Страница:
187 из 213
И тут же вспомнил: Матрос дал мне два сухаря! И еще вспомнил: они ожгли мнеладонь своими жесткими краями.
- Тетя Маша... - Я остановился. А вдруг сон?.. А если и того хуже если бред?.. Но ведь она сама сказала ночью: был и ушел. - Тетя Маша, а Матрос...
- Матросик сухари тебе оставил, - быстрым шепотом подхватила она около моего уха, - вона под подушкой. Я спрятала, покуда проснешься.
Я протянул руку, нащупал сухари, и лицо мое охватил жар - страх, удивление, радость смешались во мне.
- Где мама? - спросил я, опомнившись.
- За хлебушком стоит.
Увидев мой блуждающий по комнате взгляд, который искал какого-нибудь малого доказательства, тетя Маша, поняв значение этого взгляда, подняла в руке полосатый мешочек:
- Эвон, гляди... Гречка! Пощупай.
Я пощупал. Граненые зерна выпирали сквозь материю.
- Матросик-то без чувствия тебя принес. Всю ночь бредил. Думали, кончишься.
- Про Сережу он говорил?
- Про какого еще Сережу?
- А про пулю? Про пулю говорил?
- Про каку таку пулю? Никак опять бредишь?
- А про что он говорил, про что?
- Потерпи, говорит, мама, скоро жахнем.
- Жахнем?!
- Ты сухарика-то, сухарика куси, а я сейчас кипяточку дам... Кажись, снова жар...
Острым сухарем я коснулся своей горячей щеки. Он принес. Он успел. Я лизнул сухарь. Он был соленый. И кислый. И сладкий. И даже горький. Он был.
- Ребята где? - спросил я про Кумачей.
- Васька на посту стоит, у ворот. Коля с Пашей за сладкой землицей ушли.
- За какой?
- За сладкой.
|< Пред. 185 186 187 188 189 След. >|