уж редкое хобби в этих местах. Но вот с качественным материалом были вечные проблемы. Не так уж и много приличного сырья осталось на Урале. Большая часть месторождений давно выработана. Можно конечно и покупать, но настоящий любитель не унизится до такого. Половина удовольствия теряется, да и предлагают большей частью дрянь. Вот и в этот раз пришлось смотаться аж на реку Чара в Сибири, чтобы разжиться чараитом – красивым камнем сиреневого цвета. На обратном пути заглянули еще на старый родонитовый рудник в окрестностях Екатеринбурга – новой столицы всея Руси. На особую удачу не рассчитывали, рудник был давно исчерпан и заброшен. Но им повезло – на руднике обнаружилась бригада работяг, которая ковырялась экскаватором в старых отвалах. Выискивали крохи, оставленные «дедами», так тут называли своих мастеровых предков. С рабочими удалось поладить, и те дали возможность поучаствовать в раскопках. В результате удалось добыть некоторое количество орлеца – так деды называли родонит. Не ювелирного, разумеется, а поделочного. – А чего ждать от старых отвалов? По нынешним временам и это счастье. – На Екатеринбургском вокзале Геннадий попрощался со своим спутником. Вокзал был новопостроенный. – Столица ведь, не хухры-мухры. – А он помнил еще и старый. В особенности вокзальный нужник. В далеком детстве тот произвел на него неизгладимое впечатление. На высоте, превышающей его детский рост, возвышалась монументальная платформа с рядом очков. К платформе, как к королевскому трону, необходимо было подниматься по ступенькам. Никаких перегородок не имелось в помине. Вспомнив, как его поразило зрелище посетителей, подобно горным орлам, восседающим на недосягаемой высоте, Геннадий улыбнулся. – Где теперь найдешь такую экзотику? Народ на платформе начал волноваться. Не все, разумеется, а только те, которые тоже должны были ехать в пятнадцатом вагоне. Хныкали не выспавшиеся дети. С платформы окликнули путейца, проходившего внизу, и поинтересовались, а куда затерялся пятнадцатый. Тот неопределенно пожал плечами и пробурчал, что, мол, если должен быть, то прицепят. Это никого не успокоило. Напряжение продолжало возрастать. – Можно понять, горят путевки и все такое… – Появился мелкий железнодорожный начальник в форменном кителе. Полюбовался пустым местом после четырнадцатого, тоже пожал плечами и убежал разбираться. Десять минут до оправления. – Россия-матушка. Что социализм, что капитализм, что солидаризм – все бардак, – лениво рассудил Геннадий. Один из озабоченных пассажиров, метавшихся вдоль состава, неожиданно обнаружил, что тринадцатый вагон стоит совершенно пустым. Для пассажиров настал момент Прозрения. Они быстро столпились у двери тринадцатого вагона и изложили проводнику рабочую версию происходящего. – Ошибка компьютеров, которые перепутали номера. – У проводника, впрочем, было свое мнение. – Мол, если билеты в пятнадцатый, так в нем и езжайте. – Пять минут до отправления. Подоспевшему начальству удается убедить проводника принять гипотезу пассажиров. Обрадованные отпускники быстро заполнили вагон. Занял свое место и Геннадий. Поезд тронулся. Попутчики получали постельное белье у проводника и укладывались спать. Им еще предстояла дальняя дорога к солнечным берегам Тавриды. Геннадий же от белья отказался – до Миасса чуть больше часа езды. Сидел за разложенным столиком боковой плацкарты, смотрел в ночную тьму и размышлял. Скоро ему исполнится тридцать лет. – Юбилей, как-никак. – Шесть лет назад Геннадий закончил Военмех, но поработать по специальности не удалось. Когда российский экспедиционный корпус отправился в Европу, его призвали на действительную и направили в часть под Казанью – снимать с консервации старые танки. Офицером, разумеется, военная кафедра в институте имелась. – Еще та была работенка! По уши в консервационной смазке. – Как потом выяснилось, это старье собирались загнать за бугор, пользуясь подходящей конъюнктурой. Зато как пригодились эти машины, когда начался переворот. В офицерском клубе части состоялось горячее собрание, закончившееся арестом командира и большинства его замов. Сам Геннадий примкнул к мятежникам, не задумываясь. Он с детства увлекался военной историей, в особенности историей военной техники. Почему и пошел в Военмех. Развал армии и деградация технической базы вооруженных сил России его давно бесили. Часть была кадрированная, и солдат срочной службы в ней было очень мало. Экипажи боевых машин сформировали из офицеров. Геннадий тогда лично сел за рычаги одной из них. Помнился ночной марш к татарской столице, залпы танковых орудий по резиденции республиканского правительства, которую оборонял местный ОМОН и толпа, тысяч под тридцать, сбежавшаяся к зданию по призыву телевидения защищать демократию и независимость. – Грязная работа, башенные пулеметы выкосили ее в считанные минуты. Это вам не август 1991 года! – Первые, самые трудные недели новой власти, когда пришлось зачищать Татарию от бывших Хозяев Жизни. Его еще включили в состав мобильной группы, нечто вроде «эскадрона смерти». Группа несколько дней металась по городу, давя наиболее опасные очаги сопротивления. При штурме «замка» одного татарского нувориша Геннадий заполучил пулю в бедро, охрана ожесточенно отстреливалась. – Не стоило тогда вылезать из танка! – Рука машинально потянулась к пораненному месту. – М-да, до сих пор еще побаливает. – А через полгода ему предложили перейти в контрразведку, там тогда, после глубокой чистки, не хватало головастых парней. За окном поезда начинался рассвет. Слева, внизу, сверкнула серебром гладь озера Ильмень. – Уже совсем близко. – Еще через несколько минут поезд миновал знакомый, старый вокзал, сложенный из огромных каменных глыб, начал притормаживать и остановился у нового вокзального здания. – Станция Миасс, стоянка поезда три минуты, – сообщила трансляция. Геннадий поднялся, подхватил рюкзак и направился к выходу. До холостяцкой, однокомнатной квартиры на улице 8 Июля он добрался на автобусе. Сразу открыл окна и балконную дверь, чтобы избавиться от нежилого запаха. Вышел на балкон и закурил. С балкона были видны площадки-накопители Миасского автозавода, заставленные грузовиками «Урал». Большей частью защитного цвета. Вернувшись на кухню, Геннадий вздохнул и спровадил полупустую пачку папирос в мусорное ведро. – Все, «поле» кончилось! Последний день отпуска ушел на приведение квартиры в товарный вид, пополнение запасов в холодильнике (надо ведь было отоварить продовольственные карточки) и разбор привезенной из экспедиции добычи. А утром следующего дня Геннадий отправился в Контору. В городе имелось два серьезных предприятия: известный автозавод, выпускающий знаменитые «Уралы» и менее известное широкой публике производство, занимающееся сборкой баллистических ракет с подводным стартом для АПЛ. Плюс несколько воинских частей. Все это хозяйство требовало пригляда, а штаты Миасской контрразведки вечно были укомплектованы только наполовину: его шеф, майор Воронцов, сам Геннадий, сиречь – капитан Шерстнев и еще прапорщик Прилуков, бывший спецназовец. Вот и вся команда. – Удивительно, как это начальство вообще отпустило его в отпуск? Знало ведь, что из тайги будет выдернуть трудновато. – Добравшись до места, Геннадий оставил машину на стоянке и поднялся в Контору. К его удивлению в помещении обнаружилась девушка в цивильной джинсе, устроившаяся за компьютером. При виде Геннадия она вскочила, точнее, мгновенно перетекла в стоячее положение, вытянулась во фрунт и бодро отрапортовала по всей форме. – Хм, старший лейтенант Сергеева, надо думать, что это и есть давно обещанное пополнения штатов, – сообразил Геннадий. – Вольно, лейтенант, можете продолжать. – Девушка бросила на него короткий взгляд, от которого Геннадию на мгновение поплохело и вернулась к компьютеру. – Ну, ничего себе! У нее что? Гамма-излучатели в глазах? А ведь девочка-то не проста. Надо приглядеться к ней повнимательнее. Но это успеется, а сейчас надо и самому доложиться шефу. – Видел эту красотку? – поинтересовался майор, когда Геннадий закончил с докладом. – Будете работать вместе. Вкратце, сия девица находится на Общественной Службе. Наша система привлекла ее к сотрудничеству. Как оказалось – не зря. На югах она неплохо себя проявила. Глазастая и голова на месте. Предложили перейти к нам. Кроме присяги Службы приняла еще и армейскую. Тут уже три дня. Я немного ввел ее в курс наших скорбных дел, а ты продолжишь. И приглядись к ней хорошенько. – Что глазастая, так я заметил, – согласился Геннадий. – Глянула разок, что рентгеном просветила. – Это у нее профессиональное, – усмехнулся шеф, – бывший таможенный работник. И вот еще, надо бы ей «смотрины» устроить. В неформальной обстановке. Геннадий понимающе кивнул. Эти самые «смотрины» были обычной практикой в системе. Обычно приглашали на охоту или на рыбалку. Где еще можно так приглядеться к новому человеку, как не на совместной пьянке на свежем воздухе? Можно узнать массу такого, чего не найдешь в личном деле. – Сделаем. Пикничок… с ночевкой… на Аргази? Я приглашу еще пару знакомых ребят из ГБ, для компании, а они прихватят своих девушек. Не на охоту же ее везти, женщина, да и не сезон еще. – Пойдет, – согласился майор, – я тоже скатаюсь. Заодно и порыбачим. Лучше, если в ближайшие выходные. Послезавтра, значит. Выйдя от шефа, Геннадий подсел к новой соратнице и продолжил знакомство более детально. На все его вопросы девушка, которую, как выяснилось в процессе, звали Серафимой, отвечала спокойно и обстоятельно. Обращали на себя внимание: правильная речь, богатый словарный запас и весьма нетривиальная эрудиция. Плюс знание языков, в том числе нынешнего потенциального противника. А еще Кун-Фу на «приличном уровне», как она скромно сообщила. Геннадий поверил, от девушки просто веяло уверенной силой. На предложение пикничка ломаться не стала, сразу согласилась. Только в глазах, вместо недавних гамма-лазеров, блеснули веселые чертики. – Все понимает, – сообразил Геннадий, – информированная. Хорошо, тем интереснее будет. Потом настала очередь Геннадия поработать языком. Он вкратце рассказал о задачах, которые решает Миасская контрразведка, и обрисовал ситуацию на основных предприятиях города. – Во времена «демократии» УралАЗ телепался с трудом, но производство удалось сохранить. «Уралы» покупали нефтяные концерны… на севера, да еще ООН изредка подбрасывала заказы. Для своих гуманитарных конвоев. Машины мощные, неприхотливые и с хорошей проходимостью. Теперь же предприятие работает в полную силу. С Машзаводом было хуже, он практически простоял больше десяти лет. Тогдашние власти рьяно сокращали наш подводный флот. Даже на замену выстоявших свой ресурс ракет – ничего не заказывали. Уже во времена Верховного, производство частично восстановили, но далеко не полностью. А с год назад пришло указание перепрофилировать предприятие на новую продукцию. – А что за продукция? Не секрет? – поинтересовалась девушка. – Секрет! Но если секретить такую информацию от собственной контрразведки… сама понимаешь. Ты ведь давала подписку? На заводе будут производить антигравитаторы для воздушных машин, в том числе и боевых. Точнее, уже начали производить. Как можно догадаться, наши «друзья» с востока проявляют к таким вещам немалый интерес. А мы, соответственно, стараемся сделать так, чтобы этот интерес так и остался неудовлетворенным. Выезд на природу состоялся в субботу. На служебном УАЗике и его личных Жигулях, куда Геннадий и усадил Серафиму и еще троих. Озеро Аргази лежало южнее Миасса, в сторону Златоуста и пользовалось у местных жителей заслуженной славой, как прекрасное место для отдыха, рыбалки и охоты. Довольно большое – двадцать два на шесть километров. К некоторым базам можно было добраться только по воде. Сообщение обеспечивали лодки и два небольших кораблика – бывшие тральщики с деревянным набором корпуса, списанные флотом и приобретенные автозаводом еще в советские времена. Их привезли по железной дороге и с большими трудами доволокли до озера. На одном из этих тральщиков, оставив машины на охраняемой стоянке, они и перебрались через озеро. На турбазе арендовали пару весельных лодок, которые доставили компанию к живописному островку, поросшему сосняком. Поставили палатки и оборудовали лагерь. Мужчины, как водится, собрались заняться рыбной ловлей для традиционной, вечерней ухи. Симе тоже предложили поучаствовать. – А как ловить-то собираетесь? – поинтересовалась та. – Пока блесны покидаем, а не выгорит, так на вечерней зорьке на удочку попробуем, – сообщил Геннадий. Девушка с сомнением посмотрела на четырех здоровых мужиков и две небольшие лодки. – Тесновато будет, спиннингом не размахнуться. Вы уж плывите одни, а я пока тут останусь: позагораю, с девушками посплетничаю. А там… видно будет. Геннадий кивнул и направился к лодке. Рыбалка не шла, шефу удалось подцепить на блесну небольшого щуренка, а остальные вообще остались с носом. Промаявшись часа три, решили возвращаться. Девушки вышли на берег встречать добытчиков. – Как успехи? – поинтересовалась Серафима. – На уху хватит? – Геннадий расстроено махнул рукой. – Не очень, вечером наверстаем, когда самый клев будет. – Девушка хмыкнула. – Понятненько, хорошо, что я подстраховалась. – Она подошла к берегу, пошарила руками возле большого камня и вытянула из воды тяжелый кукан. На кукане красовались три приличные щучки и пара матерых окуней. Геннадий и прочие рыбаки остолбенели. – С берега ловила? И где ты взяла спиннинг? – Это не на спиннинг, – сообщила девица. – Я предпочитаю активный поиск. – Она кивнула на траву, там лежал арбалет для подводной охоты с резиновым боем и маска с ластами. – Поплавала немного в травке, вон там… – указала рукой на заросли водорослей. Рыбаки переглянулись. – Вот ведь чертова девка, уела нас, – шепнул шеф на ухо Геннадию. – Точно, – ответил тот. – Держу пари, что она догадалась насчет «смотрин» и намеренно посадила нас в лужу. Когда уха была готова, и ее разлили по плошкам, Геннадий щедрой рукой наполнил стаканы водкой. Тоже, кстати, тест из обязательной программы. Девицы кокетливо поломались, а вот новая сотрудница спокойно взяла свой стакан. И не менее спокойно намахнула его, когда был произнесен приличествующий тост. Даже не поморщилась. – Вот это школа! Посмотрим, что дальше будет. – И споро налил еще по дозе. Девицы отказались. А вот Сима отказываться не стала. Гонка продолжалась еще некоторое время. Пока шеф взглядом не показал, что хватит. Геннадий и сам был раз прекратить это затянувшееся состязание: в голове мутилось, да и желудок подавал неприятные сигналы. А вот сам объект эксперимента, похоже, чувствовал себя распрекрасно: бодр, свеж, даже речь не изменилась. – Можно записать в досье, что толерантность к алкоголю у нее просто феноменальная. Хм… чего явно не скажешь обо мне, – самокритично подумал Геннадий. – Похоже, что нажрался. Проснулся он на рассвете, ужасно болела голова и била дрожь. Рядом храпел шеф. Геннадий осторожно поднялся и, ежась, выполз из палатки. Лагерь был пуст, все еще дрыхли. Только у костра виднелась знакомая фигурка. Геннадий приблизился. – Как спалось, товарищ капитан? – спросила девушка, даже не повернув головы от огня. – Меня зовут Геннадий, а у тебя глаза на затылке, похоже? – Сел рядом, охнул от звона в голове и простонал. – Голова трещит! А ты… как и не пила, будто. Завидую. – А с чего ты взял, что я вообще пила? Скажу по секрету: водку я не пью, только вино, да и то… хорошее. Геннадий оторопело посмотрел на собеседницу. – Но ведь… Стоп! Что ты имеешь в виду? – Девушка пожала плечами. – Не понял? Ладно, налей мне еще стаканчик… на опохмелку. – Геннадий, кряхтя, поднялся и пошел выполнять эту странную просьбу. Вернулся с полным стаканом. – Вот, держи. – Серафима приняла емкость на раскрытую ладонь, сделала быстрое движение кистью – стакан исчез. Еще одно движение – он появился вновь, но уже пустой. – Теперь понятно? – Фокусница! Как я сразу не догадался? Ты тут иллюзионами развлекалась, а мне от похмелья мучиться? – Разве я вас пить заставляла? – резонно возразила Серафима. В ее глазах опять блеснули веселые чертики. – Ладно, так и быть, облегчу твои страдания. – Она встала, подошла к Геннадию со спины и положила ему пальцы на виски. По голове пробежала теплая волна, смывая боль. Геннадий прислушался к своему организму. Противные ощущения в желудке остались, а вот голова прошла начисто. – Здорово! Тебе бы в колдуньи пойти. Представляю рекламу: «Народная колдунья. Вывожу из запоев, избавляю от похмелья. Эффект гарантирован!». Народ бы так и ломанулся. – Будто бы. А ты, я смотрю, в мистику веришь? Как только на службе держат? – Ха, до сего дня и не верил. Вот, пока с тобой не познакомился. Ладно, пойду будить мужиков, надо же нам реабилитироваться с рыбкой. Скоро утренний клев начнется. Уже в лодке, когда они отплыли достаточно далеко, Геннадий изложил майору подробности утренней беседы с Симой. Тот расхохотался. – Вот так подарочек нам руководство подбросило. Она сделала нас… как лопоухих щенков! Сказать кому – позору не оберешься. Хорошо, будем считать, что «смотрины» состоялись. Хоть и не ясно… кто кого смотрел. А ты как думаешь? – Думаю, что я в нее влюбился, шеф. Отдаю себе отчет, что данный печальный факт может пагубно сказаться на деятельности нашего славного подразделения. Но, как говорится, сердцу не прикажешь. – Еще как прикажешь! А у самого не получится, так я помогу, – принял игру майор. – Так помогу, что любая любовь из головы как пробка вылетит. Нам еще служебных романов не хватало… для полного счастья. – Не слишком-то рационально у вас тут все поставлено, – заявила Геннадию его подчиненная через полторы недели, когда начерно закончила знакомиться с делами. – Да-а? А что тебя не устраивает? – Многое. Взять, например, легендирование – наличествует явный примитив. К чему эти детские игры с Машзаводом? О том, что там выпускают антигравитаторы – в городе неизвестно только грудным младенцам. А во времена «демократии» агентуру в России не навербовали только ленивые. Китайцы же к ним не относятся. Почему нельзя официально назвать предприятие «Миасским заводом антигравитационных генераторов» и сосредоточиться на защите действительно секретной информации? Далее. Мне кажется, что в наших контрразведывательных мероприятиях плохо учитывается менталитет основного противника. Понятно, в Системе много людей, которых готовили к работе на «западном» направлении. Против американцев и их европейских союзников. Они и воспроизводят привычные схемы, а противник-то поменялся. Действовать надо иначе. Это я как дипломированный китаевед говорю. – Любопытно, – Геннадий, в самом деле, заинтересовался, – а в чем принципиальная разница? – Западники были настроены на Результат и боялись Провала, а для Восточников важен сам Процесс и страх Потери Лица. С точки зрения китайского чиновника, добротно и красиво созданная агентурная сеть вполне компенсирует тот факт, что особо ценной информации эта сеть пока не дает. Ждать они умеют. Нет информации сегодня, так будет завтра, через год, через десять лет. Империя существует тысячелетия. С другой стороны, этот чиновник до последнего не признается начальству, да и самому себе, что его примитивно надули. Это ведь потеря лица. – Хм, а что ты предлагаешь конкретно? – Конкретно? Надо сплавить им качественную дезинформацию. Да такую, чтобы потом сотни миллиардов юаней на ветер вылетели в попытке ее использовать. – Заманчиво, – Геннадий задумался. – А клюнут? Сама же говорила, что они предпочитают осторожно выжидать. – В том и фокус. Надо вынудить их на действие, но так, чтобы они сами не догадались, что действуют. Китайцы привыкли строить стратегию на триадах. В столкновении двух сил выигрывает… третья, которая выжидала в тени. И всегда стараются оказаться этой третьей силой. – Познавательно, только где ты видишь третью силу? Наличествуют только две! – А Халифат? Им же досталась по наследству часть архивов Сюрте, Интелленджен сервис и прочих. Вполне приличная третья сила. – Но их агентура не проявляет особой активности. Там своих проблем выше крыши. Да и выловили мы большую часть. – И что? Если этой активности нет, значит надо ее придумать. – Фальшивая резидентура? В этом что-то есть. А кто подготовит дезинформацию? – Это не проблема, – отмахнулась Сима. – На заводе и в курирующем НИИ наверняка найдется пара-тройка толковых ребят, которые с превеликим удовольствием создадут эту «конфетку». Куда сложнее будет убедить начальство дать добро на подобную операцию. Надо подготовить аргументированный проект. Попробуем? – Попробовать-то можно, только сначала надо наведаться к шефу и проинформировать его об этой идее. Серафима поморщилась. – А с чем к нему идти? Проекта-то еще нет, сыро все. – Старший лейтенант Сергеева, вы работаете не в клубе по интересам, а в серьезной спецслужбе. Тут даже на «теоретизирование» следует испрашивать санкцию руководства. Надеюсь, Вам это понятно? – Яволь, герр гауптман! – Девушка вскочила и замерла по стойке смирно. – Когда пойдем? – А что откладывать, прямо сейчас и отправимся. Повтори ему все то, что так лихо выложила мне. Шеф выслушал их молча, закурил и мрачно поинтересовался. – Так, говоришь, мышей мы не ловим? Квалификация, говоришь, не та? На пенсию, наверное, пора? – Геннадий ощутил беспокойство. – Шеф, мы… – Я сама отвечу, – остановила его Серафима. – Товарищ майор, вы, наверное, думаете, что я примусь оправдываться? Ничего подобного. На такие подначки я перестала ловиться еще в средней школе. Смена направления работы, в самом деле, требует определенной переквалификации, изменения стереотипов действий. А я специалист в «китайском вопросе». Возможно, меня и направили к вам, чтобы помочь с этой самой «переквалификацией». Поэтому, давайте без игры самолюбий. По делу. Лицо шефа начало наливаться кровью. – Вау, – обречено подумал Геннадий, – хана нам грешным. – Деточка, а тебе приходилось слышать термин «субординация»? А может, мама в детстве говорила, что к старшим надо относиться с уважением? Может, ты и Устав читывала? Что молчишь? – Товарищ майор, Устав я читала. И Присягу принимала. И помню ее тест. Я поклялась, что буду защищать интересы своей страны. Это и делаю! Повисла долгая, напряженная пауза. Потом майор расхохотался. – Ну и подчиненные нынче пошли! Значит так, сроку даю две недели. Будьте готовы доложить предварительный план операции. Действуйте, но чтобы текущие дела не страдали. Где возьмете время – ваши проблемы. Кругом! Свободны! Выйдя из начальственного кабинета, Геннадий облегченно перевел дух. – Легко отделались. Ну, ты и фруктиха, Серафима. Разве так с командованием говорят? Избавляйся от этих штатских повадок, могут быть проблемы. Теперь о деле, как ты и заказывала. Будем разрабатывать черновой вариант плана. Если не уложимся в сроки или выдадим на-гора туфту, то шеф с наслаждением снимет с нас шкуру, натянет ее на барабан и будет совершенно прав. Готова… к такому исходу дела? Девушка ослепительно улыбнулась. – Всегда готова! Только, думается, майору придется подобрать для своего барабана чью-то другую шкуру. Наших-то он не дождется. Отец говорил, что у меня очень богатая фантазия. – Фантазия – вещь хорошая, но ее одной тут явно мало. Надо хорошенько поднапрячь мозги. И немедленно, времени отпущено не так много. – Не волнуйся. Дай мне пару-тройку дней. Я сделаю первые наметки. Потом обсудим подробно. Идет? Вернувшись домой, Геннадий наскоро перекусил и заварил себе чайку. – Что за невезуха? В кои-то веки встретить действительно интересную девушку, так и та, к сожалению, оказалась собственной подчиненной. На редкость глупая ситуация! Шутки – шутками, а майор, когда говорил о «служебном романе», вовсе не шутил. При той жесткой компании по борьбе за нравственность, которую запустил Верховный, искореняя пережитки либерализма, последствия могли быть печальными. Выкинут со службы за «моральное разложение», запросто, не посмотрят на былые заслуги. – На студенчестве во времена демократии и позднее, когда Геннадий уже надел погоны, особых проблем с подружками не возникало. Женщинам он нравился. Теперь же стало сложнее. В подобных вопросах Верховный давил не хуже танка. – Приспичило? Женись! – Даже в школах ввел раздельное обучение. Для поднятия, так сказать, градуса пассионарности в стране. – Легко сказать! А на ком жениться-то? – Подавляющая часть сверстниц, воспитанная на слогане «бери от жизни все», грешила крайним примитивизмом сознания. Все мысли, желания, побуждения – как из инкубатора. – Убожество! Только для постели и годятся. – Среди женщин постарше, кстати, попадались еще интересные экземпляры. Но не жениться же на «старушке»! – А может подождать, когда подрастет новая поросль? Так это еще лет десять. И презервативы в аптеках только по рецепту, для поднятия, значит, рождаемости. За подпольный аборт – вышка. М-да, в трудное время живем, товарищи! Сплошные лишения! Слава богу, хоть ухаживать за девушками никто не собирается запрещать. Тут как с выпивкой: водка в магазинах – свободно, а алкоголиков – на лесоповал. Главное – не переходить грань. Попробуем! Легкий флирт – не криминал. К примеру, по агентурным данным у этой Серафимы через три месяца ожидается день рождения. Надо приготовить подарок. Будет лучше, если этот подарок сделать своими руками. Сказано – сделано. Геннадий прошел в свою единственную комнату, треть из которой была отведена под небольшую мастерскую, и начал перебирать отпускную добычу. Добытый камень еще надо распластать на пластины, отшлифовать, чтобы проявился рисунок. Только тогда станет видно, как лучше его использовать. Всю тонкую работу он делал дома, но эти две операции приходилось выполнять на стороне. Надо иметь в соседях ангелов или глухих, чтобы они безропотно выносили визг алмазной фрезы. Да и с охлаждением инструмента были бы проблемы. А еще куча пыли. Геннадий уложил камни в сумку и отправился к хорошему знакомому. У того имелась неплохая мастерская в подвале собственного дома. Расчет за аренду оборудования производился частью сырья или более традиционным российским бартером. Знакомый был дома, точнее, в мастерской. – Привет, Вадим, как жизнь? – Хозяин мастерской снял очки и поднялся из-за рабочего стола. – Нормально, здравствуй. С чем пожаловал? – Опять хочу воспользоваться твоей техникой. – Геннадий начал выкладывать камни. Вадим подошел и с интересом осмотрел сырье. – Неплохо, хороший материал. А чем расплачиваться будешь? – Геннадий пожал плечами. – Как обычно. А что? – Вадим пожевал губу. – Тут такое дело, неделю назад забрали Семеныча, алкоголик, значит. Дали пять лет. Вот ответь… кому он помешал? Да, пил, но ведь мастер какой… сам знаешь. Меня всему научил. – Геннадий помрачнел. – Черт, говорил же я ему, чтобы завязывал с этим делом. Не те времена… – Вадим кивнул. – Помню. Слушай, ты ведь, вроде, тоже в органах работаешь? Может, поможешь? Жена старая осталась, две дочери, хоть и взрослые уже. – Геннадий в сомнении покачал головой. – Не наша епархия. Этим Служба Социальной Профилактики занимается. А у них полномочий…. Да вот… о генерале Васюке слышал? Афган прошел, Чечню, да и во время переворота отличился. Тоже дали пять лет за зеленого змия, на заслуги не посмотрели. – Ладно, не можешь, так не можешь. Возьму я с тебя, соколик, треть. – Почему треть? Ты же всегда пятую часть брал? Может, за пару пузырей договоримся? – брякнул Геннадий раньше, чем осознал вопиющую неуместность своего предложения. Вадим аж побелел. – Сам пей! Совсем охренели! Винища в торговле – залейся, а за употребление пять лет! Треть, говорю, или до свидания! – Ладно, пусть будет треть, только не кипятись. И, вообще, зря ты… так. Не я все это придумал. Государственная политика, не хрен собачий. – Может и зря, только наболело, – сообщил Вадим уже спокойнее и вернулся за стол. Геннадий переоделся, надел защитные очки и включил распилочный станок. Через два дня, как и было договорено, Геннадий с Серафимой задержались в конторе, чтобы поразмыслить над планом операции. – Давай, показывай, что понапридумывала. – Серафима открыла нужный файл. – Прошу, только ногами бить не надо. – Геннадий углубился в чтение. – Вот тебе и раз! – подумал он, спустя двадцать минут. Вместо дилетантских набросков, которых он ожидал, имела место быть изящная, стройная разработка, немного, правда, иезуитская. Но в таких делах это даже плюс. Вот только стиль изложения и терминология существенно отличались от тех, к которым он привык. – Но это-то понятно, она в Системе недавно, но остальное…. – Слушай, Серафима, откуда ты этого набралась? У тебя ведь кроме ускоренных курсов ничего не было! – Обижаете, товарищ капитан. У меня еще университет. И, вообще, я очень умненькая девочка, – она делано-скромно потупила глаза. – Хм, слишком умная, на мой взгляд. – Соратница горестно вздохнула. – Вот и папенька всегда так говорил. Слишком, мол, ты, Сима, умная. Плохо, мол, кончишь, если вовремя не остановишься. Или не остановят. Анекдот хотите? Так вот. Советское время. Первому секретарю горкома докладывают, что в городе имеется один дворник, как две капли воды похожий на Карла Маркса. Тот вызывает к себе этого уникума. И действительно, ну как на портрете, не отличишь. Секретарь и говорит, мол, неудобно получается. Классик Марксизма-Ленинизма и… дворник. Вы бы, гражданин, хоть бороду сбрили. А тот в ответ. Бороду-то я, допустим, сбрею. В Умище-то… куда девать? – Геннадий расхохотался. – Уморила. Ладно, с твоим «умищем» мы еще разберемся. Лучше скажи, что это за Виктория Кузнецова, которую ты предлагаешь вызвать сюда и привлечь к операции? – Сослуживица моя, вместе в лагере Общественной Службы обучение проходили, потом в вашей школе и в той операции в Казахстане тоже вместе участвовали. У нас неплохой тандем. Она, кстати, тоже в нашей Системе обретается. Все равно толковая женщина нужна… по смыслу сценария, а кого еще пришлют? В ней же я уверена, не подведет. – В самом деле? Ладно, посмотрим, что можно сделать. И еще, не кажется ли тебе… – споры по деталям затянулись почти на три часа. Когда опомнились, уже темнело. – Все, хватит на сегодня. Пошли, я тебя на машине до дому довезу. – Спасибо, я хочу по свежему воздуху прогуляться. Засиделась тут в помещении. – Как знаешь, наше дело предложить, – немного обиделся Геннадий. – Серафима понимающе улыбнулась, – В другой раз, ладно? – На улицу вышли вместе. Дойдя до машины и открыв дверь, Геннадий оглянулся. Серафима шла легкой походкой, не глядя в его сторону. В грудь толкнула грусть. – Что это со мной? Неужели и, правда, втрескался. К сроку они, разумеется, успели. Пока шеф разбирался с представленными материалами, Геннадий осторожно наблюдал за его лицом. Судя по некоторым оттенкам, начальство переживало те же ощущения, что он сам, когда ознакомился с творением Симы. Закончив чтение, шеф полез за папиросами, закурил. – Да-а-а, весьма…, весьма…, не ожидал от вас такой прыти. И кто это у нас такой хитроумный? – он со значением глянул на Серафиму. – Хорошо, я подготовлю сопроводительную и отправлю этот опус в Округ, фельдсвязью. – Еще разок затянулся. – Нет, лучше сам съезжу, больше толку будет. Дело серьезное, придется согласовывать на уровне Столицы. Выезжаю завтра утром, останешься за меня, – сообщил майор Геннадию. – И распорядись, чтобы Прилуков подготовил машину. Поедет сопровождающим. – Есть! В этот вечер Серафима благосклонно дозволила ему подвезти себя до дому. Как было известно Геннадию, у нее была на Урале обширная родня: в Тагиле, Екатеринбурге, Челябинске, Чебаркуле и прочих местах. Вот и в Миассе она устроилась на квартире двоюродной бабушки. Бабулька, после смерти мужа, бывшего пограничника, жила одна. Детей у нее не было. Впрочем, у Серафимы в городе еще имелись: четыре тетушки, пара дядей и целый выводок братьев и сестер, двоюродных и троюродных, а еще племянники и племянницы. Сам Геннадий таким обилием родни похвастаться не мог. Из ближних родственников только мама, да еще дядя по матери и две двоюродных сестры. Отец его был детдомовским, вся его семья частью погибла войну, частью сгинула в эвакуации. Позднее, он пытался их отыскать, но безуспешно. В начале шестидесятых отец окончил военное училище в Ленинграде и был направлен в ракетные войска. В самое трудное время, когда еще только развертывались первые стратегические, ракетные полки. В самой глухомани, подальше от крупных населенных пунктов. В одном из таких гарнизонов, под Кунгуром, Геннадий и родился. Поздний ребенок, отцу тогда было за тридцать. Семья часто переезжала, когда отца переводили на новое место службы. А случалось это, в среднем, раз в два года. Отца он видел редко, тот месяцами пропадал на своих «точках» – ракетных шахтах, как выяснилось позднее. Только раз он провел семьей почти полтора месяца, когда вышел из госпиталя: отравление несимметричным диметилгидразином – высокотоксичным ракетным топливом, при регламентных работах. Но и об этом Геннадий узнал уже потом, а тогда просто радовался общению с отцом. Перед самой перестройкой родитель вышел в отставку в звании полковника, и семья осела в Кирове, на Вятке. Мать и сейчас жила там, а отец умер несколько лет назад – разрыв аорты. Очень переживал тот бардак, который разразился в стране при «демократах», а разрушение ракетно-ядерного щита – в особенности. Упорно голосовал за коммунистов, даже числился активистом местной организации КПРФ. Вот сердце и не выдержало, видимо еще сказалась многолетняя нервотрепка на службе в ракетных войсках, там работали на износ. Майор вернулся через три дня, с довольно мрачным видом. Вызвал Геннадия на ковер. – Значится так, идейка ваша вызвала там, – шеф указал пальцем в потолок, – определенный интерес. Аналитики, разумеется, прокрутят ее со всех ракурсов, прикинут плюсы и минусы. Пара месяцев на это уйдет, не меньше. Ясно? – Так точно, подождем. – Шеф опять помрачнел. – А вот ждать-то тебе и не придется, в командировку поедешь… в Узбекистан, на усиление, есть приказ. Там сейчас запарка, сам знаешь. – Геннадий знал. Дело с инкорпорацией солнечной, среднеазиатской республики решилось всего три недели назад, еще и ввод войск не закончился. – Так точно, товарищ майор. Думаю, что лейтенант Сергеева вполне может меня заменить, на это время. – Воронцов потянулся за папиросой. – Она с тобой едет. Там больше по ее профилю, Восток…, как известно, дело тонкое. Пусть глянет свежим взглядом на тамошнюю кашу. А он у нее, похоже, имеется…, ТАМ оценили. И вот результат! – Ну, дела, – подумал Геннадий, – а тут-то кто останется? – Майор глубоко затянулся и ответил сам. – Начальство обещало подбросить мне пару ребят, только из училища. Прокантуемся! А вы будьте осторожнее, постарайтесь не заполучить пулю в спину. С этим делом там сейчас запросто. Поедете в самый гадюшник, в Ферганскую долину. Там, помнится, за последними бандами басмачей еще в пятидесятые гонялись. Рядом Наманган и Ош – региональные центры Ислама. Я сам видел, как в этом Намангане еще в советское время женщины по улице парандже ходили. А уж сейчас… и горы, черт их побери, нам только второй Чечни не хватало. Плотность населения под 400 человек на квадратный километр, почти как в Бангладеш, а она считается самой перенаселенной страной в мире. Земли нет, работы нет. Кошмар, одним словом. Поедете под видом гражданских специалистов, вот новые документы и описание легенды. – Шеф протянул Геннадию пакет. – Оружие, инструкции и прочее получите уже на месте. В Фергану перелетел полк ВДВ, заняли свою старую базу, она там еще с советских времен. Вот, у их секретчика и получите. И помощь, если очень прижмет. Вылетаете завтра вечером из Челябинска. Гражданские рейсы отменены, но на Ташкент пойдет армейский борт, на нем и отправитесь. От шефа Геннадий вышел в несколько прибалдевшем состоянии. Командировочка предстояла, разумеется, еще та, зато появлялась неплохая возможность свести знакомство с Симой накоротке. Он подошел к ней и проинформировал о ближайших перспективах. Та восприняла новость совершенно спокойно. – Давно хотела побывать в этих местах. И урожай как раз на подходе, фруктов поедим, арбузов с дынями. В наших-то магазинах – тоска одна, хорошо хоть у родни участки имеются. Но вот персики и хурма в наших краях не произрастают. К сожалению. – Ты это брось, не на курорт едем. Давай готовься. – Есть! Серафима вернулась к компьютеру. – Ты куда? Сказал же, чтобы готовилась! – Ха, а я что делаю? Сейчас покопаюсь в сети, поищу нужные материалы. Кстати, – Сима крутанулась на стуле в его сторону, – можно уговорить шефа дать нам с собой тот комп, который вы получили пару месяцев назад? С новым процессором и спутниковой связью. Боюсь, что там с этим делом не очень. А эта игрушка избавит нас от массы проблем. Я уже пыталась вонзить в него свои жадные когти, но майор отшил, мол, жирновато будет. – Не знаю…, не знаю…, там же новый, секретный процессор установлен, да и программное обеспечение тоже под крутым грифом. – Что с того? Там и самоликвидатор имеется. Нажимаешь на кнопочку и адью – кислота все сожжет, при попытке взлома – аналогично. Меня обучали работе на этой штуке, как раз перед тем, как к вам направили. – Ладно, попробую уговорить, только без гарантий. Сама понимаешь. Транспортник был основательно загружен разнообразной армейской амуницией, но и для Геннадия с Симой нашлось местечко. Нормально, только сидения жестковаты. Летели уже больше часа. Геннадий покосился на Симу, которая раскрыла на коленях компьютер и теперь смотрела в экран. Шефа удалось уговорить. Суперкомп, замаскированный под обычный ноутбук, он разрешил взять. Предупредив, впрочем, Геннадия, что с ними станется, ежели чертова машина будет утеряна. И под расписку. – Ты бы поменьше светила этой штукой, мало ли кто позарится на оргтехнику. У нас ведь пока и оружия не имеется. – Ничего, – отмахнулась Сима, – в грузовом отсеке мы одни. Потом постараюсь не вынимать его без необходимости. Зато удалось выяснить, что в двадцать часов тридцать две минуты местного времени из Ташкента в Фергану отходит пассажирский поезд. Подойдет? – И где ты это откопала? У них интернет несколько лет под запретом находился. – Это я на сайте нашего МПС обнаружила – А-а, верить им… мало ли чего они напишут. На месте посмотрим! – Сима пожала плечами. Самолет приземлился около трех часов ночи. Было еще темно. При выходе из машины в лицо пахнуло душным жаром. – Ну и печка, – посетовал Геннадий. Ужас! А днем что будет? – Сима кивнула. – Бетон раскалился за день, не успел остыть. – Сначала поехали на вокзал, попробуем купить билеты. – Информация Симы о поезде на Фергану оказалась верной. Билеты купили, но места, судя по бланку, были в общем вагоне. Оставалось с пользой убить день до вечера. Часа четыре бродили по центру узбекской столицы, знакомясь с достопримечательностями и привыкая к местному колориту. Потом солнце поднялось повыше, и их начала донимать жара, а еще пыль. – Отец рассказывал, что в советское время по городу постоянно ездили поливалки и окропляли улицы и тротуары водой, – сообщила Сима. – Что-то я их теперь не вижу. – Геннадий хмыкнул. – В советское время много чего было. Надо бы нам купить пару бутылочек лимонаду и тенек отыскать, так и до солнечного удара недалеко. Сима не согласилась. – Лимонад пить нельзя, только начни… не остановишься, весь потом изойдешь, а толку ноль, только еще больше пить будет хотеться. Местные хлещут зеленый чай без сахара, вот он от жажды помогает, особенно днем, в жару. Надо бы и нам к нему привыкать начать. Найдем подходящую чайхану…, – Геннадий заржал. – Ты чего? – подозрительно поинтересовалась Сима. – Так, анекдот вспомнил. Отечественная война, в роту пришло пополнение – пара десятков урюков. Лейтенант ставит боевую задачу – взять высоту. Из строя спрашивают, мол, там, что… чайхана есть? – Насчет чая не знаю, а Хана вам там точно будет, – отвечает отец-командир. Чайхану отыскали довольно быстро. Она была выполнена в виде крытой веранды, заползшей своим краем на воды местной речушки. – Для пущей прохлады, – сообразил Геннадий. Вошли. Подбежавший хозяин быстро залопотал по узбекски, размахивая руками и тыкая пальцем в Симу. – Похоже, что нам тут не рады. О чем это он толкует, я по ихнему не бельмеса? – Сима ехидно усмехнулась. – А что тут понимать? Собакам и женщинам вход воспрещен. Дабы не мешали мужикам размышлять о вечном. Плевать, не будем устраивать сцену у фонтана. Поищем другое заведение, где нравы попроще. – А они тут есть? – усомнился Геннадий на выходе. – Наверняка есть, это Столица, тут должно быть все. – Дикость! А ты, как я посмотрю, не особенно-то и расстроилась? – В чужой монастырь со своим уставом не ходят, так ведь? Каждый народ уверен, что его порядки правильные, а у прочих дикие. Такова природа человеков. – Да ты философ у нас! А если начистоту, неприятно ведь, что тебя числит вторым сортом? – Сима пренебрежительно махнула рукой. – Переживу, цену себе я сама знаю. Кстати, в этой системе есть большой плюс. Пассионарность общества она повышает неплохо, хоть и с некоторыми издержками. А это важно. Мохаммед был не дурак. Геннадий немного растерялся. – Так ты их оправдываешь? Может, и у нас такое введем? Напялим тебе паранджу, запрем в гарем? – Можно, только особого смысла нет. На дворе не шестой век, а двадцать первый. Подобного, а может и лучшего результата можно добиться и более цивилизованными методами. Ты же видишь, какую политику ведет Верховный? Принцип-то один, только методы исполнения разные. Ладно, пойдем дальше, пить ужасно хочется. Подходящую точку общепита, где допускались и женщины, удалось обнаружить через пятнадцать минут. Там не было веранды и реки, зато имелся кондиционер и вполне европейские столики. Заказали зеленый чай. Прихлебывая горьковатый, несладкий напиток, Геннадий немного отошел от жары, и захотел есть. – Слушай, ты не против… немного перекусить? – Я не хочу, закажи мне фруктов, а себе можешь выбрать чего посущественнее. Так и сделали. Геннадий ел шурпу – острый, жирный суп, заедая его пресной лепешкой, а Сима расправилась с сочным персиком и теперь отщипывала виноградины от тяжелой кисти. Расчет попросили в рублях. От названной суммы Геннадий опешил. – У вас тут что? Пятизвездочный ресторан? – Сима хихикнула и шепнула на ухо. – А ты поторгуйся, тут это принято. Тем более что мы с этими сумками выглядим, как приезжие лохи. Грех не пощипать. – Геннадий внял этому совету, и всего через десять минут азартного торга цену удалось скостить наполовину. – Что дальше делать будем? Времени еще вагон и маленькая тележка. – На базар надо сходить. Вокруг него вся местная жизнь крутится, – предложила Сима. – Только за кошельками надо приглядывать получше, хоть и не Багдад.– Геннадий согласился. Базар они посетили. Полюбовались на горы арбузов и дынь, залежи овощей и фруктов, целые ряды с разнообразными приправами и пряностями в холщовых мешочках. Шум, гам, пестрота и суета. И еще люди. Одни смотрели вполне доброжелательно, другие равнодушно, но и косых взглядов хватало. Впрочем, так и должно было быть. Геннадий нацелился на приобретение абрикосов весьма аппетитного вида, но за спиной внезапно раздался вскрик и звяк металла о камень. Он немедленно обернулся. Довольно молодой абориген в зеленой чалме кривясь и шипя от боли придерживал одну руку другой. На асфальте валялся приличный нож. Сима потянула его за рукав. – Быстрее, уходим, пока толпа не собралась. – Геннадий не стал спорить и они начали быстро пробираться к ближайшему выходу с торга, лавируя в толпе. – Что случилось? – Хотел пырнуть меня ножом, пришлось сломать руку, – коротко сообщила Сима. Выбраться удалось, отойдя пару кварталов от базара, Геннадий перевел дух. – Почему именно тебя? А не меня, например? – Сима фыркнула. – Ну, может он член местного клуба по борьбе с женской эмансипацией, или фасон моих джинсов ему не понравился? Чалма зеленая, значит, не поленился совершить хадж в Мекку. Фундаменталист, наверное. – Надо было сдать его властям, – с сожалением сказал Геннадий. – Вооруженное нападение, попытка убийства….– Сима покачала головой. – Какие тут сейчас власти? Бардак междувластия! И неизвестно… на чью сторону встала бы толпа, задержись мы там еще на пару минут. Очень боюсь, что совсем не на нашу! – Ты права, в данной ситуации правильнее было ретироваться. У нас тут другие дела. И повезло, что ты вовремя заметила. Нож-то у него вполне…. – Что, значит, повезло? – поинтересовалась его спутница с гонором истинной амазонки. – Чтобы застать меня врасплох, это надо еще очень постараться. – Геннадий счет своим долгом несколько одернуть возомнившую о себе невесть что сотрудницу. – Ты это прекрати. Нечего задирать нос, можешь и нарваться. Тоже мне… Рэмбо в юбке. – Ну-у-у, нашел с кем сравнить, – обиженно протянула Сима, – со слезливым макаронником. Слюшай, абидна, да? – Цыц, малявка! Скромнее надо быть! – Но та проворчала нечто весьма ехидное про мужской шовинизм и одноименную солидарность. – Цыц, я сказал! – Почтительно умолкаю, мой господин. – Дальше шли молча. – Нет, в отношении мусульман к женщинам определенно что-то есть, – думал Геннадий, косясь в сторону строптивой подчиненной. Та, скромно потупив голову и мелко перебирая ногами, семенила в кильватере. – Артистка, блин! Пороли в детстве мало! Последнюю пару часов провели у вокзала. Там тоже была суета. В воздухе стелился дым от множества мангалов, на которых торговцы жарили шашлык и люля-кебаб. На покрытых клеенкой столах лежал резанный колечками лук, и стояли бутылки из-под шампанского с уксусом. В пробках бутылок имелись небольшие отверстия, для облегчения применения. Сима принюхалась к аппетитному запаху. – Попробуем? Я успела проголодаться! Геннадий засомневался. – А худо не будет? Санитарное состояние этих торговых точек заставляет желать лучшего. И неизвестно, что это еще за мясо. Может собачатина. – А-а-а, зараза к заразе не пристанет, – беспечно ответила Сима. – А собачатиной тут кормить не станут, у мусульман собака – нечистое животное, за такое могут и голову отвернуть. Вот, тухлятиной, это да, могут…. Но предлагаю рискнуть. – И они рискнули. Люля-кебаб оказался неплохой, а что касается последствий, то их еще надо было ожидать. – Вскрытие покажет, – как оптимистично выразилась Сима, когда прикончили свои порции. Геннадий, пользуясь случаем, затеял осторожный разговор с одним из местных русских, тоже дожидавшемся поезда. Тот выложил все последние сплетни и слухи. В основном о бесчинствах Исламского фронта Узбекистана. В самом жутком из них утверждалось, что вот прямо сейчас идет бой за плотину Чарвакского водохранилища. И если боевикам удастся взорвать эту дамбу высотой 170 метров, то два кубокилометра воды, накопленных в огромной горной чаше, сметут Ташкент с лица земли. – Чепуха! – уверенно заявила Сима, когда они отошли в сторону. – Наши превентивно сбросили воду из этого водохранилища… от греха подальше. Опасности затопления нет, зато возникнут проблемы с водичкой для питья и полива. Вот воплей-то будет! – А ты-то, откуда это узнала? – Сима похлопала ладонью по сумке с компьютером. – Думаешь, что я вчера зря четыре часа за компом просидела. В ожидание поезда вышли на перрон. На нем уже скопилось изрядное количество народу: мужики в халатах и тюбетейках, женщины с многочисленными выводками детей, старики и прочие. Геннадий забеспокоился. – Все это очень напоминает остановку автобуса в час пик. Не удивлюсь, если поезд придется брать штурмом. – Сима кивнула. – Точно, может даже и на ходу. Вагон-то общий, кто успел, тот и съел. Как бы нам стоять не пришлось до самой Ферганы. – И точно, подаваемый состав еще не успел остановиться, как в двери начали заскакивать особо торопливые пассажиры, а когда остановился, то ломанулись уже все, даже в окна умудрялись пролазить. Геннадий, пользуясь преимуществом в массе перед худосочными аборигенами, наддал, Сима протискивалась под его прикрытием. Удалось захватить пару неплохих мест у окна. Вагон быстро заполнился, люди заняли даже третьи полки, для багажа. Некоторым мест на сидениях не хватило, и они усаживались в проходах на свои вещи. Шум, гомон, а еще жуткая духота. – Ничего, поезд пойдет – проветрится, – утешил свою спутницу Геннадий. Шустрый проводник проверил билеты, состав тронулся. Как водится и в России, пассажиры начали доставать припасы и приступили к трапезе. Только дежурную российскую курицу с успехом заменяли арбузы, дыни, лепешки, в общем, дары юга. Корки, шкурки, огрызки и прочие отходы вылетали в открытые до отказа окна. Сима сидела у окна, он рядом, а справа устроился старый узбек весьма колоритного вида. Аксакал, как его окрестил Геннадий про себя. В халате, чалме, с седой, козлиной бородкой, на поясе весьма впечатляющий нож в ножнах. – Старая вещь и, наверное, дорогая, – оценил Геннадий, когда сосед пустил его в ход при расчленении дыни. – Похоже, что булат и вязь арабская на клинке. – Еще при посадке старик аккуратно стянул с ног резиновые калоши с загнутыми вверх, острыми носками и поджал ноги с сапогами под себя. Геннадий с интересом посмотрел на калоши. – Ну и древность, где только взял? – шепнул он Симе на ухо. – Купил, надо думать, а что? Удобно, не портятся дорогие сапоги, а еще у них принято снимать верхнюю обувь при входе. Калоши, кстати, изготовлены в Таллине, на заводе «Пыхьяла». – Хм, а откуда ты знаешь? В Таллине все в них ходят? – Знаю, отец рассказывал. Этот завод до перестройки выпускал сапоги, боты и прочее из резины и синтетики, в том числе и эти калоши для Средней Азии. Когда начался капитализм, почти вся продукция потеряла сбыт, трудно было конкурировать с китайцами. Кроме вот этих вот калош с острыми носками. Монополия, больше их в мире никто не делает. На этих-то калошах предприятие и выплыло. Бедность тут, не многие могут позволить себе часто менять кожаную обувь. Вот тебе и сбыт. Директор на «Пыхьяла», вроде, был родом из этих мест. – Любопытная история, – Геннадий посмотрел на калоши более уважительно. Стемнело очень быстро, как обычно и бывает на юге. Поезд сделал остановку на какой-то станции с труднопроизносимым названием, некоторые пассажиры направились к выходу. Вместо них появились другие. Растолкав сидящих женщин, напротив них уселся мужик лет сорока с рыжими волосами, европейского вида. Минут двадцать он сидел молча, потом заговорил. Не обращаясь к конкретному слушателю, так, в пространство. Монолог был странным. Выходило, что сидящий напротив мужик скрывается от зловредных агентов КГБ, которые его упорно ловят. На последней станции ему удалось от них оторваться. А еще он заявил, что при попытке задержания дорого продаст свою жизнь, всем окружающим не поздоровится. – Какой еще КГБ, какие агенты? Что за бред собачий? – напряженно соображал Геннадий. – Это подстава или просто шиза обуяла? – Сосед напротив продолжал нести ахинею с самым серьезным видом. Похоже, что многие узбеки еще не успели позабыть русский язык. Ситуация начинала напоминать Чеховский рассказ «Пересолил». Сидящие рядом с рыжим женщины начали опасливо отодвигаться, а аксакал напрягся и положил руку на рукоять своего тесака. – Слушай, мужик, а почему бы тебе не заткнуться? – не выдержал Геннадий. – Надоел, право слово. И спать мешаешь. – Рыжий замолчал на полуслове. Остальные тоже молчали. В вагоне погасили свет, хотелось спать. Сидящая рядом Сима доверчиво склонила голову ему на плече и сладко засопела во сне. Геннадий застыл, опасаясь ее спугнуть, потом осторожно переместил руку и обнял девушку за плечи. Рыжий шизоид, похоже, тоже задремал. Постепенно заклевал носом и сам Геннадий. Проснулся от диких криков и шума падающих вещей. Поднял голову, но только и успел увидеть мелькнувшие в окне ноги. – Что за черт? – сосед напротив исчез. – В окно выпрыгнул, на ходу, на параллельный путь, ну и дела, – сообразил Геннадий. – Самоубийца, наверняка шею свернул, – сообщил он проснувшейся Симе. – У этого немца просто мания преследования в острой форме, привиделось чего ночью и вот результат, – авторитетно заявила она в ответ. – А почему немца? Они же уехали отсюда все, в Германию. – Он немец, из местных, это видно по некоторым специфическим признакам, их в войну сюда много выслали. А уехали, значит, не все. Вот этот же остался. Может, в психушке сидел, а только теперь выпустили. Да ты сам его слышал, в речи явные анахронизмы. Как будто из банки с формалином вылез. Демократ, наверное, из старых. Все с советской властью воюет. – Геннадий согласно кивнул. – Теперь, очевидно, отвоевался, шансов у него немного. – Прибежал проводник и кто-то из поездного начальства, начали расспрашивать пассажиров о происшествии. Расследование, впрочем, не затянулось – махнули рукой. Рассвело также быстро, как и стемнело. Аксакал и некоторые другие пассажиры расстели в проходах молитвенные коврики, и принялись за утренний намаз. – Интересно, а как они определяют направление на Мекку? Поезд-то петляет постоянно, по серпантину идет, – размышлял Геннадий, наблюдая за молитвой. – Ладно, это их проблемы, а у нас и своих хватает. Скоро Фергана, там надо будет подыскать подходящее жилье, лучше не в гостинице. Потом осторожненько наведаться к десантуре в полк, забрать там оружие, оборудование, инструкции. А потом…, что потом? Там видно будет, что прикажут, то и делать будем. Город Фергана Геннадию понравился, по крайней мере, его старая часть. Широкие улицы, засаженные вековыми деревьями. Казалось, что можно пройти его насквозь, так и не выйдя из тени. Дома, правда, одноэтажные, но восточный город он представлял несколько иначе. И жара куда терпимее, чем в Ташкенте. Всезнающая спутница тут же выдала справку на этот счет. – Это не восточный город. Он, как и Петербург, сразу строился таким. Идея принадлежит генералу Скобелеву, он лично выбирал место. В сторонке от крупных туземных городов, чтобы чиновники и их семьи могли спокойно ходить по улицам, не опасаясь, что их зарежут. Административный центр, а еще крепость. Если где случится бунт, то пока еще сюда доберутся, можно было подготовиться. Радиальная планировка облегчала оборону. Аборигенов пускали в город только днем, а к наступлению комендантского часа выставляли за порог. Теперь, конечно, все иначе. Русских тут почти не осталось. – Познавательно, но нам надо найти подходящее жилье, лучше в частном доме. – Попробуем, надо на базар идти. – На базар-то зачем? Что мы там будем делать? – На базаре тут делается ВСЕ. Если будем слоняться по улицам и стучать в двери, то привлечем лишнее внимание. Это ведь не Россия, мы тут как белые вороны. По дороге пару раз встретили военные патрули, десантников. – Хм, в полном боевом, патрулируют отделениями. Похоже, что в городе не спокойно. Добрались до рынка. – Геннадий, ты постой тут, фрукты повыбирай. А я одна пошныряю. Так быстрее будет. – Геннадию эта идея не понравилась. – Лучше вместе пойдем, опасно разделяться. – Сима отрицательно помотала головой. – Знаешь, как парочки попутки ловят? Парень прячется в кустах, а девушка выходит на дорогу и…. Тут, как говорится, аналогично. Ты только мешать будешь. – Ладно, попробуем, по-твоему, только ждать я не буду, пойду за тобой, держась в сторонке. И не спорь, решение принято! – Сима пожала плечами. – Как знаешь, но если потеряешь меня, то встречаемся на этом месте. Не позднее, чем через час. – Оторваться попробуешь? Ну, ну, попытайся, я спецкурсы по наблюдению окончил и опыт имеется. – Глаза Симы ехидно сверкнули. – Н-у-у, если спецкурсы… то я спокойна. Все, пошла. – Она спокойно двигалась через шумный базар, не слишком отличаясь от прочих покупателей, которые толпами слонялись вокруг. Геннадий следовал за ней. Вот она остановилась возле прилавка с помидорами, перебросилась парой фраз с продавцом, ничего не купив, пошла дальше, завернула за деревянную палатку…. – Черт! Куда она делась? – За палаткой Симы не было, Геннадий закрутил головой, пытаясь отыскать спутницу. – Как в воздухе растворилась! Мистика! Придушу, когда появится! Шутки она мне шутить будет. Делать нечего, пришлось возвращать к точке рандеву и ждать. Ждать долго, прошло почти сорок минут, а Сима все не появлялась. Геннадий занервничал. – Может, случилось чего? Если через пятнадцать минут не появится, то пойду искать. Нет, вот она, приближается с каким-то благообразным старичком. В руках туго набитый пластиковый пакет. – Познакомься, Геннадий, это Григорий Григорьевич Билялов, местный старожил, бывший учитель. У него тут дом, недалеко, всего в нескольких кварталах. Григорий Григорьевич любезно согласился приютить нас на пару-тройку дней. – Старичок куртуазно поклонился, Геннадий ответил неуклюжим поклоном. Шли медленно, примериваясь к невысокой крейсерской скорости нового знакомого. Тот, видно стосковавшись по собеседникам, не закрывая рот, выкладывал местные новости: жестокость басмачей, прибытие полка десантников, печальная судьба бывшей узбекской валюты, частое отсутствие воды в водопроводе, проблемы с топливом для печки и тому подобное. Наконец дошли. Дом оказался неплохой, точнее это была городская усадьба. При доме еще имелся сад, кое-какие хозяйственные постройки и небольшой дворик, который прикрывали от солнца виноградные лозы, расползшиеся по специальным решеткам. Зрелые кисти винограда висели прямо над головой. Хозяин, чуть суетясь, провел их в дом и показал комнаты. Вполне приличные. Сима шепнула Геннадию на ухо. – Я тут баранинки прикупила, крупы, масла, чая, муки, приправ. У нашего хозяина, похоже, с деньгами не очень. А фрукты и овощи свои, сад видел? Помогу ему в стряпне. Дождешься, или сразу в полк пойдешь? – Геннадий задумался. – Еще и двенадцати нет, лучше пойти. Я без оружия тут себя не слишком здорово чувствую. И еще, ничего серьезного пока не готовьте, жара, салатик там какой и тому подобное. Лучше вечером поедим, когда прохладнее станет. – Хорошо, только идти не советую. Тут в полдень нормальные люди по улицам не ходят, сидят в тенечке, и чаи гоняют, или вообще дрыхнут. Лучше вечером сходи, а еще лучше рано утром. Мы и так опережаем график, вполне может оказаться, что «посылочка» еще не поступила по причине банального российского разгильдяйства. Только зря светиться будешь. И выспаться надо, заодно и акклиматизируемся. – Хм, резонно, – прикинул Геннадий. Его немного раздражало, что Сима потихоньку подгребла инициативу под себя. Он считался довольно опытным и сообразительным работником, а вот теперь оказывается, что какая-то девчонка лучше его ориентируется в обстановке. Тем более, если эта самая девчонка тебе нравится. Попробуй тут распушить хвост, когда тебе из него постоянно перья выдергивают. – Слушай, Серафима, кто из нас командир группы? Не ответишь? – Вы, товарищ капитан, вы, а я только на подхвате. Посоветовать там, если понадобится, по поводу местных дел. Ориенталист я, или нет? – Так вот, уважаемый ориенталист, если ты еще раз выкинешь такой финт, как на рынке, то я отстраню тебя от участия в операции. Ясно! – Так точно! Поджимаю хвост и прижимаю ушки. Разрешите следовать на кухню? – Разрешаю! – Сима упорхнула. – Врет, – безнадежно подумал Геннадий, – ни черта она не поняла. Гонору на десяток человек, только притворяется пай девочкой. Но советы дает дельные, будто давно жила в этих местах. И как она сбросила меня с хвоста на базаре? Не понимаю! Кун-Фу наверное, вот и в Ташкенте сразу почуяла опасность и действовала быстро и решительно. Ладно, пойду вечером, так оно будет лучше. Стол был готов через двадцать минут, на внутреннем дворике. Легкий, как он и заказывал. Салат из помидоров, овощи, фрукты, пресные лепешки. Приятно похрустеть зеленью, сидя в тенечке. Только вот с помидорным салатом вышел казус. Геннадий его попробовал и чуть не выплюнул, только присутствие хозяина удержало. Вкус растительного масла, которым его сдобрили, был весьма резким и противным. Сима, обратив внимание на его сморщившуюся физиономию, сразу сообразила, в чем дело. – Масло хлопковое, другого тут не найти. Говорят, что к нему можно быстро привыкнуть и начинает даже нравиться. – Геннадий вздохнул, – все-то она знает. Энциклопедия ходячая, а не человек. – За столом почти не разговаривали, так, перебросились парой фраз. В завершение обеда выпили по три пиалы зеленого чая. Потом хозяин предложил сполоснуться в душе и поспать на сиесту. Так и сделали, сначала в душ оправилась Сима, вышла оттуда ужасно довольная, в тюрбане из полотенца на голове и легком халате. Геннадий аж облизнулся, так соблазнительно она выглядела. Душ был летний, горячая вода поступала из бака на крыше, который нагревали солнечные лучи. Этих лучей, похоже, тут хватало, вода была горячей. Покончив с омовением, Геннадий прошел в свою комнату и завалился спать, ночью-то почти не довелось. Мрачные пророчества Симы насчет российского разгильдяйства оправдались на все сто. Стоило ли со всеми предосторожностями выходить на связь, чтобы услышать, что ожидаемая передача еще не доставлена и неизвестно когда будет? Ночью и в течение следующего дня должны были совершить посадку еще несколько транспортных бортов, может на них. Под клятвенное обещание вернуть, как только – так сразу, удалось выпросить у особиста один ствол. И еще договориться о связи, чтобы напрасно не мозолить глаза туземцам в районе расположения. Тут, прихваченный Симой комп, со спутниковой связью придется весьма к месту. Когда Геннадий вернулся домой, Сима с хозяином колдовали на летней кухне над приличных размеров казаном. – Григорий Григорьевич обещал научить меня готовить плов по фирменному ферганскому рецепту. Нужны: жирная баранина, курдючный жир, красный рис – девзира, желтая морковь, репчатый лук, зира, зерна киндзы, шафран, барбарис, базилик. Я еще на базаре купила все ингредиенты, что наш уважаемый хозяин посоветовал. Присоединишься к обучению? – Разумеется, – подумал Геннадий. – Я там от волнения чуть на стенку не лез, а она преспокойно специи выбирала. Не удивительно, что сорок минут ждать пришлось. – Но в ответ только кивнул. Когда почти готовый плов доходил до кондиции, в снятом с огня казане, последние десять минут, а Сима накрывала стол, хозяин принес трехлитровую стеклянную банку с рубиновой жидкостью. – Домашнее вино, сам делал, из своего винограда, – пояснил он. – Коварное, пьется как сок, но потом ноги отказывают. – Выпили по полстакана, как аперитив. Вино оказалось вполне приличным, терпкое, как раз к мясу. Потом подоспел плов, на самом деле шедевр. В русле традиций ели руками. Эрудитка Сима не преминула сообщить, что облизывать пальцы после плова, по местным правилам хорошего тона, следует в строго определенном порядке. Порядок продемонстрировала на собственном примере. Получилось очень сексуально. Как и положено, после плова напились чая, немного передохнули, а уже потом вернулись к банке с вином. Потихоньку разговорились, Геннадий похвалил хозяйский дом. Старый учитель помрачнел. – Дом-то хороший, да вот мой ли? – Сима быстро выудила из него всю историю. Григорий Григорьевич получил этот дом в наследство от родителей, приехавших в эти места еще в тридцатые годы. В нем он провел свое детство, потом привел сюда жену, жил тут с дочерьми, пока они не вышли замуж. Преподавал русский язык и литературу в шестой ферганской школе с физико-математическим уклоном. Как он с гордостью заметил, более 90 процентов ее выпускников успешно поступали в высшие учебные заведения в Москве, Ленинграде, Ташкенте и других городах. После распада Союза жить русским в Фергане стало трудно и опасно. Обе дочери, со своими семьями, за бесценок продали квартиры и уехали в Россию. А там мыкались без жилья и прописки. До беженцев никому не было дела. – До сих пор не устроились, – с горечью сообщил он. – Сам Григорий Григорьевич решил остаться, жалко было родительского дома. Школу закрыли, пенсию платили грошовую, денег не хватало. Решил пустить квартирантов. Это и было роковой ошибкой. Молодой узбек, которого он с семьей пустил на постой, так и не заплатил ему ни копейки. Зато сам Григорий Григорьевич оказался в собственном доме на положении дворового холопа. – На базаре несколько палаток держал. Нажрал морду, поперек себя шире, и говорит мне, мол, ничего вашего тут нет. В Россию, мол, езжай. Скажи спасибо, что на улице не выгоняю. Спал в сарае. А этот хам взял вторую жену, потом третью. А я у них на посылках. Гыр-Гыр – сюда, Гыр-гыр – туда, это они меня так называли – Гыр-Гыр. А куда деться? Денег даже на билет не было. – М-да, история, как это вы так опростоволосились? – поинтересовался Геннадий. – Так ученик это мой, – в сердцах бросил старый учитель. – Нормальный парень был. Из интеллигентной семьи. Школу закончил с золотой медалью, в Московском университете учился. Там, наверное, и нахватался… идей этих. – Знаем мы этих… интеллигенты, которые, – заметила Сима. – А сейчас он где, этот национальный кадр с университетским дипломом? – В отпуск с семьей уехал, во Францию, больше месяца назад. Мне наказал дом стеречь, а его братья иногда заходят, проверяют. Должен был уже вернуться, но тут начались все эти события, гражданские самолеты не летают. Не знаю, когда и ждать. – Вот оно как, – преувеличенно спокойно выговорила Сима. – Пусть прилетает, мы тут пробудем около месяца, будет время побеседовать. – В ее голосе Геннадию послышались новые, еще не слышанные им нотки. Похоже, что новому хозяину не стоит спешить с возвращением. – Как вы думаете, могу я вернуть дом себе? Не знаю, как он все оформил, ведь я ничего не подписывал. Сима хмыкнула. – Не думаю, что тут ведется регистр недвижимости. Похоже, что действует заявительное право. Закон джунглей, иначе говоря. Тут все зависит от нюансов. Какова, например, численность семейного клана вашего бывшего ученика? Есть ли в нем представители местной элиты? Какие посты они занимают? Григорий Григорьевич дал пространные пояснения, а они их внимательно выслушали. М-да, – прикинул Геннадий в уме, – четверо братьев, у троих есть взрослые дети мужского пола. Две сестры, одна из которых замужем за мелким полицейским начальником. И еще куча прочих родственников. Похоже, что с проживанием в этом доме могут возникнуть серьезные проблемы. Плевать! Нельзя спускать такие вещи. Чтобы всякая узкоглазая сволота диктовала свои условия…. В душе кипела форменная ярость, усиленная домашним вином. – Вы вот что, Григорий Григорьевич, сообщите соседям, что к вам приехали погостить родственники из России, – попросила Сима. – Подождем немного, может все и утрясется. Налейте нам лучше еще вашего замечательного вина. После третьего стакана старик сослался на возраст и отправился спать. Геннадий с Симой остались наедине, плюс, недопитая банка. – Что ты об этом думаешь? – поинтересовалась Сима, сделав очередной глоток. – Гнида узбекская, давить таких надо. Они сначала отсюда всех русских выдавили, предварительно ограбив до нитки, а потом сами следом приехали, свои порядки в России устанавливать. Но у нас свое задание, мы не можем вмешиваться в эти разборки. Надо искать другую квартиру. – Задание мы еще не получили, – резонно возразила девушка. – Откуда ты знаешь, каким оно будет? И еще, не следует валить в кучу всех узбеков. Не все грабили, не все ехали. И даже не большая часть. А этот, про которого идет речь, обычный моральный урод, вроде наших новых русских. Они тоже бабулек-пенсионерок из квартир выкидывали, где обманом, где силой, а где просто убивали. Кроме того, город перенаселен, русских почти не осталось, не так уж просто будет отыскать подходящее жилье. – А если вернется этот фрукт и предъявит свои права на дом. Да еще дюжину родственников с собой приведет. Ты тут Фермопилы устроить собираешься? – Две дюжины, вторую он наймет. – Тем более! Дом мы, может быть, и отстоим, но сами засветимся. Весь город будет знать, слушок разнесется. Как мы будем работать в таких условиях? – И что с того? Вполне вероятно, что к нам проявят интерес именно те люди, которые нам и нужны. Чем за ними по горам бегать, так гораздо лучше тут побеседовать, с полным комфортом. – Проявят интерес, говоришь? Это ведь форменный Казус Белли получиться может. А если местные муллы призовут народ покарать гяуров, отбирающих дома у правоверных мусульман, и сюда заявится толпа в несколько тысяч голов, с колами? Что тогда мы делать будем? – К десантникам обратимся, улица удобная, они эту толпу за пару минут перестреляют. Количество смутьянов и дураков в городе существенно поуменьшится. Это будет весьма кстати. Без бунта тут и так не обойдется, пороховая бочка, а не город. Лучше, когда он ожидаемый. Но не думаю, что в данном случае до этого дойдет, придется нам другой Казус Белли придумывать. – Как у тебя все просто получается. Перестреляли и дело в шляпе, – с иронией произнес Геннадий. – А у тебя? Когда ты палил из пулемета по толпе в Казани, много думал о сложных вариантах? А результат? Полное спокойствие. Если кто и недоволен, так сидит себе в щели и не чирикает. Положительный эффект налицо. – А откуда ты знаешь о Казани? Я тебе ничего не рассказывал! – Мне прапорщик Прилуков рассказал. Ты же знаешь, какая я любопытная. Слушай, Геннадий, давай не будем спорить. Дождемся инструкций, помозгуем, не торопясь, а там видно будет. И не наливай мне больше, чувствую, что вести начинает. Правильно Григорьевич говорил о коварстве этого вина. – Помочь до постели дойти? – тут же предложил Геннадий. – Похоже, что тут коварно не только вино, – рассмеялась Сима, – ты ведь не собираешься воспользоваться минутной женской слабостью, правда? Рано утром пришло условное сообщение по электронной почте, что ожидаемый груз на месте. Геннадий, опять со всеми предосторожностями, отправился к десантникам. Там он вернул заемный пистолет, получив взамен пару законных, автомат, полдюжины гранат, кое-какую спецтехнику, пару комплектов документов и ценные указания от начальства. Он прочитал инструкции раз, потом второй и поморщился. – Что-то не так? – поинтересовался лейтенант-особист. – Нет, все нормально. Забич крука – то не штука, то не справа для жолнежа, а то справа для жолнежа – голой дупой забич сьежа. – Чего, чего? – не понял лейтенант. – Поговорка польская. Речь в ней идет об убийстве ежей голой задницей. – Особист понимающе хмыкнул. – Обычное дело. Помощь нужна? Я получил приказ оказывать вам любое содействие. – Пока нет, но, похоже, понадобится. Я поразмыслю денек, посоветуюсь с напарником, а потом согласуем варианты совместных действий. Идет? – За неимением специального аппарата для уничтожения бумаг, инструкции пришлось просто сжечь. Возвращаясь домой, Геннадий продолжал крутить в голове полученное задание. Больше всего ему не понравилось то, что оно было слишком общим. Он привык получать более конкретные приказы. Получалось, что майор вовсе не шутил, утверждая, что их посылают для общей оценки ситуации в регионе. Посмотреть, так сказать, свежим взглядом на здешнюю круговерть. И еще, выходило, что главную роль в этом деле отводят Симе, а он только пристяжной. Хоть, формально, и является старшим группы. – М-да, трудно мне придется, попробуй удержать за хвост эту бесшабашную девицу, чтобы не влипла в неприятности. Хозяина дома не было. Он, по словам Симы, отправился на базар за покупками. Геннадий вручил девушке пистолет и подробно изложил полученную информацию. Она, похоже, нисколько не удивилась, а спокойно уселась проверять и чистить оружие. – Нечто подобное я и ожидала, – сообщила девушка, сноровисто снимая детали механизма и аккуратно раскладывая их на столе. – Что надо начальству – понятно, оно должно решить, что делать с местной элитой. Для этого и нужна информация. Решение важное, а вариантов, кстати, имеется два. – Да? И какие варианты имеются? – Первый – проверенный временем. Это инкорпорация туземной элиты. В России так часто делали. Вот пример. Когда в позапрошлом веке Россия захватила Среднюю Азию, то по ее новым владениям совершил путешествие маркиз Керзон, будущий вице-король Индии, министр, лорд. Известный, кстати, русофоб. По результатам этой поездки он оставил подробные мемуары. Там был довольно любопытный эпизод на интересующую нас тему. На церемонии встречи царя в Баку, он видел трех ханов из Мерва, в русской военной форме. Воинство этих ханов было разгромлено, а сами они угодили в плен. Потом их отвезли в Петербург, чтобы восхитить, увешали орденами, чтобы удовлетворить их тщеславие, а потом вернули на место, еще и расширив их полномочия. Керзон посетовал, что англичане никогда не могли так использовать бывших врагов. По сути, это было ответвление политики «объятий и поцелуев, после хорошей трепки» генерала Скобелева. Потом, уже при Союзе, эта политика была продолжена. Что далеко ходить, когда тут, в Ферганской долине, создавали колхозы, то пришлось выбирать их председателей. Выбрали самых уважаемых людей – баев и басмачей. Они и их потомки благополучно досидели на своих местах до самой перестройки, никто и пальцем не тронул. Политика национальных кадров, это называлось. Действовала неплохо, по крайней мере, местная элита не доставляла особых хлопот. – Хм, любопытно, а в чем недостатки такого варианта? – А вот в чем! Такие игры может себе позволить только народ с высокой пассионарностью. Смешанная элита неизбежно химеризируется, размываются стереотипы поведения базового этноса. А Великороссийский суперэтнос в течение двадцатого века понес приличные потери. Еще вопрос, а хватит ли сил на реализацию данного варианта. – Да-а-а, а второй вариант? – А еще можно просто уничтожить всю действующую туземную элиту. А нарождающуюся новую поставить в подчиненное положение. Чисто европейский вариант. Они часто так делали, если вообще не скатывались к геноциду. Он сулит серьезные осложнения сейчас, но избавит от неприятных проблем в будущем. – А народ? – А что народ? Народ тут вполне приличный, только не он решает такие вещи. И не только тут, а, вообще. – Понятно. То есть, по твоему мнению, это просто вопрос цены? – Именно! Необходимо выяснить, насколько этот самый народ готов класть свои головы за местных баев. Дело осложняется тем, что общая экономическая ситуация в регионе – хуже некуда. Сам видишь, люди, чуть ли не головах друг у друга сидят. За клочок земли готовы глотки резать. Работы нет. Одна искра и все полыхнет. В Е-бурге это понимают. Верховный дал команду реанимировать идею с поворотом северных рек. Паллиатив, конечно, но даст возможность выиграть время. В этих местах – вода – это жизнь. Удастся занять часть населения, да и хлопок с фруктами стране не помешают. – Рожали бы поменьше, было бы лучше, – в сердцах бросил Геннадий. – Почему мы должны заботится об этих проблемах? – А ты их в этом убеди. А заодно и русских, чтобы рожали побольше. С медицинской точки зрения русским ничего в этом деле не препятствует. Низкая рождаемость – чисто социальный феномен. А если говорить о том, чьи это проблемы, то, что ты собираешься делать с десятками миллионов беженцев, которые рванут в Россию? Заградотряды с пулеметами на границе поставишь? – Так ведь доказано, что затея с поворотом рек – чистая утопия. Да еще и экологически вредная. – Неужели? Так-таки и доказано? Кем конкретно? – Геннадий лихорадочно вспоминал полузабытую газетную дискуссию. Но ничего конкретного на ум не приходило, кроме горячих выступлений именитых писателей. – Не можешь вспомнить? – ехидно поинтересовалась Сима. – Выкинь из головы все эти экологические байки времен зари демократии. Знаем мы этих «экологов». В Эстонии их тоже было полно. Все рвали на себе волосы, мол, проклятые Советы губят девственную природу несчастной Эстимаа. Куда они потом делись, когда лес начали рубить, только щепки полетели? И нефтяной терминал построили, и площади заповедников сократили. И никто костьми не ложился. А откуда они получали деньги на эти игрища? Элементарная идеологическая диверсия. – Ладно, не буду спорить о том, что плохо знаю. Вернемся к нашим баранам. Что конкретно ты предлагаешь делать? – Конкретно? Я точно знаю, чего мы не должны делать. Тут, как ты догадываешься, наверняка имеется агентура Халифата и Китая. Возиться с ней сейчас нет никакого смысла. Наплевать и забыть. По настоящему секретных сведений они отсюда не получают, а просто мутят воду, надеясь осложнить нам жизнь. Для нас важно прочувствовать ситуацию и помочь начальству не промахнуться с политикой. Социологических опросов мы провести не можем, да и толку в них особого нет. Остаются эксперименты на натуре, а этот город – очень удобный полигон: небольшой, в стороне от крупных центров, десантники под боком. – Так ты тут провокациями собираешься заняться? – сообразил Геннадий. – Именно! Ты, Геннадий, прикинь. Сейчас власть в руках у военных комендантов. А все туземные шишки, бугры и прочие эпигоны сидят и выжидают, куда все повернется. Если, как уже бывало раньше, их пригласят к сотрудничеству, то это один вариант. А если, как в России, попытаются зачистить, то это другой. Сразу всплывет зеленое знамя джихада. Нам же важно понять, насколько народ готов встать под это знамя и встанет ли вообще. – Это все теория, – бросил Геннадий. – А как насчет практики? – Нужна информация, надо заполучить несколько осведомителей в городе, потом подумать о пробных шарах для зондажа общественного мнения. Я пробегусь по городу, поищу нужных людей, Григорий Григорьевич любезно подобрал мне подходящую одежду из гардероба младшей дочери. А ты охраняй нашу крепость, если появится «хозяин», то выкинь его за порог, желательно с фингалом под глазом. Будем считать это первым пробным шаром. Потом на пост заступлю я, а ты наведаешься в полк и договоришься с ними о совместной агентурной работе, им ведь тоже придется искать осведомителей, если собираются тут задержаться. Сима закончила с чисткой и уже собирала пистолет. – Так как? Дашь добро на эту экскурсию? – Со щелчком вогнала обойму в рукоять. – Ладно, валяй, только поосторожнее там. Ох, чует моя задница, что дело кончится военным трибуналом и стенкой. – Ты бы лучше голову в качестве эксперта привлек, а задницу меньше слушал. Времена изменились, надо им соответствовать. – Сима скрылась в доме, а минут через пятнадцать появилась в цветастом, балахонистом платье, которые тут носили девушки и соответствующих штанах, чуть ниже колена. – Вот, жаль косички заплести не из чего, и тюбетейки я не нашла. Все, я исчезла. Четыре дня прошли довольно спокойно. Сима бегала по городу и заводила полезные знакомства. Геннадий тоже не сидел, сложа руки. В военную комендатуру приходило много разных людей, спешащих получить помощь у военных, пожаловаться на проблемы, или сообщить им ценную информацию. Эти данные поступали к Геннадию, который, благодаря этому, находился в курсе основных событий. Наиболее интересных людей удалось привлечь к сотрудничеству, намекая на определенные преференции в недалеком будущем. По вечерам они обычно сидели во дворе, наслаждались прохладой, попивали сильно разбавленное вино и болтали с хозяином на отвлеченные темы. Идиллия закончилась утром пятого дня. Сима с Геннадием уже успели позавтракать и напиться чая, когда у внешних ворот послышался шум подъезжающих машин, хлопанье дверок, визгливые женские голоса, хныканье детей. Григорий Григорьевич побледнел. – Это ОН, все-таки вернулся. Что теперь делать? – Сима успокоительно махнула рукой. – Не волнуйтесь, Григорий Григорьевич, сидите и допивайте чай, мы сами все сделаем. Пошли, Геннадий, поговорим с этим рабовладельцем. Вдвоем они направились к воротам. – Геннадий, – предложила Сима, – давай к ним выйду я одна и основательно обижу, а потом появишься ты и пальнешь разок в воздух для острастки. – А палить-то зачем? Не думаю, что у него есть оружие. – А затем, чтобы для акции возмездия он привел побольше людей и желательно с огнестрельным оружием. Если они явятся просто с дрекольем и в малом количестве, то это нарушит сценарий. Как он и опасался, простым предложением пойти, куда подальше, Сима отнюдь не ограничилась. В своей короткой речи она умудрилась причинить максимальный ущерб мужскому самолюбию объекта, оставаясь, правда, в цензурных рамках великого и могучего. Претендент на недвижимость, действительно поперек себя шире, аж раздулся от ярости, широкое лицо налилось дурной кровью. Он двинул вперед, явно намереваясь массой смести с лица земли, стоящую перед ним девушку. Сима и не подумала уклоняться. Демонстрировать боевую стойку тоже не стала, а по простонародному саданула ему кулаком в глаз. Удар, наверное, был сильным, ибо мужик застыл покачиваясь. – Нокдаун, – определил Геннадий. Еще удар, в этот раз досталось другому глазу. Неудачливый домовладелец осел на землю. Одна из его Гюльчатай, возмущенная таким кощунством, бросилась к Симе с явным намерением закогтить, остальные подняли визг. Попытка оказалась неудачной, «любимая жена» полетела на тротуар. Мужик отчасти пришел в себя, сидел на асфальте и икал. Сима повернулась к Геннадию, который всю битву простоял в воротах, и кивнула. Геннадий достал пистолет и выстрелил в воздух. Все вопли разом оборвались. – Если еще раз появишься на пороге этого дома – пеняй на себя! – закончила Сима и повернулась к воротам. Калитка захлопнулась. Из-за забора слышались причитания женщин и детский плач. – А дальше что? Ясно ведь, что инцидент этим не закончится. – Точно, не закончится. Сейчас он придет в себя и, кипя праведным гневом, побежит готовить акцию возмездия. Вечером у нас будут гости. – Ну, это-то не вызывает сомнений. Но что мы будем с ними делать? – Убьем около трети, остальных обезоружим. – Вот так просто? – иронически протянул Геннадий. – Убьем, значит? А почему только треть, а не половину? А может лучше всех перестрелять, чтобы мстителя не осталось, как тут принято? – А кто утащит трупы? Нечего им в нашем дворе валяться, не морг, чай. И кто-то же должен донести до широкой мусульманской общественности весть о жутком преступлении неверных. Интересно ведь, как эта общественность среагирует. – Опасную игру ты затеяла, Сима. Результат может быть плачевным. – Не попробуешь – не узнаешь, – пожала плечами эта авантюристка. – Должны же мы выполнить задание? А это самый верный вариант. У двери в дом встретил Григорий Григорьевич, очень взволнованный. – Что случилось? Я слышал выстрел. – Это я стрелял, в воздух, никто не пострадал. – Старик покачал головой. – Не стоило этого делать, он вернется и вернется не один. – Геннадий покосился на Симу, которая старательно делала вид, что она тут не причем. Так, мимо проходила. – Не волнуйтесь, Григорий Григорьевич, мы с Симой сегодня никуда не уйдем. – Геннадий продолжал говорить успокаивающие слова, но это не слишком помогло. Старик явно дураком не был и тоже понимал, чем может кончиться эта история. День прошел в напряженном ожидании. По очереди дежурили у окна, чтобы не просмотреть нападающих, договорились о тонкостях обороны. – Со стороны сада или участков соседей они нападать не будут, – решил Геннадий. – Заборы довольно высокие, каменные и колючей проволокой по верху обтянуты. Похоже, что на Востоке любят уединение. Вход в дом с внутреннего дворика, на улицу выходят только окна. Расположены они довольно высоко, так сразу не залезешь. На окнах прочные ставни, похожие на жалюзи, чтобы можно было ночью открывать окна прохладе. Самое уязвимое место – калитка в воротах, вышибить ее не долго. Оттуда и следует ждать атаки. Один из нас может встать за угол дома, а второй за угол вот этого сарая. Оба строения каменные и пулю выдержат. Вполне приличная позиция, если у нападающих гранат не окажется. А вот если гранаты будут, то дело дрянь. Перекинут одну через ворота и прости-прощай, осколками посечет. Своими сомнениями Геннадий поделился с Симой. – Не будет он гранатами швыряться, – сначала заявила та, – дом-то своим считает, не резон взрывами курочить. Хотя, если подумать, рисковать не стоит. Давай быстренько выроем две индивидуальные ячейки: тут и тут, небольшие, только упасть. Запал у наиболее распространенных российских противопехотных гранат горит секунды три, вполне можно успеть. – В сарае нашлись лопаты, и окопчики закончили быстро. «Гости» появились за час до заката. Сима, дежурившая у окна в это время, выбежала во двор. – Идут, шестнадцать человек, у одного автомат, у двоих охотничьи ружья, может, и пистолеты есть, но из окна не видно. Остальные с дубьем. Я предупредила хозяина, чтобы укрылся в подвале. Геннадий кивнул. – Ясно! Дождемся, когда вынесут дверь и ворвутся во двор. Сначала стреляй в тех, кто со стволами. Давай на позицию. Сима быстро скользнула за угол сарая. Гранаты, как оказалась, у налетчиков имелись. Сначала, правда, сильно ударили в дверь и заорали, что если им не откроют по-хорошему, то дело кончится перерезанными глотками. Потом через ворота перелетел ребристый корпус Ф-1. Геннадий успел выкрикнуть предупреждение и нырнуть в окопчик. Осколки ударили в стену над головой, близким разрывом немного оглушило. Но он сумел услышать, как на землю шлепнулась вторая граната… еще один взрыв. Удары в калитку возобновились, теперь явно били топорами. Геннадий быстро вскочил и вернулся на огневую, он видел, как из своего окопчика поднялась Сима и тоже изготовилась к стрельбе. – Успела, таки, укрыться! Замечательно! Калитка рухнула на землю, и в проем повалили нападающие. Все разом, видно не ожидали сопротивления после гранат. По крайней мере, не в этом месте. Хлестнул выстрел, бабай с автоматом повалился на землю. И еще. Геннадий тоже открыл огонь, уложив двоих с ружьями. Остальные, поняв, что пахнет жаренным, начали разворачивать к выходу. – Стоять, оружие на землю! Или вы покойники! Хм, подействовало. – Налетчики побросали свои колы и сбились в испуганную кучку, подняв руки. Пятеро, в том числе и обнаглевший квартирант, остались лежать на дворе, не подавая признаков жизни. Пока он держал толпу под прицелом автомата, Сима подобрала с земли брошенное вооружение и сложила его в кучку в сторонке. – Готово, – доложила она. Геннадий придал лицу зверское выражение. – И что мне с вами делать? Может, пристрелить для гарантии? – Половина промолчала, а вторая принялась уверять, что они оказались тут случайно, не замышляли ничего дурного и вообще белые и пушистые. – А это зачем с собой принесли? – кивнул на горку трофеев. – Гранаты, зачем швыряли? Ладно, так и быть, отпущу вас живыми. Но больше не попадайтесь! Адрес этого дома советую забыть! И этих с собой забирайте, не нам же их хоронить. – Уцелевшие каратели подняли трупы и потащили их за ворота. «Хозяина» несли трое, больно тяжел он оказался. Геннадий дождался, когда они отошли подальше и повернулся к Симе. – Ну вот, дело сделано. Ты этого хотела? – Девица, явно не выбитая из колеи недавним боем, заговорщицки улыбнулась. – Правильнее сказать… МЫ хотели. Все идет по плану, не стоит переживать. – Ах, по плану, и что у нас следующим номером? Кровавое воскресенье? – Сима задумчиво вперила глаза в темнеющее небо. – Утро вечера мудренее. Может, обойдется. Сейчас будет небольшая пауза: пока похоронят убитых, пока будут жаловаться коменданту на наши злодеяния, пока местный мулла помянет в очередной проповеди этот инцидент. Время есть. Договорись с десантурой, чтобы были готовы… в случае чего. И калитку надо починить. А я завтра прошвырнусь по городу, с людьми потолкую, чтобы держать руку на пульсе. – Не думаю, что коменданта это обрадует. Он отвечает за спокойствие в городе, а ты тут бойню устроить собираешься. – Ерунда! Военных сюда прислали интересы России защищать, а не какое-то там мифическое «спокойствие» обеспечивать. И если для защиты этих интересов будет необходимо спровоцировать «нежелательные элементы» на выступление, чтобы можно было их уничтожить под этим соусом, то не стоит стесняться. Так ему и объясни, ежели давить будет! Но бойня, как мне кажется, не состоится. – Ты в этом уверена? – Чувствую! – Твоими бы устами… впрочем, будем надеяться. Ладно, только ты в городе поосторожнее. Пальнут из-за угла… мяукнуть не успеешь. И еще, – Геннадий замялся, – знаешь, Сима, твое поведение не слишком естественно… для женщины. Та посмотрела на него с веселым изумлением. – Не естественно? Ты можешь это доказать? В школе я смотрела одну передачу про животных. Там этологи проводили эксперимент с шимпанзе. Две стаи разместили в разных вольерах, а вольеры соединили решетчатой галереей. Естественно, возник территориальный конфликт. Историческая битва состоялась в нейтральном месте (этой самой галерее). Это надо было видеть. Дрались только самки, за их спинами стояли доминирующие самцы и мощными ручищами пихали в спину, не давая выйти из боя. Остальные представители сильного пола скромно стояли в резерве и подбадривали сражающихся воинственными криками. – Мы же ведь не обезьяны! – возмутился Геннадий. – И я тебя никуда не толкал! Совсем наоборот, держать пытался. – Не кипятись, – примирительно сказала Сима. – Я просто хочу сказать, что трудно определить, что для человека «естественно», а что просто является результатом воспитания. Точный ответ можно было бы получить, только исследовав тех ископаемых гоминид, от которых мы произошли. Тогда бы и стало ясно, что в нас от обезьян, а что является эволюционным ноу-хау и составляет собственно человеческую сущность. Но, увы и ах, они вымерли в незапамятные времена. Этологи исследуют современных обезьян, а толку? Стереотипы поведения в группе даже у ближайших родичей отличаются разительно. Например, у обычных шимпанзе доминируют самцы, а у карликовых (бонабо) махровый матриархат. – Ладно, философ, пойду ворота чинить, а ты спать ложись. Ночью придется дежурить по очереди. Утром Сима ушла в город и появилась оттуда ближе к вечеру. Геннадий успел к тому времени основательно изнервничаться. – Где тебя черти носили? У меня нервы не железные. – Обстановку выясняла. Слухи по городу ходят – жуть. Число убитых доходит до сотни, а убийцы, оказывается, были вооружены пулеметами и гранатометами. Они напали на мирный дом, перебили его обитателей и еще кучу соседей, которые попытались прийти на помощь страдальцам. Я по всем возможным каналам запустила опровержение, но не думаю, что это особо поможет. У коменданта побывала представительная делегация челобитчиков, требовала наших скальпов. Комендант их, как мы и договаривались, вежливо послал. Имеет место быть брожение умов. Все решится завтра утром, во время планового моления Аллаху. Если мулла поставит вопрос ребром, то к обеду перед этим домом окажется толпа под тысячу голов, каждая из которых будет пылать праведным гневом. Конец доклада. – Хорошенькое дело, – возмутился Геннадий. – А говорила, что обойдется без крови. Я договорился с полком. Один батальон будет сидеть в БМД и ждать нашего сигнала. Рация есть. Но ходу им сюда – двадцать минут. За это время нас успеют на ленточки порезать. Надо или линять из этого дома, или вызвать их заранее. И Григория Григорьевича надо эвакуировать. Он и так ходит с трудом, а сейчас, после вчерашних переживаний, вообще лежит в прострации. Так и до сердечного приступа может дойти. – Согласна, нечего ему тут делать. Вызови машину, пусть отвезут в санчасть, корвалолчиком попоят. – А мы сами, что будем делать? – Будем ждать тут. Если толпа появится, то я выйду к ней и поговорю по душам. Геннадий с трудом сдержал позыв к мату. – Ты рехнулась! Если себя не жалко, так хоть о матери подумай! Тебя если не застрелят, то просто камнями закидают. – Ерунда, особой опасности нет. Они не будут бросать камни, пока предводители не скомандуют – «фас». А ежели такое случится, то я успею юркнуть в ворота, и мы уйдем огородами. Реакция у меня хорошая. Надо только подготовить маршрут для ретирады, снять в саду звено колючей проволоки на заборе. Пока за нами будут гоняться, десантники успеют подойти. – Хм, а если они позаботятся перекрыть нам пути отхода? Тогда что? – Ну, это ведь толпа, а не боевая группа антитеррора. Должны проскочить. – Должны, но не обязаны! Сильно рискуем. – Придется рискнуть. Хотя, если я правильно просчитала ситуацию, бегать не придется. Геннадий безнадежно махнул рукой, ему надоело спорить. – Ладно, будь, по-твоему. Будем надеяться, что ты не лопухнулась в своих расчетах. Ошибка может стоить нам жизни. В половине одиннадцатого следующего дня компьютер дал звуковой сигнал, извещающий о поступлении сообщения. Геннадий, дежуривший у окна, подошел, глянул на экран и выругался. Потом, прихватив машину с собой, вышел во двор. Сима сидела там, наблюдая за садом. – Сообщение из полка. По сведениям их агентуры в городе сюда идет более тысячи человек. Предводительствует местный мулла. Будут тут через пятнадцать минут. Вооружены – чем попало. В полку ждут нашего сигнала к выступлению. – Ясно, – Сима поднялась и со вкусом потянулась. – Действуем, как договорились. Если переговоры окончатся неудачей, и я вбегу во двор, ты подаешь сигнал десантникам и закидываешь комп на крышу сарая. Пока еще его найдут. Потом мы отступаем. Геннадий кивнул и отстучал на клавишах условное сообщение. – Готово, осталось только нажать «ввод». – Передернул затвор автомата и положил его на стол. Шум на улице вызывал ассоциации с футбольным матчем на солидном стадионе. Сима ободряюще кивнула, подхватила коврик, в который было завернуто трофейное оружие, и выскользнула из ворот. Шум на мгновение стих, а потом возобновился с утроенной мощью, будто форвард промазал по пустым воротам. – Убьют! Не успеет убежать! Какие тут, к черту, переговоры! Но вот шум опять стих, и послышался звонкий и сильный голос Симы. Похоже, что говорила она на арабском языке. Ей отвечал, тоже на арабском, другой голос, напоминающий призывы муэдзинов с минаретов. – Наверное, это есть тот самый мулла, – догадался Геннадий. – Перекличка голосов продолжалась минут пятнадцать. Потом толпа возмущенно загудела. Мулла громко выкрикнул еще что-то. Рокот толпы начал затихать, судя по звуку, люди начали расходиться. – Неужели удалось? Вот тебе и на! Железная девчонка! Через пару минут калитка скрипнула и во двор вернулась Сима. – Уф! Я уж думала, что мне их до вечера уговаривать придется. А этот их священник оказался умным мужиком – быстро вошел в ситуацию. – Ну, ты, даешь! О чем вы с ним говорили? – Маленький теологический диспут на предмет знания Корана. Пришлось обсудить несколько вариантов толкования некоторых его сур. Геннадию стало смешно. – Так вы там душеспасительные беседы вели? – Точно! Мне удалось доказать, что экспроприация фамильной недвижимости у престарелых христиан, вовсе не является, с точки зрения Аллаха, богоугодным делом. Тем более, когда эта экспроприация осуществляется путем вооруженного налета. Тут я предъявила вещественные доказательства. Слушай, очень пить хочется. Дай мне водички. – Сейчас, только дам отбой тревоги. Сидеть под броней в такую жару – удовольствия мало. – Геннадий стер одно и отправил другое сообщение. Потом притащил кувшин с морсом, с холодка. – Вот, держи, заслужила. – Он с обожанием посмотрел на Симу. – Ты – умница! Так, что у нас дальше по плану? С учетом проведенного «эксперимента», так сказать? Сима жадно выпила стакан и показала, что хочет еще. – Эксперимент показал, что народ тут вполне вменяемый и с ним вполне можно договориться. Согласен? Даже со служителями культа. Тут, правда, повезло. Этот конкретный поп – нормальный суннит. А до трети здешних вероучителей – ваххабиты. Этих субчиков придется физически устранить. Остальные, конечно, повозмущаются для порядка, но не слишком. Сами их терпеть не могут. Моральные уроды ведь, что и говорить. Что же касается следующего этапа, то сначала нужно закончить подробные списки местной элиты, которой предстоит обживать бескрайние просторы тундры, а потом пустить их в дело. Списки уже в работе, будут готовы через неделю. Геннадий потряс головой от удивления. – Кто их готовит? Когда ты успела? – Нашлись люди, из обиженных, сделают это с превеликим удовольствием. Я потом хорошенько проверю, чтобы лишних фамилий туда не напихали. Если таковых окажется слишком много, то и сами авторы там окажутся. Не люблю, когда путают общественные интересы с личными. – М-да! А ты не торопишься? Я думаю, что если уж и проводить чистку, то лучше это делать по всему Узбекистану, одновременно. Меньше проблем будет. Если подмести их только здесь, то остальные сообразят, к чему все идет, и устроят большую бузу. Надо составить доклад руководству, предложить свои рекомендации, пусть начальство решает. Кто мы такие, чтобы принимать такие решения? – Ну-у, у начальства и так проблем хватает. Пока дойдет информация, пока еще там примут решение, а тут процесс уже пойдет, и не в самом лучшем направлении, скорее всего. А нам, на месте – виднее. Ты, кстати, опять упираешь на «спокойствие». Кому сейчас оно нужно, по большому счету? Вот раньше – понятно, Россия вечно жила в условиях перманентной войны. Каждый, кто мог встать общий строй и выступить против очередного врага, априори считался своим, будь он хоть трижды мусульманин, язычник или буддист. Но ведь тогда элита была воинская, служивая. А сейчас? Что она умет, кроме, как брать взятки, сосать соки из народа и надувать щеки? Такие «соратники» нам не нужны! Надо спровоцировать их на выступление, скомпрометировать и уничтожить. – Хм, а что значит «скомпрометировать»? Они же религии играть будут, как бы мы себя не скомпрометировали. – Ничего подобного! Можно подумать, что это в первый раз случается. Что далеко ходить, вот тут, в Ферганской долине, уже были басмачи. Муэтдин-Бек, например. Интереснейшая личность, вроде Нестора Махно. Бандит, садист, убийца, но таланта изрядного. Два раза на сторону красных переходил, увертливый. И жаден был донельзя. Кишлаки данью обложил, караваны грабил, тысячи голов скота у декхан отобрал, мельницами владел, несколькими усадьбами, колоссальное состояние составил. Кто не платил, тех сразу в расход. С особой, как принято говорить, жестокостью. А еще до женщин падок был. Когда его, наконец, отловили и предали публичному суду, то выяснилось, что в нескольких кишлаках не осталось ни одной девочки старше 10 лет, которую бы он не изнасиловал. А уж «законным» женам и вовсе счет потерял. Сожженные кишлаки, разорванные на куски младенцы, убитые крестьяне, а что он с русскими творил, когда они ему в руки попадали…. Такой вот «борец за дело Аллаха». А ты говоришь – «скомпрометировать». Они себя сами скомпрометируют, не удержатся! Жадность не позволит! На суд над этим Муэтдином и его людьми съехалась куча народу с окрестных кишлаков. Назначенных адвокатов едва не линчевали. Среди свидетелей был мулла Мухамед Умаров, так тот заявил суду, что его уполномочило население нескольких наукатов сказать, «что, если хотя бы один из этих преступников будет освобожден, мы все бросим свои родные места и уйдем в горы или в Мекку». Потом этот мулла обратился к народу, и вся многотысячная толпа опустилась на колени. Молились за праведный суд, укрепление советской власти и справедливое возмездие. Даже с казнью были проблемы, пришлось выставить надежное оцепление, чтобы избежать самосуда. Толпа скандировала: «Сдохни! Сдохни!», а потом забросала могилу заранее заготовленным дерьмом. – Познавательная история. Только я не совсем понял…, так ты предлагаешь подождать, пока они тут народ до ручки не доведут? Не слишком ли высокая цена… за понимание? – За «понимание» и «просветление» всегда приходится дорого платить! Мы, русские, недавно заплатили… в очередной раз. И тут бесплатно не получится, по-другому не бывает! Даром тут не дают! Геннадий и себе налил морсу, выпил залпом. – Хорошо! Считай, что убедила. И вот еще что, надо для охраны дома людей в полку попросить, мы не можем торчать тут безвылазно, да и утомительно дежурить постоянно. Сима, к его удивлению, спорить не стала. – Правильно, попроси. Теперь, после произошедших событий, это будет смотреться вполне естественно. – Десантники прибыли спустя полчаса – пятеро. Их командир – старлей, доложился о прибытии и с интересом огляделся по сторонам. – Приятное местечко, капитан, повезло, в казармах духота страшенная, да и казармы те…. Можно подумать, что нас в Авгиевых конюшнях разместили, до сих пор выгребаем. А тут тебе и прохлада и фрукты прямо над головой висят. – Фрукты хозяйские, как он там, кстати, старик наш? – Док говорит, что полежит еще пару дней для гарантии. Кардиограмма ему некоторые сомнения внушает. А так ничего, организм крепкий. – Добро, размещайтесь. Трое в доме, а двое вот в этой сараюшке. Погода пока теплая стоит. Караульной службе, надеюсь, учить не надо? Лейтенант ухмыльнулся, – учи ученого. – Тогда лады, действуй! – Есть! Да, капитан, а что это за краля с тобой? Теперь пришел черед Геннадия ехидно улыбаться. – Это не краля, а старший лейтенант Сергеева, напарница моя. Я бы тебя предупредил на ее счет, да не стану. Не хочу пропускать интереснее зрелище. – Даже так? А не боишься? – лейтенант посмотрел на Симу с еще большим интересом. – Это вам, ребята, боятся надо. Сия девица стоит батальона, а если еще добавить язычок, так и на полк потянет. Оружие массового поражения! – Хм, я предупрежу, пожалуй, своих бойцов. – А зачем? – продолжал ехидничать Геннадий. – Пусть на собственном опыте постигают. Полезнее! Калечить она их не станет, но лезгинку на костях самолюбия спляшет непременно. – На себе проверял? Стоп, стоп, шутка. Тут такое дело еще. Перед тем, как нас на охрану этого объекта направили, была мысль на рыбалку смотаться. Майор Логинов служил тут раньше, места знает. Все развлечение, да и пайки успели поднадоесть. И окрестности посмотрим. Ты как? Присоединишься? В доме оставим троих бойцов с рацией – справятся. Идея Геннадию понравилась: рыбалка – вещь хорошая, да и свести личное знакомство с офицерами полка тоже пользительно, может пригодиться, если придется взаимодействовать. – За безопасность можешь, не беспокоится, – добавил лейтенант, по-своему истолковав возникшую паузу. – Поедем на броне, возьмем прикрытие. – Сима, которой тоже предложили принять участие в экспедиции, согласилась легко. – С удовольствием! В городе чахнуть надоело. Особых дел нет, списки делаются без нас. Скатаемся! Колонна из четырех БМД-3 покинула расположение полка ранним утром, с рассветом. Геннадия с Симой, загнали под броню и усадили на места для десанта. – И держитесь покрепче, – напутствовал их командир машины. – Поедем быстро, можно синяков набить. Обзор из отсека заставлял желать лучшего: две бортовые бойницы и еще одна сзади, оборудованные шаровыми опорами, для стрельбы из личного оружия. Геннадий занял левое сидение, а Сима устроилась на правом. Езда на БМД, в самом деле, оказалась малоприятным занятием. Гусеничные машины шли на скорости около 60 километров, распугивая аборигенов мощными сигналами, внутри бросало изрядно. В бойницах мелькали строения бесконечных кишлаков. Никакой тебе первозданной природы. – А ведь долина и в самом деле сильно перенаселена, – подумал Геннадий. Через два часа гонки дома стали мелькать меньше, а пейзаж начал меняться. – Похоже, что к горам приближаемся. – Наконец, остановились. Пассажиры выползли из люка, чтобы оглядеться и размять кости. Колонна стояла на небольшой высотке, а офицеры собрались в кучку и обозревали окрестности в бинокли. – Водохранилище к осени сильно обмелело, большая часть воды истрачена на полив, – объяснял майор-десантник своим соратникам. Зато образовалось множество мелких водоемов, соединенных протоками. В них-то и укрылась вся рыба. Вон, видите, неплохое местечко. Получился островок, на нем даже деревья имеются. Там и устроимся, и с дровами для костра проблем не будет, и подобраться только вплавь. – Пришлось опять занять места под броней. Машины сползли вниз и плюхнулись в воду. – Будем надеяться, что ко дну не пойдем, если техника в порядке. – Техника не подвела, и спустя еще пятнадцать минут БМДешки уже выползали на берег облюбованного островка. Первым делом поставили брезентовые навесы, чтобы было, где укрыться от солнца. Развели костер для чая, воду использовали привезенную с собой. Местную, как объяснил майор, не стоило пить даже в кипяченом виде. Сима от работ уклонилась, сообщив, что такая куча мужиков распрекрасно справится и без нее. Вместо этого разделась до купальника и улеглась загорать, не обращая внимания на нескромные взгляды и казарменные шуточки. Геннадий тоже разделся и полез в воду помогать устанавливать перемет. Кроме перемета поставили еще пару капроновых сеток в протоке и десяток закидушек с колокольчиками. А еще десантники вытащили из машин пять ящиков местного пива, которое притопили на мелководье в целях охлаждения. Покончив с первоочередными делами, разложили стол и принялись за завтрак и чай. Геннадий видел, как сидящий рядом с Симой, здоровенный сержант, как бы невзначай, положил ей руку на голое бедро. Та и ухом не повела. Но секунд через тридцать потянулась за помидориной и «случайно» задела локтем кружку с горячим, чаем, которую сержант держал в руках. Ее содержимое плеснуло тому точно промеж ног, сидели-то все по турецки. Бравый воин вскочил с проклятиями. – Ой, простите, пожалуйста, какая я не ловкая, – пропела Сима ангельским голосом. – Геннадий прыснул, следом захохотали все остальные. В этот момент тренькнул звонок на одной из закидушек. Майор поставил кружку и побежал к ней. Выбрав леску, он подтянул к берегу неплохого сазанчика. Рыбину зацепили сачком, а потом поместили в садок, привязанный к вбитому в дно колу. – Ну, почин есть, – сообщил майор зрителям. День прошел весело. Пили пиво, немного сладковатое на европейский вкус, но терпимое. Купались, загорали, садок с рыбой постепенно пополнялся. Ближе к вечеру проверили перемет и сетки, там тоже оказалась неплохая добыча. Насторожили их заново. После коротких сумерек на небе зажглись звезды. Геннадий лежал на песке, курил сигарету, позаимствованную у десантников, и смотрел вверх. Рядом стояла початая бутылка с пивом. Подошла Сима и улеглась рядом. – Такого неба на Урале не увидишь, кажется, будто до звезд рукой дотронуться можно. А млечный путь, какой яркий. – Геннадий согласился. – Точно, в безлунную ночь, как сегодня, это особенно чувствуется. – Поодаль время, от времени звякали звонки, мелькали лучи электрических фонарей и слышались азартные возгласы рыбаков. А Геннадий с Симой лежали на песочке и разговаривали. Правда, беседа о бесконечности вселенной, братьях по разуму и прочих космических штучках, была совсем не тем, на что Геннадий надеялся. Он постепенно приходил к мысли, что не мешало бы тоже попробовать фокус с рукой, ибо некоторые нюансы беседы давали надежду на более благожелательную реакцию. Тем более, что и кипятка поблизости не наблюдалось. Геннадий уже почти решился на этот эксперимент, как Сима неожиданно резко села и начала вслушиваться в темноту. – Что случилось? – Тихо! Сюда идут люди, вброд, много. – Геннадий тоже сел и прислушался. – Я ничего не слышу. – Их человек тридцать, вооружены, приближаются с той стороны, до них всего метров полтораста, но идут медленно, ощупывают дно, – спокойно продолжала Сима, не обратив внимания на его слова. – Черт! Ведь часовые выставлены, они должны поднять тревогу. – У часовых нет ноктовизоров. Пошли, предупредим наших пивных алкоголиков. Только не бегом, эти фонари демаскируют нас. Майор Логинов воспринял сообщение весьма спокойно и сразу принялся распоряжаться. Пятеро десантников были оставлены на берегу, чтобы имитировать продолжение рыбацкой суеты и мелькание фонарей, часть притаилась. Остальные тихо скользнули в две боевые машины, которые стояли наиболее удачно. Сима тоже залезла на броню одной из БМД. – Они совсем близко, – сообщила она командиру, который высунулся из люка и слушал темноту, – сейчас часовые их заметят. – Лады, посмотрим, кто к нам пожаловал. Свет! – Вспыхнувшие фары высветили приближающийся отряд. – Огонь! – У нападавших не было никаких шансов. По грудь в воде, на открытом месте. Заработали башенные двадцатимиллиметровые пушки и пулеметы, с небольшой задержкой к ним присоединились курсовые гранатометы. Вода просто вскипела вокруг цели. Стрельба продолжалась не более тридцати секунд, потом наступила тишина. Стволы орудий еще поворачивались, выискивая мишени, но их не находилось. – Все, – резюмировал майор, – отвоевались. Разве только на берегу, кто остался. – Там никого нет, – сообщила Сима. – Уверена? Лады! На нет и суда нет. Надо бы выловить, кого сможем, пока не унесло, документы посмотреть. Да и рыбу глушенную собрать не мешает, не пропадать же добру. – Майор ловко выскочил из люка и начал распоряжаться. Часть бойцов полезла в воду, часть осталась их прикрывать, подогнав бронированные машины к самому берегу. – Уверенность – уверенностью, а лишняя предосторожность не помешает. Геннадий подошел к Симе, которая невозмутимо наблюдала за всей этой суетой. – Легко отделались, если бы у них нашлась пара минометов, то результат мог быть иным. Поставили бы их на закрытую позицию, и привет…. Видно торопились и не подготовились толком, а еще думали, что мы перепьемся и часовых не выставим. Хотя, надо заметить, организовано все это очень быстро, надо было еще нас найти. – Найти было не трудно, мы с таким шиком ехали. А местность тут людная. К разговору присоединился майор Логинов, закончивший с раздачей приказов. – Как ты их засекла? Я говорил с часовыми, они ничего не слышали, хоть до них было ближе. А еще умудрилась определить численность и даже то, что они шестами дно щупали. – Сима тяжко вздохнула. – Дурная наследственность, товарищ майор. Вот и бабушка моя все чувствует. Вы даже не представляете, как она нас с братом достала этими штучками. Только соберешься улизнуть, чтобы развлечься очередным приключением – как из-под земли появляется. – Стоять! К ноге! Куда это вы собрались? – Пытались уходить ночью, не помогало. Мистика! А вы говорите…. – Да-с, наследственность, говоришь? Если так, то не завидую я твоему мужу. Соберется, болезный, налево сбегать, а ты его хвать…. – И не говорите, товарищ майор. Видно мне в старые девы податься придется. Давно страдаю. Мужики, как только познакомятся со мной поближе, так сразу в панику ударяются, и бежать пытаются. Ужас! – Кстати, об ужасе, – встрял Геннадий. – В публичный дом приходит клиент, Выбирает девушку и удаляется с ней наверх. Через пару минут она прибегает с круглыми глазами. – Ужас! Ужас! Ужас! – Мадам посылает к клиенту другую, самую опытную. Проходит пять минут, выбегает и та. – Ужас! Ужас! Ужас! – Делать нечего, мадам приходится идти самой. Все ждут, чем кончится дело. Через час мадам выходит вместе с довольным клиентом, тот расплачивается и покидает заведение. Все девушки к мадам. – Ну, как? – А та только плечами пожимает. – Ну, согласна, ужас. Но не Ужас, же, Ужас, Ужас! Все трое дружно захохотали. К рассвету большую часть погибших боевиков вытащили на берег и обыскали. Судя по найденным документам, две трети из них были из Киргизии. – А киргизам-то тут что понадобилось? – удивился Геннадий. – Это узбеки, а не киргизы, – заметила Сима. – Долину, в свое время, не слишком удачно поделили. Соответственно, в Киргизии оказалось несколько районов с узбекским населением. Прекрасный повод для доброй драки. А еще Токтогульский каскад, тут едва до войны не дошло. Узбекистан разместил своих десантников в непосредственной близости от этого объекта, а Киргизия пригрозила, что взорвет плотины и смоет всю Ферганскую долину. – Воду делили? – Ее, родимую. В Киргизии плодородной земли мало, горы одни, а вот воды хватает – 40 % всех ресурсов региона. Прикинули они свои козыри и предложили соседям заплатить за полив, долларами, естественно. Те резонно заметили, что плотины и водохранилища строили на союзные деньги и для всех. Но киргизы не вняли и начали трепать нервы, играя заслонками. Больше всех, правда, пострадал Казахстан, оказавшийся крайним по течению Сырдарьи. До него и вовсе вода доходить перестала. – Какие бурные коллизии, – задумался Геннадий. – Вовремя мы появились, они бы тут перерезали друг друга. Лагерь свернули быстро. Майор посовещался с офицерами и выбрал для ретирады другую дорогу, не ту, по которой ехали на рыбалку. Трупы сложили в пластиковые мешки и оставили на острове – места в машинах для них не было. Возвращались опять на предельной скорости, и через четыре часа Геннадий был уже дома и укладывал в холодильник свою долю рыбы. – Пожарим вечерком, жалко только, что сметаны нет. – И картошки тоже, – добавила Сима. Вечером она сама занялась стряпней. Стояла у огромной сковородки и ловко орудовала лопаточкой, переворачивая, сочные ломти сазана. От сковородки шел аппетитный запах. Поджаренная до хрустящей корочки рыба была вкусна сама по себе, даже и без картошки. Геннадий с удовольствием съел три увесистых куска. Охрана тоже отдала должное угощению. Запили ужин стаканчиком легкого белого вина. – А она у тебя на все руки мастер, – толкнул Геннадия локтем лейтенант. – И пистолетом и поварешкой управляется прекрасно. А в постели, какова? – Пока не проверял, я же на службе, – поморщился Геннадий, ощущая явное желание дать десантнику по физиономии. – Ты у нее лучше сам поинтересуйся. – Ну, уж нет, – заявил летеха со смешком, – мне еще мои тестикулы дороги. Такому риску я их подвергать не могу. Следующие три дня прошли спокойно. Геннадий продолжал изучать обстановку, а Сима, если не бегала по городу, то сидела за компьютером и правила свои расстрельные списки. Было похоже, что она пользуется информацией из нескольких источников сразу, сопоставляет ее и проверяет. Геннадий в эту деятельность не вмешивался, решив дождаться окончательного варианта. Вот и в этот день Сима увлеченно стучала по клавишам, а он собрался на рандеву с информатором, который должен был поведать ему об умонастроениях рыночных торговцев. Сообщив охране о цели и адресе своего визита, Геннадий уже собрался, было, отчалить, но Сима его остановила. – Подожди. – В ее глазах появилось отрешенное выражение, будто прислушивалась к чему-то невидимому. Потом глаза прояснились, но в них появилась тревога. – Я чувствую опасность, не ходи туда, или возьми троих бойцов для подстраховки. – Геннадий задумался. В действенности Симиного «чутья» он уже успел убедиться, но идти на встречу с информатором в сопровождении вооруженного конвоя – тоже не здорово. – Спасибо за предупреждение, я буду очень осторожен. – Сима пожала плечами, а на ее лице появилось выражение крайнего неодобрения. – Ладно. Держи оружие наготове и за спину поглядывай. До места он добрался без приключений и слежки за собой не обнаружил. Постучал и сунул руку в карман, ухватившись за рукоять пистолета. Хозяин сам открыл дверь, за его спиной маячила женщина. – Жена, наверное, – подумал Геннадий. Хозяин разразился цветистым приветствием в восточном стиле и пригласил в дом. Сам пошел первым, а женщина посторонилась, давая дорогу. Обернуться он не успел, голова взорвалась болью, а сознание померкло. Очнулся уже привязанный к стулу и, отплевываясь от воды, которой его щедро окатили. Голова раскалывалась, и порядком поташнивало. Геннадий проморгался и осмотрелся по сторонам. Перед ним сидели двое, еще один расположился за спиной. Вооружены. – Духи? – Что, неверный, очухался? – дружелюбно поинтересовался один из сидящих на ломаном русском языке. – Поговорим? А то мы уже ждать устали. Если будешь говорить – умрешь легко, а если нет, то грешникам в аду успеешь позавидовать. – Вляпался, – пронеслось в голове, – эти живыми не выпустят. – В животе появилась сосущая пустота. – Пока хватятся, пока пошлют проверить, меня успеют на ленточки порезать. А эти узкоглазые физиономии будут последним, что я увижу в этой жизни. – Понял, собака, – вступил в разговор второй из сидящих. Этот говорил почти без акцента. – Вижу, понял. Давай, говори. Кто ты? Что делаешь в городе? Только не ври, что промышленность к нам восстанавливать приехал. Мы следили за тобой, фиксировали связи. Правду говори. Что за ведьма с тобой? У нас много вопросов. Геннадий сидел молча, но мозги работали с предельной нагрузкой, изыскивая способ подольше потянуть время. – Рахим, поторопи-ка его! – Человек за спиной шевельнулся. – Ну, все, – обречено подумал Геннадий, – сейчас начнется. – Тут у сидящих перед ним боевиков удивленно расширились глаза, а руки потянулись к оружию. За спиной раздался странный свистящий звук, потом хлюпанье, потом ударил выстрел, и голова одного из духов взорвалась. Геннадию опалило затылок близким выбросом пороховых газов. Второй начал поднимать автомат, еще выстрел и опять попадание в голову. Из-за спины выскользнула Сима, подняла стул, освобожденный одним из покойников, и уселась на него, с интересом разглядывая связанного командира. – Что уставилась? Развяжи скорее, – потребовал Геннадий. – Тут могут быть еще люди. – Сима отрицательно покачала головой. – Больше никого нет, был еще хозяин и какая-то боевая дамочка, но они уже держат ответ перед Аллахом. И еще одна странная личность. Этого я оглушила, связала и сунула под кровать. – Все равно развяжи. – Геннадий чувствовал себя весьма неудобно. – Успеется, когда еще выпадет возможность лицезреть начальство в виде мокрой курицы? – Хватит валять дурака! Я приказываю! – Есть! – Сима встала и подошла поближе. Наклонилась, обняла за шею. – Видишь, как удобно, а ты и пошевелиться не можешь. – И впилась в губы горячим поцелуем. Геннадий застыл, не в состоянии сказать ни слова, но на поцелуй ответил. У него уже почти кончилось дыхание, когда Сима неожиданно отпрянула и переместилась за спину. Он почувствовал холод лезвия ножа, который перерезал ремни. – Да ты еще и извращенка! Садомазохистка! – Спасительница весело рассмеялась. – А может, я просто ждать устала, когда ты инициативу проявишь? – Так я тебе и поверил, – проворчал Геннадий, поднимаясь и разминая руки. Сильно затечь они не успели, времени прошло не так уж и много. За спиной, в луже крови, лежал третий участник «беседы» У него было перерезано горло. Наскоро обыскал всех троих. Искал не столько документы, сколько свой пистолет. Объясняться с начальством по поводу утери личного оружия совершенно не хотелось. Пистолета в комнате не оказалось. – Серафима, ты мой ствол не видела? – Видела, он у этой фурии ислама в руках был. В соседнем помещении валяется. – Сразу сказать не могла? Видела же, что ищу. – Вот она – мужская благодарность, – картинно всплеснула руками Сима. – Спасаешь его, жизнью рискуешь, а вместо «спасибо» слышишь одни упреки и необоснованные претензии. – Спасибо! Но дело еще не закончено, сюда могут прийти, мы должны поторопиться. – Геннадий подошел к двери. – Заперто! Ключ в замке. Когда это она успела его повернуть? – Осмотрев дом и найдя свой пистолет, он немного успокоился. – В самом деле, больше никого нет. Одни покойники и этот, который под кроватью. – Вернулся в комнату, где Сима копалась в документах хозяев. – Все чисто, мы тут одни! Боевая подруга хмыкнула. – Я тебе об этом десять минут назад говорила. – Лишняя проверка никогда не помешает. А теперь скажи, как ты тут оказалась? За мной следила? – Разумеется! Я же тебе сказала, что чувствую опасность, а ты не внял. Вот и пришлось идти следом. Выговор объявишь? – в глазах у нее была ирония. – Следовало бы! Да только толку-то? – Геннадий решительно подошел к Симе, которая стояла с независимым видом, и обнял. Та прошептала, – мокрый весь, – но ответила с неожиданной страстью. Они еще самозабвенно целовались, когда послышался шум подъехавшей машины и голоса. – Десантники, – сожалением сообщила Сима, отрываясь. – Я назначила им время, полчаса, а теперь они истекли. Пойдем встречать? – Ничего, мы еще найдем время, – пообещал Геннадий, наскоро приводя себя в порядок. Он подошел к окну и махнул рукой командиру группы. – Давай, заходи, тут для вас есть работенка. – И что тут у вас произошло? – поинтересовался лейтенант, разглядывая комнату. – В засаду попал, – с досадой сообщил Геннадий. – Ждали они меня. Та подруга, что лежит в соседней комнате, саданула чем-то по затылку. Понимаешь, не ожидал атаки от женщины. Очнулся… привязанным к стулу. Думал, что хана настала, но тут Сима появилась и… сам видишь. – Не ожидал от женщины? – хохотнул лейтенант. Уж кому-кому, а тебе-то следовало этого ожидать! – Он со значением покосился в сторону Симы. – Ладно, мы тут сами приберем, может, что полезное обнаружим. Допросить их, как я понимаю, уже не удастся. – Он повернулся к Симе. – Не могла хоть одного в живых оставить, чтобы было с кем побеседовать? – Специально для тебя оставила, ты в спальне под кровать загляни. – Дельно, – обрадовался десантник, – все претензии снимаются. Он быстро вышел из комнаты, но вскоре вернулся, волоча за собой связанного человека с кляпом во рту. С помощью одного из бойцов его усадили на стул, к которому ранее был привязан Геннадий, и тоже привязали. Теперь появилась возможность внимательно рассмотреть добычу. Перед ними сидел мужчина лет тридцати с европейскими чертами лица, блондин. Он явно находился в сознании, а в его взгляде читалась жгучая ненависть. – Та-а-к, – протянул лейтенант, – кто это тут у нас? Европеец? Американец? – Поляк он, – проинформировала Сима, – похоже, что из этих… новообращенных. По крайней мере, когда я с ним разбиралась, то матерился он по польски. – Поляк, говоришь, – недобро усмехнулся десантник, – да еще и мусульманин? Убойный коктейль, ишь как глазки-то горят. Сержант, принеси-ка из машины плоскогубцы. Клиент нам, похоже, попался несговорчивый. Придется повозиться. Сержант кивнул и вышел. Геннадий одобрительно кивнул. Может, без третьей степени обойдемся? – встряла Сима. Лейтенант посмотрел на нее с явным раздражением. В его взгляде явственно читалось, мол, привыкли вы у себя в Системе в белых перчатках работать. А мы парни простые, армейские, у нас нет времени на психологические изыски. Вот и плющим фаланги, если понадобится. Как говорится, может и не эстетично, зато дешево, надежно и практично. Геннадий давно заметил, что Сима имеет привычку отвечать на незаданные вопросы и невысказанные претензии. Вот и в этот раз она сразу оценила ситуацию. – Не хочу утверждать, что являюсь непримиримой противницей подобных методов, но в данном случае есть неплохая альтернатива. Оставьте этого парня на полчасика мне, и обещаю, что дело надолго не затянется. А вы погуляйте пока…. Геннадий с десантником переглянулись и синхронно кивнули. Геннадий подошел к пленнику и дружески похлопал его по щеке. – Извини, пшек, тебе не повезло. Мы хотели проявить гуманизм и воспользоваться плоскогубцами, но у этой пани другие планы на твой счет. Вы тут покохайтесь, а мы другими делами займемся. Сима вышла через полчаса. – Поговорили. Он действительно поляк – Марек Кольчицкий из Лодзи. Мусульманин ваххабитского толка. Получил подготовку в организации «Зеленый орел» под Краковом. Тут он представляет Халифат, нечто вроде офицера связи. Миссия – общая дестабилизация обстановки. С тобой хотели побеседовать из чистой любознательности, никакой конкретной информации на наш счет у них нет. – Сима вручила Геннадию листок, который держала в руке. – Вот, тут его основные контакты. Интересная личность, надо будет еще разок с ним пообщаться, но это успеется. – Так он еще и жив остался? – усмехнулся лейтенант, кивнув на дверь. – Ну, не такие мы и звери. Жить будет. – А любить нет? – Он-то да, если доживет, конечно. А вот ваша, товарищ лейтенант, сексуальная жизнь может резко измениться в худшую сторону, если пошлеть не перестанете. – Я бы на твоем месте отнесся к этой угрозе весьма серьезно, – делано-сочувственно сообщил Геннадий. – Все, больше не буду, я хороший. Это была невинная шутка. Вы мне лучше вот что скажите, ведь более ярых католиков, чем поляки, в мире найти было трудно. А теперь? Приняли мусульманство, как будто всю жизнь ждали. Даже большим числом, чем странах, где с религией было поспокойнее. – А куда бы они делись? – пожал плечами Геннадий. – Выбор у них был не очень. – Выбор у них у всех был не очень, – продолжал гнуть свою линию лейтенант, – но почему именно из этих получились самые фанатики? – Смена религии «на зло врагу» – не такое уж редкое событие в истории, – сообщила Сима. – Взять, например, ирландцев. Они несколько веков яростно сопротивлялись католицизму, который у них внедряли англичане. А когда Англия сама отложилась от Ватикана, быстро стали правоверными католиками, чтобы был лишний повод пособачиться с заклятыми недругами. Так и поляки. С русскими и немцами у них резко отрицательная комплиментарность. У русских Православие, у немцев Протестантизм, вот они и держались папского престола. После распада Варшавского договора предпочли союз с Американцами – лишняя шпилька Германии и России. Помните, с какой готовностью они в Ирак войска посылали, наперекор прозрачным намекам из Бонна, Парижа и Москвы? Да они бы и с чертом союз заключили, лишь бы продолжить эту вендетту. Вот вам и мусульманский фанатизм под бело-красными знаменами. Все логично. Домой добирались на армейском вездеходе. – Серафима, тебе не кажется, что вокруг нас сгущаются тучки? Мы постоянно влипаем в неприятности. – А что тут удивительного? Мы ведь сами вызвали огонь на себя. Наши скромные фигуры приобрели в этих краях зловещее величие. Можно даже сказать инфернальное величие. Правда, больше в узком кругу заинтересованных лиц, но, тем не менее. Представляешь, что они там могут подумать? Эти, которых я успокоила сегодня, не последние. Самое интересное еще впереди! – Считаешь, что это меня успокоит? – Нет, но заставит быть осторожнее. Серьезно, сегодня ты был слишком беспечен. Вот и попался. Слушай, по поводу этого поляка, ты можешь договориться, чтобы его вывезли из Узбекистана в Столицу? Есть тут у меня одна мыслишка, а эти костоломы все испортят. Основную информацию о местных делах я уже выудила, больше трясти его на этот счет бессмысленно. – А зачем он тебе? А, понимаю, это к тому проекту, которым мы озадачили начальство? Фальшивая резидентура и все такое…? – Именно, умный мальчик. Я напишу сопроводиловку, в части перспектив использования, а ты реши принципиальные проблемы. И объясни десантуре, что никакого поляка мы сегодня не захватывали. Не было его, не было, померещился он им! Дома их встретил Григорий Григорьевич, видно полковой эскулап счел его состояние удовлетворительным. Старик и в самом деле выглядел неплохо, даже шутил. Предложил выпить вечерком в честь его возвращения. Отказываться, разумеется, не стали. Только вместо плова, в этот раз решили приготовить манты. На крошение мяса, крутить его в мясорубке – только портить, Сима мобилизовала двух бойцов. Сама же занялась тестом. А Григорий Григорьевич вытащил из сарая огромную мантовницу. – Серафима, а тебе не кажется, что мы подвергаем хозяина слишком большой опасности? – тихо спросил Геннадий, наблюдая хлебосольной суетой старика. – Охрана, конечно, вещь хорошая, но выходить в город ему опасно. После всего, что мы тут устроили. Да и охрана не навсегда. Наша командировка закончится, охрану снимут. Как он будет жить? И долго ли проживет? – Ты считаешь, что в роли домашнего раба ему было лучше? Не надо, не отвечай, я и так знаю, что ты скажешь. На самом деле, дело обстоит еще хуже. Всех здешних русских, которые еще остались, надо или эвакуировать, или временно укрыть в расположении воинских частей. Когда начнется заваруха, а она начнется обязательно, они первыми попадут под удар. Надо хоть попытаться спасти, кого сможем. Имущество-то у них неизбежно разграбят, может, и дома сожгут. Но это поправимо, после чистки останется довольно много выморочной собственности, передадим пострадавшим. – Стоп! Стоп! Какое такое выморочное имущество? Допустим, подметем мы эту, как ты выражаешься, «элиту». Но ведь у них семьи останутся. Выселять будем? Так они озлобятся, мстить начнут. Людям, которые вселятся в такие дома – не позавидуешь. – Не начнут, некому будет. Один раз страна уже обожглась на «Дети за отцов не отвечают», хватит. Знаем мы этих «детишек»! Перестройку тоже возглавили всякие «детки», «внучки». Старое, доброе – «Яблоко от яблони недалеко падает» – вернее будет. Супротив генетики не попрешь. Геннадий внимательно посмотрел Симе в глаза. – Знаешь, девочка, ты не перестаешь меня удивлять. Всегда очень трудно понять твои побуждения. То ты крутая интернационалистка, готовая облагодетельствовать все народы, сколько их там есть, то, вдруг, становишься не менее крутой националисткой, если не фашисткой. То проявляешь проявляешь странную мягкость, если не сентиментальность, то выдаешь такие перлы, что сам Эйхман от зависти в гробу переворачивается. Это, случаем, не раздвоение личности? У тебя с психикой все в порядке? – Нет! – «Нет», в смысле, не в порядке? – В смысле, что не мог Адольф Эйхман в гробу переворачиваться. Не было никакого гроба. Его тело кремировали, а пепел развеяли над морем. А до этого агенты Моссад выкрали соавтора холокоста из Аргентины, а израильский суд приговорил к повешению. Кстати, по легенде, когда великого инквизитора вели на эшафот, то он сказал: «Валяйте, вешайте, одним жидом на земле меньше станет». – Ну, ты, и зануда! Зубы заговариваешь, в сторону уводишь! А по существу ответить можно? – Если ты настаиваешь, то я отвечу. Ты не понимаешь моих «побуждений» потому, что пользуешься иной системой критериев добра и зла. Устаревшей системой, я бы сказала. Если, как ты это делаешь, считать, что стабильность и сытая жизнь есть безусловное добро, а каждая человеческая жизнь имеет самостоятельную, независимую от своего народа и человечества ценность, тогда да. В этой системе ценностных ориентиров мои действия действительно выглядят непоследовательно. А вот если предположить, что наивысшей ценностью является выживание и развитие человечества, а все остальное сохраняет смысл только тогда, когда этой высшей ценности не препятствует…. В такой системе координат эти самые действия вполне логичны и оправданны. Что, кстати, совершенно не мешает мне защищать тех, кто мне близок, дорог или просто симпатичен. Я ведь тоже человек и имею на это право. Геннадий задумался. – Хм, логика в этом есть. Но ведь так можно докатиться до оправдания убийства детей и стариков. От стариков нет толку, а дети путаются под ногами. Это, по-твоему, нормально? – Вполне можно представить реальность, когда это оправданно. Все зависит от жесткости ситуации, в которой находится конкретный социум. В дикой жизни так и было. Зима, люди голодают, для спасения основного ядра племени приходится избавиться от детей и стариков. Это жестоко, но оправданно. Род будет жить, а детей женщины новых нарожают. Или правильнее, чтобы за компанию загнулись все? Сейчас, слава богу, в таких штуках нет необходимости. А если появится? – Вот и попалась! Сейчас, как ты только что сказала, необходимости в убийстве детей нет, а до этого предлагала чистить элиту семьями. Я согласен, что этих толстопузых баев следует прижать к ногтю, но зачем трогать их семьи? Дети ведь не виноваты и не могут защитить себя! Как ты знаешь, мне уже приходилось стрелять в безоружных. Не могу сказать, что эти воспоминания не дают мне спать, но это было неприятно. Но они, в конце концов, сами выбрали свою судьбу, придя на ту площадь. – Как я уже говорила, это вопрос цены. Ведь заранее известно, что эти детки причинят массу кровавых неприятностей. Кто будет платить по счетам, которые мы создадим свои чистоплюйством? Самые беззащитные: дети, женщины, старики. А уж они, в отличие от этих, которые вскормлены человечиной, точно ни в чем не будут виноваты. И их будет больше. Много больше. И еще, почему ты считаешь, что жизнь ребенка имеет принципиально большую ценность, чем, например, жизнь юноши, женщины или мужчины. Перед смертью все равны, и все умрут: я, ты, этот лейтенант, дети, которые сейчас играют на улице, индийские йоги и даже те умники, которые посвятили всю жизнь поискам путей избежать неизбежного. – А тебе не страшно жить, в смысле, с такими убеждениями? – Нормально! Кому страшно, может в церковь пойти и на загробную жизнь уповать. А я живу по принципу, который часто любил повторять безвестный сержант: «В атаку, дерьмо! Или вы хотите жить вечно?». В этот вечер Геннадий не раз пожалел, что пригласил в дом охрану. Безопасность, разумеется, вещь хорошая, но толпа слоняющихся вокруг мужиков ставила крест на продолжении банкета в более интимной обстановке. А он, как показали дневные события, вполне мог на это продолжение рассчитывать. – Ничего, этот вечер не последний. Было бы обоюдное желание, а возможность представится, – утешал Геннадий себя. Засиделись заполночь, а винные погреба хозяина усохли еще на две трехлитровые банки На следующий день, когда служебные планы оказались исчерпанными, Сима предложила ему сопроводить ее на базар. В качестве грузового ишака и телохранителя. Большое количество ртов, скопившихся в доме, требовало немедленного пополнения запасов фуража. Благо, что цены на базаре были довольно низкие. – Знаешь, как-то, раз конгресс США создал комиссию, которая была призвана разобраться с причинами голода в Африке, – сообщила Сима, когда он обратил ее внимание на этот факт. – Собрали экспертов-экономистов, поехали разбираться. Денег истратили – жуть. А в отчете эти моральные уроды написали, что основной причиной голода является низкий покупательный спрос населения. То есть продовольствие-то в Африке есть, но народ его злонамеренно не хочет покупать. Дохнет с голодухи, а не покупает. Еще Геннадий заметил, что Сима выбирает пожилых продавцов. – Для торговли нужно знать язык. Я успела выучить арабский, и поверхностно фарси. Этого недостаточно. Приходится переходить на русский, а его помнят только те, которые постарше. Торговалась Сима основательно, разыгрывая целые представления. Вот, возле приличного террикона арбузов она вдумчиво перебирает тяжелые, зелено-полосатые шары, морщась, крутит подсохшие хвостики, интересуется наличием в арбузах нитратов. Продавец, как и положено, по сценарию, именем Аллаха клянется, что арбузы – чистый сахар, а как выглядят нитраты – за последние годы тут успели позабыть. – Вот она польза деиндустриализации. – Из выбранного арбуза вырезается треугольный ломтик и подвергается дегустации. После этой процедуры арбуз, наконец, попадает на напольные весы. Тянет он, между прочим, на десять килограммов. – Что, десять килограммов? Да в нем и шести не будет! Выкинь свои весы на помойку! – Обиженный продавец божится, что весы недавно прошли поверку. – Сима немедленно предлагает повторить эксперимент, но теперь сама двигает гирьки по рейке. – Пять с половиной килограммов! Не веришь? Посмотри сам! – Новый раунд взвешивания. – Весы показывают шесть килограммов. Продавец остолбенело вперился в рейку, такой подлости от собственного механизма он явно не ожидал. – Сойдемся на семи? – предложила Сима, торговец потерянно кивнул и принял деньги. Арбуз перекочевал в сумку, а фуражиры отправились дальше. – Весы были подкручены и основательно, пришлось принять меры. Механизм-то примитивный. – Сима явно была довольна собой. – А сколько весил арбуз на самом деле? – Семь килограммов, я девочка честная. – Сумки быстро наполнились, но Геннадий углядел ювелирный ряд и решил полюбопытствовать. Работа местных умельцев была довольно тонкой, но бижутерия, на его вкус, выглядела несколько тяжеловато и аляповато. Впрочем, о вкусах, как известно, не спорят. На одном из лотков, кроме готовых украшений, была еще выставлена необработанная бирюза. Геннадий сделал стойку. – Точно, как я забыл! В Ферганской долине есть прекрасные месторождения этого камня. Хорошо было бы посетить их самому, но, сомнительно, что представится подходящий случай. Ладно, можно приобрести и на рынке, в порядке исключения. Сима эту идею одобрила. – Хорошо, ты подбери камень, а я поторгуюсь. – Пока Геннадий подбирал материал, она заговаривала зубы продавцу. Возможно, даже успешно, впрочем, цена все равно оказалась довольно приличной. – Сима, у тебя еще остались деньги? Я, как ты и советовала, взял с собой немного. – Хм, и у меня почти ничего не осталось. – Они быстро сложили оставшиеся капиталы. Не хватало почти половины. – Делать нечего, – с сожалением произнес Геннадий. – Не домой же бежать. Возьмем на ту сумму, что имеется в наличии. – Он уже начал заново сортировать камень, но Сима его остановила. – Подожди, есть один вариантик, дай мне несколько минут. Она кивнула торговцу и нырнула в толпу. Геннадий, чертыхаясь, поспешил за ней, насколько сумки позволяли. Идти, впрочем, пришлось недалеко, всего метров пятнадцать. Там, за низким столиком расположился наперсточник, ловко двигающий горошину металлическими стаканчиками. На местном наречии он бормотал прибаутки, вряд ли сильно отличающиеся от тех, что используют его коллеги по всему свету. Сима уверено направлялась ему прямо в лапы. – Ну, авантюристка, сейчас и оставшиеся деньги просадит. Ведь это чистейший лохотрон. Горошина может отсутствовать под всеми стаканчиками. Впрочем, с ее талантами…. Посмотрим. – Геннадий подошел поближе и начал выискивать в толпе партнеров наперсточника. В одиночку-то они не работают. А Сима тем временем уже делала первую ставку. И проиграла ее, естественно. Лохотронщик заулыбался и предложил попробовать еще, дабы отыграться. Сима удвоила ставку. Сама подняла стаканчик, горошина была под ним. – Что-то тут не так, – подумал Геннадий, внимательно наблюдая за выражением лица наперсточника, когда последний отсчитывал купюры. Будто приведение увидел. – Ага, вот и его соратники. Подтянулись поближе, чтобы легче было вмешаться. – Сима опять подняла ставку, предлагая сыграть на все свои деньги. – Парень занервничал, на его физиономии отразилось глубокое сомнение. – И в чем проблема? Сомневаешься в ловкости своих рук? Тогда иди арбузы выращивать или барашков пасти, – ехидно поинтересовалась девушка. – Кандидат в овцеводы бросил взгляд на свое прикрытие. – Хоп, но поднимать стаканчик буду сам. – Сима пригвоздила его презрительным взглядом. – Ладно, но деньги на бочку. Я начинаю сомневаться в твоей кредитоспособности. – Деньги были положены на столик, а наперсточник долго перебрасывал горошину между стаканчиками. – Этот, – Сима коснулась дна левого. – Есть, я выиграла! А тебе еще тренироваться и тренироваться. – Сгребла деньги. – Пойдем Геннадий, продавец ждет. Но сразу уйти не удалось. Лохотронщик впал в невменяемое состояние и начал орать, чуть не брызгая слюной. Геннадий опустил сумки на землю и приготовился к драке. – И это называется знаменитая восточная невозмутимость? – с иронией спросила Сима. – Не умеешь играть, не берись! А взялся, так не ори, умей проигрывать. – Красный от гнева игрок сунул руку в карман, надо думать не за семечками. – Один из партнеров схватил его за руку и начал что-то быстро объяснять, кивая на Симу. Тот замер, бросил на девушку испуганный взгляд, сунул орудия труда в карман, быстро сложил столик и, взяв его подмышку, удалился вместе с соратниками. – Ну вот, инцидент исчерпан, а у нас появились деньги на твою бирюзу. – Выпороть бы тебя, – в сердцах бросил Геннадий. – Кстати, почему они ушли? Я был уверен, что без драки не обойдется. – Один меня узнал. Не сразу, но узнал. Видно был тогда у нашего дома с толпой. Вот и прикинул, что проигранная сумма не стоит головы. Видишь, мы заработали определенный авторитет в этих краях. Мелочь, а приятно. – А вот мне – нет! Я этого дешевого «авторитета» не искал! – Хм, я тоже не искала. Это просто сопутствующий элемент нашего имиджа. Что тут можно поделать? – Ладно, замяли. Кстати, как тебе удалось выиграть? Тоже ловкость рук? – Именно! Смотри! – Сима показала ладонь. На ней лежали три горошины. – Вот, остались в резерве. Сушеного гороха на рынке хватает. Видишь лоток? Я позаимствовала с него щепотку. Сейчас подойдем и расплатимся. – Подойдя к лотку, она набрала целую пригоршню гороха и расплатилась втройне. – А куда ты его денешь? Может, еще сыграть хочешь? – Нет, кину его горляшкам, пусть поклюют за наше здоровье. Пошли, ювелир нас заждался. На следующий день Сима доложила, что проскрипционные списки готовы. Геннадий четыре часа провел за компьютером, изучая эти материалы и требуя комментариев по отдельным пунктам. – Мда, когда ты только успела? Выглядит солидно, это даже не списки, а досье. По каждому человеку целое обвинительное заключение. Вопрос, а что мы с этим будем делать? Если хочешь знать мое мнение, то следует запросить санкцию руководства. – Ты уже и раньше это говорил. Разумеется, мы поставим начальство в известность, но стоит ли ждать получения инструкций? Машина проворачивается медленно, а время уходит. С другой стороны, у военных тут практически неограниченные полномочия…. – Ты намекаешь, что надо поговорить с комендантом города и предложить ему твой план? – Геннадий задумался. – Можно попробовать, но не думаю, что он очень обрадуется. – Лучше с командиром десантников. Этот полк – единственная, реальная боевая сила в Ферганской долине. А в городах только военные комендатуры. Их возможности невелики. Свяжись с ним и договорись о рандеву. Я попробую убедить его в целесообразности жестких действий. – Хм, хорошо, попробуй. Только сложновато это будет. – Посмотрим! Ты знаешь, что этот самый полк сюда перебросили прямо из Казахстана? Там, по нежеланию обострять национальный вопрос, миндальничали с чисткой. И что? До сих пор расхлебывать приходится. Только хуже сделали. Если уж резать, так сразу, а не отхватывать по кусочку из «гуманных» соображений. Не так больно будет. Аудиенция состоялась уже вечером этого дня. Полковник Ерохин выслушал их очень внимательно. Задал несколько непростых вопросов. – Вы думаете, что я спорить буду? Зря! Этого «гуманизма» еще в Чечне досыта наелся. Всех этих «правозащитников». Вы, капитан, в таких ситуациях не бывали и питаете розовые иллюзии. Вот, твой лейтенант, хоть и зеленая еще совсем, а ситуацию понимает правильно. Надо решить проблему так, чтобы в будущем не пришлось мучиться с подчисткой хвостов. Кардинально! – По смыслу акции у меня возражений нет, – сообщил Геннадий. – Только вот методы. Не перегнем ли мы палку? Коран, насколько мне известно, прямо запрещает убийство детей и женщин. Представляете, какие возможности для пропаганды откроются у наших противников? Так и до джихада недалеко. – Коран – религия прагматичная, – возразила Сима. – Это не удивительно, Пророк-то сам из бывших торговцев. Зачем убивать детей и женщин, когда их можно распрекрасно продать? Мы не мусульмане и от нас все равно ждут страшных злодейств. Одним больше, одним меньше…. – Согласен, – заявил полковник. – Было бы желание, а повод для бунта всегда найдется. Надо, чтобы тех, у кого это желание может возникнуть, просто не осталось. Кстати, почему в твоих списках не все местные попы? – Я включила только ваххабитов, остальные вполне вменяемые. С ними можно вести дела. – Добро, я принимаю этот план. Через неделю должно состоятся совещание комендантов городов и районов. Следует предупредить их о возможных осложнениях, не раскрывая некоторых деталей. Утечка информации нам не нужна. А мы пока должны проработать все в деталях. И нечего вам сидеть в том доме, сюда перебирайтесь, в расположение. Я, конечно, понимаю, что там уютнее: сад, прохлада, фрукты. Но дело – есть дело, тут не до комфорта. Не волнуйтесь, охрану я там оставлю. Ничего с вашим стариком не случится. Житие в полу развалившихся, доведенных до ручки казармах, в самом деле, было еще то. Особенно донимала жара. Сима, на правах женщины, выгородила себе угол занавеской, а Геннадию и этого не досталось. Впрочем, в казарме-то приходилось находиться не так уж и много времени. С раннего утра и до позднего вечера они торчали в штабе полка, прорабатывая детали операции. Начштаба сначала скептически отнесся к участию Симы в этих бдениях, но потом переменил свое мнение, начав посматривать в ее сторону с уважением. Даже приватно поинтересовался у Геннадия, не имеет ли его подчиненная специального военного образования. А когда тот заявил, что они имеют дело с талантливым самородком, позволил себе усомниться. – Талант – талантом, – заявил этот служака, – а такого рода планирование – вещь специфическая. Некоторые вещи надо просто знать. Она знает. Спрашивается, откуда, если не имеет соответствующей подготовки и опыта? – Не знаю, – честно ответил Геннадий. – Эта девочка, вообще, вещь в себе. Объем ее знаний трудно оценить, многие удивляются. В досье все чисто: школа, университет, наши курсы. Ничего особенного. Память у нее, правда, феноменальная и голова работает. Утверждает, что самообразованием много занималась. Может, и по этой части нужные труды штудировала. Когда наступило время "Ч" в городе и окрестностях был объявлен комендантский час, точнее, день. Жителей предупредили накануне, чтобы сидели по домам. Специальные патрули жестко пресекали всякое передвижение. Начавшаяся охота на «элиту» живо напомнила Геннадию те дни, когда нечто подобное имело место быть в Татарии. С оттенком дежавю. Только там он ездил по адресам в составе боевой группы, а тут больше занимался координацией. Впрочем, пару раз выдалось съездить и самому. Личный состав зашивался, вот и пришлось. Запланированный «объект» проживал в Маргилане. Один из тех, кто после перестройки сумел наложить лапу на бывшую общенародную собственность. В данном случае, на местную шелкомотальную фабрику и мастерские по производству шелковых тканей. Дом, а точнее мини-дворец в арабском стиле, находился на окраине. Входившая в состав группы БМД, с ходу вынесла ворота и влетела во двор. Следом ринулись десантники. Охрана, человек пять, от неожиданности открыла огонь не сразу. А когда открыла, то долго не продержалась. Десантники рассыпались по дому и начали тычками и пинками, за отсутствием прикладов, выгонять во двор его обитателей. Таковых набралось человек тридцать: хозяин, жены, дети, родня, обслуга. Охрана не в счет, они уже покойники. Геннадий сверился со списком. – Так, там всего пятнадцать человек. Фотография хозяина имеется в деле, вон он стоит. А остальных придется сортировать. – Где ваши документы? – Дело несколько затянулось. Не у всех на руках оказались бумаги, их пришлось разыскивать по дому, а пятеро заявили, что их документы остались дома. Названных ими имен в списке не было. – Итог, тринадцать в наличии, двоих нет. – Не нервничай, капитан, сейчас мы их расколем, – вмешался сержант. – Ты, – обратился он к брату хозяина, – как зовут этих людей? – Он указал на беспаспортную группу, стоящую отдельно. – Тот стоял молча, злобно поглядывая на десантника. – Не знаешь? Ладно, спросим у других. – Короткая очередь отбросила упрямца к ограде. – Теперь ты, – выбрал сержант следующую жертву, – тоже не знаешь? – Этот запираться не стал, а упал на колени и начал быстро называть имена и фамилии. К группе смертников присоединилось еще трое. Двое из этого списка, а еще один из общего. Гость, наверное. Удачно, потом искать не придется. – Остальных за ворота, в шею, – распорядился Геннадий. Оглядел оставшихся. Совсем молодая девчушка, лет двенадцати, которую он сначала принял за дочь, оказалась женой. – Черт, она-то тут причем? Может, просто родители продали. Дети есть? Не понимаешь? Болалар есть? – Девушка отрицательно замотала головой и принялась что-то объяснять. – Понятно, не сподобилась еще. Оно и к лучшему. Эту… тоже за ворота! Сержант неодобрительно покачал головой. – Откуда известно, что родня примет ее с распростертыми объятиями? Порядки тут строгие. Как бы мы потом эту дамочку с поясом шахидки не увидели. – Здесь я командую! Сказано – за ворота! Перед начальством сам отвечу. Остальных к стенке. Автоматы выбили похоронную дробь. Десантники принялись упаковывать трупы в мешки и грузить их в грузовик. – Охрану оставлять будем? – деловито поинтересовался сержант. Тут барахла на миллионы. Разграбят ведь. – Пусть грабят, так и задумано. Меньше потом выступать будут, коль у самих рыльце в пушку. Если везде будем охрану выставлять, то просто людей не хватит. Поехали, у нас еще две точки. Уложились в два дня. Далее выжидали, ожидая реакции. – Вот видишь, а ты боялся, – заявила Сима через неделю, перебирая донесения с мест. – Две трети потенциальных клиентов поняли наш намек правильно. Взяли семьи и рванули к афганской границе, там целое столпотворение получилось. Я, признаться, на нечто подобное и надеялась. Позднее, перекроем границу понадежнее, как было во времена Союза, и все дела. Пусть о них у братьев-мусульман голова болит. Старое правило: лучше расстрелять одного для острастки, чем угрожать всем. Это только зря раздражает людей. А еще хуже – пугать, но не действовать. Как это делал Горбачев, например. Порождает ощущение безнаказанности. – Все-то ты предвидела, – раздраженный ее неумеренным оптимизмом заметил Геннадий. Ты почитай, почитай донесения-то. Видишь, что Коканде, Намангане и Андижане твориться? Погромы, резня, на улицах толпы. Нашим гарнизонам пришлось покинуть города и окопаться в окрестностях, там же укрылись и русские беженцы. – Подумаешь! Пусть побесятся. Зато в кишлаках более-менее спокойно. Уборка урожая идет, не до восстаний. Дороги мы контролируем. И элеваторы, благо, что защищать их удобно. Запасов продовольствия в городах нет, долго бузить не получится. Узбеки – народ отходчивый – земледельцы. Запал пройдет, начнут чесать репу, что, мол, наворотили. А всех организаторов и наиболее деятельных участников – с чувством, толком и расстановкой возьмем на карандаш. Потом, ясное дело, прихлопнем. – Часть в горы уйти успеет, намучимся их оттуда выковыривать, – возразил Геннадий. – И что с того? Тут главное – хорошо защитить себя, особенно маршруты транспортировки грузов. Тогда, волей-неволей, им придется грабить своих. Эти «свои» нам их потом и сдадут, со всеми потрохами. Следующая неделя оказалась самой напряженной. Сима торчала в штабе на координации, а Геннадий мотался по долине, затыкая самые крупные дыры. Ситуация была довольно напряженной. Толпы городских мародеров пытались грабить окрестные кишлаки, специальные заставы рассеивали их пулеметным огнем. За элеваторы разгорелись целые сражения, были потери, но удержать их удалось. Выждав время, командование предложило инсургентам сложить оружие и разойтись по домам. Обещало наладить поставки продовольствия в города и восстановить нормальную жизнь. Большая часть «бунтарей» исчезла с улиц. А разбираться с «непримиримыми» десантники умели. Часть уничтожили, оставшиеся рассеялись. Гарнизоны и комендатуры вернулись в города и начали чистку, даже более объемную, чем в Фергане. Списки, с учетом прошедших событий, оказались длиннее. Геннадий вернулся в полк уставший, злой, весь в пыли, в форме пропитанной потом. Сима его появлению явно обрадовалась. – Как, ты? Устал? – Устал, это еще слабо сказано. Ситуация, вроде, постепенно стабилизируется. Основная зачистка подходит к концу, некоторым, правда, удалось скрыться. Но их не так много. Народ смотрит на нас без особого обожания, но, в общем-то, довольно спокойно. Ожидал худшего. Это здесь, в долине. А как обстоят дела в республике, в целом? Сима неопределенно пожала плечами. – По разному. У нас тут побывали представители некоторых «оккупационных» частей. По обмену, так сказать, передовым опытом. Там, где командиры были порешительней – особых проблем нет. В конце концов – Ферганский регион был самый сложный. Вот только в Ташкенте возникли довольно неприятные осложнения. Тамошний комендант, видимо страдающий пережитками интернационализма в сознании, решил поиграть в дружбу народов и народную демократию. Нашел где, умник. В столице! В самом рассаднике махровой субпассионарной элиты. Доигрался, разумеется. Пока догадались сменить, каша заварилась. Теперь другие расхлебывают, город порядком пострадал. У нас, кстати, обошлось еще без лишней крови и серьезных разрушений. Впрочем, может оно и к лучшему. Чем круче заваруха, тем более глубокую чистку можно провести, под шумок. Вот, такие дела. Геннадий вздохнул. – Понятно, могло быть и хуже. Честно говоря, я думал, что последствия твоих «экспериментов» выльются в полный хаос. Рад, что ошибся. – А уж как я рада…. Да, начальству ты уже доложился? Тогда, с учетом обстановки, мы можем устроить себе небольшой выходной день. Точнее, вечер. Поехали домой, отмоешься, переоденешься, приготовим что-нибудь вкусненькое. – А охрана там еще осталась? – поинтересовался Геннадий с задним прицелом. – Осталась, но людей не хватает, поэтому, сторожат поодиночке. Меняются раз в сутки. Геннадий долго плескался в душе, отскребая застарелую грязь, переоделся в чистое, хорошенько побрился. Когда он, наконец, выбрался на двор, стол уже был накрыт. – Садись, обсохни, а я пока тоже сполоснусь. Солнце зашло, а они все сидели за столом, прихлебывали хозяйское вино и говорили о разном. Вот Григорий Григорьевич извинился и отправился спать. Остался только десантник, который занял удобную позицию, позволяющую держать под присмотром и ворота и выход в сад. – Пойдем в дом? – предложила Сима. – Посуду я утром уберу. Они зашли в дом. В коридоре Сима обернулась к нему и обняла. – Знаешь, – шепнула она тихо, – у нашего любвеобильного многоженца в спальне стоит прекрасная кровать, в половину футбольного поля. Надо бы ее опробовать. – Надо, – согласился Геннадий и подхватил Симу на руки. – Я тебя туда отнесу. – Идет, – сообщила Сима и игриво куснула его за мочку уха…. Проснулся он от поцелуя и сразу открыл глаза. – Сима, это ты? – Девушка немедленно уселась на него верхом и суровым голосом начала. – Нет, я инспектор Службы Социальной Профилактики. Застукала тебя на месте должностного преступления. Что можешь сказать в свое оправдание? – Я тебя люблю! – Геннадий притянул ее к себе для поцелуя. На поцелуй девушка ответила, а потом отстранилась. – Веский аргумент. Вставай, нарушитель морального кодекса, труба зовет. Через пятнадцать минут должна состоятся смена караула и сюда явятся с докладом. Я удаляюсь, во избежание…. – Сима соскочила с постели и принялась быстро одеваться. – Все, меня нет! – И выскользнула в дверь. Геннадий поднялся с трудом, даже шатнуло. – Ну, еще бы. Ночью-то, считай, глаз не сомкнули. Такого у меня не было, пожалуй, с момента первого опыта на этой стезе. Да и тогда…. – Геннадий оделся, побрился, что позволило принять рапорт караульного при относительном параде. Спустился во двор, где уже был приготовлен легкий завтрак. Сима сидела за столом свеженькая, будто только с курорта. Геннадий вежливо пожелал ей и хозяину доброго утра и тоже сел за стол. Когда с едой было покончено, а хозяин отправился по делам, Геннадий поинтересовался у Симы, которая принялась убирать со стола. – От меня этой ночью осталась одна тень, а вот ты, как я смотрю, совершенно не устала? – Н-у-у, я, чтобы ты знал, очень выносливая. Так что, на легкую жизнь не рассчитывай! Придется поднапрячься, если хочешь соответствовать! – Понял, постараюсь. Что у нас сегодня в планах? – В каких именно планах? – ехидным голосом спросила Сима. – В служебных или…? – В служебных! – Ничего особенного. Скучная подборка хвостов после первого этапа операции. Геннадий насторожился. – А у тебя, случайно, план второго этапа уже не готов? И что это, собственно говоря, за этап? – Не волнуйся, ничего брутального. Мирную жизнь населения налаживать надо? Надо! Интересы России в регионе соблюсти надо? Надо! Вопрос в том, как это совместить, чтобы опять глотки резать не начали? – Ну, и как ты собираешь сделать, чтобы и волки были сыты и овцы целы? – Варианты есть. Первым делом надо восстановить систему апартеида, которая была тут при Союзе…. – Стоп! Ты ничего не путаешь? Какой еще апартеид… в СССР? Во взгляде Симы читалось осуждение. – Геннадий, мужик ты умный, книжки разные читал, в отличие от большинства в нашем поколении, военной историей увлекался, но в некоторых делах, прости, дуб дубом. Нельзя быть таким серым, не то время. – Я увлекался историей оружия и военной техники. Так что ты там про апартеид? – Апартеид, в смысле, раздельное существование двух разных этносов на одной территории. Такое сожительство всегда чревато проблемами и надо сделать так, чтобы экономические интересы общин не пересекались. Да и сами они поменьше мозолили глаза друг другу. Меньше будет поводов для конфликтов. При Союзе так и было. Узбеки работали в сельском хозяйстве, пищевой промышленности, на ткацких мануфактурах. То есть, в тех отраслях, к которым испытывали склонность. А русские, соответственно, в машиностроении, на транспорте и так далее. Все конфликты, которые возникали, происходили больше в сфере управления, которая была единой. Межэлитная грызня, по сути дела, вызванная «политикой национальных кадров». В этот раз подобных коллизий следует избегать. Смешанная управленческая элита нам не нужна, она вырождается в рекордные сроки. В узбекских предприятиях и организация должны командовать узбеки, а в русских – русские. Тоже самое и в науке. Если это отраслевой НИИ, допустим, хлопководства, то начальник узбек. А если авиастроения…, сам понимаешь. И в образовании, в Союзе апартеид заканчивался на уровне средней школы, надо распространить его на высшую. – Мда, рациональное зерно есть. А как с высшим руководством? – Ну, статуса союзной республики Узбекистан, в этот раз, не получит, только губернский. Плюс, культурная автономия. А уж кого Верховный губернатором назначит…. – А армия, милиция, прокуратура? – Что касается армии, то имеется прекрасный опыт советского стройбата. В местах компактного проживания русских, а только таковые и должны быть, и милиция должна быть соответствующая. А уж прокуратуру точно надо оставить за собой. Отношение к власти тут специфическое. Традиционная система управления построена на клановых связях, взятках и презрении к нижестоящим. Вот, пусть перед своими щеки и надувают, раз так больше нравится. Мы ведь не обязаны силой тащить местное народонаселение в светлое будущее? Пусть живут, как привыкли. Необходимо только давать окорот особо зарвавшимся туземным начальникам, а то они своих же соотечественников до ручки доведут, и обеспечивать свои интересы. Задачка сложная, в разложении советской элиты инспекционные поездки в эти края сыграли далеко не последнюю роль. Эта зараза прилипчивая. Важно помнить, что колонию мы тут устраивать не собираемся и грабить никого не собираемся тоже. Взаимовыгодное, так сказать, сотрудничество. Не особо мозоля, друг другу глаза. Меньше контактов – меньше конфликтов. – Боюсь, что новая национальная элита, которая подрастет на месте той, которую мы только что грохнули, будет иметь на этот счет иное мнение. Они по твоему сценарию тут феодализм устроят, в своих бандустанах. – На то и существует прокуратура. Расстреливать надо почаще… особо продвинутых. Элиту, вообще, полезно держать в ежовых рукавицах. И не только здесь, а везде…. – Понятно. Ты как? Очередной план составлять будешь, или сходу в галоп? Сима довольно улыбнулась. Тут и без меня обойдутся. Ты читал выступление Верховного на научно-практической конференции в Петрограде? На тему нашей новой национальной политики? Сами материалы этой конференции? – Ну, на телевидении был небольшой сюжет…. – Ну, я и говорю, что ты дуб! Нашел источник информации – телевидение. Хоть его вычистили до предела, но журналамеры… журналамерами и остались. Что можно узнать из полуминутного сюжета? А речь, на этой самой конференции, шла как раз о тех вещах, которые мы с тобой сейчас обсуждаем. Верховный, как я поняла из его выступления, видит ситуацию совершенно правильно. – Приятно слышать! И насколько «правильно»? Значит ли это, что под трибунал нас не отдадут, за все эти «эксперименты»? – Не боись, не отдадут! По сути, мы действовали в русле официальной доктрины, ну, с небольшими купюрами, но из лучших, заметь, побуждений. – С «купюрами», говоришь? Этого я и боялся! Лучше бы не в «русле», а в «рамках». Как бы эти «купюры» на высшую меру не потянули! – Но результаты-то говорят сами за себя! Чем нас в расход пускать, лучше воспользоваться полученным положительным опытом и, соответственно, подкорректировать политику. Таким образом, мы скорее получим по ордену, чем ВМН. Шансы – четыре к одному. – Успокоила, называется, – проворчал Геннадий. – Ладно, отправляемся на службу. Подчищать, как ты выразилась, хвосты. Подчистка хвостов оказалась делом рутинным и малоинтересным. Впрочем, бывали и светлые моменты. Командование решило провести рейд по местам, где, предположительно, могли укрыться сбежавшие подрывные элементы. В качестве превентивной меры, пока, дескать, не обустроились. – Вполне разумный ход, – заявила Сима, когда Геннадий предложил ей присоединиться к данной экспедиции. – Но мы-то тут причем? У нас и других дел хватает. – Понимаешь, в числе прочего, предполагается обшарить несколько пещер в горах, в том числе и в районе Оша. В третьем батальоне есть один парень, так он на гражданке увлекался спелеологией. Составил список наиболее удобных «точек». Облетим на вертолете, пока они эти пещеры в крепости не превратили. – Любопытно, в пещерах я пока не бывала. Согласна! – Ты так и не поняла, – сожалением отметил Геннадий. – Мраморный оникс! – Ага, мраморный оникс. Горная порода натечного происхождения, состоящая из кальцита и арагонита. В пещерах южной Ферганы встречается в виде натеках на стенах, сталактитов и сталагмитов. Среди них особенно красивы самоцветы чувашского и хайдарского типов – голубоватых, розовых и желтых оттенков. – Точно, энциклопедия ты моя ходячая! Никакой в тебе романтики! – Романтики, значит, захотел? А ты знаешь, что местные оникс не любили? Разве только в усыпальницах и использовали. Считали его несчастливым камнем, символизирующим печаль. А в Индии, кстати, рекомендовали носить любовникам, вступившим в незаконную или порочную связь. Чтобы умерить их любовный пыл. Точно! Теперь я поняла, для чего он тебе понадобился! Умучался, бедненький, за последние дни? – Я не это…, – начал Геннадий, но осекся. – Язва, ты, Сима! Предрассудки это! К тому же, относятся они только к амулетам, которые носят на теле. Греки, кстати, таких предрассудков не разделяли и широко использовали камень в разных поделках. – Шучу я, шучу, можешь не оправдываться. Когда летим? – Завтра, с утра пораньше. А сейчас пойдем, нам, за заслуги перед отечеством, обещали выдать форму и прочею амуницию. Чтобы было в чем по горам лазить. Утром они прибыли на полковой аэродром. Боевая группа десантников уже была там. – Вовремя, – встретил их командир группы, тот самый старший лейтенант, который возглавлял охрану дома. – Давайте на посадку. Только полетим мы не на вертолете. – А на чем? – недоуменно спросил Геннадий. – Насколько я понимаю, посадочных полос в горах нет. Мы с парашютами прыгать собрались? – Сам увидишь, – улыбнулся десантник. – Группа, бегом… марш. Бежать пришлось до ангара, который находился на краю летного поля. В ангаре стоял странный аппарат, обводами и двумя воздушными винтами на корме напоминающий корабли на воздушной подушке. Только «юбки», которая является неотъемлемой принадлежностью таких судов, не было видно. Вместо нее по периметру тянулся резиновый валик, как у детских машинок в парке. Возле аппарата стояли часовые. – Антиграв? – догадался Геннадий. – Начали, таки, производство. – Точно! – подтвердил лейтенант, любовно оглядывая машину. – Нам два таких пригнали, специально для действий в горах. Сормовского завода производство. Вес для них особого значения не имеет, поэтому, бронирование, как на танке. Смотри, борта и днище даже активной броней усилили. На тот случай, если из гранатомета саданут. Сбить эту штуку весьма непросто. А сесть она может везде. – А если самонаводящейся ракетой в двигатель? Потеряет ход или загорится. – Инфракрасной головке самонаведения тут не за что зацепиться. Двигатели электрические, работают от сверхмощных, новых аккумуляторов. Они практически не излучают тепла. Тоже, кстати, прикрыты броней. Самое уязвимое место – воздушные винты. Правда, в корпусе укрыт резервный двигатель, со скрытым винтом. Большого хода на нем не дать, но уползти с поля боя можно. Пока антиграв работает, разумеется. Ну, и вооружением не обидели, сам видишь. Зависнет такая машина в нужном месте…. Геннадий посмотрел на внушительные подвески и согласно кивнул. – А резиновый валик зачем? – Чтобы можно было приткнуться к отвесной скале или стене высотного здания. Скорость у этой лайбы, конечно, не очень. Аэродинамика еще та…. Но ведь это и не истребитель. Зато летит практически бесшумно. Ага, вот и экипаж идет. Будем загружаться. Забравшись в десантный отсек через откидную аппарель на корме, Геннадий с интересом огляделся и понимающе хмыкнул. – Родная армия, она и на космический корабль металлические сидения поставит. Иллюминаторов нет, и бойниц не видно. – В отсеке есть два перископа, – сообщил лейтенант на его вопрос. А что бойниц нет, так бортовых пушек хватает. Управление ими вынесено на консоль операторов систем вооружения, их тут двое. Вы располагайтесь, а я в кабину пойду. – В группе, кроме Геннадия с Симой, было двадцать человек, но в отсек, при желании, могло вместиться и тридцать. Все расселись, снаряжение сложили в специальные контейнеры. Машина чуть дрогнула и двинулась. Подъем напоминал поездку в скоростном лифте, просто слегка придавило к полу. Геннадий прильнул к перископу, чтобы полюбоваться на удаляющуюся землю. Появился шелестящий звук, видно начали набирать обороты маршевые двигатели.– Действительно, это тебе не вертолет, где от шума оглохнуть можно, – заметил Геннадий. В пассажирских перевозках ей цены не будет. Да и не только там. Геликоптеры можно смело списывать в музей. Признаться, эти машины всегда внушали мне недоверие. Как мы только на них летали? – Сидящий напротив сержант ухмыльнулся. – Один знакомый пилот говорил, что если нежно гладить его по головке и одновременно пинать ногами в живот, то летать на вертолетах все-таки можно. В первых четырех точках ничего не обнаружили. Действовали по одной схеме. Антиграв бесшумно, на малых оборотах подходил к цели и высаживал группу поодаль. Десантники осторожно, опасаясь растяжек и засад, приближались и осматривали землю на входе, выискивая следы пребывания людей. Если таковых не оказывалось, то пещеру не исследовали, а просто грузились обратно в машину и летели дальше. А вот с пятой дело обернулось иначе. По приближающимся десантникам ударили автоматные очереди. Передовые залегли, а остальные, в том числе и Геннадий с Симой, оттянулись в безопасное место. – Есть, мышка в норке, – обрадовался лейтенант. – Сейчас мы им устроим. – Он поднес к губам рацию и отдал команду командиру антиграва. Тот подлетел поближе, занял позицию напротив входа в пещеру и открыл огонь из своих скорострельных пушек. Автоматные очереди сразу прекратились. Только, спустя секунд пятнадцать, из зева пещеры ударил ручной гранатомет. – Промах! – констатировал лейтенант, проследив взглядом полет ракеты. – Стреляли наугад, нервы играют, так попасть трудно. Да и попали бы… броня солидная. – Передовые десантники, под прикрытием огня с воздуха, подобрались к входу и метнули внутрь гранаты. Потом надвинули на глаза приборы ночного видения и скользнули внутрь. – Отступать им некуда, эта пещера не слишком удачна для обороны. Один вход и всего два зала. Дилетанты, наверное, профессионалы бы в такую ловушку не полезли. Видели, на какой дистанции они открыли огонь? Ясно ведь, что надо было подпустить нас поближе. На входе появился один из бойцов передовой группы и махнул рукой. – Готово! – констатировал старлей. – Пойдем, посмотрим, с кем нам пришлось иметь дело. – Пещера, как сразу понял Геннадий, особого интереса не представляла. Ни с точки зрения спелеологии, ни для охотников за камнями. Да и с профессиональной точки зрения тоже. Местный бай с нукерами и семейством, тем более что в живых никого не осталось. Гранат штурмовая группа не пожалела. Десантники быстро собрали оружие, документы и кое-какие ценности, оказавшиеся у убитых. Трупы решили оставить на месте. – Будем считать эту пещеру фамильной усыпальницей, – заявил командир. – Да и для других урок. Зайдут, посмотрят… задумаются. А нам дальше лететь надо. Еще одна точка. – С этой сложнее, – сообщил лейтенант, который командовал передовым отрядом. Тот самый специалист по спелеологии, о котором шла речь ранее. – Пещера многоуровневая. Имеет два входа. Плохо то, что я не знаю, где точно находится второй. Запросил ребят в России, но точной схемы ни у кого не нашлось. Так, мемуары многолетней давности. И еще, главный вход в узком ущелье. Чистые Фермопилы. Если на вертолете – рискованно, лопасти зацепятся. На этой игрушке можно попробовать. Только толку… там такая расщелина… с воздуха не достать. Одним словом, если там есть «жильцы» – трудно нам придется. И еще этот второй вход, прижмем их – все равно уйдут. – Мда, – старший лейтенант задумался. – Сюда бы боеприпас объемного взрыва, не было бы проблем. Но на полковых складах нет, а пока доставят…. – У меня есть предложение, – вмешалась Сима, которая скромно молчала все время операции. – Мы подлетим поближе, зависнем, а я прощупаю окрестности на предмет наличия биополей. Вы же знаете, что я могу почувствовать такие вещи. – И через горные породы тоже? – недоверчиво спросил лейтенант-спелеолог. – Без разницы! – уверенно заявила Сима. – Класс! – без тени сомнения воскликнул командир. Видно рыбалка и другие эпизоды совместной деятельности произвели на него определенное впечатление. Так и сделаем. Их штурмовой корабль подошел к точке на большой высоте, остановился, затем начал опускаться практически вертикально. Все офицеры собрались в пилотской кабине. – Еще полсотни метров, – попросила Сима. – Так, стоп, зависаем. Дайте мне минут пять. – Она отвернулась к борту и застыла. – И не смотрите на меня, отвлекает. – Все послушно отвели взгляды. – Так, тут человек тридцать. Большая часть глубоко внизу. У главного входа – четверо. Ниже по ущелью – трое на поверхности, заслон, возможно. А метрах в ста выше по ущелью еще люди, может там и есть второй вход? Подлетим поближе, я скажу точно. – Командир кивнул пилоту. – Давай, двигай, только тихо, на мягких лапах. Будем надеяться, что вверх никто не посмотрит. – Машина двинулась. – Стоп, достаточно. Ага, это точно второй вход. – Сима повернулась и посмотрела через блистер кабины. – Вон, среди тех камней. Видите, там еще кустики такие? Охраняют двое, нас не видят и не беспокоятся. – Поднимаемся, пока не засекли, – скомандовал командир пилоту. – Правильно, – поддержал Геннадий. – Отлетим в сторону и спокойно все обсудим. – Товарищ старший лейтенант, – не выдержал бывший спелеолог. – Вы что? На самом деле собираетесь планировать операцию, опираясь на этот бр… хм, на эти сомнительные данные? – А у тебя есть другие? – весело поинтересовался командир. – Думаешь, что я просто так эту даму с собой взял? Высадимся за выступом, в пятидесяти метрах от запасного выхода, попробуем тихо снять часовых и проникнуть в пещеру с тыла. Когда начнется бой, вы, – глянул на пилота, – уничтожите с воздуха заслон ниже по ущелью и займете позицию у главного входа. Стреляйте в тех, которые попытаются улизнуть. Мы выдавим их на вас. Сами выходить не будем. До сигнала по рации, разумеется. Все ясно? – Давайте я часовых сниму, – предложила Сима. – Там сорок метров открытого пространства – вас заметят. А меня нет, гарантирую. – Глаза отведешь? – понимающе спросил старлей. – Нечто вроде того. Не беспокойтесь, все будет сделано в лучшем виде. Рацию только дайте. Подам сигнал, когда закончу. – Ладно, попробуй. Я тебе доверяю. – Ноктовизор проверь, – посоветовал Геннадий. – Он там может понадобиться. – Я слышал, что все ведьмы и так прекрасно видят в темноте, – не преминул добавить командир. И сразу поднял руки под неласковым взглядом Симы. – Шутка, шутка! Антиграв неслышно опустился на дно ущелья, прижимаясь к самому его краю. Группа высадилась, стараясь не шуметь, и залегла. – Ну, все, я пошла, – тихо сказала Сима, проводив взглядом поднимающуюся машину. – Не высовывайтесь, ждите сигнала. – Скользнула в расщелину между камней. – Через десять минут прозвучал приглушенный до минимума вызов. Если бы Геннадий не лежал рядом с командиром, то и не услышал. – Все в порядке, – сказал тот, выслушав сообщение. – Можно двигать. – Встал, махнул рукой своим людям. Десантники двинулись вперед. Геннадий тоже. Когда они приблизились к входу, то увидели тела двух часовых и Симу, которая скромно сидела на камушке и задумчиво листала документы убитых. – Киргизы, если верить паспортам. Они-то что тут делают? – Так мы в Киргизии и находимся, – пояснил лейтенант. – В Ошской области. Пограничье. Немного вышли… за рамки, но это необходимо. – Я знаю, но до Киргизии мы, вроде, еще не добрались. В Бишкеке пока национальное правительство сидит. Чего они в горы-то рванули. – Если кого возьмем живьем, то обязательно спросим, – пообещал десантник. – А сейчас пора заняться делом. Надо найти дорогу в главные помещения. Лейтенант Завьялов, как специалист по пещерным делам, пойдет впереди. А мы в паре десятков метров за ним. – Сима в сомнении покачала головой. – Может он и специалист, но в этой пещере не был. И схемы ходов у него нет. Мы не можем идти наобум, опасно. – Если бы ты сохранила жизнь одному из этих, – кивнул командир на трупы, – у нас бы проводник. – Пустяки, я прекрасно найду дорогу и сама. Верите? – Верю! Ладно, идите вдвоем. И под ноги смотреть не забывайте, растяжки могут быть. Вперед! – Лейтенант Завьялов сделал пару шагов, а затем обернулся. – Вы, ребята, того, осторожнее с гранатами. Это ведь не железобетонный бункер. Завалит всех нах… ну, вы поняли, о чем я. Фонарей не включали, у всех были приборы ночного видения. Геннадий двигался в середине цепочки, осторожно ставя ноги, чтобы не оступиться на неровном полу пещеры. Любоваться красотами или искать камни было некогда. Да и трудно это делать в ноктовизоре. Сначала спускались вниз, потом шлепали по ледяной воде, потом карабкались вверх по каким-то осыпям. Начало казаться, что они уже несколько часов так идут. Но часы на руке утверждали, что еще и часа не прошло. Группа остановилась в небольшом подземном зале. Стояли минут пятнадцать, потом по цепочке передали, что ему следует подойти к командиру. Там же оказалась и Сима, которую он узнал больше по голосу. – До зала, где они расположились, совсем близко. Мы глянули осторожненько. Помещение освещают четыре керосиновые лампы. Одни мужики, нет ни женщин, ни детей. Все вооружены. Говорят на киргизском языке, много не понять. Поняла только, что это какие-то местные инсургенты. Что-то там с правительством своего Киргизстана не поделили. Или не поделились, что будет вернее. Вот и скрываются тут. Лейтенант остался наблюдать, а я вернулась для доклада. – Х-м, – в сомнении протянул старлей, – это не совсем то, что мы ожидали. Может, пока не поздно, отступим, погрузимся и улетим? Пусть они тут между собой цапаются. Эта война нас не касается. Пока… не касается! – Правильно, – поддержал его Геннадий. – Когда вопрос с Киргизией решиться, то вполне можно наведаться сюда второй раз. Благо, что дорогу теперь узнали. Сима тоже спорить не стала. – Присоединяюсь. Вот только оникса мы так и не нашли, жалко. – Ничего, – успокоил командир, – обратно пойдем с фонарями. Если попадется по дороге, прихватим. Ты, Сима, сходи и позови нашего спелеолога. Только осторожно. Скажи, что мы отходим. Обратная дорога заняла меньше времени. Идти со светом оказалось легче. На ходу Геннадий внимательно оглядывал стены пещеры. Повезло, ониксовых натеков тут хватало. Не теряя темпа, он сбил несколько подходящих сталактитов и сунул их в приготовленный мешок. Отряд вернулся к выходу и командир достал рацию, чтобы вызвать их воздушный корабль. Распорядился прихватить с собой трупы. – Пусть думают, что они дезертировали, – пояснил он свои действия. – Отлетим подальше и сбросим в горах. – Погрузка на борт много времени не заняла, и уже через пятнадцать минут они уже были высоко в воздухе. – На сегодня достаточно, домой полетим, – сообщил командир группы. – Удачно поучилось, что я вас с собой прихватил. Как чувствовал. Сунулись бы мы сдуру в эту дыру, могли людей потерять совершенно зазря. Вам, мадмуазель, особая благодарность. Что пожелаете в награду? – В награду? Меньше языками чешите о сегодняшних делах. Мне лишняя известность противопоказана. – Ладно, попробую. Бойцы мало чего слышали, а лейтенанта Завьялов болтать не будет. Правда, лейтенант? И экипаж я предупрежу. Только, если выдастся еще похожий случай, могу я рассчитывать на вашу благосклонную помощь? – Можете, – пообещала Сима. А Геннадий согласно кивнул. Обещания эти, как оказалось, выполнить было не суждено. Уже на аэродроме к ним подошел вестовой и передал приказ явиться к командиру полка. – Получена шифрограмма, – сообщил тот с довольно мрачным видом. – Вас отзывают назад. Даже жаль, честное слово. Приятно было работать с такими решительными и компетентными офицерами. Уж не знаю, как оценит ваши действия ваше собственное командование, а я в своих рапортах дал им самую высокую оценку. Завтра в одиннадцать утра пойдет транспортник на Казань, я распоряжусь, чтобы вас приняли на борт. Так быстрее доберетесь, чем через Ташкент. И безопаснее. Хотя, как я уже понял, опасаться надо тем, кто окажется на вашем пути. – Благодарю, товарищ полковник, нам тоже было приятно с вами взаимодействовать. – Геннадий чуть замялся. – У меня есть личная просьба…. – Знаю, что ты хочешь попросить, – махнул рукой полковник, – за вашим стариком мы присмотрим. Обещаю! Удачи вам! – Геннадий с Симой отдали честь и покинули кабинет. Там дожидался своей очереди на доклад командир их сегодняшней, боевой группы. В глазах его был вопрос. – Отзывают нас, Сергей, завтра отчаливаем, – сообщил Геннадий. – Вот тебе и раз, – расстроился старший лейтенант. – Ладно, потом поговорим, не вздумайте зажать отвальную! До Казани долетели без проблем. Если, конечно, не считать проблемой жуткое похмелье, которым Геннадий мучался после неумеренных возлияний накануне. Добрались до железнодорожного вокзала. Билетов, как водится, в кассах не оказалось. – Безобразие, – возмутился Геннадий, – поездов на восток идет миллион, а билетов нет! При «демократах», кстати, с этим делом было проще. – Так и люди ездить стали больше, – мягко возразила Сима. – Пассажирские перевозки снова дотируются, чтобы мобильность населения повысить. Бабульки всякие получили возможность ездить в гости к внукам. Что лучше… облизываться возле касс на недоступные билеты или давиться за ними в очереди? – Лучше поездов добавить! – ворчливо заметил Геннадий. Сима пожала плечами. – В этом теперь нет никакого смысла. Когда в серию пойдут грузовые и пассажирские антигравы – железные дороги умрут своей смертью. Энергозатраты на них существенно выше, да и содержание инфраструктуры обходится в копеечку. Подождем, какие наши годы…. – Наверное, ты права. Но ехать нам надо сейчас. Ладно, зайдем к военному коменданту вокзала. Надеюсь, что наши удостоверения произведут на него впечатление. Пусть и со скрипом, но удалось выжать из военкома два билета на утро следующего дня. – В гостинице на ночь устроимся? – поинтересовалась Сима, оглядывая привокзальную площадь. – Одну я вижу. – Посмотрим, – неопределенно ответил Геннадий. – У меня в городе кое-какие знакомые есть. Служил я тут. Сделаю пару звонков, а там видно будет. Подожди меня здесь…. – Все в порядке, – сообщил он Симе, вернувшись от таксофона. – Приятель сейчас на работе, но вечером нас будет ждать. Мы в одном полку служили, тут, под Казанью. Сейчас он в каком-то НИИ работает. Адрес есть, это в микрорайоне Дербышки. От вокзала идет автобус, доберемся легко. А пока по городу погуляем. И надо сдать часть барахла в камеру хранения, эти дыни мне уже руки оттянули. – Для начала надо перекусить, – предложила Сима, когда они избавились от лишнего груза. – Есть в этом городе приличные рестораны? – Я знаю несколько, точнее знал. Сейчас, наверное, многое переменилось. Впрочем, можно пойти на улицу Баумана, это местный Бродвей. Там наверняка найдется хоть один. Только рестораны нынче кусаются, тем более тут, в вечно голодном Поволжье…. Ладно, пошли, кутить так, кутить. Послезавтра уже дома будем, жалование получим. Через полчаса они уже сидели за столиком на втором этаже ресторана и дожидались официанта. Тот, как водится, не слишком спешил к ним подойти. Геннадий раза три пытался привлечь его внимание, но тщетно. Зал был заполнен наполовину. В конце концов, официант подошел и небрежно бросил на стол книжечку меню. – Что будете заказывать? – Геннадий открыл меню и вопросительно посмотрел на Симу. – Все что угодно, кроме баранины. Мне она успела поднадоесть, – ответила та. Геннадий кивнул и углубился в чтение. – Ну и цены у вас, уважаемый, – официант покривился. – В двух домах отсюда есть столовая, там дешевле, – желчно заметил он. Геннадий заметил, как Сима бросила на халдея внимательный взгляд. – Так, два «столичных» салата, две селяночки, два эскалопа и пару бутылок минеральной воды. – Селянки нет, есть борщ и рассольник, – злорадно сообщил официант. – А вместо эскалопа могу предложить рубленый бифштекс или шницель. Спиртное заказывать будете? – Геннадий опять вопросительно посмотрел на Симу, которая продолжала изучать взглядом работника местного общепита, стоящего рядом в развязной позе и с выражением превосходства на лице. – Сима, что ты хочешь? – Что я хочу? А хочу я пойти в ближайшее отделение Службы Социальной Профилактики и написать там заявление на этого типа. Думаю, что он представляет опасность для общества. Пусть они разберутся, откуда такой взялся и чем живет. Если повезет, то в скором времени он будет работать официантом в лагерной столовой где-нибудь на Колыме. Как ваша фамилия, кстати? Спесивое выражение исчезло с лица официанта мгновенно, он согнулся в подобострастном поклоне. – Прошу прощения, я себя сегодня плохо чувствую, нервы, понимаете. Еще раз извините. Все сделаю в лучшем виде. Геннадий проводил его взглядом. – Из пушки по воробьям! Здорово ты его напугала, как помчался…. Держу пари, что и селянка и эскалопы нам обеспечены. – Я его не пугала, – тихо сказала Сима, – перед уходом спрошу у директора его фамилию и имя, а потом мы заглянем в местный офис «чистильщиков». – Хм, ты серьезно? Признаюсь, халдеев я и сам не люблю, но это чересчур… тем более, что он понял…. – Ничего он не понял! Испугался, да, но не понял! Ты видел, с какой скоростью совершился переход от наглого хамства к подобострастной угодливости? Это не лечится! Вот если бы он после моей угрозы продолжал хамить, то я еще могла подумать, что не все с ним потеряно. А так… обычный холуй, ностальгирующий о жирных чаевых, которые ему перепадали при «хозяевах». Помнишь, сколько их в «перестройку» выползло? Все эти «художники», мечтающие о меценатах, наемные борзописцы на фуршетах и прочая нечисть. – Хм, а ты уверена, что правильно поставила диагноз? Ты общалась с человеком всего пять минут и уверенно выносишь приговор. А может он и в самом деле плохо себя чувствует, или дома неприятности? Взгляд, которым его одарила Сима, живо напомнил Геннадию эпизод детства, когда он обменял свой велосипед на бездомного щенка, которого соседские мальчишки собирались повесить в подвале. Его мать тогда также посмотрела на него. – Хороший ты человек, Гена, умный, добрый, смелый, решительный, когда того требует обстановка. За это ты мне и понравился. Но психолог из тебя хреновый. А голова замусорена интеллигентскими бреднями. Не беспокойся, в Сибирь его не пошлют, закроют визу в сферу обслуживания и все дела. Ничего страшного, в сельском хозяйстве и на заводах не хватает рабочих рук. Там ему просто не перед кем будет спесью наливаться. А если начнет, то быстро окоротят. У столика возник будущий колхозник и, угодливо щебеча, принялся расставлять тарелки и разливать минералку по фужерам. – Жестокая ты Сима, женщину это не красит, – сообщил Геннадий, когда халдей умчался. – Жесткая я, а не жестокая. Что вполне соответствует тому стилю жизни, по которому теперь будет жить наша страна. – Что? Поясни-ка подробнее, может, я чего не понял? – Поясняю, ибо вижу, что ты и в самом деле не понимаешь. Ты, милый, похоже, начитался фантастики и думаешь, что Верховный собирается строить в России Общество Всеобщего Благоденствия по сценарию «Полдня» братьев Стругацких? Это не так! Это самое «благоденствие» людям противопоказано. Он строит Солидарное Общество, а это уже совсем другой коленкор. Никаких тебе воздушных замков. От каждого потребуется постоянное напряжение сил и интеллекта. А нарушителям солидарных стереотипов поведение придется туго. Вот так! – Хм, любопытно, а чем тебе мир «Полдня» не нравится? И у каких авторов есть описание солидарного общества? – Ладно, попробую объяснить. Если разобраться, то с симпатией показанное и проработанное в деталях солидарное общество в фантастике можно встретить довольно редко. Даже в советской, если не путать с коммунистическим обществом. Взять, например, Стругацких. В их обществе «Полдня» никаким солидаризмом и не пахнет. Это мир симпатичных, махровых индивидуалистов, по мере способностей «с пользой» развлекающихся за общественный счет. Откуда берутся ресурсы на все эти интеллектуальные игрища? Бог весть, о том не говорится. По крайней мере, нет никаких указаний на то, что этих ресурсов не хватает и их приходиться делить. А Солидаризм, по сути, это механизм выживания в условиях жесткой нехватки ресурсов и разноплановых внешних угроз. Ситуация, кстати, очень жизненная. Из старых мэтров Солидаризм можно найти разве только у Ефремова. Там чувствуется, что ресурсы вещь немаловажная. Чтобы набрать анамезона на лишний космический рейд всей планете приходится на годик сократить энергопотребление. Для всяких там индивидуалистов, ломающих солидарные стереотипы поведения, предусмотрено место ссылки – Остров Забвения. Да и то, по некоторым намекам можно понять, что для обеспечения всей этой идиллии пришлось, таки, серьезно почистить человеческий генофонд. Из новых могу назвать Хольма ван Зайчика с его Евразийской Симфонией. Его Ордусь – общество, несомненно, солидарное. При всей его культуре и мягкости, для излишне шустрых индивидуалистов там заботливо приготовлены большие и малые прутняки и прочие средства «вразумления». А могут еще и подмышки побрить. Вот, собственно, и все. В прочей отечественной фантастике солидарные модели либо размыты и находятся на втором плане, либо несут явно негативный оттенок. Нечто жесткое, тупое, инертное, давящее, мешающее Замечательным Героям нести Свет и Свободу в массы. С каким наслаждение эти Герои бьют морду Тупому Быдлу, которое имеет наглость толковать о всяких там традициях, обычаях и прочих допотопных излишествах. В забугорной фантастике – не лучше. Солидарное Общество с симпатией показано разве только у Энн Маккефри: «Драконы Перна», «Сурс». Там явно мерещится знакомое, российское «государево тягло и служба». Ступени иерархии различаются не столько Правами, сколько Обязанностями. В условиях постоянной внешней угрозы. Да, еще забыла симпатичный Барраяр, из саги о Форкосиганах. Тоже Солидарное Общество, сложившееся в сложных условиях изоляции (имеются намеки на российские корни). Но оно по ходу пьесы постепенно разрушается под напором «Общегалактических ценностей». М-да, и чего это писатели так не любят Солидаризм? А ты как думаешь? – Думаю потому, что скучно писать о таком обществе. – Молодец, голова у тебя работает! Действительно, старая коллизия – добродетель скучна, а грех сладок. Что интересного можно написать о нормальных людях, которые честно работают и растят детей? Ни адюльтеров, ни скандалов, ни нетрадиционной любви, ни Наполеоновских комплексов – тоска смертная. Плюс то, что у большинства писателей мозги с червоточинкой – профессиональная болезнь. Вот и приходится читать о «высоких» и «сложных» чувствах импотентов и латентных педерастов, о «метущейся душе» страдающих шизофренией интеллигентов, о терзаниях обуреваемых жаждой власти индивидуалистов. Одним словом, писать о солидаризме действительно скучно, а вот скучен ли он сам? Как ты считаешь, при Сталине людям было скучно? Геннадий задумался. – Ну, я бы этого не сказал. – Именно! Трудно – было, страшно – было, а вот скучно – не было! Так вот, в новой России будет еще веселее. Можешь не сомневаться, скучать никому не придется, а элите… в особенности! Ей, болезной, спокойствие противопоказано – загниет. – Сима замолчала и принялась за салат, а Геннадий за поиски аргументов. Симина короткая речь вызвала в его душе внутреннее неприятие. Когда официант принес селянку и удалился, он поинтересовался. – А чем тебя спокойная жизнь не устраивает? По-моему, растить детей и работать так гораздо удобнее. – М-м-м, – Сима вытерла рот салфеткой. – В том и дело, не создан человек для спокойной жизни, деградировать начинает. На чем и сгорел Светский Союз. – Хочешь сказать, что рвать друг другу глотки за деньги и барахло, как было на Западе, лучше? – Нет, этот сценарий и есть результат деградации. Следствие, так сказать. На самом деле, человек создан для борьбы за выживание в сложных условиях. Борьбы коллективной, солидарной, он должен чувствовать локоть товарищей, их уважение, поддержку, заботу. Человек – солидарист по природе, а вот индивидуализм является генетической аномалией, которая вызвана вырождением, эволюционным откатом. Состоящий из индивидуалистов социум – нежизнеспособен, уничтожит сам себя. Вот так! Если Власть действительно желает добра своему народу, то она не о создании условий для легкой жизни должна заботиться, а в должном «тонусе» его держать. – В войнах истреблять, голодом морить и не лечить? – ехидно спросил Геннадий. – А уж это насколько ума хватит. Наука на месте не стоит. Можно попробовать и другие методы. Может, получится. А если нет, то сойдут и те, что ты перечислил. Тут и думать не надо, все произойдет автоматически, когда процесс деградации зайдет слишком далеко. И вообще, дай поесть спокойно, пофилософствовать мы и в другом месте можем, суп остынет. А я горячий люблю. – Это я заметил, любишь ты… погорячее. Ладно, ешь. В Дербышки добрались на автобусе. До этого, вместо запланированной ранее экскурсии в казанский кремль, пришлось искать контору «чистильщиков», где Сима на бумаге изложила свои претензии к паршивой овце местного общепита. Улица с незатейливым названием Парковая шла круто вверх по склону холма. Пятиэтажку, где проживал приятель, нашли без труда и поднялись на четвертый этаж. – Привет, Ген, сто лет не виделись. Каким ветром в наши края? И кто это с тобой тут? Жена? – Здравствую, Валерий. А это Сима, сослуживица моя. Мы в командировке, проездом, не было билетов на сегодня, вот и выпал случай заглянуть. – А без случая ты, конечно, не зашел бы? Да? Ладно, проходите, я вас с женой познакомлю. Жена, миловидная блондинка, для процедуры знакомства, временно покинула кухню. Оттуда же выбежал упитанный карапуз лет шести отроду. – А это сын мой – Пашка, – с гордостью сообщил хозяин. – А ну, покажись гостям. – Малыш застеснялся и попытался укрыться за матерью. – Ладно, еще покажется, вы пока руки мойте и сразу за стол. Чем богаты, как говорится. – Геннадий кивнул и передал хозяину свою лепту: одну из дынь, за которой специально пришлось зайти в камеру хранения, пакет с фруктами и, разумеется, бутылку. – А вы, как я погляжу, с юга возвращаетесь? – спросил Валерий. – Из Крыма? Хотя, нет. Такие дыни растут только в Средней Азии. – Геннадий спорить не стал. – Угадал, из Узбекистана. Стол в гостиной уже был накрыт, стояла немудреная закуска: сыр, колбаска. Хозяин налил по первой. – Давайте, пока котлеты жарятся, за встречу, и, – он бросил взгляд на Симу, – за знакомство. – Буквально через минуту появилась хозяйка с блюдом котлет и картошки, от котлет аппетитно пахло. Геннадий похвалил, а хозяйка только махнула рукой. – Делаем, что можем. С продуктами в городе плоховато. Фарш покупной, магазинный, там и мяса-то, наверное, нет, судя по цене. – Геннадий попробовал котлету. – Вкусно! Чем он вам не нравится? – Не знаю, не знаю, у моего коллеги жена на мясокомбинате работает. Такого понарассказывала. Им привозят на завод сухие хлопья в мешках, замачивают, они разбухают, и получается этот фарш. А хлопья эти делают из опилок, соломы и еще неизвестно чего. Для этого специальный завод построили в районе. – Ну а хлеб теперь из рыбной чешуи, – пародируя Высоцкого, пропел Валерий. – Слушай больше всяких баб, они тебе еще не то расскажут! – Ваша жена права, – сообщила Сима. – Эти хлопья – текстурированный искусственный белок. Имитирует волокна мяса. В виде более мелких гранул его еще добавляют в сосиски и колбасу, а тонко размолотый в молочные продукты. Это новая технология, такой белок можно получать практически из любой органики. В России уже построили шесть заводов по его производству и это только начало. – Что я тебе говорила? – с победным видом провозгласила женщина. – Химия чистейшая, а ты утверждал, что быть такого не может. Не будет, мол, нынешнее правительство народ травить. – Ваш муж тоже прав, этот продукт совершенно безопасен. Более того, он даже полезнее большинства натуральных белковых продуктов. Вы можете, есть его без опаски. – Хозяйка с сомнением покачала головой. – Верится с трудом. Химия, она и есть, химия. Лучше куска мяса ничего не придумать. – Если он есть, этот кусок, и по цене доступен всем, – тихо сказала Сима, приступая к котлетам. От изложения подробностей их миссии в Узбекистан Геннадий уклонился, ловко переведя разговор на живописание экзотических нюансов восточного бытия. Этих нюансов вполне хватило для интересной беседы. Хозяину же, работающему на Казанском оптико-механическом заводе мастером, скрывать и вовсе было нечего. – Район у нас спокойный, можно сказать – интеллигентный. По сути, всего два предприятия: мой КОМЗ, и Государственный Институт Прикладной Оптики, где жена трудится. Она у меня научный работник, ЛИТМО закончила в Петербурге. Все друг друга знают. При «демократах» туго нам пришлось, тоска зеленая. Заказов не было, финансирования, соответственно, тоже. Ты-то молодой, по специальности поработать не успел, сравнивать не можешь. А я еще кусок «застоя» застал, хорошее было время. А потом практически до нищеты дошел, никак в рынок вписаться не мог. Нас же этому не учили, учили, как передовую технику создавать. Когда меня в армию призвали, танки с консервации снимать…. Помнишь, как мы тогда намучились? Так вот, я к тому времени уже всякую надежду потерял. Когда мятеж начался, на все было наплевать. Лучше уж пуля в лоб, чем медленное подыхание. – А сейчас как? – спросил Геннадий. – Более-менее, жировать – не жируем, а работать потихоньку начали. Заказы появились, часть народа, кто совсем не сгинул, вернулась на завод. У жены в НИИ тоже работа пошла. Только рассказать не могу, секретность, сам понимаешь. Сима, которая до этого сидела тихо, вмешалась. – Я в китайском журнале по военной технике статью видела, как раз про этот институт. Он на сканирующих инфракрасных приборах специализируются. Ночные прицелы и все такое. Особенно мне понравились теплопеленгаторы, предупреждающие о приближении к самолету атакующих ракет по излучению факела их двигателей. В статье были фотографии и примерные ТТХ. Насколько я поняла, до перестройки успели разработать варианты для вертолетов и штурмовиков, с ориентацией в нижнюю полусферу. И для истребителей, на заднюю полусферу, с установкой в килях. Сейчас, пишут, работы на эту тему возобновлены. Они, в самом деле, эффективны или это обычный газетный треп? Присутствующие уставились на Симу. Хозяйка помялась и, наконец, выдавила, – это надо у военных спросить. – Понятно, им виднее, – кивнула Сима и вернулась к еде, под осуждающим взглядом Геннадия. После некоторой паузы все, как, сговорившись, перешли на более безопасные темы. Валерий рассказал пару анекдотов на грани пошлости, а его жена в красках изложила запутанную ситуацию с мужьями и женами, которая сложилась в институте еще в советское время. Совместная научная работа и замкнутое существование привели к тому, что многие успели поменять супругов, и не по одному разу. Теперь в этом деле сам черт ногу сломит, в одной лаборатории частенько работает по несколько бывших жен и мужей. – Представляете, нам выдавали такие компьютерные распечатки по зарплате, там статьи приходов/расходов были обозначены кодами. Для расшифровки этих кодов имелись специальные книжечки. Чтобы каждый мог понять, что ему начислили и что удержали. В них были позиции: алименты первой жене и алименты второй жене. Потом нам выдали новые. Появились алименты третьей жене и алименты четвертой жене, а после этого две пустые позиции. На всякий случай, наверное. Все дружно рассмеялись. Рюмка за рюмкой, просидели далеко заполночь. Колесные пары стучали знакомую песню. Неизвестно почему, но под этот стук Геннадия всегда тянуло на философские рассуждения, так сказать, о смысле бытия. Вот и сейчас, глядя на начинающуюся за вагонным окном осень, он опять задумался. Соседи по купе сошли на предыдущей станции, а новые пока не подсели. Его попутчица и соратница мирно устроилась на верхней полке купе и спала на боку сном праведника, компенсируя недосып за две последние ночи. Геннадий задержал взгляд на ее спокойном лице. – Что ни говори, а с этой девушкой что-то не так. Ну ладно, экстрасенсорные способности, как говорится, налицо. А ведь я всегда считал такие штуки выдумками журналистов и шарлатанов. Теперь, делать нечего, приходится поверить. Память бездонная, но это случается не так редко, случаев зафиксировано много. Информированность потрясающая, но вкупе с памятью и неуемным любопытством вполне может быть. Все равно не сходится! Еще имеют место быть странные навыки. Этого в книжках не прочитаешь, долгая практика нужна. Уровень подготовки явно противоречит скромной биографии. Откуда это у нее? По-хорошему, надо составить об этих противоречиях рапорт и направить его по инстанциям, чтобы ТАМ разобрались в этом феномене. Но делать этого я, разумеется, не буду. Зачем? На шпионку она совершенно не походит. Может досье у нее липовое, легенда для нас, олухов? А вот это может быть! Тогда, получается, начальство в курсе, а нас проинформировать не удосужились. Вот мы рот и разеваем от удивления. Эта гипотеза вполне объясняет уверенное поведение Симы в этой Ферганской эпопее, у нее, наверное, были серьезные полномочия, хоть она их и не афишировала. Прямо суперагент, блин, какой-то. Куда там Джеймсу Бонду. Где ее, интересно, готовили? Хм, тут есть серьезный плюс, под трибунал за превышение полномочий и прочие художества нас не отдадут. Как ей вообще удалось подбить меня на эти авантюры? Затмение разума, не иначе. Влюбился, как пацан. Геннадий опять посмотрел на Симу. Та продолжала спокойно лежать на полке, но глаза уже были открыты и внимательно смотрели на его самого. – Что, милый, грустные думы одолевают? Правильно, хорошенько подумать завсегда полезно. Тем более, когда голова работает. Ты верно решил, не стоит этот рапорт подавать, ни к чему это. И… спасибо, я тоже тебя люблю. Геннадия аж в жар бросило. – Так ты что? Еще и мысли мои читаешь, телепатка хренова? – Ага, испугался? Поделом, нечего было честных девушек соблазнять! Ладно, не паникуй, не читаю я твоих мыслей. А вот с привычкой шевелить губами, когда беседуешь, сам с собой, придется расстаться. Чревато! – Хм, а я шевелю? Не замечал за собой такого. – Ну, у тебя это не особо выражено, но для специалиста достаточно. – А ты, разумеется, специалист? – с иронией спросил Геннадий. – И какие еще у тебя специальности имеются? Я смотрю, чем дальше, тем их больше открывается. Предел будет? – Не-а, – весело сообщила Сима. – О безграничных возможностях человека слышать приходилось? Вот я и есть тот самый человек. Как в старом анекдоте про генерального секретаря. – Суперменка, значит. Точнее, супервумен. – Фу, нашел с кем сравнивать. С тупорылыми героями идиотских боевиков. Для меня это оскорбление, если подумать. Неужели похожа? – Есть немного, – признался Геннадий. – Только ты… как бы это сказать… изощреннее, что ли. Больше напоминаешь продвинутую королеву-волшебницу из фэнтези, которая совершает путешествие инкогнито. – Очень любопытно, а что тебе мешает принять такую гипотезу? – Конфликт чувств и логики. Чувства говорят одно, а разум бунтует и требует логического объяснения. Слушай, а ты случайно не из этих… «чужаки», которые? О них много интересных баек ходит. Только мне всегда казалось, что они предпочитают играть только на самом высоком уровне. А встретить их вот так… в обычной жизни…. – Браво, вот ты меня и расколол! – Сима соскочила с верхней койки и удобно устроилась у Геннадия на коленях. – Способности к анализу у тебя есть, это я сразу поняла. – Неужели ты признаешься? – Так я тебе и сказала! Я же себе не враг. Женщине надлежит быть таинственной и малопостигаемой. Только тогда ее ценят и любят. А выложишь о себе всю подноготную… и все – развод и девичья фамилия. Так что, продолжай заниматься конспирологическими исследованиями в свое удовольствие. Остаток пути до Челябинска прошел довольно спокойно. Сима сначала долго мучила свой компьютер, по турецки усевшись на койке, а потом долго болтала о разных пустяках с бабулькой, подсевшей на одной из станций. А сам Геннадий был занят обдумыванием отчета о командировке, который все равно придется писать по возвращении. Отчет, что характерно, получался совершенно несуразным. – Если напишу все, как было, то меня обязательно спишут по статье профнепригодности, ибо получится опус в стиле бессмертного Иеронима Карла Фридриха фон Мюнхаузена. А таких в Системе не держат. А если упущу некоторые особо сомнительные моменты, то могут возникнуть серьезные разночтения с тем, что напишет Сима. Тоже проблемы будут. – Сим, отвлекись на минуту от этой чертовой машинки. У меня есть вопрос, – попросил Геннадий, когда бабулька удалилась в туалет. Девушка выслушала его сомнения молча и кивнула головой. – Проблема ясна, давай, согласуем наши версии. – Она подняла очи горе и быстро отбарабанила вариант отчета в лучшем военно-бюрократическом стиле. При внешней четкости и проработке деталей он представлял собой шедевр недосказанности. – В таком виде подойдет? – Геннадий только хмыкнул. – Подойдет, где ты только этому жаргону научилась? И когда? В том плане, который ты предложила по китайцам, был совсем другой стиль. Я еще тогда отметил, что соответствующим суржиком ты не владеешь. – Места надо знать, – внятно сообщила Сима, и покосилась на компьютер. – Дурное дело – не хитрое. В Челябинске пересели на электричку и почти не разговаривали до самого Чебаркуля. Оставался последний перегон. – Совсем осень уже, – заметил Геннадий, глядя в окно. – С этой командировкой мы почти весь рыболовный и грибной сезоны пропустили. Ничего, еще не все потеряно. Если повезет, то успеем съездить на Еланчик линей половить. На турбазах сейчас свободно. Лодку возьмем без проблем. Прикармливаешь место в камышах, а на следующий день встаешь там на лодке. Красивая рыба, как из золота, а уж вкусна…. – Смешное название – Еланчик. Тут, кстати, все озера со смешными названиями: Чебаркуль, Аргази, Кошкуль, Кисегач, Тургояк. – Уж, какие достались, зато все озера очень красивые, – с гонором истинного патриота заявил Геннадий. – Поедешь? – С превеликим удовольствием! Восточная экзотика, конечно, хорошо, но быстро надоедает. Я уже успела по лесу соскучиться. Жаль, что купаться поздновато, холодно. Но поохотиться можно, у меня есть гидрокостюм. А щуки на Еланчике водятся? – Водятся! И щука, и крупный окунь и лини. Там многие охотятся, правда, больше летом. Гидрокостюмы в этих краях не слишком распространены. – Ну и ладненько, меньше рыбаков – больше рыбы. Будем считать, что мы договорились. Кстати, а почему Еланчик, а не Аргази? Там мне понравилось. – Ну, на Аргази наша база, ведомственная. А на Еланчике городская, цивильная. – Понятно, подальше от нескромных взглядов сослуживцев. Логика в этом есть. – Кончай язвить! Не смешно! Их появление в Конторе было встречено начальством с удовлетворением и несколько злорадной радостью. – Явились, наконец. Отдохнули на теплом юге, пора и за работу приниматься. О ваших тамошних «подвигах» наслышан, наслышан. В советское время погон бы лишились, а может чего и похуже. Но теперь времена другие, слышал, что ваши, прости господи, «методы» собираются распространить и на другие национальные курятники, которые в скором будущем перейдут под наше управление. Так что экзекуции не будет, а будет раздача пряников. Под шумок, глядишь, и мне чего отломится, как отцу-командиру. Кто, спрашивается, такие кадры воспитал? На написание докладов даю сутки, хватит с вас, а потом за дело. Сами ведь заварили эту кашу со своим Проектом, теперь расхлебывайте. Машина уже раскрутилась. Подробности завтра, когда закончите с бумагами. Свободны! Хотя, стоп! – Майор повернулся к Симе. – Эта твоя подруга, Виктория, уже в Миассе, я ее устроил на Машзавод секретарем главного инженера. И нашел ей квартиру. По легенде она получила ее в наследство от тети. Живет одна, как королева, не завидно? Вот адрес и телефон. Только осторожнее, нельзя чтобы вас часто видели вместе. Береженого бог бережет. Да, нам тут пару человек прислали на усиление, зеленые, только из училища. Видели, наверное, когда сюда шли? Вот и познакомьтесь. Кру-у-гом, марш! Сима с Геннадием покинули начальственный кабинет. – Вот видишь, а ты… трибунал, трибунал… высшая мера, высшая мера. И ничего, все благополучно сошло с рук. Лично я в этом и не сомневалась! – Ах, ты не сомневалась? Так вот, красавица, лопухнись мы там хоть в чем, за высшей мерой бы не заржавело, не сомневайся! Геннадий огляделся по сторонам и обнаружил двух молодых парней, которые с интересом прислушивались к их разговору. – А вы кто будете, орлы? – Орлы бойко отрапортовали. – Так, лейтенант Зернов и лейтенант, стало быть, Аникушин. А я капитан Шерстнев, второй человек в этой богадельне. А это старший лейтенант Сергеева, наш штатный эксперт ПО ВСЕМУ! Начиная от способов разведения аквариумных рыбок и кончая высокой геополитикой. Не верите? Зря, чистейшую правду говорю. Вам еще предстоит в этом убедиться. Добро, будем служить вместе. Геннадий повернулся к Симе. – Ну что, товарищ эксперт, не соблаговолите ли вы проследовать на свое рабочее место и приступить к написанию доклада? Сима имитировала книксен. – Так и быть, соблаговолю. Отчеты были готовы вовремя. Майор их только проглядел и отложил в сторону. – Ладно, с этим все. Теперь перейдем к нашим баранам. Этот поляк, которого вы отловили на югах, рассказал много интересного. Пользуясь этой информацией, мы можем придать фантомной агентуре Халифата приличный налет реальности. Есть вполне реальные персонажи, имена, послужные списки. Не так уж и трудно подобрать подходящих людей на эти роли. Мы знаем, что наши «друзья» с востока работать умеют, и наверняка уже имеют досье на многих из них. Тем более что последнее время они часто взаимодействовали в проведении акций против нас. Несмотря на застарелую взаимную неприязнь. – А не получится так, что китайцы заметят, что одни и те же люди одновременно находятся в разных местах? – поинтересовался Геннадий. – Не заметят, мы используем только те «образы», владельцы которых сейчас находятся в пределах нашей страны. Этот поляк сдал очень многих. Брать мы их пока не стали, сделаем это в самый последний момент. В Столице сейчас готовят «двойников» на их роли. Да и очень сомневаюсь, что Халифат станет сообщать Империи об исчезновении каждого своего агента. Взаимодействие, взаимодействием, а друзьями их назвать тоже трудно. Таким образом, с этим элементом операции все обстоит неплохо. Дезинформация тоже практически готова. Над ней работали головастые ребята. По их прикидкам китайцам придется создать целую отрасль промышленности, чтобы только проверить подброшенную идейку. И несколько научных институтов. Да еще закупать на внешнем рынке, в том числе и у нас, некоторые виды дорогостоящего сырья. Все это удовольствие влетит им большую копеечку. Так что, на этом фронте тоже все в порядке. М-да. – А на каком не в порядке? – поинтересовался Геннадий, понимая, что без ложки дегтя тут явно не обойдется. Майор потянулся за папиросами. – Нет надежного канала, по которому мы можем забросить приманку. Обычные не подходят, слишком вели ставки. Не в банальном же шпионском оффшоре это делать, кто поверит в информацию, полученную таки сомнительным образом? И не утечка из посольства и не перехват информации из компьютерных сетей. Лучше всего, если их агент достаточно высокого уровня сам «набредет» на нее. И не где-нибудь, а у нас, в России. В этом и сложность. Не так уж и часто подобные птицы попадают в наши сети, разве только в кино. Последнего такого взяли в Казахстане, – майор посмотрел на Симу, – уж ты-то это знаешь, сама же и брала. Но задействовать его мы не можем, по понятным причинам. Наша пропаганда использовала факт раскрытия той сети, как повод для международного скандала о вмешательстве Империи в наши внутренние дела. Да-а-а. Столица отдала приказ об активизации контрразведывательной деятельности по всем, так сказать, городам и весям. В надежде, что в этот частый бредень попадется нужная рыбка. Пока никакого результата нет, как нет и гарантий, что он появится в обозримом будущем. А время идет, еще пара месяцев и нам придется искать новые «образы» для нашей виртуальной агентуры. Вот и вам надо поучаствовать в этой охоте. Чем черт не шутит, может, повезет. Доказали уже, что можете действовать и мыслить нестандартно. Давайте, работайте, чтобы уже завтра у меня на столе лежал план соответствующих мероприятий. Геннадий сидел на столе, а Сима устроилась за компьютером, но на экран не смотрела. – Хорошенькое дело, вынь да положи китайского агента. Да не какого-нибудь завалящего, а «достаточно высокого уровня», как начальство выразилось. Ну, и где мы его собираемся искать? – Да уж, наверное, не среди бывших челноков, – Геннадий внимательно посмотрел на Симу. – А свои таланты применить не можешь? Просканируешь, так сказать, все биополя в окрестностях и… есть, вот он, голубчик. Сима поморщилась, – это тебе не цирк, чтобы из шляпы вынимать. На биполе национальная принадлежность не написана. Хотя, определенный смысл в этом есть. У них все агенты проходят обучение боевым искусствам, считается, что это помогает сформировать нужный психотип. Бойца я определю, и не столько по психополю, сколько по моторике. Как это не скрывай, а след остается. Если честно, то того типа в Казахстане, я так и засекла. Но для этого надо посмотреть на него вблизи. А как? Не по улицам же ходить в надежде случайно наткнуться. – Понятно, неплохой, кстати, способ проверки подозреваемых. Давай вместе подумаем, где бы он мог обосноваться. Ты ведь у нас специалист по Востоку. – Попробуем. Агент высокого уровня обязательно должен быть китайцем, если не по крови, то по духу. Другому бы они такую миссию не доверили. – Как это «по духу»? Китаец, он и есть китаец. – Не верно. Они ксенофобы, но не расисты. Если ты живешь в Китае, говоришь по китайски, выполняешь местные обычаи, проникся, так сказать, китайским духом, то ты китаец. Цвет кожи и разрез глаз тут не играют роли. В Империи по-другому нельзя, в нее входит множество разных народов. – Хреново, нам только не хватало китайцев с европейским фенотипом. И много таких? – Нет, не много, для начала, допустим, что он китайский китаец. Под кого такой может замаскироваться? – В этих краях? Под татарина, разумеется. Тут их хватает, целые деревни есть татарские. – Согласна, значит, ищем татарина. Где он может работать, если учесть, что внедрение проходило во времена «демократии»? – Да где угодно! Люди восточные, они могут на самое незавидное место устроиться, да еще и удовольствие от этого получать. Мол, вы меня за человека не считаете, а я…. Он может быть мусорщиком, рыночным торговцем, банщиком, тут любые варианты возможны. – Ерунда! Ты просто книжек начитался. Хотя, если бы речь шла о японском агенте, то нечто подобное могло бы и быть. У японцев есть определенная склонность к мазохизму. Но китаец, как мне кажется, предпочтет более высокий официальный статус. Но выберет место поспокойнее, Подальше от политических, экономических и прочих бурь. Тот резидент в Алма-Ате, кстати, занимал довольно высокий пост на таможне. Сам понимаешь, без таможни при любом строе не обойтись. Специалисты нужны всегда. – Это таможня-то спокойное место? Там при демократах такие битвы кипели…. – И что с того? Если держаться в рамках мейнстрима, не жадничать, делиться с кем следует, не лезть на первые роли, то ничего страшного. – Понятно. Попробуем подумать: бизнес – хлопотно, политика – зыбко, силовые структуры – опасно. Что у нас там есть непотопляемое? Таможня, медицина, образование, пожарники…. – Пожарные, а не пожарники, так правильнее говорить. Какой-нибудь бравый брандмайор, увешанный медалями за отвагу на пожаре. Вполне подходит, они вечно лезут во все щели, контролируют…. Есть, кстати, и другие контрольные службы: Госгортехнадзор, Госатомэнергонадзор, военпреды, служба городского санитарного врача и так далее. Плюс связисты, энергетики, строители…. – Точно, ты права, эти тоже имеют право шнырять везде. Хм, много набирается…. – Ну, не так уж и много. Мы же не рядового слесаря ищем, а руководителя среднего звена. Какой-нибудь зам кого-то по чему-то на городском уровне. – Логично, но как ты знаешь, всех этих людей не так давно почти поголовно пропустили через детектор лжи. А контрольные службы особенно, у них допуски есть. – Подготовленного агента на полиграфе не расколешь, не тот случай. Искали больше мздоимцев и креатуру мафии. С этими проще, у них обычно нет нужной подготовки. Давай так, составим списочек, а потом под благовидным предлогом прогуляемся по всем эти учреждениям. – Я не против, может, что и получится. Если, конечно, агент такого уровня вообще есть в городе. А это не факт. Например, в Челябинске он может оказаться с большей вероятностью, а может в Чебаркуле, Златоусте, Кыштыме…. Или вообще за пределами нашей губернии. Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно, когда ее там нет. – Верно, но шансы встретиться с этой киской у нас есть. Будем работать, ведь именно за это нам жалование и платят. Объявленный в Конторе аврал ставил под большой вопрос выезд на Еланчик. Вот уже неделю они шлялись по разным службам, департаментам и учреждениям города. Параллельно уточняли списки и снова шли «в народ». Появились даже легкие глюки перед вхождением в сон. Такое у Геннадия раньше бывало, например, после дня проведенного на рыбалке или длительного похода за грибами. Только тогда в голове крутилась карусель из грибов и поплавков, а теперь из фотографий в личных делах и коридоров административных зданий. А реального результата пока не было. Была, правда, пара поклевок, когда Сима фиксировала искомые отклонения в поведении, но более подробная проработка «подозреваемы» рассеивала эти подозрения. Один оказался бывшим бойцом спецназа, а второй инструктором по самбо. Плюс к тому возникли осложнения и в личной жизни. Сима, после возращения в Миасс, мягко восстановила дистанцию их отношений до стандартно-служебной, будто ничего между ними и не было. Это порядком нервировало, Геннадий уже начинал скучать по ее гибкому телу. Это было тем более тяжело, что все дни они постоянно проводили вместе на работе, а вот от приглашений посетить вечерком его скромную квартиру Сима ловко уклонялась. Ссылалась на дела и необходимость пообщаться с подругой, которую долго не видела. С этой подругой Геннадия тоже познакомили. – Эффектная девочка, конечно, но уровень не тот, проще. Хотя по повадкам похожа, та же спокойная уверенность в себе и весьма далекие от обычных дев интересы. Видно здорово их вышколили в этой Общественной Службе. На горе мужской части человечества. Валькирии, а не женщины. Где только таких набрали? Вечера, соответственно, получались довольно тоскливыми. Геннадий, чтобы успокоить нервы, занимался своим хобби. Разобрал в первом приближении узбекскую добычу. Потом вернулся к уже распиленным и отполированным пластинам камня, который добыл еще летом. Качество родонита оказалось лучше, чем он представлял себе до того, как полировка проявила рисунок. Попадались даже довольно крупные вкрапления орлеца ювелирного качества. Их можно вырезать и пустить на бижутерию: сережки, колечки, колье. Хватит на целый гарнитур и не один. Геннадий отложил эти пластины в сторону. А остальной материал поделочный, вполне подходит для шкатулок, подставок и других полезных вещей. Со шкатулки-то он и собирался начать. Рассчитал размеры и начал предварительную разметку под раскрой. Машинка для обрезки тонких пластин и обработки торцов у него имелась дома. Работа с камнем требовала немалой сосредоточенности, очень легко «запороть» хороший материал, и прекрасно отвлекала от неприятных мыслей. На неделе Геннадий подсуетился и раздобыл на автозаводе пару путевок на турбазу. – Все равно большая часть городских учреждений в выходные закрыта, – объяснил он Симе. – А нам надо передохнуть, а то ум за разум заходить начинает. Вернулись из командировки и без передыху сразу в галоп. Рыбку поудим, мысли в порядок приведем. В понедельник, кстати, в доме культуры будет выступать губернатор. Напутствовать, так сказать, на труды праведные. Нечто вроде партхозактива, какие бывали при Советах. Удобный случай. Большая часть наших «клиентов» будет присутствовать на этом сборище. Пригласительные билеты на нас я уже взял. Сходим, ты побродишь между гостей, глядишь чего и усмотришь. Если повезет, разумеется. А завтра суббота, поедем на Еланчик, пока снег не выпал. Согласна? Путевки есть, машина на ходу. Дело за тобой. – А Вику возьмем? – Геннадий выругался про себя, и только потом спохватился, чувствуя явное желание зажать губы рукой. – Поздно опомнился, – злорадно сообщила Сима, – я и не знала, что ты такой матершинник. Свидетели, значит, тебе не нужны? Ладно, так и быть, съездим. Помни мою щедрость. – До гробовой доски помнить буду! Клятву потребуешь? – Обязательно, но не в этот раз. Когда планируется выезд? – Так сегодня и поедем. Будем на месте еще до темноты. Уже давно рассвело, а они все продолжали валяться на ложе, составленном их двух сдвинутых коек в маленьком деревянном домике. Геннадий притянул к себе руку Симы и прокрутил на ее запястье узкий серебристый браслет. – Странная вещь, ты носишь ее, не снимая. – А она и не снимается, видишь, никакой застежки нет. – Хм, точно, цельный металл. Только какой? – Секрет. Ты же знаешь, что у каждой уважающей себя ведьмы должен быть свой личный амулет? Вот, это мой, в нем вся сила. – И его, разумеется, передала тебе прабабушка на смертном одре? Для осуществления, так сказать, инициации? – Именно! Прабабуся была женщиной со странностями. Будем вставать? Кажется, мы линей ловить собирались? – Линей будем ловить завтра утром, их еще прикармливать надо. Сейчас встанем, возьмем лодку и отправимся. Держу пари, что все приличные уже расхватали. А нам барахло достанется. Так и получилось. Когда смотритель показал оставшиеся в наличии средства передвижения по воде, то стало ясно, что предстоит трудный выбор. Две обшарпанные пластиковые лодки, светящие многочисленными заплатами, и громоздкая дюралевая «Ока», явно сошедшая с конвейера еще во времена застоя. – Хорошая лодка, устойчивая, – сообщил смотритель, кивая на этот гроб. – Только она под мотор сделана, точнее, под два, на веслах идет туго. А рыбачить с нее удобно, как на плоту сидишь. – Так сначала догрести надо, – с сомнением протянул Геннадий. – Лучше мы одну из этих скорлупок возьмем, не развалятся? – Нет, но воду придется периодически вычерпывать. Протекают, заразы. Там есть специальная посудина для этого дела. Если резиновые сапоги взять не забыли, то не страшно, ветра сегодня нет. Геннадий рассчитался за аренду, кинул в лодку пакет с прикормкой и оправился получать весла. – Ты садись на корму и начинай вычерпывать, все равно придется. – Лодка, несмотря на свой затрапезный вид, шла довольно ходко, но до облюбованного Геннадием места в камышах пришлось грести более получаса. Потом Геннадий сбросил за борт подкормку. Часть в специальной сетке с буйком, а часть просто горстями. На высоком стебле привязал яркую тряпочку, чтобы отметить место. – Есть, дело сделано. Это верное место, в этих камышах ручей в озеро впадает. Лини это любят. Мне его показали по большому секрету в прошлом году. Только молчок, никому ни слова. С утра придем сюда и встанем. – Надеюсь, что не на этом решете. У меня уже руки замерзли воду вычерпывать, – сообщила Сима, выливая за борт очередную порцию. – Уже не лето, чай. – Ладно, когда рыбаки вернутся, попробуем забронировать себе назавтра другую посудину. В крайнем случае, возьмем того дюралевого мастодонта. Грести придется вдвое дольше, зато под ногами хлюпать не будет, и уж точно не перевернемся. Геннадий снова взялся за весла и вывел лодку из камышей на чистую воду. Обернувшись через плечо, он развернул нос лодки в сторону базы, потом, повернувшись обратно, выбрал подходящий ориентир на противоположном берегу. Так легче держать нужный курс, нет необходимости постоянно вертеть головой. После десяти минут спокойной гребли за спиной послышался характерный звук лодочного мотора. – Хм, вроде на озере ходить на моторах запрещено, разве только спасателям, – сообщил Геннадий обернувшись. – Кто бы это мог быть? – Это та лодка, которой мы пренебрегли на причале. Идет на двух моторах в нашу сторону, очень быстро. В ней трое. – Ну и зрение у тебя, даже завидно. Может, случилось чего, что они так летят? Ладно, приблизятся – посмотрим. Сбавлять скорость неизвестные явно не собирались. Геннадий забеспокоился, привстал с банки и начал махать рукой. Пустое дело, моторка на большой скорости пронеслась совсем рядом. – Вот уроды! – Он, чертыхаясь, развернул лодку к набегающей высокой волне. Их подбросило раз, другой, захлестнуло водой. – Совсем рехнулись, мы же перевернуться могли! Вычерпывай воду скорей, черпанули порядком. – Сима послушно заработала посудиной. – Нажрались, наверное, с утра пораньше, вот мозги и отшибло, – продолжал возмущаться Геннадий, возвращая их потяжелевший от воды корабль на прежний курс. – Пусть только вернутся, я с ними побеседую по душам. Давай, работай быстрее, а я тоже поднажму, нам надо переодеться в сухое, болеть некогда. Геннадий усиленно греб, продолжая следить за удаляющейся моторкой. – В наши камыши идут, – сообщил он Симе. – Интересно, что они там делать собираются? Рыбаки так не подходят, рыба в озере к моторам не привыкшая. Ответ последовал через пятнадцать минут. Со стороны камышей послышался приглушенный взрыв, потом еще один, и еще…. Геннадий прекратил греблю и прислушался. – Похоже на врыв ручной гранаты под водой, – высказала свое мнение Сима. – Точно, эти му… сволочи рыбу глушат. Милицию надо вызвать. К причалу турбазы они подошли через пять минут. – Что за идиоты взяли у тебя дюралевку? – поинтересовался Геннадий у смотрителя. – Они нас чуть не утопили, а потом еще и браконьерством занялись. – Так это Мишаня с дружками, они тут часто куролесят. – Что значит часто? Вам что? Лень номер на телефоне набрать? – Ха, вот вы сами и наберите. Иваныч, прошлый директор базы, тоже набрал. И где он теперь? – И где? – спросила Сима спокойным голосом. – Сами знаете где! У этого Мишани отец – начальник губернской Службы Социальной Профилактики. Теперь Иваныч свой алкоголизм в тундре лечит. А мне по его стопам идти не резон. И вам не советую. – Понятно, – Геннадий вернул смотрителю весла. – Пойдем, Сима, переоденемся, заодно и поговорим. Что уместилось, повесили сушиться на масляный радиатор, рядом поставили сапоги. – Что скажешь? – спросил он у Симы, которая зашнуровывала кроссовки. – Обычное дело, новая реинкарнация «золотой молодежи». Всегда одно и тоже. Папашка, наверное, отличился в свое время, за заслуги получил высокий пост. А сынуле захотелось «красивой жизни», недополучил при «демократах», теперь наверстывает. – Это я и без тебя понимаю, – отмахнулся Геннадий. – Мне просто интересно, кому ты теперь будешь писать заявление о «социальной опасности»? Его отцу? Что вам там, в Общественной Службе говорили, на сей счет? – Нам говорили, что если человек ходит в сортир каждый день, то это еще не значит, что задницу вытирать бессмысленно. Так, кажется, только в оригинале это звучало несколько грубее. – Это в теории, а на практике? В данном конкретном случае? – И на практике. Вызовем милицию, дождемся этих ухарей, повяжем их вместе с рыбой, которую они наглушили. Дождемся оформления протокола по всей форме. Напишем заявления…. – Ясно, а что ты в этом заявлении про нас напишешь? Что мы тут вдвоем делали? Ночевали, кстати, в одном домике. Сима довольно долго смотрела ему в глаза. – Вот так все и начинается. Этот смотритель, наверное, прикладывается к бутылочке. У милиции свои резоны, а ну как спросят, куда раньше смотрели? Мы тут «блудом» занимались, тоже рыльце в пушку. Все промолчат, а этот Мишаня почувствует безнаказанность. Такие типы это всегда чувствуют. И… понеслось. Вот ты обижался, что я сторонюсь тебя после возвращения…. Не спорь… я видела. А почему? А вот потому! Чтобы избежать подобных коллизий. Конфликт интересов в чистом виде. Теперь тебе и приходится выбирать между долгом и нечистой совестью. Так выбирай! Решение за тобой. – Почему нечистой-то? – обиженно проворчал Геннадий. – Правильнее будет сказать… конфликт между долгом и любовью. – Да ты демагог, милый. Скажи еще Высокой Любовью, как у сексуально-озабоченного подростка или сексуально-обиженного интеллигента. Тебе лет-то сколько? Не мальчик, чай. Это с женщины взятки гладки, у нее природа такая, а мужчине положено головой думать, а не известным местом. Вот и думай! – Слушай, а может, ты за меня замуж выйдешь? Вот и не будет «конфликтов интересов». И на начальство не придется оглядываться. – Ха! Если это предложение, то довольно оригинальное. Щас! Так я с тобой в ЗАГС и побежала. Ты поухаживай за мной годик-другой, цветочки дари, по шерстке гладь, на руках носи, а там видно будет. Может, растаю и соглашусь… сдуру, по женской слабости. С озера послышался приближающийся звук мотора. Улыбка исчезла с Симиного лица. – Ну?! – Ладно, будь что будет. Пошли разбираться. – Другое дело, только подождем, когда они выгрузятся. Конфликт, начавшийся с предложения предъявить документы и продолжившийся стандартным «да вы знаете на кого варежку разинули?», закончился тем, что все трое «рыбаков» легли полежать на пожухлую травку без сознания. После короткого обыска по сумкам и карманам рядом улегся и их арсенал: помповое ружье, пистолет ТТ, три ручные гранаты, топор, ножи. И еще мешок с глушенной рыбой. – Будем милицию вызывать? – поинтересовался Геннадий, приступив к выдергиванию ремней из штанов лежащих и наложению пут. – Нет, мы их сами в милицию отвезем. И не в соседний поселок, а сразу в город, в уездный отдел. Так вернее будет. Подгони машину, будем грузиться. – Эх, пропала рыбалка! – Не стони, еще только полдень. Если будем действовать быстро, то к вечеру успеем вернуться. Если повезет, конечно. Но наши вещи лучше забрать с собой. Кто его знает, как все сложится. На турбазу они, разумеется, не вернулись. А утром следующего дня, вместо лодки пришлось сидеть в кабинете шефа. Точнее стоять навытяжку. Настроение у майора было далеко не безоблачное. – Заварили вы кашу. Дело, вашими стараниями, замять, теперь не удастся. Будет дознание по всей форме. Эти трое все отрицают, других свидетелей кроме вас нет. Зато есть свидетели, что предыдущую ночь вы провели вместе. Понимаете, как это будет смотреться? – И как? – с усмешкой спросила Сима. – Хреново будет смотреться, вот как! Два моих офицера едут в укромное местечко потрахаться. А вы, насколько я знаю, в браке не состоите. – А этому тоже есть свидетели? Они у нашей кровати со свечкой стояли? – Сима явно не собиралась сдавать позиции. Геннадий же пока стоял молча и только стискивал зубы покрепче. – Вы ночевали в одном помещении, этого вполне достаточно. – Неужели? В учебке я несколько месяцев спала в одной казарме с ротой мужиков. По вашей логике выходит, что со всеми я трахалась? – А вы, разумеется, ничего такого не делали? – Так точно! Мы поехали проветрить мозги на природу, где целомудренно спали в разных постелях, как и подобает братьям по оружию. Готова подтвердить эти слова на детекторе лжи. Нет, я просто настаиваю, чтобы эта проверка была проведена. Сегодня! Вот прямо сейчас и поедем. В городе два таких аппарата. Один у «чистильщиков», а второй в МВД. Учитывая ситуацию, правильнее будет воспользоваться вторым. Майор задумался. – Ты уверена? А вы, капитан, тоже готовы? – Геннадий оглянулся на Симу, та ему незаметно подмигнула. – Готов! – Добро, будь, по-вашему. Пойду, распоряжусь насчет транспорта. А вам советую согласовать свои версии. – Серафима, ты совсем спятила? – рявкнул Геннадий, когда они остались одни. – Ну ладно, зная твои таланты, можно надеяться, что сама-то ты проскочишь. А я? У меня-то нет соответствующей подготовки. Засыплюсь, как пить дать. – Все будет нормально, доверься мне. Просто говори с наглой рожей «Нет» на соответствующие вопросы. Понял? – Рожа – не проблема, а что покажет машина? – Что надо, то и покажет! Ты главное не дергайся. В уездном управлении МВД им пришлось ждать вместе больше часа, пока шеф договаривался о сеансе, и пока специалисты готовили вопросники. Первой вызвали Симу. Она ободряюще махнула рукой и вошла в дверь. Появилась только через полчаса, довольная донельзя. – Давай, твоя очередь. К удивлению Геннадия вопросы задавали не только на тему сексуальных игр и подробностей инцидента на озере. Ряд вопросов должен был прояснить факт, а не прихватили ли они из Узбекистана левое оружие и боеприпасы. Ручные гранаты, например. – А майор и вправду голова, – сообразил Геннадий. – Действительно, откуда у «бедных мальчиков» оружие и взрывчатка? А вот у нас, только вернувшихся из «горячей точки»…. Обвинение в том, что мы им это все подбросили, наверняка последовало бы со следующим ходом. А так…. – Как и договаривались, он спокойно солгал на все «щекотливые вопросы» и по завершению сеанса удалился дожидаться, пока операторы расшифруют результаты. Ждать пришлось еще минут сорок. Потом появился майор, держа в руке какие-то бумаги. – Есть, теперь дело легче пойдет. Считайте, что вы оправданы. Этим операторам положен расстрел за подтасовку результатов проверки. Их, кстати, самих ежеквартально пропускают через полиграф, а раз в год еще и сывороткой правды накачивают. И не в губернии, а в Столице, там специальный центр. Мне, кажется, что у губернской «Профилактики» скоро будет новый начальник. А теперь сгиньте с моих глаз, успокойте нервишки, а завтра как штык…. Повторять эти слова два раза начальству не пришлось. Геннадий кивнул Симе, и они поспешили ретироваться из здания местного управления МВД. – Что делать будем? – В смысле, как будем нервишки успокаивать? Начальство ведь приказало. На дворе воскресенье, давай съездим в заповедник, в минералогический музей. Ты, кстати, давно обещал туда свозить. Геннадий согласно кивнул, – верно, хороша идея, только моя машина на стоянке перед Конторой осталась. Прогуляемся? – Нет, попросим Прилукова нас подвезти. Майор, как мне кажется, там надолго застрял. Прапорщик, когда они сообщили ему о своей идее, связался по мобильной связи с шефом и только тогда завел мотор своего вездехода. Машина тронулась. Сима, устроившаяся на заднем сидении, через пару минут толкнула его в бок. Геннадий обернулся. Сима поднесла палец губам и показала записную книжку. Геннадий молча взял ее и осторожно посмотрел запись. – За нами следят и разговоры пишут. Осторожнее! – было написано на открытой странице. Он вернул записку Симе и задумался. – Дела, хотя этого и следовало ожидать. Интересно, а с какого момента пишут? Если и наш с Симой короткий разговор в кабинете шефа записан, то дело дрянь. Не отвертимся. Но это сомнительно, помещения Конторы надежно защищены от подобных штучек. Разве только свои могли записать, но им этого не надо. А следят, скорее всего «чистильщики», Мишанин папашка приказал. Пусть побалуется напоследок. Интересно, а как он сам-то через эти проверки на полиграфе проходил? Ведь эту чертову Службу наверняка проверяют особенно вдумчиво. Хотя, вроде он раньше во внешней разведке подвизался. Вполне мог пройти соответствующую подготовку. А действует эта машинерия только на слабонервных, вот сегодняшний эпизод возьми…. Проглотила же машина явное вранье и не поперхнулась. Если конечно тут Сима не наворожила, с нее станется. Слишком уверена была. Мол, давай, все под контролем. В музей они не попали. Санитарный день, как по заказу. – Не повезло, – резюмировал Геннадий, ознакомившись с отпечатанным на лазерном принтере объявлением. – Не увидеть нам сегодня здешних экспонатов. Что делать будем? – По осеннему лесу погуляем, – кивнула Сима на окружающие здание музея деревья. Это ведь территория Ильменского заповедника? Гулять можно? – Заповедник минералогический, гулять можно, копать нет. – Отлично, давай поднимемся на вершину горы и полюбуемся видом, – Сима показала на тропинку, ведущую вверх по склону. Поросшие лесом Ильменские горы, возвышающиеся над Миассом, особой высотой и крутизной склонов не отличаются. Как, впрочем, и весь Уральский хребет. Соответственно, и подъем не занял много времени. Полюбовавшись с высоты окрестностями, минут пять, Сима огляделась по сторонам. – Сядем, передохнем, вон подходящее местечко на противоположном склоне. – Подходящее местечко представляло собой живописный выступ скальных пород, частично поросший мхом. Они немного спустились и с удобством расположились на обветренных камнях. – Теперь можно поговорить, наблюдение отстало, не решаются подойти по открытому месту, и «длинным ухом» не взять, рельеф мешает. – Ты уверена? – Уверена, я фиксирую биополя. Филеров готовили для действий в городе, а тут они чувствуют себя не слишком уверено. У них, как мне думается, приказ не обнаруживать себя. За наблюдение за сотрудниками контрразведки могут по головке не погладить. – Ну и славно, тогда поговорим. Как ты думаешь, чем кончится эта история? – «Хорошие парни» победят, иначе ведь и быть не может! – А «хорошие»… это кто? Если ты помнишь, то мы сегодня отяготили свою совесть явным лжесвидетельством. Как она у тебя, кстати, поживает? – Нормально поживает! Если бы нас застукали «свои», то я, глядишь, и потупила бы смущенные глазки и со смирением приняла положенный фитиль. Но когда мою личную жизнь используют в грязных играх…, зря он это сделал…. – Сима задумчиво покачала ногой. – Знаешь, мне начинает казаться, что Верховный немного перегнул палку с этими драконьими строгостями. В благих, по сути, целях, но перегнул. Следует прощать людям мелкие «грешки», мы же все не идеальные и у каждого бывают минуты слабости. Вот и во времена СССР была похожая ситуация. В народе накопилась глухая неприязнь к системе, которая отягощала, как ты выразился, его совесть разного рода «грехами», а «очиститься» не давала. Даже при «застое», когда все было довольно либерально, это порядком раздражало. Церковь в этом плане действовала хитрее: сходил на исповедь и дело в шляпе. А язычники практиковали специальные праздники, когда нормы морали переставали действовать и все «отрывались» по полной программе. Волки сыты и овцы целы. Полезные для общества нормы морали успешно функционируют, но и «перегрузки» психики не происходит. – И что ты предлагаешь? – с иронией поинтересовался Геннадий. – Ввести институт государственных исповедников? – Ну, нечто подобное не помешало бы. А за крупные, так сказать, «грехи» наказания следует ужесточить. Так правильнее будет. – Вот и предложи Верховному эту идею…. Сима пожала плечами. – И предложу, если подходящая оказия подвернется. А если не я, то, глядишь, и еще кто присоветует. Умных людей у нас хватает. – Любишь ты пофилософствовать, глобальные проблемы решать. Мы ушли в сторону от наших баранов. – Есть такой грех, а что до баранов, то ситуация продолжает оставаться зыбкой. Ну, прошли эту проверку. Но не забывай, мы ведь сами работники спецслужб. Весьма многие могут подумать, что сделали мы это благодаря некой спецподготовке. Кто нас знает? – Вот и я про это подумал. Не слишком-то надежная штука этот детектор лжи. А что не знают, так это даже хорошо. Если бы узнали обо всех твоих художествах, то не только полиграфу, но и сыворотке правды не поверили бы, а также показаниям любых свидетелей, попадись таковые. – Ты мне льстишь. Я ведь не волшебница и мои возможности весьма ограничены. А если… стоп… у этих ребят, похоже, не выдержали нервы и они решили подобраться поближе. Заканчиваем наш диспут, будет день и будет пища. Есть у меня одна свежая идейка, как с наименьшими потерями вылезти из этого болота…. – Как, еще одна? А может не надо? Знаю я твои «идейки»! Это тебе не Узбекистан, тут свои люди живут и мне их жалко. – Не волнуйся, никакого кровопролития не планируется…, хм, почти. – Вот именно! У меня от этого «почти» сразу начинает под ложечкой сосать. – Да ладно тебе… – Сима беспечно махнула рукой, – пошли. Они снова поднялись на вершину. – Давай потреплем людям нервы? Я имею в виду этих олухов, которые притаились за деревьями. – Зачем? Как? – Из вредности и для нервной разрядки. Просто сбежим с горы с ветерком, это очень приятно. У бабушки в Тагиле я часто так развлекалась. Вот и хочу вспомнить детство. Побежали? Кто первый добежит до музея, тот и выиграл. Геннадий с сомнением посмотрел на извилистый спуск. – Не честно. У меня масса больше, будет на поворотах заносить. Хотя… ладно… согласен… на счет три. Раз…, два…, три! Сима была права. Бег с горы создавал пьянящее ощущение свободы, чуть приправленное холодком опасности. Хорошо хоть дождя уже пару дней не было, да и тропинка большей частью была каменистая. Ведь неслись так, что ветер в ушах свистел. Геннадий, как и боялся, начал немного отставать. На резких поворотах ему приходилось чуть притормаживать, чтобы не вынесло на мягкую лесную подложку. Поскользнешься – дальше покатишься без помощи ног. Симе в этом плане было легче. И результат: финишировал он секунд на пять позже. – Фуф, ты выиграла. А теперь отдышимся и чинно пойдем к машине. По домам пора. Завтра у нас дел полно. Выступление губернатора в городском доме культуры было назначено на три часа дня, но Геннадий с Симой появились там, на час раньше. Сима тут же заняла удобную позицию в фойе, с которой было хорошо видно всех входящих в двери. Геннадий расположился поодаль, чтобы ей не мешать. Губернаторская «Волга» подъехала к зданию ДК минут за пятнадцать до назначенного срока. Губернатор в сопровождении секретаря и двух телохранителей выбрался из машины и прошел в зал. Сима жестом подозвала Геннадия к себе. – Ты иди, садись, а я постою тут немного, опоздавших подожду. – Успехи есть? – Потом, не мешай мне. Спорить он не стал и направился в большой зал. Губернаторская речь была довольно короткой. В основном он говорил об экономической ситуации, недалекой перспективе отмены продовольственных карточек. Да еще о сроках формирования Советов, которые должны дополнить существующую в стране систему власти. Этих Советов, по понятной причине, до сих пор не было. По Указу Верховного избирательные права получали только лица, отслужившие в Общественной Службе, но за малым временем, прошедшим со дня ее основания, таковых пока не имелось в наличии. Ну, и пару слов о международном положении, как без этого. После окончания выступления Губернатор предложил задавать вопросы. Пользуясь возникшим оживлением, в зал просочилась Сима и села рядом. – Как речь? Было что интересное? – Нормально, но без особых сенсаций. Планов и так хватает, выполнить бы только. Большая часть вопросов касалась ближайших перспектив городского ЖКХ. Удивляться нечему, прошлой зимой у города возникли большие проблемы с этим делом. Материальная база систем жизнеобеспечения, которую при демократах довели до ручки, была еще той головной болью. За последнюю пару лет удалось привести в относительный порядок водопровод и канализацию, но систему отопления только латали. Аварии на теплотрассах стали обычным делом, а Урал, хоть и южный, особой мягкостью климата не отличается. Губернатор заявил, что производить замену труб на теплотрассах бессмысленно, ибо все равно планируется полный переход на электрическое отопление. Для этого начато строительство нескольких термоядерных станций и запущено производство аккумуляторов сверхвысокой энергоемкости. Соответственно, основное внимание надо уделить приведению в порядок электропроводки в домах, которая не рассчитана на подобные нагрузки, а где и была рассчитана, то все равно давно сгнила. Да еще необходимо установить в каждом доме бойлеры для подогрева воды, ибо централизованное снабжение таковой тоже будет упразднено. А ресурсов не хватает, особенно меди и алюминия. Правительство приняло решение о закупке большого количества этих металлов на внешнем рынке. Геннадию вспомнились фотографии стратегических хранилищ сырья, созданных во времена СССР. На них были уходящие за горизонт штабеля слитков алюминия, меди, никеля, кобальта и других металлов. Да еще неприкосновенный запас на каждом заводе. Промышленность могла проработать несколько лет, в случае чего. – Где все это? Разворовали, сволочи, красивой жизни им хотелось. Покупай теперь. Губернатор, между тем, резюмировал итоги дискуссии об отоплении. Выходило, что делать нечего, а на прогнивших трубах придется тянуть еще год-два. Это, соответственно, обещало городу одну-две «веселые» зимы. Другим «тяжелым» вопросом была реформа системы медицинского обслуживания. Новая государственная концепция предполагала упор на профилактику и массовый спорт. Сама же медицина должна была стать «облегченной». Весьма ограниченный набор медикаментов, никаких дорогостоящих операций, вроде пересадки органов, никакого «вытягивания» недоношенных младенцев и тому подобное. По сути, набор лечебных процедур предполагалось застабилизировать где-то на уровне пятидесятых годов прошлого века. Но с сохранением современной диагностики. Ее даже предполагалось усиленно развивать. Такой оборот дела сулил печальные перспективы многим и многим. Что, естественно, вызывало напряжение в обществе. Это напряжение проявлялось и в этом зале. Губернатор пояснил, что целью реформы является общее улучшение здоровья населения. С этой точки зрения правильнее построить лишнюю, спортивную площадку, чем потратить пару сотен тысяч рублей на спасение безнадежного больного. – Все мы когда-то умрем, – заявил он с трибуны, – поэтому разговоры о том, что медицина должна спасать всех, не считаясь с затратами, является чистейшей демагогией. Тем более, когда имеющиеся ресурсы ограничены, а мир и так перенаселен. Не говоря уже о катастрофическом положении с генетическим здоровьем населения этого мира, чему в значительной степени способствовали именно успехи современной медицины. Правительство выделило значительные средства на перспективные исследования в областях молекулярной биологии и генной инженерии. Если в результате этих работ будут найдены эффективные и дешевые методы коррекции поврежденных генов, то они немедленно будут пущены в ход. Для всех, а не для избранных. А пока придется обходиться дедовскими методами, пусть это многим и кажется жестокостью. Губернатор сошел с трибуны, но сразу уйти ему не удалось. Его обступили люди, надо думать, не удовлетворенные ответами. Сима встала с кресла и подошла поближе, Геннадий последовал за ней. Дебаты в кулуарах продолжалось еще почти полчаса, потом докладчик сообщил, что торопится и начал проталкиваться к выходу. – Ну, вот теперь пора, – уверенно сказала девушка и шагнула вперед. – Что пора? Куда ты? – Но Сима его не слушала. Ловко скользнув мимо телохранителя, она пристроилась рядом с губернатором и что-то ему сказала. Тот на секунду опешил, остановился, но потом успокаивающе махнул рукой охране и вместе с Симой проследовал к выходу. Геннадий, чертыхаясь про себя, тоже, но на порядочном расстоянии. – Вот же засранка! Никогда не знаешь, что она выкинет в следующую минуту. – Выйдя на площадь перед ДК, он успел увидеть, как Симу пригласили в машину губернского босса, и как машина тронулась. – Интересно, что она опять задумала? Можно подумать, что у нас проблем мало. – Геннадий вытащил мобильный телефон и в сомнении покрутил его в руках. – Нет, понадобится – сама позвонит. Поеду в Контору и доложу майору об очередной вводной. Сима позвонила только через неделю, когда все попытки выяснить ее судьбу окончились ничем. Бодреньким голосом сообщила, что возвращается и будет в офисе через пятнадцать минут. После чего оборвала связь. – Своими руками задушу, пусть только на пороге появится, – сообщил Геннадий шефу, в кабинете которого в данный момент и находился. Тот согласно кивнул головой. – А я помогу, держать буду. Будущая жертва удушения вошла в кабинет с видом кошки, вернувшейся после удачного рейда в погреб за сметаной. – Старший лейтенант Сергеева, вы можете объяснить, где вы провели последние дни? – Товарищ майор, надоела мне эта история. Обвиняют во всех смертных грехах, слежку устроили. Я в своей квартире несколько жучков обнаружила, вы не поверите, их даже в туалете поставили. Мало того, что все это просто неприятно, но еще и работе мешает. Вот я и решила воспользоваться своим правом, которое мне предоставил Указ Верховного «О защите базовых основ государственности». У Геннадия перехватило дыхание. – У тебя что? Совсем мозги отшибло? Ты хоть понимаешь, чем все это могло кончиться? – А, «Слово и дело», рискованный ход, – заметил майор. – По этому указу один из вас обязательно должен был быть расстрелян. Либо ты, либо тот, кого ты обвиняла. Но раз ты здесь и жива, то я делаю вывод, что казнили не тебя. В Столицу возили? – Ага, этапировали, можно сказать. И не меня одну. – А как там? – спросил Геннадий, который все не мог успокоиться. – Как, как, не слишком приятно, вот как. Тестирование на психическую адекватность, обычный допрос, очная ставка, три сеанса на полиграфе, допрос под гипнозом, но хуже всего эта чертова «сыворотка правды». После нее ужасно мутит. По результатам всех этих процедур трибунал счел, что я права. Мол, когда чиновники, занимающие такие посты, начинают играть в грязные игры, то это угрожает «основам государственности». В итоге: я здесь, а он в морозильнике тамошнего морга. Дело закрыто. – А почему меня не трогали, я ведь свидетель? Вместо Симы ответил майор. – Ты просто не в курсе, Геннадий, у этого Трибунала особая процедура. Никаких свидетелей, только обвиняемый и обвинитель. Вывернут мозги наизнанку и все дела. И она еще легко отделалась, если бы все эти мозгокрутские штучки не прояснили ситуацию, то следователи трибунала могли и третью степень применить. – Он внимательно посмотрел на Симу. – Ты как? Отпуск требуется? – Нормально, психика у меня крепкая. Готова, так сказать, к труду и обороне. – Добро, тогда включайся в работу. Как, кстати, результат последнего мероприятия? Или ты туда ходила только на губернатора охотиться? – Ну, есть еще одна «поклевка». Если верить фотографии в досье, то этого человека зовут Ирек Хабибулин. Он промышленный санитарный врач Машгородка. Что-то с ним не так, в смысле, энергетика очень высокая. А на вид… сморчок сморчком. Мастер боевых искусств, это чувствуется. Надо бы приглядеться к нему повнимательнее. – Любопытно…. – Майор сел за компьютер. – Так, Хабибулин Ирек Акрамович, пятьдесят пятого года рождения, уроженец города Уфа…. Санитарный врач, как ты верно сказала. Курирует, кстати, и Машзавод, в числе прочего. Это значит, что может шляться по цехам: проверять освещенность на рабочих местах, загазованность, радиационную безопасность и все такое. – Шеф отвернулся от экрана. – Давайте, проверяйте его, да побыстрее. Время не ждет. Сколько еще учреждений вы не посетили? Больше половины? Медленно работаете! Ускорить! Свободны. Отмахнувшись от салаг, которые попытались его задержать, дабы получить некоторые разъяснения, Геннадий утащил Симу в каптерку. Втолкнул в дверь и запер ее изнутри. – Ты хоть представляешь, как я переживал? Трудно было заранее сказать, что задумала? Да ты… эх…. – Геннадий прервал свои упреки и обнял девушку. – Не делай так больше. Ладно? Что молчишь? – Постараюсь, но гарантий дать не могу. – Геннадий отстранил Симу от себя, продолжая, впрочем, крепко держать ее за плечи. – Ну почему, черт побери, ты всегда влипаешь в разные истории? Это у тебя карма такая, или просто характер склочный? – Скорее характер. Понимаешь, каждый человек если не каждый день, то раз в неделю точно, встречает на своем пути что-то такое, что может втравить его в упомянутые тобой «истории». Но он скромно отводит глаза и проходит мимо. Так безопаснее… согласен? – А ты, разумеется, не проходишь? – Не совсем так. И я прохожу, только немного реже. Но и этого за глаза хватает, чтобы огрести полный комплект неприятностей на свою задницу. Не думай, я не презираю людей за то, что они не вмешиваются. У них есть причины для такого поведения. Многие хоть раз в жизни это делали и приобрели соответствующий опыт. Один принес в дом несчастного котенка, а потом долго лечил всю семью от лишая. Другой пришел на помощь девушке, которую били какие-то типы, и получил по полной программе, в том числе и от самой девушки. Третий искал правды у милиции и теперь мучается с отбитыми почками. Обычное дело. При таком раскладе навстречу неприятностям идут либо психически больные, либо уверенные в себе, либо доведенные до того, что им вообще на все наплевать, а еще правильно воспитанные. Последним достается больше всех. – Хм, а к какому типу ты себя относишь? – Ну, скорее ко второму. Меня «достать» очень трудно. – Скромница ты моя, – Геннадий снова притянул Симу к себе. – Ладно, еще успеем поговорить. А теперь надо за работу приниматься. Осторожная проверка санврача обнадеживающих результатов не принесла. Вполне нормальная биография. Никаких тебе родителей, погибших в автомобильной катастрофе, или сгоревших от нечаянного пожара архивов. Школа, мединститут и два десятилетия беспорочной службы на ниве здравоохранения. Живехонькие родственники, друзья и знакомые. Даже за границу ни разу не выезжал. – Не тянет он на китайца, похоже, что опять пустышку тянем. Ты не ошиблась? Может он просто самородок экстрасенсорный, вот, вроде тебя? Или йог доморощенный? Единственный «криминал», что так и не женился. – Нет, я сегодня специально ходила посмотреть на него еще раз. Это боец, и не просто боец, а мастер Кун-Фу высокого уровня. Что я… своих не узнаю? Тут требуется многолетняя подготовка и отнюдь не по самоучителю. Где он набрался таких навыков? В досье нет ничего на этот счет. – Верю, верю, но что нам делать? Не родственников же опрашивать? Мол, это точно ваш брат, а не китайский шпион-кунфуист? Или не попадался ли вашему родственнику на жизненном пути мудрый сэнсэй? – Стоп! Это идея! – Что идея? Про родственников? – Нет, про сэнсэя. Ты не представляешь, насколько эти восточные заморочки прилипчивы. Я по себе знаю, в школе была от этого без ума. И на востоковедение потом поступала. Так я в клубе занималась, в компании. А если индивидуально? Посуди сам, этот Ирек учился в школе в шестидесятые годы. Никаких таких клубов восточных единоборств тогда не было, и быть не могло. Сажали тогда за такие дела, как я слышала. Но вот Учитель-одиночка вполне мог быть. А запудрить ребенку мозги, это не так трудно. И, понятное дело, парень мог скрывать от окружающих не только то, что обучается боевым искусствам, но и сам факт существования своего «духовного наставника». А если еще допустить, что он с родным отцом не очень ладил… то и вообще…. – Хм, хорошая версия. Только как нам теперь найти этого сэнсэя? Столько лет прошло, может, его уже и в живых-то нет. – Ну, попробовать-то можно. Этот Ирек четыре раза переезжал в другие города. Корреляционный анализ мог бы нам помочь. Зря, что ли компьютеры придумали? Большую часть архивов паспортных столов успели перевести в цифровой вид. Так что…. – Логично, сейчас попробуем. – Геннадий уселся за компьютер, через кодированную линию вышел на столичную базу данных, ввел параметры поиска. – Черт, тут две сотни фамилий. – Сима заглянула ему через плечо. – Исключи женщин, они тут не причем, славян и прочих европейцев. И возраст уточни, он должен быть старше нашего героя лет на десять минимум. – Геннадий ввел уточнения. – Есть, всего один кандидат: Ким Ван Сун, но он кореец, а не китаец. – Это еще не о чем не говорит. Ты смотри, он из дальневосточных корейцев. Их всех перед войной выселили в Среднюю Азию. И этого тоже, видишь, жил в Чимкенте. А выселили их болезных потому, что среди них было полно японских агентов, да и китайских тоже. Кто теперь проверит его настоящую национальность? При Хрущеве, когда реабилитировали народы, получили вольную и они. Большая часть, правда, осталась на юге, но некоторые и переехали. Конкретно этот – в Уфу. До этого закончил медицинский институт в Ташкенте. Тоже, кстати, совпадение. А тут в Миассе работал заведующим отделением в городской больнице. Вполне подходит под нашу версию. – Подходит-то он, подходит, но в живых-то его уже нет. Умер три года назад, похоронен на местном кладбище. Участок, могилка, все честь по чести. – Жалко, конечно, но ничего не поделаешь. Не судьба нам с ним побеседовать. А вот Ирек Акрамович еще жив и вполне доступен. – Что делать будем, осторожную слежку установим? Я в Челябинск заявку дам, чтобы прислали опытную группу. Должны же мы точно убедиться? – Не стоит, слежку этот тип обязательно почует. Даже если мы из Столицы лучших специалистов вызовем. Спиной почует. А он нам непуганый нужен, полностью уверенный, что находится вне всяких подозрений. По той же причине мы не можем расспрашивать его родных, знакомых и сослуживцев. Мало ли чего…. – Ты права, с эти делом рисковать не стоит. Доложим майору? Какой никакой, а результат. – Доложить-то мы доложим, но он сразу спросит наши предложения о дальнейших действиях. Правильнее будет их уже иметь, – резонно возразила Сима. – Верно, предложения у нас должны быть. В этом-то и сложность. Спровоцировать его на действие, только очень мягко? Придумать хорошую такую приманку. Если сглотнет, значит, мы угадали. Можно и не подсекать, пусть плавает дальше. Только что нам ему предложить? Сима задумалась, – Наш герой занимает должность, связанную с надзором контролем. Допустим, кто-то из поднадзорных совершает серьезную глупость, должностное, так сказать, преступление. И пытается это преступление скрыть. Но информация об этом «доходит» до надзирателя. Что он будет делать? – А поднадзорный работает в месте, которое представляет интерес? Неплохо. Думаешь, что попытается завербовать? – Не обязательно, это ведь довольно рискованно. Но может закрыть глаза и дать понять бедолаге, что тот ему обязан. Или даже не давать, а приберечь эту информацию на будущее. Нам-то, собственно, все равно, главное реакцию проследить. В смысле, даст делу ход или нет. – Логично, только что уж такое «жуткое» может откопать санитарный врач? – Пока не решила, надо внимательно ознакомиться с его должностными обязанностями. Но это «что-то» должно преследоваться в уголовном порядке и за него должен полагаться приличный срок. Дай мне день на размышление. – Получишь ты свой день, но к начальству пойдем сейчас. Идея у нас есть, этого вполне достаточно. Свои наметки Сима изложила на следующий день. – Я тут просмотрела кучу материалов и вот что скажу. Лучше всего устроить инцидент с радиоактивными материалами. За такие штуки по головке не гладят, сам понимаешь. Несколько лет тюрьмы можно заработать запросто. Геннадий поежился, – а это будет не слишком? – Ничего страшного, у меня отец в Таллине лабораторией неразрушающего контроля заведует, много интересного мне рассказывал. Есть такая лаборатория и на Машзаводе. Они используют источники гамма-излучения для контроля сварных швов. Большей частью Иридий – 192. У него излучение «мягче» чем, например, у кобальтовых источников, это повышает качество контроля. Но есть и недостатки – период полураспада этого изотопа сравнительно небольшой, чуть больше семидесяти дней. Мощность излучения постепенно падает и ампулы необходимо периодически менять. Это создает порядочную суету: заказ новых источников, доставка, перезарядка их в дефектоскопы, разрядка, захоронение отработанных и тому подобное. Все эти операции довольно опасны и их проведение опутано кучей инструкций, точно исполнить которые практически не реально. Так, лишь бы в случае чего можно было найти крайнего, на которого и повесят всех собак. – Это у нас любят, – подтвердил Геннадий. – А что это за дефектоскопы, про которые ты говорила? Как они устроены? – Гамма – дефектоскопы? Это такие контейнеры из обедненного урана, в которых и находятся эти радиоактивные ампулы. При проведении радиографических работ эта ампула выдвигается из контейнера в нужную точку по специальному ампулопроводу. Делается это дистанционно, чтобы персонал не получил дозу облучения. – А может получить? – Запросто! Штука мощная. Частенько бывают аварии. Зарядку ампул в специальные ампулодержатели с хвостовиками делают манипуляторами в особых «горячих» камерах, а уже потом заряжают ими дефектоскопы. Это ведь не слишком удобно, почти вслепую. Бывает, что вставят их неудачно или этот хвостовик износится или еще чего случится. Тогда источник может не вернуться в дефектоскоп. Застрянет в ампулопроводе или вовсе выпадет на пол. И хорошо, если удается этот печальный факт заметить сразу. Но это происходи не всегда. Частенько дефектоскописты продолжают возиться с изделием, меняют кассеты с пленкой на швах, размечают, закрепляют ограничители и эталоны. Ну и облучаются попутно. – Жуть, неужели трудно заметить? Приборы же должны быть. – Должны, в Советское время с этим делом было строго. Кроме индивидуальных дозиметров персоналу выдавали карманные радиометры. Они и предупреждали. Только сейчас эти штуки в дефиците, завод который их производил, закрыли при «демократах» и перешли на импорт…. – Ясно, а глаза на что? – Глазами не всегда заметишь. Да и работы подобные обычно выполняются ночью, когда в цехах нет людей. Одним словом, каждый подобный инцидент считается радиационной аварией и подлежит расследованию. По полной программе: объяснительные, акты, планы мероприятий по дальнейшему недопущению, наказание допустивших и тому подобное. Наказание, что характерно, напрямую зависит от тяжести последствий инцидента. А еще бывают потери самих источников. Это вообще скандал. Они ведь подлежат строгому учету, почище чем оружие. Да это и есть оружие, да еще особо изощренное. Тут уже МВД с госбезопасностью подключаются. А уж если его применят в «нехороших» целях…. – Познавательно, а какой вариант «аварии» предпочтем мы? – Об этом и речь, – кивнула Сима. – Обычный вариант нас не устраивает. Слишком много народа придется задействовать в спектакле. Дефектоскописты сообщают об аварии сменному инженеру. Тот ставит в известность «ночного дежурного» завода. Посылают машину за начальником лаборатории и инженером техники безопасности. Собранный консилиум принимает меры по устранению аварии и оценивает ее последствия. Например, снимают показания с личных дозиметров лиц, которые участвовали в этой петрушке. Потом все садятся писать акт об аварии. Готовый акт надо еще подписать у главного инженера в оговоренные сроки. Один из подписанных экземпляров акта в течение суток должен быть передан санитарному врачу. – Да, многовато будет. – Вот и я говорю, что много. Но есть хороший вариант. Допустим, наш подозреваемый получает анонимный донос. В нем сказано, что в лаборатории произошел странный инцидент. Все пленки, отснятые одной из работающих ночью бригад, оказались испорченными, начальника лаборатории видели с нервным видом обшаривающего радиометром пути следования от цеха до хранилища радиоактивных источников. Дефектоскоп, которым пользовалась та бригада, объявлен неисправным и его временно запрещено брать из хранилища. Кто знает толк в этом деле, тот сразу поймет, что, либо была авария, которую начальник лаборатории пытается скрыть, либо еще хуже – утерян один из источников. Такой донос может написать только работник лаборатории причастный к радиографии, это понятно, но там работает больше двух десятков человек. – Хм, и что в такой ситуации должен сделать санитарный врач? Как законопослушный гражданин, имелось в виду. – Ну, он должен организовать проверку хранилища радиоактивных изотопов. Вызвать ответственного за хранение и транспортировку этой гадости. В данном конкретном случае им является начальник лаборатории. И еще инженера техники безопасности. Все трое идут в хранилище, вскрывают крышки колодцев, в которых хранятся дефектоскопы и контейнеры с отработанными источниками, которые подготовлены к захоронению. Источники мощные, прилично фонят даже через корпуса дефектоскопов или свинцовые контейнеры. Определить есть ли в контейнере или аппарате ампула довольно просто, если прихватить с собой радиометр. Все источники на строгом бумажном учете, количество должно совпасть. – А если он не добропорядочный гражданин? – Тогда представителя ТБ не будет. Лишние свидетели ему не нужны. – Так просто? По отсутствию представителя отдела техники безопасности ты собираешься делать вывод? – А почему бы и нет? Ну, если хочешь сложнее, то можно еще привлечь к сотрудничеству этого начальника лаборатории. Тогда наш друг действительно может что-то «найти» в хранилище. Допустим, отсутствие одной из ампул. Или вместо дефектоскопа вполне еще годный источник окажется в контейнере для захоронения. Это вполне внятно говорит о том, что была скрытая авария с выпадением ампулы. Ведь вторичная перезарядка сопряжена с немалым риском и ее почти никогда не делают. Для этого необходимо извлечь ампулу из ампулодержателя, а он завальцован намертво. Проще кинуть ампулодержатель с остатками хвостовика в контейнер для отходов и дело с концом. – Заманчиво, что и говорить. Но ты, как я погляжу, против? – Да. Для проверки это слишком сложно, а для большой игры бессмысленно. Зачем нам подсовывать ему человека под вербовку? Мы же хотели подготовить другой, эксклюзивный источник информации. И насторожит это его меньше. Ложный донос, бывает. Может, начальник лаборатории кого премии лишил, а пострадавший решил отыграться. У нас ведь как, раз проверка, то обязательно чего ни будь, накопают, не зря ведь проверяли. – И то верно, – разочарованно вздохнул Геннадий. – А как мы отследим факт «инспекции» и состав ее участников? – Это просто, вход в хранилище один и контролируется телекамерой, на заводской проходной они тоже есть. Мониторы вынесены на пульт заводской охраны. – У тебя, как я погляжу, все продумано. Когда успела-то? Ты же гуманитарщик, а не технарь. У меня техническое образование, но не уверен, что за день успел бы разобраться во всех этих тонкостях. – Подумаешь бином Ньютона. Я же говорю, что от отца историй наслушалась. И насколько брошюрок в интернете просмотрела. Там все эти правила обращения с радиоактивными источниками расписаны от и до. Правила хранения, учета, транспортировки, проведения работ, обязанности и права контролирующих организаций и всякое такое. Можешь сам убедиться, я сделала закладки. – Да уж не без этого! Показывай! Дело ответственное, мы не имеем права ошибиться. На знакомство с правилами, которые регламентировали оборот и использование радиоактивных источников, типовыми должностными инструкциями лиц, все это осуществляющих и конструкциями используемого при этом оборудования у Геннадия тоже ушли сутки. Из этого знакомства он вынес головную боль и твердое убеждение, что быть ответственным за учет, хранение и безопасное использование этих проклятых источников – не самая приятная работа на земле. – Столько накрутили, что выполнить все это просто невозможно. Действительно, лишь бы виноватых найти. Все верно, прекрасный вариант для проверки этого типа. Закончить шкатулку из родонита к Симиному дню рождения Геннадий не успел, просто времени не хватило со всеми этими командировками. Пришлось идти на поклон к Вадиму. У него он как-то видел маленькую статуэтку из гематита изображающую черного котенка в боевой позе. Геннадий надеялся, что она еще не продана. Статуэтка оказалась на месте, но поторговаться довелось основательно. Кроме немалых денег пришлось обещать часть материала, который он добыл в Узбекистане. Но вещь того стоила. Компания, которая собралась на празднование дня рождения, была не слишком велика. Кроме уже знакомой Геннадию Вики в квартире оказалась загорелая, шикарно одетая девушка, которую звали Светой. Сима представила ее как школьную подругу. Школьная подруга окинула его оценивающим взглядом, наклонилась к Симе и что-то шепнула ей на ухо. Обе прыснули. – Ну вот, – раздраженно подумал Геннадий, – еще одна амазонка. Где она их только находит? – На новой знакомой красовались колье и серьги очень тонкой работы со стразами. – Какой дурак придумал вставить стекло в такую прекрасную оправу? Или это бриллианты? Нет, бред, в этом случае стоимость этих побрякушек должна быть просто умопомрачительной. – Геннадий вежливо поздоровался с новой знакомой, повернулся к Симе и вручил ей подарок. Та его немедленно развернула. – Здорово! – Она поставила статуэтку на стол и принялась ее рассматривать под разными углами. – Работа мастера, эмоции хорошо переданы. Спасибо тебе! Сам делал? – Похоже, что твой кавалер успел тебя неплохо изучить, – встряла эта Света, – раз изготовил твой портрет. Ты только погляди: хвост распушен, когти выпущены. Узнаю свою лучшую подругу. Геннадий посмотрел на нее с укором. – Нет, я пока таких высот не достиг. Но тот, кто ее делал – действительно мастер. Еле уговорил, чтобы он мне уступил эту вещь. В соответствии со старой традиции выпили по бокалу шампанского за именинницу. Света с Симой принялись вспоминать школьные годы, и Геннадий узнал несколько любопытных подробностей из жизни своей подруги. Судя по этим мемуарам, она и в детстве была изрядной авантюристкой и шалопайкой. Далее, похоже, эти качества у нее только прогрессировали. Остальные больше слушали, особенно Вика, которая, как уже заметил Геннадий, вообще отличалась молчаливостью. – Вы хорошо загорели летом, – сделал он комплимент Свете, – в Эстонии было жаркое лето? – В Эстонии? Кто вам… – она странно вздрогнула и с возмущением глянула на Симу. Геннадию даже показалось, что подруги обменялись пинками под столом. – Да, лето было жаркое. Глобальное потепление, наверное. – А чем вы там занимаетесь? – Прикладной социологией, – вместо Светы ответила Сима. – Она в этом деле большой специалист. – Они переглянулись и опять расхохотались. – Так, так, так, – подумал Геннадий, – мне явно вешают лапшу на уши. Ничего, я ее сейчас расколю. Как выяснилось в процессе, он был слишком самоуверен. Слаженное трио девиц дружно водило его за нос, выписывая причудливые пируэты вокруг истины и явно получая от этого немалое удовольствие. – Это заговор? Трое на одного? – не выдержал он, наконец. – А что ты в следователя играешь? Могут же быть у женщин свои маленькие секреты? – с улыбкой поинтересовалась Сима. – А что я такого спросил, чтобы из этого цирк устраивать? – Ты ведь тоже не рассказываешь каждому встречному о своей работе. – Так бы сразу и сказали, что имеют место быть тайны мадридского двора. И нечего тень на плетень наводить. – Сразу неинтересно, как бы без этого мы реализовали свои садистские наклонности? Геннадий махнул рукой. – Ладно, ваша взяла, давайте лучше потанцуем. Музыка у тебя есть? – Музыка нашлась. Геннадию, как единственному кавалеру в этом цветнике, пришлось танцевать со всеми дамами по очереди. Это, собственно, было не в тягость, ибо все три были довольно привлекательны. Постепенно Геннадий расслабился, чему отчасти способствовало доброе вино, которое в достаточном количестве стояло на столе. Но не надолго. К ним подсела Симина двоюродная бабушка, которая до этого хлопотала по хозяйству, обеспечивая праздничный стол закусками и прочими необходимыми вещами. – Геннадий, вы ведь у Симы начальник? – поинтересовалась престарелая учительница. – Да, а в чем дело? – Мне кажется, что она перерабатывает. Нельзя же, в самом деле, так, она девушка, это вредно для женского организма. – И не обращая внимание на Симу, которая дернула ее за рукав, продолжила. – Что это за работа такая, когда она почти дома не бывает? Придет, поужинает и снова на работу бежит. А ведь известно, что отсутствие полноценного сна плохо отражается на здоровье. Геннадий ошеломленно посмотрел на Симу, которая закатила глаза к небесам. Света с Викой дружно хихикнули. – Я… постараюсь… чтобы она в дальнейшем соблюдала режим, – с трудом выговорил он, отводя глаза от Симы. Да и на протяжении всего оставшегося времени избегал на нее смотреть. Настроение было испорчено окончательно. Геннадий с трудом высидел еще двадцать минут и, сославшись на неотложные дела, собрался уходить. Сима проводила его до двери. – Геннадий, это…. – Не надо, – прервал он ее, – не надо делать из меня дурака. Скажи еще, что ты каждую ночь на шабаш летаешь. Может, поверю…. – Зря ты так, – грустно сказала Сима. – Впрочем, дело твое. Я знаю, что ты не прав, но оправдываться не буду. По ряду причин. Иди. – Счастливо. С днем рождения тебя. Домой Геннадий шел пешком. Но холодный осенний воздух не слишком помог. На душе было паскудно. Дома отыскал завалявшуюся пачку пересохших папирос, вышел на балкон и закурил. – Вот так все и кончается. Не успеешь воспарить, так сразу облом, крылышки-то и подпалят. Правильно говорят, что красивая и умная женщина – это скорее общественная собственность, чем личная. Что мне теперь делать-то? Как с ней себя вести? По службе придется общаться постоянно. Ну и ладно, буду поддерживать чисто деловые отношения. Как она там сказала? Как братья по оружию? Вот и попробую. Черт! – он со всей силы стукнул кулаком по перилам, руку пронзила острая боль. – Перед тем как лечь спать Геннадий залез в холодильник, достал оттуда бутылку водки и налил до верха граненый стакан. – С днем рождения тебя, Сима, – сказал он в пространство и выпил залпом. Проверка прошла успешно. Ирек Акрамович клюнул на анонимку и явился на завод с ревизией. В хранилище изотопов он пошел только с начальником лаборатории. Представитель ТБ приглашен не был. Точнее, его пригласили позднее, чтобы подписать акт по проверке. Нарушения, разумеется, нашлись, хоть и мелкие. В хранилище обнаружился источник, который не был внесен в журнал учета. Источник этот, кстати, доставили на завод накануне ночью. Сменный инженер принял груз из всероссийского объединения «Изотоп», с помощью своих людей затащил громоздкий транспортный контейнер в хранилище и сделал соответствующую отметку в рабочем журнале. Пришедший утром начальник лаборатории закрутился, выясняя отношения с цехами по результатам ночной работы, и не успел оформить нужную запись в журнале учета. Тут-то его и застукали с проверкой. Но это, как говорится, были уже его проблемы. Майор собрал всех на совещание. – Ну, орлы и орлицы, будем считать, что лед тронулся. Я доложил о результатах ваших изысканий в Столицу, и они дали добро на начало операции. Копать этого типа дальше не будем, смысла нет, только насторожить можем. Решено считать, что он именно тот человек, который нам и нужен. А так это или не так – точно выяснится уже в процессе. Напоминаю, необходимо соблюдать крайнюю осторожность, никаких резких действий. Все надо делать мягко, нежно, легкими прикосновениями. Один неверный шаг и операция полетит псу под хвост. Вы уж меня не разочаруйте, ладно? – Шеф поглядел на Симу, – Особенно это вас касается, товарищ старший лейтенант. Любите вы всякие экспромты. А тут они противопоказаны, извольте действовать четко по плану. Я понятно выражаюсь? – Так точно, товарищ майор. План операции был довольно прост. В город якобы прибывает боевая группа Халифата, имеющая задачу произвести налет на здание заводоуправления Машзавода, где помещается архив технической документации и завладеть материалами по антигравитационному генератору. Грубовато, но реально. Тем более что после потери большей части внедренной агентуры в России у воинов Аллаха осталось не слишком-то большое поле для сложных игр. Чтобы не привлекать внимания такие группы обычно подбирались из людей с европейской внешностью, большей частью из поляков и выходцев с западной Украины. Действовали они нахраписто, не утруждая себя особой предварительной подготовкой, рассчитывая больше на неожиданность. Сначала в город проникала группа обеспечения, которая проводила рекогносцировку и обеспечивала временное жилье. Обычно они находили две-три квартиры, где проживали одинокие люди и просто убивали хозяев. От трупов не избавлялись, а, упаковав их в пластиковые мешки, прятали на месте. Через день другой появлялся основной состав, в темпе проводил операцию и пытался уйти поодиночке или небольшими группами. Изредка им это удавалось, но чаще всех перехватывали. Самый тонкий момент заключался в том, что китайский агент должен был сам обратить внимание на «конкурентов». Расчет был на то, что, заметив поблизости новых людей, он забеспокоится и попытается осторожно выяснить кто они такие. Например, если одна из конспиративных квартир «случайно» окажется в соседях. Больше всех от этой ситуации выиграл военный пенсионер, который проживал в однокомнатной квартире этажом ниже. Он давно собирался переехать поближе к дочери в Екатеринбург, но поменять однокомнатную квартиру в уездном центре на аналогичную в Столице было проблематично. А тут такой случай представился, хоть он и был сопряжен с необходимостью фиктивной «смерти». Подполковник в отставке согласился на такой вариант «обмена» с радостью и заверил Геннадия, что о нем в Миассе больше никто не услышит. Даже собственную могилку посещать не станет, хоть и будет хотеться. Действительно, столкнувшись в подъезде с двумя «боевиками», которые выходили из нижней квартиры, Ирек Акрамович вежливо поздоровался и по-соседски поинтересовался, что они тут делают. Те, как и предполагалось по легенде, сообщили, что хозяин два дня назад умер, а они его родственники, приехавшие на похороны, которые состоятся через три дня. Этим объяснением он, как выяснилось, не удовольствовался, ибо в вентиляционной шахте появился опущенный на проводе микрофон. Что, собственно, и требовалось для продолжения игры. Неизвестно, что агент почерпнул из домашних разговоров лжебоевиков, они велись в основном на украинской мове. Но допрос Вики, которую якобы отловили на улице и притащили на конспиративную квартиру под покровом темноты, производился на русском языке. Голос секретарши главного инженера, через которую он неоднократно передавал на завод различные предписания, должен был быть ему знаком. Тематика допроса, в котором основное внимание уделялось расположению помещений в заводоуправлении, внутренней планировке архива, постам охраны и прочим тонкостям должна была навести объект на нужные мысли. Главное состояло в том, чтобы он понял, что после налета часть «боевиков» собирается вернуться на квартиру, дабы переснять захваченные материалы цифровым фотоаппаратом, скопировать эти файлы на несколько дисков и раздать каждому члену группы. Мол, хоть один да прорвется. Понятно ведь, что тащить с собой громоздкий ворох не имело смысла, да и опасно. Чертежи, кстати, в основном были подлинными, но с небольшими купюрами. Касались они, правда, большей частью узлов, которые изготавливались непосредственно на заводе. Ряд важных элементов поставлялся в готовом виде с других предприятий, и они фигурировали на сборочных чертежах как черные ящики. Главная же подляна была сокрыта в инструкции по настройке и юстировке готового генератора. Специалисты, которые ее составляли, должно быть, животики надорвали, вставляя туда разделы, где предусматривалась точная «регулировка» несуществующих в природе полей и выдвигались строжайшие требования по достижению необходимых величин параметров, порожденных богатым воображением авторов этого документа. Больше всех рисковал сотрудник, который по сценарию должен был покидать квартиру последним. – А если он его просто убьет, чтобы взять диск? – волновался Геннадий на последнем совещании перед началом основного этапа операции. – Маловероятно, – ответила Сима. – Зачем ему это? Лишний труп поблизости, лишние подозрения. Я бы на его месте подобралась со спины и легким ударом вырубила. Человек потом очнется и вполне может подумать, что просто упал в обморок. Тем более после такого «горячего» дня. А пока он валяется в отключке, скопировала бы диск. Они ведь компьютер с собой брать не станут, бросят вместе с оружием и прочей амуницией. Пойдут налегке, только с дисками, так легче будет улизнуть через все кордоны и облавы. А если и выведут компьютер из строя, так у этого Ирека и свой дома есть. Только на один этаж подняться. Это я с его точки зрения рассуждаю. – Будем надеяться, что ты права. Парень знает, на что идет, доброволец. Спектакль с налетом на здание заводоуправления был разыгран в лучших традициях жанра. С перестрелкой, с «жертвами» с обеих сторон, с взорванными пластитом замками сейфов в архиве (это были обычные «Шкафы металлические», по правде говоря). В нарушение сценария двое «боевиков» получили вполне реальные ранения, из них одно довольно тяжелое. Их причиной явилась неожиданная активность некоторых граждан, оказавшихся поблизости от места событий. Услышав стрельбу в здании и увидев выбегающих из него и отстреливающихся людей в масках, они без лишних раздумий открыли по ним огонь из имеющегося на руках личного оружия. Незапланированные, так сказать, последствия действующих ныне либеральных правил приобретения и ношения огнестрельных стволов. Дав в сторону «доброхотов» пару очередей, «налетчики» погрузились на угнанные незадолго до этого четыре машины и попытались скрыться, так что спектакль продолжился и на городских улицах. На конспиративную квартиру для проведения фотографических работ прибыло только трое. Остальные «уцелевшие» по легенде ожидали в городе. На съемку ушло около получаса (в три аппарата), и еще пятнадцать минут на перегон информации в компьютер и копирование ее на диски. После этого все начали уходить, по очереди. Вот в квартире остался только один. – Я ничего не слышал и не видел, – рассказывал этот бедолага на разборе полетов. – Наклонился, чтобы достать из сумки куртку и все, дальше провал. Очнулся на полу, рядом никого нет, пощупал карман – диск на месте. Как и договаривались, встал, дождался, когда голова в норму придет и за дверь. – Он не стал, как мы предполагали, тебя в подъезде дожидаться, – пояснила Сима. – Спустился со своего балкона твой и подкрался осторожненько. В комнате камера стояла замаскированная, все было видно. Пошарил по карманам, взял дискету и к компу. Минутное дело. Он еще успел покопаться в чертежах, которые вы бросили. И в стенной шкаф заглянул, где пакеты с трупами «хозяина» и «секретарши» лежали. Хорошо хоть вскрывать не стал, мог бы быть конфуз. Гримеры, конечно, постарались на славу, но кто его знает…. Одним словом нервы у него в порядке. Рассказ остановил шеф. – Хватит болтовни. Рановато еще расслабляться. Масса дел осталось: облавы, прочесывания, похороны, наказание невиновных, награждение непричастных, утечки информации об этих событиях. Проколемся в любой мелочи – все насмарку. Учтите это. Продолжаем работать. – Вика вчера уехала, – грустно сообщила Сима Геннадию. Даже попрощаться не успели. Обидно. – Что делать, она ведь теперь покойница. Будет странно, если начнет бродить по городу и встречаться с людьми. Похороны уже назначены, все будет в лучшем виде: могилка, цветочки и все такое. Но тебе ходить не рекомендую, это лишнее. – Сама понимаю, не маленькая. Но все равно грустно. Подруга уехала, а всякие ревнивые болваны продолжают корчить из себя Отелло. – Геннадий молча пожал плечами. – Ну и дурак! События того памятного дня изрядно взбудоражили город. Слухи ходили самые причудливые. Да и без слухов хватало пищи для дебатов. По официальной версии все налетчики были перехвачены. Большей частью, правда, мертвыми. Последний был убит уже в Челябинске. В газетах просили население оказать помощь в расследовании. На всех трех квартирах, которыми пользовались «боевики», шли следственные мероприятия. Там обнаружили тела «хозяев», оружие, боеприпасы и другие интересные вещи. Писали о «мусульманском следе». – Теперь они друг другу не поверят, – с удовлетворением констатировал майор. – Китайцы будут думать, что всю эту петрушку устроили люди Халифата, а те, в свою очередь, возомнят, что дело провернули китайские агенты, в провокационных целях имитировав их фирменный стиль. И каждый, соответственно, постарается форсировать все разработки по антигравитаторам. Да и сотрудничество спецслужб у них на убыль пойдет. Мелочь, а приятно. Теперь главное их не насторожить. Пусть этот Акрамыч живет, как жил. Выждем годик, другой, а потом прихватим на чем-нибудь не относящемся к данному делу. Но это все лирика. А вот что мне с вами, голуби мои, делать? – А что с нами делать? – поинтересовался Геннадий. – Как что? Наказывать будем! Сами рассудите. В город проникает боевая группа врага, устраивает наглый налет на секретный объект, похищает сверхсекретные чертежи. Я уже не говорю об убийстве нескольких человек. Куда, спрашивается, местная контрразведка смотрела? Думаете, что вам за это орден дадут? Нет! Сегодня в город прибыла специальная комиссия из Столицы, будет расследование этого безобразного инцидента, оргвыводы, как водится. Придется отвечать по всей строгости. – А почему только нам? – с ехидной улыбкой спросила Сима. – Ведь это вы у нас командир: не обеспечили, не доглядели, не уберегли…. Командир отвечает за все, так сказать. Вот вы и отвечайте! – И я отвечу, а куда деваться? Но и вам достанется на орехи. Завтра будет приказ о вашем отстранении от дела – отправитесь под домашний арест. А там и трибунала недолго ждать останется. – Спасибо на добром слове, гражданин начальник, – сказал Геннадий. – Разрешите идти? – Разрешаю! Первый в этом году снег падал крупными, липкими хлопьями. Он пытался залепить ветровое стекло и отброшенный колесами шумно бился в днище машины. Геннадий подъехал к своему дому, припарковался и, шлепая по мокрому снегу, направился к подъезду. Войдя в квартиру, он стряхнул с одежды тающие снежинки. – Вот и все, кончился Миасский этап моей жизни. Теперь зашлют куда подальше, чтобы глаза тут не мозолил. Плевать, жить и работать и в других местах можно. Барахла много не накопил, в пару чемоданов вместится. Вот только… – Геннадий озабоченно посмотрел в угол, где у него была оборудована мастерская. – Да, это все в чемодан не положишь. Тяжеловато. Ладно, договорюсь с Вадимом и пока оставлю оборудование и инструменты у него. Устроюсь на новом месте – перевезу, ничего страшного. – Он прошел на кухню и поставил чайник на газовую плиту. – Ничего страшного, говоришь? Осел! Ведь Симу тоже переведут, мы с ней можем больше никогда не встретиться! Ни-ког-да! Черт, что делать-то? – Геннадий с большим трудом подавил желание немедленно броситься к двери. Вместо этого полез в холодильник за народным антидепрессантом и налил себе в стакан грамм сто. Намахнул, закусив простым хлебом. – А нужен ли я ей? Вот вопрос. – Геннадий снова наполнил стакан и с болью спросил уже вслух. – Серафима, ведьма чертова, я тебе нужен? – А если и нужен, то что? – раздался за спиной знакомый голос. Геннадий мгновенно повернулся и обалдел. У двери на кухню, прислонясь к косяку стояла Сима и с легкой усмешкой смотрела на него. На ней были джинсы, блузка и домашние тапочки. Будто сейчас середина лета, а на улице нет никакого снега. – Как ты тут оказалась? – Девушка пожала плечами. – Ты позвал меня по имени и задал вопрос, вот я и пришла. Пьянствуешь? – Она неодобрительно покосилась на початую бутылку и жалкую закуску. Геннадий смутился. – Нечто вроде этого, прощаюсь с этапом своей жизни. – И как оно? Получается? – Тяжко. Вот подумал, что больше никогда тебя не увижу, и такая тоска взяла. – Ах, тоска, а увидеть, стало быть, хотел? – Хотел, только идти боялся. Думал завтра зайду. – Завтра не получится, на завтра у тебя дальняя дорога и казенный дом. – Понятно, я думал, что еще один день у меня есть. – Геннадий даже не стал спрашивать, а откуда ей это известно. Привык уже. – Нет у тебя этого дня. Поэтому, если что собираешься сказать, то говори сейчас. А если нет, то я пошла. Геннадий задумался. – Слушай, получается, что ты на самом деле ведьма? – Ну, если только в очень нетрадиционном смысле этого слова…. Правильнее будет сказать – фея. А из дома по ночам я не на шабаш летала и не к любовникам, как ты подумал, а по своим фейским делам. Могут же быть у фей свои важные дела? Вот так, хочешь, верь, а хочешь, нет. – Ты это серьезно? Или опять шуточки? – Геннадий внимательно посмотрел на Симу, которая продолжала стоять с абсолютно невозмутимым видом. – Ладно, верю, хоть все и болезненным бредом кажется. – Он подошел к Симе и попытался ее обнять, та ловко увернулась. – Ты куда руки-то тянешь? Рановато будет, я ведь тоже на тебя обижена. Сначала отмоли, а потом посмотрим. Если буду добрая, то прощу… возможно. – Серафима, прости засранца. Больше не повторится. Хочешь… на колени встану? – Так и быть, прощаю, – она скользнула в его объятья. – Надо бы отметить наше примирение. – Геннадий растерянно оглядел свою кухню. – Знаешь, у меня кроме бутылки водки, пары банок консервов и хлеба ничего нет. А все магазины уже закрыты. – Вот так всегда, если женщина не позаботится, то…. Ладно, придется принять меры. Закрой глаза и сделай два шага вперед. Геннадий подчинился. – Ничего себе! Куда это мы попали? – Он находился в обширном зале, в камине весело трещали дрова, а посредине помещения стоял накрытый стол, интимно освещенный горящими свечами. – Шикарно, только я всегда думал, что жилье фей выглядит несколько иначе. – А чего ты ожидал? Средневекового замка на заснеженной вершине горы? Я тебе что? Горный орел? В этих замках ужасно холодно, сыро и вечные сквозняки. Современные феи в таких местах не живут. И с ужасом вспоминают, в каких антисанитарных условиях им приходилось мучиться, пока цивилизация не предоставила лучшие возможности. – Понятно. Хм, а тебе тоже пришлось мучиться? – Ага, испугался? Подумал, что на самом деле я древняя старуха, а только прикидываюсь молоденькой? Не боись, все без обмана. Я хоть и фея, но еще юная. И перспектива проснуться в одной постели со старой каргой тебе не грозит. – Спасибо, успокоила. – Геннадий подошел к окну. За окном лежал снег, и виднелись сосны, тоже покрытые снежными шапками. – А тут холоднее, чем в Миассе. Что это за место? – Это тоже Урал, только севернее. Я ведь российская фея, коренная. Впрочем, если тебе не нравится, то можем махнуть в более теплое место. Тихий океан тебя устроит? – В другой раз, а сейчас давай перейдем к тому, для чего мы сюда прибыли. – Он кивнул на накрытый стол. – Как я погляжу, все уже готово и моя помощь не требуется. – Он подошел поближе. – Мда, похоже, что на гильдию фей карточная система не распространяется. Вот только водки нет, одно легкое вино. Можешь наколдовать? – Почему бы и нет? – Сима села за стол и сунула под него руку. Вытащила обратно уже с запотевшей бутылкой. – Такая подойдет? Геннадий взял емкость в руки и внимательно осмотрел этикетку. – Да-а-с, хорошая марка. А она настоящая или это иллюзия? – Вполне реальная, – заверила его Сима. – Иллюзии – вещь хорошая, но не за столом же ими пользоваться. Это было бы просто глупо. – И то верно, – согласился Геннадий, – фантомами не наешься и не напьешься. Ты могла бы на этом неплохой бизнес сделать. Кстати, а что ты вообще с такими возможностями у нас людей делаешь? Что тебе до наших проблем? – Живу я там, я ведь тоже человек, а не нежить, какая. Проблемы у нас одни, общие. А что до возможностей, то они далеко не безграничные. Безграничных возможностей, поверь, на свете не бывает. – А вот в это верю. – А раз веришь, то, что сидишь, как будто мешком пришибленный? Ну, фея я, подумаешь, какая проблема. Эка невидаль! Это что-то меняет в наших отношениях? Геннадий прислушался к своим ощущениям. – Знаешь, а ты права. Подумаешь, какая-то фея. – Осторожнее на поворотах, милый! Что значит «какая-то»? – А ты, разумеется, самая крутая из фей? – Ну, по крайней мере… самая симпатичная. А ты думал…? Геннадий расхохотался. – Я смотрю – женщина остается женщиной, даже если она и фея. – Он подошел к Симе и обнял ее. Дальше они говорили мало, нашлись дела поинтереснее. Пророчества о дальней дороге оправдались. Не успел Геннадий появиться на службе, как его вызвали на ковер. – Тебя в Столицу вызывают, – сообщил ему майор. Странно, вызов не из столичной конторы, а от администрации Верховного. Чего им от тебя понадобилось? Не представляю. Впрочем, начальству виднее. Сбирай манатки и вперед. Сказано – срочно. Дам машину, подбросит тебя до челябинского аэропорта, как раз успеешь. В порту сразу беги к военному коменданту. Он уже в курсе, устроит тебя на нужный рейс. – А почему самолетом? – с недоумением поинтересовался Геннадий. – Екатеринбург не так уж и далеко, поездом можно или машиной. – Я же тебе русским языком говорю – сроч-но! В столичном аэропорту тебя встретят. Понял? – Так точно! Разрешите выполнять? Проклиная дуболомство начальства, которое создает проблемы на пустом месте, Геннадий вышел из кабинета. Сима, которая сидела за компьютером, подмигнула ему и украдкой показала большой палец. Он махнул ей рукой и покинул контору. – Хм, похоже, что-то она знает. Впрочем, это и не удивительно, если вспомнить…. Геннадий заскочил на машине домой, переоделся в форму и прихватил «тревожный» чемоданчик. – Все, теперь в аэропорт. Все-таки, какой дурак придумал лететь из Челябинска в Столицу самолетом? Пока доберешься до аэропорта, пока дождешься рейса, регистрация, посадка в самолет, взлет, приземление, высадка, пока из Кольцово до города доберешься. Мда, на машине было бы быстрее. Вот тебе и срочно! Умники! Аэропортовский комендант придирчиво проверил его документы и сообщил, – все в порядке, вас проводят. – Когда машина подрулила к одной из дальних стоянок, Геннадий присвистнул. – Опять антиграв и не простой. Одна из личных машин Верховного, если верить надписям на борту. – Черт побери, да что же это деется? Кому понадобилась моя скромная персона? – Перед тем как взойти на борт Геннадию предложили сдать личное оружие, да еще и умело обыскали. Салон машины мало напоминал жесткую функциональность десантного варианта, на котором ему уже приходилось летать, но особой роскошью тоже не отличался. Хоть кресла были мягкие и на том спасибо. Едва закрылся люк, как заработали генераторы, и машина начала подъем, а еще через десяток секунд зашелестели маршевые двигатели. Геннадий, осторожно косясь на молчаливых сопровождающих, перебирал в уме варианты своей возможной судьбы. Было не похоже, что он арестован. Обращались с ним вежливо, минералочки предложили. Личный антиграв Верховного отправили, чтобы на место доставить. – Куда, кстати? И по какому поводу? Из-за узбекских дел, или по поводу последней операции. Или из-за Серафимы и ее «странностей»? Если последнее, то я влип по самые уши! За все время полета к конкретному решению он так и не пришел. Машина зависла в воздухе и начала опускаться. Геннадий выглянул в иллюминатор и узнал место, которое пару раз видел на фотографиях. – Приплыли, это же загородная резиденция Верховного! Только этого мне и не хватало! – Антиграв опустился на вертолетную площадку в сотне метров от основного здания. Открылся люк, Геннадия пригласили наружу и сопроводили до бокового входа. Там передали с рук на руки другим неразговорчивым товарищам, которые его снова обыскали, просветили рентгеном, а по окончанию этих процедур провели в какой-то небольшой зал, оставили одного и велели там ждать. Ожидание продлилось минут десять, потом открылась одна из дверей, и в помещение вошел человек, не узнать которого было довольно сложно. Геннадий резво вскочил и вытянулся по стойке смирно. – Товарищ Верховный Главнокомандующий…. – Вошедший недослушал рапорт и жестом предложил остановиться. – Вольно! Садитесь вот сюда. Нам предстоит важный разговор, хоть и короткий. Геннадий послушно уселся на краешек предложенного кресла и застыл в напряжении. Так вот, капитан, я пригласил вас поговорить об одной известной вам особе. Догадываетесь, о ком идет речь? – Валять дурочку было бессмысленно, пришлось кивнуть. – Да, я понимаю. – Вот и прекрасно, и как она вам? – Это очень своеобразная девушка, но мне она нравится. Верховный хмыкнул. – Своеобразная, говорите? Это еще мягко сказано! Признаюсь, мне тоже приходилось общаться с этой молодой дамой. Это было весьма познавательно. – Геннадий охнул про себя. – Она успела и до Верховного добраться, ничего себе. И о чем они, интересно, говорили? – Не совсем уверен… знаете ли вы, но Серафима принадлежит к довольно странной и могущественной организации. Она «чужак», вы должны быть в курсе этой проблемы. Вот так, с одной стороны эта леди оказала ряд важных услуг нашей стране, а с другой стороны цели представляемой ею структуры не слишком понятны. В личной беседе со мной она изволила сообщить, что является «куратором» России в своей «организации». Мы потратили немало сил, чтобы выяснить об этой структуре хоть что-то. Без толку, надо сказать. И представляете наше удивление, когда мы идентифицировали ее в Казахстане как вполне реального человека. У нее оказались родители, куча родственников, она училась в обычной школе, в университете…. Мда, странно все это. – А что вы хотите от меня? – поинтересовался Геннадий. – От вас? Ничего, собственно. Я только хотел задать вам пару вопросов. – Верховный сделал небольшую паузу. – Вы больше с ней общались, чем я. Как вам показалось… она, в самом деле, любит Россию и ее народ? И еще… она человек? – Она человек, и неплохой, – твердо ответил Геннадий. – И как мне показалось, искренне переживает за нашу страну. Я в этом уверен! – Спасибо! Это очень важная и обнадеживающая информация. Передайте Серафиме, что мы не собираемся вмешиваться в ее дела и личную жизнь. Напротив, готовы оказывать ей любое необходимое содействие. И обязательно расскажите о своем визите ко мне, между нами не должно быть никаких недомолвок. – Мне кажется, что она уже знает, – сообщил Геннадий, – куда меня вызвали и зачем. – Да? Меня это нисколько не удивляет! Идите, капитан. Удачи вам! Верховный встал, давая понять, что аудиенция закончена. Андрей Ходов, silverest@mail.ru Таллин 2004