--------------------------------------------- Думбадзе Нодар Откуда в городе ястреб Нодар Владимирович ДУМБАДЗЕ ОТКУДА В ГОРОДЕ ЯСТРЕБ?! Рассказ Перевод К. Коринтэли Арчилу Эргемлидзе Дыхание моря достигало кофейни. Воздух был тяжелый, соленый и влажный. Я и Ачико сидели за круглым столиком и в ожидании кофе потягивали коньяк из крохотных, с наперсток, рюмочек. Бармен - армянин-репатриант четко манипулировал маленькими медными джезве, двигая их в раскаленном песке, - точно музыкант, выстукивающий на доли ритм блюза. Кофейня, сооруженная из обожженного бамбука под огромной цветущей магнолией, сама похожа была на отдыхающего, который вышел на набережную попить кофе. Бармен принес джезве и наполнил наши чашки до краев. Я, не дожидаясь, пока осядет пенка, отпил глоток, глубоко вдыхая пьянящий аромат. - У тебя что, глотка луженая? - спросил меня Ачико, поспешно ставя обратно свою чашку. - Нигде не варят кофе так, как в Батуми, - помолчав, сказал я с удовлетворением. - В Сухуми, - заметил Ачико и поднес чашку к губам, но отпить все не решался, только жадно вдохнул пар и прикрыл с наслаждением глаза. Пока Ачико раскачивался, я выпил свой кофе и опрокинул чашку на блюдечко, как обыкновенно делают любители гадания на кофейной гуще. - Ты умеешь гадать? - поинтересовался Ачико. - Да так, немножко. - Кто научил? - Соседка, Ляля. Она потрясающе гадает. В прошлом году, перед рыбалкой на Кодори она мне погадала. Сказала, будь осторожен, тебе встретится змея. - Естественно, человек, отправившийся рыбачить на реку, может встретить змею, чего там гадать! - засмеялся Ачико. - Что было, то и рассказываю. - Ладно, валяй! - махнув рукой, сказал он. - В первый же раз, как я забросил сеть, вытащил из воды полутораметровую змею... - Врешь! - прервал он меня. - Клянусь матерью! Ачико протяжно свистнул. - Она мне еще раз гадала... - И что? - Вижу, говорит, тебя на чьей-то могиле, ты стоишь на коленях с цветами в руках. - И что? - Наутро умер Гулда. - Ну да!.. - Чашка застыла в руке Ачико. - Вечером того дня Ляля прибежала ко мне выражать соболезнование... стала извиняться, я, говорит, дура, глупая, такое тебе нагадала... а сама ревет... - Ерунда, простое совпадение... - сказал Ачико и задумался. - Возможно. Только с того дня я больше не гадал. - Ерунда, - повторил Ачико и перевернул свою чашку прямо на столик. Я не промолвил ни слова и отпил коньяк. - Ну-ка, загляни в мою чашку, - через некоторое время сказал Ачико и протянул мне свою чашку. Я взял у него чашку, заглянул. Дно было совершенно закрыто гущей, а на стенках обозначились какие-то причудливые узоры и иероглифы. - Не умею я гадать, - сказал я, протягивая ему чашку обратно. - Давай, давай, - подзадорил он меня. - Плохая чашка, - заявил я. - Все-таки что ты там видишь? - не отступал он. - Море. Море вижу и корабль... - А капитана? - засмеялся он. - Птицу вижу. - Может быть, самолет? - снова засмеялся он. - Настолько я не разбираюсь, - сказал я и вернул чашку. Кофейня со стороны дороги приличия ради была огорожена неким подобием проволочной изгороди. Вдруг на эту изгородь прилетел воробей. - Чирик! - возгласил он и оглядел нас. - Ага, твое предсказанье сбылось, птица - вот она, черед за капитаном корабля, - начал балагурить Ачико. Воробей глядел на нас, глядел, потом взъерошился, распушил перышки, встряхнулся и вдруг, сорвавшись с изгороди, прилетел и сел прямо на наш столик. - Однако какой нахал, - удивился Ачико. Воробей набросился на маленький огрызок хлеба, пытаясь ухватить его клювом. Его крохотные лапки и коготки смешно скользили по пластику стола. Наконец он кое-как ухватил клювиком хлеб и, вспорхнув, улетел снова на свою изгородь. Оттуда он продолжал посматривать на нас, не выпуская из клюва своей добычи, затем раскрыл крылья и куда-то улетел. - Видал, как он нас ограбил, этот разбойник? - удивленно глядя на меня, сказал Ачико. - Гениально назвали его русские - воробей! - То есть в чем гениальность? - "Вора бей", понимаешь? - Да ради бога, это ты сейчас придумал, - пренебрежительно проговорил Ачико. - Не я, а русские придумали пичуге такое название. - Вообще-то верно, название точное, - усмехнувшись, согласился он. Гляди-ка, он опять тут как тут! - воскликнул Ачико и подвинул на краешек стола еще кусочек хлеба. Воробей на этот раз к хлебу не прикоснулся, сидел себе на изгороди, склонив набок голову, и глядел на нас вызывающе, с задором. - Чирик, чирик, - произносил он время от времени и менял при этом место. - Могу спорить, что он знает грузинский и подслушивает нас, серьезно сказал Ачико. - Смотри, не ляпни что-нибудь, вдруг он турецкий шпион! - предостерег я Ачико и от души расхохотался. - Ты шутишь, а он гляди как слушает. Воробей и вправду вел себя удивительно. Он склонил головку таким образом, что одно его ушко было обращено к нам. - Кыш, сплетник этакий! - прикрикнул на него Ачико и взмахнул рукой. Воробей не шелохнулся. - Ну, господин воробей, чего изволите? - осведомился тогда Ачико. Воробей ему что-то ответил. - О, пожалуйста, сию минуту! - Ачико засуетился и поставил на землю свою чашку. - Чего он хочет? - поинтересовался я. - Кофе, говорит, желаю, небось сами пьете, а я разве не человек? Воробей слетел с изгороди на землю и с опаской стал приближаться к чашке. - Иди, иди, не бойся! - подбодрил его Ачико. Воробей заглянул в чашку и принялся клевать кофейную гущу. - Но, но, не увлекайся, чего доброго, сердце испортишь, забеспокоился Ачико и нагнулся, чтобы поднять чашку. Воробей вмиг улетел обратно на изгородь. Ачико насыпал себе на ладонь хлебные крошки и протянул воробью. - Закусывайте, сударь! Воробей после недолгого колебания распустил крылышки и подлетел к руке, но не сел, а начал описывать над ней круги. Видимо, считая, что осторожность никогда не мешает, он несколько раз облетел протянутую ладонь Ачико не шевельнулся, замер, и воробей решился - сел на его ладонь. Но прежде чем начать склевывать крошки, он заглянул в глаза Ачико. Невольно и я посмотрел ему в глаза. Они были полны безграничного удовольствия и любви, карие глаза Ачико. Воробей доверился этим глазам... Он спокойно начал клевать крошки с огромной ладони. Покончив с этим делом, воробей снова уселся на изгороди и вытер клювик о раздувшийся зоб. Затаив дыхание, наблюдал я за всей этой сценой. Если бы кто-нибудь со стороны видел все, что здесь сейчас происходило, ни за что не поверил бы, что воробей этот не дрессированный и Ачико не его дрессировщик. - Ты просто Дуров! - с восторгом сказал я ему. - Не я Дуров, а он, смотри, что он со мной выделывает, - возразил вошедший в азарт мой приятель и насыпал крошки себе на голову. Пожалуйте, сударь, угощайтесь! - пригласил он птичку, широко разводя при этом руки. И вдруг произошло что-то невероятное... невероятное и ужасающее... Огромная крестообразная тень пронеслась над столом, и воробышек исчез! Исчез наш воробей! - Что случилось? - спросил ошеломленный Ачико. - Ястреб... - едва ворочая языком, проговорил я. - Куда девался воробей? - надтреснутым голосом спросил он. Я приподнял плечи и с трудом проглотил слюну. Он вдруг сорвался с места и подскочил к бармену. - Помоги! - В чем дело? - Воробей! - Что за воробей? - обалдел бармен. - Ястреб, моего воробья унес ястреб! - Ты что говоришь, слушай, откуда в городе ястреб? - взмахнул рукой бармен и пошел на свое место. Ачико бросился ко мне. - Куда делся воробей?! - Сядь, - попросил я его. - Куда делся, говорю!! - Ястреб его унес... - Как это унес?! Мы сидели втроем, ели, пили, смеялись, а он налетел, утащил - и все, и больше ничего?! - Полно, Ачико, - взмолился я. Ачико смотрел на меня дикими глазами. Потом сел, опустил лицо в ладони. Долго он так сидел. - Ладно, Ачико, будет тебе... - Я положил руку ему на плечо. Он стремительно поднялся и ушел, не оглядываясь... Какое-то время я продолжал сидеть в одиночестве. Потом ко мне подошел бармен. - Упился? - спросил он. - Кто? - Твой друг. - Да нет, понимаешь, мы ведь даже и не пили, сидели втроем, вот так: я здесь, он там, а он... - Кто это "втроем"? - Бармен подозрительно поглядел на меня, потом на бутылку, но бутылка оказалась почата всего лишь на два пальца. - ...он, воробышек, сидел там, на изгороди, и вдруг этот ястреб... - Да вы что, оба спятили, откуда в городе ястреб! - вышел из себя бармен. - Говорю, ястреб, вот как сейчас тебя вижу... - С тебя десятка, - холодно прервал меня бармен. Я протянул ему десятку и встал. Когда я вернулся в наш номер, Ачико лежал навзничь на своей кровати. Он плакал.