На школьном дворе   ::   Сотник Юрий

Редактор не настаивал и спросил Инночку, глядя на ее заявление:

- Скажите, что вы подразумеваете под "сложившимся в редакции к вам отношением"?

- Под этим, Александр Иванович, я подразумеваю, что меня уже скоро год лишают возможности хоть какого-нибудь творческого роста...

Инночка проговорила это таким ровным, спокойным голосом, что многоопытный редактор понял: она вот-вот заплачет. И он сказал как можно более сочувственным тоном:

- Так-так! Значит, вам уже скоро год как не дают серьезных поручений...

Но этот маневр произвел как раз обратное действие: в голосе Инночки уже отчетливо слышались слезы.

- Да, Александр Иванович! Мне с детства твердили, что на ошибках учатся, и я вполне осознала тогда свою ошибку и ни слова не сказала, когда меня перевели на самую примитивную работу. Но ведь сколько же можно, Александр Иванович!.. Сколько можно сидеть на коротких заметках о том, что где-то открылась выставка о том, как милиционер задержал пьяного шофера, о том... Александр Иванович с тревогой следил за тем, как слезы постепенно накапливаются в глазах его сотрудницы, как Инночкино лицо постепенно краснеет, как одна слеза побежала вдоль правильного, но чуть вздернутого носа, как за первой слезой по другой щеке поползла вторая.

- ...и... и, что на какой-то улице открылся новый универсам, - торопливо договаривала Инночка. - Простите меня, Александр Иванович! - Она села на стул, недавно ею отвергнутый, выдернула из жакетика носовой платочек и уткнулась в него, слегка вздрагивая.

Редактор подождал, пока это вздрагивание прекратится, потом заговорил как можно мягче:

- Ну что ж, Инночка...