Копейка   ::   Козлов Вильям Федорович

Она сидит впереди меня.

Я себя все время успокаивал: чего я волнуюсь? Ну, продавал овощи. Стоял за прилавком. Я ведь свое продавал. За это обсуждать на пионерском сборе не будут. Скажу, помогал дяде — и дело с концом.

И все-таки я волновался, разболтала Нина ребятам или нет. По их лицам я ничего не заметил. Лица были такие же, как и всегда. Глупые. Щука и Грач не смотрели в мою сторону. Да и я на них не обращал внимания. Остальным ребятам тоже до меня не было никакого дела. Вот уже вторая неделя, как ни с кем в классе не разговариваю. И со мной не разговаривают. Это началось сразу после пионерского сбора, на котором с меня сняли стружку. Я не мог простить этого ребятам. Я все еще злился на них. На озере Белом дал слово не разговаривать. И вот держу. Ребята сами по себе, я сам по себе.

С Олегом Кривошеевым иногда перекидывался словом. Бамбула кратко отвечал. Я ему десять слов — он одно.

На предпоследнем уроке я по привычке дотронулся до плеча Нины Шаровой и спросил, сколько осталось до конца урока. Нина дернула плечом, будто ее кольнуло, и ничего не ответила.

На переменке ребята ушли на спортплощадку играть в чехарду. Меня никто не позвал. Сам напрашиваться не буду. Еще подумают, что подлизываюсь. Олег тоже в чехарду не играл. Не потому, что не любил. Его ребята не принимали. Кому охота такую тяжесть на спине держать?

Нас было двое в классе. Я подошел к Олегу.

— Вычистил конюшню?

Это я спросил просто так. Не стоять же молча и смотреть друг на друга.