Вальдемар Ванке Свое прошедшее любя… Стихотворения, сонеты, триолеты Штутгарт 2006

О родине, о юности, о детстве

«Вернись на родину, душа!» Иван Бунин Вернись на родину, душа! В страну сердечного покоя, Где горы листьями дрожат В костре полуденного зноя, Где ступни ног босых – пески Вдруг обожгут знакомой болью, Где одногодки старики Мои – меня уже не вспомнят. Вернись на родину, душа! Вдохни полынного настоя. Я этой горечью дышал, Как ветром с утреннего взморья! Вернись на родину, душа! Не обольстись судьбой изгоя, И уведет тебя межа В полыни поле голубое... * * * «Мы все прекрасны несказанно...» Белла Ахмадуллина В чалме сиреневой тумана Блеснула алая звезда. «Мы все прекрасны несказанно!» - Ты вдруг воскликнула тогда. Желанью юности покорна, Нам жизнь дарила красоту И ночь сияла от восторга, В твою уверовав мечту! Вином из яблочного слитка Дышали шелесты садов, Луны серебряной улитка Ползла в ущелье облаков. Руки точеная лиана Пылала на моей руке. Мы все прекрасны несказанно – Звучало эхом в далеке... Как эхо, юности туманы Легко рассеялись в дали И развели нас океаны, И поезда нас развезли. Летели дни, как с горки санной, Как с ветром посланная весть, Не счесть в них встреч и расставаний, И лет накопленных не счесть. Но сердце ждать не перестало И все еще приходят сны: Вхожу я в поезд у вокзала, Вагон – до станции весны! Где все прекрасны несказанно И все по прежнему – юнны! Александровский сквер Я тысячу раз прошагал по Москве И в тысяче –первый вернулся. Кремлевский портье – Александровский сквер, Увидев меня, улыбнулся. Приятная встреча двух старых особ, Неспешное речи теченье. Портье, как и должно, спокоен и сноб, Исполненный самозначенья. Тренчит на струне воробей – гитарист И лоск ему перьев – не важен. Мундир у портье каждой веточкой чист, Дождями промыт и проглажен. Не молод, но царствен, как старый артист. Он сам, как старинный театр, Его рисовал не один портретист, Его посещал император! Гремели литавры тяжелых карет, Галоп выбивали копыта, Летели гусары каретам во след, Придворная челядь и свита. Сияли сиятельства и господа Сенаторы золотом рдели. И молча портье пропускал, иногда, Красоток ночных из борделей. С гульбою и свистом умчали ветра Господ в ледяные купели И скинули с башен орлов на ура, Товарищи в серых шинелях! Их путь обагрила иная звезда, Им новый открылся Мессия, И кровью сочился святой Иордан Свинцом окрещенной России. Не будем судить: – кто был грешен, кто свят? Отечества в судьи – не нужно. Но празднуют новый уже маскарад В краю, где грустит Александровский сад Под окнами царских конюшен. Коломна Ах, вот она, моя Коломна, Где прожил я шестнадцать лет. На этой улочке укромной, Названья у которой нет. Здесь у бетонного забора, В тени берез и тополей Мой двор и дом, собачья свора Все так – же брешет на людей. Этаж четвертый и налево Дверь в перекрестии ремней. Когда – то по хозяйски, смело Гремел я связкою ключей. Но канул век. И вот нездешним, Никем не узнанным стою Здесь, где желанья и надежды Переполняли жизнь мою. Где я друзьями был обласкан И счастлив этим до сих пор, И для меня, как в детстве, сказкой Прогулки были в Конев Бор. И этот звон с церковных башен Мне на мгновенье повторил Мой незабвенный день, вчерашний, В котором я в Коломне жил. За грибами Мы доедем до тихого города, Называется он – Каданок. И свернем под сосновые бороды, Где асфальт переходит в песок. На пригорках свинушки – оладушки, Хороводы волнушек – блинов. Лягу я, словно в детстве у бабушки, На перину хрустящую мхов, Разомлею от солнца и радости За грибную лесов благодать. Много б взял я! – да, есть ли в том надобность? Что имею – пора раздавать. * * * Я не жалею ни о чем, Я сожаленьям – не товарищ, Ведь на струне тоски смычком, Как Паганини не сыграешь. Ее слезоточивый звук – Так осень плачет ночью длинной... Порви струну и вспыхнет, вдруг, В тебе ликующий Россини! Баллада о детстве Ну, что поделать мне с печалью, С ее заплаканным лицом? Меня с ней с детства обвенчали И сердце стиснули кольцом. Как не любимая невеста, Так и не милая жена – Со мною тенью повсеместно, Повсюду странствует она. Под небом знойного востока Мне снятся хвойные леса, Дождем, как жимолости соком, Пропитанные небеса. А там, где северные ночи В окно молочный мрак струят, Мне снится красочный, восточный, Гудящий, словно луг цветочный Под пчелами, базарный ряд. Картинки розового детства – Урючный сад, родник в горах И даже с домом по соседству Кладбище старое в крестах, Где мы, безоблачные дети, Непочитающие прах, Топтали ржавые соцветья На развалившихся венках. Между осевшими холмами Могил, надгробовых камней Мы также весело играли, Как в сенях парковых аллей. И слоем пыли невесомой, Густой и пухлой, и седой Лоснился торс мой подростковый, Как шмель цветочною пыльцой. Детьми, как одного народа, Ни цвет, ни рас не различить, Одной коричневой породой Нас съодноцветили лучи! Мое пронзительное детство, Моя любовь, моя печаль, Заветное мое наследство, Царевной сказочной в хрусталь Тебя богиня поместила. Как долго я тебя искал! Но, где – ж та сказочная сила, Что мертвый раздробит кристалл? * * * Жизнь разложилась на две части, Две карты, разные по масти, Два разных берега, две суши. Которая из них получше? Которая из них роднее? – Уже значенья не имеет. Ни там, ни здесь я не был счастлив. Две карты не козырной масти.

Земли и времени узоры

Родные просторы 1 Распахнулась мне степью земля, Подарила, как званому гостю, Запах меда цветущего дня, Янтари наливные колосьев. Принимай меня, вечная Мать! Обними меня, вечного Сына! Лягу я в луговую кровать Под безоблачным пологом синим. Струны трав в пальцах ветра дрожат, Звонко вторит им птичье бельканто. Вынимай свою флейту, душа, Подыграй полевым музыкантам! 2 Успокой мою душу, утешь, Укачай журавлинами звонами, Распахни мне, как в праздник – настежь Двери залов с цветущими кронами, Серебром мои губы омой Из ручья, от прохлады звенящего, Словно отрока чистой душой, Запою, Вознесение зрящего! Роща Здравствуй, моя зеленая! – Строф моих отчий дом. Слышу с твоих колоколен я Шишек серебряных звон. Бьют твои вина сладкие Из – под корней – ключем, Горсть осушу, с устатку я, Будет мне все – нипочем! В майском лесу « Поддержись моя жизнь удалая...» Сергей Есенин Вьюнош-май и прохлада лесная Смяли тропки в лесу на двоих, Дай напиться душистого чая Из сосновых ладоней твоих! Терпкость трав и дремучие силы, К небу крылья взметнувших стволов, Укачали меня, усыпили, Одурманили сладостью снов. Я раскрою, как листья ладони, Распущусь, как каштановый цвет И на ветви мне белка уронит Скорлупу золотых кастаньет. Упаду в твои синие реки В серебристых окладах берез Этой каплей, покинувшей веки Туч, пролившихся свежестью гроз... Сколько гроз еще встречу? – не знаю. Но звенит мне сердечная медь – «Поддержись моя жизнь удалая» Я еще не готов постареть! Осень (триптих) 1 Душистой осенью в лесу Пройти и сесть на пень трухлявый, Где увяданья воздух пряный Приносит бодрость в жертву сну. И в полусне смежив ресницы, Мечтать и думать – ни о чем, И, как пчела медком, упиться Осенним золотым теплом. 2 Уже с последнего покоса Прошли хмельные косари И, как на праздник, вышла осень В великолепьи мишуры. Но эти праздничные чары, Лишь пир в предчувствие конца И роще, как актрисе старой, Уже сдувает грим с лица. И серебрится паутина В ее прическе золотой, И кружат листьев серпентины И обнажают лес пустой. 3 Все ближе с осенью я чувствую родство, Исповедальницей мне тихая подруга. Мне горько нравятся прощанье и разлука, И утомительно мне встречи торжество. И одиночества задумчивая грусть, И чувство вечности застывшего мгновенья. Тогда я к новому свиданию очнусь И Музы дальнее услышу пенье... * * * Золотые летят мои дни – Это кружат за окнами листья, Слишком желтыми стали они И рябин слишком красными кисти. Колыбельная слышится песнь – Это ветер свистит и играет На серебряных струнах берез В зимний сон уходящему краю. Слышу голос поры золотой: «Милый друг мой, отчаялась ждать я!» – Это осень, волнуясь листвой, Раскрывает свои мне объятья. В лесной глуши Покачнулись деревья Над моей головой, Словно древних поверий Колыхнуло волной. Ветер рухнул с разбега, Лес протяжно вздохнул, Словно древних набегов Нарастающий гул. Тонут сосны в тумане, Словно в синюю тушь, На болотной поляне Дремлет древняя глушь. Затерялась у Бога Путевая звезда. И уводит дорога Неизвестно куда... Сентябрь яблочный Чем пахнет зной? – Вспотевшею травой, Смолистою слезой, Сосной пролитой И яблочным вином За праздничным столом, В саду сентябрьском накрытым. И собрались друзья На праздник сентября Под сада яблочные своды – Все, как одна семья И с ними вместе я. Ах, наши яблочные годы! Друзья нальют вина И крикнут: – «Пей до дна, За дружбу, за любовь, за встречу!» И захмелеет грудь, И бренной жизни путь Покажется стезею вечной! * * * Люблю холодные туманы В аркадах яблочных садов, Прохлады яркие румяны На слитках бронзовых плодов, Бесшумье, падающих с яблонь Листвы осенних янтарей. Так льются капли с канделябров, Горящих золотом свечей. Лесное крещение В. Б – у Постучусь я заплаканным утром В окна темные дачки твоей – В сапогах и брезентовой куртке Ты шагнешь из проема дверей. Сквозь туман и тяжелые травы От обильной сентябрьской росы, Мы войдем в белоствольные храмы В позолоте осенней листвы. На широких ступенях пригорков, Под распятьями красных рябин, Как монашенки встретят нас елки, Пряча взоров русалочью синь. Старый дуб – молчаливый священник, Окропит нас холодной росой, Словно первое наше крещенье Примем в этой капелле лесной! Зима 1 У нас опять зима играет в прятки. То спрячется в овраги и кусты, И не видать ее, лишь только пятки Сверкают, а поля кругом – пусты. Но день пройдет и – скушно хорониться Шалунье по оврагам и кустам: То выглянет она, то выпорхнет, как птица И с ветром в паре закружится по полям, Вальсируя пушистою метелью, А в ночь со свистом сбацает пургу! А утром, опрокинувшись на землю, Устало ляжет – «Больше не могу». 2 ...В шубу заячью пушистую Запахнулось все окрест, Бородою сосны выставив, Спит под шубой старый лес. Ярко выбелены улицы В цвет жемчужно – золотой. Рыжей кошкой солнце жмурится На перине пуховой. По мотивам хокку Ветхий мой домик насквозь продувается, Ветру – забава, а я – не ропщу. Но вот москиты зато не кусаются. Чем же я друга еще угощу? Венеция Перевалив через крыши альпийские, Грудь освежив ароматом снегов, Встретили мы берега италийские, Словно корсары девичий альков! Ветер – ковбой над заливом насвистывал, Волн табуны рассылая в разбег. (С морем я дружен, но с лесом, единственным, Мы на крови побратимы, навек). Здесь парусили суда византийские С грузом пахучим восточных щедрот В бухты Венеции, но олимпийские Звезды ее закатились давно. В сумрачный храм ее, в залы пустынные, Словно в пещерное входишь нутро – В золоте рам командоры картинные В сумерках в тусклое смотрят окно. Ночь возвращает им блики сражения, Пушек, плюющихся ядрами, гром, Темно – бордовой пучины шипение Под пожирающим судна костром. Или наложниц оливковых стаю – Дар драгоценный восточных царей. Но не взбунтуется краска сухая В жилах героев Царицы морей! Шквальной волны маслянистыми клочьями Моет дворцов византийских паркет. Вместо вакханок, в любви не разборчивых, Рыбки танцуют на нем менуэт. В степи Оптический обман Мне не дает покоя, Когда грозы туман, Вдруг радуги дугою Преображает зал Степи голубоватой В кайме лиловых скал – В подобие театра! А вечерами на Подмостках небосклона Дает концерт луна, Как – будто примадона. В саду Сад мой кудрявый и пышный – Пенная взмыла волна, В бусах коралловых вишни – Красного моря со дна. Заячья смушка газона – Красок его не застит Ни изумруд примадоны, Ни царских ваз малахит! И упоение взгляду, Вечный соблазн языку – Сладкая гроздь винограда Жаркого лета в соку!

Свое прошедшее любя

* * * Свое прошедшее любя, Я в будущем – уже не прошен. Сегодняшнего дня судьба – Живу безропотней и проще. Хожу на бауэрский базар, Где рад обильному привозу. Мне каждый день, как божий дар. Его оцениваешь поздно. * * * Я – след от прошлого столетья, В зыбучий вдавленный бархан, Курю былому фимиам, Его не отрекаюсь петь я. Покуда ветром и дождями Еще не разметало след – Пишу о розах прошлых лет Моими поздними стихами. В долинах памяти моей Ищу малиновый источник, Поет мне «Синенький платочек» Над синим Рейном – Лорелей! * * * Когда ни будь, сойдет ко мне успокоенье И руку ласково положит на плечо, И станут дороги мне каждые мгновенья, В которые живу и буду жить еще. Души моей тогда пройдет усталость И вспомнят обо мне и радость, и любовь. А я забуду все, что далеко осталось И никогда не повторится вновь. * * * Ах, испеки мне беляши. Мне их так бабушка пекла, Когда я мальчиком большим Был, а старушка умерла. Я отнесу их на погост И положу их у креста – Вздохнет серебряных волос Вверху воздушная гряда. Ручей морщинистой волной Качнет застывшие цветы. Я палисадник помню твой, Вьюнов нависшие мосты. В его зеленой пышноте Лица туманное пятно... Иль это – фото на кресте, Дождями смытое давно? Прощание с родиной «Я тебя никогда не забуду...» Андрей Вознесенский ...С плеч сосновых опущены крылья, Замер лес в предрассветной остуде. Сколько встреч и разлук позабыл я, Но тебя никогда не забуду. А на трапе серебряной птицы С рук моих, как последнее чудо, Голубая вспорхнула синица, Я тебя никогда не забуду. * * * Пылинка звездная влетела В прозрачный обелиск луча. Послом космического тела Я встретил звездное дитя. С каким известием, откуда Ты приближаешься ко мне? Очаровательного чуда Горит искра на острие. Мне в этой жизни все известно И суть до донышка ясна, Умом расчисленной и пресной От слишком трезвого ума. В ней нет чудес, одни обманы Властей, да милых циркачей. И все давно известны страны, И океаны всех мастей. А там, вспорхнула ты откуда, Быть может, все наоборот: Обманы – в сказках Голливуда, А жизнь – сплошной чудоворот И чудеса – закон природы, И волшебством владеет всяк. Все женщины – царицы моды, А у мужчин любой – Геракл! Но как достичь звезды причала Сквозь мирозданья круговерть? И мне пылинка отвечала: – «Ты должен прежде... умереть.» * * * Что скрыто – все равно проявится (Рад будешь ты или не рад!) Душа порою превращается Весны в благоуханный сад И все настойчивей и звучнее Сквозь жизни прожитой пласты В нас пробиваются созвучия, Как в марте первые цветы. И мы и с немочью, и с проседью, Броженье ощутив в крови, Щебечим стих, как будто осенью Вновь засвистели соловьи. А кто-то жизни (в спешке грешной!) Суть разменяв на медяки, Услышав нас, вздохнет с усмешкой – Впадают в детство старики. * * * Э*** Ромашковых лет облетевшие взоры... Но ты мне осталась последней опорой, Последней на свете, в огромной Вселенной, Последней приметой весны незабвенной! Меж грома и бреда грозы рукопашной Последней на небе звездой не погасшей, Еше... * * * Сколько лет прошло? – тридцать, сорок? А, ведь было, как-будто вчера – У ворот голубых твоих створок Мы сидели почти до утра. Лунный шар разгорался над крышей, Далеко полыхала гроза. Мать твоя за ворота вышла И ушла, ничего не сказав. Тухли окон последние свечи, Темнота опускалась, как пух, На твои зябло-хрупкие плечи, Стебли тонких, щемящих рук... Как судьбы мимолетная шалость, Как весны полевой первоцвет Ты была у меня и – осталась Там, где был я в четырнадцать лет. * * * Не весну я зову, а – ту, Что была и прошла стороной, Голубую мою мечту На груди с золотой косой. Не весна мне всего милей И не лето, а – синий снег, Стыни звон в тишине полей И саней лебединых бег... Из цикла «Эмиграция» * * * Я уехал далеко-далеко, Я уехал ни за чем, просто так. Думал жизнь меняют также легко, Как меняют пуловер на пиджак. Заграничное дразнило волшебство – Ночь парижская и лондонский закат (Так манило меня в детстве кино Красотою, обретенной за пятак!) Лимузиновый в неоновых лучах Блеск и шорох ягуаровых колес И мечтал я, как Коперник при свечах, О далеких небесах в алмазах звезд. Но Копернику я, впрочем, не чета – Семью пядьями не выдался мой лоб, А не то-б я лучше звезды считал В небесах родных коломенских хрущоб. Я свободен от земли и от друзей, И картофель не копаю на прокорм. Эмигрантский, без отчизн и без цепей, Захлестнул меня губительный простор. Ах, приеду я когда ни будь домой – Здравствуй старый, громыхающий трамвай! Ты живой еще? И я еще живой. Отвези меня, голубчик, прямо в рай! Где я дорог был и юностью красив, И с друзьями встреч – не счесть, не просчитать! Где меня, благославляя и простив, Ждет еще моя седая Мать! * * * «Кто мы? Да по всем вокзалам. Кто мы? Да по всем заводам» Марина Цветаева Как в райские веси рвались, Бежали, как Лот из Гоморры. А вслед нам шипела зависть Гадюкой из-под забора. Узлы волокли с надеждой, Мечтой, уповая на Бога И верили в счастье, как прежде, У детского гревшись порога. Но чужбь нам отчизной не стала! Без племени, прайда и рода Кио мы? Да по всем вокзалам. Кто мы? Да по всем заводам. Русские свадьбы в Германии Ах, эти свадьбы русские – Девчонок блузки узкие, Парней глаза тяжелые И кулаки дубовые. А ритмы музыкальные – Под них еще плясали мы В эпоху радиоловую, Когда мы были молоды! Те ритмы музыкальные, Казалось в Лету канули, Но, словно Феникс-птицею, Вдруг взмыли за границею. «Малиновки» и «Вологды» Танцуют россы гордые. Фамилия – немецкая, Душа – замоскворецкая, С сибирско-азиатскою Закваскою кержацкою. Танцуют парни бравые, Трещит Европа старая! * * * Археологами при раскопках найдено, как полагают, старейшее в Германии золотое кольцо. Оно возможно принадлежало Гертруде фон Форест, дочери рыцаря... (Из немецких газет) Опять октябрь, дожди, туманы И в сумерках на службу звон... Или подковами о камни Бьет конь из рыцарских времен? По улицам кривым и тусклым Средневековья бродит тень И в прошлое уносят чувства Меня у Швабских этих стен – В окне, желтеющем напротив, Свечей озарены лицо И обнаженная по локоть Рука и на руке кольцо, И я приподымаю шляпу, И низкий отдаю поклон, Случайно шпагой оцарапав Ограды каменной излом. И, что-то вспыхнув искрой красной, Вдруг покатилось бубенцом, А за окном свеча погасла В руке, расставшейся с кольцом... Который век я, неотступно, Ищу упавшее кольцо, Черту на каменном уступе, В окне заброшенном – лицо. * * * Всякий раз, возвращаясь к истокам Моего бытия, Замечаю веимательным оком – Отвыкает страна от меня. Или я, окунувшись в чужое, Повязавшись с его суетой, Холодею к родному душою, Расстаюсь с колыбельной тоской? Нуют эмигрантского чувства, Непокой воспаленного сна – Все прошло, стало тихо и пусто, Как проселочная глушизна. Знаю, дом я уже не построю, Были силы, да все исчерпал. Жизнь – борьба за глоточек покоя Понял я, мой пройдя перевал. Песня Пусть море грозою колышет, Мы парусу дали ход. Нас волны вздымают все выше, Все ближе качнет небосвод! У тучи, взмахнув рукою, В кудрях проведу пробор И брызнет, как ветка росою, Ее грозовой вихор. Всю ночь до звезды рассвета Наш парус веселием полн, Вальсирует в паре с ветром, Кружит в хороводах волн. К утру бал утихнет шквальный И выплывет островок, Где вечно зеленые пальмы Ласкает горячий песок.

Сонеты, триолеты

* * * Как золото египетских царей На черных плитах погребальных камер Увидев, смертный восхищенный замер – Так замер я, сокровища огней Узрев на черном бархате пожарищ: Алмазов взблески, всполохи камней Рубиновых, мерцанья янтарей И жемчуг, перламутрово сверкающ! Не варвар я, но львиный зев пожара Оскалом огненным (минуй нас божья кара!) Волнует грудь, как трепетный восторг И клич мой спорит с громом небосвода: – «Я твой по крови, мощная природа, Но мне сродни по разуму сам Бог!» * * * Меня уже не всполыхнет ничто – Ни волшебство кукушечьей свирели, Ни песнь любви, что соловьи мне пели, Ни радуга пунцовая цветов. Ах, ради них уже я не готов На скалы лезть или в провал ущелий. Меня уже иные манят цели – Покой и тишь послеобедных снов. И спутницу мою по жизни книгу Я отложу, перелистнув страницу – Я знаю, что в конце ее случится, Я знаю жизнь и всю ее интригу, Учил других и сам искал учиться Всему, но не учил молиться... * * * Классический мне ближе стиль в стихах, Картавость ямба и хорея, И ради модного теченья Ломать ли строчки, впопыхах, Преображая в треск и крах Строфы ритмическое пенье? Не предпочту репей и терний Цветам в лирических венках! И пусть повторятся не раз В моих стихах и Блок, и Гейне – Я копиист и подмастерье, Луч отраженный чьих – то фраз. Но скольким лунный луч принес Любви и нежности, и грез! * * * Сумей пройти судьбы торосы, Крепись, а в боли – промолчи И, спрятов от нее ключи, Под маской рыцарства скрой слезы! Будь горд душой, не ради позы, Но, ради собственных детей Свое достоинство сумей Сберечь, барахтаясь в навозе Нужды, бесправия, безродства. Сумей улыбкой благородства Стереть тоскливые черты С лица и для души мелодий Найти у Матери – природы, И с детством не терять мечты! * * * За окном моим серый туман Хмурит лоб голубой небосвода И плывет по волнам непогоды Дом – корабль и я – капитан. Пуст мой дом, вся команда – я сам, Сам себе и ворчун, и забота, И дежурят в глазах «звездочета» Грусть и скука уже по утрам. Всхлип двери, половицина жалость – Это бродит по комнатам старость, Видно память у ней не в чести: Затеряет мой тапок домашний, Напоит меня чаем вчерашним И забудет часы завести. * * * От родины отвыкшими губами Коснусь – ли губ загадочной страны? – Качнется – ль грудь ее в ответ волной любви Иль захлестнет вражды колоколами? Свой терный путь мы выбирали сами, Своей судьбы мы сами должники. Но те, чьих судьб нам вверены ростки, Помянут – ли нас добрыми словами? Поймут – ли нас и примут – ли наш путь В чужую даль под новою звездою? Влекомые сомнительной мечтою, Прошедшего лелеющие грусть, Удобрим мы собой чужой погост, Своих детей напитывая рост. Триолеты 1 Предрасположенность к мечтам, Как у заправочной – карета. Искры божественной примета – Предрасположенность к мечтам. Но в современном мире нам Смешны чудачества поэтов: Предрасположенность к мечтам, Как у заправочной – карета. 2 Поднялся занавес дождя Над голубою рампой неба И птичий хор запел победно. Поднялся занавес дождя. А ворон, свой черед не ждя. Всех заглушил трубою медной. Поднялся занавес дождя Над голубою рампой неба. 3 Есть по утрам хорошая примета – Услышать флейты птиц, виолончель листвы. И будете весь день благословенны вы! Есть по утрам хорошая примета. Я распахнул окно в голубизну рассвета! Но за окном моим – авто рычат, как львы... Есть по утрам хорошая примета – Услышать флейты птиц, виолончель листвы. 4 Горит рубиновый браслет На облаков вечернем гребне, Как в память встреч Земле от Феба Горит рубиновый браслет. И каждой встречи пылкой след – Звезда. И звезд не счесть на небе! Горит рубиновый браслет На облаков вечернем гребне. 5 Не обращай свой взор назад, Не вороши свое былое, В нем не найти душе покоя. Не обращай свой взор назад, Пусть губы прошлого молчат. Зов прошлого – зовет в пустое! Не обращай свой взор назад, Не вороши свое былое. «Когда сентябрьские опять воскреснут розы!» Поль Верлен Когда сентябрьские опять воскреснут розы И грезой Пушкина украсятся леса, И лиры треньканьем, в преддверьи зимней прозы, Послышатся мне птичьи голоса, И воздуха родник прохладный и прозрачный Наполнит легкие и, словно спальню, грудь Мне освежит после тяжелой спячки – Тогда надежды вновь мой обозначат путь! Эолова арфа Ты себя измотал по ухабам мечты И жуешь, словно корочку хлеба С наслаждением, этот, без суеты День под чистым дыханием неба. Синий занавес спущенный с горних высот Отделяет тебя от гремучего мира. Ты один, никого твое сердце не ждет, Ты один в золотом океане эфира. Тем, кто бренной тропы прошагал перевал, В небесах исполняется соло – Жизни оперы ангел играет финал На серебряной арфе Эола. Ты давно окунулся в серебряный звон, Словно в дребезги звездного ливня. Значит ангел, где арфу оставил Эол, Распахнул свои белые крылья! Милый ангел, финал мой еще впереди, Успокой струны арфы Эола – Это только привал, я еще на пути, Я еще не добрался до дома. Танец фигуристки В. В – ой Вспорхнула бабочка на лед – Она забыла время года И в ослепительный полет Вдруг позвала ее природа. Застыли синие пруды, Блестят под инеем березы, Но ищет бабочка цветы Среди сугробов и мороза. Поник рубиновый цветок В плену холодного кристалла И бьется в льдину мотылек, Ломая крылья от удара. Кружится ледяная пыль, Искрясь на солнечном морозе. Застыл отчаянный мотыль Под лепестком ожившей розы! * * * Нет, я не жду от будущего горя И как-бы прошлым я не дорожил, И с разумом, и с опытом не споря, В день завтрашний надеждою движим. Надеждою на призрачное счастье, На светлый путь и новую весну, На прикуп в картах выигрышной масти, Когда сама фортуна на кону! * * * «Почему я не родился Этой синею волной, Как бы вольно я катился Под серебряной луной» Михаил Лермонтов Как сладко шептало перо Поэзии в прежние дни, Как часто порхало оно В серебряный ковшик луны! Тех строк дорогой атрибут – Изысканность и простота. В них чувства, как розы цветут И резвая скачет мечта С волны на тетрадный листок, Как зайчика луч золотой, И голос озвученных строк Звенит соловьиной струной. В них кровь проливают в честь дам И в волны бросают княжну, Вино и любовь пьет Хайям, И гибнут Лейла и Меджнун... Над гробом прощания в срок Вложите в ладони мои – Сонетов бессмертный венок, Тюльпаны живых рубаи! * * * Памяти Матери 1 Словно землю из-под ног увели, Словно выстудили дом до гвоздя, Хризантемы все мои отцвели, Сгинул сад мой без любви и дождя. Ветер листья по дорогам размел, Утонули дни в угаревой мгле И, как племенем забитый орел, Я, нахохлившись, сижу на скамье. Видно время не мое подошло, Видно речи не мои говорят. Стало черным то, что было бело И гляжу я не вперед, а – назад. 2 Я приду к тебе, в твое небытие, Позвоню в давно умолкнувший звонок. Прошуршит рука, как будто, по стене, С тихим скрежетом откроется замок. За порогом кистью палевой луна Обрисует в полумраке тень твою И обнять ты попытаешься меня, Но порвать не сможешь смерти кисею. 3 Эта скорбь, которая пришла И с которой сладить я не в силах... И горю я в пламени костра Всех моих потерь невосполнимых. * * * Много прожил, да изведал мало И в любви пожалуй не был смел. А теперь вот смерти близко жало, А душа томится не у дел. Что тебе? Неужто ржет кабыла, На покой отправленной мечты? Сколько ты подков на ней разбила! А в конце – лишь версты, да цветы... На лугу, в саду ли те цветочки Самоцветов россыпью дарят, Да стихов вызванивают строчки – Вот и все, чем в жизни я богат. Помню детство, счастьем налитое. Ведь его, как пасеку – медком, Курослепа поле золотое Залило по самый окоем! А, когда в ромашковое море Окунался сходу, с головой, Что мне грусть и, что мне было горе – Все смывал ромашковый прибой! И листая верст моих итоги, Мне судьбой отмеренных пройти, Понял я – прожить легко убогим, Если с детства праздником – цветы. Если стоит золота степного – Только жемчуг брызнувшей волны, Если пахнет ласковое слово Молоком ромашковой страны! * * * В этом городе я незнакомцем Проживу и быть может умру, Как и те, что под этим же солнцем Жили здесь и ушли поутру Или ночью, с монеткой во рту. Говорят, что не менее тысячи Лет этим стенам, Барельефам, что высечены На песчанике сером, Этим надписям, острым готическим шрифтом Повествующим нам, с назидательным смыслом, О рождении и о неизбежной кончине Графа местного и дражайшей его половины. Я не граф и навряд ли отыщется строчка Обо мне, как и тот бугорок из песочка, Что оставил малыш, исцарапав коленки, Под рассеянным взглядом молоденькой немки... * * * А за окном холодный ливень плещет Который час, который день подряд. Промокло все – деревья, люди, вещи, С которыми промокшие спешат. И медленные тянутся минуты, Отсчитывая прошлому доход. Грядущее расплывчато и смутно, И в дали голубые не зовет...