Аннотация: «Шкидские рассказы» — это яркие зарисовки из жизни интерната для беспризорных, школы имени Ф. М. Достоевского.


---------------------------------------------



 Григорий Георгиевич Белых
 Коржикина затея


 Целый день ровно и неустанно идет дождь. Блестят отлакированные водой крыши, трубы, мостовая. Прохожие, уткнув носы в воротники, шлепают по воде прошлогодними калошами. Уныло тащатся пролетки, дребезжат, кряхтят как старухи.
 У ворот дома стоит кучка ребят. Их пятеро. Гавчик, Коржик, Арбуз, Цапля и Паровозик — маленький карапуз, прозванный так за свою привычку вечно сопеть и пыхтеть.
 Ребята с тоской смотрят на грязную, мокрую улицу, словно затянутую серой пеленой дождя. Скучно. Паровозик сопит, сосредоточенно копается в носу.
 — Вот и осень уже, — ворчит Гавчик.
 — И лета не видели, — добавляет Коржик.
 — И почему это дождик? — безучастно спрашивает Паровозик, продолжая свои раскопки. Цапля широко и долго зевает, потягивается.
 — Скучно… А я вчера в театре был… Вот весело… вдруг сообщает он, потом добавляет: А сегодня некуда идти.
 Ребята молчат. Стоят хмурые и злые. Дождь льет, пузырятся лужи, хлюпает вода в дырявых калошах прохожих. И вдруг Коржик весело кричит:
 — Нашел!
 — Ур-р-а! — подхватывает Арбуз. Он, правда, ничего еще не знает, ему просто хочется покричать.
 Ребята настораживаются, и даже Паровозик на время оставляет в покое нос и выжидательно смотрит на Коржика.
 — Мы устроим театр, — говорит Коржик и видит, как ребята, разочарованные, отворачиваются.
 — Дурак! — говорит Гавчик.
 — Нет, не дурак. Давай спорить, устроим! Гавчик спорить боится, фыркает, недоверчиво спрашивает.
 — Где же это устроить?
 — В столовой бывшей, вот где, — говорит Коржик.
 — Помещение-то пустует. Попросим управдома, он разрешит, наверно.
 — Дурак, конечно, — говорит Арбуз. — Ведь там же нет ничего.
 — А надо сцену?
 — Сделаем.
 — Из чего?
 — Ага! А я знаю, из чего! — Коржик торжествующе улыбается. — Из кирпича сделаем, вот из чего. Кирпичей много в разломанном доме. Натаскаем и сложим.
 Арбуз сдается, мечтательно закатывает глаза и говорит.
 — А хорошо бы! Спектакль бы устроили! Ребята, каждый по-своему, обдумывают затею
 Коржика и находят уже, что театр сделать не трудно.
 — Только разрешит ли управдом? Тогда Паровозик важно говорит.
 — А почему это не разрешит?
 — Конечно, — поддерживает Коржик — айда к управдому!
 Управдома нашли на лестнице. Он только что ругался с квартирной хозяйкой, выставившей ведро с мусором. Увидав ребят, управдом нахмурился. — Вы что тут?
 Вперед выступил Коржик.
 — Мы к вам, Семен Семеныч!
 — Вижу… а дальше?
 — Театр устроить хотим…
 — Вы? Театр? — Управдом очень удивился.
 Управдом протяжно свистнул, потом потрогал лоб Коржика и спросил.
 — Ты здоров?
 — Здоров, Семен Семеныч.
 — И голова не болит?
 — Нет.
 — Ну и ну! Приходится верить. Где же театр будет, сцена, декорации, а?.. — спросил он, выказывая явное любопытство.
 Тогда Коржик стал говорить о пустующем помещении, о ребятах, которые скучают. Когда же он сказал о сцене и кирпичах, управдом вдруг заинтересовался.
 — Сцену из кирпичей будете делать? — спросил он. — Сами?
 — Сами и сделаем.
 — И кирпичи натаскаете?
 — Натаскаем! — дружно ответили ребята. Семен Семеныч долго чесал затылок, так долго, что Паровозик не на шутку встревожился, приподнялся на цыпочки, чтобы посмотреть — нет ли чего на голове. Наконец управдом сказал.
 — Так и быть! Валите, занимайте помещение, но чтоб обязательно кирпичная сцена была. Слышите?
 Он даже погрозил пальцем.
 — Кирпичная обязательно.
 Кубарем покатился с лестницы Коржик, а за ним и все. На дворе долго совещались, потом разошлись по домам, чтобы с утра взяться за работу.
 Когда-то на задворках стоял большой четырехэтажный дом. Потом он стал горбиться, дал трещину и тогда пришли рабочие. Дом свалили, чтобы он не обрушился и не придавил кого-нибудь. На месте, где стояло здание, остались груды кирпичей.
 Но вот однажды утром к кирпичам подошла большая партия мальчишек. В руках у них были ведра, мешки, корзины. Некоторое время они стояли, словно примериваясь, откуда начать, потом вся ватага с жаром кинулась на кирпичи.
 Загремели ведра, захрустели кирпичи, перелетая с места на место. Весь двор наполнился пылью.
 Кирпичи складывали в ведра и корзины и уносили. Некоторые таскали прямо на руках туда, где должен был быть театр. Одна партия отбирала цельные кирпичи, другая их носила, а третья, под руководством Коржика, складывала в помещении сцену.
 Однако поработать пришлось больше, чем предполагалось. Три дня пыль металась по двору, три дня горланили обеспокоенные во дворе петухи и только на четвертый день удалось закончить сцену.
 В большом пустом зале возвышалась массивная кирпичная эстрада. Ребята, довольные результатом работ, стояли и любовались — сценой. Пришел и управдом поглядеть. Долго улыбался, потом сказал.
 — Молодцы парни! Даже удивительно, как много кирпича натаскали.
 Этим же вечером был устроен совет. Обсуждался вопрос о том, что ставить. Когда Коржик как председатель предложил желающим высказаться, вокруг заголосили. Первым выступил сын торговца папиросами — по прозвищу Моссельпром — и заявил, что надо поставить революционную драму, как в клубе. Его перебил Арбуз:
 — Не надо! Поставим Конька Горбунка!
 — Евгений Онегин!
 — Тарас Бульба! — кричали ребята наперебой. Спор был долгий и жаркий. Все уже охрипли, но ничего не добились. Как вдруг все время молчавший Паровозик мечтательно сказал:
 — «Богиню Джунглей».
 — Правильно, — подхватил Арбуз и другие.
 — Поставим Богиню Джунгилев.
 «Богиня Джунглей», большая приключенческая картина, совсем недавно шла в соседнем кино. Потрясающие сцены с тиграми и злодеями не испарились из памяти ребят. Когда выяснилось, что за «Богиню Джунглей» большинство, перешли к обсуждению постановки. Оказалось, что поставить ее очень легко.
 Коржик взялся составить план, Моссельпром сделать афишу об открытии театра.
 Маленькая заминка произошла при распределении ролей с ролью самой богини. Девчонок не было, а роль самая женская. Кто-то предложил поручить эту роль жене управдома — толстой Лукерье Мартыновне, но это предложение отклонили и решили, что сыграет Арбуз в юбке.
 На другой день с утра у ворот дома уже висел плакат, ярко размалеванный Моссельпромом.

 ВНИМАНИЕ…
 Скоро состоится экстро-ординаторный спектакль.
 Будет приставлен кинематограф в лицах
 «БОГИНЯ ЖУНГИЛЕЙ». После конца дивертисмент…

 Вся ватага собралась у плаката, любуясь работой Моссельпрома. В этот момент с заднего двора показался Арбуз. Он был бледен. Подбежав к ребятам, он крикнул:
 — Ребята! Скорее в столовку!
 Почуяв недоброе, бросились к театру. Толпой ввалились в зал и замерли, потрясенные жутким зрелищем.
 Четыре печника, весело посвистывая, складывали две печки и перегородку. Они брали кирпичи из сцены и работали, по-видимому, уже давно, так как от красивой четырехугольной кирпичной эстрады осталось одно воспоминание. Тут же был и управдом. Ребята с отчаянием глядели, как расправлялись печники со сценой. Управдом же будто не замечал мальчишек.
 — Семен Семеныч, — крикнул Коржик. — Они ломают сцену!
 Тогда управдом обернулся.
 — Они не ломают, а делают, а делают они печи.
 — А театр? Театр наш! Теперь управдом рассердился.
 — Какой театр?! — крикнул он. — Видите, что помещение ремонтируют. Марш вон!
 Шел дождь. Улица нахохлилась, сырая и холодная. Мрачно хрюкали рожки автомобилей, звякали трамваи. Извозчики, обдавая прохожих грязью, взмахивая кнутами, озлобленно кричали:
 — Эгей, поберегись!
 А у ворот дома стояла группа ребятишек. Были они печальны, как улица под дождем.
 — Управдом — жулик! — вздыхал кто-нибудь изредка и снова все молчали.
 — Жулик и есть. На наших спинах печки строит!
 Вдруг у ворот появился высокий мужчина в бобровом пальто. В нем ребята узнали председателя правления дома, товарища Жучкова.
 Жучков, по-видимому, был в хорошем настроении и что-то весело посвистывал под нос. Постоял, огляделся, потом посмотрел на ребят и спросил:
 — Вы что это скисли, а?
 — Скиснешь, — буркнул Арбуз. — Скиснешь, если управдом — жулик.
 — Жулик? — спросил Жучков удивленно, — и что он вам сделал?
 — Кирпичи отнял и театр, — просопел Паровозик.
 Ребята вдруг разом заговорили, ругая на все корки хитрого управдома. А Жучков улыбался, и, когда ребята кончили, засмеялся громко.
 — Ох, бедняги-ребятки, — сказал он, потрепав Арбуза по плечу. Простите, что обидели! А ведь это мы виноваты. Постановили мы отремонтировать бывшую столовую и устроить там красный уголок. Так что уж простите нас, да и потом я думаю, что мы лучше это сделаем, а вам останется только спектакль ставить.
 — Правильно! Хорошо! — закричали ребята.
 — А сцену сделаете?
 — Обязательно! И занавес купим!
 — То-то, — серьезно сказал Арбуз. Занавес не забудьте, а о пьесе уж мы позаботимся.