Муха с капризами   ::   Грабовский Ян

И наступает наконец такой день, когда молодежи пора выходить из тихого домика на вольный простор большого мира.

Первый скворчиный шаг в жизнь всегда совершался одинаково. Тут же, возле самого скворечника, росла большая ветка, росла почти совеем горизонтально. Папа-скворец выскакивал на эту ветку. Он ходил по ней взад и вперед, потом начинал топтаться на месте, все время что-то приговаривая. А в круглом отверстии скворечника показывалась то одна, то другая головка с клювом, обрамленным желтой каймой, - неоспоримый признак нежного возраста его владельца. Потом мальцы-скворцы по очереди выходили наружу и усаживались на палочке, укрепленной у входа. Папа-скворец что-то объяснял им, доказывал, убеждал. И наконец первый, самый отважный скворушка с отчаянным писком, трепыхая крылышками, спрыгивал на ветку.

Ему, по всей вероятности, было страшновато. Иначе - зачем бы писк и трепыхание?

Но зато сколько нового, неведомого, интересного открывалось взгляду с этой ветки! И это было только началом. Ведь папаскворец вскоре перескакивал с этой ветки на другую, с другой - на третью, и птенцы следовали за ним до самой верхушки ясеня!

Тесная, душная комнатка в скворечнике и огромный, светлый мир, которым любуешься с вершины ясеня, - какое тут может быть сравнение!

Не приходится, стало быть, удивляться тому, что скворушки порядком шумели. Они пищали, кричали от радости. Голосили до хрипоты!

Что ж, какой с них спрос! Бывают ведь даже и ребята, которые умудряются охрипнуть в первый теплый весенний день, когда можно вволю набегаться по саду.