JК
Моя одиссея :: Авдеев Виктор
Страница: 219 из 257Мне остается только записывать их да ставить свою фамилию.
"Это настоящая жизнь, и что же тут невозможного? – восторженно мечтал я, расхаживая по комнате. – Так находил сюжеты для своих произведений и другой замечательный писатель из босяков – Свирский. Почему же по этому пути не удариться и мне?"
Сомнение – удел любого возраста, только не юности. Кровь с носа – а по Руси поброжу. Ух, вот интересно будет!
Пуститься в паломничество я решил сразу после школьных экзаменов. Сообщать об этом опекуну не имело смысла, он бы не понял моих высоких намерений: "Беспризорничать потянуло?" Разве объяснишь? Убегать совсем на «волю» я тоже не хотел. Как мне вырваться из-под его надзора на месячишко-другой? Выход был один – отпроситься к родственникам. Когда ячейка Украинского Червонного Креста и "Друга детей" брала меня с Малой Панасовки, я, как это принято среди беспризорников, "напел им лазаря": мол, круглый сирота и чуть ли не под забором родился. И теперь мне – как и некогда в колонии Фритьофа Нансена пришлось признаться Бурдину, что у меня есть старший брат. (О сестрах я умолчал, чтобы не очень ошарашить своего хозяина многочисленной родней.)
– Откуда же он взялся? – спросил Бурдин, и в его маленьких добрых глазках я прочитал иронию. – Странно, что ты не замечал его раньше.
"Это настоящая жизнь, и что же тут невозможного? – восторженно мечтал я, расхаживая по комнате. – Так находил сюжеты для своих произведений и другой замечательный писатель из босяков – Свирский. Почему же по этому пути не удариться и мне?"
Сомнение – удел любого возраста, только не юности. Кровь с носа – а по Руси поброжу. Ух, вот интересно будет!
Пуститься в паломничество я решил сразу после школьных экзаменов. Сообщать об этом опекуну не имело смысла, он бы не понял моих высоких намерений: "Беспризорничать потянуло?" Разве объяснишь? Убегать совсем на «волю» я тоже не хотел. Как мне вырваться из-под его надзора на месячишко-другой? Выход был один – отпроситься к родственникам. Когда ячейка Украинского Червонного Креста и "Друга детей" брала меня с Малой Панасовки, я, как это принято среди беспризорников, "напел им лазаря": мол, круглый сирота и чуть ли не под забором родился. И теперь мне – как и некогда в колонии Фритьофа Нансена пришлось признаться Бурдину, что у меня есть старший брат. (О сестрах я умолчал, чтобы не очень ошарашить своего хозяина многочисленной родней.)
– Откуда же он взялся? – спросил Бурдин, и в его маленьких добрых глазках я прочитал иронию. – Странно, что ты не замечал его раньше.