Книжная лавка близ площади Этуаль   ::   Кальма Н

Там, в длинном коридоре, который вел в библиотеку, почему-то разгорались самые увлекательныеспоры, там разговаривали о книгах, о футболе, о будущем, позже - о девочках. И, конечно, была школа с пионерскими сборами, суматошными и не всегда интересными. Были уроки истории - самое важное в школе, как полагал Данька, и не только потому, что уроки эти вел его отец, но и потому, что каждый урок превращался в путешествие по знакомой старине. Иногда толпой, забыв о партах и о классной дисциплине, окружали Сергея Даниловича, и он рассказывал о русской истории, о Петре Первом, показывал портреты его сподвижников, вводил ребят, почти как в современность, в события двухсотлетней давности, героические или мрачные.

Наконец, был дом с книжками, с волшебным фонарем, с молодой, смешливой и ласковой мамой-Дусей, с воскресными прогулками всей семьей то по гоголевским, то по короленковским местам. А вечерами приходили друзья доктор Александр Исаевич Горобец, сивый и бородатый, как Черномор, молодой физик Мартыненко, которого все звали просто Лешей, мамина школьная подруга Люба Шухаева. Отец вынимал старую, еще дедовскую, скрипку, мама-Дуся садилась за пианино, и доктор Горобец бережно, как больного ребенка, вносил из прихожей закутанную виолончель. И Даня помнит, что первые в его жизни слезы вызвала музыка - томительная, будоражащая, безмерно грустная.

Отец пытливо смотрел на него.

- Тебе ведь уже двенадцать, тринадцатый пошел, Данька.