JК
Неприкосновенный запас (Рассказы и повести) :: Яковлев Юрий
Страница: 50 из 114Может быть, она и похожа на Гурьеву?
- Мы своего географа звали Козлом, - рассказывала Тая.
- А мы свою математичку - Черепахой, - отзывался Илюшин.
- А мы про ботаничку сочинили песню:
Наша ботаничка
Прыгает, как птичка,
На высоких каблуках
И с ботаникой в руках.
Тая пропела этот задорный куплет, и оба - красноармеец и девушка рассмеялись.
И все же мысль о Коле Дорожко не оставляла Илюшина, она стояла за его плечами и время от времени напоминала о себе. Эта мысль вызывала досаду, отравляла жизнь. Она стала тем третьим лишним, при котором нельзя быть до конца откровенным.
Дружба требовала уплаты долга. Это она приставила конвоира. И если смалодушничать и броситься бежать, то конвоир откроет огонь и убьет тебя твоей же совестью.
Почему он не рассказал обо всем вначале, когда Тая была для него чужим, незнакомым человеком! Почему, когда мысль о Коле напоминала о себе, он говорил: "Потом, немного погодя". Он просто не думал, что чем дальше уходят стрелки часов, тем труднее будет сделать это признание.
А неумолимый конвоир торопил. Он уже не толкал рукой в плечо. Он бил прикладом. Наотмашь. В самое сердце. И от этого сердце стучало. И Тая, наверное, услышала эти удары. Она спросила:
- Что вы молчите?
Он встал и сделал несколько шагов в темноту. И наткнулся на стул. Стул грохнул, и после этого в комнате стало еще тише. Илюшин почувствовал себя страшно несчастным и одиноким.
- Мы своего географа звали Козлом, - рассказывала Тая.
- А мы свою математичку - Черепахой, - отзывался Илюшин.
- А мы про ботаничку сочинили песню:
Наша ботаничка
Прыгает, как птичка,
На высоких каблуках
И с ботаникой в руках.
Тая пропела этот задорный куплет, и оба - красноармеец и девушка рассмеялись.
И все же мысль о Коле Дорожко не оставляла Илюшина, она стояла за его плечами и время от времени напоминала о себе. Эта мысль вызывала досаду, отравляла жизнь. Она стала тем третьим лишним, при котором нельзя быть до конца откровенным.
Дружба требовала уплаты долга. Это она приставила конвоира. И если смалодушничать и броситься бежать, то конвоир откроет огонь и убьет тебя твоей же совестью.
Почему он не рассказал обо всем вначале, когда Тая была для него чужим, незнакомым человеком! Почему, когда мысль о Коле напоминала о себе, он говорил: "Потом, немного погодя". Он просто не думал, что чем дальше уходят стрелки часов, тем труднее будет сделать это признание.
А неумолимый конвоир торопил. Он уже не толкал рукой в плечо. Он бил прикладом. Наотмашь. В самое сердце. И от этого сердце стучало. И Тая, наверное, услышала эти удары. Она спросила:
- Что вы молчите?
Он встал и сделал несколько шагов в темноту. И наткнулся на стул. Стул грохнул, и после этого в комнате стало еще тише. Илюшин почувствовал себя страшно несчастным и одиноким.