JК
Читая маршала Жукова :: Межирицкий Петр
Страница: 396 из 469И неприятно читать у маршала следующий текст:
"Увлекшись первыми успехами, моряки преследовали бегущего противника, но к утру сами оказались отрезанными от моря. Большинство из них пало смертью храбрых. Не вернулся и командир героического десанта полковник Андрей Трофимович Ворожилов."
Увлекшись первыми успехами… оказались отрезаны от моря… Дескать, сами виноваты. Словно численность десанта была такой, что и немца гнать он мог, и коридор к морю удерживать…
Моряки не преследовали бы противника, если бы боевая задача была иной. Но задача была - гнать! И они гнали, отрываясь от моря, зная, на что идут. Война!
И маршал это знал. Не зря, прибыв в Ленинград, пообещал вождю навести порядок, не останавливаясь ни перед чем. И навел. Война! Вот только слов таких не надо. В том, что против одного немецкого солдата уложено пять советских, основная вина не его. И слова об увлечении успехами вряд ли его. Жуков понимал неизбежность потерь, да еще в такой войне. Но редакторам велено было подыскивать оправдания и щадить чувства современников, шокированных войной. Это еще было свежо…
Все же вернемся к Жукову и обвинениям в жестокости. Мало кто винит его в потерях в оборонительный период войны, зато как ополчаются на маршала за наступательный! О том, что Жуков не западного покроя полководец, уже сказано. Но вот какая вещь. На конференции, посвященной столетию со дня рождения маршала и состоявшейся в Российском посольстве в Вашингтоне 25 ноября 1996 года, один американский историк задал ядовитый вопрос о советских методах наступления на минные поля.
"Увлекшись первыми успехами, моряки преследовали бегущего противника, но к утру сами оказались отрезанными от моря. Большинство из них пало смертью храбрых. Не вернулся и командир героического десанта полковник Андрей Трофимович Ворожилов."
Увлекшись первыми успехами… оказались отрезаны от моря… Дескать, сами виноваты. Словно численность десанта была такой, что и немца гнать он мог, и коридор к морю удерживать…
Моряки не преследовали бы противника, если бы боевая задача была иной. Но задача была - гнать! И они гнали, отрываясь от моря, зная, на что идут. Война!
И маршал это знал. Не зря, прибыв в Ленинград, пообещал вождю навести порядок, не останавливаясь ни перед чем. И навел. Война! Вот только слов таких не надо. В том, что против одного немецкого солдата уложено пять советских, основная вина не его. И слова об увлечении успехами вряд ли его. Жуков понимал неизбежность потерь, да еще в такой войне. Но редакторам велено было подыскивать оправдания и щадить чувства современников, шокированных войной. Это еще было свежо…
Все же вернемся к Жукову и обвинениям в жестокости. Мало кто винит его в потерях в оборонительный период войны, зато как ополчаются на маршала за наступательный! О том, что Жуков не западного покроя полководец, уже сказано. Но вот какая вещь. На конференции, посвященной столетию со дня рождения маршала и состоявшейся в Российском посольстве в Вашингтоне 25 ноября 1996 года, один американский историк задал ядовитый вопрос о советских методах наступления на минные поля.