Много дней впереди   ::   Белянинов Алексей Семенович

Так мысидели и не знали, о чём говорить, чего придумать. Взрослые, когда волнуются или когда у них плохое настроение, они закуривают. Наверное, помогает, раз все так делают. На полке у Фёдора Григорьевича лежали пачки табаку, ещё было несколько коробочек с сигаретами, среди них и начатые. Взять две штуки - разве он заметит? А мне тоже, не только Кристепу, было не очень-то весело в последние дни.

Я предложил ему - давай покурим, и он согласился. Он сказал, что и отец вчера вечером, сегодня утром, до своего ухода, не выпускал изо рта трубку, часто набивал её свежим табаком.

На коробочках была нарисована тройка лошадей, которая скачет прямо на нас. И на самих сигаретах, на тонкой бумажке, такая же тройка, точь-в-точь, только маленькая. А на кончике плотная золотая бумага, для того чтобы табак не лез в рот.

Я дал Кристепу прикурить, сам прикурил от той же спички, чуть пальцы не обжёг. Два синих облачка поплыли по комнате, потом смешались в одно и растаяли. А мы продолжали пускать дым. Во рту было горько, щипало язык. Но я не мог бросить сигарету, потому что Кристеп не бросал... Наконец-то огненные червячки, которые суетились в сером табачном пепле, доползли до пальцев. Окурки мы сунули в печку, в золу. Еле-еле отвернули задвижку на дверце, - это Фёдор Григорьевич так крепко завинтил её накануне, когда прогорели все дрова.

Хоть и покурили, а веселее не стало, даже наоборот - меня немножко затошнило. И у Кристепа лицо позеленело.