Лилипут - сын Великана   ::   Иванов Альберт

- Здесь человеком пахнет! - раздался громовой голос. Шлёпанцы Лешего засеменили вокруг сапог Людоеда. - Хе-хе... Это яичницей пахнет. Глазуньей. Сапоги размеренно ходили туда и сюда. За ними бегали шлёпанцы. Слышались скрип отворяемого шкафа, стук передвигаемых табуреток. Ребята крепко прижались друг к другу. Сапоги приблизились к топчану, и тут перед испуганными мальчишками оказалось лицо - и какое! - наклонившегося Людоеда. Длинные усы, похожие на велосипедный руль, свисали до самого пола, низкий лоб пересекали извилистые, словно волны, морщины, а в правом ухе колыхалась большущая золотая серьга. Он повёл своими чёрными глазищами величиной с небольшое кофейное блюдечко и торжественно уставил на онемевших ребят длинный указательный палец с треснувшим ногтем. Палец торчал грозно, как ружьё. Подбежали шлёпанцы, и под диван заглянул Леший. Он "удивлённо" зачмокал губами, а косматые брови забегали вверх-вниз. Гук попытался юркнуть за Пальчика, тот - за Гука, и они снова столкнулись. - Чего? - услышав стук лбов, быстро спросил Людоед. Леший счёл, что спрашивают у него, и пожал плечами: - Первый раз их вижу, а ты?.. - Попались, - хохотнул напарник. - Включай электроплитку! Леший выбежал из комнаты. - Предлагаю одно из двух, - вкрадчиво сказал Людоед. - На каком масле вас зажарить: на постном или на сливочном? - Здо-ро-вый, а пугаешь... - еле вымолвил Пальчик. А Гук заревел навзрыд: - Я не хочу... зажариться. - Да что я людоед, что ли?! - обиделся Людоед.