Аннотация: J.K. Rowling H arry Potter and Half-Blood Prince --------------------------------------------- Глава 1 Было уже около полуночи, а премьер-министр все еще сидел один в своем кабинете, читая огромный меморандум, смысл которого смутно доходил до него и затем бесследно исчезал. Он ожидал телефонный звонок от президента одной далекой-далекой страны и между размышлениями, когда же позвонит этот нечестивец, предпринимал жалкие попытки заглушить воспоминания о невероятно долгой и утомительной неделе; на все остальное в его голове уже больше не оставалось места. И чем сильнее он пытался сконцентрироваться на документе, тем явственнее перед его взором всплывало злорадное лицо его политического оппонента. Этот необычный противник не только появился в новостях в тот самый день и перечислил все те события, что произошли за последнюю неделю (можно подумать, об этом кому-нибудь нужно было напоминать), но и объяснил, каким образом министерство могло бы избежать сложившейся ситуации. При мысли об этих обвинениях у премьер-министра участился пульс, ведь правды в них было столько же, сколько и лжи. Ну как правительство могло воспрепятствовать обрушению этого моста? Возмутительно считать, что на поддержку мостов тратится недостаточное количество средств. Мосту ведь было менее десяти лет, и даже лучшие специалисты не могли объяснить причины его обвала в двух местах, из-за которого дюжина машин упала в реку. Как можно говорить, что из-за нехватки полицейских произошли те два жутких, раскрученных репортерами, убийства? Или как правительство могло предугадать сумасшедший ураган, пронесшийся юго-западнее Лондона и ставший причиной стольких бед? И его ли это вина, что один из младших помощников премьер-министра, Герберт Чорли, выбрал именно эту неделю, чтобы провести побольше времени со своей семьей? «В стране наступили мрачные времена» – закончил его оппонент, едва пряча ухмылку. К сожалению, это было действительно так. Премьер-министр и сам чувствовал, что люди выглядели несчастнее обычного. Даже погода была угнетающей: этот холодный туман посредине июля… Все было неправильно, ненормально… Он перевернул страницу меморандума, и увидев сколько там еще читать, бросил это пустое занятие. Потянувшись, он угрюмым взглядом окинул свой кабинет. Это была ухоженная комната с красивым мраморным камином, расположенным напротив окон, не по сезону плотно зашторенных. С легкой дрожью премьер-министр встал, и подошел к окну, всматриваясь в туман, пытавшийся проникнуть в комнату. И именно в тот момент, когда он стоял спиной к двери, он услышал позади мягкое покашливание. Он застыл лицом к лицу со своим испуганным отражением в темном стекле. Он узнал этот кашель. Он уже слышал его раньше. И министр очень медленно развернулся лицом к пустой комнате. – Да? – сказал он, пытаясь придать голосу больше храбрости, чем было в нем на самом деле. Какое-то мгновение он тешил себя невероятной мыслью, что никто ему не ответит. Однако голос ответил сразу, четко, словно зачитывал заранее подготовленное заявление. Он доносился, а премьер-министр понял это по первому кашлю – от похожего на лягушку невысокого человека в длинном серебристом парике, что был изображен на маленькой, грязной, писаной маслом картине, расположенной в дальнем углу комнаты. – Премьер-министру магглов. Срочно необходимо встретиться. Прошу вас ответить как можно скорее. С уважением, Фадж. Человек на полотне выжидающе смотрел на премьер-министра. – Э… – начал премьер-министр, – послушайте… сейчас не самое подходящее время… видите ли, я жду звонка… от президента… – Это подождет, – тут же ответил портрет. У премьер-министра упало сердце. Именно этого он и боялся. – Но я действительно надеялся с ним поговорить. – Мы позаботимся о том, чтобы президент позабыл об этом звонке. Вместо этого он позвонит вам завтра вечером, – сказал коротышка. – Прошу вас как можно скорее ответить мистеру Фаджу. – Я… ох… ну хорошо, – устало молвил премьер-министр. – Да, я встречусь с Фаджем. Он торопливо направился к своему столу, по пути расправляя галстук. Едва он успел сесть в свое кресло и придать лицу, как он надеялся, расслабленное и безучастное выражение, как тут же в пустом очаге прямо под мраморной каминной плитой заплясали зеленые языки пламени. Стараясь не выдать и тени удивления и тревоги, он смотрел, как в пламени, бешено вращаясь, появился мужчина плотного телосложения. Мгновение спустя он выбрался и встал на довольно-таки симпатичный антикварный коврик, стряхивая золу с рукавов своего длинного в тонкую полоску плаща и держа в руках светло-зеленую шляпу-котелок. – Э… премьер-министр, – Корнелиус Фадж двинулся вперед и протянул руку для рукопожатия. – Рад вас снова видеть. Премьер-министр не мог ответить тем же, поэтому предпочел промолчать. Он совершенно не был рад видеть Фаджа, чьи регулярные появления, выводившие его из равновесия лишь фактом своего существования, в большинстве случаев означали наличие плохих новостей. К тому же Фадж был явно чем-то встревожен. Он похудел, полысел, волосы стали более седыми, а лицо – более морщинистым и уставшим. Премьер-министр и раньше видел политиков в таком состоянии, и это не сулило ничего хорошего. – Чем могу помочь? – спросил он, кратко пожимая Фаджу руку и указывая гостю на самое жесткое кресло за столом. – Никогда не знаешь с чего лучше начать, – пробормотал Фадж. Он выдвинул кресло, уселся и положил свой зеленый котелок себе на колени. – Ну и неделька, ну и неделька… – Что, и у вас тоже? – сухо спросил премьер-министр, надеясь, что этим он даст понять, что у него и без визита Фаджа дел невпроворот. – Разумеется, – Фадж устало потер глаза и угрюмо посмотрел на премьер-министра. – У меня была такая же неделя, как и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост… убийства Боунс и Венс… и это не говоря уже о том, что творится на юго-западе… – Вы… э… ваши… то есть, хотите сказать, что кто-то из ваших причастен… причастен ко всем этим… к этим событиям? Фадж угрюмо уставился на премьер-министра. – Конечно причастны, – сказал он. – Наверняка вы уже и сами поняли, в чем тут дело? – Я… – премьер-министр запнулся в нерешительности. Именно из-за этого он так и не любил визиты Фаджа. В конце концов, он был премьер-министром, и ему не нравилось, когда его заставляли чувствовать себя несмышленым школьником. Разумеется, так было всегда с момента их первой встречи с Фаджем в его первую ночь в качестве премьер-министра. Он помнил это так, словно это было вчера, и понимал, что теперь эти воспоминания будут преследовать его до конца его дней. Он стоял тогда один в этом же кабинете, наслаждаясь триумфом, к которому он шел столько лет, о котором так мечтал, как вдруг у себя за спиной он услышал покашливание, точь-в-точь как сегодня, и, обернувшись, услышал, как маленький неприглядный портрет говорит ему, что министр магии скоро прибудет, чтобы лично с ним познакомиться. Разумеется, он подумал, что это долгая кампания и перенапряжение, связанное с выборами, наложили отпечаток на его рассудок. Он жутко испугался, что с ним разговаривает портрет, но это было лишь полбеды, по сравнению с тем, что он пережил, когда из камина к нему выскочил вышеназванный волшебник и пожал ему руку. Он и слова не мог вымолвить, пока Фадж объяснял ему, что по всему миру в тайне от остальных живут волшебники и волшебницы, и заверял, что об этом ему беспокоиться не стоит, потому что Министерство магии берет на себя всю ответственность за то, что происходит в обществе волшебников, следит за тем, чтобы немагическое население никогда не узнало об их существовании. Как сказал Фадж, дело это непростое – охватить все, начиная от контроля над использованием метел и заканчивая регулированием популяции драконов (в этот момент премьер-министр, помнится, схватился за стол, чтобы не упасть). Затем Фадж по-отечески похлопал по плечу все еще онемевшего премьер-министра. – Нет причин для беспокойства, – сказал он, – скорее всего вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас лишь в том крайнем случае, если с нашей стороны произойдет что-то действительно серьезное, что-то, что может как-то повлиять на магглов, то есть на немагическое население. Другими словами, живите, как живете. А я вам должен сказать, что вы держитесь гораздо лучше вашего предшественника. Тот пытался выкинуть меня в окно, решив, что меня подослали его противники, чтобы разыграть. В этот момент премьер-министр наконец-то обрел голос. – Так вы, значит не… не разыгрываете меня? Это была его последняя, бесперспективная надежда. – Нет, – спокойно ответил Фадж. – К сожалению нет. Смотрите. И он превратил чашку премьер-министра в крысу. – Но, – едва слышно произнес премьер-министр, наблюдая за тем, как крыса жует уголок его новой речи, – но почему… почему мне никто не сказал?.. – Министр магии раскрывается только действующему премьер-министру магглов,– ответил Фадж, засовывая свою палочку назад в пиджак. – Мы считаем, что это лучший способ сохранить все в тайне. – Почему же тогда, – умоляющим голосом простонал премьер-министр, – предыдущий премьер-министр не предупредил меня? Фадж захохотал. – Мой дорогой премьер-министр, а вы сами-то кому-нибудь расскажите? Продолжая сдавленно посмеиваться, Фадж бросил в камин какой-то порошок, шагнул в изумрудное пламя и с шипением исчез. Премьер-министр стоял неподвижно и понимал, что, пока он жив, ни одна живая душа не узнает об этом случае, потому что никто во всем мире ни за что ему не поверит. Потрясение понемногу проходило. Некоторое время он пытался убедить себя, что Фадж это всего лишь мираж, вызванный недосыпанием во время изматывающей предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от всего, что напоминало бы ему о неприятном событии, он подарил крысу своей любимой племяннице, а личному секретарю поручил снять портрет уродливого коротышки, который возвестил о визите Фаджа. Однако, к ужасу премьер-министра, убрать портрет оказалось невозможно. После того, как несколько плотников, один или два строителя, историк живописи и канцлер казначейства безуспешно пытались отодрать его от стены, премьер-министр оставил попытки в надежде, что на период его пребывания в этом кабинете эта штука не сдвинется с места и не издаст ни звука. Он мог поклясться, что время от времени видел краем глаза, как обитатель картины зевал или ковырялся в носу, а раз или два просто уходил с картины, оставляя после себя лишь грязно-коричневый холст. Тем не менее, он заставлял себя не смотреть на картину слишком часто, и каждый раз, когда случалось что-то подобное, уверял себя, что это всего лишь игра его воображения. Затем, три года спустя, такой же, как сейчас ночью, премьер-министр сидел один в своем кабинете, когда портрет вновь объявил ему о скором визите Фаджа, который выскочил из камина промокший до нитки, в состоянии полной паники. Не успел премьер-министр спросить его, зачем он замочил его ковер, как Фадж разразился целой речью о какой-то тюрьме, о которой премьер-министр никогда не слышал, о человеке, которого звали Сирьос Блэк, о каком-то «Хогвартсе» и мальчике по имени Гарри Поттер, словом, о том, что не говорило премьер-министру ровным счетом ничего. – Я только что из Азкабана, – запыхавшись, заявил Фадж, переливая воду со своего котелка себе в карман. – это посреди Северного моря, знаете ли, отвратительно долетел… дементоры волнуются, – он пожал плечами, – от них еще никто никогда не убегал. В общем, я пришел сказать вам, что Блэк – известный убийца магглов, и возможно он собирается присоединиться к Сами-Знаете-Кому. Но, разумеется, вы даже и не знаете, кто такой Сами-Знаете-Кто! – Мгновение он с надеждой смотрел на премьер-министра, а затем сказал: – Ну, садитесь, садитесь, я вас введу в курс дела. Виски будете? Премьер-министр был явно возмущен тем, что его попросили сесть в его собственном кабинете, не говоря уже о том, что ему предлагают его собственное виски, но сопротивляться не стал. Фадж вытащил свою палочку, сотворил из воздуха два больших стакана с янтарной жидкостью, сунул один из них в руку премьер-министру и опустился в кресло. Фадж говорил больше часа. Он отказался произносить вслух одно имя, вместо этого написал его на клочке пергамента и сунул клочок в другую руку премьер-министра. Когда, наконец, Фадж встал, чтобы уйти, премьер-министр встал вместе с ним. – Так вы полагаете, что… – он искоса глянул на имя в левой руке, – лорд Воль… – Тот-Кого-Нельзя-Называть! – оборвал его Фадж. – Простите. Значит, вы полагаете, что Тот-Кого-Нельзя-Называть до сих пор жив? – Ну, Дамблдор говорит, что так и есть, – Фадж застегнул верхнюю пуговицу своего плаща в тонкую полоску, – но мы его ни разу не видели. По мне так он безопасен, пока его никто не поддерживает, поэтому именно о Блэке надо сейчас беспокоиться. Вы же предупредите кого следует? Замечательно. Ну, надеюсь, премьер-министр, мы с вами больше не увидимся! Спокойной ночи. Однако они увиделись вновь. Меньше года спустя встревоженный Фадж появился прямо из воздуха в рабочем кабинете премьер-министра и доложил, что произошла какая-то заварушка на чемпионате мира по квиддичу (кажется, так он это назвал) и что в нее были вовлечены несколько магглов, но беспокоиться премьер-министру ровным счетом не о чем, а то, что вновь видели метку Сами-Знаете-Кого, так это еще ни о чем не говорит. Фадж был уверен, что это всего лишь единичный случай, и управление по связям с магглами уладило все вопросы с регулировкой памяти. – А, чуть не забыл, – добавил Фадж. – Мы собираемся завезти в страну трех драконов и сфинкса для турнира трех волшебников. Обычное дело, но из Департамента контроля и надзора за магическими существами мне сказали, что согласно правилам мы должны известить вас, что ввозим в страну опасных животных. – Я… что… драконы? – заволновался премьер-министр. – Да, три штуки, – сказал Фадж. – А еще сфинкс. Ну, всего доброго. Премьер-министр изо всех сил надеялся, что драконы и сфинкс будут худшим, что может случиться, но нет. Менее двух лет назад Фадж снова появился из камина, на этот раз с новостями о массовом побеге из Азкабана. – Массовый побег? – осипшим голосом повторил премьер-министр. – Не о чем беспокоиться, не о чем беспокоиться! – прокричал Фадж, стоя одной ногой уже в камине. – Мы их схватим, глазом не успеете моргнуть. Просто я решил, что вы должны об этом знать. И не успел премьер-министр крикнуть «Эй, подождите минуточку!», как Фадж исчез в свете зеленых искр. Что бы ни говорила пресса и оппозиция, но премьер-министр не был дураком. Он прекрасно видел, что, несмотря на заверения Фаджа при их первой встрече, видеться они стали достаточно часто и что при каждой их последующей встрече Фадж был все более встревоженным. Хотя премьер-министру и не доставляло особого удовольствия вспоминать о министре магии («другом министре», как он называл про себя Фаджа), он все время боялся, что Фадж появится с более угрожающими новостями. Поэтому, момент, когда весь растрепанный и раздраженный Фадж вновь вышел из камина, да еще и удивился тому, что премьер-министр не знает, почему он здесь, был худшим в череде событий и без того мрачной недели. – Откуда мне знать, что там происходит в этом вашем… э… обществе волшебников? – раздраженно парировал премьер-министр на этот раз. – Мне надо страной управлять, у меня сейчас полно дел и без… – У нас с вами одни и те же дела, – прервал его Фадж. – Брокдейлский мост обрушился не от старости. Ураган на самом деле не ураган. Те убийства – не дело рук магглов. А семейству Герберта Чорли будет гораздо безопаснее без него. В данный момент мы проводим мероприятия по доставке бедолаги в клинику волшебных заболеваний и травм имени св. Мунго. Акция запланирована на сегодня. – Что вы… Что-то я… Что? – вскипел премьер-министр. Фадж сделал глубокий вдох и продолжил. – Премьер-министр, с сожалением вынужден сказать вам, что он вернулся. Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. – Вернулся? «Вернулся» это означает, что он жив? То есть… Премьер-министр в мельчайших подробностях вспомнил тот ужасный разговор, когда Фадж рассказал ему о волшебнике, который держал в страхе всех, волшебнике, который совершил тысячу страшных преступлений, прежде чем таинственно исчезнуть пятнадцать лет назад. – Да, жив, – ответил Фадж. – Это… даже не знаю… может ли быть живым человек, которого нельзя убить? Я не совсем это понимаю, а Дамблдор никогда толком не объяснял… в общем, у него есть тело, он ходит, разговаривает и убивает, так что, применительно к нашей беседе, да, он жив. Премьер-министр не знал, что на это сказать, но его упорное желание казаться человеком осведомленным во всех областях заставило его зацепиться за любую деталь, которую он мог вспомнить из их предыдущих бесед. – А Сирьос Блэк с… э… Тем-Кого-Нельзя-Называть? – Блэк? Блэк? – Фадж растерянно завертел в пальцах свой котелок. – Сириус Блэк вы хотите сказать? Слава Мерлину, нет. Блэк мертв. Так уж вышло, что мы… э… ошибались насчет Блэка. В конце концов, он оказался невиновен. К тому же он не был сообщником Того-Кого-Нельзя-Называть. Знаете, – поспешно добавил он, все сильнее вращая свой котелок, – все улики указывали на него… было более пятидесяти свидетелей… но, так или иначе, как я уже сказал, он мертв. На самом деле убит. Прямо в здании Министерства магии. Хотя, это еще вопрос… К своему величайшему удивлению, в этот момент премьер-министр почувствовал мимолетный прилив жалости к Фаджу. Однако это чувство практически сразу улетучилось, уступив место самодовольству от того, что хоть он и не умеет выходить из каминов, однако ни в одном из департаментов его правительства, при нем до сих пор не было совершено никаких убийств. Пока, во всяком случае… Премьер-министр исподтишка постучал по дереву своего стола и сплюнул, а Фадж тем временем продолжал: – Но Блэк это так, между прочим. Дело в том, что мы находимся в состоянии войны, и нужно предпринять необходимые шаги. – Войны? – нервно повторил премьер-министр. – Вы случаем не преувеличиваете? – К Сами-Знаете-Кому присоединились его сторонники, те, что сбежали из Азкабана в январе, – Фадж говорил все более торопливо, и крутил свой котелок с такой скоростью, что тот стал походить на светло-зеленое пятно. – С тех пор, как они вырвались на свободу, они всюду сеют разрушения. Брокдейлский мост – их рук дело. Он пригрозил массовыми убийствами магглов, если я не перестану преследовать его. – Черт бы вас побрал, так это значит, вы виноваты во всех этих смертях! А я, значит, должен отвечать на вопросы о проржавевшей арматуре, разъедании температурных швов и еще сам не знаю о чем! – взорвался премьер-министр. – Я виноват! – лицо Фаджа залилось краской. – Хотите сказать, что вы бы не спасовали перед таким шантажом? – Может и нет, – премьер-министр встал и стал ходить по комнате, – но я бы приложил все свои усилия, чтобы схватить шантажиста, прежде чем он совершит подобные зверства! – Неужели вы полагаете, что я уже не приложил все усилия? – возбужденно воскликнул Фадж. – Каждый аврор в Министерстве пытался и пытается найти его и схватить его сообщников, но так уж получилось, что мы говорим об одном из могущественнейших волшебников всех времен, волшебнике, которого не могут поймать вот уже почти тридцать лет! – Значит, вы хотите сказать, что и ураган на юго-западе это его рук дело? – С каждым шагом премьер-министр терял терпение. Его приводила в бешенство одна мысль о том, что он знает причину всех этих ужасных бедствий, и не может об этом никому сказать. Это было едва ли не хуже, чем все эти обвинения в адрес его правительства. – Не было никакого урагана, – печально ответил Фадж. – Извините! – рявкнул премьер-министр, решительно вышагивая взад и вперед.– Вырванные с корнем деревья, сорванные крыши, погнутые фонарные столбы, пострадавшие люди… – Это были Пожиратели Смерти, – ответил Фадж. – Сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть. А еще… еще мы считаем, что здесь не обошлось без великанов. Премьер-министр встал, как вкопанный, словно врезался в невидимую стену. – Без кого не обошлось? Фадж состроил гримасу. – В последний раз, когда он хотел добиться большего эффекта от своих действий, он призвал великанов. Отдел дезинформации работал круглые сутки. Команды Стирателей меняли воспоминания всем магглам, которые видели, что произошло на самом деле, Департамент контроля и надзора за магическими существами почти полным составом отправился в Сомерсет, но великанов мы так и не нашли. Это была настоящая катастрофа. – Да что вы говорите?! – возмутился премьер-министр. – Не буду отрицать, что боевой настрой в Министерстве – хуже некуда, – сказал Фадж. – Кроме всего прочего, мы еще потеряли Эмели Боунс. – Кого потеряли? – Эмели Боунс. Главу Департамента магического правопорядка. Мы считаем, что Сами-Знаете-Кто убил ее лично, потому что она была очень сильной волшебницей, и, судя по всему, она отчаянно сражалась. Фадж прокашлялся и с явным усилием перестал крутить свой котелок. – Но это убийство было в газетах, – премьер-министр внезапно остыл. – В наших газетах. Эмели Боунс… Женщина средних лет, жила одна. Жуткое было убийство. О нем столько писали. Полиция была сбита с толку. Фадж вздохнул. – Надо полагать, – сказал он. – Убита в комнате, запертой изнутри. С другой стороны мы точно знаем, кто это сделал, хотя это ни на шаг не продвинуло нас к его поимке. А еще была Эммилина Вейн, об этом вы может даже и не слышали. – Еще как слышал! – возразил премьер-министр. – Это случилось совсем неподалеку отсюда. У газет был просто праздник, «нарушение закона и порядка под носом у премьер-министра…». – Будто нам этого мало, – продолжал Фадж, почти не слушая премьер-министра,-так теперь еще все вокруг кишит дементорами, которые нападают на людей то здесь, то там… В давние, более счастливые времена эта фраза была бы для премьер-министра совершенно непонятной, но теперь он был более-менее осведомлен. – Я считал, что дементоры охраняют узников в Азкабане, – осторожно сказал он. – Так и было, – устало ответил Фадж. – До настоящего момента. Они покинули тюрьму и присоединились к Сами-Знаете-Кому. Не буду притворяться и говорить, что для нас это не было сильным ударом. – Но, – произнес премьер-министр с чувством пробуждавшегося ужаса, – не вы ли мне рассказывали, что эти существа выкачивают из людей надежду и счастье? – Совершенно верно. И их становится все больше. Вот откуда этот туман. Премьер-министр безвольно опустился в ближайшее кресло. От мысли, что на города и деревни нападают невидимые твари и сеют среди его избирателей отчаяние и безысходность, ему стало не по себе. – Послушайте, Фадж, вы должны что-то предпринять! Это ваша обязанность, как министра магии! – Мой дорогой премьер-министр, неужели вы на самом деле думаете, что после всего этого я мог остаться министром магии? Две недели все волшебное сообщество кричало, требуя моей отставки. За весь свой период правления я не видел их такими сплоченными! – Фадж попытался улыбнуться. Премьер-министр тут же потерял дар речи. Несмотря на негодование по поводу своего нынешнего положения, он искренне сочувствовал сидевшему напротив человеку, который выглядел сейчас словно выжатый лимон. – Мне очень жаль, – сказал он, наконец. – Может, я чем-то могу вам помочь? – Очень мило с вашей стороны, премьер-министр, но уже ничем. Сегодня меня послали к вам, чтобы ввести в курс последних событий, а также познакомить со своим преемником. Вообще-то он уже должен был быть здесь, но, понятное дело, сейчас у него дел хоть отбавляй. Фадж оглянулся на портрет уродливого коротышки в длинном кудрявом серебристом парике, который кончиком пера ковырялся в своем ухе. Поймав взгляд Фаджа, портрет сказал: – Будет с минуты на минуту, заканчивает письмо Дамблдору. – Удачи ему, – впервые голос Фаджа звучал язвительно. – За последние две недели я писал ему по два письма в день, но он даже с места не сдвинулся. Если бы он только уговорил мальчишку, возможно, я бы все еще… Что ж, может Скримджеру повезет больше. Фадж погрузился в полное обиды молчание, которое практически тут же было прервано портретом, внезапно заговорившим своим резким официальным голосом: – Премьер-министру магглов. Необходимо встретиться. Срочно. Прошу ответить как можно скорее. Руфус Скримджер, министр магии. – Да, да, хорошо, – растерянно ответил премьер-министр, и не успел он и дернуться, как языки пламени в камине вновь стали изумрудно-зелеными, взметнулись вверх, в самом их сердце появился еще один вращающийся волшебник, и, мгновение спустя, он уже стоял на антикварном коврике Фадж поднялся и, после некоторых колебаний, премьер-министр последовал его примеру, наблюдая за тем, как вновь прибывший распрямился, смахнул пыль со своей длинной черной мантии и огляделся вокруг. Первое, что пришло на ум премьер-министру, была глупая мысль о том, что Руфус Скримджер был весьма похож на пожилого льва. В копне темно-рыжих волос и густых бровях проглядывали седые пряди; сквозь очки в тонкой металлической оправе смотрели выразительные желтоватые глаза, а его легкая размашистая походка, несмотря на незначительную хромоту, обладала определенной грацией. Сразу же ощущалась проницательность и напористость. Премьер-министр вполне мог понять, почему в такие трудные времена волшебное сообщество предпочло, чтобы их лидером стал Скримджер. – Здравствуйте, – премьер-министр учтиво протянул руку. Скримджер бегло пожал ее, окинул комнату взглядом и вытащил из мантии свою волшебную палочку. – Фадж все вам рассказал? – спросил он, направляясь к двери. Он коснулся палочкой замочной скважины, и премьер-министр услышал, как щелкнул замок. – Э… да, – ответил премьер-министр. – И, если не возражаете, я бы предпочел, чтобы дверь оставалась незапертой. – А я бы предпочел, чтобы меня не прерывали, – возразил Скримджер, – и не видели, – добавил он, направляя палочку на окна. Шторы тут же задернулись. – Так, ладно, я человек занятой, поэтому сразу к делу. Во-первых, нам необходимо обсудить вашу охрану. Премьер-министр вытянулся в полный рост и ответил: – Я вполне доволен той охраной, что у меня есть сейчас, так что большое… – А вот мы – нет, – перебил Скримджер. – Магглам не поздоровится, если их премьер-министр попадет под действие заклятия Империус. Новый секретарь в вашем кабинете… – От Кингсли Кандалболта я ни за что не откажусь, если вы это намереваетесь сделать! – с жаром возразил премьер-министр. – Он прекрасно знает свое дело, проверяет все два раза все то, что другие… – Это потому, что он волшебник, – без тени улыбки сказал Скримджер. – Высококвалифицированный аврор, которого назначили сюда для вашей безопасности. – Минуточку! – заявил премьер-министр. – Вы не можете просто так подсовывать ко мне в кабинет своих людей, я сам решаю, кто будет на меня работать. – Мне казалось, что вы довольны Кандалболтом, – невозмутимо сказал Скримджер. – Я… ну, в общем-то да… – Тогда, значит, никаких вопросов? – подытожил Скримджер. – Я… ну, пока что Кандалболт все делает… э… замечательно, – сбивчиво ответил премьер-министр, но Скримджер уже почти не слушал его. – А теперь о вашем заместителе, Герберте Чорли, – продолжил он. – О том, кто так поразвлек народ, спрятавшись от всех неприятностей. – Что с ним? – спросил премьер-министр. – Приходит в себя от плохо насланного заклятия Империус, – ответил Скримджер. – В мозгах у него все перемешалось, но он все еще остается опасен. – Да он же просто болтун! – слабо возразил премьер-министр. – Я уверен, ему бы немного отдохнуть… Может, опрокинуть стопочку, другую… – Пока мы с вами разговариваем, его обследует группа целителей клиники волшебных заболеваний и травм имени св. Мунго. Троих из них он уже попытался задушить, – сказал Скримджер. – Думаю, его лучше на время изолировать от общества магглов. – Я… ну… С ним все будет в порядке? – с тревогой спросил премьер-министр. Скримджер слегка пожал плечами и двинулся назад к камину. – Вот, собственно, все, что я собирался сказать. Я буду держать вас в курсе событий, премьер-министр. А если буду слишком занят, чтобы прибыть лично, пошлю Фаджа. Он согласился принять должность консультанта. Фадж попытался улыбнуться, но у него плохо получилось. Выглядело это так, словно у него болит зуб. Скримджер уже запустил руку в карман, чтобы достать оттуда таинственный порошок, от которого огонь становился зеленым. Пару мгновений премьер-министр безнадежно смотрел на них двоих, и те слова, что весь вечер он сдерживал в себе, наконец, прорвались наружу. – Но, ради всего святого… вы же волшебники! Вы же можете творить магию! Уверен, вы можете справиться… с чем угодно! Скримджер медленно развернулся на месте, обменялся скептическим взглядом с Фаджем, который на этот раз все-таки смог улыбнуться, и спокойно сказал: – Самое плохое в том, премьер-министр, что они тоже могут творить магию. И с этими словами волшебники друг за другом шагнули в яркое зеленое пламя и исчезли. Глава 2 Растянувшийся на многие мили холодный туман, застилавший окна Премьер Министра, дрейфовал над грязной рекой, извивающейся между насыпями, усыпанными мусором. Огромный дымоход, – пережиток старого, давно уже неиспользуемого завода, – возвышался над рекой, темный и зловещий. Вокруг стояла полная тишина, за исключением журчания черной воды; не было видно ни одного живого существа, кроме худой лисы, кравшейся вдоль насыпи в надежде обнаружить в высокой траве несколько старых оберток от рыбы с жареным картофелем. Спустя некоторое время раздался слабый хлопок, и на краю реки появилась, словно из воздуха, худая, закрытая капюшоном фигура. Лиса замерла, осторожно взглянув на это странное и новое для здешних мест явление. Фигура казалось, некоторое время ориентировалась в пространстве, после чего решительно зашагала, освещая себе дорогу; слышен был лишь шелест ее плаща по траве. Со вторым и более громким хлопком появилась другая закутанная в плащ фигура. – Подожди! Резкий крик испугал лису, теперь почти полностью прижавшейся к земле. Она попыталась убежать, взобравшись по насыпи. Меркнула вспышка зеленого света, раздался визг, и лиса скатилась к подножью насыпи… мертвая. Вторая фигура перевернула животное носком ботинка. – Всего лишь лиса, – из-под капюшона раздался женский голос. Я подумала, что это возможно, аврор… Цисси подожди! Но первая фигура, оглянувшаяся назад после вспышки света, уже карабкалась по насыпи, с которой только что упала лиса. – Нарцисса… послушай… Вторая женщина поймала первую за руку, но та вырвала ее. – Уходи, Белла! – Ты должна выслушать меня! – Я уже все слышала. Я приняла собственное решение. Оставь меня! Женщина по имени Нарцисса взобралась на вершину насыпи, где линия старых рельсов отделяла реку от узкой, мощеной улицы. Другая женщина, - Белла, последовала за ней. Стоя рядом, они смотрели через дорогу на бесконечные ряды обветшалых кирпичных зданий, на их окна, такие унылые в темноте. – Он, что, живет здесь? – презрительно спросила Белла. – Здесь? В этой навозной маггловской куче? Должно быть, мы первые из волшебников, кто ступил сюда… Но Нарцисса не слушала; она уже преодолела рельсы и теперь переходила дорогу. – Эй, подожди! Белла, с развевающимся позади плащом, последовала за ней, и заметила как Нарцисса бросилась через переулок между зданиями на вторую, почти идентичную улицу. Некоторые из уличных фонарей были сломаны: женщины бежали между полосами света и тьмы. Белла смогла догнать Нарциссу, только когда та свернула за угол, на сей раз успешно схватив ее за руку и развернув лицом к себе. – Послушай, ты не должна делать этого, ты не можешь доверять ему. – Но Темный Лорд доверяет ему, разве не так? – Темный Лорд… Я думаю… Он ошибается… – Белла тяжело дышала; на мгновение ее глаза сверкнули из-под капюшона, когда она выглянула убедиться в том, что они действительно одни. – В любом случае, нам сказали никому не говорить о плане. То, что ты хочешь сделать – предательство Темного Лорда. – Отпусти, Белла! – зарычала Нарцисса, доставая палочку из-под плаща, и угрожающе направляя ее на противницу. Белла только засмеялась. – Боже, наслать заклятие на свою собственную сестру? Ты не сможешь… – Теперь нет ничего, чтобы я не смогла сделать! – Нарцисса часто дышала, в ее голосе стали заметны нотки истерии. Затем она выбросила вперед, подобно ножу, палочку, и появилась другая вспышка света. Белла вырвала руку из руки ее сестры, как если бы она горела. – Нарцисса! Но Нарцисса помчалась вперед. Потирая руку, Белла вновь последовала за ней, сохраняя дистанцию, поскольку они продвигались все дальше и дальше в пустынный лабиринт кирпичных зданий. Наконец Нарцисса попала на улицу «Прядильный тупик», над которой возвышался, словно гигантский предостерегающий палец, высокий дымоход завода. Когда она проходила мимо забитых досками разбитых окон, ее шаги отзывались эхом от каменной мостовой. Наконец, женщина достигла самого последнего дома, где на первом этаже мерцал тусклый свет, с трудом пробивавшийся сквозь плотные занавески. Она успела постучать в дверь до того, как задыхающаяся Белла, проклиная, схватила женщину. Слегка запыхавшиеся, они стояли и ждали, вдыхая запахи грязной реки, которые приносил с собой ночной бриз. Спустя мгновение раздалось какое-то движение позади двери, и она немного приоткрылась. За ней оказался мужчина, изучающий их, мужчина с длинными черными волосами. На фоне болезненного лица блестели черные как смоль глаза. Нарцисса отбросила назад капюшон. Она была настолько бледна, что казалось, сияла в темноте; длинные светлые волосы, струящиеся по спине, делали ее похожей на утопленницу. – Нарцисса! – воскликнул мужчина, открывая дверь немного шире, так, чтобы свет падал на женщину и ее сестру. – Какая приятная неожиданность! – Северус, – несколько напряженно прошептала женщина. – Могу я поговорить с тобой? Это срочно. – О, конечно. Он отошел, позволив женщине войти в дом. Ее все еще скрытая под капюшоном сестра последовала за Нарциссой без приглашения. – Снейп, – холодно поприветствовала его Белла, проходя мимо. – Беллатрикс, – ответил он. Его тонкий рот скривился в слегка насмешливую улыбку, когда он закрывал за ними дверь. Они прошли в крошечную гостиную, которая напоминала темную, переполненную клетку. Стены были полностью закрыты полками с книгами, в старых черных или коричневых кожаных переплетах. Изношенный диван, старое кресло, и шаткий стол стояли, освещенные тусклым светом, исходящим от свечей в лампе на потолке. Место производило впечатление дома, который долгое время пустовал в отсутствии жильцов. Снейп пригласил Нарциссу присесть на диван. Она отбросила в сторону свой плащ, и села, уставившись на свои белые, дрожащие руки, крепко обхватившие колени. Беллатрикс медленно сняла свой плащ. Настолько темноволосая, насколько ее сестра была блондинкой, с тяжелым взглядом и сильной челюстью, она не сводила пристальный взгляд со Снейпа, остановившись позади Нарциссы. – Так что я могу сделать для вас? – спросил Снейп, усаживаясь в кресле напротив двух сестер. – Мы… мы одни, надеюсь? – тихо спросила Нарцисса. – Да, конечно. Здесь только Хвост, но паразиты в счет не идут, не так ли? Он навел палочку на стену c книгами позади него, и, с легким хлопком, приоткрылась скрытая дверь, открывающая взору узкую лестницу, на которой замер маленький человечек. – Я надеюсь, ты понял, Хвост, что у нас гости, – лениво протянул Снейп. Человечек вздрогнул, затем весь сгорбился, и, спустившись по оставшимся ступенькам, вошел в комнату. У него были маленькие, водянистые глаза, острый нос, и пренеприятная глупая улыбка. Его левая рука гладила правую, которая, казалось, была закована в серебряную перчатку. – Нарцисса! – сказал он писклявым голосом. – И Беллатрикс! Как очаровательно… – Хвост принесет нам напитки, если вы желаете, – сказал Снейп. – А затем он вернется в свою спальню. Хвост вздрогнул, как будто Снейп бросил в него чем-то. – Я – не твой слуга! – взвизгнул он, избегая глаз Снейпа. – Неужели? А мне казалось, что Темный Лорд отправил тебя сюда, чтобы помогать мне. – Помогать, да – но не обслуживать тебя напитками и…и убирать твой дом! – Я понятия не имел, Хвост, что ты ждал более опасных поручений, – вкрадчиво сказал Снейп. – Но это можно легко устроить: я поговорю с Темным Лордом… – Я сам могу поговорить с ним, если захочу! – Конечно можешь, – насмешливо произнес Снейп. – Но тем временем принеси нам напитки. Бутылка сделанного эльфом вина подойдет. Хвост мгновение колебался, размышляя, стоит ли продолжать спор, но затем развернулся и исчез за дверью. Они услышали какой-то шум и звон бокалов. Через несколько секунд Хвост вернулся, неся пыльную бутылку и три бокала на подносе. Он поставил их на шаткий столик и поспешил уйти, резко хлопнув за собой дверью-шкафом. Снейп разлил вино по бокалам и вручил два из них сестрам. Нарцисса пробормотала слова благодарности, Беллатрикс же не сказала ничего, но продолжала смотреть на Снейпа с негодованием. Но это, было похоже, не злило его, а, напротив, забавляло. – За Темного Лорда, – сказал он, поднимая бокал, и залпом осушая его. Сестры повторили за ним. Снейп снова наполнил их бокалы. Нарцисса выпила еще и решительно произнесла: – Северус, я сожалею, что так неожиданно побеспокоила тебя, но я должна была тебя увидеть. Я думаю, ты – единственный, кто может помочь мне… Снейп поднял руку, чтобы остановить ее, а затем резко открыл палочкой дверь. Раздался громкий удар и визг, а затем звуки несущегося наверх по лестнице Хвоста. – Мои извинения, – проговорил Снейп. – Хвост в последнее время взял привычку подслушивать за дверью, и я не знаю, чего он хочет этим добиться… Итак, что ты хотела сказать, Нарцисса? Она глубоко, судорожно вздохнула и начала заново. – Северус, я знаю, что не должна быть здесь, мне сказали никому ничего не говорить, но… – Тогда ты должна заткнуться! – Зарычала Беллатрикс. – Особенно в такой компании! – В такой компании? – язвительно повторил Снейп. – И что ты хотела этим сказать, Беллатрикс? – То, что я не доверяю тебе, Снейп, и ты прекрасно это знаешь! Нарцисса издала звук, который, возможно, был приглушенным рыданием, и закрыла лицо руками. Снейп поставил свой бокал на стол и снова уселся в кресле, улыбаясь в лицо Беллатрикс, которая с ненавистью смотрела на него. – Нарцисса, я думаю, мы должны выслушать то, что жаждет высказать Беллатрикс, это спасет нас от утомительных прерываний. Так что продолжай, Беллатрикс, – сказал Снэйп. – В чем причина твоего недоверия ко мне? – Сто причин! – громко произнесла женщина, выйдя из-за дивана, чтобы со звоном поставить бокал на стол. – С чего начать? Где ты был, когда Темный Лорд потерял свое могущество? Почему ты никогда не делал никакой попытки найти его, когда он исчез? Что ты делал все эти годы, пока жил под крылышком у Дамблдора? Почему ты остановил Темного Лорда, пытавшегося захватить Философский Камень? Почему ты не вернулся сразу, как только Темный Лорд возродился? Где ты был несколько недель назад, когда мы пытались восстановить пророчество для Темного Лорда? И почему, Снейп, Гарри Поттер все еще жив, хотя он был у тебя под носом все эти 5 лет?! Она сделала паузу, ее грудь бурно вздымалась и опускалась, щеки раскраснелись. Позади нее неподвижно сидела Нарцисса, ее лицо было все еще закрыто ладонями. Снейп улыбнулся. – Прежде, чем я отвечу тебе… о да, Беллатрикс, я собираюсь отвечать! Ты можешь передать мои слова тем другим, что шепчутся за моей спиной, и несут ложные рассказы о моем предательстве Темному Лорду! Так вот, прежде чем я отвечу тебе, позволь и мне задать несколько вопросов. Ты действительно думаешь, что Темный Лорд не спрашивал меня обо всем этом? И ты действительно считаешь, что я, не дав удовлетворительные ответы Темному Лорду, сидел бы сейчас с вами и премило разговаривал? Она заколебалась. – Я знаю, что он верит тебе, но… – Но ты думаешь, что он ошибается? Или я, так или иначе, смог обмануть его? О, конечно, дурачил самого Темного Лорда, величайшего волшебника, наиболее совершенного Легилимента, которого когда-либо видел мир? Беллатрикс ничего не сказала, но было видно, что она находится в легком замешательстве. Снейп не стал нажимать на нее дальше. Он снова взял напиток, и, потягивая его, продолжил: – Ты спрашиваешь, где я был, когда Темный Лорд потерял свое могущество. Я был там, где он приказал мне быть – в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, потому что он желал, чтобы я шпионил за Альбусом Дамблдором. Я предполагаю, ты знаешь, что это было распоряжение Темного Лорда – принять должность учителя? Она едва заметно кивнула и открыла было рот, но Снейп опередил ее: – Ты спрашиваешь, почему я не пытался найти Темного Лорда, когда он исчез. Между прочим, по той же самой причине, по которой Эйвери, Яксли, Кэрроус, Макнейр, Люциус… – он слегка кивнул в сторону Нарциссы -…и многие другие не пыталась найти его. Моя вера в него тогда закончилась. Я не горжусь этим, я был неправ, но… Если бы он не простил всех тех, кто перестал быть верен ему тогда, у него было бы сейчас очень мало последователей. – У него была бы я! – неистово воскликнула Беллатрикс. – Я, заключенная на долгие годы в Азкабан, не пожелавшая отречься от него! – Да, действительно, все это замечательно, – сказал Снэйп скучающим голосом. – Конечно, находясь в Азкабане, ты не принесла никакой пользы Темному Лорду, но твой благородный поступок был без сомнения прекрасен… – Благородный поступок! – завопила Беллатрикс; в ярости она выглядела просто безумной. – В то время как я терпела дементоров, ты преспокойно оставался в Хогвартсе, наслаждаясь любезностями Дамблдора! – Не совсем, – спокойно сказал Снейп. – Ты знаешь, он не захотел назначить меня преподавателем Защиты от Темных Искусств. Он думал, это могло бы, ах, вызвать дежавю… соблазнило бы меня взяться за старое. – О, так вот чем ты пожертвовал ради Темного Лорда – получил отказ в преподавании своего любимого предмета?! – Съязвила Беллатрикс. – Но почему ты оставался там все время, Снейп? Шпионил за Дамблдором для господина, которого считал мертвым? – Едва ли, – ответил Снейп, – хотя Темный Лорд доволен, что я никогда не покидал свой пост: у меня в течение шестнадцати лет накапливалась информация относительно Дамблдора, которую я смог предоставить господину после его возвращения. Это более полезный подарок, чем бесконечные воспоминания о том, как неприятен Азкабан… – Но ты остался… – Да, Беллатрикс, я остался, – сказал Снейп, впервые за весь разговор проявляя нетерпение. – У меня спокойная работа, которую я предпочел заточению в Азкабан, наполненному Пожирателями Смерти, как ты знаешь. Защита Дамблдора держала меня подальше от тюрьмы. Это было наилучшим выходом, и я использовал предоставленный шанс. Я повторюсь: Темный Лорд не жалуется, что я остался в школе, так что я не вижу поводов и для твоего беспокойства. Следующее, что ты хочешь узнать, я думаю… – он немного повысил голос, поскольку Беллатрикс явно хотела прервать его, -…почему я стоял между Темным Лордом и Философским Камнем. На это легко ответить. Лорд не знал, может ли он доверять мне. Он считал, подобно тебе, что я отвернулся от Пожирателей Смерти и стал преданной марионеткой Дамблдора. Он находился в жалком состоянии, очень слабом, разделив тело посредственного волшебника. Он был не так глуп, чтобы открыться прежнему союзнику, если тот союзник мог сдать его Дамблдору или Министерству. Я глубоко сожалею, что Темный Лорд не доверял мне. Он бы возвратился к власти тремя годами ранее. Но я видел только жадного и недостойного Квирелла, пытающегося украсть камень, и, признаю, сделал все, что мог, чтобы препятствовать этому. Рот Беллатрикс скривился, как если бы она приняла очень противное лекарство. – Но ты не вернулся в час, когда Темный Лорд возродился, ты не прилетел к нему сразу, как почувствовал, что горит Черная Метка. – Правильно. Я вернулся два часа спустя. Я вернулся по распоряжению Дамблдора. – По распоряжению Дамблдора?! – начала она яростным тоном. – Да подумай же! – нетерпеливо сказал Снэйп. – Подумай! Прождав два часа, всего лишь два часа, я обеспечил себе гарантию оставаться и дальше в Хогвартсе как шпион! Я позволил Дамблдору думать, что вернулся на сторону Темного Лорда только потому, что мне так приказали, благодаря этому я смог передать Лорду информацию относительно Дамблдора и Ордена Феникса! Пошевели мозгами, Беллатрикс: Черная Метка становилась все отчетливее в течение многих месяцев. Я знал, что он собирается вернуться, все Пожиратели знали! У меня было предостаточно времени, чтобы продумать свой план действий, рассчитать каждый свой последующий шаг, и сбежать подобно Каркарову, разве не так? Я уверяю тебя, первоначальное недовольство Темного Лорда моим опозданием полностью испарилось, когда я объяснил, что оставался преданным ему все время, хотя Дамблдор и думал, что я был на его стороне. Да, Темный Лорд считал, что я оставил его навсегда, но он сильно ошибался. – Но в чем состоит твоя польза всем нам? – усмехнулась Беллатрикс. – Какую необходимую информацию ты предоставил? – Моя информация была передана непосредственно Темному Лорду, – ответил Снейп. – Если он решил не делиться ею с тобой… – Он делиться со мной всем! – разгорячилась Беллатрикс. – Он называет меня своим самым верным, самым преданным… – Неужели? – сказал Снейп, явно выражая своим тоном недоверие. – До сих пор, даже после того фиаско в Министерстве? – Это была не моя ошибка! – Беллатрикс снова вспылила. – Темный Лорд в прошлом всегда возлагал на меня самые ответственные задания. Если бы Люциус не… – Ты не смеешь – ты не смеешь обвинять моего мужа! – Воскликнула Нарцисса низким, суровым голосом, глядя на свою сестру. – Нет никакого смысла искать виновных, – спокойно сказал Снейп. – Что сделано, то сделано. – Но не тобой! – яростно воскликнула Беллатрикс. – Нет, ты снова отсутствовал, в то время как мы все подвергалась опасностям, разве не так, Снейп? – Мое задание состояло в том, чтобы не вмешиваться, – ответил Северус. – Возможно, ты не согласишься с Темным Лордом, но неужели ты считаешь, что Дамблдор не заметил бы моего возвращения к Пожирателям Смерти для борьбы с Орденом Феникса? И – прости меня – но о какой опасности ты говоришь?.. Вы столкнулись всего лишь с шестью подростками, не так ли? – К ним вскоре присоединилась, как ты прекрасно помнишь, половина Ордена! – зарычала Беллатрикс. – И, в то время как мы боремся с этим чертовым Орденом, ты все еще утверждаешь, что тебе не известно местонахождение их штаба? – Я – не Хранитель Тайны Ордена; я не могу открыть его местонахождение. Ведь ты знаешь, как работают наложенные чары. Темный Лорд удовлетворен информацией, которую я передал ему из Ордена. Это привело, как ты, возможно, догадалась, к недавнему захвату и убийству Эммелин Вэнс, и, конечно, помогло избавиться от Сириуса Блэка; я предоставил вам уникальную возможность завершить это дело. Он склонил свою голову и выпил за Беллатрикс. Выражение ее лица не смягчалось. – Ты избегаешь моего последнего вопроса, Снейп. Гарри Поттер. Столько раз за последние пять лет у тебя была возможность убить его. Но ты не сделал этого. Почему? – Ты обсуждала этот вопрос с Темным Лордом? – спросил Снейп. – Он… в последнее время, мы… Я спрашиваю тебя, Снейп! – Если бы я убил Гарри Поттера, Темный Лорд не смог бы тогда использовать его кровь, чтобы стать более могущественным… – Ты утверждаешь, что предвидел использование господином мальчика! – усмехнулась Беллатрикс. – Я не говорил этого; я понятия не имел, что у него за планы; ты уже слышала – я думал, что Темный Лорд мертв. Я просто пытаюсь объяснить тебе, почему Темный Лорд не сожалеет, что Поттер был живым, по крайней мере, год назад… – Но почему ты не попытался убить мальчишку? – Господи, да разве ты еще не поняла? У меня только и была, что защита Дамблдора, не позволяющая заключить меня в Азкабан! Согласись, убив его любимого студента, я стал бы его врагом. Но была еще причина. Должен напомнить тебе, что, когда Поттер поступил в Хогвартс, вокруг него крутилось много историй и слухов о его якобы темной сущности и огромных волшебных способностях, которые появились у него после нападения Темного Лорда. Действительно, многие из приспешников Лорда думали, что Поттер мог бы стать волшебником, вокруг которого они смогут сплотиться еще раз. Мне тоже было любопытно, я допускал такую версию, и нисколько не собирался убивать его, когда он только оказался в замке. Конечно, вскоре стало очевидным, что он не имел вообще никакого экстраординарного таланта. Он справлялся со всеми своими проблемами только при помощи более талантливых друзей и невероятного везения. Он невозможно посредственен, и столь же неприятен и самодоволен как его отец. Я сделал все, что мог, чтобы исключить его из Хогвартса, где я считаю, ему совсем не место, но попытаться убить его, или позволить кому-то сделать это? Я был бы дураком, если бы рискнул совершить убийство под носом у Дамблдора. – И не смотря на все это, мы вынуждены верить, что Дамблдор все еще не подозревает тебя? – спросила Беллатрикс. – Он понятия не имеет о твоей истинной преданности, он до сих пор слепо доверяет тебе? – О, я играл свою роль хорошо, – ответил Снэйп. – И ты забываешь самую большую слабость Дамблдора: он вынужден верить лучшим людям. Я наплел ему рассказ о самом глубоком раскаянии, когда покинул Пожирателей Смерти и перешел на его сторону. И, представляешь, он принял меня с распростертыми объятиями, хотя никогда более не подпускал меня к Темным Искусствам, насколько мог. Дамблдор был великим волшебником – о да, был, (Беллатрикс при этих словах издала негодующий звук), – сам Темный Лорд признает это. Но я рад сказать, однако, что Дамблдор стареет. Поединок с Темным Лордом в прошлом месяце потряс его. Тем более недавно он был сильно ранен, его силы ослабли. Но в течение всех этих лет, он никогда не прекращал доверять Северусу Снейпу, и в этом моя большая ценность для Темного Лорда. Беллатрикс выглядела несчастной, она не была уверенна, как лучше всего ответить Снейпу. Используя в своих интересах ее молчание, Снейп повернулся к ее сестре. – Итак… Ты пришла за помощью, Нарцисса? Нарцисса взглянула на него, ее лицо красноречиво выражало полное отчаяние. – Да, Северус. Я… я думаю, что ты – единственный, кто может помочь мне… мне больше некуда обратиться. Люциус находится в тюрьме и… Она закрыла глаза, и две больших слезы скатились из-под ее век. – Темный Лорд запретил мне говорить об этом, – продолжила Нарцисса с все еще закрытыми глазами. – Он хочет, чтобы никто не знал о плане. Это… очень секретно. Но… – Если он запретил рассказывать, ты не должна делать этого, – сказал Снейп сразу. – Слово Темного Лорда – закон. Нарцисса поперхнулась, как если бы он окунул ее в ледяную воду. Беллатрикс впервые стала довольной, с тех пор как переступила порог дома. – Вот! – торжествующе сказала Беллатрикс сестре. – Даже Снейп советует тебе молчать! Но Снейп встал и подошел к маленькому окну, посмотрел через занавески на пустынную улицу, затем резко закрыл их. Он обернулся и увидел хмурое лицо Нарциссы. – Так случилось, что я знаю о плане, – сказал он низким голосом. – Я – один из тех немногих, которым Темный Лорд доверился. Однако будь я в неведении, Нарцисса, ты была бы виновны в большом предательстве нашего господина. – Я была почти уверена, что ты знаешь о плане! – ответила Нарцисса, дыша более свободно. – Он так тебе доверяет, Северус… – Ты знаешь о плане? – сказала Беллатрикс, и ее мимолетное удовлетворение моментально сменилось угрожающим взглядом. – Ты знаешь? – Конечно, – сказал Снейп. – Но какой помощи ты хочешь от меня, Нарцисса? Если ты воображаешь, что я смогу убедить Темного Лорда передумать, я боюсь, что нет никакой надежды. Никто не сможет сделать этого. – Северус, – прошептала она, слезы градом скатывались с ее бледных щек. – Мой сын… мой единственный сын… – Драко должен быть горд, – безразлично сказала Беллатрикс. – Темный Лорд оказал ему большую честь. И я скажу это Драко: он не избегает своей обязанности, наоборот, он кажется довольным представившимся ему шансом показать себя, возбужден перспективами… Нарцисса начала рыдать, не переставая при этом пристально и умоляюще смотреть на Снейпа. – Но ведь ему только шестнадцать, и он понятия не имеет какая вокруг ложь! Почему, Северус? Почему именно мой сын? Это слишком опасно! Это – месть за ошибку Люциуса, я уверена в этом! Снейп ничего не сказал. Он не смотрел на ее слезы, как будто они были неприличны, но он не мог не слышать ее слов. – Именно поэтому он выбрал Драко, разве нет? – упорствовала Нарцисса, – Чтобы наказать Люциуса? – Если у Драко получится, – ответил Снейп, все еще смотря куда-то вдаль, – он будет вознесен над всеми остальными. – Но у него не получится! – рыдала Нарцисса. – Как он сможет, когда сам Темный Лорд?.. Беллатрикс поперхнулась, а Нарцисса, казалось, теряла самообладание. – Я только хотела сказать… что никто еще не смог… Северус… пожалуйста… Ты, ты всегда был, любимым преподавателем Драко… Ты – старый друг Люциуса… Я прошу тебя.. Ты – фаворит Темного Лорда, советник, пользующийся наибольшим его доверием… Поговори с ним, убеди его! – Темного Лорда не переубедить, и я не достаточно глуп, чтобы пытаться сделать это, – категорически ответил Снейп. – Я не могу притворяться, что господин не рассержен на Люциуса. Люциус был ответственен за все происходящее. Но он был схвачен, наряду со всеми остальными, и не смог достать пророчество. Да, Темный Лорд сердит, Нарцисса, действительно очень сердит. – Тогда я права, он выбрал Драко из мести! – задыхалась Нарцисса. – Он не хочет, чтобы Драко преуспел в задании, он хочет убить его! Когда Снейп ничего на это не ответил, Нарцисса, казалось, растеряла всю ту оставшуюся сдержанность, которой еще, казалось, обладала. Встав, она, пошатываясь, направилась в сторону Снейпа и схватила его за мантию. Ее лицо приблизилось к нему, ее слезы капали ему на грудь, она задыхалась. – Ты мог бы выполнить поручение. Ты мог бы исполнить его вместо Драко, Северус. У тебя обязательно получится, и ты будешь вознагражден как никто из нас… Снейп схватил ее запястья и разжал сжимавшие его руки. Глядя сверху вниз на ее заплаканное лицо, он медленно проговорил: – Я думаю, в конце концов, Темный Лорд поручит это дело мне. Но сначала он хочет, чтобы попробовал Драко. Пойми, в маловероятном случае успеха Драко, я смогу и дальше оставаться в Хогвартсе, выполняя такую полезную роль шпиона. – Другими словами, для него не имеет значения, будет ли Драко убит! – Темный Лорд очень сердит, – повторил Снейп спокойно. – Он не узнал содержание пророчества. А он легко не прощает, и ты, как и я, прекрасно это знаешь, Нарцисса. Она рухнула на пол к его ногам, захлебываясь от рыданий. – Мой единственный сын… мой единственный сын… – Ты должна гордиться! – безжалостно сказала Беллатрикс. – Если бы у меня были сыновья, я была бы рада отдать их на службу Темному Лорду! Нарцисса издала слабый крик отчаяния и обхватила свои длинные, светлые волосы. Снейп наклонился, взял ее за руки и помог подняться, затем усадил на диван. Налил побольше вина и втиснул ей в руки бокал. – Нарцисса, вот – этого достаточно. Выпей. И послушай меня. Женщина немного успокоилась, вино разносило тепло по ее телу, она сделала судорожный глоток. – Возможно… я могу помочь Драко. Ее лицо было бумажное белое, глаза стали огромными. – Северус – о, Северус – Ты поможешь ему? Ты позаботишься, чтобы ему не причинили вреда? – Я могу попробовать. Она отшвырнула свой бокал, который заскользил через весь стол, и, вскочив с дивана, встала на колени перед Снейпом, взяла его руку и прикоснулась к ней губами. – Если ты обещаешь защищать его там… Северус, поклянись. Ты согласен дать Нерушимую Клятву? – Нерушимую Клятву? По лицу Снейпа нельзя было догадаться о его эмоциях, однако, Беллатрикс торжественно засмеялась. – Ты слышала, Нарцисса? О, да, он попытается, я уверена… Все это – обычные, пустые слова, попытка увернуться от… от распоряжений Темного Лорда, конечно! Снейп не смотрел на Беллатрикс. Его черные глаза пристально вглядывались в полные слез голубые глаза Нарциссы – она все еще продолжала сжимать его руку. – Конечно, Нарцисса, я дам Нерушимую Клятву, – сказал он спокойно. – Возможно, твоя сестра согласиться стать нашим Свидетелем. Рот Беллатрикс открылся. Снейп встал на колени напротив Нарциссы. Под удивленным пристальным взглядом Беллатрикс, они соединили правые руки. – Тебе понадобится твоя палочка, Беллатрикс, – холодно сказал Снейп. Она вытащила ее, все еще выглядя удивленной. – И подойди поближе, – сказал он. Она встала перед ними, и коснулась палочкой их сцепленных рук. Нарцисса заговорила: – Будете ли Вы, Северус, следить за моим сыном, Драко, выполняющим задание Темного Лорда? – Я буду, – ответил Снейп. Палочка Беллатрикс выпустила тонкий язык блестящего пламени, который обвил их руки подобно раскаленному проводу. – И будете ли Вы всеми своими силами защищать его от возможного вреда? – Буду, – произнес Снейп. Второй язык пламени выскользнул из палочки и переплелся с первым, создав прекрасную, пылающую цепь. – И, это необходимо… если Драко потерпит неудачу… – прошептала Нарцисса (рука Снейпа дернулась в ее руке, но он не разорвал цепь), – исполнишь ли ты поручение, которое Темный Лорд приказал выполнить Драко? На мгновение повисла тишина. Беллатрикс наблюдала за ними с широко раскрытыми глазами, ее палочка продолжала соединять их руки. – Да, – сказал Снэйп. Изумленное лицо Беллатрикс пылало в отсветах пламени, вырывавшемся из палочки; огненная нить, переплетаясь с предыдущими, плотно наматывалась вокруг сцепленных рук, подобно веревке, подобно огненной змее. Глава 3 Гарри Поттер громко храпел. Около четырех часов просидел он на стуле перед окном своей спальни, вглядываясь в сумерки, и, наконец, заснул; его щека прижималась к холодному стеклу, очки сползли, а рот широко открылся. На окне, сверкающем в оранжевом свете уличного фонаря, оставался след от его дыхания, а искусственный свет придавал его лицу безликую окраску, так что, казалось, это лицо не мальчика, а привидения, под копной черных взлахмоченных волос. По комнате тут и там были разбросаны различные вещи и залежавшийся мусор. Совиные перья, огрызки яблок и липкие обертки устилали пол, учебники валялись на кровати вперемешку с мантиями, на столе лежала куча газет. Заголовок одной из них гласил: «ГАРРИ ПОТТЕР – ИЗБРАННЫЙ?» По-прежнему ходят многочисленные слухи о странных беспорядках в Министерстве Магии. Говорят, что Того-Кого-Нельзя-Называть видели снова. – Нам запрещено говорить об этом. Не спрашивайте меня ни о чем, – сказал нам прошлой ночью по пути из Министерства Магии один из опрошенных Стирателей, отказавшийся назвать свое имя. Тем не менее, надежные источники в Министерстве подтвердили, что эпицентр беспорядков находился в загадочном Холле Пророчеств Отдела Тайн. До сих пор окончательно не доказано существование данного места. Но все возрастающее число волшебников верят, что пойманные Пожиратели Смерти отбывают наказание в Азкабане за попытку украсть пророчество. Суть данного пророчества неизвестна, хотя распространена мысль о том, что оно имеет отношение к Гарри Поттеру, – единственной когда-либо известной личности, выжившей после Смертельного Проклятия. В ту памятную ночь Гарри Поттер также находился в Министерстве. Некоторые из волшебников зашли так далеко, что окрестили Поттера «Избранным», считая, что пророчество назвало его единственным, кто сможет избавить нас от Того-Кого-Нельзя-Называть. Между тем местонахождение пророчества, если оно существует, до сих пор неизвестно. (Страница 2, 5 колонка) Вторая газета лежала рядом с первой: «СКРИМДЖЕР ЗАМЕНИТ ФАДЖА» Большую часть титульной страницы занимала большая черно-белая фотография мужчины с несколько озадаченным лицом и копной густых волос, напоминающих львиную гриву. Фотография двигалась – мужчина усердно махал рукой. Руфус Скримджер, бывший Глава штаб-квартиры Авроров Департамента Защиты Магического Правопорядка, заменил Корнелиуса Фаджа на посту Министра Магии. Общество магов встретило назначение нового министра с большим энтузиазмом, несмотря на слухи о разногласии между новым Министром Магии и Альбусом Дамблдором, восстановленным в должности Главы Визенгамота спустя несколько часов после вступления Скримджера на должность. Пресс-служба Скримджера подтвердила, что Министр встречался с Дамблдором сразу после своего избрания. Но Министр решительно отказался комментировать тему разговора. Между тем Альбус Дамблдор… (см. страница 3, колонка 2) Слева от этой газеты лежала еще одна, сложенная так, что была видна только статья о мерах, предпринятых Министерством, чтобы гарантировать безопасность учащимся школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Недавно назначенный на пост Министра Магии, Руфус Скримджер, сегодня сообщил о новых мерах, принятых Министерством Магии для гарантии безопасности студентов, прибывающих в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс этой осенью. – По очевидным причинам Министерство не будет говорить о принятых мерах безопасности, – сказал Министр, хотя наш надежный источник уведомил, что для охраны будут использоваться защитные заклятия и амулеты, множество анти-проклятий, и небольшой отряд авроров, специально выделенный для защиты Хогвартса. – Видно, что новый Министр очень сильно заботиться о безопасности студентов, – сказала миссис Августа Долгопупс, – Мой внук, Невилл, – хороший друг Гарри Поттера; этим июнем он боролся вместе с ним с Пожирателями Смерти в Министерстве и…» Конец статьи был закрыт стоявшей на газете большой птичьей клеткой. Внутри восседала величественная снежно-белая сова. Ее янтарные глаза повелительно осматривали комнату, голова иногда поворачивалась, чтобы взглянуть на храпящего хозяина. Пару раз она нетерпеливо клацнула клювом, но Гарри слишком крепко спал, чтобы услышать ее. В центре комнаты лежал большой чемодан. Под открытой крышкой лежали остатки конфет, старая одежда, пустые чернильницы и сломанные перья. Рядом на полу валялся фиолетовый листок с гербом Министерства Магии: ИЗДАЕТСЯ ОТ ИМЕНИ Министерства Магии ЗАЩИЩТИТЕ СВОЙ ДОМ И СЕМЬЮ ОТ ТЕМНЫХ СИЛ На сегодняшний день общество волшебников под угрозой организации, именующей себя Пожирателями Смерти. Выполняя следующие простые правила, Вы сможете защитить себя, свою семью и дом от возможного нападения. 1. Не выходите одни из дому. 2. Будьте особо бдительны во время темноты. Если это возможно, старайтесь закончить все дела вне дома до наступления ночи. 3. Обеспечьте безопасность вашего дома, удостоверьтесь, что все члены семьи знают заклинания Щита и Разоружения, а в случае несовершеннолетних членов, Одностороннее аппарирование. 4. Договоритесь о вопросах безопасности с близкими друзьями и семьями, чтобы суметь распознать Пожирателей Смерти, использующих Оборотное зелье (см. 2 страницу) 5. Если вы заметите, что член семьи, коллега, друг или сосед совершает странные поступки, немедленно свяжитесь с патрулем магического правопорядка. Они могли попасть под заклятие Империус (см. 4 страницу). 6. Если над вашим домом или над любым другим зданием появится Черная Метка, НЕ ВХОДИТЕ. Немедленно свяжитесь с офисом Авроров. 7. Недостоверные источники утверждают, что Пожиратели Смерти могли снова начать использовать Инфери (см. 10 страницу). Если вы заметили любые следы присутствия Инфери, НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО сообщите об этом в Министерство Магии. Гарри что-то пробормотал во сне и наклонил голову так, что очки уже спадали, но он все не просыпался. Будильник, починенный Гарри несколько лет назад, громко тикал на подоконнике, показывая без одной минуты одиннадцать. В разжатой руке Гарри лежал кусочек пергамента, исписанный аккуратным, наклонным почерком. Гарри перечитывал это письмо так часто, с тех пор как его прислали три дня назад, что оно успело полностью выпрямиться, хотя изначально было свернуто в тугую трубочку. Дорогой Гарри, Если ты не возражаешь, я посещу дом №4 на Тисовой улице в следующую пятницу, около 11 вечера, чтобы доставить тебя в Нору, куда ты был приглашен провести остаток летних каникул. Если ты согласен, то я был бы также рад твоей помощи в одном вопросе, который я хотел бы решить по пути в Нору. Подробней об этом я скажу, когда увижу тебя. Пожалуйста, пришли свой ответ этой совой. Надеюсь увидеть тебя в эту пятницу. С уважением, Альбус Дамблдор. Выучив письмо наизусть, Гарри все равно продолжал перечитывать его каждые несколько минут, начиная с 7 часов этого вечера; тогда он впервые сел возле окна спальни, из которого была видна вся Тисовая улица. Гарри отослал назад свое «Согласен», как этого и хотел директор, и теперь все, что он мог сейчас поделать – это просто ждать. Либо Дамблдор придет, либо нет. Гарри даже не стал собирать вещи. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Профессор Дамблдор приезжает, чтобы забрать его от Дурслей после двух утомительных недель, проведенных в их обществе. Он не мог избавиться от ощущения, что что-нибудь пойдет не так: затеряется его ответ на письмо Дамблдора, Дамблдору помешают забрать его, письмо могло быть вообще не от Дамблдора, а чей-нибудь шуткой или даже ловушкой. Гарри просто не был способен упаковать вещи, чтобы потом, разочаровавшись, распаковывать их снова. Единственное, что он сделал на всякий случай: надежно закрыл свою белую сову Буклю в клетке. Минутная стрелка на часах достигла цифры «12» и, одновременно на улице погас фонарь. Гарри сразу проснулся – внезапная темнота стала для него сигналом. Он спешно поправил свои очки и отодвинулся от стекла. Затем он снова прижал свой нос к окну и выжидающе посмотрел на тротуар. Высокая фигура в длинном, вздымающемся на ветру плаще двигалась по садовой дорожке. Гарри подпрыгнул так, как будто его ударило током, сбил свой стул и начал хватать все, до чего мог дотянуться, с пола, и кидать это в чемодан. Как раз тогда, когда он через комнату кидал набор мантий, два учебника и пакет чипсов, в дверь позвонили. Внизу, в гостиной раздался крик дяди Вернона: – Какого черта?! Кто еще так поздно трезвонит? Гарри застыл с медным телескопом в одной руке и с парой кроссовок – в другой. Он совсем забыл предупредить Дурслей о визите Дамблдора. Чувствую легкую панику, постепенно перераставшую в смех, он перепрыгнул чемодан и рывком открыл дверь спальни как раз, чтобы услышать низкий голос: – Добрый вечер. Вы, должно быть, Мистер Дурсль. Я думаю, Гарри предупредил вас о моем визите? Гарри сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, но за несколько шагов до пола он внезапно остановился: большой жизненный опыт научил его держаться подальше от дяди, насколько это возможно. В дверном проеме, стоял высокий, худой старик с серебреными волосами и достававшей до пояса бородой. На его крючковатом носу взгромоздились очки в виде полумесяца, он был в длинном черном дорожном плаще и остроконечной шляпе. Вернон Дурсль, чьи усы несомненно были гуще и чернее Дамблдорских, и который носил чистую одежду, уставился на посетителя, не веря своим глазам. – Судя по вашему поведению, Гарри не предупредил Вас, что я приду, – весело сказал Дамблдор. – Однако давайте представим, что вы по дружески пригласили меня в ваш дом. Неблагоразумно в такие опасные времена задерживать гостей в дверях. Он энергично переступил через порог и закрыл за собой дверь. – Давно я здесь не был, – сказал Дамблдор, поворачиваясь к Дяде Вернону. – И должен заметить, у вас тут симпатично. Вернон Дурсль не ответил. Гарри мог поспорить, что скоро к нему вернется голос – вена, пульсирующая на виске у дяди, достигала опасной отметки – но, судя по всему, что-то в Дамблдоре временно лишило его пыла. Может, внезапное появление волшебника, но, скорее всего, Дядя Вернон почувствовал, что этого мужчину будет очень трудно запугать. – Ах, добрый вечер, Гарри, – сказал Дамблдор, смотря на него сквозь свои очки с самым удовлетворенным выражением. – Превосходно, превосходно. Эти слова, кажется, пробудили Дядю Вернона. Было ясно, что любой человек, посмотревший на Гарри со словами «превосходно», никогда не заслужит внимания Вернона Дурсля. – Я бы не хотел казаться грубым, – начал он тоном, грозившим грубостью в каждом своем слоге. – …да…но, к сожалению, ненамеренная грубость случается очень часто, – серьезно закончил предложение Дамблдор. – Лучше вообще ничего не говорить, мой добрый друг. Ах, а это, должно быть, Петунья. Дверь кухни открылась, и в комнату вошла тетя Гарри, одетая в резиновые перчатки и домашний халат поверх ночной рубашки. Очевидно она, как обычно перед сном, натирала всю поверхность кухни до зеркального блеска. Ее лошадиное лицо выражало крайнее изумление. – Альбус Дамблдор, – представился Дамблдор, когда Дядя Вернон не сумел начать свое наступление на гостя. – Конечно, мы уже встречались. Гарри подумал, что пришло время напомнить тете Петунье, что именно Дамблдор послал ей тогда взрывающееся письмо, но тетя Петунья так и не произнесла ни слова. – А это, должно быть, ваш сын, Дадли? Как раз в это мгновение Дадли поравнялся с дверью в гостиную. Его большая, белобрысая голова высовывалась из узкого воротника пижамы, и выглядела несколько растрепанной; открыв рот, он застыл в изумлении. Дамблдор подождал несколько секунд, очевидно, ожидая, что кто-нибудь из Дурслеев скажет хоть что-то, но так как обстановка становилось все напряженнее, улыбнулся. – Давайте притворимся, что вы пригласили меня в вашу комнату для гостей… Дадли отпрыгнул в бок, как только Дамблдор двинулся в его сторону. Гарри, все еще сжимая свой телескоп и кроссовки, преодолел последние пару ступенек и последовал за Дамблдором, который устроился в кресле возле огня и осматривал комнату с нескрываемым интересом. Надо отметить, что выглядел он весьма необычно для этого места. – Разве… разве мы не уходим, сэр? – тревожно спросил Гарри. – Да, несомненно, но есть несколько вещей, которые мы сперва должны обсудить, – сказал Дамблдор. – И я бы предпочел сделать это прямо сейчас. Мы еще немного воспользуемся гостеприимством твоих тети и дяди. – Вы уверены…? Вернон Дурсль вошел в комнату, Петунья держалась за его плечо, а Дадли крался позади них. – Да, – просто сказал Дамблдор, – Я должен. Он вытащил свою палочку так быстро, что Гарри едва лишь заметил ее. С резким рывком диван двинулся вперед и ударил под колени всех троих Дурслей так, что они все разом на него попадали. Еще одно движение палочки – и диван вернулся на свое место. – Ну, вот мы и комфортно устроились, – удовлетворенно сказал Дамблдор. Когда он спрятал палочку в свой карман, Гарри увидел, что рука его почернела и сморщилась. Казалось, что она обгорела. – Сэр… что случилось с вашей?.. – Потом, Гарри, – сказал Дамблдор. – Пожалуйста, садись. Гарри сел в оставшееся кресло, стараясь не смотреть на Дурслей, которые, похоже, были в оцепенении. – Теперь представим, что вы предложили мне подкрепиться, – сказал Дамблдор Дяде Вернону, – но очевидно, что столь оптимистические надежды – глупы. Три взмаха палочкой, и пыльная бутылка и пять бокалов проплыли по воздуху. Бутылка наклонилась и разлила щедрую порцию жидкости медового цвета в каждый из бокалов, которые после этого полетели к каждому в комнате. – Лучший выдержанный дубовый сироп мадам Розмерты, – сказал Дамблдор, поднимая свой бокал за Гарри, который поймал свой и сделал маленький глоток. Он никогда еще не пробовал что-либо похожее, но ему очень понравилось. Дурсли, после молниеносных, полных ужаса взглядов друг на друга, попытались полностью проигнорировать свои бокалы. – Ну, Гарри, – сказал Дамблдор, поворачиваясь к нему, – возникла некоторая трудность, которую, как я надеюсь, ты поможешь нам разрешить. Под «нами» я, конечно, подразумеваю Орден Феникса. Но, прежде всего я должен сказать тебе, что неделю назад было найдено завещание Сириуса. Он оставил тебе все, что имел. Сидя на диване, Дядя Вернон повернул голову, но Гарри даже не посмотрел на него, он не смог придумать ничего лучше, чем ответить: – О… Хорошо. – Это, в принципе, не удивительно, – продолжил Дамблдор. Тебе было переведено некоторое количество золота на счет в Гринготсе, и ты унаследовал все имущество Сириуса. Однако возникла одна проблема насчет… – Его крестный мертв? – громко спросил Дядя Вернон с дивана. Дамблдор и Гарри оба повернулись и посмотрели на него. Бокал сиропа начал неистово биться о бок головы Вернона; он попытался отбить его подальше. – Он мертв? Его крестный? – Да, – сказал Дамблдор. Он не спросил Гарри, почему тот не сказал об это Дурслям. Проблема, – продолжил он к Гарри, как если бы не было никакой задержки, – в том, что Сириус также оставил тебе дом номер 12 на Гримволд Плейс. – Он оставил ему дом? – жадно спросил Дядя Вернон, его маленькие глазки сузились, но никто не ответил. – Вы можете продолжать использовать дом как штаб, – сказал Гарри. – Мне все равно. Вы можете взять его, он мне абсолютно не нужен. – Гарри никогда не желал жить в этом доме снова. Казалось, что память о том, как Сириус, лишенный свободы, скитался по этим темным, заплесневелым комнатам в одиночестве, будет преследовать Гарри вечно. – Щедрый подарок, – сказал Дамблдор, – Однако мы временно покинули дом. – Почему? – Ну, – сказал Дамблдор, игнорируя бормотания Дяди Вернона, о голову которого неистово бился бокал сиропа, – Традиция семьи Блэков такова, что дом передается по прямой линии, к следующему мужчине с фамилией «Блэк». Сириус был последним в роде Блэков, так как его младший брат, Регулус, умер раньше его и они оба не имели детей. Совершенно ясно, он хотел, чтобы дом принадлежал тебе. Однако возможно, что в доме были установлены различные защитные заклинания, гарантирующие, что только чистокровные волшебники владеют домом. Четкое воспоминание плюющегося, пронзительно кричащего портрета матери Сириуса, висящего в холле дома на Гримволд Плейс, всплыло в мозгу у Гарри. – Спорю, что так оно и есть, – сказал он. – Хорошо, – сказал Дамблдор. – И если такие заклинания действительно наложены на дом, то он, скорее всего, перейдет к старейшей здравствующей родственнице Сириуса, каковой является его кузина, Беллатрикс Лестрейндж. Не осознавая, что он делает, Гарри нагнулся: телескоп и кеды повалились на пол. Беллатрикс Лестрейндж, убийца Сириуса, унаследовала его дом? – Нет, – сказал он. – Конечно, мы бы не хотели, чтобы она его получила, – невозмутимо сказал Дамблдор. - Ситуация чревата осложнениями. Мы не знаем, будут ли держаться на доме наши наложенные чары, например – заклинание Ненаносимости, когда он перейдет к ней в руки. То есть получается, что Беллатрикс может объявиться в любой момент. Естественно, мы сразу покинули дом, как только поняли суть этой проблемы. – Но как вы узнаете, что мне можно владеть домом? – К счастью, – сказал Дамблдор, – есть простой тест. Он поставил пустой бокал на маленький столик рядом с его креслом, но прежде чем он сделал что-то еще, Дядя Вернон закричал: – Уберете ли вы от нас эти проклятые штуковины? Гарри осмотрелся; все трое Дурслей закрывали руками свои головы; бокалы прыгали вокруг их голов, разбрызгивая повсюду свое содержимое. – Ох, извините, – вежливо произнес Дамблдор, и как только снова поднял свою палочку все три бокала исчезли. – Но будь вы повоспитанней, вы бы просто выпили их. Похоже, что Дядя Вернон готов был взорваться от множества неприятных выражений, но он просто вжался в диванные подушки, и ничего не сказав, остановил взгляд своих маленьких поросячьих глаз на палочке Дамблдора. – Видишь ли, – сказал Дамблдор, поворачиваясь обратно к Гарри и продолжая, как будто Дядя Вернон их не перебивал, – если ты в самом деле унаследовал дом, то также получил… Он взмахнул палочкой в пятый раз. Раздался громкий треск, и появился домашний эльф, с хоботом вместо носа, огромными ушами летучей мыши и громадными налитыми кровью глазами, лежащий на ковре Дурслей и одетый в грязное тряпье. Тетя Петунья издала пронзительный визг – ничего более противного в их доме еще не появлялось. Дадли поднял свои огромные, голые, розовые ступни с пола и поджал ноги чуть ли не до головы, думая, что существо может коснуться его пижамных брюк. Дядя Вернон закричал: Что это, черт возьми, такое?! – Кричер, – ответил Дамблдор. – Кричер не будет, Кричер не будет, Кричер не будет!! – проорал домашний эльф, почти так же громко как Дядя Вернон, топая своей длинной ступней и теребя свои уши. – Кричер принадлежит мисс Беллатрикс, о, да, Кричер принадлежит Блэкам, Кричер хочет свою новую госпожу, Кричер не пойдет к Поттеру, Кричер не будет, не будет, не будет… – Как видишь, Гарри, – громко произнес Дамблдор, перекрывая карканье Кричера «не будет, не будет, не будет» – Кричер выражает небольшой протест, чтобы принадлежать тебе. – Мне все равно, – сказал Гарри опять, с отвращением смотря на корчащегося и топающего домашнего эльфа. – Он мне не нужен. – Не будет, не будет, не будет… – Ты желаешь, чтобы он перешел во владение Беллатрикс Лестрейндж? Помня, что он весь прошлый год прожил в штабе Ордена Феникса? – Не будет, не будет, не будет, не будет… Гарри пристально посмотрел на Дамблдора. Он знал, что Кричеру нельзя разрешить уйти и жить с Беллатрикс, но мысль владеть им, существом предавшим Сириуса, была невыносимой. – Прикажи ему что-нибудь, – сказал Дамблдор. – Если он перешел в твою собственность, то должен будет подчиниться. Если нет, тогда нам предстоит обдумать, как держать его подальше от своей законной хозяйки. – Не будет, не будет, не будет, НЕ БУДЕТ! Голос Кричера перерос в вопль. Гарри не нашел ничего другого, кроме как сказать: – Кричер, заткнись! На мгновение показалось, что Кричер задыхается. Он схватился за свое горло, его рот по-прежнему яростно клокотал, а глаза яростно выпучились. После нескольких секунд неистового глотания воздуха, он бросился лицом на ковер (Тетя Петуния зарыдала) и начал бить пол руками и ногами, выражая сильнейшую, но молчаливую, ярость. – Ну что ж, это упрощает дело, – сказал Дамблдор бодро. – Похоже, что Сириус знал, что делает. Ты – законный владелец дома на площади Гримволд 12 и Кричера. – Должен ли я… должен ли я держать его при себе? – ошеломленно спросил Гарри, так как Кричер метался в его ногах. – Нет, если ты этого не хочешь, – ответил Дамблдор. – Я бы посоветовал тебе послать эльфа в Хогвартс, на работу в кухне. В этом случае другие эльфы могли бы за ним приглядывать. – Да, – с облегчением воскликнул Гарри, – да, я именно так и поступлю. Э… Кричер… я хочу, чтобы ты отправился в Хогвартс работать на кухне с другими эльфами. Кричер, который лежал на спине, зыркнул на Гарри снизу вверх, и с чувством глубокого отвращения с громким треском исчез. – Хорошо, – сказал Дамблдор.– Есть также проблема с гиппогрифом, Клювокрылом. Хагрид искал его с тех пор как умер Сириус, но Клювокрыл теперь твой, так что, если у тебя насчет него другие планы… – Нет, – тот час же ответил Гарри, – он может остаться с Хагридом. Я думаю, Клювокрыл будет доволен. – Это Хагрид будет доволен, – сказал Дамблдор, улыбаясь. – Он уже и не надеялся увидеть Клювокрыла снова. Между прочим, мы решили, в интересах безопасности гиппогрифа, дать ему другое имя – Громокрыл. Могу поспорить, никто в Министерстве никогда не догадается, что этого гиппогрифа они однажды приговорили к смерти. Кстати, Гарри, твой чемодан собран? – Э… – Ты сомневался, что я приеду? – предположил Дамблдор. – Я сейчас пойду и… э… закончу, – поспешно сказал Гарри, спеша поднять упавший телескоп и кеды. Все заняло у него чуть меньше 10 минут. Наконец он достал из-под кровати мантию-невидимку, закрутил крышку на своей разноцветной чернильнице и закрыл чемодан. Потом, удерживая сундук в одной руке и держа клетку с Буклей в другой, он спустился вниз. Гарри был разочарован тем, что Дамблдор не поджидал его в холле, значит он вернулся в гостиную. Никто не разговаривал. Дамблдор тихонько напевал что-то, вполне очевидно из-за своей непринужденности, но атмосфера была весьма прохладной, и Гарри не посмел даже взглянуть на Дурслей, когда сказал: – Профессор – я готов. – Хорошо, – сказал Дамблдор. – Осталась одна вещь. – Он повернулся, чтобы заговорить с Дурслями еще один раз. – Как вы знаете, Гарри в этом году станет совершеннолетним… – Нет, – сказала Тетя Петуния, – первый раз заговорившая со времени приезда Дамблдора. – Извините? – вежливо сказал Дамблдор. – Нет, не станет. Он на месяц младше, чем Дадли, и Дадлику исполнится восемнадцать только в следующем году. – А.., – радостно ответил Дамблдор, – но в мире волшебников мы становимся совершеннолетними в семнадцать. Дядя Вернон пробормотал: «Бред», но Дамблдор проигнорировал его. – Сейчас, как вы уже знаете, волшебник по имени Лорд Волдеморт вернулся в страну. Наш мир сейчас находится на грани войны. Гарри, которого Лорд Волдеморт уже несколько раз пытался убить, сейчас даже в еще большей опасности, чем в тот день, когда я оставил его на вашем пороге пятнадцать лет назад, с письмом, насчет убийцы его родителей и выражающим надежду, что вы позаботитесь о нем; Дамблдор остановился, и, несмотря на то, что его голос оставался легким и спокойным, без следа злобы, Гарри почувствовал какой-то исходящий от него холод, и заметил, что Дурсли прижались друг к другу. – Вы не сделали того, что я просил. Вы никогда не заботились о Гарри так, как о сыне. Он не знал ничего, кроме пренебрежения и жестокости. Хотя могу поблагодарить вас за то, что вы не причинили ему такого же вреда, как этому неудачливому мальчику, сидящему между вами. Инстинктивно Тетя Петуния и Дядя Вернон осмотрелись, надеясь увидеть еще кого-то, кроме зажатого между ними Дадли. – Мы… плохо обращались с Дадликом? Что вы..? – Яростно начал Дядя Вернон, но Дамблдор поднял вверх свой палец, прося тишины. – Магия, которую я применил пятнадцать лет назад, обеспечивала Гарри великолепную защиту, пока он называет это место «домом». Несмотря на то, каким несчастным он здесь был, несмотря на негостеприимность, несмотря на плохое обращение, вы, хотя бы, дали ему комнату. Эта магия перестанет действовать в тот момент, как Гарри исполниться семнадцать; другими словами, в момент, когда он станет мужчиной. Я прошу только одного: чтобы вы разрешили Гарри еще раз вернуться в этот дом, перед его семнадцатым днем рождения, тем самым вы подтвердите, что защита над Гарри будет оставаться до того времени. Ни один из Дурслеев ничего не сказал. Дадли слегка похныкивал, он до сих пор пытался решить задачу, когда с ним плохо обращались. Дядя Вернон выглядел так, как будто у него что-то застряло в горле, а тетя Петуния, между тем, едва ли не плакала. – Ну, Гарри… пора возвращаться, – сказал Дамблдор, наконец, встряхивая свой длинный черный плащ. – До встречи, – сказал он Дурслям, смотревшим так, как будто они ждали этого момента всегда. Надев свою шляпу, волшебник вышел из комнаты. – Пока, – поспешно сказал Гарри Дурслям, и последовал за Дамблдором, остановившимся возле чемодана Гарри, на котором стояла клетка Букли. – Мы не возьмем это с собой, – сказал он, снова доставая свою палочку. – Я отошлю вещи прямиком в Нору. Но я бы хотел, чтобы ты достал свою мантию-невидимку… на всякий случай. С некоторыми трудностями Гарри вытащил мантию из чемодана, стараясь не показывать Дамблдору царивший там беспорядок. Когда он втиснул плащ в карман своей куртки, Дамблдор взмахнул своей палочкой, и чемодан, клетка и Букля исчезли. Дамблдор взмахнул еще раз и входная дверь отворилась, предоставив их взорам холодную, туманную ночь. – А сейчас, Гарри, давай провернем одно маленькое приключеньице. Глава 4 Несмотря на то, что последние несколько дней Гарри провел, думая лишь о прибытии Дамблдора и отчаянно надеясь, что он действительно заберет его отсюда, чувствовал себя он, надо отметить, очень неловко, в тот момент, когда они вместе шли вдоль Тисовой улицы. До этого он никогда не общался с директором вне стен Хогвартса: их всегда разделял профессорский стол Дамблдора. Воспоминание об их последнем разговоре лицом к лицу также не давало покоя Гарри, а лишь усиливало чувство неловкости перед директором. В тот день он долго кричал, не говоря уже о ценном имуществе Дамблдора, которое он разбил. Дамблдор, однако же, был совершенно непринужден. – Держи свою палочку наготове, Гарри, – посоветовал он. – Но, сэр, я думал, что мне не разрешено использовать волшебство вне стен школы. – Если на нас нападут, – сказал Дамблдор, – я разрешаю тебе использовать любые контрзаклятия и заклинания, которые только придут в голову. Однако я не думаю, что стоит беспокоиться по этому поводу сегодня вечером. – Но почему, сэр? – Ты – со мной, – просто ответил Дамблдор. – Так, наверное, здесь, Гарри. – Сказал он, внезапно остановившись в конце Тисовой улицы. – Ты, конечно же, еще не сдавал тест на аппарирование?– спросил профессор. – Нет, – ответил Гарри. – Ведь для этого мне должно быть семнадцать? – Правильно, – сказал Дамблдор. – Так что тебе придется сильно держаться за мою руку. Желательно левую – поскольку, я думаю, ты заметил, что моя правая немного повреждена. Гарри сжал протянутую Дамблдором руку. – Хорошо, – сказал Дамблдор. – Отправляемся. Гарри почувствовал, взмах руки Дамблдора и еще сильнее сжал его руку; единственное, что он помнил, как все вокруг них потемнело. Его тело как будто сжали со всех сторон, он не мог дышать, словно железные тиски сковали его грудь, глаза ввалились, а давление на барабанные перепонки усилилось настолько, что они готовы были лопнуть, а затем… Затем Гарри резко вдохнул в себя холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. Было такое ощущение, что ему пришлось лезть сквозь очень тесную резиновую трубу. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что Тисовая улица исчезла. Дамблдор и он стояли теперь на пустынной деревенской площади, в центре которой возвышался старый военный мемориал, вокруг которого стояло несколько скамеек. Вместе с ощущениями к Гарри вернулась и его способность мыслить, и только теперь он понял, что несколько секунд назад аппарировал первый раз в своей жизни. – Все нормально? – спросил Дамблдор заботливо. – На самом деле, требуется немного времени, чтобы привыкнуть. – Да, все хорошо, – сказал Гарри, потирая уши, которые, видимо, были недовольны, что покинули Тисовую улицу. Но думаю, что я предпочитаю метлы… Дамблдор улыбнулся, расстегнув несколько пуговиц у горла, сделав плащ более свободным. – Сюда, Гарри. И он пошел вдоль пустой гостиницы и разномастных зданий. Как показывали часы на церкви, была почти полночь. – Так… ответь мне на такой вопрос, Гарри, – сказал Дамблдор. – Твой шрам… он болел с тех пор? Гарри неосознанно поднес руку ко лбу и потер свой шрам в форме молнии. – Нет, – ответил он, – и мне интересно почему. Я думал, он будет теперь все время гореть, с тех пор как Волдеморт вернул себе всю свою мощь. Гарри взглянул на Дамблдора и увидел, что тот выглядит очень довольным. – А я думал иначе, – сказал Дамблдор. – Лорд Волдеморт, наконец, осознал всю опасность ТВОЕГО доступа к его мыслям и чувствам. Похоже, что теперь ОН использует Окклюменцию против тебя. – Так или иначе, я не жалуюсь, – сказал Гарри, не желавший быть свидетелем мыслей Волдеморта, а особенно проникать в его разум. Они свернули за угол, миновали телефонную будку и автобусную остановку. Гарри украдкой взглянул на Дамблдора. – Профессор? – Гарри? – Э-э… – но где мы? – Это, Гарри, очаровательная деревня Бадлей Баббертон. – И что мы здесь делаем? – Ах да, конечно, я же не сказал тебе, – пробурчал Дамблдор. Если честно, я уже сбился со счету, сколько раз за последние годы мне приходилось решать эту проблему, но мы снова потеряли одного из преподавателей. Мы прибыли сюда, чтобы убедить одного моего старого коллегу выйти из отставки и вернуться в Хогвартс. – Но как я могу помочь Вам, сэр? – О, думаю, мы найдем тебе применение, – неопределенно ответил Дамблдор. – Налево, Гарри. Они продолжили свой путь по извилистой узенькой улице, по обеим сторонам которой расположились многочисленные здания. Свет во всех окнах был выключен. Странный холод, царивший в течение двух недель на Тисовой Улице, присутствовал и здесь. Подумав о дементорах, Гарри оглянулся и спокойно сжал палочку в кармане. – Профессор, а почему мы не могли аппарировать непосредственно в дом вашего друга? – Это было бы столь же грубо, как вломиться без спроса во входную дверь, – ответил Дамблдор. – Вежливость требует, чтобы все волшебники были защищены от нежелательного или неожиданного посещения их дома. В любом случае, в большинстве наших домов невозможно аппарировать. Например, на территории Хогвартса… – …вы не можете аппарировать, будь то само здание школы или прилежащие к ней территории. – Быстро закончил Гарри. – Да, я знаю, Гермиона говорила мне. – И она совершенно права. Снова поворачиваем налево. Часы на церкви пробили полночь. Гарри интересовало почему Дамблдор не считает грубым обратиться к своему старому коллеге столь поздно, но теперь, когда разговор был начат, у него появились более неотложные вопросы. – Сэр, я видел в Ежедневном Пророке, что Фадж был уволен… – Да, ответил Дамблдор, сворачивая в извилистый переулок. – Его заменили, я уверен, ты знаешь, на Руфуса Скримджера, который раньше был главой Департамента Авроров. – А он… как вы думаете,… подходит? – спросил Гарри. – Интересный вопрос, – сказал Дамблдор. – Конечно, он на многое способен. Безусловно, более решительный человек, чем Корнелиус. – Да, но я имел ввиду… – Я знаю, что ты имел ввиду, Гарри. Руфус – человек действия и, борясь с Темными волшебниками на протяжении всей своей жизни, он хорошо знает, на что способен Лорд Волдеморт. Гарри ждал, но Дамблдор так и не стал говорить о своих разногласиях с Министром, упоминавшимся в Ежедневном Пророке, и у него не хватало смелости продолжить эту тему, так что он решил просто сменить ее. – И… сэр… Я прочитал, что случилось с мадам Боунс. – Да, – сказал Дамблдор спокойно. – Ужасная потеря. Она была великолепной ведьмой. Так теперь сюда, я думаю… Ох… Он показал куда идти увеченной рукой. – Профессор, что случилось с вашей…? – У меня нет времени объяснять тебе, Гарри – перебил Дамблдор. – Это – волнующая история, оставим ее до более подходящего случая. Он улыбнулся, и Гарри понял, что все в порядке, и он может продолжать задавать свои несколько бестактные вопросы и дальше. – Сэр… я получил буклет Министерства Магии о мерах безопасности, которые мы должны предпринять в случае нападения Пожирателей Смерти… – Да, я тоже получил такой, – сказал Дамблдор, все еще улыбаясь. – Показался ли он тебе полезным? – Вообще-то нет. – Ну, не совсем. Например, ты не спросил меня, какое варенье мое самое любимое, чтобы проверить, действительно ли я профессор Дамблдор, а не самозванец. – Не спросил… – начал Гарри, неуверенный окончательно, сделали ли ему замечание или нет. – На будущее Гарри, мое любимое варенье – клубничное… хотя конечно, будь я Пожирателем Смерти, перед исполнением роли, я проверил бы свои гастрономические предпочтения. – Э-э… да, – сказал Гарри. – Так вот, в том буклете говорилось о каких-то Инфери. Но, кто они такие? Буклет был не очень ясен. – Инфери – это трупы, – спокойно ответил Дамблдор. – Заколдованные мертвецы, выполняющие поручения Темного Лорда. Об Инфери не было слышно в течение долгого времени, до того как Лорд Волдеморт не обрел свою мощь… Он убил достаточно людей, чтобы сделать из них свою армию. Но, мы пришли, Гарри, это здесь… Они приближались к маленькому, опрятному каменному дому, имевшему свой собственный сад. Гарри был слишком занят, переваривая в голове ужасную информацию насчет Инфери, чтобы обращать внимание на что-либо другое, но когда они дошли до ворот, Дамблдор вдруг резко остановился, и Гарри налетел на него. – О Боже мой… О Боже… Боже…Боже. Гарри проследил за пристальным взглядом профессора, смотревшим на переднюю дорожку, и почувствовал, как екнуло сердце – входная дверь была выбита. Дамблдор осмотрел улицу. На ней не было ни души. – Достань палочку и следуй за мной, Гарри, – сказал он спокойно. Он открыл ворота и стремительно пошел вперед по садовой дорожке, стараясь не шуметь. Гарри поспешил за ним. Затем Дамблдор медленно отворил дверь, и его палочка была наготове. – Люмос. Кончик палочки Дамблдора загорелся, освещая узкую прихожую. Дверь слева от них была открыта, и держа палочку над собой, Дамблдор вошел в гостиную, а Гарри последовал за ним. Их глазам открылась сцена полного разрушения. Прямо у ног лежали старые разбитые часы, циферблат которых был сломан, а маятник лежал немного дальше, подобно сломанному мечу. Фортепьяно перевернуто, его клавиши были разбросаны по всему полу. Рядом валялась упавшая с потолка люстра. Подушки лежали вспоротыми, а перья были повсюду. Осколки стекла и фарфора завершали картину, усыпав собой всю комнату. Дамблдор поднял палочку еще выше, чтобы осветить стены, но на обоях было разбрызгано что-то жутко красное и липкое. Судорожный вздох Гарри заставил Дамблдора оглядеться. – Не очень симпатично, правда? – тяжело сказал он. – Да, что-то ужасное случилось здесь сегодня. Дамблдор осторожно двинулся в центр комнаты, тщательно исследуя каждую сломанную вещь. Гарри следовал за ним, пристально глядя вокруг, немного напуганный тем, что он мог увидеть позади упавшего фортепьяно или опрокинутого дивана. Но пока что жертвы случившегося видно не было. – Возможно завязалась драка и… и они забрали его с собой, профессор? – предположил Гарри, пытаясь не думать о том, как сильно пострадал хозяин дома, если судить по пятнам крови, разбрызганным по всем стенам. – Я так не думаю, – спокойно сказал Дамблдор, глядя на перевернутое позади них мягкое кресло. – Вы хотите сказать, что он…? – Все еще где-нибудь здесь? Да. И без предупреждения, Дамблдор вскинул палочку и ткнул ею в сиденье мягкого кресла, которое неожиданно воскликнуло: «Ой!» – Добрый вечер, Хорас, – сказал Дамблдор, выпрямляясь. Челюсть Гарри отвисла. На месте, где секунду назад стояло кресло, теперь сидел, скрючившись, очень толстый, лысый старик, поглаживающий свой отвисший живот, и смотрел искоса на Дамблдора огорченным взглядом. – Совершенно не зачем было так сильно давить на меня палочкой, – сказал он грубо, пытаясь встать на ноги. – Было больно. Свет от палочки искрился на его лысой макушке, его глазах, его огромных, серебряных, как у моржа усах, и на полированных пуговицах его бархатного каштанового жакета, надетого поверх сиреневой шелковой пижамы. Ростом он дотягивал только до подбородка Дамблдора. – Как ты узнал? – ворчливо спросил он, вставая на ноги и все еще потирая свой отвисший живот. Он выглядел совершенно невозмутимо для человека, только что обнаруженного на полу при попытке притвориться креслом. – Мой дорогой Хорас, – удивленно ответил Дамблдор – если бы Пожиратели Смерти действительно здесь побывали, над домом бы висела Черная Метка. Волшебник хлопнул пухлой рукой по широкому лбу. – Черная Метка, – пробормотал он. – Ведь чувствовал, что что-то забыл… ну, да ладно… Так или иначе мне все равно бы не хватило времени, я только и успел, что закончил наводить беспорядок в своей гостиной, когда в дом вошли вы. Он глубоко вздохнул, а кончики его усов нервно завибрировали. – Могу ли я помочь тебе с уборкой? – вежливо спросил Дамблдор. – Да пожалуйста, – сказал хозяин. Высокий худой волшебник и низенький толстый стали вплотную друг к другу, и одинаково взмахнули палочками. Мебель вспарила в воздух и встала обратно на свои места, поломанные украшения вновь стали целыми. Перья залетели обратно в подушки. порванные книги вернули себе свой прежний облик и разместились на полках, масляные светильники взлетели на столы и загорелись. Множество расколотых серебряных рам для фотографий пронеслись через всю комнату и приземлились, целые и блестящие, на стол, все трещины и дырки исчезали по мановению волшебной палочки, а стены вновь стали чистыми. – Кстати, чьей кровью были испачканы стены? – громко спросил Дамблдор, под звон только что восстановленных часов. – Стены? Ах, да… кровью дракона, – ответил Хорас, стараясь перекричать оглушительное звяканье люстры, возвращающейся обратно на потолок. Наконец, было покончено с бренчавшим фортепьяно, и в комнате повисла долгожданная тишина. – Кровь дракона, – повторил волшебник. – Из моей последней бутылки, а цены на нее сейчас ого-го какие! Однако, я могу пользоваться ею неоднократно. Он взял маленькую хрустальную бутылку, стоящую на буфете и поднес ее к свету, исследуя вязкую жидкость, находившуюся в ней. – Хмм… Немного запылилась. Он поставил бутылку обратно на буфет и вздохнул. Именно тогда его пристальный взгляд упал на Гарри. – Ого! – воскликнул он, и его большие глаза остановились на лбу Гарри, а точнее на шраме в виде молнии. – Ого! – Это, – сказал Дамблдор, представляя их друг другу, – Гарри Поттер. Гарри, а это – мой старый друг и коллега, Хорас Слизхорн. Слизхорн повернулся к Дамблдору, проницательно взглянув на него. – Так ты считал, что сможешь с помощью этого мальчика убедить меня вернуться? Но мой ответ по-прежнему – Нет, Альбус. Он старался не смотреть в сторону Гарри. У него был вид человека, решившего всеми силами сопротивляться искушению. – Я надеюсь, мы можем хотя бы с тобой выпить? – спросил Дамблдор. – За старые добрые времена? Слизхорн колебался. – Ох…ну хорошо, но только один раз, – весьма нелюбезно ответил он. Дамблдор улыбнулся Гарри и указал ему на кресло, мало чем отличающееся от того, которым Слизхорн совсем недавно пытался замаскироваться, которое стояло около пылающего камина и ярко горящего масляного светильника. Гарри сел, прекрасно понимая, что Дамблдор по некоторым причинам хочет полностью держать его под своей опекой. Ну и конечно, когда Слизхорн, занятый поиском графина и бокалов, вернулся в комнату, его взгляд немедленно остановился на Гарри. – Хмм… – пробормотал он, быстро оглядевшись, как если бы испугался своего собственного интереса. – Вот… – дал он напиток Дамблдору, севшему уже без приглашения, затем сердито передал поднос Гарри, и молча уселся на подушки восстановленного дивана. Его ноги были настолько коротенькие, что не доставали пола. – Ну, и как ты жил все это время, Хорас? спросил Дамблдор. – Не так уж и хорошо, – сразу ответил Слизхорн. – Слабая грудная клетка. Хрипы и ревматизм. Не могу двигаться как раньше. Ну, это вполне понятно. Стар я стал…устал… – И все-таки ты должен был двигаться достаточно быстро, чтобы устроить нам такой прием за такое короткое время, – сказал Дамблдор. – У тебя не могло быть больше трех минут форы. Слизхорн ответил, несколько раздраженно, но все же гордо: – Двух. Я не слышал, как убежал мой Распознаватель Западни, я принимал ванну. Однако, – серьезно добавил он, сдерживая себя от грубости, – факт остается фактом, я – старик, Альбус. Утомленный годами старик, заработавший право на тихую и спокойную жизнь с примесью комфорта. И у него она есть, думал Гарри, осматривая комнату. Здесь было немного душно и тесновато, но нельзя сказать, что неудобно. Повсюду мостились мягкие кресла и пуфики для ног, было огромное изобилие напитков и книг, коробок конфет и пухлых подушек. Если бы Гарри не знал, кто живет здесь, он представил бы себе богатую, суетливую старую леди. – Но ты еще не столь стар, как я, Хорас, – сказал Дамблдор. – Хорошо, но ведь это твое право – решать когда уйти на пенсию, – прямо ответил Слизхорн. Его бледные глаза цвета крыжовника остановились на поврежденной руке Дамблдора. – Как я вижу, и у тебя реакции уже не те. – Ты совершенно прав, – сказал Дамблдор, задирая рукав мантии, чтобы показать сожженные и обугленные части кожи; от одного их вида у Гарри по шее побежали мурашки. Да, я несомненно медленнее, чем был когда-то. Но с другой стороны… Он пожал плечами и развел руки в разные стороны, как бы показывая, что и у их возраста есть свои достоинства. Гарри вдруг заметил кольцо на его здоровой руке, которое он никогда раньше у Дамблдора не видел: оно было большое, неумело подделанное под золото, с тяжелым черным камнем, по средине которого проходила глубокая царапина. Глаза Слизхорна также на мгновение задержались на кольце, и Гарри заметил его хмурый взгляд и мимолетную морщину на широком лбу. – Так все эти предосторожности были направлены против злоумышленников, Хорас?… Против Пожирателей Смерти, или, может, все таки против меня? – прямо спросил Дамблдор. – Что Пожирателям Смерти могло понадобиться от бедной старой клячи вроде меня? -усмехнулся Слизхорн. – Я думаю, им бы очень хотелось, чтобы ты использовал свои значительные способности в таких областях, как принуждение, пытка, и убийство, – сказал Дамблдор. – Ты действительно хочешь убедить меня, что они еще не пытались перетянуть тебя на свою сторону? Слизхорн злобно взглянул на Дамблдора, а затем пробормотал: – Я не давал им такой возможности. В течение года все время передвигался по стране. Никогда не задерживался в одном месте дольше, нежели на неделю. Переселялся из одного маггловского дома в другой, и так постоянно. Владельцы этого дома сейчас в отпуске на Канарских Островах – мне здесь очень нравится, и я не хотел бы покидать это место, да видимо придется. Очень просто наложить на эти их абсурдные сигнализации, что они используют против врагов, Замораживающее Заклинание, и ты можешь быть уверен, что соседи не услышат твою игру на фортепьяно. – Весьма изобретательно, – сказал Дамблдор. – Но ведь это весьма утомительно, для такой бедной старой клячи как ты, колесить по стране в поисках тихой жизни. Но если бы ты вернулся в Хогвартс… – Если ты собираешься рассказывать мне, какая мирная жизнь ожидает меня в стенах этой пагубной школы, то можешь не тратить время и энергию, Альбус! Я, возможно, и нахожусь в бегах, но некоторые забавные слухи долетают и до меня, начиная с отставки Долорес Амбридж! Вот оказывается как ты обращаешься со своими преподавателями… – Профессор Амбридж, увы, разошлась во мнениях со стадом кентавров, – сказал Дамблдор. – Я предполагаю, что ты, Хорас, лучше повел бы себя в подобной ситуации и не стал бы, зайдя в чащу леса, обзывать целую орду разъяренных кентавров «грязными полукровками». – Так вот что она сделала? – спросил Слизхорн. – Идиотка. Она мне никогда не нравилась. Гарри издал негромкий смешок, отчего и Дамблдор, и Слизхорн повернулись и посмотрели на него. – Извините, – быстро поправился Гарри, – просто… Мне она тоже не особенно нравилась. Неожиданно Дамблдор поднялся со стула. – Вы уходите? – С надеждой спросил Слизхорн. – Нет, я просто хотел узнать, могу ли я воспользоваться твоей ванной комнатой, – ответил Дамблдор. – О, – явно разочарованным тоном произнес Слизхорн, – вторая дверь слева, вниз по коридору. Дамблдор вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, наступило тягостное молчание. Через несколько минут Слизхорн тоже встал, однако он, казалось, пребывал в раздумии, чем же себя занять. Он украдкой глянул на Гарри, затем подошел к камину и, повернувшись к Гарри лицом, стал греть свою необъятную спину у огня. – Я не совсем догадываюсь, почему он тебя сюда привел, – резко произнес он. Гарри просто смотрел на Слизхорна. Водянистые глаза Хораса прошлись по его лбу, скользнув по шраму и на этот раз остановившись на лице. – Ты сильно похож на отца. – Да, мне уже говорили об этом, – ответил Гарри. – Кроме глаз. У тебя… – Глаза моей мамы, я знаю, – Гарри так часто слышал эту фразу, что она уже начинала его утомлять. – Хм… Да. Учителю, разумеется, не положено иметь любимчиков, но она была моей любимой ученицей. Твоя мать, – добавил Слизхорн в ответ на вопросительный взгляд Гарри. – Лили Эванс. Одна из самых способных учеников, которых я когда-либо знал. Живая, очаровательная девушка. Я всегда говорил ей, что она должна была попасть на мой факультет, и неизменно получал остроумные ответы на подобные заявления. – А каким факультетом Вы заведовали? – Я был главой Слизерина, – сообщил Слизхорн. – Но ты, – быстро продолжил он, заметив выражение лица Гарри и направляя на него один из своих толстых указательных пальцев, – не смей предубежденно ко мне из-за этого относиться! Ты же был определен в Гриффиндор, как и она, не так ли? Да, обычно в семьях так и бывает. Не всегда, впрочем. Ты когда-нибудь слышал о Сириусе Блэке? Наверняка – о нем писали все газеты на протяжении последних двух лет. Так вот, он умер несколько недель назад… Гарри показалось, будто невидимая рука скрутила все его внутренности, сжав все в комок. – Так или иначе он и твой отец были друзьями в школе. Вся семья Блэка училась на моем факультете, но Сириус оказался в Гриффиндоре! Как досадно – он был талантливым мальчиком. Правда, его брат Регулус все-таки попал в Слизерин, но вместе с Сириусом получился бы отличный дуэт! В этот момент он был похож на заядлого коллекционера, которого обошли на аукционе. Очевидно, погрузившись в воспоминания, он неосознанно уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь, чтобы обеспечить себе равномерный подогрев спины сзади. – Твоя мать, безусловно, была рождена магглами. Я не мог поверить, когда узнал об этом. Я думал, она чистокровная волшебница, настолько способной она была. – Одна из моих друзей родилась в семье магглов, – сказал Гарри, – а она лучшая среди студентов нашего курса. – Забавно, что иногда так получается, правда? – спросил Слизхорн. – Не совсем, – холодно заметил Гарри. Слизхорн удивленно глянул на него сверху вниз. – Не следует думать, что у меня имеются какие-то предубеждения! – воскликнул он. – Нет, нет и еще раз нет! Разве не я только что сказал, что твоя мать всегда оставалась моей любимой ученицей? А после нее еще был Дирк Крессвелл – теперь он глава Отдела Связи Гоблинов – разумеется, родители его были магглами. Очень одаренный ученик, и он до сих пор снабжает меня ценной информацией обо всем, что происходит в Гринготтсе! Самодовольно улыбнувшись, он слегка покачался на месте и указал на множество блестящих фотографий, висящих над комодом, каждая из которых была населена крохотными движущимися изображениями. – Мои бывшие студенты, все фотографии подписаны. Среди них ты можешь заметить Барнабаса Каффа, редактора «Ежедневного Пророка», ему всегда интересно услышать, что я думаю по поводу свежих новостей. Амброзий Флюм каждый день рождения дарит мне большую коробку конфет – и все только потому, что я смог лично представить его Цицерону Харкиссу, который дал ему работу! А позади – ты увидишь ее, если повернешь голову – это Гвеног Джонс, которая, как ты знаешь, является капитаном Священноголовых Гарпий. Люди всегда бывают поражены, когда узнают, что я на короткой ноге с Гарпиями и могу достать бесплатные билеты, когда мне они понадобятся! Эта мысль, по-видимому, привела его в отличнейшее расположение духа. – И все эти люди в курсе, где Вас можно найти, чтобы послать Вам подарки? – спросил Гарри, недоумевая, почему Пожиратели Смерти до сих пор не выследили Слизхорна, если его так просто смогли найти многочисленные коробки конфет, билеты на квиддич и жаждущие авторитетных советов и мнений посетители. Улыбка сползла с лица Слизхорна так же быстро, как ранее – кровь с его стен. – Разумеется, нет, – сказал он, глядя на Гарри сверху вниз. – Я вот уже год, как ни с кем не общаюсь. У Гарри возникло странное впечатление, что слова шокировали самого Слизхорна; он выглядел довольно растерянным какое-то мгновение. Затем он пожал плечами. – Все же… Предусмотрительный волшебник пытается затаиться, когда наступают темные времена. Дамблдор, конечно, хорошо рассуждает, однако стать учителем в Хогвартсе сейчас было бы равносильно публичному признанию в преданности и зависимости от Ордена Феникса! Я не сомневаюсь, что состоящие в нем люди достойны восхищения и очень храбры и все такое прочее, но мне отнюдь не улыбается… – Вам не обязательно вступать в Орден, чтобы преподавать в Хогвартсе, – перебил его Гарри, который не смог сдержать насмешки, прозвучавшей в голосе: довольно сложно было сочувствовать комфортному образу жизни Слизхорна при мысли о Сириусе, которому пришлось прозябать в пещере и питаться крысами. – Большинство учителей не задействовано в нем, и никто из них еще не был убит. Ну, если, конечно, не считать Квиррела, но он заслужил того, что с ним стало, если учесть, как тесно он был связан с Волдемортом. Гарри был абсолютно уверен, что Слизхорн окажется одним из волшебников, не переносящих, когда рядом с ними кто-то называет Волдеморта по имени, и тот его не разочаровал: Слизхорн вздрогнул и протестующе заклокотал, но Гарри сделал вид, что не обратил на это внимания. – Я считаю, что учителя Хогвартса находятся в большей безопасности по сравнению с остальными, так как директор школы – Дамблдор. Ведь он – единственный, кого боится Волдеморт, разве нет? – продолжал Гарри. Несколько секунд Слизхорн пристально смотрел в пустоту: казалось, он обдумывал слова Гарри. – Н-да, вообще-то это правда, что Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не искал встречи с Дамблдором, – неохотно пробормотал он. – И, я предполагаю, неоспоримым фактом является то, что я не примкнул к рядам Пожирателей Смерти, а значит, Тот-Кого-Нельзя-Называть вряд ли может считать меня своим другом… И тогда мне, пожалуй, безопаснее было бы находиться поближе к Альбусу… Конечно, я не могу сказать, что смерть Амелии Боунз не потрясла меня. Если уж она, со всеми ее связями и защитой Министерства… Дамблдор вновь вернулся в комнату, и Слизхорн подпрыгнул, словно забыв, что находится в собственном доме. – Ах, вот, наконец, и ты, Альбус, – произнес он. – Долго же ты отсутствовал. Кишечное расстройство? – Нет, я просто читал маггловские журналы, – ответил Дамблдор. – Я, знаешь ли, люблю вязать различные узоры. Ну что ж, Гарри, мы довольно долго пользовались гостеприимностью Хораса. Думаю, нам пора уходить. Вовсе не собирающийся сопротивляться этому Гарри вскочил на ноги. Слизхорн, казалось, был захвачен внезапным решением Дамблдора врасплох. – Вы уходите? – Да, именно так. Я думаю, что еще могу понять всю безнадежность дела, когда сталкиваюсь с ним. – Безнадежность?.. Слизхорн выглядел заметно оживившимся. Он мял свои толстые пальцы, глядя, как Дамблдор надевает свой дорожный плащ, а Гарри застегивает молнию на куртке. – Что ж, мне чрезвычайно жаль, что ты не хочешь взяться за эту работу, Хорас, – произнес Дамблдор, поднимая здоровую руку в прощальном жесте. – Хогвартс был бы рад вновь принять тебя в свои стены. Вопреки всем мерам безопасности, тебя всегда радушно примут, если ты пожелаешь нанести нам визит. – Да, что ж… Очень любезно с Вашей стороны, как я уже говорил… – Тогда прощай. – До свидания, – сказал Гарри. Они уже подошли к входной двери, когда сзади раздался возглас: – Хорошо, хорошо, я берусь! Дамблдор обернулся и увидел запыхавшегося Слизхорна в дверях гостиной. – Ты вернешься на работу? – Да, да, – нетерпеливо произне с Слизхорн . – Должно быть, я сошел с ума, но да, я вернусь. – Великолепно, – сказал Дамблдор, улыбаясь. – Тогда, Хорас, увидимся первого сентября. – Да, да, увидимся, – хрюкнул Слизхорн. Пока они шли по садовой дорожке, до них долетел его голос: – Я хочу, чтобы мне прибавили жалованье, Дамблдор! Дамблдор усмехнулся. Ворота, качнувшись, закрылись за ними, и они с Гарри отправились в обратный путь сквозь темноту и клубящийся вокруг туман. – Отличная работа, Гарри, – произнес Дамблдор. – Но… Я ничего не сделал, – удивленно ответил Гарри. – О, ты не прав. Ты показал Хорасу, какие возможности представятся ему в случае возвращения в Хогвартс. Он тебе понравился? – Э-э-э… Гарри не был уверен, понравился ли ему Слизхорн. Он подумал, что тот был по-своему приятен… в некоторой степени. Но он также казался ему тщеславным. Как бы Слизхорн ни возражал, он, тем не менее, очень удивился словам Гарри о том, что из ребенка не из волшебной семьи может получиться настоящая волшебница. – Хорас, – сказал Дамблдор, освобождая Гарри от предыдущего вопроса, – любит собственный покой. Ему также льстит знакомство с известными, удачливыми и сильными мира сего. Он наслаждается чувством, что он способен влиять на этих людей. Он никогда не занял бы трон сам – он предпочитает находиться позади, за кулисами. Гораздо больше простора для деятельности, понимаешь? Раньше он отбирал любимчиков в Хогвартсе – некоторых за их честолюбие или ум, иногда – за их обаяние или талант, и он приноровился выбирать тех, кто далеко пойдет. Хорас сформировал некий клуб приближенных, где он сам, будучи центральной фигурой, вводил новичков в курс дела, налаживал полезные контакты между членами и всегда извлекал из этого пользу, будь то бесплатная коробочка с так горячо любимыми им замороженными ананасами или шанс порекомендовать следующего младшего ученика Отделу Связи Гоблинов. Тут Гарри внезапно представился четкий образ огромного раздутого паука, плетущего вокруг себя паутину, поддергивая ниточку то тут, то там для того, чтобы подтащить больших и сочных мух поближе к себе. – Я затем говорю тебе все это, Гарри, – продолжал Дамблдор, – не для того, чтобы восстановить тебя против Хораса или – как теперь нам стоит его называть – Профессора Слизхорна, а для того, чтобы предостеречь тебя. Он непременно попытается прибрать тебя к рукам, Гарри. Ты был бы венцом его коллекции – «Мальчик-Который-Выжил» или, как сейчас тебя называют, «Избранный». При этих словах Гарри пробрала дрожь, которая явно не имела ничего общего с прохладным туманом, окружавшим их. Ему напомнили слова, которые он услышал несколько недель назад, слова, имевшие для него четкое и ужасное значение: ни один из двоих не сможет жить, пока жив другой… Дамблдор остановился, поравнявшись с церковью, которую они проходили раньше. – Тебе будет легче, Гарри, если ты возьмешь меня за руку. На этот раз немного приободренный, Гарри был готов аппарированию, но ему все равно не понравилось. Когда давление исчезло, и он снова почувствовал, что может свободно дышать, он понял, что стоит рядом с Дамблдором и перед ними вырисовывается искривленный силуэт второго его самого любимого места – «Норы». Несмотря на только что испытанный леденящий ужас, Гарри просто не мог не воспрянуть духом при виде того места, где, должно быть, сейчас находился Рон… А также миссис Уизли, готовившая лучше всех, кого он когда-либо знал. – Если ты не возражаешь, Гарри, – сказал Дамблдор, когда они миновали ворота, – я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, прежде чем мы расстанемся. С глазу на глаз. Может быть, вот здесь? Дамблдор показал на обветшалый сарай, где семья Уизли хранила метлы. Немного озадаченный, Гарри через скрипучую дверь зашел вслед за Дамблдором внутрь сарайчика, напоминавшего шкаф средних размеров. Дамблдор зажег огонек на конце своей волшебной палочки так, чтобы она светилась как факел, и улыбнулся Гарри. – Я надеюсь, ты простишь меня за то, что я упоминаю об этом, Гарри, однако я очень доволен и немного горд тем, как у тебя идут дела после всего того, что произошло в Министерстве. Позволь мне сказать, что Сириус тоже бы гордился тобой. Гарри сглотнул, ему показалось, что он потерял голос. Он не думал, что сможет обсуждать Сириуса. Было очень больно услышать, как дядя Вернон сказал: – Его крестный мертв? И гораздо больнее – когда его имя случайно упомянул Слизхорн. – Жестоко вышло, – мягко произнес Дамблдор, – ты провел так мало времени с Сириусом. Будущим долгим и радостным отношениям был положен внезапный и грубый конец. Гарри кивнул, его глаза были прикованы к пауку, карабкавшемуся по шляпе Дамблдора. Он точно знал – Дамблдор понял все. Он, возможно, подозревал, что, пока не пришло письмо из Хогвартса, все свободное время у Дурслей Гарри провел лежа на кровати, отказываясь от обеда и глядя в затуманенное окно, наполненное лишь холодом, ассоциировавшимся у него с дементорами. – Просто так тяжело, – наконец тихим голосом сказал Гарри, – понимать, что он больше мне никогда не напишет. Внезапно его глаза защипали, и он сморгнул. Он чувствовал себя невообразимо глупо, признавая это, однако то, что за пределами Хогвартса существовал человек, которому было совсем не безразлично, что происходило с Гарри, который заботился о нем почти как родной отец, было самым лучшим качеством его крестного отца. А теперь почтовые совы больше никогда не утешат Гарри, прилетев с письмом от Сириуса, и не принесут ему прежнего успокоения… – Сириус представлял собой много того, что ты прежде никогда не испытывал, – проникновенно сказал Дамблдор. – Конечно, потеря опустошила тебя… – Но пока я находился у Дурслей, – перебил его Гарри, и голос его стал сильнее, – я понял, что не могу отгородиться от мира или… сломаться. Сириус наверняка бы не захотел, чтобы так произошло, ведь правда? И в любом случае, жизнь слишком коротка. Стоит взглянуть на Мадам Боунз, на Эммелин Вэнс… Я могу быть следующим, верно? Но если так, – с ожесточением произнес он, глядя Дамблдору прямо в голубые глаза, блестевшие в свете палочки, – то я позабочусь о том, чтобы унести с собой столько Пожирателей Смерти, сколько смогу, и Волдеморта вместе с ними, если получится. – Это слова достойного сына своих родителей и истинного крестника Сириуса! – воскликнул Дамблдор, одобряюще похлопав Гарри по плечу. – Снимаю перед тобой шляпу. Или снял бы, если бы не боялся осыпать тебя с ног до головы пауками! А теперь давай перейдем к более существенной теме для разговора… Я смею предположить, что ты читал «Ежедневный Пророк» на протяжении последних двух недель? – Да, – ответил Гарри, и его сердце забилось быстрее. – Тогда, я предполагаю, ты заметил, что информация по поводу твоего приключения в Министерстве скорее не утекла со страниц «Пророка», а превратилась в форменное наводнение? – Да, – снова согласился Гарри, – и теперь все знают, что я единственный… – Нет, никому это неизвестно, – вмешался Дамблдор. – Во всем мире есть только два человека, которым в полной мере известно пророчество относительно тебя и Лорда Волдеморта, и оба они сейчас стоят в этом вонючем, полном пауков, сарае. Однако, много людей – да-да! – догадалось, что Волдеморт послал своих Пожирателей Смерти за пророчеством, и что оно касалось тебя. А теперь я, конечно, буду прав, если скажу, что ты никому не поведал, что тебе известно, о чем говорилось в пророчестве? – Нет, – ответил Гарри. – В общем-то, мудрое решение, – сказал Дамблдор, – Хотя, мне кажется, тебе следовало бы расслабиться в присутствии твоих друзей – Мистера Рональда Уизли и Мисс Гермионы Грейнджер. Да, – продолжал он, глядя на опешившего Гарри, – Я думаю, им следует знать. Ты делаешь им медвежью услугу, скрывая от них настолько важную информацию. – Но я не хотел… – … Обеспокоить или напугать их? – Спросил Дамблдор, разглядывая Гарри из-под очков в форме полумесяца. – Или, возможно, признаться, что ты сам обеспокоен и напуган? Ты нуждаешься в своих друзьях, Гарри. Как ты сам правильно сказал, Сириус не хотел бы, чтобы ты отгородился от всего мира. Гарри не ответил, но, по всей видимости, Дамблдору и не нужен был ответ. – Касательно другой, хоть и относящийся к предыдущей, темы… – Продолжал он, – Я хотел, чтобы ты брал у меня индивидуальные уроки в этом году. – Индивидуальные? У Вас? – поразился Гарри, наконец выведенный из состояния молчания. – Да. Мне кажется, пришло то время, когда я должен самолично обучать тебя. – Чему Вы будете меня учить, сэр? – Всему по чуть-чуть, – расплывчато ответил Дамблдор. Гарри помолчал немного в ожидании, однако Дамблдор не спешил развивать эту тему, и тогда Гарри решил спросить еще кое о чем, что немного его волновало. – Если я буду заниматься с Вами, сэр, мне не придется ходить на уроки Окклюменции к Снейпу? – Профессору Снейпу, Гарри, – подчеркнул Дамблдор. – Нет, не придется. – Отлично, – с облегчением выдохнул Гарри, – потому что они были просто… Тут он запнулся, осторожно подбирая слова, чтобы не сказать, что он на самом деле думает. – Я полагаю, слово «фиаско» прекрасно подойдет, – закончил за него Дамблдор, кивнув головой. Гарри рассмеялся. – Ну, значит, отныне мне не придется часто видеться с профессором Снейпом, – заключил он, – потому что он не допустит меня к урокам Зельеварения, если я не получу «Превосходно» по СОВ, а это невозможно. – Не считай сов, пока они не прилетели, – тяжело сказал Дамблдор. – Которые, кстати, как я предполагаю, прибудут сегодня. Теперь, Гарри, еще две вещи, пока мы не распрощались. Прежде всего, я хотел, чтобы ты впредь всегда держал при себе мантию-невидимку. Даже в пределах Хогвартса. Просто на всякий случай, ты меня понимаешь? Гарри кивнул головой. – И последнее: пока ты здесь находишься, Министерство Магии охраняет «Нору» настолько хорошо, насколько это возможно. Эти меры, безусловно, принесли небольшое неудобство Артуру и Молли. К примеру, вся их почта предварительно проверяется в Министерстве, прежде чем ее отошлют по адресу. Они ничуть не возражают, ибо главное, о чем они заботятся, – это твоя безопасность. Тем не менее, ты бы плохо отблагодарил их, рискуя своей шеей, пока живешь с ними. – Я понимаю, – быстро сказал Гарри. – Что ж, отлично, – произнес Дамблдор, толкая облупившуюся дверь и выходя во двор. – Я вижу, на кухне горит свет. Давай-ка не будем лишать Молли возможности посетовать на то, как ты похудел за лето. Глава 5 Гарри и профессор Дамблдор наконец-то достигли входа в Нору, окруженную целой кучей бытового мусора, свойственного всему Велингтону. Из сарая раздавалось негромкое кудахтанье цыплят. Дамблдор три раза постучал в дверь, и Гарри заметил какое-то движение за окном. – Кто там? – спросил испуганный голос, в котором мальчик узнал голос миссис Уизли. – Это Дамблдор, я привел Гарри. Дверь тут же открылась. Их встретила миссис Уизли, низкая, полная женщина, одетая в старый зеленый халат.– Гарри, дорогой! О Боже, Альбус, как ты меня напугал! Ты ведь говорил, чтобы я не ждала вас раньше утра! – Нам повезло, – сказал Дамблдор, пропуская Гарри в дом. – Сльюэрна оказалось уговорить намного проще, чем я ожидал. Работа Гарри, разумеется. А, здравствуй, Нимфадора! Гарри оглядел комнату и увидел, что миссис Уизли была не одна, несмотря на поздний час. Молодая ведьма с бледным лицом сердцевидной формы и серо-каштановыми волосами сидела за столом, сжимая в руках большую кружку. – Здравствуйте, профессор, – промямлила она. – Привет, Гарри. – Привет, Тонкс. Гарри подумал, что она выглядит слегка уставшей, возможно, даже больной, ведь в ее улыбке было что-то наигранное. Она выглядела совсем не так привлекательно как обычно, без своих ярко-розовых, коротко стриженных волос. – Пожалуй, мне пора, – сказала она, поднимаясь со стула и накидывая на плечи дорожный плащ. – Спасибо за чай и внимание, Молли. – Тонкс, вы могли бы еще ненадолго здесь задержаться. – вежливо сказал Дамблдор. – Мне нужно идти – срочные дела в Министерстве – нужно встретиться с Руфусом Скримджером. – Нет, нет, я не могу, – пробормотала Тонкс, избегая взгляда директора. – Доброй ночи… – Дорогая, почему бы тебе не прийти на обед в эти выходные? Будут Ремус и Грозный Глаз… – Нет, мне очень жаль, Молли, но я не могу… Все равно спасибо… Всем спокойной ночи. Тонкс быстрым шагом прошла мимо Гарри и Дамблдора во двор; в нескольких шагах от порога она обернулась и… исчезла. Гарри заметил, что миссис Уизли выглядела слегка озабоченной. – Ладно, встретимся в школе, Гарри, – сказал Дамблдор. – Не падай духом. Молли, я на тебя надеюсь. Он поклонился миссис Уизли и прошел во двор, исчезнув на том же самом месте, что и Тонкс. Миссис Уизли закрыла за ним дверь, взяла Гарри за плечи и развернула лицом к тусклому свету стоящей на столе лампы, чтобы получше рассмотреть его лицо. – Чем-то ты похож на Рона, – вздохнула она, посмотрев на него снизу вверх. – Вы оба выглядите так, как будто на вас наложили заклятие роста. Рон вырос на четыре дюйма с тех пор, как я в последний раз купила ему школьную форму. Ты голоден, Гарри? – О да, – ответил Гарри, только теперь поняв, насколько он проголодался. – Садись, дорогой, я сейчас что-нибудь приготовлю. Как только Гарри сел, пушистый рыжий кот с приплюснутой мордочкой вспрыгнул к нему на колени и, утробно мурлыча, удобно там устроился. – Значит, Гермиона здесь? – радостно спросил мальчик, поглаживая Живоглота за ухом. – Ах, да, она приехала еще позавчера, – сказала миссис Уизли, постукивая по большому котлу палочкой. Он резко взлетел вверх и с грохотом обрушился на плиту, тут же начав кипеть. – Все уже спят: мы не ожидали, что ты прибудешь так рано. Она снова подняла котел в воздух; он полетел в сторону Гарри и чуть не опрокинулся, но миссис Уизли успела подставить кастрюлю, чтобы не разлить луковый суп. – Хлеба, дорогой? – Да, спасибо, миссис Уизли. Она взмахнула палочкой; хлеб с ножом приземлились на столе, нож тут же сам начал резать хлеб, а ломоть подлетел к тарелке супа Гарри. Миссис Уизли наконец отошла от плиты и села напротив него. – Значит, ты все же убедил Хораса Сльюэрна принять эту работу? Гарри лишь кивнул, так как рот в этот момент ожесточенно работал. – Он выучил меня и Артура, – сказала миссис Уизли. – Он преподавал в Хогвартсе много лет, начал приблизительно в то же время, что и Дамблдор, полагаю. Тебе он понравился? Гарри смог только неуверенно кивнуть и пожать плечами, так как его рот теперь был забит хлебом. – Я знаю, что ты имеешь в виду – понимающе кивнула миссис Уизли. – Конечно же, он может быть очаровательным, когда сам того хочет, но все же Артуру он никогда особо не нравился. Министерство часто распускало слухи о его странных привычках. Он всегда помогал всем преодолевать различные трудности, но у него никогда не было достаточно времени на Артура – видимо, он полагал, что мой муж недостаточно честолюбив. Но это всего лишь показывает, что даже Сльюэрн допускает ошибки. Я не знаю, писал ли Рон тебе в каком-нибудь из своих писем – просто это так неожиданно – но Артура повысили! Было очевидно, что миссис Уизли давно ждала, чтобы об этом сообщить. Гарри проглотил огромную ложку горячего супа и очень сильно обжег горло. – Это действительно здорово! – прохрипел он. – Ты такой милый, – широко улыбнулась миссис Уизли, возможно принимая его слезящиеся от боли в горле глаза за избыток эмоций по поводу новостей. – Да, Руфус Скримджер создал несколько новых отделов, отвечающих за нынешнюю ситуацию, и Артур возглавил Офис по Обнаружению и Конфискации Поддельных Защитных Заклинаний и Защищающих Объектов. Это очень важная работа, ему теперь по десять человек носят отчеты! – Чем именно занимается отдел?.. – Понимаешь, во всей этой панике с Сам-Знаешь-Кем, начали нелегально продаваться всякие странные вещи, которые, якобы, предохраняют от нападения Сам-Знаешь-Кого и Пожирателей Смерти. Представь себе так называемые «защитные» зелья, которые на самом деле являются лишь соусом с небольшим количеством гноя бубонтюбера, или инструкции к защитным заклятиям, которые в действительности делают так, что твои уши удлиняются и отпадают… В принципе, эти правонарушители – люди вроде Наземникуса Флэтчера, которые никогда в своей жизни не работали и пользуются всеобщим страхом, но иногда они делают просто отвратительные вещи. Однажды Артур конфисковал целую коробку заколдованных Sneakoscopes которую, судя по всему, подкинул Пожиратель Смерти. Так что это действительно важная работа, и я ему говорю, что глупо мечтать о свечах зажигания, моторах и всяких других маггловских изобретениях, от которых он все еще без ума. – Миссис Уизли закончила свой монолог и сурово посмотрела на Гарри, как будто он только что сказал, что теперь всем необходимо рассуждать о свечах зажигания. – Мистер Уизли еще на работе? – спросил Гарри. – Да. Хм, он опаздывает… Он обещал вернуться к полуночи… Она повернулась, чтобы посмотреть на большие часы, неуклюже поставленные на стопку каких-то бумаг у посудомоечной раковины. Гарри сразу узнал их: у них было девять стрелок, каждая подписанная именем какого-нибудь члена семьи, и обычно висевшие на стене в гостиной, хотя их нынешнее местоположение говорило о том, что миссис Уизли повсюду носила их с собой. Каждая стрелка сейчас указывала на отметку «в смертельной опасности». – Они все время теперь стоят на этой отметке, – как-то слишком спокойно сказала миссис Уизли, – с тех пор, как вернулся Сам-Знаешь-Кто. Я думаю, что сейчас все находятся в смертельной опасности, не только наша семья… Но я не знаю никого, у кого есть такие же часы, а значит, не могу подтвердить. О! Она показала на часы, где стрелка под именем Мистер Уизли наконец сдвинулась на отметку «в дороге.» – Скоро вернется! Через какое-то время в дверь постучали. Миссис Уизли подскочила и резво побежала к двери; прижавшись к двери лицом и держа одной рукой замок, она тихо спросила: – Артур, это ты? – Да, – послышался усталый голос мистера Уизли. – Но я бы сказал то же самое, если бы был Пожирателем Смерти, дорогая. Ты должна задать вопрос, чтобы узнать, кто там! – Но, Артур, честное слово… – Молли! – Ну хорошо, хорошо… Какое твое самое заветное желание? – Узнать, как аэропланы держатся в воздухе. Миссис Уизли кивнула и открыла замок, но мистер Уизли, скорее всего, держал дверь с другой стороны, потому что она все еще была крепко-накрепко закрыта. – Молли! Перед тем, как открывать, я и тебе должен задать вопрос! – Артур, в самом деле, это же глупо… – Как ты любишь, чтобы я называл тебя, когда мы наедине? Даже в тусклом свете лампы Гарри увидел, что миссис Уизли густо покраснела; он сам вдруг почувствовал жар в области шеи и ушей, и поспешно глотнул супа, стукнув ложкой о тарелку как можно громче. – Моллипусик, – подавленно прошептала миссис Уизли, снова пытаясь открыть дверь. – Именно, – согласился мистер Уизли. – Теперь ты можешь позволить мне войти. Миссис Уизли открыла дверь, и в комнату зашел ее муж, худой чародей, с редкими, но ярко-рыжими волосами. На нем были очки в роговой оправе и длинная, запыленная мантия. – Я все еще не могу понять, почему мы должны проводить все эти церемонии каждый раз, когда ты приходишь домой, – сказала миссис Уизли, все еще с легким румянцем на щеках, пока она помогала мужу снять его мантию. – Я имею в виду, что Пожиратель Смерти бы вытянул из тебя ответ еще до того, как ты бы узнал, кто он! – Я знаю, дорогая, но Министерство предписало эти меры, и я должен подавать пример. Тут чем-то очень вкусно пахнет – луковый суп? Мистер Уизли повернулся к столу. – Гарри! Мы не ждали тебя раньше утра! Они крепко пожали руки, и мистер Уизли сел на стул рядом с ним, пока миссис Уизли наливала суп в его тарелку. – Спасибо, Молли. Эта ночь была очень тяжелой. Какой-то идиот стал продавать метаморфические медали. Как только ты надеваешь ее на шею, можешь менять облик когда захочешь. Сто тысяч различных обликов, и всего за десять галлеонов! – А что происходит на самом деле, когда их одеваешь? – В большинстве случаев они просто окрашивают кожу в неприятный оранжевый цвет, но у некоторых людей вырастали щупальца по всему телу. Как будто больнице Св.Мунго сейчас больше нечем заняться! – Это похоже на те штучки, которые бы Фреду с Джорджем показались забавными, – сказала, слегка заикаясь, миссис Уизли. – Ты точно уверен?.. – Конечно, да! – ответил мистер Уизли. – Ребята бы не стали заниматься такими вещами, особенно сейчас, когда людям так нужна защита! – Значит, ты поэтому так опоздал, из-за этих метаморфических медалей? – Нет, мы еще попали под действие ужасно противного заклинания, последствия которого были обнаружены у «Слона и Замка», но, к счастью, Магическая Команда по Защите Правопорядка уладила это к тому времени, как мы добрались туда… Гарри подавил зевок, прикрыв рот рукой. – Все, спать, – тут же сказала миссис Уизли. – Я уже подготовила для тебя спальню Фреда и Джорджа. – Почему? А где они? – О, они на Аллее Диагон, ночуют в маленькой квартирке над своим магазинчиком, так как сейчас слишком заняты, – проговорила миссис Уизли. – Должна признать, я не одобряла эту идею с самого начала, но, кажется, у них очень хорошо продвигается бизнес! Иди, дорогой, твои чемоданы уже наверху. – Спокойной ночи, мистер Уизли, – попрощался Гарри, отодвигая стул. Живоглот скатился с его коленей и рыжей молнией выбежал прочь из комнаты. – Спокойной ночи, Гарри, – попрощался, в свою очередь, мистер Уизли. Гарри заметил как миссис Уизли в очередной раз взглянула на часы, как только они вышли из кухни. Все стрелки опять показывали смертельную опасность. Спальня Фреда и Джорджа находилась на втором этаже. Миссис Уизли взмахнула палочкой на лампу, стоящую на прикроватной тумбочке и она сразу же зажглась, осветив комнату приятным золотистым светом. В комнате стоял странный запах, напомнивший Гарри запах пороха, хотя на подоконнике стояла большая ваза с весьма ароматными цветами. Значительная площадь комнаты была заставлена большим количеством закрытых картонных коробок, между которыми стоял и сундук Гарри. Помещение выглядело так, словно его использовали в качестве временного склада. Букля радостно ухнула, увидев Гарри из клетки, стоящей на большом шкафу, и вылетела в окно; Гарри знал, что она хотела увидеть его перед тем, как отправиться на охоту. Он пожелал спокойной ночи миссис Уизли, надел пижаму, и забрался на одну из кроватей. В подушке, однако, он обнаружил что-то твердое. Гарри снял наволочку и вытащил липкую фиолетово-оранжевую конфету, в которой узнал Блевательный Батончик. Улыбнувшись самому себе, он повернулся к стенке и тут же уснул. Через несколько секунд, как показалось Гарри, его разбудил звук, похожий на пушечный выстрел, и дверь внезапно открылась. Резко сев на кровати, он услышал, как кто-то отодвигает занавески; луч солнца ударил ему прямо в глаза. Закрывая их одной рукой, он другой потянулся за очками. – Шосслущилосс? – Мы не знали, что ты уже приехал! – послышался громкий и радостный голос, и Гарри сильно ударили по макушке. – Рон, ты что, не бей его! – услышал он знакомый девчачий голос. Рука Гарри в конце концов нашла очки и он в спешке надел их, хотя свет был настолько ярким, что даже в них он плохо различал фигуры. Длинная тень закрыла его в какой-то момент; он моргнул и увидел улыбающегося ему Рона Уизли. – Ты в порядке? – Никогда не чувствовал себя лучше, – пробормотал Гарри, потирая голову и откидываясь обратно на подушки. – Ты как? – Неплохо, – ответил Рон, присаживаясь на одну из коробок. – Когда ты приехал? Мама только что нам сообщила! – Где-то в час ночи. – С магглами все в порядке? Как они к тебе относились? – Как обычно, – сказал Гарри, когда Гермиона села на край его кровати, – они не уделяли мне особого внимания, но это меня вполне устраивало. А ты как, Гермиона? – В порядке, – произнесла Гермиона, посмотрев на Гарри с жалостью. Гарри показалось, что он знает, о чем думает подруга, в любом случае, он не желал обсуждать смерть Сириуса или любое другое печальное событие в этот момент, так что он сказал: – Который час? Я пропустил завтрак? – Об этом не волнуйся, мама для нас специально приготовит завтрак и принесет его сюда. Она считает, что ты выглядишь недокормленным, – сказал Рон, закатывая глаза. – Так, чего интересного ты нам расскажешь? – Ничего особенного, Я всего лишь проторчал пару недель у моих дяди с тетей, не так ли? – Да ладно тебе! – воскликнул Рон. – Ты же был с Дамблдором! – Это было не таким уж интересным приключением. Он всего лишь хотел, чтобы я помог убедить его старого друга снова преподавать в Хогвартсе. Между прочим, его зовут Хорас Сльюэрн. – А, – разочарованно протянул Рон. – А мы думали… Гермиона метнула на него сердитый взгляд, и Рон сразу сменил тему разговора. – …мы так и думали. – Да ну? – лукаво спросил Гарри. – Да… Да, ведь Амбридж больше нет, и, конечно же, нам нужен новый преподаватель по Защите, разве не так? Э-э, а какой он? – Он чем-то напоминает моржа, и он привык быть деканом Слизерина, – сообщил Гарри. – Что-то не так, Гермиона? Гермиона смотрела на него с весьма странным выражением. Она поспешно и виновато улыбнулась. – Нет, конечно нет! Так, э-э… Ты думаешь, он будет хорошим учителем? – Не знаю, – пробормотал Гарри. – Но он ведь не может быть хуже Амбридж? – Я знаю кое-кого в тысячу раз похуже, – послышался голос из коридора. В комнату вошла раздраженная Джинни, младшая сестра Рона. – Привет, Гарри. – Что с тобой? – спросил Рон. – Это все она, – пробурчала Джинни, усаживаясь на кровати Гарри. – Она меня достала. – И что она на этот раз сделала? – сочувственно спросила Гермиона. – Эта ее манера со мной разговаривать! – Я понимаю, – сказала Гермиона, понижая голос. – Она так самолюбива! Гарри был сильно удивлен репликой Гермионы, ведь он решил, что они разговаривали о миссис Уизли, и не мог винить Рона за то, что он зло ответил: – Не могли бы вы оставить ее в покое хотя бы на пять секунд? – О, отлично, защищай ее, – огрызнулась Джинни. – Мы все знаем, что ты ее тоже терпеть не можешь. Это замечание о миссис Уизли показалось Гарри очень странным. Он начал предполагать, что что-то пропустил: – О ком вы..? Прежде, чем он успел закончить вопрос, тут же нашелся ответ – дверь в комнату снова открылась, и Гарри инстинктивно натянул на себя одеяло прямо до подбородка так резко, что Гермиона и Джинни чуть не упали с кровати. В дверном проеме стояла молодая женщина, женщина такой захватывающей красоты, что комната, казалось, стала немного тесноватой. Она была высокой и изящной, длинные светлые волосы падали на плечи и создавалось ощущение, что она излучала какое-то серебристое свечение. В дополнение к этому совершенству, она несла полный еды поднос. – Гарри, – проговорила она мягким голосом. – Как мы давно не виделись! Поскольку она прямо с порога понеслась к Гарри, миссис Уизли, стоявшая неподалеку, оказалась лишней. – Не нужно было тащить это сюда наверх, я как раз хотел идти вниз! – О-о, никаких проблем, – сказав это, Флер Делакур положила поднос с едой к Гарри на колени, а затем наклонилась, чтобы поцеловать его в обе щеки: при этом Гарри почувствовал, что там, где его коснулись губы Флер, начало жечь. – Я долго хотела тебя увидеть. Ты помнишь мою сестру, Габ`иель? Она никогда не пе`естает гово`ить о `Арри Поттере. Она будет рада увидеть тебя снова! – А… она тоже здесь? – прохрипел Гарри. – Нет, нет, глупый мальчик, – с насмешкой сказала Флер. – Я имею ввиду следующим летом, когда мы… `азве ты не знаешь? Ее огромные голубые глаза широко раскрылись, и она неодобрительно посмотрела на миссис Уизли, которая начала быстро оправдываться: – Мы еще не успели все ему рассказать. Флер опять повернулась к Гарри и отбросила назад свои серебряные волосы прямо в лицо миссис Уизли. – Я и Билл скоро поженимся! – O, – безучастно сказал Гарри. Он не мог не заметить как миссис Уизли, Джинни и Гермиона избегали смотреть друг на друга. Ух ты… Э-э-э… поздравляю! Она наклонилась к нему и снова поцеловала. – Билл очень сейчас занят, он сильно `aботает, а я `аботаю только неполный рабочий день в Г`инготтс для улучшения моего английского, поэтому он привез меня сюда на несколько дней, чтобы я как следует познакомилась с его семьей. Я была так рада слышать, что ты п`иедешь – здесь, в п`инципе, нечем заняться, если только тебе не нравится готовить и… цыплята! Ладно – наслаждайся своим завт`аком, `Aрри! С этими словами она изящно развернулась и буквально выплыла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Миссис Уизли издала странный звук, который прозвучал как «хмм…» – Мама ее ненавидит, – спокойно сказала Джинни. – Я ее не ненавижу! – прошипела миссис Уизли. – Я всего лишь считаю, что они поторопились со свадьбой! – Они знают друг друга уже год, – сказал Рон, который странно покачивался и все еще смотрел на закрытую дверь. – В любом случае, это не очень долгий срок! И я знаю, почему так получилось. Это все из-за суматохи с Вы-Знаете-С-Кем, люди думают, что уже завтра могут умереть и поэтому торопят все события. Все то же самое происходило в прошлый раз, когда он был в силе, люди метались из стороны в сторону… – Включая тебя и папу, – лукаво произнесла Джинни. – Да, но твой отец и я были созданы друг для друга, не было смысла ждать, разве нет? – сказала миссис Уизли. – Что же касается Билла и Флер… ну… что у них есть общего? Он трудолюбивый, практичный человек, тогда как она… – Корова, – кивнула Джинни. – Но Билл вовсе не практичный человек, мам. Он Уничтожитель Проклятий не так ли, ему нравятся приключения, немного гламура… Я полагаю, из-за этого он и пошел за этой Слизью. – Хватит ее так называть, Джинни, – резко сказала миссис Уизли, отчего Гарри и Гермиона засмеялись. – Ладно, я лучше пойду… Ешь свой завтрак, пока он не остыл, Гарри. Озабоченно оглянувшись, она ушла. Рон все еще выглядел так, как будто выпил крепкого пунша; он мотал головой как собака, отряхивающаяся от воды. – Разве к ней не привыкнешь, если она живет с тобой в одном доме? – спросил Гарри. – Ну, ты, возможно, привыкнешь, – пролепетал Рон, – но если она так неожиданно прыгнет на тебя, как тогда… – Ты жалок, Рон, – проворчала Гермиона, отходя как можно дальше от Рона и опять поворачиваясь к нему, дойдя до стенки. – Ты ведь не хочешь, чтобы она навсегда здесь осталась? – неуверенно спросила Джинни. Когда он пожал плечами, она сказала: – Все равно мама захочет остановить ее в ближайшее время, если только сможет, это я тебе гарантирую. – И как она собирается это сделать? – спросил Гарри. – Она приглашает Тонкс на каждый ужин. Я думаю, она хочет, чтобы Билл влюбился в Тонкс. И я надеюсь, что так и будет, уж лучше она, чем эта… корова. – Да, конечно, это безусловно сработает, – с сарказмом заметил Рон. – Послушайте, ни один нормальный мужчина не обратит внимания на Тонкс, пока Флер рядом. Я хочу сказать, Тонкс вполне симпатичная, когда не делает всяких глупостей со своими волосами и носом, но… – Она ведь намного симпатичнее Слизи. – сказала Джинни. – И умнее, она ведь аврор! – послышался голос Гермионы из-за угла. – Флер не тупая, она была достаточно хороша, чтобы пройти Турнир Трех Волшебников, – добавил Гарри. – А ты, естественно, нет! – огрызнулась Гермиона. – Мне кажется, что тебе нравится, как Слизь называет тебя `Арри "? – едко поинтересовалась Джинни. – Нет, – Гарри уже начинал жалеть, что вступил в разговор, – Я просто сказал, что Слизь, то есть, Флер… – Я предпочитаю видеть Тонкс в нашей семье, нежели ее, – сказала Джинни. – В конце концов, она забавная. – Мне в последнее время она не казалась забавной, – отозвался Рон. – Каждый раз, когда я встречал ее, она выглядела больше похожей на Плаксу Миртл. – Это нечестно с твоей стороны, – раздраженно заметила Гермиона. – Она еще не опомнилась после того, что случилось… ну, вы понимаете… Я хочу сказать, он ведь был ее двоюродным братом! Сердце Гарри подпрыгнуло. Они все-таки дошли до Сириуса. Он взял вилку и начал старательно запихивать в рот еду, надеясь тем самым отвергнуть любое приглашение поучаствовать в разговоре. – Тонкс и Сириус едва ли знали друг друга! – воскликнул Рон. – Сириус пробыл в Азкабане половину ее жизни, и до того, как их семьи успели встретиться… – Не в этом дело, – перебила его Гермиона. – Она думает, что он погиб из-за нее! – С чего это она взяла? – спросил Гарри к собственному удивлению. – Ну, она сражалась с Беллатрикс Лестрейндж, не так ли? Я думаю, она считает, что если бы она только успела ее прикончить, Беллатрикс не убила бы Сириуса. – Но это глупо, – сказал Рон. – Это так называемая «вина выжившего», – сказала Гермиона. – Я знаю, что Люпин пытался помочь ей, но она все еще очень подавленна. У нее теперь даже появились проблемы с ее Метаморфизмом! – С ее… чем? – Она не может изменять внешность, как раньше, – объяснила Гермиона. – Я думаю что ее сила была повреждена шоком, или что-то вроде этого. – Я не знал, что такое возможно, – признался Гарри. – Я тоже не знала, – сказала Гермиона, – но, я полагаю, если тебе действительно плохо… Дверь снова открылась и в дверном проему появилась голова миссис Уизли: – Джинни, – прошептала она, – спускайся вниз и помоги мне с ланчем. – Но я разговариваю! – воскликнула Джинни. – Немедленно! – приказала миссис Уизли и исчезла. – Она хочет, чтобы я спустилась только потому, что не хочет оставаться одна со Слизью! – объяснила Джинни. Она отбросила свои длинные огненно-рыжие волосы так же, как это сделала Флер несколько минут назад и проплыла по комнате с руками, расставленными, как у балерины. – Вы тоже давайте спускайтесь поскорей, – сказала она и ушла. Гарри воспользовался наступившим молчанием, чтобы доесть свой завтрак. Гермиона рассматривала коробки Фреда и Джорджа, иногда поглядывая на Гарри. Рон, который ел тост Гарри, все еще пялился на дверь. – Что это? – спросила Гермиона, держа в руках что-то напоминающее маленький телескоп. – Не знаю, – сказал Рон, – но если Фред с Джорджем их здесь оставили, скорее всего они не готовы для продажи в магазине, так что поосторожнее с ними. – Твоя мама сказала, что дела в их магазине хорошо идут, – припомнил Гарри. – Говорит, что Фред с Джорджем хорошо разбираются в бизнесе. – Разбираются в бизнесе? – переспросил Рон. – Да они купаются в галлеонах! Я так хочу увидеть их магазин, жду не дождусь, мы ведь еще не ездили на аллею Диагон, так как мама говорит, что туда нельзя ехать без папы, для экстра безопасности, а он очень занят на работе. – А что насчет Перси? – поинтересовался Гарри; один из старших братьев Уизли довольно давно не общался со всей семьей. – Он опять разговаривает с твоими родителями? – Нет, – ответил Рон. – Но ведь он знает, что твой отец был прав насчет того, что Волдеморт вернулся… – Дамблдор сказал, что люди намного быстрее прощают ошибки других, чем признают, что сами были неправы, – сказала Гермиона. – Он сказал это твоей маме, Рон, я случайно услышала. – Звучит именно так, как сказал бы Дамблдор. – Он будет давать мне частные уроки в этом году, – внезапно вспомнил Гарри. Рон подавился своим тостом, а Гермиона открыла в изумлении рот. – И ты об этом ничего не говорил?! – воскликнул Рон. – Я только что вспомнил, – признался Гарри. – Он сообщил об этом прошлой ночью в сарае, где вы держите метлы. – Черт… частные уроки с Дамблдором! – удивленно произнес Рон. – Интересно, почему бы ему..? Его голос оборвался. Гарри заметил, как они с Гермионой обменялись взглядами. Гарри опустил нож и вилку, его сердце почему-то стало биться быстрее, несмотря на то, что все, что он делал, это сидел в постели. Дамблдор велел сделать это… Почему бы не сейчас? Он уставился на вилку, которая ярко сверкнула на солнечном свете, и сказал: – Я не знаю точно, почему он собирается давать мне частные уроки, но я полагаю, что это из-за пророчества. Ни Рон, ни Гермиона ничего не сказали. У Гарри возникло такое ощущение, будто их обработали заморозкой. Он продолжил: – Ну, то, которое он хотел украсть из Министерства. – Никто не знает, о чем оно было, – быстро проговорила Гермиона. – Оно разбилось. – Хотя в Пророке говорили…– начал было Рон, но Гермиона его перебила: – Шшшш! – Пророк говорил правду, – сказал Гарри, огромным усилием заставив себя посмотреть на их обоих: Гермиона казалась напуганной, а Рон заинтересованным. – Тот стеклянный шарик, который исчез не был единственной записью пророчества. Я все слышал в кабинете Дамблдора, он был единственным, кто слышал пророчество, так что он мог мне все рассказать. Из того, что там было сказано, выходит, – Гарри судорожно вздохнул, – что я единственный, кто может победить Волдеморта… В общем, в нем говорилось, что ни один из нас не сможет жить, пока жив другой. Все трое посмотрели друг на друга в тишине. Вдруг послышался громкий хлопок, и Гермиона исчезла за облаком черного дыма. – Гермиона! – закричали Гарри и Рон; поднос с завтраком упал на пол с громким звоном. Гермиона появилась из-за дыма, кашляя, и сжимая телескоп. Большой синяк красовался под ее глазом. – Я сжала его и он… он меня ударил! – она задыхалась. Посмотрев на телескоп, они увидели небольшой кулачок на длинной пружине, торчащий из одного конца телескопа. – Не волнуйся, – сказал Рон, с трудом сдерживая смех, – Мама быстро залечит, у нее это хорошо получается… – Да ладно, ничего страшного! – пробормотала она в спешке. – Гарри, о, Гарри… Она снова села на край его кровати. – Мы могли только гадать о том, что случилось, когда вернулись из Министерства… Естественно, мы не хотели тебе ничего говорить, но, из того, что сказал Люциус Малфой о пророчестве, то, что оно было о тебе и о Волдеморте, ну, мы догадывались, что это может быть что-то вроде этого… Ох, Гарри… Она посмотрела на него и прошептала: – Ты боишься? – Уже не так, как раньше, – сказал Гарри. – Когда я в первый раз его услышал, я был напуган… но теперь мне кажется, что я уже знал, что так должно случиться, знал, что я должен буду встретиться с ним лицом к лицу… – Когда мы узнали, что Дамблдор сам поехал за тобой, мы подумали, что он расскажет или покажет тебе что-то о пророчестве, – взволнованно пробормотал Рон. – И мы ведь были близки к правде, не так ли? Он бы не стал давать тебе уроки, если бы ты был неудачником, не стал бы тратить свое время, он, наверное, думает, что у тебя есть шанс! – Это правда, – согласилась Гермиона. – Интересно, чему он будет тебя учить, Гарри? По-настоящему сильной защите, возможно… мощным контр-заклятиям… анти-проклятиям… Гарри не очень-то вслушивался в то, что она говорила. Какое-то странное тепло окутало его, и это не имело ничего общего с солнечным светом; напряжение в его груди, казалось, таяло. Он знал, что Рон и Гермиона были намного более шокированы, но не подавали виду, но тот факт, что они все еще были на его стороне, и всячески пытались его приободрить, а не убежать от него так, как будто он заразен или опасен для жизни, был дороже всего, что он мог бы им сейчас сказать. – …и уклончивым чарам в целом, – закончила Гермиона. – Во всяком случае, это только один урок в этом году, а значит, на один больше чем у меня и Рона. Интересно, когда придут твои оценки по СОВ? – Скоро, наверное, прошел уже целый месяц, – сказал Рон. – Погодите, – Гарри вдруг вспомнил часть вчерашнего разговора. – Дамблдор мне вчера, кажется, говорил, что наши оценки придут уже сегодня! – Сегодня? – переспросила Гермиона. – Сегодня? Но разве ты не… О Боже… Ты должен был раньше сказать… Она вскочила на ноги. – Пойду проверю, не прилетала ли какая-нибудь сова… Спустившись вниз, уже одетый и с пустым подносом в руках, Гарри обнаружил Гермиону за обеденным столом очень взволнованной. – Не двигайся, – сказала миссис Уизли, махая перед Гермионой волшебной палочкой, и сжимая в свободной руке открытую книгу Помощника Целителя на главе «Ушибы, порезы и ссадины». – Не понимаю, это всегда срабатывало. – Скорее всего, Фред и Джордж решили, что будет забавнее, если синяк нельзя вылечить, – сказала Джинни. – Но он должен исчезнуть! – взвизгнула Гермиона. – Я не могу вот так всегда расхаживать! – И не будешь, дорогая, мы найдем средство убрать его, не волнуйся, – успокоила ее миссис Уизли. – Билл рассказывал, что изобретения Фреда и Джорджа очень забавные! – пропела Флер, безмятежно улыбнувшись. – Ага, конечно, я задыхаюсь от смеха, – огрызнулась Гермиона. Она вдруг встала и зашагала по комнате, скрестив пальцы. – Миссис Уизли, вы уверены, что этим утром не прилетело ни одной совы? – Да дорогая, я бы заметила, – терпеливо ответила миссис Уизли. – Но сейчас только девять, еще полно времени… – Я знаю, что плохо сдала Древние Руны, – отчаянно прошептала Гермиона, – Я допустила по крайней мере один неточный перевод. И практика по Защите От Темных Искусств была отнюдь не самой лучшей моей работой. Я думала, что Трансфигурация прошла хорошо, но потом, все пересмотрев… – Гермиона, ты когда-нибудь заткнешься? Ты не единственная нервничаешь! – рявкнул Рон. – И когда ты получишь все одиннадцать «Превосходно»… – Не надо, не надо, прошу, не надо! – истерически завизжала Гермиона, размахивая руками. – Я точно знаю, что все провалила! – Что произойдет, если мы все провалим? – спросил Гарри у всех, кто был в комнате, но ответила в очередной раз Гермиона. – Мы должны будем обсудить наши возможности с Деканом факультета, я спрашивала МакГонагалл в конце семестра. Желудок Гарри скрутило, он уже начал сожалеть, что съел так много за завтраком. – В Ша`мбатоне, – самодовольно начала Флер, – у нас была д`угая манера `ешать воп`осы. Я думаю, она была лучше. Мы сдавали экзамены после шести лет учебы, не пяти, а потом… Слова Флер были прерваны диким криком Гермионы. Она дрожащим пальцем указывала в открытое окно. Три большие сипухи были хорошо видны на небе, становясь все больше и больше по мере приближения. – Мне почему-то кажется, что это совы, – усмехнулся Рон, вставая у окна рядом с Гермионой. – И их три, – подтвердил Гарри, становясь с другой ее стороны. – Одна на каждого из нас, – испуганно прошептала Гермиона. – О нет… о нет… нет! Она крепко сжала Гарри и Рона за руки. Совы направлялись прямо в Нору, три большие сипухи несли по большому квадратному конверту. – О нет! – завизжала Гермиона. Миссис Уизли протиснулась между ними и открыла окно. Школьные совы приземлились на столе. Все три одновременно подняли правые лапки с письмами. Гарри первым подошел к столу и взял у средней совы свое письмо. Он отвязывал его настолько дрожащими пальцами, что у него не сразу это получилось. Слева от него Рон пытался отвязать свои результаты экзаменов, справа стояла Гермиона, но у нее так дрожали руки, что пока она отвязывала письмо, тряслась вся сова. В кухне стояла полная тишина. В конце концов, Гарри смог открыть конверт и вытащить из него желтоватый пергамент. Сертификат Отменного Волшебства Проходные баллы Превосходно (П) Выше ожидаемого (В) Удовлетворительно (У) Непроходные баллы Неудовлетворительно (Н) Отвратительно (О) Тупица (Т) Гарри Джеймс Поттер получил: Астрономия У Уход за Магическими Существами В Заклинания В Защита от Темных Искусств П Прорицание Н Травология В История Магии О Зелья В Трансфигурация В Гарри перечитал письмо несколько раз, его дыхание становилось спокойнее с каждым новым прочтением. Все было в порядке: Он всегда знал, что провалит Прорицание, и у него не было ни единого шанса сдать Историю Магии, учитывая, что он уснул на экзамене, но он сдал все остальное! Он пробежал пальцем по результатам… он хорошо сдал Трансфигурацию и Травологию, и даже превзошел ожидания в Зельях! И, что было лучше всего, он получил «Превосходно» по Защите от Темных Искусств! Он посмотрел вокруг. Гермиона стояла спиной к нему, держась руками за голову; Рон выглядел удовлетворенным. – Я провалил только Прорицание и Историю Магии, но кто обратит на них внимание? – счастливо пробормотал он. – Вот, посмотри… Гарри взглянул на результаты Рона: Там не было ни одного «Превосходно»… – Я так и знал, что ты будешь лучшим в Защите от Темных Искусств, – сказал Рон, дружески похлопав Гарри по плечу. – Мы неплохо сдали, не так ли? – Молодцы! – гордо проговорила миссис Уизли, взлохмачивая волосы Рона. – Семь СОВ, это больше, чем баллы Фреда и Джорджа, вместе взятые! – Гермиона? – выжидательно спросила Джинни, так как Гермиона еще не повернулась к ним. – Как ты сдала? – Я… неплохо, – тихо ответила Гермиона. – Да ладно тебе, – сказал Рон, подойдя к ней и выхватив письмо из ее рук. – Ну да, десять «Превосходно» и одно «Выше Ожидаемого» по Защите от Темных Искусств. – Он удивленно посмотрел на нее. – Ты, разумеется, сильно разочарована, не так ли? Гермиона покачала головой, но Гарри засмеялся. – Ну, мы теперь ученики ПАУК! – ухмыльнулся Рон. – Мам, есть что-нибудь пожевать? Гарри опять посмотрел на свои результаты. Они превзошли все его ожидания. Он почувствовал лишь слабый укол совести… Это был конец его мечтам о карьере Аврора, он не набрал нужного количества баллов по Зельям. Он знал, что не наберет, но все же почувствовал странное ощущение в животе, когда снова посмотрел на свою оценку… Странно, учитывая, что первый, кто сказал ему, что из него бы вышел хороший Аврор, был Пожирателем Смерти, но все-таки идея захватила его, и он не мог и подумать о какой-либо другой карьере. Более того, он решил, что это его судьба, после того, как услышал пророчество несколько недель назад… Один не сможет жить, пока жив другой… Разве он не соответствовал бы пророчеству, и не дал бы себе лучший шанс на выживание, если бы присоединился к тем высоко обученным волшебникам, работой которых являлись поимка и уничтожение Волдеморта? Глава 6 В течение нескольких последующих недель Гарри не покидал Нору. Большую часть времени он проводил в саду семейства Уизли играя в квиддич (он и Гермиона против Рона с Джинни; Гермиона играла ужасно, а Джинни хорошо, таким образом они были разумно распределены), а вечерами ел тройные порции всего, что готовила для него миссис Уизли. Это были бы счастливые и мирные каникулы, если бы не частые исчезновения, странные несчастные случаи (даже с летальным исходом), о которых чуть ли не каждый день оповещал Пророк. К неудовольствию миссис Уизли, празднование шестнадцатилетия Гарри было испорчено ужасными новостями, принесенными Ремусом Люпином, выглядевшим особо мрачным и изможденным: каштановые волосы уже наполовину поседели, а одежда более потрепана и залатана еще больше, чем обычно. – Дементоры совершили еще несколько нападений, – сообщил он, в то время как миссис Уизли протянула ему большой кусок именинного пирога. – И это еще не все: в лачуге на севере, они нашли тело Игоря Каркарова. Над тем местом была наколдована Черная Метка – что ж, говоря откровенно, я удивлен тем, что он оставался в живых в течение года после побега от Пожирателей Смерти; брат Сириуса, Регулус, был убит несколькими днями позже, насколько я помню. – Да, ну что ж, – поморщившись, произнесла миссис Уизли, – может быть нам стоит поговорить о чем то другом… – Ремус, ты слышал о Флориане Фортескью, – спросил Билл, осушая очередной стакан вина, наполненный для него Флер, – человек, который бежал… – Владелец кафе-мороженого в Косом переулке?– вмешался Гарри, в животе у него все похолодело, – Он угощал меня бесплатным мороженным. Что с ним произошло? – Исчез, судя по тому, как выглядит его кафе. – Куда? Почему? – Спросил Рон, в то время, как миссис Уизли впилась взглядом в Билла. – Кто знает? Он наверняка чем-то не устраивал Пожирателей Смерти. Он был хорошим человеком, Флориан. – Раз уж мы заговорили о Косом переулке, – Сказал мистер Уизли, – похоже, что Олливандера тоже нет. – Производителя волшебных палочек? – пораженно спросила Джинни. – Его самого. Магазин пуст. Никаких признаков борьбы. Никто не знает, уехал ли он добровольно или был похищен. – Но волшебные палочки – как люди будут без них обходиться? – Найдется другой производитель. Но Олливандер был самым лучшим, и если другая сторона его схватила, нам от этого будет только хуже. Через день после мрачного дня рождения прибыли их письма и списки учебников из Хогвартса. Гарри был удивлен – его назначили капитаном сборной по квиддичу. – Тебе присвоили статус, равный старостам! – Гермиона плакала от счастья. – Ты можешь пользоваться нашей ванной и всем остальным! – Ух ты, я помню что Чарли тоже носил такой, – сказал Рон, с ликованием исследуя значок, -Гарри, это круто, ты мой капитан, если конечно вернешь меня в сборную, как я предполагаю…ха-ха… – Не думаю, что мы сможем надолго отложить поход в Косой переулок, ведь вам нужно столько всего купить, – вздохнула миссис Уизли, глядя вниз, на список Рона, – мы пойдем туда в субботу, как только у вашего отца будет выходной. Я не пойду туда без него. – Мам, ты действительно считаешь, что Ты-Знаешь-Кто будет прятаться за книжной полкой во «Флориш и Блоттс»? – хихикнул Рон. – О, видимо Фортескью и Олливандер просто ушли в отпуск, не так ли? – рассвирепела миссис Уизли. – Если ты считаешь безопасность шуточным делом, то можешь оставаться дома, я сама куплю все, что нужно… – Нет, я хочу пойти посмотреть на магазин Фреда и Джорджа!– торопливо сказал Рон. – В таком случае, молодой человек, придержите свои мысли при себе, а пока я сама решу, созрели ли вы ходить с нами за покупками! – сердито сказала миссис Уизли, хватая часы, все девять стрелок которых указывали на «Смертельную опасность», и водружая их на стопку выстиранных полотенец. – То же самое касается и возвращения в Хогвартс! Рон повернулся и недоверчиво посмотрел на Гарри, в то время как его мать подняла корзину с бельем и вооружившись часами покинула комнату. – Вот это да…Уже и пошутить нельзя… Но следующие несколько дней Рон не проявлял признаков легкомыслия и не заикался больше о Волдеморте. В субботу у мистера Уизли не было никаких срочных вызовов, но несмотря на это, обстановка за завтраком была напряженной. Билл предпочел остаться дома с Флер (это было слишком для Гермионы, но весьма устраивало Джинни), и передал Гарри на другой конец стола мешочек, набитый деньгами. – Откуда у тебя столько? – спросил Рон, округлив глаза. – Это деньги Гарри, идиот, – сказал Билл. – Я достал их из твоего сейфа, Гарри, потому что в данный момент простым посетителям банка требуется около пяти часов, чтобы забрать оттуда золото, так как гоблины повысили все меры безопасности. Пару дней назад Арки Филфотту провели Исследование на Честность, его выставили… Уж поверь мне, так лучше. – Спасибо, Билл.– Поблагодарил Гарри, засовывая мешочек в карман. – Он всегда такой предусмотрительный. – Промурлыкала с обожанием Флер, поглаживая Биллу нос. Джинни, сидевшая позади Флер, сделала вид что ее рвет в тарелку каши. Гарри подавился хлопьями и Рон поспешно похлопал его по спине. Был пасмурный, темный день. Одна из Министерских машин, на которых Гарри ездил когда-то в прошлом, уже ожидала их на переднем дворе, когда они вышли из дома, натягивая плащи. – Хорошо, что отцу снова выделили машину. – Признательно сказал Рон, удобно устраиваясь, в то время как они медленно удалялись от Норы, а Билл и Флер махали им из окна кухни. Он, Гарри, Гермиона и Джинни комфортно расселись в просторном салоне автомобиля. – Не привыкай к этому. Это только из-за Гарри. – Сказала миссис Уизли через плечо. Она сидела с мистером Уизли на переднем сиденье, рядом с водителем; переднее пассажирское сиденье было настолько просторно, что напоминало двухместный диван.– Он сейчас находится под усиленной охраной. Мы тоже его охраняем, пока он не доберется до Дырявого Котла. Гарри промолчал. Он не очень то представлял, как будет ходить за покупками в сопровождении целого батальона Авроров. Он спрятал плащ-невидимку в рюкзак, и подумал, что если это было достаточно хорошо для Дамблдора, возможно это будет достаточно хорошо и для Министерства. Теперь, когда он об этом задумался, то понял что Министерство, возможно, и не знает о его плаще. – Вам сюда. – Впервые за всю дорогу заговорил водитель, замедляя ход на Чаринг Кросс и останавливаясь у Дырявого Котла. – Я подожду вас здесь. Вы надолго задержитесь? – Думаю, что пару часов нам хватит. – Ответил мистер Уизли. – А, отлично, он здесь! Гарри, как и мистер Уизли, посмотрел в окно, и его сердце подпрыгнуло. Возле гостиницы не было никаких Авроров, зато возвышался силуэт бородатого Хагрида, лесничего Хогвартса, на котором было длинное пальто, сшитое из множества шкурок. При виде лица Гарри он просиял, не обращая внимания на пораженных магглов, проходящих мимо. – Гарри! – Воскликнул он, приближаясь к автомобилю и, как только тот вышел, заключил мальчика в своих объятиях, чуть не сломав ему все ребра. – Клювокрыл, гиппогриф в смысле…Ты должен был это видеть! Он триста лет не был на свежем воздухе, а теперь он так счастлив… – Я рад, что он доволен. – Усмехнулся Гарри, массируя ребра. – А мы и не знали, что охрана – это ты! – Знаю, знаю! Прям как в старые времена, да?… Знаешь, в Министерстве хотели прислать нескольких Авроров, но Дамблдор сказал, что я сам справлюсь. – Гордо сказал Хагрид, выпячивая грудь и пряча руки в карманы. – Ну что, пошли…ах, да! Артур, Молли… Впервые в памяти Гарри, Дырявый Котел был совершенно пуст. Только Том, ссохшийся и беззубый владелец бара, напоминал о бывалой толпе. Как только они вошли, Гарри с надеждой посмотрел вверх, но прежде чем он успел открыть рот, Хагрид с важностью сказал, – Сегодня мы тут пробегом, Том, надеюсь ты понимаешь… По делам Хогвартса, да, знаешь… Том уныло кивнул и снова занялся протиранием бокалов; Гарри, Гермиона и чета Уизли вышли через бар на небольшой, холодный задний двор, где стояли мусорные баки. Хагрид вынул свой розовый зонтик и коснулся им нужного кирпича в стене. В нем ту же появилась дырка, которая переросла в сводчатую арку, ведущую в мощеный булыжником переулок. Они прошли через арку, и остановившись, стали осматриваться. Косой переулок очень изменился. Красочных, блестящих витрин лавок, заставленных ингредиентами для зелий и котлами, не было видно за расклеенными повсюду плакатами Министерства. Практически все эти мрачные фиолетовые плакаты содержали советы о повышении мер безопасности и напоминали брошюры, высланные Министерством за лето всем волшебникам. На черно – белых снимкам передвигались Пожиратели Смерти, находившиеся на свободе. Беллатрикс Лестрейндж усмехалась с ближайшей к ним аптеки. Несколько окон и витрин, включая кафе-мороженое Флориана Фортескью, были заколочены. На другой стороне улицы растянулось несколько убогих киосков. На ближайшем из них, с вывеской «Флориш и Блоттс», под грязным полосатым тентом была прикреплена табличка: АМУЛЕТЫ! ЭФФЕКТИВНЫ ПРОТИВ ОБОРОТНЕЙ – СВЕДИ ИХ С УМА – И ПРОБЛЕМЫ КАК НИ БЫВАЛО!!! Захудалый маленький волшебник, гремя охапкой серебряных амулетов на цепочках, уговаривал испуганных прохожих приобрести защитные обереги. – Не желаете один для вашей маленькой девочки, мадам? – Обратился он к миссис Уизли, проходящей мимо. – Чтоб защитить ее симпатичную шейку? – Если б я был при исполнении служебных обязанностей…– Сердито сверкая глазами начал истер Уизли. – Да, но ты ведь не будешь сейчас никого арестовывать, мы же спешим. – Оборвала его миссис Уизли, нервно читая список. – Думаю, что в первую очередь надо заскочить к мадам Малкин, Гермиона хочет купить пару новых мантий, да и у Рона уже щиколотки выглядывают из-под своих, и тебе, Гарри, они тоже понадобятся – ведь ты так вырос… Так что пошли все вместе, давайте… – Молли, нам всем не имеет смысла идти к мадам Малкин.– Сказал мистер Уизли. – Почему бы этим троим не пойти с Хагридом? А мы в это время заскочим во «Флориш и Блоттс» и купим им учебники. – Не знаю… – С тревогой сказала миссис Уизли, она разрывалась между желанием поскорей закончить покупки и в то же время держаться всем вместе. – Хагрид, ты думаешь… – Не беспокойся, Молли, со мной им ничего не грозит. – Успокоил ее Хагрид, махая им в след рукой, размером с крышку от мусорного бака. Хотя миссис Уизли и не выглядела убежденной, она все же согласилась разделиться, и поспешила вместе с мужем и Джинни во «Флориш и Блоттс», в то время как Рон, Гарри и Гермиона в сопровождении Хагрида отправились к мадам Малкин. Гарри обратил внимание, что у всех прохожих, попадавшихся им на пути, был такой же измотанный и беспокойный взгляд, как и у миссис Уизли. Никто не останавливался, чтобы поболтать. Все покупатели старались держаться тесными группами, при этом пристально следя за магазинами. Казалось, что никто не делал покупки самостоятельно. – Думаю, что всем нам там будет тесновато. – Сказал Хагрид, останавливаясь перед входом и заглядывая в окошко. – Я постою на страже снаружи, ладно? Гарри, Рон и Гермиона вместе зашли в маленькую лавку. На первый взгляд она казалась пустой, но вскоре за ними скрипнула дверь, и они услышали знакомый голос, который доносился из-за стеллажа зеленых и синих мантий. – … я уже не ребенок, если ты заметила, мама. Я в состоянии сам пойти за покупками. За тем последовал шум болтовни и Гарри узнал голос мадам Малкин. – Но милый, в данной ситуации ваша мать права, никто из нас ходит в одиночку, без сопровождения, и нет ничего страшного в том, что вы еще ребенок… – Смотрите куда суете эти булавки! Из-за стойки появился подросток с бледным, резким лицом и светлыми волосами. На нем была красивая темно-зеленая мантия, по краям и подолу которой, блестели булавки. Он подошел к зеркалу, и стал себя рассматривать. Через несколько мгновений он увидел в зеркале отражение Гарри, Рона и Гермионы. Его светло-серые глаза сузились. – Мама, если тебя удивляет этот отвратительный запах, то знай, что сюда только что зашла грязнокровка! – сказал Драко Малфой. – Не думаю, что здесь уместна такая речь, молодой человек! – Сказала мадам Малкин, вышедшая из-за стеллажа, в руках у нее были метр и волшебная палочка. – И я не позволю вам тут колдовать! – Добавила она, взглянув на стоящих около двери Гарри и Рона, – оба направили на Малфоя волшебные палочки. Стоящая за ними Гермиона зашипела: – Не надо, он этого не стоит! – О, неужели вы осмелитесь колдовать вне школы? – Глумился он. – Грейнджер, кто подбил тебе глаз? Я бы послал ему цветы. – Прекратите! – Резко сказала мадам Малкин, глядя через плечо, поддерживая троицу. – Миссис, пожалуйста… Нарцисса Малфой показалась из-за стойки с одеждой. – Уберите это, – холодно сказала она Гарри и Рону, – Если вы еще раз попытаетесь напасть на моего сына, то обещаю, это будет последнее, что вы сделаете. – Да неужели? – Сказал Гарри, делая шаг вперед и вглядываясь в утонченное, высокомерное лицо; при всей своей бледности, Нарцисса все еще напоминала сестру. Он был одного роста с матерью Драко. – Вы позовете Пожирателей Смерти, чтоб они нас прикончили? Мадам Малкин взвизгнула и схватилась за сердце. – Ну, в самом деле, вы не должны обвинять… очень опасно такое произносить – уберите, пожалуйста, палочки! Но Гарри и не собирался опускать палочку. Нарцисса Малфой неприятно улыбнулась. – Я вижу, что, будучи любимчиком Дамблдора, у тебя появилось ложное мнение, что ты всегда в безопасности, Гарри Поттер. Но Дамблдор не может всегда быть рядом, чтобы прийти тебе на помощь. Гарри насмешливо обвел лавку взглядом. – Надо же…вы только посмотрите…а его здесь и нет! Так почему бы вам не уйти? Я думаю, в Азкабане для вас и вашего мужа-неудачника найдется камера на двоих! Малфой сердито двинулся к Гарри, но запутался в полах слишком длинной мантии. Рон громко рассмеялся. – Не смей так разговаривать с моей матерью! – Рявкнул Малфой. – Все в порядке, Драко, – Сказала Нарцисса, касаясь плеча сына тонкими бледными пальцами. – Я уверенна, что Поттер встретится со своим дорогим Сириусом прежде, чем я увижусь со своим мужем. Гарри поднял свою палочку выше. – Гарри, нет! – застонала Гермиона, хватая его за руку, и пытаясь оттолкнуть его в сторону. – Подумай…Это того не стоит… У тебя могут быть неприятности… Некоторое время мадам Малкин, казалось, была в нерешительности, но потом решила вести себя, как будто ничего особенного не происходит, и в ближайшее время не произойдет. – Я думаю, что левый рукав можно было бы подогнать поплотнее, дорогой, позволь мне… – Ай! – Взревел Малфой, шлепнув ее по руке. – Смотрите куда суете свои булавки! Мама, я уже не хочу эту мантию… Он стянул мантию через голову и швырнул ее на пол, к ногам мадам Малкин. – Да, ты прав, Драко, – Ответила Нарцисса, смерив Гермиону презрительным взглядом. – Теперь я знаю что за отбросы делают тут покупки… Мы купим лучшую одежду в «Твилффит и Клочьер». Закончив эту гневную тираду, они вместе вышли из магазина. Выходя, Драко толкнул Рона так сильно, как только мог. – Неужели? – Сказала мадам Малкин, поднимая брошенную на пол мантию. Направив на нее кончик волшебной палочки, она перемещала ею по мантии так, как будто собирала пылесосом пыль. Подгоняя мантии под Рона и Гарри, она была очень рассеяна, и даже попыталась продать Гермионе мужскую мантию, вместо женской; когда она наконец поклонилась им на прощание, было видно, что она рада их уходу. – Все купили? – Беззаботно спросил Хагрид когда они подошли. – Да. – Ответил Гарри. – А ты видел Малфоев? – Видел. – Ответил Хагрид. – Но они не посмеют делать гадости посреди Косого переулка. Так что не беспокойся. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, но прежде чем они успели вывести Хагрида из заблуждения, к ним подошли мистер и миссис Уизли с Джинни, все трое сжимали тяжелые свертки с книгами. – Со всеми все в порядке? – Спросила миссис Уизли. – Купили свои мантии? Тогда мы можем заскочить в аптеку и в торговый центр «Совы» по пути к Фреду и Джорджу, так что держитесь вместе… Ни Гарри, ни Рон в аптеке ничего ни купили, но зато в торговом центре «Совы» оба приобрели по большой коробке орехов для сов. Затем, вместе с миссис Уизли постоянно смотревшей на часы, они направились дальше вниз по улице, к лавке «Ужастики Умников Уизли», которой заправляли Фред и Джордж… – Мы не можем надолго задерживаться. – Сказал мистер Уизли, – Быстренько посмотрим на их магазин и вернемся в машину. Держитесь рядом…должно быть где-то здесь…номер двадцать два…двадцать четыре… – Стоп. – Сказал Рон, перегораживая им путь. Напротив унылого, завешенного плакатами Министерства магазина «Фронтс», находящегося прямо за ними, в глаза бросалась яркая витрина лавки Фреда и Джорджа, украшенная фейерверками. Случайные прохожие оглядывались на лавку через плечо, а некоторые были настолько ошеломлены, что останавливались, словно прикованные к месту. В левом окне витрины были выставлены великолепные товары, которые вращались, взрывались, сверкали, подпрыгивали, и визжали; глаза Гарри начинали слезиться от такого изобилия ярких товаров. Правое окно было закрыто огромным плакатом, фиолетовым, как и Министерские, но его украшали светящиеся желтые послания: ПОЧЕМУ ВАС ТАК ВОЛНУЕТ ВЫ-ЗНАЕТЕ-КТО?! ВАС ДОЛЖНО ВОЛНОВАТЬ… ВЫ-ЗНАЕТЕ-ЧТО – ГОВНО! И ЗАПОР, ОХВАТИВШИЙ ВСЮ НАЦИЮ. Гарри рассмеялся. Услышав радом с собой что-то вроде слабого стона и обернувшись, он увидел миссис Уизли, ошеломленно смотревшую на плакат. Ее губы безмолвно двигались, произнося название – «ВЫ-ЗНАЕТЕ-ЧТО – ГОВНО!». – Их убьют в собственных постелях! – Прошептала она. – Не убьют! – Сказал Рон, он как и Гарри, смеялся. – Это же гениально! Вместе с Гарри они первыми вошли в лавку. Та была настолько забита покупателями, что Гарри не смог даже подойти к полкам с товаром. Он стал оглядывать все вокруг, сверху была гора коробок с надписью - «Канареечные Помадки», которые близнецы усовершенствовали во время обучения на последнем, но так и не оконченном курсе в Хогвартсе. Гарри обратил внимание, что «Кровоточащая Помадка» имела самый большой спрос – на полке осталась всего одна коробка. Помимо этого, там стояли ящики с фальшивыми волшебными палочками, самые дешевые из которых превращались в резиновых цыплят или в летающие крылья, а самые дорогие били неосмотрительных покупателей по шее и голове, еще там стояли коробки с разнообразными перьями – самопишущими, самопроверяющими и умно-отвечающими. Как только среди покупателей появилось свободное место, Гарри протолкнулся к прилавку, возле которого стояла стайка десятилетних ребят, с восхищением рассматривающих крошечного деревянного человечка, который медленно поднимался по ступенькам на самую настоящую виселицу. Оба предмета были водружены на коробку, которая гласила: «палач многократного использования – произнеси это, или он будет вздернут на виселице!» «ПАТЕНТОВАННЫЕ СОННЫЕ ЧАРЫ!» Гермиона ухитрилась пробраться к большому прилавку возле кассы и сейчас читала надпись на тыльной стороне коробки, на которой красовалось цветное изображение– девушка в обморочном состоянии, стоящая на палубе пиратского корабля и окруженная группой симпатичных молодых людей. «Одно простое заклинание, и вы, переступив грани возможного, окунетесь в получасовой сон (очень качественный и реалистичный), который легко впишется в среднестатистический школьный урок и останется незамеченным для окружающих (побочные эффекты включают в себя пускание слюней и случайные оговорки).» Возрастное ограничение – 16 лет. – Ты знаешь, – сказала Гермиона, глядя на Гарри снизу вверх, – а ведь они действительно экстраординарные волшебники! – За эти слова, – раздался голос за ними, – ты получишь одну штуку бесплатно. Перед ними стоял сияющий Фред, облаченный в фиолетовую мантию, которая великолепно контрастировала с его огненно– рыжими волосами. – Как дела, Гарри? – Они обменялись рукопожатием. – И что с твоим глазом, Гермиона? – Это все ваш дерущийся телескоп. – с сожалением ответила та. – О, вот это да, а я и забыл о них, – сказал Фред.– Вот… Он вынул из кармана тюбик, и передал ей. Она с опаской его открыла, и из отверстия появилась густая желтая мазь. – Намажь это на фингал и примерно через час он рассосется. – Сказал Фред. – Мы были вынуждены найти подходящую мазь от ушибов. Ведь большинство наших изобретений мы опробовали на себе. Гермиона нервничала. – Но ведь это безопасно, правда? – Ну, конечно. – Бодро ответил Фред.– Пойдем, Гарри я устрою тебе небольшую экскурсию. Гарри оставил Гермиону, наносящую мазь на подбитый глаз, и последовал за Фредом в конец лавки, где он увидел стеллаж с поддельными книгами и веревками. – Магические фокусы для магглов! – Счастливо сказал Фред, указывая на полку. – Для чудаков, которые, как и наш отец помешаны на быте магглов. Заработок от этого не большой, но мы ведем честный бизнес, а это замечательные новинки… О, а вот и Джордж… Близнец Фреда энергично пожал Гарри руку. – Показываешь ему лавку? Проходи в заднюю комнату, Гарри, именно тут мы делаем настоящие деньги - Эй ты, если положишь что-нибудь в карман, заплатишь за это немало галлеонов!– Предостерегающе добавил он маленькому мальчику, который торопливо вытащил руку из банки со съедобными темными значками, которые гласили: ОТ НАС ЗАТОШНИТ ЛЮБОГО!!! Джордж отодвинул занавес около Маггловских Фокусов и Гарри увидел темную комнату, в которой было не так много народу. На полках ровными рядами лежали тусклые свертки. – Мы совсем недавно разработали новую линию товаров. – сказал Фред. – Это случилось благодаря нелепой случайности… – Ты не поверишь, как много людей, включая работников Министерства, не умеют создавать приличные Защитные Чары, это конечно потому, что не ты их учил, Гарри. – Верно…Так мы решили смеха ради создать Защитные Шляпы, ну ты знаешь, даешь своему другу повод наслать на тебя заклятие, надев при этом на себя шляпу, а потом наблюдаешь за его выражением лица, когда заклятие от тебя отскакивает. И представь, Министерство закупило полтысячи этих Защитных комплектов! Мы до сих пор получаем на них огромные заказы! – И мы решили увеличить ряд Защитных изделий, создавая Защитные плащи, Защитные Перчатки… – Они не спасают от Непростительных Заклятий, но уберегают от мелких проклятий и чар… – После этого мы решили внедриться в целую область Защиты от Темных Искусств, ведь это крупное денежное дело…– С энтузиазмом продолжил Джордж,– Это так круто! Смотри, Мгновенный Порошок Темноты, импортируем его из Перу. Незаменим, если требуется быстро скрыться. – А наши Распознаватели Западни вообще раскупаются, едва касаясь полок. – Сказал Фред, указывая на кучку странных предметов, наподобие свистков, которые явно пытались скрыться из вида. – Просто нужно украдкой бросить один Распознаватель и он убежит, а, будучи уже вне поля зрения, начнет громко шуметь, тем самым создавая хороший отвлекающий маневр. – Практично. – Впечатлительно сказал Гарри. – Вот. – Сказал Джордж, хватая пару Распознавателей и бросая их Гарри. Молодая ведьма с короткими светлыми волосами выглянула из-за занавеса; на ней тоже была надета фиолетовая штатская мантия. – Там снаружи одному клиенту нужен шуточный котел, м-р Уизли.– Сказала она. Гарри было странно услышать, что близнецов называют мистерами, но они уже выходили наружу. – Конечно, Верити, я уже иду. – торопливо сказал Джордж.- Гарри, справишься здесь сам? Для тебя все бесплатно. – Я так не могу! – сказал Гарри – он уже вынул мешочек с деньгами, чтоб расплатиться за Распознавателей Западни. – Здесь ты расплачиваться не будешь. – Твердо сказал Фред, отмахиваясь от золота Гарри. – Но… – Мы не забыли, что именно ты дал нам наш начальный капитал. – Серьезно сказал Джордж.– Бери все, что тебе нравится и если спросят, не забудь рассказать где ты это взял. Джордж выскочил через занавес и пошел помогать покупателям, а Фред проводил Гарри до середины лавки, где Джинни с Гермионой все еще сосредоточенно изучали Патентованные Сонные Чары. – Твои подружки еще не видели продукцию серии «Чудесная Ведьма»?– спросил Фред. – Леди, следуйте за мной… Возле окна были выставлены ярко розовые изделия, вокруг которых столпились и воодушевлено хихикали взволнованные девочки. Гермиона и Джинни с опаской приблизились к стеллажу. – Вот. – Гордо сказал Фред.– Здесь вы сможете найти самый широкий выбор приворотного зелья. Джинни скептически подняла бровь. – И оно на самом деле действует? – Конечно же, действие длится 24 часа, и во многом зависит от веса мальчика… – …и привлекательности девочки. – Закончил за него Джордж, который снова оказался возле них. – Но мы не продадим его нашей сестре. – Он внезапно перешел на строгий тон. – Во всяком случае, не сейчас, когда она встречается с пятью мальчиками одновременно… – Что бы Рон тебе не наплел, это все неправда. – Спокойно сказала Джинни, наклоняясь и беря с полки маленький розовый пузырек. – Что это? – Десятисекундный выводитель прыщей. Гарантирует избавление от всех видов прыщей, начиная с гнойных и заканчивая угрями. Но не пытайся изменить тему. На данный момент ты встречаешься с Дином Томасом? – Да. – Ответила Джинни.– И с уверенностью могу сказать, что в последний раз, когда мы с ним виделись, он был одним мальчиком, а не пятью. А это что такое? Она указала на круглые пуховые шары розовых и фиолетовых оттенков, которые метались по клетке и испускали тонкий писк. – Карликовые Пуфы. – Ответил Джордж.– А маленькие Пуфики так медленно растут, никак не можем ускорить этот процесс. Так, а что насчет Майкла Корнера? – Я его бросила, он был полным неудачником. – Ответила Джинни, просовывая пальцы сквозь прутья клетки и наблюдая за пуфами, тут же закружившими вокруг него. – Они такие милые! – Да, довольно приятные. – Признал Фред.– Но ты меняешь парней как перчатки, не так ли? Джинни обернулась, чтобы посмотреть на него, ее руки были уперты в бока. А выражение лица было точь-в-точь как у миссис Уизли и Гарри даже удивился, что Фред не отпрянул. – Тебя это не касается. И спасибо тебе, – Сердито добавила она Рону, показавшемуся за локтем Джорджа, тот был нагружен покупками. – Не вздумай больше рассказывать сказки обо мне этим двоим! – С тебя три галлеона, девять сиклей и один кнат. – Сказал Фред, исследуя свертки в руках Рона. – Раскошеливайся. – Но я же ваш брат! – И покупаешь у нас товар! Три галеона, девять сиклей. Так уж и быть, скину тебе кнат . – Но у меня нет трех галеонов и девяти сиклей! – В таком случае верни товар, и постарайся положить все на прежние места. Рон уронил несколько свертков, выругался, показал Фреду неприличный жест и был неудачно застукан миссис Уизли, которая появилась в самый неподходящий момент. – Если я еще раз увижу этот жест, то заколдую твои пальцы, так что ты их не разлепишь! – Резко сказала она. – Мам, можно мне купить Карликовый Пуф? – Спросила Джинни на одном дыхании. – Какой еще Пуф? – осторожно спросила миссис Уизли. – Вот, посмотри, они такие милые… Миссис Уизли отодвинулась от окна, чтоб разглядеть Карликовых Пуфов, и Гарри, Рон и Гермиона на мгновение увидели улицу за ним. Драко Малфой один быстро шел по улице. Оборачиваясь через плечо, он прошел мимо Ужастиков Умников Уизли, и секунду спустя, исчез из их поля зрения. – Интересно куда делась его мамочка. – Поморщившись, сказал Гарри. – Похоже, что она его проворонила. – Ответил Рон. – Что ж она так? – Сказала Гермиона. Гарри ничего не ответил; он напряженно думал. Добровольно Нарцисса Малфой не упустила бы своего драгоценного сыночка из поля зрения; Малфой был вынужден приложить невероятные усилия, чтоб высвободиться из ее тисков. Гарри, зная и ненавидя Малфоя, осознавал, что причина тому была отнюдь не невинной. Он огляделся вокруг. Миссис Уизли и Джинни склонились над Карликовыми Пуфами. Мистер Уизли восхищенно разглядывал колоду маггловских игральных карт. Фред и Джордж помогали клиентам. По другую сторону окна, стоя спиной к ним, Хагрид обводил взглядом улицу. – Быстро идите сюда. – Сказал он, доставая из рюкзака мантию – невидимку. – Ой, Гарри, я не думаю…– Ответила Гермиона, неуверенно поглядывая на миссис Уизли. – Пошли. – Сказал Рон. Еще секунду она колебалась, а потом обернулась мантией вместе с Гарри и Роном. Никто не заметил, что они исчезли; все были слишком заняты товарами Фреда и Джорджа. Гарри, Рон и Гермиона сжались и протиснулись к выходу настолько быстро, насколько это было возможно в их положении. Но пока они, наконец, оказались на улице, Малфой успешно скрылся из вида. – Он пошел в том направлении. – Шепотом сказал Гарри, чтоб напевающий Хагрид ничего не услышал. – Идемте. Они неслись вперед оглядываясь по сторонам, заглядывая в окна и двери магазинов, пока Гермиона не указала пальцем вперед. – Вот он… – Прошептала она. – Поворачиваем налево. – А мы бы и не догадались. – Шепнул Рон. Обернувшись по сторонам, Малфой проскользнул в Лютный переулок и скрылся из вида. – Быстрее, мы его потеряем. – Ускоряя шаг сказал Гарри. – Наши ноги могут заметить! – Тревожно сказала Гермиона, когда плащ немного соскользнул и оголились их лодыжки; сейчас им было намного тяжелее втроем укрыться под одной мантией. – Неважно. – Нетерпеливо сказал Гарри. – Давайте быстрее! Но Лютный переулок, в котором продавались исключительно экспонаты Темного Искусства, выглядел совершенно пустынным. Проходя мимо лавок, они заглядывали в окна и открытые двери, но ни в одной из них не было покупателей. Гарри предположил, что было бы немного легкомысленно именно сейчас, в столь опасные и подозрительные времена, покупать изделия Темного Искусства, и тем более быть замеченным при их покупке. Гермиона больно ущипнула его за руку. – Ай! – Тсс! Вот он! – Сказала она, дыша ему в ухо. Они находились возле единственной, во всем Лютном переулке, лавки, в которой Гарри однажды уже был – «Горбин и Бэркс», там имелся широкий ассортимент ужасающих товаров. Посреди черепов в футлярах и старинных бутылок, спиной к ним, стоял Драко Малфой; за ним Гарри увидел тот самый старинный черный шкаф, в котором он уже прятался, чтоб избежать встречи с Малфоем и его отцом. Судя по тому, как Малфой жестикулировал, он оживленно что-то говорил. Владелец лавки мистер Горбин, сутулый с сальными волосами человек, стоял лицом к Малфою. Его лицо выражало любопытство, смешанное с негодованием и страхом. – Если бы только мы могли услышать, о чем они говорят! – Сказала Гермиона. – Мы можем!– Взволнованно ответил Рон.– Это зависит от…Черт… Он уронил несколько маленьких свертков, пока возился с самым большим. – Смотрите, Ушки Подслушки! – Отлично! – сказала Гермиона, в то время как Рон распутав длинную веревку цвета кожи, просовывал ее в щель под дверью.– Надеюсь что на двери нет Заклинания Непроницаемости.. – Нет! – радостно сказал Рон. – Слушайте! Они склонили головы вместе, и внимательно прислушались к кончику веревки – оттуда громко и четко доносился голос Малфоя, как будто его вещали по радио. – …вы знаете как его исправить? – Возможно. – Уклончиво ответил Горбин. – Думаю, что мне стоит взглянуть. Вы можете принести его ко мне в лавку? – Я не могу. – Ответил Малфой. – Оно должно оставаться на месте. Гарри увидел, что Горбин нервно облизал губы. – Что ж, не взглянув на него, будет очень тяжело, практически невозможно, что-либо сделать. Ничего не могу гарантировать. – Ничего? – Переспросил Малфой; судя по тону, он явно глумился над Горбиным. – Возможно, ЭТО вас убедит. Он подошел к Горбину, стоявшему за шкафом, и исчез из их поля зрения. Гарри, Рон и Гермиона подались вперед в надежде рассмотреть, что такое показывал Малфой, но увидели лишь испуганного Горбина. – Если расскажите кому-нибудь, – сказал Малфой,– то очень дорого за это заплатите. Вы знакомы с Фенриром Грэйбэком? Он наш семейный друг. И время от времени будет проверять, уделяете ли вы этому достаточно внимания. – В этом вовсе нет надобности… – Я сам решу этот вопрос. – Перебил его Малфой. - Что ж, мне пора. И берегите то, что я уже вам дал, оно мне еще понадобится. – Может, вы хотите забрать его прямо сейчас? – Нет, конечно же, глупый человечишко. Как я понесу это по улице? – Ах да, конечно…господин. Гарри отметил, что Горбин поклонился так же низко, как кланялся однажды и отцу Малфоя. – Никому ни слова, Горбин, включая мою мать, ясно? – Конечно, конечно. – Бормотал Горбин, снова кланяясь. В следующий момент дверной колокольчик громко звякнул, и из лавки вышел Малфой, выглядевший весьма довольным собой. Он прошел настолько близко от Гарри, Рона и Гермионы, что их плащ заколыхался в районе колен. Горбин как окаменевший стоял посреди лавки; елейная улыбка стерлась с лица; он выглядел озадаченным. – О чем они говорили? – Шепотом спросил Рон, скручивая Ушки Подслушки. – Не знаю. – Ответил Гарри, напряженно думая. – Он хочет что-то починить…и хочет что-то оставить здесь на хранение. Вы видели, что он показал, когда сказал «ЭТО»? – Нет, его не было видно за шкафом… – Вы оба, оставайтесь здесь.– Прошептала Гермиона. – Куда ты…? Но Гермиона уже сбросила с себя мантию и посмотрев на свое отражение в витрине, пригладила волосы, а затем звякнув дверным колокольчиком вошла в лавку. Рон торопливо просунул Ушки Подслушки обратно в щель под дверью и передал Гарри один шнурок. – Здравствуйте! Ужасное утро, не так ли! – Бодро сказала Гермиона Горбину, но тот не ответил, а лишь метнул на нее подозрительный взгляд. Радостно напевая, Гермиона прогуливалась около прилавка, на котором беспорядочно лежал товар. – Это ожерелье продается? – Спросила она приостанавливаясь возле стеклянной витрины. – Если у вас имеется полторы тысячи галеонов, то да. – Холодно ответил Горбин. – О… Нет, у меня нет такой суммы. – Сказала Гермиона и продолжила идти вдоль прилавка. – А как насчет этого чудного… гм… черепа? – Шестнадцать галеонов. – Значит, он продается? Его никто…оно ни для кого не отложено? Мистер Горбин покосился на нее. У Гарри было скверное предчувствие, что он понял, что она замышляет. Очевидно, она тоже поняла, что ляпнула лишнее, и предостерегающе вынула палочку. – Дело в том… гм… что мальчик, который только что здесь был, Драко Малфой, он мой друг и я ищу ему подарок на день рождения. Но если он уже что-то заказал, то я не хочу купить ему такую же вещь, так что…гм… Гарри счел этот рассказ довольно не достоверным и, похоже, Горбин подумал также. – Вон. – Резко сказал он. – Вон отсюда! Гермиона не ждала, пока ее попросят дважды и заторопилась к выходу, Горбин шел за ней по пятам. Когда звякнул дверной колокольчик, Горбин захлопнул за ней дверь и вывесил табличку «Закрыто». – Ну что ж, – Сказал Рон, накидывая на нее мантию, – это была неплохая попытка, но ты вела себя немного неосмотрительно… – В таком случае в следующий раз у тебя появится возможность показать мне, как это делается, мистер Специалист по Обману! Рон и Гермиона спорили всю дорогу на пути к «Ужастикам Умников Уизли», где им пришлось перестать ругаться. Необходимо было незаметно прокрасться мимо обеспокоенных миссис Уизли и Хагрида, которые наверняка заметили их отсутствие. Уже в лавке Гарри сорвал мантию-невидимку, спрятал ее в сумку и присоединился к друзьям, которые в ответ на обвинения миссис Уизли вынуждены были солгать, что они все втроем находились в задней комнате, а она просто не очень-то их и искала. Глава 7 Гарри потратил большую часть последней недели каникул, обдумывая поведение Малфоя в Лютном переулке. Больше всего его волновало довольное лицо Малфоя, когда тот выходил из магазина. Этот его счастливый взгляд не мог предвещать ничего хорошего. Однако, ни Рон, ни Гермиона не были озадачены поведением Малфоя настолько, насколько он, что особенно раздражало Гарри, хотя, возможно, им просто надоело обсуждать все это по прошествии нескольких дней. – Я согласна, Гарри, что это было подозрительно, – слегка нетерпеливо сказала Гермиона. Она сидела на подоконнике в комнате Фреда и Джорджа, опираясь ногами на одну из картонных коробок, и ища свой экземпляр «Продвинутого Перевода Рун». – Но разве мы не сошлись на том, что такому поведению может быть множество объяснений? – Возможно, он сломал свою Руку Славы, – сказал Рон невнятно, пытаясь выпрямить согнутые прутья в своей метле. – Помните, какая кривая была у Малфоя? – Ну, а что насчет фразы Малфоя, – « И берегите то, что я уже вам дал, оно мне еще понадобится» ? – постоянно спрашивал Гарри. – Такое ощущение, будто Борджин до этого уже получал от Малфоя какую-то вещь, и Малфой хочет вскоре забрать их обе. – Ты думаешь? – сказал Рон, пробуя отковырнуть грязь с ручки метлы. – Да, именно так я думаю, – сказал Гарри. Когда ни Рон, ни Гермиона не ответили, он сказал: – Отец Малфоя в Азкабане. Вам не приходило в голову, что Малфой хочет отомстить? Рон поднял взгляд, моргая. – Малфой… отомстить? Что он может сделать? – Это только мое мнение, я не знаю! – Расстроено сказал Гарри. – Но он что-то замышляет, и, я думаю, мы должны отнестись к этому серьезно. Его отец Пожиратель Смерти и… Гарри остановился, глядя на окно позади Гермионы, его рот открылся. Потрясающая мысль только что осенила его. – Гарри? – взволнованно спросила Гермиона. – Что случилось? – У тебя же не заболел снова шрам, не так ли? – нервно спросил Рон. – Он – Пожиратель Смерти, – медленно сказал Гарри. – Он заменил отца на месте Пожирателя Смерти! Наступила тишина; потом Рон задохнулся от смеха. – Малфой! Ему шестнадцать, Гарри! Ты думаешь, что Ты-Знаешь-Кто позволил бы Малфою присоединиться к себе? – Это кажется маловероятным, Гарри, – сердито сказала Гермиона. – Почему ты так решил? – У Мадам Малкин. Она не дотрагивалась до него, но Малфой начал вопить и отдернул свою руку подальше от мадам Малкин, когда она подошла к нему подкатать рукав. Это была его левая рука. На ней была Черная Метка! – Ну… – с недоверием произнес Рон. – Я думаю, что он просто хотел побыстрее уйти, Гарри, – сказала Гермиона. – Он показал Борджину что-то, что мы не смогли увидеть, – упрямо гнул Гарри. – И это что-то серьезно испугало Борджина. Это была Метка, я знаю – именно ее он показывал Борджину. Вы видели как серьезно он это воспринял! Рон с Гермионой обменялись взглядами. – Я не уверена, Гарри… – Да, я все еще думаю, что Ты-Знаешь-Кто не позволил бы Малфою присоединиться… Рассерженный, но абсолютно убежденный в своей правоте, Гарри подхватил кучу грязной одежды для квиддича и вышел из комнаты. Миссис Уизли убеждала их уже в течение многих дней не оставлять стирку и сборы до самого последнего момента. Спускаясь, он врезался в Джинни, которая возвращалась в свою комнату, неся груду только что выстиранной одежды. – Я бы сейчас не шла на кухню. – Предупредила она его. – Там буйствует Флер. – Я буду очень осторожен, – улыбнулся Гарри. Как Джинни и предупреждала, войдя на кухню, Гарри увидел Флер, сидящую за столом и увлеченно строящую планы относительно их свадьбы с Биллом, в то время как миссис Уизли, с самым злобным видом внимательно наблюдала за грудой самоочищающихся ростков. – … Мы с Биллом уже выбрали двух подружек невесты – это Джинни и Габриэлла; они будут очень мило смотреться рядом. Я думаю одеть их в светло-золотые платья – розовое смотрелось бы ужасно с волосами Джинни…» – Ах, Гарри! – громко воскликнула миссис Уизли, перекрикивая монолог Флер. – Хорошо, что ты пришел – я хотела рассказать тебе о мерах безопасности, принятых для завтрашней поездки в Хогвартс. На станцию мы снова поедем на машинах Министерства, где нас будут ждать авроры. – А Тонкс тоже будет там? – спросил Гарри, передавая ей свои вещи для квиддича. – Нет, не думаю. У нее уже было другое поручение, когда Артур предложил ей помочь нам. – Она решила замкнуться в себе, эта Тонкс, – размышляла Флер, разглядывая свое потрясающее отражение на выпуклой стороне чайной ложки. – Это большая глупость, я думаю… – Да, спасибо, – едко сказала миссис Уизли, снова прерывая Флер. – Ты должен успеть, Гарри, попытайся уложить все свои вещи к сегодняшнему вечеру, насколько это, конечно, возможно, чтобы потом не было задержек в самый последний момент. Наверное, именно поэтому их отъезд на следующее утро прошел более спокойно, чем обычно. Автомобили Министерства прибыли к Норе, чтобы забрать их с уже упакованными вещами; кот Гермионы, Криволапус, благополучно расположился в дорожной корзине; Букля, сова Рона – Сычик, и новый, пурпурный Карликовый Пуф Арнольд, принадлежащий Джинни, уже были заперты в своих клетках. – О’евуар, до’огой! – сказала Флер, целуя его на прощание. Рон, с надеждой, поспешил вперед, но Джинни ловко подставила ему подножку. Рон упал, растянувшись в пыли прямо в ногах Флер. Рассерженный, покрасневший и забрызганный грязью, он сел в автомобиль, не попрощавшись. Хагрид не ждал их на станции Кингс-Кросс. Вместо этого, два мрачного вида бородатых аврора, в темных маггловских костюмах, подошли к ним, как только подъехала машина, и в молчании провели их на станцию. – Быстрее, быстрее, через барьер, – сказала миссис Уизли, казавшаяся немного взволнованной такими строгими мерами безопасности. – Гарри должен идти первым с… – Она вопросительно посмотрела на одного, быстро кивнувшего к Гарри аврора. Тот схватил Гарри за руку, пытаясь подвести к барьеру между платформами девять и десять. – Я могу идти сам, спасибо, – раздраженно сказал Гарри, пытаясь вырвать свою руку из руки аврора. Затем подтолкнул тележку прямо к стене барьера, не обращая внимания на своего молчаливого компаньона, и, секунду спустя, оказался на платформе девять и три четверти, где уже стоял, выпуская клубы дыма, алый «Хогвартс– Экспресс». Гермиона и все Уизли присоединились к нему через несколько секунд. Не ожидая и слова от мрачного аврора, Гарри двинулся к Рону и Гермионе, чтобы вместе найти свободное купе. – Мы не можем, Гарри, – тихо сказала Гермиона. Рон и я должны сначала идти в вагон для старост, а потом некоторое время патрулировать коридоры. – О, да, я забыл, – сказал Гарри. – Вам лучше побыстрее сесть в поезд, осталось всего несколько минут до его отправки, – прокричала миссис Уизли, сверяясь со своими часами. – Ну, удачного семестра, Рон… – Мистер Уизли, я могу с вами переговорить? – спросил Гарри, вдруг вспомнив кое-что важное. – Конечно, – удивленно сказал мистер Уизли, однако отошел вместе с Гарри от остальных, чтобы их не было слышно. Гарри тщательно все продумал, и пришел к выводу, что если он и должен кому-то об этом рассказать, то мистер Уизли является именно этим человеком. Во-первых, потому, что он работает в Министерстве и у него есть хорошая возможность для дальнейших действий, а во-вторых, потому что мистер Уизли врядли рассердится на него за сказанное. Он посмотрел на миссис Уизли и мрачного аврора, бросавших на них подозрительные взгляды. – Когда мы были в Косом переулке, – начал Гарри, но мистер Уизли предупреждающе посмотрел на него: – Могу ли я узнать, где вы с Роном и Гермионой пропадали все то время, когда, предположительно, должны были находиться в задней комнате магазина Фреда и Джорджа? – Кто вам…? – Гарри, пожалуйста, ты разговариваешь с человеком, который воспитал Фреда и Джорджа. – Э-э.. да, хорошо, мы не были в задней комнате. – Хорошо, давай теперь послушаем самое худшее. – Ну, мы проследили за Драко Малфоем, используя мою мантию-невидимку. – У вас была причина поступить так или это была простая прихоть? – Мне показалось, Малфой что-то замышляет, – ответил Гарри, игнорируя полный раздражения и одновременно любопытства взгляд мистера Уизли. – Он улизнул от своей матери, и я хотел узнать, зачем. – Конечно, ты хотел, – расстроено сказал мистер Уизли. – Хорошо, и ты узнал? – Он зашел в «Борджин и Беркс», сказал Гарри, – и начал запугивать того типа, Борджина, чтобы он согласился придержать для него что-то. И еще он упомянул про другую вещь, которую Борджин уже хранит для Малфоя. Выглядело все это так, словно это были две одинаковые вещи, идентичные. И… Гарри глубоко вздохнул. – Есть еще кое-что. Мы видели как Малфой отпрыгнул от Мадам Малкин, когда она попробовала прикоснуться к его левой руке. Я думаю, там была Черная Метка. Мне кажется, он заменил своего отца в качестве Пожирателя Смерти. Мистер Уизли выглядел озадаченным. Через мгновение он сказал: – Гарри, я сомневаюсь, что Ты-Знаешь-Кто позволил бы шестнадцатилетнему… – А кто-нибудь знает, что действительно Вы-Знаете-Кто позволяет, а что нет? – сердито спросил Гарри. – Мистер Уизли, я сожалею, но разве все, что я вам сообщил не заслуживает расследования? Если Малфой хочет что-то провернуть, да еще и угрожает Борджину, то это, вероятно, связано с чем-то Темным и опасным, разве не так? – Честно говоря, я сомневаюсь насчет этого, Гарри, – медленно сказал мистер Уизли. – Ты знаешь, когда Люциус был арестован, мы совершили обыск в его доме и конфисковали все, что было опасным. – Значит, вы что-то пропустили, – упрямо ответил Гарри. – Да, возможно, – сказал мистер Уизли, но Гарри подумал, что он просто смеется над ним. Послышался свист поезда, шум и двери начали закрываться. – Ты должен поспешить, – сказал Артур, потому что миссис Уизли уже кричала: – Гарри, быстрее! Он поспешил вперед, а мистер и миссис Уизли помогли ему поднять его вещи в поезд. – Да, мой дорогой, ты приедешь к нам на Рождество, мы уже обсудили это с Дамблдором, так что увидимся очень скоро, – сказала миссис Уизли через окно, так как Гарри уже закрыл дверь за собой, и поезд тронулся. – Позаботься о себе и… Поезд набирал скорость. – …веди себя хорошо и… – Она бежала трусцой, чтобы оставаться наравне с поездом. – береги себя! Гарри махал им, пока поезд не завернул за угол, и мистер и миссис Уизли не исчезли из вида. Он вспомнил, что Рон и Гермиона находятся в вагоне для старост, но Джинни стояла недалеко по коридору, болтая со своими друзьями. Он направился к ней, таща за собой багаж. Люди глазели на Гарри, по мере его продвижения по вагону. Некоторые даже приникли к окнам купе, чтобы увидеть Мальчика-Который-Выжил. Он ожидал, что таращиться на него будут гораздо больше прежнего, после всех этих слухов в Ежедневном Пророке об «Избранном» Гарри, однако ему вовсе не хотелось быть снова в центре всеобщего внимания. Он тронул Джинни за плечо. – Давай найдем свободное купе? – Я не могу, Гарри, я пообещала Дину встретиться с ним, – просияв, сказала Джинни. – Увидимся позже. – А, хорошо, – ответил Гарри. Он почувствовал странный приступ раздражения из-за ее ухода, видя длинные рыжие волосы, развевающиеся позади нее. Он настолько привык к ее обществу этим летом, что даже забыл о том, что в школе они не общаются. Он оглянулся. Вокруг были лишь загипнотизированные девушки. – Привет, Гарри, – услышал он знакомый голос из-за спины. – Невилл! – облегченно воскликнул Гарри, заметив, что Невилл пробирается к нему. – Привет, Гарри, – сказала девочка с длинными волосами и большими затуманенными глазами, стоящая позади Невилла. – Полумна, привет, как дела? – Очень хорошо, спасибо, – ответила Полумна. Она прижимала к груди журнал; большие буквы на обложке говорили о том, что внутри есть пара СпектроОчков. – Придира все еще на высоте, да? – спросил Гарри, чувствующий некоторую признательность к журналу, в котором напечатали его прошлогоднее интервью. – О да, все хорошо! – счастливо ответила Полумна. – Давайте найдем места, – предложил Гарри и втроем они пошли по поезду через толпы тихо перешептывающихся студентов. Наконец, они нашли пустое купе, и Гарри с радостью поспешил внутрь. – Они смотрели и на нас, – заметил Невилл, указывая на себя и на Луну. – Наверное, потому что мы с тобой! – Они уставились на вас, потому что вы тоже были в Министерстве, – сказал Гарри, поднимая чемодан на багажную полку. – Наше небольшое приключение обмусоливалось в Ежедневном Пророке все лето, вы наверняка должны были это заметить. – Да, я думал бабушка рассердится из-за всей этой рекламы, – сказал Невилл. – Но она была по-настоящему довольна. Говорит, что я начинаю быть похожим на своего папу. Она купила мне новую палочку, взгляни! Он вынул ее и показал Гарри. – Вишня и волос единорога, – сказал он гордо. – Мы думаем, это одна из последних палочек, проданных Оливандером – он исчез на следующий день – ой, вернись, Тревор! И он нырнул под сиденье, чтобы забрать свою свободолюбивую жабу. – Встречи АД будут продолжаться в этом году, Гарри? – спросила Полумна, которая отдирала пару СпектрОчков из средины Придиры. – Нет смысла, ведь теперь мы избавились от Амбридж, правда? – заметил Гарри, присаживаясь. Невилл ударился головой о сиденье. Он выглядел очень разочарованным. – Я любил АД! Я много чему научился благодаря нашим встречам! – Мне тоже нравились встречи – сказала Полумна. – Я чувствовала, что у меня появились друзья… Это была одна из тех вещей, которые обычно говорила Полумна и которые заставляли Гарри чувствовать жалость и затруднение. Прежде, чем он смог ответить, раздался шум в купе; группа четверокурсниц шепталась и хихикала по ту сторону стеклянного окошка. – Ты спроси его! – Нет, ты! – Я сделаю это! И одна из них, девочка с большими темными глазами, приподнятым подбородком и длинными темными волосами отодвинула дверь купе. – Здравствуй, Гарри, я Ромилда, Ромилда Вейн, – сказала она громко и уверенно. – Почему бы тебе ни присоединиться к нам в наше купе? Тебе не обязательно сидеть с ними. – Добавила она, указывая на Невилла, который нащупывал под сиденьем своего Тревора, и на Луну, которая теперь одела свои СпектрОчки, придававшие ей вид сумасшедшей, цветастой совы. – Они – мои друзья, – холодно ответил Гарри. – О, – сказала девочка, выглядя очень удивленной. – О. Хорошо. И ушла, закрыв за собой дверь. – Люди ждут, что у тебя друзья будут в 10 раз лучше, чем мы. – Сказала Полумна, еще раз вызывая неловкость своей честностью. – Вы лучшие, – коротко сказал Гарри. – Ни один из них не был в Министерстве. Они не дрались со мной рядом. – Очень хорошо сказано, – просияла Полумна и надвинула свои разноцветные очки подальше на нос; успокоившись, она стала читать Придиру. – Тем не менее, мы не сталкивались с Ним, – сказал Невилл, появляясь из-под сиденья с паутиной и пылью в волосах и Тревором в руке. Ты – да! Ты должен был слышать мой разговор с бабушкой о тебе… Этот Гарри Поттер пережил больше, чем все Министерство Магии вместе взятое! Она бы все отдала, чтобы ты был ее внуком… – Гарри неловко засмеялся и перевел тему на результаты С.О.В. настолько быстро, насколько смог. Невилл стал рассказывать о его оценках и задался вопросом, разрешат ли ему пойти на курсы ПАУКА по Трансфигурации с результатом «Удовлетворительно», но Гарри особо его не слушал. Детство Невилла Волдеморт разрушил так же быстро, как и детство Гарри, но Невилл понятия не имел, насколько он был близок к его судьбе. Пророчество могло указывать на любого из них, но по каким-то своим, непостижимым причинам, Волдеморт выбрал именно Гарри. Если бы Волдеморт выбрал Невилла, сидел бы сейчас он перед ним со шрамом в виде молнии на лбу, и испытывающий всю тяжесть сделанного пророчества… Умерла бы мать Невилла, чтобы спасти своего сына, как умерла Лили для Гарри? Конечно, умерла бы… Но что если она не смогла бы встать между сыном и Волдемортом? Тогда бы не было никакого «Избранного»? Только пустое место, где сидит сейчас Невилл и Гарри без шрама, которого на прощание поцеловала собственная мама, а не мама Рона? – Все хорошо, Гарри? Ты выглядишь как-то странно, – сказал Невилл. – Извини… Я… – начал Гарри. – Раксперт овладел тобой? – спросила Полумна, сочувственно глядя на Гарри сквозь ее большие цветные очки. – Я… что? – Раксперты… они невидимы. Они влезают в тебя через уши и затуманивают твой мозг, – сказала она. – Мне показалось, я почувствовала их присутствие в купе. Она помахала в воздухе руками, как будто отбивалась от большой невидимой моли. Гарри и Невилл переглянулись и торопливо заговорили о квиддиче. Погода за окном была такой же изменчивой, какой была все лето: то пугающий туман, то слабый солнечный свет. В один из таких ясных моментов, когда можно было заметить солнце прямо над поездом, Рон и Гермиона, наконец, зашли в купе. – Хочу, чтобы тележка с завтраком поторопилась – я голоден, – тоскливо сказал Рон, падая на место рядом с Гарри и потирая свой живот. – Привет, Невилл, привет, Полумна. Угадай, что? – добавил он, поворачиваясь к Гарри. – Малфой не исполняет обязанности старосты. Он просто сидит в купе с другими слизеринцами; мы видели его, когда проходили мимо. Гарри сел прямо, заинтересовавшись. Это не походило на Малфоя – отказаться от шанса демонстрировать свою власть в качестве старосты, которой он так злоупотреблял в прошлом году. – Что он сделал, когда увидел вас? – Как всегда, – сказал Рон безразлично, сделав грубый жест рукой. – Но это не свойственно ему, не так ли? – он снова сделал жест рукой. – Почему он отказался от шанса запугивать первоклассников? – Не знаю – сказал Гарри, но его мозг лихорадочно работал. Не похоже ли, что Малфой нашел более важные дела, чем запугивание младших курсов? – Возможно, он предпочел Инспекционную Дружину, – предположила Гермиона. – Возможно, ему надоело быть старостой… – Я так не думаю, – сказал Гарри. – Я думаю, что он… Но прежде, чем он смог объяснить свою теорию, дверь купе снова открылась, и затаившая дыхание девочка-третьекурсница вошла внутрь. – Меня попросили передать это Невиллу Долгопупсу и Гарри П-Поттеру, – она запнулась, встретив взгляд Гарри, и стала пунцовой. Затем протянула два свитка пергамента, перевязанных фиолетовой лентой. Озадаченные Гарри и Невилл взяли свитки с их именами, и девочка вышла из купе. – Что это? – спросил Рон, когда Гарри развернул свой. – Приглашение, – сказал Гарри. Гарри, Я был бы восхищен, если бы ты присоединился ко мне на ленч в купе C. Искренне… – Но что он хочет от меня? – нервно спросил Невилл, как будто ожидая от приглашения подвоха. – Без понятия, – ответил Гарри, который не был полностью уверен в своей догадке. - Слушай, – добавил он, когда в голову ему внезапно пришла одна идея. – Давай пойдем под мантией-невидимкой, тогда мы бы могли хорошенько посмотреть на Малфоя и увидеть то, чем он занимается. Эта идея, однако, не привела ни к чему: коридоры, битком забитые людьми, ищущими тележку с завтраком, не позволяли вести разговоры под мантией. Гарри с сожалением убрал ее обратно, чувствуя, что мантия пригодится ему теперь лишь в качестве защиты от всех этих взглядов, которые казалось только увеличились с тех пор, как он взошел на поезд. Время от времени, студенты выбегали из купе, чтобы лучше разглядеть его. Исключением стала Чжоу Чанг, которая сразу зашла в свое купе, увидев, что подходит Гарри. Он посмотрел в окно и увидел ее глубоко увлеченной разговором со своей подругой Мариэттой, которая носила очень толстый слой косметики, скрывающий прыщи, все еще покрывавшие ее лицо. Улыбаясь, Гарри прошел дальше. Достигнув купе С, они сразу увидели, что были не единственными, кого пригласил Слизхорн, хотя его прием оказался таким же теплым, как того ожидал Гарри. – Гарри, мой мальчик! – сказал Слизхорн, подпрыгивая при их появлении так, что его большой живот, казалось, заполнил все оставшееся место в купе. Лысая голова и большие серебристые усы профессора мерцали так же ярко на солнечном свету, как и золотые кнопки на его жилете. – Очень рад видеть тебя! А вы, должно быть, мистер Долгопупс! Невилл кивнул, выглядя испуганным. По кивку Слизхорна, они сели друг напротив друга на единственные оставшиеся пустые сиденья, самые близкие к двери. Гарри посмотрел вокруг. Он увидел слизеринца с их курса, высокого чернокожего парня с выделяющимися скулами и большими глазами; двух семикурсников, которых Гарри не знал, и, зажатую в самом углу около Слизхорна, Джинни, которая как будто не знала, как она здесь вообще оказалась. – Итак, вы всех знаете? – спросил Слизхорн Гарри и Невилла. – Блейз Забини учится с вами на одном курсе, конечно… Забини не подал и виду, что узнал их, так же поступили и Гарри с Невиллом: Гриффиндорцы и Слизеринцы ненавидели друг друга. – Это – Кормак МакЛагген, возможно, вы знакомы друг с другом? Нет? МакЛагген крупный, с жесткими волосами, молодой человек, поднял руку, и Гарри с Невиллом кивнули ему. – … это Маркус Белби…Наверное, вы его не знаете… Возбужденно выглядящий, худощавый Белби напряженно улыбнулся. – … а эта очаровательная молодая леди сказала, что знает вас! – закончил Слизхорн. Джинни состроила гримасу, выглянув из-за плеча Слизхорна. – Хорошо, теперь самое приятное, – медленно сказал Слизхорн. – У нас есть шанс узнать друг друга получше. Возьмите салфетки. Я упаковал свой собственный ленч, так как в тележке с едой можно найти лишь что-то вроде лакричных палочек, а пищеварительная система старика уже не подходит для них. Фазан, Белби? Белби взял и начал есть что-то, напоминающее холодного фазана. – Я только что говорил молодому Маркусу, что я имел удовольствие учить его дядю Дамоклза. Выдающийся волшебник, выдающийся, и его Орден Мерлина вполне заслуженный. Вы часто видите дядю, Маркус? К сожалению, Белби только что запихал в себя фазана, и, спеша ответить, начал ожесточенно стараться его проглотить, но глотал настолько быстро, что скоро стал фиолетовым и начал задыхаться. – Анапнео. – Спокойно сказал Слизхорн, указывая палочкой на Белби, которому сразу стало легче. – Нет… не очень часто, нет… – Задыхался Белби, из его глаз текли слезы. – О, ну я предполагаю, что он сильно занят, – сказал Слизхорн, вопросительно глядя на Белби. – Сомневаюсь, что бы он изобрел Волкоотравляющую микстуру без напряженной и изнурительной работы! – Я думаю… – сказал Белби, который, казалось, боялся взять еще один кусок фазана с тарелки, пока Слизхорн не закончит разговор с ним. – Э-э.. он и мой папа не очень-то преуспевают последнее время, видите ли, так что я действительно не много знаю о… Его голос затих, потому что Слизхорн холодно улыбнулся ему и обратился к МакЛаггену. – Теперь вы, Кормак, – сказал Слизхорн. – Насколько я знаю, вы часто видите своего дядю Тибериуса, поскольку я видел картину, на которой вы вдвоем охотитесь на ногтэйлов, наверное, в Норфолке? – О, да, это было забавно. – Сказал МакЛагген. – Мы охотились тогда с Берти Хиггсом и Руфусом Скримджером, но конечно, перед тем, как он стал Министром… – Ах, вы знаете Берти и Руфуса? – просиял Слизхорн и предложил ему пироги на огромном блюде. – Теперь скажите мне вот что… Каждый здесь был приглашен потому, что он был связан с кем-то известным или влиятельным – все, кроме Джинни. Забини, который был допрошен после МакЛаггена, был сыном очень красивой ведьмы (из разговора Гарри понял, что она выходила замуж семь раз и каждый муж загадочно умирал, оставляя ей горы золота). Затем была очередь Невилла. Это были пренеприятные 10 минут, когда Слизхорн пытался понять есть ли у Невилла талант его родителей, знаменитых авроров, доведенных до безумия Белатриссой Лестрейндж и другими Пожирателями Смерти. – И теперь, – начал Слизхорн, поворачиваясь на своем месте с видом конферансье, объявляющего звезду. – Гарри Поттер! С чего начать? Я чувствую, что лишь слегка успел прощупать тебя, когда мы встретились этим летом! – Он смотрел на Гарри несколько секунд так, как если бы Гарри был самой большой и сочной частью фазана. – «Избранный!» Вот как теперь тебя называют! Гарри ничего не ответил. Белби, МакЛагген и Забини уставились на него. – Конечно, – сказал Слизхорн , смотря на Гарри. – Ходили слухи в течение многих лет…Я помню когда после той ужасной ночи… Лили… Джеймс… А ты выжил…Говорят, что у тебя есть огромная сила… Забини слегка кашлянул, как бы выражая этим свое удивление и скептицизм. Сердитый голос раздался из-за спины Слизхорн а: – Да, Забини, ты столь талантлив в изложении… – О, моя дорогая! – хихикнул Слизхорн , глядя на Джинни, которая впилась взглядом в Забини. – Ты должен быть осторожен, Блейз! Я видел, как эта молодая леди исполнила самый замечательный Летучемышинный Сглаз, который я когда-либо видел, поэтому я и пригласил ее к нам. Я не позвал бы ее просто так! Забини высокомерно вздернул подбородок. – В любом случае, – сказал Слизхорн , возвращаясь к Гарри. – Столько слухов ходило этим летом. Конечно, никто не знает каким из них можно верить. Ежедневный Пророк, как известно, очень часто ошибался, печатал лживые истории, но, судя по количеству свидетелей, той ночью в Министерстве было действительно жарко. А ты был в гуще всех событий… Гарри, не зная как выкрутиться из создавшейся ситуации, просто кивнул и ничего не ответил. Слизхорн просиял. – Такой скромный, такой скромный… неудивительно, что тебя так сильно любит Дамблдор… Ты ведь был там тогда? Большинство предположений, сделанных о твоем приключении в Министерстве столь сенсационны. Взять хотя бы это загадочное пророчество… – Никто из нас не слышал пророчества, – сказал Невилл, поворачиваясь и краснея из-за резкости своих слов. – Действительно, – сказала Джинни. – Я, Невилл и «Избранный» там были, но мы не слышали пророчества. – О, так и вы тоже там были, да? – с большим интересом спросил Слизхорн, переводя взгляд с Невилла на Джинни. – Да… ну… это верно, что Пророк, конечно, часто преувеличивает… – сказал Слизхорн , немного разочарованно. – Я помню моя дорогая Гвеног рассказывала мне… Гвеног Джонс, капитан Священноголовых Гарпий… – и он пустился в красноречивые воспоминания, но у Гарри сложилось отличное впечатление, что Слизхорн еще не закончил с ним, и что его совершенно не убедили слова Невилла и Джинни. Весь день Слизхорн рассказывал анекдоты о знаменитых волшебниках , которых он когда-то обучал и которые все являлись членами «Клуб Слизняка», основанного самим профессором в Хогвартсе. Гарри все ждал момента, чтобы уйти, но не знал, как это сделать как можно вежливее. Наконец поезд выехал из еще одной полосы тумана и все увидели солнце, уходящее за горизонт. Слизхорн взглянул на гостей, часто моргая в сумерках. – О, уже темнеет! Я даже не заметил, что в поезде включили лампы. Вам лучше пойти переодеться, всем вам. МакЛагген, обязательно зайдите ко мне, я дам вам свою книгу по Ногтэйлам. Гарри, Блейз – жду вас в любое время. То же самое касается и вас, мисс… – одарил он взглядом Джинни. – Хорошо, идите, идите! – Я рад, что все это закончилось. – Пробормотал Невилл. – Странный он человек, не правда ли? – Да, немного. – Сказал Гарри, смотря на Забини. – как ты там очутилась, Джинни? – Он увидел меня с Захарией Смитом. – Сказала Джинни. – Ты помнишь того идиота из Пуффендуя, который был в АД? Он все продолжал спрашивать меня о том, что же случилось в Министерстве, и, в конце концов, так достал меня, что я закляла его – вот тогда Слизхорн и увидел меня и, наверное, решил, что я сильная ведьма, потому и пригласил меня на ленч. Странно, да? – Я думаю, это лучший повод для приглашения, чем потому, что у тебя известная мать, – хмурясь, сказал Гарри, смотря на затылок Забини. – Или потому, что твой дядя… Он внезапно остановился. Его только что озарила идея, возможно, опрометчивая, но поистенне замечательная идея… Через минуту Забини войдет в купе слизеринцев-шестикурсников, и Малфой будет там, считающий, что его никто не слышит, кроме друзей из Слизерина… Если Гарри, невидимый, зайдет в купе после Забини, его ведь ни увидят, ни услышат. Правда, осталось ехать совсем немного – до станции Хогсмид оставалось менее получаса, судя по пейзажам, мелькавшим за окном. Но его идею никто не поддерживает, а теперь представился удобный случай доказать свою правоту! – Увидимся позже – на выдохе сказал Гарри, вынимая мантию невидимку и накидывая ее на себя. – Но куда ты собрался? – спросил Невилл. – Позже – прошептал Гарри и пошел, крадучись, за Забини так тихо, насколько это было возможно в шуме и движении поезда. Теперь, правда, коридоры были почти пусты. Все возвратились в купе, чтобы одеть школьные мантии и собрать вещи. Как только Забини попытался закрыть за собой дверь в купе, Гарри поставил в зазор ногу, задержал дверь и с трудом ее открыл. Забини, все еще цепляясь за ручку, упал боком на колени Грегори Гойла, а Гарри пользуясь шумом, бросился в купе, плюхнулся на свободное место Забини и по нему поднялся на багажную полку. Это был подарок судьбы, что Забини и Гойл рычали и таращились друг на друга, так как Гарри был уверен, что в воздухе промелькнули его ноги и лодыжки; действительно, в течение одного ужасного момента он думал, что замечен – глаза Малфоя проследили весь его путь. Но потом Гойл закрыл дверь, хлопнув ею и отбросив Забини от себя; Забини рухнул на свое место, гневно смотря на Гойла, а Винсент Крэбб возвратился к своему комиксу; Малфой, хихикая, лег поперек двух мест, положив голову на колени Пенси Паркинсон. Гарри лежал, неудобно свернувшись под плащом, надеясь, что каждый дюйм его тела оставался невидимым, и наблюдал как Пенси Паркинсон гладила белокурые волосы Малфоя, убирая их со лба, и улыбалась, как улыбаются все влюбленные. Лампы, висевшие на потолке, ярко освещали все купе: Гарри мог видеть каждое слово в комиксе у Крэбба. – Ну, Забини. – сказал Малфой. – Чего хотел Слизхорн ? – Пытался наладить отношения с людьми, имеющими хорошие связи. – Ответил Забини, все еще негодующе смотря на Гойла. Эта информация не порадовала Малфоя. – Кого еще он пригласил? – спросил он. – МакЛаггена из Гриффиндора. – ответил Забини. – Да, его дядя – значительный человек в Министерстве, – произнес Малфой. – … Кого-то по имени Белби из Рейвенкло… – О, только не его, он же придурок! – воскликнула Пенси. – … и Долгопупса, Поттера и эту девчонку Уизли. – закончил Забини. Малфой внезапно сел, отодвигая в сторону руку Пенси. – Он позвал Долгопупса? – Ну, я так думаю, поскольку Долгопупс был там. – Безразлично сказал Забини. – И чем же Долгопупс мог заинтересовать Слизхорн а? Забини пожал плечами. – Поттер, драгоценный Поттер, очевидно он хотел взглянуть на «Избранного», – глумился Малфой. – Но эта девчонка Уизли! Что такого особенного в ней? – Она нравится многим мальчикам, – сказала Пенси, наблюдая краем глаза за реакцией Малфоя. Даже ты, Блейз, думаешь, что она красивая, мы все знаем твою склонность. – Я бы не притронулся к этой маленькой предательнице крови, независимо от того, как бы она выглядела. – Холодно сказал Забини, Пенси выглядела довольной. Малфой снова опустился на ее колени и позволил ей дальше гладить себя по голове. – Да-а… меня разочаровал вкус Слизхорн а. Возможно, он уже слишком стар. Позор, мой отец всегда говорил, что в свое время Слизхорн имел достойные познания в магии. Отец был его большим фаворитом. Слизхорн , вероятно, не слышал, что я нахожусь в поезде или… – На твоем месте я бы не рассчитывал на приглашение, – сказал Забини. – Он спросил меня об отце Нотта, как только мы встретились. Они были старыми друзьями, но когда Слизхорн услышал, что его поймали в ту ночь в Министерстве, ему это не понравилось, поэтому Нотт и не получил приглашения. Я не думаю, что Слизхорн заинтересован Пожирателями Смерти. Малфой выглядел сердитым, но выдавил из себя смешок. – Да кто заботится тем, что его интересует? Кто он такой, если по честному? Всего лишь глупый преподаватель. – Зевнул для вида Малфой. – Я думаю, в следующем году меня даже не будет в Хогвартсе, так разве меня заботит, любит ли меня старый, жирный… – Почему это ты не будешь в Хогвартсе в следующем году? – с негодованием спросила Пенси, сразу прекратив гладить Малфоя. – Ну… на этот вопрос я не собираюсь отвечать – ухмыляясь, сказал Малфой. – Но вне стен Хогвартса, возможно, я мог бы достичь большего… Сердце Гарри начало бешено колотится. Что на это сказали бы Рон и Гермиона? Крэбб и Гойл таращили глаза на Малфоя, очевидно, они не понимали чего это большего можно достичь вне Хогвартса; даже Забини с любопытством, хоть и надменно, на него посмотрел; Пенси, ошеломленно глядя на Малфоя, продолжила поглаживание. – То есть, ты думаешь… Малфой пожал плечами. – Мама хочет, чтобы я закончил обучение, но лично я не считаю это важным в такое время. Я считаю, подумайте об этом… Когда Темный Лорд принимает кого-то к себе на службу, разве он заботится о результатах С.О.В. или ПАУК? Конечно, нет… Он ценит преданность, исполнение своих заданий. – И ты думаешь, что будешь способен сделать для него что-нибудь? – злобно спросил Забини. – В шестнадцать лет, безо всякой квалификации? – Я только что все сказал. Его не будет интересовать, квалифицирован ли я. Может быть работа, которую он захочет, чтобы я выполнил – это что-то, для чего не требуется квалификация, – спокойно сказал Малфой. Крэбб и Гойл оба сидели с открытыми ртами, похожие на окаменевших горгулий. Пенси пристально смотрела на Малфоя, так, словно никогда не видела ничего, настолько внушающего ужас. – Я вижу Хогвартс. – протянул Малфой, явно смакуя то впечатление, которое он произвел на своих друзей, и указал на окно. – Мы должны переодеться. Гарри был настолько занят, уставившись на Малфоя, что не заметил как Гойл взял свой чемодан; поскольку он потянул его вниз, чемодан задел Гарри по голове. У него вырвался вздох боли, и Малфой, искавший что-то на багажной полке, нахмурился. Гарри не боялся Малфоя, но не хотел, чтобы его нашла под мантией-невидимкой группа слизеринцев. Слезы все еще застилали глаза, когда он вытащил свою палочку, так чтобы не шелохнулась мантия, и затаил дыхание. К его облегчению, Малфой, наверное, подумал, что шум ему почудился; он оделся, как и все, взял свой чемодан, и, почувствовав, что поезд замедляет ход, застегнул свой новый плотный плащ вокруг шеи на застежки. Гарри увидел, что коридоры снова заполнились студентами, и понадеялся, что Гермиона и Рон вытащат его багаж на платформу; он должен будет находиться здесь, пока купе полностью не опустеет. Наконец, с последним толчком, поезд остановился. Гойл открыл дверь и втиснулся в толпу второкурсников, ловко орудуя локтями. Крэбб и Забини последовали за ним. – Иди. - Сказал Малфой Пенси, которая протягивала ему руку, будто ждала, что он за нее возьмется. – Мне нужно кое-что проверить. Пенси ушла. Теперь Гарри и Малфой остались наедине в купе. Люди проходили мимо, спускаясь на темную платформу. Малфой подошел к двери купе и закрыл ее так, чтобы люди не могли видеть его. Тогда он наклонился к своему чемодану и открыл его снова. Гарри посмотрел вниз с полки для багажа, его сердце забилось сильнее. Что Малфой хотел скрыть от Пенси? Собирался ли он посмотреть на тот сломанный предмет, который очень нужно было починить? – Петрификус Тоталус! Без предупреждения, Малфой направил свою палочку на Гарри, которого мгновенно парализовало. Как в замедленной съемке, Гарри свалился с багажной полки и упал с к ногам Малфоя, мантия-невидимка слетела с него, и он начал кататься по полу, пытаясь кое-как подняться на колени. Он не мог повести ни одним мускулом, лишь пристально смотрел на широко улыбающегося Малфоя. – Я был прав, – торжественно сказал он. – Я слышал, как чемодан Гойла задел тебя. И мне показалось, что я видел белую вспышку в воздухе, когда зашел Забини… Его глаза на мгновение задержались на Гарри. – Ты не слышал ни о чем, что может навредить мне, Поттер. Но, пока ты еще здесь… И он что есть силы ударил Гарри в лицо. Гарри почувствовал, как сломалась носовая перегородка, и кровь брызнула струей. – Это – за моего отца. Так, давай посмотрим… Малфой вытащил Мантию из-под неподвижного тела Гарри и бросил на него. – Я не думаю, что они найдут тебя до того, как поезд вернется в Лондон, – спокойно сказал он. – Увидимся позже, Поттер… а может, и нет. И потрудившись наступить Гарри на пальцы, Малфой вышел из купе. Глава 8 Гарри не мог пошевелить ни одной мышцей своего тела. Он лежал под Мантией-Невидимкой, чувствуя, как из его носа струится поток горячей крови, и прислушивался к голосам и топоту ног в коридоре. Единственное, о чем он думал, что кто-нибудь обязательно проверит все купе прежде, чем поезд тронется дальше. Но тут же внезапно в голову пришла удручающая мысль: даже если сюда и заглянут, то его не увидят и не услышат. Потому он мог надеяться только на то, что кто-нибудь войдет в купе и наступит на него. Лежа, как черепаха на спине, и ощущая, как кровь капает в рот, Гарри еще никогда в жизни не испытывал такой ненависти к Малфою. Какая же идиотская ситуация – лежать здесь… последние шаги постепенно затихли. Все до одного находились на темной платформе, до Гарри доносились лишь скрежет тележек да отдаленные голоса учеников. Рон и Гермиона наверняка подумают, что он сошел с поезда без них. Но когда они уже прибудут в Хогвартс и займут свои места в Большом Зале, несколько раз осмотрят всех сидящих за столом и поймут, что Гарри здесь нет, он, без сомнения, будет уже катить обратно на полпути в Лондон. Гарри попытался издать хоть какой-нибудь звук, просто замычать, но у него ничего не вышло. Вдруг он вспомнил, что некоторые волшебники, Дамблдор, например, могут творить волшебство без слов. Тогда он попробовал призвать свою палочку, которую он выронил, мысленно произнося слова «Акцио палочка!» снова и снова, но ничего не произошло. Гарри казалось, что он слышит шелест листьев на деревьях, окруживших озеро, отдаленное уханье совы, но не было ни одного намека на то, что начались поиски или просто (он даже немного презирал себя за это) кто-то хватился Гарри Поттера. Все более и более сильное ощущение безнадежности охватывало его, когда он представлял себе как в одной из карет, доставляемых фестралами в Хогвартс, оглушительно хохочут над рассказом Малфоя Крэбб, Гойл, Забини и Пенси Паркинсон. Поезд накренился, из-за чего Гарри перевернулся на другой бок. Теперь ему приходилось разглядывать пыльную нижнюю сторону сидений вместо потолка. Внезапно зарычал двигатель и пол начал вибрировать. Экспресс трогался, но никто и представить себе не мог, что он все еще находился в нем… Вдруг он почувствовал, что кто-то сбросил с него Мантию-Невидимку, и голос над ним произнес: – Привет, Гарри. Темноту купе разрезала яркая вспышка красного цвета, и тело Гарри снова обрело подвижность. Он смог кое-как сесть, и начал торопливо вытирать тыльной стороной ладони кровь со своего покрытого синяками лица. Подняв голову, Гарри увидел Тонкс, держащую в руках Мантию-Невидимку, которую она только что сняла с него. – Давай-ка выбираться от сюда, и побыстрее, – сказала она, поскольку окна купе уже застилал черный дым, и поезд набирал скорость. – Пойдем, Гарри! Гарри поспешил за ней по коридору. Она открыла дверь поезда и прыгнула на платформу, которая уже начала уходить из под ног. Мальчик последовал за ведьмой. Слегка шатающийся после приземления, он увидел, как сверкающий алый поезд набрал скорость и вскоре скрылся за поворотом. Холодный вечерний воздух освежил его сломанный нос. Тонкс посмотрела на него; она выглядела сердитой и смущенной, обнаружив Гарри в таком смешном положении. Без лишних слов она вручила ему Мантию-Невидимку. – Кто это сделал? – Драко Малфой, – горько сказал Гарри. – Спасибо за… ну… – Нет проблем, – перебила его Тонкс без улыбки. Насколько Гарри мог видеть в темноте, ее волосы были все такого же мышиного цвета, и сама она выглядела жутко несчастной, как тогда, в «Норе». – Стой, я помогу тебе с носом. Гарри не сильно понравилась эта идея. Он планировал обратится к мадам Помфри, медсестру, которой он больше доверял, когда дело касалось Заживляющих Чар, но было бы грубо сказать это своему спасителю, поэтому он застыл и закрыл глаза. – Эпискей, – произнесла Тонкс. Гарри почувствовал, как его нос сначала накалился, а затем резко разморозился. Он поднял руку и осторожно его ощупал. Казалось, все было в порядке. – Большое спасибо! – Лучше снова накинь мантию и пойдем, – все еще не улыбаясь сказала Тонкс. Едва Гарри надел свою мантию, она взмахнула палочкой. Из нее вырвалось серебряное четырехногое существо и исчезло в темноте. – Это был Патронус? – спросил Гарри, припоминая, что Дамблдор так посылал сообщения. – Да. Я велела передать в замок, что ты со мной. Иначе они бы начали волноваться. Ладно, пошли, не будем терять времени. Они ступили на тропинку, ведущую к школе. – Как ты нашла меня? – Я заметила, что ты не вышел из поезда, и я знала, что у тебя есть эта мантия. Я подумала, у тебя могли быть причины скрыться под ней. А когда я увидела, что в одном из купе опущены занавески, то на всякий случай решила его проверить. – Но как ты вообще здесь оказалась? – поинтересовался Гарри. – Я теперь живу в Хогсмиде, для лучшей защиты школы, – ответила Тонкс. – Здесь только ты, или..? – Нет, Праудфут, Севейдж, и Долиш тоже. – Долиш – это тот аврор, на которого в прошлом году напал Дамблдор? – Да, он, – кивнула девушка. Они тащились по темному, пустынному переулку, ступая по еще видневшимся следам от колес карет. Гарри посмотрел на Тонкс из-под мантии. В прошлом году она была более любопытна (вплоть до того, что даже раздражала этим время от времени), непринужденно смеялась, постоянно отпускала шутки в чей-нибудь адрес. Теперь она казалась старше и намного более серьезной и целеустремленной. Действительно ли так сказались на ней события прошлого года? Он почувствовал себя неловко, представив, как, по совету Гермионы, должен сказать ей что-нибудь утешающее о Сириусе: что это вовсе не ее вина, но он не смог произнести ни слова. Он вовсе не винил ее в смерти крестного; она ошиблась ровно настолько, насколько все (и уж точно намного меньше, чем он сам), но Гарри не любил говорить о Сириусе, если была возможность этого избежать. Так они и шли в тишине холодной ночи, и лишь длинный плащ Тонкс шуршал позади нее по земле. Всегда путешествуя в уютной карете, Гарри прежде никогда не задумывался, насколько Хогвартс далеко находится от станции Хогсмид. С большим облегчением он увидел два высоких столба по бокам от ворот, на каждом из которых восседала статуя свирепого вепря. Ему было ужасно холодно, очень хотелось есть и поскорее уйти от этой новой, мрачной Тонкс. Но когда он протянул руку, чтобы открыть ворота, то обнаружил, что они закрыты. – Алохомора! – уверенно воскликнул он, направив палочку на замок, но ничего не случилось. – Это не подействует, – произнесла Тонкс, – Сам Дамблдор заколдовал их. – Я мог ба перелезть через стену, – предложил Гарри, озираясь. – Нет, не получится, – сказала Тонкс категорично. – На ворота наложены противовторгающиеся заклятия. Этим летом в несколько сот раз улучшилась охрана. – Что ж, тогда, – заявил Гарри, раздражаясь неразговорчивостью ведьмы, – мне придется спать здесь в ожидании утра. – Кто-то идет за тобой, – возразила Тонкс. – Смотри. Вдалеке виднелся свет, исходящий от качающегося фонаря. Гарри несказанно этому обрадовался, и решил, что выдержит даже критику хрипящего Филча по поводу его опоздания, не говоря уже о напыщенных лекциях, как бы улучшилось поведение учеников, если снова ввести телесные наказания. Но когда неровный желтый свет приблизился к ним на расстояние десяти фунтов, и Гарри снял Мантию-Невидимку, то с отвращением увидел крючковатый нос и длинные, черные, сальные волосы Северуса Снейпа. – Ну и ну, – едко проговорил Снейп, вынув свою палочку и прокрутив ею один раз диск замка, после чего цепи сами поползли назад, и ворота заскрипели, открываясь. – Я очень рад вашему возвращению, Поттер, хотя вы, видимо, решили, что школьная мантия испортит вашу наружность. – Я не мог переодеться, у меня не было… – начал Гарри, но Снейп перебил его. – Тебе больше нечего тут делать, Нимфадора, Поттер в полной – хм – безопасности со мной. – Вообще-то я хотела, чтобы Хагрид получил послание, – возразила Тонкс, нахмурившись. – Хагрид опоздал на пир, совсем как Поттер, поэтому я получил его. Кстати, – сказал Снейп, отходя в сторону, чтобы Гарри мог пройти, – мне было интересно увидеть твоего нового Патронуса. С громким лязгом он закрыл ворота прямо перед ее лицом, снова дотрагиваясь до цепей волшебной палочкой, после чего цепи, гремя, вернулись на свое место. – Мне кажется, старый выглядел куда надежнее, – сказал Снейп со злостью в голосе. – Новый выглядит слабым. Когда Снейп взмахнул лампой, Гарри увидел смесь возмущения и злости на лице Тонкс. Затем она скрылась в темноте. – Спокойной ночи, – крикнул Гарри через плечо, двинувшись в сторону школы со Снейпом. – Спасибо за… все. – Увидимся, Гарри. Снейп помолчал около минуты. Гарри ощущал, что от него исходят волны неистовой злобы, и Снейп просто не мог не чувствовать, как они жгут его. Он возненавидел Снейпа с первого взгляда, но это чувство усилилось еще больше из-за отношения профессора к Сириусу. Все, что сказал Дамблдор, Гарри проанализировал летом и сделал вывод, что издевки Снейпа над Сириусом, на счет того, что Блэк отсиживается, когда другие члены Ордена Феникса ведут борьбу с Волдемортом, послужили причиной для случившегося в Министерстве. Гарри ухватился за эту мысль, потому что она позволяла ему осуждать Снейпа, который чувствовал себя прекрасно, а также потому, что если и был человек, который не жалел о смерти Сириуса, то сейчас он шагал рядом с ним в темноте. – Я думаю, пятьдесят очков с Гриффиндора смогут искупить твое опоздание, – внезапно произнес Снейп. – И, дай-ка подумать, еще двадцать за ваше появление в маггловской одежде. Знаете, я не помню, чтобы какой-то факультет так рано был в минусе: мы еще даже не начали десерт. Возможно, вы установили рекорд, Поттер. Ярость и ненависть, пузырящиеся в Гарри, казалось, сейчас вырвутся наружу, но он предпочел бы ехать обратно в Лондон, чем сказать, почему он опоздал. – Я полагаю, вам бы хотелось войти красиво, не так ли? – продолжил Снейп. – И за неимением летающего автомобиля вы решили ворваться в Большой Зал посреди торжества для создания драматического эффекта. Гарри продолжал молчать, но ему казалось, что грудь сейчас разорвется. Он знал, что Снейп пришел за ним только для того, чтобы испытать наслаждение от мук Гарри, пока никто не слышит их разговора. Наконец они достигли больших дубовых дверей. Они открылись и показался увешенный флагами и гобеленами Холл. Звуки разговора и смеха, звон тарелок и бокалов приветствовали их со всего зала. Гарри тут же пожелал надеть Мантию-Невидимку, чтобы незамеченным проскользнуть за стол Гриффиндора (который, как назло, оказался дальше всех от входа). Как будто прочитав его мысли, Снейп произнес: – Никакой мантии. Вы можете войти так, чтобы каждый это увидел, ведь это именно то, чего вы добивались, я уверен. Гарри развернулся и прошел прямо в распахнутые двери: лишь бы уйти от Снейпа. Большой Зал с четырьмя столами факультетов и учительским столом был, как всегда, украшен летающими свечами, благодаря которым тарелки сверкали и даже немного светились. Гарри, быстро идущий по Залу, начал привлекать к себе внимание сидящих. И только когда он уже дошел до своего стола и сел между Роном и Гермионой, за столом Пуффендуя люди начали привставать с места, чтобы посмотреть на него. – Где ты… вот это да, что случилось с твоим лицом? – спросил Рон, таращась на Гарри, как и все близсидящие. – А что такого с ним? Что? – удивился Гарри, хватая ложку и искоса глядя на свое отражение в ней. – Ты весь залит кровью! – воскликнула Гермиона. – Пододвинься ко мне… Она подняла свою палочку: – Тергео! – и следы запекшейся крови исчезли. – Спасибо, – поблагодарил Гарри, ощущая приятную свежесть. – А как выглядит мой нос? – Нормально, – обеспокоено ответила Гермиона. – А почему с ним что-то должно быть не так? Гарри, что случилось? Ты так напугал нас! – Я расскажу вам позже, – кратко сказал Гарри. Ему показалось, что Джинни, Невилл, Дин и Симус прислушиваются; даже Почти-Безголовый-Ник, привидение Гриффиндора, наклонился ближе, проплывая мимо. – Но… – начала было Гермиона. – Не сейчас, – прервал ее Гарри многозначительным тоном. Он очень надеялся, что все подумают, что он совершил что-то героическое, предпочтительно с участием нескольких Пожирателей Смерти и дементора. Конечно, Малфой разболтает эту историю так быстро, как только сможет, но все-таки был шанс, что ее не услышат многие Гриффиндорцы. Он потянулся над Роном за ножкой цыпленка и жареной картошкой, но, не успел он и дотронуться до них, как они исчезли, замененные десертом. – Как бы то ни было, ты пропустил Сортировку, – сказала Гермиона, как только Рон взял большой кусок шоколадного торта. – Шляпа сказала что-нибудь интересное? – поинтересовался Гарри, откусывая от пирога из патоки. – В основном, практически все то же самое… советовала нам сплотиться перед лицом врагов. – Дамблдор вообще упоминал Волдеморта? – Пока что нет, но он всегда говорит речь после пира, разве не так? Уже скоро. – Снейп сказал, что Хагрид опоздал на празднество… – Ты видел Снейпа? Как? – спросил Рон с набитым ртом. – Напоролся на него, – уклончиво ответил Гарри. – Хагрид опоздал всего на несколько минут, – произнесла Гермиона. – Смотри, он машет тебе, Гарри. Гарри оглядел преподавательский стол и улыбнулся Хагриду, который и в самом деле махал ему. Хагриду еще никогда не удавалось так удачно умоститься: он сидел рядом с профессором МакГонагалл, главой факультета Гриффиндор, чья голова выглядывала между локтем и плечом Хагрида. Она неодобрительно посмотрела на такое энергичное приветствие. Гарри удивился, заметив сидящую рядом с Хагридом учительницу Прорицания, профессора Трелони: она редко покидала свою башню и до этого никогда не была на церемонии открытия. Выглядела она такой же странной, как и всегда: на шее сверкали различные бусы, сама же была закутана в шаль; ее глаза были увеличены до огромных размеров благодаря своеобразным очкам. Будучи уверенным, что она – шарлатанка, Гарри был шокирован, узнав, что именно она предсказала то, что Лорд Волдеморт убьет родителей Гарри и нападет на него самого. Именно поэтому он старался не находится с ней в одной компании. К счастью, в этом году он бросит Прорицание. Ее огромные глаза смотрели на него; Гарри тут же отвернулся, случайно глянув на стол Слизерина. Драко Малфой имитировал разбитый нос под воодушевленный смех и хлопки. Гарри пристально глянул на свой патоковый пирог. Внутри его снова все горело. Ну что ж, однажды он сразится с Малфоем один на один… – Так что же хотел профессор Слизхорн? – спросила Гермиона. – Его интересовало, что действительно произошло в Министерстве. – ответил Гарри. – Не только его, всех остальных тоже. – фыркнула Гермиона. – Люди спрашивали нас об этом в поезде, правда, Рон? – Да, – поддержал ее мальчик. – Все желали знать, действительно ли ты – «Избранный»… – Об этом было много разговоров даже среди призраков, – прервал его Почти-Безголовый-Ник, наклоняя голову к Гарри так, что она опасно зашаталась на шее. – Я в твоем распоряжении; все знают, что мы друзья. Я уверил общество призраков, что не буду докучать тебе с вопросами, как бы там ни было. Я сказал им, что ты можешь доверять мне в полной мере: я предпочитаю умереть, чем подорвать твое благорасположение. – Ну, это не многого стоит, ведь ты уже и так мертвый, – заметил Рон. – И снова как тупым топором! – оскорблено произнес Почти-Безголовый-Ник, поднявшись в воздух и заскользив к противоположному концу стола Гриффиндора, в то время, как Дамблдор встал за преподавательским столом. Разговоры и смех, эхом раскатывающиеся под сводами Зала, тут же смолкли. – Хорошего всем вам вечера! – поприветствовал он собравшихся, широко улыбаясь и разводя руки в стороны, как если бы он хотел обнять весь Зал. – Что случилось с его рукой? – вздохнула Гермиона. Она была не единственной, кто обратил на это внимание. Правая рука Дамблдора выглядела все такой же мертвой и черной, как в ту ночь, когда он прибыл, чтобы забрать Гарри от Дурслей. Шепот наполнил все помещение; Дамблдор, правильно все поняв, просто улыбнулся и натянул на руку фиолетово-золотую перчатку. – Не о чем волноваться, – с легкостью сказал он. – Ну а теперь… добро пожаловать нашим новым студентам, а нашим старым студентам добро пожаловать назад! Еще один год, полный магического учения, ждет вас… – Его рука выглядит совершенно так же, как и этим летом, – прошептал Гарри Гермионе. – Я думал, он вылечит ее за это время, или… Мадам Помфри ему поможет. – Она выглядит совершенно неживой, – произнесла Гермиона так, будто бы ее тошнило. – Есть некоторые раны, которые нельзя вылечить… старые проклятья… некоторые яды без противоядия… – … и мистер Филч, наш смотритель, попросил меня сказать, что наложен общий запрет на покупку любых вещей в магазине под названием «Ужастики Умников Уизли». Те, кто желает играть в квиддич за сборные своих факультетов, должны записаться у своих старост. Мы также ищем нового спортивного комментатора. Кроме того, давайте поприветствуем нового учителя, профессора Слизхорн, – Слизхорн встал, его лысая голова лоснилась от свеч, а живот, спрятанный под жилетом, отбрасывал на учительский стол внушительную тень, – мой старый коллега, который согласился занять свой давний пост учителя Зельеварения. – Зельеварения? – эхом прокатился по Залу вопрос. Все желали знать, не ослышались ли они. – Зельеварения? – одновременно сказали Рон и Гермиона, поворачиваясь к Гарри, – Но ты сказал… – Профессор Снейп, тем временем, – сказал Дамблдор, повышая голос, – займет пост учителя Защиты от Темных Искусств. – Нет! – воскликнул Гарри так громко, что многие повернулись в его направлении. Ему было все равно; он смотрел на учительский стол, словно громом пораженный. Как Снейп мог получить это назначение после всего? Разве не было общеизвестно, что Дамблдор не доверял ему эту должность на протяжении стольких лет? – Но Гарри, ты сказал, что Слизхорн будет учителем Защиты от Темных Искусств! – сказала Гермиона. – Я сам так думал! – сказал Гарри, стараясь припомнить, когда Дамблдор сказал ему это. Но сейчас, когда он задумался над этим, он вообще не мог припомнить, чтобы директор уточнял, на какую должность идет Слизхорн. Снейп, сидящий справа от Дамблдора, даже не встал при упоминании своего имени; он лениво поднял руку при хлопках со стола Слизерина. Гарри спиной чувствовал победоносный взгляд человека, которого так ненавидел. – Что ж, по крайней мере, есть и один положительный момент, – жестоко сказал он. – Снейп уйдет из школы в конце этого года. – Что ты имеешь в виду? – спросил Рон. – Этот пост проклят. Никто не продерживается на нем больше, чем год… Квиррел вообще умер… Лично я собираюсь скрестить пальцы в надежде на еще одну смерть… – Гарри! – воскликнула с укором потрясенная Гермиона. – Он может просто вернуться и преподавать Зелья с начала следующего года, – здраво заметил Рон. – Этот Слизхорн может не согласиться остаться на большой срок. Грюм ведь не остался. Дамблдор прокашлялся. Гарри, Рон и Гермиона были не единственными, кто разговаривал; весь Зал просто взорвался гулом голосов, обсуждающих новость: Снейп наконец-таки достиг заветной должности. По-видимому, не обращая внимания на эффект, произведенный его словами, Дамблдор больше ничего не сказал об изменениях в преподавательском составе, но выждал небольшую паузу, перед тем, как продолжить, чтобы установилась абсолютная тишина. – Итак, теперь всем присутствующим здесь известно, что Лорд Волдеморт набирает силу, а его последователей становится все больше и больше. Тишина становилась все напряженней и напряженней по мере того, как Дамблдор говорил. Гарри взглянул на Малфоя. Тот не обращал никакого внимания на Дамблдора, а с помощью волшебной палочки заставлял свою вилку парить в воздухе. Видимо, он нашел слова директора школы недостойными своего внимания. – Я не могу передать, насколько опасна сегодняшняя ситуация, и как много сделано для того, чтобы мы все оставались в Хогвартсе в безопасности. Магическое укрепление замка стало намного сильнее, мы защищены благодаря новым и мощным заклятиям, но. Тем не менее, мы по-прежнему должны очень хорошо следить, чтобы никто из учеников или учителей не нарушил правил безопасности. Я призываю соблюдать вас все правила, которые преподаватели посчитают нужным установить, в частности то, что вам не следует находиться вне стен замка после захода солнца. Если вы заметили что-нибудь странное или подозрительное в здании школы или снаружи, немедленно доложите об этом персоналу замка. Я верю, что вы не подведете, ведь от этого зависит не только ваша безопасность, но и безопасность других. Голубые глаза Дамблдора прошлись по залу, и он снова улыбнулся. – Но сейчас ваши постели уже ждут, столь же теплые и мягкие, какими вы их и представляли. На сегодня ваша задача состоит в том, чтобы хорошо отдохнуть перед завтрашними занятиями. Поэтому позвольте пожелать вам спокойной ночи! Бип, бип! С обычным скрежещущим звуком задвинулись скамейки, и сотни студентов потянулись толпой из Большого Зала в свои спальни. Гарри не спешил лечь спать и не хотел оказаться рядом с Малфоем, рассказывающим, как он разбил Гарри нос. Он отстал, делая вид, что завязывает шнурок на своем кроссовке и позволяя большинству Гриффиндорцев обогнать его. Гермиона бросилась вперед, ревностно выполняя обязанности старосты и провожая первокурсников, но Рон остался с Гарри. – Так что на самом деле произошло с твоим носом, – спросил он, как только они отошли на достаточное расстояние от толпы, валившей из Зала. Гарри рассказал ему. Это было испытание их дружбы, но Рон не засмеялся. – Я видел, как Малфой показывал что-то с носом, – угрюмо сказал он. – Да, впрочем, не важно, – резко сказал Гарри. – Послушай, что он говорил, прежде чем обнаружил, что я был там… Гарри ожидал, что Рон будет поражен хвастовством Малфоя. Но Рону оказалось все равно. – Пошли, Гарри, он просто хвастался перед Паркинсон… Что за задание мог Сам-Знаешь-Кто дать ему? – Ты не думаешь, что Волдеморту нужен кто-то в Хогвартсе? Тем более, что Малфой будет не первым… – Я бы хотел, чтобы ты престал произносить это имя, Гарри, – сказал укоризненный голос позади них. Гарри оглянулся и увидел, как Хагрид качает головой. – Дамблдор говорит его, – упрямо сказал Гарри. – Угу, ну…, в общем, енто ж Дамблдор, разве нет? – загадочно произнес Хагрид. – Дык почему ты опоздал, Гарри? Я волновался. Задержался в поезде, – сказал Гарри. – А почему ты опоздал? – Я был с Гроупом, – счастливо ответил Хагрид. – Совсем потерял счет времени. Он теперь живет в горах, это заслуга Дамблдора – замечательная большая пещера. Там ему намного больше нравится, чем в лесу. Мы оч хорошо поговорили. – В самом деле? – спросил Гарри, стараясь не смотреть Рону в глаза; в прошлый раз, когда они встречались с братом Хагрида, норовистым гигантом с талантом вырывания деревьев с корнем, его словарный запас содержал пять слов, два из которых он не мог правильно произнести. – О да! Он действительно продвинулся, – с гордостью произнес Хагрид. – Вы будете удивлены, но я собираюсь взять его к себе в помощники. Рон громко фыркнул, но постарался сделать так, чтобы это прозвучало как чих. Теперь они стояли рядом с дубовыми дверьми. – В любом случае, увидимся завтра, первым уроком после обеда. Приходите пораньше, и, конечно, поздоровайтесь с Бак… то есть Громокрылом! Подняв руку на прощание, он скрылся в темноте. Гарри и Рон посмотрели друг на друга. Гарри мог поспорить, что Рон испытывает то же самое, что и он. – Ты ведь не выбрал Уход за Магическими существами, не так ли? Рон кивнул. – И ты тоже, да? Гарри тоже кивнул. – И Гермиона, – произнес Рон, – она ведь не выбрала, да? Гарри снова кивнул. О том, что Хагрид скажет, когда поймет, что трое его любимых учеников бросили его предмет, Гарри старался не думать. Глава 9 На следующее утро Гарри и Рон встретили Гермиону в общей гостиной. Надеясь хоть на какую-то поддержку своей теории, Гарри сразу же сообщил девушке о разговоре Малфоя, подслушанном в Хогвартс-Экспрессе. – Но очевидно он хвастался перед Паркинсон, не так ли? – быстро вставил замечание Рон, пока Гермиона не успела что – нибудь ответить. – Вобще-то… – сказала она неопределенно, – я не знаю… Это походило бы на Малфоя – пытаться казаться важнее, чем он есть на самом деле…, но говорить так – значит говорить большую ложь… – Конечно – сказал Гарри, но не стал дальше высказывать свое мнение, так как многие пытались подслушать их беседу, не говоря уже о перешептывании и пристальных взглядах в их сторону. – Это невежливо! – огрызнулся Рон на крохотного первокурсника, когда они присоединились к очереди перед выходом из гостиной. Мальчик, шептавший своему другу что-то на счет Гарри, стал пунцовым и в страхе вывалился в коридор. Рон хихикнул: – Мне нравится учиться на 6 курсе. У нас будет больше свободного времени в этом году. Только представьте – сидеть в гостиной и просто отдыхать… – Это время мы будем использовать для повторения и изучения нового материала, Рон! сказала Гермиона, когда они выходили из коридора. – Да, но не сегодня, – ответил Рон. – Сегодня мы действительно сможем расслабиться. – Постой! – сказала Гермиона, выбрасывая руку и останавливая четверокурсника, пытавшегося пройти мимо нее с зажатым в руке зеленым диском. – Рычащие Летающие Тарелки запрещены в школе, отдай это, – серьезно сказала она мальчику. Хмурясь, он передал ее Рычащую Тарелку, вырвался из ее рук и присоединился к своим друзьям. Рон подождал, пока мальчишка скроется, и забрал тарелку у Гермионы. – Классно, я всегда хотел иметь такую. Протест Гермионы был заглушен громким хихиканьем Лаванды Браун, которая нашла замечание Рона очень забавным. Она продолжала смеяться и когда прошла мимо них, глядя исподтишка на Рона. Всю дорогу Рон выглядел очень довольным собой. Сегодня потолок Большого Зала был ярко голубым, с едва заметными облаками, такой же, как и небо, видимое в высокие окна. Поглощая овсянку, яйца и бекон, Гарри и Рон рассказали Гермионе об их вчерашнем разговоре с Хагридом и теперешнем замешательстве на счет уроков. – Но ведь он же не мог рассчитывать на то, что мы действительно продолжим обучение Уходу за Магическими существами!– обеспокоено сказала она. – Я хочу сказать, разве мы когда-либо проявляли интерес к этому уроку? – Нет, но тем не менее… – начал Рон, проглатывая целиком жареное яйцо. -…мы были единственными, кто старался из-за всех сил на его уроках, ведь мы любим Хагрида. А он посчитал, что нам нравится его глупый предмет. Кто-нибудь собирался сдавать его на ПАУК? Ни Гарри, ни Гермиона не ответили; в этом не было никакой необходимости. Все отлично знали, что никто из них в этом году не собирался продолжать Уход за Магическими Существами. Они избегали смотреть в глаза Хагриду; хорошее настроение к ним вернулось только через десять минут, когда лесничий покинул Большой Зал. Позавтракав, они остались на своих местах, поджидая профессора МакГонагал с новым расписанием, которое в этом году было гораздо сложнее. Профессор МакГонагал должна была сначала сверить результаты С.О.В с расписанием каждого ученика, чтобы позволить им заниматься на том или ином подготовительном к ПАУК курсе. Гермиона сразу получила свое расписание, она продолжала заниматься Заклинаниями, Защитой Против Темных Искусств, Трансфигурацией, Гербологией, Нумерологией, Древними Рунами и Зельями. Без дальнейшей суматохи девушка поспешила на урок по Древним Рунам. Невилл рассматривал свое расписание немного дольше, его круглое лицо выражало беспокойство; Профессор МакГонагал сверила расписание Невилла с результатами по С.О.В. – Гербология, замечательно, – сказала она. – Профессор Стебель будет восхищена, увидев «Прекрасно» за С.О.В. по ее предмету. О, и ваша оценка по Защите от Темных Искусств «Выше Ожидаемого», но с Трансфигурацией, к сожалению, проблема. Оценки «Удовлетворительно» не достаточно, чтобы продолжать заниматься предметом для подготовки к уровню ПАУК. Только не думайте, что Вы бы не справились с данным курсом. Невилл повесил голову. Профессор Макгонагол взглянула на него сквозь квадратные очки. – Но, почему Вы хотите продолжать обучение Трансфигурации? Мне всегда казалось, что Вы не получаете удовольствия от моих уроков. Несчастный Невилл пробормотал что-то вроде «моя бабушка так хочет». – Хм… – фыркнула Профессор МакГонагал. – Пришло время, когда ваша бабушка может более чем вами гордиться, особенно после событий в Министерстве. Раньше она и не могла на это надеяться. Невилл покраснел и смущенно заморгал; Профессор МакГонагал никогда до этого не делала ему комплиментов. – Сожалею, Долгопупс, но я не могу позволить Вам посещать мои курсы для подготовки к ПАУК. Но я вижу, что по Заклинаниям у Вас «Выше Ожидаемого», так почему бы не пойти на курсы по этому предмету? – Моя бабушка считает, что Заклинания – самое легкое решение проблемы, – пробормотал Невилл. – Идите на Заклинания, – сказала Профессор МакГонагалл, – а я напомню Августе, что ее провал С.О.В на экзамене по Заклинаниям не причина считать данный предмет ничего не стоящим.– Улыбнувшись в ответ на восхищенный взгляд Невилла, Профессор Макгонагол коснулась палочкой его расписания и передала его, уже со списком новых предметов. Затем Профессор Макгонагол повернулась к Парвати Патил, чей первый вопрос был, преподает ли еще Флоренц, красивый кентавр, Предсказания. – В этом году он и Профессор Трелони делят между собой занятия, – ответила Профессор МакГонагалл, с намеком неодобрения в голосе; всем было известно, что она презирает Предсказания. – Шестой курс берет Профессор Трелони. Парвати, отправившись пять минут спустя на урок по Предсказаниям, выглядела немного удрученно. – Так, Поттер… – сказала Профессор МакГонагалл, обратившись к Гарри и сверяясь с примечаниями. – По Заклинаниям, Защите от Темных Искусств, Гербологии и Трансфигурации у вас очень хорошие оценки. Но, почему вы не выбрали Зелья? Я думала, вы собирались стать Аврором? – Да, собирался… но, профессор, Вы ведь говорили, что для этого я должен получить оценку «Прекрасно» на С.О.В по Зельям. – Должны были, если бы Профессор Снейп до сих пор преподавал этот предмет. Но, Профессор Слизхорн, однако, счастлив принять на курсы ПАУК студентов с оценкой «Выше Ожидаемого». Вы желали бы и дальше посещать Зелья? – Да, – ответил Гарри, – но я не купил необходимые книги и ингредиенты… – Я уверена, что на первое время Профессор Слизхорн предоставит Вам все необходимые компоненты, – сказала Профессор МакГонагалл. – Вот, Поттер, ваше расписание. О, между прочим, двадцать человек уже подали заявки на участие в команде Гриффиндора по Квиддичу. Я передам этот список Вам, и Вы сможете провести отборочные испытания. Несколько минут спустя получил свое расписание Рон; все его предметы совпадали с Гариными, и они стали изучать расписание вместе. – Гляди, – воскликнул Рон, указывая на расписание, – у нас сейчас окно… и после большого перерыва… и после ланча… Превосходно! Они вернулись в общую гостиную Гриффиндора, практически пустую, за исключением полдюжины семикурсников, среди которых была и Кэти Белл, единственный оставшийся член той гриффиндорской команды, в которой Гарри участвовал с первого года обучения. – Я так и думала, что ты его получишь! – воскликнула она, указывая на значок, приколотый к гарриной груди. Предупреди мне, когда будут испытания. – Не глупи, – сказал Гарри, – Тебе не зачем проходить испытания, я видел твою игру в течение пяти лет… – Ты не должен так говорить, – предостерегающе начала Кэти. – Среди гриффиндорцев, я уверена, могут найтись игроки и получше чем я. Очень часто многие команды оказывались в проигрыше, так как Капитан хотел видеть в команде все тех же игроков или своих друзей… Рон выглядел немного смущенно, чтобы отвлечься, он начал играть с Рычащей Летающей Тарелкой, которую Гермиона отобрала у четверокурсника. Тарелка начала выписывать зигзаги по гостиной, рыча и пытаясь оттяпать кусок гобелена. Янтарные глаза Живоглота следили за ней, и он шипел, как только тарелка пролетала близко. Час спустя они неохотно покинули залитую солнцем гостиную и отправились на первый урок по Защите от Темных Искусств, в класс, расположенный четырьмя этажами ниже. Гермиона уже была там, держа охапку тяжелых книг и выглядя удрученной. – Нам так много задали по Древним Рунам! – Сказала она с тревогой Гарри и Рону. – Пятнадцатидюймовое эссе, два перевода, и я должна прочитать эту книгу к среде! – Ничего страшного, – зевнул Рон. – Подожди, – обижено сказала она. – Держу пари, что Снейп задаст нам гору домашней работы. Пока Гермиона говорила, дверь классной комнаты открылась, и Снейп ступил в коридор; его болезненное лицо, как всегда, было окружено сальными черными волосами. Мгновенно повисла тишина. – Входите, – сказал он. В классе Гарри осмотрелся. Снейп уже успел придать комнате вид, соответствующий его характеру; здесь было более мрачно, чем обычно, так как шторы были опущены, и комната освещалась свечами. На стенах висели новые картины, многие из них изображали людей с ужасными ранами на теле, страдающих от невыносимой боли. Рассаживаясь, никто не произнес ни слова, все разглядывали эти темные, ужасные картины. – Я не говорил вам доставать учебники, – сказал Снейп, закрывая дверь и подходя к своему столу, чтобы видеть весь класс; Гермиона торопливо кинула свой учебник "Противостояние Невидимому" назад в сумку и убрала ее под стул. – Я хочу поговорить с вами, и требую полного внимания. Его черные глаза рассматривали поднятые к нему лица, задержавшись чуть дольше на лице Гарри. – Пока у вас было пять преподавателей по этому предмету. «Хм…И вы не замечали, что они сменяют друг друга как перчатки? Очень надеюсь вы будете следующим…» – злорадно думал Гарри. – Естественно, у всех преподавателей была своя собственная программа обучения, – продолжал тем временем Снейп. – Учитывая всю эту путаницу, я удивлен, что многие из вас успешно сдали С.О.В по этому предмету. Я еще более удивлюсь, если все вы также успешно справитесь и с работой на экзамене по ПАУК, которая будет гораздо сложнее. Снейп перешел в центр кабинета и заговорил более низким голосом; класс дружно вытянул шеи, чтобы держать его в поле зрения. – Темные Искусства, – сказал Снейп, – очень разнообразны по своей форме; постоянно появляются их новые вариации, и при этом они сохраняются навеки. Борьба с Темными Искусствами подобна борьбе с многоголовым монстром, у которого, отрубив одну шею, сразу вырастает другая, еще более жестокая и более умная, чем прежде. Вы сталкиваетесь с чем-то изворотливым, видоизменяемым, и практически неразрушимым. Гарри уставился на Снейпа. Конечно, за это стоило уважать Темные Искусства как опасного врага, но чтобы говорить о них, как Снейп, с любовной нежностью в голосе? – Ваша обороноспособность, – сказал Снейп, немного громче, должна, поэтому, быть такой же гибкой и изобретательной, как и искусства, которые вы стремитесь уничтожить. Эти картины, – он указал на некоторые из них, проходя мимо, – дают ясное представление о том, что случится с теми, кто подвергнется, например, Заклятью Круциатус, – он махнул рукой на ведьму, ясно вопившую в агонии, – испытает на себе Поцелуй Дементора, – волшебник на противоположной картине лежал весь искривленный, глаза его были пусты – или подвергнется нападению Инфери, – указал он на кровавую массу, лежащую на полу. – Было ли замечено использование Инфери, профессор? – спросила Парвати Патил высоким голосом. – Правда ли, что Он использует их? – Темный Лорд пользовался услугами Инфери в прошлом – сказал Снейп, – поэтому было бы разумно предположить, что он использует их снова. Теперь… Он снова направился к своему столу, обходя другую часть класса; его темная одежда вздымалась позади него. – … Вы, я думаю, абсолютные новички в использовании Бессловесных Заклинаний. В чем состоит их преимущество? Рука Гермионы взлетела в воздух. Снейп подождал немного, осматривая класс, и удостоверившись, что кроме Гермионы другого выбора у него нет, кратко сказал: – Очень хорошо, мисс Грейнджер? – Ваш противник не знает, какое заклинание вы собираетесь применить, – ответила Гермиона, – что дает вам преимущество в несколько секунд. – Ответ практически слово в слово скопирован из "Стандартной Книги Заклинаний, Часть Шестая, – сказал Снейп (в углу захихикал Малфой), – но он сойдет за неимением других. Да, волшебники, использующие бессловесные заклинания, определенно имеют эффект неожиданности при нападении. Но не всем, конечно, удается овладеть этими чарами; все зависит от сконцентрированности волшебника и его мысленной мощи, которой, увы, многим…– его пристальный взгляд намеренно задержался на Гарри -…недостает. Гарри знал, что Снейп имеет в виду их неудачные уроки Оклюменции в прошлом году. Он не стал отводить взгляд, а наоборот посмотрел на Снейпа с негодованием, пока тот не отвернулся. – Сейчас вы разделитесь на пары, – продолжил Снейп.– Один партнер будет пытаться без слов наслать порчу на другого. Другой будет пытаться отразить проклятье в такой же тишине. Приступайте. Снейп и не подозревал, что в прошлом году Гарри учил половину этого класса (всех тех, кто был членом АД.), исполнению заклинания Щита. Однако, никто из них никогда не пытался без слов насылать друг на друга различные проклятья. Ученики начали обходить правила стороной; много людей просто шептали заклинания вместо того, чтобы произносить их громко. Как обычно, спустя десять минут Гермионе удалось, не произнося ни слова, отразить проклятье Ватных Ног, насланное на нее бормотавшим Невиллом. Такое достижение, несомненно, требовало от любого разумного преподавателя поставить как минимум двадцать очков Гриффиндору, – о чем горько подумал Гарри, но что умело проигнорировал Снейп. Он скользил между практикующимися парами, выглядя как никогда похоже на летучую мышь, и задержался около Гарри и Рона, пытающихся справиться с заданием. Рон, который должен был наслать заклятие на Гарри, был фиолетовым от натуги, его губы были плотно сжаты, чтобы, не дай Бог, произнести необходимое заклинание вслух. – Душераздирающе, Уизли, – сказал Снейп через некоторое время. – Позвольте Вам продемонстрировать…– Он направил палочку на Гарри настолько быстро, что Гарри среагировал инстинктивно; все мысли о Бессловесных Заклинаниях были забыты, и он завопил: – Протего! Его Заклинание Щита было настолько сильным, что Снейп потерял равновесие и упал на стол. Весь класс обернулся на крик и теперь наблюдал, как оправившийся Снейп хмурится. – Говорил ли я, что мы проходим Бессловесные заклинания, Поттер? – Да, – натянуто сказал Гарри. – Да, сэр. – Вам незачем называть меня «сэр», Профессор. Слова вырвались из него прежде, чем он понял, что сказал. Несколько человек поперхнулось, включая Гермиону. Позади Снейпа, однако, Рон, Дин, и Симус благодарно усмехнулись. – Наказание, в субботу вечером, в моем кабинете, – сказал Снейп. – Я не потерплю наглости в свой адрес, Поттер… даже от «Избранного». – Это было блестящее, Гарри! – хохотал Рон спустя короткое время, когда они благополучно покинули урок. – Ты действительно не должен был говорить так, – сказала Гермиона, нахмуренно глядя на Рона. – Что заставило тебя так поступить? – Он собирался заклять меня, если ты не заметила! – Взорвался Гарри. – Спасибо, но я натерпелся достаточно на уроках Окклюменции! Почему он не найдет себе другого мальчика для битья? И чего добивался Дамблдор, позволив Снейпу преподавать Защиту? Вы слышали, как он говорил о Темных Искусствах? Он любит их! Изворотливые, практически неразрушимые… – Ну… – сказала Гермиона, – мне показалось, он говорил тоже самое, что и ты. – Что и я? – Да, когда рассказывал нам, что значит столкнуться с Волдемортом лицом к лицу. Ты говорил, что между тобой и смертью не было ничего, кроме твоих мозгов и смелости. Ты говорил, что все делал наобум, не соображая, лишь сознавая, что через микросекунду – конец или пытка. А разве не это хотел сказать нам Снейп? Хватит ли одной храбрости и сообразительности, чтобы выжить? Гарри был настолько поражен – она запомнила его слова также тщательно, как и определения из Стандартной Книги Заклинаний, что не знал о чем говорить дальше. – Гарри! Эй, Гарри! Гарри оглянулся; Джек Слопер, один из Загонщиков прошлогодней гриффиндорской команды, спешил к нему, держа в руке кусок пергамента. – Это для тебя, – запыхавшись, сказал Слопер. – Слушай, я слышал, ты – новый Капитан. Когда собираешься проводить отборочные испытания? – Пока не знаю, – сказал Гарри, подумав, что Слоперу потребуется много удачи, чтобы вернуться в команду. – Я сообщу. – О, хорошо. Надеюсь, ты назначишь их в эти выходные. Но Гарри уже не слушал; он только что узнал аккуратный, наклонный почерк на пергаменте. Оставив Слопера на середине предложения, он поспешно ушел с Роном и Гермионой, по пути разворачивая письмо. Дорогой Гарри, Я хотел бы начать наши частные уроки в эту субботу. Жду тебя в своем кабинете к 20.00. Надеюсь, ты хорошо проводишь свой первый день в школе. Искренне твой, Альбус Дамблдор. P.S. Я люблю Кислотные Шипучки. – Он любит Кислотные Шипучки? – озадаченно спросил Рон, читавший письмо через плечо Гарри. – Это – пароль, чтобы пройти в его кабинет через горгулью, – сказал Гарри низким голосом. – Ха! Не думаю, что Снейп обрадуется… Я не смогу прийти к нему отрабатывать наказание! Вместе с Роном и Гермионой они потратили всю перемену на размышления, что же Дамблдор собирается преподавать Гарри. Рон думал, что, наиболее вероятно, это будут различные захватывающие проклятья и заклинания, о которых не знают даже Пожиратели Смерти. Гермиона ответила, что такие виды волшебства незаконны, и высказала предположение, что Дамблдор, скорее всего, хочет обучить Гарри Защитным Заклинаниям. После перерыва она пошла на Нумерологию, в то время как Гарри и Рон вернулись в общую гостиную и неохотно принялись за домашнюю работу для Снейпа. Она оказалась настолько сложной, что Гарри и Рон так и не закончили ее, когда Гермиона присоединилась к ним в перерыв после ланча (правда, ее помощь значительно ускорила процесс). Как только работа была сделана, прозвенел звонок на послеобеденное сдвоенное Зельеварение, и троица отправилась по так хорошо знакомой дороге в подземелья, которые так долго принадлежали Снейпу. Подходя к классу, они заметили только дюжину человек, подготавливающихся к уровню ПАУК. Крэбб и Гойл очевидно не достигли уровня, требуемого СОВ, но четверо Слизеринцев успешно сдали экзамен, включая Малфоя. Среди них было также четверо Когтевранцев и один Пуффендуец – Эрни Макмиллиан, который нравился Гарри, несмотря на свой довольно напыщенный характер. – Гарри, – торжественно проговорил Эрни, пожимая руку Гарри, как только тот подошел, – не было возможности поговорить с тобой на уроке по Защите от Темных Искусств этим утром. Неплохой урок, я думаю, но Заклинание Щита уже пройденный номер, но, конечно, только для членов АД… А как вы, Рон… Гермиона? Прежде, чем они смогли ответить «прекрасно», дверь темницы распахнулась, и на пороге возник живот Слизхорна, а затем и он сам. Длиннющие моржовые усы окружали его сияющую улыбку. Среди учеников, входивших в класс, Слизхорн заметил Гарри и Забини и поприветствовал их, как всегда, с огромным энтузиазмом. Темница была, вопреки обыкновению, уже полна паров и странных запахов. Гарри, Рон, и Гермиона заинтересованно вдыхали пары воздуха, проходя мимо больших, пузырящихся котлов. Четверо Слизеринцев сели вместе за один стол, также поступили и Когтевранцы. Это побудило Гарри, Рона, и Гермиону сесть за один стол с Эрни. Ближайший к ним котел был золотого цвета и испускал один из самых соблазнительных ароматов, который Гарри когда-либо вдыхал. Он напоминал ему одновременно и пирог с патокой, и древесный запах ручки его метлы, и что-то цветочное, как он думал, возможно, пахло в Норе. Он заметил, что дышит очень медленно и глубоко и что пары зелья, казалось, заполняют его всего, подобно напитку. Большая удовлетворенность разлилась по его телу; он усмехнулся Рону, который также лениво усмехнулся в ответ. – Итак, итак, итак, – сказал Слизхорн, чья массивная фигура проглядывала сквозь мерцающие пары, идущие от котлов. – Достаньте весы, необходимые ингредиенты, и не забудьте ваши учебники «Зельеварение для совершенствующихся»… – Сэр? – сказал Гарри, поднимая руку. – Гарри, мой мальчик? – У меня нет ни книги ни весов, и у Рона тоже – мы не думали, что сможем пойти на курсы подготовки к ПАУК по Зельям, понимаете… – Ах, да, Профессор МакГоннагал говорила… но не беспокойся, мой дорогой мальчик, совершенно не беспокойся. Сегодня вы можете взять ингредиенты для зелий из моего личного запаса, и я уверен, что мы сможем найти пару весов. У меня также есть несколько старых учебников, вы можете пользоваться всем, пока не сделаете заказ у «Флориш и Блотс»… Слизхорн подошел к стоящему в углу шкафу, и после нескольких мгновений вернулся с двумя очень потрепанными учебниками «Зельеварения для совершенствующихся» Либатиуса Борэджа, которые он дал Гарри и Рону наряду с двумя наборами потускневших весов. – Теперь, – сказал Слизхорн, обращаясь ко всему классу и вздымая свою и без того уже выпирающую грудь так, что кнопки на его жилете грозились выстрельнуть в разные стороны, – я приготовил несколько зелий к вашему уроку, чтобы посмотреть, чисто из интереса, какие из них вы знаете. Все эти зелья вы научитесь варить сами после завершения подготовительного курса к ПАУК. Вы должны были слышать об этих снадобьях, даже если вам еще не приходилось их готовить. Кто-нибудь ответит мне, что это за зелье? Он указал на самый близкий к Слизеринскому столу котел. Гарри немного приподнялся с места, и увидел что-то, напоминавшее простую воду, кипящую на огне. Хорошо-напрактикованная рука Гермионы взлетела в воздух; Слизхорн кивнул ей. – Это – Сыворотка Правды, бесцветное снадобье без запаха, вынуждающее пьющего говорить только правду, – ответила Гермиона. – Очень хорошо, очень хорошо! – радостно сказал Слизхорн. – Теперь, – продолжил он, указывая на котел, ближайший к Когтевранцам, – это зелье всем хорошо известно… В последнее время о нем много говорилось в нескольких буклетах Министерства. – Кто-нибудь знает…? Рука Гермионы выстрельнула еще быстрее. – Это Оборотное Зелье, сэр, – сказала она. Гарри тоже узнал медленно пузырящееся, подобное грязи зелье, но не обиделся на Гермиону, получившей право первой ответить на вопрос; в конце концов, именно она преуспела в создании Оборотного зелья на втором курсе их обучения. – Превосходно, превосходно! Осталось всего одно… да, моя дорогая? – сказал Слизхорн, уже выглядя немного смущенным, когда рука Гермионы взметнулась в воздух в третий раз. – Это – Амортентия! – Да, действительно. Наверное, глупо спрашивать, – сказал Слизхорн под большим впечатлением, – но я думаю, Вы знаете, что это за снадобье? – Это самое мощное в мире любовное зелье! – ответила Гермиона. – Правильно! Вы узнали Амортентию, я думаю, по ее отличительному перламутровому блеску? – И пару, поднимающемуся характерными спиралями, – с энтузиазмом сказала Гермиона, – тем более, считается, что Амортентия пахнет для каждого по-разному, в зависимости от того, что нас привлекает, например я чувствую запах свежескошенной травы, нового пергамента и… Но она вдруг порозовела и не закончила предложения. – Могу ли я узнать имя очаровательной мисс? – Спросил Слизхорн, игнорируя замешательство Гермионы. – Гермиона Грейнджер, сэр. – Грейнджер? Грейнджер? А не связанны ли вы с Хектором Дагуорт-Грейнджером, основавшим Экстраординарное Общество Целителей? – Нет. Не думаю, сэр. Я магглорожденная, видите ли. Гарри заметил Малфоя, склонившегося к Нотту и шептавшего ему что-то; оба они хихикали, но Слизхорн не был встревожен этим; напротив, сияя, он перевел взгляд с Гермионы на сидящего рядом с ней Гарри. – Ого! «Одна из моих друзей родилась в семье магглов, и она лучшая среди студентов нашего курса». Я предполагаю, что эта девушка – и есть тот самый друг, о котором вы говорили, Гарри? – Да, сэр, – ответил он. – Хорошо, хорошо, двадцать заслуженных очков для Гриффиндора, мисс Грейнджер, – радушно сказал Слизхорн. Малфой выглядел так, как будто Гермиона ударила его кулаком в лицо. Гермиона же повернулась к Гарри с сияющим выражением лица и прошептала: – Ты действительно сказал ему, что я – лучшая среди студентов? О, Гарри! – Хорошо, но почему ты так восторгаешься? – прошептал Рон, по некоторым причинам выглядевший раздраженным. – Ты действительно лучшая среди студентов, и я бы тоже так сказал ему, спроси он меня! Гермиона улыбнулась, но жестом показала «тише», чтобы они могли слышать о чем говорит Слизхорн. Рон выглядел немного рассерженным. –  На самом деле конечно, Амортентия не создает любовь. Невозможно приготовить в котле такое высокое чувство, как это. Нет, это зелье просто вызывает в вас безумное влечение или, другими словами, навязчивую идею. Вероятно, это самое мощное и опасное снадобье в этом классе… О, да, – сказал он, серьезно кивая Малфою и Нотту, оба которых скептически ухмылялись. – Когда вы проживете такую же долгую жизнь как и я, вы не будете недооценивать всю мощь одержимой любви… – Теперь, – сказал Слизхорн, – настало время начать работу. – Сэр, но Вы не сказали нам, что находится в этом котле, – заметил Эрни Макмиллиан, показывая на маленький черный котел, стоящий на столе Слизхорна. Зелье в нем весело плескалось; оно было цвета расплавленного золота, и его большие капли подпрыгивали над поверхностью словно золотые рыбки, но ни одна из них не выскакивала из котла. – О… – промолвил Слизхорн. Гарри был уверен, что он и не забывал об этом зелье, а просто ждал когда его спросят о нем, дабы усилить впечатление. – Да. Итак, дамы и господа, для самых любопытных отвечу, что это зелье Феликс Фелицис. Предположу, – обратился он, улыбаясь, к Гермионе, которая судорожно вздохнула, – что Вы знаете, для чего нужен Феликс Фелицис, мисс Грейнджер? – Это – жидкая удача, – взволнованно ответила Гермиона. – Она делает выпившего ее удачливым! Целый класс, казалось, приподнялся и замер в ожидании. Теперь Гарри мог видеть Малфоя, а точнее его гладкий белокурый затылок, потому что он наконец находился в полном и нераздельном внимании учителя. – Совершенно верно, еще десять очков Гриффиндору. Да, это очень забавное снадобье, Феликс Фелицис, – сказал Слизхорн. – Очень трудное в приготовлении, и очень бедственное в случае ошибки. Однако, в результате правильного приготовления, вы заметите, что все ваши усилия будут иметь фантастический успех… по крайней мере пока эффект от настойки не пойдет на убыль. – Почему люди не пьют зелье все время, сэр? – нетерпеливо спросил Тэрри Бут. – Потому что переборщив, вы будете испытывать головокружение, безрассудство, и опасную самонадеянность, – ответил Слизхорн. – Как говорится – слишком много хорошего зелья, знаете ли… К сожалению, оно очень ядовито в больших количествах. Но принимая его в малых дозах, и очень редко… – А Вы когда-нибудь принимали его, сэр? – с большим интересом спросил Майкл Корнер. – Два раза за всю жизнь, – сказал Слизхорн. – Первый раз, когда мне было двадцать четыре, и второй, когда мне было пятьдесят семь. Двух столовых ложек, принятых за завтраком, достаточно. Это были два самых удивительных дня в моей жизни. Он мечтательно уставился в пространство. Притворялся он или нет, подумал Гарри, смотрелось это здорово. – И это зелье, – сказал Слизхорн, вернувшись с небес на землю, – я преподнесу кому-нибудь в качестве приза в конце урока. Повисла тишина, в которой, казалось, бульканье зелий звучало в десять раз громче. – Один крошечный флакон Феликса Фелициса, – продолжил Слизхорн, доставая крохотную стеклянную бутыль с пробкой из своего кармана и показавая ее всему классу. – Зелья достаточно для двенадцати часов удачи. С рассвета до заката, вы будете удачливы во всем, что ни попытаетесь предпринять. – Теперь, должен предупредить вас, что Феликс Фелицис является запрещенным веществом в спортивных соревнованиях, на экзаменах или выборах. Так что победитель сможет использовать его только в обычный день… и будет наблюдать, как обычный день становится экстраординарным! – Так, – оживленно сказал Слизхорн, – как вы сможете выиграть этот удивительный приз… Откройте страницу десять учебника «Зельеварение для совершенствующихся». У вас в распоряжение немногим больше часа, за которое вы должны будете приготовить приличное снадобье Живой Смерти. Я знаю – это самое сложное зелье из всех, что вы готовили раньше, поэтому я не рассчитываю, что все полностью сумеют справиться с заданием. Однако, ученик, который приготовит зелье лучше всего, выиграет флакон Феликса. Так что, приступайте! Стало шумно, поскольку ученики начали устанавливать свои котлы; повсюду слышалось громкое лязганье весов, на которые сыпались ингредиенты, но никто не говорил. Обстановка в классе накалилась до предела. Гарри видел, как Малфой лихорадочно листает свой учебник по Зельям. Было ясно как день, что Малфой хочет добиться удачливого дня во что бы то ни стало. Гарри быстро склонился над изодранным учебником Слизхорна. К своему раздражению он увидел, что предыдущий владелец исписал страницы своими заметками вдоль и поперек, да так, что белые изначально края выглядели также, как и напечатанные части. Склонившись еще ниже, чтобы разглядеть названия ингредиентов (даже здесь, предыдущий владелец сделал аннотации и вычеркнули некоторые компоненты), Гарри поспешил к шкафу с запасами Слизхорна, чтобы найти необходимые ему ингредиенты. Когда он мчался назад к своему котлу, то увидел Малфоя, нарезающего с небывалой скоростью валериановый корень. Каждый старался видеть все, что делала остальная часть класса; это было и преимуществом и неудобством Зельеварения, так как было очень трудно контролировать процесс приготовления зелья. В течение десяти минут весь класс заполнился синеватым паром. Гермиона, казалось, лучше всех справлялась с заданием, что неудивительно. Ее зелье уже напоминало «однородную, цвета черной смородины жидкость», которая считалась идеальной промежуточной стадией приготовления Живой Смерти. Закончив нарезание корней, Гарри снова низко согнулся над книгой. Его очень раздражала необходимость все время расшифровывать строки из рецепта под всеми этими глупыми каракулями предыдущего владельца, который по некоторым причинам не согласился с инструкцией разрезать на части бобы сопофоруса и написал в альтернативной инструкции: Раздавить плоской стороной серебряного кинжала, так выливается больше сока, чем при разрезании. – Сэр, я думаю, Вы знали моего дедушку, Абрэксэса Малфоя? – Гарри оглянулся; Слизхорн проходил мимо стола слизеринцев. – Да, – ответил Слизхорн, не смотря на Малфоя, – я был огорчен, услышав о его смерти, хотя конечно это не было неожиданностью для меня, драконья оспа в его возрасте… И он ушел. Ухмыляясь, Гарри вернулся к своему котлу. Он мог с уверенностью сказать, что Малфой надеялся обратить на себя внимание Слизхорна, подобно Гарри и Забини. Возможно, он даже надеялся на некоторые льготы и снисхождение, которые привык получать от Снейпа. Но со стороны все это выглядело так, как будто Малфой намеревался выиграть Феликс Фелицис только за счет своих способностей. Бобы сопофоруса оказалось очень трудно резать и Гарри обратился к Гермионе. – Могу я позаимствовать твой серебряный нож? Она нетерпеливо кивнула, не отводя глаз от своего зелья, которое до сих пор оставалось темно-фиолетовым, хотя согласно книге должно было быть уже светло-сиреневым. Гарри раздавил свой боб плоской стороной ножа. К его удивлению, он немедленно начал источать огромное количество сока, которое, пораженно думал Гарри, просто не могло содержаться в настолько высушенном бобе. Торопливо слив весь сок в котел, он к своей неожиданности заметил, что зелье немедленно приняло точно такой же светло-сиреневый оттенок, как и было описано в учебнике. Его раздражение к предыдущему владельцу мгновенно исчезло, и Гарри перешел к следующей линии инструкций. Согласно учебнику, он должен был помешивать зелье против часовой стрелки до тех пор, пока оно не станет прозрачным как вода. Согласно дополнению предыдущего владельца, он должен был, однако, делать одно движение по часовой стрелке после семерых помешиваний против. Мог ли старый владелец оказаться дважды прав? Гарри размешал зелье семь раз против часовой стрелки, задержал дыхание, и сделал одно помешивание в другую сторону. Эффект был незамедлительным – зелье стало бледно розовым. – Как ты это делаешь? – потребовала ответа раскрасневшаяся Гермиона, чьи волосы становились все более густыми в парах от ее котла; ее зелье все еще было решительно фиолетовым. – Добавь одно движение по часовой стрелке… – Нет, нет, в книге не написано про это! – перебила она. Гарри пожал плечами и вернулся к работе. Семь движений против часовой стрелки, одно по часовой, пауза… семь движений против, одно по… Через стол ругнулся Рон; его зелье напоминало жидкий лакричник. Гарри огляделся. Насколько он мог видеть, ничья другая микстура не была столь же бледной как и его. Он чувствовал ликование, чего никогда еще не случалось прежде в этой темнице. – Время вышло! – крикнул Слизхорн. – Пожалуйста, прекратите размешивать ваши зелья! И Слизхорн начал медленно идти среди столов, смотря в котлы. Он не комментировал увиденное, но иногда делал движение или сопение, оценивая зелье. Наконец он достиг стола, где сидели Гарри, Рон, Гермиона и Эрни. На приготовленное Роном зелье он с сожалением улыбнулся. Он прошел мимо морской смеси Эрни. Зелью Гермионы дал поклон одобрения. Когда же он увидел работу Гарри, его лицо приняло выражение недоверчивого восхищения. – Явный победитель! – прокричал он по темнице. – Превосходно, превосходно, Гарри! О господи, ясно, что Вы унаследовали талант вашей матери. Лили прекрасно разбиралась в Зельях! Вот, пожалуйста, вот… один флакон с Феликс Фелицис, как я и обещал, и найдите ему достойное применение! Гарри положил крошечную бутыль с золотой жидкостью во внутренний карман, чувствуя странную смесь восхищения от разъяренных взглядов Слизеринцев и вины, из-за разочарованного выражения лица Гермионы. Рон выглядел просто ошеломленным. – Как ты сделал это? – шептал он Гарри, по пути из подземелий. – Просто повезло, я думаю, – сказал Гарри, потому что Малфой мог его услышать. Однако, как только они надежно расселись за гриффиндорским обеденным столом, он почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы все рассказать им. Лицо Гермионы становилось с каждым словом все более окаменевшим. – Кажется, ты считаешь, что я всех обманывал? – закончил он, почувствовав себя немного хуже из-за ее реакции. – Ну, это ведь не была твоя собственная работа, разве не так? – натянуто сказала она. – Он только следовал другим инструкциям, – возразил Рон. – Это могло обернуться катастрофой, но он рискнул и получил за это награду. – Вздохнул Рон. – Эта книга могла достаться мне, но я, как всегда, взял ту, на которой ничего не написано. – Держись, – проговорил кто-то рядом с левым ухом Гарри, и он вдруг ощутил тот цветочный аромат, который почувствовал в подземелье Слизхорна. Он оглянулся и увидел, что к ним присоединилась Джинни. – Я правильно расслышала? Ты следовал чьим-то указаниям, написанным кем-то в книге, Гарри? Она выглядела встревоженной и сердитой. Гарри сразу понял, что было у нее на уме. – Ничего страшного, – сказал он успокоительно, понижая голос. – Книга не похожа на дневник Реддла. Это только старый учебник с чьими-то заметками. – Но ведь ты следуешь его указаниям! – Я только использовал несколько его советов, написанных на краях страницы, честно, Джинни, в этом нет ничего опасного. – Джинни права, – сказала Гермиона, сразу приободрившись. – Мы должны убедиться, что в учебнике не о чем беспокоиться. Я имею в виду все эти интересные пометки, кто знает? – Эй! – сказал Гарри с негодованием, поскольку она вытащила из его сумки учебник по Зельям и подняла палочка. – Спешалайз Ревелио! – воскликнула она, энергично стуча палочкой по лицевой обложке. Ничего не произошло. Книга просто лежала, выглядя старой, грязной и очень потрепанной. – Закончила? – раздраженно спросил Гарри. – Или ты хочешь подождать и посмотреть, если у книги несколько других секретов? – Кажется, она в порядке, – сказала Гермиона, все еще подозрительно смотря на книгу. – Думаю, что это действительно только… только учебник. – Хорошо. Тогда я заберу его, – сказал Гарри, схватив учебник со стола, но случайно выронив его на пол. Никто происшествия не заметил. Гарри наклонился поднять книгу и заметил на задней обложке какую-то надпись, сделанную тем же самым маленьким, плотным почерком, как и инструкции, которые помогли ему выиграть флакон Феликс Фелицис, теперь благополучно спрятанный в паре носков в его чемодане наверху. Эта книга – собственность Принца Полукровки . Глава 10 До конца недели на уроках Зельеварения Гарри следовал инструкциям Принца – Полукровки, как бы они не отличались от рецептов Либатиуса. Уже после четвертого занятия Слизхорн, восхищаясь возможностями Гарри, говорил, что ему редко приходилось учить кого-то столь же талантливого. Ни Рон, ни Гермиона, однако, в восторге от этого не были. Гарри предложил разделить книгу вместе с ними, но у Рона не получалось разбирать почерк Принца, а попросить Гарри читать вслух выглядело бы слишком подозрительно. Гермиона тем временем трудилась над тем, что она называла «официальными» инструкциями, и чрезвычайно сердилась, когда ее результаты оказывались хуже. Гарри задавался вопросом, кем же был Принц-Полукровка. Хотя объем домашних заданий не позволял ему прочитать «Зельеварение для совершенствующихся» от начала до конца, он просмотрел экземпляр и заметил, что во всей книге был лишь один лист, указания на котором не подвергались критике со стороны Принца: он не сделал на нем никаких пометок. Но все остальные страницы были исписаны вдоль и поперек дополнительными указаниями, иногда даже не относящимися к приготовлению зелий и скорее больше похожими на заклинания, которые Принц придумывал сам. – Или сама, – заметила Гермиона, услышав, как Гарри указывал на них Рону субботним вечером. – Это могла быть девочка. На мой взгляд, почерк больше похож на почерк девочки, чем мальчика. – Но он назвался Принцем-Полукровкой, – ответил Гарри. – А много ли девочек были принцами? Гермиона не нашла, что на это ответить. Она лишь нахмурилась и выдернула свое сочинение о принципах рематериализации из рук Рона, который пытался прочитать его вверх ногами. Гарри взглянул на часы и поспешно спрятал потрепанный учебник «Зельеварения для совершенствующихся» в свою сумку. – Без пяти восемь. Я лучше побегу, чтобы не опоздать к Дамблдору. – О, давай! – воскликнула Гермиона. – Удачи! Мы с нетерпением будем тебя ждать. Интересно, чему же он тебя научит? – Надеюсь, все пройдет хорошо, – произнес Рон, и они проводили взглядом Гарри, выходящего через дверной проем. Гарри шел по пустынным коридорам, и вдруг услышал шаги. Немного поразмыслив, он юркнул за статую. Из-за угла, что-то бормоча себе под нос, появилась профессор Трелони. Она на ходу тасовала колоду замызганных игральных карт. – Пиковая двойка – конфликт, – бормотала она, проходя мимо места, где прятался Гарри. – Пиковая семерка – предзнаменование болезни. Десять пик – насилие. Валет пик – темный молодой человек, беспокойный, не любящий, когда ему задают вопросы. Внезапно она замерла напротив статуи, за которой скрывался Гарри. – Что ж, но это не может быть правдой, – произнесла профессор раздраженно, и Гарри услышал, как она, удаляясь, вновь принялась энергично тасовать карты, не оставив после себя ничего, кроме запаха огненного хереса. Когда шаги затихли, Гарри, не медля ни минуты, отправился на седьмой этаж к одинокой горгулье, стоявшей напротив стены. – «Кислотные Шипучки», – произнес пароль Гарри, и горгулья сдвинулась в сторону. За проемом в стене показалась лестница, которая, как только Гарри ступил на ее ступени, плавными кругами доставила его к двери с медным молоточком, ведущей в кабинет Дамблдора. Гарри постучал. – Входите, – послышался голос директора. – Добрый вечер, сэр! – сказал Гарри, входя в кабинет Дамблдора. – О, добрый вечер, Гарри! Присаживайся. – Дамблдор улыбнулся. – Я надеюсь, ты доволен первой неделей, проведенной в Хогвартсе после каникул? – Да, спасибо, сэр, – ответил Гарри. – Я полагаю, ты был очень занят все это время? Насколько я знаю, ты уже и наказание успел получить! – Ну-у… – начал было Гарри, вдруг почувствовав себя неловко, но Дамблдор выглядел не слишком строгим. – Я договорился с профессором Снейпом. Ты отработаешь свое наказание в следующую субботу. – Хорошо, – сказал Гарри, у которого, по его мнению, были дела куда поважнее отработки наказания у Снейпа. Теперь он пытался понять, чем же Дамблдор собирается занять его этим вечером. Круглый кабинет выглядел так же, как и всегда. На столах с тонкими ножками дымились и трещали серебряные инструменты; портреты предыдущих директоров и директрис мирно дремали в своих рамках; великолепный феникс Дамблдора, Фоукс, сидел на насесте возле двери, с живым интересом наблюдая за Гарри. Но не было и намека на то, что директор хотел освободить часть кабинета для практики. – Итак, Гарри, – произнес Дамблдор деловым тоном, – Ты, я уверен, задаешься вопросом: что же я приготовил для тебя на время наших – как бы это лучше сказать – уроков? – Да, сэр. – Видишь ли, я решил, что настало время узнать тебе, что же все таки заставило Лорда Волдеморта попытаться убить тебя пятнадцать лет назад. Наступила пауза. – Но в конце прошлого года вы говорили, что рассказали мне все! – воскликнул Гарри. Ему было трудно сдержать обвиняющие нотки в своем голосе, поэтому он добавил, – сэр… – Так оно и есть, – сказал Дамблдор спокойно. – Я рассказал тебе все, что знаю. С этого момента мы вместе будем путешествовать сквозь темные болота воспоминаний в чащах самых диких догадок и предположений. С этого момента, Гарри, я могу так же ошибаться, как и Хэмфри Бэлчер, которая верила, что пришло время котлов из сыра . – Но вы думаете, вы правы? – Естественно, но ведь и я совершаю ошибки, как обычный человек. Так как я – прошу прощения – несколько умнее остальных людей, то и ошибки мои, соответственно, имеют тенденцию быть более серьезными. – Сэр, – произнес Гарри осторожно. – Связано ли то, что вы собираетесь рассказать мне, с пророчеством? Поможет ли это мне… выжить? – Конечно, это во многом связано с пророчеством, – сказал Дамблдор так небрежно, словно Гарри спросил его о погоде на выходных. – И я надеюсь, это поможет тебе остаться в живых. Дамблдор поднялся, обошел вокруг стола, миновал Гарри, нетерпеливо вертящегося на своем месте, и склонился к шкафу у двери. Когда он выпрямился, у него в руках был знакомый каменный сосуд, по ободку которого были выгравированы какие-то странные надписи. Он поставил Омут Памяти на стол перед Гарри. – Ты выглядишь взволнованным. У Гарри действительно было странное предчувствие. Его предыдущие опыты со странным сосудом, хранящим мысли и воспоминания, были столь же неприятны, сколь и полезны. В последний раз он увидел намного больше, чем желал бы видеть. Но Дамблдор улыбался. – В этот раз ты войдешь в Омут Памяти вместе со мной. И что еще более необычно – с разрешением. – Куда мы отправимся, сэр? – В путешествие по тропам памяти Боба Огдена, – ответил Дамблдор, доставая из кармана бутылочку с бурлящей серебристо-белой жидкостью. – А кем был Боб Огден? – Он был работником Отдела Волшебного Законодательства, – сказал Дамблдор. – И умер некоторое время назад. Но перед этим я сумел найти его и уговорить оставить эти воспоминания мне. Мы сопроводим его на встречу, на которую он отправился по долгу службы. Подожди немного, Гарри… Дамблдор безуспешно пытался откупорить бутылку. Его поврежденная рука выглядела негнущейся и болезненной. – Может, лучше я, сэр? – Не стоит, Гарри. – Дамблдор направил на сосуд свою палочку и пробка вылетела. – Сэр, а как вы повредили вашу руку? – спросил Гарри уже который раз, смотря на почерневшие пальцы со смешанным чувством отвращения и жалости. – Сейчас не время. Еще не время. У нас намечена встреча с Бобом Огденом. – Дамблдор вылил содержимое бутылочки в Омут памяти, где оно мерцало и пенилось – вроде и не жидкость и не газ. – Ты первый, Гарри, – произнес директор, жестом указывая на сосуд. Гарри нагнулся вперед, глубоко вдохнул и погрузил лицо в серебристое вещество. Он почувствовал, как его ноги оторвались от пола кабинета. Он падал, проваливаясь в окружающую темноту, и вдруг яркий солнечный свет ослепил его. Когда глаза привыкли к свету, Дамблдор уже стоял рядом с ним. Они находились в деревенском переулке, с обеих сторон ограниченном высокими изгородями, обвитыми плетущимися растениями, под ярко-синим, словно незабудка, небом. Примерно в десяти футах от них стоял низкорослый, пухлый человечек, носящий очки с чрезвычайно толстыми линзами, делающими его глаза маленькими, словно родинки, пятнышками. Он читал надпись на обвитом ежевикой деревянном указателе слева от дороги. Гарри понял, что это должен быть Огден. Он был единственным человеком, находящимся в поле зрения. Кроме того, его одежда была очень странной: так одеваются неопытные волшебники, пытаясь быть похожими на магглов. В данном случае на нем было надето длинное пальто и короткие гетры поверх полосатого купального костюма. Пока Гарри рассматривал его причудливое одеяние, Огден отправился вниз по переулку. Дамблдор и Гарри последовали за ним. Когда они проходили мимо указателя, Гарри обратил внимание на надписи. Стрелка, указывающая в том направлении, откуда они пришли, гласила: «Большой Ханглтон, 5 миль». На другой, направленной туда, куда отправился Огден, было написано «Малый Ханглтон, 1 миля». В течение их недолгого пути им не встретилось ничего, заслуживающего внимания. Когда дорога круто повернула налево и вниз, перед ними внезапно открылся вид на огромную долину. Гарри увидел деревню – несомненно, Малый Ханглтон, – приютившуюся между двух крутых холмов, с церковью и отчетливо видимым кладбищем. На противоположном склоне холма, поперек долины, располагался прекрасный особняк, окруженный бархатной зеленой лужайкой. Огден ускорил шаг из-за крутого нисходящего склона. Дамблдор увеличил свои шаги, и Гарри также вынужден был поспешить. Он решил, что Малый Ханглтон был их пунктом назначения, и удивился, как тогда, когда они искали Слизхорна, почему они должны были приближаться к деревне с такого расстояния. Однако вскоре он понял, что ошибся – они шли не к деревне. Дорога свернула вправо, и когда они обогнули угол, то лишь успели заметить край пальто Огдена, исчезающего через дыру в ограде. Дамблдор и Гарри последовали за ним, ступая на узкую грязную тропу, ограниченную более высокими и более дикими живыми изгородями, чем те, которые они оставили позади. Тропинка оказалась крутой, скалистой и изрытой. Вскоре они достигли перелеска и встали позади Огдена, который остановился и достал свою палочку. Несмотря на безоблачное небо, высокие деревья отбрасывали настолько густые широкие тени, что Гарри лишь спустя некоторое время различил здание, прячущееся среди хитросплетений древесных стволов. Ему показалось странным, что кто-то выбрал такое местоположение для дома – деревья закрывали весь дневной свет и вид долины, находящейся внизу. Гарри засомневался, что дом был жилым – крыша покрылась мхом, черепицы местами было так мало, что виднелись доски. Кроме того, вокруг дома все заросло крапивой, чьи верхушки достигали самых окон, крошечных и облепленных грязью. Гарри уже готов был поспорить, что в доме никто не живет, когда одно из окон с грохотом открылось, и из него потянулась струйка пара или дыма – так, словно там что-то готовили. Огден двигался тихо, и, как показалось Гарри, довольно осторожно. Тень от деревьев скользнула по нему, и он остановился перед дверью, к которой кто-то приколотил мертвую змею. Вдруг послышался шелест и треск. С ближайшего дерева спрыгнул человек в тряпье и приземлился прямо перед Огденом, который попытался было отшатнуться назад, но запутался в полах собственного пальто. – Вам здесь не рады. Человек, стоящий перед ними обладал густой шевелюрой, но столь грязной, что невозможно было определить цвет волос. Некоторые из зубов отсутствовали, глаза смотрели в разных направлениях. Он мог бы показаться смешным, но это было не так. Эффект оказался пугающим, и Гарри не мог обвинить Огдена, отпрянувшего на несколько шагов, прежде чем начать говорить. – Э-э… Доброе утро. Я – из Министерства Магии. – Я вас не приглашал. – Э-э… Я вас не понимаю, – сказал Огден нервно. Незнакомец вел себя весьма однозначно – волшебная палочка в одной руке и окровавленный нож в другой. – Я думаю, ты понял, Гарри… – произнес спокойно Дамблдор. – Да, конечно, – сказал Гарри, слегка обеспокоено. – Но почему Огден этого не понял? Тут он снова заметил змею на двери, и внезапно до него дошло. – Он говорит на языке змей? – Абсолютно верно, – ответил Дамблдор, с улыбкой кивая. Человек в тряпье теперь надвигался на Огдена, держа наготове нож и палочку. Огден начал говорить, но поздно – заклинание сбило его с ног. Поток желтой зловонной густой жидкости брызнул из его носа. – Морфин! – раздался громкий голос. Пожилой мужчина вышел из дома, хлопнув дверью. Змея покачнулась. Этот человек был значительно ниже первого и довольно странного телосложения: его чрезмерно широкие плечи, и длинные руки наряду с ярко-карими глазами, редкими волосами и морщинистым лицом делали его похожим на пожилую обезьяну. Он остановился около человека с ножом, который заливался смехом, забавляясь видом лежащего на земле Огдена. – Министерство, не так ли? – сказал пожилой человек, смотря сверху на Огдена. – Верно, – сердито отозвался тот, держась руками за лицо. – А Вы, я полагаю, мистер Гаунт? – Точно, – ответил Гаунт. – Вы должны были известить меня о своем появлении, не так ли? – продолжил он довольно сердито. – Это – частная собственность. Нельзя просто так врываться сюда, не ожидая того, что мой сын будет защищаться. – Защищаться от кого? – спросил Огден, пытаясь снова подняться на ноги. – Пустые зеваки. Злоумышленники. Магглы и другие отбросы. Огден направил палочку на свой нос, из которого все еще текло желтое вещество, похожее на гной, и поток сразу прекратился. Мистер Гаунт тихо приказал Морфину: – Иди в дом. И не спорь. На этот раз Гарри узнал язык змей. Разбирая слова, он мог одновременно и слышать сверхъестественный шипящий шум, который должно быть не ускользнул и от Огдена. Морфин, казалось, собирался возразить, но когда отец бросил на него угрожающий взгляд, он изменил свое мнение и странной ковыляющей походкой зашел в дом, хлопнув дверью. Змея снова печально покачнулась. – Дело в вашем сыне, мистер Гаунт. Я здесь именно из-за него, – сказал Огден, вытирая остатки гноя об свое пальто. – Это был Морфин, не так ли? – Да, это был он, – ответил Гаунт безразлично. – А вы абсолютно чистокровны? – спросил он внезапно с агрессией. – Это не относится к делу, – холодно ответил Огден. Гарри почувствовал, как его уважение к этому волшебнику растет. Но, судя по всему, Гаунт относился к нему совсем по-другому. Он смотрел в направлении шнурков Огдена и бормотал с уверенностью в голосе: – Пожалуй, стоит задуматься об этом. Я совершенно точно видел носы вроде вашего внизу в деревне. – Я не удивлюсь, если это дело рук вашего сына, – сказал Огден. – Может, мы продолжим нашу беседу внутри? – Внутри? – Да, мистер Гаунт. Я уже сказал, что прибыл по поводу вашего сына, Морфина. Мы присылали сову. – Я не пользуюсь совами, – сказал Гаунт. – И не открываю письма. – Тогда вы не можете возмущаться, что посетители приходят к вам без предупреждения, – произнес Огден раздраженно. – Я здесь из-за серьезного нарушения волшебных законов, произошедшего сегодня рано утром. – Хорошо, хорошо, хорошо! – взревел Гаунт. – Войдите в дом, если вам так хочется! Дом состоял из трех крохотных комнат. Две двери вели из главной, которая служила кухней и обеденным залом. Морфин сидел в грязном кресле у очага, вертя в руках живую змею, и тихо напевал что-то на змеином языке. Ну же, маленькая змейка, Ближе ты ко мне скользи, С Морфином ты не наглей-ка, А не то прибью к двери… По шуму, доносившемуся из угла у открытого окна, Гарри понял, что в комнате был еще кто-то. Этим кем-то оказалась девушка в платье, цвет которого абсолютно сливался с цветом грязной серой стены позади нее. Она стояла около дымящегося горшка у грязной черной печи и расставляла на полке груду кастрюль и горшков весьма запущенного вида. Ее волосы были длинными, но тусклыми, лицо было гладким, бледным и довольно крупным. Ее глаза, как и глаза брата, смотрели в разных направлениях. Она выглядела немного аккуратнее, чем ее родственники, но Гарри отметил, что не видел раньше никого, чей вид был бы более затравленным. – Моя дочь, Мероуп, – неохотно представил ее Гаунт, когда Огден вопросительно посмотрел в сторону девушки. – Доброе утро! – поприветствовал ее Огден. Девушка не ответила, бросив испуганный взгляд в сторону отца и продолжая расставлять горшки. – Что ж, мистер Гаунт. Мы имеем все основания полагать, что ваш сын, Морфин, совершил волшебство перед магглами вчера поздно вечером. Раздался оглушительный грохот – Один из горшков упал на пол. – Подними это! – закричал на нее Гаунт. – Вот! Полюбуйтесь, пресмыкается на полу, как какой-нибудь ничтожный маггл. Для чего тебе волшебная палочка, ты, мешок с грязью? – Перестаньте, мистер Гаунт! – выдавил из себя Огден. Тем временем Мероуп, уже подняв горшок, упустила его вновь. Покраснев, она неуверенно достала из кармана палочку, и, быстро бормоча заклинание, направила ее на горшок. Горшок отлетел от нее, ударился о противоположную стену и раскололся надвое. Морфин безумно захохотал. – Исправь это немедленно, никчемное существо, немедленно! – заорал Гаунт. Прежде чем Мероуп подняла волшебную палочку, Огден извлек свою и произнес: – Репаро. – Горшок снова стал целым. Гаунт некоторое время смотрел на Огдена так, будто собирался его ударить. Но вместо этого он набросился на дочь: – Как же тебе повезло, что этот милый человек из Министерства оказался здесь, не так ли? Возможно, он даже заберет тебя отсюда, да? Видимо, он не возражает против отвратительных сквибов. Не поблагодарив Огдена, Мероуп подняла горшок и дрожащими руками поставила его назад на полку. Долго еще она стояла между грязным окном и печью так, словно ничего не хотела, кроме как превратиться в камень и исчезнуть. – Мистер Гаунт, как я уже сказал – причина моего посещения… – Я хорошо слышал вас в первый раз! – взорвался Гаунт. – И что? Морфин проучил маггла немного – что из этого? – Морфин нарушил закон, – сказал Огден серьезно. Гаунт монотонно, подражая голосу Огдена, сказал (Морфин вновь закудахтал): – Он преподал магглу урок, разве это незаконно теперь? – Да, – произнес Огден. – Боюсь, что именно так. Он вынул из кармана небольшой свиток пергамента и развернул его. – И каков же, в таком случае, его приговор? – сердито спросил Гаунт. – В Министерстве пройдет слушание… – Слушание! Слушание? Да кто вы такой, чтобы вызывать моего сына куда-либо? – Я – Глава Департамента Магического Правопорядка. – И вы думаете, что мы – ничто? – кричал Гаунт, надвигаясь на Огдена и тыча грязно-желтым пальцем в его грудь. – Вы думаете, что мы прибежим, как только Министерство скажет нам это сделать? Да ты знаешь, с кем говоришь, грязнокровка?! – Я, конечно, впечатлен, что мне довелось общаться с самим мистером Гаунтом… – произнес Огден осторожно, все еще оставаясь на своем месте. – Вот именно! – крикнул Гаунт. На мгновение Гарри показалось, что он делает неприличный жест рукой, но тут же понял, что Гаунт просто показывает Огдену уродливое кольцо с черным камнем, которое он носил на среднем пальце. – Видишь это? Видишь? Знаешь, что это? Знаешь, откуда взялось? Века оно хранилось в нашем семействе, подтверждая нашу чистокровность! Знаешь, сколько мне за него предлагали? – Даже не представляю… – мигая сказал Огден, так как кольцо только что промелькнуло в дюйме от его носа. – И это не имеет значение. Ваш сын предал… С воем Гаунт подбежал к своей дочери. Доли секунды Гарри думал, что он собирается ее душить – руки Гаунта потянулись к ее горлу. В следующее мгновение он тянул Мероуп к Огдену за золотую цепь, висевшей на ее шее. – Видишь это? – ревел он, размахивая золотым медальоном перед Огденом, в то время как Мероуп шипела, задыхаясь. – Я вижу, вижу! – поспешно произнес Огден. – Слизерин! – вопил Гаунт. – Салазар Слизерин! Мы – его последние потомки, что ты на это скажешь? – Мистер Гаунт, ваша дочь… – сказал с тревогой Огден, но Гаунт уже отпустил Мероуп. Она отбежала подальше от отца, потирая шею и судорожно хватая ртом воздух. – Ну, – произнес Гаунт таким тоном, будто достиг очень важной точки в споре. – А вы говорите с нами так, словно мы – грязь на ваших ботинках! Поколения чистокровных волшебников – все, я уверен, даже больше, чем вы можете себе представить! – Морфин вновь закудахтал. – Мистер Гаунт, – упорно продолжил Огден. – Боюсь, что ни ваши ни мои предки здесь ни при чем. Я здесь из-за Морфина, Морфина и маггла, с которым он общался вчера поздно вечером. Нам известно, – Огден опустил глаза к пергаменту. – Что Морфин наложил заклинание или проклятие на вышеуказанного маггла, увешав его осиными ульями. Морфин хихикал. – Тихо, мой мальчик, – прошипел Гаунт на змеином языке, и Морфин вновь затих. – Я считаю, что вы оправдываете виновного маггла. – Вы же в это не верите, мистер Гаунт? Это было беспричинное нападение на беззащитного. – Ха, я сразу понял, что вы – любитель магглов, – глумился Гаунт. – Это обсуждение ни к чему нас не приведет, – твердо заметил Огден. – Судя по всему, ваш сын абсолютно не раскаивается в содеянном. – Он вновь заглянул в свой пергамент. – Дело Морфина будет рассматриваться четырнадцатого сентября. Он ответит за использование волшебства перед магглом и нанесение ему вреда. К тому же, этот самый маггл… – Огден прервался. Звон, стук копыт и громкий смех донеслись сквозь открытое окно. Очевидно, деревенский проулок находился очень близко к роще, где стоял дом. Гаунт замер, прислушиваясь. Его глаза расширились. Морфин зашипел и обернулся. Мероуп подняла голову. Гарри заметил, что ее лицо побледнело. – Какое безобразие! – раздался девичий голос так громко, будто его обладательница стояла совсем рядом. – Разве твой отец не мог снести эту лачугу, Том? – Она не относится к нашим владениям, – послышался голос молодого человека. – Все по ту сторону долины принадлежит нам, но этот дом принадлежит старому бродяге по имени Гаунт и его детям. Его сын сумасшедший. Ты, должно быть, слышала истории, которые рассказывают в деревне… Девушка рассмеялась. Звуки становились все громче и громче. Морфин попытался встать из кресла. – Сиди, – одернул его отец. – Том! – вновь раздался голос девушки. – Может быть, я ошибаюсь, но, мне кажется, кто-то прибил змею к тем дверям! – О Боже, ты права! – ответил молодой человек. – Я же говорил – это сын, у него не все в порядке с головой. Не смотри туда, Сесилия, любимая. – Любимая… – прошептал Морфин на змеином языке. – Любимая. Что ж, он все равно никогда не стал бы твоим. Мероуп была такой бледной, что даже Гарри почувствовал ее слабость. – О чем ты? – резко спросил Гаунт, переводя взгляд от сына к дочери. – Что ты сказал, Морфин? – Ей нравится наблюдать за этим магглом, – сказал Морфин, довольно глядя на испуганную сестру. – В саду, через ограду, всегда, когда он проходит, не так ли? И вчера вечером… Мероуп умоляюще посмотрела на брата, но Морфин безжалостно продолжил: – Высовывалась из окна, чтобы посмотреть, как он возвращается домой, ведь так? – Высовывалась из окна? – переспросил Гаунт спокойно. Все трое Гаунтов, казалось, забыли об Огдене, который выглядел изумленным и вздрагивал при каждом всплеске этого непонятного шипения. – Это правда? – спросил Гаунт, делая шаг или два к перепуганной девушке. – Моя дочь, чистокровная наследница Салазара Слизерина, и грязный маггл?! Мероуп отчаянно трясла головой и еще сильнее прижималась к стене, очевидно, не находя, что ответить. – Но я проучил его, отец! – кудахтал Морфин. – Я проучил его, и он выглядел совсем не таким красавцем, весь облепленный пчелами, да, Мероуп? – Ты – отвратительное создание, маленькая предательница! – взревел Гаунт, теряя контроль над собой, и его руки потянулись к горлу дочери. – Нет! – закричали одновременно и Гарри и Огден. В то же время Огден поднял палочку и закричал: – Реласкио! – Гаунт отлетел от дочери, зацепился за стул и рухнул на спину. С гневным ревом Морфин выпрыгнул из своего кресла и бросился к Огдену, размахивая ножом и беспорядочно выкрикивая проклятия. Огден вынужден был бежать, спасая свою жизнь. Дамблдор приказал следовать за ним, и Гарри повиновался. Крики Мероуп эхом отзывались в его ушах. Огден пронесся по тропинке и выбежал на дорогу, наткнувшись на каштанового цвета лошадь, на которой ехал очень красивый темноволосый юноша. И он, и его симпатичная спутница, едущая рядом на серой лошади, рассмеялись при виде Огдена, который, отпрыгнув с пути лошади, вновь продемонстрировал им подол своего покрытого пылью пальто. – Я думаю, этого достаточно, Гарри, – произнес Дамблдор, хватая его за локоть. В следующий момент они воспарили в невесомость в кромешной тьме и вдруг снова оказались на ногах в полумраке кабинета Дамблдора. – Что затем случилось с девушкой? – спросил Гарри, как только Дамблдор зажег дополнительные лампы движением своей палочки. – Мероуп, или как там ее звали? – О, она осталась в живых, – сказал Дамблдор, занимая место за своим столом и жестом указывая Гарри на стул. – Огден отправился в Министерство и уже через пятнадцать минут прибыл с подкреплением. Морфин и его отец пытались сопротивляться, но были схвачены и осуждены. Морфин, ранее уже нападавший на магглов, был приговорен к трем годам заточения в Азкабане. Марволо, который нанес повреждения нескольким сотрудникам Министерства, сопровождавшим Огдена, получил шесть месяцев. – Марволо? – удивился Гарри. – Да, – ответил Дамблдор, одобрительно улыбаясь. – Я рад, что ты все такой же проницательный. – Этот старик был… – …Дедушкой Волдеморта. Да, это так. Марволо, его сын Морфин и дочь Мероуп были последними из Гаунтов, очень древнего семейства волшебников. Их род отличался неуравновешенностью и жестокостью, процветающими из поколения в поколение. Недостаток здравого смысла вкупе с огромной самовлюбленностью привели к тому, что все родовое имущество было растрачено за много поколений до рождения Марволо. Как ты мог видеть, он остался в нищете и бедности, с непомерным высокомерием и скверным характером, да парой семейных реликвий, которыми гордился больше, чем сыном, и намного больше, чем дочерью. – Так Мероуп… – Гарри пододвинул свое кресло к столу и наклонился к Дамблдору. – Так значит Мероуп… Вы же не хотите сказать, что она… мать Волдеморта? – Именно так и есть, – сказал Дамблдор. – Мы, кстати говоря, встретили и его отца. Интересно, заметил ли ты его? – Маггл, на которого напал Морфин? Человек на лошади? – Великолепно! – воскликнул, сияя, Дамблдор. – Да, это был Том Реддл, имевший обыкновение проезжать мимо хижины Гаунтов и заставляющий сгорать от страсти Мероуп Гаунт. – И они, в конце концов, поженились? – неуверенно произнес Гарри, который не мог себе представить двух людей, менее подходящих для того, чтобы влюбиться друг в друга. – Я думаю, ты забыл, что Мероуп была ведьмой. И я полагаю, что ее способности склонялись далеко не в лучшую сторону от отцовского деспотизма. Как только Марволо и Морфин были заключены в Азкабан, она впервые получила полную свободу и шанс на спасение от той отчаянной жизни, которой она принадлежала восемнадцать лет. – Вы же не думаете, что Мероуп готова была пойти на что угодно, чтобы разлучить Тома Реддла с его подружкой и влюбить в себя? И что же это было? Заклятие Империус? – предположил Гарри. – Любовное зелье? – Лично я склонен предполагать, что она использовала любовное зелье. Уверен, это показалось ей более романтичным. И не думаю, что было трудным в один из жарких дней предложить одинокому «незнакомцу» ковш прохладной воды. В любом случае, через несколько месяцев после событий, свидетелями которых мы стали, Большой Ханглтон наслаждался неслыханным скандалом. Ты можешь себе представить сплетни, которые вызвал побег сына сквайра с дочерью бродяги, Мероуп. Но шок жителей был ничтожным по сравнению с шоком Марволо. Возвратившись из Азкабана, он надеялся встретить дочь, покорно ожидающую его возвращения с горячим обедом, дымящемся на столе. Вместо этого он обнаружил дюймовый слой пыли и записку с просьбой о прощении и разъяснениями того, что она сделала. Насколько мне известно, с тех пор он даже не вспоминал ее имени. Возможно, предательство дочери и послужило причиной ранней смерти Марволо, а может быть, он просто не знал, как прокормить себя самому. Азкабан сильно испортил его здоровье, и он так и не дождался возвращения Морфина. – А Мероуп?.. Она… Она умерла, не так ли? Ведь Волдеморт был оставлен в приюте? – Да, действительно. Здесь нам придется немного пофантазировать, хотя, по-моему, нетрудно предположить, как все было на самом деле. Видишь ли, через несколько месяцев после скандальной свадьбы, Том Реддл вернулся в родное поместье без жены. Окрестности обошел слух о том, что он что-то говорил об «обмане» и «похищении». Я уверен, что он имел в виду действие чар, но не смел сказать прямо, чтобы его не приняли за безумца. Слыша его слова, односельчане предположили, что Мероуп была беременна и Том женился на ней по этой причине. – Но ведь у нее действительно родился ребенок! – Да, но лишь через год после свадьбы. Том Реддл оставил ее, пока она была беременной. – Что-то пошло не так, как надо? – спросил Гарри. – Почему любовное зелье перестало действовать? – Опять же – это лишь догадки. Я предполагаю, что Мероуп так сильно любила мужа, что не могла позволить себе порабощать его волшебным способом. Она предпочла перестать поить его зельем. Возможно, она считала, что он на самом деле полюбил ее. Возможно, она надеялась, что он останется ради ребенка. Но она ошибалась в обоих случаях. Он оставил ее, и никогда больше не интересовался ни ее судьбой, ни судьбой их сына. Небо снаружи было черным, словно чернила, а лампы, казалось, пылали ярче, чем прежде. – Я считаю, что на сегодня достаточно, – сказал Дамблдор через пару минут. – Да, сэр, – Гарри поднялся, но не уходил. – Сэр… Действительно ли так важно знать о прошлом Волдеморта? – Очень важно. – И… И это хоть немного поможет нам с пророчеством? – Это очень поможет нам с пророчеством, Гарри. – Хорошо, – сказал Гарри, немного запутавшись. Он обернулся, чтобы идти, но внезапно ему в голову пришел еще один вопрос. – Сэр, можно мне рассказать Гермионе и Рону все, что вы рассказали мне? Дамблдор взглянул на него, некоторое время помолчал, затем сказал: – Да, я думаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер заслуживают доверия. Но, Гарри, я прошу, пусть они не рассказывают этого никому другому. Я не думаю, что будет лучше, если эта информация достигнет ушей шпионов Лорда Волдеморта. – Нет, сэр. Я уверен, что об этом будут знать только Рон и Гермиона. Спокойной ночи. – Он снова развернулся и был уже у двери, когда кое-что заметил. На одном из столов с тонкими ножками, поддерживающих множество серебряных инструментов, лежало безобразное золотое кольцо с надтреснутым, большим черным камнем. – Сэр, это кольцо… – Да? – Вы носили его, когда мы посетили профессора Слизхорна той ночью… – Действительно, – подтвердил Дамблдор. – Но это… Это же не то кольцо, которое Гаунт показывал Огдену? – Вобще-то, Гарри, это именно оно. – Но как?.. Оно всегда было у вас? – Нет, я приобрел его недавно, – ответил Дамблдор. – Оно появилось у меня буквально за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тетей. – Примерно тогда, когда вы повредили вашу руку, да, сэр? – Да, Гарри, приблизительно тогда, – Дамблдор улыбался. Гарри заколебался. – Сэр, а как точно… – Уже поздно, Гарри. Ты услышишь эту историю в другой раз. Доброй ночи. – Доброй ночи, сэр! Глава 11 Как и предсказывала Гермиона, свободное время между занятиями стало не отдыхом, как предвкушал Рон, а периодами, когда шестикурсники пытались справиться со все нараставшим количеством домашних заданий. Они не только самостоятельно работали так, как будто экзамены проходили ежедневно, но и на самих занятиях с них спрашивали как никогда раньше. Гарри в те дни с трудом понимал половину из того, что говорила профессор МакГонагалл, и даже Гермионе было задано повторить материал дважды. Неожиданно, к большому возмущению Гермионы, самым успешным предметом Гарри стало Зельеварение, конечно, благодаря помощи Принца-Полукровки. Бессловесные заклинания теперь применялись не только на Защите от Темных Искусств, но и на Заклинаниях и Трансфигурации. Гарри частенько окидывал взглядом своих сокурсников в общей гостиной и видел их покрасневшие и напряженные лица; он прекрасно понимал, что они изо всех сил стараются применять заклинания, не произнося при этом вслух волшебные формулы. Для шестикурсников теперь стало радостью выбираться на улицу, в теплицы, хотя на Травологии они стали заниматься куда более опасными растениями, чем раньше; но здесь, по крайней мере, можно было вволю поговорить, если Ядощупница неожиданно не нападала сзади. Одним из последствий такой неимоверной нагрузки и изматывающих часов тренировки в наложении бессловесных заклинаний было то, что ни Гарри, ни Рон, ни Гермиона так и не нашли возможности выкроить время и навестить Хагрида. Он прекратил есть за преподавательским столом, что само по себе было недобрым знаком, а в те редкие моменты, когда они все пересекались в коридорах или на школьном дворе, он странным образом не замечал ни их, ни их приветствий. – Мы должны пойти к нему и все объяснить, – сказала Гермиона, глядя на пустующее кресло Хагрида за преподавательским столом. – У нас завтра утром тренировка по квиддичу! – сказал Рон. – А еще нам надо практиковаться в наложении Водотворных чар для Флитвика! Кроме того, каким образом мы объясним ему, что ненавидели его глупый предмет? – Мы его вовсе не ненавидели! – возразила Гермиона. – Говори за себя, а я до сих пор не забыл соплохвостов, – мрачно сказал Рон. – И говорю вам, мы еще легко отделались. Вы не слышали о его планах относительно его ненасытного братца – мы должны были научить его завязывать шнурки. – Я не могу не общаться с Хагридом,– грустно сказала Гермиона. – Мы пойдем к нему после тренировки, – заверил Гарри. Он тоже скучал по Хагриду, хотя, как и Рон, считал, что им будет гораздо лучше без Гроупа. – Но отбор игроков может занять все утро, потому что у нас огромное количество желающих (Гарри несколько нервничал от предстоящего дебюта в роли капитана). Не пойму, с чего это неожиданно команда стала такой популярной. – Да перестань, Гарри, – неожиданно вспылила Гермиона. – Популярна не команда, а ты! Ты никогда еще не был столь интересен и, откровенно говоря, столь притягателен. – Рон подавился большим куском копченой рыбы. Гермиона презрительно глянула на него и вновь повернулась к Гарри. – Все знают теперь, что ты говорил правду, так? Весь волшебный мир был вынужден принять тот факт, что Волдеморт вернулся, что ты дрался с ним дважды за два последних года и оба раза ускользал. Теперь они называют тебя «Избранным»; и ты хочешь сказать, что не понимаешь, почему люди очарованы тобой? Гарри внезапно стало жарко, хотя потолок в Общем зале по-прежнему выглядел дождливым. – У меня до сих пор остались следы от мозгов, которые напали на меня в Министерстве, погляди, – сказал Рон, задирая рукава мантии. – Да, и вырос ты за лето на целый фут, – закончила Гермиона, не обращая внимания на Рона. – Я высокий, – невпопад заметил Рон. Через блестящие от капель дождя окна влетели почтовые совы, окатывая всех брызгами воды. Большинство учеников получало теперь больше писем, нежели обычно, потому что обеспокоенные родители хотели услышать от детей, что все хорошо, и сами заверить их в том же. Гарри не получал никаких писем с самого начала учебного года: единственный, от кого раньше они приходили, был мертв, но Гарри все же надеялся, что Люпин будет ему писать хотя бы изредка, и, не получая писем, он был разочарован. Однако в это раз Гарри был удивлен, увидев белоснежную сову Буклю, кружащую над остальными серыми и коричневыми совами. Она приземлилась около него, держа в лапах большой квадратный сверток. Секундой позже такой же пакет шлепнулся рядом с Роном, придавив усталого совенка Сычика. – Ха! – сказал Гарри, разрывая обертку и доставая новенький учебник «Зельеделия для совершенствующихся» из магазина «Флориш и Блоттс». – Замечательно, – просияла Гермиона. – Теперь ты сможешь вернуть назад ту исчерканную книжку. – Ты спятила? – сказал Гарри. – Я ее оставлю! Смотри, я все продумал… Он вынул старый экземпляр учебника из рюкзака и отрезал титульную обложку, пробормотав «Диффиндо». Страница отвалилась. Он проделал то же самое с новой книгой (Гермиона с каждым движением выглядела все более шокированной). После этого он поменял обложки местами и произнес: «Репаро». Теперь у него была копия Принца, ставшая как новенькая, и новая копия из магазина, выглядящая так, как будто ей долго пользовались. – Я отдам Слизхорну новую книгу, он вряд ли будет возражать, она ведь стоит девять галлеонов. Гермиона поджала губы, неодобрительно глядя на него, но в этот момент ее отвлекла третья сова, принесшая свежий выпуск «Ежедневного пророка». Она поспешно развернула газету и бегло просмотрела первую страницу. – Кто-нибудь из тех, кого мы знаем, погиб? – спросил Рон деланно спокойным голосом, он задавал этот вопрос Гермионе каждый раз, когда она открывала газету. – Нет, но были новые атаки дементоров, – сказала Гермиона. – И арест. – Да, а кого арестовали? – спросил Гарри, думая в этот момент о Беллатрикс Лестрейндж. – Стэна Шанпайка, – сказала Гермиона. – Что? – поразился Гарри. – Стэн Шанпайк, кондуктор популярного волшебного автобуса «Ночной Рыцарь», был арестован по подозрению в принадлежности к деятельности Пожирателей Смерти. М-р Шанпайк, 21 года, был взят под арест прошлой ночью после обыска в его доме в Клапхеме. – Прочитала Гермиона. – Стэн Шанпайк – Пожиратель Смерти? – спросил Гарри, вспомнив веснушчатого парня, с которым познакомился три года назад. – Ерунда! – Он мог быть под Заклятием Империус, – предположил Рон. Никогда нельзя знать наверняка. – Непохоже, – сказала Гермиона, все еще читавшая статью. – Здесь сказано, что он был арестован после того, как кто-то подслушал его разглагольствования о планах Пожирателей Смерти в местном пабе. – Она была явно обеспокоена. – Если бы он находился под заклятием Империус, то вряд ли стал говорить об этом направо и налево, не так ли? – Такое впечатление, что он просто хотел казаться важнее, чем он есть на самом деле, – сказал Рон. – Разве не он заявлял, что скоро станет Министром Магии, когда пытался произвести впечатление на вейлу? – Да, он самый. Я не знаю, о чем они думают, принимая разглагольствования Стэна всерьез, – сказал Гарри. – Думаю, Министерство просто хочет создать видимость их активных действий в поимке Пожирателей, – нахмурилась Гермиона. – Люди напуганы… Знаете, что родители близняшек Патил хотят забрать их домой? И Элоиза Мошкар вчера вечером уехала из Хогвартса. – Что? – Вытаращил глаза Рон. – Но Хогвартс – без сомнения более безопасное место, чем их дома. Повсюду авроры, всевозможные защитные заклинания, а кроме того, тут Дамблдор. – Я не думаю, что он здесь находится все время, – тихо заметила Гермиона, глядя на преподавательский стол поверх «Ежедневного пророка». – Разве вы не заметили? Его место на этой неделе пустовало столько же, сколько и место Хагрида. Гарри и Рон посмотрели в том же направлении. Кресло директора было пустым. Теперь, когда Гарри задумался над этим вопросом, он понял, что не видел Дамблдора со времени их последнего занятия неделю назад. – Наверное, он покидает школу по делам Ордена, – тихо сказала Гермиона. – Я имею ввиду, что… ну, ситуация ведь сложилась очень серьезная, не так ли? Ребята не ответили, но Гарри точно знал, что они все думали об одном и том же. Днем ранее произошел ужасный случай: Ханну Аббот вызвали с урока Травологии, чтобы сообщить о смерти ее матери, которую нашли убитой в собственном доме. С тех пор Ханны никто не видел. Когда через пять минут они вышли из-за стола, им попались Лаванда Браун и Парвати Патил. Помня о том, что сказала Гермиона насчет близняшек Патил, Гарри не удивился, увидев болтающих между собой подруг довольно грустными. Что его удивило, так это то, что, когда Рон поравнялся с ними, Парвати пихнула Лаванду в бок, и Лаванда улыбнулась Рону. Рон улыбнулся в ответ, а его походка сразу же стала важной. Гарри сдержал рвущийся наружу смех, вспомнив, что Рон не ходил так после того, как Малфой разбил Гарри нос; Гермиона же всю дорогу на стадион под холодным моросящим дождем выглядела сердито и слегка отстранено. Как Гарри и ожидал, отбор игроков занял большую часть утра. Казалось, явилась половина Гриффиндора, от первокурсников, которые нервно сжимали полученные жуткие старые школьные метлы, до семиклассников, которые возвышались над остальными и выглядели слегка не в своей тарелке. В числе последних был и большой, с жесткими волосами парень из Хогвартс – Экспресса, которого Гарри сразу узнал. – Мы встречались в поезде, в купе у Хораса Слизхорна, – заявил он весьма самоуверенно, выходя из толпы, чтобы пожать Гарри руку. – Кормак МакЛагген , вратарь. – Ты ведь не пробовал в прошлом году? – спросил Гарри, отдавая должное комплекции МакЛаггена и прикидывая, что он мог бы закрыть все три кольца без единого движения. – Я был в больнице, когда был отбор, – сказал МакЛагген , явно важничая. – Съел фунт яиц пикси на спор. – Здорово, – сказал Гарри. – Ну… если ты подождешь здесь… Он указал на край поля, где сидела Гермиона. Гарри заметил тень недовольства, пробежавшую по лицу МакЛаггена , и заинтересовался, не ждал ли МакЛагген от него каких-либо поблажек из-за того, что они оба – в числе фаворитов «старины Слизхорна». Гарри решил начать с основ, попросив всех разбиться на группы по 10 человек и облететь поле. Это было хорошей идеей: первая десятка состояла из первокурсников, и было совершенно очевидно, что они еле держатся на метлах. Лишь один из них умудрился остаться в воздухе дольше, чем остальные, на несколько секунд, но был очень удивлен, когда врезался в одну из стоек колец. Вторая группа состояла из десяти глупейших девиц, которых Гарри когда-либо встречал в жизни: когда он дунул в свисток, они лишь начали хихикать и цепляться друг за друга. В их числе была и Ромилда Вейн. Когда он велел им покинуть поле, они сделали это весьма бодро и забрались на трибуну, чтобы пообсуждать всех подряд. Третья группа умудрилась сбиться в кучу, облетев только половину поля. Большая часть четвертой группы пришла без метел. Пятая группа состояла из Пуффендуйцев. – Представители других факультетов, – заорал Гарри, которому это начало уже надоедать, – сейчас же покиньте поле! После некоторой паузы двое юных Когтевранцев ушли с поля, фыркая от смеха. Спустя два часа жалоб, вспышек гнева, одна из которых привела к поломанной Комете-260 и нескольким выбитым зубам, Гарри все же отобрал трех охотников: Кэти Белл, которая вернулась в команду после превосходного выступления; новичком стала Демелза Роббинс, которая продемонстрировала завидную способность уворачиваться от бладжеров; также в команду вошла и Джинни Уизли, которая превзошла всех соревновавшихся и к тому же забила 17 мячей. Довольный своим выбором, охрипший от крика на претендентов, Гарри теперь морально готовился к такой же битве с претендентами на места загонщиков. – Это мое окончательное решение, и если ты не отойдешь от Вратаря, я тебя заколдую! – вопил Гарри. Естественно, никто из выбранных загонщиков не мог даже сравниться с Фредом и Джорджем, но они были довольно хороши: Джимми Пикс, невысокий, но коренастый третьекурсник, который набил Гарри на затылке шишку размером с куриное яйцо, яростно отбив Бладжер; и Ричи Кут, который выглядел немного хило, однако бладжеры отбивал хорошо. Они присоединились к Кэти, Демелзе и Джинни, которые наблюдали за продолжающимся отбором игроков. Гарри намеренно отложил выбор Вратаря на конец испытаний, надеясь, что более пустые трибуны и меньшее психологическое давление сыграют свою роль. К несчастью, к не прошедшим отбор претендентам присоединились те, кто просто пришли после завтрака посмотреть соревнования, поэтому народу стало значительно больше. Так как Вратари парили высоко в районе колец, толпа вопила очень громко. Гарри глянул на Рона, у которого всегда были проблемы с нервами в такой момент; он надеялся, что победа в прошлогоднем финале поднимет его дух, однако чуда не случилось: лицо Рона приобрело изысканно-зеленый оттенок. Ни один из первых пяти претендентов не смог поймать более двух мячей. К большому огорчению Гарри, Кормак МакЛагген взял четыре мяча из пяти. На последнем он метнулся в противоположном направлении; толпа зрителей рассмеялась и заулюлюкала, и МакЛагген вернулся на землю, крепко стиснув зубы. Рон, казалось, готов был потерять сознание, когда поднял свою «Чистую победу». «Удачи!» – раздался крик с трибуны. Гарри оглянулся, ожидая увидеть Гермиону, однако пожелание исходило от Лаванды Браун. Ему очень захотелось закрыть лицо руками, как это мгновением позже сделала Лаванда, но, как капитан, он должен был демонстрировать твердость, и он повернулся к Рону, чтобы начать его пробы. Как оказалось, все его опасения были напрасны. Рон взял один, два, три, четыре, пять мячей подряд. С трудом удержавшись от желания присоединиться к аплодисментам в адрес Рона, Гарри повернулся к МакЛагген у, чтобы сообщить, что Рон превзошел его, и обнаружил, что тот стоит, весь красный от злости, в нескольких дюймах от него. От неожиданности Гарри даже отшатнулся. – Его сестра играла вполсилы, – сказал МакЛагген с угрозой в голосе. Вена пульсировала на его виске, что живо напомнило Гарри дядю Вернона. – Она ему подыгрывала – Чушь, – холодно ответил Гарри. – Один он чуть не пропустил. МакЛагген сделал шаг к Гарри. – Дай мне еще попытку. – Нет, – ответил Гарри. – Ты уже продемонстрировал свое умение. Ты взял четыре. Рон взял пять. Рон теперь Вратарь, он выиграл честно и заслуженно. Уйди с дороги. На мгновение ему показалось, что МакЛагген его сейчас ударит, но тот сдержался и, с жуткой гримасой на лице, убежал прочь, бормоча что-то, сильно напоминающее угрозы. Гарри обернулся и увидел свою новую команду, улыбающуюся ему. – Хорошая работа, – сказал он. – Вы летали на самом деле здорово… Рон, ты просто молодец! В то время как Гермиона бежала к ним со стороны трибун, Гарри увидел Лаванду Браун, которая под руку с Парвати Патил уходила с поля, у нее было весьма сердитое выражение лица. Рон выглядел жутко довольным собой и казался даже выше, чем обычно. Договорившись, что следующая тренировка пройдет в четверг, Гарри, Рон и Гермиона пожелали всем удачи и отправились к домику Хагрида. Бледное солнце кое-где пробивалось сквозь плотные облака, и моросящий дождик наконец-то прекратился. Гарри ужасно хотелось есть, и он надеялся перекусить что-нибудь у Хагрида. – Я думал, что не смогу взять четвертый мяч, – счастливо вещал Рон. – Из-за обманного бросок Демелзы, он был закрученный… – Да, да, ты был великолепен, – подтвердила довольная Гермиона. – В любом случае, я был лучше МакЛаггена , – сказал Рон с чрезвычайным удовлетворением. – Вы видели, как он неуклюже рванулся в обратном направлении на пятом мяче? Выглядело так, будто он был Дезориентирован. К удивлению Гарри, Гермиона покраснела. Рон ничего не заметил – он был слишком увлечен детальным описанием того, как брал все мячи. Большой серый гиппогриф, Клювокрыл, был привязан перед домом Хагрида. Увидев ребят, он защелкал своим острым, как лезвие, клювом и развернул крылья. – Боже! – сказала Гермиона. – Он все еще нас боится. – Иди первым, ты же на нем летал, помнишь? – сказал Рон. Гарри выступил вперед и низко поклонился, глядя Клювокрылу прямо в глаза и не моргая. Через несколько секунд Клювокрыл склонил голову в ответ. – Ну, как ты?, – спросил Гарри тихонько, медленно придвигаясь, чтобы погладить Клювокрыла по голове. – Скучаешь по нему? Но тебе и с Хагридом хорошо, так ведь? – Ой! – произнес громкий голос. Хагрид вышел из-за угла своего дома, неся в руках огромный цветастый фартук и мешок картошки. Его здоровенный пес, Клык, который плелся позади, издал радостный лай и понесся вперед. – А ну-ка прочь от него… Он повредит вам пальцы… А, это вы… Клык прыгнул на Рона и Гермиону, пытаясь облизать им уши. Секунду Хагрид стоял и смотрел на них, затем развернулся и скрылся в доме, захлопнув за собой дверь. – Боже! – пораженно воскликнула Гермиона. – Не бери в голову, – мрачно сказал Гарри. Он подошел к двери и громко постучал. – Хагрид! Открывай, мы хотим с тобой поговорить. Ответа не было. – Если не откроешь, я ее взорву! – доставая палочку, пригрозил Гарри. – Гарри! – воскликнула шокированная Гермиона. – Ты ведь не можешь на самом деле… – Нет, могу, – сказал Гарри. – Отойдите назад… Но прежде, чем он смог сказать что-либо еще, дверь распахнулась, и появился Хагрид, выглядящий одновременно озлобленным и встревоженным. – Я преподаватель! – закричал он на Гарри. – Я преподаватель, Поттер! Как ты смеешь угрожать взорвать мою дверь! – Прошу прощения, сэр, – сказал Гарри, делая ударение на последнем слове и демонстративно убирая волшебную палочку в карман. Хагрид остолбенел. – Это с каких таких пор ты называешь меня «сэр»? – С тех самых, как ты зовешь меня «Поттер». – Очень остроумно, – проворчал Хагрид. – Просто замечательно. Мы очень умные, не так ли? Ладно, заходите, неблагодарные маленькие… Ругаясь себе под нос, он отошел в сторону, чтобы дать им войти. Гермиона проскользнула в хижину вслед за Гарри, выглядя слегка испуганно. – Ну? – брюзгливо спросил Хагрид, когда вся троица уселась вокруг его огромного стола, а Клык положил свою голову на колени к Гарри и обслюнявил всю его робу. – Что надо? Стало меня жалко? Думаете, мне одиноко и все такое? – Нет, – ответил Гарри. – Мы просто хотели тебя увидеть. – Мы по тебе соскучились, – робко сказала Гермиона. – Угу, соскучились, значит… – фыркнул Хагрид. – Угу, угу. Он протопал вокруг стола, заварил чай в огромном заварочном чайнике, при этом что-то бормоча себе под нос. В конце концов, он шмякнул перед ними на стол три чашки, каждая размером с хороший ковш, с чаем кирпичного цвета, а также тарелку со своими каменными бисквитами. Но Гарри был настолько голоден, что готов был съесть и это, поэтому тут же взял одно печенье. – Хагрид, – робко сказала Гермиона, когда он присоединился к ним за столом и стал резать картошку, причем с такой яростью, как будто расправлялся со своими врагами. – Мы правда хотели выбрать твои занятия по уходу за магическими существами, ты ведь знаешь. Хагрид снова громко фыркнул. Гарри даже показалось, что брызги слюны лесничего попали на картошку, и он мысленно порадовался, что они не остаются на обед. – Мы правда хотели, но никто из нас не смог втиснуть предмет в свое расписание!, – продолжила Гермиона. – Да, конечно! – снова сказал Хагрид. Вдруг послышался какой-то хлюпающий звук, и ребята стали озираться по сторонам. Гермиона тихо пискнула, а Рон вскочил и быстро перебрался на другую сторону стола, подальше от большой бочки, стоящей в углу. Она была полна чем-то похожим на личинки длиной в фут, скользкие, белые и извивающиеся. – Это что, Хагрид? – спросил Гарри, стараясь, чтобы в его голосе прозвучала заинтересованность, а не отвращение, кладя на стол каменное печенье. – Просто гигантские личинки, – ответил Хагрид. – И они вырастут в…? – озадаченно спросил Рон. – Ни во что не вырастут, – сказал Хагрид. – Они мне нужны, чтобы кормить Арагога. И без малейшего продолжения он заплакал. – Хагрид! – воскликнула Гермиона, подскакивая на месте, устремляясь, правда, в обход бочки, к Хагриду, и беря его за руки. – Что случилось? – Это…он… – прорыдал Хагрид, слезы лились потоком из его глаз, хотя он и вытирал лицо своим цветастым фартуком. – Это… Арагог… Я думаю, он умирает… Он болел все лето и никак не поправляется… Я не знаю, что буду делать, если он… Мы были вместе так много лет… Гермиона гладила Хагрида по плечу, выглядя при этом весьма растерянно. Гарри прекрасно понимал, о чем она думает. Он знал, что Хагрид подарил детенышу дракона плюшевого мишку, видел, как он пел песенки гигантским скорпионам с присосками и огромными жалами, пытался перевоспитать своего жестокого брата-гиганта, но этот случай был самым непостижимым из всех фокусов Хагрида – гигантский говорящий паук, Арагог, который жил в глубине Запретного леса и от которого Гарри и Рон еле убежали четыре года назад. – Мы можем чем-то помочь? – спросила Гермиона, не обращая внимания на то, что Рон изо всех сил затряс головой. – Нет, вряд ли, Гермиона, – просипел Хагрид, пытаясь остановить поток слез. – Понимаешь, остальное племя… семья Арагога… они стали весьма странными с тех пор, как он заболел, весьма беспокойными… – Да, я думаю, мы видели эту часть племени, – сказал Рон приглушено. – … думаю, теперь небезопасно кому-то, кроме меня, приближаться к их поселению, – закончил мысль Хагрид, сморкаясь в фартук и глядя вверх. – Но спасибо за предложение, Гермиона…Это много значит для меня… После этого атмосфера заметно потеплела, хотя ни Гарри, ни Рон не высказали энтузиазма пойти и покормить гигантскими личинками умирающего гигантского паука, Хагрид счел, что они готовы это сделать и вновь стал прежним Хагридом. – Ну, я знал, что вам будет трудно найти время для моего предмета, – сказал он грубовато, наливая им еще чаю. – Даже если бы вы пользовались маховиками времени… – Мы не смогли бы, – сказала Гермиона. – Мы перебили все маховики времени в Министерстве Магии, когда были там прошлым летом. Об этом даже писали в «Ежедневном пророке». – А, тогда ясно, – сказал Хагрид. – У вас просто нет возможности сделать это. Извините, что я был… – ну, вы знаете… – я просто переживал за Арагога… и беспокоился, что вам больше нравилось учиться у профессора Грабли-Дерг. На это все трое категорично и лицемерно заявили, что профессор Грабли-Дерг, которая замещала Хагрида в течение определенного периода, – ужасный преподаватель, после чего Хагрид просто засветился от удовольствия. – Я жутко хочу есть – сказал Гарри, когда дверь хижины закрылась за ними, и они поспешили через темный и пустой школьный двор; он отказался от попыток съесть каменное печенье Хагрида после того, как услышал подозрительный хруст собственного зуба. – И у меня сегодня отбывание наказания у Снейпа, поэтому почти нет времени поужинать… Переступив порог замка, они заметили Кормака МакЛаггена, входящего в Большой Зал. Это удалось ему только со второй попытки, так как с первого раза он врезался в косяк двери. Рон злорадно расхохотался и устремился следом за ним, а Гарри поймал Гермиону за руку. – Что? – агрессивно спросила Гермиона. – Мне кажется, – сказал Гарри тихо, – что МакЛагген был Дезориентирован этим утром. И он стоял прямо перед трибуной, на которой ты сидела. Гермиона смутилась. – Ладно, я это сделала, – прошептала она. – Но ты бы слышал, что он говорил о Роне и Джинни! В любом случае, у него отвратительный характер, ты же видел, как он отреагировал, когда ты его не выбрал: тебе ведь не хотелось бы иметь в команде такого игрока? – Нет, – сказал Гарри. – Скорее всего, нет. Но не было ли это нечестно, Гермиона? Я имею в виду, ты староста и все такое? – О, отстань, – фыркнула она, а Гарри ухмыльнулся. – Что это вы тут делаете? – спросил Рон, вновь появляясь в дверях Большого зала и подозрительно глядя на них. – Ничего, – вместе ответили Гарри и Гермиона и поспешили за Роном. От запаха ростбифа у Гарри свело живот, но он успел сделать лишь три шага по направлению к столу Гриффиндора, как перед ним появился профессор Слизхорн. – Гарри, Гарри, ты тот, кого я так надеялся увидеть! – дружелюбно прогудел он, подкручивая кончики своих моржовых усов и надувая свой большой живот. – Я надеялся поймать тебе перед обедом. Как ты посмотришь на то, чтобы вместо этого поужинать в моих апартаментах? Мы устраиваем маленькую вечеринку, для нескольких восходящих звезд, я уже пригласил МакЛаггена и Забини, очаровательную Мелинду Бобин – не знаю, знаком ли ты с ней? Ее семья владеет большой сетью аптек… И, конечно, мисс Грейнджер окажет мне честь, если придет к нам. Слизхорн поклонился Гермионе и замолчал. Было впечатление, что Рона здесь просто нет, Слизхорн даже не посмотрел в его сторону. – Я не могу придти, профессор, – быстро сказал Гарри, – у меня взыскание от профессора Снейпа. – О Боже! – воскликнул Слизхорн, и лицо его забавно вытянулось. – Боже, Боже, я так на тебя рассчитывал, Гарри! Ладно, я побегу и поговорю с профессором Снейпом, объясню ему ситуацию. Я уверен, что я смогу договориться о том, чтобы он отсрочил отбывание взыскания. Да, так увидимся с вами обоими позднее. И он выбежал из зала. – У него нет ни единого шанса уговорить Снейпа, – сказал Гарри, как только Слизхорн отошел достаточно далеко. – Это взыскание уже и так откладывалось из-за Дамблдора, он не пойдет на это еще раз. – Жаль, что ты не можешь пойти, я не хочу там быть одна, – озабоченно сказала Гермиона. Гарри понял, что она имеет ввиду МакЛаггена. – Сомневаюсь, что ты там будешь в одиночестве, Джинни наверняка тоже приглашена, – раздраженно бросил Рон, которому явно не нравилось отношение к нему Слизхорна. После обеда они направились в Гриффиндорскую башню. Общая гостиная была переполнена, так как большинство учеников уже пообедало, однако им удалось найти свободный стол и усесться за него. Рон, который пребывал в плохом настроении после встречи со Слизхорном, сложил руки на груди и уставился в потолок. Гермиона подняла «Ежедневный пророк», который кто-то оставил в кресле. – Что-нибудь новенькое? – спросил Гарри. – Да нет… – Гермиона развернула газету и просматривала материалы. – Ой, гляди, Рон, твой отец… о, с ним все в порядке! – добавила она поспешно, так как Рон сразу встревожился. – Здесь сказано, что он побывал у Малфоев. «Повторный обыск в резиденции Упивающегося смертью также не дал никаких результатов. Артур Уизли из Департамента неправомерного использования защитных заклинаний и предметов заявил, что они действовали на основании данных из закрытого источника». – Да, от меня, – сказал Гарри. – Я рассказал ему на вокзале Кингс-Кросс о Малфое и о том, что он пытается заставить Борджина что-то исправить! Хорошо, пусть это не в их доме, он мог что угодно протащить в Хогвартс… – Но как он это сделал, Гарри, – спросила Гермиона, опуская газету с удивленным видом. – Нас всех обыскали при входе в замок. – Да? – удивился Гарри, – а меня – нет. – О, конечно тебя не обыскивали, ты же опоздал. Так вот, Филч обыскал нас всех с помощью Сенсора секретов, когда мы вошли в замок. Любые предметы с темной силой были бы обнаружены, у Крэбба, например, конфисковали сжимающуюся голову. Так что, как видишь, Малфой не мог ничего пронести в замок! Оказавшись в тупике, Гарри долго смотрел, как Джинни Уизли играет с Арнольдом в плюй-камни, прежде чем нашел другой выход. – Кто-то мог прислать ему это с совой. Его мать или кто-то еще. – Все совы проверяются, – сказала Гермиона. – Филч сказал нам об этом, когда проверял нас своим Сенсором секретов. На этот раз Гарри не нашел, что ответить. По крайней мере, он не мог найти путь, по которому Малфой мог бы пронести в Хогвартс какой-либо опасный предмет. Он с надеждой посмотрел на Рона, однако тот сидел со сложенными на груди руками и смотрел на Лаванду Браун. – Как ты думаешь, как Малфой…? – Да брось это, Гарри, – сказал Рон. – Слушай, это не моя вина, что Слизхорн пригласил меня и Гермиону на эту дурацкую вечеринку, ты же знаешь, что мы не хотим идти! – разозлился Гарри. – Раз я не приглашен на вечеринку, то пойду-ка я лягу спать, – сказал Рон, вставая с кресла. Он протопал к спальне мальчиков, оставив Гарри с Гермионой вдвоем. – Гарри, – сказала новый охотник его команды Демелза Робинс. – У меня для тебя послание. – От профессора Слизхорна? – с надеждой спросил Гарри. – Нет, от профессора Снейпа, – сказала Демелза. Надежда Гарри угасла. – Он сказал, чтобы ты пришел в его кабинет в половине десятого сегодня вечером для отбывания твоего взыскания, причем – э-э-э – неважно, сколько приглашений на вечеринки ты получил. И он хочет, чтобы ты знал, что ты будешь отделять негодных флоббер-червей от хороших, пригодных для Зельеварения, и… он еще сказал, что нет необходимости приносить защитные перчатки. – Хорошо, – сказал Гарри мрачно. – Спасибо, Демелза. Глава 12 Где был Дамблдор, и что он делал? За последующие несколько недель Гарри видел директора школы лишь дважды. Он редко появлялся на трапезах, и Гарри стал соглашаться с Гермионой, которая утверждала, что он периодически покидает школу на определенное количество дней. Неужели Дамблдор забыл про уроки, которые собирался давать Гарри? Но ведь он сказал, что эти занятия помогут им разобраться с пророчеством; тогда это дало Гарри чувство поддержки и утешения, но теперь он чувствовал себя одиноко. В середине октября пришло время для первой за этот семестр прогулки в Хогсмид. Гарри задавался вопросом, позволят ли им в дальнейшем посещать деревню, несмотря на усиленную охрану школы, но все-таки был рад возможности отдохнуть; всегда было здорово выйти из стен замка хотя бы на пару часов. В день прогулки Гарри проснулся очень рано. Утро было ненастным. Он решил скоротать время до завтрака за своим экземпляром «Зельеварения для совершенствующихся». Обычно он не лежал в кровати, читая учебники; такое поведение, по справедливому замечанию Рона, было неприличным для всех, кроме Гермионы, которая была просто предназначена для такого времяпрепровождения. Гарри, однако, считал, что книга Принца-Полукровки с трудом походила на учебник. Чем больше он досконально изучал ее, тем понятней ему становилось, насколько она ценна: там были не только замечания и облегченные рецепты приготовления зелий, которые помогли ему заработать блестящие отзывы Слизхорна, но и необыкновенно краткие заклятия и порчи, которыми были испещрены все поля книги. Причем, судя по перечеркиваниям и исправлениям, у Гарри не оставалось сомнений в том, что Принц изобрел и разработал их сам. Мальчик уже испробовал некоторые из этих самодельных заклинаний Принца. Среди них была порча, вызывающая невероятно быстрый рост ногтей (однажды он наслал ее в коридоре на Крэбба – эффект оказался очень забавным). Другое заклятье приклеивало язык к небу (его он под общие аплодисменты дважды применял к ничего не подозревающему Аргусу Филчу). И, наконец, самое полезное из всех – заклинание Муффлиато. Оно наполняло уши окружающих странным шумом, позволяя разговаривать прямо на уроке, не боясь быть услышанным. Единственным человеком, которому все эти чары не казались забавными, была Гермиона, она категорически не одобряла их и совсем отказывалась говорить, если Гарри использовал заклятие Муффлиато на ком-либо поблизости. Сидя на кровати, Гарри поворачивал книгу и так и эдак, чтобы как можно лучше рассмотреть комментарии к заклинанию, которое, судя по всему, вызвало у Принца некоторые затруднения. Оно несколько раз было перечеркнуто и переписано, но в самом углу страницы Гарри увидел неразборчивые каракули: «Левикорпус (нпр.)» Не обращая внимания на свистящий ветер, буйство дождя со снегом за окном и оглушительный храп Невилла, мальчик вглядывался на замечание в скобках. Нпр., должно быть, означало «непроизносимое». Гарри засомневался, что ему удастся использовать это заклинание; ему все еще не давались непроизносимые заклятия, что Снейп не уставал отмечать на каждом уроке З.О.Т.И. Но, поразмыслив немного, он решил, что Принц, несомненно, гораздо лучший учитель, чем Снейп. Направив палочку в пространство, он слегка взмахнул ею и произнес про себя: – Левикорпус! – Аааааааа! Комнату внезапно озарила яркая вспышка, после чего все разом заговорили, проснувшись от крика Рона. Гарри в испуге отшвырнул в сторону учебник: Рон вверх тормашками висел в воздухе, как если бы зацепился лодыжкой за невидимый крюк. – Прости! – воскликнул Гарри, в то время как Дин и Симус покатывались со смеху, а Невилл, упавший с кровати, поднимался на ноги. – Держись – я сейчас расколдую тебя… Он отыскал учебник по Зельеварению и начал лихорадочно его листать, пытаясь найти нужную страницу. Наконец, это ему удалось, и он разобрал мелко написанное слово под заклинанием. Молясь, чтобы это оказалось контрзаклятием, Гарри подумал: – Либеракорпус! – и Рон кучей свалился на свою кровать. – Прости меня, – повторил Гарри еле слышно, а Дин и Симус продолжали хохотать. – Завтра, – глухо пробормотал Рон, – я установлю будильник немного раньше, чем ты. К тому времени, как они полностью оделись, надев на себя по нескольку фирменных свитеров миссис Уизли и захватив плащи, шарфы и перчатки, шок Рона уже спал, и он нашел новое заклинание Гарри весьма забавным. Настолько забавным, что даже решил, не теряя времени, рассказать за завтраком эту историю Гермионе. – … и потом сверкнула еще одна вспышка, и я приземлился на кровать! – рассмеялся Рон, уплетая колбасу. Во время этого анекдота Гермиона ни разу не улыбнулась и теперь крайне неодобрительна смотрела на Гарри. – Не было ли это, случайно, очередным заклинанием из твоего учебника по Зельеварению? Нахмурившись, Гарри взглянул на нее. – Почему ты всегда ожидаешь самого плохого? – Так оттуда? – Ладно, оттуда. Какая разница? – Выходит, ты решил испытать неизвестное тебе рукописное заклинание и посмотреть, что из этого получится? – Почему ты придаешь такое значение тому, что оно написано от руки? – спросил Гарри, предпочитая не отвечать на ее вопрос. – Потому что, скорей всего, Министерство Магии его не одобрило, – ответила Гермиона. – А также, – добавила она, увидев, что Гарри и Рон закатили глаза, – потому что я начинаю думать, что ум этого Принца довольно изворотлив. Гарри и Рон хором осадили ее. – Это был просто смешно! – сказал Рон, поливая кетчупом свою колбасу. – Шутка, Гермиона, только и всего! – Подвешенные за лодыжку вверх тормашками люди? – спросила Гермиона. – Кто будет тратить время и энергию на составление таких заклинаний? – Фред и Джордж, – ответил Рон, пожав плечами, – это в их стиле. И еще… – Мой папа, – перебил Гарри. Он только что вспомнил об этом. – Что? – воскликнули Рон и Гермиона одновременно. – Мой папа использовал это заклинание, – повторил Гарри. – Я… Люпин рассказывал мне об этом. Тут он, конечно, сказал неправду. На самом деле Гарри видел, что его отец применял это заклинание против Снейпа, но он никогда не рассказывал ни Рону, ни Гермионе о том особенном путешествии в память бывшего профессора Зельеварения. И вдруг ему в голову пришла удивительная мысль. Возможно, Принцем-Полукровкой был…? – Может быть, твой папа действительно применял это заклятие, Гарри, – произнесла Гермиона, – но он – не единственный. Мы видели, как целая группа людей пользовалась им, или вы не помните? Люди, висящие в воздухе. Их заставили парить над землей, пока они спали и были беспомощны. Гарри уставился на нее. Растерянный, он слишком хорошо помнил тот случай с Пожирателями Смерти на Чемпионате мира по квиддичу. Но Рон пришел ему на помощь. – Это совсем другое дело, – твердо сказал он, – тогда они употребили заклятье во зло. Гарри и его отец только ради шутки. Ты не любишь Принца, Гермиона, – добавил он серьезно, указывая на нее колбасой, – потому что он лучше тебя разбирается в зельях… – А вот это здесь совершенно ни при чем! – покраснев, воскликнула девочка. – Я просто думаю, что применять заклинания, когда ты даже не знаешь, для чего они, крайне безответственно, и перестань говорить «Принц», как будто это его титул. Спорим, что это всего лишь глупая кличка, и я совсем не думаю, что он показался бы мне очень милым человеком! – Я не вижу никаких причин так думать, – горячо возразил Гарри. – Если бы он был подающим надежды Пожирателем Смерти, то врядли стал называть себя «полукровным», разве не так? Как только Гарри произнес это, он понял, что как раз его отец был чистокровным волшебником. Но он тут же отогнал от себя эту мысль, потому что решил осмыслить ее позже… – Пожиратели Смерти не могут быть чистокровными абсолютно все, иначе просто не хватит чистокровных колдунов, – упрямо сказала Гермиона. – Лично я считаю, что большинство из них – это полукровки, претендующие на то, чтобы быть чистыми. Они нападают только на магглорожденных, и они были бы очень рады принять тебя и Рона в свои ряды. – Я ни за что в жизни не стану Пожирателем Смерти! – с негодованием воскликнул Рон, так активно размахивая перед лицом Гермионы вилкой, что кусочек колбасы, который был на нее нанизан, отлетел и попал прямо в голову Эрни МакМиллиану. – Вся моя семья – осквернители крови! А это столь же плохо для Пожирателя Смерти, как и быть магглорожденным. – А вот меня бы они приняли с любовью, – саркастически сказал Гарри. – Мы смогли бы стать лучшими друзьями, если бы они только не пытались все время прикончить меня. Рон рассмеялся, и даже Гермиона сдержанно улыбнулась. Но тут их отвлекла Джинни. – Эй, Гарри, меня просили передать тебе это. Это был свиток пергамента с именем Гарри, надписанным на нем знакомым тонким, косым почерком. – Спасибо, Джинни… Это о следующем занятии с Дамблдором, – пояснил Гарри Рону и Гермионе, разворачивая пергамент и быстро просматривая его содержание. – Вечером в понедельник. – он почувствовал облегчение. – Не хочешь пойти с нами в Хогсмид, Джинни? – Я иду с Дином, может быть, увидимся там, – ответила девочка и, помахав им на прощание, ушла. Филч как обычно стоял у входных дубовых дверей, отмечая по списку учеников, у которых было разрешение на прогулку в Хогсмид. Проверка затянулась дольше обычного, поскольку Филч трижды проверял каждого своим Тайным Детектором. – Не понимаю, зачем обыскивать нас при выходе. Какое имеет значение, вынесем мы контрабандой что-то, относящееся к Темным искусствам, или нет, – поинтересовался у Филча Рон, глядя на тонкий длинный Тайный Детектор с опаской. – Вам бы стоило проверять нас на входе, чтобы мы ничего не принесли с собой. В ответ он получил еще несколько тычков Детектором в щеку, после чего продолжал вздрагивать даже когда они уже вышли во двор. Прогулка в Хогсмид была не очень веселой. Гарри обмотал шарфом рот и щеки; открытая же часть лица намокла и даже окоченела. На дороге в деревню было полно учениками, низко согнувшихся под порывами сильного ветра. Уже не раз Гарри спрашивал себя, не лучше ли им было остаться в теплой гостиной Гриффиндора. И когда они наконец дошли до Хогсмида и увидели заколоченный досками Магазин Волшебных Фокусов «Зонко», Гарри окончательно пришел к выводу, что эта прогулка изначально была обречена на провал. Рон показал рукой в перчатке в сторону гостеприимно открытого «Медового Герцога», и вместе с Гарри и Гермионой нетвердой походкой зашел в переполненный магазин. – Слава Богу, – дрожа, сказал Рон, когда они очутились в тепле и наслаждались ароматом ирисок. – Давайте останемся здесь на целый день. – Гарри, мой мальчик! – пророкотал чей-то голос за их спинами. – О нет, – пробормотал Гарри. Все трое обернулись и увидели профессора Слизхорна, на котором была большая пушистая шапка и пальто с точно таким же мехом на воротнике. В руке он сжимал большой пакет засахаренных ананасов и занимал по меньшей мере четверть магазина. – Гарри, ты пропустил уже три моих скромных ужина, – произнес Слизхорн, добродушно пихая его в грудь. – Не нужно так поступать со мной, мой мальчик! Я рассчитываю увидеть тебя! Мисс Грейнджер нравится у меня, не правда ли? – Да, – беспомощно пробормотала Гермиона, – они… действительно… – Итак, почему ты не приходишь, Гарри? – потребовал ответа Слизхорн. – Ну, у меня были тренировки по квиддичу, профессор, – оправдывался Гарри, который действительно планировал тренировки каждый раз, когда получал от Слизхорна маленькое, перевязанное ленточкой фиолетовое приглашение. Эта означало, что Рон не будет один, и что они будут вместе с Джинни смеяться, представляя себе Гермиону, запертую вместе с МакЛаггеном и Забини. – Ну, тогда, надо думать, вы выиграете в первом матче, раз вы так много тренируетесь! Я искренне желаю тебе победить! – сказал Слизхорн. – Однако небольшой отдых еще никому не повредил. Как насчет вечера в понедельник? Ты же, наверное, не станешь тренироваться в такую погоду… – Я не смогу, профессор, тем вечером у меня… ммм… встреча с профессором Дамблдором. – Опять не выходит! – картинно воскликнул Слизхорн. – Ну ладно… ты же не сможешь постоянно ускользать от меня, Гарри! И по-королевски взмахнув на прощание рукой, он вразвалку вышел из магазина, совершенно не обращая внимания на Рона, как если бы он был Засахаренным Тараканом. – Не могу поверить, что ты снова увернулся, – произнесла Гермиона, покачав головой. – Знаете, у него не то, чтобы плохо… иногда бывает весьма забавно… – но, заметив выражение лица Рона, тут же добавила. – О! Взгляните, продаются роскошные сахарные перья – должно быть, их хватает на несколько часов! Радуясь, что Гермиона сменила тему, Гарри выказал намного больше интереса к новым супер огромным сахарным перьям, чем обычно, однако Рон все еще был угрюмым и лишь пожал плечами, когда Гермиона спросила, куда бы он хотел пойти дальше. – Пойдемте в «Три Метлы», – предложил Гарри. – Там хотя бы тепло. И, вновь обвязав лица шарфами, они вышли из кондитерской. После тепла и уюта «Медового Князя» им казалось, что пронизывающий ветер колет их подобно ножам. Улица была полупустынна; никто не останавливался, чтобы поболтать, напротив, все спешили укрыться в помещении. Исключение составляли двое мужчин, стоящих перед ними возле «Трех Метел». Один был очень высоким и худым; с трудом вглядываясь через запорошенные очки, Гарри узнал бармена из другого бара Хогсмида – «Кабаньей головы». Но как только ребята подошли поближе, он поплотнее завернулся в плащ и отошел, оставив маленького человечка, теребящего что-то в руках. Подойдя к нему почти вплотную, Гарри внезапно осенило, кто это. – Наземникус! Приземистый, кривоногий человек с длинными, растрепанными рыжими волосами подбросил и случайно уронил древний чемодан, который вдруг раскрылся и изверг наружу содержимое целой лавки старьевщика. – О, привет, Гарри, – произнес Наземникус Флетчер с наигранной непринужденностью в голосе. – Ну, не буду вас задерживать. И он начал шарить по земле, собирая выпавшие из чемодана вещи с видом человека, страстно желающего поскорее уйти. – Ты все это продаешь? – поинтересовался Гарри, наблюдая, как Наземникус выкапывает из снега неряшливо выглядящие предметы. – Ах, да, в общем, вынужденные жизненные затруднения, – ответил Наземникус. – Дай-ка мне это . Рон наклонился и подобрал что-то серебряное. – Постой-ка, – произнес он медленно, – Это кажется мне знакомым… – Спасибо! – сказал Наземникус, выхватывая кубок у Рона из рук и запихивая его обратно в сумку. – Ну что ж, увидимся… А-а-ай! Гарри схватил его за горло и прижал к стене бара. Крепко держа его одной рукой, мальчик быстро достал свою палочку. – Гарри! – взвизгнула Гермиона. – Ты взял это в доме Сириуса, – отчеканил Гарри, нос к носу приблизившись к Наземникусу и вдыхая неприятный запах застарелого табака и алкоголя. – Это принадлежало семье Блэков. – Я… нет… что ты…? – Лепетал Наземникус, лицо которого приобретало фиолетовый оттенок. – Ты что, возвратился туда той ночью, когда он умер? – прорычал Гарри. – Я… нет… – Дай сюда! – Гарри, прекрати! – завопила Гермиона, когда Наземникус посинел. Вдруг раздался звук удара, и Гарри почувствовал, что его руки отпустили горло Наземникуса. Задыхаясь и хрипя, тот схватил упавший чемодан и – БАХ! – аппарировал. Гарри с громкими проклятьями развернулся на месте, пытаясь увидеть, куда пропал Наземникус. – ВЕРНИСЬ, ВОРЮГА…! – Это бесполезно, Гарри. – Из ниоткуда появилась Тонкс, ее мышиного цвета волосы намокли под дождем со снегом. – Наземникус, вероятно, уже в Лондоне. Нет никакого смысла кричать. – Он стащил вещи Сириуса! Он стащил их! – Да, но, тем не менее, – произнесла Тонкс, совершенно не обеспокоенная этим сообщением. – Вам стоит уйти с холода. Она наблюдала, как они вошли в дверь «Трех Метел». Но как только они оказались внутри, Гарри взорвался: – Он стащил вещи Сириуса! – Я знаю, Гарри, но, пожалуйста, не кричи, люди смотрят, – прошептала Гермиона. – Пойдите и сядьте, я возьму нам выпить. Гарри все еще кипятился, когда Гермиона возвратилась к их столику несколько минут спустя, держа в руках три бутылки сливочного пива. – Неужели Орден не может контролировать Наземникуса? – взбешенно прошептал он друзьям. – Неужели они не могут заставить его по крайней мере прекратить воровать из штаба все, что плохо лежит? – Шшш! – отчаянно прошипела Гермиона, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не подслушивал. Несколько колдунов с большим интересом уставились на Гарри, и Забини, развалившись, сидел за своим столиком неподалеку. – Гарри, я тоже была вне себя от ярости, когда узнала, что он крадет твои вещи… Гарри поперхнулся сливочным пивом. Он совсем забыл, что теперь дом двенадцать на Гримволд Плейс принадлежит ему. – Да, это – мои вещи! – воскликнул он. – Неудивительно, что он был не рад меня видеть! Ну что ж, придется рассказать Дамблдору о том, что происходит. Только он сможет припугнуть Наземникуса. – Хорошая идея, – прошептала Гермиона, с облегчением понимая, что Гарри остыл. – Рон, куда это ты уставился? – Никуда, – произнес Рон, торопливо отводя взгляд от барной стойки. Но Гарри знал, что он пытался поймать взгляд соблазнительной и привлекательной хозяйки, мадам Розмерты, в которую уже давно был влюблен. – Надо думать, под «никуда» ты подразумеваешь небольшую порцию огненного виски, – язвительно сказала Гермиона. Рон не обратил внимания на эту колкость, и с чувством собственного достоинства потягивал свое пиво. Гарри думал о Сириусе и о том, как он ненавидел эти серебряные кубки. Гермиона барабанила пальцами по столу, переводя взгляд от Рона к барной стойке и обратно. Опустошив до конца свою бутылку, Гарри сказал: – Будем считать, что день закончился, пошли в замок? Гермиона с Роном кивнули; прогулка оказалась невеселой, а погода с каждой минутой становилась все хуже. Они вновь укутались в плащи, водрузили на место шарфы, надели перчатки и вышли из паба на Главную улицу вслед за Кэти Белл и ее подругой. Мысли Гарри обратились к Джинни, когда они выбрались на дорогу в Хогвартс и шагали по замерзшей грязи. Они так и не встретились с ней, и Гарри в этом не сомневался, потому что она с Дином была в Чайной мадам Паддифут, где часто встречались счастливые парочки. Нахмурившись, он нагнулся навстречу промозглому дождю со снегом и поплелся вперед. Через некоторое время Гарри вдруг заметил, что голоса Кэти Белл и ее подруги, которые доносили до них ветер, стали пронзительными и громкими. Гарри всмотрелся в их неясные фигуры. Две девочки спорили из-за чего-то, что Кэти держала в руке. – Тебя это не касается, Ленни! – донесся до Гарри ее голос. За поворотом снег с дождем усилился, полностью залепив Гарри очки. И как только он поднял руку в перчатке, чтобы протереть их, Ленни выхватила пакет у Кэти из рук, но та дернула его обратно, и он упал на землю. В тот же момент Кэти поднялась в воздух, но не так забавно, как Рон, словно его держали за лодыжку, а очень изящно, раскинув руки, будто собираясь взлететь. И именно в этом что-то было не так, происходило нечто жуткое… Ее волосы растрепались под порывами свирепого ветра, глаза девушки были закрыты, а лицо оставалось совершенно бесстрастным. Гарри, Рон, Гермиона и Лени замерли на месте и стали наблюдать. Когда Кэти воспарила уже в шести футах над землей, раздался душераздирающий крик. Девушка открыла глаза, и стало ясно, что чтобы она ни видела и ни чувствовала, это причиняло ее страшные муки. Она все кричала и кричала; Ленни тоже вскрикнула и схватила подругу за лодыжки, пытаясь опустить ее на землю. Гарри, Рон и Гермиона бросились вперед, чтобы помочь, но даже несмотря на то, что они схватили Кэти за ноги, она продолжала висеть над ними; Гарри с Роном попытались поймать ее, но она так сильно извивалась, что они с трудом могли ее удержать. Тогда они опустили девушку на землю, но она продолжала вопить, очевидно, совершенно их не узнавая. Гарри огляделся по сторонам; вокруг никого не оказалось. – Оставайтесь на месте! – бросил он остальным через вой ветра. – Я пойду за помощью! Гарри бросился в сторону школы; он никогда не видел, чтобы кто-нибудь вел себя, как Кэти, и даже не мог себе представить, чем это вызвано. Он резко завернул и столкнулся с кем-то, очень сильно напоминающим медведя, стоящего на задних лапах. – Хагрид! – задыхаясь, произнес мальчик, одновременно пытаясь освободиться от живой изгороди, в которую он попал. – Гарри! – воскликнул лесник, в бровях и бороде которого запутались хлопья снега. Одет он был, как обычно, в свое огромное лохматое пальто из бобрового меха. – А я тока от Гроупа, он становится лучше, ты бы… – Хагрид, кое-кому причинили вред там, позади, или прокляли, или что-то еще… – Чего-чего? – переспросил он, нагибаясь ближе к Гарри и пытаясь расслышать хоть что-то через завывания неистового ветра. – Ученика прокляли! – заорал Гарри. – Прокляли? Кого? Не Рона, не Гермиону? – Нет, не их, а Кэти Белл – там… Вместе они побежали назад по дороге. Не нужно было много времени, чтобы различить небольшую группу людей вокруг Кэти, которая все еще извивалась и кричала, лежа на земле; Рон, Гермиона и Ленни пытались ее успокоить. – Назад! – проревел Хагрид. – Дайте мне на нее глянуть! – С ней что-то случилось! – рыдала Ленни. – Я не знаю, что… Хагрид всего лишь одно мгновение смотрел на Кэти, затем, не произнося ни слова, наклонился, поднял ее на руки и устремился к замку. Спустя несколько минут жуткие крики девушки затихли, и единственным, что нарушало тишину, был рев ветра. Гермиона поспешно подошла к всхлипывающей подруге Кэти и обняла ее. – Тебя ведь Ленни зовут, да? Девочка кивнула. – Это произошло совершенно внезапно, или..? – Это случилось, когда порвался тот сверток, – прорыдала Ленни, указывая на промокший пакет на земле, завернутый в упаковочную бумагу и открытый так, что были видны зеленоватые отблески света. Рон наклонился и протянул к нему руку, но Гарри поймал ее и отдернул назад. – Не прикасайся к нему! Он присел. Из-под бумаги виднелось прекрасное опаловое ожерелье. – Я видел его прежде, – произнес Гарри, вглядываясь в украшение. – Давным-давно оно находилось в лавке «Горбин и Бэркс». Этикетка гласила, что оно проклято. Кэти, по всей видимости, прикоснулась к нему. – он взглянул на дрожащую Ленни. – Как оно оказалось у нее? – Ну, мы как раз из-за этого и спорили. Она возвратилась из уборной в «Трех Метлах», держа сверток в руках, и сказала, что это сюрприз для кого-то в Хогвартсе, и она должна передать его. Она выглядела очень веселой, когда говорила это… О нет! Нет! Я готова держать пари, что она была под заклятием Империус, а я не поняла! Ленни вздрогнула, и снова все ее тело сотряслось от рыданий. Гермиона ласково поглаживала ее по плечу. – А она не сказала, кто ей дал пакет, Ленни? – Нет… и она не сказала бы мне… а я говорила ей, что это глупо, и не нужно нести его в школу, но она даже не слушала меня, и… и тогда я попыталась забрать у нее сверток… и… и… – У Ленни вырвался отчаянный вопль. – Нам лучше вернуться в школу, – сказала Гермиона, все еще обнимая Ленни. – Там мы узнаем, как она. Пойдемте… Гарри заколебался на мгновение, затем снял шарф, обмотанный вокруг лица и, не обращая внимания на удивление Рона, осторожно накрыл им ожерелье и взял его. – Мы должны показать это мадам Помфри, – пояснил он свои действия. Когда они двинулись по дороге вслед за Гермионой и Ленни, Гарри яростно размышлял. Но как только они миновали ворота в Хогвартс, он не смог больше держать свои мысли при себе и заговорил. – Малфой знал об этом ожерелье. Он с удовольствием разглядывал его четыре года назад в «Горбин и Бэркс», когда я прятался от него и его отца. Вот что он купил в тот день, когда мы следили за ним! Он вспомнил про ожерелье и вернулся за ним! – Я… я не знаю, Гарри, – нерешительно произнес Рон. – Столько людей бывают в «Горбин и Бэркс»… И разве эта девчонка не сказала, что Кэти принесла его из туалета для девочек? – Она сказала, что из туалета она вышла со свертком, но ведь это не означает, что она взяла его именно там… – МакГонагалл! – предостерегающе воскликнул Рон. Гарри поднял глаза. Это действительно была профессор МакГонагалл, быстро спускающаяся к ним по каменной лестнице, преодолевая метель. – Хагрид сказал, что вы четверо видели произошедшее с Кэти Белл – будьте добры все вместе подняться в мой кабинет. Что у вас в руках Поттер? – Это вещь, которой она коснулась, – ответил Гарри. – О Господи, – встревожено произнесла профессор МакГонагалл, взяв ожерелье у Гарри. – Нет, нет, Филч, они – со мной! – добавила она торопливо, когда через прихожую шаркающей походкой к ним приближался Филч со своим Тайным Детектором наперевес. – Немедленно передайте это ожерелье профессору Снейпу, но ни в коем случаю не прикасайтесь к нему, пусть оно остается завернутым в шарф! Гарри с друзьями последовал за профессором МакГонагалл наверх, в ее кабинет. Залепленные снегом окна дребезжали в рамах, и в комнате было холодно, несмотря на огонь, потрескивающий в камине. Профессор МакГонагалл закрыла дверь и села за стол, лицом к Гарри, Рону, Гермионе и продолжающей всхлипывать Ленни. – Ну? – резко спросила она. – Что случилось? Запинаясь и постоянно останавливаясь, пытаясь унять слезы, Ленни рассказала профессору МакГонагалл, как Кэти пошла в уборную в «Трех Метлах» и вернулась, держа неподписанный пакет. Как она себя странно вела, и как они не могли прийти к согласию о передаче неизвестно чего, как спор из-за свертка привел к драке, во время которой он и порвался. Здесь Ленни настолько устала, что больше не сказала ни слова. – Хорошо, – сказал Профессор Макгонагол уже более доброжелательно, – сходите, пожалуйста, в больничное крыло, Ленни, и попросите мадам Помфри дать вам что-нибудь успокоительное. Когда девочка вышла из кабинета, профессор МакГонагалл обернулась к Гарри, Рону, и Гермионе. – Что произошло, когда Кэти прикоснулась к ожерелью? – Она поднялась в воздух, – начал рассказывать Гарри, опередив Рона и Гермиону, – и затем начала кричать и извиваться. Профессор, могу я поговорить с профессором Дамблдором? Пожалуйста! – Директор школы уехал до понедельника, Поттер, – удивленно сказала профессор МакГонагалл. – Уехал? – сердито переспросил Гарри. – Да, Поттер, уехал! – резко произнесла профессор МакГонагалл. – Но все, что ты хотел рассказать ему об этом ужасном происшествии, ты можешь рассказать мне, я уверена! Гарри на мгновение заколебался. Профессор МакГонагалл не вызывала чувства особого доверия; Дамблдор, хоть и во многом более странный, все же с большей серьезностью относился к его, хоть и диким, предположениям. Но это был вопрос жизни и смерти, и потому было некогда думать о том, что его высмеют. – Я думаю, Драко Малфой дал Кэти это ожерелье, профессор. С одной стороны от него Рон вдруг почесал нос, находясь в очевидном затруднении; с другой Гермиона переступила с ноги на ногу, словно пытаясь чуть отодвинуться от Гарри. – Это очень серьезное обвинение, Поттер, – после небольшой паузы немного потрясенно произнесла профессор МакГонагалл. – У вас есть хоть одно доказательство? – Нет, – ответил Гарри, – но… – и он рассказал ей о беседе между Малфоем и господином Горбином, которую они подслушали у лавки «Горбин и Бэркс». Когда он закончил говорить, профессор МакГонагалл выглядела немного растерянной. – Малфой отдал что-то «Горбину и Бэрксу» на ремонт? – Нет, профессор, он просто хотел, чтобы Борджин сказал ему, как что-то исправить, но этой вещи с собой у него не было. Но дело не в этом, а в том, что в тот раз он что-то купил, и, я думаю, это было ожерелье… – Вы видели, как Малфой выходил из лавки с таким пакетом? – Нет, профессор, он попросил Горбина хранить его в магазине, пока он ему не понадобится… – Но Гарри, – вмешалась Гермиона, – Горбин спросил его, не хочет ли он забрать эту вещь с собой, и Малфой сказал, что нет… – Это потому, что он не хотел к нему прикасаться! – гневно ответил Гарри. – На самом деле он сказал: « Как я понесу это по улице?» – возразила Гермиона. – Наверное, он не хотел показаться идиотом, несущим ожерелье, – вмешался Рон. – О, Рон, – отчаянно воскликнула Гермиона, – но оно же было упаковано, так что он бы не коснулся его и легко спрятал бы в складках мантии, так, что никто и не заметил бы! Я думаю, то, что он припас у «Горбина и Бэркса», должно было быть либо шумным, либо большим: чем-нибудь таким, что наверняка привлекло бы к нему внимание на улице. И наконец, – добавила она громко, не дав Гарри себя перебить. – я спрашивал Горбина об ожерелье, разве ты не помнишь? Когда я вошла, чтобы разузнать, что Малфой оставил там на сохранение, ожерелье было на месте. И Борджин назвал мне цену, а вовсе не сказал, что оно уже продано или что-то еще… – Тогда совершенно очевидно: он просто понял, что ты забежала всего на пару секунд, и, конечно, не собирался рассказывать тебе. Так или иначе, Малфой мог придти за ним потом… – Достаточно! – прервала его профессор МакГонагалл, как только разъяренная Гермиона открыла рот, чтобы возразить. – Поттер, я оценила все, что вы мне рассказали, но мы не можем приписывать это преступление Малфою просто потому, что он посетил магазин, где это ожерелье, возможно, было приобретено. Тогда мы можем обвинить и сотни других… – …именно это я и имел ввиду, – пробормотал Рон. – Как бы то ни было, в этом году меры безопасности школы гораздо строже. И я не думаю, что ожерелье могло проникнуть в школу без нашего ведома… – Но… – и еще, – закончила профессор МакГонагалл, – мистер Малфой сегодня не был в Хогсмиде. Гарри посмотрел на нее, но его все еще обуревали сомнения. – Откуда вы знаете, профессор? – Потому что он был оставлен мною после уроков. Он не сделал домашнего задания по Трансфигурации два раза подряд. Итак, спасибо, что поделились со мною вашими подозрениями, Поттер, – сказала она, чинно их обойдя, – но мне нужно подняться в больничное крыло и посмотреть, как там Кэти Белл. Желаю вам удачного дня! Она оставила дверь кабинета открытой. Им не оставалось ничего другого, как молча выйти вслед за ней. Гарри был рассержен на друзей за то, что они поддержали МакГонагалл; несмотря на это, он все же заставил себя присоединиться к разговору, когда они начали обсуждать произошедшее. – Как вы думаете, кому Кэти должна была передать ожерелье? – спросил Рон, когда они поднимались по лестнице в общую гостиную. – Кто его знает, – сказала Гермиона. – Но кто бы это ни был, ему просто повезло. Не думаю, что пакет можно было распечатать, не прикасаясь к ожерелью. – Оно могло предназначаться кому угодно, – произнес Гарри. – Дамблдору – Пожиратели Смерти мечтают избавиться от него, он, должно быть, одна из их первостепенных целей. Или Слизхорну – Дамблдор считает, что он очень нужен Волдеморту, и им явно не нравится, что он примкнул к Дамблдору. Или… – Или тебе, – обеспокоено прервала его Гермиона. – Вряд ли, – возразил Гарри, – иначе Кэти бы просто повернулась прямо на дороге и отдала бы его мне, не так ли? Я шел за ней всю дорогу от «Трех Метел». Ей было бы гораздо проще отдать сверток вне Хогвартса, особенно учитывая Филча, обыскивающего всех входящих и выходящих. Странно, что Малфой попросил ее принести его в замок… – Гарри, Малфой, не был в Хогсмиде! – воскликнула Гермиона, топая от досады ногой. – Тогда, должно быть, у него есть сообщник, – парировал Гарри. – Крэбб или Гойл, или, если подумать, это мог быть другой Пожиратель Смерти. У него толпы друзей, лучших, нежели Крэбб и Гойл, теперь, когда он… Рон и Гермиона обменялись взглядами, которые ясно говорили, что им не стоит продолжать спор. – Укропный суп, – решительно сказала девочка, когда они дошли до Полной Дамы. Портрет распахнулся, чтобы пропустить их в общую гостиную. Здесь было полно народу и пахло сырой одеждой; похоже, многие вернулись из Хогсмида пораньше из-за плохой погоды. Но испуганного ропота и обсуждений не было слышно, а значит новости о несчастье Кэти еще не распространились. – Если подумать, это нападение не было достаточно продуманным, – сказал Рон, выталкивая одного первокурсника из кресла возле камина и садясь в него сам. – Проклятое ожерелье даже не попало в замок. Нельзя назвать эту задумку такой уж блестящей. – Ты прав, – ответила Гермиона, ногой выталкивая Рона из кресла и отдавая его обратно первоклассникам. – Оно не было спланированным. – Но с каких это пор Малфой стал одним из лучших мировых мыслителей? – спросил Гарри. Ни Рон, ни Гермиона ничего не ответили. Глава 13 Кэти была доставлена в отделение Магических Болезней и Повреждений больницы имени Святого Мунго на следующий день. За это время новость о наложенном на нее проклятии уже разнеслась по всей школе, хотя подробности были точно неизвестны и, похоже, кроме Гарри, Рона, Гермионы и Ленни, никто не знал, что Кэти не была настоящей целью покушения. – О, и, конечно, Малфой в курсе, – сказал Гарри Рону и Гермионе, которые продолжали прикидываться глухими всякий раз, как Гарри упоминал его теорию о том, что Малфой является Пожирателем Смерти. Гарри не знал, вернется ли Дамблдор вовремя к уроку в понедельник вечером, но Дамблдор не сказал ни слова об отмене урока, поэтому Гарри сам пришел к кабинету директора в восемь часов, постучался, и его пригласили войти. Расстроенный Дамблдор выглядел необычайно уставшим, а его рука оставалась все такой же черной, как и после ожога. Однако он улыбнулся, жестом показав Гарри присесть. Омут Памяти стоял на письменном столе, отбрасывая по всему потолку серебряные блики света. – Ты тоже, смотрю, был занят в мое отсутствие, – сказал Дамблдор. – Как мне известно, ты видел произошедшее с Кэти? – Да, сэр. Как она? – Пока еще очень плохо, хотя ей относительно повезло. В тот день она надела перчатку, благодаря которой могла свободно держать ожерелье, но, как это не прискорбно, в перчатке была небольшая дырка. Если бы только она надела ожерелье или притронулась у нему незащищенной перчаткой рукой, она, возможно, немедленно бы умерла. К счастью, Профессор Снейп был способен быстро предотвратить распространение проклятия… – Почему он? – быстро спросил Гарри. – Почему не мадам Помфри? – Нахал, – сказал тихим голосом один из портретов на стене, и Финеас Найджелус Блэк, пра-пра-прадедушка Сириуса, поднял голову, перестав притворяться спящим. – Я никогда не разрешал ученикам задавать такие вопросы во времена, когда я управлял Хогвартсом. – Да, спасибо, Финеас, – сдавленно произнес Дамблдор. – Гарри, Профессор Снейп знает гораздо больше о Темных Искусствах, нежели мадам Помфри. Во всяком случае, сотрудники клиники Святого Мунго ежечасно посылают мне доклады, и я надеюсь, что Кэти в скором времени полностью выздоровеет. – Где вы были в эти выходные, сэр? – спросил Гарри, игнорируя внутренний голос, подсказывающий ему, что нужно быть менее напористым. Мнение его внутреннего голоса, по-видимому, разделял и Финеас Найджелус, тихо засопевший в своем портрете. – Я бы не хотел об этом сейчас говорить, – сказал Дамблдор. – Однако я расскажу тебе, когда придет время. – Расскажете? – удивленно спросил Гарри. – Да, я надеюсь, – сказал Дамблдор, извлекая из недр мантии свежую бутылочку, наполненную серебряными воспоминаниями и открывая ее при помощи своей волшебной палочки. – Сэр, – в порядке эксперимента спросил Гарри, – Я встретил Наземникуса в Хогсмиде. – Ах да, я уже знаю, что Наземникус обработал твое наследство, – сказал Дамблдор, хмурясь. – Он как сквозь землю провалился после вашей с ним встречи в Трех Метлах. Я думаю, он боится сталкиваться со мной. Однако я уверен, что он больше не станет продолжать продавать старое имущество Сириуса. – Этот облезлый полукровка украл фамильное сокровище Блэков? – разгневанно воскликнул Финеас Найджелус, и тут же ушел, несомненно, для того, чтобы посетить свой портрет на Площади Гримволд, 12. – Профессор, – сказал Гарри после короткой паузы, – Профессор МакГонагалл передала Вам то, что я сообщил ей после несчастного случая с Кэти? О Драко Maлфое? – Да, она поведала мне о твоих подозрениях, – ответил Дамблдор. – И что вы думаете по этому поводу? – Я приму все соответствующие меры, чтобы найти того, кто мог приложить руку к данному случаю, – произнес Дамблдор. – Но что беспокоит меня сейчас, Гарри, так это наш урок. Гарри почувствовал себя немного обиженным: если их уроки были настолько важны, почему тогда между первыми двумя прошло столько времени? Тем не менее он больше не заговаривал о Драко Maлфое, но наблюдал за Дамблдором, который перелил свежие воспоминания в Омут Памяти и начал перемешивать содержимое емкости палочкой. – Я уверен, ты помнишь, что мы остановились на том моменте, когда обаятельный маггл, Том Реддл, бросил свою жену-ведьму, Мероуп, и возвратился в свой родной дом в Литтл Ханглтон. Мероуп же отправилась одна в Лондон, ожидая при этом ребенка, который однажды станет Лордом Волдемортом. – Как Вы узнали, что она была в Лондоне, сэр? – Из-за свидетельства одного человека, Каракатуса Барка, – сказал Дамблдор. – Он, по странному совпадению, помог найти тот самый магазин, откуда прибыло ожерелье, о котором мы только что с тобой говорили. Он в последний раз перемешал содержание Омута Памяти (его движения очень напомнили Гарри действия золотодобытчика, просеивающего золото), и легко прикоснулся к нему палочкой. Из кружащейся серебристой жидкости выросла серебряная, как призрак, но более материальная небольшая фигурка старика и начала медленно вращаться вокруг своей оси. Прядь волос, спадавшая на лоб старика, полностью закрывала его глаза. – Да, мы приобрели данную вещицу при любопытных обстоятельствах. Ее продала нам молодая ведьма, как раз перед Рождеством, – о! – теперь уже много лет назад. Она сказала, что очень нуждается в деньгах, в общем-то, это и так было очевидно. Одета в тряпки и выглядела очень одиноко… Я видел, что она скоро родит ребенка. Она сказала, что медальон принадлежал Салазару Слизерину. Мы постоянно слышали подобные россказни. «Это принадлежало Мерлину! Это был его любимый заварной чайник!» Но когда я осмотрел его, то обнаружил на нем метку Слизерина, и нескольких простых заклинаний было достаточно для того, чтобы все стало ясно. Конечно, эта вещь была абсолютно бесценной. Она, казалось, не имела представления, сколько он стоил. Она была очень счастлива получить за него десять галеонов. О! Это была наиболее выгодная сделка из всех, которые мы когда-либо заключали! Дамблдор энергично встряхнул Омут Памяти, и Каракатус Барк опустился обратно в серебряную массу, откуда он и появился. – Он дал за него всего лишь десять галеонов? – возмущенно спросил Гарри. – Каракатус Барк не отличался щедростью, – сказал Дамблдор. – Итак, мы знаем, что, когда беременность уже подходила к концу, Мероуп находилась в Лондоне и отчаянно нуждалась в деньгах, настолько нуждалась, что ей пришлось продать медальон, одну из наиболее почитаемых реликвий семейства Марволо. – Но она же могла колдовать! – нетерпеливо сказал Гарри. – Она могла сделать еду и все нужное для себя при помощи волшебства, не так ли? – Да, – сказал Дамблдор, – возможно, она могла. Но у меня есть одна версия, и я почти уверен в своей правоте, что, когда муж оставил ее, Мероуп прекратила использовать магию. Я думаю, она больше не хотела быть ведьмой. Конечно, также возможно, что невознагражденная любовь и сопутствующее отчаяние истощили ее силу, такое вполне может случиться. В любом случае, как ты сейчас сам убедишься, Мероуп отказалась поднять палочку даже для того, чтобы сохранить свою собственную жизнь. – Она не хотела жить даже для своего сына? Дамблдор поднял брови. – Неужели ты испытываешь жалость к Лорду Волдеморту? – Нет, – быстро сказал Гарри, – но в отличие от моей матери у нее был выбор. – У твоей матери тоже был выбор, – мягко сказал Дамблдор. – Да, Мероуп Реддл выбрала смерть, несмотря на сына, который нуждался в ней, но не суди ее, Гарри. Она была очень слаба, и у нее никогда не было храбрости, присущей твоей матери. И теперь, если ты встанешь… – Куда мы идем? – спросил Гарри, когда Дамблдор подошел к нему. – На сей раз, – сказал Дамблдор, – мы собираемся заглянуть в мою память. Мне кажется, что тебе данное приключение покажется наполненным различными подробностями и очень детализированным. Только после тебя, Гарри… Гарри склонился над Омутом Памяти, его лицо коснулось гадкой поверхности воспоминания, после чего он снова провалился в темноту… Секунды спустя его ноги коснулись земли. Он открыл глаза и увидел, что он и Дамблдор стоят на шумной, старомодной лондонской улице. – Вон он я, – красноречиво сказал Дамблдор, указывая вперед на высокую фигуру, пересекающую дорогу перед повозкой с молоком. Длинные волосы и борода молодого Альбуса Дамблдора были каштанового цвета, и одет он был в яркий бархатный костюм цвета сливы, привлекавший к себе много любопытных взглядов. Достигнув противоположной стороны улицы, где стоял Гарри, он зашагал прочь по тротуару. – Хороший костюм, сэр, – не удержавшись, сказал Гарри, но Дамблдор неожиданно хихикнул, и они, держась на коротком расстоянии, последовали за молодым Альбусом. Наконец, они дошли до железных ворот и, пройдя сквозь них, оказались в пустынном внутреннем дворе, в центре которого находилось довольно мрачное квадратное здание, окруженное высокой оградой. Юный Дамблдор взошел по нескольким ступенькам, ведущим к входной двери, и один раз постучал в дверь. Мгновение спустя дверь открыла неряшливая девчонка, одетая в передник. – Добрый день. Мне назначена встреча с миссис Коул, которая, насколько я знаю, работает здесь медсестрой? – Ой, – изумлено воскликнула девочка, очевидно, реагируя на эксцентричный костюм Дамблдора. – А… Одну секу… Миссис Коул! – крикнула она через плечо. Гарри услышал голос, издалека кричащий что-то в ответ. Девочка повернулась к молодому Дамблдору: – Проходите, она уже идет. Дамблдор ступил в прихожую, стены которой были отделаны черно-белой плиткой. Все убранство выглядело довольно потрепанно, но безупречно чисто. Гарри и старший Дамблдор также прошли внутрь. Прежде, чем за ними закрылась входная дверь, появилась тощая, кажущаяся больше обеспокоенной, нежели доброй, женщина. У нее были заостренные черты лица, и, приближаясь к Дамблдору, она через плечо говорила с другой женщиной в переднике: – … и принеси йод наверх Марте, Билли Стаббс опят расцарапал свои струпья, а Эрик Воллей записал все простыни, и у него к тому же ветрянка. Последняя фраза не была предназначена кому-либо в частности, затем ее взгляд упал на Дамблдора, и она остановилась на дорожке, как вкопанная, смотря так удивленно, как будто ее порог только что преступил жираф. – Добрый день, – сказал Дамблдор, протягивая руку. Миссис Коул молча глазела на него, не произнося ни слова. – Меня зовут Альбус Дамблдор. Я послал вам письмо с просьбой о визите, и вы очень любезно пригласили меня сегодня сюда. Миссис Коул моргнула. Очевидно, решив, что Дамблдор не был галлюцинацией, она сказала слабым голосом: – Ах, да… Что ж… Что ж, тогда давайте пройдем в мою комнату. Да… Она повела Дамблдора в маленькую комнатку, которая, казалось, была наполовину гостиной, наполовину – кабинетом. Пол был столь же потерт как и в прихожей, а мебель была старой и не совпадала по стилю. Мисси Коул пригласила Дамблдора присесть на шаткий стул, а сама села за свой захламленный стол, нервно сверля его глазами. – Как я уже сообщил Вам в своем письме, я здесь для того, чтобы обсудить будущее Тома Реддла, – сказал Дамблдор. – Вы его родственник? – спросила госпожа Коул. – Нет, я его преподаватель, – сказал Дамблдор. – Я прибыл, чтобы предложить ему место в моей школе. – И что же это за школа? – Ее называют Хогвартс, – сказал Дамблдор. – И почему вы интересуетесь именно Томом? – Мы полагаем, что у него есть способности, которые нас заинтересуют. – Он что, выиграл стипендию? Как Том мог это сделать? Он никогда не принимал участие в конкурсах. – Его имя было занесено в списки нашей школы еще с момента его рождения. – Кто его зарегистрировал? Его родители? Вне всякого сомнения, миссис Коул была весьма подозрительной женщиной. Очевидно, Дамблдор придерживался того же мнения, поскольку Гарри увидел, как молодой Дамблдор аккуратно вытаскивает волшебную палочку из кармана своего бархатного костюма, одновременно с этим беря чистый лист бумаги с рабочего стола миссис Коул. – Вот, – сказал Дамблдор, один раз взмахнул своей палочкой и передал бумагу миссис Коул, – я думаю, это все объяснит. Миссис Коул внимательно поглядела на пустой лист бумаги и затем вновь на Дамблдора. – Этого кажется достаточно, чтобы… – спокойно произнесла она, передавая лист обратно. Тогда ее взгляд упал на бутылку джина и два стакана, которых явно не было несколькими секундами прежде. – Сэр, могу я предложить Вам стакан джина? – сказала она медовым голосом. – Большое спасибо, – сияя улыбкой, ответил Дамблдор. Скоро стало ясно, что миссис Коул не была новичком, когда дело доходило до джина. Щедро налив в оба стакана, она опорожнила свой одним большим глотком. Причмокивая губами, она в первый раз улыбнулась Дамблдору, а тот, не преминув воспользоваться этим удобным моментом, спросил: – У меня к вам вопрос: не могли бы Вы рассказать мне что-нибудь о жизни Тома Реддла? Я думаю, что он был рожден здесь, в приюте? – Да, это действительно так, – сказала миссис Коул, наливая себе еще джина. – Я помню это как никто другой, потому что как раз в это время я пришла сюда работать. Канун нового года и сильный мороз, идет снег, ну Вы понимаете. Противная ночь. И эта девочка, не намного старше чем я в то время, пошатываясь, пришла и постучала во входную дверь, еле державшись на ногах. Она, конечно, была не первой. Мы приняли ее, и через час она родила ребенка. А еще через час она умерла. Миссис Коул выразительно кивнула и сделала еще один большой глоток джина. – Она что-нибудь говорила, прежде чем умерла? – спросил Дамблдор. – Что-нибудь об отце мальчика, например? – Да, как это обычно и бывает, – сказала миссис Коул, которая, казалось, была вполне довольна тем, что для ее рассказа нашелся достойный слушатель. – Помню, что она сказала мне: «Я надеюсь, он будет похож на своего отца», – и, я не солгу, она была права, надеясь на это, потому что была отнюдь не красоткой – и затем она прошептала, что его нужно назвать Томом, как звали его отца, и Maрволо, как звали ее отца. Да, забавное имя, не так ли? Нам стало интересно, не сбежала ли она из цирка. Она также сказала, что фамилия мальчика – Реддл. И она умерла вскоре после этого, так больше ничего не произнеся. Мы выполнили все ее просьбы, потому что, похоже, это было очень важно для бедняжки. Но никакой Том, ни Марволо, а уж тем более Реддл, не пришел к нам, чтобы забрать мальчика. Его вообще никто не искал. Поэтому мальчишка остался у нас, да и живет здесь до сих пор… Миссис Коул щедро угостилась джином еще раз. На ее щеках уже появился румянец. – Он забавный мальчик. – Да, – сказал Дамблдор. – Я так и думал. – Он всегда был весьма забавным ребенком, знаете ли. Когда только родился, он почти не плакал. А теперь, когда подрос, вообще стал… странным. – Странным в каком смысле? – спросил Дамблдор. – Ну, он… Но миссис Коул внезапно осеклась и весьма недоверчиво глянула на Дамблдора поверх стакана с джином. – Вы говорите, он точно получил место в вашей школе? – Точно, – сказал Дамблдор. – И ничто не может изменить Вашего решения? – Ничто, – сказал Дамблдор. – Вы заберете его во что бы то ни стало? – Во что бы то ни стало, – серьезно повторил Дамблдор. Она смерила его странным взглядом, словно решая, можно ли ему доверять. Очевидно, Дамблдор показался ей надежным человеком, поскольку она внезапно выпалила: – Он пугает других детей. – Вы подразумеваете, что он хулиган? – спросил Дамблдор. – Я думаю, да, но его невозможно поймать с поличным. Были инциденты… Дамблдор не давил на нее, но Гарри понял, что он заинтересовался. В это время она сделала еще один глоток, и ее щеки еще больше порозовели. – Кролик Билли Стаббса… Том сказал, что он ни причем, и я не видела, как он сделал это, но даже если так, кролик не повесился бы сам на балке под потолком, разве нет? – Я не думаю, что нет, – тихо произнес Дамблдор. – Но будь я проклята, если я знаю, как он смог сделать это. Все, что я знаю – он поругался с Билли за день до этого. И затем, – миссис Коул сделала еще один большой глоток джина, который на сей раз потек по ее подбородку, – случай на летнем пикнике, – мы вывозим их один раз в год на природу или на побережье, – Эми Бенсон и Деннис Бишоп впоследствии говорили, что он заманил их в пещеру. Он божился и клялся, что они сами пошли ее исследовать, но там определенно что-то произошло, я уверена! И, ну… в общем, было еще много случаев, забавных случаев… Она вновь посмотрела на Дамблдора, и, хотя ее щеки были розовыми, взгляд не блуждал по сторонам: – Я думаю, немного людей расстроятся, узнав, что он уезжает отсюда. – Вы понимаете, что мы не будем держать его там постоянно? – сказал Дамблдор. – Он должен будет возвращаться сюда, по крайней мере, каждое лето. – О, в общем-то это лучше, чем ежедневное с ним общение, – сказала она, слегка икнув. Гарри был поражен тем, как устойчиво она держалась, стоя на ногах, ведь две трети бутылки уже плескались в ее желудке. – Я полагаю, Вы хотели бы его увидеть? – Очень, – подтвердил Дамблдор, также поднимаясь. Она вывела его из своего кабинета, а затем повела наверх по каменной лестнице, раздавая замечания и команды помощникам и детям. Как заметил Гарри, все сироты были одеты в одни и те же сероватые туники. Они выглядели детьми, за которыми хорошо присматривали, но было абсолютно ясно, что это место было слишком мрачным для того, чтобы в нем воспитываться. – Это тут, – сказала миссис Коул, остановившись возле первой двери в длинном коридоре. Она постучала дважды и вошла. – Том? К тебе посетитель. Это – господин Дамбертон – простите, Дандербор. Он пришел, чтобы сказать тебе… Ну ладно, он сам об этом расскажет. Гарри и два Дамблдора вошли в комнату, и миссис Коул закрыла за ними дверь. Это была маленькая пустая комната, в которой не было, пожалуй, ничего, кроме старого платяного шкафа и железной кровати. Мальчик, вытянув ноги, сидел на вершине кипы из серых одеял, и держал в руках книгу. Черты лица Тома Реддла не были заостренными. Сбылось последнее желание Мероуп: он был такой же симпатичный, как и его отец, только в миниатюре, высокий для одиннадцати лет, темноволосый и бледный. Он прищурился, глядя на эксцентрично одетого Дамблдора. На мгновенье в комнате воцарилась тишина. – Как ты поживаешь, Том? – сказал Дамблдор, подходя к мальчику и протягивая ему руку. Мальчик заколебался, затем протянул руку, и они обменялись рукопожатием. Дамблдор пододвинул тяжелый деревянный стул поближе к кровати, так, чтобы они теперь скорее походили на пациента больницы и пришедшего его навестить посетителя. – Я – Профессор Дамблдор. – Профессор? – повторил Реддл. Он выглядел настороженным. – Профессор – это что-то вроде доктора? Для чего вы здесь? Она попросила вас осмотреть меня? Он указал на дверь, через которую только что вышла миссис Коул. – Нет, нет, – сказал Дамблдор, улыбаясь. – Я не верю вам, – сказал Реддл. – Она хочет, чтобы на меня все пялились, да? Скажите правду! Он произнес последние три слова со звенящей силой в голосе, которая была несвойственна ребенку такого возраста. Это был приказ, и звучал он так, что становилось ясно – мальчику не в первой этим заниматься. Его глаза расширились, и он впился взглядом в Дамблдора, который ничего не отвечал, а просто продолжал приятно улыбаться. Спустя несколько секунд Реддл перестал яростно сверкать глазами, оставаясь, однако, по прежнему настороженным. – Кто Вы? – Я уже сказал тебе. Меня зовут Профессор Дамблдор, и я работаю в школе под названием Хогвартс. Я прибыл, чтобы предложить тебе место в моей школе – это будет твоя новая школа, если ты согласишься поехать. Реакция Реддла на эти слова была наиболее удивительна. Он спрыгнул с кровати и взбешенно отпрянул от Дамблдора. – Вы не обманите меня! Психиатрическая больница, вы ведь оттуда, не так ли? «Профессор»! Я никуда не пойду! Если кому-то и нужно в психушку, так это той старой облезлой кошке. Я никогда не делал ничего маленькой Эми Бенсон или Деннису Бишопу, и вы можете спросить их, они скажут вам то же самое! – Я не из психиатрической больницы, – терпеливо произнес Дамблдор. – Я преподаватель и, если ты спокойно посидишь, я расскажу тебе о Хогвартсе. Конечно, если ты не хочешь поехать в школу, никто не заставит тебя это сделать. – Я хотел бы посмотреть, как им это удастся, – с насмешкой ответил Реддл. – Хогвартс, – продолжал Дамблдор, как будто он не услышал последние слова Реддла, – является школой для людей со специфическими способностями. – Я не сумасшедший! – Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс – не школа для безумных людей. Это школа волшебства. Повисла тишина. Реддл застыл, его лицо ничего не выражало, но глаза его по прежнему смотрели на Дамблдора – он видимо пытался понять, шутят над ним или нет. – Волшебства? – повторил он шепотом. – Да, – сказал Дамблдор. – Это… Это называется волшебством – то, что я могу делать? – А что ты можешь? – Всякое, – выдохнул Реддл. Он выглядел, будто его внезапно охватила лихорадка. – Я могу заставить опилки двигаться, не трогая их. Я могу заставить животных сделать то, что хочу от них, безо всякой дрессировки. Я могу навредить людям, которые меня раздражают. Я могу делать им больно, если я захочу. Его ноги дрожали. Он подался вперед и снова сел на кровать, уставившись на свои руки, его голова наклонилась набок, словно в молитве. – Я знал, что я другой, не такой как все, – он шептал его собственным дрожащим пальцам. – Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что был особенным. – Что ж, ты был совершенно прав, – сказал Дамблдор, который больше не улыбался, но пристально наблюдал за Реддлом. – Ты волшебник. Реддл поднял голову. Его лицо преобразилось: на нем отражалось дикое счастье, но от этого он не стал выглядеть лучше. Напротив, его мелкие черты лица казались более грубыми, а взгляд был как у возбужденного животного. – Вы тоже волшебник? – Да, я тоже волшебник. – Докажите это, – сказал сразу же Реддл, тем же приказывающим тоном, который он использовал, когда говорил: «Скажите правду». Дамблдор поднял брови. – Только если ты соглашаешься учиться в Хогвартсе… – Конечно! – Тогда ты должен будешь обращаться ко мне как «Профессор» или «сэр». Не прошло и секунды, как лицо Реддла разгладилось, и он удивительно вежливо сказал: – Простите, Профессор. Я имел в виду… Не могли бы вы показать мне что-нибудь, сэр? Гарри был уверен: Дамблдор откажет, он скажет Реддлу, что тот еще не раз увидит волшебство в Хогвартсе, что они были в настоящее время в здании, полном магглов, а потому должны быть осторожны. Однако, к его большому удивлению, Дамблдор извлек палочку из внутреннего кармана своего костюма и направил ее на платяной шкаф, взмахнув, как обычно делают это при заклинании. Платяной шкаф мгновенно загорелся. Реддл в ярости вскочил на ноги. Гарри не мог ни в чем его обвинить. Должно быть, все его имущество хранилось там. Но когда Реддл уже было обернулся к Дамблдору, пламя исчезло, оставив шкаф неповрежденным. Реддл смотрел то на платяной шкаф, то на Дамблдора с жадным выражением на лице, потом он указал на волшебную палочку. – Где я смогу получить такую же? – Всему свое время, – сказал Дамблдор. – Я думаю, в твоем платяном шкафу есть кое-что не то… И, будто в подтверждение его слов, из шкафа послышался треск. Впервые за все время знакомства Реддл выглядел немного испуганным. – Открой дверь, – сказал Дамблдор. Реддл неуверенно посмотрел на Дамблдора, затем пересек комнату и открыл дверь платяного шкафа. На самом верху, выше полки с изношенной одеждой, лежала маленькая картонная коробочка, которая грохотала, словно внутри нее было несколько отчаянно пытавшихся выбраться мышей, пойманных в ловушку. – Вынь это, – сказал Дамблдор. Реддл вытащил дрожащую картонную оболочку. Он выглядел расстроенным. – Есть ли что-нибудь в этой коробке, чему у тебя не следует находиться? – спросил Дамблдор. Реддл бросил на Дамблдора долгий, пронизывающий взгляд: – Да, я думаю… Да, сэр, – наконец ответил он отсутствующим голосом. – Открой ее, – сказал Дамблдор. Реддл снял крышку и показал содержание коробки, которую положил на кровать, стараясь не смотреть на содержимое. Гарри, который ожидал увидеть что-то грандиозное, видел лишь беспорядок из маленьких вещей, которые Гарри видел каждый день: игрушку йо-йо, серебряный наперсток и запятнанную губную гармошку. Вынутые из коробки вещи перестали дрожать и лишь спокойно лежали на латаном одеяле. – Ты возвратишь вещи их владельцам и извинишься, – невозмутимо сказал Дамблдор, убирая палочку в карман костюма. – Я узнаю, было ли это сделано. Я предупреждаю: воровства в Хогвартсе не потерпят. Реддл не выглядел смущенным. Напротив, он холодно взглянул на Дамблдора и лишь сказал бесцветным голосом: – Да, сэр. – В Хогвартсе, – Дамблдор продолжал, – мы учим не только использовать волшебство, но и контролировать его. Если ты будешь неосторожен, то у тебя могут возникнуть проблемы. За стенами школы запрещается колдовать. Ты всегда должен контролировать свою силу. Ты – не первый, и ты – не последний, не позволяй волшебству управлять тобой. Но ты должен знать, что Хогвартс может выгнать ученика, и Министерство Магии – да, есть Министерство – накажет правонарушителей еще более сурово. Все волшебники должны понять, что, входя в волшебный мир, им необходимо соблюдать наши законы. – Да, сэр, – снова сказал Реддл. Нельзя было сказать о чем он думал – его лицо оставалось весьма спокойным все то время, пока он складывал вещи обратно в картонную коробку. Когда он закончил, то повернулся к Дамблдору и отрывисто сказал: – У меня нет денег. – Это легко исправить, – сказал Дамблдор и вынул кожаный мешочек денег из кармана. – В Хогвартсе есть фонд для тех, кому требуется помощь в покупке учебников и одежды. Тебе, возможно, придется покупать некоторые из магических книг уже подержанными, однако… – Где вы покупаете магические книги? – прервал Реддл, который взял мешок денег, не благодаря Дамблдора, и теперь исследовал толстый золотой галеон. – В Косом Переулке, – сказал Дамблдор. – У меня твой список книг и школьных принадлежностей. Я могу помочь тебе все достать. – Вы пойдете со мной? – спросил Реддл, глядя на Дамблдора. – Конечно, если ты не против. – Я не нуждаюсь в Вашей помощи, – сказал Реддл. – Я привык делать все самостоятельно, я всегда хожу по Лондону сам по себе. Как попасть в этот Косой Переулок… Сэр? – добавил он, ловя взгляд Дамблдора. Гарри думал, что Дамблдор настоит на том, чтобы сопровождать Реддла, но директор преподнес еще один за этот день сюрприз. Он передал мальчику конверт, содержащий список его вещей, и, точно объяснив Реддлу, как от приюта добраться к Дырявому Котлу, сказал: – Ты сможешь увидеть магазин, хотя прохожие – магглы – не являющиеся волшебниками – не смогут. Спроси Тома, который работает там барменом – тебе будет легко запомнить его имя, поскольку вы тезки. Том неожиданно дернулся, как будто его ошпарили кипятком. – Ты не любишь имя «Том»? – Существует много Toмов, – пробормотал Реддл. – А был ли мой отец был волшебником? Его тоже звали Томом Реддлом, мне сказали. – Боюсь, что не знаю, – сказал Дамблдор. – Моя мать не могла быть волшебницей, иначе она не умерла бы, – сказал Реддл, обращаясь больше к себе, чем к Дамблдору. – Это, должно быть, был он. Так, допустим я куплю все необходимые мне школьные вещи, но как я смогу попасть в этот Хогвартс? – Все детали находятся на второй части пергамента в твоем конверте, – сказал Дамблдор. – Ты уедешь со станции Кинг Кросс первого сентября, в конверте есть билет на поезд. Реддл кивнул. Дамблдор подошел к нему и снова протянул руку. Пожимая руку, Реддл сказал: – Я могу говорить со змеями. Я узнал об этом, когда мы были загородом – они находят меня, они разговаривают со мной. Это нормально для волшебника? – Это необычно, – сказал Дамблдор после минутного колебания, – но такое бывает. Его тон был спокоен, но глаза с любопытством изучали лицо Реддла. Они застыли на мгновение, мужчина и мальчик, изучая друг на друга. – До свидания, Том. Увидимся в Хогвартсе. – Я думаю, что на этом достаточно, – сказал седоволосый Дамблдор Гарри, и секунду спустя они летели сквозь пустоту, а уже через мгновение стояли в современном кабинете директора. – Присаживайся, – сказал Дамблдор, приземляясь рядом с Гарри. Гарри повиновался, он все еще переваривал информацию, которую только что получил. – Он поверил этому намного быстрее, чем я – я имею в виду, когда вы сказали ему, что он волшебник, – сказал Гарри. – Я лично не поверил Хагриду, когда он мне об этом сообщил. – Да, Реддл был совершенно готов поверить, что он – используя это слово – «особенный», – сказал Дамблдор. – Получается, Вы знали? – спросил Гарри. – Знал ил я, что только что встретил самого опасного Темного волшебника за всю историю магии? – спросил Дамблдор. – Нет, я понятия не имел, что он вырастет таким. Однако, я, разумеется, был заинтригован. Возвратившись в Хогвартс, я решил не спускать с него глаз, так как он был мне интересен.– Его познания, как ты слышал, были удивительно хорошо развиты для такого молодого мага и, что наиболее интересно и зловеще – то, что он уже успел к тому времени обнаружить свои способности в управлении змеями и был готов начать использовать ее сознательно. И, как ты сам видел, это не были случайные эксперименты, типичные для молодых волшебников: он уже использовал волшебство против других людей, чтобы пугать, наказывать, управлять ими. Небольшие истории про кролика и маленького мальчика и девочку, которую он завел в пещеру, были наиболее настораживающими… Он мог сделать им больно, если бы захотел… – И он был Змееустом, – вставил замечание Гарри. – Да, действительно; редкая способность и дар связанный с Темными Искусствами, хотя, как мы знаем, способность говорить на языке змей, среди всего прочего, может быть и полезна. Вообще-то, его умение говорить со змеями не настораживала меня так, как проявленные им жестокость, стремление к конспирации и превосходству. – Время опять нас обхитрило, – сказал Дамблдор, указывая на темное небо за окнами. Но прежде, чем мы расстанемся, я хочу привлечь твое внимание к некоторым особенностям места, которое мы только что увидели, поскольку оно имеет большое значение в вопросах, которые мы будем еще обсуждать на будущих встречах. Во-первых, я надеюсь, что ты заметил реакцию Реддла, когда я упомянул его имя «Том»? Гарри кивнул. – Он показал свое презрение к тому, что связывало его с другими людьми, что-нибудь, что делало его обычным. Даже в этом он хотел быть другим, обособленным и известным. Он старался спрятать свое имя, и создал маску Лорда Волдеморта, с помощью которой он был сокрыт так долго. – Я думаю, ты также заметил, что Том Реддл был к тому времени уже очень самостоятельным, скрытным, и, очевидно, одиноким? Он не хотел помощи или товарищеских отношений в поездке в Косой Переулок. Он предпочел работать один. Взрослый Волдеморт остался таким же. Ты услышишь, как многие из его Пожирателей Смерти говорят, что они находятся в его почтении, что они одни являются его фаворитами, даже понимают его. Но они заблуждаются. Лорд Волдеморт никогда не имел друга, и при этом считаю, что он никогда этого и не желал. – И наконец… Я надеюсь, что ты не спал и обратил на это внимание, Гарри… Молодой Том Реддл любил собирать трофеи. Ты видел коробку украденных вещей, которые он спрятал в своей комнате. Он забрал их у жертв его поведения – запугивания, если хочешь, – после применения волшебства. Имей в виду, что эта подобная сороке тенденция будет важна позже. А теперь действительно пора спать. Гарри прошел мимо директора, и взгляд его упал на небольшой стол, где ранее лежало кольцо Марволо Гаунта, но его там не оказалось. – Да, Гарри? – сказал Дамблдор, поскольку Гарри остановился. – Кольцо исчезло, – сказал Гарри, осматриваясь. – Но я думал, у вас остались губная гармошка или еще что-нибудь. Дамблдор просиял и посмотрел на Гарри, глядя на него поверх его очков в форме полумесяцев. – Очень проницательно, Гарри, но губная гармошка была всегда только губной гармошкой. И Дамблдор помахал Гарри рукой, который понял, что его отпустили с урока. Глава 14 Этим утром первым уроком у Гарри была Гербология. Он не мог рассказать Рону и Гермионе про его урок с Дамблдором во время завтрака, боясь быть услышанным, но он поведал им все по дороге на урок, когда они шли мимо грядок с овощами. Ужасный ветер, бушевавший все выходные, наконец, успокоился, и землю снова застилал таинственный туман, из-за которого им пришлось несколько дольше искать нужную теплицу. – Ничего себе, жутко подумать – мальчик Ты-Знаешь-Кто, – тихо сказал Рон, как только они расселись вокруг узловатого пня Снаргалуффа и начали натягивать защитные перчатки. – Но я все еще не понимаю, зачем Дамблдор показывает тебе все это. Я имею в виду, все это, конечно, очень интересно, но какой прок от этих уроков? – Не знаю, – сказал Гарри, устанавливая резиновый щит. – Но он говорит, что все это очень важно и поможет мне выжить. – А мне кажется идея Дамблдора превосходной, – искренне сказала Гермиона. – В этом есть смысл – знать о Волдеморте все, что возможно. Ведь как ты еще сможешь узнать о его слабостях? – Ну, и как прошла последняя вечеринка у Слизхорна? – хрипло спросил ее Гарри через резиновый щит. – О, там было весьма весело, – сказала Гермиона, надевая защитные очки. – Профессор рассказал нам немного о знаменитых подвигах, и подлизывался к МакЛаггену, ведь у него большие связи, но он угостил нас очень вкусной едой и представил нам Гвеног Джонс. – Гвеног Джонс? – переспросил Рон, и его глаза поднялись над очками. – Гвеног Джонс? Капитан Священноголовых Гарпий? – Именно, – сказала Гермиона. – Лично мне показалось, что она немного самолюбива, но… – Прекратите разговоры! – оживленно сказала профессор Стебель, суетясь и выглядя строго. – Вы сильно отстаете, все остальные уже начали, а Невилл уже достал свой первый плод! Они оглянулись и увидели сидящего Невилла с окровавленной губой и несколькими порезами по всему лицу, но сжимавшего неприятно пульсирующий плод, по размеру напоминающий грейпфрут. – Извините, профессор, мы уже начинаем! – сказал Рон, тихо добавив, когда она снова отвернулась – нужно было использовать Муффлиато, Гарри. – Нет, не нужно было! – тут же сказала Гермиона, выглядя, как обычно, нервозно во время разговоров о Принце Полукровке и его заклинаниях. – Ну, давайте… давайте начнем… Она посмотрела на них предупредительным взглядом, все они глубоко вздохнули и разделили узловатый пенек на троих. Оно мгновенно оживилось; длинные, колючие, подобные ежевике лозы вылетели из верхушки пня и начали рассекать воздух. Одна запуталась в волосах Гермионы, и Рон сбил ее секатором. Гарри поймал несколько лоз и собрал их всех вместе; посередине всех подобных щупальцам отростков открылись отверстия; Гермиона смело вставила руку в одно из отверстий, которое тут же закрылось, как ловушка, вокруг ее локтя; Гарри и Рон дергали и растягивали лозу, заставляя отверстие снова открыться и Гермиона, наконец, смогла вытянуть оттуда руку, сжимая в руках такой же, как и у Невилла плод. Так же молниеносно все лозы влетели обратно в узловатый пенек, который снова стал выглядеть как невинный кусок мертвого дерева. – Знаете, не думаю, что заведу себе такие растения, когда у меня будет собственный дом, – сказал Рон, поднимая очки на лоб и вытирая пот с лица. – Подай мне кубок, – сказала Гермиона, держа плод на вытянутой руке; Гарри взял один, и Гермиона с отвращением опустила в него плод. – Не будьте брезгливы, выжмите их, они гораздо полезнее, когда свежие! – сказала профессор Стебель. – Все равно, – сказала Гермиона, продолжая их прерванный разговор, как если бы кусок дерева только что не нападал на них, – У Слизхорна будет рождественская вечеринка, Гарри, и ты не сможешь от нее отвертеться. Он попросил меня проверить все твои вечера, так что можешь не сомневаться: он устроит ее именно тогда, когда ты будешь свободен. Гарри застонал. Тем временем Рон, пытавшийся выжать в кубок сок из плода, положив на него обе руки, встал, и, сжимая плод настолько сильно, насколько он мог, сердито спросил: – И эта вечеринка, как всегда, только для любимчиков Слизхорна, да? – Да, только для членов клуба Слизняка, – ответила Гермиона. Плод вылетел у Рона из-под пальцев, ударил по стеклу теплицы, отпрыгнул в сторону профессора Стебель и сбил ее старую, залатанную шляпу; Гарри пошел забрать плод, когда он вернулся, Гермиона говорила: – Слушай, не я придумала это название «Клуб Слизняка»… – Клуб Слизняка, – повторил Рон с интонацией, достойной скорее Малфоя. – Как это трогательно. Желаю насладиться вечеринкой. Почему бы тебе ни подружиться с МакЛаггеном, тогда Слизхорн может сделать вас королем и королевой слизняков… – Нам разрешили привести друзей, – сказала Гермиона, которая из-за чего-то сильно покраснела, – и я собиралась пригласить тебя, но раз ты думаешь, что все это так глупо, то я даже и не буду беспокоиться! Гарри внезапно пожалел, что плод не улетел подальше, ему бы не пришлось сейчас сидеть с ними обоими. Незамеченный, он попытался выжимать сок настолько шумно и энергично, насколько мог; но, к сожалению, все еще продолжал слышать каждое слово их беседы. – Ты собиралась позвать меня? – спросил Рон совершенно другим голосом. – Да, – сердито ответила Гермиона, – Но ты, очевидно, хочешь, чтобы я пошла с МакЛаггеном… В их разговоре появилась пауза, во время которой Гарри пытался запихнуть плод в кубок с помощью лопатки. – Нет, я не хочу, – очень тихо сказал Рон. Гарри упустил плод и разбил кубок. – Репаро, – торопливо сказал он и восстановил кубок. Разбившаяся чаша привлекла внимание Рона и Гермионы к Гарри. Гермиона, похоже, разволновалась и немедленно начала искать в книге «Плотоядные деревья мира» способ правильно выжимать плоды Снаргалуффа; Рон с другой стороны выглядел робким, но весьма довольным собой. – Слушай, Гарри, тут говориться, что мы должны проколоть их чем-нибудь острым… Гарри передал кубок Рону; он и Рон снова надели очки и еще раз разделили пень. Гарри не был сильно удивлен происходящим, как он думал во время борьбы с лозой, пытавшейся его задушить. У него было предчувствие, что это может рано или поздно случиться, но он не был окончательно уверен на этот счет… Он и Чжоу сейчас были слишком смущены даже для того, что бы просто посмотреть друг на друга, не говоря уже о том, что бы поговорить наедине; но что если Рон и Гермиона перестанут видеться, а потом и отдалятся друг от друга? Сможет ли их дружба пережить это? Гарри вспомнил, как на третьем курсе они несколько недель не разговаривали; ему не нравились попытки примирить их. А что случится, если они не разойдутся? Что случится, если они станут как Билл и Флер, и Гарри будет мучительно находиться в их присутствии, чтобы не смущать ни себя, ни их. – Да, – завопил Рон, вытягивая второй плод из пня, в то время как Гермиона все-таки сумела проколоть первый, и чаша наполнилась странными клубнями, шевелящимися, как бедно-зеленые черви. Остаток урока прошел без упоминания вечеринки у Слизхорна. Следующие несколько дней Гарри наблюдал за своими друзьями более внимательно. В поведении Рона и Гермионы не было ничего странного, кроме того, что они стали более вежливы друг к другу. Гарри решил подождать и увидеть, что случится под влиянием сливочного пива в тускло освещенной комнате в ночь вечеринки. А пока у него были проблемы и посерьезнее. Кетти Белл все еще оставалась в больнице Святого Мунго, причем без шансов на возвращение в ближайшее время. Это означало, что в подающей надежды команде Гриффиндора, которую Гарри так старательно тренировал с сентября, стало одним охотником меньше. Он не подбирал замену, надеясь, что Кетти вернется, но их открывающий сезон матч со Слизерином все приближался, и, наконец, Гарри вынужден был признать, что она не вернется вовремя, а значит, требуется новый охотник. Он подумал, что не сможет выдержать еще одного отбора со всего факультета, поэтому, вскоре, после урока Трансфигурации, Гарри остановил Дина Томаса. Большинство учеников уже ушли, только несколько щебечущих птиц, творение Гермионы, летали под потолком; никому больше ни удалось наколдовать из воздуха что-то, кроме перьев. – Ты все еще хочешь играть охотником? – Что…? Да, конечно! – взволнованно сказал Дин. За плечом Дина Гарри увидел Симус Финнигана заталкивающего книги в сумку, и выглядевшего кисло. Одна из причин, по которой Гарри не хотел брать Дина в команду, было неудовольствие Симуса. Но с другой стороны – Дин ведь не послушал его, когда пошел на отбор. – Ну что ж тогда ты в команде, – сказал Гарри. – Тренировка сегодня в семь часов. – Хорошо, – сказал Дин. – Не могу дождаться, когда расскажу обо всем Джинни! Он выбежал из комнаты, оставив Гарри и Симуса наедине, неудобный момент не стал лучше даже тогда, когда одна из канареек села на голову Симусу и почирикала. Симус не был единственным недовольным выбором замены на место Кетти. Было много разговоров в гостиной по поводу того, что Гарри взял двух своих одноклассников в команду. За всю свою школьную жизнь Гарри выносил вещи и похуже, поэтому он особо не беспокоился, но, тем не менее, атмосфера накалялась из-за возможной победы в наступающем матче против Слизерина. Гарри знал, что в этом случае весь факультет забудет о своей критике в его адрес, и будет говорить, что они всегда знали – команда Гриффиндора – лучшая. Если они проиграют… ну, Гарри думал, что он переносил моменты и похуже. У Гарри исчезли все причины сожалеть о своем выборе, как только он увидел, как Дин летал этим вечером; он хорошо сыгрался с Джинни и Демелзой. Загонщики, охотники и сам ловец с каждым разом играли все лучше и лучше. Единственной проблемой был Рон. Гарри всегда знал, что Рон был неуверен в себе и страдал от этого, и, к сожалению, будущий матч заново пробуждал все его комплексы. После того как он пропустил дюжину голов, в основном забитых Джинни, его стиль игры становился все жестче и жестче, пока, наконец, он не ударил приближающуюся Демелзу Робинс по лицу. – Это вышло случайно, мне жаль Демелза, мне действительно очень жаль! – Кричал Рон, пока она зигзагами пыталась приземлиться, истекая кровью. – Я просто… – Запаниковал, – сердито сказала Джинни, приземляясь рядом с Демелзой и осматривая ее опухшую губу. – Ты придурок, Рон, посмотри, что ты с ней сделал! – Я могу помочь, – сказал Гарри, приземляясь позади двух девочек, указывая своей палочкой на лицо Демелзы и говоря «Эпискей». – И Джинни не называй Рона придурком, ты пока не капитан команды… – Ну, мне показалось, ты был слишком занят, что бы назвать его придурком, и я подумала, что кто-то должен это сделать за тебя… Гарри с трудом подавил смех. – Всем взлететь, начинаем… И все же это была самая худшая из тренировок за весь этот год, думал Гарри, не чувствуя, однако, что честность с игроками была бы отличным подспорьем к матчу. – Хорошая работа, – сказал он ободряюще. – Думаю, что мы сделаем Слизерин, – и охотники с загонщиками ушли довольными собой. – Я играл как мешок драконьего дерьма, – грустно сказал Рон, когда за Джинни закрылась дверь. – Нет Рон, – ободряюще сказал Гарри. – Ты лучший из вратарей, которых я когда-либо знал. Твоя единственная проблема – это нервы. Он пытался приободрить его по пути в замок, и к тому времени, как они дошли до второго этажа, Рон выглядел уже более уверенным в себе. Когда Гарри открыл гобелен, что бы по привычке срезать путь в башню Гриффиндора, они увидели Дина и Джинни в узком переходе, целовавшихся и прижимавшихся друг к другу, словно приклеенные. Как будто что-то большое и чешуйчатое перевернулось в желудке у Гарри, сжимая все его внутренности. Горячая кровь ударила ему в голову и вытеснила из нее все мысли кроме одной – сделать из Дина желе. – Ой! Дин и Джинни отошли друг от друга и оглянулись. – Что? – спросила Джинни. – Я не хочу находить мою сестру страстно целующейся на глазах у людей! – Коридор был пуст, пока вы в него не ввалились! – крикнула Джинни. Дин выглядел смущенно. Он криво улыбнулся Гарри, который не улыбнулся в ответ, потому что новорожденный монстр в нем кричал об обязательном исключении Дина из команды. – Э-э… пошли Джинни, – сказал Дин. – Давай вернемся в гостиную… – Ты иди! – сказала Джинни. – А я хочу сказать пару слов моему дорогому брату! Дин ушел с таким видом, как будто не сожалел, что покидает их компанию. – Так! – сказала Джинни, отбрасывая свои рыжие волосы с лица и впиваясь взглядом в Рона. – Давай покончим с этим раз и навсегда. Это не твое дело, Рон, с какими парнями я гуляю, и что с ними делаю… – Нет, мое! – сердито сказал Рон. – Ты думаешь, я хочу, что бы люди говорили, что моя сестра… – Кто? – крикнула Джинни, поднимая палочку. – Кто именно? – Он не имел в виду ничего такого, Джинни… – сказал Гарри автоматически, хотя монстр в нем вовсю кричал в подтверждение слов Рона. – О нет, он имел в виду! – переключилась Джинни на Гарри. – Только потому, что ни разу в жизни ни с кем не целовался, только потому, что лучший поцелуй, который он когда-либо получил, был от нашей тетушки Муриэль… – Заткнись! – проревел Рон, немедленно становясь ярко-красным. – Нет, я не заткнусь! – завопила Джинни. Каждый раз, когда я видела тебя со Слизью, ты надеялся, что она поцелует тебя хотя бы в щеку, как трогательно! Если бы ты хоть раз встречался с девушкой и целовался с ней, ты бы не относился так болезненно к этому! Рон тоже достал свою палочку; Гарри стремительно встал между ними. – Ты не знаешь, о чем говоришь! – ревел Рон, пытаясь прицелиться в Джинни мимо Гарри, который сейчас стоял напротив нее. – Только потому, что я не делаю этого публично… Джинни громко издевательски рассмеялась, пытаясь оттолкнуть Гарри с дороги. – Ах да, целовался с Сычиком, не так ли? Или у тебя фотография тети Муриэль под подушкой? Ярко желтый луч прошел под рукой Гарри и пролетел буквально в пере сантиметров от Джинни; Гарри прижал Рона к стене. – Одумайся! – Гарри целовался с Чжоу Чанг! – кричала Джинни, в чьем голосе слышались слезы. – И Гермиона целовалась с Виктором Крамом, и только ты относишься к этому, как к чему-то отвратительному, Рон, и только потому, что имеешь в этом опыта не больше, чем двенадцатилетний. И с этими словами она очень быстро убежала. Гарри быстро отпустил Рона; его лицо выглядело как у убийцы. Они долго стояли вдвоем, тяжело дыша, пока миссис Норрис вдруг не появилась около них. – Пошли, – сказал Гарри, как только они услышали звук шаркающих шагов Филча. Они побежали по коридору на седьмом этаже. – Ой, отойди! – крикнул Рон на маленькую девочку, которая испуганно подпрыгнула и уронила бутылку с жабьей икрой. Гарри почти не заметил звук разбивающегося стекла; он не мог ориентироваться в пространстве, у него кружилась голова; если тебя ударит молния, наверное, ты испытываешь то же самое. Это только потому, что она сестра Рона, убеждал себя Гарри. Тебе не понравилось, что она целуется с Дином, потому что она сестра Рона… Но внезапно перед его глазами предстала другая картина – как он целуется с Джинни в пустынном коридоре… Монстр в его груди замурлыкал… Но потом он увидел, как Рон открывает гобелен, наставляет на него палочку и кричит что-то вроде «Предатель»… "Ты мне больше не друг… – Как ты думаешь, Гермиона целовалась с Крамом? – резко спросил Рон, как только они дошли до портрета с Полной Дамой. Гарри спустился на землю, из своего воображаемого коридора, в котором, до вторжения Рона, они с Джинни были одни. – Что? – спросил он смущенно. – О… э… – Честным ответом было бы «да», но он не хотел так отвечать. Похоже, что Рон заметил это и все понял. – Диллиграут, – мрачно сказал он Полной Даме, и они пролезли через портрет в гостиную. Никто из них не упоминал ни Джинни, ни Гермионы; они немного поговорили и молча пошли спать, поглощенные своими мыслями. Гарри долго не мог заснуть, он смотрел на балдахин своей кровати и пытался убедить себя, что все чувства, которые он испытывал к Джинни, были исключительно братскими. Они жили как брат с сестрой все лето, они вместе играли в квиддич, дразня Рона и посмеиваясь над Биллом и Флер. Гарри знал Джинни много лет. Это было естественно, что он хотел защитить ее… Хотел задушить Дина, что бы тот ее не целовал… Нет… Он должен контролировать некоторые свои «братские» чувства. Рон громко всхрапнул. Она сестра Рона твердо сказал себе Гарри. Сестра Рона. Нельзя о ней думать. Он не рискнул бы его дружбой с Роном ни за что. Он придал подушке более удобную форму и стал ждать пока не придет сон, пытаясь оградить свой мозг от мыслей про Джинни. Гарри проснулся немного ошеломленным и смущенным снами, в которых Рон гонялся за ним с квиддичной битой. Но к полудню он сменил Рона из сна на реального, который был не только ледяным и неприветливо глядел в сторону Джинни и Дина, но и стал относиться к Гермионе с ледяным глумящимся безразличием. Мало того, Рон внезапно стал столь же раздражительным и готовым на всех накинуться, как переживший взрыв скрут. Гарри весь день пытался поддерживать мир между Роном и Гермионой, но безуспешно; наконец Гермиона ушла спать сильно обидевшись на Рона, а тот по пути в спальню мальчиков, умудрился напугать нескольких первогодок одним своим видом. К сожалению Гарри, гнев Рона не утих за несколько следующих дней. А что еще хуже – это отразилось на его навыках вратаря – сделало его стиль еще более агрессивным, так что на финальной тренировке перед воскресным матчем он пропустил все мячи, которые в него пытались забить охотники, но ревел на всех так, что довел Демелзу Робинс до слез. – Слушай, заткнись, и оставь ее в покое! – крикнул Пикис, рост которого составлял лишь 2/3 роста Рона, и поэтому доставший биту. – ХВАТИТ! – закричал Гарри, увидев Джинни, летящую в направлении Рона, и вспоминая ее мощный Летучемышинный Сглаз, надеясь успеть предотвратить все вовремя, пока ситуация не ушла из-под контроля. – Пикис иди и сложи бладжеры, Демелза, возьми себя в руки, ты отлично играла сегодня, Рон… – Он подождал, пока вся команда отойдет на достаточное расстояние, чтобы их не могли услышать, – ты мой лучший одноклассник и друг, но если продолжишь так относиться к команде, я буду вынужден исключить тебя. На секунду ему показалось, что Рон его ударит, но потом случилось нечто гораздо хуже: Рон казалось осел на метле, вся его ярость куда -то улетучилась, и он сказал: – Я ухожу. Я просто жалок. – Ты не жалок и ты не уходишь! – отчаянно проговорил Гарри, хватая Рона за воротник его мантии. – Ты можешь словить все, что угодно, когда ты в форме, но проблема у тебя не с формой, а с мозгами! – Говоришь, я идиот? Да, может так оно и есть! Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Рон грустно покачал головой. – Я знаю, что у тебя нет времени найти нового вратаря, поэтому я сыграю завтра, но если мы проиграем, а так оно и будет, я уйду из команды. Никакие из слов Гарри не повлияли на решение его друга. Он пробовал улучшить настроение Рона весь обед, но тот не замечал стараний Гарри, будучи сварливым и неприветливым с Гермионой. Вечером в гостиной Гарри пытался убедить игроков, что вся команда развалится, если уйдет Рон, но члены команды не пытались помочь ему, а лишь сидели в углу и бросали на Рона уничтожающие взгляды. Наконец, Гарри попробовал разозлиться, в надежде спровоцировать Рона, и тем заставить его хорошо сыграть завтра. Но это помогло не больше чем подбадривания, в итоге Рон ушел спать грустным и подавленным, как никогда раньше. Гарри долго не мог заснуть в темноте. Он не хотел проиграть в наступающем матче не только потому, что это был его первый матч в должности капитана, но и потому, что он был настроен побить Драко Малфоя в квиддиче, потерпев поражение в попытках доказать свои подозрения насчет него. Но если Рон будет играть на матче так же, как и на последних тренировках, то их шансы на победу были практически равны нулю… Если бы он только смог сделать что-то, что заставило бы Рона собраться… играть на пике своих сил… что-то, что убедило бы его – у него сегодня действительно удачный день… И ответ пришел к Гарри в одном неожиданном, великолепном порыве вдохновения. Следующим утром завтрак проходил в обычном легковозбудимом настроении; Слизеринцы громко свистели и улюлюкали с каждым появившимся членом гриффиндорской команды. Гарри вошел в зал и увидел ясное светло-голубое небо – это было хорошим предзнаменованием. Стол Гриффиндора, сплошная масса алого и золотого, приветствовала Гарри и Рона. Гарри усмехнулся и помахал всем, а Рон лишь слабо встряхнул головой. – Не стоит унывать, Рон, – щебетала Лаванда. – Я знаю, ты сыграешь блестяще! Рон ее проигнорировал. – Чай? – спросил его Гарри. – Кофе? Тыквенный сок? – Мне все равно, – хмуро ответил Рон, беря тост. Спустя пару минут Гермиона, уставшая от такого к себе отношения со стороны Рона, который, как было видно, не собирался в ближайшее время сменить гнев на милость, остановилась по пути к столу. – Как вы оба себя чувствуете? – попробовала спросить она, уставившись на затылок Рона. – Нормально, – ответил Гарри, сконцентрировавшийся на передаче стакана Рону. – Бери, Рон. Выпей. Как только Рон поднес стакан к губам, Гермиона резко сказала: – Не пей этого, Рон! Гарри с Роном уставились на нее. – Почему? – спросил Рон. Сейчас Гермиона смотрела на Гарри так, как будто первый раз его увидела. – Ты секунду назад подлил ему что-то в стакан. – Прошу прощения? – сказал Гарри – Ты меня слышал. Я это видела. Я видела, как ты подлил что-то в стакан Рону. Флакон сейчас у тебя в руке! – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Гарри, пытаясь незаметно запихнуть маленький флакон в карман. – Рон, я тебя предупреждаю, не пей это, – снова тревожно проговорила Гермиона, но Рон взял стакан, выпил его залпом и сказал, – прекрати мной распоряжаться, Гермиона. Она выглядела шокированной. Понизив голос, она прошептала, чтобы услышал только Гарри: – За это тебя должны исключить. Я такого от тебя никогда не ожидала, Гарри! – О, посмотрите, кто заговорил, – прошипел он, – А был ли кто-нибудь еще Дезориентирован за последнее время? Она быстро убежала подальше от стола и от них. Гарри смотрел ей вслед без малейшего сожаления. Она никогда не понимала, насколько серьезен был квиддич. Затем он посмотрел на Рона, который вытирал свои губы. – Пора идти, – беспечно сказал Гарри. Холодная трава намочила их кроссовки, когда они шли к стадиону. – Весьма удачно, что сегодня хорошая погода, да? – Спросил Гарри у Рона. – Ага, – ответил Рон, который был бледен и выглядел болезненно. Джинни и Демелза уже переоделись в квиддичную форму и ждали остальных в общей комнате. – Условия, похоже, идеальные, – сказала Джинни, игнорируя Рона. – И знаешь, что? Слизеринский охотник Вэйзи получил бладжером по голове на вчерашней тренировке и сейчас не может играть, а что еще лучше Малфой похоже тоже заболел! – Что? – переспросил Гарри, уставившись на нее. – Он заболел? Что с ним не так? – Не знаю, но для нас это просто превосходно, – радостно сказала Джинни. – Вместо него поставили Харпера, а он мой ровесник и полный идиот. Гарри неопределенно улыбнулся, но когда он натягивал на себя алую мантию, его мысли были далеко от квиддича. Однажды Малфой сказал, что не может играть из-за травмы, и матч перенесли на время, удобное Слизерину. Почему сейчас он спокойно принял замену? Ему сейчас действительно плохо, или он опять фальсифицирует? – Странно, не так ли? – сказал он Рону. – Малфой не играет? – Я думаю, это счастливый случай, – сказал Рон более весело. – И Вэйзи тоже не играет. Он их лучший охотник, я думал, что… Эй! – внезапно сказал он, на половину надев свои вратарские перчатки, и уставился на Гарри. – Что? – Я…Ты… – У Рона упал голос, он выглядел одновременно напуганным и возбужденным. – Мой напиток… Мой тыквенный сок… Ты не…? Гарри поднял брови, но ничего не сказал, кроме как, – Мы начинаем через пять минут, тебе надо одеть ботинки. Они вышли навстречу шумному крику и свисту. Половина стадиона была сплошным красно-золотым пятном; остальная часть была морем зелени и серебра. Многие Пуффендуйцы и Когтевранцы тоже заняли их сторону: сквозь аплодисменты Гарри ясно услышал рев известной шляпы в виде льва Луны Лавгуд. Гарри стал возле мадам Хуч, которая была готова выпустить мячи. – Капитаны, пожмите руки, – и Гарри ощутил на своей руке стальную хватку нового капитана Слизеринской команды, Уркухарта. – Оседлайте ваши метлы. По свистку… три… два… один… Резко прозвучал свисток, и команды взлетели с холодной земли. Гарри прочесывал все поле по периметру, ища снитч, и краем глаза приглядывая за Харпером, летавшим зигзагами гораздо ниже его. Затем голос, совсем не такой, какой всегда был у комментатора, произнес. – И так, вы наверняка удивлены составом, который утвердил Поттер в этом году. Многие думали, видя прошлую игру Рональда Уизли, что его исключат из команды, но близкая дружба с капитаном очень помогла ему… Слизеринцы сопроводили эти слова насмешками и аплодисментами, Гарри повернул свою метлу, чтобы посмотреть на комментаторскую вышку. Худой блондин со вздернутым носом стоял на вышке и держал в руках волшебный микрофон, который когда-то был у Ли Джордана; Гарри узнал Захарию Смита, студента Пуффендуя, которого он очень недолюбливал. – О, а вот возможно намечается и первый гол, Уркухарт передает подачу и… Желудок Гарри перевернулся. – …Уизли отбивает, ну, должно же ему хоть когда-нибудь повезти, я думаю… – Именно Смит, ему везет, – пробормотал Гарри и нырнул в кучу охотников, разыскивая снитч. Через полчаса игры счет был 60-0 в пользу Гриффиндора, и Рон отбил несколько действительно прекрасных ударов, некоторые, самыми кончиками своих перчаток, а Джинни забила 4 из 6 голов. Это заставило Захария прекратить свои претензии к Уизли насчет того, что Гарри взял их только из-за дружбы, и поэтому он перешел Пиксу и Куту. – Кут сложен не так, как того требует игра загонщика, – надменно говорил Захария, – у него должно быть побольше мышц… – Отбей в него бладжер! – крикнул ему Гарри, но Кут вместо этого запустил бладжером в Харпера, и Гарри с радостью услышал звук, с которым бладжер попадает в человека. Казалось, что Гриффиндор вообще ни разу не ошибался. Снова и снова они забивали голы, и снова и снова Рон отбивал мячи с небывалой легкостью. Сейчас он уже явно улыбался. Толпа приветствовала каждый отбитый им мяч припевом песни «Уизли наш король», и тот махал им с высоты. – Думает, что он нечто особенное сегодня? – спросил гнусавый голос, и Гарри чуть не свалился с метлы, так как Харпер со всей силой преднамеренно врезался в него. – Твой приятель, кровопредатель… – Все произошло, когда мадам Хуч была повернута к ним спиной. Гриффиндор закричал в негодовании, но к тому моменту, когда Мадам Хуч повернулась, Харпер уже улетел. А Гарри с болью в плече начал преследовать его… – И я думаю, что Харпер из Слизерина видит снитч! – закричал Захария Смит в микрофон. – Да он определенно видит что-то, чего Поттер не видит! Смит действительно идиот, или он не заметил их столкновения? Но через мгновение у него внутри все перевернулось – Смит был прав и Гарри ошибался: Смит не просто так улетел; он заметил то, чего не заметил Гарри: снитч летел над ними в ярко-голубом небе. Гарри разогнался до такой степени, что уже не мог слышать ни комментариев Смита ни рева толпы, но Харпер все еще был впереди него, и Гриффиндор был только на 100 очков впереди. Если Харпер поймает его, то Гриффиндор проиграет… а сейчас он был в футе от снитча и с протянутой рукой. – Эй, Харпер! – в отчаянии завопил Гарри, – Сколько заплатил тебе Малфой за то, чтобы ты вышел вместо него? Он не знал, что заставило его сказать это, но Харпер два раза махнул рукой и снитч проскользнул сквозь его пальцы. Гарри совершил фантастический бросок за маленьким мячиком и поймал его. – ДА! – Завопил Гарри. Облетел стадион по периметру и приземлился на землю, держа снитч в высоко поднятой руке. Как только толпа осознала, что случилось, поднялся огромный рев, почти заглушивший звук свистка, сигнализирующего об окончании игры. – Джинни, куда ты? – Крикнул Гарри, зажатый толпой, пытающейся его обнять. Но Джинни проскочила сквозь толпу к комментаторской рубке. Так как толпа бесновала и вопила, Гарри лишь с трудом смог увидеть слабо отнекивающегося Захарию Смита, и разозленную профессора МакГонагалл, которой Джинни беспечно говорила, – Простите, профессор, я просто не успела затормозить. Со смехом Гарри прорвался через толпу болельщиков и обнял Джинни, которую, впрочем, быстро отпустил. Избегая ее пристального взгляда, он похлопал Рона по спине и улыбнулся, показывая, что все обиды давно забыты. Болельщики понесли команду на руках к раздевалкам. В них царила ликующая атмосфера. – Симус сказал, что в гостиной будет вечеринка! – вопил Дин. – Джинни, Демелза пошлите! Рон и Гарри остались одни в раздевалке. Они уже собирались уходить, когда зашла Гермиона. Она мяла гриффиндорский шарф в своих руках и выглядела расстроено, но решительно. – Гарри, я хочу поговорить с тобой. – Она глубоко вздохнула. – Ты не должен был этого делать. Ты же слышал. Слизхорн говорил, что это противозаконно. – На что ты намекаешь? Посвяти нас. – Потребовал Рон. – Да о чем вы вообще говорите? – спросил Гарри, оборачиваясь, чтобы поднять мантию, и чтобы никто не увидел его усмешки. – Ты прекрасно знаешь, о чем мы говорим! – пронзительно крикнула Гермиона. – Ты подлил в сок Рона во время завтрака Феликс Фелицис! Зелье удачи! – Нет, я этого не делал, – заверил их Гарри, снова поворачиваясь к ним. – Нет, ты это сделал, Гарри! Именно поэтому слизеринские игроки все время промахивались, а Рон отбил все мячи! – Нет, я не подливал его! – сказал Гарри, широко ухмыляясь. Он засунул руку в карман рубашки и достал бутылочку, наполненную золотой жидкостью, которую видела Гермиона во время завтрака. Она была полностью заполнена и закупорена сверху воском. – Я хотел, чтобы Рон подумал, что я действительно сделал это. И разыграл спектакль у тебя на глазах тоже специально. – Он посмотрел на Рона. - Ты отбил все потому, что чувствовал – у тебя получится. Ты все сделал сам. Гарри снова положил флакон в карман. – В моем стакане правда ничего не было? – изумленно сказал Рон. – Но погода была хорошей… и Вэйзи не играл… Ты честно не подлил мне зелья удачи? Гарри покачал головой. Рон сначала уставился на него, а потом, подражая голосу Гермионы, передразнил: – Ты добавил Феликс Фелицис в сок Рона, поэтому он отбил все мячи! Видишь! Я могу отбивать мячи и без чьей либо помощи, Гермиона! – Я никогда не говорила, что ты не можешь. Кстати, Рон, ты тоже думал, что тебе его подлили! Но Рон уже прошел мимо нее с метлой на плече. – Э-э, – сказал Гарри во внезапной тишине; он не ожидал, что его план даст такой побочный эффект. – Ну… ну так что, пойдем на вечеринку? – Ты иди! – сказала Гермиона, сдерживая слезы. – На данный момент я сыта Роном по горло, и не знаю, что мне делать… И она тоже вылетела из раздевалки. Гарри медленно брел к замку через толпу болельщиков, выкрикивающую ему слова приветствия, но у него было ощущение, что что-то не так; он был уверен, что если Рон выиграет матч, то они с Гермионой обязательно помирятся. Он не видел возможности объяснить Гермионе, что обида Рона на нее была вызвана поцелуем с Виктором Крамом, который был так давно. Гарри не застал Гермиону на вечеринке в общей гостиной, которая была заполнена до отказа к моменту, когда он пришел. Вскоре и он был окружен многими людьми, поздравляющими его с победой. Он безуспешно пытался отцепиться от братьев Криви, которые требовали детального разбора матча, и огромной группы девчонок, окруживших его и строивших ему глазки. В конце концов, когда он отцепил от себя Ромилду Вэйн, которая достала его своим желанием пойти с ним на Рождественскую вечеринку к Слизхорну, Гарри решил найти Рона. Когда он попытался увернуться от стола с напитками, то врезался прямо в Джинни, Арнольда – Карликового Пуффа, едущего на ее плече, и Живоглота, счастливо мяукающего у ее ног. – Ищешь Рона? – спросила она. – Он там, грязный лицемер. Гарри посмотрел в угол, указанный Джинни, и увидел Рона, сидящего так близко от Лаванды, что было невозможно понять, где чьи руки. – Похоже, что он пожирает ее лицо, не так ли? – беспристрастно сказала Джинни. – Но я полагаю, он просто пытается как-то улучшить свою технику. Хорошо сыграл Гарри. Она погладила его по руке, и Гарри почувствовал какое-то странное ощущение в своем желудке, но затем она отошла, чтобы взять себе еще сливочного пива. Живоглот побежал за ней, его глаза были сконцентрированы на Арнольде. Гарри отвернулся от Рона, который, похоже, не собирался освободиться в ближайшее время; в стороне с громким хлопком закрылся портрет Полной Дамы. С мрачным подозрением, Гарри подумал, что видел копну густых каштановых волос, исчезающих в проеме. Он рванул вперед, оббежал Ромилду Вэйн, и открыл портрет с Полной Дамой. Коридор снаружи казался пустынным. – Гермиона? Он нашел ее в первом же открытом классе. Она сидела за учительской партой одна, не считая маленьких чирикающих желтых птичек, летающих над ее головой и которых она явно только что наколдовала. Гарри не мог не восхититься ее волшебной работой. – О, привет, Гарри, – сказала она срывающимся голосом. – Я только что практиковалась. – Да… они… э-э… действительно прекрасны… – сказал Гарри. Гарри понятия не имел, что сказать ей. Ему было интересно, был ли шанс, что Гермиона не заметила Рона, может она покинула вечеринку только потому, что там было слишком громко. Вдруг она сказала противоестественно высоким голосом, – Рон, кажется, наслаждается праздником. – Э-э, правда? – спросил Гарри. – Не притворяйся, что ты не видел его, – сказала Гермиона. – Ведь он не прятался, не так ли?.. Дверь позади них с грохотом открылась. К ужасу Гарри в комнату вошел смеющийся Рон, держась за руку с Лавандой. – Ой, – сказал он, увидев Гарри и Гермиону. – Упс, – проговорила Лаванда, и начала отступать к двери, хихикая. Дверь за ней захлопнулась. В комнате повисла ужасная, мрачная и звенящая тишина. Гермиона пристально смотрела на Рона, который отказывался смотреть на нее, но сказал с помесью бравады и неловкости, – Привет, Гарри! Мне было интересно, куда ты пошел! Гермиона сползла с парты. Небольшой выводок золотых птиц продолжал описывать круги над ее головой, напоминая странную, пернатую солнечную систему. – Ты не должен заставлять Лаванду ожидать тебя снаружи, – тихо сказала она. – Ей будет интересно, куда ты пропал. Она пошла к двери медленно, но с высоко поднятой головой. Гарри посмотрел на Рона, чье выражение лица показывало – он был уверен, что хуже уже ничего не случится. – Оппагно! – послышался вопль со стороны дверного проема. Гарри обернулся, и увидел Гермиону, указывающую палочкой на Рона с диким выражением лица. Выводок птиц молниеносно, как очередь больших золотых пуль, направился к Рону, который закричал и закрыл лицо руками, но птицы атаковали, клюя и раздирая все места на его коже, до которых только могли дотянуться. – Ты еще пожалеешь! – завопил Рон, с выражением мстительной ярости в глазах, Гермиона распахнула дверь и исчезла за ней. Гарри показалась, что он услышал всхлип, прежде чем дверь захлопнулась. Глава 15 За покрывшимися инеем окнами снова падал снег; приближалось Рождество. Хагрид, как обычно, уже поставил двенадцать елок в Большом зале; гирлянды из падуба и мишуры были развешаны по перилам лестниц; свечи пылали в шлемах рыцарских доспехов, и большие ветки омелы были развешаны во всех коридорах. Стайки девочек собирались под омелой каждый раз, когда Гарри проходил мимо них, и из-за этого в коридорах часто образовывались пробки. К счастью, благодаря частым ночным блужданиям Гарри, он прекрасно знал все тайные переходы, так что мог без слишком больших трудностей избегать встреч с поклонницами под омелой. Рон, однако, воспринял потребность в этих обходах не причиной для ревности, а для веселья, и просто ревел от смеха из-за всего этого. Хотя Гарри и предпочитал этот новый смех и шутки Рона его капризному и агрессивному поведению в течение последних нескольких недель, «обновленный» Рон достался ему очень дорого. Во-первых, Гарри должен был выносить частое присутствие Лаванды Браун, которая, казалось, расценивала любой момент, когда она не целует Рона, как потраченный впустую и, во-вторых, Гарри снова оказался лучшим другом двух человек, которые, казалось, вряд ли когда-либо заговорят друг с другом. Рон, руки и предплечья которого, все еще были покрыты царапинами и ссадинами после нападения птиц Гермионы, разговаривал обиженным и защищающимся тоном. – Она не может жаловаться, – говорил он Гарри. – Она целовалась с Крамом. Поэтому нечего злиться на то, что кто-то хочет целоваться и со мной. Мы живем в свободной стране. Я не делаю ничего плохого. Гарри не отвечал, он делал вид, что поглощен книгой, которую они должны были прочитать до завтрашнего урока Заклинаний (Квинтэссенция поиска). Поскольку он должен был оставаться другом и Рону и Гермионе, он тратил много времени и сил на то, чтобы держать рот закрытым. – Я никогда ничего не обещал Гермионе, – бормотал Рон. – Я хочу сказать – да, я собирался идти с ней на Рождественскую вечеринку Слизхорна, но она никогда не говорила… мы всего лишь друзья… Я – независимый человек… Гарри переворачивал страницы Квинтэссенции, зная, что Рон наблюдает за ним. Бормотания Рона затихли, заглушаемые громким треском огня, хотя Гарри думал, что снова уловил слова «Не может жаловаться». Расписание Гермионы было настолько плотным, что Гарри мог говорить с ней должным образом только по вечерам, когда Рон так увивался вокруг Лаванды, что не замечал того, что делал Гарри. Гермиона отказывалась сидеть в гостиной, когда Рон был там, таким образом, Гарри присоединялся к ней в библиотеке, и значит, все их беседы проходили шепотом. – Он волен целоваться с кем хочет и кого любит, – сказала Гермиона, в то время как библиотекарь, мадам Пинс, бродила между полками позади них. – Я действительно ничего против этого не имею. – Она так сильно нажала пером на пергамент, выводя букву "Я", что проколола в нем дыру. Гарри снова промолчал. Ему пришло в голову, что скоро у него просто пропадет голос, так как последнее время он его практически не использовал. Он склонился над «Зельеделием для продолжающих» и снова принялся делать примечания относительно Вечных Эликсиров, иногда останавливаясь, чтобы расшифровать полезные дополнения Принца-Полукровки к тексту Либатиуса Борэджа. – Да, кстати, – сказала Гермиона через некоторое время, – Ты должен быть осторожен. – В последний раз говорю тебе, – произнес Гарри немного хриплым тоном после сорока пяти минут тишины, – я не отдам эту книгу. Я узнал больше от Принца-Полукровки, чем от Снейпа и Слизхорна вместе взятых… – Я говорю не о твоем глупом так называемом «принце»,– сказала Гермиона, бросая на книгу презрительный взгляд. – Я хочу сказать про одно недавнее событие. Я вошла в ванную для девочек, перед тем как прийти сюда. Там была примерно дюжина девчонок, включая и эту Ромилду Вэйн, и они решали, как подсунуть тебе любовное зелье. Они все надеются пойти с тобой на вечеринку Слизхорна, и, кажется, накупили у Фреда и Джорджа любовных зелий, которые, боюсь сказать, все же действуют. – Почему же ты их не конфисковала? – воскликнул Гарри, которому показалось невероятным, что Гермиона, вместо того чтобы соблюдать правила, пропустила подобное нарушение. – Они же не притащили зелья с собой в ванную,– презрительно сказала Гермиона, – Они только обсуждали тактику. Поскольку я сомневаюсь относительно того, – она снова бросила на книгу презрительный взгляд, – что твой Принц-Полукровка, смог придумать противоядия сразу для дюжины любовных зелий, на твоем месте я просто бы пригласила кого-то пойти с тобой, чтобы все поняли – у них нет шанса. Не то к завтрашнему вечеру они будут готовы на любое безрассудство ради тебя, Гарри. – Нет девушки, которую я хотел бы пригласить, – пробормотал Гарри, который все еще пробовал не думать о Джинни больше, чем он мог себе позволить из исключительно братских чувств. Однако, несмотря на все свои усилия, он продолжал мечтать о ней, и благодарил небо, что Рон не мог использовать Легилименцию. – Ну, тогда просто будь осторожен с напитками, которые пьешь, так как, похоже, что Ромилда Вэйн говорила вполне серьезно, – мрачно добавила Гермиона. Она подтянула к себе длинный свиток пергамента с работой по Нумерологии, и снова продолжила царапать по нему своим пером. Гарри долго-долго смотрел на нее. – Подожди, – медленно сказал он. – Я думал, Филч, запретил все, что продают в Ужастиках Умников Уизли? – Интересно, хоть кто-нибудь когда-нибудь обращал внимание на то, что запретил Филч? спросила Гермиона, все еще пытаясь сконцентрироваться на своей работе. – Но я думал, все совы обыскиваются. Так, каким образом эти девчонки смогут протащить любовные зелья в школу? – Фред и Джордж посылают им зелья замаскированными под духи или средства от кашля, сказала Гермиона. – Это – один из их способов обслуживания заказов, которые разносят совы. – Что-то ты много об этом знаешь. Гермиона удостоила Гарри тем же презрительным взглядом, который достался его учебнику по Зельям. – Все это было написано на обороте флаконов, которые близнецы показывали мне и Джинни этим летом, – холодно сказала она, – я не хожу по Хогвартсу, подливая людям в напитки зелья или притворяясь, что подливаю, потому что это также плохо… – О, ну, в общем, не бери в голову, – быстро сказал Гарри. – Пойми, значит Филча легко можно обмануть! Если эти девчонки могут получать по почте любовные зелья, замаскированные под другие вещи, так почему Малфой не мог пронести в школу то ожерелье? – О, Гарри… только не начинай снова… – Но объясни мне, почему нет? – потребовал Гарри. – Слушай, – вздохнула Гермиона, – Датчики Тайн обнаруживают проклятья, заклятья, и заклинания маскировки, ведь так? Они используются, чтобы найти темное волшебство и заколдованные темной магией объекты. Они бы обнаружили такое мощное проклятие, какое было наложено на ожерелье, за секунды. Но какое либо вещество, просто налитое в другую бутылку, они, конечно, не замечают, тем более что любовные зелья – не темная магия и они не опасны… – Легко тебе говорить, – пробормотал Гарри, подумав о Ромилде Вэйн. – К тому же, Филч вряд ли поймет, что это не зелье от кашля, он ведь сквиб, и я сильно сомневаюсь, что он умеет отличать одно зелье от другого. Гермиона застыла; Гарри тоже что-то услышал. Кто-то подходил к ним сзади, но за темными полками было невозможно разобрать – кто. Они ждали, и мгновение спустя мадам Пинс, подобно стервятнику, появилась из-за угла, ее впалые щеки, кожа, похожая на пергамент, и длинный крючковатый нос, были освещены лампой, которую она держала. – Библиотека закрыта, – сказала она, – я прослежу, чтобы все книги, взятые вами, были возвращены на нужные полки… ЧТО ты сделал с этой книгой? Ты – развращенный мальчишка! – Это не библиотечная, это моя! – торопливо сказал Гарри, пытаясь убрать свое «Зельеварение дла совершенствующихся» со стола до того, как она схватит его своей когтистой рукой. – Мародер! – шипела она. – Это омерзительно… осквернитель! – Это – только книга, на которой что-то написано! – сказал Гарри, пытаясь вырвать у нее свой учебник. Было похоже, что она хотела конфисковать книгу, но Гермиона, быстро собравшая свои вещи, схватила Гарри за руку и вытащила его из библиотеки. – Она запретит тебе ходить в библиотеку, если ты не будешь осторожен. Зачем ты взял эту глупую книгу? – Это не моя вина, она орала как безумная, Гермиона. А тебе не кажется, что она просто услышала, как ты грубо отзывалась о Филче? Я всегда думал, что между ними могло бы что-то быть… – Ха, ха… Получая удовольствие от нормального разговора не в полшепота, они шли по пустынным, освещенным лампами коридорам, назад в общую гостиную, и споря, правда это или нет, что Филч и мадам Пинс тайно влюблены друг в друга – Безделушки – сказал Гарри Полной Даме, это был их новый, праздничный пароль. – И вам того же, – ответила Полная Дама с ехидной усмешкой, и отодвинула портрет, чтобы впустить их. – Привет, Гарри! – сказала Ромилда Вэйн, в ту же секунду, как он вылез из портретного проема. – Хочешь гвоздичной воды? Гермиона через плечо посмотрела на него взглядом, «что-я-тебе-говорила?». – Нет, спасибо, – быстро ответил Гарри. – Я не очень хочу пить. – Ладно, тогда возьми это, – сказала Ромилда, толкая коробку в его руки. – «Шоколадные котелки», у них внутри огневиски. Мой дед прислал их мне, но я их не люблю. – О… хорошо… большое спасибо, – сказал Гарри, не зная, что ответить. – Мммм… я только проходил здесь с… Он поспешил за Гермионой, и его голос постепенно затих. – Я же говорила, – кратко сказала Гермиона, – Скорей пригласи кого-нибудь, тогда они оставят тебя в покое, и ты сможешь… Но ее лицо внезапно помрачнело; она только что увидела Рона и Лаванду, которые целовались все в том же кресле. – Ну, спокойной ночи, Гарри, – сказала Гермиона, хотя было еще только семь часов вечера, и убежала в спальню девочек, ничего больше не сказав. Гарри ложился спать, успокаивая себя мыслью, что остался только один день занятий, плюс вечеринка Слизхорна, после которой он и Рон вместе уедут в Нору. Казалось невозможным, что Рон и Гермиона помирятся друг с другом до каникул, но возможно, так или иначе, перерыв даст им время, чтобы успокоиться, и обдумать свое поведение… Надежда Гарри была очень слабенькой, и она еще больше уменьшилась после последнего урока Трансфигурации. Класс проходил очень трудную тему человеческого преобразования. Все работали перед зеркалами, и в качестве задания должны были изменить цвет собственных бровей. Гермиона недоброжелательно посмеялась над первой безуспешной попыткой Рона, в течение которой он как-то умудрился наколдовать себе замечательные усы в форме ручек для велосипеда. А Рон принял ответные меры, копируя Гермиону, подпрыгивающую на своем месте каждый раз, когда профессор МакГонагалл задавала вопрос, что Лаванда и Парвати нашли очень забавным, и что снова довело Гермиону до слез. Она выбежала из классной комнаты сразу после звонка, оставив половину своих вещей в классе; Гарри решил, что сейчас она нуждается в нем больше, чем Рон, поэтому собрал ее вещи и побежал за ней. Он, наконец, разыскал ее, когда она выходила из женского туалета этажом ниже. Гермиона была с Луной Лавгуд, которая рассеянно гладила ее по спине. – О, привет, Гарри, – сказала Полумна. – Ты знаешь, что у тебя одна бровь ярко желтого цвета? – Привет, Полумна. Гермиона, ты оставила свои вещи… Он протянул ее книги. – О, да, – сказала Гермиона подавленным голосом, убирая вещи и быстро отворачиваясь, чтобы скрыть свои слезы. – Спасибо, Гарри. Ладно, я должна идти… И она поспешно ушла, не дав Гарри шанса попытаться успокоить или приободрить себя, а сейчас он не мог думать ни о чем другом. – Она немного расстроена, – сказала Полумна. – Я сначала подумала, это Плакса Миртл, но, оказалось, что это была Гермиона. Она говорила что-то о Роне Уизли… – Да, они поссорились, – сказал Гарри. – Он бывает забавным иногда, не так ли? – сказала Полумна, пока они вместе шли вниз по коридору. – Но может быть и немного груб. Я заметила это в прошлом году. – Может быть, – сказал Гарри. Полумна снова демонстрировала свою способность непринужденно разговаривать о неприятных истинах; он никогда не встречал никого похожего на нее. – Как прошел семестр? – О, хорошо, – сказала Полумна. – Немного одиноко без АД. Джинни просто прелесть. На днях она заткнула двух мальчиков с нашего курса на Трансфигурации, назвавших меня «Лунотичкой»… – Ты хотела бы пойти со мной на вечеринку Слизхорна сегодня вечером? Слова выскочили изо рта Гарри прежде, чем он успел остановить их. Он слышал, что произнес их так, как будто говорил кто-то другой. Полумна в удивлении уставилась на него своими выпуклыми глазами. – На вечеринку Слизхорна? С тобой? – Да, – сказал Гарри, – Мы можем приводить гостей, и я подумал, что тебе это могло бы понравится… Я имею в виду… – Он очень хотел прояснить всю ситуацию. – Я хочу сказать, как друзья, понимаешь? Но если ты не хочешь… Он уже наполовину желал, чтобы она не хотела. – O нет, я хотела бы пойти с тобой как друг! – сияя, сказала Полумна, он никогда не видел ее такой прежде. – Никто никогда прежде не просил меня пойти на вечеринку, как друга! Ты покрасил бровь для вечеринки? Я тоже должна покрасить свою? – Нет, – твердо сказал Гарри, – это просто ошибка. Я попрошу Гермиону вернуть брови нормальный вид. Тогда я встречу тебя в вестибюле в восемь часов. – АГА! – закричал голос сверху, и они оба подскочили; незамеченный ими Пивз, висел вверх тормашками на люстре и злобно усмехался. – Потти пригласил Лунатичку на вечеринку! Потти любит Лунатичку! Потти лююююбит Лунатииичку! И унесся, по-прежнему гогоча и вопя, – Потти любит Лунатичку! – Тяжело сохранять такие вещи в секрете, – сказал Гарри. Он был уверен, что скоро уже вся школа будет говорить о том, что он пригласил Луну Лавгуд на вечеринку Слизхорна. – Ты мог выбрать любую! – недоверчиво сказал Рон во время обеда. – Любую! И ты выбрал Лунатичку Лавгуд? – Не называй ее так, Рон! – бросила Джинни, остановившись позади Гарри по пути к своим друзьям. – Я действительно рада, что ты пригласил ее Гарри, она так взволнована. И она пошла дальше, чтобы сесть с Дином. Гарри пробовал обрадоваться, что Джинни осталась довольна его приглашением, сделанным Луне на вечеринку, но у него не выходило. Вдалеке от них за столом сидела Гермиона, совсем одна, ковыряя вилкой в своей тарелке. Гарри заметил, что Рон украдкой смотрит на нее. – Ты мог бы извиниться, – прямо предложил Гарри. – И что, снова подвергнуться нападению канареек? – пробормотал Рон. – Не было причин дразнить ее. – Она смеялась над моими усами! – Я тоже, это была самая дурацкая вещь, которую я когда-либо видел. Но Рон, казалось, не слушал; только что пришли Лаванда и Парвати. Втиснувшись между Гарри и Роном, Лаванда обняла Рона за шею. – Привет, – сказала Парвати, которая, как и Гарри, выглядела смущенной, ей также надоело поведение их двух друзей. – Привет, – сказал Гарри, – как ты? Останешься в Хогвартсе? Я слышал, твои родители хотят, чтобы ты уехала. – Я умудрилась уговорить их повременить, – сказала Парвати. – Случай с Кэти действительно взволновал их, но с тех пор все спокойно… О, привет, Гермиона! – Сказала Парвати и поистине сияюще улыбнулась. Гарри подумал, что, наверное, она чувствует себя виноватой в том, что смеялась над Гермионой на Трансфигурации. Он взглянул на подругу и увидел, что Гермиона тоже улыбнулась, даже более радостно, чем Парвати. Девчонки иногда такие странные… – Привет, Парвати! – сказала Гермиона, полностью игнорируя Рона и Лаванду. – Ты идешь на вечеринку к Слизхорну сегодня вечером? – У меня нет приглашения, – уныло ответила Парвати. – Тем не менее, я хотела бы пойти, говорят, там будет по настоящему классно… Ты идешь, не так ли? – Да, я встречаюсь с Кормаком в восемь, и… Раздался шум подобно звуку сливающегося туалета, и Рон подскочил. Гермиона продолжила, как если бы не видела и не слышала его. – …мы вместе пойдем на вечеринку. – Кормак? – сказал Парвати. – Ты имеешь в виду Кормака МакЛаггена? – Да, – ласково сказала Гермиона. – Тот, кто почти, – она сделала акцент на этом слове, – стал Гриффиндорским защитником. – Ты встречаешься с ним? – наивно поинтересовалась Парвати. – О… да, а разве ты не знала? – хихикая, ответила Гермиона. – Нет! – еле выговорила Парвати, очень взволнованная после такого сообщения. – Ничего себе, неужели тебе нравятся игроки в Квиддитч? Сначала Крам, теперь МакЛагген… – Меня привлекают действительно хорошие игроки в квиддитч, – поправила ее Гермиона, все еще улыбаясь. – Хорошо, увидимся… Пойду, подготовлюсь к вечеринке… Она ушла, и Лаванда с Парвати склонили друг к другу головы, дабы обсудить новое развитие событий, все, что они когда-либо слышали или предполагали о Гермионе и МакЛаггене. Рон выглядел потрясенным и ничего не говорил. Гарри не замечали, и он мог обдумать в полной тишине то, до чего могут дойти девушки, чтобы отомстить. Спустившись в вестибюль в восемь часов вечера, он увидел необычайно много девочек, обижено на него смотревших, поскольку он подошел к Луне. На ней была серебряная мантия украшенная блестками, вызывавшая хихиканье у окружающих, но она выглядела весьма привлекательно. Гарри был доволен, во всяком случае, что она не надела ее серьги-редиски, ожерелье из пробок от сливочного пива, и свои СпектроОчки. – Привет, – сказал он. – Пойдем? – О да, – ответила она счастливо. – Где – вечеринка? – В кабинете Слизхорна, – сказал Гарри, уводя ее по мраморной лестнице подальше от взглядов и разговоров. – Ты слышала, предполагается приезд вампира? – Руфуса Скримджера? – спросила Полумна. – Я…кто? – смущенно проговорил Гарри. – Ты подразумеваешь Министра Магии? – Да, он – вампир, – с легкостью сказала Полумна. – Отец написал очень длинную статью об этом, когда Скримджер принял пост Министра Магии, но был вынужден не издавать ее из-за распоряжения Министерства. Очевидно, они не хотели, чтобы правда вышла на свет! Гарри думал, маловероятно, что Руфус Скримджер – вампир, но Полумна всегда повторяла причудливые статьи ее отца, как будто все это была правда. Они уже подходили к кабинету Слизхорна, и звуки музыки, смеха, громкой беседы становились громче с каждым шагом. Задумывалось ли так изначально, или Слизхорн использовал волшебство, но его кабинет был намного больше кабинетов других преподавателей. Потолок и стены были драпированы изумрудными, темно-красными, и золотыми портьерами – выглядело так, как будто они находились внутри просторного шатра. В комнате было очень душно из-за большого скопления людей; повсюду гуляли блики красного цвета, отбрасываемые декоративной золотой лампой, свисающей с центра потолка. В ней летали настоящие феи, каждая как блестящее пятнышко света. Громкое пение сопровождалось игрой на мандолине; дым из трубок клубился над беседующими пожилыми колдунами, и множество эльфов-домовиков пыталось пробраться через все это столпотворение, неся тяжелые серебряные подносы с разнообразной едой и напоминая собой небольшие бродячие столики. – Гарри, мой мальчик! – воскликнул Слизхорн, как только Гарри и Полумна протиснулись через дверь. – Проходи, пришло так много людей, с которыми бы я хотел познакомить тебя! Слизхорн надел бархатную шляпу, не соответствовавшую его смокингу. Он схватил Гарри за руку так сильно, будто хотел с ним аппарировать, и потащил его в сторону. Гарри вцепился в руку Луны и потянул ее за собой. – Гарри, я хочу познакомить тебя с Элдредом Уорплом, моим давнишним студентом, автором «Братьев Крови: Моя жизнь среди Вампиров» – и, конечно, с его другом Сангуини. Уорпл был маленьким тучным мужчиной в очках, он схватил руку Гарри и с энтузиазмом пожал ее; вампир Сангуини, который был высок, и под глазами у которого залегали темные тени, просто кивнул. Он выглядел скорее скучающим. Неподалеку собралась стайка девочек, наблюдающая за ним с любопытством и волнением. – Гарри Поттер, я просто восхищен! – сказал Уорпл, близоруко глядя в лицо Гарри. - Только на днях я говорил Профессору Слизхорну: «Где – биография Гарри Поттера, которую мы все так ждем?» – Э-э, – промямлил Гарри, – на самом деле? – Такой же скромный, как Хорас и описывал! – сказал Уорпл. – Но серьезно, – его манера изменилась на деловую,– я буду рад написать твою биографию – люди жаждут узнать о тебе больше, дорогой мальчик – умоляю! Если ты разрешишь мне несколько интервью, по четыре – или пять часов в день, мы могли бы закончить книгу в течение месяца. Это потребует минимальных усилий с твоей стороны, я уверяю тебя – спроси Сангуини, если хочешь…Сангуини, а ну-ка вернись! – внезапно строго добавил Уорпл, так как вампир направился к группе девочек с довольно голодным взглядом. – Здесь есть мясной пирог, – сказал Уорпл, беря один у проходящего эльфа и впихивая его в руку Сангуини, перед тем как вновь повернуться к Гарри. – Мой дорогой мальчик, ты мог бы прилично заработать, ты понятия не имеешь… – Я совершенно точно в этом не заинтересован, – твердо ответил Гарри, – и я только что заметил своего друга, извините. – Он потянул Луну в толпу, так как действительно только что видел, как длинная грива каштановых волос исчезает за двумя солистами Вещих сестричек. – Гермиона! Гермиона! – Гарри! Слава богу, ты здесь! Привет, Полумна! – Что с тобой случилось? – спросил Гарри, поскольку Гермиона выглядела взъерошенной, будто только что пробиралась сквозь Дьявольские силки. – О, я только что сбежала…то есть, я только что оставила Кормака… Под омелой, – пояснила она, так как Гарри продолжал вопросительно смотреть на нее. – Это тебе за то, что пошла с ним, – сказал он ей строго. – Я думала, он раздражает Рона больше всего, – спокойно ответила Гермиона. – Некоторое время я рассматривала Захарию Смита, но в целом… – Ты рассматривала Смита? – отозвался Гарри. – Да, и начинаю жалеть, что не выбрала его – по сравнению с МакЛаггеном даже Гроуп джентльмен. Давай пройдем сюда, тогда мы сможем увидеть его приход, он такой высокий… Втроем они прошли к другой стороне комнаты, выкапывая кубки меда на пути, слишком поздно сообразив, что Профессор Трелони стояла там одна. – Здравствуйте, – вежливо сказал Полумна Профессору. – Добрый вечер, моя дорогая, – сказала Трелони, с трудом сосредотачивая взгляд на Луне. Гарри снова почувствовал запах огненного хереса. – В последнее время я не видела вас на своих занятиях… – Да, в этом году я занимаюсь у Флоренца, – сказала Полумна. – О, конечно, – сердито сказала Профессор Трелони и пьяно хихикнула. – Или у лошади , как я предпочитаю его называть. Вы, наверное, думали, что теперь, когда профессор Дамблдор вернул мне статус профессора, школа избавится от этой лошади? Но нет… мы делим уроки… Это – оскорбление, откровенное оскорбление. Вы знаете, что… – Профессор Трелони казалась слишком подвыпившей, чтобы признать Гарри. Пока она разъяренно критиковала Флоренца, не замечая происходящего, Гарри притянул к себе Гермиону и прошептал, – Ответь прямо. Ты хочешь сказать Рону, что помогла ему во время отбора вратарей? Гермиона приподняла брови: – Ты действительно думал, что я могла опуститься до такого? Гарри проницательно посмотрел на нее. – Гермиона, если ты смогла пригласить МакЛаггена… – Есть разница, – с достоинством сказала Гермиона. – Я не собираюсь говорить Рону о том, что, возможно, произошло на отборе вратарей. – Хорошо, – пылко сказал Гарри. – Потому что тогда он расстроится, и мы проиграем следующий матч… – Квиддитч! – сказала Гермиона сердито. – Это все, что интересует вас, мальчишек? Кормак даже не попытался узнать меня поближе, нет! Мне пришлось без остановки слушать о «ста Великих Голах, Взятых Кормаком МакЛаггеном» и… О, нет, он идет сюда! Она ринулась от них столь быстро, как будто аппарировала; вот она только что стояла с ними, а вот уже протискивается между двумя хохочущими ведьмами и исчезает из поля зрения. – Вы видели Гермиону? – спросил МакЛагген, появившись из толпы минуту спустя. – К сожалению, нет. – Сказал Гарри и быстро отвернулся, чтобы присоединиться к беседе, на долю секунды забыв, кто с кем говорит. – Гарри Поттер! – сказала профессор Трелони дрожащим голосом, впервые заметив его. – О, здравствуйте, – проговорил Гарри без особого энтузиазма. – Мой дорогой мальчик! – проникновенно шептала она. – Слухи! Истории! «Избранный»! Конечно, я знала это уже очень долгое время… Предзнаменования никогда не были хорошими, Гарри… Но почему ты не вернулся на Предсказания? Для тебя, для всех людей этот предмет имеет величайшее значение! – Ах, Сивилла, все мы думаем, что наш предмет самый важный! – Заявил громкий голос, и рядом с Профессором Трелони возник Слизхорн; его лицо раскраснелось, бархатная шляпа сбилась набок, в одной руке он держал стакан медовухи, а в другой – огромный пирог с мясным фаршем. – Но я действительно давно уже не видел такого таланта к Зельеварению! – Любяще сказал Слизхорн о Гарри, вращая налитыми кровью глазами. – Врожденный инстинкт, знаете ли – как у его матери! Я учил всего лишь нескольких с таким талантом и могу сказать Вам, Сивилла, что даже Северус… – И, к ужасу Гарри, Слизхорн протянул руку, и казалось, выудил Снейпа прямо из пустоты. – Прекратите прятаться и присоединяйтесь к нам, Северус! – Счастливо икал Слизхорн. – Я только что рассказывал об исключительных способностях Гарри к Зельеварению! Некоторая похвала должна достаться и Вам, конечно, ведь Вы преподавали ему в течение пяти лет! Пойманный в ловушку рукой Слизхорна, обнимавшей его за плечи, Снейп повернул свой крючковатый нос к Гарри, и посмотрел на него, сузив глаза. – Забавно, я всегда был уверен, что вообще ни чему не сумел научить Поттера. – О, ну тогда, это – его естественный дар! – закричал Слизхорн. – Вы должны были видеть то, что он сделал на моем первом уроке! Напиток «Живой Смерти» – никогда не видел, чтобы студент приготовил более лучший образец с первой же попытки, я думаю только Вы, Северус… – Действительно? – спокойно сказал Снэйп, хотя его взгляд, все еще скучающе направленный на Гарри, беспокоил его. Чего уж точно не хотел Гарри, так это внимания Снейпа к его новоявленным успехам в Зельеварении. – Напомни мне Гарри, какие еще предметы ты изучаешь? – спросил Слизхорн. – Защиту От Темных Сил, Заклинания, Трансфигурацию, Гербологию… – Короче говоря, все предметы, необходимые, чтобы стать Аврором, – сказал Снейп с едва заметной усмешкой. – Ну да, вобще-то, я и хотел бы им стать, – вызывающе сказал Гарри. – И станешь великим Аврором! – с жаром сказал Слизхорн. – Не думаю, что ты должен быть Аврором, Гарри, – неожиданно сказала Полумна. Все посмотрели на нее. – Авроры – часть Заговора «Гнилых Клыков», я думала, всем это известно. Они собираются развалить Министерство Магии изнутри, используя Темную Магию и воспаление десен. Гарри втянул носом половину своего медового напитка, потому что начал смеяться. Действительно, стоило пригласить Луну хотя бы из-за этого. Он все еще смеялся и кашлял, когда заметил кое-что, поднявшее его настроение еще выше: Аргус Филч тащил к ним за ухо Драко Малфоя. – Профессор Слизхорн, – хрипел Филч, его челюсти дрожали, в глазах горел маниакальный огонь. – Я обнаружил этого мальчишку, крадущимся по верхнему коридору. Он утверждает, что был приглашен на вашу вечеринку и задержался. Вы выдавали ему приглашение? Малфой пытался вырваться из рук Филча, он был просто разъярен. – Хорошо, я не был приглашен! – сказал он сердито. -Я пробовал явиться без приглашения, довольны? – Нет! – сказал Филч, но это утверждение опровергало выражение ликования на его лице. – У тебя большие неприятности, парень! Разве директор не говорил, что бродить по школе в ночное время, не имея разрешения – запрещено, а? – Ничего, Аргус, ничего, – сказал Слизхорн, размахивая приглашением без обозначения даты. – Это – Рождество, и это не преступление, хотеть быть на вечеринке. Сегодня мы забудем про наказания, ты можешь остаться, Драко. Выражение лица Филча было полно разочарования, что было совершенно понятно; но почему, думал Гарри, наблюдая за ними, Малфой выглядел почти таким же несчастным? И почему Снейп смотрел на него сердито, и… было ли это возможно?…со страхом? Но прежде чем Гарри отметил все, что увидел, Филч повернулся и поплелся обратно, на ходу бормоча что-то себе под нос. Малфой изобразил на лице улыбку и поблагодарил Слизхорна за его великодушие; лицо Снейпа было, как всегда, непроницаемо. – Ничего, ничего, – сказал Слизхорн, уклоняясь от благодарности Малфоя. – Я ведь знал вашего дедушку, и после всего… – Он всегда очень высоко отзывался о Вас, сэр, – быстро сказал Малфой. – Говорил, что Вы были лучшим изготовителем зелий, которого он когда-либо знал… Гарри уставился на Малфоя. Его заинтересовало не подлизывание, так как он уже столько времени имел возможность наблюдать, как Малфой подлизывался к Снейпу. Малфой и вправду выглядел немного больным. В первый раз Малфой выглядел старше своего возраста. Под глазами у него залегли темные синяки, а оттенок кожи был сероватым. – Я хотел бы поговорить с тобой, Драко, – внезапно сказал Снэйп. – Пожалуйста, Северус, сказал Слизхорн, снова икая, – сейчас ведь Рождество, не будьте слишком жестоким. – Я – глава его факультета, и я сам решу, как с ним поступить, – кратко ответил Снэйп. – Следуйте за мной, Драко. И они ушли, впереди шествовал Снэйп, Малфой тащился за ним следом с обиженным видом. Гарри мгновение нерешительно постоял, затем сказал Луне, – Э-э…я в ванную. – Хорошо, – бодро ответила она, продолжая обсуждать Заговор «Гнилых Клыков» с Профессором Трелони, которая, казалось, искренне наслаждалась беседой. Гарри поспешно нырнул в толпу, на ходу доставая из кармана Мантию-Невидимку и набрасывая ее на себя, оказавшись в пустом коридоре. Все это не составило труда, но теперь нужно было догнать Снейпа и Малфоя. Гарри несся по коридору, шум его ног заглушался музыкой и громкой речью, раздававшихся из кабинета Слизхорна. Возможно, Снейп вел Малфоя в свой кабинет в подземелье или, может, сопровождал его назад в общую гостиную Слизерина… Гарри прижал ухо к замочной скважине последней двери классной комнаты в коридоре и услышал голоса. – … не позволяй себе ошибиться Драко, потому что в случае твоего исключения… – Я не имею к этому никакого отношения, ясно? – Я надеюсь, ты говоришь правду, тебя уже подозревают в причастности к тому случаю. – Кто меня подозревает? – сердито спросил Малфой. – В прошлый раз это был не я, понятно? Та Белл, должно быть, имеет врага, о котором никто не знает – и не смотрите на меня так. Я знаю, что Вы делаете, я не так глуп, но у вас ничего не получится – я могу остановить Вас! Помолчав, Снэйп сказал спокойно: – Ах… Я вижу, тетя Беллатрикс преподавала Вам Окклюменцию? Какие мысли ты пробуешь скрыть от своего декана, Драко? – Я не пытаюсь скрыть что-нибудь от Вас! Я просто не хочу, чтобы Вы вмешивались! Гарри прижал ухо еще ближе к замочной скважине… Что произошло? Что заставило Maлфоя так говорить со Снейпом, к которому он всегда выказывал уважение, даже любил? – Итак, вот почему ты избегал меня все это время? Ты боялся моего вмешательства? Осознаешь ли ты, что еще не было человека, который смог бы избежать встречи со мной, будучи неоднократно мною вызванным? – Тогда наложите на меня взыскание! Сообщите обо мне Дамблдору! – кричал Малфой. Вновь долгая пауза. Затем Снейп сказал: – Ты очень хорошо знаешь, что я не собираюсь ничего этого делать. – Тогда Вы должны прекратить вызывать меня в свой кабинет! – Послушай меня, сказал Снейп, понизив голос настолько, что Гарри пришлось придвинуть ухо совсем близко к замочной скважине. – Я пробую помочь тебе. Я поклялся твоей матери, что защищу тебя. Я дал Нерушимую Клятву, Драко. – Похоже, Вам придется нарушить ее, потому что я не нуждаюсь в вашей защите! Это – моя работа, Он дал мне это задание, и я сделаю это, у меня есть план, и он сработает, только потребуется немного больше времени, чем я думал, но все получится! – И каков твой план? – Это – не ваше дело! – Если ты скажешь мне, что собираешься сделать, я могу помочь тебе… – Мне достаточно помогают, спасибо, я не один! – Ты, конечно, был один сегодня вечером, что чрезвычайно глупо – блуждать в коридорах без наблюдения и запасного варианта, все это элементарные ошибки… – Со мной были Крэбб и Гойл, если бы Вы не задержали их! – Сбавь свой тон! – прошипел Снэйп, поскольку Малфой чуть ли не кричал, в волнении. – Если бы твоим друзья Крэббу и Гойлу снова пришлось сдавать СОВ по Защите. От Темных Искусств, они были бы вынуждены работать куда усерднее, чем прежде. – Это имеет значение?– спросил Малфой. – Защита. От Темных Искусств – просто глупая шутка, не так ли? Разве кому-то из нас потребуется защита против Темных Искусств? – Это – одна из ступень, очень важная для успеха, Драко! – сказал Снэйп. – Как ты думаешь, где бы я был все эти годы, если бы не знал, как действовать? Теперь слушай меня! Ты был неосторожен, блуждая ночью по коридорам, тебя чуть не поймали, а если впредь ты будешь доверять таким помощникам, как Крэбб и Гойл… – Они не единственные, на моей стороне есть и другие, лучшие ученики! – Тогда, почему ты не доверяешь мне, ведь я могу… – Я знаю, почему вы настаиваете на своей помощи! Вы хотите украсть мою славу! Вновь наступила пауза, после чего Снэйп холодно сказал: – Ты говоришь как ребенок. Я понимаю, что арест и заключение отца расстроили тебя, но… У Гарри было только секундное предупреждение, он услышал шаги Малфоя с другой стороны двери и успел отскочить, прежде чем она распахнулась. Малфой отдалялся от него, шагая по коридору мимо открытой двери кабинета Слизхорна, заворачивая за угол и скрываясь из виду. Боясь дышать, Гарри присел, поскольку из классной комнаты медленно вышел Снейп. Он возвращался на вечеринку. Гарри сидел на полу, скрытый мантией и обдумывая услышанное. Глава 16 – И Снейп предложил ему помочь? Ты точно уверен, что он предложил ему помочь? – Если ты спросишь это еще раз, – сказал Гарри, – я воткну эту брюссельскую капусту… – Да я только уточняю! – возразил Рон. Они в одиночестве стояли на кухне Норы и чистили гору брюссельской капусты для миссис Уизли. За окном падал снег. –  Да, Снейп предлагал ему помощь! – сказал Гарри. - Он сказал, что поклялся матери Малфоя защищать его, и что они заключили Нерушимое Обещание или что-то в этом роде… – Нерушимую Клятву? – Рон оцепенел. – Нет… он не мог… а ты уверен? – Да, уверен, – ответил Гарри. - А что это вообще означает? – Ну, ты не можешь нарушить Нерушимую Клятву… – Как это не удивительно, но я и сам уже догадался. А что произойдет, если ее нарушишь? – Ты умрешь. – Просто ответил Рон. - Фред и Джордж пытались заставить меня заключить такую Клятву, когда мне было лет пять. И я почти заключил – мы с Фредом уже держались за руки и все такое, когда нас обнаружил отец. Он был взбешен.– Вспоминал Рон с ностальгическим блеском в глазах. - Это был единственный раз из всех, что я помню, когда отец был так же зол, как и мать, а Фред расплатился за это своей левой ягодицей, которая уже никогда не будет выглядеть как раньше. – Ну, а если обойти стороной ягодицу Фреда… – Прошу прошения? - Сказал Фред – близнецы как раз зашли на кухню. – О, Джордж, ты только взгляни на это. Они использую ножи и все такое. Благослови их. – Через два с небольшим месяца, – язвительно сказал Рон.– Я стану совершеннолетним, и смогу делать все это с помощью волшебства! – А пока, – сказал Фред, садясь за кухонный стол и задирая на него ноги.– Мы с удовольствием понаблюдаем, как вы демонстрируете неволшебное использование… Упс, какая оплошность… – Это из-за тебя!– Сердито сказал Рон, засовывая в рот порезанный большой палец.– Подожди, как только мне исполнится семнадцать… – О, я уверен, что ты поразишь нас всех своими магическими навыками, о которых мы до сих пор и не подозревали…– Зевнул Фред. – Кстати, говоря, о твоих магических навыках, которых ты до сих пор не проявлял, Рональд. – Сказал Джордж.– Что это мы слышали от Джинни о тебе и юной леди по имени – если наши источники не лгут – Лаванда Браун? Рон слегка порозовел и вновь сосредоточился на капусте. –  Не лезь не в свое дело. – Какой находчивый ответ! – Сказал Джордж.– Я даже и не знаю, как ты до него додумался… Мы, собственно говоря, хотели бы узнать…как это произошло? – Что ты имеешь в виду? – Она попала в аварию или что-то в этом роде? – Что? – Ну, как она выдержала столь серьезное повреждение головного мозга? Эй, осторожно! Миссис Уизли как раз вошла на кухню и увидела, как Рон метнул своим капустным ножом в Джорджа, а тот лениво взмахнув палочкой, на полпути превращая его в бумажный самолет. – Рон! – Яростно воскликнула она.– Чтобы я больше никогда не видела, как ты швыряешься ножами!!!! – Ты не увидишь, – вздыхая, сказал Рон и снова отвернулся к капустной горе. – Фред, Джордж, простите, дорогие мои, но вечером приедет Ремус Люпин, поэтому Биллу придется потесниться с вами. – Нет проблем, – отозвался Джордж. – Так… Чарли не приедет, значит, Гарри с Роном останутся на чердаке, Флер разделит комнату с Джинни («Счастливого Рождества, Джинни» – пробормотал Фред)– значит, всем будет удобно. Ну, по крайне мере, у всех будет своя постель! - Немного обеспокоено закончила миссис Уизли. – Значит, Перси точно не покажет здесь свою физиономию? – Спросил Фред. – Нет, полагаю, он будет слишком занят в Министерстве. – Отвернувшись, ответила миссис Уизли. – Или же он просто придурок, которого еще свет не видывал.– Сказал Фред, когда миссис Уизли вышла из кухни. – Одно из двух. Ладно, Джордж, пошли… – Куда это вы собрались? – Спросил Рон. – Вы не поможете нам с этой брюссельской капустой? Просто используйте свои волшебные палочки и мы тоже будем свободны! – Нет, не думаю, что мы сможем это сделать.– Серьезно сказал Фред. – Ведь научиться очищать брюссельскую капусту без использования магии, очень полезно для развития характера, и ты сможешь оценить, как тяжело приходится магглам и сквибам… – И если ты хочешь, чтоб люди тебе помогли, Рон, – добавил Джордж, кидая в него бумажный самолетик,– не кидайся в них ножами. Всего лишь маленький намек. Мы идем в деревню, там в магазине канцтоваров работает одна весьма симпатичная девушка, которая считает, что мои трюки с игральными картами просто изумительны…сродни настоящей магии… – Мерзавцы. – Мрачно сказал Рон, наблюдая за пересекающими заснеженный двор близнецами. – Им бы понадобилось на это всего лишь десять секунд, и тогда мы тоже смогли бы куда-нибудь пойти. – Я бы не смог.– Ответил Гарри.– Я пообещал Дамблдору, что не буду никуда уходить из Норы, пока остаюсь у вас. – А, точно. – Протянул Рон. Он очистил еще несколько кочанов и затем спросил: - Ты собираешься рассказать Дамблдору все, что слышал в разговоре Снейпа и Малфоя? – Да, – ответил Гарри. – Я готов рассказать об этом всем, кто может положить этому конец, и Дамблдор самый первый в этом списке. Еще я собираюсь поговорить с твоим папой. – Жаль только, ты не услышал, что именно собирается сделать Малфой. – Да я ведь и не мог. Он отказался сказать Снейпу… После непродолжительного молчания Рон сказал.– Ты, конечно же, знаешь, что все на это скажут? Отец, Дамблдор и все остальные? Они подумают, что Снейп вовсе и не пытается помочь Малфою, а просто хочет выведать, что тот замышляет. – Они его не слышали.– Категорично сказал Гарри.– Никто не может быть настолько хорошим актером, даже Снейп. – Да…Я просто подумал… Хотя…– Сказал Рон. – Ты ведь согласен со мной?– Нахмурившись, спросил Гарри. – Да, конечно же!– торопливо ответил Рон. – Я именно так и думаю, серьезно! Но все они уверенны, что Снейп состоит в Ордене, верно? Гарри не ответил. Он вдруг понял, что его очередное доказательство вновь будет опротестовано, и мог даже слышать голос Гермионы: «Очевидно, Гарри, он притворялся, что хочет ему помочь, а на самом деле просто собирался выведать планы Малфоя.» Но, это была всего лишь бурная игра воображения; Гарри не имел возможности рассказать Гермионе о том, что он услышал. Она исчезла с вечеринки Слизхорна прежде, чем он туда вернулся (во всяком случае, так ему сказал сердитый МакЛагген), а пока он шел в общую гостиную, Гермиона уже ушла спать. На следующий день они очень рано отправились в Нору, и Гарри едва успел пожелать Гермионе счастливого Рождества и сообщить, что у него есть важные новости, о которых он расскажет ей по окончании каникул. Хотя он не был полностью уверен, что она его услышала; как раз в это время Рон и Лаванда безмолвно прощались за его спиной. Но, тем не менее, даже Гермиона не смогла бы отрицать одну вещь: Малфой определенно что-то замышлял, и Снейпу это было известно, так что Гарри чувствовал себя совершенно оправданно, говоря «Я же говорил», как он уже несколько раз успел повторить Рону. До самого кануна Рождества у Гарри не было возможности поговорить с мистером Уизли, который долгие часы, вплоть до вечера сочельника, проводил за работой в Министерстве . Все семейство Уизли вместе с гостями сидело в гостиной, которую Джинни украсила настолько богато, что теперь она напоминала место взрыва бумажного склада. Только Фред, Джордж, Гарри и Рон знали, что ангел на макушке елки на самом деле был садовым гномом, укусивши Фреда за щиколотку, когда тот собирал в саду морковку для Рождественского обеда. Ошеломленный, перекрашенный в золотой цвет гном, с приклеенными на спину бумажными крылышками был водружен на миниатюрную подставку. Он негодующе смотрел вниз на них всех; большая лысая голова смахивала на картофелину, а ноги были волосатыми – это был самый уродливый ангел, которого Гарри когда-либо видел. Все слушали Рождественскую радиопередачу, которую вела любимая певица миссис Уизли – Селестина Уорлок – ее голос раздавался из большого деревянного радиоприемника. Флер, находившаяся в углу, похоже, нашла Селестину весьма скучной, и посему говорила так громко, что, нахмурившись, миссис Уизли то и дело направляла палочку на радио, и голос Селестины становился все громче и громче. Под аккомпанемент особо джазовой песни, называвшейся «Котел Полный Горячей, Сильной Любви» Фред и Джордж начали играть с Джинни в Подрывного Дурака. Рон исподтишка кидал на Билла и Флер взгляды, полные немого упрека. Тем временем, Ремус Люпин, который выглядел еще тоньше и изнуреннее, чем обычно, сидел перед огнем, пристально вглядываясь в языки пламени и выглядел так, словно вовсе не слышал пение Селестины. Мой зелье в котле ты скорей размешай, Только я умоляю – не оплошай. Ты небесной любви эликсир вскипятишь И в объятьях моих этой ночью сгоришь. – Мы танцевали под эту песню, когда нам было по восемнадцать! – сказала миссис Уизли, промокая глаза уголком своего вязания.– Помнишь, Артур? – Ммм? – Нечленораздельно отозвался мистер Уизли, сонно кивая головой мандарину, который чистил.– Ах, да…изумительная мелодия… Он с усилием сел чуть прямее и оглянулся на сидящего рядом Гарри. – Прости за это. – Сказал он, кивая головой в сторону приемника, откуда лился голос Селестины, исполняющий припев под аккомпанемент хора. – Скоро закончится. – Все нормально. – Отозвался Гарри, улыбаясь. – Были заняты в Министерстве? – Очень. – Ответил мистер Уизли.– Я бы не возражал, если б мы обнаружили что-то стоящее внимания. Но сомневаюсь, что хотя бы один из трех арестованных нами за последние несколько месяцев, является Пожирателем смерти – Только не повторяй этого Гарри.– Добавил он, внезапно взбодрившись ото сна. – Они ведь уже отпустили Стена Шанпайка? – спросил Гарри – Боюсь, что нет. – Ответил мистер Уизли.- Я знаю, что Дамблдор пытался подать по его делу аппеляцию непосредственно самому Министру… Я хочу сказать, что все кто допрашивал Стена лично, в один голос заявляют, что он такой же Пожиратель Смерти, как и этот мандарин… Но верхние инстанции предпочитают создавать видимость хоть какого-то прогресса, и к тому же «трое были задержаны» звучит лучше, чем «трое были задержаны, но после оправданы и отпущены»… но опять же, Гарри, это сверхсекретная информация… – Я ничего не скажу. – Сказал Гарри; несколько мгновений он колебался, думая как бы лучше начать разговор о том, о чем он хотел; когда он собрался с мыслями, Селестина Уорлок начала петь балладу «Ты околдовал и вырвал мое сердце». – Мистер Уизли, вы помните, что я вам говорил на станции перед отъездом в школу? – Я проверил, Гарри.– Мгновенно ответил мистер Уизли. – Я обыскал дом Малфоев. Там не было ничего, ни целого, ни поломанного, чему не положено там находиться. – Да, я знаю, я читал в Пророке, что вы проверяли…но это кое-что другое…что-то намного более… Он пересказал мистеру Уизли все, что услышал из разговора Малфоя и Снейпа. Рассказывая, Гарри заметил, что Люпин склонил голову в их сторону, вслушиваясь в каждое сказанное слово. Когда Гарри закончил, воцарилась полная тишина, если не считать тихого проникновенного пения Селестины. О, где ты, мое бедное сердечко? Тебя отобрали у меня чарами… – А тебе, Гарри, не приходило в голову, – начал мистер Уизли, – что Снейп просто притворяется… – …предлагая помощь, а просто пытается выяснить, что замышляет Малфой? – Быстро закончил Гарри. – Да, я знал, что вы это скажете. Но откуда нам знать? – Это уже не наше дело. – Неожиданно сказал Люпин. Теперь он сидел спиной к камину, глядя на Гарри через мистера Уизли.– Это забота Дамблдора, он доверяет Северусу, и этого должно быть достаточно для всех нас. – Но,– Сказал Гарри,– давайте предположим, всего лишь предположим, что Дамблдор ошибается насчет Снейпа… – Люди уже неоднократно так говорили . Все сводится к тому, доверяют ли они самому Дамблдору, или нет; Я доверяю, и поэтому, я доверяю и Северусу. – Но Дамблдор может ошибаться.– Запротестовал Гарри.– Он сам так говорит. А вам, – Гарри посмотрел Люпину прямо в глаза,– вам разве нравится Снейп, честно? – Я не испытываю к нему никакой неприязни, но в тоже время не могу сказать, что он мне нравится.– Ответил Люпин.– И я говорю правду,– добавил он, увидев скептическое выражение лица Гарри.– Возможно, мы никогда не станем закадычными друзьями; слишком много горечи осталось после всего, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Северусом. Но я никогда не забуду, что на протяжении целого года, когда я преподавал в Хогвартсе, он ежемесячно готовил мне Аконитовое Зелье, и делал его очень хорошо – мне не приходилось страдать, как это обычно случалось в полнолуние. – Но ведь это он «случайно» проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось уехать!– Сердито сказал Гарри. Люпин пожал плечами. – Рано или поздно, это все равно стало бы известно. Мы оба знали, что он хотел получить мою должность, но он мог причинить мне намного больше вреда, приготовив для меня отравленное зелье. Но благодаря ему, я был здоров . И я должен быть ему благодарен. – Может, он просто не посмел отравить вас под самым носом у Дамблдора!– сказал Гарри. – Ты определенно его ненавидишь, Гарри.– пробормотал Люпин, слегка улыбаясь.– И я все понимаю; Джеймс был твоим отцом, Сириус крестным, и ты унаследовал их старые предубеждения. Ты во чтоб это ни стало должен рассказать Дамблдору то, что рассказал сегодня мне и Артуру, но не ожидай, что он разделит твою точку зрения; и даже не надейся, что он будет удивлен рассказанным. Возможно, это Дамблдор приказал Северусу расспросить Драко. …и пусть ты разорвал мое сердце на части, спасибо, что все же вернул мне его! Селестина окончила песню на очень высокой длительной ноте, и из приемника послышались громкие аплодисменты, к которым с энтузиазмом присоединилась миссис Уизли. – Это закончилось? – спросила Флер.– Слава Богу, ведь это было п’госто ужасно… – Что ж, теперь можно пропустить стаканчик?– Громко спросил мистер Уизли, рывком вскакивая на ноги.– Кто будет яичный коктейль? – Где вы пропадали все это время? – Обратился Гарри к Люпину, когда мистер Уизли пошел за яичным коктейлем, а все остальные оживленно заговорили. – О, я был в подполье.– Ответил Люпин.– Почти в буквальном смысле. Именно поэтому я не мог писать, Гарри; посылать тебе письма было бы весьма легкомысленно… – Что вы хотите этим сказать? – Я жил среди своих собратьев, среди равных мне.- Ответил Люпин.– Среди оборотней.– Добавил он, увидев непонимающий взгляд Гарри.– Практически все они на стороне Волдеморта. Дамблдор хотел, чтобы я за ними пошпионил, а я тогда… был уже готов. В его голосе прозвучала горечь, и когда он это понял, то слегка улыбнулся и продолжил. – Я не жалуюсь; было необходимо это сделать, а кто бы справился лучше меня? Однако было не легко добиться их доверия. Как видишь, у меня есть очевидные признаки того, что я пытался жить среди волшебников, в то время как они избегали цивилизованного общества, обитая в отдаленных краях, крадя, а иногда и убивая, чтоб раздобыть себе пищу. – Почему они примкнули к Волдеморту? – Они думают, что при его правлении их жизнь станет лучше. – Ответил Люпин.– И с этим трудно поспорить, особенно из-за Грейбэке. – Кто такой Грейбэк? – Ты никогда о нем не слышал?– Люпин судорожно сомкнул ладони на коленях.– Фенрир Грейбэк – самый жестокий из ныне живущих оборотней . Он считает миссией всей своей жизни искусать и заразить как можно больше людей; он хочет создать общину оборотней, которая будет способна изжить волшебников. Волдеморт пообещал дать ему возможность охотиться взамен на его службу. Грейбэк предпочитает детей… По его теории, их надо кусать в раннем возрасте и выращивать в дали от родителей, уча ненавидеть цивилизованных волшебников. Волдеморт угрожал напустить его на человеческих сыновей и дочерей (детей) ; а своими угрозами он обычно добивается желаемого результата. Люпин сделал паузу, а затем сказал: – Это Грейбэк меня укусил. – Что? – Воскликнул пораженный Гарри, – Когда… вы имеете в виду, когда вы были ребенком? – Да. Мой отец оскорбил его. Я долгое время не знал, кем был укусивший меня оборотень; я даже жалел его, думая, что он потерял над собой контроль, ведь я знал как это -пережить превращение. Но Грейбэк не такой. В полнолуние, он подбирался как можно ближе к жертвам, обеспечивая себе нападение с близкого расстояния. Он все планировал. И именно его Волдеморт использует как предводителя оборотней. Не буду притворяться, будто мне, с моими аргументами и взыванием к разуму, удалось далеко продвинуться в борьбе с убеждением Грейбэка, уверенным, что мы, оборотни заслужили крови и должны отомстить за себя нормальным людям. – Но вы нормальный!– Отчаянно воскликнул Гарри.– У вас просто… эээ…есть проблема. Люпин разразился смехом. – Иногда ты мне сильно напоминаешь Джеймса. В компании он называл это моей «небольшой пушистой проблемой». У многих создавалось впечатление, что я приобрел ужасно вредного кролика. Люпин взял у мистера Уизли стакан яичного коктейля; сейчас он выглядел намного веселее, и Гарри почувствовал порыв волнения. Последнее упоминание об его отце напомнило ему о чем-то, что он с нетерпением хотел рассказать Люпину. – Вы никогда не слышали о Принце Полукровке? – О каком Принце? – Полукровке.– Ответил Гарри, вглядываясь в лицо Люпина и надеясь, что тот знает, о чем речь. – В мире волшебников нет принцев.– Улыбаясь, ответил Люпин.– Так ты решил взять себе такой титул? А я то думал, что ты обходишься «Избранным». – Это не имеет никакого отношения ко мне!– С негодованием ответил Гарри.– Принц Полукровка это кто-то, однажды учившийся Хогвартсе, и ко мне попала его книга по Зельеварению. Он весь учебник исписал заметками и заклинаниями, которые сам выдумал. Одним из таких заклинаний - Левикорпус… – О, оно было очень популярно в годы моего обучения в Хогвартсе. – Вспоминал Люпин.– Началось на пятом курсе – тебя за лодыжку подвешивают в воздухе, и ты не можешь даже пошевелиться. – Мой отец его использовал.– Сказал Гарри.– Я видел в Омуте Памяти, он использовал его не Снейпе. Он старался звучать непринужденно, как будто данная фраза не имела особого значения, однако он совсем не был уверен, что достиг нужного эффекта: Люпин понимающе улыбнулся. – Да.– Сказал тот.– Но не только он его использовал. Как я сказал, это заклинание было очень популярно… Ты же знаешь, как эти заклятия приходят и уходят… – Но, похоже на то, что это заклинание было изобретено, когда вы учились в школе.– Упорствовал Гарри. – Вовсе не обязательно, – Возразил Люпин, – Заклинания приходят и выходят из моды так же, как и все остальное. Он посмотрел Гарри в лицо, а затем тихо сказал: –  Джеймс был чистокровным, Гарри, и я тебя уверяю, он никогда не просил, чтобы мы звали его «Принцем». Отбросив притворство, Гарри спросил: – И это не был Сириус? Или вы? – Разумеется, нет. – Ох.– Гарри уставился на огонь.– Я просто подумал… Ну, этот Принц мне очень помог на уроках Зельеварения. – Сколько лет этой книге, Гарри? – Не знаю, я никогда не проверял. – Ну, скорее всего именно это и есть ключ к тому, когда же Принц учился в Хогвартсе. – Сказал Люпин. Вскоре Флер решила спародировать Селестину, поющую «Котел Полный Горячей, Сильной Любви», и все остальные подхватили за ней. Но мельком увидев выражение лица миссис Уизли, поняли что пора идти спать. Гарри и Рон поднялись на чердак, в спальню Рона, где для Гарри была поставлена раскладушка. Рон почти сразу же заснул, а Гарри прежде чем лечь спать, залез себе в сундук и вытащил свой учебник по Зельеварению. Он переворачивал страницы, пока, наконец, не нашел, то что искал – дату выпуска. Книге было почти пятьдесят лет. Ни его отец, ни его друзья не были в Хогвартсе пятьдесят лет назад. Разочаровавшись, Гарри бросил книгу обратно в сундук, погасил свет и перевернулся на другой бок, думая при этом об оборотнях, Снейпе, Стэне Шанпайке и Принце-полукровке, и, в конце концов, забылся тяжелым сном, полным ползущих теней и криков укушенных детей… – Да она, наверное, шутит… Гарри резко проснулся, как будто от толчка, и обнаружил на краю кровати чулок, набитый подарками. Он надел очки и оглянулся: крошечное окошко было почти полностью залеплено снегом; напротив него сидел на кровати Рон, изучающий что-то, оказавшееся толстой золотой цепью. – Что это? – Поинтересовался Гарри. – Это от Лаванды. – Ответил возмущенный Рон. – Неужели она действительно думает, что я это надену… Гарри пригляделся поближе и расхохотался – это была цепь из огромных золотых букв: «Мой возлюбленный». – Мило, – Сказал он. – Стильно. Тебе определенно нужно носить это перед Фредом и Джорджем. – Если ты им расскажешь, -сказал Рон, убирая ожерелье с глаз подальше, под подушку, – Я… я… я… – Да ладно, хорош заикаться, не скажу, – ухмыльнулся Гарри. – Как она вообще могла подумать, что мне может понравиться что-то подобное? -Рон потрясенно требовал ответа у воздуха. – Ну-ка, подумай. – сказал Гарри, – Ты когда-нибудь заикался о том, что хотел бы появиться на людях со словами «Мой возлюбленный» вокруг шеи? – Ну… мы так особо и не разговаривали никогда… – протянул Рон, – Мы, в основном… – Тискались, – Помог ему Гарри. – Ну… да, – согласился Рон. Он помедлили секунду, затем спросил: – Гермиона что, действительно встречается с МакЛаггеном? – Не знаю, – ответил Гарри. – Они вместе были на вечеринке у Слизхорна, но не думаю, что там у них все прошло нормально… Рон явно повеселел, и залез поглубже в свой чулок. Среди подарков Гарри были: свитер с большим золотым снитчем на груди, связанный миссис Уизли, большая коробка Ужастиков Умников Уизли, которые производили близнецы, и слегка пыльный, попахивающий пылью сверток с надписью «Моему господину, от Кричера». Гарри уставился на сверток: – Ты как думаешь, его не опасно открыть? – спросил он. – Там не может быть ничего опасного, нашу почту все еще проверяет Министерство. – Ответил Рон, хотя на сверток он поглядывал с подозрением. – А я и не подумал о подарке для Кричера. А что, люди обычно дарят подарки своим эльфам-домовикам? – спросил Гарри, осторожно вскрывая сверток. – Гермиона дарит, – ответил Рон, – Ну давай посмотрим, что там, пока ты не начал чувствовать себя виноватым. Секунду спустя Гарри издал пронзительный вопль и вылетел из постели – сверток был полон червей. – Мило! – прокомментировал Рон, трясясь от смеха, – Очень предусмотрительно. – По мне так лучше уж это, чем ожерелье, – отреагировал Гарри, чем, наконец, привел Рона в чувство. На всех сидящих за столом во время Рождественского завтрака были новые свитера – на всех, кроме Флер (на которую, похоже, миссис Уизли времени тратить не стала), а сама миссис Уизли щеголяла в впечатляющем золотом ожерелье и совершенно новой, темно-синей колдовской шляпой, которая вся переливалась крошечными звездообразными алмазами, под стать ожерелью. – Это мне Фред и Джордж подарили! Красиво, правда? – Ну, мамуля, мы все больше и больше начинаем ценить тебя, ведь теперь нам приходиться самим стирать свои носки, – сказал Джордж, жестикулируя. – Редьки, Ремус? – Гарри, а у тебя червяк в волосах! – Радостно сообщила Джинни, потянувшись через стол, чтобы стряхнуть его. Шея Гарри покрылась гусиной кожей, но червяк здесь был не при чем. – Ой… отвг’атительно. – Флер непроизвольно вздрогнула. – Ага, точно, – Согласился Рон. – Подливку, Флер? Стараясь услужить ей, он перевернул миску с подливкой. Билл взмахнул палочкой, подливка взмыла в воздух и вернулась в миску. – Ты такой же рассеянный, как эта Тонкс, – заявила Флер Рону, перестав целовать Билла в знак благодарности, – Она тоже постоянно все переворачивает… – Я пригласила дорогую Тонкс придти сегодня, – Перебила ее миссис Уизли, нарезающая морковку с совершенно ненужным усердием и впившись взглядом в Флер. – Но она не смогла приехать. Ремус, ты с ней в последнее время не разговаривал? – Нет, я вообще мало с кем общался в последнее время. – Отозвался Люпин, – Но ведь у Тонкс есть собственная семья, не так ли? – Хммм… – протянула миссис Уизли. – Возможно и так. Но у меня, как ни странно, создалось впечатление, что она планирует встретить Рождество в одиночестве. Она раздраженно взглянула на Люпина, словно бы это он был виноват в том, что ее невесткой будет Флер, а не Тонкс, но Гарри, оглядевшись на Флер, которая кормила Билла кусочками индейки со своей вилки, подумал, что миссис Уизли ведет неравную борьбу. Тем не менее, он вспомнил, что у него был вопрос про Тонкс, а кто лучше Люпина знает о Патронусах? – Патронус Тонкс изменился, – сказал он ему, – По крайней мере, так сказал Снейп. Я не понял, как это вообще могло случиться. Почему Патронусы меняются? Люпин сначала прожевал и проглотил индейку, и только потом медленно ответил: – Иногда… сильное потрясение…эмоциональная перегрузка… – Он большой, у него четыре лапы… – Гарри, внезапно осенила идея: – Эй… а это, случайно, не может быть…? – Артур! – внезапно вскричала миссис Уизли. Она вскочила со стула, прижимая руку к сердцу и глядя в кухонное окно. – Артур… это Перси!!! – Что? Мистер Уизли огляделся. Все тот час посмотрели в окно. Джинни привстала, чтобы получше видеть. Без всякого сомнения, через заснеженный двор шел Перси Уизли, его очки в роговой оправе переливались на свету. Он был не один. – Артур… он… он с Министром! Без сомнения, человек, которого Гарри видел в «Ежедневном пророке» шел за Перси. Он слегка прихрамывал, а грива волос и черная мантия были покрыты снегом. Прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, дверь открылась, и перед оцепеневшей компанией предстал Перси. Секунду стояла тягостная тишина. Потом Перси натянуто пробормотал: – Счастливого Рождества, мама. – Ох, Перси, – только и смогла ответить миссис Уизли, заключая его в объятия. Руфус Скримджер замер в дверном проеме, опираясь на свою трость, и улыбался, обозревая эту трогательную сцену. – Прошу прощение за столь неожиданное вторжение. – Произнес он, когда миссис Уизли взглянула на него, протирая блестящие от слез глаза. – Перси и я работали неподалеку, и Перси не мог не заскочить, чтоб навестить вас. Но Перси не продемонстрировал ни малейшего желания поприветствовать кого-либо из семьи. Он стоял, с непроницаемым лицом глядя куда-то поверх голов остальных. Мистер Уизли, Фред и Джордж смотрели на него с такими же каменными лицами. – Пожалуйста, проходите, присаживайтесь, Министр, – засуетилась миссис Уизли, поправляя шляпу. – Попробуйте пундейку или идинг… то есть наоборот… – Нет, нет, дорогая Молли, – ответил Скримджер. Гарри догадался, что он спросил ее имя у Перси, прежде чем войти. Я не хочу навязываться, меня бы тут и не было, если бы Перси так сильно не хотел увидеть вас… – Ох, Перси! – Сквозь слезы повторила миссис Уизли, потянувшись поцеловать его. – …Мы заглянули буквально на пять минут, так что я прогуляюсь по двору, пока вы общаетесь с Перси. Нет, нет, уверяю вас, я не хочу вмешиваться! Ну, если только кто-нибудь покажет мне ваш очаровательный сад… А, вот этот молодой человек уже поел, почему бы нам с ним не прогуляться? Атмосфера за столом ощутимо изменилась. Все переводили взгляд со Скримджера на Гарри. Никому не показалось убедительным то, что Скримджер притворился, что не знает имени Гарри, и что он выбрал для прогулки по саду именно его, ведь Джинни, Флер и Джордж уже тоже опустошили тарелки. – А…хорошо, – в тишине ответил Гарри. Его было не одурачить: он прекрасно понимал, что пусть Перси и захотел встретиться с семьей, но настоящая причина визита Скримджера – это разговор с Гарри наедине. – Все в порядке. – Тихо сказал он Люпину, который уже почти поднялся со стула. – В порядке. – Повторил он, когда мистер Уизли открыл рот, чтобы заговорить. – Чудесно! – сказал Скримджер, пропуская Гарри вперед к двери. – Мы просто пройдемся по саду, а потом я и Перси уйдем. Удачи всем! Гарри шел по дворику перед заросшим и заснеженным садом Уизли, Скримджер слегка прихрамывал рядом. Гарри знал, что он был Главой Департамента Авроров, он выглядел жестким, несгибаемым «стреляным воробьем», который сильно отличался от Фаджа с его шляпой-котелком. – Очаровательно, – Сказал Скримджер, останавливаясь у садовой изгороди и оглядывая покрытую снегом лужайку с нечеткими силуэтами растений. – Очаровательно. Гарри молчал. Ему казалось, что Скримджер наблюдает за ним. – Я давно мечтал встретиться с тобой, – сказал Скримджер, спустя несколько секунд. – Ты знал об этом? – Нет. – Честно ответил Гарри. – О, да, очень давно. Но Дамблдор тебя хорошо оберегал, – сказал Скримджер. – Это естественно, разумеется, – естественно, после всего, через что ты прошел… Особенно, после того, что произошло в Министерстве… Он подождал, не скажет ли Гарри что-нибудь, но Гарри не счел это нужным, и он продолжил: – Я надеялся на возможность побеседовать с тобой, с тех пор как возглавил Министерство… но Дамблдор – что понятно – этому препятствовал… Гарри все еще в ожидании молчал. – Витало столько слухов! – сказал Скримджер, – Ну, мы ведь оба, разумеется, понимаем, что эти истории искажены и преувеличены… все эти шепотки про пророчество… про то, что ты «избранный»… Так, так, теперь они все ближе подходили к причине, которая, по мнению Гарри и привела сюда Скримджера. – Полагаю, Дамблдор обсуждал с тобой все это? Гарри помедлил, раздумывая, солгать ему или нет. Он взглянул на маленькие гномьи следы вокруг клумб, именно в том месте, где Фред поймал укусившего его гнома– того самого, который сейчас, водруженный на подставку, украшал собой верхушку Рождественского дерева. Наконец, он остановился на правде… на частичной. – Да, мы это обсуждали. – Обсуждали, значит… – произнес Скримджер. Уголком глаза Гарри видел, что Скримджер на него косится, и притворился, что очень заинтересовался гномом, который только что высунул голову из-за замерзшего рододендрона. – А что сказал тебе Дамблдор, Гарри? – Простите, но это только между нами, – ответил Гарри. Он старался говорить как можно вежливее, и тон Скримджера, когда тот заговорил, тоже был спокойным и дружелюбным. – О, кончено, это конфиденциальный вопрос, я не хочу, чтобы ты его обнародовал… нет, нет… но в любом случае, неужели это так важно – «Избранный» ты или нет?… Гарри подумал пару секунд, прежде чем ответить. – Я не совсем понимаю, о чем вы, Министр. – Ну, для тебя, конечно же, это имеет огромное значение. – Со смешком ответил Скримджер. – Но для Волшебного общества в целом… это всего лишь понятие, не так ли? Люди верят в то, что это важно. Гарри ничего не сказал. Он смутно понимал, куда заходит разговор, но вовсе не хотел помочь Скримджеру туда зайти. Гном под рододендроном теперь искал в его корнях червячков, и Гарри сосредоточил на нем взгляд. – Видишь ли, люди верят в то, что ты «Избранный. – Сказал Скримджер. – Они думают, что ты почти, что герой… что, разумеется, близко к действительности, Гарри. Сколько раз ты встречался лицом к лицу с Тем-Кого-Нельзя-Называть? Дело в том, – продолжал он, не дожидаясь ответа, – что для многих ты – символ надежды, Гарри. Сама мысль о том, что существует кто-то, кто способен, кто, возможно даже предназначен, для того, чтоб уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть, воодушевляет людей. И когда ты это осознаешь, ты можешь подумать, что твой долг – встав бок о бок с Министерством, оказывать всем поддержку. Гном только что нашел червячка. Теперь он с трудом пытался вытащить его из замерзшей земли. Гарри молчал так долго, что Скримджер сказал, переводя взгляд с Гарри на гнома:– Забавные они ребята, правда? Ну, что ты скажешь, Гарри? – Я не совсем понимаю, чего вы хотите. – Медленно произнес Гарри, – Встать бок о бок с Министерством… Что это значит? – О, ничего обременительного, уверяю тебя. – ответил Скримджер. – Если ты будешь время от времени появляться в Министерстве, это создаст нужное впечатление. И, разумеется, ты останешься доволен своим пребыванием там: у тебя появится шанс побеседовать с Гавэйном Робардсом, мои преемником на посту Главы Департамента Авроров. Долорес Амбридж рассказал мне, что ты лелеешь мечту стать Аврором. Ну, это очень легко можно будет устроить… Гарри почувствовал, как внутри закипает злоба: так что же, Долорес Амбридж все еще работает в Министерстве? – То есть фактически,– Сказал он, желая разъяснить ситуацию.– Вы хотите, чтоб я сделал вид, будто работаю в Министерстве? – Когда ты присоединишься, это поднимет всеобщий дух, Гарри, – Сказал Скримджер – после того, как Гарри понял, к чему он клонит, его голос звучал куда раскрепощеннее.– «Избранный», знаешь ли… Все только для того, чтобы дать людям надежду, ощущение того, что происходят хорошие вещи… – Но если я буду время от времени появляться в Министерстве, – Сказал Гарри, все еще стараясь сохранять свой голос дружелюбным. – Не создаст ли это впечатление того, что я одобряю все, что планирует Министерство? – Ну… – Скримджер слегка нахмурился.– В общем, да это, можно сказать, одна из причин того, почему мы… – Нет, не думаю, что это сработает. – Вежливо сказал Гарри, – Видите ли, я не одобряю некоторые вещи, которые совершает Министерство. К примеру, арест Стэна Шанпайка. С минуту Скримджер молчал, его настроение явно ухудшилось. – Я вовсе не ожидаю, что ты поймешь. – Ответил он– ему, в отличии от Гарри уже не удавалось сдержать злость в голосе. – Это опасные времена, и приходиться принимать определенные меры. Тебе шестнадцать лет… – Дамблдору куда больше шестнадцати, а он тоже считает, что Стэн не должен быть в Азкабане. – Ответил Гарри, – Вы делаете Стэна козлом отпущения, так же, как меня пытаетесь сделать талисманом, приносящим удачу. Они долго и напряженно смотрели друг на друга. В конце концов, Скримджер сказал без всякого намека на теплоту в голосе: – Понимаю. Ты предпочитаешь, как и твой герой Дамблдор, не связывать себя с Министерством? – Я не хочу, чтобы меня использовали, – ответил Гарри. – Некоторые скажут, что быть использованным Министерством – твой долг! – Ага, а некоторые скажут, что ваш долг – проверять, на самом ли деле люди – Пожиратели Смерти, прежде чем упекать их в тюрьму. – Отбрил Гарри, чувствуя, как напряжение в нем растет. – Вы делаете то же, что и Барти Крауч. У нас был Фадж, который делал вид, что все в ажуре, когда у него под носом убивали людей, а теперь у нас вы, и вы засовываете людей за решетку, и пытаетесь сделать вид, что на вас работает «Избранный»! – Так ты не «Избранный»? – спросил Скримджер. – Мне показалось, что вы сказали, это не имеет значения. – С горьким смешком ответил Гарри. – Не для вас, во всяком случае. – Мне не стоило этого говорить. – Быстро сказал Скримджер, – Это было бестактно… – Нет, это было честно. – Возразил Гарри. – Единственная честная вещь, что вы мне сказали. Вам все равно, буду ли я жить, или умру, но вас заботит, помогу ли я убедить всех, что выигрываете войну с Волдемортом. Я не забыл, Министр… Он поднял правый кулак. Там, на тыльной стороне его холодной руки сияли белизной слова, которые Долорес Амбридж заставила его вырезать на собственной плоти: «Я не должен лгать». – Я что-то не припоминаю, чтобы вы спешили защищать меня, когда я пытался рассказать всем, что Волдеморт вернулся. В прошлом году Министерство не пыталось со мной подружиться. Они стояли, окруженные тишиной, такой же холодной, как и земля у них под ногами. Гном, наконец-то вытащил червячка из земли и теперь счастливо его поедал, прислонившись к самым нижним веткам рододендронового куста. – Что замышляет Дамблдор? – Резко спросил Скримджер. – Куда он направляется, когда отлучается из Хогвартса? – Не имею понятия. – Ответил Гарри. – Но ты не сказал бы мне, даже если бы и знал. – Сказал Скримджер. – Не так ли? – Нет, не сказал бы. – Снова ответил Гарри. – Ладно, тогда мне придется посмотреть, что я смогу разузнать сам, не смотря ни на что. – Попытайтесь. – Безразлично отозвался Гарри, – Но вы, кажется, умнее Фаджа, так что я думаю, вы учились на его ошибках. Он пытался вмешиваться в дела Хогвартса. Вы должны заметить, что он больше не Министр, но Дамблдор – все еще директор. И на вашем месте, я бы оставил Дамблдора в покое. Последовала долгая пауза. – Ну, понятно, он хорошенько над тобой поработал. – Произнес Скримджер. Его глаза за стеклами очков в проволочной оправе гляди холодно и жестко. – Ты ведь человек Дамблдора до мозга костей, правда, Поттер? – Да, именно. – Согласился Гарри. – И я очень рад, что мы наконец это выяснили. И, повернувшись спиной к Министру магии, он направился обратно к дому. Глава 17 Как-то после полудня, когда Рождество уже осталось позади, Гарри, Рон и Джинни выстроились перед камином на кухне, чтобы отправиться в Хогвартс. Министерство Магии при помощи Летучего Пороха специально организовало каминный способ перемещения, чтобы быстро и безопасно возвращать студентов в школу. Их провожала только миссис Уизли, так как мистер Уизли, Фред, Джордж, Билл и Флер были на работе. В момент прощания миссис Уизли разрыдалась. По всеобщему признанию, ее легко было довести до слез, особенно в последнее время. Она постоянно плакала с тех пор, как Перси в бешенстве выбежал из дома на Рождество в очках, заляпанных вареным пастернаком (и за который Фреду, Джорджу и Джинни потом сильно влетело). – Не плачь, мам, – сказала Джинни, похлопывая ее по спине, пока миссис Уизли всхлипывала у нее на плече. – Все нормально. – Да, не беспокойся ты за нас, – сказал Рон, разрешая матери поцеловать себя в щеку, – или за Перси. Он такой кретин, невелика потеря. Обнимая Гарри, миссис Уизли всхлипнула громче. – Пообещай мне, что позаботишься о себе. Держись подальше от неприятностей. – Я всегда стараюсь, миссис Уизли, – сказал Гарри. – Люблю тихую жизнь, вы же меня знаете… Она нервно хихикнула и отошла назад. – Ну, тогда берегите себя… Гарри вошел в изумрудный огонь и громко крикнул «Хогвартс!» Перед тем, как пламя поглотило его, он в последнюю секунду бросил мимолетный взгляд на кухню и заплаканное лицо миссис Уизли. Быстро вращаясь, он видел смазанные комнаты других волшебников, которые уносились из поля его зрения с такой скоростью, что он не мог их разглядеть, потом движение стало постепенно замедляться, пока, наконец, Гарри не оказался в камине кабинета Профессора МакГонагалл. Она была полностью поглощена работой и едва взглянула на него, пока он переступал через каминную решетку. – Добрый вечер, Поттер.– сказала она, – Постарайся не насыпать золы на ковер. – Хорошо, Профессор. Гарри как раз протирал очки и приглаживал волосы, когда в камине, вращаясь, появился Рон. С прибытием Джинни все трое вышли из кабинета МакГонагалл и пошли в Гриффиндорскую башню. Пока они шли, Гарри мельком смотрел в окна коридора: далекое солнце уже опускалось за горизонт, освещая земли, покрытые снегом до самого Запретного леса. Вдали он увидел Хагрида кормящего Клювокрыла напротив своей хижины. – «Безделушки», – уверенно произнес Рон, когда они достигли Полной Дамы, которая выглядела гораздо бледнее, чем обычно, и поморщилась от его громкого голоса. – Нет, – ответила она. – Как это «нет»? – Введен новый пароль, – сказала Дама, – и, пожалуйста, не кричи! – Но нас не было, откуда нам знать…? – Гарри, Джинни! К ним спешила раскрасневшаяся Гермиона, в мантии, шляпе и перчатках. – Я вернулась пару часов назад, ходила навестить Хагрида и Клюво…То есть, Громокрыла, – переводя дух, сказала она. – Хорошо провели Рождество? – Ага, – сразу ответил Рон, – полное событий: Руфус Скрим… – У меня для тебя кое-что есть, Гарри, – перебила Гермиона, не смотря на Рона и сделав вид, что не слышала его слова. – Ах да, подождите, пароль… «Умеренность». – Точно, – произнесла Полная Дама слабым голосом и подвинулась, чтобы освободить проход в стене. – Что это с ней? – спросил Гарри. – Очевидно, пресытилась Рождеством, – закатывая глаза, ответила Гермиона, когда они направлялись в общую гостиную. – Они с подругой Виолеттой добрались до вина с картины пьяных монахов возле коридора Заклинаний. Ну, в общем… Она пошарила в кармане и спустя секунду вытащила оттуда свиток пергамента с посланием от Дамблдора. – Великолепно, – сказал Гарри, тут же разворачивая его, чтобы узнать, что урок с директором назначен на следующий вечер. – Мне многое нужно ему рассказать… Да и тебе тоже. Давай сядем… Но прежде чем она успела что-либо произнести, они услышали громкий визг: «Вон-Вон!», и примчавшаяся словно из ниоткуда Лаванда Браун повисла на руках у Рона. Несколько случайных свидетелей захихикали. Гермиона, звонко рассмеявшись, сказала: – Тут невозможно говорить!.. Джинни, идешь с нами? – Нет, спасибо, я обещала встретиться с Дином, – ответила та, хотя Гарри не заметил особого энтузиазма в ее голосе. Оставив Рона и Лаванду, буквально закрутившихся в узел и изображавших что-то вроде борьбы, Гарри с Гермионой подошли к свободному столу. – Как ты провела Рождество? – Хорошо, – она пожала плечами. – Ничего особенного. А как было у «Вон-Вона»? – Расскажу чуть попозже, – ответил Гарри. – Слушай, Гермиона, а не могла бы ты… – Нет, не могла бы, – отрезала та. – Так что даже не проси. – Я думал, может, ты знаешь, после Рождества… – Это Полная Дама выпила чан 500-летнего вина, Гарри, а не я. Так о чем таком важном ты хотел со мной поговорить? В ту минуту она выглядела слишком разъяренной для того, чтобы с ней спорить, так что Гарри не стал говорить с ней насчет Рона и пересказал ей подслушанный им разговор между Малфоем и Снейпом. Когда он закончил, Гермиона на минуту задумалась, а затем спросила: – А ты не думаешь..? – …что он притворялся, предлагая Малфою помощь, чтобы заставить его рассказать о своих планах? – Гарри закончил ее невысказанную мысль. – Ну, в общем, это я и хотела сказать, – Гермиона выглядела слегка смущенной. – Мистер Уизли и Люпин придерживаются этого же мнения, – неохотно сказал Гарри. – Но это точно доказывает, что Малфой что-то замышляет, ты не можешь это отрицать. – Нет, этого отрицать я не могу, – протянула она. – И то, что он подчиняется приказам Волдеморта, как я и говорил! – Гм…А кто-нибудь из них называл его имя? Гарри нахмурился, пытаясь вспомнить. – Я не уверен…Снейп сказал: «Твой господин», кто это еще может быть кроме него? – Я не знаю, – сказала Гермиона, закусывая губу. – Может, его отец? Она уставилась в дальний конец комнаты, полностью погрузившись в свои мысли, не замечая даже Лаванду, щекотавшую Рона. – Как Люпин? – Не очень, – ответил Гарри и во всех подробностях рассказал ей о задании, которое получил Люпин и обо всех трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться, живя среди оборотней. – А ты слышала про этого Фенрира Грейбэка? – Да, слышала! – удивленно воскликнула Гермиона. – И ты тоже, Гарри! – Когда? На Истории Магии? Ты же знаешь, я почти никогда не слушал лекций… – Нет, нет, не на Истории Магии – Малфой угрожал им Горбину! – сказала Гермиона. – Тогда, в Лютном переулке, помнишь? Он сказал Горбину, что Грейбэк – старый друг его семьи и что он будет присматривать за тем, как у Борджина продвигаются дела. Гарри уставился на нее: – Я забыл! Но это доказывает, что Малфой – Пожиратель Смерти! Как еще он мог общаться с Грейбэком и отдавать ему приказы? – Это очень подозрительно, – вздохнула Гермиона. – Разве что только… – О, нет, только не это! – с досадой воскликнул Гарри. – Ты не можешь закрыть глаза на подобное доказательство! – Ну… Возможно, это была просто пустая угроза. –  С тобой просто невозможно говорить, честное слово! – сказал Гарри, качая головой. – Ну что ж, посмотрим, кто из нас прав…Ты пожалеешь о своих словах, Гермиона, так же, как и Министерство. Ах да, забыл сказать, я встречался с Руфусом Скримджером… Конец вечера прошел дружно: оба вовсю ругали Министерство Магии, потому что Гермиона, как и Рон, думала, что после всего того, что министры взвалили на Гарри в прошлом году, у них, должно было быть достаточно духа, чтобы попросить его помочь им. Наутро семестр начался с приятного для шестикурсников сюрприза – ночью на доске в общей гостиной было прикреплено большое объявление: УРОКИ АППАРИРОВАНИЯ Если Вам 17 лет или исполнится 17 до следующего 31 августа включительно, Вы можете пройти двенадцатинедельный курс Уроков Аппарирования с инструктором по аппарированию от Министерства Магии. Пожалуйста, поставьте свою подпись внизу, если желаете принять участие. Цена: 12 галеонов. Гарри и Рон присоединились к толпе, которая пыталась протиснуться поближе к объявлению: каждый, кто смог пробиться, по очереди пытался расписаться. Не успел Рон вытащить перо, чтобы поставить свою подпись под именем Гермионы, как сзади подкралась Лаванда, закрыла ему глаза руками и закричала: «Угадай кто, Вон-Вон?» Гарри обернулся вслед уходящей Гермионе и пошел за ней, совершенно не желая оставаться с Роном и Лавандой, но, к его удивлению, Рон догнал их у портретного проема. Его уши были ярко-красного цвета, и лицо было недовольным. Не сказав ни слова, Гермиона ускорила шаг и пошла рядом с Невиллом. – Итак, Аппарирование, – сказал Рон. Тон его не оставлял сомнения в том, что Гарри лучше не упоминать о только что случившемся. – Наверное, это будет интересно? – Не знаю, – сказал Гарри. – Может, лучше, когда ты делаешь это сам? Мне не понравилось, когда я путешествовал с Дамблдором. – Я забыл, что ты уже аппарировал. Мне для начала следовало бы пройти тест, – встревожено сказал Рон. – Фред и Джордж сдали. – Но Чарли не смог? – Да, но Чарли мощнее и больше меня, – Рон выставил руки впереди себя, изображая гориллу. – Так что Фред и Джордж потом старались особенно не шутить по этому поводу… Не в его присутствии, по крайней мере. – А когда мы сможем пройти настоящий тест? – Как только нам исполнится семнадцать. Значит, я пройду тест только в марте. – Да, но мы же не сможем аппарировать здесь, в замке… – Неважно. Все узнают, что я могу аппарировать, если захочу. Рон был не единственным, кто пришел в восторг от предстоящих занятий. В тот день только и разговоров было, что про будущие уроки Аппарирования. Особенное внимание уделялось возможности появляться и исчезать в любое время по собственному желанию. – Как здорово будет, когда мы сможем просто… – Симус прищелкнул пальцами, чтобы показать исчезновение. – Мой кузен Фергус делает это постоянно, только для того чтобы досадить мне. Ну подождите, как только я сам смогу… У него не выдастся больше спокойного денька. Замечтавшись об открывшейся перед ним возможности, он чуть энергичнее взмахнул палочкой, так что вместо того, чтобы сотворить фонтан чистой воды (что являлось целью сегодняшнего урока Чар), он выпустил из палочки струю, по своей мощности не уступавшей пожарному брандспойту. Струя отрикошетила от потолка и угодила прямо в лицо несчастному Профессору Флитвику. – Гарри уже Аппарировал, – сказал Рон сконфуженному Симусу, после того как профессор Флитвик высушил себя взмахом собственной палочки и адресовал Симусу реплику: «Я волшебник, а не бабуин, размахивающий палкой». – Дам… Кто-то брал его с собой. Это было Совместное аппарирование. – Ух ты, – прошептал Симус, и он, Дин и Невилл наклонились поближе, чтобы услышать все в подробностях. До конца дня другие шестикурсники осаждали Гарри с просьбами описать свои ощущения. Большинство из них приходило в восторг, нежели теряло энтузиазм, когда он описывал, как ему было все это неприятно. И Гарри был вынужден отвечать на вопросы до без четверти восемь. Чтобы попасть на урок к Дамблдору он вынужден был солгать, что ему необходимо вернуть книгу в библиотеку. Лампы в кабинете Дамблдора были зажжены, портреты прежних директоров Хогвартса тихо похрапывали в своих рамах, и Омут памяти уже опять был на столе. Руки Дамблдора лежали на столе: правая, такая же почерневшая и обгоревшая, как и раньше. Она, казалось, совсем не заживала, и Гарри в сотый раз задался вопросом, что нанесло директору такую неизлечимую рану, но так и не решился спросить об этом. Дамблдор уже говорил, что Гарри в конце концов узнает о случившемся, да и к тому же имелась более важная тема для разговора. Но прежде чем Гарри смог завести разговор о Снейпе и Малфое, Дамблдор заговорил: – Я слышал, ты встречался с Министром Магии под Рождество? – Да, – ответил Гарри. – В общем-то он был не очень доволен мной.. – Понятно, – вздохнул Дамблдор. – Я его тоже не очень радую. Мы должны постараться не утонуть в тоске, Гарри, а сражаться. Гарри усмехнулся. – Он хотел, чтобы я сказал Магическому обществу, что Министерство отлично справляется со своими обязанностями. Дамблдор улыбнулся. – Знаешь, на самом деле это была идея Фаджа. Во время своих последних дней в Министерстве, когда он отчаянно цеплялся за пост, он искал с тобой встречи, надеясь, что ты его поддержишь… – После всего, что Фадж сделал за прошедший год? – разгневанно спросил Гарри. – После Амбридж? – Я сказал Корнелиусу, что у него нет шансов, но мысли об этом не покидали его даже после того, как его сместили с должности. В течение тех нескольких часов, пока Скримджер еще не был назначен на место Фаджа, мы встретились, и он потребовал, чтобы я устроил ему встречу с тобой. – Так вот почему вы спорили! – выпалил Гарри. – Это было в «Ежедневном пророке»! – «Пророк» должен хоть иногда сообщать правду, – сказал Дамблдор, – пусть и случайно. Да, именно из-за этого мы и поспорили. Но, кажется, Руфус придумал, как загнать тебя в угол. – Он обвинил меня в том, что я ваш человек до мозга костей. – Довольно грубо с его стороны. – Я сказал, что именно так оно и есть. Дамблдор собирался сказать что-то, но не произнес ни слова. За спиной Гарри, феникс Фоукс, издал низкий и мягкий мелодичный крик. К своему удивлению Гарри внезапно понял, что яркие голубые глаза Дамблдора полны слез, и он быстро опустил глаза, с интересом принявшись смотреть на собственные колени. И все же когда Дамблдор заговорил, его голос звучал твердо: – Я очень тронут твоими словами, Гарри. – Скримджер хотел знать, где вы бываете, когда находитесь вне Хогвартса, – сказал Гарри, продолжая изучать свои колени. – Да, ему очень хотелось бы это узнать, – сказал Дамблдор, и голос его зазвучал веселее. Гарри подумал, что можно поднять голову. – Он даже попытался следить за мной. Поистине забавный поступок. Он приставил ко мне Долиша. Это было жестоко с его стороны. Мне уже приходилось однажды накладывать заклятие на Долиша, и я с большим сожалением был вынужден сделать это еще раз. – Так они до сих пор не знают, куда вы уходите? – спросил Гарри, надеясь получить как можно больше информации по этой интригующей теме, однако Дамблдор просто улыбнулся, глядя на него из-под своих очков в форме полумесяцев. – Нет, они не знают, да и тебе тоже пока не стоит об этом знать. Теперь предлагаю приступить к уроку, если больше нет вопросов… – На самом деле, есть еще кое-что, – ответил Гарри. – Это по поводу Малфоя и Снейпа. – Профессора Снейпа, Гарри. – Да, сэр. Я подслушал их разговор во время вечеринки профессора Слизхорна…По-правде сказать, я следил за ними. Дамблдор выслушал рассказ Гарри с безразличным лицом. Когда Гарри закончил, он помолчал несколько минут и затем сказал: – Спасибо, что сообщил мне об этом, Гарри, но я посоветовал бы тебе выбросить этот случай из головы. Я думаю, что этот случай не заслуживает внимания. – Не заслуживает внимания? – не веря своим ушам, повторил Гарри. – Профессор, вы вообще понимаете..? – Да, Гарри, я наделен достаточным умом, и я понял все, что ты сказал мне, – резковато ответил Дамблдор. – Я думаю, ты можешь даже принять в расчет возможность того, что я понял больше тебя. С другой стороны, я рад твоему доверию, однако позволь мне заверить тебя, что ты не поведал мне ничего, что заставило бы меня волноваться. Гарри сидел в гнетущей тишине, уперев взгляд в Дамблдора. Что вообще происходит? Значит ли это, что Дамблдор действительно приказал Снейпу разузнать о том, что делает Малфой, и в этом случае он уже слышал от Снейпа все, о чем ему только что рассказал Гарри? Или он на самом деле обеспокоился, но просто не подал вида? – Что ж, сэр, – сказал Гарри, как он надеялся, вежливым и спокойным голосом. – Вы на самом деле все еще доверяете… –  У меня хватало терпения отвечать на этот вопрос сотни раз, – сказал Дамблдор, но он больше не казался столь терпеливым. – И мой ответ с того времени не изменился. – Полагаю, нет, – встрял в разговор язвительный голос Финеаса Найджелуса, который только притворялся, что спит. Дамблдор проигнорировал его реплику. – А теперь, Гарри, я должен настоять на том, чтобы мы начали урок. У меня есть более важные вещи, которые нам с тобой придется обсудить сегодня вечером. Гарри сидел, внутренне негодуя. Что случилось бы, откажись он сменить тему? Если бы продолжил спорить насчет Малфоя? Как будто прочитав мысли Гарри, Дамблдор покачал головой. – Ах, Гарри, как часто это случается даже между лучшими друзьями! Каждый из нас склонен верить, что его мнение более значительно, чем мнение остальных! – Я не считаю Ваше мнение незначительным, сэр, – натянуто произнес Гарри. – Да, ты прав, потому что оно отнюдь не незначительно, – сказал Дамблдор, оживляясь. – У меня есть еще два воспоминания, которые я хотел бы тебе сегодня показать. Оба получены с огромными трудностями, и второе, я полагаю, самое важное из всех, что у меня есть. Гарри ничего на это не ответил, он все еще чувствовал злость, однако не видел смысла продолжать препираться. – Итак, – громко сказал Дамблдор, – мы оказались здесь сегодня для того, чтобы продолжить рассказ о Томе Реддле, которого на прошлом уроке мы оставили на пороге начала его жизни в Хогвартсе. Ты помнишь, как он обрадовался, когда узнал, что он волшебник, как он отказался от того, чтобы я составил ему компанию по пути в Косой Переулок. И что я, в свою очередь, предупредил его относительно воровства в Хогвартсе. Что ж, пришел новый учебный год, и вместе с ним появился Том Реддл, тихий мальчик в поношенной мантии, который стоял в ряду вместе со всеми остальными первокурсниками, ожидая церемонии распределения. Его определили в Слизерин практически сразу, едва Шляпа коснулась его головы, – продолжал Дамблдор, указывая почерневшей рукой на полку над головой Гарри, где покоилась Шляпа. – Насколько быстро Реддл узнал, что известный основатель его факультета также мог разговаривать со змеями, я сказать не могу. Возможно, в тот же вечер. Это знание взволновало его и придало ему самомнения. Однако, даже если он пугал или удивлял своих сотоварищей в общей комнате, говоря на языке змей, слухи об этом не достигали учителей. Он не выказывал никакого показного высокомерия или агрессии. Необыкновенно талантливый и очень симпатичный сирота с момента своего появления в школе привлекал к себе всеобщее внимание и вызывал сочувствие всех без исключения учителей. Он казался вежливым, тихим, жаждущим знаний. Почти на всех он произвел благоприятное впечатление. – А Вы не рассказали им о том, сэр, как он вел себя, когда Вы встретились с ним в приюте? – спросил Гарри. – Нет, я не рассказал. Хотя с его стороны не было и малейшего намека на раскаяние, он, возможно, жалел о том, как вел себя прежде, и был полон решимости начать новую жизнь. Я решил дать ему этот шанс. Дамблдор сделал паузу и вопросительно посмотрел на Гарри, который открыл рот, чтобы заговорить. Снова проявилась склонность Дамблдора доверять людям, вопреки всем доказательствам, что они этого не заслужили! Но потом Гарри кое-что вспомнил… – Но ведь Вы на самом деле не доверяли ему? Он говорил мне… Реддл, который появился из того старого дневника, сказал: «Я никогда не нравился Дамблдору так, как нравился остальным учителям». – Что ж, скажем так, я не мог гарантировать того, что он заслуживал доверия, – сказал Дамблдор. – Как уже было отмечено мной ранее, я решил приглядывать за ним, так я и поступал. Не скажу, что поначалу мои наблюдения принесли впечатляющие результаты. Со мной он постоянно был настороже. Я уверен, он чувствовал, что в страхе от раскрытия его настоящей сущности он рассказал мне слишком много. Потом он был очень осторожен, чтобы снова не сказать лишнего, однако Том не мог забрать ни те слова, что он сказал в порыве радости, ни то, что поведала мне миссис Коул. Однако, надо отдать ему должное, он никогда не пытался обаять меня, как он поступал со многими моими коллегами. По мере того, как он становился старше, он собрал вокруг себя группу преданных друзей. Я называю их так, хотя, как я уже упоминал, Реддл, без сомнения, не чувствовал никакой привязанности ни к кому из них. В замке эта группа выделялась особым зловещим очарованием. Это была пестрая свита: смесь ищущих защиты слабаков, желающих разделить славу амбициозных учеников, и головорезов, тянувшихся к лидеру, который сумел бы показать им более изощренные формы жестокости. Другими словами, они были предшественниками Пожирателей Смерти, и, конечно же, некоторые из них стали первыми Пожирателями Смерти после окончания Хогвартса. Полностью контролируемые Реддлом, они никогда не замечались в открытом нарушении правил, хотя семь лет, которые они провели в Хогвартсе, были отмечены большим числом неприятных инцидентов, к которым они чаще всего не имели отношения. Наиболее важным из них, конечно, стало открытие Тайной Комнаты, и это привело к смерти девочки. Как ты уже знаешь, Хагрида ошибочно обвинили в этом преступлении. – Я почти не смог найти упоминаний о Реддле в Хогвартсе, – сказал Дамблдор, кладя поврежденную руку на Омут памяти. - Немногие из тех, кто знал его в то время, готовы говорить о нем, они слишком напуганы. Однако то, что мне точно известно, я выяснил после того, как он покинул Хогвартс – было приложено много усилий, для того, чтобы отследить всех, кто согласен был что-либо рассказать, – после рассмотрения старых бумаг, после опроса как магглов, так и волшебников. Те, кого я смог уговорить рассказать мне что-либо, сообщили, что Реддл был одержим своим происхождением. Это, разумеется, понятно: он вырос в приюте и действительно хотел знать, как он туда попал. Он напрасно искал следы Тома Реддла-старшего в Трофейной комнате, в списках префектов в старых школьных отчетах, даже в книгах по Истории Магии. В конце концов, он был вынужден признать, что его отец никогда не учился в Хогвартсе. Полагаю, именно тогда-то он и отказался навсегда от собственного имени, взял себе имя Лорда Волдеморта, и начал искать следы прежде презираемой им семьи матери – женщины, которая, насколько ты помнишь, как он думал, не могла быть ведьмой, если уступила позорной человеческой слабости – смерти. Все, что он знал, – это одно лишь имя «Марволо», о котором ему стало известно от тех, кто управлял приютом. Это было имя отца его матери. В конце концов, после кропотливого исследования старых книг Волшебных семейств он обнаружил и поныне живущую ветвь потомков Слизерина. Летом, когда ему было шестнадцать, он оставил приют, в который ежегодно возвращался, и ушел искать своих родственников – Гаунтов. А сейчас, Гарри, если ты встанешь… Дамблдор поднялся, и Гарри увидел, что он вновь держит в руках маленькую прозрачную бутылочку, наполненную переливающейся жемчужной памятью. – Мне несказанно повезло, что я собрал это, – сообщил он, выливая сверкающую жидкость в Омут памяти. – Ты убедишься в этом, когда мы вернемся. Что ж, начнем? Гарри подошел к каменному кубку и покорно наклонился, пока его лицо полностью не погрузилось в воспоминание. Он почувствовал знакомое ощущение провала в небытие, а затем приземлился на грязный каменный пол. Вокруг было темно. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы оглянуться, и за это время Дамблдор уже очутился подле него. Дом Гаунтов был настолько неописуемо грязный, грязнее которого Гарри еще не видывал. С потолка свисала толстая паутина, пол был покрыт сажей, заплесневелая и гниющая еда лежала на столе вперемешку с грязными горшками. Единственный свет шел от одной оплывшей свечи, стоящей в ногах у человека с настолько отросшими волосами и бородой, что Гарри не видел ни его глаз, ни рта. Он развалился в кресле у окна, и на секунду Гарри задался вопросом, не умер ли он. Но затем кто-то внезапно постучал в дверь, и человек резко дернулся, проснувшись. В правой руке у него оказалась волшебная палочка, а в левой – короткий нож. Дверь заскрипев, открылась. На пороге, держа старомодную лампу, стоял мальчик, которого Гарри сразу же узнал: высокий, бледный, темноволосый, и красивый – юный Волдеморт. Его глаза медленно оглядели лачугу и остановились на человеке в кресле. В течение нескольких секунд они смотрели друг на друга, потом человек зашатался, пораженный, пустые бутылки у него в ногах загремели и покатились по полу. – Ты! – взревел он. – Ты!.. И он, как пьяный, помчался на Реддла, вскинув вверх нож и палочку. – Остановись. Реддл говорил на Змеином языке. Человек попятился и наткнулся на стол. Часть заплесневелых горшков полетела на пол. Он уставился на Реддла. В полной тишине они смотрели друг на друга. Человек нарушил ее: – Ты говоришь на нем? – Да, я на нем говорю, – сказал Реддл. Он зашел в комнату, и дверь за ним захлопнулась. Гарри не мог не восхититься полным отсутствием страха у Волдеморта. Лицо Тома выражало отвращение и даже, пожалуй, разочарование. – Где Марволо? – спросил он. – Умер, – сказал человек. – Умер много лет назад, разве ты не знал? Реддл нахмурился. – А кто тогда ты? – Я Морфин, а что? – Сын Марволо? – Ну разумеется, сын… Морфин откинул волосы с грязного лица, чтобы лучше видеть Реддла, и Гарри увидел кольцо с черным камнем Марволо на его правой руке. – Я думал, что ты тот маггл, – прошептал Морфин. – Ты выглядишь таким же, как он. – Какой маггл? – резко переспросил Реддл. – Тот маггл, в которого влюбилась моя сестра. Который жил в большом доме через дорогу, – сказал Морфин и неожиданно плюнул на пол между ними. – Ты выглядишь прямо как он. Реддл. Но он ведь теперь старше, да? Он должен быть старше тебя. Морфин выглядел слегка ошеломленным и нетвердо стоял на ногах, продолжая держаться за край стола для поддержки. – Он вернулся, видишь… – глупо добавил он. Волдеморт пристально глядел на Морфина, словно оценивая его возможности. Он придвинулся немного ближе и спросил: – Реддл вернулся? – Да, он оставил ее и женился на грязи! – воскликнул Морфин, снова плюя на пол. – Ограбил нас, заметь, до того, как она сбежала. А где медальон, а? Где медальон Слизерина? Волдеморт не ответил. Морфин снова пришел в ярость, он взмахнул своим ножом и завопил: – Опозорила нас, шлюха! И кто ты такой, врываешься сюда, задаешь всякие вопросы! Все кончено, да? Все кончено… Он глянул в сторону, слегка покачиваясь, и Волдеморт подался вперед. Когда он это сделал, все вокруг погрузилось в темноту, погасли лампа Волдеморта и свеча Морфина, все поглотила кромешная тьма… Пальцы Дамблдора сомкнулись на локте Гарри, и они опять оказались в его кабинете. Мягкий золотой свет в кабинете Дамблдора, казалось, ослеплял глаза Гарри после этой непроницаемой темноты. – Это все? – сразу же сказал Гарри. – Почему стало так темно, что случилось? – Оттого что Морфин с того момента не мог больше ничего вспомнить, – сказал Дамблдор, жестом показывая Гарри на кресло. – Когда он проснулся следующим утром, он лежал на полу, один. Кольцо Марволо пропало. Тем временем в городке Литтл Ханглтон по Главной улице бежала девушка, крича, что в большом доме, прямо в гостиной, лежат три тела: Тома Реддла-старшего, его отца и матери. Маггловские власти были озадачены. Насколько мне известно, они и по сей день не знают, как был убит Том Реддл, так как Авада Кедавра не оставляет никаких следов повреждения… Исключение из этого правила сидит передо мной, – добавил Дамблдор, кивком указав на шрам Гарри. – Министерство, напротив, сразу же узнало, что это убийство, совершенное волшебником. Они также знали, что однажды осужденный магглоненавистник жил напротив дома Реддлов, и его уже однажды заточали в тюрьму за нападение на одного из убитых. Итак, Министерство заявилось к Морфину. Им не надо было допрашивать его, а достаточно было использовать Сыворотку Правды или Легилименцию. Он сразу же признался в убийстве и сообщил подробности, которые мог знать только убийца. Он говорил, что очень гордился, убив магглов, и что он ждал этого шанса все эти годы. Он сдал палочку, и сразу подтвердилось, что именно ей убили Реддлов. И Морфин без малейшего сопротивления с его стороны был доставлен в Азкабан. Единственное, что тревожило его – это то, что исчезло кольцо его отца. «Он убьет меня за то, что я его потерял, – повторял он своим сокамерникам. – Он убьет меня за пропажу этого кольца». Очевидно, это были его единственные слова на протяжении многих лет. Он прожил остаток жизни в Азкабане, оплакивая потерю семейной реликвии Марволо, и был похоронен у его стен, вместе с другими несчастными, умершими там. – Так Волдеморт украл палочку Морфина и использовал ее? – спросил Гарри, выпрямляясь на стуле. – Да, это так, – сказал Дамблдор. – У нас нет воспоминаний, чтобы показать это, но, я думаю, мы можем быть уверены, что так оно и было. Волдеморт применил «Ступефай» на своего дядю, взял его палочку и пошел к «большому дому через дорогу». Там он убил маггла, который бросил его мать-ведьму, и для ровного счета своих бабушку и дедушку. Таким образом он стер с лица земли род недостойных Реддлов, мстя отцу, отказавшемуся от него. Затем он возвратился в лачугу Гаунта, исполнил сложное заклинание, которое создало его дяде ложные воспоминания, бросил палочку Морфина рядом с бесчувственным телом, положил в карман древнее кольцо и ушел. – А Морфин так никогда и не понял, что он этого не совершал? – Никогда, – сказал Дамблдор. – Как я уже сказал, он дал полновесное и весьма хвастливое признание. – Но у него же была и настоящая память все это время! – Да, но пришлось бы применить много искусных заклинаний вроде Легилимента, чтобы убедить его в этом, – сказал Дамблдор. – А зачем кому-то лезть в его память, когда он сам признался в содеянном? Но я сумел навестить Морфина в последние дни его жизни, в то время я уже старался узнать как можно больше о прошлом Волдеморта. Это воспоминание было чрезвычайно трудно извлечь. Когда я увидел, что оно содержит, я попытался использовать его, чтобы Морфина выпустили из Азкабана. Однако до того как Министерство пришло к окончательному решению, он умер. – Но как Министерство не поняло, что Волдеморт сделал это с Морфином? – сердито произнес Гарри. – Он же был несовершеннолетним в то время, ведь так? Я думал, они могут обнаружить волшебство совершаемое несовершеннолетним! – Ты прав, они могут отследить магию, но не исполнителя. Вспомни: ты получил предупреждение от Министерства за Парящие Чары, хотя на самом деле это был… – Добби! – проворчал Гарри, эта несправедливость все еще терзала его. – Так если ты не достиг совершеннолетия и совершишь волшебство в доме совершеннолетней ведьмы или колдуна, Министерство не узнает? – Конечно, они не смогут сказать, кто совершил волшебство, – сказал Дамблдор, глядя на возмущенного Гарри и слегка улыбаясь. – Они полагаются на волшебников-родителей, на то, что они следят за отпрысками в пределах своего дома. – Но это же чепуха! – огрызнулся Гарри. – Посмотрите, что случилось здесь, что случилось с Морфином! – Я согласен, – сказал Дамблдор. – Кем бы ни был Морфин, он не заслужил подобной смерти, осужденный за преступления, которых он не совершал. Но уже поздно, я хочу показать тебе еще одно воспоминание перед тем, как ты уйдешь… Дамблдор достал из внутреннего кармана еще один прозрачный сосуд, и Гарри притих, вспомнив, что Дамблдор говорил, что это одно из самых важных воспоминаний, из тех, которые у него имеются. Гарри заметил, что содержимое перетекало в Омут памяти очень медленно, тягуче, как будто давно застыло. Может быть, воспоминание испортилось? – Это не займет много времени, – сказал Дамблдор, когда ему, наконец, удалось вылить содержимое сосуда. – Мы возвратимся прежде, чем ты поймешь…Итак, снова туда… И Гарри опять провалился в серебряную жидкость, на сей раз, приземляясь около человека, которого он сразу узнал. Это был Хорас Слизхорн который выглядел гораздо моложе. Гарри так привык к нему лысому, что посчитал вид Слизхорна с густыми, сияющими, соломенными волосами весьма странным. Он выглядел так, будто его голова была покрыта соломой, хотя на ней уже блестела лысина размером в галеон. Его усы, менее пышные, чем он привык видеть, были рыжевато-блондинистого цвета. Он был не такой толстый, каким Гарри его знал, хотя золотые пуговицы на его расшитом жилете уже были готовы отлететь. Его маленькие ноги лежали на бархатном пуфике, он сидел в удобном кресле, в одной руке он держал небольшой бокал вина, другой рылся в коробке засахаренных ананасов. Гарри оглянулся, когда рядом с ним появился Дамблдор, и увидел, что они стоят в кабинете Слизхорна. Полдюжины мальчиков сидело на невысоких стульях вокруг Слизхорна. Все они были подростками. Гарри сразу узнал Волдеморта. Его лицо выделялось своей красотой, и из всех мальчиков он выглядел наиболее расслабленным. Его правая рука небрежно лежала на подлокотнике, и Гарри заметил на пальце золотое с черным кольцо Марволо – он уже убил отца. – Сэр, правда ли, что Профессор Весельчак увольняется? – Том, Том, даже если бы я и знал, я не мог бы тебе сказать, – сказал Слизхорн, упрекающе грозя ему покрытым сахаром пальцем, но при этом моргая, что почти свело эффект на нет. – Говоря по правде, я был бы не прочь узнать, кто Вас так информирует, мальчик, что в итоге Вы знаете больше половины учителей? Реддл улыбнулся, остальные мальчики засмеялись и восхищенно на него посмотрели. – А как же Ваша удивительная способность знать вещи, которые не следует, и Ваша лесть людям, имеющим вес в обществе? Спасибо за ананас, кстати, Вы совершенно правы, я очень сильно их люблю… Некоторые мальчики захихикали, и вдруг произошло что-то странное. Комната внезапно наполнилась густым белым туманом, так что Гарри не мог ничего видеть, кроме лица Дамблдора, стоящего рядом. Затем неестественно громко в тумане прозвучал голос Слизхорна: – Вы ступили не на тот путь, мой мальчик, запомните мои слова. Туман пропал так же внезапно, как и появился, никто даже не обратил внимание, на то, что только что произошло. Гарри зачарованно оглянулся на маленькие золотые часы, стоящие на столе Слизхорна: они пробили одиннадцать. – Ну надо же, неужели уже одиннадцать? – спросил Слизхорн. – Вам лучше уже идти, мальчики, или у нас всех будут проблемы. Лестрейндж, я бы хотел получить ваше эссе к завтрашнему дню, в противном случае вы будете наказаны… Вы тоже, Эйвери. Слизхорн встал из кресла и поставил свой пустой стакан на стол, в то время как мальчики уходили. Волдеморт, тем не менее, не ушел. Гарри был уверен, что он специально замешкался, желая остаться наедине со Слизхорном. – Будь осторожен, Том, – сказал Слизхорн, обернувшись и увидев его. – Ты же не хочешь, чтобы тебя застали разгуливающим по школе ночью, ведь ты староста. – Сэр, я хотел спросить у вас кое-что. – Спрашивай, мой мальчик, спрашивай. – Сэр, я хотел бы спросить, что вы знаете про Хоркруксы? И снова произошло то же самое: густой туман опять заволок комнату, так что Гарри не видел ни Слизхорна, ни Волдеморта, а видел только невозмутимо улыбающегося Дамблдора, стоящего рядом. Затем, так же, как и до этого, снова прозвучал голос Слизхорна: – Я ничего не знаю про Хоркруксы, и не сказал бы, если бы знал! Сию же минуту убирайся отсюда и никогда не упоминай их впредь! – Ну вот и все, пора уходить, – спокойно сказал Дамблдор. Ноги Гарри снова потеряли опору, и в следующую секунду он опять стоял на ковре напротив стола Дамблдора. – И это все? – безучастно сказал Гарри. Дамблдор сказал, что это самое важное его воспоминание, но он не увидел в нем ничего важного. Конечно, туман, который никто не замечал, был странным, но больше ничего странного не происходило, кроме того что Волдеморт задал вопрос и не получил на него ответ. – Ты должен был заметить, – сказал Дамблдор, садясь с другой стороны стола, – что в это воспоминание не скромно вмешались. – Вмешались? – повторил Гарри, тоже садясь. – Разумеется. Профессор Слизхорн вмешался в ход собственных воспоминаний. – Но зачем ему делать это? – Я думаю, он стыдится того, что помнит, – сказал Дамблдор. – Он пытался переделать память, чтобы выставить себя в лучшем свете, стирая те части, которые мне, по его мнению, не надо видеть. Это, как ты смог заметить, было сделано очень грубо, но это к лучшему, потому что показывает, что настоящее воспоминание все еще там, несмотря на все изменения. Итак, впервые, Гарри, я даю тебе домашнее задание. Тебе предстоит убедить Профессора Слизхорна поделиться с тобой настоящим воспоминанием, и оно, несомненно, будет самой важной информацией из всей той, которой мы располагаем. Гарри уставился на него. – Но, сэр, – уважительно сказал Гарри, – Вам не нужен я – Вы можете использовать Легилименцию или Сыворотку Правды… – Профессор Слизхорн очень опытный волшебник, и он всегда начеку, – сказал Дамблдор. – Он гораздо более способен к Окклюменции, чем бедный Морфий Гаунт, и я удивлюсь, если он не носит с собой повсюду противоядие против Сыворотки Правды с тех пор, как я вынудил его поделиться этим воспоминанием. Нет, я думаю, что было бы большой глупостью пытаться выпытать правду у Профессора Слизхорна силой, и к тому же это могло бы принести намного больше вреда, нежели пользы. Я не хочу, чтобы он оставил Хогвартс. Однако и у него есть свои маленькие слабости, как и у всех нас, и я полагаю, что ты – единственный, кто способен проникнуть сквозь его защитные барьеры. Очень важно, чтобы воспоминание было настоящим, Гарри… Насколько оно важно, мы узнаем только когда получим его. Итак, удачи… И спокойной ночи. Немного ошеломленный резким прощанием, Гарри быстро поднялся на ноги: – Спокойной ночи, сэр. Закрывая за собой дверь кабинета, он отчетливо услышал, как Финеас Найджелус сказал: – Я не понимаю, почему мальчик способен сделать это лучше чем Вы, Дамблдор. – А я и не ожидал этого от Вас, Финеас, – ответил Дамблдор, и Фоукс издал мелодичную трель. Глава 18 На следующий день Гарри рассказал Рону и Гермионе о задании, которое дал ему Дамблдор, хотя, вообще-то, Гермиона все еще отказывалась оставаться в присутствии Рона дольше, чем требовалось для того, чтобы наградить его высокомерным взглядом. Рон считал, что у Гарри вообще не будет неприятностей со Слизхорном. – Он тебя любит, – сказал Рон за завтраком, живописно размахивая в воздухе кусочком яичницы-глазуньи, – и не сможет тебе в чем-либо отказать, ведь так? Просто задержись сегодня после уроков и спроси его. Гермиона, однако, была настроена более скептически. – А я уверена, что он будет всеми силами стараться скрыть произошедшее, если даже Дамблдор не смог добиться от него признания, – тихо сказала она, когда они стояли на перемене в пустынном, заснеженном дворе школы. – Хоркруксы… Хоркруксы… Я никогда не слышала о них. Гарри был разочарован; он надеялся, что Гермиона все-таки сможет рассказать ему хоть что-то относительно этих Хоркруксов. – Скорее всего Хоркруксы относятся к Темным искусствам, раз сам Волдеморт так хотел о них разузнать… Гарри, я думаю, заполучить информацию от Слизхорна окажется трудным заданием; тебе следует очень осторожно касаться этой темы в разговоре с профессором, продумать стратегию… – Рон считает, мне достаточно лишь задержаться сегодня после Зелий… – Ну, если «Вон-Вон» так думает, ты должен обязательно последовать его совету, – сказала Гермиона, сразу вспыхивая, – В конце концов, разве когда-нибудь «Вон-Вон» ошибался? – Гермиона, не могла бы ты… – Нет, не могла бы! – Сердито сказала она, и убежала, оставив Гарри одного по лодыжки в снегу. Уроки Зельеварения в последнее время стали очень неудобными из-за попыток Гарри, Рона и Гермионы поделить стол. Сегодня, например, Гермиона передвинула свой котел по столу так, чтобы быть около Эрни и не замечать Гарри с Роном. – Что ты сделал? – пробормотал Рон Гарри, смотря на надменный вид Гермионы. Но прежде, чем Гарри смог ответить, Слизхорн призвал учеников к тишине. – Так, успокойтесь, пожалуйста! Быстрее, у нас на сегодня много работы! Третий Закон Голпалотта… Кто может мне про него рассказать? Ну, конечно, мисс Грейнджер может! Гермиона протараторила на бешеной скорости: – Третий – Закон – Голпалотта – гласит, что – для – смешанного – яда – требуется – больше – противоядия, чем – сумма – противоядий – для – каждого – из – отдельных – компонентов. – Точно, – просиял Слизхорн, – десять очков Гриффиндору! Теперь, если мы рассмотрим Третий Закон Голпалотта как истину… Гарри решил принять на веру слова Слизхорна о том, что Третий Закон Голпалотта верен, поскольку он не понял ни слова из его содержания. Казалось, что кроме Гермионы, больше никто и не слушает профессора. – …то, правильно определив все составляющие зелья Скарпинового Откровения, нашей главной задачей будет являться не нахождение противоядий к каждому из этих компонентов, а создание единого противоядия, которое почти алхимическим процессом нейтрализует все входящие в зелье компоненты. Рон сидел около Гарри с полуоткрытым ртом, рассеянно чиркая по новой копии «Зельеделия для совершенствующихся». Он все еще не осознавал, что больше не может положиться на Гермиону в затруднительных ситуациях, например, когда он окажется не в состоянии понять материал. – Итак, – закончил Слизхорн, – я хочу, чтобы каждый из вас подошел и взял один из этих сосудов с моего стола. Вы должны успеть приготовить противоядие до конца урока. Удачи, и не забудьте о защитных перчатках! Гермиона вскочила со стула, и уже была на полпути к столу Слизхорна, когда до остальной части класса наконец дошло, что нужно поторапливаться. Когда же Гарри, Рон и Эрни наконец возвратились к столу, Гермиона уже успела вылить содержимое своей склянки в котел и разжигала под ним огонь. – Досадно, Гарри, что сегодня Принц не сможет помочь тебе с заданием, – выпрямившись, выразительно сказала она, – теперь ты должен будешь сам во всем разобраться. Никаких ухищрений или обманов! Гарри раздраженно откупорил яд розового оттенка, взятый cо стола Слизхорна, вылил его в котел и разжег под ним огонь. Он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше, и взглянул на Рона, повторившего все, что уже сделал Гарри. – Ты уверен, что Принц не сделал никаких подсказок? – спросил Рон у Гарри. Гарри вытащил свой испытанный учебник по Зельям и приступил к главе о противоядиях. Там действительно упоминался Третий Закон Голпалотта, слово в слово рассказанный Гермионой, но Принц не оставил ни одного примечания, чтобы объяснить смысл этого закона. Очевидно ему, как и Гермионе, не составило труда разобраться в нем. – Никаких. – Уныло сказал Гарри. Гермиона тем временем с энтузиазмом махала палочкой над своим котлом. К сожалению, они не могли повторять за ней, так как к этому времени она была уже настолько сильна в Бессловесных Заклинаниях, что просто проговаривала все необходимые заклинания про себя. Эрни МакМиллиан, однако, бормотал «Спешалайз Ревелио!» над своим котлом, что звучало очень внушительно, и Гарри с Роном поспешили повторять все действия за ним. Гарри потребовалось лишь 5 минут, чтобы осознать – его репутация лучшего изготовителя зелий в классе терпела крах. При первом обходе учеников Слизхорн с надеждой поглядел в его котел, собираясь как обычно восхищенно воскликнуть, но вместо этого торопливо отвел лицо, поскольку запах тухлых яиц вызвал у него кашель. Гермиона выглядела более чем самодовольно, ей уже до смерти надоело уступать Гарри на уроках Зельеварений. Теперь она выливала загадочные компоненты своего яда в десять различных кристаллических склянок. Чтобы избежать этого раздражающего зрелища и чего-либо еще, Гарри торопливо склонился над книгой Принца-Полукровки, и слишком сильно перевернул несколько страниц. И он вдруг увидел то, что нужно – строчку, небрежно написанную прямо поперек длинного списка противоядий: «Просто положить в горло безоаровый камень». Гарри уставился на эти слова. Ведь он однажды уже слышал о безоарах. Снейп говорил о них на самом первом уроке Зельеварения. «Камень, взятый из желудка козы, защищает от большинства ядов». Это не было решением проблемы Голпалотта, и если бы Снейп все еще оставался его учителем, Гарри и не посмел бы пойти на такой шаг, но в данный момент ситуация требовала отчаянных мер. Он поспешил к шкафу и начал рыться в нем, отодвигая роги единорога и путаницы высушенных трав, до тех пор, пока не нашел в самом конце ящика маленькую коробочку, на которой было написано «Безоаровые камни». Он открыл коробочку как раз тогда, когда Слизхорн произнес: «Осталось две минуты!» Внутри было полдюжины коричневых камешков, похожих больше на высушенные почки, чем на реальные камни. Гарри взял один, положил коробочку обратно в шкафчик и поторопился к своему котлу. – Время… ИСТЕКЛО! – Радостно объявил Слизхорн. – Хорошо, давайте посмотрим на ваши результаты! Блейз, чем вы меня порадуете? Слизхорн начал медленно ходить по комнате, рассматривая различные противоядия. Никто не смог закончить работу, хотя Гермиона все еще пыталась доложить несколько компонентов в свой сосуд прежде, чем Слизхорн подойдет к ней. Рон сдался окончательно, и просто старался не вдыхать гнилые пары, исходящие от его котла. Гарри стоял и ждал, сжимая безоаровый камень в слегка потной руке. Наконец Слизхорн достигнул их стола. Он фыркнул, глядя на зелье Эрни, и с гримасой отвращения подошел к котлу Рона, перед которым не стал задерживаться, а лишь развернулся и быстро поспешил прочь, боясь как бы не вырвать. – А ты, Гарри, – сказал он, – что ты можешь показать мне? Гарри протянул руку с безоаровым камнем, лежащим на его ладони. Слизхорн смотрел на нее в течении целых десяти секунд. Гарри на мгновение задумался, собирается ли Слизхорн на него кричать. Но тут профессор откинул голову назад и разразился хохотом: – Мой мальчик, да у тебя железные нервы! – Он быстро выпрямился, взяв безоаровый камень и держа его так, чтобы классу было видно. – О, ты похож на свою мать… ну, я не буду тебя томить… безоаровый камень действительно действует как противоядие к каждому из этих зелий! Гермиона, с потным лицом и сажей на носу, выглядела мертвенно бледной. Ее наполовину законченное противоядие, состоящее из пятидесяти двух компонентов и пучка собственных волос, вяло пузырилось позади Слизхорна, который кроме Гарри, казалось, ничего не замечал. – Гарри, ты сам додумался о безоаре, ведь правда? – спросила она сквозь зубы. – У тебя талант, который необходим каждому первоклассному изготовителю зелий! – Сияя, сказал Слизхорн, прежде, чем Гарри смог что-то ответить. – Твоя мать обладала тем же чутьем в создании снадобий, несомненно, ты получил этот дар от Лили… да, Гарри, да, если у тебя есть безоаровый камень, ты, несомненно, предотвратишь действие отравленного зелья… хотя, конечно, не с каждым ядом безоар тебе поможет, особенно если учесть, что он довольно редок, поэтому стоит все же знать, как готовить противоядия… Единственным человеком в классе, выглядевшим более сердито, чем Гермиона, был Малфой, который, к радости Гарри, пролил на себя что-то, напоминающее кошачью рвоту. Прежде чем кто-нибудь из них успел излить на Гарри всю свою ярость в его победе без каких-либо усилий, прозвенел звонок. – Собираем вещи! – сказал Слизхорн. – И плюс десять очков Гриффиндору! – Все еще хихикая, он проковылял назад к своему столу. Гарри задержался в классе, делая вид, что долго собирает свою сумку. Ни Рон, ни Гермиона не пожелали ему удачи, уходя из класса; оба выглядели довольно раздраженными. Наконец Гарри и Слизхорн остались в классе одни. – Поторопись, Гарри, а то опоздаешь на следующий урок! – приветливо сказал Слизхорн, закрывая золотую застежку на своем портфеле из драконей кожи. – Сэр, – сказал Гарри, вспоминая Волдеморта. – Я хотел спросить вас кое о чем. – Тогда спрашивай, мой дорогой мальчик, спрашивай… – Сэр, меня интересует, что вы знаете о… о Хоркруксах? Слизхорн замер. Казалось, его круглое лицо вытягивается. Он облизал губы и хрипло спросил: – Что ты сказал? – Я спросил, знаете ли вы что-нибудь о Хоркруксах, сэр. – Это Дамблдор надоумил тебя… – Прошептал Слизхорн. Его голос полностью изменился. Он был не приветливым, а потрясенным, испуганным. Слизхорн пошарил в своем нагрудном кармане, вытащил носовой платок, и вытер вспотевший лоб. – Дамблдор показал тебе то… то воспоминание, – сказал Слизхорн, – Ведь так? – Да, – сказал Гарри, сразу решив, что лучше не лгать. – Да, конечно, – спокойно сказал Слизхорн, все еще касаясь своего белого лица, – Конечно… Хорошо, что ты видел воспоминание, Гарри, теперь тебе известно, что я не знаю ничего… ничего, – он твердо повторил это слово, – о Хоркруксах. – Он схватил свой портфель из драконей кожи, сунул носовой платок обратно в нагрудный карман, и пошел к выходу из подземелий. – Сэр, – отчаянно сказал Гарри, – я только подумал, что в воспоминании не хватает некоторых моментов… – Ты подумал? – сказал Слизхорн, – Ну, так ты ошибался! ОШИБАЛСЯ! – Он проревел последнее слово, и, прежде, чем Гарри смог сказать что-нибудь, захлопнул за собой дверь. Ни Рон, ни Гермиона не посочувствовали Гарри, когда он рассказал им о своей неудавшейся попытке. Гермиона все еще злилась на Гарри за его победу на Зельях, для которой он не приложил никаких усилий. Рон в свою очередь был обижен, что Гарри не рассказал ему о безоаровом камне. – Это смотрелось бы очень глупо, если бы мы вдвоем воспользовались безоаром! – раздраженно говорил Гарри, – Послушайте, я должен был задобрить его перед тем как спросить о Волдеморте, разве не так? О, когда же ты наконец привыкнешь! – добавил он в раздражении, поскольку Рон опять вздрогнул при упоминании этого имени. В течение нескольких последующих дней Гарри, приведенный в бешенство отказом Слизхорна и поведением Рона и Гермионы, тратил все время на раздумья, чтобы ему еще предпринять по отношению к Слизхорну. Наконец, он решил некоторое время не упоминать профессору о Хоркруксах; ведь, перед решающим нападением лучше всего было заставить Слизхорна думать, что опасность позади. Поскольку Гарри больше не задавал вопросов Слизхорну, профессор Зельеварения снова стал тепло относиться к Гарри, и, казалось, даже не вспоминал о случившемся. Гарри ждал приглашения на одну из его вечерних встреч, и был решительно настроен его принять, даже если придется перенести тренировку по Квиддичу. Однако, к сожалению, никакого приглашения не поступало. Гарри спросил у Гермионы и Джинни, но они тоже не получали приглашений, и, насколько им было известно, вообще никто не получал. Гарри не смог сдержать удивление: означало ли это, что Слизхорн вовсе не столь забывчив, как хотел казаться, и пытался всеми силами не дать Гарри никакого повода расспросить его? Тем временем, библиотека Хогвартса в первый раз за все время подвела Гермиону. Она была настолько потрясена, что даже перестала дуться на Гарри из-за его уловки с безоаровым камнем. – Я не нашла ни одного упоминания о Хоркруксах! – сказала она ему, – Ни одного! Я искала даже в Особой секции, в самых ужасных книгах о самых ужасных зельях… и ничего! Все, что я смогла найти, было в введении Мэджика Моста Эвайла. Слушай: «Мы не будем рассказывать о Хоркруксах – самых злейших волшебных изобретениях, и уж тем более об их изготовлении». Но зачем тогда про них упоминать? – Нетерпеливо продолжила она, захлопнув старую книгу и положив ее назад в сумку. С наступлением февраля снег вокруг школы растаял, и его сменила холодная, унылая погода. Багряно-серые облака, висевшие низко над замком и постоянно проливающиеся холодным дождем, сделали лужайки скользкими и грязными. В результате первый для шестикурсников урок по Аппарированию, намеченный на субботнее утро, чтобы не срывать другие уроки, проводился в Большом Зале. Когда Гарри и Гермиона вдвоем вошли в Зал (Рон спустился с Лавандой), они заметили, что столы исчезли. По высоким окнам и волшебному потолку мрачно стучал дождь, когда ученики предстали перед деканами Факультетов – МакГонагалл, Снейпом, Флитвиком, и Стебель, и маленьким волшебником, которого Гарри посчитал Преподавателем Аппарирования из Министерства. Он был странно бесцветным, с прозрачными ресницами и тонкими волосами, и производил впечатление человека, которого сдует легким порывом ветра. Гарри спрашивал себя, не кроется ли причина такого состояния организма в постоянных появлениях и исчезновениях, или просто такого хилого человечка считают идеальным для Аппарирования. – Доброе утро, – сказал волшебник из Министерства, когда все студенты наконец собрались в Зале, и деканы Факультетов призвали к тишине, – меня зовут Вилки Твайкросс, и я буду вашим преподавателем Аппарирования в течении следующих двенадцати недель. Надеюсь, что у меня получится подготовить вас к тесту по Аппарированию за это время… – Малфой, соблюдай тишину и внимательно слушай! – Крикнула профессор МакГонагалл. Все оглянулись. Малфой вспыхнул; он выглядел взбешенным, когда отходил от Крэбба, с которым, похоже, вел шепотом спор . Гарри быстро посмотрел на Снейпа, который также не скрывал своего раздражения, и, в чем Гарри был уверен, не столь из-за грубости Малфоя, как из-за того, что МакГонагалл сделала выговор ученику его факультета. – … время, в течение которого многие из вас смогут достойно подготовиться к нашему тесту, – продолжил Твайкросс, как будто его не прерывали. – Насколько вам известно, в пределах Хогвартса невозможно аппарировать. Директор школы на один час снял это ограничение с Большого Зала, чтобы позволить вам заниматься. Должен подчеркнуть, что вы не сможете аппарировать вне стен этого Зала, и попытка сделать это будет смотреться очень глупо. Теперь встаньте так, чтобы перед вами было пять футов свободного места. Поднялся большой шум, так как отдельные студенты толкались, врезались друг в друга и ругались из-за места. Деканы Факультетов ходили между студентами, расставляя их на правильные места и предотвращая ссоры . – Гарри, куда это ты собрался? – потребовала ответа Гермиона. Но Гарри не ответил; он быстро продвигался сквозь толпу: мимо профессора Флитвика, писклявым голосом пытавшегося правильно расставить несколько Когтевранцев, все из которых хотели быть поближе к преподавателю; мимо профессора Стебель, строившая учеников Пуффендуя в линию. Прячась за Эрни МакМиллианом, Гарри сумел, наконец, стать позади всех учеников и непосредственно за Малфоем, который извлек пользу из всей этой толчеи и продолжал спорить с Крэббом, стоящим в пяти футах от него и выглядевшего разозленным. –  Да не знаю я, сколько еще осталось! – выкрикнул Малфой, не обращая внимания на Гарри, стоявшего прямо позади него, – потребуется больше времени, чем я думал вначале. Крэбб открыл рот, но Малфой, похоже, сразу догадался, что тот собирается сказать . – Слушай, Крэбб, это не твое дело, что я задумал; вы с Гойлом должны просто делать то, что я говорю, и быть все время начеку! – Я рассказываю друзьям о своих замыслах, если мне нужно, чтобы они были начеку! – сказал Гарри достаточно громко, чтобы Малфой смог его услышать. Малфой развернулся на месте, его рука устремилась к волшебной палочке , но как раз в этот момент четверо деканов рявкнули: «Тихо», и все снова успокоились. Малфой медленно развернулся к преподавателям. – Спасибо, – сказал Твайкросс, – а теперь… Он взмахнул волшебной палочкой, и в ту же секунду возле каждого студента появились старомодные деревянные обручи. – Есть три важные вещи, которые следует помнить при Аппарировании, – сказал Твайкросс, – Место назначения, Сосредоточенность, Продумывание! – Шаг первый: сосредоточьте ваше сознание точно на желаемом месте назначения, – сказал Твайкросс, – в нашем случае – на внутренней части вашего обруча. Прошу вас х орошенько сконцентрироваться на этом месте прямо сейчас . Каждый из студентов украдкой оглянулся, проверяя – смотрят ли все на свои обручи; и лишь тогда поспешно сделали то, о чем их просили. Гарри пристально смотрел на круглый участок пыльного пола, окруженный обручем, и изо всех сил пытался ни о чем не думать. Это оказалось невозможным, поскольку голова Гарри была забита догадками о том, чем же это занимается Малфой, что требует от своих друзей оставаться начеку . – Шаг второй, – сказал Твайкросс, – сосредоточьте ваше сознание на представленном месте назначения! Позвольте этому желанию завладеть каждой частичкой вашего тела. Гарри исподтишка осматривал Зал. Немного слева от него Эрни Макмиллиан так напряженно рассматривал свой обруч, что его лицо порозовело; со стороны все выглядело так, словно он пытается снести яйцо размером с квоффл. Гарри сдержал смех, и торопливо перевел взгляд на свой собственный обруч. – Шаг третий, – произнес Твайкросс, – как только я дам команду; двиньтесь с места, прочувствовав ваш путь в небытие, продумав каждое движение. Теперь по моей команде… Раз,.. Гарри снова осмотрелся; большинство учеников были явно встревожены тем, что их так быстро попросили аппарировать. Гарри снова попытался сконцентрировать свои мысли на деревянном обруче; он уже забыл, о чем говорили те три вещи. – Три! Гарри завертелся на одном месте, потерял равновесие и чуть не упал. Но он был не единственным. Весь Зал внезапно заполнился покачивающимися студентами. Невилл распластался на спине; с другой стороны от Гарри Эрни МакМиллиан сделал своего рода пируэт в обруч и в течение секунды выглядел взволнованным, пока не заметил Дина Томаса, хохочущего над ним. – Ничего страшного, ничего страшного… – сухо проговорил Твайкросс, который, казалось, не ожидал ничего лучшего, – Пожалуйста, поправьте свои обручи и займите исходную позицию… Вторая попытка была не намного лучше первой. Третья оказалась столь же плохой. Ну а четвертая закончилась несчастным случаем. Послышался ужасный визг боли, каждый испуганно огляделся и увидел Сьюзен Боунс из Пуффендуя, шатающуюся в своем обруче, с левой ногой, все еще остававшейся на исходном месте – на расстоянии пяти футов от своей хозяйки. Деканы Факультетов поспешили к ней; раздался грохот, и в воздух взвился фиолетовый дым, который через мгновение исчезнув, представил всем взорам рыдающую, испуганную Сьюзен, вновь воссоединившуюся со своей ногой. – Распополамливание, или разделение отдельных частей тела, – беспристрастно сказал Вилки Твайкросс, – происходит, когда вы недостаточно сосредоточились. Вы должны непрерывно концентрироваться на вашем желаемом месте назначения, а затем двинуться вперед без страха, продумывая свой путь… Вот так. Твайкросс шагнул вперед, изящно повернулся на месте и исчез в круговороте мантии, снова появляясь с другой стороны Зала. – Помните о тех трех вещах, которым я вас учил, – сказал он, – и попробуйте еще раз… Один, два, три! Но час спустя Распополамливание Сьюзен все еще оставалось самым ярким происшествием этого урока. Твайкросс, однако, не выглядел обескураженным. Застегивая плащ, он спокойно произнес: – До следующей субботы, и не забывайте: Место назначения, Сосредоточенность, Продумывание. Затем он взмахнул палочкой, убрав все обручи, и вышел из Большого Зала в сопровождении профессора МакГонагалл. Разговор вспыхнул сразу, как только студенты двинулись по направлению к Вестибюлю. – Ну и как твои успехи? – Спросил Рон, быстро подбегая к Гарри, – мне кажется, я кое-что почувствовал во время последней попытки аппарировать: своего рода покалывание в ногах. – Думаю, твои кроссовки тебе слишком малы, Вон-вон, – раздался голос позади них, и Гермиона прошла мимо, ухмыляясь. – Я ничего не почувствовал, – сказал Гарри, игнорируя это прерывание, – Но меня это особо не волнует. – К чему ты клонишь?.. Разве ты не хочешь научиться аппарировать? – недоверчиво спросил Рон. – Мне действительно все равно. Я предпочитаю летать, – сказал Гарри, взглянув через плечо, чтобы узнать, где Малфой, и поторапливаясь со входом в Вестибюль, – Слушай, не можешь побыстрее? Я хочу кое-что провернуть. Озадаченный Рон последовал за Гарри назад в Башню Гриффиндора. На время их задержал Пивз, загородивший дверь на четвертый этаж и отказывавший пропустить ученика до тех пор, пока он не подожжет свои собственные брюки. Но Гарри и Рон попросту развернулись назад и пошли по другому, проверенному пути. Через пять минут они уже входили в общую гостиную через портретный проем. – Так ты скажешь мне, что мы делаем? – Отдышавшись, спросил Рон. – Следуй за мной, – сказал Гарри, после чего пересек гостиную и поднялся по лестнице, ведущей в спальни мальчиков. Их спальня была пуста, как и надеялся Гарри. Он бросил на кровать свой открытый чемодан и начал рыться в нем под нетерпеливым взглядом Рона. – Гарри… – Малфой использует Крэбба и Гойла для наблюдения. Он только что спорил с Крэббом. Я хочу знать… Ага. Он нашел то, что искал – сложенный квадрат практически чистого пергамента , который Гарри сразу же разгладил и, направив на него палочку, произнес:– Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. Карта Мародеров сразу же появилась на поверхности пергамента. На ней был начертан детальный план каждого из этажей Хогвартса и полно маленьких, перемещающихся черных точек, указывавших местоположение каждого жителя замка. – Помоги мне найти Малфоя, – нетерпеливо сказал Гарри. Он положил карту на свою кровать, и затем они с Роном склонились над ней в поиске точки Малфоя . – Вот, – воскликнул Рон спустя минуту, – Смотри, он в гостиной Слизерина… С Паркинсон, Забини, Крэббом и Гойлом. Гарри разочарованно взглянул на карту, но почти сразу же оживился. – Итак, с этого момента я за ним слежу, – твердо сказал он. - И когда замечу, что он притаился где-нибудь с Крэббом и Гойлом, стоящими начеку снаружи, я надену свою старую добрую мантию-невидимку и выясню что он… Он прервался, поскольку в спальню вошел Невилл в сопровождении сильного запаха паленного материала, и начал рыться в своем чемодане в поисках новой пары штанов. Несмотря на свое решение подловить Малфоя, Гарри так и не удалось сделать это в течение следующих нескольких недель. И хотя он сверялся с картой так часто, как только мог, порой посещая для этого туалет между уроками, он никогда не заставал Малфоя за чем-то подозрительным. Правда, он заметил, что Крэбб и Гойл теперь значительно чаще блуждают одни по пустынным коридорам, но в это время Малфоя не только не бывает с ними, но и вообще нельзя определить его местонахождение по карте. Это было самой загадочной вещью. Гарри мог только строить догадки, например, что Малфой просто покидает здание школы, но не мог увидеть, как он это делает из-за высокого уровня безопасности, действующего теперь в пределах Хогвартса. Была, конечно, и возможность, что он пропускает Малфоя среди сотни крошечных черных точек на карте. Что же касается различных, казалось бы, перемещений Крэбба, Гойла и Малфоя по замку, учитывая то, что они всегда находились вместе, то этот факт можно было легко объяснить тем, что люди просто повзрослели – Рон и Гермиона, с грустью думал Гарри, были живым примером такому поведению. Февраль плавно уходил на смену марту, в погоде особых изменений не наблюдалось , разве что стало так же ветрено, как и влажно. К всеобщему возмущению, на всех досках объявлений появилась заметка, что следующий поход в Хогсмид отменяется. Рон был в бешенстве. – Прогулка попадала на мое День рождения! – Возмущался он. – Я с нетерпением ждал ее! – Тем не менее, этого стоило ожидать, не так ли? – Отвечал Гарри, – после того, что случилось с Кэти? Она все еще не вернулась из больницы Святого Мунго. К тому же, в Ежедневном Пророке сообщалось о новых исчезновениях людей, среди которых было несколько родственников учеников Хогвартса. – Но теперь все, что меня ожидает, так это глупое аппарирование! – рассержено сказал Рон, – большое удовольствие в День рождения… Прошло уже три занятия, а аппарирование казалось таким же сложным, как и всегда, разве что еще несколько человек распополамило. Чувство безысходности все росло и росло, у учеников возникла определенная неприязнь к Вилки Твайкроссу и его трем постулатам, породившая множество для него прозвищ, самыми вежливыми из которых были «Собачье дыхание» и «Голова с навозом». – С Днем Рождения, Рон! – Сказал Гарри, когда их разбудили 1-ого марта Симус и Дин, шумно отправляющиеся завтракать, – держи подарок. Он кинул на кровать Рона пакет, который присоединился к небольшой кучке подарков, доставленных, предположил Гарри, за ночь школьными эльфами. – Спасибо… – сонно сказал Рон, разворачивая оберточную бумагу , а Гарри тем временем встал с кровати, открыл свой чемодан и начал рыться в нем в поисках карты Мародеров, которую он прятал после каждого использования. Он перерыл половину содержимого чемодана, пока наконец не нашел карту, спрятанную под свернутыми носками, где он до сих пор хранил флакон с зельем удачи – Феликс Фелицис . – Отлично, – пробормотал он, кладя карту на кровать, разворачивая ее и тихо бормоча: торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость, – так, чтобы не услышал Невилл, который в это время ворочился на своей кровати. – Классно, Гарри! – с энтузиазмом сказал Рон, махая новой парой перчаток вратаря команды по Квиддичу, которую ему подарил Гарри. – Без проблем, – рассеянно ответил Гарри, ища Малфоя около спальни Слизерина, – эх… не думаю, что он сейчас в кровати… Рон не ответил; он был очень занят, разворачивая подарки и периодически издавая радостные восклицания. –  Определенно: в этом году хороший улов подарков ! – Объявил он, держа тяжелые золотые часы со старинными символами по краю циферблата и крошечными движущимися звездами вместо стрелок. - Посмотри-ка, что мне подарили мама с папой … Вот это да, я думал, что достигну совершеннолетия только в следующем году… – Классно, – пробормотал Гарри, бросив взгляд на часы, прежде чем начать более детальное изучение карты. Куда пропал Малфой? Он не завтракал за столом Слизерина в Большом Зале… его не было рядом со Снейпом, который сидел в своем кабинете… его не было ни в одном из туалетов ни в больничном крыле… – Хочешь одну? – Проникновенно спросил Рон, протягивая коробку «Шоколадных котелков». – Нет, спасибо, – сказал Гарри, продолжая искать, – Малфой снова исчез! – Он не мог, – сказал Рон, кладя второй котелок в рот и вставая с кровати, чтобы одеться, – Собирайся. Если не поторопишься, то будешь аппарировать на пустой желудок… хотя, возможно, так было бы легче… Рон задумчиво глянул на коробку «Шоколадных котелков», переборол себя и съел третий. Гарри свернул карту, дотронувшись до нее палочкой и пробормотав «Славная вышла шалость», хотя она оказалась вовсе не славной, и оделся, глубоко задумавшись. Должно же быть объяснение периодическим исчезновениям Малфоя, но у Гарри абсолютно не было идей на этот счет . Лучшим способом узнать все это, было просто проследить за ним, но даже с мантией-невидимкой он не мог реализовать эту затею ; у него были занятия, тренировки по Квиддичу, домашние задания и Аппарирование; он не мог следить за Малфоем весь день из-за своих ежедневных обязанностей. – Готов? – Спросил он у Рона. Гарри был уже на полпути к выходу из спальни, когда вдруг понял, что Рон и не собирался идти за ним – он склонился к спинке кровати и смотрел на вымытое дождем окно со странно несосредоточенным выражением лица. – Рон? Завтрак. – Я не хочу есть… Гарри уставился на него. – Но ты только что сказал… – Ну, хорошо, я спущусь с тобой, – вздохнул Рон, – но я не хочу есть. Гарри подозрительно его оглядел. – Ты только что съел полкоробки «Шоколадных Котелков», из-за этого? – Нет, нет, – снова вздохнул Рон, – Но тебе… тебе не понять. – Все, хватит, – озадаченно сказал Гарри, поворачиваясь, чтобы открыть дверь. – Гарри! – Внезапно воскликнул Рон. – Что? – Гарри, я не выдержу этого! – Что ты не выдержишь? – Спросил Гарри, чувствуя себя очень встревоженным. Рон был бледен и выглядел больным. – Я не могу перестать думать о ней! – Хрипло сказал Рон. Гарри уставился на него. Он не ожидал такого поворота событий, и, если честно, не особо хотел это услышать. Конечно же, они были друзьями, но если Рон начнет называть Лаванду «Лав-лав», ему придется определенно вмешаться в их отношения. – Но почему из-за этого ты не хочешь идти на завтрак? – Спросил Гарри, пытаясь внести хоть каплю здравого смысла в их разговор. – Она ведь даже не знает о моем существовании… – в отчаянии сказал Рон. – Она определенно знает о твоем существовании, – изумленно сказал Гарри, – она ведь с тобой целуется, разве нет? Рон моргнул. – О ком это ты говоришь? – О ком говоришь ты? – Спросил Гарри с нарастающей мыслью, что он полностью не понимает суть их беседы. – О Ромилде Вейн, – нежно сказал Рон, и все его лицо, казалось, засветилось от этих слов, словно на него упал луч самого яркого солнечного света. Они смотрели друг на друга в течении минуты, прежде чем Гарри сказал: – Это что, шутка? Ты шутишь. – Я думаю… Гарри, я думаю, что люблю ее, – сдавленным голосом сказал Рон. – Хорошо, – пробормотал Гарри, подходя к Рону чтобы получше разглядеть его остекленевшие глаза и бледное лицо, – хорошо… Тогда повтори это еще раз с нормальным выражением лица. – Я ее люблю, – повторил Рон, затаив дыхание, - Ты видел ее волосы, ее черные, блестящие и шелковистые влосы?… А ее глаза? Ее большие черные глаза? И ее… – Это действительно очень смешно и все такое, – нетерпеливо сказал Гарри, – но шутки кончились, да? Прекрати это. Он развернулся, чтобы уйти; ему оставалось только два шага до двери , когда сокрушающий удар настиг его правое ухо. Пораженный, он обернулся. Кулак Рона был отодвинут вправо, его лицо было искажено гневом – он приготовился ударить снова. Гарри инстинктивно среагировал; палочка его была не в кармане, и заклинание машинально пришло на ум: «Левикорпус!» Рон вскрикнул, когда его в очередной раз за пятку перевернули в воздухе; он беспомощно висел вверх тормашками с мантией, болтавшейся под ним. – Зачем ты это сделал? – взревел Гарри. – Ты оскорбил ее, Гарри! Ты сказал, что все это шутка! – Крикнул Рон, лицо которого постепенно становилось фиолетовым, поскольку вся кровь устремилась ему в голову. – Это безумие! – Сказал Гарри, – что же все таки… Но затем он увидел открытую коробку, лежащую на кровати Рона, и правда ударила ему в голову с силой бешеного тролля . – Где ты взял эти «Шоколадные Котелки»? – Они были подарком ко Дню рождения! – Крикнул Рон, медленно вращаясь в воздухе, изо всех сил пытаясь освободиться, – я предложил тебе одну, помнишь? – Ты подобрал их с пола, так? –  Они просто упали с моей кровати! Отпусти меня! – Да не падали они ни с чьей кровати; неужели ты никак не поймешь этого, дурья твоя башка? Они были моими, я выложил их из чемодана, когда искал карту. Это – «Шоколадные Котелки», которые дала мне Ромилда еще перед Рождеством и все они нашпигованы Любовным Зельем! Но казалось, что только одно слово из всей этой тирады дошло до Рона. – Ромилда? – Повторил он, – Ты сказал Ромилда? Гарри, ты ее знаешь? Познакомишь нас? Гарри уставился на висящего Рона, лицо которого выглядело полным надежды, и переборол сильное желание рассмеяться. Одна его часть – близкая к пульсирующему правому уху – была переполнена идеей опуститъ Рона вниз, и наблюдать за его сумасшествием до тех пор, пока не смягчится действие зелья… но, с другой стороны, они ведь были друзьями… и Рон был не в себе, когда ударил его, и Гарри вдруг подумал, что вскоре может заслужить еще несколько ударов кулаком от «другого» Рона, если разрешит ему сейчас объявить всем о своей бессмертной любви к Ромилде Вэйн. – Да, я вас познакомлю, – быстро соображая, сказал Гарри, – а теперь я отпущу тебя, хорошо? Рон шлепнулся на пол. Ухо Гарри до сих пор сильно болело, но Рон, казалось, этого не замечал; он снова встал на ноги, глупо ухмыляясь. – Она будет в кабинете Слизхорна, – уверенно сказал Гарри, следуя к двери. – Но почему там? – С тревогой спросил Рон, поспевая за Гарри. – О, она посещает у Слизхорна дополнительные занятия по Зельям, – сказал Гарри, торопливо придумывая на ходу. – Может, я смогу посещать занятия с ней? – нетерпеливо спросил Рон. – Прекрасная идея, – сказал Гарри. У портретного проема их ожидала Лаванда, – осложнение, которое не предвидел Гарри. – Ты опоздал, Вон-Вон! – она надула губки, – я принесла тебе на День рождения… – Оставь меня в покое, – нетерпеливо перебил Рон, – Гарри собирается познакомить меня с Ромилдой Вейн. Не сказав ей больше ни слова, он пролез через дверной проем. Гарри попытался извиняюще улыбнуться Лаванде, но, похоже, у него не получилось – она никогда еще не выглядела такой оскорбленной. Портрет Полной Дамы, захлопнувшийся вслед за ним, избавил Гарри от этого душераздирающего зрелища. Гарри был немного взволнован тем, что Слизхорн мог уже завтракать, но при первом же стуке профессор, в зеленом бархатном халате и ночном колпаке, открыл им дверь своего кабинета, выглядя довольно заспанным. – Гарри, – пробормотал Слизхорн, – это очень раннее время для визита… Вообще-то, я в субботу сплю подольше… – Профессор, я очень сожалею, что так рано потревожил вас, – сказал Гарри настолько спокойно, насколько это было возможно, в то время как Рон, стоя на цыпочках, пытался через Слизхорна заглянуть в кабинет, – но мой друг Рон по ошибке принял любовное зелье. Вы не могли бы дать ему противоядие? Я мог бы отвести его к мадам Помфри, но нам не положено пользоваться чем-либо из «Ужастиков Умников Уизли», и, вы знаете…, это немного щекотливый вопрос… – Что же помешало такому эксперту по Зельям, как ты, изготовить лекарство самому? – спросил Слизхорн. – Эээ, – пробормотал Гарри, несколько отвлеченный тем фактом, что Рон теперь толкал его в спину, пытаясь пробраться в кабинет, – ну, я никогда не варил противоядий для любовных зелий, сэр, и к тому времени, когда я смогу его приготовить, Рон может натворить что-нибудь серьезное… Как кстати, в этот момент Рон начал ныть: Я не вижу ее, Гарри, он что, ее прячет? – Это зелье было с выдержкой? – Спросил Слизхорн, уставившись на Рона с профессиональным интересом, – Знаешь, они могут усиливаться от срока хранения. – Это многое объяснило бы, – теперь Гарри задыхался, успешно борясь с Роном, чтобы помешать ему толкнуть Слизхорна, – у него сегодня День рождения, – добавил он умоляюще. – Ох, ну хорошо, входите, входите… – смягчившись, проговорил Слизхорн. – У меня в портфеле есть все необходимое, это ведь не сложное противоядие… Рон ворвался в нагретый, захламленный кабинет Слизхорна, споткнулся о скамеечку для ног, восстановил равновесие, обхватив Гарри вокруг шеи, и пробормотал: – Надеюсь, она этого не видела? – Ее сейчас здесь нет, – сказал Гарри, наблюдая, как Слизхорн открывает свой комплект зелий и добавляет по щепотке разных ингредиентов в маленькую хрустальную бутылочку . – Это хорошо, – пылко сказал Рон, – как я выгляжу? – Очень привлекательно, – мягко сказал Слизхорн, вручая Рону стакан прозрачной жидкости, – теперь выпей этот тоник, он успокоит твои нервы, ты ведь должен выглядеть достойно, когда она придет… – Прекрасно, – нетерпеливо сказал Рон, и быстро выпил противоядие. Гарри с Слизхорном наблюдали за ним. Через минуту Рон уставился на них. Потом, очень медленно его улыбка уменьшилась и исчезла, сменившись выражением беспредельного ужаса. – Ну, что – с возвращением? – Усмехаясь, сказал Гарри. Слизхорн хохотнул. – Большое спасибо, профессор. – Не за что, мой мальчик, не за что, – усмехнулся Слизхорн, когда Рон, совершенно опустошенный, бухнулся в ближайшее кресло. – Ему нужно взбодриться , – продолжил Слизхорн, подходя к столу, заставленному напитками, – У меня есть сливочное пиво, вино, последняя бутылка выдержанной дубовой медовухи… хм… собирался подарить ее Дамблдору на Рождество… ну, да ладно, – он пожал плечами, – ведь он не будет жалеть о том, чего у него и не было ! Почему же нам не открыть бутылочку и не отпраздновать День Рождения мистера Уизли? Ничто так не прогоняет муки несчастной любви, как хорошее настроение… Он снова захохотал и Гарри к нему присоединился. Это был первый раз, когда он находился почти один на один со Слизхорном с той самой неудачной попытки вытянуть из него настоящее воспоминание . Может, если бы он смог удержать Слизхорна в хорошем настроении… Может, если бы он выпил достаточное количество дубовой медовухи… – Это вам, – сказал Слизхорн, протягивая Гарри и Рону по стакану медовухи, прежде чем поднять вверх свой собственный, – ну-с, счастливого Дня рождения, Ральф… – Рон, – прошептал Гарри. Но Рон, который, похоже, не слушал тост, уже опрокинул свой стакан и выпил напиток. Спустя секунду, едва более длинную, чем стук сердца, Гарри понял, что случилось что-то ужасное, но Слизхорн, казалось, ничего не замечал. – …и желаю тебе получить еще больше… – РОН! Рон опустил стакан; приподнялся со стула, а затем рухнул наземь, его руки и ноги метались в разные стороны. Изо рта сочилась пена, а глаза вылезли из орбит. – Профессор! – закричал Гарри, – сделайте что-нибудь! Но Слизхорна, казалось, парализовал шок. Рон дергался и задыхался: его кожа посинела. – Что… но… – лепетал Слизхорн. Гарри перепрыгнул через низкий стол, и начал рыться в открытом шкафчике с ингредиентами для зелий Слизхорна, вытаскивая из него баночки и мешочки, в то время как ужасный, клокочущий звук из горла Рона переполнял комнату. Наконец, он нашел его – сухой, подобный почке, камень, который взял у него Слизхорн на уроке Зельеварения. Он помчался обратно к Рону, широко раздвинул его челюсти и затолкал в горло безоаровый камень. Рон сильно дернулся, его тело внезапно обмякло, и смертельное удушье прекратилось. Глава 19 – Да, это не самый лучший день рождения Рона, – сказал Фред. Уже смеркалось. В больничном крыле стояла тишина, окна были занавешены, и помещение освещалось лампами. Единственной занятой кроватью была кровать Рона. Гарри, Гермиона и Джинни сидели около него; они провели целый день в ожидании за дверьми палаты, пробуя заглянуть внутрь всякий раз, когда кто-нибудь входил или выходил оттуда. Мадам Помфри позволила им зайти только в восемь часов. Фред и Джордж пришли позже, к десяти. – Не так мы хотели преподнести наш подарок, – мрачно сказал Джордж, кладя большой, завернутый в яркую бумагу, подарок на прикроватный столик Рона и затем садясь рядом с Джинни. – Да, когда мы себе представляли эту торжественную сцену, он был в сознании, – произнес Фред. – Мы ходили в Хогсмид, хотели его удивить, – произнес Джордж. – Вы были в Хогсмиде? – спросила Джинни, отводя взгляд от кровати. – Мы подумывали купить Зонко, – уныло сказал Фред. – Отделение в Хогсмиде, но что с него толку, если вам теперь не разрешают покупать наш товар по выходным. Ну да сейчас это уже неважно… Он поставил стул около Гарри и посмотрел на бледное лицо Рона: – Расскажи, как именно это случилось, Гарри. Гарри снова пересказал историю, которую он, как ему казалось, уже сто раз рассказывал и Дамблдору, и МакГонагалл, и Мадам Помфри, и Гермионе с Джинни. – …и потом я положил ему в рот камень безоара, после чего он стал дышать легче. Слизхорн побежал за помощью к МакГонагалл, потом появилась Мадам Помфри. Они принесли Рона сюда и сказали, что с ним все будет в порядке. Мадам Помфри говорит, что Рон должен будет остаться здесь приблизительно на неделю или около того… и принимать эссенцию болотной руты. – Да уж, просто повезло, что ты вспомнил о безоаре, – сказал Джордж упавшим голосом. – Хорошо, что он был один в комнате, – сказал Гарри, похолодев при мысли, что могло бы произойти, если бы он не смог добраться до камня. Гермиона почти неслышно вздохнула. Весь день она вела себя необыкновенно тихо. Она примчалась, бледная, к больничному крылу, и потребовала у Гарри, чтобы он рассказал ей, что случилось. Она не принимала никакого участия в разговоре Гарри и Джинни о том, как Рон был отравлен, а, сжав губы, стояла с испуганным видом возле них, пока им, наконец, не позволили войти, чтобы увидеть его. – Мама и папа знают? – спросил Фред у Джинни. – Они прибыли час назад и уже видели его. Сейчас они в кабинете Дамблдора, но скоро вернутся, – ответила девочка. Наступила тишина: все наблюдали, как Рон что-то бормочет во сне. – Так что, яд был в напитке? – тихо спросил Фред. – Да, – сразу ответил Гарри. Он не мог думать ни о чем другом и радовался возможности обсудить произошедшее снова. – Слизхорн вылил его… – А он мог подсыпать что-нибудь в стакан Рона? Так, чтобы вы не заметили? – Возможно, – сказал Гарри. – Но зачем Слизхорну пытаться отравить Рона? – Не имею ни малейшего понятия, – сказал Фред, хмурясь.– Ты не думаешь, что он, может быть, случайно перепутал стаканы? Тогда выходит, ему нужен был ты, Гарри. – Ну а почему бы Слизхорн хотел отравить Гарри? – спросила Джинни. – Черт его знает, – сказал Фред. – Но ведь наверняка есть много людей, которые хотели бы отравить Гарри, разве не так? Он ведь «Избранный», и все такое… – Так ты думаешь, что Слизхорн – Пожиратель Смерти? – спросила Джинни. – Все возможно, – угрюмо ответил Фред. – Он мог быть под заклятием Империус, – добавил Джордж. – Или он просто невиновен, – возразила Джинни. – Яд мог находиться в бутылке, и тогда он скорее всего предназначался Слизхорну. – Но кому нужно убивать Слизхорна? – Дамблдор говорил, что Вольдеморт пытался переманить Слизхорна на свою сторону, – произнес Гарри. – Ведь он был в бегах в течение года, прежде чем прибыл в Хогвартс. И… – Гарри вспомнил о воспоминании, которое Дамблдору не удалось извлечь из памяти Профессора. – И, возможно, Темный Лорд хочет убрать его с пути из-за мысли, что Дамблдор дорожит Слизхорном. – Но ты сказал, что Слизхорн хотел подарить это вино на Рождество Дамблдору, – напомнила ему Джинни. – Так что отравитель с таким же успехом мог намереваться убить директора. – Тогда отравитель недостаточно хорошо знал Слизхорна, – вдруг заговорила Гермиона, впервые за последние несколько часов. При этом ее голос звучал так, будто она сильно простудилась. – Все, кто близко с ним знаком, знают, что все самое вкусное он оставляет для себя. – Гер – м – на, – неожиданно простонал Рон. Все затихли, с тревогой наблюдая за ним, но после еще одной минуты невнятного бормотания он просто засопел. Вдруг двери спальни распахнулись, заставив всех подскочить: к ребятам стремительно шагал Хагрид с арбалетом в руках и, как обычно, одетый в пальто из медвежьей шкуры, что развевалось за ним при каждом шаге. Волосы его были усеяны дождевыми капельками, а позади него на полу оставались грязные следы гигантского размера. – Пробыл цельный день в лесу! – запыхавшись, произнес он. – Арагогу-то совсем худо, так я читал ему, даже на обед не пошел, только вот сейчас сходил. Профессор Стебель сказала мне про Рона! Как он? – Неплохо, – сказал Гарри. – Говорят, что он поправится. – Не больше шести посетителей одновременно! – сказала Мадам Помфри, быстро выходя из своего кабинета. – Но Хагрид как раз шестой, – подчеркнул Джордж. – Ах… да… – сказала Мадам Помфри, которая, казалось, считала Хагрида за несколько человек из-за его огромного роста. Скрывая свое смущение, она поспешила убрать грязные следы, оставленные лесничим, при помощи своей волшебной палочки. – Не могу в это поверить, – хрипло сказал Хагрид, покачивая своей большой косматой головой и внимательно глядя на Рона. – Просто не могу поверить… Взгляните на него, как он лежит… Да кому бы пришло в голову причинить ему боль, а? – Мы как раз только что это обсуждали, – сказал Гарри. – И мы не знаем. – Никто не точит зуб на команду Гриффиндора по квиддичу, как вы думаете? – с тревогой спросил Хагрид. – Сначала Кэтти, теперь Рон… – Я не думаю, чтобы кто-то пытался убрать всю нашу команду, – убежденно сказал Гарри. – Вуд мог бы выиграть у слизеринцев, если бы не ушел, – справедливо подметил Фред. – Я не думаю, что дело в квиддиче, но я уверена – между нападениями есть связь, – тихо произнесла Гермиона. – С чего ты так решила? – спросил Фред. – Видишь ли, во-первых, – и это абсолютно точно, – оба нападения должны были бы быть смертельными, но этого, к счастью, не случилось, из-за чистой воды удачи. Во-вторых, ни яд, ни ожерелье, кажется, не попали в руки тех людей, которые должны были быть убиты. Конечно, – добавила она задумчиво, – это делает человека, стоящего за всем этим, еще более опасным, потому что его, видимо, не интересует, скольких людей он прикончит, прежде чем достигнет своей жертвы. Никто не успел ответить на это зловещее заявление, потому что двери спальни открылись снова, и в палату в спешке вошли мистер и миссис Уизли. Они в очередной раз хотели убедиться, что с тех пор, как они приходили сюда последний раз, Рону действительно стало лучше. Миссис Уизли схватила Гарри и крепко обняла: – Дамблдор сказал нам, как ты спас его при помощи безоара, – всхлипнула она. – О, Гарри, как мы можем отблагодарить тебя? Ты спас Джинни, спас Артура, а теперь ты спас и Рона! – Не стоит… Я не сделал… – попытался отбиться от нее Гарри, чувствуя себя очень неловко. – Половина нашего семейства обязана тебе своей жизнью, – сдавленно сказала миссис Уизли. – Я, в свою очередь, могу только добавить: нам, Уизли, необычайно повезло, когда Рон сел в твое купе в Хогвартс-Экспрессе, Гарри. Гарри не знал, что на это ответить, и очень обрадовался, когда Мадам Помфри напомнила им, что у кровати Рона не должно находиться больше шести посетителей. Они с Гермионой поднялись, чтобы уйти, и Хагрид решил пойти с ними, оставив Рона с его семейством. – Это ужасно, – прорычал Хагрид в бороду, пока они втроем шли по коридору к мраморной лестнице. – Все нововведенные меры предосторожности никак не помогают – ученики все равно подвергаются опасности. Дамблдор сильно беспокоится… Он мало об этом говорит, но я-то знаю… – Разве у него нет никаких догадок, Хагрид? – в отчаянии спросила Гермиона. – Надо думать, у него сотни идей, ведь он такой умный, – сказал Хагрид. – Но пока он не знает, ни кто послал то ожерелье, ни кто подлил яд в вино, иначе его бы уже давно поймали, верно? Что волнует меня, – сказал Хагрид, понижая голос и оглядываясь назад (Гарри на всякий случай осмотрел потолок: нет ли там Пивза), – так это то, как долго Хогвартс еще будет работать, если ученики постоянно подвергаются нападениям. Можно подумать, что снова открыли Тайную Комнату, очень на то похоже. Начнется паника, все больше родители начнет забирать детей из школы, и вы знаете, что потом вмешается Министерство… Хагрид оборвал себя на полуслове, потому что мимо не спеша проплыл призрак длинноволосой женщины, но как только тот скрылся из виду, он снова продолжил хриплым шепотом: – … и тогда школу закроют для нашего же блага до лучших времен. – Может быть, этого не случится? – Гермиона выглядела довольно взволнованной. – Надо глянуть на происходящее их глазами, – тяжело вздохнув, сказал Хагрид. – Конечно, всегда приходилось немного рисковать, отправляя ребенка в Хогвартс, так ведь? С сотнями несовершеннолетних волшебников, запертых вместе, всегда стоит ожидать неприятностей, ясное дело. Но попытка убийства – это уже совсем другое дело. Неудивительно, что Дамблдор злится на Сне… Хагрид перестал размышлять вслух: под запутанной черной бородой Гарри и Гермиона увидели на его лице знакомое виноватое выражение. – Что? – быстро спросил Гарри. – Дамблдор сердится на Снейпа? – Я этого не говорил, – стал оправдываться Хагрид, однако паника, отразившаяся на его лице, доказывала обратное. – Посмотрите на часы – уже полночь, мне нужно… – Хагрид, почему Дамблдор рассержен на Снейпа? – громко спросил Гарри. – Тсссс! – сердито прошептал Хагрид, заметно волнуясь. – Не кричи так об этом, Гарри. Ты что, хочешь, чтобы я потерял работу? Имейте в виду, я и не думаю, что вас это заботит, уж по крайней мере, не сейчас, когда вы перестали посещать Уход за Маг… – Можешь не пытаться заставить меня чувствовать себя виноватым! Это не сработает, – твердо произнес Гарри. – Что сделал Снейп? – Я не знаю, Гарри, мне вообще не следовало этого знать! Я… Ну, как-то вечером я, выходя из леса, подслушал, как они разговаривали… Точнее, спорили. Я не хотел привлекать к себе внимание, так я спрятался и попробовал не слушать, но это была… эм… горячая дискуссия, поэтому не слышать было невозможно. – И? – подтолкнул Гарри Хагрида, так как тот замолчал и стал переминаться с ноги на ногу. – И… Я только услышал, как Снейп говорил, что Дамблдор слишком многое считает само собой разумеющимся и что, может быть, он – Снейп – не хочет делать этого больше… – Делать что? – Я не знаю, Гарри, но голос его звучал очень устало. Вот и все. Так или иначе, Дамблдор отрезал, что Снейп согласился это сделать и что теперь отступать уже поздно. В общем, довольно жестко с ним обошелся. А потом Дамблдор сказал что-то там о расследовании Снейпа на его факультете, в Слизерине. Ну в этом-то ничего странного нет! – торопливо добавил Хагрид, поскольку Гарри с Гермионой обменялись многозначительными взглядами. – И всех деканов факультетов попросили помочь разобраться в этом деле с ожерельем. – Да, но Дамблдор не спорит со всеми остальными? – спросил Гарри. – Слушайте, – Хагрид неловко крутил арбалет в руках. Вдруг раздался громкий треск, и арбалет разломился на две части. – Я знаю, как вы относитесь к Профессору Снейпу, Гарри, и я не хочу, чтобы вы видели в этих словах больше, чем есть на самом деле. – Оглянитесь, – кратко сказала Гермиона. Они обернулись как раз вовремя, и увидели на стене позади себя тень Аргуса Филча, прежде чем он сам, горбатый и клацающий зубами, вывернул из-за угла. – Ого! – прохрипел он. – Еще не в кровати в такое позднее время! Вы понесете серьезное наказание! – Размечтался, Филч! – коротко сказал Хагрид. – Они со мной, понятно тебе? – А мне-то что с того? – противным голосом поинтересовался Филч. – А то, что я здесь учитель, ты, подлый сквиб! – сказал Хагрид, мгновенно вспыхивая. Раздался противный шипящий звук: Филч со свистом втянул воздух. Вдруг, никем до того незамеченная, появилась Миссис Норрис и стала тереться о тощие лодыжки хозяина. – Идите отсюда, – почти не разжимая губ, сказал Хагрид. Гарри не нужно было повторять дважды: они с Гермионой поспешно ушли. Гневные голоса смотрителя и лесничего еще долго отзывались эхом позади них все то время, пока они бежали. Возле Гриффиндорской башни они наткнулись на Пивза, но тот уже с быстротой молнии направился в сторону источника криков, кудахтая и распевая: Если где-то ссора, и полно проблем, Позовите Пивза, и хуже станет всем! Полная Дама дремала, и ей не понравилось, что ее разбудили, но все же, немного поворчав, она пропустила ребят в тихую и пустующую общую гостиную. Кажется, еще никто не знал о том, что произошло с Роном, и это как нельзя успокоило Гарри: его уже довольно расспросили за сегодня. Гермиона пожелала ему доброй ночи и пошла в спальню девочек. Гарри, однако, остался у камина и, устроившись поудобней, стал смотреть на тлеющие угольки. Итак, Дамблдор поссорился со Снейпом. Чтобы там директор ни говорил Гарри, несмотря на то, что он настаивал, что полностью доверяет Снейпу, он все же вышел из себя. Гарри подумал, что Снейп вряд ли слишком усердствовал, проводя расследование среди слизеринцев… Или, возможно, он всего лишь не обратил пристального внимания на одного из них – Малфоя? Неужели Дамблдор не хотел, чтобы Гарри сделал какую-нибудь глупость, и поэтому притворялся, что все его подозрения безосновательны? Вполне возможно. Также вероятно, что Дамблдор ни под каким предлогом не хотел отвлекать Гарри от занятий или Профессора Слизхорна, у которого следовало выведать воспоминание. Быть может, Дамблдор просто не считал нужным делиться своими подозрениями насчет преподавателей с шестнадцатилетними… – Вот ты где, Поттер! От неожиданности Гарри вскочил на ноги, выставив перед собой палочку. Он был абсолютно уверен, что в гостиной, кроме него, никого не было, и поэтому совершенно не ожидал увидеть неуклюжую фигуру, которая поднялась из стоявшего поодаль кресла. Гарри присмотрелся и узнал Кормака МакЛаггена. – Я ждал твоего возвращения, – сказал МакЛагген, совершенно игнорируя наставленную на него палочку Гарри. – И, видимо, уснул. Послушай, я видел, как Уизли отнесли в больничное крыло, и мне кажется, что он не поправится к матчу на следующей неделе. Гарри потребовалось пара минут, чтобы понять, о чем говорил МакЛагген. – Ах, да… Квиддич… – сказал он, засовывая палочку за пояс и устало проводя рукой по волосам. – Да, пожалуй, ты прав, это маловероятно. – Могу я тогда быть вратарем вместо Рона? – спросил МакЛагген. – Да, – рассеянно сказал Гарри. – Думаю, что да… Он не мог привести ни одного довода против, и почему бы Кормаку не попробовать себя в качестве вратаря? В конце концов, МакЛагген стал вторым в отборе игроков. – Отлично, – удовлетворенно произнес Кормак. – Так когда тренировка? – Что?.. А, завтра вечером. – Хорошо. Слушай, Поттер, нам нужно до этого переговорить: у меня есть несколько идей для новой тактики, которые могут тебе понравиться. – Ладно, – без энтузиазма произнес Гарри. – Я выслушаю тебя завтра. Я очень устал, так что… Увидимся. На следующий день новость о том, что Рон был отравлен, распространилась очень быстро, но не вызвала такой сенсации, как при нападении на Кэтти. Казалось, все думали, что это был несчастный случай, учитывая, что все произошло в кабинете Зельеварения. К тому же Рону вовремя дали противоядие, а значит, никакого серьезного вреда яд ему не причинил. На самом деле, Гриффиндорцы куда больше интересовались предстоящим матчем с Пуффендуем. Все хотели увидеть Захарию Смита, Загонщика Пуффендуя, сурово наказанного за предвзятое комментирование во время первого матча против Слизерина. Однако Гарри сейчас квиддич интересовал меньше всего. Похожие на наваждение мысли о Драко Малфое все больше завладевали им. Сверяясь с Картой Мародеров, он пускался бродить по школе, как только ему удавалась такая возможность, и следил за Малфоем, однако ему пока не удалось застать Драко за чем-то необычным. Но тем не менее, все еще бывали такие моменты, когда Малфой просто исчезал с карты… Гарри не хватало времени, чтобы разобраться в этой тайне, так почти все его свободное время уходило на тренировки по квиддичу и домашние задания. К тому же теперь, куда бы он ни пошел, к нему приставали Кормак МакЛагген или Лаванда Браун. Он никак не мог решить, кто из них раздражал его больше. МакЛагген постоянно намекал, что будет лучшим постоянным вратарем, чем Рон, и что теперь, когда Гарри видел его игру, он просто не может не согласиться с ним. Также он очень любил критиковать других игроков и постоянно снабжал Гарри детальными тренировочными схемами, и поэтому Гарри уже несколько раз был вынужден напомнить, кто на самом деле является капитаном команды. Тем временем Лаванда постоянно приставала к Гарри, чтобы поговорить о Роне, и это было еще утомительнее, чем наставления МакЛаггена относительно квиддича. Сначала Лаванда очень злилась, что никто не сказал ей о том, что Рон в больнице. – Я же его девушка, как-никак! – время от времени восклицала она. Но, к сожалению, она очень быстро простила Гарри его оплошность, и теперь постоянно пыталась вести с ним многочасовые беседы на тему чувств Рона, что для Гарри было весьма неприятным времяпрепровождением, от которого он бы с удовольствием отказался. – Слушай, Лаванда, почему бы тебе самой не поговорить с Роном об этом? – спросил Гарри после одного из наиболее длинных разговоров, включавшего в себя все подробности, начиная с того, что сказал Рон о ее новой разрисованной мантии, до опроса мнения Гарри насчет серьезности отношений между ней и Роном. – Я бы поговорила, но он всегда спит, когда я прихожу навестить его! – раздражаясь, сказала девушка. – Неужели? – удивился Гарри, потому что когда он приходил в больничное крыло, Рон всегда бодрствовал и проявлял искренний интерес к ссоре Дамблдора и Снейпа и не переставая ругал МакЛаггена. – А Гермиона Грейнджер тоже навещает его? – вдруг резко спросила Лаванда. – Я полагаю, что да. Они ведь друзья, верно? – неловко сказал Гарри. – Ха! Друзья! Не смеши меня! – презрительно сказал Лаванда. – Она не разговаривала с ним неделями после того, как мы с ним начали встречаться! Но я знаю, она хочет примириться с ним сейчас, когда к нему такой интерес! – Ты считаешь, что быть отравленным – интересно? – спросил Гарри. – Ладно, пока, мне надо идти. Вон идет МакЛагген, мне надо поговорить с ним о квиддиче, – поспешно сказал он и проскользнул в потайную дверь, выглядевшей с виду простой стеной и ведущей в кабинет Зельеварения, где до него, к счастью, не могли добраться ни Лаванда, ни МакЛагген. Утром перед матчем против Пуффендуя, прежде чем отправиться на поле, Гарри заглянул в больничное крыло к Рону. Тот очень переживал из-за того, что Мадам Помфри не позволила ему спуститься вниз, чтобы понаблюдать за игрой, так как считала, что он слишком перевозбудится, а это, в свою очередь, может плачевно отразиться на его состоянии. – Ну, как там складываются дела у МакЛаггена? – нервно спросил он Гарри, очевидно, забыв, что он уже спрашивал об этом дважды. – Я же сказал тебе, – терпеливо произнес Гарри. – Даже если бы он был игроком мирового класса, я бы не оставил его. Он постоянно учит всех, как играть, и уверен, что ему удалось бы сыграть лучше, чем любому из нас. Мне просто не терпится избавиться от него. И кстати, Рон, если мы уж завели разговор о том, как избавляться от назойливых людей, – добавил Гарри, поднявшись на ноги и взяв в руки метлу, – когда ты прекратишь притворяться, что спишь, в присутствии Лаванды? Ее бесконечные приставания тоже сводят меня с ума. – О, – смутившись, произнес Рон. – Ну да, ладно. – Если ты не хочешь больше гулять с ней, просто скажи ей об этом, – добавил Гарри. – Да, пожалуй… Но это не так-то просто, тебе не кажется? – ответил Рон. Помолчав немного, он небрежно бросил: – Гермиона не собиралась заглянуть ко мне до начала матча? – Нет, она уже спустилась на стадион с Джинни. – Да? – помрачнев, пробормотал Рон. – Что ж, удачи! Надеюсь, ты порвешь МакЛаг… – я хотел сказать, Смита, – на куски. – Я постараюсь, – сказал Гарри, закинув метлу на плечо. – Увидимся после игры! Он быстро начал спускаться вниз по пустынным коридорам. Вся школа была на улице: часть людей уже находилась на стадионе, оставшиеся двигались по направлению к нему. Гарри как раз выглянул из окна, пытаясь сообразить, насколько сильный сегодня ветер, когда его внимание привлек шум. Он поднял глаза и увидел идущего к нему Малфоя в компании двух мрачных и явно обиженных девочек. Заметив Гарри, Малфой остановился, как вкопанный, и ни с того, ни с сего коротко рассмеялся, после чего вновь двинулся вперед. – Куда это ты собрался? – потребовал ответа Гарри. – Так я тебе и сказал, Поттер! Не твоего ума дело, – с издевкой ответил Малфой. – Поторопись, все ждут появления «Избранного Капитана», «Мальчика, Который Сравнял Счет» – или как там тебя называют? Одна из девочек глупо хихикнула. Гарри взглянул на нее, и та покраснела. Малфой обошел Гарри, и вместе с девчонками, еле поспевающими за ним, он свернул за угол и скрылся из вида. Гарри оторопело стоял и смотрел им вслед. Его привело в ярость, что он спешил, как мог, чтобы успеть на матч вовремя, и на полпути к стадиону ему встретился Малфой, шатающийся по обезлюдевшей школе: нельзя было и придумать лучшего шанса, чтобы проследить за ним. Но минуты шли, а Гарри неподвижно стоял на месте и все еще смотрел в направлении коридора, куда ушел Малфой. – Где тебя носило? – требовательным тоном спросила Джинни, когда Гарри влетел в раздевалку. Вся команда уже переоделась, и была полностью готова к игре. Кут и Пикс, Загонщики, нервно постукивали своими дубинками по ногам. – Я встретил Малфоя, – негромко сообщил ей Гарри, натягивая свою алую мантию. – Так что мне просто стало интересно, как так получилось, что он разгуливает по замку в обществе своих двух подружек, в то время, когда все уже здесь… – Гарри, неужели сейчас это настолько важно? – В любом случае теперь уже не узнать, – сказал Гарри, взяв в руки метлу и поправляя очки. – Пошли! И ничего больше не сказав, он направился на игровую площадку, навстречу приветственным крикам. Ветра почти не было, облака были разбросаны по небу, и время от времени из-за них проглядывали ослепляющие солнечные лучи. – Отличные условия! – ободряюще сказал МакЛагген, обращаясь к команде. – Кут, Пикс, залетайте со стороны солнца, так, чтобы они вас не заметили… – Я капитан, МакЛагген, сейчас же прекрати давать им инструкции! – раздраженно воскликнул Гарри. – Займи свое место у колец. Как только МакЛагген направился к воротам, Гарри обратился к Куту и Пиксу. – Удостоверьтесь, что солнце действительно светит вам в спину, – неохотно повторил он. Он обменялся рукопожатием с капитаном Пуффендуя, и затем по свистку Мадам Хуч с силой оттолкнулся от земли и, поднявшись в воздух намного выше, чем остальные игроки, принялся высматривать снитч. Если бы ему только удалось поймать его пораньше, он, может быть, смог бы быстро вернуться в замок, схватить Карту Мародеров и выяснить, что задумал Малфой… – Сейчас квоффл у Смита из команды Пуффендуя, – произнес мечтательный голос, эхом отдаваясь по стадиону. – В прошлый раз он сделал передачу, и в него влетела Джинни. Думается, специально. По крайней мере, очень похоже на то. Смит так некрасиво обошелся с Гриффиндором, и теперь, наверное, очень об этом сожалеет, так как сейчас играет против них… О, смотрите, он потерял квоффл, Джинни отобрала его, мне очень нравится, она очень миленькая… Гарри бросил взгляд на место комментатора. Да кто ж это в здоровом уме разрешил комментировать матч Полумне Лавгуд! Даже с такой высоты он ни с кем бы ее не перепутал: светло-грязные волосы, ожерелье из пробок от сливочного пива… Около Полумны сидела явно нервничающая Профессор МакГонагал, причем выглядела она так, будто тоже сомневалась по поводу этого назначения. – Но вот здоровенный игрок из Пуффендуя забирает у нее квоффл. Я никак не могу запомнить, как его зовут. Что-то вроде Библ… Нет, Баггинс… – Кадвалладер! – громко сказала Профессор МакГонагалл из-за спины Полумны. Толпа болельщиков засмеялась. Гарри огляделся в поисках снитча, но его не было видно. Минуту спустя Кадвалладер забил гол. МакЛагген кричал на Джинни из-за того, что она упустила квоффл, и даже не заметил, как мимо его правого уха, со свистом рассекая воздух, пронесся мяч. – МакЛагген, будешь ты, наконец, следить за своими прямыми обязанностями? И оставь остальных в покое! – проревел Гарри, развернувшись, чтобы сообщить это лично вратарю. – Ты тоже не такой уж пример для подражания! – прокричал в ответ раскрасневшийся и разъяренный МакЛагген. – А тем временем Гарри Поттер ругается со своим вратарем, – безмятежно протянула Полумна под насмешливый свист и улюлюканье Пуффендуйцев и слизеринцев. – Мне кажется, – продолжила Полумна, – это не поможет ему поймать снитч, но, возможно, это просто хитроумная уловка… В сердцах кляня МакЛаггена, Гарри снова принялся описывать круги над полем в надежде увидеть крохотный крылатый мячик. Джинни и Демелза забили по голу, давая повод для радости одетым в красно-золотое болельщикам. В скором времени Кадвалладер забил снова, сровняв счет. Но Полумна, казалось, этого не заметила. Она единственная не интересовалась такими простыми мирскими вещами, как счет, и пыталась привлечь внимание трибун к облакам необычной формы, а также возможности заболевания Захарии Смита, который упустил квоффл, не продержав его в руках и минуты, опасной болезнью под названием «Криворукос неудачникус». – 70: 40 в пользу Пуффендуя! – не выдержав, провозгласила Профессор МакГонагалл в мегафон Полумны. – Как, уже? – неопределенно произнесла та. – О, гляньте-ка, гриффиндорский вратарь отобрал биту у игрока своей команды. Гарри снова на лету развернулся. По причинам, известным только ему одному, МакЛагген забрал у Пикса биту, пытаясь продемонстрировать, как правильно направить бладжер в сторону приближающегося Кадвалладера. – Да отдай же отдай ему биту и возвращайся обратно к своим кольцам! – взревел Гарри, на полной скорости ринулся на МакЛаггена, который, с силой замахнувшись на бладжер, промазал. Ослепляющая и ослабляющая боль… Вспышка света… Отдаленные крики… И такое ощущение, что он падает вниз, в длинный бесконечный туннель… Первое, что, очнувшись, почувствовал Гарри, была теплая и удобная кровать, в которой он лежал, глядя на лампу, которая отбрасывала круги золотистого света на темный потолок. Он неуклюже поднял голову. С левой стороны от него лежал кто-то очень знакомый: рыжеволосый и веснушчатый. – Очень мило с твоей стороны, что заглянул меня проведать, – усмехаясь, сказал Рон. Гарри моргнул и огляделся. Конечно! Он находился в больничном крыле. Небо за окном было сине-фиолетовым, и где-то далеко проглядывала малиновая полоска заката. Наверное, матч уже давно закончился, и вместе с ним исчезла надежда на уличение Малфоя. Голова у Гарри была необычайно тяжела; он поднял руку и почувствовал жесткую повязку из бинтов. – Что произошло? – Черепная трещина, – сказал Мадам Помфри и заставила его положить голову обратно на подушку. – Не о чем беспокоиться, я залечила рану, но в целях предосторожности решила продержать тебя здесь до утра. Тебе не следует перенапрягаться еще несколько часов. – Но я не хочу торчать здесь всю ночь, – сердито сказал Гарри, садясь и отбрасывая одеяло. – Мне нужно найти и прибить МакЛаггена. – Боюсь, тебе придется повременить с этим до полного выздоровления, – сказала Мадам Помфри, снова заставив его лечь в постель и угрожающе подняв волшебную палочку. - Ты проведешь здесь столько времени, сколько я посчитаю нужным, Поттер, или мне придется позвать директора. Она быстро ушла в свой кабинет, и Гарри, злясь, откинулся на подушку. – Рон, ты знаешь, с каким счетом мы проиграли? – процедил он сквозь зубы. – Да, конечно, – виновато сказал Рон. – Окончательный результат был 320: 60. – Великолепно! – свирепо сказал Гарри. – Просто великолепно! Как только я доберусь до МакЛаггена… – Поверь мне, тебе вовсе не хочется до него добираться – он ведь размером с горного тролля, – разумно возразил Рон. – Лично я думаю, что уже много кто сказал ему, что о нем думает. Так или иначе, остальная часть команды разберется с ним прежде, чем ты выйдешь отсюда. Они ведь тоже не шибко рады проигрышу. В голосе Рона слышалась нотка плохо скрываемой радости. Гарри не мог сказать, что он был удивлен поведением МакЛаггена, испортившего матч. Он лежал на кровати, уставившись на полоску света на потолке, его недавно вылеченный череп абсолютно не болел, но повязка на голове ему определенно мешала. – Я слышал комментарии к матчу даже здесь, – Рон не мог удержаться от смеха. – Я надеюсь, что теперь Полумна будет комментировать все матчи… «Криворукос неудачникус»… Но Гарри был все еще слишком сердит, чтобы видеть что-то смешное в этой ситуации, и через некоторое время фырканье Рона затихло. – Джинни заходила навестить тебя, пока ты был без сознания, – после долгого молчания произнес он. Воображение Гарри услужливо нарисовало ему душераздирающую картину: отчаявшаяся Джинни плачет над его безжизненным телом, признаваясь в нежных чувствах, а Рон дает им свое благословение… – Она сказала, что ты чуть было не опоздал на матч. Почему? Ты же ушел от меня довольно рано. – А, – произнес Гарри, и воображаемая картина сразу угасла. – Да, я видел Малфоя, который околачивался по школе с двумя девчонками, и по ним не было заметно, что они жаждут составить ему компанию. И это уже не первый раз, когда он гуляет по Хогвартсу в то время, пока остальные заняты игрой. Помнишь, он пропустил и прошлый матч? – Гарри вздохнул. – Эх, надо было за ним проследить, матч все равно коту под хвост… – Не глупи, – резко сказал Рон. – Ты не можешь пропускать игры по квиддичу только из-за того, чтобы следить за Малфоем. Ты же капитан! – Мне не терпится узнать, что он замышляет, – сказал Гарри. – И не говори мне, что я все это придумал, особенно учитывая то, что я услышал из его разговора со Снейпом. – Я никогда не утверждал, что ты это выдумал, – сказал Рон, поднимаясь на локте и в свою очередь хмуро глядя на Гарри. – Но где сказано, что кто-то один обязательно должен строить какие-нибудь козни? Малфой для тебя становится уже просто навязчивой идеей, Гарри. Я имею в виду, абсурдно даже думать о том, чтобы пропустить матч по квиддичу для того, чтобы пошпионить за Малфоем. – Но я хочу разоблачить его, – расстроенным голосом ответил Гарри. – Мне интересно, где он бывает, когда исчезает с карты? – Не знаю… Может, в Хогсмиде? – зевнув, предположил Рон. – Но я ни разу не видел, как он шел по одному из потайных ходов, ведущих прочь из замка и отмеченных на карте. И к тому же за ними все равно теперь следят? – Ну, тогда я не знаю, – сказал Рон. Наступила гнетущая тишина. Гарри лежал на кровати, размышляя и глядя на круги света от лампы. Если бы только у него была власть Руфуса Скримджера, он бы поставил кого-нибудь следить за Малфоем, но, к сожалению, у Гарри в распоряжении не было команды авроров. У него промелькнула мысль о привлечении к делу Отряда Дамблдора, но тут снова возникала проблема: он не мог отрывать их от уроков, ведь у многих из них расписание было забито под завязку. С кровати Рона послышался раскатистый храп. Через некоторое время Мадам Помфри в плотной ночной рубашке вышла из своего кабинета. Проще всего было притвориться спящим: Гарри перевернулся на другой бок и услышал, как занавески задвинулись сами собой, лишь только она взмахнула волшебной палочкой. Затем она потушила свет в лампах и ушла обратно в кабинет. Гарри услышал дверной щелчок: он понял, что Мадам Помфри легла спать. Уже третий раз – подсчитывал Гарри в темноте – он оказывался в больничном крыле из-за травмы на игре. В последний раз он упал с метлы, когда дементоры окружили поле. А до этого он сломал руку, и вечно делающий все не так Профессор Златопуст Локонс нечаянно удалил из нее все кости. Безусловно, это была самая неприятная травма: он помнил адскую боль, которая мучила его целую ночь, пока росли кости. Тогда дискомфорт еще больше усилился из-за нежданного посетителя… Вдруг Гарри сел и выпрямился, его сердце бешено колотилось, а повязка перекосилась. Он, наконец, понял, каким образом может проследить за Малфоем. И как он мог забыть? Конечно! И почему он не подумал об этом раньше? Теперь нужно было только понять, как позвать его. Что нужно сделать для этого? Чтобы попробовать, Гарри произнес в темноту: – Кричер? Раздался хлопок, и звуки яростного сопротивления, смешанные с поскрипыванием, заполнили комнату. Рон, вскрикнув, проснулся: – В чем дело? Гарри поспешно направил палочку на дверь кабинета Мадам Помфри и пробормотал «Муффлиато!» – чтобы она не пришла на шум. Затем перебрался к краю кровати, чтобы разглядеть, что происходит. Два эльфа-домовика, яростно сцепившись, катались по полу прямо посреди комнаты. Один был одет в севший бордовый свитер и несколько шерстяных шляп, на другом была лишь грязная набедренная повязка. Вдруг раздался еще один хлопок, и в воздухе над борющимися эльфами появился полтергейст Пивз. – Я все-е-е видел, Потти, – с негодованием завопил он, показывая на дерущихся и издавая громкое кудахтанье. – Нет, вы только посмотрите на этих никчемных существ! Куси-куси, ущипни-ущипни! – Кричер не станет оскорблять Гарри Поттера в присутствии Добби! Нет, не будет, или Добби заткнет ему рот! – кричал Добби высоким дребезжащим голосом. – Пинай, царапай! – счастливым голосом прокудахтал Пивз, кидая в эльфов куски битого мела, чтобы еще больше распалить их. – Кусай и тыкай! – Кричер скажет, что ему нравится в хозяине, а что же он за хозяин, паршивый друг грязнокровок? О, что бы сказала несчастная госпожа Кричера..? Что бы сказала несчастная госпожа, Гарри с Роном так и не узнали, потому что Добби стукнул Кричера своим узловатым кулаком по рту и выбил не меньше половины зубов. Ребята спрыгнули с кроватей и растащили эльфов, хотя те все еще пытались пнуть или ударить друг друга, подогреваемые воплями Пивза, который летал вокруг лампы и орал: – Ущипни его за нос и оттяни за уши!.. Гарри нацелил палочку на Пивза и произнес: – Лэнглок! Пивз схватился за горло, сглотнул и вылетел из комнаты, неприлично жестикулируя, так как не мог говорить, ведь его язык только что приклеился к небу. – Здорово, – одобрительно сказал Рон, поднимая Добби в воздух так, чтобы он не смог достать до Кричера. – Это одно из заклинаний Принца, да? – Ага, – сказал Гарри, заламывая жилистые руки Кричера за спину. – Так… Я запрещаю вам драться друг с другом, ясно? Кричер, тебе запрещено прикасаться к Добби. Добби, я знаю, что не могу тебе приказывать… – Добби – свободный домовой эльф, и он повинуется тем, кто ему нравится, а для Гарри Поттера Добби сделает все, что тот ни пожелает, – сказал домовик, и по его высохшему, сморщенному лицу на свитер заструились слезы. – Тогда ладно, – сказал Гарри, и они с Роном отпустили эльфов. Те, очутившись на полу, уже не стали вцепляться друг в друга. – Хозяин звал меня? – прохрипел Кричер, склонившись и наградив Гарри взглядом, в котором явно читалось пожелание скорой смерти. – Да, звал, – сказал Гарри, бросив быстрый взгляд на дверь Мадам Помфри, чтобы убедиться, что заклинание все еще работает. – У меня есть работа для тебя. – Кричер сделает для своего хозяина все, чтобы он ни приказал, – сказал Кричер, кланяясь так низко, что его губы почти что коснулись скрюченных пальцев на ногах. – Но только потому, что у Кричера нет выбора. Кричер стыдится, что у него такой хозяин, да… – Добби сделает это, Гарри Поттер! – пропищал Добби. Его глаза размером с мячик для тенниса все еще были наполнены слезами. – Добби сочтет за честь помочь Гарри Поттеру! – Если хорошо поразмыслить, то было бы хорошо, чтобы вы оба помогли мне, – сказал Гарри.– Итак… Я хочу, чтобы вы следили за Драко Малфоем. Проигнорировав полный удивления и досады взгляд Рона, Гарри продолжил: – Я хочу знать, куда он ходит, с кем встречается и чем занимается. Я хочу, чтобы вы круглосуточно наблюдали за ним. – Да, Гарри Поттер! – мгновенно ответил Добби, его большие глаза выдавали волнение. – И если Добби плохо справится с заданием, то Добби бросится с самой верхней башни, Гарри Поттер! – Я думаю, в этом нет нужды, – торопливо сказал Гарри. – Хозяин хочет, чтобы я следил за младшим Малфоем? – прокаркал Кричер. – Хозяин хочет, чтобы я шпионил за чистокровным внучатым племянником моей прежней хозяйки? – Именно, – сказал Гарри, предвидя большую опасность и решив немедленно ее предотвратить. – И я запрещаю тебе сообщать ему об этом, Кричер, или показываться ему на глаза, или говорить с ним, или писать ему письма, или… Или вообще когда-нибудь входить с ним в какой-либо контакт. Ясно тебе? Гарри видел, что Кричер старается найти лазейку в отданном ему приказе. Через пару секунд, к великому удовольствию Гарри, Кричер снова согнулся в поклоне и с горечью и негодованием ответил: – Хозяин думает обо всем, и Кричер должен повиноваться ему, даже несмотря на то, что Кричер лучше бы был слугой Малфоя… – Тогда решено,– сказал Гарри. – Мне нужны регулярные отчеты, но только убедитесь, что я один, перед тем как появляться. Да, при Роне и Гермионе можете приходить. И никому не говорите, что вы делаете. Просто приклейтесь к Малфою, как два бородавочных пластыря. Глава 20 Первым делом в понедельник Гарри и Рон покинули больничное крыло. Они полностью поправились благодаря тщательному уходу Мадам Помфри и теперь наслаждались всеми преимуществами отравления и удара битой, лучшим из которых было возобновление дружбы между Роном и Гермионой. Она даже спустилась с ними на завтрак, рассказав о ссоре между Джинни и Дином. Дремлющий монстр внутри Гарри внезапно поднял голову, с надеждой вздохнув. – Что у них случилось? – спросил он как будто невзначай, когда они повернули в пустынный коридор на седьмом этаже. Лишь одна маленькая девочка стояла там, разглядывая гобелен с изображением троллей. Она испугалась при виде приближающихся к ней шестикурсников и уронила тяжелые медные весы, которые несла. – Все в порядке! – сказала Гермиона вежливо, торопливо шагнув к девочке, чтобы помочь ей. – Вот… – Она постучала палочкой по сломанным весам и произнесла: – Репаро. Девочка не поблагодарила Гермиону, а так и осталась стоять на месте, когда они обходили ее, и смотрела им вслед, пока они не скрылись из вида. Рон оглянулся назад: – Клянусь, они становятся все меньше и меньше! – сказал он. – Да забудь ты о ней, – произнес Гарри немного нетерпеливо. – Из-за чего поссорились Дин и Джинни, а, Гермиона? – Из-за того, что Дин смеялся, когда МакЛагген ударил тебя битой, – ответила Гермиона. – Это, должно быть, выглядело довольно забавно, – сказал Рон. – Нет, это было абсолютно не смешно! – горячо возразила Гермиона. – Это выглядело просто ужасно, и если бы Кут и Пикс не поймали Гарри, то он, возможно, получил бы серьезную травму. – Да, конечно, но это совсем не причина для расставания! – сказал Гарри как можно более спокойно. – Или Дин и Джинни все еще вместе? – Да, они… а что это ты вдруг заинтересовался? – спросила Гермиона, бросив на Гарри проницательный взгляд. – Просто я не хочу, чтобы у моей команды снова были проблемы! – ответил он торопливо, но Гермиона продолжала смотреть на него с подозрением. И лишь услышав голос позади себя, Гарри вздохнул с облегчением. – Гарри! – О, привет, Луна. – Я пошла в больничное крыло, чтобы найти тебя, – сказала девочка, роясь в сумке. – Но там мне сказали, что тебя… выписали. Она совала Рону в руки какую-то зеленую луковицу, большую пятнистую поганку, и целую кучу чего-то, подозрительно напоминающего средства для кошачьих туалетов . Затем, наконец, выудила из всей этой кучи довольно грязный свиток пергамента и дала его Гарри. – … Меня попросили передать его тебе. Это было приглашение на урок от Дамблдора. – Сегодня вечером, – сказал он Рону и Гермионе, как только развернул его. – Ты славно прокомментировала последнюю игру, – сказал Рон Луне, когда она забрала у него зеленый лук, поганку и средство для кошачьих туалетов. Луна неопределенно улыбнулась. – Ты смеешься надо мной, да? – Спросила она. – Все говорят, что хуже они еще ничего не слышали. – Нет, что ты, я серьезно! – сказал Рон искренне. – Не могу вспомнить комментирования, доставившего мне большее удовольствие! Между прочим, а что это такое? – добавил он, поднося к глазам предмет, похожий на лук. – О! Это – Герлирут, – сказала она, убирая поганку и средство для кошачьего туалета обратно в сумку. – Если хочешь, можешь оставить себе, у меня есть еще несколько. Они просто потрясающе подходят, чтобы отгонять проглатывающий Плимпис. И она ушла, оставив сдавленно хохочущего Рона, все еще сжимающего в руке Герлирут. – Не переживай, Луна, я выращу его, – сказал он, когда они снова направились в Большой Зал. – Я знаю, что она сумасшедшая, но это даже хорошо… – Он осекся. Лаванда Браун, выглядящая очень рассерженной, стояла возле подножия мраморной лестницы. – Привет, – сказал Рон нервно. – Пошли, – прошептал Гарри Гермионе, и они быстро двинулись вперед, но все-таки до них донеслось, как Лаванда сказала: – Почему ты не сказал мне, что выписываешься сегодня? И почему она была с тобой? Рон выглядел мрачным и раздраженным, когда пришел завтракать пол часа спустя. И, хотя он сел с Лавандой, Гарри не заметил, чтобы они обменялись хотя бы парой слов, пока ели. Гермиона вела себя так, будто все это ее совершенно не касается, но Гарри видел, как несколько раз на ее лице появлялась загадочная улыбка. Весь день она находилась в прекрасном расположении духа и вечером в общей гостиной даже согласилась просмотреть (то есть дописать) эссе Гарри по Травологии. До этого дня она решительно отказывалась помогать Гарри, так как прекрасно понимала, что он даст Рону списать ее работу. – Большое спасибо, Гермиона, – сказал Гарри, похлопав ее по спине и сверяясь со своими часами. Было уже около восьми. – Слушай, мне нужно поторопиться, чтобы не опоздать к Дамблдору… Она не ответила, а просто устало вычеркнула несколько неверных предложений. Усмехнувшись, Гарри выбежал через отверстие с портретом и понесся в сторону кабинета директора школы. Горгулья отпрыгнула в сторону при упоминании об ирисовых эклерах, и Гарри через две ступеньки взбежал по спиральной лестнице . Когда часы пробили восемь, он постучал в дверь. – Входите, – позвал Дамблдор. Но когда Гарри взялся за ручку, дверь сама распахнулась изнутри. За ней стояла профессор Трелони. – Ага! – драматично воскликнула она, указывая на Гарри и закатывая глаза под своими увеличивающими очками. – Так это и есть причина, по которой вы хотите бесцеремонно вышвырнуть меня из своего кабинета, Дамблдор! – Моя дорогая Сивилла, – сказал Дамблдор немного сердитым голосом, – Я вовсе не собирался вас ниоткуда вышвыривать, как вы изволили выразиться, но Гарри, видите ли, действительно должен был прийти к этому времени, и, я думаю, что по вашему вопросу мне больше нечего сказать… – Очень хорошо, – обиженно проговорила профессор Трелони. – Если вы не прекратите эти безосновательные обвинения, то я… Возможно, я найду школу, где мои таланты будут оценены по достоинству… Она оттолкнула Гарри и исчезла вниз по винтовой лестнице; они услышали, как она остановилась на полпути, и Гарри предположил, что она запуталась в своих развевающихся шалях. – Пожалуйста, закрой дверь и садись, Гарри, – сказал Дамблдор, выглядя очень утомленным. Гарри повиновался, и, сев на свое обычное место за столом Дамблдора, заметил, что Омут памяти стоит как всегда между ними на столе, так же, как и две маленькие хрустальные бутылочки, заполненные кружащими воспоминаниями. – Профессор Трелони все еще переживает из-за того, что Флоренц преподает Предсказания? – спросил Гарри. – Да, – ответил Дамблдор, – Предсказания, оказывается, приносят намного больше проблем, чем я предполагал, никогда не изучая этот предмет самостоятельно. Я не могу попросить Флоренца вернуться обратно в лес, где он теперь изгой, и при этом я не могу уволить Сивиллу Трелони. Между нами, она понятия не имеет о том, что творится вне стен замка. Она не знает – и, я думаю, было бы ошибкой просветить ее на этот счет – что она сделала пророчество о тебе и Волдеморте. Дамблдор глубоко вздохнул, после чего сказал: – Но не бери в голову мои проблемы с персоналом. У нас есть куда более важные вопросы для обсуждения. Во-первых, ты справился с заданием, которое я дал тебе во время нашей прошлой встречи? – Ах, – воскликнул Гарри. С уроками по аппарированию, отравлением Рона и собственной травмой, да еще желанием разузнать, куда исчезает Драко Малфой, он совсем забыл о воспоминаниях, которые он должен был выведать у профессора Слизхорна. – Ну, я спрашивал профессора Слизхорна об этом в конце Зельеварения, но…эээ… он не собирается ничего мне рассказывать. Наступила тишина. – И, насколько я понимаю, – произнес, наконец, Дамблдор, проницательно глядя на Гарри поверх своих очков-половинок, – ты считаешь, что сделал все возможное для этого, не так ли? Что ты употребил всю свою изобретательность? Пошел на любые хитрости, чтобы заполучить воспоминание? – Ну… – Гарри остановился, не зная, как начать. Его единственная попытка завладеть воспоминаниями внезапно показалась ему ничтожно слабой. – Ну… Когда Рон выпил по ошибке любовное зелье, я отвел его к профессору Слизхорну. Я подумал, что если застану его в хорошем настроении… – И это сработало? – спросил Дамблдор. – Вобще-то, нет, сэр, ведь Рон был отравлен… – … и что, разумеется, заставило тебя позабыть о попытке вернуть воспоминание; я и не ожидал от тебя ничего другого, ведь твой друг был в опасности. Но теперь, когда мистер Уизли уже в полном порядке, я надеюсь, что ты все же вернешься к моему заданию . Я думал, ты осознал всю важность этого воспоминания. Действительно, я приложил все усилия, чтобы дать тебе понять, насколько память Слизхорна важна для нас, ведь без нее мы не сможем разобраться в сути Волдеморта. Горячее, острое чувство вины распространилось по всему телу Гарри. Дамблдор не повысил голос, он даже не казался сердитым, но Гарри предпочел бы, чтобы он кричал; это холодное разочарование было хуже, чем что-либо другое. – Сэр, – сказал он немного сбивчиво – это не значит, что я не собирался заниматься этим… или еще что-нибудь… Я просто… я хотел сказать, что были другие… другие… – Другие дела, занимавшие тебя, – Дамблдор закончил предложение за него. – Я вижу. Снова наступила тишина, самая гнетущая тишина, которая когда-либо была между ним и Дамблдором; казалось, она никогда не кончится; ее прерывал только хрюкающий храп, доносящийся с портрета Армандо Диппета, находящегося над головой Дамблдора. Гарри чувствовал себя странно маленьким, как если бы он сжался немного для того, чтобы войти в комнату. Когда это состояние стало невыносимым, Гарри нарушил молчание: – Профессор Дамблдор, я действительно сожалею. Мне следовало приложить больше усилий… Я должен был понять, что вы не попросили бы меня об этом, если бы это не было настолько важным. – Спасибо за эти слова, Гарри, – сказал Дамблдор спокойно. – Могу я надеяться тогда, что с этого момента ты действительно приложишь все усилия для достижения цели? Если у нас не будет нужных нам воспоминаний, то не будет никакого смысла в наших с тобой дальнейших встречах. – Я сделаю это, сэр, я получу эти воспоминания, – сказал Гарри искренне. – Тогда оставим эту тему, – сказал Дамблдор более доброжелательно, – но продолжим нашу историю. На чем мы с тобой остановились, напомни, пожалуйста? – Конечно, сэр, – сказал Гарри быстро. – Волдеморт убил своих отца и бабушку с дедушкой и заставил своего дядю Морфина думать, что все это сделал он. После чего он возвратился в Хогвартс, и спросил…, он спрашивал профессора Слизхорна о Хоркруксах, – пробормотал Гарри, запнувшись. – Очень хорошо, – сказал Дамблдор. – Теперь, надеюсь, ты помнишь, я сказал тебе в самом начале наших встреч, что мы вынуждены будем войти в царство догадок и предположений? – Да, сэр. – К этому моменту, думаю, ты со мной согласишься, я показывал тебе достоверные факты о жизни Волдеморта до семнадцатилетнего возраста. Гарри кивнул. – Но теперь, Гарри, – сказал Дамблдор, – теперь воспоминания становятся более загадочными и более странными. Если было трудно найти какие-либо свидетельства о мальчике Реддле, то было почти невозможно найти воспоминания о человеке Волдеморте. Фактически, я сомневаюсь, существует ли еще одна живая душа, кроме меня самого, которая могла бы дать нам полный отчет о его жизни, продолжавшейся после Хогвартса. Однако у меня есть два последних воспоминания, которыми я хотел бы поделиться с тобой. – Дамблдор указал на два небольших хрустальных флакона, мерцающих около Омута Памяти. – Я буду рад, если мои заключения совпадут с твоими. Мысль о том, что Дамблдор ценит его мнение, только усилила чувство вины от невыполненной задачи по восстановлению памяти о Хоркруксах. Поэтому Гарри поднялся со своего места: Дамблдор поднял первую бутылочку к свету и стал рассматривать ее. – Я надеюсь, ты не слишком устал от прыжков в Омуты и другие человеческие воспоминания, поскольку эти – самые любопытные, – сказал директор. – Вот это досталось мне от одного очень старого эльфа-домовика по имени Хоки. Прежде, чем мы увидим то, что Хоки засвидетельствовал, я должен быстро пересказать, как Лорд Волдеморт покинул Хогвартс. – Он достиг седьмого курса, как ты, наверное, и думал, с высшими баллами по всем экзаменам . Все его однокурсники обсуждали, куда они пойдут работать по окончании Хогвартса. Почти все ждали от Тома Реддла чего-то особенного, естественно – лучший ученик школы, обладатель награды За Особые Услуги Школе . Я знаю, что несколько преподавателей, среди которых был и профессор Слизхорн, предлагали ему пойти работать в Министерство Магии, чтобы впоследствии иметь там хорошие связи. Но он отказался от всех предложений. Затем стало известно, что Волдеморт стал работать в «Горбин и Бэркс». – В «Горбин и Бэркс»? – ошеломленно повторил Гарри. – Да, в «Горбин и Бэркс», – тоже повторил Дамблдор, но спокойно. - Я думаю, ты поймешь, какие преимущества дало ему это место, когда мы попадем в память Хоки. Но это был не первый его выбор работы. Едва ли кто-то знает об этом – я был одним из немногих, кому директор школы доверял – но Волдеморт сначала пришел к профессору Диппету и спросил, не мог ли он остаться в Хогвартсе в качестве преподавателя. – Он хотел остаться здесь? Почему? – спросил Гарри, поражаясь еще больше. – Я полагаю, у него было несколько причин, хотя он не представил ни одной из них профессору Диппету, – сказал Дамбледор. – Во-первых, и это очень важно, Волдеморт, я уверен в этом, гораздо больше привык к этой школе, чем к людям. В Хогвартсе он был по настоящему счастлив, только это место было для него домом. Гарри почувствовал себя немного не в своей тарелке при этих словах, поскольку то же самое можно было бы сказать и про него. – Во-вторых, замок – цитадель древнего волшебства. Несомненно, Волдеморт проник в огромное количество его тайн, на много дальше, чем большинство студентов, учившихся здесь. Но он, вероятно, чувствовал, что были еще секреты, которые нужно было раскрыть, выявить еще очень много волшебства, скрытого в стенах замка. – И, в-третьих, как преподаватель, он имел бы влияние на молодых ведьм и волшебников. Возможно, он позаимствовал эту идею у профессора Слизхорна, с которым он был в самых лучших отношениях, и который продемонстрировал, какую огромную роль преподаватель может играть в жизни своих учеников. Я не могу себе представить, чтобы Волдеморт остался в Хогвартсе навсегда, но, я думаю, он рассчитывал собрать здесь свою армию. – Но он не получил работы, сэр? – Нет, не получил. Профессор Диппет сказал ему, что восемнадцать лет – это слишком юный возраст для учителя, и предложил обратиться еще раз через несколько лет, если у него все еще останется желание преподавать. – Как вы отнеслись к этому, сэр? – спросил Гарри нерешительно. – Абсолютно отрицательно, – сказал Дамбледор. – Я отговорил Армандо от назначения – я не приводил причины, о которых поведал тебе, поскольку профессор Диппет очень любил Волдеморта и был убежден в его честности. Но я не хотел, чтобы Лорд Волдеморт вернулся в школу, и уж тем более на должность, наделяющую его властью. – Но какую должность он хотел занять, сэр? Какой предмет он хотел преподавать? – Спросил Гарри, хотя знал ответ еще до того, как Дамблдор произнес: – Защиту от Темных Искусств. В то время ее вел старый профессор Галатиа Мерритот, он проработал в Хогвартсе почти пятьдесят лет. – И тогда Волдеморт ушел в «Горбин и Бэркс», и все, кто восхищался им, очень сожалели, что такой молодой талантливый волшебник тратит себя на работу в магазине . Однако, Волдеморт был не просто помощником. Вежливый, красивый и умный, он в скором времени получил очень специфическую должность, которая существует только в заведениях наподобие этого, специализирующихся, как тебе известно, на предметах с необычными и мощными свойствами. Волдеморта посылали, чтобы убедить обладателей таких вещей расстаться со своими сокровищами и продать их. И, надо отметить, Волдеморт прекрасно справлялся с такого рода заданиями. – Готов поспорить, что так оно и было, – воскликнул Гарри, не удержавшись. – Да… – сказал Дамблдор со слабой улыбкой. – А теперь пришло время послушать эльфа-домовика Хоки, который жил у очень старой и богатой ведьмы с редким именем Хепзиба Смит. Дамблдор откупорил бутылек при помощи палочки, пробка вылетела, и он вылил ее содержимое в кружащееся содержимое Омута памяти. – Прошу, Гарри. Гарри поднялся на ноги и стал нагибаться над слегка колеблющейся серебряной жидкостью , пока его лицо не коснулось ее. Он начал лететь сквозь темное небытие, затем резко приземлился в гостиной перед очень старой и толстой леди, на которой был рыжий парик со сложной прической и блестящий розовый костюм, который так струился вокруг нее, что она была очень похожа на растаявший пирог. Она смотрелась в маленькое, украшенное драгоценными камнями, зеркальце, и похлопывала себя по уже и без того алым щекам кисточкой для пудры. Одновременно с этим у ее ног крутилась самая крошечная и самая старая домовая эльфийха, какую Гарри только видел. Она зашнуровывал мягкие атласные шлепанцы на ее мясистых ногах. – Ну же, быстрее, Хоки! – сказала Хепзиба властно. – Он сказал, что будет к четырем, а уже почти четыре, и еще не было случая, чтобы он опоздал! Она убрала кисточку для пудры, когда эльф справился с работой. Головой он доставал хозяйке лишь до пояса, морщинистая кожа эльфа висела на хрупком скелете так же, как оборванная льняная простыня, которую она носила наподобие тоги. – Как я выгляжу? – спросила Хепзиба, вертясь перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя со всех сторон. – Вы прекрасны, госпожа, – пропищала Хоки. Гарри предположил, что лгать сквозь зубы в таких случаях входило в обязанности этого эльфа, потому что Хепзиба Смит была далеко не прекрасна, по его мнению. Вдруг раздался звонок в дверь, и эльф подскочила. – Быстро, быстро, он здесь, Хоки! – вскрикнула Хепзиба, и домовик выбежал из комнаты, настолько заставленной вещами, что с трудом верилось, как кто-то мог через нее пройти, ничего при этом не уронив. Здесь были бюро, полные лакированных коробочек, полки, заставленные гравированными золотом книгами, магическими шарами и глобусами, а также цветущие растения в медных горшках. По сути, комната скорее напоминала помесь волшебной антикварной лавки и консерватории. Эльф возвратился спустя пару минут в сопровождении высокого молодого человека, в котором Гарри без труда узнал Волдеморта. На нем был надет черном костюм; его волосы были немного длиннее, чем во время обучения в школе, щеки были впалые, но все это ничуть не портило его; он выглядел более красивым чем когда-либо. Он стал пробираться через тесную комнату со вздохом, показавшим, что он пришел сюда не в первый раз. Подойдя к Хепзибе, он поклонился и поцеловал ее толстую руку. – Я принес вам цветы, – сказал он спокойно, доставая из ниоткуда букет роз. – Ах, вы, непослушный мальчик! Вам не нужно было этого делать! – пролепетала старая Хепзиба, хотя Гарри заметил, что она заранее подготовила для этого пустую вазу, стоявшую на ближайшем столике. – Вы просто балуете меня, старую леди, Том… Присаживайтесь, пожалуйста… А где Хоки? Ах… Эльф вошла в комнату, неся поднос с маленькими пирожными, и поставила его на подлокотник кресла своей хозяйки. – Угощайся, Том – сказала Хепзиба. – Я знаю, как ты любишь мои пирожные. Ну, как у тебя дела? Ты выглядишь очень бледным. Я тебе уже много раз говорила, ты перерабатываешь в этом магазине… Волдеморт машинально улыбнулся, за что Хепзиба одарила его кокетливой улыбкой . – Ну, и по какому поводу ты зашел на этот раз? – спросила она, хлопая ресницами. – Мистер Барк хотел бы предложить Вам прекрасную сделку. Он считает, что пятьсот галлеонов за гоблинскую броню – это более чем прекрасно. – Сейчас, сейчас, не так быстро, а то я буду думать, что ты здесь только из-за моих безделушек! – проворчала Хепзиба, состроив недовольную гримасу. – Я вынужден быть здесь из-за них, – спокойно произнес Волдеморт. – Я всего лишь бедный ассистент, мадам, который обязан делать то, что ему скажут. Мистер Барк хотел, чтобы я выяснил… – Ох, подумаешь, мистер Барк! – сказала Хепзиба, махнув своей маленькой рукой.– У меня есть что-то, чего я никогда не показывала мистеру Барку! Ты умеешь хранить секреты, Том? Обещай мне, что не расскажешь мистеру Барку, о том, что увидишь! Он никогда не оставит меня в покое, если узнает об этих вещицах; а я не собираюсь продавать их ни мистеру Барку, ни кому-либо еще! Но ты, Том, ты оценишь их за историю, а не за то количество галеонов, что сможешь за них выручить! . – Я буду рад увидеть все, что мисс Хепзиба мне покажет .– Спокойно отозвался Волдеморт, на что та захихикала. – Хоки должна была уже принести их…Хоки, где же ты?… Я хочу показать мистеру Реддлу наше самое прекрасное сокровище… Хотя, неси оба, раз уж ты там… – Вот, мадам,– пропищала домашний эльф , и Гарри увидел как две кожаные коробки, стоящие одна на другой, сами по себе плывут через комнату; но, конечно, он знал, что это просто крошечный эльф несет их на голове, пробираясь между столами, пуфами и скамеечками для ног. – Сейчас. – Радостно сказала она. Забрав коробки у эльфа и положив их себе на колени, она приготовилась открыть верхнюю. – Думаю, тебе это понравится, Том… Ох, если бы только мои родственники знали, что я показываю их тебе… Они ждут – не дождутся, когда же это перейдет к ним в руки! Она открыла крышку. Гарри подался немного вперед, чтобы лучше рассмотреть содержимое коробки. Его взору предстал небольшой золотой кубок с двумя прекрасно отделанными ручками. – Знаешь ли ты, что это, Том? Возьми его, чтобы лучше рассмотреть! – прошептала Хепзиба, и Волдеморт протянул свою руку с длинными пальцами к кубку, а другой освободил его от многочисленных шелковых лоскутов, которыми он был обвернут. Гарри показалось, что он заметил в его темных глазах красное свечение. Его жадное выражение любопытно отражалось на лице Хепзиба, за тем лишь исключением, что ее крошечные глаза были устремлены на красивые черты лица Волдеморта. – Барсук, – пробормотал Волдеморт, исследуя гравюру на кубке. – Так значит это…? – Хельги Пуффендуй, как тебе хорошо известно. Ты умный мальчик! – сказала она, сильно наклоняясь вперед со скрипом корсета и фактически прижимаясь к нему щекой.– Разве я не говорила тебе, что наш род идет от нее? Эта вещь веками передавалась в нашей семье из поколения в поколение. Прелестно, неправда ли? И этот кубок наделен всевозможными свойствами, но я не проверяла их, я только хранила в безопасности… Она забрала кубок из руки с длинными пальцами и, обмотав его лоскутами ткани, стала аккуратно укладывать в коробочку, слишком увлеченная этим занятием, чтобы заметить тень, мелькнувшую на лице Волдеморта, когда у него забрали кубок. – Ну вот, – счастливо произнесла Хепзиба, – Где Хоки? А, да вот же ты, отнеси это. Эльф покорно взяла упакованный кубок, а Хепзиба принялась за вторую немного меньшую коробочку, лежащую у нее на коленях. – Я думаю, это тебе понравится еще больше, Том, – прошептала она. – Наклонись немного, чтобы лучше видеть… Конечно, Барк знает, что он у меня, ведь я купила его в вашем магазине, но полагаю, он захочет получить его назад, когда меня не станет… Она медленно расстегнула изящную филигранную пряжку и с негромким щелчком открыла коробку. Там на гладком темно-красном бархате лежал золотой медальон. Волдеморт протянул руку, на сей раз уже без приглашения, и стал рассматривать медальон на свету. – Здесь знак Слизерина,– спокойно произнес он, рассматривая переливающуюся змейку в форме буквы S. – Верно! – сказала Хепзиба, восхищенно смотря на Волдеморта, который впился глазами в медальон. – Я не могла упустить такое сокровище, пусть даже мне пришлось бы продать последнюю мантию в доме, но он должен был попасть ко мне в коллекцию. Барк купил это у какой-то грязной, оборванной ведьмы, которая, скорее всего, украла его, она ведь даже представить себе не могла всю его ценность… На этот раз никакой ошибки быть не могло: при последних словах ведьмы глаза Волдеморта вспыхнули красным огнем; и Гарри увидел, как его пальцы сжали цепочку с такой силой, что костяшки на суставах побелели. – Я полагаю, Барк заплатил ей гроши…– продолжила Хепзиба – Ну так как тебе? Мило, правда? И он также обладает всевозможными свойствами, хотя я просто хранила в безопасности… – Она протянула руку, чтобы забрать медальон. На мгновение Гарри показалось, что Волдеморт не собирается отдавать его; но затем цепочка скользнула сквозь длинные пальцы, и медальон упал на красную бархатную подушечку. – Ну, так как, Том? По-моему, тебе очень понравилось! – она посмотрела ему в глаза, и Гарри увидел, как ее глупая улыбка сползла с лица. – С тобой все в порядке, мой дорогой? – О да, – спокойно произнес Волдеморт.– Да, со мной все в порядке… – Мне показалось… но нет, я полагаю, просто отблеск света… – сказал Хепзиба подавленным голосом, и Гарри догадался, что она тоже на мгновение увидела красную вспышку в глазах Волдеморта. – Вот, Хоки, унеси это и запри снова… обычная процедура… – Пора возвращаться, Гарри, – спокойно сказал Дамблдор, и когда эльф вместе с коробками скрылась, Дамблдор взял Гарри немного выше локтя, и они вместе поднялись через потоки мыслей в кабинет Дамблдора. – Хепзиба Смит умерла через два дня после этого небольшого инцидента, – сказал Дамблдор, возвращаясь на свое место и знаком показывая Гарри, чтобы тот сделал то же самое. – Домовой эльф Хоки был осужден Министерством за случайное отравление своей хозяйки кружкой горячего шоколада. – Да не может этого быть! – сердито воскликнул Гарри. – Я вижу, что наши мнения совпадают, – сказал Дамблдор.– Конечно, между этим убийством и убийством Реддлов есть много общего. В обоих случаях кто-то посторонний, у кого в памяти оставалась картина убийства, брал вину на себя. – Хоки призналась? – Она помнила, как клала что-то в шоколад своей хозяйке, как оказалось, это был не сахар, а смертельный малоизвестный яд. Выходило, что она не хотела этого делать, но из-за своего возраста все перепутала… – Волдеморт изменил ее память, точно так же, как он сделал это с Морфином! – Да-да, я тоже так считаю. – Сказал Дамблдор, – И, как и в случае с Морфином, Министерству было удобно подозревать Хоки… – потому что она была домашним эльфом, – пожалуй, Гарри еще никогда не испытывал большей симпатий к обществу в поддержку домашних эльфов, основанному Гермионой, чем сейчас. – Именно. Она была стара, и вспомнила лишь, как добавляла что-то в шоколад, а в Министерстве никто не потрудился расспросить ее дальше. Как и в случае с Морфином, к тому времени как я выследил Хоки, она уже почти умерла; я сумел извлечь ее воспоминания, но они практически ничего не доказывают, кроме того, что Волдеморту было известно о кубке и медальоне. Родственники Хэпзибы обнаружили, что два ценнейших сокровища пропали, когда Хоки уже была осуждена. На это потребовалось много времени, потому что у Хэпзибы было множество тайников, и она очень ревностно охраняла свои сокровища. Прежде чем они смогли окончательно убедится, что кубок и медальон пропали, молодой человек, работавший помощником в «Горбин и Бэркс», так часто посещавший Хэпзибу и столь очаровавший ее, покинул свою работу и исчез. Его начальство не имело ни малейшего понятия, куда он пропал, они были удивлены не меньше чем другие. Это происшествие стало последним из того, что было слышно о Томе Реддле в течение многих лет. А сейчас, Гарри, я хотел бы еще раз остановиться и обратить твое внимание на важный момент во всей этой истории. Волдеморт совершил очередное убийство, конечно, я не могу утверждать этого однозначно, как в случае с Реддлами, но, я думаю, это сделал он. На этот раз, как видишь, он убил не ради мести, а лишь из жадности. Он хотел заполучить два выдающихся трофея, которых старая женщина имела несчастье показать ему, и он добился этого. Как однажды он ограбил детей в своем приюте, как однажды украл кольцо своего дяди Морфина, так и сейчас он умудрился сбежать с кубком и медальоном Хэпзибы. – Но, – Гарри нахмурился, – это же совершенное безумство. Рисковать всем, бросать работу, и все ради этих… – Безумство для тебя, Гарри, но не для Волдеморта. Я надеюсь, ты увидел достаточно, чтобы понять какую ценность представляли для него эти две вещицы. Не трудно понять, что он рассматривал себя единственным законным обладателем медальона Слизерина. – Хорошо, пусть медальон, но зачем он забрал кубок? – Он принадлежал другому Основателю Хогвартса. Я думаю, Волдеморт все еще испытывал на себе огромное влияние школы и просто не мог противиться соблазну овладеть вещью, так глубоко погруженную в историю Хогвартса. Были и другие причины. Я надеюсь, что позже смогу в полной мере тебе их предоставить. А сейчас я покажу тебе еще одно воспоминание, последнее, по крайней мере, пока ты не достанешь воспоминание профессора Слизхорна. Десять лет разделяют случай с Хоки и то, что ты сейчас увидишь. Десять лет, в течение которых Лорд Волдеморт занимался тем, о чем мы можем только догадываться. Гарри снова встал, поскольку Дамблдор перелил последнее воспоминание в Омут Памяти. – Чье это воспоминание, сэр? – спросил он. – Мое. – Ответил Дамблдор. И вслед за Дамблдором Гарри нырнул во вращающуюся серебряную жидкость; его опять завертело в немыслимом потоке, но уже через мгновение он оказался в том же самом кабинете, который только что покинул. На своей жердочке, забавно посапывая, дремал Фоукс, а за столом сидел Дамблдор, который был очень похож на Дамблдора, стоящего рядом с Гарри, за тем лишь исключением, что обе его руки были целы и невредимы, и, может быль, лицо было менее морщинисто. Единственное отличие кабинета заключалось в том, что в темном окне мелькали белые снежинки, которые, кружась, садились на подоконник, на котором образовался уже приличный холмик. Дамблдор, который был помоложе, казалось, ждал кого-то, и спустя несколько минут с момента гарриного прибытия, в дверь постучали. – Входите. Гарри едва сдержал судорожный вздох. Волдеморт вошел в комнату. Его лицо было не таким как два года назад на кладбище, когда он вернул себе тело: оно не было змеиным, глаза его еще не были красными, но все же перед ним стоял уже не тот красавец Том Реддл. Его лицо выглядело сильно обожженным, черты лица были смазаны, кровавыми сосудами покрылись белки глаз, и хотя они имели обычную форму, Гарри понимал, что скоро вместо глаз у Темного Лорда будут щелочки. На нем был надет длинный черный плащ, а лицо было настолько бледно, что могло сравниться, пожалуй, только со снегом, лежащим у него на плечах. Дамблдор, сидящий за столом, не выказал никакого удивления. Видимо этот визит был заранее запланирован. – Добрый вечер, Том, – просто приветствовал он Волдеморта.– Не хочешь присесть? – Спасибо, – сказал Волдеморт и опустился на указанный директором стул, тот самый стул, с которого так недавно поднялся Гарри. – Я слышал, что Вы стали директором. – Сказал он более высоким и холодным голосом. – Достойный выбор. – Рад, что ты одобряешь,– сказал Дамблдор, улыбаясь. – Могу я предложить тебе выпить? – Это было бы любезно с Вашей стороны. Я проделал долгий путь. Дамблдор встал и подошел к шкафчику, в котором сейчас он хранил Омут Памяти, но тогда он был полон бутылок. Директор взял два бокала и, наполнив их вином, подал один Волдеморту, после чего вернулся за свой стол.– Итак, Том… чем обязан? Волдеморт потягивал вино и ответил не сразу. – Меня больше не зовут Томом; теперь я известен под именем… – Я знаю, под каким именем ты известен, – сказал Дамблдор, приятно улыбаясь.– Но для меня, я боюсь, ты навсегда останешься Томом Реддлом. Это один из недостатков старых учителей. Они всегда запоминают своих учеников такими, какими те были в школе. Он поднял свой бокал, как и Волдеморт, чье лицо не выражало никаких эмоций. Однако Гарри почувствовал тонкое изменение атмосферы: Дамблдор, отказавшись использовать выбранное Волдемортом имя, не позволил тому диктовать условия встречи; и Гарри был уверен, что Волдеморт тоже это почувствовал. – Я удивлен, – сказал Волдеморт после короткой паузы. – Я всегда удивлялся, почему такой волшебник как вы никогда не хотел оставить школу. – Ну, – ответил Дамблдор, все еще улыбаясь, – может быть, для такого волшебника как я нет ничего важнее, чем помогать молодым постигать древние учения. И если я правильно помню, тебя тоже когда-то интересовала профессия учителя. – Все еще интересует. Я просто задался вопросом, почему Вы, у кого Министерство так часто спрашивает совета, и кому, я думаю, дважды предлагали пост Министра… – Трижды, по последним подсчетам. Но Министерство никогда не привлекало меня, как видишь, и в этом у нас с тобой есть что-то общее. Волдеморт склонил голову и сделал еще один глоток вина. Дамблдор не нарушал повисшую тишину, а ждал в предвкушении, когда же Волдеморт заговорит. – Я вернулся, – сказал он немного погодя,– возможно позже, чем профессор Диппет ожидал… но я вернулся… с просьбой, в которой он мне однажды уже отказал из-за моей молодости. Я пришел к Вам с просьбой разрешить мне вернутся в замок в качестве учителя. Я считаю, вам известно как много я видел и как много достиг с того момента, как покинул школу. Я могу показать и рассказать Вашим студентам такое, что они не услышат от любого другого волшебника. Дамблдор смотрел на Волдеморта поверх своего бокала, прежде чем спокойно произнести: – Да, конечно, я знаю, что ты видел и чего достиг с тех пор, как покинул нас. Слухи о твоих поступках дошли и до твоей старой школы, Том. И мне не хочется верить половине из них. – Величие вдохновляет зависть, зависть порождает злые умыслы, а они в свою очередь порождают ложь. Вы должны знать это, Дамблдор, – лицо Волдеморта оставалось совершенно безразличным. – Ты называешь величием, то чем занимался? – деликатно поинтересовался Дамблдор. – Конечно, – ответил Волдеморт, и в его глазах вновь блеснула красная вспышка.– Своими экспериментами я расширил возможности магии, возможно, больше, чем кто-либо за всю историю мироздания. – Некоторые области магии,– поправил его директор. – Некоторые. В других ты остался… уж прости… совершенно безграмотным. Первый раз Волдеморт улыбнулся, но это была злая скованная улыбка, а в его взгляде было больше угрозы, чем гнева. – Старая песня, – сказал он мягко.– Ничего, что я видел в мире, не смогло подтвердить Вашу известную точку зрения, что любовь более сильная магия, чем моя, Дамблдор. – Возможно, ты просто смотрел не в тех местах, – предположил Дамблдор. – Ну, тогда где можно найти лучшее место для начала моих новых исследований, как ни здесь, в Хогвартсе? Вы позволите мне вернуться? Позволите поделиться своими знаниями с Вашими учениками? Я и мои способности в Вашем распоряжении – Я подчиняюсь Вам. Дамблдор поднял брови. – А что же будет с теми, кто подчиняется тебе? Что будет с теми, кто, по слухам, называют себя Пожиратели Смерти? Гарри был уверен, Волдеморт не ожидал, что Дамблдор знает это название; он снова увидел красную вспышку в глазах Волдеморта, и на мгновение его ноздри стали похожими на щелки. – Мои друзья, – сказал он после короткой паузы – они справятся без меня, я уверен. – Рад слышать, что ты считаешь их друзьями. Мне казалось, что они больше походят на слуг. – Вы ошибались,– ответил Волдеморт. – Значит, если я сейчас загляну в «Кабанью Голову», то не найду там Нотта, Розьера, Малдбера и Долохова, ожидающих твоего возвращения? Действительно, преданные друзья, проделать такой далекий путь снежной ночью, лишь затем, чтобы попрощаться с тобой, когда ты займешь должность преподавателя. Было совершенно очевидно, что такие точные сведения о том, с кем он прибыл, стали для Волдеморта еще большей неожиданностью; однако, он быстро собрался. – Как всегда в курсе всего, Дамблдор? – О, я просто хорошо знаком с местным барменом, – просто ответил Дамблдор.– А сейчас… – он поставил свой пустой бокал, положил локти на стол и соединил кончики пальцев в своей излюбленной манере. – А сейчас, Том, давай поговорим начистоту. Зачем ты пришел сюда, окруженный приспешниками, ведь мы оба знаем, что работа тебя не интересует? Волдеморт выглядел неприятно удивленным. – Что значит, работа меня не интересует? Напротив, Дамблдор, я очень хочу получить ее. – Нет, ты просто хочешь вернуться в Хогвартс, но не учить, как хотел, когда тебе было восемнадцать. Почему ты пришел только сейчас, Том? Почему не повторил свою просьбу через несколько лет? На лице Волдеморта появилась презрительная усмешка. – Если Вы не хотите давать мне работу… – Естественно, не хочу. И я не думаю, что ты ожидал от меня другого ответа. Но ты все же пришел сюда, а значит, у тебя был какая-то цель. Волдеморт вскочил. Сейчас он был меньше всего похож на Тома Реддла, его лицо исказил гнев. – Это Ваше последнее слово? – Последнее, Том,– ответил Дамблдор, тоже вставая. – Тогда нам нечего сказать друг другу. – Да, нечего,– сказал Дамблдор, и на его лице отразилась глубокая печаль.– То время, когда я мог напугать тебя горящим платяным шкафом и наказать за твои преступления, давно прошло. И мне очень жаль, Том… Очень жаль… В какое-то мгновение Гарри был готов закричать, чтобы предупредить директора: он был уверен, что рука Волдеморта дернулась к карману, в котором лежала палочка; но тот развернулся и быстро вышел из кабинета, хлопнув дверью. Гарри почувствовал, как его предплечье сжимает рука Дамблдора, и секунду спустя они уже стояли на том же самом месте, только за окном не было снежного холмика на подоконнике, и рука Дамблдора снова стала темной, а он – более старым. – Почему? – сразу же спросил Гарри, глядя прямо в лицо Дамблдору. – Почему он вернулся? Вы это выяснили? – Пока у меня есть просто предположение. – И что же это за предположение, сэр? – Я отвечу тебе, Гарри, когда ты добудешь воспоминание профессора Слизхорна.– сказал Дамблдор. – Когда мы получим этот последний кусочек головоломки, я надеюсь, все станет ясно… обоим нам. Гарри все еще сгорал от любопытства, что вынудило его, даже когда Дамблдор подошел к двери и приоткрыл ее для Гарри, спросить: – Он снова хотел преподавать Защиту от Темных Искусств, сэр? Он не сказал… – О, он определенно хотел преподавать Защиту От Темных Искусств. Это доказывают последствия нашей недолгой встречи. Видишь ли, ни один из учителей не мог удержаться на этой должности больше года с тех пор, как я отказал Лорду Волдеморту. Глава 21 В течение всей следующей недели Гарри ломал голову над тем, как бы ему убедить Слизхорна выдать настоящие воспоминания, но как назло ему абсолютно ничего не приходило в голову. Поэтому он решил на время бросить все свои умственные усилия на то, чем он постоянно занимался, когда был в растерянности: углубиться в книгу Зельеварения в надежде, что Принц нацарапал что-нибудь полезное на полях, как он уже делал много раз до этого. – Ты ничего там не найдешь, – с уверенностью заявила Гермиона поздно вечером в воскресенье. – Не начинай Гермиона, – сказал Гарри. – Если бы не Принц, Рон бы сейчас здесь не сидел. – Сидел бы, если бы ты слушал Снейпа на первом курсе, – обезоруживающе сказала Гермиона. Гарри не обратил на нее внимания. Он только что обнаружил заклинание «Сектумсемпра», нацарапанное на полях над интригующими словами «Для врагов». Ему безумно хотелось испытать его, но он решил, что в присутствии Гермионы лучше не стоит рисковать. Вместо этого он тайком загнул уголок страницы. Они сидели у огня в гостиной, кроме них еще не спали несколько шестикурсников. Все необычайно обрадовались, когда несколькими часами ранее, вернувшись с обеда, обнаружили на доске новое объявление, в котором была объявлена дата будущего теста по Аппарированию. Те, кому должно было исполниться семнадцать в день теста – двадцать первого апреля или раньше, – имели возможность записаться на дополнительные практические занятия, которые под строгим контролем будут проводиться в Хогсмиде. Рон запаниковал, прочитав объявление. Ему все еще не удавалось аппарировать, и он боялся, что не научится это делать до теста. Гермиона, которая смогла дважды аппарировать, была более уверена в себе. Однако Гарри, которому до семнадцати лет оставалось еще четыре месяца, не мог принять участие в тесте, вне зависимости от того, был он готов или нет. – Но, по крайней мере, ты умеешь это делать! – натянуто сказал Рон. – У тебя не будет никаких проблем в июле. – Да я аппарировал всего один раз, – напомнил ему Гарри. Ему наконец-то удалось исчезнуть и появиться внутри круга во время их предыдущего урока. Рон, который потратил много времени, вслух высказывая свои сомнения насчет Аппарирования, сейчас старался дописать чрезвычайно трудный очерк для Снейпа. Гарри и Гермиона уже справились с ним. Гарри не сомневался, что получит низкую оценку за свою работу, потому что он не был согласен со Снейпом насчет того, как лучше всего отразить атаку дементора, но ему было все равно: сейчас важнее всего были воспоминания Слизхорна. – Я тебе говорю, этот дурацкий Принц не сможет помочь, Гарри, – повысив голос, сказала Гермиона. – Есть только один способ заставить кого-то делать то, что ты хочешь, и это заклятие Империус, но это незаконно… – Ага, я это знаю, спасибо, – сказал Гарри, не отрываясь от книги. – Именно поэтому я ищу что-нибудь другое. Дамблдор сказал, что Сыворотка Правды не подойдет, но ведь должно же быть что-то еще, зелье или заклятье… – Ты думаешь не в том направлении, – сказала Гермиона, – Дамблдор говорит, что только ты можешь получить воспоминание. Это, должно быть, означает, что только ты можешь убедить Слизхорна, у других этого не получится. Вопрос не в том, чтобы подлить ему зелье, это может сделать каждый… – Как написать «воюющая сторона»? – спросил Рон, размахивая пером и глядя на свой пергамент. – Как оно пишется? В-А-У…? – Нет, не так, – ответила Гермиона и подтянула работу Рона к себе. – И «предзнаменование» тоже не начинается с букв З-Н-О. Каким пером ты пользуешься? – Это одно из орфографических перьев Фреда и Джорджа, но я думаю, что чары уже испаряются. – Да, скорее всего, – сказала Гермиона, показывая на название его очерка, – потому что нас просили написать эссе о том, как справиться с дементорами, а не с Диджбогами, и я не помню, чтобы ты менял свое имя на «Рунил Визлиб». – О, нет! – воскликнул Рон, с ужасом уставившись на пергамент. – Только не говори, что я должен все переписать заново! – Ничего страшного, мы можем все исправить, – произнесла Гермиона, пододвигая к себе пергамент и доставая палочку. – Я тебя обожаю, Гермиона, – сказал Рон, откидываясь в кресле и устало потирая глаза. Гермиона слегка порозовела, но просто сказала: – Смотри, чтоб Лаванда не услышала, как ты это говоришь. – Я не буду, – сказал Рон, прикрывая рот рукой. – А может, и скажу… Но только тогда она меня бросит. – Почему ты не бросишь ее сам, если хочешь положить этому конец? – спросил Гарри. – Но ты же никого никогда не бросал, ведь так? – сказал Рон. – Ты и Чжоу просто… – Ну да, мы просто молча разошлись, – сказал Гарри. – Хотел бы я, чтобы так получилось у нас с Лавандой, – мрачно сказал Рон, глядя, как Гермиона дотрагивается кончиком своей волшебной палочки до каждого неправильного слова, и они сами собой исправляются на странице, – но чем чаще я намекаю, что хочу закончить все это, тем крепче она за меня цепляется. Как будто ты гуляешь с гигантским кальмаром. – Ну, вот и все, – спустя двадцать минут сказала Гермиона, возвращая Рону его очерк. – Огромное спасибо, – ответил тот. – Могу я взять у тебя перо, чтобы написать заключение? Гарри, который пока что не нашел ничего полезного в записях Принца-Полукровки, огляделся. В гостиной их осталось всего трое: Симус только что пошел спать, проклиная Снейпа и его несчастное эссе. Было слышно только, как потрескивает огонь в камине и скрипит перо Гермионы, которым Рон дописывал последний параграф о дементорах. Гарри только что, позевывая, закрыл книгу Принца, как вдруг раздался треск. Гермиона вскрикнула, Рон разлил чернила на только что законченный очерк, а Гарри воскликнул: – Кричер! Домашний эльф низко поклонился и обратился к своим скрюченным пальцам на ногах: – Хозяин сказал, что хочет регулярно получать сведения о том, что делает младший Малфой, и Кричер пришел, чтобы передать… БАХ! – рядом с Кричером появился Добби, его колпак для чайника съехал набок. – Добби тоже помогает Гарри Поттеру, – пропищал он, возмущенно глядя на Кричера. – И Кричеру следовало бы сказать Добби, когда он идет к Гарри Поттеру, чтобы они смогли докладывать вместе. – Что случилось? – спросила Гермиона, все еще шокированная внезапным появлением эльфов. – Что происходит, Гарри? Гарри колебался, не зная, что ответить. Он не говорил Гермионе, что попросил Кричера и Добби следить за Малфоем. Домовые эльфы всегда были ее больной темой. – Ну, они следят за Малфоем для меня, – наконец ответил он. – День и ночь, – проскрипел Кричер. – Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер, – гордо сказал Добби, раскачиваясь на месте. Гермиона выглядела возмущенной. – Ты не спал, Добби? Но, разумеется, Гарри, ты не приказывал ему… – Конечно, я не приказывал, – быстро сказал Гарри. – Добби, ты можешь спать, ладно? Но вы выяснили что-нибудь? – поспешно спросил он, прежде чем Гермиона снова смогла вмешаться в разговор. – Мастер Малфой двигается с благородством, которое присуще его чистой крови, – немедленно прохрипел Кричер. – Его черты напоминают мою хозяйку и его манеры подобны… – Драко Малфой – плохой мальчик! – сердито пропищал Добби. – Плохой мальчик, который… который… Он содрогнулся от кисточки колпака для чайника до пальцев одетых в носки ног, а затем побежал к огню, как будто собирался нырнуть в него. Гарри, для которого это не стало полной неожиданностью, схватил его за пояс и удержал на месте. Несколько секунд Добби барахтался, а затем обмяк. – Спасибо, Гарри Поттер, – выдохнул он. – Добби все еще тяжело плохо отзываться о бывших хозяевах. Гарри отпустил его. Добби поправил свой колпак для чайника и вызывающе заявил Кричеру: – Но Кричер должен знать, что Драко Малфой не самый лучший хозяин для домового эльфа. – Я думаю, нам не обязательно слушать, как сильно ты любишь Драко Малфоя, – обратился Гарри к Кричеру. Давай-ка сразу перейдем к тому, какие места он посещал. Кричер снова поклонился – выглядел он при этом взбешенным – и затем произнес: – Мастер Малфой ест в Большом Зале, он спит в спальне в подземельях, он посещает занятия во множестве… – Добби, теперь ты скажи мне, что ты видел, – перебил Гарри Кричера. – Он ходил куда-нибудь, куда ему не следовало бы ходить? – Гарри Поттер, сэр, – пропищал Добби, в его выпученных глазах отразилось пламя камина, – Малфой не нарушает никаких правил, о которых известно Добби, но он все равно старается, чтобы его не заметили. Он постоянно навещает седьмой этаж вместе с целым рядом других учеников, которые караулят комнату, когда он… – Выручай-Комната! – воскликнул Гарри, сильно ударяя себя по лбу учебником «Зельеварения для совершенствующихся». Гермиона и Рон уставились на него. – Так вот куда он пропадает! Так он там… Чем он там занимается, интересно? И, бьюсь об заклад, вот почему он исчезает с карты – только подумайте об этом, я никогда не видел в этом месте Выручай-Комнаты! – Может быть, Мародеры никогда не знали, что там находится комната, – сказал Рон. – Я думаю, в этом и заключено все волшебство данной комнаты, – произнесла Гермиона. – Если ты хочешь, чтобы никто не знал твое местонахождение, она спрячет тебя. – Добби, удалось ли тебе подглядеть, что там делает Малфой? – сгорая от нетерпения, спросил Гарри. – Нет, Гарри Поттер, это невозможно, – ответил Добби. – Нет, это не невозможно, – тут же сказал Гарри, – Малфой сумел проникнуть в наш штаб в прошлом году, значит, и я без проблем смогу зайти туда и пошпионить за ним. – Думаю, тебе не стоит этого делать, Гарри, – медленно произнесла Гермиона. – Малфой уже тогда знал, как мы использовали эту комнату, потому что глупая Мариетта проболталась. Он хотел, чтобы комната была штабом Отряда Дамблдора, так и получилось. Но ты не знаешь, какой становится комната, когда туда заходит Малфой, поэтому ты не можешь попросить ее превратиться во что-нибудь. – Ничего, что-нибудь придумаем, – ответил Гарри. – Добби, ты прекрасно поработал. – Кричер тоже постарался, – ласково сказала Гермиона. Но вместо того, чтобы поблагодарить ее, Кричер закатил свои огромные покрасневшие глаза и просипел в потолок: – Грязнокровка разговаривает с Кричером. Кричер притворится, что он не слышит… – Убирайся отсюда! – рявкнул Гарри. Кричер в последний раз низко поклонился и растворился в воздухе. – Тебе тоже лучше идти и немного поспать, Добби. – Спасибо, Гарри Поттер, сэр, – радостно пропищал Добби и тоже пропал. – Ну, как вам это? – с жаром спросил Гарри, поворачиваясь к Рону и Гермионе, как только эльфы исчезли. – Мы знаем, куда ходит Малфой! Теперь мы прижмем его к стенке! – Да, это здорово, – угрюмо произнес Рон, пытаясь избавиться от клякс, которые попали на почти что законченный очерк. Гермиона снова подвинула его работу к себе и начала очищать ее от чернил при помощи своей волшебной палочки. – Но почему он ходит туда с разными учениками? – спросила Гермиона. – Сколько же людей в этом замешано? Не думаешь же ты, что он бы стал доверять многим ученикам и рассказывать им о том, чем он там занимается? – Да, это странно, – нахмурившись, сказал Гарри. – Я слышал, как Малфой говорил Крэббу, что Крэбба не касается, чем он занимается… Что же он хотел сказать этим… всем этим… – голос Гарри затих. Он уставился на огонь. – Боже, какой же я идиот, – тихо произнес он. – Это же так очевидно… Там, в подземельях, стояла большая бочка с этим… Он мог стащить немного во время того урока… – Стащить что? – спросил Рон. – Оборотное зелье. Он украл немного его на одном из первых уроков Зельеварения у Слизхорна. Нет никаких студентов, караулящих Малфоя, это все те же Крэбб и Гойл… Да, все сходится, – сказал Гарри, вскакивая и принимаясь расхаживать перед камином взад-вперед. – Они же такие глупые, что будут делать все, что им велят, даже если он не удосужится сказать им, чем он занимается. Но он не хочет, чтобы кто-то увидел, как они все время околачиваются около Выручай-Комнаты. Поэтому он заставил их принять Оборотное зелье, чтобы они выглядели, как другие люди. А те две девчонки, с которыми я его видел, когда он пропустил матч… Ха! Это же были Крэбб и Гойл! – Неужели ты хочешь сказать, – глухо произнесла Гермиона, – что та маленькая девочка, чьи весы я починила… – Да, конечно! – громко воскликнул Гарри, глядя на нее. – Конечно! Малфой, скорее всего находился в комнате, и она… – тьфу ты, он! – уронил весы, что бы сообщить Малфою, чтобы тот не выходил, потому что рядом кто-то был. А еще эта девочка, которая уронила жабью икру! Мы постоянно проходили мимо них, ни о чем не подозревая! – Он превращал Крэбба и Гойла в девчонок? – прогоготал Рон. – Вот это да… Неудивительно, что они выглядели не слишком веселыми. Я удивляюсь, как они его не послали… – Ну, они бы не посмели, если бы он показал им свою Метку, – сказал Гарри. – Гм, а существует ли она вообще, эта Метка? – скептически сказала Гермиона, сворачивая высушенное эссе Рона до того, как с ним еще что-нибудь приключится, и передавая ему свиток. – Посмотрим, – уверенно сказал Гарри. – Да, посмотрим, – сказала Гермиона, поднимаясь и потягиваясь. – Но, Гарри, пока рано радоваться. Я думаю, что ты все-таки не сможешь попасть в Выручай-Комнату, не узнав сначала, что там находится. И еще, мне кажется, не следует забывать, – она закинула сумку на плечо и серьезно посмотрела на него, – что ты должен сконцентрироваться на том, как вытащить из Слизхорна воспоминания. Спокойной ночи. Гарри посмотрел ей вслед и почувствовал раздражение. Как только за ней закрылась дверь в спальню девочек, он повернулся к Рону. – Что ты думаешь? – Жаль, что я не могу Дизаппарировать, как домашний эльф, – сказал Рон, глядя на то место, где исчез Добби, – тогда тест на Аппарирование был бы у меня в кармане. Гарри плохо спал той ночью. Он пролежал без сна, как ему показалось, несколько часов, размышляя о том, для чего Малфой использует Выручай-Комнату, и что он, Гарри, увидит, если попадет туда на следующий день. Что бы ни говорила Гермиона, Гарри был уверен, что, если Малфою удалось увидеть штаб-квартиру Отряда Дамблдора, то он тоже сможет увидеть комнату Малфоя… Но что это будет? Место встречи? Убежище? Склад? Мастерская? Мозг Гарри лихорадочно работал, и в конце концов, когда он уснул, ему приснился Малфой, который превращался то в Слизхорна, то в Снейпа… На следующее утро Гарри не мог дождаться первой вылазки. У него было свободное время перед ЗОТИ, и он намеревался провести его в попытках попасть в Выручай-Комнату. Гермиона нарочно не выказывала никакого интереса по поводу его планов проникновения в комнату, что сильно раздражало Гарри, так как он думал, что она могла бы ему очень помочь, если бы захотела. – Послушай, – тихо произнес он, наклоняясь вперед и кладя руку на только что полученный Гермионой «Ежедневный Пророк», не давая ей открыть газету и спрятаться за ней. – Я не забыл о Слизхорне, но я не имею ни малейшего понятия, как добыть у него воспоминания, и до тех пор, пока меня не осенит, почему бы ни попытаться узнать, что делает Малфой? – Я тебе уже говорила, что следует постараться убедить Слизхорна, – сказала Гермиона. – Задание состоит не в том, чтобы обмануть или околдовать его. Дамблдор сам бы сделал это в мгновение ока. Вместо того чтобы околачиваться возле Выручай-Комнаты, – она выдернула «Пророк» из-под руки Гарри и развернула его для того, чтобы посмотреть на главную страницу, – ты должен найти Слизхорна и попытаться воззвать к его лучшим чувствам. – Там написано что-нибудь о ком-то, кого мы знаем? – спросил Рон, пока Гермиона просматривала заголовки. – Да, – ответила Гермиона, и Гарри с Роном чуть не подавились своим завтраком. – Но все хорошо, он не умер – Наземникус. Его арестовали и отправили в Азкабан! Что-то, связанное с необоснованным применением Инфери во время попытки ночной кражи со взломом. И еще исчез некий Октавиус Пеппер… И… О, это просто ужасно! Девятилетний мальчик был арестован за попытку убийства бабушки с дедушкой. Предположительно, он находился под заклятием Империус. Остаток завтрака они провели в молчании. После него Гермиона сразу же отправилась на Древние Руны, Рон – в общую гостиную Гриффиндора, где ему предстояло дописать заключение к очерку о дементорах, домашнему заданию Снейпа, а Гарри направился к коридору на седьмом этаже. Он подошел к фрагменту стены, находившемуся напротив полотна, с изображением Барнабаса Барлина, обучающего троллей балету. Найдя пустой проход, Гарри быстро накинул плащ-невидимку, однако, как выяснилось, зря. Как только он добрался до места назначения, то обнаружил, что там никого нет. Гарри не был уверен, возрастают ли его шансы попасть в комнату в отсутствие Малфоя, но, во всяком случае, на его первую попытку не повлияет присутствие Крэбба и Гойла, притворяющихся, что им одиннадцать лет. Он закрыл глаза, приблизившись к месту, где находилась потайная дверь в Выручай-Комнату. Он знал, что ему надо сделать: в предыдущий год он достиг в этом совершенства. Сконцентрировавшись, Гарри стал думать: «Мне надо увидеть, чем Малфой здесь занимается… Мне надо увидеть, чем Малфой здесь занимается… Мне надо увидеть, чем Малфой здесь занимается…» Три раза он проходил мимо двери, и, когда его сердце уже было готово выпрыгнуть из груди от возбуждения, Гарри открыл глаза и увидел… Обыкновенную стену. Он подошел к ней и слегка толкнул. На месте двери был прочный и неподвижный камень. – Так… – вслух произнес Гарри, – Так… Я неправильно подумал… Он задумался на мгновение и начал заново: закрыв глаза и концентрируясь изо всех сил: «Мне нужно увидеть место, которое тайно посещает Малфой… Мне нужно увидеть место, которое тайно посещает Малфой…» Пройдя мимо стены три раза, он с надеждой открыл глаза. Двери не было. – Да давай же! – с раздражением обратился он к стене. – Это было четкое указание. Ну, хорошо… Он подумал еще несколько минут перед новой попыткой. «Мне нужно, что бы ты стала тем, чем становишься для Драко Малфоя». Он открыл глаза не сразу после того, как закончил повторять фразу. Он изо всех сил прислушался, как будто мог услышать появление двери. Однако так ничего и не услышав, за исключением отдаленного щебета птиц снаружи, он открыл глаза. Никакой двери все еще не было. Гарри выругался. Кто-то вскрикнул. Он оглянулся и увидел стайку первоклашек, убегающих за угол явно под впечатлением, что они только что столкнулись с особенно грязно ругающимся привидением. За час Гарри испробовал массу вариаций вроде: «Мне нужно увидеть, что Драко Малфой делает внутри тебя», и, в конце концов, он был вынужден признать, что Гермиона, возможно, была права. Комната просто не хотела открываться для него. Разочарованный и злой, он отправился на ЗОТИ, по пути стягивая свою мантию-невидимку и запихивая ее в сумку. – Опять опоздал, Поттер, – холодно произнес Снейп, когда Гарри ворвался в освещенный свечами класс. – Десять баллов с Гриффиндора. Гарри сердито взглянул на Снейпа, усаживаясь рядом с Роном: половина класса еще не села за парты, ученики доставали книги и приготавливались к уроку, он опоздал не больше, чем любой из них. – Перед тем, как мы начнем, я попросил бы вас сдать ваши очерки о дементорах, – сказал Снейп, небрежно взмахивая волшебной палочкой, и двадцать пять свитков пергамента поднялись в воздух, приземлившись в аккуратную стопку у него на столе. – И я надеюсь, ради вашего же собственного блага, что они окажутся лучше, чем та чепуха, с которой мне пришлось возиться на тему проклятия Империус. Сейчас, если вы все откроете свои книги на странице… В чем дело, мистер Финниган? – Сэр, – сказал Симус, – хотелось бы знать, как отличить Инфери от привидения. Потому что, что в газете что-то писали по поводу Инфери… – Нет, там ничего не писали, – скучающим тоном произнес Снейп. – Но сэр, я слышал, как люди говорили… – Если бы вы действительно прочли статью, мистер Финниган, вы бы знали, что так называемый Инфери – не что иное, как вонючий трус и вор по имени Наземникус Флетчер. – Я думал, что Наземникус и Снейп сражаются на одной стороне, – пробормотал Гарри Рону и Гермионе. Разве его не расстроило, что Наземникуса арестовали? – Но, мне кажется, Поттеру есть, что сказать по этому поводу, – внезапно сказал Снейп, указывая на конец комнаты. Его черные глаза остановились на Гарри. – Давайте спросим у Поттера, в чем разница между Инфери и привидением. Весь класс повернулся к Гарри, который лихорадочно пытался вспомнить, что Дамблдор говорил ему в ту ночь, когда они пошли навестить Слизхорна. – Эээ… ну – привидения прозрачны, – сказал он. – О, очень хорошо, – скривив губы, перебил его Снейп, – Сразу видно, что почти шесть лет магического образования не прошли для вас даром, Поттер. «Привидения прозрачны». Пенси Паркинсон пронзительно захихикала, несколько человек усмехнулось. Гарри глубоко вдохнул и спокойно продолжил, хотя внутри него все кипело. – Да, привидения прозрачны, но Инфери – это мертвые тела, не так ли? То есть они плотные. – Даже пятилетний ребенок мог бы нам это сказать, – презрительно ухмыльнулся Снейп. – Инфери – это труп, которого реанимировало заклинание Темного мага. Он не жив, его всего лишь используют как марионетку, чтобы он исполнял приказы мага. А привидения, как, я надеюсь, вы уже поняли, это отпечаток ушедшей души, оставшийся на земле. И конечно, как Поттер мудро указал нам, привидения прозрачны. – Но то, что сказал нам Гарри, является самым важным, если мы попытаемся различить их, – неожиданно произнес Рон. – Если мы столкнемся лицом к лицу с Инфери на темной аллее, мы посмотрим, телесный ли он. Мы же не будем у него спрашивать: «Извините, Вы случайно не отпечаток ушедшей души? Послышался взрыв хохота, который сразу же замолк, как только Снейп окинул взглядом класс. – Еще минус десять баллов с Гриффиндора, – сказал Снейп. – А от вас, Рональд Уизли, такого плотного мальчика, который не может аппарировать даже на сантиметр, я ничего более умного и не ожидал. – Нет! – зашептала Гермиона, схватив Гарри за руку, когда тот в ярости было раскрыл рот, чтобы ответить. – В этом нет смысла. Тебя опять накажут, не задирайся. – А сейчас откройте книги на странице двести тринадцать, – чуть ухмыляясь, сказал Снейп, – и прочитайте первые два параграфа о заклятье Круциатус… Рон выглядел очень подавленным на протяжении всего занятия. Когда звонок возвестил об окончании урока, к Рону и Гарри прицепилась Лаванда (Гермиона непонятным образом исчезла из виду, как только она приблизилась) и с жаром обругала Снейпа за его насмешку, но это только рассердило Рона, и он отделался от нее, зайдя вместе с Гарри в туалет для мальчиков. – Но Снейп все-таки прав, верно? – спросил Рон после того, как минуту или две пялился в треснувшее зеркало. – Я не знаю, стоит ли мне пытаться сдать тест. Я просто не смогу сдать Аппарирование. – Ты можешь позаниматься на дополнительных курсах в Хогсмиде, и тогда посмотрим, что из этого выйдет, – разумно заметил Гарри. – В любом случае, это интереснее, чем стараться попасть в дурацкий круг. Тогда, если ты все еще не – ну, ты понимаешь – не так хорошо будешь это делать, как тебе хотелось бы, ты можешь отложить тест и сдать его летом вместе со мной… Миртл, это мужской туалет! Из кабинки позади них появился призрак девочки, и теперь парил в воздухе, изучая Гарри и Рона сквозь круглые очки с толстыми стеклами. – А, – мрачно сказало привидение, – опять вы двое. – А кого ты ожидала? – резонно спросил Рон, глядя на нее в зеркало. – Да в общем-то никого, – произнесла Миртл, капризно теребя подбородок. – Он пообещал вернуться и проведать меня, но вы тоже говорили, что еще придете, – на этих словах она укоризненно посмотрела на Гарри, – и с тех пор вы уже месяцами здесь не показываетесь. Я научилась не ждать многого от мальчиков. – Я думал, ты живешь в том туалете для девочек? – сказал Гарри, который уже давно обходил его стороной. Миртл пожала плечами. – Ну да, – надув губы, сказала она, – но это вовсе не значит, что я не могу появляться и в других местах тоже. Я как-то пришла и к тебе в ванную комнату, помнишь? – Смутно, – ответил Гарри. – Но я думала, я нравлюсь ему, – жалобно произнесла Миртл. – Может быть, если бы вы ушли, он вернулся. У нас так много общего. Я уверена, он это почувствовал. И она с надеждой поглядела на дверь. – Если ты говоришь, что у вас много общего, – изумленно произнес Рон, – ты имеешь в виду, что он тоже живет в унитазе? – Нет, – с вызовом произнесла Миртл, и ее голос звучно отдался в старой, выложенной кафелем ванной. – Я подразумевала, что он чувствительный, его тоже часто дразнят, и ему тоже не с кем поговорить. А еще он не боится показать свои чувства и заплакать! – Здесь был мальчик, который плакал? – с любопытством спросил Гарри. – Маленький мальчик? – Неважно, – ответила Миртл. Ее маленькие заплаканные глаза наблюдали за Роном, рот которого до ушей растянулся в улыбке. – Я пообещала, что никому не скажу и унесу этот секрет с собой… – Ну не в могилу же? – фыркнул Рон. – Разве что в сточную трубу. Миртл в ярости завопила и нырнула обратно в унитаз, из-за чего вся вода выплеснулась на пол. Казалось, подтрунивание над ней прибавило Рону сил. – Ты прав, – сказал он, закидывая школьную сумку за плечо, – я еще попрактикуюсь в Хогсмиде, прежде чем решу, нужно ли мне сдавать этот тест. И в следующие выходные Рон присоединился к Гермионе и остальным шестикурсникам, которым должно было исполниться семнадцать к тому времени, как придется сдавать тест – через две недели. Гарри с завистью глядел, как они собираются, чтобы вместе отправиться в деревню: он скучал по прогулкам, а за окном, как назло, был прекрасный весенний день, один из первых за долгое время, когда небо было безупречно ясным. Тем не менее, он решил использовать свободный момент того, чтобы еще раз попытаться проникнуть в Выручай-Комнату. – Лучше бы ты, – сказала Гермиона, когда он у входа в замок поведал ей и Рону о своих планах, – пошел прямо в кабинет Слизхорна и попытался выведать у него, что же было в том воспоминании. – Я пытался! – возразил Гарри, и это было правдой: он задерживался после каждого урока Зельеварения на протяжении целой недели, чтобы подловить Слизхорна, однако Профессору всегда удавалось так быстро покинуть подземелье, что Гарри не удавалось его поймать. Гарри дважды подходил к кабинету и стучал, однако ему никто не ответил, хотя во второй раз он мог поклясться, что слышал звуки спешно выключенного старого граммофона. – Он не хочет со мной говорить, Гермиона! Он понял, что я пытался остаться с ним один на один, и он точно не даст этому случиться! – Ну, так тебе нужно продолжать пытаться, правда? Небольшая очередь учеников, ждущих проверки Филча, который, как обычно, обследовал их при помощи Секретоуловителя, подвинулась на несколько шагов вперед, и Гарри не ответил, опасаясь, что его услышит смотритель. Он пожелал Рону и Гермионе удачи, затем развернулся и с твердым намерением посвятить часик или два Выручай-Комнате (что бы там ни говорила Гермиона), пошел вверх по мраморной лестнице. Миновав входную дверь, Гарри вновь вытащил Карту Мародеров и свой плащ-невидимку из сумки. Спрятавшись под плащом, он стукнул волшебной палочкой по карте, пробормотал: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость!» и принялся внимательно ее рассматривать. Было воскресное утро, и почти все ученики сидели в своих общих гостиных: Гриффиндорцы в одной башне, ученики Когтеврана – в другой, Слизеринцы находились в подземельях, а ученики Пуффендуя – в помещении рядом с кухнями. Тут и там случайные ученики гуляли по извилистым коридорам и вокруг библиотеки. Несколько человек было и во дворе, а в коридоре седьмого этажа одиноко стоял Грегори Гойл. На карте не значилось Выручай-Комнаты, однако Гарри не беспокоился об этом. Гойл стоял у входа на страже, комната была открыта, вне зависимости от того, была ли она отмечена на карте. Поэтому Гарри припустил вверх по лестнице и замедлил бег, только достигнув угла коридора. Тогда он пополз по направлению к девочке, сжимавшей тяжелые медные весы, той, которой Гермиона так любезно помогла две недели назад. Он очутился прямо позади нее, очень низко нагнулся и прошептал: «Привет… Ты очень хорошенькая». Гойл, пронзительно вскрикнув от ужаса, выронил весы и помчался прочь, исчезая из вида прежде, чем по всему коридору перестал эхом отдаваться звон разбивающихся весов. Смеясь, Гарри повернулся, чтобы рассмотреть пустую стену, позади которой, он не сомневался, теперь застыл Драко Малфой, зная, что пришел кто-то незваный, но не смея появиться. Это придало Гарри уверенности, в то время, пока он пытался вспомнить, какую комбинацию слов он еще не пробовал. Однако это обнадеживающее настроение длилось недолго. Спустя полчаса, после огромного количества комбинаций просьбы узнать, что замышляет Малфой, стена оставалась такой же прочной, как и прежде. Гарри расстроился и потерял всякую надежду – Малфой мог находиться в метре от него, и все равно не появлялось ни малейшего намека на то, что он там делает. Полностью потеряв терпение, Гарри подбежал к стене и пнул ее ногой: – АЙ! Он подумал, что, должно быть, сломал палец. Пока Гарри, схватившись за него, прыгал на одной ноге, плащ-невидимка сполз с него. – Гарри? Он крутанулся на одной ноге вокруг своей оси и упал. К его чрезвычайному удивлению, голос принадлежал Тонкс. Она приближалась к нему такой походкой, как будто часто прогуливалась по этому коридору. – Что вы здесь делаете? – спросил Гарри, вновь поднимаясь на ноги: почему она всегда заставала его лежащим на полу? – Я пришла, чтобы увидеть Дамблдора, – ответила Тонкс. Гарри заметил, что она выглядит плохо: еще более осунувшаяся, чем обычно, и ее длинные волосы на этот раз были мышиного цвета. – Его кабинет не здесь, – сказал Гарри. – Он находится в другой стороне замка, позади Горгульи… – Я знаю, – ответила Тонкс. – Его там нет. Очевидно, снова ушел… – Ушел? – спросил Гарри, осторожно ставя покалеченную ногу обратно на пол. – А вы случайно не знаете, куда он ушел? – Нет, – сказала Тонкс. – А зачем вы хотели с ним встретиться? – Ничего особенного, – сказала Тонкс, теребя рукав мантии, очевидно, бессознательно. – Я только подумала, что он должен знать, что происходит. Ходят разные слухи… Есть пострадавшие. – Да, я знаю, обо всем этом писали в газетах, – сказал Гарри. – Тот маленький ребенок, который хотел убить своих… – «Пророк» часто сообщает старые сведения, – сказала Тонкс, которая, казалось, не слушала Гарри. – Ты не получал в последнее время никаких писем от кого-нибудь из Ордена? – Больше никто из Ордена мне не пишет, – сказал Гарри, – с тех пор, как Сириус… Он увидел, что ее глаза наполнились слезами. – Простите, – неловко пробормотал Гарри. – Я имею в виду… Я тоже по нему скучаю. – Что? – безучастно спросила Тонкс, как будто не расслышала его слов. – Ну что ж, еще увидимся, Гарри. Она резко развернулась и пошла прочь, а Гарри остался смотреть ей вслед. Примерно через минуту он снова натянул плащ-невидимку и возобновил свои попытки пробраться в Выручай-Комнату, но уже без прежнего рвения. Наконец пустой желудок и осознание того, что Рон и Гермиона скоро вернутся к обеду, заставили его бросить свое бесплодное занятие и оставить коридор в распоряжении Малфоя, который, стоило надеяться, будет слишком напуган, чтобы сразу выйти из комнаты и пробудет там еще пару-тройку часов. В Большом Зале Гарри встретил Рона и Гермиону, уже справившихся с половиной своего обеда. – У меня получилось! – едва завидев Гарри, сообщил ему Рон. – Ну, или что-то вроде того… Мне нужно было аппарировать к Чайному магазину Мадам Паддифут, а я промахнулся и попал в магазин канцтоваров, но, по крайней мере, я сдвинулся с места! – Молодец, – сказал Гарри. – А как у тебя дела, Гермиона? – О, она, конечно, справилась с заданием на все сто, – встрял Рон, прежде чем Гермиона успела что-либо произнести. – Идеальная концентрация, расчет и еще черт знает, что… Мы вместе быстренько заскочили в «Три Метлы», чтобы что-нибудь выпить, и тебе просто надо было слышать, как хвалил ее Твайкросс, я удивлюсь, если он снова вскоре об этом не упомянет… – Так что насчет тебя, Гарри? – спросила Гермиона, проигнорировав Рона. – Ты все этом время был наверху, у Выручай-Комнаты? – Ага, – ответил Гарри, – И угадай, кого я там встретил? Тонкс! – Тонкс? – одновременно переспросили Гермиона и Рон, удивленно глядя на Гарри. – Да, она сказала, что пришла к Дамблдору. – Если ты спросишь мое мнение, – сказал Рон, когда Гарри закончил описывать свой разговор с Тонкс, – то мне кажется, что она немного сошла с ума. Она слетела с катушек после того, что произошло в Министерстве Магии. – Все это немного странно, – произнесла Гермиона, которая отчего-то выглядела очень озабоченной. – Она же должна охранять школу, почему она неожиданно оставила свой пост, чтобы встретиться с Дамблдором, которого сейчас даже нет в Хогвартсе? – Я подумал… – неуверенно начал Гарри. Ему стало немного не по себе, когда он произнес вслух свою догадку: в подобном больше разбиралась Гермиона, – а вам в голову не приходила мысль, что она была… Ну, вы понимаете… Влюблена в Сириуса? Гермиона уставилась на него: – С чего ты взял? – Не знаю, – ответил Гарри, пожимая плечами. – Но она чуть не заплакала, когда я упомянул его имя, а ее Патронус теперь имеет форму большого четвероного животного. И я подумал, а не стал ли Патронус… ну, не стал ли он им. – Это не лишено смысла, – не спеша произнесла Гермиона. – Но все равно я не знаю, с чего бы это вдруг она примчалась в замок, чтобы увидеть Дамблдора… Если она на самом деле пришла из-за него. – И мы возвращаемся к тому, что я сказал вначале, – произнес Рон, за обе щеки уплетая картофельное пюре. – Она стала немного забавной. Слетела с катушек. Женщин, – мудро сказал он Гарри, – так легко расстроить. – И все же, – очнулась Гермиона, – я сомневаюсь, что вы найдете еще одну женщину, способную дуться полчаса только потому, что Мадам Розмерта не посмеялась над ее шуткой насчет ведьмы, целителя и Мимбулус Мимблетонии. Глава 22 Дни шли за днями, над башнями замка теперь можно было увидеть безоблачное голубое небо, но приближение лета не поднимало настроение Гарри. Он нервничал из-за попыток узнать, чем занимается Малфой, из-за усилий поговорить со Слизхорном, и добыть его воспоминание, которое он скрывал все эти годы. – Да забудь ты в конце-концов о Малфое, – резко сказала Гермиона Гарри. Они с Роном сидели в освещенном солнцем уголке двора после ланча. Гермиона и Рон читали листовки Министерства Магии – «Распространенные ошибки при Аппарировании и как избежать их». Сегодня они сдавали тест и очень нервничали, но листовки их не успокаивали. Внезапно Рон сорвался с места и спрятался за Гермионой, когда какая-то девочка показалась из-за угла. – Это не Лаванда, – устало заметила Гермиона. – О, замечательно,– пробормотал Рон расслабившись. – Гарри Поттер? – спросила девушка. – Меня просили передать тебе вот это. – Спасибо. Сердце Гарри учащенно забилось, как только он взял небольшой свиток пергамента. Когда девушка отошла на достаточно далекое расстояние, чтобы не услышать их разговор, он прошептал: – Странно, Дамблдор говорил, что у нас не будет занятий, пока я не достану воспоминание. – Может быть, он интересуется твоими успехами? – Сказала Гермиона, в то время как Гарри разворачивал пергамент. Наконец справившись с этим, Гарри увидел не аккуратный, наклонный почерк Дамблдора, а неуклюжие буквы, которые было трудно прочитать из-за больших пятен на местах, где были чернила. Дорогие Гарри, Рон и Гермиона! Арагог умер прошлой ночью. Гарри и Рон, вы уже с ним встречались и знаете, каким особенным он был . Гермиона, я уверен, он бы тебе тоже понравился. Я буду очень рад, если вы прейдете на его похороны этим вечером. Я собираюсь похоронить Арагога в сумерки – его любимое время дня. Я знаю вам не позволяют покидать замок так поздно, но вы можете использовать свою Мантию-неведимку. Извините, что прошу вас об этом, но мне очень трудно пережить это одному. Хагрид. – Взгляни на это, – сказал Гарри, передавая пергамент Гермионе. – О, Господи, – сказала она, быстро прочитав письмо и передав его Рону. – Да он ненормальный, – взбешенно проговорил Рон. – Эта дрянь позволила своим деткам съесть меня и Гарри! И сейчас Хагрид ждет, что мы придем к нему и будем рыдать над этим ужасным волосатым телом! – Дело не только в этом, – сказала Гермиона. – Он просит нас уйти из замка ночью, прекрасно зная, что вокруг замка полно охраны. Только представьте, как нам попадет, если нас поймают. – Но ведь мы уже ходили к нему ночью, – сказал Гарри . – Да, но не ради этого, – возразила Гермиона. – Мы и так рисковали многим, помогая Хагриду, но Арагог мертв. Если бы мы могли его спасти… – …я бы еще меньше хотел туда пойти, – твердо сказал Рон. – Гермиона, ты его не видела. Поверь мне, смерть пошла ему только на пользу. Гарри забрал письмо и посмотрел на пятна. Много слез упало на пергамент, пока оно писалось… – Гарри, ты ведь не собираешься пойти? – спросила Гермиона. – Это же бессмысленно, мы можем получить наказание. Гарри вздохнул. – Да, я знаю, – сказал он. – Похоже, что Хагриду придется хоронить Арагога одному. – Да, – с облегчением произнесла Гермиона. – Слушай, на Зельеварении сегодня практически никого не будет, большинство ведь проходят тест по аппарированию, попробуй немного смягчить Слизхорна. – Ты думаешь 57-ой раз окажется удачным? – с сожалением спросил Гарри. – Удачный, – внезапно воскликнул Рон. – Гарри, это то, что надо – стань удачливым! – Что ты имеешь в виду? – Используй свое зелье удачи! – Рон, это то…это то, что нужно! – ошеломленно произнесла Гермиона. – Конечно! Как я об этом не подумала? Гарри уставился на них: – Феликс Фелицис? – задумчиво проговорил он. – Ну, не знаю… Я вобще-то его берег… – Для чего? – спросил Рон – Что может быть важнее этого воспоминания, Гарри? – сказала Гермиона. Гарри не ответил. В его воображении давно уже крутились идеи, как лучше применить этот маленький золотистый флакон – нечеткие планы о расставании Джинни и Дина, радости Рона при виде ее с новым парнем. Все эти мысли давно лелеялись в глубинах его души, неосознанные, кроме как во время сна или в периоды между сном и пробуждением… – Гарри? Ты здесь? – спросила Гермиона . – Что? А да, конечно, – подумав, сказал он. – Ну, хорошо, если я не смогу поговорить со Слизхорном сегодня днем, я выпью немного Феликса и повторю попытку вечером. – Тогда решено, – оживленно сказала Гермиона, вставая и делая грациозный пируэт. – Место назначения, Сосредоточенность, Продумывание, – пробормотала она. – Прекрати немедленно – взмолился Рон. – Меня и так уже тошнит от всего этого – Ой, спрячьте меня! – Это не Лаванда! – раздраженно сказала Гермиона, когда несколько девочек появились во дворике, и Рон нырнул ей за спину. – Супер, – выглянул Рон из-за плеча Гермионы, чтобы удостовериться. – Ого, а они не очень счастливо выглядят, не так ли? – Это сестры Монтгомери, и конечно у них нет повода для радости, разве ты не слышал, что случилось с их младшим братом? – сказала Гермиона . – По правде говоря, я не слежу за тем, что случается со всеми родственниками учеников Хогвартса, – сказал Рон. – Ну, на их брата напал оборотень. Ходят слухи, что их мама отказалась помочь Пожирателям Смерти. Так или иначе, мальчику всего пять лет, и он умер в больнице Св. Мунго, целители не смогли его спасти. – Он умер? – Гарри был в шоке. – Но оборотни же не убивают, они просто превращают тебя в одного из них, разве нет? – Иногда они убивают. – Непривычно серьезно сказал Рон. – Я слышал об этом, так происходит, когда оборотень слишком увлекается. – А как звали этого оборотня? – быстро спросил Гарри. – Ну, по слухам это был Фенрир Грейбэк, – ответила Гермиона. – О…наслышан о нем – это маньяк, который любит нападать на детей, Люпин про него мне рассказывал, – рассердился Гарри. Гермиона мрачно на него посмотрела . – Гарри, ты должен достать это воспоминание, – сказала она. – Ведь так вы сможете узнать, как остановить Волдеморта, ведь правда? Все эти жуткие вещи, происходящие повсюду… все они из-за него. Прозвенел звонок, и Гермиона с Роном испуганно вскочили на ноги. – Все будет хорошо, – сказал Гарри им обоим, пока они шли по направлению к вестибюлю, где уже собрались остальные сдающие тест по Аппарированию. – Удачи! – И тебе тоже! – Гермиона внимательно на него смотрела, пока Гарри не скрылся в подземелье. Только трое были на уроке Зельеварения в этот день: Гарри, Эрни и Малфой. – Слишком молоды, чтобы аппарировать? – дружелюбно спросил Слизхорн. – Вам еще нет семнадцати? Они покачали головами. – И так, – радостно произнес Слизхорн, – так как нас сегодня мало, мы займемся кое-чем интересным. Я хочу, чтобы вы приготовили мне нечто забавное! – Отлично, – потер руки Эрни. Малфой, напротив, даже не улыбнулся. – Что вы умеете в виду под фразой «нечто забавное»? – раздраженно спросил он. – А, ну удивите меня, – ответил Слизхорн. Малфой открыл свой учебник «Зельеварение для совершенствующихся» с хмурым выражением лица. Очевидно, он считал этот урок явной потерей времени. Без сомнения, подумал Гарри, взглянув на него из-за своей книги, Малфой размышлял о времени, которое он мог бы провести в Выручай-Комнате. Было ли это игрой воображения, или Малфой, как и Тонкс, выглядел уставшим? Он точно был бледнее, его кожа имела этот серый оттенок, наверное, потому, что он редко выходил на солнце в эти дни. Но не было ни тени самодовольства, волнения или превосходства, ни признака хвастовства, которое было в нем в Хогвартс Экспрессе, когда он открыто хвастался миссией, которую поручил ему Вольдеморт, мог быть лишь один вывод, по мнению Гарри: его миссия, какой бы она не была, проваливалась. Ободренный этой мыслью, Гарри просмотрел свой учебник и нашел сильно исправленную версию Принцем-Полукровкой эликсира для продлевания эйфории, которая как раз подходила под инструкции Слизхорна, и которая (сердце Гарри аж подпрыгнуло, когда он об этом подумал) настолько улучшит настроение Слизхорна, что он будет готов отдать ему эту память, если только Гарри заставит его немного попробовать. – О, это выглядит просто замечательно, – сказал Слизхорн полтора часа спустя, хлопнув в ладоши, пока он смотрел на солнечно желтые составляющие котла Гарри. – Эйфория, я понимаю? И что это я чувствую? Мммм…вы добавили щепотку перца, не так ли? Непривычно, но какой прилив вдохновения, Гарри! Это, конечно, сможет уравновесить небольшие побочные эффекты чрезмерного пения и щипок в носу… Я действительно не могу понять, откуда у тебя такие идеи, если только… Гарри задвинул ногой книгу Принца-Полукровки еще глубже в сумку.-…если только это не гены твоей матери в тебе! – Нда… наверное, – выдохнул Гарри. Эрни насупился, он был нацелен превзойти Гарри в этот раз, но он опрометчиво изобрел свое собственное зелье, которое свернулось на дне его котла и стало похоже на сиреневую кашу. Малфой уже собрал свои вещи с кислой миной на лице; Слизхорн назвал его зелье для икания «удовлетворительным» Прозвенел звонок, и Эрни с Малфоем тут же вышли. – Сер, – начал Гарри, но Слизхорн тут же посмотрел через свое плечо; когда он увидел, что комната пуста, за исключением его и Гарри, он поторопился убежать так быстро, как мог. – Профессор…профессор, вы не хотите отведать мое зе…? – отчаянно звал его Гарри. Но Слизхорн сбежал. Расстроенный, Гарри опустошил свой котел, собрал свои вещи и вышел из подземелья, медленно возвращаясь в общую комнату. Рон и Гермиона пришли намного позже. – Гарри! – закричала Гермиона, пока влезла в дырку в портрете. – Гарри, я сдала! – Молодец, – похвалил он, – а Рон? – О, он слегка завалил, – прошептала Гермиона, пока Рон, ссутулившись, зашел в комнату с самым угрюмым выражением на лице. – Ему очень не повезло. Экзаменатор заметил, что он потерял полброви… А как все прошло с Слизхорном? – Безуспешно, – сказал Гарри, пока Рон к ним присоединился. – Дружище, тебе слегка не повезло, но ты сдашь в следующий раз – мы сможем сдать тест вместе. – Да, я думаю, – пробурчал Рон. – Но полброви! Как будто это так важно! – Я знаю, – утешила его Гермиона. – Это действительно немного строго. Они провели длительную часть ужина, оскорбляя экзаменатора по Аппарированию, и Рон уже чувствовал себя намного веселее, пока они шли назад к общей комнате, уже обговаривая проблему Слизхорна и памяти. – И так, Гарри, ты собираешься воспользоваться Феликс Фелицисом или как? – спросил Рон – Да, я думаю, так будет лучше, – сказал Гарри. – Я не думаю, что мне понадобится все, мне же не надо на все 24 часа, это же не будет целую ночь, я просто сделаю один глоток. 2 или 3 часа будет достаточно – Это такое классное чувство, когда его попробуешь, – вспоминал Рон. – Как будто у тебя ничего не может выйти плохо. – Про что ты говоришь? – засмеялась Гермиона. – Ты же никогда его не пробовал! – Да, но я думал, что попробовал, не так ли? – как будто объяснял очевидное Рон. – Никакой разницы… Так как они только что видели, как Слизхорн зашел в Большой Зал, и, зная, что ест он довольно долго, они засиделись в общей комнате. План заключался в том, что Гарри пойдет в кабинет Слизхорна, когда пройдет достаточно времени для того, чтобы Слизхорн туда дошел. Когда солнце село уже на уровень верхушек деревьев Запрещенного леса, они решили, что этот момент как раз настал, и внимательно проверив, что Невилл, Дин и Симус все были в общей комнате, прошли в спальню мальчиков. Гарри достал завернутые носки на дне его чемодана и достал маленькую, светящуюся бутылочку. – А вот и она, – Гарри поднял маленькую бутылку и сделал четко отмеренный глоток. – Ну и как ты себя чувствуешь? – прошептала Гермиона. Гарри не отвечал. А вдруг медленно, но уверенно веселящее чувство безграничных возможностей пробрало его насквозь. Он чувствовал, что может сделать все, все, что угодно, и выудить память из Слизхорна показалось внезапно не только возможным, но и достаточно легким делом. Он встал на ноги, полностью уверенный в себе. – Отлично, – произнес он. – Просто отлично. Правильно. Я иду к Хагриду. – Что? – вместе с ужасом воскликнули Рон и Гермиона – Нет, Гарри, ты должен пойти и встретить Слизхорна, ты помнишь про это? – сказала Гермиона. – Нет, – спокойно ответил Гарри. – Я иду к Хагриду. Я чувствую, что должен идти к Хагриду. – Ты чувствуешь, что должен закопать гигантского паука? – ошеломленно спросил Рон – Ага, – Гарри достал Мантию-Невидимку из сумки. – Я чувствую, что это то место, где мне сегодня надо быть. Ты понимаешь, о чем я говорю? – Нет, – вместе взволнованно сказали Рон и Гермиона – Это Феликс Фелицис, я думаю? – Гермиона поднесла бутылку к свету. – У тебя ж не было никакой другой маленькой бутылки, полной, ну я не знаю… – Эссенции сумасшествия? – предположил Рон, пока Гарри накидывал мантию себе на плечи. Гарри рассмеялся, а Рон и Гермиона разволновались еще больше. – Доверьтесь мне. – сказал он. – Я знаю, что делаю или по крайней мере, – он спокойно подошел к двери, – Феликс Фелицис знает. Он натянул мантию себе на голову и пошел к двери, Рон и Гермиона поторопились выйти вслед за ним. Сойдя с лестницы, Гарри вышел сквозь открытую дверь – Что это ты здесь делаешь с НЕЙ! – закричала Лаванда Браун, уставившись как раз сквозь Гарри на Рона с Гермионой, когда они появились вместе из спальни мальчиков. Быстро пройдя всю комнату, Гарри услышал, как Рон что-то невнятно бормотал в ответ позади него Пробраться сквозь дыру в портрете было очень легко; когда он к ней приблизился, Джинни и Дин как раз заходили, и Гарри смог пролезть между ними. Проделывая все это, он случайно задел Джинни. – Не толкай меня, Дин, пожалуйста – раздраженно сказала она. – Ты всегда так делаешь. Я прекрасно смогу справиться без чьей-либо помощи. Портрет закрылся вслед за Гарри, но Гарри еще услышал сердитый ответ Дина. Приподнятое настроение Гарри еще улучшилось, пока он шел по замку. Ему даже не надо было внимательно идти, так как на своем пути он никого не встретил, что его даже не удивило. В этот вечер он был самым удачливым человеком в Хогвартсе. Он не мог понять, откуда знал, что пойти к Хагриду было самым правильным решением. Складывалось такое впечатление, что зелье открывало для него несколько шагов наперед. Он не видел окончательного места назначения, он не знал, когда появится Слизхорн, но знал, что это правильный путь, чтоб достать память. Когда он дошел до входа, то увидел, что Филч забыл закрыть дверь. Сияя от радости, Гарри открыл ее и вдохнул запах чистого воздуха и травы перед тем, как пойти вниз по ступенькам навстречу сумеркам. Как только он спустился на самую нижнюю ступеньку, он подумал, как замечательно было бы пройти овощные грядки по пути к Хагриду. Это не было прямо по пути, но Гарри понял, что это был тот каприз, на который стоит откликнуться, поэтому он пошел прямиком к овощным грядкам. Так он был рад, но не удивлен, услышать разговор Профессора Слизхорна и Профессора Стебель. Гарри притаился за низкой каменной стеной, чувствуя себя спокойно, слушая разговор. – Большое спасибо за потраченное время, Профессор. – Вежливо благодарил Слизхорн. – Многие соглашаются, что они наиболее эффективные, если их собирать в сумерки. – Да, я согласна, – тепло ответила Профессор Стебель. – Этого достаточно для вас? – Достаточно, достаточно, – сказал Слизхорн. Гарри увидел, что он держит в руках какие-то лиственные растения. – Этого как раз хватит на несколько листков для каждого из моих третьекурсников, и несколько лишних, если кто-то их переварит…и так, хорошего вам вечера, и огромное спасибо еще раз! Профессор Стебель пошла по направлению к теплицам, а профессор Слизхорн как раз подходил к месту, где стоял Гарри, невидимый. Поддавшись непомерному желанию выдать себя, Гарри быстро смахнул с себя мантию – Добрый вечер, Профессор. – Борода Мерлина, Гарри, я аж подскочил, – остановился осмотрительный Слизхорн. – Как ты вышел из замка? – Я думаю, Филч забыл закрыть двери, – радостно произнес Гарри, обрадовавшись от хмурого вида Слизхорна. – Я донесу на этого человека, он больше печется о мусоре, чем о достаточной охране, если тебе интересно мое мнение…но зачем ты вышел, Гарри? – Сер, это из-за Хагрида, – Гарри знал, что он должен сказать правду. – он немного огорчен…но вы же никому не скажете, Профессор? Я не хочу, чтобы он попал в беду. Любопытство Слизхорна возросло. – Ну, я не могу этого обещать, – грубовато сказал он, – но ты же знаешь, как Дамблдор доверяет Хагриду, поэтому я не думаю, что он задумал что-то ужасное… – Ну, это все из-за его гигантского паука, он был у него годами…он жил в лесу…он мог говорить и все такое… – Я слышал, что в лесу есть Акромантула, – мягко произнес Слизхорн, смотря на темную массу деревьев. – Значит, это правда? – Да, – сказал Гарри, – но этот Арагог, он первый, который был у Хагрида. Он умер прошлой ночью. Хагрид так расстроен. Ему нужна компания для похорон, и я сказал, что приду. – Трогательно, трогательно, – рассеяно сказал Слизхорн, его большие потупившиеся глаза смотрели прямо на огни хижины Хагрида. – Но яд Акромантулы очень ценится…если хищник только умер, возможно, яд еще не высох…конечно, я не хотел бы сделать что-то нечувствительное по отношению к Хагриду, если ему плохо…но возможно есть какой-либо способ добыть немного…Я имею в виду, что практически невозможно достать яд из живой Акромантулы… Слизхорн разговаривал больше с собой, чем с Гарри. – …это будет большое потерей его не достать…наверное достану сотню галеонов за пинту…по правде говоря, моя зарплата не очень высока… И сейчас Гарри знал точно, что надо сделать – Ну, – сказал он, немного погодя, – если вы захотели бы прийти, Профессор, Хагрид был бы очень рад… лучше попрощаться с Арагогом, вы знаете… – Да конечно, – с энтузиазмом произнес Слизхорн. – Значит так, Гарри, я встречусь с тобой здесь с бутылкой или двумя…мы выпьем за – ну – не здоровье – бедного паучка, но мы проводим его с последний путь, похороним его.. И я поменяю свой галстук, этот слегка цветастый для такого случая… Он заторопился в замок, а Гарри пошел к Хагриду, довольный сам собой. – Да, заходи, – пробурчал Хагрид, когда он открыл дверь и увидел, как Гарри появился перед ним из Мантии Невидимки. – Ну…Рон и Гермиона не могли прийти, к сожалению, – сказал Гарри, – им очень жаль. – Ни…ничего страшного…Он был бы рад, что ты здесь Гарри… Хагрид громко высморкался. Он сделал себе черную повязку на руку из чего-то, что больше всего походило на тряпку, которую окунули в чистку для сапог, а его глаза были красные и опухшие. Гарри участливо похлопал его по локтю, что было самой высокой точкой Хагрида, до которой он мог дотянуться. – Где мы будем его хоронить? – спросил он. – В лесу? – Нет, конечно, – Хагрид вытер свои слезы на своей рубашке. – Другие пауки не дадут мне приблизиться к паутине, так как Арагог уже ушел из жизни. Выходит, что только по его приказу они меня не съели! Ты себе это представляешь, Гарри? Честным ответом было бы «да», Гарри вспомнил, как он с Роном однажды сошелся лицом к лицо с Акромантулами. Тогда было ясно, что Арагог был единственным, кто останавливал их от поедания Хагрида. – Раньше не было такого места в лесу, куда я не мог бы пойти, – Хагрид покачал своей головой. – Было не просто достать тело Арагога от туда. Я тебе могу сказать – они обычно поедают своих мертвых собратьев…А я хотел бы его нормально похоронить…проститься… Он опять начал всхлипывать, и Гарри опять начал хлопать его по локтю, говоря (и зелье словно подсказывало, что это было правильно): «Профессор Слизхорн встретил меня, пока я сюда шел, Хагрид». – Ты же не попал в беду, не так ли? – разволновался Хагрид. – Нда, ты же не должен выходить из замка ночью…извини, это все из-за меня… – Нет, нет, когда он узнал, что я собрался делать, он сказал, что хотел бы прийти и тоже попрощаться с Арагогом, – сказал Гарри. – Он пошел переодеться во что-то более подходящее. Я думаю…и он сказал, что принесет пару бутылок, чтоб выпить в память об Арагоге. – Правда? – Хагрид был удивлен и тронут одновременно. – это так мило, и он не наказал тебя тоже… Раньше у меня не было особых отношений с Хорасом Слизхорном…он придет, чтобы проститься с Арагогом, да? Ну…ему бы это понравилось, Арагогу бы понравилось… Гарри подумал про себя, что больше всего в Слизхорне Арагогу бы понравилось обильное количество съедобного мяса. Он слегка подвинулся к заднему окну хижины Хагрида, где увидел довольно жуткий вид огромного мертвого паука, лежащего на спине, со скрученными и запутанными ногами. – Мы закопаем его тут, Хагрид, в твоем саду? – Я думал рядом с тыквами, – Хагрид начал задыхаться. – Я уже выкопал…ну…ты знаешь. могилу… Я думал, что мы скажем пару-тройку приятных слов над ним…счастливые воспоминания…ну, ты знаешь… Его голос задрожал. В двери постучались, Хагрид повернулся, чтобы открыть ее, сморкаясь в свой гигантский запятнанный носовой платок. Слизхорн в мрачном черном галстуке зашел через порог с несколькими бутылками в руках. – Хагрид, – произнес он низким мрачным тоном. – Так жаль слышать о твоей потере. – Это так мило с вашей стороны, – сказал Хагрид. – Большое спасибо. И спасибо, что не дали Гарри наказание… – Даже о нем и не думал! – произнес Слизхорн. – Печальная ночь, печальная ночь…где же бедное животные? – Вон там, – голос Хагрид дрожал. – Ну что, примемся за дело? И все трое вышли на темный двор. Луна бледно сверкала сквозь деревья, ее лучи смешались со светом из окна дома Хагрида и освещали тело Арагога, лежащего на краю огромной ямы, рядом с десяти футовой горой свежевыкопанной земли. – Отлично, – сказал Слизхорн, приблизившись к голове паука, на которой 8 молочных глаз опустошенно смотрели в небо, а 2 огромные кривые клещи блестели, не двигаясь, в лунном свете. Гарри услышал звон бутылок, когда Слизхорн нагнулся над клещами, словно осматривая огромную волосатую голову. – Не очень много людей ценят их красоту, – слезы полились поток из глаз Хагрида, – я не знал, что вас интересуют, такие создания, как Арагог, Хорас. – Интересуют? Мой дорогой Хагрид, я испытываю благоговение перед ними, – Слизхорн отошел от тела. Гарри увидел отблеск бутылки, когда он что-то прятал под своей мантией, хотя Хагрид, вытирая в очередное раз свои глаза, ничего не заметил. – А сейчас, может быть, мы перейдем к похоронам? Хагрид кивнул и вышел вперед. Хагрид поднял гигантского паука на руки, и скатил его вниз в темную яму. Он упал вниз с жутким глухим стуком. Хагрид опять начал рыдать. – Конечно, это так тяжело для тебя, ты знал его лучше всех нас, – сказал Слизхорн, гладя его по локтю, который, как и Гарри, не мог достать выше. – Почему бы мне ни сказать несколько прощальных слов? Должно быть, он добыл яд высшего качества от Арагога, подумал Гарри, так как Слизхорн радостно улыбнулся, подошел к краю ямы, и промолвил медленным, волнующим голосом: – Покойся с миром, Арагог, король Акромантул, чью долгую и преданную дружбу не забудут те, кто тебя знал. Хотя тело твое будет разлагаться, дух твой останется на тихих паутинах лесного дома. Пусть расцветает твое многоглазое потомство, а твои человекообразные друзья найдут утешение той потери, которую они пережили. – Это было… это было…прекрасно! – взвыл Хагрид, и начал рыдать еще больше, чем прежде. – Сюда, сюда, – Слизхорн взмахнул своей палочкой, и огромная гора земли поднялась в воздух, а затем упала с приглушенным звуком на мертвого паука, делая поверхность земли гладкой. – Давайте зайдем и выпьем. Перейди на другую сторону, Гарри…вот так…давай Хагрид…молодец. Они посадили Хагрида на стул. Клык, который затаился в своей корзине на время похорон, сейчас мягко прошел мимо них, и положил свою огромную голову на колено Гарри, как всегда. Слизхорн открыл одну из бутылок вина, которую он принес с собой – Я все их проверил на яд, – заверил он Гарри, вылив практически все содержимое первой бутылки в одну из ведроподобных кружек Хагрида и передавая ее ему. – Я заставил домашнего эльфа попробовать каждую после того, что случилось с твоим бедным другом Рональдом. Гарри подумал про выражение лица Гермионы, если она когда-нибудь услышала бы про насмешки над домашними эльфами. Он решил никогда ей про это не рассказывать. – Одна для Гарри, – сказал Слизхорн, разлив вторую бутылку пополам на 2 стакана, – и одна для меня. Ну, – он поднял свою кружку, – за Арагога. – За Арагога, – произнесли Гарри и Хагрид. Слизхорн и Хагрид делали большие глотки. Гарри, напротив, вместе с Феликс Фелицисом, понимал, что ему не стоит пить, поэтому он всего лишь притворился, что делает глоток, а затем просто поставил кружку на стол впереди себя. – Он у меня был еще яйцом, – угрюмо сказал Хагрид. – такой маленький был, когда вылупился, примерно размером с Пекингиз. – Мило, – сказал Слизхорн. – Раньше держал его в школьной кладовке, пока…ну… Лицо Хагрида потемнело, и Гарри знал почему. Тому Реддлу удалось сделать так, что Хагрида выгнали из школы, обвинив в открытии Тайной Комнаты. Слизхорн, напротив, даже и не слушал; он смотрел в потолок, где висело много медных кастрюль, а также длинный шелковый моток ярких белых волос. – Это же не шерсть единорога, Хагрид? – Шерсть, – равнодушно сказал Хагрид. – Выпадает из их хвостов, ну цепляется за ветки и всякое такое в лесу… – Но мой дорогой друг, ты знаешь, сколько это стоит? – Я использую это для перевязок и всякого такого, если животное заболеет, – Хагрид пожал плечами. – Это очень полезно…сильное… Слизхорн сделал еще один глоток из своей кружки, его глаза внимательно осматривали хижину, и Гарри знал зачем: чтобы найти еще больше богатств, которые он сможет превратить в обильную поставку настойки меда и воды, сушеных ананасов и бархатно-пахнущих шкур. Он опять наполнил кружку Хагрида и свою тоже, и начал расспрашивать его о животных, живущих в лесу в эти дни, и как Хагрид мог за ними присматривать. Хагрид стал еще более разговорчивыми из-за действия напитка и интереса Слизхорна, перестал тереть глаза и начал длительную беседу о своем хозяйстве. Феликс Фелицис слегка подтолкнул Гарри, и он заметил, что количество алкоголя, который Слизхорн принес с собой, уменьшалось с огромной скоростью. Гарри все еще не умел произвести Наполняющее заклинания, не произнося его вслух, но мысль, что он не сможет сделать это сегодня, была смешной: и правда, Гарри усмехнулся себе и незаметно для Хагрида и Слизхорна (которые сейчас обменивались сказками о неправомерной торговле драконьими яйцами) направил свою палочку под столом на практически пустые бутылки, и они опять начали наполняться. Спустя час или около того, Хагрид и Слизхорн начали делать экстравагантные тосты: за Хогвартс, за Дамблдора, за вино, сделанное эльфами и за… – Гарри Поттера! – проревел Хагрид, расплеснув немного вина на подбородок из своей 14 кружки, пока он ее не осушил. – Да конечно, – в запале закричал Слизхорн, – Пагрри Готтер, Избранный мальчик, который…ну…что-то в этом роде, – пробормотал он, и осушил свою кружку . Немного погодя, Хагрид опять прослезился, и передал целый хвост единорога Слизхорну, который спрятал его в карман с криками: «За дружбу! За щедрость! За десять галеонов за полученные волосы! Еще некоторое время спустя, Хагрид и Слизхорн сидели рядышком, обнявшись, и пели медленную грустную песню про умирающего волшебника по имени Одо. – Ах, хорошие умирают молодыми, – бормотал Хагрид, нагнувшись над столом, пока Слизхорн продолжал мурлыкать припев. – Мой папа не был так стар, чтоб уйти…и твои мама с папой, Гарри… Огромные слезы опять появились из уголков глаз Хагрида, – он взял руку Гарри и потряс ее. – Лучший волшебник и волшебница их возраста, которых я знал…это ужасно…ужасно.. А Слизхорн все пел. – …ужасно, – пробормотал Хагрид, его большая голова спала на руки, и он уснул с громким храпом. – Извини, – икнул Слизхорн, – не могу придерживаться мелодии. – Хагрид говорил не о твоем пении, – тихо сказал Гарри, – он говорил про смерть моих родителей. – А, – сказал Слизхорн, подавляя отрыжку. – О, мой дорогой, это было так…так ужасно в самом деле. Ужасно, ужасно… Он не нашел, что сказать, и опять наполнил их кружки. – Я…я же не думаю, что ты это помнишь Гарри? – боязливо спросил он – Нет…ну, мне было всего один год, когда они умерли, – Гарри смотрел на огонь свечки, который дергался из-за храпа Хагрида. – Но я узнал многое из того, что тогда случилось. Мой папа умер первым. Вы знали это? – Я…я не знал, – тихо ответил Слизхорн – Ага…Вольдеморт убил его, а потом переступил через его тело, чтобы подойти к моей маме, – сказал Гарри. Слизхорна пробила дрожь, но он не мог отвести своего испуганного взгляда от лица Гарри – Он сказал ей убираться, – безжалостно продолжал Гарри. – он сказал мне, что она могла и не умирать. Он хотел меня. Она могла убежать. – О Господи, – вдохнул Слизхорн, – она могла… ей не нужно было…это ужасно… – Да, не так ли? – практически шептал уже Гарри, – но она не двигалась. Папа был уже мертв, но она не хотела, чтобы он меня тоже убил. Она умоляла Вольдеморта, но он только смеялся… – Достаточно! – внезапно воскликнул Слизхорн, поднимая голову. – Достаточно, мой дорогой мальчик, достаточно…Я уже старый…Мне не надо этого слышать…Я не хочу слышать… – Я забыл, – соврал Гарри, Феликс Фелицис наставлял его, – Вам она нравилась, не так ли? – Нравилась? – его глаза опять полны слез, – я не представляю, что она кому-то могла не понравится…очень смелая…очень смешная…это было самое ужасное. – Но вы же поможете ее сыну, – сказал Гарри. – Она дала мне ее жизнь, а вы дадите мне воспоминание. Храпы Хагрида заполнили всю комнату, Гарри смотрел прямо в глаза Слизхорна. Учитель по Зельям не мог отвести глаз. – Не говори так, – прошептал он. – Это не вопрос. Если я должен был тебе помочь, конечно…но никакая цель не может быть… – Может, – четко сказал Гарри. – Дамблдору нужна информация. Мне нужна информация. Он знал, что он был в безопасности. Феликс Фелицис подсказывал ему, что Слизхорн не будет ничего помнить на следующее утро. Смотря Слизхорну прямо в глаза, Гарри наклонился немного вперед: – Я – Избранный. Я должен его убить. Мне нужно ваше воспоминание. Слизхорн стал еще бледнее, его лоб покрылся испариной. – Ты Избранный? – Конечно, – спокойно сказал Гарри. – Но ты…мой дорогой мальчик…просишь меня о многом, фактически, помочь тебе в твоей попытке уничтожить… – Вы не хотите избавиться от мага, который убил Лили Эванс? – Гарри, Гарри, конечно, я хочу, но… – Но вы боитесь, что он узнает, что вы помогли мне? Слизхорн не ответил, ему было страшно. – Будьте смелым, как моя мама, Профессор. Слизхорн поднял руки и прижал свои трясущиеся пальцы ко рту, на протяжении нескольких секунд он выглядел, как огромное дитя. – Я не горд, – прошептал он сквозь пальцы, – Мне просто стыдно от того… от того, что происходит в этом воспоминании…Я думаю, что сделал эпохальную ошибку в тот день. – Вы бы все это перечеркнули, если бы позволили взять ваше воспоминание, – сказал Гарри. – Это был бы очень смелый и благородный поступок Хагрид шевельнулся во сне, и продолжил храпеть. Слизхорн и Гарри смотрели друг на друга через отсвет пылающей свечи. Наступила долгая, долгая пауза, но Феликс Фелицис подсказывал Гарри не нарушать ее, подождать. Затем, очень медленно Слизхорн засунул руку в карман и вытянул палочку. Другой рукой из кармана своей мантии он вынул маленькую, пустую бутылочку. Все еще смотря в глаза Гарри, Слизхорн приложил конец палочки к своему виску и отвел ее так, что длинная, серебреная нить воспоминания последовала за ней, словно приклеенная к концу волшебной палочки. Долго и долго растягиваясь, память вскоре начала покачиваться на палочке. Слизхорн опустил ее в бутылку, где она разлилась, словно вода. Он закрыл бутылку дрожащей рукой и передал ее через стол Гарри. – Большое спасибо, Профессор – Ты хороший мальчик, – сказал Слизхорн, его слезы бежали вниз по толстым щекам до усов. – И у тебя ее глаза…только не думай очень плохо обо мне, когда увидишь это воспоминание. И он тоже положил свою голову на руки, сделал глубокий вдох и заснул. Глава 23 Возвращаясь в замок, Гарри почувствовал, что действие зелья Феликс Фелицис начало проходить. Входная дверь была открыта, но на третьем этаже он встретил Пивза и едва успел, проскользнув в боковой коридор, заскочить в портретный проход. Когда он дошел до портрета Полной Дамы и снял с себя плащ-невидимку, то не удивился, застав ее не в самом лучшем настроении. – Где ты был все это время? – Прошу прощения, но мне надо было уйти по важным делам… – Что ж, пароль поменяли в полночь, так что тебе придется ночевать в коридоре. – Вы шутите! – сказал Гарри. – С чего бы им менять его в полночь? – Потому что так надо, – ответила Полная Дама. – Если ты в плохом настроении, то иди изливай злость на директора, это он установил правила безопасности. – Потрясающе, – огрызнулся Гарри, уставившись на холодный каменный пол. – Действительно великолепно. Да уж, я бы непременно сообщил Дамблдору, если бы он был здесь, потому что именно он хотел, чтобы я… – Он здесь, – сказал кто-то позади Гарри. – Профессор Дамблдор вернулся в школу час назад. К Гарри приближался Почти Безголовый Ник, его полуотрубленная голова как обычно еле держалась на шее. – Об этом мне сказал Кровавый Барон: он видел, как Дамблдор приехал, – проговорил Ник. – Если верить Барону, он, кажется, был в хорошем настроении, хотя выглядел немного уставшим. – Где он? – спросил Гарри, и его сердце вдруг ни с того ни с сего подпрыгнуло в груди. – А, стонет, воет и лязгает цепями в Башне Астрономии, это его любимое времяпрепровождение… – Да не Кровавый Барон – Дамблдор! – О, он в своем кабинете, – ответил Ник. – Если верить тому, что сказал Барон, у него были важные дела перед тем, как… – Да, были, – перебил его Гарри, почувствовав в груди волнение при мысли о возможности рассказать Дамблдору, что он добыл воспоминание. В запале он начал ходить кругами и затем сорвался с места, не обращая внимания на Полную Даму, которая кричала ему вслед: – Вернись! Ну ладно, я солгала! Я разозлилась, потому что ты меня разбудил! Пароль все тот же: «Солитер»! Но Гарри уже бежал по коридору и через несколько минут уже стоял перед каменной горгульей. Он сообщил ей пароль – «Ириски и эклеры», – и она отпрянула в сторону, открывая для Гарри проход к винтовой лестнице. – Войдите, – произнес Дамблдор, когда Гарри постучал в дверь. Голос его звучал очень устало. Гарри открыл дверь нараспашку. Кабинет директора выглядел так же, как и обычно, но за окнами виднелось черное, усеянное звездами небо. – Добрый вечер, Гарри, – удивился Дамблдор. – Чем я обязан столь позднему посещению? – Сэр, я добыл его! Слизхорн отдал мне воспоминание. Гарри вытащил из кармана маленькую стеклянную бутылочку и показал ее Дамблдору. На секунду директор ошарашено замер. Затем широко улыбнулся. – Гарри, это просто замечательные новости! Действительно отличная работа! Я знал, что у тебя получится! Очевидно, позабыв, что уже довольно поздно, он поспешно встал из-за стола, здоровой рукой взял пузырек с памятью Слизхорна и направился к кабинету, где он хранил Омут Памяти. – А теперь, – сказал Дамблдор, поставив Омут Памяти на стол и выливая в него содержимое пузырька, – теперь, наконец, мы увидим… Поторопись, Гарри… Гарри послушно наклонился над Омутом Памяти и почувствовал, как его ноги отрываются от земли… Oн упал в темноту и приземлился на пол в существовавшем много лет назад кабинете Хораса Слизхорна. Как и раньше, молодой Слизхорн с густыми светлыми волосами и рыжеватыми усами сидел в кресле. Его ноги были закинуты на бархатный пуфик. В одной руке он держал бокал вина, другой рылся в коробке замороженных ананасов. Перед ним сидело около дюжины подростков во главе с Томом Реддлом, на пальце которого переливался черно-золотой перстень. Дамблдор приземлился рядом с Гарри как раз, когда Реддл спросил: – Сэр, это правда, что Профессор Весельчак уходит? – Том, Том, даже если бы я и знал, я не мог бы тебе сказать, – сказал Слизхорн, упрекающе грозя ему пальцем, но тем не менее одновременно с этим подмигивая. – Говоря по правде, я был бы не прочь узнать, кто Вас так информирует, мальчик, что в итоге Вы знаете больше половины учителей? Реддл улыбнулся, а остальные ребята, кидая на него восхищенные взгляды, засмеялись. – А как же Ваша удивительная способность знать вещи, которые не следует, и Ваша лесть людям, имеющим вес в обществе? Спасибо за ананас, кстати, Вы совершенно правы, это мое любимое…– Тут несколько подростков снова захихикали. -…Я очень надеюсь, что ты станешь Министром Магии в последующие двадцать лет. Даже пятнадцать, если ты продолжишь присылать мне ананасы, у меня хорошие контакты в Министерстве. Том Реддл только улыбнулся, а остальные опять засмеялись. Гарри заметил, что он, безусловно, не был самым старшим из всех, но ребята все равно признавали в нем несомненного лидера. – Не уверен, что мне подойдет политическое поприще, сэр, – возразил он, когда смех умолк. – Прежде всего, у меня не то происхождение. Несколько подростков, переглянувшись между собой, усмехнулись. Гарри был уверен, что они смаковали какую-то неведомую ему шутку, без сомнения, касающуюся небезызвестного предшественника Марволо. – Глупости, – оживленно произнес Слизхорн. – Ты с твоими способностями наверняка происходишь из приличной волшебной семьи. Нет, ты далеко пойдешь, Том, я еще ни разу не ошибся ни в одном ученике. Маленькие золотые часы на столе Слизхорна пробили одиннадцать, и он оглянулся: – Ну надо же, неужели уже одиннадцать? Вам лучше уже идти, мальчики, или у нас всех будут проблемы. Лестрейндж, я бы хотел получить ваше эссе до завтра, а не то получите наказание… Вы тоже, Эйвери. Один за другим ребята вышли из комнаты. Слизхорн встал с кресла и поставил свой пустой стакан на стол. Движение позади заставило его обернуться: Реддл все еще находился в кабинете. – Будь настороже, Том. Ты же не хочешь, чтобы тебя застали разгуливающим по школе ночью, а ты ведь префект. – Сэр, я хотел спросить у вас кое-что. – Спрашивай, мой мальчик, спрашивай. – Сэр, я хотел бы спросить, что вы знаете про Хоркруксы? Слизхорн уставился на него, рассеянно сжимая бокал своими толстыми пальцами. – Это для твоего сочинения по Защите От Темных Искусств, да? Но Гарри мог поспорить, что Слизхорн отлично знал, что это не имеет ничего общего со школьным заданием. – Не совсем, сэр, – сказал Реддл. – Я как-то наткнулся на этот термин, но не до конца понял, что это. – Нет… Ну… Тебе было бы непросто найти в Хогвартсе книгу о Хоркруксах, Toм, это Темная магия… Очень Темная, да, – ответил Слизхорн. – Но вы, разумеется, знаете все о них, сэр? Я хочу сказать, волшебник такого уровня, как вы… Извините, я имею в виду… Если вы не сможете сказать мне, то, наверное, никто не сможет… Так я просто подумал, что… «Это он очень хорошо провернул», – подумал Гарри. – Неуверенность в голосе, небрежный тон, осторожная лесть, всего по чуть-чуть". У Гарри было достаточно опыта в выманивании полезной информации у нежелающих давать ее людей, и он мог без труда определить своего рода профессионала. Он понял, что Реддлу очень и очень была необходима эта информация. Он, возможно, ждал этого момента на протяжении нескольких недель. – Ну, – произнес Слизхорн, не глядя на Реддла, но играя лентой коробки из-под замороженных ананасов. – Я полагаю, никому не повредит, если я посвящу тебя в суть дела. Так, чтобы ты понял, о чем речь. Слово «Хоркрукс» используется, чтобы назвать объект, в который человек вложил часть своей души. – Я не понимаю, как это происходит, сэр, – сказал Реддл. Он хорошо контролировал свой голос, но все же Гарри уловил в его тоне нотки волнения. – Ну, ты просто делишь свою душу на части, – произнес Слизхорн, – и прячешь одну часть в предмете, не принадлежащем телу. Таким образом, даже если тело атакуют или оно погибает, ты не можешь умереть, потому что часть души остается нетронутой и прикованной к земле. Но, разумеется, существование в таком виде… При этих словах лицо Слизхорна омрачилось, и Гарри вспомнил слова, услышанные им почти два года назад: «Я был вытеснен из моего тела, я не был духом, даже не привидением… но все же я был жив». – …Мало кто согласился бы на это, Том, очень мало. Смерть была бы предпочтительней. Но Реддл теперь не старался замаскировать свой интерес под неуверенность: на его лице появилось жадное выражение, он больше не мог скрывать свое желание узнать больше. – Как можно разорвать душу? – Ну, – неуверенно сказал Слизхорн, – ты должен понимать, что душа должна остаться нетронутой, целостной. Разрушение души – насилие, это против законов природы. – Но как это сделать? – Совершив злой поступок – крайне злой поступок. Совершив убийство. Убийство разрывает душу. Волшебник, прибегнувший к созданию Хоркрукса, использует нанесенный вред себе на пользу: он прячет оторванную часть в… – Прячет? Но как? – Есть специальное заклинание, не спрашивай меня, я не знаю! – раздраженно ответил Слизхорн, мотая головой, словно старый слон, которого донимают комары. – Неужели я выгляжу так, будто пытался этим заняться? Неужели я выгляжу как убийца? – Нет, сэр, разумеется, нет, – поспешно сказал Реддл. – Извините… Я не хотел вас оскорбить… – Нет, я не обижен, – грубо отрезал Слизхорн. – Довольно естественно чувствовать к этому интерес… Волшебников определенного сорта всегда привлекала эта часть магии… – Да, сэр, – сказал Реддл. – Единственное, чего я не понимаю – только из любопытства – неужели одного Хоркрукса было бы достаточно? Душу можно разделить только один раз? Разве ты не сделаешься сильнее, если разделишь свою душу на несколько частей, предположим, на семь? Это же великое магическое число, не так ли? – Клянусь бородой Мерлина, Том! – в страхе воскликнул Слизхорн. – Семь! Неужели недостаточно плохо помышлять об убийстве даже одного человека? Да и в любом случае… Даже подумать о том, чтобы разорвать душу – это уже грех… Но разорвать ее на семь частей… Слизхорн теперь выглядел очень обеспокоенным: он смотрел на Реддла так, как будто никогда раньше его не видел, и Гарри точно знал, что Хорас сожалел о том, что вообще решил об этом рассказать. – Конечно, – пробормотал он, – все то, о чем мы говорили, было всего лишь предположением… И теорией… – Да, сэр, конечно, – быстро сказал Реддл. – Но все же, Том… Пусть этот разговор останется между нами… Никто бы не пришел в восторг, если бы узнал, что мы болтали о Хоркруксах. Это запрещенная тема в Хогвартсе, знаешь ли… Дамблдор очень строг, если речь заходит об этом… – Я не скажу ни слова, сэр, – сказал Реддл и покинул кабинет, но на его лице Гарри успел заметить выражение крайнего счастья – такого же, как тогда, в приюте, когда узнал, что является волшебником, – счастья, не делавшего его тонкие черты лица более привлекательными, а, наоборот, ужесточавшего их, отчего Реддл казался гораздо менее человечным. – Спасибо, Гарри, – спокойно произнес Дамблдор. – Давай вернемся… Когда Гарри вновь приземлился на пол в кабинете Дамблдора, тот уже сидел за столом. Гарри тоже сел и подождал, пока Дамблдор заговорит. – Я ждал этого доказательства очень долго, – в конце концов сказал Дамблдор. – Оно подтверждает теорию, над которой я работал, и доказывает, что я был прав, а также указывает на то, как много еще предстоит сделать… Гарри вдруг заметил, что все висевшие на стенах портреты старых директоров и директрис проснулись и внимательно слушали их разговор. Полный красноносый волшебник даже вытащил слуховой рожок. – Итак, Гарри, – сказал Дамблдор. – Я уверен, что ты понял значимость всего услышанного нами. В твоем возрасте – может быть, несколькими месяцами ранее или позднее – Том Реддл прилагал все возможные усилия, чтобы узнать, как можно стать бессмертным. – Вы думаете, он преуспел в этом, сэр? – спросил Гарри. – Он сделал Хоркрукс? Поэтому он не умер, когда напал на меня? Где-то был спрятан его Хоркрукс? Часть его души была спрятана? – Часть… Или же больше, чем одна часть, – сказал Дамблдор. – Ты слышал слова Волдеморта. Он хотел выведать у Хораса, что случилось бы с волшебником, создавшим более одного Хоркрукса. Что случилось бы, если бы этот волшебник всеми силами желал бы избежать смерти, если бы он желал этого так сильно, что смог бы убивать людей раз за разом и разрывать свою душу на части, чтобы сохранить как можно больше Хоркруксов. Никакая книга не дала бы ему такую информацию. Насколько я знаю, – насколько, я уверен, знал Волдеморт, – ни один волшебник никогда не разрывал душу более, чем на две части. Дамблдор на минуту замолчал, обдумывая все только что сказанное, и затем произнес: – Четыре года назад я получил подобное доказательство, и это позволило мне считать, что Волдеморт разделил свою душу. – Где? – спросил Гарри. – Как? – Ты передал это мне, Гарри, – сказал Дамблдор. – Дневник. Дневник Реддла, в котором был ответ на то, как открыть Тайную Комнату. – Я не понимаю, сэр, – вымолвил Гарри. – Хоть я и не увидел Реддла, когда он вышел из дневника, то, о чем ты мне рассказал, было своего рода феноменом, с которым я никогда прежде не сталкивался. Обыкновенная память начинает действовать и думать сама по себе? Обыкновенная память высасывает жизнь из девочки, в руки которой она попала? Нет, что-то более зловещее жило в той книге… Я был почти уверен в том, что там живет часть души. Дневник был Хоркруксом. Но из этого возникло столько же вопросов, сколько и ответов. Что больше всего меня заинтересовало и насторожило, так это то, что дневник был использован не только в качестве оружия, но и в качестве защиты. – Я все еще не понимаю, – сказал Гарри. – Это действовало именно так, как должен действовать Хоркрукс – другими словами, часть души, скрытой внутри, сохранилась очень хорошо и, без сомнений, сыграла свою роль в том, чтобы помешать владельцу умереть. Но не было сомнения в том, что Реддл действительно хотел, чтобы дневник прочитали, хотел, чтобы частица его души вселилась в кого-то другого для того, чтобы контролировать вновь выпущенного монстра Слизерина. – Он действительно не хотел, чтобы его работа пропала даром, – сказал Гарри. – Он хотел, чтобы люди знали, что он наследник Слизерина, потому что в свое время он не смог добиться доверия. – В общем-то правильно, – кивнул Дамблдор. – Но разве тебе не кажется, Гарри, что он повел себя слишком беспечно по отношению к тому драгоценному предмету, куда была вложена часть его души, позволив, чтобы дневник ходил по рукам? Назначение Хоркрукса, как объяснил Профессор Слизхорн, состоит в том, чтобы хранить часть самого себя нетронутой, чтобы она находилась в безопасности. Не для того, чтобы она попала в руки кого-то, кто смог бы ее уничтожить – как и случилось: именно того осколка души больше не существует, и этому поспособствовал ты. Небрежность, с которой Волдеморт отнесся к этому Хоркруксу, очень насторожила меня. Это предполагало, что он создал – или планировал создать – больше одного Хоркрукса, так, чтобы потеря первой части не была бы столь значительной. Я не хотел в это верить, но все остальные доводы были бессмысленны. Затем, два года назад, ты сказал мне, что той ночью, когда Волдеморт вернул себе тело, он сделал очень важное заявление Пожирателям Смерти: «Я – единственный, кто зашел дальше кого бы то ни было в своих попытках обессмертить себя». Ты мне сказал именно так: «Дальше кого бы то ни было!» Мне показалось, что, в отличие от Пожирателей Смерти, я понял, что он имел в виду. Он ссылался на свои Хоркруксы, на Хоркруксы именно во множественном числе, Гарри, и я думаю, что никакой другой волшебник не располагал таким количеством частей собственной души. Тогда все совпадало: Лорд Волдеморт с годами терял человечность, и трансформация, через которую он прошел, объяснялась лишь тем, что его душа была искажена чем-то намного более страшным, чем то, что мы зовем «обыкновенным злом»… – Так он обессмертил себя, убивая других людей? – спросил Гарри. – Почему он не мог изобрести Философский камень или украсть его, если он был так заинтересован бессмертием? – В общем-то, мы знаем, что именно это он и хотел сделать пять лет назад, – ответил Дамблдор. – Но есть несколько причин, по которым Философский Камень меньше привлекал Волдеморта, нежели Хоркруксы. Эликсир Жизни, несомненно, делает жизнь длиннее, но его надо пить постоянно, и вечно, если тот, кто его пьет, хочет поддерживать свое бессмертие. Следовательно, Волдеморт зависел бы от Эликсира, и, если бы тот закончился, стал бы непригодным для употребления или кто-то украл бы Камень, он бы умер, как любой другой человек. Запомни, что Волдеморту нравится работать в одиночку. Я полагаю, даже сама мысль о зависимости, пусть и от Эликсира, была для него невыносима. Конечно, он был готов пить его если это вывело бы его из состояния той призрачной жизни, которую он вел после нападения на тебя. Но он стал бы принимать его только для того, чтобы вновь обрести свое тело. После этого, я уверен, он бы вновь обратился к своим Хоркруксам. Если бы он вернул себе человеческий облик, ему больше бы ничего не понадобилось. Он уже был бессмертным… Или был настолько близок к этому, насколько это только возможно. Но теперь, Гарри, вооруженные нашим знанием, важной памятью, которой ты нас обеспечил, мы подошли к секрету уничтожения Лорда Волдеморта ближе, чем кто-либо. Ты слышал его, Гарри: «Разве ты не сделаешься сильнее, если разделишь свою душу на несколько частей, предположим, на семь? Это же великое магическое число, не так ли?» Да, я предполагаю, идея разрыва души на семь частей показалась Лорду Волдеморту очень заманчивой. – Он сделал семь Хоркруксов? – в ужасе переспросил Гарри, а несколько портретов на стенах издали похожие звуки, сочетающие в себе одновременно шок и крайнее возмущение. – Но они могут находиться где угодно – спрятаны – закопаны или невидимы… – Я рад, что ты правильно оценил значимость проблемы, – спокойно проговорил Дамблдор – Но для начала, Гарри, нет, не семь Хоркруксов, а шесть. Седьмая часть души, как бы искалечена она ни была, осталась в его возрожденном теле. Это та его часть, что жила призрачной жизнью так долго в течение его изгнания, без нее не было бы его сущности. Эта седьмая часть души, живущая в его теле, должна быть уничтожена в последнюю очередь, и уничтожена тем, кто хочет смерти Волдеморта. – Но те шесть Хоркруксов… – с отчаянием в голосе произнес Гарри. – Как мы их найдем? – Ты забываешь, что ты уже уничтожил один из них. А я уничтожил другой. – Правда? – взволнованно спросил Гарри. – Да, это действительно так, – сказал Дамблдор и поднял свою почерневшую обожженную руку. – Кольцо, Гарри. Перстень Марволо. На него еще было наложено ужасное заклятье. Если бы не мое – прости мою скромность – виртуозное владение магией и своевременная помощь Профессора Снейпа, когда я, смертельно раненный, вернулся в Хогвартс, возможно, меня уже не было в живых, чтобы рассказать об этом. В любом случае, недееспособная рука кажется мне не столь непомерной платой за седьмую часть души Волдеморта. Перстень больше не является Хоркруксом. – Но как вы его нашли? – Что ж, как ты теперь знаешь, я много лет занимался тем, что искал информацию о прошлой жизни Волдеморта. Я много путешествовал, посещая места, которые когда-то посещал он. Я наткнулся на кольцо в том, что осталось от дома Гаунтов. Кажется, что после того, как Волдеморту удалось спрятать часть своей души в него, он больше не желал его носить. Он спрятал его, защитив несколькими сильными заклятьями, в доме, где когда-то жили его предки (Морфина, конечно, увезли в Азкабан). Но он и не предполагал, что я когда-нибудь приду в этот дом, что я пристально следил за ним. В любом случае, нам еще рано поздравлять друг друга с победой. Ты уничтожил дневник, я – кольцо, но если мы правы и существует семь частей души Волдеморта, остается еще четыре Хоркрукса. – Но они же могут быть чем угодно, не так ли? – спросил Гарри. – Они могут быть, например, в любой жестянке или… Не знаю, в пустой бутылочке из-под зелья, или… – Ты говоришь о Порталах, Гарри, которые выглядят обыкновенными предметами, и их легко проглядеть. Но разве Лорд Волдеморт использовал бы жестянки или склянки из-под зелий, чтобы охранять его собственную дорогую душу? Ты забываешь о том, что я показал тебе. Лорду Волдеморту нравилось коллекционировать трофеи, и он предпочитал предметы с долгой волшебной историей. Его гордость, его вера в собственное превосходство, его намерение завоевать важнейшее место в истории магии – все это указывает на то, что Волдеморт тщательно выбирал Хоркруксы, оказывая этим предметам особую честь. – Дневник не был таким уж особенным. – Дневник, как ты сам сказал, был подтверждением того, что он являлся наследником Слизерина. Я уверен, что Волдеморт придавал этому колоссальное значение. – А остальные Хоркруксы? – сказал Гарри. – Есть ли у Вас какие-либо догадки, где они находятся, сэр? – Я могу только предполагать, – сказал Дамблдор. – По причинам, которые я тебе уже объяснил, я думаю, что Лорд Волдеморт предпочел бы непростые предметы, отличающиеся великолепием. Мне пришлось вернуться в прошлое Волдеморта, чтобы найти свидетельство того, что эти предметы исчезли. – Медальон! – громко произнес Гарри. – Кубок Пуффендуя! – Да, – улыбнулся Дамблдор. – Я поспорил бы на – возможно, не на вторую руку – но на несколько пальцев, что они стали четвертым и пятым Хоркруксами. Оставшиеся два, опять же полагаясь на то, что Волдеморт создал шесть, будет труднее отыскать, но у меня все же есть несколько догадок. Использовав предметы Пуффендуя и Слизерина, он также решил покуситься на вещи, принадлежащие Гриффиндору или Когтевран. Мысль о четырех предметах от четырех основателей основательно подогрела воображение Волдеморта. Я не могу сказать, действительно получилось ли у него добыть что-то, принадлежащее Когтевран. Но я абсолютно уверен, что единственная известная реликвия Гриффиндора находится в безопасности. Дамблдор указал почерневшим пальцем на стену позади него, где в стеклянном футляре висел инкрустированный рубинами меч Годрика Гриффиндора. – Вы думаете, именно из-за этого он хотел вернуться в Хогвартс, сэр? – спросил Гарри. – Попытаться найти что-либо, принадлежащее другим основателям школы? – Именно так, – сказал Дамблдор. – Но, к сожалению, это нам ничего не дает, так как он не вернулся. Или не вернулся бы, не имея шанса обыскать школу. Я вынужден заключить, что он никогда не смог выполнить свой план и собрать все четыре предмета. У него было два – возможно, три – это то, что мы сейчас можем с уверенностью утверждать. – Даже если он бы добыл что-то от Когтевран или Гриффиндора, все еще остается шестой Хоркрукс, – сказал Гарри, загибая пальцы. – Если только он не получил оба? – Я так не думаю, – сказал Дамблдор. – Мне кажется, что я знаю, чем является шестой Хоркрукс. Интересно, что ты скажешь, когда я признаюсь тебе, что меня очень долгое время интересовало поведение змеи Волдеморта, Нагайны? – Змея? – поразился Гарри. – Разве можно использовать животных в качестве Хоркруксов? – Это нецелесообразно, – ответил Дамблдор, – потому что доверить часть твоей души кому-то, кто сам по себе может двигаться и мыслить – значит взять на себя большой риск. Но, если мои догадки верны, Волдеморту не хватало всего одного Хоркрукса, когда он пришел в дом твоих родителей, стремясь убить тебя. Похоже, он переставал создавать Хоркруксы, если ему предстояло убить кого-то значимого. Ты, конечно, имел большое значение. Он верил, что, убив тебя, он бы уничтожил опасность, которую предсказало пророчество. Он верил в то, что он постепенно становился непобедимым. Я уверен, что он хотел создать последнего Хоркрукса после твоей смерти. Как мы знаем, ему это не удалось. Спустя несколько лет он все же использовал Нагайну, чтобы убить старого маггла, и после этого он, должно быть, превратил ее в последней Хоркрукс. Она подчеркивает связь со Слизерином, увеличивающую таинственность Темного Лорда. Я думаю, что он любит ее так же, как он любит прочие вещи, ему нравится, что она находится рядом. Он имеет над ней неограниченную власть, что необычно даже для Змееуста. – Итак, – подытожил Гарри, – дневник уничтожен, перстень уничтожен. Кубок, медальон и змея все еще целы, и вы думаете, что где-то должен быть Хоркрукс, что когда-то принадлежал Когтевран или Гриффиндору? – Замечательно краткий и все объясняющий вывод. Да, так и есть, – кивнул Дамблдор. – И… Вы все еще ищете их, сэр? Вы поэтому покидали школу? – Именно, – ответил Дамблдор. – Я искал на протяжении очень долгого времени. Я думаю… возможно… Возможно, что я вот-вот обнаружу еще один из Хоркруксов. Есть некоторые обнадеживающие признаки. – И если это так, – быстро проговорил Гарри, – можно мне пойти с Вами и помочь избавиться от него? Дамблдор пристально посмотрел на Гарри, после чего ответил: – Да. Я думаю, да. – Я могу? – ошеломленно переспросил Гарри. – О да, – произнес Дамблдор, и по его лицу проскользнула тень улыбки. – Я думаю, ты заслужил это право. Гарри почувствовал внезапное облегчение. Было приятно хоть один раз услышать вместо предостережений и запретов что-то иное. Однако, казалось, решение Дамблдора не произвело должного впечатления на висящие на стенах кабинета портреты директоров. Гарри заметил, как некоторые из них неодобрительно покачали головой, а Финеас Найджелус вообще фыркнул. – Волдеморт замечает, когда его Хоркрукс уничтожают, сэр? Он может как-то чувствовать это? – спросил Гарри, игнорируя портреты. – Очень интересный вопрос, Гарри. Я полагаю, что нет. Я думаю, что Волдеморт окончательно погрузился в сотворение зла, и к тому же эти важнейшие части его души находились вдали от него на протяжении многих лет. Поэтому он не чувствует так, как мы. Возможно, умирая, он осознает свою потерю… Но, к примеру, он не знал о дневнике до тех пор, пока не заставил Люциуса Малфоя рассказать ему правду. Когда Волдеморт обнаружил, что лишенный силы дневник был уничтожен, его ярости не было предела. – Но я думал, что это он подговорил Люциуса Малфоя тайно пронести его в Хогвартс. – Так и было. Это произошло много лет назад, когда он был уверен, что не сможет создать большего количества Хоркруксов. Однако Люциус все равно должен был ждать приказа Волдеморта, но так никогда и не получил его, потому что, отдав ему дневник, Волдеморт через некоторое время исчез. Несомненно, он полагал, что Люциус не осмелится что-либо сделать с Хоркруксом, кроме как бережно хранить его, но он слишком сильно надеялся на страх Люциуса перед господином, который бесследно исчез столько лет назад и которого Люциус считал мертвым. Естественно, Люциус не знал, чем на самом деле являлся дневник. Я предполагаю, Волдеморт сказал ему, что дневник заставит Тайную Комнату вновь открыться, потому что на него было наложено хитрое заклятье. Если бы Люциус знал, что держит в руках часть души своего господина, он бы, несомненно, отнесся к нему с большим почтением – но вместо этого он предпочел использовать его в собственных целях. Подсовывая дневник дочери Артура Уизли, он надеялся, что дискредитирует Артура и заодно избавится от очень подозрительной магической вещицы. Ах, бедный Люциус… Ярость Волдеморта относительно того, что он воспользовался Хоркруксом для собственной выгоды, при этом уничтожив его, была сравнима только с его гневом по поводу поражения в Министерстве Магии в прошлом году. Я не удивлюсь, если узнаю, что Люциус просто скрывает свою радость, попав в Азкабан, где он может быть в относительной безопасности. Гарри на мгновение задумался, а затем спросил: – Значит, если уничтожить всех Хоркруксов, Волдеморт будет уязвим? – Да, так мне кажется, – ответил Дамблдор. – Без помощи Хоркруксов Волдеморт будет простым смертным с искалеченной и ослабленной душой. Однако не забывай, что даже если его душа повреждена, его мозг и волшебная сила все еще при нем. Потребуется невероятное мастерство и сила, чтобы победить такого волшебника, как Волдеморт, даже если все Хоркруксы будут уничтожены. – Но у меня нет ни невероятного мастерства, ни силы, – не думая возразил Гарри. – Нет, ты не прав, – твердо сказал Дамблдор. – ты обладаешь силой, неведомой Волдеморту. Ты можешь… – Я знаю! – нетерпеливо перебил его Гарри. – Я могу любить! Он с трудом поборол в себе желание добавить: «Грандиозное достижение!» – Да, Гарри, ты можешь любить, – сказал Дамблдор таким тоном, будто он определенно знал, что только что подумал Гарри. – Учитывая все, что с тобой случилось, эта способность чрезвычайно важна. Ты еще слишком молод, чтобы понять, насколько ты необычен, Гарри. – Значит, та часть в пророчестве, где говорится о том, что я обладаю силой, о которой не знает Темный Лорд… Она говорит всего лишь о… любви? – слегка разочарованно спросил Гарри. – Да. Это всего лишь любовь, – ответил Дамблдор. – Но, Гарри, никогда не забывай, что все, о чем говорится в пророчестве имеет значение, потому что Волдеморт придал ему значение. Я сказал тебе об этом еще в конце прошлого года. Волдеморт отметил тебя как самого опасного для себя человека – и, когда это произошло, ты и вправду стал его опаснейшим врагом! – Но все ведет к одному и тому же… – Нет, это не так! – нетерпеливо перебил его Дамблдор. Указав на Гарри своей черной, иссушенной рукой, он сказал: – Ты придаешь слишком большое значение пророчеству! – Но, – запинаясь, ответил Гарри, – но вы сказали, что пророчество означает… – Если бы Волдеморт никогда не услышал пророчество, реализовалось бы оно? Имело бы оно вообще какое-либо значение? Конечно же, нет! Как ты думаешь, исполнилось ли каждое пророчество, находящееся в Зале пророчеств? – Но, – озадаченно произнес Гарри, – но в прошлом году вы сказали, что одному из нас придется убить другого… – Гарри, Гарри… Только потому, что Волдеморт совершил ужасную ошибку и действовал, основываясь на словах Профессора Трелони! Если бы Волдеморт не убил твоего отца, захотел бы он излить на тебя свое желание мести? Естественно, нет! Если бы он не заставил твою мать умереть за тебя, дал бы он тебе волшебную защиту, которую сам не смог бы пробить? Конечно же, нет, Гарри! Разве ты не понимаешь? Как всякий тиран, Волдеморт сам создал себе самого худшего врага! Ты хоть представляешь себе, как тираны боятся угнетаемых ими людей? Все они знают, что когда-нибудь среди их многочисленных жертв найдется бы хотя бы один человек, который восстанет против них и нанесет ответный удар! Волдеморт ничем от них не отличается! Он всегда искал кого-то, кто смог бы бросить ему вызов. Он услышал пророчество и немедленно начал действовать, и в итоге он не только сам выбрал того, кто должен будет его уничтожить, но даже наделил его смертельным оружием, которое впоследствии обратится против него самого! – Но… – Необходимо, чтобы ты это понял! – воскликнул Дамблдор, поднимаясь и начиная расхаживать по комнате. Его сверкающая мантия развевалась сзади. Гарри никогда не видел его таким взволнованным. – Пытаясь убить тебя, Волдеморт сам выбрал того одаренного человека, сидящего сейчас передо мной, и дал ему инструменты для работы! Волдеморт виноват в том, что ты мог чувствовать его мысли, его желания. Он виноват даже в том, что ты понимаешь змеиный язык, на котором он отдает приказы… И все же, Гарри, несмотря на твою способность понимать мир Волдеморта (дар, за который любой Пожиратель Смерти не преминул бы убить кого угодно), тебя никогда не интересовала Темная магия. Ты никогда, даже на одну секунду, не выказал желания стать одним из приспешников Волдеморта! – Естественно, нет! – возмутился Гарри. – Он убил моих родителей! – Проще говоря, ты защищен своей способностью любить! – повышая голос, произнес Дамблдор. – Это единственная защита, которая смогла заставить тебя отказаться от соблазнительной силы, которую мог предложить тебе Волдеморт! Несмотря на все искушения, все страдания, которые ты вынес, твое сердце остается таким же чистым, как и в одиннадцать лет, когда ты посмотрел в волшебное зеркало, отображавшее лишь самые заветные желания и показавшее тебе лишь способ обмануть Волдеморта. Именно это, а не богатство или бессмертие. Гарри, ты хоть понимаешь, как мало волшебников могли бы увидеть то, что увидел ты в том зеркале? Волдеморт должен был еще тогда знать, с чем связался, но он не имел об этом ни малейшего представления! Но сейчас он это знает. Ты проник в разум Волдеморта, не причинив себе вреда, тем не менее он не может завладеть тобой, избежав смертельной агонии, что он и почувствовал в Министерстве. Я не думаю, что он понимает, почему, Гарри. Но когда-то он так сильно желал разорвать свою душу, что ни на секунду не задумался над тем, какой несравненно большей силой обладает незапятнанная и целостная душа. – Но, сэр, – сказал Гарри, пытаясь звучать убедительно, – это все в результате ведет к одному и тому же, разве нет? Я должен попытаться убить его, или… – Должен? – переспросил Дамблдор. – Естественно, тебе необходимо это сделать! Но не потому, что так сказано в пророчестве! Только потому, что ты сам никогда не будешь жить спокойно, пока не убьешь его! Мы оба знаем это! Представь себе, лишь на секунду, что ты никогда не слышал пророчества! Как бы ты сейчас относился к Волдеморту? Думай! Гарри посмотрел на Дамблдора, нетерпеливо меряющего шагами кабинет, и стал размышлять. Он думал о своей матери, об отце, о Сириусе. Он подумал о Седрике Диггори. Он подумал обо всех ужасных поступках, совершенных Волдемортом и вдруг почувствовал нарастающий жар в груди, который, поднявшись вверх, иссушил его горло. – Я хочу покончить с ним, – тихо произнес Гарри. – И я всегда буду этого хотеть. – Конечно, ты этого хочешь! – вскричал Дамблдор. – Видишь, пророчество не означает, что ты обязан что-то сделать! Но оно заставило Лорда Волдеморта отметить тебя как равного себе… Другими словами, ты можешь сам выбрать свой путь, не обращая внимания на пророчество! Но Волдеморт продолжает действовать по его указке. Он и дальше будет охотиться за тобой… Что, естественно, приведет к тому, что… – Один из нас умрет от руки другого, – сказал Гарри. – Да. Он, наконец, понял, что так старательно пытался объяснить ему Дамблдор. Разница такая же, как между тем, если бы тебя вытащили на арену для смертельной схватки, и тем, если бы ты сам с высоко поднятой головой вышел на поле битвы. Некоторые люди, возможно, сказали бы, что между этими двумя путями выбор невелик, но Дамблдор знал «И я тоже знаю!» – подумал Гарри с приливом гордости. – И мои родители знали, – что это совершенно разные вещи. Глава 24 Уставший, но довольный своей ночной работой, Гарри на следующее же утро, во время урока Заклинаний, рассказал Рону и Гермионе обо всем случившемся (предварительно напустив на всех сидящих рядом заклинание Муффлиато). Оба они были весьма впечатлены тем, как он сумел выманить у Слизхорна память, и были явно напуганы, когда он рассказал о Хоркруксах Волдеморта, и об обещании Дамблдора взять Гарри с собой, когда он найдет следующий. – Вау! – Сказал Рон, когда Гарри, наконец, закончил свой рассказ; Рон непроизвольно махал своей палочкой по направлению к потолку, совершенно не обращая внимания на то, что он делает. – Вау! Ты в самом деле пойдешь с Дамблдором… И попытаешься уничтожить… Вау! – Рон, ты устроил снегопад. – Терпеливо сказала Гермиона, хватая его за запястье и отводя его палочку прочь от потолка, с которого, действительно, начали падать большие белые хлопья. Гарри заметил, как Лаванда Браун, сидящая за соседним столом, впилась в Гермиону красными глазами, и та немедленно отпустила руку Рона. – Ах, да. – Рон с изумлением взглянул на свои плечи. – Извините… Выглядит, как будто у нас всех ужасная перхоть… Он стряхнул несколько хлопьев фальшивого снега с плеча Гермионы, и Лаванда разрыдалась. Рон, выглядевший чрезвычайно виноватым, отвернулся от нее в другую сторону. – Мы расстались. – Сказал он Гарри, едва шевеля губами. – Вчера вечером. Когда она увидела нас с Гермионой, выходящими из спальни. Ясное дело, она не могла видеть тебя, и поэтому решила, что мы были вдвоем. – Ааа… – Ответил Гарри. – Ну и ладно – ты ведь не жалеешь об этом, верно? – Нет. – Признал Рон. – Было не очень приятно выслушивать ее крики, но в конце концов мне не пришлось самому делать первый шаг в нашей размолвке. – Трус. – Сказала Гермиона, выглядя при этом весьма довольной. – Хотя это вообще была не самая подходящая ночь для романтики. Джинни и Дин тоже расстались, Гарри. Гарри показалось, что когда она это говорила, у нее был весьма понимающий взгляд, но она ведь не могла знать, что все внутри него внезапно начало танцевать гопака. Стараясь выглядеть и говорить настолько равнодушно, насколько это было возможно, он спросил: – А что у них случилось? – Ой, что-то совсем глупое… Она сказала, что он всегда пытается ей помочь пролезть через портретный проем, хотя она и сама может с этим справиться… Но у них уже давно все шло не так гладко. Гарри посмотрел на Дина, сидящего в другом конце класса. Тот явно выглядел несчастным. – Конечно, это создает для тебя некоторую проблему, не так ли? – Сказала Гермиона. – Что ты имеешь в виду? – Быстро спросил Гарри. – Команда по Квиддичу. – Объяснила Гермиона. – Если Джинни и Дин не разговаривают… – А.. ну да. – Ответил Гарри. – Флитвик. – Предупредил Рон. Маленький учитель Заклинаний вприпрыжку шел к ним. А к настоящему моменту только Гермиона уже сумела превратить уксус в своей бутылке в темно-красное вино. В бутылках Рона и Гарри все еще была мутно-коричневая жидкость. – Так, так, ребята. – Укоризненно пропищал профессор Флитвик. – Меньше разговоров, больше дела… Попробуйте, я хочу посмотреть… Они вместе подняли свои палочки, сосредоточились со всей силы, и взмахнули ими над бутылками. Уксус Гарри превратился в лед, бутылка Рона взорвалась. – Да уж… Вашим домашним заданием, – Профессор Флитвик вынырнул из-под стола, стряхивая осколки стекла со своей шляпы.– Будет практика. После Заклинаний у них был один из редких общих перерывов, так что они вместе пошли назад в гостиную Гриффиндора. Рон явно испытывал облегчение после разрыва с Лавандой, но и Гермиона тоже выглядела довольной, хотя когда ее спросили почему она так улыбается, она просто ответила «Да, просто денек хороший». Казалось, что никто из них не замечал яростной битвы, которая разворачивалась в голове у Гарри: Она сестра Рона. Но она бросила Дина! Она все-таки сестра Рона. А я его лучший друг! Из-за этого все только хуже. Но если я сначала поговорю с ним… Он тебя побьет. А если мне все равно? Он твой лучший друг! Гарри едва заметил, что они уже пролезают через портретный проем в залитую солнцем гостиную, и смутно отметил небольшую группу семиклассников, стоявших там вместе, пока Гермиона не закричала: «Кэти! Ты вернулась! Ты в порядке?» Гарри пристально посмотрел в ее направлении: это в самом деле была Кэти Белл, окруженная своими ликующими друзьями, она выглядела совершенно здоровой. – Со мной все в порядке! – Радостно ответила она. – Они выписали меня из Св. Мунго в понедельник, я провела пару дней дома с родителями, а сегодня утром вернулась сюда. Ленни только что рассказала мне о МакЛаггене и последнем матче, Гарри… – Ага. – Ответил Гарри. – Ну что ж, теперь ты здесь, с Роном тоже все нормально, так что у нас есть хороший шанс разгромить Когтевран, и мы все еще можем выиграть Кубок. Слушай, Кэти… Он должен был задать ей этот вопрос; любопытство даже временно вытеснило Джинни из его головы. Он понизил голос; друзья Кэти начали собирать свои вещи – они явно опаздывали на Трансфигурацию. – …это ожерелье… ты помнишь, кто тебе его дал? – Нет. – Ответила Кэти, огорченно качая головой. – Все меня об этом спрашивают, но я понятия не имею. Последнее, что я помню– это как я вошла в женский туалет в Трех Метлах. – То есть ты точно тогда вошла в туалет? – Спросила Гермиона. – Ну, я помню, как открыла дверь. – Ответила Кэти.– Так что думаю, что тот, кто наложил на меня заклинание Империус, стоял сразу за ней. А после этого я совершенно ничего не помню до того момента, как проснулась в Св. Мунго две недели назад. Слушайте, мне пора бежать, я не хочу, чтоб МакГонагал заставила меня переписывать предложения в первый же день моего возвращения… Она подхватила свою сумку и книги и поспешила за своими друзьями, оставив Гарри, Рона и Гермиону сидеть за столом у окна и раздумывать над тем, что она сказала. – Значит, ожерелье Кэти дала девочка или женщина. – Сказала Гермиона. – Раз она была в женском туалете. – Или кто-нибудь, кто выглядел как девочка или женщина. – Ответил Гарри. – Не забывай, что в Хогвартсе был котел, полный Оборотного Зелья. Мы знаем, что часть зелья была украдена… Он представил, как Крэбб и Гойл, трансформированные в девочек, гордо проходят мимо. – Я думаю, что стоит еще раз глотнуть Феликса.– Сказал Гарри. – И попробовать зайти в Выручай Комнату. – Только зря зелье переведешь. – Решительно отрезала Гермиона, отложив «Азбуку Заклинаний», которую только что достала из сумки. – Удача может только помочь, Гарри. Случай со Слизхорном был совсем другим; у тебя всегда была способность убеждения, но просто нужно было удачное стечение обстоятельств. Но удачи не достаточно, чтобы пройти через столь сильную магию. Не надо переводить остаток зелья! Тебе понадобится вся удача из флакона, если Дамблдор возьмет тебя с собой…– Прошептала она. – А может, сами попробуем сварить еще зелья? – Спросил Рон Гарри, игнорируя Гермиону. – Было бы здорово иметь про запас… Посмотри в книге… Гарри достал из сумки свой учебник Зельеварения и начал искать в нем Феликс Фелицис. – Ничего себе, оно очень сложное. – Сказал он, просматривая список ингредиентов. – И готовится полгода… Оно должно настояться… – Не удивительно. – Хмыкнул Рон. Гарри уже собирался убрать книгу, когда заметил страницу с загнутым уголком. Отогнув его, он увидел заклинание Сектумсемпра, с пометкой «Для Врагов», которое он заметил несколькими неделями раньше. Он все еще не выяснил, как оно работает – в основном потому, что не хотел проверять его в присутствии Гермионы. Но он собирался опробовать его на МакЛаггене, как только тому снова вздумается подкрасться к Гарри сзади. Единственным человеком, который был не особо рад возвращению Кэти Белл, был Дин Томас, так как ему больше не надо было играть охотником вместо нее. Он достаточно стойко перенес новость, которую преподнес ему Гарри, – только хмыкнул и передернул плечами, но, когда Гарри уходил, то ему показалось, что Дин и Симус начали возмущенно шептаться за его спиной. На протяжении следующих двух недель тренировки по Квиддичу были лучшими из тех, что видел Гарри за все время своего капитанства. Его команда была так рада избавлению от МакЛаггена и возвращению Кэти, что все они летали чрезвычайно хорошо. Казалось, что Джинни совершенно не была расстроена разрывом с Дином, скорее наоборот; она была жизнью и душой команды. Ее пародии на Рона, возбужденно прыгающего вверх-вниз перед кольцами, когда квоффл летел к нему, или Гарри, отдающего приказы МакЛаггену, пока того еще с треском не выгнали, всех очень веселили. Гарри, смеясь с остальными, был рад использовать любую возможность, чтобы смотреть на Джинни; он получил еще несколько ударов бладжером во время тренировок, потому что никак не мог сосредоточиться на Снитче. В его голове все еще бушевала битва: Джинни или Рон? Иногда ему казалось, что после разрыва с Лавандой, Рону было бы все равно, что они начнут встречаться, но затем он вспоминал выражение лица Рона, когда он увидел ее целующейся с Дином, и становилось ясно, что Рон будет рассматривать как предательство даже попытку Гарри взять ее за руку… И все таки Гарри не мог не говорить с Джинни, не смеяться с ней, не возвращаться с ней обратно с тренировок; но как бы сильно не мучила его совесть, он все равно постоянно думал о том, как бы побыть с ней наедине. Было бы идеально, если бы Слизхорн организовал еще одну вечеринку, на которой не было бы Рона, но, к сожалению, Слизхорн, как назло, совершенно перестал их устраивать. Пару раз Гарри размышлял, не попросить ли ему помощи у Гермионы, но решил, что не сможет перенести ее самодовольного вида. Ему казалось, что Гермиона уже несколько раз замечала, как он пристально смотрит на Джинни или смеется над ее шутками. Но еще дело усложняло и его постоянное волнение, что он опоздает, и кто-нибудь другой предложит Джинни встречаться: они с Роном уже давно сошлись во мнении, что она слишком популярна. Так или иначе, соблазн сделать еще один глоток Феликса Фелициса рос день ото дня, но было ли это, как выразилась Гермиона «стечением обстоятельств»? Проходили ясные теплые майские дни, и Рон, казалось, был рядом с Гарри каждый раз, когда тот видел Джинни. Гарри все больше ожидал удачного случая, который поможет Рону каким-то образом понять, что ничто не осчастливит его больше, чем пара – лучший друг и родная сестра, влюбленные друг в друга, и он, наконец оставит их наедине подольше, чем на несколько секунд. Казалось, что на это нет никаких шансов – приближалась финальная игра сезона по Квиддичу, а по сему Рон хотел разговаривать с Гарри только о тактике, и его мало волновало что-либо другое. Рон был не одинок в своем предвкушении, интерес к матчу Гриффиндор – Когтевран заполнил всю школу – эта игра должна была решить вопрос относительно финального Чемпионства, который до сих пор был открытым. Если бы Гриффиндор выиграл у Когтеврана с преимуществом в триста очков (тяжелое задание, но Гарри никогда еще не видел свою команду в такой хорошей форме), то они бы стали чемпионами. Если они бы выиграли с отрывом менее трехсот очков, они бы стали вторыми после них. Если бы они проиграли до ста очков, то стали бы третьими за Пуффендуем и если бы они проиграли больше ста, то заняли бы четвертое и последнее место. И тогда, подумал Гарри, никто никогда не даст ему забыть, что именно во время его капитанства Гриффиндорская сборная впервые за последние двести лет оказалась в самом низу таблицы Чемпионата. Подготовка к этому решающему матчу шла своим чередом, все как обычно: члены факультетов-соперников пытались запугать друг друга в коридорах, неприятные песенки про некоторых игроков озвучивались громко и хором, когда те проходили мимо; сами члены команд или расхаживали с важным видом, наслаждаясь всеобщим вниманием, или бросались в перерывах между уроками в туалеты, чтобы вырвать. Почему-то результат игры у Гарри был тесно связан с успехом или провалом в его планах относительно Джинни. Он никак не мог избавиться от ощущения, что выигрыш с преимуществом более трехсот очков и последующие эйфория и шумные послематчевые посиделки сработают не хуже доброго глотка Феликса Фелициса. Несмотря на все эти заботы, Гарри не забывал и о другой своей цели: узнать, что делает Малфой в Выручай Комнате. Иногда он все еще просматривал Карту Мародеров, и поскольку она редко показывала ему местонахождение Малфоя, Гарри пришел к выводу, что тот проводит там довольно много времени. Хоть Гарри и потерял последнюю надежду когда-нибудь проникнуть в Выручай Комнату, всякий раз, находясь поблизости, он делал очередную попытку, но как бы он не старался, стена оставалась неприступной – двери в ней не появлялось. За несколько дней до матча Гарри в одиночестве вышел из общей гостиной на ужин; Рон, которого тошнило, снова бросился в ближайший туалет, а Гермиона унеслась на встречу с профессором Вектором, чтобы обсудить ошибку, которую, она возможно сделала в последнем эссе по Нумерелогии. Уже по привычке Гарри в очередной раз шел по коридору седьмого этажа, проверяя Карту Мародеров. В течении нескольких секунд он не мог найти Малфоя и предположил, что тот снова ушел в Выручай Комнату, но вскоре он заметил маленькую точечку с подписью «Малфой» этажом ниже, в мужском туалете, причем он был в компании не Крэбба и Гойла, а Плаксы Миртл. Гарри уставился на эту необычную парочку, и врезался прямо в доспехи. Громкий лязг привел его в себя, и прежде чем его застукал Филтч, он поспешил прочь, бросился вниз по мраморной лестнице и вниз вдоль коридора. Подойдя к туалету, он приложил ухо к двери. Но ничего не было слышно. Он очень тихо приоткрыл дверь. Спиной к двери, вцепившись двумя руками в края раковины, стоял Драко Малфой – его белокурая голова была склонена набок. – Нет. – Мурлыкала Плакса Миртл из кабинки. – Не надо.. скажи мне, что случилось.. я могу помочь тебе… – Никто не может мне помочь. – Ответил Малфой. Все его тело била дрожь.– Я не могу сделать этого… Не могу… У меня не получится… Но если я не сделаю этого в ближайшее время… Он сказал, что убьет меня… И Гарри осознал – он был на столько потрясен, что, казалось, прирос к полу, – что Малфой плакал – действительно плакал – слезы скатывались по его бледному лицу в грязную раковину. Малфой всхлипнул, сглотнул и затем, передернувшись всем телом, взглянул вверх в треснувшее зеркало и увидел позади Гарри, уставившегося на него. Малфой развернулся, вытаскивая палочку. Инстинктивно, Гарри выхватил свою. Заклятье Малфоя пролетело в дюйме от Гарри, разбив вдребезги лампу на стене позади него. Гарри бросился в сторону, подумал «Левикорпус» и взмахнул палочкой, но Малфой блокировал заклинание и поднял свою палочку для следующего заклинания… – Нет! Нет! Остановитесь!– Верещала Плакса Миртл, ее голос эхом разносился по покрытой кафелем комнате. – Остановитесь! ПЕРЕСТАНЬТЕ! Раздался громкий взрыв и мусорная корзина позади Гарри разлетелась на куски; Гарри попробовал Ножное Заклятие, но оно отразилось от стены позади уха Малфоя и разнесло в дребезги бачок за Плаксой Миртл, которая заорала еще громче. Вода лилась повсюду и Гарри подскользнулся, когда Малфой, с искаженным лицом, закричал «КРУЦИ…» – СЕКТУМСЕМПРА!– проревел Гарри с пола, дико размахивая своей палочкой. Кровь забила струей с лица и груди Малфоя, как будто он был поражен невидимым мечом. Он отшатнулся назад и с шумным всплеском рухнул на залитый водой пол, его палочка выпала из обмякшей правой руки. – Нет… – Вырвалось у Гарри. Подскальзываясь и шатаясь он встал на ноги и бросился к Малфою; его лицо блестело от алой крови, а бледные руки хватались за окровавленную грудь. – Нет… я не хотел… Гарри не понимал, что он говорит; он упал на колени рядом с Малфоем, который судорожно дергался в луже собственной крови. Плакса Миртл оглушительно закричала: «УБИЙСТВО! В ТУАЛЕТЕ УБИЙСТВО! УБИЙСТВО!» Дверь за спиной Гарри со стуком распахнулось, и он с ужасом увидел Снейпа с искаженным яростью лицом. Грубо оттолкнув Гарри в сторону, он склонился над Малфоем, вынул свою палочку и провел ею над глубокими ранами, которые оставило заклятье Гарри, бормоча заклинание, которые звучали почти как песня. Поток крови уменьшился, Снейп вытер потеки с лица Малфоя и повторил заклинание. Его раны затягивались. Все еще потрясенный тем, что он сделал, Гарри смотрел на Малфоя, почти не понимая, что он тоже насквозь пропитан кровью и водой. Плакса Миртл все еще всхлипывала и стонала. Снейп в третий раз провел над ранами противозаклинание и приподнял Малфоя. – Тебе срочно нужно в больницу. Возможно останется немного шрамов, но если ты примешь белый ясенец немедленно, даже этого можно избежать… Пошли… Он повел Малфоя к выходу, у двери повернулся и сказал с холодной яростью: – А ты, Поттер… Жди меня здесь. Гарри даже и не думал о неповиновении. Пошатываясь, он медленно встал и посмотрел на мокрый пол – повсюду были кровавые разводы, напоминавшие багровые цветы. У него даже не хватало сил попросить Плаксу Миртл замолчать, которая продолжала ныть и всхлипывать с явно увеличивающимся удовольствием. Снейп вернулся через десять минут. Он зашел в туалет и закрыл за собой дверь. – Вон, – сказал он Плаксе Миртл, и она унеслась обратно в свой туалет, оставив после себя звенящую тишину. – Я не знал, что так получится, – тут же сказал Гарри. Его голос разносился по холодной, мокрой комнате. – Я не знал, для чего это заклинание. Снейп проигнорировал его слова. – Очевидно я недооценил тебя, Поттер, – сказал он тихо. – Кто бы мог подумать, что ты знаешь такую Темную Магию. Кто научил тебя этому заклятью? – Я… прочел о нем где-то. – Где? – Это была.. библиотечная книга, пытался вывернуться Гарри. – Я не помню, как она называлась… – Лжешь, ответил Снейп. Горло Гарри пересохло. Он знал, что Снейп собирается сделать и не мог предотвратить это… Туалет поплыл перед его глазами, Гарри старался заблокировать все свои мысли, но несмотря на все усилия, учебник по зельям Принца Полукровки, казалось, застыл перед его глазами. И вот он снова смотрит на Снейпа, стоя в середине развороченного, залитого водой туалета. Смотрит в его черные глаза, отчаянно надеясь, что он не видел этого, но… – Принеси мне свою школьную сумку, – тихо сказал Снейп, – и свои учебники. Все. Принеси сюда. Немедленно! Возразить было нечего, Гарри развернулся и вышел из туалета. Оказавшись в коридоре он побежал в сторону Гриффиндорской башни. Люди, встречавшиеся ему на пути, оглядывались на него, промокшего в воде и крови, но он не отвечал на вопросы, которые кричали ему вслед. Он был оглушен; как будто любимое домашнее животное вдруг стало диким; о чем думал Принц, когда записывал такое заклятье в свою книгу? И что случится, когда Снейп увидит ее? Скажет ли он Слизхорну… живот Гарри передернулся… каким образом Гарри достигал таких выдающихся результатов в Зельеварении весь этот год? Может быть он заберет или уничтожит книгу, которая так многому научила Гарри… Книгу, которая стала ему путеводителем и другом. Гарри не мог этого допустить… Не мог… – Где ты…? Почему ты мокрый…? Это что – кровь? – Рон стоял наверху лестницы, уставившись на Гарри и не веря своим глазам. – Мне нужна твоя книга, – Гарри задыхался, – Учебник по Зельям. Быстро.. дай его мне… – Но что с Принцем-Полукр… – Потом объясню! Рон вытащил свой учебник из сумки и протянул его; Гарри пробежал мимо него обратно в общую гостиную. Здесь он схватил свою сумку, игнорируя потрясенные взгляды нескольких человек, которое уже вернулись с ужина, и бросившись обратно за дверь, понесся в коридор на седьмом этаже. Он затормозил у гобелена с танцующим троллем, закрыл глаза и пошел по коридору. Мне нужно место, чтобы спрятать свою книгу… Мне нужно место, чтобы спрятать свою книгу… Мне нужно место, чтобы спрятать свою книгу… Три раза он прошелся вверх-вниз вдоль пустынного коридора. Открыв глаза, он наконец-то увидел ее на стене – дверь в Выручай Комнату. Гарри распахнул ее, забежал внутрь, и захлопнул за собой. Он был поражен. Несмотря на свою торопливость, панику, на страх от того, что ждет его в туалете, Гарри не мог удержаться от невероятного удивления тем, что увидел. Он стоял в комнате размером с большой собор, сквозь огромные окна солнечные лучи освещали собой что-то похожее на город, с возвышающимися стенами, построенными из бесчисленного количества вещей, спрятанных поколениями обитателей Хогвартса. Здесь были дороги и тропинки, выложенные качающимися горами сломанной или поврежденной мебели, убранной прочь, возможно, чтобы спрятать последствия неудачного волшебства, или запрятанной заботливыми домашними эльфами. Здесь были тысячи и тысячи книг, несомненно запрещенных, изрисованных, или украденных. Здесь были крылатые катапульты и Рычащие Летающие Тарелки, некоторые из них еще способны были нерешительно порхать над горами других запрещенных предметов. Здесь были разбитые бутылки с засохшими зельями, шляпы, украшения, плащи, здесь было что-то, похожее на скорлупу от драконьих яиц; запечатанные бутылки, содержимое которых все еще мрачно мерцало, несколько заржавевших мечей и тяжелых, окровавленных топоров. Гарри поспешил вперед, по одной из тропинок между всеми этими спрятанными сокровищами. Он повернул направо после огромного чучела тролля, пробежал немного, повернул налево у сломанного Исчезающего Шкафа, в который в прошлом году близнецы Уизли затолкнули Монтегю, и в конце концов остановился у большого шкафа, пупырчатая поверхность которого видимо была облита чем-то ядовитым. Он открыл одну из скрипучих дверей шкафа: в нем уже была спрятана клетка с пятиногим скелетом чего-то давно умершего. Он засунул учебник Принца Полукровки под клетку и захлопнул дверь. С лихорадочно бьющимся сердцем он замер на секунду, оглядывая беспорядок вокруг… Сможет ли он найти это место снова, среди всего этого мусора? Схватив с вершины ближайшей кучи расколотый бюст какого-то старого уродливого колдуна, он поставил его на шкаф, в котором спрятал книгу, приподняв его так, чтобы пыльный старый парик и поломанная тиара на голове статуи была более заметна, затем побежал обратно, по тропинкам между спрятанным добром так быстро, как только мог, обратно к двери, обратно в коридор, где он захлопнул за собой дверь, и она тут же снова стала каменной стеной. Гарри понесся обратно в туалет этажом ниже, запихивая учебник Рона по зельям в свою сумки. Минуту спустя он опять стоял перед Снейпом, который молча протянул руку к Гарриной сумке. Гарри отдал ее, задыхаясь, со жгучей болью в груди, и стал ждать. Снейп одну за одной вынимал гаррины книги и изучал их. В конце концов, осталась только один учебник по зельям, который он очень внимательно осмотрел, прежде чем сказал: – Разве это твой учебник по Зельеварению? – Да, ответил Гарри, все еще тяжело дыша. – Ты уверен в этом, Поттер? – Да, настаивал Гарри. – Это тот самый учебник, который ты купил во «Флориш и Блоттс»? – Да, твердо ответил Гарри. – Тогда почему, – продолжал Снейп, – внутри обложки написано имя «Рунил Визлиб»? Гаррино сердце екнуло. – Это мой ник, – ответил он. – Ник? – повторил Снейп. – Да… так мои друзья меня называют, – объяснил Гарри. – Я знаю, что такое ник, – оборвал его Снейп. Холодные, черные глаза опять впились в Гарри, который старался не смотреть в них. Закрой свой разум.. Закрой свой разум… Но он так и не научился правильно делать это… – Знаешь, о чем я думаю, Поттер? – Очень тихо сказал Снейп. – Я думаю, что ты лжец и обманщик и что ты заслуживаешь наказания, которые будешь отрабатывать со мной каждую субботу, до конца года. Как ты на это смотришь, Поттер? – Я.. Я не согласен, сэр, Гарри все еще отказывался смотреть Снейпу в глаза. – Ну что ж, посмотрим, как ты почувствуешь себя после наказания, – сказал Снейп. – В десять часов утра в эту субботу, Поттер. В моем кабинете. – Но сэр…, отчаянно начал Гарри, – Квиддич… последний матч… – В десять часов, – прошептал Снейп с едкой улыбкой, обнажающей его желтые зубы. – Бедные Гриффиндорцы… я боюсь, в этом году их ждет только четвертое место… И он покинул туалет, не сказав больше ни слова, оставив Гарри смотрящим на себя в расколотое зеркало. Он был уверен, что теперь чувствовал себя перед матчем хуже, чем когда-либо Рон в своей жизни. – Не буду говорить тебе «я же тебя предупреждала», – часом спустя ворчала Гермиона. – Оставь его, Гермиона, – раздраженно ответил Рон. Гарри не пошел на ужин, у него пропал аппетит. Он только что закончил рассказывать Рону, Гермионе и Джинни о том, что случилось, хотя в этом не было особой необходимости. Новость распространялась очень быстро: очевидно, Плакса Миртл, чувствовала своим долгом появиться в каждом туалете в замке и рассказать произошедшую историю. Малфоя уже навестила в больничном крыле Пенси Паркинсон, без остановки поносившая Гарри направо и налево, а Снейп уже успел рассказать учителям, что произошло. Гарри был вызван из общей гостиной, чтобы пережить пятнадцать ужасно неприятных минут в компании профессора МакГонагалл, которая сказала, что ему еще повезло, что его не исключили, и что она полностью поддерживает отработку наказаний у Снейпа каждую субботу до конца года. – Я же говорила тебе, что что-то не так с этим Принцем, – не могла остановиться Гермиона, – И я оказалась права, не так ли? – Нет, не так, упрямо сказал Гарри. Ему было плохо и без нотаций Гермионы, – выражение лиц у Гриффиндорской команды, когда он сказал им, что не сможет играть в субботу, было самым худшим наказанием. Он чувствовал, как Джинни смотрит на него, но не посмотрел в ответ, он не хотел увидеть злость или разочарование в ее глазах. Он только сказал ей, что она будет играть на месте Ловца в субботу, а Дин вернется в команду как Охотник на ее место. Возможно, если они выиграют, Джинни и Дин помирятся от радости после матча… Эта мысль врезалась в Гарри как ледяной нож… – Гарри, – продолжала Гермиона. – Как ты можешь все еще держаться за эту книгу, когда заклятье… – Перестанешь ты нудить про эту чертову книгу или нет? – Огрызнулся Гарри. – Принц только написал заклятье! Он вовсе не советовал кому-нибудь его использовать! Он вполне мог записать его после того, как оно было использовано против него! – Я не верю этому, – ответила Гермиона, – Ты оправдываешь… – Я не оправдываю того, что я сделал! – Быстро сказал Гарри, – Я бы очень хотел не делать этого, и не только из-за десяти наказаний. Ты знаешь, я бы никогда не использовал заклятье вроде этого, даже против Малфоя, но ты не можешь винить Принца – ведь он не написал «попробуйте-ка его, оно в самом деле неплохое»… он только сделал для себя пометку, только для себя, а ни кого-то еще… – Ты хочешь сказать, – уточнила Гермиона, – что пойдешь обратно…? – И заберу книгу? Да, точно так я и сделаю, – твердо ответил Гарри. – Слушай, без Принца я бы никогда не выиграл Феликса Фелициса. Я бы не знал, как спасти Рона от яда, я бы… – .. не получил репутацию гения в Зельеварении, которую ты не заслужил, – сухо продолжила Гермиона. – Успокойся, Гермиона!, – оборвала ее Джинни, и потрясенный Гарри благодарно взглянул на нее. – Как я поняла, Малфой пытался использовать Непростительное Заклятье, ты должна быть рада, что Гарри нашелся, чем ответить! – Ну, конечно, я рада, что Гарри не пострадал! – Гермиона была явно поражена, – но как ты можешь оправдывать Сектумсемпру, Джинни? Посмотри, что оно сделало! Хотя бы с вашими шансами выиграть матч… – Ой, только не надо делать вид, что ты что-то понимаешь в Квиддиче, – одернула ее Джинни, – ты только окажешься в неловком положении. Гарри и Рон были поражены: Гермиона и Джинни, которые всегда очень хорошо ладили, сидели, сложив руки на груди и глядя в разные стороны. Рон нервно посмотрел на Гарри, затем вытащил первую попавшуюся книгу и спрятался за ней. Гарри, тем временем, хотя и знал что не заслужил этого, неожиданно почувствовал себя гораздо лучше, даже несмотря на то, что никто из них больше не заговаривал в этот вечер. Его радость была недолгой. На следующий день ему пришлось переносить не только насмешки со стороны Слизеринцев, но и недовольство от своих же Гриффиндорцев, которые были раздосадованы тем, что их капитан был наказан перед финальной игрой сезона. В субботу утром, что бы ни говорила Гермиона, Гарри с радостью поменял бы весь Феликс Фелицис в мире на возможность пойти на Квиддичное поле с Роном, Джинни и остальными. Было почти невыносимо отвернуться от всех студентов, торопящихся наружу, в солнечное утро, одетых в значки и шапки и размахивающих флагами и шарфами, чтобы спуститься по каменным ступенькам в подземелья и идти на наказание, когда отдаленный шум толпы был уже не слышен, зная, что он не сможет услышать ни слова из уст комментатора, ни радостных вскриков. – А, Поттер, – проговорил Снейп, когда Гарри постучал в его дверь и вошел в неприятно знакомый кабинет, который Снейп, преподававший теперь на верхних этажах, оставил за собой. Он был так же тускло освещен, как обычно, и все те же противные мертвые твари были расставлены вдоль стен. Кроме этого, там было множество покрытых паутиной коробок, стоящих у стола, где явно должен был сидеть Гарри, вокруг них явно повисла аура нудной, тяжелой и бесполезной работы. – Мистер Филч искал кого-нибудь, кто упорядочит эти старые файлы, – неторопливо сказал Снейп. – Это записи нарушителей порядка Хогвартса и их наказаний. Там, где чернила выцвели или карточки были повреждены мышами, мы бы хотели, чтобы ты переписал проступки и наказания заново, и сложил их все в алфавитном порядке. Без использования магии. – Конечно, Профессор, – ответил Гарри с самым большим презрением, какое только смог вложить в последние три слога. – Думаю, ты можешь начать, – сказал Снейп со злобной улыбкой, – с ящиков от тысяча двенадцатого до тысяча пятьдесят шестого. Ты найдешь там несколько знакомых имен, которые добавят интереса твоему заданию. Видишь… Он со взмахом вытащил карточку из одного из верхних ящиков и прочел «Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Задержаны за использование незаконного заклятья на Бертраме Аубери. Голова Аубери увеличилась вдвое. Двойное наказание», Снейп оскалился. – Это очень утешает, что хотя их больше нет, записи об их великих достижениях сохранились. Гарри почувствовал знакомое бурлящее чувство в груди. Прикусив язык, чтобы не ответить, он сел перед коробками и подвинул одну к себе. Как Гарри и предполагал, это была бесполезная, нудная работа, подчеркнутая (как явно планировал Снейп) регулярными толчками в животе, которые значили, что он только что прочел имя отца или Сириуса, обычно вместе, в описаниях различных мелких нарушений, иногда сопровождаемые Ремусом Люпином и Питером Петтигрю. И пока он копировал все их разнообразные проделки и наказания, он гадал, что происходит снаружи, где только что начался матч… Джинни играет как Ловец против Чжоу… Гарри снова и снова смотрел на большие часы, тикающие на стене. Они, казалось, двигаются в два раза медленнее обычных, может, Снейп заколдовал их, чтобы они шли очень медленно? Он ведь не мог быть здесь всего лишь полчаса… час… полтора… Живот Гарри начал урчать, когда часы показали пол первого. Снейп молчавший с начала задания, в десять минут второго в конце концов взглянул вверх. – Думаю, достаточно, – холодно сказал он, – Отметь место, где остановился. Ты продолжишь в десять часов в следующую субботу. – Да, сэр. Гарри запихнул оставшиеся карточки в коробку и поспешил прочь, пока Снейп не передумал. Он летел вверх по ступенькам, прислушиваясь к звукам с поля, но оттуда не доносилось ни звука… Значит, все закончилось… Он замер в нерешительности у входа в заполненный учениками Большой Зал, затем побежал вверх по мраморной лестнице. Выигрывали Гриффиндорцы, или проигрывали, команда обычно отмечала или переживала это событие в общей гостиной. – Как квид..? – Неуверенно сказал он Полной Даме, гадая, что же ожидает его внутри. Выражение ее лица было непроницаемо, когда она ответила «Увидишь». И он бросился вперед. Грохот празднования донесся до него из прохода позади портрета. Гарри застыл в изумлении, когда ученики закричал при виде него, а затем несколько рук затащили его в комнату. – Мы выиграли! – Кричал Рон, выскакивая вперед и размахивая серебряным Кубком перед Гарри. - Мы выиграли! Четыреста пятьдесят против ста сорока! Мы выиграли! Гарри оглянулся – к нему подбежала Джинни с каким-то сияющим, проникновенным взглядом на лице и затем обняла его. И не думая, не планируя, не заботясь о том, что пятьдесят человек смотрят на них, Гарри поцеловал ее. После долгого мгновения, а может спустя полчаса или несколько солнечных дней – они отошли друг от друга. В комнате повисла тишина. Затем несколько человек присвистнуло и раздались смешки. Гарри взглянул поверх Джинни, и увидел Дина Томаса, держащего в руке раздавленный стакан, и Ромилду Вейн, явно хотевшую запустить в них чем-то. Гермиона сияла, но глаза Гарри искали Рона. И, наконец, он увидел его, все еще сжимавшего кубок, но с таким выражением лица, как будто его только что ударили по голове. Долю секунды они смотрели друг на друга, а затем Рон слегка кивнул, что, как понял Гарри, значило: ну – если ты должен. Все внутри него торжествовало, он ухмыльнулся Джинни и безмолвно показал ей на выход из гостиной. Их ожидала долгая прогулка по окрестным территориям, во время которой – если им хватит время – они смогут обсудить матч. Глава 25 Тот факт, что Гарри Поттер встречается с Джинни Уизли, похоже, заинтересовал огромное количество народу, преимущественно девчонок. Но последние несколько недель Гарри мало задевали эти сплетни. Наконец-то все обсуждали не то, как Гарри был вовлечен во все эти дела с черной магией, а кое-что гораздо более приятное для него самого. – Похоже, у них нет другой темы для обсуждения. – Сказала Джинни, устроившись на полу у Гарри в ногах в общей гостиной и читая «Ежедневный Пророк». – Три нападения дементоров, а Ромилда Вэйн меня без конца спрашивает, правда ли то, что у тебя на груди татуировка в виде гиппогрифа. Рон с Гермионой так и покатились со смеху. Гарри не обратил на них внимания. – И что ты ей сказала? – Я сказала, что это венгерская хвосторога. – Ответила Джинни, лениво переворачивая страницу газеты. – Она смотрится более мужественно. – Спасибо, – с улыбкой сказал Гарри – А про Рона что ты ей наплела? – Что у него Карликовый Пуфф, но не уточнила, в каком месте. Гермиона скорчилась от смеха, а Рон нахмурился. – Смотрите, поосторожнее – сказал он, тыкая пальцем в Гарри и Джинни – Если я и дал вам разрешение, это еще не значит, что я не возьму его обратно… – Разрешение? – Сказала Джинни – С каких это пор ты мне что-то разрешаешь? Во всяком случае, ты говорил, что лучше уж пускай будет Гарри, чем Майкл или Дин. – Ну да, говорил – натянуто произнес Рон – Но только пока ты не стала с ним обниматься и целоваться у всех на глазах. – Ты, Брут подлый! А как насчет вас с Лавандой, когда вы с ней везде и всюду друг от друга отлипнуть не могли, как пара угрей? Однако терпение Рона уже не подвергалось таким испытаниям, как раньше, потому что Гарри и Джинни проводили вместе все меньше времени. Приближались СОВы Джинни, и она была вынуждена вечерами повторять пройденное. В один из таких вечеров, когда Джинни ушла в библиотеку, Гарри сидел у окна, делая вид, что заканчивает домашнюю работу по Травологии, а на самом деле заново переживал особенно счастливый час, который они провели вместе с Джинни на берегу озера во время ланча, Гермиона опустилась на сидение между ним и Роном с не предвещавшим ничего хорошего серьезным выражением лица. – Гарри, я хочу с тобой поговорить. – О чем? – Спросил Гарри с подозрением. Только вчера Гермиона отчитала его за то, что он отвлекает Джинни, когда та свято обязана готовиться к экзаменам. – О так называемом Принце-Полукровке. – О, только не начинай снова! – Простонал Гарри – Оставишь ты когда-нибудь эту идею? Гарри не осмеливался вернуться в Выручай комнату чтобы забрать свою книгу, и, соответственно, его успехи в Зельеварении сходили на нет (Хотя Слизхорн, одобрявший Джинни, списывал это на влюбленность Гарри). Однако Гарри был уверен, что Снейп до сих пор не оставил надежды присвоить книгу Принца-Полукровки и предпочитал оставить ее там, где она была, пока Снейп за ней поглядывает. – Не оставлю – Твердо сказала Гермиона – Пока ты, наконец, меня не услышишь. Я пытаюсь немного разузнать о том, кто мог придумать себе такое хобби – изобретать темные заклинания. – Это не было его хобби -… – Его, его – А кто вообще сказал, что это ОН? – Мы об этом уже говорили. – Сердито ответил Гарри – Это ведь ПРИНЦ, Гермиона, ПРИНЦ. – Правильно – Сказала Гермиона, краснея. Она вытащила очень старый обрывок газеты из кармана и швырнула его на стол перед Гарри. – Посмотри сюда. Взгляни на фотографию. Гарри взял в руки рассыпающийся клочок бумаги и вылупился на движущуюся фотографию, пожелтевшую от старости. Рон тоже наклонился поближе. чтобы взглянуть. На фотографии была изображена худенькая девочка лет пятнадцати. Трудно было назвать ее хорошенькой – она была измученной и мрачной, с тяжелыми бровями и вытянутым, мертвенно-бледным лицом. Под снимком стояла подпись: Эйлен Принц, капитан хогвартской команды Слизерина. – Ну и? – Сказал Гарри, просматривая небольшую статейку, которой был посвящен снимок. Это была довольно занудная история о внутришкольных соревнованиях. – Ее звали Эйлен Принц. ПРИНЦ, Гарри. Они посмотрели друг на друга и Гарри понял, что Гермиона хотела сказать. Он внезапно рассмеялся. – Да уж. – Что? – Думаешь, она и есть Полукровка? Да ладно тебе, это же глупо. – Ну а почему нет? Гарри, в волшебном мире ведь нет никаких настоящих принцев, это скорее прозвище, псевдоним, придуманный кем-то для себя. Это же не могло быть ее настоящим именем, так ведь? Нет, послушайте, если ее отец был, допустим, волшебником по фамилии Принц, а мама была из магглов, то это и могло сделать ее «Принцем-Полукровкой»… – Да, оригинальная версия, Гермиона… – Но так действительно могло быть! Может, она гордилась тем, что наполовину Принц. – Послушай, Гермиона, я могу поспорить, что это не девушка. Я точно тебе говорю. – Ну да. Ты просто не допускаешь что девушка могла быть такой умной. – Ну как же! За пять лет тесного общения с тобой я так и не понял, что девчонки – умные. – Сказал Гарри взвинчено – Просто я посмотрел, как он излагает свои мысли. Это парень, я могу поручиться. А эта девчонка здесь ни при чем. Откуда ты это взяла, кстати? – Из библиотеки! – Сказала Гермиона, как Гарри и ожидал – Там имеется полная коллекция старых выпусков «Пророка». Пойду, разузнаю побольше об Эйлен Принц, если смогу. – Ну-ну, удачи – Сказал Гарри. – Спасибо – Ответила Гермиона – И первым местом, где я начну искать – крикнула она, достигнув входа, – будут записи наград по Зельеварению. Гарри нахмурился, после чего решил продолжить созерцать небо за окном. – Она просто не может справиться с мыслью, что ты стал превосходить ее по зельям – Возвращаясь к своей «Тысяче волшебных трав и растений». – Ты же не считаешь меня сумасшедшим из-за того, что я хочу вернуть эту книгу. – Конечно, нет. – Твердо сказал Рон – Он был гением, этот принц… Как бы там ни было, а без его идеи с безоаром– он многозначительно поднял палец – я бы вообще здесь не сидел и не обсуждал это. Я имею в виду… Я не хочу сказать, что то заклятие, которые ты наложил на Малфоя было великолепным… – Ну, и я не говорю этого – Быстро сказал Гарри. – Но он вылечился. Встал на ноги почти сразу же. – Да – Сказал Гарри. Это была чистая правда, хотя совесть Гарри слегка дрогнула. Благодаря Снейпу… – У тебя опять наказание у Снейпа в эту субботу? – Продолжал Рон. – Да, и еще в следующую, и в следующую после следующей – Сказал Гарри – А еще он намекает, что если я не закончу со всеми коробками к концу семестра, мы и на следующий год продолжим. Гарри считал эти наказания особенно мучительными, потому что они отнимали у него то время, которое он мог бы проводить вместе с Джинни. На самом деле в последнее время Гарри начал подозревать, что Снейп об этом догадывается, потому что каждый раз он задерживал Гарри все дольше, делая ему язвительные замечания по поводу того, что он пропускает хорошую погоду и возможности, которые она дает. Гарри содрогался от этих горьких чувств, когда за его спиной появился Джимми Пикс, держащий в руке свиток пергамента. – Спасибо, Джимми! Ух ты! Это от Дамблдора, – взволнованно сказал он, разворачивая свиток – Он хочет, чтобы я пришел к нему в кабинет как можно скорее. – Ух ты – прошептал Рон – Ты считаешь… Он нашел? – Лучше просто пойти и посмотреть. – Сказал Гарри, вскакивая на ноги. Он выбежал из гостиной и быстро миновал коридор седьмого этажа. По пути ему не встретилось никого, кроме Пивза, который летел в противоположном направлении, обкидывая Гарри кусочками мела со скучающим видом, и громко хихикая, когда ему удавалось пробить защитное заклинание Гарри. Как только Пивз исчез, в коридорах снова воцарилась тишина; за пятнадцать минут до начала комендантского часа все студенты уже вернулись в свои гостиные. И вдруг Гарри услышал крик. Он замер на месте и прислушался. – Да как ты смеешь… а-а-а… Шум доносился из ближайшего коридора. Гарри рванулся к нему и замер за углом с палочкой наготове. Выглянув, он увидел профессора Трелони, неуклюже растянувшуюся на полу. На голове у нее была повязана шаль, рядом с ней лежало несколько бутылок шерри, одна из которых была разбита. – Профессор… Гарри подбежал к ней и помог ей подняться на ноги. Несколько подвесок высыпалось на пол, там же валялись и очки. Она громко икнула, поправила прическу и схватила протянутую на помощь руку Гарри. – Что случилось, профессор? – Спросил Гарри. – Хороший вопрос! – Язвительно ответила Трелони – Я прогуливалась по коридору, размышляя о кое-каких мрачных картинах, которые я случайно увидела… Но Гарри уже не слушал. Он как раз заметил, где они стоят. Справа висел гобелен с танцующими троллями, а слева – гладкий невыделяющийся участок каменной стены, что значило… – Профессор, вы пытались зайти в Выручай комнату? – О, господи, и я была удостоена… Что? – Выручай комната – Вы туда пытались зайти? – Ну.. Вообще-то я не подозревала, что студентам известно о… – Известно, но не всем – Сказал Гарри – Но что все-таки случилось? Вы закричали, и мне показалось, что на вас кто-то напал… – Я… Ну – Сказал профессор Трелони, закутываясь в свою шаль и таращась на него своими увеличенными глазами – Я хотела положить туда кое– какие – хм – предметы личного пользования. И она пробормотала еще что-то о злобных упреках. – Хорошо – Сказал Гарри, глядя на бутылки шэрри – Но вам не удалось проникнуть в комнату и спрятать их? Гарри это показалось странным. Как-никак, а комната ведь была доступна для него, когда он спрятал там книгу Принца-Полукровки. – Да нет, внутрь я вошла спокойно – Сказала она. Разглядывая стену – Но там уже кто-то был. – Внутри кто-то был? – Настоятельно спросил Гарри – Кто именно? – Понятия не имею – Сказал профессор Трелони, слегка удивленная настойчивостью в голосе Гарри. Я зашла в комнату и услышала голос, чего не случалось еще ни разу за все то время, когда я здесь что-нибудь прятала, в смысле, пользовалась этой комнатой. – Голос? И что же он говорил? – Я не знаю, говорил ли он вообще что-нибудь, скорее он кричал – Кричал? – Радостно – Кивнула она. – А он был мужским или женским? – Полагаю, скорее мужским. – Сказала профессор Трелони. – И звучал он радостно? – Очень даже – Ответила она со вздохом. – Так, как будто он что-то праздновал? – Совершенно верно. – А дальше? Что было дальше? – Потом я зашла и сказала: «Кто здесь»? – Так вы не могли догадаться кто это, не спрашивая? – Сказал Гарри расстроено. – Мое внутреннее око – Сказала она. Поправляя свою шаль и подвески – Было сосредоточено на материях, совершенно чуждых обыденному миру кричащих голосов. – Хорошо – Нетерпеливо сказал Гарри. Он слышал от профессора Трелони о ее магическом глазе слишком уж много и часто – И голос вам ответил? Кто был в комнате? – Нет. Не ответил – Сказала она – Все вокруг внезапно погрузилось во тьму, стало черным. А сразу же после этого я почувствовала, что лечу вперед головой вон из комнаты! – И вы не видели, как к вам кто-то подошел? – Нет, я же сказала, все вокруг потемнело – Она остановилась и подозрительно на него посмотрела. – Я думаю, вам стоит рассказать об этом профессору Дамблдору – Сказал Гарри – Он обязан знать о ликовании Малфоя, я хотел сказать. О том. Что кто-то выбросил вас из комнаты. К удивлению Гарри профессор Трелони, услышав это предложение, надменно выпрямилась. – Директор заявил, что он бы предпочел, чтобы я пореже наносила ему визиты – Холодно сказала она – А я не из тех, кто любит навязывать свою компанию. Если Дамблдору угодно игнорировать предостережения карт… Ее костлявая ладонь сомкнулась вокруг запястья Гарри. – Снова и снова. Как бы я их не раскладывала. И она драматически вытащила карту из-под мантии. – Светящаяся башня – Прошептала она – Несчастие. Бедствие. Надвигающееся все ближе и ближе… – Хорошо – Снова сказал Гарри – Но я думаю, что вам все-таки стоит рассказать профессору Дамблдору об этом голосе. И о том, как все становится темным и вы вылетаете из комнаты. – Ты так думаешь? – Сказала профессор Трелони, застыв на минуту в задумчивости. Но Гарри показалось, что она совсем не против поведать о своих приключения еще раз. – Я как раз иду к нему – Сказал Гарри – Мы договорились встретиться. Можем пойти вместе. – Ну ладно. В таком случае… – Сказала профессор Трелони улыбаясь. Она наклонилась, подобрала свои бутылки с шэрри и бесцеремонно выбросила их в огромную бело-голубую вазу, стоящую в ближайшей нише. – Мне не хватает тебя на уроках – Сказала она радушно, когда они отправились вместе. – Ты не обладал слишком уж большими способностями провидца. Но все равно ты – удивительный объект. Гарри не ответил. Он уже устал быть объектом для предсказания всяких ужасов у профессора Трелони. – Боюсь, что – Она продолжала – Эта лошадь, то есть, я хотела сказать, кентавр, ровно ничего не понимает в гадании на картах. Я спросила его – как провидец провидца – Может ли он тоже чувствовать вибрации приближающейся катастрофы? Но он, по-моему, счел что я просто смехотворна. Да, смехотворна. В ее голосе послышалась нотка истерики. Гарри уловил легкий запах шэрри, хотя бутылки остались далеко. – Наверное, этот конь слышал, что люди говорят, будто я не унаследовала дар своей пра-пра-бабаушки. Завистники уже давно распространяют такие слухи. Знаешь, Гарри, что я говорю таким людям? Если уж Дамблдор разрешил мне стать преподавателем в этой великой школе, если он доверял мне все эти годы, то разве я не доказала обратное? Гарри пробормотал что-то неразборчивое. – Я хорошо помню свое собеседование с Дамблдором. – Продолжала профессор Трелони горловым голосом. Он был глубоко впечатлен, Гарри, глубоко впечатлен. Я тогда остановилась в «Кабаньей голове», чего я тебе, кстати, не советую – там полно клопов, мой дорогой. Зато вполне дешево. И Дамблдор оказал мне учтивость своим посещением. Пришел прямо ко мне в комнату. Он спрашивал меня… Должна признать, что сначала он относился к прорицанию довольно прохладно. И я сказала ему, что чувствую себя как-то странно, в тот день я ничего не ела… А потом… И сейчас Гарри в первый раз за все время внимательно прислушался, потому что он знал, что именно случилось потом – профессор Трелони изрекла пророчество, которое изменило ход его жизни, пророчество о нем о Волдеморте. – Но потом наш разговор был наглым образом прерван вмешательством Северуса Снейпа! – Что? – Да. За дверями послышалась какая-то суматоха, потом дверь распахнулась, и за ней стоял Снейп и тот самый неотесанный бармен, который что-то несвязно бормотал о том, что он, якобы, перепутал лестницу и поднялся не туда. Но мне лично показалось, что он, скорее, был задержан в то время, когда старался перехватить наш с Дамблдором разговор – знаешь, он в то время сам искал работу, и, наверное, хотел держать нос по ветру. Ну, а в конце нашего разговора Дамблдор как-то сразу передумал, и решил все же принять меня на работу. Я почти уверена, что его впечатлил резкий контраст между моими скромными и непритязательными манерами и тихим талантом и этим резким и беспардонным молодым человеком, который, к тому же, подслушивал сквозь замочную скважину. Гарри, дорогой? Она оглянулась, только сейчас заметив, что Гарри рядом с ней не было. Он остался позади и теперь их разделяло примерно десять футов. – Гарри? – Повторила профессор Трелони. Наверное, он сильно побледнел – на лице профессора Трелони читалось беспокойство и испуг. Да, это Снейп доложил Вольдеморту о пророчестве. Это они вместе с Питером Петтигрю натравили его на Джеймса и Лили, и их сына… Сейчас Гарри не мог думать ни чем другом. – Гарри? – Повторила профессор Трелони – Я думала мы с тобой идем увидеть директора. – Останьтесь здесь! – Произнес Гарри немеющими губами. – Но, дорогой мой… Я собиралась ему рассказать, как на меня напали в комнате… – Оставайтесь здесь! – Повторил Гарри сердито. Она выглядела встревоженной, когда Гарри пробежал мимо нее и свернул в коридор, ведущий к кабинету Дамблдора, где стояла одинокая горгулья. Гарри выкрикнул пароль и сломя голову побежал по движущейся спиральной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Он не постучал в дверь кабинета, а лишь несколько раз треснул в нее кулаком. Тихий голос ответил «Войдите», прежде чем он вбежал внутрь. Феникс Фоукс оглянулся. В его блестящих черных глазах отражалось золото заката за окном. Дамблдор стоял у окна, оглядывая окрестности, с черной дорожной мантией в руках. – А, Гарри! Я же обещал, что ты сможешь пойти со мной. Несколько секунд Гарри стоял в растерянности, не понимая, о чем речь. Разговор с Трелони вытеснил все остальные мысли у него из головы, и, казалось, его мозг работает очень медленно. – Пойти… С вами…? – Ну, если ты, конечно, хочешь. – Если я…? И потом Гарри вспомнил, почему же в первую очередь он хотел пойти к Дамбдору в кабинет. – Вы нашли один из… Хоркруксов? – Думаю, да. Ярость и негодование боролись внутри Гарри с шоком и нервным возбуждением. Несколько минут Гарри стоял молча, не в силах ничего сказать. – Естественно, что ты боишься. – Я не боюсь! – Выпалил Гарри, и это была чистая правда. Страх был тем чувством, которого Гарри просто не ощущал. – А который это Хоркрукс? Где он? – Я не точно не знаю, который. Хотя змею мы можем исключить. Но я полагаю, мы сможем найти его в одной пещере на берегу за много миль отсюда, в той пещере, определить местонахождение которой я пытался уже долгие годы. В этой самой пещере Том Реддл однажды запугал двух детей из своего приюта во время ежегодной экскурсии. Помнишь? – Да. А как она защищена? – Я не знаю. У меня есть подозрения, но они вполне могут оказаться неверными. – Дамблдор остановился, а потом произнес – Гарри, я обещал тебе, что возьму тебя с собой, и я не отказываюсь от этого обещания. Но с моей стороны будет неправильным не предупредить тебя, что это может оказаться очень опасно. – Я пойду – Сказал Гарри чуть ли не до того, как Дамблдор закончил говорить. Кипя ненавистью к Снейпу, его желание совершить что-то безрассудное и рискованное возросло в десятки раз за последние несколько минут. Наверное, это отразилось у Гарри на лице, потому что Дамблдор отошел от окна и более пристально посмотрел на Гарри, а между бровями у него появилась легкая морщинка. – Что с тобой случилось? – Ничего – Быстро соврал Гарри. – Что тебя расстроило? – Я не расстроен. – Гарри, ты никогда не был хорошим легиллиментом. Эти слова были последней каплей. – Снейп! – Сказал он громко и Фоукс издал легкий звук недовольства – Снейп – вот что случилось. Это он рассказал Вольдеморту о пророчестве. Да, это был он, он тогда подслушивал за дверью. Мне Трелони рассказала! Выражение на лице Дамблдора не изменилось, но Гарри показалось, что его бледное лицо вдруг осветилось кроваво-красным лучом заходящего солнца. Он долго молчал. – Когда ты об этом узнал? – Спросил он. – Да только что! – Сказал Гарри, едва удерживаясь от крика. И вдруг, в следующую секунду, он уже не мог остановиться – ВЫ РАЗРЕШИЛИ ЕМУ ЗДЕСЬ ПРЕПОДАВАТЬ, И ОН НАТРАВИЛ ВОЛЬДЕМОРТА НА МОИХ РОДИТЕЛЕЙ! Тяжело дыша, как во время борьбы, Гарри отвернулся от Дамблдора, который по прежнему не шевельнул ни одним мускулом лица и прохаживался взад-вперед по комнате, потирая костяшки пальцев. – Гарри – Сказал он – Пожалуйста, послушай меня. Гарри было трудно успокоиться. Он закусил губу и сказал: – Профессор Снейп сделал ужасную… Только не говорите мне, что это была ошибка, он подслушивал за дверью, это точно. – Дай мне, пожалуйста, закончить – Дамблдор дождался пока Гарри кивнет, а затем продолжил – Профессор Снейп совершил ужасную ошибку. Он тогда все еще был на службе у Вольдеморта в ту ночь, когда он услышал первую часть пророчества профессора Трелони. Естественно, он поспешил рассказать своему хозяину то, что услышал. Это, конечно, окончательно убедило его хозяина. Но Снейп никак не мог знать какого из мальчиков выберет Вольдеморт и за кем он будет охотиться и что убитыми окажутся и родители. Которых Снейп знал – то есть твои мать и отец. Гарри горестно усмехнулся. – Да он ненавидел моего отца так же, как ненавидел Сириуса. Разве вы не заметили, профессор, что те люди, которых Снейп возненавидел, почему-то в конце концов оказываются мертвыми? – Ты себе даже не представляешь разочарование Снейпа, когда он узнал, как Вольдеморт истолковал пророчество. Я верю, что это его самое большое раскаяние и причина, по которой он вернулся… – Но он же отличный легиллимент, разве не так? – Спросил Гарри. Его голос дрожал от старания казаться спокойным – И разве Вольдеморт не уверен в том, что Снейп – на его стороне? Дамблдор некоторое время молчал. Как будто стараясь что-то вытащить из глубин сознания. А потом произнес: – Я уверен. Я полностью доверяю Северусу Снейпу. Гарри глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Это не помогало. – Зато я не доверяю! – Сказал он так же громко – Они что-то затевают вместе с Драко Малфоем прямо у вас под носом, а вы… – Мы это обсудили. Гарри – Ответил Дамблдор. – Я высказал свое мнение. – Вы ночью уходите из школы, и, держу пари, не отдаете себе отчета в том, что Снейп и Малфой могут решить… – Что? – Спросил Дамблдор, вскинув брови – Что же именно они, по твоему мнению, могут сделать? – Я… Они точно что-то затевают! – Сказал Гарри. И его ладони сжались в кулаки – Профессор Трелони только что была в Выручай-Комнате. Пытаясь спрятать свои бутылки шэрри, как вдруг услышала Малфоя, радостно кричащего, празднующего! Он старается провернуть здесь что-то опасное, и если вы меня спросите – он уже недалек от цели, в то время как вы уже почти ушли из школы, без всяких… – Достаточно – Сказал Дамблдор. Он сказал это довольно тихо, и Гарри, наконец, совсем замолчал – он понял, что наконец пересек какую-то невидимую линию – Думаешь, в этом году я когда-либо оставлял школу незащищенной на время моего отсутствия? Нет, не оставлял. Сегодня ночью, когда я уйду, в школе опять будет включена дополнительная защита. Пожалуйста, не намекай мне, что должным образом не забочусь о безопасности своих студентов. – Я на это не намекал – ответил Гарри. – Я больше не хочу об этом говорить. Гарри сдержал свое возражение, испугавшись, что зашел слишком далеко и потерял шанс пойти вместе с Дамблдором, но Дамблдор сказал: – Так ты хочешь пойти со мной? – да – сразу же выпалил Гарри. – Очень хорошо, тогда послушай. Дамблдор выпрямился. – Я возьму тебя с собой при одном условии: ты будешь выполнять все мои команды без возражений. – Конечно. – И убедись в том, что ты меня правильно понял. Я имею в виду то, что ты должен слушаться, даже если я говорю: «беги», «спрячься» или «отойди». Ты даешь мне слово? – Я… Да, конечно! – И если я скажу тебе спрятаться, ты так и сделаешь? – спросил Дамблдор. – Да. – Если я велю тебе убегать, ты послушаешься? – да. – Если я скажу, чтобы ты меня оставил, и спасался сам, ты послушаешь меня? – Я… – Гарри? Один короткий миг они смотрели друг на друга. – Да, сэр. – Очень хорошо. Тогда сейчас иди и возьми свою мантию, я жду тебя в холле через пять минут. Дамблдор повернулся, чтобы взглянуть в темнеющее небо за окном. Солнце уже превратилось в огненно-красную полосу на горизонте. Гарри поспешил выйти из кабинета, и спустился вниз по спиральной лестнице. Как-то неожиданно у него в сознании все прояснилось, он освободился от лишних эмоций. Он твердо знал что делать. Рон с Гермионой сидели вместе в гостиной. Когда он вернулся. – Ну и что Дамблдор хотел? – Спросила сходу Гермиона – Гарри, с тобой все в порядке? – Добавила она с негодованием. – Все отлично – бросил Гарри, проходя мимо них. Он быстро взобрался по лестнице, зашел в спальню, открыл свой чемодан, достал оттуда карту мародеров и пару свернутых носков, затем поспешил спуститься обратно и проходя мимо Рона и Гермионы. – У меня нет времени. Дамблдор думает, что я сейчас беру свою мантию-невидимку. Вкратце он рассказал им, куда он уходит и почему. Он не останавливался, слыша испуганные вскрики Гермионы или скоропалительные вопросы Рона. Узнать интересующие их подробности они могли и позже. – Вы понимаете, что это значит? – Заключил Гарри, торопясь. – Дамблдора сегодня ночью не будет в школе, а для Малфоя это отличный шанс, что бы он не замышлял. – Нет, вы меня послушайте! – Выпалил Гарри, увидев, что они оба собираются его перебить. Я знаю, что это Малфой что-то праздновал в Выручай-Комнате – Он Сунул Гермионе в руки Карту мародеров – Вам сейчас надо за ним следить. И следить со Снейпом тоже. Задействуйте кого-нибудь из АД, кого сможете найти. Гермиона. Эти твои галеоны все еще работают, так? Дамблдор говорит, что установил в школе экстра-защиту на время. Пока его не будет, но если здесь замешан Снейп. Он уж точно знает, как Дамблдор защищает школу и как эту защиту обойти, но он не ожидает, что вы будете за ним следить, так ведь? – Гарри… – Начала Гермиона. В ее глазах ясно читался ужас. – У меня нет времени спорить. – Сказал Гарри – И отнеситесь к этому серьезно. Он впихнул Рону в руки пару носков. – Спасибо. – Сказал Рон – А… Зачем мне носки? – Тебе нужны не носки, а то, что в них завернуто. Это Феликс Фелицис. Поделите его между собой, и про Джинни тоже не забудьте. Скажите ей «пока» от меня, мне надо идти, Дамблдор ждет. – Нет! – Выпалила Гермиона. Когда Рон развернул золотистое зелье. – Нам не нужно. Тебе он больше пригодится. Кто знает, с чем тебе придется столкнуться? – Со мной все будет в порядке, я ведь буду с Дамблдором, – сказал Гарри. – Мне важнее знать, что всем вам ничто не угрожает. Не смотри на меня так, Гермиона. Увидимся позже. Он спешно пробрался сквозь проем за портретом, и побежал в направлении холла. Дамблдор ждал его, стоя у дубовых входных дверей. Он обернулся, когда Гарри достиг верхней ступеньки каменной лестницы, тяжело дыша и чувствуя покалывание сбоку. – Я бы хотел чтобы ты надел свою мантию – Сказал Дамблдор и подождал, пока Гарри ее накинет, а затем произнес – Вот и отлично. Пошли. – Профессор, а что подумают люди, когда увидят, что вы уходите? – Спросил Гарри, думая о Малфое и Снейпе. – Что я иду в Хогсмид пропустить стаканчик-другой. – Легко сказал Дамблдор – Иногда я посещаю паб Розмерты, да и в Кабанью голову заглядываю… Или только притворяюсь, что туда иду. И они вышли в сгущающиеся сумерки. В воздухе чувствовались запахи сочной травы, воды в озере и горящих дров в камине у Хагрида. Трудно было поверить в то, что они отправлялись навстречу чему-то опасному. – Профессор – Спросил Гарри, когда впереди показались ворота – А мы будем аппарировать? – Да – Ответил Дамблдор – Полагаю, теперь ты умеешь аппарировать? – Да– Ответил Гарри – Но у меня нет лицензии. Он почувствовал, что лучше уж быть честным. Это куда лучше чем если бы он испортил все, улетев на сто миль дальше, чем надо. – Ничего – Сказал Дамблдор – Я снова помогу тебе. Они вышли за ворота на темную, пустынною улочку Хогсмида. Сумерки сгущались быстро и к тому времени, когда они достигли Хай Стрит, вокруг была непроглядная темнота. В окнах над магазинами мигали огоньки. Когда они приблизились к «Трем метлам», они услышали сиплый крик: – … И уходите! – Кричала мадам Розмерта, силой выталкивая неотесанного на вид волшебника. – О, Альбус! Вы не в школе в такое время. – Добрый вечер, Розмерта, добрый вечер. Извини меня, я сегодня зайду в «Кабанью голову». – Это не оскорбление, просто тихо сегодня что-то. Минутой позже они завернули за угол, и пошли по улице, где находилась «Кабанья голова», дверь паба скрипнула, хотя ветра не было. В отличие от «Трех Метел» «Кабанья Голова» выглядела совершенно безлюдной. – Нам не обязательно сюда заходить – Пробормотал Дамблдор, оглядываясь – Пока никто нас не видит, нам бы лучше уйти. Теперь, Гарри. Возьми меня за руку, не обязательно сильно сжимать ладонь, я просто сопровожу тебя. Итак, на счет три: раз… два… три. И сразу Гарри ощутил это уже знакомое ему чувство – как будто скользил внутри слишком узкой трубы, было трудно дышать, все его тело было сильно сжато до предела, а потом, когда он уже думал, что вот-вот задохнется, невидимые узы ослабели, и он уже стоял среди прохлады и темноты. Его легкие наполнились свежим, солоноватым воздухом. Глава 26 Гарри почувствовал соленый запах и услышал звук приближающихся волн. Легкий прохладный ветерок взъерошил его волосы, когда он посмотрел на залитое лунным светом море и звездное небо. Он стоял на высоком уступе темной скалы, а вода пенилась и ударялась под ним об скалы. Гарри посмотрел через плечо: над ними возвышался высокий утес, а внизу зияла отвесная впадина, темная и безликая. Несколько больших выступов скалы, на одном из которых стояли Гарри и Дамблдор, выглядели так, словно они когда-то давно отломились от утеса. Это был унылый и мрачный пейзаж; однообразие моря и скал не прерывалось ни одним деревом, пучком травы или песчаным пляжем. – Тебе нравится это место, Гарри? – спросил Дамблдор, так, словно он интересовался его мнением, хорошее ли это место для пикника. – Они сюда привели детей из приюта? – Гарри не мог представить столь неподходящего места для дневной поездки. – Не совсем сюда, – сказал Дамблдор, – Между утесами за нами есть деревня. Думаю, сирот привезли туда, чтобы они подышали морским воздухом и посмотрели на море. Наверное, только Том Реддл и его маленькие жертвы побывали здесь. Ни один маггл не смог бы добраться сюда, если бы он не был великим скалолазом, а лодки не могли приблизиться к утесам – воды вокруг них очень опасны. Похоже, что Реддл спустился вниз, используя магию – в данном случае помогающую лучше, чем веревки. И он привел с собой двух маленьких детей, наверное, чтобы получить удовольствие от их страха. Я думаю, только путь сюда мог произвести на детей небывалый эффект. Гарри снова посмотрел на утес, и у него мурашки побежали по коже. – Но он не остановился здесь, и поэтому – мы тоже должны идти дальше. Идем. Дамблдор подозвал Гарри к самому краю скалы, где выступы, похожие на зубчатые башни, нисходившие к валунам, выступавшим из воды, помогали им продолжать спуск. Это был полный опасности спуск, и Дамблдор, которому мешала его поврежденная рука, передвигался довольно медленно. Камни внизу были скользкими из-за морской воды. Гарри чувствовал, как холодные соленые брызги попадали ему в лицо. – Люмос, – сказал Дамблдор, когда они дошли до валуна, который был недалеко от утеса. Тысячи брызг золотых лучей засветились над темной поверхностью воды в нескольких футах под тем местом, где он согнулся. Темная стена скалы за ним также была освещена. – Видишь? – Тихо сказал Дамблдор, поднимая свою палочку. Гарри увидел трещину в скале, где бурлила темная вода. – Не возражаешь, если мы немного промокнем? – Нет, – ответил Гарри. – Теперь сними свою Мантию-Невидимку – сейчас она уже без надобности, и давай нырнем, – и с неожиданной ловкостью юноши Дамблдор сполз с валуна в воду и блестящим брасом поплыл прямо к темной дыре, которая виднелась в скале. Гарри снял мантию, убрал ее в карман и последовал за ним. Вода была ледяной, одежда Гарри промокла, и тянула на дно. Делая глубокие вдохи, наполнившие его ноздри резким привкусом соли и морских водорослей, он отплывал от мерцающего света, который становился все слабее и слабее, приближаясь к утесу все ближе. Дыра скоро превратилась в длинный туннель, который полностью заполнялся водой во время прилива. Скользкие стены были всего лишь на расстоянии 3 футов, и мерцали в свете палочки Дамблдора, как смола. Немного погодя, их туннель свернул влево, и Гарри увидел, что он тянулся сквозь весь утес. Он продолжал плыть вслед за Дамблдором, кончиками своих окоченевших пальцев касаясь острых мокрых камней. Потом он увидел, как Дамблдор выходит из воды, его седые волосы и темная мантия заблестели в свете палочки. Когда Гарри доплыл до того же места, то увидел ступеньки, которые вели в огромную пещеру. Он поднялся по ним и, дрожа, вышел на спокойный и холодный воздух, вода стекала с его мокрой одежды. Дамблдор стоял в центре пещеры с высоко поднятой палочкой, он медленно поворачивался вокруг своей оси, рассматривая стены и потолок. – Да, это то самое место, – сказал Дамблдор. – Как вы узнали? – прошептал Гарри. – Я чувствую здесь сильную магию, – просто ответил Дамблдор. Гарри не мог сказать, испытывал ли он дрожь из-за пробирающего холода, или из-за понимания того, что он находится рядом с великими чарами. Он смотрел, как Дамблдор осматривал все вокруг, концентрируя свое внимание на вещах, которые Гарри не мог даже увидеть. – Это просто вход, – сказал Дамблдор через несколько секунд, – А нам надо проникнуть внутрь… И нам предстоят не природные препятствия, а ловушки, которые расставил здесь сам Лорд Волдеморт. Дамблдор приблизился к стене пещеры, и ощупал ее своими потемневшими пальцами, бормоча себе под нос слова на странном языке, который Гарри не мог понять. Он дважды обошел пещеру, касаясь всех камней, до которых только мог дотянуться, иногда останавливаясь и прикасаясь своими пальцами к какому-то определенное месту, пока окончательно не остановился около одного. Его пальцы начали нажимать на ровную поверхность стены, которая на первый взгляд ничем не отличалась от остального камня. – Здесь, – сказал он. – Мы пройдем здесь. Однако вход спрятан. Гарри не спросил, откуда Дамблдор это знал. Он никогда не видел, чтобы маг мог сделать такие выводы, просто осматриваясь и прикасаясь к предметам, но уже давно перестал думать, что хлопки и унюхивания – это признаки глупости, а не опыта. Дамблдор отошел от стены пещеры и направил палочку на камень. Через несколько мгновений на нем проступили очертания арки, мерцавшие белым светом, как будто за ними была мощная лампа. – Вы это сделали! – у Гарри зуб на зуб не попадал, но не успели слова слететь с его губ, как контур арки исчез, оставив камень таким же гладким, как и до этого. Дамблдор оглянулся. – Гарри, я забыл, извини, – Дамблдор направил свою палочку на Гарри, и его одежда стала теплой и сухой, словно полежала перед горячей печью. – Спасибо, – поблагодарил Гарри, но Дамблдор уже обратил свой взгляд назад на стену пещеры. Он уже больше не делал никаких магических движений, просто стоял и смотрел на нее, как будто на ней было написано что-то интересное. Гарри тоже не двигался, чтобы не помешать концентрации Дамблдора. Несколько минут спустя Дамблдор сказал: – Нет, я не могу поверить, но – это так. Очень грубо… – Что такое, Профессор? – Я думаю, – Дамблдор засунул свою здоровую руку в мантию и достал оттуда серебряный нож, таким же Гарри обычно нарезал ингредиенты различных зелий, – нам надо заплатить, чтобы пройти. – Заплатить? – спросил Гарри. – Вы хотите дать что-то двери? – Да, – сказал Дамблдор – Кровь, если я не ошибаюсь. – Кровь? – Я же сказал, что это грубо, – презрительно молвил Дамблдор, даже слегка разочарованно, как будто Волдеморт только что упал еще ниже в его глазах, чем тот ожидал. – Весь фокус в том, что, как ты мог уже догадаться, враг должен быть ослаблен перед тем, как войти. Еще раз Лорд Волдеморт забывает, что есть вещи намного хуже, чем физическая боль и слабость. –  Вы, надеюсь, сможете этого избежать, – сказал Гарри, переживший и так уже достаточно физической боли, чтобы хотеть ее еще больше. – Иногда, к сожалению, этого нельзя избежать, – Дамблдор закатал рукав своей мантии и обнажил предплечье своей здоровой руки. – Профессор! – закричал Гарри, заспешив к Дамблдору, когда он поднял нож. – Я это сделаю… Я… – он не знал, что собирается сказать – что он моложе, здоровее? Но Дамблдор только улыбнулся. Молнией блеснул серебряный нож, брызнула кровь, и камень был окроплен темными багровыми каплями крови. – Ты очень добр, Гарри, – Дамблдор поводил палочкой над глубоким порезом на руке и он тут же зарубцевался точно так же, как и раны Малфоя, которые вылечил Снейп. – Но твоя кровь имеет большее значение, чем моя. О, это сработало, не так ли? Серебряный контур арки опять появился в стене, и в этот раз он не исчез. Камень, на который попала кровь, просто испарился, оставляя вход в, казалось бы, полную темноту. – Иди за мной, Гарри, – Дамблдор прошел сквозь арку, и Гарри поторопился следом, осветив свою палочку. Интригующий вид открылся перед его глазами. Они стояли рядом с большим черным озером, таким большим, что Гарри не мог различить его берегов. В такой большой пещере, что ее свод был неразличим. Мерцание туманного зеленого света виднелось где-то вдалеке на середине озера, отражаясь в спокойной воде. Зеленый свет и лучи от двух палочек были единственным светом, и то они светили не так ярко, как ожидал Гарри. Темнота была намного гуще, чем обычная. – Давай осмотримся, – тихо сказал Дамблдор. – Будь аккуратным, чтобы не наступить в воду. Иди рядом со мной, – он начал обходить озеро, и Гарри пошел прямо за ним. Их шаги отдавались эхом от камней, которые находились вокруг воды. Они все шли и шли, а вид вокруг них все не менялся – неровная стена пещеры с одной стороны, а с другой – безграничное пространство гладкой зеркальной темноты, посередине которой мерцал мистический зеленый свет. Гарри чувствовал, что это место и тишина угнетают, лишают присутствия духа. – Профессор? – наконец она сказал. – Вы думаете, что Хоркрукс тут? – О да! – сказал Дамблдор. – Я в этом уверен. Весь вопрос в том, как мы его достанем? – Мы не можем…мы не можем просто воспользоваться Притягательным Заклинанием? – спросил Гарри, хотя конечно, это было глупым предложением. Но он хотел как можно скорее выбраться из этого места. – Конечно, мы могли бы, – Дамблдор внезапно остановился, и Гарри чуть было не врезался в него. – Почему бы тебе ни сделать это? – Я? Ох…,ну ладно… – Гарри не ожидал этого, но он прочистил глотку и громко сказал, подняв палочку. – Акцио Хоркрукс! Словно взорвавшись, что-то очень большое и бледное появилось из темных вод футах в 20 от них. Но, прежде чем Гарри успел рассмотреть, что же это было, оно опять исчезло с громким всплеском, поднявшим большие волны на зеркальной глади воды. От неожиданности Гарри отскочил, ударившись об стену, его сердце чуть было не выскочило из груди. Он повернулся к Дамблдору. – Что это было? – Что-то, что должно было ответить, если бы мы захотели притянуть к себе Хоркрукс. Гарри опять посмотрел на воду. Поверхность воды опять блестела черным. Волны исчезли неестественно быстро, но сердце у Гарри все еще быстро билось. – Вы знали, что это случится, сэр? – Я думал, что что-то случится, если мы прибегнем к простой магии, чтобы получить Хоркрукс. Это была хорошая идея, Гарри, самый простой метод узнать то, с чем нам предстоит столкнуться. – Но мы же совершенно не знаем, что это было, – с ужасом посмотрел Гарри на гладкую поверхность воды. – Были, ты имеешь в виду, – сказал Дамблдор. – Очень сомневаюсь, что в озере оно только одно. Давай продолжим наш обход? – Профессор? – Да, Гарри? – Вы думаете, что нам придется зайти в озеро? – В него? Только если нам очень не повезет. – А вы не думаете, что Хоркрукс может быть на дне? – Нет, я думаю, что Хоркрукс посередине, – и Дамблдор указал на туманный зеленый свет, исходящий откуда-то из центра озера. – И мы должны будем пересечь озеро, чтобы достать его? – Да, я так думаю. Вопросы у Гарри закончились. Все его мысли кружились вокруг водяных монстров, гигантских змей, демонов, духов… – Ага, – сказал Дамблдор, и снова остановился. В этот раз Гарри действительно врезался в него, несколько мгновений он балансировал на краю темной воды, как вдруг здоровая рука Дамблдора крепко сжала его плечо, отдернув его назад. – Извини, Гарри. Я должен был сначала предупредить тебя. Стань рядом со стеной, пожалуйста. Я думаю, что я нашел место, которое нам нужно. Гарри так и не понял, что Дамблдор имел в виду, ведь этот кусок темного берега был абсолютно таким же, как и все остальные, но Дамблдора, казалось, что-то в нем привлекло. В этот раз он не прикасался к скале, а трогал воздух, как будто хотел найти и захватить что-то невидимое. – Ого, – сказал Дамблдор, несколько секунд спустя. Его рука в воздухе натолкнулась на что-то, что Гарри не мог разглядеть. Дамблдор подошел поближе к воде, Гарри нервно следил за его туфлями, носы которых были практически на краю обрыва. Все еще держась за что-то в воздухе, Дамблдор поднял свою палочку, и постучал ей по чему-то такому же невидимому. И в тот же момент тяжелая медная цепь появилась прямо из воздуха, вытянувшись из водных глубин прямо в протянутую руку Дамблдора. Дамблдор постучал по цепи, которая тут же скатилась с его кулака, и со звоном, словно змея, свернулась кольцом на земле. Звон эхом отразился от каменных стен. Гарри с удивлением смотрел, как нос судна вынырнул, словно из тумана, светясь таким же зеленым светом, как и цепь. И лодка под аккомпанемент шелеста воды поплыла к тому месту, где стояли Гарри и Дамблдор. – Откуда вы знали, что она там есть? – удивился Гарри – Магия всегда оставляет следы, – сказал Дамблдор, когда лодка с легким стуком коснулась берега, – иногда просто очевидные следы. Я учил Тома Реддла. Я знаю его стиль. – А… а эта лодка безопасна? – Я думаю да. Волдеморту нужно было создать такое средство передвижения через озеро, которое не привлекло бы внимание тех созданий, что его населяют, если б кто-нибудь когда-нибудь захотел бы прийти и уничтожить его Хоркрукс. – Это значит, что эти штуки в озере ничего нам не сделают, если мы пересечем его в лодке Волдеморта? –  Думаю, что мы должны смириться с тем, что рано или поздно они поймут, что мы не Лорд Волдеморт. До этого момента у нас все получалось. Они разрешили нам поднять лодку. – Но почему они нам разрешили? – Гарри не мог не думать про щупальца, поднимающиеся из воды, особенно после того, когда берег скроется из виду. – Волдеморт был уверен, что никто кроме великого мага не смог бы найти эту лодку, – сказал Дамблдор. – Я думаю, что он был готов рискнуть тем, что кто-то найдет ее, но это, как он думал, было не очень вероятно. Он ведь знал, что оставит здесь еще пару препятствий, которые только он сможет пройти. Посмотрим, был ли он прав. Гарри посмотрел вниз на лодку. Она была очень маленькой: – Не похоже, что ее построили для двоих. Сможет ли она выдержать нас обоих? Не перегрузим ли мы ее вдвоем? Дамблдор хихикнул: – Волдеморт не должен был сильно волноваться весом пассажиров, скорее всего его больше волновало количество магической силы, которая пересекала бы озеро. Я думаю, что чары в этой лодке заключаются в том, что только один маг сможет поплыть в ней… – Но тогда… – Я не думаю, что тебя стоит брать в расчет, Гарри. Тебе мало лет и у тебя нет квалификации. Волдеморт никогда не смог бы предположить, что 16-летний дойдет до этого места. Я думаю, что они не почувствуют твои магические силы, они, скорее всего обнаружат только мои. Конечно, такие слова не могли укрепить дух Гарри. Наверное, Дамблдор догадался об этом, поэтому добавил: – Ошибочка вышла у Волдеморта, Гарри…его ошибка… он не принял в расчет возраст, зря он недооценивает молодость… А теперь, залазь в лодку первым, и будь аккуратным, не коснись воды. Дамблдор встал рядом, и Гарри осторожно залез в лодку, за ним, свернув цепь, перешел в лодку и Дамблдор. Они находились очень близко друг к другу, Гарри было очень неудобно сидеть, он согнулся, его колени выступали над краем лодки, которая тут же начала двигаться. Ни один звук не нарушал тишины, кроме тихого шелеста носа лодки, скользящей по воде, она плыла сама по себе, как будто невидимые веревки тянули ее все дальше и дальше к зеленому мерцанию посреди пещеры. Скоро они уже не могли разглядеть стен пещеры, и если бы были хоть какие-то волны, то они могли бы почувствовать себя, словно в море. Гарри посмотрел вниз и увидел золотое отражение света своей палочки в черной воде. Лодка все плыла и плыла по зеркальной поверхности, отражаясь, словно в темном зеркале… А потом Гарри увидел ее, мраморно белую, плавающую над поверхностью воды. – Профессор! – эхо его голоса громко разнеслось над тихой водой. – Да, Гарри? – Я думаю, что видел человеческую руку! – Я уверен, что так и было, – спокойно промолвил Дамблдор. Гарри уставился в воду в поисках пропавшей руки, холодный комок стал подниматься в его горле. – Эта штуковина, которая выпрыгнула из воды…? – Но Гарри не требовался ответ на свой недосказанный вопрос, он уже сам догадался, каким он будет. Волшебная палочка высветила другое место на воде и, на этот раз осветила, мертвого человека, плывущего лицом вверх в нескольких сантиметрах над поверхностью, его открытые глаза были словно покрыты паутиной, а волосы и мантия кружились вокруг него, словно дым. – Тут куча тел! – голос Гарри был высоким, и был очень не похож на его собственный. – Да, – сказал Дамблдор, – но сейчас нам не надо об этом волноваться. – Сейчас? – повторил Гарри, отрывая свой взгляд от воды, чтоб посмотреть на Дамблдора. – До того времени, пока они спокойно плавают под нами, – сказал Дамблдор, – нам нечего боятся этих тел, Гарри, также можно бояться и темноты. Лорд Волдеморт, который, конечно, втайне боится того и другого, может быть и не согласен. Но и сейчас он показывает полное отсутствие ума. Мы боимся неизвестности, когда смотрим на смерть и темноту, ничего более. – Гарри ничего не сказал, он не хотел спорить, но мысль о том, что мертвые тела плавают вокруг и под ними, была ужасна, и что еще хуже, он не верил, что они не были опасными. – Но одно из них подпрыгнуло! – сказал он, пытаясь сделать так, чтобы его голос звучал также тихо и спокойно, как и у Дамблдора. – Когда я попробовал притянуть Хоркрукс, тело выпрыгнуло с озера! – Да, сказал Дамблдор, – и я уверен, что когда мы возьмем Хоркрукс, они будут еще менее дружелюбными. Но, как и многие существа, живущие в холоде и темноте, они боятся света и тепла, и мы позовем их на помощь при первой надобности. Огонь, Гарри, – добавил Дамблдор, улыбнувшись в ответ на изумленное выражение лица Гарри. – А…хорошо…, – быстро сказал Гарри. Он повернулся, чтобы посмотреть на зеленый свет, к которому приближалась лодка. Он не мог притворяться, что ему не страшно. Большое темное озеро наполненное трупами… Ему казалось, что с того времени, как он встретил Профессора Трелони и дал Рону и Гермионе Феликс Филицис, прошло не одно тысячелетие… Внезапно он пожалел, что нормально так и не попрощался с ними… и даже не увиделся с Джинни. – Мы почти на месте, – сказал Дамблдор радостно. Без сомнения, зеленое свечение становилось все больше и, наконец, через несколько минут, лодка остановилась, врезавшись во что-то, что Гарри сначала не мог увидеть, но потом, подняв свою палочку, он увидел, что они достигли маленького острова посередине озера, который образовала гладкая скала. – Осторожно, не коснись воды, – опять напомнил Дамблдор, когда Гарри вылезал из лодки. Остров был не больше кабинета Дамблдора, пространство на гладком темном камне было заполнено лишь источником этого зеленого света, который при близком рассмотрении был еще ярче. Гарри посмотрел на него украдкой. Сначала он подумал, что это какая-то лампа, но потом он увидел, что свечение исходит из какой-то каменной чаши, похожей на Омут Памяти, стоящего на своеобразном пьедестале. Дамблдор подошел к резервуару, Гарри шел следом. Стоя рядом они заглянули в него. Резервуар был полон изумрудной жидкости, которая источала фосфоресцирующее свечение. – Что это? – тихо спросил Гарри. – Я не знаю, – ответил Дамблдор. – Так или иначе, что-то более опасное, чем кровь и трупы, – Дамблдор обвернул концом мантии свою почерневшую руку, и дотянулся кончиками пальцев до поверхности зелья. – Сэр, нет, не прикасайтесь…! – Я не могу прикоснуться, – слабо усмехнулся Дамблдор. – Видишь? Я не могу приблизиться. Попробуй ты. Смотря на сосуд, Гарри протянул к нему руку и попробовал прикоснуться к зелью, но рука натолкнулась на невидимый барьер, мешавший ему пробраться ближе. Он постарался прорвать его, но пальцы натыкались на что-то, похожее на гибкий и прочный воздух. – Гарри, отойди, пожалуйста, – Дамблдор поднял свою палочку и сделал несколько сложных движений над поверхностью зелья, бормоча себе что-то под нос. Ничего не случилось, зелье лишь стало светиться еще ярче. Гарри молчал, пока Дамблдор работал, но когда он опустил свою палочку, Гарри почувствовал, что опять можно разговаривать. – Вы думаете, что Хоркрукс здесь, сэр? – Да, конечно, – Дамблдор еще больше наклонился над сосудом. Гарри увидел, как отражается его перевернутое лицо на гладкой поверхности зеленого зелья. – Но как добраться до него? Зелье нельзя разлить или вычерпать руками, нельзя заставить его исчезнуть, его нельзя превратить во что-то другое, на него нельзя наложить заклятие, или как-то по-другому изменить его природу, – рассеяно Дамблдор опять поднял свою палочку, покрутил ею в воздухе, а потом поймал хрустальный кубок, который взялся словно из ниоткуда. – Я могу только сделать заключение, что это зелье надо выпить. – Что? – закричал Гарри.– Нет! – Да, я так думаю. Только выпив его, я смогу опустошить резервуар и увидеть, что в нем лежит. – А если… а что если оно вас убьет? – Ну, не думаю, что так случится, – с легкостью отверг Дамблдор, – Лорд Волдеморт не захотел бы убить человека, который смог достигнуть этого острова. – Гарри не мог поверить его словам. Неужели Дамблдор даже в душах самых отъявленных негодяев пытается найти что-то хорошее? – Сэр, – Гарри старался сохранять свой голос благоразумным, – сэр, но это мы, кого Волдеморт… – Извини, Гарри, я хотел сказать, что он не захотел бы незамедлительно убить человека, который смог достигнуть этого острова, – поправился Дамблдор. – Он бы оставил их в живых до тех пор, когда бы узнал, как они смогли добраться так далеко сквозь все его преграды, и что самое важное, для чего им понадобилось опустошать сосуд. Не забывай, что Лорд Волдеморт думает, что только он знает про свои Хоркруксы. Гарри опять хотел что-то сказать, но Дамблдор поднял свою руку, призывая к тишине. Нахмурившись над изумрудной жидкостью, он усердно думал. – Без сомнений, – сказал он, наконец, – это зелье должно действовать таким образом, чтобы я не смог забрать Хоркрукс. Возможно, я оцепенею, или забуду, зачем я здесь, или меня поразит такая боль, что я обезумею, или как-то по-другому оно сделает меня недееспособным. Поэтому, Гарри, ты должен следить за тем, чтобы я продолжал пить, даже если тебе придется вливать зелье в мой протестующий рот. Ты понял? Их взгляды встретились над резервуаром, оба бледных лица освещались странным зеленым светом. Гарри промолчал. «Значит, вот зачем он взял меня с собой – чтобы я вливал в Дамблдора зелье, которое может причинить ему жуткую боль?» – Ты помнишь, – сказал Дамблдор, – с каким условием я взял тебя с собой? Гарри заколебался, смотря прямо в голубые глаза, которые в отраженном свете резервуара казались зелеными. – А что если…? – Ты же поклялся, что будешь повиноваться любому моему требованию? – Да, но… – Я предупреждал тебя, что тут может быть опасно. – Да, – сказал Гарри, – но… – Значит, решено, – Дамблдор опять опустил рукава своей мантии и поднял пустой бокал, – я очень прошу тебя выполнить мою просьбу. – Почему я сам не могу выпить это зелье? – в отчаянии спросил Гарри. – Потому что я старше, умнее и намного менее ценен, – сказал Дамблдор, – Значит, давай решим, Гарри. Ты обещаешь мне, что ты приложишь максимум усилий, чтобы я продолжал пить? – А не мог бы я…? – Я могу на тебя положиться? – Но… – Так могу или нет? – Да… хорошо, но… И до того, как Гарри успел сказать что-то еще, Дамблдор опустил хрустальный кубок в зелье. Первую секунду Гарри надеялся, что он все-таки не сможет прикоснуться к зелью даже с кубком, но кубок спокойно вошел в него, как будто никакого препятствия и не было, когда стакан наполнился до краев, Дамблдор поднял его к своим губам и произнес: «Твое здоровье, Гарри» и опустошил кубок. Гарри смотрел на него с ужасом, его руки с такой силой обхватили сосуд, что даже оцепенели пальцы. – Профессор? – взволнованно спросил он, когда Дамблдор опустил пустой стакан. – Как вы себя чувствуете? Дамблдор покачал головой с закрытыми глазами. Гарри не мог понять, чувствовал ли Дамблдор какую-то боль. Он слепо опустил стакан опять в чашу, наполнил его и выпил еще раз. В полной тишине Дамблдор выпил три полных кубка зелья. Потом, уже на 4 кубке, он пошатнулся и упал рядом с резервуаром. Его глаза все еще были закрыты, он тяжело дышал. – Профессор Дамблдор? – голос Гарри срывался. – Сэр. Вы меня слышите? Дамблдор не отвечал. По его лицу проходили гримасы, словно ему снился какой-то кошмар. Рука Дамблдора ослабевала, и зелье вот-вот уже было готово вылиться из кубка, когда Гарри протянул руки вперед и выхватил у него хрустальную чашу, крепко сжав ее в своих руках. – Профессор, вы меня слышите?– повторил он громко, его голос эхом отдавался по пещере. Дамблдор начал задыхаться, он еще никогда не слышал такого испуганного голоса Дамблдора. – Я не хочу, не заставляйте меня… Гарри уставился в его бледное лицо, которое он так хорошо знал, на кривой нос и на очки. Он не знал, что ему следует делать – …не хочу…остановите…, – стонал Дамблдор. – Но вы не можете останавливаться, Профессор, – сказал Гарри, – вы должны пить, вы помните? Вы сказали мне, что вы должны пить. Вот… – с ненавистью к самому себе, не осознавая, что он делает, Гарри опять приблизил кубок к губам Дамблдора и приложил его так, что Дамблдор выпил все, что в нем осталось. – Нет…– закричал он, когда Гарри опустил кубок назад в сосуд и наполнил его снова. – Я не хочу…Я не хочу… Отпустите меня… – Все хорошо, Профессор, – руки Гарри тряслись. – Все хорошо, я здесь. – Прекратите, прекратите, – стонал Дамблдор – Да…да…этот будет последний, – соврал Гарри. – Он влил все содержимое кубка прямо Дамблдору в рот. Дамблдор закричал, шум отдался эхом во всей пещере над темной мертвой водой. – Нет, нет, нет… Я не могу, я не могу, не заставляйте меня, я не хочу… – Все в порядке, Профессор! Все в порядке, – громко сказал Гарри, его руки тряслись так сильно, что он еле смог зачерпнуть шестой кубок зелья, сосуд был уже наполовину пуст. – Ничего с вами не происходит, вы в порядке, это все понарошку, я клянусь, что это все понарошку – выпейте это, выпейте… – и Дамблдор, повинуясь, выпил, как будто Гарри дал ему какое-то противоядие, но, опустошив кубок, он упал на колени, судорожно дергаясь. – Это все из-за меня, все из-за меня, – плакал он. – Прекратите это, я знаю, что я не должен был делать это. Пожалуйста, прекратите…я никогда, никогда… – Этим все закончится, Профессор, – голос Гарри ломался, пока он вливал 7 кубок зелья в рот Дамблдора. Дамблдор съежился, словно его окружили невидимые тортуры, его цепкая рука почти выбила наполненный кубок из трясущихся рук Гарри, когда он застонал: – Не делайте им больно, не делайте им больно, пожалуйста, пожалуйста, это все моя вина, сделайте мне больно… – Выпейте это, выпейте это, и все будет в порядке, – в отчаянии сказал Гарри, и вновь Дамблдор повиновался ему, открыв свой рот, хотя глаза его все также были закрыты. Все его тело тряслось, как в лихорадке, он упал вперед, кричал и бил кулаками по земле, пока Гарри наполнял 9 кубок. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… нет…только не это, только не это, Я сделаю все… – Просто пейте, Профессор, просто пейте… Дамблдор пил, словно маленькое дитя, умирающее от жажды, но когда он закончил, он так сильно закричал, как будто все внутри него горело: – Больше не надо, пожалуйста, больше не надо… Гарри зачерпнул 10 кубок с зельем, и почувствовал, как хрусталь царапнул дно резервуара: – Мы почти сделали это, Профессор. Выпейте это, выпейте. Он поддерживал Дамблдора за плечи, пока, в который уже раз, Дамблдор опустошал стакан, потом Гарри опять встал с колен, еще раз наполнив кубок, а Дамблдор начал кричать еще более яростно, чем когда-либо. – Я хочу умереть! Я хочу умереть! Прекратите это, Я хочу умереть! – Выпейте это, Профессор. Выпейте… Дамблдор выпил, и когда он закончил пить, то из его горла вырвался такой отчаянный вопль, что Гарри содрогнулся. – УБЕЙ МЕНЯ! – Этот…этот точно последний! – выкрикнул Гарри. – Только выпейте… И все закончится… все закончится! Дамблдор глотнул из кубка, осушил его до последней капли, а потом со всхлипом перевернулся навзничь. – Нет! – закричал Гарри. Он стоял рядом с сосудом и хотел снова наполнить кубок. Вместо этого, он уронил его в чашу, подбежал к Дамблдору и перевернул его на спину. Его очки перекосились, рот открылся, а глаза все также были закрыты. – Нет! – Гарри тряс Дамблдора – вы не могли умереть, вы же говорили, что это не яд, проснитесь, проснитесь! – Реннервате! – закричал он, его палочка указала на грудь Дамблдора, промелькнула вспышка красного света, но ничего не произошло. – Реннервате, сэр… пожалуйста… Веки Дамблдора дернулись, сердце Гарри подскочило, – Сэр, вы… – Воды, – попросил Дамблдор. – Воды? – переспросил Гарри. – Ах да, – он вскочил и поднял кубок, лежавший в чаше, он едва обратил внимание на лежащий на дне золотой медальон. – Агументи! – ткнул он палочкой в кубок, который тут же наполнился свежей водой. Гарри опустился на колени рядом с Дамблдором, поднял его голову и поднес стакан к его губам – но он был пуст. Дамблдор закричал и начал стонать: – Но ведь вода была… подождите – Агументи! – опять сказал Гарри, указав палочкой на кубок. И опять на секунду чистая вода наполнила его, но когда он поднес к губам Дамблдора, вода опять исчезла. – Сэр, я пытаюсь, пытаюсь! – Гарри был в отчаянии, но он даже не думал, что Дамблдор может его услышать; тот перевернулся на бок и глубоко тяжело дышал, словно в агонии. – Агументи! Агументи! АГУМЕНТИ! Кубок раз за разом наполнялся и пустел. Дыхание Дамблдора ослабевало. Гарри запаниковал, он инстинктивно понял, что надо использовать тот единственный способ получить воду, который запланировал Волдеморт. Он подбежал к краю скалы и зачерпнул кубком воду, подняв кубок до краев заполненный ледяной водой. Она не исчезла. – Сэр, здесь! – закричал Гарри и побежал вперед, он неловко протянул Кубок к лицу Дамблдора. Это было лучшим из того, что он мог сделать, но ледяное прикосновение к его свободной руке было не из-за холодной воды. Скользкая белая рука обхватила его запястье, и существо, которому она принадлежала, тянуло его, медленно и неотвратимо в темнеющие глубины с островка. Гладь воды была уже не зеркальной, она бурлила, и везде, куда бы Гарри ни кинул взгляд, белые головы и руки появлялись из водных глубин. Мужчины, женщины и дети с впалыми слепыми глазами приближались к скале, армия мертвых вставала из черной воды. – Петрификус Тоталус! – закричал Гарри, пытаясь вцепиться в гладкую мокрую поверхность острова, ткнув палочкой на Инфери, который держал его за руку. Оно его отпустило, упав в воду с громким всплеском, и он поднялся на ноги. Но еще несколько Инфери уже залазили на камень, их костлявые руки царапали его скользкую поверхность, пустые глаза смотрели прямо на Гарри, впалые лица источали злость, а за собой они волочили свое мокрое тряпье. – Петрификус Тоталус! – опять закричал Гарри, помахав палочкой в воздухе. Шестеро или семеро из них упало, но еще больше шло к нему. – Импедимента! Инкаркерус! – несколько были поражены, один или двое запутались в веревках, но те, кто полз на скалу за ними, просто переступили или наступили на упавшие тела и двигались вперед. Все еще пронизывая воздух своей палочкой, Гарри закричал: – Сектумсемпра! СЕКТУМСЕМПРА! И хотя на их намоченном тряпье и на их бледной коже появились глубокие дыры, с ними ничего не произошло – у них не было крови. Они продолжали идти, не чувствуя боли, их скрюченные руки тянулись к нему. Гарри отошел немного назад. Он чувствовал, что тонкие холодные как смерть руки, отрывают его стопы от земли, когда они подняли его и понесли, медленно и неотвратимо назад к воде. Он знал, что не сможет вырваться, что его утопят, и он станет еще одним мертвым охранником части души Волдеморта… А потом, темноту прорезал огонь. Темно-красное с золотом кольцо огня окружило камни и Инфери, крепко державшие Гарри, внезапно запнулись и пошли прямо через огонь к воде, отпустив его. Он приземлился на землю и, поскользнувшись на камнях, упал, отбив себе руки, а потом пополз вверх, приподняв палочку и осматриваясь вокруг. Дамблдор опять был на ногах, такой же бледный, как и Инфери вокруг него, но и выше, чем любой из них. Огонь танцевал в его глазах; словно факел поднял он палочку, и из ее конца внезапно вырвался огонь, образуя вокруг них большое огненное кольцо, окружавшее их теплом. Инфери натыкались друг на друга, пытаясь вслепую убежать от огня… Дамблдор взял со дна чаши медальон и спрятал его куда-то себе в мантию. Не говоря ни слова, он жестом попросил Гарри подойти к нему. Обезумевшие от огня, Инфери словно не понимали, что их жертвы покидают остров. Пока Дамблдор вел Гарри назад в лодку, кольцо огня все еще охраняло их, и горящие Инфери убирались обратно в воду, возвращаясь в глубины озера. Гарри, дрожащий как осиновый лист, подумал на секунду, что Дамблдор не сможет залезть в лодку – он шатался, и все его усилия, казалось, были направлены только на то, чтобы поддерживать кольцо защитного огня вокруг них. Гарри помог ему сесть. Оказавшись в лодке, она начала двигаться назад прочь от острова. Кольцо огня все еще окружало их, и было похоже, что Инфери, находящиеся в озере, не собирались появляться снова. – Сэр, – сказал Гарри, – сэр, я забыл про огонь, когда они пошли на меня, я запаниковал… – Это понятно, – бормотал Дамблдор. Гарри заволновался, услышав его слабый голос. Лодка причалила к берегу с небольшим стуком, и Гарри выпрыгнул первым, а потом быстро обернулся, чтобы помочь Дамблдору. Когда Дамблдор спустился на берег, он опустил руку, и кольцо огня исчезло, но Инфери больше не показывались из воды. Маленькая лодка со звоном опять погрузилась в воду, и цепь тоже сползла в озеро. Дамблдор глубоко вздохнул и оперся на стену пещеры. – Я очень слаб, – произнес он. – Не беспокойтесь, сэр, – сказал Гарри, взволнованный бледностью и усталостью Дамблдора. – Не беспокойтесь, я помогу вам дойти… Обопритесь на меня, сэр. И положив здоровую руку Дамблдора себе на плечо, Гарри провел директора назад вокруг озера, почти неся его на себе. – Лорд Волдеморт очень хорошо защитил свой Хоркрукс , – тихо сказал Дамблдор, – я бы не справился один. Ты молодец, Гарри, молодец. – Не разговаривайте, – Гарри боялся, что Дамблдор потеряет сознание, так-так ноги его дрожали, и голос звучал тихо и неотчетливо. – Поберегите энергию, сэр… Мы скоро выберемся. – Проход под аркой опять закрылся… Мой нож… – В этом нет необходимости, – твердо сказал Гарри. – Просто скажите мне, где… – Здесь… Гарри приложил окровавленный рукав своей мантии к стене. Получив кровь, проход над аркой открылся снова. Они прошли в смежную с выходом пещеру, и Гарри помог Дамблдору спуститься назад в ледяную воду, заполнявшую расщелину в утесе. – Сэр, все будет хорошо, – снова и снова повторял Гарри, обеспокоенный молчанием Дамблдора еще больше, чем его слабым голосом, – Мы уже почти пришли. Мы Аппарируем… мы вместе…не волнуйтесь… – Я не волнуюсь, – голос Дамблдора стал сильнее, несмотря на ледяную воду. – Ведь я знаю, что ты со мной. Глава 27 Оказавшись снова под звездным небом, Гарри сначала облокотил Дамблдора на ближайший валун, а затем помог ему встать на ноги. Промокший и дрожащий, склоняясь под тяжестью профессора, Гарри попытался сконцентрироваться упорнее, чем когда-либо, на месте назначения – Хогсмиде. Закрыв глаза, сжимая руку Дамблдора так сильно, как только мог, он шагнул вперед, навстречу этому ужасному чувству сдавленности. Он понял, что у него получилось, еще до того, как открыл свои глаза: запах соли и морской бриз исчезли. Промокшие и дрожащие, Гарри и Дамблдор стояли посередине Главной улицы Хогсмида. На один ужасный миг Гарри показалось, что он видит еще Инфери, крадущихся к ним между магазинов, но он моргнул, и больше не увидел ничего подвижного; все застыло во мраке ночи, лишь несколько уличных фонарей освещали наружные окна. – Мы сделали это, профессор! – с трудом прошептал Гарри. Неожиданно он почувствовал обжигающую боль в груди. – Мы сделали это! Мы заполучили Хоркрукс! Дамблдор облокотился на него. На мгновение Гарри подумал, что его неумелое Аппарирование вывело Дамблдора из строя , затем он увидел лицо директора в тусклом свете уличного фонаря: более бледное и влажное, чем когда-либо. – Сэр, с вами все в порядке? – Бывало и лучше, – слабо сказал Дамблдор, хотя уголки его рта дергались. – Это зелье… очень вредный напиток… И, к ужасу Гарри, Дамблдор опустился на землю. – Сэр, все в порядке… Сэр, с вами все будет хорошо, не волнуйтесь… Гарри отчаянно оглянулся в поисках помощи, но никого не было видно, и он понял, что должен любым способом отвести Дамблдора в больничное крыло. – Сэр, мы должны доставить вас в школу… Мадам Помфри… – Нет, – сказал Дамблдор, – Мне… Мне нужен профессор Снейп… Но я не думаю… что смогу далеко уйти, в таком состоянии… – Хорошо, сэр, послушайте. Я сейчас постучусь в двери и найду место, где вы сможете остаться – затем, я побегу и приведу мадам… – Северус, – отчетливо сказал Дамблдор, – Мне нужен Северус… – Хорошо, я приведу Снейпа. Но мне нужно оставить вас на несколько минут, поэтому я… Но, прежде чем Гарри смог пошевелиться, он услышал торопливые шаги. Его сердце подскочило: кто-то увидел, кто-то узнал, что им нужна помощь… Он осмотрелся, и увидел мадам Розмерту, спешащую к ним вниз по темной улице, в пушистых тапочках на каблуках, одетую в шелковый халат с вышитыми драконами. – Я видела, как ты Аппарировал, когда закрывала занавески. Слава богу, слава богу, я не знала, что и подумать… Господи, что случилось с Альбусом? Она остановилась, отдуваясь, и широко открытыми глазами уставилась на Дамблдора. – Он болен, – ответил Гарри, – Мадам Розмерта, можно он останется у вас, пока я сбегаю в школу и приведу помощь? – Ты не можешь пойти туда один! Разве ты не понимаешь… Ты не видел…? – Если вы поможете мне поддержать профессора, – продолжал Гарри, не слушая ее, – я думаю, мы сможем затащить его внутрь… – Что случилось? – спросил Дамблдор, – Розмерта, что-то не так? – Чер… Черная метка, Альбус. Она указала на небо в направлении Хогвартса. Смертельный страх завладел Гарри после этих слов… он повернулся и посмотрел. Она была там, в небе над школой. Яркий зеленый череп, с языком в виде змеи. Метка Пожирателей Смерти, которую они оставляли всякий раз над зданием, в котором ими было совершенно убийство… – Когда она появилась? – Спросил Дамблдор – он с трудом встал на ноги, больно сжав руку Гарри. – Наверное, несколько минут назад. Ее не было там, когда я выгоняла кошку, но когда я поднялась наверх… – Нам нужно немедленно вернуться в замок, – сказал Дамблдор, – Розмерта, – несмотря на то, что он все еще шатался, казалось, он полностью контролирует ситуацию, – нам нужно средство передвижения… метлы… – У меня есть несколько за баром, – испуганно ответила она, – Мне сбегать и принести…? – Нет, это может сделать Гарри. Гарри немедленно поднял свою палочку. – Акцио, метлы Розмерты! Секунду спустя они услышали громкий удар, и парадная дверь паба распахнулась. Оттуда стрелой вылетели две метлы и, состязаясь друг с другом в скорости, полетели к Гарри и через некоторое мгновение остановились перед ним, немного подрагивая. – Розмерта, пожалуйста, пошлите сообщение в Министерство, – сказал Дамблдор, седлая ближайшую метлу, – Возможно, в Хогвартсе никто еще и понятия не имеет, что произошло. Гарри, надень свою мантию – невидимку. Гарри вытащил мантию – невидимку из кармана и накинул ее на себя до того, как оседлал свою метлу. Мадам Розмерта уже ковыляла к своему бару, когда Гарри и Дамблдор оттолкнулись от земли и поднялись в воздух. Они помчались к замку, и Гарри смотрел на Дамблдора, чтобы подхватить его, если он начнет падать, но зрелище Черной Метки, казалось, подействовало на него, как стимулятор: он пригнулся к метле, его глаза были сосредоточены на метке, длинные серебряные волосы и борода развевались на ветру позади него. Гарри тоже смотрел на череп, и страх внутри него разрастался, как огромный пузырь, сжимая легкие, гоня все остальные мысли прочь… Сколько времени прошло, пока они отсутствовали? Сопровождала ли сейчас удача Рона, Гермиону и Джинни? А вдруг кто-то из них послужил причиной возникновения Черной Метки, а может это были Невилл, Луна или кто-нибудь еще из А.Д.? И если да… ведь это он попросил их патрулировать коридоры, он попросил их покинуть свои безопасные спальни… Неужели, он снова будет ответственен за смерть друга? Они летели сквозь темноту, над извилистой дорогой, по которой шли так недавно, и Гарри слышал сквозь свист ночного ветра в ушах, как Дамблдор бормотал что-то на странном языке. Ему казалось, он понял почему – когда они пролетали через стену, огораживающую земли Хогвартса, его метла на мгновение задрожала: Дамблдор снимал свои же Защитные заклятия, которые он расставил вокруг замка, чтобы они могли влететь внутрь. Черная Метка сверкала точно над Астрономической башней – самой высокой башней в замке. Значило ли это, что кто-то погиб именно там? Дамблдор уже пересек зубчатый вал и начал снижаться, секунду спустя Гарри приземлился рядом с ним и огляделся. Площадка была пуста. Дверь на спиральную лестницу, ведущую обратно в замок была заперта. Нигде не было никаких следов: ни смертельной борьбы, ни тела. – Что это значит? – Спросил Гарри Дамблдора, глядя на зеленый череп с языком в виде змеи зловеще мерцающий над ними. – Это настоящая Метка? Действительно ли кто-то был… Профессор? В неярких зеленых отблесках Черной Метки, Гарри увидел, как Дамблдор сжимает грудную клетку своей черной рукой. – Иди и разбуди Северуса, – слабо, но четко сказал Дамблдор, – Расскажи ему, что случилось и приведи ко мне. Ничего больше не делай, ни с кем не говори, не снимай свою мантию – невидимку. Я буду ждать здесь. – Но… – Ты обещал слушаться меня, Гарри. Иди! Гарри поспешил к двери, ведущей на спиральную лестницу, но как только его рука приблизилась к стальному кольцу двери, он услышал спешные шаги по ту ее сторону. Он оглянулся на Дамблдора, который жестом показал ему отступить. Гарри попятился, вытягивая волшебную палочку. Дверь распахнулась, кто-то ворвался через нее и прокричал: «Экспеллиармус!» Тело Гарри стало совершенно неподвижно, он почувствовал, что падает назад на зубчатую стену Башни, как неустойчивая статуя, неспособная двигаться или говорить . Он не понимал, как это произошло, ведь заклятие «Экспеллиармус» не было Замораживающим… Потом, в свете Метки, он увидел волшебную палочку Дамблдора, летящую в арку, через край зубчатой стены и понял… Дамблдор молча обездвижил Гарри, и секунда, которую он на это потратил, стоила ему шанса защитить себя. Стоя напротив стены, очень бледный, Дамблдор не выказывал признаков паники или боли. Он просто взглянул на своего разоружителя и сказал: «Добрый вечер, Драко». Малфой шагнул вперед, быстро огляделся вокруг, проверяя – одни ли они с Дамблдором. Его взгляд упал на вторую метлу. – Кто еще здесь? – То же самое я хотел спросить и тебя. Или ты действуешь один? Гарри видел, как бледные глаза Малфоя переместились с Дамблдора на Черную Метку. – Нет, – ответил он, – у меня есть сообщники. В вашей школе уже орудуют Пожиратели Смерти. – Так, так, – сказал Дамблдор, как будто Малфой показывал ему выдающийся домашний проект, – Что ж, очень хорошо. Ты нашел способ провести их внутрь, не так ли? – Да, – сказал Малфой, тяжело дыша, – прямо под вашим носом, а вы так и не догадались! – Находчиво, – сказал Дамблдор, – Но… прости меня, где же они?… Ты, кажется, стоишь один здесь, безо всякой поддержки. – Они встретились с кем-то из вашей охраны. Внизу сейчас сражение. Но они скоро появятся… Я пошел первым. Я…у меня есть дело, которое нужно закончить. – Тогда тебе нужно собраться с силами и закончить его, мой дорогой мальчик , – мягко сказал Дамблдор. Повисла тишина. Гарри стоял, заключенный в свою невидимость и парализованное тело, и смотрел на них, напрягая все силы, чтобы уловить звуки дальнего боя Пожирателей Смерти. А прямо перед ним замер Драко Малфой, он только и смотрел в упор на Альбуса Дамблдора, который, невероятно, но улыбался. – Драко, Драко, ты ведь не убийца. – Как вы узнали? – Сразу спросил Малфой. Казалось, он понял, как по-детски звучали его слова; в зеленом свете Черной Метки Гарри увидел, как он покраснел. – Вы не знаете, на что я способен, – убедительно сказал Малфой, – Вы не знаете, что я сделал! – О, нет, я знаю, – мягко ответил Дамблдор, – Ты почти убил Кэти Белл и Рональда Уизли. Весь год, с нарастающим отчаянием, ты пытался меня убить. Прости меня, Драко, но это были хилые попытки… Такие хилые, что если честно, я сомневаюсь, действительно ли ты хочешь…» – Я хочу! – страстно ответил Малфой, – Я работал над этим весь год и сегодня… Откуда-то из глубины замка раздался приглушенный вопль. Малфой насторожился и оглянулся. – Да, кто-то там внизу задает жару, – общительно сказал Дамблдор, – Но ты говорил… Ты смог провести Пожирателей Смерти в мою школу, что признаю, я считал невозможным… но как? Но Малфой не ответил: он все еще прислушивался к тому, что происходит внизу, и казалось, был тоже парализован, как и Гарри. – Возможно, тебе стоит завершить это дело самому, – предложил Дамблдор, – Что если твоим сообщникам помешала моя охрана? Как ты, наверное, уже понял, сегодня в замке находятся и члены Ордена Феникса. Да и конце концов тебе вовсе не нужна помощь… Сейчас у меня нет палочки… я беззащитен. Малфой просто смотрел на него. – Я вижу, – сказал Дамблдор, когда Малфой ничего не сказал, и даже не шевельнулся, – ты боишься действовать, пока они не присоединятся к тебе. – Я не боюсь! – прорычал Малфой, по-прежнему не делая никаких попыток навредить Дамблдору, – Это вам должно быть страшно! – Но почему? Я не думаю, что ты меня убьешь, Драко. Убийство – не такая легкая вещь, как думают невинные… но скажи мне, пока мы ждем твоих друзей… как ты провел их сюда? Я думаю, это отняло у тебя много времени, чтобы все спланировать и осуществить. Малфой выглядел так, будто он боролся с желанием то ли закричать, то ли вырвать. Он сглотнул и несколько раз глубоко вдохнул, пристально глядя на Дамблдора, его палочка указывала точно на сердце последнего. Потом, как будто он не мог себя остановить, он проговорил: – Мне пришлось починить этот сломанный Исчезающий Шкаф, которым никто не пользовался годами. Тот самый, в котором Монтегю потерялся в прошлом году. – Ага… Вздох Дамблдора был наполовину стоном. На секунду он закрыл глаза. – Что ж, действительно умно… Я полагаю, существует и второй Шкаф? – Да, он в «Боргин и Бэркс», – ответил Малфой, – И между ними есть что-то, вроде коридора. Монтегю сказал мне, что застряв в Хогвартском Шкафу, он находился в полной неизвестности, но иногда слышал, что происходит в школе, а иногда – что в магазине, как будто Шкаф путешествовал между ними, но как он ни старался, его никто не слышал… В конце концов, Монтегю умудрился Аппарировать оттуда, хотя тогда еще не сдал свой тест. Он чуть не умер, Аппарируя. Все восприняли это как просто хорошую историю, но я был единственным, кто понял, что на самом деле это значило -даже Боргин не догадался – я был единственным, кто понял, что если я починю сломанный Шкаф, через них можно будет попасть в Хогвартс. – Очень хорошо, – прошептал Дамблдор, – значит, Пожиратели Смерти смогли пройти из «Боргин и Бэркс» в школу, чтобы помочь тебе… умный план, очень умный… и, как ты правильно сказал, осуществленный прямо у меня под носом… – Да, – ответил Малфой. Странно, но казалось, что от похвалы Дамблдора, он стал храбрее и почувствовал себя комфортнее, – Да, это так! – Но были времена, – продолжал Дамблдор, – когда ты был не уверен в том, что сможешь починить Шкаф? И ты прибегал к грубым и плохо спланированным мерам – ты послал мне проклятое ожерелье, которое просто обязано было попасть не в те руки… ты отравил медовуху, хотя шанс, что я его выпью был очень маленьким… – Да, но все же вы не поняли, кто за этим стоит, не так ли? – Усмехнулся Малфой, а Дамблдор немного соскользнул вниз по стене – сила в его ногах исчезала. Гарри делал бесплодные немые попытки побороть заклятие, связывающее его. – На самом деле, я знал, – сказал Дамблдор, – я был уверен, что это ты. – Тогда почему вы меня не остановили? – Спросил Малфой. – Я пытался, Драко. Профессор Снейп следил за тобой по моим указаниям… – Он не выполняет ваши указания, он пообещал моей матери… – Конечно, он сказал тебе это, но… – Он двойной агент, вы старый глупый человек! Он не работает на вас, вы только думаете, что это так! – Останемся каждый при своем мнении, Драко. Так случилось, что я доверяю профессору Снейпу… – Ну, тогда вы потеряли последнюю каплю разума, – усмехнулся Малфой, – Он помогал мне больше, чем было нужно… Хотел забрать всю славу себе… хотел поучаствовать в задании – «Что ты делаешь? Зачем ты послал ожерелье, это было глупо, это могло бы все испортить». Я не сказал ему, что делал в Выручай Комнате, он проснется завтра утром , а все уже закончится, Снейп больше не будет любимчиком Темного Лорда, потому что он будет ничем, в сравнении со мной, ничем! – Да, большое вознаграждение, – мягко проговорил Дамблдор, – Мы все любим получать высокую оценку за тяжелую работу, конечно… но у тебя должен был быть сообщник, тем не менее… кто-то в Хогсмиде, кто-то, у кого была возможность передать Кэти… аххх… Дамблдор закрыл глаза и кивнул, так, словно он уже почти заснул. – … ну конечно… Розмерта. И давно она находится под заклятием Империус? – Дошло наконец-то? – Язвительно усмехнулся Малфой. Снизу донесся еще один вопль, громче прежнего. Малфой нервно оглянулся, затем снова посмотрел на Дамблдора, который в свою очередь продолжил: – Значит, бедную Розмерту заставили спрятаться в ее же туалете и отдать ожерелье первому студенту Хогвартса, который в одиночестве зайдет туда? А отравленный мед… ну, конечно, Розмерта могла отравить его для тебя, до того, как она послала бутылку Слизхорну, веря, что это подарок мне на Рождество… да, очень четко сработано… очень четко… Бедный мистер Филч, конечно, не подумал проверить бутылки от Розмерты… Скажи мне, как ты поддерживал связь с Розмертой? Я думал, мы контролируем все способы связи с Хогвартсом. – Заколдованные монеты, – ответил Малфой, будто был вынужден продолжать свой рассказ; его рука с палочкой очень сильно тряслась, – у меня была одна, у нее другая и я мог посылать ей сообщения… – Ни этот ли секретный способ связи использовала группа, называющая себя Армией Дамблдора в прошлом году? – спросил Дамблдор. Его тон был легким и общительным, но Гарри видел, как, говоря это, он сполз еще на дюйм по стене. – Да, я позаимствовал у них эту идею, – ответил Малфой с килой улыбкой, – и я также воспользовался идеей насчет отравленных зелий грязнокровки Грейнджер, я слышал, как она говорила в библиотеке, что Филч не разбирается в зельях… … – Прошу, не используй оскорбительные слова в моем присутствии, – сказал Дамблдор. Малфой грубо засмеялся. – Вы заботитесь о том, что я говорю «грязнокровка», когда я почти убил вас? – Да, забочусь, – ответил Дамблдор. Гарри видел, как ноги Дамблдора немного скользнули по полу, но он все еще пытался держаться прямо, – А что касается твоих слов о моем убийстве, Драко, у тебя уже было несколько долгих минут. Мы совершенно одни. Я настолько беззащитен, насколько ты и мечтать не мог, но почему-то ты все еще не сделал этого… Губы Малфоя невольно изогнулись, как будто он попробовал что-то очень горькое. – Теперь о том, что случилось сегодня ночью, – продолжал Дамблдор, – Я немного озадачен в том, как это все случилось… Ты знал, что я покинул школу? Но, конечно, – он сам ответил на свой вопрос, – Розмерта видела, как я уходил, она предупредила тебя с помощью этих заколдованных монет, ведь так?… – Да, так, – ответил Малфой, – Но она сказала, что вы ушли просто выпить что-нибудь и скоро вернетесь… – Ну, конечно, я действительно кое-что выпил… и вернулся… после некоторых событий… – пробормотал Дамблдор, – И вы решили заманить меня в ловушку? – Мы решили, что, сотворив Черную Метку над этой башней, вы обязательно поспешите сюда узнать, кто был убит, – сказал Малфой, – И это сработало! – Ну… И да и нет… – сказал Дамблдор, – Но тогда, я полагаю, никто не был убит? – Нет, кто-то мертв, – сказал Малфой и его голос повысился на октаву, когда он говорил это, – Кто-то из ваших людей… Не знаю кто, было темно… Я переступил через тело… Я должен был ждать вас здесь, наверху, да только ваш Орден Феникса встал на моем пути… – Да, он всегда так поступает… – Сказал Дамблдор. Снизу раздались громкий удар и крики, так громко, как никогда раньше. Судя по звукам, люди дрались уже на спиральной лестнице, которая вела к тому месту, где стояли Дамблдор, Малфой и Гарри. Сердце Гарри громко стучало в его невидимой груди, но никто этого не слышал… кто-то был мертв… Малфой переступил через тело… Но кто это был? – Так или иначе, осталось совсем немного времени, – сказал Дамблдор, – Так что давай обсудим твой выбор, Драко. – Мой выбор! – громко сказал Малфой, – Я стою здесь с палочкой… я собираюсь убить вас… – Мой дорогой мальчик, давай больше не будем заблуждаться на этот счет. Если бы ты действительно собирался убить меня, то сделал это еще когда Разоружил меня. Ты бы не стал продолжать этот приятный разговор о способах проникнуть в школу и убить меня. – У меня нет выбора! – сказал Малфой. Его лицо вдруг стало таким же белым, как у Дамблдора – Я обязан это сделать! Иначе он убьет меня! Он убьет всю мою семью! – Я понимаю всю затруднительность твоего положения, – сказал Дамблдор. – Как ты думаешь, почему я не пытался остановить тебя? Потому что я знал – ты будешь убит, если Лорд Волдеморт узнает, что я подозреваю тебя. Малфой вздрогнул при звуке этого имени. – Я не осмеливался поговорить с тобой о той миссии, которую, я знал, тебе поручили, из-за того, что он мог использовать против тебя Легилименцию, – продолжал Дамблдор, – Но сейчас мы можем поговорить друг с другом откровенно… тобой не было причинено никакого вреда, ты никому не навредил, хотя тебе очень повезло, что твои непреднамеренные жертвы выжили… Я могу тебе помочь, Драко . – Нет, вы не можете, – сказал Малфой, его палочка очень сильно тряслась, – Никто не может. Он приказал мне сделать это, или он убьет меня. У меня нет выбора. – Перейди на правильную сторону, Драко, и мы сможем спрятать тебя так хорошо, как ты не можешь себе и представить. Более того, я могу послать членов Ордена сегодня же ночью к твоей матери, чтобы спрятать и ее. В данный момент, в Азкабане твой отец вне опасности. Но когда придет время, мы сможем защитить и его тоже… перейди на правильную сторону, Драко… ты не убийца. Малфой уставился на Дамблдора. – Но я смог зайти так далеко, разве нет? – медленно сказал он, – Все думали, что я погибну, пытаясь выполнить задание, но я тут… и вы в моей власти… я единственный у кого есть палочка… вы в моей милости… – Нет, Драко, – тихо сказал Дамблдор, – Сейчас главное моя милость, но отнюдь не твоя. Малфой не ответил. Его рот был открыт, а рука с палочкой все еще дрожала. Гарри показалось, что он увидел, как она немного опустилась… Неожиданно, на лестнице прогремели чьи-то шаги, и секунду спустя четыре человека в черных мантиях ворвались на площадку, сметая Малфоя с дороги. Все еще парализованный, в полном страхе, Гарри немигающим взглядом смотрел на четырех незнакомцев: похоже в драке победили Пожиратели Смерти. Полноватый мужчина со странным косым хитрым взглядом хрипло захихикал. – Дамблдора приперли к стенке! – сказал он, поворачиваясь к коренастой маленькой женщине, которая выглядела так, будто была его сестрой, и тоже улыбалась. – Добрый вечер, Амикус, – спокойно сказал Дамблдор, как будто приглашал этого мужчину на чашечку чая, – Ты и Алекто привел… очаровательно… Женщина зло захихикала. – Думаешь, что твои шуточки помогут тебе на смертном одре, не так ли? – Язвительно усмехнулась она. – Шутки? Нет, это просто хорошие манеры…, – ответил Дамблдор. – Сделай это, – сказал незнакомец, стоящий ближе всех к Гарри – большой стройный мужчина, со спутанными седыми волосами и бакенбардами, чья мантия Пожирателя Смерти казалась слишком тесной для него. У него был голос, подобный которому Гарри еще не доводилось слышать – голос, похожий и на лай, и на скрежет. Гарри почувствовал сильную смесь запахов грязи, пота и, несомненно, крови, исходящую от него, его грязных рук и желтых ногтей. – Это ты, Фенрир? – Спросил Дамблдор. – Да, я это я, – проскрежетал он, – Рад меня видеть, Дамблдор? – Нет, не могу сказать, что рад… Фенрир Грейбэк оскалился, показывая свои острые зубы. Кровь тонкой струйкой потекла по его подбородку, и он медленно, неприлично облизал свои губы. – Но ты же знаешь, как я люблю детей, Дамблдор. – Вижу, теперь ты нападаешь вне зависимости от полнолуния? Очень необычно… ты настолько жаждешь вкуса человеческой плоти, что уже не удовлетворяешься ею раз в месяц? – О, да, – сказал Грейбэк, – Шокирует, не так ли, Дамблдор? Пугает? – Ну, я не могу претворяться, что это не вызывает у меня отвращения, – сказал Дамблдор, – и да, я немного в шоке, что Драко пригласил в школу, где учатся его друзья, именно вас… – Я не делал этого, – выдохнул Малфой. Он не смотрел на Грейбэка; казалось, он не хочет даже мельком взглянуть на него, – Я не знал, что он придет… – Я бы не пропустил поездку в Хогвартс, Дамблдор, – проскрежетал Грейбэк, – Только не сейчас, когда здесь столько глоток, которые я должен разорвать… восхитительно, восхитительно… Он поднял свой желтый ноготь и поковырял им свой передний зуб, косясь на Дамблдора. – Я могу съесть тебя на второе и третье, Дамблдор… – Нет, – резко сказал четвертый Пожиратель Смерти. У него было крупное, жестокое лицо, – У нас есть указания. Это нужно сделать Драко. Давай, Драко, только быстро. Малфой теперь выказывал еще меньше решительности, чем когда-либо. Он выглядел запуганным, когда смотрел на лицо Дамблдора, еще более бледное и находящееся гораздо ниже, чем было раньше, потому что он окончательно сполз вниз по стене башни. – По-моему он и без того ненадолго задержится в этом мире, – сказал косой мужчина, под аккомпанемент хриплых смешков его сестры, – Посмотрите на него – что с тобой случилось, Дамби? – О, слабое сопротивление заклинаниям, более медленные рефлексы, знаешь ли, Амикус, – ответил Дамблдор, – Преклонный возраст, наконец… Когда-нибудь, возможно, это случится и с тобой… Если тебе повезет… – Что это значит, а? Что ты хочешь этим сказать? – закричал Пожиратель Смерти, неожиданно приходя в ярость, – Всегда одно и то же. Дамби, ты всегда только говоришь и ничего, ничего не делаешь! Я даже не понимаю, почему Темный Лорд так беспокоится о том, убили тебя или нет! Давай, Драко, сделай это! В этот момент, внизу возобновились звуки драки, и чей-то голос прокричал: – Он заблокировали лестницу! Редукто! РЕДУКТО! Сердце Гарри подпрыгнуло: значит, эти четверо не устранили всех противников, просто прорвались сквозь драку к вершине Башни и, судя по звукам, создали барьер позади себя… – Давай, Драко, быстро! – Сердито сказал мужчина с ожесточенным лицом. Но рука Малфоя тряслась так, что он не мог прицелиться. – Я сделаю это», – прорычал Грейбэк, двигаясь к Дамблдору, с протянутыми руками и обнаженными зубами. – Я сказал нет! – прокричал мужчина с ожесточенным лицом. Полыхнула вспышка света, и оборотень был сметен с дороги, он ударился о стену и пошатнулся, выглядя взбешенным. Сердце Гарри стучало так громко, что ему казалось невозможным, что его никто не слышит, что до сих пор никто не понял, что он стоит там, заключенный заклятием Дамблдора – если бы он только смог шевельнуться, если бы он только смог произнести заклинание под своей мантией – невидимкой… – Драко, сделай это, или один из нас… – взвизгнула женщина, и именно в этот момент дверь башни распахнулась еще раз и на порог шагнул Снейп, сжимая волшебную палочку в руке и осматриваясь: начиная с Дамблдора, сползшего по стене к Пожирателям Смерти, в числе которых был яростный оборотень и Малфой. – Снейп, у нас проблема, – сказал Амикус, чьи глаза и палочка были направлены на Дамблдора, – Мальчишка, кажется, не способен… Но кто-то еще произнес имя Снейпа, достаточно мягко. – Северус… Это напугало Гарри больше, чем все остальное, что случилось этим вечером. Дамблдор умолял кого-то первый раз за свою жизнь. Снейп ничего не ответил, просто пошел вперед, оттолкнул Малфоя с дороги. Три Пожирателя Смерти отступили назад, не говоря ни слова. Даже оборотень был напуган. В течение короткого времени Снейп пристально смотрел на Дамблдора, отвращение и ненависть запечатлелись в жестких чертах его лица. – Северус… пожалуйста… Снейп поднял свою палочку и указал ею прямо на Дамблдора. – АВАДА КЕДАВРА! Поток зеленого света вырвался из конца палочки Снейпа и ударил Дамблдора прямо в грудь. Крик ужаса застыл в горле Гарри. Он был вынужден безмолвно и неподвижно наблюдать, как Дамблдора подняла в воздух ужасная сила: на секунду он завис прямо под светящимся черепом, а затем медленно стал падать назад, как огромная тряпичная кукла, через зубчатую стену, и вскоре исчез из виду. Глава 28 Гарри чувствовал себя так, будто он тоже был подброшен в воздух… Этого не было… Это не могло случиться… – Уходим, быстро, – сказал Снейп. Он схватил Малфоя за шиворот и насильно, раньше остальных, вывел его через дверь; Грейбэк и низкорослые брат с сестрой последовали за ними, последние взволнованно и тяжело дышали. Как только они исчезли за дверью, Гарри понял, что он снова может двигаться. То, из-за чего он теперь был парализован, прижавшись к стене, являлось не магией, а шоком и ужасом. Он скинул мантию-невидимку как раз в тот момент, когда последний покидающий вершину башни Пожиратель Смерти исчезал за дверью. – Петрификус Тоталус! Пожиратель Смерти выгнулся, будто что-то твердое ударило его в спину, и упал на землю, неподвижный как восковая фигура. Гарри, бежавший к темной лестнице, просто перешагнул через него. Ужас терзал сердце Гарри… Ему нужно добраться до Дамблдора и схватить Снейпа… Каким-то образом эти две вещи переплелись… Если он их соединит, он сможет отмстить за то, что случилось… Дамблдор не мог умереть… Он перепрыгнул через последние десять ступенек спиральной лестницы и остановился, держа палочку наготове. Тускло освещенный коридор был полон пыли; похоже, что обвалилось не меньше половины потолка. Сражение бушевало прямо перед ним, но попытавшись разобраться, кто же с кем дерется, он услышал, как ненавистный голос крикнул: «Все кончено! Пора уходить!» и увидел, как Снейп исчезает за углом в дальнем конце коридора. Невредимые Снейп и Малфой, видимо, силой проложили себе путь через сражающихся. Когда Гарри бросился за ними, один из дерущихся отделился от толпы и кинулся на него: это был оборотень, Фенрир. Он оказался около Гарри до того, как тот успел поднять палочку: Гарри упал назад, грязные спутанные волосы оказались на его лице, вонь пота и крови наполнили нос и рот, он ощутил горячее и энергичное дыхание у своего горла… – Петрификус Тоталус! Гарри почувствовал, как Фенрир свалился на него; громадным усилием он столкнул оборотня с себя на пол в тот момент, когда струя зеленого света уже летела к нему; он наклонился и сломя голову вбежал в толпу дерущихся. Под его ногами оказалось что-то мягкое и скользкое, и он споткнулся: на полу, в луже крови, вниз головой лежали два тела, но у него не было времени выяснять, кто это. Тут Гарри увидел рыжие волосы, которые метались прямо перед ним: Джинни сцепилась в драке с мешковатым Пожирателем Смерти, Амикусом, который посылал в нее заклятие за заклятием, но пока она увертывалась от них. Амикус хихикал, наслаждаясь своим развлечением: – Круцио… Круцио… Ты не сможешь танцевать вечно, красотка… – Импедимента! – крикнул Гарри. Это заклятие попало Амикусу прямо в грудь: он издал поросячий визг боли, взлетел в воздух, врезался в противоположную стену и сполз по ней, исчезая из виду за Роном, профессором МакГонагалл и Люпином, каждый из которых сражался с отдельным Пожирателем. За ними Гарри увидел Тонкс, дерущуюся с огромным светловолосым Пожирателем Смерти, который посылал проклятия в разные стороны, так что они рикошетили от стен, ломая камни, разбивая ближайшее окно… – Гарри, откуда ты появился? – крикнула Джинни, но у него не было времени ответить ей. Он склонил голову и побежал вперед, чудом избежав взрыва, который произошел как раз над его головой и усыпал их всех кусками известки от стены. Снейп не должен уйти, он должен догнать его… – Останови их! – прокричала МакГонагалл, и Гарри увидел, как Пожирательница Смерти, Алекто, убегала по коридору, прикрывая голову руками; ее брат бежал позади нее. Гарри побежал за ними, но споткнулся обо что-то, и в следующий момент обнаружил, что лежит поперек чьих-то ног. Оглянувшись, он увидел на полу бледное круглое лицо Невилла. – Невилл, ты…? – Я в порядке, – пробормотал Невилл, хватаясь за свой живот, – Гарри… Снейп и Малфой… пробежали мимо… – Я знаю, я за ними! – сказал Гарри, с пола посылая заклятие на огромного светловолосого Пожирателя, который и был причиной большей части царившего хаоса. Мужчина издал вой боли, когда заклинание ударило ему в лицо: он развернулся, пошатываясь, и начал удирать вслед за братом и сестрой. Гарри поднялся с пола и побежал по коридору, не обращая внимания на громкие удары, раздающиеся позади него, крики других с просьбами вернуться, и молчаливые фигуры на полу, чьих судеб он еще не знал… Он завернул за угол, его кроссовки скользили по полу из-за пролитой повсюду крови. У Снейпа было огромное преимущество. Возможно ли, что он уже зашел в Выручай-Комнату, или Орден предпринял какие-нибудь меры, чтобы не дать Пожирателям Смерти отступить этим путем? Когда он бежал по следующему пустому коридору, он ничего не слышал, кроме собственных тяжелых шагов и собственного бьющегося сердца, но потом он заметил кровавый след, который показывал, что, по меньшей мере, один Пожиратель Смерти направлялся к главным дверям… Возможно Выручай-Комната и правда заперта… Он завернул за очередной угол, и мимо него пролетело проклятие; оно скользнуло за доспехи, и те взорвались. Он увидел, как брат и сестра бежали вниз по мраморной лестнице и послал в них несколько проклятий, но они просто ударились о несколько колдуний в париках с портретов на лестничной площадке, и те с визгом разбежались на соседние полотна. Когда он достиг разрушенных доспехов, Гарри услышал еще крики и вопли. Похоже, другие люди, находившееся в замке, проснулись… Он бросился в потайной ход, надеясь обогнать брата и сестру, и приблизиться к Снейпу и Малфою, которые уже наверняка достигли земель замка. Помня о том, что нужно перепрыгнуть через исчезающую ступеньку в середине лестницы, он прорвался через гобелен и выбежал в коридор, где стояло несколько смущенных Пуффендуйцев, одетых в пижамы. – Гарри! Мы услышали шум, и кто-то сказал нам что-то насчет Черной Метки, – начал Эрни МакМиллиан. – Прочь с дороги! – прокричал Гарри, сбив по пути двух мальчиков, пробегая по лестничной площадке и по остаткам мраморной лестницы. Главные Дубовые двери были широко открыты, на плитах были пятна крови, несколько испуганных учеников толпились у стен, один или двое из них все еще закрывали лица руками. Гигантские гриффиндорские песочные часы были разломаны заклятием, и рубины все еще падали оттуда, с громким треском ударяясь о плиты. Гарри перелетел через вестибюль и выбежал в темный двор: он смог лишь разглядеть три фигуры, бегущие по лужайке и направляющиеся к воротам, за которыми они смогут Дизаппарировать – судя по всему, это был огромный светловолосый Пожиратель, а немного впереди него – Снейп и Малфой… Холодный воздух ворвался в легкие Гарри, когда он бросился за ними. Вспышка света вдалеке на мгновение озарила силуэты тех, кого он преследовал. Он не знал, что это было, но продолжал бежать до тех пор, пока расстояние не стало приемлемым для применения заклинания… Еще одна вспышка, крики, ответные потоки света, и Гарри понял: Хагрид вышел из своей хижины и пытался остановить Пожирателей Смерти, и, несмотря на то, что каждый вдох, казалось, мог разорвать ему легкие, а острая боль в груди была похожа на огонь, Гарри побежал быстрее, в то время как непрошенный голос в его голове твердил: не Хагрид… только не Хагрид… Что-то ударило Гарри в поясницу, и он упал, ударяясь лицом о землю, кровь потекла из обеих ноздрей. Он понял, даже переворачиваясь, держа палочку наготове, что брат и сестра, которых он обогнал, используя потайной ход, теперь догоняли его сзади… – Импедимента! – прокричал он, переворачиваясь снова и припав к земле, неожиданно оказалось, что его заклятие попало в одного из них, тот споткнулся и упал, ставя подножку второму. Гарри снова вскочил на ноги и бросился за Снейпом. Теперь он видел громадные очертания Хагрида, освещенные светом неполной луны, неожиданно появившейся из-за облаков; светловолосый Пожиратель Смерти посылал заклятие за заклятием на лесника, но Хагрида защищала его огромная сила и жесткая кожа, унаследованная от матери-великанши. Снейп и Малфой, несмотря ни на что, все еще бежали; скоро они будут за воротами, где смогут Дизаппарировать… Гарри пробежал мимо Хагрида и его противника, нацелился в спину Снейпа, и прокричал: «Ступефай!». Он промахнулся; струя света пролетела мимо головы Снейпа, который закричал: «Беги, Драко!» и повернулся. Разделенные двадцатью ярдами, он и Гарри посмотрели друг на друга и одновременно подняли палочки. – Круц… Но Снейп блокировал заклятие, сбивая Гарри с ног до того, как он смог его закончить. Гарри перевернулся и снова поднялся на ноги, а огромный Пожиратель Смерти позади него прокричал: «Инсендио!». Гарри услышал взрывной удар, и танцующий оранжевый свет распространился повсюду: дом Хагрида был охвачен огнем. – Там внутри Клык, ты дьявол… – прорычал Хагрид. – Круц… – второй раз крикнул Гарри, целясь в фигуру впереди, освященную в танцующем свете пламени, но Снейп снова блокировал заклятие. Гарри увидел, что он усмехается. – Никаких Непростительных Заклятий от тебя, Поттер! – прокричал он сквозь треск пламени, крики Хагрида и дикий лай запертого Клыка, – У тебя не хватит ни храбрости, ни способностей… – Инкарк… – проревел Гарри, но Снейп почти ленивым взмахом отклонил заклятие. – Сопротивляйся! – закричал ему Гарри, – сопротивляйся, ты, трусливый… – Ты называешь меня трусом, Поттер? – прокричал Снейп, – Твой отец никогда не атаковал меня, если их было не четверо на одного! И как же ты назовешь его, мне интересно? – Ступе… – Заблокировано снова, и снова, и снова, пока ты не научишься держать свой рот и сознание закрытыми! – усмехнулся Снейп, снова отражая заклятие. – Теперь пошли! – прокричал Снейп Пожирателю, находившемуся за Гарри, – Время уходит, пока здесь не появились люди из Министерства… – Импреди… Но до того, как он смог закончить заклятие, мучительная боль охватила Гарри, он перевернулся на траве. Кто-то кричал; он наверняка погибнет от этой агонии; Снейп собирался замучить его до смерти или беспамятства… – Нет! – проревел голос Снейпа, и боль кончилась, так же неожиданно, как и началась; Гарри перевернулся на темной траве, сжимая свою палочку и тяжело дыша. Где-то впереди кричал Снейп: «Ты забыл наши указания? Поттер принадлежит Темному Лорду. Мы должны оставить его! Идем! Идем!» Гарри почувствовал, как под ним задрожала земля, когда брат, сестра и огромный Пожиратель Смерти повиновались и пробежали мимо, к воротам. У Гарри вырвался невнятный крик бешенства – в то мгновение он не заботился о том, жив он или мертв. Снова с трудом вставая на ноги, пошатываясь, вслепую, он двинулся за Снейпом, за человеком, которого он ненавидел так же люто, как ненавидел самого Волдеморта… – Сектум… Снейп взмахнул палочкой и заклятие было снова отражено; но теперь Гарри был в нескольких шагах от него и наконец-то смог четко разглядеть лицо Снейпа: он больше не ухмылялся и не глумился. Пламенеющий огонь выхватывал из темноты лицо, полное бешенства. Собирая все свои силы для концентрации, Гарри подумал: «Леви…» – Нет, Поттер! – прокричал Снейп. Послышался громкий удар и Гарри полетел назад, снова тяжело ударяясь о землю, на этот раз палочка вылетела из его руки. Он слышал, как Хагрид закричал, а Клык залаял, когда Снейп приблизился и посмотрел вниз, на лежащего Гарри, невооруженного и беззащитного, такого же, как и Дамблдор. Бледное лицо Снейпа осветилось горящей хижиной, на нем отразилась такая же ненависть, как и перед убийством директора. – Как ты смеешь использовать мои заклятия против меня же, Поттер? Это я их изобрел – я, Принц-Полукровка! Ты бы обратил мои изобретения против меня, как твой грязный отец, не так ли? Я так не думаю… нет! Гарри прыгнул за своей палочкой; Снейп снова применил заклинание, и она улетела в темноту, исчезнув из виду. – Тогда убей меня, – прохрипел Гарри, он не чувствовал страха, только бешенство и презрение, – Убей меня, как ты убил его, ты, трус… – НЕ СМЕЙ, – прокричал Снейп. Неожиданно его лицо преобразилось: оно стало безумным, нечеловеческим, как будто он испытывал такую же ужасную боль, как и визжащая, воющая собака в горящем доме позади них, – НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТРУСОМ! Он взмахнул рукой в воздухе: Гарри почувствовал как что-то раскаленное, похожее на хлыст, ударило его по лицу, отбросило назад на землю. Пятна света плясали перед его глазами, на миг дыхание покинуло его, но потом он услышал движение крыльев над ним, и что-то огромное затмило звезды. Клювокрыл полетел на Снейпа, отпрянувшего назад, как только острые как бритва когти ранили его. Когда Гарри смог сесть, его голова все еще кружилась от последнего контакта с землей, и он увидел, как Снейп бежит настолько быстро, насколько он мог, а огромное животное покачивается позади него и кричит так, как Гарри еще никогда не слышал… Гарри с трудом поднялся на ноги, оглядываясь в поисках своей палочки и надеясь снова догнать его, но, копаясь в траве и отбрасывая ветки, он понял, что было уже слишком поздно. И правда: когда Гарри обнаружил свою палочку, он повернулся и увидел гиппогрифа, кружащего вокруг ворот. Снейп умудрился Дизаппарировать как раз перед границами школы. – Хагрид, – все еще оцепенело пробормотал Гарри, оглядываясь вокруг, – ХАГРИД? Пока он спотыкаясь бежал к горящему дому, огромная фигура появилась из пламени, она несла на спине Клыка. С криком благодарности, Гарри опустился на колени; каждая его конечность тряслась, тело болело везде, а его дыхание превратилось в приступы боли. – Ты в порядке, Гарри? Ты в порядке? Скажи что-нибудь, Гарри… Большое, волосатое лицо Хагрида плавало над лицом Гарри, блокируя звезды. Гарри почувствовал запах горящего дерева и собачьей шерсти; он выложил руку и почувствовал обнадеживающее тепло и живое тело Клыка, дрожащее рядом с его рукой. – Я в порядке, – просвистел Гарри, – а ты? – Конечно, да… меня так просто не прикончить… Хагрид взял Гарри и поднял его с такой силой, что ноги Гарри оказались в воздухе, прежде чем Хагрид помог ему встать. Он заметил, что кровь сочится по щеке Хагрида из глубокого пореза под его глазом, который быстро опухал. – Мы должны потушить твой дом, – сказал Гарри, – Заклинание Агументи… – Знал, что существует что-то вроде этого, – пробормотал Хагрид и поднял свой затлевший розовый весь в цветах зонт, и произнес: «Агументи!» Из кончика зонта вылетела струя воды. Гарри поднял свою руку с волшебной палочкой, он почувствовал, будто бы она была свинцовой, и тоже прошептал: «Агументи!». Вместе, он и Хагрид, обливали дом водой до тех пор, пока последнее пламя не было потушено. – Не так уж плохо, – через несколько минут с надеждой в голосе сказал Хагрид, смотря на дымящие развалины, – Ничего такого, что не смог бы починить Дамблдор… При звучании этого имени, Гарри почувствовал обжигающую боль в желудке. В полной тишине и безмолвии ужас заполнял его всего. – Хагрид… – Я связывал парочку боутраклов, когда услышал, что они идут, – грустно сказал Хагрид, все еще таращась на свою обрушившуюся хижину, – Они сгорели все, бедные маленькие… – Хагрид… – Но что случилось, Гарри? Я только видел Пожирателей Смерти, бегущих из замка, но какого черта с ними делал Снейп? Куда он ушел… Он гнался за ними? – Он… – Гарри прочистил горло: оно стало сухим от паники и дыма, – Хагрид… он убил… – Убит? – громко сказал Хагрид, переводя свой взгляд вниз на Гарри, – Снейп убит? Ты о чем, Гарри? – Дамблдора… – сказал Гарри, – Снейп убил… Дамблдора Хагрид просто стоял и смотрел на него, та маленькая часть его лица, которая была видна, была абсолютно бледной, непонимающей. – Дамблдор что, Гарри? – Он мертв. Снейп убил его… – Не говори так, – резко сказал Хагрид, – Снейп убил Дамблдора… Не будь глупым, Гарри. Почему ты так говоришь? – Я видел, как это случилось… – Ты не мог… – Я видел это, Хагрид. Хагрид покачал головой, его лицо выражало недоверие и сочувствие. Гарри знал: Хагрид думает, что он получил удар в голову, что он был сбит с толку, возможно, последствиями заклятий… – Должно быть, все произошло так: Дамблдор сказал Снейпу, чтобы тот ушел с Пожирателями Смерти, – уверенно сказал Хагрид, – Я полагаю, что ему нужно продолжать притворяться… Слушай, давай вернемся в школу. Пошли, Гарри… Гарри не пытался спорить или объяснять. Его все еще трясло. Хагрид узнает очень скоро, даже слишком скоро… Когда они направились замку, Гарри увидел, что теперь многие окна были освещены. Он мог ясно представить картины того, что происходит внутри, как люди ходят из комнаты в комнату, говорят друг другу, что Пожиратели Смерти пробрались внутрь замка, что Черная Метка сияла над Хогвартсом и что, должно быть, кто-то был убит… Дубовые двери были открыты, и свет затоплял дорогу и лужайку. Медленно, словно сомневаясь, люди, одетые в халаты, крались по ступеням, они нервно озирались в поисках Пожирателей Смерти, скрывшихся в ночи. Но глаза Гарри были устремлены на подножие самой высокой башни замка. Ему казалось, что он может разглядеть черную беспорядочную массу на траве, но было слишком далеко, чтобы увидеть хоть что-нибудь еще. Он безмолвно смотрел на то место, где, как он считал, должно было лежать тело Дамблдора, по крайней мере, он увидел, что другие люди направились туда. – На что они все смотрят? – спросил Хагрид, когда он с Гарри приблизились к фасаду замка; Клык держался как можно ближе к их лодыжкам. – Что там лежит на траве? – резко добавил Хагрид, направляясь к подножию Башни Астрономии, где уже собралась маленькая толпа. – Видишь это, Гарри? Прямо у подножия башни? Под Меткой… Чтоб мне провалиться! Ты же не думаешь, что кого-то могли сбросить… Хагрид умолк, очевидно, он подумал о слишком ужасной вещи, чтобы озвучить ее. Гарри шел рядом с ним, чувствуя боль в своем лице и ногах в тех местах, где за последние полчаса их поразили различные заклятия. Но боль была странно обособленной, как будто страдал кто-то рядом с ним. Но что было реальным и необратимым, так это ужасное, давящее чувство в груди… Они с Хагридом пробирались, будто во сне, сквозь перешептывающуюся толпу вперед, туда, где онемевшие студенты и учителя окружили небольшое пространство с… Гарри услышал стон боли и шока Хагрида, но не остановился, он медленно шел вперед, до тех пор, пока не достиг места, где лежал Дамблдор, и сел на колени рядом с ним. Он знал, что не было никакой надежды с того момента, как полное Заклятие Связывания, наложенное Дамблдором на него, было снято. Знал и то, что такое могло случиться только если сам заклинатель, наложивший его, будет мертв, но все равно он не был готов увидеть Дамблдора здесь, распластанным и сломанным: это был самый великий волшебник из тех, которых Гарри встречал или еще когда-нибудь встретит. Глаза Дамблдора были закрыты, и за исключением странного положения его рук и ног, можно было подумать, что тот просто спит. Гарри потянулся вперед, выпрямил очки-половинки на крючковатом носу, и вытер струйку крови, сочившуюся изо рта Дамблдора, своим рукавом. Потом он посмотрел на мудрое пожилое лицо и попытался понять огромную и непостижимую правду: Дамблдор больше никогда не поговорит с ним, никогда не поможет… Толпа за спиной Гарри перешептывалась. После, казалось, очень долгого времени, он осознал, что стоит на коленях на чем-то твердом, и посмотрел вниз. Медальон, который они смогли украсть так много часов назад, выпал из кармана Дамблдора. Он открылся, видимо, из-за силы, с которой ударился о землю. И хотя Гари уже не мог почувствовать больший шок, ужас или страх, чем уже пережитый за этот день, взяв медальон, он вдруг резко понял, что что-то не так… Гарри перевернул медальон. Он был не такой большой как тот, что он помнил по Омуту Памяти, на нем не было никаких меток, никакого признака богато украшенной «С», что должно было означать метку Слизерина. Кроме того, внутри него не было ничего, кроме клочка сложенного пергамента, плотно закрепленного в том месте, где должен был быть портрет. Автоматически, не особо думая, что он делает, Гарри вытащил кусок пергамента, открыл его, и прочел в свете множества волшебных палочек, зажегшихся позади него: Темному лорду. Я знаю, что к тому времени, как вы прочтете это, я уже буду давно мертв, но я хочу, чтобы вы знали, что это я разгадал ваш секрет. Я украл настоящий Хоркрукс и намереваюсь как можно быстрее уничтожить его. Я сталкиваюсь лицом к лицу со смертью в надежде, что когда вы встретите себе достойного противника, вы снова будете смертным. Р.А.Б. Гарри не знал и не заботился о том, что означала эта записка. Его волновала только одна вещь: это не было Хоркруксом. Дамблдор ослабил себя, выпив это ужасное зелье, безо всяких на то причин. Гарри смял в руке пергамент, его глаза заслезились, а за его спиной взвыл Клык. Глава 29 – Пошли, Гари… – Нет. – Ты не можешь оставаться здесь, Гарри… Пошли, пожалуйста… – Нет. Он не хотел оставлять Дамблдора, он вообще не желал двигаться. Рука Хагрида дрожала на его плече. Затем раздался другой голос: – Гарри, пошли. Маленькая и теплая рука дотронулась до него, а затем потянула за собой. Он подчинился, даже не задумываясь, кто бы это мог быть. И только пробираясь сквозь толпу, ничего не видя и не слыша, по легкому цветочному запаху он понял, что в замок его вела Джинни. До него доносились неясные голоса; всхлипывания и крики пронзали тишину ночи, но Гарри и Джинни, не замечая этого, возвращались назад, в вестибюль. Гарри видел расплывчатые лица, люди, поравнявшись с ним, удивленно перешептывались, а Гриффиндорские рубины блестели на полу как капли крови, образовывая собой дорогу к мраморной лестнице. – Мы должны пойти в больничное крыло, – сказала Джинни . – Я не ранен,– ответил Гарри. – Это приказ МакГонагалл, – проговорила Джинни. – Все там – Рон, Гермиона и Люпин… Гарри снова ощутил смертельный страх: он мгновенно забыл о людях, оставшихся позади. – Джинни, кто-нибудь еще погиб? – Не беспокойся, никто. – Но Черная Метка… Малфой сказал он, переступил через тело… – Он переступил через Билла, но все в порядке, он жив. Было что-то странное в ее голосе, что, Гарри знал, служило дурным предзнаменованием. – Ты уверена? – Да, конечно, я уверена…но он.. ммм.. немного не в порядке… Грейбэк напал на него, Гарри. Мадам Помфри сказала он больше не будет… не будет таким, как прежде. – Голос Джинни немного дрожал. – Мы точно не знаем, каких ожидать последствий… Я имею ввиду, Грейбэк оборотень, но еще не трансформировавшийся… – Но другие… На земле были и другие тела… – Невилл и профессор Флитвик оба ранены, но мадам Помфри сказала, что с ними все будет хорошо. И еще мертв Пожиратель Смерти, в него попало Смертельное Проклятие, которыми повсюду стрелял огромным блондин… Гарри, если бы мы не выпили твоего зелья удачи, я думаю, мы были бы уже убиты, а так все заклятия обходили нас стороной. Они дошли до Больничного крыла. Открыв дверь, Гарри увидел Невилла, вероятно спящего, на кровати возле двери. Рон, Гермиона, Луна, Тонкс и Люпин стояли вокруг другой кровати в конце больничного крыла. Они обернулись на звук открывающейся двери. Гермиона подбежал к Гарри и обняла его; Люпин быстро пошел навстречу Гарри, выглядя обеспокоенным. – С тобой все нормально, Гарри? – Все хорошо, как Билл? Никто не ответил. Гарри посмотрел через плечо Гермионы и увидел неузнаваемое лицо Билла, лежащее на подушке, настолько изрезанное и разорванное, что оно выглядело просто абсурдно. Мадам Помфри смазывала его раны сильно пахнущей зеленой мазью. Гарри вспомнил, как легко своей палочкой Снейп залечил раны, нанесенные Малфою Сектусемпрой. – Вы не множите залечить это с помощью заклинания или чего-нибудь еще? – спросил он ее. – Чары не помогут, – сказала мадам Помфри. – Я испробовала все, что знаю, но еще не изобретено лекарство от укусов оборотня… – Но он не был укушен в полнолуние, – сказал Рон, смотревший вниз на лицо брата так пристально, как если бы он мог вылечить его своим взглядом. – Грейбэк не трансформировался, и Билл, конечно, не станет.. на…настоящим..? Он неуверенно посмотрел на Люпина. – Нет, я не думаю, что Билл станет настоящим оборотнем, – сказал Люпин, – но это не значит, что он не заразился. Такие раны прокляты. Он вряд ли когда-нибудь вылечится полностью, и… с этого времени у Билла могут появиться некоторые волчьи повадки. – Думаю, Дамблдор знает какое-нибудь спасительное средство, – Сказал Рон. – Где он? Билл сражался с теми маньяками по приказу Дамблдора, Дамблдор обязан ему, он не может бросить его в таком состоянии. – Рон… Дамблдор мертв, – сказала Джинни. – НЕТ!– Люпин дико посмотрел на Джинни, а затем на Гарри, с надеждой, что он опровергнет девушку, но когда Гарри ничего не ответил, Люпин обессилено упал на стул рядом с кроватью Билла и закрыл лицо руками. Гарри никогда прежде не видел Люпина, потерявшего над собой контроль, и почувствовал, что вторгается во что-то очень личное; Он отвернулся от него и встретился глазами с Роном, взглядом подтверждая то, что только что сказала Джинни. – КАК он умер? – Шепнула Тонкс. – Как это произошло? – Снейп убил его, – сказал Гарри. – Я был там, Я все видел. Мы отправились на Астрономическую башню, потому что там была Метка… Дамблдор был болен, слаб, но я думаю, он догадался, что это была ловушка, когда мы услышали шаги человека, поднимающегося по лестнице. Он заморозил меня, и я не мог ничего делать, я был под мантией-невидимкой, а потом вошел Малфой и разоружил его… Гермиона закрыла рот рукой, а Рон охнул. Губы Луны дрожали. – …за ним последовало много Пожирателей Смерти… и Снейп… и Снейп сделал это…Авада Кедавра. – Гарри не мог продолжать дальше. Мадам Помфри расплакалась. Никто не обратил на это внимания, за исключением Джинни, которая прошептала: – ШШШ! Слушайте!!! Судорожно сглотнув, мадам Помфри закрыла рот рукой, глаза ее были широко открыты. Где-то в темноте пел феникс. Гарри никогда еще не слышал такой музыки: убитый горем плач ужасающий красоты. И Гарри вдруг почувствовал, как до этого ощутил песню феникса, что музыка исходит изнутри него, а не откуда-то снаружи: это изливалось его собственное горе, магически превращенное в песню, эхом разносившееся по всем закоулкам замка. Он не знал, как долго они все стояли там, слушая дивную мелодию, и почему ее скорбные звуки немного облегчали их боль, но они одновременно почувствовали, как спустя много времени больничная дверь снова отворилась, и в больничное крыло вошла профессор МакГонагалл. Как и все остальные, она тоже была ранена в последней битве: лицо было в царапинах, а мантия разорвана. – Молли и Артур уже в пути, – сказала она, и волшебная музыка прекратилась – все тут же очнулись, как будто возвращаясь из глубокого транса, и вновь повернулись к постели Билла. – Гарри, что случилось? По словам Хагрида ты был с профессором Дамблдором, когда он…Когда это случилось. Он сказал, что профессор Снейп… – Снейп убил Дамблдора, – отрезал Гарри. Секунду она пристально смотрела на него, а потом судорожно пошатнулась. Мадам Помфри, которая, казалось, взяла себя в руки, побежала вперед, на ходу колдуя кресло из воздуха, и ставя его под МакГонагалл. – Снейп, – слабо повторила МакГонагалл, упав в кресло. – Мы все удивлялись его доверию…но он верил… всегда… Снейп… Я не могу поверить в это… – Снейп владел окклюменцией в совершенстве, – сказал Люпин, его голос был непривычно жесток. – Мы всегда знали это. – Но Дамблдор поклялся, что Снейп на нашей стороне! – прошептала Тонкс. – Я всегда думала, что Дамблдор знает что-то о Снейпе, чего мы не… – Он всегда давал понять, что у него есть твердая причина доверять Снейпу, – пробормотала профессор МакГонагалл, вытирая слезы в уголках своих глаз платком из шотландки. – Я имею ввиду… вся эта история… конечно, люди были обязаны задаться вопросом, но Дамблдор ясно сказал мне, что раскаяние Снейпа не вызывает у него никаких сомнений… он даже не хотел слушать никаких доводов против этого! – Хотела бы я знать, что наговорил ему Снейп, дабы убедить его, – сказала Тонкс. – Я знаю, – сказал Гарри, и все посмотрели на него. – Снейп передал Волдеморту информацию, которая помогла выследить ему моих маму и папу. После Снейп клялся Дамблдору, что он не понимал всего ужаса своего поступка; что он действительно сожалел о произошедшем, сожалел, что они погибли. Все уставились на него. – И Дамблдор поверил в это? – Сказал Люпин недоверчиво. – Дамблдор поверил, что Снэйп сожалеет о смерти Джеймса? Да ведь он ненавидел его… – Он считал, что моя мама тоже достойна проклятия, – сказал Гарри, – потому что она была маглорожденной.. он называл ее «грязнокровка»… Никто не спросил, как Гарри узнал это. Все они, казалось, были какими-то потерянными после этого ужасного потрясения, и пытались переварить чудовищную правду того, что случилось. – Это… все моя ошибка, – внезапно сказала профессор МакГонагалл. Она выглядела потерянной, крутя свой влажный носовой платок в руках. – Моя ошибка. Я отправила Флитвика за Снейпом сегодня вечером, я действительно хотела, чтобы он пришел и помог нам! Если бы я не предупредила Снейпа о происходящем, он мог бы никогда не присоединиться к Пожирателям смерти. Я не думаю, что он знал о том, что они в замке, до того как Флитвик не сказал ему об этом… я не думаю, чтобы он знал… – Это не ваша ошибка, Минерва,– твердо сказал Люпин. – Нам всем нужна была помощь, мы были рады узнать, что Снейп поможет нам… – И что? Когда Снейп добрался до места сражения, он присоединился к Пожирателям Смерти? – спросил Гарри, который хотел знать любую деталь двуличности Снейпа и его позора, лихорадочно ища больше причин ненавидеть его, отомстить ему. – Я не знаю точно, как все случилось, – проговорила Профессор МакГонагалл встревожено. – Все это так запутанно… Дамблдор сказал нам, что его не будет в школе в течение нескольких часов, и что мы должны патрулировать коридоры на всякий случай… Ремус, Билл, и Нимфадора должны были присоединиться к нам… и таким образом мы начали обход замка. Везде, казалось, было тихо. Каждый секретный проход из школы был закрыт. Мы знали, что даже муха не смогла бы залететь к нам. На каждом входе в замок были наложены сильные чары. Я до сих пор не могу понять, как Пожиратели Смерти смогли попасть в замок… – Я знаю, – проговорил Гарри и кратко рассказал всем о паре Исчезающих Шкафов и волшебном туннеле, который они образовали. – Получается они проникли в школу через Выручай-Комнату. Почти против своего желания он взглянул на Рона и Гермиону, выглядевших потрясенными. – Это я все испортил, Гарри, – сказал Рон холодно. – Мы поступили так, как ты сказал нам: проверили по Карте Мародеров местонахождение Малфоя, но не нашли его, поэтому решили, что он, должно быть, в Выручай-Комнате. Тогда я, Джинни и Невилл пошли приглядеть за ней, однако Малфой каким-то образом проскользнул мимо нас. – Он вышел из комнаты приблизительно спустя час после того, как мы начали дежурить, – сказала Джинни. – Вышел один, держа что-то в ужасной высушенной руке. – Его Руке Славы, – добавил Рон. – Светит только хозяину, помнишь? – Так или иначе, - Джинни продолжала, – он должен был проверить – пуст ли коридор, чтобы выпустить Пожирателей Смерти, а увидев нас, бросил что-то в воздух, и все вокруг стало черным как смоль. – Перуанский Мгновенный Порошок Темноты, – горько сказал Рон. – Фред и Джордж. Я собираюсь поговорить с ними о том, кому они позволяют покупать свои продукты. – Мы пробовали все, Люмос, Инсендио, – сказала Джинни. – Ничто не могло прорвать завесу темноты; все, что мы могли сделать – это на ощупь пробираться по коридору. Мы слышали как мимо нас проходили люди. Очевидно Малфой мог видеть в темноте с помощью той руки и вел их. Мы решили не использовать каких-либо проклятий, ведь могли поразить друг друга, а когда достигли освещенного коридора, они уже ушли. – К счастью, – проговорил хрипло Люпин, – Рон, Джинни, и Невилл столкнулись с нами почти сразу и сказали, что случилось. Мы нашли Пожирателей смерти минуту спустя, идущими в направлении Астрономической Башни. Малфой очевидно не ожидал, что так много людей находится на дежурстве, и у него, похоже, закончился весь Порошок Темноты. Разразилась битва, они разбежались в разные стороны, а мы начали преследование. Один из них, Гиббон, отделился и направился к ступенькам башни. – Чтобы установить Метку? – Спросил Гарри. – Да, скорее всего. Они должны были установить ее прежде, чем покинуть Выручай-комнату, – сказал Люпин. – Но я не думаю, что Гиббону нравилась идея в одиночестве дожидаться там Дамблдора, поэтому он сбежал вниз, чтобы присоединяться к сражению, где и был поражен Смертельным Проклятием, которое случайно не попало в меня. – Значит, если Рон охранял Выручай-комнату с Джинни и Невиллом, – сказал Гарри, поворачиваясь к Гермионе, – вы были…? – Возле кабинета Снейпа, да, – прошептала Гермиона, ее глаза были наполнены слезами, – с Луной. Мы бродили снаружи целую вечность, но ничего не происходило… Мы не знали, что происходит наверху, Рон взял карту… Была почти полночь, когда профессор Флитвик прибежал в подземелья. Он кричал о Пожирателях Смерти в замке, я не думаю, что он на самом деле заметил меня и Луну, он только ворвался в кабинет Снейпа, и мы услышали, как он сказал, что Снейп должен идти с ним и помочь им, а потом мы услышали громкий хлопок и Снейп выбежал вон из комнаты и заметил нас и…и… – Что? – подогнал ее Гарри. – Я была так глупа, Гарри! – прошептала Гермиона. – Он сказал, что профессор Флитвик потерял сознание и что мы должны пойти и позаботиться о нем, в то время как он… в то время как он пошел помогать бороться с Пожирателями смерти… – От позора она закрыла свое лицо руками и продолжила рассказывать все своим пальцам, голос ее теперь был приглушен. – Мы вошли в его кабинет посмотреть, сможем ли мы помочь профессору Флитвику и обнаружили его без сознания на полу… и о, сейчас это так очевидно, Снейп, должно быть, Оглушил Флитвика, но мы не поняли, Гарри, мы не поняли, что только что позволили Снейпу ускользнуть! – Это не твоя ошибка, – твердо сказал Люпин. – Гермиона, если бы вы не дали пройти Снейпу, он, скорее всего, убил бы тебя и Луну. – Тогда он пошел наверх, – сказал Гарри, представляя Снейпа, бегущего про мраморной лестнице, его черные одежды, как всегда развивающиеся позади него, Снейпа, вытаскивающего свою палочку из-под плаща и поднимающего ее, – и нашел место, где вы сражались… – Мы были в беде, мы проигрывали, – сказала Тонкс упавшим голосом. – Гиббон не в счет, но остальная часть Пожирателей смерти казалась готовой бороться до смерти. Невилл был ранен, на Билла напал Грейбэк… Повсюду темнота… Проклятия, летящие повсюду… Малфой исчез, он, должно быть, проскользнул мимо нас вверх по лестнице… тогда большинство из них побежало за ним, и один из них блокировал ступеньку за ними каким-то проклятьем. Невилл побежал за ними и был отброшен в воздух… – Никто из нас не мог прорваться, – сказал Рон, – Пожиратель Смерти все еще насылал проклятья, но они отражались от стен, едва не задевая нас… – А потом прибежал Снейп… – Сказала Тонкс, – и затем он… – Я видела как он бежит к нам, но Пожиратель Смерти напустил на нас огромное заклятья, я присела и упустила его из виду. – Сказал Джинни. – Я видел как он пробежал завесу проклятий, как будто ее там и не было, – сказал Люпин. – Я попытался следовать за ним, но был отброшен назад, также как и Невилл… – Он, должно быть, знал заклинание, которое мы не знали, – прошептала МакГонагалл. – В конце концов, он был преподавателем Защиты От Темных Искусств… я всего лишь думала, что он спешит нагнать Пожирателей Смерти, которые убежали в башню… – Он спешил, – жестко сказал Гарри, – но помочь им, а не остановить.. и я готов поспорить: у вас должна была быть Черная метка, чтобы пройти через ту завесу.. итак, что случилось, когда он спустился? – Ну. Один из Пожирателей Смерти просто сотворил заклятие, которое заставило половину потолка обрушиться, и также разрушило проклятье, блокирующие лестницу… – Сказал Люпин. – Мы все побежали вперед, те из нас, которые до сих пор были там – и затем из пыли возникли Снейп и мальчик, ясно, что никто из нас не напал на них. – Мы просто позволили им пройти, – сказала Тонкс бесцветным голосом. – Мы думали, что они преследуют Пожирателей Смерти, а потом другие Пожиратели и Грейбэк вернулись, и мы дрались снова – думаю, я слышала, как Снейп кричал им что-то, но не поняла что.. – Он кричал – Все кончено, – сказал Гарри. – Он сделал то, что хотел. Все замолчали. Плач Фоукса все еще отзывался эхом по темным аллеям снаружи замка. Пока музыка заполняла окружающий воздух, непрошеные, неприятные мысли возникали в душе Гарри… Забрали ли тело Дамблдора от подножия башни? Что будет дальше? Где он будет похоронен? Он крепок сжал кулаки в карманах. Он мог чувствовать маленький холодный поддельный Хоркрукс суставами пальцев своей правой руки. Дверь больничного крыла снова открылась, заставив всех подскочить: в палату вошли мистер и миссис Уизли, за ними поспевала Флер, с испуганным выражением на своем красивом лице. – Молли… Артур… – пробормотала Профессор МакГонагалл, подпрыгивая и торопясь поприветствовать их. – Я так сожалею… – Билл, – прошептала миссис Уизли, заметив искореженное лицо Билла. – О, Билл! Люпин и Тонкс, поспешно отступили так, чтобы мистер и миссис Уизли могли подойти ближе к кровати. Миссис Уизли склонилась над сыном и прижала свои губы к его окровавленному лбу. – Вы сказали, что Грейбэк напал на него? – спросил мистер Уизли Профессора МакГонагалл встревожено. – Но он не был трансформировавшимся? Так что это означает? Что будет с Биллом? – Мы не знаем, – сказала Профессор МакГонагалл, беспомощно смотря на Люпина. – Вероятно, будет некоторое заражение, Артур, – сказал Люпин. – Это – невероятный случай, возможно, уникальный… Мы не знаем каким может быть его поведение, когда он очнется.. Миссис Уизли взяла противно пахнущую мазь Госпожи Помфри и начала смазывать ее раны Билла. – А Дамблдор… – сказал мистер Уизли. – Минера, это правда… Это так? Профессор МакГонагалл кивнула, Гарри почувствовал, как около него шевельнулась Джинни, и он взглянул на нее. Ее немного суженные глаза остановились на Флер, которая пристально глядела вниз на Билла, с застывшим выражением лица. – Дамблдор, умер, – прошептал мистер Уизли, но миссис Уизли смотрела только на старшего сына; она начала плакать, слезы падали на искалеченное лицо Билла. – Конечно, не имеет значения, как он выглядит… Это де-действительно не важно… но он был очень красивым ма-мальчиком… всегда очень красивым… и он со-собирался жениться! – И что Вы хотите этим сказать? - Внезапно громко сказала Флер. – Что Вы имеете ввиду, говоря «он соби’ался жениться»? Миссис Уизли подняла свое заплаканное лицо, выглядя пораженной. – Ну, только… – Вы думаете, что Билл больше не захочет жениться на мне? – потребовала Флер. – Вы думаете, из-за этих укусов, он не будет больше любить меня? – Нет, это не то, что я… – Потому что он будет!!! – воскликнула Флер, разгибаясь и отбрасывая назад свою длинную гриву серебряных волос. – Потребуется нечто большее оборотня, чтобы заставить Билла перестать любить меня! –  Да, я уверена, – пробормотала миссис Уизли. – Но я думала, возможно, – в то время как… как он… – Вы подумали, что я откажусь выйти замуж за него? Или, возможно, вы надеялись на это? – сказала Флер, раздувая ноздри. – Какая мне разница, как он выглядит? Я достаточна красива для нас обоих! Все эти шрамы показывают, что мой муж – храбрый! И я сделаю это! – Добавила она отчаянно, отодвигая миссис Уизли в сторону и выхватывая у нее мазь. Миссис Уизли встала против своего мужа и наблюдала с очень странным выражением лица за Флер, смазывающую раны Билла. Никто ничего не сказал. Гарри не смел двигаться. Как и все остальные, он ждал взрыва. – У Нашей тетушки Муриэль, – сказала миссис Уизли после длинной паузы, – есть очень красивая диадема, сделанная гоблином; уверена, я смогу убедить тетушку подарить тебе ее на свадьбу. Она очень любит Билла, ты знаешь, и она бы выглядела прекрасно с твоими волосами. – Спасибо, – ответила Флер натянуто. – Я уверена, это будет выглядеть прекрасно. И затем, Гарри не совсем видел, как все случилось, обе женщины зарыдали и обняли друг друга. Поставленные в тупик, ошеломленные, он, Джинни и Гермиона обменивались пораженными взглядами. – Ты видишь! - Раздался напряженный голос. Тонкс впилась взглядом в Люпина. – Она все еще хочет жениться на нем, даже при том, что он был укушен! Ей все равно! – Это другое, – сказал Люпин, едва шевеля губами, выглядя напряженным. – Билл не будет полноценным оборотнем, как я… – Но мне тоже все равно, мне все равно! – Воскликнула Тонкс, схватив Люпина за мантию и тряся его. – Я говорила тебе миллион раз… И Патронус Тонкс и ее волосы мышиного цвета, и причина, почему она прибежала, чтобы найти Дамблдора, когда услышала слух, что кто-то подвергся нападению Грейбэка, все внезапно стало ясным для Гарри; стало ясно, что Тонкс в конце концов влюбилась, только не в Сириуса. – И я говорил тебе миллион раз, – сказал Люпин, отказываясь смотреть ей в глаза, уставившись в пол, – что я слишком стар для тебя, слишком беден… слишком опасен… – А я говорила все время, что ты раздуваешь слишком большую проблему из всего этого, Ремус, – сказала миссис Уизли, поглаживая Флер по плечу. – Я ничего не раздуваю, – повторил Люпин настойчиво. – Тонкс заслуживает кого – то более молодого и здорового. – Но хочет она тебя, – сказал мистер Уизли с легкой улыбкой. – И в конце концов, Ремус, молодые и здоровые мужчины не обязательно остаются такими. Он печально показал на своего сына, лежащего между ними. – Не время обсуждать это, – пробормотал Люпин, избегая всеобщего взгляда и отвлеченно озираясь. – Дамблдор мертв. – Дамблдор был бы самым счастливым человеком на Земле, если бы было немного больше любви в этом мире, – ответила Профессор МакГонагалл кратко, в то время как двери больницы открылись снова, и вошел Хагрид. Малая часть его лица, которая не была занята волосами и бородой, распухла и раздулась; он теребил мокрый от слез, большой, пятнистый носовой платок в своих руках. – Я… Я сделал это, профессор, – он задыхался. – Пе-перенес его. Профессор Стебель укладывает детей назад в кровати. Профессор Флитвик лежит внизу, но он сказал, что в момент оправиться, а профессор Слизхорн сообщил, что информирует обо всем министерство. – Благодарю Вас, Хагрид, – сказала профессор МакГонагалл, сразу встав и повернувшись посмотреть на людей, стоявших вокруг кровати Билла. – Я должна буду встретиться с Министром, когда он прибудет сюда. Хагрид, пожалуйста, скажите всем деканам факультетов, Слизхорн может представлять Слизерин, что я хочу видеть их в моем кабинете немедленно. Я хотела бы, чтобы вы также присоединились к нам. Хагрид кивнул, повернулся, и вышел из комнаты, профессор посмотрела вниз, на Гарри. – До того, как я приму их, я бы хотела перекинуться несколькими словами с тобой, Гарри. Пойдем со мной.. Гарри встал, пробормотал на ходу «Увидимся позже» – Рону, Гермионе и Джинни, и в сопровождении профессора МакГонагалл покинул крыло. Коридоры были пусты и единственным звуком была отдаленная песня феникса. Прошло несколько минут, прежде чем Гарри наконец понял, что они идут не в кабинет МакГонагалл, а в кабинет Дамблдора, Очевидно, теперь она стала новым директором…Кабинет за горгульей был теперь ее… В тишине они поднялись по спиральной лестнице и оказались в круглом кабинете. Он не знал, что ожидал тут увидеть: полностью черную комнату, мертвое тело Дамблдора… А фактически, все выглядело так же, как и тогда, когда он и Дамблдор покинули кабинет несколько часов тому назад: серебряные инструменты жужжали и пыхтели на столах, меч Гриффиндора в своем стеклянном футляре блестел в лунном свете, Сортирующая Шляпа лежала на полке за столом, лишь насест Фокса был пустым – он все еще пел свою песню в околицах замка. И новый портрет присоединился к ряду мертвых директоров и директрис: в золотой рамке над столом дремал Дамблдор, его очки съехали на его кривой нос. Он выглядел умиротворенным и спокойным. Посмотрев на портрет, Профессор МакГоннагал сделала странное движение, словно собираясь силами, а потом обошла стол и напряженно посмотрела на Гарри. – Гарри, – она сказала. – Я хотела бы знать, чем вы занимались с Профессором Дамблдором этой ночью, когда покинули школу. – Я не могу вам этого сказать, Профессор, – сказал Гарри. Он ожидал этот вопрос, и уже даже приготовил ответ. Именно тут, в этой самой комнате, Дамблдор сказал ему, чтобы он не рассказывал об их уроках никому, кроме Рона и Гермионы. – Гарри, возможно, это важно, – сказала Профессор МакГоннагал. Профессор МакГоннагал внимательно на него посмотрела. – Поттер, – Гарри отметил, как по-новому используется его фамилия, – в свете смерти Дамблдора, я думаю, что ты должен понять, что ситуация несколько… – Я так не думаю, – Гарри пожал плечами, – Профессор Дамблдор никогда не говорил мне, что я должен перестать следовать его указам, если он умрет. Но… вы должен знать еще одно перед тем, как министерство будет здесь. Мадам Розмерта была под заклятием Империо, она помогала Малфою и Пожирателям Смерти, вот как ожерелье и отравленная медовуха… – Розмерта? – удивилась Профессор МакГоннагал, но перед тем, как она смогла продолжить, в дверь постучались, а затем Профессора Стебель, Флитвик и Слизхорн зашли в комнату. За ними следом брел Хагрид, все еще всхлипывая, его лицо вздрагивало от горя. – Снейп! – воскликнул Слизхорн, который выглядел наиболее потрясенным, бледным и потным. – Снейп! Я учил его! Я думал, что знаю его! Но перед тем, как кто-либо смог ответить на эту реплику, твердый голос послышался из стены: маг с болезненным видом и короткой черной челкой только что возвратился в свою пустую рамку: «Минерва, Министр будет здесь через несколько секунд, он только что Дизаппарировал из Министерства». – Спасибо, Эверард, – Профессор МакГоннагал быстро повернулась к учителям.– Я бы хотела поговорить с вами о том, что происходит в Хогвартсе до того, как они прибудут. Если честно, я не уверена, что школе следует открываться в следующем году. Смерть директора от руки одного из наших коллег ставит ужасное пятно на истории Хогвартса. Это ужасно. – Я уверена, Дамблдор бы хотел, чтобы школа оставалась открытой, – сказала Профессор Стебель. – Я думаю, если хотя бы один ученик захочет вернуться, то школа должна принять этого ученика. – А будет ли у нас хоть один ученик после этого? – Слизхорн вытирал свой потный лоб шелковым носовым платком. – Родители захотят держать детей дома, и я не буду их винить. Лично я не думаю, что они в Хогвартсе находятся в большей опасности, чем где-то в другом месте, но не думайте, что с этим согласятся мамы. Они захотят, чтобы семья была вместе, и это естественно. – Я согласна, – сказала Профессор МакГоннагал. – В любом случае, нельзя сказать, что Дамблдор никогда не был близок к ситуации, когда Хогвартс мог бы закрыться. Когда открылась Тайная Комната, он думал о закрытии школы, но я должна сказать, что убийство Профессора Дамблдора волнует меня намного больше, чем мысль о монстре Слизерина, живущем в замке… – Мы должны посоветоваться с правительством, – пропищал профессор Флитвик. У него был синяк на лбу, но помимо этого он выглядел здоровым, несмотря на инцидент в кабинете Снейпа. – Нам надо пройти необходимые процедуры. Мы не можем так быстро принимать такое решение. – Хагрид, ты еще ничего не сказал, – промолвила Профессор МакГоннагал, – Как ты думаешь, должен ли Хогвартс оставаться открытым? Хагрид, который на протяжении всего разговора высмаркивался в свой огромный заляпанный носовой платок, поднял свои опухшие красные глаза: – Я не знаю, Профессор… Это должны решать Главы Факультетов и директриса… – Профессор Дамблдор всегда доверял твоему мнению, – нежно сказала Профессор МакГоннагал, – как и я. – Я остаюсь, – слезы Хагрида все еще текли из уголков его глаз и падали вниз на его бороду. – Это мой дом, это мой дом с 13 лет. И если будут дети, которые захотят, чтобы я их учил, я буду это делать. Но…Я не знаю…Хогвартс без Дамблдора… – Он вздохнул и опять исчез за своим носовым платком. Все замолчали. – Отлично, – Профессор МакГоннагал посмотрела во двор из окна, проверяя, идет ли Министр. – Тогда я должна согласиться с Филиусом, мы должны посоветоваться с правительством по данному вопросу. Они и вынесут окончательное решение. – А теперь относительно того, как мы доставим студентов домой… Чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Мы могли бы отправить их на Хогвартс Экспрессе хоть завтра… – А когда будут похороны Дамблдора? – наконец спросил Гарри – Ну, – Профессор МакГоннагал потеряла немного своей уверенности, ее голос дрогнул, – Я…я знаю, что Дамблдор хотел бы остаться здесь, в Хогвартсе… – Тогда так и будет, не так ли? – сердито спросил Гарри. – Если Министерство посчитает это нормальным, – сказала Профессор МакГоннагал, – ни один директор или директриса никогда… – Ни один директор или директриса не сделали столько для школы, – буркнул Хагрид. – Хогвартс должен стать окончательным местом потчевания Дамблдора, – подхватил Профессор Флитвик. – Точно, – согласилась Профессор Стебель. – И в любом случае, – продолжал Гарри, – вам не следует отсылать студентов домой до похорон. Они захотят… Последнее слово застряло в его горле, но Профессор Стебель закончила предложение за него: «Попрощаться». – Очень хорошо сказано, – пропищал Профессор Флитвик, – очень хорошо! Конечно, студенты должны отдать последнюю дань. Мы можем организовать транспорт и на более позднее время. – Поддерживаю, – воскликнула Профессор Стебель. – Да, я думаю… да, – сказал Слизхорн достаточно взволнованным тоном, в то время как Хагрид издавал всхлипы согласия. – Он приближается, – Профессор МакГоннагал посмотрела вниз во двор школы. – Министр… и похоже, что с ним целая делегация… – Можно мне идти? – тут же спросил Гарри. У него не было ни малейшего желания видеть или разговаривать с Руфусом Скримджером. – Да, можешь, – сказала Профессор МакГоннагал, – и побыстрее. Она подошла к двери и открыла ее для него. Он сбежал по спиральной лестнице, а потом пробежался по пустынному коридору. Он оставил свою мантию-невидимку на астрономической башне, но сейчас это уже было не важно, никого не было в коридорах, даже Филча, Миссис Норрис или Пивза. Он не встретил ни души, по дороге в коридор, ведущий к общей гостиной Гриффиндора. – Это правда? – Прошептала Полная Дама, когда он подошел к ней. – Это действительно правда? Дамблдор – умер? – Да, – сказал Гарри. Она начала причитать, и не дожидаясь пароля, открыла дверь перед ним. Как и ожидал Гарри, в общей комнате было многолюдно. Комната внезапно затихла, когда он вошел сквозь дыру в портрете. Он увидел, как Дин и Симус сидят в группке недалеко. Это означало, что в спальне никого нет, или почти никого. Ни с кем не разговаривая и не смотря ни на кого, Гарри прошел через комнату в спальню для мальчиков. Как он и ожидал, Рон ждал его, все еще полностью одетый, на кровати. Гарри сел на свою, и несколько минут они просто смотрели друг на друга. – Они обсуждают возможность закрытия школы, – сказал Гарри. – Люпин сказал, что так и будет, – сказал Рон. Повисла пауза. – И что? – очень тихо сказал Рон, словно мебель могла их подслушать, – вы нашли его? Вы достали его? Х…Хоркрукс? Гарри покачал головой. Все случившееся вокруг того черного озера, казалось ему теперь старым кошмаром. Действительно ли это произошло несколько часов тому назад? – Вы не достали его? – удрученно спросил Рон. – Его там не было? – Нет, – сказал Гарри. – Кто-то уже взял его до нас и оставил на его месте фальшивку. – Уже взял? Не говоря ни слова, Гарри достал фальшивый медальон из своего кармана, открыл его и передал Рону. Детальный рассказ мог подождать… Сегодня он уже не умел значения… ничто не имело значение, кроме конца их бессмысленного приключения, конца жизни Дамблдора. – Р.А.Б – прошептал Рон, – но кто это? – Кто его знает, – полностью одетый Гарри разлегся на своей постели, уставясь в потолок. Он не испытывал ни малейшего любопытства относительно этого Р.А.Б. Он даже сомневался, что еще сможет когда-нибудь испытывать любопытство. Пока он лежал, он понял, что все погрузилось в тишину, Фоукс больше не пел. И он знал, даже не осознавая, откуда он это понял, что феникс оставил Хогвартс так же, как и Дамблдор оставил школу, оставил мир…оставил Гарри. Глава 30 Все уроки были приостановлены, экзамены отложены. Некоторых студентов Хогвартса в срочном порядке забирали домой родители – близнецы Патил исчезли на следующее утро после смерти Дамблдора еще до завтрака, а Захария Смит покинул замок в сопровождении своего надменного отца. Тем не менее, Симус Финниган решительно отказался поехать с матерью; они громко спорили на эту тему в Главном холле, пока, наконец, мама не разрешила Симусу остаться на похороны. Однако ей самой с трудом удалось найти комнату в гостинице в Хогсмиде. Как сообщил Симус Гарри и Рону, это получилось из-за того, что туда в огромных количествах съезжались волшебники и ведьмы, чтобы отдать последние почести Дамблдору. В рядах учеников младших классов, которым раньше не доводилось видеть ничего подобного, появилось некоторое оживление, когда около полудня накануне похорон в небе появилась молочно-голубая повозка размером с дом, запряженная дюжиной гигантских большекрылых фестралов, и приземлилась на краю Леса. Гарри наблюдал из окна, как красивая темноволосая женщина огромного роста с оливкового цвета кожей сошла по ступеням кареты и бросилась в объятия Хагрида. Тем временем в замке была также размещена делегация представителей из Министерства, включая самого Министра Магии. Гарри старательно избегал контакта с любыми из них, он был уверен, что раньше или позже его обязательно снова попросят дать объяснения насчет последнего ухода Дамблдора из Хогвартса. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни проводили все время вместе. Казалось, погода издевалась над ними: она неизменно оставалась хорошей. Гарри представлял себе, что бы было, не случись всего этого: они встречали бы конец учебного года вчетвером. Джинни сдала все экзамены, на плечи не давил груз невыполненного домашнего задания… И день за днем, час за часом он откладывал то, что, был уверен, он должен был сказать, и сделать то, что, он знал, ему придется сделать – но ему было слишком трудно отказаться от последнего источника утешения в это нелегкое время. Друзья навещали больничное крыло два раза в день: Невилл уже поправился, но о Билле все еще заботилась Мадам Помфри. Его шрамы оставались такими же ужасными. По правде говоря, он теперь все сильнее напоминал Аластора Грюма, хоть и с обоими глазами и ногами. Однако характер Билла ничуть не изменился. Единственным вновь приобретенным качеством оказалась неожиданно возникшая любовь к бифштексам с редкими ингредиентами. – …Так хорошо, что он женится на мне, – радостно произнесла Флер, заботливо поправляя подушки Билла, – потому что ан`гличане вечно пе`гежаривают мясо, я всегда это утве`гждала. – Я думаю, мне придется примириться с тем, что они поженятся, – сказала Джинни позднее тем же вечером, когда они все вместе сидели рядом у открытого окном в Общей гостиной Гриффиндора, глядя на сгущающиеся над Хогвартсом сумерки. – Она не такая уж и плохая, – ответил Гарри. – Не очень симпатичная, впрочем, – быстро добавил он, когда Джинни, удивленно приподняв брови, издала сдавленный смешок. – Ну что ж, я думаю, если мама терпит ее, то и я смогу. – Кто-нибудь еще погиб из тех, кого мы знаем? – спросил Рон Гермиону, озабоченно просматривающую «Вечерний Пророк». Гермиона поморщилась, услышав некоторую напряженность в его голосе. – Нет, – с упреком произнесла она, складывая газету пополам. – Они все еще ищут Снейпа, но безрезультатно. – Ну разумеется, – произнес Гарри, приходивший в бешенство каждый раз, когда затрагивалась эта тема. – Они не найдут Снейпа, пока не найдут Волдеморта, а так как пока они до сих пор не удосужились этого сделать… – Я иду спать, – с зевком произнесла Джинни, – я так хорошо не спала с тех пор, как… ну в общем, еще немного сна мне не помешает. Она поцеловала Гарри (Рон намеренно отвернулся), махнула рукой оставшимся двоим и направилась по направлению к спальням девочек. Не успела дверь за ней закрыться, как Гермиона придвинулась к Гарри с загадочным выражением на лице. – Гарри, я кое-что нашла в библиотеке этим утром… – Р.А.Б.? – спросил Гарри, выпрямляясь. Он не чувствовал такого же возбуждения, которое он испытывал раньше, любопытства, горящего внутри него от близости нераскрытой тайны; он просто знал, что стоящая перед ним задача -узнать правду о Хоркруксах – должна быть выполнена, прежде чем ему предстояло встать на тот темный и извилистый путь, что отныне простирался перед ним. Путь, в который они с Дамблдором отправились вместе, но который, как оказалось, ему предстояло пройти одному. Быть может, существовало где-то еще четыре Хоркрукса, и их надо было найти и устранить, пока, наконец, не появится хотя бы возможность убить Волдеморта. Он продолжал повторять их названия про себя, как будто, сортируя их, он мог приблизиться к разгадке: "…медальон… кубок… змея… что-то, принадлежащее Гриффиндору или Когтеврану…медальон… кубок… змея… что-то, принадлежащее Гриффиндору или Когтеврану… Эта своеобразная цепочка пульсировала в мозгу Гарри, пока он спал ночью, а его сны были буквально напичканы кубками, медальонами и загадочными, необъяснимыми объектами, до которых он был не в силах дотянуться, несмотря на то, что как-то Дамблдор, помогая, предложил ему веревочную лестницу, превратившуюся в змей, когда он начал по ней карабкаться… Гарри показал Гермионе записку, лежащую внутри медальона, на следующее утро после смерти Дамблдора, и хотя она не узнала инициалы, принадлежащие некоему загадочному волшебнику из числа тех, о которых она читала, с тех пор она гораздо чаще, чем это было положено незагруженному домашней работой ученику, бегала в библиотеку. – Нет, – с сожалением ответила она, – я пыталась отыскать что-либо на эту тему, но без особых успехов. Есть двое довольно известных волшебников с подобными инициалами – Розалинда Антигона Бангс и Руперт Аксбангер Брукстентон, – но они, похоже, совсем не подходят… Исходя из той записки, тот, кто украл Хоркрукс, знал Волдеморта, а я не могу найти доказательств, что Бангс или Аксбангер имели с ним хоть что-то общее… Нет, вообще-то это относится к… Ну, к Снейпу. Она явно занервничала, упомянув его имя. – Что насчет него? – спросил Гарри, с усилием откидываясь на спинку стула. – Ну, просто я была права насчет Принца Полукровки, – осторожно произнесла она. – Тебе обязательно нужно сыпать мне соль на рану, Гермиона?! Как ты думаешь, как я себя сейчас чувствую? – Нет, нет, Гарри, я не это имела в виду! – быстро ответила Гермиона, оглядываясь по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их. – Просто я была права насчет того, что Эйлен Принц когда-то владела этой книгой. Видишь ли, она была матерью Снейпа! – Я так и думал, что она была не очень-то приятным человеком, – встрял Рон. Гермиона проигнорировала его слова. – Я просматривала старые «Ежедневные Пророки», и в одном из них было крохотное объявление о женитьбе Эйлен Принц и Тобиаса Снейпа, а затем и еще одно – о том, что она родила… – …убийцу! – закончил за нее Гарри. – Ну… Да, – сказала Гермиона. – Так что я была в общем-то права. Снейп, должно быть, гордился тем, что он «Полукровный Принц», понимаешь? Если верить «Пророку», Тобиас Снейп был магглом. – Да, похоже на то, – произнес Гарри. – Он притворялся чистокровным, чтобы сойтись с Люциусом Малфоем и остальными… Он совсем как Волдеморт – чистокровная мать, отец – маггл. Стыдясь своего происхождения, пытаясь заставить бояться себя, Том учил Темную магию, подобрал себе новое впечатляющее имя – Волдеморт… Полукровный Принц… Как Дамблдор не заметил сходства между ними?.. Тут его голос прервался, и Гарри уставился в окно. Он никак не мог заставить себя перестать думать о непростительной ошибке Дамблдора – вере в Снейпа… Но, как ему нечаянно напомнила Гермиона, ему самому доверяли так же безоговорочно. Несмотря на все дурацкие происшествия, в которые ввязывался Гарри, Дамблдор не отдалял его от себя. Его, кажущегося таким умным, мальчика, мальчика, который так ему помог… Помог ему… Сейчас думать об этом было просто невыносимо. – Все равно я не понимаю, почему он не сдал тебя вместе с этой книгой, – Рон прервал ход мыслей Гарри, – Он же должен был догадываться. – Он знал, – горько произнес Гарри. – Знал с тех пор, как я использовал заклинание Сектумсемпра. Ему вовсе не нужна была Легилименция. Он даже мог догадаться об этом еще раньше, когда Слизхорн хвалил меня за успехи в Зельеварении. Ему не следовало оставлять книгу на дне шкафа. – Но почему он никому не рассказал? – Я не думаю, что ему хотелось, чтобы кто-то проведал о его причастности к книге, – сказала Гермиона. – Я сомневаюсь, чтобы Дамблдору это понравилось, если бы он узнал об этом. И даже если Снейп притворялся, что книга ему не принадлежала, Слизхорн все равно бы угадал его почерк. В любом случае, книга лежала в старом кабинете Снейпа, и я держу пари, что Дамблдор знал, что девичья фамилия матери Снейпа была «Принц». – Мне следовало показать книгу Дамблдору, – вздохнул Гарри. – Все это время он пытался втолковать мне, насколько злым Волдеморт был еще в школе, и у меня были все доказательства того, что Снейп немногим от него отличался… – «Злой» – это слишком сильное слово, – тихо произнесла Гермиона. – Ты же сама только и делала, что говорила мне, насколько опасна эта книга! – Я пытаюсь сказать, Гарри, что ты чересчур винишь себя в том, что произошло. Мне казалось, что у Принца довольно неприятное чувство юмора, но я никогда в жизни не догадалась бы, что он – потенциальный убийца. – Никто из нас не смог бы предположить, что Снейп… ну, вы понимаете, – произнес Рон. Все трое замолчали, каждый начал размышлять о своем, однако Гарри был уверен, что его друзья, как и он сам, думали о будущем утре, когда тело Дамблдора будет предано земле. Гарри никогда прежде не посещал кладбище; хоронить Сириуса не было необходимости. Он не знал, чего ожидать, и немного волновался, что же он увидит, как себя при этом почувствует. Он задумывался о том, будет ли смерть Дамблдора казаться ему более реальной, когда все закончится. У него, однако, случались непреодолимые приступы страха, когда он терял дар речи, думая о том, что произошло, и, хотя никто в замке не обсуждал ничего, кроме этого, Гарри все равно было трудно поверить в то, что Дамблдора больше нет. Хоть он и не хотел этого признать, но, как и в случае с Сириусом, он неосознанно искал лазейку, благодаря которой Дамблдор мог бы вернуться… Он чувствовал в кармане холодную цепь фальшивого Хоркрукса, что он постоянно носил с собой – не как талисман, а как напоминание о том, чего ему это стоило и что еще предстоит сделать. На следующее утро Гарри встал рано, чтобы уложить вещи – Хогвартс-Экспресс отправлялся через час после похорон. Когда он спустился в Большой Зал, то почувствовал, что настроение у всех подавленное. Все собравшиеся были одеты в мантии, и никто не спешил завтракать. Профессор МакГонагалл оставила похожее на трон кресло в середине учительского стола пустым. Стул Хагрида тоже пустовал: Гарри подумал, что тот, должно быть, не смог заставить себя прийти на завтрак. Однако стул Снейпа был бесцеремонно занят Руфусом Скримджером. Гарри избегал смотреть ему в глаза в то время, пока тот окидывал взглядом зал – Гарри почему-то преследовало неприятное чувство, что Скримджер ищет его. В его окружении Гарри заметил рыжие волосы и роговые очки Перси Уизли. Рон не подал вида, что заметил Перси, если не считать его ожесточенной войны с куском копченой селедки. За столом Слизерина Крэбб и Гойл что-то вполголоса обсуждали, бормоча себе под нос. При их крупной комплекции они тем не менее казались непривычно одинокими без тощей, высокой фигуры главенствующего над ними Малфоя. Однако у Гарри было мало времени, чтобы поразмышлять о Малфое. Вся имеющаяся в нем враждебность была направлена на Снейпа, и все же он не забыл ни страха в голосе Драко в Верхней башне, ни того, как он опустил свою палочку, прежде чем появились остальные Пожиратели Смерти. Гарри не верил, что Малфой убил бы Дамблдора. Он презирал Малфоя за его любовь к Темным Искусствам, однако теперь к его неприязни примешалась небольшая доля жалости. «Где же теперь Малфой, – думал Гарри, – и что его заставляет делать Волдеморт, угрожая убить его родителей?» Мысли Гарри были прерваны Джинни – ее внезапным толчком в бок. Профессор МакГонагалл поднялась, и скорбный гул в зале тут же затих. – Пора, – произнесла она. – Прошу вас следовать за своими деканами. Гриффиндор – за мной! Все молча встали из-за скамей. Гарри мельком глянул на главу колонны слизеринцев – Слизхорна, на нем была расшитая серебром и достававшая до пола великолепная изумрудно-зеленая мантия. Гарри никогда прежде не доводилось видеть, чтобы глава Хаффлпафа, Профессор Стебель, была столь опрятно одета – на ее шляпе не было ни пылинки. Когда все спустились вниз, там, рядом с Филчем, они увидели Мадам Пинс. На ней была плотная черная вуаль, спускавшаяся почти до колен. Филч же был одет в старый черный костюм с галстуком, от которого разило нафталином. Когда они вышли из главных дверей и спустились по каменным ступенькам, Гарри понял, что все направлялись к озеру. Солнце тепло и ласково светило ему в лицо, пока они молча следовали за МакГонагалл к тому месту, где рядами стояли сотни и сотни стульев. Между стульями был оставлен проход, а впереди находился мраморный стол. Стоял чудесный летний день. Половина мест уже была занята совершенно разнообразными людьми: здесь были старики и молодые, плохо и хорошо одетые волшебники. Большинства из них Гарри не знал, но некоторые – включая членов Ордена Феникса – были ему знакомы: Кингсли Бруствер, Грозный Глаз Грюм, Тонкс, чьи волосы вновь были выкрашены в неистовый розовый цвет, Ремус Люпин, которого, она, похоже, держала за руку, мистер и миссис Уизли, поддерживаемый Флер Билл, вслед за которым следовали Фред и Джордж, одетые в черные куртки из драконьей кожи. Здесь были Мадам Максим, – ей пришлось занять два с половиной стула, – Том, хозяин «Дырявого Котла», Арабелла Фигг, соседка Гарри и в придачу сквиб, волосатый гитарист из группы «Ведуньи», Эрни Фрэнг, водитель автобуса «Ночной Рыцарь», Мадам Малкин из магазина по продаже мантий на аллее Диагон, а также небольшое количество человек, с которыми Гарри несколько раз сталкивался: например, бармен «Кабаньей Головы» и ведьма, катившая тележку с едой в Хогвартс-Экспрессе. Здесь присутствовали и едва видимые в ярких лучах солнца привидения из замка, и различить их можно было, только когда они двигались, слабо мерцая в проблесках света. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни уселись в конец ряда, располагавшегося рядом с озером. Люди перешептывались, и создавалось ощущение, будто через траву пробегает легкий ветерок, однако пение птиц заглушало голоса. Толпа продолжала расти. С чувством глубокой привязанности Гарри увидел Невилла, которому Полумна помогала сесть. Они единственные из всего Отряда Дамблдора откликнулись на призыв Гермионы той ночью, когда умер директор, и Гарри знал, почему: именно они скучали по собраниям больше всех, и наверняка только они постоянно проверяли свои монеты в надежде, что скоро состоится следующее. Со скорбным выражением лица перед ними прошел направлявшийся к передним рядам Корнелиус Фадж. В руках он как всегда крутил свой зеленый котелок. Следующим, кого увидел Гарри, была Рита Скитер, которая, к его ярости, сжимала в руках свою записную книжку. За ней шла Долорес Амбридж, вызвавшая в нем еще больший прилив ненависти: ее жабье лицо весьма неубедительно выражало горе, а на голову поверх кудряшек цвета железа была напялена черная бархатная шляпа. Завидев кентавра Флоренца, который стоял у самого края воды, замерев, словно часовой, она охнула и поспешила сесть на один из находившихся на приличном расстоянии от этого места стульев. Наконец все учителя и сотрудники школы расселись. В переднем ряду, рядом с Профессором МакГонагалл, Гарри увидел Скримджера с серьезным и величавым выражением лица, и задумался: а сожалеет ли на самом деле Скримджер или кто-либо из этих важных людей о том, что Дамблдор погиб. Однако заслышав звуки неземной музыки, он забыл о своей неприязни к Министерству и стал оглядываться вокруг в поисках ее источника. Он не был единственным: многие поворачивались и обеспокоено озирались по сторонам. – Вон там, – прошептала ему на ухо Джинни. И в чистой зеленоватой освещенной солнцем воде, в нескольких дюймах от поверхности, Гарри увидел существ, поразительно напомнивших ему Инфери: это был хор морских обитателей, певших на странном, неизвестном ему языке. Волны пробегали по бледным лицам, отливавшие пурпуром волосы развевались по сторонам. От их музыки у Гарри по коже побежали мурашки, и все же ее нельзя было назвать неприятной. Было ясно, что в ней говорилось о потере и отчаянии, и, вглядываясь в диковатые лица морских жителей, Гарри, по крайней мере, почувствовал, что они искренне сожалели о смерти Дамблдора. Тут Джинни снова пихнула его локтем в бок, и он оглянулся. По проходу между стульями медленно шел Хагрид. Он тихо плакал, и лицо его блестело от слез, а в руках он нес завернутое в алый, расшитый блестящими золотыми звездами бархат, тело Дамблдора. Горло Гарри пронзила острая боль: казалось, на секунду от странной музыки и сознания того, что тело директора находилось так близко от него, резко похолодало. Рон побледнел и выглядел шокированным. Джинни и Гермиона плакали, и слезы капали на их колени. Они точно не могли разглядеть, что происходило впереди. Казалось, Хагрид осторожно положил тело на стол и затем осторожно пошел обратно по проходу, громко сморкаясь. Это вызвало много возмущенных взглядов, в том числе и Долорес Амбридж. Однако Гарри знал, что Дамблдору было бы все равно. Он попытался ободряюще махнуть Хагриду рукой, когда тот проходил мимо, но глаза Хагрида настолько распухли, что казалось удивительным, как он вообще мог что-либо видеть. Гарри бросил взгляд на последний ряд, куда направлялся Хагрид, и понял, наконец, что служило ему ориентиром, так как там сидел, послушно, почти по-человечески, склонив свою уродливую голову, гигантский Гроуп. Одет он был в безразмерную куртку и штаны, каждая штанина напоминала небольшой театральный занавес. Хагрид сел рядом со своим братцем, и тот тяжело похлопал Хагрида по голове, отчего ножки стула лесничего вдавились в землю. У Гарри появилось неудержимое желание рассмеяться, но тут музыка внезапно смолкла, и ему пришлось повернуть голову обратно. На ноги поднялся маленький, одетый в простую черную мантию, человечек со встрепанными волосами и встал перед телом Дамблдора. Гарри не мог расслышать, что он говорил. До них доносились странные слова: «благородство духа»,"интеллектуальный вклад", «великодушие сердца»… Все это ровным счетом ничего не значило, так как имело мало общего с тем Дамблдором, которого знал Гарри. Он вдруг вспомнил кое-какие мысли Дамблдора по поводу некоторых слов: «олух», «пузырь», «остаток» и «уловка», отчего ему снова едва удалось подавить улыбку… Что с ним такое? Тут слева от него раздался негромкий всплеск, и Гарри увидел, что морской народ тоже поднялся на поверхность воды, чтобы послушать. Он вспомнил, как два года назад, совсем недалеко от того места, где сейчас сидел Гарри, Дамблдор подошел к краю озера и разговаривал с русалками на их языке. Гарри тогда поразился, откуда директор знает русалочий язык. Он о многом так и не спросил Дамблдора, ему столько еще надо было сказать ему… Внезапно, без всякого предупреждения, его сознания достигла страшная, неотвратимая правда, которая никогда полностью не доходила до него до теперешнего момента. Дамблдор был мертв, он ушел… Гарри до боли сжал в руке прохладный медальон, но ему не удалось сдержать горячих слез, брызнувших из глаз. Пока человечек монотонно продолжал говорить, он отвернулся от Джинни и остальных своих друзей и устремил взгляд на озеро, к Лесу… Среди деревьев что-то мелькнуло. Кентавры тоже пришли почтить память Дамблдора. Они не выходили из Леса, но Гарри видел, как они, наблюдая за волшебниками, безмолвно стояли там, наполовину сокрытые в тени, на боках у них висели луки. И Гарри вспомнил свое первое ночное путешествие в Лес, когда он встретил нечто, впоследствии ставшее Волдемортом, и как он встретился с ним лицом к лицу, и как они с Дамблдором впоследствии обсуждали способность бороться и проиграть битву. Дамблдор сказал, что очень важно было оказывать сопротивление, вновь и вновь, продолжать бороться, так как только тогда зло будет загнано в тупик, хоть и не уничтожено навсегда… И в этот момент, сидя под палящим солнцем, Гарри мысленно увидел, как перед ним один за другим встают люди, любившие и твердо намеревавшиеся защитить его: мать, отец, затем крестный и, наконец, Дамблдор. Но теперь все было кончено. Он не мог позволить еще кому-нибудь встать между ним и Волдемортом. Ему навсегда предстояло расстаться с той иллюзией, которую ему следовало бы забыть еще в возрасте года: что, укрывшись в объятьях родителей, он был в безопасности. Невозможно было проснуться и прогнать этот ночной кошмар, никто успокаивающе не прошептал бы ему в темноте, что ему и вправду не стоило бояться, что это всего лишь было игрой его воображения. Последний из его великих защитников погиб, и отныне он чувствовал себя еще более одиноким, чем когда-либо прежде. Наконец маленький человечек в черном костюме закончил говорить и уселся на место. Гарри ждал, что еще кто-нибудь поднимется, он ожидал услышать речь, возможно, от Министра, но никто не двинулся с места. Неожиданно несколько человек вскрикнуло: ярко-белые языки пламени охватили тело Дамблдора и стол, на котором он лежал; они поднимались все выше и выше. В воздухе клубился дым, принимая странные формы, – в какой-то момент Гарри с замиранием сердца показалось, что он увидел радостно взмывающего в небо феникса, однако в следующую секунду огонь исчез. Вместо него появилась белая мраморная могила, скрывшая тело Дамблдора и стол, на котором оно покоилось. Раздалось еще несколько воплей ужаса, когда в воздухе пронеслась туча стрел, но они упали вдалеке от толпы. Гарри знал, что это кентавры отдавали честь Дамблдору: он увидел, как они развернулись и растворились в прохладной тени деревьев. Ушли и русалки: они медленно погрузились в зеленую воду и пропали из виду. Гарри посмотрел на Джинни, Рона и Гермиону. Лицо Рона исказилось, как будто его слепил яркий солнечный свет. Глаза Гермионы были полны слез, однако Джинни уже не плакала. Она встретилась глазами с Гарри и посмотрела на него таким же проникновенным, сияющим взглядом, как тогда, когда она обняла его после победы в матче, который он пропустил. Гарри почувствовал, что они прекрасно понимают друг друга, и что, если он сообщит ей, что он собирается сделать, она не скажет: «Будь осторожен» или «Не надо этого делать», но примет его решение, потому что ничего иного она от него и не ожидает. Сейчас он, скрепя сердце, был вынужден был сказать то, что ему предстояло сказать с тех пор, как умер Дамблдор. – Джинни, послушай… – очень тихо произнес он в то время, как вокруг них нарастал шум – люди начали переговариваться и вставать со своих мест. – Я больше не могу видеться с тобой. Нам надо перестать встречаться. Мы не можем быть вместе. – Разумеется, это из-за какой-нибудь глупой и благородной причины? – сказала Джинни, странно улыбнувшись. – Такое ощущение, будто… Будто я жил не своей жизнью последние несколько недель, когда я был с тобой, – ответил Гарри. – Но я не могу… Мы не можем… Мне надо кое-что сделать одному. Она не расплакалась, а просто смотрела на него. – Волдеморт использует людей, которые дороги его врагам. Он однажды уже использовал тебя в качестве приманки только потому, что ты являлась сестрой моего лучшего друга. Подумай, какой опасности ты подвергнешься, если мы продолжим встречаться. Он догадается, он узнает… И тогда попытается через тебя добраться до меня. – А что, если мне все равно? – с ожесточением спросила Джинни. – Но мне не все равно, – ответил Гарри. – Каково бы мне было присутствовать на твоих похоронах, да еще если бы я знал, что это все по моей вине? Она, не замечая его, смотрела на озеро. – Я никогда не ставила на тебе крест, – произнесла она. – Никогда… Я всегда надеялась… Гермиона сказала мне, что я должна пытаться наладить собственную жизнь, возможно, встречаться с другими, перестать быть такой скованной в твоем присутствии. Я ведь никогда не могла заставить себя заговорить в твоем присутствии, помнишь? И она подумала, что ты, может быть, заметишь меня, если я стану… самой собой. – Умная девочка, наша Гермиона, – сказал Гарри, попытавшись улыбнуться. – Жаль, я раньше не подошел к тебе. В нашем распоряжении могли бы быть месяцы… Возможно, даже годы. – Ты же был жутко занят, спасая весь волшебный мир, – со смехом произнесла Джинни. – Что ж… Не могу сказать, что я удивлена. Я знала, что рано или поздно это случится. Я знала, что ты не будешь счастлив, перестав преследовать Волдеморта. Может быть, поэтому ты мне так нравишься. Гарри не мог слушать подобные разговоры. К тому же он не был уверен, что не изменит свое решение, оставшись рядом с ней. Он увидел, как Рон, обнимая, успокаивал Гермиону и гладил ее по голове, а та плакала, уткнувшись ему в плечо. Грустно махнув им рукой, Гарри поднялся и, повернувшись к Джинни и могиле Дамблдора спиной, пошел прочь вдоль берега озера. Идти было легче, чем неподвижно сидеть на месте: точно так же легче было бы поскорее отправиться в путь, чтобы найти все Хоркруксы и убить Волдеморта, а не ждать возможности это сделать… – Гарри! Он обернулся. К нему, прихрамывая, быстро направлялся опиравшийся на свою трость Руфус Скримджер. – Я надеялся, что мне удастся перекинуться с тобой парой слов… Ты не против, если я составлю тебе компанию? – Нет, – безразличным тоном ответил Гарри и снова пошел вперед. – Гарри, это чудовищная трагедия, – негромко произнес Скримджер. – Я не могу описать тебе тот ужас, что я испытал, когда услышал об этом. Дамблдор был поистине великим волшебником. У нас, разумеется, случались разногласия, как тебе известно, однако никто лучше меня не знает… – Что вам нужно? – прямо спросил Гарри. Скримджер раздраженно скривился, но, как и прежде, быстро сменил выражение лица на маску печального понимания: – Конечно, ты просто раздавлен горем, – сказал он. – Я знаю, как тебе был близок Дамблдор. Я думаю, ты был самым любимым его учеником. Связь между вами была… – Чего вы хотите? – повторил Гарри, резко остановившись. Скримджер тоже остановился, оперся на свою трость и уставился на Гарри, теперь его лицо выражало деловитость. – Дело в том, что ты был с ним, когда он покинул школу в ночь своей смерти. – С чего вы это взяли? – спросил Гарри. – Кто-то обездвижил Пожирателя Смерти наверху башни, после того, как Дамблдор погиб. Там также находились две метлы. Министерство умеет сопоставлять факты, Гарри. – Рад это слышать, – сказал Гарри. – Что ж, куда я ходил с Дамблдором и чем занимался – это мое личное дело. Он не хотел, чтобы другие об этом знали. – Конечно, нельзя не восхищаться твоей преданностью ему, – ответил Скримджер, которому, по всей видимости, стоило огромных усилий сдерживать свое раздражение. – Но Дамблдор мертв, Гарри. Он умер. – ОН умрет только тогда, когда в школе не останется преданных ему людей, – ответил Гарри, улыбаясь против своей воли. – Мой дорогой мальчик, даже Дамблдор не может вернуться из… – Я и не утверждаю, что он может это сделать. Вы бы все равно не поняли. Но мне вам абсолютно нечего сказать. Скримджер заколебался, а затем деликатно произнес: – Министерство может предложить тебе любую защиту, Гарри. Я бы с радостью отдал тебе в распоряжение несколько своих авроров… Гарри рассмеялся. – Волдеморт хочет сам убить меня, и никакие авроры его не остановят. Так что спасибо за предложение, но нет, не надо. – Значит, – холодно заключил Скримджер, – то, о чем я просил тебя в прошлое Рождество… – О чем вы?.. Ах, да… Вы просили меня рассказать всему миру, что вы превосходно справляетесь со своей работой в обмен на… – Для того, чтобы поднять моральный дух людей! – резко перебил его Скримджер. Гарри с секунду смотрел на него. – Вы уже выпустили Стэна Шанпайка? Лицо Скримджера приобрело неприятный пурпурный оттенок, напомнивший Гарри дядю Вернона. – Я так понимаю, ты… – Все такой же преданный Дамблдору человек, – ответил Гарри. – Именно. Скримджер молча поглядел на него, затем развернулся и, не произнеся ни слова, захромал прочь. Гарри видел, что его ждут Перси и остальные министры из делегации, бросавшие нервные взгляды на всхлипывающего Хагрида и Гроупа, которые все еще оставались на своих местах. К Гарри спешили Рон и Гермиона, которые по пути разминулись со Скримджером, направлявшимся в противоположную сторону. Гарри развернулся и медленно побрел вперед, дожидаясь, пока они его нагонят, что им и удалось сделать в тени букового дерева, под сенью которого они все вместе отдыхали в счастливом прошлом. – Что нужно было Скримджеру? – прошептала Гермиона. – То же, что и в прошлое Рождество, – пожал плечами Гарри. – Он хотел, чтобы я поделился с ним секретной информацией, касающейся Дамблдора, и стал новым защитником Министерства. Казалось, на протяжении какой-то доли секунды Рон боролся с собой, но затем он громко заявил Гермионе: – Слушай, давай я вернусь и дам по башке Перси! – Нет, – ответила она, крепко сжав его локоть. – Я почувствую себя гораздо лучше! Гарри засмеялся. Даже Гермиона усмехнулась, но улыбка исчезла с ее лица, когда она взглянула на замок. – Мысль о том, что мы можем никогда сюда не вернуться, просто невыносима, – мягко произнесла она. – Как Хогвартс может закрыться? – Может, он и не закроется, – сказал Рон. – Здесь не более опасно, чем дома. Теперь везде одно и то же. Я бы даже сказал, Хогвартс гораздо безопаснее – здесь, на территории, больше волшебников, способных защитить школу. А ты как считаешь, Гарри? – Я не вернусь в школу, даже если она откроется, – ответил Гарри. Рон вытаращился на него, а Гермиона печально сказала: – Я так и знала, что ты это скажешь. Но чем ты тогда будешь заниматься? – Я еще раз вернусь к Дурслям, так как этого хотел Дамблдор, – ответил Гарри. – Но это будет недолгий визит, а затем я уйду оттуда навсегда. – Но куда ты направишься, если ты не собираешься возвращаться в школу? – Я подумал, что, возможно, пойду в Годрикову Долину, – пробормотал Гарри. Ему ничего не приходило в голову с той ночи, когда умер Дамблдор. – Для меня все началось там, все, что затем случилось. У меня такое чувство, что мне надо туда вернуться. И я смогу навестить могилы моих родителей, я бы хотел это сделать. – А потом что? – спросил Рон. – А потом мне нужно найти оставшиеся Хоркруксы, так ведь? – произнес Гарри, не отводя взгляда от отражавшейся в воде белой могилы Дамблдора на другой стороне озера. – Он хотел, чтобы я это сделал, поэтому рассказал мне о них все. Если Дамблдор был прав, – а я уверен, что он был прав, – где-то находятся еще четыре Хоркрукса. Мне нужно найти их и уничтожить, а после необходимо попытаться заполучить седьмую часть души Волдеморта, ту, что все еще находится в его теле, и я – единственный, кто способен убить его. Ну, а если по пути мне повстречается Северус Снейп, – добавил он, – тем лучше для меня, и хуже для него. Наступила тишина. Толпа почти рассеялась, оставшиеся уделяли все свое внимание внушительной фигуре Гроупа, обнимавшего Хагрида, чьи горестные вопли продолжали эхом отдаваться по всему озеру. – Мы тоже там будем, – произнес Рон. – Что? – В доме твоих дяди и тети, – пояснил Рон. – А затем мы пойдем с тобой, куда бы ты ни направился. – Нет, – поспешно сказал Гарри. Он вовсе не рассчитывал на это, а хотел, чтобы его друзья поняли: он отправится в свое самое опасное путешествие один. – Ты как-то сказал нам, – тихо проговорила Гермиона, – что, если мы пожелаем, еще есть время отступить. А у нас было время подумать, не так ли? – Мы с тобой, что бы ни случилось, – добавил Рон. – Но, приятель, тебе придется заглянуть к моим родителям, прежде чем мы куда-либо отправимся, даже в Годрикову Долину. – Почему? – Свадьба Флер и Билла, помнишь? Гарри, опешив, глядел на Рона: мысль о том, что в мире все еще может существовать такая нормальная вещь, как свадьба, казалась ему невероятной и тем не менее чудесной. – Да, мы не можем это пропустить, – наконец произнес он. Его рука машинально сжала ненастоящий Хоркрукс. И несмотря на все, несмотря на тот простирающийся перед ним темный и извилистый путь, несмотря на последнюю, решающую встречу с Волдемортом, которая – он был уверен – должна была наступить, пусть через месяц, год или через десять лет, он почувствовал, как на сердце у него стало легче при мысли о том, что впереди у него оставался еще один бесценный день покоя. День, который ему предстояло провести с Роном и Гермионой.