JК
Не было печали :: Зюзюкин Иван
Страница: 25 из 37А сам про них черт знает что думаешь. Где логика?!
- Но понимаешь, Андрей, как раз физиономия этого малого у меня и не вызывает доверия! Особенно его нос...
Генка, как услышал эти слова, изо всей силы пнул в педаль и рванул от магазина подальше: пусть эти друзья без него выясняют свои отношения...
Вскоре он выехал на улицу, где знал, много дач артистов. Но не учел, что люди этой профессии поздно ложатся и поздно встают: улица была безлюдной. Тогда он поехал на соседнюю Речную, и решил попытать счастья на даче Тахира Аббасзадэ, крупного работника мелкооптовой торговли.
Глянул в щель цельнометаллической калитки. Роскошная картина предстала перед ним. Тахир, в прошлом борец в вольном стиле, завтракал под навесом. Он был раздет до пояса. Лавина некогда могучих, ныне размягченных жиром мышц нависала над низеньким столом, на котором стояла ваза с очищенным ананасом и запотелая бутылка красного игристого вина. Его жена Шафига, темноглазое, тонкое, почти нематериальное существо в халате из маргиланского шелка, сидела неподалеку и поворачивала шампуры с шашлыком над жаровней. Рядом с ней играла капустной кочерыжкой белая коза.
Генка постучал в калитку. "Сходи", - коротко сказал Тахир жене и, подняв бокал кверху, стал с интересом смотреть на синее небо сквозь красное игристое вино.
Когда Шафига узнала, с чем к ним пришел Генка, она печально улыбнулась своим маленьким, изящным ртом и сказала:
- Мальчик, нам собака не нужна!..
- Но понимаешь, Андрей, как раз физиономия этого малого у меня и не вызывает доверия! Особенно его нос...
Генка, как услышал эти слова, изо всей силы пнул в педаль и рванул от магазина подальше: пусть эти друзья без него выясняют свои отношения...
Вскоре он выехал на улицу, где знал, много дач артистов. Но не учел, что люди этой профессии поздно ложатся и поздно встают: улица была безлюдной. Тогда он поехал на соседнюю Речную, и решил попытать счастья на даче Тахира Аббасзадэ, крупного работника мелкооптовой торговли.
Глянул в щель цельнометаллической калитки. Роскошная картина предстала перед ним. Тахир, в прошлом борец в вольном стиле, завтракал под навесом. Он был раздет до пояса. Лавина некогда могучих, ныне размягченных жиром мышц нависала над низеньким столом, на котором стояла ваза с очищенным ананасом и запотелая бутылка красного игристого вина. Его жена Шафига, темноглазое, тонкое, почти нематериальное существо в халате из маргиланского шелка, сидела неподалеку и поворачивала шампуры с шашлыком над жаровней. Рядом с ней играла капустной кочерыжкой белая коза.
Генка постучал в калитку. "Сходи", - коротко сказал Тахир жене и, подняв бокал кверху, стал с интересом смотреть на синее небо сквозь красное игристое вино.
Когда Шафига узнала, с чем к ним пришел Генка, она печально улыбнулась своим маленьким, изящным ртом и сказала:
- Мальчик, нам собака не нужна!..