JК
Кровожадный Карнавал :: Сникет Лемони
Страница: 138 из 164 — Так и вижу заголовок: «Уроды сброшены в львиную яму!» Подождите, вот прочтут это читатели «Дейли пунктилио»!
Солнышко издала самое громкое рычание, на какое была способна, и показала пальчиком на графа Олафа.
— Чабо хочет сказать на своем полуволчьем языке, что столкнуть нас в яму должен Граф Олаф. Ведь именно ему принадлежит идея львиного шоу, — объяснил Клаус.
— А ведь и правда! — воскликнул прыщавый. — Пускай Олаф столкнет Беверли-Эллиота в яму!
Граф Олаф бросил свирепый взгляд на Бодлеров, а потом оскалил свои грязные зубы в улыбке, глядя на толпу.
— Я бесконечно польщен вашим предложением, — он слегка поклонился, — но, боюсь, с этим ничего не получится.
— Почему это? — осведомилась женщина с пестрыми волосами.
Граф Олаф с минуту помедлил, а потом издал короткое пронзительное «апчхи», такое же искусственное, как ворчание Солнышка.
— У меня аллергия на всех кошачьих, — объяснил он. — Слышите? Я уже чихаю, хотя еще не ступил на доску.
— Почему-то аллергия не мешала вам бить львов хлыстом, — заметила Вайолет.
— Верно, — вставил крюкастый. — Первый раз слышу, что у вас аллергия, Олаф.
Граф Олаф сверкнул глазами на своего пособника.
— Леди и джентльмены… — начал он, но толпа больше не желала слушать никаких речей.
— Давай толкай урода в яму, Олаф! — раздался крик, и все одобрительно зашумели.
Граф Олаф нахмурился, но все же схватил Клауса за руку и подвел старших Бодлеров к доске. Толпа вокруг ревела, львы внизу рычали. Бодлерам стало ясно, что Графу Олафу не больше их хочется приближаться к голодным львам.
Солнышко издала самое громкое рычание, на какое была способна, и показала пальчиком на графа Олафа.
— Чабо хочет сказать на своем полуволчьем языке, что столкнуть нас в яму должен Граф Олаф. Ведь именно ему принадлежит идея львиного шоу, — объяснил Клаус.
— А ведь и правда! — воскликнул прыщавый. — Пускай Олаф столкнет Беверли-Эллиота в яму!
Граф Олаф бросил свирепый взгляд на Бодлеров, а потом оскалил свои грязные зубы в улыбке, глядя на толпу.
— Я бесконечно польщен вашим предложением, — он слегка поклонился, — но, боюсь, с этим ничего не получится.
— Почему это? — осведомилась женщина с пестрыми волосами.
Граф Олаф с минуту помедлил, а потом издал короткое пронзительное «апчхи», такое же искусственное, как ворчание Солнышка.
— У меня аллергия на всех кошачьих, — объяснил он. — Слышите? Я уже чихаю, хотя еще не ступил на доску.
— Почему-то аллергия не мешала вам бить львов хлыстом, — заметила Вайолет.
— Верно, — вставил крюкастый. — Первый раз слышу, что у вас аллергия, Олаф.
Граф Олаф сверкнул глазами на своего пособника.
— Леди и джентльмены… — начал он, но толпа больше не желала слушать никаких речей.
— Давай толкай урода в яму, Олаф! — раздался крик, и все одобрительно зашумели.
Граф Олаф нахмурился, но все же схватил Клауса за руку и подвел старших Бодлеров к доске. Толпа вокруг ревела, львы внизу рычали. Бодлерам стало ясно, что Графу Олафу не больше их хочется приближаться к голодным львам.