--------------------------------------------- Злобин Анатолий Скорый поезд Анатолий Павлович Злобин Скорый поезд Рассказ Мы ехали на курорт. Поезд был курьерский, он делал редкие короткие остановки, давал сильные гудки, плавно и быстро набирал разбег, и мы радовались его хорошему скорому ходу. - Подумать только, через тридцать часов будем у моря. Будем жить в саду и брать виноград прямо с ветки, есть свежие овощи из огорода, валяться под солнцем. Из осенней дождливой Москвы перенестись к морю. Чудесно и удивительно. Подумать только. Она говорила не переставая. Маленькая стройная женщина с широко раскрытыми мечтательными глазами, с медлительными плавными движениями. Она говорила о море, о детском воспитании, о дрейфующих полярных станциях, о музыке - и обо всем восторженно и взахлеб, а "подумать только" были ее любимые слова. Ее муж лежал на полке с книгой и почти не разговаривал после того, как прошел по вагону и с горестным видом доложил нам, что никто не играет в преферанс. В общем, мы считали, что нам повезло с соседями; только бы Вера Николаевна говорила чуть поменьше, и все было бы идеально. В конце концов моя жена не выдержала, извинилась перед ней и забралась на верхнюю полку отсыпаться после тяжелых операций, которые ей пришлось вести в больнице весь последний месяц перед отпуском. - Да, да, - живо сказала Вера Николаевна. - Пора начинать отдых. Ведь мы едем в такую прекрасную страну, где главное занятие состоит в том, чтобы ничего не делать. - Вера Николаевна была учительницей, поэтому она все объясняла. А поезд неуклонно стремился вперед, в туманную пелену дождя. Незаметно подошел вечер. Мы выпили по стакану чая, который принес проводник в белой куртке, и стали укладываться на ночь. Полка мягко покачивалась в ритме движения вагона и убаюкивала, слышались долгие сильные гудки локомотива, мчавшего нас вперед, внезапно набегающий и плавно уходящий назад шум встречных поездов. Я слышал во сне гудки, и мне снился наш поезд, летящий вперед сквозь ночь. И на лбу локомотива горит ослепительный фонарь, разрывающий темноту. Утром меня разбудило яркое солнце, бившее в окно. Поезд только что отошел от станции и набирал ход. Соседей в купе не было. Моя жена расчесывала волосы. Она увидела меня в зеркале и улыбнулась. Зеркало с шумом сдвинулось в сторону. В дверях остановилась Вера Николаевна, в халате, с мыльницей в руках. - Ах, простите, пожалуйста. Я не знала, что вы заняты туалетом. Вы просто не представляете, как я расстроилась. Подумать только, мы опаздываем уже на сорок минут. - То-то мы стояли ночью, - сказала моя жена, зажимая губами шпильки. - Вы тоже почувствовали это? Я три раза просыпалась оттого, что мы стоим. Но посмотрите, какое здесь солнце. В Москве никогда не увидишь такого солнца. И вот теперь у нас отнимают сорок минут солнца и моря, и мы бессильны перед этим. - Дыни, дыни, - послышалось в коридоре, и в купе вошел муж Веры Николаевны с сумкой в руках. Он опрокинул сумку, и круглые желтые дыни раскатились по полке. - Какие замечательные дыни, Юрик. Просто прелесть. - Прошу отведать, - он сделал приглашающий жест рукой. - Спасибо. После чая непременно, - сказала моя жена. - Нашел одного партнера. Может, вы все-таки составите компанию для пульки. Все равно поезд опаздывает. Скоротаем время. - С удовольствием. Но я не умею. - Одна хорошая пулька, и не заметишь, как ты уже приехал, - он явно не верил мне. - Он в самом деле не играет в преферанс, Юрий Петрович, - сказала моя жена, взяла полотенце и вышла из купе. Поезд замедлил ход, с одной стороны замелькали красные прямоугольники вагонов. Вера Николаевна испуганно посмотрела в окно. - Так я и знала, - сказала она. - Мы выпали из графика и будем теперь простаивать на каждом разъезде. Отставание будет увеличиваться. - Дыни, - крикнула моя жена, появляясь в дверях. Но поезд уже набирал ход, и женщины с дынями лишь мелькнули в окне. На следующей станции мы выбежали с Юрием Петровичем и набили сумки тугими круглыми дынями. Теперь дынь в купе набралось столько, что их пришлось перекладывать на верхние полки, чтобы они не мешали сидеть. Поезд быстро двигался по нескончаемой плоской равнине. - Может, мы еще войдем в график, - сказала моя жена. - Я просто не верю в такое счастье, - обрадованно подхватила Вера Николаевна. - Вы не представляете, как я истосковалась по морю. Я решила еще в Москве - сразу с поезда брошусь в море. И теперь мое счастье откладывается на сорок минут. - Ах, Вера, брось убиваться по пустякам, - сказал ее муж. По коридору прошла высокая тонкая девушка, неся на ладони необыкновенно желтую дыню. Девушка машинально заглянула в наше купе и вдруг широко заулыбалась: - Вера Николаевна, дорогая, вы тоже на юг? Как я рада, что вижу вас. Вера Николаевна посмотрела на девушку и снова опустила голову. - Увы, мы опаздываем, - только и сказала она. - И вы знаете почему? - девушка вошла в купе, поздоровалась. - Как? Вы не слышали? Ничего не слышали? Перед самым Харьковым наш поезд переехал двух человек. От этого и случилась задержка. - Что вы говорите? Не может быть? - воскликнула Вера Николаевна. - Я знаю точно. Муж и жена. Он был пьяный и не хотел уходить с рельс. Жена бросилась за ним, когда увидела поезд, и погибла вместе с ним. И мы стояли, пока суд да дело. Но мне начальник поезда сказал, что мы нагоним расписание. Мы едем в девятом вагоне, приходите к нам, Вера Николаевна. Мы взяли с собой Олечку. Обязательно приходите, - и она ушла, унося на ладони свою необыкновенную дыню. - Какой ужас, подумать только, - сказала Вера Николаевна. Мимо прошел проводник с пустым подносом. - Товарищ проводник, - позвала моя жена. Проводник вернулся и просунул голову в купе: - Желаете чаек? Сколько принести? Жена смотрела на меня. - Говорят, ночью, перед Харьковым, был несчастный случай. Это правда? - спросил я. Проводник опустил поднос и с готовностью вытер руку о фартук: - Пьяный один шел по путям. А может, не пьяный, а старик, теперь уж все равно. И с ним девочка лет двенадцати. Домой его вела, наверное. А мы как раз им навстречу. Они и растерялись от яркого луча. Девочка потащила его в сторону и в аккурат на наш путь. Тут уж ничего не поделаешь. Их при мне вытаскивали из-под третьего вагона. Так я отвернулся. На такое лучше не смотреть. - Так вот почему мы опаздываем, - сказал муж Веры Николаевны. - Может, нагоним еще. Будете пить чаек? Сколько принести? Мы что-то сказали ему, и он ушел, звякнув подносом об угол. Вера Николаевна задвинула дверь. - Какая нелепая смерть, - сказала она. - А ты не напивайся, - сказал ее муж. - Нет, Юрик, ты неправ. Ты не представляешь, как это трагично. Отец и дочь - сразу. Девочка двенадцати лет, как наш Витенька. Ужасная трагедия. - Я все-таки думаю, что он был с женой. Ведь было очень поздно, сказала моя жена. - Проводник же сказал, что он не видел. - Нет, нет, это была девочка. Я чувствую. - Какая разница, Вера, дочь или жена. Не все ли равно. - Как ты не понимаешь этого, Юрик? Я просто удивляюсь, как вы, мужчины, все-таки грубо сделаны. - И вообще, стоит ли так расстраиваться. Если все начнут расстраиваться из-за каждого несчастного случая... - Да, да, - перебила Вера Николаевна. - Как ты не понимаешь? Мы ведь едем на курорт... А тут темная ночь и ослепленные поездом люди - это ужасно. - Что ужасного, что мы едем на курорт? - с раздражением сказал Юрий Петрович. - Неужели человек не может быть счастлив просто так, чтобы не переезжать чужие жизни. - Вера, прошу тебя. Твоя философия неуместна. Зачем с самого начала отравлять себе отдых? Моя жена посмотрела наверх. - Товарищи, давайте есть дыни, - сказала она. - Вот это дело, - обрадовался муж Веры Николаевны. Я встал и выбрал самые крупные и желтые дыни. Юрий Петрович разложил на столике газеты и разрезал дыни пополам, обнажая спелую мякоть. Он ловко очистил половинки от зерен, разрезал их на лунные дольки и дал нам. - В самом деле, - сказала Вера Николаевна, - хватит об этом. Ведь уже сегодня мы будем у моря и там забудутся все наши заботы и печали. Вы не представляете, сколько проблем было у меня в школе перед отъездом. Но теперь все останется позади. - Вот именно, - сказал Юрий Петрович. - Отличная дыня, - сказала моя жена. - Необыкновенная, - подтвердил Юрий Петрович. - Вкуснее, чем ананас, - сказала Вера Николаевна. - Купим еще, Вера, да? - сказал Юрий Петрович. Он уже кончил резать вторую дыню. - Прошу, эта тоже не хуже. - Лучшая дыня сезона, - сказал я. - Счастливая дыня. Жена посмотрела на меня и улыбнулась. - Простите, у вас есть дети? - спросил вдруг Юрий Петрович. - Нет, а что? - Мы только перед маем поженились, - сказала жена. - А познакомились в прошлом году, в поезде, когда возвращались с юга, - сказал я. - И вместе покупали дыни на станциях, - сказала жена. - И теперь опять дыни, - сказал я, глядя на жену. - Прелестная дыня, - сказала Вера Николаевна, - я давно не ела таких дынь. Отрежь мне еще кусочек. Я думаю, это не будет вредно для меня. В окно било сверкающее утреннее солнце. Поезд упруго мчался вперед, нагоняя расписание. Мы ехали к морю. 1961