Мальчики из блокады (Рассказы и повесть)   ::   Крестинский Александр Алексеевич

И добавил: - Стриженая!"

"И не потому, - написала она, - в стационаре всех стригут".

Подвинулась ближе. Теперь тетрадь лежала как раз между нами. Написала, не таясь от учительницы:

"Чем ты вымазан?"

"Ляписом", - ответил я.

Она прыснула и прикрыла рот рукой.

- Воронова, - сказала учительница, - посадили новенького - ты и рада болтать.

Она подождала, пока учительница отвернется.

"Ляпсус, да?"

Я зачеркнул и сверху написал: "Ляпис!"

"Нет, ляпсус! Ты - ляпсус!"

Я не ответил. Она подождала немного и снова заскрипела пером...

"Меня звать Люба. А тебя... - Перо весело дрожит над бумагой. Ляпсус?"

Я ограничился презрительным взглядом. В ответ она приветливо улыбнулась. В верхнем ряду у нее не хватало зуба. Чтобы закрыть дырочку, она всовывала туда кончик языка.

Ответить я не успел: учительница вызвала меня к доске - она хотела знать, что я помню из арифметики.

Когда я сел на место, Люба ткнула меня в бок: "На!"

Это был маленький, совсем крохотный кусочек хлеба, но то, что она поделилась со мной, поразило меня. В те дни не принято было делиться хлебом. Каждый сурово и строго съедал положенную ему пайку. Матери делились, но это совсем другое дело.

Я подумал, сжимая хлеб в кулаке: "Сытая?.. Не похоже..."

Позже я понял: она безразлична к еде и это у нее в характере. Даже в голод, когда все думали только про еду, она могла думать о другом. В этом было ее естественное превосходство, которое я скоро признал.