Копейка   ::   Козлов Вильям Федорович

Может, бабка перепутала? К старости у людей не только со слухом, но и с памятью не очень-то. И потом, какие у него дела на конюшне, если все лошади в поле? И тут я увидел, как из одного окна вылетает навоз. Блеснули жала вил. Я заглянул в конюшню: так и есть, Олег! Вилами ворочает. Не обманула бабка. Больше никого не видно. Бамбула не замечал меня. Он был в одних штанах, закатанных до колен. Подцепив на вилы пласт слежавшегося навоза, он швырял его в окно. И так раз за разом, не разгибая спины.

— Ты что тут делаешь? — спросил я.

Олег воткнул вилы в кучу, смахнул пот с широкого лба.

— Сено кошу, — сказал он.

Это он прав: нечего глупые вопросы задавать. Но узнать, с какой стати он торчит тут, на конюшне, мне хотелось.

— Всю эту кучу перекидаешь?

— Чего на нее любоваться?

— Тебе за это трудодень запишут?

— Может, и запишут.

— На трудодень много ли получишь? — сказал я.

Бамбула молча вонзил вилы в навоз и, побагровев от напряжения, вывернул огромный пласт. Этот навоз накопился тут с зимы. А Олег решил в один день конюшню очистить. Я прикинул: тут работы до вечера хватит. На меня Олег внимания не обращал, знай работал. А я стоял рядом и смотрел на него. Ну ладно, Мишка Комов помешался на кукурузе. Его все-таки на выставку посылают, а вот чего Бамбула ковыряется в навозе? Может быть, думает, его тоже куда-нибудь пошлют?

— Тебя заставили? — спросил я.

— Я сам, — ответил Олег.

Чудак этот Бамбула! Добровольно чистит конюшню.