Каждый мечтает о собаке   ::   Железников Владимир

Они шли там рядом, гораздо ближе, чем в действительности, и были как-то значительней: выше ростом, представительней. Они шли рядом, то вытягиваясь, то укорачиваясь, плавая в лужах, натыкаясь на прохожих и сливаясь на какой-то миг с ними, потом снова отрываясь и оставаясь вдвоем на всем свете.

Они блуждали уже больше часа и за все это время не сказали почти ни слова. Они бы могли поговорить побольше об уроке истории, на котором Сократик схватил двойку, и осудить Сергея Яковлевича, могли бы вспомнить Ивана, но они молчали. Шли сосредоточенные и молчаливые. Да и кто сказал, что настоящее веселье - это когда кто-нибудь без умолку трещит языком? Нет, только не Сократик и не Тошка.

- Мне надо позвонить маме, - сказала Тошка и вошла в будку автомата.

Сократик увидел при слабом желтоватом огоньке будки, что у Тошки волосы потемнели от дождя и промокло пальто.

Она стояла, крепко сжав губы, и ждала, когда там, на другом конце провода, снимут трубку, и ей казалось, что она звонит из какого-то другого мира.

- Мама, - сказала она. - Я встретила одного товарища... Из класса.

- Товарища? - спросила мама.

- Товарища, - эхом ответила Тошка.

- Какого товарища? - настойчиво спросила мама.

- Ты его знаешь... Мне неудобно...

Сократик отошел от будки, чтобы Тошке было "удобно".

Тогда она прикрыла дверь и шепнула:

- Сократика, только ты не говори Ивану...

Тошка распахнула дверь автомата и подплыла к Сократику: она готова была продолжать совместное путешествие.