Аннотация: Романы «Путь конкистадора» и «Раскол племени» открывают знаменитую «Сагу о конкистадоре» Дона Колдсмита.
 Кадет Хуан Гарсия, имевший неосторожность завести роман с дочерью коменданта Академии, жестоко поплатился за свою дерзость: в качестве наказания молодого испанца отправляют в Новый Свет, в самое сердце неисследованного континента. Случайно отстав от отряда во время одной из вылазок, Гарсия попадает в племя дикарей, которые принимают его за бога. Оказавшись среди чужеземцев, испанец страстно желает вернуться к своим, но обстоятельства складываются иначе: Гарсии предстоит учиться жить по законам другого народа и суждено стать его частью.


---------------------------------------------


 Дон Колдсмит
 Путь конкистадора



 ПРЕДИСЛОВИЕ


 Известно, что в 1542 году испанцы под предводительством Коронадо продвинулись по американскому континенту на север до Великих равнин. Историки пишут, что других завоевателей там, в общем-то, не было.
 Однако существуют приводящие в недоумение несоответствия. При раскопках в центральном Канзасе был обнаружен обрывок ржавой кольчуги. Фрагменты испанской конной сбруи встречаются вдоль всей старинной Бизоньей тропы.
 В языках индейских племен, обитающих на равнинах, встречаются слова, имеющие то же звучание и значение, что и в испанском. Среди некоторых племен густая растительность на лице считается признаком королевской крови. Столетие назад один прославленный вождь гордился своими пышными усами.
 Все эти разрозненные факты ничего не доказывают. Они бы и вовсе не имели значения, если бы не предположение, что между испанцами и индейцами происходило общение, не зафиксированное в исторических хрониках, и это общение носило дружественный характер. Находок слишком много, они слишком красноречивы, чтобы считать их результатом случайных контактов...
 Я нашел эти испанские удила в бочонке с хламом на севере Оклахомы. «Любой товар — 1 доллар» — было написано на ценнике. Большинство предметов в бочонке были откровенно ненужными. Ржавые пряжки подпруг, древние безделушки, похожие на те, что висят у нас на гвоздях в старых сараях.
 Но там был этот лошадиный мундштук. Круглые удила старинной испанской работы. Я купил их и принес домой, чтобы поразмыслить. Они были почти такими же, как те, что я видел в музее в Санта-Фе, где было выставлено снаряжение экспедиции Коронадо.
 Как же тогда эти удила попали в бочонок в Оклахоме? И кому они принадлежали на протяжении всех этих лет? Они были в хорошем состоянии, их явно берегли от воздействия сырости.
 Мне пришло на ум несколько вариантов. Может быть, их владельца убили или его лошадь похитили, таким образом, снаряжение захватили индейцы. Возможно также, что ему пришлось бросить лошадь.
 Один из возможных вариантов особенно занимал меня. Известно, что несколько испанцев, плененных индейцами по берегам залива, позже ассимилировались. Предположим, что такое происходило и на равнинах. Наверное, тот человек был офицером, потому что солдаты в основном передвигались пешком. Как профессиональный военный, он со вниманием относился к своей амуниции и всячески заботился о ней. Он женился на девушке из принявшего его племени, а их дети почтительно относились к его вещам. Через пару поколений назначение этих предметов могло быть забыто, но сохранилось трепетное отношение к амулетам, которые так почитали предки. Семейная традиция требовала постоянного проявления заботы и уважения к ним.
 Подводя итог, придется признать, что все это — предположения. Но, что бы мы ни вообразили, наши самые смелые фантазии померкли бы рядом с правдой, которую поведали бы испанские удила, умей они говорить.
 Дон Колдсмит.




 Глава 1


 Хуан Гарсия резко подался вперед в седле и сощурился на солнце, проклиная невезение, которое привело его сюда, на самый край земли.
 Правда, приходилось признать, что по большей части он был виноват сам. Но тогда все казалось простым и логичным. Девушка была так юна, так прелестна в вечернем полумраке. А ее дуэнья, пожилая дама, казалась такой дряхлой, так легко смущалась и так быстро пьянела. Казалось, старуха крепко спит на скамье в саду, удобно привалившись головой к стволу дерева. Откуда ему, Хуану, было знать, что старая карга прикидывается? Как он мог заметить ее самодовольную усмешку, когда они с девушкой со смехом носились в густой тени апельсиновых деревьев? И, Пресвятая Богородица, как он, простой кадет, мог быть настолько глуп, чтобы на плацу флиртовать с дочкой командующего? Он не подозревал о промашке, пока отец девицы не напустил на него собаку и двух дюжих слуг.
 Комендант оказался весьма великодушен, учитывая обстоятельства. Он не прикончил Хуана на месте. Молодому человеку было позволено оставить Академию, — разумеется, при условии, что он отправится в колонии Новой Испании тотчас же. Конечно, это было гораздо лучше немедленного завершения самого существования Хуана Гарсии. И, естественно, предпочтительнее того позора, которым военный суд запятнал бы гордое имя его семейства.
 Хуан, конечно же, понимал, что спасся в основном благодаря авторитету отца. Даже командующий подумал бы дважды, прежде чем обойтись сурово с единственным сыном старого дона Педро Гарсия.
 Но и при его огромном влиянии пришлось немало повозиться, много золотых монет сменило хозяев, чтобы молодой человек получил назначение в Новую Испанию.
 Отец настоял, чтобы у Хуана было самое лучшее обмундирование. Он даже отдал собственный меч и доспехи из отличной толедской стали. Оружейник тщательно отполировал нагрудник и шлем, покрытые многочисленными царапинами после успешных кампаний во Франции и Италии. Кольчужная рубаха ярко сверкала, вычищенная песком и смазанная маслом.
 Хуан неловко поежился, пот ручьем бежал из-под шлема, стекал, щекоча, между лопатками. Гарсия вздохнул, поправил копье, размышляя, имеет ли его отец представление, насколько сильно солнце Новой Испании может разогреть кольчугу.
 Серая кобыла тоже вздохнула, продолжая свой путь по низкой траве прерии. Она грациозно обходила мелкие камни и изредка встречающиеся валуны. Гарсия нежно обращался с лошадью, ценя ее исключительные достоинства.
 Отец выбрал для него самую лучшую из своих андалузских кобыл, прекрасную Лолиту. Этот жест произвел на Хуана, наверное, самое сильное впечатление, а старый дон напрочь отмел все возражения.
 — Человек на своих двоих, — говорил он, ковыляя к конюшне рядом с сыном, — не человек вовсе.
 Старые раны теперь с каждым годом беспокоили его все больше. Но он даже завидовал своему впавшему в немилость сыну, перед которым на просторах Нового Света открывались немыслимые возможности.
 — Весь в меня, — шепнул он конюху, пока они выбирали седло и уздечку, которые тоже были лучшими в своем роде. Ремни и подпруги из испанской кожи, украшенные металлическими вставками, выкованными лучшими кузнецами. Удила были предметом особой гордости дона Педро. Специально сделанные для небольшой мордочки изящной Лолиты, они были снабжены широкими кольцами. У старого Гарсии имелись свои представления о том, что подходит для конского рта. Ремни уздечки были хорошо подогнаны и необременительны для лошади. Вся сбруя была украшена узорами, выбор которых глава дома доверил кузнецу. Легкое прикосновение к поводьям, расшитым серебряным позументом, — вот все, что требовалось, чтобы направлять и сдерживать серую кобылу.
 Что ж, Хуану приходилось признать, что он счастливчик, даже в нынешнем положении. У него отличная лошадь, прекрасные доспехи. Ему повезло, что его выбрали для этой экспедиции. Поход на север, обещающий неслыханные богатства Семи золотых городов.
 Но золота все не было. И, как начинал подозревать Хуан, его и не было никогда. А еще появилось мрачное подозрение, что их капитан — просто ненормальный. Это подозрение закралось в душу после того, как капитан приказал удавить их переводчика.
 Дальше все развивалось довольно однообразно. Несколько дней пути на север. Захват местных дикарей, которых пытали, чтобы те рассказали о золоте, затем их убивали и ехали дальше. Хуану Гарсии, как и остальным офицерам, становилось очевидно, что пленники ничего не знают о золоте. Может быть, даже никогда не слышали о нем. Гарсия заметил, что ни у кого из захваченных в последние недели не было никаких украшений из металла. Те, кто согласно кивал, указывая на север, куда двигалась экспедиция, делали это лишь из желания спасти свою шкуру.
 Еще Хуана взволновало произошедшее на прошлой неделе. После пытки капитан отдал пленника копейщикам, чтобы те позабавились. Капитан очень заботился о своих людях. Дикарь, хотя и хромающий после истязаний, выказал чрезвычайную прыть. Преследуемый собакой священника, он некоторое время уворачивался от копий. Когда одно из них все-таки настигло индейца, он сумел выдернуть его за древко. Собрав последние силы, умирающий туземец почти выбил своего мучителя из седла. Весь вечер у костров смеялись над этим происшествием.
 Хуан видел и раньше, как умирают люди, съеживаясь от страха перед тем, как будет нанесен последний удар мечом или копьем. А здесь перед ним оказался несчастный, замученный дикарь, который — Гарсия вынужден был признать — вел себя храбро.
 Голова молодого испанца в то утро была забита всеми этими сложностями. Он испросил и получил разрешение на короткую вылазку за провиантом. Толедский меч отца остался на попечении падре. Гарсия надеялся с помощью взятого взаймы копья убить одного из тех горбатых быков, которые водились здесь в огромном количестве. Кроме того, ему было просто необходимо поразмышлять в одиночестве.
 Однако размышления вогнали его в еще большую тоску. Что будет с отрядом, если безумие капитана усилится? Сколько еще можно идти на север? Великий Боже, сколько времени прошло с тех пор, как Хуан в последний раз видел женщину! Он наполовину прикрыл глаза, предаваясь счастливым воспоминаниям о плавных изгибах тел и завлекательных улыбках.
 Вот почему он не заметил змею. Гнусное создание, с погремушкой на одном конце и смертоносным жалом на другом. Серая кобыла заметила опасность вовремя и по-кошачьи отскочила в сторону. Гарсия потерял равновесие раньше, чем понял, что происходит. Ему навстречу летел валун размером с тыкву, и он успел лишь немного отклониться, когда его шлем ударился о камень. Искры посыпались из глаз Хуана, он слабо шевельнулся и провалился в черное забытье.




 Глава 2


 Койот сидел на корточках с дюжиной других воинов Народа, окруживших кольцом упавшего бога. Они наблюдали за богами уже несколько дней, но впервые видели так близко одного из них.
 Южные кланы дали знать Народу, что боги опасны, они умело пытают, но не ясно, с какой целью. Кажется, разумнее не попадаться им на глаза. Рассказывали даже, будто боги похожи на оленей, а верхняя часть тела у них человеческая, что было полностью опровергнуто.
 Боги ездят на больших животных. «Должно быть, крупная собака», — решил Койот. Он явственно видел ремни, удерживающие на теле животного различные предметы, так что это, наверное, собака, раз животное вьючное. Но оно большое, словно олень, хотя и без рогов, и Койот обнаружил кое-что еще — оленья собака ела траву. Он видел, как зверь жует. Изредка животное поднимало голову, глядело большими красивыми глазами на кого-нибудь из воинов или на лежащего бога и продолжало пастись.
 Воины спрашивали, может ли эта оленья собака оказаться хорошей на вкус. Очень даже может. И у нее чудесная кожа. Каждый был бы рад носить одежду из такой кожи. Однако, рассудил Койот, должно быть, как вьючное животное зверь ценнее. Иначе бог съел бы его или ходил в его шкуре.
 Койот был наблюдателен и смекалист. Он знал, что молодые воины посмеиваются над ним. Он был толстым и не таким ловким охотником, как другие, и некоторые потешались над этим и над его высоким пронзительным смехом, из-за которого он и получил свое прозвище. Его это не особенно волновало. Он знал, что старейшины прислушиваются к его суждениям, и его мнение учитывают на совете. Койот обладал способностью удачно пошутить в жарком споре, спокойно расставляя все на свои места.
 В другой стране и другом времени Койот мог бы стать придворным шутом, или советником императора, или адъютантом великого полководца. А для племени он был Койот, мудрый шутник, уважаемый старейшинами и обожаемый женой и детьми. В его доме всегда было полно мяса. И не его стараниями. Он и в самом деле был не очень хорошим охотником, но некоторые из умелых охотников, кажется, были счастливы поделиться с ним своей добычей. Взамен они получали дружеское расположение Койота, его чувство юмора и возможность услышать добрый совет, если возникала необходимость.
 В данный момент Койота беспокоил бог. Мудрый воин прекрасно разобрался в сущности оленьей собаки, но что же такое сам бог? Лежащее ничком тело не шевелилось уже несколько часов, пока люди опасливо подбирались поближе. Возможно, он мертв. Но может ли бог умереть? Этот вопрос занимал Койота. Он не сомневался, что человека подобное падение убило бы. Койот находился ближе остальных, когда животное отпрянуло от большой змеи. Он видел, как бог ударился головой о камень. Разве бог не смог бы избежать падения, а возможно, и встречи со змеей?
 И еще был звук, который издал бог при падении, — это был грохот, какой раздается, когда дети проводят костью по ребрам иссохшей бизоньей туши. Звук был немного другой, незнакомый Койоту. Должно быть, этот звук как-то связан с жесткой сияющей кожей или чешуей бога. Теперь Койот занялся этой особенностью божественной анатомии. На голове бога был гребень, как у некоторых ящериц, живущих на каменистых холмах. И кажется, у бога был панцирь, словно у черепахи, спереди и сзади. Он блестел и внешне походил на голову с гребнем, такой же гладкий и сверкающий.
 И у бога было оружие. Оно напоминало копье. С более длинными древком и наконечником, но, внимательно присмотревшись, Койот уверился в том, что это всё-таки копье. Оно было даже ближе к нему, чем сам бог, и Койот немного придвинулся, чтобы изучить конструкцию и наконечник оружия. Наконечник копья, заметил Койот, был очень гладким, лучи заходящего солнца ярко сверкали на нем. Внезапно Койот осознал ошеломляющий факт. Материал, из которого был сделан наконечник копья бога, очень сильно походил на его кожу или же чешую.
 Даже боги, рассудил он, не стали бы делать оружие из собственной кожи. Получается, сверкающая кожа была чем-то, что можно носить, для красоты или защиты. И тот же материал, должно быть, использовали для изготовления оружия.
 «Кстати, зачем богу оружие?» — спросил себя Койот. Что если Койот позволил увлечь себя самой необузданной фантазии, что если это вообще не боги, а всего лишь люди из далекого племени? Если так, сверкающую кожу, наверное, можно снимать, и тогда должны обнаружиться ремни или какие-нибудь завязки. Койот придвинулся еще ближе, пытаясь понять, как закреплен нагрудник. Ему показалось, что он заметил ремни, но он не был уверен. Если он прав, тогда это не бог со сверкающей кожей, а человек, как и он сам, тяжело раненный или мертвый. Койоту хотелось подойти и посмотреть, но ему не хватило храбрости.
 Он снова взглянул на голову бога. Теперь он был почти уверен. Штука с гребнем — головной убор, как у Белого Бизона, шамана. Он даже увидел мех по краям. Койот не сумел разглядеть, что это за мех. Казалось, он растет прямо на лице бога. Разумеется, такого не может быть. Наверное, его рассуждения неверны. Койот как раз пытался рассмотреть, повредил ли валун головной убор (или голову) бога. Койот был очень озадачен. Он нагнулся вперед, чтобы лучше видеть.
 И тут произошло такое ужасное событие, что все мысли умчались прочь из головы Койота, как и сам он умчался на безопасное расстояние. Потому что бог издал долгий стон, перевернулся и стал подниматься.




 Глава 3


 То, что сделал бог потом, было очень показательно. Он блевал. Что очень обрадовало Койота, поскольку подтверждало его подозрения.
 «Это существо должно быть человеком», — решил он наконец.
 Конечно, бог не стал бы вставать на четвереньки, разевать рот, блевать и падать в собственную блевотину.
 Койот уселся на пятки посмотреть, что будет дальше. Он был доволен собой, и чувство юмора возвращалось к нему. Должно быть, кто-нибудь из воинов пришел к такому же выводу, заметив, что пришелец ведет себя как обычный человек. Но теперь придется решать, что с ним делать. Убить его?
 Разумеется, Кривые Ребра, вождь, созовет совет. Иногда он был слишком медлителен и слишком долго думал, принимая решение, но он был хороший вождь, как считал Койот. Раздумья иногда совершенно необходимы. Например, в таком случае, как этот. Койот уже знал, что можно многому научиться у людей других племен. Кто знает, что можно получить от этого пришельца? Может быть, даже узнать о странном материале, из которого сделан головной убор с гребнем, который защитил голову незнакомца при ударе о камень. Весьма полезная вещь.
 Бога уже перестало тошнить, он сел, взявшись за голову руками. Вцепился в сияющий головной убор и, как показалось, с усилием потянул его. Бог негромко застонал, когда предмет отделился от головы, липкой от крови. Эффект был ошеломляющий, словно иноземец снял с себя голову. По возгласам, которые издавали воины, Койот понял, что до сего момента далеко не все разгадали эту загадку. Это его рассмешило, он издал высокий пронзительный смешок койота.
 — Эге! — воскликнул он, словно бы про себя. — Они и собственные головы снимают!
 По кругу воинов побежал смех, и в этот момент пришелец наконец заметил сидящих на корточках людей. Его рука метнулась к боку, он выхватил кинжал, вскочил на ноги и занял оборонительную позицию. Это длилось один миг, беднягу снова охватила слабость, и он опять упал на колени.
 Кажется, приступ слабости спас чужеземцу жизнь, потому что несколько воинов уже вложили стрелы в луки. Теперь же они медлили, сомневаясь. Кто-то обернулся на вождя, ожидая указаний. Кривые Ребра поднял руку, сдерживая их. Все немного расслабились. Наступил момент настороженного ожидания.
 Раненый человек, явно довольный, что минутная угроза миновала, убрал оружие в ножны и неуверенно заковылял к своему животному. Он отцепил кожаную флягу, висевшую среди других предметов на спине животного. Судя по всему, во фляге была вода, он сделал долгий глоток. Затем опустился на камень, обессиленный. Койот с некоторым изумлением отметил, что черный мех в самом деле рос прямо на лице человека. Должно быть, его племя живет где-то очень далеко. Означает ли это, что у всех людей того племени на лицах растет шерсть? Интересно, не покрыто ли все тело человека шерстью, как тело черного медведя? А их женщины? На них тоже растет мех? Сама эта мысль пугала.
 Солнечный Мальчик уже поспешно нес свой факел к горизонту, и упавший бог начал готовиться ко сну. Койот внимательно смотрел, как человек снял кожаные приспособления с головы своего четвероногого спутника. Длинной веревкой, которая казалась сделанной из перевитых ремней, он опутал ноги животного.
 Затем человек снял остатки снаряжения со спины оленьей собаки и прислонил к валуну. Чужеземец развел небольшой костер, чтобы согреться в опустившейся вместе с сумерками прохладе. Койота заинтересовал способ разведения огня, которым воспользовался незнакомец. Он не тер палки друг о друга, а использовал какие-то небольшие предметы, которые вынул из мешка. «У этого человека можно многому научиться», — решил Койот.
 Его размышления были прерваны вождем, который замахал воинам, созывая совет на небольшом холме напротив стоянки чужака.
 Официальный обряд был выполнен, костер совета зажжен. Разумеется, никакой настоящий совет не может проходить без костра. Кривые Ребра приступил к обсуждению. Как им следует поступить? Некоторые самые горячие воины хотели убить чужака немедленно. Во всяком случае, сказали другие, нужно убить оленью собаку. Она должна быть хороша на вкус, а для клана Кривых Ребер никакое мясо не будет лишним.
 Многие говорили о том, что опасно оставлять бога в живых. Койот уже давно решил, что опасность, исходящая от больного раненого человека, ничтожна. Гораздо важнее то, какую пользу они могут извлечь из его знаний. Проблема в том, как убедить остальных. Кривые Ребра повернулся к толстенькому маленькому воину. Настало время для комически-серьезного совета, которого можно ждать от Койота.
 — Ты еще не говорил, мой брат. Что, по-твоему, мы должны сделать?
 — С кем, вождь? Со Снимающим Голову? — невинным тоном поинтересовался Койот.
 Он выдержал паузу, обводя взглядом круг воинов. Послышались смешки, и Койот с радостью понял, что выиграл. Угроза, исходящая от раненого, забылась от простой насмешки.
 — Или же с оленьей собакой? — продолжал он. — Мы можем убить ее в любой момент. Возможно, будет умнее оставить ее в живых, пока ее мясо действительно нам не понадобится.
 В кругу воинов одобрительно закивали. Койот замолчал, а спор продолжался. Теперь он не сомневался в его исходе. И обрадовался еще больше, когда на совете появился один из разведчиков. Этот воин следовал за главными силами иноземных богов. Теперь он сообщил, что боги, кажется, некоторое время ждали пропавшего товарища, обыскивали холмы. Затем, очевидно отказавшись от поиска, изменили направление, повернули обратно на юг и разбили лагерь у Оленьего ручья. Кажется, они не станут завершать дело, которое привело их на земли Народа.
 После обсуждения было решено на ночь приставить к Снимающему Голову часовых. Остальные воины разойдутся по домам, что совсем недалеко, и вернутся вместе с поднимающимся Солнечным Мальчиком. Затем они станут наблюдать за действиями чужака.
 Койот поспешно вызвался караулить. Конечно, он очень хотел вернуться домой и провести холодную ночь прерии рядом с теплой женой. Он и Большая Нога проговорили бы полночи об этих странных событиях. Но это потом. А сейчас Койот чувствовал себя обязанным присмотреть за пришельцем. Он отчего-то уже начал считать себя защитником этого человека. К тому же Койот был любопытен.
 Он сел на корточки у нагретой солнцем скалы и завернулся в свою накидку. Даже если бы он не стоял на часах, в эту ночь ему не заснуть. Койота все больше разбирало любопытство, что станет делать Снимающий Голову утром.




 Глава 4


 Хуан Гарсия очнулся от беспокойного сна и обнаружил в свете утреннего солнца полуобнаженных воинов, сидящих на корточках вокруг него.
 «Жалкие оборванцы», — подумал он. До сих пор, надо сказать, они не делали никаких угрожающих жестов, но он им не верил. Особенно жирному коротышке. Этот был любопытнее остальных. Придется за ним присмотреть.
 Когда Хуан Гарсия пошевелился, в голове начало пульсировать, но, чтобы выжить, требовалось срочно сделать несколько дел. Прежде всего он должен попытаться найти отряд. И, получится это или нет, нужно достать воды и еды.
 Хуан отпил несколько глотков из пустеющей фляги и оглядел горизонт. На западе поднимался холм с плоской вершиной, казавшийся чуть выше остальных. Гарсия решил въехать на вершину этой возвышенности. Может, оттуда он увидит свой отряд.
 Под пристальным взглядом дикарей Хуан оседлал серую кобылу и собрал снаряжение. В голове болезненно стукнуло, когда он сел в седло, но Хуан стиснул зубы и сдержал стон. Со шлемом беда. Одна сторона сильно помялась при падении, и Хуан не сможет починить его. Оружейнику не составит труда выправить шлем, но на данный момент у Гарсии не было выбора, кроме как привязать бесполезную вещь к седлу. Он все равно сомневался, что сможет надеть шлем с этой шишкой размером с гусиное яйцо над правым ухом.
 К изумлению Гарсии, когда он поехал, часть дикарей последовала за ним. Точнее, по бокам. Они двигались легкой и спорой собачьей рысью, прекрасно подходящей к небыстрому аллюру его лошади.
 «Наверное, будет лучше оставить их позади», — подумал он. Хуан пустил серую кобылу галопом, но с этой идеей вскоре пришлось расстаться по двум довольно веским причинам. Во-первых, гудящая голова Хуана могла не вынести такой скорости. А во-вторых, это все равно ни к чему бы не привело. Дикари немного отстали, когда он поскакал быстрее. Но едва Хуан замедлил ход, они сумели его догнать. Даже жирный. И, Матерь Божья, он не может все время ехать галопом. Хуан решил терпеть их общество, тем более что у него все равно нет выбора.
 Вид, открывшийся с холма, его разочаровал. Покрытая травой, раскинувшаяся во все стороны прерия просматривалась хорошо, но следов отряда не было видно нигде. Вдалеке на востоке Хуан разглядел колышущийся ряд высоких деревьев, растущих по берегу реки или ручья. На излучине этого ручья он различил несколько странных конических кожаных шатров, которые используют дикари.
 «Должно быть, там и живут мои сопровождающие», — решил Хуан.
 Сейчас они сидели на корточках на безопасном расстоянии, ожидая его следующего шага. Хуан задумался, что же делать.
 Его ищущий взгляд обратился на север и различил темные контуры дюжины или даже более горбатых коров. Что ж, ничего лучшего все равно не придумать, можно хотя бы попытаться убить одного зверя на еду. У Хуана не было с собой никаких припасов, ведь он не собирался отставать от отряда надолго. Конечно, они ищут его, а когда найдут, у него будет мясо для всех. Гарсия повернул на север, еще больше отдаляясь от товарищей, уже посчитавших его мертвым.
 Бизоны паслись на ровном густом лугу. Койот и его соплеменники тоже их видели, пара гонцов отправилась в деревню сообщить об этом. Тут было мясо, в котором они так нуждались. Отряд охотников вышел сразу же, за ним следовали женщины, которые будут свежевать животных.
 Гарсия, преследуемый горсткой воинов, добрался до луга первым. Племя Койота заволновалось, оказавшись на вершине холма, откуда было видно бизонов. Этот ненормальный чужеземец может испугать животных, обратить в бегство столь необходимое мясо. Наверное, все-таки придется его убить.
 Они завороженно смотрели, как Снимающий Голову готовится к охоте. Ненужный шлем отброшен в траву, длинное копье взято на изготовку.
 В Академии Гарсия считался лучшим метателем копья, настало время проявить свои способности. Он выбрал молодую жирную телку и занял удобную позицию. Когда Хуан двинулся, бизоны подняли головы и побежали обманчиво неуклюжим галопом. Кобыла стремительно мчалась в сторону небольшого стада и вскоре нагнала животное, которое выбрал всадник.
 «Эге, — подумал Койот. — Это четвероногое и вправду умеет бегать!»
 А Снимающий Голову, как он заметил, выбрал лучшее мясо. Насколько проще действовать так, чем ждать случайной возможности окружить отбившееся от стада животное.
 Затаив дыхание, Койот смотрел, как оленья собака, прижав к голове уши, быстро поравнялась с бегущей коровой, и длинный сверкающий наконечник копья вонзился в косматую шкуру. Точный удар, прямо между ребер, вперед и вниз, в жизненно важные органы: сердце и легкие.
 Корова замедлила бег, споткнулась и упала, кашляя кровью, идущей изо рта и носа. Койот был доволен. Теперь и другие воины поняли, что гораздо полезнее сохранить Снимающему Голову жизнь, чем убивать его. Никогда еще Койот не видел, чтобы бизона убивали так легко. Снимающий Голову и оленья собака прекрасно потрудились, добыв мясо, и добыв его с такой простотой.
 Хуан Гарсия, со своей стороны, совсем не считал, что это было так просто. Голова его снова гудела от напряжения. Он сомневался, что сумеет сохранить и приготовить хоть что-то из этого мяса. Гарсия неловко спешился, отсек изрядный кусок от филейной части коровы снятым с пояса ножом и пошел в тень деревьев на краю луга. На склоне холма, в густых зарослях он нашел сложенное из хвороста крысиное гнездо и использовал его, чтобы развести небольшой костер.
 Хуан как раз пристраивал над углем прутья с нанизанными полосками мяса, когда прибыл отряд охотников. Состоялась оживленная беседа между его бывшим эскортом и вновь пришедшими, множество взглядов и жестов было обращено в сторону Снимающего Голову и его четвероногого друга. Серая кобыла довольно паслась неподалеку.
 Затем появились женщины. Сначала они казались смущенными и недоверчивыми, опасались приближаться к чужаку. Постепенно женщины успокоились, принялись болтать и смеяться, работая, пока мужчины, развалясь, сидели вокруг небольшими группками. Некоторые женщины, заметил Хуан, были по-настоящему привлекательны, с длинными ногами и крепкими стройными телами.
 «Кровь Христова, — выругался он про себя, — о чем я думаю? Я слишком долго пробыл в этой богом забытой стране!»
 К тому времени, как молодой испанец изжарил и съел часть мяса, приготовил и разложил по седельным сумкам запас, со свежеванием туши было покончено. Женщины пошли по направлению к деревне и скрылись за холмом, унося свою добычу. Хуан задумался о том, что ему необходимо теперь. Вода. Экспедиция капитана обычно не испытывала трудностей с нахождением источника или ручья, они высылали сразу несколько разведчиков. Однако иногда им случалось страдать от жажды денек-другой. В своем нынешнем состоянии Хуан не мог так долго ждать. Надо найти воду и окончательно прийти в себя, прежде чем отправляться на поиски своих. Но он не может ехать сразу во всех направлениях. Гарсия вспомнил, что кожаные шатры, которые он видел, стояли рядом с ручьем. Разумеется, дикари знают, где брать воду. Он остановится у них на ночь, а завтра отправится на поиски своих.
 Гарсия забрался в седло и поскакал, огибая холм, мимо очищенного от мяса скелета бизоньей коровы. По бокам легко шагал его вечный эскорт. Только потом Гарсия понял, что забыл свой помятый шлем. И, Боже, голова его снова болела.




 Глава 5


 Койот и все племя пристально наблюдали за чужаком в тот вечер, когда он поехал за ними в деревню. Сейчас он казался вполне безобидным. Он, как заметил Койот, знает достаточно, чтобы поехать за водой вверх по течению. Снимающий Голову и оленья собака долго пили; человек наполнил свою кожаную флягу и привязал ее к спине животного.
 Затем Хуан снова сел верхом и поднялся на плоский холм, с которого была видна деревня. Его смуглые соглядатаи двигались в нескольких метрах позади, они поднимались на цыпочки, чтобы разглядеть, как он готовится к ночлегу.
 «Клянусь кровью Христовой, — подумал Хуан, — мне до смерти надоели их любопытные взгляды».
 По крайней мере двое или трое дикарей постоянно сидели на корточках и смотрели на него. Если он передвигался, они следовали за ним. Когда он останавливался, соглядатаи тоже останавливались, немедленно занимая неудобную позицию на корточках. Гарсия был удивлен и раздосадован. Мелькнула даже мысль, что можно поразвлечься, поупражняться в метании копья, выбрав мишенью одного из дикарей. Только лошадь уже была расседлана, а голова по-прежнему болела.
 «Кроме того, — сказал себе Хуан, — когда их так много, это может оказаться небезопасным».
 До сих пор они не выказывали враждебности. Казалось, они очень рады мясу, которое принесла его охота.
 Молодой человек наблюдал за жизнью деревни с вершины холма, пока удлинялись тени. Наибольшее впечатление на него произвел ошеломляющий запах этого места и несметные стаи собак, слонявшихся между кожаными шатрами. Маленькие дети двинулись в его направлении, но не подошли — взрослые, очевидно, запретили им.
 Число стражников Хуана в этот вечер сократилось до двух. Испанец решил, что они специально приставлены следить за его передвижениями. Одним из лазутчиков был жирный. Он поднял на Гарсию глаза, и они пристально уставились друг на друга. Это был вызов. Кто кого переглядит. Почему-то казалось очень важным не моргнуть и не отвести глаз. Глаза Хуана горели, голова болела, и он подпер голову руками. Проклятый дикарь, почему бы ему не опустить глаза для своей же пользы?
 Койоту очень понравилось состязание. Этот странный Снимающий Голову становился все больше похож на человека, такого же, как тот, кто за ним наблюдает. Он принял игру в гляделки, как любой другой человек. Койот находил, что прямой неподвижный взгляд очень сильно действует. Разумеется, он также знал, что такой взгляд очень злит и раздражает некоторых людей. Таких он научился успокаивать довольно мудрым способом. Отвести взгляд означало признаться в собственной слабости, Койот умел прекращать игру, не заставляя соперника чрезмерно раздражаться или терять лицо. Он использовал свое характерное хихиканье койота и делал это, не отводя глаз, беззаботно, чтобы позволить противнику расслабиться и сохранить достоинство.
 Койот и сейчас воспользовался этим приемом, и напряжение ослабло. Гарсия, все еще раздраженный, отвернулся, устраиваясь на ночь, аккуратно раскладывая снаряжение и накрывая доспехи седлом, чтобы защитить их от воздействия обильной росы прерии. Он развел огонь, чтобы согреться, и накинул на плечи чепрак.
 «Великий Боже, как раскалывается голова! Я должен разыскать отряд, — печально думал Хуан, — но я слишком болен, чтобы пускаться в путь».
 Он жестоко расплачивался за те усилия, которые потребовались для убийства бизона. Испанец едва не обессилел раньше, чем добрался до стоянки дикарей. Даже сейчас каждый удар сердца болезненно отдавался в голове. И ему необходимо что-то более практичное, чем чепрак. Погода на удивление хороша, но в любой момент мог пойти дождь. Молодой человек понимал, насколько небезопасно его положение, но был слишком утомлен и слишком болен, чтобы что-нибудь предпринять. Он с несчастным видом завернулся в чепрак и ближе подсел к огню.
 Когда время караула подошло к концу, Койот направился к своему жилищу. Большая Нога сонно отодвинула край бизоньей шкуры, приглашая его в постель. Он снял с себя оружие, ноговицы, набедренную повязку и развесил все на колышках. С облегчением скользнув в теплые мягкие шкуры, он прижался к жене.
 Взаимоотношения Койота с этой женщиной были уникальны. Он знал, что многие воины считают женщин просто полезным приспособлением. Он же каким-то образом, наверное благодаря свой мудрой матери, узнал, что женщина — это нечто гораздо большее. Разумная спутница, с которой можно делиться своими мыслями.
 — Я узнал кое-что еще о Снимающем Голову, о боге, — начал он, теснее прижимаясь к теплому телу жены. — Он играет в гляделки, так же как и другие люди.
 — В гляделки? — ахнула она. — Ты был так близко от него? Ты должен быть осторожнее, муж мой!
 — Ничего страшного! — Койот беззаботно пожал плечами. — Он всего лишь человек, как и я. И я узнал еще одно. Шерсть покрывает не все его тело, как у черного медведя.
 — Откуда ты узнал?
 — Я наблюдал. Он снял часть своей одежды, чтобы облегчиться. И, — Койот выдержал паузу для пущего эффекта, — его зад такой же голый и сияющий, как и мой. Почти как твой, женщина! — Он указал на ее бедра и игриво шлепнул жену по названной части тела.
 Большая Нога тихонько засмеялась и прильнула к нему, с готовностью отвечая на его игривые ласки.




 Глава 6


 Гарсия не отправился на поиски отряда ни на следующий день, ни через день. Несчастный, он лежал у огня, лишь изредка поднимаясь. Гул в голове превращался в рев урагана, когда он вставал. Один раз, когда Хуан немного прошелся в поисках дров, он понял, что перетрудился. Голова закружилась, он упал на четвереньки, и его стошнило.
 «Сколько еще, — подумал он, — будет продолжаться подобное? До конца дней? Который, кстати, не заставит себя ждать, если не произойдет ничего, что исправит положение».
 У Хуана кончилось мясо, а он не был готов к новой охоте на бизонов.
 Воины, которым было поручено присматривать за ним, теперь появлялись по двое и по одному. Они потеряли страх. У Гарсии сложилось впечатление, что теперь они просто ждут, когда можно будет сообщить о его смерти.
 «Будьте вы прокляты, — подумал он, — я не доставлю вам такого удовольствия!»
 На следующее утро Хуан Гарсия чувствовал себя немного лучше, ему удалось заехать достаточно далеко в прерию, чтобы найти тощую старую корову. Он едва держался в седле, когда убивал ее, но сумел отрезать кусок мяса, и его при этом не стошнило. Не успел Хуан отъехать от туши, как на нее снова, словно саранча, накинулись женщины, обдирая до костей.
 «Боже мой, — понял он, — они используют тушу полностью».
 Молодой человек вернулся обратно в свой лагерь рядом со стоянкой дикарей. Точнее, серая кобыла вернулась. Гарсия был в полуобморочном состоянии, уставший, больной, в голове пульсировало. Он без сил опустился на землю у своего маленького костра и провалился в беспокойную дремоту.
 Хуан очнулся от сна, в котором палач сжимал ему голову адской машиной. С каждым поворотом винта новая волна боли разливалась между висками. Вздрогнув, он вернулся в действительность и увидел, что шелудивый пес пытается стащить с таким трудом добытое мясо. От удара концом копья пес удрал, поджав хвост.
 Подбрасывая дрова в костер, Гарсия понял, что ветер переменился. В воздухе явственно ощущался холодок, на севере собирались огромные тучи с белыми вершинами. Дождь, которого он так опасался, кажется, приближался. Испанец успел приготовить большую часть мяса до того, как стемнело и над прерией заморосил дождь.
 «Матерь Божья, — думал Хуан, стуча зубами, — почему же я не снял шкуру с бизона? По крайней мере, я бы не мок».
 Гарсия уже забыл, что был слишком слаб. Чепрак промок, даже костер мог погаснуть. Хуан подбросил несколько веток в огонь, и костер снова разгорелся. Гарсия задремал.
 На этот раз его разбудило что-то лохматое. Он вытянул руку, путешествуя по беспокойному сновидению, и коснулся чего-то волосатого. Копье снова взметнулось, но тут же замерло. На этот раз причиной пробуждения была не собака. Во вспышке молнии он разглядел рядом с собой сложенную накидку из шкуры бизона. Хуан быстро огляделся, но никого не увидел. Даже толстенький низенький воин, который почти постоянно наблюдал за ним, ушел.
 Гарсия развернул накидку и закрыл ею голову и плечи, слушая, как дождь барабанит по шкуре. Тело начало согреваться, и зубы постепенно перестали выбивать дробь.
 «Кто-то, — подумал испанец, — принес мне огромное благо. Наверное, даже спас жизнь».
 Он слышал о людях, чьи легкие заполнялись влагой из-за холода и сырости. Иногда они умирали, не в силах сделать вдох. Но кто же оставил эту накидку, пока он спал? Хуан подумал о толстом маленьком дикаре, том, кто так сильно его раздражал. Может, он? Он был рядом, когда Гарсия провалился в сон. Хуан сжевал полоску наспех приготовленного мяса и задумался. Плотнее завернувшись в накидку, он заметил, скорее ощутил, дырку на краю шкуры. Серповидный разрез в тонкой рыжевато-коричневой коже. Старая, давно несущая службу накидка пострадала в какой-то переделке, предположил он. Внезапно Гарсия вспомнил, что видел такой разрез раньше. Он .ощупал его снова, чтобы убедиться. Да, именно такой. И теперь Хуан вспомнил, где его видел. Такая же дыра была в накидке, небрежно наброшенной на плечи жирного коротышки.
 «Этот чудак, — подумал Хуан. — Тот, кого я считал наиболее опасным. Наверное, он просто очень любопытный».
 Молодой человек уютно свернулся под теплой меховой накидкой и погрузился в самый безмятежный за последнюю неделю сон.
 Через пару дней Хуан Гарсия почувствовал, что силы возвращаются к нему. Он уже мог отходить достаточно далеко от своей стоянки и начал подумывать, не поскакать ли ему на поиски товарищей. Если ему не удастся их найти, он сможет отправиться на юг, придерживаясь того пути, по которому они пришли сюда. Возможно, он сумеет добраться до поселений Новой Испании. Конечно, на это может уйти много недель, а погода явно ухудшается. Хуан не знал, чего ожидать от этой части света. Снега и льда? На юге климат будет мягче, он уверен. Может, стоит попытаться. У него теперь есть бизонья шкура на случай непогоды.
 На следующий день после дождя Хуан попытался вернуть накидку маленькому дикарю. Но тот не захотел брать ее назад. Он с улыбкой указал сначала на Гарсию, затем сделал жест, будто бы накидывал шкуру на плечи. Молодой испанец понял, что ему предлагают оставить шкуру себе.
 Хуан начал готовиться к отъезду. Убил еще одного бизона и взял себе побольше мяса, намереваясь питаться им в пути. Он хотел оставить и кожу, но осознал, насколько тщетны попытки что-либо сотворить с тяжелой сырой шкурой. Хуан понятия не имел, как сделать ее пригодной для использования. И оставил шкуру женщинам.
 Больше всего Гарсию беспокоила вода. В его флягу помещался только дневной запас воды для него, и ничего для лошади. Ему придется искать воду почти каждый день. Гарсия все еще размышлял над этой проблемой, когда племя начало сворачивать лагерь.
 Кривые Ребра был вождем, ценившим удобства. Его жилище было большим и просторным, хозяйство отлично вели несколько жен. Именно вождь решал, когда сворачивать лагерь. Его решения часто зависели от желания расположиться с удобствами. В данном случае вождя беспокоили два обстоятельства. Он задумывался о тяготах зимы. Гораздо приятнее было бы провести это время года южнее, в мягком климате. Второе обстоятельство касалось, скорее, эстетических чувств вождя. Несколько десятков людей, собравшихся в одном месте, оставляли изрядное количество отбросов: гниющее мясо, за которое сражались собаки, экскременты тех же самых собак, человеческие экскременты. Убиралось все плохо, да в этом и не было необходимости. Когда от поселения начинало разить настолько, что это оскорбляло обоняние Кривых Ребер, он просто отдавал приказ переселяться.
 Когда в то утро Гарсия проснулся, он заметил чрезмерную суету. Однако не сразу понял, что кожаные шатры исчезли. Жилища были сложены и увязаны, различные пожитки рассованы по сыромятным сумкам. В разгар утра первые семейства двинулись мимо холма, направляясь на юг.
 Гарсия изумился, когда увидел, что собак используют как вьючных животных. Иногда пожитки были просто привязаны ремнями к собачьим спинам так, как крестьяне носят хворост. Но был и другой способ. Пара длинных тонких шестов от шатра привязывалась к ошейнику собаки и волочилась за ней. А свертки и узлы размещались на небольших перекладинах, закрепленных между шестами. Кажется, таким образом собаки могли перевозить значительный груз.
 Мозг Гарсии лихорадочно заработал. Дикари, в общем, двигались в том направлении, в каком хотел следовать он сам. Без сомнения, они знают, где добывать воду. Для такого большого отряда это жизненно важно. «Так почему же, — рассудил он, — не поскакать вслед за ними, чтобы получить пользу от их знаний?»
 Вскоре после полудня последние представители племени прошли мимо холма, покинув луг, засыпанный костями, сломанными опорами шатров, пришедшими в негодность оленьими шкурами и отбросами. За ними на некотором расстоянии следовала странная фигура верхом на лошади. Человек был одет в кольчужную рубаху и доспехи, но без шлема. При нем было копье.




 Глава 7


 По прошествии недели присутствие чужака никому не казалось странным. Он останавливался, когда останавливалось племя, и разбивал лагерь неподалеку. Как-то раз, когда было замечено стадо бизонов, Гарсия выехал, чтобы добыть провизии. Ему пришла в голову идея погнать нескольких животных на дикарей, в основном из любопытства, хотелось увидеть, что из этого выйдет. Хуану удалось развернуть несколько громадных животных и направить туда, где, спрятавшись в высокой траве, ждали дикари. К его изумлению, своими стрелами с каменными наконечниками и короткими копьями они быстро уложили четырех бизонов. Гарсию поразила храбрость этих людей. Они уверенно стояли, пока на них мчался разъяренный бык, в самый последний момент отпрыгивали в сторону и наносили удар в бок животного.
 Молодой человек испытал в тот день еще одно потрясение. Он с изумлением осознал, что теперь его считают героем. Дикари улыбались ему, маленькие дети подходили гораздо ближе, чем раньше. Гарсия немного рассердился. Он не собирался становиться их благодетелем и был смущен из-за того, чем обернулся совершенный из чистого любопытства поступок.
 Несколько дней спустя, после того как было приготовлено и уложено добытое мясо, племя продолжило путь. Теперь попадалось мало бизонов, пастбища были плохие, и Гарсия забеспокоился. Он не знал способа сохранить провизию дольше чем на несколько дней. Он уже обнаружил, к своему отвращению, что полоски жареного мяса начали гнить после двухдневного пребывания в седельной сумке.
 Вскоре Хуан увидел, где дикари берут свежее мясо. Одна женщина подошла к собакам, гревшимся в лучах вечернего солнца. В левой руке она держала приманку и зазывно причмокивала губами. Несколько животных подбежали к ней, и один жирный пес принял смерть от удара дубинки. Вскоре освежеванная и выпотрошенная тушка уже готовилась над огнем. Гарсия решил, что пока еще не настолько голоден.
 Следующим вечером, приготовив еду для семьи, Большая Нога положила щедрую порцию на кусок сыромятной кожи.
 — Отнеси это Снимающему Голову, — сказала она мужу.
 Койот был доволен, не теряя времени он отправился на стоянку чужака. На этот раз Койот приблизился без колебаний и положил подношение рядом с сидящим молодым человеком.
 — Ешь! — произнес он, подкрепляя слово жестом, не вызывающим сомнений. — Ешь! — Он взял кусочек пищи и показал, как это делается.
 Гарсия немного помедлил при мысли, что ему придется есть жареную собачатину, но первый кусочек оказался вполне съедобным, и он взял еще.
 — Ешь? — переспросил он, произнося слово и повторяя жест.
 Койот пришел в восторг.
 — Ешь! — Он с готовностью закивал. Потом поднял флягу. — Вода. — Махнув рукой в сторону ручья, повторил: — Вода.
 — Вода, — отозвался чужеземец, кивая.
 — Пить, — сказал Койот и запрокинул голову, демонстрируя действие.
 — Пить, — повторил Снимающий Голову.
 Койот захихикал, радуясь состоявшейся беседе.
 Мимо прошла молодая женщина, собиравшая хворост, она кивнула Койоту, и волосы водопадом рассыпались по ее плечам.
 — Женщина, — сказал Койот, подкрепляя слово взмахом руки, обозначающим распущенные по плечам волосы.
 Его ученик снова кивнул.
 — Женщина, — отозвался он, указывая на другую представительницу племени.
 Оба мужчины засмеялись, радуясь этой игре. Гарсия поднял свое оружие и поглядел вопросительно.
 — Копье, — ответил Койот, сопровождая слово жестом.
 Молодой человек повторил слово и жест. Он с легкостью угадывал значение жестов и внезапно с изумлением осознал, что эти движения образуют своеобразный язык. Нескольких простых жестов достаточно, чтобы завязать беседу. Он пошел дальше, требуя обозначений для находящихся поблизости предметов. Молодой человек больше сосредоточивался на жестах, чем на гортанных звуках незнакомого языка.
 Гарсия быстро понял, что может угадать жесты для обозначения многих знакомых предметов. Накидку из бизоньей шкуры, например, нужно обозначать движением, будто набрасываешь что-то на плечи. Ну конечно! Маленький дикарь раньше использовал этот жест. Хуан указал на шкуру, сделал соответствующее движение и с удовлетворением узнал, что прав.
 Его осенило. Он показал на пасущуюся неподалеку лошадь и вопросительно посмотрел на своего наставника. Койот застыл, недоуменно разведя руками. Для оленьей собаки не было обозначения, поскольку никто не видел ее раньше. Немного подумав, Койот подобрал нужный жест. Он поднял левую руку, развернув ее ладонью к себе. Правой рукой обозначил человека, сделав ему ноги из опущенных вниз указательного и среднего пальцев, и эти ноги он насадил на край левой ладони. Разумеется, Гарсия понял: человек верхом на коне. Оба захихикали. Они нашли новый знак.
 Темнота спускалась на прерию, а эти двое все сидели, радуясь только что обретенному бессловесному общению. Где-то вдалеке койот приветствовал поднимающуюся луну своим хохотом.
 — Койот, — произнес дикарь, махнув в ночь. Потом указал на себя: — Койот. — Он захихикал.
 Гарсия громко засмеялся. Он правильно понял. Койот. Как метко. Смех этого человека звучал в точности как тявканье зверя вдалеке.
 — Хуан Гарсия, — произнес молодой человек, тыча себя в грудь.
 — Ваан Гар-зии-а? — собеседник примеривался к звукам незнакомого языка. — Гаар-зи-иа? — Еще несколько попыток, и Койот в отчаянии покачал головой. — Нет, — сказал Койот примирительно. — Ты — Снимающий Голову!
 Прошла не одна неделя, прежде чем Хуан Гарсия понял значение этого имени. Когда он завернулся в бизонью накидку, собираясь заснуть, его одолели приводящие в смущение мысли. С того момента, как Хуан шагнул с борта корабля на землю Новой Испании, он придерживался определенного убеждения. Он считал обитателей этого неведомого мира дикарями, немногим лучше животных. Он ни разу не подумал, что они могут чувствовать, думать, смеяться. Этот маленький воин, Койот, как он себя назвал, доказал это. В тот вечер на Гарсию снизошло понимание, что, хоть дикари и язычники, они тоже человеческие существа. Люди. Народ. И это, в свою очередь, навело молодого человека на другую мысль, приятную и согревающую, когда он уже проваливался в сон. Гарсия не успел продумать ее до конца, но, Матерь Божья, как он соскучился по кому-нибудь, с кем можно поговорить.




 Глава 8


 В последующие дни племя продолжало двигаться на юг. Погода начала меняться. Иногда ночные заморозки заставляли Снимающего Голову плотнее заворачиваться в бизонью шкуру и перекатываться во сне ближе к огню.
 Длинные вереницы гусей, громко перекликающихся друг с другом, периодически появлялись в ясном синем небе. Созревающие травы прерии сменили цвет с зеленого на золотой и красный. В каньонах и оврагах, изредка рассекающих плавные очертания холмов, пестрели осенней листвой кроны деревьев. Созревшие орехи и желуди на несколько дней задержали людей, урожай был собран и упакован. Потом очередь дошла и до отъевшихся белок. Вареная бельчатина разнообразила рацион племени.
 Гарсия хоть и сгорал от нетерпения двигаться дальше на юг, смирился с задержкой. Теперь он практически не готовил еду. Следующего бизона Хуан убил после установления контакта с Койотом; тогда и была заведена новая практика. Когда Гарсия спешился и двинулся к туше с ножом, вмешалась жена Койота. Она напомнила ему Марию, домоправительницу его далекого детства. Женщина мягко отстранила Хуана и жестом дала понять, что сделает все сама.
 Как ни странно, остальные женщины приняли новое правило. Само собой разумелось, что Снимающий Голову охотится как член семейства Койота. И Большая Нога получила право первой выбирать мясо. Только после нее к туше подходили остальные.
 У Гарсии теперь было больше времени на размышления и наблюдения. Каждый раз, когда Большая Нога готовила пищу для семьи, она или кто-нибудь из ее детей приносил испанцу еду. Женщина была миловидна, как заметил Снимающий Голову. Должно быть, ей немного за тридцать, она ровесница своего мужа. Ноги, на самом деле, у нее не были такими уж большими, отметил испанец, когда узнал значение ее имени. Она была высокая и грациозная, спокойная, с гордой выправкой и стремительной походкой. Произведя на свет нескольких детей, Большая Нога сумела сохранить стройность. Старшая девочка, кажется, унаследовала рост и фигуру матери. Ее тело лишь недавно начало приобретать мягкие женственные очертания, и ее называли Высокий Тростник.
 Снимающий Голову удобства ради каждую ночь устраивал свой лагерь за пределами стоянки туземцев, но неподалеку от жилища Койота. Вечерние беседы между двумя мужчинами стали привычным делом. Койот обнаружил, что у него очень способный ученик. Он моментально схватывал язык жестов и скоро уже пробовал произносить слова и фразы на гортанном языке племени. Мужчины общались то с помощью жестов, то с помощью слов, а зачастую и так, и так.
 — Что это делают дети? — спросил однажды вечером Снимающий Голову. Он наблюдал за игрой нескольких мальчиков.
 Один мальчик залезал на спину другому и размахивал палкой. Потом они вместе бежали к третьему и ударяли его палкой. Все это выглядело странно.
 — Они играют в Снимающего Голову, — захихикал Койот. — Мальчик с палкой — это ты, — показал Койот, — он едет на том, кто изображает твое животное. Они убивают бизона.
 Испанец был польщен, и его поразило, насколько их игра похожа на его собственные детские игры. Хуан играл в разных молодых кабальеро, живших в той деревне, где он рос. Он понимающе засмеялся.
 Испанец заметил, что некоторые игры были более организованными. Дети постарше, почти подростки, нередко упражнялись с оружием. Воины часто давали им советы и наставления. Одного воина молодежь, кажется, особенно любила. Он носил нелепое имя Мышиный Рев. Снимающий Голову поразился, насколько хорошо этот человек управляется с коротким копьем, а также с луком и стрелами. Его сноровку очень уважало все племя. Он был стройным, атлетически сложенным человеком с большими ушами и остроносым лицом. Его деликатные манеры и спокойное дружелюбное поведение резко контрастировали с физической мощью. Снимающий Голову решил, что происхождение имени человека кроется именно в этом.
 — Почему этого человека называют Мышиным Ревом? — спросил он у Койота.
 — А почему бы и нет? — пожал плечами Койот. — Таково его имя!
 Разумеется, некоторые мальчики владели оружием лучше других. Среди них был Высокий Олень, сын Койота. Он унаследовал проворство, грацию и рост матери, а также живой ум и чувство юмора отца. Он все схватывал на лету и сейчас же заинтересовался лошадью. Сначала он и его друг Серая Цапля, сын Мышиного Рева, принесли животному по охапке свежего сена. Поскольку Снимающий Голову не возражал, они отважились обтереть блестящую шкуру пучком сухой травы. Скоро они так запросто обращались с серой кобылкой, словно служили конюхами всю свою жизнь. Хозяин лошади даже позволил им отводить ее к ручью на водопой и изредка разрешал посидеть верхом. Снимающий Голову видел, что оба подростка имеют задатки первоклассных наездников. И в этом заключалась ирония. За месяц путешествия им не встретилось ни одной лошади.
 Еще Снимающего Голову интересовали способы хранения пищи. Подобные знания могут пригодиться, когда он поедет обратно к своим. Мясо срезалось с туши бизона полосками и высушивалось на солнце на деревянных решетках. Тугие куски можно было потом просто жевать, или размочить в воде и приготовить, или сделать из них пеммикан, смесь из толченого сушеного мяса и жира. Иногда в нее добавляли ягоды или орехи. Получившуюся в результате массу хранили в бизоньих кишках.
 «Очень похоже на колбасу, которую я ел дома», — решил Гарсия.
 Он видел, как обрабатывают кожу для изготовления жилищ, одежды и различной утвари. Это был постоянный тяжкий труд, которым занимались женщины. Однако они весьма гордились качеством своей работы. Кожаные башмаки, рубахи и платья отделывались иглами дикобразов. Гарсия находил некоторые из замысловатых узоров очень красивыми. А некоторые, казалось, имели сакральное значение.
 Каждый день Гарсия размышлял о своем предстоящем путешествии. Он был уверен, что сможет нагрузить на лошадь достаточно пеммикана, чтобы не останавливаться по дороге ради охоты. Когда придет время, он попросит Койота, договорится и получит припасы.
 А тем временем, покуда племя продолжало свой путь, он просто ехал за ним. И, день за днем, все шло прекрасно, пока одним теплым вечером Кривые Ребра не приказал остановиться. Здесь, объявил он, люди проведут зиму. Место было идеальным: ровный густой луг, с севера защищенный холмами, и река.
 Гарсия понял, что настало время его отъезда. Он потратит дня два на сбор припасов, а потом тронется в путь. Лошадь в прекрасной форме, а головные боли практически прекратились.
 «Завтра я поговорю с Койотом», — подумал Хуан, готовясь ко сну.
 Прошел всего час, и разразилась буря.




 Глава 9


 Весь день люди поглядывали назад, на линию низко висящих туч. Гарсия тоже их видел. Но тучи стали привычным явлением в последние недели. Узкая полоса туч формировалась на северо-западе, проходила над равниной и исчезала за горизонтом на юго-востоке. Подобное явление стало обычным, происходившим каждые три-четыре дня, и Гарсия не заметил, что эти тучи выглядят иначе. Тяжелее, плотнее. Кроме того, после полудня установилась чудная погода. Почти жара. Легкий ветерок дул с юга, и молодой человек поддался ложному ощущению умиротворенности. Он наслаждался почти что весенним днем.
 Но племя знало. Поднялась общая суматоха, разбивали лагерь. Поспешно ставили шатры, шесты каркасов устремлялись в небеса, на них натягивались полукруги шкур. Гарсия уже заметил, что вход в шатер и отверстие наверху всегда были обращены на восток. Явно для того, чтобы извлечь пользу из господствующих ветров. Дымовые клапаны можно было с помощью шестов открывать, чтобы дым быстрее уносило [1] .
 «Очень разумно», — решил Гарсия.
 Пока Хуан отдыхал и наблюдал за дикарями, ветер переменился. Несколько минут казалось, что он затих, выжидая. Затем ветер подул снова, сначала мягкими пробными порывами. Теперь он дул почти в противоположном направлении, крепчая с каждой минутой, принося с севера грозу. Резко похолодало, Гарсия замерз даже раньше, чем заходящее солнце заслонили тучи.
 Он заторопился к выбранному для стоянки месту и развел огонь под известняковым склоном. Обломки скалы образовывали подобие укрытия. Пошел моросящий холодный дождь, и молодой человек накинул на голову и плечи бизонью шкуру. Он прислонился спиной к валуну, который еще хранил немного солнечного тепла. Ледяные брызги обдавали лодыжки и пробирались под накидку. Порывы ставшего пронизывающим ветра уносили искры костра. Но все это оказалось пустяками по сравнению с начавшимся ливнем.
 Опускалась темнота, то же самое происходило с температурой. Вскоре дождь перешел в мокрый снег, и теперь Гарсия не только чувствовал себя замерзшим и несчастным, но и заволновался. Что еще произойдет, прежде чем буря успокоится? Стуча зубами, он попытался поправить на себе накидку. Тяжелая отсыревшая шкура выскользнула из онемевших пальцев, и, прежде чем Хуан успел подхватить накидку, левое плечо промокло насквозь.
 Он задрожал, теперь совсем уже промерзший. Усиливающийся снег с дождем быстро гасил костер. Гарсия посмотрел на лошадь, которая жалко съежилась, поджав хвост и выгнув спину от холода. Хуан подумал, не удастся ли ему согреться рядом с лошадью. Он уже решил пойти попробовать, как вдруг заметил человека, приближающегося со стороны шатров.
 — Идем! — замахал Койот и нагнулся помочь Гарсии собрать немногочисленные вещи. Развернувшись, он быстро зашагал обратно к своему жилищу, оглядываясь, чтобы удостовериться, что молодой человек идет следом.
 Мужчины, пригнувшись, вошли в шатер. Жена Койота поспешила завесить вход шкурой. В центре жилища горел бодрый огонь, было тепло и уютно.
 Койот указал на стопку шкур у стены. Потом подошел помочь гостю разместить его вещи. Большую часть мелких предметов Койот развесил над постелью на перекладинах шестов, поддерживающих шатер. Теперь стало очевидно, что это место отведено для гостя.
 Койот хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание детей. Они уже и так из глубины круглого помещения во все глаза смотрели на гостя.
 — Слушайте все, — начал их отец, указывая на снаряжение, развешанное на шестах. — Эти вещи — амулеты Снимающего Голову. Это, — он указал на удила испанской работы, — очень сильный амулет, который позволяет Снимающему Голову управлять оленьей собакой. Когда это помещают в рот животного, ему приходится выполнять то, что приказано.
 Дети благоговейно выдохнули.
 — Это, — продолжал Койот, указывая на кольчужную рубаху и доспехи, — тоже могучие обереги. Они защищают Снимающего Голову от ударов, как щит во время битвы.
 Он сделал паузу, желая убедиться, что это произвело на детей должное впечатление.
 — А теперь, — продолжал он, — Снимающий Голову будет гостем в нашем жилище. Никому из вас не позволяется ни при каких обстоятельствах прикасаться к амулетам Снимающего Голову.
 Испуганные взгляды темных глаз означали, что дети едва ли ослушаются.
 Гарсия не смог понять всего. Он ничего не знал о личной силе или магии, об «амулетах», принадлежащих кому-то. Но общий смысл он уловил. Детям запретили касаться его снаряжения. Он уже заметил принятое у этих людей уважительное отношение к личной собственности.
 Испанец оглядел комнату. Он впервые был в кожаном шатре. Круг метров пять в диаметре. В центре круга горел костер, и дым устремлялся прямо к вершине конуса. Напротив входа лежала стопка шкур, которая, очевидно, служила постелью Койоту и его жене. По окружности размещались постели поменьше, на них спали дети. Еще было подобие кожаной занавески, тянувшейся по всему периметру помещения и поднимавшейся от пола приблизительно до пояса человека среднего роста, которая образовывала вертикальную стену. Гарсия догадался, что это полотнище защищает от сквозняков. И тут же понял еще одно его предназначение — чулан. Койот поднял край занавески и жестом предложил положить за нее седло. Испанец увидел множество сыромятных сумок, которые замечал каждый раз, когда племя трогалось в путь. Еще его осенило, что зимой здесь можно хранить припасы. Они будут гораздо меньше портиться в прохладе под внешней стеной жилища, защищенные от тепла помещения.
 Ход его мыслей прервала Большая Нога, предложившая ему мясо. Гарсия прислонил копье к шесту и сел, скрестив ноги, на свою кипу шкур, чтобы поесть. Буря выла, дождь барабанил по шкурам шатра, и семейство Койота начало готовиться ко сну. Гарсия, благодарный за теплое укрытие и еду, начал приходить в себя.
 Внезапно его пронзила беспокойная мысль. С такой изменчивой погодой, как в этой проклятой стране, и речи быть не может о путешествии. Даже при необычайно хорошей погоде, как сегодня днем, остается вероятность оказаться застигнутым бурей где-нибудь на равнине, что может иметь роковые последствия.
 «Я уже и так в ловушке, — сказал он себе, осознав все. — Я — пленник обстоятельств вместе с этими вонючими дикарями. И мне придется провести здесь всю зиму».




 Глава 10


 Когда Гарсия справедливо заключил, что попал в затруднительное положение, оказалось, жизнь не так уж плоха. Буря была недолгой, почти весь снег растаял на солнце к следующему полудню. Люди суетились в лагере, готовясь к зимовке. Установилась теплая солнечная погода.
 Молодой человек был очарован переменчивым характером прерии. Сам того не заметив, он многое узнал об общественном устройстве племени. Его приводило в восторг, как свободно и в то же время строго было организовано обучение мальчиков. Почти каждый день юноши упражнялись с оружием. Еще они соревновались в беге, прыжках, борьбе и плавании. Мышиный Рев или кто-нибудь из воинов всегда были рядом и наставляли их. Гарсия заметил, что, в отличие от его воспитания, наставник никогда не бил учеников. Их часто хвалили, иногда высмеивали, но физические наказания, кажется, отсутствовали вовсе.
 Ученики Мышиного Рева, как узнал Гарсия, назывались Кроликами. Предполагалось, что к ним принадлежат все мальчики, хотя никто не загонял их туда насильно. Научившись охотиться, мальчик становился мужчиной. После успешной демонстрации умений юноша считался Охотником, пояснил Койот.
 Девочки, как с удивлением узнал Гарсия, тоже относились к Кроликам. Правда, их образование касалось в основном навыков ведения хозяйства. И мальчики и девочки вместе учились танцевать, старик отбивал для них ритм на барабане и пел. Изредка девочки вместе с мальчиками упражнялись с луком и копьем или метали дубинки. Эти толстые, хорошо сбалансированные дубинки применяли для охоты на кроликов и иногда белок. Некоторые девочки удивительно хорошо стреляли из лука, а бегать наперегонки любили все дети. Вызов испытать, кто быстрее, незамедлительно принимался.
 Почти все ребятишки плавали, как бобры. В теплые дни широкие чистые заводи медленно текущей реки были полны счастливо вопящих детей. Иногда к ним присоединялись взрослые. Это времяпрепровождение казалось таким заманчивым, что Гарсия тоже отважился искупаться в тихой заводи вверх по течению подальше от стоянки. Он был очень осторожен, потому что не умел плавать. По правде говоря, он вообще редко принимал ванну. А теперь обнаружил, что это занятие ему нравится.
 «Дикари, — решил испанец, — соблюдают личную гигиену по крайней мере так же, как я».
 Однако его по-прежнему шокировала грязь в лагере. Никто не прилагал никаких усилий, чтобы хотя бы убрать экскременты с дороги.
 Почти каждый вечер они с Койотом беседовали в его жилище. Большая Нога и дети серьезно слушали, но никогда не вмешивались. Мужчины сидели на постелях из бизоньих шкур, откинувшись на сплетенные из ивовых прутьев спинки. Полулежачее положение было очень удобно.
 Изредка «пускали дым». Первый раз, когда это произошло, Гарсия очень удивился. После ужина, когда вытянулись вечерние тени, Койот вышел из шатра.
 — Слушайте меня, друзья, — прокричал он. — Приходите и курите!
 Мужчины потянулись из разных частей стоянки, они входили и рассаживались вдоль стен шатра. Вскоре их собралась дюжина или даже больше. Сначала они кидали на чужеземца любопытные или встревоженные взгляды. Но затем начали передавать короткие трубки из красного камня, и воздух в жилище сделался голубым от висящего дыма. Гарсия никогда не испытывал склонности к табаку, но отважился взять трубку, протянутую ему хозяином дома. Испанец закашлялся от смеси сумаха, ивовых листьев и табака. Остальные гости вежливо улыбались.
 Разговор ограничивался воспоминаниями об удачной охоте и забавными эпизодами из прошлого. Курить в жилище Койота всегда было весело, велась живая беседа, звучал смех, и царила благодушная атмосфера.
 «Насколько, — думал Гарсия, — это похоже на посиделки боевых товарищей отца, вспоминающих былые битвы под доброе красное вино».
 На протяжении следующих недель Гарсия узнал еще кое-что. Он всегда считал, что дикари полностью лишены растительности на лице. Теперь испанец обнаружил, что это не совсем так. Лица некоторых мужчин действительно были такими же гладкими, как тело младенца. На лицах других виднелась какая-то клочковатая растительность. По традиции эти редкие волоски выдергивали, используя в качестве щипчиков раковины моллюсков. Потому что, как догадался Гарсия, у них нет металла для ножей и бритв. А едва ли возможно сбрить волосы куском кремня. Женщины помогали выщипывать волоски, если возникала необходимость. В результате у всех мужчин Народа были гладкие лица. Это являлось важной частью ухода за собой, так же как и аккуратное заплетание волос в косы.
 Гарсия был несколько удивлен. Его собственная борода густо росла с юности. Мода того времени требовала ношения бороды, особенно среди военных. Бороды грубо подравнивали ножницами или просто ножом. Он сам за последнюю кампанию несколько раз подрезал волосы и бороду, просто отхватывая ножом самые длинные пряди. Прежде всего, борода должна быть достаточно короткой, чтобы не цепляться за кольчугу. Несколько раз Хуан случайно зажимал волоски металлическими звеньями. Это было больно и причиняло неудобство.
 Гарсия представил, каково выдирать бороду створками раковин. При такой густой растительности, как у него, это может превратиться в настоящую пытку.
 Наступил момент, когда Койот сообщил, что они приглашены в шатер вождя Кривые Ребра. Молодой человек с невольным отвращением взглянул на свою разодранную одежду. Несколько недель назад он даже не задумался бы о том, как будет выглядеть в глазах невежественного дикаря. Но теперь все изменилось. И, словно поняв его затруднение, Большая Нога пошарила за вертикальным пологом и вытащила мешок. Она с улыбкой протянула Хуану ноговицы из оленьей кожи и мягкий набедренник, какие носили все мужчины и мальчики племени. Из другого мешка она извлекла пару мокасин с жесткими подошвами и жестом предложила надеть все это.
 Молодой человек уже давно растерял все прежние представления о приличиях. Когда живешь в таком тесном контакте с другими людьми, невольно перестаешь смущаться. Он переоделся и нашел новую одежду довольно удобной. Правда, она натирала с непривычки, но это было терпимо.
 Гарсия заметил, что Койот приоделся ради такого случая, добавив узорчатый нагрудник с бусинами, которые, как казалось, были выточены из кости. Немного подумав, Гарсия вытащил свою кольчугу и посмотрел на хозяина. Койот улыбнулся и закивал. Испанец просунул голову в позвякивающую рубаху и расправил ее на плечах. Гарсия успел забыть, какой неудобной может быть кольчуга.
 Мужчины взяли бизоньи шкуры, и Гарсия аккуратно расправил накидку на плечах, так же как Койот. Они двинулись через лагерь к жилищу Кривых Ребер. Оно было самым большим, украшенным геометрическим орнаментом и схематическим изображением воина, мечущего копье в огромного бизона. Гости остановились снаружи.
 — Мы пришли, вождь, — произнес Койот.
 Полог отодвинулся, и они шагнули внутрь. Молодая женщина дождалась, пока шкура упадет на место, и затянула ремни. Она жестом предложила им пройти.
 Убранство жилища было почти таким же, как у Койота. Огонь горел в центре. Застенчивые жены и дети настороженно поглядывали на чужака.
 Прямо напротив входа, на хозяйском месте, лежала стопка тончайших шкур. На ней с суровым лицом восседал вождь племени — Кривые Ребра.
 — Входите, Койот и Снимающий Голову, — зазвучал низкий голос вождя. Он жестом указал на соседнюю постель.
 Оба гостя сели, Гарсия немного волновался. Женщины беззвучно сновали у огня, раскладывая еду для троих мужчин на куски сыромятной кожи, которые показались Гарсии очень тонкими дощечками. Некоторые блюда были неизвестны молодому человеку. То, что ему особенно понравилось, представляло собой некое густое месиво, приправленное нутряным салом. Для еды были поданы костяные ложки. Варево по вкусу больше всего походило на тыкву, что сильно удивило испанца. Откуда они взяли тыкву? У Койота, своего прежнего наставника, он не мог спросить. Гарсия не знал, как дикари называют тыкву.
 Разговор во время еды ограничивался замечаниями о погоде, которая была необычно теплой, и комментариями по поводу охоты. Эта тема была специально выбрана вождем, чтобы вовлечь Снимающего Голову в разговор.
 — Мы очень благодарны тебе, Снимающий Голову, — медленно проговорил вождь, впервые прямо обратившись к молодому человеку. — Ты помог нам с охотой. Мы будем рады, если ты останешься с Народом на зиму.
 Испанец понимал большую часть разговора, Койот помогал ему языком жестов. Гарсия кивнул, не зная, как именно следует отвечать.
 — Откуда пришел твой народ? — продолжал беседу вождь.
 С помощью Койота испанец сформулировал неуклюжий ответ.
 — Мы пришли с дальней земли, — с трудом начал молодой человек, — той, что за Большой Водой.
 — Да, — кивнул Кривые Ребра, — я слышал о Большой Воде. Правда ли, что нельзя разглядеть ее другой берег?
 Понятие океана было совершенно чуждо Народу. Доходившие до них рассказы просто не могли передать, насколько огромна эта вода. Ни один представитель Народа никогда не видел озера, которое невозможно обойти вокруг за день. Гарсии не хватало слов, чтобы описать подробнее, и тема сошла на нет.
 Коротко обсудили лошадь испанца, Кривые Ребра отметил, какую огромную помощь в охоте оказывает это животное.
 — А ваш народ употребляет в пищу оленьих собак? — поинтересовался вождь.
 Он получил короткий ответ, что это случается крайне редко.
 — Должно быть, это дурная примета для его народа, — предположил Койот.
 Гарсия кивнул. Он уже начинал разбираться в «амулетах и магии». На данный момент это было наилучшее объяснение. К тому же, если дикари поверят, что существует некий сакральный запрет, лошадь будет в большей безопасности. Гарсия до сих пор ощущал беспокойство, когда терял кобылу из виду. Он не знал точно, насколько далеко простирается уважение дикарей к его собственности.
 Когда гости уходили, вождь отозвал Койота в сторонку.
 — Отведи его к Белому Бизону, — велел он.
 Это было ответственное задание. Чужеземец должен получить одобрение шамана.
 Мудрый Койот разработал тщательный план. Сначала он зашел к Белому Бизону сам и передал старому шаману приказ вождя. Старик кивнул.
 — Думаю, его амулеты очень сильны, — заметил Койот, — но Снимающий Голову использовал их только для охоты. Возможно, мне удастся убедить его принести амулеты с собой, чтобы ты мог взглянуть на них.
 Белый Бизон, сдержанный и величественный, как того требовали традиции, с трудом сохранял спокойствие в создавшейся ситуации. Какая редкая удача, думал он, получить возможность изучить амулеты из дальних земель. Он уже слышал цветистые рассказы об охотничьих подвигах Снимающего Голову и его оленьей собаки. У старого шамана не было достойного молодого ученика, готового пойти по его стопам, и Белый Бизон чувствовал угрозу. Вдруг магия пришельца окажется сильнее его собственной магии!
 Со смешанным чувством неприязни и страха шаман тщательно оделся и раскрасил лицо. Головной убор, полагающийся ему, лежал наготове, и старик принес различные травы, порошки, погремушки и кости.
 В назначенный час явились два посетителя. Снимающий Голову, по настоянию Койота, был в кольчуге и доспехах. Он привел оседланную кобылу и привязал ее рядом с шатром. Жена шамана впустила их внутрь. Гости заморгали, после яркого солнечного света привыкая к сумраку шатра. С шестов, подпирающих жилище, свисали пучки высушенных трав.
 Гарсия заметил фигуру шамана напротив двери, тот, гордо выпрямившись, наблюдал за пришедшими. Ритуальная раскраска на лице блестела в свете костра. Молодой человек ошеломленно разглядывал головной убор шамана. Он был сделан из кожи с головы и шеи бизона, по бокам торчали рога. К изумлению испанца, весь наряд оказался чисто белого цвета. Только теперь он понял значение имени шамана [2] .
 Койот говорил:
 — ...и пробыл в племени много лет. Каждый шаман передает свое имя и головной убор юноше, который занимает его место. Белый Бизон перед охотой колдует для нас, чтобы мы могли убить бизона.
 Старый шаман вынул из мешочка щепотку каких-то листьев и кинул в огонь. Пошел ароматный дым, и Белый Бизон начал обряд. Гарсия зачарованно смотрел, как старуха ритмично бьет в маленький барабан. Белый Бизон выдал долгую серию отрывистых ударов при помощи своих черепаховых погремушек и завертелся вокруг костра в танце. Он подался вперед, изображая медленную поступь бизона. Каждое новое движение поддерживало этот образ. Удар ногой, поворот массивной головы.
 «Белый Бизон, должно быть, потратил всю жизнь, — подумал Гарсия, — изучая повадки этих животных».
 Старик, танцуя у костра, размышлял о том же. Он хорошо помнил свое ученичество. Сколько часов он провел, согнувшись, с телячьей шкурой на голове и плечах. Он мог легко смешаться со стадом, оставаясь неузнанным. Несколько раз в голодные годы он помогал племени своим колдовством. Однажды, десять лет назад (или одиннадцать?), Народ добыл так много мяса, как никогда раньше. Белый Бизон допускал, что это было скорее везение, но не обошлось без долгих раздумий и небольшого колдовства.
 Огромное стадо бизонов паслось неподалеку, и шаману без особого труда удалось пробраться в стадо и потихоньку направлять его в нужное место. И в назначенный момент люди выскочили из-за камней, завывая и размахивая накидками. Что за зрелище! Дюжины громадных животных метались и толкались как безумные, пытаясь вырваться из ловушки, падали вниз с утеса, подталкиваемые теми, кто напирал сзади.
 Какой был пир, сколько было сушеного мяса и пеммикана! Никто не испытывал голода долгие месяцы. Люди продали множество шкур другим племенам.
 Но в последние годы Белый Бизон начал опасаться, что его амулеты слабеют, становятся старыми и траченными молью, как и бесценная шкура белого бизона. Бывали времена, когда охотники возвращались ни с чем, а он, Белый Бизон, иногда был физически не способен сопровождать их на охоту. Он пытался совершать магические обряды до того, как охотники отправятся на промысел, но сомневался в их силе. Шаман полагал, что заранее колдовство не действует.
 А теперь появился этот чужак. Все племя только и говорило что о Снимающем Голову, его четвероногом и о чудесной магии, убивающей бизонов. Ясно, что этот человек представляет угрозу для старого шамана. Он должен найти способ отвести эту угрозу.




 Глава 11


 Танец подошел к концу, шаман понимал, что настало время принять решение. Он по-прежнему сомневался в том, что ему делать дальше. От него ждут решения по поводу чужака, а старый шаман пока еще не знал, что сказать. Было бы глупо порицать магию Снимающего Голову. Племя уже осознало, какую выгоду оно получает от дополнительно убитой дичи. С другой стороны, Белый Бизон ощущал угрозу своему положению.
 Возможно, Койот поможет. Конечно, его друг Койот не поставит под удар своего шамана и его репутацию. Он помнил Койота еще юношей. Каким же тот был сообразительным! Было время, когда Белый Бизон думал, не станет ли Койот его учеником. Из молодого человека получился бы прекрасный шаман. Может быть, даже великий. Но у того было слишком много других интересов.
 «Беспокойный, пытливый ум», — вспомнил старик. Койот не вынес суровой дисциплины, необходимой для ученичества, и занялся другими делами. А ведь он был, с удивлением вспомнил Белый Бизон, лишь чуточку ленив.
 Все эти годы они оставались друзьями, и Койот продолжал выказывать старику огромное уважение. Шаман, со своей стороны, гордился тем, что его юный друг приобрел влияние в совете.
 Он предполагал, что и сейчас у Койота имеется план. Белый Бизон будет сохранять спокойствие, пока не поймет, в чем этот план состоит. Стук барабана затих, шаман снял белый головной убор и бережно опустил его на подставку. Потом обернулся к Койоту, выжидая.
 Проницательный Койот проявлял осторожность. Он провел много времени, размышляя над сложившейся ситуацией. Он должен помочь Белому Бизону сохранить лицо, но в то же время указать на явные преимущества магии чужака.
 Койот подумал, что решение может заключаться в том, что их магии различаются. Могущественные и полезные, но различные. Он очень уважал шамана то, что тот разбирается в травах, знает их свойства. К тому же старик потрясающе чувствовал бизонов. Он мог предсказать их передвижения и, казалось, всегда знал, где находится стадо. Он угадывал точное время, когда весной необходимо поджигать сухую траву в прерии. Новая растительность, поднимающаяся на выжженном месте, привлекала бизонов своей доступностью.
 А теперь, думал Койот, вместе со Снимающим Голову появился более легкий способ добывать бизонов. Их магии не борются друг с другом, они действуют заодно!
 — Идем, друг мой, — махнул он шаману, — мы покажем тебе амулеты Снимающего Голову.
 Койот вышел наружу к привязанной лошади. Белый Бизон еще не видел это животное так близко.
 — Это, конечно же, оленья собака, — начал Койот. — Снимающий Голову правит ею при помощи этого, — он указал на удила во рту лошади, — это могучий амулет. — Белый Бизон заинтересованно кивнул. — Это позволяет ему сидеть на спине животного, и оно делает то, что хочет Снимающий Голову.
 Гарсия, понявший почти все, снова поразился наблюдательности Койота. Все было совершенно верно. Управление лошадью в самом деле зависит от удил у нее во рту. Это, как говорит Койот, очень сильный амулет.
 Шаман был поражен. Он внимательно осмотрел лошадь.
 — Как этот амулет действует на бизонов? — пожелал он узнать.
 — Никак! — обрадовался Койот. Его план сработал. — Этот амулет только для оленьей собаки. Остальные амулеты, — он развернулся и постучал по доспехам испанца, — для личной защиты.
 Он рассказал, как Снимающий Голову упал и ударился головой. И лишь амулет, подчеркнул он, спас его от смерти. Койот очень сожалел о пропаже шлема. Он надеялся найти его, когда племя тронется в обратный путь.
 Белому Бизону стало гораздо легче. Может, никакой угрозы для него лично и не существует. Койот продолжал говорить, подводя к главному.
 — Значит, — завершил Койот, — это очень хорошо для племени. Твоя бизонья магия приводит к нам зверей, а магия оленьей собаки помогает убивать их. У племени гораздо больше еды, чем было в большинство зим.
 Белый Бизон был доволен и пригласил их снова войти в жилище, чтобы покурить. Снимающий Голову, не вполне разобравшийся в тонкостях беседы, ощутил, что напряжение спало и его приняли.
 «Все равно, — думал он, — будет славно весной вернуться к своим».
 У молодого человека была еще одна проблема. С первых дней в племени он отметил, что некоторые женщины и девушки весьма привлекательны. И все это время его не покидала мысль завести интрижку. Нервы испанца были напряжены и из-за условий жизни у Койота. В такой тесноте было невозможно не слышать шума от ночной возни Койота и Большой Ноги. Звук ритмичного движения и сладостные вздохи вгоняли в тоску молодого человека, лежащего без сна на бизоньих шкурах.
 Самой красивой девушкой в лагере, отметил Гарсия, была Высокий Тростник, дочь Койота. Она очень стеснялась чужака, наблюдая за ним из-под длинных темных ресниц, и тут же отводила глаза, встретившись с ним взглядом. Девушка очень сильно привлекала Хуана, но завязать отношения с дочерью хозяина было немыслимо. Во всяком случае, такие отношения, которых желал Гарсия.
 Он заметил и привлекательную молодую женщину, жившую в соседнем шатре. Она игриво улыбалась, а покачивание ее бедер, когда она проходила мимо, было очень многообещающим. Она постоянно одаривала молодого испанца широкой зазывной улыбкой, когда они встречались, и Гарсия задумался, каким образом предпринять следующий шаг.
 Женщину, как выяснил испанец, звали Журчащая Вода. Очень подходящее имя, решил он. Наверное, из-за низкого переливчатого смеха. Он попробует «случайно» встретиться с ней, когда женщина будет собирать хворост за лагерем, и попытает счастья. Ее призывный смех уже дал понять испанцу, что это будет несложно.
 Случай представился совершенно неожиданно. Гарсия отвел на пастбище свою кобылу и возвращался в лагерь. Тропинка, очевидно изначально протоптанная оленями, шла вдоль реки через густые заросли ивы. В некоторых местах кусты были такими густыми, что тропинка превращалась в тоннель, ветви аркой нависали над головой. Гарсия как раз проходил через самые плотные заросли, когда впереди, в густой тени от нависающей ивы, заметил силуэт человека. Он тут же напрягся, но понял, что это женщина, и узнал Журчащую Воду. Она улыбнулась и шагнула в сторону, уступая ему дорогу. Однако он тут же заметил, что она выбрала самое узкое место. В некоторых местах тропинка достигала нескольких шагов в ширину, разойтись там было бы удобнее. Журчащая Вода намеренно шагнула к краю тропы, не уходя с нее. Более того, она стояла, не отворачиваясь, лицом к испанцу. Ее полная грудь вздымалась, не оставляя места сомнениям. Гарсия медленно направился к ней.
 На миг они соприкоснулись, лицом к лицу, их губы разделяло лишь небольшое расстояние, и женщина качнулась вперед и прижалась к его груди с коротким зазывным смешком. Его руки обхватили ее талию и притянули ближе, ее бедра с готовностью прижались к его телу, когда он поцеловал ее сочные полные губы. Вязанка хвороста упала, рассыпавшись по земле, мягкие руки обхватили его шею.
 Гарсия быстро огляделся и вспомнил об укромной полянке, которую заметил неподалеку под аркой ивовых ветвей. Оба тяжело дышали, он взял женщину за руку и повел с тропы в тенистое укрытие. Они опустились на мягкую траву, и он снова притянул ее к себе.
 И в этот самый момент зашуршали ивы и послышались детские голоса. Журчащая Вода вскочила на ноги и исчезла в кустах. Гарсия сидел, расстроенный и ошеломленный.
 «Ничего, — подумал он, — будет другой день, моя кокетка».
 Он не знал, специально ли Журчащая Вода дожидалась его или же ее кокетство распространялось на всех имеющихся поблизости мужчин. Не важно, результат будет одинаковым.
 Однажды днем, вскоре после этого случая, испанец находился у шатра, беседуя с Койотом. Они вышли на осеннее солнышко и устроились поудобнее. Внезапно снизу, со стороны реки, послышались крики и шум, появилась Журчащая Вода, она бежала к шатру и кричала. За ней мчался рассерженный дикарь, который бил ее тяжелой палкой и ругал. Начала собираться толпа, Койот и Снимающий Голову тоже подошли. Молодой воин догнал женщину, схватил ее за руку, прокричав какие-то слова. Гарсия был озадачен, он не понимал такой быстрой речи. Он тронул руку Койота, делая вопросительный жест.
 — Муж застал ее путающейся с другим мужчиной, — сообщил Койот как нечто само собой разумеющееся. — Журчащая Вода всегда была плохой. А теперь он может сделать с ней что захочет.
 Дикарь начал бить свою жену по плечам, спине, ягодицам и ногам. Она кричала и вырывалась, упала на колени, но избиение продолжалось. Гарсия невольно сделал шаг вперед, чтобы помочь ей, но его удержал Койот.
 — Это не твое дело, Снимающий Голову, — произнес он негромко.
 Через толпу пробился другой человек, что-то сердито кричащий.
 — Это ее брат, — пояснил Койот. — Он считает, что муж слишком жесток.
 Избиение прекратилось, и оба мужчины стояли, злобно крича друг на друга. Внезапно муж развернулся и схватил жену за волосы, запрокинув ее голову. Он быстро полоснул по ее лицу чем-то острым, — каменным ножом или наконечником копья. Кровь потекла по щекам Журчащей Воды, она рыдала, когда муж отшвырнул ее на землю.
 — Теперь, — закричал он брату своей жены, — она будет слишком уродливой, чтобы ложиться с мужчинами! — Он развернулся и ушел в свой шатер.
 Толпа ахнула и зашумела, потом стало тихо, только всхлипывала Журчащая Вода. Она обеими руками закрывала изуродованное лицо, и между пальцами стекали алые капли. Люди начали расходиться, возвращаясь к обычным делам.
 — На самом деле он обошелся с ней мягко, — разъяснял Хуану Койот, пока они шли обратно к жилищу. — Он мог бы отрезать ей нос или уши. Еще он мог прогнать ее в прерию.
 — Но что с ней будет теперь? — пробормотал потрясенный молодой человек.
 — Она, наверное, останется с мужем, — ответил Койот. — Журчащая Вода может вернуться в свою семью, если они согласятся принять ее, но они бедны. Никто не женится на ней теперь, когда она так опозорена. Думаю, она останется с ним. Он хороший муж.
 Гарсия мысленно порадовался, что он не оказался замешанным в это. Он не знал, что случается с третьей стороной. Но не очень хотел испытывать это на себе. Гарсия решил, что будет лучше, если он станет сдерживать свои желания до тех пор, пока не вернется к своим. По крайней мере, дома он знает правила. И разумеется, ему совершенно не хочется оставлять здесь, в прерии, какие-либо части своего тела, отсеченные каменным ножом разъяренного мужа.




 Глава 12


 Гарсию сильно потряс случай с неверной женой. Не то чтобы он не видел приступов ярости, но подобного не ожидал. В колониях Новой Испании, дальше на юг, местные женщины шли по первому зову. Гарсия решил разузнать побольше о брачных традициях этого народа. Точнее, об отношениях между полами.
 Сведения он добывал при помощи наблюдений и осторожных расспросов. Когда молодой человек хотел получить девушку, выяснил Гарсия, он предлагал ее отцу что-нибудь ценное. Шкуры, украшения, оружие.
 «Как странно», — решил Гарсия. У него на родине все было наоборот. Родители девушки обеспечивали приданое. У дикарей это походило на покупку дочери у отца. Однако не совсем. Женщины, хотя и были постоянно заняты тяжелой работой, но, кажется, пользовались большим уважением. Он видел нескольких воинов, чьи отношения с женами были такими же, как у Койота и Большой Ноги: теплыми, дружескими, партнерскими. У некоторых мужчин была не одна жена, особенно у уважаемых влиятельных людей, таких, как Кривые Ребра.
 Согласно традиции, новоиспеченный супруг должен был переехать в шатер родителей жены. Здесь молодожены оставались до тех пор, пока не оказывались в силах выстроить собственное жилье. Гарсия усматривал в этом определенные недостатки.
 Во время беседы на эту тему в шатре вмешался один из младших детей.
 — Снимающий Голову, — спросил любопытный ребенок, — а у женщин вашего народа растет шерсть на лице?
 — Нет, малыш, — засмеялся испанец, ероша волосы мальчишки, — наши женщины почти так же прекрасны, как твоя сестра!
 Высокий Тростник густо покраснела и прогнала младших детей на улицу. Ее родители негромко посмеивались, пока девушка возилась у огня. Она варила похлебку из сушеного мяса и кукурузы, и Снимающий Голову заговорил с ней. Его интересовало, как можно готовить без котелков, сковородок и чайников, и он узнал это, переехав в жилище Койота. Теперь, когда начала стряпать Высокий Тростник, он почему-то особенно заинтересовался процессом. У Большой Ноги было несколько круглых камней размером в полкулака, которые она называла «кухонными камнями». Рядом с очагом она вырыла ямку и выстелила ее сыромятной кожей. Ямка заполнялась водой. Мясо и овощи клали в нее, пока камни нагревались на огне.
 Высокий Тростник время от времени капала на камни воду. Когда капли издавали шипение, она подхватывала их тяжелыми щипцами, сделанными из сырой ивы, и кидала в варево. Добавляя горячие камни и вынимая остывшие, можно было добиться ровного кипения. Наилучшей поварихой, рассудил Гарсия, должна быть та женщина, которая знает, когда кидать и когда вынимать камни.
 Внезапно его осенило. Девушка готовит кукурузу! Откуда взялась кукуруза? Он вспомнил тыкву в доме Кривых Ребер. Где, черт побери, они берут овощи?
 Он спросил Высокий Тростник, но не совсем понял ответ. Некоторых слов он не знал. Озадаченный, Гарсия повернулся к Койоту.
 — Мы покупаем их у клана, живущего ниже по течению, — объяснил Койот.
 Было несколько сложно уловить идею обмена, но при помощи жестов и наводящих вопросов Гарсия наконец убедился, что все понял правильно. Шкуры, а иногда мясо и пеммикан обменивали на кукурузу, бобы и тыквы. Койот показал на недавно появившиеся связки сушеных тыкв.
 — Разве ты не заметил, что женщины ходят вниз по реке? — спросил Койот.
 Гарсия полагал, что они ходят за хворостом или бизоньим навозом для растопки. Он был так занят собственными мыслями, что не обращал на это внимания.
 — Поблизости живут другие люди? — спросил он удивленно. — Кто-то из Народа сажает кукурузу?
 — Нет, конечно, — ответил Койот несколько раздосадованно. — Это не Народ. Народ — охотники.
 Теперь Гарсия был окончательно сбит с толку:
 — Существуют другие и они не Народ?
 — Да, — кивнул Койот, наконец понимая его недоумение. — Есть множество тех, кто не принадлежит к Народу.
 — Значит, только люди Кривых Ребер — Народ?
 — Нет, Снимающий Голову. Есть и другие. Есть несколько кланов, таких же, как клан Кривых Ребер. Но Народ — охотники, не то что эти земледельцы. Снимающий Голову увидит другие кланы Народа, когда мы летом пойдем обратно на север, чтобы встретиться с ними на Танце Солнца.
 «Едва ли, мой друг, — подумал Гарсия. — Когда Народ двинется на север, Снимающий Голову поедет на юг». Он вздрогнул, осознав, что думает о себе как о Снимающем Голову, а не как о Хуане Гарсии. Слегка раздраженный, он откинулся на постели. Гарсия по-прежнему не вполне понимал разницу между «Народом» и остальными людьми.
 — Койот, — сделал он еще одну попытку, — а откуда взялся Народ?
 — Из глубины земли. Великий Дух сидел на полом стволе тополя. Он ударил по нему палкой один раз, и Первый Человек выбрался через ствол из-под земли. Он ударил снова, и вышла Первая Женщина. Оба были голые, и Великий Дух показал им, как убивать животных, чтобы была еда, и как из шкур шить одежду и строить жилища. Он научил их добывать огонь при помощи палочек и делать амулеты, чтобы задобрить духов ветра, дождя и бизона. И Великий Дух сказал им, что у них должно быть много детей, чтобы пользоваться всеми прекрасными вещами, которые он им показал.
 Койот рассказывал образно. Дети, широко раскрыв глаза, зачарованно смотрели на отца, с наслаждением впитывая слова знакомой истории. Койот повернулся к испанцу.
 — Скажи мне, Снимающий Голову, — попросил он, — откуда пришло твое племя?
 — Мы пришли из далекой земли за Большой Водой, — начал испанец.
 Койот покачал головой и поднял руку:
 — Нет, нет, Снимающий Голову, это я знаю. Я имею в виду старые-старые, очень старые времена.
 Гарсия никогда не задумывался над этим. Сейчас он рылся в памяти, отыскивая что-нибудь, с чего можно начать. С начала? В его сознании всплыла фраза: «Вначале Бог создал Небо и Землю». Слова падре, сказанные давным-давно. Он сделал глубокий вдох.
 — Вначале Бог... — Он помолчал, подыскивая слова, — Великий Отец, создал землю. Потом он взял горсть земли, и вылепил человека, и назвал его Адам, и вдохнул в него жизнь. Тогда Великий Отец увидел, что человеку нужна женщина, и он сделал ему женщину и назвал ее Ева. — Эпизод с ребром лучше опустить, решил Гарсия. — Затем он отправил их в... э... место, где были разные животные и растения, и рассказал, как их использовать.
 Гарсия решил пропустить часть о змее, яблоке и прочем, но чувствовал, что необходимо добавить кое-что еще.
 — Потом, гораздо позже, — продолжил он, — Великий Отец отправил своего сына показать нам, как нужно жить.
 — То же самое и у нас, — с готовностью закивал Койот. — Великий Дух прислал нам Солнечного Мальчика, чтобы тот вел нас за своим факелом.
 Женщины сообщили, что обед готов, и разговор оборвался. Позже, когда Гарсия лежал на шкурах и глядел на догорающие угли, его посетила одна мысль. Довольно беспокойная мысль. Только сейчас он начал понимать смысл последнего замечания Койота: «То же самое и у нас».
 Допустим, имеются некоторые различия. Допустим, Гарсия опустил кое-какие детали. Он сам не знал почему. Наверное, потому, что Койот его просто не понял бы. А теперь испанец задумался. Неужели Койот уже знал то, что он, Гарсия, только-только начал понимать?
 В беседе, которую они вели перед обедом, Гарсия и Койот рассказывали друг другу одну и ту же историю.




 Глава 13


 Для Хуана Гарсии зима тянулась медленно. Он с нетерпением ждал весны, чтобы можно было отправиться обратно к своим. Он оставил, всякую мысль о романтической связи.
 «Можно подождать, — решил он, — до возвращения в колонии».
 Днем Гарсия часто грезил о теплых темных кабачках, где разливают хорошее вино и грациозные танцоры кружатся под музыку его родины. Ночью испанец часто просыпался от сильного запаха дыма. Иногда в миг пробуждения ему грезилось, что это дым родного очага в детской и слуги тихонько возятся у огня.
 Одной из главных забот Гарсии была лошадь. Шерсть Лолиты стала гуще, казалось, она хорошо переносит холода. Однако Гарсия беспокоился о пропитании для животного. Лошади его отца всегда проводили самое суровое время года в большой конюшне, их кормили лучшим сеном и зерном все зимние месяцы. Гарсия опасался, что кобыла не сможет прокормиться. Когда трава на холмах прерии высохла, Лолита продолжала пастись с прежним упорством. Но казалось, лошадь проводила больше времени на опушке леса. Гарсия перестал привязывать ее. Она держалась ближе к знакомым местам, где стоял лагерь, явно в поисках человеческого общества. А в нем не было недостатка, потому что либо Высокий Олень, либо Серая Цапля, либо они оба постоянно находились рядом с лошадью. Гарсия поражался их увлеченности. Несколько детишек помладше иногда бродили в отдалении, с завистью поглядывая на двух счастливцев. Животное, принадлежащее Снимающему Голову, явно был важным явлением в жизни Народа.
 Когда ночью, неслышно, выпал первый снег, люди забились в шатры, за исключением нескольких юных храбрецов. Гарсия, однако, вышел сразу после восхода проверить, как там лошадь. Даже сухую траву замело снегом, и испанец сильно беспокоился.
 Он нашел Лолиту на небольшой полянке в лесу. Она казалась спокойной и довольной, несмотря на снежный чепрак, покрывающий ее спину. Кобыла стояла, со вкусом ощипывая молодые веточки тополей. Приглядевшись, Гарсия понял, что она весьма избирательна. Не обращая внимания на ивы, сикоморы и другие деревья и кустарники, она с довольным видом жевала именно тополиные листья.
 Двое преданных конюших были поблизости, они тут же все поняли. Олени, сообщили они Снимающему Голову, тоже кормятся зимой тополиной листвой, которая долго держится на деревьях. И с этого дня подростки внимательно следили, чтобы у серой кобылы всегда было вдоволь корма. Иногда они срезали и приносили ветки, иногда отводили Лолиту в густые заросли. Гарсия скоро понял, что ему нечего беспокоиться о пропитании кобылы. Высокий Олень и Серая Цапля позаботятся о ее благополучии.
 Недели шли, и Гарсия, все еще считающий себя пленником обстоятельств, стал замечать обнадеживающие приметы. Почки на ивах, растущих вдоль реки, начали набухать. Крошечные зеленые островки появлялись среди сухой коричневой листвы под деревьями. Однажды утром испанца разбудил крик диких гусей в небе над лагерем. Гарсия вышел из шатра посмотреть на длинные ряды гусей, держащих путь на север.
 «Весна, должно быть, не за горами», — решил он.
 Видимо, племя считало так же, потому что на всех лицах испанец замечал радостные улыбки.
 Гарсия начал обдумывать свой отъезд. «Как только в прерии снова начнет расти трава, — сказал ему Койот, — вернутся бизоны». Тогда и настанет время для отъезда. Охотиться будет легко, и не возникнет необходимости останавливаться в поисках пастбища для лошади. Гарсия начал иногда выезжать, чтобы Лолита восстановила форму.
 Сначала он подумал, что подпруга седла кажется короче из-за того, что кобыла за зиму наела брюхо. Он знал, у лошади, питающейся грубой пищей, увеличивается живот, особенно если она мало двигается. «Травяное брюхо» — так называл это его отец.
 — Ничего, сударыня, скоро мы от него избавимся, — заверил он кобылку, нежно похлопывая ее.
 Лолита бегала резво, казалось, она радуется возможности размяться под теплым весенним солнцем. Но «травяное брюхо» не хотело уменьшаться. На самом деле, с изумлением заметил Гарсия, ремень стал еще короче после нескольких дождливых дней, когда они не выезжали.
 Он посмотрел еще раз, думая, что, возможно, ремень пересох. Нет, все было в порядке.
 — Что-то не так с оленьей собакой? — с тревогой спросил Серая Цапля.
 Кобыла стояла спокойно, и казалось вполне довольной. Гарсия осмотрел ее, опасаясь обнаружить какую-нибудь болезнь, которая не позволит ему уехать. Шерсть Лолиты была по-прежнему несколько грубой и лезла клоками с начала потепления. Ребра немного выпирали, что вполне естественно после зимы, проведенной на грубом корме. И еще выпирало брюхо.
 Высокий Олень сидел, скрестив ноги, в привычной позе. И сейчас он указывал кобыле под брюхо между задними ногами.
 — Вот это не так, Снимающий Голову?
 Гарсия быстро зашел сзади посмотреть. У кобылы опустилось вымя.
 «Матерь Божья, — ошеломленно подумал он, — кобыла жеребая!»
 Он воспринял свое умозаключение со смешанным чувством. «Это, должно быть, черный жеребец капитана», — решил Гарсия, и эта мысль взволновала его. Что за чудесный союз! Его отец будет в восторге, одна из его лучших андалузских кобыл принесет жеребенка от самого прекрасного жеребца, которого когда-либо видел Хуан.
 «Если только, — подумал он с отчаянием, — я когда-нибудь смогу выбраться из этой проклятой страны и увижусь с отцом». Чем больше он размышлял, тем яснее сознавал, что из-за этого обстоятельства придется отложить отъезд. И речи не может быть о том, чтобы отправиться в путь перед родами. Тем более если что-то пойдет не так, Гарсия запросто может остаться один на своих двоих посреди прерии. Как это ни огорчительно, он сможет уехать только через несколько недель.
 Он попытался вычислить, когда кобыла должна ожеребиться. «Не позже чем через пять недель, — говорил его отец, — после того, как набухнут соски». Гарсии следовало с большим вниманием относиться к кобылам дома. Он понятия не имел, когда это случилось, но решил, что недавно. Гарсия попытался сосчитать по рядам проведенных на земле линий, но скоро осознал, что понятия не имеет, с какой даты начать. Испанец потерял всякое представление о времени. Не осознавая того, он начал мыслить понятиями дикарей. Позади остались Месяц Долгих Ночей, Месяц Снегов, Месяц Голода и Месяц Пробуждения. Сейчас шел Месяц Зеленеющей Травы, но какой месяц сейчас на его родине?
 Раздосадованный, он затер линии на земле, отбросил палку и пошел обратно в шатер. Ему остается только ждать.
 После показавшихся бесконечными недель Гарсия проснулся утром от негромкого голоса Высокого Оленя.
 — Снимающий Голову! Вставай скорее! — взволнованно шептал тот. — Там маленькая оленья собака! — Мальчишки последние недели не оставляли кобылу без присмотра.
 Гарсия быстро оделся, и они оба помчались по склону холма вниз, где сидел на корточках Серая Цапля, он с гордостью указал рукой:
 — Он только что вышел, Снимающий Голову.
 Маленькое дрожащее существо стояло рядом с кобылой, слегка покачиваясь на неверных ногах. Теплый пар поднимался от темной шерстки, Лолита нежно терла его носом и мягко пофыркивала.
 Гарсия быстро осмотрел жеребенка. Кобылка, и чудесная! Длинные прямые ножки, крепкие тонкие кости, широкая грудь и голова, как у матери. Темная младенческая масть означала, что кобылка, скорее всего, будет серой, как мать, когда подрастет. Гарсия был восхищен статями жеребенка и на время забыл, что именно это создание стало причиной отсрочки его отъезда.
 О котором ему снова грубо напомнило решение совета племени.
 — Люди, — объявил Кривые Ребра, — снимутся с лагеря через три дня, считая с нынешнего, и начнут двигаться к северу на летнюю стоянку.
 Когда Гарсия услышал новость, некоторое время его душила ярость. Как они могут, кипел он, бросить его одного с недельным жеребенком и кормящей кобылой?
 Когда рассудок вернулся к нему, он понял, что Кривые Ребра и все племя понятия не имеют о его планах. Гарсия хранил их в тайне без всяких причин, если не считать того, что он просто не доверял дикарям.
 Еще одна мысль медленно пробиралась в сознание Гарсии: он пользовался гостеприимством племени, но, кроме нескольких убитых бизонов, ничего не дал им взамен. Проклятье, все осложняется. Гарсия погрузился в размышления.
 Он решил в любом случае ехать своей дорогой. Если жеребенок не сможет выдерживать темп, он бросит его или убьет. Кобыла будет страдать от потери несколько дней, но сможет бежать быстрее, когда молоко перегорит.
 И все-таки его инстинкты лошадника победили. Гарсия не сможет так поступить. Это был жеребенок, которого его отец пытался получить всю свою жизнь. Он подождет несколько недель, чтобы жеребенок подрос и набрался сил, и отправится в путь. А пока, кажется, лучше всего оставаться с племенем.




 Глава 14


 Пока племя сворачивало лагерь и складывало шатры, Койот и его семейство не подозревали, насколько они близки к тому, чтобы потерять своего гостя. Племя двинулось через холмы, по-прежнему сопровождаемое нелепой фигурой испанца. Только на этот раз кроме кольчуги и доспехов на всаднике были шкуры и мокасины. Рядом весело семенила темная дочь Лолиты, а по бокам шли юноши из племени.
 На третий день пути из головы колонны внезапно донеслись тревожные крики. В пути племя растянулось больше чем на полмили и оказалось посреди голой равнины без всякой защиты. Взволнованно переговариваясь, люди сбились в кучу, дети — в центре, затем — женщины, по краям — воины. Гарсия взглянул в том направлении, куда смотрели все, и увидел в прерии похожее племя дикарей на расстоянии нескольких сотен метров.
 От другой группы отделились несколько человек, Кривые Ребра сделал знак некоторым воинам приблизиться к нему и вышел вперед, поджидая чужаков. Гарсия передал поводья одному из мальчиков и двинулся вперед в поисках Койота. Койот заметил испанца и помахал ему, предлагая встать во второй ряд воинов.
 — Это — Крушители Черепов, — взволнованно пояснил Койот. — Враги племени. Они отчаянные бойцы.
 — Будет битва? — Гарсия сжал копье.
 — Думаю, нет, Снимающий Голову. Они не станут нападать, когда с ними женщины и дети. Но мы должны быть начеку. Они очень скверные.
 Чужаки приближались, их движения казались надменными и развязными. У некоторых были луки, и у всех, либо в руках, либо на поясе, длинная боевая дубинка. У воинов Кривых Ребер было тоже несколько таких дубинок. Камень размером с кулак привязывался к крепкой палке длиной в руку. Было ясно, что это оружие не для охоты, а для битвы. Хуан понял, откуда происходит название племени.
 — Чего они хотят? — спросил несколько взволнованный Гарсия. Посреди прерии нет смысла сражаться за территорию или пожитки. Бизоны, которых становилось все больше, удовлетворяли большинство нужд кочующего племени.
 — Им нравится нападать и убивать нас, — ответил Койот. — Они очень воинственные. Еще они крадут наших детей, особенно девочек. Наши женщины, — он нервно хихикнул, — гораздо красивее их женщин.
 Оба вождя остановились лицом к лицу и, к изумлению Гарсии, начали вполне дружескую беседу. Поскольку большая часть разговора велась на языке жестов, испанец сумел уловить суть. Был произведен обмен приветствиями, немного поговорили о погоде и бизонах.
 — Вижу, у вас оленья собака, — заметил вскользь вождь Крушителей Черепов, словно видел оленьих собак каждый день.
 Гарсия напрягся.
 — Ах да, — отозвался Кривые Ребра так же небрежно, — она принадлежит другу, который живет вместе с нами.
 По виду Крушителя Черепов было ясно, что он хочет знать больше, но ему ничего не рассказали. Оба отряда сдержанно распрощались, сохраняя внешнее дружелюбие. Народ настороженно обошел врагов и продолжил путь. Но по дороге они держались близко друг к другу, а на ночь вокруг стоянки выставляли дозорных.
 Правда, больше Крушители Черепов не попадались, и через несколько дней люди расслабились.
 Движение на север продолжалось. Иногда племя останавливалось на день или два, чтобы поохотиться и отдохнуть. Для таких коротких стоянок шатры не устанавливали, если только погода не портилась. Густой кустарник давал необходимое укрытие, стояли теплые дни и приятно прохладные ночи.
 Позади осталось несколько недель пути, — было очевидно, что в племени царит волнение и оживление. Гарсия спросил о причине.
 — Всего три солнца пути отделяет нас от места встречи, — ответил Койот. — Там мы увидимся с другими кланами нашего племени.
 Через несколько дней волнение достигло пика, когда племя поднялось на невысокую гряду холмов и взглядом окинуло с высоты бескрайнюю прерию. Петляющая темная полоса деревьев обозначала русло внушительной реки. На ближнем берегу этой реки стояло столько жилищ из шкур, сколько Гарсия не видел еще ни разу.
 Шедшие впереди люди Кривых Ребер закричали, в ответ из лагеря полетели приветственные вопли. Сотни людей суетились между шатрами, многие двинулись навстречу вновь прибывшим, сопровождаемые несметными стаями собак. Женщины радостно приветствовали родственников из других кланов, дети и подростки смешались в общую кучу, болтая, находя старых друзей и приятелей. Суматоха и радостные крики напомнили Гарсии деревенские ярмарки его детства.
 Кривые Ребра повел своих людей на луг, где оставалось свободное место.
 — Каждый клан, — пояснил Койот, — ставит лагерь на определенном месте. По традиции место посреди лагеря оставляют для Южного клана. Так же обстоит дело и с кругом совета, — продолжал он. — Каждый вождь будет занимать определенное место в круге на Большом Совете.
 Прошло немного времени, и остовы жилищ устремились в небеса. К тому времени, когда факел Солнечного Мальчика опустился за холмы, залитые алым, оранжевым и желтым светом, люди Кривых Ребер были уже дома.
 Разумеется, Гарсия стал объектом пристального внимания других кланов. Сначала его опасались и избегали, но очень скоро дети, подбадриваемые товарищами из клана Гнутых Ребер, с любопытством приблизились. Никогда раньше они не видели человека с шерстью на лице. Их откровенные изучающие взгляды сильно смущали испанца.
 Еще он очень беспокоился о кобыле и ее жеребенке. Люди из других кланов все время подходили и смотрели на животных. В последние месяцы Гарсия перестал волноваться по поводу отношения Народа к его кобыле. Но в этих незнакомцах он сомневался.
 Койот заметил его волнение и успокаивающе заговорил:
 — Они в безопасности, Снимающий Голову. Все знают, что животные принадлежат нашему другу. К тому же, — хихикнул он, — думаю, с них глаз не спускают твои верные Высокий Олень и Серая Цапля.
 Так оно и было. Один из юношей всегда находился рядом, не позволяя никому подходить слишком близко и свысока отвечая на вопросы любопытных. Гарсия наконец начал успокаиваться.
 К вечеру первого дня в лагере Койот нашел своего гостя.
 — Снимающий Голову, — объявил он, — сегодня состоится Большой Совет. Мы встретимся в центре лагеря с наступлением темноты. Все воины должны быть на совете.
 Молодой человек задумался. Койот сказал о совете так, словно предполагалось, что Гарсия должен присутствовать.
 «Клянусь кровью Христовой, — подумал он, — я не индейский воин». Однако он ощущал необходимость пойти, не только из любопытства, но и чтобы удостовериться: не затевается ли что-нибудь, способное нарушить его планы.




 Глава 15


 Когда Койот и Снимающий Голову присоединились к совету, в центре луга пылал костер. Группы воинов разных кланов сидели в отведенных для них местах, дружески беседуя. Некоторые вожди уже были здесь, они сидели на шкурах. Гарсия с Койотом нашли местечко рядом с Мышиным Ревом во втором ряду воинов и устроились в круге.
 Крутые Ребра вышел вперед, расстелил шкуру и сел. Вскоре круг заполнился. За кольцом сидящих мужчин было много женщин. И еще больше детей и вездесущих собак, без устали носившихся вокруг.
 Какой-то молодой человек вынул из украшенного футляра длинную, богато отделанную трубку и церемонно набил ее. Он передал трубку величественному вождю, сидевшему напротив Кривых Ребер по другую сторону костра, и принес головешку из костра, чтобы зажечь трубку.
 — Это Много Шкур, — прошептал Койот. — Он — вождь всего Народа. И глава Северного клана.
 Много Шкур раскурил трубку и, согласно обряду, выпустил дым на четыре стороны света, в небо и землю. Молодой человек, поднесший ему трубку, передал ее следующему вождю, и ритуал повторился. Вождь каждого клана, всего их было семь, поступил точно так же [3] . Это очень отличалось, как заметил Гарсия, от курения в жилищах друзей.
 Когда трубка обошла круг, Много Шкур церемонно выбил из нее золу и передал распорядителю.
 — Слушайте меня, вожди, — заговорил он. — Народ собрался на Танец Солнца. Пусть каждый расскажет, как обстоят дела в его клане.
 Вождь с запада заговорил первым.
 — Я — Черный Бобер, — начал он, — вождь Горного клана. У нас была хорошая зима. Дичи хватало. Мы поставили лагерь в Больших Урочищах, и на нас никто не нападал.
 — Я Серый Медведь, — представился следующий, — вождь клана Красных Камней. У нас была голодная зима, но мы выжили. На Два Солнца, одного из воинов, напал дикобраз; которого он пытался убить, но воин сумел убежать.
 По кругу пробежал смешок, даже Два Солнца выдавил кривую улыбку, вспомнив болезненные уколы игл дикобраза.
 Следующим по кругу был Кривые Ребра, и все с нетерпением ждали. Заросший шерстью чужак и оленья собака вызывали, пожалуй, самый большой интерес в лагере.
 — Я — Кривые Ребра, вождь Южного клана Народа. У нас была очень хорошая зима. В охоте помогал наш друг, Снимающий Голову, который живет вместе с нами с Месяца Созревания. У него есть оленья собака, которую все вы видели. Еще мы повстречали Крушителей Черепов, — продолжал он.
 В круге зашумели. Но эта новость померкла по сравнению с удивительным гостем Южного клана.
 — С ними были женщины и дети, с нами — тоже, — пояснил Кривые Ребра, — поэтому сражения не было.
 Речи шли по кругу, но ни одна новость не могла затмить вестей Южного клана.
 После выступления вождей снова заговорил Много Шкур.
 — Расскажите нам, братья из Южного клана, — обратился он к вождю Кривые Ребра, — о вашем госте, Снимающем Голову. Где его племя?
 Кривые Ребра, гордый тем, что только его клан принес достойные новости, воспользовался случаем. Он в подробностях описал первую встречу с чужаком. Упомянул, откуда взялось его имя. Все засмеялись. Снимающий Голову в первый раз понял, что означает его прозвище, и тоже засмеялся. Должно быть, это было поразительное зрелище для дикарей, которые никогда не видели шлема.
 Главный вождь снова заговорил:
 — Но расскажи нам подробнее о магической силе оленьей собаки. Как она помогает охоте?
 Связь все еще была неясна многим, сидевшим в круге.
 В ответе Кривых Ребер проявились дипломатические таланты, благодаря которым его и выбрали вождем племени.
 — Вожди, — сказал он, — я не разбираюсь в магии. Думаю, Белый Бизон, наш шаман, сможет объяснить.
 Койот был очень доволен ходом дела. Все шло ровно так, как они с Кривыми Ребрами и планировали. Южный клан получал все больше веса на общем совете.
 Белый Бизон выступил вперед. Его объяснение было простым и четким. У чужеземца имеется амулет, позволяющий править оленьей собакой. Все дело в силе действия этого предмета, который помещают в рот животного. Его власть позволяет Снимающему Голову сидеть на спине четвероногого и править им.
 По кругу пробежал шепоток. Многие ни разу в жизни не видели всадника.
 — Амулет такой мощный, — говорил Белый Бизон, — что даже двое юношей Народа смогли править животным!
 Возгласы изумления усилились. Гарсия понял почти все и поразился реакции других кланов.
 — Но, — продолжал Белый Бизон, — все это не имеет никакого отношения к бизонам. Моя магия призывает бизонов, чтобы Снимающий Голову мог скакать среди них и убивать их своим длинным копьем.
 Снова возгласы, на этот раз одобрения, пробежали по кругу. Белый Бизон сел на свое место.
 — Вожди, — снова заговорил Кривые Ребра, — Снимающий Голову покажет вам, как амулет помогает ему в охоте. — Он обернулся через плечо на своего гостя: — Это возможно, Снимающий Голову?
 Гарсия кивнул, несколько смущенный происходящим. «Нет причин отказываться», — решил он. Он видел, что клан Кривых Ребер приобретает все больше благосклонного внимания. Гарсия сможет устроить представление другим вождям и их людям. Это, пожалуй, будет любопытно. А если выяснится правда, вся слава достанется ему.
 Случай для великого показа амулета представился через несколько дней. Разведчики выследили небольшое стадо бизонов, которые двигались медленно и беззаботно. Дикари осторожно подгоняли животных два дня, оставляя им время, чтобы пастись. Наконец стадо подошло к выбранному месту, и разведчики сообщили об этом в лагерь.
 Место для охоты представляло собой ровный луг, с трех сторон окруженный холмами. Река замыкала эту огромную природную сцену. Все вместе напоминало Гарсии гигантский вертеп, такой, какие были у бродячих артистов-кукольников в его стране.
 На луг можно было попасть по двум узким проходам со стороны реки. Люди рассыпались по холмам и затаились, став почти незаметными.
 Бизоны, во главе со старой коровой, вышли на «сцену» и двинулись вперед, пощипывая пышную свежую траву, растущую вдоль реки. Их утомило преследование охотников, загнавших их на этот луг. Старая корова подняла голову, чувствуя, что что-то не так. Она оглядела луг и заподозрила опасность, таящуюся в незнакомых очертаниях холмов. Корова развернулась, чтобы уйти, но обнаружила, что путь закрыт надоедливыми двуногими существами, пригнавшими их сюда.
 Корова направилась к другому выходу из долины, в нескольких сотнях шагов отсюда. И в этот момент Гарсия с копьем выехал из-под прикрытия небольшого холма и помчался на стадо.
 По пути он выбрал жирного молодого бычка. Не только из-за прекрасного мяса, но и из-за того, что окрас этого животного несколько отличался от обычного. Этот бычок был значительно светлее других, почти мышино-серый, и идеально подходил для того, что задумал Гарсия.
 Испанец давно заметил, что с того самого мига, когда выезжаешь, подняв копье, уже знаешь, как все пойдет. Иногда требовались огромные усилия и сосредоточенность, а порой все получалось прекрасно и легко. Это был как раз такой случай, отличное представление. Как только кобыла двинулась вперед, исход был предрешен.
 Копье настигло цель прямо перед тем холмом, где сидели вожди совета. Бизон замедлил бег, Гарсия направил к нему лошадь, выдернул копье, бычок покачнулся и упал. Его товарищи мчались, исчезая за изгибом реки.
 Гарсия медленно подъехал к вождям на холме. Он остановил лошадь и церемонно отсалютовал окровавленным копьем.
 — Я преподношу эту добычу, — объявил он звенящим голосом, — Много Шкур, вождю племени!




 Глава 16


 Гарсия не осознал до конца всей значимости Танца Солнца, длившегося неделю. Он попросту слишком мало интересовался этим событием, чтобы обращать внимание на происходящее. Испанец проходил мимо окруженной деревьями поляны и время от времени видел танцоров. Койот отвечал на его нечастые вопросы, довольный, что гость проявляет интерес.
 Молодой человек заключил, и справедливо, что Танец Солнца [4] имеет общественное значение. Всего лишь раз в год кланы на время собирались вместе. Возобновлялись дружеские отношения, родственники узнавали семейные новости.
 Разумеется, Гарсия видел, что главной темой праздника были бизоны. Большой, вырезанный из дерева бизон стоял на поляне. Изображение дополняла шкура животного с оставленной на ней головой.
 Гарсия несколько недоумевал, при чем здесь солнце. Связь ускользала от него. Ответ Койота был коротким и четким.
 Факел Солнечного Мальчика едва горел в Месяц Долгих Ночей. Но теперь у него новый факел, от тепла растет трава и бизоны возвращаются.
 Все ритуалы были исполнены, а жертвы принесены, Танец Солнца подошел к концу. Когда кланы начали уходить в разных направлениях, Гарсия пришел к одному интересному выводу. Существовала веская причина, по которой части племени не могли оставаться вместе. Такому количеству людей сложно добыть пропитание.
 «В этом заключается сложность, — догадался испанец. — Клан должен быть достаточно большим, чтобы постоять за себя, но не таким большим, чтобы распугать бизонов и сделать охоту невозможной».
 Однако о большом сильном племени мечтали. Это стало очевидно, когда клан Кривых Ребер свернул лагерь, чтобы отправиться на восток, где, как объявил Белый Бизон, есть стада.
 «Обычно старый шаман оказывается прав», — с удивлением отметил Гарсия.
 У него сложилось впечатление, что, наверное, старик бывает прав, потому что бизоны водятся повсеместно. Если племя находило много бизонов, шаман быстро приписывал заслугу себе. Если нет, старик обычно сваливал все на вмешательство посторонних сил, которые ослабили действие его магии.
 «Очень умный человек», — заключил Гарсия.
 Испанец шел рядом с Койотом, отдыхая от тряски в седле. На время он позволил ехать верхом Высокому Оленю. Подошел Мышиный Рев и зашагал между двумя мужчинами. Он казался обрадованным.
 — У нас будут новые люди, — с гордостью сообщил он. — Наверное, воинов десять. Конечно, некоторые — довольно странные, но среди них есть хорошие бойцы. Две Сосны из клана Красных Камней пришел со своим жилищем и жилищем мужа своей дочери.
 Это была длинная речь для застенчивого человека. Гарсия разглядывал движущуюся колонну, казалось, отряд в самом деле увеличился. Испанец был озадачен.
 — Снимающий Голову, хорошо, что ты отдал добычу главному вождю, — продолжал Мышиный Рев. — Ты возвысился в его глазах.
 Гарсия по-прежнему не понимал причины появления новых шатров. Видимо, семьи могут переходить из одного клана в другой.
 — О да, — ответил Койот на его вопрос. — Идут с тем вождем, кому в этом году больше помогают духи. Некоторые меняют клан каждый год. Такие нам не нужны, но к нам присоединились и очень хорошие люди. Они считают амулет оленьей собаки сильным. Кроме того, Красные Камни голодали прошлой зимой. Они ищут сильного вождя.
 И Койот, и Мышиный Рев, казалось, очень довольны тем, что авторитет Южного клана Кривых Ребер растет.
 В те дни, когда племя продвигалось медленно, Гарсия обучал жеребенка Лолиты. С момента его рождения мальчики ухаживали за ним, приручали, ласкали, пока он совсем не освоился с людьми. Гарсия соорудил подобие поводьев из полосок кожи, понимая, что с упряжью будут проблемы. Дома, в конюшне отца, всегда было полно веревок, уздечек и разных других предметов для тренировок. Гарсиа жалел, что не обращал на них внимания. Как и на множество других вещей, которые он не ценил, пока те не исчезли. Что ж, неважно, он выберется отсюда через несколько недель. К тому времени, когда племя двинется на юг на зимовку, Гарсия собирался научить жеребенка бежать на привязи позади или впереди. Тогда он поедет к своим, хорошо экипированный и готовый к путешествию.
 Больше всего Гарсии нужна была веревка. У испанца имелась одна, которой он стреноживал лошадь. Но ее не хватит на обоих животных. К тому же Гарсия обнаружил, что волокна веревки начали истираться. Она вот-вот порвется.
 Испанец рассмотрел плетение. Может, ему удастся таким же образом скрутить полоски кожи. Гарсия осторожно отрезал узел на конце веревки, сохранив его для образца. Не один раз он расплетал по несколько дюймов веревки и снова тщательно сплетал. Методом проб и ошибок Гарсии удалось довольно точно воспроизвести изначальное плетение. Гордый собой, он завязал на конце новый узел и пошел к Большой Ноге просить ремней для веревки.
 Как только новая веревка начала обретать форму, два подражателя Гарсии уловили принцип и попробовали делать то же, что он. У Серой Цапли оказались ловкие пальцы, и скоро он плел быстрее остальных.
 Гарсия все еще думал, как править жеребенком. Лошадью легко править с помощью удил. Но у него были только одни удила. Они нужны для кобылы. Испанец уже давно понял, что дикари вообще не знают металлов. Скорее всего, придется подождать возвращения в цивилизацию.
 Решение нашел Койот. Он указал на грызло мундштука:
 — Оленья собака не может избавиться от грызла, в котором заключена сила, и вынуждена делать то, что ты хочешь. Что если положить ей в рот веревку?
 Гарсия сначала отнесся к совету скептически, но потом задумался. Он начинал прислушиваться к мнению Койота. Наверное, стоит попробовать.
 Гарсия решил потренироваться на кобыле, поскольку та легко слушалась. Вложив тонкую веревку ей в рот, он опустил вниз концы и завязал под челюстью узел. Еще один узел не должен был позволять затягиваться веревочной петле, а два длинных свисающих конца служили поводьями. Лолита ощупывала языком незнакомый предмет во рту, но когда Гарсия вскочил ей на спину, отозвалась, как должно. Немного тренировки, и животным было так же легко править, как и с помощью железного мундштука.
 Быстро подрастающий жеребенок познакомился с кожаной версией амулета. Вскоре, к восторгу подростков, Гарсия мог заставить лошадку бежать вперед, идти сзади и поворачивать. Он предупредил мальчишек, что только через много месяцев маленькая оленья собака станет достаточно крепкой, чтобы на ней можно было сидеть. Однако, когда племя двинулось дальше, Гарсия нагрузил жеребенка некоторыми вещами, обвязав ремень вокруг его корпуса. Небольшой вес приучит животное к предметам на спине. Потом, когда кобылка станет достаточно сильной для верховой езды, она уже будет понимать все происходящее. Гарсия был доволен. Кажется, он сможет продемонстрировать отцу хорошо выученное животное.
 Гарсия с нетерпением ждал путешествия на юг. Он даже сможет нагрузить жеребенка легкой поклажей. Казалось, Кривые Ребра никогда не отдаст приказ к ежегодному переезду, но это все же произошло.
 Когда наступили первые по-осеннему холодные ночи, племя двинулось в сторону прошлогодней зимовки. На зиму были сделаны припасы, охота оказалась удачной. Гарсия еще не сообщал о своем намерении уйти. Он почему-то опасался сообщать о своих планах.
 «Я скажу им сегодня вечером, — наконец решил он, — после охоты». Его копье добыло множество бизонов, у племени будет еще один сытый год.
 У Гарсии не было никакого предчувствия, когда он выезжал вместе с охотниками клана. Этот судьбоносный день не только снова отложил его отъезд, но и изменил всю его жизнь настолько, насколько это может сделать одно событие.




 Глава 17


 День начался, как любой другой приятный день Месяца Созревания. Было свежо, но солнце пригревало и охота оказалась удачной.
 Обнаружив стадо из дюжины или даже более бизонов, охотники заняли удобную позицию и затаились в высокой траве прерии. Снимающий Голову на лошади объехал стадо и приблизился к нему с другой стороны. Когда испанец двинулся на бизонов с копьем, животные побежали, как и ожидалось, прямо на сидящих в засаде охотников. Было убито три бизона.
 Затем стадо переместилось, но не слишком далеко. Бизоны спокойно паслись за холмом. «А может, — подумал Гарсия, — удастся совершить еще один набег». Он снова сел на лошадь и тронулся.
 Этот заход дался ему с большим трудом, потому что бизоны были напуганы и, заметив всадника, побежали. У испанца ушло много времени на то, чтобы обогнуть бегущее стадо. Когда его копье наконец полетело в цель, момент оказался неудачным. Бизоны поднимались по каменистому склону, было ясно, что охоту пора прекращать. Однако Гарсия очень хотел добыть еще одну тушу, он метнул копье под неправильным углом, как раз когда животные поворачивали.
 Копье летело в цель, но наконечник ударил по кости, а затем Гарсия скорее почувствовал, чем услышал громкий хруст. Ожидая самого худшего, Гарсия выдернул копье и осмотрел наконечник. Опасения испанца подтвердились, когда он увидел, что стальной наконечник сломан у самого древка. Заточенная часть его, шириной по меньшей мере в ладонь, исчезла.
 Гарсия быстро спешился и подбежал к умирающему быку. Он тут же понял тщетность любых попыток извлечь кусок стали и уселся на камень, с нетерпением ожидая женщин, которые должны были освежевать тушу. Они посочувствовали его горю и обещали извлечь из туши наконечник копья. Гарсия сидел и ждал, сердясь на собственную беспечность.
 Наконец одна пожилая женщина издала радостный крик и высоко подняла в окровавленной руке пропавший кусок стали. Широкая беззубая улыбка расплылась на ее морщинистом лице, когда она протянула наконечник копья Снимающему Голову. Молодой человек, занятый собственными мыслями, едва поблагодарив старуху, забрал наконечник и вскочил в седло, чтобы вернуться в лагерь.
 «Проклятое невезение», — ругался про себя Гарсия на обратном пути. Испанец оказался посреди дикой местности, без оружия, не считая короткого ножа. Этот поворот событий не только лишал его возможности добывать свежее мясо, но и оставлял совершенно беззащитным. До тех пор пока Гарсия не сумеет починить сломанное копье, он не сможет вернуться к своим.
 «Починить копье, кажется, не так уж и сложно, — подумал Гарсия. — Это скорее неприятность, чем серьезная проблема». Он видел, как оружейники чинят подобное оружие, весь процесс казался забавой в их мускулистых руках. Он просто нагреет куски железа и соединит сломанные части. Только понадобятся соответствующие инструменты, пусть даже не настоящие. Большой красный булыжник из множества встречавшихся здесь послужит наковальней. Камень поменьше, который, лет сто пролежав в ручье, сделался гладким, будет кузнечным молотом. Гарсия выбрал себе наковальню и быстро развел рядом с ней огонь. Койот сидел на корточках поблизости, заинтересованный происходящим.
 Первые несколько попыток закончились неудачей: сталь отказывалась нагреваться даже докрасна. А Гарсия знал, что необходимо раскалить ее добела. Удрученный, он сел и задумался.
 «Мне нужны две вещи, — рассудил испанец, — уголь и меха».
 «Уголь, — решил Гарсия, — можно добыть без особых хлопот». Он сложил в огонь дрова и, пока те обращались в толстый слой светящихся углей, размышлял над возможностью создания мехов. Озадаченный Койот наблюдал, как испанец льет воду в свой костер, разгребает сырые головешки и аккуратно раскладывает их на просушку. Очевидно, решил он, Снимающий Голову помешался из-за утраты своего копья.
 Однако к закату у Гарсии был приличный запас угля. Он жег костер всю ночь, продолжая размышлять, как же сконструировать меха. Семья Койота тихонько наблюдала со стороны, несколько напуганная клокочущей в их госте яростью.
 «Если бы только удалось, — думал Гарсия, — соорудить кожаный мешок, чтобы пускать в костер поток воздуха!» Его ищущий взгляд упал на флягу для воды, висящую над кроватью. Когда молодой человек с радостным криком вскочил на ноги, Койот окончательно убедился, что Снимающий Голову спятил. Дети забились в глубину жилища, наблюдая, как Снимающий Голову вытащил нож и начал прорезать дыру в своей прекрасной фляге.
 Но, казалось, его безумие приобрело определенное направление. Из кусков кожи и ремней Снимающий Голову явно пытался что-то соорудить. Один раз он схватил факел и выбежал в густые заросли кизила за шатром. Койот счел своим долгом сопровождать гостя, чтобы защитить его от собственного безумия. Воин даже подержал факел, пока его гость срезал тугие гибкие ветви и разрубал их на части с руку длиной.
 Снова вернувшись под крышу, Гарсия принялся сооружать раму для своих мехов. Неуклюжие лопасти, сплетенные из веток, были скреплены ремнями, а перекроенная фляга привязана между плоскостями. После некоторых изменений и экспериментов испанец подошел ближе к огню и направил горлышко фляги на горячие угли. Попробовал поработать рукоятками.
 Результат был многообещающим. Зола полетела, искры заскакали по полу, на миг встревожив детей и вызвав бурю протеста со стороны Большой Ноги. Но, что важнее, тускло-красные угли мгновенно жарко засветились. Взволнованный, Гарсия сел и начал упражняться со своим изобретением, быстро научившись качать так, чтобы получался постоянный ровный жар. Койот ощутил огромное облегчение, потому что за кажущимся безумием скрывалась определенная цель. По каким-то причинам Снимающему Голову требовался более жаркий огонь. Если это послужит его цели, отлично. На самом деле, проще было бы просто дуть, но это, должно быть, амулет, имеющий отношение к длинному копью. Может быть, он поймет действие амулета, когда увидит, как его применяет Снимающий Голову.
 Гарсия с трудом дождался следующего утра, чтобы приступить к починке. Испанец и Койот пошли в импровизированную кузницу, и Гарсия развел огонь. Когда угли засветились, испанец осторожно начал работать кожаными мехами. Красное свечение стало ярче, угли нагрелись и постепенно стали белеть. Гарсия развернулся, чтобы положить на угли куски сломанного наконечника, теряя часть жара из-за того, что ритмичное раздувание мехов было прервано. Койот тут же оказался рядом, подхватил меха и продолжил накачивать воздух.
 «Должно получиться, — убеждал себя Гарсия. — Ради бога, пусть у меня получится!»
 Сталь сделалась тускло-красной, затем вишневой и наконец ярко засветилась белым. Испанец быстро вынул обломки из огня и положил на каменную наковальню. Сделал Койоту знак, чтобы тот придержал древко копья, прижал вторую половинку куском кожи и начал стучать по ней камнем. Пришлось нагревать дважды, но в конце концов соединение получилось прочным. Испанец снял копье с наковальни и опустил его в реку, потому что видел, как кузнецы опускают железо в бочку с водой.
 Раздалось громкое шипение, металлический щелчок, и копье вышло из воды вновь со сломанным наконечником. Резкое охлаждение уничтожило ковку. Гарсия был на грани отчаяния. Он бродил по мелководью и в конце концов нашел отвалившийся наконечник.
 Как же это делают оружейники? Может быть, они частично охлаждают оружие, прежде чем закалять? Он не мог вспомнить.
 В последующие дни Гарсия пытался добиться своего еще трижды, и каждый раз его ковка не хотела держаться. Один раз она казалась прочной даже после закаливания, и на миг Гарсия обрадовался. Но потом попробовал метнуть копье в землю, и наконечник снова отвалился. Без толку. Удрученный, испанец сел на землю, задумчиво дергая траву. Он снова пленник обстоятельств, и ему придется провести еще одну зиму в обществе дикарей. «А возможно, и больше», — мрачно подумал он.
 И тут появился один из людей племени. Гарсия узнал Дробящего Камни, пожилого человека, который сильно хромал. Он не мог охотиться, зато был мастером резать камни, из которых получались наконечники для стрел. Гарсия заметил, что охотники с гордостью показывают оружие, сделанное Дробящим Камни. Человек робко приблизился и протянул руку.
 — Снимающий Голову, — заговорил он, — я сделал новый наконечник для длинного копья.
 У него на ладони лежал длинный узкий наконечник копья, сделанный из отличного сине-серого камня. Койот, посмотрев на наконечник, подумал, что никогда еще не видел такого прекрасного изделия. Эта вещь, должно быть, потребовала многих часов упорной работы.
 Гарсия взглянул на изящно выточенный наконечник, и ему с болью вспомнились недели и месяцы переживаний. Он схватил подношение и, в приступе ярости, зашвырнул его как можно дальше. Последняя капля! Кипя от гнева, Гарсия зашагал прочь, чтобы остаться в одиночестве, а Койот и Дробящий Камни стояли, недоумевающие и расстроенные.
 «Глупые невежественные дикари», — бормотал испанец себе под нос. Думают, что можно поставить вместо прекрасного наконечника из толедской стали обломок чертова камня!
 Будь они все прокляты! Когда лагерь скрылся из виду, Гарсия сел передохнуть. Легкое жжение заставило его обратить внимание на указательный палец правой руки. Кровь сочилась из ровного пореза, оставленного выброшенным наконечником.
 «Матерь Божья, — подумал испанец. — А эта дурацкая штука и в самом деле острая! Надо отдать им должное».




 Глава 18


 В дни, последовавшие за приступом ярости, Гарсия много времени проводил в одиночестве. Казалось, он утратил интерес к лошадям, почти перестал общаться с детьми и остальными представителями Народа. Даже Койоту не удавалось вовлечь его в разговор.
 Койот понимал, в чем причина: потеря длинного копья и неспособность Снимающего Голову починить его. Койот догадывался, что от этого молодой человек ощущает себя беззащитным. Мудрый маленький воин даже подозревал, что Снимающий Голову собирался отправиться на свою родину. А это, разумеется, невозможно сделать без оружия.
 Но было и более важное обстоятельство. Благодаря способностям Снимающего Голову племя в последний год благоденствовало. Охота шла хорошо. Дети были сыты, женщины счастливы. В каждом жилище было множество одежды и шкур, полно запасов на зиму.
 Необходимо что-то сделать, чтобы восстановить охотничьи способности Снимающего Голову и улучшить его настроение. Снимающий Голову стал очень неприятен в общении. После долгих размышлений Койот принял решение. Дробящий Камни должен попытаться еще раз. Может быть, вместе они сумеют убедить Снимающего Голову опробовать новое оружие.
 Дробящий Камни не испытывал энтузиазма. Он все еще переживал горечь отказа, но воодушевления Койота хватило на двоих. Они могли бы, настаивал он, сделать настоящее копье, сбалансированное, как сломанное. Оно должно быть длиннее копий Народа. Он, Койот, отмерит необходимую длину. Наконечник для длинного копья нашелся; к счастью, он не пострадал. Его можно крепко привязать к древку полоской сыромятной кожи, которую надо накладывать сырой. Высохнув, она натянется, и это сделает крепление очень прочным. Несколько удлиненный каменный наконечник можно насадить на осторожно заточенное древко. А потом они покажут Снимающему Голову готовую работу.
 Было сложно не заинтересоваться вдохновенным рассказом Койота. Вскоре вместе с Дробящим Камни они работали над древком оружия, обтачивая его, стараясь подогнать и сбалансировать.
 Когда копье было наконец готово, Дробящий Камни отказался вручать его. Ему довелось однажды испытать на себе яростный гнев Снимающего Голову и больше не хотелось. Койот, должно быть, боялся сильнее, чем хотел показать. Он решил выждать момент.
 Возможность представилась несколькими днями позже. Стадо бизонов в косматых зимних шкурах проходило рядом со стоянкой племени. Было хорошо видно, как они паслись на склонах холмов. Койот зашел в жилище Дробящего Камни, забрал длинное копье и подошел к Снимающему Голову, совсем не такой уверенный, каким мог казаться.
 — Снимающий Голову, — начал он решительно, — на холмах пасутся бизоны. Прежде чем ты снова рассердишься, я хочу, чтобы ты испытал это длинное копье. Самое худшее, что оно может сделать, это — отказаться работать.
 Койот протянул молодому человеку оружие.
 Гарсия колебался, клокоча от сдерживаемого гнева.
 «Ладно. Почему бы не взглянуть на проклятую штуку», — решил он. Он взялся за изящное древко и поднял копье. К его удивлению, баланс был хороший. Ему приходилось использовать и хуже сбалансированное оружие. Он осмотрел наконечник, вспомнив свой порезанный палец.
 Что ж, почему бы и нет? Он попытается. Гарсия пошел седлать кобылу.
 Охота была на редкость удачной. Лошадь вела себя превосходно, стадо бежало прямо, став отличной мишенью. И копье оказалось прекрасным, вынужден был признать Гарсия. Он ощущал, что оно входит в жертву несколько иначе, но в целом оружие действует безотказно. Гарсия снова осмотрел наконечник.
 «Зазубренный каменный наконечник в чем-то даже лучше отполированного, — подумал он. — Он легко наносит смертельную рану». Настроение начало подниматься. Может быть, этот проклятый камень разрешит его проблемы.
 Душевное равновесие было восстановлено, Гарсия преподнес тушу Дробящему Камни в знак своего раскаяния. Он был почти так же счастлив, как недавно несчастен. Гарсия ловил себя на том, что посмеивается вслух, представляя, что будет рассказывать товарищам, когда вернется в цивилизацию. Они наверняка уверены в его гибели. Как они изумятся, когда узнают, что он жил среди дикарей и даже убивал бизонов каменным копьем! Гарсия с еще большим нетерпением стал ждать окончания зимы, когда можно будет отправиться в путь.
 Семейство Койота было радо, что к их гостю вернулось доброе расположение духа. Гарсия снова проявлял интерес к окружающим, и даже маленькие дети могли завести с ним разговор.
 Одним из любопытных событий этой осени стал традиционный Танец Воинов Народа. Гарсия догадывался, что обряд проходил и в прошлом году, но не помнил его. Испанец тогда только начал учить язык. В то время он еще считал племя лишь немногим выше животных.
 Койот объяснил, что Танец — это нечто вроде воспоминаний о славных подвигах прошлого. Песни, исполнявшиеся под монотонный бой барабанов, были повествованием о былом. Кто-то рассказывал историю битвы с Крушителями Черепов и о славном воине из Народа, который сдерживал натиск врагов один, пока не подоспела помощь. Кто-то рассказывал историю о трех охотниках, которые сражались с дикой кошкой, пумой, голыми руками.
 Любопытны были танцы, которые прославляли ныне здравствующих воинов. Все воины, в своих лучших одеждах и головных уборах, танцевали на поляне, а женщины смотрели и иногда отбивали ритм, хлопая в ладоши.
 Неожиданно женщина, жена Мышиного Рева, вошла в круг и положила к ногам мужа прекрасно выделанную шкуру. Мышиный Рев замер, воткнул копье в землю рядом со шкурой и стоял, сложив руки на груди. Другие танцоры тоже остановились, барабан умолк.
 — Что происходит? — шепотом спросил Снимающий Голову у Высокого Тростника. — Я не понимаю.
 — Она выказала ему уважение. Он должен стоять, пока кто-нибудь не примет дар и тем самым тоже не выкажет ему уважение.
 Гарсия кивнул, ничего не понимая. В круг вышла низенькая женщина в лохмотьях и подняла шкуру, кивая Мышиному Реву. Он кивнул ей в ответ, и танец возобновился.
 Позже заинтересованный молодой человек расспросил Койота.
 — Да, — подтвердил Койот. — Семья воина может таким способом показать, как сильно она им гордится. Тот, кто берет дар, признает: «Да, я согласен с вами!» Кроме того, — продолжал он, — это хороший способ помочь бедным людям. Ты видел женщину, которая приняла дар Мышиного Рева. У нее нет мужа, и она очень бедна. Для Мышиного Рева является большой честью то, что он может ей помочь.
 Эта традиция казалась настолько чуждой культуре Гарсии, что ему было непросто осмыслить ее. Но он уловил суть — это одновременно дань уважения любимому человеку и подарок бедным. «И об этих людях я думал, — с изумлением вспомнил он, — будто они лишены общественных устоев!»
 Гарсия снова начал заниматься лошадьми. Ему и его юным помощникам было несложно заботиться о животных, потому что зима стояла мягкая. В Месяц Зеленеющей Травы прерия рано зазеленела и нетерпеливый Гарсия начал приучать лошадей к дальним переходам.
 «На этот раз, — клялся он, — когда племя двинется на север, ничто меня не остановит. Я поеду на юг!»
 В один теплый денек Гарсия чистил кобылу после хорошей пробежки и предавался приятным размышлениям о предстоящем отъезде. Испанец находился на травянистом холме напротив стоянки на другом берегу реки и, прервав работу, бросил взгляд на верхушки шатров. Дым от костров лениво змеился из конусов жилищ, и все в мире казалось прекрасным.
 Внимание Гарсии привлекло какое-то движение вдалеке за селением. Бизоны? Он приставил руку к глазам и вгляделся в движущиеся фигуры. Нет, бог мой, лошади! Движутся легким галопом и направляются сюда.
 За ним пришли! Оставив кобылу щипать траву, он помчался вниз по холму к лагерю.
 Всадники быстро приближались, и внезапно в душу испанца закрались сомнения. Он остановился, чтобы присмотреться получше. Человек десять-двенадцать. Без доспехов. Вот что показалось странным. И, Матерь Божья, догадка наконец пронзила его, по спине пробежал холодок, от которого встали дыбом волосы.
 Матерь Божья, это не мои товарищи, это же дикари! Дикари верхом на конях, на нас напали!
 И почти в тот же миг он услышал крики и возгласы из шатров, женщины и дети бросились к реке.
 — Бегите, бегите, — кричала какая-то женщина, — это Крушители Черепов!




 Глава 19


 Гарсия пустился бегом к лагерю. Люди, шлепая по воде и шаркая по гравию, бежали мимо него, стараясь спрятаться среди камней или в лесу.
 Испанец видел, как всадники подъехали к первому жилищу. Старик, Черный Пес, вспомнил его имя Гарсия, гордо выступил навстречу врагам с луком в руке. Перекрывая крики, звучал высокий дрожащий голос Черного Пса, выводящий Песню Смерти:
 Трава и небо вечны,
 Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!
 Старый воин успел выпустить одну-две стрелы, прежде чем упал на землю под копыта лошадей.
 Гарсия на бегу старался оценить ситуацию. Он заметил, что нападавшие неуверенно держались на лошадях. Сидели слишком близко к крупу и постоянно подпрыгивали. Крушители Черепов явно незнакомы с лошадьми. За исключением одного: высокого мускулистого предводителя отряда, восседавшего на прекрасном жеребце. Белый с кроваво-коричневыми пятнами по всему телу, жеребец относился к тому типу, который на родине Гарсии называли тигровой лошадью. Вне всяких сомнений, такой конь принадлежал высокопоставленному человеку. Возможно, дикари угнали его и остальных коней из какой-нибудь испанской колонии на западе. Гарсия был уверен, что в тех местах есть колонии. Может, там этот Крушитель Черепов и научился ездить верхом. А может, у него врожденные способности к верховой езде.
 «Сейчас это не важно», — подумал Гарсия, пересекая полосу гравия и устремляясь к шатру Койота.
 Когда он вбежал внутрь, чтобы взять копье, его неожиданно посетила одна мысль. Полузабытая мысль из другого мира.
 «Когда вступаешь в бой, — повторял наставник в Академии, — лучше сразу же попытаться уничтожить одного или даже нескольких офицеров или предводителей врага».
 Гарсия носился среди шатров, высматривая высокого вождя на тигровой лошади. Люди метались взад-вперед без всякой цели, царила паника. Казалось, что сопротивления почти не оказывается, а всадники извлекают пользу из создавшейся суматохи. Будучи плохими наездниками, они явно рассчитывали на эффект внезапности. На Народ никогда за всю его историю не нападали всадники. И реакцией на это стала безумная паника.
 Гарсия видел старую женщину, выбравшуюся на открытое место. Она сделала несколько шагов к реке, потом заколебалась, развернулась и двинулась к своему жилищу, потом снова к реке. Позади проехал всадник, и женщина упала в пыль, обмякшая, как тряпичная кукла. Гарсия не понял, что ее ударило: боевая дубина или летящее копыто.
 Маленькая девочка в руках, с куклой, истерически рыдая, стояла перед своим шатром и звала родителей. Ее услышали, но не Народ, а вражеский всадник. Он схватил ребенка и перебросил через спину лошади, словно тюк. Кукла выпала, пока девочка вырывалась и кричала.
 «Здесь уже ничем не поможешь, — подумал Гарсия. — Сопротивляйтесь им! — мысленно обратился он к племени. — Делайте все, что можете!»
 То здесь, то там одинокие воины сражались с копьями и луками в руках. Их усилия, кажется, не приносили результатов. Подвижность всадников и отсутствие организованной обороны делали свое дело. Гарсия видел, как один воин стойко сопротивлялся, а потом вдруг побежал, когда на него двинулся всадник. Бедняга упал всего в нескольких шагах от своего брошенного оружия.
 — Остановитесь и сражайтесь! — Гарсия поймал себя на том, что кричит.
 Его охватило волнение, сердце заколотилось, кровь зашумела в ушах. В разгар битвы он почувствовал огорчение. Гарсия не сумел нанести ни одного удара. Люди все еще бежали мимо него, устремляясь к реке. Он метался между шатрами, выискивая центр сражения. Бесполезно. Вся битва состояла из серии разрозненных стычек, каждая из которых, судя по всему, была не в пользу племени. Гарсия уже начал опасаться, что все племя будет перебито, когда заметил, как пал очередной воин.
 И почти с облегчением увидел, что дикарь на крупном мерине направился к нему. Всадник мчался на испанца, размахивая боевой дубинкой Гарсия взял копье на изготовку, ожидая удара.
 Краем глаза он увидел, как Мышиный Рев вышел из своего шатра, так спокойно, словно отправлялся на прогулку. Воин натянул тетиву, опустился на одно колено и уверенным движением выпустил стрелу в противника Гарсии. Всадник свалился с лошади, словно его скинула гигантская рука. Оставшееся без хозяина животное промчалось мимо и с плеском бросилось в реку, выбираясь из давки.
 Гарсия обернулся на Мышиного Рева, который опустил глаза, натягивая тетиву. Из-за шатра, прямо за спиной воина, вышел тигровый конь. Крушитель Черепов был всего в нескольких шагах, совершенно не замеченный своей жертвой. Прежде чем Мышиный Рев услышал предостерегающий крик Гарсии, молодой вождь взмахнул тяжелой каменной дубинкой. Мышиный Рев повалился вперед, подминая под себя лук.
 С горестным криком из шатра выскочила жена Мышиного Рева и, словно защищая, закрыла собой его тело. Вождь на пятнистой лошади сделал круг, объезжая рыдающую женщину. Потом, видимо, решил, что она недостаточно молода или недостаточно привлекательна для похищения. Огромный окровавленный камень снова взлетел вверх.
 Гарсия закричал и помчался на врага, сжимая копье. Крушитель Черепов наконец обратил на него внимание. Он ударил лошадь пятками, дубина со свистом рассекала воздух у него над головой.
 В последний момент, когда Гарсия взглянул прямо в лицо своего врага, молодой вождь на мгновение осадил лошадь. Вспоминая об этом позже, Гарсия решил, что секундную заминку вызвало его бородатое лицо. Эта секунда, легкий сбой в размеренном аллюре лошади и вращении дубины стали решающими. Увернувшись от смертоносного оружия, Гарсия со всей силы метнул копье. Острый как бритва каменный наконечник прошел справа от конской шеи и вонзился в незащищенное тело Крушителя Черепов.
 Гарсия подхватил поводья, но споткнулся и упал. Напуганный жеребец поднялся на дыбы, пытаясь избавиться от ужасной кровавой ноши на спине. Кожаные поводья, зажатые в кулаке, дернулись, обжигая испанцу пальцы, но он сумел их удержать. Умирающий Крушитель Черепов упал на землю, и лошадь наконец прекратила вырываться.
 — Ловите оленьих собак! — кричал Гарсия, увидев других лошадей без всадников.
 Враги отступали, но организованно. Через конские спины были переброшены отбивающиеся плачущие дети, которых захватили в плен. Горестные вопли поднялись над поселением, когда люди стали обнаруживать убитых и искать пропавших. Люди возвращались из-за реки. Серая Цапля замер перед своим жилищем, глядя на тела убитых родителей.
 Высокий Олень помог поймать и стреножить лошадей. Крупный мерин отправился за реку к Лолите и ее годовалой дочке. Кроме него были еще симпатичная гнедая кобыла, которая потерянно бродила среди шатров, и тигровый жеребец. Разобравшись с лошадьми, Гарсия и Высокий Олень вернулись и обнаружили спешно созванный совет.
 Выяснилось, что трое врагов мертвы. Один был сражен стрелой храброго старого воина, Черного Пса. Вторым павшим оказался всадник, убитый Мышиным Ревом, а третьим — молодой предводитель на тигровом жеребце, пронзенный копьем Снимающего Голову.
 Семеро из Народа погибли, одна женщина была тяжело ранена. Кроме того, пропали четверо: три девушки и один мальчик десяти лет.
 Назвали имена пропавших и спросили, знает ли кто-нибудь о том, где они. Молчание. Ледяной ужас сковал горло Гарсии. Одной из пропавших, очевидно похищенной, была Высокий Тростник, дочь Койота.




 Глава 20


 Разгорелся спор, что делать дальше.
 — Как можно скорее двинуться на север и присоединиться к остальным кланам Народа, — предложил один из младших вождей.
 — Нет, — возразил другой, — отправиться на запад, подальше от обычных путей Крушителей Черепов.
 Кто-то настаивал, что следует уйти на северо-запад и спрятаться в горах.
 Ошеломленный Гарсия понял, что сам ход их мыслей неверен. Все предложения сводились к тому, чтобы бежать и прятаться, а не нападать или обороняться.
 Испанец молчал, пока мог сдерживаться, а потом закричал.
 — Иисус Христос! — орал он на них. — Эти негодяи убили ваших людей, увезли ваших женщин! Неужели никто не поедет выручать пленников?
 Гарсия оглядел притихший круг изумленных лиц. Внезапно он понял, что кричал на дикарей по-испански. Они не поняли ни слова. Заставив себя успокоиться, Гарсия снова заговорил, обращаясь к вождю, Кривым Ребрам.
 — Вождь, — начал он, стараясь держать себя в руках, — Крушителей Черепов не больше чем столько. — Он показал десять пальцев. — Их вождь мертв. Мы можем догнать их и забрать наших детей. — По напряженному тону испанца было ясно, что для него это важнее, чем полагает он сам. — Может быть, мы сумеем захватить других лошадей. Я готов попробовать.
 — Я иду с тобой, Снимающий Голову, — раздался голос у него за спиной. Это был осиротевший Серая Цапля.
 — И я, — подхватил Высокий Олень.
 Кривые Ребра удивился, но не настолько, чтобы потерять самообладание. Он почувствовал скрытую угрозу своему авторитету и придумал, как выйти из положения. Вождь поднял руку, и все голоса стихли.
 — Подождите, — произнес он величественно. — Если будет сражение, его возглавлю я и помогать мне будет Снимающий Голову.
 Толпа одобрительно зашумела.
 Был наскоро разработан план кампании, и с наступлением темноты отряд из пятнадцати человек тронулся в путь. Направление было очевидно, следы конного отряда отчетливо виднелись в свете полной луны. Враги и не делали попыток скрыть их. Военные отряды Крушителей Черепов не привыкли, чтобы их преследовали. На пути воинам Народа попалась мертвая лошадь, у нее в боку торчала стрела. Стрелу узнали, она принадлежала Черному Псу.
 Крушители Черепов уехали на юг. Гарсия, с его военной выучкой, замечал направление — пригодится на непредвиденный случай или если он случайно отобьется от отряда. Испанец шел, наблюдая за созвездием Большой Медведицы, перемещающимся относительно Полярной звезды.
 Когда они устроили короткий привал, Койот сел рядом с ним. Маленький воин заметил, что испанец рассматривает небо.
 — Это — Семь Охотников, Снимающий Голову, — пояснил Койот. — Они указывают дорогу к большой звезде, которая всегда остается на одном месте. Там их дом.
 Гарсия кивнул:
 — Мы называем это Большой Медведицей. — Он удивился, услышав что-то новое о верованиях Народа. — Мой народ считает, что это похоже на большого медведя с длинным хвостом.
 Койот захихикал, и следующие несколько минут они рассматривали созвездие, рассуждая, на что оно похоже.
 — Оно похоже скорее на скунса, чем на медведя, — решил Койот.
 Кукускус, большая сова, прокричал из зарослей у воды, его товарищ ответил ему откуда-то выше по реке. Темные фигуры бизонов бродили по холмам, освещенным луной. Если бы не напряжение, в котором пребывал отряд, ночь казалась бы полной очарования.
 Разведчики вернулись, сообщив, что Крушителей Черепов впереди нет, но след по-прежнему четкий. Судя по нему, в отряде не больше дюжины врагов. Это, очевидно, небольшая подвижная группа, рассчитывающая на возможность застать врагов врасплох, схватить и бежать.
 «Отлично, — подумал Гарсия. — Застать врасплох можно и их самих».
 Вскоре после полуночи они получили новые сведения.
 — Впереди — Крушители Черепов, они устраиваются на ночлег, — сообщили следопыты.
 Отряд Кривых Ребер остановился, чтобы обдумать план нападения.
 — Пленники на другой стороне от костра. Думаю, они связаны, — сказал один из разведчиков. — Часовой всего лишь один, рядом с оленьими собаками.
 — Вождь, — заговорил Гарсия, — я хочу взять Высокого Оленя и Серую Цаплю. Мы сможем забрать оленьих собак, — он указал на моток веревки у себя на плече, — пока кто-нибудь перерезает веревки пленников. Кто лучше всех стреляет из лука?
 Все посмотрели на скромного молодого человека во втором ряду воинов.
 — Ты сможешь неслышно подстрелить часового?
 — Думаю, что смогу, Снимающий Голову.
 Остальные воины закивали.
 — Он сможет, — подтвердил Кривые Ребра. — А каков твой план?
 — Пусть тот, кто ходит тише всех, обойдет лагерь кругом и развяжет пленников. Когда он услышит, что лошади разбегаются, то вместе с пленниками сможет в суматохе ускользнуть.
 — Это хороший план, — одобрил вождь. — Остальные будут ждать рядом и придут на помощь, если вас заметят. Когда все кончится, встретимся у того раздвоенного дерева. — Он указал вдаль.
 Часовой был либо слишком неопытен, либо слишком самоуверен. Он стоял прямо и был прекрасно виден в свете луны. Бедняга успел лишь тихо охнуть, когда стрела вонзилась ему в горло, и осел на землю. Гарсия и его юные помощники ловко сновали среди лошадей, обвязывая веревками их нижние челюсти. Испанец выбрал каждому по лошади, и воины вскочили на спины животных. До сих пор все было тихо, но сейчас из лагеря врага донеслись какие-то звуки. Опасаясь за жизнь пленников, Гарсия издал протяжный крик и пустил свою лошадь галопом.
 Сонные воины вскакивали, их силуэты вырисовывались на фоне неба, становясь отличными мишенями для лучников Кривых Ребер. В лагере царило смятение. Едва ли кто-то из Крушителей Черепов сумел выстрелить хотя бы один раз с начала суматохи.
 Отряд отступил спокойно, оставив большинство врагов мертвыми или ранеными. Кто-то предлагал задержаться и завершить дело, но Кривые Ребра не позволил.
 — Пусть вернутся в свое племя, — великодушно решил он. — Пусть расскажут, как потерпели поражение от Народа.
 Отряд Кривых Ребер воссоединился под большим одиноким деревом. Пленники были спасены, и все отправились в обратный путь. Гарсия нагнулся и по-братски помог Высокому Тростнику сесть на лошадь позади себя. Однако в том, как она обвила его за талию своими руками, не было ничего сестринского. Не проехали они и части пути до дома, как Гарсия погрузился в серьезные размышления.
 Он заметил, как смотрела на него Высокий Тростник, — луна осветила ее лицо, когда он поднимал девушку на круп лошади. Ее взгляд был полон явного, восхищенного обожания. И Гарсия принял решение. Он должен заполучить эту женщину.




 Глава 21


 На следующий день рано утром Гарсия подошел к отцу девушки. Он решил строго следовать традициям Народа. Предполагается, что он предложит в дар что-нибудь стоящее, но у него нет почти никакого добра.
 — Койот, — начал Гарсия, колеблясь. — Я хочу с тобой поговорить.
 Койот кивнул, выжидая.
 — Я... я хочу жениться на твоей дочери, Высоком Тростнике, — выпалил испанец. — И предлагаю тебе маленькую оленью собачку.
 Койот был в восторге, но сумел скрыть свою радость и сделал вид, будто размышляет.
 — Снимающий Голову, — сказал он, — все это неплохо, но мне не нужна маленькая оленья собака.
 Разочарование молодого человека было написано на его лице.
 — Разве что, мой сын, Высокий Олень, поможет мне управляться с ней, — продолжал Койот. — Да, думаю, это будет хорошо. Все можно устроить в Месяц Падающих Листьев. Женщины начнут строить типи, так мы называем жилище. Твое типи должно быть достойно воина Народа.
 Гарсия хотел возразить, что не может ждать до Месяца Падающих Листьев, но счел за лучшее промолчать. После этого разговора он вышел из типи будущего тестя со смешанным чувством. Получить согласие Койота оказалось легче, чем он ожидал. Но Гарсия думал, что дело решится гораздо скорее. Например, сегодняшним вечером. Правда, он прекрасно понимал, насколько хорошо иметь собственное жилище. Он уже задумывался о том, насколько возможна, например, брачная ночь в тесноте родительского шатра. То, что несколькими часами раньше он собирался навсегда распрощаться с Народом, было забыто.
 Гарсия бродил среди шатров, подавленный стремительными событиями уходящего дня. Пронзительные погребальные песни постоянно неслись из разных уголков поселения, семьи покойных готовились к печальному ритуалу. В лесу у реки был сооружен помост для погибших [5] .
 Перед жилищем Мышиного Рева вторая жена воина стояла на коленях над двумя завернутыми в шкуры телами. Она до крови расцарапала руки и грудь в знак траура и медленно раскачивалась взад-вперед, выражая свое горе тоскливым воем. Серая Цапля застыл рядом, сложив руки на груди и оцепенев от горя.
 Гарсия был глубоко тронут. Он уважал Мышиного Рева и восхищался его умением обращаться с оружием. К тому же воин всегда был очень скромен. Человек, чьи дела говорили громче его слов, заслуживал уважения. Кроме того, Гарсия сдружился с Серой Цаплей. Он видел, что юноша — многообещающий наездник.
 — Я сочувствую тебе, друг, — неловко произнес он. — Твой отец был великим воином. Он спас мне жизнь.
 Серая Цапля серьезно кивнул.
 — Мышиный Рев тоже хорошо отзывался о тебе, Снимающий Голову. Он говорил, я могу многому научиться у тебя.
 Позже Гарсия помогал переносить завернутые в шкуры тела на погребальный помост. Любимый лук Мышиного Рева был положен рядом с телом, чтобы им можно было пользоваться в другом мире.
 Вернувшись в деревню, испанец наткнулся на Высокого Оленя.
 — Снимающий Голову, — обратился к нему юноша, — ты не придешь рассказать нам, как обращаться с оленьими собаками?
 Гарсия почти забыл о великолепной добыче.
 Он вместе с Высоким Оленем перешел реку и увидел группу людей, пришедших полюбоваться животными. Несколько мальчишек с опаской ходили между лошадьми, изредка дотрагиваясь до них и поглаживая. Гарсию больно кольнуло, когда он осознал, что это мальчишки — Кролики, со смертью Мышиного Рева оставшиеся без вожака. Несколько юношей постарше, из охотников, тоже были здесь.
 — Ты покажешь нам, как править ими? — спросил Высокий Олень.
 Гарсия кивнул и внимательно осмотрел каждую лошадь. Всего одиннадцать, не считая Лолиты и ее жеребенка. Некоторые животные были отменные, остальные не представляли собой ничего особенного. Пара кобыл явно была беременна.
 Гарсия начал распределять лошадей среди юношей, оставив тигрового жеребца себе. Симпатичная красновато-коричневая кобылка была предназначена Серой Цапле, который отсутствовал из-за траура по родителям. Снимающий Голову объяснил молодежи основные правила ухода за лошадьми. Рвение Кроликов говорило о том, что животные в надежных руках.
 Затем Гарсия объяснил, как использовать упряжь. Он показал им удила и объяснил, как они вставляются в рот лошади. Пытаясь говорить как можно проще.
 — Это — амулет для оленьих собак, — начал он, подняв вверх удила. — Кольцо, охватывающее нижнюю челюсть, позволяет править животным. Поскольку у меня только один амулет, для других оленьих собак мы будем связывать веревки.
 Он показал, как связать из веревки уздечку, Гарсия уже делал такую уздечку, чтобы водить жеребенка и чтобы угнать этих лошадей.
 Вскоре у каждой лошади была самодельная уздечка, и мальчишки садились верхом и спешивались. Кто-то обнаружил, что если вокруг лошади, за плечами, обвязать, не затягивая, веревку, на ее спине гораздо легче удержаться. С помощью этой веревки юноши начали лучше держать равновесие и меньше подпрыгивали, сидя верхом.
 — Садитесь ближе к шее, — постоянно наставлял Гарсия, и, набираясь опыта, юные воины подскакивали все меньше.
 Несколько напруженных лошадьми луж вызвали у юнцов взрывы смеха. Затем ученики начали практиковаться в разных видах верховой езды. Время от времени Гарсия впадал в отчаяние от их неумения, но прошло несколько дней, и он увидел, как закрепляются полученные навыки.
 — Снимающий Голову, — спросил один юноша из Охотников несколькими днями позже, — ты не научишь нас метать длинное копье?
 У Гарсии в голове начала созревать мысль. «Почему бы, — думал он, — не научить этих мальчишек метать копье? Они с легкостью будут охотиться на бизонов, и с такими защитниками Народу будут не страшны никакие Крушители Черепов. Будет очень непросто обучить неподготовленных людей тому, что проходят в Академии, но какой могучей силой они станут!» — Гарсия уселся на корточки, в уже привычную ему позу для отдыха, и выложил свой план жадно слушающей молодежи.
 В следующие дни группа быстро обучалась. Гарсия соорудил несколько обручей из ивы, служивших мишенями для копья. Большие обручи постепенно уменьшались, по мере того как молодые воины совершенствовались в мастерстве. Вскоре все юноши аккуратно пронзали кольцо не шире ладони, подвешенное на кусте или дереве.
 В лесу были сооружены препятствия, всадник двигался зигзагами от мишени к мишени, стараясь собрать обручи на древко копья. Игра понравилась юнцам, но самое большое волнение у Гарсии вызывала общая скачка через луг. После одного такого испытания, когда каждое копье пронзило мишень, он с гордостью признал, что его маленький отряд становится все сильнее.
 Койот замысловато прозвал их Лошадниками, и юные всадники с гордостью приняли прозвище.
 Несколько молодых людей решили попробовать стрелять из луков со спины лошади. Гарсия несколько сомневался. Лук не входил в число его любимых видов оружия. Лучники традиционно были пешими воинами. Однако он радовался, видя утыканную стрелами мишень, сооруженную из набитой соломой шкуры.
 «Очень пригодится на охоте», — рассудил он.
 Правда, все эти навыки следовало проверить в настоящем деле. Когда пришли бизоны, Лошадников было не удержать. Гарсия сумел выстроить юношей и организованно подойти к стаду, а затем Лошадники бросились в наступление на все увеличивающейся скорости. Результат был впечатляющий. Почти дюжина крупных животных упала под копьями и стрелами всадников.
 Когда Народ двинулся на север, он шел гордой и уверенной поступью. Путешествие обошлось без приключений, и многие юноши Лошадники демонстрировали свои новые умения, когда Южный клан добрался до места Танца Солнца.
 К тому времени, когда состоялся Совет, то есть через два дня, люди из других кланов называли людей Кривых Ребер не иначе как клан Лошади, и все его члены купались в славе. Речь Кривых Ребер, обращенную к Совету, остальные вожди выслушали с большим интересом.
 — Я — Кривые Ребра, вождь Южного клана, — начал он. — У нас был великий год.
 Он рассказал о множестве произошедших за год событий, о битве с Крушителями Черепов, о преследовании и возвращении пленных. Кривые Ребра был прекрасным оратором и знал, как уважить каждого, упомянутого в рассказе. Храбрость Мышиного Рева удостоилась особых слов и горестных вздохов. Мышиный Рев был одним из самых уважаемых младших вождей, и многие оплакивали его уход.
 Печальной новостью было то, что у Крушителей Черепов имеются лошади. Многие кланы редко встречались с Крушителями Черепов из-за территориальной разобщенности. Появились опасения, что теперь Крушители Черепов захотят расширить свои владения, посягая на земли Народа. Было решено, что лучше избегать столкновений. Но успешный набег заслужил всеобщее одобрение.
 Когда Кривые Ребра уводил людей с большой стоянки по завершении праздников, клан Лошади насчитывал на десять жилищ больше.




 Глава 22


 Через несколько недель три новых кобылы ожеребились, увеличив табун и обеспечив новых скакунов для будущих воинов клана Лошади. Животным было найдено новое применение. Несколько мальчишек обнаружили, что лошадь может тащить на шестах гораздо более тяжелый груз, чем любая собака. Переезд стал гораздо проще для тех семей, которым посчастливилось иметь у себя лошадей.
 После Танца Солнца клан Кривых Ребер двинулся на юго-запад, чтобы достать новые шесты для шатров. Дорога привела Народ в малознакомую местность, и они совершенно неожиданно наткнулись на переезжавшее племя Крушителей Черепов. Как и в прошлом году, в присутствии женщин и детей обе стороны решили избежать столкновения.
 Две группы вождей и воинов сошлись, приветствуя друг друга. Гарсия разглядывал чужое племя, отмечая его размеры и оценивая число воинов. У них есть пара лошадей, заметил он, но они используют их только в качестве вьючных животных. Гарсия был уверен, это не те люди, с которыми они бились.
 Койот толкнул его локтем, и испанец сосредоточился на беседе вождей. Кривые Ребра описывал что-то словами и жестами.
 — Да, — говорил он, — это была славная битва.
 Злоба Крушителей Черепов была очевидна, не оставалось никаких сомнений, по поводу какой битвы идет речь. Мужчины крепче сжали оружие.
 — Вы должны кое-что узнать, — ответил вождь Крушителей Черепов. — Ваш Волосатое Лицо убил сына нашего вождя. Быстрый Волк поклялся украсить свой щит его шерстью, — указал он на испанца.
 Момент был напряженный. Одно неверное движение или слово со стороны любой группы могло привести к кровопролитию. В повисшей грозной тишине раздалось пронзительное хихиканье Койота.
 — Я слыхал, — заметил он, ни к кому конкретно не обращаясь, — для того чтобы взять шкуру ягуара, нужно сначала его ободрать.
 Несколько человек из Народа засмеялись, немного разрядив напряжение. Койот не стал сопровождать свое замечание языком жестов, и Крушители Черепов не поняли сути. Два отряда настороженно попятились друг от друга и разошлись.
 Гарсия потратил много времени на серьезные размышления. Раньше он обращал внимание, прежде всего, на развитие охотничьих навыков у своих юных всадников. Теперь он должен помнить, что им придется участвовать в битвах. Гарсия принялся рассматривать тяжелые щиты из сыромятной кожи, которые были у некоторых мужчин. Их делали из толстой шкуры со спины крупных бизонов. Высохшая кожа, натянутая сырой на обруч из кизила или гикори, становилась прочной, как железо. От нее отскакивали стрелы и наконечники копий. Наверное, щиты поменьше можно использовать и всадникам.
 Гарсия изложил эту мысль своим ученикам, и вскоре несколько юношей держали щиты, упражняясь в метании копья. Вывешенный перед входом в типи щит стал символом особого положения в клане.
 Как бы то ни было, Гарсия был рад окончанию сезона. Его больше всего волновала предстоящая женитьба. Ее ожидание оказалось совсем не таким, как он представлял. Высокий Тростник продолжала бросать на испанца многозначительные взгляды и легко касалась его, когда представлялся случай. Гарсия, со своей стороны, едва мог удержаться, чтобы не дать воли рукам при виде ее гибкого тела. Девушка допускала некоторую степень вольности в отношениях, но всегда мягко отстраняла его, когда Гарсия заходил слишком далеко. Молодой человек не знал, какие права и привилегии по традиции полагаются в его нынешнем положении. Он не хотел нарушать запретов, но мечтал остаться на некоторое время с девушкой наедине.
 А тем временем женщины сшивали шкуры и готовили многочисленные необходимые для нового жилища предметы. После Танца Солнца клан отправился на юго-запад за шестами для типи. Многим жилищам требовались новые опоры, да и будущее типи Снимающего Голову и Высокого Тростника должно было быть сделано из лучших материалов.
 В плоских низинах густо росли тополя. Некоторые были не толще руки, но поднимались на высоту, в несколько раз превосходящую человеческий рост, прежде чем из их гладких стволов начинали расти ветви. За следующие несколько солнц люди заготовили и очистили от коры множество шестов для типи.
 Наконец Кривые Ребра приказал двигаться дальше, и клан отправился на юг, чтобы перезимовать в совершенно новом месте. И там, по всей видимости, заключат союз Снимающий Голову и его невеста. Яркое новенькое жилище было возведено рядом с типи Койота, но Снимающему Голову велели туда не входить.
 — Ты должен дождаться, когда все будет готово, — приказала Большая Нога.
 Гарсия видел, что жилище особенное, кажется, выше всех остальных, за исключением типи самого Кривых Ребер.
 Наконец был назначен день для Танца Воинов. Особенно значимый, как всем было ясно, потому, что после церемонии Снимающий Голову получит свою невесту.
 Судя по всему, ожидалось, что Снимающий Голову примет участие в танце. Неохотно и несколько смущаясь, он начал подражать ритмичному шагу воинов. Он помнил некоторые песни с прошлого года, но в ходе праздника услышал несколько новых песен. Одна была об отваге Мышиного Рева, вторая о Черном Псе.
 Неожиданно Гарсия понял, что одна из песен повествует о его подвигах. В ней упоминалось о том, как он убивал бизонов, об амулете для оленьей собаки, о сражении с Крушителями Черепов. Его участие в погоне и битве стало частью истории, как и похищение лошадей.
 Ближе к концу этой части танца Высокий Тростник грациозно вышла из толпы и встала перед ним. Она сложила к его ногам затейливо украшенные предметы одежды. Помня о ритуале, Гарсия остановился и воткнул в землю копье. Люди стали подходить, принимая дары, а молодой человек заливался румянцем смущения от обращенного на него всеобщего внимания.
 Казалось, праздник никогда не кончится, но наконец после очередного разыгранного сражения и последнего прохода через поляну Танец Воинов завершился. Койот вышел вперед, упиваясь моментом славы, и вложил руку Высокого Тростника в руку ее мужа. Он набросил на плечи пары мягкую накидку, накрыв их обоих.
 Гарсия подумал, что никогда еще девушка не была прекраснее, чем в этот вечер. Ее белое платье из кожи оленя было отделано сложным узором, волосы аккуратно заплетены в косы и перевиты полосками меха. Она взяла испанца за руку и повела в новое жилище.
 Внутри горел огонь. В его свете молодой муж оглядел свой новый дом. С одной стороны от двери по полотнищу вышагивали нарисованные фигурки. Над бесконечными крошечными бизонами возвышалась бородатая фигура на лошади, которая целилась в них копьем. Чуть дальше была изображена батальная сцена, где та же бородатая фигура метала копье во всадника на пятнистой лошади. На следующем куске кожи он, сопровождаемый двумя всадниками поменьше, вел за веревки нескольких захваченных лошадей.
 Казалось, Гарсия рассматривает два последних года своей жизни. После этой сцены шкуры были чистыми, оставляя место для новых подвигов.
 — Снимающий Голову! — прозвучал нежный голос, возвращая его к реальности.
 Он обернулся. Постель из мягких накидок была приготовлена прямо напротив входа.
 — Снимающий Голову, муж мой, — ласково повторила Высокий Тростник, — иди ко мне.




 Глава 23


 Гарсия открыл глаза и осторожно перевел взгляд на удобно устроившуюся на его обнаженном плече голову. Длинные ресницы бросали тень на смуглые щеки, женщина улыбнулась, чуть повернувшись во сне. Ее шелковистые волосы рассыпались по его шее и плечам. Высокий Тростник под шкурой придвинулась ближе, коснувшись теплым коленом его бедра. Гарсия лежал неподвижно, не желая беспокоить ее. Но не мог не ощутить приятного возбуждения.
 Они переехали в собственное типи неделю назад. Прошедшие дни были даже лучше, чем ожидал Гарсия. Высокий Тростник оказалась настолько чувственной, что он не мог вообразить себе такого даже в самых смелых мечтах. Призывный взгляд ее больших темных глаз в свете костра производил такое действие на испанца, что он начинал чувствовать себя самым сильным мужчиной в мире.
 Гарсия улыбнулся, глядя, как солнечный луч пробивается через отверстие для дыма вверху шатра. Испанец с трудом верил, что каких-то несколько недель назад считал себя пленником обстоятельств. Такая жизнь — плен? Он счастливо вздохнул, размышляя, что думает Народ. Он с Высоким Тростником почти не выходят из шатра. Он уверен, что Лошадники отпускают разные шуточки по поводу отсутствия Снимающего Голову на ежедневных занятиях. Что ж, пусть смеются. Они наверняка завидуют ему.
 Гарсия с удивлением думал о вождях. Например, у Кривых Ребер — шесть жен. Как такое возможно? Кривые Ребра просто не в силах удовлетворить столько жен, разве нет? Гарсия был уверен, что ни одна из этих жен не похожа на Высокий Тростник. Новоиспеченного мужа едва хватало на то, чтоб исполнять ее желания, а ведь он всегда считал себя мастером по этой части.
 Гарсия осознал, что большие темные глаза раскрылись и смотрят на него. Этот полный восхищения взгляд снова придал ему сил.
 — Ты счастлив, муж мой? — прошептала она.
 Он кивнул, улыбаясь, чуть обнял ее:
 — А ты?
 — Конечно! Ни у одной женщины нет более храброго, сильного воина. А такого мужа! — Она якобы встревоженно подняла брови и оглядела изображения на шкурах. — Вот что я подумала. Может быть, нам добавить еще одну картину, прославляющую твои подвиги в постели?
 Гарсия на миг испугался. Неужели они и это рисуют? Потом понял, что она смеется над ним. Снимающий Голову шутливо хлопнул ее по ягодицам и притянул к себе.
 Однако не все их общие радости ограничивались постелью. В теплые дни Месяца Падающих Листьев они ходили гулять вдвоем. Высокий Тростник оказалась чувствительной и в высшей степени женственной. Но в то же время она походила на счастливого ребенка, которого волнует каждый прекрасный вид или звук.
 И еще она была непредсказуема.
 Однажды они гуляли, и она вдруг сказала:
 — Бежим до вершины холма, я тебя обгоню!
 Она подхватила подол кожаного платья и помчалась, сверкая своими длинными ногами. Сбитый с толку молодой человек очнулся от изумления и побежал за ней. Он поразился, насколько быстро бегает девушка. Даже он, находясь в лучшей форме, выбился из сил к тому моменту, когда они замедлили бег и вместе повалились в мягкую траву на вершине холма.
 Любовники с восторгом глядели на диких гусей, чьи идеально ровные косяки тянулись на юг. Они радовались красоте первых осенних листьев, становившихся багровыми и золотыми. Они видели щенка койота, совершенно одураченного проделками двух опытных кроликов. Длинноухие бегали от него большими кругами, сменяя друг друга через каждый круг, чтобы передохнуть. Молодой койот в итоге сдался, уставший и голодный, и отправился на поиски более сговорчивой добычи. Гарсия и Высокий Тростник хохотали, как дети, когда щенок, уходя, озадаченно оглядывался через плечо.
 Девушка показала испанцу много интересного, пока дни Месяца Падающих Листьев укорачивались. Она любила наблюдать за маленькими рыбками в тихих озерах или реке, за птицами в травянистых лугах. Однажды они провели много времени, просто валяясь на солнышке и наблюдая, как краснохвостый ястреб чертит ровные круги в подернутом дымкой вечернем небе.
 Гарсия начал понимать: ему показали много того, что Народ считал важным. Прерию сам он рассматривал как пространство, которое необходимо пересечь, чтобы попасть в другое место. Но благодаря своей жене он начал чувствовать, как относится к прерии Народ. Подобно соплеменникам своей жены, он больше не смотрел на прерию как на безжизненную равнину. Дышащая, пульсирующая всеми ритмами бытия, вечная прерия стала частью его жизни. «Как же я мог не понять истинного значения Танца Солнца?!» — недоумевал испанец.
 Этот обряд символизировал идею, слишком огромную, чтобы выразить ее словами.
 Молодые стояли, глядя, как Солнечный Мальчик несет свой факел к горизонту. Ослепительное полотно в алых, золотых и оранжевых тонах сменили полосы багрового и дымно-синего цвета, что означало наступление сумерек. Гарсия чувствовал, что никогда еще он не был так близок к Создателю. Но испанец сомневался, что падре сумел бы его понять, и это немного смущало молодого человека. Молодожены развернулись, обнимая друг друга за талию, и побрели обратно в селение.
 Со своим новым мировосприятием Гарсия стал замечать и другие традиции Народа. Он случайно увидел, как Белый Бизон, после одной особенно удачной охоты, совершает простой ритуал. Старик взял только что очищенный череп бизона. На широкой лобной кости он нарисовал круглый красно-желтый орнамент, который часто использовался Народом. Череп был водружен на вершине холма. Белый Бизон отошел назад и обратился к черепу, словно беседуя с другом.
 — Нам жаль, что мы убили тебя, брат мой, — сказал он, — но мы благодарны тебе за пищу, кров и одежду. Да пребудет твой род вечно, пока растет трава и дует ветер.
 Развернувшись, шаман заковылял обратно к своему типи, оставив расписанный череп на попечение всех ветров. Это было, понял Гарсия, еще одним проявлением чувства родства Народа со всем живущим.
 Постепенно молодые любовники стали проводить меньше времени вместе. Гарсия вернулся к своим лошадям, Высокий Тростник занялась многочисленными обязанностями супруги: шитьем, приготовлением пищи и обустройством жилища своего мужа. Но оба продолжали ценить мгновения, которые проводили вместе. Каждый раз, направляясь к своему жилищу, Гарсия чувствовал нетерпение и сожалел, когда приходилось расставаться с женой.
 Иногда он давал волю своему воображению. «Как было бы здорово, — думал он, — познакомить жену с родней и друзьями». Гарсия представлял жену в платье из белого атласа, сшитом по последней моде, которое подчеркнуло бы красоту девушки. Вот она входит в большую гостиную, опираясь на его руку, и все головы поворачиваются. У всех перехватывает дыхание при виде прекрасной иностранки, жены Хуана Гарсии.
 Но он знал, что это невозможно. Девушка никогда не привыкнет к цивилизации, и он не может винить ее за это. Без привычного окружения она будет словно рыба без воды. Она дика и свободна духом, очень похожа на прерию, свой дом. Гарсия догадывался, что стать частью ее мира — большая честь. Но теперь он понял, что, вступив в союз с этой женщиной, полностью лишил себя возможности вернуться к прежней жизни.
 «И это, — соглашался он, прижимаясь к ее теплому телу, — справедливый обмен».




 Глава 24


 Эта зима явилась столь же суровой и холодной, сколь мягкой и теплой была предыдущая. Солнечный Мальчик и Создатель Холода вели ежедневные битвы, за которыми с нетерпением наблюдал Народ.
 — Обычно, — рассказывал Койот, — факел Солнечного Мальчика стареет и на время ломается каждую зиму.
 В эту зиму казалось, что он сломался навсегда. Даже в те дни, когда появлялось солнце, не становилось теплее. Бледные водянисто-желтые лучи, не успевая сколько-нибудь согреть скованную льдом поверхность земли, исчезали за горизонтом.
 Солнечный Мальчик забрался слишком далеко на юг, говорил Койот, и едва пробегает половину пути по небу. Когда Солнечный Мальчик так низко, он с трудом может противостоять натиску Создателя Холода.
 — Никогда раньше, — твердили старики, — у Создателя Холода не было такой сильной магии. Никогда еще снег не выпадал так часто и так обильно.
 Настало время, когда в Месяц Долгих Ночей Создатель Холода одерживал победу больше дней подряд, чем бывает пальцев на руках и ногах. Солнечного Мальчика не было видно все это время. А затем пришел Месяц Снегов и Месяц Голода.
 Именно в это время одна пожилая женщина вышла в метель и пропала. Она просто пошла за хворостом в заросли у реки и не смогла вернуться. Ее тело нашли только в Месяц Пробуждения, когда снега начали таять. Она лежала, уютно свернувшись калачиком, под кустом, всего в нескольких сотнях шагов от собственного жилища; маленькая вязанка дров виднелась рядом с ее телом.
 — Создатель Холода — лжец, — пояснил Койот. — Он говорит своим жертвам, что все хорошо, что им будет тепло и уютно, если только они прилягут отдохнуть ненадолго.
 Было много попыток объяснить суровость зимы.
 — Это потому, — твердили вечные нытики, — что лагерь не разбили на прежнем месте.
 Клан Кривых Ребер редко забирался так далеко на запад, и кто-то верил, что Создатель Холода недоволен вторжением на его горные территории. Другие боялись, что Солнечный Мальчик рассердился и захотел наказать или даже покинуть Народ. Может быть, по каким-то непонятным причинам Танец Солнца на сей раз не подействовал.
 Белый Бизон изо всех сил старался исправить положение магическими песнями и танцами. Его барабан был слышен рано утром и поздно вечером. Он не выходил из типи, совершая магические обряды, чтобы отвести беду. Иногда казалось, что обряд, совершенный накануне, подействовал, факел Солнечного Мальчика становился немного ярче. И Гарсия снова задумывался, не оттого ли это, что Белый Бизон прекрасно улавливает признаки, предвещающие перемену погоды? Он ничего не говорил, но предполагал, что Койот тоже не исключает такой возможности.
 «Это не имеет значения, — решил он. — Белый Бизон уважаемый человек, отлично знающий свое дело».
 Надо сказать, что было несколько скептиков и ворчунов, которые шептались и о другой возможной причине их бед.
 — Народ никогда не видел такой зимы, — толковали они между собой, — пока не появились оленьи собаки и новые способы охоты.
 Серая Цапля пришел в ярость, услышав один из таких разговоров.
 — Вы никогда, — раздраженно кричал он на сплетников, — не зимовали с набитыми брюхами и не спали под столькими теплыми шкурами до появления Снимающего Голову и оленьих собак!
 На это нечего было возразить. Народ, хотя подавленный и грустный, на самом деле был защищен от нападок Создателя Холода. Люди нагребали снег кучами вокруг типи, набивали пространство между стенами и сугробом сухой травой, чтобы было теплее, и садились поближе к костру. Когда надоедало сушеное мясо и пеммикан, свежее мясо давали собаки. Месяц Голода вовсе не был голодным.
 Дорожки, протоптанные в снегу множеством ног, вели от типи к типи. Друзья собирались то в одном, то в другом жилище на долгие вечерние посиделки. Традиционное курение сопровождалось играми.
 «Представители племени — прирожденные азартные игроки», — отметил Гарсия. Он видел, что маленькие дети часто играли с палочками, когда погода позволяла выбираться на улицу. Эта игра была вариантом угадайки, «в какой руке», в которую он сам играл в детстве. Младшие дети Койота были в восторге, когда во время первой зимы обнаружили, что Гарсия знает эту игру, и он иногда играл с ними.
 Еще он заметил, что некоторые люди заключают пари. Встречались такие увлеченные игроки, которые, увидев на дереве двух птиц, начинали спорить, какая улетит первой. «Они не слишком отличаются от некоторых известных мне бездельников», — думал Гарсия. Он знал одного молодого человека, который жил в постоянной бедности из-за своего увлечения играми. Но это его нисколько не беспокоило.
 — Однажды, — уверял он Гарсию, — я выиграю кучу денег.
 Сам Гарсия не был моралистом. Однако он догадывался, что, если бы молодой игрок проводил время, которое он тратил на игру, упражняясь с оружием, ему не требовалось бы большого выигрыша. Гарсия немного сочувствовал его молодой жене, которая изо всех сил боролась с нищетой.
 Игры же на удачу были очень полезны: они отвлекали от тягот тоскливых зимних месяцев. Друзья коротали вечера за сливовыми косточками, забывая, что снаружи завывает Создатель Холода.
 Одна сторона каждой косточки была выкрашена в красный цвет, брали нечетное количество косточек, трясли в горсти и выбрасывали на расстеленную шкуру, держа пари, сколько выпадет красных и сколько желтых.
 Но лучшими в эту зиму были долгие ночи, когда никто не курил, никто не гремел сливовыми косточками, никто не приходил в гости. Гарсия выходил на улицу облегчиться перед сном и на миг останавливался посмотреть на лагерь. Приглушенное красно-желтое свечение пробивалось сквозь кожаные стены типи и отражалось на снегу. Очень красиво, думал он, но быстро уходил с пронизывающего ветра в уютное тепло жилища.
 Они с женой проводили долгие часы, смеясь и болтая ни о чем, — казалось, у них никогда не было недостатка в темах для беседы. И конечно же, они проводили длинные ночи, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть.
 Пришло время, и, разумеется, победил Солнечный Мальчик.
 — Он всегда побеждает в конце концов, — заявил Койот, хотя и признавал, что в этот год даже он усомнился.
 Но снег растаял, и в Месяц Пробуждения по ночам снова стали слышны крики гусей, летящих обратно на север. Народ вышел из типи и стал возвращаться к обычной жизни.
 К изумлению Гарсии, он обнаружил перемены в характере жены. Настроение многих переменилось. Они из раздраженных и сварливых стали счастливыми и веселыми людьми, как только теплые южные ветры прогнали Создателя Холода обратно в горы.
 С Высоким Тростником все было наоборот. Она сделалась капризной и плаксивой, стала неохотно и небрежно готовить и убирать жилище. Она часто плакала, а когда муж пытался утешить ее, впадала в гнев. Высокий Тростник много времени проводила в постели, но явно пренебрегая обществом Гарсии. Там, где раньше он находил теплые мягкие изгибы и призывные объятия, теперь встречались сплошные коленки и локти.
 Иногда она одумывалась и любила его почти неистово. А в следующий раз, когда он пытался подойти к ней, встречал резкий отпор. В один особенно неудачный момент его попытки приласкать ее вызвали обвинения и слезы. Гарсия отступил, обиженный, рассерженный и смущенный. Неужели это — то самое чувственное создание, которое делило с ним ложе в Месяц Долгих Ночей? Он пошел к своему тестю просить совета.
 — Койот, я хочу поговорить с тобой, — начал расстроенный молодой человек. — Это касается Высокого Тростника.
 Койот сосредоточенно прикончил кусок мяса, который жевал, выбросил кости собакам и вытер жирные ладони о ноговицы.
 — Пойдем прогуляемся, — предложил он.
 Гарсия излил на него все свое огорчение и разочарование, пока они бродили за лагерем. Койот серьезно кивал.
 — Я сделал ее несчастной? Или это какая-то традиция Народа, которой мне не понять?
 Койот помотал головой:
 — Думаю, что нет, Снимающий Голову. Так всегда бывает, когда женщина ждет ребенка.
 — Ребенка?
 Это объяснение даже не приходило ему в голову. Его планы не простирались настолько далеко, чтобы представить в жилище детей. Гарсия все еще мыслил категориями медового месяца.
 — Ну да, — продолжал Койот. — А как же иначе? Вы оба почти не вылезали из типи с самого Месяца Падающих Листьев.




 Глава 25


 С пониманием сути проблемы немедленно пришло и решение. Гарсия принялся так печься о благополучии своей супруги, что ей даже делалось неловко. Его заботы действительно помогали женщине в ее состоянии, но она уже почти пережила первые неприятные недели беременности. Высокому Тростнику все еще требовались дополнительные часы сна, но ее подавленное состояние прошло, она снова походила на себя прежнюю. Когда к ней вернулись веселье и дружелюбие, Гарсия почувствовал большое облегчение. Чем внимательнее он был к жене, тем ближе они становились друг другу.
 В самом начале Месяца Зеленеющей Травы племя подожгло сухую траву прерии. Несколько ночей в небе отражались оранжевые языки пламени и клубились тучи дыма. Почерневшая прерия дымилась, и несколько дней у всех в носу свербило от запаха гари. Вскоре, после теплого весеннего дождя, рядом с обугленной стерней начали появляться зеленые ростки. Через неделю цепи холмов покрылись изумрудной зеленью.
 — Она, — обещал Койот, — привлечет огромные стада бизонов.
 Гарсия отправился на одинокую прогулку по холмам, чтобы взглянуть на результаты поджога и поискать стада. Среди обгоревшей прошлогодней травы он обнаружил тысячи крошечных белых цветочков. Он помнил, что в цивилизованном мире женщины ценят, когда им в подарок преподносят цветы, и, поддавшись порыву, нарвал букет белоснежных цветов с заостренными головками.
 — Какие красивые, Снимающий Голову, — восторженно произнесла Высокий Тростник, пряча нос в небольшом букете. — Мы называем их — собачий клык. Они всегда прорастают после пожара.
 Он учился понимать ее чувствительную натуру и ее восприятие прекрасного. Их отношения стали еще лучше, чем раньше. «Какое счастье, что все наладилось», — с облегчением думал он.
 Стада пришли, охота была хорошая, Гарсия успел забыть, насколько приятно на вкус свежее бизонье мясо. Молодежь из Лошадников бравировала своими способностями добывать мясо. Забили множество бизонов.
 Было и еще кое-что любопытное. Гарсия заметил, что женщины, свежующие тушу, во время работы изредка отрезают небольшие кусочки печени и кладут в рот. Он не помнил, чтобы видел такое раньше. Печень было нелегко сохранить, и ее съедали сразу же, но приготовленную. Поедание сырых, еще теплых кусочков озадачивало. Он спросил об этом у Высокого Тростника.
 — Не знаю, Снимающий Голову, — ответила она с набитым этим лакомством ртом. Ее руки были в крови, она улыбнулась мужу, продолжая работать. — Просто хочется после суровой зимы. Так было всегда. Вот! Попробуй!
 Она отрезала кусочек и протянула ему. Он с опаской попробовал. «Неплохо», — удивился испанец. На самом деле, если не обращать внимания на то, как неприятно печенка скользила во рту, вкус был восхитительным. Столь же восхитительным, как свежие овощи после утомительной мясной диеты, на которой провел всю зиму. Он смотрел, как Высокий Тростник с аппетитом доедает следующий кусочек.
 — Должно быть, в печенке содержится что-то, необходимое ребенку, — рассудил он, наблюдая, как точно так же поступают другие женщины.
 До отъезда племя успело добыть почти столько же мяса, сколько до появления лошадей запасали за год. Все с нетерпением ждали ежегодного праздника Танца Солнца. Как будет замечательно прибыть во всей славе людей, принадлежащих к клану Лошади.
 Лошади продолжали размножаться, на Большой Совет придет много жеребят и годовалых животных. Несколько животных сменили владельцев через подарки, обмен, а одно было проиграно. «Неважно», — с гордостью думал Кривые Ребра. Они будут самым зажиточным кланом на Совете. Всю свою жизнь, пока он был простым человеком, а затем вождем, он принадлежал к самому маленькому клану Народа. Теперь, всего за несколько сезонов, они стали одним из самых крупных. И уж точно — самых богатых. Кривые Ребра с каждым годом испытывал все большую гордость, глядя, как в его клане появляются новые типи.
 А этот год был лучшим. Вождь уже грезил наяву о том, как прибудет на праздник во всем великолепии. Не исключено, что это и стало главной причиной раннего отъезда.
 Женщины, как обычно, протестовали. Они не могут собраться за три дня. Мясо последних бизонов еще не приготовлено. Но, все еще протестуя, они начали готовиться к переходу.
 Большая Нога была в числе самых громкоголосых спорщиц.
 — Просто глупо, — ругалась она, — думать, что весь жир недавно убитых бизонов можно перетопить за такое короткое время. Мужчинам, особенно вождям, не понять, в чем тут дело. Если теперь жить стало лучше, это еще не причина переводить еду. Хорошей едой Народ никогда не разбрасывался, даже во времена благоденствия. Лично я ни за что не оставлю пищу гнить в прерии. Я не собираюсь, — продолжала Большая Нога, — оставлять лагерь, пока не завершу работу.
 Мужчины благоразумно воздерживались от возражений.
 Тем не менее в назначенное утро типи Койота было сложено вместе с остальными. Высокий Олень и младшие дети помогали укладывать вещи, несколько лошадей были приспособлены под перевозку шкур от обоих жилищ, Койота и Снимающего Голову.
 К полудню последнее типи было сложено и племя тронулось в путь. Койот и его зять сознательно избегали той части отряда, где ехало их семейство. Лучше не попадаться на язык Большой Ноге без особой нужды. Пусть перекипит, а к вечеру, может быть, остынет настолько, что с ней снова можно будет иметь дело.
 Полдня прошло в приятном путешествии, и, когда племя остановилось на ночь, мужчины отправились на поиски своего семейства. Высокий Олень с детьми готовились к ночлегу, огонь уже горел.
 — Где ваша мать? — спросил Койот.
 На него посмотрели с опаской.
 — Она осталась, чтобы закончить стряпню, — извиняющимся тоном ответил Высокий Олень. — Сказала, что они догонят. Высокий Тростник осталась с ней.
 Гарсия не знал, смеяться ли ему, злиться или опасаться за их жизни. Он даже не предполагал, что Большая Нога зайдет так далеко в своем упрямстве. И Койот не предполагал. А Высокий Тростник осталась с ней. Гарсия не знал, почему она осталась: из упрямства или потому, что беспокоилась за мать.
 В любом случае создалось опасное положение. Наступала ночь, а женщин все еще не было. После короткого обсуждения было решено, что Гарсия с Высоким Оленем поедут обратно и помогут доставить их дурацкую стряпню.




 Глава 26


 Длинные тени лежали на месте оставленного лагеря, но один костер все еще горел.
 — Мама, нам надо идти! Пожалуйста, оставь этот жир! — упрашивала Высокий Тростник. Она осталась помочь дотопить жир, а затем донести. Но не предполагала, что ее мать задержится так надолго в своем нелепом упрямстве.
 Большая Нога не думала, что все получится именно так. Она собиралась позволить мужчинам уйти без нее, но была уверена, что они вернутся, как только обнаружат ее отсутствие. Тогда она с неохотой согласится уйти, доказав свою правоту.
 Но мужчины не возвращались. Ее гнев разгорелся и упрямство возросло.
 «Буду сидеть здесь, пока воины не вернутся», — решила Большая Нога.
 Но так было, пока светило солнце. Потом стало темнеть, и затея показалась ей несколько нелепой.
 «Может, стоит собраться и пойти, — думала она. — Мы сможем идти по следам племени даже в полной темноте».
 Она уже была готова сдаться и сделала вдох, чтобы заговорить, когда Высокий Тростник предостерегающе подняла руку, прислушиваясь.
 Без сомнения, это звук копыт. Три или четыре лошади, они приближаются. Обе женщины заметно повеселели, и Большая Нога начала придумывать язвительные замечания, которыми встретит мужчин. Она развернулась спиной и начала с преувеличенным старанием снимать верхний слой растопленного жира и выливать его, чтобы тот застыл.
 — Они подъезжают, — пробормотала Большая Нога, предвкушая встречу.
 Лошади подошли ближе, к самому костру, и остановились. Она услышала смешок, но обернулась только тогда, когда Высокий Тростник охнула от изумления и испуга.
 Их было четверо, все непринужденно сидели на лошадях. Они не делали никаких движений, просто сидели и посмеивались. Прошел долгий миг, пока Большая Нога сумела оценить ситуацию. Ее разум не спешил осознавать неожиданное событие. Она была убеждена, что, когда обернется, увидит своего мужа и Снимающего Голову.
 Но эти люди были ей совершенно незнакомы. По узорам на одежде и оружию Большая Нога поняла, что ее глупейшая затея провалилась. Эти люди даже не принадлежали к Народу.
 Это были Крушители Черепов.
 — Здравствуй, мать, — заговорил старший из Крушителей Черепов, очевидно главный. — Наш ужин готов?
 Как бы глупо ни вела себя Большая Нога весь этот день, сейчас она оказалась достаточно мудра, чтобы не сделать неверного шага. Если какая-нибудь из женщин нарушит хрупкое равновесие создавшейся ситуации, все может тут же очень плохо закончиться. А пока что Крушителям Черепов нравилась игра. Их единственный шанс, понимали обе женщины, подыграть им и потянуть время.
 — Сойдите на землю и сядьте, — сказала Большая Нога. — Вы слишком рано. Мой муж скоро вернется.
 Крушители Черепов захохотали. Они видели, что лагерь снят. Они соскочили с коней и прошлись вокруг костра, переворачивая куски жира.
 — Прочь от моей стряпни, — раздраженно заговорила Большая Нога, подкрепляя свои слова языком жестов и слегка отталкивая их. — Я скажу, когда будет готово!
 Слова ее были встречены смехом.
 «Получается, — подумала она. — Мы в безопасности, пока они смеются. Может быть, мужчины все-таки приедут».
 Разумеется, обе женщины понимали, что их положение безнадежно. Они могут накормить чужаков и, возможно, какое-то время заговаривать им зубы. Но потом Крушителям Черепов надоест игра, они убьют их, возможно сначала изнасиловав. Коротышка с беличьими зубами уже пялился на стройное тело Высокого Тростника. Самое лучшее, что может случиться, они увезут ее с собой, а не убьют на месте.
 «Совсем плохо, — думала Большая Нога. — Я так хотела, чтобы она родила ребенка от Снимающего Голову».
 Погруженная в невеселые размышления Большая Нога тем не менее продолжала работать. Она общалась с чужаками на смеси слов и жестов.
 — Не подходите, вы сыплете пыль на еду! — закричала она.
 Крушителям Черепов ужасно нравилась эта забава. Один из них сделал вид, что страшно напуган ее руганью, и остальные покатились со смеху. Большая Нога стала поджаривать тоненькие полоски мяса и передавать их мужчинам. Она прикидывала, насколько можно растянуть этот процесс. Большая Нога готовила совсем маленькие кусочки, а Высокий Тростник, которая до сих пор не сказала ни слова, помогала ей.
 Стемнело, а приготовление мяса и угощение чужаков продолжалось. Высокий Тростник зажгла факел и воткнула его рядом, чтобы было светлее. Вожак нетерпеливо потребовал, чтобы они жарили куски покрупнее.
 — Мама, — заговорила наконец Высокий Тростник, — тебе не кажется, что коротышка похож на белку? — Она посмотрела на низкорослого воина.
 Полное непонимание отражалось на всех четырех физиономиях, мужчины жевали мясо и шутили между собой. Ее мать кивнула.
 — А высокий — уродливее всех, кого я когда-либо видела, — сказала она.
 Высокий неуверенно улыбнулся и кивнул.
 — Я тоже так думаю, — согласилась Высокий Тростник. — Ни один из них не понимает ни слова на языке Народа. Теперь я скажу тебе о моей идее. Я не собираюсь ложиться с Беличьим Зубом. — Она улыбнулась коротышке, он ответил ей широкой ухмылкой.
 Высокий Тростник быстро изложила свой план, и ее мать закивала.
 — Хорошо. Даже если у нас не получится, мы сможем спрятаться в темноте.
 Наконец неуемный голод был несколько утолен. Беличий Зуб бросал жадные взгляды на Высокий Тростник. Настало время действовать. Высокий Тростник пошла заменить догоревший факел новым. Вместо того чтобы воткнуть его в землю, она вдруг высоко подняла его и метнулась в темноту, пламя плясало у нее над головой.
 Крушители Черепов вскочили на ноги и побежали за ней, крича что-то друг другу на бегу. Большая Нога быстро подхватила их тяжелые боевые дубинки и растворилась в темноте.
 Высокий Тростник бежала знакомой дорогой, рассчитывая на то, что Крушители Черепов не знают местности. Она оглядывалась назад, замедляя ход. Важно, чтобы преследователи оказались как можно ближе. Ее путь лежал через ровное место без всяких препятствий, девушка бежала прямо перед преследователями.
 «Интересно, — думала она, — неужели они в самом деле считают, что я настолько глупа, чтобы убегать с факелом?»
 В сотне ярдов от места покинутой стоянки ровный луг резко обрывался над рекой. На краю был каменный выступ. А под ним лежала куча острых каменных обломков, отвалившихся от выступа за сотни лет и упавших в реку.
 Высокий Тростник бежала прямо к обрыву. По мере приближения она мчалась все быстрее, стараясь оторваться от преследователей. Помахав факелом, девушка внезапно швырнула его перед собой и быстро свернула влево, беззвучно скользнув в заросли кустов. План сработал. Враги на полной скорости продолжали преследовать мерцающий факел. Двое бежавших впереди, даже не замедлив хода, сорвались с обрыва. Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался глухой стук от падения их тел. Третий преследователь, Беличий Зуб, догадался, что происходит что-то не то, когда был уже на выступе. Он попытался притормозить, но потерял равновесие и упал, короткий удивленный крик заглушил шум падения.
 Четвертый был предупрежден, он сумел остановиться на краю обрыва. Он покричал в темноту, но в ответ услышал только приглушенный стон. Факел лежал далеко внизу, мерцая в расселине среди камней у воды. Крушитель Черепов обернулся, ища девушку, и злобно заорал. Высокий Тростник почти не дыша вжалась в землю.
 — Высокий Тростник! — донесся крик из темноты. — Веди длинного урода обратно к костру, и пусть он подумает, что почти поймал тебя!
 Высокий воин обернулся на голос, но тут девушка вскочила с испуганным криком и помчалась обратно к костру, преследователь бежал за ней по пятам. Она петляла впереди, на расстоянии вытянутой руки от него, пока не заметила краем глаза, где прячется мать. Ловко уворачиваясь, проворная молодая женщина заманила Крушителя Черепов в нужное место и наконец споткнулась, упав с коротким вскриком.
 Воин, кипя от ярости, устремился к девушке, протягивая к ней руки. Высокий Тростник была очень рада, что у него нет оружия. В последний миг послышался глухой удар, и воин повалился вперед, почти накрыв собой девушку. Большая Нога откинула с лица волосы, перехватывая позаимствованную боевую дубину, на случай, если потребуется еще один удар. Его не потребовалось.
 Обессиленные женщины пошли обратно к костру. Как только они раздули пламя, неожиданно снова раздался топот копыт, и они обе скользнули в темноту.
 Гарсия и Высокий Олень въехали в круг света и остановились, зовя женщин. Большая Нога быстро вышла из укрытия.
 — Снимающий Голову, Высокий Олень! Мы здесь, — отозвалась она.
 Женщины вернулись к огню.
 — Мама! — воскликнул Высокий Олень. — Мы так волновались!
 — О, с нами все хорошо, — сказала она спокойно. — Мы обменяли мясо на четырех оленьих собак у каких-то путников. — Она указала на животных, привязанных в тени.
 Гарсия был раздражен. Он едва с ума не сошел от беспокойства и разозлился еще больше из-за беспечности женщин!
 — Идемте, — засопел он. — Пора догонять остальных.
 — Конечно, Снимающий Голову, — кротко отозвалась его супруга, — вот только закончим вытапливать жир.




 Глава 27


 Случай был во многих отношениях показательный. Теперь Гарсия узнал, что у Крушителей Черепов не только имелись лошади, но они еще и использовали их постоянно. Испанец надеялся, что прошлогоднее нападение было нелепой случайностью, исключением. Его предположение подкреплялось тем, что нападавшие казались неопытными, незнакомыми с лошадьми всадниками.
 Он подробно расспросил Высокий Тростник о людях, принимавших участие в событиях прошлой ночи. Без сомнения, они были опытными воинами. Гарсия внимательно осмотрел оставшихся лошадей. Крушители Черепов использовали в качестве упряжи то же устройство, что изобрели они с Койотом. Кожаный ремень во рту заменял удила. Остальное снаряжение оказалось еще более впечатляющим. На одной лошади было сыромятное седло, набитое соломой. Более того, седло казалось сильно выцветшим от долгого употребления, пота и пыли. Им пользовались неоднократно. А это означает, что лошади имеются у Крушителей Черепов уже достаточно давно. О случайности не могло быть и речи.
 Подтверждало этот факт и то, что на двух лошадях были надеты кожаные башмаки.
 «Отличная идея, — подумал Гарсия, — защищает от острых камней и трещин».
 Он привлек к этому факту внимание Лошадников. Несколько молодых людей, чьи лошади повредили копыта, быстро переняли ценный опыт.
 Однако главный вывод из происшествия был угрожающим. Если Крушители Черепов используют лошадей как постоянное средство передвижения, Народ находится под угрозой. Военные отряды врага способны передвигаться быстро и на большие расстояния. Народ больше не сможет чувствовать себя в безопасности.
 Гарсия сообщил об этом Койоту, и оба пошли к вождю поговорить о возникшей проблеме. Кривые Ребра внимательно выслушал их, а затем предложил собрать совет.
 С наступлением темноты воины собрались перед жилищем Кривых Ребер. Развели костер совета. Позади воинов сидели юноши и несколько заинтересованных женщин. Ритуальную трубку разожгли и пустили по кругу; наконец Кривые Ребра заговорил.
 — Братья мои! — начал он, — возникли новые обстоятельства, угрожающие Народу. Я попросил Снимающего Голову рассказать вам об этом.
 Гарсия откашлялся, все глаза были устремлены на него.
 — Братья мои! — Он даже не осознал, насколько легко ему далась эта фраза. — Две наши женщины встретились с Крушителями Черепов.
 По кругу пробежал смешок. Об этой встрече и ее последствиях все отлично знали.
 — Мы получили от них еще четыре лошади. Но в этом и есть опасность. Крушители Черепов все чаще и чаще используют лошадей.
 Он продолжал, и теперь воины обеспокоенно зашумели.
 — Эти люди хорошо управляли лошадьми. Их больше нет, но есть другие Крушители Черепов в тех местах, откуда они пришли. Теперь они способны передвигаться быстрее и дальше. На Народ могут напасть в любой момент.
 Начались споры и рассуждения, страсти накалялись. И снова Гарсию поразило то, что в основном предлагали бежать и прятаться, а не обороняться. Он в отчаянии пытался объяснить разницу между этими двумя подходами, которую считал очень важной. Его владение языком по-прежнему было несколько ограниченным.
 Многие высказывались в пользу присоединения к другому клану Народа для совместной защиты.
 — Людей станет больше, и мы сможем защититься, — утверждали они. Благодаря лошадям теперь можно добывать больше бизонов с меньшими усилиями. Две Сосны, родом с Красных Камней, настаивал на этой идее. Несмотря на то что он был хорошим охотником и воином, некоторые продолжали считать его чужаком.
 Кто-то яростно обвинил Две Сосны в том, что он получит личную выгоду от присоединения к клану Красных Камней. Две Сосны замолк и рассердился, явно оскорбленный обвинением. Беседа быстро превратилась в личные нападки.
 Кривые Ребра поднял руку, требуя тишины. Временами он особенно явственно ощущал груз ответственности. Вождь невольно вздохнул. Может, его друг Койот сумеет успокоить оскорбленных своим юмором. Вождь обернулся к маленькому воину. Койот до сих пор хранил молчание, напряженно вслушиваясь в споры. Его взгляд переходил с одного оратора на другого.
 — Койот, ты еще не говорил.
 — Да, вождь. Я в недоумении. Почему мы сидим и причитаем: «Ах, у Крушителей Черепов есть лошади», — когда у нас тоже есть лошади? Пусть Крушители Черепов сидят и жалуются: «Ах, у Народа есть лошади!» — Он немного помолчал, чтобы эта мысль дошла до соплеменников, а Кривые Ребра снова поразился, как безошибочно Койот выбирает момент.
 — Мне рассказал, — продолжал Койот, — наш брат, Снимающий Голову, что его народ часто использует лошадей для битвы. Они могут стать для нас такой же силой, как и для Крушителей Черепов. Наши юноши уже умеют охотиться верхом. Они с легкостью научатся сражаться верхом.
 Что-то очень похожее на одобрение послышалось из задних рядов, где сидели молодые воины. Мужчины постарше пытались взглядами осудить подобную развязность, но у них это плохо получалось. Во взглядах явственно читалась гордость за своих сыновей.
 — К тому же мы уже сражались с Крушителями Черепов и победили их. Мы увели их лошадей. Даже наши женщины, — Койот хихикнул, не в силах удержаться, вспоминая о победе жены и дочери, — доказали, что Крушители Черепов не могут тягаться с Народом.
 Теперь все на совете расслабились, счастливые и гордые. Гарсия уже давно восхищался умением своего тестя направлять людей, но случившееся сейчас было выше его понимания. Как за несколько минут могло произойти подобное? Раздраженная злобная толпа, превратилась в Народ, гордящийся собой.
 Гарсия почувствовал рядом чье-то присутствие, обернулся и увидел Белого Бизона. Старик изумленно моргал.
 — Иногда, — заметил шаман, — по-настоящему правит тот, кто правит, не показывая этого. — Он оглядел круг и тихонько засмеялся шумному воодушевлению. — Они думают, это их идея!
 Ликование длилось, пока Кривые Ребра снова не поднял руку.
 — Это прекрасно, братья мои. Но одних разговоров недостаточно. Давайте обдумаем план.
 Важно, согласились все, заранее знать о приближении врага. Поэтому было решено ставить дозорных. Внезапное нападение, подобное прошлогоднему, будет исключено благодаря бдительности стражей.




 Глава 28


 Танец Солнца в этом году должен был состояться на Ореховом ручье, одном из традиционных мест сбора племени. С самого момента прибытия клану Кривых Ребер стало ясно, что вот-вот произойдут перемены. В предыдущий раз лошади вызывали любопытство, казались чем-то удивительным или способным служить предметом насмешек. Возможно, диковиной. Кое-кто из Народа очень быстро оценил их ползу. Другие не сумели этого понять.
 На этот раз сомнений не было. Южный клан Кривых Ребер, который теперь называл себя кланом Лошади, прибыл на Танец Солнца, купаясь в роскоши. Другие кланы Народа изумлялись легкости, с какой люди Кривых Ребер перевозили тяжелые типи и тугие узлы. А сколько было этих узлов! Видно, что они хорошо перезимовали. Дети — сытые и веселые, женщины — счастливые. Все в племени Кривых Ребер были хорошо одеты и хорошо вооружены. Очевидно, причиной тому удивительный амулет оленьей собаки.
 Если на этот счет и оставались какие-нибудь сомнения, они были рассеяны потрясающим видом пик Лошадников. Юноши выступали в таком великолепии, что по спинам представителей Народа пробегала дрожь волнения. Обладатели лошадей держались так гордо, что это не осталось незамеченным вождями других кланов.
 На Большом Совете в воздухе ощущалось волнение. Главной новостью было то, что на клан Красных Камней прошедшей зимой напали. Их обычные пути проходили рядом с теми территориями, которые Крушители Черепов считали своими, но, как правило, бывали лишь случайные стычки. А тут произошло настоящее нападение, Сразу же, как только наступил Месяц Пробуждения и улучшилась погода.
 Мужчины вышли на раннюю весеннюю охоту, чтобы пополнить запасы после суровой зимы. Стоянка была совершенно незащищена, когда ворвались всадники, убивая и поджигая. Несколько пожилых воинов, оставшихся в лагере, храбро сражались, но были убиты могучим врагом. Крушители Черепов похитили много детей, едва ли осталось жилище, которое не оплакивало бы родных. Оставшиеся в живых люди выглядели исхудавшими, оборванными и несчастными. Большая часть их пожитков была разграблена или сожжена.
 Серый Медведь, вождь некогда горделивого клана Красных Камней, продолжал безнадежное повествование.
 — Многие наши люди убиты или присоединились к другим кланам, — заметил он, горестно глядя на Кривые Ребра. — Клан стал опасно маленьким. Слишком маленьким, чтобы защищаться.
 Люди Серого Медведя теперь полагались только на милость Крушителей Черепов. В своем уничижении вождь представлял жалкое зрелище и явно не понимал, как быть дальше.
 Кривые Ребра оказался на высоте положения. Изменение статуса его родного клана проходило стремительно. Ощущение собственного благополучия и рост уважения со стороны Большого Совета вселяли в него уверенность.
 — Вожди, — начал он после разрешающего кивка Много Шкур, — мы размышляли над этим. Нам ясно, что Крушители Черепов стали чаще нападать, потому что у них есть оленьи собаки.
 В ответ закивали. Кривые Ребра выдержал паузу, чтобы произвести впечатление, и в наступившей тишине задал Совету вопрос:
 — А теперь почему бы, — Кривые Ребра огляделся, убеждаясь, что слушают все, — нам не напугать Крушителей Черепов? Давайте добудем еще больше оленьих собак, — он повысил голос, — и пусть Крушители Черепов боятся нас!
 Раздался одобрительный гул со стороны молодых воинов; вожди других кланов бросали на них суровые взгляды. Это был поворотный момент в истории Народа. Главный шаг, психологический переход от тактики «бежать и прятаться» к гордому и независимому поведению. И это не прошло безболезненно. Среди собравшихся поднялось шумное обсуждение, и Много Шкур поднял руку, требуя тишины.
 — Кривые Ребра, — серьезно произнес верховный вождь, — продолжай. Где Народ сумеет раздобыть еще оленьих собак?
 Кривые Ребра внезапно осознал, что переиграл самого себя. Его захватило величие момента. У него теперь не было иного выхода, нежели продолжать в том же духе. Он принял самоуверенный вид, хотя уверенности не ощущал, и ринулся вперед.
 — Где достать оленьих собак? — зазвенел голос Кривых Ребер. — Оленьи собаки, имеющиеся у нашего племени, отобраны у Крушителей Черепов! Там же мы достанем еще.
 Его слова были встречены озадаченным молчанием, затем люди зашумели. За всю историю Народа на земли Крушителей Черепов не нападал никто. Случались стычки, иногда — настоящие битвы, но, как правило, они носили оборонительный характер. Народ часто демонстрировал храбрость, иногда даже одерживал победы. Но, если не считать случайных набегов, ни один военный отряд не заходил дальше Красных Камней.
 — Пусть клан Лошади уйдет на лето с людьми Серого Медведя на Красные Камни, — продолжал Кривые Ребра. — Пусть молодежь их клана побудет с нами этот сезон. Лошадники покажут им амулеты оленьих собак. Все племена Народа станут могущественными благодаря оленьим собакам.
 Грандиозный план был настолько невероятен, что тут же захватил молодежь. Энтузиазм возрастал всю последнюю неделю праздника. Множество жертв было принесено Солнечному Мальчику в надежде преуспеть в грядущем предприятии.
 Кривые Ребра понимал, что от Снимающего Голову зависит, сработает ли план. Вождь отвел молодого человека в сторону, чтобы заручиться его поддержкой.
 — Давай поговорим, Снимающий Голову, — предложил Кривые Ребра. — То, что я предложил, можно осуществить?
 Гарсия сначала был несколько раздражен поворотом событий. В конце концов, амулет лошади принадлежал ему, и он выбирал, кого обучать. Потом, удивившись, что он называет удила амулетом, заинтересовался. Он был достаточно молод и достаточно глуп, чтобы воодушевиться будущей вылазкой. Лишь изредка Гарсия ощущал легкие уколы совести. В конце концов, он же семейный человек, у него имеются обязательства перед родными.
 Наконец, рассудил он, затея с похищением лошадей призвана сделать более спокойной и безопасной жизнь всего Народа. В том числе и его беременной жены.
 — Да, вождь, мы сможем это сделать, — ответил он.
 Клан Красных Камней, как выяснил Гарсия, уже обзавелся одной лошадью. Это было жалкое существо, найденное кем-то из молодых людей после нападения. Животное либо забыли, либо бросили Крушители Черепов. «Скорее — бросили», — решил Гарсия, осмотрев лошадь. Рот был изрезан и кровоточил из-за боевой сыромятной уздечки. Свежие порезы от веревок виднелись на спине и холке. Ребра можно было пересчитать.
 Поговорив с воином, который заявлял, что это его лошадь, Гарсия выяснил, что человек боится животного. Он плохо обращался с лошадью, но не из-за страха, а из-за нехватки знаний и опыта. Гарсия рассказал об «амулете» и о том, что лошадь должна пастись хотя бы полдня. К завершению Танца Солнца несчастное животное начало поправляться и набирать вес.
 Его владелец был в числе нескольких молодых людей другого клана, которые отправились вместе с Кривыми Ребрами на этот сезон. Остальные вожди приняли это со смешанным чувством. Им не хотелось, чтобы их молодежь уходила за другим вождем, даже на лето. Но в то же время они понимали, что следует на время поступиться своей гордостью ради будущего благоденствия. Если только лошади смогут сделать для других кланов то, что они сделали для клана Кривых Ребер! Это принесет великую пользу всему Народу.
 Серый Медведь был почти так же величественен, как прежде. Вот он ведет за собой отряд в два раза больше его собственного клана во времена благоденствия. И ведет на свои территории. Старый вождь почти хотел нападения Крушителей Черепов. Уверенность, исходившая от молодежи клана Лошади, была заразительна.
 Гарсия и его Лошадники вместе с представителями других кланов испытывали величайшее волнение. Для большинства из них вокруг были новые места. Новые пейзажи, новые запахи, новый жизненный опыт. Они углублялись в земли, считавшиеся землями страшных Крушителей Черепов.




 Глава 29


 Красные Камни являли собой потрясающее зрелище. Гарсия был поражен, он никогда не видел ничего подобного. Горы, напоминающие соборы; некоторые каменные глыбы походили на животных.
 «Одна даже напоминает корабль, — подумал он. — Невероятный каменный корабль, на который веками смотрят люди, никогда не видевшие настоящего корабля».
 Красные Камни производили грандиозное впечатление. Было невозможно оставаться равнодушным к этому зрелищу. Гарсия наконец понял, почему клан Красных Камней продолжает возвращаться на земли, где им не слишком уж хорошо живется. Люди Серого Медведя утверждали, что среди Красных Камней обитает их божество.
 Но, даже восхищаясь красотой места, Гарсия замечал его недостатки. Местность идеальная для того, чтобы бежать и прятаться, была замкнута. Большие стада бизонов с равнин едва ли станут забираться так высоко на склоны. Выживание зависело от того, насколько успешной была летняя охота на равнинах перед возвращением в горное укрытие на зиму. Неудачный охотничий сезон означал суровую зиму, когда можно добыть лишь случайного оленя. А это, в свою очередь, сокращало численность клана.
 На этот раз кланы Народа рано вернулись на места стоянок. Благодаря совместным усилиям охотников на лошадях и пеших охотников дичи у всех было много. Клан Красных Камней уже был обеспечен большим количеством запасов, чем когда-либо за последние годы.
 Теперь главной проблемой стало сдерживать нетерпение молодых людей, выжидая нужный момент. Наставлять остальных в использовании магии управления лошадьми, разумеется, выпало на долю Снимающего Голову и Лошадников. Гарсия радовался тому, что у многих юношей имелись природные способности к общению с лошадьми. Разумеется, животных на всех не хватало. Правда, можно было упражняться по очереди. Двадцать с лишним лошадей тренировались, по крайней мере, в три раза чаще людей.
 Пока Крушители Черепов не появлялись, и Народ разрабатывал план. Поход за лошадьми состоится в Месяц Созревания. Вожди согласились, что отряд должен вести Снимающий Голову. Он, в свою очередь, выберет себе людей.
 Гарсия был польщен подобным доверием. Его очень беспокоило то, что недисциплинированные группы ревностных последователей слоняются по округе. И теперь он начал разрабатывать план.
 Часть специально отобранных воинов отправится на территории врага пешком. Нет смысла рисковать уже имеющимися лошадьми. Шестеро воинов, хорошо управляющихся с амулетом лошади, пойдут вместе с Верным Глазом, лучшим следопытом Народа. Важно было, чтобы Верный Глаз научился править лошадью. Это могло оказаться необходимым для набега. Верный Глаз сначала ворчал, и его неуклюжие попытки были источником всеобщего веселья. Однако он осознавал необходимость обучения и со временем стал неплохим наездником.
 На первой неделе Месяца Созревания небольшой отряд выступил в поход. У Белого Бизона было видение, предвещавшее успех; проводить воинов вышло все селение. Было решено путешествовать налегке, но Снимающий Голову настоял взять с собой провизию, чтобы не останавливаться ради охоты. Небольшие сумки с пеммиканом отлично подходили для подобной цели. Кроме того, у каждого в отряде имелся моток легкой кожаной веревки. Воины повторяли движение много раз, и днем и в темноте, иногда даже под дождем. Каждый в этом небольшом, специально отобранном отряде умел быстро завязать магический узел на нижней челюсти лошади в любых условиях и в считанные мгновения. А затем оставалось просто сесть и поехать.
 Отправиться в поход для Гарсии оказалось сложнее, чем он предполагал. Они с Высоким Тростником ни разу не расставались даже на одну ночь, после того как стали жить в собственном типи, и прощание заняло много времени. А Высокий Тростник, уже с большим животом, так гордилась мужем, что едва не ввела его в смущение.
 Наконец поход начался. Несколько пущенных камней охладили пыл псов, которые намеревались увязаться следом, и военный отряд выступил.
 Было известно, что чаще всего Крушители Черепов появляются на юге или юго-западе, туда отряд и направился. Верный Глаз держался особняком впереди отряда, остальные группой следовали за ним. Иногда он просил их подождать, а сам надолго застывал на гребне холма, всматриваясь вдаль. Шли медленно и осторожно. Костров не разводили.
 Главной проблемой стала вода. Эти земли были гораздо суше тех, где жил Народ. Верный Глаз обладал бесценной способностью находить тайные тропы зверья. Следы лося или оленя, которые он обнаруживал, всегда вели к воде. Растительность здесь тоже была не такая, как в землях Народа. По склонам холмов росли кедры и можжевельник, трава на лугах казалась редкой и сухой по сравнению с пышными травами прерии.
 Один привал устроили в сухом месте, сплошь поросшем юккой и разнообразными кактусами. Высокий Олень заявил, случайно забредя в колючие заросли, что теперь понимает, отчего Крушители Черепов такие злые. Любой, пожив в таких землях, станет характером напоминать медведя, разбуженного в разгар Месяца Голода. Остальные негромко засмеялись.
 И вот настал день, когда в ясном утреннем небе показался столб дыма, поднимающийся на юге.
 На расстоянии двух солнц, согласились все.
 Было решено двигаться прямо и подождать на расстоянии полудневного перехода, пока следопыты подберутся поближе. Такому малочисленному отряду, находящемуся на чужой территории, не стоит приближаться даже к небольшой охотничьей группе врагов.
 Лагерь разбили у надежно укрытого ручья, Верный Глаз и Снимающий Голову отправились на разведку. Они поспали несколько часов, а когда взошла луна, поднялись и быстро зашагали по направлению к стоянке Крушителей Черепов. Едва ли кто-нибудь из врагов станет бродить среди ночи. Они надеялись добраться до поселения на рассвете.
 Верный Глаз дважды вскидывал руку, требуя тишины и приказывая подождать. Затем он исчезал в темноте и отсутствовал несколько минут. Потом возвращался, и отряд продолжал путь.
 Когда слева на востоке забрезжил неверный бледный свет, мужчины ощутили запах дыма. Они забрались на вершину следующего хребта, нашли укрытие за кучей камней и уселись, ожидая наступления утра.
 Их укрытие находилось прямо напротив деревни. Смутные силуэты типи были разбросаны по всей долине. Дым лениво тянулся от вершин некоторых из них. Тьма рассеивалась, Гарсия увидел поселение, очень похожее на поселение клана Кривых Ребер. Узор на закрывающих входы в типи шкурах был немного иной, по-другому были украшены и дымовые клапаны. Но и здесь царил тот же неприятный запах отходов, а в отдалении лаяли псы. Из типи вышел человек и шуганул тявкающую собаку, которая, подвывая, убежала. Человек почесался, зевнул и обошел жилище, чтобы помочиться.
 Верный Глаз тронул руку товарища и указал куда-то. В конце долины находился пышный луг, с двух сторон окруженный холмами, с третьей стороны по камням мчался поток, а с четвертой луг ограничивала стоянка. Там, спокойно жуя, лежали или медленно бродили по влажной от утренней росы траве лошади; их было столько, сколько Гарсия никогда не видел за один раз.




 Глава 30


 Гарсия смотрел, не веря глазам. Как такое возможно? Он насчитал на лугу почти сотню животных. Откуда они взялись? Было ясно видно, что на лугу пасутся лошади всех возрастов. Гарсия лихорадочно вспоминал прошедшие годы. Табун, имеющийся у клана Кривых Ребер, тоже быстро увеличивался. Хуан провел с Народом два, нет, уже три сезона. Первая лошадь, которую они увидели, была его лошадь, а теперь лошадей почти тридцать, включая жеребят и годовалых животных.
 Никогда особенно не интересуясь арифметикой в школе, Гарсия с трудом вспоминал, считая на пальцах. Прошло, наверное, лет десять с тех пор, как были учреждены первые колонии на юге и западе. За десять лет одна кобыла может легко принести девять-десять жеребят. Но, напомнил он себе, половина этих жеребят тоже станет кобылами. Через три года самые первые тоже начнут давать ежегодный приплод. Это еще семь, а их жеребята... он бросил считать, решив, что за десять лет несколько кобыл могут обеспечить скакунами все земли Новой Испании.
 Более насущная проблема заключалась в том, как увести лошадей из этой так хорошо защищенной долины. Гарсия посмотрел на местность глазами военного стратега. Единственный возможный путь — промчаться на всем скаку через ручей на востоке. Остальные направления либо опасны, либо непроходимы. Длинный поворот на восток, потом поворот на север, и они быстро помчатся в сторону Красных Камней. А погоня? Гарсия снова осмотрел деревню. С полдюжины лошадей было привязано у типи. Наверное, это — лошади, отобранные для охоты. Быстрые, прекрасные, но мало пригодные для долгой погони. Он дотронулся до руки Верного Глаза и шепотом изложил свой план, указывая рукой на некоторые участки ландшафта.
 Гарсия хотел напасть на заре, чтобы застать противника врасплох и воспользоваться преимуществами светлого времени суток для побега. Табун явно никто не охранял, поэтому, решил Гарсия, битвы вообще не будет. Будет быстрое ошеломляющее нападение. Гарсия смеялся про себя, представляя изумление Крушителей Черепов. Наверное, меньше всего они думают о возможности нападения на их земли со стороны Народа.
 Отряд Снимающего Голову перешел ручей незадолго до рассвета, они ходили среди лошадей, успокаивая их и выбирая подходящих скакунов для себя. Если их заметят, долгий вой станет сигналом, что пора убегать. Гарсия обвязал свою веревку вокруг челюсти мускулистой молодой кобылы и легко вскочил ей на спину. Он видел, что остальные тоже сели верхом, призрачные силуэты на фоне бледного неба. Гарсия направил кобылу вперед, призывно цокая остальным животным. Те медленно потянулись к ручью. Гарсия видел, как Высокий Олень мягко понукает кобылу с маленьким жеребенком, чтобы та вошла в воду.
 Как Гарсия и надеялся, большая часть табуна перешла поток, уничтожая следы похитителей. По крайней мере, Крушители Черепов не будут знать, скольких человек преследуют.
 Видимо, стук копыт по каменистому дну ручья разбудил обитателей ближайших типи. Гарсия, замыкавший отряд, низко пригнулся к холке лошади, чтобы его не заметили. Он оглянулся назад и увидел, как люди выскакивают из своих жилищ, словно суслики из нор, стараясь что-либо разглядеть в тусклом свете. Из деревни донесся долгий крик. Он был воспринят как сигнал к бегству. Всадники погнали коней, и через миг весь табун полетел галопом.
 Уже давно наступил день, когда утомленные животные замедлили бег. Гарсия объявил привал, чтобы лошади отдышались, а сам быстро обдумал положение.
 Лошади последовали галопом за вожаками. Гарсия был уверен, что некоторые более слабые животные отстали по пути, но это была незначительная потеря.
 «На самом деле, — подумал Гарсия, — это можно считать отбраковкой самых слабых».
 Всадники окликали друг друга, отпуская шутки по поводу успешного набега. Верный Глаз отправился проверить, нет ли погони.
 Отряд успел хорошо отдохнуть и был готов снова пуститься в путь, когда следопыт вернулся.
 — Снимающий Голову, нас преследуют. Всего два человека, оба на лошадях. — Он помедлил, несколько смущенный. — Мне кажется, они не понимают, что произошло. Они едут спокойно. Возможно ли, чтобы они не знали о набеге?
 Это был интересный вопрос. Сама мысль о нападении была столь чужда всесильным Крушителям Черепов, что они могли решить, будто лошади ушли сами по себе. Возможно, такое случалось раньше, если животных пугали медведи или волки.
 Люди наблюдали, как два всадника спустились по противоположному склону, переговариваясь на ходу и придерживаясь четкого следа, оставленного в долине сотней лошадей.
 Внезапно Серая Цапля вскочил на ноги и поднял лук.
 — Поезжайте, Снимающий Голову, я возьму их на себя. — Он быстро исчез за камнями, вернувшись немного назад.
 Гарсия был раздосадован, но не видел иного способа оторваться от погони. Попытка догнать и остановить юношу могла поставить под угрозу все дело. Он подал знак садиться на коней, и отряд тронулся в путь, преследуемый всадниками.
 Немного позже Гарсия снова дал команду сделать привал. Несколько жеребят отстало, а Снимающий Голову хотел сохранить как можно больше животных. Обессиленные жеребята падали на землю, взрослые лошади беспокойно топтались рядом, пощипывая редкую травку. Всадники неловко спешивались, разминая затекшие ноги.
 Гарсия беспокойно оглянулся назад. Его очень тревожило то, что он позволил Серой Цапле задержаться. Но, на самом деле, выбора не было.
 «И, если рассуждать здраво, — твердил себе Гарсия с раздражением, — потеря одного человека в таком деле вполне допустима». К сожалению, ему не удалось себя убедить. Тут же вспоминалась мягкая улыбка Серой Цапли. Юноша был одним из лучших наездников. Он также унаследовал спокойную манеру отца, Мышиного Рева, в обращении с оружием.
 «Очень плохо, — думал Гарсия, — что мы потеряли такого многообещающего молодого воина».
 Верный Глаз указал назад:
 — Снимающий Голову, посмотри на выщербленный камень под деревом на хребте.
 Гарсия вгляделся и наконец уловил слабое движение почти на гребне хребта.
 — Там две лошади, — продолжал Верный Глаз. — Нас по-прежнему преследуют.
 Они оба внимательно наблюдали за хребтом, ожидая появления других всадников или пеших воинов. Ничего подобного не происходило, и Гарсия переключил внимание на двух преследователей. Лошади шли вплотную друг за другом, первая из них осторожно пробиралась между валунами на склоне.
 Ее всадник сидел на спине животного легко и непринужденно.
 «Отличный наездник, — подумал Гарсия невольно. — Знает, как нужно откинуться назад, спускаясь по склону, и предоставляет лошади самой выбирать путь».
 Гарсия пригляделся и увидел, что вторая лошадь идет без всадника. На ней было седло или чепрак, но ее явно вел всадник на первой. Хуан снова сосредоточился на этом человеке. В его непринужденной манере сидеть верхом было что-то знакомое.
 — Эй! — Верный Глаз внезапно издал радостный вопль. — Это же Серая Цапля!




 Глава 31


 Казалось, они прождали вечность, пока Серая Цапля пересек каменистое дно долины и поднялся по склону к отряду. «Все в порядке», — догадался Гарсия. Угнанным лошадям дали время попастись и немного отдохнуть. Маленькие жеребята уже пришли в себя и принялись играть. Время от времени то одна, то другая кобыла взволнованно ржала, стараясь отыскать своего отпрыска. Пара всадников объезжала табун, успокаивая лошадей.
 Серая Цапля наконец приблизился, восседая на черном жеребце и ведя в поводу симпатичную пятнистую кобылку.
 «Моя догадка оказалась верной, — понял Гарсия. — Самые лучшие лошади были привязаны возле типи».
 Серая Цапля выехал на поляну и легко спрыгнул с лошади на землю.
 — Нас больше не преследуют, — угрюмо бросил он через плечо, подходя к ручью, чтобы напиться.
 Он почти ничего не сказал, но всем стало очевидно, что Серая Цапля отомстил за родителей. Высокий Олень молча указал на испачканное кровью плечо пятнистой кобылы.
 Гарсия подал знак, и отряд приготовился к выступлению. Лошади без седоков привыкли к тому, что их гонят впереди, и двигаться стало проще.
 В следующие несколько дней путешествия появилась возможность осмотреть недавно захваченных лошадей. Гарсия с радостью отметил, что многие, особенно кобылы и жеребята, очень хороши. На самом деле, плохих лошадей было совсем мало.
 «Это вполне объяснимо, — сказал он себе. — Только лучшие лошади Европы отбирались для экспедиций в Новую Испанию. И последующие поколения продолжали породу».
 Его заинтересовала одна гнедая кобыла, судя по всему уже немолодая. В гриве ее мелькали белые пряди, выдающие солидный возраст. Лошадь была худа, но в хорошей форме, и у нее имелся прекрасный жеребенок. Самым интересным оказалось небольшое клеймо на левой стороне ее шеи. Военное клеймо, поставленное много лет назад перед погрузкой на идущий в Испанию корабль. Молодой человек ощутил странное ностальгическое родство со старой кобылой. Оба оказались вдали от своей родины, без надежды на возвращение. Он долго гладил лоснящуюся шею. Это привело в недоумение его товарищей. Отчего Снимающего Голову так заинтересовала эта старая костлявая оленья собака? Объяснение нашел Высокий Олень.
 — Все дело в талисмане, — заметил он. — Глядите, как он смотрит на следы от талисмана на ее шее.
 Дружные кивки означали, что, каковы бы ни были причины странного поведения предводителя, это касается личной магии, и не стоит задавать лишних вопросов. Еще все постановили, что старая лошадь достанется Снимающему Голову.
 Начали распределять между собой понравившихся животных. Серая Цапля забирал двух лошадей, полученных в результате одиночной вылазки. Со множеством шуток для Верного Глаза подобрали пару спокойных послушных кобыл. Он все еще казался нелепым в отряде молодых наездников. Но юноши заметили, что Верный Глаз очень гордится своим недавним знакомством с лошадьми.
 На последнем этапе обратного пути Гарсию стала беспокоить еще одна проблема. Пара молодых жеребцов постоянно увивалась за кобылами, по виду которых было ясно, что они готовы к спариванию. Один жеребец был плохих статей, с крупной грубой головой и плоскими копытами. Он пытался ухаживать за молодой андалузской кобылой, что ужасно огорчило Гарсию. Кобыла таких статей и такой красоты должна приносить жеребят от лучших производителей. Необходимо как-то упорядочить размножение.
 Насколько знал Гарсия, у них дома жеребцов часто кастрировали, чтобы сделать их послушнее. Он видел, как производится операция, и подумал, что это поможет решить проблему. Тогда непородистые животные, вроде этого молодого жеребца, будут приносить пользу, не портя при этом табуна. Гарсия был уверен, что в операции нет ничего сложного, но все-таки сомневался. Не истечет ли животное кровью? Он решил попробовать на паре не очень удачных жеребцов.
 Высокий Олень сидел рядом со Снимающим Голову, посмеиваясь над конскими ухаживаниями. Гарсия поделился с ним своими мыслями и объяснил, какой он видит выход. Высокий Олень тотчас же согласился.
 — Разумеется, Снимающий Голову. Народ часто лишает собак возможности размножаться, чтобы они жирели и становились вкуснее. Здесь будет то же самое. Мы можем сделать это прямо сейчас!
 Он вскочил на ноги и проворно накинул петлю на шею жеребца.
 «Высокий Олень отлично управляется с арканом», — заметил Гарсия.
 Жеребец, частично прирученный, почти не вырывался.
 Конюшие отца Гарсии хохотали бы как ненормальные над последовавшей затем сценой. Руководствуясь смутными воспоминаниями, Гарсия обмотал ноги коня веревками, чтобы повалить его на землю. Одну заднюю ногу передвинули вперед, чтобы добраться до гениталий. Высокий Олень и Снимающий Голову действовали, как полные дилетанты, под градом шуток, подбадривающих возгласов и сыпавшихся со всех сторон советов.
 Несмотря на полную неопытность, операция оказалась успешной, изрядных размеров мошонка осталась лежать на песке, когда животное вскочило на ноги. Крови было немного. Казалось, лошадь нисколько не пострадала в результате операции.
 Гарсия был доволен, путешествие подходило к концу, а он все больше воодушевлялся связанными с лошадьми перспективами. Если Народ начнет разводить лошадей, хорошо бы иметь породистый табун. Отец Гарсии всегда настаивал, что для размножения следует использовать только лучших животных. Наверняка будут столкновения с Крушителями Черепов, а те начали использовать лошадей раньше и будут использовать впредь. Значит, Народу просто необходимы самые лучшие лошади.
 «А этого можно добиться, — верил Гарсия, — кастрируя неудачных жеребцов». При правильном разведении каждое новое поколение будет лучше предыдущего.
 Глядя на некоторых своих диких, несдержанных товарищей, Гарсия испытывал сомнения. Смогут ли эти люди осмыслить столь долгосрочные планы?
 «Они всегда жили сегодняшним днем, мало задумываясь о будущем», — рассуждал Гарсия. Но он обнаруживал среди Народа мудрых и вдумчивых людей. Койот, его тесть, был, без сомнения, очень умен. Кривые Ребра, который все больше напоминал молодому человеку правителей у него на родине, был тонким и осторожным стратегом.
 Отряд приблизился к лагерю племени, послышались торжествующие крики. Люди всех возрастов мчались к ним навстречу, сопровождаемые дюжинами гавкающих собак. Всадники заранее решили въехать торжественно, прогнав табун через деревню. Люди выкрикивали приветствия, смешиваясь с лошадьми, окликали родственников и друзей.
 Внезапно Гарсия, похолодев, осознал, что здесь нет никого из его семьи. Высокий Тростник, Койот, Большая Нога — никто из них не приветствовал отряд.




 Глава 32


 Гарсия спрыгнул с лошади и поспешил к своему типи.
 «Что же стряслось, — думал он, — почему жена не вышла меня встретить?»
 Он не видел признаков того, что на деревню нападали, все шло как обычно. Хуан быстро шагал между жилищ, приближаясь к своему типи. У типи он обнаружил Койота, который по каким-то совершенно неведомым причинам широко улыбался. Гарсию вывело из себя дурацкое веселье тестя.
 — Где моя жена? — зло закричал он. — Что случилось?
 — Все хорошо, Снимающий Голову. Ей пришло время рожать.
 Почему-то это объяснение не пришло в числе множества других в голову переволновавшегося мужа. Он воображал, что жена больна, ранена, утонула, сгорела, похищена, но только не то, что она рожает. Раздражение испанца несколько утихло, его сменило беспокойство. Гарсия отдернул шкуру и шагнул через дверной проем в сумрак жилища.
 Высокий Тростник лежала на постели, ее торчащий живот был хорошо виден. Большая Нога стояла на коленях рядом с ней. Гарсия прошел через типи и опустился на колени рядом с постелью, взяв жену за руку. Она улыбнулась ему, ее большие темные глаза смотрели в лицо Снимающему Голову с тем самым обожанием, которое вечно заставляло его ощущать себя величайшим человеком на земле.
 — Ты дома, муж мой. Поход был успешным?
 — Да, да, — пробормотал он рассеянно. — А как ты?
 — Время пришло. — Выражение ее лица почти не изменилось с началом следующей схватки. Она сильнее сжала руку мужа, но темные глаза продолжали смотреть на него. Когда он привык к полумраку жилища, то увидел у нее над верхней губой бисеринки пота. Ничего больше. Схватка прошла, и Высокий Тростник продолжила будничным тоном: — Я рожу нам прекрасного ребенка. Вы привели много лошадей?
 Он просто кивнул, но она поняла, что он доволен результатами похода.
 — Теперь выйди, Снимающий Голову, — прервала их Большая Нога. — Это — женское дело.
 Молодой человек колебался, и теща успокаивающе похлопала его по плечу:
 — Все будет хорошо. Женщины в нашей семье всегда рожали легко. Высокий Тростник отлично сложена для этого. А теперь, — она легонько подтолкнула его, — выйди и поговори с мужчинами.
 Гарсия еще раз сжал руку жены и нежно погладил ее плечо. Затем вышел наружу, щурясь от яркого солнца. Шум и пыль от табуна долетали с луга за поселением. Иногда в теплом летнем воздухе слышались взволнованные крики.
 — Иди присядь, Снимающий Голову, — позвал Койот.
 Плетеные спинки были вынесены в тень за жилищем. Гарсия обошел типи и опустился рядом с тестем. Он был как будто оторван от реальности и ничего не чувствовал. Попытки Койота вести беседу сначала раздражали Гарсию, но вскоре мужчины уже с воодушевлением обсуждали подробности успешной вылазки. Хуан пересказал все, что произошло, особенно отметив Серую Цаплю, прикрывавшего их. Койот захихикал, когда услышал про кастрацию жеребца, и принялся расспрашивать, какие традиции бытуют у народа Снимающего Голову.
 Несмотря на отвлекающую беседу, время тянулось медленно. Один раз Большая Нога вышла из типи, и Гарсия вскочил. Она сделала знак, чтобы он сел обратно, и велела одному из детей принести воды. Потом снова исчезла, и время опять медленно потянулось. Факел Солнечного Мальчика был уже низко, когда это произошло.
 Даже после бесконечного ожидания Гарсия оказался не готов услышать слабый, задыхающийся крик, донесшийся из глубины жилища. За ним последовал сырой кашель и затем пронзительный вопль. Почти рев, как позже утверждал Койот. Оба мужчины тут же оказались у входа. Прошло немного времени, Большая Нога подняла шкуру, закрывающую дверной проем, и поманила их внутрь.
 Высокий Тростник лежала, держа на руках завернутого в мех младенца. Ее еще недавно округлый живот снова стал плоским. Гарсия по-прежнему находился в оцепенении, ощущая беспомощность и смущение. Высокий Тростник подняла краешек шкуры, и большие темные глаза младенца заморгали от света заходящего солнца.
 — У тебя сын, Снимающий Голову, — сказала она с гордостью.
 Женщина казалась уставшей, но счастливой и несколько напряженной.
 «Слишком напряженной», — подумал Гарсия.
 Он повернулся к Большой Ноге и посмотрел ей в лицо, которое было отмечено легким налетом грусти, сожаления и беспокойства. Наверное, что-то не так с ребенком.
 — Что такое? Молчание.
 — В чем дело?
 Только печальные, сожалеющие взгляды обеих женщин.
 Гарсия посмотрел на жену, та отвернулась, слезы катились из-под ее длинных ресниц.
 «Она считает, что подвела меня», — решил Гарсия.
 Подобный поворот событий был совершенно неожиданным. Испанец волновался весь период беременности, но его беспокойство было только о жене. Он ни разу не подумал, что ребенок может родиться с какими-нибудь отклонениями. Он знал, что такое случается, но по молодости и неопытности считал, что с ним такого произойти не может. А теперь оказалось, что несчастье случилось с ним и Высоким Тростником.
 Гарсия понятия не имел, насколько серьезными могут быть дефекты. Ребенок был полностью завернут в мягкие меха, он видел только лицо. Блестящие глаза и пухлые щечки казались вполне здоровыми. Личико с четкими чертами, симпатичное. Должно быть, что-то не в порядке с руками или ногами. Может, сухая ножка.
 Гарсия печально думал, какое разочарование должна испытывать жена. Какое горе для живой и проворной женщины растить ребенка-калеку. Гарсия обязан выяснить, насколько все плохо. Со слезами на глазах он обернулся к Большой Ноге.
 — Ты должна ответить мне, мать, — пробормотал он, перед глазами все плыло от смятения. — Что не так с ребенком?
 Большая Нога печально смотрела на него, слезы текли по ее щекам.
 — Ничего, Снимающий Голову, — заговорила она. — Просто мы с Высоким Тростником опечалены. Мы надеялись, что сын Снимающего Голову родится с шерстью на лице, как у его отца.
 Облегчение было подобно погружению в прохладную воду. Гарсия опустился на пол и захохотал.
 — Так в этом все дело? В том, что у него на лице нет шерсти? — Он снова залился смехом.
 Больше никто не смеялся, не считая нервно хихикающего Койота. Они явно не понимали и начали раздражаться. Гарсия замолк, переводя дух.
 — Это произойдет гораздо позже, мать, — пояснил он.
 Остальные озадаченно глядели на него. Гарсия потянулся, развернул шкуру, в которую был завернут ребенок, показывая всем хорошо сложенное маленькое тельце.
 — Видите? У него между ног тоже нет шерсти! Она вырастет позже!
 Понимание отразилось на лицах остальных, послышался смех. Слезы радости текли по их лицам, когда они смотрели друг на друга. Шум из типи услышали снаружи, кто-то спросил, все ли в порядке в жилище Снимающего Голову. Койот вышел на улицу.
 — У Снимающего Голову родился сын! — громко объявил он.
 Дети помчались разносить новость, и через несколько минут весь клан знал о радостном событии. Койот снова вернулся в шатер взглянуть на внука. Высокий Тростник приложила младенца к груди, и тот отреагировал должным образом.
 — Я буду звать его Много Лошадей, — с гордостью произнесла она, — в честь похода его отца на Крушителей Черепов.




 Глава 33


 В честь успешного похода происходили и другие события. Народ уже начал праздновать победу, равной которой не было до сих пор. Много собак было убито, много мяса всех видов приготовлено, танцы и празднование продолжались три дня.
 После чего Народ покинул лагерь. Это казалось разумным, поскольку Крушители Черепов будут мстить. В клане Красных Камней некоторые старики твердили, что нужно зимовать на обычном месте. Но голос разума оказался сильнее. Большинство считало, что безопаснее остановиться на каком-нибудь защищенном лугу подальше в прерии.
 Кроме того, было ясно, что наличие большого табуна повлияет на выбор стоянки. Нужно отыскать место с хорошим пастбищем.
 Подходящее место нашлось на поросшем лесом южном берегу реки, и племя начало готовиться к зиме. Прохладные ночи прерии уже предвещали первые морозы Месяца Падающих Листьев. Длинные караваны гусей с криками тянулись на юг, прерия окрасилась в пурпур и золото. Сумахи на несколько дней стали ярко-красными, а затем сбросили листья.
 На охоту не выезжали. Припасов было более чем достаточно. Народ радовался возможности сделать запасы на всю зиму. Лошади вносили огромные изменения в жизнь Народа.
 Получив больше свободного времени и множество шкур для типи, несколько семей занялись сооружением новых жилищ. Именно в этот сезон начала изменяться еще одна сторона жизни Народа. Раньше размер жилища был ограничен. Типи перевозили на собаках или тащили на себе, и они не должны были быть слишком тяжелыми. Теперь, когда весь груз тащили лошади, никаких ограничений не стало. Как следствие, новые жилища делались больше. Типи из двадцати или даже более бизоньих шкур стало обычным делом. Без лошадей жилище такого размера было бы невозможно перевезти.
 Кривые Ребра, хотя его жилище не было старым, чувствовал, что должен обзавестись новым. Вождю не пристало иметь типи меньше, чем у других членов клана. Жены Кривых Ребер мастерски выделывали и украшали шкуры. На новое типи было приятно поглядеть, мягкие шкуры были украшены изображениями бизонов, магических животных вождя.
 Кривые Ребра со всеми женами и детьми переехал в новое жилище перед началом снегопадов. Разумеется, находились женщины, которые заявляли, что им не нужны такие большие типи. «Это же сколько нужно дров и бизоньего навоза, чтобы протопить такое жилище», — говорили они друг другу. Самое удивительное, как правило, так считали жены неудачников, у которых никогда и не было хороших типи.
 Имя, которое Высокий Тростник дала ребенку, не прижилось. Большая Нога называла мальчика Безволосый, со смехом вспоминая свое заблуждение. Койот пошел дальше, он с гордостью именовал младенца Лысым Орлом и иногда Канюком, потому что у этого стервятника нет перьев на шее и голове. Остальные называли ребенка Сыном Снимающего Голову или просто Маленьким Снимающим Голову. Гарсии выбор жены, имя Много Лошадей, не нравилось. Он с некоторой досадой размышлял о том, что необходимо как-то определиться с именем сына. Его ошеломляло то, что каждый называет ребенка так, как ему нравится, в беззаботной шутливой манере. Однажды вечером, ложась спать, Гарсия заговорил об этом с женой. Высокий Тростник засмеялась:
 — Это не имеет значения, муж мой. Ребенок все равно не будет носить эти имена. Их используют, пока на Первом Танце не дадут настоящее имя.
 — Не понимаю. А когда этот Первый Танец?
 — Эге, Снимающий Голову! Оказывается, ты ничему не учишься? Помнишь, как самые маленькие Кролики выходят танцевать в свое второе лето? Тогда они и получают имя.
 — Что ж, хорошо. Но как же мы назовем ребенка, когда настанет этот Первый Танец?
 — Нет, нет, Снимающий Голову. Родители не дают имени ребенку. Это делает Дядя.
 Тут возникла языковая проблема. Словом, которое употребила Высокий Тростник, обычно обозначали кузенов, дядей, дедов или близких друзей семьи. Койот даже использовал его по отношению к Белому Бизону, шаману. То есть этим словом свободно именовали всех старших мужчин племени.
 — И кто же будет этим «Дядей», мать моего ребенка? — поддразнил Гарсия жену.
 — Разумеется, Койот, мой отец. Дядя — это всегда старший мужчина в семье. Койот и выберет имя.
 «Мне еще многое предстоит понять», — подумал Гарсия, качая головой.
 — И как же будут звать ребенка?
 Высокий Тростник тряхнула головой:
 — Об этом нельзя говорить. Народ узнает имя ребенка на Первом Танце! Никто не будет знать, кроме Дяди. Может быть, Койот, — задумчиво проговорила она, — даст мальчику свое имя. Это обычай Народа. Очень важно передать имя, прежде чем умрешь. Тогда имя не умрет. И не придется произносить имя покойного, что является очень плохой приметой, — пояснила Высокий Тростник.
 «Какая странная традиция, — подумал Гарсия. — Я не буду знать имя своего ребенка два года, и даже тогда у меня не будет выбора».
 — Это имя используется, пока ребенок не станет взрослым, — продолжала Высокий Тростник. — Тогда имя можно сохранить, а можно выбрать другое, как захочет молодой человек.
 Она повернулась и нежно прижалась к мужу. Тот все еще был несколько сконфужен.
 «Пройдут годы, — размышлял он, — прежде чем я узнаю имя собственного ребенка! Ладно, подумаю об этом позже. А пока есть более приятные вещи». Он обхватил жену руками и жарко задышал ей в ухо.




 Глава 34


 Танец Солнца следующего года был особенным. Даже старожилы не помнили такого радостного и пышного празднования. Благодарственные жертвы были обильными и добротными. Теперь у каждого клана имелись лошади, что упрощало охоту. Молодежь клана Красных Камней осознала мудрость решения уходить дальше в прерии, и теперь именно так и поступала.
 Племя стало собираться, и было признано, что клан Лошади открыл Народу новую жизнь. Люди Кривых Ребер первыми получили лошадей и больше знали о связанной с ними магии. Говорили, что амулеты лошади принес странный пришелец из далекого племени, Снимающий Голову, человек с шерстью на лице. Теперь пришелец женился на одной из самых прекрасных женщин клана Лошади. У них родился сын. Самые любопытные и дотошные старались рассмотреть ребенка.
 В его внешности должно быть что-то особое. К их разочарованию, мальчик выглядел так же, как любой здоровый ребенок.
 Среди других кланов ходили слухи, что сын Снимающего Голову родился со всеми зубами и маленькими рожками, теперь спрятанными в волосах. Находились даже такие, кто шепотом сообщал, будто бы ребенок родился вовсе не от чужеземца. В конце концов, у младенца на лице нет шерсти, и в его внешности нет ничего необычного.
 Некоторые высмеивали всевозможные слухи и догадки. Разве не правда, что Снимающий Голову — уважаемый воин клана Лошади? Разве не было сказано, что он умелый охотник и храбрый боец, сражавшийся с Крушителями Черепов? Такой человек заслуживает уважения, несмотря на шерсть на лице. Ведь замечено, что у некоторых представителей Народа растительность на лице гуще, чем у других. Если Снимающий Голову решил не выщипывать густо растущие волосы, кто может винить его за это? Э, это же так больно! А может, эта растительность как-то связана с верованиями народа пришельца или с его магией? Которая, что очевидно всем, очень могущественна.
 Гарсия старался следовать традициям Народа, чтобы порадовать жену и остальных. Если Высокий Тростник была счастлива, он тоже чувствовал себя счастливым. Когда Гарсия впервые встретился с этими людьми, он несколько пренебрегал заботами о собственной внешности. Если волосы становились слишком длинными, он просто отхватывал лишнее ножом. Теперь, когда Гарсия женился, Высокий Тростник взяла на себя заботу о его волосах и бороде. Она, как бы в шутку, начала заплетать его волосы так, как было принято у Народа. Он не возражал, на самом деле наслаждаясь близостью ее тела. Эти парикмахерские сеансы обычно завершались шумной возней на шкурах.
 Теперь Хуан понимал, что для нее очень важен его внешний вид. Он уже давно привык к ноговицам и набедренной повязке. Мокасины с жесткими подметками и мягкими голенищами были самой удобной обувью, которая у него когда-либо была. Гарсия с удовольствием отмечал, что его одежда пошита лучше, чем у многих других. Это говорило о мастерстве женщин семьи Койота. Лоскутные орнаменты Большой Ноги были самыми красивыми в клане Кривых Ребер. Высокий Тростник унаследовала таланты матери, и некоторые говорили, что она уже сейчас такая же искусная рукодельница, как Большая Нога.
 И конечно же, у жен Койота и Снимающего Голову были самые лучшие материалы для работы. Умение Снимающего Голову охотиться на лошади, с длинным копьем в руке, вошло в легенды. А еще больше его уважали за то, что он охотно обучал юношей Народа своей магии.
 По мере того как ее муж приобретал все больший вес в обществе, Высокий Тростник все сильнее пеклась о том, чтобы он был хорошо одет и причесан. Снимающий Голову легко согласился отрастить волосы, и теперь они стали достаточно длинными, чтобы их можно было заплетать как следует. Он оказался даже более красивым воином, чем женщина думала вначале. Борода по-прежнему изумляла ее. То, что у человека растет на лице шерсть, было странно. Но Высокий Тростник не возражала. Иногда ночью волосы на лице щекотали ей шею и мочки ушей, но это даже немного возбуждало ее. Борода была скорее талисманом и отличительным знаком ее супруга. Женщина думала о ней как о признаке исключительности. Наверное, поэтому Высокий Тростник так сильно хотела, чтобы ребенок тоже унаследовал эту особенность. Проявление королевской крови, знак принадлежности к высшим. Высокий Тростник с нетерпением ждала, когда же сын возмужает, чтобы увидеть, унаследовал ли он эту черту.
 «Не торопи время», — советовала ей мать, но это же так важно, увидеть, будет ли у ее сына расти борода. Высокий Тростник вздыхала и легонько покачивала колыбель, откинувшись на спинку из ивовых веток. Младенец гукал и смеялся.
 «Он так быстро растет, — размышляла женщина. — Скоро он перестанет быть младенцем».
 Еще такой маленький, мальчик уже обладал ярким характером. С самого рождения его блестящие вопрошающие глаза не упускали ничего. Он охотно улыбался и, казалось, унаследовал чувство юмора своего деда, Койота. Ребенок уже производил похожие на речь звуки, пытаясь общаться.
 «А ведь ему нет и шести месяцев! Это явно особенный ребенок», — твердила себе Высокий Тростник.
 Она была польщена тем вниманием, которым сына Снимающего Голову окружили на Танце Солнца. Как бы то ни было, у нее счастливая, благополучная жизнь.
 Койот со Снимающим Голову вошли в типи, оживленно беседуя. Они почти не обратили внимания на Высокого Тростника. Женщина видела, что ее муж взволнован больше обычного. А отец, как всегда, больше слушал, чем говорил. Высокий Тростник быстро уловила суть беседы. Некоторые молодые воины, опьяненные успешным похищением лошадей, поговаривали о войне, о большом вторжении с целью наказать Крушителей Черепов на их территории.
 — Этого нельзя делать! — настаивал Снимающий Голову. — Мы не готовы. Они уничтожат все, чего мы достигли!
 Гарсия удивлялся такой перемене в настроениях Народа. Совсем недавно он с трудом убедил клан Кривых Ребер отправиться в погоню за похитителями их детей. Все мысли людей тогда были направлены на то, как избежать столкновения. Представители старшего поколения по-прежнему придерживались такого мнения. Но успех вскружил головы молодым. Они совершили удачный набег на всегда считавшегося опасным врага. Все уже успели забыть, что успех был достигнут благодаря тщательно составленному плану.
 — Лошади приносят с собой и проблемы, — заметил Койот наконец. — Раньше молодые люди были заняты охотой, добывали мясо, чтобы не погибнуть от голода. Теперь охотиться стало легко, и у них появилось время думать о других вещах.
 Гарсия согласился с ним и сказал, что, если не обратить на это внимания, могут последовать неприятности. Если раньше он пытался убедить Народ оказывать сопративление, то теперь возникла другая проблема. Молодых людей с их недавно приобретенными навыками необходимо удерживать, чтобы они не выезжали небольшими отрядами, ища неприятностей на свою голову. Они, без сомнения, найдут их. Хуже всего то, что в результате подобных действий можно лишиться ценных лошадей. Военное образование Гарсии по-прежнему давало о себе знать.
 — Не переживай раньше времени, — отвечал Койот. Он поднялся, чтобы выйти из жилища. — Об этом сегодня и пойдет речь на Большом Совете.




 Глава 35


 На Большом Совете прошлого года кипели страсти, но волнения этого года затмили их. Казалось, все боятся упустить хоть что-нибудь из происходящего. За пределами главного круга собралось много женщин, ловящих каждое слово Совета.
 Главная новость была известна всем. Прошедший год запомнится многим поколениям как Год Лошадей. Кривым Ребрам оставалось лишь сделать официальное сообщение Совету.
 Но рассказ одного из вождей оказался почти столь же важным.
 — Я — Черный Бобер, вождь Горного клана Народа, — начал он. — Мы хорошо перезимовали в Больших Урочищах и видели Крушителей Черепов. — В круге зашумели, эту новость знали не все присутствующие. — Мы повстречали их, направляясь на Танец Солнца. С ними были жены и дети, как и с нами, поэтому мы не сражались. Но они очень рассержены.
 В круге послышался смех, который жестом прекратил Много Шкур.
 — Они очень скорбят о потере лошадей, — продолжал Черный Бобер. — У них осталось всего несколько животных. И еще они сказали, что их главный вождь, Быстрый Волк, все еще в ярости из-за гибели сына. Он поклялся убить Снимающего Голову, которого Крушители Черепов прозвали Волосатым Лицом. И они угрожали Народу.
 Послышались презрительные смешки со стороны молодых воинов, но люди постарше помрачнели. Крушители Черепов не бросались угрозами попусту. Гарсия решил узнать больше об этом главном вожде, который однажды уже поклялся убить его.
 Наконец настало время говорить вождю клана Лошади.
 — Я — Кривые Ребра, вождь клана Лошади, — начал он. Его уверенность в себе с ростом уважения к нему, и Кривые Ребра выглядел впечатляюще. Сейчас он был одним из самых почитаемых вождей.
 Были люди, которые начали поговаривать о Кривых Ребрах как о возможном преемнике верховного вождя. Старый вождь Много Шкур пережил уже бессчетное количество зим, когда его время пройдет, вожди всех кланов станут выбирать из своих рядов замену для него. А кто подходит лучше вождя клана Лошади, когда-то незначительного, но теперь поднявшегося так высоко?
 Кривые Ребра знал об этих слухах и посмеивался над ними. Тем не менее его сообщение Совету должно быть достойным потенциального верховного вождя. Он был хорошим рассказчиком и сумел передать напряжение и переживания, связанные с набегом. Конечно же, его слушатели уже знали эту историю. Но тем приятнее было ее повторить.
 Рассказ всех взбудоражил, и к тому моменту, когда Кривые Ребра завершил свое повествование, группа молодых воинов в задних рядах выкрикивала воинственные замечания:
 — Проучить Крушителей Черепов!
 — Показать им, что мы — Народ!
 — Смерть Крушителям Черепов!
 Их оказалось нелегко успокоить, но наконец порядок был восстановлен. Вожди коротко посовещались и пришли к единогласному выводу — еще не время идти на врага. Старый Много Шкур говорил твердо, обращаясь к молодежи в задних рядах. Всякие вылазки запрещены. Молодые воины неохотно покивали и промолчали.
 Гарсия видел мрачные, упрямые лица молодежи. Очевидно, что старый Много Шкур не убедил их.
 «Нечего и ожидать, — рассуждали они, — что вождь до конца поймет всю сложность такой вещи, как лошади». Ситуация обещала породить весьма серьезные проблемы.
 Одно радовало Гарсию. Среди клана Кривых Ребер мятежников не было. Снимающий Голову даже несколько возгордился тем, что среди Лошадников царит хорошая дисциплина.
 Когда Совет завершился, Гарсия пошел домой вместе с тестем:
 — Койот, вождь Крушителей Черепов уже дважды обещал меня убить. Расскажи мне об этом человеке.
 — Я мало знаю, Снимающий Голову. С Крушителями Черепов не водят знакомства. — Он помолчал и нервно хихикнул. — Я видел Быстрого Волка раза два. Большой сильный человек, говорят, прекрасный воин, он праздновал множество побед. У них никогда еще не было такого молодого верховного вождя. Быстрому Волку не больше сорока зим. Очень плохо, что ты убил его любимого сына, потому что этот человек — опасный враг.
 Для Койота это была долгая речь. И она содержала полезные сведения. В первый раз Гарсия осознал серьезность угрозы. Он отчего-то считал вождя Крушителей Черепов стариком, таким, как Много Шкур.. Неспособным на физическую расправу. А оказалось, что клятву дал опытный воин в расцвете сил. Очевидно, Крушители Черепов возлагают вину за все беды своего племени на плечи молодого воина с волосами на лице. «И не так уж они ошибаются», — признавал Гарсия. Ему представлялись неизбежными два события. Большое побоище между двумя племенами и личный поединок не на жизнь, а на смерть между ним и вождем Крушителей Черепов. Последнее его несколько беспокоило, но он возлагал надежды на свою воинскую выучку и способности.
 Большее беспокойство внушала другая опасность. Хуже всего было то, что юные бунтари могут спровоцировать столкновение прямо сейчас. Самоуверенные, как и полагается молодым людям, они всего несколько месяцев, как сели на лошадей. Некоторые их них были прекрасными охотниками, это верно. Но существовала немалая разница между тем, чтобы мчаться с копьем за бегущим бизоном, и вызывать на бой другого всадника, все желания которого сводятся к тому, чтобы уничтожить тебя. Гарсия опасался, что ретивые юноши будут вовлечены в битву, которая им не по силам. Битву, которая поставит под угрозу всех остальных представителей Народа.
 Худшие опасения Гарсии подтвердились через несколько дней, когда завершился Танец Солнца. Когда клан Кривых Ребер пустился в путь, оказалось, что один из юношей исчез. Стали расспрашивать и выяснили, что еще один исчез из клана Красных Камней и двое — из Горного клана. Все они, как оказалось, были среди высказывавших возмущение на Большом Совете.
 Юнцы потихоньку ускользнули ночью. Каждый отправился на своей лошади, и каждый захватил все оружие, какое у него было.




 Глава 36


 Делать было нечего. Четыре бунтаря никому не рассказали о своих планах. Вероятно, они отправились лично мстить врагу. Некоторые говорили родственникам исчезнувших юношей, что, возможно, те просто самостоятельно отправились на охоту, но никто в это не верил.
 Люди выбрали места будущей стоянки, и кланы разошлись на лето в разные стороны. Клан Кривых Ребер двинулся на юго-восток, в земли Высокой Травы. Гарсии эти места нравились больше всех других земель, которые он повидал, живя с Народом.
 На третий день пути Верный Глаз, шедший впереди, заметил следы четырех лошадей. Он сообщил об этом, и были приняты дополнительные меры безопасности. Скорее всего, на этих четырех лошадях ехали пропавшие юнцы, но сказать наверняка было невозможно. Это могли оказаться и чужие лошади. Оставалась надежда, что молодые люди, знавшие, в каком месте будет устроена летняя стоянка, просто выехали заранее, чтобы поохотиться.
 Гарсия в это не верил. Он видел горящие взгляды на Совете и был убежден, что случившееся — проявление неповиновения. Эти молодые люди сознательно выступили против воли вождей. «И могут нарваться на неприятности, с которыми не сумеют справиться», — опасался Гарсия.
 Два Ястреба, исчезнувший молодой человек из их клана, был упрямым и замкнутым. Угрюмо и холодно реагировал на любое предложение помощи. Гарсия часто задавался вопросом, зачем он вообще дает себе труд посещать его уроки. Очевидно, теперь он встретил родственные души в других кланах.
 Четверо всадников были снаряжены так, что двигались гораздо быстрее остального клана. Их след все труднее было различить по мере увеличения расстояния между двумя отрядами. А по прошествии нескольких солнц, после летнего дождя, след исчез вовсе. Судьба юношей продолжала вызывать беспокойство, хотя некоторые были склонны вообще забыть о происшествии.
 «Такое безответственное поведение, — заявила одна пожилая женщина, — заслуживает любого несчастья, которое может их настигнуть».
 Страхи усилились после того, как обнаружились следы еще одной большой группы людей. Этим следам было несколько дней, и среди них виднелись отпечатки лошадиных копыт. И еще — полоски от волокуши.
 Поскольку было известно, что в этих землях больше нет никого из Народа, это не могли быть соплеменники. Возможно, это — Земледельцы. Но Земледельцы не жили в типи, они строили жилища из бревен и глины, а значит, ничего не перевозили на шестах. Были и другие племена, частично занимавшиеся охотой, но опять-таки они строили хижины из соломы, не пригодные к перевозке.
 — Дальше на север, — рассказал Койот зятю, — племена строят похожие жилища.
 Но здесь, рядом с Холмами Высоких Трав, самое пугающее объяснение казалось самым вероятным. След, скорее всего, оставлен Крушителями Черепов. Предположение подтвердилось одной находкой. На следующий день рядом с покинутой стоянкой неизвестного племени люди Кривых Ребер обнаружили пару изношенных мокасин. Вышедшая из строя обувь была явно излюбленного покроя Крушителей Черепов.
 Лишь немного утешал тот факт, что племя, очевидно, передвигалось вместе с семьями. Как Гарсия уже заметил раньше, конфликта всеми силами избегали, если при столкновении могли пострадать женщины и дети. Поэтому встречи Крушителей Черепов и Народа часто обходились без кровопролития. Опасность заключалась в вероятности натолкнуться на военный отряд врага. Несколько вооруженных Крушителей Черепов верхом на конях были гораздо опаснее целого племени, такого, как то, что оставило свой след.
 Несмотря на это, меры предосторожности были приняты, на ночь выставляли дозорных. Гарсия исполнял обязанности дозорного так же, как и остальные воины. Он испытывал гордость от сознания того, что соплеменники жены считают его своим.
 Кроме того, испанцу нравились ночные дозоры. Он снова ощущал себя кадетом, стоящим на посту в Академии. Это было время для раздумий, в одиночестве, в тишине ночи. «Странно, — думал Гарсия, вглядываясь в залитую лунным светом прерию. — Кажется, это было так давно и в другом мире». Запахи ночи тоже были иными. Вместо цветущих апельсинов и жасмина — пряные ароматы растений прерии, названий которых он даже не знал. «Во всяком случае, — размышлял он, — названий, принятых в других языках, а не в языке Народа».
 Звуки ночной прерии тоже вызывали у Гарсии постоянный интерес. Он улыбался тявканью койота в отдалении, вспоминая вечер, когда впервые общался с Койотом, теперь — его тестем. Немного ближе, в расселине, лаяла лисица. Гарсия различил крик кукускуса, огромной совы, и негромкое уханье маленькой совки. Крик еще какой-то птицы донесся из леса у реки. Гарсия вспомнил, что, хотя уже не раз слышал таинственный голос этой ночной птицы, никогда не видел ее саму. Удивительно, как много живущих в прерии созданий остаются незамеченными, пока всерьез не задумаешься об их существовании. А вот Народ осознавал, что вокруг другие жизни. Гарсия задумался: до встречи с Народом слышал ли он кваканье лягушек у ручья или шорох ночных насекомых в траве?
 Небо стало светлеть, и люди зашевелились. Гарсия понаблюдал, как Солнечный Мальчик забирается на кромку мира, а затем пошел к семье готовиться к дневному переходу.
 Ночная прохлада прерии сменилась дневным зноем. Этот день казался самым жарким за все время похода. Ветра не было, а над ближайшим холмом легко парила пара ястребов. Гарсия, продвигаясь вперед, наблюдал за бесконечным кружением птиц.
 «Удивительно, — уже не в первый раз думал он, — как долго они могут парить, не взмахивая крыльями».
 Из-за холма появился еще один ястреб. А потом, поднявшись на небольшое возвышение, Гарсия увидел и остальных. Наверное, дюжина птиц кружила и зависала над чем-то, привлекшим их внимание, прямо за гребнем холма. Гарсия задумался, что способно собрать стольких любителей падали. Может, бизонья туша?
 И внезапно его поразила мрачная догадка. Она еще не успела толком оформиться в голове, а Верный Глаз, шедший впереди, уже бегом возвращался к соплеменникам. По его виду было ясно, что следопыт спешит рассказать что-то важное.
 Народ уже знал, какую скорбную весть несет Верный Глаз. Он подбежал к колонне, остановился, принял скорбный вид и махнул в ту сторону, куда они направлялись.
 Четыре распухших тела лежали прямо на их пути. Они были намеренно сложены в ряд. Мухи жужжали, роясь над ранами и невидящими глазами. Одежды и оружия не было.
 У двоих молодых людей было множество ран, указывающих на то, что они пали в бою. Руки у двух других были связаны. Их пытали. На телах остались следы ожогов, как от горящих головней. Все четыре черепа проломлены боевыми каменными дубинами. Не было сомнений, что мстительные Крушители Черепов хотели оставить свой знак.
 Мать Двух Ястребов завела жутковатую траурную песнь, остальные ее подхватили. Немного утешало лишь то, что Два Ястреба был в числе павших в бою. На деревьях у ручья приготовили погребальный помост и поспешно провели обряд. Нельзя было оставлять тела на такой жаре.
 Небольшой живописный ручей, призывно журчащий по белым камешкам и образующий глубокие прозрачные заводи, получил новое имя. Раньше он назывался Платановым ручьем, а с этого дня стал известен Народу как ручей Крушителей Черепов.
 Скорбя по погибшим, люди печалились еще и о лошадях. Потеря четырех лучших лошадей клана была ощутима. Несмотря на то что у ручья произошла ужасная трагедия, Гарсия чувствовал злобу и раздражение. Бездумные действия молодых людей повредили не только им самим, остальные тоже оказались в опасности. Клан лишился четырех воинов и четырех лошадей. Это могло повлечь серьезные последствия. Отсутствие четырех бойцов в общей битве запросто могло предрешить ее исход.
 Одно теперь было ясно. Генеральное сражение должно состояться. Крушители Черепов бросили вызов. Нарочито выставленные тела молодых людей означали объявление войны.
 Кривые Ребра созвал совет на вечернем привале. Несколько горячих голов требовали незамедлительной мести, но остальные старались сохранять спокойствие.
 — Крушители Черепов, — заметил Койот, — будут ожидать преследования. Они легко могут устроить засаду в выгодном для них месте. К чему действовать им на руку?
 Было принято решение немного изменить направление движения, чтобы не столкнуться с вражеским племенем в этом сезоне. Клану нужно время, чтобы укрепить свое положение, совершенствуясь в военных навыках и верховой езде. Охота стала легкой, и у воинов оставалось больше свободного времени, чтобы упражняться в боевом искусстве. И когда придет время, время битвы с Крушителями Черепов, люди будут готовы.
 Несмотря на потрясение и произошедшую в начале сезона трагедию, сам год оказался приятным и прибыльным. Появилось множество жеребят. Кастрация не представлявших племенной ценности жеребцов стала делом привычным. Несколько молодых людей научились управлять лошадьми не хуже самого Снимающего Голову. Лошадники отличались высокой дисциплиной, стремления поразить других своей лихостью не было. Несчастье, случившееся на ручье Крушителей Черепов, стало суровым предупреждением тем, кто решил бы отправиться на поиски приключений. Важность тщательного составления планов была наглядно доказана.
 В этот год трава росла хорошо. Плодились не только лошади, но и дичь. Бизоны были жирны, и их было много. Для Народа настало хорошее время, и, когда люди двинулись на юг, на зимнюю стоянку, они были упитанными, довольными и уверенными в себе. В традиционных танцах в Месяц Падающих Листьев проявлялись благодарность и оптимизм.
 В этот раз Гарсия со вниманием отнесся к церемонии Первого Танца. В следующем году на этой церемонии его сын получит имя. Хуан медленно постигал суть этой традиции Народа. Сначала ребенка называют родители, полностью ответственные за его благополучие. Затем он знакомится со всей большой семьей, во главе которой стоит Дядя. «Эта семья включает в себя целое племя», — решил Гарсия. Он постоянно поражался тому, что каждый считал себя ответственным за обучение и даже безопасность всех детей, а не только своих собственных. Дети были важной составляющей жизни Народа. Кажется, гораздо более важной, чем в культуре испанца.
 Так что вполне естественно, заключил Гарсия, что подросший ребенок получает имя за стенами своего жилища. Имя дается всей большой семьей — целым племенем.
 А еще была возможность сменить имя по достижении зрелости. Хуан лично никогда особенно не любил данное ему имя. И не помнил никого, кто был бы доволен своим именем. «Насколько естественно позволить человеку самому выбрать имя, когда он осознает себя», — думал Хуан. Человек мог стать тем, кем мечтал стать, если у него были для этого способности.
 Но Гарсия заметил, что так бывает не всегда. Один юноша, считавший себя более одаренным, чем то было на самом деле, пытался называть себя Меткая Стрела. Ему посчастливилось метко выстрелить на первой охоте на бизона, и он вечно рассказывал об этом случае. Народ же упорно отказывался принять его выбор. Юношу называли Сорокой в честь болтливой черно-белой птицы. Чем больше молодой человек протестовал против прозвища, тем более подходящим оно казалось. Наконец юношу, правда мягко, но принудили прекратить хвастовство. Сороке пришлось сосредоточиться на том, чтобы заслужить имя, достойное охотника и воина.
 Но иногда подобные прозвища закреплялись. Прозвище Койота сперва было шуточным. И имя Гарсии, Снимающий Голову, тоже. А теперь, по прошествии нескольких лет, он думал о себе исключительно как о Снимающем Голову.
 «Как бы то ни было, — решил он наконец, — это разумный обычай». Часто имя многое говорит о человеке. Он подумал о Мышином Реве. Как точно имя описывало личность. Тихий, похожий на мышь человек, но его поступки громко заявляли о себе. «Как бы сейчас такой воин пригодился Народу!» — с сожалением думал Гарсия. Все решится в ближайшее время, и от Народа будет зависеть, в чью пользу.




 Глава 37


 Койот не стал давать ребенку Снимающего Голову и Высокого Тростника свое имя. Он обманул ожидания всех и назвал мальчика просто Орлом. Койот сказал на церемонии Первого Танца небольшую речь.
 — Он родился без волос, — начал он, вызвав смешки в круге. — И некоторые звали его Лысый Орел. Теперь у него есть волосы, по крайней мере на голове, и глаза его ясны и глядят далеко. Пусть полет его будет высоким и долгим. И его имя станет Орел.
 Гарсия обрадовался выбору. Подрастая, мальчик сделался всеобщим любимцем. Веселый, подвижный, с доставшимся от деда Койота живым умом. Его улыбка и готовность засмеяться притягивали к нему людей. Замечание Койота про далеко глядящие глаза не были пустыми словами. Почти с самого рождения глаза ребенка были широко распахнуты от изумления. На круглом личике читались внимание и мудрость, словно телу ребенка принадлежал взгляд взрослого.
 Но и тело быстро развивалось. В последние годы дети Народа особенно хорошо питались. Даже ходили шутки, что нужно переименовать Месяц Голода. Люди почти не голодали, потому что со сменой способа охоты мяса у всех было вдоволь.
 Предполагалось, что для вступления во взрослую жизнь теперь необходимо постичь магию лошадей. И, конечно, многие дети, подрастая, учились сидеть верхом. Сам Орел, раньше, чем научился ходить, стал сидеть на серой шее Лолиты. Его мать, Высокий Тростник, иногда даже привязывала его к спине лошади. Младенец смеялся и радостно гукал или засыпал на солнышке, пока кобыла паслась. Покачивающие движения животного убаюкивали, а у Высокого Тростника освобождались руки для работы по дому. Другие молодые матери следовали ее примеру, и новое поколение Народа в буквальном смысле слова росло на лошадях.
 Крушители Черепов не встречались клану Кривых Ребер после трагедии на ручье в прошлом году. Некоторые осторожно поговаривали, что, может, враги вовсе ушли из этих мест. Что, впрочем, казалось маловероятным. Другие кланы рассказывали на Большом Совете о случайных встречах с Крушителями Черепов, обошедшихся без кровопролития. И снова враги сыпали страшными угрозами. Упоминали о четырех юношах, оказавшихся настолько глупыми, чтобы преследовать Крушителей Черепов, и об их судьбе. И при каждой встрече вспоминали врага Крушителей Черепов, Волосатое Лицо. Их вождь все еще жаждал мести за гибель сына. Разумеется, когда ожидаемое нападение произойдет, оно будет направлено на клан Лошади.
 Гарсия был уверен, что Крушители Черепов копят силы, возможно, добывают новых лошадей в испанских колониях на юго-западе. Он соглашался, что удар, когда его нанесут, будет направлен на клан Кривых Ребер. И с сожалением осознавал, что, кажется, явился тому причиной. Что же может сделать его клан, чтобы отразить удар? Молодые люди были хорошо вооружены, хорошо ездили верхом и постоянно упражнялись. Клан Лошади, возглавляемый Кривыми Ребрами, был теперь самым уважаемым кланом Народа. Росло уважение к его вождю, и способности последнего вести за собой людей. Гарсия все больше считался с мнением вождя. Некоторые, как он заметил, становятся лучшими вожаками под гнетом свалившейся на них ответственности. Уверенность в том, что следующим верховным вождем племени станет Кривые Ребра, крепла.
 Нападение произошло в Месяц Зеленеющей Травы. Гарсия заметил, что предыдущие атаки Крушителей Черепов на Народ тоже происходили весной. Молодежь из вражеского племени стряхивала с себя зимнее оцепенение. Совершались вылазки на равнины якобы ради охоты, а на самом деле ради набегов на Народ. Поэтому никто особенно не удивился, что враги выбрали для нападения именно этот месяц.
 По давно сложившейся традиции во все стороны света высылались следопыты, наблюдавшие за возвращением бизонов. Сухую траву сожгли, и холмы поросли свежей зеленью. Следопытам было наказано не отходить от поселения дальше чем на два солнца пути и возвращаться через определенный промежуток времени. Высокий Олень и Серая Цапля, отправившиеся на северо-запад, первыми заметили приближение боевого отряда врага.
 Крушители Черепов находились не дальше чем в двух днях пути, враги двигались осторожно, выискивая следы пребывания Народа. Все — верхом, хорошо вооружены; их было больше пятидесяти. Молодых людей не заметили. Высокий Олень остался следить, а Серая Цапля помчался сообщить новость. С этого момента враг находился под пристальным наблюдением.
 Защищенность Народа во многом зависела от местности. Зимний лагерь стоял на лугу, который было легко оборонять. Узкая и длинная долина. Река на юге и параллельная ему цепь скалистых холмов на севере ограничивали плоскую равнину в несколько сотен ярдов шириной. Почти посреди этой полосы земли стоял лагерь. На востоке от типи, находившихся под прикрытием крутых скал, располагался луг, где держали табун.
 Нападение было возможно только с запада. Там долина переходила в широкую ровную прерию, идеально подходившую для приближения всадников. Отсюда и последует удар.
 Было очевидно, что стоянка клана Лошади может оказаться под наблюдением лазутчиков врага. Было разыграно убедительное представление, призванное показать, что все идет как обычно. Женщины скоблили шкуры и болтали друг с другом. Мужчины сидели на солнышке или ходили в гости друг к другу, а дети радостно играли между жилищами. Враг должен убедиться, что они ни о чем не догадываются.
 Табун незаметно разделили. Кобылы, жеребята и молодые животные открыто паслись на лугу за жилищами, за ними присматривали мальчишки, слишком юные, чтобы участвовать в битве. Лучшие же лошади тем временем были переведены в густой лес у реки, каждая — под присмотром своего хозяина. Видения шамана — Белого Бизона — обещали успех в грядущем предприятии.
 Часть плана состояла в том, чтобы вынудить противника ударить в нужный момент. Чтобы завлечь врагов на следующее утро, выехал безобидный с виду отряд охотников. Четыре молодых человека на самых быстрых и надежных конях двигались открыто, делая вид, что высматривают дичь. Молодые воины были уверены, что за ними наблюдают, и пользовались рельефом местности, чтобы не дать застать себя врасплох и не попасть в засаду. Наконец они показались на вершине холма в нужном месте и сделали вид, что перепугались, обнаружив врага.
 Они развернулись и погнали лошадей, удирая что есть мочи. Крушители Черепов, почуяв легкую добычу, кинулись в погоню. Четверо юношей промчались по долине, вниз по длинной полосе луга и между типи, криками предупреждая об опасности.
 За ними несся грохот дюжин копыт. Женщины вопили, дети хныкали, Народ бежал в страхе перед нападающими. Отдаваясь эхом от скалистых холмов, вниз по долине понесся леденящий кровь боевой клич Крушителей Черепов.




 Глава 38


 Крушителям Черепов этот набег, должно быть, казался удачным. Ворваться вслед за перепуганными четырьмя всадниками в незащищенный лагерь врага было удачей, превосходившей всякие ожидания. Люди кричали и в страхе бежали к лесу.
 Первый всадник уже поравнялся с ближайшим типи, когда произошло неожиданное. Отовсюду внезапно повыскакивали хорошо вооруженные воины. Самые опытные лучники клана, возглавляемые вождем Кривые Ребра, мгновенно выпустили облако стрел. Последствия были ужасны. Несколько всадников рухнули с коней, лошади падали, словно обожженные невидимым огнем. Ряды перестроились для следующего нападения, но были встречены новым градом стрел. И снова последствия оказались удручающими.
 Всадники сбились в кучу, пытаясь перестроить ряды, их вождь выкрикивал приказы. И как раз в этот момент из леса донесся долгий крик. Дюжины молодых воинов Лошадников выскочила из-за деревьев с копьями наперевес, отрезая врагу пути к отступлению. Несколько Крушителей Черепов в панике бросились прятаться за скалы. Другие развернулись, готовясь отразить новое нападение, и тут же обе группы всадников сошлись в кровавой и пыльной схватке.
 Крушителей Черепов всегда считали яростными бойцами, хорошо владеющими оружием. Кроме того, они бились за свою жизнь, зажатые между пешими воинами Кривых Ребер и всадниками Снимающего Голову. Отступать было некуда, и враги бились с яростью загнанной в ловушку пумы.
 Воины клана Лошади, пусть и привыкшие вести оборонительную войну, давно ждали этого дня. Все долгие годы, возможно даже столетия, сдерживаемая обида на притеснения Крушителей Черепов в этот день достигла апогея. Копья вонзались в человеческие тела, словно это были туши бизонов, и воины падали в пыль.
 Гарсия направлял Лолиту сквозь сражающуюся толпу, отыскивая вождя Крушителей Черепов. Он со своим копьем наскочил на юношу едва ли старше Высокого Оленя. Молодой воин сначала твердо держался, прикрываясь щитом. Но в последний момент решимость оставила его, и он соскользнул с лошади, чтобы избежать удара копьем. Гарсия помчался вперед, не в силах сдержать удар и, взглянув вниз, увидел, как лицо молодого Крушителя Черепов кривится в агонии. Его лошадь отступила назад, чтобы избежать столкновения и раздавила умирающему грудь.
 Гарсия увернулся от дубинки и сделал выпад копьем. В следующий миг сражающиеся распались на две группы, и он потерял своего противника в клубах пыли и общей сутолоке.
 Гарсия все еще считал, что обязан найти и вызвать на бой вождя Крушителей Черепов, Быстрого Волка. Он был уверен, что тот тоже ищет его. Слухи о готовящейся мести не прекращались. И вот настало время решить эту проблему раз и навсегда.
 На другой стороне луга Гарсия заметил двух своих учеников, наседающих на высокого крепкого Крушителя Черепов верхом на самом огромном коне, какого он когда-либо видел. Молодые Лошадники двигались отлично. Удар либо одного, либо другого непременно должен был достичь цели. К изумлению Гарсии, Крушитель Черепов оказался так же проворен, как и могуч. Он отбил копье одного воина кожаным щитом и почти одновременно ударил дубинкой второго. Дубина была длиннее и тяжелее многих других, и даже скользящий удар по плечу сбросил молодого всадника с лошади. Юноша перекатился, вскочил на ноги и побежал, покалеченная рука безжизненно болталась, пока он спасался от преследования Крушителя Черепов.
 Гарсия развернул лошадь и направился в сторону стычки. Юноши явно не дотягивали до уровня этого бойца. Когда Гарсия приблизился, молодой воин успел укрыться в щели между скалами. Преследователь отстал и развернул своего гигантского гнедого коня, собираясь снова вступить в битву. Когда он повернулся, Гарсия в первый раз увидел рисунок у него на щите. Геометрическое изображение животного с поднятыми ушами и свисающим хвостом. Волк! Он должен был догадаться. Это же Быстрый Волк, могучий воин, главный вождь Крушителей Черепов.
 И почти в тот же миг Быстрый Волк тоже узнал кровного врага. Он издал боевой клич, точнее, рев и погнал вперед своего коня. Тяжелая боевая дубина со свистом рассекала воздух, пока обе лошади сближались на полной скорости. Гарсия целился копьем в середину туловища, под ребра, и напряженно ждал удара от столкновения.
 К его огромному изумлению, в последний миг противник закрылся щитом. Копье скользнуло по нему, а плечо огромного коня ударило Лолиту в бок. Уже падая, Хуан успел подумать: «Она никогда еще не сбрасывала меня». Изящная кобылка упала, но всадник успел освободиться от стремян и убраться с ее дороги. Он был в смятении и несколько потерял способность ориентироваться, барахтаясь в пыли и стараясь уклониться от финального удара, который, он знал, непременно последует.
 Конь Крушителя Черепов по инерции промчался мимо Гарсии, и теперь всадник возвращался для нового нападения. Гарсия стоял на четвереньках в пыли. Боевая дубина вращалась кругами, набирая скорость, чтобы ударить в последний момент. Через завесу пыли молодой человек смутно видел несущегося на него огромного коня и смертоносную дубину.
 «Вот так все и произойдет? — думал он. — Это и есть конец?»
 Его следующее движение было продиктовано не разумом, а инстинктом. Он бросился прямо под передние ноги бегущего коня. Он рассчитывал, если подобное выражение уместно в данной ситуации, чем-то прикрыть себя от смертоносного оружия. Крушитель Черепов не сможет бить под брюхо своей лошади. И конь невольно помог. Он инстинктивно отпрянул, чтобы не споткнуться о препятствие у себя под ногами, большой жеребец четко вознес передние ноги и перескочил тело. Противник пронесся вперед, а Гарсия стал озираться в поисках оружия.
 Он услышал, что топот копыт снова становится ближе, схватил копье и развернулся лицом к врагу. В голове прояснилось, и Гарсия осознал главную слабость своего положения. Он — пеший. Подвижность и длинная дубина противника уменьшали преимущества, предоставляемые копьем. Гарсия, конечно, мог бы метнуть копье, но, если промахнется или противник сумеет отбить удар, он останется безоружным. К тому моменту, когда враг снова ринулся на него, Гарсия принял решение. Он должен убить коня и сражаться с главным вождем на равных.
 Испанец с сожалением всадил копье в гладкий лоснящийся бок и отпрыгнул в сторону. Конь заржал, поднялся на дыбы, почти заваливаясь на спину, потом судорожно взбрыкнул и рухнул. Гарсия уже мчался к нему. Копья он не смог удержать и теперь выхватил из-за пояса кинжал. Быстрый Волк поднимался с колен, когда Гарсия перемахнул через умирающего коня, чтобы не дать противнику возможности подобрать дубину.
 Оба покатились по земле, пиная, кусая и лягая друг друга. Испанец поразился силе противника.
 «Он сильнее меня, — думал Гарсия. — Нужно как-то выкручиваться».
 Быстрый Волк ударил его коленом в пах, и снизу поднялась дурманящая пронзительная боль. Крушитель Черепов схватил руку Гарсии, в которой тот сжимал нож, и насел сверху, стараясь обратить клинок против его владельца.
 Гарсия смутно различал разрисованное лицо, склонившееся над ним, и лезвие ножа, медленно приближающееся к горлу. В отчаянии он нанес удар левым кулаком. И угодил в ухо Быстрому Волку, заставив того вздрогнуть. Дикари совершенно не умели пользоваться в битве кулаками. Гарсия ударил еще раз, и рука, сжимавшая его запястье, ослабила хватку. Еще удар, и он высвободил руку с кинжалом и со всей силы направил оружие вверх, в последней отчаянной попытке остаться в живых. Лезвие пронзило горло противника и вошло глубоко. Кровь хлынула на лицо Гарсии, он смотрел в стекленеющие глаза и ощущал, как массивное тело воина тяжело наваливается ему на грудь. Он запрокинул голову, не имея возможности пошевелиться.
 Хуан смутно различал крики и топот копыт. Шум сражения теперь отодвинулся дальше. Кто-то стащил с него тело мертвого Крушителя Черепов, Гарсия перевернулся и глубоко вздохнул. Он с трудом дополз до трупа коня и уселся на него, все еще тяжело дыша.
 Крушители Черепов бежали, бросив своих мертвых на поле брани. Несколько воинов Народа преследовали их, кто-то стрелял из лука вслед бегущим.
 «Пусть уходят, — подумал Гарсия. — Все кончилось». Он по-прежнему судорожно глотал воздух, живот у него болел. Кто-то заговорил с ним, он оглянулся и увидел Койота, который был в отряде Лучников. Маленький воин подвел к нему Лолиту.
 «Кобыла не ранена, — с радостью отметил Гарсия. — Она приняла на себя ужасный удар».
 Койот протянул ему тяжелую, испачканную кровью каменную дубину:
 — Это тебе, Снимающий Голову. Ты захочешь сохранить это.
 Гарсия посмотрел на мертвого вождя и отрицательно покачал головой, все еще не в силах говорить. Он хотел забыть этот день.
 — Ладно, я сохраню ее для тебя. Ты еще можешь передумать.
 Койот стоял молча, его присутствие успокаивало. Мимо прошла, волоча поводья, оставшаяся без седока лошадь, она потерянно озиралась. Из леса возвращались женщины, ища своих мужчин. Доносились крики боли, горестные вопли, пронзительные ноты погребальной песни.
 Самая суровая битва шла на лугу, где были пойманы в ловушку всадники, там же было и больше всего потерь.
 Раненым помогали идти родственники и друзья. Перед Гарсией все еще стояла подернутая кровавым туманом сцена битвы. Этот день легко мог стать его последним днем на земле, и это пугало. Мышцы ныли, Гарсия поймал себя на том, что пока еще не может встать сам.
 Высокий Тростник грациозно скользила к нему по полю боя, она порывисто обняла мужа:
 — Муж мой, я горжусь тобой.
 Он уцепился за нее. Молодая женщина казалась воплощением красоты, единственной опорой в мире, погрязшем в кровавом уродстве. Гарсия попытался встать на ноги, поддерживаемый женой и Койотом. Он хотел только дойти до дома, лечь и забыться в объятиях любимой. Они медленно шли к жилищам.
 У первого типи собрались люди, мужчины и женщины. В воздухе сгустилось волнение, ощущение трагедии, послышались горестные вопли. Люди застыли в оцепенении. Привлеченный непонятной пугающей сценой, Гарсия направился туда. Вместе с женой и тестем они пробились сквозь толпу к неподвижно лежащей в центре круга фигуре.
 Мертвым воином оказался Кривые Ребра. Народ клана Лошади потерял вождя.




 Глава 33


 На следующий день Гарсия почувствовал себя немного лучше. Ему стало неловко из-за своего недомогания. Он подозревал, что выказал слишком большую слабость.
 Люди, кажется, этого не заметили. Хуан предположил, что они просто по доброте душевной не обратили внимания на его состояние. К тому же люди были заняты. Полным ходом шло изготовление погребальных помостов для тел погибших. Погребальные церемонии длились весь день, клан оплакивал вождя.
 Еще нужно было готовиться к переезду. Следовало убраться подальше от грязи и вони разлагающихся конских трупов. Тела погибших врагов тоже оставили на лугу.
 — Пусть Крушители Черепов сами заботятся о своих покойниках, — веско сказал Койот в ответ на вопрос Гарсии.
 Утром второго дня после битвы типи сложили и отправились в путь. Подходило время Танца Солнца. Клан Лошади принесет, наверное, самую значительную новость за долгие годы. Страшные Крушители Черепов были разбиты в открытом бою.
 Пока не возникало вопросов, требовавших решения вождя. По Кривым Ребрам скорбели, все были в замешательстве, но катастрофы не произошло. Необходимость сниматься с места была очевидна, и для этого не требовалось разрабатывать план.
 «Новый вождь должен быть избран, — сказал Койот, — до того, как клан придет на Большой Совет».
 Ходило много догадок и слухов, кто займет место Кривых Ребер во главе Южного клана.
 Говорили, что преемником должен был стать Мышиный Рев, но он мертв. Одним из самых могучих воинов является Две Сосны; но общественное мнение настроено против него. Он пришел из клана Красных Камней, и потребуется много времени, чтобы его семью начали считать по-настоящему принадлежащей Южному клану. Верный Глаз, хоть и был хорошим следопытом, не обнаруживал никаких задатков вождя.
 Было несколько молодых людей, подающих большие надежды. Настанет день, и Серая Цапля станет уважаемым вождем. Некоторые отмечали задатки вождя и у Высокого Оленя, сына Койота. Он показал себя в битве прекрасным воином, а кроме того, обладал мудростью и живостью ума, унаследованными от отца. Но этим молодым людям недоставало зрелости и опыта, чтобы стать во главе клана. Было неясно, кто сменит Кривые Ребра.
 На второй день пути Гарсия шагал с Койотом и Белым Бизоном. Когда лошадей стало много, Койот предложил дать одну или две шаману, чтобы выказать ему уважение. Старик был благодарен, его типи и все необходимые для обрядов предметы стало очень легко перевозить. Сейчас он шел рядом с Гарсией и Койотом, а кто-то из юношей помогал везти его жилище.
 Наконец после долгой паузы шаман заговорил:
 — Снимающий Голову, я хочу кое-что спросить у тебя. — Он сделал еще несколько десятков шагов и снова заговорил: — Люди хотят, чтобы ты стал новым вождем.
 Гарсия совершенно растерялся. Он ожидал, что разговор пойдет о лошадях.
 — О нет, я не могу быть вождем, — запротестовал он. — Я не знаю обычаев племени. Я даже не принадлежу к вашему Народу. — Подобное предложение казалось просто нелепым.
 — Снимающий Голову, — вмешался Койот, — ты доказал, что принадлежишь Народу. И ты учишься. Молодые всадники уже считают тебя своим вожаком. Что еще можно требовать от вождя?
 Молодой человек сопротивлялся, но тщетно. Наконец он, ворча, согласился принять решение совета при условии, что Койот и Белый Бизон постоянно будут помогать ему.
 Совет состоялся этим же вечером, им руководил шаман. Если кто-то и выступал против подобного решения, они оказались в меньшинстве. Смущенный Гарсия протестовал, но наконец объяснил совету, что ему необходима поддержка Койота и Белого Бизона. Это устроило всех, и совет разошелся.
 Новый вождь почти не спал этой ночью, напуганный ответственностью, которая внезапно легла на его плечи. Высокий Тростник, конечно же, была полна гордости и восторга и обещала помогать ему, как и должна помогать жена вождя. Гарсия был совершенно уверен, что ее помощь и советы будут для него неоценимы.
 Ближайшим испытанием был Большой Совет. Захотят ли другие племена признать чужака вождем Южного клана?
 Они прибыли на место, где должен был состояться Танец Солнца, типи установили в традиционной части круга. Вести о произошедшем сражении опережали их, и члены Южного клана, или клана Лошади, обнаружили, что им нравится почтительное отношение со стороны других кланов. Разве не они — клан, встретивший Крушителей Черепов лицом к лицу и разбивший их? На этом фоне то, кого они выбрали вождем, казалось делом почти второстепенным. Конечно, о гибели Кривых Ребер скорбели. Он был влиятельным человеком, авторитет которого все возрастал. Но, с другой стороны, разве то был не славный день, чтобы умереть? Эту историю будут передавать в песне и танце многие поколения.
 Ночь Большого Совета приближалась, и стало очевидно, что семейство Снимающего Голову намеревается нарядить его соответственно случаю. Койот и Большая Нога суетились и давали советы, что надеть и как причесаться. Высокий Тростник аккуратно подстригла ему бороду, расчесала и заплела волосы. Она принесла новую одежду из белой кожи и новые мокасины.
 — Ты должен надеть или принести что-нибудь, доказывающее силу твоей магии, — посоветовал Койот.
 Он поглядел на захваченную боевую дубину. Гарсия замотал головой. Он по-прежнему ненавидел этот предмет и позволил держать его в жилище только из уважения к желанию семейства.
 Высокий Тростник оглядела доспехи и экипировку мужа, развешанные на стенах. Изящные кольца испанского мундштука, свисающего с перекладины шеста, поблескивали в неровном свете костра. Она встала и почти благоговейно сняла удила — амулет, управляющий лошадьми.
 Костер разожгли, и Народ собрался на Большой Совет. Несколько вождей уже сказали речь, но все племя ждало главного события вечера, речи нового вождя.
 Наконец настал его черед.
 «Он такой красивый в новой белой одежде», — подумала Высокий Тростник.
 Она много часов с любовью сшивала лоскутки оленьей кожи.
 На груди у Гарсии висел амулет. Серебряная отделка заблестела в свете огня, когда испанские удила Лолиты слегка зацепились за рубаху на его груди. Хуан набрал воздуха и постарался не обращать внимания на потеющие от волнения ладони.
 — Я — Снимающий Голову, — начал он звенящим голосом, — вождь клана Лошади...




 ПОСЛЕСЛОВИЕ


 Не существует ничего более «американского», чем классическое изображение индейца верхом на лошади, охотящегося на бизона. Мы склонны рассматривать эту сцену не привязанной ко времени, а как нечто, существовавшее с незапамятных времен.
 Но не только европейцы были когда-то чужаками на землях, которые теперь называют Новым Светом. Предки американских индейцев пришли сюда из Азии, переправившись через то, что теперь называется Беринговым проливом. Мы не можем точно сказать, когда это произошло, но с точки зрения геологии или археологии это было только вчера. Официально не существует индейских поселений старше двенадцати тысяч лет, но отдельные спорные находки могут и удвоить это число. Лошадь обитала в Новом Свете, но вымерла, и ее заново ввезли испанцы. (Лошади просуществовали достаточно долго, чтобы можно было охотиться на них какие-то восемь тысяч лет назад, но американские индейцы так и не приручили их. В те времена огромной индейской цивилизации, простиравшейся от Мексики до Южной Америки, не существовало, и все индейцы были охотниками и собирателями.) Даже бизон не является коренным жителем Америки. Давным-давно предки бизона (Bison latifrons) мигрировали из Азии.
 Создается впечатление, что все мы — чужаки в Новом Свете. Полагаю, существует еще один способ стать чужим для той земли, на которой живешь. Мы отгораживаемся от собственной истории по той простой причине, что никогда не утруждались узнать ее. История вовсе не куча бобов (которыми, кстати, питались американские индейцы), не нечто, погребенное в позабытой библиотеке. Ее нужно почувствовать, ощутить, принять, чтобы она стала частью нашей жизни.
 В своем предисловии к роману Дон Колдсмит рассказывает об испанских удилах, обнаруженных в бочонке с хламом в Оклахоме. Вот непосредственная встреча с нашим прошлым, будоражащая воображение. Я понимаю, что он должен был почувствовать. У себя в Техасе, за пределами Остина, когда ливни размывали верхние слои почвы, мы находили все, от наконечников стрел, возрастом в несколько тысяч лет, до заржавелых гвоздей, которые использовали первые поселенцы. Однажды мы нашли женское обручальное кольцо, распиленное, словно его пришлось снимать с пальца. На нем стояла дата, 1910, и две пары инициалов. Нам так и не удалось узнать по записям, кому оно принадлежало, но за этим кольцом скрывается некая история, и это должна быть очень трогательная история.
 Не обязательно дожидаться ливней, чтобы обнаружить лошадей. Их разводит моя жена, арабских скакунов, и они так же стали частью нашей жизни, как и еноты в „бандитских" масках, которые по ночам приходят к крыльцу. Иногда, поскольку мы видим лошадей каждый день, мы забываем, как замечательно, что они вообще есть.
 И мне кажется, что книга «Путь конкистадора» написана именно об этом. Это рассказ о том, как лошадь появилась в Северной Америке, но не только. Этот роман знакомит нас с людьми, которые жили здесь до нас.
 Когда Снимающий Голову (Хуан Гарсия) оказался среди Народа, который станет известным как клан Лошади, его лошадь была не просто диковинным животным. Его лошадь стала причиной настоящего революционного переворота, изменившего Равнины.
 Истории известно немного племен, населявших Равнины до появления лошадей. Существовали исключения, такие как черноногие и некоторые аграрные племена, жившие в долинах рек, но в основном регион не был заселен. Прокормиться можно и более простым способом, чем пешая охота на бизонов. Бизоны известны своим непредсказуемым поведением, несмотря на легенды об их круговых миграциях. Сначала необходимо найти стадо, затем подобраться достаточно близко, чтобы убить животное с помощью стрелы или копья, а потом придется тащить шкуру и мясо. Попробуйте проделать это посреди равнины и пешком.
 Именно лошадь сделала Равнины раем для охотников. Когда Кортес в 1519 году высадился в Мексике, он привел с собой шестнадцать лошадей, одиннадцать жеребцов и пять кобыл (остальные, разумеется, появились позже). Кортес едва ли осознавал важность того, что он сделал, хотя Бернал Диас, который был с ним во время завоевания империи ацтеков, называл лошадей «единственной надеждой на спасение». Прошло время, появление на Равнинах племен, ездящих верхом, датируется 1700 годом, но настоящий переворот произошел раньше, когда на Равнинах появились лошади. От команчей на юге до дакотов (сиу) на севере, индейцы заполонили Равнины. Поиск бизонов верхом на лошади совсем не то, что пешком. Пара всадников могла добыть достаточно бизонов, тонну мяса за десять минут. Когда наступало время перевозить пожитки, одна лошадь стоила целой своры собак. И нет ничего удивительного в том, что большинство конфликтов между равнинными племенами происходили из-за лошадей. Самый быстрый способ получить лошадей — отнять их, что к тому же сильно снижает боеспособность врага. Это явственно отражено в описанном Колдсмитом противостоянии кланов Лошади и Крушителей Черепов. Иногда происходило именно так.
 В романе Южный клан очень быстро знакомится с лошадьми. И в этом тоже есть доля правды. Существовали индейские племена, которые из пеших воинов становились едва ли не лучшими кавалеристами в мире меньше чем за столетие. Если задуматься над этим, возможно только одно объяснение. Индейцы хорошо обращались с животными и быстро обучались.
 Когда Хуан Гарсия знакомится с Южным кланом, они называются просто Народом. Это очень удачное наименование, и не только потому, что почти все названия племен в переводе означают «народ» или «люди». (Разумеется, чтобы отделить себя от тех странных созданий, что обитают на другом берегу реки.) Но и потому, что клан Лошади в самом деле — народ. Еще один удачный ход романа заключается в том, что личности Хуана Гарсии и Снимающего Голову постепенно сливаются, и он постепенно начинает понимать: индейцы — такие же люди, как он сам.
 Это открытие нелегко дается такому, как Хуан Гарсия. Оказавшись среди индейцев, он считает их «несчастными оборванцами» и «дикарями». Его жизненный опыт и образование не позволяют мыслить иначе. А Колдсмит очень мудро подчеркивает человечность индейцев не восхвалениями или нравоучениями. Он показывает нам, каковы они, на примерах. И читателю позволено учиться вместе с Хуаном Гарсией.
 Когда Гарсия знакомится с ними лично — с Койотом, Большой Ногой, Кривыми Ребрами, Белым Бизоном, — стереотипы исчезают, появляются узнаваемые мужчины и женщины. А когда он начинает делить с ними тяготы жизни, вначале потому, что у него нет иного выбора, Гарсии приходится признать их мудрость, храбрость и находчивость. В этом смысле особенно поучителен эпизод со сломанным копьем.
 Разрабатывается и еще одна линия. Такой человек, как Гарсия, на лошади и в доспехах, кажется богом, когда индейцы видят его впервые. Но свою человеческую природу в этой игре он обнаруживает очень скоро: бога тошнит, у него идет кровь. К концу книги Гарсия сделался частью племени. Он стал их вождем, но Колдсмит ясно дает понять, что сначала они приняли его.
 В книге есть моменты, в которых антрополог усомнился бы, особенно это касается распространения лошадей, способов охоты и сборов племени. Но Дон Колдсмит, рассказчик, чувствующий историю, а это редкий дар.
 Он заставил нас взглянуть на самих себя; отрадно знать, что будет и продолжение.
 Мы все хотели бы, чтобы описанное здесь соответствовало действительности. В романе «Путь конкистадора» не важно, кто вождь, — индейцы и белый человек составляют единое целое. То, что мы не смогли сохранить это, — большая трагедия.
 Чад Оливер, Остин, штат Техас,
 Июль 1986.