Катись горошком   ::   Черный Саша

Попробовала старушка: может, денщик-черт нарочно ожерелок потуже затянул? Грех клепать! Все как следовает. Потянула: за ней идет, похрюкивает, животом пол метет. За Митрием - ни с места! Лапы распялит, башкой мотает, будто его в прорубь водяному на закуску тащат.

Глянул ротмистр, задумался. Ведь вот денщику судьба послабление какое сделала. А мамаша-то пензенская сидит, как приклеенная. Не вырывается...

* * *

Дальше да больше. Дарья кухарка, через забор жила, кой-когда к денщику забегала - часы в темном углу проверить, мало ли дел по соседству. Известно: стар хочет спать, а молодые играть. Уследила барынина мамаша, на дыбы стала. "Ступай, ступай, шлендра! Подол в зубки, кругом марш!.. Нечего чужие сени боками засаливать"... И в сахарнице с той поры куски пересчитывать стала. Денщик только серьгой потряхивает, дюже его забрало. Барин, бывало, придет из собрания через край хлебнувши, сам себя не видит, В карты ему случаем пофартит, червонцы из кармана на стол брякнут, - не считано, не меряно. Никогда Митрий дырявой полушкой не попользовался. А тут, накося, - сахар!.. Присыпала перцу к солдатскому сердцу.

Ладно. Стала она по иному со скуки выкомаривать, откуль что берется. Сидит она вечером, на блюдечко толстой губой дует, самовар попискивает. Ротмистр из спичек виселицу строит: кому неизвестно.

- Что-й-то, - говорит старушка, - двери у нас скрипят нынче. К дождю это беспременно. Смажь, Митрий, маслом, - мне завтра в гостиные ряды идти, ужель мокнуть.

Денщик человек казенный. Смазал.