JК
Моя одиссея :: Авдеев Виктор
Страница: 130 из 257 – Хоть маленькую дай пососать!
– Ступайте, ступайте. Забыли, что на собраниях постановили? Заведующий за вас выговор припишет.
– Пульни по мосолику, и уйдем.
– Вот кликну воспитателя, он вам напуляет! Попрошайничество привело Махору в раздражение. Видимо, нынче ребятам нечего было рассчитывать на косточки; один из них, длиннозубый и щербатый, обозленно буркнул:
– Она своему ундеру берегет.
Я молчал. Как назначить Махоре свидание? И жизнь доказала, что иногда неуклюжая скромность бывает сильнее безобидного нахальства. Махора заметила мои стыдливые и нерешительные взгляды.
– Вот подражнитесь мне! – гаркнула она, метнув сердитый взгляд на щербатого. – Оболью помоями, тогда жальтесь.
Кухарка нагнулась за грязным ведром. Ребята отскочили от окна. Махора вдруг тихонько сказала мне:
– А ты, мальчонко, погоди. Косточку тебе? Никто теперь не мешал мне объясниться с Махорой, но от волнения у меня перекосило рот, а язык налился свинцом. Что бы ей сказать игривое, ухажерское? Наконец я выдавил из себя дрожащим голосом:
– Выйди вечерком, Махора, к бане. Я подожду тебя… у бани.
Махора, доставшая уже из второго тазика изрядный мосол, удивленно остановилась.
– Чего-чего?
Я застыдился и промолчал.
– Вы-ыйтить?
Она подперла мощные бока покрытыми жиром кулаками и вдруг расхохоталась так, будто всеми басами заиграл духовой оркестр.
– Ступайте, ступайте. Забыли, что на собраниях постановили? Заведующий за вас выговор припишет.
– Пульни по мосолику, и уйдем.
– Вот кликну воспитателя, он вам напуляет! Попрошайничество привело Махору в раздражение. Видимо, нынче ребятам нечего было рассчитывать на косточки; один из них, длиннозубый и щербатый, обозленно буркнул:
– Она своему ундеру берегет.
Я молчал. Как назначить Махоре свидание? И жизнь доказала, что иногда неуклюжая скромность бывает сильнее безобидного нахальства. Махора заметила мои стыдливые и нерешительные взгляды.
– Вот подражнитесь мне! – гаркнула она, метнув сердитый взгляд на щербатого. – Оболью помоями, тогда жальтесь.
Кухарка нагнулась за грязным ведром. Ребята отскочили от окна. Махора вдруг тихонько сказала мне:
– А ты, мальчонко, погоди. Косточку тебе? Никто теперь не мешал мне объясниться с Махорой, но от волнения у меня перекосило рот, а язык налился свинцом. Что бы ей сказать игривое, ухажерское? Наконец я выдавил из себя дрожащим голосом:
– Выйди вечерком, Махора, к бане. Я подожду тебя… у бани.
Махора, доставшая уже из второго тазика изрядный мосол, удивленно остановилась.
– Чего-чего?
Я застыдился и промолчал.
– Вы-ыйтить?
Она подперла мощные бока покрытыми жиром кулаками и вдруг расхохоталась так, будто всеми басами заиграл духовой оркестр.