JК
Дачный сезон :: Никольская Наталья
Страница: 19 из 33 – И мне удастся справиться с ними?»
Тут захныкала, проснувшись, Лизонька. Я прошла к ней и взяла на руки. Прижимая к себе теплое, нежное тельце ребенка, я снова заплакала. От наших всхлипов проснулся Артур, и я сразу вытерла слезы. При сыне я стараюсь не позволять себе плакать. Артур был очень похож на своего отца – моего бывшего мужа Кирилла: такой же черненький, темнобровый, с умными серьезными глазками. И характер имел отцовский. Кирилл был упрям, горд, своенравен и тверд. И эти же черты я замечала в сыне. При Кирилле я всегда остерегалась плакать или жаловаться. Он этого просто не понимал. И почти никогда меня не жалел. Полина при этом всегда говорила: «И правильно. А чего тебя жалеть? Жалость только унижает!» В принципе, верно. Но кто бы знал, как мне порой хотелось, чтобы меня пожалели и приласкали! А Лизонька была вся в меня – мягкая, ласковая и немного распущенная. В том смысле, что не очень собранная. Она тоже любила поваляться в постели подольше и понежиться на солнышке. Как и я.
Одним словом, при Кирилле я всегда подтягивалась и брала себя в руки. И невольно стала так же вести себя с сыном. Поэтому я посмотрела на детей и бодрым голосом скомандовала:
– А теперь вылезаем, умываемся и делаем зарядку. Живо!
Черт возьми, вот же вылетело словечко! Это же надо! Неужели я стала заражаться от Мутного? Только этого мне не хватало!
Детишки, чувствующие, что обстановка в доме, мягко говоря, не совсем обычная, молча вылезли из кроваток и побежали умываться.
Тут захныкала, проснувшись, Лизонька. Я прошла к ней и взяла на руки. Прижимая к себе теплое, нежное тельце ребенка, я снова заплакала. От наших всхлипов проснулся Артур, и я сразу вытерла слезы. При сыне я стараюсь не позволять себе плакать. Артур был очень похож на своего отца – моего бывшего мужа Кирилла: такой же черненький, темнобровый, с умными серьезными глазками. И характер имел отцовский. Кирилл был упрям, горд, своенравен и тверд. И эти же черты я замечала в сыне. При Кирилле я всегда остерегалась плакать или жаловаться. Он этого просто не понимал. И почти никогда меня не жалел. Полина при этом всегда говорила: «И правильно. А чего тебя жалеть? Жалость только унижает!» В принципе, верно. Но кто бы знал, как мне порой хотелось, чтобы меня пожалели и приласкали! А Лизонька была вся в меня – мягкая, ласковая и немного распущенная. В том смысле, что не очень собранная. Она тоже любила поваляться в постели подольше и понежиться на солнышке. Как и я.
Одним словом, при Кирилле я всегда подтягивалась и брала себя в руки. И невольно стала так же вести себя с сыном. Поэтому я посмотрела на детей и бодрым голосом скомандовала:
– А теперь вылезаем, умываемся и делаем зарядку. Живо!
Черт возьми, вот же вылетело словечко! Это же надо! Неужели я стала заражаться от Мутного? Только этого мне не хватало!
Детишки, чувствующие, что обстановка в доме, мягко говоря, не совсем обычная, молча вылезли из кроваток и побежали умываться.