JК
Моя одиссея :: Авдеев Виктор
Страница: 150 из 257Вместо них наткнулся на кряжистого босяка в опорках.
– Не видал, пахан, кто у меня снял «колеса», ремень?
– "Обмыли" что покойничка? – спросил он, смеясь своими черными, антрацитовыми глазами. – Откуда мне видать? Я ж все время обитаюсь в открытом воздухе.
К нам подошел лохматый детина с грязными слоновьими ногами, рядом с которым я прикорнул на буфетной стойке. Рожа у него была заплывшая, почти без глаз – настоящее коровье вымя; из пальтишка, явно с чужого плеча, чуть не по локоть высовывались громадные красные руки, расстегнутая рубаха открывала крутую бронзовую грудь с вытатуированным рогатым быком.
– А ты что ж, дружок, спишь и глаза закрываешь? – прислушиваясь к нашему разговору, сказал он. – Ишь нежный! Какой ремень-то? Желтый, на бляхе веточки?
– Малость ободран у застежки? – в тон ему подхватил кряжистый в опорках.
– Откуда вы знаете? Он у вас?
– Что ты, красотка! Просто видали у тебя на пузе.
И, посмеиваясь, босяки ушли.
Прелые носки плохо грели ноги. Каменные, в закрутевшей грязи, плиты перрона леденили мои подошвы, я не мог вынуть руки из карманов, устал надувать живот. Чтобы немного передохнуть, присел на скамейку. Меня поманила румяная крестьянка в поневе и новеньких лаптях, с котомкой за плечами.
– Они тебя обобрали, – негромко боязливо сказала она. – Они, эти двое. Молодой все тут ботинки ходил продавал. Спрашивай с них. Може, еще не припоздал.
Сердце мое взволнованно забилось.
– Не видал, пахан, кто у меня снял «колеса», ремень?
– "Обмыли" что покойничка? – спросил он, смеясь своими черными, антрацитовыми глазами. – Откуда мне видать? Я ж все время обитаюсь в открытом воздухе.
К нам подошел лохматый детина с грязными слоновьими ногами, рядом с которым я прикорнул на буфетной стойке. Рожа у него была заплывшая, почти без глаз – настоящее коровье вымя; из пальтишка, явно с чужого плеча, чуть не по локоть высовывались громадные красные руки, расстегнутая рубаха открывала крутую бронзовую грудь с вытатуированным рогатым быком.
– А ты что ж, дружок, спишь и глаза закрываешь? – прислушиваясь к нашему разговору, сказал он. – Ишь нежный! Какой ремень-то? Желтый, на бляхе веточки?
– Малость ободран у застежки? – в тон ему подхватил кряжистый в опорках.
– Откуда вы знаете? Он у вас?
– Что ты, красотка! Просто видали у тебя на пузе.
И, посмеиваясь, босяки ушли.
Прелые носки плохо грели ноги. Каменные, в закрутевшей грязи, плиты перрона леденили мои подошвы, я не мог вынуть руки из карманов, устал надувать живот. Чтобы немного передохнуть, присел на скамейку. Меня поманила румяная крестьянка в поневе и новеньких лаптях, с котомкой за плечами.
– Они тебя обобрали, – негромко боязливо сказала она. – Они, эти двое. Молодой все тут ботинки ходил продавал. Спрашивай с них. Може, еще не припоздал.
Сердце мое взволнованно забилось.