---------------------------------------------


 Кривин Феликс Давидович
 Сказки с моралью

 Феликс Кривин 
 Сказки с моралью 
 - Эге, отстаешь, отстаешь! - подгоняет Большая Стрелка Маленькую. - Я уже вон сколько прошла, а ты все топчешься на месте! Плохо же ты служишь нашему времени! 
 Топчется Маленькая Стрелка, не успевает. Где ей за Большой Стрелкой поспеть! 
 Но ведь показывает она часы, а не минуты. 
 ДВА КАМНЯ 
 У самого берега лежали два камня - два неразлучных и давних приятеля. Целыми днями грелись они в лучах южного солнца и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта. 
 Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море. 
 Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. А когда немного успокоился, нашел себе новых друзей. Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время шторма. И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень в конце концов почувствовал себя героем. 
 Шли годы... Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей - комьев глины. 
 Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких еще не видали в этих краях. 
 - Здравствуй, дружище! - крикнул он Растрескавшемуся Камню. 
 Старый Камень был удивлен. 
 - Извините, я вас впервые вижу. 
 - Эх, ты! Впервые вижу! Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море? 
 И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как все-таки там было здорово интересно. 
 - Пошли со мной! - предложил Кремень. - Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури. 
 Но его друг. Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове "бури" готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал: 
 - Нет, это не по мне. Я и здесь прекрасно устроен. 
 - Что ж, как знаешь! - Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался в море. 
 ...Долго молчали все оставшиеся на берегу. Наконец Растрескавшийся Камень сказал: 
 - Повезло ему, вот и зазнался. Разве стоило ради него рисковать жизнью? Где же правда? Где справедливость? 
 И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет. 
 ИГОЛКА В ДОЛГ 
 Не дают Ежу покоя. 
 Только он свернется, уляжется в своей норе, чтобы соснуть месяц-другой, пока холода отойдут, а тут стук. 
 - Разрешите войти? 
 Выглянет Еж за порог, а там - Хомяк-скорняк, шубный мастер. 
 - Простите, что побеспокоил, - извиняется Хомяк. - Не одолжите ли иголочку? 
 Что ему ответишь? Мнется Еж - и дать жалко, и отказать совестно. 
 - Я бы рад, - говорит, - я бы с удовольствием. Да у меня самого их маловато. 
 - Мне только на вечер, - просит Хомяк. - Шубу заказчику кончить нужно, а иголка сломалась. 
 С болью вытаскивает ему Еж иголку: 
 - Только прошу вас: кончите работу - сразу верните. 
 - Конечно, а как же! - заверяет Хомяк и, взяв иголку, торопится заканчивать шубу заказчику. 
 Еж возвращается в норку, укладывается. Но едва начинает дремать, снова стук. 
 - Здравствуйте, вы еще не спите? 
 На этот раз явилась Лиска-модистка. 
 - Одолжите иголочку, - просит. - Где-то моя затерялась. Искала-искала, никак не найду. 
 Еж и так и сяк - ничего не получается. Приходится и Лисе одолжить иголочку. 
 После этого Ежу наконец удается заснуть. Лежит он, смотрит свои сны, а в это время Хомяк уже шубу кончил и спешит к Ежу, несет ему иголку. 
 Подошел Хомяк к норке Ежа, постучал раз, другой, а потом и внутрь заглянул. Видит: Еж спит, посапывает. "Не стану его будить, - думает Хомяк. - Воткну ему иголку на место, чтоб зря не беспокоить, а поблагодарю в другой раз, при случае". 
 Нашел на ежовой спине место посвободнее и сунул туда иглу. А Еж как подскочит! Не разобрался, конечно, со сна. 
 - Спасите! - кричит. - Убили, зарезали! 
 - Не беспокойтесь, - вежливо говорит Хомяк. - Это я вам иголку вернул. Большое спасибо. 
 Долго ворочался Еж, не мог уснуть от боли. Но все-таки уснул и, забыв о Хомяке, снова за свои сны принялся. Как вдруг... 
 - Ай! - завопил Еж. - Спасите, помогите! 
 Пришел немного в себя, смотрит - возле него Лиска-модистка стоит, улыбается. 
 - Я вас, кажется, немного испугала. Это я иголочку принесла. Уж так спешила, так спешила, чтобы вы не беспокоились. 
 Свернулся Еж клубком, брюзжит себе потихоньку. А чего брюзжать-то? С болью давал, с болью и назад получает. 
 "ИСТОРИЯ КАПЛИ", 
 написал я и посадил на бумаге кляксу. 
 - Вот хорошо, что ты решил обо мне написать! - сказала Клякса. - Я так тебе благодарна! 
 - Ты ошибаешься, - ответил я. - Я хочу написать о капле. 
 - Но ведь я тоже капля! - настаивала Клякса. - Только чернильная. 
 - Чернильные капли разные бывают, - сказал я. - Одни пишут письма, упражнения по русскому языку и арифметике, вот такие истории, как эта. А другие, вроде тебя, только место занимают на бумаге. Ну что я могу написать о тебе хорошего? 
 Клякса задумывается. 
 В это время возле нее появляется маленький Лучик. Листья деревьев за окном пытаются не пустить его в комнату. Они шуршат ему вслед: 
 - Не смей водиться с этой неряхой! Ты испачкаешься! 
 Но Лучик не боится испачкаться. Ему очень хочется помочь чернильной капле, которая так неудачно села на бумагу. 
 Я спрашиваю у Кляксы: 
 - Ты действительно хочешь, чтобы я о тебе написал? 
 - Очень хочу, - признается она. 
 - Тогда ты должна это заслужить. Доверься Лучику. Он заберет тебя, освободит от чернил, и ты станешь чистой, прозрачной каплей. Для тебя найдется дело, только смотри не отказывайся ни от какой работы. 
 - Хорошо, - соглашается Капля. Теперь ее уже можно так называть. 
 Я стою у окна и смотрю на тучи, которые уплывают вдаль. 
 Где-то там, среди них, и моя Капля. И я машу ей рукой: 
 - До свидания, Капля! Счастливого пути! 
 А далеко-далеко, в знойной степи, качается на ветру Колос. Он знает, что должен вырасти большим и что для этого ему нужна влага. Он знает, что без дождя высохнет на солнце и ничем не отблагодарит людей, которые так заботливо за ним ухаживают. Об одном только не знает Колос: о нашем уговоре с Каплей. 
 А Капля летит ему на помощь, и спешит, и подгоняет ветер: 
 - Скорее, скорее, мы можем не успеть! 
 Какая это была радость, когда она Наконец прибыла на место! Капля даже не подумала, что может разбиться, падая с такой высоты. Она сразу устремилась вниз, к своему Колосу. 
 - Ну, как дела? Еще держишься? - спрашивает она, приземляясь. 
 И мужественный Колос отвечает: 
 - Держусь, как видишь. Все в порядке. 
 Но Капля видит, что не все в порядке. Она с большим трудом прогрызает черствую землю и доходит до самого корня Колоса. Потом она принимается его кормить. 
 Колос оживает, распрямляется, чувствует себя значительно бодрее. 
 - Спасибо, Капля, - говорит он. - Ты мне очень помогла. 
 - Пустяки! - отвечает Капля. - Я рада, что была тебе полезна. А теперь - прощай. Меня ждут в других местах. 
 В каких местах ее ждут, Капля не говорит. Попробуй теперь ее найти, сколько на земле рек, озер, морей и океанов, и, можете себе представить, сколько в них капель! 
 Но свою-то Каплю я должен найти! Ведь я сам отправил ее в далекий путь, да еще пообещал о ней написать. 
 Паровоз, тяжело дыша, останавливается на узловой станции. Здесь ему нужно отдохнуть, запастись водой и горючим, чтобы с новыми силами двинуться дальше. 
 Журчит вода, наполняя его котлы. И - смотрите: в струе воды показалось что-то знакомое. Ну да, конечно же, это наша Капля! 
 Трудно Капле в паровозном котле! Жаркая здесь работа! Капля не только упарилась, но совсем превратилась в пар. И все же она неплохо справляется со своим делом. 
 Другие капли даже начинают прислушиваться к ее мнению по различным вопросам, обращаются к ней за советом, а она, собрав вокруг себя товарищей, командует: 
 - Раз, два - взяли! Ну-ка, еще поднажми! 
 Капли нажимают еще, и паровоз мчится, оставляя позади одну станцию за другой. 
 А потом Капля прощается со своими товарищами: кончилась ее смена. Паровоз выпускает пары, и она покидает котел, а ее товарищи кричат ей вслед: 
 - Не забывай нас. Капля! Может, еще встретимся! 
 Стоит суровая зима, земля мерзнет и никак не может согреться. А ей нельзя мерзнуть. Ей нужно сохранить свое тепло, чтобы отдать его весной деревьям, травам, цветам. Кто защитит землю, кто прикроет ее и сам не побоится холода? 
 Конечно, Капля. 
 Правда, теперь ее трудно узнать: от холода Капля превратилась в Снежинку. 
 И вот она медленно опускается на землю, прикрывает ее собой. Охватить Снежинка может очень небольшое пространство, но у нее много товарищей, и всем вместе им удается уберечь землю от холода. 
 Снежинка лежит, тесно прижавшись к земле, как боец в белом халате. Злобно трещит Мороз, он хочет добраться до земли, чтобы ее заморозить, но его не пускает отважная Снежинка. 
 - Погоди же! - грозится Мороз. - Ты у меня запляшешь! 
 Он посылает на нее сильный Ветер, и Снежинка действительно начинает плясать в воздухе. Ведь она очень легка, и Ветру с ней справиться нетрудно. 
 Но только Мороз, торжествуя победу, отпускает Ветер, как Снежинка опять опускается на землю, припадает к ней, не дает Морозу отобрать у земли тепло. 
 А потом ей на помощь приходит Весна. Она ласково согревает Снежинку и говорит: 
 - Ну вот, спасибо тебе, уберегла ты мою землю от Мороза. 
 Очень приятно, когда тебя хвалят. Снежинка буквально тает от этой похвалы и, снова превратясь в Каплю, бежит со своими товарищами в шумном весеннем потоке. 
 - Вот досада! Опять я кляксу посадил на бумагу! Ну скажи, чему ты улыбаешься. Клякса? 
 - Теперь-то ты напишешь обо мне, как обещал? 
 - Ах, это опять ты! Но я ведь предупреждал тебя, что ты должна заняться полезным делом. А ты, как была, так и осталась Кляксой. 
 - Ну, нет! Теперь я - настоящая Капля. И я занималась полезным делом. 
 - Почему же ты опять стала Кляксой? 
 Клякса хитро подмигивает мне: 
 - Иначе ты бы меня не узнал и не стал бы писать обо мне. 
 На этот раз я подмигиваю Кляксе: 
 - А ведь я написал о тебе. Так что ты зря волновалась. Вот послушай. 
 И я читаю Кляксе эту историю. 
 - Ну как, все правильно? 
 - Правильно, - с удовольствием соглашается Клякса. Но больше ничего не успевает добавить: появляется наш общий знакомый Лучик и начинает ее тормошить: 
 - Пойдем, Капля! Нечего здесь рассиживаться на бумаге! 
 И они улетают. 
 А я опять стою у окна и смотрю на тучи, уплывающие вдаль. 
 Где-то там, в этих тучах, и моя Капля. И я машу ей рукой: 
 - До свидания, Капля! Счастливого пути! 
 ШКОЛА 
 Пошел Гусь в огород посмотреть, все ли там в порядке. Глядь - на капусте кто-то сидит. 
 - Ты кто? - спрашивает Гусь. 
 - Гусеница. 
 - Гусеница? А я - Гусь, - удивился Гусь и загоготал. - Вот здорово Гусь и Гусеница! 
 Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал. 
 - А ты почему не хлопаешь? - спросил он почти обиженно. 
 - У меня нечем, - объяснила Гусеница. - Посмотри: видишь - ничего нет. 
 - У тебя нет крыльев! - догадался Гусь. - Как же ты летаешь в таком случае? 
 - А я не летаю, - призналась Гусеница. - Я только ползаю. 
 - Ага, - припомнил Гусь, - рожденный ползать летать не может. Жаль, жаль, тем более, что мы почти однофамильцы... 
 Они помолчали. Потом Гусь сказал: 
 - Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься. 
 Гусеница охотно согласилась. 
 Занятия начались на следующий день. 
 - Вот это земля, а это - небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь... 
 Так говорил Гусь. Он был силен в теории. 
 Из-под капусты высунулась чья-то голова: 
 - Можно и мне? Я буду сидеть тихо. 
 - Ты что - тоже Гусеница? 
 - Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... - Червяк замялся и добавил, немного смутившись: - Это у меня такая мечта с детства. 
 - Ладно, - согласился Гусь. - Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе... 
 Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо. 
 Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку. 
 - Так у нас дело не пойдет, - делал ей замечание Гусь. - Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит - за него я спокоен. 
 Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятерки. 
 И вот однажды, придя на занятия. Гусь застал одного Червяка. 
 - А где Гусеница? - спросил Гусь. - Она что - больна? 
 - Она улетела, - сказал Червяк. - Вон, посмотрите. Видите? 
 Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это - Гусеница, только теперь у нее выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силен в теории, но все-таки был домашней птицей. 
 - Ну, ладно, - вздохнул Гусь, - продолжим занятия. 
 Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать. 
 - Итак, - сказал Гусь, - о чем мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?.. 
 СКАЗКА ПРО КОЗЛИКА 
 Жил-был у бабушки серенький козлик. 
 Пошел он однажды в лес погулять - зверей посмотреть, себя показать. А навстречу ему - волки. 
 - Привет, старик! - говорят. - Куда топаешь? 
 Козлик чуточку струхнул, но ему было приятно, что такие взрослые волки с ним, как с равным, разговаривают, и это придало ему смелости. 
 - Здравствуйте, ребята! - сказал он, по примеру волков клацнув зубами. - Вот вышел немного проветриться. 
 - Прошвырнемся? - спрашивают волки. 
 Козлик не знал, что такое "Прошвырнемся", ни догадался, что волки приглашают его в компанию. 
 - Это можно! - тряхнул он едва пробивающейся бородкой. 
 - Тогда подожди здесь, - говорят волки. - Тут одно дело есть. Мы мигом. 
 Отошли в сторонку и советуются, как с козликом быть: сейчас сожрать или на завтра оставить? 
 - Вот что, мальчики, - говорит один. - Жрать его нет смысла. Каждому на зуб - и то не хватит. А в селе у него приличные связи, они нам всегда сгодятся. Отпустим его. Хорошо иметь своего козла отпущения. 
 Вернулись волки к козлику. 
 - Слушай, старик, нужна помощь. Мотнись в село, приведи кого-нибудь из приятелей. 
 Пошел козлик, привел двух баранов. 
 - Вот, знакомьтесь, - говорит, - это мои приятели. 
 Стали волки с баранами знакомиться - только шерсть с баранов полетела. Козлик хотел было остановить волков, но побоялся, что они его засмеют, что скажут: "Эх ты, бабушкин козлик!", и не остановил, а только сердито боднул баранью тушу. 
 - Ишь ты, какой кровожадный! - с уважением заметили волки и этим окончательно покорили козлика. 
 - Подумаешь - два барана! - сказал он. - Я могу еще больше привести, если надо. 
 - Молодец, старик! - похвалили его волки. - Давай, веди еще! 
 Побежал козлик. 
 Но едва прибежал в село, его схватили и бросили в сарай: кто-то видел, как он баранов в лес уводил. 
 Услышала бабушка, что козлика ее посадили, и - в колхозное правление. 
 - Отпустите его, - просит, - он еще маленький, несовершеннолетний. 
 - Да он двух баранов загубил, твой козлик, - отвечают бабке в правлении. 
 Плачет бабушка, просит, домой не идет. Что с ней делать - отдали ей козлика. 
 А козлик, не успел еще на порог дома ступить - снова в лес. Волки его уже ждали. 
 - Ну что, где твои бараны? - спрашивают. 
 Стыдно было козлику рассказывать, как бабушка его выручала. 
 - Я сейчас, - говорит он волкам. - Вы только подождите. Я их приведу, вот увидите. 
 Опять привел, опять попался. И опять его бабушка выручила. А потом бараны умнее стали: не хотят водиться с козликом, не верят ему. 
 Злятся волки, подтягивают животы. Смеются над козликом: 
 - Тоже, герой нашелся! Сказано - бабушкин козлик! 
 Обидно козлику, а что делать - не знает. 
 - Ты нас к бабке своей сведи, - предлагают волки. - Может, она нас хоть капустой угостит. Да и неудобно, что мы с ней до сих пор не знакомы. 
 - И верно! - обрадовался козлик. - Бабка у меня хорошая, она вам понравится. 
 - Конечно, - соглашаются волки. - Еще как понравится! 
 - И капуста понравится, - обещает козлик. 
 - Ну, это тебе видней, - уклончиво отвечают волки. 
 Привел их козлик домой. 
 - Вы пока знакомьтесь с бабушкой, а я сбегаю в огород, капусты нарву. 
 - Валяй, - говорят волки. - Мы здесь сами найдем дорогу. 
 Побежал козлик. Долго не возвращался. Известное дело - пусти козла в огород! 
 Когда принес капусту, волков уже не было. Не дождались они - ушли. Не было и бабушки. Бегал козлик по дому, искал ее, звал - да где там! 
 Остались от бабушки рожки да ножки. 
 ХИТРАЯ КОШКА 
 Бежит Мышка по коридору, вдруг кто-то ее цап за шиворот! Скосила Мышка глаза, глядь - Кошка. От Кошки добра не жди, и решила Мышка сделать вид, будто она не узнала Кошку. 
 - Скажите, пожалуйста, вы не видели Кошку? 
 Кошка прищурилась: 
 - А вам что - нужна Кошка? 
 - Д-да, - пискнула Мышка. 
 "Что-то тут не то, - подумала Кошка. - Но всякий случай правды говорить не следует". 
 - Кошка сидит в кабинете, - схитрила Кошка. - Она там всегда сидит... У нее там работа. 
 - Может, мне ее там поискать? - предложила Мышка, не совсем уверенная, что ее отпустят. 
 - Что ж, поищите, - разрешила Кошка, а про себя подумала: "Беги, беги, так ты ее и найдешь. Вот так дураков учат!" 
 Побежала Мышка. Сидит Кошка, ухмыляется: "Ай да я, ай да Кошка! Хорошо Мышку за хвост провела!" 
 А потом спохватилась: "Как же так? Выходит, я ее за здорово живешь отпустила? Ладно, попадешься ты мне в другой раз!" 
 И в другой раз попалась Мышка. 
 - Ну как, нашли вы тогда Кошку? - спросила Кошка, зло радуясь. 
 - Да, да, не беспокойтесь, - заторопилась Мышка, а сама так и смотрит, куда бы улизнуть. 
 "Ну, погоди, - решила Кошка. - Сейчас я тебя поймаю!" 
 - Значит, Кошка в кабинете сидит? 
 - В кабинете. 
 - И вы можете ее привести? 
 - М-могу... 
 - Ну-ка приведите. 
 Побежала Мышка. 
 Час прошел, и два, и три - нет Мышки. Конечно, где ей Кошку привести, когда Кошка - вот она! - здесь сидит. 
 Хорошо Кошка Мышку обхитрила! 
 ХВОСТ 
 Надоела Зайцу нужда, и решил он продать свой хвост. 
 Пришел на базар, взобрался на холмик и ждет покупателей. Увидели Зайца лисицы, выстроились в очередь. Задние нажимают на передних, спрашивают друг дружку: 
 - Чего дают? 
 - Да вот - хвост выбросили. Не знаю только, всем ли хватит. 
 - Ты, гляди, не помногу давай, - кричат Зайцу. - Чтобы всем хватило! 
 - Да я не помногу, - косится Заяц на свой хвостик, - только не жмите так, пожалуйста! 
 Жмут лисицы, мнут друг дружке бока, каждая боится, что ей не достанется. 
 - Трудно нынче с хвостами, - жалуются лисицы. - Слыхано ли дело - за хвост две морковки! 
 - Нет, не слыхано, - соглашается Заяц. - Просто этот хвост мне дорог как память. Я его от родителей получил... Ой, не жмите, пожалуйста!.. 
 Но его уже никто не слушал. Покупатели сбились в кучу, каждый норовил вцепиться в хвост. А когда куча рассеялась. Заяц куда-то делся и на земле остался только его хвостик. 
 Только хвостик - и никакой возле него очереди. 
 ПОЛУПРАВДА 
 Купил Дурак на базаре Правду. Удачно купил, ничего не скажешь. Дал за нее три дурацких вопроса да еще два тумака сдачи получил и - пошел. 
 Но легко сказать - пошел! С Правдой-то ходить - не так просто. Кто пробовал, тот знает. Большая она. Правда, тяжелая. Поехать на ней - не поедешь, а на себе нести - далеко ли унесешь? 
 Тащит Дурак свою Правду, мается. А бросить жалко. Как-никак, за нее заплачено. 
 Добрался домой еле жив. 
 - Ты где, Дурак, пропадал? - набросилась на него жена. 
 Объяснил ей Дурак все, как есть, только одного объяснить не смог: для чего она, эта Правда, как ею пользоваться. 
 Лежит Правда среди улицы, ни в какие ворота не лезет, а Дурак с женой держат совет - как с нею быть, как ее приспособить в хозяйстве. 
 Крутили и так и сяк, ничего не придумали. Даже поставить Правду, и то негде. Что ты будешь делать - некуда Правды деть! 
 - Иди, - говорит жена Дураку, - продай свою Правду. Много не спрашивай - сколько дадут, столько и ладно. Все равно толку от нее никакого. 
 Потащился Дурак на базар. Стал на видном месте, кричит: 
 - Правда! Правда! Кому Правду - налетай! 
 Но никто на него не налетает. 
 - Эй, народ! - кричит Дурак. - Бери Правду - дешево отдам! 
 - Да нет, - отвечает народ. - Нам твоя Правда ни к чему. У нас своя Правда, не купленная. 
 Но вот к Дураку один Торгаш подошел. Покрутился возле Правды, спрашивает: 
 - Что, парень. Правду продаешь? А много ли просишь? 
 - Немного, совсем немного, - обрадовался Дурак. - Отдам за спасибо. 
 - За спасибо? - стал прикидывать Торгаш. - Нет, это для меня дороговато. 
 Но тут подоспел еще один Торгаш и тоже стал прицениваться. 
 Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих. На том и сошлись. 
 Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и полегче, и поудобнее, чем целая была. Такие полуправды - просто загляденье. 
 Идут торгаши по базару, и все им завидуют. А потом и другие торгаши, по их примеру, стали себе полуправды мастерить. 
 Режут торгаши правду, полуправдой запасаются. 
 Теперь им куда легче разговаривать между собой. 
 Там, где надо бы сказать: "Вы подлец!" - можно сказать: "У вас трудный характер". Нахала можно назвать шалуном, обманщика - фантазером. 
 И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет. 
 О дураке скажут: "Человек, по-своему мыслящий". 
 Вот как режут Правду! 
 СОСЕДКИ 
 Вот здесь живет Спесь, а через дорогу от нее - Глупость. Добрые соседки, хоть характерами и несхожи: Глупость весела и болтлива. Спесь мрачна и неразговорчива. Но - ладят. 
 Прибегает однажды Глупость к Спеси: 
 - Ох, соседка, ну и радость у меня! Сколько лет сарай протекал, скотина хворала, а вчера крыша обвалилась, скотину прибило, и так я одним разом от двух бед избавилась. 
 - М-да, - соглашается Спесь. - Бывает... 
 - Хотелось бы мне, - продолжает Глупость, - отметить это событие. Гостей пригласить, что ли. Только кого позвать - посоветуй. 
 - Что там выбирать, - говорит Спесь. - Всех зови. А то, гляди, подумают, что ты бедная! 
 - Не много ли - всех? - сомневается Глупость. - Это ж мне все продать, все с хаты вынести, чтоб накормить такую ораву... 
 - Так и сделай, - наставляет Спесь. - Пусть знают. 
 Продала Глупость все свое добро, созвала гостей. Попировали, погуляли на радостях, а как ушли гости - осталась Глупость в пустой хате. Головы приклонить - и то не на что. А тут еще Спесь со своими обидами. 
 - Насоветовала, - говорит, - я тебе - себе на лихо. Теперь о тебе только и разговору, а меня - совсем не замечают. Не знаю, как быть. Может, посоветуешь? 
 - А ты хату подожги, - советует Глупость. - На пожар-то они все сбегутся. 
 Так и сделала Спесь: подожгла свою хату. 
 Сбежался народ. Смотрят на Спесь, пальцами показывают. 
 Довольна Спесь. Так нос задрала, что с пожарной каланчи не достанешь. 
 Но недолго пришлось ей радоваться. Хата сгорела, разошелся народ, и осталась Спесь посреди улицы. Постояла, постояла, а потом - деваться некуда - пошла к Глупости: 
 - Принимай, соседка. Жить мне теперь больше негде. 
 - Заходи, - приглашает Глупость, - живи. Жаль, что угостить тебя нечем: пусто в хате, ничего не осталось. 
 - Ладно, - говорит Спесь. - Пусто так пусто. Ты только виду не показывай! 
 С тех пор и живут они вместе. Друг без дружки - ни на шаг. Где Глупость - там обязательно Спесь, а где Спесь - обязательно Глупость. 
 ЯЩИК 
 Вы, конечно, слышали о Ящике, о простом фанерном Ящике, который долгое время был у всех на посылках, а потом, испещренный со всех сторон адресами, настолько повысил свое образование, что его перевели в кладовку на должность главного кладовщика. 
 Работа, как говорят, не пыльная. Правда, если приглядеться поближе, пыли в кладовке всегда хватало, но зато у Ящика здесь, даже при полной темноте, было настолько видное положение, что он сразу оказался в центре внимания. На полках, на окне, на столе и на табуретках - всюду у Ящика появились приятели. 
 - Вы столько изъездили! - дребезжали приятели. - Расскажите, пожалуйста, где вы побывали. 
 И Ящик зачитывал им все адреса, которые были написаны у него на крышках. 
 Постепенно беседа оживлялась, и вот уже Ящик, совершенно освоившись в новой компании, затянул свою любимую песню: 
 Когда я на почте служил ящикОм... 
 Все давно перешли на ты, и ничего особенного, конечно, в том не было, что Клещи, отведя Ящик в сторонку, спросили у него совершенно по-дружески: 
 - Послушай, Ящик, у тебя не найдется лишнего гвоздика? 
 Нет, лишнего гвоздика у Ящика не было, но ведь дружба - сами понимаете. 
 - Сколько надо? - щедро спросил Ящик. - Сейчас вытяну. 
 - Не беспокойся, мы сами вытянем... 
 - Сами? Зачем сами? Для друзей я... 
 Ящик тужился, пытаясь вытащить из себя гвозди, но в конце концов Клещам все-таки пришлось вмешаться. 
 Когда я на почте... 
 - пел Ящик, развалясь посреди чулана. Он потерял половину гвоздей, но еще неплохо держался. Это отметили даже Плоскогубцы. 
 - Ты, брат, молодец! - сказали Плоскогубцы и добавили как бы между прочим: - Сообрази-ка для нас пару гвоздиков? 
 Еще бы! Чтобы молодец - да не сообразил! Ящик сделал широкий жест, и Плоскогубцы вытащили из него последние гвозди. 
 - Ай да Ящик! Ну и друг! - восхищались чуланные приятели. И вдруг спохватились: - Собственно, почему Ящик? Никакого Ящика здесь нет. 
 Да, Ящика больше не было. На полу лежали куски фанеры. 
 - Здорово он нас провел! - сказали Клещи. - Выдавал себя за Ящик, а мы и уши развесили... 
 - И помните? - съязвили Плоскогубцы. - "Когда я на почте служил ящиком!.." Ручаемся, что это служил не он, да и не на почте, да и не ящиком, да и вообще нет такой песни. 
 Последние слова Плоскогубцев прозвучали особенно убедительно. 
 - Нет такой песни! - подхватили обитатели чулана. - Нет такой песни и никогда не было! 
 МЕМУАРЫ 
 Жили на письменном столе два приятеля-карандаша - Тупой и Острый. Острый Карандаш трудился с утра до вечера: его и строгали, и ломали, и в работе не щадили. А к Тупому Карандашу и вовсе не притрагивались: раз попробовали его вовлечь, да сердце у него оказалось твердое. А от твердого сердца ни в каком деле толку не жди. 
 Смотрит Тупой Карандаш, как его товарищ трудится, и говорит: 
 - И чего ты маешься? Разве тебе больше всех надо? 
 - Да нет, совсем не больше, - отвечает Острый Карандаш. - Просто самому интересно. 
 - Интересно-то интересно, да здоровье дороже, - урезонивает его Тупой Карандаш. - Ты погляди, на кого ты похож: от тебя почти ничего не осталось. 
 - Не беда! - весело отвечает его товарищ. - Меня еще не на одну тетрадь хватит! 
 Но проходит время, и от Острого Карандаша действительно ничего не остается. Его заменяют другие острые карандаши, и они с большой любовью отзываются о своем предшественнике. 
 - Я его лично знал! - гордо заявляет Тупой Карандаш. - Это был мой лучший друг, можете мне поверить! 
 - Вы с ним дружили? - удивляются острые карандаши. - Может быть, вы напишете мемуары? 
 И Тупой Карандаш пишет мемуары. 
 Конечно, пишет он их не сам - для этого он слишком тупой. Острые карандаши задают ему наводящие вопросы и записывают события с его слов, Это очень трудно: Тупой Карандаш многое забыл, многое перепутал, а многого просто передать не умеет. Приходится острым карандашам самим разбираться подправлять, добавлять, переиначивать. 
 Тупой Карандаш пишет мемуары... 
 ПОТЕРЯННЫЙ ДЕНЬ 
 Для Календаря наступила осень... 
 Вообще-то осень у него - всю жизнь, потому что круглый год с него опадают листки, но когда листков остается так мало, как сейчас, то это уже настоящая осень. 
 Календарь шлепал по лужам, глядя в них - много ли на небе туч. У него уже не хватало сил поднять голову. 
 Вот тут-то ему и повстречалась теплая компания. 
 Тридцать Первое Ноября, Восьмой День Недели и Двадцать Пятый Час Суток сидели вне времени и пространства и говорили об осенних делах. 
 - Эге, папаша, неважно ты выглядишь! - крикнули они Календарю. Смотри, доконает тебя эта осень. 
 - Доконает, - вздохнул Календарь. 
 - Да ты присаживайся, чего стоишь? 
 - Надо идти, - сказал Календарь, - нет времени. 
 - Это у тебя-то нет времени? - рассмеялся Восьмой День Недели. - А что же нам тогда говорить? На нашу долю и вообще времени не досталось. 
 - Да, - проворчал Двадцать Пятый Час, - ночей не спишь, все стараешься попасть в ногу с временем - никак не удается. Дождешься двадцати четырех часов, только попробуешь приткнуться - глядь - уже час ночи. 
 - Или первое декабря, - вставило Тридцать Первое Ноября. - Сразу после тридцатого. 
 - А я уж как извелся с этими воскресеньями и понедельниками! Так держатся друг за дружку, как будто их кто-то связал. - Восьмой День Недели с укором посмотрел на Календарь. - А все ты, папаша, виноват. Нет у тебя порядка. 
 - Как это нет порядка? - обиделся Календарь. - Я за порядком сам слежу, у меня каждый день на учете. 
 - А толку-то от этих дней! - воскликнуло Тридцать Первое Ноября. Каждый из них отбирает у тебя день жизни. 
 - Отбирает, это правда... 
 - Слышь, папаша, ты бы плюнул на них, а? Взял бы лучше нас - мы бы у тебя ни минутки не тронули. 
 - Вас? - с сомнением посмотрел на них Календарь. 
 - Ну конечно, нас! - сказал Восьмой День Недели. - У нас бы время никуда не двигалось, на месте стояло. Ни четвергов, ни пятниц, ни суббот живи, ни о чем не думай. 
 - И все время ночь, - подхватил Двадцать Пятый Час. - Спи себе, знай, похрапывай! 
 - Это бы ничего, - улыбнулся Календарь. - И все листки целы? 
 - Все до одного! Если время стоит - куда им деваться? 
 Календарь сел, аккуратно подобрав листки. 
 - Я бы тогда в библиотеку поступил, - мечтательно произнес он. - Там с книгами хорошо обращаются. Взял, почитал, на место поставил... Вот жизнь! 
 - Выдана книга тридцать первого ноября... 
 - В восьмой день недели... 
 - В двадцать пять ноль-ноль... 
 - Вернуть книгу тридцать первого ноября... 
 - В восьмой день недели... 
 - В двадцать пять ноль-ноль... 
 - Постойте, постойте, - забеспокоился Календарь. - Это как же? Одну книгу читать целый год? 
 - А что - разве много? Если время стоит - чего там его экономить? 
 Это сказало Тридцать Первое Ноября. А Восьмой День Недели добавил: 
 - Да и читать-то никто не будет. Время стоит - значит, все стоит, разве не понимаешь? 
 - Все стоит? И жизнь, и все остальное? 
 - Стоит, папаша, стоит! И тебе - прямая дорога на пенсию. Наработал свое, довольно! 
 - А как же библиотека? 
 - На кой она тебе? Плюнь, не думай! 
 Календарь встал, расправил свои листки. 
 - Ну, вот что, нечего мне тут с вами время терять. Поговорили и хватит! 
 - А осень, папаша? Она же не пощадит! - напомнил Двадцать Пятый Час. 
 - Ну и ладно! 
 - Ох, смотри, доведут тебя твои дни! 
 - Вы мои дни не судите, - рассердился Календарь. - Не вам их судить! Они у меня все при деле. А вы что? Так, в стороне? Значит, вы вроде и не существуете. 
 Календарь оторвал от себя листок. 
 - Вот, потерял с вами целый день. Возьмите себе - на память о потерянном времени. 
 И он зашагал по лужам. Но теперь уже в них не глядел. Календарь смотрел высоко и далеко - туда, где кончается его жизнь и начинается жизнь других календарей, которые сейчас выходят из печати. 
 ХУДОЖНИК 
 Жил на свете Художник. 
 Однажды, еще в детстве, он нарисовал портрет старика. Старика этого он выдумал, но на портрете старик получился совсем как живой. Маленький Художник никак не мог расстаться со своей работой: он все что-то добавлял, подмалевывал и так увлекся, что старику это надоело. Он сошел с портрета и сердито сказал: 
 - Довольно! Ты меня совсем замучаешь! 
 Маленький Художник растерялся: ему не приходилось прежде иметь дело со стариками, которые сходят со своих портретов. 
 - Кто вы такой? - спросил он. - Может быть, колдун? 
 - Нет, не то! 
 - Фокусник? 
 - Не то! 
 - Ага, теперь я понимаю, - догадался мальчик. - Вас, вероятно, зовут Нето. Только я, признаться, никогда не слыхал такого имени. 
 - На этот раз ты угадал, - сказал старик. - Меня действительно так зовут. И знаешь почему? Все, кто имеет со мной дело, считают, что я - это совсем не то, что им нужно. 
 - А какие у вас дела? - спросил мальчик. 
 - Ну, - важно ответил старик, - работы у меня достаточно. Все лучшее, что создано на земле человеком, - создано при моем участии. Когда-нибудь ты это поймешь. 
 И старик удалился на свой холст. 
 Маленький Художник теперь уже не осмеливался прикасаться к нему. Он спрятал портрет старика и вскоре о нем забыл. 
 Шли годы. Маленький Художник вырос и стал настоящим Художником. Его искусство признали и полюбили, его картины украшали залы лучших картинных галерей. Многие завидовали Художнику - его славе, его успеху, считали Художника счастливым человеком. 
 А на самом деле это было не так. 
 Художник был недоволен своими картинами. Они доставляли ему радость лишь тогда, когда он над ними работал. А кончалась работа - и возникали сомнения. Каждая новая картина казалась ему неудачей. 
 Однажды, вернувшись домой с очередной выставки своих картин, он долго не мог уснуть. Он перебирал в уме картины, и ему было досадно за людей, которые ими восхищались.
 - Не то, все не то! - воскликнул Художник. 
 И вдруг перед ним появился старик. Это был тот старик, которого Художник нарисовал в детстве. 
 - Здравствуй, - сказал старик, - ты меня, кажется, звал? 
 - Кто вы такой? - удивился Художник. 
 - Ты, видно, меня не узнал, - огорчился старик. - Вспомни портрет, который ты когда-то нарисовал. 
 - Не говорите мне о моих работах, - попросил Художник - Ничего у меня с ними не получается, сколько ни бьюсь. И почему только всем нравятся мои картины? 
 - Как это всем? - возразил старик. - Мне, например, не особенно нравятся. 
 - Вам не нравятся мои картины? 
 - А что ж тут такого? Ведь тебе они тоже не нравятся. 
 Очень расстроил Художника этот разговор. Правда, он и раньше критически относился к своим работам, но его утешало то, что он в этих суждениях одинок и, может быть, ошибается. 
 Никогда еще Художник не работал так напряженно. Новые картины принесли ему еще большую славу и окончательно развеяли все сомнения. 
 "Если бы старик увидел эти картины, - думал он, - они бы, наверно, ему понравились". 
 Но старик больше не появлялся. 
 Прошло еще много лет. 
 И вот однажды Художник, уже больной и старый, роясь в своих архивах, нашел портрет старика. 
 "Что это за рисунок? - подумал он. - Я его совсем не помню". 
 - Ты меня опять не узнал, - сказал старик, сходя со своего портрета. Я все ждал, что ты меня позовешь, но ты так и не позвал. Ты, видно, вполне доволен своей работой и поэтому забыл про старика Нето, который один может помочь создать что-нибудь путное. Вот перед тобой твои картины - посмотри на них моими глазами. 
 И вдруг все картины словно преобразились. Художник смотрел на них и не верил, что это им он посвятил всю свою жизнь. 
 - Что это! - крикнул он. - Разве это мои картины? Нет, это не то! Не то. Не то, не то, не то! 
 - Ты зовешь меня, - грустно сказал старик. - Но теперь уже поздно. К сожалению, поздно. 
 РАССКАЗ О ЛЕСОРУБЕ, КОТОРОМУ ДО ВСЕГО БЫЛО ДЕЛО 
 В старину в одном городе люди потеряли улыбку... 
 Уверяю вас, что это очень страшно, гораздо страшнее, чем кажется на первый взгляд. 
 Никто не знал, откуда взялась эта загадочная болезнь, и местные светила науки изо дня в день изучали причины ее возникновения. 
 - Очевидно, это что-то желудочное, - говорил доктор Касторка. 
 - Нет. Нет, нет... Скорее это явление простудного характера, - возражал ему доктор Стрептоцид. 
 - Чепуха! - категорически заявлял профессор Пенициллин. (Злые языки утверждали, что именно это магическое слово принесло ему профессорство.) 
 Между тем болезнь с каждым днем принимала все более угрожающий характер. Люди забыли о весне, о солнце, о друзьях, и на улицах вместо приветливых и дружелюбных слов только и слышалось: 
 - Не твое дело! Не суй свой нос! Иди своей дорогой! 
 И как раз в это трудное время с гор спустился молодой Лесоруб. Подходя к городу, он увидел человека, который барахтался в реке, силясь выбраться на берег. 
 - Тонешь? - спросил Лесоруб, собираясь броситься на помощь. 
 - Не твое дело, - мрачно ответил утопающий и ушел под воду. 
 Лесоруб больше не стал тратить время на разговоры, а бросился в реку и вытащил человека на берег. 
 - Ты что же это сопротивляешься, когда тебя спасать хотят? Смотри, чудак, так и утонуть недолго. 
 - Да кто ж тебя знал, что ты всерьез спасать надумал? У нас это не принято. 
 Пожал плечами Лесоруб и отправился в город. 
 На одной из улиц дорогу ему преградила огромная толпа народа. В центре толпы маленький старичок трудился над опрокинутой телегой и никак не мог поставить ее на колеса. 
 - Давай-ка, дед, вместе! - сказал Лесоруб. - Одному-то тебе не под силу. 
 - Не твое дело, - буркнул старик, не поднимая головы. 
 - Ишь ты, гордый какой, - засмеялся Лесоруб. - У меня-то сил побольше твоего. А вдвоем не справимся - люди подсобят: вон их сколько собралось тебе на подмогу. 
 При этих словах толпа начала расходиться. Задним уйти было легко, а передним - труднее, и они волей-неволей взялись помогать старику. 
 Вскоре в городе только и разговоров было что о молодом Лесорубе. Говорили, что он во все вмешивается, о каждом хлопочет, что ему до всего дело. Сначала к этому отнеслись с улыбкой (это была первая улыбка, появившаяся в городе за время эпидемии), а потом многие захотели составить Лесорубу компанию, потому что он был веселый парень и делал интересное дело. 
 Однажды утром профессор Пенициллин выглянул в окно, и слово "чепуха" застряло у него в горле: на улице он увидел сотни улыбающихся лиц. Однако борьба с эпидемией была в плане работы больницы на весь следующий год, поэтому профессор решил закрыть глаза на факты. Он уже открыл рот, чтобы сказать: "Не мое дело", но его перебил Лесоруб, который как раз в это время входил в Зал заседаний: 
 - Пожалуйста, профессор, не произносите этой фразы: ведь она и есть причина заболевания, которую вы так долго искали. 
 Так кончилась эпидемия. 
 Лишь только у жителей города исчезла из употребления фраза "Не твое дело", к ним тотчас вернулась улыбка, они стали веселыми и счастливыми. 
 А Лесоруб ушел в горы - у него там было много работы. 
 ЧУДЕСНЫЙ КАМЕНЬ 
 Маленький жучок Солдатик возвращался на родину. 
 Служба его кончилась, и теперь он спешил домой, к своей Солдатке. Это очень веселое дело - возвращаться домой, поэтому настроение у Солдатика было великолепное. Он шел строевым шагом, которому его обучили во время службы, и сам себе командовал: 
 - Раз, два, три, четыре, пять, шесть! Левой передней, правой передней! Левой задней, правой задней! Левой средней!.. - словом, ни одна нога не была забыта. 
 Красная спинка с черными пятнышками то пропадала в высокой траве, то снова появлялась на дороге. Она привыкла и к знойным лучам, и к холодным дождям, она очень много испытала, очень много вынесла, эта натруженная солдатская спинка. 
 - Раз, два, три, четыре, пять, шесть... 
 Следуя таким бодрым шагом, Солдатик прошел к вечеру около семидесяти метров и стал устраиваться на ночлег. Солдатская служба научила его спать в любых условиях, поэтому он расположился прямо на земле, подложив себе под голову камень, и сразу уснул. 
 И приснилось Солдатику, что он дома, со своей Солдаткой. Сидят они у порога, смотрят на звезды и мирно беседуют. Солдатик рассказывает о своих ратных делах, о премудростях воинской службы, а Солдатка почтительно поддакивает да удивляется. Все-то ей в диковинку, все в новость. 
 Потом они вместе бродят по полям, отдыхают под стволами пшеничных колосьев, и Солдатка рассказывает, как она ждала Солдатика, как без него тосковала. 
 Проснулся Солдатик и еще пуще домой заторопился. Но, отойдя несколько шагов, вернулся назад и взял камень, который ночью клал себе под голову. На вид это был обыкновенный серый камень, но Солдатик сразу понял, что он вовсе не так прост, как кажется на первый взгляд. 
 "Не на каждом камне такой сон приснится, - подумал Солдатик. - Видать, это - счастливый камень. Отнесу-ка я его домой, своей Солдатке в подарок". 
 И - опять зашагал по дороге. 
 Много дней шел Солдатик, пока добрался до своего дома. 
 Стал на пороге, крикнул: 
 - Эй, хозяйка, принимай гостя! 
 Подождал - никакого ответа. 
 - Ты что - спишь?! - крикнул снова. 
 Никто не отзывается. 
 Стали собираться соседи. Здоровались, поздравляли с благополучным возвращением и - почему-то прятали глаза. 
 Заметил это Солдатик, забеспокоился. 
 - Где моя Солдатка? Уж не случилось ли с ней чего? 
 Молчат соседи. Только жук Дровосек, старый друг Солдатика, сказал: 
 - Брось, солдат! Нечего тебе по ней печалиться. 
 - Да что ты говоришь! Спятил, что ли? 
 - Она здесь больше не живет, - сказал Дровосек, пропустив Солдатику грубое слово. - В зерновой амбар перебралась. 
 - В какой амбар? 
 - В зерновой. Ее Долгоносик, тамошний завхоз, взял к себе на содержание. 
 Постоял Солдатик, подумал. 
 - Долгоносик, говоришь? Ну что ж! Я и Долгоносика не испугаюсь. Мне наплевать, что он завхоз. 
 Пришел Солдатик в амбар. 
 - Здравствуй, жена. Вот я и вернулся. Собирайся - домой пойдем. 
 - Никуда я не пойду, - отвечает Солдатка. - Мало, что ли, я с тобой горя хлебнула? 
 Убеждал ее Солдатик, убеждал - ничего не получается. 
 - Ты вот к жене пришел после долгой разлуки, - говорит Солдатка. - А что ты принес? Принес хоть какой-нибудь подарок? 
 - Принес! - обрадовался Солдатик и протянул ей свой камень. 
 - Ха-ха-ха! - рассмеялся Долгоносик. - Вот это подарок! 
 - Ты чего смеешься? - рассердился Солдатик. - Как ты можешь смеяться, если ты ничего не понимаешь? 
 - А тут и понимать нечего! Таких камней у нас во дворе сколько хочешь валяется! 
 Видит Солдатик, что Долгоносик и вправду ничего не понимает. 
 - Глупый ты. Долгоносик, разве это _такие_ камни? Это камни _похожие_, но не такие. И какой ты завхоз, если в простых вещах разобраться не можешь? 
 Эти слова задели Долгоносика. 
 - Ты мою должность не обижай, - сказал он. - Должность у меня трудная и неблагодарная. Работаешь с утра до вечера, спины не разгибаешь, и никто даже спасибо не скажет. 
 Неловко стало Солдатику, что он о Долгоносике плохо подумал. 
 - Извини, - говорит, - як тебе ничего не имею. Ты, вижу, справедливый Долгоносик, и должность у тебя справедливая. Только мне за Солдатку обидно: как ни скажи, жена все-таки, тосковал я по ней, надеялся... 
 - Никакая я тебе не жена, - говорит Солдатка. - Ищи себе другую и таскай ей камни хоть со всего света. 
 Понял Солдатик, что толку от этого разговора не будет. 
 - Ну, коли так - оставайся, неволить не стану. 
 Взвалил на плечи свой камень и - пошел. 
 На опушке леса остановился, в последний раз посмотрел на свой дом и побрел прочь - куда глаза глядят. Больше не командовал себе: "Левой передней! Правой передней!" - и камень, который он нес, показался ему гораздо тяжелее. 
 К вечеру подошел к ручью. 
 Напился, отдохнул, а утром стал думать, как бы на другую сторону перебраться. Смотрит - невдалеке листок на воде качается, а на нем Комар, видать, перевозчик. Окликнул его Солдатик: 
 - Перебрось меня, друг, на ту сторону! 
 - Давай садись! 
 Но только Солдатик стал забираться на листок Комар закричал: 
 - Погоди, погоди! Ты куда - с камнем? Хочешь плот потопить? 
 - Это не простой камень, - объясняет Солдатик. - Это камень особенный. 
 - Вижу я, какой он особенный, - говорит Комар. - Обыкновенный камень. 
 - А может, ты сначала камень перевезешь, а потом меня? Так плоту легче будет, - предлагает Солдатик. 
 - Ты что - меня за дурака считаешь? Чтобы я камни возил, каких и на той стороне сколько хочешь валяется? 
 - Таких там нет, - говорит Солдатик. - Там совсем другие камни. 
 - Вот что, служивый! - разозлился Комар. - Хочешь ехать - садись, а нет - отчаливай. У меня и без тебя работы хватает. 
 - Ну, тогда прощай, - сказал Солдатик. - Я пойду погляжу, - может, как иначе переберусь на ту сторону. 
 Ходил, ходил, нашел самое узкое место. Попробовал - глубоко. Что делать? 
 И вдруг, пока он примерялся да раздумывал, выскользнул у него камень и упал как раз на середину ручья. 
 Стал его Солдатик вытаскивать Взобрался на камень, смотрит - а с него до другого берега рукой подать. Перебрался через ручей и думает: "Вот так камень! Без него бы мне никак не переправиться!" 
 Вытащил камень из воды, взвалил на плечи и дальше пошел. 
 И даже как будто веселей ему стало. Идет, бубнит себе под нос какую-то солдатскую песенку и вдруг слышит: 
 - Здравствуйте, извините, пожалуйста, что нарушаю течение ваших мыслей... 
 Оглянулся Солдатик - никого не видно. 
 А голос продолжает: 
 - Осмелюсь спросить, как далеко вы направляетесь с такой тяжкой ношей? 
 Еще раз осмотрелся Солдатик и только тогда увидел маленького беленького червячка, который сидел под кустом и копался в каком-то клочке бумаги. 
 - Кто вы такой? - спросил Солдатик. 
 - О, простите, что не представился! - поспешно заизвинялся червячок. Я - Книжный Червь. Работаю в городе, в публичной библиотеке, а здесь гощу у родственников. 
 - Понятно, - сказал Солдатик и хотел двинуться дальше, но Книжный Червь его остановил: 
 - Извините, пожалуйста. Очевидно, по рассеянности вы забыли ответить на мой вопрос. Я позволил себе поинтересоваться, куда вы направляетесь с этой нелегкой ношей. 
 - Как вам сказать... - замялся Солдатик. - Я и сам не знаю, куда иду... 
 - Ах, вы, путешествуете! - подхватил Книжный Червь. - Ну что ж! Это весьма интересно. Необходимый отдых душе и телу, познание жизни во всех ее проявлениях... А что это вы несете с собой, разрешите полюбопытствовать? 
 - Это камень... 
 - Драгоценный камень? - оживился Червь. - Какой же, позвольте узнать? Изумруд, опал, сапфир или, может быть, аметист? Или... 
 - Да нет, это вовсе не драгоценный камень, - перебил Червя Солдатик. Но для меня он дороже самого драгоценного. Понимаете - как бы вам это объяснить? Словом, это - счастливый камень. 
 - Простите, пожалуйста, - сказал Книжный Червь, - дайте мне на минутку сосредоточиться. 
 Он задумался и долго сидел неподвижно. Солдатик терпеливо ждал. Наконец, когда он уже собрался было уходить. Книжный Червь вышел из задумчивости. 
 - Простите, - сказал он. - Значит ли это, что ваш камень имеет какое-то отношение к счастью? 
 - Конечно, имеет. Я же вам сказал, что это счастливый камень. 
 - Вы мне позволите еще на минутку сосредоточиться? - попросил Червь. 
 Солдатику неудобно было отказывать. 
 - Валяйте, - разрешил он. - Только не долго. 
 Червь опять ушел в себя. Он что-то вспоминал, повторяя в раздумье: "Счастье... Счастье... Счастье..." 
 - Вы знаете, - сказал он через полчаса, - мне кое-что приходилось читать по этому вопросу. Счастье - это высшее удовлетворение, полное довольство. 
 - Тоже сказали! - возмутился Солдатик. - Полное довольство! Хуже этого ничего не придумаешь! 
 - Но ведь не я выдумал это определение. - несколько раздраженно, но не выходя из приличных рамок, заметил Червь. - Я вообще никогда ничего не выдумываю. Это определение я вычитал в словаре - очень солидном, авторитетном издании. А как вы сами понимаете счастье? 
 - Счастье, - сказал Солдатик, - это когда веришь в то, чего не имеешь, но очень хочешь иметь. Веришь и добиваешься. 
 - Я не стану с вами спорить, - снисходительно заметил Книжный Червь. У вас, очевидно, просто нет достаточной подготовки в данном вопросе. Но объясните мне - почему вы называете этот камень счастливым? 
 - Это мой единственный друг, - сказал Солдатик. - Он не раз меня выручал. Когда бывает трудно, он помогает мне верить в лучшее. Стоит положить его под голову, и приснятся такие сны... 
 - Ну, я вижу, происхождение снов и сновидений вам также мало знакомо. Желаю вам восполнить этот пробел. Если вы заглянете ко мне в библиотеку... 
 Но Солдатик больше его не слушал. Книжный Червь, видно, и понятия не имел, что такое мечта, которая даже камни наделяет волшебной силой, мечта, без которой немыслимо никакое счастье. 
 И Солдатик отправился дальше, оставив Книжного Червя гостить у родственников и сосредоточиваться сколько ему заблагорассудится. 
 Долго странствовал Солдатик. Всюду смеялись над ним и над его камнем, никто не хотел их приютить, и Солдатику приходилось ночевать под открытым небом. Его измучили дожди и ветры, он заболел гриппом, но зато... 
 Зато какие сны снились ему по ночам! Такие сны ни на каком другом камне, конечно, не приснятся! 
 Однажды, уже совсем больным, подошел Солдатик к домику Цикады. Он больше не решался проситься на ночлег, а устроился неподалеку, чтоб переночевать хоть вблизи жилья, если внутрь не пускают. 
 Оставил Солдатик свой камень и пошел пособирать чего-нибудь на ужин. Вернулся, смотрит - Цикада возле его камня стоит, разглядывает. Поздоровался Солдатик, а Цикада спрашивает: 
 - Это ваш камень? 
 Подумал Солдатик, что сейчас его опять гнать будут. 
 - Вы не беспокойтесь, - говорит. - Я только немного передохну и дальше пойду. Я вам здесь не помешаю. 
 - Какой чудесный камень! - продолжает Цикада, не слушая его. - Это, должно быть, счастливый камень. И какие сны приснятся, если его положить под голову... 
 - Ладно, не смейтесь, - прервал ее Солдатик. - Я могу и сейчас уйти. До свиданья, всего хорошего. 
 - Постойте, не уходите, - мягко сказала Цикада. - Я ведь не смеюсь. Я действительно никогда в жизни не видела такого камня. 
 - Не видели? - Солдатик так обрадовался, что больше ничего не смог сказать. 
 - Что же мы здесь стоим? - спохватилась Цикада. - Пойдемте в дом. И камень берите - как бы его не утащили ночью. 
 Допоздна просидели они в этот вечер. Оказалось, что им многое нужно было друг другу сказать. А когда ложились спать. Солдатик уступил Цикаде свой камень: пусть, мол, и ей приснится хороший сон. 
 Чуть свет Солдатик заторопился в дорогу. 
 - Останьтесь, - просила Цикада. - Места хватит, да и лучше как-то вдвоем... 
 - Прощайте, - сказал Солдатик, - спасибо за доброту. А на память обо мне оставьте себе этот камень... 
 - Нет, что вы, что вы! - запротестовала Цикада. - Такого подарка я не могу принять! 
 - Ничего, возьмите его, - успокоил ее Солдатик. - Я себе другой камень найду. На свете много счастливых камней, стоит только поискать хорошенько. 
 И пошел он дальше бодрым солдатским шагом, командуя сам себе: 
 - Левой передней! Правой передней! Левой средней!.. Правой задней!.. Раз, два, три, четыре, пять, шесть! 
 ВОЛШЕБНАЯ СКАЗКА 
 Жил-был добрый волшебник. Он мог превращать песок в сахар, а простую воду в молоко, но он ничего этого не делал, так как был убежден, что чудес на земле не бывает. 
 Пошел он однажды на край света. Пришел, свесил ноги через край и сидит, смотрит вниз - на звезды и луну, на разные планеты. 
 Вдруг добрый волшебник почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Он скосил глаза и увидел петуха, который пристроился на самом краю и преспокойно клевал звезды. 
 - Что ты делаешь! - забеспокоился добрый волшебник. - Ведь так мы останемся без звезд. 
 Петух перестал клевать. 
 - И правда, - сказал он, - мне это как-то не пришло в голову. Но согласитесь - здесь же больше нечего клевать. 
 - А зачем ты забрел на край света? - спросил добрый волшебник. 
 - У меня просто не было другого выхода, - сказал Петух. - Так сложилась жизнь - ничего не поделаешь. 
 Доброму волшебнику захотелось узнать, как складывается жизнь у петухов, и петух охотно ему рассказал. 
 Оказывается, он вовсе не был петухом. Он был таким же человеком, как добрый волшебник, только помоложе. Петух даже уверял, что у него была жена, очень красивая женщина, которую он любил больше всего на свете. Он так любил свою жену, что друзья стали над ним посмеиваться. 
 - И вот один из них, - сказал Петух, - колдун по образованию, превратил меня в петуха... И теперь мне нравятся все курицы... - Петух опустил глаза. - Вот поэтому я сбежал на край света. 
 - Если бы меня кто-нибудь расколдовал, - закончил Петух. - Я мог бы вернуться к своей жене и опять жить по-человечески... 
 - Да, если бы, - вздохнул волшебник. - Но чудес не бывает. 
 Так они сидели на самом краю света и говорили о жизни. Потом волшебник спохватился: 
 - Однако, что же мы здесь сидим? Надо идти устроиться где-нибудь на ночь. 
 Они шли по краю света, как по берегу большой реки. То и дело Петух окликал волшебника: 
 - Посмотрите, какая хорошенькая курочка! - и тут же начинал себя ругать: - Ах, какой я все-таки... Бессовестный, непутевый... 
 Поздно вечером набрели на берлогу медведя. 
 - Заходите, - пригласил Медведь, - хотя угощать у меня особенно нечем. На краю света с продуктами - сами понимаете... 
 - А как ты попал на край света? - спросил добрый волшебник. 
 - Можно и рассказать, - сказал Медведь, усаживая гостей. - Это целая история. 
 - Дело в том, что я не медведь, а петух, - сказал Медведь. - Я пел и зарабатывал довольно неплохо. Было у меня вволю и пшеницы, и овса, и кукурузы... Это так чудесно - быть петухом, - вздохнул Медведь и посмотрел на Петуха, ища сочувствия. - Если бы не мед, я бы и сейчас жил, горя не знаючи... 
 - Какой мед? - спросил волшебник. - Ты же говорил о зерне. 
 - Да, зерна у меня хватало. Но мне захотелось меда. Я много слышал о нем, и, понимаете... мы же никогда не довольны тем, что имеем... И вот однажды, когда стемнело, я забрался на пасеку... 
 Медведь замолчал. Ему было совестно рассказывать о том, что произошло дальше. Но раз уж начал - надо досказать. 
 - Осторожно, чтобы не разбудить пчел, я залез в улей и стал пробовать мед. Он оказался совсем не вкусным, но я столько о нем наслышался, что уже не мог остановиться. Я уплетал мед за обе щеки и уже подумывал, как бы утащить с собой улей, но вдруг почувствовал, что со мной что-то происходит. 
 Медведь отвернулся и стал сморкаться в тряпочку. 
 - Можете себе представить, - продолжал он. - Перья и крылья мои куда-то исчезли, а вместо них появилась шерсть и вот эти лапы. И самое главное - я потерял голос. Вот послушайте. 
 Медведь заревел так, что все вокруг содрогнулось. 
 - Нет, ничего, голос как будто есть, - робко заметил волшебник, но Медведь только лапой махнул: 
 - Э, разве это голос! Вот прежде было... 
 Медведь попробовал показать, что у него было прежде, но опять заревел и смутился: 
 - Нет, не получается. Эх, если б мне опять петухом стать! 
 - Ничего не поделаешь, - вздохнул добрый волшебник. - Чудес не бывает. 
 - Привет честной компании, - послышалось сверху, и в берлогу заглянул человек. 
 - Ты кто? - покосился на него Медведь. - Часом, не охотник? 
 - Да нет, какой из меня охотник, - сказал Человек. - Я и не человек вовсе. Медведем родился, медведем и состарился. Да вот на старости лет захотелось стать человеком. Человеку, думал, легче, человеку и пенсию дают. Только вижу теперь - ох, нелегкое это дело быть человеком! Вот и хожу, ищу - кто бы меня опять в медведя переколдовал. 
 Волшебник покачал головой: 
 - Чудес не бывает... 
 Сидят они в медвежьей берлоге, а настроение у всех - ой, не веселое! 
 - Эх, кабы мне быть человеком! - сокрушается Петух. 
 - Кабы мне быть петухом! - вторит ему Медведь. 
 - Кабы мне быть медведем! - вздыхает Человек. 
 Надоело это все доброму волшебнику, не выдержал он и крикнул: 
 - А, да будьте вы все кем кто хочет! 
 И тотчас же стали все, кем кто хотел, потому что пожелал, этого не кто-нибудь, а волшебник. 
 Петух стал человеком. 
 Медведь - петухом. 
 Человек - медведем. 
 Посмотрел волшебник - сидят в берлоге петух, медведь и человек - и вздохнул: 
 - Я же говорил, что чудес не бывает! 
 Но компания и та, и словно уже не та. Ободрились все, повеселели. 
 Петух песни поет. 
 Медведь лапу сосет, другой лапой закусывает. 
 А человек - просто так сидит, улыбается. 
 "Что с ними произошло? - удивляется волшебник. - Неужто и вправду случилось чудо?" 
 Но недолго ему пришлось так раздумывать. Вот уже и петух перестал петь, и медведь оставил свою лапу, и человек улыбаться перестал. 
 - Эх, - вздохнул петух, - благое дело быть медведем. Залезть в берлогу, лапу сосать... 
 - Нет, - возразил ему медведь, - человеком все-таки, лучше... 
 А человек ничего не сказал. Он посмотрел на петуха и задумался. 
 "А мне уж казалось, чудо произошло, - подумал волшебник, глядя на эту компанию. - Нет, что там ни говори, а чудес на земле не бывает!" 
 НАШ СПУТНИК 
 - Бип... бип... бип... 
 В мире произошло нечто необычное: Земля, миллионы лет остававшаяся бездетной, обзавелась маленьким сынишкой. Он был совсем крохотный, но его уже называли, как взрослого: "Спутник Земли". 
 Люди радовались и гордились: это они подарили Земле спутника. Не будь их, людей, неизвестно, сколько бы еще продолжалась ее скучная, одинокая жизнь. 
 А теперь: 
 - Бип... бип... бип... 
 Земле сразу стало веселее. 
 ...Спутник летал над Землей, и люди самых разных континентов впервые почувствовали себя земляками. Перед ними раскрылись более широкие горизонты, и теперь, в масштабах вселенной, их Земля показалась им особенно родной и особенно заслуживающей счастья. 
 И только в старом чулане, в котором доживали свой век старые, никому не нужные вещи, весть о маленьком Спутнике была воспринята иначе. 
 Патефонная Игла, принесшая эту весть в чулан, из-за своей тупости не могла, конечно, правильно разобраться в событиях. 
 - Вы подумайте, - жаловалась она, - люди совсем с ума посходили! Я им играла такое чудесное танго, - и вдруг... вбегает мужчина и кричит: "Тихо! Выключите радиолу! Слушайте!" Меня, понятно, снимают с пластинки, и из соседней комнаты раздаются звуки: "Бип... бип... бип..." Больше ничего. Только "Бип... бип... бип..." И что вы думаете? Люди слушают это, как самую лучшую музыку. А потом начинают говорить о каком-то Спутнике. 
 И Патефонная Игла рассказала своим новым друзьям все, что ей удалось узнать о маленьком Спутнике Земли. 
 - Я не понимаю людей, - заметила Большая Стрелка Ходиков. - Вы говорите, этот Спутник делает полный оборот за час тридцать пять минут? Я в свое время делала полный оборот за час, даже меньше, и никто этому особенно не радовался. 
 Стрелка была права: она делала полный оборот за сорок пять минут - и даже слова доброго не услышала. 
 - А размеры! - проскрипел старый Топчан. - Каких-то полметра в диаметре! Я, при моем росте, лежу здесь, а он... Нет, определенно у него где-то рука! 
 - Вам что - тоже хочется летать? - вмешался в разговор рваный Футбольный Мяч. - Уверяю вас, в этом нет ничего особенного. Поверьте мне, я-то уж достаточно налетался в своей жизни. 
 - Вы летали? - заинтересовалась Лохань. - Расскажите, ах, это так интересно! 
 И Мяч рассказал: 
 - Да, в молодости я летал - э, куда там вашему Спутнику... 
 Пока рваный Футбольный Мяч вспоминал молодость, маленький Спутник продолжал свой путь. Он уверенно рассекал пространство, весело, молодо выкрикивал: 
 - Бип... бип... бип... 
 Он летел над городами и селами, над океанами и морями, а с далекой родной Земли за ним следили добрые взгляды, и голоса друзей заглушали шепотки, ползущие из старых чуланов.