JК
Моя одиссея :: Авдеев Виктор
Страница: 14 из 257Ведь это говорил сам Рогачевский, а его коллекция лучшая в интернате – две тысячи марок всевозможных стран!
– Раз ты уж такой знаток, я тебе кое-что покажу. – Гимназист доверительно вынимал из кармана портмоне, открывал. – Есть марка – высший класс! Случайно купил у одного знакомого в городе. – Рогачевский снижал голос до шепота. Понимаешь, отец его, казачий есаул, один из бывших приближенных донского наказного атамана, бежал к барону Врангелю в Крым, сынок и распродает свою коллекцию. Смотри. Юби-лей-на-я!
И он показывал мне обыкновенную русскую марку с изображением одного из наших многочисленных царей, но крупную по размеру. Разум во мне сразу мутился, и всего меня охватывало страстное желание во что бы то ни стало приобрести эту марку. Ведь она юби-лей-на-я! Что означало это слово – я не знал, и это меня еще больше подстегивало.
– А не променяешь мне ее, Слав? – спрашивал я, с жадностью рассматривая марку, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения.
– Что ты, дружок. Таких только две во всем Новочеркасске. Я ведь тебе показываю просто так. Знаю: серьезный филателист.
После этого меня с затылка до пяток продирали мурашки, похожие на нервный зуд.
– Ну… уступи, а? Жалко? Ты себе еще достанешь у того офицерского сынка. Мне марка очень нравится.
– Право, не знаю. Она дорогая. – Рогачевский осторожно, словно лепесток розы, вынимал из портмоне другую марку. – Вот еще одна. Мировая. Остров Борнео. Видишь, обезьяны на банановом дереве? Зеленые.
– Раз ты уж такой знаток, я тебе кое-что покажу. – Гимназист доверительно вынимал из кармана портмоне, открывал. – Есть марка – высший класс! Случайно купил у одного знакомого в городе. – Рогачевский снижал голос до шепота. Понимаешь, отец его, казачий есаул, один из бывших приближенных донского наказного атамана, бежал к барону Врангелю в Крым, сынок и распродает свою коллекцию. Смотри. Юби-лей-на-я!
И он показывал мне обыкновенную русскую марку с изображением одного из наших многочисленных царей, но крупную по размеру. Разум во мне сразу мутился, и всего меня охватывало страстное желание во что бы то ни стало приобрести эту марку. Ведь она юби-лей-на-я! Что означало это слово – я не знал, и это меня еще больше подстегивало.
– А не променяешь мне ее, Слав? – спрашивал я, с жадностью рассматривая марку, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения.
– Что ты, дружок. Таких только две во всем Новочеркасске. Я ведь тебе показываю просто так. Знаю: серьезный филателист.
После этого меня с затылка до пяток продирали мурашки, похожие на нервный зуд.
– Ну… уступи, а? Жалко? Ты себе еще достанешь у того офицерского сынка. Мне марка очень нравится.
– Право, не знаю. Она дорогая. – Рогачевский осторожно, словно лепесток розы, вынимал из портмоне другую марку. – Вот еще одна. Мировая. Остров Борнео. Видишь, обезьяны на банановом дереве? Зеленые.