Страница:
2 из 134
Сначала он запыхтел, как паровоз, а потом сказал:
— Жила ты! Ножа пожалел?
На это я ему ответил:
— А ты — раззява; коли свой потерял, так у других не клянчи… Другие совсем не обязаны давать тебе острые как бритва ножики!
Если по совести разобраться, то я прав. Нож мой: захочу — дам, а захочу — не дам.
— Я думал, он со стыда под парту заберется, а он еще что-то такое говорит! — сказал Грач. — В общем, я тебя больше не знаю, понял?
— Действительно, гражданин, как вы попали за мою парту? — сказал и я.
— А так… — усмехнулся Грач. — Будьте здоровы, живите богато!
И на переменке пересел на другую парту. И свою чернильницу прихватил. Я уж забыл, что это он ее из дому принес. Думал, общая. Три года сидели мы с Грачом вместе, ни разу он не пересаживался, а тут вот взял и пересел. Всерьез. И не к кому-нибудь, а к моему лютому врагу Тольке Щукину, которого все в классе звали просто Щукой. Этого я не мог простить. Подошел на следующей переменке к Грачу и сказал:
— Я давно хотел, чтобы ты, грач — птица весенняя, пересел на другую парту Хорошо, что сам ты догадался.
На это Ленька ответил:
— Три долгих года я просидел на одной парте с этим человеком! Где были мои глаза?
Мой лютый враг Толька Щукин тут же откликнулся:
— Три года вычеркнул ты из жизни, Грач! Я бы не смог с Ганькой Куклиным и дня просидеть на одной парте… Погляди, какие у него глупые глаза! Одна губа чего стоит!
Ганька Куклин — это я. Глаза у меня самые обыкновенные, серые. И губа нормальная. Ну, может быть, немного толстовата. Когда я был маленький, то все время губу оттягивал. Мне это очень нравилось.
|< Пред. 1 2 3 4 5 След. >|