Книжная лавка близ площади Этуаль   ::   Кальма Н

- Послушай, Дени, тебе будет жаль, если я уеду? Только говори мне чистую правду: тебе будет жаль?

- Конечно, Николь, - опять как можно естественнее сказал Даня. - Мне будет очень не хватать тебя.

Николь нервно скручивала салфетку. Точно выжимала ее.

- Послушай, Дени, если тебе правда так жаль и ты не хочешь, чтобы я уезжала, ты скажи. Может, я как-нибудь сумею устроиться. Напишу Гюставу, что я и здесь могу работать, быть полезной. Словом, останусь.

Она смотрела на Даню не мигая. "Скажи, ну скажи, чтобы я осталась!" приказывал, требовал, молил ее взгляд.

Нет! Нет, как и тогда, в Париже, Даня не мог лгать Николь. Не мог. Не хотел.

- По-моему, Николь, не стоит, - трудно выговорил он. - По-моему, следует ехать, если так велит Гюстав. Ведь ты и в самом деле отлично работаешь, Николь. Ты такой хороший товарищ. Мы с тобой так дружили, так слаженно действовали... - Он ненавидел себя в эту минуту. Ненавидел свой тон, свои слова.

Николь отбросила салфетку.

- Ты прав, как всегда, Дени. - Голос ее звучал чуть насмешливо. - Я поеду. Ты дал мне хороший совет. И мы в самом деле были славными товарищами. Жаль, что расстаемся мы насовсем.

Сейчас Николь казалась спокойной. Как садик мадам Риё. Как бронзовая фигурка в траве.

- Но почему насовсем, Николь? Вот кончится война, и мы увидимся. Ты приедешь к нам в Полтаву или я - в Париж.

- Ты сказал "к нам"? К кому?

Даня чуть отвернулся. Невыносимо было смотреть на Николь.

- К нам, в наш полтавский дом.

Николь немного помедлила.

- У меня для тебя что-то есть, Дени. На память.