---------------------------------------------


 Микки Спиллейн
 Ударь или убей!



* * *

 Старый паровоз лениво тащил два вагона через двадцатикилометровый горный перевал от станции Ричфилд к озеру Раппахо. Возможно, кому-то путешествие на поезде, прибывшем из прошлой эры, доставило бы удовольствие, но для меня оно оказалось настоящей пыткой. Угольная пыль была повсюду: она стояла в воздухе, скрипела на зубах, как песок, и забивалась в шерстяную обивку сидений. Был ноябрь; с гор и долин дул холодный канадский ветер. К тому же вагон не отапливался.
 В нормальных условиях я бы не имел ничего против прохладного ветерка, но сейчас от озноба у меня ломило все тело, особенно болело под повязкой. Я клял себя за то, что послушался доктора и отправился «хорошенько отдохнуть». Я мог бы спокойно отсидеться в Нью-Йорке, но вместо этого покорно согласился «подышать свежим воздухом» на озере.
 Озеро Раппахо. Конечная станция. Из багажного вагона выгрузили один-единственный мешок с почтой и штук шесть посылок. Я спустился на перрон.
 По другую сторону платформы стоял черный «шевроле» 1958 года с надписью «ТАКСИ». В машине никого не было. Впрочем, водителя я все же увидел в окне кабинета станционного смотрителя, пожилого морщинистого человека. Они смотрели на меня с таким изумлением, будто увидели марсианина. Но так уж повелось в горных поселках. Если сейчас не сезон для туристов и тебя никто не встречает, то аборигены при твоем появлении впадают в столбняк.
 Я показал пальцем на «шевроле», подхватил свою старенькую дорожную сумку и почтовую тубу, где держал складную бамбуковую удочку, подошел к машине, бросил сумку на заднее сиденье, сам сел на переднее и стал ждать, когда же, наконец, меня повезут в Паинвуд. Водитель подошел лишь спустя пять минут.
 — Добрый день. Вам в Паинвуд? — спросил он, открыв дверцу.
 — А что, можно поехать еще куда-нибудь?
 Водитель покачал головой:
 — В радиусе восьмидесяти километров нет других населенных пунктов.
 — Тогда поехали в Паинвуд.
 Наконец он завел двигатель. Уже отъехав от станции, он сделал вид, что только сейчас заметил мою двухколенку на заднем сиденье.
 — Собираетесь порыбачить?
 — В общем, да.
 — Клева нет. Сезон подходит к концу, понимаете.
 — Но он все еще открыт, не так ли?
 — До конца месяца, — кивнул он. — Но рыбы-то нет.
 — Заткнись, — сказал я.
 Солнце уже садилось. До Паинвуда было километров семь, и за всю поездку водитель, не отрывавшийся от баранки, не проронил больше ни слова.
 Население Паинвуда две с половиной тысячи человек. Городишко этот (два с половиной километра в длину и четыре квартала в ширину) раскинулся в широкой части долины на берегу озера Раппахо. В предместье много летних домиков, но сейчас они были заколочены, и вся жизнь сосредоточилась на главных городских улицах.
 На углу улицы стоял отель «Паинс» — белое трехэтажное здание. Балкон второго этажа нависал над тротуаром.
 Я заплатил таксисту, подхватил багаж и вошел в отель.
 В дверях стояли два громилы. Они подождали, когда я пройду через фойе и окажусь у конторки портье, затем подошли и встали у меня за спиной. Понаблюдав, как я заполняю регистрационную карточку, тот, что был покрупнее, выхватил ее у меня из рук и пробежал глазами.
 — Мистер Келли Смит, город Нью-Йорк, — сказал он. — Нью-Йорк большой. Как насчет того, чтобы указать адрес поточнее?
 — В самом деле. — Портье выглянул из-за своей конторки, сдержанно улыбаясь то ли мне, то ли этим двоим.
 — Я пробуду здесь две недели, — сообщил я ему. — Мне нужен номер наверху, желательно с теневой стороны. Вот задаток.
 Я выложил стодолларовую купюру.
 — А если кому-то понадобится найти вас в Нью-Йорке... — начал было здоровяк.
 Я выхватил карточку у него из-под носа.
 — Посмотришь в телефонном справочнике. Я там есть, — ответил я. «Похоже, старые добрые времена возвращаются», — подумал я.
 — Смит не такая уж и редкая фамилия...
 — Я единственный Келли Смит в Нью-Йорке.
 Он попытался сыграть со мной в гляделки, но я был не в настроении. Тогда он потянулся за моим «франклином» и уставился на него.
 — Давненько я таких не видел, — сказал он.
 — И не увидишь, если будешь продолжать в том же духе, — сказал я, забирая деньги.
 Портье испуганно заморгал, взял банкнот, отсчитал мне шестнадцать долларов сдачи и выдал ключ.
 — Номер 215, в конце коридора.
 Здоровяк положил мне руку на плечо.
 — Больно ты молод.
 — А из тебя никакой коп, — оскалился я. — А теперь отстань. Можешь начинать копать, если тебе делать нечего. Если хочешь, я заскочу к тебе в отделение, выдам свою биографию, дам снять отпечатки, и ты сможешь вдоволь наиграться в Шерлока Холмса. Но сначала мне нужно помыться и поесть.
 У него вдруг затряслись щеки.
 — Надеюсь, ты так и поступишь. Ты не врешь?
 — Не переживай, — заверил я его и добавил, когда он отошел: — Подождешь.
 Когда дверь за ними закрылась, портье сказал:
 — Это капитан Кокс и сержант Гэл Венс.
 — Они всегда так встречают туристов?
 — Н-нет, конечно же нет.
 — Сколько человек в местном департаменте?
 — В полиции... Ну... человек шесть, по-моему.
 — Этих двоих более чем достаточно. Если они выкинут со мной что-нибудь подобное еще раз, то я поддам кому-нибудь из них под хвост.
 — Я не уверена, хочу ли я вас здесь видеть или нет, — холодно сказал хрипловатый женский голос за моей спиной.
 Я взглянул на портье:
 — Хорошенькое тут у вас местечко. Кто это?
 — Владелица. — Он взглядом указал на резную дощечку на столе. На ней значилось: «Управляющей отелем — мисс Дари Деил».
 Она была полновата, но все же очень мила: высокая грудь, выгоревшие до льняного цвета волосы спадают на широкие плечи и окутывают гладкую, загорелую спину.
 — А тебе и не придется ничего решать, дорогуша. Я уже оплатил счет на две недели вперед. Так что улыбнись. Такая милая кошечка, как ты, должна улыбаться постоянно.
 Она улыбнулась. Очень мило улыбнулась. У нее, как я и предполагал, оказались прелестные зубки, и она чуть качнула бедрами. Вот только в ее глазах улыбки я не заметил.
 — Иди к черту, дурак. — С этими словами она вихрем пронеслась мимо.
 Странно, но ее фамилия показалась мне знакомой.
 — Это ее сестра в прошлом году покончила жизнь самоубийством в Нью-Йорке, — подсказал мне портье. — Флори Деил. Она выпрыгнула в окно Нью-Сенчури-Билдинг.
 Да, я помнил эту историю. Она попала, разумеется, на первые полосы газет. Флори Деил приземлилась на крышу автомобиля ООН как раз в тот момент, когда европейский делегат собирался отъезжать. В машине вместе с ним оказалась весьма популярная девочка по вызову. Прежде чем цензоры спохватились, таблоиды успели рассказать читателям все.
 — Вот оно что, — протянул я. — Все же не стоит из-за этого так плохо относиться к приезжим из Нью-Йорка.
 Я решил поужинать в ресторане «Уайт». Выбрал столик в углу, откуда мог наблюдать за местными жителями, подходившими к барной стойке. За столиками сидели лишь пожилые пары, и, когда они вышли, я остался сидеть один-одинешенек у барной стойки, и аборигены усиленно делали вид, что не замечают чужака, но то и дело буравили меня взглядами. И взгляды эти были не особенно дружелюбные, а скорее настороженные и даже с какой-то затаенной злобой.
 Ко мне уже торопилась официантка со счетом в руке.
 — Милая... да что тут у вас происходит? — не выдержал я.
 Она съежилась:
 — Простите? — Это все, что она смогла выдавить. Я поднялся и подошел к стойке.
 В восемь вечера в баре появились капитан Кокс и сержант Вене, делая вид, что вовсе не интересуются мной. Через четверть часа в бар вплыла Дари Деил. Она заметила меня, и на ее лице появилось презрительное выражение. Она тут же развернулась и отошла от меня подальше.
 Я уже собирался уходить, когда вновь открылась дверь. Потянуло холодом. Разговоры смолкли. Двое парней в твидовых пальто закрыли за собой дверь и нарочито развязной походкой подошли к барной стойке. Прикид на них был что надо, вот только сами они мало походили на ребят с Мэдисон-авеню [1] . Одного, как я узнал, звали Нэт Пели, а второго, покрупнее, — Ленни Уивер. Ленни Уивер — это если вы хотели с ним поладить, если же у вас было острое желание побыстрее отправиться на тот свет, достаточно было назвать его Рылом — так сто лет назад его окрестила Марджи Проветски.
 С большим трудом я удержался от улыбки. Я успел лишь выдвинуть стул, когда парнишка лет двадцати с пустой молочной бутылкой в руке, изрыгая проклятия, вдруг двинулся на Пели и Уивера.
 Беда была в том, что у паренька язык был как помело. Он вознамерился высказать все, что он о них думает, и вошел в раж. Внезапно Ленни ударил его слева, а Нэт схватил парня за грудки, выбив у него из рук бутылку, и швырнул его на пол.
 Парень не слишком ушибся, но нервы у него сдали, и он разрыдался. Его лицо перекосилось от ненависти.
 Ленни хмыкнул и поднял свой стакан.
 — Ты рехнулся, сосунок.
 — Ты грязный ублюдок! — От злобы голос паренька звучал сдавленно. — Ты уговорил ее с ним работать.
 — Вали отсюда, пока цел.
 — Ей совершенно незачем было с ним связываться. У нее и здесь есть место. Это ведь ты тряс перед ней деньгами! И она, дура, согласилась. Она всегда говорила, что хочет иметь много денег. Вы ублюдки! Вы грязные ублюдки!
 Нэт пнул его ногой в лицо. Кровь хлынула Пели на ботинки, а паренек откинулся и затих.
 Но тут же его стошнило, и он начал задыхаться.
 Дари была единственной, кто вмешался. Перевернув парня лицом вниз, она придерживала его, пока тот не застонал и не открыл глаза. Бросив на Ленни свой презрительный взгляд, она прошипела:
 — Санни прав. Вы грязные ублюдки.
 — Тебе тоже ногой по роже двинуть, дамочка? — рявкнул Ленни.
 На секунду воцарилась тишина.
 — Попробуй, Рыло, — сказал я негромко.
 Ленни обернулся, и я с размаху заехал ему ногой в пах. Пока он молча корчился от боли, я схватил Нэта за волосы и со всей силы приложил мордой о стойку. Он взвыл, бросился на меня и ударил по ребрам. Я почувствовал, как трещит повязка, и по всему телу разлилась острая боль. Но это было все, что он успел сделать. Следующим ударом я чуть не размозжил ему башку, и Пели рухнул на пол рядом со своим дружком.
 Криво улыбнувшись Дари, я проковылял мимо двух копов у стойки и сказал так, чтобы все меня слышали:
 — Классный у вас тут городишко.
 Когда я вышел на улицу, меня вырвало.


* * *

 Окно было открыто, и я видел, как мое дыхание превращается в пар, но в то же время я взмок от пота. В дверь постучали, и я автоматически сказал: «Войдите», даже не удосужившись спросить, кто там. В боку у меня ломило и жгло. Я принял обезболивающее, но подействовать оно должно было не ранее чем через час.
 В ее голосе не было ни капли сочувствия. Зато презрения было хоть отбавляй, но на этот раз к нему примешивалось и любопытство. Плоский живот под тонкой тканью, рвущаяся из платья грудь... Я вспомнил изображение амазонок и подумал, что Дари — вылитая амазонка. Особенно без платья...
 — Санни просил поблагодарить тебя.
 — Не стоит. — Придать голосу небрежности оказалось непросто.
 — Ты понимаешь... ты хоть понимаешь, что творишь? — Она помолчала. — Что тебе нужно в Паинвуде?
 — Отдохнуть, котенок. Две недели отдыха мне совершенно необходимы. Ты не сделала бы мне одолжение?..
 Я закрыл глаза. Боль в боку стала нестерпимой.
 — Какое?
 — Там стоит моя сумка... в боковом кармане пузырек с пилюлями... Принеси, пожалуйста.
 Я услышал, как взвизгнула «молния», потом Дари охнула. Она полезла не в то отделение, и на пол с глухим стуком выпал пистолет. Наконец-то она подошла к моей кровати, держа в руках пузырек.
 — Ты ведь наркоман хренов, да? Именно так они выглядят, если не получат дозу. Им паршиво, они потеют, дрожат... — Она высыпала таблетки обратно в пузырек, закрутила крышку и подбросила пузырек на ладони. — Ты великолепно справился в ресторане. Теперь попробуй справиться без этого.
 Быстрым движением Дари метнула пузырек в окно. Я слышал, как он разбился о мостовую.
 — Все-таки ты мерзавец, — заявила она и ушла.
 Когда я проснулся, было три часа дня. Я лежал без сил, тяжело дыша, однако боль в ребрах поутихла. Я поднялся с постели и разделся. По стеклу барабанил дождь.
 После горячего душа я почувствовал, что заново родился.
 Мой пистолет 45-го калибра валялся на полу. Дари Деил так и не подняла его. Я подцепил его ногой, подхватил и положил в кожаную сумочку от дорожного бритвенного набора.
 Вспоминая, как Дари эффектным жестом швырнула пузырек в окно, я чувствовал, что готов убить ее. «Но это не поможет вернуть пилюли», — уныло подумал я. У меня оставалось еще часа два, а затем без таблеток мне станет очень, очень худо. Я сунул в карман пятьдесят баксов и вышел на улицу.
 Под окном я обнаружил лишь осколки, а пилюли конечно же давным-давно размыло дождевой водой.
 Я сплюнул от досады и пошел искать аптеку. Слава богу, у меня был рецепт. Аптекарь взглянул на него, затем строго посмотрел на меня:
 — Это займет около часа.
 — Знаю. Я подойду.
 Я пошел в ресторан. Сияли витрины, мерно мигал светофор на углу... но на улицах не было ни души. Какой-то город-призрак.
 В ресторане посетителей не было. Официантка узнала меня, как-то особенно улыбнулась и, приняв заказ, чуть ли не бегом помчалась на кухню. Бармен вышел из-за стойки и подошел ко мне.
 Ему было под пятьдесят, худощавый, уже начинающий седеть. Он посмотрел на меня усталым взглядом.
 — Послушайте, мистер, — сказал он. — Я не хочу здесь никаких неприятностей.
 — Вы знаете, что это за типы? — откинувшись на стуле, спросил я.
 Он кивнул:
 — Мы как-нибудь разберемся сами.
 — Тогда постарайтесь, чтобы с моей головы по их вине не упало ни единого волоса, приятель. Я не знаю, зачем сюда приехали эти ублюдки, но они как раз того сорта ребята, с которыми тебе уж точно не разобраться. Поэтому поблагодари меня за небольшую услугу, что я тебе оказал. Понял?
 Судя по его лицу, он не понял. Он показал в окно на горный склон вдали:
 — Вы... вы не с холма?
 — Дружище, я не понимаю, о чем ты. Я вижу только, что вы все здесь с ума посходили. Я один вчера вечером заступился за мальчишку, пока ты, копы и вся публика просто смотрели, как мне достается. Что бы это значило?
 Хлопнула дверь, и вошел сержант Вене. Он вразвалочку подошел ко мне и бросил на стол листок бумаги. Мой рецепт.
 — Это не наркотики, мистер. Вы должны объяснить мне все, и побыстрее.
 Я медленно поднялся. Вене был дюжим парнем, но он не пытался смотреть на меня свысока. Напротив, на его подловатой физиономии читался тот же страх, что на лицах у всех остальных жителей города. Его рука метнулась к кобуре с табельным револьвером.
 — Ладно, пугало, — сказал я. — Сейчас я тебе все объясню и, если до тебя не дойдет, засуну твой револьвер тебе в глотку. Этот рецепт — настоящий, и, если ты собирался его проверить, валяй. Отыщи выписавшего его врача. Если рецепт поддельный, тогда и побеседуем. А пока будь добр сделать все по закону, как записано в кодексе. Отнеси этот рецепт обратно в аптеку и проследи, чтобы по нему мне выдали лекарство. Или я заставлю тебя сожрать ордер на твой собственный арест.
 Сержант, похоже, все понял. В какой-то миг я подумал, что мне придется отобрать у него пушку, но до него быстро дошло, и он убрался так же стремительно, как и вошел.
 Какой это к черту отдых! Господи помилуй!


* * *

 Вилли Элкин, владелец гаража, с большим удовольствием сдал мне в аренду пикап за пятнадцать баксов в неделю. Машина, конечно, развалюха, но мне было все равно. Вилли рассказал, как найти старого Морта Стейгера, который сдавал в аренду лодки.
 Старик Стейгер подождал, пока я выберу лодку, покачал головой и улыбнулся, обнажив сломанную вставную челюсть:
 — Ты ведь не рыбак, так?
 — Я время от времени не прочь поудить, но только для своего удовольствия.
 Он помолчал, пристально меня разглядывая.
 — Едешь на холм?
 — Что это вы все твердите о каком-то холме?
 Он опять помолчал, покусывая губы.
 — Шутишь, что ли, парень? Или действительно не знаешь? Большое такое частное владение, там, вон за этим хребтом. — Он ткнул скрюченным пальцем куда-то за моей спиной. — Отсюда не видно, но туда ведет частная дорога, которая спускается к озеру. Там повсюду заборы, даже вдоль дороги. Нельзя ни войти, ни выйти, если они не позволят.
 — Кто «они»?
 — Ну... жители. Территория принадлежит мистеру Симпсону. Он крутой магнат или еще какая-то шишка. Ни разу его не видел. Его вообще никто не видел. Предпочитает уединенную жизнь.
 — Понятное дело, — хмыкнул я. — На него, похоже, работает целая банда головорезов. Я вчера повстречался с парочкой таких. Пришлось вправить им мозги.
 — Так это был ты... — Старик широко улыбнулся и хихикнул: — Вилли рассказал мне. Но ты, парень, напрашиваешься на крупные неприятности, поберегись.
 — Ну, вряд ли эти тупые костоломы способны доставить мне неприятности, приятель. Я вот чего не понимаю: если этот Симпсон такой крутой, что он делает в такой дыре да еще с такими идиотами?
 — Видишь ли, парень... Этот Симпсон был крутым когда-то, но очень давно. Контрабанда спиртного или еще что-то не вполне чистое. Но потом вдруг завязал, легальным бизнесом занялся. Он приезжает сюда пару раз в году, улаживает дела и уезжает.
 — Все в этом городе какие-то перепуганные. Не похоже, что у него чистый бизнес.
 Старик потупился:
 — Дело не в бизнесе.
 — Тогда в чем?
 — В девочках. Он приказывает своим привозить ему девочек из Паинвуда.
 — По-моему, Паинвуд достаточно большой город, и уж пара проституток здесь найдется.
 — Ты, видно, ничего не знаешь о провинциальных городах. Сезон кончается, и эти девицы собирают манатки и сваливают. Симпсону достаются совсем не из этих.
 — Но вряд ли такой крутой босс будет...
 Морт Стейгер жестом прервал меня:
 — Ты меня неправильно понял. Он... он нанимает их.
 — Тогда что тут такого, если они согласны?
 — Девушки отправляются к нему, но домой не возвращаются... никто не возвращается... Рита Моффет и старшая Спенсер переехали в Санбар. Единственная дочка Боба Рейберна перестала разговаривать, и пришлось отправить ее в больницу, но она так и не заговорила. Флори Деил и Рут Глисон уехали в Нью-Йорк. Флори покончила с собой, а о Рут уже несколько месяцев ничего не слышно.
 — Вот оно что...
 — Говорю тебе, ни одна не вернулась. Но это еще не все. Некоторые остаются здесь, и каждый раз, когда Симпсон со своими дружками возвращается, они опять идут к нему работать. Да, он платит им кучу денег, здесь все без обмана. Они покупают себе шикарные вещи. «Сделано в Нью-Йорке»...
 — Ну и в чем же дело?
 — Самое страшное, — нахмурился старик, — то, что никто из них ничего не говорит.
 Я встал, почесал в затылке.
 — Знаешь, Морт, что я думаю? Этот Симпсон хорошо им платит, кроме того, они первый раз в жизни видят, как живут богачи, и хотят добиться такой жизни. Поэтому они и уезжают. Эта история стара как мир. Кто-то остается, но тогда ими овладевает тоска. Как тебе такое объяснение?
 — На него работают подозрительные люди. Они приносят в город только несчастье.
 — Ну, нанимает-то он явных болванов. Хотя я могу назвать кучу известных бизнесменов, которые поступают точно так же.
 Стейгер помолчал.
 — Скажи, парень, ты в своей жизни видел более напуганных людей, чем в нашем городе?
 Моросящий дождь прекратился. Я застегнул куртку и натянул шапку. Стейгер внимательно следил за мной.
 — Ты тоже какой-то странный, — наконец сказал он.
 — Это почему же?
 — Ты выглядишь настоящим бандитом. Точно-точно. Ответь мне на один вопросец, только честно.
 Я открыл дверцу пикапа и бросил Стейгеру через плечо:
 — Спрашивай.
 — Ты когда-нибудь убивал?
 Я хлопнул дверцей и посмотрел на него. Он был абсолютно серьезен.
 — Да, Морт, — кивнул я. — Я убил шестерых.
 — Я сейчас не про войну, сынок.
 — А я и не говорил про войну.
 — Как же ты их убил?
 — Застрелил, — ответил я и нажал на газ.


* * *

 Аптекарь приготовил лекарство по моему рецепту и молча выдал мне таблетки. Я был уверен, что он связался с врачом, который выдал рецепт, а может, и еще кое-что проверил, но уже по другим каналам. Я заказал кока-колу, выпил две пилюли, а остальные положил в карман.
 На улице опять моросило. Если верить прогнозу, такая погода должна была продлиться еще несколько дней. Так что придется удить рыбу под дождем. Возьму упаковку из шести бутылок «Блю риббон» [2] , пару сандвичей, брошу якорь где-нибудь посередине озера и буду ловить рыбу под зонтиком.
 Я вышел на улицу, размышляя, где бы поесть. В конце концов решил пообедать в отеле и сел в машину. На повороте горел красный, я затормозил. Мимо меня проехал «кадиллак» с нью-йоркскими номерами. Я взглянул на водителя.
 Это был Бенни Квик. Он отмотал два срока за фелонию, а теперь управлял химчисткой в Майами. В машине сидели еще двое, но я не разглядел кто.
 Я развернулся, проехал мимо «кадиллака», двумя кварталами дальше повернул направо и уступил дорогу Бенни. Этого было достаточно, чтобы разглядеть номер. А мой приятель в Нью-Йорке сделает остальное.
 Я никак не мог взять в толк, что Бенни Квик может делать в такой дыре. Черт, я слишком долго вел бурную жизнь и не привык расслабляться даже на отдыхе.
 Вернувшись в отель, я пошел в кафе. За столиком сидело несколько подростков. Они попивали кофе и кормили музыкальный аппарат монетками. Никто из них не обращал на меня никакого внимания. Официантка бросила мне на стол меню.
 Я взглянул на нее и сказал:
 — Тебе нужно почаще улыбаться, мисс Деил.
 — Только не тебе, мистер Смит.
 — Зови меня Келли.
 Она никак не ответила. Просто стояла и ждала. Я сделал заказ и, пока не принесли еду, пробежал глазами газету. Первая страница пестрела заголовками про Кубу.
 Подошла Дари, шмякнула на стол чизбургеры, а кофе поставила так резко, что расплескала его.
 — Сходи и принеси мне другую чашку.
 — Что?!
 — Ты все прекрасно слышала, черт тебя подери! Я уже сыт по горло тем дерьмом, которым ты меня кормишь. Можешь сердиться сколько угодно, но, детка, относись ко мне как к клиенту, а не то — клянусь! — я вышвырну все эти твои тарелки в окно. Ваш городок и так уже сидит у меня поперек горла, и я хочу с этим покончить. А теперь поверти-ка задницей, принеси мне другую кружку кофе и сделай все как подобает.
 На этот раз Дари поставила кофе медленно и аккуратно.
 — Сядь, — сказал я.
 — Мистер Смит...
 Я молча взглянул на нее, она побледнела и опустилась на стул.
 Даже сейчас, напуганная, встретив мой взгляд, Дари Дейл оставалась шикарной женщиной. Облегающий нейлоновый форменный костюмчик подчеркивал соблазнительные линии ее бедер. Небольшую полоску ткани под полупрозрачной блузкой трудно было назвать бюстгальтером, а на бедрах четко проступал треугольник трусиков-бикини.
 — Я слышал о твоей сестре... — начал я.
 — Давай не будем об этом.
 — Дари, детка, я ведь в любом случае все узнаю, так что будет лучше, если ты мне сама расскажешь. Мне эта история известна лишь в общих чертах. Подшивка старых газет поможет узнать детали, да и многие здесь охотно добавят что-нибудь от себя.
 Губы Дари сжались, она вся напряглась:
 — Ты мог бы догадаться и сам. Моя сестра была наркоманкой, и, когда ей не на что стало добывать себе очередную дозу, она покончила с собой. В конце концов это ждет и тебя.
 — В самом деле?
 — Ты не сможешь долго получать наркотики от нашего аптекаря по своим якобы подлинным рецептам. Моя сестра тоже одно время пользовалась крадеными и поддельными рецептами. Когда все уловки были исчерпаны... — Дари помолчала, затем посмотрела на меня, сверкнув глазами: — Скажи, мистер Смит, ты приехал сюда потому, что больше не осталось аптек, где бы принимали твои рецепты? Так?
 Я медленно допил кофе.
 — Ты просто ненормальная, детка. Совсем не в себе.
 Она поднялась и вышла. Высокая, гордая, соблазнительная, самая красивая женщина из всех, кого я видел. И на что она растрачивает себя?
 Я положил рядом с тарелкой деньги и поднялся к себе в номер. Приняв душ и переодевшись в костюм, вновь решил пойти прогуляться. Должен же здесь быть кинотеатр или хотя бы приличный бар.
 Я собрался было позвонить, но вспомнил портье из приемной и положил трубку. Спустившись в фойе, позвонил из телефона-автомата, откуда была видна конторка портье. Назвав номер в Нью-Йорке, стал ждать.
 Когда на том конце подняли трубку, я спросил:
 — Арти?
 — Здорово, Келли! Как жизнь?
 Мы целых пять минут болтали ни о чем, периодически крепко ругаясь, чтобы отбить у излишне любопытного оператора всякую охоту слышать нас дальше. В конце концов я сказал:
 — Вот что, Арти. Пробей для меня один номерок и собери всю информацию о его владельце, какую сможешь найти. И еще: выясни все, что сможешь, о Бенни Квике. Он вроде бы должен быть сейчас в Майами.
 Я продиктовал номер «кадиллака», потом мы еще немного поболтали о том о сем и на том расстались.
 На улице опять пошел дождь, на этот раз довольно сильный. Я огляделся по сторонам, заметил знакомый огонек и, широко улыбнувшись, пошел на него.
 Фонарь над дверью притона должен быть красным, а над полицейским участком — зеленым, старомодным и засиженным мухами. По одному лишь виду фонарей сразу представляешь, чем будет пахнуть внутри. В полицейских участках стоит тяжелый мужской запах дешевых сигар и пота. Пахнет лежалой шерстью, старой мебелью, пылью и кофейной гущей. Ко всему этому примешивается атмосфера страха и стыда, которую создают посетители участка, чьи имена навсегда остаются в учетной книге.
 Я вошел внутрь. Сержант Вене выпучил глаза от удивления, а я спросил:
 — Где твой капитан?
 — А зачем он тебе?
 Двое постовых, стоявших в углу, подкрались ко мне на цыпочках. Они уже собирались схватить меня, когда дверь в кабинет распахнулась и на пороге показался Кокс.
 — Оставь его, Вуди. — Капитан смерил меня взглядом. — Чего тебе?
 Я широко, но отнюдь не дружелюбно улыбнулся:
 — Помнишь, ты хотел снять у меня отпечатки пальцев? Просил заскочить как-нибудь?
 Кокс покраснел, потом скрипнул зубами. Он подошел ближе, остановившись в полуметре от меня.
 — Не строй из себя крутого, приятель. Думаешь, мы не умеем обращаться с такими, как ты?
 — Именно так я и думаю, — кивнул я. — Вы абсолютно не умеете обращаться с серьезными парнями, капитан. Я думаю, вы все здесь форменные болваны.
 У Кокса набрякла жила на лбу. Но, к моему удивлению, он довольно быстро взял себя в руки.
 — Сними у него отпечатки, Вуди, — жестко, но сдержанно приказал капитан стоявшему за моей спиной постовому.
 Я назвал свое имя и адрес и этим ограничился. Если он хотел узнать обо мне что-то еще, то сначала ему пришлось бы завести на меня дело. Вновь широко улыбнувшись, я оставил этих вонючих копов беситься сколько влезет и вышел на свежий воздух.
 Было девять вечера. Слишком поздно для кино, но самое время для бара, куда я и направился. Бар назывался «У Джимми». За стойкой стоял сам Джимми. Я заказал пива. Джимми оказался компанейским парнем и выпил со мной.
 Когда я наконец спросил его, что он знает о Симпсоне и его владениях, Джимми криво улыбнулся:
 — Никто из местных его никогда не видел, по крайней мере из тех, с кем я знаком.
 — А девочки?
 — От их путаных рассказов мало толку. Симпсон у них то толстяк, то худой, то высокий, то плюгавый, то мужчина в соку, то старик. Они не хотят ничего рассказывать.
 — Я слышал, что он хорошо им платит.
 — Не то слово, черт возьми! Бонни Энн и Грейс Шеффер щеголяют в норковых манто и просто сорят деньгами. Хеллен Ален машины меняет как перчатки. Она приезжает сюда раз в месяц повидаться со своими. Когда-то была очень славной девочкой. Как, впрочем, и все они.
 — Они так изменились из-за денег?
 Джимми покачал головой и отвел взгляд.
 — Не в этом дело. Деньги изменили бы их, если бы они не были красотками и их бы так высоко не ценили.
 — Тогда что? Что их изменило? Работа, которую они выполняют для Симпсона? — спросил я.
 Джимми неопределенно пожал плечами:
 — Они не говорят, чем конкретно занимаются. Иные работают секретаршами, отвечают на звонки и тому подобное. Местные телефонные операторы часто с ними общаются.
 — Но если операторам так интересно, почему они просто не наберут номер Симпсона и не поговорят с ним?
 — Если совершенно серьезно, кто ж захочет рубить сук, на котором сидит? — усмехнулся Джимми. — После побывки Симпсона и его банды в городе остается куча денег, и мы можем на это существовать. Есть и еще кое-что. Симпсон — крупный налогоплательщик, и у него пропасть связей, как выяснили местные проныры. Несколько умников попытались было нарыть на Симпсона компромат, но быстро поджали хвосты. В полицию никто не обращается, да и особого смысла я в этом не вижу. Кокс... он похож на голодного кота, который знает, что ему придется либо поймать мышь, либо помереть с голоду. Но еще он понимает, что мышка ядовита, и если он и сожрет ее, то все равно помрет.
 Джимми поставил перед мной еще одну бутылку и отошел, чтобы обслужить другого клиента — того самого нервного водителя такси, который не хотел везти меня в Паинвуд. Я подумал, усмехнувшись, что лучше бы я послушался его.
 Таксист тоже заказал пиво, что-то пробормотал о погоде, а потом шепнул Джимми на ухо:
 — Я кое-кого сегодня видел. Сначала не узнал, но потом присмотрелся и понял, что это Рут Глисон.
 Я налил себе полный стакан, делая вид, что полностью поглощен процессом. По словам Морта Стейгера, Рут Глисон — та самая девчонка, что убежала в Нью-Йорк одновременно с Флори Деил.
 — Ты уверен? — спросил Джимми водителя.
 — Думаю, да. Конечно, она изменилась. Модно одета и все такое, но лицо осталось прежним. Не хотела даже смотреть на меня. Отвернулась, едва завидев меня.
 — С чего бы это она вернулась?
 — А пес ее знает! Она села в голубой микроавтобус, из тех, что ездят на холм, и уехала. — Таксист жестом заказал еще пива, выпил и ушел.
 Джимми вернулся ко мне, вытирая руки о фартук.
 — Морт Стейгер рассказал мне о девочке Глисонов, — прямо сказал я.
 Джимми не удивился.
 — Хороша девчушка. Она провела на холме целый месяц. Почти не бывала в городе, а когда приезжала, то ни с кем не разговаривала. Они с Флори отправились к Симпсону в одно время. Флори, кстати, изредка появлялась в городе. Она изменилась до неузнаваемости.
 — В каком смысле изменилась?
 — Какая-то стала... Ну, в общем, все эти девчонки становились такими... чужими, что ли, — вздохнул Джимми. — Шарахались от всех, старались ни на кого не смотреть и ни с кем не разговаривать — в общем, вели себя странно.
 — А что, ни у кого из них не было родителей?
 — Отец Флори был смертельно болен, а мать умерла уже давно. Думаю, Флори согласилась работать на Симпсона, чтобы помочь отцу попасть в госпиталь Гумболдт. Ей удалось устроить его туда, но старик все равно вскоре умер. Рак, что тут поделаешь?
 — Но это только один случай, — заметил я.
 — А кто может указывать детям? Они все равно поступят по-своему. Конечно же у некоторых из них была родня, но Симпсон предлагал действительно огромные деньги. — Джимми открыл еще одну бутылку и передал мне: — За счет заведения.
 Он налил и себе пива, и мы молча осушили стаканы.
 — В городе лучше держи язык за зубами, — предупредил Джимми. — Здесь небезопасно.
 Я улыбнулся, расплатился и пожелал ему спокойной ночи.
 Несколько минут я стоял под навесом и смотрел на дождь, потом направился обратно в центр города. Я перешел через улицу и почти дошел до угла, когда мимо проехал огромный «форд», повернул налево и остановился в полусотне метров от меня. Я на всякий случай укрылся в тени и зашагал быстрее.
 Какой-то мужчина вышел из машины, повернулся и вытянул за руку кого-то еще. С минуту они постояли рядом, а потом я услышал рыдания.
 Я побежал, держась за ребра, скрипя зубами от проснувшейся боли. Но не успел. Они услышали топот, и тот, кто стоял ближе к машине, прыгнул на сиденье и захлопнул дверцу. Машина тихо отъехала и тотчас скрылась из вида, будто ее и не было.
 На тротуаре осталась красивая молодая девушка. Она истерически рыдала, а когда я подошел к ней, в испуге шарахнулась в сторону.
 Она была очаровательной брюнеткой. Ее фигуру плотно облегало белое пальто, а на плечи падали влажные от дождя волосы. Одной рукой девушка пыталась оттолкнуть меня, а второй держала большую дамскую сумку. «Нет, пожалуйста, не надо», — лепетала она.
 — Спокойно, девчонка, — сказал я и подтолкнул ее к подъезду ближайшего дома.
 Я усадил ее на ступеньки и попытался взять за руку. Брюнетка прекратила рыдать, вырвала свою руку, а второй прижимала к себе сумку, явно защищая ее от меня.
 В конце концов она немного успокоилась.
 — Вали отсюда! Оставь меня в покое! — сказала она со злобой.
 — Расслабься, я...
 — Со мной все в порядке! — почти закричала брюнетка. — Проваливай! Оставь меня в покое!
 Она стиснула зубы и, скривившись, попыталась встать. Но я, присев с ней рядом, придавил полу ее пальто, и, когда она приподнялась, пальто упало с ее плеч.
 Девушка оказалась по пояс голой. Я в темноте разглядел, что все ее тело было в кровоподтеках и ссадинах. Кое-где кожа явно была проколота чем-то острым, и на ранках запеклась кровь.
 Я встал, набросил на нее пальто. Когда до девушки дошло, что я все видел, она закрыла глаза и с тихим стоном упала в мои объятия. Я вновь усадил ее на ступеньку. Сумка выпала у нее из рук, и на ступеньки шлепнулась пачка новехоньких банкнотов. На банковской упаковке значилась сумма 1000.
 Вдруг на крыльце загорелся свет, дверь открылась, и на пороге появился мужчина. Из-за плеча выглядывала дама, по-видимому его жена. Вид у нее был взволнованный.
 — Что здесь происходит? — кутаясь в халат, спросил мужчина. — Что вы здесь делаете?
 Впрочем, голос его звучал не слишком сурово.
 — Эта девушка больна. — Я указал на брюнетку. — Будьте любезны, вызовите врача, да поскорее.
 — Врача? А что с ней?
 — Не важно, что с ней случилось. Просто вызовите врача. И выключите этот чертов свет.
 Чета с явным облегчением вернулась в дом. Лампочка на крыльце погасла, а в доме загорелся свет. Я помог девочке встать, поднял злополучную сумку, сунул ей под мышку и пошел прочь.
 Впрочем, далеко я не ушел. Впереди остановилась машина, и знакомый голос произнес:
 — Это он! Это тот ублюдок, что набросился на меня и Ленни в ресторане.
 Пытаться убежать смысла не было. Они моментально меня догонят. Я застыл на месте. Нэт Пели и второй парень приблизились с разных сторон и сразу увидели меня.
 Нэт сунул руку в карман и вытащил пистолет.
 — Самое время и самое место, — сказал он, взглянув на пистолет.
 Но кто-то в машине пробурчал ледяным тоном:
 — Без шума.
 Они бросились на меня так внезапно, что я даже вскрикнуть не успел. Тот, второй, прыгнул слева, но я вовремя присел, и его кулак просвистел рядом с моей головой. Я подпрыгнул, прицелился и ударил его по глазам. Он от дикой боли задохнулся, завалился на правую сторону, где и встретился с моим кулаком, который чуть не раскроил его рожу.
 Но тут Нэт вырубил меня одним ударом по затылку. Когда я рухнул на колени, начал бить меня рукояткой пистолета, потом стал пинать ногами. Когда он пнул меня в ребра, я взвыл. Я знал, что он ударит еще раз, на этот раз по голове. Я даже ждал этого удара в надежде, что он отвлечет меня от нестерпимой боли в боку.
 Нэт ударил, но я неожиданно конвульсивно дернулся, и сокрушительный удар пришелся мне по плечу, хотя он этого не разобрал. Последнее, что я слышал, — это довольное ржание Нэта и рев отъезжающей машины.


* * *

 Я очнулся от кошмарного сна, зажмурился от света, закашлялся, попытался увернуться от тампона с нашатырем — и вновь потерял сознание.
 Когда я опять очнулся, то оказался на тех самых ступеньках, где сидел с той девчонкой. Мне в лицо с интересом заглядывали чьи-то глаза.
 — Все в порядке. Я доктор Мак-Кивер, — успокаивающе сказал какой-то мужчина.
 — Та девушка... — хрипло сказал я.
 — С ней все в порядке. Она в доме. Неплохо было бы отнести туда и тебя.
 — Не стоит.
 — Что с вами произошло? Несчастный случай?
 Я помотал головой, пытаясь прочистить мозги.
 — Нет... вообще-то нет.
 Я попытался пошевелить рукой и взвыл от боли. Хорошо, хоть переломов не было. У меня бывали раньше тяжелые переломы, но на этот раз обошлось. Я почувствовал, как повязка набухает от крови.
 — Вы осмотрели девушку? — спросил я.
 — Да.
 — Вы поняли, что с ней произошло?
 Доктор пожевал губами.
 — Я знаю, что с ней произошло, — нехотя сказал он.
 — Вам приходилось видеть такое и раньше, не так ли? Сначала он не хотел ничего говорить, но потом взглянул мне в глаза.
 — Да, — резко ответил он.
 — Тогда поступайте так, как поступали раньше. И никому не говорите о случившемся. Если проболтаетесь, то девчонке не будет в городе покоя. Ей нигде не будет покоя, куда бы она ни приехала, поэтому не стоит афишировать то, что с ней произошло.
 — Кто-то же должен это прекратить, — сказал Мак-Кивер.
 — Еще немного, док, разберемся, — пообещал я.
 На его лбу прорезалась морщинка.
 — Токсин против токсина, — криво улыбнулся он.
 — Что?
 — Яд против яда.
 Я кивнул, с трудом откашлялся и сплюнул.
 — Док, позаботьтесь сначала о девушке, а потом отвезите меня в отель.
 Когда Мак-Кивер отошел, мне вновь стало плохо. Нужно было принять таблетки, а я оставил их в номере. Через несколько минут мне должно было стать еще хуже. Я превратился бы в обезумевшего маньяка, которому необходимо принять большую дозу из маленькой бутылочки.
 Я не мог бы сказать, как долго отсутствовал доктор. Он вернулся, ведя мою брюнетку под руку. Из-за угла выехала машина. Мак-Кивер посадил в нее девушку и попросил водителя отвезти ее к нему в приемную и сдать на руки его жене.
 Когда машина отъехала, доктор помог мне подняться, усадил в свой «форд» и завел двигатель. Когда мы подъехали к отелю, он открыл мне дверцу, помог выйти из машины и довел меня до дверей отеля.
 За конторкой сидела Дари Деил. Белой нейлоновой формы на ней сейчас не было: она переоделась в черный свитер и юбку, и этот наряд выгодно подчеркивал каждый изгиб ее тела и оттенял золото волос.
 На лице Дари на секунду появилось сочувствие, которое тут же сменилось злорадством. Она вышла из-за стола, слегка улыбнулась и спросила:
 — Неприятности?
 — А что ж еще! А теперь дай мне ключ, пожалуйста.
 Дари ухмыльнулась, принесла ключ и вручила его мне.
 — Вам больно, мистер Смит?
 Мы с доктором насмешливо взглянули на нее.
 — Говорят, когда наркоман хочет завязать, он затевает драки, добиваясь, чтобы его отделали до полусмерти, прежде чем он успеет принять дозу. Это правда?
 — О чем это ты, Дари? — спросил Мак-Кивер.
 — Спросите у него. — Она как-то уж очень сладко улыбнулась.
 — Она ненормальная, док, пошли.
 Мы подошли к лестнице, и я уже начал карабкаться по ступенькам, когда Дари окликнула меня:
 — Мистер Смит...
 Я остановился, уже догадываясь, что она сейчас скажет.
 — Я нечаянно обронила пузырек с таблетками в унитаз, пока убирала вашу комнату. — Она сделала паузу, позволяя мне осознать произошедшее. — Пузырек упал туда вместе с несколькими рецептами, которые лежали рядом. Надеюсь, вы не слишком расстроитесь.
 Дари увидела, что на лбу у меня выступили капли пота, и засмеялась. Пока я поднимался по лестнице, она продолжала смеяться.
 Когда мы вошли в номер, я рухнул на кровать. Пиджак на мне задрался, и Мак-Кивер увидел окровавленную повязку. Он расстегнул на мне рубашку, увидел, что сквозь бинты сочится кровь, взглянул на мое белое как мел лицо и мигом выскочил из комнаты.
 Я лежал в изнеможении. Помятые ребра мешали дышать, и воздух со свистом входил в легкие. Я чувствовал себя так, будто меня клеймили, как овцу, много раз прижимая раскаленное железо к телу.
 Дверь отворилась. Я думал, что вернулся Мак-Кивер, но затем почувствовал легкий аромат духов Дари. Я с трудом расклеил глаза. Она уже не ухмылялась, как несколько минут назад.
 — Какого черта тебе надо? — Я с трудом открывал рот.
 — Доктор Мак-Кивер рассказал мне, — она облизнула губы, — о Глории Эванс. Как ты пытался помочь ей.
 — И что? — грубо спросил я.
 — А позавчера ты пытался помочь и Санни Гомезу.
 — Конечно, я ведь тут всем приятель.
 Я закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание.
 — Что касается... — ее тон перестал был безразличным, а голос стал мягким, — что касается наркотиков... Мне жаль, что все так вышло.
 Тут в комнату вошел Мак-Кивер, тяжело дыша после беготни по лестнице. Он сбросил с меня одеяло, решительно сунул пальцы под повязку и снял ее.
 — Тобой занимался врач, не так ли? — спросил он.
 Я мог только кивнуть.
 Дари наклонилась надо мной, и я вновь почувствовал запах духов и услышал, как она охнула, увидев, что у меня под повязкой.
 — Что... что случилось? — спросила она.
 — Его подстрелили. Он сейчас восстанавливается после операции, — сказал доктор Мак-Кивер, открывая сумку и гремя пузырьками. — Вы ведь время от времени принимали обезболивающее?
 Я с трудом кивнул. Лицо у меня было мокрым от пота. Я почувствовал, как в руку вошла игла, и понял, что скоро все будет хорошо.
 — Пилюли... — проскрипел я сквозь стиснутые зубы. — Это... сульфат морфия.
 — О нет! — с ужасом вскричала Дари.
 — Что такое? — спросил Мак-Кивер.
 — Я была уверена, что он наркоман. Я уничтожила все пилюли.
 Мак-Кивер ничего не ответил.
 Боль потихоньку отступала. Через мгновение я начал засыпать.
 — Как он должен ненавидеть меня! — глухо простонала Дари.
 Но я уже заснул.


* * *

 Дождь прекратился в среду. Два дня подряд я провалялся в постели, слушая радио. Каждый час передавали новости о последних махинациях ООН и ситуации на Кубе. Теперь Кубу обвиняли в том, что она является новым перевалочным пунктом для наркодилеров, которые потом переправляются в Штаты. Подозревали, что при финансовой поддержке Советского Союза дешевая дрянь поступала в США из Китая — эдакая бомба замедленного действия, которую русские использовали против своего врага.
 Ну ладно, повалялся, и хватит. Я побрился, оделся и решился даже слегка размять мышцы. Но я так ослабел, что едва не свалился со ступенек, стоило мне выйти на лестницу. Я медленно спустился вниз, делая вид, что задумался.
 Мак-Кивер вовсе не был рад меня видеть. Он проворчал, что мне нельзя было нарушать постельный режим, и приказал сесть на кушетку.
 — Я ведь так и не спросил вас об этом ранении, — проверив повязку, сказал доктор.
 — Так спрашивайте.
 — Я полагаю, вы сообщили о нем?
 — Вы не ошибаетесь, док.
 — И тем не менее, я обязан это проверить.
 — Ради бога. Чтобы сэкономить время, думаю, вам стоит узнать фамилию врача на рецепте, что я оставил в аптеке.
 — Так я и сделаю. — Он подошел к телефону.
 Аптекарь продиктовал ему фамилию моего врача, затем Мак-Кивер позвонил в Нью-Йорк. Повесив трубку, он кивнул мне:
 — Да, действительно, вы сообщили о ранении. И рецепты оказались подлинными. Похоже, что вы и в самом деле приехали сюда в отпуск.
 — Вот только почему-то никто не хочет мне верить.
 — О вас говорят на каждом углу с самого момента вашего приезда.
 — Как там эта девушка? — спросил я. — Глория Эванс.
 Мак-Кивер вернулся в кресло.
 — С ней все в порядке. Сейчас она живет у моей свояченицы.
 — Она что-нибудь рассказала?
 — Нет, как всегда... Никто из них ничего не рассказывает, — покачал головой доктор. Он глубоко вздохнул, побарабанил пальцами по столу. — Ее сильно избили, но вот что странно... Ее истязали очень изощренно. Было использовано два орудия экзекуции: первое — это длинный неширокий ремень, а второй — нечто вроде тонкого кнута с маленьким металлическим шариком на конце.
 — Ее таким образом наказали? — Я пододвинулся поближе.
 — Нет, — покачал головой Мак-Кивер. — Слишком аккуратно действовали, о чем свидетельствует характер повреждений.
 — И так же выглядели другие девушки?
 — Я лечил только двух из них. Выглядели они ужасающе, но рассказывать ничего не хотели. Шрамов от побоев у них не останется... но раны у людей могут образоваться не только на теле.
 — И вот еще что, док. Находились ли они под действием наркотиков?
 — Да. — Мак-Кивер снова глубоко вздохнул. — У Глории Эванс на предплечье остались два следа от уколов. Следы были и у остальных, но тогда я понятия не имел, что это.
 Я поднялся.
 — Ну что, проясняется картина, док?
 Доктор, разумеется, все понял, но не особенно радовался этому.
 — Мне кажется неразумным лезть в это дело.
 — А так всегда кажется, — усмехнулся я.


* * *

 Я вернулся в отель и достал из сумочки с бритвенными принадлежностями свой сорок пятый. Проверил барабан, добавил один патрон и осторожно опустил ударник. Затем сунул пистолет за пояс на здоровом боку. На всякий случай бросил в карман еще пригоршню патронов. Зашел в ванную, принял две таблетки, затем запер номер и спустился в фойе.
 Завидев меня, портье махнул мне рукой:
 — Вам звонили из Нью-Йорка, мистер Смит. Вас соединить? Звонок оплачен абонентом.
 Я не возражал.
 Это был Арти. Он поприветствовал меня и сразу перешел к делу:
 — Я кое-что нарыл для тебя, Келли.
 — Выкладывай.
 — Первое. Машина принадлежит Дону Казалесу. Средней руки бизнесмен из Лос-Анджелеса. Чист. Работает на Картера Лансинга, который некогда был связан с братвой. Сейчас он подался в честный бизнес. Картеру принадлежит большая часть акций авиакомпании «Соу-Флоу», штаб-квартира которой находится в Майами. Второе. Бенни Квик отбыл из Майами в неизвестном направлении. В последнее время он просто сорил деньгами. Что-нибудь еще?
 — Да, Арти. Симпсон, Нэт Пели и Ленни Уивер как-нибудь связаны?
 — Помнишь Уолли Красного Пса? Он держит букмекерскую контору на Сорок девятой... Он как-то упомянул Рыло Уивера. Его со слезами на глазах разыскивала какая-то девица. Уолли сказал — настоящая красотка. А вот про Пели никто ничего не знает. Красный Пес обещал поспрашивать и выяснил, что у Ленни и Нэта крупные дела с клиентом из другого города и живут они припеваючи. Подробности неизвестны. Красный Пес рассказал это все той девчонке, и она чуть не разревелась.
 — Этим их клиентом может быть Симпсон.
 — Пока не знаю, Келли. Черт возьми, за его спиной множество шишек: от производителей женского белья до политиков.
 — Ладно, Арчи, большое спасибо.
 Я повесил трубку и постоял с минуту, пытаясь разобраться. Я обмозговал полученную информацию и, похоже, кое-что нащупал. Удовлетворенно улыбаясь собственным мыслям, я обернулся.
 Она ждала меня. Высокая. Гордая. Красивая. Так и хотелось нырнуть в ее роскошные, блестящие волосы. Ее грудь плавно поднималась и опускалась, что свидетельствовало о том, что она хорошо подготовилась к этой встрече и все распланировала. Слегка улыбнувшись, она сказала:
 — Келли?
 — Пусть остается «мистер Смит». Я не люблю формальной доброжелательности.
 Дари сохраняла величественный вид и продолжала улыбаться, но я заметил, что глаза ее увлажнились.
 Я коснулся ее подбородка.
 — А теперь, когда мы обменялись колкостями, мы квиты. Попробуешь улыбнуться еще раз?
 Она попробовала. Улыбка получилась жалкой, но и с такой улыбкой Дари безумно меня притягивала.
 — Мистер Смит...
 Я взял ее за руку.
 — Келли. Зови меня Келли, милая.
 Прежде чем я понял, что она собирается сделать, все уже произошло. Она поцеловала меня — легко, едва касаясь губами, но на мгновение мы оба почти отключились. Мне показалось даже, что ее тело под прозрачной блузкой покрылось пупырышками, а соски затвердели.
 Дари поехала в участок вместе со мной. Она вышла из пикапа и осталась ждать меня возле машины. Войдя в участок, я попросил позвать капитана Кокса. Когда он явился, я сразу приступил к делу:
 — Я хочу подать жалобу на двоих служащих мистера Симпсона. Одного из них зовут Нэт Пели, а имя второго мне неизвестно.
 — Это по поводу вашей драки, так я понимаю. — Лицо Кокса стала каменным.
 — Какая же драка? Они напали на меня на улице. Я узнал Пели и запомнил внешность второго. Я смогу его опознать.
 Кокс бесстрастно кивнул:
 — Мы уже проверили этот случай. Нам позвонил владелец дома, возле которого вы сидели. Еще одна чета, живущая на той же улице, опознала одну из машин Симпсона. Сам мистер Симпсон заявил, что в ту ночь все его машины стояли в гараже, а все его подчиненные находились на принадлежащей ему территории. Это могут подтвердить с десяток свидетелей.
 — Ясное дело.
 — Кто еще может выступить в вашу поддержку?
 — Думаю, это можно устроить, — улыбнулся я.
 — От вас слишком много неприятностей, мистер, — заявил Кокс.
 Я улыбнулся еще шире:
 — Это только начало.


* * *

 Мы с Дари выехали из города и поехали по грунтовой дороге, ведущей к холмам. По правую руку лежало озеро Раппахо — огромная лужа серебра. Две дороги поуже пересеклись и соединились с грунтовкой.
 За поворотом показалась внешняя линяя обороны владений Симпсона. «Частное поместье Хиллсайд» — гласила надпись. Знак располагался на трехметровом бетонном заборе. Поверху забора было вмазано в бетон битое стекло. Но это еще не все. В метре от бетонного забора был еще один, из толстой проволоки, с тремя рядами «колючки» наверху.
 — Красота! — прокомментировал я. — Он неплохо окопался. И давно все это наворотили?
 — Сразу после войны, году в сорок седьмом.
 — Этот Симпсон... этой территорией владел только он?
 — Нет, был еще один владелец. Территория перешла в руки Симпсона лет десять назад. Но поменялись лишь владельцы, посетители остались прежними. Они никогда не показываются в городе. Приезжают и уезжают по ночам, или же пользуются Норф-Форк-роуд, или приезжают по Оттер-Пасс. Иногда за неделю-две там перебывает человек сто.
 — И что же, Симпсону есть где разместить такую уйму гостей?
 — Думаю, там можно разместить и побольше. В центральной усадьбе больше двадцати комнат, а кроме того, есть еще шесть полностью оборудованных корпусов. Все это очень похоже на большой частный клуб.
 — И никто никогда не пытался заглянуть туда просто из любопытства?
 — Однажды к ним пробрался Джейк Адлер, — помолчав с минуту, ответила Дари. — Его поймали и жестоко избили. Капитан Кокс несколько раз побывал за оградой, но так и не увидел, что там происходит. Несколько лет назад здесь пропали два охотника. Их тела нашли неделю спустя... за восемьдесят километров отсюда, в машине, свалившейся со скалы. Полиция заявила, что эти двое просто решили поохотиться в незнакомом месте, вот и...
 — Очень может быть.
 — Кто знает. Вот только один из них звонил из отеля в тот самый день, когда они якобы пропали.
 Я с недоумением посмотрел на Дари:
 — Ты рассказала об этом полиции?
 — Мне сказали, что я могла ошибиться. У них была только фотография, а в стандартной экипировке все охотники выглядят одинаково.
 — Мило. Очень мило. Так как нам тогда посмотреть, что там за оградой?
 — Дом можно увидеть, если подняться по дороге чуть выше. А вот как попасть внутрь — я не знаю. Стена идет по всему периметру и спускается к озеру.
 — А по воде можно туда добраться?
 Она задумалась, нахмурив лоб.
 — Там есть пристань, от нее через лес ведет дорожка. Пристань укрыта в маленькой бухточке. Уж не собираешься ли ты...
 — Давай сначала полюбуемся на дом.
 Мы добрались до места, откуда была видна усадьба. Мы вышли из пикапа и, стоя у самого края обрыва, смотрели на белое, напоминающее санаторий здание в долине среди густого леса.
 По лужайке бродили какие-то люди, несколько человек стояли на крыльце, и их темная одежда резко выделялась на фоне белоснежных стен.
 — Кто-то едет, — сказала Дари за моей спиной.
 Приближался роскошный голубой седан, едва различимый в тени. Но нью-йоркский номер был виден вполне отчетливо. Я записал его и не стал прятать карандаш. По Оттер-Пасс в клубах пыли приближался еще один автомобиль. Черный «кадиллак» с тремя пассажирами и номерами северного Нью-Йорка. Еще через пятнадцать минут мимо нас проехал белый «бьюик»-универсал. Сидевший рядом с водителем мужчина долго смотрел в мою сторону.
 Гарри Адрано не слишком изменился за те пять лет, что провел во Флориде. Все та же извечная ухмылка, устрашающая иссиня-черная борода и кривой рот. Гарри был существенным звеном преступной цепочки. Там, где появлялся Гарри, очень скоро появлялась и маковая соломка со всеми своими производными.
 — Прямо апачи, — тихо сказал я. — Я должен попасть в их логово.
 — Ничего не выйдет, Келли. У ворот охрана.
 — Но ведь можно еще по озеру...
 — Там тоже охраняют. Что тебе здесь понадобилось?
 — Я хочу записать номера всех автомобилей, которые там стоят.
 — Тебя убьют.
 — Может, предложишь способ получше?
 Дари улыбнулась. На этот раз и глаза не остались безучастными.
 — Может, и предложу. Вчера в городе я видела Грейс Шеффер. Завтра она отправится к Симпсону... поучаствовать в празднествах.
 — Думаешь, она согласится?
 Лицо Дари стало серьезным.
 — Думаю, тебе удастся ее уговорить.
 — Ты умница, — ответил я.
 Я взял Дари за руку и повел к машине, но раньше, чем мы дошли, я услышал, как впереди завизжали колеса. Я метнулся обратно к обрыву и пригнулся. Но это вряд ли помогло. Мимо в сторону города промчался черный «кадиллак», и у сидящих в нем двоих парней было достаточно времени, чтобы заметить нас, если они потрудились посмотреть по сторонам. Возможно, они нас и не заметили бы, но за рулем сидел Бенни Квик, а этот коротышка засекал все вокруг, даже не поворачивая головы.
 Мы подождали, пока машина скроется внизу, потом сели в пикап. На повороте на Оттер-Пасс на грунтовке хорошо отпечатались свежие следы шин, а на обочине сверкнула разбитая бутылка из-под виски.
 Сразу за спуском на Норф-Форк-роуд дорога делала крутой поворот. Тут-то они нас и поджидали. «Кадиллак» развернулся боком поперек дороги, а Бенни стоял подле машины. Для проезжих туристов все выглядело как небольшая авария, но для нас это была опасная ловушка.
 Я ударил по тормозам и, остановившись метрах в шести от «кадиллака», высунулся в окно так, что боковая стойка закрывала мне почти всю голову. Бенни Квик постарался изобразить соответствующую улыбочку, уместную в таких ситуациях для неопытных водителей, но у него это получилось не слишком убедительно.
 Впрочем, меня беспокоил вовсе не Бенни. Где-то рядом затаился второй парень, и у него в руках вполне могла оказаться пушка. Я вытащил сорок пятый и взвел курок. Дари замерла.
 — Попал в беду, приятель? — Я тоже старался выглядеть дружелюбно.
 Бенни двинулся к нам. Я широко открыл дверцу пикапа, будто пытался получше все рассмотреть. Бенни заметил на дверце надпись: «Гараж Вилли Элкина, ремонт и буксировка, Паинвуд, 101». После секундного размышления он, видимо, принял нас за местных и решил, что мы оказались на дороге волею случая.
 — Нет, все в порядке. — На этот раз он улыбнулся более натурально. — Переборщил со скоростью на повороте, и меня занесло. Просто смотрел, чтобы в меня ненароком кто-нибудь не въехал.
 Бенни сел в «кадиллак», завел двигатель. Площадка была небольшая, и ему пришлось долго крутиться. Когда ему наконец удалось развернуться, он помахал нам рукой и поехал к холму. Однако, когда мы встретились взглядами, мне показалось, что в его ухмылке появилось что-то зловещее.
 Либо Бенни не мог поверить, что это я, либо узнал меня в последнюю секунду.
 За следующим поворотом я резко притормозил, заглушил мотор и прислушался. И услышал, как хлопнула дверца. Бенни подобрал своего пассажира. Дари удивленно смотрела на меня. Я ведь так и не объяснил ей, что происходит.
 Она молча взглянула на лежащий на сиденье пистолет, потом опять подняла на меня глаза:
 — Если что, ты бы стал стрелять, да?
 — С превеликим удовольствием, — заверил я ее.
 — Это ужасно, — прошептала она.
 — Ну, не бери в голову, детка. Не исключено, что мне рано или поздно придется их застрелить.


* * *

 Когда мы добрались до отеля, уже стемнело. Портье приветливо махнул Дари рукой и сказал:
 — Только вы ушли, вам позвонила девушка и назвалась Рут Глисон. С ней, похоже, была истерика, и я мало что понял из того, что она пыталась сказать. Она рыдала и все повторяла, что ей нужен кто-нибудь из вас.
 Лицо Дари стало мертвенно-бледным. Она ждала, что скажу я.
 — Ты говорила, что можешь свести меня с Грейс Шеффер, помнишь?
 Дари кивнула.
 — Узнай, сможет ли она встретиться с нами через час в баре «У Джимми».
 Десять минут спустя оператор соединил меня с Арти. Как обычно, мы несколько минут поболтали ни о чем, после чего я продиктовал ему номера машин, которые встретились нам с Дари по дороге на холм. Он недовольно заворчал, узнав, что информация нужна мне немедленно. Но все же на поиск нужно было какое-то время, поэтому я оставил ему телефон отеля и сказал, что подожду.
 Взглянув на часы, я попросил портье соединять всех моих абонентов с номером Дари.
 Номер Дари располагался на первом этаже в конце коридора. Я постучал и услышал: «Войдите». Дверь оказалась не заперта. Я постоял в полутьме маленькой прихожей, а потом закрыл дверь на ключ. Я слышал, что Дари говорит по телефону.
 Она лежала, свернувшись калачиком, на краю кушетки. Теперь на ней был черно-красный халат с вышитым золотом драконом. Казалось, клыкастая пасть дракона вот-вот сомкнется на шее девушки.
 Дари разговаривала с некой миссис Финни.
 — Ну хорошо, когда Грейс все же зайдет, вы не могли бы ей передать, что через час мы ждем ее в баре «У Джимми»? — с трудом сдерживая раздражение, сказала она. — Скажите, что это очень важно. Да. Спасибо, миссис Финни. — Она повесила трубку и состроила гримасу. — Да знает она, где Грейс, черт возьми.
 — А почему из этого делают такой секрет?
 — Потому что... — Дари ехидно улыбнулась. — Потому что миссис Финни сдает внаем комнаты в доме... который летом превращается в пикантное заведение.
 — Ух ты, — восхитился я. — Выходит, она все еще хранит верность... своим клиентам?
 — Похоже на то.
 — Все как и везде... В любом американском городе, большом или малом, найдется своя миссис Финни. Думаешь, она передаст Грейс?
 — Грейс придет, не волнуйся.
 Дари встала, и полы шелкового халата скользнули по ее телу. Казалось, что дракон ожил.
 В крупных женщинах есть какая-то особенная притягательная сила. Взглянув на Дари, я понял, что ее любовь — точно такая же, как и моя: жадная, жаждущая получить все, и жестокая, жаждущая все отдать. Она прикрыла глаза. При каждом вдохе и выдохе блестящая ткань трепетала; волнение ее высокой и упругой груди заставляло голову дракона на халате хищно приближаться к горлу Дари.
 Я протянул руку, и Дари взяла ее. Она совсем не сопротивлялась, когда я притянул ее к себе: скользнула ко мне в объятия и легла на подушки, полуприкрыв глаза, отчего они стали похожи на страждущие глаза дракона.
 Я обнял ее и почувствовал сквозь тонкий шелк, какая она горячая. Все ее тело было напряжено и вздрагивало от каждого моего прикосновения. Хотя она и отдала мне инициативу, все же я чувствовал, что она с трудом удерживается, чтобы не наброситься на меня.
 Кончиками пальцев Дари бережно и нежно изучала свои новые владения — мое тело. Одной рукой она обхватила мою шею, а другой притянула мою голову к себе. Мы ничего не говорили, да и не нужно было ничего говорить. Это был как раз тот момент, когда все происходит само собой, и это и есть самое прекрасное.
 Дари на секунду отстранилась от меня и изучающе заглянула в глаза. Потом, исступленно застонав, она стала страстно целовать меня. И очнулись мы не скоро...
 — Дари, дорогая... — Я поймал ее запястья.
 — Со мной никогда еще ничего подобного не случалось, Келли, — прошептала она. Дари поднесла мои ладони к своему лицу, поцеловала их и улыбнулась. — Так что ты хотел сказать? — спросила она.
 — Нам нельзя упускать ее. Нашу любовь. Мы должны держаться за нее вечно.
 Дари глубоко вздохнула и встала напротив меня. Пронзительная нежность в ее глазах говорила о том, что я сказал то, что она хотела, но никак не ожидала услышать.
 Она смотрела на меня, пока я любовался ею, затем звонко рассмеялась.
 — О чем ты думаешь?
 — О том, как хорошо, что на тебе ничего нет... кроме этого наряда гейши.
 — Ты прав, — ответила Дари.
 Она позволила мне еще чуть-чуть поглазеть на нее, затем одним движением развязала пояс. Придерживая халат за полы, Дари медленно развела их в стороны, будто огромные темно-малиновые крылья. Ее загорелая кожа, пунцовые губы и светлые волосы были ослепительны.
 Моя валькирия улыбнулась мне и медленно удалилась в спальню. Вдруг зазвонил телефон — так резко, что я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
 — Мистер Смит, вам звонят из Нью-Йорка, — сказал портье.
 По моему тону Арти понял, что на этот раз придуриваться не обязательно.
 — Ладно, дружище, — сказал он, — сегодня кое-что есть, но не знаю, понравится ли тебе. Обе машины, и универсал, и седан, принадлежат вполне чистым бизнесменам.
 — Вполне может быть, Арти, но в машине ехал Гарри Адрано, а этот парень занимается веселым порошком.
 — "Кадиллак" был взят напрокат неким Уолтером Крамером, о котором никто ничего не знает. А вот счет был оплачен весьма и весьма интересным типом. Тебе говорит что-нибудь имя Сергей Рудинов? Он атташе Советского Союза, в Штатах уже месяца три.
 Я поблагодарил Арти, повесил трубку и застыл, глядя на телефон. Вскоре в голове у меня прояснилось.


* * *

 Дари отвела меня к машине и вручила ключи.
 На часах было 8.30. Как только мы вошли в бар и сели за столик, к нам подошел Джимми:
 — Там, в задней комнате, Грейс Шеффер. Она ждет вас.
 Я улыбнулся в ответ, и мы с Дари прошли в комнату.
 Грейс Шеффер потягивала виски с содовой. Большеглазая, пышнотелая брюнетка, одетая в короткое черное платье с большим вырезом, которое мало что скрывало. Высокая полуобнаженная грудь и скрещенные ноги были нарочито выставлены напоказ. Несомненно, она была красива, но сейчас ее красота поблекла в клоаке распутства.
 — Привет, Дари. Кто это с тобой?
 — Это Келли Смит. Как поживаешь, Грейс?
 Грейс зазывно улыбнулась мне, продолжая говорить с Дари.
 — Со мной все в порядке. Скажем так, у меня есть все, о чем я когда-либо мечтала.
 — Грейс... ты снова поедешь на холм?
 — Да, поеду, — с вызовом ответила она. — А почему ты спрашиваешь?
 — Насколько глубоко ты в этом увязла, Грейс? — спросил я, прежде чем Дари успела ответить.
 — А вам-то что?
 — Ты на крючке, детка. Но ты можешь его отцепить, если захочешь.
 В глазах Грейс читался неподдельный страх.
 — Похоже, вы ждете не дождетесь, когда вас прикончат, — сказала она мне.
 — Да, меня уже пытались убить. Ну... так что ты решила? Если хочешь вырваться, то сделай одолжение, выполни одну мою просьбу, когда будешь у Симпсона.
 Когда после паузы Грейс заговорила, я понял, что она приняла решение.
 — Смитти, мальчик, — сказала она. — И ты прекрасно знаешь, что я собой представляю, и я не хуже тебя знаю, что собой представляешь ты. Давай не будем поворачиваться спиной к самим себе. Если я вдруг захочу покончить жизнь самоубийством, вот тогда я охотно выполню твою просьбу. А пока держись от меня подальше. Ты понял?
 Я кивнул. Но Грейс еще не все сказала. Как умеют некоторые женщины, она интуитивно почувствовала, что между мной и Дари что-то есть.
 — А вот тебе я могла бы сделать одолжение, — повернулась она к Дари. — У мистера Симпсона сегодня вечеринка. Ему могут понадобиться еще девушки. Такая красивая сучка, как ты, — всегда желанный гость на холме. Только приди. Не забудешь?
 Я схватил Дари за руку прежде, чем она успела ударить Грейс. Ухмыльнувшись, брюнетка поправила меховой палантин и удалилась.
 Дверь на улицу с грохотом открылась. Вбежал запыхавшийся и напуганный паренек.
 — Мистер Смит... — Он даже рот раскрыл от удивления.
 Тут я узнал его. Это был Санни Гомез, тот самый мальчишка, который набросился в баре на Пели и Уивера из-за девчонки Эвансов.
 — Кто? — Я схватил его за плечо.
 — Эти мерзавцы, с которыми вы дрались из-за меня... Они приходили, спрашивали, где вас можно найти, и портье им сказал.
 — Эти двое меня не волнуют.
 — Мистер, они не одни: на улице они переговаривались с какими-то типами в машине, в «кадиллаке» с холма.
 — Бенни Квик все же заметил меня. Этого коротышку не подвела память. Ну что ж, в следующий раз, когда я прищучу его, он вообще без памяти останется, — сквозь зубы процедил я.
 — Мистер Смит, вам лучше убраться отсюда.
 Почти бессознательно я выхватил свой сорок пятый.
 — Слушай меня, парень. Ты сейчас выведешь отсюда мисс Деил, посадишь ее в машину и поедешь в полицейский участок. И смотри, чтоб за тобой не было хвоста. Когда доберешься, передай Коксу, что город вот-вот взорвется.
 — Нет, Келли...
 — Не пытайся меня уговаривать, Дари! Делай, что я говорю. Это мои проблемы, и я решу их сам.
 — Вот этого я и боюсь. — Она взглянула на пистолет. — Келли... не ломай все так быстро, пожалуйста, Келли. На ее глаза навернулись слезы. — Ты был одним из них, — помолчав, продолжала она. — Думаю, это всем понятно. У тебя пистолет... тебя ранили... ты приехал сюда в самый разгар... Беги, дорогой мой... прошу тебя, беги. Мне плевать, кем ты был раньше, только не связывайся больше с ними, а то они убьют тебя!
 — Не убьют, пока у меня есть пушка, котенок.
 — Все настолько плохо, да? — сдавленным голосом спросила Дари. — Ты убьешь их... а закон убьет тебя.
 Я позволил себе засмеяться.
 — Ладно, котенок, забирай. — Я с улыбкой протянул пистолет Дари.
 Она положила его в карман, подошла и поцеловала меня. В баре все стихло. Раньше, чем Дари освободилась из моих объятий, я передал ее Санни:
 — Уходите скорее, черт возьми!
 Когда за ними захлопнулась дверь, я развернулся, подбежал к окнам и стал ощупью искать задвижку. На спине у меня выступила испарина. Окна были створчатые, со стальными рамами, но кто-то открутил ручки. Парни Симпсона вот-вот будут здесь, так что времени взламывать окно у меня не оставалось.
 Рядом с комнатой оказались туалеты, и я по наитию решил зайти в женский. Если меня будут искать, то сначала они, ясное дело, зайдут в мужской. Замки были только на дверях кабинок, но я подпер входную дверь мусорным ведром. Это задержит их максимум на пару секунд. Окно в туалете было точно таким же: створчатое, со стальными рамами и без ручек, подоконник на высоте моего плеча. Армированное матовое стекло было практически невозможно разбить.
 Снаружи доносились приглушенные голоса. Я негромко выругался, борясь со штырем, на который крепились оконные ручки, но он так и не сдвинулся с места. Тогда я прошел в кабинку, отмотал туалетной бумаги и обмотал его зубчатые края. На этот раз, когда я попытался повернуть штырь, он чуть-чуть подался. Окно стало открываться — раздражающе медленно. Там, за стеной, кто-то с грохотом вышиб дверь и закричал: «Выходи давай!»
 Если мужской туалет был таким же, как женский, они могли увидеть, что окно закрыто, и поняли, что я все еще здесь. Но они не могут видеть сквозь закрытую дверь кабинки и подумают, что я прячусь за ней. Еще несколько секунд.
 Окно еще немного приоткрылось. Я подтянулся, встал на подоконник и протиснулся в образовавшуюся щель. Кто-то уже ломился в дверь.
 Я выскочил в переулок, с одного конца упиравшийся в какое-то здание, а с другого выходивший на ярко освещенную улицу. Я побежал на свет, но было слишком поздно: кто-то показался из-за угла, держа в руке пистолет.
 Но преимущество все еще было на моей стороне. Глаза у этого парня еще не привыкли к темноте, в то время как я четко различал его силуэт. Услышав мои шаги, он поднял пистолет, но, прежде чем он успел выстрелить, я задвинул свой кулак ему в челюсть. Хрустнули зубы, и он замертво рухнул на землю. Я повалился вместе с ним.
 Но прежде чем я успел подняться, на меня ринулся еще один. Я дотянулся до пистолета, который обронил первый парень, и тут другой навалился на меня.
 Ему следовало бы застрелить меня, и дело с концом. Но вместо этого он со всей силы ударил меня в бок. Боль была такая, будто у меня в груди разорвалась граната, но именно эта боль и спасла меня. Отчаянным рывком я уклонился от второго удара и в бешенстве ударил нападавшего.
 Автоматически я подобрал второй пистолет и так же автоматически долбанул им в висок этого ублюдка.
 Никогда еще я не чувствовал такой боли в боку. Я рад был бы потерять сознание... лишь бы не чувствовать этой жуткой боли. И единственное средство, которое могло облегчить мои страдания, находилось сейчас в моем номере в отеле.


* * *

 Когда все заканчивается, ты не можешь вспомнить, как это случилось. Ты не помнишь дорогу, не помнишь полутемное фойе, не помнишь лестницу. Открыв дверь номера, ты отключаешься... но тут же приходишь в себя, так как дверь оказалась незапертой. Ты бросаешься на пол, и в этот момент ярко вспыхивает свет. Ты выхватываешь пистолет, стреляешь наугад, чувствуя болезненную отдачу в плечо, вскакиваешь, щелкаешь выключателем и в темноте распластываешься на полу.
 В нескольких метрах от вас кто-то падает на пол. Ты поднимаешься, вновь щелкаешь выключателем и видишь, что на полу навзничь лежит Бенни Квик с дыркой промеж глаз.
 Не теряя времени, я нашел лекарство, высыпал на ладонь шесть пилюль и проглотил их, запив водой. С минуту я просто стоял, не шелохнувшись, ожидая, когда наступит облегчение. И оно наступило, прошло по телу, медленно, как волна теплой воды. Я снова мог размышлять и действовать хладнокровно, как человек, а не метаться, как раненое животное.
 Они ищут меня на улице. Скоро они придут сюда — проверить, как тут Бенни. Когда они увидят, что Бенни убит, на меня начнется большая охота. В голове у меня гудело. Я засунул пистолет за пояс, поднял пистолет Бенни и положил в карман. Подхватил Бенни за руки. Похоже, он умер мгновенно. Я оттащил его по смятой ковровой дорожке в коридор и захлопнул дверь номера.
 Я знал только одно место, где можно было спрятать труп. Я поволок его вниз по ступенькам к комнате Дари за углом. Втащил тело в прихожую и бросил его здесь. Дальше тащить не было сил.
 Однако в номере Дари сидела какая-то девушка. От ужаса она лишилась дара речи. Она смотрела на меня невероятно глубокими черными глазами и, когда ей наконец удалось закричать, тут же упала на пол и зарыдала.
 Я уже знал, кто она.
 — Рут? Рут Глисон?
 Похоже, она поверила, что я не причиню ей вреда. Немного успокоившись, она встала на ноги.
 — Да-а.
 — Дари... ты не видела Дари?
 — Нет... я хотела... я ждала...
 «Думай, — приказал я себе, — черт возьми, думай».
 Санни Гомез мог отвезти ее еще куда-нибудь. Доктор Мак-Кивер спрятал девчонку Эвансов у своей свояченицы. Парень направился туда.
 — Ты, случайно, не знаешь жену доктора Мак-Кивера... или ее сестру? — спросил я.
 Рут Глисон вздрогнула, но быстро ответила:
 — Ее сестру зовут Эмма Кокс... жена капитана Кокса. Они... они давно уже не живут вместе.
 — Машину водить умеешь?
 Рут кивнула. Я пошарил в кармане и бросил ей ключи от пикапа.
 — Грузовик Вилли Элкина, на заднем дворе. Позвони доктору Мак-Киверу и попроси его встретиться с нами у его свояченицы. Тебе придется сесть за руль.
 Она что-то еще говорила, но я не мог разобрать слов. Я почувствовал ее ладонь на своей руке и понял, что мы уже в машине. Я вдыхал ночной воздух и досадовал на себя за то, что переборщил с этими чертовыми пилюлями.
 Я потерял счет времени. Я слышал голоса доктора Мак-Кивера и Дари и чувствовал, что доктор ковыряется в моем боку и что-то еще делает с моей рукой... что-то вырезает. Дари плакала, а та девочка визжала.
 — Вы же врач, — умоляла она. — Пожалуйста, дайте мне это! Вы обязаны! Ну пожалуйста... Я сделаю все, что угодно... пожалуйста.
 Зазвучали еще чьи-то голоса, и Мак-Кивер в конце концов согласился:
 — Это поможет. Не особо, но она успокоится.
 — А Келли? — спросила Дари.
 — С ним все будет в порядке. Я должен заявить об этом огнестрельном ранении.
 — Нет. — Она сказала это мягко, но давая понять, что разговор окончен. — Ему нужно бежать.
 Рут Глисон подала голос. Она звала Ленни, чтобы тот забрал ее.
 Мой мозг был затуманен лошадиной дозой обезболивающего, и я мог быть лишь пассивным слушателем всего этого действа.
 — Ты ведь пыталась завязать, правда, Рут? — сказал Мак-Кивер.
 — Я не хотела бросать. — Ее голос был почти спокоен. — Это все Ленни... он забрал у меня все... Он хотел избавиться от меня.
 — Когда это началось, Рут? — после паузы спросил Мак-Кивер.
 — Когда я была на холме. — Теперь ее голос звучал будто издалека. — Я пошла туда... вместе с Флори. Флори были нужны деньги... для отца...
 — Да, мне это известно. А ты зачем пошла?
 — Был один парень... до Ленни. Мы познакомились в городе, и он... он предложил мне... Это было забавно. Он дал мне травки.
 — Какой? — спросила Дари.
 — Марихуаны, — ответил за Рут доктор. — Что было потом, Рут?
 — Мы потом выкурили один косяк. Просто так, для развлечения. Неделю спустя.
 — Что, и Флори тоже?
 Рут захихикала.
 — Конечно! — ответила она. — Все. Было весело. Мы танцевали. Обнаженными!. В чем мать родила. Пришел мистер Симпсон. Он долго смотрел на нас, а потом дал мне пятьсот долларов, представляете, целых пятьсот! И Флори столько же. Это только на первый раз. Мы потом часто танцевали. По просьбе мистера Симпсона мы надевали разные костюмы, и смешили его друзей, и... Мистер Симпсон... — Рут говорила чуть слышно. — Мистер Симпсон хотел чего-то особенного. Он время от времени... уводил одну из нас. Заставлял раздеться... у него были кнуты, ремни... Он говорил, что больно не будет... В первый раз я закричала и попыталась убежать. — От нахлынувших тяжелых воспоминаний голос Рут задрожал. — Но я не смогла!
 Она стала всхлипывать.
 — Но почему же ты возвращалась туда, Рут?
 — Мне... мне пришлось. Все из-за денег. У мистера Симпсона всегда можно было заработать. Потом появился еще и Ленни. А потом у меня кончился запас травки, и мне опять пришлось идти на холм... Я... Что теперь со мной будет?
 — О тебе позаботятся, Рут. Скажи мне вот что... сейчас у Симпсона кто-нибудь есть?
 — Есть... Все те, кто обычно там бывает. И девушек будет много. Мистер Симпсон любит... новеньких. Пожалуйста... отпустите меня. Мне надо туда... мне надо вернуться.
 Я уже почти не различал голосов. Меня клонило в сон, и я не мог больше сопротивляться.


* * *

 Проснулся я днем. Очнувшись, выругался от боли и стал звать кого-нибудь. Дверь открылась, вошел Мак-Кивер вместе с Санни Гомезом и поспешно стал укладывать меня обратно на постель.
 Несмотря на настойчивость доктора, мне все же удалось сесть. Во рту пересохло, голова раскалывалась. Мой торс опоясывал широкий бинт в несколько слоев. В боку мучительно ныло, а вот рана на руке почти не беспокоила.
 — Я с войны ничего подобного не видел, — сказал мне Мак-Кивер.
 — Он может говорить? — спросил стоявший в дверях Кокс.
 — Могу, могу, капитан, — пробурчал я, прежде чем доктор успел меня остановить. — Входите же.
 С лица Кокса исчезла надменная ухмылка. Как и все в Паинвуде, в последние дни он улыбался очень нервно.
 — Я причинил вам массу хлопот, капитан? — спросил я.
 — У тебя не было права...
 — Бросьте. Вы ведь тщательно проверили мои отпечатки, не так ли?
 Кокс не смог скрыть тревогу в своих глазах. Теперь на меня внимательно смотрел и Мак-Кивер.
 — Я федеральный агент, приятель, и тебе это известно. Мой департамент обладает правом проводить операции в любом месте и в любое время, и вы знаете, кто должен оказывать нам помощь, не правда ли?
 Кокс не ответил. Он видел, что вокруг него рушится весь его привычный маленький мирок.
 — Ты позволил городу стать клоакой, Кокс. Много лет назад ты позволил удаву поселиться в нем, и он отожрался до гигантских размеров. Он стал слишком большим, вы старались не замечать его, играли с ним в игру «оставь в покое». Но он подмял тебя под себя, приятель, и я могу побиться об заклад, что ты уже давно это понял. Мое появление в городе — совершенная случайность, но и без моего вмешательства тебе оставалось совсем недолго.
 Кокс все же не склонил голову.
 — Что мне делать? — спросил он.
 Я сел в углу кровати, дотянулся до брюк и, морщась, натянул их. Кто-то постирал мою рубашку. Я обулся: к счастью, мокасины можно надеть не нагибаясь.
 Я с насмешкой посмотрел на здоровяка полицейского.
 — Ничего, — ответил я. — Возвращайся в свой кабинет и жди, пока я не позвоню и не скажу, что тебе делать. А теперь убирайся отсюда.
 Мы с Мак-Кивером наблюдали, как Кокс шаркающей походкой двинулся к двери. Теперь он не задирал свой нос...
 — Вы расскажете мне? — спросил доктор.
 — Да, — кивнул я. — Я вынужден вам все рассказать. Если со мной что-то случится, кто-то должен все знать. А сейчас я попробую высказать одну догадку, я чувствую, что все понял. Этот громадный дом на холме — это штаб, место встреч членов братства мака. И этот дом — далеко не единственный... скорее всего просто местное представительство. Он существует и активно действует вот уже сколько — десять лет? Местные жители вполне могли и подозревать что-то, но кому хотелось связываться с этими головорезами. Заставить жителей молчать не составляло особого труда. А чтобы все было схвачено, шайка сорила повсюду деньгами. В ход пошли даже дочки местных жителей, и никто не осмелился жаловаться. Страх и деньги делали свое дело. Да и кому тут жаловаться? Шефу полиции, который боится потерять работу? Или другим полицейским, которые боятся шефа?
 Но в один прекрасный день ситуация изменилась. Федеральным агентам удалось перекрыть импорт наркотиков в страну, отчего братство сильно пострадало. Но на помощь пришла Куба. Шайку переманили на свою сторону русские, которые нашли способ вредить своему идеологическому противнику. Таким образом, Куба стала перевалочным пунктом для доставки наркотиков из Китая в США. Сейчас на холме гостит якобы чистый бизнесмен, владелец авиалиний во Флориде. Связь ясна? — Я усмехнулся. — Среди гостей дома на холме есть кое-кто и покруче. Атташе из Союза. Только он осведомлен о том, куда и когда привезут крупную партию. Потом состоится встреча важных лиц, которые выйдут из тени, чтобы вступить в конклав и обсудить местную политику...
 Я говорил слишком долго, и это чертовски меня измотало.
 — Где Дари? — спросил я.
 Доктор медлил с ответом, и я схватил его за руку. Когда он наконец поднял на меня глаза, его лицо заметно побледнело.
 — Она отправилась... на холм... за Рут.
 Мои пальцы крепко сжали его руку, и Мак-Кивер вздрогнул.
 — Я дал Рут кое-какие средства и уговорил ее лечь в постель. Но это не помогло. Она встала среди ночи и ушла. На следующее утро ушла и Дари.
 — То есть как это — на следующее утро?
 — Ты принял слишком большую дозу, сынок. Она ушла вчера. И все это время ты проспал.
 Меня словно током ударило.
 Я встал, надел куртку. Огляделся.
 — Они рыщут по всему городу, — сказал доктор. — Ищут тебя.
 — Очень хорошо, — ответил я. — Где Санни Гомез?
 — На кухне.
 По выражению лица Санни я понял, что он слышал все, о чем мы говорили.
 — Ты знаешь, как добраться до реки в объезд города? — спросил я.
 Санни сильно изменился за эти дни. Он казался старше, взрослее.
 — Есть один путь. Мы можем воспользоваться старой грунтовой дорогой, по которой раньше к озеру ездили на лошадях.
 На прощание я улыбнулся доктору и вручил ему карточку.
 — Позвоните по этому номеру и спросите Арти. Расскажите ему все и передайте, чтобы он ехал сюда, да поживее. Я намерен вытащить Дари из этого дерьма, док.
 Но, взглянув на лицо Мак-Кивера, я встал как вкопанный.
 — Она сумасшедшая, — сказал он. — Она отправилась на холм в качестве гостьи. Она знала... В общем, Рут говорила ей, что там нужны еще девушки. В сумочку Дари положила пистолет. Сказала, что это твой. Келли! Она отправилась туда, чтобы убить Симпсона. Она ушла одна... Сказала... сказала, что знает, как это сделать.
 И это случилось сутки назад!
 Я выбежал на улицу. Санни ждал меня. Мы поехали на его машине. Пикапа, что я взял в аренду, не было. На нем уехала Рут. А в нем остался мой любимый пистолет с глушителем.


* * *

 — Я ждал вас, — сказал Морт Стейгер.
 — Я не на рыбалку собрался, приятель, — ответил я.
 — Я знаю, зачем ты приехал, парень. Я знал это с самого начала. Кто-то должен это сделать. Ты единственный, на кого была какая-то надежда.
 — Позвони доктору, — сказал я Санни. — Узнай, дозвонился ли он до моего друга.
 Морт жестом остановил Санни:
 — Бесполезно. Телефоны не работают. Джип с холма сбил телефонный столб у станции, а ремонтная бригада доберется сюда лишь дня через два.
 — Тогда поезжай к капитану Коксу, — велел я Санни. — Скажи ему, что я иду в это логово, и пусть пошевелится, чтобы помочь мне. Передай, что это приказ.
 Морт откусил и выплюнул кончик сигары.
 — Значит, я угадал. Ты тоже полицейский, да?
 Я посмотрел на него и улыбнулся. Моя лодка стояла там, где я ее оставил. Солнце клонилось к закату.


* * *

 Парень на причале и пикнуть не успел. Увидев меня, он попытался выхватить пистолет, но я вырубил его одним молниеносным ударом. На другом конце причала стоял еще один, с ружьем, нелепо контрастировавшим с его шикарным серым костюмом. Его я так же легко отправил к праотцам.
 В двухстах метрах от меня над деревьями показалась крыша дома. Я подошел к главному зданию с тыльной стороны. Было уже достаточно темно, и я старался все время находиться в тени. Мне удалось остаться незамеченным. Во всех окнах горел яркий свет. Слышались шум, смех, музыка, женские голоса и более грубые мужские.
 К цели ведет только один прямой путь. Я схватил девушку в узких бриджах в тот момент, когда она доставала лед из холодильника. Она жила здесь уже довольно давно, во всяком случае уже больше года. Девушка сразу поняла, что она на волосок от смерти, и поэтому даже не пыталась вырываться или поднимать шум. На мой вопрос, где Симпсон, она тут же ответила, что он на верхнем этаже.
 Она знала, как я с ней поступлю, и обреченно ждала, когда все закончится. Ее ноги подогнулись, и я усадил ее на стул. Она просидит так не меньше часа, и любому обратившему на нее внимание будет казаться, что девушка просто отдыхает.
 Через двадцать минут я составил полный план нижнего этажа.
 Однако меня немало удивляла царившая в доме атмосфера. Слишком уж весело, черт возьми! Потом до меня наконец дошло. Присутствовавшие здесь боссы сделали свою работу, приняли нужные решения и теперь от души расслаблялись.
 У меня внутри все похолодело, я даже сам испугался того, что собирался сделать.
 Я быстро добрался до верхнего этажа. Здесь не было слышно голосов, не чувствовался тяжелый запах сигар. Я стоял на лестнице и смотрел вдоль коридора, в конце которого темнели две двери. За левой дверью, скорее всего, располагались маленькие комнатки, потому что с этой стороны коридор проходил близко к внешней стене дома. А за правой могло быть помещение, по размерам не уступающее огромному залу на первом этаже.
 И тут внезапно все и закончилось. Ничего я не успел сделать...
 Сзади мне в спину уперся пистолет.
 — Привет, придурок, — сказал Ленни Уивер.
 — Кто это, Лен? — спросил кто-то.
 — Да какой-то кретин, появился здесь совсем недавно и сразу начал совать нос не в свои дела. Он даже не представляет, во что влип. — Ствол слегка подтолкнул меня в спину. — Вперед, придурок. Последняя дверь налево. Открывай и входи. И не дергайся, а то мигом прикончу.
 — Что он здесь делает? — спросил второй.
 — Я же говорю, кретин, — засмеялся Ленни. — Помнишь, как он отделал меня и Нэта? Ну теперь-то мы оттянемся. Это из-за него у Бенни Квика были неприятности с полицией.
 Он довел меня до двери, я открыл ее, мы вошли, встали на пороге и долго ждали, пока сидящий за столом невероятно толстый мужчина не перестанет писать. Когда он наконец взглянул на нас, Ленни доложил:
 — Мистер Симпсон, вот тот самый парень, из-за которого у нас все эти неприятности в городе.
 А вот и хозяин! Мистер Симпсон, который такой же Симпсон, как я Мерилин Монро. Теперь все узнают настоящее имя мистера Симпсона. Вспомнят недавние выборы, выступления «пятипроцентников» да, пожалуй, припомнят все политические скандалы последних лет. Черт возьми, то-то будет шума и треска!
 Толстое, бледное, одутловатое лицо совершенно ничего не выражало.
 Он пробурчал:
 — Ты знаешь, кто он?
 — Конечно, — со смешком ответил Ленни. — Альберт Бреддок. Как сказал Бенни Квик, он выбрал место и пытался на нем обосноваться. Он не стал бы бросать слов на ветер, мистер Симпсон. Он хотел заполучить кого-то из нас. Кроме того, кто ж решится играть в одиночку? Всем известно, чем все кончается в таких случаях. — Он секунду помолчал, затем спросил: — Что нам с ним делать, мистер Симпсон?
 Симпсон улыбнулся одними губами.
 — А почему бы тебе просто не прикончить его, Ленни? — сказал он равнодушно и вновь что-то застрочил в своей бухгалтерской книге.
 Моя смерть должна была быть скромной и незаметной. Мне связали руки за спиной и вывели на задний двор.
 — Не могу понять, зачем такие кретины, как ты, лезут в наши дела? — ухмылялся Ленни. — Неужели тебе жить надоело?
 — Это все из-за женщины, приятель, — ответил я. — Я без ума от одной женщины.
 — И кто же она? — По его голосу я почувствовал, что он мне не верит.
 — Дари Деил. Она здесь?
 — Ты совсем рехнулся, парень, — заржал Ленни. — Действительно придурок. Через десять минут выход твоей милашки, а когда номер закончится, она будет уже совсем другой. Она, конечно, произведет фурор, но, дружище, с ней все кончено. Я хорошо знаю, как это начинается, и еще лучше знаю, чем все кончается. — Ленни снова загоготал. — Вряд ли она вообще оттуда выйдет. Если она не захочет больше встречаться со своими друзьями, ее могут снова попросить на сцену. Этот парень там, наверху, всегда готов попробовать ее еще разок.
 — Тем хуже для вас, — сказал я. — Для вас всех. Особенно для тех ваших двух приятелей на причале.
 — Черт, он не через стену перелез, Лен. — До другого парня, поменьше ростом, явно доходило быстрее. — Он пришел по тропе. Господи, если босс узнает об этом, он будет рвать и метать. Если этот тип говорит правду, то с той стороны все открыто.
 — Без паники, Мо. — Ленни не так-то просто было пробрать. — Мы все выясним. Пойдем сейчас туда. И не важно, правду он говорит или нет, он все равно покойник. Мы прикончим его. Черт, а это должно быть весело. Мы утопим ублюдка.
 — Поосторожней, Лен. Этот парень неглуп.
 — Но только не с двумя стволами под лопатками и связанными руками. — Ленни веселился от души. — Вперед, придурок!
 Время, время, время. Время означало жизнь. Мою и Дари. Если бы выиграть время... можно было бы все обдумать, составить план и начать действовать.
 А потом время у меня появилось.
 Откуда-то из темноты выбежала Рут Глисон и с криком «Пенни, Ленни... помоги мне, пожалуйста!» бросилась Уиверу на шею.
 Ленни выругался, я услышал, как он влепил ей пощечину и Рут упала на траву.
 — Чертовы шлюхи, никак нельзя от них отделаться.
 Рут заплакала, пытаясь подняться.
 — Пожалуйста, Ленни, — умоляла она, — они не хотят давать мне... они ничего не хотят мне давать. Они смеялись надо мной, а потом вышвырнули.
 Я стоял не двигаясь. Малейшее движение — и я наверняка получил бы пулю в спину. Я ждал, что будет дальше. Рут поднялась на ноги. Ее трясло, и она еле держалась на ногах, опираясь на палку, которую подняла с земли. Я видел, что по щекам девушки катятся слезы.
 — Ленни, я сделаю все, что угодно. Что угодно, слышишь? Пожалуйста... Ты говорил, что любишь меня. Скажи, чтобы мне дали дозу.
 Ленни успел сказать лишь два слова.
 Они стали для него последними.
 С неожиданным проворством Рут подбежала к нему и со всего размаху вонзила палку ему в живот. Та легко вошла сантиметров на тридцать, словно сломанный меч. Я услышал омерзительный хрип. Палка обломилась, и Ленни повалился на землю, испуская дух, а Рут, обезумев, принялась молотить его своими маленькими кулачками.
 Второй парень бросился к ней и попытался оттащить девушку в сторону. И совсем позабыл про меня. Хоть мои руки и были связаны, ноги-то оставались свободными. Я прикончил его тремя точными ударами.
 Рут продолжала лупить труп Ленни, не понимая, что он давно мертв.
 — Рут... я могу достать тебе дозу! — сказал я.
 Эти слова подействовали. Она замерла, опустила руки. Затем взглянула на меня, но, по-моему, не узнала.
 — Ты не обманываешь?
 — Развяжи меня. Только быстро.
 Я повернулся к ней спиной и почувствовал, как суетливо забегали ее пальчики, пока веревка, наконец, не упала на землю.
 — А теперь... ты достанешь мне дозу? Ты обещал!
 Я кивнул и ударил ее по голове. Потом получит свою дозу. А если она преставилась, то ей уже никакой дозы не понадобится. Потом. Все потом. Потом много чего надо будет сделать, но Рут дала мне спасительное время, и я этого никогда не забуду.
 Пушка у паренька была 32-го калибра, и я не стал брать ее. Мне больше понравился сорок пятый Ленни. Рукоятка легла в ладонь как влитая. Я нащупал знакомую выемку на курке и понял, что это... мой собственный пистолет! И тут до меня дошла вся серьезность ситуации.
 Дари пыталась убить Симпсона и промахнулась. Пистолет у нее отняли, а ей теперь придется расплачиваться...
 Теперь я знал, что делать. Я прошел метров тридцать до пристани, подошел к парню в сером костюме, поднял с земли его ружье и нашел в его кармане еще четыре патрона. Затем вернулся к дому.
 Все было по-прежнему. Они продолжали веселиться, уверенные в собственной безопасности.
 Я обнаружил пятитонную цистерну с горючим недалеко от дома, чуть выше по холму, где и рассчитывал ее найти. Сбив кран, стал подставлять под него бутылки из-под виски, в изобилии валявшиеся поблизости в мусорной куче. В несколько приемов я облил все кусты вокруг дома. Стояла осень, и ветки были сухими, как щепки. Под краном уже натекла целая лужа, струйка побежала вниз по склону, в сторону парадного входа.
 Большего мне и не надо было. Я взял две бутылки, наполнил их горючим и пустил лоскуток от своей рубашки на фитили. Из этих бутылок получится отличный коктейль Молотова, если не подведут фитили. Фитиль здесь самое важное: он должен быть длинным, чтобы выплескивающееся из бутылки горючее не потушило его. Бензин, конечно, был бы лучше, но сойдет и то, что есть.
 Все было готово.
 Я не спешил. Когда действуешь без спешки, это подбадривает. Я прокашлялся, чихнул и спокойно подошел к лестнице первого этажа. Стоявший там часовой, заметив меня, открыл было рот, но я убил его прежде, чем он успел позвать на помощь. Ничего не подозревающий второй часовой отправился к праотцам так же быстро. Какие хрупкие у них шеи!
 Кабинет мистера Симпсона был пуст. Я открыл окно, поджег фитиль и бросил бутылку. Слышно было, как бутылка разбилась, затем взметнулось пламя, очень быстро распространяющееся. Я отошел от окна.
 У меня оставался еще литр горючего. Я облил им две высоченные двери напротив кабинета Симпсона и ковер. Ковер мгновенно пропитался, и скоро на полу вычертился огненный квадрат. Дверь занялась, но из нее никто не выбежал.
 Внизу испуганно закричали, потом отчаянно завопили. Я открыл окно и выбрался на балкон второго этажа. Оттуда мне не было видно, что происходит на верхнем этаже. Окна занавешены плотными портьерами, и, хотя несколько створок было приоткрыто для вентиляции, за ними не мелькало ни единого огонька.
 Я осторожно подошел к открытой створке, затем отвел толстый бархат чуть в сторону. За занавеской был настоящий театр. Какой-то тип бил ладонями в барабан, и это был единственный музыкальный инструмент. Еще двое, в черных трико и масках, кружили вокруг стола в центре. В руке у каждого было по длинному тонкому кнуту, и, когда барабанщик прибавлял темп, они потрясали кнутами, а иногда щелкали ими. Металлические наконечники ударялись об пол с резким звенящим звуком.
 Она лежала на спине, привязанная к столу, в какой-то необъятной шелковой робе.
 С того места, где я стоял, были видны огни ночного города и длинная череда огоньков, натужно-медленно взбирающихся на холл.
 Там, на дороге, кричали истошными голосами, но никто в этой комнате их не слышал. Присутствующие здесь были увлечены представлением, и у каждого в руке был короткий узкий ремешок, способный доставить немного удовольствия тем пресыщенным людям, которые испытали в жизни все и теперь нуждались в особых возбуждающих средствах.
 Дари была в сознании, она понимала, что происходит. Туго связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, она лежала лицом к кольцу зрителей и заметила, как шелохнулась портьера, за которой я прятался. Я рискнул и сдвинул занавесь чуть больше, но очень осторожно, чтобы меня могла увидеть только Дари. Она запрокинула голову, чтобы никто не уловил внезапно вспыхнувшего огонька надежды в ее глазах, и я понял, что пора действовать.
 В зале была лишь одна запасная дверь на другой стороне комнаты. Маленькая дверь. Это было против всех правил пожарной безопасности, и вскоре они это поняли. Я поджег фитиль последней бутылки, подождал, пока он разгорится, перемахнул через подоконник и швырнул бутылку.
 Казалось, что все разом пришло в движение. Крики в зале заглушали возгласы с улицы. Кто-то, дико вопя, рванул на себя большую дверь, и оттуда тотчас же метнулось пламя.
 Ну что ж, теперь я займусь каждым персонально.
 Гарри Адрано. Получай свою пулю.
 Кальвин Бок. Твоя очередь.
 Сергей Рудинов. Застрелив его, я забрал его чемодан. Скоро русских ждет грандиозный скандал, да и не только русских...
 Следующим был владелец авиалиний.
 Один лишь Нэт Пели разглядел меня и попытался достать пистолет. Все остальные вопили и метались, стараясь пробраться к двери сквозь стену огня. Но Нэт не был бы Нэтом, если бы не потянулся за пистолетом, и мне не удалось застрелить его аккуратно. Он шлепнулся прямо в огонь.
 Я развязал Дари, поднял ее на руки, отнес к окну — единственному выходу из здания — и помог перелезть через подоконник. Тот тип в черном, игравший на банджо, крича, рвался в нашу сторону сквозь стену огня. Послышались выстрелы... Но что бы теперь ни происходило, мы победили.
 Я усадил Дари на крыше. Хотя весь дом был в огне, на крыше еще оставалось прохладное местечко.
 Я оставил Дари ждать меня на крыше, а сам вернулся в комнату. В лицо мне ударил поток обжигающего воздуха, и я увидел, что толстяк мистер Симпсон все еще жив. Его тучность не давала ему никаких шансов. Безобразный король на дурацком троне. На нем была какая-то нелепая роба, и он все еще продолжал сжимать в руке ремень...
 Я сделал ему одолжение.
 — Прощайте, сенатор!
 Я поднял ружье и позволил мистеру Симпсону заглянуть в бездонный черный глаз, а затем метким выстрелом размозжил ему голову. Легко спрыгнул на землю, позвал Дари, и она спрыгнула мне на руки. Мы побежали прочь.
 Завтра будет много шуму, много событий. Кто знает, может быть, у страны даже появится новая национальная политика...
 Но сейчас Дари смотрела на меня влюбленными, влажными глазами. Еще вчера она трепетала от страха за меня, думая, что я принадлежу к числу этих негодяев. Теперь у меня впереди была целая вечность, чтобы рассказать ей все.