Любимая улица   ::   Вигдорова Фрида Абрамовна

Может, это от моей бомбы погибла твоя мать. Может быть... Но я не хочу об этом думать. И я не буду ходить к старику, пока ты здесь.

- Ты не влюбился ли в эту? - спросил его однажды Борька Петровский.

Леша даже отвечать не стал. Сейчас так много лежит между людьми, столько смертей, столько страшного в памяти - разве через это переступишь? Когда-нибудь это пройдет. Пройдет, наверно. Про Мартина он не помнит, что мальчишка немец. А когда смотрит на его сестру, только это и помнит. А тот мальчишка в Кенигсберге, кто он был - немец? Просто мальчишка, вот кто он был. Кенигсберг горел, горела с обеих сторон улица, по которой мчался Лешкин "виллис". И вдруг он увидел, что по этому огненному тоннелю бежит ребенок. Он остановил машину, схватил мальчишку и посадил рядом с собой. Мальчику было лет пять, и казалось, он ничуть не испуган.

- Дядя, - сказал он, - там лежит лошадь.

- Где твоя мама?

- Нету. Дядя, а там...

- Кто у тебя есть?

- Бабушка. Дядя, там лежит лошадь.

- А где твоя бабушка?

- Не знаю. Дядя, а там лежит лошадь.

Вот что его поразило: лежащая неподвижно лошадь. Лошадь, которая на всех картинках всегда бежала. Он не был для него немцем, этот мальчонка. И Мартин не был. А вот сестра Мартина... Она была немка, и больше никто.

- Не обижайтесь на Гертруду, - сказал Гессе.

- Я не обижаюсь... Еще чего - обижаться...

Он проводил их к поезду, когда им пришла пора уезжать. Помог донести чемодан. А еще через лето Мартин снова приехал - ему уже минуло тринадцать.