Непослушный мальчик Икар   ::   Яковлев Юрий

Хватит с него "пещерного жителя".

В комнате жарко. Никакого движения воздуха. Микоша лежит в трусах на кровати. Он как пантера - в бурых пятнах йода. Болит голова. И колючее шерстяное одеяло жжет, как раскаленная галька.

Хотя бы приплыла печальная рыба-солнце. Хотя бы спросила:

"Ты... жив? Я думала, ты поломал ноги... У тебя крепкие кости..."

Микоша сел бы на кровать и сказал бы:

"Плохи мои дела, Шуренция. Бык поднял меня на рога. Все получается несправедливо. Эсминец "Бдительный" на войне обстреливал занятую фашистами Констанцу, а вчера ночью он пошел ко дну от наших снарядов и ракет... Ты думаешь, мне было легко поднять вертолет? Я знаешь как перетрусил! Но мы с тобой летели. Правда, не долетели. Дед хочет отдать Павла под суд, а он честный и отважный человек. И в отряде космонавтов ждут, когда у него перестанет болеть левая нога... По-дедовски, все это справедливо, а по-моему - несправедливо. Чья справедливость справедливее?

И сколько вообще существует справедливостей, если у каждого своя и нет одной общей?"

Не приплывает рыба-солнце. Не отзывается... Не может приплыть или забыла о Микоше? Дело сделано...

Микоша лежит на спине с широко открытыми глазами. Не глаза, а глазищи. Глазенапы. И ребра проступают наружу, можно пересчитать. Иван Васильевич говорит по-моряцки:

"У тебя все шпангоуты видны".

Шпангоутами называются ребра лодки. А он так называет Микошины ребра. Микоша весь высушенный и прокопченный.