Когда я снова стану маленьким   ::   Корчак Януш

Как будто и в шутку все это говорится, но все равно обидно. "Пузырь", "карапуз", "малявка", "разбойник" - так называют нас взрослые, даже когда они не сердятся, когда хотят быть добрыми. Ничего не поделаешь, да мы и привыкли. И все же такое пренебрежение обидно.

Бедный Белыш - а может быть, лучше Снежок? - снова должен си-деть два часа взаперти, во тьме кромешной.

- А может, спрятать его за пазуху, и он будет сидеть на уроке спокойно?

- Дурак,- сказал сторож и запер дверь на ключ. А Манек встречает меня в коридоре и говорит:

- Что у тебя там за секреты?

Я вижу, что он обижен, и все ему рассказал.

- Так ты... так ты ему первому сказал?

- Но ведь я ему должен был сказать, а то он ае дал бы денег на молоко.

- Да уж знаю... знаю...

Жалко мне Манека, потому что и мне ведь было бы неприятно, если бы он другому рассказал что-нибудь раньше, чем мне. И на большой перемене я его спрашиваю:

- Хочешь пойдем посмотрим?

А тут на третьем этаже мальчишки курили, и идет следствие, кто курил, кто ходил на третий этаж - не "ходил", а "лазил". Наш сторож говорит:

- Все время гоню их, а они все как-то прокрадываются.

И смотрит на нас. Я спрятался за Томчака. А то бы сразу узнали, потому что я покраснел. Меня даже в жар бросило. А взрослые думают, что, если ребенок заикается и краснеет, значит, он врет или в чем-нибудь виноват. Но ведь мы часто краснеем просто оттого, что нас подозревают, со стыда или от страха, или потому, что сердце сильно бьется...