JК
Любимая улица :: Вигдорова Фрида Абрамовна
Страница: 160 из 370Можно?
Саша кивает, и Анюта склоняется над тетрадью.
- Что ты читаешь? - спрашивает Саша, заглядывая в Митину книгу.
- Это новая повесть Голубинского "Широкие дали".
- И как?
- Скучновато. Мне в этой повести не хватает освежающего дыхания отрицательного героя.
- Гм... Тут есть какая-то загадка. Ведь, в сущности, зачем человеку недостатки? Ведь они его не красят. Но в "Трех мушкетерах" я Атоса люблю, он такой шалый и выпивает, а в остальных частях только и делает, что произносит благородные речи, и до того становится невыносимый, просто беда.
- Слушай, за какого литературного героя ты вышла бы замуж?
- За Лаврецкого.
- Перестань! Он нисколько не похож на меня.
- Но он очень симпатичный и добрый. Мы гуляли бы с ним по лесам и долам, любовались бы природой, а вечером я играла бы ему на клавесине. Прекрасная была бы жизнь!
- Готово! - кричит Женя. - Слушайте! Он встает и, как дирижер, взмахивает рукой.
- "И вот мне исполнилось двадцать восемь лет, - читает он дрогнувшим голосом. - А я уже окончил Академию Жуковского и стал испытывать реактивные самолеты. И вот я лечу на самолете. - Женин голос крепнет. - Мой путь проложен через пролив. И как раз на этом проливе у меня отказали рулевые управления, а без управления самолет как птица без крыльев. И вот мой самолет полетел в море. Я - человек не трус, - в Женином голосе металл! - и я сразу сообразил, что мне нужно быстро прыгать с самолета на парашюте, но вдруг я вспомнил, что не взял резиновой лодки. Я глянул вниз и ужаснулся.
Саша кивает, и Анюта склоняется над тетрадью.
- Что ты читаешь? - спрашивает Саша, заглядывая в Митину книгу.
- Это новая повесть Голубинского "Широкие дали".
- И как?
- Скучновато. Мне в этой повести не хватает освежающего дыхания отрицательного героя.
- Гм... Тут есть какая-то загадка. Ведь, в сущности, зачем человеку недостатки? Ведь они его не красят. Но в "Трех мушкетерах" я Атоса люблю, он такой шалый и выпивает, а в остальных частях только и делает, что произносит благородные речи, и до того становится невыносимый, просто беда.
- Слушай, за какого литературного героя ты вышла бы замуж?
- За Лаврецкого.
- Перестань! Он нисколько не похож на меня.
- Но он очень симпатичный и добрый. Мы гуляли бы с ним по лесам и долам, любовались бы природой, а вечером я играла бы ему на клавесине. Прекрасная была бы жизнь!
- Готово! - кричит Женя. - Слушайте! Он встает и, как дирижер, взмахивает рукой.
- "И вот мне исполнилось двадцать восемь лет, - читает он дрогнувшим голосом. - А я уже окончил Академию Жуковского и стал испытывать реактивные самолеты. И вот я лечу на самолете. - Женин голос крепнет. - Мой путь проложен через пролив. И как раз на этом проливе у меня отказали рулевые управления, а без управления самолет как птица без крыльев. И вот мой самолет полетел в море. Я - человек не трус, - в Женином голосе металл! - и я сразу сообразил, что мне нужно быстро прыгать с самолета на парашюте, но вдруг я вспомнил, что не взял резиновой лодки. Я глянул вниз и ужаснулся.