Любимая улица   ::   Вигдорова Фрида Абрамовна

Но он ни в чем не виноват, и его скоро выпустят".

- Катя, как же так... Зачем же ты?!

- Мама, но это же правда! Почему же нельзя говорить, если правда?

- А почем ты знаешь, может, он виноват, отец его? - с сердцем говорит Анисья Матвеевна. - Что вы всем верите без разбору? Не станет народ зря говорить. А мне вчера в магазине сказали: в аптеку на Тверской Ямской привезли отравленные бинты и вату отравленную.

- Глупости все это, глупая, черная ерунда, - в тоске говорит Саша.

- Откуда ты можешь знать? А в родильном доме на Соколе всем мальчишкам, что родились, смерть вспрыснули. Это тоже, скажешь, ерунда? И помалкивай ты за ради Христа перед девчонками.

- Когда я буду учительницей, - говорит Аня, - я никогда не буду врать детям! Нет, я всегда буду говорить им правду, о чем бы они ни спросили!

Она отодвигает тетради. Катя, застыв с красным карандашом в руках, не мигая глядит на сестру.

- Я так буду ребят воспитывать, - говорит Аня, - чтобы они ничего не боялись! Чтоб никого не боялись! Что своего добивались!

На столе, покрытом зеленым сукном, стоит графин. И стакан... За столом сидят доктор Темкин, доктор Федоровская, доктор Аверин. Он председательствует, а сестра Левашова ведет протокол.

На повестке дня - состояние политмассовой работы в третьем хирургическом отделении. С докладом выступает старшая сестра Алевтина Федоровна Прохорова. Да, она уже не ночная, она старшая.

Саша сидит почти в углу небольшого зала, в котором обычно устраиваются собрания.